Анучин Дмитрий Николаевич
1) Сани, ладья и кони, как принадлежности похоронного обряда. 2) К истории ознакомления с Сибирью до Ермака. ... Д. Н. Анучина

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   1) Сани, ладья и кони, какъ принадлежности похороннаго обряда. Археолого-этнографическій этюдъ. 2) Къ исторіи ознакомленія съ Сибирью до Ермака. Древнее-русское сказаніе "о человѣцѣхъ, незнаемыхъ въ восточной странѣ". Археолого-этнографическій этюдъ Д. Н. Анучина. Москва, 1890 г. Археолого-этнографическіе очерки проф. Анучина -- выдающееся явленіе въ этнографической литературѣ послѣдняго времени. Прекрасное знакомство съ литературой затрогиваемыхъ вопросовъ, широкая и разносторонняя начитанность въ области этнографіи, археологіи, исторической географіи и т. д. дали автору возможность собрать богатый матеріалъ, подвергнуть его всестороннему анализу и внести свѣтъ въ такія стороны быта далекой старины, которыя до него и для спеціалистовъ были terra incognita.
   Первый очеркъ посвященъ тремъ любопытнымъ подробностямъ древнаго погребальнаго ритуала -- перевозкѣ мертвецовъ на санахъ (безразлично лѣтомъ и зимой), сожженію покойниковъ въ ладьѣ и роли коня въ похоронномъ обрядѣ.
   Лѣтописныя свидѣтельства, подобранныя проф. Анучинымъ съ замѣчательною полнотой, указываютъ на то, что въ древней Руси, на протяженіи нѣсколькихъ вѣковъ (XI--XVII), покойниковъ (особенно князей и царей) перевозили на кладбище въ саняхъ; самое раннее извѣстіе заимствовано изъ лѣтописнаго повѣствованія о погребеніи Владиміра св. (1015), самое позднее -- царя Іоанна Алексѣевича (1606). Дошедшее до насъ современное описаніе погребенія тетки Петра Великаго, Татьяны Михайловны, указываетъ на то, что въ началѣ прошлаго вѣка (1706 г.) употребленіе саней при погребеніи было ужь отмѣнено. Этотъ странный на первый взглядъ обычай заставилъ проф. Анучина детально пересмотрѣть вопросъ о возникновеніи различныхъ формъ экипажа и вообще способовъ передвиженія тяжестей.
   Анализъ многихъ искусно подобранныхъ данныхъ позволилъ автору сдѣлать такой правдоподобный выводъ, что сани древнѣе колесныхъ экипажей; прототипъ ихъ онъ видитъ въ сѣверно-русскихъ "волочугахъ" или "волокушахъ" ("двѣ длинныя жерди, въ которыя впрягается лошадь, какъ въ оглобли; концы ихъ волочатся, а по срединѣ, на вязкахъ, плетеный кузовъ"). Пока не было другаго способа передвиженія и перевозки, сани и лѣтомъ, и зимой служили для всевозможныхъ цѣлей, между прочимъ, и для погребенія покойниковъ; когда появились колесные экипажи, сани, въ силу присущаго народному обряду консерватизма, срослись, такъ сказать, съ погребальнымъ ритуаломъ, и то, что раньше дѣлалось по необходимости, обратилось въ обязательную, освященную вѣками норму. Интересно, что сани лѣтомъ употреблялись въ древней Руси не только при погребеніи, но и при торжественныхъ выѣздахъ царицъ и патріарховъ: этотъ фактъ, какъ к предъидущій, объясняется, конечно, не только священнымъ значеніемъ саней, но и плохимъ состояніемъ дорогъ, несовершенствомъ колесныхъ экипажей и ихъ дороговизной. Этими фактами и выводами не исчерпывается содержаніе перваго отдѣла. Г. Анучинъ, анализируя лѣтописныя извѣстія о погребеніи на саняхъ, затрогиваетъ по пути цѣлый рядъ другихъ вопросовъ -- "проиманіе помоста", выносъ тѣла черезъ окно или проломъ въ стѣнѣ и т. д. Все это бросаетъ яркій свѣтъ на погребальные обычаи древней Руси, которые, несмотря на капитальный трудъ покойнаго Котляревскаго, все еще мало изучены.
   Во второмъ отдѣлѣ г. Анучинъ переходитъ къ сожженію покойниковъ въ ладьѣ и, какъ къ переживанію этого обычая, употребленію ладьеобразныхъ могилъ и гробовъ. Этотъ обычай объясняется широко распространенными во всѣхъ частяхъ свѣта, у разныхъ народовъ изъ разныя эпохи воззрѣніями на загробный міръ, какъ на страну, лежащую гдѣ-то далеко, за предѣлами обширнаго моря. Въ связи съ этимъ подобраны данныя относительно платы за перевозъ на тотъ свѣтъ,-- монеты, которую кладутъ съ мертвымъ, и т. д.
   Третій отдѣлъ посвященъ вопросу о роли коня въ погребальномъ ритуалѣ. Г. Анучинъ констатировалъ существованіе обычая хоронить покойниковъ на конѣ или съ конемъ у всевозможныхъ вымершихъ нынѣ существующихъ, культурныхъ и некультурныхъ народовъ; это" обычай, конечно, стоитъ въ связи съ свойственнымъ вообще примитивному развитію взглядомъ на загробную жизнь, какъ на продолженіе жизни земной.
   Такъ богато содержаніе перваго этюда. Конечно, не со всѣми положеніями автора можно согласиться; врядъ ли будетъ принято въ наукѣ его толкованіе слово "потаиша" въ извѣстномъ лѣтописномъ разсказѣ о смерти Владиміра св., какъ "спряташа"; трудно также согласиться съ нишъ, что "кола*--"обыкновенная четырехколесная телѣга", а не "одноколка", которая носитъ въ Малороссіи характерное названіе "бѣды", и т. д. Но это, конечно, частности, которыя совершенно теряются въ массѣ прекрасно подобраннаго и научно-обслѣдованнаго матеріала.
   Во второмъ очеркѣ г. Анучинъ подробно анализируетъ изданный имъ текстъ древне-русскаго сказанія "о человѣцѣхъ, незнаемыхъ въ восточной странѣ", или "о языцѣкъ разныхъ и иновидныхъ". Это сказаніе довольно часто встрѣчается въ сборникахъ XV--XVIII вв. и, по всей вѣроятности, древняго происхожденія. Это сказаніе передаетъ въ очень наивной формѣ цѣлый рядъ свѣдѣній о сибирскихъ инородцахъ -- по большей части свѣдѣній фантастическихъ. Г. Анучинъ исходитъ изъ очень основательной мысли, что всѣ эти свѣдѣнія -- плодъ слуховъ о реальныхъ предметахъ и явленій -- то просто непонятыхъ, то понятыхъ слишкомъ своеобразно,-- что они, какъ и всякая другая народная сага, имѣютъ въ себѣ долю истины. Широкое знакомство съ прежнею и современною жизнью сибирскихъ инородцевъ даетъ ему возможность, такъ сказать, фиксировать сообщаемыя сказаніемъ данныя, пріурочить ихъ къ опредѣленнымъ мѣстностямъ и народностямъ и указать приблизительно тотъ путь, которымъ создалась эта сага. Нѣкоторыя изъ этихъ свѣдѣній г. Анучинъ вводитъ въ кругъ широкихъ историческихъ и этнологическихъ сопоставленій, благодаря чему чрезвычайно точно опредѣляется все значеніе этого памятника для исторіи старой Сибири и знакомства древней Руси съ ея зауральскими сосѣдями: эти сопоставленія доказываютъ правдоподобіе однихъ изъ этихъ свѣдѣній и сводятъ фантастичность другихъ на болѣе реальную почву. Не всегда авторъ одинаково убѣдителенъ, нѣкоторые изъ его выводовъ мало обоснованы, но въ такомъ трудномъ дѣлѣ, какъ анализъ вѣками сложившейся саги, почти невозможно обойтись безъ гипотезъ, иногда и слабо обоснованныхъ, но имѣющихъ нѣкоторую долю вѣроятія. Постепенное накопленіе фактическаго матеріала по быту сибирскихъ инородцевъ, которое съ каждымъ годомъ все болѣе и болѣе развивается, вдвинетъ эти гипотезы, какъ и многія друтія, въ опредѣленны# предѣлы и покажетъ ихъ настоящее мѣсто и значеніе; во всякомъ случаѣ, будущимъ изслѣдователямъ придется считаться съ этики гипотезами.

"Русская Мысль", кн.XII, 1890

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru