Плакал Муши мужскими, необлегчающими слезами, сидя на развалинах своей землянки, под которыми были похоронены его трое детей и любимая жена. Три дня выл он в пустую степь, и не высыхали на почерневших щеках слезы.
На четвертый день по дороге загромыхал конно-артиллерийский дивизион. Из облака золотистой пыли вынырнули всадники, орудия, ящики со снарядами.
Как зачарованный, смотрел Муши на лопнувшее пыльное облако на дороге и на приближавшийся к нему алый кумач на древке.
Оторвали всадники Муши от горя, от смертельной обиды. Вскочил он и, размахивая руками, ринулся под ноги лошади военкома Гаврона.
-- Пери мине балшабек... Пожалуйста, прошу тибе... Ми пуду стирлят и резит белы шайтан... Пери мине, табарищ башабек...
Гаврон взял Муши.
Конь, седло, клинок зажгли дикий огонь в груди степного джигита. Пролетали мимо дни, недели. В дикой гонке по пятам врага, в схватке жаркой Гаврон и Муши всегда грудь с грудью, сердце с сердцем. В дыму, в огне срослись они в неразрывное целое. По-рабски любил Муши Гаврона, за порыв огневой в боях, за ненависть смертельную к врагу и за удаль любил Гаврон дикаря Муши.
Летние месяцы позади. Все дальше и дальше летит Конармия за отступающим врагом.
Остановились в десяти верстах от хутора "Генеральный мост". Деникин стянул все свои силы у Ростова, был этот хутор последним пунктом, у которого закипел бой. Двое суток ухали орудия конно-артиллерийского дивизиона. Белые, сосредоточив на небольшом пространстве главные силы и атаковав фланги 15 и 16 стрелковых дивизий, нанесли нам сильное поражение, захватили у нас много орудий и пулеметов.
Двинулась на белых конная буденновская лава.
А Муши молился в старом окопе. Стоя на коленях, он под гром орудий громко выкрикивал непонятные слова, взбрасывая руки к небу:
Гаврон опустился на край окопа. Вдали клубились облака дыма и пыли. Его глаза видели, как по степи носились кони, люди. Сходились близко, бились, падали десятками, вновь расходились, чтобы опять сойтись.
-- И ты думаешь, что Кудайга нам поможет?
-- О-о-о-о-ой... Кудайга большой... Он висе может делай... Висе,-- и, наклонившись к Гаврону, Муши зашептал: -- Молюсь за тибе, за сибе, за висех... Аллах слушай моя молитва... Он не адайт наши жиз белый шайтан... Не адайт... Уншкур... Кудайга Уншкур!..
-- Ты глупец, Муши, -- вскричал Гаврон, а глаза его не отрывались от поля битвы. -- Твой Кудайга бессилен! Твой Кудайга мертв!..
-- A-a-a-a! -- завыл Муши, и лицо перекосилось дикой злобой.
-- Да, -- выкрикивал Гаврон. -- Всю жизнь ты провел роясь в земле, как червь, отдавая пот и кровь за жалкие крохи... Где был твой Кудайга? Где он был, когда сжигали твое жилище, убивали твою жену и детей? Не нам, а им нужен твой Кудайга, за них, за белых, -- попы всех вер...
Застонал Муши, опустился на землю на колени. Дикая злоба клокотала в его груди. Самый любимый человек на земле оскорбил его бога... Самый смелый поднял руку на его бога.
-- Не сердись, -- кинул ему Гаврон. -- Я не хотел обидеть тебя... Я тоже верю... Глубоко верю в дело освобождения трудящихся... Это и есть самая ценная вера у человека, который еще хочет жить...
И, похлопав тихонько Муши по плечу, Гаврон зашагал к батареям.
Гудели орудия... Впереди горели строения. Тянулись огненные языки к небу и кровью заливали его. Всю ночь провел Гаврон на наблюдательном пункте. Муши не приходил.
II
-- Белые с фланга, -- прорезал воздух тревожный голос с наблюдательного поста.
Вздрогнул дивизион и десятками глаз впился в равнину. Кинулся на возвышение Гаврон, глянул в бинокль. По полю двигалась необозримая лава белых в обход левого фланга. Двигалась быстро и решительно.
-- По ко-о-о-ням, -- гремел командир. Подбежал Гаврон к командиру:
-- Ты отводи орудия... Дай мне 50 человек... буду прикрывать!..
-- Бери, -- кинул на ходу командир: вскочив на коня. вылетел в голову дивизиона.
Заметались бойцы из стороны в сторону. Ринулись лошади с бешеной силой. Загромыхали орудия и запрыгали по мерзлой земле.
Стоит Гаврон с отрядом на месте. Ждет удара. От колонны отделился офицерский отряд. Вот он несется с гиком и свистом по полю. Засвистели пули над головами бойцов. Ждет Гаврон удара, и впервые тоска ущипнула его за сердце.
Нет возле Муши...
Дивизион скрылся за холмами. К прикрытию присоединились два эскадрона новоград-волынцев.
-- Шашки к бою,-- крикнул Гаврон и дал толчок лошади. Но вот из-за кустарников вылетел диким галопом всадник.
-- Муши!
-- Комиссар, мы с тибе пойдем!.. И снова Муши рядом.
-- Хрр-р-ряк!.. Столкнулись, зазвенели клинки.
У белых перевес, силы их растут с каждой минутой. Окружают со всех сторон.
Кавалеристы отступают, шаг за шагом подаются назад.
Один Гаврон на месте, да рядом Муши.
Рубят направо и налево, горы трупов растут у ног. У Гаврона в правой руке клинок, в левой -- наган. Направо -- удар, налево -- огонь.
Красные бойцы оттеснены. Гаврон и Муши окружены белым кольцом.
Затрясся конь под Гавроном, упал.
-- Ага-а, -- радостно заревели белые. Но уже на ногах Гаврон, и засверкал его клинок. Соскочил на землю и Муши. Левая рука и лицо у него в крови. Натиск белых растет. Вот уже клинки залязгали над головой Гаврона.
-- Не дамся!
И левой рукой нажал курок нагана Гаврон -- в свой висок... Обливаясь кровью, упал на труп своего коня.