В двадцать втором году в Винницком районе была разгромлена банда Гулая. Начальником штаба был у него Адриян Сулак, сельский учитель. Ему удалось уйти за рубеж в Галицию, вскоре газеты сообщили о его смерти. Через шесть лет после этого сообщения мы узнали, что Сулак жив и скрывается на Украине. Чернышеву и мне поручили поиски. С мандатами зоотехников в кармане мы отправились в Хощеватое, на родину Сулака. Председателем сельрады оказался там демобилизованный красноармеец, парень добрый и простоватый.
-- Вы тут кувшина молока не расстараетесь, -- сказал он нам, -- в том Хощеватом людей живьем едят...
Расспрашивая о ночлеге, Чернышев навел разговор на хату Сулака.
-- Можно, -- сказал председатель, -- у цей вдовы и хаты-на есть...
Он повел нас на край села, в дом, крытый железом. В горнице, перед грудой холста, сидела карлица в белой кофте навыпуск. Два мальчика в приютских куртках, склонив стриженые головы, читали книгу. В люльке спал младенец с раздутой, белесой головой. На всем лежала холодная монастырская чистота.
-- Харитина Терентьевна, -- неуверенным голосом сказал председатель, -- хочу хороших людей к тебе постановить...
Женщина показала нам хатыну и вернулась к своему холсту.
-- Ця вдова не откажет, -- сказал председатель, когда мы вышли, -- у ней обстановка такая...
Оглядываясь по сторонам, он рассказал, что Сулак служил когда-то у желто-блакитных, а от них перешел к папе римскому.
-- Муж у папы римского, -- сказал Чернышев, -- а жена в год по ребенку приводит...
-- Живое дело, -- ответил председатель, увидел на дороге подкову и поднял ее, -- вы на эту вдову не глядите, что она недомерок, у ней молока на пятерых хватит. У ней молоком другие женщины заимствуются...
Дома председатель зажарил яичницу с салом и поставил водки. Опьянев, он полез на печь. Оттуда мы услышали шепот, детский плач.
-- Ганночко, божусь тебе, -- бормотал наш хозяин, -- божусь тебе, завтра до вчительки пойду...
-- Разговорились, -- крикнул Чернышев, лежавший рядом со мной, -- людям спать не даешь...
Всклокоченный председатель выглянул из-за печи; ворот его рубахи был расстегнут, босые ноги свисали книзу.
-- Вчителька в школе трусов на развод давала, -- сказал он виновато, -- трусиху дала, а самого нет... Трусиха побыла, побыла, а тут весна, живое дело, она и подалась в лес. Ганночко, -- закричал вдруг председатель, оборачиваясь к девочке, -- завтра до вчительки пойду, пару тебе принесу, клетку сделаем...
Отец с дочерью долго еще переговаривались за печкой, он все вскрикивал "Ганночко", потом заснул. Рядом со мной на сене ворочался Чернышев.
-- Пошли, -- сказал он.
Мы встали. На чистом, без облачка, небе сияла луна. Весенний лед затянул лужи. На огороде Сулака, заросшем бурьяном, торчали голые стебли кукурузы, валялось обломанное железо. К огороду примыкала конюшня, внутри ее слышался шорох, в расщелинах досок мелькал свет. Подкравшись к воротам, Чернышев налег на них, запор поддался. Мы вошли и увидели раскрытую яму посреди конюшни, на дне ее сидел человек. Карлица в белой кофте стояла над краем ямы с миской борща в руках.
-- Здравствуй, Адриян, -- сказал Чернышев, -- ужинать собрался?..
Упустив миску, карлица бросилась ко мне и укусила за руку. Зубы ее свело, она тряслась и стонала. Из ямы выстрелили.
-- Адриян, -- сказал Чернышов и отскочил, -- нам тебя живого надо...
Сулак внизу возился с затвором, затвор щелкнул.
-- С тобой как с человеком разговаривают, -- сказал Чернышов и выстрелил.
Сулак прислонился к желтой оструганной стене, потрогал ее, кровь вылилась у него изо рта и ушей, и он упал.
Чернышов остался на страже. Я побежал за председателем. В ту же ночь мы увезли убитого. Мальчики шли рядом с Чернышевым по мокрой, тускло блиставшей дороге. Ноги мертвеца в польских башмаках, подкованных гвоздями, высовывались из телеги. В головах у мужа неподвижно сидела карлица. В затмевающемся свете луны лицо ее с перекосившимися костями казалось металлическим. На маленьких ее коленях спал ребенок.
-- Молочная, -- сказал вдруг Чернышов, шагавший по дороге, -- я тебе покажу молоко...