Миронъ Петровичъ. Сцены изъ народной жизни. Н. Блинова. Казань, 1888 г. Ц. 15 к. Авторъ не въ первый разъ берется за изображеніе народной жизни въ драматической формѣ, и мы въ свое время дали отзывъ о его пьесѣ Свѣтъ и во тьмѣ свѣтитъ, написанной какъ бы въ отвѣтъ на драму графа Л. Н. Толстаго Власть тьмы, или, вѣрнѣе, въ видѣ возраженія на эту народную драму. Возраженіе вышло слабымъ. Не лучше и новая пьеса H. Н. Блинова, въ которой авторъ пытается, повидимому, объяснить "народу", что лѣшихъ на свѣтѣ не существуетъ. Намѣреніе, конечно, похвальное; исполненіе же, надо сказать правду, никуда не годится. Въ своихъ "сценахъ"' H. Н. Блиновъ изображаетъ, какъ мужики напились пьяны на Святкахъ, поспорили о томъ, есть ли лѣшіе и оборотни, или таковыхъ не бываетъ, побранились и разъѣхались по домамъ. На дорогѣ одинъ изъ спорщиковъ повстрѣчалъ лѣшаго и ударилъ его дубиной "на-отмашь". По русскому повѣрью, чертей, оборотней, лѣшихъ и всякую "нечисть" надо бить непремѣнно "на-отмашь". На этотъ разъ лѣшій былъ не настоящій. Это пьяный Семенъ-"богатѣй ѣдучи на ярмарку, вздумалъ попугать Мирона, а тотъ и угостилъ его дубиной. Черезъ нѣсколько дней въ полѣ было найдено мертвое тѣло, въ убійствѣ заподозрѣнъ Миронъ, да и самъ онъ заподозрилъ себя въ томъ, что загубилъ христіанскую душу, и признался во всемъ слѣдователю. Въ дальнѣйшемъ ходѣ дѣла встрѣтилось, однако же, маленькое затрудненіе: по удостовѣренію врача, мертвый человѣкъ просто замерзъ съ пьяну, а отнюдь не убитъ. Тѣмъ не менѣе, Мирона отправляютъ въ тюрьму. На его счастье, пріѣзжаетъ Семенъ-богатѣй и разсказываетъ, какъ было дѣло. Семенъ требуетъ на мировую отъ Мирона, чтобы онъ призналъ при всемъ народѣ, что "лѣшихъ нѣтъ", и чтобы онъ отдалъ свою дочь за Семенова сына. Молодые люди давно уже любятъ другъ друга. Дѣлать нечего, Миронъ соглашается и говоритъ: "Ну, нѣтъ лѣшаго. Что же есть-то?" -- Семенъ наставительно отвѣчаетъ: "Что? Извѣстно -- Богъ". Миронъ благословляетъ дочь и ея жениха, потомъ произноситъ слабымъ голосомъ: "Видно, смерть. Прости пеня..." и впадаетъ въ безчувствіе,-- какъ значится въ ремаркѣ. Уперъ Миронъ или нѣтъ,-- и если умеръ, то отъ какой причины,-- остается неизвѣстнымъ, а вопросъ о томъ, есть лѣшій или нѣтъ лѣшаго,-- неразрѣшеннымъ. Для людей, вѣрящихъ въ лѣтнихъ, сцены H. Н. Блинова никакой доказательной силы не имѣютъ. Изъ того, что Миронъ, съ пьяныхъ глазъ, чуть не убилъ будущаго свата, вмѣсто лѣшаго, вовсе не слѣдуетъ, чтобы не было настоящихъ лѣшихъ и оборотней. Тѣмъ болѣе нельзя этого заключить, что солдатъ Платонъ разсказываетъ, какъ онъ совершенно трезвый ударилъ тесакомъ оборотня, и на другой день видѣлъ нанесенную Имъ рану на щекѣ какой-то Марьи, занимавшейся колдовствомъ. Этотъ разсказъ солдата ничѣмъ не опровергнутъ, не выражено даже сомнѣнія въ его достовѣрности. Наставительное заключеніе "богатѣя" Семена, что "есть Богъ", отнюдь не исключаетъ для простаго народа вѣры въ существованіе лѣшихъ, домовыхъ, оборотней и всякой иной нечистой силы. Въ результатѣ выходитъ, что H. Н. Блиновъ ровно ничего не доказалъ своими сценами и даже ничего не сказалъ такого, что могло бы быть кому-либо полезно или хотя бы только занимательно. Это сплошное пустословіе съ большими претензіями и, притомъ, такое пустословіе, котораго нельзя бы было читать безъ пояснительныхъ курсивовъ въ скобкахъ, вставленныхъ авторомъ въ текстѣ. Для примѣра приводимъ нѣсколько выраженій, никому непонятныхъ безъ особаго разъясненія: "кудесы" -- въ скобкахъ напечатано: "волшебноеў, "запуки" -- "предразсудки", "важій" -- "привѣтливый", "угостилъ честной" -- въ скобкахъ: "рюмкой", "поверка", "чивый да съ привередомъ", "просужее", "ускорно", "чуть поло", "карзился", "млилось" и т. п. Напрасно думаютъ иные писатели, что для изображенія народной жизни нужно пестрить рѣчь мѣстными выраженіями, нахватанными изъ областныхъ словарей.