Брикнер Александр Густавович
Шведская война 1788-90 гг

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (По новым данным из французских архивов).

   

Шведская война 1788--90 гг.

(По новымъ даннымъ изъ французскихъ архивовъ).

ВВЕДЕНІЕ.

I. Письма принца Нассау.-- Записки Ланжерона.

   Событія войны Россіи со Швеціей при императрицѣ Екатеринѣ II извѣстны въ подробностяхъ, главнымъ образомъ, по русскимъ и шведскимъ источникамъ. На эти источники было указано мною въ моей монографіи, напечатанной въ 1869 году въ журналѣ Министерства Народнаго Просвѣщенія и изданной также особою книгой. Что касается до французскихъ источниковъ, то тогда можно было, главнымъ образомъ, указать лишь на трудъ Жеффруа, явившійся въ Revue des Deux Mondes подъ заглавіемъ Gustave III et la cour de France; эти статьи составлены большею частью при помощи дипломатическихъ корреспонденцій французскихъ посланниковъ въ Стокгольмѣ.
   Нельзя сказать, чтобы со времени появленія моего сочиненія были изданы труды, въ которыхъ заключались бы важныя новыя данныя для исторіи столкновенія между Швеціей и Россіей въ 1788--90 гг. Здѣсь и тамъ, правда, въ журналахъ появились эпизодическіе разсказы о томъ или другомъ событіи, относящемся къ этой войнѣ; между бумагами Екатерины, изданными въ XXVII и XLII томахъ Сборника Императорскаго Историческаго Общества, встрѣчаются намеки на различные фазисы этой воины; о нихъ въ особенности часто упоминается въ письмахъ императрицы къ князю Потемкину. Однако нельзя сказать, чтобъ эти данныя служили значительнымъ дополненіемъ къ запасу свѣдѣній, находившемуся и прежде въ нашемъ распоряженіи.
   За то въ послѣднее время были открыты два источника, проливающіе новый свѣтъ на исторію шведской войны и дающіе намъ понятіе о ходѣ военныхъ событій и о критическомъ положеніи, въ которомъ находилась въ это время столица, въ окрестностяхъ которой происходили военныя дѣйствія. Мы намѣрены въ слѣдующемъ очеркѣ указать на значеніе разсказовъ двухъ очевидцевъ, принимавшихъ дѣятельное участіе въ этихъ событіяхъ. То были принцъ Нассау-Зигенъ и графъ Ланжеронъ.
   Очень недавно въ Парижѣ появилась замѣчательная монографія Le prince Charles de Nassau-Siegen d'après sa correspondance originale inédite de 1784 à 1789 (Paris, 1893). Авторъ этой книги, маркизъ д'Арагонъ, при ея составленіи воспользовался, главнымъ образомъ, письмами принца Нассау къ его женѣ, находившейся въ это время въ Польшѣ, а затѣмъ въ С.-Петербургѣ. Нассау въ концѣ 1786 года прибылъ въ южную Россію, гдѣ онъ сблизился съ Потемкинымъ. Князь полюбилъ талантливаго авантюриста, стяжавшаго громкую славу въ кругосвѣтномъ путешествіи Бугенвиля и въ осадѣ Гибралтарской крѣпости. Нассау сопровождалъ Потемкина въ разныхъ поѣздкахъ въ Херсонъ и Крымъ, участвовалъ въ приготовленіяхъ къ знаменитому путешествію императрицы въ 1787 г., находился въ свитѣ Екатерины во время ея пребыванія на югѣ и, наконецъ, по случаю разрыва между Россіей и Оттоманскою Портой вступилъ въ русскую службу. Въ качествѣ начальника галернаго флота въ Очаковскомъ лиманѣ принцъ Нассау оказалъ самыя важныя услуги Россіи, неоднократно разбивая турецкій флотъ. Тѣсная дружба между принцемъ Нассау и княземъ Потемкинымъ оказалась непрочною; разногласіе между обоими военачальниками по поводу осады Очакова заставило принца покинуть лагерь подъ Очаковымъ и отправиться въ С.-Петербургъ, откуда онъ поѣхалъ во Францію и въ Испанію съ цѣлью хлопотать, въ качествѣ тайнаго русскаго дипломатическаго агента, о заключеніи четверного союза между Россіей, Австріей, Франціей и Испаніей. Рѣшеніе этой задачи не состоялось, и принцъ вскорѣ вернулся въ Россію, гдѣ онъ принималъ самое дѣятельное участіе въ походахъ противъ шведовъ въ 1789 и 1790 годахъ. Имя принца Нассау тѣсно связано съ важнѣйшими событіями этой войны. Ему неоднократно удавалось разбивать шведовъ на морѣ. Пользуясь довѣріемъ императрицы, онъ оказывалъ сильное вліяніе на ходъ военныхъ дѣйствій вообще и при этомъ случаѣ обнаруживалъ необычайныя способности. Въ концѣ іюня 1790 г., однако, онъ потерпѣлъ страшное пораженіе при Свенскзундѣ, и этимъ окончилась его военная карьера. Послѣ заключенія Верельскаго мира онъ могъ оказать императрицѣ нѣкоторыя услуги въ качествѣ дипломата въ сношеніяхъ съ эмигрантами.
   Участвуя въ турецкой войнѣ въ 1788 году, а затѣмъ въ походахъ въ Финляндію, принцъ Нассау постоянно сообщалъ самыя любопытныя подробности объ этихъ событіяхъ своей женѣ. При выдающейся роли, которую разыгрывалъ принцъ въ военныхъ дѣйствіяхъ, при его близкихъ сношеніяхъ съ важнѣйшими лицами въ Россіи, можно представить себѣ, что письма его могутъ служить чрезвычайно замѣчательнымъ источникомъ при изученіи этихъ событій.
   Другой источникъ, на который мы указываемъ въ слѣдующемъ очеркѣ, находится въ Парижскомъ архивѣ. Хранящіеся тамъ шесть фоліантовъ записокъ, или вѣрнѣе -- сочиненій, графа Ланжерона заключаютъ въ себѣ, между прочимъ, самое подробное изложеніе событій похода 1790 года въ Финляндіи. Знаменитый эмигрантъ, находившійся болѣе сорока лѣтъ въ русской службѣ, такъ сказать, дебютировалъ въ этой шведской войнѣ, въ которой онъ былъ товарищемъ принца Нассау-Зигена. Его перу принадлежитъ обширный трудъ о походѣ въ Финляндію въ 1790 году. Эта монографія была составлена имъ въ 1796 году, а затѣмъ, въ 1824 году, имъ же къ ней прибавлены нѣкоторыя примѣчанія. Монографія Ланжерона, понынѣ остававшаяся совсѣмъ неизвѣстною, достойна вниманія во многихъ отношеніяхъ. Графъ долженъ считаться чрезвычайно талантливымъ писателемъ. Его интересуютъ не только событія военной исторіи, но и политическіе вопросы. Составляя свои труды не въ видѣ писемъ или журналовъ въ самомъ разгарѣ фактовъ, а нѣсколько позже въ видѣ мемуаровъ, Ланжеронъ не довольствуется разсказами фактовъ,-- онъ къ нимъ прибавляетъ оцѣнку значенія событій, очевидцемъ которыхъ онъ бывалъ: онъ характеризуетъ болѣе или менѣе подробно тѣхъ людей, съ которыми имѣлъ дѣло; онъ подвергаетъ строгой критикѣ образъ дѣйствій и государственныхъ людей и военачальниковъ, говоритъ подробно объ ошибкамъ, сдѣланныхъ и непріятелемъ, и русскими полководцами, разсказываетъ разные анекдоты, проливающіе свѣтъ на нравственный бытъ того времени, и пр. Умѣя цѣнить необычайныя способности и доблесть своего друга, принца Нассау, Ланжеронъ все-таки обращаетъ вниманіе и на его слабыя стороны и, въ качествѣ эксперта въ области стратегики и тактики, указываетъ на сдѣланные имъ промахи. Нельзя не удивляться тому, что маркизъ д'Арагонъ, который, какъ видно, перелистывалъ въ Парижскомъ архивѣ рукописи сочиненій Ланжерона, не воспользовался монографіей сего послѣдняго для болѣе подробнаго изложенія событій 1790 года, тогда какъ этотъ трудъ Ланжерона въ шести рукописныхъ фоліантахъ сочиненій знаменитаго эмигранта занимаетъ одно изъ первыхъ мѣстъ. Между тѣмъ какъ письма принца Нассау-Зигена къ его женѣ особенно важны для исторіи похода 1789 г., разсказы Ланжерона, заимствованные нами изъ Парижскаго архива, могутъ считаться первокласснымъ источникомъ исторіи похода 1790 г.
   Нѣтъ сомнѣнія, что событія 1788 года болѣе подробно извѣстны, нежели ходъ военныхъ дѣйствій слѣдующихъ кампаній до Верельскаго мира. Замѣчательная монографія Головачева о событіяхъ на морѣ въ 1788 году даетъ намъ точное понятіе о битвѣ при Гохландѣ, о дѣйствіяхъ обоихъ флотовъ на берегахъ Финляндіи, тогда какъ битвы 1789 и 1790 годовъ не были разработаны столь подробно въ спеціально-исторической литературѣ. Тѣмъ важнѣе оказываются данныя, заключающіяся въ письмахъ принца Нассау и въ запискахъ Ланжерона.
   

II. Начало войны.-- Событія 1788 г.

   Ланжеронъ прибылъ въ Госсію не раньше какъ весной 1790 г., однако онъ послѣ участія въ послѣднемъ походѣ шведско-русской войны старался составить себѣ точное понятіе объ обще-историческомъ значеніи столкновенія, происходившаго между Россіей и Швеціей за два года тому назадъ. Онъ указываетъ, во введеніи къ своей монографіи о походѣ 1790 г., на событія 1788 года.
   Въ 1787 году Турція объявила войну Россіи. Почти всѣ русскія войска были отправлены на югъ для военныхъ дѣйствій около Очакова. Императрица Екатерина, обращавшая главное вниманіе на восточный вопросъ, не ожидала разрыва съ Швеціей, между тѣмъ какъ Густавъ III хотѣлъ именно воспользоваться турецкою войной для нанесенія страшнаго удара Россіи на сѣверѣ.
   Ланжеронъ впослѣдствіи находился въ близкой дружбѣ съ графомъ Андреемъ Кирилловичемъ Разумовскимъ, который въ 1788 году, въ минуту разрыва между Щвеціей и Россіей былъ русскимъ дипломатомъ въ Стокгольмѣ. Отъ Разумовскаго Ланжеронъ узналъ нѣкоторыя частности о положеніи дѣлъ въ то время. Онъ пишетъ: "Императрица долго не хотѣла вѣрить, что ей можетъ грозить серьезная опасность со стороны Швеціи. Мой пріятель, графъ Андрей Разумовскій, мнѣ съ полною откровенностью сообщилъ о его безуспѣшныхъ стараніяхъ обратить вниманіе своего двора на опасность, которой Госсія легко могла подвергнуться съ этой стороны. Такъ какъ государи никогда не ошибаются, графъ Разумовскій тогда очутился въ немилости, или по крайней мѣрѣ показывали видъ нерасположенія къ нему хотя лишь временно; въ концѣ-концовъ, однако, императрица, умѣвшая цѣнить его образъ дѣйствій, отдавала ему полную справедливость и воспользовалась имъ для другихъ дипломатическихъ сношеній".
   Воспроизведеніе Ланжерономъ разсказа Разумовскаго достойно вниманія. Дѣло въ томъ, что графъ Андрей Кирилловичъ находился нѣкоторымъ образомъ въ опалѣ уже съ 1776 года, благодаря его дружескимъ сношеніямъ съ первою супругой цесаревича Павла Петровича, и не имѣлъ права явиться ко двору во все это время, хотя онъ, въ качествѣ государственнаго дѣятеля, пользовался довѣріемъ Екатерины и занималъ дипломатическіе посты въ Неаполѣ, затѣмъ въ Копенгагенѣ и, наконецъ, въ Стокгольмѣ. Тутъ онъ, возбуждая шведское дворянство противъ короля Густава III, дѣйствовалъ какъ разъ въ духѣ с.-петербургскаго кабинета. Однако рѣзкость образа дѣйствій Разумовскаго не могла не усиливать раздраженія шведскаго короля противъ Россіи; можно прямо сказать, что агитація русскаго дипломата въ Стокгольмѣ, его интриги въ союзѣ съ противниками Густава III, значительною долей содѣйствовали разрыву между Россіей и Швеціей. Поэтому министры Екатерины, озабоченные турецкою войной, не во всѣхъ отношеніяхъ одобряли гордую осанку Разумовскаго, оскорблявшую короля.
   Густавъ III готовился къ походу. Екатерина, узнавъ объ этомъ, была весьма недовольна. Графъ Разумовскій 7 (18) іюня передалъ министру иностранныхъ дѣлъ, графу Оксеншерна, записку, въ которой говорилось о желаніи Россіи сохранить миръ на сѣверѣ; съ этимъ увѣреніемъ миролюбія русскій дипломатъ обратился, однако, не только къ шведскому министерству, но и "ко всѣмъ тѣмъ, кои въ сей націи нѣкоторое участіе въ правленіи имѣютъ". Этимъ выраженіемъ графъ Разумовскій указывалъ на ограниченіе власти шведскаго короля, который, желая сдѣлаться самодержавнымъ и видя въ русскомъ посланникѣ сильнѣйшее препятствіе, принялъ вышеозначенное выраженіе графа Разумовскаго за оскорбленіе. Густавъ III требовалъ отъ русскаго правительства наказанія графа, велѣлъ ему немедленно выѣхать изъ Швеціи и принялъ мѣры къ открытію военныхъ дѣйствій.
   О томъ, какъ въ С.-Петербургѣ смотрѣли на быть-можетъ чрезмѣрно энергичный поступокъ Разумовскаго, пока было извѣстно лишь очень немного. Графъ Сегюръ замѣчаетъ въ своихъ запискахъ, что въ столицѣ нѣкоторыя лица считали образъ дѣйствій посланника неосторожнымъ и слишкомъ сильно вызывающимъ короля на рѣшительныя мѣры {Ségur: "Mémoires et souvenirs", III, 367.}. Въ средѣ иностранныхъ дипломатовъ шелъ слухъ о рѣзкихъ выраженіяхъ князя Потемкина, порицавшаго чрезмѣрную смѣлость Разумовскаго {Разсказъ саксонскаго дипломата Гельбича въ составленной имъ біографіи Потемкина въ журналѣ Minerva, 1798, IV, 479.}. Что касается до императрицы, то она, какъ кажется, была совершенно довольна графомъ Андреемъ Кирилловичемъ; въ ея многочисленныхъ письмахъ къ Потемкину, въ которыхъ подробно говорится о разрывѣ съ Густавомъ, нѣтъ ни малѣйшихъ слѣдовъ неудовольствія по поводу образа дѣйствій Разумовскаго. За то изъ недавно изданныхъ мною писемъ графа А. И. Маркова къ Разумовскому видно, что нѣкоторые изъ важнѣйшихъ сановниковъ, какъ кажется, Безбородко, а быть-можетъ и Остерманъ, находили, что Разумовскій, вмѣсто того, чтобы, по крайней мѣрѣ, отсрочить разрывъ, возбудилъ своею нотой чрезмѣрное раздраженіе шведскаго правительства {См. мое изданіе пятаго тома Семейства Разумовскихъ, стр. 181--182.}. Марковъ же, близкій другъ Разумовскаго, защищалъ его, доказывалъ несостоятельность сдѣланныхъ ему упрековъ и сообщилъ графу Андрею Кирилловичу, что императрица имъ вполнѣ довольна.
   Въ С.-Петербургѣ, правда, не ожидали столь скораго разрыва со Швеціей, и на этотъ счетъ разсказъ Ланжерона подтверждается другими данными. Донесенія Разумовскаго къ русскому двору пока извѣстны лишь изъ нѣкоторыхъ выписокъ, сдѣланныхъ Васильчиковымъ при редакціи біографіи этого дипломата. Однако мы знаемъ изъ другого источника, что графъ Андрей Кирилловичъ уже въ январѣ 1788 года писалъ о намѣреніи Густава III воспользоваться турецкою войной для нападенія на Россію и что въ С.-Петербургѣ не вѣрили этому и не думали о приготовленіяхъ къ оборонѣ. Графъ C. Р. Воронцовъ прямо говоритъ въ началѣ 1797 года, что Екатерина, еслибъ обратила должное вниманіе на предостереженія Разумовскаго, могла бы, принявъ надлежащія мѣры, строго наказать Густава III и отнять у него еще въ 1788 году всю Финляндію {См. письмо Воронцова къ Разумовскому въ пятомъ томѣ Семейства Разумовскихъ, стр. 285, гдѣ сказано: "si on ne s'était pas entêté chez vous à ne pas croire à vos avis", и пр.}.
   Лучшимъ доказательствомъ безпечности императрицы при этомъ случаѣ служитъ слѣдующее обстоятельство. Не только почти всѣ сухопутныя войска находились на югѣ, такъ что не было солдатъ на сѣверѣ для войны противъ Швеціи, русское правительство въ ту самую минуту, когда со дня на день можно было ожидать разрыва съ Густавомъ III, мечтало объ отправленіи флота изъ Кронштадта въ Средиземное море для употребленія его противъ турокъ, того самаго флота, въ которомъ именно тогда нуждались для борьбы въ Финскомъ заливѣ. О твердомъ намѣреніи отправить флотъ въ Архипелагъ Екатерина писала къ Потемкину неоднократно весною 1788 г., въ то самое время, когда она сообщала подробно объ опасности грозящей Россіи со стороны Швеціи {Сб. Ист. Общ., XXVII, стр. 482, 492, 493, 496.}. Въ началѣ іюня была составлена для адмирала Грейга, назначеннаго въ Архипелагъ, инструкція. Однако, тогда же оказалось необходимымъ употребить флотъ не противъ турокъ, а противъ шведовъ. Скоро послѣ того происходила битва при Гохландѣ. Такимъ образомъ Россія оказалась приготовленной къ войнѣ хотя бы на морѣ. За то сухопутное войско было далеко не достаточнымъ. Ланжеронъ пишетъ, что ничего не было приготовлено для военныхъ дѣйствій на сѣверѣ, что въ крѣпостяхъ въ русской части Финляндіи не было ни съѣстныхъ припасовъ, ни пушекъ, ни амуниціи. Далѣе онъ замѣчаетъ, что графъ В. П. Мусинъ-Пушкинъ, назначенный главнокомандующимъ въ Финляндіи, оказался совершенно неспособнымъ военачальникомъ и что лица, его окружавшія, также не могли считаться воинами {"L'impératrice lui donna pour adjouits tous les habits brodés qu'elle put rencontrer à Pétersbourg, retirés, disgraciés, goutteux, malades" etc.}.
   Ланжеронъ въ своихъ сочиненіяхъ вообще весьма часто говоритъ о недостаткахъ военной администраціи, о громадной разницѣ между оффиціальными данными о войскѣ и фактическимъ состояніемъ арміи. Неоднократно онъ указываетъ на то, что Екатерину обманывали, представляя ей состояніе дѣлъ въ розовомъ цвѣтѣ, между тѣмъ какъ въ сущности положеніе государства во многихъ отношеніяхъ было крайне неудовлетворительнымъ. Эти замѣчанія французскаго эмигранта не были лишены основанія. Въ то самое время, когда въ началѣ русско-шведской войны всего недоставало въ Финляндіи для поддержанія достоинства Россіи, Екатерина считала возможнымъ создать мигомъ, путемъ чрезвычайныхъ мѣръ, войско, способное сражаться успѣшно со шведами. Въ ея письмахъ къ князю Потемкину на каждомъ шагу встрѣчаются признаки такого оптимизма, такого самообольщенія императрицы. Ей казалось легко возможнымъ "привести въ комплектное состояніе гарнизоны и артиллерію", собрать вдругъ 18,000 рекрутъ, она писала Потемкину, что архіереи ей предлагаютъ 24,000 человѣкъ "церковниковъ", и что изъ нихъ "годные къ военной службѣ быть могутъ"; пересчитывая, сколько съ разныхъ сторонъ можно будетъ имѣть въ самое короткое время солдатъ, императрица, какъ кажется, не сознавала, съ какими затрудненіями приходилось бороться въ такихъ случаяхъ и сколь мало приготовленными къ настоящей военной службѣ оказывались новобранцы изъ церковниковъ или башкиры и калмыки, о которыхъ она также писала къ Потемкину и которыхъ она хотѣла употребить для войны противъ шведовъ.
   Какъ бы то ни было, приготовленіе къ походу происходило очень поздно. Лѣтомъ начались военныя дѣйствія, а въ концѣ марта Екатерина писала къ Потемкину: "Дай совѣтъ, какъ комплектовать; магазейны мы соберемъ и всѣ приготовленія прочія сдѣлаемъ безъ огласки" {Сб. Ист. Общ., XXVII, стр. 482--483.}. Въ письмѣ Екатерины отъ 20 апрѣля сказано: "Вчерашній день я подписала наборъ изъ церковниковъ, и такъ наша постура (позитура) теперь весьма почтительна" {Сб. Ист. Общ., XXVII, стр. 485.}. Едва ли въ народѣ шведская война вызвала воодушевленіе, а, между тѣмъ, императрица писала 3 іюля къ князю Потемкину: "Солдаты идутъ съ жадностью, говорятъ: вѣроломца (короля шведскаго) за усы приведемъ; другіе говорятъ, что войну окончатъ въ три недѣли; просятъ идти безъ отдыха, чтобы скорѣе дойти до шведовъ,-- однимъ словомъ, диспозиція у насъ и въ его войскѣ въ мою пользу" {Сб. Ист. Общ., XXVII, стр. 505. См. также письмо отъ 17 іюля, стр. 511, объ успѣшномъ вооруженіи.}. Въ другомъ письмѣ: "Люди всѣ идутъ съ радостью, и король шведскій и шведы столь ненавидимы, какъ безсовѣстное его коварство и вѣроломство того достойны".
   Къ счастью для Россіи, и шведскія приготовленія къ войнѣ оказались далеко недостаточными, такъ что въ сущности военныя дѣйствія похода 1788 г. ограничивались битвой при Гохландѣ, тогда какъ на сухомъ пути не происходило важныхъ столкновеній между шведскими и русскими войсками. Самою большою выгодой, можно почти сказать -- спасеніемъ, для Россіи было образованіе въ Финляндіи конфедераціи въ Авьяла, заставившей короля прекратить на время военныя дѣйствія въ этомъ краѣ и удалиться въ Швецію.
   Государственное, право Швеціи не допускало наступательной войны безъ формальнаго согласія на то сейма. Густавъ III поэтому показывалъ видъ, будто вынужденъ къ войнѣ нападеніемъ со стороны Россіи {См. разсказъ объ эпизодѣ въ Пумала-Зундѣ въ моемъ сочиненіи Бойка Россіи со Швеціей, стр. 76 и слѣд.}. Махинаціи короля, однако, не имѣли успѣха. Въ Швеціи и въ Финляндіи хорошо знали, что иниціатива къ войнѣ принадлежала не Россіи, и поэтому оппозиціонные элементы между офицерами шведскаго войска протестовали противъ незаконной войны и даже прямо объявили императрицѣ Екатеринѣ о своемъ намѣреніи сохранить миръ съ Россіей {См. мою монографію Конфедерація въ Аньяла въ Журн. Мин. Нар. Просв., ч. СXXXVII, стр. 679--771.}.
   Вопросъ объ участіи русскаго правительства въ агитаціи противъ Густава III не достаточно разработанъ въ исторической литературѣ. Понятно, что со стороны Россіи въ случаѣ такого участія было сдѣлано все возможное для сохраненія въ тайнѣ интригъ, имѣвшихъ цѣлью вооружить подданныхъ короля противъ правительства. Въ продолженіе всего времени до 1788 года русскія деньги въ Швеціи употреблялись съ цѣлью образованія и поддержанія оппозиціи противъ монархической власти {См., наприм., отчеты объ истраченныхъ деньгахъ въ приложеніяхъ къ сочиненію Даніельсона -- Die Nordische Frage in den Sauren 1846-- 51. Helsingfors, 1888, стр. 1--22.}. Поэтому нельзя было бы удивляться поддержанію деньгами и членовъ конфедераціи въ Аньяла. Ланжеронъ прямо говоритъ, что русскія деньги при этомъ случаѣ играли очень важную роль. Однако въ доступныхъ намъ источникахъ не найдено данныхъ, которыя подтверждали бы этотъ разсказъ Ланжерона. Мы даже не знаемъ, насколько Екатеринѣ было извѣстно настроеніе умовъ противъ Густава въ шведскомъ лагерѣ. Можно думать, что шведскій эмигрантъ Спренгтпортенъ, проживавшій въ Россіи, сообщалъ правительству о фактахъ, относившихся къ этой агитаціи. Однако изъ доступныхъ намъ источниковъ видно, что бунтъ, составленный противъ Густава III, считался императрицей "пособіемъ Божіимъ" {Дневникъ Храповицкаго.} и что извѣстіе о прекращеніи военныхъ дѣйствій въ Финляндіи неожиданно прибыло въ С.-Петербургъ. Депутатъ отъ конфедератовъ, маіоръ Егергорнъ, прибылъ сюда съ заявленіемъ отъ противниковъ короля 31 іюля (11 августа), и въ тотъ же день императрица сообщила объ этомъ важномъ событіи князю Потемкину. Двумя недѣлями раньше Екатерина, сообщая (17 іюля) своему другу о приготовленіяхъ къ шведской войнѣ, замѣчаетъ: "Есть еще маленькая штучка, которую изготовляю на сѣверѣ королю шведскому, о которой еще говорить не смѣю, но быть можетъ, что она дѣйствительнѣе будетъ многаго иного" {Сб. Ист. Общ., XXVII, стр. 512.}. Очень вѣроятно, что эта замѣтка относится къ агитаціи противъ Густава, и въ такомъ случаѣ, понятно, русское правительство не щадило бы денегъ для поддержанія партіи оппонентовъ короля. Однако, повторяемъ, мы о такой финансовой поддержкѣ ничего не знаемъ. То обстоятельство, что маіоръ Егергорнъ, уѣзжая изъ С.-Петербурга съ отвѣтомъ императрицы, получилъ въ подарокъ перстень и 500 червонцевъ {См. монографію о конфедераціи въ Аньяла, l. c., стр. 715.}, не можетъ считаться подтвержденіемъ вышеупомянутаго разсказа о русскихъ деньгахъ.
   Какъ бы то ни было, въ минуту образованія конфедераціи въ Аньяла положеніе дѣлъ измѣнилось въ пользу Россіи. Продолженіе осады Фридрихсгама шведами оказалось невозможнымъ, шведское войско отступило, король удалился въ Швецію; опасность, грозившая С.-Петербургу, миновала. Раздоръ между королемъ, желавшимъ войны, и офицерами, желавшими мира, былъ, вѣроятно, тою "маленькою штучкой", которую императрица готовила для Густава и которая оказалась лучшимъ средствомъ борьбы противъ короля.
   Россія далѣе надѣялась на союзъ съ Даніей, обязавшеюся атаковать Швецію съ запада. Положеніе Густава тѣмъ самымъ могло сдѣлаться чрезвычайно труднымъ. Однако онъ сумѣлъ поправить свои дѣла, дѣйствуя весьма удачно около Гатенбурга, стараясь внушить императору Іосифу II мысль о сепаратномъ мирѣ съ турками и пользуясь покровительствомъ Англіи и Пруссіи.
   Объ отчаянномъ положеніи Густава тогда ходили довольно странные слухи, какъ видно изъ слѣдующаго письма прица Нассау-Зигена къ женѣ отъ 24 сентября 1788 года. Нассау въ это время находился подъ Очаковымъ; въ лагерѣ князя Потемкина, разумѣется, съ большимъ вниманіемъ слѣдили за ходомъ шведско-русскихъ дѣлъ, о которыхъ Нассау узнавалъ чрезъ князя. Онъ писалъ: "Изъ Швеціи получены благопріятныя извѣстія. Король, говорятъ, намѣренъ отречься отъ престола, перемѣнить исповѣданіе и удалиться въ Римъ. Объявленіе Даніи {Т.-е. готовность Даніи отвоевать Швецію.} озадачило его. Эта держава вооружаетъ противъ него 60,000 человѣкъ и 12 кораблей. Король, не предвидѣвши этого и употребивши все войско противъ Россіи, лишенъ всякихъ средствъ для борьбы противъ Даніи. Я видѣлъ копію съ письма императора (Іосифа II) къ императрицѣ, въ которомъ говорится о предложеніи Густава доставить Австріи сепаратный миръ съ Оттоманскою Аортой. Императоръ оскорбленъ этою попыткой короля заставить его играть недостойную роль. Король же, покинувъ свое войско въ Финляндіи, передалъ начальство надъ нимъ своему брату; сей послѣдній выразилъ желаніе имѣть свиданіе съ великимъ княземъ (Павломъ), однако ему въ этомъ было отказано. Говорятъ, что этому брату очень хотѣлось бы царствовать и что объ этомъ предметѣ онъ хотѣлъ было заговорить въ этомъ свиданіи" {"Le prince Charles de-Nassau-Siegen", стр. 252.}.
   И изъ другихъ источниковъ извѣстно, что король порою мечталъ объ отреченіи отъ короны и объ удаленіи за границу. Въ перепискѣ г-жи Сталь съ королемъ Густавомъ французскій историкъ Жефруа нашелъ данныя о намѣреніи Густава (въ іюлѣ 1788 года) купить домъ въ Парижѣ {Revue des Deux Mondes 1865, LIX, стр. 380.}. Г-жа Сталь послала къ нему планы этого дома. Въ Швеціи разсказывали, что Густавъ часть субсидій, полученныхъ отъ иностранныхъ державъ, отправилъ въ заграничныя кредитныя учрежденія, намѣреваясь вести пышную жизнь частнаго человѣка въ Монпелье {G. Reiss: "Ridrag fils Kännedom of Eilands Natur och Foch". Helsingfors. 1860, стр. 100.}. У Храповицкаго въ запискахъ замѣчено подъ 28 іюня 1788 года: "Король намѣренъ взять Финляндію, Эстляндію, Лифляндію и Курляндію, идучи прямо на Петербургъ; но ежели не удастся, то сложить корону по примѣру королевы Христины и, принявъ вѣру католическую, жить уединенно въ Италіи". Это было извѣстно изъ писемъ Густава, захваченныхъ графомъ Штакельбергомъ въ Польшѣ. Екатерина писала къ Потемкину 3 іюля 1788 года: "Буде намъ Богъ поможетъ, то его намѣреніе есть уѣхать въ Римъ, принять римскій законъ и жить, какъ жила королева Христина" {Сб. Ист. общ. XXVII, стр. 505.}.
   Вышло иначе. Густавъ не только не отказался отъ престола, но дѣйствовалъ чрезвычайно удачно, отстаивая монархическое начало въ Швеціи, защищая Швецію противъ нападенія со стороны Даніи и пользуясь антагонизмомъ между Англіей и Пруссіей съ одной стороны и Россіей съ другой. Благодаря всему этому, шведско-русская война продолжалась при довольно неблагопріятныхъ для Россіи условіяхъ. Данныя, встрѣчаемыя въ письмахъ Нассау и въ запискахъ Ланжерона о событіяхъ 1789 и 1799 годовъ, заслуживаютъ на этотъ счетъ особеннаго вниманія.
   

III. Приготовленія къ походу 1789 года.

   Зимой 1788 и 1789 года въ театрѣ Эрмитажа, при дворѣ давали сочиненную императрицей оперу "Горе-Богатырь". Тутъ былъ осмѣянъ, какъ извѣстно, шведскій король. Сильная выходка не всѣмъ нравилась; между прочимъ, князь Потемкинъ былъ ею недоволенъ. Между приглашенными Екатериною зрителями были французскій дипломатъ Сегюръ и австрійскій посолъ графъ Кобенцель. Мечтали даже о представленіи этой оперы въ Большомъ театрѣ, однако, какъ кажется, Потемкинъ, тѣмъ временемъ прибывшій въ столицу, совѣтовалъ этого не дѣлать. Въ продолженіе 1789 г. пьесу давали нѣсколько разъ въ Эрмитажѣ, между прочимъ въ сентябрѣ въ честь принца Нассау-Зигена, прибывшаго въ Петербургъ послѣ побѣды, одержанной имъ въ августѣ надъ шведами.
   Нельзя отрицать, что мелочное тщеславіе Густава III возбуждало шутки въ родѣ комедіи "Горе-Богатырь". Во время пребыванія въ С.-Петербургѣ зимою 1782 года принцъ Нассау-Зигенъ за столомъ у императрицы разсказывалъ ей частности о смѣшномъ костюмѣ, въ которомъ шведскій король щеголялъ во время похода въ Финляндію въ 1788 году, и о турнирѣ, который онъ намѣревался устроить. Екатерина съ особеннымъ удовольствіемъ слушала эти разсказы {Въ письмѣ принца къ женѣ отъ 23 января (3 февраля) 1782 г. сказано: "Aujourd' hui à dîner chez l'impératrice on parla du roi de tuède, je contai ce que vous m'aviez dit de la manière dont il s'était costumé pour sa dernière campagne, et que vous in aviez rappelé le tournoi qu'il vous avait promis, et la lance qu'il m'avait dit qu'il me ferait l'honneur de rompre avec moi. Cela fit beaucoup rire l'impératrice et la mit de très bonne humeur". См. соч. д'Арагона, стр. 288. Значитъ принцъ и принцесса Нассау-Зигенъ были лично знакомы съ королемъ.}.
   Ланжеронъ пріѣхалъ въ Петербургъ не раньше какъ весною 1790 г. Тогда опера "Горе-Богатырь" уже исчезла съ эрмитажнаго театра. Однако онъ узналъ нѣкоторыя подробности этого эпизода и въ довольно рѣзкихъ выраженіяхъ осуждалъ образъ дѣйствій императрицы при этомъ случаѣ {Въ запискахъ Ланжерона сказано: "Elle répéta avec complaisance tous les, airs dont les paroles étaient les plus piquantes contre son rival. Cette affectation me prouve combien la haine peut porter à des petitesses les plus grands caractères".}.
   Принцъ Нассау-Зигенъ, не ладившій съ княземъ Потемкинымъ и крайне недовольный образомъ дѣйствій его по поводу осады Очакова, выѣхалъ оттуда до штурма этой крѣпости и прибылъ въ С.-Петербургъ. Императрица его приняла чрезвычайно благосклонно. Она благодарила его за услуги, оказанныя имъ Россіи въ Очаковскомъ лиманѣ. Побѣды, одержанныя имъ надъ турецкимъ флотомъ, доставили ему чрезвычайно выгодное положеніе при дворѣ. Настоящаго разлада между Потемкинымъ и принцемъ не было, такъ что непріятности, происходившія между ними, не мѣшали принцу пользоваться довѣріемъ Екатерины. Однажды въ это время она поручила ему руководить въ качествѣ предсѣдателя засѣданіемъ кавалеровъ св. Георгія. Онъ даже тогда вмѣстѣ съ графомъ Сегюромъ и графомъ Кобенцелемъ старался дѣйствовать въ Польшѣ, противъ которой Екатерина хотѣла было принять строгія мѣры {См. депешу Сегюра въ соч. д'Арагона, стр. 283--284.}.
   Затѣмъ онъ предпринялъ путешествіе во Францію и Испанію съ цѣлью содѣйствовать заключенію четверного союза. Подробности этой поѣздки мало извѣстны, а къ тому же онѣ выходятъ изъ рамки нашего очерка. Цѣль путешествія принца Нассау не была достигнута; особенно французскій кабинетъ на сдѣланныя ему предложенія отвѣчалъ уклончиво. Благодаря этому Пруссія и Англія, враждебно относившіяся къ Россіи въ это время, имѣли просторъ для своихъ дѣйствій въ пользу Густава III, и Россія должна была думать о средствахъ продолжать войну противъ Швеціи.
   Еще до отъѣзда принца въ Западную Европу была рѣчь о порученіи ему главнаго начальства надъ галернымъ флотомъ въ Финскомъ заливѣ. Сдѣланное ему на этотъ счетъ предложеніе льстило его самолюбію. Ланжеронъ находилъ, что принцъ Нассау, вмѣсто того, чтобы предпринять поѣздку въ Парижъ и Мадридъ, долженъ былъ оставаться въ Россіи и заняться приготовленіемъ къ походу галернаго флота. Благодаря отсутствію принца до весны, по мнѣнію Ланжерона, флотъ оказался недостаточно приготовленнымъ къ военнымъ дѣйствіямъ, такъ что военныя операціи начались сравнительно поздно и происходили менѣе удачно.
   Намъ неизвѣстно, насколько Нассау, отправляясь въ Парижъ и Мадридъ, исполнялъ порученія русскаго двора или дѣйствовалъ по собственной иниціативѣ. Во всякомъ случаѣ, отзывъ Ланжерона, видѣвшаго тутъ крупный промахъ принца, достоинъ вниманія {Ланжеронъ говоритъ: "C'est toujours à de pareilles futilités que m-r de Nassau par la légèreté de son caractère et son amour du merveilleux а souvent sacrifié son existence. Ce voyage à Madrid était une véritable folie et fut très préjudiciable à la gloire du courrier qui l'entreprit et aux intérêts de la Russie. L'éloignement de mr de Nassau nuisit aux armements de la flotille qui devait lui être confiée. S'il les eut dirigés et surveillés lui-même, il eût pu hâter les opérations maritimes, qui en 1789 commencèrent fort tard, et sa flotille plus nombreuse et mieux armée aurait pu avoir plus de succès".}.
   Нѣтъ сомнѣнія, что Нассау въ 1788 году въ Очаковскомъ лиманѣ обнаруживалъ необычайную ловкость при приведеніи въ надлежащее состояніе галернаго флота. И тамъ, какъ въ слѣдующемъ году въ Финскомъ заливѣ, ему приходилось бороться съ разными затрудненіями. Суда были построены изъ плохого матеріала, экипажи состояли большею частью изъ людей, которые не могли считаться моряками. Къ тому же русскіе, недовольные назначеніемъ принца Нассау на столь важный постъ, старались препятствовать его дѣятельности, и лишь покровительство Потемкина давало ему возможность преодолѣвать эти затрудненія, и онъ успѣлъ создать порядочный флотъ и сражаться успѣшно съ турками {Обо всемъ этомъ подробно говорится въ запискахъ Ланжерона и въ письмахъ принца Нассау.}.
   Теперь же, весною 1789 года, послѣ возвращенія принца въ Россію, ему предстояла такая же дѣятельность въ Финскомъ заливѣ. И тутъ многаго недоставало; и тутъ онъ не находилъ поддержки въ русскихъ сослуживцахъ, такъ что онъ очень часто горько жаловался, наприм., на Чернышева и на Мусина-Пушкина и неоднократно прибѣгалъ къ авторитету самой императрицы для приведенія въ исполненіе ея предначертаній.
   И при этомъ случаѣ, какъ вообще довольно часто, бросается въ глаза контрастъ между оффиціальнымъ оптимизмомъ императрицы Екатерины и фактически-жалкимъ состояніемъ войска. Въ началѣ февраля 1789 года императрица писала къ Потемкину: "Нынѣшнимъ лѣтомъ, когда король шведскій напалъ на насъ неожиданно, я оповѣстила по деревнямъ государственныхъ крестьянъ, чтобъ они выслали рекрутъ и чтобъ они сами опредѣлили число, которое каждая деревня можетъ выставить. И что же вышло? Одна деревня въ тысячу душъ прислала мнѣ семьдесятъ пять хорошихъ рекрутъ; другая, изъ четырехъ тысячъ, выслала двѣсти пятьдесятъ человѣкъ; третья, изъ Царскаго Села, гдѣ три тысячи душъ, доставила четыреста лошадей съ людьми и телѣгами для перевозки запасовъ арміи. Опито и совершили весь походъ въ Финляндію; но это еще не все: окрестныя губерніи, а затѣмъ дальше и дальше другія, услыхавъ, что дѣлается здѣсь, предложили мнѣ по батальону и по эскадрону съ каждой губерніи. Одинъ городъ Москва доставилъ бы десять тысячъ человѣкъ, еслибъ я это только допустила. Нашъ народъ воинственный, и рекруты наши недурно обучаются; дворяне, старые и молодые, всѣ были на службѣ, и когда приходитъ дѣйствительная надобность, то никогда и ни на что не возражали: нѣтъ, а всякій спѣшилъ на защиту государства или отечества, и не нужно никакого усилія, чтобы заставить ихъ идти" {Сб. Ист. Общ., т. XLII, стр. 4--5.}.
   Судя по этимъ замѣчаніямъ Екатерины, войско въ Финляндіи могло считаться достаточнымъ и во всѣхъ отношеніяхъ образцовымъ. Однако изъ записокъ Ланжерона, очевидно узнававшаго разныя подробности отъ принца Нассау-Зигена, мы узнаемъ о вполнѣ иномъ. Тутъ разсказано слѣдующее. Екатерина, назначая принца командующимъ галернымъ флотомъ, будто сказала ему: "Вы будете имѣть въ вашемъ распоряженіи 50,000 человѣкъ". Графъ Мусинъ-Пушкинъ, къ которому по этому предмету обратился принцъ Нассау-Зигенъ, возразилъ ему: "Да, 50,000 на бумагѣ; на фактѣ же не болѣе 17,000". Игельстремъ, разсказываетъ Ланжеронъ далѣе, старался доказать императрицѣ, что изъ рекрутъ, отправленныхъ въ Финляндію, не менѣе 5,000 застряли въ Петербургѣ въ кухняхъ, переднихъ и конюшняхъ генераловъ, чиновниковъ и царедворцевъ. Было приказано отыскать недостающихъ на-лицо солдатъ, но было найдено не болѣе 84 человѣкъ {Ланжеронъ посвящаетъ изложенію недостатковъ военной администраціи въ Россіи замѣчательную монографію, рукопись которой находится въ Парижскомъ архивѣ. Онъ можетъ считаться экспертомъ.}.
   Что касается до мѣръ, принятыхъ принцемъ Нассау для приведенія въ надлежащее состояніе галернаго флота и экипажей на немъ, то, по разсказу Ланжерона, князь Потемкинъ, неблагосклонно относившійся къ принцу, мѣшалъ, будто, исполненію его желаній и вообще не обращалъ вниманія на необходимость защитить Россію на сѣверѣ отъ нападенія шведовъ {"Potemkin plus occupé de ses propres intérêts que du bien général de l'empire regardait la guerre de Suède comme un épisode très peu intéressant pour le roman de sa vie".}. Зная о нерасположеніи Потемкина къ принцу, другіе сановники не считали нужнымъ поддерживать сего послѣдняго въ его административной дѣятельности, въ которой, впрочемъ, по словамъ Ланжерона, и самъ принцъ поступалъ нѣсколько легкомысленно, не препятствуя казнокрадству и подписывая всѣ счеты, не подвергая ихъ строгому разбору.
   Принцъ въ своихъ письмахъ къ женѣ особенно жаловался на предсѣдателя адмиралтейской коллегіи, Чернышева, который не только ни въ чемъ не помогалъ ему, но по возможности скрывалъ отъ него частности, относящіяся къ состоянію морскихъ силъ въ Финскомъ заливѣ {"Comme m-r de Chernitcheff m'а empêché d'être au fait de tout ce qui est sous mes ordres, cela me donne un travail diabolique"; далѣе: "М-r de Chernitcheff est bien coupable" и пр. Д'Арагонъ, стр. 301.}. Обо всемъ этомъ Нассау, впрочемъ, переписывался откровенно съ самой императрицей, письма которой къ принцу были изданы въ Сборникѣ Историческаго Общества; она умѣла цѣнить дѣятельность и энергію принца, хвалила его за принятыя имъ мѣры и поручила генералъ-маіору Турчанинову всячески поддерживать старанія Нассау-Зигена.
   "Ты не можешь себѣ представить,-- сказано въ письмѣ принца къ его женѣ въ началѣ іюня,-- сколько нужно усилій для приведенія въ надлежащее состояніе здѣшній флотъ послѣ страшнаго хаоса, оставленнаго Чернышевымъ {"Pour réparer l'embrouillamissé que Chernitcheff а mis partout". Д'Арагонъ стр. 303.}. И обо всемъ этомъ писалъ императрицѣ". Французскій дипломатъ Сегюръ доносилъ своему правительству въ шифрованной депешѣ: "Матросы -- новобранцы; ощущается недостатокъ въ лоцманахъ; пушечныя пули находятся еще въ Олонцѣ. Принцъ Нассау, видя, что всего недостаетъ, долженъ создать все и заботиться обо всемъ" {"Le prince de Nassau manquant de tout aura tout à créer et à dresser".}. "Зная, въ какое жалкое состояніе Чернышевъ привелъ флотъ,-- сказано въ письмѣ принца Нассау къ женѣ отъ 11 іюня,-- императрица не будетъ удивляться задержкѣ военныхъ операцій". Разладъ между принцемъ и Чернышевымъ дошелъ до того, что Нассау запретилъ женѣ, находившейся въ Петербургѣ, бывать въ домѣ графа. "Этотъ человѣкъ,-- писалъ принцъ,-- сдѣлалъ Россіи болѣе вреда, нежели можетъ сдѣлать когда-либо шведскій король, котораго мы, впрочемъ, все-таки разобьемъ" {Сегюръ въ шифрованной депешѣ отъ 10 іюля доносилъ своему правительству: "Императрица, раздраженная противъ графа Ивана Чернышева, морского министра, на этотъ разъ, противъ своего обыкновенія, выразилась рѣзко, сказавъ ему, что при Петрѣ Первомъ ему бы голову отрубили". Д'Арагопъ, стр. 307.}.
   Затѣмъ принцъ жаловался въ письмахъ къ женѣ и на главнокомандующаго войсками въ Финляндіи, графа В. П. Мусина-Пушкина, инструкціи котораго иногда противорѣчили другъ другу; въ своихъ донесеніяхъ къ императрицѣ принцъ указывалъ на эти ошибки, сдѣланныя графомъ и обнаруживающія недостатокъ въ военныхъ талантахъ и познаніяхъ {Въ письмѣ принца отъ 27-го іюля сказано: "Comme je ne laisse rien ignorer à l'impératrice, elle voit ceux qui font des fautes, et, pour qu'elle n'en ignore pas je lui viens d'envoyer copie de toutes mes correspondances. Cela est nécessaire, lorsque l'on а affaire à des gens qui agissent aussi peu militairement. Il me faudra quatre ou cinq jours pour réparer les sottises des autres". Д'Арагонъ, стр. 310.}.
   Не иначе какъ благодаря этимъ непосредственнымъ сношеніямъ между принцемъ и Екатериной оказалось возможнымъ приступить, наконецъ, къ военнымъ дѣйствіямъ, которыхъ императрица ожидала съ нетерпѣніемъ. Она заботилась обо всемъ и приказывала доставлять все нужное вице-адмиралу Нассау. "Я очень доволенъ императрицей,-- писалъ онъ къ женѣ,-- все требуемое мною доставляется мнѣ немедленно. Она входитъ во всѣ подробности дѣла и отвѣчаетъ на мои запросы, не теряя минуты. Къ тому же она мнѣ поручила въ случаѣ высадки войска командовать имъ, оставивъ инструкціи для эскадры" и пр. Однако, раздраженіе принца противъ президента адмиралтейской коллегіи продолжалось. "Боже мой,-- писалъ онъ 15 іюля,-- сколько мнѣ хлопотъ изъ-за дѣлъ, которыя давно должны были бы быть сдѣланы, еслибъ этотъ проклятый Чернышевъ не привелъ все въ хаотическое состояніе, вмѣсто того, чтобъ исполнять приказы императрицы". Подчиненными своими принцъ былъ очень доволенъ, но не переставалъ жаловаться на Чернышева и на Мусина-Пушкина. Онъ не могъ добиться того, чтобы главнокомандующій сухопутными войсками, съ одной стороны, и адмиралъ Крузе -- съ другой дѣйствовали за-одно съ галернымъ флотомъ.
   Изъ писемъ Екатерины къ Турчанинову, напечатанныхъ въ Сборникѣ Историческаго Общества, видно, съ какимъ вниманіемъ она слѣдила за образомъ дѣйствій принца и какъ она умѣла цѣнить его выдающіяся способности. Она требовала, чтобы между Мусинымъ-Пушкинымъ и принцемъ Нассау существовали оживленныя сношенія, и хвалила принца за отсрочку начала военныхъ дѣйствій до приведенія всего "въ исправность" {Сборн. Истор. Общ. XLII, стр. 14--16.}.
   За то изъ писемъ Екатерины къ Потемкину видно, въ какой мѣрѣ она, очевидно, находясь подъ вліяніемъ донесеній принца Нассау-Зигена, порицала образъ дѣйствій главнокомандующаго, графа В. П. Мусина-Пушкина. Такъ, наприм., она пишетъ о немъ: "Сей мѣшокъ нерѣшимый мнѣ весьма надоѣлъ, и воистину онъ командовать не умѣетъ". "Графомъ Мусинымъ-Пушкинымъ я весьма недовольна по причинѣ нерѣшительности и слабости; онъ никакимъ авантажемъ не умѣетъ воспользоваться; en un mot, c'est une bête; между генералами его завелись кабалы такія, по слабости его, кои общему дѣлу вредны; однимъ словомъ, ему и всему его генералитету смѣна неминуемо предлежитъ"; "я могу жаловаться глупымъ, унылымъ и слабымъ поведеніемъ графа Пушкина; ему впредь не командовать, понеже не умѣетъ"; "Пушкинъ, бывъ въ двухъ кампаніяхъ, оказалъ свое безсмысліе; на него даже гвардія и всѣ прочія войска за недѣйствіе ропщутъ; генераловъ же онъ не умѣетъ содержать въ субординаціи"; "отъ него ничего добиться не можно, моихъ ордеровъ не слушался, сколько ни было писано", и проч., и проч. {Сборн. Истор. Общ. XLII, стр. 33, 35, 36, 38, 43--45, 47.}.

А. Брикнеръ.

(Окончаніе слѣдуетъ).

"Русская Мысль", кн.V, 1896

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru