Молчаливая обычно станция "Мелкие Дребезги" Энской советской дороги загудела, как муравейник, в который мальчишка воткнул палку. Железнодорожники кучами собирались у громадного знака вопроса на белой афише. Под вопросом было напечатано:
ОНА ЕДЕТ!!!
-- Кто едет?! -- изнывали железнодорожники, громоздясь друг на друга.
-- Кооперативная лавка-вагон!! -- отвечала афиша.
-- Го-го, здорово! -- шумели железнодорожники.
И на следующий день она приехала.
Она оказалась длинным товарным вагоном, испещренным лозунгами, надписями и изречениями:
Нигде, кроме как в нашем торговом доме!
Сони, Маши и Наташи, летите в лавку нашу!
Железнодорожник! Зачем тебе высасываться в лавке частного паука.
Когда ты можешь попасть к нам?!
-- Ги-ги, здорово! -- восхищались транспортники. -- Паук -- это наш Митрофан Иванович.
Станционный паук Митрофан Иванович мрачно глядел из своей лавчонки.
Транспортная кооперация путем нормализации, стандартизации и инвентаризации спасет мелиорацию, электрификацию и механизацию.
Этот лозунг больше всего понравился стрелочникам.
-- Понять ни черта нельзя, -- говорил рыжебородый Гусев, -- но видно, что умная штука.
Каждый, кто докажет документом, что он член, получает скидку в 831/2 %, -- гласил плакат, -- все не члены получают такую же!!
В кассе взаимопомощи наступило столпотворение. Транспортники стояли в хвосте и брали заимообразно совзнаками и червонцами.
А в полдень облепленная народом кооплавка начала торговать.
Три приказчика извивались, кассирша кричала: "Сдачи нет!", и пер станционный народ штурмом.
-- Три фунтика колбаски позвольте, стосковались по колбаске. У паука Митрофана Ивановича гнилая.
-- Колбаски-с нет. Вся вышла-с. Могу предложить вместо колбаски омары в маринаде.
-- Амары? А почем?
-- Три пятьдесят-с.
-- Чего три?!
-- Известно-с -- рубля.
-- Банка?!
-- Банка-с.
-- А как же скидка? Я член...
-- Вижу-с. Со скидкой три пятьдесят, а так они шесть двадцать.
-- А почему они воняют?
-- Заграничные-с.
-- Прошу не напирать!
-- Ремней в данный момент не имеется, могу предложить взамен патентованные брюкодержатели "Дуплекс" -- лондонские с автоматическими пуговицами "Пли". 7 руб. 25 коп. Купившим сразу дюжину дополнительная скидка -- 15 %. Виноват, гражданин, он на талию надевается.
-- Батюшки, лопнул!!
-- Уплатите в кассу 7 р. 25 к.
-- Ситцу нет, мадемуазель. Есть портьерная ткань лионская, крупными букетами. Незаменима для обивки мебели.
-- Хи-хи. У нас и небели-то нету.
-- Жаль-с. Могу предложить стулья "комфорт" складные для пикников...
-- А вам что, мадам?
-- Я не мадам, -- ошеломленно ответил Гусев, поглаживая бороду.
-- Пардон, чем могу?
-- Мне бы ситцу бабе в подарок.
-- Миль пардон, ситец вышел. Для подарка вашей почтенной супруге могу предложить парижский корсет на шелку с китовым усом.
-- А где ж у него рукава?
-- Извиняюсь, рукава не полагаются. Ежели с рукавами, возьмите пижаму. Незаменимая вещь в морских путешествиях.
-- Нам по морям не путешествовать. Нет уж, позвольте корсетик. Вещица прочная.
-- Будьте покойны, пулей не прострелишь. Номер размера вашей супруги?
-- У нас по простоте, не нумерованная, -- ответил стыдливо Гусев, -- известно, серость...
-- Пардон, тогда мы на глаз. Рукой обхватить можно?
Гусев подумал:
-- Никак нет. Двумя, ежели у кого руки длинные...
-- Гм. Это порядочный размер. Супруге вашей диета необходима. Так мы предложим вам No 130, для тучных специально.
-- Хорошо, -- согласился покладистый Гусев.
-- 11 р. 27 коп... Что кроме?
Кроме Гусев купил бритвенное зеркало "Жокей-клуб", показывающее с одной стороны человека увеличенным, а с другой стороны уменьшенным. Просил мыла, а предложили русско-швейцарский сыр. Гусев отказался за неимением средств и, подкрепившись у Митрофана Ивановича самогоном, явился к супруге.
-- Показывай, что купил, пьяница? -- спросила Гусева супруга.
-- Вишь, Маша, выбор в лавке у них заграничный, ни черта нету, -- пояснил Гусев, вскрывая сверток, -- говорят, тучная ты No 130.
-- Ах они охальники! (супруга всплеснула руками). Что они, мерили меня, что ли? И ты хорош: про жену такие слова!
Она глянула в зеркало и ахнула. Из круглого стекла выглянула великанская физия с обвисшими щеками и волосами, толстыми, как нитки.
Супруга повернула зеркало другой стороной и увидела самое себя с головой, маленькой, как чернильница.
-- Это я такая? No 130?! -- спросила супруга, багровея.
-- Тучная ты, Ма... -- пискнул Гусев, присел, но не успел закрыться. Супруга махнула корсетом и съездила его по уху так, что шелк лопнул и китовый ус вонзился ему в глаз.
Через две минуты Гусев, растопырив ноги, сидел у входа в свое жилище и глядел заплывшим глазом в хвост поезду, увозившему кооперативную лавку.