Буссе Николай Васильевич
Русские и японцы на Сахалине

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Дневник: 10-ое февраля -- 11-ое мая 1854 г.
    Текст издания: журнал "Вѣстникъ Европы", No 10, 1872.

  

Русскіе и японцы на Сахалинѣ.

  

Дневникъ: 10-ое февраля -- 11-ое мая 1854 г.

ОТЪ РЕДАКЦІИ.

  

"Вѣстникъ Европы", No 10, 1872

  
   Въ прошедшемъ 1871-мъ году, въ трехъ послѣднихъ книгахъ нашего журнала {См. выше: 1871 г., окт. 782; ноябр. 161; дек. 648 стр.: "Островъ Сахалинъ и экспедиція 1853 года".} была помѣщена часть дневника Н. В. Буссе, гдѣ имъ описана первая попытка русскихъ, въ сентябрѣ 1853 года, утвердиться прочно на островѣ Сахалинѣ, который съ половины прошедшаго столѣтія не разъ посѣщался русскими мореходами, а въ началѣ нынѣшняго сдѣлался предметомъ непріязненныхъ отношеній къ Японіи; японцы успѣли завести на островѣ богатыя рыбныя факторіи, гдѣ и производили работы почти даровою силою, а именно, руками полудикихъ туземцевъ, аиновъ. Мы цѣнили эти записки какъ потому, что онѣ были ведены лицомъ, занимавшимъ видное мѣсто въ самой экспедиціи, такъ и потому, что самое предпріятіе, теперь почти забытое, было собственно замѣчательнымъ подвигомъ, достойнымъ памяти: для занятія Сахалина была отправлена горсть людей, состоявшая изъ 70-ти человѣкъ при двухъ офицерахъ:-- Н. В. Буссе, какъ старшій офицеръ, командовалъ отрядомъ, Н. В. Рудановскій завѣдывалъ ученою частью экспедиціи. И эта горсть людей, отрѣзанная отъ своихъ до 29-го апрѣля 1854 года, въ теченіи 7-ми мѣсяцевъ, держалась бокъ-объ-бокъ съ милліоннымъ населеніемъ японской имперіи. Независимо отъ всего этого, мы публиковали дневникъ Буссе также и потому, что въ наше время Сахалинъ обратилъ на себя вниманіе, какъ мѣсто, гдѣ предназначается устроить болѣе раціонально каторжныя работы, а потому описаніе острова, сдѣланное русскимъ офицеромъ и въ недавнее время, появилось бы весьма кстати и представляло почти современный интересъ: намъ слишкомъ часто приходится даже и по своимъ дѣлахъ наводить справки въ иностранной литературѣ, а потому нельзя было пренебрегать наблюденіями соотечественника, которыя послѣ его смерти сохранились въ его семействѣ.
   Между тѣмъ, напечатанная нами часть дневника покойнаго Буссе вызвала возраженія такого свойства, которое не имѣетъ ничего общаго съ тѣмъ общественнымъ интересомъ, ради котораго мы публиковали дневникъ. Возражалъ Г. И. Невельской; онъ имѣлъ главное начальство надъ сахалинской экспедиціей, сопровождалъ въ половинѣ сентября 1853 г. изъ Петровскаго нашъ дессантъ, указалъ мѣсто на островѣ, гдѣ дессантъ долженъ былъ укрѣпиться на зиму, и возвратился въ себѣ въ Петровское въ концѣ сентября. Другое возраженіе доставилъ Н. Б. Рудановскій, прошедшій осень, зиму и весну вмѣстѣ съ г. Буссе въ новомъ Муравьевскомъ постѣ -- такъ названо было первое наше укрѣпленіе на Сахалинѣ въ честь ген.-губ. Восточной Сибири Муравьева-Амурскаго; оно находилось на берегу залива Анивы, въ самомъ японскомъ селеніи. Оба возражегія напечатаны нами (см. выше: августъ, стр. 907); въ дневникѣ Буссе выражались его личныя мнѣнія о своихъ сотрудникахъ; теперь и сотрудники высказали свое личное мнѣніе о Буссе, а потому все это дѣло мы должны считать поконченнымъ. Но для исторіи самой экспедиціи изъ этого личнаго дѣла является еще новая черта: мы видимъ теперь, что, кромѣ множества затрудненій внѣшнихъ и матеріальныхъ, сахалинская экспедиція страдала внутреннимъ несогласіемъ, столь сильнымъ, что и теперь, спустя почти 20 лѣтъ, его эхо довольно громко разразилось между нами. Кромѣ того, оказывается изъ возраженій Невельского, что такой важный, отвѣтственный постъ, какъ постъ начальника команды, на котораго возложено было притомъ дѣло государственной важности, г. Невельской -- по собственному его сознанію -- вручилъ г-ну Буссе "единственно потому, что не было тогда въ экспедиціи другого свободнаго офицера". Какъ бы ни было все это мало лестно для Буссе, но нельзя оправдать и назначавшаго, который теперь сознается, какими отрицательными мотивами руководился онъ въ своемъ выборѣ лица. Мы думаемъ, что это самообвиненіе сдѣлано г-номъ Невельскимъ a posteriori, и едва ли онъ рѣшился бы поставить на такой важный постъ лицо, которому онъ не довѣрялъ и которое -- не уважалъ, а назначилъ только потому, что не было "другого свободнаго офицера", сознавая при этомъ, что назначенное имъ лицо ни къ чему неспособно. Защищая г-на Невельского отъ самого его, мы сошлемся на отзывы Буссе о г-нѣ Невельскомъ: онъ, несмотря на то, что расходился съ нимъ въ томъ или другомъ мнѣніи, постоянно называетъ его "человѣкомъ благородныхъ чувствъ, дѣятельнаго и энергическаго характера". Назначеніе на важный постъ лица, завѣдомо неспособнаго и недостойнаго, не могло бы быть оправдано ничѣмъ. Мы думаемъ вообще, что весь этотъ споръ по поводу дневника Буссе возникъ отъ непривычки у насъ публично обсуждать дѣйствія лицъ, поставленныхъ въ оффиціальное положеніе; даже наши почтенные моряки, имѣвшіе болѣе насъ случай знакомиться съ обычаями и нравами прессы другихъ странъ, раздѣляютъ однако общую всѣмъ намъ чувствительность, когда о нашей оффиціальной дѣятельности говорятъ публично. И эта болѣзненная боязнь печатнаго слова встрѣчается у насъ на каждомъ шагу: на печатное слово смотрятъ какъ на опасный бичъ, который для безопасности и слѣдуетъ держать постоянно въ футлярѣ и подъ замкомъ, какъ въ средніе вѣка не знали противъ зла, называемаго огнемъ, другого средства, какъ извѣстное ouvre-feu, и послѣ заката солнца запрещалось строжайше держать огонь.
   Но кромѣ изданной уже нами части дневника Буссе, породившей вышеупомянутыя пренія, сохранилось еще нѣсколько тетрадей, которыя теперь приведены въ порядокъ и почеркъ ихъ разобранъ. Эти тетради оставляютъ, по нашему мнѣнію, весьма важный интересъ въ политическомъ отношеніи. Въ первой части, обнимающей осень и зиму на Сахалинѣ съ 1853-го на 1854-й годъ, автору приходилось описывать работы своей команды и отношенія русскихъ къ однимъ туземцамъ, такъ какъ японцы большею частью удалились. Но весною 1854-го года долженъ былъ рѣшиться вопросъ: кто поспѣетъ раньше на Сахалинъ -- японцы ли съ Мацмая, или русскіе съ материка? Вь первомъ случаѣ положеніе дессанта въ 70 человѣкъ, изъ которыхъ болѣе сорока заболѣло цингою, было бы крайне затруднительно; а именно это и случилось. Вотъ потому въ новой части дневника мы видимъ въ первый разъ русскихъ и японцевъ (не рыбаковъ, а военныхъ) лицомъ къ лицу. Неизвѣстно, чѣмъ-бы кончилась эта драма, если бы наша Восточная война съ Франціею и Англіею не измѣнила ходъ дѣла и не вынудила бы насъ свезти дессантъ съ Сахалина на материкъ. Къ сожалѣнію, дневникъ Буссе обрывается на 19-мъ мая, когда ожидали прибытія гр. Путятина изъ Японіи, чтобы окончательно рѣшить вопросъ о судьбѣ нашего занятія Сахалина. Какъ извѣстно, мы оставили Сахалинъ и дессанть возвратили на материкъ; степень затаенной вражды къ намъ японцевъ обнаружилась тогда въ томъ, что они немедленно сожгли всѣ наши постройки, еще въ виду удалявшагося гарнизона нашей крепостцы. Дальнѣйшее наше упорство могло бы послужить для Франціи и Англіи поводомъ къ занятію Сахалина, чего не случилось именно благодаря благоразумію военнаго совѣта на Сахалинѣ подъ предсѣдательствомъ прибывшаго туда К. Н. Поссьета, изъ эскадры гр. Путятина.
   Только около половины апрѣля начали появляться на Сахалинѣ японскіе офицеры съ вооруженными солдатами; а до того времени авторъ проводилъ конецъ зимы въ экскурсіяхъ по острову. Описаніемъ одной изъ этихъ экскурсій начинаются послѣднія тетради дневника Буссе; эта экскурсія была предпринята 8-го февраля 1854-го года.
  

I.

  
   10-го февраля.-- Третьяго дня, въ 6-ть часовъ утра, я поѣхалъ въ Туотогу, находящуюся отъ нашего поста (Муравьевскаго) верстахъ въ 25-ти. Я отдѣлилъ отъ рабочихъ собакъ семь лучшихъ для легковой ѣзды. Изъ нихъ 6-ть собакъ запрягли въ мою нарту, а одну отдали аину (туземцу), который провожалъ меня и везъ урядника Томскаго, назначеннаго мною сопровождать меня. Они выѣхали на 10-ти собакахъ. Я взялъ съ собою провизіи на двое сутокъ, такъ что почти все уложилось въ мой погребецъ. Какъ жаль, что мнѣ не удалось вывезти изъ Петербурга погребецъ, подаренный мнѣ Карломъ. Я хоть не видалъ его, но увѣренъ, что онъ устроенъ съ большими удобствами. Духовая подушка, подаренная мнѣ Иваномъ Богдановичемъ (?) сопровождаетъ меня во всѣхъ моихъ путешествіяхъ. Этотъ разъ, въ отношеніи скорости ѣзды, моя поѣздка была очень удачна. Я понесся съ необычайною быстротою, такъ что, пріѣхавъ въ селеніе Сусую, находящееся отъ насъ верстахъ въ 10-ти, я остановился, привязалъ собакъ и зашелъ въ юрту дожидаться отставшихъ отъ меня проводниковъ. Отдохнувшія собаки мои прекрасно везутъ, и я надѣюсь болѣе не отставать отъ аиновъ. Отъ селенія Сусуи дорога идетъ по замерзшему заливу. Подъѣхавъ къ устью рѣки, я увидѣлъ множество аиновъ, ловящихъ камбалу. Я остановился посмотрѣть. Для ловли этой прорубаются небольшія проруби въ томъ мѣстѣ, гдѣ рѣка, вливаясь въ заливъ, имѣетъ отмели. Ловецъ имѣетъ свою особенную прорубь и палку, у которой въ одинъ конецъ вбиты два гвоздя, въ расходящемся направленіи. Эту палку онъ опускаетъ въ прорубь и, закрывшись отъ свѣта ивовыми вѣтками, пристально смотритъ въ воду. Скоро глазъ, привыкнувъ въ темнотѣ, различаетъ ясно плавающихъ рыбъ; когда широкая и плоская камбала подойдетъ подъ прорубь, ловецъ пронзаетъ ее гвоздями, придавливая къ дну рѣки. Расходящіеся гвозди крѣпко удерживаютъ рыбу въ то время, когда ее вытаскиваютъ на ледъ. Въ настоящее время все населеніе Анивы питается камбалою, добываемою на Сусуѣ. Проѣхавъ далѣе версты двѣ, я выѣхалъ на берегъ, потому что заливъ отъ Сусуи до мыса Крильона не покрывается льдомъ. Берегъ отъ рѣки Сусуи до Туотоги низкій и покрытъ небольшимъ лѣсомъ; низкій берегъ продолжается и далѣе Туотоги, не знаю только до которыхъ мѣстъ. Пріѣхавъ въ селеніе Туотогу, я остановился въ юртѣ проводника моего, называющагося джанчиномъ Туотоги.
   Селеніе это, какъ я увидѣлъ, состоитъ изъ трехъ юртъ. Юрта моего проводника принадлежитъ къ числу самыхъ небольшихъ и потому наиболѣе удобныхъ, потому что маленькія юрты всегда менѣе дымны. ѣзда на собакахъ прекрасно возбуждаетъ аппетитъ, и потому я тотчасъ же по пріѣздѣ велѣлъ сготовить на скорую руку мой дорожный обѣдъ -- кусокъ оленины, рисъ и чай. Кончивъ обѣдъ, я пошелъ, въ сопровожденіи казака Томскаго и хозяина аина, осматривать рѣку Туотогу. Дойдя по берегу залива до устья рѣки, мы надѣли лыжи. Я довольно хорошо научился ходить на лыжахъ. Рѣка была покрыта льдомъ до самаго устья, но заливъ былъ чистъ отъ льда. Одинъ аинъ пріѣхалъ на лодкѣ изъ селенія Мауки на Татарскомъ берегу, вокругъ мыса Крильона до самой рѣки Сиретоки. Это пространство всегда чисто, рѣдко только отдѣльныя льдины приносятся къ нему на короткое время. Поэтому судно, въ особенности паровое, зимуя въ Маукѣ или Тахмакѣ, можетъ имѣть круглый годъ открытую навигацію.-- Мы пошли вверхъ по рѣкѣ. Я имѣлъ съ собою карманный компасъ, съ помощью котораго и обозначалъ направленіе теченія. Мы поднялись верстъ 6-ть по рѣкѣ, когда солнце уже стало низко опускаться. Мы пошли обратно въ селеніе, но уже не по рѣкѣ, а по кратчайшему пути, черезъ лѣсъ. Рѣка Туотога имѣетъ въ устьѣ саженъ до 70-ти ширины, но скоро она съуживается и на протяженіи, которое я прошелъ, ширину ея можно положить въ разныхъ мѣстахъ отъ 15 до 30 саженъ. По словамъ аина, глубина фарватера моря при устьѣ рѣки до 4-хъ саженъ (ручныхъ), устье рѣки 3 сажени, выше -- отъ 2-хъ до 3-хъ саж. Итакъ, рѣка эта вполнѣ удобна для судоходства судовъ малаго ранга. Японскія джонки ходятъ въ рѣку для ловли рыбы. Но къ сожалѣнію теченіе рѣки очень извилисто. Правда, что это неудобство уменьшается тѣмъ, что сильныхъ вѣтровъ почти никогда не бываетъ въ этой части острова, что видно по прямизнѣ деревьевъ, верхушки которыхъ даже при устьѣ рѣки нисколько не склонились, какъ это бываетъ на деревьяхъ, растущихъ по берегамъ моря въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ господствуютъ сильные вѣтры. Наши охотники, жившіе полтора мѣсяца на Туотогѣ, сказывали, что у нихъ почти не было вѣтряной погоды, между тѣмъ какъ у насъ, въ Томари, не проходило трехъ дней безъ вѣтру. Берега Туотоги не высоки и покрыты хорошимъ лѣсомъ (кромѣ устья). Дубъ, береза, кедръ, ель и пихта составляютъ главнѣйшіе роды его. На одномъ мысу, образуемомъ колѣномъ рѣки, а видѣлъ сплошную рощу дуба, но нельзя сказать, чтобы ростъ его былъ хорошъ. Хребетъ горъ, тянущійся нѣсколько верстъ, вдоль берега Анивы отъ мыса Крильона, поворачиваетъ, не доходя до рѣки Туотоги, во внутрь острова, куда онъ тянется сопровождая Туотогу, то приближаясь къ ней версты на три, то опять отходя. Во время осмотра рѣки, мнѣ удалось съ одного мѣста ея ясно усмотрѣть, что хребетъ этотъ очень близко подходитъ къ хребту, тянущемуся по лѣвому берегу рѣки Сусуи, отъ устья ея съ берега залива, точно такъ же какъ и горы западнаго берега Анивы и р. Туотоги, такъ что двѣ эти рѣки, находясь въ равнинѣ между двумя хребтами, какъ я сказалъ, близко сходящимися, должны непремѣнно, тоже въ одномъ мѣстѣ, течь въ очень близкомъ разстояніи другъ отъ друга. На разспросы мои у аина, онъ подтвердилъ мое убѣжденіе, сказавъ, что у ближайшаго селенія есть короткій перевозъ по Сусую. Во время ходьбы нашей по Туотогѣ, разгоряченные уже сильно нагрѣвающимъ солнцемъ и скоростью ходьбы, мы почувствовали всѣ трое большую жажду. Аинъ намъ сказалъ, что близко находится ручей, впадающій въ рѣку, вода котораго считается японцами цѣлительною. Придя къ этому ручью, мы напились изъ него. Не знаю, цѣлительна ли вода, но очень хороша на вкусъ, и чиста. Мы воротились въ юрту порядочно усталые. Аинъ намъ все повторялъ: русскій много ходитъ! Вообще, любящіе покой аины очень удивляются нашимъ обычаямъ и образу жизни. Поѣздки въ дурную погоду, по дурнымъ дорогамъ большими разстояніями, безъ отдыховъ, во время осмотра страны, всегда казались имъ удивительными. Напившись чаю съ невыразимымъ удовольствіемъ, я началъ свои наблюденія надъ собравшимся обществомъ аиновъ. Хозяинъ юрты -- трудолюбивый аинъ (значитъ рѣдкій); жена его, молодая женщина довольно пріятнаго вида и очень веселаго нрава. Познакомившись хорошо съ казакомъ Томскимъ, она шутила съ нимъ и много смѣялась, когда онъ, отвѣчая ей, дѣлалъ ошибки въ словахъ. Въ этой же юртѣ живетъ старуха, должно быть мать жены хозяина, или его самого. Анны почему-то не объясняютъ охотно родство свое и потому имъ нельзя въ этомъ вѣрить. Впрочемъ, и во всемъ они безсовѣстно лгутъ. Старуха очень уродлива, въ особенности отвисшія толстыя губы, намазанныя синею краскою, даютъ ей страшное и отвратительное выраженіе. Я недавно узналъ, какъ аинки даютъ губамъ своимъ синій цвѣтъ. Онѣ надрѣзаютъ ихъ ножемъ во многихъ мѣстахъ, а потомъ натираютъ углемъ или сажею. Кожа принимаетъ тотчасъ синій цвѣтъ. Когда помазаны собственно однѣ только губы, то это еще не такъ гадко, но большею частью и часть лицевой кожи, окружающей губы, тоже окрашена, и очень неровно и неправильно. Старуха эта удивила меня стоическимъ молчаніемъ и неподвижностью, и что удивительно, что при отсутствіи всякаго движенія она могла почти все время ѣсть. Это есть общая привычка аиновъ,-- они вдругъ не ѣдятъ много, но почти каждый часъ возобновляютъ ѣду. При способѣ ихъ жизни, т.-е. бездѣйствіи, подобная привычка есть необходимость имѣть какое-нибудь занятіе, оттого и безпрерывное куреніе табаку такъ распространено между ними.
   Я легъ спать очень рано, и потому проснулся ночью и не могъ болѣе заснуть. Поправивъ костеръ, я придвинулся въ нему, чтобы согрѣться. Не имѣя часовъ, я не зналъ, сколько осталось времени до разсвѣта. Наскучивъ сидѣть ничего не дѣлая, я разбудилъ своего казака и велѣлъ готовить чай. Аинъ тоже проснулся. Мы напились чаю, но разсвѣтать не начинало. Томскій спросилъ аина, сколько осталось до разсвѣта; тотъ вышелъ изъ юрты посмотрѣть небо, и возвратившись показалъ руками семь саженъ, какъ они мѣряютъ дабу и проч. Меня очень позабавилъ этотъ способъ измѣренія времени, въ которомъ я конечно ничего не понялъ. Послѣ чаю сонъ началъ клонить меня, и я снова уснулъ. Скоро послѣ разсвѣта, я всталъ и тотчасъ снарядился въ дорогу. Въ 10-мъ часу утра я пріѣхалъ въ Томари. Во время пребыванія моего въ Туотоги, я снова разспрашивалъ про русскихъ, бывшихъ на Сахалинѣ. Аинъ разсказалъ мнѣ, что передъ прошедшее лѣто пріѣхали на лодкѣ четверо русскихъ, такъ же одѣтыхъ, какъ наши матросы, что никто не знаетъ откуда они пріѣхали, что японцы ихъ отвезли на Мацмай. Этотъ разсказъ навелъ меня на мысль, что можетъ быть это были матросы, бѣжавшіе изъ Петровскаго; постараюсь разъяснить это дѣло.
   Еще разсказалъ мнѣ тотъ же аинъ про дурной поступокъ съ нимъ Хойры (также аинъ). Когда онъ пріѣхалъ въ Томари съ тѣмъ, чтобы на другое утро ѣхать со мною въ Туотогу, онъ остановился, какъ и прежде дѣлывалъ, ночевать у насъ въ 3-й казармѣ. Хойра тамъ же спалъ. Послѣдній легъ спать, а пріѣхавшій аинъ разговаривалъ еще съ казакомъ Крупенннымъ. Увидѣвъ на стѣнѣ казацкія сабли, онъ попросилъ показать ихъ и спросилъ, когда и какъ Крупенинъ надѣваетъ ее на себя. Тотъ довольно глупо привелъ въ примѣръ, что если бы джанчинъ приказалъ воевать съ японцами, то онъ бы надѣлъ саблю и пошелъ бы сражаться. На другой день Хойра пошелъ въ домъ японцевъ и разсказалъ, что аинъ изъ Туотоги говорилъ въ русской казармѣ, что хорошо бы ихъ саблями перебить японцевъ. Японцы, всегда принимавшіе хорошо этого трудолюбиваго аина, услыхавъ этотъ разсказъ, приняли его холодно, когда онъ зашелъ къ нимъ; онъ спросилъ аиновъ, не знаютъ ли они причину, и тѣ передали ему, что Хойра виновникъ этому. Разсказавъ мнѣ это, онъ просилъ меня, чтобы я принялъ участіе въ его дѣлѣ. Возвратившись домой, я тотчасъ послалъ Дьячкова къ японцамъ разсказать какъ было дѣло, а Хойру, сознавшагосч въ своей винѣ, выгналъ изъ своего дома, не велѣвъ приходить ко мнѣ, но давъ впрочемъ ему въ видѣ жалованья за февраль мѣсяцъ (онъ ежемѣсячно получалъ отъ меня одинъ рубль серебра, кромѣ гривенниковъ, которые выпрашиваетъ у меня какъ увидитъ) табаку. Японцы, казалось, повѣрили Дьячкову и относясь съ похвалами объ аинѣ, обѣщали по прежнему хорошо принимать его. Аинъ этотъ мнѣ нравится тѣмъ, что онъ прямо высказываетъ, что онъ желаетъ работать и служить и русскимъ и японцамъ, что дѣйствительно и дѣлаетъ.
   18-го числа, я далъ шабашъ людямъ по случаю масляницы. Самъ же я въ этотъ день отправился прогуляться на рѣку Пуруанку, впадающую въ сосѣднюю бухту Пуруанъ Томари. Я отправился на лыжахъ съ Томскимъ, съ полнымъ охотничьимъ приборомъ и съ подрастающей моею собакою Соболькою. Мы пошли прямо черезъ горы и послѣ крутыхъ и высокихъ спусковъ и подъемовъ, гдѣ я нѣсколько разъ упалъ, достигли наконецъ рѣки и пошли вверхъ по ней. Она течетъ по долинѣ, въ нѣкоторыхъ мѣстахъ открытой отъ лѣсу, около версты шириной. Въ верстахъ 4-хъ отъ устья она такъ съуживается, что образуетъ только ручей. По долинѣ ростетъ лѣсъ довольно хорошій. Направленіе долины къ NO. Слѣды лисицъ, россомахъ, кабарги, бѣлокъ, зайцевъ видны по всѣмъ направленіямъ. Во 2-мъ часу я воротился домой. Послѣ обѣда я вспомнилъ, что наканунѣ былъ день рожденія брата Владиміра. Да проститъ меня онъ, что, не имѣя интереса слѣдить за временемъ и числами, я позабылъ и о днѣ его рожденія. Вспомнивъ это, я велѣлъ подать вино, выпилъ за здоровье его рюмку вина, и выдалъ по рюмкѣ вина служащимъ у меня въ домѣ.
   19-го.-- Сегодня пріѣхали въ Томари 5 самогировъ. Они привезли изъ Петровскаго зимовья отъ Г. И. Невельского записку въ нѣсколько строчекъ, въ которыхъ сказано, чтобы принять ихъ хорошо и угостить. Вотъ все, что я получилъ съ такъ нетерпѣливо ожидаемою почтою, которую мнѣ Невельской обѣщалъ непремѣнно послать изъ Петровскаго зимовья. Кромѣ Невельского, никто не писалъ. Самогиры эти встрѣтили въ Сарѣ-Моукѣ Самарина, который благополучно выѣхалъ оттуда далѣе и не далъ о себѣ никакого письменнаго извѣстія. Самогиры, судя по ихъ наружности, должны принадлежать въ монгольскому племени. Живутъ они по Амуру и его притокамъ. Одинъ изъ нихъ говоритъ немного по-аински. Они пріѣзжаютъ обыкновенно торговать въ Сирануси. Въ Кусунъ-Катанѣ (берегъ Анивы) они, разумѣется, въ первый разъ, потому что сюда имъ не позволено было ѣздить. Самогиры заплетаютъ волосы въ косы, какъ гиляки, носятъ серьги и манжурскіе кафтаны. Одинъ только изъ нихъ былъ одѣтъ въ собачью шубу. Они пріѣхали на 45-ти собакахъ. Я ихъ помѣстилъ жить въ казармѣ, расположивъ ихъ около чувала у огня, ихъ божества. Кормить ихъ не затруднительно, но съ собаками ихъ не знаю, что дѣлать. Они ходили въ японцамъ, которые сначала-было очень недружелюбно приняли ихъ, имѣя запрещеніе принимать вообще ихъ; но прочитавъ письмо отъ японца Яма-Мадо, встрѣтившагося на дорогѣ съ самогирами, Мару-Яма выслалъ къ нимъ Асаную, и тотъ обласкалъ ихъ и сказалъ въ извиненіе, что джанчинъ японцевъ не приказываетъ принимать ихъ зимою въ Кусунъ-Катанѣ для того, чтобы они ѣздили лѣтомъ въ Сирануси торговать съ нимъ.
   23-го.-- Вчера уѣхали самогиры обратно въ Петровское. Я послалъ съ ними карты всѣхъ осмотрѣнныхъ береговъ и карту заливовъ Невельского-Идунка и письмо на имя Невельского. Я спрашивалъ самогировъ о времени очищенія отъ льда "Императорской гавани". Они говорятъ, что въ 1-й половинѣ марта уже гавань будетъ чиста, только по берегамъ останутся промои. Если это правда, то суда стоящія тамъ могутъ придти въ одно время съ японскими, если капитаны ихъ не упустятъ времени, что было бы непростительно. Но я думаю, что показаніе самогировъ несправедливо -- не можетъ быть, чтобы подъ 49 град. и на азіатскомъ восточномъ берегу ледъ расходился въ одно время какъ въ бухтѣ залива Анивы. У насъ уже началась весна. Солнце сильно грѣетъ и снѣгъ быстро сходитъ.
   Когда я пишу эти строки -- 6 час., изъ моего окошка видно, какъ блестящее, яркое солнце тихо спускается за горы западнаго берега залива, освѣтивъ тысячью цвѣтами тихія неподвижныя воды моря. Прекрасное зрѣлище!
   24 числа уѣхалъ Рудановскій для осмотра Ю.-В. берега Сахалина. Если погода дозволитъ ему составить хорошую карту тѣхъ береговъ, то это будетъ очень пріятно, потому что мы тогда будемъ имѣть большую карту всего Айну-Катава. Но какъ эту новую опись уже я не успѣю сообщить къ Невельскому, то ее можно бы было безвредно оставить до прихода судовъ, когда у насъ будетъ болѣе средствъ, и даже это сдѣлать было бы полезно, потому что тогда у насъ было бы еще 8 собакъ свободныхъ, которыхъ хоть я назначилъ собственно для разъѣздовъ и легкой ѣзды, но при необходимости поспѣшить работами, въ особенности доставкою льда, я конечно употребилъ бы ихъ въ работу.
   Наконецъ я получилъ письма отъ Самарина и даже три вдругъ. Онъ благополучно доѣхалъ до гилякскаго селенія Тамо, откуда по переѣздѣ черезъ Татарскій проливъ осталось только 5 сутокъ ѣзды. Изъ Тамо онъ писалъ отъ 5-го февраля и потому надо полагать, что въ половинѣ февраля онъ пріѣдетъ въ Петровское, а если его тамъ не задержатъ, то онъ еще можетъ возвратиться по зимнему пути.
   Посѣщенія аиновъ рѣшительно вывели меня изъ терпѣнія; съ ранняго утра до вечера, одинъ за другимъ приходятъ ко мнѣ и для чего -- для того, чтобы сѣсть на полу и глазѣть на меня и на комнату. Не умѣя обращаться съ дверьми, они оставляютъ ихъ растворенными, не понимая того, что простудить комнату есть какое-нибудь неудобство. Двери у перегородки сдѣланы съ ручками и задвижками. Не умѣя отворить ихъ, они долго возятся, наконецъ волею неволею приходится вставать, чтобы открыть дверь. Прошу покорно заняться чѣмъ-нибудь. Вотъ и теперь два дурака сидятъ на полу и глазѣютъ. Я, конечно, не обращаю вниманія на нихъ, потому что если со всякимъ разговаривать, такъ не достанетъ ни силъ, ни терпѣнія. Единственное средство отдѣлаться отъ нихъ, это уходить изъ дому и бродить безъ цѣли по двору. Необходимо надо имѣть домъ въ нѣсколько комнатъ, изъ которыхъ одну назначить собственно для этихъ несносныхъ гостей, устроивъ въ ней камины, которые бы вытягивли вонь махорки.
   Сетокуреро провожалъ Самарина до Тарайки и теперь пріѣхалъ сюда, чтобы получить подарки и привезти письмо. Въ этотъ разъ съ нимъ пріѣхало менѣе аиновъ. Но на то ихъ много собралось для работъ у японцевъ; ихъ-то визиты и докучаютъ мнѣ.
   4-е марта. -- Вчерашній день опять прошелъ въ пріемѣ пріѣзжающихъ и отъѣзжающихъ аиновъ. Первые являются съ словами: "чокой огнанъ, чокой котанъ, орики джанче мекура!" вторые -- "чокой танто арики, джанче нукора, човой орики джанче сарамна!" Эти прощанія и поклоны имѣютъ всегда одну и ту же цѣль,-- выпросить рюмку вина или папушу табаку. Скоро ли Богъ поможетъ мнѣ оставить отечество несноснѣйшихъ аиновъ.
   5-го или 6-го числа Рудановскій возвратился съ поѣздки на берегъ Охотскаго моря (Арутора). Онъ разсказываетъ, что въ селеніяхъ въ Аруторо у аиновъ голодъ. Отъ японцевъ я узналъ, что въ Сирануси и Малуѣ тоже голодъ. Японцы отправили туда своего эконома для выдачи аинамъ рису изъ маукинскихъ магазиновъ. Когда разойдется ледъ, они хотятъ послать изъ Томари на лодкахъ ероки (сушеная рыба) и рисъ. Въ Аруторо поѣхалъ аинъ Испонку разузнать о состояніи тамошнихъ селеній. Я приказалъ ему сказать аинамъ, которые не имѣютъ пищи, пріѣхать къ русскимъ, и что мы имъ даромъ выдадимъ крупы и гороху. Анны говорятъ, что у нихъ бываетъ ежегодно голодъ потому, что лѣтомъ японцы ихъ сгоняютъ на работы, такъ какъ для собственнаго запаса рыбы на зиму некому работать. А платы же за лѣтнюю работу даютъ только по одному халату, по двѣ малыхъ чашки рису и 2 папуши табаку да боченокъ водки. Зимою же, табакъ и вино они покупаютъ отъ японцевъ за пушной товаръ. Если это справедливо, то обращеніе японцевъ безчеловѣчно. Къ сожалѣнію, нельзя положиться на слова аиновъ, и потому узнать вполнѣ, какъ именно японцы дѣйствуютъ, можно только изъ собственныхъ наблюденіи. Сирибенусь говорилъ мнѣ, что когда японцевъ еще не было на Сахалинѣ, то аины промышляли китовъ, но что теперь японцы считаютъ китовъ своею собственностью и не даютъ промышлять ихъ лѣтомъ аинамъ; осенью, когда выбрасываетъ иногда убитыхъ китобоями китовъ, они берутъ все себѣ, ничего не давая аинамъ.
   Съ японцами мы теперь все болѣе и болѣе сближаемся. Они совершенно убѣдились въ томъ, что мы не хотимъ отнимать у нихъ ихъ промышленности на Сахалинѣ и что присутствіе наше только имѣетъ вліяніе на ихъ отношенія къ аинамъ. Еслибы правительство ихъ не вмѣшалось въ дѣйствія японцевъ на Сахалинѣ, то вѣроятно они скоро сдружились бы съ русскими и оставили въ покоѣ аиновъ, производя работы только своими работниками съ Мацмая. Конечно, имъ было бы жаль потерять свое господство надъ землею и жителями, но выгоды торговли съ русскими вознаградили бы позже эту потерю. Я полагаю, что еслибы русскіе пришли въ качествѣ рыболововъ на Сахалинъ, объявивъ японцамъ, что, имѣя нужду въ рыбѣ и считая Сахалинъ непринадлежащимъ Японіи, они будутъ заниматься рыбными промыслами такъ же, какъ японцы, то это не такъ испугало бы ихъ правительство. Но занятіе военное страны, угрожая ихъ другимъ колоніямъ на Итурупѣ и Кунамарѣ, уже должно быть для Японіи слишкомъ важнымъ происшествіемъ, чтобы правительство ея не приняло серьезно участія въ немъ. -- На этихъ дняхъ у меня былъ въ гостяхъ Яма-Мадо и Асануя и мы разсказывали другъ другу объ обычаяхъ вашихъ краевъ. Я спросилъ ихъ, видѣли ли они своего императора, они отвѣтили, что нѣтъ, что если простой человѣкъ на него посмотритъ, то потеряетъ зрѣніе. Императора носятъ въ закрытыхъ носилкахъ, окружаютъ стражами, которые разгоняютъ народъ. Вельможи имѣютъ доступъ къ императору. Императоръ имѣетъ нѣсколько женъ. Въ жены онъ беретъ дочерей вельможъ своихъ. Сыновья его женятся на дочеряхъ то же знатныхъ людей, а дочери выходятъ замужъ за владѣтельныхъ князей.-- На этихъ-же дняхъ я опять выслушалъ разсказъ о русскихъ пришельцахъ на Сахалинъ и о разбившемся американскомъ китоловномъ суднѣ около Сирануси, въ 1848-мъ году. Съ послѣдняго спаслись десять человѣкъ, между которыми были и негры. Нужно будетъ сообщить объ этомъ американцамъ, чтобы они выручили своихъ соотечественниковъ, которыхъ, по словамъ аиновъ, японцы увезли на Мацмай. Про русскихъ, кажется, можно вѣрно сказать, что они пришли на Сахалинъ лѣтомъ, въ 1849-мъ году. Въ которомъ году пропалъ безъ вѣсти "Курилъ" -- можетъ быть, это были спасшіеся съ него люди.
   8-го марта.-- Сегодня утромъ, въ 9-мъ часу, произошелъ несчастный случай у насъ на работахъ. При установкѣ тына между моимъ домомъ и 3-ей казармой, упало четыре бревна на урядника Томскаго и сильно ушибло его. Благодаря Бога, кажется ушибъ не опасенъ. Я хотѣлъ во вторникъ уѣхать въ Тунойчу посмотрѣть на озеро, но отложилъ до середы, чтобы выждать первыя слѣдствія ушиба Томскаго. Ему лучше и потому я выѣхалъ въ среду, въ 5-мъ часу утра. Я взялъ съ собою Дьячкова. Въ двѣ наши нарты запрягли мы десять собакъ, по пяти въ каждую. Моя нарта, составленная изъ выбранныхъ лучшихъ собакъ, неслась съ необычайною быстротою. Дьячковъ постоянно отставалъ. Въ Бусунъ-Катанѣ я зашелъ въ знакомому аину Омаска. Выкуривъ сигару, поѣхалъ далѣе. Дорога отъ Кусунъ-Катана до Гинесота очень дурна; она идетъ по разломавшемуся льду на взморьѣ. Приходится безпрестанно перепрыгивать съ нартою съ льдины на льдину. Длина нартъ очень способствуетъ къ этого рода ѣздѣ. Въ Гинесотъ пріѣхалъ въ 8-мъ часу. Остановился обѣдать въ юртѣ у слѣпого старика. Пообѣдавъ, выѣхалъ далѣе въ сопровожденіи аина, напросившагося провожать меня. Дорога поворачиваетъ у Гинесота къ сѣверу и идетъ сначала черезъ лѣсъ, а потомъ выходитъ къ озеру Гинесото; переѣхавъ его, мы опять въѣхали въ лѣсъ, а изъ него снова на озеро, которое гораздо болѣе озера Гинесото; за этимъ озеромъ дорога опять углубляется въ лѣсъ, изъ котораго уже выходитъ на большое озеро Тунайго. Это озеро имѣетъ верстъ 40 въ окружности и лѣтомъ должно быть чрезвычайно живописно. Высокія горы, небольшія долинки лѣса окружаютъ его цѣпью прекрасныхъ видовъ; переѣздъ съ озера къ берегу моря очень короткій. Я подъѣхалъ къ юртамъ селенія Тунайго при закатѣ солнца. Сдѣлавъ переѣздъ около 70-ти верстъ, я порядочно замучилъ и себя и собакъ. Ѣзда на собачьей нартѣ, по дурной дорогѣ, не многимъ спокойнѣе верховой. Землянка, въ которой я остановился, очень душная и дымная, расположена въ лѣсу. Тутъ я узналъ, что по всему охотскому берегу аины голодуютъ, но однако голодъ не такъ силенъ, какъ въ Сирануси; тутъ, по крайней мѣрѣ, еще есть немного собачьяго корму, который аины ѣдятъ вмѣстѣ съ собаками. Я велелъ сварить каши и чаю на всѣхъ аиновъ, бывшихъ въ юртѣ. На другой день, рано утромъ, пока запрягали собакъ, я выѣхалъ на берегъ моря. Все пространство его, какое обниметъ глазъ, покрыто было льдомъ. Селеніе Тунайго расположено у Мордвинова залива. Вообще климатъ восточнаго берега Сахалина гораздо холоднѣе западнаго и, разумѣется, южнаго. Къ вечеру я воротился домой.
   17-го марта.-- Сегодня пришли ко мнѣ японцы Мару-Яма, Яма-Мадо и Асануя, чтобы сказать мнѣ, что они хотятъ послать большую лодку (конкась) на Мацмай, въ Сою, съ бумагами и письмами, но что если это мнѣ не нравится, то они не пошлютъ. Я имъ объяснилъ, что ни теперь, ни послѣ русскіе никогда не будутъ мѣшаться въ подобныя распоряженія японцевъ, что они могутъ свободно посылать лодки свой куда хотятъ Я угостилъ ихъ любимою ими сато-саки (экстрактъ-пуншъ) и чаемъ. Я полагаю, что намъ очень полезно, что на Мацмаѣ получаютъ извѣстія о нашихъ дѣйствіяхъ на Сахалинѣ: такъ, ужъ тамъ знаютъ съ осени о прибытіи русскихъ и числѣ ихъ.
   23-го марта.-- Сегодня ушла японская лодка въ Сою, на Мацмай, съ двумя японцами и 15-ю аинами. Въ прошедшую субботу я послалъ съ Хойро и другимъ аиномъ собачій кормъ на встрѣчу Самарину. Я поручилъ имъ развезти его по селеніямъ гдѣ придется ночевать Самарину, оставляя во всякомъ такомъ селеніи на 35 собакъ корму. Я велѣлъ Хойрѣ проѣхать далѣе.
   Цынга опять усилилась. Невыходящихъ на работу больныхъ цынгою 19 чел., считающихся здоровыми, но тоже подверженныхъ цынгѣ трое. Всего же больныхъ, съ другими болѣзнями, 37 чел., изъ нихъ 9 человѣкъ трудно больныхъ, которые не могутъ подняться съ кровати. На работу выходятъ 20 человѣкъ
   Вторая башня еще не кончена, соломенныя крыши еще не сняты, досокъ не напилено. Если японцы захотятъ насъ застать врасплохъ, то это имъ не трудно будетъ сдѣлать.
   7-го апрѣля.-- Японцы прислали мнѣ сказать, что пять ихъ судовъ пришли въ Сирануси и что завтра они будутъ въ Томари. На нихъ пріѣхали рабочіе для промысловъ. Итакъ, кажется, японцы рѣшились продолжать свои промыслы; желательно, чтобы это было такъ. Число больныхъ достигло до 40 человѣкъ. Хорошо, что не много осталось работы: башня и крыши на 1-й и 3-й казармахъ окончены, остается покрыть кухню крышею.
   9-го апрѣля.-- Вчера пріѣхалъ на лодкѣ изъ Сирануси одинъ изъ японцевъ, прибывшихъ съ Мацмая. Японецъ этотъ считается старше Мару-Ямы. Онъ говорилъ рѣчь собравшимся аинамъ, убѣждая ихъ по прежнему продолжать работать для японцевъ, объясняя, что приходъ русскихъ не касается до нихъ, что японцы не знаютъ, зачѣмъ пришли они, и что ни японцы, ни аины ничего не имѣютъ общаго съ этимъ народомъ. Казакъ Дьячковъ присутствовалъ при этой рѣчи. Сегодня, вновь пріѣхавшій японецъ пришелъ ко мнѣ съ Мару-Яма и Асануей. Я принялъ ихъ ласково и угостилъ. Изъ поведенія этого японца надо полагать, что японцы думаютъ не совсѣмъ дружно повести дѣла съ нами. Въ настоящее время пришло 1 большое судно и 5 малыхъ въ Сирануси. Въ Соѣ, по словамъ аиновъ, собралось много солдатъ и офицеровъ. Я перевелъ ночевать два капральства въ крѣпость и усилилъ караулъ. Днемъ дѣлалъ тревогу для указанія мѣстъ людямъ. Орудія заряжены картечью. По ночамъ я поочереди чередуюсь дежурствомъ по крѣпости съ Рудановскимъ.
  

II.

  
   13-го апрѣля.-- Наконецъ, наступило время, когда ясно должны были выказаться всѣ предсказанныя мною невыгоды занятія японскаго селенія Томари. Вотъ уже 9-я сутки, какъ японцы высадились въ Сирануси, и давно должны были бы у нихъ начаться работы приготовительныя для рыбныхъ промысловъ съ помощью аиновъ. Но японцы нейдутъ, аины разбѣжались -- несмотря на всѣ ласки ваши и уговариванія тѣхъ и другихъ, чтобы безбоязненно начинали свои работы.
   Сколько дѣйствительно пріѣхало судовъ и японцевъ, съ какими намѣреніями они пріѣхали -- мы рѣшительно не можемъ знать. Анны говорятъ розно -- японцы говорятъ розно -- отъ Березкина, посланнаго разузнавать, нѣтъ извѣстій. Одни говорятъ, что пришло однихъ джанчиновъ 15 ч., другіе говорятъ -- трое, третьи -- одинъ. Аины толкуютъ, что пушки привезены, японцы отрицаютъ это. Обращеніе съ нами какъ японцевъ, такъ и аиновъ оставшихся при нихъ, тоже измѣнилось. Японцы приходятъ къ намъ, но во всѣхъ ихъ словахъ видно, что они что-то скрываютъ. Аины рѣдко показываются, можетъ быть потому, что японцы настращали ихъ. Я хотѣлъ послать записку къ Березкину, но не нашлось ни одного аина, который бы согласился доставить ее. Видя необходимость выдти изъ этого положенія, я призвалъ къ себѣ японца Асануя и сказалъ ему обо всемъ, что я замѣтилъ и что я изъ этого вывожу -- или японцы, не довѣряя русскимъ, нейдутъ на работы, боясь, что мы ихъ встрѣтимъ враждебно, или японцы хотятъ драться съ нами, и поэтому скрываютъ въ какомъ числѣ пришли. Въ первомъ случаѣ они худо дѣлаютъ, потому что должны были убѣдиться изъ обращенія русскихъ съ ними, какъ мы хотимъ дружно жить съ ними. Если же хотятъ драться съ нами, то пусть идутъ, мы готовы, а обманывать насъ и лгать не къ чему, потому что это нисколько не поможетъ имъ. Бѣдный Асануя совершенно былъ ошеломленъ моею рѣчью и началъ говорить, что японцы не хотятъ драться съ русскими, потому что драться худо. Я на это ему замѣтилъ, что дѣйствительно это худо, потому что тогда навѣрно японцамъ придется уходить съ Сахалина, между тѣмъ если они будутъ дружны съ нами, то будутъ по прежнему свободно продолжать рыбные промыслы. Потомъ я ему сказалъ, что я слышалъ, какъ японцы худо обращались съ Березкинымъ, и хотя я знаю, что аины много врутъ, но такъ какъ и японцы послѣднее время розно говорили, то чтобы увѣриться, что Березкинъ свободенъ, я требую, чтобы японцы свезли ему письмо отъ меня и чтобы онъ не позже какъ черезъ шесть сутокъ или пріѣхалъ самъ или написалъ записку. Асануя съ робостью взялся исполнить мое порученіе. Съ тѣмъ мы разстались.
   На другой день утромъ въ 5 часовъ онъ пришелъ ко мнѣ въ сопровожденіи аиновъ Пенкуфнари и Испонку и сказалъ мнѣ, что послѣдній былъ посланъ отвезти Березкину мою записку и встрѣтилъ на пути Пенкуфнари, ѣхавшаго изъ Тіотомій отъ японскаго начальника съ извѣстіемъ во мнѣ, что онъ упросилъ Березкина ѣхать съ нимъ на суднѣ въ Томари, чтобы быть увѣреннымъ, что русскіе не будутъ стрѣлять въ ихъ суда, что суда эти въ этотъ же день надѣются прибыть къ нашему селенію. Какъ ни странно было это объясненіе, но я рѣшился удовольствоваться имъ, такъ какъ развязка дѣла должна была скоро наступить. Въ часъ пополудни, когда я обѣдалъ, часовыя дали знать, что въ направленіи въ Тіотомари показалось четыре паруса. Я взошелъ на башню и довольно ясно разсмотрѣлъ въ подзорную трубу одинъ большой и три малыхъ конкаса. Конкасъ, это -- большая палубная лодка, въ родѣ тѣхъ, на которыя финляндскіе крестьяне привозятъ дрова въ Петербургъ. Ясно было, что на подобныхъ четырехъ судахъ (одно изъ нихъ немного болѣе было другихъ) нельзя перевезти больше 200 или 250-ти человѣкъ; а еще яснѣе, что японцамъ и въ голову не можетъ придти, чтобы съ подобнымъ числомъ можно было аттаковать 60 русскихъ матросовъ съ 8-ю пушками. Поэтому приказавъ дать мнѣ знать, когда можно будетъ различать людей на судахъ, я пошелъ отдохнуть. Въ 5 часовъ мнѣ дали знать, что видны люди на судахъ. Я поднялся на башню съ Рудановскимъ. Я принялся разсматривать пріѣхавшихъ гостей. Съ башни нами былъ видѣнъ и пріемъ приготовленный японцамъ на берегу. Храмы ихъ были разцвѣчены флагами съ надписями. Отъ того мѣста, гдѣ должны пристать суда, была огорожена съ двухъ сторонъ аллея посредствомъ матовъ, поддерживаемыхъ кольями. Человѣкъ 30 аиновъ помѣстились на колѣняхъ; -- до приходя русскихъ, по 300 человѣкъ встрѣчало японскаго джанчина, но теперь аины разбѣжались, боясь, что будетъ сраженіе. Я приказалъ выдти пѣсенникамъ, чтобы встрѣтить японцевъ не пушками, какъ они полагали, а веселою русскою пѣснею. Суда приблизились, такъ что видно было людей простымъ глазомъ. Тогда отчалила гребная лодка съ 2-мя японцами и 12-ю или 14-ю аинами гребцами. Большой конвасъ обогналъ другихъ и первымъ прошелъ мимо нашей крѣпости. Пѣсенники взошли на нижнюю башню -- и "Ахъ вы, сѣни, мои сѣни, сѣни новыя мои" раздалось по заливу. Видно было, какъ на конвасѣ японцы съ напряженнымъ вниманіемъ смотрѣли на насъ. Ихъ было на суднѣ не болѣе 20-ти человѣкъ, а на маленькихъ конвасахъ человѣкъ по 10-ти. На первомъ изъ малыхъ конвасовъ пріѣхалъ младшій офицеръ. Когда онъ сошелъ на берегъ, всѣ аины и японцы встали на колѣни и преклонили головы; онъ отвѣчалъ на ходу легкимъ поднятіемъ рукъ. За нимъ шло пять человѣкъ, изъ которыхъ только трое, кажется, были солдаты -- и изъ нихъ двое держали ружья вольно на правомъ плечѣ, въ чехлахъ, а третій несъ высокую пику; остальные двое, кажется, имѣли за поясами сабли,-- я хорошенько не могъ разсмотрѣть въ зрительную трубу. Въ слѣдующемъ конкасѣ пріѣхалъ старшій офицеръ -- сѣдой старичокъ. За нимъ шло 8 человѣкъ -- двое съ ружьями, одинъ съ пикой, одинъ со щитомъ, одинъ съ подушкой и трое съ саблями. Прежде вышедшій на берегъ дажанчинъ пошелъ на встрѣчу къ старику и потомъ направился къ дому впереди его, какъ бы указывая дорогу. Оба они вошли черезъ особенныя входъ въ домъ, которымъ никто кромѣ ихъ не имѣетъ права ходить. Только конвой слѣдовалъ тоже за ними. На послѣднемъ конкасѣ пріѣхали казаки (Березкинъ и матросъ Алексѣевъ). Второй по старшинству джанчинъ тотчасъ же пошелъ съ ними ко мнѣ, взявъ съ собою двухъ японскихъ солдатъ, японца Яма-Мадо и одного работника тоже японца, который несъ за нимъ ящикъ, а также и аина Пенкуфнари. Я спустился съ башни въ свою комнату, чтобы принять японцевъ. Послѣ обычныхъ привѣтствій усѣлись и начались увѣренія во взаимной дружбѣ. Въ это время изъ принесеннаго ящика они вынули чайникъ и чашки и начали готовить чай. Странное обыкновеніе ходить въ гости съ своимъ чаемъ. Я велѣлъ подать нашего чаю, черносливъ и экстрактъ пуншу, единственныя угощенія, которыя мы имѣемъ на Сахалинѣ. Японскій офицеръ объяснилъ по-аински, что онъ здѣшній мѣстный начальникъ надъ промышленными заведеніями. Онъ былъ одѣтъ въ довольно богатую шелковую одежду и имѣлъ за поясомъ двѣ сабли, одну большую, другую малую, обѣ заткнутыми у лѣваго бедра. Отъ меня онъ зашелъ къ Рудановскому. Простившись съ нами, онъ сказалъ, что старшій начальникъ еще не пріѣхалъ, а когда пріѣдетъ, то придетъ ко мнѣ. Онъ насъ обманывалъ, но для какой цѣли? Можетъ быть, онъ хотѣлъ зазвать меня къ себѣ отдать визитъ и завести къ старшему офицеру, заставивъ меня такимъ образомъ сдѣлать первымъ ему визитъ. Мнѣ не хотѣлось даться въ обманъ, потому, что мое поведеніе въ настоящемъ случаѣ имѣло бы большое значеніе и для японцевъ и для аиновъ. Въ шесть часовъ вечера я послалъ съ гостинцами къ посѣтившему меня офицеру -- фельдфебеля Телепова и казака Дьячкова. Они отнесли голову сахару и нѣсколько фунтовъ черносливу и изюму. Ихъ приняли съ большими ласками и угощали чаемъ. Гостинцы отнесли въ комнату офицера. Бывшій у меня офицеръ вышелъ и сказалъ, что его начальникъ (онъ вѣроятно уже рѣшился признаться, что онъ здѣсь) еще не видѣлъ русскаго начальника и потому не можетъ принять гостинецъ. Сидѣвшій тутъ Мару-Яма что-то сказалъ ему, и онъ возвратился опять въ комнату, откуда вышелъ снова, объявивъ, что джанчинъ принялъ гостинецъ и благодаритъ. Телеповъ и Дьяковъ возвратились домой. Между тѣмъ я разспросилъ казака Березкина про встрѣчу его съ японцами на зап. берегу Анивы. Казакъ Березкинъ и матросъ Алексѣевъ были посланы мной къ мысу Сирапуси съ приказаніемъ караулить приходъ японскихъ судовъ и нашихъ, съ тѣмъ, что если японцы придутъ въ силахъ и съ оружіемъ, то тотчасъ же возвратиться самимъ; съ извѣстіемъ объ этомъ; если же придутъ, на Сахалинъ собственно только рабочіе и въ небольшомъ числѣ, то оставаться тамъ, не обращая вниманія на японцевъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ они были мною предупреждены, что такъ какъ неизвѣстно, съ какимъ намѣреніемъ придутъ японцы на Сахалинъ, то чтобы они были осторожны и въ случаѣ нужды пошли бы обратно горами, нисколько не полагаясь на аиновъ.
  

III.

  
   Вотъ разсказъ Березкина о случившемся съ нимъ:
   "5-го апрѣля, я и матросъ Алексѣевъ вышли изъ Муравьевскаго поста съ провизіей на 10 сутокъ и съ ружьями. Того же числа мы дошли до р. Туотоги, гдѣ и ночевали въ аинской юртѣ. На другой день пошли далѣе на нанятой лодкѣ съ двумя аинами и встрѣтили у села Тананай одного японца съ 7-ю аинами на лодкѣ, ѣхавшихъ въ Томари. Отъ нихъ мы услышали, что пришло 4 япон. судна съ 50-ю чел. рабочихъ, изъ которыхъ десять ушли въ Мауну, а прочіе остались въ Странуси Написавъ извѣстіе это, мы поѣхали далѣе и дошли до р. Несуторо, гдѣ и остановились ночевать въ пустой аинской юртѣ. Аины, провожавшіе насъ, хотѣли оставить насъ, боясь провожать русскихъ къ мѣсту высадки японцевъ. Мы уговорили ихъ перевезти еще насъ черезъ небольшую рѣчку, которую намъ иначе пришлось бы переходить въ бродъ. Они согласились. На другой день, только что мы выѣхали, встрѣтили 2-хъ японцевъ съ 7-ю аинами, ѣхавшими на лодкѣ въ Томари. Одинъ изъ японцевъ былъ нашъ знакомый Яма-Мадо. Онъ спросилъ меня, зачѣмъ я иду въ Сирануси, я отвѣчалъ что меня послали стеречь русскія суда. На кто онъ мнѣ сказалъ, чтобы я воротился, потому что японцы пріѣхали съ Мацмая, и чтобы мнѣ не было худо повстрѣчаться съ ними. На кто я отвѣчалъ что не знаю, будетъ ли мнѣ худо или хорошо, но что возвратиться не могу, потому что мой начальникъ приказалъ идти. Яма-Мадо не переставалъ уговаривать меня воротиться, говоря, что онъ вмѣстѣ придетъ со мною къ намъ, чтобы объяснить, почему вернулись и что тогда вы не будете на меня сердиться. Я не соглашался. Онъ погрозилъ, что возьметь силою насъ; тогда мы съ Алексѣевымъ взялись за ружья и сказали ему, что пусть попробуетъ.
   -- "Такъ вы не боитесь идти въ Сирануси, гдѣ теперь много японцевъ и гдѣ они могутъ васъ убить". -- Не боимся, отвѣтилъ я. -- "Ну такъ я съ вами поѣду, чтобы поговорить объ васъ съ джанчиномъ". Мы поѣхали; товарищъ же Яма-Мадо продолжалъ путь въ Томари. Къ ночи мы пріѣхали въ Тіатомари, гдѣ застали одного японца, работавшаго въ японскомъ домѣ. Яма-Мадо звалъ меня ночевать въ этотъ домъ, но я отказался, сказавъ, что мнѣ не приказано занимать подъ ночлеги японскіе дома. Утромъ мы пошли пѣшкомъ далѣе и послѣ двухъ часовъ пути, у небольшой рѣчки встрѣтили 3-хъ японцевъ шедшихъ пѣшкомъ (на заливѣ былъ ледъ). Двое изъ нихъ молодые -- имѣли за поясомъ по одной саблѣ и по одному кинжалу,-- третій былъ работникъ. Встрѣтившіе насъ японцы, изъ которыхъ одинъ отозвался сыномъ японскаго начальника, тоже стали уговаривать насъ воротиться хотя до Тіатомари, говоря, что туда придутъ въ тотъ же день ихъ суда и старшій начальникъ. Услышавъ это, мы согласились вернуться въ Тіатомари. Пришедъ туда, я пошелъ въ аинскую юрту. Японцы тоже вошли туда и мы сѣли у огня. Когда стало смеркаться, послышался шумъ, и мы узнали отъ аина, что суда подошли къ берегу. Японцы ушли изъ юрты. Я тоже вышелъ. Пришло два судна. Изъ нихъ японцы стали выходить поодиночкѣ, спускаясь по доскѣ. Я пересчиталъ: ихъ 94 чел.; изъ нихъ человѣкъ 15 были съ саблями, а другіе безъ оружія. Черезъ четверть часа времени прибѣжалъ Яма-Мадо съ коврами, а нѣсколько японцевъ съ чайнымъ приборомъ, и на ними вошелъ младшій японскій офицеръ. Онъ началъ угощать насъ; потомъ сказалъ намъ, что старшій начальникъ еще не пріѣхалъ изъ Сирануси, и чтобы мы лучше воротились обратно. Мы отвѣчали, что нашъ начальникъ будетъ сердиться, если мы воротимся безъ причини. Онъ сказалъ тогда намъ, что японцевъ пришло много и что мы должны бояться, а потому лучше вернуться. Мы на это ему сказали, что начальникъ нашъ не приметъ эту отговорку, да мы и не боимся японцевъ. Онъ тогда сталъ просить еще подождать въ Тіатомари, пока не пріѣдетъ старшій офицеръ. Мы согласились; тогда онъ ушелъ. Аинъ, который былъ проводникомъ у меня отъ Туотоги, зашелъ ко мнѣ и сказалъ, что японцы приказали ему остаться въ Тіатомари, но что онъ хочетъ убѣжать. Когда наступила ночь, ко мнѣ пришелъ аинъ, служащій при кухнѣ японской и понимающій немного японскій языкъ. Онъ сказалъ мнѣ, чтобы я не боялся, потому что японцы сами боятся русскихъ; что онъ слышалъ, какъ они говорили, что у русскихъ поставлены такъ пушки, что откуда ни подойдешь, всюду они смотрятъ; пушки эти такія сердитыя, что какъ изъ нихъ выстрѣлятъ, то они кувыркаются назадъ {Зимою я дѣлалъ пробу боевымъ зарядамъ. Орудіе не было приготовлено. Порохъ у насъ винтовочный, и потому дѣйствительно отъ такого заряда орудіе перевернулось. Вслѣдствіе этого я уменьшилъ заряды, разсчитанные на силу пушечнаго пороха. Не думалъ я, что неудобство это такъ устрашитъ японцевъ.}, а когда изъ ружей стрѣляютъ, то они тоже такъ сердито бьютъ, что отталкиваютъ плечо у солдата. Узнавъ, что онъ поставленъ караулить пришедшіе суда, я попросилъ его повести меня показать ихъ. Онъ сначала отговаривался, но потомъ согласился.
   "Мы пошли къ судамъ; ихъ было три. Зажегши фонарь, я осмотрѣлъ ихъ и увидѣлъ, что въ нихъ, кромѣ кулей съ рисомъ и съ табакомъ, ничего нѣтъ. Когда мы хотѣли уже вернуться изъ-за послѣдняго судна аинъ увидѣлъ шедшаго къ судамъ японца. Тогда онъ тотчасъ погасилъ фонарь и сказалъ мнѣ, чтобы я убѣжалъ. Я соскочилъ съ судна и побѣжалъ по берега къ юртѣ. Японецъ же подошелъ къ аину и спросилъ, кто пріходилъ къ судну; тотъ отвѣчалъ, что аинъ; но японецъ велѣлъ ему идти съ нимъ. Они вошли въ юрту, гдѣ я уже успѣлъ усѣсться у огня и закурить трубку; японецъ посидѣлъ немного и потомъ ушелъ" Аинъ передъ утромъ опять пришелъ и сказалъ, что четвертое судно пришло, что теперь собралось всѣхъ 15 джанчиновъ. Въ то время, когда онъ мнѣ разсказывалъ объ этомъ, другой аинъ прибѣжалъ сказать, что японцы идутъ въ юрту. Аинъ спрятался подъ кипу рогожъ. Японцы вошли, спросили, не видѣли ли мы его, но мы отвѣчали, что нѣтъ; они начали звать его около юрты. Когда они отошли далеко отъ нашей юрты, мы выпустили его, и онъ убѣжалъ. Скоро опять поднялся шумъ -- пришло еще два судна, и аины намъ сказали, что самый старшій джанчинъ пріѣхалъ. Солнце уже взошло. Послѣ того прошло около часу времени, когда къ намъ пришелъ младшій офицеръ и сказалъ по-аински, что старшій начальникъ зоветъ насъ, чтобы мы съ нимъ пошли, оставивъ ружья въ юртѣ. Я отвѣчалъ, что къ джанчину я готовъ пойти, но что ружья не оставлю; онъ сталъ просить, я отказалъ, и мы пошли съ ружьями на нимъ. У входа въ домъ было поставлено много значковъ и флаговъ и постланы были соломенные маты. Мы вошли въ длинную валу. Вдоль ея сидѣли въ два ряда, одинъ противъ другого около 40-ка японцевъ съ саблями, на ними стояло множество другихъ безъ сабель. На концѣ ряда сидѣвшихъ японцевъ стояло три кресла, а противъ нихъ два ставчика, выкрашенные подъ черный лакъ. Мы остановились, поднявшись на ступеньку пола, на которомъ сидѣли японцы. Офицеръ, приведшій насъ, прошелъ въ комнату въ концѣ залы. Оттуда скоро вышло съ нимъ двое стариковъ въ богатыхъ одеждахъ, имѣя по двѣ сабли на поясомъ. Посреди шедшій старикъ и былъ старшій начальникъ; по правую его руку, старичокъ офицеръ, по лѣвую младшій, говорящій по-аински; за нимъ шелъ еще одинъ офицеръ и нѣсколько солдатъ съ пиками и саблями. Они подошли къ кресламъ -- всѣ бывшіе въ залѣ японцы наклонили головы и положили руки на колѣни, а начальникъ осмотрѣлъ насъ и приложилъ руку къ головѣ, какъ наши офицеры берутъ подъ козырекъ. Мы стоимъ и смотримъ, что будетъ, и не знаемъ, что намъ дѣлать; японецъ не перестаетъ руку держать у головы. Наконецъ, Яма-Мадо подбѣгаетъ къ намъ и говрттъ, чтобы мы подошли въ ставчикамъ, мы и подошли; -- Яма-Мадо говоритъ намъ по-русски: "Говорить садись, здравствуй". Я понялъ, что японецъ ждетъ, чтобы я поздоровался съ нимъ; я и сказалъ ему: здравствуй, садись; онъ сѣлъ, а съ нимъ сѣли и другіе. Мы тоже помѣстились на ставчикахъ, опершись на ружья. Тогда японецъ началъ по-своему говорить долго, другіе еще болѣе наклонили головы и слушаютъ. Потомъ всѣ выпрямились, значило, что онъ пересталъ и все сказалъ что было нужно. Офицеръ, говорившій по-аински, объяснилъ намъ, что его начальникъ объясняетъ намъ, что насъ встрѣтилъ на дорогѣ японецъ Яма-Мадо и сказалъ намъ, что японцевъ съ Мацмая пришло много, и чтобы мы воротились; но мы не покорились и вдвоемъ пошли навстрѣчу къ нимъ; что мы въ этомъ слушались своего начальника, и что видно, что я не простой человѣкъ. Я на это сказалъ, что я и Алексѣевъ оба солдаты простые. Японецъ отвѣчалъ, что нѣтъ, потому что меня постоянно видѣли ѣздившимъ при джанчинѣ, а Алексѣевъ работаетъ прочую работу. Потомъ онъ сказалъ, что начальникъ еще объявилъ, что потомъ онъ послалъ къ намъ на встрѣчу сына офицера просить насъ воротиться, но что мы и его не хотѣли послушаться, а только тогда воротились, какъ намъ сказали, что ихъ суда придутъ въ Тіатомари. Потомъ онъ послалъ офицера сказать намъ, чтобы пришли безъ ружей, но мы не хотѣли этого сдѣлать; значитъ, нашъ начальникъ приказалъ вамъ такъ поступить, а своего начальника надо слушать, слѣд., мы хорошо поступали. Но теперь онъ насъ проситъ ѣхать въ Томари вмѣстѣ съ японцами на судахъ. Онъ слышалъ, что у русскихъ стоятъ сердитыя пушки, которыя, когда изъ нихъ выстрѣлятъ отбрасываются назадъ, а ихъ суда маленькія и потому, если начальникъ прикажетъ стрѣлять, то съ разу можетъ перевернуть ихъ судно, а когда русскій начальникъ узнаетъ, что мы оба вмѣстѣ съ японцами ѣдемъ, то не будетъ стрѣлять. Выслушавъ это, я отвѣчалъ, что мы согласны ѣхать съ ними. Японцы очень обрадовались, и тотчасъ поднесли намъ въ подарокъ табаку, чаю, японскую трубку; джанчинъ просилъ насъ принять это, говоря, что онъ будетъ просить насъ не сердиться за это на насъ, потому, сказавъ, что русскіе добро обращались съ японцами зимою, и что онъ надѣется, что и теперь они ласково ихъ примутъ. Мы на это сказали, что нашъ начальникъ любитъ японцевъ, и что русскіе хотятъ быть съ ними друзьями. Японскій начальникъ поклонился и ушелъ въ свою комнату, мы пошли къ себѣ въ юрту. Вѣтеръ въ тотъ день былъ противный, и потому остались ожидать попутнаго. На другой день задулъ западный. Четыре конкася пошли на Мацмай съ большимъ числомъ японцевъ. Я спросилъ, куда они идутъ -- джанчинъ мнѣ отвѣтилъ, что много людей для настоящихъ работъ не надо, и потому онъ возвращаетъ лишнихъ обратно. Мы тоже стали усаживаться. Старшій начальникъ поѣхалъ съ нами, сказавъ, что онъ послѣ пріѣдетъ. Когда и конкаси начали подходить къ крѣпости, то японцы опять стали бояться, чтобы русскій джанчинъ не приказалъ стрѣлять. Я имъ сказалъ, что джанчинъ русскій смотритъ въ трубу, которая далеко видитъ, и теперь видитъ насъ, а потому онъ навѣрно уже не станетъ стрѣлять. Скоро услышали мы, какъ наши пѣли пѣсни на башнѣ. Между пѣсенниками стоялъ часовой съ ружьемъ. Японцы спрашивали меня, что это значитъ, что русскіе кричатъ и что они съ ружьями. Я объяснилъ имъ, что русскіе встрѣчаютъ ихъ пѣснями, значитъ, рады приходу ихъ, а съ ружьемъ стоитъ только одинъ солдатъ -- часовой. Японцы очень обрадовались, что русскіе поютъ и сами стали пѣть и хлопать въ ладоши. Выйдя на берегъ, мы увидѣли, что младшій офицеръ ждетъ насъ съ ящиками. Мы и повели ихъ къ вашему высокоблагородію".
  

IV.

  
   Слушая разсказъ этотъ, я невольно вспоминалъ описанія у Головнина его плѣна у японцевъ. Безъ всякаго сомнѣнія, мы должны теперь болѣе всего совѣтоваться съ этими описаніями, для успѣшной завязки дружескихъ сношеній съ японцами.
   На другой день, 15-го апрѣля, Яма-Мадо прибѣжалъ ко мнѣ въ 9-мъ часу, въ праздничной одеждѣ, спросить, могу ли я принять старшаго начальника. Я отвѣчалъ, что съ охотою приму его. Попросивъ меня, чтобы я призвалъ Рудановскаго присутствовать при свиданіи, онъ убѣжалъ. Я надѣлъ сюртукъ и пошелъ за Рудановскимъ. Отворились ворота крѣпости, и мы увидѣли черезъ окошко шествіе джанчина. Впереди шелъ младшій офицеръ, за нимъ двое и наконецъ старшій. Сзади шли солдаты съ пиками и саблями, всего человѣкъ 12-ть съ двумя аинами, Испонку и Пенкуфнари, одѣтыми въ пестрые халаты. Я вышелъ на крыльцо принять гостей, и помогъ рукой взойти на лѣстницу сѣдому старику, который и былъ старшій офицеръ. Войдя въ комнату, я посадилъ его на диванъ и хотѣлъ-было сѣсть подлѣ него у другого угла, но второй офицеръ, впрочемъ также пожилой человѣкъ, очень торопливо сѣлъ тоже на диванъ,-- я взялъ табуретъ и сѣлъ подлѣ дивана. Солдаты размѣстились, кто гдѣ могъ въ моей тѣсной избѣ. Аины сѣли на полъ. Старикъ подозвалъ Яма-Мадо, долженствовавшаго служить переводчикомъ. Тотъ всталъ на колѣни, преклонилъ голову и положилъ руки на колѣни. Старикъ сказалъ ему нѣсколько словъ; тотъ всталъ, отошелъ шага два назадъ, опустился на колени и обратившись въ казаку Дьячкову, моему переводчику, сказалъ ему, что японскій начальникъ благодаритъ русскаго начальника на то, что онъ дружески принялъ ихъ. Я велѣлъ Дьячкову отвѣтить, что я съ своей стороны благодарю его, что онъ довѣрился моей дружбѣ и пріѣхалъ съ рабочими промышлять рыбу, и я надѣюсь, что когда мы поживемъ немного вмѣстѣ, то полюбимъ другъ друга. Выслушавъ мой отвѣтъ, онъ поклонился. Потомъ сказалъ нѣсколько словъ, и мнѣ поднесли въ двухъ чисто отдѣланныхъ ящикахъ гостинцы. Яма-Мадо раскрылъ ихъ -- въ одномъ были конфекты, въ другомъ -- пастила. И то и другое довольно хорошо приготовлено, только въ конфекты было положено много муки. Я приказалъ подать экстрактъ пуншу, кофе, черносливъ и изюмъ. Экстрактъ пунша очень имъ понравился. Рюмки ходили по рукамъ всѣхъ офицеровъ и солдатъ. Не могу довольно надивиться вѣжливости и благородному обращенію солдатъ японскихъ -- конечно, всякаго изъ нихъ можно ввести въ любую гостинную. Видно, съ какимъ любопытствомъ японцы разсматривали различныя вещи, находившіяся у меня; я началъ съ Рудановскимъ имъ показывать часы, зрительныя трубки и разныя картинки изъ книгъ. Осторожность и ловкость, съ какою они осматривали вещи, замѣчательны въ людяхъ, носящихъ званіе солдатъ. Большая часть изъ нихъ ли молодые и многіе очень красивые и статные, но роста вообще ниже средняго. Разсматривая часы и другія вещи, они, обращаясь ко мнѣ, часто повторяли -- "пороторика" (очень хорошо), болѣе изъ вѣжливости, чѣмъ изъ удивленія, потому что вещи наши были простой работы и не должны были удивлять японцевъ.
   Просидѣвъ часа полтора у меня, джанчинъ простился мною и пошелъ въ казарму. Копьеносцы провожали его, но при входѣ поставили свои прекрасно обдѣланныя пики. Изъ казармы онъ пошелъ въ квартиру Рудановскаго, и просидѣвъ у него съ четверть часа, пошелъ обратно домой. Я приказалъ Дьячкову сказать Яма-Мадо, что я на другой день полагаю отдать визитъ японскимъ начальникамъ. Яма-Мадо просилъ дать знать передъ тѣмъ, что я выйду изъ дому. Утромъ я всталъ съ сильно распухшею вѣкою надъ правымъ глазамъ. Наканунѣ я чувствовалъ нарываніе ячменя, который я вѣроятно застудилъ во время пріема японцевъ. Я послалъ тотчасъ за Яма-Мадо и поручилъ ему передать своему начальнику, что я не могу придти къ нему, но что дня черезъ три я надѣюсь выздоровѣть и тогда тотчасъ же посѣщу его. Послѣ обѣда пришелъ младшій офицеръ и опять со всѣмъ чайнымъ препаратомъ. Вѣроятно, ему хотѣлось убѣдиться, дѣйствительно ли я боленъ. Въ этотъ визитъ онъ мнѣ сказалъ, что при первомъ попутномъ вѣтрѣ пойдутъ три канкася въ Тіатомари за старшимъ джанчиномъ. На другой день, 17-го апрѣля я послалъ Дьячкова съ матросомъ Ефимовымъ искать удобной земли подъ огороды, въ сосѣднемъ селеніи Поруонъ-Томари. Возвращаясь, онъ встрѣтился съ молодыми офицерами, и они вмѣстѣ пошли къ нашему посту. На дорогѣ они разговаривали на счетъ настоящихъ обстоятельствъ, и японецъ разсказалъ ему, что онъ знаетъ, что Путятинъ адъютантъ государя, показалъ, какъ русскіе дѣлаютъ пріемы ружьемъ, и прибавилъ, будто Путятинъ не зналъ, что русскіе пришли на Сахалинъ и что онъ хотѣлъ послать два судна туда и что эти суда придутъ раньше японцевъ, но японцы безбоязненно шли, увѣренные, что русскіе ихъ не тронутъ. Когда пришло время рабочимъ ѣхать, то они спросили губернатора Мацмая, можно ли отправляться на Сахалинъ, и губернаторъ послалъ приказаніе ѣхать, а если они боятся, то приказалъ имъ взять солдатъ. Пріѣхавъ въ Сирануси, они узнали, что суда отъ Путятина не пришли, и потому не зная, какъ приметъ ихъ русскій начальникъ, боялись идти. Разсказъ этотъ имѣетъ много правдоподобія. Какое-то вліяніе имѣло занятіе Томари на переговоры Путятина съ японскимъ правительствомъ, но какое приказаніе онъ дастъ намъ? Я все считаю, что хорошаго тутъ ничего нѣтъ, и что мы должны будемъ оставить Аниву. Офицеръ японскій между прочимъ сказалъ фамиліи своихъ офицеровъ, но просилъ Дьячкова, чтобы не говорилъ объ этомъ его начальнику;-- старика зовутъ Мивасама, второго офицера Уди-Сама, а его самого -- Сумеди-Сама.
   Разсказъ Дьячкова объ этомъ свиданіи съ японскимъ офицеромъ невольно заставилъ меня подумать: "Счастливъ Невельской"! и дѣйствительно -- насъ 60 человѣкъ очутилось въ главномъ японскомъ селеніи, безъ увѣренности, что суда придутъ вовремя къ намъ на помощь въ случаѣ нужды, и въ настоящее время онъ долженъ быть въ большомъ безпокойствѣ. Но дѣла наши съ японцами идутъ пока какъ нельзя лучше при сложныхъ обстоятельствахъ, въ которыхъ мы находимся. Это еще не значитъ, чтобы я оправдывалъ или находилъ безполезнымъ занятіе Томари; я по прежнему увѣренъ, что послѣдствія покажутъ справедливость моихъ доводовъ по этому предмету. Я никакъ не могу согласиться съ мыслью, что японцы пришли сюда по одному дозволенію промышлять рыбу, живя вмѣстѣ съ русскими. Вліяніе Путятина ясно -- но какъ онъ договорится съ японскимъ правительствомъ на счетъ занятія Сахалина русскими, трудно отгадать; во всякомъ случаѣ мы обязаны Путятину, что не дошло у насъ дѣло до пушекъ. Въ этомъ случаѣ, я не могу сказать, чтобы шансы успѣха были на нашей сторонѣ.
   Когда получено было извѣстіе о приходѣ японскихъ судовъ, принялъ всѣ нужныя мѣры къ защитѣ поста. Второе капральство перешло ночевать въ ограду. Орудія заряжены были картечью. Кромѣ часовыхъ, стоявшихъ на башняхъ, поставлены были внутри башенъ при орудіяхъ. Ограда освѣщалась на ночь фонарями. Людямъ указаны были мѣста въ случаѣ тревоги, которая должна была даваться выстрѣлами часовыхъ. Но все это недостаточно было бы для сопротивленія нѣсколькимъ тысячамъ японцевъ, которыхъ правительство ихъ могло, конечно не затрудняясь, прислать на Сахалинъ. Въ особенности ночное нападеніе могло быть опасно, потому что ограда окружена въ 15-ти шагахъ разстоянія съ трехъ сторонъ закрытыми мѣстами, и потому мы не успѣли бы еще встать къ орудіямъ, когда бы непріятель могъ быть у стѣнъ. Нападенія малаго числа японцевъ нельзя было ожидать,-- они слишкомъ трусливы для этого. У насъ въ настоящее время изъ 64-хъ человѣкъ 47 больныхъ -- большая часть цынгою.
   18-ое число.-- Я сдѣлалъ всѣ нужныя приготовленія для визита японцамъ, т.-е. сварили кофе и налили его въ самоваръ, наложили на тарелки и блюда -- сахару, черносливу и изюму и завернули все это въ шелковые платки. Когда все это было готово, я послалъ казака Березкина спросить японскаго старшаго офицера, можетъ ли онъ меня принять. Къ сожалѣнію Дьяковъ былъ усланъ мною на р. Лютогу съ 4-мя матросами за травами для больныхъ цынгою. Березкинъ воротился съ отвѣтомъ, что младшій офицеръ уѣхалъ на р. Сусую, и что такимъ образомъ старикъ лишенъ теперь своего переводчика, и не зная о моемъ приходѣ, онъ не приготовилъ ничего для моя пріема; вслѣдствіе сихъ важныхъ для японцевъ обстоятельствъ онъ проситъ меня пожаловать на другой день. Очень досадно было получить этотъ отвѣтъ, потому что я зналъ, что три конкася ушло въ Тіатомари, чтобы перевезти оттуда японскаго начальника старшаго между всѣми, которые пріѣхали на Сахалинъ. Этотъ начальникъ далъ знать, что онъ не можетъ посѣтить русскаго начальника, на что я отвѣчалъ, что это его добрая воля знакомиться со мною или нѣтъ; но зная, какъ японцы считаютъ важнымъ всѣ наружныя церемоніи, и что они готовы употребить всевозможныя хитрости, чтобы заставить меня первымъ явиться къ ихъ старшему офицеру, я боялся, что дѣлая визитъ знакомымъ уже мнѣ японскимъ офицерамъ тогда, когда уже старшій пріѣдетъ изъ Тіатомари, они устроять такъ дѣло, что меня приметъ онъ.
   Дѣйствительно, во 2-мъ часу мнѣ дали знать что показалось три паруса -- это были конкаси, посланныя наканунѣ въ Тіатомари. Яма-Мадо пришелъ сказать, что идутъ японскія суда. Я спросилъ его, что это, идетъ ли старшій ихъ офицеръ; онъ отвѣчалъ, что нѣтъ: понъ-джанче такой же, какъ уже пріѣхавшій сюда старикъ. Съ этимъ я его отпустилъ, сказавъ, что когда суда подойдутъ ближе, я посмотрю съ башни на пріѣздъ новаго офицера. Часа въ три пополудни мнѣ дали знать, что конкась подходитъ въ берегу и что младшій офицеръ и Яма-Мадо идутъ ко мнѣ съ чайнымъ приборомъ. Ясно было, что они хотѣли удержать меня дома, пока будутъ выходить японцы съ судовъ. Я тотчасъ же вышелъ съ трубою на башню. Суда еще были въ саженяхъ 200 отъ берега, когда мнѣ доложили что японскій офицеръ пришелъ въ комнату и проситъ видѣться со мною. Я сошелъ внизъ, поздоровался съ Сумеди-Сама и Яма-Мадо, и сказалъ имъ, что я хочу видѣть встрѣчу японскаго начальника, и пригласилъ ихъ выйти вмѣстѣ со мною на башню. Отказываться было нельзя; лукавые японцы видѣли, что я ихъ понялъ. Взошедъ на башню, я началъ разсматривать море, а бѣдные японцы въ своихъ легкихъ одеждахъ не знали куда скрыться отъ холоднаго вѣтра, который сильно дулъ на высотѣ башни. Наконецъ, они спустились внизъ, приглашая и меня пойти съ ними въ комнату,-- я обѣщался тотчасъ придти, какъ кончится церемонія пріѣзда офицера ихъ. Съ двухъ первыхъ конкасей, подошедшихъ къ берегу, вышло человѣкъ 20 солдатъ и встали толпою на берегу. Третій конкась сталъ подходить и потомъ вдругъ убралъ парусъ и остановился: къ нему подошли лодки съ двумя японцами, которые стали переговариваться съ находящимися на конкасѣ. Замѣтно было какое-то смятеніе, причиною которому, разумѣется, была зрительная труба, наведенная мною на нихъ. Наконецъ начали притягивать конкась къ берегу, но не у того мѣста, гдѣ приготовлена была сходня и огорожено мѣсто, а далѣе къ средней высотѣ бухты. Аины наскоро набрасывали мостки на избранномъ мѣстѣ для схода на берегъ офицера. На конкасѣ я нашелъ до 20-ти чел. японцевъ въ разныхъ одеждахъ, съ саблями, съ ружьями, съ пиками. Всѣ они поднялись на берегъ и стали въ кучу. Кое-гдѣ сидѣли на землѣ, склонивъ голову, японскіе и аинскіе работники. Наконецъ вышедъ старшій, всѣ преклонилсь и потомъ начали строиться для шествія, которое и двинулось въ слѣдующемъ порядкѣ: впереди два японца о двухъ сабляхъ, одинъ на другимъ; за ними, два японца несли на плечахъ полосато-украшенный шестъ, длиною въ двѣ сажени; за ними, одинъ конецъ о двухъ сабляхъ, далѣе японецъ въ остроконечной черной шапкѣ съ круглыми полями; на нимъ шесть солдатъ въ два ряда о три; съ правой и лѣвой руки японцы въ шляпѣ, за ними два офицера въ шляпкахъ, далѣе солдаты въ томъ же порядкѣ какъ предыдущіе. За солдатами опять офицеры, потомъ солдаты, сзади ихъ одинъ офицеръ, а за нимъ двое офицеровъ безъ шляпъ. Офицеры въ шляпахъ имѣли на спинѣ мѣдныя выточенныя бляхи съ чайное блюдечко величиною и разныхъ формъ. Солдаты имѣли за плечами ружья, а нѣкоторые пики. Гдѣ именно шелъ старшій офицеръ я не могъ разобрать. Процессія эта, пройдя нижній японскій домъ, начала подниматься по аллеѣ къ дому выстроенному на горѣ, гдѣ скоро она и скрылась за воротами. Я спустился внизъ и сказалъ Самеди-Сама, что удивляюсь, какъ пріѣхало такъ много офицеровъ, вмѣсто одного, о которомъ они мнѣ говорили прежде. Онъ отвѣчалъ, что это младшіе все офицеры. Напившись чаю, они ушли.
   Въ сумерки возвратился Дьячковъ съ Лютоги, не доставъ травъ. Я его послалъ къ японцамъ сказать Сумеди-Самѣ, что хочу на другой день придти къ нимъ, но я желаю, чтобъ меня приняли только тѣ офицеры, которые были у меня съ визитомъ. Дьячковъ воротился, пробывъ болѣе часа у японцевъ. Онъ передалъ мнѣ, что Сумеди-Сами, принявъ дружески его, сказалъ ему, что они такъ и хотѣли сдѣлать, какъ я желаю. Во время ихъ разговора собралось много аиновъ. Старшины ихъ сѣли на возвышенномъ полу въ ряды, остальные на земляномъ полу. Сумеди сѣлъ на табуретъ лицомъ къ аинамъ, посадивъ на другой табуретъ Дьячкова. Усѣвшись и поклонившись аинамъ, Сухеди началъ говорить рѣчь, время отъ времени будучи прерываемъ стукомъ палочекъ, по которому онъ тотчасъ уходилъ въ комнату старика для полученія приказанія. Вотъ содержаніе его рѣчи.
   "Прошедшую осень русское судно пришло къ здѣшней землѣ и высадило на берегъ офицеровъ, солдатъ и пушки. Русскіе начали строить дома. Японцы изъ боязни разбѣжались, половина ушла на Мацмай объявить о происшедшемъ и оплакивать оставшихся японцевъ, которые разбѣжались по разныхъ японскимъ селеніямъ на Сахалинѣ; въ это время аины себя худо вели, воровали изъ амбаровъ крупу и пьянствовали. Но это еще простительно, а худо то, что и зимою аины вели себя дурно. Японцы убѣжавшіе, по счастію своему встрѣтили русскихъ, шедшихъ изъ земли гиляковъ. Эти русскіе успокоили ихъ, сказавъ имъ, что русскіе хотятъ дружно жить съ ними и просятъ воротиться въ Томари. Японцы возвратились, были ласково приняты русскимъ начальникомъ и его солдатами. Стали они дружно жить, но тутъ-то аины и начали стараться поссорить ихъ. Къ русскимъ вы приходили говорить, что японцы хотятъ перерѣзать русскихъ, когда тѣ будутъ спать. Японцамъ вы говорили, что русскіе хотятъ японцевъ убить. Несмотря на это русскіе жили съ японцами дружно и теперь они также будутъ жить дружно. Останутся ли русскіе жить здѣсь или уйдутъ, я не могу вамъ сказать, потому что не знаю. Отъ ихъ большого начальника, бывшаго въ Нангасаки, будетъ бумага, и тогда будетъ извѣстно объ этомъ. Пока же вы работайте, какъ работали прежде, за что попрежнему получите плату. Прошедшіе года пріѣзжало мало солдатъ сюда, этотъ годъ ихъ пріѣхало много,-- но не думайте чтобы для сраженія съ русскими, это только для охраненія нашихъ офицеровъ". Кончивъ рѣчь, онъ поклонился, аины преклонили головы " подняли руки ему, а потомъ и Дьячкову. Прощаясь съ Сумеди-Сами, Дьячковъ спросилъ, сколько офицеровъ пріѣхало. Сумеди-Сама отвѣчалъ -- 6 старшихъ и 4 младшихъ, и въ Тіатомари осталось еще 12. Дьячковъ высказалъ удивленіе, почему много пріѣхало офицеровъ съ Мацмая. Сумеди отвѣчалъ, что такъ приказалъ мацмайскій губернаторъ.
   Выслушавъ этотъ разсказъ, я приказалъ Дьячкову сходить на другой день къ Сумеди-Сама и попросить его придти ко мнѣ. Я намѣренъ былъ съ нимъ поговорить на счетъ наѣзда офицеровъ и солдатъ на Сахалинъ. Наѣздъ этотъ можетъ имѣть одну изъ изъ цѣлей. Первое -- если мацмайскому губернатору дано знать, что русскій посланникъ Путятинъ пріѣдетъ на Сахалинъ по поводу занятія нами селенія Томари, и тогда мацмайскій губернаторъ почелъ нужнымъ устроить обычный церемоніалъ пріема, к котораго и понадобилось собрать на Сахалинѣ большое число офицеровъ. Второе -- что японцы, просто труся русскихъ, не рѣшались жить безъ прикрытія солдатъ, но тогда странно, зачѣмъ пріѣхало такъ много офицеровъ -- развѣ только для того, чтобы подъ видомъ свиты ихъ собрать большое число солдатъ, не давая подозрѣнія намъ. Наконецъ -- дѣйствительно японцы, можетъ быть по случаю льдовъ не имѣя достаточнаго количества судовъ въ Соѣ для перевозки, рѣшились мало-по-малу собрать столько войска на Сахалинѣ, чтобы поддержать въ случаѣ нужды свои требованія силою. Но правду сказать послѣднее предположеніе очень невѣроятно. Какъ бы они рѣшились, придя съ мыслью воевать, жить подъ нашими выстрѣлами въ такомъ маломъ числѣ? Надо постараться разъяснить это дѣло.
   На другой день, 20-го апрѣля, во 2-мъ часу я послалъ казака Березкина сказать, что иду съ визитомъ въ Мивѣ-Самѣ. Онъ отвѣчалъ, что меня ожидаютъ. Я и Рудановскій одѣли новые сюртуки безъ шпагъ. Людямъ, назначеннымъ нести гостинцы, я приказалъ надѣть мундиры: ихъ было пять. Войдя въ японскій домъ, мы увидѣли, что насъ примутъ въ входной же залѣ, потому что возвышенное мѣсто съ очагомъ, находившееся у оконъ, было застановлено раскрашенными ширмами. Отдѣльныя же комнаты были всѣ закрыты. Насъ встрѣтили Сумеди-Сама и Яма-Мадо. Снявъ шинели и галоши, мы вошли въ огороженное ширмами мѣсто. Посереди его стоялъ столъ покрытый краснымъ {Японцы не употребляютъ краснаго цвѣта матерій для одежды, но для украшенія комнатъ этотъ цвѣтъ считается наряднымъ.} войлокомъ. Около этого стола стояли два складныхъ стула и скамья, покрытая краснымъ войлокомъ; съ лѣвой стороны сидѣло 5 на солдатъ на полу на матахъ. У ширмъ, по лѣвую руку отъ входа, что приходилось прямо противъ стола и стульевъ, поставлена была скамья ничѣмъ непокрытая. На столѣ стояла свѣча въ высокомъ мѣдномъ подсвѣчникѣ {У японцевъ свѣчи приготовляютъ изъ жиру морскихъ животныхъ и рыбъ, и имѣютъ желтоватый цвѣтъ. Фитильки толсты, но мало нагораютъ. У того конца, у котораго зажигается свѣча, она толще, другимъ же тонкимъ концемъ свѣча не вставляется въ подсвѣчникъ, а натыкается на желѣзный шпиль, вдѣланный въ вершину его. Свѣчи толще и больше нашихъ.}. Я сказалъ, что при входѣ нашемъ стулья были не заняты, вѣроятно, по японскому этикету хозяинъ долженъ выходить къ мѣсту пріема позже гостей. Солдаты, уже знакомые намъ, вѣжливо поклонились, а Сумеди провелъ насъ къ покрытой скамьѣ и посадилъ на нее. Тотчасъ же вошли и Мива-Сама и Уди-Сама, и раскланявшись съ нами сѣли на стулья. Сумеди помѣстился ниже васъ на ставчикѣ. На непокрытой скамьѣ усадили нашихъ матросовъ и казаковъ. У входа на полу помѣстились два аина -- Испонку и другой старикъ -- оба въ пестрыхъ шелковыхъ халатахъ. Аины эти, въ особенности Испонку, невольно возбуждали презрѣніе къ себѣ униженностью своихъ движеній и раболѣпнымъ выраженіемъ глазъ. Я замѣтилъ, что во всѣхъ церемоніальныхъ визитахъ японцы помѣщали двухъ аиновъ -- почти всегда Испонку и Пенкунари. Началось угощеніе. Японцы внесли чай и разныя печенья. Наши люди -- самоваръ съ готовымъ кофеемъ, мелкій сахаръ на блюдѣ, черносливъ и изюмъ. Все это было внесено завернутымъ въ шелковые платки, фрукты на тарелкахъ, сахаръ на блюдѣ, для кофе нашихъ 6-ть чашекъ съ блюдцами. Я хотѣлъ вещи принесенныя нами оставить въ подарокъ Мивѣ-Саму разсчитывая на то, что если онъ и не приметъ ихъ, то это не будетъ имѣть значенія, потому что когда онъ приходилъ ко мнѣ съ визитомъ, то тоже унесъ обратно всю посуду, служившую для угощенія, оставивъ только въ подарокъ сласти. Всего болѣе непріятно въ этомъ визитѣ было невольное сравненіе, которое пришлось сдѣлать, чистоты и богатства одежды и ловкости и благородства пріемовъ у японскихъ солдатъ, съ грубыми мундирами нашихъ матросовъ и неловкостью пріемовъ ихъ, еще болѣе увеличившейся отъ непривычки сидѣть при офицерахъ. Они не звали куда дѣть свои руки и ноги, несмотря на частыя повторенія отъ меня, чтобы были свободнѣе и не думали о томъ, что сидятъ въ моемъ присутствіи. Японцы очень охотно пили кофе. Разговоръ не могъ быть живъ, потому что проводился черезъ переводчиковъ. Просидя около часу времени, поднялся съ своего мѣста, чтобы дать тѣмъ знакъ концу засѣданія. Я просилъ Сумеди предложить отъ меня Мивѣ-Самѣ подарокъ всѣ вещи, принесенныя нами. Мива-Сама отказался съ большимъ смущеніемъ; видно было, что онъ боялся обидѣть меня. Замѣтивъ это, я сказалъ съ веселымъ видомъ, что нисколько не обижаюсь отказомъ, который вовсе не измѣнитъ нашихъ дружескихъ отношеній, а потому и не настаиваю. Я велѣлъ высыпать сахаръ, черносливъ и изюмъ на японскіе подносы и, уложивъ нашу посуду, взять ее обратно домой. Японцы очень обрадовались, что обстоятельство, казавшееся имъ чрезвычайно щекотливымъ, кончилось благополучно. Когда все было уложено, я всталъ и простившись съ японцами возвратился съ Рудановскимъ домой. Около этого времени мои отношенія къ Рудановскому совершенно измѣнились, послѣ бывшаго между нами объясненія за нѣсколько дней передъ приходомъ японскихъ судовъ. Принимая еще зимою всѣ мѣры на случай осады нашей крѣпостцы и не нуждаясь для этого въ помощи Рудановскаго, я ограничивалъ по прежнему {Авторъ подробно говоритъ о прежнихъ своихъ отношеніяхъ къ г. Рудановскому въ той части Дневника, которая была напечатана въ трехъ послѣднихъ книгахъ "Вѣстн. Евр." за 1871 годъ и вызвала возраженіе со стороны г. Рудановскаго въ августовской книгѣ текущаго года. -- Ред.} наши сношенія вѣжливыми поклонами при встрѣчахъ и разспросами о его картографическихъ работахъ. Въ концѣ марта я уже замѣтилъ, что Рудановскій сводилъ иногда разговоръ на тему о нашемъ положеніи на островѣ, на поздній вѣроятно приходъ судовъ нашихъ и на другія распоряженія, сдѣланныя Невельскимъ, и которыя по моему мнѣнію были неудобны. Помня очень хорошо, что Рудановскій былъ одинъ изъ тѣхъ, который поддерживалъ Невельсвого, когда дѣло шло о занятіи Томари, и что когда зимою я строилъ башню, то онъ говорилъ, что вѣроятно намъ придется защищаться противъ какихъ-нибудь духовъ; я по прежнему предполагалъ, что Рудановскій продолжаетъ одобрять все, что Невельской говорилъ и дѣлалъ, и потому оставлялъ его намеки безъ вниманія, отвѣчая коротко, что безъ сомнѣнія Невельской дѣлалъ такія распоряженія, которыя совершенно обезпечатъ насъ. Между тѣмъ Рудановскій все чаще и чаще сходился со мною на прогулкахъ и постоянно сводилъ разговоръ на японцевъ. Разъ случилось ему проводить меня; мнѣ неловко было не пригласить его войти, и онъ остался у меня пить чай. Ему было извѣстно, что я послалъ четырехъ человѣкъ въ Сирануси и Сиретоку для развѣдыванія о японцахъ, и что со стороны Странуси получено извѣстіе отъ казака Березкина, что пять японскихъ судовъ пришло въ Сирануси. Онъ спросилъ меня, что я думаю объ этихъ судахъ. Я сказалъ, что ихъ такъ мало еще, что опасаться пока нечего.-- "Однако надо быть готовымъ на все", замѣтилъ онъ мнѣ. Я этого и ждалъ и тотчасъ спросилъ его развѣ онъ перемѣнилъ свое мнѣніе о томъ, что занятіе русскими Томари не можетъ имѣть никакого вліянія на японцевъ и что они попрежнему мирно придутъ работать на Сахалинѣ. Онъ отвѣчалъ мнѣ, что онъ дѣйствительно прежде такъ думали, вполнѣ полагаясь на то, что если Невельской былъ такъ увѣренъ въ своихъ планахъ, значитъ они были на чемъ-нибудь основаны. Я замѣтилъ ему, что въ такомъ случаѣ не слѣдовало, такъ настойчиво поддерживать мнѣніе Невельского. Съ этого мы перешли вообще на всѣ дѣйствія какъ мои, такъ его на Сахалинѣ. Рудановскій хотя и упрекалъ себя, но упрекалъ и меня въ томъ, что я вообще обращался съ нимъ какъ съ человѣкомъ, котораго не любятъ и потому безъ церемоніи устраняютъ отъ общества и дѣла. Я старался ему доказать, что принявъ роту въ непосредственную свою команду, я не могъ терпѣть, чтобы онъ, не стѣсняясь моимъ присутствіемъ, хозяйничалъ, а во время первыхъ построекъ это случалось не разъ, а потому, выведенный изъ терпѣнія, я рѣшился устранить его совершенно отъ внутренней жизни въ посту, предоставивъ ему исключительно заниматься съемкой страны. Къ сожалѣнію моему я не могъ его убѣдить въ томъ, что для него нѣтъ ничего унизительнаго служить младшимъ въ ротѣ, которою онъ командовалъ въ Камчаткѣ. Кончивъ этотъ споръ, онъ все-таки призналъ себя отчасти неправымъ и опять возвратился къ вопросу, что я думаю на счетъ нашего положенія. Видно было, что онъ опасался, чтобы наша экспедиція не кончилась катастрофой, такъ какъ увѣренія Невельского на счетъ ранняго прихода нашихъ судовъ не сбились. Онъ спрашивалъ меня, что мы будемъ дѣлать, если японцы вздумаютъ осадить насъ, между тѣмъ какъ въ крѣпости нѣтъ даже воды, и перенесенъ ли провіантъ? Я съ усмѣшкою замѣтилъ, что хотя онъ полагалъ, что надо ледникъ устраивать подъ горою и набить его льдомъ съ моря, а работа, которую я назначилъ, очень трудна и ни къ чему не служитъ,-- я все-таки устроилъ ледникъ въ крѣпости и набилъ его прѣснымъ льдомъ; слѣдовательно, вода у насъ есть. Муки и соли запасено на мѣсяцъ; сухарей на 20 сутокъ. Орудія стоятъ наготовѣ, люди разсчитаны на случай боя. Рудановскій видимо былъ доволенъ, что все было мною предусмотрѣно, такъ какъ былъ увѣренъ,: что японцы затѣваютъ что нибудь худое противъ насъ. Онъ просилъ меня, чтобы я назначилъ ему мѣсто на случай тревоги. Я ему сказалъ, что когда будетъ нужно принять послѣднія уже мѣры, то я самъ скажу кому что дѣлать. Дѣйствительно, когда отъ Березкина прекратились извѣстія, и я считалъ его въ плѣну, то Рудановскому я поручилъ наблюдать за нижнею башнею и пріучить людей въ дѣйствію орудіями. Послѣ того скоро я усилилъ караулъ и назначилъ очередное ночное дежурство себѣ съ Рудановскимъ. Съ того времени мы стали ежедневно видѣться и ходить другъ къ другу.
   На другой день послѣ моего визита японцамъ, Сумеди-Сама и Яма-Мадо пришли ко мнѣ, вслѣдствіе моего приглашенія. Я намѣренъ былъ поговорить съ ними на счетъ того, съ какою цѣлью наѣзжаетъ такъ много ихъ офицеровъ въ селеніе Томари. Какъ я уже сказалъ, всего вѣроятнѣе надо полагать, что это дѣлается потому, что Путятинъ можетъ быть объявилъ въ Нангасаки, что онъ пойдетъ на Сахалинъ, и для пріема его Мацмаісий губернаторъ считалъ нужнымъ собрать поболѣе своихъ чиновныхъ лицъ. Но такъ какъ положеніе наше, при 40-ка ч. больныхъ изъ 60-ти могло быть не безопасно въ присутствіи большого числа японцевъ, то я находилъ нужнымъ ограничить число японцевъ, которое я могу допустить собраться подлѣ насъ.
   Поздоровавшись со мною, Сумеди-Сама сказалъ, что онъ былъ радъ тому, что я приходилъ вчера повидаться съ японцами. Я отвѣчалъ на это увѣреніемъ, что когда мы больше познакомимся, то полюбимъ другъ друга. Послѣ этого я тотчасъ же приступилъ къ дѣлу, по которому призвалъ ихъ, и сообщилъ имъ, что я слышалъ, будто пріѣхало третьяго дня 10 офицеровъ, что въ Тіатомари находится еще 12 офицеровъ, кромѣ того и въ Соѣ есть ихъ начальники, которые тоже пріѣдутъ на Сахалинъ; но я не понимаю, дли чего наѣхало столько ихъ, и потому прошу мнѣ сказать вѣрно, сколько пріѣхало офицеровъ и солдатъ и сколько еще пріѣдетъ. Сумеди-Сама вынулъ клочокъ бумаги, исписанный по-японски и началъ переводить на аинскій счетъ записанное число по-японски на означенной бумажкѣ. Я подалъ ему мой японскій лексиконъ, въ которомъ написанъ японскими цифрами счетъ, и просилъ по этому счету показать мнѣ числа. Онъ мнѣ указалъ слѣдующія числа: въ Томари находится офицеровъ старшихъ и младшихъ 13 и 23 солдата. Въ Тіатомари: стар. офиц. -- 1, младш. офиц. -- 4, солдатъ -- 8, конвойныхъ -- 9. Въ Соѣ солдатъ 77, а офицеровъ онъ не знаетъ сколько. Слѣд., всего военныхъ собрано на Сахалинѣ и въ Соѣ 135 человѣкъ, а рабочихъ пріѣхало не болѣе 50-ти ч. Число это слишкомъ незначительно, при трусости японцевъ, чтобы опасаться отъ нихъ враждебнаго дѣйствія, а не позволивъ ихъ офицерамъ пріѣзжать въ Томари, можно испортить все дѣло и возбудить въ нихъ опасенія на своихъ рабочихъ. Поэтому я сказалъ Сумеди-Самѣ, что хотя мнѣ предписано моимъ начальствомъ не допускать японскаго войска и пушекъ на Сахалинъ, но считая, что число японскихъ солдатъ, назначенное прибыть въ Томари при 20-ти ихъ офицерахъ, нельзя считать войскомъ, а только прислугою офицеровъ, то я и не буду противиться пріѣзду этого числа солдатъ, но и болѣе не могу дозволить. Что же касается до офицеровъ, то хотя меня очень удивляетъ, что ихъ пріѣхало такъ много и что они не знаютъ, зачѣмъ они присланы, но вѣря японцамъ, будто адмиралъ Путятинъ объявилъ въ Нангасаки, что онъ пошлетъ на Сахалинъ два судна, я предполагаю, что японскіе офицеры прибыли собственно для составленія парадной свиты старшему начальнику, которому поручено переговариваться съ посланными отъ Путятина, а можетъ быть и съ нимъ самимъ. Вслѣдствіе этого, я не противлюсь наѣзду японскихъ офицеровъ въ томъ числѣ, которое они мнѣ сказали, т.-е. 20-ти. Кончивъ это объясненіе, мы начали толковать о торговлѣ Сумеди-Сама, разспросивъ цѣны разныхъ товаровъ нашихъ, сказалъ, что онъ былъ бы очень радъ, если бы японцамъ дозволено было жить съ русскими на Сахалинѣ, что они могли бы тогда выпросить позволеніе отъ своего правительства торговать съ нами. Болѣе всего ему нравилось -- сукно красное и въ особенности черное, и потомъ разныя металлическія вещи -- часы, зрительныя трубы, термометры. Сапоги онъ тоже хотѣлъ имѣть. Я ему предложилъ выбрать пару по своимъ ногамъ, и онъ обѣщалъ спросить дозволенія у своего начальника, но кажется не получилъ. Русскій сахаръ въ головахъ очень по вкус имъ, а шафранъ они считаютъ драгоцѣнностью, и потому были очень удивлены, когда я имъ, указавъ на ящикъ, который могъ вмѣстить около 2-хъ зол. шафрану, сказалъ, что три такихъ ящика шафрану они могутъ получить отъ русскихъ за одного хорошаго соболя. Отъ торговли разговоръ перешелъ на военныя силы Россіи. Они были очень поражены, когда я имъ сказалъ, что въ Россіи есть милліонъ войскъ. Они спросили, сколько кораблей; я отозвался незнаніемъ и спросилъ бывшаго тутъ Рудановскаго, онъ сказалъ: 500. Мнѣ показалось, что онъ уже слишкомъ увеличиваетъ, и потому я указалъ имъ въ лексиконѣ число 400, объяснивъ, что въ этомъ числѣ находятся суда всѣхъ величинъ. Они попросили нарисовать имъ разныхъ величинъ корабли. Я сдѣлалъ это, какъ умѣлъ. Объясненіе, что на большихъ корабляхъ 100 пушекъ стоятъ въ четыре яруса, ихъ очень поразило. Потомъ спрашивали о русскомъ оружіи и знаменахъ. Я показалъ имъ солдатское ружье со штыкомъ и дѣйствіе имъ. А про знамена сказалъ, какъ они уважаются у насъ и защищаются на войнѣ. Они замѣтили, что у ихъ войскъ есть также знамена. Много изъ того, что я имъ говорилъ, они записывали.
   22-го апрѣля. -- Сегодня японскіе караульные дали знать, что сельди (хероки) идутъ съ моря къ бухтамъ. Извѣстіе это чрезвычайно оживило японцевъ. Даже офицеры ихъ вышли изъ домовъ своихъ смотрѣть на ходъ рыбы. Рабочіе японцы и аины носили невода, готовили лодки -- однимъ словомъ, все было въ движеніи. Я велѣлъ дать знать мнѣ, когда забросятъ японцы неводъ. Во второмъ часу, лодки съ неводами отчалили. Я вышелъ посмотрѣть на ловлю. Японскіе неводы часты и чрезвычайно велики. Одинъ неводъ окружаетъ пространство саженъ на 70 отъ берега. Но каково было мое удивленіе, когда, не дотащивъ неводъ саженъ на 10 до берега, японцы оставили его въ водѣ, потому что эти 10 саженъ неводъ до того былъ наполненъ сельдями, что несмотря на всѣ усилія человѣкъ 60-ти работниковъ, они не могли болѣе притянуть неводъ въ берегу. Я выѣхалъ на шлюпкѣ къ тому мѣсту бухты, гдѣ вода возмутилась отъ хода рыбы. Гребцы, закладывая весла для гребки, выбрасывали ими по нѣскольку сельдей и жаловались, что они мѣшаютъ грести хуже чѣмъ морская капуста. Можно представить себѣ теперь, какъ дорогъ Сахалинъ, т.-е. берегъ Анивы для японцевъ. Японцы и теперь уже много терпятъ въ промыслѣ, отъ того что аины восточнаго и западнаго береговъ не пришли на работу, говоря, что они боятся войны между русскими и японцами. Они никому не хотятъ вѣрить, чтобы возможно было, что русскіе будутъ жить въ Аинѣ съ японцами безъ драки. Я предлагалъ японцамъ послать казака Березкина собрать аиновъ, но они просили, чтобы я этого не дѣлалъ, что они уже послали 10 человѣкъ въ Аруторо (восточный берегъ). Теперь у японцевъ работаютъ только аинскіе аины, и то большею частью женщины. Для продовольствія команды свѣжею рыбою, я посылаю вечеромъ трехъ человѣкъ на маленькой лодкѣ съ саками, чѣмъ на садкахъ вынимаютъ рыбу изъ барокъ. Люди наши вынимаютъ, такъ сказать изъ природнаго садка, т.-е. прямо изъ бухты Томари, по 300 рыбъ въ полчаса. Я закидывалъ нашъ неводъ и вытащилъ столько рыбы, что мы не знали куда дѣвать ее, и потеряли только время на уборку ея.
   23-го апрѣля.-- Сегодня, опять пришелъ ко мнѣ Сумеди-Сама съ Яма-Мадо. Кажется, цѣль его прихода была выпросить у меня карту Россіи. Печатной я не имѣлъ, и потому согласился взяться не за свое дѣло -- начертить карту всей россійской имперіи, со всѣми владѣніями ея въ Европѣ, Азіи и Америкѣ. Я нарисовалъ по просьбѣ Сумеди и пограничныя съ ней владѣнія Китая и Японіи. При этомъ я не провелъ границы между Сибирью и Китаемъ въ Приамускомъ краѣ. Можетъ быть, работа моя отправится къ японскому императору на показъ; хорошо что онъ не съумѣетъ подмѣтить невѣрность карты. Толковали мы съ Сумеди и о торговлѣ. Я велѣлъ принести красное и черное сукно. Мнѣ хочется заставить какъ-нибудь японцевъ начать съ нами мѣну. Вольность отзывовъ Сумеди о своихъ начальникахъ и о другихъ предметахъ, относящихся до Японіи и Россіи, подавала мнѣ надежду, что онъ согласится скрытно мѣняться съ нами товарами; на первый разъ и это было бы хорошо. Къ сожалѣнію, надежда моя не сбывается, и я подозрѣваю, что хитрые японцы, поручивъ Сумеди вывѣдывать отъ меня что ихъ интересуетъ, позволили Сумеди вести себя такъ, чтобы я думалъ, что онъ отъ себя говоритъ и дѣйствуетъ для своей собственной пользы, между тѣмъ какъ онъ только исполняетъ задаваемые ему уроки старшимъ начальникомъ. Я дѣлаю видъ, что будто ничего не подозрѣваю, и думаю, что дѣйствительно Сумеди скрытно дѣйствуетъ отъ своихъ начальниковъ и всегда серьезно обѣщаю ему, что ничего не скажу имъ про то, что онъ говорилъ со мною. Разъ я попросилъ у него, чтобы онъ мнѣ промѣнялъ обдѣланную раковину на хрустальную тарелку. Онъ согласился, отдалъ раковину и взялъ тарелку.
   24-ое апрѣля. -- Многіе аины говорили Дьячкову, что они слышали отъ другихъ аиновъ, будто у Сиретоку (Анива) ходятъ два русскихъ судна. Кажется, это уже 10-й разъ съ марта мѣсяца, что видятъ судно у Сиретоку. Ловля идетъ у японцев очень лѣниво, хотя съ тѣмъ числомъ работниковъ, которое они имѣютъ въ Томари (около 100 чел. япон., аиновъ и аннокъ) можно бы гораздо болѣе дѣла сдѣлать. Они не убрали еще и одного невода, а нѣсколько ихъ стоитъ въ водѣ съ рыбою невытащенными еще на берегъ.
   25-ое апрѣля. -- Сегодня вновь пришедшій аинъ потвердилъ, что два судна ходятъ у мыса Анивы, и что даже нѣсколько человѣкъ съѣзжали на берегъ. Если это русскія суда, то непонятно, отчего они нейдутъ внутрь залива Анивы. Надо полагать, что это китобои. Однако я рѣшился поѣхать на шлюпкѣ за мысъ Эндоморо, закрывающій отъ насъ м. Аниву, въ надеждѣ, что если горизонтъ будетъ ясный, то я увижу въ трубу, если же туманный, то пошлю двухъ казаковъ въ Сиротоку разузнать, правда ли, что жители видѣли суда, и если правда, то ожидать пока сами не увидятъ и тогда подать знать на судно, если оно русское, выстрѣлами изъ ружей. Въ 9-мь часу пришелъ Сумеди-Сама съ Яма-Мадо и спросилъ слышалъ ли я, что русскія суда пришли. Я сказалъ, что слышалъ. Тогда онъ спросилъ, поѣду ли я самъ, или пошлю кого-нибудь къ нимъ. Я сказалъ, что я поѣду къ мысу Эндоморо посмотрѣть въ зрительную трубу, когда марево пройдетъ. Онъ просидѣлъ у меня до того времени, когда мнѣ дали знать, что люди готовы на молитву (это было въ воскресенье). Я началъ собираться, а Сумеди пошелъ къ Рудановскому. Между разговоромъ Сумеди сказалъ мнѣ, что ихъ начальникъ запретилъ, чтобы не пугать рыбу, бить въ барабанъ, какъ это прежде дѣлалось для сигнала идти въ обѣду и на работу. Я ему сказалъ на это, что вѣроятно они не полагаютъ, чтобы нашъ маленькій колокольчикъ, въ который бьютъ часы и рынду, могъ бы пугать рыбу.-- "Колоколъ не мѣшаетъ, но выстрѣлы изъ пушекъ могутъ прогнать рыбу; а я слышалъ что русскіе палятъ, когда приходятъ суда", отвѣтилъ мнѣ Сумеди. Я ему обѣщалъ, что буду просить свое начальство позволить не салютовать кораблямъ. Дѣйствительно, надо будетъ это сдѣлать. Послѣ молитвы, въ 1-мъ часу, я выѣхалъ на шлюпкѣ. Обогнувъ м. Эндоморо, я увидѣлъ, что горизонтъ закрытъ туманомъ и м. Анивы нельзя видѣть. Я однако поѣхалъ далѣе, чтобы высадить двухъ казаковъ. Вѣтеръ, бывшій отъ м. Эндомора совершенно противный, пошелъ немного въ западу, и мы поставили паруса. Проѣзжая с. Хукуй-Катанъ, я увидѣлъ въ зрительную трубу, что и въ этомъ селеніи уже поймано много сельдей, онѣ лежали большими кучами на берегу. Скоро мы обогнули мысъ Хукуй-Катана и пошли мимо озера Отосамъ къ слѣдующему мысу, гдѣ и пристали въ берегу. Я отправился съ каз. Дьячковымъ и Березкинымъ вокругъ мыса, чтобы выдти на открытое мѣсто. Обогнувъ его, мы увидѣли, что слѣдующій мысъ опять закрываетъ намъ Аниву. Было уже часовъ пять, и надо было думать о возвращеніи домой. Мы вернулись къ шлюпкѣ, взойдя по дорогѣ на вершину берега посмотрѣть въ трубу. Идучи мы замѣтили на пескѣ свѣжій слѣдъ медвѣдя. Я смѣрилъ величину слѣда -- вышло двѣ четверти: это лапа огромнаго медвѣдя, какихъ въ Россіи кажется нѣтъ {На Сахалинѣ водятся только черные медвѣди, имѣющіе по клочку бѣлыхъ волосъ съ обѣихъ сторонъ шеи; они считаются самыми свирѣпыми. Вообще медвѣди очень злы и бросаются на людей.}. У меня естьшкура чернаго медвѣдя, убитаго въ Хукуй-Катанѣ: она имѣетъ длины отъ шеи до хвоста 11 четв., т.-е. 1 с. безъ четв.; придя къ мѣсту, гдѣ вытащена была шлюпка, я засталъ готовый чай. Назначивъ казаковъ Березкина и Монакова идти къ м. Анивѣ, чтобы разузнать о видѣнныхъ судахъ, и отправилъ ихъ съ провіантомъ на недѣлю, а съ остальными 3-мя гребцами отвалили отъ берега. Вѣтеръ былъ попутный, потому мы тотчасъ же поставили парусъ. Проходя не болѣе какъ въ полуверстѣ отъ берега, гдѣ находится оз. Отосамъ, мы увидѣли въ саженяхъ 20-и отъ насъ, между берегомъ и шлюпкой, фонтанъ, пущенный китомъ. Скоро показалось туловище, а потомъ хвостъ чудовища. Не прошло получаса, какъ матросъ на рулѣ замѣтилъ, что-то лежитъ поверхъ воды передъ носомъ шлюпки. Мы приняли сначала это за плавающее дерево, но приблизясь саженей на 5 къ нему, я увидѣлъ, что не можетъ быть такое толстое дерево и тотчасъ велѣлъ взять лѣво руля, чтобы отойти; едва мы отвернули, какъ вода съ шумомъ и брызгами раздалась и хвостъ ныряющаго кита поднялся во всю величину свою. Мы чуть-чуть не натолкнулись на спящаго кита. Судя по хвосту онъ былъ изъ маленькихъ китовъ, т.-е. сажени четыре длины. Киты бываютъ въ 12 и даже 13 саженъ. Ужасное множество сивучей постоянно окружало насъ. Сивучи, выныряя изъ воды, вытягиваютъ къ верху голову и такъ держатся совершенно вертикально, выказывая болѣе аршина изъ своего туловища. Они имѣютъ около одной сажени длины. Ревъ ихъ похожъ на бычачій. Говорятъ, что ихъ опасно стрѣлять лежащихъ на берегу потому, что раненые они съ яростью бросаются на стрѣлка и чрезвычайно быстро бѣгутъ опираясь на свои лапы и хвостъ. Подъѣзжая къ посту, я увидѣлъ, что пришли двѣ японскія джонки, находившіяся въ Тіатонари, за японцами. Ихъ пріѣхало всего около 20-ти человѣкъ.
   26-го апрѣля. -- О судахъ нѣтъ никакого извѣстія. Сегодня я смотрѣлъ на рыбную ловлю японцевъ, и теперь не удивляюсь, что они нуждаются въ аинахъ. Способъ вытаскиванія невода такъ дуренъ, что дѣйствительно необходимо не менѣе 70-ти ч. на неводъ. У нихъ нѣтъ тоней, какія дѣлаютъ у насъ, гдѣ 10 рыбаковъ легко повертываютъ канатъ. У нихъ тянутъ канатъ рабочіе отъ начала до конца руками. Одинъ конецъ впрочемъ наворочивали на вертящуюся тумбу, но она такъ тонка и канатъ дѣлаетъ столь малый оборотъ, что эта работа еще медленнѣе, чѣмъ просто руками тянуть. Необычайно количество рыбы, дешевизна найма аиновъ, или лучше сказать малость подачки, отпускаемой имъ.
   27-го апрѣля. -- Сегодня ночью пришли аины сел. Найпучи на работу къ японцамъ. Одинъ изъ нихъ, узнавъ въ часовомъ у южной казармы казака Дьячкова, подошелъ къ нему и сказалъ; чтобы онъ вошелъ съ нимъ въ казарму. Дьячковъ вызвалъ смѣну пошелъ съ аиномъ. Тотъ ему далъ травъ, сказавъ, чтобы онъ не говорилъ японцамъ, потому что тогда они убьютъ его. Дьячковъ ему старался объяснить, что хотя русскіе дружно живутъ съ японцами, но это не значитъ, чтобы они позволили японцамъ убить аина за то, что онъ служилъ имъ. Аинъ отвѣтилъ на это, что если русскіе посылаютъ аиновъ на работу къ японцамъ, то значитъ они оставляютъ ихъ беззащитными подъ начальствомъ японцевъ {Лѣтнія работа у японцевъ отнимаетъ у аиновъ возможность сдѣлать достаточный запасъ рыбы на зиму,-- вслѣдствіе чего у нихъ бываетъ почти ежегодно голодъ въ мартѣ и даже въ февралѣ мѣсяцѣ. Аины признаются, что они воруютъ отъ японцевъ рыбу, потому что иначе они остались бы совершенно безъ рыбы.}; сказавъ это, онъ попросилъ за траву табаку, и потихоньку ушелъ къ аинскимъ юртамъ. Вотъ отвѣтъ всѣхъ аиновъ на наши убѣжденія, чтобы они не боялись янонцевъ. Они не вѣрятъ и совершенно справедливо; я вмѣстѣ съ ними не могу понять возможности, чтобы русскіе и японцы вмѣстѣ жили въ Анивѣ, и при этомъ чтобы аины оставались въ прежнемъ отношеніи къ японцамъ, т.-е. въ рабствѣ. Это вещь невозможная; слѣд. или японцы должны признать Кусунъ-Катанъ (Анива) русскою землею, и на этомъ основаніи измѣнивъ законъ свой придти на русскую землю промышлять рыбою, уговариваясь съ аинами насчетъ найма къ нимъ въ работники по вольной съ обѣихъ сторонъ цѣнѣ; или русскіе должны перейти жить изъ Кусунъ-Катана въ другое мѣсто, предоставя аинамъ оставаться работниками у японцевъ или перейти къ русскимъ поселеніямъ для занятія пушными промыслами. Въ положеніи же, въ которомъ мы теперь находимся, оставаться далѣе нынѣшняго лѣта нельзя. Я уже выше сказалъ, что аины дальнихъ селеній до сихъ поръ нейдутъ въ японцамъ на работу, отговариваясь тѣмъ, что они не могутъ вѣрить тому, японцы съ русскими будутъ мирно жить въ Кусунъ-Катанѣ. Чтобы собрать ихъ, слѣдуетъ послать партію русскихъ. Во-первыхъ, теперь это невозможно, потому что вся команда больна цингою; а во-вторыхъ, странно, если мы не только будемъ оказывать послабленіе японцамъ, оставляя аиновъ въ ихъ волѣ, но еще будемъ силою собирать ихъ для отдачи въ рабство къ ненавистнымъ для нихъ господамъ. Поэтому не слѣдовало,-- рѣшившись разъ занять Аниву и встать въ главное японское селеніе, употреблять увертливыхъ приказаній,-- стараться сдружиться съ японцами и аинами и отнюдь не тревожить первыхъ въ ихъ рыбныхъ промыслахъ, не дозволяя только имъ привозить войска и пушки. Это возможно только тогда, мы встали бы сѣвернѣе японскихъ заселеній. Объявивъ тогда японцамъ, чтобы они не привозили войска и пушекъ и доставили аинамъ свободно наниматься служить кому они хотятъ, мы могли бы разсчитывать на то, что хотя японцы вслѣдствіе этого и лишились бы въ большой части аинскихъ работниковъ, но однако, дорожа своими промыслами и не имѣя надъ головами русскихъ строеній, они пріѣзжали бы на Сахалинъ и не строили бы крѣпостей, лишь бы только не прогнали ихъ.
   Сегодня Сумеди-Сама пришелъ ко мнѣ въ 5-мъ часу, по обыкновенію съ чаемъ. Я ему подарилъ или лучше сказать заплатилъ шестью фунтами сахару за рисъ, который онъ прислалъ наканунѣ. Онъ пришелъ собственно для того, сказать, что если завтра будетъ попутный вѣтеръ, то четыре конвася пойдутъ въ Сирануси для того, чтобы перевезти оттуда офицеровъ и солдатъ, всего 77 челов. Это же самое число онъ говорилъ при первомъ объясненіи со мною насчетъ того сколькимъ солдатамъ я могу дозволитъ пріѣхать на Сахалинъ. Отсюда надо заключить, что или вслѣдствіе этого объявленія японцы послали съ ушедшими тремя конвасями извѣщеніе о числѣ солдатъ, которое я могу допустить, или Сумеди обманываетъ. Мнѣ еще то было подозрительно, что Сумеди хитритъ; онъ между разговоромъ сказалъ, будто слышалъ, что японское большое судно видѣли въ морѣ аины изъ Сирануси; что это вѣроятно судно съ провіантомъ и товаромъ. Потомъ онъ сказалъ, что онъ тоже слышалъ, что изъ Мацмая пріѣдетъ императорскаго войска офицеръ и солдаты. Подозрѣвая, что онъ испытываетъ, какъ я смотрю на это обстоятельство, я ему сказалъ: "Сумеди-Сама, скажи своему старшему начальнику, что если пріѣдетъ на Сахалинъ солдатъ и офицеровъ болѣе того числа, въ которомъ мы условились, то я приму это за враждебныя дѣйствія и потому употреблю силу, чтобы не допустить японцевъ увеличивать числа вооруженныхъ людей". Сумеди началъ клясться, что японцы не хотятъ вести войну съ русскими, что онъ не знаетъ хорошо, сколько назначено всего солдатъ на Сахалинъ, а говоритъ такъ только; что же касается до него самого, то его главная забота о томъ, чтобы рыбные промыслы были успѣшны, что онъ отсовѣтовалъ своему начальнику поставить у своего дома пушки, боясь, что аины разбѣгутся. Я сказалъ ему, что онъ хорошо сдѣлалъ, что отсовѣтовалъ ставить пушки, потому что если бы я ихъ увидѣлъ, то потребовалъ бы ихъ, и я ему поручаю сказать старшему начальнику японцевъ, чтобы я ни пушекъ, ни больше условленнаго числа солдатъ не видѣлъ у японцевъ, если они дѣйствительно не хотятъ воевать съ нами; что я не хочу да мнѣ и не приказано драться съ японцами; а если я разъ это говорю, то это правда, потому что русскій офицеръ знаетъ, что Богъ слышитъ что онъ говоритъ; позволить же японцамъ вмѣсто работниковъ наводить войска,-- не могу. Сумеди на это сказалъ, что японцы боятся нападеній Хвостова и потому привезли солдатъ себѣ въ защиту. Я на это возразилъ ему, что Хвостовъ былъ съ купеческимъ судномъ и разбойничалъ, а я пришелъ отъ императора русскаго. Прощаясь онъ сказалъ мнѣ, что поѣдетъ въ Усунной и Унду сказать аинамъ, чтобы они не боялись и не убѣжали, если услышатъ пушечные выстрѣлы, потому что это будетъ салютъ русскимъ. Я ему замѣтилъ, что намѣренъ по прибытіи русскихъ судовъ послать шлюпку просить, чтобы не салютовали, потому что это можетъ отогнать рыбу, а потому онъ можетъ надѣяться, что стрѣльбы не будетъ, если только не придется подать ночью сигналъ, когда судно будетъ искать насъ, и то я постараюсь дать знать огнемъ фальшфейеровъ. Сумеди очень обрадовался этому извѣстію и довольный ушелъ отъ меня. Я приказалъ Дьячкову завтра постараться свидѣться съ нимъ или съ Яма-Мадо, чтобы еще пересказать о нашемъ разговорѣ, потому что я худо говорю и можетъ быть Сумеди не все понялъ. Аинамъ же я велѣлъ отвѣчать на вопросы, останутся ли русскіе, что никто не можетъ теперь ихъ вывести изъ Аину-Катанъ, потому что русскіе пришли туда по повелѣнію своего императора, но что можетъ быть перенесенъ постъ на другое болѣе удобное мѣсто.
  

V.

  
   29-го апрѣля.-- Ура! русское судно пришло. Въ 1-мъ часу пополудни часовой увидѣлъ на горизонтѣ парусъ. Я тотчасъ же вошелъ на башню и удостовѣрился въ зрительную трубу, что часовой не ошибся. Видно было два судна; одно изъ нихъ большое, и по виду парусовъ ясно отличалось отъ меньшаго, которое я тотчасъ принялъ за японское. Рудановскій былъ моего мнѣнія, а когда большое судно подошло ближе, то онъ увѣрялъ, что это должно быть военное. Скоро уже судно подошло такъ близко, что я, желая, чтобы оно не вздумало салютовать, послалъ ему извѣщеніе объ этомъ на японской лодкѣ,-- шлюпка была командирована къ озеру Отосамъ. Но еще вдали съ судна сдѣлали выстрѣлъ. Сумеди-Сама прибѣжалъ ко мнѣ, узнавъ, что идетъ русское судно. Лодки наши подплыли къ судну, передали бумагу и скоро извѣстили насъ, что корветъ "Оливуца" пришелъ изъ "Императорской гавани". Затѣмъ пришелъ вельботъ съ подпоручикомъ Орловымъ, присланнымъ изъ Петровскаго для поступленія въ распоряженіе адмирала Путятина. Онъ привезъ мнѣ большой пакетъ дѣловыхъ бумагъ и частныхъ писемъ. Трудно представить жителю многолюднаго города радость, которую чувствуетъ человѣкъ, прожившій около года безъ всякихъ извѣстій изъ родной стороны. Невольно я распечаталъ первыми частныя письма отъ сестры моей и другихъ родственниковъ. Быстро пробѣжавъ ихъ и увѣрившись, что всѣ здоровы и счастливы, я принялся читать дѣловыя бумаги. Первая бумага была та, въ которой генералъ-губернаторъ утверждалъ меня правителемъ острова Сахалина, до прибытія правителя отъ компаніи, и выражалъ ему только свойственнымъ слогомъ свое довольство моими дѣйствіями. Частное письмо Николая Николаевича по этому же предмету еще ласковѣе и, можно сказать, дружественнѣе. Самое важное извѣстіе было о разрывѣ съ Турціею и о вѣроятности разрыва съ Англіею и Франціею. Послѣднее обстоятельство еще болѣе можетъ затруднить наше положеніе, если японцы узнаютъ о разрывѣ нашемъ съ сильными морскими державами, съ которыми намъ трудно будетъ бороться въ Тихомъ океанѣ. Хорошо еще, если посланные изъ балтійскаго флота 2 фрег., 1 корветъ и 1 транспортъ успѣютъ пробраться къ намъ между англійскими эскадрами. Я думаю, что трудно будетъ имъ это сдѣлать, если разрывъ дѣйствительно произойдетъ. Ихъ приказано дожидать въ началу апрѣля, а теперь уже начало мая, а ихъ нѣтъ. Пришедшій къ намъ корветъ "Оливуца" долженъ идти въ Петропавловскій портъ для защиты Камчатки. Между непріятными извѣстіями конечно самое важное и грустное было извѣстіе, что судно компанейское "Николай" и камчатскій транспортъ "Иртышъ" не могутъ выдти изъ "Императорской гавани" ранѣе второй половины мая, потому что въ командахъ ихъ свирѣпствуетъ цынга, отъ которой уже умерло 30 человѣкъ изъ 80-ти. Мѣстоположеніе и недостатокъ свѣжей пищи и хорошаго жилья были, какъ и всегда, причиною сильнаго развитія болѣзни. Получилъ я письма отъ Невельского и Корсакова. Первый, будучи обезпокоенъ положеніемъ поста, совѣтуетъ мнѣ вести дѣло такъ, чтобы не имѣть столкновенія съ японцами, стараясь совершенно не вмѣшиваться въ ихъ дѣла. Второй поздравлялъ меня съ успѣхомъ распоряженій моихъ и извѣщаетъ, что губернаторъ очень доволенъ мною, и надѣется, что съ будущею почтою поздравитъ меня съ чиномъ подполковника. Приходъ корвета оживилъ наше поселеніе. Больные наши стали веселѣе, и по словамъ доктора корветскаго ни одного изъ нихъ нѣтъ опасно больного. На аиновъ приходъ русскаго корабля конечно имѣлъ хорошее вліяніе, но я продолжалъ такъ держать себя, чтобы они не возъимѣли мысли оставить работы у японцевъ. Горестно, но необходимо! Пріѣхавшіе офицеры на корветѣ, посѣтивъ нашъ постъ, удивлялись, что мы успѣли такъ хорошо и удобно обстроиться.
   1-ое мая. -- Я снова перечиталъ письма родныхъ. Неужели этотъ годъ не увижусь я съ ними. Право страшно подумать объ этомъ.
   Сегодня неожиданно пошелъ снѣгъ. Поздненько для 46° широты. Климатъ Анивы немногимъ мягче петербургскаго; конечно хорошей погоды больше, да и солнце посильнѣе.
   Сегодня командиръ корвета Назимовъ пригласилъ на корветъ, по предложенію моему, японскихъ офицеровъ знакомыхъ мнѣ. Я довезъ Мива-Сама и Сумеди-Сама на капитанскомъ вельботѣ; на нашей шлюпкѣ поѣхалъ Рудановскій съ Уди-Сама, а на восьмеркѣ усажены были японскіе солдаты, составлявшіе свиту японскихъ офицеровъ и 3 старшины изъ аиновъ. Шелъ небольшой дождь, когда мы пристали къ корвету и потому, почти не осматривая его, вошли въ капитанскую каюту. Красивая комната, хорошій обѣдъ, огромность размѣровъ всѣхъ частей военнаго судна сдѣлали впечатлѣніе на японцевъ. За обѣдомъ пили за здоровье государя, при чемъ пѣвчіе спѣли "Боже царя храни". Послѣ обѣда капитанъ Назимовъ показалъ примѣрное ученье на парусахъ и при орудіяхъ. Послѣдніе были 18-ти фун. кал. пушки-каронады. Величина ихъ поражала японцевъ, и я послѣ узналъ отъ казака Дьячкова, что одинъ изъ японскихъ солдатъ, не вѣря, что онѣ сдѣланы изъ металла, началъ скоблить ножемъ, чтобы убѣдиться, не изъ дерева ли пушка. Въ Японіи дѣлаютъ очень много деревянныхъ орудій, чтобы придать баттареямъ болѣе грозный видъ. Одинъ изъ офицеровъ корвета видѣлъ, какъ въ Нанкинѣ рубили во время штурма японское судно и нѣсколько пушекъ плавали вокругъ его.
   2-го мая.-- Сегодня капитанъ Назимовъ предполагаетъ сняться съ якоря и идти въ Камчатку, подойдя на пути къ мысу Ерильону, а оттуда къ Мацмайскому берегу. Маневръ этотъ долженъ былъ быть сдѣланъ вслѣдствіе моего предложенія. Цѣль его была заставить японцевъ предполагать, что корвету поручено лавировать у острововъ, занимаемыхъ ихъ промышленными заселеніями. Я приготовилъ письма къ губернатору, Завойкѣ, Корсакову и роднымъ. Въ седьмомъ часу утра я поѣхалъ на корветъ. Назимовъ предложилъ мнѣ идти съ нимъ на корветѣ осмотрѣть, есть ли якорное мѣсто у устья р. Туотоги. Я съ удовольствіемъ принялъ его предложеніе, и мы тотчасъ послали шлюпку за Рудановскимъ. Онъ привезъ съ собою Сумеди-Сама, неотступно просившаго его взять на корветъ. Мы снялись съ якоря и пошли къ ясно обозначившемуся устью рѣки. Вѣтеръ намъ былъ совершенно противный и потому мы принуждены были лавировать. Прекрасный обѣдъ сократилъ намъ продолжительное время, которое пришлось употребить для подхода къ рѣкѣ. Когда берегъ сталъ ясно обозначаться, мы вышли на палубу. Глубина измѣнялась очень равномѣрно. Подойдя на 10 саженъ глубины мы убрали часть парусовъ, но глубина такъ долго не измѣнялась, что Назимовъ, наскучивъ тихимъ ходокъ корвета, опять поставилъ всѣ паруса. Когда мы пришли на 8 саж., то бросили якорь, а потомъ спустили вельботъ, на которомъ Назимовъ, я, Рудановскій и Сумеди-Сама поѣхали къ рѣкѣ. Подойдя довольно близко къ устью рѣки, мы находились еще на большой глубинѣ -- вблизи отъ насъ плавалъ китъ и пускалъ фонтанъ. Скоро замѣтили мы, что вельботъ идетъ прямо на гряду каменьевъ. Гряда эта была отъ W къ O, заграживая такимъ образомъ устье рѣки отъ S. Поднявшись вдоль этой гряды, мы завернули за нее и пошли по фарватеру рѣки. Онъ открытъ къ отмелямъ р. Сусуи и за ней вблизи находящимся гористымъ берегамъ. Фарватеръ, шириною саженъ 50, идетъ, какъ я сказалъ, между отмелями съ NO стороны и грядою каменьевъ съ S стороны. У насъ былъ вѣтеръ отъ W. Фарватеръ былъ совершенно спокоенъ -- волны разбивались на грядѣ каменьевъ. Къ сожалѣнію глубина начала быстро уменьшаться и скоро дошла до 3-хъ футовъ (на малой водѣ). У входа въ рѣку теченіе быстро. На веслахъ трудно было идти и потому, вошедъ на берегъ, мы повели вельботъ бичевою. Рѣка круто заворачиваетъ съ моря къ NO. Зайдя за этотъ заворотъ, мы сѣли опять въ вельботъ, потому что теченіе было уже значительно слабѣе. Скоро мы поставили парусъ и подъ нимъ пошли вверхъ по рѣкѣ. Я уже прежде описывалъ берегъ рѣки Туотоги и потому здѣсь скажу только, что глубина ея въ малую воду въ устьѣ 3 ф., выше по рѣкѣ 6 и болѣе футовъ. Ширина до 30-ти саж. Поэтому р. Туотога можетъ считаться судоходною для плоскодонныхъ рѣчныхъ парусныхъ судовъ и пароходовъ. Входъ въ все удобенъ. Судно большого ранга подходитъ ближе къ берегу, чѣмъ у Муравьевскаго поста. Грунтъ -- илъ. Якорное мѣсто совершенно защищено отъ N, W и O вѣтровъ, наиболѣе сильныхъ въ заливѣ Анивѣ (W вѣтеръ самый сильный). Осматривая зимою р. Туотогу, а узналъ отъ аина и казаковъ, жившихъ на этой рѣкѣ для охоты, что она, заворачивая къ NO, подходитъ близко, версты на 1 1/2 русскихъ, къ морскому берегу. Поставивъ на этомъ изгибѣ селеніе, можно легко провести черезъ лѣсъ дорогу къ заливу и такимъ образомъ устроить двойное сообщеніе -- по рѣкѣ для большихъ тяжестей и по сухопутной дорогѣ для легкихъ грузовъ и проѣзжающихъ пассажировъ. У устья рѣки слѣдуетъ держать лѣтомъ человѣкъ 10 рабочихъ для добыванія рыбы и караула судовъ.
   На обратномъ пути Назимовъ показалъ мнѣ ученье при орудіяхъ и вызовъ къ бою абордажныхъ партій. Эволюціи эти очень поразили Сумеди-Сама порядкомъ, точностью и быстротою исполненія. Когда мы встали на якорь, пріѣхалъ японецъ Яма-Мадо за Сумеди-Сама. Послѣдній сказалъ мнѣ, что старикъ Мива-Сама безпокоится о немъ, не увезли ли его русскіе. Мы много смѣялись предположенію японцевъ, будто намъ такъ важно имѣть въ плѣну Сумеди-Сама.
   На другое утро, 3-го числа, корветъ снялся съ якоря и пошелъ къ мысу Крильону.
   Пріѣздъ Орлова очень оживилъ уединенную жизнь мою. Я не знаю еще близко его, но онъ умный и пріятный собесѣдникъ. Разсуждая между прочимъ о положеніи нашемъ въ Муравьевскомъ посту и о его мѣстности, Орловъ согласился съ моимъ мнѣніемъ. Я не знаю мысли Невельского, которую онъ имѣлъ, посылая Орлова ко мнѣ. Онъ пишетъ мнѣ, чтобы я обратилъ особенное вниманіе на этого человѣка и довѣрялъ бы ему въ дѣйствіяхъ съ японцами и аинами, потому что онъ хорошо знаетъ оба народа эти и говоритъ по-аински. Оказалось, что г. Орлову пришлось у меня учиться аинскому языку и узнавать объ японцахъ. Быть можетъ, намѣреніе Невельского поставить подлѣ меня человѣка, который бы могъ слѣдить за моими дѣйствіями съ тѣмъ, чтобы послѣ передать ихъ ему, такъ-какъ Невельскому извѣстно, что я другого съ нимъ мнѣнія на счетъ экспедиціи. Но, впрочемъ, это только мое предположеніе и я не имѣю никакихъ данныхъ, подтверждающихъ его.
   7-го мая. -- Утромъ часовые увидѣли парусъ. Зная, что фрегатъ "Аврора" и корветъ "Наваринъ" -- должны зайти въ Аниву, я полагалъ, что это должно быть одно изъ этихъ судовъ. Скоро я увидѣлъ свою ошибку, пришедшее судно было корветъ "Оливуца". Вскорѣ г. Назимовъ съѣхалъ на берегъ. Отъ него я узналъ, что къ сѣверу отъ мыса Анивы море покрыто сплошнымъ льдомъ. Онъ встрѣтилъ тамъ одно китобойное американское судно, которое, по словамъ капитана его, уже давно лавируетъ тамъ, отъискивая проходъ въ Охотское море. Другое китобойное же судно виднѣлось на горизонтѣ къ востоку. Эти-то суда и видѣли японцы и аины съ мыса Анивы. Назимовъ хотѣлъ на другое утро сняться съ якоря и идти Японскимъ моремъ въ Камчатку. На другой день, 8-го, онъ снялся съ якоря.
   Погода наступила у насъ совершенно лѣтняя. Я раскинулъ палатку въ ближайшей отъ насъ рощѣ и провожу тамъ большую часть дня.
   11-ое мая. -- Сумеди-Сама пришелъ ко мнѣ съ извѣстіемъ, что въ Сою пріѣхалъ отъ императора офицеръ и долженъ скоро прибыть на Сахалинъ. Я спросилъ: ѣдетъ ли онъ одинъ или со свитою. Сумеди сказалъ, что при немъ будетъ 100 ч. солдатъ. Услышавъ это, я велѣлъ Сумеди-Сама передать своимъ начальникамъ, что я не могу позволить пріѣзжать имъ съ войскомь, и потому прошу офицера, пріѣхавшаго отъ императора, если онъ хочетъ явиться на Сахалинъ, то только съ одними прислужниками, а иначе я его не пущу. Сумеди сказалъ, что онъ передастъ мои слова Мивѣ-Самѣ, который долженъ былъ ѣхать въ Сирануси на встрѣчу пріѣхавшему изъ столицы офицеру. Мнѣ необходимо было дѣйствовать такимъ образомъ потому, что позволивъ разъ собраться большому числу солдатъ японскихъ на Сахалинъ, я этимъ призналъ бы островъ ихъ владѣніемъ; кромѣ того это имѣло бы дурное вліяніе на аиновъ. Наконецъ, я все еще не зналъ, придутъ ли суда наши въ Аниву, узнавъ о разрывѣ съ Англіею, и потому не хотѣлъ стать въ положеніе весьма невыгодное, если у меня подъ бокомъ очутится въ десять разъ больше японцевъ, чѣмъ я имѣю (хромоногихъ) солдатъ {На этомъ мѣстѣ прерывается текстъ дневника; оставшаяся за тѣмъ чистая бумага тетради доказываетъ, что авторъ больше не возвращался къ дневнику, но, видно, имѣлъ намѣреніе, такъ какъ на поляхъ слѣдующей страницы помѣчены дни тѣхъ фактовъ, которые должны были войти въ послѣдующій разсказъ, отъ 13-го до 19-го мая. Изд.}.....
   13-го мая. Увидѣли судно.
   15-го " Подошелъ "Байкалъ".
   17-го " Пріѣхало 46 японцевъ.
   18-го " Обѣдъ въ лѣсу съ японцами.
   19-го " "Байкалъ" снялся съ моря.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Н. В. Буссе.

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru