"Бить человека за то, что он иначе смотрит на вещи" восклицают гг. нео-футуристы на первой странице своего "вызова общественным вкусам", по поводу поступка Балашова и тут же именуют И. Репина "обыкновенным маляром"...
На одной из следующих страниц:
"Ничтожные цеховые мастера Леонардо да Винчи, Микель-Анджело, Рафаэль"...
дальше:
"а этот прославленный пошляк Пушкин"...
..."Любимец писарей и кухарок П. И. Чайковский".
Очевидно гг. нео-футуристы понимают слово "бить" только в его буквальном -- не переносном смысле.
В этом же их credo стоит:
"Не посещайте музеев, ибо это испортит ваш вкус".
и тотчас вслед:
"Подайте петиции чтобы был открыт музей [Курсив везде мой. А. Ч.] (?) народных вывесок и лубков".
Затем:
"Отвергнем вчерашний день! Его не было!
Не должно быть!"
Но на той же странице рекомендуется изображать interieur в духе "психо-интимистического" принципа: Комната. Косой старинный рояль. Диван красного дерева. На стене портреты прошлого -- и вам рисуется картина: здесь живут люди, бывшие когда-то помещиками, но прогоревшие.
Что это как не воссоздание известными средствами прошлого быта, -- вчерашнего дня?
Пресловутый же "психо-интимизм", вводимый гг. нео-футуристам "впервые не только в России, но и на Западе", известен однако весьма почтенное число лет, как метод стилизации, наибольшой экономии изобразительных средств.
Свое творчество гг. нео-футуристы изображают так:
Оно случайно и свободно (от кого, чего?)
"Взял лист бумаги и начал карандашом свободно и случайно водить. Сначала получается хаотическое нагромождение линий. Вглядываешься и вдруг эти лиши сплетаются по стройной ассоциации идей в уклонения с истинного пути, в душевные сумбуры. Вдруг ясно эти линии вызовут впечатление лабиринта города". (А "вдруг" не вызовут?).
Так же и в стихе.
"Ибо в природе все случайно--свободно".
-- Мы привыкли однако думать, что природа и искусство -- отнюдь не синонимы, как не синонимы -- вино и виноград.
На основании "случайного" метода гг. нео-футуристов, величайшими художниками у них могли бы быть слепые, бессознательно чертящие лиши, из которых "вдруг" что-нибудь получится и малыши, у которых часто дом столько же похож на собаку, сколько и на подзорную трубу ("Писал пейзаж, покрыл бумажкой, мазки расплюнулись, соединились и дали новую чудную симфонию -- портрет").
Гг. нео-футуристы, очевидно, -- не хозяева своего творчества, а его случайные рабы. О волевом принципе нового искусства, от которого они, как неблагодарный дети, кусающие грудь своей кормилицы, открещиваются руками и ногами (Уж эти Блоки, Брюсовы, Бальмонты!) -- они должно быть и не слыхивали.
Что влияло на появление гг. нео-футуристов?
"Народные примитивы, главным образом персидские, -- Гоген, Сезанн, Матисс, Пикассо, Маринети, "гениальный" Д. Д. Бурлюк...
Если исключить из этого перечня "гениального" да еще ныне здравствующих трех последних, то все же придем к воздействию "проклятых" музеев, проклятого прошлого...
Из рисунков гг. нео-футуристов, приложенных к этому "фолианту" (гг. Грибатникова, Григорьева, Михельсона, де-Тура и др.) единственно и безусловно хороши только те, на которых стоит: подражание древне-персидским рисункам.
О стихотворениях, за исключением очень мелодических "зорь" Михельсона и выразительных городских импрессий А. Грибатникова (в духе А. Блока) -- мы лучше умолчим...
Возьмем другой "фолиант" -- "Пощечина общественному вкусу"...
"Бросить Пушкина, Толстого, Достоевского и пр. с Парохода Современности...
Два Бурлюка, Лившиц, Крученых, Хлебников, Маяковский, Кандинский...
Чем нагрузили эти гении Пароход современности? Что дает им право с такою легкостью выбрасывать как мертвый груз своих великих соотечественников?
"И вновь -- излюбленныя латы Излучены в густой сапфир"... "...Я долго буду помнить волчью Дорогу, где блуждала ты..."
Полны нежных и лучистых образов певучие стихи Б. Лившица... но, ах, разве это не стихи Александра Блока?
Д. Д. Бурлюк -- разве не имеет предшественников... Зачем имена?
Статья Н. Бурлюка и В. Хлебникова, резко и вполне основательно критикуя "неживописные" и "предметные" тенденции наших художественных критиков, пожалуй, является единственным значительным произведением упомянутого "фолианта".
Enfant terrible' ем "пощечников" (в каждой группке ведь должен быть таковой в роли квасной "изюминки") является А. Крученых.
Повидимому -- на сколько можно судить по его произведениям -- это молодой поэт, претендующий на роль "крайнего левого" везде, где бы он ни появился. А. Крученых -- бесспорно плодовит, энергичен, неистощим в изобретении различных междометий и образований из них нового волапюка. Вопрос только в том -- талантлив ли г. Крученых настолько, чтобы его талантливость искупала все его -- скажем прямо -- озорство?
Между прочим в одном из последних "фолиантов" Крученого "Взорваль" находим:
"Из неумолимого презрения к женщине и детям в нашем языке будет только мужской род".
Однако это не мешает ему посвящать свои произведения неумолимо им "презираемым" и воспевать "Старинную любовь" и пр.
Итоги:
Все эти футуристические группки, весьма многое заимствовавшие из программы более скромных и более талантливых эго-футуристов (И. Игнатьев, И. Северянин, В. Гнедов, Крючков, Олимпов, Широков, Шершеневич и др.), приветствуемы нами главным образом в их поступательной борьбе с академической рутиной, косностью и пошлостью, налипающими через известные промежутки лет на каждом, хотя бы и прогрессивном знамени. Но, стремясь, каждая из них, непременно перещеголять другую в "крайней левости", они повторяют все досадные ошибки крайних партий, борясь прежде всего между собой, а не с общим и далеко еще не побежденным врагом, весело при этом потирающим руки... Боюсь, как бы, при таких условиях, в грядущей схватке с врагом, им не пришлось бы сыграть роль пушечного мяса -- как это уже часто случалось в истории.