Цветаев Иван Владимирович
Новый музей

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Московские ведомости. 1896. 11 декабря. No 341.

   И.В.Цветаев -- Ю.С.Нечаев-Мальцов. Переписка. 1897--1912. Т. I.
   М.: Издательство "Красная площадь", 2008.
   

И.В.Цветаев

Новый музей

   Конкурс на здание Музея изящных искусств имени Императора Александра III, объявленный, по поручению Московского университета, Императорскою Академией художеств на срок 10 января 1897 года {См. "Моск[овские] вед[омости]". [1896]. No 233.}, возбудил живой интерес в сословии наших отечественных архитекторов, в периодической печати Москвы и Петербурга и в некоторых специальных технических журналах. Об этом живом интересе к успеху художественного конкурса можно судить и по тому, что со времени публичного обсуждения некоторых статей его печатных условий {См. "Мос[ковские] вед[омости]". No 295; ср. "Новое время" No от 4 окт. с. г.}, к управлению университетского Музея начали поступать запросы с разных сторон относительно подробностей этого предполагаемого сооружения на площади бывшего Колымажного двора близ храма Христа Спасителя. При этом одних занимала высота всего здания; другие спрашивали о желательной высоте цоколя и о дальнейшем его назначении; третьих интересовал вопрос, насколько без вреда для дела могут быть уменьшаемы указанные в печатных условиях размеры некоторых внутренних помещений; четвертые выставляли на вид задачу покрытия и освещения больших зал в первом этаже главного здания, а также вопрос об углублении некоторых помещений сравнительно с другими; пятые наводили справку о том, из какого материала нужно проектировать стены в некоторых залах и кабинетах второго этажа и т.д.
   Желая по мере сил служить этому столь многих интересующему делу, спешим ответить на полученные нами вопросы на страницах той же уважаемой газеты, где столько раз, за последние 5--6 лет, писалось и нами по вопросу о задачах и росте Музея, созидаемого Московским университетом.
   
   1) Высота здания Музея. Это -- вопрос чрезвычайно важный, но, вместе с тем, и очень трудный для единоличного решения. Здесь должны быть приняты во внимание очень многие условия -- во-первых, форма и величина площади и ее окружения, во-вторых, высота обрамляющих ее построек и, в-третьих, специальные потребности внутренних помещений Музея. Площадь Колымажного двора близ храма Христа Спасителя, где Музей будет поставлен, имеет форму четырехугольника приблизительно 72 сажени длиной и 37 саж. шириной; поверхность ее представляет видимый скат с заднего плана по направлению к Волхонке (с севера на юг); некоторый косогор замечается и по направлению с запада на восток. Площадь окружена со всех четырех сторон улицей и тремя переулками. Что касается до обрамляющих эту местность построек, то большинство их в настоящее время не отличаются высотой: они -- двухэтажные и реже в три этажа; но несомненно, в весьма близком будущем многие из здешних домов будут снесены и заменены в этой дорогой местности Москвы многоэтажными сооружениями.
   Нужды внутренних помещений требуют для Музея двухэтажного здания, но высота каждого из этих этажей в различных частях сооружения, по свойствам научного и художественного материала, должна быть различная. Остановимся прежде всего на части здания, предположенной к постройке в ближайшее время. Первый этаж этого корпуса, по необходимости, в условиях конкурса назначен нами в одной половине под залы египетский (No 1), ассирийский (No 2), греческой архаики (No 3) и эгинетов (No 4), -- а в другой половине -- под помещения антиквария, библиотеки, кабинета дирекции и аудитории (NoNo 19--22).
   Все указанные помещения, кроме аудитории (No 22), не требуют какой-либо особой высоты; скульптурный материал NoNo 1 -- 4 может быть размещен даже и при 6 7г -- 7 аршинах вышины стен; никаких особых условий не представляют в этом отношении и помещения антиквария, библиотеки и так называемого кабинета дирекции. Иначе обстоит дело с аудиторией. Ее требования удовлетворить вполне в первом этаже здания, может быть, и очень трудно, так как условия хорошей акустики здесь едва ли могут быть вполне достигнуты. Поднимать высоко потолок специально одного этого помещения едва ли окажется возможным, и потому для получения достаточной глубины здесь скорее придется спустить пол до земли в цоколь здания. Весьма может статься, что и помеченное в условиях квадратное содержание 336 кв. арш. (24 х 14 арш.) окажется неудобным для хорошей аудитории. Ниже мы говорим о возможности перенесения ее на другой план и об устройстве ее на других началах, не помещая ее теперь в первом здании.
   Итак, за исключением только что названного в печатных условиях помещения No 22, проектировать особенно высоким первый этаж здания, подлежащего выстройке в ближайшее время, со стороны художественного и научного материала нет достаточных оснований. Но здесь вопросу о высоте здания должен идти на помощь цоколь Музея.
   2) Цоколь Музея. В различных частях сооружения, располагаемого на площади, имеющей два уклона, с севера на юг и с запада на восток, цоколь, естественно, будет различен. Выше он должен быть под главным корпусом, фасад которого будет выходить в сторону улицы Волхонки. Установить его надлежащую меру можно, держась эстетических требований и принимая в расчет специальные потребности учреждения. Не касаясь здесь первого условия, как всецело подлежащего авторитетной компетенции нашего художественного мира с Императорской Академией художеств во главе, относительно последних необходимо сказать, что в цоколе главного здания предполагается устроить, между прочим, помещение для служителей Музея, которое ради гигиенических условий едва ли нужно очень углублять в землю и оставлять без достаточно обильного освещения через окна. Известная высота цоколя требуется здесь также и предполагаемою необходимостью спустить пол аудитории (No 22), если только, по специальном обсуждении этого вопроса в Академии художеств, она останется в первом этаже, а не перенесется на другой план. Новое требование достаточной высоты цоколя для главного здания Музея приносит с собой являющаяся необходимость устроить под залами первого этажа также и небольшую квартирку для смотрителя здания. В печатных условиях конкурса последнее помещение отнесено на ту часть Музея, которая будет строиться впоследствии. Но возникает вопрос, возможно ли будет на неопределенное будущее вручать надзор над государственным зданием и над всем его разнообразным художественным и научным инвентарем только нижним служителям Музея, хотя бы и с надежным вахтером во главе? На практике в административных сферах этот вопрос будет, надобно думать, решен в отрицательном смысле; при постройке главного корпуса, вероятно, возникнет потребность в этой квартире для смотрителя Музея, и тогда, волей-неволей, придется поместить ее в цоколе под залами первого этажа, но с окнами, желательно, не по главному фасаду. Какой высоты при вышеизложенных условиях нужно проектировать цоколь главного корпуса, сказать мы этого не можем, равно как в одинаковой степени затруднителен для нас вопрос и о вышине цоколя частей здания, имеющих строиться после, по мере накопления материальных средств Музея. Но едва ли можно сомневаться в полезности устройства запасных помещений и в том месте для неизвестных теперь, но несомненных потребностей будущего. Уже и в настоящее время, когда вопросы о форме, размерах и конструкции Музея находятся еще в области предположений, приходится выслушивать желания, чтобы проектировано было помещение для "антиквария" по Средним векам и эпохе Возрождения подобно тому, как это сделано в печатных условиях в отношении Древнего мира (см. No 20); уже и теперь слышатся замечания, что двух, хотя бы и больших, зал для скульптуры и архитектуры Средних веков, эпохи Возрождения и части Новых времен слишком мало сравнительно с пятнадцатью залами, отведенными в условиях конкурса для Древнего мира, -- и весьма может статься, что эти замечания окажутся, по осуществлении проекта, совершенно справедливыми.
   Всё это побуждает нас повторить, как необходимы для будущего Музея запасные помещения. К числу их отнесется, конечно, и помещение, проектируемое условиями конкурса для смотрителя Музея, раз оно будет устроено, как упомянуто выше, под первым этажом главного здания.
   3) Размеры внутренних помещений Музея. Неоднократно и с разных сторон ставили нам вопрос о том, каким образом могла установиться ширина в 14 аршин почти для всех зал и кабинетов Музея, обозначенная в печатных условиях конкурса? Такое однообразие, пишут нам, факт в практике архитектурных конкурсов небывалый, и невыгоды этого нововведения несомненно должны-де отразиться на предстоящих проектах планов и фасада Музея. При определении желательной ширины внутренних помещений, мы отправляемся от минимума ширины таких больших зал, как Олимпия, Парфенон (взятый у нас вместе с соседним No 8) и зал эллинистический, которые при 40 аршин длины могли иметь, соответственно их скульптурному материалу, самое малое -- 14 аршин ширины; в этом убедил нас, между прочим, и специальный обзор больших скульптурных музеев Германии, Франции и Англии, сделанный нами осенью 1895 года. Уложив на примерном плане эти залы, ввиду необходимости для них верхнего освещения, во втором этаже главной части здания, мы затем легко заполнили весь верхний этаж предположенного к ближайшей выстройке корпуса залами и кабинетами NoNo 5--14 печатных условий.
   Выходя из положения, что второй этаж должен незыблемо покоиться на первом этаже, мы вынуждены были в своем представлении поделить капитальною стеной и первый этаж на две, совершенно равные части во всю его длину. В образовавшейся таким образом раме должны были поместиться залы египетский (No 1), ассирийский (No 2), кабинет греческой архаики (No 3), зал эгинетов (No 4) -- в одной части, и антикварий и библиотека -- в другой; но так как у нас оставалось свободным большое помещение, и его мы в то время не знали, чем лучше заполнить, то это пространство и намечено было для аудитории (336 кв. арш. = 24 х 14 арш.) и кабинета дирекции (224 кв. арш. = 16 х 14 арш.).
   От такого распределения места во втором этаже проектированного здания интересы размещения греческой скульптуры не пострадали нисколько: греческие изваяния начиная с V-го века и до эллинистическо-римских времен будут размещены здесь с большим удобством и в исторической последовательности. Но для первого этажа одна, раз принятая мера ширины оказалась и на наш взгляд искусственною и повлекла за собою в некоторых случаях значительные неудобства: египетский зал (No 1) явился без нужды слишком широким, так как ни статуи, ни бюсты Египта, при всей их колоссальности, ни тем менее -- рельефы, этой ширины в 14 аршин здесь никоим образом не вызывали.
   Но в гораздо большей степени приходится сказать то же самое и касательно ширины ассирийского зала (No 2). Если еще в египетском зале найдут себе место статуи и бюсты обширных размеров и тем сгладят впечатление его излишней широты, то этого совсем не будет здесь. Статуй ассирийского резца дошло до нашего времени очень мало, да и не со всех их, благодаря хрупкости оригиналов, можно будет получить гипсовые слепки.
   Мало надежды на получение копий и с знаменитых ассирийских быков и львов, украшающих ныне галереи Лувра и Британского музея. Остальная же скульптура ассириян представлена многочисленными барельефами, которые у нас и будут размещены по стенам предположенной залы. Исключительно в рельефах дошли до нас и остатки скульптуры персов.
   При таких обстоятельствах ширина ассирийского зала в 14 аршин чрезмерно велика, и поэтому, надобно думать, стена, противоположная окнам, будет мало освещена. Здесь несравненно выгоднее было бы освещение сверху, не говоря о том, что тогда все четыре стены зала могли бы служить для размещения памятников скульптуры, между тем как теперь большая стена его уйдет на окна, а простенки между ними будут неудобным местом для художественных произведений. Как выйти из данного положения, мы не знаем; но несомненную услугу делу принес бы тот архитектор, который нашел бы возможность, сузив этот зал, осветить его каким-нибудь образом сверху. Уменьшить ширину было бы полезно, если только возможно в конструктивном отношении, и в зале египетском. Это -- с одной стороны от входа в Музей. На противоположной стороне в одинаковой мере можно было бы сузить залы антиквария, библиотеки и предположенной аудитории, так как ни одно из этих помещений собственно не требует ширины в 14 аршин.
   4) Выше мы сказали, что требование аудитории в главном корпусе явилось искусственно -- лишь для заполнения свободного пространства в первом этаже. В минувшем году, когда обсуждались и писались нами условия архитектурного конкурса, не находилось другого употребления для этого места, но dies diem docet: не окончились еще конкурсные работы наших зодчих, далеко еще время закладки первого камня Музея, а, как упомянуто выше, уже раздаются голоса о необходимости увеличения площади помещений, назначенных для скульптуры Средних веков и эпохи Возрождения, и указывается на необходимость учреждения "антиквария" специально для этих эпох. С доводами заинтересованных здесь лиц приходится согласиться, и таким образом является легкая возможность совершенно естественно утилизовать под второй зал антиквария (No 20) место, назначенное в печатных условиях конкурса под аудиторию. Аудиторию же, вполне приспособленную для чтения лекций по истории искусств, будет, может быть, целесообразнее устроить позднее в другом месте здания, с отдельным ходом, небольшою комнатой для лектора и двумя уборными {Но само собою разумеется, что все эти предположения не должны иметь силы, если явится возможность устроить вполне удовлетворительную аудиторию и в 1-м этаже главного корпуса, с одной стороны -- и увеличить место для Средних веков и эпохи Возрождения проектированием антиквария возле зал NoNo 16 и 17 печатных условий -- с другой.}.
   Не менее искусственною явилась и данная в условиях величина 224 кв. аршина предположенного кабинета дирекции (No 21). Не только его форма будет зависеть от выбора архитектора, но и размеры могут быть уменьшены до возможного минимума. Это помещение должно быть разделено на две комнаты -- одну, небольшую, для директора, и другую, побольше -- для хранителей и канцелярии.
   5) С вопросом о размерах зал и кабинетов первого этажа главного здания находится в тесной связи вопрос о перекрытии этих помещений. В данном случае мнения архитекторов, по-видимому, сильно расходятся. На взгляд одних -- предпочтительнее здесь сводчатые потолки, по объяснениям других -- здесь необходимо покрытие помощию железных балок, которые легко по системе Монье обделать в форму греческих кессонных потолков. Вопрос этот чисто технический, и потому специалисты строительного дела пусть решают его по собственному усмотрению. Со своей стороны мы только заметим, не слишком ли высоки окажутся своды в залах при ширине в 14 аршин, и вследствие того не будет ли чересчур темно на потолках. Возможно, что некоторыми художниками будет проектироваться главный фасад с колоннадой во всю его длину. Тогда недостаток освещения в залах такого рода окажется неизбежным. Или этот вопрос перекрытия потолков побудит некоторых авторов лучше сузить данную в условиях ширину нескольких помещений первого этажа главного здания?
   Далее полная свобода должна быть предоставлена архитекторам в устройстве ряда небольших кабинетов для истории живописи (No 18). Форма и расположение их, а равно и способы освещения их должны быть те, которые получат санкцию специалиста Императорской Академии художеств.
   6) Некоторых архитекторов занимает вопрос о том, из какого материала нужно проектировать поперечные стены помещений второго этажа главного корпуса в тех случаях, когда они не совпадают со стенами первого этажа. Ввиду того, что условиями конкурса требуются несгораемые строительные материалы, то едва ли какая иная система может здесь быть рекомендуема с большим правом, кроме системы Монье: стены и перегородки, сделанные по этому способу, будут и легки, и не сгораемы. При помощи той же системы без труда можно будет придать кабинету Ниобы (No 10) закругленную форму, для того чтобы в центре изгиба можно было поставить Ниобу с ее младшею дочерью, а по бокам -- разместить стремящихся к матери ее несчастных детей. По свойству скульптурного материала желательны два полукруглых выступа и в кабинете Лаокоона и Венеры Милосской (No 13) по узким его концам: в одном из них станет эта знаменитая группа, а в другом не менее знаменитая статуя. Для возвышения оптического эффекта зал Парфенона (No 7) мы не отделяли бы стеной от кабинета для рельефов V и IV столетий (No 8), а поставили бы здесь несколько дорических колонн в стиле Парфенона.
   7) Приходилось услышать также вопрос, возможно ли проложить дверь посредине продольной стены зала Олимпии. Продольные стены этого зала будут заняты сплошь, почти во всю их длину, колоссальными фронтонными группами храма Зевса, и потому о двери в данном месте не может быть и речи. Вход в этот зал должен быть сделан в поперечной стене, и сообщение с залом соседним может быть допустимо, в случае нужды, через дверь в самом конце продольной стены на противоположном конце зала.
   Вот всё, что могло придти нам на ум по поводу вопросов, поступавших к управлению Музея изящных искусств имени Императора Александра III из архитектурной среды разных городов России в последнее время. Мы ответили на них здесь, как могли, и наперед просим извинения у авторитетов строительного искусства за технические ошибки, которые мы легко могли допустить в рассуждениях по вопросам, выходящим за пределы нашей специальности.

Профессор И.Цветаев

Московские ведомости. 1896. 11 декабря. No 341. С. 4.

   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru