Дашков Дмитрий Васильевич
Русские поклонники в Иерусалиме

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

СѢВЕРНЫЕ

на 1826 годъ,
СОБРАННЫЕ
Барономъ Дельвигомъ.

ИЗДАНЫ
Иваномъ Слёнинымъ.

ВЪ САНКТПЕТЕРБУРГѢ,
у книгопродавца Ивана Слёнина.

Русскіе поклонники въ Іерусалимѣ.

Отрывокъ изъ путешествія по Греціи и Палестинѣ, въ 1820 году.

   Кто не бывалъ на морѣ, тотъ не легко повѣритъ, чтобы прекрасный лѣтній день могъ иногда казаться несноснѣе зимней непогоды. Но мы узнали сіе на опытѣ во время скучнаго переѣзда отъ Родоса до Яффы.
   Безвѣтріе застигло насъ въ виду крѣпости Кастель-россо, на берегу Караманскомъ, и мы цѣлые лишь дней не могли двинуться съ мѣста. Все въ природѣ утомляло взоръ единообразіемъ: съ утра до вечера море свѣтилось какъ зеркало, а небо было безоблачно, нестерпимый жаръ и духота въ каютѣ, палящій зной на палубѣ (гдѣ растопленная смола текла по доскамъ и канатамъ), печальный стукъ парусовъ о мачты, вселяли въ насъ уныніе и заставляли жалѣть о буряхъ, съ коими боролись мы въ самыхъ сихъ мѣстахъ, на пути изъ Египта въ Морею. Не такъ ли иногда, послѣ бури страстей, въ дремотѣ нравственной и съ отвращеніемъ ко всему, что прежде насъ плѣняло, жалѣемъ о сильныхъ горестяхъ, потрясающихъ бытіе, но возвышающихъ душу!.. Наконецъ легкій вѣтерокъ помогъ намъ войти въ пристань Кастель-россо, гдѣ мы съ трудомъ запаслись гнилою водою. Крѣпость построена на маленькомъ утесистомъ островѣ, какъ бы оторванномъ отъ твердой земли, и жители должны издалека доставать нужное для пищи.
   Мы еще простояли болѣе сутокъ противъ южнаго мыса Книрскаго (cap Gatte), въ ожиданіи попутнаго вѣтра. Сильное морское теченіе влекло корабль на западъ и отдаляло насъ отъ желанной цѣли. -- Берегъ Сирійскій открылся не прежде 20 Августа: сперва показалась влѣвѣ вершина Кармила; потомъ, прямо передъ нами, бѣловатое поморіе Кесарійское, и вправѣ цѣпь высокихъ горъ близь Іерусалима. Съ умиленіемъ и жаднымъ любопытствомъ смотрѣли мы на сію землю, столь важную въ исторіи рода человѣческаго, обильную чудесами и событіями великими, колыбель Христіанской вѣры; на землю, гдѣ живутъ преданія Ветхаго и Новаго Завѣта, гдѣ каждый холмъ, каждая дебрь, каждая развалина, говоритъ о дѣлахъ Пророковъ и знаменитыхъ витязей.
   Весь оный край, отъ Сура (древняго Тира) до Газы, очень опасенъ дли судовъ въ бурное время года; а Греческіе кормчіе, исключая смѣлыхъ островитянъ съ Идры, Псары и Сиецціи, тогда были вообще искусные мореходцы внѣ Архипелага. Къ счастію нашъ каравокиръ (хозяинъ судна), родомъ изъ Скіано, ужо нѣсколько разъ привозилъ поклонниковъ въ Яффу, и твердо зная сіи мѣста, клялся провести корабль на рейду, даже ночью. Онъ сдержалъ слово, и на разсвѣтѣ бросилъ якорь верстахъ въ двухъ отъ города. Мы съѣхали съ нимъ на берегъ въ небольшой лодкѣ, пробираясь между огромными камнями, о кои разбивались волны съ ревомъ, и пошли отдыхать въ Греческій метохъ (подворье), гдѣ были гостепріимно встрѣчены Проигуменомъ. Черезъ него отправили въ Іерусалимъ къ Епитронамъ (Намѣстникамъ) грамоту блаженнѣйшаго Патріарха Поликарпа {Патріарха Константинопольскаго зовутъ по Гречески Всесвятѣйшимъ (ῶαναγιώτατος), а прочихъ Блаженнѣйшими.-- Вотъ, для любопытныхъ, полное титло Первосвятителя Іерусалимскаго: "Блаженнѣйшій и святой Отецъ Патріархъ, святаго града Іерусалима и всей Палестины, Сиріи, Аравіи за Іорданомь, Каны Галилейской и святаго Сіона."}, извѣщавшую ихъ о нашемъ посѣщеніи.
   Яффа (древняя Іоппія) была нѣкогда средоточіемъ торговли между Палестиною, Египтомъ и ближними островами. Нынѣ, въ безпечное и хилое правленіе Турковъ, пристань занесена песками и оживляется только во время проѣзда поклонниковъ. Городъ построенъ уступами, почти весь изъ тесанаго камня съ глубокимъ рвомъ и стѣною, примыкающею съ обѣихъ сторонъ къ морю; улицы тѣсны, а домы некрасивы и какъ бы подавлены плоскими кровлями. Но окрестности, по дорогѣ къ Іерусалиму, прекрасны: отъ самыхъ воротъ идутъ большіе сады и виноградники, славимые всѣми путешественниками.
   Мы нашли жителей въ смятеніи и страхѣ. Новый паша Акрскій (отъ коего зависитъ Яффа), Айдулла, забывъ важныя услуги, оказанныя ему Евреемъ Хаимомь, велѣлъ умертвить сего несчастнаго и бросить трупъ въ море: всѣ иновѣрные, Греки и Мусульмане, сожалѣли о незаслуженной казни человѣка, имъ благодѣтельствовавшаго {Хаимъ пользовался довѣренностью прежнихъ Пашей, Джеззара и Солеймана; но, прогнѣвавъ нѣкогда перваго, лишился ушей м носа. Одинъ изъ Европейскихъ Консуловъ совѣтовалъ ему, въ дружескомъ разговорѣ, удалиться въ какое-либо Христіанское государство, гдѣ пріобрѣтенныя имъ богатства (добыча его убійцы!) доставили бы ему средства кончить дни свои въ изобиліи и покоѣ. "Богатства? прервалъ Хаимъ: ахъ, уже ли думаете, что можно здѣсь оставаться тому, у кого есть кусокъ хлѣба!" -- Говоря такимъ образомъ, онъ обманывалъ себя или другихъ. Не скупость удерживала его въ землѣ, гдѣ собственность и жизнь каждаго въ непрестанной опасности; но сила привычки, слѣпая вѣра въ предопредѣленіе и какое-то врожденное равнодушіе, составляющія отличительную черту въ характерѣ восточныхъ народовъ.}. Въ тоже время отрядъ войска внезапно окружилъ городъ Сафетъ, обитаемый Евреями, и насильственно собралъ съ нихъ дань, равную десятилѣтней подати. Турки и чужестранные купцы не укрылись отъ притѣсненій; Европейскіе Консулы, люди малозначущіе и робкіе, не смѣли противиться, и всѣ начальства трепетали предъ новымъ правителемъ, коего беззаконное самовластіе и свирѣпство грозили Палестинѣ вторымъ Джеззаромъ. Но для насъ обстоятельства сіи были благопріятны. Мусселимь (Губернаторъ) Яффскій, боясь подать поводъ къ жалобамъ, принялъ немедленно мѣры къ охраненію насъ отъ всякаго безпокойства до самаго Іерусалима, и строго запретилъ Арабскимъ Шейхамъ требовать обычный кафаро т. е. подорожные сборы, отъ коихъ Россійскіе подданные освобождены VIII статьею Кайнарджійскаго мирнаго договора.
   Доставъ, за умѣренную цѣну, нужныхъ намъ лошадей и верблюдовъ, мы отправились изъ Яффы 22 Августа, передъ вечеромъ, въ сопровожденіи Мусселамскаго чиновника и монастырскихъ Драгомановъ, и ѣхали прекрасною Саронскою долиною до Ремли (древн. Арамаѳіи): тамь пробыли нѣсколько часовъ, ожидая восхожденія мѣсяца. Отъ сего города равнина возвышается непримѣтно до подошвы горъ іудейскихъ, безплодныхъ и населенныхъ малолюдными племенами хищныхъ Аравлянъ. Вступивъ въ ущелія мы увидѣли другую природу: мѣста дикія, гдѣ почти нѣтъ слѣдовъ человѣческой дѣятельности, гдѣ поросшія кустарникомъ развалины показываются изрѣдка на холмахъ, какъ гробы временъ минувшихъ. Дорога, каменистая и трудная, то извивается по круизнамъ, то спускается въ глубокіе овраги, на дно пересохшихъ потоковъ. Видъ сей пустыни, весьма живо и вѣрно описанной Шатобріаномъ (Itinér Paris à Jérusalem, part. III.), вливаетъ въ душу уныніе: тамъ свистъ вѣтра и пронзительный лай чакаловъ заглушаютъ крикъ проводниковъ и топотъ конскій.
   При въѣздѣ въ бѣдную Арабскую деревню, верстахъ въ 15 отъ Іерусалима, насъ остановили именемъ Шейха Абу-Гота, грозы поклонниковъ, съ усильною просьбою зайти къ нему для отдохновенія. Мы нашли его на маленькомъ дворикѣ, сидящаго въ тѣни, на рогожахъ, и окруженнаго старѣйшинами его племени. Всѣ приняли насъ очень ласково. Абу-Готъ хвалился знакомствомъ съ Англійскою Королевою, супругою Георга IV, и славнымъ Сиднеемъ Смитомь {Кромѣ подарковъ, Сидней Смитъ оставилъ Шейху оттискъ большой печати, на коей было вырѣзано нѣсколько Арабскихъ словъ, изъ Корана, въ похвалу Христианамъ, ихъ усердію къ молитвѣ, и проч.} показывалъ полученные отъ нихъ подарки -- съ явнымъ намѣреніемъ возбудить и нашу щедрость -- и угостивъ дружелюбно, пустился провожать караванъ за деревню. Онъ сидѣлъ на прекрасной лошади и управлялъ ею съ отмѣннымъ проворствомъ; при спуск123; въ Теревинѳскую долину, бросился на всемъ скаку съ крутизны, не пошатнувшись въ сѣдлѣ и безпрестанно понуждая коня широкими и острыми стремянами. Прощаясь, обѣщалъ посѣтить насъ въ Кудсъ-шерифѣ {Кудсъ-шерифъ, т. е. знаменитая святыня или очищеніе; такъ Мусульмане называютъ Іерусалимъ, разумѣя сей городъ мѣстомъ очищенія отъ грѣховъ, и ставя почти на ряду съ Меккою и Мединою. Еще зовутъ его Нейтъ-уле-мукаддесъ -- домъ святый.}, клялся не обижать никогда Русскихъ путешественниковъ и просилъ замолвить за него доброе слово страшному Пашѣ Акрскому.
   Не льзя вообразить ничего печальнѣе окрестностей Іерусалима: горы, стремнины, овраги, безъ зелени, почти безъ деревьевъ, засыпанные вездѣ на четверть круглыми камнями; казалось, что каменный дождь ниспалъ съ неба на сію преступную землю. Около полудня, утомленные зноемъ, мы поднялись на высоту, и увидали предъ собою рядъ зубчатыхъ стѣнъ и башенъ, не окруженныхъ ни предмѣстіями ни разбросанными хижинами, и какъ бы воздвигнутыхъ среди пустыни. При первомъ взглядѣ на сіи древнія стѣны,-- городъ Давида, Ирода и Годфреда -- тысячи воспоминаній, одно другаго живѣе, одно другаго священнѣе, тѣснятся въ душу. Пусть холодные умы смѣются надъ восторгами поклонниковъ! Здѣсь, у подошвы Сіона, всякъ Христіанинъ, всякъ вѣрующій, кто только сохранилъ жарь въ сердцѣ и любовь къ великому!
   Предваренные изъ Яффы Греческіе монахи встрѣтили насъ у западныхъ воротъ (Бабъ-уль-Хилиль), привѣтствуя отъ имени втораго Епитрона, Прокопія (старшій, Архіепископъ Петры Аравійской, быль тогда въ своей Епархіи, и провели въ назначенный намъ монастырскій домъ, близь Патріархіи и храма Воскресенія. Въ семъ гостепріимномъ убѣжище доставили намъ возможныя удобства, и мы въ полной свободѣ занялись поклоненіемъ святынѣ и обозрѣніемъ всего достойнаго примѣчаній въ городѣ и внѣ онаго.
   Не стану описывать того, что было много разъ описано учеными и внимательными путешественниками -- о чемъ такъ много спорили и продолжаютъ спорить, изъясняя различно сказанія древнихъ, Каждый шагъ въ новомъ Іерусалимѣ измѣренъ; но обширность стараго еще подвержена сомнѣнію, и положенія нѣкоторыхъ мѣстъ, упоминаемыхъ въ Ветхомъ Завѣтѣ и Евангеліи, не опредѣлены удовлетворительно. Мы знаемъ, что новый городъ занимаетъ только часть прежняго, разрушеннаго Титомъ въ 71 году по Р. X. Іосифъ Флавій (de Bell. Jud. VI. 6) увѣряетъ, что окружность стѣнъ составляла 33 стадіи; нынѣ содержитъ она, по свидѣтельству Маундрели, только 4630 обыкновенныхъ шаговъ, или съ небольшимъ три версты. Иные критики, старались согласить мѣстныя наблюденія съ текстомъ Іудейскаго историка, убавляютъ мѣру его стадій; другіе просто обвиняютъ его въ невѣрности и увеличиваніи -- хотя опытомъ доказано, что не льзя такъ легко осуждать древнихъ писателей, и что новѣйшія, точныя изысканій часто подтверждали ихъ извѣстія, казавшіяся намъ баснями. Любопытные могутъ имѣть понятіе о доводахъ, на коихъ основаны разныя мнѣнія ученыхъ о положеніи горы Сіонской, Голгоѳы и проч. прочитавъ разсужденіе Данвиля (Sur l'étendur de l'anc. Jerus. et de son temple) и статью Риттера (Allgem. vergleich. Geographie, III Abth. § 31). Шатобріанъ слѣдуетъ во всемъ первому {Вообще извѣстія Шатобріановы о нынѣшнемъ Іерусалимѣ столь же точны, сколько его записки о Греціи невѣрны и поверхностны. Мы сами видѣли тому не одинъ примѣръ въ Мореѣ. Докторъ Авраміотти, съ коимъ онъ познакомился въ Аргосѣ, написалъ цѣлую книгу въ опроверженіе его Путешествія и, побольшей части, укоряетъ справедливо. Но удѣлъ Авраміотти -- забвеніе; а многіе отрывки Шатобріановы, пребываніе въ Палестинѣ, исторія Карѳагена и особливо смерть св. Лудовика, останутся навсегда въ памяти у каждаго, кто умѣетъ цѣнить изящное.}.-- Избѣ;гая напрасныхъ повтореній, я предложу Русскимъ читателямъ нѣсколько собственныхъ замѣчаній о нынѣшнемъ состояніи главныхъ мѣстъ поклоненія, и о жизни нашихъ соотечественниковъ въ Іерусалимѣ.
   Важнѣйшая для Христіанъ святыня, Гробъ Господень, заключена въ стѣнахъ большаго храма Воскресенія, сооруженнаго св. Еленою около 326 года. Напрасно сомнѣвались въ подлинности сего памятника: множество сильныхъ доказательствъ удостовѣряетъ, что Христіане, въ продолженіе первыхъ трехъ вѣковъ, сохраняли вѣрное свѣдѣніе о мѣстѣ страданія и погребенія Спасителя. Они, по словамъ Гиббона "означили ѳеатръ каждаго достопамятнаго дѣйствія, слѣдуя несомнительному преданію" (IV, 101. См. вышепом. Dissert, sur l'ane. Jérus. и Шатобр. Mém. sur l'authenticité des tradit. Chrét).-- Сей храмъ былъ до половины разрушенъ пожаромъ въ Октябрѣ 1807 года. Гробъ остался невредимъ; но кедровый куполъ церкви, объятый огнемъ, упалъ на отваленный по воскресеніи камень и раздробилъ его; Греческій Каѳоликонъ (Соборь) и окружные придѣлы сгорѣли. Западная Европа, нѣкогда проливавшая рѣками кровь за обладаніе симъ святилищемъ, равнодушно смотрѣла на его развалины. Одни Греки, въ рабствѣ и угнетеніи, собрали до семи милліоновъ левовъ (болѣе, 4 1/2 милл. рублей), купили цѣною золота у Порты позволеніе и возобновили все зданіе на прежнихъ основаніяхъ, подъ надзоромъ простаго Калфи -- самоучки-зодчаго. Старики, дѣти, женщины работали изъ усердія, и многіе донынѣ утѣшаются воспоминаніемъ, что носили землю при строеніи храма. Такъ пожертвованія, при другихъ благопріятныхъ обстоятельствахъ, доставили нашимъ единовѣрцамъ право совершать литургію на св. Гробѣ: право, утвержденное хати-шерифомъ (именнымъ указомъ) Султана Махмуда, но еще оспориваемое Католиками.
   Вступивъ въ церковь, поклонникъ съ негодованіемъ видитъ Турецкую стражу, жадно считающую входящихъ, для сбора положенной дани. Часто начальникъ оной, въ знакъ уваженія, идетъ передъ тѣмъ, даже въ олтари, показываетъ чубукомъ мѣста святыя, или разгоняетъ толпящійся народъ плетью!.. Шагахъ въ 40 отъ дверей, среди величественной ротонды, воздвигнута надъ Гробомъ Христовымъ часовня (кувуклій) изъ желтоватаго мрамора, обращенная на востокъ: въ ней сперва придѣлъ Ангела, а потомъ тѣсная пещера, гдѣ, по древнему обычаю, было положено тѣло на большомъ камнѣ, въ самой горѣ высѣченномъ, и покрытомъ нынѣ мраморною доскою, Тридцать шесть лампадъ горитъ надъ нимъ день и ночь, въ открытомъ сверху куполѣ. На семъ нетлѣнномъ жертвенникѣ совершается проскомидія; а при началѣ литургіи сосуды переносятся въ придѣлъ, гдѣ часть отваленнаго Ангеломъ камня служитъ престоломъ. Стѣны кувуклія, снаружи и внутри, украшаются тканями: поводъ ко многимъ ссорамъ между разными вѣроисповѣданіями!
   На каждомъ шагу, въ семъ храмѣ, находитъ вѣрующій слѣды великаго дѣла искупленія. Здѣсь Христосъ былъ обремененъ оковами и привязанъ къ столбу {Отломокъ сего столба хранится въ придѣлѣ у Францисканскихъ монаховъ, за желѣзною рѣшеткою, такъ, что поклонники не могутъ цѣловать онаго, а только дотрогиваются до него концемъ трости. Католики, въ оправданіе столь ненавистной предосторожности, говорятъ, будто бы Греки неоднократно старались похитить сію святыню. Греческіе духовные, съ своей стороны, обвиняютъ ихъ въ подобныхъ покушеніяхъ и сами берегутъ за рѣшеткою, подъ престоломъ, часть стола, на коемъ Спаситель былъ посаженъ воинами для поруганія... Iliacos intra muros peccatur et extra.}; здѣсь Онъ явился, по воскресеніи, Маріи Магдалинѣ и (если вѣрить преданію) скорбящей Матери; здѣсь узнанъ крестъ Его. Тамъ, камень помазанія, на коемъ тѣло Его было умащено ароматами и обвито плащаницею; придѣлы поруганія (impropere), раздѣленія ризъ, благаго разбойника, Лонгина Сотника; гробы Іосифа и Никодима.-- Вверху, на Голгоѳѣ, два маленькіе престола означаютъ, гдѣ пригвождали Спасителя къ древу, и гдѣ оно водружено было. Внизу, сходъ въ подземелье, въ коемъ Царица Елена нашла Крестъ, раскопавъ заваленную подошву холма... Тщетно Кесарь Адріанъ, во времена гоненій, старался присвоить сіи мѣста идолослуженію, воздвигнувъ истуканъ Венеры на Голгоѳѣ и Юпитера надъ Гробомъ Господнимъ. Сіи кумиры не привели святыни въ забвеніе, но еще болѣе сохранили память о ней до пришествія въ Іерусалимъ благочестивой Царицы, утвердившей знаменіе вѣры Христовой на развалинахъ язычества.
   Наружныя стѣны церкви закрыты частными домами и принадлежатъ Греческому монастырю строеніемъ. Прежде было два входа; но одинъ, съ сѣверной стороны, закладенъ: остались только Южныя врата, называемыя святыми. Ключи въ рукахъ у Турковъ, кои отпираютъ двери не иначе, какъ въ присутствіи Мутевелли (Надзирателя), назначаемаго Акрскимъ Пашею, и Драгомановъ Греческаго, Католическаго и Армянскаго. Тогда городскіе жители и поклонники всѣхъ исповѣданій обходятъ свободно разные придѣлы, но не могутъ служить молебновъ въ чужихъ отдѣленіяхъ. Нѣкоторые, испросивъ позволеніе духовныхъ Властей, остаются на время во внутренности храма съ чередными монахами и священниками, и вмѣстѣ съ ними получаютъ пищу сквозь небольшія окна въ дверяхъ и въ сводѣ надъ главнымъ олтаремъ Греческимъ.
   И мы провели въ семъ священномъ уединеніи нѣсколько дней, для меня незабвенныхъ. Все окружавшее возбуждало въ моей душѣ неизъяснимыя чувства. Часто въ глубокую полночь, когда привыкшіе къ оному зрѣлищу монахи покойно слили въ кельяхъ, я стоялъ, облокотясь на подножіе столба, среди большой церкви. Куполы, переходы и весь Греческій Каѳоликоенъ, до самаго олтаря, скрывались во мракѣ, но святые памятники были какъ бы опоясаны рядами неугасающихъ лампадъ и казались святыми Оазисами въ темной дебри. Давно-минувшее воскресало въ моемъ воображеніи: страданія Праведнаго; источникъ жизни, отсюда излившійся, когда скрижали Моисеевы уступили мѣсто новому Закону; торжество Крестоносцевъ, преклонявшихъ колѣна предъ великимъ Гробомъ, ихъ мечами освобожденнымъ; и вѣнчаніе Героя-вождя діадимой изъ тернія, Я смотрѣлъ на могилу Годфреда {Напрасно ставитъ въ вину Грекамъ поврежденіе гробницъ, воздвигнутыхъ во время Латинскаго владычества надъ могилами Годфреда и брата его Балдуина. Сіи памятники истреблены пожаромъ; но мѣста ихъ означены кирпичными возвышеніями, и отъ самихъ Католиковъ всегда зависѣло возобновить древніе гробы и надписи.}, и вдохновенная Тассова пѣснь гремѣла въ моемъ слухѣ!.. Къ утру сіи мечтанія прерываемы были благовѣстомъ въ деревянный колоколъ; священники и діаконы мелькали какъ тѣни, съ курящимися въ рукахъ кадилами: гласы поющихъ ликовъ мѣшались со звукомъ органовъ, и хвала Божеству возносилась на разныхъ языкахъ, съ разными обрядами, но въ единомъ храмѣ...
   Всѣ мѣста поклоненія раздѣлены между Греками, Католиками и Армянами. Копты имѣютъ только одинъ олтарь, пристроенный къ кувуклію; а Сиріане (Несторіане, Грузины, Хабети или Абиссинцы, и Марониты, о коихъ упоминается въ прежнихъ описаніяхъ, удалены изъ храма сплошь либо уяснили добровольно свои права другимъ народамъ. Каждый украшаетъ свою собственность, какъ хочешь; но тамъ, гдѣ владѣютъ вмѣстѣ дна исповѣданія, число иконъ и лампадъ уставлено единожды навсегда съ согласія Турковь. Порядокь служенія и обряды также опредѣлены подробно особымъ положеніемъ -- и съ того времени не стало одной, ближайшей причины къ раздору между Іерусалимскими Христіанами. Еще таятся въ сердцахъ взаимныя досады, и приносимое на украшеніе церкви золото еще расточается въ Акрѣ, Дамаскѣ, Царѣградѣ, дабы вредить соперникамъ. По крайней мѣрѣ Главы духовенства, не преставая обвинять другъ друга въ ежедневныхъ обидахъ, стараются не допускать монаховъ до явныхъ и соблазнительныхъ ссоръ, бывавшихъ нѣкогда у св. Гроба, къ прискорбію единовѣрцовъ.
   Начало злу съ закоренѣлой ненависти каждаго исповѣданія къ другому, и съ желаніи овладѣть исключительно мѣстами, гдѣ кровь Спасителя пролита за всѣхъ. Отъ самаго раздѣленія Римской церкви съ Константинопольского, духъ смиреніи и любви рѣдко управлялъ ихъ сношеніями. Въ глазахъ Крестоносцевъ, Греки едва ли не были хуже поклонниковъ Могаммеда; въ глазахъ Грековъ, Католики не имѣли права на имя Христіанъ {Когда нынѣшніе Греки говорятъ о Христіанахъ, то всегда разумѣютъ себя или Русскихъ; Католиковъ называютъ Латинами, Франсами или просто Западными (οἱ Λυτικοί). Въ томъ же смыслѣ и Царь Іоаннъ Васильевичъ отвѣчалъ Іезуиту Поссевину: "Вѣра наша, Вѣра Христіанская, изъ давныхъ лѣтъ была себѣ, а Римская Церковь была себѣ" и проч. См. Статейн. спис. и Истор. Госуд. Росс, IX. 359.}. Наслѣдственная между ими злоба не уменьшилась и нынѣ, особливо въ нѣкоторыхъ приморскихъ городахъ и на островахъ, подвластныхъ Портѣ, гдѣ часть жителей приняла догматы Римскіе. Католикъ, обращенный въ православіе, подвергается Греками вторичному крещенію. За то Католикъ, женившійся на православной, долженъ быть разведенъ съ нею: такъ учили въ 1817 году, въ Смирнѣ, Европейскіе проповѣдники, рожденные въ землѣ просвѣщенія и терпимости! Tantaene animis coelestibus irae?
   Относительно къ съ Гробу, обѣ стороны основываютъ свои требованія на грамотахъ разныхъ Халифовъ и Султановъ, отъ Омара до Махмуда II. По Греки хотятъ равенства, а Католики -- господства, утверждая, что сіи святыня есть ихъ собственность, и что имъ однимъ принадлежитъ ея храненіе. До самаго обновленія великой церкви (ἡ μεγάλη ἐκκλησία, такъ называютъ храмъ Воскресенія), они не позволяли православнымъ служить въ кувукліи, и, даже послѣ изданнаго въ 1815 году хати-шерифа, старались возвратить себѣ утраченныя преимущества, пользуясь вліяніемъ своихъ Посланниковъ при Портѣ. Недостатокъ въ деньгахъ и начавшійся съ Армянами споръ за Виѳлеемскій храмъ принудили ихъ оставить въ покоѣ Грековъ и соблюдать сдѣланное положеніе, Въ силу онаго, Греки и Католики поочередно моютъ и метутъ кувуклій и камень помазанія; имѣютъ равное число иконъ, лампадъ и подсвѣчниковъ, и равное право украшать стѣны покровами. Армяне лишены большей части сихъ выгодъ; у нихъ одна икона надъ дверями и нѣсколько лампадъ; во всѣхъ духовныхъ обрядахъ они занимаютъ третіе мѣсто.
   Каменные четвероугольные столбы, окружающіе кувуклій, и переходы, верхніе и нижніе, также раздѣлены по частямъ между всѣми исповѣданіями. На Голгоѳѣ, Католикамъ принадлежитъ южная сторона; а Грекамъ досталась отъ Грузинъ сѣверная, гдѣ стоялъ Крестъ. Что касается до мѣста обрѣтенія онаго, то сей сводъ, тѣсный и полный сырости, еще въ спорѣ между ими. Первые не допускаютъ туда ставишь чужихъ лампадъ, а послѣдніе жалуются на умышленное поврежденіе мраморныхъ досокъ, положенныхъ православными {Мы пропускаемъ многія подробности, необходимымъ для того, кто желалъ бы имѣть точное свѣдѣніе о нынѣшнемъ положеніи храма; здѣсь онѣ были бы утомительны и неясны. Надѣемся, что любопытство читателей будетъ скоро удовлетворено изданіемъ въ свѣтъ прекраснаго и полнаго плана великой церкви, снятаго на мѣстѣ Г. Академикомъ Воробьевымъ. Никто изъ новѣйшихъ путешественниковъ не имѣлъ для сего столько способовъ, и никто не могъ бы лучше ими воспользоваться. Къ его, рисункамъ приложится описаніе главнѣйшихъ обрядовъ, исчисленіе иконъ и лампадъ каждаго исповѣданія, и проч.}.
   Но, порицая справедливо сіи распри, скажемъ, что образъ восточнаго судопроизводства много содѣйствуетъ къ продолженію оныхъ. Приговоры Кадіевъ основаны почти всегда на показаніяхъ свидѣтелей, особливо Мусульманъ; и потому каждый тяжущійся старается склонить на свою сторону стражей храма и почетныхъ жителей Іерусалимскихъ. Дабы увѣрить ихъ въ несомнѣнности права, нужны обычай и давность, кои въ глазахъ Турковъ важнѣе мертвыхъ грамотъ. Кто, на примѣръ, мететъ и украшаетъ кувуклій, тотъ (по ихъ понятіямъ) владѣетъ онымъ: зная сіе, всякъ боится уступить сопернику и противится упорно малѣйшей новизнѣ. Сверхъ того, Паши, Мусселимы, Кадіи, непрестанно питаютъ между Христіанами вражду, для собственныхъ выгодъ. Покровительствуя нынѣ однихъ, завтра обѣщаютъ другимъ сильное заступленіе, и радуются умноженію жалобъ и доносовъ. Въ 1819 году Паша Дамасскій, главный правитель Іерусалима, позволилъ Армянамъ, за 60 тысячь левовъ, прорубить дверь близь олтаря ихъ въ Виѳлеемской церкви, къ великой досадѣ Католиковъ: а симъ вызвался отмѣнить, за меньшую цѣну, данное позволеніе. Ему не заплатили требуемаго -- и дверь осталась отворенною, на слѣдующій годъ, ставъ опять лагеремъ передъ стѣнами города съ идущимъ въ Мекку караваномъ, онъ взялъ еще съ Армянъ 30 тысячь левовъ, и вторично предложилъ Католикамъ тѣ же условія. Если правда, что законы и правительства образуютъ вездѣ народную нравственность, то безпристрастный наблюдатель долженъ въ духѣ Турецкаго владычества искать вину осуждаемыхъ имъ пороковъ.
   Трудно исчислить, чего стоитъ Іерусалимскимъ Христіанамъ мнимая терпимость Порты и снисходительность мѣстныхъ начальниковъ. По собраннымъ нами сведеніямъ Греки издержали на подарки въ продолженіи одного только мѣсяца Августа 1820 до ста кошельковъ, т. е. 50 тысячъ левовъ. Прибавимъ къ сему необходимые расходы на церковное строеніе, на Патріархію, и проч.-- и мы увѣримся, что слухи о тайныхъ монастырскихъ сокровищахъ, будто бы ежегодно умножаемыхъ обильными подаяніями, столь же баснословны, какъ и повѣсть о неистощимой кладовой Абулказема, въ Арабскихь сказкахъ {Въ одномъ новѣйшемъ сочиненіи (Introduction aux Mémoires sur la Grèce de M. R.), въ коемъ многія любопытныя извѣстія перемѣшаны съ неправдами и напрасными ругательствами, повторена -- хотя и не утвердительно -- сказка о какомъ-то древнемъ сокровищѣ, въ Греческомъ монастырѣ св. Гроба" По словамъ Автора, Султаны тщетно хотѣли узнать, гдѣ оно хранится, и овладѣть имъ; самъ Первосвятитель, бывая въ Іерусалимѣ, не смѣетъ требовать отчета у Казначея, избираемаго изъ надежнѣйшихъ монаховъ и передающаго сію тайну своему преемнику... Можемъ увѣришь читателей, что всѣ Игумены, Ризничіе, Казначеи въ полной зависимости, Патріарха; что подаянія поклонниковъ и другіе церковные доходы собираются его Намѣстниками; и что въ монастырѣ нѣтъ иной кладовой, кромѣ Патриіаршей. Въ тамошней ризницѣ мы видѣли нѣсколько серебряныхъ паникадилъ, Распятій, Евангелій, и шитыхъ золотомъ плащаницъ, по большей части русской работы, но она уступаетъ въ богатствѣ многимъ Аѳонскимъ.}.-- напротивъ того, монахи всѣхъ исповѣданій были въ наше время доведены до крайности. Католики, рѣдко видая у себя Латинскихъ богомольцевъ, и получая изъ Рима весьма бѣдныя пособія, лишились неожидаемо въ Испаніи большихъ имѣній, захваченныхъ Кортесами, Греки едва могли уплачивать свои долги и содержать себя доходами съ принадлежащихъ св. Гробу земель и метоховъ, внѣ Палестины, и приношеніями православныхъ поклонниковъ. Сами Армяне, богатѣйшіе изъ всѣхъ восточныхъ Христіанъ, почти раззорились послѣ; несчастія, постигшаго въ 1819 году единовѣрныхъ имъ Константинопольскихъ Сарафовъ (Банкировъ), изъ коихъ иные были казнены, а другіе сосланы въ заточеніе, по указу Султанскому. --
   Возвратимся къ нашему описанію. На юго-востокъ отъ великой церкви нѣсколько развалинъ означаютъ путь страданія (via dolorosa), коимъ Спаситель шелъ отъ Претора до Голгоѳы: тамъ, ссылаясь на свидѣтельства святыхъ отцевъ и другихъ писателей, показываютъ домы Пилата и благочестивой жены Вероники; жилище злаго богача; мѣсто, гдѣ Богоматерь встрѣтила Сына, несущаго крестъ; врата суда, которыми изводили на казнь преступниковъ за городскія стѣны. Но въ семъ отношенія древнія преданія недостаточны: они дополняются баснями мирхаджіесъ (вожатыхъ) и собственнымъ воображеніемъ поклонниковъ. Тоже скажемъ о домахъ Архіереевъ Анны и Каіафы, св. Іоакима и Анны, о темницѣ Петра Апостола, и проч. Время, многократныя плѣненія Іерусалима и тяжкое Мусульманское иго изгладили почти всѣ слѣды оныхъ второстепеннымъ памятниковъ Христіанства.
   На томъ мѣстѣ, гдѣ, по общему мнѣнію, былъ преданъ смерти Апостолъ Іаковъ, сооружена великолѣпная обитель, принадлежавшая поперемѣнно Грузинамъ, Грекамъ и Армянамъ. Послѣдніе (какъ увѣряютъ) овладѣли ею насильственно при Первосвятителѣ Паисій. Нынѣ состоитъ онъ подъ управленіемъ особаго Армянскаго Патріарха, независящаго ни отъ Эчмидзинскаго, ни отъ Константинопольскаго.-- Симъ только пожертвованіемъ Греки могли удержать за собою главный свои монастырь, для нихъ гораздо важнѣйшій по смежности съ храмомъ Воскресенія. Въ немъ живутъ Епитроны и угощаются богомольцы въ первые дни послѣ пріѣзда; малыя церкви и келліи разбросаны тамъ безъ порядка, среди открытыхъ сѣней и переходовъ; а подъ ними устроены житницы для прокормленія множества иноковъ и православныхъ Аравлянь {Кромѣ Патріархіи, у Грековъ есть въ Городѣ еще нѣсколько монастырей, мужскихъ и женскихъ, изъ коихъ примѣчанія достойны: Іоанна Предтечи, по красотѣ церкви и всего строенія; св. Николая, гдѣ заведено училище для Аравлянъ; св. Георгія, съ больницею и домомъ призрѣнія для стариковъ, и проч.}
   Обитель Франговъ, т. е. Католическая, въ рукахъ у монаховъ ордена Францисканскаго. Начальствующій оною именуется Хранителемъ св. Гроба и обыкновенно смѣняется каждое трехлѣтіе.
   Изъ древнихъ зданій, внутри стѣнъ, особенно привлекаютъ любопытство путешественниковъ украшенный замокъ, называемый домамъ Давидовымъ, и славная мечеть Омарова. Первый, по мнѣнію Данвиля, стоитъ на томъ мѣстѣ, гдѣ была твердыни Царя-псалмопѣвца, а въ послѣдствіи башня Исефина, съ коей, при восхожденіи солнца, взоръ достигалъ до предѣловъ Аравіи, до моря и до отдаленнѣйшаго края земли Іудовой (Іос. Флав. VI, 6). Видъ изъ нынѣшняго замка обнимаетъ всѣ окрестности: въ промежуткахъ и за вершинами ближнихъ каменистыхъ холмовъ возвышается другой рядъ горъ, столь же безплодныхъ: на иныхъ примѣтны остатки старинныхъ башенъ м обрушающіеся минареты,
   Мечеть воздвигнута на горѣ Моріи, отдѣленной отъ Сіона глубокою лощиною -- на самыхъ основаніяхъ Соломонова храма, возобновленнаго Зоровавелемъ и въ конецъ разрушеннаго Титомъ. Развалины покрывали сіе мѣсто во времена гоненій на Церковь Апостольскую, и во время торжества ея. Когда же Омаръ овладѣлъ Іерусалимомъ и искалъ, гдѣ бы начать строеніе своей мечети, то Греческій Патріархъ Софроній, боясь лишиться Гроба Господня, указалъ побѣдителю на Морію, Халифъ Ель-Уалидъ довершилъ сіе зданіе, образецъ Арабскаго художества, подобное (говоритъ Шатобріанъ) шатру, раскинутому среди пустыни. Христіанамъ строго запрещено входить въ него: всякое покушеніе подвергло 6ы Европейца большой опасности, а Турецкаго подданнаго неминуемой казни -- если только онъ не перемѣнитъ вѣры. За годъ до нашего пріѣзда одинъ бѣдный Грекъ былъ туда введенъ, переодѣтый, знатнымъ чиновникомъ паши Дамасскаго; но послѣ заплатилъ за то жизнію, ибо не хотѣлъ спасти себя отступничествомъ {Историкъ Крестовыхъ походовъ, Архіепископъ Тирскій, и монахъ Рогеръ описывали оба сію мечешь: кажется, что послѣдній имѣлъ случай осмотрѣть внутренность оной. Его извѣстія были нимъ подтверждены разсказами нашего янычара, нарочно посыланнаго туда въ часы молитвы. Онъ видѣлъ камень (для Мусульманъ священный), съ котораго Могаммедъ садился на Ела-Борака, готовясь летѣть на небо, и два малые столба, кои будто бы давятъ проходящихъ меду ними грѣшниковъ.}.
   Полуденная часть горы Сіонской, заключавшаяся прежде внутри стѣнъ, нынѣ оставлена за городомъ. Тамъ совершалась главная вечеря; тамъ гробницы Давида и Соломона, въ мечети, куда Турки не пускаютъ иновѣрныхъ. На семъ же холмѣ кладбище Іерусалимскихъ Христіанъ всѣхь исповѣданій. Странниковъ погребаютъ въ селѣ Скудельничемъ), -- а у подошвы бьетъ изъ камня ключъ Силоамскій, о коемъ воспоминаетъ пѣвецъ Потеряннаго Рая, призывая небесную Музу:
  
   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . if Sion hill
   Delight thee more, and Siloa'a brook that flow'd
   Fast by the oracle of God . . . . . . . . . .
  
   Гора Елеонская, съ растущими на ней по мѣстамъ масличными деревьями, отдѣлена отъ Сіона и Моріи долиною Іосафатовою, усѣянною развалинами. Посреди ея, въ дождливое время года, струится мутный потокъ, называемый Кедрскимъ; но лѣтомъ и осенью оный совсѣмъ пересыхаетъ. Мастерское перо Шатобріаново живо изобразило сію дебрь, гдѣ, по словамъ Пророка Іоиля, будутъ нѣкогда собраны на судъ всѣ племена человѣческія. "Камни на кладбищѣ Евреевъ навалены подобно грудѣ обломковъ, у подошвы деревни Силоамской; трудно различить самыя хижины между окружающими ихъ могилами. На семъ полѣ разрушеніи возвышаются три древніе памятника, гробницы Захаріи, Іосафата и Авессалома. Видя предъ собою печальный Іерусалимъ, надъ коимъ не примѣтно ни малѣйшаго дыма, откуда никакой шумъ не исходитъ; видя запустѣніе горъ, на которымъ чѣмъ существа живаго, и всѣ оные гробы въ безпорядкѣ, изломанные, разбитые, полуотверстые, можно подумать, что уже раздался гласъ трубы, зовущей на судъ, и что мертвые готовы встать изъ долины."
   Мѣсто вознесенія Господня полагаютъ на средней вершинѣ Елеонской. Остатки пышнаго храма, сооруженнаго во времена Константиновы, обращены въ мечеть. Замѣтимъ, что Мусульмане издавна присвоили себѣ всѣ высоты кругомъ города. Они думаютъ, что въ послѣдніе дни міра дикіе народы Гогъ и Магогъ придутъ осаждать Пророка Иссу (Іисуса Христа) въ Іерусалимѣ и займутъ ближнія горы: съ нихъ будутъ метать стрѣлы, кои упадутъ, обагренныя кровію, на собственныя главы дерзновенныхъ
   Возвращаясь оттуда къ воротамъ Геѳсиманскимъ, и спустясь въ долину къ самому потоку Кедрскому, поклонники съ усердіемъ посѣщаютъ Гробъ Богоматери, въ пещерѣ. На ономъ совершается литургія Православными и Армянами; Католики не имѣютъ сего права. Когда прекратится вражда между Христіанами на востокѣ, то первымъ залогомъ взаимной терпимости и мира будетъ равное ихъ участіе въ служеніи сей святынѣ, почитаемой всѣми исповѣданіями...
   Подробное описаніе достопамятностей Іерусалимскихъ можно найти въ каждомъ путешественники, начиная съ IV вѣка (см. Itinerarium à Burdigalâ Ilieriusalem usque) до нашихъ временъ {См. также Греческій Проскинаторій, напеч. въ Вѣнѣ 1787.-- Изъ сочиненій русскихъ богомольцевъ достойны вниманія записки Василія Барскаго, ходившаго на поклоненіе св. Гробу въ 1726 и 1729 году; Іеромонаха Мелетія, 1793--1794; и крестьянина Гр. Шереметева, Кира Бронникова, 1820--1821, любопытное по его званію и по опасностямъ, коимъ онъ подвергался на возвратномъ пути въ отечество, при началѣ войны Греческой.}. Всѣ извѣстія сходны одно съ другимъ, и послѣдніе странствователи невольно должны были повторить сказанное прежде. Ссылаясь на нихъ, я прибавлю нѣсколько словъ о мѣстѣ рожденій Спасителя, уважаемомъ самими Мусульманами.
   Дорога къ Виѳлеему лежитъ на югъ мимо горы Сіонской и обители Греческой во имя Пророка Иліи. Въ долинахъ встрѣчаются засѣянныя поля и виноградники; слѣды древняго трудолюбія видны на каменистыхъ холмахъ, обсѣченныхъ уступами для насажденія лозъ и смоковницъ.
   Большая Виѳлеемская церковь, построенная крестообразно, была нѣкогда весьма великолѣпна въ притворѣ еще цѣлы четыре ряда мраморныхъ столбовъ рѣдкой красоты. Она принадлежитъ Грекамъ и Армянамъ. Латинскіе монахи напрасно требуютъ себѣ въ ней части, ибо не льзя считать обыкновенный храмъ за общее мѣсто поклоненія, какъ Гробъ Господень или Голгоѳу. По сторонамъ главнаго олтаря двѣ лѣстницы ведутъ въ святый Вертепъ: тамъ, у восточной стѣны, означено серебряною звѣздою, гдѣ родился Предвѣчный Младенецъ, и устроенъ престолъ, на которомъ служатъ Православные и Армяне. Ясли стояли немного поодаль, въ большой впадинѣ, гдѣ нынѣ олтарь Католическій. Вся пещера обложена драгоцѣннымъ мраморомъ и освѣщается лампадами, изъ коихъ каждое исповѣданіе имѣетъ свое число, однажды навсегда уставленное.
   Виѳлеемскіе Аравляне частію обращены въ Христіанскую вѣру; но ихъ суровые нравы тѣмъ не смягчились. Они достаютъ много денегъ, дѣлая изъ кости и перламутра четки и кресты, раскупаемые благочестивыми пришельцами. --
   Вообще время прибытія поклонниковъ въ Іерусалимъ есть время жатвы для тамошнихъ жителей. Симъ единственно оживляется страна, давно уже не кипящая млекомъ и медомъ} гдѣ земледѣліе въ упадкѣ и нѣтъ промышленности, гдѣ народъ преданъ въ жертву грабительству и насиліямъ всякаго рода, гдѣ наконецъ, по выраженію Шато-Бріана "въ каждой деревнѣ погибаетъ ежегодно по хижинѣ и по семьѣ, и скоро одно кладбище показываетъ мѣсто прежняго селенія."
   Всего болѣе посѣщаютъ святыя мѣста Грски и Армяне. Усердіе первыхъ достойно особеннаго удивленія; вѣра, сохранившая народное ихъ существованіе, была для нихъ главнымъ утѣшеніемъ въ рабствѣ. Они стекались отовсюда, безъ различія пола и возраста: отцы семейства приносили въ Палестину плодъ многолѣтнихъ трудовъ, оставляя дѣтей въ бѣдности; старцы, подкрѣпляемые желаніемъ (какъ дряхлый поклонникъ въ прекрасномъ сонетѣ Петрарки: Movesi 'l vecehiarel canuto e blanco), брели на костыляхъ ко гробу Того, чьимъ лицезрѣніемъ чаяли насладиться въ небѣ. Многіе, исполнивъ обѣтъ свой, посвящали остатокъ жизни на служеніе во храмѣ. Число православныхъ богомольцевъ, прежде 1812 года, простиралось тогда до трехъ тысячь -- между ими бывало около двухъ сотъ Русскихъ.
   Посольство наше старалось всѣми силами доставить своимъ соотечественникамъ въ областяхъ Оттоманскихъ возможную помощь и заступленіе. Они обыкновенно отправлялись изъ Одессы въ концѣ Августа, и по пріѣздѣ въ Константинополь жили на особомъ дворѣ, не подвергаясь ни моровой язвѣ, ни оскорбленіямъ отъ Турецкой черни; бѣдные получали денежныя пособія. Посланникъ сносился съ Патріархомъ св. Града о помѣщеніи ихъ, безъ платы, на отправляемый ежегодно въ началѣ Сентября корабль съ поклонниками и выдавалъ имъ сверхъ паспортовъ ферманы (Султанскіе указы), освобождавшіе Россійскихъ подданныхъ отъ всякой дани на пути и во Храмѣ, гдѣ съ прочихъ Христіанъ требуютъ за входъ по 24 лева.-- Въ Яффѣ они были принимаемы въ Греческомъ метохѣ и довольствуемы всѣмъ, по обычаю, на счетъ монастырскій: за что оставляли Проигумену небольшое подаяніе.
   Отъ сего города многіе ходили пѣшкомъ, а богатые и больные могли имѣть верховыхъ лошадей за дешевую цѣну {Отъ Яффы до Іерусалима считается 60 верстъ (13 часовъ). Отъ Іерусалима до Іерихона немного болѣе 20; а оттуда до Іордана 15 верстъ.}. Достигнувъ Іерусалима, они жили сперва нѣсколько дней въ Патріархіи, и давали въ церковную казну вкладъ, какой хотѣли; но желавшіе вписать имена своихъ родственниковъ въ общій Синодикъ дли вѣчнаго поминовенія, платили за каждое 50 левовъ и болѣе, смотря по достатку. Потомъ выбирали себѣ въ разныхъ обителяхъ келліи на всю зиму. Наемъ и пища, самая умѣренная, стоили отъ 150 до 200 левовъ.
   Въ ожиданіи великаго поста богомольцы бывали въ ближайшихъ мѣстахъ поклоненія, въ Виѳлеемѣ, Виѳаніи, Назаретѣ и проч. Нѣкоторые даже ѣздили на Синайскую гору, чрезъ Газу и Суецъ.
   Стеченіе народа въ Іерусалимѣ возрастаетъ по мѣрѣ приближенія Пасхи. Армяне и Азіатскіе Греки собираются толпами изъ Караманіи, Сиріи, Египта; съ ними бываютъ и Грузины. Весь городъ приходитъ въ движеніе, особливо въ великую субботу, день явленія святаго свѣта {См. вышепом. Проскинитарій и сказанія нашихъ лѣтописцевъ и странствователей. О происхожденіи св. свѣта мнѣнія въ самомъ Іерусалимѣ различны. Въ присутствіи Мусселима и Армянскаго духовенства гасятъ всѣ свѣчи и лампады во храмѣ -- кромѣ отдѣленія Католическаго. Архіерей Греческій входитъ одинъ въ кувуклій и собираетъ хлопчатою бумагою свѣтъ, являющійся на мраморной доскѣ св. Гроба, подобно каплямъ пота. Другіе говорятъ, что оный показывается въ видѣ яркаго, неопаляющаго пламени, и что его можно безвредно класть руками въ сосудъ, Іеромонахъ Мелетій пишетъ, что свѣтъ блистаетъ на гробовой крышкѣ какъ мелкій разсыпанный бисеръ, разныхъ цвѣтовъ, который совокупляясь краснѣетъ. Католики совсѣмъ не хотятъ вѣрить сему явленію. Какъ бы то ни было, Архіерей выноситъ изъ пещеры въ придѣлъ Ангела горящія свѣчи и подаетъ ихъ въ два малыя окна, съ одной стороны Армянамъ, а съ другой православнымъ, отъ которыхъ уже огонь разливается по церкви подобно рѣкѣ (слова Меленія), при громкихъ восклицаніяхъ: "нѣтъ вѣры, кромѣ вѣры Христовой!"}.-- Послѣ праздника Мусселимъ, съ отрядомъ войска, провожаетъ поклонниковъ въ Іерихонъ и къ Іордану; и вскорѣ за тѣмъ каждый возвращается прежнею дорогою въ отчизну. Плаваніе отъ Яффы до Константинополя, на хорошемъ кораблѣ и съ нужными запасами, становится во 100 левовъ.
   Прибавя къ сему исчисленію еще 180 или 200 левовъ на подаянія разнымъ монастырямъ и церквамъ во все время пребыванія въ Палестинѣ, наемъ лошадей и другія мелочи, мы увидимъ, что необходимыя издержки нашихъ богомольцевъ не превышали пяти сотъ рублей. Но многіе изъ нихъ пріѣзжали совсѣмъ безъ денегъ и должны были прислуживать монахамъ, или просить милостыни у воротъ Патріархіи, гдѣ имъ никогда не отказываютъ въ пищѣ. Для поданія симъ бѣднымъ странникамъ помощи, равно и для надзора надъ ними, посланъ былъ въ Яффу особый чиновникъ, въ званіи Вице-Консула... Происшествія 1821 года помѣшали успѣху сего дѣла и затруднили Русскимъ путь къ св. Гробу.--
   Евреи не менѣе Христіанъ усердны къ посѣщенію страны своихъ предковъ, хотя знаютъ напередъ, какое утѣсненіе ихъ въ ней ожидаетъ. Они дорого платятъ за позволеніе войти въ Іерусалимъ, и еще дороже за клочокъ земли въ долинѣ Іосафатовой для будущей могилы. Ихъ страданія и бѣдность не возбуждаютъ ни въ комъ сожалѣнія; они презираемы равно Греками, Аравлянами, Турками. Среди развалинъ своей столицы, среди воспомннаній о древней независимости и славѣ, сей несчастный народъ съ удивительною покорностію сноситъ даже отъ дѣтей непрестанныя обиды. Знакомецъ нашъ, Шейхъ Абу-Гошъ, не понималъ, какъ могутъ быть Еврей подданными Московскаго Падишаха, и говорилъ "что радъ привѣтствовать въ своей землѣ цѣлыя тысячи русскихъ поклонниковъ, но что сердце его разрывается съ досады, когда одинъ Чифутъ (Жидъ) проходитъ безпошлинно..." Въ такомъ уничиженіи они ут123;шаются видомъ Сіона и непоколебимою надеждою на Царя-избавителя!
   Постояннымъ жителей въ Іерусалимѣ считается около 13 тысячи {Не льзя ручаться за сіе исчисленіе, ибо во всей Турціи нѣтъ ни метрикъ, ни подушной переписи.}, изъ коихъ большая часть Аравляне, исповѣдующіе Мусульманскую вѣру, есть однакоже между ими нѣсколько Христіанъ. Сіи вообще очень бѣдны и питаются милостынею отъ монастырей Греческихъ и Католическаго.
   Все городское управленіе въ рукахъ у Турковъ. Мы сказали выше, что Іерусалимъ зависитъ отъ Паши Дамасскаго; но подать съ богомольцевъ, за доступъ къ св. Гробу, принадлежитъ Пашѣ Акрскому и собирается его Мутевелліемъ {Намъ сказывали, что Акрскій Паша получаетъ сіи доходы въ званіи Попечителя главной мечети въ городѣ Ремлѣ, состоящемъ подъ непосредственнымъ его управленіемъ, а что земля подъ храмомъ Воскресенія есть собственность оной.}. Сіе странное распоряженіе весьма невыгодно для Европейскихъ монаховъ, ибо подвергаетъ ихъ двоякимъ притѣсненіямъ и вредитъ ходатайству Консуловъ, пребывающихъ въ Акрѣ и Яффѣ. Мусселимъ присылается изъ Дамаска, а Молла (верховный судья) прямо изъ Константинополя: послѣдній пользуется большимъ уваженіемъ. --
   Прежде отъѣзда изъ сей достопамятной страны, мы хотѣли видѣть Іорданъ и Мертвое море. Мы знали что въ лѣтнее время хищные Аравляне удаляются съ своими силами отъ рѣки на вершины горъ, и что дорога менѣе опасна, нежели весною. Въ томъ увѣрилъ насъ и почтенный Архіепископъ Петрскій, недавно возвратившійся изъ Епархіи, совѣтуя однакоже потребовать провожатыхъ отъ Турецкаго начальства. Все были сдѣлано по нашему желанію.
   7 Сентября явилось къ намъ нѣсколько человѣкъ изъ Мусселимовой стражи съ его Чаушемъ (приставомъ), всѣ на прекрасныхъ лошадяхъ, монастырскій Драгоманъ и два Шейха изъ Арабскихъ племенъ, кочующихъ за Іорданомъ, переждавъ полдневный зной, мы пустились въ путь мимо Геѳсиманіи, по правой сторонѣ горы Елеонской; ввечеру остановились отдыхать у колодца, во дворѣ обвалившагося караванъ-серая. Здѣсь, за три или четыре мѣсяца до насъ, быль ограбленъ молодый Англичанинъ, не имѣвшій при себѣ никого, кромѣ слуги и янычара. Защищаясь упорно, онъ ранилъ саблею одного изъ разбойниковъ и въ наказаніе получилъ отъ нихъ самъ точно такую же рану: примѣрь правосудія, достойный сихъ дикихъ сыновъ природы! Оттуда ѣхали мы по косогорамъ и ущеліямъ до большой равнины, окружающей Іерихонъ, и въ полночь добрались до жалкихъ остатковъ сего города, нѣкогда славнаго.
   Тамошній Ага повелъ насъ дружелюбно въ собственное свое жилище -- въ башню, гдѣ укрываются поселяне съ ихъ стадами отъ хищническихъ набѣговъ. Ужинъ и ночлегъ были на площадкѣ вверху, подъ открытымъ небомъ. На зарѣ все вокругъ насъ ожило: провожатые спѣшили сѣдлать лошадей, а мы любовались пріятными видами съ высокой нашей спальни. Въ долинѣ зеленѣлись деревья и кусты, откуда кабины выбѣгали на обработанныя поля къ самымъ хижинамъ. По ту сторону Іордана чернѣлся большой лѣсъ; а прямо передъ нами, между двумя рядами горъ, Мертвое море ярко отражало лучи восходящаго солнца. Преданія священной древности оттѣняли картину сельской жизни. Величавый Аравитянинъ, потомокъ Исмаила, полунагой, съ длиннымъ ружьемъ за плечами, гналъ на пасству козъ и овецъ къ потоку, ознаменованному чудомъ. Пророка Елиссея; другіе копали гряды, можетъ быть тамъ, гд 23; стоялъ домъ Раавы, и гдѣ Левиты носили кивотъ завѣта на гибель Іерихону.... при выѣздѣ изъ деревни, мы встрѣтили женщинъ, идущихъ съ глиняными на головѣ кувшинами за водою, въ синихъ широкихъ платьяхъ и закинувъ назадъ покрывала: наше приближеніе ихъ не встревожило. Одно слово хаджи (поклонникъ) удовлетворяло любопытство каждаго и прекратило всѣ вопросы.
   Обширная степь, отдѣляющая отъ Іордана Оазисъ Іерихоійскій, походитъ на дно морское, оставленное волнами; кое-гдѣ, около песчаныхъ бугровъ, показываются тамаринды, обыкновенно растущіе вдоль потоковъ, и колючій терповникъ. Во дни Христіанскаго владычества было въ сей пустынѣ множество монастырей и скитовъ (cremitoria graciosa); нынѣ едва примѣтны слѣды ихъ. Мѣсто крещенія Спасителя, какъ полагаютъ Греки, въ 5 или 6 верстахъ отъ развалинъ обители во имя Аввы Герасима: достигнувъ онаго, мы спустились съ крутаго берега, обросшаго внизу камышемъ и мелкимъ кустарникомъ, и переѣхали въ бродъ на противную сторону, болѣе отлогую.
   Верховья Іордана у подошвы лѣсистыхъ горъ Ермона и Антиливана: стремясь оттуда на югъ прямою чертою, онъ проходитъ сквозь Тиверіадское (Гениссаретское) озеро и, подобно цѣпи, соединяетъ его съ Мертвымъ моремъ. Сія знаменитая рѣка лѣтомъ не шире 10 саженей и глубины посредственной, но бѣжитъ по каменистому дну съ отмѣнною быстротою; когда же начнутъ таять снѣга Ливанскіе, то разливается вдвое. Мы въ ней купались и потомъ, слѣдуя обычаю, налили свои чотры (плоскіе дорожные сосуды) немного мутною, но пріятною ея водою {Мы не нашли въ сей водѣ солоноватаго вкуса, какъ говоритъ Шатобріанъ, хотя были на Іорданѣ почти въ одно съ нимъ время года. Постоявъ немного, она становится потомъ прозрачною, и дно сосуда покрывается темноватымъ иломъ.}. Поклонники симъ не довольствуются, и мочатъ здѣсь простыни, кои должны при погребеніи служишь имъ саваномъ.
   Впадавшіе въ Іорданъ потоки по большей части въ жары пересыхаютъ; окружные пески совѣемъ безводны. Его устье означается на поверхности Мертваго моря длинною полосою -- какъ будто бы струи, издревле священныя, мерзятъ смѣшеніемъ съ волнами проклятыми озера, поглотившаго Содомъ и Гоморръ, прежде думали, что она продолжаетъ свое теченіе подъ землею и соединяется въ Египтѣ съ Ниломъ, или въ Сиріи съ Фарромъ (см. Риттера Geogr. § 25). Но, кромѣ другихъ доказательствъ, опровергающихъ сіе мнѣніе, мы знаемъ изъ свидѣтельства очевидцевъ, что Мертвое море возвышается и упадаетъ, смотря по прибыли и убыли Іордана.
   Неподалеку отъ устья, рѣка склоняется влѣво, и только верхи кустовъ показываютъ ея направленіе: мы пустились прямо, безъ дороги, по сыпучему песку, бѣлому какъ снѣгъ отъ покрывающей его соли. Жаръ былъ несносный. На густомъ, раскаленномъ небѣ солнце рдѣло будто на закатѣ. Съ одной стороны цѣпь Аравійскихъ горъ утесистая стѣна безъ отдѣльныхъ вершинъ, безъ зубцовъ и изгибовъ -- идетъ вдоль озера какъ неизмѣримая рама. Съ другой мѣловые холмы, чудною игрой естества, представляютъ шатры, малыя крѣпости и башни, украшенныя карнизами.-- Все отлично здѣсь отъ другихъ мѣстъ на земномъ шарѣ. Въ самыхъ степяхъ Сары близость воды перемѣняетъ видъ природы: влага проникаетъ сквозь сухой хрящъ и одѣваетъ его зеленою травою; тлетворный воздухъ очищается; существа живущіе находятъ пріютъ въ пальмовыхъ рощахъ; и безплодная пустыня превращается въ цвѣтущій Оазисъ -- подобіе рая. Напротивъ того окрестности Мертваго моря унылы и лишены всякихъ признаковъ жизни: нѣтъ свѣжести; нѣтъ звѣрей, птицъ, растѣній; изсохшія деревья, лежащія корнями вверхъ по берегу, принесены волною съ восточнаго конца, или, можетъ быть, Іорданомъ во время разлива. Вода свѣтла, но пресыщена горькими солями. Трудно повѣрить слышанному Пококомъ и Шатобріаномъ отъ какого-то монаха и отъ Виѳлеемскихъ Аравлянъ, что въ ней водится рыба: намъ сказывали провожатые, что даже заходящая случайно изъ рѣки тотчасъ умираетъ.
   Въ длину Мертвое море (Арабск. Бахръ-уль-Лутъ, т. е. Лотово) простирается на 75, а въ ширину на 20 верстъ; окружность его Зеецепь полагаетъ въ 5 дней пути. Сей новѣйшій странствователь, и еще прежде Игуменъ св. Саввы, Даніилъ, собрали довольно подробныя свѣдѣнія объ южномъ его краѣ, отчасти подтвержденныя намъ Іерусалимскими жителями, ѣздившими въ Петру. Оно дp3;йствительно оканчивается узкимъ заливомъ, чрезъ который лѣтомъ переходятъ въ бродъ по колѣно.-- Странный образъ соляныхъ глыбъ, выбрасываемыхъ озеромъ, подалъ конечно поводъ къ сказкѣ, часто повторяемой, о видѣнномъ поклонниками столбѣ Лотовѣ, что же касается до славнаго плода Содомскаго, то не всякой согласится съ мнѣніемъ Шатобріана, Черноватыя, горькія сѣмена отысканныхъ имъ малыхъ лимоновъ не похожи на пепелъ, и вообще его описаніе не соотвѣтствуетъ нашимъ понятіямъ о семъ обманчивомъ яблокѣ, снаружи прекрасномъ, внутри гниломъ -- какъ радости міра, замѣчаетъ одинъ путешественникъ.
   Мы ночевали опять въ Іерихонѣ и на другой день возвратились въ Іерусалимъ новою дорогою, чрезъ монастырь св. Саввы. Отъ самаго потока Кедрскаго до Мертваго моря идетъ глубокій оврагъ, называемый юдолію плача: по его пересохшему дну мы приближились къ обители, построенной уступами на ужасной крутизнѣ, и поднялись вверхъ, содрогаясь невольно при каждомъ поворотѣ. Все зданіе обнесено высокими стѣнами, и больше имѣетъ видъ укрѣпленнаго замка, нежели убѣжища для мирныхъ иноковъ. Слѣдуя за Игуменомъ по высѣченнымъ въ камнѣ ступенямъ, мы поклонились костямъ святыхъ отцевъ, избіенныхъ невѣрными, и гробу св. Саввы; видѣли пещеру сего благочестиваго труженика и финиковое дерево, имъ самимъ насажденное. На самой вышинѣ двѣ четвероугольныя башни служатъ монахамъ подзорными каланчами. Окружныя горы изрыты множествомъ вертеповъ, гдѣ нѣкогда обитало до 10 тысячь отшельниковъ,
   Намъ еще показывали окно, изъ коего раздаютъ ежедневно хлѣбъ кочующимъ неподалеку Аравлянамъ. Ихъ племя было издревле (какъ увѣряютъ) приписано Греческими Императорами къ монастырю для услуженія, и за то получало отъ него пищу: нынѣ же требуетъ оной съ угрозами, какъ принадлежащей себѣ дани; матери приносятъ новорожденныхъ младенцовъ къ окну и берутъ за нихъ лишніе участки. Въ случаѣ ссоры съ иноками, сіи полудикіе Мусульмане держатъ ихъ въ осадѣ и пресѣкаютъ сообщеніе съ Іерусалимомъ. --
   Посѣщая обители Палестинскія, мы не забывали осматривать ихъ книгохранилища -- хотя неудача нашихъ исканій на горѣ Аѳонской оставляла и здѣсь мало надежды. Въ Патріархіи есть нѣсколько рукописей; но все требники, патерики и творенія церковныхъ учителей. Грамоты, относящіяся къ правамъ Грековъ, съ давняго времени отосланы въ Константинополь; прочія бумаги, нами видѣнныя, любопытны потому только, что дополняютъ печальную картину претерпѣваемыхъ Іерусалимскими Христіанами утѣсненій.--
   14 Сентября, въ денъ Воздвиженія Креста, мы лобызали въ послѣдній разъ Гробъ Господень и всѣ святыни въ великой церкви. Архіепископъ Геѳсиманскій служилъ литургію на Голгоѳѣ: потомъ начался торжественный ходъ изъ Греческаго Каѳоликона въ подземелье св. Елены. Архіерей держалъ на головѣ серебряное Распятіе съ частію Животворящаго Древа; за нимъ несли хоругви, кресты, иконы; народъ устилалъ ступени лѣстницъ зелеными вѣтвями и цвѣтами. Во время молебна, знаменіе спасенія было троекратно воздвизаемо на самомъ мѣстѣ его обрѣтенія.
   Въ тотъ же день мы простились съ гостепріимными Енитропами и, взявъ у Мусселима провожатыхъ до Акры, выѣхали изъ св. Града...
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru