Эйзенштейн Сергей Михайлович
"Вы этого не забудете"

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пьеса Дж.-Б. Пристли в Театре Комедии.

   Эйзенштейн С. М. Избранные произведения: В 6 т.
   М.: Искусство, 1968. Т. 5.
   

"Вы этого не забудете"

Пьеса Дж.-Б. Пристли в Театре Комедии

   Сказать о постановке пьесы Пристли словами заглавия пьесы было бы преувеличением.
   Этот спектакль не приносит очередного переворота в истории развития нашего театра.
   В нем нет неожиданной новизны в методике разрешения сценического зрелища.
   Нет в нем и буйства формальных исканий.
   Но если об этой постановке вы никогда не забудете, то одно можно сказать безусловно: "Вы ее будете вспоминать, и будете вы ее вспоминать с благодарностью и большим удовольствием".
   Впрочем, не знаю, как... вы.
   Я буду, во всяком случае.
   Почему?
   А потому, что одним и притом важнейшим своеобразием обладает этот "театральный вечер".
   Именно вечер в целом.
   На этом вечере я испытал то, чего не испытывал не только в течение многих и многих театральных вечеров, но даже театральных лет последнего времени.
   Я почувствовал себя в театре.
   Я был -- зрителем.
   Я целый вечер занимался семейными делами дотоле совершенно неизвестной мне группы людей.
   Я несколько раз менял к ним отношение.
   Подозревал их в одном -- подозрение не оправдывалось (правда оказывалась хуже подозрений!).
   Я нетерпеливо ждал, пока какой-то господин в крылатке и фраке соблаговолит и мне сообщить о том, что он узнал по телефону.
   Меня пленяла девушка, которая в порыве благородства возвращала жениху кольцо.
   А потом я разочаровывался в ней, уверившись в том, что и она, конечно, дня через два-три забудет урок "ложного" инспектора -- "ревизора душ", как назвал бы его стареющий Гоголь.
   По-английски наш "Ревизор" так и называется: ["Inspector"].
   Наконец, и у меня перехватило дыхание, когда в финале пьесы, так похожем на финал "Ревизора", открывается не входная дверь, а... закрывается занавес, оставляя сюжетную тайну нераскрытой и этим как бы подчеркивая все значение того, что дело не в сюжете пьесы, а в теме.
   А в течение спектакля я сам теребил соседа:
   "А мамаша тоже окажется замешанной?"
   "А инспектор -- ненастоящий?"
   В то время как вокруг несся такой же взволнованный и любопытствующий шепот:
   "Ну, теперь возьмутся за сына!" И т. д.
   Все это я очень, очень давно уже не испытывал.
   Но что же такое театр, если от акта к акту вас не беспокоит дальнейшая судьба персонажа и если после второго акта вы не спрашиваете себя в недоумении: "Куда же дальше?! Что же может случиться еще?!"
   Я так устал за эти годы чувствовать себя в драматических театрах, как в анатомических, где, вздрагивая, следишь за тем, как "вскроет" классическую пьесу режиссер, как "выпотрошит" накопленное традицией постановщик или как переосмыслит, рассудит или рассудачит режиссерская экспликация персонаж Кутузова, Суворова или Ивана Грозного![i]
   Я так стосковался по спектаклю, где можно с интересом следить за красной нитью развития действия, вместо того чтобы стараться не замечать белых ниток, которыми пришиты друг к другу безотносительные эпизоды.
   Конечно, и здесь есть исключения. И прежде всего Леонов[ii].
   Но Леонова так трагически не умеют ставить у нас на театре.
   Его то принимают за Рышкова[iii], то за Андреева[iv], совершенно не умея (и не стараясь) найти постановочного эквивалента великолепному мастерству весьма индивидуального автора, имеющего не только многообязывающее отчество, но и весьма определенное собственное лицо, имя и почерк.
   И потому-то добрым словом буду я вспоминать спектакль, который я, вероятно, не забуду за то, что коллективным усилием Пристли -- Юткевича -- Акимова я на целый вечер был снова обращен в театрального зрителя; то есть человека, которого интересует прежде всего что, а не как и меньше всего как хорошо или как плохо!
   И большего комплимента со стороны зрителя не могут ожидать ни автор, ни режиссер, ни художник.
   Очень убедительно солидное черное с красным оформление. Оно в меру предметно и в меру же условно, при этом совершенно не навязывая представлений о крови одних, на которой строится благосостояние других {Далее часть текста утрачена.}.
   Несколько дней спустя новый вопрос: "Мадам де Германт снова устраивает званый обед. На этот раз она хочет пригласить графиню Д'Юзес и принцессу Мюра. Как ей поступить в этом случае?"
   Вопрос щекотливый: графиня Д'Юзес первая и наиболее знатная дама Франции; однако принцесса Мюра, принадлежа к более молодой аристократии, вместе с тем принадлежит к королевскому дому, когда-то при Наполеоне правившему в Неаполе.
   Однако Альбер не теряется и здесь. Спокойно и с достоинством он отмечает:
   "Графиня де Германт никогда бы не пригласила графиню Д'Юзес и принцессу Мюра одновременно..."
   Конечно, подобную справку сейчас не так легко найти среди метрдотелей наших московских гостиниц, но режиссер может быть рад, что рассадка за столом -- единственная погрешность в пространственных соразмещениях персонажей на протяжении всего спектакля.
   Не только в самих сценических разрешениях, но и в работе с актерами у него всюду заметно большое владение стилем и жанром этого типа пьес, диктующее и совершенно правильную манеру игры персонажей.
   Все актеры на своих местах.
   В особенности Е. Юнгер, Н. Ханзель, играющий Джеральда, и Л. Колесов, играющий инспектора Гуля.
   Юнгер играет роль несколько иначе, чем она написана. У Пристли больше непосредственности, больше от "инженю", больше от наивности слишком молодой девушки.
   Юнгер умелым ведением роли как бы переписывает ее применительно к особенностям своего замысла, и роль у Юнгер становится интереснее, чем она задумана у автора.
   У Юнгер роль становится двупланной: наивность и непосредственность только прорываются сквозь образ давно утерявшей непосредственность светской барышни, достаточно опытной, чтобы принадлежать к тому [типу], который американцы называют [worldly-wise] (трудно найти этому эквивалент на русском языке -- сюда годилось бы, пожалуй, несколько иронически понятое обозначение "умудренная").
   И это делает образ Шейлы Берлинг-не только более интересным, но, пожалуй, даже более привлекательным по своему правдоподобию.
   Опыт поездки Юнгер в Америку не прошел для нее даром.
   Общим упреком актерам могла бы быть некоторая нарочитая вульгарность, с которой они стараются представить поведение своих персонажей.
   Острее было бы, если бы, не педалируя этого момента, дать разоблачение внутреннего цинизма этих персонажей, -- [оно] не отрывалось бы от блистательности великосветского их поведения.
   Однако подробнее всего мне бы хотелось остановиться на пьесе.
   Ибо урок самой пьесы, пожалуй, самое поучительное в этом отлично сделанном спектакле.
   Мастер парадоксальных ситуаций, Пристли темой своей пьесы на этот раз сам попадает в парадоксальное положение.
   Пьеса не играется там, где она тематически нужна.
   И пьеса его играется теми, которым по теме она почти что уже не нужна.
   Сущность пьесы -- жгучая морализующая проповедь. Фраза за фразой бичевала бы она зрительный зал, где в партере сидели бы Арозры Берлинги и Джеральды Кервуды, а Евы Смит дожидались бы их внизу в барах.
   Но как раз там-то пьесу и не играют.
   А играют ее у нас, где давно ликвидированы сами предпосылки и возможности судьбы Евы Смит.
   И где вместе с тем подобная типическая трагедия юной "работницы прилавка" в условиях буржуазного общества ясна и заранее известна каждому зрителю по первым строкам ее биографии.
   "Два года тому назад ее уволили с завода...".
   И держит наш интерес не тема -- не предмет трагической истории Евы Смит -- слишком известный, типичный и даже тривиальный, -- а остроумие драматургических ходов, которым подана и раскрыта судьба этого персонажа, даже не появляющегося в самой пьесе (совершенно так же как основной герой -- тоже покойник в другой пьесе того же автора -- в "Опасном повороте" того же Пристли).
    

Комментарии

   Статья написана в 1945 г. и публикуется впервые по машинописному тексту, хранящемуся в архиве Эйзенштейна (ЦГАЛИ, ф. 1923, оп. 1, ед. хр. 1373).
   Спектакль "Вы этого не забудете" по пьесе английского драматурга Джона Бойнтона Пристли (р. 1894) "Инспектор пришел..." был поставлен С. И. Юткевичем в Ленинградском театре комедии в 1945 г., когда театр находился в Москве, играя на сцене филиала МХАТ. Художественный руководитель театра, ныне народный артист СССР Н. П. Акимов выступил в этом спектакле как художник.
   Хотя рецензия осталась неоконченной, она представляет интерес благодаря затронутым в ней темам условности и сценического реализма.

-----

   [i] ... персонаж Кутузова, Суворова или Ивана Грозного!.. -- Эйзенштейн, по всей вероятности, имеет в виду спектакли "Фельдмаршал Кутузов" (драма В. А. Соловьева, 1940, поставлена Н. П. Охлопковым в театре им. Вахтангова), "Полководец Суворов" (Центральный театр Советской Армии, 1939, постановка А. Д. Попова) и "Великий государь" (драма В. А. Соловьева; была поставлена в 1945 г. в Ленинградском академическом театре драмы им. Пушкина Л. С. Вивьеном и в театре им. Вахтангова Б. Е. Захавой).
   [ii] Леонов Леонид Максимович (р. 1899) -- советский прозаик и драматург.
   [iii] Рышков Виктор Александрович (1863 -- 1926) -- русский драматург, писатель-беллетрист, автор многочисленных пьес. Стремясь к успеху у публики, он часто использовал приемы грубого фарса и чувствительной мелодрамы, в театральной критике в связи с этим появилось определение -- "рышковщина".
   [iv] Андреев Леонид Николаевич (1871 -- 1919) -- русский писатель, один из представителей символизма в русской драматургии ("Жизнь человека", "Черные маски", "Анатэма" и др.).
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru