Lib.ru/Классика: Елагин Василий Алексеевич. История венгров среди народов Европы

ИСТОРІЯ ВЕНГРОВЪ СРЕДИ НАРОДОВЪ ЕВРОПЫ.

Дунай, рѣка совсѣмъ Нѣмецкая при истокахъ, окруженная притоками Рейна, ниже Регенсбурга, поворачивая къ юговостоку, разстается съ чисто Германскими сторонами; а принявши Инъ, вступаетъ въ область, которая до Карла Великаго принадлежала къ другой, не-Германской половинѣ Европы. Пассава, Баварскій городъ, при устьяхъ Ина, была до конца VIII вѣка крайнимъ восточнымъ предѣломъ Нѣмецкой народности и Римскаго христіанства на Дунаѣ. За Иномъ, начинались земли Аварскія, и на нихъ жили, подъ Аварскою рукою, Славянскія племена, враждовавшія съ сосѣдними Баварцами и Франками {Во времена Эйнгардга, въ началѣ IX вѣка, Баварцы считали рѣку Энсъ своею границею, потому что на ея берегахъ было нѣкогда архіепископство Лавріацкое; во еще въ 735 году Авары взяли и разрушили Лавріакъ, древній Римскій городъ; архіепископъ нашелъ себѣ убѣжище въ Пассавѣ. См. Wiltsch Kirchl. Geographie. T. 4. стр. 376. Но Баварцы помнили старый рубежъ.}.

Въ наше время, послѣ тысячелѣтней борьбы, Нѣмецкая народность расширилась по Дунаю, гораздо ниже Вѣны, до устья рѣки Моравы, такъ что отъ Пассавы, до самой Венгерской границы, оба берега Дуная стали Нѣмецкими. Но тутъ граница Венгерскаго королевства какъ будто останавливала, до сихъ поръ, распространеніе Нѣмечества внизъ по Дунаю, и охраняла Славянскую народность.-- Германцы признаются, что только на пространствѣ 96 миль Дунай течетъ по Германской почвѣ; а отъ верховьевъ его до устья считаютъ 325 миль (2,275 верстъ) {См. Славянскую карту Шафарика и Мейдингера: Die Deutschen Volksstamme. Francfurt am M. стр. 50, 51, 52, 53. См. Также Allgemeine Zeitung 1853 года. Приложеніе къ No 104 статью извѣстнаго Коля, -- хорошее описаніе естественнаго отношенія Дуная къ настоящимъ Нѣмецкимъ рѣкамъ. Онъ говоритъ, что у Регенсбурга прощается Дунай съ чисто Нѣмецкими землями.}.

Дунай издревле называется величайшею, первою, рѣкою Европы. Нѣтъ также другой рѣки въ Европѣ, которая бы на пространствѣ двухъ тысячь верстъ текла постоянно къ востоку {Слишкомъ 2000 верстъ; если даже выключить пространство отъ Вацова (по Нѣмецки Вайценъ) до впаденія Дравы, гдѣ Дунай течетъ къ югу.}. Это главный серединный путь для сближенія народовъ... и для ихъ враждебной встрѣчи. Притоки его, Драва и Сава, текутъ тоже прямо на востокъ. Географическое положеніе притягиваетъ Дунайскую область къ востоку, а отъ запада она ограждена высокими горами, изъ которыхъ и вытекли два огромные Дунайскіе притока, Драва и Сава. Туда же, на востокъ, манили встарину роскошь и просвѣщеніе, перешедшія изъ Рима въ Византію.

Въ древнѣйшихъ преданіяхъ Венгерскихъ (у Нотарія Бѣлы и у Симона Кезы {Симонъ Кеза, лѣтописецъ Венгерскій, богатый Венгерскими преданіями про Гунновъ, жилъ въ концѣ XIII вѣка.}), безпрестанно встрѣчаешь имя народа, прогнавшаго Германскія дружины съ береговъ Крыма и Днѣпра за Тирольскія Альпы,-- имя царя, котораго Западная Европа назвала бичемъ Божіимъ, а розыскатели Славянскихъ древностей признаютъ освободителемъ Славянъ.-- Разсказы про Гунновъ и про Аттилу, подробные и сходные съ Нѣмецкими Нибелуигами, жили въ Венгріи и въ XIV вѣкѣ {Это замѣтилъ Тьерри, съ уваженіемъ историка, разобравшій сказанія Венгерскихъ лѣтописцевъ объ Аттилѣ.-- запутанныя, но любопытныя и основанныя на древнемъ мѣстномъ преданіи.}. Иначе и быть не могло! Если древнія Нѣмецкія пѣсни, которыя пѣлись на Рейнѣ и за Рейномъ, вращаются около Аттилы: какъ же забыть о немъ на Дунаѣ, именно въ той сторонѣ, гдѣ онъ жилъ?

Отъ Аттилы до IX вѣка, въ теченіи цѣлыхъ трехъ вѣковъ, господство надъ Дунаемъ принадлежало Гуннамъ и ихъ наслѣдникамъ, Аварамъ (отъ Баварскихъ границъ до Тисы), и подъ ихъ охраною возникли Славянскія княжества -- отъ Тирольскихъ Альпъ и истоковъ Дравы до Седмиградскаго княжества. Для Дунайскихъ старожиловъ воспоминаніе о Гуннахъ имѣло, сверхъ того, особенную важность. Со времени Гунновъ они овладѣли Дунаемъ и всею Придунайскою г стороною, отъ Баваріи и Тирольскихъ горъ до Чернаго моря. Гунны выгнали отсюда остатокъ Нѣмецкихъ дружинъ. Въ теченіи цѣлыхъ трехъ вѣковъ Нѣмцы не рѣшались и спорить о власти надъ Дунаемъ съ наслѣдниками Гунновъ. Важныя для обороны края, горныя ущелья Хорутанскихъ и Тирольскихъ горъ, были въ Славянскихъ рукахъ. Германскимъ народамъ нужно было имѣть Римскую предпріимчивость и Римскую настойчивость, чтобы перешагнуть эту естественную преграду, чтобы покорить Западу область, которую и географическое положеніе, и Дунайскій путь, и давнишнее направленіе торговли, и ненависть къ Франкамъ, и народное братство, тянули на Востокъ къ Царьграду.

Карлъ Великій сломилъ старую грань. За обширныя Дунайскія страны началъ онъ борьбу, конецъ которой принадлежитъ уже Венгерской исторіи. Начинается она побѣдою крещенаго Запада надъ Дунайскими язычниками; а кончается тѣмъ, что Нѣмецкій императоръ самъ зоветъ на Дунай лютыхъ язычниковъ, чтобы вмѣстѣ съ ними разрушать христіанскую Моравскую державу.

Война Карла Великаго съ Аварами есть эпоха крутаго перелома. Мы должны въ нее вглядѣться.

Власть короля Франковъ не крѣпка была даже въ Саксоніи. На востокъ отъ Саксовъ, за Эльбою, начинались владѣнія Славянскихъ народовъ. При отцѣ Карла въ 748 году, эти жившія по Эльбѣ племена могли привести въ Нѣмецкую землю стотысячное войско: такъ были они многосильны. Карлъ, поработивши Саксовъ, построилъ два моста черезъ Эльбу, перевелъ по немъ огромное войско, -- побѣдилъ самое сильное изъ тамошнихъ племенъ, Польское племя Лютичей; но удовольствовался данью, и оставилъ ихъ на волѣ.

Не сюда хотѣлъ онъ направить всѣ силы Запада. Независимые, подъ управленіемъ собственныхъ князей, эти многочисленные враги Франковъ могли, соединясь съ Норманами и мятежными Саксами, разрушить Карлово дѣло въ Саксоніи; но не того онъ опасался. Современники сказываютъ, что онъ предвидѣлъ возможность другаго союза,-- союза между Аварскимъ и Болгарскимъ царствами. Современный Эйнгардтъ прямо говоритъ, что это была одна изъ причинъ Аварской войны. Саксы, язычники, звали Аваръ на помощь противъ Карла, и, надѣясь на ихъ защиту, отпадали отъ Церкви. Даже Баварцы, опираясь на Аваръ, хотѣли сбросить съ себя Франко-Римское иго. Въ 788 году Баварскій герцогъ Тассиллонъ, приготовляясь взбунтоваться противъ Карла, заключилъ союзъ съ Гуннами (такъ называютъ Аваръ, а вмѣстѣ съ тѣмъ и Славянъ, лѣтописцы IX вѣка) и Восточною Имперіею... Бунтъ не удался. Но Карлъ рѣшился съ Эльбы перенести наступательную войну на Дунай, исподоволь сталъ заготовлять огромныя силы, хотѣлъ соединить Дунай съ Рейномъ, началъ рыть каналъ не для торговыхъ цѣлей, а для того, чтобы везти на судахъ изъ Прирейнской стороны продовольствіе войску. Въ 79t году, пришелъ самъ на Дунай; съ нимъ былъ весь тогдашній Западъ,-- даже недавно покоренные Саксы и Баварцы,-- и началъ войну, которую современный лѣтописецъ называетъ величайшею изъ всѣхъ Карловыхъ войнъ (исключая только одну Саксонскую, 33-лѣтнюю). "Эту войну (противъ Аваръ или Гунновъ) велъ онъ съ большимъ напряженіемъ духа, нежели прочія, и гораздо больше заготовилъ на нее силъ, нежели на другія войны {Такъ говоритъ современникъ и близкій къ Императору человѣкъ, Эйвгардтъ. Vita Caroli N. Cap. XIII. Maximum omnium, quae ab illo gesta sunt bellorum, praeter Заxonicum. Quad et animosius quam calera et longe majori apparat* administrant.}." Едва ли въ Аттилины времена видѣлъ Дунай такое истребленіе людей. Оно продолжалось безъ перерыва 7 лѣтъ, и на 8-й годъ кончено. опустошеніемъ Панноніи. "Сколько было сраженіи, сколько крови пролито, это доказываетъ Паннопія, которая совершенно запустѣла, такъ что въ ней не осталось ни единаго жителя, и самое мѣсто, на которомъ стоялъ дворецъ Кагана, до того безлюдно, что тамъ нѣтъ и слѣда человѣческаго жилья {См. Эйнгардта. Тамъ же.}" -- говоритъ съ гордостію Эйнгардтъ. "Въ этой войнѣ погибло все дворянство Гунновъ, пропала вся ихъ слава, деньги и накопленныя съ давняго времени сокровища разграблены. Никто не запомнитъ, чтобы у Франковъ была когда-нибудь война, отъ которой бы они такъ разбогатѣли, и такъ преисполнились обиліемъ всякаго рода." Вотъ что значило побѣдить землю, которая издавна владѣла Дунайскимъ путемъ и торговала по Черному морю съ Востокомъ и Царьградомъ. Эйнгардтъ и другіе лѣтописцы напоминаютъ при этомъ случаѣ, что эти самые Гунны, которыхъ теперь разгромили, опустошали прежде и Францію, и Аквитанію, и Галлію; -- что больше двухъ сотъ лѣтъ продолжалось то время, когда они увозили въ свои укрѣпленія разныя богатства Западныхъ народовъ, и Западный міръ почти совсѣмъ опустошили {Monachus Sangalleinis. См. у Иделера Leben und Wandel Karls, приложеніе 24. стр. 76.}.

Цѣлый Западъ мстилъ Дунайскимъ народамъ за старинную обиду: не трудно узнать какую. Въ IX вѣкѣ Латинцы все еще зовутъ Дунайскія племена Гуннами. Нынѣшнее Австрійское эрцгерцогство называлось въ IX вѣкѣ Гунніею: Нѣтъ сомнѣнія, что Нѣмцы, сподвижники Карла, еще знали наизусть народные богатырскіе стихи объ Аттилѣ и его войнахъ съ Германцами.

Военныя предпріятія и учрежденія Карла противъ Славянъ Сѣверныхъ имѣютъ чисто оборонительную цѣль. На одномъ только Дунаѣ является онъ настоящимъ завоевателемъ, истребителемъ народовъ. Любопытно замѣтить, что именно въ этой сторонѣ Западъ отъ обороны перешелъ къ наступленію на Славянъ, -- и наступательное движеніе на Славянскій міръ (ни Гунновъ) продолжается и до сихъ поръ; а началось оно съ Аварской войны.

Авары,-- которыхъ имя и, вѣроятно, племя сохранились до сихъ поръ на Кавказѣ, -- народъ, по языку и нравамъ, сходный съ Мадярами, причисляется Шафарикомъ къ народамъ Кавказскимъ. Они были тѣломъ велики и умомъ горды,-- говоритъ Несторъ. Память о нихъ связана съ разсказами о ихъ жестокостяхъ. Въ половинѣ VI вѣка они поселились уже въ Панноніи. Во времена Карла туземцы Славяне, покоренные нѣкогда этими пришельцами, давнымъ. давно уже обуздали ихъ. Еще въ началѣ VII вѣка, почти за два столѣтія до гибели Аваръ, Славяне освободились отъ ихъ ига. Сами Авары были уже не тѣ: не свирѣпые воины, какими ихъ описалъ Несторъ и лѣтописцы VII вѣка,-- не гордые великаны. Аварскій народъ, торговый, богатый, слылъ у Грековъ образованнѣйшимъ изъ варварскихъ народовъ. Сравнительно съ Болгарами, Авары даже казались изнѣженными, и сами почитали торговую промышленность, ослабившую военный духъ, главнымъ источникомъ своего несчастія" {Слова Гюльмана: Geschichte des Bysantiuischen Handels. Отд. 11. Періодъ первый въ началѣ.-- Гюльманъ основывается на свидѣтельствѣ Византійскихъ Грековъ. Въ дѣлѣ образованности Греки могли быть судьями. Аваръ же они знали коротко, и не имѣли причины быть къ нимъ пристрастными.}. Эйнгардтъ, говоря о несмѣтныхъ богатствахъ, награбленныхъ Франками въ Аваріи, прибавляетъ, что, до Аварскаго похода, Франковъ можно было считать убогими: такъ быстро они разбогатѣли Аварскимъ добромъ. Въ памятникѣ IX вѣка (житіи св. Кирилла философа) есть даже темное извѣстіе о христіанскомъ просвѣщеніи Аваръ. Указывая Латинскимъ епископамъ на народы грамотные (книгы умѣюща), воздающіе славу Богу своимъ языкомъ, св. Кириллъ называетъ и Обровъ. рядомъ съ Готами, имѣвшими въ самомъ дѣлѣ переводъ Св. книгъ {См. О Св. Кириллѣ и Меѳодіѣ въ Москвитянинѣ 1843 года No 6. стр. 421.}. И Византійцы разсказываютъ о крещеніи Гупискихъ царей, при Иракліѣ въ VII вѣкѣ, когда мѣсто Гунновъ уже занимали Авары {См. Манѣевскаго Pamiętniki T. 1. стр. 104.} Однимъ словомъ, они были уже преобразованы старожилами и Дунайскою торговлею. Надъ ними свершилось уже то, что прежде сбылось надъ ихъ предшественниками. Гуннами, и уже послѣ половины IX вѣка надъ Болгарами. Славяне должны были усердно сражаться за своихъ прежнихъ угнетателей,-- чтобы не пропало дѣло нѣсколькихъ вѣковъ. Семилѣтняя упорная война съ цѣлымъ Западомъ, которая кончилась только истребленіемъ всѣхъ жителей Панноніи, доказала, что тамошніе Славяне не присоединились къ Франкамъ, а гибли вмѣстѣ съ Аварами. Если Нѣмцы называли тамошніе народы Гуннами, то и Славяне знали, почему имъ нужно и выгодно служить подъ Гуннскимъ и Аварскимъ знаменемъ. Покуда это знамя, ненавистное Западу, стояло высоко, Славяне владѣли всею Восточною Европою, землею отъ Днѣпра до Эльбы и Турингіи, отъ устьевъ Дуная до рѣки Энса, Тироля и воротъ Италіи, отъ Даніи и Балтійскаго моря до Пелопонеса. Весь южный берегъ Балтійскаго моря, почти весь восточный берегъ Адріатическаго и весь сѣверный берегъ Чернаго моря, были въ ихъ рукахъ. Можно ли имъ было забыть, что всѣ эти земли и моря начали принадлежать имъ исключительно, именно съ тѣхъ поръ, какъ Гунны изгнали изъ этихъ странъ всѣ Германскія дружины! Но Авары, державшіе три вѣка сряду знамя Гунновъ, уничтожены, и весь Западъ наполнился не Аварскими, а Славянскими рабами. Франки начали торговать Славянами какъ товаромъ, и при помощи Жидовъ, перепродавали ихъ даже Магометанамъ, въ далекія южныя страны. "Къ этому -- то времени относится, говоритъ Шафарикъ, искаженіе славнаго народнаго имени Славянъ: оно стало значить -- рабъ, слуга, невольникъ (Sklave, Slave, Esclave, Schiavo. См. Славянскія Древности Шафарика. T. II, кн. II, стр. 77.) -- тоже, что Негръ въ Америкѣ.

Вотъ ближайшій плодъ Карловой побѣды.-- Долговѣчнѣе былъ слѣдующій. До Аварскаго похода восточная граница Нѣмецкихъ областей ни чѣмъ не была обезпечена; всякое непокорное Римскому государственному игу племя могло звать къ себѣ на помощь Аваръ и Славянъ, какъ звали Баварцы и Саксы. Славяне отрывали иногда чисто Нѣмецкія земли отъ власти короля Франковъ {Напримѣръ Турингію. См. Палацкаго: Dějiny Narody Českého T. 1, стр. 100.}. Послѣ войны, всѣ невыгоды были уже на Славянской сторонѣ. Опасный врагъ, грозившій восточнымъ границамъ Карловой монархіи, уничтоженъ. Цѣлая огромная страна, казалось, погибла для Славянъ; но что всего важнѣе -- Римское царство овладѣло важными горными проходами, Тирольскими и Штирійскими горами, и овладѣло навсегда. Съ этой поры ничто уже не обезпечиваетъ Дунайскихъ Славянъ отъ нашествія Запада: Хорутанскіе Славяне, обращенные въ христіанство еще въ VIII вѣкѣ, (но не Германскимъ духовенствомъ, а Британскимъ, которое было гонимо Римскою Церковью,) достались во власть архіепископовъ Зальцбургскихъ, и возстаніе противъ этой власти стало невозможно. Земли Славянъ Штирскихъ или Хорутапскихъ, и такъ называемая Аварія, нынѣшнее эрцгерцогство, обращены въ маркграфство, т. е., въ пограничное вооруженное поселеніе. По серединѣ Славянскихъ земель основана Аварская или восточная марка -- зародышъ будущей Австріи. Плодовитое зерно! Изъ него-то пошло успѣшно такъ называемое обращеніе Славянъ въ христіанскую вѣру.

На старинномъ рубежѣ Баварцевъ, на лѣвомъ берегу Энса, возобновлено, разрушенное Аварами, Лавріацкое епископство, достопамятное въ исторіи Славянъ и Венгровъ. И именно въ этихъ сторонахъ, въ Аваріи, (на берегу Дуная отъ Пассавы до Вѣны) и въ Хорутаніи и Штиріи (по обоимъ берегамъ Дравы), всего быстрѣе множились Нѣмецкія поселенія. Два маркграфа, одинъ въ достопамятномъ Лавріакѣ, а другой въ Фороюлипѣ (Фріулѣ), дѣятельно раздвигали предѣлы Церкви и Нѣмецкой власти.

Впрочемъ, Славянскимъ и Аварскимъ князьямъ оставлена тѣнь независимости. Въ опустошенную Паннонію звали Франки Славянскихъ поселенцевъ; тамъ основано, очень скоро, переселенцами изъ Моравіи и Хорутаніи, около озера Блатна (Platten See) цѣлое княжество Славянское. Но тамъ, вмѣстѣ съ Славянами, селились и Нѣмцы.

Нынѣшняя Венгрія, лежащая по южную сторону Дуная, или Нижняя Паннонія, становилась Латинскою стороною, покорявшею и державшею въ уздѣ окрестные народы. Прежде всего Хорутанскіе Словенцы, уже обращенные въ христіанство, потомъ Моравляне, Хорваты, до Адріатическаго моря и Далмаціи подчинились Владыкѣ Запада. Дунай сталъ пограничною рѣкою, отдѣлявшею его монархію отъ Болгаріи. На всемъ этомъ огромномъ пространствѣ "Славянамъ предстоялъ выборъ изъ двухъ золъ,-- или оставаться язычниками и вести невозможную борьбу съ непобѣдимымъ государствомъ; или креститься, и подчиниться Нѣмцамъ. Объяснимся словами знаменитаго Польскаго историка, котораго нельзя подозрѣвать въ предубѣжденіи противъ Латинской Церкви: "Обращаемый въ христіанство, язычникъ, узнавалъ,-- говоритъ Лелевель,-- о Единомъ Богѣ, и о Единомъ Искупителѣ; обращенный узнавалъ о единомъ Кесарѣ, и о томъ, что обращенный въ христіанство принимается на лоно Церкви и имперіи. Инаго понятія внушать духовенство не умѣло. Во второмъ или третьемъ поколѣніи обращенныхъ язычниковъ -- горячая вѣра укореняла мысль о единствѣ Церкви, а съ тѣмъ вмѣстѣ привязывала сердца къ имперской власти; власть же Западнаго императора значила господство Нѣмцевъ."

На мѣсто погибшаго "дворянства" Гунновъ и Аваръ, стало Франко-Римское. Мы должны еще разъ сдѣлать отступленіе въ древность, чтобы обозначить тяжесть этой перемѣны. Когда вся Восточная Европа перешла во власть огромнаго Славянскаго племени, въ это время весь Западъ Европы, принадлежавшій нѣкогда Риму и просвѣщенный Римлянами, былъ завоеванъ Германскими Аріанами. Всѣ Нѣмецкія племена были Аріане и всѣ угнетали Православную Западную Церковь. Въ тѣ вѣка, когда Славяне перевоспитывали Гунновъ и Аваръ, такое же воспитаніе побѣдителей побѣжденными совершалось и на всемъ Западѣ. Было одно Нѣмецкое племя, не большое, но отличное это всѣхъ вѣрною службою Римской имперіи, противъ своей Нѣмецкой братіи, и потому прочимъ Германцамъ искони ненавистное. Оно отличалось особенно тѣмъ, что прямо изъ язычества перешло въ Православіе и никогда не было заражено Аріанствомъ. Выростая въ постоянномъ послушаніи Риму, это Нѣмецкое племя -- Франки -- защитило папу и весь Западъ отъ Аріанства, Магометанства и язычества; освободило папу и отъ Лопгобардовъ и отъ Восточнаго императора. Отъ него получилъ папа и свѣтскую власть надъ Италійскими областями, принадлежавшими Восточному императору. За то и папы я епископы, хранившіе преданія древняго Рима, дали ему Римское воспитаніе и имя Римлянъ. Римское воспитаніе искоренило въ Франкахъ уваженіе къ народнымъ правамъ язычниковъ, уничтожило высокую возможность народнаго равенства и братства между ими и народами непокорными Риму. Когда Франки приняли имя Римлянъ -- воскресла вѣчная война, воскресла мысль о всемірной монархіи. На Дунаѣ началась Римская наступательная дѣятельность, которая не имѣетъ ничего общаго съ прежними войнами между Славянами и Германцами.

При началѣ нашей Русской исторіи, видимъ мы, напримѣръ, что Германцы-Варяги находятъ на Славянъ, покоряютъ ихъ, Славяне ихъ изгоняютъ -- и потомъ сами призываютъ. Такъ мало было вражды между Славянами и Германцами, не смотря на войны! Покуда въ далекія страны Сѣвера не проникала возобновленная Римская политика, войны не мѣшали дружбѣ; иногда даже сближали народы. Новые Римляне создали вражду на смерть. Между ними и Дунайскими народами не могло быть никакихъ человѣческихъ связей, никакого братства и дружбы. Поселяясь на Дунаѣ или на Дравѣ, Германцы забывали свои племенныя вражды. Баварцы и Саксонцы, враждовавшіе у себя дома съ епископами, становились набожными помощниками маркграфовъ въ дѣлѣ покоренія Славянъ и Аваровъ -- Церкви. Службъ, лестная для народнаго самолюбія, отовсюду манила переселенцевъ въ Аварію, въ Хорутанію и Нижнюю Паннонію. Мы сказали уже, что здѣсь (въ Аваріи и Хорутаніи) всего быстрѣе множились Нѣмецкія поселенія, и это продолжалось до самаго конца IX вѣка, до Венгровъ {Эйхгорнъ. Deutsche Staats und Rechts Geschichte § 133.}. Но и дальше на востокъ, по всему правому берегу Дуная, до устьевъ Дравы, вбитъ былъ тяжелою рукою желѣзный клинъ въ самую середину Славянства. Какое самобытное ядро государственнаго союза между Славянами могло здѣсь образоваться, покуда существовали сильныя маркграфства, поддержанныя Римомъ и Германіей)! Балтійскіе Славяне могли за-одно съ Варягами и Норманами вести наступательную войну противъ Западной имперіи, которая, не имѣя морской силы, была побѣждена вездѣ, куда приставали Варяжскіе корабли, отъ устьевъ Эльбы до устьевъ Гароны. И только этимъ мстительнымъ союзомъ язычниковъ остановлено было въ IX вѣкѣ распространеніе имперіи за Эльбу. Но кто могъ преградить ей путь въ Дунайскія стороны и уничтожить маркграфства? Какой народъ могъ на материкѣ Европы вести постоянную, наступательную войну? Ни у одного не было сословія воиновъ, жившаго войною и грабежемъ, какъ Варяги.

Отпоръ долженъ соразмѣряться съ силою удара. Оборона, безъ смѣлаго наступленія, только раздражала завоевателя. Ни союзъ угнетенныхъ, ни дружное возстаніе не были достаточны, потому что завоеватель, подвигая впередъ свои поселенія, вводилъ въ дѣло свѣжія силы. Но могъ ли и возникнуть такой союзъ? Могло ли быть прочное единодушіе, когда середи угнетенныхъ жило Римское духовенство, когда новообращенные христіане были уже отчасти преданы Имперіи. А число обращаемыхъ возрастало быстро. (Чехи могли еще быть единодушны, потому что за горами отбились отъ Карлова крещенія. Ближе къ Дунаю это было трудно.)

На лѣвомъ берегу Дуная, къ сѣверу отъ Панноніи, на широкомъ пространствѣ, жила отрасль Чехо-Славянскаго народа, которая въ IX вѣкѣ прославилась подъ именемъ Моравлянъ. Она управлялась своими князьями, но уже въ 803 году признала власть Западнаго императора. Уже въ 30-хъ годахъ IX вѣка, были церкви въ его главныхъ городахъ: въ Нитрѣ, въ Оломуцѣ, въ Борнѣ и, безъ сомнѣнія, въ стольномъ городѣ цѣлаго племени, въ славномъ Велеградѣ. Проповѣдники христіанства, бросая сѣмя благовѣстія, съ тѣмъ вмѣстѣ утверждали господство Зальцбургскаго архіепископа. Присутствіе чужеземнаго духовенства, въ томъ самомъ краю, который поднялъ знамя освобожденія Славянъ, духовнаго и государственнаго, въ томъ краю, который сталъ послѣ ядромъ обширнаго союза Славянъ,-- принесло плодъ въ концѣ вѣка. Но отъ Мойміра (40-хъ годовъ IX вѣка) до смерти Святополка (894 г.) 50 лѣтъ борьбы: изъ нихъ -- 30 лѣтъ славы и свободы -- три десятилѣтія незабвенныя въ жизни всего Славянскаго племени: Константиново и Меѳодіево торжество въ Римѣ, Святополкова побѣда надъ Германіею,-- яркія явленія, до сихъ поръ одушевляющія Славянъ,-- заставляютъ забывать, что нынѣшнее Эрцгерцогство и вся Нижняя Паннонія, въ рукахъ у сильныхъ маркграфовъ и умныхъ архіепископовъ, тогда уже подрѣзывали въ корнѣ силу Дунайскихъ народовъ. Оборонительный союзъ былъ не крѣпокъ; а злѣйшіе гонители Славянскихъ апостоловъ были не въ Римѣ и Германіи, а при дворѣ Великаго Князя Святополка и въ Панноніи. Ихъ было не много; но они были сильны, потому что имѣли связи съ Германіей и папою.

II.

Въ половинѣ IX вѣка, когда за просвѣщеніе Славянъ, и за владѣніе Дунайскою стороною, начиналась борьба между Восточною и Западною Церковію, между Моравскимъ союзомъ и Германіею, небольшая Орда Мадярская жила у насъ въ Россіи, -- подлѣ Русскихъ племенъ, гдѣ-то въ Придонскихъ степяхъ, въ Лебедіи, -- во владѣніяхъ Козарскаго Когана, но независимо. Не смотря на эту полную независимость отъ Козаръ, она была Козарамъ не страшна, какъ страшны имъ были Печенѣги -- называлась безопасною (см. ниже): одно изъ доказательствъ ея малочисленности (увидимъ ниже другія). Орда эта была родственная Башкирамъ, кочующая, такая же точно, какъ и всѣ прочія, находившія на нашу часть свѣта, съ Востока; жила въ вежахъ или кибиткахъ, какъ нынѣшніе Калмыки или Киргизы, какъ древніе Гунны, какъ наши Печенѣги, Половцы, Татары и Монголы. Въ незапамятныя времена отуречилась, хотя хранила въ языкѣ слѣды Чудскаго (Финскаго) происхожденія и исконной близости къ велико-Русскимъ Славянамъ. Пришла она изъ-за Каменнаго, пояса (изъ Уральскихъ горъ); но уже давно жила на границахъ Козаръ, хотя недавно пришла на Донъ. Знала земледѣліе, но его не любила, предпочитая пастушескую жизнь, и съ своими стадами и табунами кочевала по степямъ, не устрашая Козарскаго царства.

Кто бы могъ подумать, что ей предназначено уничтожить господство Запада на Дунаѣ, вырвать изъ Римскихъ рукъ Папнонію и сокрушить маркграфства, истребить до послѣдняго Нѣмецкія поселенія въ Панноніи, Хорутаніи и Аваріи?-- Но меня поражаетъ другое: въ тѣ же самыя Придунайскія равнины, которыя Провидѣніе предназначало Уграмъ, пришли Гунны -- и "Бичь Божіи" едва не уничтожилъ всей Европы. И что же? Черезъ 100 лѣтъ послѣ Аттилы сами Гунны пропали безъ слѣда: кто ихъ ищетъ, находитъ на ихъ мѣстѣ Славянъ. Послѣ въ ту же Дунайскую сторону пришли Авары, ужаснули Восточную Европу и Западныя страны, -- и точно также погибли, оставивши по себѣ только пословицу: поіибоша аки Обри. Потомъ пришли тудажъ Болгаре; и отъ нихъ сохранилось одно имя, а сами переродились въ Славянъ. Что же осталось отъ Печенѣговъ, отъ Половцовъ-Куманъ? отъ столькихъ грозныхъ, многочисленныхъ племенъ, поселявшихся середи старыхъ земледѣльческихъ народовъ Европы? даже отъ Татаръ-Монголовъ?-- Одна только Мадярская Орда, одни только Венгры не погибли, сохранили языкъ и отеческое преданіе; сами стали Европейскимъ народомъ; съумѣли войти въ семью туземныхъ племенъ,-- отъ нихъ просвѣтились, и основали свое государство. Это государство потрясло до основанія весь Западъ, и принудило обѣ Имперіи платить себѣ дань,-- стало быть, было опасно всему образованному міру; стало быть, было окружено со всѣхъ сторонъ сильными и хитрыми врагами,-- и не смотря на то, государство это выдержало всѣ бури, всѣ бѣды, и внѣшнія и внутреннія, и стояло въ теченіи 900 почти лѣтъ -- до 1850 года, несокрушенное ни коварствомъ, ни силою, ни Западной, ни Византійской имперіею, ни внутреннимъ мятежомъ, ни Монгольскимъ нашествіемъ, ни Турками, ни даже Іезуитами, ни собственными измѣнниками, подкупленными Австріею {Предполагаю, что читателю извѣстны бывшія отношенія Венгріи къ Австрійскимъ владѣніемъ. До 1850 года Венгрія была почти особеннымъ Государствомъ и имѣла свой законъ, а съ Австрійскою имперіею связана только тѣмъ, что ея король былъ въ тоже время и Богемскій король и Австрійскій эрцгерцогъ, а съ 1806 года Австрійскій императоръ. Вѣроятно, каждому памятію недавнее торжество Шварценберговой дипломатіи, доставившее Австріи послѣ одного похода то, о чемъ она только мечтала въ порывахъ властолюбія, какъ Франція о лѣвомъ берегѣ Рейна -- уничтоженіе Венгерской государственной самобытности! Съ этой только поры Венгрія стала областію, принадлежащею Австрійскому Дому, -- а Австрійцы начали говорить, что эта страна (важнѣйшая изъ всѣхъ странъ, принадлежащихъ Габсбургскому скипетру) завоевана ими. Съ этой только поры могли быть приняты барономъ Ганнау нѣсколько крутыя, но тѣмъ не менѣе дѣйствительныя мѣры, для основанія и въ Венгріи Гезамтъ-фатерланда (общаго отечества -- техническій Австрійскій терминъ для означенія земель, принадлежащихъ Габсбургскому Австрійскому Дому), столь драгоцѣннаго сердцу каждаго благонамѣреннаго Италіянца, Поляка, Чеха, Венгерца, Серба; люди же безпокойные, говорящіе еще и послѣ 1853 г. о народности, о свободѣ совѣсти и тому подобномъ, могутъ наконецъ утѣшиться: народности уравниваются Австрійцами, съ справедливостію, имъ однимъ свойственною. Свобода совѣсти обезпечивается совершенно конкордатомъ и Іезуитами. Существуетъ свобода книгопечатанія, достойная Австрія. А между тѣмъ Габсбургскій Домъ одерживаетъ побѣды, совершенно сообразныя съ его вѣковою историческою славою, и, безъ сомнѣнія, приготовляется къ новымъ.}. Борьба девятисотлѣтняя небольшаго и необразованнаго чужаго племени, со всѣми силами Запада и Востока, духовными и физическими, -- заставитъ задуматься. Вспоминаю, какъ быстро исчезаютъ въ Европѣ всѣ подобные древнимъ Малярамъ кочевники. Убѣждаюсь, что прикочевали они къ Дунаю мимо Кіева -- "аки се Половци" (по слову Нестора, точно такъ, какъ всѣ прочія кочующія племена,-- что прикочевавши къ Дунаю, укрѣпились уже тамъ, какими-то невѣдомыми силами, которыхъ не было ни у одной кочующей Орды.

Не однѣ, до сихъ поръ непонятныя, ихъ побѣды, не одни походы черезъ всю Европу до Атлантическаго океана и за Пиренеи, или черезъ Альпы вдоль всей Италіи, -- но именно этотъ самобытный духъ, котораго стало на тысячу лѣтъ, заставитъ осторожнѣе разбирать враждебные о нихъ отзывы. Для Малярской Орды сохранить самобытность среди могучихъ, чужихъ языковъ, безъ сравненія труднѣе, чѣмъ для всякаго другаго народа Европейскаго. У нихъ не было въ Европѣ ни одного племени, имъ роднаго по крови и языку.-- Сверхъ того, они принуждены были учиться всему у чужихъ, у враговъ. Съ Волги и Дона принесли они съ собою искусство метко стрѣлять изъ луковъ и скакать легко на коняхъ. Все просвѣщеніе должны были принять изъ чужихъ рукъ. Школа необходимая для Башкирской Орды,-- но мы знаемъ по опыту, что она нѣсколько опасна и для большихъ народовъ.

Скажу съ увѣренностію: еслибы въ самомъ сердцѣ Европы, въ сторонѣ, за которую уже ожесточенно спорили Востокъ съ Западомъ,-- они остались одинокою Ордою, то стерлись бы съ лица земли, еще скорѣе, чѣмъ Гунны и Авары. Видно, они умѣли встарину найти союзниковъ надежныхъ, которымъ была нужна Мадярская самобытность. Видію, умѣли пойти къ союзникамъ въ опеку, безъ страха за свою народность. Видію, были общія выгоды у учениковъ и учителей. Принять изъ чужихъ рукъ просвѣщеніе, и не заразиться презрѣніемъ къ своему отеческому преданію, учиться всему у иноземцевъ, и не давать имъ власти надъ собою -- это задача, которую долженъ былъ рѣшить Башкирскій дикарь, чтобы не погибнуть. А между тѣмъ, рѣшить ее безъ помощи и совѣта старыхъ туземныхъ племенъ еще невозможнѣе, нежели побѣдить весь образованный міръ на полѣ сраженія.

НАЧАЛО ВЕНГЕРСКОЙ ИСТОРІИ.

III.

Въ первой половинѣ ІХ-го вѣка (неизвѣстно въ какомъ году), въ сторонѣ, о которой Мадяры сохранили смутное воспоминаніе, и которую называли Денту-Могеръ (гдѣ-то на востокъ отъ Волги у границъ Козарскихъ), напали на нихъ Печенѣги. Часть Маляръ бѣжала на западъ; другая осталась между Волгой и Ликомъ, въ позднѣйшей Башкиріи. Тамъ нашелъ ихъ даже въ 1253 году извѣстный Францисканскій монахъ, Рюнсбрекъ, замѣтившій, что у Башкировъ одинъ языкъ съ Венграми. Тамъ, за Волгою, въ двухъ дняхъ пути отъ большаго города Волжскихъ Болгаръ, отыскали Мадяръ, въ XIII же вѣкѣ, монахи, отправленные Королемъ Белою IV-мъ {См. Эндлихера Monumenta Arpadiana 1849, Sangalli, стр. 252.}.

Бѣжавшая на западъ, часть Малярскаго народа, поселилась въ сторонѣ, которую называли Леведія или Лебедія, по имени Малярскаго воеводы Лебедя. Она была гдѣ-то въ серединѣ Козарскихъ владѣніи и принадлежала Кагану. Когда, въ томъ же IX вѣкѣ, къ восточнымъ границамъ Козарскаго царства придвинулись Печенѣги (въ 840-хъ годахъ), то Каганъ ужаснулся, послалъ просить помощи у императора Ѳеофила, началъ укрѣплять свои восточныя границы. Противъ Мадяръ онъ ихъ не укрѣплялъ;-- поселеніе цѣлой ихъ Орды въ Заволжскихъ мѣстахъ, послѣ занятыхъ Печенѣгами, совершенно незамѣтно въ исторіи. Когда же часть Орды осталась жить независимо середи Козарскихъ владѣніи, то Козары не только не встревожились, но, неизвѣстно почему, называли пришельцевъ безопасными. Около 855 года, Св. Константинъ и Меѳодіи посланы были Греческимъ императоромъ къ Козарамъ, на богословскій споръ съ Евреями и Магометанами. Изъ древняго источника₍котораго показанія признаются наукою несомнѣнными, узнаемъ мы, что на пути изъ Корсуня къ Азовскому морю и Дону, Святый Константинъ встрѣтился съ Уграми. Встрѣча замѣчательная и въ другомъ отношеніи (увидимъ ниже). "Они выли какъ волки, и хотѣли убить Святаго, однакоже не тронули." Стало быть, въ 50-хъ годахъ IX вѣка, они кочевали гдѣ-то къ западу отъ устьевъ Дона, можетъ быть въ степной части Крыма, можетъ быть на западномъ берегу Азовскаго моря. Эта ли сторона называлась Лебедіею, или они приходили сюда изъ окрестностей нынѣшняго Лебедина или Лебедяни (какъ думаютъ нѣкоторые) -- неизвѣстно. Но въ Лебедіи произошло въ ихъ внутренней жизни событіе, которое скоро получило большую важность для всего образованнаго міра. Воинственная вольница, непризнававшая никакой власти (по словамъ современниковъ Византійцевъ), выбрала себѣ наслѣдственнаго воеводу (гетмана). Въ этомъ событіи принялъ участіе и Каганъ Козарскій. Выбранъ былъ Альму съ и его потомство изъ рода въ родъ. Выборъ совершился по волѣ и общему совѣту семи верховныхъ старѣйшинъ народа {См. Эндлихера: Monum. Arpad. Sangalli Anonymi Belae Regis Notarii, гл. V. стр. 7. Libera voluntate ct communi consensu septem virorum elegerunt sibt ducem ac præceploreru in Olios flliorum suorum, usque ad ullimatn generationem. Основаніе и Венгерскаго уложенія и будущей власти Австрійско-Венгерскаго короля!}, закрѣпленъ взаимною присягою вождя и старѣйшинъ, взаимными условіями между имъ и главами народа. Странно подумать, что это основный камень Венгерскаго уложенія, на которомъ послѣ построилась огромная власть короля. Власть воеводы была велика; Мадярамъ нужна была такая власть, потому что имъ предстояли большія опасности отъ врага, для нихъ ужаснаго.

Около 883 года, Козары, соединившись съ Узами, разбиваютъ Печенѣговъ. Три, уже разбитые полка переходятъ черезъ Волгу, нападаютъ на Мадяръ, и Маляры бѣгутъ отъ нихъ въ разныя стороны, одни къ границамъ Персіи, другіе мимо Кіева, далеко на югозападъ, въ нынѣшнюю Молдавію, на берега Прута и Серета. Изъ короткаго разсказа Нестора объ этомъ первомъ мирномъ проходѣ бѣгущей Орды черезъ Русскія области, видно, что нашъ лѣтописецъ зналъ, кто погналъ Угровъ съ востока на западъ, ибо помянулъ о пришествіи Печенѣговъ (которые гораздо позже явились въ нашей сторонѣ). Константинъ Багрянородный сказываетъ, что они бѣжали въ разныя стороны не передъ цѣлымъ народомъ Печенѣжскимъ (который раздѣлялся на 8 полковъ или областей, Ѳемъ), а передъ тремя разбитыми полками. Вспомнимъ, что и переселеніе цѣлаго народа Печенѣжскато въ нашу сторону даже не остановило походовъ Руси на Царьградъ. Что же думать о племени, которое бѣжитъ въ разныя стороны отъ разбитой трети Печенѣжской Орды? Другое доказательство немногочисленности Мадяръ, потому что ихъ воинственный духъ выше всякаго сомнѣнія. Но Константинъ Багрянородный разсказываетъ, что и послѣ (т. е., въ его время, когда Угры опустошили уже изъ края въ край всю Европу) сами они все еще боялись Печенѣговъ; ихъ князья въ одинъ голосъ кричали, что для войны съ Печенѣгами (предложенной императоромъ) у нихъ нѣтъ силъ,-- потому что Печенѣговъ безчисленное множество, и они воинственны {См. свидѣтельство Константина Багрянороднаго о Печенѣгахъ, въ разсужденіи Датскаго исторіографа Сума о Печенѣгахъ. Чтенія въ Общ. Ист. и Древностей Росс. 1845 года Кн. 1.}.

Сторона, куда Мадяры спаслись (нынѣшняя Молдавія), не была пустою стороною. Согласныя свидѣтельства Грековъ и нашихъ лѣтописей говорятъ, что по Днѣстру до моря, и по лѣвому берегу Дуная жило Русское племя -- Тиверцы. У нихъ и Угличей были по Днѣстру и Дунаю города, которыхъ имена упомянуты Константиномъ (между прочимъ Бѣлгородъ, по Татарски Акерманъ).

Никакого не произошло переворота въ жизни этого племени отъ того, что Мадяры поселились на его землѣ. Упорная война съ Варяжскою Русью доказываетъ, что нашествіе Мадяръ нисколько не ослабило Тиверцевъ и Угличей. Можно догадываться, что это нашествіе произошло безъ войны. Послѣ эти же самыя Русскія племена погибли отъ того, что на ихъ землѣ поселились Печенѣги. Съ небольшими Ордами, жившими въ Русскихъ областяхъ (Торками, Берендѣями), Русскіе умѣли жить въ мирѣ, и присоединять ихъ къ своимъ дружинамъ {Ибнъ-Кхордадъ-Бегъ, уже служившій прежде призванія Рюрика въ 850-хъ годахъ почтмейстеромъ въ древней Мидіи (Джебалѣ), писалъ тамъ о Русскихъ изъ племени Славянъ, торговавшихъ съ Багдадомъ и Византіей. (См. Вѣстикь Географическаго Общества 1854 года книга I, статья Срезневскаго.) Слѣдовательно, даетъ и намъ право называть Русскими Тиверцевъ и Угличей, Закарпатскихъ Хорватовъ (неимѣющихъ, впрочемъ, ничего общаго съ Варяжскими князьями). Я бы назвалъ ихъ иначе, еслибы умѣлъ иначе выравить, что они отрасль Русскаго народа. Напомню о конницѣ Торковъ, ходившихъ съ Владиміромъ Великимъ на Камскихъ Болгаръ.}.

Года четыре пробыли Мадяры середи Тиверцевъ такъ, что исторія могла не замѣчать ихъ присутствія на Европейской почвѣ.

Тогда начинался золотой вѣкъ Болгаріи. Именно въ эти года совершался огромный переворотъ въ Славянскомъ просвѣщеніи; гонимое въ Моравіи, оно спасалось въ Болгарію. Вступалъ на престолъ ученикъ Славянскихъ апостоловъ, Симеонъ {Что тогда только воцарился Симеонъ, объ этомъ см. любопытное сказаніе современника-очевидца, въ книгѣ Бодянскаго: О времени происхожденія Славянскихъ письменъ. Москва, 1835 года, стр. CXV. Пр. 266.}. Ихъ дѣятельностью водворялось въ Болгаріи книжное просвѣщеніе, удивляющее въ наше время ученыхъ, и возбуждался въ Болгарахъ такой народный духъ, который пугалъ Восточнаго Римскаго императора Льва Мудраго. Симеонъ начиналъ войну опасную для Имперіи, населенной его тайными доброжелателями. Въ 888 году императоръ Левъ Мудрый нанялъ Мадяръ, чтобы они опустошили владѣнія Симеона, выступившаго въ походъ противъ Грековъ. Греческій флотъ приплылъ къ устьямъ Дуная, перевезъ Мадяръ на правый берегъ. Болгары нападенія не ждали. Сынъ Альмуса, Арпадъ, могъ пройти до самой столицы Симеоновой, забирая въ плѣнъ жителей, опустошая огнемъ к мечемъ богатую землю. Самъ Левъ Мудрый пишетъ, что Турки (Мадяры) были ему посланы свыше, "что ихъ вооружилъ Божественный Промыслъ, для спасенія Имперіи."

Но опустошительный набѣгъ нисколько не остановилъ успѣховъ Болгаріи; а на слѣдующій же 889 годъ Симеонъ переправился съ войскомъ на сѣверный берегъ Дуная и разбилъ Мадяръ на голову, въ томъ самомъ краю, гдѣ они поселились. Вѣсть о побѣдѣ Симеона и о великомъ истребленіи язычниковъ дошла до далекаго Запада; но Симеону мало было побѣды: онъ вступилъ въ сношенія съ Печенѣгами.....

Дѣло шло о конечномъ истребленіи Мадяръ -- оно почти удалось... Симеону нужна была ихъ гибель. Замышляя завоевать Византійскую имперію, онъ не могъ оставить у себя въ тылу императорскаго союзника.

Въ 892 году Арпульфъ, король Нѣмецкій, собрался со всею Германіею ударить на Святополка Моравскаго съ запада; заключилъ союзъ съ воеводою южныхъ (черныхъ) Хорватовъ, Брацлавомъ, который долженъ быль напасть на Моравію съ юга, и позвалъ Мадяръ, чтобы они ворвались въ Святополковы владѣнія съ востока.

Уже въ X вѣкѣ Латинцы горько обвиняли Арнульфа въ этомъ поступкѣ, какъ въ преступленіи противъ цѣлаго Запада (Ліутирандъ и Видукиндъ). Въ наше время его оправдывалъ Луденъ. Почему то, что спасительно для Восточнаго Рима, могло быть такъ опасно для Западнаго? Мадяры тогда не назывались Турками (какъ ихъ постоянно называютъ Византійцы), пишетъ Константинъ Багрянородный, а носили имя Саваръ, т. е., безопасныхъ. Уже это прозваніе отчасти оправдываетъ Арнульфа. Могли ли они, казалось, быть бѣдою для Западной Имперіи? Арнульфъ могъ бы, также какъ Левъ, порадоваться тѣмъ, что они повредили его знаменитому Славянскому куму. Страшными для цѣлаго Запада они быть не могли.

Въ самомъ дѣлѣ, Святополкъ заперъ ихъ въ ущельѣ, неизвѣстно гдѣ. Самъ Арнульфъ долженъ былъ идти къ нимъ на помощь, выручилъ ихъ и отпустилъ домой. (Святополкъ справился со всѣми врагами). {Смотри Палацкаго Dějiny Narody Českého, T. 1. стр. 165 и 164.}

Когда Мадяры уходили цѣлою Ордою въ далекій походъ, ихъ жены и дѣти оставались подъ защитою небольшаго прикрытія, середи сильныхъ, Русскихъ племенъ, Тиверцевъ и Угличей. Еще доказательство ихъ дружбы съ Русскими Славянами! Они могли не страшиться Русскихъ. Но Симеонъ воспользовался удобнымъ случаемъ. Свой далекій походъ совершали они у него на глазахъ. Когда они поднимались вверхъ по Дунаю, онъ могъ слѣдить съ южнаго берега за ихъ движеніями. Но онъ самъ пропустилъ ихъ черезъ Болгарскія земли (весь нынѣшній Банатъ и все Потисье составляло часть Болгарскаго царства) и послалъ сказать Печенѣгамъ, что время приспѣло... Печенѣги пришли издалека, изъ Лебедіи, истребили и взяли въ плѣнъ всѣхъ, кто не успѣлъ убѣжать. Воротившись домой, Арпадовы сподвижники узнали страшное горе. Не велико было число ихъ родныхъ, которые спаслись отъ вѣчныхъ гонителей ихъ Орды -- Печенѣговъ, съ которыми соединился и Симеонъ. Они рѣшились бѣжать отъ Печенѣговъ, оставить навсегда ужасное для нихъ мѣсто Дунайское -- Ателькузу (Межирѣчье). "Побѣжденнымъ оставался одинъ путь -- къ сѣверу",-- говоритъ Маіілатъ. И вотъ идутъ они снова мимо Кіева -- горою. Этимъ словомъ Несторъ еще яснѣе обозначилъ вторичное ихъ переселеніе черезъ Русскія области. Оно понятно для живущаго на Кіевскихъ горахъ, и значитъ: правымъ берегомъ Днѣпра. Мирный и вѣроятно дружелюбный походъ сокрушеннаго племени черезъ область Полянъ и Русскихъ Хорватовъ оставилъ мало достовѣрныхъ слѣдовъ,-- короткую отмѣтку Нестора, одно слово Константина Багрянороднаго. Нельзя даже навѣрное сказать, въ которомъ году стояли Мадяры вежами у Кіева на Угорскомъ. По народному преданію самихъ Мадяръ, ихъ велъ отецъ Арпада, Альмусъ; по свидѣтельству Константина, самъ Арпадъ, котораго они выбрали въ вожди, не смотря на то, что живъ былъ его отецъ. Во всякомъ случаѣ, народное преданіе связало съ именемъ Альмуса великое событіе, переходъ черезъ Русскія Альпы (такъ называли Венгерцы Карпатскія горы въ XII и въ XIII вѣкѣ).

"Альмусу помогалъ Св. Духъ," -- говоритъ Нотарій Короля Белы,-- а черезъ горы перешелъ онъ по совѣту и съ помощію Русскихъ (consilio et auxilio Russorum). {Нотарій у Эндлихера Monom. Arpodiana гл. VIII. стр. 9. и гл. IX. стр. II., но особливо гл. XII. стр. 14. Consilio et auxilio Rulhenorum Galicia sunt eyressi in terram Pannonia. Тамъ же о Мумкачѣ.} Русскіе, которые прокладывали имъ путь черезъ горы, могли принадлежать къ двумъ племенамъ, Дулѣбамъ и Хорватамъ. Дулъ-бы жили на Волыни до Стыря, Хорваты по обѣ стороны Русскихъ Альпъ. Для обоихъ племенъ Моравская держава Святополка была не чужая. Оба племени и послѣ долго колебались между западнымъ Моравскимъ, Чешскимъ, Польскимъ и Кіевскимъ знаменемъ. Оба племени могли коротко знать о томъ, что происходило за горами. Древнее Венгерское преданіе у Нотарія Белы сказываетъ, будто Русскіе говорили Малярамъ: "За горами лежитъ прекрасная земля, которая принадлежала прежде царю Аттилѣ: тамъ течетъ Дунай и Тиса, Вагъ, Марошъ, Керешъ, Темешъ и другія величавыя рѣки, обильныя вкусною рыбою; живутъ на нея Славяне* Болгары, Волохи и Римскіе пастухи." Когда на этой землѣ не стало Гуннскаго царства, то ее заняли по самый Дунай Римскіе князья, а вся земля между Дунаемъ и Тисою досталась потомкамъ Болгарскаго великаго князя Крема или Крума {Нотарій Бела Гл. XI.}.

Русскіе же Хорваты, вѣроятно, еще больше говорили Малярамъ о томъ великомъ княжествѣ, "которое на Моравѣ, на Рагѣ, Гронѣ и Дунаѣ, возникло еще въ древнія времена, по смерти Аттилы царя."

Эти полумиѳическія слова Нотарія довольно справедливы: лежащая за горами земля раздѣлялась, въ самомъ дѣлѣ, на три главныя части: 1) Болгарскія, 2) Римскія, 3) чисто Моравскія владѣнія. Эти три главныя составныя части Венгріи сохраняютъ свою историческую особенность въ продолженіе всей Венгерской исторіи. Къ нимъ должно еще прибавить Трансильванію и Закарпатскую горную область Хорватскую. Мы пройдемся въ слѣдъ за Малярами по всѣмъ этимъ землямъ. Сначала вмѣстѣ съ завоевателями спустимся: "1) въ низменную степную часть Венгріи, въ Потисье Болгарское, отсюда перейдемъ на правый берегъ Дуная, 2) въ Римскую имперскую Паннонію, и, наконецъ 3) въ Моравію.

Преддверіе Венгріи, горная Прикарпатская область, принадлежавшая Хорватамъ {Шафарикъ не сомнѣвается, что Хорваты здѣсь гораздо древнѣе Маляръ. Карамзинъ въ наше время также бы не сомнѣвался. См. древности Шафарикъ переводъ Бодянскаго. Москва 1848 года T. II. Книга I. стр. 336--339. То, на чемъ основывались сомнѣнія Карамзина, можетъ служить доказательствомъ старобытности Русскихъ Хорватовъ въ Венгріи. Нотарій, впрочемъ, и не говоритъ, чтобы Мадяры привели Русскихъ въ Унгарію, онъ говоритъ о Панноніи и требуетъ благосклоннаго истолкованія. Увидимъ ниже, что они точно посадили Русскихъ въ Панноніи -- беречь западныя границы Венгріи противъ Римлянъ (при воеводѣ Токсумѣ).}, отворяла ворота въ эти благословенныя страны. Эта небольшая область замѣчательна для Мадяръ: здѣсь родилась ихъ сила, здѣсь возникли ихъ два новыя имени, здѣсь поставлено грозное знамя; сюда, въ Русскіе предѣлы, вышли къ нимъ на встрѣчу остатки Гунновъ.... Сакулы (или Сакулаты) {См. Симеона Кезу у Эндлихера Monum. Arpadian L. С. стр. 100. timentes occidentis nationes usque Arpad permanscrunt. Тамъ же: in Ruthen ice finibus occurrerunt (Hunis) isti Zaculi... Hunorum residui. См. и Шафарика переводъ Бодянскаго Томъ I. Книга И. стр. 339. Имя ихъ древне-Славянское -- Сакулаты, Сакулы. Они употребляли въ XIII вѣкѣ Кирилловскую грамоту. Нѣмцы называютъ ихъ Свклерами. Теперь они говорятъ по Мадярски и вообще слились совершенно съ Мадярами; живутъ въ Седмиградіи.}, которые, страшась народовъ Запада, скрывались до временъ Арпада. Близь Мункача они остановились на сорокъ дней -- отдыхали. По преданію, они назвали этотъ городъ Мунка, въ память муки, которую перенесли; она въ самомъ дѣлѣ кончалась. Я уже сказалъ выше, что объ отношеніяхъ Мадяръ къ Хорватскому племени, проложившему имъ дорогу черезъ горы, дошло до насъ одно, не миѳическое, слово; но слово важное. Константинъ Багрянородный говоритъ, что Хорваты имѣютъ къ Мадярамъ сочувствіе и любовь {См. Греческій текстъ Константина у Бѣлевскаго Wstęp Krytyezny do Dziejòw Polski. Augusta Bielowskiego, we Lwowie 1830 года стр. 500 Константинъ. De adm. Imp. 3'2 συμπενϑεριάς μετᾶ τοὺς Τούρκους καὶ ἀγαπας ἕχοντες. Бѣлевскій первый указалъ свѣту еще въ 1830 году, что отношеніе Угровъ къ Славянамъ не враждебно было съ самаго начала, и подтвердилъ это ссылками на источники несомнѣнные.}. Странно! Слова Константина подтверждаются и воспоминаніями Мадяръ, и всею послѣдующею исторіею Венгріи. Эта горная область (комитаты -- столицы Землянская, Унгварская, Угоцкая, Бережская, Сатмарская и Мармарошская) даже тогда стояла за Венгерскую самобытность, когда сами Венгры отъ нея отрекались. А говоритъ она до сихъ поръ языкомъ, который пойметъ каждый Русскій съ Байкала, населена почти исключительно потомками Хорватовъ, Русскими или Малороссіянами. Мадяръ здѣсь очень мало. Но они охраняли эту сторону отъ вражескаго прикосновенія, еще въ XVIII вѣкѣ; берегли здѣсь то, что дорого было не для нихъ самихъ, а для здѣшняго народа,-- вѣру, которая въ Венгріи называется Русскою вѣрою, или Старою вѣрою, и сберегли лучше, нежели самихъ себя. Воспитанный іезуитами, Ракоцій, защищалъ здѣсь Православіе отъ іезуитовъ... преслѣдовалъ уніатство.... Еще въ 1777 году изъ 72-хъ столицъ (комитатовъ), на которыя раздѣлялась Венгрія, больше двадцати принадлежали Греческой Церкви,-- именно тѣ самыя, которыя были вѣрнѣйшимъ оплотомъ Венгерской независимости, и не измѣнили ей въ самыя тяжкія времена.

Стало быть слова Константина о дружбѣ и сочувствіи между Венграми и Русскими Хорватами довольно достовѣрны. (Этихъ Русскихъ Хорватовъ не должно смѣшивать съ южными по-Савскими, не Русскими). {См. О Закарпатской Угорской Руси статью туземца Ж. М. Н. П. 1844 года Мартъ,-- другаго туземца, П. Дешка, въ Кіевлянинѣ, Кн. III. 1850 г. Также записку Надеждина: О путешествія по Славянскимъ землямъ Ж. М. Н. П. 1842 года Іюнь. И донесеніе Срезневскаго Министру Народ. Прос. Ж. М. Н. П. 1843 февраль: "Русскихъ по вѣрѣ, я уже встрѣчалъ въ столицахъ Гемерской, Спишской, Шаришской и Землянской; но тутъ (около Унгвара, по Русски Ужгорода) Русины въ полномъ смыслѣ слова -- родные братья Малороссіянъ. Они заселяютъ большую часть епархіи Мукачовской, а она идетъ по столицамъ Землянской, Унтарской, Сабольской, Узоцкой, Сатмарской, Берецкой и Мармарошской. Мадяровъ между ими очень мало. Русскій съ Байкала пойметъ Бескидскаго горца такъ легко, какъ Чехъ Словака." -- (Судя по исторіи, можно бы принять эту сторону за чистую Мадярію.)}

Но здѣсь мы принуждены остановиться (къ сожалѣнію, не въ послѣдній разъ) надъ однимъ вопросомъ. Если Венгровъ былъ милліонъ, то Константину вѣрить нельзя, дружба была невозможна. Милліонъ раздавилъ бы и Тиверцевъ и Хорватовъ. Какъ бы онъ прокормился безъ грабежа? Какъ бы могъ ходить мимо Кіева, не воюя съ Русью?

Стало быть и показанія Нестора опровержены позднѣйшими счетами. Уважаемый Венгерскими историками, Симонъ Кеза въ XIII-мъ вѣкѣ писалъ, что чистая Венгрія немногочисленна, что чисто Венгерскихъ родовъ 108, что до временъ воеводы Гейзы государственныя дѣла рѣшались міромъ, на общей сходкѣ всѣхъ Мадяръ. Во всемъ этомъ Симону Кезѣ совершенно вѣрятъ, какъ древнему источнику, полагаютъ его въ основаніе всему Венгерскому родословію тѣ же самые историки, которые упоминаютъ о милліонѣ. Современные Византійцы говорятъ опредѣлительно, что у Венгровъ было 7 полковъ (это. неопровержимо подтверждено всѣми извѣстіями). Въ каждомъ полку 3,857 человѣкъ. Двадцать семь тычячь еще могли рѣшать дѣла на общей сходкѣ; но и это число позднѣйшее. Число воиновъ могло увеличиться послѣ, уже въ Венгріи, присоединеніемъ Кабаровъ (не говорю о другихъ). До милліона все еще далеко. Надобно было предположить большое число рабовъ (которыхъ у Мадяръ тогда, вѣроятно, и не было),-- хотя купленныхъ и плѣнныхъ рабовъ никакъ нельзя причислять къ народу. Милліонъ Мадяръ не бѣгалъ бы отъ Печенѣговъ.

Чѣмъ дальше будемъ подвигаться впередъ, тѣмъ несомнѣннѣе убѣдимся, что показанія современниковъ и древнихъ Венгровъ вѣрнѣе позднѣйшихъ счетовъ (которымъ, впрочемъ, повѣрилъ и Гиббонъ) {См. Гиббона Кн. 55. См. въ этой же главѣ о числѣ Угорскихъ воиновъ, по Византійскимъ извѣстимъ.}.

За Карпатами у Хорватовъ нашли они города, между прочимъ Унгъ-городъ, по Мадярски Унгъ-варъ, по Русски Ужь-городъ, отъ котораго будто ихъ прозвали въ насмѣшку гордые Болгары Унгварами.

Въ этой баснѣ важный историческій смыслъ. Именно отсюда, изъ Русской стороны, изъ-подъ Унгъ-вара, разошлось во всѣ концы Европы то общее {См. Карамзина T. I. пр. 302. О происхожденіи Угровъ, ихъ древнемъ имени,-- древнемъ мнѣніи Русскихъ, нынѣ принятомъ учеными.}, древнее имя Мадяръ, котораго не знали еще Византійцы, а знали издревле одни только Русскіе. Этого имени Мадяры никогда сами не признавали въ ХІІ-мъ вѣкѣ и считали его обидною насмѣшкою. А между тѣмъ оно сдѣлало имъ много добра, именно потому, что было общимъ именемъ, и уничтожало тѣсную племенную гордость. Оно стало ихъ Европейскимъ именемъ. Подъ этимъ именемъ они прославились.

И Малярамъ и Дунайскимъ народамъ еще нужнѣе было другое имя, также принятое ими въ Русскихъ предѣлахъ {In Rtitbenia finibus: слова Симона Кеза Monum. Arpad, стр. 100. см. выше пр. 24.}, -- имя Гунновъ. Въ самомъ ли дѣлѣ они родня Гуннамъ? Шафарикъ признаетъ это родство вѣроятнымъ. Онъ вполнѣ вѣритъ извѣстіямъ Рюисбрёка о томъ, что Башкирія общая родина Гунновъ и Угровъ; онъ замѣчаетъ, что уже тамъ, на родинѣ, Угры, народъ Чудскаго поколѣнія, какъ и Гунны, смѣшались съ Турками. Онъ указываетъ на древне-Мадярскія и древне-Гуннскія имена, которыя и теперь еще употребляются на Кавказѣ Аварами напр. Адилла, Лээль, Альмусъ по Аварски Армусъ. (См. Древности Шафарика T. I. кн. 2 стр. 87 и особенно 88 и 89.)

Это родство любопытно; но грозное значеніе получаетъ оно только въ Дунайской сторонѣ, при Арпадѣ. Родство съ Гуннами не давало Малярамъ никакого значенія, покуда они не пришли въ Дунайскую сторону. Очень вѣроятно, что они и сами имъ не гордились, покуда имъ не растолковали его такъ, какъ нужно было Дунайскимъ Славянамъ.

Альмусъ могъ умереть спокойно; онъ привелъ свой народъ въ такую сторону, гдѣ ему обрадовались, какъ гостю давно жданному. Уже при его жизни, на Западѣ, начали называть Мадяръ Аварами. Арпадъ поднялъ изъ гроба другаго покойника, еще болѣе ненавистнаго Западу.

Города, найденные Малярами въ Закарпатской области, остались нетронутыми.

Но еще важнѣе тогдашнихъ городовъ было старинное устройство, которое они застали.

Каждый городъ здѣсь, какъ и во всѣхъ Славянскихъ земляхъ, имѣлъ свою область: городъ граничилъ съ городомъ. Этихъ границъ они не разрушили нигдѣ. Уваженіе къ стариннымъ рубежамъ и старинному общественному устройству туземцевъ, послѣ также стало основнымъ столбомъ ихъ государственнаго уложенія. Изъ него образовалось раздѣленіе на столицы, жупанства, или комитаты, главный оплотъ Венгерской самобытности. Начало его принадлежитъ до-Мадярскому времени {Доказательства смотри у Шафарика, переводъ Бодянскаго T. II. Кн. 1. стр. 335 и 336. О городовыхъ областяхъ см. Anonymi, passim: partes castri. встрѣчается безпрестанно.}.

Аттила, царь Гунновъ (напоминаетъ лѣтописецъ XIII вѣка, въ поученіе своимъ современникамъ), съ народомъ своимъ жилъ въ полѣ подъ шатрами и въ кибиткахъ; посторонній же народъ, который за мимъ слѣдовалъ (extera natio), жилъ въ городахъ и въ селахъ. Вѣрное изображеніе новыхъ Гунновъ! Отъ того-то они и не были тяжелы постороннему народу, который, слѣдуя за ихъ знаменемъ, давалъ ему и направленіе -- увидимъ скоро, какое {Extera natio quae cum sequebalur. Monumen. Arpad, стр. 93. Симонъ Кеза Gesla Hunnorum Cap. III. въ концѣ.}. Поле было тогда обширно и на Руси и въ Венгріи.

Повѣритъ ли читатель, если я скажу, что Хорваты, и послѣ нашествія Венгровъ, продолжали жить также вольно, какъ и прежде; что на ихъ землѣ не возникло никакого чужаго имъ государства, не смотря на то, что они усердно помогали и Альмусу и Арпаду? Въ XI вѣкѣ увидимъ доказательства.

БОЛГАРСКІЯ ОБЛАСТИ.

IV.

Отъ Хорватовъ Угры перекочевали къ югу -- сначала въ Затисье. Мало по малу, съ величайшимъ уваженіемъ къ правамъ народовъ и государей, переступаютъ они во владѣнія Болгаръ; ведутъ переговоры, иногда дѣйствуютъ хитростію. Болгарскіе Славяне покоряются потомку Аттилы; по Угры не рѣшаются селиться на ихъ землѣ, просятъ согласія князей Болгарскихъ. Одного Русскаго изслѣдователя уже поразила эта странная умѣренность и скромность Мадяръ, противоположная ихъ Европейской славѣ. Онъ объясняетъ загадку тѣмъ, что въ Затисьѣ они нашли много роднаго. Правда! Безъ братскихъ отношеній къ здѣшнимъ народамъ они не сдѣлались бы грозны міру. Одинъ набѣгъ на Болгарію едва не погубилъ ихъ.... а осторожными переговорами взяли они себѣ, почти безъ войны, половину Симеонова царства {См. Anonymi Gest. Hung. Гл. XII.}.

Болгарія была сильна въ это время и отличалась ревностію къ христіанству. Симеонъ отомстилъ бы за разрушеніе христіанства въ большей части своихъ владѣній. Дѣло въ томъ, что эти владѣнія присоединялись сами, добровольно, къ новому знамени (какъ наши княжества къ языческой Литвѣ) переговорами, браками, и только отчасти войной. Нигдѣ нѣтъ жалобъ на опустошенія, но есть положительныя свѣдѣнія о сохраненіи городовъ, торговыхъ пристаней. Стоитъ взглянуть на карту, чтобы убѣдиться, что Симеону не легко было отречься въ пользу Арпада отъ всѣхъ этихъ обширныхъ земель. А если мы еще вспомнимъ, что Болгары были въ это время самыми ревностными христіанами, то убѣдимся, что они не поддались бы добровольно язычникамъ, если бы эти язычники разрушали христіанство. Симеонъ нашелъ бы средство освободить ихъ, и не помирился бы съ Уграми такъ скоро.

Одинъ изъ князей Болгарскихъ, Менумороутъ Бихарскій, владѣлъ тою стороною, гдѣ теперь Дебрецинъ, Великій Варадъ, Вилагошъ (!). Онъ принялъ дары, присланные ему Арпадомъ, отдарилъ гостя, но отвѣчалъ грубо, не хотѣлъ уступить ни пяди земли, потому что надѣялся на помощь своего государя. Увидимъ ниже, что Симеонъ отказался отъ своихъ владѣній не безъ борьбы; но увидимъ также, что борьба между Уграми и Симеономъ была уже неровная, кончилась скоро, и навсегда -- въ пользу Угровъ.

Бихарскаго князя они легко могли уничтожить, потому что подданные его сами покорились Арпаду. И что же? Угры предпочитаютъ мирное пріобрѣтеніе, не мстятъ за надменный отвѣтъ. У Менумороута не было сыновей, а была дочь, у Арпада родился сынъ Золтанъ: дочь Менумороута обручили новорожденному, а старому князю оставили Бихаръ; онъ долженъ былъ достаться его дочери, а слѣдовательно и будущему ея мужу, т. е., присоединиться со временемъ, послѣ смерти Менумороута, къ Угорскимъ областямъ.

Другой Болгарскій князь, Саланъ, былъ гораздо сильнѣе Менумороута. Онъ владѣлъ всею обширною стороною, между Дунаемъ и Тисою (гдѣ теперь Пештъ, Колога, Сегединъ). Въ преданіяхъ онъ называется княземъ Титульскимъ (Титель -- извѣстный городъ близъ впаденія Тисы въ Дунай). Онъ оставилъ свое имя городу Салань-камню. Его земли загораживали Уграмъ дорогу въ Паннонію, на правый берегъ Дуная.

"Къ востоку отъ Пешта, начинаются степи низменной Венгріи, которыя разстилаются отъ Дуная до границы Седмиградской. Непрерывная равнина! она имѣетъ своего рода величіе!" (Слова новѣйшаго путешественника Де-Жерандо.) "Эти земли такъ полюбились Уграмъ, что и выразить невозможно",-- говоритъ лѣтописецъ. "Однажды ихъ конная толпа увидѣла крутую гору страннаго вида. Начали скакать на нее верхомъ, въ запуски: первый, кто доскакалъ до вершины, назывался Таргалъ; его именемъ до сихъ поръ называется Таргальская гора близъ Токая, славная своимъ виномъ. Съ вершины открылся видъ поразительный: обширная равнина, съ сѣвера и запада ограниченная горами, высокими на сѣверѣ, лѣсистыми на западѣ. Слѣдуя за теченіемъ рѣкъ, глазъ терялся въ необозримой долинѣ, которая открывалась къ югу, и на которой издали блистала серебряная Тиса." (Слова Мандата Gescbirle der Mad. T. 1. стр. 4.) Здѣсь, на берегу Тисы, Арпадовы мирные посланники приняты были Саланомъ, гордымъ княземъ. Въ разсказѣ лѣтописца о ихъ переговорахъ слышна народная пѣсня, въ которой воспѣвалось смиреніе Арпадово передъ надмѣннымъ Болгариномъ. Этимъ выраженъ истинный смыслъ древняго событія. (Подробности не могутъ быть достовѣрны.)

Переговоры раздвигали Угорскую область на счетъ Салана, сначала до рѣки Саіо, потомъ до рѣки Задьвы, наконецъ гордый Саланъ испугался, понялъ какъ сильны Угры, и боясь, чтобы въ порывѣ гнѣва они не выгнали его совсѣмъ изъ его царства, посовѣтовавшись съ своими подданными, послалъ просить помощи у того, кого лѣтописецъ назвалъ даже императоромъ Константинопольскимъ. Въ самомъ дѣлѣ, этотъ царь былъ такъ силенъ и богатъ, что могъ показаться Мадярскимъ пѣвцамъ самимъ императоромъ Греческимъ. Его называли полу-Грекомъ... Онъ самъ называлъ себя Императоромъ и едва не сдѣлался Константинопольскимъ.-- Симеонъ явился на помощь къ Салану.

Однако, прежде чѣмъ началась съ нимъ война (говоритъ недостовѣрное Венгерское преданіе), Тугутъ, одинъ изъ старѣйшинъ Мадярскаго народа, взялъ Трансильванію, горную область, въ которой жили Болгарскіе и Русскіе Славяне, вмѣстѣ съ Волохами (остатками Римскихъ поселенцевъ); князя тамошняго, Гелоя, Тугутъ убилъ въ сраженіи, а жители, по собственной, свободной волѣ протянули десныя руки Тугуту, и избрали его своимъ Государемъ. (Родъ Тугута царствовалъ тамъ спокойно до 1003 года.)

Вотъ какимъ образомъ присоединялись обширныя царства къ Угорскому знамени! Изустное преданіе, хранившееся долго въ историческихъ пѣсняхъ, записанное лѣтописцемъ въ XII вѣкѣ, не можетъ быть достовѣрно въ подробностяхъ. Но общій смыслъ его стоитъ вниманія. Оно подтверждается тщательнымъ разборомъ событій тогдашняго времени. Къ Арпадову знамени добровольно присоединялись народы.

Если ихъ приманивала надежда на грабежъ, то самая завидная добыча для грабителей была въ это время Болгарія. Дунай былъ тогда главнымъ торговымъ путемъ въ Европѣ, а въ Дунайской торговлѣ господствовали Болгары. Послѣ истребленія Аваръ, они заняли ихъ мѣсто, т. е., стали образованнѣйшимъ изъ варварскихъ народовъ. Именно въ это время они готовились воевать съ Византіей за торговое совмѣстничество Грековъ. Гораздо послѣ Угорскаго нашествія, торговое господство, съ Дунайскаго пути, отъ Болгаръ и Грековъ, перешло въ Ломбардскіе города. Конечно, одна изъ главныхъ причинъ этого торговаго переворота была 50лѣтняя война Угровъ со всею западною Европою. Но при Арпадѣ, Ломбардія была бѣднѣе Болгаріи, а воинственная Германія еще бѣднѣе Италіи.-- Въ 895 году Угры не только разбили Симеоново войско, пришедшее на помощь къ Салану, но сами пошли въ его земли за Дунай.

Въ слѣдующемъ году вторично посѣтили они внутреннія Болгарскія земли. Симеонъ храбро отразилъ ихъ нападеніе. Этимъ и кончились враждебныя отношенія между Уграми и Симеоновымъ царствомъ въ ІХ-мъ вѣкѣ. Въ Х-мъ они замѣнились дружескимъ, неразрывнымъ союзомъ, который приводилъ въ отчаяніе Восточную Римскую Имперію. (Увидимъ ниже въ 930-хъ годахъ.)

Симеонъ, какъ увидимъ, хотя и жестоко обиженный Уграми, не могъ помочь ни Салану, ни Менумороуту, ни Болгарскому князю Гладу, который владѣлъ нынѣшнимъ Банатомъ. Всѣ эти стороны, вмѣстѣ съ Залѣсьемъ (Трансильваніей), навсегда присоединились къ знамени Арпадова дома.

И Менумороутъ Бигарскій и Салань князь Тительскій и Гладъ, владѣвшій нынѣшнимъ Банатомъ, еще оставались на своихъ престолахъ, когда Мадяры утвердились на Дунайскомъ островѣ Чепелѣ. Островъ имъ полюбился. "Положили на общемъ совѣтѣ, чтобы онъ бы.гь островомъ Воеводинымъ; чтобы каждый дворянинъ (Nobilis) имѣлъ тамъ свои дворъ и свое помѣстье; чтобы тамъ жили всегда Арпадъ съ семействомъ и всѣ дворяне съ своими женами и дѣтьми." На островѣ Чепелѣ воевода Арпадъ и Мадярскіе дворяне жили отъ Октября до Апрѣля ежегодно. "Тамъ пировали они съ разными народами, потому что сосѣдніе народы приходили къ Арпаду служить ему вѣрную службу... И гости становились своими домашними людьми" {См. Anon. Gest. Hunger. Гл. 43 и 44. Сравни слова Константина Багрянороднаго о Русскихъ. De adm. Imp. Cap. IX. У Россовъ, какъ и у Мадяръ мѣсяцъ Ноябрь и мѣсяцъ Апрѣль были важными эпохами въ году.}. Дворянство -- дружина Арпада -- съ семействами и дружинами гостей умѣщалось на небольшомъ островѣ. Въ Октябрѣ мѣсяцѣ оставляли они здѣсь свои семейства, а сами садились на коней и шли въ походъ.

Съ тѣхъ поръ, какъ Салакъ уступилъ свои земли по Задьву, княжество его уже перестало граничить съ Великою Моравіей. На всемъ пространствѣ отъ Карпатскихъ горъ до Дуная, границы племенъ, подвластныхъ Уграмъ, уже соприкасались съ Моравскими. Но Угры нигдѣ ихъ не переступали.

Впрочемъ, любовь между Малярами и Хорватами была уже злой умыселъ противъ Моравскаго союза, къ которому принадлежали и Хорваты. Вступая въ границы Хорватской области, еще не переходя горъ, Мадяры наносили ударъ Святополковой державѣ. Странно, что они оказались за Карпатскими горами именно въ 894 году, когда умеръ государь, котораго до сихъ поръ ищетъ Моравскій крестьянинъ (Swatopulka hledati -- это значитъ по-Моравски искать невозвратнаго), когда отъ Моравіи отложились Чехи, сѣверные Сербы, а въ самой Моравіи началась жестокая междоусобная война. Однако же до 899-го года они не тревожатъ Моравскихъ областей.

Съ острова Чепеля видна Паннонія -- достопамятный четвероугольникъ, между Дунаемъ, Дравою и Лысою горою (Kahlenberg), за который столько лѣтъ спорили Римляне съ Славянами. Горы, идущія съ югозапада на сѣверовостокъ, разрѣзываютъ его на двѣ почти равныя половины. По восточной сторонѣ горы стояли уже города, которые скоро прославились: Вышеградъ. Веспримъ, Бѣлградъ (бывшій послѣ Стольнымъ городомъ Венгерскаго королевства), Бу динъ, хранившій мѣстныя преданія объ Аттилѣ и пересказавшій ихъ Малярамъ. Эти города остались и послѣ нашествія Угровъ; нѣкоторые процвѣли и скоро стали знамениты, подъ Угорскою властью, напримѣръ, Бѣлградъ, а за горами Остригомъ или Гранъ.

Чья была эта сторона въ 899 году? Вопросъ важный для Венгерской исторіи, потому что здѣсь мирная политика вдругъ перемѣняется. Безъ объявленія войны наносится ударъ -- кому? Моравцамъ или Римской Имперіи?-- трудно отвѣчать рѣшительно: вѣдь эта сторона спорная! Нужно вспомнить вотъ что: въ 883-мъ году Святополкъ Моравскій захотѣлъ отомстить Римскимъ Нѣмцамъ за покушеніе на его жизнь. И чѣмъ же отомстилъ? Опустошеніемъ Панноніи. Это былъ для Римлянъ ударъ чувствительный. А потому въ слѣдующемъ 884-мъ году Святополкъ повторилъ его: собралъ подъ свое знамя со всѣхъ концовъ обширной Моравской державы несмѣтныя силы, и все на Панноннію. Римляне не уступили ее безъ боя. Святополкъ ихъ разбилъ, и послѣ побѣды, вѣроятно, -- говоритъ Палацкій, -- получилъ Паннонію и Хорутанію, двѣ Римскія области, въ лено отъ Императора (т. е., сталъ около 885 года присяжникомъ Римской имперіи, но за то обрѣзалъ маркграфства). Однако войны за Паннонію не прекратились. Мы видѣли, какъ въ 892-мъ году Арнульфъ призвалъ Мадяръ въ эти самыя мѣста, чтобы ударить на Святополка;-- и самъ пришелъ съ Германіею... и все въ ту же Паннонію. Такъ была она важна для Имперіи! Тутъ были всегда ея усерднѣйшіе слуги.

Черезъ нѣсколько мѣсяцевъ послѣ переправы Арпа да, со всѣми старѣйшинами Малярскаго народа, на правый берегъ Дуная (у нынѣшняго Сантъ-Андре близь Будина), съ горемъ писали панѣ изъ Германіи: "Во всей Панноніи не видно ни единой церкви"! Извѣстій объ этомъ почти нѣтъ; не смотря на то, новѣйшіе розыскатели, Коларъ и Бодянскій, {См. Kollara Ccslopis. стр. 16. и Бодянскаго О времени происх. Слав. письменъ. Прим. 245.} нашли ясный слѣдъ того, что Славянское богослуженіе не прекратилось въ Панноніи, отъ нашествія искрещенныхъ Угровъ. "Епископы наши разскажутъ,-- продолжаютъ Римляне, -- сколько дней они ѣхали, и видѣли, что вся земля опустошена".-- Мы видѣли, что нѣкоторые города остались неразрушенными {Объ этомъ обо всемъ смотри Палецкаго L. С. стр. 171, 172 и 173. Древности Шафарика, пер. Бодянскаго T. II. Кн. II. стр. 306.}.

Но Римляне сильно шорчены. Что же Моравцы? Вѣдь Паннонія и Хорутанія остались въ рукахъ у наслѣдниковъ Святополка. Современные Германны называютъ Хорутанію южною частію Моравскаю царства. И Паннонію и Хорутанію опустошили Мадяры въ 899-мъ году. Какъ же оборонялись Моравцы? Ничего неизвѣстно достовернаго. Моравскихъ жалобъ до насъ не дошло. Нѣтъ никакого вѣрнаго слѣда обороны со стороны Моравцевъ въ Панноніи и Хорутаніи. (Защищались, по Венгерскому преданію -- Римляне.)

Но есть старинный на нихъ доносъ -- современный, поданный папѣ Нѣмецкими епископами.

Архіепископъ Зальцбургскій Теотмаръ и епископы Баварскіе доносили папѣ (въ 901 году), что дьяволъ овладѣлъ сердцами Моравцевъ... что они начали ненавидѣть христіанство... вступили въ такой дружескій союзъ съ Уграми, что сами пустили къ себѣ Угорскихъ поселенцевъ (въ Паннонію?) и даже обрили себѣ головы по-Угорски {Не имѣя подъ руками Бочка, у котораго напечатанъ доносъ епископовъ въ подлинникѣ, Cod. Dipl. Alorav. T. I. стр. 63., я принуждень сослаться на двухъ писателей, впрочемъ весьма точныхъ, Бѣлевскаго Wstęp Krytyczny стр. 500. и знаменитаго историка Чешскаго Палацкаго Dějiny Narody Českého стр. 169. У него же смотри и о опустошеніи Панноніи и Хорутаніи.}.

Угры въ это время (901 г.) опустошили уже съ ужаснѣйшею свирѣпостью и Маркграфства и Италію и Баварію. Соединиться съ ними -- значило начать войну непримиримую со всею Западною Европою. Обрить себѣ голову по~Угорски -- значило тоже въ IX мъ вѣкѣ, что надѣть чалму и вести Турковъ на Вѣну, въ XVI и XVII вѣкахъ;-- совершенное отреченіе отъ всякихъ связей съ Западомъ,-- переходъ безвозвратный на сторону злобныхъ язычниковъ.

Кѣмъ же данъ первый примѣръ этого страшнаго поступка, который послѣ столько разъ повторялся, и въ этихъ самыхъ мѣстахъ? Великій князь Моравскій, Мойміръ, находился въ это время въ ближайшихъ сношеніяхъ съ папою. Это неопровержимо доказано несомнѣнными свидѣтельствами, и самымъ доносомъ епископовъ, которые всего больше были обижены тѣмъ, что папа покровительствовалъ Мойміру.

Стало быть, Моравцы, обрившіе себѣ головы, были опаснѣйшими внутренними мятежниками. Кто же они были? Конечно язычники? Моравія крещена давно. Въ ней не видно никакого слѣда сильной языческой стороны.

Былъ другой раздоръ, отъ котораго тогда умирала Великая Моравія. Имъ проникнуты насквозь всѣ несомнѣнныя свидѣтельства того времени.

Не уже ли ученики Кирилла и Меѳодія перешли вдругъ на сторону язычниковъ?-- по крайней мѣрѣ не Латинцы.

Это не клевета. Могли ли епископы выдумать, говоря съ папою, цѣлый внутренній переворотъ, отъ котораго (какъ мы увидимъ ниже) поколебалась до основанія вся Западная Европа.

Что же это значитъ? Мнѣ кажется -- это самый важный вопросъ древней Венгерской исторіи. На немъ основаны вражда или примиреніе и братство между Славянами и Венгерцами. Внезапное основаніе языческаго царства Угровъ есть не что иное, какъ внезапное (непонятное) паденіе Великой Моравіи.

Событія, разрушившія союзъ Святополка, такъ неразрывно связаны съ исторіею Придонскихъ пришельцевъ,-- такъ важны, и такъ темны, что мы должны нарушить хронологическій порядокъ разсказа. Чтобы лучше узнать значеніе Угровъ, должны мы оставить ихъ въ Хорутаніи (мы скоро къ нимъ воротимся) и, такъ сказать, проложить имъ дорогу въ ту область, до которой они долго еще не касались,-- въ чисто Моравскія земли, въ третью главную часть Венгріи.

ЧИСТО МОРАВСКІЯ ЗЕМЛИ.

VI.

Путеводнымъ маякомъ будетъ намъ слова знаменитаго Моравца, Чешскаго историка Палацкаго:

"Съ 906 то года, вдругъ прекращаются всѣ дальнѣйшія извѣстія о Моравіи. Непроницаемый мракъ внезапно покрылъ землю несчастную... А когда она снова показывается нашему взору, то уже нѣтъ ни Великаго Князя, ни народа Моравскаго; они исчезли изъ семьи Европейскихъ народовъ. Гордые замки и города, которыхъ крѣпкія стѣны отразили столькихъ непріятелей, разрушены; храмы расхищены, священники избиты, народъ разогнанъ, и надъ пустынею страшное молчаніе... И никто не можетъ намъ разсказать, когда и какъ совершился весь этотъ ужасъ..." {См. Dějiny Nar. Ces. стр. 172.}

Вотъ какъ теменъ вопросъ о паденіи Моравіи, даже для такого Моравлянина, каковъ Палацкій,-- безспорно первый изъ всѣхъ Славянскихъ историковъ нашего времени. Онъ чувствуетъ на себѣ ударъ, нанесенный его отчизнѣ,-- и въ его словахъ читатель, можетъ быть, замѣтитъ грусть народа, еще до сихъ поръ страдающаго отъ этого древняго удара: отъ паденія Великой Моравіи. "Ударъ противъ самобытной Славянской Моравіи направленъ былъ въ самое сердце Славянъ", сказалъ Шафарикъ {См. Древвости Шафарика, переводъ Бодянскаго, Т. II. Кн. II. стр. 308.}.

Правы оба великіе историка! До сихъ поръ страдаютъ всѣ Славяне отъ этого событія. Но ударъ въ сердце нанесенъ гораздо прежде опустошенія Велеграда, не изъ Затисья, а прямо изъ Рима; не Уграми, а искусною рукою Латинскаго епископа Вихинга.

Одна панская булла, недавно открытая, совершенно оправдываетъ Угровъ. Не они разрушили самобытную Славянскую Моравію. Она была убита прежде.

Будущій Венгерскій историкъ смоетъ одно кровавое пятно съ славной памяти своихъ предковъ. Теперешнее состояніе Славяно-Угорской науки бѣдственно.

Вопросъ темень. Однако и теперь уже можно различить нѣкоторыя событія, оправдывающія Угровъ. (Современное намъ поколѣніе ученыхъ Чеховъ и Моравцевъ,-- которыхъ имена съ благодарностью помянутся нашими внуками, -- показало важность этихъ событій намъ, сѣвернымъ варварамъ, и, безъ сомнѣнія, покажетъ Уграмъ.)

Извѣстно, что въ 30-хъ годахъ IX то вѣка Моравія уже была крещена; во всѣхъ ея главныхъ городахъ стояли уже христіанскія церкви (Латинскія, см. выше).

Извѣстно также, что когда въ 862-мъ году призвали Моравскіе князья, Ростиславъ и Коцелъ, Святыхъ Константина и Меѳодія, весь народъ (cunctus populus) оставилъ Латинское духовенство и обратился къ Славянскимъ учителямъ.

Съ 862 по 885 годъ воспитывалось христіанское Славянское просвѣщеніе -- для всѣхъ насъ -- на Моравѣ. Тутъ переведены священныя книги для Славянъ, живущихъ по Дунаю, которыхъ послѣ взяли подъ свое знамя Угры, для Моравлянъ, для Чеховъ, для Ляховъ и для Полянъ, послѣ прозванныхъ Русью. (См. Нестора, изд. Тимковскаго, стр. 16.)

Книги остались -- перешли послѣ въ далекіе лѣса Востока и Сѣвера. Просвѣщеніе книжное и грамота Славянская распространились.

Но что сдѣлалось съ тѣмъ единственнымъ поколѣніемъ, которое воспиталось живою проповѣдью самихъ Святыхъ Апостоловъ, двадцати-трехлѣтнею дѣятельностію Меѳодія?

Много было поколѣній и народовъ, воспитанныхъ далекими отъ Меѳодія учениками его учениковъ.....Имъ самимъ воспитанъ только одинъ народъ -- Моравцы, и только одно поколѣніе Моравскаго народа. Оно родилось въ эпоху величайшей славы своего отечества -- въ 50-хъ годахъ ІХ-го вѣка. Что же мы о немъ знаемъ? Каждый слѣдъ его жизни и вѣры важенъ.

По счастію, отысканы житія Св. Кирилла и Меѳодія, писанныя однимъ изъ ровесниковъ этого поколѣнія, и притомъ въ Панноніи. И что же мы въ нихъ находимъ {См. въ Москвитянинѣ 1843 г., No VI, важную статью неизвѣстнаго обогатителя Венгерской и Славянской исторій. Шафарикъ назвалъ открытія, которыя находятся въ этой статьѣ, "сокровищемъ, перломъ." Эти сокровища еще до сихъ поръ лежатъ въ рукописяхъ (по счастью, уже готовыхъ къ изданію).}?

Современники Меѳодія въ безпрестанной борьбѣ съ Латинскимъ духовенствомъ Моравіи. Видимъ, какъ страдали отъ гоненія этихъ Моравскихъ христіанъ сами святые первоучители, видимъ цѣлые годы изгнанія, которому подвергся Св. Меѳодій. Видимъ, что его спасъ Папа; а Святополкъ за него не заступился, когда онъ два съ половиною года заточенъ былъ въ Швабахъ. Вотъ какъ сильно было, въ самой Моравіи, ученіе -- враждебное Славянскому просвѣщенію!

Еще важнѣе слѣдующее: вѣра самихъ учениковъ и современниковъ Меѳодія. Они вѣрятъ, что все гоненіе происходить отъ корыстныхъ обмановъ Нѣмецкихъ еретиковъ; что Апостоликъ (папа) покровитель Славянъ, что гонители не избѣгнутъ святаго Петрова суда (какъ не избѣгли гъ епископы, которые грозили князю Коцелу, говоря ему: "если будешь держать у себя Меѳодія -- съ нами добромъ не раздѣлаешься"). Они вѣрятъ, что Апостоликъ проклинаетъ гонителей Славянскаго богослуженія, называя ихъ учениками Пилата, тріязычниками.

Не смотря на внутреннюю борьбу, распространялось тогда Моравское государство, и побѣждало всѣхъ своихъ враговъ. Чешская земля,-- и оба берега Эльбы, и нынѣшній Магдебургъ, и Силезія, и Краковъ съ малою Польшею, и нынѣшняя Волынь, Дулъ-бы по Бугъ и Стырь, и всѣ земли отъ Карпатскихъ горъ до Дуная, составили одинъ государственный союзъ.

Но главное его зерно -- Моравія -- страна по обоимъ берегамъ рѣки Моравы, съ стольнымъ городомъ, Велеградомъ (нынѣ Градище на рѣкѣ Моравѣ), откуда свѣтъ расходился во всѣ стороны, и проникъ даже въ далекое Гнѣздно (столицу великой Польши),-- сторона, вѣрная Апостолику и крѣпко боровшаяся за Православіе съ Нѣмецкими еретиками, имѣла у себя дома опасныхъ защитниковъ ученія, проклятаго папою. Самъ великій князь Святополкъ сильно колебался. Невозможно безъ участія читать дошедшія до насъ слова этого государя. Онъ искалъ истины, и ставилъ ее выше всего.

"Я человѣкъ простой,-- говоритъ онъ духовенству:-- чувствую по совѣсти, что въ догматахъ я очень не твердъ. Развѣ я не невѣжа въ наукахъ? И о христіанства я домогаюсь и буду домогаться" {См. его слова въ подлинникѣ. въ киніѣ Бодянскаю О времени происхожденія Слав. письменъ, стр. 19. Они сохранились въ древнемъ Житіи св. Климента, Cap. XI pag. XV.}.-- Есть доказательства, что онъ почему-то чуждался Славянскаго богослуженія и Св. Меѳодія, благопріятствовалъ Латинцамъ.

Вдругъ онъ перешелъ совершенно на сторону Меѳодіевыхъ гонителей. Вихингъ, Нѣмецкій епископъ Нитры, личный врагъ Меѳодія, главный поджигатель раздора, сталъ его любимцемъ.

Неизвѣстно, за что и какъ, но самъ Св. Меѳодій принужденъ былъ произнести анаѳему великому князю Святополку и Вихингу (человѣку буйному, властолюбивому, котораго сами Баварцы ненавидѣли, -- говорить современникъ; но котораго щедро наградилъ и сдѣлалъ своимъ канцлеромъ Нѣмецкій король Арнульфъ,-- замѣчаетъ Палацкій).

Слово ересь уже давно было произнесено обѣими сторонами.

Отлученный архіепископомъ отъ Церкви, Святополкъ послалъ въ Римъ самого Вихинга. А Вихингъ привезъ изъ Рима буллу, въ которой папа (Стефанъ V или VI) снялъ съ великаго князя анаѳему за презрѣніе Каѳолической вѣры, и обратилъ ее на главу Св. Меѳодія, который дерзнулъ, нарушая клятву, данную на гробѣ Св. Петра, совершать божественную службу и таинства на языкѣ Славянъ. Властію Божіею и Апостольскою, подъ страхомъ анаѳемы, запрещено было Славянское богослуженіе. Но, что еще важнѣе для Моравіи, -- упрямыхъ и непослушныхъ... приказалъ папа отлучить отъ лона Церкви (какъ сѣятелей плевеловъ)... и изгнать за границу (Моравской земли), дабы одна шелудивая овца не заразила всего стада {Обо всемъ этомъ см. книгу Бодянскаго О врем. происх. Слав. письм. Тамъ напечатано въ оригиналѣ папское посланіе и разсказана любопытная исторія этого важнаго открытія. Въ этой книгѣ много сокровищъ. Нѣкоторыя открытія принадлежатъ самому профессору.}.

Исполнить приказанія не рѣшались до кончины Меѳодія. Онъ скончался скоро, подъ анаѳемою Римской Церкви, 6 Апрѣля 885 года. На третій день послѣ его кончины собралось на похороны его до ^00 духовныхъ лицъ Славянскаго обряда. Надъ нимъ совершили службу по Латыни, по Гречески, по Славянски.

Онъ самъ избралъ себѣ преемника -- на Святаго Горазда указалъ онъ Моравскому народу. "Не Горазда намъ нужно; въ немъ оживетъ Меѳодій,-- а Вихинга!" кричала противная сторона. (Древнее житіе Св. Климента.)

И Вихингъ исполнилъ въ точности повелѣнія Апостолика. Схватили главныхъ учениковъ Св. Меѳодія: Св. Горазда, Св. Климента, Св. Наума, Св. Лаврентія, Св. Ангеларія, мучили въ темницѣ, а потомъ прогнали за Дунай -- въ Болгарію.

Святополкъ не дозволилъ бы этого,-- говоритъ древній источникъ,-- Вихингъ воспользовался его отсутствіемъ. Послѣдующіе годы доказываютъ, что Святополкъ не утратилъ народной любви. Можетъ быть, народъ думалъ, что ему невозможно оградить Церковь отъ гоненія сильныхъ внутреннихъ враговъ, можетъ быть -- прощалъ невольное ослѣпленіе. Что враги были сильны, что не вдругъ могла поколебаться въ цѣломъ народѣ вѣра въ святость папскаго приговора,-- видно изъ послѣдующихъ 9-ти лѣтъ.

Поколѣнія, воспитаннаго нашими Апостолами, какъ будто не бывало въ Моравіи.

Но тотъ не знаетъ Славянскихъ народовъ, кто думаетъ, что гоненіе ихъ вѣры можетъ пройти безъ переворотовъ: изгнаніе Меѳодіевыхъ учениковъ убивало и вѣру, и просвѣщеніе, и народную самобытность.

Только что умеръ Святополкъ -- оторвалась отъ Моравіи Чешская земля. Папскаго приказанія она рѣшительно не послушалась, и единодушно пребывала въ явномъ ослушаніи, не страшась Римской анаѳемы.

Съ нею вмѣстѣ пропалъ для Моравіи весь сѣверъ. Чехи соединились даже съ Баварцами, чтобы разрушать Моравію. Въ самой Моравіи началась междоусобная война, которая велась съ крайнимъ ожесточеніемъ. Ее раздувалъ между прочими и самъ императоръ Арнульфъ, знавшій превосходно слабыя стороны Моравскаго народа и его молодыхъ князей,-- отъ своего канцлера Вихинга. А въ годъ смерти Святополка Хорваты провели черезъ Карпатскія горы -- Угровъ.

Вражды уже не нужно было раздувать. Дѣти, которыя учились грамотѣ у самаго Св. Наума {Русскимъ читателямъ, вѣроятно, извѣстенъ Русскій и Славянскій древній обычай начинать учить дѣтей грамотѣ въ день Св. Наума.}, и потомъ видѣли въ 885 году, какъ воины Nemitzi (Νεμιζοί), то есть, Нѣмцы, (жестокіе отъ природы, а тогда по обязанности,-- говоритъ древнее Житіе Св. Климента) били его и гнали за Дунай, могли уже сѣсть на коня и вести Угровъ на Нѣмецкія маркграфства. Мужи, учившіеся у самого Меѳодія, пережившіе славу своего отечества, конечно, не прощали губителямъ и вѣры и народной самобытности. Уже выгнанные изъ церквей, гдѣ служилъ Меѳодій, сѣдые его ровесники не могли равнодушно смотрѣть, какъ на мѣсто его великаго архіепископства становили новое Латинское для одной Моравіи!

Этой новости не могли вынести и Нѣмецкіе епископы, которые считали Латинскихъ Моравцевъ своею законною добычею. "Хотятъ ли, или не хотятъ, а согнутъ выи подъ иго Римскаго царства," -- писали они про нихъ въ изступленіи гнѣва. Ихъ духовныя дѣти, Баварцы, усердно помогали Чехамъ опустошать Моравію. Арнульфъ приказалъ своимъ маркграфамъ поддерживать всѣми силами меньшаго Святополковича, поднявшаго руку на старшаго брата. Но что всего страшнѣе: съ внутренними мятежниками, которые, обривши себѣ головы, стали подъ знамя язычниковъ, сочувствовали и Чехи, и Хорваты, и сѣверные Сербы, и всѣ бывшіе союзники Моравскаго государства. Мы послѣ въ этомъ убѣдимся несомнѣнно, когда увидимъ, что цѣлый Западный Славянскій міръ отъ обороны перейдетъ къ наступленію на Римлянъ, подъ знаменемъ Угровъ. А теперь спрашиваю у всякаго безпристрастнаго читателя, возможно ли было при этихъ обстоятельствахъ примиреніе внутренняго раздора? А при этомъ раздорѣ самобытная Славянская Моравія существовала ли въ 899-мъ году, когда новые епископы ѣхали отъ папы садиться на развалины Меѳодіева престола? Можно ли сказать, что ударъ въ сердце уже нанесенъ?-- Угры еще долго не трогали Мойміровой Моравіи {См. Палецкаго Dějiny Nar. Čes. стр. 166 до 173.}.

Храбрый Мойміръ Святополковичь неустрашимо боролся со всѣми врагами -- шелъ уже проложенною дипломатическою дорогой, заслоняясь Римомъ отъ Зальцбурга и, конечно, находилъ между Моравцами вѣрныхъ и усердныхъ помощниковъ. Не всѣ Моравцы его оставили, не всѣ были мятежники. Латинская сторона была не слаба.

Между тѣмъ, какъ новые епископы служили Латинскія обѣдни въ церквахъ Велеграда и Нитры, уже недоступныхъ для учениковъ Меѳодія, въ маркграфствѣ Хорутанскомъ показались густыя толпы Придонскихъ всадниковъ. Они съ ужасной быстротой разсыпались по нынѣшней Штиріи и Хорутаніи (Каринтіи). "Они скачутъ на легкихъ коняхъ. У нихъ черезъ плечо висятъ длинныя копья; въ рукахъ лукъ, которымъ они владѣютъ съ особеннымъ искусствомъ, стрѣляя въ спину бѣгущаго непріятеля; на груди панцырь желѣзный, или изъ толстаго войлока. Такіе же нагрудники и на лошадяхъ. Стрѣляя изъ луковъ, они избѣгаютъ сѣчи; любятъ вредить непріятелю издали. Превосходно умѣютъ не давать ему покоя безпрестанными наѣздами, внезапными нападеніями, отрѣзывая у него продовольствіе, окружая его, дѣлая засады. По этой тактикѣ умѣютъ они заманивать его притворнымъ бѣгствомъ, -- и вдругъ оборачиваются назадъ, чтобы ударить на непріятельскіе ряды, уже разстроенные преслѣдованіемъ" {Такъ переводить Энгель описаніе Угровъ императора Льва Мудраго, жившаго въ это время. См. Майлата T. 1. стр. 15 и 16. И послѣ, при описаніи военнаго искусства у Угровъ, я буду пользоваться тѣмъ же переводомъ.}. Они прискакали въ Хорутанію изъ опустошенной Панноніи. Хорутанія была далеко отъ Моравіи, но еще называлась у Нѣмцевъ южною частію Моравскаго государства. До этого нашествія, въ Хорутаніи удачно умножались Нѣмецкія поселенія. Сраженія нигдѣ не было. Въ этой сторонѣ конному войску, безъ проводниковъ, опасно ѣхать даже и по долинамъ, тѣмъ болѣе по ущельямъ здѣшнихъ горъ. На дѣлѣ оказалось, что не было такихъ тѣснинъ, которыхъ бы Угры не проѣхали благополучно; а между тѣмъ дороги по Хорутанскимъ Альпамъ были непроходимѣе нынѣшнихъ. Они прошли вдоль по всей Хорутані т (съ тѣхъ поръ Нѣмецкія поселенія погибли). Архіепископъ Зальцбургскій, Теотмаръ, жившій у воротъ Хорутаніи, былъ въ большой опасности. Мы знаемъ уже, что Баварцы въ это время опустошали Моравію за-одно съ Чехами. Вдругъ Угры появились въ Баваріи. Баварцы начали просить перемирія у великаго князя Мойміра. Мойміръ отказалъ. Баварскіе епископы принуждены были откупиться богатыми подарками. Угры повернули къ югу: рѣшились перейти черезъ Альпы. Спустились въ Италію. Безпощадно опустошаютъ они живописные берега Адиджа и По. Переправляются за Но, въ нынѣшнее Моденское герцогство; въ Нонантулѣ окружаютъ и зажигаютъ монастырь, въ которомъ хранилось множество драгоцѣнныхъ рукописей, избиваютъ всѣхъ монаховъ. Напрасно хотятъ Баварцы отрѣзать имъ возвратный путь и уничтожить ихъ въ Альпійскихъ тѣснинахъ,-- это уже было не легко. Тѣ же самые люди, которые вели Угровъ черезъ горы, стерегли и тѣснины. Угры могли благополучно воротиться, черезъ Альпы и горы опустошенной ими Хорутаніи, съ Италійскою добычею.

Во всей этой бѣдѣ Нѣмцы горько обвиняли Моравцевъ: "Христіанство стало имъ ни по чемъ, и они перестали платить должную дань владыкамъ нашимъ (Римскимъ) королямъ и ихъ князьямъ",-- писалъ папѣ архіепископъ Зальцбургскій, умышленно бросая тѣнь подозрѣнія на самаго великаго князя Мойміра и, конечно уже не умышленно, смѣшивая христіанство съ данью Римскому государству. Война противъ Римскаго короля сливалась въ его умѣ съ ненавистью къ христіанству {См. у Палацкаго T. 1. стр. 169.}

Бритыя Моравскія головы могли дать Уграмъ возможіи.сть не погибнуть въ горахъ; но, не смотря на то, этотъ первый ихъ походъ противъ Римской имперіи, первый переходъ черезъ Альпы -- какое безумное предпріятіе, судя по теперешнимъ понятіямъ о Венгерской исторіи! Покуда они грабятъ окрестности Модены, супруга Арпада и всѣ семейства Мадярскихъ дворянъ остаются на островѣ Чепелѣ, подъ прикрытіемъ, которое не могло быть очень многочисленно: начиная войну съ Римскою имперіею, Угры ушли отъ своихъ семействъ гораздо дальше, нежели 7 лѣтъ тому назадъ. А между тѣмъ Симеонъ ими гораздо больше обиженъ, чѣмъ въ 892-мъ году, и ближе къ ихъ границамъ. Этотъ государь обладалъ особеннымъ искусствомъ возмущать Славянъ, даже противъ Греческаго императора. Моравскія владѣнія (Паннопія) граничатъ съ островомъ, гдѣ остались жены и дѣти воиновъ, опустошавшихъ въ это самое время часть Моравской державы, Хорутанію. Не нужно и Печенѣговъ, если Болгарскіе Славяне подымутся за своего государя (Симеона) на завоевателей. Сподвижники Арпада снова не отыщутъ своихъ родныхъ. "Тылъ ихъ былъ обезпеченъ," -- замѣчаетъ Ma платъ. Чѣмъ? Вѣрностію народовъ, которыхъ они завоевали годъ тому назадъ, или завоевывали въ это самое время... Угры были научены горькимъ опытомъ 892 года....

Тылъ ихъ и семейства, точно, были обезпечены противъ всякаго нападенія. Иначе, они не ходили бы каждый годъ въ такую даль въ теченіе 50-ти лѣтъ. Но обезпечены только тѣмъ, что они ничего не завоевали, или, по крайней мѣрѣ, завоевали такъ, какъ Варяжскія дружины завоевали пату Русскую землю.

Если бы ихъ былъ милліонъ, то ихъ тылъ ни чѣмъ бы не былъ обезпеченъ противъ союза Хорватовъ, Болгарскихъ Славянъ, Моравцевъ съ грознымъ Симеономъ. Происшествіе 892-го года повторилось бы когда нибудь непремѣнно. (5 видимъ послѣ, что военное счастіе измѣнить Уграмъ, а завоеванные народы не подымутся ни разу, никогда и нигдѣ.-)

Слѣдовательно, эти завоеватели по крайней мѣрѣ ни сколько не похожи ни на Римлянъ, ни на Германцевъ, ни на Монголовъ, противъ которыхъ завоеванные народы всегда возмущались, при первомъ удобномъ случаѣ, истребляя ихъ безъ пощады, какъ дикихъ звѣрей.

Италійская добыча была такъ велика, опасное предпріятіе окончено такъ удачно, что на слѣдующій же годъ -- послѣдній годъ IX вѣка -- Уграмъ захотѣлось совершить тотъ же самый походъ въ обширнѣйшемъ размѣрѣ. Покуда они отдыхали на островѣ Чепелѣ, Римляне готовились къ оборонѣ. Италійскій король, Беренгаръ, собиралъ войско. Въ Моравіи только война не прекращалась, хотя великій князь Мойміръ одерживалъ побѣды надъ внутренними и внѣшними врагами, бодро боролся съ Имперіею. Мятежные Чехи снова соединились съ Баварцами и опустошили Моравію.

Стало быть, Баварцы новаго нашествія Угровъ не ждали такъ скоро. Польскій писатель, Бѣлевскій (L. С. Стр. 499) думаетъ, что самъ Мойміръ вступилъ въ союзъ съ язычниками противъ Римской имперіи (и называетъ это здравою политикой). Мы видѣли выше, какъ темно все это время. Извѣстно только, что Угры въ 900 году отомстили Баварцамъ за разореніе Моравіи. На этотъ разъ они не вступаютъ ни въ какіе переговоры. Ужасно опустошаютъ Баварію на 50 миль въ длину (350 верстъ); сжигаютъ монастыри Св. Флоріана и Кремсмюнстерскій. Баваріею правилъ тогда Луитпольдъ, родоначальникъ нынѣшняго Баварскаго дома. Видя силу врага, онъ дѣятельно принялъ мѣры для отраженія будущихъ нападеній,-- построилъ каменную крѣпость на берегу рѣки Энса, на старомъ Баварскомъ рубежѣ. Маицграфства уже разрушались: дѣло Карла Великаго на Дунаѣ погибало. Миръ съ Уграми былъ уже невозможенъ. Они не всегда смиренны въ своихъ рѣчахъ, съ Римскою имперіею говорятъ они надмѣнно, и истребляютъ маркграфства.

Луитпольду, который храбро истребилъ одинъ отрядъ Угровъ, надобно было собирать войско; но, укрѣпляя Энсъ, едва ли онъ зналъ, какая гроза идетъ на Римскую имперію съ Востока. Опустошивши Баварію и маркграфство Маркское (нынѣшнее эрцгерцогство Австрійское), Угры вторично перешли черезъ Альпы, но на берегу Адды король Беренгаръ заступилъ имъ дорогу. "Увидѣвши превосходство непріятельскихъ силъ, Угры испугались, захотѣли воротиться домой: переплыли рѣку Адду; много ихъ потонуло, прочіе бѣжали; Беренгаръ догналъ ихъ на Брентѣ." {См. Майлата T. 1., стр. 16.} Изъ сличенія многихъ отрывочныхъ извѣстій заключаетъ Майлатъ, что Угры были окружены Италійскимъ войскомъ. Могли бѣжать только тѣ, у кого были быстрые кони. Никто не бѣжалъ, всѣ рѣшились остаться и гибнуть вмѣстѣ. Они предложили Беренгару отпустить всѣхъ, взятыхъ ими въ плѣнъ, выдать всю добычу, и даже свое оружіе; просили, чтобы каждому было оставлено только по одному коню. За то обѣщали никогда не приходить въ Италію, если только онъ отпуститъ ихъ домой. Беренгаръ ни на что не согласился. Отчаяніе заставило ихъ сразиться; они напали на непріятельское войско, покуда оно обѣдало, убили 20 тысячъ человѣкъ, разогнали прочихъ. Тогда могли уже они безнаказанно опустошить всю верхнюю Италію. Одинъ отрядъ пошелъ въ Венецію, овладѣлъ всѣми окружающими ее островами, хотѣлъ въѣхать въ нее на лодкахъ, брошенныхъ бѣжавшими жителями. Но Венеціанскіе моряки лучше умѣли сражаться на лодкахъ, нежели степные всадники. Дожъ Петръ Трибунъ отразилъ ихъ и разбилъ на голову. Другой отрядъ былъ счастливѣе, дошелъ до самой горы Св. Бернарда и возвратился благополучно, черезъ Альпы.

Послѣ сраженія подъ Брентою, имя ихъ сдѣлалось такъ грозно, что долго никто не рѣшался встрѣтить ихъ въ полѣ... Все бѣжало въ крѣпкіе города, когда они появлялись.

Западная Европа ужаснулась. Въ Латинскихъ церквахъ молились объ избавленіи христіанъ отъ бѣшенства Угровъ (A furore Ungarorum libera nos, Domine).

Это та же самая Орда, которую, ровно восемь лѣтъ тому назадъ, императоръ Арнульфъ едва могъ выручить изъ бѣды; тѣ самые Авары, которыхъ, какъ тогда разсказывали на Западѣ, почти истребилъ Симеонъ Болгарскій. Отъ чего Орда стала такъ страшна? Можетъ быть отъ того, что къ ней подошли изъ далекой Козаріи, въ 898 году, какіе-то Кавары? (Племя, недовольное Каганомъ.) Нѣкоторые писатели, читая у современниковъ Арпада, что Угры говорятъ на двухъ языкахъ, рѣшились угадать, что второй языкъ, господствовавшій въ Венгріи, былъ Баварскій (См. Гиббона кн. 55.)!

Начинается пятидесятилѣтіе, самое печальное для Латинской Европы. Прежнія вражды вдругъ прекращаются. Въ 901 году, Имперія съ радостію мирится съ великимъ княземъ Моравскимъ, Мойміромъ -- на такихъ условіяхъ, о которыхъ умалчиваютъ всѣ современные Нѣмецкіе лѣтописцы. "Уже изъ этого обстоятельства можно бы заключить,-- говоритъ Бѣлевскій (стр. 509),-- что выгоды были на сторонѣ Мойміра, потому что извѣстно, какъ усердно записывали тогдашніе. Латинскіе лѣтописцы малѣйшія побѣды надъ Славянами; но, сверхъ того, не маловажны должны быть тѣ выгоды, которыя могли побудить Мойміра разорвать миръ съ ближайшимъ, грознымъ сосѣдомъ, и взять на свои плеча всю тяжесть такой войны." -- Конечно, всю тяжесть первыхъ ударовъ врага должна была испытать Моравія съ тѣхъ поръ, какъ она заслонила собою Римскую имперію, и загораживала ему возвратный путь съ Запада {См. Палацкаго Děj. Narody Českého T. I, стр. 172.}.

При общемъ ужасѣ, который Угры тогда внушали, значительно короткое извѣстіе лѣтописца о томъ, что въ 901 году Мойміръ отразилъ ихъ набѣгъ на Хорутанію, и разбилъ ихъ еще разъ въ 902 году уже въ самой Моравіи... Изъ этихъ побѣдъ видна не одна храбрость Святополковича, но и многочисленность тѣхъ Моравцевъ, которые сражались водъ его знаменами. Языческіе Славяне на Эльбѣ уже въ 900 году перешли отъ обороны къ наступленію, начали врываться въ Саксонію, на лѣвый беретъ Эльбы, изъ нынѣшняго Мекленбурга. Угры скоро явились къ нимъ на помощь.

Въ 906году Мойміръ еще разъ разбиваетъ Угровъ на возвратномъ ихъ пути изъ Саксоніи. Тылъ Угровъ въ самомъ дѣлѣ уже не обезпеченъ.

Это послѣдній историческій подвигъ Мойміра и Латинской Моравіи... Съ 906 года, какъ мы уже видѣли, вдругъ прекращаются всякія извѣстія о немъ и о Моравіи. Неизвѣстно совсѣмъ, когда и какъ они погибли. Иные думаютъ, что Мойміръ и Моравія еще долго существовали...

Въ это время Западная Имперія собиралась со всѣми силами для отчаяннаго отпора. Вышелъ въ поле самъ молодой Германскій король, Людовикъ, и съ нимъ храбрый Баварскій герцогъ, Луитпольдъ, архіепископы, епископы, дворянство. Въ Августѣ мѣсяцѣ 907 года, подъ Пресбургомъ, должна была рѣшиться судьба всѣхъ, учрежденныхъ для покоренія Славянъ, маркграфствъ. Три дня продолжался упорный бой: "Смерть всѣхъ славнѣйшихъ вождей доказываетъ геройство Германцевъ, и огромное превосходство непріятельскихъ силъ," -- справедливо замѣчаетъ Нѣмецій историкъ, Менцель. Погибли: Луитполѣдъ, герцогъ Баварскій, послѣдній крѣпкій защитникъ маркграфствъ, архіепископъ Зальцбургскій, два епископа, девятнадцать Нѣмецкихъ графовъ. Римляне были разбиты на голову. Едва могли спасти жизнь Римско-Германскому королю. Побѣдители немедленно пошли на маркграфство Турингское. Тамошній маркграфъ погибъ съ мечемъ въ рукѣ. Противиться Уграмъ уже было невозможно. "Нѣмцы боялись ихъ, какъ адскихъ духовъ, и бѣгали передъ ними, какъ нѣкогда Готы бѣгали передъ Гуннами," -- говоритъ Менцель.

Мы недавно доказывали немногочисленность Угровъ, теперь соглашаемся съ Менцелемъ, что они задавили Римскія войска огромнымъ превосходствомъ силъ... Предоставляю читателю согласить это противорѣчіе. Не могу вѣрить, чтобы на Дунаѣ, въ отечествѣ Аттилы, забыто было въ IX вѣкѣ имя Гунновъ, которымъ полна была тогдашняя Европа; не могу считать выдумкою слова Симона Кезы: "До временъ воеводы Гейзы носили (Угры) передъ войскомъ знамя Аттилы." Тіолъ этимъ знаменемъ шелъ его потомокъ (мнимый или истинный -- все равно), Арпадъ, съ великимъ безчисленнымъ множествомъ народовъ союзныхъ, {Anon. Gest. Hun. Гл. VII. nec non cum mulliludinc magna populorum non numerate foederatorum,-- и замѣчательное извѣстіе Симона Кезы Monum. Arpad, стр. 93. Islud Cancrium (regis Elhelae) Huni usque tempora duels Getehc (Гейзы) in exercitu semper secum gestavere. } говоря баснословнымъ языкомъ недостовѣрнаго лѣтописца.

Какъ хвалитъ Гиббонъ Венгерцевъ за то, что они бросили эти старыя тщеславныя родословія... (не только тщеславныя, но и весьма вредныя Западу, прибавлю я отъ себя). (См. Гиббона кн. 55).

За-одно съ архіепископомъ Зальцбургскимъ, рѣшаясь обвинить православныхъ воспитанниковъ Меѳодія въ измѣнѣ Римскому христіанству, укажу на древній слѣдъ ихъ сочувствія къ Угорскимъ язычникамъ.

Послѣднее дѣло Меѳодія, которое сообщается его древнимъ жизнеописателемъ, касается сношеній Меѳодія съ королемъ Угорскимъ, пришедшимъ въ Дунайскія страны. Всѣ говорили, что Меѳодію грозитъ это опасностію жизни. Но Меѳодій былъ принятъ съ любовію и отпущенъ съ дарами. Жизнеописатель влагаетъ въ уста короля Угорскаго такія слова, при прощаніи съ Меѳодіемъ: "Помяни мя, честный отче, въ святыхъ молитвахъ твоихъ присно" {См. О Кириллѣ и Мееоліѣ, въ Москвитянинѣ 1843 іода въ 0.}.

"Это извѣстіе,-- замѣчаетъ ученый толкователь,-- не имѣетъ такой степени несомнѣнности, какую имѣютъ прочія части жизнеописанія." Это мѣсто послѣ прибавлено къ древнему Житію, но прибавлено въ Панноніи; оно выражаетъ мнѣніе Паннонскихъ и Моравскихъ христіанъ объ языческихъ вождяхъ Угорскаго народа, и это древнее мнѣніе еще важнѣе истины самаго событія (хотя бы вставка въ древнее Житіе сдѣлана была и въ концѣ X вѣка, что, впрочемъ, ни чѣмъ не доказано).

А вотъ старинный слѣдъ сочувствія Угровъ къ Моравцамъ. Много ходило въ Венгріи слуховъ и преданій о завоеваніи Моравіи. Это событіе слишкомъ важно было для Венгровъ. Дошло до насъ въ искаженныхъ отрывкахъ XII вѣка изустное о немъ преданіе самихъ Венгровъ. О Моравіи нельзя изъ него узнать ничего, потому что оно здѣсь единственный свидѣтель и не чѣмъ его повѣрить. Но въ этихъ, положимъ, сказкахъ Венгерскаго дворянина XII вѣка сохранился слѣдъ сочувствія свирѣпыхъ язычниковъ къ какимъ-то вѣрнымъ имъ Моравцамъ. Въ XII вѣкѣ пѣли, или разсказывали, Венгерцы о настоящей коренной Моравіи (о Нитрѣ, оберегахъ Вага, Грона, и Иполя), будто эту сторону Угорскіе полководцы пытались взять безъ войны. Это имъ не удалось; война была -- но не со всѣми Моравцами, ибо одни изъ нихъ были вѣрные (Уграмъ), другіе невѣрные. И такъ Венгерцы въ XII вѣкѣ разсказываютъ, или поютъ, будто жившіе по рѣкѣ Иполѣ Славяне поддались имъ сами добровольно (Se sua libera sponte subjugaverunt eis. Anonym. Cap.33) больше потому, что слышали о происхожденіи Арпада отъ Аттилы; будто многолюдный народъ поддался шгь безъ войны (sine bello). Великое пиршество устроили полководцы Угорскіе, пригласили на пиръ лучшихъ жителей той стороны, "ы ласковы мы дружелюбными словами покорили ихъ безъ войны подъ власть воеводы Арпада"; потомъ повели ихъ съ собою въ походъ; а сыновей ихъ, данныхъ ими въ заложники, отправили къ Арпаду, съ радостными вѣстниками, разсказавшими о присоединеніи многочисленнаго народа. Еще разсказываютъ -- будто и на берегахъ Трона (въ коренной Моравіи) были нѣкоторые жители, имъ вѣрные, но Нитру упорно защищали невѣрные... Она взята приступомъ. Много крови пролито. Невѣрные изъ княжества Нитры скованы желѣзными цѣпями и приведены къ Арпаду, а Арпадъ далъ этимъ невѣрнымъ земли подальше отъ Нитры, чтобы, воротившись когда нибудь на родину, они не могли повредить жителямъ княжества Нитры, ему вѣрнымъ. Мы не хотимъ здѣсь слышать отголоска исторической борьбы между двумя странами Моравскаго народа (свидѣтель слишкомъ недостовѣрный), но важенъ дружелюбный складъ этихъ старинныхъ преданій. Такъ никогда не говоритъ завоеватель о народахъ, имъ раздавленныхъ. Эти разсказы древнѣйшаго Венгерскаго лѣтописца о союзѣ, любви и пирахъ между побѣдителями и побѣжденными были бы важны, если бы даже и не было другихъ свидѣтельствъ о сочувствіи и любви между древними Венграми и Славянами, а ихъ читатель увидитъ довольно, и тогда можетъ быть проститъ мнѣ мое довѣріе къ лѣтописцу, проклятому Шлецеромъ.

Слѣды войны жестокой, можетъ быть междоусобной, оставались въ Моравіи и до половины XI вѣка. Обновитель Чешской земли, князь Бретиславъ, воюя на Моравѣ съ Св. Стефаномъ, королемъ Угорскимъ, "заплакалъ, увидѣвши разрушеніе этихъ священныхъ мѣстъ, гдѣ началось христіанство (Моравское), церкви Моравскія, "ограбленныя и оскверненныя". Мы знаемъ навѣрное, что не всѣ христіанскія церкви были ограблены Уграми. Ни Палацкій, ни Шафарикъ, ни Коларъ, ни Бодянскій не сомнѣваются, что Славянскій обрядъ продолжался подъ властію язычниковъ Угорскихъ, которые никогда не были гонителями христіанства. Знаемъ также, что именно во время Бретислава процвѣтало Славянское богослуженіе въ Угорской землѣ. А послѣ въ Угорскую землю спаслись исповѣдники Славянскаго обряда отъ сына Бретиславова. Отъ чего же Велеградская святыня, надъ которою плакалъ Бретиславъ, стояла въ развалинахъ? Эту загадку могъ бы намъ объяснить всего лучше самъ Бретиславъ, во времена котораго дикіе звѣри водились въ Гнѣздненской и Познанской соборныхъ церквахъ {См. Galli стр. 90. Изд. Бандтке, Варшава 1824 г.}. Эти столицы Польскаго народа, гдѣ началось Польское христіанство, опустошены были самимъ Бретиславомъ; онъ зналъ, какъ велись тогда войны между христіанами, принадлежавшими двумъ различнымъ исповѣданіямъ.

Что въ Велеградѣ христіанство началось въ слѣдствіе Карлова крещенія, въ этомъ нельзя сомнѣваться.

Въ 30-хъ годахъ ХІІІ-го вѣка, на защиту Польскихъ христіанъ отъ Прускихъ язычниковъ, призваны были въ Польшу рыцари Нѣмецкаго ордена. Истребляя язычество, Нѣмцы, уже превратившіеся въ Римлянъ, начали истреблять народы -- сама Польша отъ нихъ погибала. Лѣтъ черезъ 80 выросло, неизвѣстно какъ, огромное языческое государство, "народъ самый темный, самый неславный изъ всѣхъ сѣверныхъ народовъ, Литовцы, данники Русскихъ" (слова Длугоша: Septentrionalium populorum obscurissimi, и т. д.), стали ужаснѣйшимъ бичемъ для Римскихъ христіанъ. Когда исторія начала въ нихъ всматриваться, то открыла, что подъ знаменемъ языческихъ князей -- въ рысьихъ шапкахъ, въ медвѣжьихъ кожахъ -- являются разрушать Латинскія церкви и монастыри христіане Славянскаго обряда. Узнавши Литву еще ближе, убѣдились, что главная ея сила была въ христіанскихъ областяхъ, что подъ языческимъ знаменемъ собрался христіанскій Славянскій союзъ, который и спасъ Польшу отъ Римскихъ защитниковъ. Не смотря на опустошительные набѣги на Римлянъ, Литовское государство ничего у нихъ не завоевало, оно только оборонялось. (Какъ завоевало оно насъ, Русскихъ, объ этомъ не мѣсто разсуждать здѣсь.)

Если бы такое же языческое государство не выросло вдругъ на Дунаѣ въ концѣ IX вѣка, то въ XIX-мъ Шафарикъ, вѣроятно, не сказалъ бы про Венгерскихъ Славянъ слѣдующихъ словъ: "Словаки и Русскіе, живущіе подъ Карпатами (въ Венгріи), отстояли свою народность, подобно Моравцамъ, Хорутанамъ, Хорватамъ и Сербамъ." {Древности Шафарика. Пер. Бодянскаго. Томъ I. Книга 1. стр. 346. И какъ отстояли, сколько сберегли народности! Сколько и въ наше время родили и воспитала Угорская земля Славянъ, такихъ, какъ Коларъ, Шафарикъ, Штуръ, Венедиктъ!}

Василій Елагинъ.

19 Октября, 1867 года.

"Русская Бѣседа", No 8, 1858

Оставить комментарий Елагин Василий Алексеевич (bmn@lib.ru) Год: 1858 Обновлено: 20/03/2024. 112k. Статистика. Статья: История, Публицистика Публицистика	Скачать FB2 Ваша оценка:

Елагин Василий Алексеевич История венгров среди народов Европы

ИСТОРІЯ ВЕНГРОВЪ СРЕДИ НАРОДОВЪ ЕВРОПЫ.

НАЧАЛО ВЕНГЕРСКОЙ ИСТОРІИ.

БОЛГАРСКІЯ ОБЛАСТИ.

ЧИСТО МОРАВСКІЯ ЗЕМЛИ.

Елагин Василий Алексеевич
История венгров среди народов Европы