Емичев Алексей Иванович
Заклятый поцелуй

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Текст издания: журнал "Телескопъ", ч. 22, 1834.

   

ЗАКЛЯТЫЙ ПОЦѢЛУЙ.

посвящено ***.

Не долго женскую любовь
Печалитъ хладная разлука;
Пройдетъ любовь, настанетъ скука,
Красавица полюбитъ вновь.
Пушкинъ.

   "Тебя не будетъ со мною, моя милая; далеко понесешь ты обворожительные взоры, сладостные привѣты. Въ послѣдній разъ ты цѣлуешь глаза мои, чтобъ, остановить горячія слезы, но онѣ всегда польются изъ души моей. Прощай! помни, что, прощальный поцѣлуй будетъ свѣжъ на устахъ нашихъ и никогда не исчезнетъ; онъ выше всѣхъ клятвъ, ужаснѣе смертнаго поцѣлуя: его пріемлетъ живая, исполненная мукъ душа, какъ пріемлетъ сжигаемый мученикъ отрадную каплю воды. Ты клялась мнѣ тамъ, гдѣ безмолвствуетъ религія и блѣднѣетъ человѣческая сила. Этотъ поцѣлуй зашелеститъ на устахъ твоихъ, когда ихъ коснутся чуждыя лобзанія, когда сердце твое омрачится измѣною. Прощай."
   Александръ упалъ на грудь Надежды. Поцѣлуи слились съ новыми клятвами. Экипажъ подали. Еще облобызалъ онъ руку послушной дѣвушки и остался одинъ.
   Какъ грустна разлученному! Онъ думаетъ только о незабвенной. Она будто скрылась въ душѣ его и говоритъ съ нимъ тайно, безголосно, сильно, убѣдительно. Александръ полюбилъ Надежду пламенно, съ отверженіемъ всего, что называется разсудкомъ, съ пожертвованіемъ выгодъ службы, съ потерею счастія" съ убійствомъ душевнаго спокойствія..... полюбилъ самъ того не зная. Да когдажъ любовь вкрадывалась иначе?.. Покорность характера, ласковость и умъ, все это впилось въ горячее сердце юноши, осуществило идеалъ его и проявило для него въ Надеждѣ божество, которому онъ поклонялся со всѣмъ фанатизмомъ Востока. Невыразимо радовался онъ, когда Надежда встрѣчала его ласковымъ привѣтомъ, какъ привѣтствуетъ заря ясное утро. Счастлива любовь тихая, веселая, какъ вольная птичка; но такая любовь только дружба. Душевная, сильная любовь дышетъ ревностью, и между наслажденіи мелькаетъ мука, какъ, тернъ между малинникомъ., Видали ли вы на древесныхъ вѣтвяхъ кругообразную сѣть, чудно истканную? Ее колеблетъ малѣйшій вѣтерокъ, готовый изорвать тонкія нити; но въ срединѣ есть точка, какъ первообразъ зародыша: это паукъ, насѣкомый разбойникъ, окинувшійся пеленою. Онъ ждетъ, не пролетитъ ли мушка, не зацѣпится ли -- и высасываетъ кровь изъ жертвы. Такова и ты любовь безотрадная! Угнѣздишься въ сердцѣ, не даешь ни сна, ни покоя и сторожишь каждый отдыхъ души измученной. Такова была любовь Александра, подстрекаемая ревностью, ибо ревность есть термометръ любви. Чего не придумывало мрачное подозрѣніе! Малѣйшая мысль дробилась на тысячу вѣроятій, облекавшихъ воображаемую измѣну въ одежду истины. Тогда онъ клялся оставить невѣрную; но образъ ея, со всѣми признаками невинности, носился вокругъ тоскующаго сердца и вновь водворялъ любовь и тишину кратковременную. Подобныя боренія еще сильнѣе укоренили въ груди его крѣпкую привязанность. Онъ не могъ пробыть часа безъ Надежды, и разлучаясь на минуту, оставлялъ съ нею полдуши своей. Каково же было для пламеннаго чувства разлучиться надолго, быть можетъ, навсегда! Разлюбилъ онъ общество, предался скукѣ; но гордою душою не искалъ соучастія, не алкалъ кому бы повѣрить свои страданія. Онъ твердо переносилъ горькую участь, услаждаясь мечтами о прошлой радости. Трудно забыть любовь, трудно забыть любимую женщину, водворившую въ груди плѣнительныя ощущенія. Я люблю. Душа моя изобразила свой образъ въ другой душѣ; онѣ поняли одна другую, соединились одномысліемъ, одножеланіемъ, живутъ одною жизнію. Чудесная жизйь! она есть отблескъ вѣчнаго наслажденія, священный огонь на жертвенникѣ земнаго блаженства. Природа украсила женщину всѣми дарами, чтобъ доставить ей господство надъ мущиною, чтобъ въ ней осчастливишь его. Но въ замѣнъ того, кто приметъ живѣйшее участіе въ скорбяхъ его? Кто вызоветъ изъ груди его печальную тайну, чтобъ усладить слезами состраданія? Кто съ самоотверженіемъ бросится искать ему утѣшенія?.. Это она, любящая женщина, родная по сердцу, ангелъ по нѣжной, кроткой душѣ.

-----

   Между мущинами и женщинами есть давній, неразрѣшенный споръ:, кто изъ нихъ долѣе любитъ? Обѣ стороны кричатъ: мы, мы! и обѣ бываютъ часто неправы. Страсть возгарается прежде въ мущинѣ и потомъ отъ него, какъ электрическая искра отъ стекла къ металлу, сообщается женщинѣ, послѣ долгаго ходатайства. Тогда. уже возникаетъ взаимная любовь; но женщина не оставляетъ кокетства, прирожденнаго ей, а мущина жертвуетъ любви, даже Дружбою; и. вотъ почему мущицы правы въ своей сильнѣйшей ревности. Если женщина подарила только чувствами, не оставила въ объятіяхъ его ни одного пожертвованія: онъ долго, вѣчно будетъ любить ее. Какія бы обуреванія не тревожили его, но въ. памятномъ сердцѣ всегда будешь пріютъ воспоминаніи; и въ то время, когда въ груди двигаются волны бурныхъ помысловъ, это святое, заповѣдное хранилище останется незыблемымъ, невредимымъ, какъ утесъ среди моря. Между тѣмъ женщина, не подаривъ его ни одною драгоцѣнностью, увлекаясь живою картиною забавъ и веселья, обставленная вздыхающими сердцами, забываетъ прежняго обожателя, домна въ немъ одного изъ многихъ, какъ иногда она вспоминаетъ о старой прическѣ, съ улыбкою приговаривая: вѣдь была же мода! Но если могучій трепетъ влюбленнаго сердца ринулъ ее на пожертвованіе; если всколыханная страстію душа потеряла разсудокъ и упилась удушливымъ пламенемъ: торжествующій мущина, низложивъ сильнаго, хитраго непріятеля, ласкаетъ его только за прежнюю храбрость, посмѣеваясь падшему мужеству. Онъ невольно теряетъ пламенную любовь къ той, которая, сгорѣла отъ дыханія его любви. И такъ, любовь женщины чистая владычествуетъ надъ мущиною; любовь преступная унижаетъ ее до рабства.
   Ни одно оскорбительное воспоминаніе не давило груди Надежды, ни одна мысль не унижала ее въ сердцѣ Акександра. Живая, пламенная, мечтательная, она готова была потворствовать каждому чувству, но дружба Александра спасала ее отъ проступковъ. Наконецъ эта дружба превратилась въ. сильнѣйшую любовь. Она полюбила его какъ первенца своей души, какъ друга лелѣявшаго ея юность и неопытность. Не имѣя средствъ овладѣть ею предъ алтаремъ Божіимъ, преданный эгоизму безразсудной страсти; ожидая всего отъ времени, онъ вызвалъ изъ души ея всѣ возможныя клятвы, на ужасномъ мѣстѣ; запечатлѣнномъ, какъ говорило преданіе; колдовствомъ и нечистою силою. Въ самомъ дѣлѣ, Чертово Городище, нагроможденное огромными развалинами надъ самою пучиною сердитой рѣки, удаленное отъ жила, страшило путника; и не разъ тамъ молнія сжигала остатки деревъ и траву, а громъ разбивалъ вѣковыя камеи. Залогомъ вѣчной любви былъ обоюдный жаркій поцѣлуй, которому измѣна должна запечатлѣться гибелью.
   Долго юное сердце Надежды страдало всѣми недугами разлученной любви. Къ счастію она уѣхала въ такой городъ, гдѣ ея красота сіяла звѣздою утренней; гдѣ ея черныя очи проницали въ душу, какъ жаръ весенняго солнца. Неохотно, по убѣжденію родителей, вступила она въ общество, сохраняя грусть души и сумракъ на прекрасномъ лицѣ Явившаяся толпа обожателей издали слѣдила за печальною, и не смѣла нарушить ея задумчивости; но ея таинственность и пламень очей были загадкою, которую юноши стремились разгадать. Такъ протекло нѣсколько недѣль. Умиренная временемъ, горячая страсть охлаждалась, воспоминанія становились тусклѣе, отдаленнѣе, печальная жизнь бременила живость характера, и сердце Надежды готово было отверсться на ласковый призывъ новой любви.
   Молодой Пальминъ отличался пріятнымъ характеромъ и образованностію. Его прекрасная наружность, украшенная еще болѣе ловкостію, не разъ плѣняла красавицъ, но онъ оставался холоденъ до роковой минуты. Красота и мечтательная задумчивость пріѣзжей красавицы привлекли его. Онъ ринулся къ ней со всѣмъ пыломъ жарко-дышущаго сердца, и овладѣлъ ею. Объятая новою страстію, Надежда мыкалась съ одного бала на другой, преслѣдуемая Пальминомъ, и давно забыла о томъ, кто покоилъ ее въ объятіяхъ дружбы и любви. Страшныя клятвы она надѣялась замолить въ церкви. Письма отъ прежнихъ подругъ, какъ не интересныя, она сжигала. Одно только, въ которомъ описывалось отчужденіе отъ міра и отчаяніе Александра, поразило ее; она всплакала надъ нимъ, пробудивъ въ душѣ укоризны, но явился Пальминъ -- и все забыто.
   Время бѣжало какъ преступникъ, скрывающійся отъ стражи; напрасно воспоминаніе старалось остановить его: бѣглецъ умчался и скрылся въ невозвратномъ прошедшемъ. Время бѣжало, а Надежда не примѣчала, какъ много мѣсяцевъ миновало ея клятвопреступленію. Въ семнадцатой веснѣ она разцвѣтала нѣжно и пышно, какъ оранжерейный цвѣтокъ. Родители видѣли, что пора красную дѣвицу поручить на возрастъ доброму молодцу, пора помыслы затѣйной юности передать въ науку возмужалости. Появились сваты: есть купцы, есть и товаръ, и запродали дѣвицу доброму молодцу, заручили Надежду за руки Пальмина.
   Въ день обрученія, Надежда, веселая и разубранная, сидѣла подлѣ Пальмина. Только что надѣтое на пальчикъ обручальное кольцо подслушивало живое біеніе жилокъ. Насталъ первый поцѣлуй. Уже губы счастливаго обрученнаго стремились спаяться съ устами прелестной, какъ глаза у ней помутились, она ахнула и пала со стула, восклицая: не жги меня, не жги меня! Блѣдную, безчувственную унесли, ее въ Свою комнату. Въ недоумѣніи и ужасѣ всѣ присутствовавшіе не знали что подумать, что толковать. На другой день Надежда облегчила болѣзнь слезами въ три ручья. Спрашивали: не хочешь ли она видѣть Пальмина?--" Ахъ, нѣтъ, нѣтъ, отвѣчала она: попросите его, чтобъ онъ не сердился, я не думала, что со мною это будетъ." Напрасно мать пытала: что съ нею было? рыданія замѣняли отвѣтъ. Цѣлую недѣлю пролежала она въ постели, страдая горячкою, и въ минуты сильнаго, жара по прежнему восклицала: не жги меня, не жги меня! Ей грезилось какое-то привидѣніе, готовое истребить ее пламенемъ, какъ зной палитъ въ пустынномъ полѣ изсохшую траву. Въ бреду она, то обѣщала исполнить страшныя клятвы, то кричала: "прости меня, я забыла тебя, я не люблю тебя! ахъ! не жги меня, ради клятвъ моихъ, не жги меня. "Наконецъ она начала выздоравливать. Глаза были дики и мутны. Изъ. рѣзвой, прихотливой она превратилась въ скромную, исполненную таинственности и томительныхъ думъ. Все сидѣла задумавшись, не участвовала въ весельяхъ, только фантазировала на фортепьяно. Въ одинъ вечеръ она задумчиво играла, а Пальминъ смотрѣлся въ ея прекрасныя очи. Различные звуки безъ ровности, безъ гармоніи толпились и перебивали одинъ другаго, не выражая слушающему ни одной мысли смятенной піанистки. Вдругъ буря замолкла, перебѣжала проба акомпанимана, и Надежда пропѣла романсъ:
   
   Прости! я ѣду въ дальній путь,
   Надеждъ покинувъ обольщенье:
   Намъ міръ другой соединенье.
   Меня забудь, меня забудь!
   Но если пламенная грудь
   Любви волненье вновь узнаетъ;
   Какъ сердце тайну разгадаетъ, --
   Меня забудь, меня забудь!
   Но если я когда нибудь,
   Питая къ свѣту хладъ могильный,
   Тебя забуду -- Богъ Всесильный!
   Меня забудь, меня забудь.
   
   "Такъ! Богъ забылъ меня! я обманула его! я клятвопреступница! воскликнула Надежда при послѣднемъ куплетѣ и поникла челомъ на фортопьяно. Рыданія задушали ее. Встревоженный юноша хлопоталъ, чтобъ успокоить ее, убѣдишь, разсѣять." Ахъ, Пальминъ! не тронь меня, не требуй поцѣлуя невѣсты, ради Бога, не требуй! онъ жгучъ какъ огонь; язвителенъ, какъ ядъ!... Боже! какъ онъ ужасенъ!" Голосъ ея слабѣлъ, и она опять впала въ истерику и горячку. Тщетно призывали лекарей и даже волшебницъ! Тайная немочь, глубоко сокрытая въ сердцѣ, какъ звѣзда за мутнымъ облакомъ, не давалась зоркому проницанію. Пальминъ, любя пламенно, самъ впадалъ въ болѣзнь, даруемую тоскою и мученіемъ. Проводя дни и ночи у постели страдалицы, онъ не смѣлъ приласкать ее, не смѣлъ излить потока нѣжности и живѣйшаго участія, видя, какъ она страшится ихъ, какъ сама, желая ринуться на грудь его, съ ужасомъ отпрядывала, какъ будто между ими блуждало привидѣніе. Въ одинъ изъ этихъ томительныхъ вечеровъ, она взяла его за руку и спросила: "скажи, Пальминъ, тебя не ужасаютъ мои муки, не страшитъ моя таинственность? ты меня любишь выше призраковъ, болѣе всего на свѣтѣ?" Воспламененный юноша сильно прижалъ ея руку къ груди своей и торжественно воскликнулъ:" Богъ видитъ, что ты для меня дороже небеснаго блаженства!" Она зорко поглядѣла въ глаза его и медленно проговорила: "я твоя! веди меня завтра къ вѣнцу, только, ради самого Спасителя, первый поцѣлуй на брачномъ ложѣ."...
   На завтра, послѣ вечеренъ, скромный поѣздъ подъѣхалъ къ церкви. Радостный женихъ встрѣтилъ невѣсту и ввелъ въ храмъ. Блѣдна, измученна, трепетна стояла она подъ вѣнцомъ. Послѣ совершенія брака, тщетно Священникъ требовалъ отъ новобрачныхъ взаимнаго поцѣлуя. Всѣ дивились и перешептывались. Народъ любитъ пересуды. За молебномъ Надежда, рыдая, молилась, какъ преступница, готовая принять послѣднее слово жизни. Возвратились въ домъ тестя. Послѣ обычныхъ обрядовъ, молодыхъ ввели въ опочивальню, раскланялись, и задвижка возвѣстила, что Надежда со вечера дѣвушка, со полуночи молодушка, ко бѣлу свѣту хозяюшка. Оставшіеся гости допили послѣдній заздравный покалъ и разошлись. Вдругъ въ полночь по дому распространился дымъ и платяной запахъ. Всѣ пробудились, бросились искать пожара, приблизились къ опочивальнѣ молодыхъ, какъ дверь съ грохотомъ сорвалась съ петлей, мгновенно всѣхъ обдало дымомъ, и выбѣжалъ Пальминъ, крича: воды, воды! она горитъ. Съ ужасомъ кинулись къ горящей сильнымъ пламенемъ кровати, въ эту минуту обрушившейся, и схватили безчувственную новобрачную, заваленную пылающимъ занавѣсомъ и постелью. Лице Надежды совершенно обгорѣло; багровое, стянутое, оно истрескалось, глаза лопнули, губы превратились въ двѣ сухія, скрученныя жилы. Обнаженная, покрытая обрывками платья, недавно прелестная, новобрачная явилась искаженнымъ трупомъ. Пальминъ, потерявъ разсудокъ, кричалъ: "она сама не велѣла гасить свѣчу, она нарочно сожгла себя!" -- и падалъ на тѣло погибшей.
   И такъ послѣдняя земная молитва, послѣднее утѣшеніе религіи не сопутствовало несчастной въ могилу! Но ея пламенная, не омраченная ни однимъ произвольнымъ смертнымъ грѣхомъ, душа, какъ голубица, вознеслась въ ковчегъ выспренній, принеся съ земли невинность свою и чистоту.
   Черезъ четыре дня, послѣ успокоенія въ нѣдрахъ земли усопшей страдалицы, получено на ея имя съ черною печатью письмо:" Что ты сдѣлала, Надежда, съ Александромъ! День отправленія этого письма есть день смерти замученнаго, нѣкогда возлюбленнаго твоего друга. Скажи съ горестію и слезами: миръ душѣ твоей, несчастный мученикъ! Онъ умеръ ужасно, безъ утѣшенія вѣры и дружбы. Въ полночь того дня у насъ свирѣпствовала сильнѣйшая гроза, такъ что на поляхъ градомъ выбило весь хлѣбъ и съ многихъ домовъ снесло крыши. По утру кто-то, проходя мимо Чортова Городища, гдѣ ты давала Александру страшныя клятвы, увидѣлъ лежащаго человѣка, побѣжалъ и нашелъ въ немъ Александра, сраженнаго молніею. Лице его было сожжено и обезображено; самый камень, на который онъ низринулся, превращенъ въ щебень, только сохранилась отъ него полоса съ надписью: "умру, проклиная ее." Ты спросишь: зачѣмъ въ такую ночь забрелъ онъ въ страшное мѣсто?-- Съ тѣхъ поръ, какъ у насъ появилась вѣсть о твоемъ обрученіи, Александръ проводилъ тамъ дни и ночи и начертилъ оную надпись. Залейся слезами, Надежда, и съ молитвою скажи: "миръ душѣ твоей, несчастный мученикъ."
   Но имъ обоимъ не было мира на сей землѣ, гдѣ счастье -- сонъ, бѣда -- не сонъ.

А. Емичевъ.

   Вятка.

"Телескопъ", ч.22, 1834

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru