Т. Р.
Воспоминания об Алексее Петровиче Ермолове

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Воспоминанія объ Алексѣе Петровичѣ Ермоловѣ.

   Весною 1818 года, главнокомандующій грузинскимъ корпусомъ прибылъ на р. Сунжу, къ собранному противъ непокорныхъ горцевъ отряду, и выбравъ мѣстность, заложилъ крѣпость Грозную. Земляная эта крѣпость, о шести бастіонахъ, началась постройкой въ іюнѣ мѣсяцѣ, и приведена къ совершенному окончанію къ октябрю, при частыхъ набѣгахъ горцевъ, затруднявшихъ постройку крѣпости. Когда привезли орудія Для вооруженія крѣпости, А. П. Ермоловъ, желая наказать непокорныхъ горцевъ, приказалъ одно изъ этихъ орудій отвезти, въ сумеркахъ, отъ крѣпости на 150 сажень, и окруживъ его 50-го удалыми казаками, составлявшими ночной караулъ, далъ лично наставленіе начальнику этой полусотни: съ разсвѣтомъ допустить къ себѣ горцевъ на сто сажень, и діъ этотъ моментъ, какъ-бы отрубивъ постромки, оставить орудіе на мѣстѣ и удирать отъ горцевъ вправо, по направленію на первый бастіонъ крѣпости. Эта военная хитрость увѣнчалась полнымъ успѣхомъ; на разсвѣтѣ, горцы, въ числѣ около тысячи человѣкъ, съ гикомъ бросились на слабый отрядъ казаковъ,-- а тѣ, въ точности исполнивъ наставленіе главнокомандующаго, оставили орудіе на мѣстѣ и ретировались по указанному пути. Горцы, желая захватить оставленное орудіе, спѣшились, чтобъ увезти его; но въ этотъ моментъ шесть батарейныхъ орудій бригады полковника Базилевича, прежде еще наведенныя на оставленное орудіе, сдѣлали залпъ ближнею картечью, чѣмъ привели горцевъ въ такое смятеніе, что они стали подбирать убитыхъ, и тѣмъ дали возможность еще разъ повторить залпъ. Преслѣдуемые, послѣ втораго залпа, усиленнымъ отрядомъ казаковъ и батальономъ кабардинскаго пѣхотнаго полка, они понесли значительный уронъ; орудіе же, послужившее въ этомъ дѣлѣ приманкой, было привезено кабардинцами обратно въ крѣпость. При этомъ случаѣ горцы потеряли до 200 человѣкъ убитыми, и уже на крѣпость -- дѣйствительно Грозную -- болѣе не покушались.
   Въ октябрѣ мѣсяцѣ, не помню котораго числа, Алексѣй Петровичъ, оставя приличный въ крѣпости гарнизонъ, повелъ отрядъ, въ числѣ 5,000 человѣкъ, подъ личною своею командою, для усмиренія бунта въ Дагестанѣ. По прибытіи его въ Тарки, резиденцію шамхала, на берегу Каспійскаго Моря, начался проливной дождь, который не переставалъ лить цѣлую недѣлю, такъ что рѣшительно препятствовалъ дальнѣйшему походу, и заставилъ весь отрядъ испытать на дѣлѣ пословицу: "сиди у моря, да жди погоды".
   По грязной, гористой и незнакомой дорогѣ тянулся къ отряду транспортъ съ снарядами и провіантомъ; онъ, въ продолженіе такого ненастнаго времени, много претерпѣвалъ бѣдствій, и чрезъ это не могъ прибыть вовремя къ отряду; 9-го же ноября, верстахъ въ 25-ти отъ Тарковъ, транспортъ рѣшительно остановился, заметенный снѣгомъ, который выпалъ, въ тотъ день, буквально на полтора аршина. На разсвѣтѣ, съ 9-го на 10-е ноября, было дано знать объ этомъ главнокомандующему, чрезъ одного жителя Тарковъ. Алексѣй Петровичъ въ то же время призвалъ меня къ себѣ, рано утромъ, и давъ мнѣ въ команду 600 человѣкъ жителей города, приказалъ: начиная отъ Тарковъ, прочищать дорогу на встрѣчу транспорту. Взявъ съ собою того самаго проводника, который привезъ непріятное извѣстіе объ остановкѣ транспорта, съ командою горцевъ, снабженныхъ набранными въ городѣ лопатами,-- въ тотъ же день, т. е. 10-го ноября, я отправился исполнить приказаніе главнокомандующаго,-- и 11-го ноября, къ пяти часамъ пополудни, явился къ Алексѣю Петровичу съ словеснымъ рапортомъ о благополучномъ прибытіи транспорта. Алексѣй Петровичъ, не давъ мнѣ окончить своего донесенія, обнялъ меня и, поцѣловавъ, сказалъ: "ты, братъ, отнынѣ директоръ путей сообщенія". Этимъ шутливымъ названіемъ я пользовался до кончины Алексѣя Петровича.
   12-го ноября слегка подморозило, и отрядъ, выступи изъ Тарковъ, верстъ на 50 вглубь Дагестана, на разсвѣтѣ 14-го ноября прибылъ къ городу Большому Джапгутаю, гдѣ собралось большое скопище бунтовавшихъ лезгинъ. Отчаянная храбрость ихъ доходила до изступленія; каждый шагъ земли былъ обагренъ кровію сотенъ людей. Усиленная пальба картечью, на отвозахъ впередъ, продолжалась почти два часа; наконецъ, непріятель, громимый дѣйствіемъ артиллеріи и преслѣдуемый штыками, долженъ былъ оставить городъ и бѣгствомъ искать спасенія въ горахъ.
   Тогда главнокомандующій приказалъ ударить отбой, сѣлъ на разостланную бурку, облокотился на камень, спросилъ себѣ карандашъ и бумаги, и собственноручно начерталъ слѣдующій приказъ: "Труды ваши, храбрые товарищи, усердіе къ службѣ, проложили намъ путь въ средину владѣній акушинскихъ, народа воинственнаго и сильнѣйшаго въ Дагестанѣ! Страшными явились вы предъ лицомъ непріятеля, и многія тысячи не противостали намъ, бѣгствомъ снискали спасеніе, и благодарны за великодушную пощаду! Вижу, храбрые товарищи, что не вамъ могутъ предлежать горы неприступныя, пути непроходимые! Скажу волю Императора -- и препятствія исчезаютъ предъ вами! Заслуги ваши смѣло свидѣтельствую предъ Государемъ Императоромъ, и кто достойный изъ васъ: не одаренъ Его милостію?

Генералъ Ермоловъ".

   Такъ кончилась экспедиція 1818 года, и отрядъ возвратился на зимнія квартиры, частію въ крѣпость Грозную, а частію въ станицы гребенскихъ казаковъ, легкая артиллерія въ г. Моздокъ, а батарейная въ г. Георгіевскъ.
   Въ іюнѣ мѣсяцѣ 1819 года, главнокомандующій, желая окончательно возстановить покорность въ Дагестанѣ, подъ личною своею командою вновь собралъ прошлогодній отрядъ, усиленный курпискимъ пѣхотнымъ и 8-мъ егерскимъ полками,-- и войско, по трудному пути, преодолѣвая всѣ преграды, прибыло къ деревнѣ Андреевой, гдѣ русская нога, съ завоевательной силой, явилась въ первый разъ.
   18-го іюня, близь этой деревни, заложена крѣпость Внезапная, съ блокгаузами въ два яруса; стѣны возведены были изъ стараго кирпича, руками солдатъ, приготовлявшихъ и новый кирпичъ, изъ глины съ соломенною трухою, или, какъ туземцы называютъ -- съ саманомъ. Эта крѣпость, какъ и Грозная, должна была строиться съ боя, при безпрерывныхъ набѣгахъ горцевъ, упорно тревожившихъ работы.
   Находясь при построеніи какъ Грозной, такъ и Внезапной крѣпостей, я съ удовольствіемъ всегда смотрѣлъ на веселость и игривость солдатъ, находящихся на работѣ. Водку имъ давали почти каждый день, но какъ-то прошло два дня, что водки они не получали. Возвращаясь съ работы всегда съ пѣснями мимо ставки главнокомандующаго, они запѣли одну военную пѣсню, и такъ принаровили куплеты, что возлѣ самой ставки Алексѣя Петровича пришлось имъ пѣть слѣдующій куплетъ:
   
   Говорятъ умнѣй они.
   Но что слышишь отъ любаго?
   Жомини, да Жомини.....
   А объ водкѣ -- ни полслова!
   
   Алексѣй Петровичъ вышелъ изъ ставки и сказалъ: "Здорово, ребята! водка передъ кашицей". И дѣйствительно, о выдачѣ рабочимъ водки распоряженіе уже было сдѣлано.
   Августа 18-го, непріятель, въ массѣ до 10,000 человѣкъ, сдѣлалъ формальное на крѣпость нападеніе, но былъ отбитъ мужествомъ храбрыхъ ея защитниковъ, и отступилъ съ большимъ урономъ. Самую злостную непокорность оказывали жители качалыковскихъ деревень. Главнокомандующій, желая наказать ихъ примѣрно, выступилъ изъ крѣпости Внезапной, настигъ горцевъ при селеніи Горячевскомъ и истребилъ качалыковскія деревни. Вознамѣрившись вторгнуться во владѣнія коварнаго врага нашего, Сурхая-Хана, главнокомандующій направилъ отрядъ свой въ глубь Дагестана, къ селенію Лаваши, пролагая себѣ путь почти непроходимый, самымъ усиленнымъ трудомъ и прорубкою дремучихъ лѣсовъ. Силою воли и благоразумія главнокомандующаго, отрядъ достигнулъ Лавашей, гдѣ горцы, сосредоточенные въ большихъ силахъ и возмущаемые Амулат-Бекомъ, рѣшились защищаться до послѣдней капли крови, подъ прикрытіемъ возведенныхъ ими огромныхъ заваловъ.
   Здѣсь да будетъ дозволено маленькое отступленіе, ради названной выше, замѣчательной личности, одного изъ предводителей непокорныхъ -- того самаго Амулат-Бека, который впослѣдствіи былъ пойманъ, обреченъ на смерть, но спасенъ великодушіемъ главнокомандующаго, пораженнаго безпримѣрнымъ присутствіемъ духа своего плѣнника. Въ этомъ любопытномъ случаѣ оба дѣйствующія лица возбуждаютъ сильное и невольное сочувствіе. Когда плѣннаго Амулат-Бека привели къ ставкѣ Алексѣя Петровича, главнокомандующій приказалъ спросить его: "какъ онъ дерзнулъ, послѣ данной Тарковскому шамхалу присяги быть вѣрнымъ Россіи -- вновь возмутиться?". Амулатъ спокойно и твердо отвѣчалъ на вопросы переводчику; но какъ только измѣна его была положительно доказана, свидѣтельствомъ родственниковъ его, тутъ же присутствовавшихъ, то главнокомандующій приказалъ его повѣсить. Когда сентенція главнокомандующаго была объявлена, черезъ переводчика, Амулат-Беку, то онъ, наклонившись, сталъ гладить въ это время принадлежавшую Алексѣю Петровичу собаку (кличка Ципушка) и восхищаться ею; при чемъ оставался, повидимому, совершенно-равнодушнымъ къ приговору, надъ нимъ произнесенному,-- и, отходя смиренно отъ ставки, пошелъ на смерть, какъ-бы на пиръ, безъ малѣйшаго признака безпокойства или волненія. Это обстоятельство такъ поразило Алексѣя Петровича, что онъ тутъ же воскликнулъ: "да сохранитъ меня Богъ лишить жизни человѣка съ такимъ возвышеннымъ духомъ!". Амулат-Бека арестовали, и, впослѣдствіи, обер-квартирмейстеръ грузинскаго корпуса, Евстафій Ивановичъ Верховскій, выпросилъ у Алексѣя Петровича дозволеніе взять Амулат-Бека на свое попеченіе. Такимъ образомъ, онъ жилъ съ нимъ года два, какъ другъ, какъ братъ. Но минута неумолимаго мщенія приближалась быстро и грозно. Сопровождая постоянно полковника Верховскаго на лошади, Амулат-Бекъ отсталъ отъ него однажды и, сдѣлавъ по немъ выстрѣлъ сзади, убилъ своего благодѣтеля наповалъ и ускакалъ въ горы. Это событіе, какъ извѣстно, послужило Марлинскому темою для его повѣсти: Амалатъ-Бекъ.
   Говоря о несчастной и внезапной смерти полковника Верховскаго, не могу умолчать о судьбѣ супруги командира 44-го егерскаго полка, полковника Пузыревскаго. Полковникъ Пузыревскій измѣнническимъ образомъ былъ убитъ Коихаре-Гуріаломъ, въ 1819 году. Черезъ годъ, къ оставшейся послѣ Пузыревскаго вдовѣ посватался полковникъ Верховскій, и, будучи женихомъ, за два мѣсяца до свадьбы, измѣнническимъ же образомъ убитъ Амулатъ-Бекомъ. Вотъ судьба несчастной женщины и несчастной невѣсты.
   Обратимся теперь опять къ сраженію подъ селеніемъ Лаваши.
   18-го декабря 1819 года, отрядъ, подъ личною командою А. П. Ермолова, до 12-ти часовъ пополудни долженъ былъ стоять безъ всякаго дѣйствія, на одномъ мѣстѣ, ибо въ это время такой былъ сильный и густой туманъ, что въ двухъ а много въ трехъ шагахъ нельзя было различать предметовъ; доказательствомъ тому служитъ то, что авангардъ нашъ набрелъ неожиданно на одинъ завалъ и завладѣлъ имъ безъ выстрѣла, потому что испуганный непріятель, принявъ его за атаку преднамѣренную, убоялся превосходства силъ и ретировался.
   Къ двумъ часамъ прояснилось, и непріятель, увидя русскихъ, открылъ такой жестокій огонь, что главнокомандующій, не откладывая ни минуты, приказалъ штурмовать завалы. Пукъ Георгіевскихъ крестовъ, сжатыхъ въ рукѣ Алексѣя Петровича, былъ самою блистательною рѣчью; войско наше ринулось впередъ,; штыки склонились грозно стальнымъ гребнемъ -- и сонмъ горцевъ обратился вспять, какъ вихремъ гонимое стадо. Въ селеніи Лаваши нашли множество убитыхъ, жители всѣ выбрались въ горы.
   Такъ кончилась знаменитая экспедиція 1819 г., продолжавшаяся до 12-го января 1820 года.
   Нельзя здѣсь умолчать объ одномъ несчастномъ случаѣ, постигшемъ насъ въ продолженіе этой экспедиціи.
   Верстахъ въ двадцати за Андреевой деревней, отрядъ нашъ имѣлъ роздыхъ, въ мѣстѣ удобномъ, но окруженномъ непріятелемъ; при этомъ приняты были всѣ мѣры осторожности. Пикеты и даже секретныя цѣпи охраняли спокойствіе отряда. Главнокомандущій, въ ночи, вмѣстѣ съ начальникомъ штаба генералъ-маіоромъ Алексѣемъ Александровичемъ Вельяминовымъ, осматривая мѣстность, замѣтилъ, что одинъ солдатъ, изъ рекрутъ, поступившій въ 8-й егерскій полкъ, заснулъ, лежа въ секретной цѣпи. На другой день Алексѣй Петровичъ сдѣлалъ за это выговоръ полковому командиру, полковнику Шульцу {Бывшій адъютантъ графа Ланжерона въ 1812 году.}, который того же дня, съ наступленіемъ вечера, вмѣстѣ съ батальойннымъ командиромъ, майоромъ Ганеманомъ, поѣхалъ осматривать секретную цѣпь; разговаривая между собою по нѣмецки, ни тотъ, ни другой не разслышали секретнаго лозунга, сдѣланнаго лежащимъ въ секретѣ солдатомъ, который, не получивъ отзыва и принявъ нѣмецкій языкъ за татарскій, выстрѣлилъ изъ ружья, и пулею ранилъ въ ногу, близь живота, своего полковаго командира. Шульцъ упалъ, и происшедшая въ отрядѣ тревога обнаружила тотчасъ этотъ несчастный случай.
   Полковникъ Шульцъ, въ цвѣтѣ лѣтъ, подававшій большія надежды въ будущемъ, любимый и уважаемый всѣми товарищами и подчиненными, на третій день отъ полученной раны скончался. На смертномъ одрѣ, призвавъ того солдата, который поразилъ его выстрѣломъ, онъ наградилъ его деньгами.
   Сколотили четыре доски, и съ подобающею почестью и пальбою похоронили этого достойнаго человѣка, на вблизи находящемся курганѣ.
   Весь церемоніалъ похоронъ былъ видѣнъ окружавшему насъ непріятелю, который многочисленными толпами слѣдилъ за нашими дѣйствіями.
   На другой день послѣ похоронъ Шульца, отрядъ выступилъ, какъ выше сказано, къ селенію Лаваши, и съ боя занялъ его. На возвратномъ пути тою же дорогою, отрядъ проходилъ мимо того кургана, гдѣ Шульцъ былъ похороненъ, и остановился съ тѣмъ, чтобы отслужить панихиду по покойномъ -- но увы! тѣла покойнаго не нашли: его украли татары, предполагая получить за выкупъ большія деньги. Отслуживъ панихиду, отрядъ двинулся въ путь, на зимнія квартиры.

Т. Р.

"Нива", No 31, 1870

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru