Ганди Махатма
Исповедание веры

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Выдержки из письма Ганди к одному из его друзей в Индии)

Махандас Карамчанд Ганди
Исповедание веры

[Из книги Mahatma Gandhi. Life, Writings and Speeches. Madras, 1921, стр. 84 -- 88.]

(Выдержки из письма Ганди к одному из его друзей в Индии)

   1. Не существует непреодолимого барьера между Востоком и Западом.
   2. Не существует того, что называют западной или европейской цивилизацией, существует современная цивилизация, которая носит чисто материальный характер.
   3. Народы Европы, прежде чем их коснулась современная цивилизация, имели много общего с народами Востока и во всяком случае с народами Индии и даже нынешние европейцы, которых еще не коснулась современная цивилизация, гораздо более способны смешиваться с индийцами, чем отпрыски этой цивилизации.
   4. Индией управляет не британский народ, а современная цивилизация при помощи своих железных дорог, телеграфов, телефонов и всевозможных изобретений, которые прославляются как торжество цивилизации.
   5. Бомбей, Калькутта и другие главные города Индии являются подлинными очагами моральной заразы.
   6. Если бы британская власть была завтра заменена индийской, построенной на тех же основаниях, Индия оказалась бы не в лучшем положении чем прежде. Разница была бы только в том, что она могла бы удержать у себя часть денег, которые теперь выкачиваются в Англию. Но в таком случае Индия стала бы только вторым или пятым изданием Европы.
   7. Восток и Запад могут сойтись по-настоящему только в том случае, если Запад почти целиком выбросит за борт современную цивилизацию. Они могут также сойтись по видимости, если Восток усвоит современную цивилизацию. Но такое сближение будет вооруженным перемирием вроде того, какое существует между Германией и Англией. Обе эти нации живут в преддверии смерти и боятся, как бы одна ие проглотила другую.
   8. Если какой-нибудь человек или какая-нибудь корпорация предпринимают или собираются предпринять преобразование всего мира, то это просто дерзость. Пытаться осуществить это средствами крайне искусственного и поспешного движения, значит пытаться осуществить неосуществимое.
   9. Как общее правило, улучшение материальных удобств ни в какой степени не влечет за собою усиления нравственности.
   10. Медицинская наука является концентрированной черной магией; знахарство в бесконечной степени лучше того, что считается высоким врачебным искусством.
   11. Больницы -- это орудия, используемые дьяволом для своих целей, чтобы поддерживать свою власть над миром. Они увековечивают порок, "ищету, вырождение и подлинное рабство. Я чувствовал себя совершенно выбитым из колеи при мысли, что я должен буду подвергнуться врачебному уходу. Было бы грешно, если бы я принимал какое-нибудь участие в тех мерзостях, которые совершаются в больницах. Если бы не существовало больниц для венерических болезней или даже для туберкулезных, го у нас было бы меньше туберкулеза и меньше половых пороков.
   12. Спасение Индии заключается в том, чтобы выкинуть из головы все, чему она научилась за последние пятьдесят лет. Железные дороги, телеграф, больницы, адвокаты, доктора, все это должно исчезнуть и так называемые высшие классы должны научиться с полным сознанием, религиозным убеждением и твердым намерением жить простой крестьянской жизнью и понять, что это животворящее, подлинное счастье.
   13. Индия должна перестать носить ткани фабричного производства, все равно будут ли они выделаны на европейских или индийских фабриках.
   14. Англия может помочь в этом Индии и тем самым она оправдает "свое обладание Индией. В настоящее время по-видимому многие англичане уже разделяют это мнение.
   Мудрецы древности проявили подлинную мудрость, организуя общество таким образом, чтобы материальные условия были ограничены, примитивный плуг, которым пользовались, быть может, 5 000 лет тому назад, служит земледельцу и по настоящее время. В этом лежит спасение. В таких условиях сравнительного мира и спокойствия, большего, чем тот, которым пользовалась Европа с тех пор, как развила свою современную деятельность, население более долговечно, и я чувствую, что всякий просвещенный человек, и несомненно всякий англичанин, если ему придется выбирать, постигнет эту истину и будет действовать применительно к ней.
   К таким решительным выводам я пришел, руководствуясь подлинным духом пассивного сопротивления. Как пассивно сопротивляющийся, я не интересуюсь вопросом, может ли такое, я бы сказал, гигантское превращение совершиться среди людей, находящих удовлетворение в нынешней бешеной гонке. Если я постигаю истину, я должен радостно следовать ей в не могу дожидаться, пока народ в целом это сделает. Все из нас, сто думает таким образом, должны предпринять необходимые шаги, а остальные должны последовать за нами, если мы правы. Теория дана: наша практика должна по возможности приблизиться к ней. Живя в обстановке такой суеты, мы, пожалуй, не в состоянии вырваться из этого позорища. Каждый раз, когда я вхожу в железнодорожный вагон или автобус, я знаю, что я насилую себя и делаю то, что считаю неправильным. Я не боюсь логических последствий, вытекающих отсюда. Поездки в Англию вещь плохая, всякое сообщение между Южной Африкой и Индией по океану на быстроходных судах тоже плохая ведь и т. д. Вы и я можем, пожалуй, и теперь обойтись без этого. Но главное -- это создать правильную теорию. Вы встретите здесь всякого рода людей. Поэтому я считаю, что мне следует изложить вам, что я считаю прогрессивным образом действий. Если вы со мной согласитесь, то вашей обязанностью будет сказать революционерам и всем прочим, что свобода, к которой они стремятся или полагают, что стремятся, не может быть достигнута путем убийств и насилий, что для этого нужно, чтобы они сами поступали правильно и стали бы навсегда настоящими индийцами. Тогда британские правители будут слугами, а не господами. Они будут доверенными лицами, а не тиранами, и будут жить в полном мире и согласии со всем населением Индии. Будущность поэтому принадлежит не британской расе, а самим индийцам, и если у них есть достаточно самоотречения и способности к воздержанию, они могут освободиться хотя бы немедленно, и если мы усвоим в Индии тот простой образ жизни, который еще в широкой степени распространен у нас и который у нас всецело господствовал еще недавно, то лучшие из индийцев и европейцев еще сумеют поддерживать между собой сношения на всем пространстве Индии и действовать как дрожжи. Когда не было способов быстрого передвижения, учителя и проповедники ходили пешком из одного конца страны в другой, пренебрегая опасностями и делали это не для удовольствия, не для подкрепления здоровья (хотя, это я тоже достигал не бродячим образом жизни), а для блага человечества. В ту пору Бенарес и другие места, куда направлялись пилигримы, были священными городами, а теперь это нечто отвратительное.
   Вы припомните, что вы ненавидели меня (за то, что я говорил со своими детьми на гуджарати. Теперь я все больше и больше убеждаюсь, что ж был безусловно прав, когда отказался говорить с ними по-английски. Хорошее это дело, когда один гуджарат пишет другому по-английски, на языке, на котором он, как вы правильно можете заметить, говорит с плохим произношением и пишет с грамматическими ошибками. Я, конечно, никогда не сделаю таких смешных ошибок, когда пишу на гуджарати, какие я сделал бы в разговоре и в письме по-английски. Я полагаю, что когда я говорю по-английски с индийцем или иностранцем, я в какой-то степени порчу себе язык. Если я хочу изучить его как следует, приучить к нему свое ухо, то я могу достичь этого только разговаривая с англичанином и прислушиваясь, как говорят англичане.

Обязанности британских граждан

[М. GrandM. Life, Writings and Speeches, стр. 93 -- 84. Первоначально было напечатано в газете "Индийская мысль" ("Indian Opinion")]

   Я считаю себя приверженцем Британской империи, гражданином Трансвааля (хотя и не пользующимся избирательным правом) и готов принимать полное участие в содействии общему благополучию страны. Но я считаю вполне достойным и совместимым с вышеизложенным образом мыслей рекомендовать моим соотечественникам не подчиняться азиатскому закону, как унизительному для их достоинства и оскорбительному для их религии. И я утверждаю также, что пассивное сопротивление как средство борьбы со злом является самым простым и самым надежным, ибо если дело неправое, то пострадают только одни сопротивляющиеся. Я вполне понимаю, какая опасность угрожает хорошему правительству в стране, обитаемой разными расами, стоящими на неодинаковой ступени развития, если частный гражданин рекомендует оказывать сопротивление законам страны.
   Но я отказываюсь верить в непогрешимость законодателей. Я считаю, что когда дело касается классов, не имеющих представительства в парламенте, они не всегда руководствуются чувствами благородными или хотя бы даже справедливыми. Я позволю себе даже сказать, что если пассивное сопротивление будет принято всеми, то этим раз и навсегда будет устранена возможность страшной борьбы не на жизнь, а на смерть, возможность кровопролития в том (вполне возможном) случае, если туземцы будут приведены в отчаяние нелепыми ошибками наших законодателей.
   Говорят, что кому не нравятся законы, те могут покинут страну. Это хорошо говорить, сидя в мягком кресле, но людям невозможно и неудобно покинуть свои дома только потому, что они не согласны с некоторыми законами, изданными против них. При бурском режиме тем, кто жаловался на суровые законы, тоже предлагалось покинуть страну. Разве индийцы, отстаивающие свое достоинство, обязаны убраться из страны, чтобы не попасть в тюрьму или не претерпеть еще что-нибудь худшее. Если бы зависело от меня, то ничто, кроме применения грубой силы, не заставило бы индийцев покинуть эту страну. Гражданин не обязан слепо покоряться законам, которые для него устанавливаются. Если мои соотечественники верят в бога и в существование души, то признавая, что телом они принадлежат государству, и могут быть заключены в тюрьму и сосланы, они разумом, волей, душой будут всегда свободны как птицы и недосягаемы для самой быстрой стрелы.

Ахимса

   М. Gandhi. Life, "Writings and Speeches, стр. 235 -- 239. Первоначально было напечатано в журнале "Modern Review".
   
   По-видимому, нет никаких исторических данных, подтверждающих мнение, будто усиленное применение а х и м с ы хронологически совпадает с исчезновением у нас мужества. За последние полторы тысячи лет мы как нация неоднократно доказывали свою физическую храбрость, но иас терзали внутренние раздоры больше, нежели любовь к родине. Мы, надо это признать, скорее были проникнуты равнодушием к религии, чем религиозностью.
   Я не знаю, в какой мере обвинение в недостатке мужества может быть предъявлено джайнам. Я не выступаю здесь в качестве их адвоката. По рождению я вайшнав и обучен ахимсе с детства. Я извлек много пользы в отношении религии из священных книг джайнов, так же как и из священных книг других великих мировых религий. Я многим обязан личному общению с покойным философом Раджачанд Кави, который был от рождения джайном. Таким образом хотя мои воззрения относительно ахимсы являются результатом изучения большинства религий, существующих еа земном шаре, тем не менее они уже покоятся не на авторитете упомянутых священных книг. Они составляют часть моей жизни и если я внезапно убедился, что священные книги, которые я читал, заключают в себе иной смысл, нежели тот, который я привык находить в них, я тем не менее останусь при тех воззрениях на ахимсу, которые я собираюсь изложить здесь.
   Наши шастры, кажется, учат, что человек, действительно применяющий ахимсу во всей ее полноте -- держит весь мир в своем подчинении. Он так влияет на все окружающее, что даже змеи и другие ядовитые пресмыкающиеся не причиняют ему никакого вреда. Говорят, что святой Франциск Ассизский испытал это на себе.
   В отрицательной своей форме ахимса означает непричинение зла как физического, так и духовного ни одному живому существу. Я не должен таким образом причинять боль злодею или питать к нему в какой-либо мере недоброжелательство и тем причинять ему душевные страдания. Это не касается страданий, причиняемых моими естественными действиями, которые не проистекают от злой воли. Таким образом это не мешает мне увести от него ребенка, которого он, допустим, собирается ударить. Наоборот, подлинное применение ахимсы требует, чтобы я отнял у злодея намеченную им жертву, если я в какой-либо мере являюсь ответственным за этого ребенка. Поэтому пассивные сопротивленцы в Южной Африке имели полное право оказывать сопротивление злу, которое правительство Южноафриканского союза пыталось причинить им. Они не испытывали никакого недоброжелательства по отношению к правительству, они это доказали тем, что помогали ему, когда оно нуждалось в их помощи. Их сопротивление заключалось только в неповиновении распоряжениям правительства, причем за это они готовы были даже принять смерть. Ахимса требует сознательного самопожертвования, а не преднамеренного причинения зла предполагаемому злодею.
   В своей положительной форме ахимса означает любовь в самом широком смысле этого слова, самое широкое милосердие. Если я последователь ахимсы, я должен любить моего врага, я должен применять к учинившему зло, даже если он мой враг или чужой мне, такие же правила, как если бы зло учинил мой отец или сын. Такая активная ахимса неизбежно требует правдивости и бесстрашия. Человек не может обмануть тех, кого любит, он не боится и ее пугает их. Дар жизни есть величайший дар, и человек, который действительно отдает свою жизнь -- разоружает всякого врага. Он тем самым пролагает путь к почетному соглашению. Тот, кто сам подвержен страху, тот не в состоянии расстаться с этим даром. Поэтому ему надо самому не знать страха. Человек не может осуществлять ахимсу и быть в то же самое время трусом. Применение ахимсы в жизни требует величайшей храбрости. Это наиболее воинская из всех воинских добродетелей. На известной статуе генерал Гордон изображен только с палкой. Это уже значительный шаг в направлении ахимсы. Но воин, которому для защиты нужна хотя бы даже палка, тем самым уже не вполне воин. Подлинным воином является тот, кто умеет умирать, не покидая своей позиции среди града пуль. Таким воином был Амбарига, который стоял недвижимо, хотя Дурваса творил над ним ужасные вещи. Арабы, которых обстреливала французская артиллерия и которые бросились к дулам пушек с кличем "Аллах" на устах, обнаружили мужество почти такого же рода. Но у них это было мужество отчаяния, а у Амбарига оно проистекало от любви. Однако отвага арабов, их готовность умереть, обезоружила французских артиллеристов; они стали неистово размахивать шапками, прекратили стрельбу и приветствовали как товарищей тех, кто только что был их врагами. Точно так же сторонники пассивного сопротивления в Южной Африке предпочитали тысячами умереть, чем продать свою честь за небольшую личную выгоду. Это была ахимса, в ее активной форме, она никогда не допускает уклонений от требований чести. Беспомощная девушка найдет у последователя ахимсы лучшую и более надежную защиту, чем у человека, который готов защищать ее только до тех пор, пока это позволяет ему его оружие. В первом случае насильник должен будет перешагнуть через труп защитника, прежде чем доберется до своей жертвы; во втором случае ему нужно только осилить защитника, ибо по канону приличий во втором случае достаточно, если защитник боролся, пока ему позволяла его физическая доблесть. В первом случае, где защитник противопоставляет физической силе насильника свою душу, есть шансы, что и в насильнике проснется душа и у девушки будет несоизмеримо больше возможности защитить свою честь, чем при каких-либо других обстоятельствах, причем, конечно, здесь не принимается в расчет ее личная храбрость.
   Если мы теперь не мужественны, то не потому, что не умеем наносить удары, а потому, что боимся смерти. Не имеет права называть себя последователем Махавиры, апостола джайнизма, или последователем Будды и Вед тот, кто боится умереть и потому бежит от опасности, действительной или воображаемой, и в то же время хочет, чтобы кто-нибудь устранил эту опасность и уничтожил человека, причиняющего ее. Не является последователем ахимсы тот, который относится совершенно безразлично к тому, что он медленно убивает человека, обманывая его в торговле, или тот, кто силой оружия защищает несколько коров и для этого убивает мясника, или тот, кто желая сделать то, что он считает благом для своей страны, не задумывается убить несколько чиновников. Все эти люди руководствуются в своих действиях ненавистью, трусостью и страхом.
   Ахимса, правильно понимаемая, по моему скромному мнению, является всеисцеляющим средством во всех земных и неземных делах. Никогда нельзя зайти слишком далеко в применении ахимсы. В настоящее же время мы совершенно не применяем ее. Ахимса не устраняет применения прочих добродетелей, но делает их применение абсолютно необходимым, прежде чем она сама может быть применена хотя бы в самой элементарной форме. Махавира и Будда были военными, так же как и Толстой. Только они глубже и правильнее поняли свою профессию и нашли секрет подлинной, счастливой, почетной и угодной богу жизни. Последуем же примеру этих учителей, и тогда наша страна станет со временем местопребыванием богов.

---------------------------------------------------------------------------

   Текст издания: Моя жизнь / Махандас Карамчанд Ганди; Пер. с англ. с пред. Р. Ульяновского. Под ред. И. М. Рейснера. -- Москва: Соцэкгиз, 1934 (типо-лит. им. Воровского). -- 336 с., 1 вкл. л. портр.; 22х15 см.
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru