Толпа рабочих-крючников расположилась у железнодорожной насыпи, в ожидании, когда им подадут вагоны для разгрузки, и, лениво перебрасываясь односложными замечаниями, скучала.
Лица утомлены, в поту и грязи, позы вялые, разговор не клеится, большинство полудремлет, забросив руки за голову... Издали, с выставки и из гостиниц, до них доносятся бойкие звуки бравурной музыки, глухой шум голосов, шипение струй фонтана, с другой стороны от них с грохотом и пронзительным свистом носятся взад и вперёд паровозы.
-- Скучища... -- замечает колосс с рыжей бородой, в студенческой фуражке...
-- А ты вон слушай -- музыка, -- позёвывая, советует ему рябой, коренастый товарищ.
-- Веселятся люди... которые имеют время на этот предмет, -- сентенциозно говорит пожилой мужичок с лысиной и лицом суздальского типа...
Пауза. Солнце то спрячется в облако, то снова выглядывает, и рабочих то и дело одевает тень. Гул музыки несётся всё задорней, и грохот паровозов точно гаснет в нём...
-- Ишь как заяривают, -- с улыбкой зависти говорит молодой круглолицый парень...
-- Поди-ка туда да и спляши им под музыку-то. Авось тебе дадут...
-- В шею... -- доканчивает бородач речь лысого.
Некоторые из толпы хохочут.
-- Это самое их веселье не нашего характеру... не понимаемое, значит, нам, -- кивая головой на выставку, говорит рябой и коренастый рабочий. -- Нам бы вот ежели Мирон кузницу представил, это бы очень нашему брату приятно, -- доканчивает он.
-- Могу! В рот те кол с сучками! -- раздаётся из толпы, и этот весёлый возглас сразу навевает на неё оживление... Все сдвигаются около кривого, вихрастого мужичонки с морщинистым лицом и с редкой, кустиком, растительностью на шее, подбородке и щеках...
-- Ну-ка, Мироша, разыграй! -- поощряют его, улыбаясь и немножко заискивая пред ним. Он уселся на корточки в центре толпы, с любопытством окружившей его сплошным кольцом, взял в руку горсть песку, поднёс кулак ко рту и визгливо крикнул:
-- Кую! Бум!
Из его горсти вылетела струйка песку.
-- Лум! Пш-ши! Бум! Трр...
Он дул в свой кулак углом рта, из кулака вылетал в виде искр песок, другой рукой он колотил себя по выпяченному животу. Раздавались гулкие удары, лицо его вздрагивало, глаз сверкал, ноги отбивали по земле частую дробь. Он весь содрогался и подёргивался, точно в пляске святого Витта, и то басом кричал: "Бум! Ох!", то шипел, кривя лицо.
А из кулака во все стороны летели струйки песку, и живот звучал, как барабан. Издали неслась мечтательная мелодия вальса. Лёгкие, ласкающие душу звуки плыли в воздухе и таяли.
Мирон делал такой удивительно разнообразный шум -- он шипел, высвистывал, гулко ударял себя в грудь и живот -- целая какофония самых странных звуков... Шипело железо, погружаемое в воду, искры трещали, падали глухие удары молота... курился дымок... Пот выступил на лбу артиста...
-- Бум! Кую! Ш-ш-ш!.. Всё!
-- Вагоны подали!
Смеясь, толпа рабочих, оживлённая, с пробуждённой энергией, пошла выгружать товары.
Мирон торжествовал, сверкая своим глазом...
Издали всё плыли тихие звуки мелодии вальса.
Комментарии Артист
Впервые напечатано в газете "Нижегородский листок", 1896, номер 153, 5 июня, в разделе "Фельетон". Подпись: Некто Х.
Принадлежность М. Горькому этого псевдонима подтверждена им самим в письме к Е. П. Пешковой от 1 июня 1896 года (Архив А. М. Горького).
Очерк "Артист" в собрания сочинений не включался.
Печатается по тексту газеты "Нижегородский листок".