Горький Максим
Как меня отбрили...

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Quasi una fantasia [Нечто вроде фантазии].

Максим Горький

Как меня отбрили...

Quasi una fantasia [*]

  
   [*] -- Нечто вроде фантазии. - Ред.
  
   ...Когда у меня бывают лишние деньги - я иду бриться.
   Читатель будет в близком соседстве с истиной, если он предположит, что я не особенно часто бреюсь, но он ошибётся, если подумает, что я рассказываю об этой интимности из желания познакомить его с моими привычками, прежде чем это сделают репортёры. Нет, я далёк от мысли, что интерес читателя к моей скромной фигуре возбуждает в нём желание знать обо мне столько же, сколько он знает о генералах от литературы. Избави меня боже от такой мысли, а моего читателя, - предполагая, что он у меня есть, - от такого нескромного желания! Я знаю себе цену и знаю, что я ещё весь впереди и что это положение будет продолжаться до дня моей смерти, после которой я уже буду весь позади, ибо со смертью моей я намерен не печатать ничего более ни в газетах, ни в журналах и совершенно отказаться от участия в каких-либо делах земли. Объяснившись с читателем и предоставляя ему право желать скорейшего переселения моего в складочное место умных, добрых, злых, глупых, честных, подлых, жалких и всех прочих людей, которых, кстати, всегда принято называть нашими предками, я возвращаюсь к началу.
   Итак, когда я имею к тому возможность, то, побуждаемый приличиями, я отправляюсь бриться, и всегда к одному и тому же парикмахеру. Я познакомился с ним ещё в ту пору, когда у меня начала расти борода, - в данное время нас с ним связывает тесная дружба, - вот как прочны мои привязанности, или вот как хороши бритвы моего парикмахера!
   Это человек уже пожилой, он говорит с употреблением "слово-ер-с" и очень любит литературу, певчих птиц и умные разговоры. Более всего ему нравится говорить о литературе; с большой охотой он рассуждает о влиянии духов в делах любви, о напевах чижей, о политике, внешней, конечно. Он также с удовольствием говорит о всём, что может характеризовать мужика как существо глупое, но хитрое, жадное и невежественное и т. д. Всегда, когда он бреет, он говорит, а человек, подвергаясь его операциям, слушает его и невольно забывает о том, что у него могут быть сбриты вместе с бородой уши, нос или губы, чего хотя ещё и не случалось, но что вполне возможно ввиду увлечения парикмахера литературой, чижами, политикой и всем прочим.
   Как я уже сказал - мы с ним друзья, это вполне естественно: он зарабатывает свой хлеб бритвой, я пером, оба орудия остры, вот вам и почва для произрастания взаимных симпатий. В большинстве случаев они имеют гораздо менее оснований для своего бытия, что, впрочем, не удивительно, ибо само бытие - явление очень неясно обоснованное, если только оно обосновано...
   Однако - к делу. Последний раз, когда я брился, мы с парикмахером преинтересно поговорили, а так как в жизни вообще не особенно много интересного, то я считаю себя нравственно обязанным рассказать вам это.
   Как всегда, и последний раз, войдя к нему, я спросил его с улыбкой:
   - Бреете?
   - Пишете? - ответил он мне улыбкой же.
   Мы издавна приветствуем друг друга в такой форме и не считаем её хуже всех других...
   Через минуту он меня намыливал, а в следующую минуту у меня в голове родилась одна мысль, очень, - как я сознал это после, - нетактичная.
   - А что, вы меня... читаете?
   - Пробовал-с...
   - И?
   - Не читаю-с!
   Так как вы читатель, я полагаю - только читатель, то вы не поймёте моих ощущений после такого краткого ответа. Но скажу, что мне хотелось возразить на него так:
   "Сейчас же сотрите с меня ваше дурацкое вонючее мыло, я иду бриться к другому парикмахеру!"
   Но я сдержался. И даже пошёл дальше - я спросил ласково и мягко:
   - А почему же?
   Он взял меня пальцами за нос, поворотил его на юго-запад и прехладнокровно ответил:
   - Да неинтересно-с!
   Представьте себе, что некто в глаза вам сказал, будто ваши дети - все ужасные уроды, но что все мальчики из них, как две капли воды, похожи на вас, а все девочки - на вашу жену. Представьте ещё, что он же назвал вашу тёщу женщиной божественной, заслуживающей всяческого почтения и уважения, и рекомендовал вам, когда вы решите показывать себя с семейством в ярмарочных балаганах как "игру природы", - сдать антрепризу именно ей, вашей тёще, этой достойной женщине. Если вам удастся представить себе это, - вы, наверное, почувствуете нечто очень близкое тому, что чувствовал я в момент, когда мой нос смотрел на юго-запад.
   Но, отличаясь, как и все мои предки, страшной силой воли, я поборол себя. Ведь рано или поздно, но попадёшь же в ад, и потому следует относиться стоически к мучениям на земле.
   - Вы говорите - неинтересно? Это очень интересно... Я хотел сказать - очень печально и поучительно для меня...
   - Как вам угодно-с! - довольно равнодушно сказал он и поворотил мой нос на юго-восток.
   - Будьте любезны, мой старый друг, объясните мне, почему именно неинтересно?.. - набив себе на сердце стальные обручи терпения, попросил я этого... критика, извините за выражение!
   - С нашим удовольствием-с, - любезно согласился он, заставив мой нос подняться в небеса, что ничуть не соответствовало моему настроению.
   - Прежде всего-с, вы пишете из жизни, а не из головы...
   - А по вашему мнению только те пишут интересно, чьи головы торчат за пределами жизни?..
   Я иронизировал, - это нужно мне простить, потому что всякий другой на моём месте превратил бы уже парикмахерскую в груду развалин, откусил бы голову парикмахеру, перерезал бы всё его семейство и съел сырыми всех его певчих птиц. Я ничего этого не сделал.
   - Нет-с, это зачем же!.. - И этот изверг засмеялся. - Я хочу сказать, что вы пишете о том, что уже есть, и ничего не выдумываете сами. Хорошие писатели, изволите видеть, обыкновенно выдумывают. А вы всё пишете насчёт лиц простого звания и правду-с. Как они живут, говорят, и какие чувства имеют, и какие терпят от обстоятельств жизни и по собственной своей глупости несчастия и горе. И всё это-с известно мне и даже более известно, чем вы можете изобразить вашим пером. Взял я раз ваше сочинение в газете, прочитал оное и вижу - совершенно верно, но очень скучно и нисколько не интересно. Ну, думаю, ничего! Человек ещё молодой, исправится и поймёт, как нужно писать. Беру ваше писание второй раз. То же самое... Поразительно верно и весьма тошнотворно... Никакого вознесения чувств опосля чтения не возбуждается и никакого подъёма духа нет-с! Следует простить молодому человеку, думаю себе. Ещё раз прочитал, ещё и ещё... всё то же самое... Всё жизнь, жизнь и никакой фантазии. Ну, и порешил я не читать вас... потому вижу, что манера ваша мне никакого удовольствия не может доставить. Так с той поры и не читаю-с!
   Я всё это выслушал, и парикмахер не только остался жив, но даже не был изувечен мной. Столь удивительным самообладанием я обязан знакомству с философией Эпиктета и Зенона, которую уверенно рекомендую как братьям-писателям, так и всем другим несчастным людям. С силой такой уверенности я мог бы ещё рекомендовать только один "далматский порошок" - это единственная вещь на земле, которая так же необходима человеку, как необходим ему стоицизм.
   - Вы, быть может, указали бы мне ваших любимых писателей? - попросил я парикмахера.
   - С удовольствием! - согласился он, опуская к земле мой нос. - Господин Густав Эмар, Понсон де Террайль, Пьер Законна, Монтепен... весьма интересные писатели!.. Из русских - господин Гмырев, Салиас, Пазухин, Кондратьев, Вавилов, Хрущев-Сокольников, Рудниковский и многие прочие, которые придерживаются примера иностранцев... Прекрасные писатели!
   Мне стало так жалко себя, как будто я вторично родился на свет божий.
   - Послушайте, - взмолился я, - но чем же, наконец, я хуже их, всех этих...
   - Несравненное расстояние! - ужаснулся этот Томас Торквемада, безжалостный инквизитор, чудовище без сердца и без чувств. - Вы только сообразите: вы описываете жизнь, и никакого вам нет дела до её смысла-с! Добродетель у вас никаким вниманием с вашей стороны не пользуется, и никаких любителей добродетели, героев вы не описываете. Люди у вас, как все люди, самые простые - какой в них интерес? Такие люди по улицам каждый день сотнями ходят, - и я их очень хорошо вижу, брею некоторых и всех знаю-с! Зачем же-с мне читать их описания? Довольно хорошо известен мне порядок их жизни, и очень они скучно живут. Ну... вот-с вы и сообразите: беру я книгу писателя, который с фантазией пишет и из собственной своей головы, а не из жизни. Беру, читаю и вижу - ничего подобного описанному в оной книге я не видал-с за прохождение мною моего пути на земле. Путь мой скучный есть - встаю и начинаю птиц кормить. Покормлю, вычищу им клетки и начинаю брить. Брею, брею и до того дохожу, что ропщу даже: "Господи! И зачем у людей на головах волосы растут? Неужели же нельзя без этого? Ведь всё равно - стригутся они и бреются. Господи! Все люди родятся лысыми - почто же у них волосы растут, коли большая часть людей всё равно в конце жизни лысеет!" Видите-с, в какие мысли я иногда погружаюсь. И ежели бы не было на свете интересных книг, - ей-богу, я бы стал философом! Но, слава создателю, - этого не случится со мной, на свете есть чего почитать. Так вот-с, изволите видеть, очень мне скучно жить. И жизнь людей я знаю - им тоже скучно. Тесно-с, тяжело... Все - вроде как бы в трясине, друг друга давят, друг через друга лезут, неизвестно куда, и всё это без всяких чувств и без ума. Смотришь, смотришь... и осточертеет тебе эта канитель тягучая. Куда деваться? "В земле - черви, в воде - черти, в лесу - сучки, в суде - крючки, - куда идти?" Изволите знать эту поговорку? Очень верная и весьма ясно рисует безвыходность жизни. Ведь живёшь сначала-то в надежде, что с тобой произойдёт некоторое событие, после которого ты уже будешь не тем, что ты есть. И вдруг - нет ничего! Ах, как это огорчительно!.. Потрудитесь надуть вашу левую щёку!
   Я попросил его сказать мне, которая щека у меня левая, ибо я до того был подавлен его речью, что совершенно потерял чувство бытия и даже не мог ясно представить, - сижу ли я вверх головой, по унаследованной мною от родителей привычке, или же я сижу ещё как-нибудь иначе? Он определил место нахождения моей левой щеки и продолжал:
   - Ну-с, так вот-с! Живя такой жизнью, без всякого, так сказать, глянца, без прикрас и без какого-либо приятства, и какой мне интерес читать ваши изображения жизни, которая довольно хорошо надоела мне? И вот-с, в свободное от бритья и стрижки время, беру я в руки любимую книгу, открываю и погружаюсь в неё... И вижу-с в ней совсем не то, что существует на самом деле. Первое дело, люди - весьма ясные господа. Этот подлец, а этот дурак, этот благороден, а эта ангел с небес. Потом - чувства-с! Погашенные вулканы и мрачные омуты! Жестокая борьба-с, свирепство поступков, одушевление, сотрясение всяких порядков жизни, бури и грозы, смерти, грабежи, ужасные деяния, быстрое вращение людей во всем этом и - трах! Добродетель превознесена, а порок попран и свергнут во прах! Слёз полштофа прольёшь над такой умилительной книгой-с! Волнений испытаешь сладких целый пуд-с! Разрыв сердца даже возможен - вот до чего трогательны иные фантазии господ писателей. И вот-с, вы видите, как действуют они, - учитесь! Учитесь, ежели вам бедного человека жалко! Я знаю-с, что в жизни таких злодейств и одоления порока не бывает-с, да ведь и ней ещё хуже возможно! Без счастливого конца... А тут я вижу счастливый конец и могу мечтать о возможности благородных чувств и бесстрашно геройских людей на нашей тесной и грязной улице. Отдыхаю душой-с, мечтая, очищаю с сердца пыль жизни. Всё лицо прикажете одеколоном смочить?
   Я готов был просить его смочить мне не только лицо, но и сердце, ибо оно высохло у меня от его речей. Но я только молча кивнул ему головой.
   - Да-с! А вы - разве вы можете оторвать человека от жизни и вознести его к мечтам? Нет-с, вы не тем порохом заряжены. Вам ещё мно-ого нужно учиться писать, для того чтоб приносить собой людям удовольствие и отраду духа-с. Вы ползаете, извините за выражение, по жизни, а те парят над ней. Им и слава. А вы... должны учиться. Пудры прикажете?..
   Я приказал ещё пудры, хотя он достаточно уже пудрил меня, и я был очень бел...
   - Жизнь, изволите видеть, есть труд-с, а описания её должны уже быть удовольствием, невозможно же-с весь обед готовить из одного картофеля, коли человеку хочется и у него есть возможность бламанже кушать... я-с про фантазию говорю... Так вот-с, я вас и выбрил! Пожалуйте!
   Да-с, так вот как он меня отбрил! Я всё-таки без его помощи встал со стула.
   - Вы на меня не обиделись за правду? - полюбопытствовал он.
   "Ах ты, анафема! Я не обиделся? Будь ты проклят!" Вы думаете, я это вслух сказал? Напрасно. Я человек всё-таки культурный и скрывать мои истинные чувства умею немного хуже вас. Я сказал ему:
   - О, что вы! Напротив... я очень доволен вашей почтенной беседой!
   - До свидания! - сказал этот правнук Иуды Искариота, этот жернов, эта мельница... измоловшая меня в пыль, чтоб ему провалиться в тартар!
   - От души желаю вам всего хорошего и благодарю за искренность... - крепко пожал я ему руку.
   - Ежели вы будете из головы валять, так и из вас выйдет очень интересный писатель! - напутствовал он меня.
   - Я попробую... - обещал я.
   - Главное дело-с - вы не стесняйтесь! Валяйте вовсю, и чем меньше на жизнь похоже, тем оно лучше... приятнее для сердца... Фантазии больше, а она производит в человеке вознесение чувства к небесам и этакое сладостное трепетание сердца-с... Отрывайте человека от жизни, - видите: он заглотался ей!
   Наконец он оставил меня в покое, и я ушёл...
   Но я пришёл домой уже не тем, чем вышел из дома. Мне кажется, что мне обрили сердце. Я страдаю бессонницей и ревматизмом. У меня разыгрывается тик и, кажется, скоро начнётся чахотка. В карманах она уже свирепствует, во всех. Я чувствую, что после этой беседы дни мои сочтены...
   ...А что, как этот парикмахер был единственным человеком, который меня читал?
   Господи! И зачем на свете существуют читатели, когда с меня довольно одних издателей?
  

Комментарии
Как меня отбрили...

   Впервые напечатано в газете "Нижегородский листок", 1896, номер 262, 22 сентября, в разделе "Фельетон".
   В собрания сочинений не включалось.
   Печатается по тексту газеты "Нижегородский листок".
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru