Горький Максим
О чёрте

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Максим Горький

О чёрте

   Осенью -- печальной порой увядания и смерти -- тяжело жить!
   Серые дни, плачущее небо без солнца, тёмные ночи, угрюмо поющий ветер, осенние тени -- густые и чёрные тени! -- всё это навевает на человека мрачные думы, в душе его рождается таинственный ужас пред жизнью, в которой нет ничего устойчивого, вечно всё колеблется: родится, разлагается, умирает зачем?.. Какая цель?..
   Иногда нет сил бороться с тьмою дум, что охватывают сердце поздней осенью, -- поэтому всякий, кто хочет скорее пережить их горечь, -- пусть идёт им навстречу. Это единственный путь, которым человек может выйти из хаоса тоски и сомнений на твёрдую почву уверенности в себе.
   Но это трудный путь... Он идёт сквозь терния, они до крови рвут живое сердце ваше, и всегда на этом пути ждёт вас -- чёрт. Это именно тот, лучший из всех известных нам чертей, с которым познакомил нас великий Гёте...
   Об этом чёрте я и рассказываю.
   Чёрту было скучно.
   Он слишком умён для того, чтоб всегда только смеяться, он знает, что в жизни есть явления, которые и сам чёрт бессилен осмеять, -- никогда он, например, не касался острым ножом своей иронии величественного факта своего бытия. По правде говоря, этот наш любимый чёрт гораздо более дерзок, чем умён, и, если присмотреться к нему внимательно, пожалуй, окажется, что он, как и мы, большую часть своего времени посвящает пустякам. Но оставим это, -- мы ведь не дети, не будем же ломать лучшую из наших игрушек, доискиваясь, что скрыто у неё внутри.
   Однажды чёрт шлялся по кладбищу среди могил во тьме осенней ночи; ему было скучно, он тихо свистал и, поглядывая вокруг себя, искал развлечений. Он насвистывал старинный романс -- любимый романс моего отца:.
  
   Как от ветки родной
   Лист, осенней порой,
   Оторвавшись, по ветру летает...
  
   А ветер вторил ему, с воем носясь над могилами между чёрными крестами, по небу медленно ползли тяжёлые тучи осени, орошая холодными слезами тесные жилища мертвецов. Жалкие деревья кладбища пугливо скрипели под ударами ветра, простирая к безмолвным тучам свои оголённые ветви. Ветви задевали за кресты, и тогда на кладбище рождался угрюмый шорох -- звук тяжёлый и пугающий...
   Чёрт свистал и думал:
   "Любопытно, как чувствуют себя мертвецы в такую погоду? Вероятно, сырость проникает туда, к ним, и, хотя они со дня смерти навсегда застрахованы от ревматизма, однако, должно быть, неприятно!.. Разве вызвать одного из них и побеседовать с ним? Всё-таки развлечение для меня и для него, я полагаю... Вызову! Где-то тут сунули в землю знакомого мне литератора... При жизни я, бывало, посещал его, -- почему бы не возобновить знакомства? Все люди этой профессии ужасно требовательны, -- посмотрим вполне ли удовлетворяет их могила? Но где же она?"
   И сам чёрт, который, как известно, всё знает, долго бродил по кладбищу, прежде чем нашёл могилу литератора...
   -- Эй, слушайте! -- крикнул он, стуча когтями по тяжёлому камню, которым был придавлен его знакомый. -- Вставайте!
   -- Зачем? -- глухо донеслось из-под земли.
   -- Нужно...
   -- Не встану...
   -- Почему?
   -- Да -- вы кто?
   -- Вы меня знаете...
   -- Цензор?
   -- Нет!
   -- Может быть, жандарм?
   -- Нет, нет!
   -- И не критик?
   -- Я -- чёрт...
   -- А! Сейчас вылезу.
   Камень сдвинулся с могилы, земля разверзлась, и из неё явился скелет. Это был самый обыкновенный скелет, почти такой, по каким студенты изучают анатомию костей; только он был грязный, не имел проволочных связок, да в пустых впадинах, на месте глаз, у него сиял голубой, фосфорический свет. Он вылез из земли, встряхнул кистями, чтоб сбросить приставшую к ним землю, кости сухо стукнули друг о друга, и он, подняв череп кверху, посмотрел своим голубым, холодным взглядом в тёмное небо, покрытое тучами.
   -- Здравствуйте! -- сказал чёрт.
   -- Не могу, -- кратко ответил писатель. Говорил он тихо и таким странным звуком, точно две кости, чуть слышно скрипя, терлись одна о другую...
   -- Извиняюсь за мое приветствие, -- любезно сказал чёрт.
   -- Ничего... Но зачем вы меня подняли?
   -- Хотел предложить вам прогуляться, -- не более этого...
   -- А-а! Я с удовольствием пройдусь немного... Хотя погода прескверная.
   -- Полагаю -- вы не боитесь простуды? -- спросил чёрт.
   -- О, нет, я ведь ещё при жизни основательно простудился.
   -- Да, помню, вы умирали совсем остывшим.
   -- Ещё бы!.. Всю жизнь меня так усердно охлаждали...
   Они шли рядом друг с другом по узкой дорожке, среди могил и крестов; из глаз писателя падали на землю два голубые луча и освещали дорогу чёрту... Мелкий дождь кропил их, и ветер свободно пролетал между голых ребер писателя, сквозь грудь его, в которой уже не было сердца.
   -- Мы идём в город? -- спросил он у чёрта.
   -- Что вас интересует там?
   -- Жизнь, государь мой, -- бесстрастно объяснил писатель.
   -- Ба! Она ещё имеет для вас цену?
   -- Ещё бы!
   -- Но почему?
   -- Как сказать? Человек всё измеряет количеством своих усилий, и, если он принёс простой камень с вершины Арарата, -- камень будет для него драгоценностью...
   -- Бедняга! -- усмехнулся чёрт.
   -- Но и счастливец! -- холодно возразил писатель.
   Чёрт молча пожал плечами.
   Они уже вышли с кладбища, пред ними лежала улица -- два ряда домов, а посреди них -- тьма, в которой жалкие фонари ярко свидетельствовали о недостатке света на земле.
   -- Скажите, -- заговорил чёрт после паузы, -- каково вам в могиле?
   -- Теперь, когда я привык к ней, -- ничего, очень покойно, но сначала, знаете, было ужасно скверно. Болван, который заколачивал гвозди в крышку гроба, вбил зачем-то гвоздь мне в череп. Это, конечно, мелочь, но всё-таки неприятно было. Я, знаете, готов был думать, что это некий ехидный символизм, желание испортить мой мозг, при помощи которого я, бывало, сам кое-что портил людям... Потом явились червяки. Они, чёрт их возьми, кушали меня ужасно медленно...
   -- Еще бы! -- сказал чёрт. -- И нельзя их винить за это -- пропитанное желчью тело совсем не вкусное блюдо...
   -- Сколько на мне было тела! Сущие пустяки... -- возразил писатель.
   -- А всё-таки съесть его -- скорее неприятная обязанность, чем удовольствие... Вот, например, издателей черви едят быстро и с наслаждением.
   -- Это понятно -- они, должно быть, вкусные...
   -- А что, осенью в могиле сыро? -- спросил чёрт.
   -- Сыровато, но к этому привыкаешь... Собственно говоря, больше всего беспокоят разные идиоты, которые, шляясь по кладбищу, случайно натыкаются на мою могилу. Не знаю -- сколько времени лежу я в земле... так и сам я и всё вокруг меня неподвижно -- представление о времени недоступно мне...
   -- Вы лежите в земле четыре года, скоро уже пять будет, -- сказал чёрт...
   -- Да? Вот как... Было у моей могилы за это время три человека... Раздражают, будь они прокляты! Один, знаете, прямо отверг факт моего существования, -- пришёл, прочитал надпись и с уверенностью говорит: "Такого не было! Никогда я не читал такого... но фамилия знакомая -- во дни моей юности человек с такой фамилией имел в нашей улице тайную кассу ссуд..." Как это вам нравится? А я шестнадцать лет печатался в самых распространённых журналах и трижды при жизни издавался...
   -- После смерти вас издали два раза, -- сообщил чёрт.
   -- Вот видите!.. А то пришли двое, и один из них говорит: "А! это тот?" -- "Он самый", -- ответил другой. "Н-да, тоже и его читали во время оно". "Всех читают..." -- "Что, бишь, провозглашал этот?" -- "Обыкновенно, -- идеи добра, красоты... ну и прочее..." -- "Да, да, помню..." -- "Язык у него был дубоват". -- "Сколько их лежит в земле!" -- "Да, русская земля талантами богата..." И ушли... быки!.. Я знаю -- тёплые слова не повысят температуру могилы, и я их не хочу, но всё-таки обидно! И ах как мне хотелось обругать их!..
   -- Вы бы и ругнули хорошенько! -- усмехнулся чёрт.
   -- Нет, неловко, знаете... Канун двадцатого столетия и -- вдруг! мертвецы ругаются... Нелепо... И, наконец, очень жестоко по отношению к материалистам.
   Чёрту снова становилось скучно.
   "Этот писатель и при жизни желал быть женихом на всех свадьбах и покойником на всех похоронах -- и теперь, когда всё умерло в нём, честолюбие его живо. Но разве для жизни человек важен? Важен лишь дух человека, и только дух его достоин рукоплесканий и поклонения... Как скучны люди!.."
   Чёрт уже хотел предложить писателю возвратиться в могилу, как вдруг в его злой голове вспыхнула одна идея. Они были в этот момент на площади, и со всех сторон их окружали тяжёлые громады домов. Над площадью низко нависло чёрное мокрое небо; казалось, оно опирается на кровли.
   -- Послушайте-ка, -- сказал чёрт, любезно наклоняясь к писателю, -- не хотите ли вы посмотреть, как живёт ваша жена?
   -- Я, право, не знаю, хочу ли, -- медленно проговорил писатель.
   -- Э, да вы совершенный мертвец! -- воскликнул чёрт, подзадоривая его.
   -- Нет, почему же? -- И писатель бодро встряхнул костями. -- Я не прочь... Ведь она меня не увидит? А если увидит -- не узнает?
   -- О, разумеется! -- уверил его чёрт.
   -- Я, знаете, потому это говорю, что она -- не любила, если я надолго уходил из дома... -- объяснил писатель.
   И вот стена одного дома куда-то исчезла или же стала прозрачной, как стекло. Писатель видел внутренность больших комнат, и в них было так светло, удобно, красиво...
   -- Славная обстановка! -- одобрительно проскрипел он, -- очень хорошая обстановка! Живя в такой, я бы, пожалуй, ещё и теперь не умер...
   -- И мне тоже нравится, -- улыбаясь, сказал чёрт. -- И ведь недорого стоит -- тысячи три...
   -- Гм... это недорого?.. Помню, что самое крупное моё произведение дало мне восемьсот пятнадцать рублей... я почти год работал над ним... Но кто же тут живёт?
   -- Ваша жена, -- сказал чёрт.
   -- Да? Вот как!.. Э... это хорошо... А женщина, -- она и есть? Жена моя?
   -- Она... Вот явился её муж...
   -- Она стала красивая... и как хорошо одета! М-м... Муж, говорите? Какой здоровый малый; рожа у него довольно-таки вульгарная... но -- добрый человек, кажется... Право же, лицо глуповатое! И даже пошлое... Впрочем, такие лица нравятся женщинам...
   -- Хотите, я вздохну за вас? -- предложил чёрт, ехидно поглядывая на писателя. Но тот был увлечён зрелищем...
   -- Какие у них весёлые лица! Они оба, очевидно, довольны жизнью... Она его любит, не знаете?
   -- О да, очень...
   -- А он -- кто?
   -- Приказчик из магазина мод...
   -- Приказчик из магазина мод... -- медленно повторил писатель и долго не говорил ни слова. Чёрт смотрел на него и весело улыбался.
   -- Что, нравится вам всё это? -- спросил он.
   Писатель с усилием заговорил:
   -- У меня были дети... сын и дочь... Я думал -- вот у меня есть сын, он тоже со временем будет порядочный человек. Я думаю -- приказчик, должно быть, плохой педагог... и сын мой...
   Пустой череп писателя печально закачался...
   -- Смотрите-ка, как он её обнимает! Превесело им живётся! -- воскликнул чёрт.
   -- Да-а... Что же он, приказчик-то, богатый?
   -- Был беднее меня, но богата ваша жена...
   -- Жена? Откуда у неё взялись деньги?
   -- А от продажи ваших книг!
   -- Та-ак, -- сказал писатель, тихо покачивая своим голым и пустым черепом. -- Та-ак! Выходит, что я больше всего работал для некоего приказчика?
   -- Пожалуй, что именно так и выходит, -- весело согласился чёрт.
   Писатель посмотрел в землю и сказал чёрту:
   -- Проводите меня в мою могилу.
   ...Было темно; шёл дождь, по небу тяжело плыли тучи, и писатель, постукивая костями, стремительно шагал к своей могиле... Чёрт шёл сзади него и весело посвистывал...
   Читатель, разумеется, недоволен. Читатель объелся литературой, и даже люди, которые пишут лишь для того, чтоб угодить ему, очень редко приходятся ему по вкусу. В данном же случае читатель недоволен ещё и тем, что мною ничего не сказано про ад. Так как читатель справедливо убеждён, что по смерти он попадает в ад, ему ещё при жизни хочется знать что-нибудь об аде. Но, право же, я ничего не могу сказать приятного читателю, ибо ада нет, нет ада огненного, который так легко себе представить. Однако -- есть нечто другое, и неизмеримо более страшное.
   Тотчас же после того, как доктор скажет про вас вашим близким: "умер...", вы вступите в некую безграничную, ярко освещённую область, и это есть область сознания ваших ошибок.
   Вы лежите в могиле, в тесном гробу, и пред вами проходит, вращаясь, как колесо, бедная жизнь ваша. Она движется мучительно медленно и вся проходит -- от первого сознательного шага до последней минуты жизни вашей. Вы увидите всё, что скрывали от себя при жизни, всю ложь и мерзость вашего бытия, все мысли ваши вы вновь передумаете, вы увидите каждый неверный ваш шаг, вся жизнь ваша возобновится -- вся до секунды! И для того, чтоб усилить муки ваши, вы будете знать, что по той тесней и глупой дороге, по которой шли вы, -- идут другие, и толкают друг друга, и торопятся, и лгут... И вы понимаете, вы ясно видите -- всё это они делают лишь для того, чтоб со временем узнать, как позорно жить такой гнусной, бездушной жизнью.
   Но, видя их торопливо идущими к своей гибели, вы ничем не в состоянии предупредить их: ни крика, ни движения не сделаете вы, и желание помочь им будет бесплодно рвать душу вашу... Хорошо?
   Проходит пред вами жизнь ваша и снова возвращается, и снова вы видите её с начала... и нет конца работе вашего сознания, и не будет конца ей... и ужасу мук ваших не будет конца никогда... никогда!
  

Комментарии
О чёрте

   Впервые напечатано в журнале "Жизнь", 1899, книга первая, январь.
   Включалось во все собрания сочинений.
   Печатается по тексту, подготовленному М. Горьким для собрания сочинений в издании "Книга".
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru