Горький Максим
О новом и старом

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Максим Горький. Собрание сочинений в тридцати томах.
   Том 24. Статьи, речи, приветствия 1907-1928
   
   

О новом и старом

   Что дали женщине истекшие десять лет?
   На этот вопрос внушительно отвечает цифра II съезда: 620 тысяч делегаток {Это делегатки, работающие в делегатских собраниях -- прим. М.Г.}. Это значит, что в Союзе Советов женщина становится совершенно равноправной мужчине, сознательной государственной единицей, политической силой. Она быстро учится управлять хозяйственной жизнью своей страны и постепенно начинает принимать участие в решении вопросов международной политики. Голоса делегаток, рабкорок, селькорок, избачек -- это уже властные голоса жизни, действительно новой. Женщина Союза Советов умеет хорошо говорить о своих нуждах; она действенно ищет путей к раскрепощению своему от каторжной работы по домашнему хозяйству; она уже входит в жизнь как хозяйка всего Советского государства. Этого ещё нет нигде в мире.
   
   Мне кажется, что настало время, когда наши женщины могли бы от своего лица, своим языком рассказать женщинам других стран о том, чего они, женщины Союза, достигли за эти десять лет. Рассказать следует, не скрывая того, что жить всё ещё трудно, что чем больше видишь хорошего в будущем, тем тяжелее кажется сегодняшний день, хотя он уже несравненно лучше вчерашнего. Надобно рассказать и о том, как заедают, забивают женщин проклятые мелочишки жизни -- кухня, теснота, старенькие привычки ко всякому мелкому дрянцу, которое будто бы немножко украшает трудовую жизнь, а на самом деле только увеличивает заботы и отводит в сторону от дела коренной ломки всех основ старого быта и от работы по строительству новой жизни.
   Такой рассказ женщин Союза имел бы огромное значение для их подруг в других странах, для женщин всего мира, которым тоже пора освобождать себя из плена житейских мелочей для большого дела, так успешно начатого в Союзе Советов.
   
   Если бы женщины других стран поняли и достойно оценили всё то, чего достигли русские, они, вероятно, поняли бы и то, чего ради их правительства готовятся к новому преступлению против трудящихся. Истребив во время 1914-1918 годов около 30 миллионов наиболее здоровых людей, они снова думают начать бойню, снова хотят уничтожить миллионы рабочих и крестьян. И это -- только для того, чтобы поддержать изгнивший "старый порядок" жизни, -- порядок, при котором большинство живёт во власти меньшинства, а женщины служат почти домашними животными государства и семьи.
   Женщинам Европы и всего мира пора понять, что война против Союза Советов есть война против всех трудящихся земли нашей, что это -- война против их отцов, мужей, братьев, детей, война за утверждение экономического рабства.
   Указать на подготовку новой войны и на её значение для трудящихся -- прямая обязанность женщины Союза Советов. Обязанность перед государством своим и перед своими детьми, которые растут не для истребления их на новой бойне, желаемой капиталистами, а растут как необходимые всему миру строители новой жизни.
   
   Лет сорок назад мой учитель и друг Михаил Ромась сказал мне: "Вчера, в дождь, когда я чинил печку в бане, в предбаннике мальчишки хвастались друг перед другом: чья мать больнее дерётся? Один говорит: "Меня моя мамка молочной крынкой по башке хватила, так я -- с ног долой". Другой -- не уступил: "А меня -- скалкой; скалкой больнее!" Затем все согласились, что чаще и злее всех матерей дерётся Иванкина мать. Посмотрел я на Иванку: светловолосый, мохнатенький такой, мордочка умная, глаза -- сердитые. Да. Так они хвастались матерями, как злыми собаками. Вот она, какова жизнь, Максимыч! Тут всё так поставлено, что и ребят жалко и баб нельзя винить, -- истерзаны они каторжной работой своею до потери души. А с другой стороны -- каковы же будут люди из детей, которые родятся и живут в тяжесть матерям? Из детей, которых некогда любить, а бьют -- чем попало? Вот и подумайте: верно ли, что эдакую жизнь надо ломать?"
   До этой беседы я уже и сам хорошо видел, что матери бьют детей за то, что отец получку пропил, хлеб плохо испёкся, коршун цыплёнка унёс, куры в огороде грядку изрыли, кошка разбила горшок. Бьют за разорванную рубашку или штаны, за потерянную копейку, за всякий грошовый ущерб нищенскому хозяйству, которое баба ведёт, напрягая все свои силы до одури, до преждевременной старости. Бьют не потому, что дети в чём-то виноваты, а лишь для того, чтобы "зло сорвать". Ужас каторжной бабьей жизни я наблюдал давно и в городах и в деревнях. Знал, что нередко в деревнях матери до того доходят, что, когда у соседей дифтерит убивал ребёнка, мать вела своих детей прощаться с умершим для того, чтобы её ребятишки заразились от покойника и тоже перемерли. Зараза дифтерита прилипчива, передаётся легко, и бывали случаи, когда мать, выпросив рубашку умершего от заразы, надевала её на своих детей. Надо быть замученной до безумия, чтобы так убивать своих детишек, а это, говорю, делалось при старом порядке, при самодержавии, которое, хотя и развалилось, но оставило по себе немало всякого гнилья.
   Разумеется, я почувствовал, что Ромась прав: чтобы избавиться от этого ужаса, жизнь надобно безжалостно ломать.
   И до сего дня много матерей живут так, что им некогда приласкать ребёнка и слишком часто приходится отталкивать его. Любить детей -- это и курица умеет. А вот уметь воспитывать их -- это великое государственное дело, требующее таланта и широкого знания жизни. Сказать ребёнку на вопрос его: "Подожди, вырастешь -- узнаешь" -- значит гасить его стремление к знанию. Толково ответить на вопрос ребёнка -- большое искусство, и оно требует осторожности.
   Что получают дети в семье, где они с малых лет являются зрителями ссор и споров, где они видят нередко и худшее, чем ссора матери с отцом?
   Утомлённые работой, раздражаемые крупными неудачами жизни и разной пустяковой мелочью, отцы и матери делают детейй участниками своих настроений, слушателями горьких жалоб, а дети не очень любят жалобщиков и неудачников.
   Ребятишек в семье матери и отцы незаметно отравляют тем же ядом, от которого сами страдали и страдают. Детям прививаются все те навыки, привычки, вкусы и мысли, которые сделали людей пленниками жизни, рабами её, а не господами. Но вот уже десять лет прошло с той поры, как матерей и отцов учат, что настоящий господин жизни -- рабочий народ и что прошло то время, когда "каждый сверчок" должен был знать только "свой шесток". Человек должен знать всё.
   Принято говорить детям: "Вот как жили мы, родители ваши!" В прошлом своём рабочий народ может похвастаться только удивительным терпением, а жил он тяжело и плохо до поры, пока лучшие из рабочих не поняли, что так жить -- нельзя, стыдно. Тысячи этих лучших погибли в ссылке, в тюрьмах, в каторге, борясь за свободу товарищей, рабочих и крестьян, тысячами расстреливали их в пятом, шестом годах на улицах Петербурга, Москвы и других городов, десятки тысяч их погибло на фронтах в битве с белыми, а всё-таки они победили. В конце концов всегда побеждает правда, необходимая жизни.
   О прошлом, которое теперь уходит, чтобы не возвратиться, книги расскажут детям лучше, умнее, чем отцы и матери. Книга не только расскажет, как плохо жили, но и объяснит, почему это было так, а не иначе. Родители далеко не всё умеют объяснить. Особенно теперь, когда жизнь на переломе и ещё много есть людей, которые, неясно представляя будущее, побаиваются завтрашнего дня и всё ещё хватаются за старенькое, за всё то, что десять лет тому назад угнетало и мучило их.
   
   Может быть, встарину щи были иногда жирнее, но люди не были умней теперешних, когда они начинают понимать, что для хорошей жизни необходимо, чтоб все были равноправными и полными хозяевами её.
   А для того, чтобы это понимание росло быстрей, матерям нужно освободить себя от каторжного труда на кухне, "по хозяйству", надо сбрасывать цепи мелочей для большого дела, за которое 620 тысяч женщин уже взялись. Дело -- не лёгкое. "Привычка" -- жестокий хозяин, а крепкая сеть старого быта вся сплетена из привычек: эту сеть сплетали веками, века люди путались в её петлях, прежде чем поняли, что надобно их порвать.
   Необходимо детей освободить от дурных влияний семейных дрязг, от нездоровой тесноты. Здесь в помощь матерям ясли, детские сады и всё то, что называется общественным воспитанием. Детей должны воспитывать люди, которые по природе своей тяготеют к этому делу, требующему великой любви к ребятишкам, великого терпения и чуткой осторожности в обращении с будущими строителями нового мира.
   Никогда ещё дети не были так дороги, как теперь, когда перед ними -- дело мировой важности, дело, удивительно успешно начатое их матерями и отцами, дело, которое постепенно будит среди трудящихся всего мира разум и волю к новой жизни.
   

Комментарии

   Впервые напечатано в газете "Известия ЦИК СССР и ВЦИК", 1927, номер 250 от 30 октября.
   Датируется на основании авторской пометки под статьёй: "18 октября 1927 года".
   Статья включалась в первое и второе издания книги М. Горького "Публицистические статьи".
   Печатается по тексту, подготовленному автором для второго издания указанной книги, сверенному с рукописью и авторизованными машинописями (Архив А.М. Горького).
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru