Кареев Николай Иванович
По поводу одного исследования средневековых религиозных движений

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

По поводу одного изслѣдованія средневѣковыхъ религіозныхъ движеній *).

*) Все существенное въ этой замѣткѣ составляло содержаніе сказаннаго авторомъ на диспутѣ въ спб. унив. 12 мая 1913 г., въ качествѣ одного изъ офиціальныхъ оппонентовъ Л. П. Карсавина.

   Настоящая замѣтка касается общей постановки вопроса въ недавно (конецъ 1912 г.) вышедшей книгѣ Л. П. Карсавина "Очерки религіозной жизни въ Италіи XII -- XIII вѣковъ". Это -- большой спеціальный трудъ, заключающій въ себѣ около 55 печатныхъ листовъ текста и приложеній на латинскомъ языкѣ, подробная оцѣнка котораго не можетъ быть предметомъ статьи въ общемъ журналѣ, но въ которомъ, съ другой стороны, затрагивается важный вопросъ, могущій интересовать и широкіе круги читателей. Этому-то вопросу въ книгѣ г. Карсавина и посвящена настоящая замѣтка.
   Прежде, впрочемъ, чѣмъ начать говорить о главномъ предметѣ своей статьи, я считаю нужнымъ вкратцѣ познакомить читателя и съ самою книгою, давшею поводъ къ напечанію этой статьи. "Очерки" г. Карсавина представляютъ собою диссертацію, написанную для полученія ученой степени, чѣмъ, главнымъ образомъ, и опредѣляется ея характеръ. Авторъ собралъ въ ней громадный фактическій матеріалъ, изучивъ массу источниковъ, между прочимъ, и неизданныхъ, имъ впервые и опубликованныхъ. Нѣкоторые изъ источниковъ онъ сдѣлалъ притомъ предметомъ спеціальныхъ экскурсовъ, занимающихъ часть приложеній къ тексту. Конечно, имъ использована и обширная литература предмета {Пропусковъ въ библіографическомъ спискѣ мало. Почему-то не указаны ни VIII томъ.Etudes sur l'histoire de l'humanité* Лорана, ни труды о францисканствѣ проф. Герье и Котляревскаго. Впрочемъ, книга послѣдняго называется въ текстѣ.}, и можно только пожалѣть, что мы не находимъ въ книгѣ систематическаго исторіографическаго очерка, который показалъ бы, въ какомъ состояніи находилась литература предмета въ тотъ моментъ, когда за его обработку взялся авторъ, и позволилъ бы лучше оттѣнить сдѣланное самимъ авторомъ. Я бы прибавилъ, что вообще онъ не обнаружилъ большой заботливости объ интересахъ не только своихъ критиковъ, но и заурядныхъ читателей, поскольку они могутъ желать, чтобы въ изложеніи для нихъ все было по возможности ясно и понятно {Наприм., на первыхъ же страницахъ авторъ начинаетъ употреблять одинъ терминъ (патарены), объясненіе котораго дается только на стр. 230.}.
   Свое изслѣдованіе г. Карсавинъ назвалъ "очерками", подчеркнувъ этимъ, повидимому, отсутствіе въ книгѣ внѣшняго единства, имъ самимъ сознаваемое, и въ этомъ смыслѣ онъ поступилъ совершенно правильно. Но если бы кто-либо предположилъ, что эти очерки являются лишь эскизами, а не серьезными изслѣдованіями, такъ сказать, монографическаго характера, тотъ, несомнѣнно, сдѣлалъ бы большую ошибку: отдѣльныя главы, на которыя распадается текстъ книги, представляютъ собою не эскизы разныхъ религіозныхъ движеній и теченій въ Италіи XII -- XIII вѣковъ, а настоящія монографическія обработки, очень основательно документированныя. Чтобы читатель могъ видѣть, сколько разныхъ частныхъ темъ затронулъ г. Карсавинъ въ своемъ трудѣ, я перечислю эти темы: 1) итальянскіе катары; 2) Арнольдъ и арнольдисты; 3) католическіе бѣдняки; 4) ломбардскіе ересіархи; 5) вальденсы; 6) леоцисты; 7) гумиліаты; 8) францисканство; 9) еремиты; 10) Клариссы; 11) религіозныя организаціи мірянъ; 12) "аллилуйя" и 13) флагелланты. Каждое изъ этихъ проявленій религіозной исторіи Италіи въ XII и XIII вв. (собственно съ середины XII до середины ХЩ столѣтія) разсматривается отдѣльно, общіе же итоги подводятся авторомъ въ заключительной главѣ. Для пишущаго эти строки не совсѣмъ только ясно, чѣмъ опредѣленъ данный порядокъ, въ которомъ разсматриваются названныя теченія и движенія итальянской религіозной жизни взятой имъ эпохи. Самъ авторъ, впрочемъ, находитъ въ своей книгѣ нѣкоторую "внѣшнюю безпорядочность" (предисловіе, стр. XIX) и даже указываетъ на ея основную причину.Именно, "параллельно съ основнымъ изслѣдованіемъ" въ его трудѣ данъ еще "рядъ побочныхъ изслѣдованій", вслѣдствіе чего ему пришлось "вести изложеніе по нѣсколькимъ путямъ". Главная тема изслѣдованія, дѣйствительно, оказалась загроможденною массою частностей и подробностей, не имѣющихъ къ ней прямого отношенія.
   Объ этой главной, основной темѣ труда г. Карсавина я только и намѣренъ говорить въ дальнѣйшемъ. Когда я читалъ книгу, меня то и дѣло брало сомнѣніе, не является ли то или другое въ ней лишнимъ по отношенію къ тому, что самъ авторъ считаетъ наиболѣе важнымъ въ своемъ изслѣдованіи, центромъ его научнаго интереса, заставившаго его заняться изученіемъ столь большого, разнообразнаго и разбросаннаго матеріала и "углубиться, какъ самъ онъ говоритъ, въ вопросы, часто имѣвшіе къ основнымъ его задачамъ только косвенное и отдаленное отношеніе". Книга вообще была бы гораздо лучше, если бы авторъ убралъ окружающіе его зданіе лѣса и сдѣлалъ ее нѣсколько короче {Самъ авторъ высказывается противъ смѣшенія двухъ задачъ:.обшей -- характеристики религіозности эпохи и частной -- изученія даннаго явленія" (стр. XVII) и даже называетъ "безплодными" поиски зависимости одного движенія отъ другого" (стр. XIX). Между, тѣмъ самъ онъ далеко не игнорируетъ эту послѣднюю тему, очень часто вообще касаясь вліянія одного движенія на другое.}.
   "Нѣкоторое внутреннее единство", какъ выражается самъ г. Карсавинъ, придаетъ его отдѣльнымъ "очеркамъ" общее "оріентированіе къ религіозности широкихъ слоевъ общества, къ религіозности массъ" (стр. XVI -- XVII), къ "народной религіи" эпохи, какъ онъ еще неоднократно выражается. Его интересуютъ главнымъ образомъ процессы, совершавшіеся въ глубинахъ народной психики, и съ этой точки зрѣнія очень многое, имъ изучавшееся, имѣетъ для него лишь "симптоматическое" значеніе (терминъ самого автора). Иногда онъ прямо указываетъ на простую "симптоматичность" того или другого явленія, "существо" же для него находится "по ту сторону {Потусторонность взята здѣсь, конечно, не въ метафизическомъ смыслѣ, а, напр., въ томъ, въ какомъ мы могли бы говорить о другой сторонѣ луны, нами невидимой.} внѣшнихъ проявленій религіозности массъ" (стр. 426). "Интересны, говоритъ онъ, не самя катары, а адепты катаризма, не эволюція догмы, а причины быстраго успѣха" (стр. 52). "Безголовость" одного изъ изученныхъ имъ движеній, т. е. отсутствіе у него яркихъ вождей, разсматривается имъ, напр, какъ "показатель подлинной религіозности массъ, не ограниченныхъ еще рамками извнѣ привнесенной доктрины" (стр. 279). Другими словами, у автора на самомъ первомъ планѣ въ его научномъ интересѣ не идеи, не догмы, не доктрины разныхъ ересей, сектъ, религіозныхъ сообществъ, еще того меньше внѣшнія ихъ проявленія въ формахъ культа, нравственной дисциплины и организаціи, а чувствованія, настроенія, внутреннія переживанія массъ, сама народная религіозность, какъ извѣстное психическое состояніе, заключающее въ себѣ своего рода предпосылки (ср. стр. 62) къ увлеченію тѣми или другими ученіями. Что главная задача г. Карсавина проникнуть "по ту сторону" внѣшнихъ проявленій въ самую, такъ сказать, душу народныхъ массъ, это онъ не устаетъ повторять при каждомъ удобномъ случаѣ, хотя, повторяю, это не мѣшаетъ ему говорить обо многомъ, до-нельзя внѣшнемъ, вродѣ ежедневнаго распредѣленія занятій въ извѣстномъ религіозномъ общежитіи. Если дозволительно дѣлить историковъ на историковъ-психологовъ и историковъ-соціологовъ, то г. Карсавина придется безъ всякихъ колебаній отнести къ первой категоріи. Историки-соціологи интересуются проявленіями политической, экономической и юридической жизни, иначе говоря, государствомъ, народнымъ хозяйствомъ, правомъ, тогда какъ интересы историковъ-психологовъ сосредоточиваются на духовной культурѣ, т. е. на религіи, философіи, литературѣ, искусствѣ, притомъ, однако, такъ, что одни довольствуются изученіемъ внѣшнихъ проявленій духовной культуры въ видѣ, наприм., извѣстныхъ религіозныхъ образовъ, догматовъ, заповѣдей, формъ культа и т. п., другіе же стремятся проникнуть "по ту сторону" видимой внѣшности въ самое нутро настроеній, психическихъ переживаній. Мы видамъ, что нашъ авторъ какъ разъ ставитъ себѣ такую задачу и вмѣстѣ съ этимъ является "историкомъ-коллективистомъ", а не "историкомъ-индівидуалистомъ", т. е. изучаетъ психику не отдѣльныхъ людей, а психику массъ, душу цѣлаго народа {На диспутѣ г. Карсавинъ говорилъ, что здѣсь я его не такъ, какъ слѣдуетъ, понялъ, но его возраженіе не заставило меня отказаться отъ своего мнѣнія.}. Онъ не врагъ біографическаго элемента въ исторіи и даже считаетъ его наиболѣе цѣннымъ для историка культуры, какъ "преломленіе и сочетаніе въ личности многихъ стихійныхъ процессовъ" (стр. 280), но въ данномъ трудѣ онъ весь поглощенъ интересомъ къ массамъ. Лишь потому, что св. Францискъ больше отразилъ на себѣ жизнь массъ и на нее самое оказалъ вліяніе, авторъ занялся въ своемъ трудѣ этою выдающеюся личностью, совершенно устранивъ св. Доминика, который не былъ такъ тѣсно связанъ съ народною религіозностью эпохи.
   Удалось ли автору "Очерковъ религіозной жизни въ Италіи" разрѣшить поставленную имъ себѣ задачу, внѣ всякаго сомнѣнія, представляющую собою очень оригинальную постановку вопроса и выдѣляющую разсматриваемый трудъ изъ цѣлаго ряда другихъ, посвященныхъ религіозной исторіи Италіи во второй половинѣ среднихъ вѣковъ да и вообще религіознымъ движеніямъ на Западѣ? Вотъ вопросъ, ради отвѣта на который я взялся за перо по поводу книги г. Карсавина.
   Прежде всего, приходится спросить, существуютъ ли прямые источники, которые говорили бы о душевныхъ переживаніяхъ народныхъ массъ въ Италіи между серединами XII и ХIII в.в., когда въ ней появлялось наибольшее количество ересей и ортодоксальныхъ проявленій религіозности? Дѣло въ томъ, что есть историческіе факты, прямо засвидѣтельствованные источниками, и историческіе факты, о которыхъ мы можемъ судить лишь путемъ умозаключеній отъ фактовъ первой категоріи, т. е. факты, о которыхъ источники молчатъ, предоставляя намъ самое констатированіе ихъ производить путемъ разнаго рода соображеній. Многіе единичные дѣятели, между прочимъ и въ области религіозной культуры, оставили, по себѣ болѣе или менѣе подлинные слѣды своихъ переживаній въ своихъ исповѣдяхъ, автобіографіяхъ, письмахъ, сочиненіяхъ и т. п. но какъ разъ психика массъ, коллективная душа народа въ этомъ отношеніи является книгою за семью печатями. Г. Карсавинъ дѣлаетъ мало обоснованный комплиментъ музѣ исторіи, заявляя, что она заботится о необходимомъ для историковъ матеріалѣ: такъ, по крайней мѣрѣ, нужно понимать одно мѣсто, гдѣ онъ говоритъ, что въ интересующемъ его случаѣ "дѣло не въ дефектахъ источниковъ", ибо "мудрая экономія Кліо, всегда сохраняетъ намъ все нужное" (стр. 513). Если бы такъ!.
   Гораздо правильнѣе разсуждаетъ авторъ, когда указываетъ на то, что "количество данныхъ не всегда зависитъ отъ распространенности явленія, часто лишь отъ особенностей источниковъ" (стр. 560). Вопреки лестной аттестаціи нашего историка, муза исторіи ведетъ плохо свое хозяйство, но подбирая на своей нивѣ множества важныхъ и интересныхъ фактовъ, собирая въ своихъ хранилищахъ немало ненужнаго, а изъ подобраннаго въ свое время далеко не все умѣя сохранить для историковъ. Самъ авторъ въ одномъ мѣстѣ упоминаетъ о "тѣхъ классахъ общества, о которыхъ историки и источники XII -- XIII в.в. говорить не любятъ" (стр. 216), и это какъ разъ относится къ общественнымъ низамъ, къ массамъ, вообще интересующимъ больше всего нашего изслѣдователя. Впрочемъ, у него есть и болѣе опредѣленное указаніе нг то, что религіозность низшихъ слоевъ общества "извѣстна намъ лишь косвенно и очень не полно" (стр. XVII). Значитъ, у г. Карсавина не было и не могло быть прямыхъ источниковъ для познанія того, что стоитъ въ центрѣ его изслѣдованія. Разъ однако у него все-таки были въ распоряженіи факты, которые могли косвенно о чемъ-либо свидѣтельствовать, ему нужно было ихъ выдѣлить изъ остального матеріала, служащаго у него и для побочныхъ цѣлей.
   Терминъ "масса" или равносильный ему "широкіе слои общества" очень часто встрѣчается въ разсматриваемой книгѣ. Отличается ли онъ достаточною опредѣленностью, чтобы имѣть значеніе чисто научнаго термина? Если собрать всѣ мѣста, гдѣ даются нѣкоторыя поясненія термину, то мы увидимъ, что опредѣленіе понятія у автора отличается только приблизительностью. Въ одномъ мѣстѣ сказано, что массы "не обладаютъ специфически догматическимъ творчествомъ" (стр. 2); изъ другого явствуетъ, что это "средніе люди, не слишкомъ темные, но и не слишкомъ просвѣщенные" (стр. XVII); въ третьемъ находимъ указаніе на существованіе нѣкотораго "средняго обывательскаго религіознаго идеала" (стр. 512), конечно, распространеннаго въ этихъ массахъ и потому особенно интересующаго автора, и т. п. Разумѣется, такіе люди встрѣчались во всѣхъ слояхъ общества, но наиболѣе "темныхъ", понятно, пришлось бы искать больше всего въ такъ называемомъ простонародьѣ, которое очень часто преимущественно главнымъ образомъ и имѣется въ виду г. Карсавинымъ, хотя онъ и оговаривается, что подъ религіозностью массъ онъ "подразумѣваетъ не только и не главнымъ образомъ религіозность низшихъ слоевъ общества" (стр. XVII). Массы, очевидно, противополагаются вождямъ движеній или правильно сорганизованнымъ общеніямъ, вродѣ францисканцевъ. Но когда мы читаемъ о "притокѣ массъ" въ этотъ орденъ (стр. 850), мы не можемъ не чувствовать, что здѣсь слову придается нѣкоторый иной оттѣнокъ: раньше въ орденъ шли единицы, а тутъ вотъ стали притекать большія группы. Съ другой стороны, авторъ противополагаетъ массы "лицамъ, стоящимъ внѣ соціальныхъ связей и легко ихъ разрывающимъ" (стр. 521), Далѣе, признакъ "массовости", "народности" тѣхъ или другихъ движеній г. Карсавинъ усматриваетъ въ "переплетеніи религіознаго съ политическимъ и соціальнымъ" (стр. 521), чѣмъ въ пониманіе массъ вносится новый существенный признанъ, раньше, когда говорилось о массахъ, де имѣвшійся въ виду.
   Массы въ словоупотребленіи автора, это -- что-то недостаточно опредѣленное, нѣсколько расплывчатое. Не видно, разумѣетъ ли онъ подъ этимъ терминомъ все населеніе, за исключеніемъ нѣсколькихъ категорій лицъ, или различаетъ въ немъ разные элементы, т, е, не думаетъ о полной однородности массъ,
   Есть основанія полагать, что въ этомъ вопросѣ онъ стоитъ да второй точкѣ зрѣнія. По крайней мѣрѣ, мѣстами у него заходитъ рѣчь объ особыхъ группахъ населенія, о разныхъ слояхъ общества съ большею воспріимчивостью къ религіознымъ вліяніямъ, но что это за группы и слои, это остается безъ дальнѣйшихъ объясненіи. О такихъ группахъ и слояхъ говорится, напр., да стр. 211, 213, 214, во что скажетъ намъ такое указаніе: "въ тѣхъ слояхъ, выразителями которыхъ были вальденсы"? Такъ же мало объяснено, что это были за слои, "питавшіе гумдліатскія организаціи" (стр. 358) и т. п. Только догадываться можно, что, говоря. то о "слояхъ", то о "грунцахъ", авторъ въ первомъ случаѣ имѣлъ въ виду разные соціальные классы, а во второмъ -- категоріи людей, которые, принадлежа къ разнымъ слоямъ общества, могли, напр., одинаково то или другое понимать, чувствовать и т, д., какъ на это даетъ намъ право нѣкоторая даваемая авторомъ классификація группъ населенія на основаніи разнаго отношенія входившихъ въ ихъ составъ людей къ церкви (стр. 215), При этомъ думается иногда, не слѣдуетъ ли въ иныхъ случаяхъ подъ "слоями общества" разумѣть въ книгѣ именно такія "группы населенія", а не соціальные классы. Вѣдь у г. Карсавина слишкомъ много указаній на то, что многія ученія находили адептовъ де въ одномъ какомъ-либо классѣ, а въ разныхъ. Если онъ, напр., утверждаетъ, что "среда; въ которой распространялось францисканство, отличается отъ среды, въ которой дѣйствовали еретакд" (стр. 371), то говоритъ не о разныхъ соціальныхъ классахъ, а о людяхъ разнаго религіознаго настроенія,
   .Отсюда мы видимъ, что г. Карсавинъ расчленяетъ массы по соціологически, а психологически, соединяя въ группы людей одинаковаго религіознаго настроенія. Эта психологическая точка зрѣнія проявляется и въ исканіи авторомъ причины ереси не во внѣшнихъ фактахъ (въ ростѣ "состоянія церкви"), а "въ самомъ религіозномъ сознаніи массъ" (стр. 581), Въ книгѣ г. Карсавина какъ бы воскресаетъ старое понятіе народнаго сознанія, какъ источника общественныхъ явленій извѣстнаго рода, чего, конечно, самъ одъ вовсе не имѣлъ въ виду. Часто употребляя выраженія "потребнности эпохи", "тенденція эпохи", онъ поясняетъ, что "этотъ терминъ покрываетъ собою предположеніе о единообразной природѣ различныхъ... группъ и необходимости однородной ихъ реакціи на однородныя явленія" (стр. 80). Разъ это такъ, религіозность массъ получаетъ у нашего изслѣдователя значеніе "общаго религіознаго фонда, изъ котораго и на которомъ выростаютъ всѣ религіозныя движенія эпохи", причемъ въ одномъ выступаютъ однѣ, въ другомъ -- другія черты этого фонда",-- до случаевъ "полной почти атрофія существеннѣйшихъ его чертъ" (стр. XVII). Такой гипотезой г. Карсавинъ сводитъ все разнообразіе того, что имѣется по сю сторону нашихъ наблюденій, къ нѣкоторому единству но ту ихъ сторону въ области настроенія массъ.
   Вотъ тотъ путь, посредствомъ котораго въ "Очеркахъ религіозной жизни въ Италіи XII -- XIII вѣковъ" изслѣдователь приходитъ къ познанію народной религіи. Это довольно гипотетическій путь, и я думалъ бы, что для полнаго Познанія итальянской народной религіи слѣдовало бы обратиться, кромѣ того, что изучалось авторомъ, еще къ другому матеріалу -- къ фольклору, въ особенности къ проявленіямъ массового двоевѣрія.
   Эту сторону игнорировать не слѣдовало, и нужно было бы больше остановиться на "сплетеніи религіознаго съ политическимъ я соціальнымъ", въ каковомъ сплетеніи авторъ видитъ одинъ изъ существенныхъ признаковъ "народности". Правда, мѣстами онъ говоритъ объ отдѣльныхъ случаяхъ этой связи (стр. 17, 18, 21, 22, 25, 64 и мн. др.), но, во-первыхъ, говорится объ этомъ вообще очень неравномѣрно, а, во-вторыхъ, въ разсмотрѣніе вопроса по существу авторъ не углубляется. Трехъ страницъ (554--557), на которыхъ высказаны нѣкоторыя общія соображенія объ этомъ, очень недостаточно въ виду обширности темы. Нужно было бы систематизировать хотя бы такія наблюденія, какъ то, что движеніе, извѣстное подъ именемъ "аллилуйя", имѣло менѣе чистый религіозный характеръ, нежели флагеллантство, которымъ и не удалось поэтому воспользоваться для политическихъ цѣлей (стр. 587).
   Въ "аллилуйя" и флагеллантствѣ между тѣмъ для автора "пріоткрывается самая подлинная религіозная жизнь массъ" (стр. 538), хотя, кстати сказать, по общему представленію г. Карсавина, одно изъ этлхъ движеній по своей аполитичности нужно было бы считать не особенно народнымъ. Вообще нельзя не пожалѣть, что тема о "сплетеніи религіознаго съ политическимъ и соціальнымъ" Осталась мало разработанной, такъ что самое понятіе "состоянія общества", съ которымъ тутъ пришлось бы оперировать, чуть не въ первый разъ упоминается лишь въ концѣ книги (стр. 539), да и то по случайному поводу.
   При всѣхъ выдающихся качествахъ книги Л. П. Карсавина въ ней есть, такимъ образомъ, крупный недостатокъ. Среди другихъ задачъ, болѣе выполнимыхъ, авторъ задумалъ найти и изобразить нѣчто такое, для познанія чего у него не было прямыхъ источниковъ, именно изслѣдовать народную религію, или религію массъ, проникнуть въ массовую психику исключительно при помощи сектъ и ересей, не сдѣлавъ при этомъ предметомъ своимъ изысканій ни внѣшнее положеніе этихъ массъ въ политическомъ и соціальномъ отношеніяхъ, ни ихъ культурное состояніе, характеризующееся двоевѣріемъ, остатками паганизма и т. п. явленіями фольклора. Я думаю, что авторъ слишкомъ увлекся своимъ общимъ представленіемъ о религіозныхъ движеніяхъ, какъ только разнообразныхъ проявленіяхъ нѣкоторыхъ внутреннихъ переживаній коллективной души народа, нѣкотораго общаго сознанія народныхъ массъ,-- переживаній притомъ, имѣющихъ почти исключительно внутреннія же причины, и это представленіе направило его работу на нѣсколько односторонній путь.
   Заключая свою замѣтку, касающуюся, какъ я оговорился въ началѣ, только одной стороны труда молодого историка, выражаю искреннее желаніе, чтобы по этой, на мой взглядъ, слабой его сторонѣ читатели не составили себя неблагопріятнаго мнѣнія о книгѣ, взятой въ цѣломъ. Напротивъ, книгѣ Л. П. Карсавина я желаю всякаго успѣха, а автору -- возможности продолжать свою талантливую изслѣдовательскую дѣятельность съ тою же энергіей, съ какою онъ ее началъ, и съ такими же обильными результатами, какъ и въ этихъ "Очеркахъ".

Н. Карѣевъ.

"Русское Богатство", No 6, 1913

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru