Карлгоф Вильгельм Иванович
Станционный смотритель

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Текст издания: "Славянинъ", No 7, 1827.

   

СТАНЦІОННЫЙ СМОТРИТЕЛЬ.

(Повѣсть.)

   Синія воды широкой Камы помчали небольшой паромъ, прислонясь къ периламъ, я въ раздумьи смотрѣлъ на оставленный берегъ; что-то говорило мнѣ: ты уже не увидишь юнаго края, то роскошнаго, то пустыннаго! гдѣ богатая природа все производитъ въ большихъ размѣрахъ, гдѣ поднебесныя горы, широкія какъ моря рѣки и безбрежныя равнины -- то пугаютъ, то развлекаютъ, то утомляютъ взорѣ и воображеніе. Я прожилъ два лучшіе года моей жизни въ степяхъ Киргизскихъ, дикихъ и молчаливыхъ; Иртышѣ часто бушевалъ въ глазахъ моихъ, когда я, увлеченный воспоминаніемъ о далекой Европѣ, бродилъ безъ цѣли по земленому валу Омска. Не скажу х чтобы весело, провелъ тамъ время; не скажу, чтобы провелъ его скучно; ибо, гдѣ нѣтъ людей образованныхъ по сердцу и уму? Такихъ я встрѣтилъ тамъ, узналъ, полюбилъ и, объ нихъ воспоминая, часто и теперь летаю мыслію къ мутному Иртышу и къ берегамъ быстрой Оби.
   Черезъ полчаса, паромъ, ударился о пристань, я спрыгнулъ на берегъ и пошелъ по дорогѣ, поджидая свою бричку. Солнце было высоко, можно было сдѣлать двѣ станціи до ночлега, а кого изъ путешественниковъ не занимаетъ ночлегъ? Я обратился съ распросами къ моему сопутнику-купцу, (въ одно время со мною выѣхавшему изъ Перми) и хорошо знавшему, по его словамъ, дорогу. И такъ, вы хотите ночевать въ О*..? сказалъ онъ, если остановитесь у станціоннаго Смотрителя, то будете довольны; онъ, право, такой человѣкѣ, который обратитъ на себя ваше вниманіе, и сверьхъ того, у него вы найдете все нужное. Я былъ обрадованъ его словами: какъ грустно только мѣнять предметы, на мгновеніе видѣть ихъ и не имѣть досуга ни обсудить, ни начувствоваться; отъ того то въ дальней и скорой дорогѣ, человѣкѣ дѣлается особеннаго рода автоматомъ; но не выигрываетъ отъ превращенія!
   Я скакалъ -- и имѣлъ удовольствіе въ 9-мъ часу по полудни, остановиться передъ крыльцомъ хваленаго Смотрителя. Не могу ничего сказать ни о селеніи, ни объ окрестныхъ видахъ; ночь была темная, ненастная. Не ночь, а свѣта преставленье! Я чувствовалъ большую усталость; всѣ члены мои были, какъ разбитые. Поспѣшно вошелъ я въ комнату и увидѣлъ -- женщину, которой не льзя было дать болѣе 60 лѣтѣ, окруженную милыми дѣтьми. Опрятность видна была въ домашней утвари, въ будничныхъ дѣтскихъ платьицахъ, какой-то вкусѣ выказывался въ одеждѣ матери. "Вы жена Смотрителя? Сказалъ я. -- "Такъ-съ!" "Гдѣ онъ?--Сей часѣ будетъ, я уже послала за нимъ.,--
   Я попросилъ чаю; сказалъ, что будучи не здоровъ и чувствуя сильную слабость, рѣшился ночевать у нихъ. Хозяйка вышла; я раскурилъ трубку и отъ нечего дѣлать началѣ разсматривать вещи, которыя находились въ горницѣ: здѣсь висѣли два ружья отличной работы; шутѣ лоснился шкафъ съ посудою; тамъ...но я протеръ прежде глаза, тамъ....такъ! Шкафъ уставленный книгами, читаю сквозь стекла: Исторія Миллота, сочиненія Карамзина, Жуковскаго, его переводы -- ниже, романы Жанлисъ; еще ниже.. "но это ужъ вѣрно случайно! Schillers Werke, Goetes Werke, Mendelsohn, Gerder! Надъ диваномъ изъ березоваго дерева (несравненно опрятнѣйшимъ многихъ дивановъ, на которыхъ случалось мнѣ сидѣть въ своей жизни) висѣли хорошей гравировки Саксонскіе виды; далѣе, два небольшіе портрета: одинъ изображалъ пожилаго человѣка, довольно непріятной наружности, другой пожилую женщину, но съ такими чертами, которыя всегда нравятся послѣдователю Лафатера; легкое сходство съ хозяйкою дома дало мнѣ замѣтить, что послѣдній портретѣ ей не чужой. Наконецъ, гитара, не краснаго дерева, безъ перламутра и золота, оканчивала убранство сей залы и вмѣстѣ гостиной.
   Странно было бы все это найти даже въ комнатахъ какого нибудь уѣзднаго засѣдателя; и итакъ, можете себѣ представить, какъ я былъ пріятно удивленъ такою находкою. Признаюсь, я мечтатель, скоро вырвался на волю изъ тѣсной комнаты; осѣдлалъ привычное воображеніе и пустился странствовать въ волшебныхъ мірахъ ни мало не сходныхъ съ нашимъ жалкимъ міромъ: густой табачный дымъ, клубясь и разстилаясь вокругъ меня, образовывалъ слои облаковъ, скрывшихъ всѣ предметы отъ чувственныхъ глазъ моихъ.... отъ этаго, я болѣе и болѣе улеталъ отъ земнаго моего цріюша. Вдругъ, ласковый голосѣ хозяйки, принесшей чай, разочаровалъ мою мечтательность. "Чай готовъ!"-- сказала она.
   -- "Скажите мнѣ, чья это охота?" Началъ я, наливая чай въ огромную фаянсовую чашку и, указывая на шкафъ съ книгами,-- "рѣдкость, въ такой глуши найти вещи, мало употребляемыя въ самыхъ столицахъ."--
   "Это занятіе моего мужа," -- отвѣчала она;-- "а иногда и мое; разсмотрѣвъ, вы увидите, что многія изъ сихъ книгъ назначены нашимъ старшимъ дѣтямъ; ихъ обучаетъ отецъ и они уже хорошо читаютъ и изрядно пишутъ."
   "Вы болѣе и болѣе меня удивляете; скажите, какъ согласить склонность, или, объяснюсь точнѣе, способность вашего мужа къ занятіямъ подобнаго рода, съ должностью имъ занимаемою?" --
   Но я не вижу тутъ ничего удивительнаго. Человѣкъ образованный, не краснѣя можетъ занимать всѣ возможныя должности; всякая должность, болѣе или менѣе, полезна обществу, слѣдственно, всякая, болѣе или менѣе, почтенна. Люди по склонности избираютъ себѣ родъ службы, мужъ мой по обстоятельствамъ выбралъ настоящую, и до сихъ поръ не имѣлъ причины раскаиваться въ выборѣ. Милостивый государь, вѣрьте мнѣ, что отказавшись отъ честолюбія, отъ разсѣянности большихъ городовъ и отъ злословія маленькихъ, многимъ людямъ не достаетъ только рѣшимости сдѣлаться станціонными Смотрителями.. Вы смѣетесь? Но я повторяю, что сдѣлавъ этотъ, по вашему, можетъ быть, неблагоразумный шагъ, они подружились бы съ человѣчествомъ, нашли бы покой сердечный, а внутреннее убѣжденіе, что не смотря на своенравіе случая, они еще полезны другимъ въ гражданскомъ быту, замѣнило бы имъ всѣ приманки блестящей извѣстности, всю прелесть власти и всѣ выгоды богатства и холоднаго общества.,--
   "Вы не родились въ этомъ состояніи?" -- "Можетъ быть..." тутъ приходѣ Смотрителя перервалъ разговоръ, сдѣлавшійся для меня столько занимательнымъ.
   Во всѣхъ движеніяхъ станціоннаго Смотрителя замѣтно было тонкое приличіе, приобрѣтаемое свѣтскою жизнію; онъ говорилъ пріятно и занимательно, послѣднее было приобрѣтено наукою." -- Я съ нимъ скоро познакомился; меня влекло любопытство, онъ не имѣлъ причинъ таиться отъ меня: это-то самое передъ ужиномъ произвело: слѣдующій разговорѣ:
   "Судя по чертамъ лица, я заключаю, что портретъ дамы надъ диваномъ, изображаетъ близкую родственницу вашей жены."
   -- "И если бы вы сказали матери: то отгадали бы. Разсмотрите внимательнѣе это милое, доброе лицо,-- она жила на землѣ, какъ могли бы здѣсь жить только Ангелы -- для одного добра. На уставѣ ея часто сіяла улыбка; во чаще всего улыбка состраданія. Я любилъ ее, какъ прекрасную женщину, какъ добрую мать, какъ существо благодѣтельное."
   "Другой портретѣ изображаетъ отца моей жены; о немъ можно сказать, что если Богѣ создать его человѣкомъ: то будемъ его почитать за человѣка. Онъ не вѣрилъ дружбѣ, не понималъ любви, незналъ состраданія, неприличіе заставляетъ меня остановиться, хотя я не оттѣнилъ совершенно его изображенія.
   "Вы умѣли пріобрѣсть мою довѣренность, продолжалъ онъ, и я охотно познакомлю васъ короче съ собою.
   "Мой отецъ былъ богатый Петербургскій купецъ. Онъ производилъ большіе торговые обороты. Его корабли плавали вдали отъ нашего сѣвернаго отечества, а счастіе, казалось, закабалилось къ нему. Я былъ единственный сынѣ счастливаго, но не долговременнаго брака; мать моя скончалась, когда я былъ еще ребенкомъ, и вся нѣжность неутѣшнаго супруга обратилась на меня.
   "Отецъ мой былъ человѣкѣ образованный, онъ почиталъ необходимостью дать мнѣ приличное воспитаніе -- и я, достигнувъ юношескихъ лѣтъ, посланъ имъ въ Геттингенскій университетѣ.
   "Возвратясь въ отечество, я познакомился черезъ моего университетскаго товарища съ отцемъ моей жены. Первое посѣщеніе зажгло въ моемъ сердцѣ ту любовь, которая никогда не потухаетъ. Я былъ неловокъ, страненъ, застѣнчивъ; однако, не смотря на это, меня приняли, какъ сына миліонщика, ласкали и пригласили ѣздить почаще.
   "Будучи мало занятъ, я посѣщалъ почти черезъ день Надутова (фамилія моего новаго знакомца) тамъ встрѣчала меня непринужденная ласковость Лизы и радушный пріемѣ почтенной ея родительницы. Напыщенный хозяинъ дома терпѣлъ меня, какъ богача, который всегда могъ ссудить его-тысячами: частыя посѣщенія увеличили мою привязанность; я увидѣлъ взаимную склонность ко мнѣ милой Лизы. Я былъ безконечно счастливъ, въ сіи мгновенія пылкихъ надеждѣ, счастливой любви и чистой довѣренности къ людямъ.
   "Въ это время, неблагопріятный для нашей торговли разрывѣ съ Англіей", слѣдствіе несчастныхъ происшествій въ Европѣ, заперъ ихъ кораблямъ пристани Балтійскаго моря, и Англичане, по неволѣ, обратились въ Америку съ требованіями пеньки и сала, которое прежде получали изъ Россіи. Дешевизна сихъ товаровъ, купленныхъ отцемъ моимъ за дорогую цѣну, потрясла его благосостояніе: скрѣпя сердце, онъ объявилъ себя банкротомъ. Домъ нашъ и дача проданы съ молотка. Мы переселились на Выборгскую сторону, гдѣ огорченный родитель мой вскорѣ впалъ въ неизлѣчимую болѣзнь, которая свела его въ могилу.
   Я привелъ въ порядокъ разстроенныя дѣла его, собралъ долги, свелъ счетъ, удовлетворилъ остальныхъ заимодавцевъ -- и увидѣлъ, что отъ всего огромнаго, несмѣтнаго состоянія, осталось мнѣ въ наслѣдство не болѣе десяти тысячъ рублей.
   Только по окончаніи всѣхъ дѣлъ своихъ, рѣшился я снова показаться въ домѣ Надутова. Доброе имя отца моего осталось незапятнаннымъ, всѣ долги выплачены рубль за рубль, сполна и съ процентами; и съ какою-то гордостію, отличающею благородную бѣдность, явился въ домѣ моего давняго знакомаго, но пріемѣ хозяина былъ не прежній. Напрасно мать одобряла меня внимательною привѣтливостію, дочь блиставшею въ глазахъ любовью, которую уже давно въ нихъ прочиталъ я. Онѣ обѣ очень были огорчены сухимъ обращеніемъ со мною Надутова. Сердце мое было недовольно, оно хотѣло вырваться, хотѣло раскрыться, какъ вдругъ хозяинѣ обратилъ ко мнѣ слова, которыя, какъ громовые удары, разразились надъ моею головою.
   -- "Было время, Милостивый Государь, когда посѣщенія ваши были мнѣ пріятны; они дѣлали мнѣ честь; теперь обстоятельства перемѣнились. Вы человѣкѣ холостой, а я имѣю взрослую дочь; злословіе трубитъ всѣмъ знакомымъ и незнакомымъ, что дочь моя находитъ въ васъ партію. По моему образу мыслей, я считаю такой бракѣ болѣе, чемъ неприличнымъ, въ немъ такъ много Комическаго. Вы ничего не имѣете, даже не дворянинѣ, а дочь моя воспитана и съ малолѣтства готовилась для самаго лучшаго круга; мои сыновья служатъ въ Гвардіи; всѣ мои родственники занимаютъ почетныя мѣста въ гражданской службѣ: разсудите сами, пріятно ли послѣ этаго слышать, что сынъ бывшаго купца, молодой человѣкѣ, который, вѣроятно, не останется даже и въ купеческомъ званіи, почитается въ публикѣ женихомъ моей дочери. Разсудите сами, не досадно ли мнѣ было слышать, на пр: какъ знакомый мнѣ бриліянтщикъ, встрѣтясь со мною, говоритъ мнѣ, что у него къ свадьбѣ я могу найти по самой умѣренной цѣнѣ самыя модныя вещи. На сихъ дняхъ, Madame R. модная торговка, которая живетъ Въ трехъ шагахъ отъ Полицейскаго моста, предложила мнѣ свои услуги и прислала на выборѣ нѣсколько дюжинѣ шалей и шляпокъ. Все это доказываетъ, что слухѣ о близкой свадьбѣ моей Лизы, распространился по всему городу. Вы меня понимаете?... покорнѣйшій слуга!.......
   Я не успѣлъ, я не могъ отвѣчать; пораженный, убитый его словами, я только могъ чувствовать, чувствовать всю тяжесть безотрадной своей участи. Не знаю, долго ли прибыль я въ атомѣ безжизненномъ состояніи -- знаю, что пришелъ въ себя за городокъ къ рощѣ; тамъ гуляли веселые люди, но улыбка ихъ казалась мнѣ холоднымъ эгоизмомъ, ихъ положеніе было въ такой безконечной противуположности съ моимъ, что оно возраждало во мнѣ неудовольствіе; тамъ рѣзвые дѣти рвали цвѣты, гонялись за пестрыми бабочками, это кололо мнѣ сердце; даже въ сихъ играхъ, я видѣлъ геній человѣка, силящійся разрушать лучшія произведенія природы: я былъ недоволенъ человѣчествомъ и былъ несправедливъ; ибо, въ послѣдствіи, тѣ же люди подарили мнѣ небесное блаженство, они цвѣтами осыпали путь моей жизни, подружили совѣсть мою съ сердцемъ и умъ съ совѣстью. Посмотрите на милую жену мою, на прекрасныхъ ребятишекъ: не правда ли, что въ этомъ отношеніи, я счастливѣе вельможи? Ими цвѣтится жизнь моя, они оживляютъ тѣ прекрасныя мечты, которыя мнѣ рисовались въ моемъ дѣтствѣ; если сердце полно любовію къ такимъ прекраснымъ созданіямъ: то въ некъ нѣтъ мѣста ни для какихъ суетливыхъ, или дурныхъ чувствованій. Счастіе семейное прочнѣе всякаго другаго, оно основано на чистой любви, какъ любовь основана на добродѣтели. Васъ. растрогала моя повѣсть, Господинѣ Офицеръ!"--
   Вы знаете, читатель, что я воображалъ остановиться ночевать у станціоннаго Смотрителя, у котораго, какъ мнѣ сказали могъ найти радушный пріемъ и сытный ужинѣ; но, могъ ли, смѣлъ ли я ожидать то, что видѣлъ, что слышалъ? Это было уже слишкомъ неожиданно.... ВЪ сердечномъ умиленіи, я протянулъ руки къ счастливому отцу семейства, обнялъ его.... И въ эту минуту, добрая мать и прелестные дѣточки образовали около меня истинно-трогательную группу. Ты, пылкій мечтатель, столь счастливо владѣющій языкомъ боговъ! Или, ты, пламенный воспитанникъ древнихъ, нашъ сѣверный Корреджій! Для чего не были вы зрителями этой картины? Оно раскрыло бы вамъ истинно изящное: такъ! это мгновеніе чистой радости принадлежало живописи и поэзіи!
   -- "Моя должность, говорилъ мнѣ смотритель, столь ничтожная въ гражданскомъ быту, удовлетворяетъ всѣмъ моимъ потребностямъ; она не отвлекаетъ меня отъ моего семейства, оставляетъ мнѣ время для обученія дѣтей и освобождаетъ отъ тѣхъ утомительныхъ и скучныхъ знакомствѣ, которыя такъ часто отравляютъ жизнь городскую. Моя должность часто знакомитъ меня съ новыми людьми; но знакомитъ на часъ; всѣ люди мнѣ кажутся лучшими; ибо притворствовать для всякаго человѣка легче одинъ часѣ, нежели многіе годы. Прекрасная сельская природа, рыбная ловля, охота съ ружьемъ, работа въ огородѣ, должность, весело занимаютъ меня цѣлый день, а любовь жены и ласка дѣтей очаровываютъ мою жизнь и равно доступны сердцу. Я такъ привыкъ къ своему незатѣйливому счастію, что малѣйшая перемѣна на лучшее, какая нибудь новость въ моемъ домашнемъ быту, заставили бы меня грустить." --
   Я просилъ у хозяина позволенія ужинать вмѣстѣ со всѣмъ его семействомъ; онъ на то охотно согласился. Столъ былъ накрытъ въ 10 часовъ, меньшой сынѣ внятно прочиталъ Отче нашъ; а привѣтливое приглашеніе хозяйки предшествовало сытному и здоровому сельскому ужину. Конечно, гастрономѣ не былъ бы, доволенъ такимъ столомъ, гдѣ послѣ жирныхъ щей подали студень, а тамъ кусокъ, зажареннаго, доморощеннаго теленка, съ свѣжепросольными огурцами. Не было ни паштета, ни рагу, ни пудинга; роскошный десертъ и старое Токайское не лакомили вкуса; но за то добрый русскій пѣнникъ, настоенный здоровыми травами, поданный милою хозяйкою передъ ужиномъ, возродилъ во мнѣ такой аппетитъ, какого я давно не имѣлъ; за то несносный сосѣдъ,-- съ какими часто скука сажала меня рядомъ за долгими именинными обѣдами!-- не усыплялъ меня разсказами о старыхъ новостяхъ и не заставлялъ зѣвать; выдохшимися сужденіями о театрѣ; зато, извѣстная охотница до виста и экарте, которая до вечерняго стола считаетъ время числомъ разыгранныхъ ею робертовъ, не губила, не отравляла злорѣчіемъ прекрасныхъ минутъ утоленія голода, и никакой брюзгливый лакей не глядѣлъ мнѣ въ глаза и не заставлялъ сдавать тарелку прежде, чѣмъ мнѣ хочется; мнѣ было просторно, спокойно; хозяинѣ, радушный въ пріемѣ, голодѣ дорожнаго, и на сердцѣ, такъ весело, такъ легко, такъ сладко.... Ахъ! для чего такіе ужины рѣдки?-- --
   Всѣ въ домѣ давно спали, только мы съ станціоннымъ Смотрителемъ бодрствовали; разговоръ обратился опять къ Исторіи его жизни, и я просилъ дополнить пустоту въ его прежнемъ, разсказѣ.
   -- "Готовъ -- "отвѣчалъ онъ -- "хотя для меня всегда грустно вспоминать, о такомъ времени, когда я, пылкій и неопытный, затаилъ въ сердцѣ ненависть къ людямъ, будучи огорченъ однимъ изъ человѣковъ. Я не былъ послѣ того ни одного раза у Надутова, но не вырвалъ изъ груди того чувства, которое мнѣ дѣлало домъ его драгоцѣннымъ.
   "Въ тяжкомъ состояніи совершеннаго равнодушія, прожилъ я около трехъ мѣсяцевъ; однажды, желая разсѣять свою тоску, я, бродилъ по волшебнымъ островамъ, которыми такъ богатъ нашъ Петербургъ: густыя тѣни падали полосами на землю, высокія деревья, эти гордые памятники прошедшихъ столѣтій, сіи живые свидѣтели построенія столицы, рисовались въ гладкомъ стеклѣ Невы. Я былъ очарованъ: то летучею мечтою слѣдилъ за пѣснями матросовъ, которые быстро плыли мимо меня въ шлюбкѣ; эхо разносило ихъ голоса по заливу и рѣчькамъ; то прислушивался къ шумному говору, который тихимъ вѣтромъ доносился ко мнѣ съ гулянья. Человѣкѣ съ радостнымъ сердцемъ летитъ въ общество, чтобъ изъ тщеславія показать тамъ веселое лицо, лучшій признакъ счастія; но несчастливецъ, для котораго потухла надежда, котораго забыли люди, и который, (другое несчастіе!) былъ уже разѣ счастливъ, бѣжитъ людей: и, можетъ быть, также изъ тщеславія, не хочетъ раскрыть гнетущую его тайну передъ хладнокровною толпою.
   Полнота чувствѣ не скрывается; печаль вырвалась изъ груди моей и слезы полились изъ глазъ, я упалъ на дерновую скамью -- вдругъ мнѣ стало легче... смотрю кругомъ: какъ прежде вершины деревьевъ наклонялись тихо; ими игралъ легкій вѣтерокъ, вода чешуилась и преломляла прямые лучи жаркаго солнца; но мнѣ было легче, какое-то утѣшеніе мелькнуло въ душѣ моей; оно изгладило на минуту воспоминаніе о прошедшемъ; я чувствовалъ только настоящее... и какое настоящее?-- Богатое, роскошное, блаженное. Любовь произвела это очарованіе. Дѣвушка, которой въ жертву, охотно бы принесъ я всѣ дни моей жизни, всю полноту моихъ чувствѣ, прислонясь къ дереву, смотрѣла на меня съ нѣмымъ участіемъ; нѣтъ! Я не въ силахъ былъ владѣть собою въ такія минуты! Я лежалъ у ногъ ея, покрывалѣ поцѣлуями ея руки, жаркіе слезы мои капали на нихъ крупными каплями. Когда восторгѣ неожиданнаго свиданія миновался, только тогда я увидѣлъ добрую мать ея. Живая радость на лицѣ показывала ея чувства, она понимала любовь нашу и покровительствовала ей; Другъ мой, сказала она обратясь ко мнѣ, будь всемъ для моей дочери, прими ее руку изъ рукъ моихъ. Я благословляю союзѣ вашъ. Но, милая дочь, ты должна знать, что отецъ твой никогда не согласится на бракѣ твой; ты будешь лишена наслѣдства, а я не могу тебѣ дать многаго. На смотря на то, какъ мать, я совѣтую тебѣ, слѣдовать сердечной склонности, ибо знаю по опыту, что не въ раззолоченныхъ комнатахъ живетъ счастіе; знаю, что любовь супружеская исчезаетъ тамъ, гдѣ тщеславіе и роскошь подстилаютъ персидскіе ковры и разстанавливаютъ бронзы. Повторяю, слѣдуй своей сердечной склонности, она не обманетъ тебя. Выбирай, или наслажденія большаго свѣта, шумныя увеселенія общества и довольство, которое сдѣлаетъ людей большаго круга твоими данниками; или тихое семейное счастіе, посредственное состояніе и безвѣстная доля, украшенная любовію любимаго человѣка! Лиза плакала и ничего не отвѣчала, лицо ея пылало; она тихо подала мнѣ руку; потомъ бросилась къ матери и скрыла первыя слезы любви на груди своего милаго повѣреннаго."
   "Умалчивая о многомъ, только для меня любопытномъ, продолжалъ станціонной Смотритель, скажу вамъ, что черезъ нѣсколько дней, сельскій Священникъ обвѣнчалъ насъ; все къ тому было устроено доброю родительницею; но женитьба моя заставляла меня опасаться преслѣдованій раздраженнаго отца, она заставила меня, избѣгая его мести, выбраться изъ столицы, и разлучила съ виновницею нашего благополучія....
   "Еще заранѣе, запасся я всѣмъ, что въ глухомъ уединеніи могло разсѣивать единообразіе жизни и пріятно питать вкусъ и умъ человѣка: я не зналъ только, на что употребить себя въ глуши, но чувствовалъ, что не должно оставаться празднымъ; ибо считалъ, что каждый гражданинъ долженъ быть полезнымъ отечеству. Добрый мой университетскій товарищъ, тотъ самый, который меня познакомилъ съ домомъ моего тестя, былъ въ настоящемъ случаѣ для меня необходимъ; онъ отыскалъ два мѣста, равно удовлетворяющія моимъ требованіямъ, и предложилъ на выборъ: быть деревенскимъ учителемъ въ помѣстьяхъ Графа В., или станціоннымъ Смотрителемъ въ П--ой Губерніи.
   "Я выбралъ настоящую мою должность.
   "Здѣсь въ тишинѣ и радостяхъ, я живу уже 12 лѣтъ; начальство хорошо расположено ко мнѣ, сосѣди любятъ; жена подарила меня милыми дѣтьми; до сихъ порѣ сопутствовала мнѣ въ дорогѣ жизни, какъ добрый другѣ. Только смерть незабвенной нашей родительницы напомнила намъ, что мы живемъ въ печальномъ мірѣ, въ которомъ утраты такъ обыкновенны. Говорить ли мнѣ, что устраненіе жены моей отъ наслѣдства, не сдѣлало никакого впечатлѣнія на жену мою, братья были слишкомъ человѣческіе люди, чтобы поправить несправедливость отца, возвращеніемъ сестрѣ ей принадлежащаго имущества, это, можетъ быть, къ счастію, ибо оставило насъ въ настоящемъ состояніи. Мои дѣти получатъ воспитаніе, вѣроятно, лучше многихъ другихъ; они найдутъ хлѣбъ и службу: ибо я не испорчу ни сердца ихъ, ни ума. Чуждый мрачной, адской философіи, порожденной вольнодумствомъ прошедшаго вѣка и столько пагубной въ своихъ послѣдствіяхъ, я посѣялъ въ сердца ихъ Христіанскую нравственность. На конецъ, обезпеченный нѣсколько въ своемъ содержаніи оставшимися отъ отца моего деньгами, я съ семействомъ не опасаюсь нужды. Безкорыстная любовь, веселое настоящее и сладкія надежды въ будущемъ дѣлаютъ жизнь нашу раемъ, въ которомъ не достаетъ только вѣчности.....
   Когда онъ окончилъ разсказѣ, было давно за полночь. Мы распростились и я сладко заснулъ.
   Что мнѣ представлялось во снѣ, того я почти не смѣю сказать, милая Аглая! То мнѣ видѣлось, что прекрасная женщина манила меня въ тихое уединеніе, я стремился за нею съ тою пламенною, страстію, которая заставляетъ забывать все, исключая любимый предметъ: всѣ надежды, всѣ требованія честолюбія, всѣ условія свѣта; то я уже видѣлъ себя въ одеждѣ мирнаго гражданина: безъ шпаги, безъ эксельбанта, безъ мундира, который люблю страстно и къ которому привыкъ, какъ черепаха къ своему черепу; то снилось мнѣ, будто я плыву въ челнокѣ съ тою же красавицею: цвѣты на берегахъ ласкали взоры наши, далѣе -- зеленыя поля, осѣненныя рощами; былъ прекрасный день прекраснаго лѣта, и мы пѣли гимнъ любви и счастію. Вдругъ пронеслись годы! Долги ли они въ дни радостей?-- Прекрасная женщина все была прекрасна; но лѣта наложили важность на милое лицо ея; безпечная улыбка смѣнилась какою-то неизъяснимо-пріятною степенностью, которая оттѣняетъ только лицо счастливой матери: эта красота заключала въ себѣ нѣчто нѣжное, нѣчто гордое, нѣчто не-земное. Лѣта охладили и во мнѣ жаръ юности, внимая дѣламъ житейскимъ, даже мнѣ близкимъ, я всегда оставался равнодушнымъ; но, при видѣ веселыхъ дѣтей, которые, какъ Амуры, скрывались за розовыми кустами домашняго сада, сердце во мнѣ билось также, какъ и въ молодости. Не они ли уже, думалъ я во снѣ, подарили такую очаровательную прелесть этой прекрасной женщинѣ?-- Вотъ, казалось, я уже къ ней ближе и ближе... она оглянулась.... и что же? Я увидѣлъ.... тебя, безцѣнная Аглая!
   Это былъ сладкій сонѣ!
   На другой день рано по утру я готовъ уже былъ къ отъѣзду. Прощаясь, отъ души пожелалъ я продолженія милому семейству, сѣлъ въ бричку; ямщикъ махнулъ кнутомъ и кони понеслись стрѣлою. Я не встрѣчу ничего подобнаго въ моей дорогѣ, подумалъ я; потомъ еще разѣ оглянулся -- станціонный Смотритель стоялъ на крыльцѣ и махалъ мнѣ платкомъ въ знакъ прощанія, можетъ быть, вѣчнаго, жена и дѣти, по прежнему, окружали его. Такъ, я вѣрю тебѣ, счастливый Мудрецъ! Безкорыстная любовь, веселое настоящее и сладкія надежды въ будущемъ превращаютъ грустный мірѣ въ веселый рай!
   Не правда ли, читатель?

В. Карлгофъ.

"Славянинъ", No 7, 1827

   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru