Колышко Иосиф Иосифович
Колышко И. И.: биографическая справка

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   КОЛЫШКО Иосиф (Иосиф-Адам Ярослав) Иосифович [27.6(9.7).1861--1938], прозаик, драматург, публицист, критик, журналист. Из дворян Ковен. губ. Окончил Полоцкую воен. г-зию (1878), затем (1880) Николаев. кав. уч-ще (к-рое "было не по карману. .. и не по душе", как он вспоминал в 1899 в статье о нашумевшем убийстве своего бывшего соученика, актера Н. П. Рощина-Инсарова, -- "Гражданин", No 5, с. 38). В 1880--82 служил во 2-м л.-гв. Улан. Курлянд. полку (корнет, с янв. 1881 поручик).
   Решающую роль в жизни К. сыграло его интимное сближение с кн. В. П. Мещерским в 1881. По протекции Мещерского он был в сент. 1882 причислен к Мин-ву внутр. дел и вскоре начал печатать в газ. "Гражданин" статьи по мат-лам своих командировок в центр, губернии (составили кн. "Очерки совр. России", СПб., 1887; рец.: СВ, 1887, No 5), обратившие на себя внимание живостью языка и трезвостью оценок, в т. ч. таких явлений, как движение сектантов-"сютаевцев", о к-ром он говорил без обычной в ту пору идеализации. Духом согласия с жизнью "как она есть" была проникнута пов. "Записки юнкера" [СПб., 1890; подл.: "П. Райский (псевдоним)"], вобравшая отчасти его собств. юнкерские впечатления.
   До сер. 90-х гг., вращаясь в петерб. чиновно-светской среде (нек-рое исключение -- знакомство с К. Н. Леонтьевым, поразившим его, в частности, своей "блестящей храбростью ума"), К. занимался гл. обр. устройством карьеры, ходу к-рой способствовала женитьба на кн. В. С. Оболенской. С окт. 1889 чиновник особых поручений 4-го кл., затем чл. Совета и зав. хоз. отделом Мин-ва путей сообщения. В дек. 1894 был вынужден оставить службу из-за подозрения в вымогательстве взяток. Начатое расследование не дало ясных результатов, однако в чиновном Петербурге К. приобрел репутацию махинатора (см. : Богданович; Витте), усугублявшуюся его членством в правлении неск. акционерных об-в. Только
   6--7 лет спустя снова поступил на гос. службу чиновником особых поручений при Мин-ве финансов (оставался им до 1917; последний чин -- стат. сов.).
   После служебных неудач лит. занятия К. приобрели более регулярный и проф. характер. Если раньше он писал мало и в общем по-дилетантски ("Парижская выставка 1889 г.", СПб., 1889; "Элеонора Дузе. Критич. этюд", СПб., 1891), то теперь выпускает сб-к критич. статей "Мысли и образы 1897" (СПб., 1898; рец.: МВед, 1899,18 февр.) и начинает в "Гражданине" пост, рубрику "Маленькие мысли" (отд. изд. под назв. "Маленькие мысли Серенького", СПб., 1898; рец.: "Новь", 1898, No 6; СО, 1898, No 98; рас-шир. изд. -- т. 1--3, СПб., 1900-- 03), напоминающую по замыслу и манере "дневниковую" публицистику Мещерского, "Маленькие письма" А. С. Суворина и "Письма к ближним" М. О. Меньшикова.
   Касаясь разнообразных вопросов, в осн. социально-этич. порядка, К. в "Маленьких мыслях" постоянно возвращается к резкому убыстрению темпа жизни за последние 10 лет, преобладанию в обществе смутных и тоскливых настроений ("мы родились в дурной час и развились в переходную эпоху" -- т. 1, с. 173), говорит о превращении жизни в "сплошное испытание: испытывают на себе науч. и филос. истины... роман, пьесу, газету... знакомство и дружбу, балы и вечеринки, попойки и скуку... злость, удачу, счастье и любовь"; "вся этика и вся проза нашего быта сдвинулись с осей своих", и непонятно, "влево или вправо" (т. 3, с. 35,139). В подборе и трактовке сквозных тем "Маленькие мысли", очевидно, воспроизводят круг интересов и склад ума культурной петерб. бюрократии, у к-рой холодная защита охранит, начал неразрывна с разъедающей рефлексией над ними: учение Ч. Ломброзо, "теория вырождения", марксизм, упадок нравов и обезличение рус. народа, "любопытство" в качестве осн. стимула к жизни, конфликт художника и вероучителя в личности Л. Н. Толстого, брак и семья (в связи со статьями В. В. Розанова), декадентство и т. д.
   Особенно наглядно рефлектирующее сознание К. проявилось в откликах на произв. совр. писателей -- "Воскресение" Толстого (разбору к-рого в сопоставлении с "Преступлением и наказанием" Ф. М. Достоевского он посвятил "критико-психол. этюд" "Два преступления и два искупления", СПб., 1901), "Дядя Ваня" А. П. Чехова, "Дети Ванюшина" С. А. Найдёнова, ранние вещи М. Горького. Признавая их талантливость и силу воздействия, он тем не менее видит в них "упадок <непосредств.> творчества одновременно с уплотнением канвы мировоззрения" ("Маленькие мысли", т. 3, с. 262), т. е. гипертрофиров. идеологизм, сомнительный эстетически, амбициозный нравственно и опасный как социальный симптом (ср. о Чехове: "не мстит ли он жизни за перенесенные невзгоды? Но жизнь сильнее и умнее Чехова" -- там же, с. 244).
   Обладая скромным дарованием беллетриста, в ром. "Волки и овцы" (СПб., 1901; рец. <А. И. Гуковского>: РБ, 1903, No 1) -- любовно-психол. истории, происходящей на фоне хищнич. эксплуатации угольных копей (как предприниматель он знал описываемую среду в подробностях), К. не достиг искомой худож. объективности и переделал ром. в пьесу "Дельцы" (СПб., 1904, 1907), к-рая получила пр. А. Н. Островского в 1907 и прошла (без особого успеха) в моск. Малом т-ре (рец.: Бэн <Б. В. Назаревский> -- МВед, 1907, 23 окт.; Старый друг <Н. Е. Эфрос> -- "Театр", 1907, No 78--79).
   Зато огромный успех скандала имела комедия К. "Большой человек" (СПб., 1909), с трудом разрешенная цензурой, пост. в петерб. Малом т-ре (рец.: М. Вейконе -- ТиИ, 1908, No 47; др. рец. см. в брошюре: "Большой человек"... Отзывы петерб. прессы. -- Отзывы моек, газет, М., 1909; экранизация А. О. Дранкова, 1908) и затем обошедшая мн. рус. сцены. В ней с несомненным (вопреки формальным опровержениям К.) сходством был представлен (под именем Ишимова) С. Ю. Витте как непревзойденный блестящий гос. деятель.
   По совету Мещерского Витте обратил внимание на К. еще ок. 1890 и сделал его своим особо доверенным лицом. В сознании современников К. -- "клеврет Витте" (Богданович, 368). О своих взаимоотношениях с ним К. рассказал уже в эмиграции в брошюре "Ложь Витте. "Ящик Пандоры"" (под псевд. Баян; Б., б. г.), отвечая на презрительный отзыв о себе в его "Воспоминаниях". В частности. К. приписывал себе авторство всеподданнейшего доклада Витте, опубл. вместе с манифестом 17 окт. 1905. Известно и его деят. участие в правительств, газ. "Рус. гос-во", выходившей в пору премьерства Витте (1906, янв. -- май). Говоря, что Витте грешник больше "Нерона, Атиллы, Навуходоносора, Грозного, Плеве, Распутина, Дзержинского", а его мемуары "кишат ложью, как большевист. тюрьмы вшами", К. определял и собств. роль при нем: "Для Вас я был то Мольеровской кухаркой, то ходатаем, то гончей в охоте за Вашими ворогами, то бойким пером журналиста, -- бульдогом для мертвой хватки" (с. 4, 8. 57). Оценивая в общем "растлевающее" влияние Витте на рус. жизнь, К. обвинял его в эпидемич. распространении грюндерства и поощрении продажной печати (вроде газ. "Бирж. вед." С. М. Проппера).
   Превознесение гос. таланта Витте в пьесе "Большой человек" было козырем в его борьбе за возвращение к власти. Возможно, полит. стратегии Витте следовала и пьеса К. "Поле брани" (СПб., 1910, 1911), поставленная в моек. Малом т-ре с А. И. Южиным в гл. роли парламентского шарлатана, в к-ром угадывался А. И. Гучков (рец. 1910: РСл, 26 нояб.; "Речь", 17 дек.; "Солнце России", No 6; ТиИ, No 49, и др.). Сам К. разъяснял, что выступает против думского "центра", т. е. в основном октябристов (они де "профанировали идею гражд. свободы" -- "Раннее утро", 1910, 18 дек.), и это звучало как выпад против опиравшегося на них П. А. Столыпина -- гл. полит. врага Витте. Др. пьесы К. -- "Оса (Осиное гнездо)" (СПб., 1913 -- рукоп. литография) и "Битюгов" (не опубл.), в к-рой портретно "выведен" Суворин (см.: ТиИ, 1917, No 23, с. 392), большого внимания не привлекли.
   В полит. статьях рубежа 1910-х гг. также различимы следы вовлеченности К. в полит, борьбу. В рец. на его сб. "Пыль" (М., 1913) А. С. Изгоев, говоря, что статьи К. "то кипят негодованием, то журчат, как ... салонная болтовня", что "он знает много забавных мелочей и -- сказать правду! -- сплетен", намекал, что "партизанский безответств. характер" его публицистики делает ее доступной для закулисных влияний (РМ, 1913, No 5, с. 176--77; др. рец.: РБ, 1913, No 7; ВЕ, 1913, No 8). Вероятно, однако, что в "партизанстве" писаний К., кроме практическо-полит. расчетов (диктуемых, напр., его интересами как финансиста или чл. "кружка Мещерского"), проявлялся еще и глубокий внутр. распад, иногда принимавший форму самодовлеющего ("бескорыстного") авантюризма.
   Потребность К. играть "роль человека, как будто бы имеющего большое влияние", отмечал Витте (т. 3, с. 577). Трудно решить, сказалась ли она в наиб, темном эпизоде биографии К. -- переговорах в мае -- июне 1916, якобы от имени рус. премьера Б. В. Штюрмера, об условиях сепаратного мира с Германией с нем. представителями в Стокгольме (где жила его гражд. жена Э. Брейденбенд и куда в годы войны он ездил также для встреч со своими нем. контрагентами). Немцы вскоре сочли нецелесообразными переговоры с К. (подробнее см. : Ганелин). Штюрмер после Февр. революции отрицал, что давал ему к.-л. полномочия (см.: Падение царского режима, т. 5, М--П., 1926, с. 189). По возвращении в Россию К. был арестован в мае 1917 по подозрению в шпионаже и провел полгода в Петропавлов. крепости.
   Арест К. вызвал шум в печати: выявилась "беспардонность" его лит. облика, позволявшая ему в одно и то же время под разными псевд. писать в газетах, несовместимых друг с другом: в начале века -- в "Гражданине" и "Новостях", позднее -- в "Рус. слове", "Нов. времени" и "Земщине" (не считая "Бирж. вед." и "Петерб. вед."); говорилось о "своеобразной свободе" не только от убеждений и предрассудков, но и "от собств. личности. Где она, собств. личность г. Колышко?" (РВед, 1917, 27 мая). По поводу его освобождения из-под ареста "Рус. вед." (1917, 24 нояб.) писали: "Как передают, Колышко обратился в воен.-рев. к-т с предложением делегировать его для участия в ведении мирных переговоров с германцами", однако "никакого ответа... не получил".
   После 1918 жил в Германии и Франции, изредка печатался в мелкой прессе и заметного места в лит-ре эмиграции не занимал. По сообщениям газет (см.: "Сегодня", Рига, 1931, 18 июня), в нач. 30-х гг. бедствовал в Ницце.
   Лит.: Мельгунов С. П., Легенда о сепаратном мире. Париж. 1957; Витте С. Ю., Воспоминания, т. 1--3. М.. 1960 (ук.): Ананьин Б. В.. Ганелик Р. Ш., Опыт критики мемуаров С. Ю. Витте. -- В кн. : Вопросы историографии и источниковедения истории СССР. М--Л., 1963; Ганелик Р. Ш., Сторонники сепаратного мира с Германией в царской России. -- В кн.: Проблемы истории междунар. отношений. Л., 1972; Крымов В. Н.. Портреты необычных людей. Париж. 1971; Богданович А. В.. Три последних самодержца, М., 1990 (ук.). * Венгеров. Источ.: Фостер; Масанов.
   Архивы: ЦГВИА, ф. 409, п/с 307--747 (п. с); ЦГИА, ф. 1284, оп. 51,1882 г., д. 160 (ф. с. 1889 г.) [справка Б. М. Витенберга]; ЦГАОР, ф. 1467, д. 93 и 23.

А. В. Чанцев.

Русские писатели. 1800--1917. Биографический словарь. Том 3. М., "Большая Российская энциклопедия", 1994

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru