Коровин Константин Алексеевич
Ёж

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Коровин К.А. "То было давно... там... в России...": Воспоминания, рассказы, письма: В двух кн.
   Кн. 1. "Моя жизнь": Мемуары; Рассказы (1929-1935)
   

Ёж

   Как сон далекий вспоминается детство, лето, Москва... Неужели это было? Какая-то добрая сказка, промелькнувшая в жизни...
   Отец мой и мы по большей части жили летом в Москве. И редко я бывал в детстве на природе, на даче под Москвой, в Петровском парке, куда отец иногда брал меня с собой к сестре своей, Марье Михайловне Ершовой, моей тетке.
   Когда я ехал с ним из Москвы, за Тверскую заставу и за Триумфальные ворота, то ровное шоссе и спрятанные в садах цветные домики дач поражали меня своей неизъяснимой красотой -- какой счастливый мир...
   Мы поворачивали с большого шоссе около Петровского дворца на дачу к тетке. Я смотрел на синеющую даль. Туда мне хотелось попасть, там -- что-то самое важное, самое счастливое...
   На даче у тетки было хорошо. Но не нравилась мне желтая загородка, такая ровная, у сада. И желтая бочка для воды, и куртины в саду, где посреди был поставлен железный раскрашенный журавль, с поднятой кверху головой, пускающий из горла воду... Дорожки, посыпанные желтым песком. Рядом другая, чужая, дача, тоже выкрашенная в желтый цвет и украшенная финтифлюшками, зеленая крыша на террасе... Все это хорошо, чисто, но как-то не то...
   Мне хотелось бы увидать избушку в дремучем лесу, жить там одному, с собакой Дружком, который сидит привязанный на цепи.
   Дружок такой лохматый, большой и добрый -- зачем его держать на цепи? Я ему кое-что подворовываю со стола за обедом. Меня за это ругает няня Таня.
   Я, конечно, Дружка спускаю с цепи погулять, но все это не то.
   Вот, говорят, есть река Волга -- огромная. А я и не знаю, где, не видал. Хороша, должно быть, река Волга. Я бы сделал лодку небольшую и поехал бы по Волге, останавливался бы на берегу, разводил костер, ловил рыбу, ел уху... Одно скверно: говорят, на Волге разбойники есть. Но ничего. Я бы закопался на берегу в песок по горло, а они как пойдут, я их из песка самострелом -- "раз!" У меня самострел есть и стрелка, а в нее иголка вставлена... Стреляет -- не слышно откуда и ничего не видно... Вот какой я!..
   А еще хотелось мне жить в маленькой избушке, с Дружком, в лесу. Страшно... Вдруг ночью пришел бы волк или медведь? Что тогда делать? Выйти нельзя -- съедят. А они смотрят в окошко на меня да зубами щелкают...
   Эх, хорошо бы ружье. Я просил отца купить -- на охоту пойти, за дичью, не хочет: рано, говорит, еще, когда вырастешь, тогда куплю... Когда это вырастешь? Долго ждать...

* * *

   Так я мечтал на даче у тетки в Петровском парке. И за обедом, когда было так хорошо и была клубника со сливками, я рассказал как-то свои желания уйти в дремучий лес и жить там в избушке с Дружком. На это тетка сказала, что я глупый мальчик и что если бы я желал так жить в Петровском дворце, который тут недалеко, рядом, и хотел бы сделаться вельможей, то это ей больше понравилось бы...
   Я не знал, что такое вельможа, и не мог никак понять. Но тетя моя была такая хорошая, добрая, такая на ней косынка и так хорошо причесаны ее седые волосы, что я всегда думал: "Она говорит, что нужно". Однажды, когда за загородкой сада играл старик на шарманке, она дала мне 20 копеек и велела ему отдать, сказав:
   -- Отдай бедному музыканту.
   Я с особой радостью исполнил это. Музыкант был старый, сморщенный, бритый, с красным шарфом на шее и дурно говорил по-русски.

* * *

   С тех пор я полюбил ее еще больше.
   И, все-таки, меня тянуло в лес. Мы с Дружком поймали бы дикую корову, такую, как у нас была Сметанка. Я привязал бы ее к избушке и доил бы, пил бы молоко... Одно смущало: вдруг корова-то дикая да станет бодаться. Как быть?

* * *

   Иногда меня пускали гулять с Дружком одного. Дружок в ошейнике, и я его водил на плетеной веревке.
   Раз пришел я к Петровскому дворцу. Там площадь, стоят скамейки. Большой дворец -- пустой, никто в нем не живет, но сбоку, где растут акации, я увидел с дорожки в окне дворца -- сидят двое в мундирах, оба седые, и на шее у каждого по большой медали. Сидят они за столом, самовар -- пьют чай.
   "Вот это вельможи",-- подумал я и засмотрелся. Они тоже посмотрели на меня в открытое окно. Один, обернувшись к окну, сказал:
   -- Это твоя собака?
   -- Да,-- ответил я,-- моя. Дружок называется...
   -- Хорошая,-- говорит,-- собака. Отдай,-- говорит,-- ее нам.
   -- Нет,-- говорю,-- нельзя.
   -- Это не твоя собака-то. Ты, должно быть, ее украл?
   Я как услыхал, так изо всех сил пустился бежать с Дружком домой.
   Когда я прибежал на дачу, то увидел на террасе Лариона Михайловича Прянишникова, двоюродного брата своего Мишу Ершова и тетку и рассказал им с волнением о вельможах с медалями. Они смеялись.
   -- Это не вельможи,-- сказала тетка,-- а швейцары, сторожа. Ах ты, глупый!
   Ларион Михайлович Прянишников был высокого роста, худой юноша. Все, что он ни говорил, мне нравилось невероятно.
   -- Вот что,-- сказал он мне,-- после обеда мы пойдем, Костя, я тебе покажу дремучий лес, тут, недалеко.
   Я едва дождался обеда, чтобы скорее попасть в лес. Пошел Прянишников, Миша, я и Дружок. Мы пошли по шоссе к заставе. У заставы, раскрашенной черными и белыми полосами, стояли солдаты. Там мы свернули с дороги и пошли лугом. Большой лес стоял вдали ровной стеной... А слева было видно большое поле Ходынское. Подошли к самому лесу, перепрыгнули канаву. Ну и лес увидел я! В первый раз в жизни. Вот до чего огромный, дремучий. И в нем никого нет, никого... До чего хорошо! Дружок с радостью бегал.
   "Отчего же это живут все в Москве и в лес сюда не ходят?.. Значит -- боятся,-- подумал я.-- Отчего живут на даче, где сделаны дорожки, куртины,-- как некрасиво. Тут нужно жить, в лесу..."
   -- А что, медведь -- живет здесь? -- спросил я у Прянишникова.
   -- Что ты, Костя, рядом Москва,-- его убьют ведь... Тут никаких зверей нет. "Жаль",-- подумал я. И все спрашивал у Миши и Лариона Михайловича, что значит, что в лесу никого нет.
   -- В лесу хорошо, но скучно,-- ответил мне Миша,-- и дорожек нет. Но на даче лучше. В парке много гуляют. Там чисто, песком посыпаны дорожки.
   "Ну нет,-- подумал я,-- ерунда. Лес лучше".
   Когда садовник, помню, ножницами у нашего сада стриг акацию, я спросил его, зачем стрижет, жалко ее и стало гораздо хуже. Он сердито посмотрел на меня и сказал:
   -- А ты, барчук, дурак.
   Вот и все...
   Лес становился все чаще и спускался вниз, и сквозь деревья показалась внизу, у зеленого луга, Москва-река. У песчаной отмели стояли барки. Вдруг Дружок заворчал и, подняв голову, залаял, отскочив от куста. Мы посмотрели в куст, там шипело и фыркало.
   -- Ёж! Смотрите, ёж! -- сказал Прянишников.
   Свернувшись в клубок, ёж был, как шар. Растопыривши щетину, отчаянно шипел и фыркал.
   -- Надо его взять домой,-- сказал Миша.

* * *

   Ежа завязали в платок и принесли домой.
   Дружок был, видимо, доволен, что нашел ежа.
   На даче у тетки все смотрели на ежа. И соседи пришли. Ёж шипел. Его посадили в пустой деревянный ящик. Я положил туда травы, хлеба и мятный пряник. Кухарка Настасья сказала:
   -- Бедный... может, у него в лесу-то дети остались... теперь помрут...
   Ночью я не мог спать.

* * *

   Жалко мне ежа: у него дети в лесу, маленькие, и тоже все в щетинке. Умрут в лесу...
   Я встал и оделся, снял с подушки наволочку, насилу посадил в нее ежа, наколов пальцы, и тихо спустился с лестницы. Прошел кухню и вышел наружу. Бегом побежал к дороге. За мной Дружок. Думаю: как обойти заставу -- там солдаты отнимут ежа. Перешел через дорогу, пошел по полю. Дружок рядом бежит. Слева серп месяца, впереди лес, ближе, ближе. Сердце бьется, а ёж все шипит.
   Вот и канава, и лес. Как жутко!
   Перелез через канаву. В лесу еще страшнее, будто вот кто-то сзади схватит. Лег на траву, трава мокрая, роса. Тихо кругом, только ёж шипит.
   Разворачиваю наволочку. Пустил ежа на траву, схватил Дружка за ошейник -- и назад, через канаву.

* * *

   Бежал за Дружком домой что есть сил. Боялся оглянуться: вдруг кто-нибудь из лесу гонится за мной.
   Бежал и так устал, что лег в поле. Лес уж далеко. И вижу, из леса вышел кто-то, люди, женщины в белом и еще кто-то. И женщина запела так хорошо.
   Дружок залаял. Люди бросились бежать опрометью и спрятались в лесу.
   Когда я подходил к даче, то увидел, что у террасы свет. Громко говорят. Тетка кричит.
   Когда я подошел, все, увидав меня, закричали:
   -- Вот он! Куда ты ушел? Да ты что? Как ты смел? Дурак! Сумасброд! И чего только ни кричали.
   -- Зачем ушел, отвечай? -- набросилась на меня тетка.-- Отвечай! Я только ответил:
   -- Ёж. У него дети. Маленькие, в лесу.
   

ПРИМЕЧАНИЯ

   Ёж -- Впервые: Возрождение. 1935. 19 мая. Печатается по газетному тексту. Большой дворец -- пустой -- очевидно, Коровин имеет в виду последствия трагических событий в день коронации последнего русского императора в 1896 г., когда на Ходынском поле, напротив которого был поставлен Путевой дворец, произошла массовая давка и гибель людей. Здесь в трагически памятный день Николай II принимал депутации от крестьян и варшавских дворян, вместе с императрицей присутствовал на обеде для московского дворянства и волостных старшин. См. также выше, прим. к с. 116.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru