Куприн Александр Иванович
Владимир Голиков. Рассказы

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   
   Куприн А. И. Пёстрая книга. Несобранное и забытое.
   Пенза, 2015.
   

ВЛАДИМИР ГОЛИКОВ. РАССКАЗЫ.

   Книжка г. Голикова, если ее прочитать сразу, производит неровное, смутное, двойственное впечатление. Между тремя-четырьмя очень плохими рассказами вдруг попадается один, положительно художественный и яркий, на котором останавливаешься с удовольствием. Но и в этих немногих рассказах общая архитектура произведения иногда портится ненужными, фальшивыми надстройками в излишне-реальном, всегда сильно преувеличенном вкусе. И все-таки, несмотря на некоторую внешнюю пестроту и невыдержанность рассказов г. Голикова, в них чувствуется настоящее, искреннее дарование, размеры которого определить теперь было бы очень затруднительно.
   Наиболее цельный и, по-нашему, самый лучший во всей книжке -- рассказ "Пассажиры". Содержание его заключается в следующем. Девушку-учительницу, ехавшую по железной дороге в дальнее село, заподозрили в том, что она умышленно оставила в вагоне ребенка, заподозрили на том основании, что некоторые видели, как она, по своей сердечной доброте и по просьбе настоящей матери, возилась в дороге с этим ребенком. И вот на станции праздная, скучающая толпа, движимая отчасти лицемерным, подогретым негодованием, отчасти жаждой скандала, отчасти тайными, грязными побуждениями, окружает девушку и, постепенно озверевая, долго и мучительно издевается над ней.
   -- "Засвидетельствовать ее, засвидетельствовать правильно!.. Валяй фершала, жандар!
   Жандарм колебался одну минуту, потом, видя раздражение и настойчивость публики и растерянность девушки, выдававшую ее виноватость -- особенно потому, что она была бедно одета -- и, не находя другого выхода в этом трудном обстоятельстве, сделал строгое и бесстрастное лицо и вежливо забормотал: "Пожал-лте в дежурную комнату, барышня!.. к фершалу!"
   Девушка, дрожа, рыдая, бессвязным голосом стала уверять, оправдываться, просить, но толпа своими криками, гневными и насмешливыми, злыми и добродушными, заглушала ее рыдания и мольбы.
   -- Иди, шкуреха, иди, подлая.
   -- По закону ежели... Ничего против не поделаешь!..
   -- Не конфузьтесь, барышня, дело самое обыкновенное.
   -- Не бойсь, не бойсь, девонька... Фершал, он ничего... не обидит... Не бойсь... Ведь только того... Кофтишку маленько расстегнуть.
   И через пеструю смесь голосов особенно пронзительно, уничтожающе, обидно и спокойно уверенно просачивался злорадный, торжествующий, сочно вибрирующий голос.
   -- Не подкидывай невинных младенцев, тварь!.. Соблюдай себя!.. Не забывай Бога!.. Имей совесть!..
   Упирающуюся девушку стали толкать к дверям дежурной комнаты" и т. д.
   Девушка оказалась, как об этом заявил через несколько минут фельдшер, "вполне девицей", и этим исчерпывается незатейливая фабула рассказа, если не считать благородного негодования по этому поводу студента Иванова. Этот студент, занимающий в рассказе самое видно место (так как через него автор передает свои наблюдения) -- восторженный, глуповатый, наивный и жалкий человечек -- единственная фигура, которая не задалась автору. Зато второстепенные лица в рассказе: толстый, румяный и лысый купец, маленький, добродушный мужиченко, развязный гимназист, самоуверенная, солидная и, по-видимому, добродетельная женщина -- предводительница осатаневшей толпы, жандарм, фельдшер, -- все они схвачены очень живо и нарисованы свежо.
   Недурен рассказ "Неудобный родственник", хотя страшно стар по сюжету. Сколько уж раз приезжали к благонамеренным, чистеньким чиновникам забулдыги-братья! Нового здесь только одно: в отсутствие брата чиновника, другой, "неудобный" брат приходит в кухню и рассказами о своей безалаберной жизни, трогает простые, бесхитростные сердца пожилой кухарки и хорошенькой горничной. Не лишены интереса рассказы: "Воспоминание" (с несколько произвольной психологией деревенского идиота) и "Оленька Бархатова".
   В общем настроение у г. Голикова, по преимуществу, пессимистическое, и выбирает он краски густые, темно-коричневые, но под этим мрачным фоном угадывается теплое, сострадательное сердце. Можно было бы посоветовать г. Голикову остерегаться таких сюжетов, как "Кошмар", "Ожесточенный", "Дилехтор" и "Золото в грязи": юмор, аллегория и крайний реализм -- не его сфера. Особенно опасен "Ожесточенный". Такие рискованные вещи, как насилие босяка над курсисткой, надо или вовсе не писать, или сметь делать это только с громадным талантом.
   Язык у г. Голикова свой собственный, и это, я думаю, большой плюс для начинающего автора. Но надо избегать неуклюжего построения фразы с нагроможденными друг на друга придаточными предложениями, вроде хотя бы тех двух первых образцов, которыми начинается весь сборник. Выходит и грубо, и запутанно, и мало понятно.

1904 г.

   

ПРИМЕЧАНИЯ

   Рецензия впервые напечатана в журнале "Мир Божий", СПб. -- 1904.-- No 7. -- под криптонимом "А. К."
   -- Голиков Владимир Митрофанович (1875-1918, сведений после 1918 г. нет), русский поэт, переводчик, автор стихотворных сборников (1900, 1902, 1907). Редактор литературно-сатирического еженедельника "Златоцвет" (1914), сотрудник петроградской газеты "Вечернее время".
   Печатается по первой публикации.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru