Линев Дмитрий Александрович
Клейменая. Повесть Д. А. Линева. Москва, 1886 г

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Клейменая. Повѣсть Д. А. Линева. Москва, 1886 г. Въ этой повѣсти авторъ возвращается къ старому вопросу о такъ называемыхъ у насъ на Руси "гражданскихъ бракахъ", вѣрнѣе же о внѣ-брачныхъ сожитіяхъ, и объ отношеніи общества къ такимъ нелегальнымъ семьямъ. Едва ли мы ошибемся, если скажемъ, что въ Россіи вообще взглядъ на незаконныя сожитія менѣе строгъ, чѣмъ въ какой-либо другой странѣ. Въ частности онъ далеко не одинаковъ въ разныхъ слояхъ общества, въ различныхъ кружкахъ и даже въ разныхъ мѣстностяхъ, такъ что мы считаемъ совсѣмъ невозможнымъ подводить къ этому вопросу какое бы то ни было общее рѣшеніе, тѣмъ болѣе, что иногда и самыя личности, сошедшіяся въ нелегальную семью, играютъ важную роль во взглядѣ общества на ихъ маргинальную связь. Во всякомъ случаѣ, нѣтъ никакой возможности сказать, что на "незаконную жену" непремѣнно и всегда ложилось "клеймо" отверженія и чтобы женщина, находящаяся въ положеніи "незаконной" супруги, могла быть всегда названа клейменою. Мы думаемъ даже, что "клейменость" въ этомъ отношеніи является въ меньшемъ числѣ случаевъ, чѣмъ признаніе извѣстною частью общества незаконнаго сожитія "гражданскимъ бракомъ", достаточно замѣняющимъ бракъ законныя. Г. Линевъ въ своей повѣсти беретъ совершенно исключительный случай, не совсѣмъ даже удачный, по нашему мнѣнію, для защиты женщины, живущей въ союзѣ, не освященномъ законнымъ бракомъ. Герой, романа Скавронскій, богатый баринъ высшаго круга, молодой военный генералъ, влюбился въ красавицу-вдову, графиню Ганскую, и женился на ней. Какъ только онъ женился, такъ сейчасъ же оказалось, что его супруга негодница первостатейная во всѣхъ отношеніяхъ. Жить съ ней нѣтъ никакой возможности, и Скавронскій разстается съ нею, убѣдившись въ томъ, что она мѣняетъ любовниковъ, какъ башмаки. У его супруги родился тѣмъ временемъ "законный" сынъ и наслѣдникъ Скавронскаго. Разставшись съ женой, Скавронскій встрѣчается съ прекраснѣйшею изъ женщинъ, которую онъ зналъ еще ребенкомъ, съ Лидіей Павловной Кругликовой, умной, образованной, одаренной всѣми талантами и всѣми добродѣтелями. Они полюбили другъ друга самою пламенною любовью, которую, однако же, не могутъ освятить бракомъ; жена Скавронскаго не хочетъ разводиться. "Адвокаты, консисторскіе и всякіе иные дѣльцы указывали на извѣстную статью закона и на возможность "обстряпать" дѣло при помощи свидѣтелей, которыхъ, по ихъ увѣреніямъ, за деньги можно хоть тысячу человѣкъ достать. Одной правды было недостаточно". Такъ говоритъ авторъ, но мы ему въ правѣ не вѣрить, такъ какъ Скавронская подала достаточно поводовъ къ разводу и были свидѣтели, горничная, лакей и др., которые по чистой правдѣ могли удостовѣрить требуемое закономъ для формальнаго развода. Объ этомъ самъ авторъ разсказываетъ въ другомъ мѣстѣ. Только и эту правду надо было деньгами купить у свидѣтелей, на что Скавронскій, по благородству и возвышенности своихъ убѣжденій, не соглашался. Тутъ" нельзя спорить ни съ генераломъ Скавронскимъ, ни съ г. Линевымъ; на правду и честность средствъ могутъ быть различные взгляды; но надо признаться, что "взглядъ" Скавронскаго былъ, все-таки, совсѣмъ исключительный. Адвокаты совѣтовали ему дать деньги не за лжесвидѣтельство, а за то, чтобы вызвать свидѣтелей показывать сущую правду и тѣмъ добиться нравственной правды для себя, для любимой женщины, для своего роднаго сына, котораго держитъ при себѣ дурная мать. Отказъ Скавронскаго воспользоваться своимъ правомъ ведетъ къ настоящей неправдѣ, дѣлающейся источникомъ всѣхъ послѣдующихъ бѣдъ. Первая "неправда" заключается въ томъ, что Кругликову онъ называетъ своею "женой", тогда какъ она совсѣмъ ему не жена; вторая "неправда" -- онъ не выясняетъ Лидіи, сходясь съ нею, всѣхъ послѣдствій ихъ нелегальнаго сожитія, оставляетъ ее въ заблужденіи относительно того, что ее могутъ "заклеймить" позоромъ; третья "неправда" -- Скавронскій лишаетъ сына любимой имъ Лидіи законныхъ правъ на имя, общественное положеніе, состояніе... и все это изъ-за щепетильнаго мнѣнія, что "купить" правдивыя показанія свидѣтелей есть дѣло нечестное. Но и этого мало; мы не видимъ даже, почему необходимо "покупать" или "подкупать" свидѣтелей на то, чтобы они показали правду. Вѣдь, ихъ спросили бы на судѣ подъ присягой, и надо, стало быть, допустить предположеніе, что безъ подкупа Скавронскимъ свидѣтели совершили бы клятвопреступленіе. Такое предположеніе ни на чемъ не основано и возможно лишь при другомъ предположеніи, что законная жена Скавронскаго подкупитъ свою прислугу на лжесвидѣтельство, а, слѣдовательно, вопросъ сойдетъ къ тому, за что будетъ предложено больше денегъ: за правду или за неправду? Въ такомъ положеніи, взятомъ г. Линевымъ въ основу его повѣсти, мы видимъ и основную фальшь всего романа, притомъ же фальшь ненужную, вызванную единственно желаніемъ автора представить своего героя въ бѣлизнѣ небожителя. Въ результатѣ оказалось, что г. Линевъ "перебѣлилъ" генерала Скавронскаго и тѣмъ лишилъ его образа и подобія человѣческаго. Мы считаемъ вообще плохимъ и не достигающимъ дѣли такой пріемъ, при которомъ излюбленные герои изображаются преисполненными всякими добродѣтелями, а ихъ противники -- гнѣздилищами порока и зла. Это пріемъ грубый, обличающій въ авторѣ недостатокъ истинно художественнаго чувства. Повѣсть Клейменая написана очень горячо, мѣстами и очень талантливо, но указанная нами грубость изображеній, отсутствіе тонкости штриховъ и нѣжности тоновъ портятъ все впечатлѣніе, какое, она могла бы производить на читателя, если бы была написана не столь тяжеловѣсно.
   "Права любить Скавронскій не имѣлъ,-- говоритъ авторъ.-- Ему, юридически несвободному, въ этомъ безаппеляціонно отказывалось..." "И пусть отказываютъ,-- отвѣчала ему Лидія Павловна.-- Я считаю себя въ правѣ любить тебя; твоя любовь, конечно, также не идетъ въ разрѣзъ съ твоею совѣстью. Въ чемъ же затрудненіе? Въ томъ, что нашъ союзъ называютъ преступленіемъ? Но, вѣдь, не въ нашей власти сдѣлать его законнымъ. Судьбѣ, очевидно, угодно, чтобы мы стали преступниками, хотя зла мы никому не причинили. Что дѣлать, мой другъ, будемъ... преступниками..." Статочное ли дѣло, чтобы дѣвушка, умная, образованная, съ душою, чуткою во всему прекрасному, стала такъ спокойно и такъ дубово разсуждать съ любимымъ человѣкомъ о ихъ будущихъ отношеніяхъ. Одного такого резонерства вполнѣ достаточно, чтобы порядочный человѣкъ, какъ бы влюбленъ онъ ни былъ, почувствовалъ себя облитымъ ушатомъ холодной и, къ тому же, грязной воды... Выраженіе: "въ чемъ же затрудненіе?" -- просто цинично и непристойно.
   Какъ бы то ни было, грубымъ разсужденіемъ дѣвицы Кругликовой "затрудненіе" было устранено; оставаясь дѣвицей, Лидія стала называться женою Скавронскаго, родила сына и жила себѣ счастливо, покойно, до тѣхъ поръ, когда ея ученица Наденька не показала ей письмо своихъ родителей,* въ которомъ эти деревенскіе помѣщики убѣждаютъ дочь прекратить всякія сношенія съ особою, живущею "зазорно", въ недозволенной связи съ женатымъ человѣкомъ. Скавронскій и Лидія ахаютъ, охаютъ, негодуютъ на родителей Наденьки, припоминаютъ другихъ знакомыхъ дамъ и дѣвицъ, переставшихъ бывать у нихъ, негодуютъ и на этихъ; ихъ негодованіе всецѣло раздѣляетъ и авторъ. Мы же, признаемся, ни капельки не раздѣляемъ и только удивляемся непослѣдовательности дѣвицы Кругликовой, ея сожителя и г. Линева. Герои повѣсти сами же порѣшили, что имъ надо сдѣлаться преступниками ради личнаго счастья, и теперь вдругъ совершенно нелогично возмущаются тѣмъ, что кое-кто изъ ихъ общества осмѣливается считать ихъ вправду преступниками и относится къ нимъ какъ въ преступникамъ. Стало быть, одно изъ двухъ: или барышня тогда насчетъ преступности только такъ себѣ зря болтала, или же она крайне наивно воображала, будто общество по головкѣ гладитъ преступниковъ, ограничившихся совершеніемъ только одного преступленія.
   Въ шестидесятыхъ годахъ, т.-е. въ то время, къ которому относится разсказъ г. Линева, въ числѣ многихъ вопросовъ, волновавшихъ мыслящую часть нашего общества, очень видное мѣсто занималъ вопросъ о сожительствѣ, не освященномъ законнымъ образомъ; тогда же появились названія такихъ союзовъ "гражданскими браками" и наименованіе людей, живущихъ въ такихъ незаконныхъ союзахъ, "гражданскими мужьями" и "гражданскими женами". Въ то время нелегальныя семьи, каковою была вторая, "гражданская" семья Скавронскаго, далеко не были рѣдкостью; общество относилось къ нимъ съ большою терпимостью, а нѣкоторая часть общества -- даже съ большимъ сочувствіемъ, какъ къ смѣлой попыткѣ передѣлать общество на новый ладъ, и уже никакъ нельзя сказать, что большинство общества относилось въ женщинамъ, живущимъ въ нелегальномъ союзѣ, подобно Кругликовой, какъ къ клейменымъ. Поэтому мы думаемъ, что г. Линевъ, расписывая всѣ непріятности, которымъ подвергались Скавронскій и Кругликова за ихъ незаконное сожитіе, очень многое преувеличилъ, въ ущербъ правдивости картины общества того времени, и преувеличилъ совсѣмъ напрасно. Тѣмъ не менѣе, всѣ преувеличенія не помѣшали Скавронскому съ его подругою проживать покойно и счастливо нѣсколько лѣтъ въ деревнѣ, воспитывать сына Лидіи Павловны, заводить школы, больницы, аптеки, благодѣтельствовать крестьянамъ и заслужить истинную любовь народа на 200 верстъ кругомъ,-- словомъ, быть счастливыми, какъ только могутъ быть счастливы люди, сознающіе себя творцами довольства и счастья многихъ тысячъ людей. Но Скавронскій и Лидія въ повѣсти г. Линева оказываются глубоко несчастными... Чѣмъ же собственно? А тѣмъ, что не все имъ желательное дѣлается "по щучьему велѣнію и по ихъ хотѣнію". Они считаютъ, что всѣ ихъ затѣи, до нихъ небывалыя, невиданныя и неслыханныя, необыкновенно превосходны, что этимъ убѣжденіемъ должны проникнуться сосѣди-помѣщики, уѣздныя и губернскія власти и высшая администрація въ Петербургѣ и что всѣ обязаны сейчасъ же все разрѣшать, все утверждать, что вздумается генералу Скавронскому съ его блистающею добродѣтелями "гражданскою" супругой и съ докторомъ Покровскимъ, ихъ другомъ и совѣтникомъ. Всѣмъ извѣстно, что самыя хорошія вещи "по щучьему велѣнію" не дѣлаются и что осуществленіе ихъ требуетъ умѣнья, терпѣнья, труда и нерѣдко очень упорной борьбы съ недоброжелательствомъ людей и- съ неблагопріятными обстоятельствами. Вотъ тутъ-то всякій намекъ на необходимость труда и борьбы выводитъ нашихъ героевъ изъ терпѣнія; всякое препятствіе или замедленіе въ осуществленіи ихъ желаній дѣлается для нихъ источникомъ страданій и несчастья. И о ни въ самомъ дѣлѣ несчастны своею неумѣлостью, нежеланіемъ брать жизнь такою, какова она есть, и своимъ безсиліемъ взять честно и правдиво у жизни то, на что они имѣютъ право по совѣсти и по закону. Ихъ несчастье въ томъ, что они не хотятъ "по закону" на томъ болѣе чѣмъ странномъ основаніи, что, по ихъ мнѣнію, "законъ" нехорошъ. Измученный личнымъ недовольствомъ, безплодными мечтаніями, самимъ для себя созданными неудачами и несчастьями, Скавронскій наживаетъ аневризмъ и кончаетъ тѣмъ, что сходитъ съ ума. Законная жена узнаетъ объ этомъ я начинаетъ дѣло о признаніи Скавронскаго сумасшедшимъ и взятіи имѣнія въ опеку. Пріѣзжаютъ власти его освидѣтельствовать. Скавронскій не выдерживаетъ этого послѣдняго удара и умираетъ отъ разрыва сердца. Повѣренный г-жи Скавронской выгоняетъ изъ дома дѣвицу Кругликову съ ея незаконнорожденнымъ сыномъ. Лидія Павловна очень скоро умираетъ отъ скоротечной чахотки, оставивши сына на попеченіе Наденьки, успѣвшей выдти замужъ за старика и овдовѣть, причемъ мужъ завѣщаніемъ передалъ ей огромное состояніе. Всѣ начинанія Скавронскаго пошли прахомъ, такъ какъ имѣніе его пріобрѣли какіе-то жиды.
   Еще разъ мы скажемъ: кто же виноватъ въ томъ, что Скавронскій всю жизнь умѣлъ только ахать да стонать и не позаботился даже передать состояніе или часть его своей "гражданской женѣ" и своему сыну отъ этого союза? Не сдѣлавши этого, онъ поступилъ крайне глупо и совсѣмъ не честно; скверно сдѣлалъ и его другъ докторъ, знавшій опасное положеніе своего паціента и не принявшій своевременно мѣръ какъ въ огражденію Скавронскаго отъ покушеній законной жены, такъ и-въ обезпеченію существованія его незаконной семьи, а съ нею вмѣстѣ и всѣхъ благихъ начинаній добродѣтельнаго генерала.
   Подведемъ итоги: повѣсть задумана невѣрно, ведена во многихъ отношеніяхъ неправильно, нелогично; характеровъ въ ней нѣтъ; герои, по своей крайней слабости, не годятся въ герои. Есть въ повѣсти мѣста, написанныя очень горячо и талантливо; за то въ ней много резонерства, не только холоднаго и ошибочнаго, но и грубаго. При всѣхъ недостаткахъ, повѣсть, все-таки, читается легко и мѣстами производитъ надлежащее впечатлѣніе. Въ концѣ г. Линевъ обѣщаетъ въ другой повѣсти разсказать про судьбу другаго, незаконнорожденнаго сына Кругликовой и Скавронскаго. Очень желаемъ, чтобы въ ней г. Линевъ избѣжалъ указанныхъ нами промаховъ и изобразилъ бы жизнь и людей такими, каковы они въ дѣйствительности, не задаваясь непремѣнною цѣлью показывать, какъ "порокъ торжествуетъ, а добродѣтель погибаетъ"; это, во-первыхъ, такъ же не вѣрно, какъ и то, что "добродѣтель всегда торжествуетъ, а порокъ наказанъ", во-вторыхъ, торжество ли, гибель ли интересны лишь тогда, когда они являются результатомъ настоящей, серьезной борьбы изъ-за серьезной идеи.

"Русская мысль", No VII, 1886

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru