Ливингстон Давид
Путешествие Ливингстона на западный берег

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

АФРИКА.

(Съ Нѣмецкаго).

(продолженіе).

Путешествіе Ливингстона на западный берегъ.

   15 января 1853 г. Ливингстонъ оставилъ несчастныхъ бакуэновъ и направился къ пустынѣ, которая, благодаря тому, что предшествующій годъ былъ необыкновенно дождливъ, имѣла видъ необозримаго поля дынь и представляла возможность пересѣчь ее въ какомъ угодно направленіи, потому что быки, при сочной травѣ, не нуждаются въ водѣ и даже могутъ очень хорошо обходиться безъ нея.
   Вообще говоря, караванъ пошелъ по тому же направленію, какъ и прошлый годъ, и двинулся къ горамъ Бамангуато, составляющимъ послѣднее возвышеніе на сѣверъ; за ними опять разстилается безконечная равнина, на проѣздъ которой требуется цѣлый мѣсяцъ. Горы эти -- явленіе необычайное для южной Африки; онѣ состоятъ изъ чернаго базальта, скристаллизовавшагося, въ видѣ колоннъ съ шестиугольными остріями, и, поднимаясь съ равнины высокими стѣнами въ 600--800 футовъ, представляютъ цѣлый лабиринтъ пропастей, трещинъ и овраговъ, давшихъ убѣжище Секомо и его воинамъ и служившихъ ему натуральной крѣпостью противъ нападеній матебеловъ. Эти трещины и разрывы происходятъ отъ дѣйствія внезапнаго холода на расширившіяся отъ дневного жара скалы, которыя, отдѣляясь отъ главной массы, скользятъ по склонамъ холмовъ, скучиваются, прислоняются другъ къ другу и часто образуютъ пещеры. Во многихъ мѣстахъ замѣтны потоки лавы. Но большая часть утесовъ покрыта прекрасными лѣсами. За то равнина чрезвычайно уныла и однообразна: вездѣ только и видѣнъ лишь желтый мягкій песокъ, усѣянный особаго рода пучками травы, величиною съ кочанъ, и терновникомъ; кой-гдѣ почва покрыта слоемъ соляныхъ кристалликовъ. Здѣсь бамангуато держатъ огромныя стада овецъ и козъ, которыя, благодаря травѣ и соли, необыкновенно размножаются и благоденствуютъ, свернувшееся козье молоко, сохраняемое въ кожаныхъ мѣхахъ, служитъ здѣсь очень здоровой пищей. Нхокотся, Куби и другія мѣстечки, которыхъ касались путешественники, служатъ пунктами отдыха, гдѣ туземцы умѣютъ доставать воду изъ ила. Дальше дорога повернула въ огромный солончакъ Бртветве, который такъ ровенъ, что на немъ, какъ на морѣ, можно дѣлать астрономическія съемки. Здѣсь вкусную пищу доставляетъ сухопутная черепаха. Изъ щита молодыхъ животныхъ приготовляются различныя коробочки, которыя женщины наполняютъ благоуханными корнями. Щиты большихъ черепахъ служатъ для блюдъ. Затѣмъ началась область баобаба или тыквеннаго дерева, называемаго у беніуанъ "мована". Это замѣчательное явленіе растительнаго царства славится своей величиной, высотой и такой живучестью, что какъ бы часто не обдирали его кору,-- а это дикари дѣлаютъ постоянно и снимаютъ съ него лыко на веревки -- оно постоянно взращиваетъ новую кору и зеленѣетъ, какъ ни въ чемъ не бывало. Ни огонь, ни долбленіе дерева ни топоръ не убиваютъ его и оно продолжаетъ расти даже лежа на землѣ. Древесина у него мягкая и ноздреватая, и при сильномъ взмахѣ топоръ впивается такъ глубоко, что его едва можно вытащить. Постояннымъ и вѣрнымъ спутникомъ баобаба является желѣзное дерево или баугинія, на листьяхъ котораго живетъ постоянно личинка насѣкомаго, приготовляющая изъ сладкой, освобождаемой ею массы особаго рода гумми, въ родѣ шляпочки или крышечки Туземцы въ огромномъ количествѣ собираютъ и ѣдятъ эти натуральныя конфекты, а другая жирная большая гусеница, пріютившаяся также на этомъ деревѣ, служитъ животной приправой упомянутаго растительнаго блюда. Вся описываемая страна, до самой Чоби, населена выше упомянутыми бушменами перваго класса, рослымъ высокимъ народомъ очень веселаго нрава, которымъ земли ихъ доставляетъ въ избыткѣ воду и пищу. Къ путешественникамъ они постоянно относились дружелюбно и помогали имъ, чѣмъ могли. Затѣмъ караванъ вступилъ въ страну, изобилующую еще болѣе водой, лѣсами, кустами и гигантскими травами. Крупные звѣри встрѣчались также все чаще и почти не оказывали никакой боязни; куду, гну, зебры, буйволы, при видѣ каравана, останавливались и съ удивленіемъ осматривали незваныхъ гостей. Но все имѣетъ свою обратную сторону: вмѣстѣ съ сырою мѣстностью появились изнурительныя лихорадки и въ первыхъ числахъ марта, за исключеніемъ доктора, почти всѣ путешественники заболѣли, и пришлось остановиться на довольно долгое время. Наконецъ, уложивъ самыхъ слабыхъ въ экипажи, караванъ опять тронулся съ мѣста, но подвигался еще медленнѣе, потому что дорога шла лѣсомъ, гдѣ для того, чтобы пробраться впередъ, приходилось то и дѣло работать топоромъ. Къ этому надо еще прибавить проливные дожди, приносившіе, впрочемъ, ту пользу, что умѣряли слишкомъ сильный жаръ. Растительность, встрѣчаемая на пути, была очень разнообразна и интересна; такъ иногда совершенно неожиданно вдругъ выступали виноградныя лозы, увѣшанныя сочными гроздами винограда, и обвивались вокругъ деревьевъ. Но ягоды эти, или скорѣе зерна, были очень кислы. Попадались также индійскія смоковницы, пальмы, финики и многія другія неизвѣстныя деревья; а трава нерѣдко поднималась выше повозокъ. Вообще мѣстность, по которой пробирался караванъ, была такъ ровна, что разбросанные кой-гдѣ поросшіе деревьями холмики въ 300--400 футовъ высоты, называемые Нгва, доставляли положительно отраду глазамъ, утомленнымъ до нельзя этимъ вѣчнымъ однообразіемъ. Между тѣмъ все чаще и чаще встрѣчавшіяся стоячія воды навели Ливингстона на мысль, что область эта подвержена наводненіямъ и должна лежать вблизи какой нибудь рѣки. Скоро они, дѣйствительно, достигли до боковой отрасли Чоби Camayрэ, широкой и глубокой рѣки, съ безчисленными бегемотами. Здѣсь они расположились лагеремъ подъ прекраснымъ баобабомъ и принялись отыскивать удобный переѣздъ черезъ Саншурэ. Оказалось, что это вовсе не было такъ легко, и послѣ нѣсколькихъ дней напрасныхъ поисковъ, докторъ взошелъ на бывшій съ ними понтонъ и переплылъ на другую сторону. Но тутъ опять они пробродили цѣлыхъ три дня наудачу по сырымъ лугамъ, въ водѣ и тростникѣ! Собственно берегъ главной рѣки они нашли еще на второй день, но трудность состояла въ томъ, чтобы пробраться въ открытую воду черезъ этотъ тростниковый лѣсъ. Напрасно они расхаживали взадъ и впередъ, выглядывая удобное мѣсто; кое-гдѣ только большое дерево или муравейникъ, достигающій здѣсь семи футовъ высоты, представлялъ возможность оглядѣться кругомъ. Но дорогу загораживалъ не только гигантскій тростникъ, но и множество особенныхъ зазубренныхъ, пиловидныхъ травъ, острыхъ какъ бритва, и рѣзавшихъ руки бѣднымъ развѣдчикамъ; все это было вдобавокъ густо переплетено и перепутано вьющимися растеніями. Иногда на смѣну тростнику являлись кусты папируса, торчащіе изъ воды какъ маленькіе пальмовые лѣса; но пользы отъ этого было мало. Въ этомъ заколдованномъ мѣстѣ Ливингстонъ съ его товарищемъ должны были ночевать двѣ ночи, и они не могли надивиться страннымъ звукамъ, поминутно прилетавшимъ изъ чащи. Тамъ слышалось какое-то непонятное вспархиванье; плесканье, клокотанье, переливанье, раздавался то пискъ, то разные другіе звуки, походившіе и на человѣческіе голоса, другіе, казалось, не могли принадлежать никакому земному существу. Это было точно какое то сборище взбѣсившихся и разыгравшихся на свободѣ лѣшихъ въ ихъ темныхъ убѣжищахъ. Однажды, совсѣмъ вблизи, вдругъ что-то начало плескаться, точно бегемотъ или лодка. Путешественники, полагая, что это туземцы, встали, прислушались, окликнули и сдѣлали нѣсколько сигнальныхъ выстрѣловъ; но таинственное существо продолжало плескаться еще цѣлый часъ, а отвѣта все-таки не послѣдовало.
   На третій день наконецъ имъ удалось стащить понтонъ въ воду; они пустились по рѣкѣ и плыли до самаго вечера, пока, въ сумерки, не увидали наконецъ на одномъ островѣ деревню макололовъ, принадлежащую одному начальнику, съ которымъ Ливингстонъ познакомился еще въ прошломъ году. Жители ея были до такой степени изумлены появленіемъ чужестранцевъ, что чуть не приняли ихъ за духовъ и говорили на своемъ картинномъ языкѣ: "они или упали съ облаковъ или пріѣхали на бегемотѣ. Мы до сихъ поръ думали, что, безъ нашего вѣдома, никто не можетъ появиться на Чоби, а они, какъ птицы очутились среди насъ".
   Черезъ нѣсколько дней изъ главнаго города прибыло нѣсколько сановниковъ съ многочисленной свитой, чтобъ перевезти путешественниковъ и ихъ скотъ черезъ рѣку. При этомъ экипажъ разобрали и уложили въ лодки, а быковъ перевели вплавь. Такимъ образомъ оказалось, что караванъ набрелъ на друзей и, сдѣлавъ довольно большой объѣздъ, чтобы миновать наводненную область, онъ отправился въ главный городъ Линіанти, лежащій выше на рѣкѣ, куда и прибылъ благополучно 23 мая 1853 года.
   Все населеніе Линіанти, состоящее изъ 6000--7000 человѣкъ, вышло къ нему на встрѣчу не столько ради путешественниковъ, сколько для того, чтобы видѣть на ходу ихъ экипажъ, казавшійся имъ чудомъ. Новый князь Секелету, сынъ Себитуане, 18-лѣтній юноша, принялъ доктора какъ самаго дорогаго гостя. Регентство его старшей сестры было кратковременно, потому что это назначеніе покойнаго князя шло совершенно въ разрѣзъ съ образомъ мыслей его подданныхъ. Женщина-князь была дѣломъ неслыханнымъ: она не могла такимъ образомъ выйти замужъ; иначе она дѣлалась подданною мужа. Правда, чтобы обойти это затрудненіе, Себитуане предупредилъ свою дочь, что всѣ мужчины принадлежатъ ей, слѣдовательно она можетъ брать кого хочетъ и не удерживать ни одного. Она сначала такъ и дѣлала; но избранный фаворитъ все-таки назывался не мужемъ, а женой князя, и женскіе язычки такъ тонко разобрали это отношеніе, что раздосадованная принцесса назначила всенародное собраніе и торжественно объявила, что передаетъ власть брату Секелету; сама же хочетъ, какъ и всѣ другія женщины, имѣть мужа и семью.
   Между тѣмъ одна вѣсть о прибытіи доктора имѣла уже хорошее дѣйствіе: караванъ мамбари и полупортугальцевъ. прибывшихъ въ страну для торговли рабами. тотчасъ собрался на скоро въ путь и удалился. Такъ велико было вліяніе и слава Ливингстона. Сами макололы возлагали на него всѣ свои надежды и ожидали чуть не чуда, потому что до нихъ давно уже достигли слухи объ огромныхъ выгодахъ, которыми пользовались ихъ южные соплеменники, благодаря совѣтамъ и помощи миссіонеровъ.
   При этомъ одинъ изъ вышеупомянутыхъ негроторговцевъ Мпепо, не желая лишиться получаемой прежде прибыли, возымѣлъ намѣреніе вооружить своихъ товарищей, убить съ ихъ помощью Секелету и самому сдѣлаться княземъ макололовъ. Съ этой цѣлью онъ разъ дѣйствительно подстерегъ начальника, предпринявшаго съ Ливингстономъ небольшую поѣздку. Но Секелету, видя, что тотъ бросился на него съ топоромъ, успѣлъ во время скрыться въ близь лежащую деревню, гдѣ и дождался Ливингстона и другихъ людей. Не смотря на это Мпепо удалось выпросить еще свиданіе съ молодымъ княземъ; но его обращеніе показалось присутствовавшему тутъ же доктору очень подозрительнымъ и такимъ образомъ послѣдній съумѣлъ отвратить смертельный ударь, готовимый Секелету. Вслѣдъ за тѣмъ нѣкоторые сообщники злодѣя выдали его тайну, и онъ былъ казненъ. Этотъ случай далъ Ливингстону возможность познакомиться съ оригинальными формальностями, сопровождающими здѣсь смертную казнь. Приговоренный проситъ у стражи, которой поручено вести его на казнь, щепотку табаку, и въ то время какъ онъ протягиваетъ за ней руку, тотъ хватаетъ его за нее, другой берется за другую, отводятъ его на разстояніе четверти часа отъ мѣста заключенія и закалываютъ. Вся эта процедура происходитъ при глубочайшемъ молчаніи.
   Разбираніе обыкновенныхъ тяжебныхъ дѣлъ, предлагаемыхъ на рѣшеніе князя, нѣсколько сложнѣе. Тогда собирается сходка, и истецъ разсказываетъ все дѣло князю и присутствующимъ. Затѣмъ послѣ нѣсколькихъ минутъ молчанія, назначенныхъ для того, чтобы дать жалующемуся время припомнить, не забылъ ли онъ чего-нибудь, говорятъ свидѣтели, на которыхъ онъ ссылается. Послѣ вторичной краткой паузы медленно поднимается обвиняемый, важно запахиваетъ свой плащъ и начинаетъ свою рѣчь какъ можно покойнѣе, прерывая ее даже иногда плеваньемъ и сморканьемъ; онъ или опровергаетъ обвиненія, или соглашается съ ними. Иногда истецъ, раздраженный противорѣчіемъ, прерываетъ говорящаго, на что тотъ спокойно отвѣчаетъ ему слѣдующими словами: "перестань, вѣдь я молчалъ, пока ты. говорилъ; неужто ты не можешь сдѣлать того-же самаго? развѣ ты хочешь, чтобы только тебя одного слушали?" Во все это время присутствующіе остаются нѣмыми зрителями и ни мало не вмѣшиваются въ преніе. Свидѣтели даютъ показанія, но клятва при этомъ не употребляется; когда же какой-нибудь пунктъ оспаривается, то для подтвержденія его служитъ слѣдующая формула: "клянусь моимъ отцомъ, или княземъ, что это такъ!" Вообще макололы чрезвычайно справедливы другъ къ другу и правдивы. Если обвиненіе взводится несправедливо богатымъ на бѣднаго, то послѣдній часто говоритъ: "я удивляюсь, какъ такой великій человѣкъ можетъ давать ложное показаніе."
   Обладая обширною междурѣчною областью, желтокоричневые макололы, какъ уже было выше замѣчено, не многочисленны, и потому страна ихъ заселена очень рѣдко: въ каждой деревнѣ живетъ всего одно или два семейства. Климатъ имъ, очевидно, не благопріятствуетъ и лихорадки уже сдѣлали между ними порядочные пробѣлы, особенно между мужчинами; женщины, наоборотъ, подвержены имъ гораздо меньше и потому численность ихъ до такой степени превышаетъ численность первыхъ, что они сами жалуются на это. Подчиненныя макололамъ племена называются общимъ именемъ макалати, т. е. слуги, но тѣ отвергаютъ это названіе и хотятъ также быть макололами. Впрочемъ, порабощеніе ихъ очень легкое, да иначе и быть не можетъ, потому что кто-бы могъ удержать ихъ, еслибы они, вынужденные дурнымъ обращеніемъ, вздумали переселиться въ другое мѣсто. Помогая обработывать поля своихъ владѣтелей, они ведутъ и собственную запашку, имѣютъ свое хозяйство и живутъ вообще довольно независимо. Рядомъ съ этимъ, смотря по занятіямъ и склонностямъ племенъ, существуетъ дань всевозможными продуктами земли и издѣліями жителей, каковы: табакъ, медъ, деревянная посуда, лодки, заступы, копья, ножи, слоновая кость и т. д. Все это сносится къ начальнику, который, впрочемъ, оставляетъ себѣ очень мало, а большую часть раздаетъ своимъ людямъ и такимъ образомъ поддерживаетъ свою популярность. Женщины макололовъ очень скоро вошли въ роль аристократокъ; въ противоположность своимъ южнымъ соотечественницамъ, онѣ работаютъ мало, за то прилежно занимаются своимъ туалетомъ и между прочимъ очень исправно пьютъ просовое пиво, которое, будучи весьма питательно, придаетъ имъ желаемую дородность, считающуюся признакомъ знатнаго рода. Приходя къ Ливингстону, онѣ непремѣнно требовали у него зеркала, и забавно было слушать ихъ веселый смѣхъ и восклицанія при видѣ въ первый разъ своего изображенія, напр. "неужели это я? какой у меня большой ротъ? мои уши величиною съ тыквенные листья; у меня совсѣмъ нѣтъ подбородка! я была бы хороша, если-бы меня не портили выдающіяся скулы! какая шишка у меня на серединѣ головы!" Онѣ скоро подмѣчаютъ недостатки другихъ и, сообразуясь съ ними, даютъ иногда очень мѣткія прозвища. Вообще же, по общей женской слабости представлять созданный воображеніемъ свой портретъ гораздо выше настоящей дѣйствительности, каждая остается обыкновенно весьма недовольна зеркаломъ и хотя не говоритъ этого словами, но за то ей измѣняетъ грустное и разстроенное выраженіе лица.
   Макололы и макалаты засаживаютъ большія пространства вокругъ своихъ деревень овощами. Кромѣ того, первые отличаются врожденною бешуанамъ страстью къ хорошему рогатому скоту, котораго здѣсь водится двѣ породы -- и за которымъ ухаживаютъ съ величайшею любовью, не щадя ни времени, ни трудовъ для улучшенія и даже для украшенія его. Напр. пока рога еще растутъ, ихъ немного строгаютъ съ одного бока и заставляютъ сгибаться въ сторону. Чѣмъ фантастичнѣе, причудливѣе изгибы, тѣмъ красивѣе считается животное. У нѣкоторыхъ коровъ и быковъ, чтобы придать другой цвѣтъ шерсти, вдоль всего тѣла выжигаются раскаленнымъ желѣзомъ полосы, такъ что они съ виду похожи иногда на зебръ. Другія имѣютъ на головѣ подвѣски изъ ихъ собственной кожи, которыя вырѣзываются въ видѣ висячихъ ушей въ 2--3 дюйма длиною.
   Бычачьи шкуры макололы употребляютъ или на плащи или на щиты. Шкуры, идущія на плащи, они намазываютъ, жиромъ чистятъ, ворсятъ, скоблятъ и вообще дѣлаютъ ихъ мягкими, какъ сукно. Приготовляемые ими очень прочные щиты, какъ нельзя лучше защищаютъ на войнѣ отъ метательныхъ копій, хотя они и безъ щита не особенно трусятъ пикъ, если ихъ немного, и очень хорошо умѣютъ увертываться отъ нихъ, прыгая въ сторону. Удивительно также ихъ умѣнье бросать копья, которыя они направляютъ всегда вверхъ, чтобы, падая съ высоты, оно тѣмъ сильнѣе вонзилось въ цѣль.

0x01 graphic

   Гостепріимство въ отношеніи чужестранцевъ считается макололами за долгъ и лежитъ преимущественно на начальникахъ и подначальникахъ; потому такое извѣстное лицо, какъ Ливингстонъ, могъ вполнѣ разсчитывать на самый предупредительный пріемъ. Дѣйствительно въ ожиданіи его засѣяно даже было маисовое поле, чтобы ему было чѣмъ жить, а начальникъ приготовилъ для него быковъ и дойныхъ коровъ; позаботившись и о другихъ условіяхъ жизни, онъ постоянно справлялся, не желаетъ-ли чего миссіонеръ. Но при всей своей предупредительности, онъ сначала не хотѣлъ и слышать о христіанствѣ, говоря, что не хочетъ читать "книгу", изъ боязни, чтобы сердце его не перемѣнилось, какъ сердце Сичили, который живетъ теперь только съ одной женой, тогда какъ ему нужно по крайней мѣрѣ пять. Ливингстонъ, не приставалъ къ нему и предоставилъ ему дѣйствовать по его собственному усмотрѣнію. Впрочемъ, со временемъ ему удалось устроить правильныя собранія, на которыя желающіе призывались крикомъ глашатая и сходились въ очень большомъ числѣ. Собранія эти были коротки и состояли изъ разсказовъ и объясненіи какого нибудь мѣста изъ библіи и молитвъ. Кромѣ того Ливингстонъ, иногда и лечилъ, но всегда съ согласія туземныхъ докторовъ., или такихъ больныхъ, отъ которыхъ всѣ отказались.
   По прошествіи нѣкотораго времени нѣсколько человѣкъ рѣшило рискнуть и выучилось читать, но письмо все еще оставалось чѣмъ-то совершенно непонятнымъ и даже страннымъ. Такимъ образомъ многіе выучились азбукѣ и, въ свою очередь, стали учить другихъ, а начальникъ, видя, что подозрительная наука обошлась безъ несчастій, попробовалъ и самъ приняться за тоже.
   Разговаривая иногда по вечерамъ съ болѣе образованными людьми въ городѣ, считающемъ до 8,000 жителей, Ливингстону не разъ случалось слышать отъ стариковъ жалобы, что память ихъ уже не настолько крѣпка, чтобы запоминать все, что онъ имъ разсказываетъ о христіанскомъ ученіи; "разсказы эти убѣгаютъ изъ головы", говорили они. Нѣкоторые молодые люди, казалось, напротивъ, очень интересовались новой вѣрой и нерѣдко очень горячо разсуждали о ней между собой. Но на массу дикарей новое ученіе, повидимому, не дѣлало ни малѣйшаго впечатлѣнія. Прослушавъ совершенно равнодушно какой нибудь разсказъ доктора, они обыкновенно говорили: "мы этого не понимаемъ." Здѣсь кстати упомянуть нѣкоторыя замѣчательныя особенности ихъ нравственныхъ воззрѣній, подмѣченныя и разсказанныя Ливингстономъ.. "Они, говоритъ онъ, не стараются, какъ большинство людей, скрывать свои дурныя стороны отъ духовнаго учителя, но не смотря на это, мнѣ стоило большихъ трудовъ составить себѣ какое нибудь опредѣленное мнѣніе объ ихъ нравственной сторонѣ. Иногда ихъ поступки прекрасны; въ другой разъ, въ совершенно такихъ же условіяхъ, они дѣйствуютъ совершенно противоположно. Съ одной стороны я не могъ понять побудительной причины, направляющей ихъ къ добру; съ другой не могъ постигнуть ту крайнюю безсовѣстность или безчувственность, съ которой они часто совершаютъ зло. Но послѣ долгихъ и внимательныхъ наблюденій, я долженъ былъ сознаться, что и они представляютъ такую же смѣсь добра и зла, какъ и другіе люди. Правда, у нихъ не найдешь того глубокаго, неутомимаго чувства благотворительности, которымъ отличаются христіане въ отношеніи ихъ бѣдныхъ соотечественниковъ; не встрѣтишь также того взаимнаго вспомоществованія бѣдныхъ другъ другу; но и у нихъ далеко нерѣдки примѣры истинной доброты и щедрости. Богатые ласковы съ бѣдными, однако ожидаютъ за это услуги; а бѣдный, не имѣющій родныхъ, рискуетъ, если онъ заболѣлъ, умереть съ голода; тѣло его также останется почти навѣрно безъ погребенія и предоставится на съѣденіе гіенъ. Только родственники рѣшаются прикоснуться къ мертвецу." Изгнанники одного племени рѣдко находятъ себѣ пріютъ и нерѣдко погибаютъ голодной смертію. Съ другой стороны Ливингстону случалось видѣть, что мужчины и женщины усыновляли себѣ сиротъ и воспитывали ихъ совершенно какъ своихъ собственныхъ дѣтей. Кромѣ того, они умѣютъ цѣнить хорошее обхожденіе и безупречную жизнь чужеземцевъ, живущихъ между ними, причемъ всѣ, молодые и старые, зорко слѣдятъ за ними. Хотя макололы вообще никогда не бываютъ несправедливы и суровы въ своихъ сужденіяхъ, но вліяніемъ и почетомъ между ними пользуется только человѣкъ самой чистой репутаціи. Ливингстонъ слышалъ, какъ женщины съ величайшимъ удивленіемъ и уваженіемъ говорили объ одномъ бѣломъ за то, что его никогда нельзя было упрекнуть въ безнравственномъ проступкѣ, и какъ бы тщательно ни скрывался порокъ, онъ все-таки обнаруживается и дѣлается извѣстнымъ всему племени. За смерть наносимую на войнѣ, макололы не чувствуетъ угрызеній совѣсти; но если онъ самовольно предприметъ разбойническій набѣгъ и убьетъ какое-нибудь значительное лицо, то возбуждаетъ всеобщій толкъ, продолжающійся очень долго; и эти частыя напоминанія, постоянные разговоры о его винѣ, которыя, конечно, доводятся до его свѣдѣнія, такъ раздражаютъ и терзаютъ его, что иногда доводятъ до сумасшествія. Обыкновенно такіе люди кончаютъ тѣмъ, что убѣгаютъ отъ своего племени и пропадаютъ безъ вѣсти.
   Пробывъ нѣсколько недѣль въ Линіанти, Ливингстонъ, не терявшій ни на минуту изъ виду своей цѣли, отправился опять на сѣверъ. До Наргеля, главнаго пункта области Баротсе, его сопровождалъ Секелету съ 160 спутниками, и весело было смотрѣть, какъ это пестрое общество живописно подвигалось по равнинѣ, представляя смѣсь всевозможныхъ костюмовъ и головныхъ украшеній изъ страусовыхъ перьевъ, бычачьихъ хвостовъ, львиныхъ гривъ и т. д. На пути то и дѣло встрѣчались многочисленныя деревни макалати, начальниками которыхъ всегда были макололы. Жирная наносная почва этой страны позволяетъ вести обширное скотоводство, а число живущихъ здѣсь антилопъ -- наконѣ и лече -- очень велико, не счотря на огромное количество животныхъ, дѣлающихся жертвами другихъ.
   Достигнувъ одной большой рѣки, общество наше остановилось и послало въ различныя деревни за необходимыми лодками. Рѣка эта называется здѣсь Ліамбай, въ другихъ мѣстахъ, смотря по нарѣчіямъ береговыхъ жителей, Луамбези, Ойгембези, Замбези и т. д.; впрочемъ, значеніе всѣхъ этихъ именъ вездѣ одно и тоже, а именно: большая рѣка или просто рѣка. Фауна на сѣверномъ берегу ея еще богаче и разнообразнѣе, чѣмъ въ долинѣ Чоби: тамъ встрѣчаются огромныя стада буйволовъ, зебръ, лосей и другихъ антилопъ; между ними есть одна очень красивая порода, но имѣетъ всего 18 дюймовъ росту. Эта береговая полоса, ежегодно заливается, но наводненія не достигаютъ покрывающихъ ее многочисленныхъ маленькихъ холмовъ; всѣ они поросли деревьями.
   Собравъ себѣ флотъ изъ тридцати трехъ большихъ лодокъ, путешественники быстро понеслись по величественной рѣкѣ, усѣянной прекрасными лѣсистыми островками и требующей для проѣзда въ ширину не менѣе полчаса времени. Макалати превосходные гребцы и отличные водолазы: владѣльцы же ихъ макололы ничего въ этомъ не смыслятъ и чувствуютъ себя на водѣ очень не по себѣ. Между тѣмъ, чѣмъ дальше плыло наше общество, тѣмъ прекраснѣе разстилались передъ нами окрестности рѣки, представлявшей по обѣимъ сторонамъ то холмы, то утесы, то прекрасные лѣса, покрывавшіе также и острова. По обѣимъ берегамъ рѣки разсыпано было множество деревень, принадлежащихъ баньетамъ. Этотъ бѣдный трудолюбивый народецъ, которому муха цеце не дозволяетъ держать стадъ, тщательно воздѣлываетъ землю, отлично ловитъ бегемотовъ и отличается умѣньемъ дѣлать прекрасныя вещи изъ дерева, глины и желѣза. Дальше вверхъ, рѣка, благодаря своему скалистому руслу, образуетъ нѣсколько водопадовъ, изъ которыхъ одинъ достигаетъ 30 футовъ высоты. Еще выше лѣсистыя возвышенія отступаютъ отъ береговъ и отдѣляются отъ нихъ огромной луговой долиной почти въ 100 англійскихъ миль длины, среди которой величественная рѣка медленно и плавно катить свои тихія волны между окаймляющимъ ее тростникомъ. Это-то и есть собственно долина Баротсе. Подобію Египту она каждый годъ совершенно заливается выступающей изъ береговъ рѣкой, и туземныя деревни, построенныя на холмахъ, торчатъ изъ нея, какъ острова. Многіе изъ этихъ холмовъ, говорятъ, обязаны своимъ происхожденіемъ туземцамъ, таковъ между прочимъ и тотъ, на которомъ лежитъ главный пунктъ Наріелъ. Всѣ эти мѣстечки очень малы, такъ какъ жители, занимаясь скотоводствомъ, разсѣеваются по всей странѣ, которая такъ плодородна, что даетъ ежегодно двѣ жатвы. На болотистыхъ низменностяхъ пасется отличный рогатый скотъ. Кромѣ хлѣбовъ, воздѣлываемыхъ въ другихъ мѣстахъ, здѣсь, вездѣ, гдѣ только позволяетъ большая степень теплоты, обработывается бататъ, ямсъ, маніокъ и сахарный тростникъ. Послѣдній употребляется только для жеванья, потому что о приготовленіи сахара здѣсь, конечно, не имѣютъ никакого понятія. Въ одной деревнѣ Ливингстонъ нашелъ также индійскій бананъ, называемый туземцами "дерево съ ногами", потому что у него съ вѣтвей спускаются висячіе корни, изъ которыхъ впослѣдствіи образуются новые стволы. Тамъ же Ливингстонъ познакомился съ оригинальнымъ способомъ добыванія соли, изобрѣтеннымъ однимъ туземцемъ, который занимается этимъ ремесломъ съ двумя женами и дѣтьми. Способъ этотъ состоитъ въ слѣдующемъ: устроивъ изъ древесныхъ вѣтокъ что-то въ родѣ ульеобразной воронки, они сжигаютъ подъ ней стебли тростника цитла, собираютъ получившуюся золу и складываютъ ее въ наполненную водою тыквенную бутылку, изъ которой черезъ маленькое отверстіе вода выливается и испаряется на солнцѣ, а въ бутылкѣ получается небольшое количество соли, какъ разъ достаточное для обѣда и іи ужина. Рѣки и окрестные пруды кишатъ рыбами, а берега ихъ усѣяны водяными птицами. Такимъ образомъ долина Баротсе -- страна обильная и даже роскошная, и туземцы съ гордостью говорить: "у насъ не извѣстно, что такое голодъ." За то имъ слишкомъ хорошо извѣстно другое зло -- лихорадка. Когда выступившія воды начинаютъ входитъ въ берега, воздухъ здѣсь до такой степени заражается гніющими растительными и животными остатками, что даже на сосѣднихъ высотахъ нѣтъ на одного здороваго мѣстечка, и Ливингстонъ вскорѣ съ грустью убѣдился, что нѣтъ возможности основать здѣсь постоянное прочное поселеніе. Это заставило его отправиться дальше и изслѣдовать верховья рѣки, и въ Наріелѣ онъ простился съ Секелету, Чтобы облегчить доктору проѣздъ, Секелету да.ть ему гребцовъ и проводниковъ, изъ которыхъ одинъ долженъ былъ служить герольдомъ, т. е. идти впередъ въ деревни и кричатъ объявленія изо всей мочи: "господинъ идетъ -- великій левъ!" Это придавало, по ихъ понятіямъ, вступленію доктора необходимую торжественность и внушало туземцамъ уваженіе къ его особѣ. Дѣйствительно Ливингстонъ былъ вездѣ принимаемъ съ величайшей предупредительностью, но здороваго климата не нашелъ и здѣсь. Тогда онъ переступилъ границу Макололо и достигнулъ до сліянія двухъ рѣкъ, которыя, вмѣстѣ съ другими, переплетающимися маленькими рѣками, образуютъ Ліамбай. Одинъ изъ этихъ притоковъ, повидимому, идетъ съ востока, другой,-- Либа, съ сѣверозапада. Здѣсь докторъ повернулъ назадъ съ тѣмъ, чтобы впослѣдствіи вернуться опять, подняться по рѣкѣ Либѣ и, если можно, дойти до португальскаго города Локиды, на западномъ берегу Африки.
   Такъ какъ молодой начальникъ Секелету въ первый разъ посѣщалъ эту часть своихъ владѣній, то въ честь его устроено было множество празднествъ и торжествъ, а начальники различныхъ деревень приводили ему въ подарокъ такое множество быковъ и приносили столько молока и пива, что свита князя, не смотря на свой невѣроятный аппетитъ, все-таки не въ состояніи была истребить всего. Радость народа видѣть у себя начальника выражалась танцами и пѣніемъ или, вѣрнѣе сказать, толкотней и воемъ, состоящими въ томъ, что полунагіе мужчины становятся въ кругъ, держа въ рукѣ дубину или топоръ, топаютъ поперемѣнно ногами, качаютъ головой, машутъ руками во всѣ стороны и страшно кричатъ. Не смотря на то, что при этомъ потъ льется градомъ съ пляшущихъ, а изъ подъ ногъ ихъ поднимается густое облако пыли, пляска эта доставляетъ имъ удовольствіе, и Секелету каждый разъ давалъ имъ быка.

0x01 graphic

0x01 graphic

   По окончаніи торжествъ маленькій флотъ съ изумительной быстротой понесся внизъ по рѣкѣ до города Сешеке откуда путешественники скоро доѣхали сухимъ путемъ до Линіанти. Вся экспедиція продолжалась девять недѣль: все это время, какъ начальникъ, такъ и народъ оказывали доктору всевозможное вниманіе, но все-таки Ливингстонъ очень тяготился обращеніемъ и постояннымъ обществомъ этихъ грубыхъ дѣтей природы и болѣе, чѣмъ когда либо, оцѣнивалъ благотворное вліяніе миссіонерской дѣятельности, невольно сравнивая настоящее состояніе южныхъ бешуанскихъ племенъ съ прежнимъ, образцомъ котораго могутъ служить мокололы. Вообще, говоритъ онъ въ одномъ письмѣ, макололы -- дикари въ полномъ смыслѣ слова; пляска, шумъ, пѣніе, фокусничанье, анекдоты, ворчанье, споры, убійства, пошлости, вѣчная напыщенность -- вотъ ихъ характеристическія черты, составлявшія для доктора истинное наказаніе.
   Мысль о возможности установить прямыя сношенія съ западными берегами пала у макололовъ на добрую почву. Они и сами понимали, что бродячіе торговцы мамбари, давая имъ за слоновую кость маленькую штучку ситцу изъ грубой шерстяной матеріи, злоупотребили ихъ неопытностью. Между тѣмъ, вслѣдствіе различныхъ причинъ, докторъ рѣшилъ проникнуть не въ самый португальскій пунктъ, а въ Лоанду, и ждалъ только прохладной ноябрьской погоды, чтобы двинуться въ путь. Съ своей стороны начальникъ, желая помочь ему, назначилъ двадцать проводниковъ, изъ которыхъ двое были настоящіе макололы, остальные же принадлежали различнымъ племенамъ. Такъ какъ большую часть пути приходилось совершать сухимъ путемъ, и только въ началѣ можно было воспользоваться выгодой рѣчного пути, то надо было стараться взять какъ можно меньше поклажи: а потому, кромѣ нѣкотораго оружія и пороху, Ливингстонъ взять съ собой только немного сухарей, чаю, кофе и сахару, необходимые астрономическіе инструменты, книги, лекарства и волшебный фонарь, оказавшій ему большія услуги. На непредвидѣнный случай тайно уложено было до двадцати фунтовъ стеклянныхъ бусъ.
   Наконецъ 11 ноября 1853 г. наше походное общество простилось съ Линіанти: сѣло на лодки, спустилось сначала внизъ по извилистой Чоби, а черезъ 42 часа въѣхало въ Ліамбай. Берега Чоби не вездѣ представляютъ вышеописанныя тростниковыя чащи, въ нѣкоторыхъ мѣстахъ они. подобно Цугу, сокрыты прекрасными лѣсами и плодовыми деревьями. Скоро Ливингстонъ и его спутники снова достигли Сешеке, очень оживленнаго мѣстечка, лежащаго на берегу, гдѣ начальствовалъ зять Секелету и гдѣ небольшая горсть макололовъ повелѣвала нѣсколькими племенами макалаги. Послѣ недолгаго пребыванія здѣсь, которымъ докторъ воспользовался для поученія и назиданія многочисленныхъ собравшихся негровъ, они поплыли дальше вверхъ, но не очень быстро, потому что приходилось часто останавливаться въ различныхъ деревняхъ и ждать, пока жители, повинуясь приказанію Секелету, снабдятъ флотъ необходимыми съѣстными припасами. Между приносимыми такимъ образомъ произведеніями страны самую важную роль игралъ небольшой, похожій на апельсинъ, плодъ, заключающій въ себѣ ядовитые рвотные орѣхи, изъ которыхъ добывается стрихнинъ. Скорлупа плода также ядовита, но мякоть между зеренъ здорова, вкусна и очень прохладительна. Здѣсь же мы упомянемъ и о другомъ плодѣ, описываемомъ Ливингстономъ и свойственномъ этой мѣстности -- мозибе. Мозибе -- есть свѣтлокрасный бобъ, растущій на большомъ деревѣ: въ пищу онъ всегда употребляется съ медомъ, потому что самъ по себѣ онъ вовсе не вкусенъ. Гораздо лучше его ягоды мобола, имѣющія гораздо больше мякоти; туземцы вынимаютъ изъ нихъ косточки и хранятъ въ мѣшкахъ, какъ финики. Вкусомъ они сладки, нѣсколько напоминаютъ землянику, но вялы. Самый же вкусный здѣсь плодъ -- это мамошо (мать утра), величиною съ грецкій орѣхъ съ мелкими зернышками и сочною, пріятно кисловатою мякотью.
   Черныя племена, среди которыхъ вращался теперь докторъ, уже не выказывали того равнодушія къ отвлеченнымъ вопросамъ, которое такъ поразило его у бешуанъ; они, повидимому, вѣрятъ въ жизнь за гробомъ и имѣютъ что то въ родѣ культа: такъ, напримѣръ, первый день послѣ новолунія считается у нихъ праздникомъ; они съ нетерпѣніемъ ожидаютъ первыхъ лучей новаго мѣсяца, привѣтствуютъ его громкими криками и молятся ему объ исполненіи ихъ желаній и нуждъ. Спутники Ливингстона также соблюдали этотъ обычай и кричали новой лунѣ: "сдѣлай, чтобы путешествіе наше съ бѣлымъ человѣкомъ было счастливо, чтобы враги наши погибли, чтобы дѣти его разбогатѣли" и т. д.
   Между тѣмъ богатая, разнообразная фауна, роскошная растительность и природа доставляли доктору богатый матеріалъ для самыхъ интересныхъ наблюденій; особенно привлекалъ его вниманіе прекрасный водяной орелъ. Шея и голова этой птицы были бѣлыя, туловище шоколаднаго цвѣта, Онъ подстерегаетъ свою добычу, сидя ни деревьяхъ у берега, и такъ какъ онъ всегда убиваетъ больше рыбы, чѣмъ можетъ съѣсть, то вблизи его обыкновенно валяется очень много рыбы; этимъ пользуются проходящіе мимо баротсе, подбираютъ ее и считаютъ счастливой находкой. Впрочемъ, орелъ не всегда ловитъ самъ, но не прочь воспользоваться и чужими трудами, а больше всего эксплуатируетъ онъ пеликана. Завидя эту глупую птицу, онъ начинаетъ кружиться надъ ней выжидая минуту, когда та схватитъ хорошую большую рыбу; тогда осторожно спускается и, размахивая сильными крыльями, старается обратить на себя ея вниманіе;, та поднимаетъ глаза вверхъ и, завидя грознаго царя птицъ, забываетъ все, и въ испугѣ открываетъ клювъ, чтобы вскрикнуть; орелъ тѣмъ временемъ быстро подхватываетъ выпадающею добычу и улетаетъ прочь, а пеликанъ опять преспокойно принимается за прежнюю ловлю.

"Живописное Обозрѣніе", No 47, 1873

   
   9 декабря путешественники снова прибыли въ Наріель, гдѣ тѣмъ временемъ произошло одно не особенно хорошее обстоятельство. Съ согласія начальника дяди Секелету и намѣстника его въ долинѣ Баротсе, макололы предприняли небольшой, но удачный набѣгъ на сосѣднее племя, какъ разъ въ томъ направленіи, гдѣ проходилъ путь доктора. Ободренные нечаяннымъ успѣхомъ, они замышляли теперь новый походъ. Сосѣднее племя это принадлежало къ первобытнымъ жителямъ этой страны, часть которыхъ, не желая покориться вторгнувшимся макололамъ, бѣжала изъ родины съ сыномъ тогдашняго начальника и поселилась вверхъ по рѣкѣ. Стычкамъ и ссорамъ не было конца, и макололы постоянно переманиваютъ отъ нихъ своихъ подчинившихся соотечественниковъ. Такимъ образомъ Ливингстону опять представился случай выступить примирителемъ, и вотъ онъ на одномъ собраніи объяснилъ народу, какъ несправедливъ подобный образъ дѣйствій и какъ противенъ онъ намѣреніямъ и цѣлямъ Секлету. Большая часть собравшихся согласилась съ нимъ, и ему отдали нѣсколько захваченныхъ во время похода плѣнныхъ съ порученіемъ возвратить ихъ по пути родственникамъ и извинить набѣгъ тѣмъ, что онъ произошелъ безъ вѣдома начальника. По этому поводу Ливингстонъ замѣчаетъ, что знакомство съ огнестрѣльнымъ оружіемъ и распространеніе его въ Африкѣ имѣетъ то же дѣйствіе, какъ и въ Европѣ, т. е., что войны дѣлаются и рѣже, и менѣе кровопролитны, а между двумя племенами, владѣющими ружями, они и совсѣмъ не случаются даже, на югѣ, гдѣ набѣги, съ цѣлью захвата скота, вошли въ плоть и кровъ туземцевъ.
   Запасшись значительнымъ числомъ быковъ для верховой ѣзди и подарковъ для имѣющихъ встрѣтиться по дорогѣ начальниковъ, путешественники поѣхали дальше, сопутствуемые всеобщими благословеніями и провожаемые множествомъ народа, пришедшаго изъ окрестныхъ деревень и принесшаго на прощанье огромное количество сала и масла; они нагрузили все это на быковъ, говоря, совершенно справедливо, что эти предметы будутъ самыми пріятными подарками для туземцевъ.
   Надо замѣтить, что натираніе масломъ имѣетъ, можетъ быть, разумное основаніе, а именно останавливаетъ слишкомъ сильное испареніе и служитъ нѣкоторымъ образомъ одеждой, защищая на солнцѣ отъ жара., а въ тѣни -- отъ излишней прохлады. Подарки макололовъ сопровождались самою скромною вѣжливостью; такъ, даря быка, они говорили обыкновенно: вотъ тебѣ маленькій кусочекъ хлѣба. Совершенно противоположно поступали бешуане, которые, предлагая какую нибудь жалкую овцу, хвастливо прибавляли: "вотъ тебѣ быка."
   За долиной Баротсе лежитъ незаселенный, но до такой степени богатый животными и водяными птицами берегъ, что все время, пока караванъ проходилъ по этой мѣстности, онъ пировалъ на славу. Съ деревьевъ, мимо которыхъ проѣзжали путешественники, поднимались цѣлыя стаи зеленыхъ голубей; со всѣхъ сторонъ раздавалось пѣніе троюновъ, съ пурпуровой грудкой и черной спинкой; крикъ этихъ птичекъ напоминаетъ звуки лиры, и туземцы отвѣчаютъ маленькимъ пернатымъ, въ видѣ привѣтствія или ласки, нама, нама (т. е. говядина) и считаютъ хорошимъ предсказаніемъ охоты. Кромѣ этого, показывались и другія болѣе замѣчательныя птицы, изъ которыхъ Ливингстонъ, не смотря на все желаніе, не рѣшился сдѣлать коллекціи, боясь возбудить жадность туземцевъ слишкомъ большой поклажей. Въ рѣкѣ водились цѣлыя стада бегемотовъ; еще чаще встрѣчались крокодилы; но здѣсь они не внушаютъ ни малѣйшаго страха привыкшимъ къ нимъ баротсамъ: эти смѣлые люди умѣютъ даже, упавши въ воду, отдѣлаться отъ чудовища ловкимъ ударомъ короткаго ножа -- ихъ постояннаго спутника всюду. Яйца крокодиловъ бываютъ величиной съ гусиное и очень тщательно собираются береговыми жителями, хотя въ пищу идетъ одинъ желтокъ.
   Близъ впаденія Либы, взятые Ливингстономъ плѣнники были отпущены въ различныхъ пунктахъ на родину, съ надлежащими объясненіями и мирными увѣреніями, къ начальнику свободныхъ баротсе -- Мазико.
   Вода въ Либѣ, сравнительно съ главной рѣкой, имѣетъ черный цвѣтъ; медленно и извилисто течетъ по прелестной луговой странѣ, покрытой чащами прекрасныхъ деревьевъ и до такой степени походящей иногда, на паркъ, что трудно вѣрить, чтобы тутъ распоряжалась только одна садовница -- природа. Эти обширные лѣса смѣняются не рѣдко болѣе открытой мѣстностью. Вообще берега Либы со временемъ привлекутъ своимъ богатствомъ не мало изслѣдователей-ботаниковъ. Великолѣпные цвѣты и прелестнѣйшіе кусты въ полномъ цвѣту наполняли воздухъ чуднымъ благоуханіемъ, тогда какъ на югѣ Африки растенія или совсѣмъ не пахнутъ, или пахнутъ непріятно.
   Скоро, впрочемъ, путешествіе потеряло уже свою прелесть: около полаго года начались постоянные проливные дожди, а тутъ еще приходилось постоянно останавливаться, благодаря заведенному тамъ обыкновенію -- посылать начальникамъ лежащихъ по дорогѣ деревень докладъ о прибытіи и намѣреніяхъ путешественниковъ. Поднимаясь все выше по Либѣ, они прибыли къ другому народу, въ страну негровъ, составляющую часть великой области Лонды или Лунды, надъ которой княжилъ, жившій дальше на сѣверъ, негритянскій царекъ Матьамбо. Балонды (т. е. люди), хотя и носятъ постоянно съ собою оружіе, однако оказались мирнымъ и кроткимъ народомъ. Они живутъ преимущественно произведеніями почвы, между которыми первое мѣсто занимаютъ маніокъ или кассава и маисъ. При этомъ страна ихъ обилуетъ всевозможными дикими плодами; нѣкоторые изъ нихъ Ливингстонъ видѣлъ въ первый разъ; таковъ, напримѣръ, растущій тамъ родъ боба, вкусомъ похожій на испеченный изъ крупичатой муки пирогъ. При сліяніи Лосто и Листы и дальше внизъ встрѣчается большое количество разнаго рода пальмъ напоминающихъ пальмирскія пальмы. Кассава воздѣлывается на длинныхъ грядахъ въ 3 фута ширины, причемъ стебли ея сажаются другъ отъ друга на разстояніи четырехъ футовъ. Между ними сѣются бобы и земляные орѣхи. Черезъ 10--18 мѣсяцевъ корни могутъ уже употребляться въ пищу, листья также варятся какъ овощи. Но есть и горькая порода корней, которые, чтобы сдѣлать безвредными, туземцы кладутъ на цѣлый день въ воду.
   Балонды были первыми идолопоклонниками, которыхъ встрѣтилъ докторъ. Они дѣлаютъ изъ дерева или глины грубыя изображенія людей и звѣрей и въ разныхъ случаяхъ обращаются къ нимъ, прося о помощи. До тѣхъ поръ имъ ни разу не случалось видѣть бѣлыхъ; но они слышали отъ торговцевъ Мамбари, что у моря живутъ бѣлые люди и что ситецъ, стеклянныя бусы и пр. получаются прямо изъ моря. Слѣдовательно, Ливингстонъ былъ морскимъ человѣкомъ, и лучшимъ, по ихъ мнѣнію, доказательствомъ этого служили его волосы. "Вы посмотрите на нихъ, говорили они, морская вода сдѣлала ихъ совсѣмъ гладкими." У балондовъ начальниками нерѣдко были женщины, мужья которыхъ не раздѣляли власти. Съ двумя такими принцессами, матерью и дочерью, познакомился Ливингстонъ и, по ихъ просьбѣ, отказался отъ своего намѣренія подняться по Либѣ, съ тѣмъ, чтобы навѣстить ихъ брата и зятя Шинти, самаго значительнаго князя балондовъ, жившаго нѣсколько въ сторону отъ рѣки. Отъ нихъ же докторъ узналъ, что, благодаря лежащимъ дальше водопадамъ, путешествіе водою туда немыслимо, тѣмъ болѣе, что тамъ живутъ заклятые враги макололовъ -- балобалы, которые навѣрно не пропустятъ его спутниковъ. Изъ этого факта видно, какою дурною славою пользуются макололы у сосѣднихъ народовъ. Впрочемъ, всѣ начальники, въ томъ числѣ обѣ принцессы, а также князь баротсе Мазико, приняли съ большою радостію мирное посольство Ливингстона и его увѣреніе, что самое горячее желаніе Секелету -- поддержать миръ и дружбу со всѣми, и потому онъ проситъ забыть прошлыя ссоры.
   Маненко, младшая изъ принцессъ, представлявшая чистѣйшій образецъ упрямаго и задорнаго чернаго дьявола, объявила Ливингстону, что сама отведетъ его къ дядѣ. И дѣйствительно, совершенно голая, она отправилась впередъ каравана и шла такъ скоро и бойко, что за ней едва успѣвали слѣдовать на быкахъ. На вопросъ, отчего она, не смотря на постоянные дожди, ничѣмъ не прикрывается, она отвѣчала, что начальнику не годится быть нѣженкой.
   Характеръ страны здѣсь оставался тотъ же самый: она по прежнему представляла густые лѣса, прерываемые лугами, и оживлялась разсѣянными по ней деревнями, окруженными полями маиса и кассавы. Хижины туземцевъ обнесены были заборомъ изъ частокола; замѣчательно при этомъ, что въ заборахъ не было дверей, такъ что входящій долженъ былъ поднимать одинъ или два столбика и потомъ снова спустить ихъ.
   Между тѣмъ началась опять страшная сырость; докторъ снова заболѣлъ лихорадкой, привязавшейся къ нему какъ только онъ вышелъ изъ Линіанти; дичи было мало, да и та пряталась въ непроницаемыя чащи; отсырѣвшій порохъ и заржавѣвшія ружья перестали дѣйствовать, и не вкусная кассава составляла почти единственную пищу путешественниковъ; наконецъ иногда случалось, что и кассавы не было, и тогда каравану приходилось голодать. Чѣмъ дальше къ сѣверу, тѣмъ лѣса становились чаще, и исполинскія деревья были такъ опутаны вьющимися растеніями, что пробраться между ними можно было не иначе, какъ съ топоромъ въ рукѣ. Здѣсь докторъ въ первый разъ увидѣлъ искуственные пчелиные улья изъ коры, устроенные высоко на деревьяхъ. Огромное множество воску, вывозимое изъ Беніуэлы и Лоанды, доставляется именно здѣшнимъ пчеловодствомъ, которымъ негры занимаются въ большихъ размѣрахъ. Изъ меду они приготовляютъ очень крѣпкое питье -- медъ, замѣняющій просовое пиво. На каждой просѣкѣ непремѣнно находится деревенька; въ нѣкоторыхъ изъ нихъ жители съ ужасомъ бѣжали при приближеніи чужестранцевъ, не смотря на то, что трубачъ принцессы Маненко все время кричалъ, что есть духу, въ знакъ того, что идутъ знатные люди. Въ другихъ селеніяхъ, напротивъ, ихъ встрѣчали очень довѣрчиво, обращались съ ними ласково и даже, если дѣло шло къ ночи, то туземцы снимали съ своихъ хижинъ конусообразныя крыши и давали гостямъ вмѣсто палатокъ. Наконецъ, приблизились и къ резиденціи Шинти, который, для привѣтствія гостей, выслалъ имъ навстрѣчу пословъ. Окруженный тѣнистыми деревьями, городъ этотъ расположенъ на небольшой возвышенности, среди прекрасной романтической долины, и имѣетъ четыреугольные дома и прямыя улицы, чего никогда не встрѣчается у бешуанъ. Дворы или небольшіе палисадники, разбитые вокругъ жилищъ, обнесены опрятнымъ заборомъ изъ плетня и защищаются отъ солнца фиговыми деревьями и сахарнымъ тростникомъ. У города въ это время стоялъ лагерь странствующихъ торговцевъ невольниками, скупившихъ большое число молодыхъ дѣвушекъ, которыхъ они заковали въ цѣпи. Зрѣлище это было совершенно ново для большей части спутниковъ Ливингстона и до глубины души возмутило человѣколюбиваго миссіонера.
   На другой день у Шинти происходилъ торжественный пріемъ. Начальникъ сидѣлъ на покрытомъ леопардовой шкурой сѣдалищѣ, подъ однимъ изъ деревьевъ "котля", служащимъ мѣстомъ аудіенціи; за нимъ на корточкахъ расположились около 100 женщинъ -- новое явленіе для Ливингстона, потому что южно-африканскихъ племенъ женщины не смѣютъ вступать въ котля. Остальное пространство было занято солдатами и публикой. Когда всѣ стали по мѣстамъ, на середину выступилъ мужъ Маненко и еще нѣсколько изъ ея свиты и громкимъ голосомъ разсказали все, что знали о докторѣ: его прежнюю судьбу, прибытіе его къ макололамъ, стараніе возстановить миръ, цѣль его поѣздки и пр. Можетъ быть, заключилъ онъ свою рѣчь, пріѣзжій этотъ -- фокусникъ, можетъ быть и нѣтъ -- первое даже вѣроятнѣе, но у балондовъ доброе сердце, а Шинти еще никогда не дѣлалъ никому зла, и лучше, если онъ приметъ хорошо бѣлаго человѣка и безпрепятственно пропуститъ его далѣе." Послѣ этого говорили еще нѣсколько ораторовъ; въ промежуткѣ между ихъ рѣчами женщины пѣли какія-то плаксивыя пѣсни, а если ораторъ имъ нравился, они рукоплескали ему и, одобрительно улыбаясь, кивали головой. Небольшой оркестръ изъ 3 барабанщиковъ и четырехъ музыкантовъ на маримбѣ нѣсколько разъ во время аудіенціи обходилъ котля. Наконецъ Шинти, сидѣвшій все время въ полномъ молчаніи, всталъ и тѣмъ подалъ знакъ къ закрытію собранія.
   Маримба, очень пріятный и звучный инструментъ, представляетъ, какъ это видно на рисункѣ, родъ деревянной гармоники, состоящей изъ деревянныхъ клавишей; подъ каждой изъ нихъ, для резонанса, прикрѣплена выдолбленная тыква. Чѣмъ быстрѣе игра, тѣмъ выше считается искусство.

0x01 graphic

   На слѣдующіе дни сношенія доктора съ Шинти приняли менѣе церемонный характеръ. Во все это время Ливингстонъ разсказалъ князю о цѣли своего путешествія; тотъ, слушая его со вниманіемъ, постоянно хлопалъ въ ладоши, въ чемъ ему вторила всегда и сопутствующая ему свита. Быки и большія тыквенныя бутылки съ жиромъ и саломъ, присланныя въ подарокъ отъ Секелету, доставили ему такую радость, что, докторъ посовѣтовалъ ему купить себѣ скота у макололовъ, такъ какъ земля его, какъ нельзя болѣе, пригодна была для скотоводства. Шинти понравилась эта мысль, и онъ дѣйствительно скоро осуществилъ ее.
   Продажа дѣтей и молодыхъ людей въ рабство у балондовъ далеко не рѣдкость. Занимающіеся этимъ купцы ѣздятъ постоянно сильно вооруженные и на мѣстахъ, гдѣ останавливаются для отдыха, строютъ большія хижины и запираютъ туда своихъ жертвъ. Послѣднія достаются имъ безъ особеннаго труда, потому что, повидимому, достаточно очень незначительнаго проступка, чтобы быть продану въ рабство, даже съ дѣтьми. Кража дѣтей здѣсь также очень обыкновенна, и говорятъ, что знатные придворные въ тихомолку принимаютъ участіе въ этомъ выгодномъ заняти. Вотъ, стало быть, чѣмъ объясняются, странные заборы безъ дверей. Разъ Шинти, позвавъ къ себѣ доктора, предложилъ ему въ подарокъ маленькую дѣвочку. Ливингстонъ отказался, говоря, что, по его мнѣнію, грѣшно торговать людьми. Но, воспитанный въ понятіяхъ о законности рабства, Шинти вообразилъ, что Ливингстонъ только недоволенъ молодостью дѣвочки, и велѣлъ привести другую, постарше.
   Разница между высшими и низшими здѣсь очень значительна; низшіе оказываютъ знатнымъ большое почтеніе и привѣтствуютъ ихъ, или падая на колѣни и потирая себѣ грудь и руки землею. Начальники балондовъ считаютъ за честь принимать чужестранцевъ, отъ которыхъ этикетъ требуетъ, чтобы они удалялись не слишкомъ скрро.
   Благодаря этому обстоятельству, да кромѣ того лихорадкѣ и проливнымъ дождямъ, Ливингстонъ отправился въ путь только 26 января. Все это время Шинти обращался съ нимъ чрезвычайно дружески и любезно; онъ далъ ему на дорогу главнаго проводника, восемь носильщиковъ; наконецъ, въ знакъ особенной дружбы, подарилъ ему очень дорого цѣнящійся тамъ нарядъ изъ раковинъ, и они разстались другъ съ другомъ съ самыми искренними взаимными желаніями счастія.
   Проѣхавъ долину, гдѣ лежитъ резиденція Шинти, наша компанія увидѣла да другой день прекрасную цѣпь холмовъ, заселенную, по собраннымъ Ливингстономъ свѣдѣніямъ, сильнымъ народомъ, добывающимъ и обработывающимъ желѣзо, и опять вступила въ область лѣсовъ, прерываемыхъ деревеньками. Чтобы, по возможности, ускорить путешествіе, проводникъ давалъ заранѣе знать окрестнымъ туземцамъ о приказаніи Шинти снабжать его друзей съѣстными припасами. Благодаря этой предусмотрительности, въ пищѣ недостатка не было; но, къ несчастію, она опять-таки состояла только изъ кассавы, служащей здѣсь главнымъ средствомъ пропитанія. Высушенная и перетертая кассава есть ничто иное, какъ крахмалъ, который разводится въ горячей водѣ и даетъ такой безвкусный кисель, что ѣсть его можно только за неимѣніемъ ничего другого, да и насыщаетъ онъ много-много на 2 часа.
   Направляясь постоянно къ сѣверу или къ сѣверозападу, караванъ перешелъ наконецъ рѣку Либу, служащую границею владѣній Шинти, и стало быть не могъ уже болѣе питаться въ счетъ страны. За Либой начинались безконечныя залитыя луговыя равнины, въ которыхъ вода доходила до щиколки. Между тѣмъ сырое время года еще не кончилось: дождь лилъ большею частью утромъ и вечеромъ, и только среди дня прерывался на нѣсколько часовъ. Палатки, платье, одѣяла все сгнило и разваливалось въ лохмотья, металлическія вещи съѣла ржавчина, а хронометръ докторъ принужденъ былъ постоянно держать за пазухой. На ночевкахъ, если не принимали предосторожности и не обрывали лагеря рвомъ, путешественники большею частію просыпались въ лужѣ.
   Затѣмъ они вступили въ принадлежащую другому князю Катема болѣе высокую и заселенную страну, перерѣзанную притоками Либы, которые они перешли въ бродъ. Страна эта такъ прекрасна и плодородна, что жители во всякое время года сѣютъ и жнутъ маисъ, просо и др. хлѣба, такъ что ихъ можно въ одно время видѣть во всѣхъ фазахъ ихъ развитія. Здѣсь ловятъ много рыбы и коптятъ ее; но животныя, доставляющія южно-африканцамъ одежду своими шкурами, дѣлаются рѣдки, потому здѣшнія племена гораздо больше дорожатъ ситцемъ, чѣмъ стеклянными бусами и украшеніями. Между этими неграми Ливнигстопъ нашелъ очень дѣльныхъ людей. Кромѣ того, всѣ они были очень добры и совершенно безкорыстно дѣлились съ гостями своими жизненными припасами, не ожидая ничего взамѣнъ. Это было большимъ счастіемъ для каравана, которому, въ противномъ случаѣ, пришлось бы очень плохо, такъ какъ онъ состоялъ изъ двадцати-семи человѣкъ, а отъ взятыхъ на дорогу вещей ничего не оставалось болѣе.
   Резиденція Катемы представляла собою скорѣе собраніе нѣсколькихъ деревень, чѣмъ одинъ сплошной городъ. Онъ принялъ чужестранцевъ съ такими же церемоніями, какъ Шинти, снабдилъ ихъ жизненными припасами и сказалъ: "идите теперь въ вашъ лагерь, настряпайте кушанья и наѣшьтесь до-сыта, а завтра мы поговоримъ какъ слѣдуетъ" Небольшіе поднесенные ему подарки очень обрадовали его, а на вопросъ, что принести ему изъ Лоанды, онъ отвѣчалъ, что платье его старо и онъ очень бы желалъ имѣть новое. О дорогѣ онъ сказалъ, что обыкновенный путь которымъ пользуются торговцы, теперь недоступенъ, потому что равнины затоплены по поясъ, но, что желая помочь Ливингстону, онъ велитъ провести его другой дорогой, неизвѣстной торговцамъ.
   Такимъ образомъ Катема оказался добрымъ человѣкомъ; онъ очень хорошо обращался съ своими гостями и хвалился, что не убилъ ни одного чужестранца. Доктора онъ, повидимому, считалъ чѣмъ-то въ родѣ колдуна. Вообще Ливингстонъ нашелъ, что чѣмъ дальше внутрь материка, тѣмъ сильнѣе было суевѣріе. Волшебный фонарь, производившій необыкновенное впечатлѣніе въ другихъ мѣстахъ, Катема не хотѣлъ даже и видѣть.
   Обогнувъ узкій конецъ озера Дилоло, путешественники опять вступили въ затопленные луга, служащіе какъ будто водораздѣломъ рѣкъ, потому что, по ту сторону ихъ, всѣ рѣки текутъ на сѣверъ, между тѣмъ какъ встрѣчаемыя до сихъ поръ направлялись въ противоположную сторону. Сопровождавшіе доктора дикари сообщили ему слѣдующее замѣчательное преданіе объ образованіи озера. Однажды, въ стоявшую на его мѣстѣ деревню явилась путешествующая принцесса и попросила съѣстныхъ припасовъ. Ей отказали; когда же она пригрозила жителямъ наказать ихъ за ихъ скупость, тѣ со смѣхомъ отвѣчали ей вопросомъ: какъ она можетъ отомстить имъ? Вмѣсто отвѣта принцесса запѣла пѣсню, оканчивавшуюся ея именемъ, и въ ту минуту, какъ она медленно и выразительно произнесла послѣдній слогъ, вся деревня съ жителями, птицами и собаками вдругъ изчезла подъ землей. Бывшій въ то время на охотѣ начальникъ, возвратясь домой, вмѣсто своей деревни, увидѣлъ передъ собою озеро; съ отчаянія онъ бросился въ него и до сихъ поръ живетъ тамъ. Имя озера происходитъ отъ слова "илоло", т. е. отчаяніе. На западъ отсюда мѣстность приняла другой характеръ и состояла изъ глубокихъ лѣсистыхъ долилъ, какихъ Ливингстону еще не приходилось видѣть. Каждая долина имѣетъ свою рѣку, и такъ какъ эти послѣднія, большею частію, нельзя было проходить въ бродъ, то путешественники принуждены были постоянно просить туземцевъ перевезти ихъ. Но благодаря вліянію лежащихъ не очень уже далеко португальскихъ колоній и населеній торгующихъ невольниками, люди, здѣсь были уже далеко не тѣ: о гостепріимствѣ и угощеніи не было и рѣчи; все нужно было покупать, а жители оказались такими грязными корыстолюбцами, что заставляли платить даже за право проѣзда и требовали за каждые пустяки пороху. Между тѣмъ у доктора не оставалось больше ничего, такъ что предстояло тяжелое время. Цѣны денегъ туземцы не знали, а золото считали за мѣдь. За небольшое количество муки или маніока они объявляли самыя безсовѣстныя требованія, и каравану положительно угрожала голодная смерть, тѣмъ болѣе, что дичи совсѣмъ не было, а туземные обыватели ловили и ѣли даже кротовъ. Первый начальникъ, деревня котораго лежала на пути, потребовалъ за пропускъ или человѣка, или слона, ружье или быка; однако его уговорили, хотя и съ трудомъ, и онъ удовольствовался рубашкой. То же самое повторялось еще нѣсколько разъ. Однажды путешественники пришли къ небольшой рѣчкѣ, черезъ которую былъ перекинутъ маленькій мостикъ. Около него стоялъ негръ и объявилъ, что мостъ и дорога его, и кто не хочетъ платить, можетъ убираться, куда хочетъ. Подобное явленіе въ центрѣ Африки удивило доктора до крайности. Но дѣлать было нечего, и онъ долженъ былъ дать негру пару мѣдныхъ браслетъ.
   Несмотря на то, что вся страна, лежавшая теперь на пути, была сравнительно густо населена, однако все-таки огромныя пространства прекраснѣйшей земли лежали безъ всякаго употребленія, и страстные скотоводы бешуане постоянно восклицали: какая великолѣпная страна для скота! какъ жаль, что землю эту не засѣваютъ! А между тѣмъ скота здѣшніе племена не разводятъ совсѣмъ, можетъ быть, оттого, что собственность ихъ ничѣмъ не обезпечена отъ князей, а можетъ быть и отъ другихъ причинъ. Дикихъ животныхъ, которыя бы паслись на этихъ превосходныхъ лугахъ, также не встрѣчается; они давно уже сдѣлались жертвою ружей и были истреблены. Цеце и другихъ опасныхъ насѣкомыхъ здѣсь также нѣтъ. За то очень много пауковъ, впрочемъ, большею частію безвредныхъ; такъ разъ Ливингстона разбудилъ пробѣжавшій у него по лбу свѣтлый паукъ въ 1/2 дюйма длины; снимая его, докторъ почувствовалъ укушеніе и боль, но она скоро прошла и безъ всякихъ дурныхъ послѣдствій. Есть и другія породы, а именно: черный мохнатый паукъ, въ 1 1/4 дюйма длины и 3/4 ширины, имѣетъ на концѣ переднихъ клешней выступы, напоминающіе хвостъ скорпіона, которые, будучи подавлены, выпускаютъ изъ себя ядовитую субстанцію. Паутина другой прекрасной большой породы, покрытой желтыми пятнами, имѣетъ локоть въ поперечникѣ, а волокна ея не уступятъ толщиною самымъ грубымъ ниткамъ. Нѣкоторые пауки охотятся за добычей скачками, другіе бѣгаютъ какъ стрѣлы, по всѣмъ направленіямъ, называются у бешуанъ "селали", отличаясь еще тѣмъ, что снабжаютъ свое земляное жилище подвижной дверью величиною съ англійскій шиллингъ; дверь эта внутри ослѣпительно бѣла, шелковиста и глянцовита, а снаружи покрыта землею, такъ что ее совсѣмъ незамѣтно. Нѣкоторыя породы располагаютъ свои жилища другъ подлѣ друга, и иногда такъ опутываютъ цѣлый стволъ дерева, что онъ совершенно изчезаетъ за ними.
   Впродолженіе этого долгаго странствованія путешественники встрѣчали не только черныхъ, но и другихъ цвѣтнокожихъ людей: бронзовыхъ, желтокоричневыхъ и пр. Разница между діалектами ихъ была менѣе значительна, такъ что они большею частью могли вести со всѣми обыкновенный разговоръ. Впрочемъ, этому способствовало отчасти то, что во-первыхъ Ливингстонъ хорошо говорилъ по-бешуански, а во-вторыхъ то, что бывшіе съ нимъ баротсе и др., кромѣ родного языка, знали еще языкъ ихъ властителей, и слѣдовательно въ переводчикахъ недостатка не было.
   Въ области Чибоке князь попробовалъ было заставить караванъ силою исполнить его требованія и окружилъ его лагерь вооруженными людьми, притворившимися страшно свирѣпыми. "У нихъ всего 5 ружей, говорили они вслухъ, мы съ ними справимся." Макололо, выросшіе въ строгой школѣ Себитуане, хладнокровно взялись за пики, и рѣзня казалась неизбѣжной. Но спокойная твердость и присутствіе духа Ливингстона и на этотъ разъ отвратили опасность. Приказавъ позвать князя и его совѣтниковъ, докторъ обратился къ нимъ и спросилъ, чѣмъ онъ заслужилъ подобное обращеніе. Князь отвѣчалъ, что съ него требуютъ только обычную дань: человѣка или ружье, или быка и пр. Ливингстонъ объяснилъ ему, что съ нимъ только свободные люди, которые скорѣе умрутъ, чѣмъ отдадутъ хоть одного въ рабство, а ружья нужны имъ самимъ. Впрочемъ, чтобы не отпустить ихъ съ пустыми руками, онъ далъ имъ рубашку, носовой платокъ и нѣсколько бусъ. Но при каждой новой вещи требованія становились все назойливѣе и ревъ и угрозы все болѣе и болѣе усиливались. Тогда Ливингстонъ объявилъ, что, какъ онъ видитъ, они добиваются драки -- хорошо, пусть они начнутъ нападеніе, потому что онъ не беретъ на себя отвѣтственности нанести первый ударъ, и спокойно взялъ свое оружіе. Послѣдовала мучительная пауза. Между тѣмъ князь и его совѣтники догадались, что они попали въ ловушку, потому что во время ихъ переговоровъ спутники Ливингстона потихоньку и незамѣтно окружили ихъ со всѣхъ сторонъ, слѣдовательно, сигналъ къ битвѣ быль бы сигналомъ ихъ погибели. Видя это, дикари запѣли на другой ладъ и предложили Ливингстону вымѣнить у нихъ нѣсколько съѣстнихъ припасовъ и такимъ образомъ доказать, что намѣренія его дѣйствительно миролюбивы. "Дай намъ быка, говорили они, а мы дадимъ тебѣ взамѣнъ, что хочешь." Имъ дали быка, но безсовѣстные и алчные эти люди принесли вмѣсто него кусокъ мяса отъ того же самаго животнаго, извиняясь, что у нихъ больше нѣтъ ничего:
   Несмотря на это, докторъ радъ былъ, что ссора кончилась мирно, и дорога, дальше была опять открыта; но въ то же время онъ узналъ, что дальше на западъ вездѣ живутъ торговцы невольниками и что подобныя столкновенія повторятся не разъ, потому что купцы эти имѣютъ обыкновеніе дарить князю, по области котораго проходятъ, въ видѣ дани, одного раба. Слѣдовательно, нечего было удивляться, что дикари требовали того же самаго отъ Ливингстона, считая это своимъ правомъ. Чтобы избѣгнуть подобныхъ встрѣчъ, Ливингстонъ рѣшилъ нѣсколько измѣнить свой маршрутъ, пойти прямо на сѣверъ и уже оттуда пробраться въ португальское поселеніе Кассанджи. На сѣверѣ дорога продолжала идти, какъ и прежде, по густымъ лѣсамъ, прерываемымъ заселенными просѣками и перерѣзаннымъ множествомъ маленькихъ, переполненныхъ дождемъ рѣчонокъ. Между тѣмъ, благодаря постояннымъ лихорадочнымъ пароксизмамъ, здоровье доктора до такой степени разстроилось, что онъ походилъ на скелетъ, а, къ несчастію, самая трудная часть путешествія была еще впереди, потому что споръ съ Чибоке былъ только предисловіемъ цѣлаго ряда подобныхъ стычекъ, большею частію угрожавшихъ кровопролитіемъ. Требованіе человѣка или слоноваго зуба и т. п. возобновлялось постоянно, и когда путешественники отвѣчали, что у нихъ ничего не осталось, что они роздали всѣ платья и вещи, безъ которыхъ можно обойтись, имъ говорили обыкновенно: "ну такъ воротитесь, откуда пришли." За маленькое количество муки, дикари настаивали на самомъ неимовѣрномъ вознагражденіи. Проводники нанимались не иначе, какъ съ условіемъ получить плату впередъ, и затѣмъ изчезали. За перевозъ черезъ какую нибудь рѣчонку часто брали въ три-дорога. Чтобы сколько нибудь обезопасить себя на ночь, спутники Ливингстона должны были постоянно огораживать свой лагерь кольями, а проходя по лѣсу поминутно ожидали засады. Эта постоянная боязнь и напряженіе привели караванъ въ такое уныніе, что сопровождавшіе Ливингстона макололы рѣшили вернуться на родину. Напрасно бѣдный и безъ того измученный докторъ отговаривалъ ихъ, напрасно упрашивалъ не оставлять его -- ничто не дѣйствовало. "Ну, хорошо, сказалъ онъ тогда, идите, я останусь одинъ!" Но слова эти какъ будто переродили упавшихъ духомъ, но въ сущности добрыхъ людей.-- "Нѣтъ! воскликнули они, мы тебя не оставимъ; куда бы ты ни пошелъ, мы идемъ за тобой; мы твои дѣти и умремъ съ тобой и за тебя. Только позволь намъ не терпѣть сложа руки, а сражаться, и ты увидишь, что мы сдѣлаемъ."
   Огромная разница, существующая между этими племенами и живущими глубже внутрь страны, произошла безъ всякаго сомнѣнія отъ дурного вліянія торговцевъ невольниками, которые, пробираясь изъ одной земли въ другую, стараются во что бы то ни стало снискать благоволеніе князя, такъ какъ, еслибы во время провоза скупленные невольники нашли у него поддержку, или если бы князья захотѣли взять ихъ себѣ, то торговцы никогда бы не довезли ни одного до берега. Такимъ образомъ начальники, чувствуя свою важность и силу, дѣлаются горды, заносчивы и все болѣе и болѣе возвышаютъ свои требованія, а ихъ подданные, конечно, копируютъ ихъ. Вслѣдствіе этого бѣлый составляетъ для нихъ предметъ величайшаго презрѣнія; всѣхъ ихъ они считаютъ за торгашей рабами, позволяющихъ добровольно обирать себя, потому что, за всѣмъ тѣмъ, они всегда получаютъ большой барышъ. Португальскіе торговцы принуждены были иногда платить за воду, дрова, траву и пр.
   Разъ даже наемные проводники и толпа купцовъ соединились съ туземцами, чтобы выжать что нибудь у доктора. Чтобы отдѣлаться отъ нихъ, Ливингстонъ предложилъ имъ быка. Но негры, замѣтя въ хвостѣ животнаго какой-то недостатокъ, отказались отъ него, думая, что онъ заколдованъ и, пожалуй, принесетъ имъ бѣду. Путешественники спохватились, хотя нѣсколько поздно, потому что у нихъ оставалось всего 4 быка; скоро всѣ животныя оказались куцыми, и съ тѣхъ поръ встрѣчавшіеся дикари не предъявляли болѣе своихъ притязаній на быковъ. Такимъ образомъ на этотъ разъ суевѣріе принесло нѣкоторую пользу.
   Случалось каравану проходить по деревнямъ, заселеннымъ добрыми жителями, которые пропускали его совершенно безпрепятственно. Въ такихъ случаяхъ на улицы обыкновенно высыпала цѣлая куча дѣтей и женщинъ, съ любопытствомъ оглядывала чужестранцевъ и съ ужасомъ убѣгала прочь. Еще больше удивленія возбуждали быки. Недостатокъ мясной пищи во всей Лондѣ такъ великъ, что тамъ ѣдать даже мышей, и Ливингстонъ, идя лѣсомъ, видѣлъ множество разставленныхъ съ этою цѣлію ловушекъ. Крупныя животныя вывелись здѣсь совсѣмъ, а съ ними вмѣстѣ и цеце, которая, по догадкамъ доктора, вѣроятно водилась въ этой странѣ и дѣлала невозможнымъ скотоводство, несмотря на богато орошенную плодородную почву. Растительная пища, напротивъ, чрезвычайно обильна, и жители ведутъ беззаботную жизнь, потому что почва почти не требуетъ никакого труда. Дальше негритянскія деревни становятся многочисленнѣе; изъ нихъ нѣкоторыя имѣютъ видъ одичалый и запущенный, другія чисты и веселы. Хижины большею частію обсажены хлопчатникомъ, табакомъ и т. п.; въ садахъ росли хлѣбныя и стручковыя растенія во всѣхъ періодахъ развитія. Почва садовъ никогда не утучняется, но когда засаженное мѣсто наконецъ истощается до такой степени, что не можетъ болѣе приносить маиса, или проса, то хозяинъ оставляетъ его, передвигается нѣсколько дальше въ лѣсъ, вырубаетъ маленькія деревья, сжигаетъ большія и получаетъ опять на долгое время плодородный садъ, между тѣмъ какъ въ старомъ, безъ всякаго ухода, разростается кассава.

0x01 graphic

0x01 graphic

   Удивительно, что терновники, такъ часто встрѣчающіеся на югѣ, имѣютъ въ здѣшнихъ лѣсахъ только двухъ представителей, именно: одно дерево, приносящее родъ рвотнаго орѣха, и потомъ кустарникъ съ желтыми ягодами, напоминающими сассапариль.
   Выбравшись наконецъ на большую дорогу ведущую прямо въ Кассанджи, караванъ приблизился 30 марта къ отвѣсной окраинѣ высокой столовой земли, перерѣзанной узкими и глубокими долинами, и обширная долина рѣки Кваню развернулась передъ ними. При видѣ ея у путешественниковъ отлегло отъ сердца: по ту сторону рѣки начинались португальскія владѣнія, лежавшія теперь всего въ нѣсколькихъ дняхъ пути. Но чаша бѣдствій еще не была исчерпана, и каравану предстояло еще испытаніе. Хотя жители долины принадлежали къ другому племени, чѣмъ тѣ, которыхъ миновалъ Ливингстонъ,-- они назывались башиніи,-- но къ несчастію вполнѣ раздѣляли образъ мыслей своихъ горныхъ сосѣдей, здѣсь точно также лозунгъ былъ одинъ и тотъ-же: "человѣкъ, быкъ, ружье -- или назадъ". Иногда для разнообразія говорили еще: лучше дайте, вѣдь завтра мы васъ всѣхъ убьемъ, и все будетъ наше. Доведенные до крайности, докторъ и его спутникъ вышли изъ терпѣнія, заговорили другимъ тономъ и еще разъ счастливо выпутались изъ бѣды и отвязались отъ обоихъ начальниковъ, княжившихъ въ долинѣ. Въ досадѣ на неудачу, подданные одного изъ этихъ князей послали имъ вслѣдъ нѣсколько пуль. Ливингстонъ описываетъ при этомъ портретъ одного молодаго человѣка съ его странной прической, состоящей въ томъ, что волосы счесаны назадъ и заплетены въ круглую заостренную шишку, обвитую красными и бѣлыми снурками. Точно также чешутся и многочисленныя сосѣднія племена, напр. башукуломпо. Впрочемъ, не смотря на его враждебное отношеніе къ чужестранцамъ, князь этотъ не чуть не походилъ на кровожаднаго дикаря; онъ просто, подобно многимъ другимъ, воображалъ, что требуетъ только должнаго. Спутниковъ Ливингстона, наперекоръ всѣмъ его увѣреніямъ, вездѣ принимали за рабовъ.
   Долина Кванго покрыта лѣсомъ гигантскихъ травъ, ростомъ выше всадника, и перерѣзывается въ серединѣ вышеупомянутою большою рѣкою. Избавившись отъ послѣдняго князя, караванъ безпрепятственно достигъ переѣзда черезъ Кванго и 4-го апрѣля вышелъ на другой берегъ съ радостною мыслію, что всѣ страданія теперь кончены. Скоро онъ пришелъ въ одно маленькое поселеніе, представлявшее уже нѣкоторые слѣды цивилизаціи. Это была военная пограничная португальская колонія. Начальствующій тамъ сержантъ и его солдаты, чистокровные португальцы, приняли Ливингстона самымъ дружескимъ образомъ. Отдохнувъ здѣсь дня три, наша компанія снова тронулась въ путь и послѣ трехдневнаго пути по травянистому лѣсу, достигла Кассанджи, торговой португальской станціи, дальше всѣхъ другихъ углубившейся въ материкъ. Она лежитъ на маленькомъ возвышеніи, среди долины, и состоитъ изъ 30--40 купеческихъ домовъ, окруженныхъ прекрасными садами. Путешественниковъ здѣсь приняли какъ братьевъ: бѣдному, почти нагому доктору тотчасъ достали платье и цѣлую недѣлю угощали его и его товарищей, какъ самыхъ дорогихъ гостей, хотя и не знали, собственно, что думать о докторѣ, и предполагали даже, что, можетъ быть, онъ тайный англійскій агентъ. Это имъ казалось тѣмъ вѣроятнѣе, что здѣшніе португальцы не могли представить себѣ миссіонера, носящаго баки, умѣющаго опредѣлять географическую долготу, и еще менѣе духовное лицо съ женой и дѣтьми.
   Долина Кванго неистощимо плодородна и очень пригодна для скотоводства; но богатства ея остаются большею частью безъ употребленія, потому что колонисты занимаются торговлей слоновою костью и воскомъ, а туземцы сѣютъ только необходимое для себя. Здѣсь докторъ продалъ принесенную имъ слоновую кость, и макололы были въ высшей степени удивлены и обрадованы, видя, какую высокую цѣпу дали за ихъ товаръ. Въ то время, какъ на родинѣ съ нихъ за ружье брали два зуба, здѣсь они за одинъ зубъ получили два ружья, три бочки пороху, большую связку бусъ и такъ много ситцу и шерстяной матеріи, что ихъ достало на экипировку всего каравана. Поэтому можно себѣ представить ихъ отчаяніе, когда тамошніе негры объявили имъ, что ихъ везутъ на берегъ для продажи, что тамъ они будутъ посажены на корабли и отправлены въ Англію и что бѣлые -- людоѣды. Возмущенные и испуганные ужасной вѣстью, они рѣшили немедленно отправиться въ обратный путь; но потомъ довѣріе ихъ къ ихъ постоянному, неутомимому защитнику взяло верхъ, и они объявили, что пойдутъ за нимъ, куда бы онъ ни пошелъ.
   Отъ Касанджи до берега оставалось около 35 нѣмецкихъ миль. Начальникъ этого мѣстечка далъ путешественникамъ чернаго капрала въ проводники, купцы снабдили ихъ рекомендательными письмами къ друзьямъ въ Лоандѣ, такъ какъ тамъ гостинницъ не существуетъ, и они снова двинулись въ путь. Западную границу долины Кванго, имѣющей около 25 нѣмецкихъ миль въ ширину, составляютъ крутыя, утесистыя съ виду горы; но когда поднялись на нихъ, то увидѣли, что это было высокое, покрытое лѣсами и лугами плоскогорье, служащее продолженіемъ того, которое замыкаетъ рѣку съ другой стороны. Жители всѣхъ негритянскихъ деревень, лежавшихъ теперь на пути, оказывались дружелюбны и предупредительны. Кой-гдѣ устроены были плетневыя и глиняныя хижины, представлявшія пріятный пріютъ отъ непогоды. Дальше, не теряя своей красоты и плодородія, мѣстность становилась все открытіе и открытѣе. Около негритянскихъ деревень стоялъ обыкновенно 4-хъ-угольный домъ какого нибудь купца. Кромѣ того купцы эти имѣютъ прекрасные сады, въ которыхъ отлично произрастаетъ пшеница и другія европейскія культурныя растенія. Кофейное дерево, введенное еще раньше іезуитами, совершенно акклиматизировалось здѣсь и въ огромномъ количествѣ встрѣчается въ дикомъ состояніи. Изъ животныхъ туземцы разводятъ рогатый скотъ и свиней.
   Общественныя хижины или навѣсы, устроенные въ разныхъ пунктахъ улицъ, представляютъ чрезвычайно оживленное зрѣлище, благодаря многочисленнымъ купцамъ, приходящимъ частію съ берега, частію изъ внутреннихъ странъ материка, и неутомимо снующихъ взадъ и впередъ. Товары свои они приносятъ на головѣ или на плечахъ въ чемъ-то похожемъ на корзину, къ которой вертикально придѣланы 2 шеста въ 5 или 6 футовъ высоты. Когда носильщикъ хочетъ перенести духъ или отдохнуть на минуту отъ тяжести, онъ, не снимая корзинъ, опираетъ шесты на землю или прислоняетъ ихъ къ дереву и такимъ образомъ избавляетъ себя отъ труда поднимать и опускать тяжелую ношу. Достигнувъ мѣста отдыха, торговцы тотчасъ разсыпаются по вышеупомянутымъ общественнымъ хижинамъ и занимаютъ ихъ. Пришедшимъ послѣ не остается ничего, и они должны сами устроить себѣ пріютъ, что, впрочемъ, ничуть не трудно, благодаря множеству высокой травы. Не успѣютъ они придти, какъ уже къ нимъ со всѣхъ сторонъ устремляются женщины, приносящія изъ сосѣднихъ деревень муку, Маніокъ, коренья, ямсъ, земляные орѣхи, апельсины и пр. для продажи. Все оживлено, все кипитъ дѣятельностью; только и слышны смѣхъ да болтовня. Главный предметъ мѣны составляетъ для туземцевъ ситецъ.
   Далѣе на востокъ мѣстность становится все прекраснѣе и живописнѣе: у самой границы области Амбаи поднимаются высокія горы и запираютъ равнину со всѣхъ сторонъ. Роскошная плодородная страна эта производитъ все, что угодно, и жизненные припасы здѣсь почти ничего не стоятъ. Наконецъ изъ этой романтической и прекрасной страны путешественники наши вступили въ безплодную береговую полосу Лоонду.
   Къ крайнему сожалѣнію Ливингстонъ не могъ посвятить надлежащаго вниманія предметамъ, встрѣчавшимся на пути, потому что лихорадка и поносы до такой степени ослабили его, что онъ ежеминутно подвергался головокруженію, постоянно забывался и терялъ сознаніе. На его счастіе колонисты, и какъ служащія, такъ и частныя лица, всѣ безъ исключенія, приняли его необыкновенно радушно и наперерывъ старались доставить ему необходимые отдыхъ и помощь. Это тѣмъ болѣе тронуло Ливингстона, что они всѣ были торговцы невольниками и очень хорошо знали, что докторъ -- англичанинъ и врагъ рабства. Здѣсь кстати замѣтимъ, что въ Анголѣ, подобно другимъ португальскимъ колоніямъ, торгъ невольниками допускался закономъ, но съ 1845 все болѣе приходилъ въ упадокъ, благодаря бдительному надзору англійскихъ крейсеровъ надъ западными берегами. За то, вмѣсто рабства, тамошніе негры несутъ теперь другія повинности. Прежде слоновая кость и воскъ, купленные во внутреннихъ странахъ, доставлялись на берегъ рабами, которые и продавались вмѣстѣ съ принесенными ими товарами. Но такъ какъ вывозъ ихъ остановленъ и цѣнность упала до нуля, то колоніальное управленіе, чтобы извлекать изъ нихъ выгоду, обязало туземцевъ выставлять, по первому требованію, людей для переноски товаровъ, потому что перевозить нельзя, за неимѣніемъ тамъ дорогъ. Нуждаясь, напр., въ 200--300 носильщикахъ, купецъ посылаетъ дать знать объ этомъ въ деревню и платитъ правительству по талеру съ человѣка; сами носильщики получаютъ также незначительное вознагражденіе.
   Измученный и физически, и нравственно, Ливингстонъ, подъѣзжая къ Лоандѣ, не мало задумывался о томъ, какъ его примутъ, особенно когда узналъ, что изъ 12 тысячъ жителей, только одинъ былъ англичанинъ. Эти опасенія раздѣляли и его спутники которые все еще не могли отрѣшиться отъ боязни, какъ бы бѣлые не оказались въ самомъ дѣлѣ людоѣдами. Видъ океана произвелъ на нихъ чрезвычайно сильное впечатлѣніе и, описывая впослѣдствіи своимъ соотечественникамъ испытанныя ими при этомъ чувства, они говорили: "мы думали, какъ и отцы наши, что міру нѣтъ конца, а міръ обнаружилъ самъ, гдѣ его конецъ. "

"Живописное Обозрѣніе", No 48, 1873

   
   31 мая докторъ съ своими спутниками прибылъ въ Лоанду. Его добрый соотечественникъ, англійскій правительственный агентъ Габріэль, тотчасъ взялъ его къ себѣ и уложилъ въ постель. "Я никогда не забуду, пишетъ по этому поводу Ливингстонъ, того сладостнаго чувства покоя, которое я испыталъ, очутившись въ хорошей англійской постелѣ послѣ того, какъ почти 8 мѣсяцевъ проспалъ на голой землѣ.
   Епископъ и тогдашній губернаторъ Анголы, а равно значительные купцы въ Лоандѣ, всѣ, наперерывъ, старались оказать доктору возможныя услуги; но не смотря на всѣ ихъ попеченія, онъ пролежалъ еще нѣсколько недѣль въ лихорадкѣ. Нѣкоторые англійскіе флотскіе офицеры, прибывъ на ту пору съ военнымъ бриггомъ, найдя его въ постелѣ, предложили ему свезти его на островъ Св. Елены или въ Англію. Но Ливингстонъ твердо отклонилъ это заманчивое предложеніе: по его мнѣнію, дѣло его было сдѣлано только вполовину. Правда, онъ нашелъ дорогу, но благодаря множеству перерѣзывающихъ ее рѣкъ, лѣсовъ и болотъ, она не годилась для экипажей и слѣдовательно не могла сдѣлаться торговымъ путемъ. Вслѣдствіе этого никакія убѣжденія, ничто не могло поколебать его рѣшенія возратиться назадъ и, отдохнувъ нѣсколько времени въ Линіанти, спуститься по Замбези и постараться добраться до восточнаго берега. Въ случаѣ удачи, у него тогда было двѣ дороги, и онъ могъ выбрать лучшую. Кромѣ того, онъ не хотѣлъ отпустить пришедшихъ съ нимъ макололовъ однихъ, не надѣясь, чтобы они были въ состояніи достигнуть своей родины безъ него. Они остались ему вѣрны, не смотря ни на какія непріятности, и онъ не хотѣлъ быть у нихъ въ долгу. Эти добрые люди, очутившись здѣсь одновременно въ новомъ мѣстѣ, сначала всему удивлялись и приходили отъ всего въ недоумѣніе. Дома и церкви они сравнивали съ выдолбленными скалами, военный корабль съ цѣлымъ городомъ, ипонятія ихъ о могуществѣ бѣлыхъ дошли до невѣроятности. Въ другихъ отношеніяхъ они также вынесли отсюда самыя пріятныя и выгодныя впечатлѣнія, потому что португальцы обращались съ ними чрезвычайно ласково и часто дарили ихъ. Наконецъ, уваженіе ихъ къ доктору перешло просто въ обожаніе, когда они увидѣли, съ какимъ участіемъ къ нему относятся его соотечественники и португальцы. Но самымъ лучшимъ праздникомъ для нихъ было посѣщеніе англійскаго военнаго корабля и дружеское ласковое обращеніе съ ними матросовъ. Чтобы доставить имъ удовольствіе, при нихъ выстрѣлили изъ пушки, причемъ докторъ сказалъ: "вотъ чѣмъ мы помѣшаемъ купцамъ торговать цвѣтными людьми."
   Предоставленные, во время болѣзни Ливингстона, самимъ себѣ, макололы умѣли съ пользою употребить свое свободное время, работая сначала въ лѣсу, гдѣ они рубили дрова и продавали въ городѣ. Потомъ они нанялись выгружать уголь съ корабля и очень ревностно проработали цѣлый мѣсяцъ. При этомъ они никакъ не могли понять, какъ въ одномъ суднѣ могло помѣститься такое множество "горючаго камня". На вырученныя деньги они накупили матерій, бусъ и другихъ вещей -- въ выборѣ оказались гораздо разумнѣе и смѣтливѣе береговыхъ африканцевъ, предпочитая не пестрые лоскутья, а самые прочные и плотные товары.
   Власти города и купцы Лоанды очень благосклонно отнеслись къ плану Ливингстона завязать торговлю съ внутренними странами и, когда приблизилось время отъѣзда, они открыли подписку, купили прекрасные образчики всѣхъ привозимыхъ сюда товаровъ и послали ихъ вмѣстѣ съ подарками и дружескими письмами къ Секелету. Макололы получили отъ него новую одежду, а отъ Ливингстона -- по мушкету. Между прочими подарками Секелету находилась пара ословъ, совершенно неизвѣстныхъ во внутренней Африкѣ животныхъ, которые могли оказаться очень полезными въ странѣ, гдѣ ядовитая цеце не позволяетъ держать лошадей. Такимъ образомъ, отправляясь назадъ, караванъ былъ такъ богатъ товарами, оружіемъ и пр., что долженъ былъ взять еще 20 носильщиковъ. Епископъ съ своей стороны далъ знать начальникамъ лежащихъ на пути областей, чтобы они, на сколько можно, помогали путешественникамъ, которые, отдохнувъ и набравшись новыхъ силъ, простились съ своими новыми друзьями и 20 сентября выѣхали изъ Лоанды. Совершенно выздоровѣвшій, бодрый Ливингстонъ теперь съ величайшимъ вниманіемъ осматривалъ, страну и сдѣлалъ даже нѣсколько объѣздовъ, чтобы лучше познакомиться съ нѣкоторыми особенно интересными пунктами. Благодаря во-первыхъ этому обстоятельству, потомъ начавшимся, снова, проливнымъ дождямъ, новой болѣзни его и его спутниковъ, и наконецъ дружескому пріему, ожидавшему его у всѣхъ начальниковъ португальскихъ областей, старавшихся задержать его у себя, Ливингстонъ выступилъ изъ португальскихъ владѣній только въ февралѣ и опять въ томъ же мѣстѣ, гдѣ и прежде, перешелъ рѣку Кванго.
   Вездѣ, гдѣ было можно, докторъ, не смотря ни на какія препятствія, дѣлалъ астрономическія наблюденія для опредѣленія положенія рѣкъ, горъ, и другихъ важныхъ пунктовъ, что, правда, отняло очень много времени, но за то было въ высшей степени полезно, такъ какъ ему удалось исправить множество ошибокъ, вкравшихся въ карту Анголы и сосѣднихъ съ нею земель.
   Португальская Ангола, по словамъ доктора, не живетъ, а прозябаетъ, тамъ нѣтъ ни одного человѣка достаточно дѣятельнаго и предпріимчиваго, чтобы воспользоваться богатыми источниками страны; и только въ послѣднее время, вслѣдствіе прекращенія торга невольниками, португальцы начали обращать вниманіе на другіе источники, представляемые этой областью. Владѣнія эти считаются, нѣкоторымъ образомъ, мѣстомъ ссылки, потому португальскіе выходцы пріѣзжаютъ сюда, чтобы какъ можно скорѣе обогатиться и возвратиться на родину. Такимъ образомъ прежніе владѣльцы Лоанды іезуиты сдѣлали гораздо больше для благоденствія страны, въ которой до сихъ поръ еще очень многое напоминаетъ время ихъ владычества, кромѣ распавшихся церквей и осиротѣлыхъ монастырей. Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ, напримѣръ, сохранилась еще введенная ими грамотность, имъ же обязана эта мѣстность кофейнымъ деревомъ, до такой степени акклиматизировавшимся здѣсь, что оно растетъ безъ ухода вездѣ, гдѣ находитъ удобную почву, и встрѣчается въ такомъ множествѣ среди молодого лѣса, что стоитъ только освободить его отъ другихъ кустарниковъ (большія деревья оставляются для тѣни), чтобы получить порядочную кофейную плантацію. Также хорошо обжились здѣсь привезенные сюда ананасы, бананъ, ямсъ; апельсины, различныя южноамериканскія плодовыя деревья, а хлопчатникъ; растущій вездѣ вокругъ жилищъ, стоянокъ и вдоль дорогъ, мѣстами даже вырывается, чтобы дать мѣсто садовымъ плодамъ, потому что, не имѣя случая продавать хлопчатую бумагу, туземцы собираютъ ее только для себя. Собранный хлопокъ женщины негритянки прядутъ веретенами; тканьемъ занимаются мужчины, которые для этого дѣлаютъ сначала вертикальную основу и затыкаютъ ее поперечными нитками. Благодаря такому способу, одинъ кусокъ матеріи приготовляется, иногда нѣсколько недѣль. Работа, естественные продукты -- все здѣсь чрезвычайно дешево цѣнится. Деньги замѣняются большею частію матеріями. Туземцы приготовляютъ также очень красивые и дешевые ножи и другія желѣзныя издѣлія изъ туземныхъ рудъ, и это искусство существуетъ у нихъ уже очень давно. Ангола, подобно другимъ странамъ Африки; во многомъ живо напоминаетъ древній Египетъ въ томъ видѣ, какъ онъ увѣковѣчился на своихъ памятникахъ. Пряденіе, тканье, рыболовство, домашняя утварь иногда, какъ двѣ капли воды, похожи на существовавшія 1000 лѣтъ тому назадъ. Иногда встрѣчаются даже люди до такой степени напоминающіе своимъ желтымъ цвѣтомъ и косо расположенными глазами древнихъ египтянъ, что они какъ будто воскресаютъ передъ нами. Вообще, какъ мы уже имѣли случай замѣтить, жители Автолы и Лоанды вовсе не всѣ черны, напротивъ, чистые негритянскіе типы очень рѣдки.
   Населеніе Анголы очень миролюбивое, не тревожимое португальцами, оно живетъ себѣ по своему, т. е. по африкански. Здѣсь господствуетъ многоженство: женщины продаются родителями и обязаны заботиться о прокормленіи семьи, потому онѣ не только прядутъ, но и работаютъ въ полѣ. Только въ низшихъ классахъ, т. е. у ремесленниковъ, носильщиковъ и т. д., работаетъ мужчина; въ высшихъ классахъ, которыхъ тамъ не мало, мужчина проводитъ большую часть своего времени въ распиваніи пальмоваго вина. Туземныхъ начальниковъ португальцы оставили на ихъ мѣстахъ; при этомъ власть ихъ конечно совершенію призрачна, но они довольны своимъ положеніемъ и очень счастливы, если имъ удастся выпросить у правительства какой нибудь титулъ.
   Главнымъ празднествомъ у уроженцевъ Анголы считается не только свадьба, но и погребеніе. Первое сопровождается слѣдующими церемоніями: выходящую замужъ дѣвушку отводятъ одну въ хижину, гдѣ ее вымазываютъ различными мазями и совершаютъ надъ ней всевозможныя заклинанія, чтобы она была счастлива и плодовита. Здѣсь, какъ и вездѣ на югѣ, самое высшее счастіе женщины -- имѣть сыновей, а потому нерѣдко случается, что женщины, у которыхъ родятся однѣ дѣвочки, оставляютъ своихъ мужей. Точно также во время увеселеній, въ танцахъ, желая осмѣять свою подругу, женщины прибавляютъ въ поющіяся при этомъ пѣсни приблизительно слѣдующія слова: "вотъ у той или у этой нѣтъ дѣтей и никогда не будетъ". Хуже этого оскорбленія у нихъ не можетъ быть; оно такъ чувствительно, что не рѣдко осмѣянная убѣгаетъ изъ дому и лишаетъ себя жизни. Послѣ нѣсколькихъ дней, проведенныхъ невѣстой вышеописаннымъ образомъ, нареченный женихъ отводится въ другую хижину и одѣвается въ самыя богатыя платья и украшенія, какія только есть у его родни, затѣмъ невѣсту выводятъ къ народу; всѣ ее поздравляютъ, называя женщиной, а родные кладутъ къ ея ногамъ разные подарки. Послѣ этого, она идетъ въ жилище своего супруга и получаетъ, какъ и всѣ остальныя жены, особенную хижину. Въ случаѣ развода, женщина возвращается въ семейство отца, а мужъ получаетъ обратно данную имъ за нее плату. Плата эта при женитьбѣ большею частью отдается родителямъ невѣсты и за мулатокъ достигаетъ до 60 фунт. стерлинговъ (420 рублей). Тамошній епископъ чрезвычайно недружелюбно смотритъ на этотъ торгъ, и поставилъ себѣ цѣлію уничтожить его. При свадьбахъ, а также и при похоронахъ, пляска, ѣда и питье продолжаются нѣсколько дней сряду; каждый считаетъ своей обязанностью задавать по поводу этихъ случаевъ великолѣпные пиры и не жалѣетъ никакихъ издержекъ, хотя бы, для покрытія ихъ, ему пришлось проработать цѣлый годъ. Эти торжества извиняютъ всякую неумѣренность, и на упрекъ за невоздержаніе, напившійся пьянымъ дикарь отвѣчаетъ: "моя мать только что умерла", и это извиненіе совершенно достаточно въ глазахъ его соотечественниковъ.
   Въ южной части португальскихъ владѣній, недалеко отъ пограничной рѣки Коанца, лежитъ прекрасная, удобная для скотоводства страна Пунго-Адота, главная деревня которой расположена въ лѣсу между замѣчательными совершенно особенными башнеобразными утесами въ 300 фут. высоты. Здѣсь одинъ португалецъ, бывшій въ юности своей корабельнымъ юнгой, благодаря своему трудолюбію и терпѣнію, открылъ себѣ дорогу къ княжеской власти. Онъ имѣетъ нѣсколько тысячъ рогатаго скота и, въ случаѣ необходимости, можетъ выставить въ поле около сотни вооруженныхъ невольниковъ. Подъ гостепріимнымъ кровомъ этого человѣка (полковника Пиресъ) Ливингстонъ прожилъ нѣсколько недѣль.
   Живущія на югъ отсюда племена не особенно дружелюбно расположены къ португальцамъ, по рѣка Коанца составляетъ, къ счастію, довольно безопасную границу. На юго-востокѣ, въ гористой странѣ, живетъ другое племя кимбондовъ или амбондовъ. Это, какъ говорятъ, народъ храбрый, страстно любящій свободу и очень честный въ сношеніяхъ. Они владѣютъ огромными стадами скота, собираютъ много меду и продаютъ его португальцамъ, съ которыми живутъ въ мирѣ и согласіи.
   На сѣверномъ берегу Коанцы, нѣсколько выше, живетъ племя, также не покорившееся португальцамъ. Оно называетъ себя кизамами и, судя по немногимъ экземплярамъ, которыхъ видѣлъ докторъ, сильно напоминаетъ бушменовъ и готтентотовъ. Одежда ихъ состоитъ въ кругломъ фартукѣ изъ мягкихъ лыковыхъ полосъ. Страна ихъ чрезвычайно бѣдна водой, потому они очень тщательно запасаются ею и сохраняютъ ее въ дуплахъ баобабовъ, и разъ, когда португальскіе солдаты проникли въ ихъ лѣса, туземцы спустили всю воду, а сами ушли; португальцы, мучимые страшной жаждой, должны были послѣдовать ихъ примѣру и отретироваться назадъ. Такъ какъ здѣсь очень много соли, то кизамы торгуютъ этимъ минераломъ, встрѣчающимся въ кристаллахъ по 12 дюймовъ длины и 1 а дюйма толщины. Эти соляныя пластинки составляютъ, послѣ ситца, главный предметъ мѣны; и то и другое вездѣ принимается наравнѣ съ наличными деньгами. Есть здѣсь еще особенная порода куръ, называемыхъ туземцами "кизафу" и португальцами "аччиріада", т. е. дрожащія. Перья ихъ отличаются тѣмъ, что завиты кверху; это представляетъ ту выгоду, что защищая тѣло, они не нагрѣваютъ его такъ сильно, какъ у обыкновенныхъ куръ. Туземцы приносятъ ихъ также въ жертву и платятъ за нихъ очень высокія цѣны.

0x01 graphic

   Ливингстонъ уѣхалъ изъ Лоанды, унося съ собою самое пріятное воспоминаніе о гостепріимствѣ португальцевъ и красотѣ страны. "Во время моего проѣзда по этой области, пишетъ онъ, я встрѣчалъ такіе чудные ландшафты, что они привели бы въ восторгъ даже ангеловъ. Нерѣдко въ тихое раннее утро передо мной разстилались просто волшебные пейзажи, облитые теплымъ, мягкимъ воздухомъ, навѣвавшимъ своимъ тихимъ, чуть замѣтнымъ движеніемъ отрадную прохладу. На роскошныхъ зеленыхъ лугахъ виднѣлись мирныя стада пасущагося рогатаго скота, прыгающихъ козъ и группы пастуховъ съ ихъ маленькими копьями, луками и стрѣлами, то группы женщинъ, отправлявшихся, съ водяными сосудами на головѣ, за водой; дальше мужчины спокойно засѣвали свои поля подъ тѣнью баобабовъ, между тѣмъ какъ древніе, сѣдые старцы, сидя на землѣ, лѣниво прислушивались къ утреннему шопоту просыпающейся природы или тихо поправляли повалившійся частоколъ или покривившуюся хижину. Все это утопало въ блескѣ знойнаго африканскаго солнца, все оглашалось громкой музыкой птицъ, распѣвавшихъ на вѣтвяхъ, пока усиливавшійся дневной жаръ не заставлялъ ихъ смолкнуть. Подобныя картины глубоко проникаютъ въ душу, и видѣвшій ихъ хоть разъ, никогда болѣе не позабудетъ ихъ." Кстати, говоря здѣсь о птицахъ, замѣтимъ, что Ливингстонъ опровергаетъ распространенное вездѣ мнѣніе, будто тропическія птицы не поютъ. Онъ самъ слышалъ пѣніе, похожее на нашихъ жаворонковъ, дроздовъ, малиновокъ и красношеекъ, но находитъ, что оно далеко не такъ гармонично, какъ въ Англіи, и часто неожиданно прерывается какими-то странными, дикими звуками, изъ которыхъ одни напоминаютъ слоги пакъ, покъ, пикъ, другіе похожи на рѣзкій звукъ смычка, проведеннаго по струнамъ. Перья ихъ также большею частью очень просты и, въ этомъ отношеніи, они составляютъ рѣзкую противоположность съ великолѣпными бразильскими птицами. Другое наблюденіе, сдѣланное Ливингстономъ, касается одного насѣкомаго, живущаго на деревьяхъ весьма многочисленной здѣсь породы фигъ. Обыкновенно они сидятъ на одной вѣткѣ по 7 или 8 штукъ рядомъ и выпускаютъ изъ себя прозрачную жидкость, которая, падая капля за каплей, образуетъ цѣлую лужицу. Сосуды, поставленные вечеромъ подъ такую вѣтку, содержатъ на другое утро до 3 или 4 полштофовъ этой жидкости. Часто, глядя на прекрасную плодородную почву страны, докторъ невольно жалѣлъ, что культура и земледѣліе такъ трудно или даже совсѣмъ не прививается тамъ, потому что туземцы работаютъ только для себя, а португальцы занимаются исключительно торговлей. Впрочемъ, распространенію образованности очень мѣшаетъ нездоровый для иностранцевъ климатъ этой мѣстности, а именно періодическія лихорадки царствуютъ не только въ низменности, но и въ гористыхъ частяхъ, и докторъ и его спутники опять должны были заплатить имъ дань. Живущіе здѣсь португальцы имѣютъ очень болѣзненный видъ и, благодаря частымъ лихорадочнымъ припадкамъ, всѣ страдаютъ отъ увеличенія селезенки, а дѣти ихъ отъ туземныхъ женщинъ даже часто умираютъ. Женъ своихъ они никогда не привозятъ съ собой, но живутъ съ африканками, потому что какъ было уже выше замѣчено, пріѣзжаютъ не навсегда, а только пока не сколотятъ себѣ состоянія. Это желаніе поскорѣе обогатиться заставляетъ начальниковъ станцій часто притѣснять туземцевъ; когда жалобы дѣлаются слишкомъ громкими, правителя смѣняютъ, и назначаютъ на его мѣсто другого, который большею частью идетъ по стопамъ своего предшественника и кончаетъ тѣмъ же. Но вообще, изъ политическихъ видовъ или изъ разсчета, такъ какъ ихъ въ сравненіи съ черными очень мало, португальцы очень обходительны съ африканцами; они даютъ имъ мѣста прикащиковъ въ купеческихъ конторахъ, ѣдятъ съ ними за однимъ столомъ и очень хорошо обращаются съ прижитыми тамъ дѣтьми. Гораздо хуже живется бѣднымъ рабамъ, которые считаются чѣмъ то въ родѣ скота, даже въ глазахъ туземцевъ. О нравственномъ развитіи черныхъ португальцы совершенно не заботятся; даже въ физическомъ отношеніи подвластныхъ имъ черныхъ замѣтенъ очень сильный упадокъ въ сравненіи съ ихъ свободными соотечественниками, живущими внутри Африки. Это обстоятельство объясняется главнымъ образомъ вліяніемъ спиртныхъ напитковъ, пагубное дѣйствіе которыхъ на туземцевъ очевидно.
   Анголезцы, подобно всѣмъ племенамъ, разсѣяннымъ до Замбези, преданы самому грубому суевѣрію; при этомъ представленія ихъ о сверхъестественныхъ вещахъ до такой степени сходны между собой, какъ будто они нѣкогда составляли одинъ народъ. Религія ихъ, если можно употребить это слово,-- въ полномъ смыслѣ религія страха. Цѣлый міръ духовъ не даетъ имъ покоя. Повидимому, онъ состоитъ главнымъ образомъ изъ душъ умершихъ, которыя, по общему убѣжденію, продолжаютъ свои сношенія съ землей и послѣ смерти и постоянно вмѣшиваются въ земныя дѣла, всячески стараясь увлечь къ себѣ живыхъ. Между тѣмъ умереть, разстаться съ жизнію и друзьями считается у негровъ самымъ ужаснымъ несчастіемъ, потому въ болѣзняхъ и другихъ бѣдствіяхъ они, для умилостивленія разсерженныхъ духовъ, приносятъ обильныя жертвы, закалывая то курицу, то козу и пр. При дорогахъ, у хижинъ, въ лѣсахъ путешественникъ постоянно наталкивается на грубыя изображенія идоловъ и жертвенные дары, состоящіе иногда также изъ съѣстныхъ припасовъ. Даже убійца надѣется различными жертвоприношеніями примириться съ душой своей жертвы. Впрочемъ, не одни умершіе, но, по мнѣнію дикарей, и живые люди могутъ своимъ колдовствомъ вредить своимъ противникамъ и даже наносить имъ смерть; чтобы уберечься отъ всего этого, они носятъ всевозможные амулеты и прибѣгаютъ къ противодѣйствующимъ чарамъ и пр. Благодаря этому мнѣнію, нѣтъ ничего легче, какъ подвергнуться обвиненію въ колдовствѣ, и африканскіе процессы противъ вѣдьмъ нисколько не мягче, а только короче средневѣковыхъ судовъ. Подозрѣваемый или добровольно подвергается испытанію вѣдьмъ или его принуждаютъ къ тому силою. Предсказатели и знахари, конечно, считаются здѣсь очень важными лицами; на ихъ обязанности лежитъ, между прочимъ, подать ядъ обвиненному, который, умирая, тѣмъ самымъ доказываетъ свою виновность. Не смотря на усилія областныхъ начальниковъ искоренить эти жестокости, даже въ португальской области ежегодно погибаетъ очень много людей, тѣмъ болѣе что эти приготовленія и вообще разныя языческія церемоніи совершаются по возможности въ глубокой тайнѣ. Нѣкоторые сосѣдніе португальцамъ начальники обращаютъ иногда обвиненіе въ свою пользу, а именно они продаютъ обвиненныхъ и ихъ дѣтей въ рабство, въ видѣ вознагражденія за причиняемый ими будто бы вредъ.-- Однимъ изъ самыхъ дѣйствительныхъ средствъ для умиротворенія духовъ считается барабань, безъ котораго не обходится ни одна деревня; особенно дѣятельную роль онъ играетъ при погребеніи, причемъ бой его раздается съ утра до ночи съ правильностью паровой машины. Стараться разубѣдить негра, поколебать его суевѣріе -- совершенно напрасный трудъ; онъ даже не вступаетъ въ споръ, а обрѣзываетъ своего противника, слѣдующими словами: "тутъ бѣлые ничего не смыслятъ, черные гораздо умнѣе ихъ въ этомъ отношеніи."
   Португальское правительство взяло себѣ за правило не заводить поселеній по ту сторону рѣки Кванго, потому вся торговля ихъ съ внутренними странами ведется посредствомъ туземныхъ купцовъ, помбейросъ. Въ 150 англійскихъ миляхъ къ востоку отъ рѣки находится резиденція главнаго начальника всѣхъ балондовъ, носящаго наслѣдственный титулъ матьямво (муата ямво); имя муато означаетъ верховнаго начальника, императора и т. д. Этоіъ князь, которому португальцы, чтобы поддержать съ нимъ дружбу, нерѣдко посылаютъ подарки, допускаетъ къ себѣ только черныхъ купцовъ, обязанныхъ являться къ нему въ одной рубашкѣ. Главный предметъ торговли матьямво -- слоновая кость и рабы. Слоновъ его подданные убиваютъ копьями и отравленными стрѣлами или ловятъ западнями. Животныя эти здѣсь далеко не такъ крупны, какъ на югѣ; но клыки ихъ значительно больше. Ливингстонъ видѣлъ пару такихъ зубовъ, вѣсившихъ вмѣстѣ 256 фунтовъ и имѣвшихъ 8 футовъ 6 1/2 дюймовъ длины. Случалось даже, что одинъ зубъ вѣсилъ до 150 фунтовъ.
   Передъ самымъ прибытіемъ туда Ливингстона, въ управленіе балондами вступилъ новый матьямво, о которомъ ходили слухи, что онъ очень добрый человѣкъ, выразившій будто бы намѣреніе наказать Чибоке за его дурное обращеніе съ докторомъ. Хотя второстепенные начальники обширной области Лоанды фактически почти самостоятельны, однако всѣ они признаютъ верховную власть матьямво, и многимъ изъ нихъ перемѣна князя была очень не по душѣ, потому что за дурное управленіе они подвергались опасности быть отставленными, т. е. казненными. Старый матьямво, по разсказамъ негровъ, находилъ какое-то удовольствіе казнить собственноручно; иногда случалось, что онъ бѣгалъ по городу и рубилъ и отрубалъ головы всѣмъ встрѣчнымъ, пока у него не набиралась цѣлая куча головъ. Это звѣрское поведеніе онъ объяснялъ тѣмъ, что народонаселеніе его страны дѣлалось слишкомъ густымъ и надо было поразрѣдить его. Хотя онъ, можетъ быть, былъ просто сумасшедшимъ, но фактъ этотъ служитъ подтвержденіемъ, что чѣмъ дальше къ сѣверу, тѣмъ бѣдственнѣе положеніе негровъ, тѣмъ грубѣе и безжалостнѣе ихъ начальники. Въ нѣсколькихъ дняхъ пути къ востоку, у одного озера, находилась резиденція другаго негритянскаго императора Муата Кацембе. Царство его въ сущности составляетъ вѣтвь муатьямво, но эти восточные князья сдѣлались совершенно независимы отъ своей метрополіи и удержали только обычай брать себѣ женъ изъ знатнаго царствующаго дома.
   Между тѣмъ Ливингстону пришлось идти не очень вдалекѣ отъ города Муата Кацембы, подданные котораго говорили, что до города можно дойти въ 5 дней. Резиденція эта находилась въ сношеніяхъ съ той мѣстностью, гдѣ теперь былъ докторъ, и снабжала сосѣднія области различными мѣдными украшеніями, выдѣлываемыми тамъ. На вопросъ миссіонера, все также-ли много тамъ погибаетъ людей, ему отвѣчали: ну такъ дурно вѣроятно тамъ никогда не было, но иногда, конечно, если Кацембе понадобится человѣческое сердце или другая какая часть тѣла для амулета, то кой-кто и долженъ будетъ умереть, а затѣмъ, само собой разумѣется, что воровство и колдовство наказываются смертью. По наведеннымъ здѣсь справкамъ оказывается, повидимому, что южный истокъ озера, при которомъ лежитъ городъ Кацембе, та же самая рѣка, которая, по сліяніи съ Либою, образуетъ Замбези.
   По внутренней Африкѣ издавна расхаживаютъ арабскіе торговцы; они отправляются въ Лоанду и доходятъ далѣе до Линіанти. Исходнымъ пунктомъ ихъ служитъ островъ Занзибаръ. Отъ нихъ Ливингстонъ узналъ, что въ этомъ направленіи земля и жители совершенно такіе же, какъ и въ остальной Лондѣ, что князья, живущіе тамъ, очень миролюбивы и путешествіе въ Занзибаръ не представляетъ никакого затрудненія.
   Мы уже не разъ упоминали о быстромъ распространеніи магометанства въ Африкѣ; по словамъ Ливингстона проповѣдниками ислама являются именно эти купцы, которые, чтобы упрочить свои связи съ туземцами, и пріобрѣсти на нихъ вліяніе, стараются всѣми способами прочно утвердиться между ними, женятся на дочеряхъ или родственницахъ начальниковъ и вообще такъ ловко ведутъ свои дѣла, что склоняютъ иногда цѣлыя племена къ принятію ислама.
   Перейдя по ту сторону Кванго, Ливингстонъ очутился опять, такъ сказать, въ непріятельской землѣ, среди жадныхъ и ненасытныхъ башиньевъ. Но теперь онъ уже не былъ новичкомъ, лучше зналъ цѣну незначительнымъ деревенскимъ начальникамъ и гораздо скорѣе выпутывался изъ опаснаго положеніи, чѣмъ въ первое путешествіе, когда у него вдобавокъ ничего не было. На этотъ разъ онъ давалъ немного, рѣшительно заявляя, что больше не будетъ, и африканцы, которые въ сущности очень трусливы, видя его рѣшимость, довольствовались всѣмъ. За то, при малѣйшемъ колебаніи, безсовѣстность и смѣлость ихъ возрастали до крайности.
   Ливингстона и его спутниковъ чрезвычайно забавляло зрѣлище, какъ начальники приходили на совѣщанія и удалялись съ нихъ, а именно они являлись туда, сидя верхомъ на плечахъ слуги, и такимъ образомъ то, что у насъ служитъ шалостью и забавой школьниковъ, составляетъ въ Лондѣ привилегію начальника и считается знакомъ княжескаго достоинства. Кацемба очень любилъ этотъ способъ путешествія и докторъ увѣковѣчилъ его въ этомъ возвышенномъ положеніи.

0x01 graphic

   Едва караванъ успѣлъ снова тронуться въ путь и выѣхать изъ долины Кванго, какъ начались такіе сильные дожди, что разъ ему привелось пробыть 2 дня въ лугахъ, почти совсѣмъ залитыхъ водой, и, чтобы сколько нибудь улучшить свое положеніе, путешественники устроили себѣ земляные курганы, окопали рвами, покрыли травой и терпѣливо пролежали на нихъ подъ проливнымъ дождемъ. Благодари подобнымъ опытамъ, здоровье доктора опять до такой степени разстроилось, что онъ совсѣмъ слегъ, вслѣдствіе чего пришлось простоять лагеремъ около 3 недѣль, недалеко отъ одной негритянской деревни. Передъ отъѣздомъ оттуда произошла съ туземцами стычка, которая, при иномъ характерѣ жителей, могла кончиться очень дурно. Богъ въ чемъ было дѣло: начальникъ деревни былъ чрезвычайный нахалъ и своими постоянными дерзкими требованіями мяса вывелъ одного изъ спутниковъ Ливингстона изъ терпѣнія; тотъ далъ ему вполнѣ заслуженную пощечину. Чтобы удовлетворить его нѣкоторымъ образомъ, ему подарили нѣсколько кусковъ матеріи и ружье. Однако это не утѣшило его,-- напротивъ, только усилило его требованіе; но понимая, что одному ему не справиться, онъ послалъ просить помощи въ сосѣднія деревни, намѣреваясь отомстить ему за нанесенное поруганіе. Между тѣмъ Ливингстонъ двинулся въ путь, какъ вдругъ въ одномъ лѣсу онъ былъ настигнуть многочисленной вооруженной толпой, открывшей по каравану огонь, который, правда, благодаря частымъ деревьямъ, не нанесъ имъ вреда. Въ то же время дикари бросились на задніе ряды носильщиковъ и отняли у нихъ все, ожидая, вѣроятно, что путешественники, застигнутые врасплохъ, побросаютъ свои вещи и убѣгутъ. На дѣлѣ, конечно, вышло совсѣмъ иначе. Ливингстонъ не только не побѣжалъ прочь, но напротивъ возвратился назадъ, отыскалъ начальника и навелъ ему на грудь револьверъ. Тотъ, внѣ себя отъ страха, началъ просить мира. "Хорошо, сказалъ Ливингстонъ, я также желаю мира, потому воротись и оставь насъ въ покоѣ." -- "Ты выстрѣлишь мнѣ въ спину" говорилъ дрожащимъ голосомъ дикарь.-- "Если бы я хотѣлъ убить тебя, то выстрѣлилъ бы и въ лицо, отвѣчалъ докторъ. но чтобы показать тебѣ, что я не боюсь тебя, я повернусь къ тебѣ задомъ." И караванъ безпрепятственно отправился далѣе. Впрочемъ, шелъ онъ чрезвычайно медленно и такъ часто останавливался, что былъ въ дорогѣ всего дней 10 въ мѣсяцъ. Остановки происходили частію для закупки въ деревняхъ необходимыхъ мѣстныхъ припасовъ, частію благодаря болѣзнямъ, которыя были тѣмъ несноснѣе, что нанятые въ Анголѣ носильщики ни за что не хотѣли нести поклажу заболѣвшихъ товарищей, и такъ какъ они, кромѣ того, были чрезвычайно вороваты, то ихъ положительно нельзя было ни на минуту выпускать изъ виду.
   Покуда экспедиція шла по пути, проложенному торговцами невольниковъ, придорожные жители всѣ оказывались заносчивыми, высокомѣрными и жадными: о добровольныхъ подаркахъ съѣстными припасами здѣсь не было и помину, между тѣмъ, какъ это считается хорошимъ тономъ въ большей части Африки; и даже, если они, сверхъ чаянія, и давали что-нибудь,--то тотчасъ требовали непомѣрнаго вознагражденія.

0x01 graphic

0x01 graphic

   Чтобы имѣть возможность доставать необходимые припасы дешевле, Ливингстонъ повернулъ нѣсколько на югъ въ страну, менѣе извѣстную вышеназваннымъ торговцамъ; и скоро они очутились среди скромнаго и дружелюбнаго племени. Путь ихъ лежалъ теперь то по долинамъ, орошеннымъ большими и маленькими рѣками, изливающимися въ Казай, то по прерывающимъ ихъ возвышенностямъ, покрытымъ мрачными лѣсами и травой выше человѣческаго роста. Дороги отъ одной деревни къ другой по этимъ травянымъ чащамъ имѣли не болѣе фута ширины и были уставлены ловушками и силками, потому что тамошніе обыватели ловятъ и ѣдятъ даже самыхъ маленькихъ животныхъ. Хижины устроены большею частію въ лѣсахъ и окружены плантаціями; при каждомъ жилищѣ находится возвышенное помѣщеніе для птицы.

"Живописное Обозрѣніе", No 49, 1873

   
   Жители этой мѣстности большею частію оливковаго цвѣта, высокіе, стройные, бывшіе не прочь отъ небольшой торговли; всѣ осаждали путешественниковъ самыми настоятельными просьбами остановиться у нихъ хоть на одинъ день, хоть на нѣсколько часовъ и купить что-нибудь. Главные предметы продажи ихъ -- яйца и мука были до такой степени дешевы, что за одну штуку матеріи или за одинъ зарядъ пороху можно было получить бездну вышеназванныхъ продуктовъ.
   Балонды, населяющіе эти страны, безпечный, веселый народъ, очень рѣзко отличающійся по наружности отъ племенъ, живущихъ ближе къ берегу. Они не портятъ своихъ прекрасныхъ зубовъ, между тѣмъ какъ башины и др. заостряютъ и подтачиваютъ и придаютъ себѣ такой ужасный видъ, что улыбка молодой дѣвушки напоминаетъ скрежетъ крокодила. Они не любятъ работать, за то очень склонны къ любовнымъ похожденіямъ. Есть у нихъ и щеголи, проводящіе цѣлые дни въ натираніи себя, наряживаньи и прогулкахъ напоказъ. Другіе день и ночь пилятъ на какомъ нибудь музыкальномъ инструментѣ. Нѣкоторые выходятъ не иначе, какъ вооруженные лукомъ, стрѣлами и украшенные множествомъ полосокъ, вырѣзанныхъ изъ шкуръ всевозможныхъ животныхъ, которыхъ они или застрѣлили или могли застрѣлить. Другіе, наконецъ, выходя изъ дому, всегда берутъ съ собой клѣтку, потому что въ здѣшнихъ лѣсахъ водятся очень пріятно поющія канарейки, имѣющія многочисленныхъ поклонниковъ. Женщины съ чрезвычайной любовью ухаживаютъ за одной породой постельныхъ собачекъ. Предметомъ особеннаго вниманія балондовъ служитъ прическа ихъ густыхъ и шерстистыхъ волосъ, причемъ фантазіи предоставляется полная свобода. Такимъ образомъ, одни заплетаютъ всѣ волосы въ тоненькія косички и прикрѣпляютъ концы ихъ вокругъ одного или двухъ обручей, обхватывающихъ лица, и голову и образующихъ что-то въ родѣ расходящихся лучей. Другіе носятъ накладки изъ буйволовой кожи, усаженныя бусами и имѣющими иногда видъ короны или двухъ роговъ, торчащихъ по бокамъ, или одного рога, красующагося надъ лбомъ. Сюда присоединяется, кромѣ того, множество локоновъ, количество которыхъ увеличивается еще вплетаньемъ туда волосъ изъ буйволова хвоста. Прилагаемъ здѣсь нѣсколько образчиковъ тамошнихъ причесокъ, причемъ обращаемъ вниманіе читателей на то, что нарисованныя здѣсь лица, по словамъ Ливингстона, встрѣчаются хотя не постоянно, но очень часто. Балонды живутъ здѣсь маленькими деревушками, чрезвычайно разбросанно, такъ какъ почти каждый хочетъ имѣть свою деревню и разыгрывать роль начальника, или владѣльца. Слѣдовательно, Кабанго, резиденція одного подначальника, откуда путешественники выѣхали 21 мая, должна казаться чѣмъ-то въ родѣ Парижа, потому что насчитываетъ до 200 круглыхъ и отъ 10 до 12 четыреугольныхъ хижинъ; послѣднія принадлежатъ полупортугальцамъ, проживающимъ здѣсь въ качествѣ агентовъ кассанджскихъ купцовъ.

0x01 graphic

   Такъ какъ кусокъ мяса принимается дикарями вездѣ съ величайшимъ удовольствіемъ, то Ливингстонъ запасся въ Анголѣ значительнымъ количествомъ скота на дорогу и чрезвычайно былъ удивленъ, встрѣтивъ за Кабанго стараго начальника, отказавшагося отъ говядины, говоря, что ни онъ, ни его подданные не ѣдятъ бычачьяго мяса, потому что считаютъ быковъ за человѣческія существа и думаютъ, что на родинѣ они живутъ, какъ и люди. Въ другихъ мѣстахъ, напротивъ, мясо ѣли съ наслажденіемъ, но скота не держали, извиняя это (и это, можетъ быть, имѣетъ историческое основаніе) тѣмъ, что "быки наводятъ на землю войну и враговъ".
   2-го іюня путешественники достигли рѣки Казая, на берегахъ котораго живетъ одинъ значительный деревенскій магнатъ по имени Кавава. Кавава принялъ прибывшихъ гостей такъ ласково и дружески, что Ливингстонъ провелъ у него нѣсколько самыхъ пріятныхъ дней. Но когда наступило время отъѣзда, онъ вдругъ, совершенію неожиданно, перемѣнилъ тонъ и прехладнокровно потребовалъ человѣка или быка и, кромѣ того, ружье, пороху, платье и книгу, изъ которой онъ могъ бы узнать, на сколько расположенъ къ нему Матьямво и не имѣетъ ли онъ намѣренія казнить его. Подобныя свѣдѣнія были бы для него дѣйствительно не лишни, потому что онъ пользовался дурной славой эксцентричнаго человѣка и имѣлъ полное основаніе бояться Матьямво. Ливингстонъ очень коротко отказалъ ему въ его требованіи. Тогда начальникъ призвалъ своихъ людей къ оружію и опять, казалось, дѣло дойдетъ до схватки. Но и эта послѣдняя стычка обошлась безъ кровопролитія, такъ какъ докторъ, по своему обыкновенію, выжидалъ нападенія, а противникъ также не хотѣлъ дѣлать перваго шага и выпустилъ караванъ изъ деревни, принявъ, впрочемъ, свои мѣры. Когда путешественники, достигнувъ переѣзда черезъ рѣку, попросили ихъ перевезти, лодочники наотрѣзъ объявили имъ, что не перевезутъ ихъ, пока они не удовлетворятъ требованій начальника, и въ ихъ глазахъ отчалили отъ берега, оставя ихъ передъ широкой и глубокой рѣкой. Поставленные такимъ образомъ въ большое затрудненіе, Ливингстонъ и его спутники не знали что дѣлать. Къ счастію, одинъ изъ нихъ подглядѣлъ, гдѣ дикари прятали свои лодки, и когда стемнѣло, а лодочники ушли, они взяли лодки и счастливо вышли изъ приготовленной имъ ловушки.
   Переправившись черезъ Казай, Ливингстонъ, по его собственнымъ словамъ, почувствовалъ себя какъ дома. Теперь путь его лежалъ по странѣ, заселенной дружескими племенами. Кромѣ того, онъ вообще былъ радъ, что предпріятіе подходитъ къ концу, потому что отъ мѣновыхъ предметовъ, взятыхъ изъ Лоанды, благодаря долгимъ и частымъ остановкамъ, не оставалось почти ничего; спутники его также роздали почти всѣ вещи, которыя сначала надѣялись было принести домой, и опять принуждены были, какъ въ первый разъ, или просить милостыни или брать все съ боя. Надо, впрочемъ, замѣтить, что въ первомъ макололы не имѣли соперниковъ. "Мы бѣдные странники, говорили они, идемъ издалека, дайте намъ поѣсть". Чтобы склонить и расположить къ себѣ еще больше туземцевъ, они старались доставлять.имъ всевозможныя удовольствія, напр. танцовали какую-нибудь національную пляску, чтобы доставить развлеченіе женщинамъ. Съ мужчинами они старались стать на товарищескую ногу и даже породниться, потому что всѣ они были увѣрены, что настоящее ихъ путешествіе не будетъ послѣднимъ. Обычай родниться сопровождаемся здѣсь особеннымъ торжествомъ, называемымъ "казенди" и происходящимъ слѣдующимъ образомъ: желающіе вступить въ родство подаютъ другъ другу руки, въ которыхъ дѣлаютъ маленькія насѣчки; такія же ранки открываютъ подъ ложечкой, въ правой щекѣ, на лбу; показавшуюся кровь выливаютъ посредствомъ соломенки въ особенный сосудъ съ пивомъ, послѣ чего каждый пьетъ кровь другого и съ этихъ поръ они становятся друзьми, даже кровными родными, и обязаны предупреждать другъ друга объ угрожающей опасности.
   Во время этой церемоніи всѣ присутствующіе ударяютъ маленькими дубинками о землю въ знакъ закрѣпленія союза и сопровождаютъ это всевозможными изрѣченіями. Оставшееся пиво тотчасъ выпивается друзьями новыхъ родственниковъ.
   Оттуда караванъ опять направился по необозримымъ и обильно орошеннымъ равнинамъ, составляющимъ водораздѣлъ между Казаемъ и Либою, басейны которыхъ такъ уравновѣшены, что лежащее тутъ небольшое озеро Дилоло имѣетъ сѣверный и южный истокъ я такимъ образомъ посылаетъ свои воды, какъ въ Атлантическій, такъ и въ Индійскій океаны.
   Обширныя болотистыя равнины эти, бывшія въ первую экспедицію Ливингстона совсѣмъ залиты, представляли теперь совершенно другое зрѣлище. Правда, вода еще не вездѣ высохла, и въ нѣкоторыхъ мѣстахъ стояли маленькія озера, лужи и болота, но теперь страна кипѣла жизнію и была переполнена животными и растительностію, чего совсѣмъ не было замѣтно въ первый разъ. Въ воздухѣ огромными стаями носились ястреба, присутствіе которыхъ указывало на большое количество падали; а вездѣ кругомъ виднѣлось множество дичи и хищныхъ. При этомъ не надо забывать, что дѣло было зимой. Какая разница между нашей природой и тамошней! Мраморпо пестрые козодои, огненнокрасная и золотистая щурка доказывали, что даже низкая температура не убиваетъ насѣкомыхъ, служащихъ имъ пищей.
   Не менѣе богатъ въ этой равнинѣ былъ и растительный міръ, и глазъ путешественника съ наслажденіемъ отдыхалъ на прелестныхъ цвѣточкахъ, которые, въ безчисленныхъ милліонахъ, буквально покрывали всю почву роскошнымъ ковромъ. Череэо дорогу тянулась широкая, длинная полоса, повидимому, одинаковаго желтаго цвѣта, но если вглядывались въ нее ближе, то она представляла всѣ оттѣнки желтизны, отъ блѣдножелтаго цвѣта лимона до огненнаго апельсина. За этимъ золотымъ ковромъ слѣдовалъ тотчасъ же, безъ всякаго перехода, голубой, по оригинальнѣе всего то, что то же самое растеніе здѣсь блеститъ золотомъ, а тамъ прелестной лазурью и точно также представляетъ всѣ переливы отъ свѣтло голубого цвѣта сѣвернаго неба до темной бархатной синевы южнаго. Уже раньше Ливингстонъ замѣтилъ этотъ странный видъ, мѣняющій свои краски и обратилъ вниманіе на его цвѣты печеночнаго цвѣта, но никогда еще не случалось ему видѣть, какъ здѣсь, такого рѣзкаго перехода между желтымъ и голубымъ. Другой хорошенькій цвѣтокъ напомнилъ ему дорогую родину; онъ сошелъ съ лошади, чтобы сорвать его и къ своему удовольствію дѣйствительно нашелъ цвѣтокъ (росникъ), очень похожій на породу, встрѣчаемую въ Англіи. Стебель этого растенія никогда не поднимается выше 2 или 3 дюймовъ, листья покрыты красными волосками, у которыхъ на концахъ находится клейкая капля, до такой степени блестящая на солнцѣ, что растеніе какъ будто усыпано алмазами. Ливингстонъ замѣтилъ это сначала утромъ и думалъ, что блескъ происходятъ отъ отраженія солнца въ капляхъ росы, но такъ какъ эта радуга не прекращалась и днемъ, то онъ изслѣдовалъ это явленіе и нашелъ, что кончики волосковъ выдѣляютъ изъ себя прозрачную безцвѣтную жидкость, заключенную въ глинистыхъ мѣшечкахъ.
   Не смотря на всю свою прелесть и эта равнина имѣетъ свои темныя стороны. Докторъ въ 27-й разъ заболѣлъ здѣсь лихорадкой, да, какъ на зло, въ такомъ мѣстѣ, гдѣ не было нигдѣ видно воды; а между тѣмъ онъ не нашелъ нужнымъ запастись ею раньше, а теперь умиралъ отъ жажды. Тогда его спутники, желая облегчить его страданія, разсыпались по окресностямъи, къ счастію, отыскали нѣсколько жидкости, взрывъ слегка землю своими палками. Такимъ образомъ неутомимый нашъ путешественникъ имѣлъ случай видѣть эту замѣчательную мѣстность въ разное время года, и хотя на возвратномъ пути онъ страдалъ лихорадкой, но все-таки предпочелъ это второе путешествіе первому, потому что теперь его поддерживало гордое и радостное сознаніе, что онъ разрѣшилъ великую задачу и доѣхалъ до западнаго берега черезъ материкъ.
   14 Іюня прибыли они въ резиденцію Катемы и провели нѣсколько очень пріятныхъ дней у этого дѣйствительно хорошаго человѣка; потомъ были чрезвычайно дружески приняты у стараго Шинти и наконецъ достигли до того пункта Либы гдѣ, во время перваго путешествія, вышли изъ лодокъ и поѣхали сухимъ путемъ. Теперь этотъ затруднительный и медленный путь былъ конченъ и легкія лодочки быстро понесли нашихъ друзей внизъ по рѣкѣ въ царство Макололо.
   Проѣздъ доктора по долинѣ Баротсе былъ настоящимъ тріумфальнымъ шествіемъ. Новоприбывшихъ встрѣчали, какъ будто они воскресли изъ мертвыхъ, потому что экспедиція продолжалась 2 года и предсказатели давно уже возвѣстили погибель всего каравана. Въ каждой деревнѣ, по которой они проходили, имъ давали одного или двухъ быковъ и множество молока, муки и масла. Народъ стекался издалека, чтобы видѣть отважныхъ путешественниковъ, и рѣдкій возвращался съ пустыми руками. Туземцы приходили въ восторгъ, слушая разсказы соотечественниковъ, возвратившихся съ конца свѣта, какъ увѣряли спутники Ливингстона, о чудесахъ, которыя они видѣли, о добротѣ доктора и вообще бѣлыхъ. Ливингстонъ, бывшій въ ихъ глазахъ и прежде необыкновеннымъ человѣкомъ, пріобрѣлъ еще большую славу, и они не знали, какъ восхвалить его заботы о нихъ и его старанія и умѣніе поддержать миръ съ сосѣдними племенами. "Что мы возвратились съ пустыми руками, говорили они, это ничего не значитъ, мы все-таки проходили не понапрасну"; и тутъ же начали собирать зубы бегемотовъ и слоновъ для слѣдующей экспедиціи.
   Въ главномъ городѣ Линіанти радость достигла высшей степени, и всѣмъ народомъ овладѣло желаніе вступить въ сношеніе съ добрыми бѣлыми, на родину которыхъ они давно уже привыкли смотрѣть, какъ на родину всего прекраснаго и привлекательнаго. Подарки начальнику привели его въ восторгъ, особенно понравился ему парадный мундиръ. Но величайшее удивленіе во всей странѣ возбудили ослы и ихъ оригинальное пѣніе.
   Между тѣмъ Ливингстонъ ревностно приготовлялся ко второй половинѣ своего путешествія. Много онъ думалъ и раздумывалъ, какимъ путемъ удобнѣе пробраться къ восточному берегу; наконецъ прекрасный водяной путь по Замбези одержалъ верхъ надъ другими планами, хотя по разсказамъ тамошнихъ жителей, рѣка загромождена была огромными водопадами, а береговые ея жители очень враждебно относились къ макололамъ, препятствія эти и опасности однако не остановили намѣренія. Съ другой стороны туземный князь оказался не менѣе предупредительнымъ, и на вопросъ: откуда взять средства къ экспедиціи?-- отвѣчалъ Ливингстону: "Вся здѣшняя слоновая кость твоя, и если ее останется здѣсь сколько нибудь, то вини себя, я отдаю все". Кромѣ того онъ далъ доктору двѣнадцать быковъ, нѣсколько жизненныхъ припасовъ, различные предметы мѣны и наконецъ умнаго, много путешествовавшаго Секвебу, хорошо знающаго берега Замбези и діалекты, на которыхъ тамъ говорятъ. Такимъ образомъ скоро все было готово и ждали только первыхъ прохладныхъ дождей, потому что термометръ показывалъ 34о Р. въ тѣни, а эта температура, обыкновенно стоявшая тамъ въ октябрѣ, даже въ Африкѣ не считается благопріятной для отправленія въ путь.

"Живописное Обозрѣніе", No 51, 1873

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru