Lib.ru/Классика: Лукьянов Иоанн. Хождение в святую землю московского священника Иоанна Лукьянова (1701-1703)

Хождение в святую землю московского священника Иоанна Лукьянова (1701-1703)

Серия "Литературные памятники"

М., "Наука", 2008

OCR Бычков М. Н.

СОДЕРЖАНИЕ

ТЕКСТЫ

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ (подготовили Л.А. Ольшевская и С.Н. Травников)

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ (подготовили Л.А. Ольшевская, A.A. Решетова, С.Н. Травников)

ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ (подготовили Л.А. Ольшевская, A.A. Решетова, С.Н. Травников)

ПРИЛОЖЕНИЯ

Л.А. Ольшевская, С.Н. Травников. Житие и хождение Иоанна Лукьянова

Л.А. Ольшевская, A.A. Решетова, С.Н. Травников. Археографический обзор списков и редакций "Хождения в Святую землю"

РАЗНОЧТЕНИЯ

Первая редакция (подготовили Л.А. Ольшевская и С.Н. Травников)

Вторая редакция (подготовили Л.А. Ольшевская и A.A. Решетова)

Третья редакция (подготовили Л.А. Ольшевская и A.A. Решетова)

КОММЕНТАРИИ (подготовили Л.А. Ольшевская и С.Н. Травников)

Тексты

Первая редакция

Вторая редакция

Третья редакция

БИБЛИОГРАФИЯ

СЛОВАРЬ

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН

УКАЗАТЕЛЬ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ

СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

Тексты

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ

л. 1. ОПИСАНИЕ ПУТИ КО СВЯТОМУ ГРАДУ ИЕРУСАЛИМУ*: ОТ МОСКВЫ ДО КИЕВА И² ОТ КИЕВА ДО ВОЛОЖСКОЙ ЗЕМЛИ*, ОТ ВОЛОЖСКОЙ ЗЕМЛИ ДО ДУНАЯ, ВЕЛИКИЯ РЕКИ, И СЕЙ ХОДЪ ВСЕ ПО СУХОЙ ЗЕМЛИ, А ОТ ДУНАЯ ДО ЦАРЯГРАДА И ОТ ЦАРЯГРАДА ДО СВЯТАГО ГРАДА ИЕРУСАЛИМА ТО ВСЕ ХОЖДЕНИЕ МОРЕМ, ТОКМО ПОЛТАРА ДНИ ЗЕМЛЕЮ. ЛЕТА ³СЕМ ТЫСЯЧЬ ДВѢСТЕ ДЕСЯТОГО⁴ ГОДУ⁵* МЕСЯЦА ДЕКЕМВРИЯ В СЕДМЫЙНАДЕСЯТЪ ДЕНЬ ХОЖДЕНИЕ ВО ИЕРОСАЛИМЪ С МОСКВЫ СТАРЦА ЛЕОНТИЯ

Месяца декабря в седмыйнадесять день, на память святаго пророка Даниила и святыхь триехъ отроковъ Анания, Азария и Мисаила*, поидохомъ мы из царствующаго града Москвы на первомъ часу дни* в среду. И бысть намъ той день зело печаленъ и уныливъ⁶: л. 1 об. // бяше бо той весь день дождь с снегомъ и с ветром великимъ. И зѣло бысть печално о томъ и скорбно, но положихомся на милость Божию: буди ево¹, Свѣта², воля, Творца нашего! И тако того³ дни отидохомъ от Москвы тритцать⁴ пять вѣрст*, а уже день к вечеру приходить, и стахом на дворѣ у крестьянина в вотчине* царевича Милитинского*. И бысть намъ та нощь покойна, и печаль свою все⁵ забыхомъ.

И встали заутра⁶ рано, в третиемъ куроглашении, и пошли в путь свой. И отидохомъ 25 верстъ, и стали в селѣ всемилостиваго Спаса, порекломъ Купля, и тут мы обѣдали. И, пообѣдавъ, пошли в путь. И отидохомъ 35 верст, и стали начевать в вотчине боярина Лва⁷ Кириловича Нарышкина* деревни Лыкова. И тутъ мы переначевали, и заутра рано встали, и пошли в путь свой. И отидохомъ 25 верстъ*, и стали в вотчине Новодевичья монастыря*, пореклом л. 2. // Добряги. И тутъ ядши хлѣба, поидохомъ к богоспасаемому граду Калуги.

И пришли в богоспасаемый¹ градъ Калугу в пятокъ в третьем часу нощи². И стали у боголюбца³, посадского⁴ человѣка, у Никифора Иосифова сына Коротаева и у сына ево⁵, у⁶ Иосифа Никифорова⁷. У него два внука женатыхъ, самъ уже в старости мастити, сединами украшенъ. И прия насъ с любовью⁸, и угости насъ добрѣ, сотвори намъ вечерю добру и пространну, и конемъ такожде кормъ и покои, нам же посла одры мягкия⁹. И пребыхом у него два дни в радости велицей. Спаси ево Богъ, миленкого, за любовь его! Градъ Калуга стоитъ на Окѣ-рѣке на левой странѣ на горѣ высоко, красовито, и¹⁰ немного такихъ градовъ в Московскомъ царствѣ. А¹¹ города нетъ: был древянной¹², л. 2 об. // да згорелъ, толко башня одна с проѣзжими воротами. А церквей в немъ каменныхъ 11, деревянныхъ 18; жильемъ зело пространенъ; люди зѣло доброхотны; приволенъ зѣло хлебомъ и овощемъ; и лѣсом всяким, и дровами доволенъ. Друтаго поискать такова города в Московском государстве!² Площадь торговая зѣло хороша, рядовъ такожде много, торговых людей весма много и зѣло проходцы в чужия земли с купецкими товары: в Сибирь, в Китай, в Немецкия земли и в Царьградъ, в Шленескъ*, во Гданескъ.

И декабря въ 23³ день, в понедѣлник, пошли мы во⁴ обитель Всемилостиваго Спаса и Пречистыя Богородицы, честнаго и славнаго⁵ ея Введения*, ко честному отцу игумену Спиридону ради благословѣния на путное шествие. И приидохом во обитель ко отцу Спиридону. И отецъ Спиридонъ з братиею нашему приходу зѣло обрадовались, а самъ зѣло болѣн: ноги у него болять. И строитель Лаврентей, л. 3. // и козначей¹ Аврамий², и келарь Корнилий зѣло такожде нашему приходу обрадовались и помогали намъ о³ путномъ хождении, чтобы отецъ Спиридон подалъ намъ на путное шествие свое отеческое благословѣние. И онъ зело с радостию насъ благословилъ и с растворенною своею теплою душею. И праздновахомъ у него праздникъ Рождество Христово в радости велицей, и пѣхомъ всенощное стояние, потом часы* и молебное пѣние. Потомъ поидохомъ за трапезу ясти хлѣба. И, вставъ⁴ из-за трапезы, воздаша благодарение Богу, и отцу Спиридону поклонихомся, и начахомъ благословения просити на путное шествие. И отецъ Спиридонъ подаде намъ свое отеческое благословение и отпусти насъ с миромъ, сам же слезы от очию своею испускаше. И отцы, и братия -- вси насъ⁵ проводиша, такожде слезы от очию испускаху. И далеко нас проводиша, л. 3 об. // и поклонишася¹ до земли, и мы имъ такожде, и целовахомъ друг друга, и растахомся с великою любовию.

И паки возвратихомся вспять в Калугу. И бысть намъ печаленъ и нестроен путь, зѣло мятеженъ: метелица была с ветромъ великимъ противным. И когда² обвечерехомъ и дорогу истеряхомъ, ^Зедва с великим трудом обрѣтохом⁴, -- близ смерти быхомъ.

И пришли во град якобы в⁵ полунощи к тому же боголюбцу к Никифору Иосифовичу и к сыну ево. И приятъ нас с любовию, и угостиша насъ добре, сотвори намъ вечерю добру. И, воставши от трапезы, благодарихомъ Бога, и тому господину поклонихомся до земли за его премногую любовъ. И тако забыхом бывшую⁶ скорбь и нужду свою, случившуюся на пути. И посла намъ одры мягкия⁷, и уснухом добрѣ до заутра. И потомъ услышаша насъ братия о нашем приездѣ и приидоша к намъ на посещение. И тако л. 4. // мы пребыхомъ у него 4¹ дни. Зѣло насъ упокоилъ добре и напутствовал, и проводилъ насъ ево сынъ² Иосифъ за Оку-рѣку. От Москвы до Калуги два девяноста верстъ.

Декабря въ 30 день поидохомъ ис³ Калуги в среду на первомъ часу дни, на отдание Рожества Христова*. И в той день бысть нам нужда велия: дождевая⁴ погода⁵, снегъ весь согнало, Ока-река зѣло наводнилася, едва за нея⁶ переправились. И проводилъ насъ Иосифъ Никифоровичъ за Оку-реку. И отдахомъ последнѣе целование другъ другу, и поклонихомся до земли -- и тако расталися⁷. А сами плакали: уже мнехомъ себѣ, что последнѣе наше видание. И егда взыдохом на гору на другую страну Оки-рѣки, и обратихомся ко граду, и помолихомся церквамъ Божиимъ, и гражданом поклонихомся. Увы, нашъ преславный⁸ градъ л. 4 об. // Калуга, отечество наше драгое! И тако поклонихомся граду и поидохомъ в путь свой.

И бысть намъ той день труденъ велми и тяжекъ: снегъ весь¹збило дождемъ, реки всѣ лед взламало. И того дни мы отидохомъ в пути 30 верстъ от Калуги и приидохомъ на варницу²* за Добрымъ монастыремъ* к боголюбцу орлянину, -- имя ему Лазарь³, -- к тестю Евсевия Басова. И тутъ ево тесть принял насъ с любовию и сотвори⁴ намъ вечерю добру и конемъ кормъ. И той Лазарь⁵ угости насъ добре и на путь намъ рыбки пожаловал, а конемъ овсеца. И пристахомъ у него до утра, и вставши заутра на первомъ часу, и пошли в путь свой.

И декабря⁶ въ 31⁷ день⁸, на праздникъ Обрѣзания Господа нашего Исуса Христа*, приидохомъ под Лифинъ-град* на Оке-реке.

И Ока-рѣка зѣло наводнилася, и лѣдъ взломало⁹ л. 5. // -- и тут мы чрез рѣку Оку не перѣехали. И приидохомъ во оно мѣсто, на устье¹Упы-реки, и тамо такожде нужно переѣзжать чрез Оку: вода бѣжитъ поверхъ лду, якобы коню по седлину. И тако мы с нуждою² переправились Оку-реку, все вонъ выбирали ис³ саней, а иное и помочили. И когда мы переѣхали Оку-реку и стали борошенъ вкладывати⁴, и тутъ нас настигъ орлянинъ Евсевий Басовъ и провожал насъ до засеки* Николской⁵. И тутъ с нами ѣлъ хлѣб и, ѣдши, паки в домъ возвратился. Спаси ево Богъ, миленкова⁶, за ево любовь! Всю нощь не спалъ, ис Калуги за нами бѣжал; и на варницы не засталъ нас, не слазя с коня, вслед за нами бѣжалъ; и нас нагналъ на устьи⁷ Упы-реки, и проводил насъ до засеки. И тако возвратися вспять, мы же поидохомъ ко граду Бѣлеву*. Градъ Лифинъ стоитъ на Окѣ-рѣке на левой стране, городина неболшая. От Калуги до Лифина 40 верстъ. л. 5 об. // Мы же поидохомъ чрез засеку ко граду Белеву и минухомъ того¹ дни Николу Гостунского*. И, не дошедъ Белева за 10 верстъ, обвечерехом, и пошли в нощь ко граду Бѣлеву². И аще бы не случися³ с нами на пути доброй человѣкъ бѣлевецъ, -- спаси ево Бог, -- то бы намъ пути не найти ко граду: нужно силно было, вездѣ воды разлилися; а ему путь вѣдом, такъ насъ⁴ обводилъ нужныя мѣста.

И приидохомъ под град Бѣлевъ ко Оке-рѣке, и в Спаскомъ⁵ монастыре* 4 часа ⁶ударило ночи⁷. И Оку-реку ледъ весь взломило и от брега далече отбило -- переѣхать невозможно. И тутъ, на брегу Оки-рѣки, начуетъ⁸ множество⁹ народа поселянъ: приѣхали к торгу с хлѣбомъ и со всячиною. И мы тутъ же¹⁰ близъ ихъ табаровъ¹¹стали. И той бѣлевецъ, кой насъ велъ, пошелъ со мною пути искать; и преидохом с нуждою за Оку-рѣку по икре межу стругами. л. 6. // Градъ Бѣлевъ стоит на Оке-рѣке на левой странѣ на горѣ, высокъ, красовитъ; жильемъ с половину Калуги; град древянной¹, ветхъ уже. И приидохомъ к нему в дом, и подружия ево встретила насъ с любовию и сотворила намъ вечерю добру. Той же боголюбѣцъ тоя же нощи с сыномъ своим, связавши вязенку сенца, пошел в таборы за Оку-рѣку к нашей братьи, а меня² не отпустилъ из дому своего и ³посла ми⁴ одръ. И тако уснухомъ до заутра, забыхъ путную нужду. Той же боголюбецъ той же ночи, отнесши корму конем, возвратися домой, а тамо з братиею нашею оставил сына своего.

И утре востали, и на первомъ часу (поутру)⁵ пришли ко брегу Оки-рѣки. И Ока-рѣка зѣло наводнилася той ночи⁶, едва с великою нуждою⁷ преидохомъ на онъ полъ рѣки к братии нашей. Братия же наша зѣло намъ возрадовались и стали промышлять, как⁸бы с возами переѣхать. И градския жители маломощныя⁹ стали л. 6 об. // помышлять, как бы переправу здѣлать, и стали икры наводить в порожнихъ мѣстахъ, и тако здѣлали переѣзд. Также и мы переѣхали, дали перевозъ и поидохомъ с миромъ во градъ Бѣлевъ. И перевощики милѣнкия¹ свѣдали, что мы ѣдемъ во святый градъ Иерусалимъ², и, нагнавши насъ на пути, отдали намъ перевозъ, а сами стали с нами прощатся. Спаси ихъ Богъ, миленкия³, добрыя люди -- бѣлевича⁴!

И приидохомъ в домъ к тому же боголюбцу мы генваря во 2 день, и прибыхом той день и нощь; покоилъ нас добре и коней наших. И прииде к намъ боголюбѣцъ, посадской⁵ человѣкъ, именемъ Родионъ Вязмитинъ⁶, и возметъ насъ со всемъ к себѣ в дом свой, и угости насъ нарочито. И многая к нам граждане прихождаху, и в домы своя ⁷к себѣ⁸ насъ бирали, и покоили насъ добре. И пребыхомъ у того боголюбца два дни, поилъ и кормил насъ и коней наших. В Бѣлевѣ люди зело доброхотны, люд зѣло здоров и румянъ, мужескъ пол л. 7. // и женскъ зѣло крупенъ и поклончивъ.

А вода в городе нужна: все со Оки-рѣки возят. От Лифина до Белева 30 верстъ, толко пространные тѣ вѣрсты.

Генваря против 5 числа в ночи пошли из Бѣлева к Волхову* со орляниномъ Евсевиемъ Басовымъ. А в ту ночь стало морозить, зажоры великия были, нужно силно было. И приидохомъ в Болховъ утре рано, на первомъ часу дни, на предпразднество¹ Богоявления Господня*; и пребыхомъ той день в Болховѣ весь до ночи. И нача насъ той орлянинъ к себѣ в гости на Орелъ звати. Нам же и не по пути с нимъ ѣхати, но обаче не преслушахомъ ево любви, поидохомъ с нимъ до Орла.

Градъ Болховъ стоит на реке на Угре на левой сторонѣ² на³ горахъ красовито. Городъ древянной⁴, ветхъ уже; церквей каменныхъ⁵ от малой части; монастырь⁶ хорошъ*, от града якобы поприще; рядовъ много, площадь торговая хороша; хлѣба ⁷много бывает⁸, а дровами скудно сильно⁹. Люди в немъ невежи, искусу нет л. 7 об. // ни у мужеска полу, ни у женска, не как Калуга или Белевъ, своя мера дулепы. З Бѣлева до Волхова 40 верстъ².

Генваря въ 5 день в нощи, противу³ Богоявлениева дни, въ 6 часу нощи⁴, поидохомъ из Волхова на Орелъ и нощъ ту всю шли. Нужда была велика: степъ голая, а заметь была большая⁵, се морозъ былъ великъ -- болно перезябли.

И генваря въ 6 день, на праздникъ Богоявления Господня, пришли ⁶во град Орелъ⁷ в самой выход, какъ вышли со кресты на воду*, и стали у боголюбца, у посадского⁸ человѣка Ильи⁹ Басова. И тотъ боголюбѣцъ былъ в тѣ поры на водѣ, а когда пришел с воды, и зѣло намъ обрадовался и учреди намъ трапезу добрую, а конемъ овса и сена доволно. Покуды мы у него стояли въ его доме, все насъ поилъ и кормил и коней -- болши¹⁰ тоя любви невозможно сотворить, якоже Авраам Странноприимецъ*. И свѣдали про насъ христолюбцы, начаша насъ л. 8. // к себѣ звати в домы своя и покоити насъ. Спаси их Богъ, добрыя люди -- миленкия¹ орляне²! А люди зело к церквамъ усердны, и часто по вся годы ездят в Киевъ Богу молится з женами и з дѣтми, и с нами многия хотели итти во Иеросалимъ, да за тѣлесными недостатками не пошли.

Град Орелъ стоит в степи на ниском мѣстѣ на Окѣ-реке на левой сторонѣ. Город древяной³, ветхъ уже, жильемъ⁴ немногалюденъ⁵; пристань соляная⁶ и хлѣбная зѣло велика -- матица хлѣбная! A Орел-рѣка сквозь градское жилище течетъ и пала во Оку с левой страны. Лесомъ и дровами зѣло нужно. Церквей каменных много; монастырь мужеской* зѣло хорошъ, ограда каменная. И пребыхомъ мы на Орлѣ 5 дней; не было нам товарыщей, затемъ много прожили. От Волхова до Орла 40 верстъ. Генваря в 11⁷ день заутра⁸ рано пошли на Кромы*. л. 8 об. // И того же дня пришли в Кромы, и тутъ мы обѣдали. И зѣло около Кромы¹ воровато, мы очень боялися. Городъ Кромы² самой убогой, нет в немъ и бозару³. Люди в нем зѣло убоги⁴, все шерешъ наголо, а живутъ что кочевыя татары⁵, избѣнки зѣло нужны. И тутъ ядши хлѣба и поидохомъ в Комарецкую волость*. Зѣло была заметель велика, ветры противныя. Нужно было конемъ, и самимъ посидеть нелзя, а егунье* лошадей своих погоняютъ, ни малехонко не наровят. Беда с ними! Много и грѣха приняли, коней у нас злодѣи постановили. И⁶ идохомъ Комарецкою волостью от Орла до Севска* три дни.

Генваря въ⁷ 14 день пошли во градъ Севскъ⁸ и стали у боголюбца. Мы же подахомъ ему грамотку от орлянина Евсевия Басова, а мы ему не знаемы. И когда прочел, стал нам знаемъ и приятенъ и зѣло насъ с любовию принял. И сотвори⁹ трапезу пространну, и созва своих сродниковъ, и возвеселися л. 9. // с нами.

И ¹во вторый день поиде с нами к² воеводѣ з грамотою царскою, къ Леонтью³ Михайловичю Коробину* с товарыщем. И воевода, прочетъ царской листъ, спросилъ у меня: "Что-де тебѣ надобны⁴ подводы⁵?" И я ему сказал, что у насъ свои кони есть. "Я, мол, для того к твоей милости пришолъ⁶ объявится⁷, что в листѣ к тебѣ писано меня здѣ не задержать, что городъ зде порубѣжной". И воевода мнѣ сказалъ: "Поезжай, Богъ да тебѣ в помощь!" Смирной человѣкъ -- воевода. И тако мы пошли из дому воеводскога⁸.

Той же господинъ во⁹ 2 день такожде созва к себѣ сродниковъ и друзей, и учреди нас трапезою пространною, и послужи¹⁰ нам добрѣ. Мы же веселились доволно, и медку было много. Такую¹¹нам любовъ сотворилъ, якоже искренний сродникъ. А¹² все намъ радел: и в таможне печать пропускную взялъ, и проводника намъ дал дорогу указывать. Спаси ево Богъ за ево любовъ! Дивной¹³сей¹⁴ человекъ! Ажно есть у Бога-та¹⁵ еще добрыхъ-та¹⁶ людей много: спастися миленкой всячески хощетъ! л. 9 об. // Град Севскъ стоит на рекѣ на Севѣ. Город деревянной¹, другой острокъ дубовой, третей земляной. Город Севскъ хорошъ, ряды хороши, торги хорошия. А люди в немъ живутъ все служивыя, мало посадскихъ², и московския тут есть стрелцы -- и все люди зѣло доброхотны и приветливы. Тутъ и денги всякия³ меняютъ: чехи на московския и талери⁴*. И пребыхомъ в Севскѣ два дни. От Орла до Сѣвска 120 верстъ.

А день уже к вечеру преклонился, поидохомъ из Севска генваря въ 16 день в малороссийския городы за рубѣжъ. И отошли от Сѣвска 15 верстъ, тутъ стоит застава из Севска. И вопроси⁵ у насъ печать⁶, мы же имъ отдахомъ и тутъ у нихъ⁷ шалаша вмѣсте с целовалниками и начевали. И мало опочихом, и востахомъ. И бысть наше шествие благополучно: нощъ была тиха и лунна, и покойно было итти, яко и воздуху нам служащу. И поутру стали в селѣ, тутъ коней кормили⁸ и сами ѣли.

л. 10. // Генваря в 17 день приидохом в малороссийский город Глуховъ*. И тутъ насъ наши калужини¹ и бѣлевича приняли к себѣ на стоялой двор, и к себѣ взяли съ любовию. И покоили насъ два дни, и коней нашихъ кормили, и всякое намъ добро чинили, яко сродницы, наипаче сродникъ -- такая огненная в нихъ любовъ! Да провожали насъ за градъ версты з две. А сами, миленкия, такъ плачутъ, не можемъ ихъ назад возвратить, и едва ихъ возвратихомъ вспять. "Кабы де мочно, мы б де с вами шли!" И уже мы поле отшедши² поприща з два, оглянемся назад, а они, такия³ миленкия⁴, стоятъ да кланяются вслѣд намъ. Такая любовъ огненная! Мы подивилися такой Христовой любви. Спаси ихъ Господь Бог, свѣтовъ наших! Люди добрыя и хорошия -- калуженя⁵ и белевича, нелзя ихъ забыть любви.

Город Глуховъ земляной, обруб дубовой, велми крепокъ; а в нем жителей велми богатыхъ много, пановъ. И строение в нем преузорочное, светлицы хорошия; полаты л. 10 об. // в немъ полковника стародубского Моклошевского* зѣло хороши; ратуша* зѣло хороша, и рядов много; церквей каменныхъ много, девичь монастырь* предивенъ зѣло, соборная церковь хороша очень. Зѣло лихоманы хохлы затейливы к хоромному строению! В малороссийских¹ городѣх другова² врядъ такова³ города сыскать, лутче Киева строением и жила. От Сѣвска до Глухова 80⁴ верстъ.

Генваря въ 19 день из Глухова пошли мы х Королевцу* и, не дошед, начевали. И утре рано, часу в друтомъ дни, пришли в Королевецъ и стали у боголюбца: преже⁵ сего бывал белевитин, да тутъ женился, к дѣвке во двор вшел. И принял онъ насъ⁶ с любовию, хлѣбом нас и коней наших кормил, и к сотнику* со мною ходилъ. И сотникъ нам талер на дорогу дал, а онъ намъ, сам хозяин, на дорогу и винца дал, яковитки и простова⁷, -- зѣло миленкие⁸ любовны, -- и за город выпроводил.

Град Королевецъ -- город земляной, обруб дубовой л. 11. // и житием средней; рядов много; жители небогатыя¹; строенье² по-среднему. Ярмонок великъ бываетъ: нынѣ Свинской нетъ*, такъ тутъ нынѣ съѣзжаются, многолюдно бывает будет противу³Свинской. Толко немного бываетъ торгу, а товаровъ всякихъ бываетъ много: и московских, и полскихъ; и грекъ много живетъ, торгуются. Толко хорошего торгу на 3 дни, а то на праздникъ на Семеновъ день* всѣ вдруг и разъезжаются⁴. И того же дни, ядши хлѣба, поидохомъ ис Королевца в Батуринъ*. От Глухова до Королевца 30 верстъ.

Генваря въ⁵ 22 день поидохомъ в Батурин-градъ. И у градскихъ воротъ кораулъ⁶, московския стрелцы на карауле стоятъ. И караулъ остановил насъ у проезжей башни, стали насъ спрашивать: "Что за люди? Откуда и куда едете? Есть ли де у васъ проѣзжая грамота?" И мы имъ сказалися, что мы люди -- московския жители, а едем во святый⁷ град Иеросалимъ Гробу Господню поклонитися. И они⁸ повѣли нас до сьезжей избы*. И пятисотной* л. 11 об. // принял у нас листъ государевъ, и, прочетши, велѣл нам отвѣсти дворъ стоять, и приказал намъ дать конемъ корму. А гетмана* в то время не случилося дома: поѣхалъ к Москвѣ, к государю. И тут мы обѣдали; а господин дома тотъ, гдѣ мы стояли, зѣло нам честь воздалъ и¹ обедъ хорошей устроил. И, ядши хлѣба, того же дни изыдохомъ из Батурина вонъ.

Градъ Батуринъ стоит² на рекѣ на Семи на лѣвой сторонѣ³на горѣ красовито. Городъ земляной, строение⁴ в немъ поплоше Глухова, и светлицы гетманския ряд дѣлу. И город не добрѣ крѣпокъ, да еще сталица⁵ гетманская! Толко онъ крѣпок стрелцами московскими, на карауле все они⁶ стоят. Тутъ целой полкъ стрелцов живутъ. И гетманъ, онъ ветъ стрелцами-та⁷ и крепокъ, а то бы ево хохлы давно уходили, да стрелцовъ боятся; да онъ их и жалуетъ, беспрестани⁸ им кормъ, а безъ нихъ пяди* не ступитъ. От Королевца да Батурина 30 верстъ.

Того же дни пошли л. 12. // из Батурина в Барзну*. И генваря въ¹ 23 день² поидохом в Барзну. Град Барзна таковъ же, что Королевецъ, или полутче³. И, ядши хлѣба, пошли в путь свой. От Батурина до Борзны⁴ 30 верстъ.

Генваря въ⁵ 23 день пошли из Барзны⁶ к Нежину*, а дорога уже стала зѣло нужна. И съехалися с нами московския стрелцы: бывали торговыя люди, а живутъ они в Путимли*, a ѣхали они к Нѣжинской ярмонке⁷ -- такъ они с нами и поѣхали. А мы им зѣло рады, потому что им путь вѣдом, а намъ дорога незнакома. И того дни начевали в корчмѣ; и утре, вставши⁸, пошли. А снегу уже ничего нетъ, земля голая. Нужда была велика: таковъ был ветръ нам противной. Охъ, нужда, когда она помянется, то уже горесть-та, покажется, тутъ предстоит! Сидеть нелзя, лошади насилу по земли сани волокуть, а нас вѣтръ валяетъ. А станешъ за сани держатся, такъ лошадь остановишь. Увы да горѣ! Была та дорошка сладка, слава Богу, нынѣ уже забыто! Едва мы добихомся до Максимовой корчмы. Тут л. 12 об. // дали конем отдохнуть, покормили, и сами хлѣба поели, да опять побрели, а ветръ мало потихъ. Едва с великою¹ нуждою² добилися Нежина, коней зѣло умордовали, а сами такожѣ утомилися, что сонныя валяемся.

И когда мы пошли во градския ворота, тогда караулщики³ стали насъ звать да⁴ воеводы⁵. Мы же пошли к воеводѣ, а воевода былъ немчинъ. И воевода у нас доѣзжей грамоты досматривал и отпустилъ нас с миром. Мы же пошли и обретохомъ братию свою -- калужанъ, купецких людей, приѣхали к ярмонкѣ торговать -- и стали с ними на одномъ дворѣ. И они нам⁶, миленкия⁷, рады⁸. Спаси ихъ Богъ за любовь их! Да спаси Богъ Давыда⁹ Стефановича! Тотъ-то, миленкой, христианская-та душа, тотъ нам¹⁰всячиною промышлялъ, и пекся нашим путемъ, и денги намъ обменял (золотыя и талери¹¹ на московския денги), и телеги намъ покупал, и товарыщевъ¹² в Царьград, грековъ, сыскал. А насъ, покудова мы жили в Нѣжине, поил, и кормилъ, и денегъ на дорогу дал и масла кринку, a мнѣ далъ Новой Завѣтъ острожской л. 13. // печати*. Спаси его Богъ, свѣта, и дружину ево! А¹ он у нихъ что полковникъ, во всѣмъ его слушаютъ. И спаси Богъ Галактионушка, Мосягина по прозванию, доброй человѣкъ и Семенъ Григорьевичъ Алферовъ -- все, миленкия², нашимъ путемъ радѣли, что рождшия³ братия!

Город Нежинъ стоит на плоском мѣсте. В нем живут грековъ много торговыхъ людей. Два города в немъ: один земляной, а острогъ деревянной; великъ жильемъ⁴, и строение хорошо. И Давыдъ⁵ Стефановичъ проводил нас з дружинаю⁶ своею за град якобы поприща три⁷, и плакали по насъ. Уже намъ от братии нашей послѣднее такое провожание. И простихомся, друтъ другу поклонихомся.

Генваря в 27 день пошли из Нѣжина к преславному граду Киеву рано, на первомъ часу дни. И того⁸ дни была намъ нужда великая: земля вся растворилася⁹, так тяжко было лошадям и самимъ было нужно итить. И того¹⁰ дни едва с великою нуждою доѣхали до корчмы, часа л. 13 об. // в два ночи приѣхали. В корчму толко женка одна, и та курва. И мы тутъ съ нуждою¹ великою начевали, всю ночь стереглися², стали³ к полю, а пьяныя таскаются во всю ночь.

⁴Утре рано востали и пошли в путь свой. И той день такожде с нуждою шли и пришли в сѣло. Тутъ едва выпросилися⁵ начевать, хижина зѣло нужна. Тутъ к нам же нощию приѣхал ис Киева протопопъ глуховской: ѣздил в Киев к дѣтемъ (дѣти ево в Киеве в школѣ учатся науки). Да, спаси ево Богъ, не потеснил насъ, в кибитки⁶ легъ спать, такъ нам покойно было.

И утре рано востахом и пошли в Киевъ. И пришли в село Боровичи⁷ за 17 верстъ от Киева. И от того села увидили⁸ мы преславный⁹ град Киев, стоитъ на гарахъ¹⁰ высокихъ. И вазрадовалися¹¹ тогда, слезли с коней, и поклонилися святому граду Киеву, и хвалу Богу воздахом, а сами рекохом: "Слава тебѣ, Господи, слава тебѣ, яко сподобил еси нас видѣти преславный градъ Киев! Сподоби нас, Господи, видети и святый градъ Иеросалим!" И тако пошли к¹² Киеву. И¹³ ход л. 14. // всѣ бором, все пески; нужно силно, тяжело песками.

И того же дни пришли к Днепру под Киевъ, а Днепръ толко разшелся. И того дня мы не могли переѣхать за погодою. Тутъ же к намъ приѣхали греки, наши товарыщи¹, -- они из Нѣжина прежде нас тремя денми поѣхали, да за Днепром стояли: нелзя было ѣхать, Днепръ не прошел в тѣ поры, -- такъ мы с ними начевали. И утре рано тут же к нам пришолъ² московской столникъ*: шол³ с соболиною казною* к⁴ цесарю*, а в тѣ поры погода на рѣке зѣло велика, отнюдъ ⁵переѣхать было нельзя⁶. И столникъ стал кричать на перевощиковъ, и они, миленкия⁷, ѣдва с нуждою⁸ судно на нашу⁹ сторону перегнали. И когда¹⁰ стали на поромѣ, тогда пором и от брега не могли отслонить. И столникъ велѣлъ греческия возы доловъ с порома скатить, а наши не велѣл. Спаси ево Богъ! И тако мы стали на поромѣ на первомъ часу, и перевезлися на ту сторону час ночи: зѣло уже было нужно, и перевощики миленкия¹¹ устали болно.

И ѣгда мы пристали л. 14 об. // ко брегу ко граду Киеву, тогда пришли караулщики¹, сотники и стрелцы, и стали насъ вопрошати: "Откуда и что за люди?" И мы сказали, что московския жители, а едемъ во Иеросалимъ. "Ест ли де у васъ государевъ указъ?" И мы сказали, что есть. "Покажите-дѣ, без того во град намъ не велѣно пущать". И мы показали указ, ²и сотенной прочетъ указ³. Отвѣли нас к столнику; и столникъ такождѣ указ прочел, послал к бурмистромъ*, чтобы намъ двор отвѣли стоять. И стали на дворѣ близ ратуши, и в то время три часа ночи ударило. Да слава Богу, что ночь была лунна, а то грязь по улицам велика, ѣдва с нуждою проѣхали. И тако начевали, слава Богу.

И утре рано прислалъ по меня столникъ, чтобы⁴ я ѣхал с ним в Вѣрхней город* к боярину объявится: зѣло крѣпко в Киевѣ приѣзжим людям⁵. И тако мы пришли с столником пред воеводу Юрья Андрѣевича л. 15. // Фамендина¹*, и ему подал листъ государевъ.

И онъ, прочет листъ царской, честь намъ воздал, велелъ поить пивомъ и виномъ, и мы не пили, и отпустилъ с миромъ. А бурмистры прислали намъ кормъ, рыбы, колачи², а конем сѣна и овса. Спаси ихъ Богъ, миленких, честь нам воздали хорошую!

Градъ Киевъ стоит на Днепре на правой странѣ на высокихъ горахъ зѣло прекрасно. В Московском и Российском государствѣ таковаго³ града вряд сыскать. Верхней град -- вал земляной, велми крѣпок и высокъ, а по грацкой⁴ стене всѣ кораулы⁵ стоят крѣпкия, по сту саженъ* кораул⁶ от кораула⁷. И в день и ночь⁸ все полковники ходят тихонко, досматривают, таки ли крепокъ кораулъ⁹. А ночью уснуть не дают, всѣ кораул¹⁰ от кораула¹¹ кричат и окликаютъ: "Кто идетъ?" Зѣло опасно блюдутъ сей град, да и надобѣ блюсти -- прямой замокъ Московскому государству.

В Киевѣ монастырей и около Киева зѣло много, и пустынки* есть. Райския мѣста, есть гдѣ л. 15 об. // погулять! Вездѣ сады и винограды, и по диким лѣсам все сады. Церквей каменныхъ зѣло много; строение узорочное -- тщателныя¹ люди! И много у нихъ чюдотворныхъ иконъ, а писмо, кажется, иное и живописное². Сердечная вѣра у нихъ к Богу велика (кабы³ к такому⁴ усердию и простатѣ⁵правая⁶ вѣра -- все бы люди святыя были), и к нищим податливы. Да шинки ихъ велми разорили вконецъ да курвы⁴, и с того⁸ у нихъ скаредно силно, и доброй человекъ худымъ будетъ.

Церковь София Премудрость Божия* зѣло хороша и обрасцовата, да в ней строения нѣтъ ничево, пусто, иконъ нѣтъ. А старое⁹стѣнное писмо митрополитъ¹⁰-нехай* все замазал¹¹ известью. А у митрополита поют пение¹² арганистое, еще пущи органовъ. Старехонекъ миленкой¹³, а¹⁴ охочь да¹⁵ органова пѣния. В Вѣрхнем городѣ церковь хороша Михаила Златоверхова*. В той церкви мощи святыя великомученицы Варвары*; и меня, грѣшного¹⁶, Богъ сподобилъ ея мощи лобзати.

В Вѣрхнем л. 16. // городѣ живет воевода, и полковники, и стрелецкие полки все, а в Нижнемъ городѣ* -- все мещаня, хохлы, все торговыя люди. Тутъ у них и ратуша, и ряды все, и всякия¹ торги. А стрелцам в Нижнем городѣ не даютъ хохлы в лавкахъ сидѣть, толко на себѣ всякия товары вразнос продаютъ. Утре все стрелцы з² горы сходятъ на Подол³ торговать, а в вечер, перед вечернями, так оне⁴ на горѣ в Верхнемъ городѣ торгъ между⁵ себя. И ряды у нихъ свои, товарно силно сидят. И кружало у нихъ свое, ⁶изѳощики по-московски⁷, мясной рядъ у стрелцовъ великъ за городомъ. В Верхнемъ городѣ снаряду зѣло много и хлѣбного припасу.

Около Киева лугами приволно, и всячинами, и овощем, и рыбы много; и все недорого. Через Днепръ четыре⁸ моста живыхъ со острова на островъ, мосты велики зѣло, а Днепръ под Киевом островит⁹. А мостовщины¹⁰ берут с воза по два алтына, а с порозжей по ^пшти денегъ¹², а с пешего л. 16 об. // -- по копѣйки*. A тѣ¹ мосты дѣлают все миленкия стрелцы. А зборная казна мостовая гдѣ идетъ, Богъ знаетъ. А они, миленкия, зиму и осень по вся годы с лѣсу не сходятъ, все на мосты² лѣсъ рубять да брусья готовять, а летом на полковниковъ сѣно косят да кони ихъ пасутъ. Хомутом миленкия³убиты! А кои богатыи, тѣ и на караулъ не ходят, все по ярманкам ѣздятъ. Мелочь-та вся задавлѣна!

В Киеве градъ деревянной, ⁴и грязно⁵ силно бываетъ на Подоле. А жилье в Киевѣ, в Верхнем городѣ и в Нижнимъ⁶, все в городѣ, а за городом нѣтъ ничего, толко по мѣстам⁷ бани⁸ торговыя. В Киевѣ школниковъ очинь⁹ много*, да и воруютъ много -- попущено им от митрополита. Когда имъ кто понадокучит, тогда пришедши ночью да укакошат хозяина, а з двора корову или овцу сволокуть. Нетъ на них суда, скаредно силно оченъ попущено воровать, л. 17. // пуще московскихъ салдатъ. А вечер пришол¹, то² пошли по избамъ псалмы петь³ да хлѣба просить. Даютъ им всячиною, хлѣбомъ и денгами. A гдѣ святый⁴ апостолъ Андрей крестъ поставилъ, и тотъ холмъ в городовой стене красовитъ зѣло. На том мѣсте стоить церковъ древяная вѣтха во имя святаго апостола Андрея Первозванного⁵*.

Февраля во⁶ 2 день, в⁷ праздникъ Стрѣтения Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа*, пошли в Печерской монастырь*. И пришли в соборную церковъ, и помолилися чюдотворному образу*. И пошли во Антониеву пещеру*, и тут видѣли преподобныхъ отецъ в нетленныхъ плотѣхъ -- что живыя лѣжат! И толь множество ихъ, что звѣздъ небесныхъ, все яко живы⁸ лежат -- дивное чюдо! Тако Богъ прославилъ своихъ угодниковъ, боящихся его. Видехомъ и младенцов⁹ нетлѣнных, л. 17 об. // лѣжащих тут же.

Видѣхом храбраго воина Илию Муромца в неистлѣнии* под покровом златымъ: ростомъ яко нынѣшние¹ крупные люди; рука у него левая пробита копиемъ, язва вся знать, а правая ево рука изображена крестным знамениемъ и сложениемъ перстъ, какъ свидетелствует Феодорит Блаженный* и Максим Грекъ*, крестился онъ двемя персты -- тако тѣперево² ясно и по смерти ево плоть мертвая свидѣтелствуетъ на обличение противниковъ. И тутъ, в той же пещере, преподобный Иосифъ* такое же изображение в перстахъ имать³. Что уже болѣ того⁴ свидетелства, что нагия кости свидѣтелствуютъ?! Мы уже и кои с нами были достовѣрно досматривали сами и дерзнули: Поднимали ихъ руки и смотрили⁶, что сложение перстовъ -- два перста и разгнуть нелзя, разве отломить, когда л. 18. // хощет кто разгнуть.

¹Тут же видѣли дванадесять церковныхъ мастеровъ, подъ единым покровомъ тѣ мастеры, ихже сама Пресвятая Богородица²послала из Царяграда в Киевъ*. И тако сподобилися мощи святыхъ всѣхъ лобзати, а сами дивилися, и рекли, и от слезъ не могли удержатися: "Слава тебѣ, Господи, слава тебѣ, Святый, яко от многихъ лет желаемое получили! Что воздадимъ Господеви, яко сподобил еси нас такихъ гражданъ небѣсныхъ видѣти и мощи ихъ лобзати?!"

И ходили по пещере, и удивлялися, и пили воду с Маркова креста*, что на себѣ нашивал преподобный³, -- железной великой крестъ, ⁴желобоват онъ здѣланъ. Тутъ же видевъ крестъ⁵ Антониевъ: древяной, великой, с возглавиемъ⁶, троечастной, на ево гробнице стоит. Тут же стоят столбики древяныя, а к ним придѣланы чепи железныя; тутъ на ночь в тѣ чепи бѣсноватыхъ куют. Из Антониевы л. 18 об. // пещеры пошли в Феодосиеву пещеру*. И тамо такожде мы сподобилися святых лобзати, и поклонилися, и возрадовахомся радостию неизреченною, и возвратилися в монастырь. И ту сподобихомся мы чюдотворной образ Пресвятыя Богородицы лобзати и мощи святыя Иулиании¹-княжны*; рука у нея² десная вся перстнями унизана -- чюдо, что у живой рука та! В Печерскомъ монастыре церковь зело пречюдна, строения³короля Жигимонта* на том же месте, на старом основании; а в церкви стенное писмо: всѣ князья руские написаны. Да тут же видехом: в той же церквии⁴ у правого⁵ столпа изваян ис камяни⁶ князь Костентин⁷ Острожски⁸*, лежит на боку в латах, изоброженъ⁹какъ будто живой. Ныне кругъ монастыря ограду делают каменную л. 19. // великую да делают же полату друкарную, где¹ книги печатают*. Около монастыря зело слабода² велика и садов множество, торгъ у них около монастыря свой.

И потом стали молитися Пресвятей Богородицы. И помолившеся Пресвятей Богородице³ и преподобным отцем Антонию и Феодосию, и прочим преподобным отцем поклонилися. И тако изыдохом из монастыря, и пошли вспять во град Киев. И начали мы убиратися к походу своему: денги обменили⁴, телегу купили. А наши товарыщи греки превезлися чрез Днепръ в Киевъ, так они на том боку жили двои сутки: погода им⁵ не пустила перевестися. И товарыщи наши такъже изготовилися, совсем убравшися. Тут у нас от нашей братии из артели един брат не похотел итти с нами во Иеросалим за немощию и за плотскими⁶ недостатками. И я к воеводе с ним ходил, взявши указ, да и отпустил его назад к Москве восвояси. л. 19 об. //

И февраля въ 3 день пошли ис Киева в Лядскую¹ землю* и Воложскую рано, на первом часу дни. И едва на киевския² горы с великим трудом възъехали³, нужда была велика: грязна⁴ вельми⁵ земля, иловата; все двойкою взъезжали⁶. И когда мы на горы киевские⁷ взъехали⁸, тогда мы з братом нашим Андреяном простилися, и поклонилися другъ другу до земли -- и тако разсталися⁹. И послали с ним поклон братиям нашим, всем правоверющим¹⁰, а сами пошли в путь свой. И бысть радостно и плачевно: радостно, яко к таковому месту поидохом, печално же, яко пустихомся в чюжую землю, паче же в бусуръманскую¹¹. А сами рекохом: "Буди воля Господня и Пресвятыя Богородицы!" И призвав всех святыхъ на помощъ, и тако поидохом в путь свой.

Того же дни минули городок, именем Белогородской¹²*, на правой руки в стороне, с полверсты от дороги. На дороге колесо л. 20. // на дереве высоко, тут купецкия люди плотят мыто*. А та Белогородка монастырская, Софейского монастыря*, такъ на моностырь мыто збирают. И тово дни начевали мы на бору, в лесе склали¹ огнь великъ. И утре рано пошли, и, отыдохом, тот весь день шли, не видели ни сел, ничего, шли все дубравами. И не дошед до Фастова* версты за три, и начевали у заплотины, преж сего мелница бывала. И та ночь зело холодна была, весма перезябли.

И утре рано пришли под Фастов-городок ²и стали у вала земляного. А в том городке сам полковникъ Палей* сам живет. Преж сего етот городок³ бывал лятской, а Палей насилием у них отнял да и живет в нем. Городина хорошая, красовито стоит на горе, по виду нѣкрепок, а люди в нем что звери. По земляному валу ворота частыя, а во всяких воротах копаны л. 20 об. // ямы да соломы наслано. Въ ямах такъ палѣевщина¹ лежат человекъ по 20 и по 30: голы, что бубны, без рубах, наги, страшны зело. А в воротех из сел проехать нелзя² ни с чем; все рвут, что сабаки³: драва⁴, салому⁵ и⁶сено. Харчь в Фастове всякой⁷ дешевъ очень, кажетца⁸, дешевле киевскаго, а от Фастова пошло дороже въдвое⁹ или втрое. И тут купецкия люди платили мыто. Стояли мы в Фастове с полдня.

И пошли ис Фастова, и начевали в селе¹⁰ Палееве Мироновке. И во втарый¹¹ день, в мясные заговины¹²*, пришли в городок Паволочь*. Тот городокъ у Палея уже парубежной¹³ от ляхов. А когда мы приехали и стали на площади, -- а того дни у них случилось¹⁴много свадеб, -- такъ нас оступило¹⁵, как есть около медведя, все казаки, л. 21. // палеевщина¹, и свадьбы покинули. А все голудба беспартошная², а на ином и клака³ руба нетъ. Страшны зело, черны, что арапы, а лихи, что сабаки⁴, -- из рукъ рвут. Они⁵ на нас, стоя, дивятца⁶, а мы втрое, что таких уродов и отроду не видали; у нас на Москве и на Петровском кружале* не скоро сыщишь⁷ такого⁸ и одного. В том же городке мы начевали, ночь всю стереглись⁹. И той ночь¹⁰ пожар учинился недалеча¹¹ от нас, да скоро потушили. Тут купецких людей мытом¹² силно ободрали.

Февраля въ 6 день, в понеделник Сырныя¹³ недели*, о полудни ядши хлеба, и набрали в дорогу всякого запасу¹⁴, поехали в степъ глубокою¹⁵. И бысть нам сие путное шествие печално и унынливо; не бе видети человека, точию пустыня велия и зверей множество: л. 21 об. // козы дикие¹ и волцы, лоси, медведи. Ныне же все разорено да развоевано от крымцов*. А земля зело уходна² и хлебородна, сады что дикой лесъ: яблоки, орехи воложские³, сливы, дули -- да все пустыни⁴, не дают сабаки⁵-татары⁶ населятца⁷! Села тол ко населятца⁸, а они, сабаки⁹, пришед и разорят, а людей всех в полон поберут. Не погрешу ету¹⁰ землю назвать златою, понеже всего на ней родитца¹¹ много. И идохом тою пустынию¹² пять¹³ дней, ничто же видеть¹⁴ от человекъ.

И февраля¹⁵ въ 11 день пришли в город ляцкой Немерово* и стахом на постоялом дворе у валошинина¹⁶. Град Немеров жильем не добре великой¹⁷ да весь разорен¹⁸ от татар; кругъ его вал земляной; а в немъ жидов много, почитай все жиды. Зело пригожей¹⁹род жидовской, паче же пол женской красовит, какъ бутто написаные²⁰. Других жидов таких не наезживали во всей л. 22. // Турецкой земли и Воложской. Хлеб в Немерове дорогъ и всякой харчь, вино дорого, холсты зело дороги, хрящъ* по осми денегъ² аршин*, яблоки³ недороги. Приходили к нам мытники ляцкие⁴ и у грекъ товаров досматривали, а у нас не смотрели. Толко у меня увидил⁵ индучникъ боченку винную, такъ в честь перебросил я ему, такъ он мне и печать пропускную дал. И тут в Немерове индучники⁶ грекъ, купецких людей, зело затаскали. Немерово от Киева переход⁷ прост, равныя⁸ места, а от Сорокина* на горе стоит высоко место⁹. И стояли мы в Немерове два дни, и накупили харчю¹⁰ доволно на четыре¹¹ дни¹² себе и конем, и пошли в путь свой.

Февраля въ 14 день пашли из Немерова в Воложскую землю к городу Сороки. И того же дни пришли на Болгъ-реку. Река Болхъ¹³ с Москву-реку шириною, но¹⁴ порожеста¹⁵, каменья великия л. 22 об. // лежат во всю реку, шумит громко, далеча¹ слышеть², вся вода пеною идетъ; около ее³ горы высокия каменныя. И ту реку того ж⁴ дни переехали: поромишка⁵ плохое⁶, а река быстрая⁷, толко по одной телеги возили. И, переехавши реку, стали подниматца⁸ на гору; гора зело высока. А Болгъ-река от Немерова 15 верстъ.

И пошли в степъ глубокую: все горы да долы. Възъехав на горы⁹ да опять под гору; да все шли меж горъ, не видали не¹⁰ человека, ни зверя, не птицы, толко тропы тотарския¹¹ конныя. А места¹²все разореныя от татар. Ныне уже починают заводить села, какъ мир стал*, от дороги в староне¹³ далеча¹⁴. А когда мы шли, и перед нами, и за нами все степъ горела. И шли тою дубровою четыре¹⁵дни. И не доходя Сорокина¹⁶-города за 15 верстъ, стоит крестъ каменной подле дороги, а на нем подпись: какъ степъ горела, такъ купецких людей, греков, 18 человекъ¹⁷ с товаром и с лошедми¹⁸ згорели, толко л. 23. // три¹ человека ушли. Мы же тут стояли и дивилися, какъ кости кучеми² лежат лошединыя³, а человеческия собрали да погребли. Дивное чюдо, какъ згорели: а не спали и видили⁴, какъ огнь шел и трава горела по одной стороне, а они смотрят; какъ дунет⁵ ветръ вдругъ да и перескочил через⁶ дорогу, а они и не успели уйти⁷ да такъ и згорели.

Февраля въ 17 день пришли в город Сороку⁸, и стали на сем боку на Ляцкой стране, и тут начевали. И утре к нам с тово боку переехал индучникъ, по-турецки емрукчей. И стал з греками уговариватся пошлиною, чтобы шли на Яси*. И тут греки с ним договорились пошлиною. И тут к нам пристал казак запорожской, Петрушъкою⁹ ево зовут. А сказал, что-де: "Я иду во Иеросалим, пожалуйте, приимите Бога ради". И я сказал: "Братец, мы добрым людем ради¹⁰, изволь итти". Да гол бедной; и была у него полтина, тогда он болно свято стал жить: все, идучи, роздал. Ему чуло¹¹: на Дунае¹² л. 23 об. // стоит Иеросалим; а когда еще и не дошел до Дуная, да так подумав да и назад поворотил.

Того же дни, какъ договор положили о пошлине, такъ стали Днистръ-реку перевозится на ту сторону, на турецкую и воложскую. Тут перевоз дорога² брали -- по пяти алтын с воза, жиды зарондован³ перевоз. Днистръ-река шириною с Москву-реку, под Сорокою бежит быстро, камениста. И, переехавши, стали на площади.

Город Сороко⁴ стоит на реке на боку, на правой стороне, на берегу под горою; а над ним гора высокая зело. Городок каменной, высок. Мы же ходили внутрь его и меряли: онъ круглъ, стена от стены 25 ступеней ножных и поперегъ⁵ тож. Харчь⁶ зело дорогъ, да ⁷имать нечего⁸: аржаного⁹ хлеба отнюдь не сыщишь¹⁰, все мелят¹¹ пшонныя¹² да ячной хлеб. Ячмень зело дорогъ: четверикъ* московской по 5 алтын. Да им и самим нечего есть. Живут, а все вон глядят; хаты стоят, и те не огорожены. л. 24. // А¹ от турка и от господаря воложскаго²* зело данью отягощены³. Сорока -- на одной стороне ляхи живут, по другую волохи.

Февраля въ 20 день поидохомъ из Сороки-города къ Ясем, а стояли в нем 2 дни. Гора⁴ зело высока под Сарокою⁵, едва с великою нуждою мы на гору взьехали⁶: пришел дождь, такъ ослизло, невозможно конем итти, а все камень -- нужно было велми. А иные⁷ у нас и отстали, не взъѣхали⁸ да уже на стану достигли, как начевать стали. Велми ⁹тот день нам¹⁰ нужен был: дождь весь день шол, студено¹¹ было, все перемокли и перезябли. Степъ, а дров взять негде, толко на стану нашли дров малое число, -- стоял нашъ посол московской, князь Дмитрей Михаиловичь*, -- так мы их собрав, да на возы поклали, да до стану везли. А естли бы не те дрова, то бы совершенно помереть нам всем: мокры, а ночью стал мороз да снегъ¹² з дождем пришол¹³, ин не дастъ л. 24 об. // огню раскласть¹. А греки все сухи: поделали епанечныя шалаши да и легли; а мы всю ночь, что рыба на уде, пробились. Да спаси Богъ Петра-козака²! Тот-то³, миленкой, дал света видеть: накрыл меня куртою своею, так я, ⁴под нею сидя, засушился⁵ против огня; а то нелзя сушится наружи: все дождь да снегъ идет. Пощади, Господи, какова⁶в те поры нужда была! Полно, забыто! Слава Богу-свѣту!

И поутру встав⁷, пошли в степъ. И бысть наше шествие печално и скорбно: зело переправы лихия, горы высокия; посидеть негде, чтоб отдохнуть; все пеши брели, а кони устали. А пустошей, ни сел -- ничего нет, все степ голая: ехали 5 дней, не наехали ни прутинки, чем лошать⁸ погнать. Горы высокии, да юдолми ехали; узарочистыя горы, холмъ холма выше; да так-то посмотришь⁹, такъ горам тем конца нет. л. 25. //

Февраля¹ в 24 день пришли на Пруд-реку, -- Пруд-река поменши Москвы-реки, -- и тут мы перевозились². Приехали ко другой реке*, и тут перевоз, -- та река поменше Прута, -- и тут вскоре³ перевезлись на другую сторону. И стали въезжатъ⁴ на гору, зело нужно было въезжать⁵: глина лихая, а место тесное -- едва с великим трудом взъехали⁶. Такъ со всем въ Ясех и начевали, да на другой день нанимали волов⁷, такъ волами⁸ возы въвезли⁹. А мы в те поры, не доехав Ясей за 5 верстъ, начевали. И, поутру рано вставши, пошли къ Ясем в самую Неделю православия*, ¹⁰и пришли¹¹ въ Яси в благовестъ* ко¹² обедни*.

Яси-град -- столица воложская, тут сам господарь живет. И, пришедши, стали мы у таможни. А мытников в те поры не было их в таможне, у обедни стояли, -- такъ мы их дожидалися. А когда пришли мытники, и стали у грекъ товар досматривать; и, к нам пришед, стали наши возы разбивать¹³. Такъ л. 25 об. // я вземши лист царской* да положил перед ними; такъ они стали смотреть¹ и велели мне честь, а толмачь им речи переводил. Такъ они тово часу возы наши велели завязывать и отвели нас в монастырь к Николе, пореклом Голя*. И тут мы стали, игумен дал нам келью; потом игуменъ прислал нам три² хлеба. А когда мы взъехали³на моностырь⁴, а игумен сидит пред келею⁵ своею да тютюнъ тянет. И я та⁶ увидал⁷, что он⁸ тютюн тянет, и зело быстъ мне ужасно: что, мол, ето уже свету преставление, для тово что етому чину необычно и странно табак пить. Ажно поогляделся -- ан и патриархи, и митропалиты⁹ пьютъ; у них то и забава, что табак пить. л. 26. //

Град Яси¹ стоит на горе красовито, и² около ево горы высокия.

Предивной град бывал, разоренъ от турка и от ляхов. А господарь воложской и до конца разорил, данью отяготил: с³ убогова человека, кой землю копать⁴ нанимается, пятдесят⁵ талерей⁶ в год дать господарю, кроме турецкой подати, а нарочитому человеку -- 1000 талерей⁷, среднему -- 500. Да какъ им и не есть? А они у турка накупаются дачею великою, такъ уже без милости дерет! Воложская земля вся пуста, разбрелися все: иныя⁸ -- в⁹ Полшу, иныя¹⁰ -- в Киев, иныя¹¹ -- к Палею. Кабы ета земля не разорена, другой такой земли не сышешь¹² скоро -- обетованная земля, всячину родит! Они¹³ сами сказывают: "У нас-де есть и златая руда, и серебреная, да мы-де таим. А когда бы де сведал турок, такъ бы де и поготову разорилися от такой руды".

Въ Ясех монастырей зело много, предивныя монастыри, старинное л. 26 об. // строение, да все бес¹ призору. У прежних господарей зелное радение было к церквам; писмо все стенное старинное. А старцы воложския все вон изгнаны из монастырей, а господарь те монастыри попродал греческим старцам. А они уже, что черти, ворочают, а он с них дани великия берет. А старцы велми разтленно²живут и в церквах стоят без клабуков*, а волохи в церкви в шапках молятся, а игумен сам поет на крыласе³*. А инде я пришол⁴ в неделю к заутрени в мирскую церковь, служил⁵ попъ воложской. На утрени прочев⁶ "Богъ Господь" да стали антифоны* петь, да поп прочел Евангилие⁷. Потом стали петь ирмосъ* гласу* воскресному, а покрывали катавасием* "Отверзу уста моя". Да так-та⁸пропев ирмос, а катавасием покроет; да на девятой песни пропели "Величит душа моя Господа" да "Достойно". л. 27. // А я смотрю: где у них каноны* те делись, во окно, знать, улетели? Легко¹, су, хорошо етакъ служба-та говорить, да, знать, лехко и спасение-то будет! Что же потом будет? Пропели "Святъ Господь Богъ нашъ", "Хвалите Господа с небес", не говорили стихеры хвалитныя*, пропели славословие великое* да и первой час. А на первом часу и псалмовъ не говорили, толко "Слава, и ныне"*, "Что тя наречем" да "Святы Боже", потом "Христе святе²" и отпускъ³*. Что говорить? ⁴И греков уже⁵ перещепили волохи службою церковною! А какъ литоргию пели, я уже того не ведаю, для того мрак незшел⁶ ис того их кудосения-то. Исполать хорошо поют!

Въ Ясех прежде сего строенье было узорочное, много полат каменных пустых; а улицы были все каменем мощены. ⁷Ныне все разволялось⁸, толко знак есть, л. 27 об. // какъ были сланы каменем. А дворы въ Ясех не огорожены, разве у богатого¹, и то плетенем. Господарской дворъ зело хорошъ, много полат каменных. Вино въ Ясех дешево и хлеб; масло коровье дешево, и² конопляное дорого -- с Руси идет. Яблока, орехи, чернослив необычно дешев; и кормъ лошадиной дешев. А люди доброхотные³, хошъ убоги; а от дешеваго вина все пропьются и вконец от того разорились; везде все шинки. Много и турок въ Ясех с торгом, и жидов много, тут же живут. А жиды у господаря ряды⁴ дегтяные⁵ откупаютъ, такъ деготь очень дорогъ: флягу дегтяную⁶ налить болшую -- ⁷гривны* четыре⁸ дать. Дрова очень дороги: на копейку каша лехко сварить -- а лесу много, да люди ленивы, непроворны, не как московския. Купецких л. 28. // людей въ Ясех пошлиною болно грабятъ, затем многая объезжают.

Тут нас греки, въ Ясех, товарыщи наши, покинули, не поехали с нами въ Царьград. Пришла им ведомость из Царяграда, что лисица и белка дешева, -- такъ они поехали в Малдавскую землю в Буквареши*, а мы тут и остались. Жили мы въ Ясех 13 дней, дожидались¹ товарыщев, да не дождались. Печално нам силно было: пути не знаем; зело было смутно и метежно². Размышляли всяко: итить и назад воротиться? Наняли было языка до Иеросалима, -- волошанина, многия языки знает, -- по 30 алтынъ на месецъ³, пить-есть наше, да стали у него речи непостоянны⁴: ныне так говорит, а утре, пришед, другия. Помнилось ему, что дешево нанялся что ли, Богъ знает. Мы же видевше его непостоянство да вовсе отказали. л. 28 об. // Печално было силно, да уже стало в том, хошъ бес толмоча^{1 2}ехать. Господи, помилуй! Толко переехавши да столко нужды приняв, да назад ехать? Стыдно, су, будет! Что делать? Живем много, товарыщев нет, а проводить нихто³ не нанимается. Сыскался миленкой убогой человекъ, нанялся у нас до Голацъ*, дали ему^{4 5}семь гривенъ⁶.

Марта въ 7 день взяли у господаря воложскаго⁷ лист и пошли из Ясей к Голацам. Первый⁸ день шли лесом, а в те поры припал снежекъ молодой. Покудова до лесу доехали, а он и стаял -- такъ горы те все ослизли, а горы высокия, едва двойкою выбились: сажен 8 вывезши воз да по другой поезжай. И бедство было великое! Проводникъ ропчетъ, не хочет итти с нами, такъ мы ево стережем, чтоб не ушел или лошадь бы не увел. л. 29. // Ох, нужда была! Плакать бы, да слез-те нету! А люди к путному-то шествию неискусны и нуждъ никаких не видали, в путех не хаживали. А я на них ропчю¹, так им несносно. Ну, да слава Богу, хошъ другъ на друга ропчем, а таки бредем помаленку². 13 дней въ Ясех лошеди³ отдыхали, а тут один день насилу снесли, чють не стали. Етакая нужда была! А⁴ всего лесу верстъ з десять⁵. Во всю дорогу такой нужды не было, день весь бились. Етою дорогою мало конми ездят, все волами: волов ⁶шесть-четыре⁷ запрягут -- такъ оне⁸ прут. А у них арбы широкия, а земля иловатая. А наши телеги уски, так одно колесо идет въ калеи, а другая наружи -- такъ все телега боком идет. Етак лошадка⁹ потянет саженъ 10 да станет. А колесо-то по ступицу воротить, л. 29 об. // так лошадь-та бросается туды и сюды. Все в поводу вели лошадей-то, бедно было силно. Пощади, Господи! У нас-та¹на Руси таких путей нет. Едва к ночи добились до местечка, и то все разорено; хаты с три стоят для почтарей², церковь каменная, зело хороша; и мы тут начевать стали.

И в полуночи прибегъ волакъ, а по-руски гонецъ, с тайными делы от турокъ к господарю. И³ пришли к нам турки со свечами, ночь зело была темна. И стал наших лошадей брать под себя, мы же не довали⁴ ему. А он просит ключа⁵ от конских желез: лошади⁶были скованы -- такъ ключа⁷ у меня просит, л. 30. // а я ему не дою¹. Турченин вынев² ножъ да замахнулся на Луку, а он, миленкой, и побежал; и толмачь скрылся. Взявши коней да и погнали скованых до тово³ места, где стоят, а за ними я один пришол, да плачю, и Богом их молю, чтоб⁴ отдали. А на ока* вина-таки взяли; а⁵ самому⁶ турченину⁷ бутто⁸ стыдно, такъ он велелъ ямщику взять. Слава Богу-свету, что отдали, а то беда было немалая: место пустое, нанять не добудешъ.

И в трети⁹ день пришли в Борлат* -- местечко воложское, самое убогое. Тут мы начевали, искупилися запасом всяким и утре рано пошли вон за час до свету. И дорога зело гориста. А талмачь¹⁰ нашъ мало пути знает, такъ велъ нас не тем путем. Иная была л. 30 об. // дорога глаже, а он все вел нас горами -- и сам, милой, не знает. Много на него и¹ ропталъ, а инде и хотел и побить, да Богъ помиловал от таковаго греха -- простой бедной мужик. Какъ нанимался, так сказывал: "Я дорогу² до конца знаю". А какъ поехал, такъ ничего не знает, да бегает, да спрашивает; ошибался миленкой много. После уже повинился: "Я-де тою дорогою однава³ отроду проехал, и то де лет зъ 20". ⁴А какъ⁵ миленкой⁶ полно нас дотащил? Да, слава Богу, таки доволок нас до Голацы. Спаси ево Богъ! И тут мы, идучи от Борлата к Голацам⁷, видели горы Венгерския*: зело высоки, подобны облакам⁸. И мы тем горамъ⁹ зело дивились, что нам необычно таких гор видить¹⁰, а на них снекъ¹¹ лежит. А откудова мы те горы видели, и вопросили языка: "Далече ли, мол, л. 31. // есть¹ горы?" И он нам сказал: "Добрым-де конем бежать 3 дни²". И нам зело дивно стало: якобы видится от Москвы до Воробьевских горъ, и древа те³ на них мочно⁴ счерти. Зело удивите лны⁵ горы!

Марта въ 12 день, уже час ночи, пришли⁶ в Голацы и выпросилися у волошенина⁷ начевать, и онъ пустил нас. И утре рано пошел я⁸ до попа рускова⁹, а то нихто¹⁰ ¹¹языка не знает. Такъ попъ пожаловал, велел к себе переехать. Такъ мы со всем переехали да и стали у попа, а рухледь склали в ызбу: нужно у миленъких¹², и хороменки¹³ нет особой. Потом нам стали сказывать, что есть-де карабли¹⁴ в Царьград. И мы зело обрадовались и стали коней продавать. А сказали, что севодни корабли пойдут, такъ мы¹⁵ за бесценок лошедей¹⁶ отдали и телеги: л. 31 об. // не до того стало, толко бы с рукъ спихать, такъ земля ноет, путь наскучил, помянуть ево не хочется. И когда опростались от лошадей, тогда пошли корабль нанимать. И нашли карабль¹ греческой, християнской²; уговорились: с человека по левку* до Царяграда. И раиз приказал нам до света на карабль со всем приезжать.

Град Голацы -- нѣбольшая³ городина, да славенъ карабелною⁴пристанью, а то разорен весь от турка и татар. Монастырей ⁵много и хороши, а толко по старцу живут, подданые цареграцких монастырей⁶. Монастыри⁷ пусты, и в церквах пусто. А церкви узорочныи, каменныя; и кресты на церквах, и колокола малыя, по два колокола. Град Голацы стоит на Дунае-реке⁸, на берегу⁹ на левом боку. В Голацах вино и хлеб дешев, а кормъ л. 32. // лошадиной дорогъ: сено¹ одной лошади на сутки на ²два алтына³ мала⁴. Дунай-река⁵ -- купаться⁶ нелзя, крутоберега, з берегами вровень идет. В Голацах рыба дешева: свежей сазанъ великой -- дать алтын, и осетры недороги. И Дунай-река рыбна, что Волга⁷, многа⁸ рыбы.

Марта въ 14 день рано вклавши рухледь в телеги и съехали на берегъ⁹ х кораблю, a кораблѣнники¹⁰ уже готовятся к подъему. , И тут нам турки¹¹, караул, не дали рухледи класть на корабль¹², повели меня прежде к мытнику греческому. Я пришел, а индучник еще спит; такъ я дожидался, какъ он встанет¹³. И начал¹⁴ меня спрашивать: "Что за человекъ? Откудова?" И я сказал, что с Москвы, да и подал ему господарской лист воложской. И онъ, прочетши листъ, сказал: "Иди-ко¹⁵ же з Богом! Я-де с твоего товару пошлин не возму. А турчанин-де возмет ли л. 32 об. // или¹ нетъ, тово-де я не знаю; инде я к нему отпишу, чтобы де² онъ с тебя не брал". Такъ я ему поклонился, а онъ написал к нему писмо.

И когда пришли мы к турку³, къ юмрукчею, и он прочетши⁴писмо греческое да и плюнул, а товар весь ⁵от карабля велел⁶ перед себя принести. И, пересмотривши товар, велел к себе в хоромину тоскать⁷, а сам мне чрез толмоча⁸ сказал: "Дай-де мне 20 талерей". И я выневши⁹ листъ московской да и подал ему. Так турчанин стал честь и, прочетши, сказалъ: "Толча гойда! Пошол-де¹⁰! Возми свой товар, нет де до тебя дела!" И взявши товар да пошли х кораблю. И стали кластися¹¹ на корабль; и когда убралися мы совсем, и харчь тут купили.

Да тут же к нам пристал черной попъ* из Ляцкой земли сам-друг, стал бить челом¹²: "Пожалуй, возми л. 33. // с собою во Иеросалим!" И мы ево приняли, а он в те поры пошел с коробля¹ за сухорями². И раиз, карабленникъ³, не дождавъ его⁴ да⁵ отпустилъся⁶, паднявши⁷ парусы. А тотъ поп Афонасей⁸ увидел з горы, что корабль пошел, бросился в лотку к рыбаку, дал пять алтын, чтоб на корабль⁹ поставилъ. А лотка дирява¹⁰, налилась воды -- чють не потонули. А мы обернувшися¹¹ на корабле¹² и пошли Дунаем; и бысть ветръ поносенъ зело.

И того ж дня, яко о полудни, пристали к городу, а имя ему Рен*, воложской же, тут и турок много. Раиз корабль пшеницею догружал. Град Рен полутчи¹³ Голацъ; вино в нем дешево, по денге око, и хлеб дешев; толко таких монастырей нетъ, что в Голацах; стоит на лево¹⁴ стране. И тут мы начевали.

И¹⁵ марта въ 16 день рано утром, поднявши парусы, пошли вниз по Дунаю. Дунай-река многоводна и рыбна, а к морю розшиблася на многая гирла, пошла подъ турецкия¹⁶ городки. Сверху¹⁷она широка, а внизу уже, розбилася л. 33 об. // на многая гирла, да глубока. Корабль подле берега¹ бежит, трется. Песков на ней нетъ, все около ея тросникъ; быстра зело, з берегами вровенстве.

И тово дни минули город² турецкой³ на правой руке⁴ Дуная -- городокъ Сакча*. А в нем мечеты каменныя; ⁵поболши Рени⁶городокъ каменной. И к нему не приставали. ⁷Городокъ Сакча турецкой на Дунаи.

И того же дни⁸ минули другой городокъ турецкой Тулча*. К тому городку⁹ все корабли пристают: какъ из Царяграда идут, такъ осматривают, не провозят ли греки неволниковъ. В том городке берут горачь*: с человека по 5 талерей; а когда неволники идутъ на Русь с волными листами, такъ с них берут турки в том городку по червонному* с человека, окроме горачю¹⁰. Градъ Тулча поменши Сакчи, у Дуная близ воды стоит. И нашъ раиз не приставал к нему: были люди лишния, л. 34. // и ветръ былъ доброй. А онъ ¹ на себя наделъ² чалму такъ, бутто³ турецкой корабль, да такъ и прошол. А нам велел покрыться⁴, и мы ему сказали: "Да что нам крыться⁵? У нас государевъ листъ есть, мы горачю⁶ не дадим!" И тако минули его; и, минув, пристали ко брегу, и начевали. И в той нощи бысть погода велика. И тут стояли весь день и нощь: не пустил нас ветръ.

И утре рано пошли вниз по Дунаю. А на левом боку Дуная⁷в других гирлах много городков турецких, Килия*-город с товарыщи. Тут и Белогородская⁸ орда* подлегла близ Дуная, татары белогородския.

И во вторый день пришли на устье Дуная к Черному⁹ морю, и тут стояли полтора¹⁰ дни. Дунай-река зело луковата, не прямо течет. И тут мы стояли у моря, и иныя корабли турецкия идут вверхъ по Дунаю. Мы же ходили по Дунаю подле моря и удивляхомся морскому шуму, какъ л. 34 об. // море¹ пенится и волнами разбивается; а нам диво: моря² не видали. Тутъ кладбища на берегу турецкая³: которой турчанин умрет на море, такъ пришед к Дунаю да тут и схоронят. И раиз нашъ взявши⁴ матрозов, да зинбиръ насыпал песку, да взял бревно еловое, да седши в сандал* и поехал к устью⁵ Дуная⁶ на приморья искать ходу, кабы караблю⁷ попасть в ворота. И вымеревъ⁸ ворота, и пустил мех с песком на воротех, а к нему привязал бревно. Такъ бревно и стало плавать на воротех, такъ знакъ и стал ходу корабелному. Тут же мы видели на Дунаи при мори всяких птицъ зело много, плавают всякой породы великое множество; а на море не плавают, и не увидишъ никакой птицы: им морская вода непотребна, для тово что она солона и горька⁹.

0x01 graphic

¹⁰ЧЕРНОЕ МОРЕ¹¹

И марта въ 20 день утре рано бысть л. 35. // ветръ зело поносенъ, и пустилися¹ на море Чермное. И егда выплыли изо² устья Дуная в море, тогда морской³ воздух зело мне тяжекъ стал, потом и в том часе занемоществовал⁴ и стал блевать. Велия нужда, кто на море не был⁵, полтара дни да ночь всю⁶ блевал. Уже нечему⁷ итить из чрева, толко слина зеленая тянется, не дасть ничего ни съесть⁸, и пить -- все назад кидает. За 10 летъ пищу и ту вытянет вон! А карабленники⁹ нам смеются да передражнивают, а сами говорят: "То-де вам добро". А Лука у насъ ни крехнулъ. Что жъ здѣлаешъ? Богу не укажешъ. А, кажется, по виду и всѣхъ хуже былъ, да ему Богъ далъ -- ничто не пострадалъ. Да онъ и послужилъ намъ: бывало испить принесетъ или кусокъ сьесть.

А на море зѣло ¹⁰бысть вѣтръ¹¹ великъ, с верху¹² с коробля¹³нас всѣхъ збило, чрез корабль воду бросало. Охъ, ужас¹⁴! Владыко-человеколюбче! Не знать нашего карабля¹⁵ в волнахъ, кажется. И видѣ такую неминучую¹⁶ раизъ, что меня на карабле морская вода всего подмочила, л. 35 об. // такъ онъ¹, миленкой, взялъ к себѣ в каюту свою, гдѣ онъ самъ спитъ, и положилъ меня на своей постели, и коцомъ покрылъ, да и таз² поставилъ мнѣ³, во что блевать. Спаси ево Богъ, доброй человѣкъ былъ миленкой! А когда станешъ вставать, такъ закрутится голова да и упадешь. Кабы да еще столко⁴ плыть, то бы совѣршенно ⁵бы было⁶ умереть! Уже нелзя той горѣсти пуще! Да по нашимъ счастком⁷, далъ Богъ, вскорѣ перебѣжали. Такову Богъ далъ погоду, что от Дуная от устья в полтора⁸ дни перебѣжал⁹ корабль¹⁰. И раизъ намъ сказал: "Я-де уже тритцать¹¹ лѣтъ хожу, а такова благополучия не бывало, чтобы въ етѣ часы так перебѣжать. Бывало-дѣ и скоро, что 5 дней, четыре, a иногда-дѣ¹² и месяц -- какъ Богъ дасть; а¹³ по вашему¹⁴ счастию такъ Богъ дал скорой путь". Мы же хвалу Богу воздахомъ: "Слава тебѣ, Господи! Слава тебѣ,л. 36. // святый!"

И егда вошли межи гор в морѣ к Царюграду, тогда раизъ меня¹, пришедъ, волочеть² вонъ: "Поиди-де вонъ, Станбулъ блиско, сирѣчь Царьградъ*!" Так я кое-какъ выползъ на вѣрхъ корабля. А когда мы вошли в проливу межу гор, тутъ на воротѣхъ морскихъ на горахъ высоко стоятъ столпы*. Ночью³ в нихъ фонари со свечами горять -- знакъ, какъ кораблям⁴ ночью попасть в гирло; а естьли⁵ бы не ѣти фонари, то ночью⁶ не попадешъ в устье. И мало пошед, стоятъ два городка⁷ по обе стороны турецкия*, и пушекъ зѣло много. Ете городки для воинского опасу здѣланы зѣло крѣпко, мудро то мѣсто пройти. А тутъ уже до Царяграда по обѣ стороны селы турецкия и греческия. А от горла до⁸ Царяграда Уским моремъ* 58 вѣрстъ. И марта въ⁹ 22 день, на пятой недѣли Великого л. 36 об. // поста, в четвертокъ Андрѣева канона*, якобы от¹ полудни, пришли в Царьград и стали на Галанской странѣ*. Тогда турчане² из юмруку к намъ на карабль приѣхали и стали товары пересматривать. Тогда и нашъ товар взяли въ юмруку, сирѣчь в таможне³. Мы же опасаемся, что дѣло незнаемо. И раиз намъ сказалъ: "Не бойтеся-де ничего, все-дѣ цѣло будет". Мы же стали на корабле⁴ и дивилися такому преславному граду. Како Богъ такую красоту да предалъ в руки босурманом⁵?! А сами ужасаемся⁶: "Что ето⁷ будет? Куда заѣхали?" Сидимъ что плѣнники; а турки пришед да в глаза⁸ глядят, а сами говорят: "Бакъ, папас⁹ москов, зачемъ-де ты сюда приѣхал?" А мы имъ глядимъ в глаза самимъ, а языка не знаем. Потом к нашему кораблю стали подъѣзжать руския неволники, кои извозничаютъ на мори, и стали с нами помаленку переговаривать -- такъ намъ стало отраднѣе. Потом у той начевали; и утрѣ рано раиз велѣлъ корабль¹⁰ л. 37. // на другую градскую сторону перевѣсти, на Цареградскую сторону.

И когда мы пристали ко брегу ко Цареградской сторонѣ, тогда мы помолившеся Богу, и Пречистой¹ Богородице, и великому предотечи² Иоанну* и стали с Царемъградомъ³ осматриватся. Потомъ приѣхали к намъ на корабль турки-горачники и стали у насъ горачу⁴ просить. И я имъ показал листъ царской. И они спросили: "Качадам, сколко-де васъ человѣкъ?" И я имъ⁵ сказалъ: "Бешъ адамъ, сирѣчь 5 человѣкъ". И они сказали: "Добро-дѣ" -- да и поѣхали долой с корабля. И бысть намъ печално велми и скорбно: пришли в чюжее царство, языка не знаемъ, а товаръ взяли турки; какъ ево выручить, Богъ знаетъ -- и тако намъ бывши в размышлении.

И абие присла Богъ намъ -- х кораблю приплыл в куюку* неволникъ; а самъ на нас глядит да по-руски и спросил: "Откуда, отче?" И мы сказались, л. 37 об. // что с Москвы. "Куда-де, отче, Богъ несетъ?" И я ему¹ сказал, что по обѣщанию во Иеросалимъ. И онъ молвилъ: "Хвала Богу, хороше-де. Что ж де вы тут сидитѣ? Вить²де вам надобно подворье". И я к нему пришед и стал ему говорить: "Какъ, мол, тебѣ³ зовут?" И онъ сказал: "Меня-де зовутъ Корнилиемъ⁴". Такъ я ему молвилъ: "Корнильюшка⁵, будь ласковъ, мы здесъ⁶ люди заѣзжия, языка не знаемъ, пристать ни х кому не смѣемъ, сидимъ что пленники. Турки⁷ у нас и⁸ товар взяли, а выручить не знаем какъ. Пожалуй, поработай с нами". И онъ, миленкой⁹, християнская¹⁰ душа, такъ сказалъ: "Я тебѣ, отче, и товаръ выручу¹¹, и двор добуду, гдѣ стоять". И я ему молвилъ: "У нас, моль, есть государской листъ". И онъ у раиза спросилъ по-турецки: "Где-дѣ ихъ товар, в которомъ юмруке?" И раизъ ему сказал, что на Колацкой¹² юмрукъ¹³* взяли турки. Такъ онъ ¹⁴велѣлъ мнѣ¹⁵ взять листъ царской. Такъ л. 38. // я взявши листъ, да седши в коикъ, да и поѣхал къ юмруку.

И когда мы пришли въ юмрукъ, так тутъ сидятъ турки з жидами. И турчанинъ-юмручей спросил у толмача: "Карнилья¹, зачемъ-де попас пришелъ²?" И онъ ему сказал: "Е, солтану бусурманъ³ юмручей, вчера-де у него на корабле⁴ взяли товар, а онъ-де не купецкой человѣкъ. Он-дѣ ѣдетъ во Иеросалимъ, так-де у него⁵ ⁶что есть -- непродажное у него-де то⁷, пекнешъ, сиречь пода-ки-де везетъ". Тогда турчанинъ велѣлъ товар разбить и переписать, да на кости и выложил⁸, да и сказал⁹ толмачю¹⁰ нашему: "Вели-де попасу дать юмруку 20 талерей и товар взять". И толмачъ мне сказал, что 20 талерей просит. И я ему, турчанину, листъ подал. И турчанинъ¹¹ листъ прочелъ да и сказал: "Алмазъ, сиречь не будет-де тово, что не взять с него юмруку. Знаемъ-де мы указы!" И ту¹² миленкой толмачь нашъ долго с ними шумел, такъ они и вонъ ево со мною выслали: "Даж¹³-дѣ юмрукъ, такъ¹⁴ и товар возмешъ ! " л. 38 об. //

И мы, вышедъ, думаемъ: "Что дѣлать?" Тогда увиде¹ насъ турчанинъ, какой-то доброй человѣкъ, да и сказалъ толмачу²: "Что-де вы тутъ стоите³? Тутъ-де не будетъ ваше дѣло здѣлано; здѣсь-де сидят собаки-чефуты⁴, ани-де возмутъ пошлину. Поѣзжайте-де⁵на Станбулскую сторону к старейшему юмручею, тотъ-де милостивея⁶ и разсуднее⁷; а жиды-де немилостивы: они бы де и кожу содрали, не токмо пошлину⁸ взять!" Такъ мы и пошли к турчанину, хош к⁹ бусурману¹⁰, да дѣло и правду сказываетъ.

Такъ мы седши в каикъ¹¹ да и поѣхали на Цареградскую^{12 13}страну. И пришли въ юмрукъ; и тут сидит турчанинъ да тютюнъ¹⁴ тянетъ, спросилъ у толмача: "Что-де, зачемъ попас пришел¹⁵?" И онъ ему сказал, что де попас московъ, идет во Иеросалимъ, а у него-де есть указъ московского¹⁶ царя, чтобы де по перемирному договору* нигдѣ ево не обидели¹⁷; и здесь¹⁸-де, в Станбулѣ, вчера на корабль¹⁹ приѣхали с Колатского юмруку да и взяли-де у него пешкеш²⁰ еросалимской, л. 39. // которой-де он туда вез, -- да и подал ему листъ. А другой турчанинъ, товарыщь ему, збоку тута¹ же в листъ смотритъ; да другъ на друга взглядывают да смеются. И прочетши листъ ²да сказал³: "Я-де тово⁴ рухляди⁵ не видалъ; вотъ де я пошлю пристава въ юмрукъ, да велю-де роспись привѣсти, да посмотрю: будетъ-де что малое дѣло, такъ-де поступлюся, а что де много, такъ-де⁶ нелзя не взять".

И приставъ-турчанинъ селъ в коикъ да и поѣхал въ юмрукъ; а мнѣ турчанинъ велел сесть с собою жъ. С полчаса помѣшкавъ, пристав приѣхал, подал товару роспись. И юмрукчей, прочетши роспись, сказал толмачу: "Не будетъ-де тово, что не взять пошлинъ: много-де товару". И⁷ толмачь⁸ долго с нимъ спирался: "Онъ-де всего отступится, а не дасть ни аспры*! Онъ-де поедетъ до Едрина*, до самого салтана!" Спаси ево Богъ, миленкого⁹! Много с турчанином бился, что с собакою. И турчанинъ сказал: "Нелзя-де не взять хошъ половину, 10 талерей". И онъ ему сказалъ: "А то де какова аспра, такъ де аспры не даст!" л. 39 об. // И турчанинъ разсмеялся¹ да молвил: "Анасы² секимъ евуръ, лихой-де попасъ, ничего-де не говорит, а онъ-де шумит!" И сказал: "А попас-де что языка не знаетъ и вашихъ поступокъ, такъ де ему что говорить?" Я, су, что петь³ дѣлать, стал бит челомъ, чтоб⁴ отдал. Такъ он разсмеялся⁵ да сказалъ: "Е, попас, гайда, гайда, пошол⁶, да велю отдать!" И велѣл писмо написать до тѣхъ юмрукчеевъ, чтобы товар попасу отдали. И я стал говорить толмачу⁷, чтобы онъ пожаловалъ такое писмецо на товар, чтобы ни в Цареграде, ни по пути на городахъ, ни во Египтѣ, ни во Еросалиме⁸ -- где ни будет с нами тотъ товар, чтобы с него юмруку не брали. И толмачь стал мои рѣчи ⁹ему говорить¹⁰, такъ онъ разсмѣялся¹¹ да велѣл подьячему память написать да и запечатать.

И мы взявши того же пристава с памятью да и поѣхали на ту сторону. И пришли въ юмрукъ, а они, собаки¹²-турки, в тѣ поры в мечетѣ молились, в самыя полдни, такъ мы ихъ ждати¹³. И когда пришел л. 40. // юмручей, такъ пристав подал память, чтоб товаръ отдалъ. И онъ память прочелъ, а самъ, что земля, стал черенъ и велѣлъ отдать. Да в честь юмрукчей да жиды выпросили у меня 5 козицъ* в подарки, а не за пошлину. И тутъ я приставу далъ 10 р. за ево работу; много и труда¹ было: дважды ѣздил во² юмрукъ, а втретьи с нами. И тако³ мы взявши товаръ да и поехали на свой корабль. И, приставъши х кораблю, расплатимся⁴ с раизом за извоз да и поклались в коикъ всю рухлѣдь.

И повѣс насъ Корнильюшко ко патриаршему двору. И вылесши ис коика мы с нимъ двое, а протчая братия -- в каику, да и пошли на патриарховъ двор. И толмач спросил у старца: "Где-дѣ патриархъ*?" И старецъ сказал, что де патриархъ сидит на выходѣ на крылце. И мы пришли перед него⁵ да и поклонились. И патриархъ спросил у толмача: "Что-де ето за калугеръ? Откудова и зачем пришол⁶?" И толмачь сказал: "Онъ-де с Москвы, а идет во Иеросалимъ". Потом я ему листъ подал, такъ листъ в руки взял, а честь не умѣетъ, толко на гербъ долго смотрел да и опять отдал мнѣ листъ. Потом спросил у толмача: л. 40 об. // "Чево-де ¹онъ от меня²хочетъ?" Ему помнилося, что я пришолъ³ к нему денегъ просить. И толмачъ ему сказал: "Деспода⁴ агия⁵, онъ-де ничего⁶ от тебѣ⁷ не хочетъ, толко де у тебя просить келии⁸ пожить, докудова пойдет во Иеросалимъ⁹, -- такъ о томъ милости просить. Онъ-де человѣкъ странной, языка не знает, а ты-де здѣсь¹⁰ христианомъ¹¹начало. Кромѣ де тебѣ¹², кому ево помиловать? А¹³ ты-де отецъ здесь¹⁴ всемъ нарицаесся¹⁵, такъ де ты пожалуй ему келью на малое¹⁶ время". И патриархъ толмачу¹⁷ отвѣщал: "А что-де онъ мнѣ подарковъ привес¹⁸?" И толмачь сказал ему: "Я-де того¹⁹ не знаю, есть ли де у него²⁰ подарки". И патриархъ толмачу²¹ велѣлъ у меня спросить: "Будет-де есть подарки, такъ дамъ-де ему келью". И толмачь сказал ему ²²мне патриарховы всѣ²³ речи. Такъ мнѣ стало горко и стыдно, а самъ стоя да думаю: "Не с ума ли, молъ²⁴, сшол²⁵, на подарки напался? Люди все прохарчились, а дорога еще бесконечная²⁶!" И тако я²⁷ л. 41. // долго ему¹ отвѣту не дал: что де ему говорить, не знаю. А дале от горести лопанулъ², естъ что неискусно, да был такъ: "Никакъ, моль, пьянъ вашъ патриархъ? Ведает ли онъ и самъ, что говорит? Знать, молъ³, ему ничего естъ⁴, что уже с меня, страннаго⁵ и убогаго человека, да подарковъ⁶ просит. Гдѣ было⁷ ему насъ, странных, призрить, а онъ и последнее с нас ⁸хочет сорвать⁹! Провались, молъ, онъ, окаянной, и с кельею! У нашего, мол, патриарха* и придверники искуснеѣ тово просять! А то етакому какъ не сором просить-та подарков! Знать, моль, у нево пропасти-та мало; умрѣт, мол, такъ и то пропадет!"

И толмачъ мене¹⁰ унимает: "Полно-де, отче, тут-де грѣки иныя руский¹¹ языкъ знають". ¹²И я ему молвил: "Говори, мол, ему¹³ мои речи!" И патриархъ зардился; видит, что толмачъ меня унимаеть, такъ онъ у толмоча¹⁴ спрашивает: "Что-де онъ говорит?" ¹⁵И толмачъ молвил: "Так де, деспода, свои речи говорить¹⁶, не до тебя".

Патриархъ¹⁷ же у толмоча¹⁸ прилежно спрашивает: л. 41 об. // "А то де про меня говорит, скажи". И я ему велел: "Говори, мол, ему! Я веть ни ево державы, не боюся; на мнѣ онъ не имеет власти вязать, хошъ онъ и патриархъ".

И толмачъ ему сказал мои все речи со стыдом. Такъ онъ, милой, и пуще зардился да и молвил толмачу: "Да я-де у него каких подарков прошу? Не привес¹ ли де он обрасковъ московскихъ?" И я ему сказал: "Нет, мол, у мене² образов; есть, мол, да толко про себя". Такъ он сказал толмачу: "Нет де у меня ему келлии. Поидити-де³ в Синайской монастыръ⁴*: там-де ваши москали⁵ церковъ поставили, так де ему⁶ дадут". Так де я плюневъши⁷ да и⁸ с лесницы пошел⁹, а онъ толмочу¹⁰ говорит: "Апять¹¹ бы де ко мнѣ не приходил, не дам-де кельи!" Етакой миленкой патриархъ, милость какую показал над страннымъ человеком!

Такъ, су, что делать? Мы и пошли с патриархова двора; да седши в коикъ, да и поехали в Синайской монастыръ. Пришли ко игумену. Толмачъ стал л. 42. // говорить, что пришол-де с Москвы калугер а просит-де келий¹ до времени постоять². Тот, милой, себѣ взметался: "Какъ быть? Да у меня нѣт келии³ порожней⁴; ин бы де ево во Ерусалимской⁵ монастырь* отвес⁶, готова-де тут кстати: он-де во Иерусалим⁷ идеть, так де ему там игумен и келью дасть".

Миленкая Русь! Не токмо накормить, и места не дадут, где опачнуть⁸ с пути. Таковы-то греки милостивы! Да еще бѣдной старецъ не в кои-та веки забредет⁹ адинъ¹⁰ -- инъ ему места нетъ; а когда с¹¹ десятокъ-другой, такъ бы и готово -- перепугалися! А какъ сами, блядины дети, что мошенники, по вся годы к Москве-то человек по 30 волочатся за милостиею¹²*, да им на Москве-та¹³ отводят места хорошия¹⁴ да и кормъ государевъ. А, приехав к Москве, мошенники плачуть пред государем, пред власти¹⁵, пред бояры: "От турка насилием отягащены¹⁶!" А набравъ на Москве денегъ да приехав в Царьград, да у потриархов¹⁷ иной купит митрополитство. Такъ-то они л. 42 об. // все делают, а плачут: "Обижаны¹ от турка!" А кабы обижены², забыли бы старцы простыя носить рясы луданыя³, да камчатыя*, да суконныя по 3 рубля аршинъ. И⁴ напрасно миленкова турка тѣ старцы греческия оглашают, что насилует. ⁵Мы сами видели, что им насилия не⁶ в чем нету: и в вере, и в чем. Все лгут на турка. Кабы насилены, забыли бы старцы в луданных да в камчатых рясах ходить. У нас такъ и властей зазирают, луданную кто наденетъ, а то⁷ простыя да такъ ходят. Прям, что насилены от турка! А когда к Москве приедут, такъ-та в каких рясах худых таскаются⁸, будто студа⁹ нет. А там¹⁰ бывши, не заставишь ево такой¹¹ рясы носить.

На первое возвратимся. Что потом будет, увы да горе! Незнаемо, что делать. Стоит тут старчикъ, л. 43. // имя ему Киприян; тот, миленкой, умилися на меня, видит он, что я печаленъ. А онъ, миленкой, по-руски знает: "Ну де, отче, не пѣчался; я-де тебе добуду келью". Взявши нас да и пошол до Иросалимава¹ монастыря. Пришли на монастырь; вышел к нам игуменъ, спросил про меня у толмоча²: "Умеет ли де³ по-гречески?" И толмачь сказалъ, что не умеет. Такъ игуменъ молвил: "Откудова⁴ онъ и зачем ко мне пришол⁵?" И толмачь сказал обо мне все порядом, откуда⁶ идетъ. И игуменъ молвил: "Добро-де, готова-де у меня и⁷ келья". И тотчас велел две кельи очистить, а сам сел да и велел дать вина церьковнаго⁸. Ино нам не до питья: еще и не ели, весь день пробилися то с турками, то з греками, а греки нам тошнее турок стали.

Так нам игуменъ, поднесши вина, велел со всею рухледью л. 43 об. // приходить: "Я-де вам и корабль промышлю во Иеросалим". Мы же ему покланихомся¹: доброй человекъ -- миленкой тот игуменъ!

Мы же шедши на пристань, где нашъ коикъ стоитъ с рухледью, нанявши гомалов, сиречь работников, и пришли в монастырь, да и сели в кельи. Слава Богу, бутто поотраднее! Игуменъ же прислал к нам в келью кушанья и вина. Спаси ево Богъ, доброй человекъ, не какъ патриархъ! Мы же, взявши², тому толмочу³ дали за работу ево два варта*. Онъ же, миленкой, накланялся, человекъ небогатой; да тако ево и отпустили, а сами опочинули мало.

И нощъ преспавши, поутру в суботу Акафистову*, игумен нам такъже⁴ прислал трапезу, и вина прислал, кандило и масло древянова⁵ сулею -- в ночь зажигать. У них обычай таков: по всем кельям во всю нощъ кандилы с маслом горят. Масло там дешево: л. 44. // фунтъ* две копейки. Потом стали к нам приходить греческия старцы и греки. И¹ сведали про нас руския неволники, и² стали к нам в монастырь приходить и роспрашивать, что водится на Москве. А мы им все сказывали, что на Москве ведется и в руских городах³. Потом мы стали выходить на улицу и с Царемградом⁴ опозноватися⁵; такъ на улице мимо ходят неволницы, кланяются нам, ради миленкия. Потом вышли мы на пристань морскую; тут мы погуляли да и пошли на монастырь⁶.

И в неделю шестую* прииде к нам в монастырь Киприян-старчикъ, кой нас тут поставилъ, да и говорит нам: "Пошлите-де⁷, погуляем по Царюграду, я-де вас повожу". Так мы ему ради да и пошли. А когда мы вышли к Фенарским воротам* и к патриархову л. 44 об. // двору, тогда с нами стретился нашъ московской купецъ Василей Никитинъ. Мы же зело ему обрадовались: намъ про нево сказали, что уехал. А он себе нам рад и удивляется: "Зачем-де вас сюда Богъ занес?" И мы сказали зачем, такъ онъ молвил: "Хоче-те¹ ли погулять в Софейскую церковь*?" И мы зело обрадовались и стали бить челом: "Пожалуй, поведи² нас по Царюграду и продай нам товар". Такъ он сказал: " Богъ-де знает, я-де веть еду; я б де веть давно уехал, да ветру нет. Разве де я вас сведу з греком Иваномъ Даниловым; он-де вашъ товар продастъ, я-де ему побью челом".

Такъ мы опять в монастыр возвратилися, и взяли товаръ, и пошли в цареградский³ гостиный⁴ двор. И тутъ свел нас з гречанином⁵ и товар ему отдал продать. Потом мы пошли с ним, Василием⁶, гулять по Царюграду. А он нам указывает:л. 45. // "Етою¹ улицею ходите, не теми² рядами, такъ вы не заблюдите³. А с турком⁴ говорите смело, такъ де⁵ они⁶ не так нападают", -- да учил нас миленкой. Спаси ево Богъ!

Потом повел⁷ нас до церкви Софии Премудрости Божий⁸. И мы пришли к монастырю и на монастырь взошли; пришли ко дверем западным, а врата все медные. И в те поры турки в церкви молятся; мы же стояли у врат и смотрили их беснования, какъ они, сидя, молятся. Потом турчанин вышел, стал нас прочь отбивать: "Гайда⁹, попас, гайда, пошол¹⁰-де прочь! Зачем-де пришел¹¹, тут глядишъ, тут-де бусурман?" Такъ мы и прочь пошли. Потом вышел иной турчанин¹² да зовет нас: "Гель, москов, гель, поиде суда¹³!" Такъ мы подошли, а Василей¹⁴ и стал по-турецки говорить: "Чево-де хочете? л. 45 об. // Москов папас^{1 2}вар тяган³, есть-де у нево указ, пустити-де ево посмотрить церкви". И турчанин спросил: "Сколко вас человекъ?" И мы сказали: "⁶человекъ". И он молвил: "Бир адам учь пари, по алтыну-де с человека". Так мы дали по алтыну, а он нас и повел вверхъ, а в нижнею⁴ не пущал.

И когда мы взошли на верхнею⁵ полату, тогда ум человечь пременился, такое диво видевши⁶, что уже такова дива в подсолнечной другова⁷ не сыскать, и какъ ея описать -- невозможно. Но ныне уже вся ограблена, стенное писмо сскребено⁸, толко в ней скляничные кандила турки повесили многое множество, для тово они в мечет ея притворили⁹. И ходили мы, л. 46. // и удивляхомся¹ таковому строению: уму человечу² невместимо! А какова церков узорочна, ино мы описание и зде внесем Иустиниана-царя*, какъ ея строил, все роспись покажет; тут читай да всякъ увесть. А что³ кто поперва⁴сам видя⁵ ету церков да мог бы ея описать -- и то нашему разуму невместимо⁶. Мы же ходили, и смотрели, и дивилися такой красоте, а сами рекли: "Владыко-человеколюбче! Како такую прекрасную матерь нашу отдал на поругание бусурманом⁷?" -- ⁸да руками разно⁹. А все-то наши¹⁰ греки¹¹ такъ зделали! А пределы в нем все замуравлены, а иные¹² врата сами замуравились¹³. Турчанин нам указывал, что¹⁴ де не турча замуравил, Богъ-де. А что в том пределе есть, и про то и¹⁵ греки, л. 46 об. // и турчество¹ не знают; какое там таинство, про то Богъ весть. Тут мне турчанин дал камень ис² помосту мраморной; а сам мне велел спрятать в недра: а то де турча увидит, такъ де недобре. Доброй человекъ -- турчанин, которой³нас водил!

И тако мы изыдохом ис⁴ церкви и пошли с монастыря. И, мало отшетши⁵, тут видили⁶ диво немалое: висит сапогъ богатырской, в след⁷ аршин, воловая кожа в нево пошла-де⁸ целая; и пансырь⁹ лошеди¹⁰ его, что на главу кладутъ; лукъ ево железной, невеликъ добре, да упругъ; две стрелы железныя; булдыга-кость от ноги л. 47. // ево, что бревѣшъко¹ хорошее, толста велми.

Потом пришли ко звериному двору. Сказал нам Василей: "Тут-де есть лев, хочете ли де² смотреть?" Мы же потолкали у вратъ; и турчанин отворил ворота³ и спросил: "Чево-де хочите⁴?" И мы сказали, что лва смотреть. И он молвил: "А что-де дадите?" И мы молвили: "Бир адам, бир пара". И онъ насъ и пустил. А лев лежит за решеткою, на лапы положа голову. Такъ я турчанину сталъ говорить: "Подыми, мол, ево, чтобы встал". И турчанин говорит: "Нет де, нелзя: топерва-де кормил, такъ спит". И я взявши щепу да бросил, а он молчит. Такъ узнал, что он мертвой да соломой набить, л. 47 об. // что живой лежит. Такъ я ему молвил: "Е, бусурманъ¹, для чево ты обманываешъ? Вер пара, отдай, мол, наши денги!" Такъ онъ стал ласкать: "Е, папас², пошлите-де, я вам еще покажу". Да зажег свечу³ салну, да повел нас в полату: темно силно, ажно ту⁴ волки, лесицы⁵ насажены; мяса им набросано; дурно силно воняетъ -- немного не зблевали. А лисицы некорысны, не какъ наши; а волчонки⁶ малыя лають, на нас глядя. Потом показал нам главу единорогову и главу слановою⁷; будет суще болше хобот ево, что чрез зубы висит, с великия ношвы, в человека вышина. Тут же и коркадилову⁸ кожу видели. Такъ нам поотраднее стало, что такия диковенки⁹ показал, а то лихоманъ обманул было мертвым-то лвом.

А мы, пришед, л. 48. // своим, ¹и они² дома были, не сказали, что мертваго лва видили³; сказали, что живой. А они на другой день и пошли смотреть и, пришед, хвалятся: "И мы тоже видели". А мы смеемся: "Что ж, мол, турчанинъ вамъ сказал?" "Он-де сказал, что левъ спит". "Колко, мол, онъ недель спит?" Такъ они задумались: "Что, брат, полно, не мертвой ли онъ?" Мы стали смеятся, такъ им стыдно стало: "Обманул-де сабака⁴-турокъ!"

Потом пришли на площадь великою⁵*, подобна нашей Красной площади*, да лихо не наше урядство: вся каменем выслана; величиною будет с Красною⁶ площадь. Ту⁷ стоят 3 столпа: 2 каменныя⁸, а третей медной*. Единъ столпъ из единого камени вытесан, подобенъ башни, четвероуголен, шатром вверхъ остро, саженей⁹ будет десяти¹⁰ вышины, а вид в нем красной с рябинами. л. 48 об. // А токово¹глатко выдѣлан, что в зверкало² всево тебя видеть. Под ним лежит подложен камень, в груди человеку вышина, четвероуголной; а на нем положены плиты медныя подставы; а на плитахъ техъ поставленъ³ столпъ⁴ хитро зѣло⁵. Лише подивится сему, какъ такая великая грамада поставлена таково прямо, что ни на перстъ никуда не покляпилась. А такая тягость, и какъ место не погнеца⁶, где поставленъ? А ставилъ-де ево царъ Костянтин; в нем же и гвоздь Господень заделанъ. У ⁷земли он ширины⁸ -- старона⁹ сажены¹⁰полтары.¹¹; такъ онъ кругом¹² сажень 6¹³. А которой под нимъ¹⁴ лежит камень, и на том камени кругом рѣзаны фигуры воинския, пехота да конница; а выше фигуръ -- подпись кругом латынскимъ¹⁵ л. 49. // и греческим языки; а что подписано, и мы про то не доведались и у грек, Богъ знает. Мощно етот каменъ назвать чюдом, что в подсолночной нынѣ другова такова чюда не сыщешъ. А писано про етот столпъ: когда будет Царъград¹ потопленъ, тогда толко адинъ² сей столпъ будет стоять; и корабленики, кои придут и станут к тому столпу корабли привязавать, а сами будут рыдати по Царюграду.

Другой столпъ³ складенъ из добраго⁴ камени; тот плоше гораздо и⁵ видомъ что наша вверху Ивановская калаколня*; уже иныя камения и вывалились. Да тут же стоит столпъ⁶ медной⁷; а на нем были три⁸ главы змиевы⁹, да въ 208 году те главы с того столпа свалились доловъ, и осталось столпа якобы аршина 3 вышины.

И турки зело ужаснулисъ л. 49 об. // того столпа разрушению, а сами-де говорят: "Уже-де хощет Богъ сие царство у нас отнять да иному цареви предать, християнскому¹". Сами, милыя, пророчествуют неволею.

ОПИСАНИЕ ЦАРЯГРАДА: КАКО ОНЪ СТОИТЬ, И КОЕ МѢСТО, И КАКИМЪ ПОДОБИЕМЪ

(и каковы к нему приходы моремъ и землею, и каков онъ самъ есть)

Прѣславный Царьград стоит² межу дву морь, на развилинах³у Чернаго⁴ моря и по конецъ Бѣлого*. А град трехъстенной⁵: первая стена протянулася по Бѣлому морю, вторая стена -- по заливѣ*, а третия -- от степи. А коло⁶ Царяграда 21 верста. А врат в нем 20*, а стрелницъ л. 50. // 365, а башен¹ 12. Одне² вороты³ от церкви Бакчи* -- Жидовския, противъ полаты, 2 -- Рыбныя, 3 -- Мучныя, 4 -- Дровяныя, 5 -- Мучныя⁴, 6 -- Чюбалыя, 7 -- Оякъ, 8 -- Фенар, 9 -- Лахерна, 10 -- Голат⁵, 11 -- Ависараитъ -- тѣ ворота на одной сторонѣ от лимана Чермного⁶ моря; 12 -- от Едринаполя и Греколѣ⁷, 13 -- Адрийския, 14 -- Рамановския⁸, 15 -- Пушечныя Романовския, 16 -- Сеневрейския, 17 -- Салахайския; 18 -- от Бѣлого моря, Кумапейския⁹, 19 -- Когаргалимондийския, 20 -- Архикопѣ¹⁰, от церкви¹¹Бакчи християнския двоя¹² ворота на Бѣлое море¹³.

А имянъ Царюграду седмъ¹⁴: 1. Византия; 2. Царьград; 3. Богом царствующий град; 4. Костентинополь¹⁵; 5. Новы¹⁶ Римъ; 6. Седмохолмиякъ¹⁷; 7. турецкое прозвание -- Стонбулъ¹⁸. л. 50 об. //

Велики¹ и преславны² Царьград стоить над морем на седми холмахъ зело красовито. И зело завиденъ³ град, по правдѣ написанъ -- всей вселѣнне⁴ зѣница ока! А когда с моря посмотрешъ⁵, такъ весь бутто⁶ на длани. Царьград⁷ от моря некрепко сделанъ⁸, и стѣны невысоки; а от Едринской степи зело крепко деланъ: в три стены, и ровъ кругъ⁹ его¹⁰ копанъ да каменьем¹¹ сланъ. А башни, или стрелницы, в Цареграде зело часты: башня от башни 30 сажень, 20 сажень. А вороты уски, уже нашихъ, для того¹²что у них мало тележного проезду бывает. А в воротех у нихъ пушекъ нетъ: у них снаряд всякой на караблях¹³, и опаска всякая воинская на морѣ. л. 51. // А по земъли¹ у него нет опасения, потому²у него и³ на городе, и⁴ в воротех пушекъ нет. А во всехъ городовыхъ воротехъ караул крепокъ, все полковники сидят. А по улицам ходят янычары⁵*: кто задерется или пьяного увидят -- то всехъ имають да за караул сажают. В Цареграде по вся ночи турчаня⁶ ездят сь янычары⁷, полковники по всем улицам с фонарями и смотрят худыхъ людей: кто стретился с фанарем -- то доброй человекъ, a бѣс фанаря⁸ -- то худой человекъ, потому поимавъ да и ведут⁹.

В Цареграде царской¹⁰ дворъ к Византии* стоит внутръ града; а Византия подобенъ нашему Кремлю*, толко наши башни лутчи¹¹строения. Полаты царския зело узорочны; дворъ царской весь в садах, да кипорисовыя¹² древа л. 51 об. // растут. А по другую сторону Царяграда за моремъ Халкидонъ-град*. Там много царевыхъ сараевъ, сиречь дворцы царския, тут цари тѣшатся, и зело жило. А по другую сторону Царяграда, за лимоном, град Калиты¹*, велик же, кругъ его будет верстъ 10. Град Царь весь, и Халкидонъ, и Колаты огибью, какъ ево весь объехать, поменши Москвы, да гуще жильем². Москва редка, а се слободы протянулись, да пустыхъ местъ много; а Царьград весь в кучи; да и мощно быть болше, для тово что старинное царство, а Москва еще вновѣ.

В Цареграде строение все каменное, а крыто черепицою. А улицы и дворы все каменемъ³ мощены; такъ у них и⁴ грясь⁵, и сор отнюдъ не бываеть: вода в море сносит, потому л. 52. // что у нихъ улицы скатистыя; хошь малой¹ дождъ прыснул, то все и снесет. А строение у нихъ пошло² от моря на гору, полата полаты выше. А все окны -- на море, а чюжихъ оконъ не загоражевают³: у нихъ чести⁴ на море глядение. В Цареграде зело строение узорочно, улица улицы дивнѣе. А по улицым⁵, по дворам везде растут ⁶древа плодовитыя⁷ и виноград. Посмотришъ -- райское селение! ⁸По улицам везде по всему граду и у мечетовъ колодези приведены шурупами, и ковши медныя повешѣны, и корыты⁹ каменныя коней поить. А инде турки сидят в полатках да в кувшинцах воду наливают, а турки, пришед, пьють -- они во¹⁰ спасение себѣ вменяют. Везде у нихъ отходы по улицам и у мечетовъ: испразднивши¹¹, да умывъ руки, да и пошол¹². л. 52 об. // Зело у нихъ етим хорошо! У нихъ нет такова обычая, чтоб просто заворотяся к стенѣ да мочится. Зело у нихъ зазорно! У нихъ ета¹ нужа не изоймѣт: где не² поворотился³ -- везде отходы. А у нас на Москве, скаредное дело, наищешся, где испразнитца⁴. Да не осуди, пожалуй, и баба при мужиках такъ и прудит. Да где денишся⁵?

В Цареграде турецких мечетов, сказывають, 8000. А таковы мечеты, что ихъ неможно описать, зело предивны, что нигде⁶ во все⁷ земли не сыщешъ! У нас на Москве неможно такова единаго мечѣта здѣлать, для тово⁸ что таких каменей хороших не сыщешъ. А церквей християнскихъ⁹ в Цареграде немного, сказывают, 30 добро бы было. В Цареграде л. 53. // воровства и мошеньчества¹отнюдъ не слышать: там за малое воровство повесят. Да и пьяныхъ турки не любят, а сами вина не пьют²*, толко воду пьют, да кагве³ -- черною⁴ воду гретою⁵, да солодкой⁶ щербетъ, и изюм мочат да пьют. В Цареграде рядов много, будет перед⁷ московским втрое, и по улицам везде ряды. А товаром Царьград гараздо товарное московского⁸, всякихъ товаровъ впятеро пѣреть⁹ московским¹⁰. А гостиныхъ¹¹ дворовъ в Цареграде 70. И в мечетах турецких все столпы аспитныя¹²* да мраморныя, воды приведены со многими шурупами хитро очинъ¹³. А когда турки идут в мечетъ ¹⁴молится, тогда пришед всякой к шурупу, да умывает руки и ноги, да и пойдет в мечет¹⁵. 5-ю¹⁶ турки в сутки молятся, л. 53 об. // а колоколов¹у них нет, но взлезши на столпъ высоко да кричит, бутто² бешеной, созывает на моление бѣсовское. А в мечетах турецкихъ нет ничего, толко кандилы с маслом горят.

Станбул, мощно³ ево назвать, -- златый градъ! Строение там зело дорого, каменное и древяное⁴. Дрова в Цареграде не болшим чем дороже московского: 10 пудъ -- дать гривна. В Цареграде сады в Великой постъ* на первыхъ неделях отцветут; овощъ всякой ко Светлому воскресенью* поспеваеть: боб, ретка, свекла, и всякой огородной овощъ, и всякия цветы -- пионы с товарищи⁵. Турки до цветов зело охочи: у нихъ ряды особыя с цветами; а когда пойдешъ по Царюграду, то везде по окнам в кубках цветы стоят. По Царюграду и за Царемградом⁶ ⁷древа кипорисовыя⁸ л. 54. // растут. Когда пойдеш¹ гулять -- ненасытной² град, чтоб присмотрился: тут хорошо, а инде и³ лутче! Паче же у нихъ у мечетовъ⁴ забудется: все на нихъ смотришъ да около ихъ ходишъ. Горлицъ в Цареграде много; радостно оченъ⁵, какъ они на заре⁶ курлукуют. Соболи плоше нашихъ.

Хлеб дешевъ в Цареграде, дешевле московского⁷. Квасов и медов нет; ни пива там, ни солоду ростить не знают. Греки пьют вино, и то тихонко от турокъ. В Цареграде хлебъ все пшеничной⁸, а рженова⁹ нет. А хлеб пекут все армянѣ, а мелницы все лошадми¹⁰ мелют. А запасу турки и греки в домах не держат, и печей у нихъ нет; и¹¹ у самого¹² салтана хлеб все з базару ядят¹³, а нужный¹⁴ иной приспевают. А хлеб поутру в печере пекут, и в полдин¹⁵ у них дюжины¹⁶хлебовъ по три л. 54 об. // за копейку. Харчевыхъ у них рядовъ нет. В Царе-граде нет такова обычая, чтобы кто придет х кому в гости, да чтоб ему поставить хлеба. Нет у нихъ болши¹ тово, что поднесет черной воды -- да и пошол з двора. А у нас такъ хлебом да солью подчуют, хошъ кто и² небогатой, по своея³ мочи. У грек же не какъ у нас: когда кто ково⁴ позавет⁵ обедать, такъ все естви⁶ на стол поставит. Рыба ⁷в Цареграде⁸ дешевле лѣтнѣго московскаго⁹, а зимою такъ на Москве дешевле. В Цареграде раки велики, по аршину; а купят рака по 5 и по 4 алтына¹⁰. Московская рыба ¹¹лутчи, а¹² у них морская рыба несладка; асетров¹³ свежихъ, ни белугъ, ни осетров¹⁴, ни стерлядей, ни леща, ни семги нет¹⁵; соленая бѣлужена¹⁶против московского; вяленыхъ осетровъ много; икра паюсная по два л. 55. // алтына фунтъ. Яицъ по ¹8 и 9² за копейку. Капуста кислая дешева, и огурцов много, и всякой овощъ дешевъ; изюмъ по грошу* фунтъ; маслины недороги, по грошу ока; масло дереванное³ по грошу фунтъ; арехи⁴, малыя и болшия, дешевы; чеснокъ и лукъ дешевъ. Вино -- ока по алтыну, а на катаргахъ* -- по грошу, в шинку -- по 8 денег. Боб⁵ дешевъ: по 5 окъ за копейку. Всячину по улицам под окна носят. ⁶Мясо дорого; коровье масло хорошее⁷ по 3 копейки и по 4 копейки фунтъ; сыры недороги да и хороши; кислое малоко⁸ дорого. Уксусъ дешевъ да и лутчи⁹ нашѣго, из винограду делают. Мыло¹⁰ грецкое по 7 копеекъ¹¹ око, по 5 денег фунт. Хлеб¹², икра идет с Чернаго моря.

В Цареграде нет печей да и во всей Турецкой державе¹³ ни лавакъ в полатах, л. 55 об. // ни столовъ. Все на полу сидят, ковры пославъ да подушки лежат; такъ¹, подогнувъ ноги, сидят да такъ² и ядят. Мы не привыкли, и³ нам было тяшко. А яди ворят⁴ на таганах; а зимою держат уголье в горшках да такъ и греются.

В Цареграде денги ходят: левки, червонныя, аспри⁵, пары*; левокъ ходит по 43 пары, а червонной турецкой -- 105 пар, а венецкой -- 111; а⁶ пары болши нашихъ копеекъ; аспры -- по 4 в пару. Все в вес продают, а не мерою и щетом; хошъ на денгу чево-то -- все в вес. А дворы гостинныя⁷ все крыты свинцом⁸.

В Цареграде шолкъ родится, всякия парчи турки сами ткут: камки, отласы, бархаты и всячину, тавты⁹* -- и красят парчи всякими разными красками. А всякия л. 56. // тавары¹ дороги, что разходу²много: пышно ходят, в чем сами, в том и слуги, в цветном все; толко сказывають, что нынѣ турки оскудали перед прежним. В Царе-граде на всякъ день, кажется, сто караблей придет³ с товаром, а другое⁴ сто прочь пойдет за товаром на Белое море и на Черное.

Часто мы гуляли по катаргам, где наши миленкие неволники. А на которою⁵ на⁶ каторгу не⁷ придешъ, какъ пойдешъ по катарге⁸, такъ иной руку, иной полу целует -- таковы миленкия ради. Какъ есть во аде сидят! Всякъ к себѣ тянет, подчуют хлебом-солью, вином церковным. Осядут тебя вкругъ человекъ по⁹ 8 да распрашивают¹⁰, что вестей на Москве, да говорят: "Для чего¹¹-де государь л. 56 об. // с турком замирился? Турокъ-де зело оторопел от Москвы". А сами, миленкия, плачут: "Кажется-де, не видать тех дней, кабы де сюда государь пришол¹. Дай-де, Господи!" А то государя-то² в Царьград желают, что Бога. Когда пророки ждали сошествия во ад*, такъ-то государя.

А на иную катаргу приидешъ³, такъ на Емельяна⁴ Украинцова* пеняют: "С турком-де замирился, а нас-де для чего⁵ не свободил? Мы-де за него, государя, умирали и кровъ свою проливали, а теперева-де⁶ неволю терпим!" Да кричат лихаманы⁷, не опасаючи, во весь голосъ; а турки почти все руской языкъ знают, такъ мы опасаемся; а им даром, они забытыя головы. А турки везде подслушивают. л. 57. // А мы уже имъ говорим: "Потерпите, мол, Господа ради! Какъ приидет¹ время, Богъ вас свободит". А они, миленкия, говорят: "Ой де, отче, терпели, да уже и терпения не стало; хотя бы де и камень, от такова насилия ин² бы де разселся!" Иной скажетъ: "Я-де на каторге 40 лѣт"; иной -- "30", а³ иной -- "20". Толко ужас от ихъ басенъ: тово и глядиш, какъ тутъ же и тебя турки свяжуть. Ты имъ говоришь: "Господа ради, поискуснее говорите, намъ от вас будетъ бѣдство; уже мы опять к вамъ не придемъ". А они турокъ бранять и их не боятся. А на всякой лопате человекъ по 5, по 6 прикованы; где сидит, тут и спит, тут и праход⁴ пущаеть. Уже на свѣте такие⁵ нужды болше нелзя быть! Терпят миленкия, а вѣры христианския⁶ ⁷в поругание⁸ не предают. Дай им Богъ л. 57 об. // за сие страдание царство небесное! А когда поидешъ далой¹ с каторги, такъ все провожаютъ да бьют челомъ, чтобъ опять пришли -- рады² миленкия.

У турка болшихъ голенъ³ с тритцать⁴ будетъ, хороши голены очень. А пушекъ на голѣну по 120 и по⁵ 130, ⁶по полтораста⁷ на болшихъ. Каторгъ у турка съ 30 же⁸. А голены у турка и каторги всегда на Бѣлом морѣ таскаются: имѣетъ турокъ з Белого моря опасение⁹. А зимовать приходять в Царьградъ; в Георгиевъ день* на морѣ поидутъ, а в Дмитриевъ день* в Царьград придутъ. Пристани корабѣлныя¹⁰ в Цареградѣ зѣло хороши. Всякия товары: хлѣбъ, вино, дрова¹¹, всячина -- в Царьград¹² все караблями приходят.

В Цареградѣ лѣтнея¹³ нощъ -- восемъ часовъ, а день -- 16 часов. У турокъ¹⁴ болшой праздникъ бываетъ послѣ Георгиева дни*. Месяцъ весь постятся: какъ увидят месяцъ¹⁵ молодой¹⁶, такъ у нихъ л. 58. // и постъ настанетъ. А месяц пройдет да когда молодой¹увидятъ, тогда² у нихъ праздникъ 3 дни бываетъ. А на голенахъ и каторгахъ все стрелба бываетъ, и в трубы играютъ, и в рядахъ не сидятъ. А постъ у них такой³: какъ солнце взайдетъ, такъ они станут постится; а солнце зайдетъ, такъ они станутъ есть. Во всю нощъ едятъ и блудятъ -- такой-та⁴ у нихъ постъ! А когда у нихъ дьяволской⁵ постъ тотъ живетъ, такъ часъ ночи зажгутъ кандила во всехъ мечетахъ на столпахъ. На всяком столпу пояса в три⁶ и въ 4 кандилъ навѣшаютъ с масломъ, такъ они до полуночи горять; кажется, во всяком мечетѣ кандил 50 будетъ. Да такъ-та⁷ во весь месяцъ по начамъ⁸ творять. Да и лстиво, когда ночью случится выйдешъ⁹ на двор. Посмотришъ по Царюграду -- такъ тѣ огни вѣзде, инъ будъто¹⁰ Царьград драгимъ камениемъ¹¹ унизанъ или л. 58 об. // что какъ небо звездами украшено. Лстиво¹ у собакъ ето дѣло! Турецкия жены, завязавъ ротъ, ходятъ неблазненно, и греческия, и жидовския также, завязавъ ротъ, ходятъ, толко глаза одне не закрыты.

В Цареграде приволно по морю гулять: нанял коикъ да и поехал, куда хочешъ. А извос² дешевъ; а извощики -- турки да неволныя³ руския. А лотки у них дорогия: по 100, и по 80, и по 60 тарелей⁴ -- зѣло изрядны⁵. В Цареградѣ, когда паша* приидѣтъ⁶ к голену, такъ знакъ даютъ: выстрелят з голены со всякой по заряду пушечному⁷; час поидетъ долов, такожде выстрелят. А на турецкихъ голенахъ бываетъ человекъ по 1000 и по 900 служивых. Перед нашимъ приходом пошла голенъ⁸ турокъ к Махметовой⁹пропасти да вся и пропала: громомъ побило, три¹⁰ дни над ними тма стояла -- толко человекъ остался.

Турецкия люди, мужескъ полъ, крупны и пригожи, л. 59. // а женки не таковы. Турки для тово пригожи, что от рускихъ неволницъ рождаются¹. А у салтановъ* у многихъ матери руския бывают; да у турецкихъ салтановъ и все жены руския, а² туркенъ нѣтъ. А когда у турокъ³ бываетъ бояронъ⁴*, тогда у нихъ на всѣх монастыряхъ, у мечетей⁵ со всякимъ харчем сидят и всякия овощи продаютъ. Дворцы царския у турка около моря везде подѣланы не хорошо добре, не какъ наши, у него поземныя толко тѣмъ хороши -- над водою сады, около древа⁶ кипарисовыя. А по темъ у него дворцамъ всё жоны⁷ живуть. В Цареграде платья на водахъ не моютъ, все в домахъ в корытахъ моютъ.

В Цареграде турокъ прямыхъ разве четвертая часть, а то все потурнаки, руския да греки. Турок много у грекъ, у сорбовъ⁸, у болгаръ⁹ у бѣдныхъ: кому нечево¹⁰ дани дать, такъ онъ дѣтей отнимает да в служивыя ставит¹¹. Да те-та¹² у него¹³ и служивыя, а от турокъ нѣтъ л. 59 об. // служивыхъ; да и грекъ волницу накликаетъ, когда у него¹ война бываетъ. К намъ многия потурнаки прихаживали; говорять, а сами плачутъ: "Кабы де государя сюда Богъ принесъ, все бы де мы чалмы-та² доловъ поскидали, а турокъ, какъ³сабакъ⁴, своими руками всѣхъ⁵ подавили. Чюдо, для чего⁶ онъ замирился? А уже было⁷-де время⁸ имъ великое пришло, что уже турки все ужаснулись от государя. Да уже де такъ Богъ изволил!". Перед⁹ нами в Царѣградѣ пожар великъ былъ -- ряды всѣ выгорѣли, а топерева всѣ ряды дѣлаютъ каменныя. В Цареградѣ женской полъ зѣло искусно ходять¹⁰, непрелѣстно; бѣзстудныхъ женъ не увидишъ или девокъ. И покущунять¹¹ над женою нелзя: лутчему шлыкъ разшибѣтъ¹²; да и не увидишъ¹³, кто бы над¹⁴ женкою¹⁵ посмеялся; а блудницъ потайныхъ у нихъ нѣтъ. И судъ у нихъ правой: отнедъ¹⁶ и лутчева¹⁷ турка, с християнином¹⁸ судима, не помилуютъ. А кой у нихъ судья покривит или что мзды возмѣть, такъ с него кожу и здеруть да, соломою набив, в судейской л. 60. // полатѣ¹ и повесять. В Цареградѣ ²послѣ Георгиева дни была буря велика -- восемъ кораблей потанула. В Цареградѣ³ в ыюле-месяце с паши кожу содрали за писма потаенныя от хана крымскаго*: прислалъ⁴, а онъ потаилъ. В Цареградѣ турецкой⁵салтанъ не живетъ, но все въ Едринеполѣ живѣтъ, а тутъ боится жить: ⁶янычары убьютъ⁷. У нихъ янычары своеволны: пашу ли, палковника⁸, хошъ малую увидятъ противность, такъ и удавять.

В Цареградѣ часто бунты бываютъ, а все от янычар; и при нас былъ. В Цареградѣ, когда бываетъ пожарно, болно⁹ силно горит: много у нихъ внутри поставы, кое-что деревянное; такъ и отнимать нелзя -- толко унеси Богъ самого!

В Цареграде и вездѣ турки носят платья¹⁰ зеленое и красное, а греком и жидом не вѣлять¹¹*. Жиды все носят платье вишневое да черное, а греки также. Нынѣ греки и красное носятъ, толко зеленого носить не дадутъ. л. 60 об. // Московския¹ люди, когда прилучатся в Цареграде, носятъ зеленое платье². В Цареграде и по всей Турецкой³ державѣ⁴ со всякихъ людей: со грекъ, с армянъ и жидовъ -- кои въ ево области живутъ, то горачь на всякой год по 5 и⁵6 талерей берутъ. Кто не приѣдетъ въ ево землю иностранной, со всѣхъ, опричь московских людей, берутъ. А с ково возмутъ, такъ значикъ дадут, печатку. Такъ всякой человѣкъ с собою печатку носит, а горачьники⁶-турки вездѣ по улицам ходят, досматривают печатокъ. А у кого⁷ нѣтъ печатки, такъ горачь и возмуть; и с патриарха, с митрополитовъ и со всѣхъ старцевъ⁸ беруть -- и нѣт никому⁹ спуску.

ОПИСАНИЕ ГРЕЧЕСКОГО¹⁰ УСТАВА И ПОСТУПОКЪ ВНЕШНИХЪ И ДУХОВНЫХЪ, И КАКО ОНИ С ТУРКАМИ В СОЕДИНЕНИИ ПРЕБЫВАЮТЬ, И КАКИХ ОНИ л. 61. // ПОСТУПОК ТУРЕЦКИХЪ ДЕРЖАТСЯ

В праздникъ Благовѣщениева дни* игуменъ того монастыря, где я стоялъ, звалъ меня в келью к себѣ обѣдать и нарочно многихъ звал грекъ для меня и для разговоровъ со мною: о московскихъ вѣдомостяхъ и про государя спрашивали. И когда я пришелъ в келью, тогда игуменъ посадилъ меня подлѣ себя; и грѣки всѣ сѣли, и старцы греческия, кои тутъ прилучилися. И стали на стол ставить ествы; что не¹ изготовлѣны были, рыбныя и нерыбныя², -- всѣ вдругъ на стол поставили. И игуменъ сталъ "Отче нашъ"* говорить сидя, и грѣки всѣ сидять. А я всталъ да гляжу: то еще первоначалная ихъ³ игрушка! А игуменъ меня сажаетъ: "У нас-де не встаютъ". А когда мы стали есть⁴, такъ⁵ греки, не какъ русаки, ⁶помногу за щоку мѣчутъ⁷, и, кто что захочетъ, тотъ то и есть. л. 61 об. // А я гляжу, такъ игуменъ пред меня подкладывает хлѣбъ и рыбу; такъ и я сталъ есть -- нечто вѣть дѣлать.

И помалѣ игуменъ началъ¹ у меня чрезъ талмача² спрашивать: "Ест ли де³ на Москвѣ етакая рыба?" Да подложит кусъ да другой. А я сидя (да толко что нелзя смеятся-то) да думаю: "Куда, молъ, греки-то величавы! Мнять-то, что на Москвѣ-то⁴ рыбы нѣтъ. А бываетъ бы⁵ рыба-та какая завистная, а то что наши пискари, окуни, головли, язи да корокатицы с товарыщи⁶, раки с раковиными мясами и всякая движущаяся⁷ в водахъ". Такъ я стал про свои⁸московския рыбы хвастать, такъ ⁹толмачь ему сказалъ, такъ¹⁰ онъ нос¹¹ повѣсил. А самъ говоритъ: "Лжетъ-де, я вот де призову грека, кой-де на Москвѣ былъ, брюхо-то у него¹² заболело". Похвалился, да не в час, не удалось.

Послал¹³ тово часу по грека, и грекъ пришолъ да тутъ же сѣлъ. ¹⁴И сталъ¹⁵ игуменъ л. 62. // у него¹ спрашивать: "Так ли де московской калугеръ говорит, что етакия-де рыбы есть на Москвѣ, что де в Станбуле такихъ нѣтъ?" "Ета-де расплевка рыба, у нас-дѣ убогия ²ету рыбу мало³ ядять!" -- а я, су, и прихвасталъ кое-что. И грекъ смотрит на меня да смѣется: "Что-де у вас за прѣние стало о рыбѣ? Токая⁴-де вамъ⁵ ⁶в томъ⁷ нужда спиратися?" И я ему молвил: "Мнѣ, мол, нужды не было, игуменъ у меня спросил. И ты ему⁸ сказывай про наши рыбы, ты вить⁹ знаешъ московския рыбы и всякой харчь пред станбулским". И грекъ сталъ игумну сказывать, что есть. И игуменъ толко мнѣ молвилъ: ¹⁰"Токало, добро-де, су, станемъ-де есть".

Помалу стал мнѣ говорить: "Для чево-де не ешъ раковъ и коракотицъ?" И я ему молвил: "У нас, молъ, ето гнусно и обычая такова нѣтъ, такъ, моль, мне смердит". И онъ молвил¹¹: "Как-де хошъ¹², а намъ не зазирай: у нас-де ето добро есть л. 62 об. // и бѣзгрѣшно. Ешъ, что дѣ указано". И я молвил: "У нас, моль, и то не всякой есть; и рыбы у насъ, моль, много. У васъ не на рыбѣ, такъ вы едите; а намъ нужды нѣтъ, такъ мы и не едим". Такъ онъ и перестал говорить. Бывало, какъ ни позовѣтъ обѣдать, а раковъ не елъ.

И греки распрашивали¹ у меня про государя: "Для чево-де государь ²с турком замирился³? Чево-де ради онъ нас из неволи и насилия не свобождает? А онъ-де веть христианской царъ. А онъ-де заведши⁴ войну, да и замирился, да с ыным-де стал бится*". И я им⁵ сказал: "Что петь вы приплетаетеся к нашему царю да еще и укоряете? Вѣть ето не вашъ царъ. Вы ⁶имѣли у себя⁷ своего царя да потеряли; а ето московской царь, а не греческой. У вас свой царъ есть, а вы ему служите!" Так они сказали: "Да мы-де християне⁸, такъ де на него надѣемся, что нас онъ от турка свободит⁹". И я имъ молвилъ: л. 63. // "Да веть, моль, уже на Москвѣ не одинъ цар был, се никакой¹ васъ не свободилъ. Ветъ, молъ, и етотъ не крепость вамъ далъ, что от турка васъ свободитъ". Такъ они молвили: "Да такъ-де писано, что московской цар свободитъ насъ и Царьградъ возметъ*". Такъ я сказал: "Да хотя и писано, да имя ему не написано: кто онъ будетъ и кто возметъ Царьград". Такъ они молвили: "Сѣ-де прежнии цари туркам² не страшны были, а етово-де турок боится".

Да и стали говорить: "Для чево-де вашъ царь веру³ немецкую на Москвѣ завѣлъ и платье немецкое*? И для чево-де царицу постригъ в монастырь*?" И я им сказал: "Что петь у вас вестѣй-та⁴в Цареграде много, кто вамъ приносит? У насъ на Москвѣ немецкой вѣры нѣтъ, у нас ⁵вѣра християнская; а платье у насъ⁶ московское; а царица не пострижена. Диво⁷, далече живетѣ, а много вѣдаете!"

Такъ они еще молвили: "Да для чево-де цар вашъ л. 63 об. // нашихъ грековъ к Москве не велѣлъ пускатъ и с Москвы сослалъ*? Какие-де¹ мы ему злодѣи? И мы-де за него² и Бога молимъ³". И я имъ молвилъ: "Обычныя греки, нашему царю доброхоты, турецкому болше радѣютъ. Того ради и⁴ государь не велѣлъ грековъ к Москвѣ пущать, что они всякия ведомости турку внушают. Вот, моль, ето кто вамъ сказал, что чево у нас не водится, гдѣ на Москвѣ вѣра немѣцкая или царица⁵ пострижена? Такъ-то⁶, моль, ваши греки, тамъ бывши, сюда приѣхавъ, врутъ, чего отнюд нетъ⁷. Вправду ихъ государь не велѣлъ к Москвѣ пущать. Малыя, моль, греки нашему государю доброхоты? А что вы говорите, что: "Мы за нево, государя, Бога молим" -- и в том вы неправду⁸сказываетѣ. Молитѣ вы Бога за царя, а не вѣмъ, за турскаго⁹, не вѣмъ, за московского. Глухо попъ вашъ въ ектении* говорит: "Еще молимся за царя нашего", а не вѣм, за коего. л. 64. // А коли "за царя нашего", такъ явно стало за турскаго¹, для тово что тотъ вашъ царь, а не за нашева².³И вы в томъ лститеся⁴; кабы так-то: "За благовѣрнаго⁵ царя нашего" -- то бы на дѣло походило, а то Богъ знаетъ. Такъ они молвили: "Намъ-де нелзя так, чтобы молить за благовѣрнаго⁶; услышать-де турки, такъ худо будет намъ". -- "Такъ, моль, потому, какъ нѣ⁷ разсуждай⁸, молитѣ за турка". А они-таки⁹ в томъ крѣпятся, что: "Мы за московского царя Бога молимъ, а не за турка". И много¹⁰ кое о чемъ было речей всякихъ.

А два старца тутъ, греченина, такъ и рыбы не ѣли, такъ игуменъ у меня спрашивалъ: "Ядят ли де у вас на Москвѣ рыбу в Великой постъ?" И я сказал, что у нас добрыя люди в Великой постъ толко дважды ядятъ рыбу: на Благовѣщение Пресвятыя Богородицы да в Вербное воскресенье*. А дураку л. 64 об. // законъ не писанъ: волно, кому хошъ, мясо ясть. И игуменъ молвилъ: "Для чево-де у вас на Москвѣ в среду и в пятокъ рыбу ядятъ?" И я сказал, что у нас, кто¹ человекъ постоянной, тотъ отнюд в среду и в пятокъ рыбы не ѣсть. У грекъ толко ето добродѣтель мотается, что в Великой постъ рыбы не ясть, а что табакъ и в Великую пятницу* из рота не выходит и всякую гадину ядятъ.

В Царѣградѣ в Вербное воскресенье церковъ всю выстилали масличнымъ вѣтвием и монастыръ весь; и на утренни с тѣми жъ масличными вѣтьми² стояли³. Послѣ литургии⁴ игуменъ звал меня опять к себѣ обедать; и грекъ было много, тут же обѣдали; рыбы было много ж. Тутъ послѣ обѣда греки все смотрели⁵ нашъ указъ государевъ и рѣчи кое-какия были л. 65. // про турка.

В Цареградѣ под Свѣтлое воскресение стояли у¹ заутрени в церкви в монастыре Иерусалимскомъ². В вечер в суботу противъ Свѣтлова³ воскресения, в час ночи, собрались⁴ в церковь греки да по мѣстам и сѣли. Потомъ стали честь Дѣяние апостолское*, чли по переменамъ. И когда прочли Дѣяние, тогда⁵ начали полунощницу⁶* петь, а на полунощнице⁷ канонъ пети со ирмасом⁸ на⁶*. Пропевъ полунощницу⁹ да сѣли. Потом игуменъ взявъ свещи да и пошолъ¹⁰ греком раздавать¹¹, а за нимъ старецъ носитъ блюдо. И греки игумену давали за свечи иной червонной, иной талер, иной орлянку*, последнѣй тюлтъ* дасть; а кои убогая, тѣ со своими свѣчами приходили. И, раздавъ свѣчи, подняли иконы так же, что у нас, вышли вонъ из церкви да и пошли кругъ церкви. И, пришедъ к церковнымъ дверемъ, пѣли "Христос воскресе".

Потомъ вошли в церковь, начали петь канонъ Пасце. А канонъ по крылосам канархист* сказывал, л. 65 об. // а канонъ пели на шесть со ирмосомъ, a послѣ единожды покрывали*. Потомъ пѣли стихѣры Пасцѣ; по стихерамъ вышел игуменъ со крестомъ¹, диаконъ со Евангелиемъ, да "Праздникъ Воскресение" была икона, а четвертой человекъ держал блюдо на денги. Потом пошли греки ко иконамъ и стали целоватся со² игуменомъ³. И, поцеловавшися, игумену⁴ на блюдо клали кой червонной, иной талер, иной⁵ тюлтъ, а иной пар 5⁶ и 6, послѣдней пару -- а не по-нашему, чтоб⁷ яйца красная⁸ давать. По целовании начали пѣть⁹литоргию, а на обѣдни чли Евангелие. Игуменъ стоял во алтарѣ во вратѣхъ царскихъ*, а¹⁰ по всей церкви стояли попы съ Евангелием¹¹ да такъ все чли, тово что много было поповъ. А церковь вся была наслана ветьми¹² масличными, и монастырь былъ весъ выслан.

И¹³ послѣ обѣдни прислалъ к намъ игуменъ со диакономъ¹⁴ блюдо пироговъ, блюдо яицъ красныхъ, сыръ. Спаси ево Богъ, до меня л. 66. // былъ силно добръ! Часто зывал к себѣ в келью обѣдать да и говорить¹: "Кабы де ты нашъ греческой языкъ зналъ, я бы де с тобою всѣ говорилъ; да то де наша с тобою бѣда², что де языка не знаемъ межъ³ себя". А⁴ с монастыря какъ ни пойдешъ или, гулявъ, придешъ на монастырь, то⁵ и позовѣть к себѣ вина церковного пить. A мнѣ часто говорил⁶: "Учися-де нашему языку". Зѣло миленкой добръ былъ, раделъ о нашемъ походѣ: корабль намъ до Египта сыскалъ, грамотки⁷ в ⁸свои монастыри⁹ давал, кои по египетскимъ странамъ (такъ намъ по тѣм грамоткамъ от тамошнихъ¹⁰ игумнов добро было), и во Еросалим к намѣстнику* грамотку писал; та грамотка много намъ добра здѣлала. И тотъ наместникъ зѣло меня любилъ: хлѣбъ и вино присылалъ и за трапезу часто зывалъ, и в келью¹¹ -- доброй и смирной¹² человѣкъ.

В самое Свѣтлое воскресение¹³, против понедѣлника, на вечерни л. 66 об. // тѣмъ же подобиемъ выходъ былъ со¹ Евангелиемъ, и²игуменъ крестъ держалъ. Также целование было, и греки игумну денги давали тѣмъ³ же подобиемъ, что на завтрени; да у грекъ и во всю Светлую⁴ неделю послѣ службы все целование, что на праздникъ.

В понеделникъ на Светлой недѣли ходили греки на гору гулять, зело было грекъ и турокъ много⁵. А то гулбище патриархъ⁶у турка откупаетъ толко на три дни на Святой недели и даетъ⁷турку по 1000 ефимковъ* на год. А гулятъ⁸ толко да⁹ полденъ, а то турки избиваютъ доловъ, крычать греком, ходя з дубьемъ¹⁰: "Гайда, гайда, долов-де пошолъ¹¹!" Тутъ бываютъ со всякимъ овощемъ. A тѣ ефимки патриархъ у нихъ же по церквам збираеть, старосты выбраны да с ящиками по церквамъ ходят. А¹² греки на Святой недели ходять по улицамъ, по монастырямъ с медведи, с козами, з бубнами, с¹³ скрыпицами, сурнами¹⁴, с волынками* л. 67. // да скачутъ и пляшут. Взявши за руки человекъ 20-30 да такъ вереницами, по дворамъ, по монастырямъ¹ ходя, скачуть да пляшуть, а греки денги даютъ. И к патриарху², к митрополитом ходять, а они, миленкия, имъ денги дають и³ виномъ поять за то скакание. Бѣзчинно ето⁴ у грекъ ⁵силно, у турокъ таковаго нѣтъ бѣзчиния. У грекъ⁶, когда бывает месяцъ первое число, то всѣ ходятъ попы со святою водою по домамъ, по кѣльямъ, да кропят, да цветъ по окнам тычутъ: малодушные греки къ⁷ етем цвѣткамъ, и турки какъ есть малыя младенцы.

О ЦЕРКОВНОМ УСТАВЪ ГРЕЧЕСКОМЪ⁸,

КАКЪ⁹ ПОЮТЪ, КАКЪ ГОВОРЯТЪ, И КАКЪ В ЦЕРКВАХЪ СТОЯТЬ, И КАКЪ¹⁰ САМИ КРЕСТЯТСЯ, И КАКЪ МЛАДЕНЦОВ КРЕСТЯТ, И ВСЯКАЯ ПОСТУПКА, ВНѢШНЯЯ¹¹ И ДУХОВНАЯ л. 67 об. //

А¹ в началѣ церковнаго пения греки когда приидутъ в церковь, такъ они шапокъ не снимають. Станетъ в стойле (во всех церквахъ у нихъ стойлы подѣланы), а стоять² лицемъ не ко иконамъ, но на сторону, к стенѣ, противо, другъ ко другу лицемъ, да такъ и молятся -- не на иконы, но на стену. И такъ во всю службу стоятъ³в шапке; толко соимѣтъ, какъ с переносом выдут да кеноничное⁴"Аллилуиа"⁵ пропоютъ*, да и⁶ тафей⁷* не скидываютъ. А крестятся странно: руку на чело взмахнетъ, а до чела дале не донесетъ да и отпустит к земли. А духовной чинъ у грекъ хуже простова⁸ народу крестится: какъ войдетъ в церковь, а рукою махаетъ, а самъ то на ту сторону, то на другую озирается, что коза. А царскихъ вратъ у нихъ ни попъ, ни диякон⁹ не затворяетъ, ни отворяетъ, но простолюдимъ, мужикъ или робенокъ. л. 68. // А на городахъ мы видели, такъ и бабы отворяютъ и затворяють врата царския, и в олтаръ бабы ходять и кадило раздуваютъ¹.

А когда попъ ектению говорит, то греки по крылосам "Господи, помилуй!" не поютъ², но просто, где кто стоитъ, тотъ тутъ и ворчитъ³: "Кир, иелейсонъ!" А попъ ектению проговоря⁴ да и скинетъ патрахиль*. И Евангелие попъ чтетъ, оборотяся на западъ, в олтаре, стоя у врат, держитъ на рукахъ. "Слава тебѣ, Господи!" по крылосам не поютъ, такъже всякъ, стоя, ворчить: ⁵"Докса си, кирии, докса си!"⁶ "Блаженъ мужъ" не поютъ, просто говорять; "Господи возвахъ"* поют. А стихеры⁷ и каноны всѣ по крылосам сказываюсь; а хошъ одинъ на крылосе, все поетъ: и стихеры⁸, и канон⁹ -- самъ и конархъ, и певецъ. "Иже херувимы¹⁰", гдѣ на коемъ крылосѣ¹¹ кто захотѣлъ¹², тотъ и запелъ. На сходе ¹³у грекъ¹⁴ ничего¹⁵ ни¹⁶ поютъ: ни "Достойно", ни дохматиков* -- всѣ по крылосам. "Свѣте тихи" не поют, говорят л. 68 об. // говорком. Прокименъ* по крылосам не поют, чтецъ¹ проговорить говоркомъ.

Греки к нищимъ в церквахъ податливы; а на² нищихъ у нихъ збор особой в церкви³ живетъ, да и человѣкъ у денегъ приставлена. А какъ поидутъ нищия в церковь, такъ тотъ⁴, кой приставлена даетъ по аспре, по двѣ на человѣка. А⁵ патриархъ греческой безпрестанно⁶ даетъ листы неволникомъ, такъ они ходят по церквамъ, збираютъ да окупаются.

В Цареграде вѣшнему⁷ Николѣ* не празднуютъ. Греки по славословию начинаютъ литоргию и час первой, и час не пѣв, а когда похотять, такъ поютъ часы. А понахиду поютъ -- кутия у нихъ у царскихъ вратъ стоитъ на земли*. Такъ не отпустя вечерни и литоргии, вышед из олтаря с кадилом да одну толко⁸ ектению проговорит да "Вечная память" -- то у них и болшая понихида⁹, и¹⁰ малая -- все тутъ. А когда у нихъ выдут с переносом, то на пути все лягутъ; л. 69. // а попъ и диаконъ¹ идутъ чрез людей с переносомъ; а иной с² стороны поповъ³ ризы⁴ целуетъ. А простолюдимъ пред попомъ идѣтъ задом да кадит, кадилом махаетъ, что попъ, -- странно силно!

Грѣки служат на одной просвире⁵, а крестъ на просфире четвероконечной*. А тое просвиру⁶ искроша на блюдо да послѣ обѣдни людем роздает. А просфира, хошъ недѣлю лежит черствая, служить на ней; даром они то ни за что ставят. Греки в крещении совѣршенно обливаются* -- мы сами самовидцы.

У грекъ всенощныхъ⁷ не бываетъ никогда, и великого⁸ ефимона* противъ Рожества Христова, и Богоявления, и Благовещения не поютъ, но простую заутреню. У грек пѣние хорошо⁹, да непомногу поютъ людей, толко по человѣку да по два на крылосе, а поют высоким гласом. "Хвалите имя Господне" греки не поют; не¹⁰ полиелеосу* у них во весь год никогда не бываетъ ни празднику, ни святому. ¹¹Евангелие на заутрени чтут иногда послѣ антифонов, а иногда на 9 пѣсни, какъ похочет. "Богъ Господь" л. 69 об. // на заутрени не поют никогда; а песни по Псалтыри¹ пред каноном всѣ говорят; а каноны поютъ по крылосам толко 3 песни: 1, 2, 9 -- болши того² нѣт.

А церкви³ у грекъ что простая храмина, не узнаешъ; и крестовъ ⁴на нихъ нѣтъ⁵, ни⁶ звону нѣт же. Противъ воскресения⁷ ходят по улицамъ да крычат, чтобы шли до церкви. А патриархъ греческой по вся годы церкви⁸ отдает⁹ на откупъ; a бѣретъ за церковь по 200 и по 150 талерей; а что год, то переторшка: кто болши даст, тому и отдаст, хошъ два талеря передаст¹⁰, тому и отдаст. У нихъ и митрополитъ митрополита ссажает: дал лишнѣе¹¹ да и взял¹²епархию*. Такъ у нихъ много бѣзмѣстных митрополитовъ и поповъ; попы такъ таскаются по бозару¹³. Етаковы греки-та¹⁴ постоянны, хуже босурмановъ¹⁵ дѣлають!

Иногда на завтрени кафизмы* говорят, а иногда нѣтъ, толко каноны. А и каноны они не всѣ говорят, толко по три песни; а чтения у них л. 70. // мало бываетъ. Греки крестовъ на себя¹ не носят, и в хоромахъ у нихъ иконъ нѣтъ. А с турками во всѣмъ смесилися и зѣло порабощены: какъ турокъ идѣтъ улицею, то все ему грекъ² лутчее мѣсто вездѣ уступает³, а гордостию таки еще дышутъ! Да еще добрые люди, что еще милостиво поступают над такимъ непокоривымъ родом. Кабы да греком такъ Богъ попустил турками владѣть, отнюд бы такъ греки туркамъ⁴ свободно не дали жить -- всѣх бы въ работу поработили. Таковы греки⁵ непостоянны и⁶ обманчивы; толко милые христиане называются, а и слѣду благочестия нет*! Книги печатают в Венеции, а Венеция попежская⁷*, и папа -- головный врагъ христианской вѣрѣ. Какъ у нихъ быть благочестию и откуда взять? Каковы имъ ни пришлют книги из Венеции, и такъ ⁸они по нихъ и поють. Уже и такъ⁹ малым чим разнились с папежцы; а что пьютъ, ядять -- то всѣ с ними вмѣстѣ; аив церковь, мы сами л. 70 об. // видѣли, что папежцы з греками ходять, а греки -- к папежцамъ¹.

Нравы и поступки, внѣшния и духовныя, -- всѣ с турецкова переводу. Головы всѣ бреютъ -- то от турокъ взяли, тафии -- от нихъ же; в шапкахъ ²в церквах Богу молятся, другъ со другом на улице в шапкахъ³ кланяются, во отход съ кувшинцами ходят да и афедроны⁴ моют -- всѣ то по-турски дѣлаютъ.

Турки милостивея грекъ⁵, и жиды нравами милостивея грекъ и⁶ лутче ихъ. Неволникъ у нихъ, у турка, в сѣмъ лѣтъ отживется⁷, а умеръ турчанинъ -- такъ хошъ и в год свободится; и у жида также неволникъ въ сем лѣтъ -- такъ и свободился⁸. А у грека, хошъ сам издохнет, а на волю не пустит. Таковы греки милостивы⁹! A гдѣ случится неволнику ¹⁰от турка уйти да греку¹¹ в руки попадет, а онъ опять ево¹² продасть турчанину или на¹³ каторгу. Греки московских людей зѣло не любят.

Греки да¹⁴ Вознесения в церквах противу¹⁵ недели на стиховнѣ л. 71. // воскресныхъ стихеръ¹ не поютъ*, толко одну стихеру² пропоютъ. На Георгиевъ день гуляютъ и великое собрание бываетъ, на колодезъ и в рядахъ тотъ день не сидять.

У грекъ жены³ своеволны. Буде⁴ которая женка⁵ не захотѣла с мужем жить, пошедъ к патриарху, подала челобитную⁶, что не хочу с мужемъ жить. А патриархъ призовѣтъ мужа и станетъ распрашивать⁷; и будетъ не сыщетъ вины за мужем и не похочетъ развѣсти, а жена скажетъ: "А коли не похошъ меня развѣсти, я⁸ шедъ да турку же буду туркенею⁹". А патриархъ, миленкой, и разведетъ, чтобы не потурчилася. Греком ни женъ¹⁰, ни дѣтей поучить, побить¹¹ за какую вину нелзя. Буде¹² стал бить, а онъ¹³ и стал во¹⁴ окно кричать¹⁵: "Хочю¹⁶ турком быть!" -- а турки пришед да и возмут. Етакое-то¹⁷греческое житие -- неволная управа з женою и детми!

Патриархъ греческой ходитъ что простой старецъ, и не узнаешъ, что патриархъ. А куда греки позовут обѣдатъ, л. 71 об. // то он взявши простой посошокъ да и пошолъ, и за нимъ толко одинъ диаконъ¹. Митрополиты и всѣ власти греческия по улицамъ, по рядам просто таскаются; хош на 3 копейки чево купить, то сам поволокся. А старцы греческия, что стрелцы, ганяют бѣс² клобуков по рядам, по улицам. И в церкви зело неискусны³ греки; а⁴ жены⁵ ихъ к бѣлым попамъ* не ходят на исповедь, все к чернымъ. Во весь Великой постъ рыбы не ядятъ, а раки и всякую гадину ядят. А в царския врата всякой у нихъ сквоз ихъ ходить. А митрополиты греческия в церквахъ зѣло неискусны: все смѣются и говорятъ и пения не слышит, а сам, что коза, назадъ оглядывается, кричит по церкви -- зѣло не хранят своего чина. Наши поселянския попы лутчи⁶ их митрополитовъ. А все греческия власти у себя в кельи красиковъ* держат; а греки, сказываюсь, л. 72. // все садомства¹ насыпаны.

Греческия дѣти зѣло тщателны² к грамотному учению, робятка³ стихеры⁴ сказывать⁵ и петь досужи. Греки книжному учению⁶тщателны, всѣ книги церковныя учат изоустно: Псалтырь, Евангелие, Апостол, Минеи, Октай* и протчия⁷. Греческия жены⁸особѣ⁹ стоят, за решетками, -- етемъ у нихъ искусно. A гдѣ ихъ жены¹⁰ стоят, нетъ иконъ и перекрестится нечему. Греческия власти все тютюнъ тянутъ, и старцы и носовой, и жонки -- все бѣз¹¹зазору.

В Цареграде видили мы свадбы¹² греческия, армянския. ¹³В воскресенье¹⁴ и в понеделникъ ходитъ женихъ с невѣстою по улицамъ, а пред ними и за ними турки с караулу з дубьемъ, а пред женихом с¹⁵ невѣстою молодежъ: скачут¹⁶, пляшуть, песни поютъ, в ладони бьютъ¹⁷, в свирели, в скрыпицы, в¹⁸ волынки¹⁹ играютъ. А кои богатыя, такъ невѣста в корете. А когда пеши идутъ, такъ женихъ л. 72 об. // с невѣстою взявшись¹ за руки идутъ, а за ними² турчанинъ з дубиною в шлыку высокомъ, что халдей*, обѣрегаетъ, чтобы³ обиды не было, и дорогу очищаетъ. А греки такихъ⁴ турокъ драгою ценою нанимають.

В Цареградѣ у грекъ во⁵ Ерусалимскомъ⁶ монастыре⁷ после Вознесениева⁸ дни в суботу ставили в митрополиты не такъ, какъ у нас на Москвѣ. Анбона⁹ не дѣлали*, толко три стула принесли да коврами покрыли. А у ставки былъ митрополит Ираклийской¹⁰ да два епископа, а патриарха ¹¹не было. Да не ставит самъ патриархъ¹² никого: ни поповъ, ни дияконовъ¹³ -- все присылаетъ в Ерусалимскую¹⁴ церковь. Та церковь честна у грекъ, властей и поповъ все в ней ставят. А какъ поставили митрополита, такъ онъ вышед из церкви да и скинул¹⁵ пеструю мантию и посохъ¹⁶ покинул, да и пошли в полату обедатъ. А к митрополиту пошли греки здравствовать¹⁷. Тут, сидя, пьютъ¹⁸ и всем даютъ; кто ни пришелъ, всемъ подносятъ. л. 73. // И по ставки того митрополита я про него¹ спросилъ: "Куда² ево поставили?" И они смѣются да сказали: "Бѣдной-де митрополитъ³, на село-дѣ поставленъ". А церковь одна, а митрополитъ словетъ. И то все у турка и у патриарха накупаются⁴ дачею великою⁵. У греческихъ властей нетъ певчих⁶, толко попъ да дьяконъ. А новой митрополит поутру в недѣлю и на крылосѣ пелъ. В Цареградѣ приѣзжей человѣкъ не познаетъ греческихъ властей: приличья нѣтъ никакова, что власти или простой⁷старецъ -- одеяние равно.

О НЕСОГЛАСИИ ГРЕЧЕСКОМ С ВОСТОЧНОЮ ЦЕРКОВИЮ⁸

1. Греки в крещении обливаются.

2. Крестовъ на себѣ не носятъ.

3. Неистово крестятся: ни на чело, ни на плеча не доносят; махаютъ семо и овамо. л. 73 об. //

4. В церквахъ¹ стоятъ в шапкахъ, какъ молятся², не скидываютъ³; а стоятъ в стойлах⁴ гордо, искривя бокъ, и глядятъ ни⁵ на иконы, но на стену.

5. Служать на одной просфире⁶, и то на черствой⁷; а мирския у них, не говея⁸, причащаются*.

6. Патриархи, митрополиты и вси⁹ духовныя играютъ в карты и в шахматы.

7. Патриархи и митрополиты¹⁰ табакъ пьютъ и в¹¹ грѣхъ того¹²не ставят.

8. Патриархи, и митрополиты, и попы усы подбривають и гуменцовъ себѣ не простригаютъ*, но нѣкако странно снизу кругом голову подбриваютъ ¹³до полъголовы¹⁴, а иныя сопреди подбривают¹⁵, что абызы турецкия*; да знатъ, что¹⁶ с техъ переводовъ такъ дѣлаютъ, у нихъ научилися.

9. Всякия гадины и ползающии¹⁷ в водѣ¹⁸ ядять и в Великой постъ.

10. Простолюдимы и бабы ходят сквоз царския врата в олтар, и затворяютъ бабы; а кадять простолюдимы, л. 74. // и¹ когда идетъ с переносом попъ, а мужикъ идетъ перед попомъ да кадиломъ махаетъ на "Святая".

11. Греки, когда за трапезу садятся, то все сидя "Отче нашъ" говорять; и после обѣда "Достойно есть" все сидя ж говорят.

12. Евангелие чтутъ в церкви, оборотяся на запад.

13. В² свечи у нихъ воскъ мѣшаютъ с саломъ да смалою³, а воскъ бѣлой; ино когда свечи горятъ, зѣло тяшко необыкновѣнному человѣку стоятъ; а щипцов у них не держат: когда на свече нагорит светилна, тогда сняв свечу⁴ с подсвѣшника да наступит ногою -- так и оторветъ свѣтилну. Страмно⁵, пощади, Господи!

14. Часов пред⁶ обѣднею не поютъ, развѣ обѣдни не будетъ, то поютъ.

15. Патриархъ греческой церкви в откупъ отдает погодно по 100 и по 200 талерей; а кто болши передасть хотя талерем⁷, ⁸тому и отдаст.

В Цареградѣ на Богоявлѣниевъ день греки мечутъ в море кресты деревянныя⁹, а за то турки л. 74 об. // даютъ дачю великую, чтобы велѣл в морѣ кресты¹ метать; и с того дня греческия корабли отпущаются на море в промыслъ. А греческим патриархом ставки не бываетъ, какъ святая² соборная церковь прияла; но ставит ихъ турецкой салтанъ: они у турка накупаются на патриаршество дачею великою*. А когда в Цареградѣ патриархъ умретъ, тогда паша цареградской ризницу патриаршу* к себѣ возметъ и отпишетъ к салтану, что греческой патриархъ умер. Тогда греческия власти многия поѣдутъ во Едринъпол³ и тамо с салтаном уговариваются. И кто болше дасть, того⁴ салтанъ и в патриархи поставить и дасть ему писмо к паши в Царъград⁵. И онъ приехавъ да и подаст паши, а паша возмет с него подарку⁶ тысячи⁷ три златыхъ и дасть ему ризницу и патриаршескую одежду. Мантию со источниками* наденетъ на нево и посадитъ на ⁸свой конь⁹, а пред ним и за ним идут человѣкъ л. 75. // двѣсте¹ турокъ з дубьемъ, а иныя за стремя держатся -- и тако онъ с великою гордостию ѣдет до двора патриарша.

А в тѣ поры у патриархова двора стоять множество грекъ, а власти у вратъ ожидають патриарха. И тутъ ево во вратѣхъ встретят, и примуть ево с коня под руки, и введутъ в² полату патриаршу, и сядутъ с нимъ на коврахъ; и турки тутъ же сядут³, началныя люди. И потомъ принесутъ имъ питки⁴ табачныя. Архидияконъ* растянетъ питку⁵ с табакомъ да подасть патриарху, и протодияконы* -- митрополитомъ, и епископомъ, и туркомъ. Потом у нихъ поидетъ стол, а туркам-янычарам особой столъ, а началныя турки с патриархом ядят. А после обѣда патриархъ станетъ турокъ дарить: началнымъ людемъ по 30 и 20 золотыхъ, а янычарам по 5 золотыхъ. Таково поставление бываетъ всегда греческим патриархомъ, а своими митрополиты оне не ставятся и дѣйства никакова л. 75 об. // не бываетъ. А сами патриархи от поставления в митрополиты беруть по 3000 золотыхъ, а съ епископовъ -- по 5000 ефимков, а с поповъ -- по 100 златыхъ.

А патриархи и¹ все духовныя власти рукою никого не благословляют, толко руку даютъ² целовать убогимъ, а богатыя греки и сами ихъ рук целовать гнушаются и ни во что ихъ ставят.

Некогда у меня было з греками сопрение о ихъ поступках худых. А прение у нас было³ на корабле⁴, какъ плыли изъ Египта въ Царьград, в Великой постъ пред⁵ Свѣтлым воскресениемъ. И я имъ говорилъ: "Для чего⁶ ⁷вы многия турецкия поступки держите и всякия гадины ядите?" И они мнѣ сказали: "Мы-де еще маячимъ, будъто⁸ христиане⁹ нарицаемся, а есть-де у насъ такия грады греческия, тамъ-дѣ и¹⁰ близ християнства¹¹ не хранят: в посты-де, и в среду, и в пятокъ мясо едятъ¹²". л. 76. // Июня въ 22 день пошли из Царяграда во Едринополѣ для грамоты салтанской. И оттошли двѣ мили, и стали¹ в селѣ на примории, а село стоит под горою. Тутъ застава стоитъ: турки товаровъ досматривают у торговыхъ людей. Тутъ в селѣ мостъ зѣло великъ каменной чрезъ реку. И в том селе ряды, что в Цареградѣ, со всячиною²; и строение все каменное³, улицы⁴ каменемъ высланы. А та рѣка зѣло хороша, широка будетъ со Оку; и ис⁵ той реки вода привѣдена въ Царьград. И в том селе зжидалися всѣ, стояли до вечера да и пустилися⁶ в ночь. От Царяграда до Едринаполя дорога вся каменемъ⁷ слана; где ручей хоша малой, тутъ мостъ каменной со сводами. A хлѣб в Турецкой зѣмле поспелъ яровой за двѣ недѣли да Петрова дни*. А ходят все въ Едринополѣ вьюками, вѣрхами все ѣздят, а телегами нетъ, толко малое число арбами⁸на волахъ. Тоя ж⁹ нощи¹⁰ минули три сѣла, все стоят при море. л. 76 об. // Во¹ едином селѣ мост зѣло дивенъ камѣнной ведѣнъ чрезъ губу морскую*, с полверсты будетъ. Дивно зѣло тотъ мостъ здѣланъ! У насъ на Москвѣ чрезъ Москву-реку дивно здѣланъ*, а тутъ добро бы не дивнѣе нашего. В Турецкой землѣ², гдѣ не³ поѣзжай, все мосты каменныя⁴; и селы все -- строение каменное, улицы все каменныя⁵. А воды -- все по дороге приведеные столпы каменныя⁶, нигдѣ нужда водная не изойметъ. Зѣло предивно! Воистинну златое царство!

Того же дни пришли во градъ Селиври* и тутъ стояли до вечера. Градъ хорошей, з Бѣлевъ будетъ, городъ каменной. А стоялыя дворы по дороге зѣло удивителны здѣланы: полаты длинныя с воротами; а когда в него въедешъ, такъ по одной сторонѣ ясли, конем кормъ кладутъ, а по другую людем лавки широкия подѣланы да и горнушки -- что хошъ вари. ⁷Да в тех же⁸ и отходы подѣланы и воды приведены съ шурупами. А хозяинъ, чей двор, и рогожи принесет л. 77. // да постелет всякому человѣку. А харчь всякой держать, чево похошъ, и вина много. А постоялого не берутъ, толко харчъ покупаютъ у нихъ. Из Царяграда въ Едринополѣ ѣздять¹болшими корованами², человѣк 500, 400, 300, -- обычай такъ³ надлежит⁴; и смирно зѣло, хорошо⁵, хотя⁶ один поезжай.

Июня въ⁷ 24 день пошли в мѣстечко Чорно⁸*: зѣло хорошо⁹, болши иного города; мечетѣй в немъ и всякого харчу много. И тутъ стояли до ночи, и в ночь пошли. И во утрий день пошли в мѣстечко Бургавъ¹⁰*, будетъ з город хорошей; и тутъ пребыли до ночи. А шли мы из Царяграда в Едринополе моремъ¹¹ полтретья дни; на третей день отвратилися от моря вправо¹² къ¹³ Едрину; а шли все в запад лѣтней. А какъ подле моря идешъ ночью и в день, хошъ двѣ шубы надень¹⁴, такъ в пору: подлѣ моря холодно. А когда от моря поворотили въ степь, то было от жары¹⁵ все згорели. И того ради и ход бывает ночью, а в день стоят. Когда из Царяграда до Едринаполя ѣдешъ или в Царъградъ¹⁶, посмотришъ л. 77 об. // на корованъ: верстъ на пять идетъ, те¹ в Стонбулъ, а иныя из Царяграда; радостно силно, нуждъ никакихъ не бываетъ. А в тѣхъ корованахъ турки, греки, жиды, армяне², а никто насъ не обиделъ³. От Царяграда до Едрина все степь голая, ни прутика нетъ.

И еще минули два местечка. А в последнемъ мѣстечке тутъ царевъ сарай, тутъ стоялой двор лутче нашего гостина⁴ двора*. И тутъ начевали. Тут среди двора колодезъ великъ, а вода ровна со струбомъ стоить. Зѣло премудро! A бѣспрестани берутъ и коней поятъ, а она таки равно стоитъ.

Шли мы до Едринаполя четыре⁵ дни, и в пятый⁶ день, июня въ 26 день, пришли въ Едринополѣ, и стали в гостине дворѣ. А держит тотъ двор греченинъ, ево земля и ево строение. Тутъ мы, приехав, того ж дни подали челобитную, чтобы намъ дали указъ во Иеросалимъ⁷. И торжаманъ Александра* сказалъ: "Сидите-дѣ в ганѣ, указъ-де вам готовъ будетъ". И во 2 день захворал у меня л. 78. // товарыщъ¹, а лежалъ три² дни. Трудно силно да и нужно было: дни жаркия такъ силно. В Цареграде лутче: от моря холодно бываетъ; а въ нощи в Цареградѣ зѣло холодно бываетъ, и в день прохладнѣе гораздо едринскова³.

Град Едринополе стоитъ в степи: полъ его -- на горѣ, а пол -- на ровномъ мѣсте. А окладом и жильемъ поболши Ярославля-града⁴. Градъ каменной, хуже Царяграда строенье⁵; рядовъ много и товарны силно; мечетей много. Двор царской стоит у реки*, весь в садах; река под нимъ поменши Москвы-реки да тиновата. А харчъ гораздо дороже цареградского⁶. А чрез рѣку мостъ каменной оченъ длинен. А у моста так же мелницы, что у нас на Москвѣ-рѣке, толко не тѣмъ переводом: у них анбары на столбахъ, а шестерня высокая, а на колесах перья набитыя; а мелетъ хорошо, мы смотрели⁷. А самъ салтанъ ездит в мечеть в пятницу. Тутъ патриархъ Иеросалимской⁸* жеветъ⁹, мы были въ ево церкви, а в тѣ поры онъ выѣхал в Малдавскую землю за милостынею¹⁰; л. 78 об. // митрополитъ тутъ живетъ. Христианскихъ греческихъ церквей много, и армянъ много. Около Едринаполя салтану приволно за зайцы ѣздить: много лесу и садовъ. Салтанъ великой ¹трудъ даетъ² своимъ всемъ подданнымъ, что онъ живетъ въ Едрине: ^Збѣзпрестанно из Царяграда ѣздят турки, греки, жиды за челобитьем; а кабы онъ не жилъ въ Едрине⁴, так бы⁵ такова приѣзду не было.

Въ Едринеполе пред нашим приѣздомъ великой пожар был, много силно выгорело, стали⁶ строится вновъ. Христианскую церковь приходскую⁷ выстроили греки зѣло хорошу. В Едрине к нам турки добрея⁸ были цареградского⁹. В Едрине боле поселянинова народа цареграцкого¹⁰. Тут уже все из селъ землею: хлѣб, дрова, сено и протчее -- буйлами да волами привозятъ болгары¹¹. Жили мы въ Едринеполѣ 5 дней. И в шестый день принесли¹² нам на двор указъ турецкой, совсемъ запечатан. Такъ мы нанявши подводы да въ 7 день и поѣхали в четвертокъ. А извозу от Царяграда до Едри-на л. 79. // довали¹ мы по 3 левка с человѣка, а изъ Едрина -- полтретья левка.

И пошли изъ Едрина в Царъград², и идохом да³ Царяграда такъже⁴ пять⁵ дней. И в пятый день пришли рано в Царьградъ опять в монастыръ, гдѣ стояли. А в монастыре у нас у рухледи жилъ⁶ третей нашъ товарыщъ Лука. И тако мы опочихомъ; и утре пошли к Саве Венедику, онъ намъ радѣлъ. Спаси ево, миленкова⁷, Богъ! А мы имъ радѣли: выправили ему указъ к Москвѣ ѣхать, на Азовъ. И тако с Саваю⁸ мы пошли к паше, чтобы паша указъ подписал. И какъ подписал, тогда взяли его.

Июля 26⁹ дня сѣли в кораблъ, и в нощь отвѣзохомся¹⁰ от пристани, и стали на Бѣломъ море на якоре противо¹¹ Кумъкопѣйскихъ¹² воротъ*. И тутъ начевали, зжидалися сидѣлцовъ* во Египетъ. И в день недѣлный во исхождении дня, на вѣчеру¹³подняша парусы и пошли в путь свой. И во 2 день по захождении солнца минули городокъ Калиполя*: городъ каменной хорошей и житьемъ л. 79 об. // пространен; в томъ городке турки и греки живуть.

0x01 graphic

И того же дни пришли в городокъ Костели Старыя*. И богаты¹же два городка² по обѣ стороны сидят, городки³ хорошия. Тут мы стояли нощъ и утре часу до третияго; тутъ раизъ бралъ пропусную⁴ на свой⁵ кораблъ⁶. А море -- узко⁷ то мѣсто; a тѣ городки у турка поставлены, для войскова дѣланы: нелзя кораблямъ⁸ то мѣсто пройти, тутъ море узко⁹. И от того городка подняли парус; сели в сандалъ матрозы¹⁰ и побѣжали ко брегу, отдали писмо проѣзжее; а ко брегу не приставали, опять на кораблъ¹¹ возвратилися. А сей городокъ, Новыя Костели*, такъже¹² по обѣ стороны городки. От тѣхъ городковъ морѣ уже разшиблось островами под Святыя горы*. От Царяграда до Костели полтараста верстъ. А мы пошли влѣво. А от тѣхъ городковъ¹³ видеть Афонская гора по захождении солнца, а в день не видетъ.

И въ 29 день пришли во град Сокиз*. Град зѣло хорошъ, л. 80. // старинной, християнской¹; жильемъ пространенъ; а городовыя стѣны всѣ от француза разбиты, какъ онъ ево брал*; вѣтриныхъ²мѣлницъ зѣло много, всѣ каменныя. Тут раизъ отдавалъ сухари на каторги³ ⁴неволником, в Цареграде бралъ. Полатное строение всѣ каменное, садовъ много. И виноград дешевъ: по паре⁵ око⁶; арбузы дешевы, лимоновъ по 20 за копѣйку, дыни дешевы. А стоит Сакизъ⁷-град, какъ во Иеросалимъ идешъ, на правой стране, на бѣрегу моря, ниско под горами высокими -- невозможно пѣшему взойти, а горы все каменныя. Тутъ наши товарыщи пошли в город за харчемъ, такъ горачники засадили за горач. Такъ, приѣхавши, намъ сказали, что: "Ваших-де турки посадили за горачь". Такъ я сѣдши в сандал да и поѣхал ихъ выручать -- ажно их турокъ и выпустилъ. Сказалися, что московския, такъ они⁸ и отпустили. А когда я вышел на бѣрегъ ко граду, тогда меня обступили неволники, спрашивали про всячину. Рады⁹ л. 80 об. // миленкия! Делаютъ тутъ городъ, стены каменныя из земли ведутъ. Тутъ мы гуляли по городу и всякой харчь покупили. Тут в городѣ зело много грѣкъ, и митрополит¹ тутъ живетъ. И тако мы ходили по граду, а меня уже горачники не брали и не спрашивали. А когда наших турки брали, тогда они сказали, что: "У нас-де на карабле² указъ у попаса", -- такъ они меня потому и не спрашивали. И, пришед на корабль, начевали, и утре рано подняли парусы³ и поидохомъ.

Августа въ 1 день пришли в городокъ Сенъбаки⁴*. В том городку живутъ всѣ греки, а турокъ⁵ нетъ никого. A всѣ корабленники⁶ до одново⁷ человека: когда они пойдутъ на море, такъ у нихъ одни бабы дома останутся; а то и попы всѣ на корабляхъ⁸ ходят в промыслу. Городокъ Сейтяки⁹ стоитъ на горѣ зѣло высоко, а за нимъ еще и втрое¹⁰ горы выше. Тутъ и монастыри естъ по горамъ, да я в нихъ не былъ. Тутъ раизъ корабль¹¹ з запасомъ выгружал, и стояли л. 81. // мы тутъ седмъ дней. Во всѣхъ тутъ cap домы и жены*, такъ они из Царяграда всякой припас годовой привезли, а Раскали на себѣ на гору. Чудное дѣло², каковы³ ихъ жоны силны! Одна баба пшеницы пол-осминки⁴* в мешку несетъ в городокъ⁵. А такая нужда на гору итти! Мы, бывало, порожнемъ пятью отдохнешъ, идучи на гору, а они без оддышки да еще босы, а каменья такия, что ножи торчатъ⁶.

Августа въ 7 день пошли⁷ ис того⁸ городка уже на захождении солнца, a вѣтру не было ничего. И к зори быстъ ветръ великъ, и минули градъ Родозъ⁹*: великъ зѣло, много в немъ християнъ и всякого овощу. Да сказывают, что у турка другова города такова привольемъ всякимъ нетъ, кроме Египетской¹⁰ земли, а мы к нему не приставали. И отплыли от Родоса верстъ з десять, а ветру и не стало. И видели: на острову школа греческая преждѣ сего бывала, и тутъ греки¹² науки учивалися¹³, а турокъ нынѣ не даетъ. И тут мы стояли весъ день, и утре рано подняли л. 81 об. // парусы всѣ и пошли в путь. И бысть ветръ зѣло добръ, и плыли¹ тою пучиною троя²сутки.

И августа въ 11 день пришли к Нилу-реки, что из рая течетъ*; зѣло мутна, морѣ всѣ смучено з глиною³ верстъ на 30 всюду кругомъ. И, не дошедъ устья Нила-реки верстъ за пять, стали на якоре, для того что тутъ от реки море мѣлко, пескомъ нанесло, а корабль⁴ всемъ грузомъ в устья не пройдетъ. Такъ пришли из Египъта⁵ Малова, а имя ему Рохидъ⁶*, малыя корабли⁷ да и взяли весь кораблъ; что в немъ грузу было, все в малыя выклали, а кораблъ⁸назад порозжи⁹ повѣли. А насъ арапы взяли на маломъ корабле¹⁰да привѣзли нас в Рахитъ.

Город Рахит зѣло хорошъ; пристань великая, а от устья Нила да¹¹ Рахита-пристали верстъ за 10¹²; а строенье в немъ лутче цареградского¹³. И когда мы пристали ко брегу и увидили¹⁴ арапской род, зѣло ужасохомся. Необычно таких людей видать, что звѣри, кажется, тебѣ¹⁵ ¹⁶съестъ¹⁷ хотят; а¹⁸ иныя наги, что мать радила¹⁹; л. 82. // a всѣ изувѣрыя: иной кривъ, иной разноокъ, иной кривоносъ, иной криворотъ, иной слепъ; а языкъ грубой, что псы лаютъ. Такъ мы смотримъ, что будетъ. Языка не знаемъ, a гдѣ стать, Богъ вѣсть, спросить не у ково¹. Тутъ-то уже горѣстно было! Кажется, на онъ свѣтъ пришли, и мнили-то, что конца дошли.

А оны арапы вскочили на корабль² да рухлеть³ нашу доловъ волокутъ -- работники у них такие, обычай таковъ. С веревками пришли да тянутъ, а мы имъ не даемъ для того что, куда с рухледью-то итти? Потом прииде в разум, что ⁴у меня была⁵ грамотка в Рахитъ⁶ ко игумну. Такъ я стал арапомъ крычатъ: "Мѣтоха!" Такъ они сказали: "Знаем-де" -- да взявши нашу рухледь да и понесли. Такъ тутъ стали юмручники досматривать, и я показал указ салтанской, они и смотрить не стали. Такъ нас арапы повѣли до мѣтохи, сиречь до монастырского⁷ подворья. И привѣли насъ не в тое метоху, во Александрийскую, а мы л. 82 об. // не знаемъ. Подали игумну грамотку, и игуменъ намъ сказалъ: "Не ко мне-дѣ грамотка, къ еросалимскому игумну". Такъ мы пошли искатъ, повелъ насъ гречанинъ.

Пришли в метоху -- ан игумна нетъ. Все бѣда! Мы ¹тутъ ево²ждемъ -- анъ³ ему тамъ, на бозаре⁴, сказали про нас, так онъ нанявши араповъ под нашу рухлѣдь да и принесъ в метоху, а мы толко смотримъ. И поклонились мы игумну, игуменъ нашъ нам рад. Я же ему подалъ грамотку; онъ же прочелъ да и сказал: "Добро-де, все, что писано в грамоткѣ, я-де вамъ здѣлаю". И услышал я, что онъ ⁵трошки по-руски⁶ натяковаетъ, и я зѣло обрадовался. Слава Богу, что хошъ маленко языка рускова знаетъ! Потом намъ молвил: "Ну, не печалтеся" -- да нас и сталъ хлѣбомъ кормить, да потом дал по рюмки⁷ вина церковного. Такъ намъ поотраднѣе да мрак-отъ стал сходить. Доброй человѣкъ, миленкой былъ етотъ игуменъ; грѣхъ ево добродѣтель забытъ! Бывало, бѣз меня пяди не пойдетъ гулятъ ли на базар; взявши л. 83. // за руку меня да и пойдетъ.

"Добро!-де, не печался, я-де уже тобою буду радетъ, во Иерусалима я-де тебѣ корабль добуду".

Такая бывала ужасть от арапов, боимся з двора сойтить. Страшны, ходять наги; дѣвки лѣтъ по 12 ^Зи по⁴ 15 ходят наги. А как уже присмотрелись⁵, такъ и с ними нетъ нечево. Все сперва, всякое дѣло с приступу лихо, а потом обуркается, такъ и знакомо станетъ. А когда мы пришли въ Палеевщину⁶, такъ намъ они, тѣ козаки⁷, беси показалисъ. А какъ пришли въ Турки, такъ и ума не стало: "Вотъ, мол, су, то-то ажно бѣси-то!" А когда с турками опознались, будто руския стали. А когда пришли во Египетъ, такъ мы смотримъ на араповъ да межу себѣ⁸ говорим: "Вотъ, моль, су, то-то прямыя беси!" А хошъ и опозналися⁹, а таки, что от бѣсов, опасалися¹⁰. Ети люди не разнилися з бѣсами и нравами, и поступками, и видениемъ, и лихостию. И слава про нихъ лежит во всю вселенную¹¹, что они люди добрыя, стоят хороших бѣсов!

И тако мы л. 83 об. // стали в Рахите жить, и со арапами осматриватся, и по Нилу-реку гулять. Нилъ-река будетъ с Волгу широною¹, a бѣжит² быстро и мутно. А воды пить нелзя, такъ наливаютъ в сосуды³ да миндалныя ядра кладутъ, такъ она отстоится и хороша станетъ. А Нилъ-река 3 месяца мутна бываетъ, потом и чище станетъ. В Великой⁴ Ефиопии, когда у нас бываетъ зима, а у нихъ⁵лѣто. От нас к нимъ солнце забѣжит, такъ у нихъ в тѣхъ месяцахъ лѣто бываетъ. А когда настанет месяцъ май, такъ у нихъ станетъ зима становится. А от нихъ к намъ солнце в севѣрныя страны зайдетъ, такъ у нихъ май, июнь, июль -- зима, морозы, снеги глубокия. А когда настанетъ август⁶-месяцъ, тогда у нихъ придутъ дожди и зима пойдетъ долой, такъ-то вода полая придетъ во Египетъ. А когда 3 месяца вода мутна, в тѣ поры и рыба не ловится⁷; ан⁸счистится в ноябре⁹, тутъ¹⁰ уже ловъ пойдетъ. В реке Нилу рыбы зѣло много, а рыба всѣ торанъ¹¹, л. 84. // а¹ иной мало.

В Рахите по Нилу зѣло садов много и финиковъ, финики недороги: фунтъ копейка сушеныхъ. Во Египтѣ дожда² ³никогда не бываетъ⁴, все рекою всю Египетскую⁵ землю напояетъ: везде борозды проведены, да воду по нивамъ пущаютъ. А Нилъ-река нискобѣрега. Овощъ всякой во Египтѣ дважды в году поспѣваетъ, и хлѣб такожде дважды с поля снимаютъ, а лимоны часто, что месяцъ. От устья⁶ Нила⁷-реки до Болшева Египта Ниломъ-рекою 500 верстъ, а кораблемъ вверхъ по Нилу, какъ ⁸вѣтр доброй⁹, в три дни поспевают. По Нилу-реки до Египта¹⁰ такия комары, что сказать нелзя: и зиму, и лѣто бес¹¹ полога единой ночи не уснешъ. А когда мы пришли, такъ нас так¹² комары объели, такъ рожи наши стали что пьяныя, угреваты, другъ друга не признаешъ¹³; а на них знаку никакова нетъ.

И жили мы в Рахите¹⁴ семъ¹⁵ дней. И нанял намъ игуменъ кораблъ¹⁶ до Домяты, до другой пристани*; а итить вверхь по Нилу-реки; а караблъ арапской был. Игуменъ л. 84 об. // нас отдал арапомъ в руки и приказал, чтобы никакой налоги намъ не было. Такъ раизъ очистилъ намъ корму; и мы в корму поклали рухледь свою, да и сами сѣли, и убралися всякимъ харчомъ.

Августа въ 17 день сѣдши в кораблъ и пошли вверхъ по Нилу-реке ко Домятину, к другой пристани египетской¹, а дали с человѣка извозу по талеру. И в той день бысть вѣтръ зѣло поносенъ да² полунощи, а с полунощи престал. И стояли тутъ да³ полудни, и видели по Нилу-реке городковъ⁴ арапскихъ бѣсчисленное множество. Городокъ от городка верстах в дву⁵, а⁶ села также; а строение все каменное, и села узорочныя велми. А земля около Нила черная и ровная, бутто нарочно здѣлана, хошъ яйца⁷ катай. А людей многое множество. А вода во всю землю Египетскую⁸ пущена из Нила; ино какъ с корабля⁹ поглядишъ: по всей земли что небо да вода вѣздѣ. A гдѣ берега высоки¹⁰, такъ тутъ волами воду тянутъ; а колеса здѣланы л. 85. // что мелничныя да кувшины¹ навязаны, да такто и наливаютъ, а инде кошелями люди льютъ. Зѣло земля Египетская доволна всемъ и людми жила. Что говорить, ета земля у турка -- златое дно! Всячина изъ Египта в Царьград караблями²идетъ.

Нилъ-река что выше, то шире, къ Египту инде есть³ верст на пять⁴ шириною. И шли мы Ниломъ-рекою вверхь⁵ три дни и, не дошедъ Египта верст за 20, поворотили в другую проливу вниз по Нилу⁶ под Домятино. Тутъ Нилъ-река от Египта разшиблася двемя гирлами⁷: ⁸одно гирло пошло под Рагитъ⁹, а другое -- под Домятъ. Удивителная зѣмля Египетская! Какъ посмотришъ по бѣрегу, то везде арбузы горами лежат, дыни; арбузъ дать копейка великъ, а дынь такожде в подъемъ. А когда мы с моря пришли под Рагит¹⁰, такъ от устья¹¹ Нила-реки видетъ Александрия*. А мы в ней не были, верст за¹² 10 мы от ней стояли. А когда мы поворотили внизъ по Нилу-реки¹³, и шли вниз три¹⁴ дни, и на четвертой день л. 85 об. // пришли в Домят.

Пристань Домятъ -- мѣсто хорошеѣ, добро бы не болши¹ Рахита, и строение тако жъ. Зѣло етѣм у турка пристани велики, и корабли египетския велики. А когда мы шли на корабли² со арапами, горко было силно: люди-та³ что бѣси и видѣниемъ, и дѣлы. А мы, трое насъ, что пленники, языка не знаемъ, а куда нас везутъ -- Богъ весть. А хоша бы нас куда и продали -- кому искать? Некому⁴. Да спаси Богъ игумна! Он, миленкой, раделъ и приказал нас беречъ, такъ нас хозяинъ-арапъ и бѣрегъ. А когда мы пришли в Домят, такъ онъ орапъ⁵ кликнулъ гречинина⁶ да и отдалъ меня в руки: "На де, отведи ево в мѣтоху". Такъ гречининъ⁷ нанялъ араповъ под нашу рухлядь⁸, да и пошли в метоху, в монастырское подворье. Ту⁹ нас игуменъ принял с любовию и трапезу учредил. А языка не знаетъ, да старецъ у него¹⁰, повар-сербинъ, онъ, спасибо, языкъ знаетъ руской -- такъ нам отраднѣе стало. Слава Богу, тутъ от печали поутешились! Подали игумну грамотку. л. 86. // Такъ онъ прочелъ грамотку да и сказал мнѣ: "Добро-де, корабль¹ готовъ есть во Иеросалимъ, утре-де готовтеся совсем". Такъ мы ему поклонилися, а сами зѣло обрадовалися: слава Богу, что бѣз задершки², Богъ дал, караблъ³ идетъ!

И августа въ 24 день сели в малой коикъ и пошли вниз по Нилу-рѣки на море, а корабль⁴ в ту пору грузили на море. И когда мы стали выходить в устье⁵ Нила-реки, тогда взяла нас погода великая. Зѣло мы убоялися, уже отчаяли своего спасения и другъ з другомъ прощалися, толко уже всякъ тихо Бога в помощъ призываетъ, а в сандалъ воды много налило. И пришли⁶ на то мѣсто, на устье самое; тутъ река мелка, а волны к мели, что горы высокия, с моря гонит. И мне пришло в разум про отца Спиридона, и я начатъ Богу молитися: "Владыко-человеколюбче! Помилуй нас, грѣшных, за молитвы⁷ отца нашего Спиридона!" О дивное чюдо⁸, какъ⁹ косенъ Богъ на гневъ¹⁰, а скоръ на послушание! Видим, какъ волна идетъ, хощет пожрати совсемъ сандал -- анъ не¹¹ дошед¹² за сажень л. 86 об. // да и разсыплется; другой также напряжется, хощетъ пожрать да и разсыплется. А я, су, то жъ да то ж: "Господи¹, помози за молитвы² отца нашего Спиридона!" Да так-то насъ Богъ-светъ и спас; а уже до конца извѣстно, что в том мѣсте насъ Богъ спас за молитвы³ отца Спиридона.

И⁴ когда перешли лихое мѣсто, вышли уже на море, тогда наши⁵ окаянныя арапы не везуть нас на кораблъ⁶: "Дайте-де намъ талер! Мы-де было от вас пропали!" А мы им, собакамъ, тамъ напред⁷ за извозъ дали, а ихъ⁸, враговъ⁹, обычая-то не знали. Мы, су, то такъ, то сякъ, а они и весла покинули да и гресть перестали. Охъ, бѣда! Что с сабаками¹⁰ дѣлать? А до корабля¹¹еще будетъ с версту. А видимъ, что кораблъ¹² готовится к подъему. А они не везутъ: ¹³"Дай-де талер!"¹⁴ Такъ я стал переманивать: "У меня, молъ, денегъ нетъ, раизъ, мол, тебѣ за нас дасть". Такъ они, сабаки¹⁵, едва повѣзли. А когда привезли х кораблю, такъ нас матрозы тотъчас¹⁶ приняли, и рухледь¹⁷ нашу. л. 87. //

А¹ арапы и стали просить²: "Дай талер!" Такъ я раизу сказал, что, мол, мы имъ за работу, что рядили, то в Домяти напред³отдали, а они, молъ, насъ бѣз денегъ и не повѣзли⁴. Такъ раизъ ухватя рычагъ да и кинулся на нихъ, а они⁵ отпехнулись скорѣе от корабля⁶ да и поѣхали на море. Люты собаки, злодеи-арапы!

Августа въ 24 день против⁸ 5 часа⁹ в нощъ пошли по морю. И поднявши парусы: все бысть ветръ¹⁰ -- и шли три¹¹ дни. И не бысть нам вѣтру добраго во Еросалимъ, но пошли ¹²мимо. Аще нам сказали матрозы¹³, что Иеросалимъ минули, такъ намъ тогда бысть печално и скорбно зѣло.

И тако¹⁴ в 4 дне¹⁵ пришли во град Втоломаиду, а турецкое именование Акри*. Град бывалъ зѣло¹⁶ хорошъ, a нынѣ весь разоренъ от турка. Тутъ живетъ митрополит Птоломаидской¹⁷; церковъ в немъ толко одна християнская, а християне -- арапы. Добры миленкия¹⁸ силно до нас были. От того града до Фаворския горы* верстъ съ 30, а до Назарета¹⁹* верстъ зъ 20. Тутъ под тѣм городом гора л. 87 об. // Кормилская, гдѣ Илия заклал жерцов идолскихъ Езавелиныхъ¹*. Зѣло гора узорочна, брусом вышла² в море высоко³ зѣло. Тутъ и потокъ Киссовъ⁴* подъ горою. В той в полугорѣ монастырь Илии Пророка, а живутъ в немъ французы, турокъ имъ отдал. А от града да⁵ Кормилския горы верстъ зъ 10 через затон, а около затону вѣрстъ 20 будет. Межи града и горы великой затон, тутъ корабли⁶ убегають от густыны⁷в затишие⁸. Тутъ мы по граду ходили, видѣли⁹, прежняго¹⁰ царя какъ палатное строение бывало ¹¹зѣло узорочно, церковь бывала¹² Иоанна Богослова зѣло предивна.

А когда мы ходили, и увидели¹³ башни много плотей человѣческихъ не¹⁴ в разсыпани, целы и саваны, какъ теперво положены. И мы спросили старца, кой нас водилъ: "Что, моль, ето за тѣла лежать, что они в целости и чего ради в таком мѣсте и в презорствѣ?" И онъ намъ сказал: "Дивная вещь над етими людми сотворилася¹⁵, уже-де инымъ ¹⁶от нихъ¹⁷ 300 лѣтъ. Когда-де л. 88. // турокъ под етот город¹ приступал* и не взял, так-де изменники, похотя турку град здать, выстрелили² писмо на стреле и указали, с которой страны приступать. Такъ турки с той стороны стали приступать да и взяли град³ Птоломаиду. Потомъ доведался митрополит, что стала из города измена, да в церкви⁴ и проклял ихъ, тѣхъ изменниковъ, и род ихъ. И тот-то де весь род тут лежить: коего-де не⁵ погребуть, а земля и выкинетъ вонъ; так-де потому⁶ знаемъ, что тотъ человѣкъ того⁷ роду. Да все-дѣ их от тѣхъ пор тутъ кладутъ; так-де, бывало, ужасъ от них: мимо проитти⁸ нелзя, что живыя лежат. А когда⁹ патриархъ Иерусалимской¹⁰ ѣхал в Царьград¹¹ и тутъ-де к намъ заѣхал, так-де стали ево граждани¹² молить, чтобы их разрешил¹³. Так-де патриархъ Досифей проговорил над ними молитву разрешалную, такъ¹⁴ они поразсыпались, а то-де ужасъ былъ". Етакая диковинка, и топерво¹⁵ на нихъ ужас смотреть!

И жили во Акрѣхъ 4 дни, и пошли еще выше. А нам силно печално, что нас раизъ не везет к пристани л. 88 об. // Иерусалимской¹. Да и²что здѣлаешъ, коли ему не в пудь³! Онъ все наровит, какъ назад⁴пойдет во Египет, так⁵ то, кто хощетъ, завесть. И добывали проводниковъ, кто бы проводилъ да⁶ Иеросалима⁷. Такъ намъ сказали: "Ни по коему⁸ образу етемъ-де путем не проидешъ от арапъ". А всего ходу⁹ 4 дни, да нелзя. Увы да горе! А хочется во Иеросалимъ¹⁰, чтобы к Воздвижиниеву¹¹ дни*, да уже такъ промыслъ Божий¹² былъ.

А ¹³в тѣ¹⁴ поры во Иеросалиме¹⁵ неладно¹⁶ было: арапы было весь Иеросалимъ разорили¹⁷. Горко было намъ. Мы уже у раиза прощались, чтобы нас отпустил: в тѣ поры караблъ¹⁸ шол да¹⁹ пристани. А онъ нам сказалъ: "Что петь де спешите²⁰, али де мой хлѣбъ вам надокучил? Да еще-де будетъ²¹ с вас²², не отпущу²³-де я вас, не поставивши у пристани. Срамота²⁴-де моя, что вас на иной кораблъ²⁵ отпустить²⁶; не будет-де²⁷ тово!" Доброй человѣкъ был раизъ, спаси ево Богъ! Христианская²⁸ душа миленкой²⁹ былъ! Бывало, приказываетъ всячину давать намъ есть и пить, возил нас по морю л. 89. // четыре¹ дни, и поил, и кормил, и за караблъ не взялъ².

А матрозы³ что братья были родныя все; да, полно, языка-та⁴ не знали, а то бы и лутче тово было. Из Аскрей пошли в Вифсаиду-град* и шли день.

Сентября⁵ 2 дня пришли в Вифсаиду-град. Вифсаида⁶ зѣло хорошъ, стоит при море красовито, и пристань хороша корабелная⁷. Тутъ мы пошли во град; тогда про нас сказали митрополиту, такъ митрополитъ⁸ велѣл нас к себѣ позвать. И мы пришли, такъ онъ велѣлъ сыскать толмача и стал чрез толмача⁹ с нами говорить. Потом велѣл нам обѣдать дать, и мы обѣдали, рыбы было доволно. А митрополитъ родом арапъ, а глава у него обрита¹⁰ почти вся. Потом пошли мы в церковь¹¹, митрополит¹² тутъ же пришол. А мѣсто у него здѣлано¹³ у царскихъ дверей межъ¹⁴ иконъ, такъ люди на него глядя¹⁵ и молятся: с ыконами в ряд стоит лицемъ на запад. Мы смотрим: "Что, мол, ето еще за уставъ?" И нигде мы такъ л. 89 об. // еще не видали¹. Послѣ вечерни мы спросили про него², анъ намъ сказали: "Да что де ему³, онъ-де христианства⁴ отступил, онъ-де принял папежство; а патриархъ-де Антиохийской⁵ и клятве его предалъ⁶; онъ-де и мясо есть в посты⁷". А Вифсаида-град -- епархия⁸ антиохийскаго патриарха. Такъ мы, су, ⁹от него¹⁰ уклонятся: "Пропади¹¹, мол, онъ, окаянной!" Опять за мною не одныжды присылал, такъ я не пошолъ¹². Ну онъ к Богу! А тудъ¹³ во граде церковь папежская -- костел, такъ ево французы оболстили в свою вѣру.

Тутъ мы стояли 5 дней. Потом раиз кораблъ¹⁴ со¹⁵ пшеницою¹⁶выгрузил¹⁷ да инымъ товаромъ нагрузил¹⁸, кой потребѣнъ¹⁹ во Египет: мылом, лесом. Потом, поднявши парусы, пошли вспять ко Акремъ и идохомъ с полдня. И з древа увидел кораулщикъ²⁰ и закричал, что идет голенъ разбойнической²¹. Такъ взметался²² раизъ, велѣл парусы оборачивать, и пошли опять в²³ Вифсаиду. И тако нощъ всю бродили на одном мѣсте: вѣтръ намъ был противной²⁴ -- так по морю кораблъ²⁵ шатался туда л. 90. // и сюда. А поутру поглядим: анъ на том же мѣстѣ все шатаемся. Потомъ сталъ ветръ по нас, и по¹ полудни пришли опять в Вифсаиду. И тутъ стояли еще три² дни, проведывали³ про разбойниковъ. И въ 4 день⁴ пошли под⁵Акры⁶, и тутъ от полунощи пристали.

Тогда в ночи бысть буря зѣло вѣлика, а корабль⁷ нашъ от волн зѣло разбивашеся. И тако та буря зѣло меня⁸ утомила, и бысть весъ⁹ огнемъ палимъ. Такъ в одной свитке на карабле ночъ¹⁰ всю валялся, а ветръ в меня бил. Да и забѣжал в меня вѣтръ морской, такъ я и занемоществовал¹¹. Такова была болезнь: три дни ни сидеть¹², ни лежать, ни стоять, ни ходить -- матъ да и все тутъ. А корабленники¹³, миленкия¹⁴, кой-что несут¹⁵ да сидят надо мною, заставливают есть: иной арбуз¹⁶ принесетъ¹⁷ да дает, иной -- лимонов, яблокъ райских, дынъ, иной -- виноград¹⁸. Не опишешъ ихъ добродѣтели¹⁹, каковы миленкия²⁰ были добры, кажется, ни сродники таковы. Что дѣлать? Уже мнѣ смертъ ставится. Такъ я легъ, да шубами меня укутали²¹ -- такъ я вспотел²², такъ полегче стало. л. 90 об. //

В Вифсаиде¹ дыни, арбузы зѣло недороги²; виноград³ -- на копейку полу насыпать; райских яблокъ 20 за⁴ копейку; ⁵яицъ 12-13 за копейку⁶; смоквы свежея⁷ зѣло недороги: ведро великое -- копейка дать. А в Акрехъ⁸ всѣ дороже.

Сентября въ 14 день, на праздникъ Воздвижения Честнаго Креста Господня, после полуденъ пошли из Поломаиды⁹ на пристань Иеросалимскую. И в нощи пришли ко граду Иопии, а по-турецки проименованъ Яфа*, -- пристанъ Иерусалимская¹⁰. Ту Петръ-апостол пребывал у Симона¹¹ Усмаря*. Град хорошей, да нынѣ весь разоренъ: прежде от турка, потом от француза. Град Иопия стоит при мори¹² на горе красовито, а в нем жилья немного, турки живутъ ¹³да арапы¹⁴-християне. У християнъ одна церковь, и та на поле, толко стены, а то не покрыта, верхь збит и дверей нетъ. А служит в ней чорной¹⁵ попъ, присланъ изъ Еросалима. А тут он живет для богомолцов¹⁶: пришедши, тут стоят, на подворье том. А служит попъ л. 91. // в церкви¹ той по воскресеньям да по празникамъ, а в протчия дни в кельи² служитъ.

А какъ мы с корабля приѣхали в городъ³ и пришли в метоху, и тотъ попъ насъ принял и мѣсто⁴ намъ далъ, потом учредил намъ трапезу хорошею⁵. А богомолцовъ⁶ еще на пристань никто не⁷бывалъ, мы еще первые пришли. И препочихомъ тутъ два дни. Прислалъ по нас бей-турчанинъ*, кой тутъ началникъ, онъ збираетъ на турка дань. Мы же пришли к нему в полату. Онъ⁸ спросилъ⁹нас: "Что за люди? Откуда пришли? Давайте-де горачъ!" Мы же¹⁰сказали ему, что мы люди московския: "Мы, мол, тебѣ горачу¹¹ не дадимъ". -- "Для чего-де не дадите?" И мы сказали, что у насъ есть ферманъ¹² салтанской*, да и подали ему салтанской листъ. Онъ же стал честь, а сами межъ¹³ себя, сидя, другъ на друга взглядывают¹⁴да¹⁵ головами¹⁶ качаютъ. И, прочетши листъ, спросил у меня: "Бакъ, папасъ¹⁷, московской-де царь бьется¹⁸ ли с нашимъ царемъ турским?" И я ему сказал, что у нашего московского царя с турецкимъ¹⁹ миръ, брани нѣтъ. И онъ турчанинъ л. 91 об. // молвил мнѣ: "Бакъ, попас, смотри-де". И я на него гляжу, такъ онъ, поднявши, листъ царской поцеловал, на главу положилъ, потом к челу приложил, а самъ мне молвилъ: "Вотъ так-де мы царской указъ почитаемъ. Все-дѣ тебе противъ указу здѣлаемъ. Поидите-де теперя в мѣтоху, по времени-де ²тебѣ³ подводы дамъ и отпущу⁴-де⁵ тебя во Иеросалимъ⁶". Такъ я и пошелъ в метоху.

Потом сталъ ⁷к бѣю⁸ ходить, чтобы подводы и проводниковъ далъ. И бѣй мнѣ сказал: "Не отпущу-де тебѣ⁹, нелзя-де тебѣ, во Иеросалиме¹⁰-де заметъня¹¹ теперева¹² великая, разбой-де стоит на дороге". А в тѣ поры во Иеросалиме¹³ паша турецкой казнил¹⁴араповъ¹⁵, воров и бунтовщиковъ¹⁶, головы их на колья поткнувъ¹⁷да и поставил над грацкими воротами. Такъ за то арапы возмялися да писали во все веси арапския, чтобы съезжалися¹⁸ ко Иеросалиму; такъ потому арапы¹⁹-дичъ ис пустыней, из Египта, от Синайской горы* сьѣхалисъ. А паши в тѣ поры во Иеросалимѣ не было, онъ ѣздилъ для поимки²⁰ разбойниковъ. И воевода согласился со арапами, да пустил л. 92. // ихъ в город, да и заперса¹ с ними. А иныя поѣхали за пашою²; такъ паша с ними бился, что с³ собаками. А в город, во Иеросалимъ, ево арапы не пустили; такъ⁴ онъ ѣздилъ да улусы арапския разорялъ, а ихъ ималъ. Такъ арапы-то нас не пропустили, все сабаки⁵ пути⁶ заняли. Да так-то паша⁷ с ними бился неделъ с семъ⁸, а мы все-то тутъ сидели -- грусно было силно.

Градъ Иопия убогой самой, толко славенъ приходомъ иеросалимскимъ: везутъ мимо бумагу хлопчатую, пшено сорочинское изъ Египта приходит; из Еросалима всячину, дрова, товар -- все велбудами да ишаками малыми возят, называется все вьюками⁹. Тамъ телегъ нетъ¹⁰ да и нелзя¹¹ телегами: горы непроходимыя и высокия.

А когда мы жили во Иопии, видели бѣдство великое, какъ на море разбойники разбиваютъ корабли¹². А разбойники -- Малтийскаго¹³ острова немцы*, люты злодеи, все море затворили. А ихъ отпущает разбивать папа Римской исполу да и благословение подаетъ¹⁴ имъ, а на всякой годъ отпущаетъ л. 92 об. // по 30 голенъ. Такъ они, какъ поймаютъ корабль¹ христианской², такъ товаръ³, денги побѣрут⁴, а людей всех отпустят⁵ и кораблъ хозяину порозжей⁶ отдадутъ. А турки прилучатся на християнском корабле⁷, то всѣх в⁸полонъ возмутъ да на каторги к папѣ пошлют. А какъ турецкой кораблъ⁹ возмутъ, такъ со всем в свою землю отведутъ¹⁰, а турокъ всѣхъ на каторгу отдадутъ¹¹. Горе от сабакъ¹², от малтезовъ¹³, -- все Бѣлое море затворили! А турокъ не может с ними управится: они под самой Царьград¹⁴ подъѣзжают¹⁵ да селы разбиваютъ.

И жили мы во Иопии 3 недели¹⁶. Потом, после Покрова*, корабль¹⁷ пришолъ¹⁸ из Царяграда, а на карабле были богомолцы разных вѣръ: греки, армяны, французы¹⁹, жиды. И на другой день турчанинъ-началникъ прислал под нас подводы и повѣли нас арапы в город Ромель*, 15 верстъ от Иопии. И того же дни пришли²⁰в Ромель-градъ. А когда богомолцы пришли во Иопию, тогда²¹турки со всякого человѣка з грека²² брали по 8 талерей, а со армянъ, французов²³ и жидов -- по 16 талерей. Да и печатки всякому человѣку даютъ; а когда пойдутъ из города, печатки отбираютъ²⁴, чтоб²⁵ другъ другу, инымъ л. 93. // межъ¹ себя не давали. Да такъ в² воротѣхъ по одному человеку перебираютъ да и пропустят.

Во Иопии харчий³ силно убого, нетъ никакова харчу. Виноград дорогъ, хлѣбъ такождѣ, яйцы⁴ дороги; а рыба временемъ бываетъ дешева⁵, а иногда и дорога. Да тутъ же перед нами во Иопию шолъ из Египта кораблъ⁶ зѣло великъ, и разбойники-малтезы за нимъ⁷гнали. Такъ уже близ Иопии, верстъ за 10, корабленикъ⁸ подержался близ берега, а карабль весъ и разбился о камень, а товаръ весь и потанул⁹. Такъ корабленики¹⁰ с корабля¹¹ покидались: иныя в сандал, а иныя так совсѣмъ бросались в воду да выплывали. А прилучилось ночью¹², такъ раиз со всеми матрозы¹³ прибѣжали пеши во Иопию, такъ бѣй с войскомъ пошол да¹⁴ тово мѣста да таскали кое-что. А товаръ весь разнесло¹⁵, ничего¹⁶ не нашли, толко корабѣлныя¹⁷ снасти побрали, а то все пропало.

Октября въ 7 день пришли в Ромель-град и стали в метохи монастырской. Град Ромелъ поболше Иопии, а стоитъ в поле; нетъ подле ево ни рекъ, ни колодезей; а от моря 15 верстъ. Да от турка весь разоренъ, а приволен всячиною: много селъ л. 93 об. // подлегло -- два торга в недели бываетъ. Винограду на копейку полу насыпатъ; финики дешевы; лимоновъ 30-40 за копейку; смоквы зѣло недороги: плетенка с саженъ сушеныхъ -- копейка; а яицъ² 8-9 за копейку; масло коровья³ дорого: фунтъ⁴ 5 копеек⁵ да 6 копеек. Бумага хлопчатая⁶ дешева: фунтъ⁷ 2 копейки, а пряденая по 8 денег -- то и торгъ⁸, что бумага. И земля хлѣбородна, и хлѣб дешевъ печеной. А когда сошлись все богомолцы, тогда всякой⁹ харчъ дорогъ стал, потому¹⁰ человек съ¹¹ 1500 было, а городина неболшая -- такъ, бывало, и не добудешъ хлѣба купить.

В Ромли церковь одна греческая вѣры, 2 -- армянская, 3 -- францужская¹², сирѣчь папежская. А мы жили з греками на Иеросалимском подворье у церкви¹³ Святаго великомученика Георгия. Та церковь, пишется что в чюдесех святаго Георгия*, когда¹⁴ ея¹⁵строили, и какъ вдовица столп восхоте¹⁶ тутъ же в церковь поставити¹⁷, а корабленникъ вдовицынъ столпъ не восхотѣ в кораблъ¹⁸положити. И когда вдовица пришла ко брегу пристанища¹⁹ морского²⁰ л. 94. // и увидела, что ея столпъ не взят, тогда она плакала.

И, пришедъ, святый Георгий рекъ женѣ: "Помоги ми сей столпъ вкатити в море". И тако Георгий святый невидимъ бысть. А когда корабленникъ¹ пришел ко пристанищу ко Иопии и увидилъ²: столпъ близ пристанища лежит -- тогда³ ужасеся. А на столпѣ подписано: "Сей столпъ да поставится в церкви⁴, входя на левой стране". А когда церковь строили⁵, тогда тотъ столпъ поставили в церкви Святаго великомученика Георгия, какъ войдешъ в полуденныя⁶ двери, на левой руке⁷. А в той церкви⁸ западныхъ вратъ нетъ, толко полуденныя. А у того столпа стоит чюдотворной образъ святаго мученика Георгия в киоте*, тотъ образ, на которой стрелялъ турчанинъ, a послѣ сталъ християниномъ⁹ да и замучился -- чти¹⁰ в чюдесехъ святаго Георгия. Мы же чюдотворный тотъ образ по вся дни лобзахомъ.

В Ромли 3 подворья разныхъ вѣръ: 1. Греческое¹¹; 2. Армянское; 3. Француское и папежское. Францужское и армянское подворье зѣло узорочно, полаты¹² все каменныя, а греческое не таково -- да у грекъ и все¹³ хужи¹⁴! Они, злодѣи, богаты¹⁵, такъ лутчия¹⁶мѣста у турка откупили; а грекомъ всѣ худое дано, л. 94 об. // для того что греки оскудали.

А когда мы жили в Ромли, видели свадбы арапския, зѣло страмны. Неделю цѣлую женихъ с невѣстою ходить по ночамъ по улицам, по рядамъ¹ многолюдно со свечами. А за женихом и пред женихом множества² народа мужеска пола и женска кричат³, верещат. А ходятъ по всемъ улицамъ. А где придутъ к болшой⁴ улице⁵, тутъ и остановятся. Да одинъ кой-то калдунъ выдетъ напред⁶ и станетъ приговаривать, а за нимъ, помешкав мало, да вси⁷ кричат⁸: "Хананея!" Да так-та да⁹ полуночи таскаются, а что у нихъ "хананея" -- шатунъ ихъ знаетъ. Да и христианския¹⁰ у них свадбы темъ же обычаемъ.

А когда мы стали¹¹ в Ромли за аропами¹², тогда намъ наместник присылалъ¹³ грамотки утешныя¹⁴, чтоб богомолцы не печаловались. А пронашивалъ¹⁵ намъ грамотки чернецъ, арапъ родом. А проходилъ¹⁶ онъ мудро, надевъ железа святаго Георгия, в коихъ онъ мученъ. Такъ арапы¹⁷ Георгия боятся да това¹⁸ человѣка не трогаютъ, a желѣза целуютъ, а тому человѣку даютъ хлѣб и овощъ.

И тутъ намъ живучи, скорбно было силно: Еросалимъ¹⁹ блиско, а арапы, собаки, не пропустят; толко за горами не видатъ Иеросалима²⁰. л. 95. // Увы да горе! А иныя помышляли и назад итти.

Колико бѣдство было на сухе и на море, а тут пришли подъ Ерусалимъ¹ да назад итъти²? Увы да горе! А сами³ помышляемъ: "Владыко-человѣколюбче! Почто ты нас, ⁴свѣте наш⁵, не допустишъ⁶ видети своего святаго града Иеросалима⁷ и живоноснаго твоего гроба лобзати?" А сами думаемъ: "Уш-то⁸ не допущаютъ^{9 10}грехи наши тяжкия¹¹?" От коей печали и хлѣба лишилися. И видя нас, скорбныхъ, того же града Ромли¹² греческой вѣры подъячей-арапъ, и позвал нас всѣхъ к себѣ в гости хлѣба есть, и учредил¹³ намъ трапезу пространну, и удоволил¹⁴ нас всячиною, брашном и питием, доволно. А насъ, гостей, было 200 человѣкъ. И ласковыми насъ словами уговаривалъ: "Не печалтися¹⁵-де, Господа ради, вотъ де уже скоро пойдете во Иеросалим¹⁶; ¹⁷есть вѣдомость, что скоро будет с арапами мир".

Когда мы жили в Ромли, а въ Ерусалим не идемъ, а они нас на дороге межъ гор засели да ждутъ. Такъ они видят, что мы не идемъ, такъ тѣ разбойники вздумавши¹⁸ да и¹⁹ ударили²⁰ на град днем в полдни, 200 человекъ конницы. И прибѣгли ²¹к самому бозару²² в ряды да и почали грабить, кто ни попался. А богомолцы, видя такую бѣду, в монастырях и заперлисъ. л. 95 об. // А орапы¹ и почили² по улицам рыскать на конях с копьями. Мы же взлезше³ на верхъ келей и смотрили, что будетъ. И учинился бой великой у разбойниковъ со грацкими⁴ арапами ж да с турки; и граждане прогнали⁵ ихъ в полѣ далече. А бились с ними близъ часа, толко Богъ помиловал: с обоихъ странъ урону не было, толко межъ себя ранилисъ. А они было, сабаки⁶, затемъ и приѣхали, что нас было разбить: ведаютъ, что идутъ с казною болшою. Кабы ночью, так бы всѣхъ разбили; а оплошно силно жили. Етакое бѣдство от сабакъ⁷-арапъ толко с ними!

И на третей день послѣ побоища приѣхалъ к намъ в Ромель паша с войском: все конница; а служивыя были⁸ болгары, христианския⁹ дѣти, да турокъ нуждою потурчилъ; а людъ зѣло крупенъ да и храбры. Бывало, к нам приходят в монастыр да говорят с нами. З болгары богомолцы приветливы силно: хоша¹⁰ босурманы¹¹, а таки искра-та есть християнская¹². И, приѣхавши, паша на третей день выкинулъ на базар дву арапов-переводчиков удавленныхъ¹³. А люди ходя да на них каменьемъ бросают -- да и закидали ихъ каменьем. И мы спрашивали: "Что¹⁴ за люди?" Такъ намъ сказали: "Были-де толмачи л. 96. // пашския, а жители-де ромелския, да много-де от нихъ смуты было у паши со арапами. Когда с пашою, тогда все на арапъ вину говорят; а когда приедут ко арапом¹, такъ на пашу наговариваютъ. И от того двоязычества бѣдство было великое. А когда² паша пришел³ в Ромель и сведал их двоязычество, тогда вскоре велѣлъ ихъ удавить -- так помалу мятежъ сталъ переставать".

А паша писалъ к турецкому своему салтану на воеводу иерусалимского, что воевода сложился со арапами да ево в город не пустилъ. А воевода писал на пашу, что паша араповъ напрасно казнить: "Такъ-де стал бунтъ ⁴великой, хотели-де град разорить⁵. И я-де видя: арапъ множество приѣхало⁶ -- и стал⁷ их снаравливать: ихъ-де множество, а нас-де малое число. И ты-де, пожалуй, пришли иного пашу, такъ-де и мятежъ престанет⁸". И такъ царъ разнялъ у них вражду: холепского послалъ пашу во Иеросалим⁹, а иеросалимского -- в Халепъ¹⁰. Потомъ мятежъ помалу стал утихать.

Да тут же недалеко от Ромли град Лида*, где ¹¹Георгия святаго тѣло¹² положено, a нынѣ мѣсто то все разорено, и церковь мученикова вся разорена. Зѣло узорочита¹³ была, a нынѣ толко¹⁴ алтарныя стены л. 96 об. // стоят. А где гроб его былъ, на том мѣсте могила землею обсыпана. А мощи его нынѣ где, про то Богъ вестъ, никто про нихъ не вѣдаетъ.

Да видили¹ жъ мы в томъ же Ромли в церкви, какъ христианския² робятка³ говорят в службе зѣло глумно, а намъ необычно. Когда начнетъ одинъ говорить "Блажен мужъ", а другой, отпехнувъ того, да второй псалом, а стихеры также все по стиху сказываютъ. А у всякого робѣнка за пазухою носит Псалтыръ⁴ и Октай маленкия. А когда они станутъ говорить, такъ другъ ⁵пред другом⁶ взахватъ бьются между⁷ себя: кой силнее, тотъ болши и говорит. А учатся у нихъ не по-нашему: с утра да⁸ полденъ учит Часовникъ* или Псалтырь⁹, а с полденъ до вечера -- петь Октай того дня да и сказывает в церкви. А прежде учатся арапскихъ языков, потомъ греческим. Греческою¹⁰ грамоту добре умеютъ, а языка простаго не знают и разума книжнаго, не разбѣрутъ¹¹ греческих книгъ.

И стояли мы в Ромли полчетверты¹² недели. Потом паша прислал ко всем богомолцем, чтоб были готовы итти во Иеросалим¹³. А на другой день рано пригнали арапы велбудов, кони, ишаки малыя и стали класть рухлеть¹⁴ на кони, под всякого человѣка по два коня. И была задуха л. 97. // великая, едва выбралися в полѣ. ¹И выбралися на полѣ² часу в пятомъ дни. И збиралися тутъ всѣхъ вѣр. И паша самъ выѣхалъ за градъ провожатъ насъ.

Октября³ въ 28 дне⁴ въ 6-м⁵ часу дни помолившеся Господу Богу и Пречистѣй его Богоматери и поидохомъ из Ромли ко святому граду Иеросалиму⁶ всемъ корованомъ, было человек тысячи с полтары⁸ разныхъ вѣръ. И тотъ весь день шли межъ горъ разсѣлинами. Каменныя горы, а в горахъ арапы всѣ живутъ. Лихи зѣло разбойники: бьютъ, грабят, что на тебѣ видят⁹, всѣ отнимаютъ и¹⁰ зѣло насилие великое творятъ. А паша окаянной¹¹ толко славу ту учинилъ, что за городъ выпроводил, да¹² денги обобралъ с человека по гривне, да пихнулъ всѣхъ меж гор ко арапомъ, а сами проводники и назад.

Потом арапы насъ стали битъ, грабить. Осыпаютъ, что пчелы, рвутъ за ризы, трясутъ долой, с лошади¹³ волокутъ: "Дай пара!" Обушком межи крыл, дубиною иной в груди суетъ: "Дай пара!"

Дать -- бѣда, а не дать -- другая. Толко ты кошелекъ вынял, анъ ¹⁴другой с¹⁵ стороны и вырвалъ совсемъ. А не датъ, л. 97 об. // так убьетъ¹. А станешъ давать, такъ с одново мѣста четверть часа не спустять, что от сабакъ² не отобъесся³. Посмотришъ: везде крикъ да стонъ, бьютъ да грабятъ; иной плачет -- убитъ, иной плачетъ -- ограбленъ. Вездѣ гоняются⁴ за однемъ человѣком по 10, по 20. Многия коней и рухледъ покидали да такъ от нихъ, сабакъ⁵, бѣгаютъ. А болши псы-извощики тут же воруютъ, мотаются межи тѣхъ. Да извощики-то ис тѣхъ же сѣлъ разбойничъихъ⁶, такъ имъ кстати⁷ вороватъ-то, собакамъ, -- те же разбойники; перебѣгаютъ да грабятъ: передний назадъ, а задний напредъ⁸. Баб⁹-то миленкихъ бьютъ! Пришедши, возметъ бабу-ту или девку за ногу, да такъ с лошеди¹⁰ долой волочотъ¹¹, да бъетъ¹²: "Дай пара!" Бѣдство великое¹³ от араповъ, пощади, Господи, подобно что на мытарствахъ от бѣсовъ!

А я и лошадь покинулъ да все бѣгалъ пешком, такъ они¹⁴ таки не такъ нападали. А когда набѣгутъ арапы ззади или встречу¹⁵ и хотять битъ и грабитъ, такъ я толко нашолъ¹⁶ на нихъ ружье острое. Бога-света призову на помощъ да безпрестани кричу к Богу-то: "Владыко-человеколюбче! Помози за молитвѣ отца нашего л. 98. // Спиридона!" -- такъ они и прочъ от меня. А они иной¹ в глаза заглянетъ, а самъ заворчитъ да и прочъ. А я сам² удивляюся человеколюбию Божию; знатъ, молъ, что Богъ любитъ Спиридона-та³отца. Такъ меня Богъ⁴-светъ спасъ за молитвъ отца Спиридона. Да спаси Богъ арапа, моего извощика, много имъ отбивался. Гдѣ набегутъ арапы станицею, хотятъ грабитъ и бить, а онъ самихъ наворотит дубиною. А они станутъ с ним шуметь, а я в те поры⁵ -- от⁶ нихъ. Потом иная станица набѣжит, а онъ опять с ними станет шуметь да драться⁷, а я таки уйду. ⁸Да тах-то⁹ весъ денъ куликал. А я, су¹⁰, выневши да ему пар 5¹²-6 дам, такъ онъ за меня лутче стоитъ. А самъ мнѣ ворчитъ: "Э, папас, не бойся-де, я-де тебѣ¹² не дам грабитъ и битъ". А сам таки, злодей: "Чтиз пара, дай-де пара, видишъ-де, какъ я за тебѣ¹³ со арапами бъюся¹⁴!". А я, су¹⁵: "Ну онъ провалися!" -- вынявши алтына два и дашъ. Да так-то ему днемъ-то с рублъ передавалъ, и хлѣбомъ-то ему даю. Ну он к Богу! Толко дал Богъ здорово, не о денгахъ слово, увечье-то пуще денегъ. А они, собаки, не разбираютъ, л. 98 об. // и милости у нихъ нетъ: хошъ по главѣ, хошъ по глазамъ. И тотъ мы день весъ шли, ни пили, ни ели от нихъ, собакъ. Такое бѣдство чинятъ арапы, уже невозможно такой беды человеку от рождения своего видатъ! Толко ты вынешъ кусъ хлѣба да к роту, а иной заскоча с стороны да и вырвет. А сами между¹ себя и подерутся за кусокъ хлѣба.

И того дни дошли до села Еммауса, гдѣ Христосъ явился Луце и Клеопѣ*. И тутъ мы стали начеватъ, а сами згорели от зною. День весъ со арапами билися, что с собаками, a бѣгали, что от бѣсовъ, -- и такъ угорѣли. А день былъ жаркой, питъ-то хочится², а воды-то нетъ нигдѣ. И, пошедши, тутъ в прудѣ у араповъ купили на грошъ воды, такъ напилися да и опочили³. Немного повалялись, будто⁴ поотрадило. Слава Богу-свету!

Ну-ста, смотри же, нѣ та бѣда, инъ другая! Извощикъ нашъ, арапъ, сталъ у меня денегъ просить: "Дай-де пара! Чемъ велбуда кормитъ?" И я выневши ему и дал гривну, а онъ меня сталъ бранить по-турецки: "Мало, дай-де еще!" Да и⁵ поднявши⁶ каменъ, да ко мнѣ суется, а я, су⁷, также противу его поднялъ. Такъ онъ, окаянной, разсердился, в зубы хочетъ ферснутъ. И, видя нашъ крикъ, л. 99. // грѣки пришли к нам да стали разговаривать¹: "Дай-де ему, сабаке², еще!" Я, су³, вынявши гривну да еще ему далъ, и онъ, окаянной, зубы скрегчетъ, ходячи. Ему чаялъ, я грекъ; какъ греки сказали ему, что: "Попасъ⁴ московъ, у него-де ферманъ потыша⁵турча", -- такъ онъ посмирняе сталъ баятъ.

Село Еммаусъ стоит под горою. Церковъ христианская зѣло была хороша, a нынѣ турки коней запираютъ. Церковь та поставлена на томъ мѣсте, где Христосъ Луце и Клеопѣ познался⁶ в преломлении хлѣба. И на томъ мѣсте та церковь стоитъ; зѣло узорочна была, еще то строение царя Константина⁷*. А когда мы стали начевать у села Еммауса, тогда лише ужасъ, по таборам⁸-то стонъ стоитъ: иной бѣз глаза, у иного глава проломана, иной бѣз руки, иной бѣз ноги; бабы-то плачутъ. Иной сказывает: "У меня 8 талерей отняли"; иной скажет -- "20"⁹, "30"; у иного одежду отняли, у иного книги. А у черного попа из Царяграда, такъ у него, сказываетъ, 500 талерей отняли; ходит миленкой что чорная¹⁰ земля от печали. Плачъ да крикъ стоит по табарам¹¹. Ужасъ, пощади, Господи!

И утре рано пошли из села Еммауса, а поднималисъ бороною. Какъ л. 99 об. // арапомъ не грабить?! Отнюдъ другъ друга не ждутъ: какъ кто сѣлъ, да и пошолъ¹, да и все тутъ. Меня бьютъ, а другой мимо пошелъ; ²а того стали битъ, такъ я мимо пошелъ³. Да такъ-то всѣхъ и перебѣрутъ по одному человѣку. Потом мы пошли из села Еммауса, тогда на нас опять арапы напали и почали грабитъ и битъ по-прежнему. Всего от Иеросалима⁴ верст съ⁵ 5, а насилу от нихъ, сабакъ⁶, выбились. А я таки, су⁷, за прежней промыслъ⁸да также: "Боже, помози за молитвъ отца нашего Спиридона!" Так-то меня Богъ и спасъ от плотныхъ бѣсовъ. А когда мы взошли на верхь горы, тогда увидели святый град Иеросалимъ⁹ -- тогда арапы все пропали, что¹⁰ под землю провалились.

А когда увидели мы святый градъ Иерусалимъ версты за две, тогда мы зѣло обрадовалися¹¹. И, сседши¹² мы с коней¹³, поклонилися святому граду Иеросалиму¹⁴ до земли, а сами рекли: "Слава тебѣ, Господи, слава тебѣ, святый, яко сподобилъ еси насъ видети град твой святый!" А когда увидили¹⁵ турки с¹⁶ стены градской нашъ корованъ, тогда воевода выслалъ к намъ турокъ, арапъ конницу и с ружьем. И турки, л. 100. // арапы выѣхали в поле, а сами стали скакать, винтоватъ, копья бросатъ -- рады¹ собаки, что мы приѣхали², а сами намъ говорят: "Салам аликъ!" А мы имъ противъ говоримъ: "Алики салом, здорово ли живете?" -- "Какъ-де васъ Богъ милует? Какъ-де васъ Богъ пронесъ от разбойниковъ?" Да и поскакали за насъ назад х коровану, да и поѣхали назади корована всемъ полкомъ, будто насъ такъ провожаютъ. А мы уже всѣ пѣши шли до вратъ градскихъ³. А изъ Ерусалима вышли на поле християне: греки, армяне, кофты, французы, иноки, мужи и жены -- все встречают насъ, а сами плачутъ: "Какъ-де вас Богъ пронесъ от араповъ?" А мы такъже⁴ плачем, никто тутъ не можетъ от слезъ удержатися. Ужас и радость! Уже в радости всю бѣду забыли.

Октября въ 30 дне пришли ко святому граду Иеросалиму⁵. И когда мы внидохомъ во святый градъ Иеросалим⁶ и внутръ града, подле дома Давидова* множество народа: турок, арапов, християне⁷-армяне и разных еретических вѣръ стоятъ. Все, миленкия, рады⁸, встречають нас, всякъ своей вѣры своихъ смотрит. А корованъ наш шел верстъ на 5 и болши. А, вшедши⁹ во святый град Иерусалим, все пошли по разным монастырям своей л. 100 об. // вѣры. А мы со греки пошли в Великой монастырь патриаршей греческой*; а армяне¹ -- в монастыръ Иякова, брата Божия*.

А когда мы стали в монастыръ патриаршей въезжать во врата, тутъ насъ наместникъ со всеми старцами встретилъ. Рады²зѣло, потому что отчаяли³ насъ, жили на пристани полсемы недели. И старцы наши кони разседлываютъ и рухлетъ⁴ нашу в кельи носятъ; з горелкою старцы стоят, а иныя на блюдахъ закуску держат. И стали всякому человѣку по 2 финжала наливать горелки. И радостно, и плачевно! Потом раздавали намъ кельи. Мы же въ кельях мало опочили, начали бить в доску за трапезу. ⁵И, пришед, старцы стали насъ зватъ за трапезу⁶. И всѣ богомолцы вобрались в трапезу: трапеза зѣло велика; толко⁷ жены особливо ели в кельях. Потомъ ударили в кандею*, и стали "Отче нашъ" говоритъ, и сели хлѣбъ ясти. И трапеза была доволна зѣло всячиною, и виномъ поили нескудно. И, воставши из-за трапезы, воздали благодарение Богу.

И потомъ повѣли насъ гулятъ на верхь келей, около Великия церкви*, на гору Голгофу*. Мы же пришед на гору и падше, поклонихомся и целовахомъ святую гору Голгофу. Потом стали намъ указывать Елеонскую гору*, Вифлием*, обитель Савы⁸ Освященнаго* и Содомское л. 101. // море*, Иордан-реку*. И тогда мы з горы Голгофы увидели святыя места и от радости не могли от слезъ удержатися. Падше, поклонихомся, и от той радости всю бѣду арапскую забыли, и хвалу Богу воздахомъ. А сами вси¹ единогласно рекохомъ: "Слава тебѣ, Господи! Слава тебѣ, святый, яко сподобил еси нас, грѣшныхъ², видети твой град пресвятый! О Владыко святый, что воздадимъ тебѣ? Како нас, недостойныхъ, допустил со грѣхи нашими?"

И тако ходихом по крилу церковному великия церкви Воскресения Христова и смотрихом здания церковнаго³. И дивилися: "Како матерь нашу церковь и такую красоту отдалъ босурманом⁴ в поругание?" И плакали, на таковое строение глядя. И пришли к Великой церкви, и смотримъ сверху в окно, и увидели пределъ* над Гробом Господнимъ, и возрадовахомся радостию великою. А сами, кабы можно, так бы скочили в церковь, да невозможно от турокъ-собакъ: они церковь запираютъ и печатаютъ. И видим там старцов, ходящих по церкви, разныхъ вѣръ еретическихъ: овыя, ходя, кадят⁵ святыя мѣста, а иныя службу поютъ. Мы же дивихомся таковому их безстудию. А франки поют на арганехъ, a всѣ тѣ веры называются християнскими⁶! Что жъ⁷ дѣлать? Богу тако попустившу! л. 101 об. // И тако мы доволно ходили и вся святыя мѣста смотрели¹.

И пошли в своя кельи, и мало опочихомъ. Приидоша старцы и позваша насъ к записке, мы же все пришли в патриаршу келью. И тутъ стали всякого человѣка имя в книгу записывать, а у записки сидел митрополитъ Птоломаидской да наместникъ патриаршей. А от записки² брали з богатого³ по 10, по 8 и по 5⁴ червонных, а с убогих -- по 5 талерей. И какъ уже всѣхъ переписали, такъ наместник позвалъ меня. Такъ я к нему пришолъ⁵, и поклонился, да и подал ему царской листъ московской. Потомъ мнѣ велѣлъ сесть и, взявши, государевъ лист развернулъ, а честь не умѣетъ. Толко гербъ царской смотрили да и поцеловали гербъ царской. Потом мнѣ сказал чрезъ толмача: "Для здравия-де царского величества все тебѣ добро будетъ у нас. Дадим-де тебѣ келью добрую и станемъ-де тебѣ⁶ водить⁷ по святымъ мѣстамъ, где-дѣ нам возможно. A гдѣ-де невозможно и коими-де мѣстами бусурманы⁸владѣют и християнъ⁹ не пущаютъ, тутъ-де мы и сами не волны". И я вставши да и поклонился. И наместникъ мнѣ молвил: "Иди-де теперя в келью, а когда-де будетъ время, убравшися, станем-де васъ водитъ по святымъ мѣстамъ¹⁰". А греком завистно, л. 102. // что наместникъ таковую показалъ любовъ. И тако пошли в келью и опочихомъ.

И в полунощи стали клепатъ в доску ко утренни. Мы же пошли в церковь царя Констянтина¹ и матере его Елены* и тутъ мало постояхомъ². Когда начали на утрени кафисму³ говорить, тогда намъ стали свечи раздавать⁴ и повѣли нас со свечами по святымъ мѣстам. Прежде привели тут, гдѣ Христосъ сиделъ на камени, когда явился Марии Могдалыни⁵*. Тутъ над тѣмъ каменемъ здѣланъ чуланъ⁶ дощатой з дверми, да и замыкаютъ. А камень, что стулъ, круглой, красной кременъ. A гдѣ Христосъ сиделъ, то мѣсто сребром обложено и позлащено. Тутъ, подле того камени, церковь Иякова, брата Божия, и служат в ней греки. Тутъ мы, тотъ камень целовавъши⁷, пошли до церкви, гдѣ Мария Египетская⁸* плакала предъ образом Пресвятыя Богородицы. Потом повѣли нас до Авраамовой церкви*. Пришед в тое церковь, целовахомъ то мѣсто, гдѣ Исакъ стоял связанъ, когда его Авраам хотел заклать⁹*. И то мѣсто обложено сребром и позлащено, величиною з болшую торелку.

Потом возвратилися в Великой монастыръ. ¹⁰Идучи в монастыръ, целовахом Великия¹¹ врата. И приидохом в церковь, а в церкви поють славословие¹² л. 102 об. // великое. И отпели утренню, и тако пошли в кельи своя. Потом пошли к литоргии, отпѣли литоргию, вышли из церкви, пошли все до винной полаты¹. Тутъ всем² подносили араки по финжалу; таковъ в томъ монастыре³ уставъ: после обѣдни все старцы вышед из церкви да и⁴ поидуть пить горелку. И тако пошли до кельи⁵ своей. По времени же позваша нас за трапезу и такоже нас по-прежнему удоволиша всем. Воставъ из-за трапезы, трапезу же и заперли, не пустили вонъ богомолцов, стали ноги умывать. А за умыванье брали с нарочитыхъ по 8, и 7, и по 5 червонныхъ, а с убогих -- по 5 талерей. И тако умывъ ноги и обравъ гроши, отворили двери и выпустили⁶ вонъ.

И утре рано привели к монастырю арапы коней. К нам же пришедъ черной попъ Дорофей, да старецъ-арапъ возвестилъ всемъ, чтобы шли в Вифлием. Мы же стали збиратся. И вышли за градския врата Лидския, тогда стали коней разбирати. А инии⁷ же пеши шли, а арапы силно сажаютъ на кони, хошъ кто не хочетъ. Мы же шли пеши, для того что они, сабаки⁸, силно извозам⁹ грабят: на 10 верстъ полтина¹⁰ станет извозу. И когда сождались все, такъ и пошли к Вифлиему.

И тутъ на пути на левой странѣ минули монастыръ Святаго пророка Илии, л. 103. // где попалил огнем пятидесятницу¹*. Тотъ монастыръ от Иерусалима версты три². Да тутъ же на другой стране дороги, какъ в Вифлиемъ³ идешъ, противъ монастыря лежить камень великой, на коем спалъ Илия Пророкъ. И какъ онъ на камени лежал, такъ весь изобразился; все знатъ: гдѣ лежала глава, гдѣ руки, гдѣ ноги, гдѣ спина -- что на воску. А над темъ каменемъ стоить древо масличное. И богомолцы тотъ камень лобзали все⁴; мы и камень, и з древа части брали ветвей на благословѣние. Отидохомъ якобы с версту, тутъ стоитъ на пути гробъ Рахилинъ, матери Иосифа Прекрасного⁵*: когда она на пути умерла, тутъ погребена быстъ.

Мы же мало еще пошли от того гроба Рахилина, на долу стоит древо масличное. А сказываютъ про то древо: когда Пресвятая Богородица бѣжала во Египетъ от Ирода-царя*, так-де под тѣмъ древом почивала с Превѣчным Младенцем. И то древо и доднесь зелѣно, невелико, окладено каменьемъ. Мы же то древо ломали на благословение. И от того древа пошли к Вифлиему. И не доходя Вифлиема, в правой руке в полугоре стоит Ефрафа*, поболши жильем Вифлиема; толко мы в ней не были. И тако пришли к Вифлиему.

Вифлием стоит на горе красовито. В нем жилья немного, подобно селу, толко церковь узорочна Рожество Христово* над тѣм мѣстом поставлена, над вертепом, где л. 103 об. // Христос родился. В той церкви и ясли Христовы, а вертепъ посреде церкви. В вертепъ итъти¹, что в походной погребъ, неглубоко², ступеней 5. И в пещере ясли каменныя от мрамору бѣлого. A гдѣ Превѣчный Младенецъ родился, и то мѣсто сребром обложено, и позлащено, и камением драгимъ унизано. А вертепъ узорочисто здѣлан, стены все цветы украшен. A нынѣ ту церковь держать папежцы: турокъ у грекъ отнял да французом отдалъ*, а греком данъ предѣлъ збоку той церкви. Строение³ греческое-то французы всѣ из церкви вонъ выкидали, и то строение⁴ всѣ лежит теперва бѣз призору. А то строение⁵греком во многия тысящи стало, а топерва проподает⁶ такъ ни за что. А крыта⁷ церковь свинцомъ. Длина ей 8 саженъ, а поперегъ 27 саженъ. А в трапезѣ тоя церкви 50⁸ столповъ аспидныхъ, на стороне по 25 столповъ. И тутъ на монастыре арапы продаютъ лестовки: многия тысящи⁹ весъ год к тому числу спеютъ да богомолцовъ¹⁰ дожидаются. Такъ богомолцы у нихъ всѣ покупят¹¹; и мы отчасти по силе купили про себя, на Русь, братии нашей и¹² для благословения. A тѣ чотки¹³ кладутъ на Гроб Господенъ, такъ оне освящаются¹⁴ Гробом Господним. Потом азъ пошел в пещеру, гдѣ младенцы избиены от Ирода-царя. Зѣло удивителна¹⁵ л. 104. // та пещера, а земля в ней бѣлая; и ход в нея из вѣртепа, гдѣ Христосъ родился.

Потом позваша насъ за трапезу, и трапеза зѣло была доволна, и винца было много. Потом попъ Дорофей да старецъ-арапъ, -- попъ взял книги, а старецъ блюдо болшое¹, -- и стали денги обирать. И греки богатыя давали по 10, по 8, ²по 7 и³ по 5 червонных; а убогия⁴ -- по 5 талерей, менше того не беруть. А будет кто поупрямится да станетъ 4 талеря⁵ давать, то такъ в глаза и бросят: "Какой-де ты богомолецъ?!" Будетъ кто хощетъ ⁶итти во Иеросалим⁷, то сумма⁸ грошей велика надобѣть. И, вставъ от трапезы, пошли гулять по кельям: высоки кельи, красовито силно стоят. И Вифлием на горѣ. Какъ посмотришъ к Содомскому морю -- ужасно зѣло!

И утре пошли из Вифлиема тем же путем в вышеписанной монастыръ Святаго Илии Пророка. И тутъ того монастыря игумен встретил нас, ввелъ нас в церковь Святаго Илии Пророка. Церковь⁹ зѣло узорочна, а в ней писмо все стенное хорошо силно. Тутъ лежит в стенѣ вдѣланъ камень, на коемъ сидел Илия, когда попалилъ пятидесятницу. В той церкви трапеза была богомолцом¹⁰. И тот же попъ Дорофей по-прежнему¹¹ взялъ книги да записывал, а гроши так же брал, что и в Вифлиеме. Вставши от трапезы и погуляв л. 104 об. // по церкви, мало опочив, пошли из монастыря Святаго пророка Илии.

И пришли в монастыръ к Честному Кресту, гдѣ честное древо расло. В монастыре церковь зѣло предивна, писмо в ней стенное. В той церкви под трапезою пень того древа, с которого ссѣчено и здѣланъ Крестъ Христовъ, на нем же распят бысть Господъ наш Исусъ Христосъ. Мы же тотъ пень лобзахом. Да от¹ той же церкви выносили часть от животворящаго древа, на немъ же распятъ Господь нашъ Исусъ Христос. Мы же лобзахом тотъ² крестъ.

А сказываюсь про то древо: посадил Лотъ три главни по согрешении со дщерми и поливал то древо по повелѣнию Авраамову*. И когда Соломонъ стал строить Святая Святыхъ*, и то древо повелѣлъ ссѣчъ на тябло*. И мастеры то древо смѣряли и потянули вверхь -- ано и коротко стало. Они же усумнешася, и отпустиша долу, и смѣряли -- ано и пришло в мѣру; потянули опять -- ажно и опять стало коротко. Такъ мастеры познали, что хощетъ быть нѣкое таинство, и положили его к стенѣ -- и бысть сѣдалище иудеом³. И когда пришла Южская царица к Соломону* и Соломонъ нача ея водити по своим царским сокровищам и показовати⁴ ей вся церковная здания внутрь ея, тогда Южская царица, когда пришла л. 105. // к честному древу и увидѣла его, и воспела: "О треблаженное древо!" И от того времяни¹ не велѣлъ Соломон-царъ на томъ древѣ садится, и с того числа бысть то древо в чести у иудеовъ². И когда жиды стали Христа распинать, и повелѣша ис того древа здѣлать³Крестъ Христовъ, на нем же распяша Господа Славы. И тотъ⁴пень в той⁵ церкви стоит, и доднесь целъ, и сребром обложенъ⁶, и позлащенъ.

И ходили мы по церкви, и смотрили⁷ здания церковнаго⁸. Потом позваша нас за трапезу. И трапеза была пространная; и вина много было для того, чтобы⁹ охотно богомолцом¹⁰ денги давать. И тут Дорофей да старецъ-арапъ бралъ денги по вышеписанному, какъ и в прежнихъ мѣстахъ, и в книги записывалъ. И тутъ, ѣдши хлѣба, начевали. И гуляли, и¹¹ по тому монастырю вверху ходили по кельямъ. Удивителной монастыръ, а пустъ весъ; толко два¹²старца или три¹³ живуть для службы, и¹⁴ богомолцов водятъ по святымъ мѣстамъ, да денги обираютъ. И утре рано поднесли по финжалу араки, и пошли во Иерусалимъ.

И пришли во Иерусалим¹⁵ в монастыръ Великой. Потом стали нас разводить по монастырям и стали кельи раздавать¹⁶. Намъ же отвѣли келью¹⁷ в монастыре¹⁸ Иоанна Предтечи* и дали мне келью. Мы же начахом жити и Бога благодарити. Потом позвали нас л. 105 об. в монастыръ // Святаго архангела Михаила на ево праздникъ* ко всенощной¹. И тут в вечерни былъ митрополитъ Птоломаидской, и на утренни² онъ был, а³ литоргию⁴ самъ служил, после обѣдни поучение челъ изоустное. Певцы у него были нарочиты, толко ниже нашихъ гораздо. Тутъ, не распустя⁵ богомолцов, подносили по финжалу араки да брали с человека по червонному, по талеру и по полуталеру.

Потом повели насъ во обитель Святаго Савы⁶ Освященнаго. Также пригнали коней арапы и збиралися все за градскими воротами. И пошли от Иерусалима⁷ ко обители Святаго Савы⁸ Освященного⁹, а шли все юдолью Плачевною*. А когда¹⁰ стали збиратся богомолцы, тогда арапы окаянныя¹¹ силно сажаютъ на кони и бьют, кто какъ не хочет ѣхать на лошади. Великое насилие! А извозъ дорогой: от Иерусалима да¹² Савина¹³ монастыря с человека по талерю, a переѣзду 20 верстъ. Бѣда, су, со арапами, нигде от них уходу нетъ, везде враги насилуютъ!

И шли мы юдолью Плачевною; и будемъ какъ на полупути от Иерусалима, тутъ мы нашли на араповъ. Они поят скотъ, великия стада, а ихъ¹⁴, собакъ, многое множество. А стали на дороге, а ходъ¹⁵ мимо л. 106. // ихъ. А они наливаютъ воду в корыты, такъ дорогу у насъ заняли. А арапы дикия да и задрались¹ с нашими провожатыми, арапами жъ. Чортъ² на чорта³ нашол⁴! А мы нутко бѣжать все юдолью. А наши арапы с ними стали⁵ дратся да бится: имъ было хотелось насъ грабить, a тѣ не даютъ. А проводники наши на конехъ кругъ нашего коровану бѣгаютъ да кричатъ⁶ нам, чтоб бѣжали. А мы бегли да и ротъ разинули⁷. Охъ, дорошка, дала ума знать! А сами таки махают, что бѣгите. Естли бы етемъ арапомъ попались, то бы прощай: не токмо бы пограбили, всех бы тутъ побили, для тово что дичь, кочевыя, а не⁸ селския. Когда мы к Иерусалиму⁹ шли, такъ тут насъ грабили селския, а они толко грабят, а не убиваютъ.

И тако мы бѣжали версты с три бѣс¹⁰ памяти, друг друга потоптали да набѣжали на их кочевье. Тутъ у них стаятъ¹¹ полатки, и жены, и дѣти ихъ тутъ, да и козлята молодыя, овечки малыя. И когда нас увидели арапския жоны¹², робята¹³, подняли крикъ, вопль, выскочили ис полатокъ нагия, чорны¹⁴, толко зубы свѣтятся. Тут мы пуще того испугалися; а вопль их намъ показался, кажется, до небесъ. Тутъ-то мы еще бѣжали с версту. Едва отдохнули, такъ набѣжали л. 106 об. // на нас проводники наши и сказали нам: "Не бойтеся-де топерва".

И тако мы взошли¹ на гору высоко, толко в полгоры, и мало пошли, увидели монастыръ Святаго Савы² Освященнаго -- и возрадовахомся зѣло. И пришли к монастыръским³ вратам⁴, слезли с коней. А у вратъ стоятъ арапы, не пропущаютъ сабаки⁵, бѣрут с человека по 5 пар да и пустят. И тако мы внидохом в лавру Святаго Савы⁶ Освященного⁷. Зѣло предивен монастыръ, у нас такова подобиемъ нетъ. Хитро стоитъ, с полугоры стены ведены круто зѣло. И⁸ в том монастыре, в лавре Святаго Савы⁹, храмъ болшой¹⁰предивной¹¹ Преображения Господня¹², стенное писмо; и иныя церкви многия есть. Тутъ же в монастыре видели мы келью святаго Савы¹³, где онъ сам труждался: вытесана в горе какъ мочно¹⁴ человеку сестъ, а стоять нелзя. Прежде сего, сказывали, выхаживало миро, a нынѣ нѣтъ. А стоитъ тотъ монастыръ на краю юдоли Плачевной, коя пошла в Содомское море. А итъти¹⁵ тою юдолью да¹⁶ Содомскаго¹⁷ моря от Савина монастыря с полдня, сказываюсь; а какъ посмотришъ к морю¹⁸ Содомскому с монастыря, кажется, версты двѣ, да межъ гор куликовата л. 107. // юдолью. А подойтить посмотреть¹ к тому морю блиско² от арапъ нелзя, да и не велятъ турки ходить. А то море животнаго в себѣ ничего не держит, а воды пить нелзя: горка и солона -- и всякое животное в себѣ уморяетъ. А то море невелико, что озеро, уско да длинно; а ходу, сказываютъ, кругъ ево всего 5 дней.

А когда мы пришли в монастыръ, тогда насъ игуменъ ввелъ в церковь. Тутъ нам вынесли крестъ, здѣланъ от части животворящаго древа. Мы же целовахомъ тотъ крестъ и обрадовахомся радостию неизреченною. И потомъ повели нас на гроб святаго Саввы³: среди монастыря здѣлан голубѣцъ каменной, покровъ чорной⁴, на покровѣ крестъ вышит. Мы же гроб его лобьзахомъ⁵. А мощи его где -- про то Богъ вестъ, и сами греки не вѣдаютъ. Потом нам в церкви вынесли 3 главы, Ксенофонта и сыновъ ево Аркадия и Иоанна⁶ Цареграцкихъ⁷*. И тако мы тѣ главы целовахом.

Потомъ повели насъ в пещеру; тутъ зѣло костей много, в той пещере⁸. Мы же вопросихомъ: "Что⁹ ето за мощи?" И старцы сказали: "Ети¹⁰-де мощи новыхъ мученикъ. Когда-де¹¹ турокъ взял Иерусалимъ*, тогда салтану турецкому сказали, что: "Есть тутъ монастыръ, калугеры 5000, и они-де л. 107 об. // лихи зѣло¹, собравшися, пришед-де², опять возмутъ Иерусалимъ". Такъ салтанъ послалъ пашу в монастыръ Святаго Саввы, велѣлъ избить. И турки, пришедъ, стали убивать отцевъ, ис пещер таскать вонъ да главы отсекать. Отцы же, видя³ суровство зверское⁴ от турокъ, не стали противитися и начати своя главы под мечъ клонити. И побити ихъ турки 8000. И видя паша, что калугеры не противятся имъ, посла вѣдомость⁵ к салтану, что⁶ старцы ни в чемъ не противятся. Царъ же умилися, послал писание, велѣлъ престатъ⁷ убивати, а иныхъ, оставшихъ, свободити: куда хотятъ, идутъ, а тут бы не жили. И тако паша возвратился во Иеросалимъ, а отцы собравши мощи избиенныхъ да в той пещере и положили, а сами и пошли до Афонския горы, и тамо водворишася". A нынѣ в тѣхъ пещерах живутъ арапы, зѣло много. Нам же старцы приказывали, чтоб от тѣхъ мощей не брали ничего: "А естъли⁸ де кто возметь, а когда придетъ на море, такъ-де кораблъ с тѣми мощами на море не пойдетъ. И турки⁹станутъ обыскивать, л. 108. // а когда у кого найдут, так-де того¹ человека совсемъ в море и кинутъ". Мы же того зѣло опасалися и не брали ничего.

И тако мы смотрихомъ с монастырской ограды во юдоль Плачевную: круто зѣло, утесом. И тутъ видели араповъ: таскаются по юдоли Плачевной, а сами, подшедше² под ограду монастырскую, крычать з долу, просятъ хлѣба. И старцы Савина монастыря со ограды кидаютъ им, что сабакам³, помалу хлѣба. Ано⁴ кой напред подхватит да и побредетъ во юдолъ; а иныя глядятъ кверху⁵ да⁶ дожидаются, чтобы еще бросили. Такъ другому кинутъ, да и тот также побредет. Да так-то старцы по вся дни с ними мучатся. А за монастыръ вытить нелзя -- ограбять. И гулявши мы по монастырю, позвали насъ за трапезу, коя зѣло была доволна, и вина было много. И тутъ Дорофей-попъ брал гроши по-прежнему да и на игумна брал по талеру с человека. И тутъ мы начевали; и утре поднесли по финжалу араки, да и пошли во Иерусалимъ.

И какъ мы вышли за ограду монастырскую, тутъ на другой стране⁷ стоит столпъ каменной высокъ, а на нем стоит затворникъ весь наружи, на верху столпа, поджемши руки, в клабуке. А греки ходили к нему л. 108 об. // на поклонъ. И я спросил тутъ у старца: "Что¹ ита²у вас за диво и святость?" Такъ онъ³ разсмеялся: "⁴И тот⁵-де столпникъ на час. Какъ-де богомолцы сойдутъ из монастыря, а ево-де за ними ветръ здуетъ доловъ". Мы же подивилися ему да и пошли. А шли къ⁶ Ерусалиму⁷ не юдолью, но тарами⁸, высоки горы зѣло. И отошли верст за⁹ 10, стоит село арапское, а прежде сего бывала обитель Феодосия Великаго*. Нынѣ толко церковъ одна, и в тое арапы коней запираютъ.

И пришли во Иерусалим, и пребыхом ту до Введениева дни*. И на праздникъ Введения Пресвятыя Богородицы звали всѣхъ богомолцов в монастыръ, а тотъ монастыръ девичей, живутъ старицы. И былъ у вечерни митрополитъ Птоломаидской, а обедню сам служил и поучение челъ. И после обѣдни посадили всехъ богомолцовъ в полату, и давали всякому человѣку по финжалу раки да по другому¹⁰ винца церковнаго¹¹, и¹² брали с человѣка по червонному, по талеру и по полуталеру. И тако пошли по своим кельям. Потом на вечер стали намъ всем возвещать, чтобы были готовы ¹³итти в Великую церковь¹⁴, мы же начати готовитися.

И пришли все богомолцы к Великой церкви, и стали всехъ вѣръ л. 109. // сходится¹. Потом сошлися всѣ, и стояхом у Великой церкви, и ждали пашу турецкого. Потом пришел паша, емуже турки послаша ковры, и селъ паша у вратъ церковных. Потом пришли к нему толмачи всѣхъ вѣр и стали подлѣ его. Потом турчанинъ принес лѣсницу, и прислонилъ ко вратом церковнымъ, и, взлѣзши², отпечатал, потом отперъ. Пришолъ³ митрополит греческой со християны⁴-греки и сташа у врат церковных. Потом пришли и еретических вѣр: армяне, французы и протчих ересей -- и стали у вратъ церковныхъ все. Потом турчанинъ сталъ брать со всякого человека по 3 червонных, а съ еретических вѣръ по шти⁵ червонных, да и печатки давал всякому человѣку. Потом стали в церковь пускать не всеми дверми, но половину отворилъ турчанин, чтобъ иныя такъ не шли, а пропущал по человѣку да по два да досматривал печатокъ. У кого есть печатка, такъ пустит, а у кого нет, так и не пустит.

ОПИСАНИЕ ВЕЛИКИЯ ЦЕРКВИ ВОСКРЕСЕНИЯ ХРИСТОВА⁷

Во граде в полунощномъ углѣ стоит церковь великая Воскресения Христова. А в ней врата двои: на полдни одне отворяются, а другия закладены л. 109 об. // каменемъ. И какъ митрополитъ со христианы, с ними же и мы, вошли, и тутъ, немного пошедъ, саженъ с пять, лежит камень противу¹ вратъ церковныхъ от мрамору бѣлого, огражденъ решеткою медною. И с того камени положенъ быстъ Христос во гроб Иосифом и Никодимомъ*; и на томъ камени Христа в плащеницу обвивали*. И тотъ камень митрополитъ и все християне² целовали; и мы такожде целовали; потом и³ иныхъ вѣръ. А над тѣм каменемъ горятъ 8 кандил с масломъ древяным от разных вѣръ. А сказываютъ про тотъ камень, что подлинно былъ не мраморной, но простой бѣлой. А тотъ-де камень турокъ французу⁴ за многие червонные продалъ, и на том-де мѣсте положили вмѣсто того сей мраморной. А кандила над тѣмъ каменемъ положила царица Елена, однакож о томъ подлинного извѣстия нетъ. А что говорят, будто франки его украли, и сему невѣроятно, мудро его у турокъ украсть.

И от того камени пошли налево к западной стране. Среди Великия церкви стоит теремокъ-пределъ, а в немъ Гроб Господень. A предѣл, аки церковь, надвое перегороженъ. И какъ в предел л. 110. // первой войдешъ, тут лежит камень, егоже ангелъ Господень отвалилъ от дверей Гроба Господня*. И тотъ каменъ невеликъ, кабы пуд в¹ 15, а утверженъ в помост, кругол, что стулъ. А знать, онъ прежде сего бывал великъ, до взятия туркова брали ево² христиане³ на благословение, a нынѣ уже турки не дадутъ. А камень красенъ, что кремень. А над нимъ горять 4 кандила разныхъ вѣръ с масломъ древянымъ⁴. Мы же тотъ камень целовахом.

И тако⁵ пошли ко Гробу Господню в другой предѣлецъ. А вход ко Гробу Господню зѣло нуженъ: двери ниски да уски -- все нагнувши⁶, по одному человеку, а двое в ряд не разойдутся. А входятъ человекъ по 5, по 6, а болши нелзя. Тѣ поклонятся да выдутъ, а иныя поидутъ. Медлѣнно ⁷оттудова выходят⁸, для того радостно велми. Такъ кому-то хочется скоро вытить? Уже насмотрится доволе⁹ такова дара да выдетъ. Хошъ крычат, не глядятъ на то.

И когда мы вошли ко Гробу Господню и когда увидели Гроб Господенъ, тогда радости исполнися сердце наше; и забыхомъ скорбь нашу, и, падше, поклонихомся Гробу Господню. Тогда от такой радости не могли от слезъ удержатися л. 110 об. // и начаша Гроб Господень лобзати, а сами рекохомъ: "Слава тебѣ, Господи! Слава тебѣ, святый, яко сподобил еси нас, грешныхъ, видети гроб свой пречистый¹ и лобзати! Что воздам² тебѣ, Владыко святый, како мя, недостойнаго³, дапустил⁴ со грѣхи моими окаянными гроб твой пречистый видити⁵?!" И дивихомся человеколюбию Божию, како от многих лѣтъ желаемое получихом: прежде слышанием и прочитаниемъ истории, нынѣ же Богъ сподобил самим видети. И тако воздахом хвалу Богу и Пречистой его Богоматери⁶.

И стояли тутъ⁷, и смотрили, како прихождаху ко Гробу Господню на поклонение от разныхъ вѣръ еретическихъ. И видели армян и женъ ихъ. Зѣло во удивление⁸: какъ над Гробом Господним они плачутъ, такъ слез лужи стоят на деке гробной; а иную бабу-ту насилу прочъ оттощить⁹ от Гроба-то Господня. Дивное чюдо! Хоша¹⁰ еретическая у нихъ вѣра, мы же подивихомся таковому усердию.

А Гроб Господень приделан к стенѣ предела, к полунощной¹¹стенѣ, а от полуденной стороны та страна свободна; возглавие и подножие примуравленъ. А длина Гробу Господню -- 9 пядей, а поперечнику -- 5 пядей. А над Гробомъ Господним л. 111. // горят 47 кандил с маслом древяным¹, а горят день и нощъ. А в тѣ кандила масло наливают и досматриваютъ старцы гробныя разных вѣръ еретических. И всякой старецъ в свои кандила масло льетъ. А будетъ видит: в чужихъ кандилах масло дагорает² -- такъ ударит в колоколецъ; такъ пришед да и нальет масла. А колоколцы от земли приведены во всякою келью, гдѣ кой живет.

А писано в Корабейниковом³ страннике*, что де ⁴и тот⁵ гроб здѣлала царица Елена над тѣмъ подленным⁶ Гробомъ Господним. А входъ-де к нему под землею, и нынѣ греки и вход забыли. А етотъ Гроб Господенъ зделан от мрамора бѣлаго⁷, и покрыть цкою⁸ мраморною, и запечатан седмию печатми свинчатыми. А нынѣ те печати чютъ знать, уже стерлися; а печатана насквозь дека⁹, верчена да такъ и заливана. А что дека на Гробѣ Господни, на верху язва поперегъ¹⁰ разсѣлася, толко не насквозь, да¹¹ другой страны разсѣдина не дошла. И поклонившеся Гробу Господню, и тако изыдохомъ ис предѣла, и смотрихомъ, и дивилися зданию церковному. л. 111 об. //

А у церкви над Гробомъ Господнимъ верхъ разбитъ, турки разбили, a здѣлатъ¹ не дадутъ. А дыра та покрыта сеткою медною, чтобы птицы не лѣтали. A предѣлъ над Гробомъ Господнимъ обитъ деками мраморными, а инде уже деки и вывалилися. Великой церкви длина -- 140 ступеней. Да тутъ же мы видели: на стенахъ церковныхъ кресты изображены в камени Великия церкви на западной, на полунощной, на полуденной. А подобиемъ таковы: в срединѣ троечастной², что у нас на Успенскомъ соборе*, а по странамъ четвероконечныя; а подпись на троечастномъ и четвероконечном -- "Исусъ Христосъ Ника". A дѣлала тѣ кресты царица Елена с подлинного Креста Христова. А троечастной Крестъ Христовъ с возглавиемъ*, а подобие таково, якоже³ сии обрасцы⁴свидѣтелствуютъ. А верхъ надъ Гробом Господнимъ аки теремокъ, что яблоко кругло. А на Гробѣ Господни⁵ служатъ французы-папежцы. А входъ ко Гробу Господню никому не возбраненъ, всѣхъ вѣръ ходят. А за предѣлом Гроба Господня к стенѣ придѣланъ придѣлъ⁶: тут служатъ л. 112. // кофти, а за ними хабѣжи. Тутъ гроб Иосифа и Никодима выбита в стену могилою, а гробовъ нетъ, толко ямы. Мы же тѣ гробы целовали и зѣмлю брали, а земля красна видомъ.

И тако пошли до церкви Воскресения Христова 12 ступеней. А в той церкви служать греки, митрополитъ греческой. А патриархъ не живетъ во Иерусалимѣ, а живетъ въ Едринеполѣ. А длина той церкви -- 20 ступеней, а поперегъ -- 10 ступеней. Посреди¹ же той церкви Пупъ земли*, покрыть каменемъ, а руками человѣческими не дѣланъ, но здѣланъ Божиимъ повѣлением. От Пупа земнаго 4 ступени в той же церкви естъ мѣсто, ограждено каменемъ народа ради в человека вышиною². А посреди³ той ограды пропасть-щель*, как мошно⁴ человеку пролесть. А какъ в нѣе посмотришъ, такъ темно, а глубины Бог вѣсть. И мы про ту пропасть спрашивали, и греки сказали: "Богъ-де знаетъ, что ето за щелъ, л. 112 об. // мы-де и сами не знаемъ". А в той церкви иконное писмо всѣ московскоѣ -- подаяние нашихъ государей, а писмо верховыхъ мастеровъ*.

И тако нам ходившимъ в церкви, и начаша греки в доску бить в церкви к вечерни. Потом стали вечерню петь, а митрополит Птоломаидской стоял на мѣсте. И, отпевъ вечерню, позвали всѣхъ богомолцов на Голвоф¹ ужинатъ за трапезу; и тутъ трапеза была всѣмъ доволна. Потом попъ Дорофей пошелъ з блюдомъ, а старецъ с тетратью², да брали так же: с нарочитыхъ по 8, по 6 и³ по 5 червонных, а с убогихъ по 5 талерей. A послѣ трапезы начевали и ходили по церкви. Утешно силно гулять, ненасытная радостъ!

И увидели французы, что греки вышли из трапезы, и велѣл француской наместникъ заиграть в свои арганы для богомолцовъ греческихъ. И когда в арганы заиграли, тогда не могли никто удержатися, чтоб тѣхъ органовъ не слушать⁴. Зѣло у собакъ лстиво и сладко играют! И тѣм играниемъ многихъ во Иерусалимѣ отвратили л. 113. // от греческия¹ вѣры к себѣ в папежскую вѣру. Тщателны²собаки, многими дарами дарятъ, денги даютъ и платье -- многихъ оболстили.

Мы же ту нощъ всю не спали от радости, ходили по святымъ мѣстамъ и меряли Великую церковь мѣсто от мѣста. А изъ той церкви Воскресения Христова ходятъ на лесницу на Лобное мѣсто*. А³ от того мѣста 20 ступеней стоитъ престол, идѣже жидовѣ на Господа терновъ венецъ плели*; тутъ служатъ⁴ греки. И от того мѣста 10 ступеней стоитъ престол, гдѣ раздѣлиша воини жидовския ризы Господни*; и тутъ служатъ греки же. И от того мѣста четыре ступени -- гдѣ воини жидовския меташа жребий⁵о ризе Господни*. И от того мѣста 16⁶ ступеней -- гдѣ Пресвятая Богородица плакала по Христѣ во время страсти*. И на всѣхъ тѣхъ мѣстах службы, и висятъ кандила⁷ скляничная⁸ с маслом древянымъ⁹, горятъ безпрестанно.

И от того мѣста к западной странѣ 10 ступеней стоит темница; 3 ступни -- гдѣ сиделъ Господъ нашъ Исусъ Христосъ от иудей¹⁰. И тутъ горятъ 4 кандила л. 113 об. // денъ и нощъ. Да тутъ же лежитъ колода каменная, а в ней пробито¹ 2² дыры³: какъ жидовѣ наругалися Христу, и клали нозе его в кладу и замкомъ замыкали*. А от того мѣста 20 ступеней -- гдѣ стояли Господни ученики, плакали по Христе во время страсти Господни*.

И от того мѣста к полунощной⁴ стране в той же болшой⁵ церкви стоитъ столпъ каменной от мрамору бѣлого, за него же привязанъ быстъ Исусъ Христосъ от бѣззаконныхъ иудей⁶. От того столпа вторая часть в великомъ Риму в церкви Святыхъ апостолъ Петра и Павла*; а третия часть в Цареградѣ в церкви Успения Пресвятыя Богородицы, гдѣ патриархъ служитъ, и тое мы часть в Цареграде видѣли и целовали. А у того столпа престолъ, служат французы. И от того столпа к западу стоятъ францужския⁷ арганы, зѣло велики, привезены из Риму от папы.

Да в той же церкви, не доходя на Лобное мѣсто на лесницу от того мѣста 24 ступени, на восточной странѣ, позади олтаря Воскресения Христова, л. 114. // тутъ есть врата великия и лествица в пещеру ископана, глубоко итти в нея по ступенемъ каменнымъ. И какъ снидешъ долу, тутъ стоитъ церковь каменная царя Констянтина¹и матере его Елены. И тамъ горять 3 кандила² с масломъ, а посреди тое³ церкви в пещеру ископана в землю лесница 7 ступеней. И тамо царица Елена обрела Крестъ Христовъ и два разбойнича⁴*. А стоят на том мѣсте 6 кандил христианскихъ, одно латинское.

А одесную страну Вокресения Христова тут есть лесница -- итти на гору высоко на Голгофу, каменная лесница, 13 ступеней. А святая гора Голгофа каменная, высока, на ней же распят быстъ⁵Господъ нашъ Исусъ Христосъ. А на Голгофѣ, гдѣ водруженъ бысть Крестъ Христов, тутъ пробита гора. Мы же, грешнии, то мѣсто целовали. А то мѣсто обложено сребром и позлащено, а ис того мѣста благоухание происходит, а то мѣсто выбито кругло. А за тѣм мѣстом поставленъ крестъ⁶-распятие, а написано распятие по-латынски, и подножия нѣтъ*, a нозѣ прибиты одним⁷гвоздемъ. л. 114 об. // A гдѣ укануша кровъ Господня, и то мѣсто до полупяди широко, а глубины никто же вѣстъ. А церковь та на Голгофѣ вся была выслана каменемъ мраморнымъ пестрымъ, зѣло узорочиста. А ходятъ в нея разувши¹, в однихъ чулках². И у того мѣста сидитъ старецъ со свѣчами неотходно. А служатъ на томъ мѣсте греки. А от Лобнаго мѣста вправо лежит камень круглой, вделанъ в помостъ; а на том камени снятие было тѣлу³ Господню⁴ со креста*; а тут служатъ французы.

А сшед с лесницы, налѣво под горою святыя Голгофы стоит церковь каменная*. А в ней на входе по обѣ стороны стоят два гроба царския; а какия были цари, никто не знаетъ. И мы спрашивали у грекъ, и они не знаютъ, а подписъ на нихъ латынская⁵.

A тѣ гробы зѣло хитро сделаны⁶, мнится, не гробы -- такое-то чюдо! А не целуютъ ихъ, толко спинами трутся об них; а не вѣмъ, чего ради.

А за тѣ гробы пошедъ мало, в той же церкви на правой руке гроб царя Мелхиседека*. Да в той же церкви, от того гроба Мелхиседекова 3 ступени, видетъ л. 115. // щелъ в гору: разселась гора Голгофа. Егда пришедъ единъ¹ от воинъ и виде Христа, уже умерша, и копием ему ребра прободе*. И абие изыде кровъ и вода, а кануша на Голгофу кровъ -- и ту разсѣдеся гора каменная от крови Господни. И истече кровъ на главу Адамову: бе бо глава Адамова в той горѣ*, распяша Господа иудеи, ибо то мѣсто зовѣтся Лобное. И та разсѣлина знать и до сего дни. A гдѣ глава Адамова лежала, и то мѣсто решеткою желѣзною задѣлано, чтоб не ламали² то мѣсто каменя. А мѣсто невелико, и глава Адамова, по тому месту знать, невелика была, кабы нынѣшних людей. А на горѣ Голгофѣ престол греческой да два францужскихъ³. А за француским престолом на той же горѣ, от Лобнаго мѣста к полудни итти 10 ступеней ножныхъ, и тутъ то мѣсто, идеже Авраам на жертву принесе сына своего Исаака.

А церковъ великая Воскресения Христова греческия вѣры, гдѣ служивал патриархъ греческой. A нынѣ патриарха нетъ во Иерусалиме, а живетъ в Едринеполѣ при салтане. А во Иерусалимѣ на ево мѣстѣ наместникъ л. 115 об. // да 4 митрополита по переменамъ живутъ: 1. Кесариской; 2. Лидской; 3. Птоломаидской и Назаретской; 4. Иорданской. И тѣ митрополиты живут во Иерусалиме, а служат по переменамъ, а въ епархияхъ¹ своих мало живутъ от насилия турокъ и араповъ. А Великая церковь, основания царя Констянтина² и матере его Елены, ограждена кругом на 4 стены. А церковъ великую Воскресения Христова держит греческой наместникъ з греки, а Гроб Господенъ -- французы-латыни³. А по обѣ стороны Великия церкви службы еретическия; а называются християне⁴, a вѣра их проклятая еретическая. И тутъ мы всю нощъ ходили по Великой церкви, и святымъ мѣстам кланялися, и лобзали, и дивилися красоте⁵ тоя церкве⁶, како всѣ страсти Христовы⁷ внутръ тоя⁸ церкви ограждены.

У грекъ всенощныхъ⁹ не бываетъ, толко на вечерни¹⁰ на литии* 5 хлѣбовъ ставят: великия хлѣбы, да тонки. А в верхней хлѣб воткнетъ 3 свечи, отпевъ вечерню, л. 116. // разломавъ¹ хлѣбъ да и роздаетъ². И после утрени³ стали петь литоргию. И после литоргии попы греческия и митрополитъ облеклися во вся священныя одежды во олтаре, и взяша хоругви*, и⁴ часть древа животворящего⁵, и иконы, и мощи святыхъ, -- а ковчеговъ будет до 20 и болше, а ковчеги серебреныя⁶, а иныя хрусталныя, -- и тако пошли во все врата из олтаря, и приидоша ко предѣлу Гроба Господня. А за митрополитомъ -- попъ⁷ и старцы, потомъ греки, християне⁸. А напред пошлетъ митрополитъ турокъ з батожъем⁹очищать¹⁰ дорогу. Зѣло управно, подобно что у нас на Москвѣ в ходы ходят, такъ служивыя напред идутъ, дорогу очищают¹¹. Так-то и турокъ тѣмъ же подобием и всякое бѣзчиние унимаетъ. Мы же ¹²зѣло сему¹³ подивихомся. И тако митрополитъ всем собором с християны¹⁴ обшед кругом предѣла Гроба Господня со кресты да и пошел в предѣл Гроба Господня. И поклонилися Гробу Господню, вышел вонъ; потом греки и мы с ними же; потом разных вѣръ еретическихъ. Потом поидоша в церковъ Воскресения л. 116 об. // Христова и отпустиша литургию. Потомъ пришли турки и отперли Великую церковъ, и пошли вонъ из Великия церкви всѣхъ вѣръ. Потом турокъ заперъ Великую церковъ и запечатал.

А у Великой¹ церкви двои² врата: 1 замуравлены, а другия³ отворяются, и тѣ запечатлены от турокъ, которыя на турка дань збираютъ. А у тѣхъ вратъ по обѣ стороны стоятъ 11 столповъ⁴мраморных да 3 аспидных. И, какъ вышед из церкви, на правой руке, а в церковь идучи -- на левой сторонѣ, другой столпъ от вратъ церковныхъ. И на том столпѣ язва великая разсѣлася⁵, болши аршина вышины, подобно тому какъ громом древо обдеретъ. А сказываютъ, что ис⁶ того столпа в Великую суботу* вышелъ огнъ из церкви тѣмъ столпомъ, так онъ от того разселся.

Мы же про тотъ столпъ у грекъ спрашивали, такъ они намъ сказывали: "Надъ етем-де столпом бысть знамение великое, 24 рока⁷ тому уже прошло. Пришед-де л. 117. // армяне к паши да и говорять такъ, что: "Греческая-де вѣра неправая. Огнь-де сходитъ не по ихъ вѣре¹, но по нашей. Возми-де у нас сто² червонныхъ, да чтоб де намъ службу пѣть в Великую суботу. А грекъ-де вышли вон из церкви, чтобы де они тутъ не были, а то скажут: "По нашей-де вѣре³ огнь с небеси⁴ сшелъ""*. И турчанинъ облакомился на гроши, и оболстился на болшую дачу⁵, да грекъ и выслал вонъ из церкви⁶. Потом турчанинъ отпер церковь и пустил армянъ в день Великия суботы. И митрополитъ греческой со християны⁷ стоял у столпа, у места царицы Елены, гдѣ она жидовъ судила, а то мѣсто вне церкви. И митрополитъ стоялъ у ⁸Великой церкви у⁹ того столпа, и плакал, и¹⁰ Богу молился. А армяна в Великой церкви въ тѣ поры по своей проклятой вѣре кудосили, и со кресты около предѣла Гроба Господня ходили, и кричали: ¹¹"Кирие элей-сон!"¹²* -- и ничто же быстъ.

И какъ будет час 11, сниде огнь с небеси на пределъ Гроба Господня, и поигра, яко солнце к воде блескаяся, л. 117 об. // поиде ко вратомъ Великия церкви, а не в предѣл Гроба Господня. И тамо не во врата поиде, но в целое мѣсто сквозь стену, столпъ каменной. И разседеся столпъ, и выде огнь ис¹ церкви пред всемъ народомъ, что гром великъ шумом загремелъ². Тогда весь народ из церкви вышел³ на тот позор, смотретъ таковаго чюда, где огнь поидетъ. И огнь пошелъ по мосту, что вне церкви, и дошед до того мѣста, гдѣ митрополитъ стоитъ со християны⁴ и на коем столпе стоит кандило с маслом древяным⁵ бѣзъ огня, только фитиль плавает. И пришед огнь к столпу, потом загореся греческое кандило.

И когда турчанин увидел такое чюдо, и в тѣ поры турчанинъ сидел у Великой церкви у великихъ вратъ, кой данъ збирает на турка, -- и увиделъ турчанинъ такое чюдо, закричалъ великимъ гласом: "Великъ Богъ христианской⁶! Хощу быти⁷ христианином!" Тогда турки, ухватя, стали его мучить. И по многомъ мучении, видя его непокаряющася⁸, потомъ склаша великий огнь противу⁹ того столпа, где кандило с маслом л. 118. // загорелося, и тут ево спалиша. А когда он во огни стоялъ на коемъ камени, и на томъ камени стопы его всѣ, что на воску, вообразишася. И тотъ камень и доднесь в том мѣсте лежитъ. А столпы оба стоять на показание: тотъ, что у вратъ, с разсѣдиною; а тотъ, что у царицына мѣста, черенъ¹ весъ, дымомъ от огня опаленъ. Такое-то чюдо было!"

И от тое поры уже огнь въяве не сходитъ на Гроб Господенъ, но толко ²кандило греческое³ загорается, а иныхъ вѣръ еретическихъ кандила⁴ не загораются⁵. Таково чюдо Богъ показал над босурманы⁶ и над еретиками! От тоя поры уже турки в денъ Великия субботы никоихъ вѣръ у Гроба Господня не даютъ служить, кромѣ грековъ. Французы, хотя властъ имѣютъ у Гроба Господня, во весь год литоргисаютъ на Гробѣ Господни -- имъ турокъ попустилъ, а в день Великия субботы⁷ французы очистятъ предѣлъ Гроба Господня, выдутъ вонъ, греком отдадутъ. И обносится л. 118 об. // та молва в християнских¹ церквахъ, паче же в нашей, что будто огнь с небеси нынѣ не сходитъ. И то неправо говорятъ: аще бы огнь не сходил, то бы почто грекомъ отдавать? А они люди убогия, а еретическия вѣры армяня, французы богаты² зѣло. Они за такую добрую славу весми бы турку много дали казны, кабы турок³ пропустил такую славу, что по ихъ вѣре огнь сходитъ, да нелзя. Однова турки попыталисъ такъ здѣлать, да не удалосъ, такъ впредъ ихъ не обманутъ францы или армяна⁴, боятся турка⁵. И за то они, за неправую ⁶вѣру свою⁷, турку дань платятъ пред греками вдвое. А таки греки в Великой церкви всѣхъ вѣръ еретическихъ чеснѣе⁸ у турокъ для того, что какое дѣло турку до христианъ, то преждѣ присылаютъ к греческому намѣстнику. A тѣ уже: армяня, францы, кофти -- к греческому намѣстнику сходятся. Чемъ подарить пашу, такъ какъ греческой намѣстникъ придумает, л. 119. // такъ и будетъ. И турокъ ¹во всем ево² слушает, а тѣхъ на совѣтъ не зоветъ. Такъ потому турки, хотя босурманы³, однако знаютъ, что ихъ вѣра лутче.

А что говорятъ, что де и⁴ нынѣ огнь с небѣси не сходитъ, такъ всякъ разсуди⁵ правовѣрный: естли бы такъ было, то бы уже Великая церковь часу не могла стоятъ; а то турокъ боится, что знамения бывают⁶, такъ за то уступаетъ. Того ради турокъ по вся годы назираетъ и огнь в Великой церкви от Великаго четвертка⁷погашаетъ. А того⁸ и смотрит, чтобъ которого году не сшол⁹с небеси огнь, то бы онъ того часу Великую церковь разорилъ. А за что себѣ ¹⁰турокъ по вся годы такия¹¹ труды даетъ и мучится? Погаситъ огнь в Великой церкви по всем кандиламъ и в домѣхъ у всѣхъ християнъ¹²-то смотрит, корпитъ до Великия субботы, все назираетъ: таки ли правда христианская, не лгутъ ли? A нынѣ тако бываетъ сшествие¹³ огню. В день Великия суботы греческой митрополит со християны¹⁴ взявъ святыя иконы часу въ 9-м¹⁵ л. 119 об. // дни и поидутъ кругъ Гроба Господня. И когда обойдутъ трижды около предела, тогда турчанинъ отпечатаетъ предѣлъ Гроба Господня и посмотритъ на кандило греческое. Будетъ естъ огнь, такъ онъ скажетъ митрополиту, а тако нетъ, такъ скажетъ: "Нетъ". И тако греки великимъ воплемъ кричатъ¹"Кири элейсон²!" на многъ час, а турчанинъ поноровя³ да еще посмотрит. И когда увидит, скажетъ митрополиту. Тогда митрополит возметь свечъ великия пуки во⁴ обѣ руки, да и поидетъ в предѣлъ Гроба Господня, да и зазжетъ оба пука свечъ, да и вынесетъ христианомъ⁵, а християне⁶ станутъ от ево руки разбиратъ. Потомъ за християны⁷ армяне поидутъ в предѣлъ Гроба Господня да и возмутъ огнь от греческого⁸ кандила. Потом всѣ кандила зажгут. А кто намъ не хощет вѣры яти, то всякъ собою отвѣдай: немного живота-то, два⁹ года проходитъ, да 200 рублей на путъ возмѣтъ, да и полно тово -- такъ самъ и будетъ самовидецъ л. 120. // всякому дѣлу.

А пред враты Великия церкви площадь¹ зѣло велика, выслана каменемъ. И тутъ по вся утра выходят с товары, разбираются. А товары всякия бываютъ для того, что богомолцы по вся утра приходятъ к Великой церкви на поклонение и у Великой церкви врата церковная целуютъ. А продаютъ чотки², свѣчи и всякие³товары, мыло доброе; а торгу толко на⁴ одинъ час, болѣ нетъ.

Да тутъ же, вышед из Великой церкви, на левой странѣ, придѣлано мѣсто к стенѣ Великия церкви царицы Елены, а то мѣсто высоко; a нынѣ тутъ престол латынской⁵, служат французы. А то мѣсто преждѣ сего, сказываюсь, было позлащено, а нынѣ позолоты не знать, слиняло⁶. А подле того мѣста церковь малая придѣлана к стенѣ, та церковь, гдѣ плакала Мария Египетская пред образом Пресвятыя Богородицы*. А к патриаршему двору придѣлана церковь Иякова, брата Божия*, а под колоколнею л. 120 об. // -- церковь 40 мученикъ, иже в Севастии*.

И потом пошли мы в своя кельи и опочихом до утрия. И потомъ насъ позвали в монастыръ Святыя великомученицы Екатерины на ея празник¹*. Тут после литургии позвали насъ всѣхъ за трапезу хлѣба есть; и, ѣдши хлѣба, давали за трапезу по червонному, по талеру, по полуталеру. Потомъ стали звать во обитель к Савѣ Освященному, тамъ был митрополитъ Иорданской. И греки ходили, а мы уже не ходили для араповъ, за нужнымъ проходом, а ходили на ево память*. Потом пришолъ² митрополитъ от Саввы Освященного³, и⁴ позвали всѣхъ богомолцов⁵ в Николской монастыръ*. А литоргию служил митрополитъ Иорданской, орапъ⁶; и казанье челъ по-арапски⁷. И тутъ богомолцом⁸ давали⁹ по финжалу араки, а закуска была изюм сухой, а трапезы не было; а брали по тому жъ¹⁰, что въ Екатерининском¹¹ монастыре.

A всѣхъ монастырей во Иерусалимѣ внутръ града: первой¹² -- монастыръ Великой; 2 -- Введения Пресвятыя л. 121. // Богородицы; 3 -- Иоанна Предотеча¹; 4 -- Архангела Михаила; 5 -- Великомученика Георгия; 6 -- Феодора Стратилата; 7 -- Екатерины²-мученицы; 8 -- Анны, матере Пресвятыя Богородицы; 9 -- Святаго Евфимия Великаго; 10 -- Святаго великомученика Димитрия; 11 -- Преподобного³ Харитона Исповѣдника; 12 -- Воскресение Христово. А все тѣ монастыри внутръ града: 9 мужескихъ, 3 женскихъ да два монастыря, француской да⁴ армянской. А всеми тѣми монастырями владеютъ греки. A гдѣ монастыръ Иякова, брата Божия, и тот зѣло узороченъ, в том монастыре глава⁵ Иякова, брата Господня; а та глава под спудом; и⁶ то мѣсто обложено сребром и позлащено.

ОПИСАНИЕ СВЯТАГО ГРАДА ИЕРУСАЛИМА⁸

Град Иерусалимъ стоит на востокъ, какъ придешъ от Царяграда, от Лиды, а в немъ четверы⁹ ворота*: 1 -- на востокъ, на Елеонскую гору и к Гепсимании; 2 -- на полдень, на Сионскую гору; 3 -- от Лиды, в кои приходят от Царя- л. 121 об. //града; 4 -- от Дамаска. Град Иерусалимъ на четыре¹ стены, каменной, и стены высоки, крепокъ силно, камень-дичъ великой; а² кругъ его будетъ версты ^Зс три⁴. А стараго града стены все до основания разбиты; а старой градъ Иерусалимъ, сказываютъ, кругъ его было 6 верстъ. Градъ Иеросалимъ ⁵людми не жилъ⁶: много пустыхъ мѣстъ, и полатъ пустых много, а иныя развалились; а за городом нѣтъ жилыхъ мѣстъ, кромѣ дому Иоанна Богослова*.

Внутръ же града Иеросалима в полуденномъ угле стоитъ церковъ Святая Святыхъ, а владеютъ ею турки и мечты в ней творятъ по своему беззаконию. А будет кто похочетъ той церкви от християнъ⁷ посмотреть, и того⁸ потурчат; а кто не похочетъ, такъ ево повесят. Да в том же углѣ врата, в которыя⁹ Христосъ въѣхал на осляти*. А в полунощном углѣ в¹⁰ градѣ Иерусалимѣ стоит великая церковъ Воскресения Христова. А от десныя страны Великия церкви стоитъ колоколня л. 122. // каменная вел ми чюдно¹, на четырехъ углехъ бѣз вѣрху -- турки збили, и высока была. Под тою колоколнею стоитъ церковь Воскресения Христова. Тутъ лежитъ камень, на коемъ Христос сиделъ и явился Марии Магдалыни²*. А двор патриаршей приделан к Великой церкви, и колоколни, и к церкви Иякова, брата Божия. А что трапеза была патриарша, и турки отняли да в мечеть претворили. В Великомъ монастыре 2 церкви, а в которой служат греки -- царя Констянтина³ и матере его Елены, а вторая -- церковъ⁴ Святыя мученицы Феклы*. А по левую страну великого притвора церков придѣлана близ Лобного⁵мѣста, где ангелъ Господенъ показа мѣсто Аврааму вознести на жертву Богу и заклати сына своего Исаака.

А в полуденномъ угле стоитъ церковъ пречюдна Святая Святыхъ. Егда созда святый град Иерусалимъ повѣлением Саламона⁶, царя Иудейска, и совокупиша имя церковное царскимъ именемъ, приложиша имя тому граду Иерусалимъ. Соломонъ же ту церковъ созда повелѣниемъ ангела ⁷в 2 дня⁸*. И егда прииде Господъ л. 122 об. // нашъ Исусъ Христос во святый¹ град Иерусалимъ, и рече на сонмищи² ко иудеомъ³: "Разорите церковь сию, и⁴ треми денми воздвигну⁵"*. Иудее⁶ же не разумеша, что имъ Господъ рече: создана быстъ церковъ сия 45-тию лѣты -- и жидове гневашеся на Христа. В той же церкви приятъ Симеонъ Христа на руки и глаголаше: "Нынѣ отпущаеши раба своего"* и протчая. В ту церковь введѣна бысть Пресвятая Богородица трию лѣтъ, в той церкви питана быстъ от ангела хлѣбомъ нѣбеснымъ двоюнадесяти⁷ лѣтъ*.

А на восточной стране къ Елеонской горе стоятъ врата желѣзныя старого града Иерусалима, a тѣ врата не отворяются и доднесь. В тѣ врата Христос въѣхал на осляти от Вифании⁸*. Дети же еврейския рѣзаху от древ⁹ вайя и постилаху по пути ризы своя, от тѣхъ вратъ пояху до церкви: "Благословенъ гряды во имя Господне! Осанна в вышнихъ, царъ Израилевъ!"*. Ис¹⁰ тоя же церкви изгна Господъ нашъ торжниковъ, продающия овца и голуби, и деки¹¹ пенежникомъ л. 123. // опроверже, и пѣнязи разсыпа. И рече имъ: "Не творите дому Отца моего дому купленого. Дом¹ молитвѣ -- домъ Отца моего"*.

Да тутъ же, подлѣ той же церкви, стоитъ малая церковъ муравлена, а в ней, сказываютъ, Мерило праведное* сотворено мудрымъ Соломономъ: в скалу висят² две чаши великия желѣзныя на железныхъ чепяхъ; ³хотя и⁴ зѣло мало что положишъ, а они и пойдутъ -- а посмотреть⁵ не пустят турки. Да сказывают, тутъ же пред церковию лежит камень широкъ и плоскъ, дикой. Когда Христосъ пред церковъ приѣхал на осляти и стал на том камени, и каменъ позна своего создателя, сотворися что воскъ, и стопы жрепцовы вообразишася в камень; и те-дѣ стопы знать на камне и до сего дни⁶. А церковь Святая Святыхъ, создание Соломоново, разорена вся до основания Титомъ, царем Римскимъ*, толко осталося одно Мѣрило праведное, ничим же вредимо. A нынѣ на томъ мѣсте стоят два мечета турецкия; а турки, сабаки⁷, отнюдъ не пустят посмотреть.

А когда поидешъ от Великия церкви к Гепсиманским вратам⁸, и тою улицою⁹ итти зѣло скаредно: тутъ по той л. 123 об. // улицы турки делают сафьяны¹*. И пошед немало, тутъ потокъ Кедрской*; а на правой руке, какъ выдешъ на потокъ, и тутъ стоит дом богатого: на самомъ потоке врата, подъездъ под тотъ дворъ, сквозе его улица. А какъ поидешъ² вверхъ³ по потоку и на повороте направо в улицу, тутъ на углу лежитъ камень, на выходе потока Кедръска⁴, широкъ, в аршинъ длины. На том-дѣ камени Христосъ упал со Крестом, когда ево⁵ воини вели на пропятие. И тогда жидовѣ задѣли понести Крестъ Христовъ Симону Киринею*, с села грядуща, отцу Александрову и Руфову. И нес Симон Крестъ Христовъ до горы Голгофы. И тотъ мы камень целовали часто.

И от того камени поидеш на гору якобы вержением из лука, стоит Преторъ, гдѣ Христа судилъ Пилатъ*, и гдѣ по ланитам Его, света, билъ Пилатъ, и воини ругашеся Ему. И тотъ Преторъ целъ и доднесь, не покрыть, инде каменья вывалилися⁶, переходом зделанъ чрезъ улицу. А кое⁷ страны⁸ Христосъ по улицы веденъ, и та дорога вымощена каменемъ высоко. И по тому пути от християнъ⁹ л. 124. // не ходят, толко турки да арапы ходят. А камня того, гдѣ Христосъ упалъ, турки не даютъ ломатъ.

И от того Претора немало пошед, стоит купель Овчая, -- в ней же ангелъ Господень по вся годы возмущаше воду, а при той купели былъ притвор Соломоновъ, -- глаголемая Вифезда*, 5 притворовъ имущая; тутъ слежаше¹ множество болящих. А притвор Соломоновъ весъ разбитъ до основания, толко одна купель Овчая во дворе худе. А тутъ живетъ турокъ, бѣретъ с человека по 2 денги, а со старцов не бѣретъ. А купель глубока, здѣлана кладеземъ, кругла²; а жрало в купели уско, толко кошел проходит; а вервъ у кошеля мы сами навязывали, саженъ будетъ 10. Мы же ис³ той купели воду пили, зѣло вода хороша. В той купели в притворе⁴ Христосъ разслабленнаго исцелил и хананею помиловалъ*. А та купель зѣло у турокъ в презоре: пустой дворъ, а городба около ево⁵зѣло худа. А та купелъ противу⁶ рва, гдѣ Иеремия Пророкъ вверженъ быстъ*; а ровъ Иеремиевъ на другой стране улицы.

А от⁷ купели мало пошед, л. 124 об. // якобы вержениемъ камени, дом Иоакима ¹и Анны²* на той же стране. В томъ дому церковъ сотворена во имя ихъ; да в томъ же дому пещера, гдѣ родилася³ Пресвятая Богородица. Ис⁴ той⁵ пещеры два окна вверхъ; а сказываютъ, что однимъ окном вийде⁶ ангелъ Господенъ ко Анне благовѣстити зачатие*, а другимъ изыде; до того, сказываютъ, тѣхъ оконъ не было. А живутъ в ней турки, а християне⁷ приходятъ помолитися; и погании турки берутъ мыто, а с калугеров не бѣрутъ, потомъ и в церковь пустят. И мы сподобилися всѣмъ тѣмъ мѣстам поклонитися. Да в том же дому стоит древо дофиново*, на нем же видела святая Анна гнездо птичье и молитву творящи⁸. И то древо зѣлено стоит и до сего дни, и с плодом, мы и плод видѣли.

А противу того дому подле градской стены ров велик, в него же вверженъ бысть Иеремия Пророкъ⁹. А тотъ ров под грацкою стеною. A нынѣ онъ неглубокъ, заволокло тиною; а глубиною подобно как у насъ на Москвѣ у Спаскихъ ворот у Кремля* или поглубже. А в нем растутъ древа масличныя¹⁰, и овощи¹¹ турки садятъ.

Да на той же странѣ л. 125. // к грацкой стенѣ бывал домъ Каиафин*, a нынѣ весъ засыпанъ землею. А та земля ношена з горы Голгофы, гдѣ Крестъ Христовъ обретенъ. Тотъ Каиафа, когда велѣлъ Крестъ Христовъ схоронить, и засыпалъ¹ землею под горою Голгофою, а со всего града заповедалъ жидомъ всякой соръ и гной на ту гору носить, гдѣ Крестъ Христовъ засыпаша землею. Помыслиша себѣ иудеи, яко будетъ Христову Кресту взыскание. А с Крестомъ Христовым и два разбойнича быша сохранены. А когда быстъ взыскание Кресту Христову, тогда царица Елена повелѣла ту землю носить на Каиафинъ домъ -- и нынѣ то мѣсто высоко насыпано.

А от дома² Иоакима ³и Анны⁴ мало пошедъ, тутъ градския врата, что к селу⁵ Гепсимании. А когда войдешъ в башню⁶ внутръ града, во вратѣхъ в стене камень великъ, кабы⁷ до нево в груди человѣку, а в камени вообразилося стопа человѣческая, глубока, что в воскъ, вся знатъ. А сказываютъ про ту ногу, что ангелово воображение. Когда-де иудеи ведоша Христа на распятие, тогда-де тѣ врата жидове заперли и народу смотреть не пустили, тогда-де аггелъ⁸ Господенъ тѣ врата отворил плечем, а ногою в каменъ л. 125 об. // вперъ -- и тако народ весь изыде на позор. A тѣ врата¹ от Святая Святыхъ недалече. Мы же ту стопу целовахомъ.

А какъ выдешъ изъ Гепсиманскихъ воротъ и сшедъ в полгоры, тутъ лежит камень, на немъ же убитъ архидиаконъ Стефанъ*. И на том камени кровъ ево² знать и до сего дни -- тотъ камень красенъ. Мы же тотъ камень целовали и на благословение брали.

И от того камени пошли во юдоль Асафатову*. В самой юдоли стоит село Гепсимания святыхъ богоотецъ Иоакима ³и Анны⁴. А от грацкихъ⁵ вратъ до села Гепсимании якобы из лука стрелити. Село Гепсимание стоит по конецъ юдоли Плачевной. А в церковъ тое внутръ лесница утвержена, что в погреб походной; а церковъ каменная; а на полу леснице стоит гроб Иоакима ⁶и Анны⁷. А когда сойдешъ с лесницы внутръ церкви и направо поворотишъ к востоку, тут стоит предѣлецъ невеликъ, каменной, а в нем гроб Пресвятыя Богородицы изсѣченъ от мрамору бѣлого. А над гробомъ виситъ⁸ 12 кандилъ скляничныхъ с масломъ древянымъ⁹ от разныхъ вѣр. А зажигают тѣ кандила, когда бываетъ служба. А служба л. 126. // бываетъ по воскресеньям, потому что стало вне града. А иногда такъ недели 3 не бываетъ, когда турки воротъ Гепсиманскихъ¹ не отопрутъ. А приходятъ к службѣ греки да латини; а в предѣлъ ко гробу Богородицыну входят человекъ по 5, по 6, а боле нелзя², поклоняютца³ и гроб целуютъ. А гроб Пресвятыя Богородицы подлиннѣя⁴ Христова полупядью⁵, да уже. А от того гроба Пресвятыя Богородицы 5 саженъ вверхъ церкви -- окно кругло. А сказываютъ про то окно греки, что де тѣмъ окномъ взято тѣло Пресвятыя Богородицы из гроба*, a гдѣ -- Господъ⁶ вестъ. А ту пещеру турки запираютъ. И вышед вонъ⁷ из церкви Пресвятыя Богородицы.

А когда вышедъ из церкви из Гепсиманской⁸, и на лѣвой странѣ тутъ пещера невелика каменная. Тутъ Иуда Христа продалъ⁹ беззаконнымъ иудеомъ на пропятие*. И тутъ мы ходили, и в пещере мѣсто целовали. И оттоле идохом налѣво, на Елеонскую гору прямо. От тое пещеры на полдни стоит древо масличное. Под тѣмъ древом Христосъ постился и ко Отцу молился: "Отче нашъ, аще возможно, да идетъ чаша сия мимо мене¹⁰, аще ни -- буде воля твоя"*. А то древо и до сего дни зелено, и на благословение ево бѣрутъ от иныхъ стран. Да тутъ же есть камень зѣло великъ, и плоскъ, л. 126 об. // и высокъ, якобы¹ в груди человеку. На том камени ученицы его спаша, когда Христосъ молился. И пришолъ² к нимъ, а³они же сномъ отягчени. Тогда Христосъ имъ рече: "Спите протчее, почивайте, бдитѣ да не внидете в напасть. Умъ бодръ, а плотъ немощна⁴ есть. Понеже обѣщастеся са⁵ мною умрети, a нынѣ не можете единаго часа побдети со мною. Вы же спите, а Иуда спешить предати мя иудеомъ"* -- и потъ с него лияше, яко капля крове*. И тотъ камень целовахомъ.

И оттуда пошли на гору Елеонскую. И мало пошедъ от того мѣста, лежит каменъ великъ. А сказываюсь, что с того-де камени Христос сел на осляти, когда въѣхал во Иерусалимъ. И тотъ камень мы целовали.

Гора Елеонская зѣло красовита, велми высока, а по ней растутъ древа масличная. На самомъ верху горы есть масличное мѣсто⁶ Господне, гдѣ Христосъ стоялъ со ученики своими. И вопросиша его ученицы о кончинѣ века сего. Онъ же рече имъ: "Не можетъ сего ни Сынъ человеческий вѣдати⁷, никтоже, токмо Отецъ"*. И от того камени, гдѣ Христосъ сидел со ученики своими, видеть Иорданъ- л. 127. //реку и Содомское море. На томъ же верху горы Елеонския стоитъ церковъ Вознесения¹ Христова, а в той церкви на² предъдверии³ лежитъ камень великъ, плоскъ. И с того камени вознесеся Христос на небо пред ученики своими*. И на томъ камени вообразишася стопы Христовы, и нынѣ одна ступень знатъ и донынѣ. Мы же тотъ камень целовахомъ, и иныя странныя от християнъ целуютъ.

А на полуденную страну Елеонския горы⁴ стоитъ гроб святыя мученицы Пелагии*, и⁵ владеютъ тѣм мѣстомъ турки. И стоит над тѣмъ мѣстомъ мечетъ турецкой, а к нему турки не пускаютъ. А от той горы Елеонския до Вифании, гдѣ праведный⁶ Лазарь умеръ и ту Господъ воскресилъ его*, яко три поприща от Иерусалима до Вифании. И тутъ стоитъ церковъ Воскресения Христова друга Лазарева⁷*; а въ ней гроб Лазаревъ⁸ и сестръ его Марфы и Марии*. А когда мы пришли к пещере, гдѣ быстъ Лазаръ⁹, тогда арапы принесли нам огня. Мы же л. 127 об. // им дали с человека по алтыну и пошли в пещеру. И тамо целовали мѣсто, где Лазарь лежал, да и вышли из пещеры. От Вифании до камени, гдѣ Христосъ сиделъ и глагола ученикомъ своим: "Другъ нашъ Лазарь успе; идем и разбудим² его!"* -- и от того камени на³ востокъ до реки Иордана, гдѣ Христосъ крестился*, день ходу. И тако мы из Вифании пошли опять на Елеонскую гору. И пришед к тому камени, гдѣ Христос вознесеся на небеса, поклонилися тому камени и целовали. И ходили доволно по Елеонской горе и веселихомся.

Потомъ пошли съ Елеонския горы. И когда поравнялися противу Гепсимании, и тогда нас вождь, старецъ-арапъ, повѣл налѣво по юдоли Плачевной. И мало поидохомъ, тутъ лежит камень невеликъ, плоскъ. А на немъ воображена стопа ножная, а в ней вода, полна стоит стопа. А сказываютъ про тотъ камень: "Когда Христосъ стретился со слепцом⁴, и ста на том камени, л. 128. // и плюну на землю, и сотвори брение, и помаза очи слепому, и посла его к Силоамстей купели умытися*. И какъ Христосъ стоялъ на камени, такъ ево стопа в камени вообразилася, что в воскѣ. И тотъ мы камень целовали, и воды пили, и ею умывалися. А вода в стопе не убываетъ, опятъ наполняется. А подле того камени яма зѣло глубока, а в ней на дне вода чють знатъ. И в тое яму не вѣлят смотретъ; а что то за пропастъ, никто не знаетъ.

И от того камени пошли внизъ по юдоли, на левой странѣ стоит гроб Авесолома¹, сына Давыдова²*; а на верху круглая башенка; а около гроба накидано каменья мелкого. Мы же вопросили: "Что³ ето за каменье?" И они сказали: "Ето-де жидове накидали. Они-де не любят Авесолома⁴ за противление отча⁵". А когда поидешъ от Авесоломова⁶ гроба внизъ по юдоли, на лѣвой странѣ в той горѣ все гробы пророческия, жидовския; a тѣ гробы выбиваны в горе из одного камени.

И от того мѣста пошли вниз по юдоли. Над грацкою⁷ стеною, под горою, тутъ естъ купель Силуамская. Вход в нея учинена лѣсница каменная, широка да крута зѣло, л. 128 об. // а ступеней в ней 12. И по конецъ той лѣсницы купель Силуамская, аки озерцо широко, а глубина -- в груди человеку. И приходятъ всякия немощныя¹, и погружаются, и здравы бываютъ. А когда мы² пришли к устью купели, ажно в ней купается арапъ болящей, босурманъ³. И когда стали на него крычать, такъ онъ и вонъ вышел. Сидятъ арапы⁴, берутъ мыто -- по⁵ копейки и по грошу⁶ с человѣка. А та вода не стоит, идѣтъ сквозь гору; и по конецъ горы вышел ручей хорошей, тутъ турецкия жены платье моютъ, прудомъ запруженъ. А та вода до юдоли Плачевной не дошла, вся в гору вынырнула⁷; а юдоль Плачевная суха, нетъ в ней воды. А сказывают про ту⁸купель, что она прежде⁹ сего не была. А когда-де возврати Господъ плѣнъ в¹⁰ Сионъ от Вавилона*, и тогда¹¹ пришед к тому мѣсту Иеремия Пророкъ и весь пленъ с ним л. 129. // на тот потокъ, тогда сухъ¹ бысть. Иеремия² помолися Богу, и даде Богъ в томъ мѣстѣ воду.

Ис той купели арапы возятъ воду во Иерусалимъ да продаютъ, а рекъ и кладезей во Иерусалиме нетъ. И тое воду покупают турки богатыя, а убогия питаются дождевою. А дождь во Иерусалимѣ приходит ноября-месяца. А когда мы пришли во Иерусалимъ, такъ первой дождъ былъ в нощи противъ дни архангела Михаила*, дождъ да³ февраля-месяца.

A хлѣб во Иерусалимѣ сеят окол Филипова заговенья*, а поспевает к Свѣтлому воскресению; а овощи всякия поспевают на Рожество Христово и к Богоявлению. У нас зима, а там лѣто. A лѣтом во Иерусалимѣ от солнечного зною и ходить нелзя: зѣло печет. А во всю⁴ зиму комары летают и босы⁵ ходят арапы. Во Иерусалимѣ зимой снегу не бывает, не⁶ морозовъ, а гром и молния бываетъ во всю зиму. Иерусалимъ -- л. 129 об. // среда земли. Когда в Петровки* солнце станет на полдняхъ, то в темя главы светитъ, такъ и стени не бывает. А когда день станет убывать, такъ и стень станетъ познаватся. А день во Иерусалимѣ лѣтней болшой¹ -- 15 часовъ, а нощъ зимняя -- 9 часовъ. Во Иерусалимѣ колодези каменныя копаны; со всѣхъ застрегъ² приведены х колодезямъ, -- а верхи плоския, а по угламъ замазаны, -- трубы. Вода бѣжит да и ^Зв кладесь⁴ идетъ.

И мало пошед, в полгоре над юдолью на правой руке стоит древо масличное, окладено каменемъ, с храмину будетъ. А под тѣмъ древомъ, сказываютъ, что Исайю Пророка пилою притерли⁵ жиды*. И то древо зѣлено и до сего дни. И от того древа пошед под гору и перешедъ юдолъ, на другой стране тутъ село Скудельниче⁶*, -- от града то село с версту, -- в погребѣние страннымъ, что окуплено л. 130. // кровию Христовою, иже Христа Июда предал¹ жидомъ на 30 сребреницехъ. А которыя православныя християне², от всѣхъ странъ приходящие во Иерусалимъ на поклонение, монахи и бѣлцы, и кто из нихъ умретъ, и тѣхъ християнъ³ погребают в томъ селѣ Скуделниче. В томъ селѣ ископан погреб каменной, какъ пещера, а дверцы малы здѣланы; и в томъ погребѣ переделаны закромы. А кладут християн⁴ в том погребѣ бѣз гробовъ на земли. А лежит тѣло 40 дней нетлѣнно, а смраду от него нетъ. А егда исполнится 40 дней, и об одну ночъ станет тѣло его зѣмля, а кости его наги станутъ. И пришедъ той человекъ, кой приставленъ в той пещере⁵, и ту зѣмлю лопатою соберетъ в закромъ, а кости в другой; а кости тѣ целы и до сего дни. А земля ихъ прежде сего, сказываютъ, голубая бывала, a нынѣ черна, что и протчихъ⁶ человѣкъ, толко смраду нетъ. А в пещеру когда л. 130 об. // войдешъ, такъ духъ тяжекъ; мы ходили в ту пещеру, платом ротъ завязавши. А закромовъ в той пещере много; а ходятъ со свечами, а то темно в пещере, ничего не видать. А та пещера стоитъ над юдолью Плачевною; а юдоль Плачевная пошла под лавру Святаго Саввы Освященного и к Содомскому морю. А сказывают, что тою юдолью Плачевною в день Страшнаго праведнаго суда Господня река огненная потечет*.

О ДОМѢ ДАВЫДОВѢ

Дом Давыдовъ стоит от западной страны у вратъ Лидскихъ, и от Египта приходят в тѣ же врата. Домъ Давыдовъ приделанъ к градской¹ стене: 3 стены внутръ града, а четвертая² градская³. Кругъ ево⁴ копанъ ровъ, а чрезъ ровъ мостъ, прежде сего бывалъ каменной, a нынѣ древяной⁵. А у вратъ л. 131. // великаго дома лежат пушки болшия и сторожа, караулъ великой, стоятъ турки и арапы¹, янычара. А живутъ в немъ турки, а християн² не пущаютъ. А величиною тотъ дом -- какъ из лука перестрелить; а равенъ и поперегъ, и вдоль. А хоромъ в немъ разве одна полата, из нея же Давыдъ виде Вирсавию, мыющуюся³ в виноградѣ*. И мы в томъ доме⁴ были, турки нас пущали: а мы имъ дали подарокъ, такъ они нас водили в полату Давыдову. А⁵ в полате живетъ турчанинъ. Толко одно окно, и другое⁶ -- в предѣле, а в полате на окне яма в камен вогнулася.

А сказываюсь про ту ямицу: "Когда⁷ Давыдъ Псалтырь⁸ писал*, так-де возлегъ лактемъ⁹ опочнуть на тотъ камень". Тут горитъ кандило с маслом древяным день и нощь; а ставят то кандило турки, почитаютъ Давыда. И мы тотъ камень целовали. А что глаголетъ Святое Писание: "В дому Давыдовѣ страхъ великъ"*, -- л. 131 об. // и нынѣ в том дому страху никакова нетъ, и в немъ турки живут. И ту будетъ совершатися таинство во время страшнаго Христова пришествия. От того же дому Давыдова естъ потокъ сухъ под градскою¹ стеною, имя потоку тому -- юдоль Плачевная, идеже хощетъ тещи река огненная в день Страшного² суда.

А на полуденною³ страну града у врат за стеною стоит гора⁴Сионъ* -- мати церквам, Божие жилище. На той же горе прежде сего бывалъ монастыръ, a нынѣ турецкой мечетъ, в немъ же турки живутъ. На той же горѣ близ грацкой⁵ стены домъ Заведеовъ⁶, отца Иоанна Богослова*. В томъ дому тайную вечерю сотворилъ Исусъ со ученики своими*. В том дому Иоаннъ⁷ возлеже на перси Господни*. В томъ же дому жила Пресвятая Богородица, егда Господь нашъ Исусъ Христосъ, стоя на крестѣ, л. 132. // глагола матери своей: "Жено, се сын твой". Потомъ глагола ученику: "Се мати твоя". И от того часа¹ поят ю ученикъ в тотъ дом свой*. В томъ дому было сошествие Святаго Духа на святыя апостолы в день пятьдесятный²*. В томъ дому и преставление быстъ Божия Матери³. В той же дом по воскресении прииде⁴ Христосъ ко ученикомъ, дверем затвореннымъ, ученикомъ собраннымъ, и показа Фоме руце и ребра своя*. На той же горѣ гроб святаго первомученика Стефана. На той же горѣ естъ пещера, гдѣ Давыдъ Псалтырь⁵ сложил. На той же горѣ аггелъ⁶ Господенъ отсекъ руку жидовину, прикоснувшемуся гробу Пресвятыя Богородицы*. А от дому Иоанна Богослова на левую страну -- Голилея⁷ Малая, тамо первѣе по воскресении своем Христосъ из мертвыхъ явися*. И⁸ та вся мѣста на Сионской горѣ. А домомъ Зевѣдеовым владеют нынѣ армяна⁹проклятые¹⁰, у турка купили. л. 132 об. //

Потом пошли за грацкую¹ стену в пещеру Варухову*; та пещера от градской² стены якобы вержениемъ из лука. И в той пещере живутъ махометанския диаволския³ пророки. А та пещера ограждена и зѣло велика. А сказываютъ про ту пещеру: "Когда плененъ быстъ Иерусалимъ, Иеремия Пророкъ веденъ былъ в пленъ и тамо пребыстъ, в Вавилоне, семдесятъ⁴ лѣтъ. Варухъ же Пророкъ, жалѣя учителя своего Иеремию⁵ и⁶ Ерусалимова разорения⁷, и затвори себя в той пещере, и плакашѣ о разлучении учителя своего Иеремии⁸, недомыслиемъ себѣ⁹ смотряя, даже до возвращения людскаго затворенъ быстъ в пещере вне града же. Людие ко Иерусалиму возвратишася, тогда и Варуху, ис¹⁰ пещеры изшедшу, Иеремию погребѣ". И та пещера зѣло удивителная¹¹; прежде сего бывала внутръ старого¹² града, a нынѣ внѣ новаго града, за стеною¹³ градскою. И многия знатъ полаты старого¹⁴ града Иерусалима, строение и сады; и¹⁵ нынѣ тут л. 133. // всѣ пусто, пещера Варухова. Генваря въ 18 день поидохом мы в пятницу пред Неделию¹мытаря и фарисея* из святаго града Иерусалима. И намѣстникъ патриаршей приговорил намъ извощика-арапа, христианина греческой вѣры. И тако мы, убравшися на кони, пошли из града и, вышедъ за градския врата, стали на поли² ерусалимском³. И приказалъ насъ питропос проводитъ толмачу⁴-старцу; и толмачъ, выпроводивъ⁵ за градъ, стал извощику приказыватъ, чтоб насъ в целости на пристани поставил и никакой бы шкоды⁶ не учинил. А намъ стал толмачъ говорить: "Естли де извощикъ вам⁷ на пути кое зло учинитъ, то де пишите ко мнѣ, я-де на немъ за рублъ 20 рублевъ⁸ доправлю". И велѣлъ намъ толмачъ дать извощику, всякому человеку, по 60 пар на роздачу⁹ по дороге арапомъ-разбойникомъ, чтобы¹⁰ насъ не трогали. И тако мы, убравшися совсемъ, л. 133 об. // пошли, Богу помолясь, в путъ свой на пристань морскую.

И того дни минули село Емъмаусъ¹ и дошли до града Ромеля. И пришли в метоху, и старецъ того подворья принел² нас с любовию. А мы зѣло с пути утомилися, и старецъ поднес намъ вина церковнаго; а нам з дороги горелка³ зѣло в ползу. И препочивши мы ту нощъ, утре рано извощикъ привелъ намъ коней, мы же убравшися и пошли ко граду Иопии.

И того же дни пришли во Иопию и стали на подворье Иерусалимскомъ. И старецъ-попъ принялъ насъ с любовию⁴, угости нас трапезою обилно. А когда мы шли от Ерусалима⁵ до пристани, и намъ на пути от арапъ зла никакова не учинилосъ. Слава Богу-свету! Извощикъ-арапъ от нихъ, сабакъ⁶, все насъ очищалъ тѣми нашими данными ему денгами. А когда мы наедемъ, они лежат, что собаки, свернувши; какъ увидятъ насъ, такъ и⁷ вскочат⁸да и бросятся на нас. Такъ мы укажемъ на извощиковъ, такъ они к нему⁹ кинутся. А мы л. 134. // в тѣ поры ну да ну впередъ по дорогѣ¹, да так-то Богъ и спасъ насъ от всѣхъ бѣдъ. А за извоз мы давали по два талера на коня, а ходу полтора дни. А всякому человеку по два коня, а иныя и пеши шли, толко под рухледъ наимовали.

А когда мы пришли на пристанъ во Иопию, и в тѣ поры² кораблей³ не было. И намъ⁴ было зѣло о томъ печално. Какъ такъ, что кораблей нетъ? Что дѣлать? Стала наша дорога. А градъ пустой, харчу нетъ, зѣло убогое мѣсто -- гладом было умерли, тутъ живучи. А у турокъ, собакъ, в то время прилучился их праздникъ*. Месяцъ целой они⁵ постятся, такъ на базаре не добудешъ никакова харчу⁶. A хлѣбъ уже вынесутъ на вечер, какъ солнце станетъ садится, и тот весъ разорвуть турки. А иныя у нас и день иной целой не ѣтчи⁷ бываютъ. А жили мы тутъ на пристани две⁸недели. А когда мы пришли на пристань, такъ попъ чорной⁹, кой л. 134 об. // тута живетъ в метохи, на другой день взбѣсновался, такъ мы вси¹ ту нощ над нимъ возилися². Былъ у нас крестъ московского литья медной, такъ тѣмъ крестом ево всѣ ограждали. А диявол-отъ в немъ крычит: "Студено-де, ознабили³-де меня!" Да⁴ указываетъ ко иконамъ на полку: "Вон де ставрос деревянной⁵, темъ-де меня ограждайте, а⁶ етем-де ознобили меня!" А тотъ крестъ не по подобию написанъ: двоечастной, а не троечастной* -- такъ диаволу⁷-то хочется, чтоб я ево темъ крестомъ ограждалъ, ему уж то лехче. А я таки не слушаю, ограждаю да даю целоватъ ему. А онъ зубами скрежещет, съестъ меня хочетъ⁸. Да Богъ ему не попустил, такъ онъ мнѣ ⁹ничего зла¹⁰ не учинилъ. И так-то мы с нимъ да¹¹полуночи провозились. Такъ онъ утомился да сталъ просится: "Дай-де мнѣ отдохнуть!" Такъ мы ево положили на постелю, такъ онъ до утрия¹² уснул. Потомъ л. 135. // утре всталъ, да меня призвалъ, да стал говоритъ мнѣ²: "Пожалуй-де, проговори надо мною Евангелие, всѣ четыре³ евангелиста". Такъ я над нимъ по два дни говорилъ Евангелие. Такъ ево Богъ, миленкова⁴, помиловалъ -- сталъ в⁵ разумѣ⁶ здравъ и зѣло ⁷до насъ был⁸ добръ.

Потомъ пришолъ⁹ малой кораблъ из Акрей. И сказали намъ корабленники¹⁰, что есть-де во Акри¹¹ корабли египетския; такъ мы наняли кораблъ малой и стали збиратся¹². Потомъ прислалъ за нами паша турецкой, услышилъ¹³, что мы идемъ во Акри. И я пришолъ¹⁴ пред пашу; и паша велѣлъ толмача призватъ и велѣлъ у меня спросить: "Есть ли де у него от салтана турецкого указъ?" И я ему взявши лист да и подал, такъ онъ и стал честь. И прочетши листъ да и молвилъ: "Вотъ де, попас московъ, смотри на меня". И свернулъ листъ салтанской, да и поцеловалъ, и на главу положилъ. А сам чрезъ толмача говоритъ мнѣ: "Слышал-де я, что¹⁵ ты в ночи едешъ в Станбулъ. И ты поѣзжай, Богъ-де тебѣ в помощъ! л. 135 об. // Сказывай-де в Цареграде и въ Едрине, что¹ мы так указъ салтанской почитаемъ², таковы-де мы, турки, своего государя опасны. Мнѣ-де до тебѣ³ дѣла нетъ; чтоб де ты, выѣхавши⁴ на Русъ, ⁵молвилъ про нас доброе слово⁶". Да и велелъ мнѣ сестъ, да и говоритъ: "Станем-де со мной когве⁷ питъ." И я ему сказалъ чрезъ толмача: "Я, молъ, когве⁸ не буду питъ: у насъ, молъ, на Руси нетъ етово питья, такъ мы не повадились ево пить. Челомъ бью, мол, за твое жалованье." И онъ мне молвилъ: "Чем же де мне тебя потчивать⁹? Вина-де мы не держим, для того что де мы и сами не пьем. Иди же де з Богомъ!" И я вставши, да и поклонился, да и вонъ ис полаты пошолъ¹⁰.

И пришед на монастырское подворье, да и стали в кораблъ класться¹¹. А корабленникъ¹² нашъ сталъ бѣсится, и не сажаетъ нас на кораблъ¹³, и не сталъ нашей рухледи на кораблъ¹⁴ класти, л. 136. // да поднявши парус да и пошелъ ночью. А мы и остались на брегу моря, и намъ зѣло горко стало и слезно. Да что¹ дѣлать? Бытъ такъ! И стали мы опятъ рухлетъ² носить на подворье³. И той день намъ бысть зѣло печално. Потомъ мы смотримъ: анъ пред вечеромъ пришол⁴тот же кораблъ назад -- и мы зѣло обрадовалисъ. И пришол⁵ к намъ корабленникъ⁶ да и сталъ прощатся: "Простите-де, Бога ради, оскорбил-де я васъ. Я-де верстъ съ 8 отошѣлъ да⁷ опаметовался. И мнѣ-дѣ стало вас жаль. Какъ такъ здѣлалъ, что ихъ не помиловалъ? Хоша бы и босурманъ⁸ былъ, ин бы де мощно помиловать". Да и велѣлъ намъ кластися в кораблъ⁹. Потом паша призвалъ корабленника¹⁰ и сталъ ево бранитъ: "Для чево-де ты не взялъ московского папаса¹¹?" И зѣло ему пригрозил, чтоб нас взялъ.

И мы в ту же нощъ поклавшися¹² да и пошли. И ту нощъ немного отошли, и на зоре сталъ вѣтръ великъ. И того дня навечеру пришли во Акри -- ан караблѣй¹³ л. 136 об. // египетскихъ¹ нету! И намъ зѣло стало печално, когда нашъ корабль присталъ ко брегу. Потомъ мы рухлѣдъ свою взявши да и пошли в метоху митрополичью². И старецъ далъ нам келью и потом намъ трапезу поставил. И мы стали у него спрашивать: "Давно ли, молъ, корабли пошли во Египетъ?" И старецъ сказал, что³: "Третьево-де⁴ дня пошли и вновь-де скоро будутъ. Не печался-де, вскоре⁵ пойдетъ⁶ во Египетъ". И намъ от старцовыхъ⁷ речей стало радостно.

И наутрии февраля во 2 дне⁸, на праздникъ Стретения Господня*, позвалъ нас к себѣ в гости арапъ-християнинъ⁹, и зѣло насъ угостилъ, и¹⁰ к намъ любовъ показал, и употчивалъ насъ. И тако от него изыдохомъ в подворъе¹¹ митрополитское¹².

И по триех днехъ, в среду на Сырной недели, якобы от полудни, ^І3пришли 4 корабля египетския с товарами¹⁴. Потом, приставъ ко брегу, стали выгружать товары¹⁵. Мы же пришедъ х корабленнику¹⁶ и порядили с человека по талеру до Малова Египта. А у турокъ в тѣ поры прилучился праздникъ: в субботу¹⁷ на Сырной л. 137. // недели была у них ис пушекъ стрелба.

Потомъ, в воскресенье въ Сырное¹ заговены²*, велѣлъ намъ корабленникъ³ рухледъ носить. Мы же рухлѣд на кораблъ перевозили и с корабля пошли во град погулять. А корабленникъ⁴ не сказал нам, что де: "Сегодня буду отпущатся". А когда мы во град вошли, тогда насъ градской жителъ, лутчей человекъ, арапъ-християнинъ⁵ позвал к себѣ на обѣдъ. Мы же пошли, а опасение у нас было, чтобы нашъ кораблъ не ушолъ⁶. Но господинъ, у кого мы обѣдали⁷, тотъ насъ окротилъ: "Я-де ведаю, что сегодня корабль не пойдетъ", -- такъ мы поослабли. А трапеза была зѣло доволна.

А кораблъ в те поры сталъ отпущатся, а насъ нету. А матрозы по граду бѣгаютъ да нас спрашиваютъ, а взять не вѣдают где⁸. Потомъ матрозамъ⁹ сказали, где мы, и они, к тому дому пришед, про нас спрашиваютъ. И рабы, пришед, господину говорят, что де уже кораблъ отпустился. А мы языка не знаемъ, что говорят. А господинъ перемогается, а намъ не скажетъ. Такъ мы стали припознаватъ¹⁰, что онъ сталъ скорбѣнъ. Такъ мы у толмача л. 137 об. // спросили: "Что, молъ, господинъ печаленъ?" Такъ толмачъ сказалъ: "Вить¹де кораблъ вашъ ушол²!" Такъ мы какъ услышали, что кораблъ ушол³, такъ вставъ из-за стала⁴ да и побѣжали к пристанищу морскому -- анъ нашъ кораблъ верстъ зъ 10 ушол⁵ на море, чютъ видеть. А стало к ночи. И мы толко розно руками.

A y пристани прилунились в тѣ поры турки, и по нас стали тужить, да и стали с кораблей кликатъ матрозовъ. Такъ тотъчасъ⁶подбѣжали греческия матрозы; такъ мы ихъ порядили нагнатъ караблъ⁷, дали талер з дву⁸ человѣкъ. Толко мы в сандал сели -- анъ тотъ господинъ, у кого мы обѣдали, и прибѣжал на пристань, а мы уже отпущаемся, и спросил у матрозовъ: "Что-де порядили извозу?" И они сказали, что талер. А⁹ он выхватил ис кормана¹⁰ талер да¹¹ кинулъ в лотку: "Вотъ де вамъ извоз за него¹², л. 138. // боле-де того¹не берите." А самъ сталъ со мною прощатся: "Прости-де, Бога ради, моя-де вина!" Я, су², лише подивился³: етакая христианская душа! Потомъ мы поклонихомся ему и отпустилися на море.

Отвезли насъ матрозы от брега версты с три да и покинули грести, а сами⁴ стали еще за провоз просить: "Тово-де мало, не хотимъ вѣсти!" И стало наше дѣло. Мы то такъ, то сякъ -- анъ не везутъ: ⁵"Талер дай-де еще!"⁶ А тот, кой взяли за извоз, и бросили мнѣ в сандалъ. И я, су⁷, что петъ дѣлать, и принял⁸: "Ну, молъ, поѣзжайте назад, и я, молъ, буду паши на вас бит челомъ!" А к зори-то видетъ: нашъ кораблъ поворотил на нас, ветръ стал утихать. А они тоже видятъ, что корабль стал, такъ они перестали гресть да и стали шуметь одно, что: "Дайте другой талер!" И много шумели, и мы-таки говоримъ: "Повезите, мол, назад". Такъ они стали уже и тот талер назадъ просить, такъ я отдал. Они же погребши мало да и опять перестанутъ⁹ грестъ. И зѣло безумныя л. 138 об. // горестъ нанесли и во грѣхъ ввели, едва злодеи до карабля довезли. Такъ нас на кораблъ¹ тотчас матрозы приняли нас², такъ они со стыдом от корабля³ поѣхали. А я раизу на их жаловался, такъ онъ сталъ на них шуметъ.

Потомъ ветръ сталъ утихатъ. И подшедши под гору Кармилскую⁴ да и стали на якори. Потомъ поутру вставши матрозы и хотели парусы распущать⁵ и якори вынимать. А и раиз сталъ на море смотреть в далную пучину, и сталъ присматривать, и позналъ, что хочетъ бытъ погода великая в мори⁶, потому⁷ раизъ не велѣлъ якоря вынимать. И стояли мы от погоды под Кармилскою горою 5 дней.

И в пятницу на 1 недѣли на вечер, уже в ночном часу, погода стала затихать. Такъ раизъ увидел, что от города от Акри⁸ стали корабли⁹ отпускатся; такъ и он велѣл якори вынимать и парусы поднимать. Потом пошли в ночъ противъ суботы, и быстъ нам понос доброй, и от полудни пришли к устью л. 139. // Нила¹. И не дошед устья, якобы верст за 5, и стали на якоре. И потомъ из Малова Египта пришли малыя корабли, да и взяли кладь всю ис корабля, да и кораблъ² порозжей привязали, да и повели под Домятъ³.

И на вечер пришли под Домятъ. И тутъ пришли к намъ на кораблъ арапы, да и взяли нашу рухляд⁴, да и понесли в метоху. И игуменъ насъ встретилъ⁵ с честию да и дал намъ келью, обедъ намъ устроил. И мы ему от наместника грамотку подали, а в грамоткахъ писано, чтоб об нас раделъ, чтоб намъ кораблъ дабыл⁶в Царьград⁷. Потом игуменъ сталъ намъ кораблъ⁸ добыватъ и добылъ доброй греченина Ивана, а проименование ему⁹ Холова¹⁰. А жили мы в Домяти недели з две.

Потомъ в Домяти учинился бунтъ от турок, и дня зъ 2¹¹ и торгу не было, а нас игуменъ из монастыря вонъ не пущал. И помалу бунтъ утишился¹², и мятежъ был в народе великой. Пришол¹³ от турка указъ, чтоб малыми денгами не торговать, да чтоб туркам л. 139 об. // вина не питъ и не шинковатъ, а греком бы платья зеленого, красного не носитъ, но¹ носитъ бы черное, бѣлое. Такъ за то было учинился бунтъ. А в Домяти пришла² в тѣ поры слава, что будто турецкой салтанъ приѣхал и ходит по Домяту³ скрытымъ образомъ. Такъ турки всѣ улицы мѣтлами мѣли, опасалися. Оне чаяли: и вправду салтанъ пришол⁴ -- анъ всево тово ничего не бывало, такъ мялися.

Потом, пред походомъ нашимъ, звал меня архимандритъ Домяцкой обѣдать. Обѣд зѣло хорошей устроил, всего было много наспето. А тотъ архимандритъ бывалъ на Москвѣ за милостынею. А когда, обѣдавъ, я пошел от него, такъ онъ мнѣ далъ на дорогу с пуд финиковъ. Зѣло добръ архимандритъ да и разуменъ! Мнѣ он много разсказывал⁵, какия тутъ на него бѣды бывали от турокъ, какъ ево грабили и церковъ. Невозможно его бѣд писанию предатъ! И жили мы в Домяти недели з двѣ, л. 140. // Потому стояли: карабли стали² отпускатся и на устье³ Нила⁴ к морю и тамъ в малыя перегружатся. А мы дня с⁵ три спустя ихъ после наняли коикъ да и поѣхали с рухледью к морю -- анъ еще нашъ не вышел карабль⁶ на море, такъ мы и стали противъ заставы⁷. И тут насъ остановили и стали нашу рухлѣдъ досматривать, такъ я юмрукчею подалъ салтанской листъ. Такъ онъ прочетши да и не велѣлъ разбивать⁸рухлед, велѣл намъ полату⁹ очистить, гдѣ намъ стоятъ, докудова¹⁰кораблъ пойдет. А сам юмрукчей спросил у меня: "У ково-де ты идешъ на корабле¹¹?" И я сказал, что у Холова¹². И турчанинъ мнѣ сказалъ: "Пеки адамъ, доброй-де человекъ Холава, я-де знаю. Поиди-де з Богом!" И тутъ мы на заставѣ жили два дни.

Потом, седши в коикъ и¹³¹⁴рухлѣд положа¹⁵, да и поехали х кораблю. И подъѣхавъ х кораблю с рухлѣдью, и сели на корабль. А иныя карабли¹⁶, убравшися, пошли л. 140 об. // к Царюграду. А нашего раиза задор бѣрет, что корабли пошли, а онъ отсталъ, такъ сердить былъ зѣло. Мы в тѣ поры к нему не потходили¹, какъ онъ убирался. Потомъ тотъчас² велѣлъ парусы поднимать, да и пошли. Потомъ нашъ раизъ сталъ весел, такъ мы подшед къ нему да и поклонилисъ. Такъ и онъ намъ поклонился, а самъ молвилъ: "Добро³-де тебѣ будет, сиди здеся!" Да и велѣлъ мнѣ мѣсто хорошеѣ очиститъ, а сам под мѣсто рогожи стелетъ. Спаси ево Богъ, миленкого, доброй былъ человѣкъ! И хлѣбъ намъ велелъ давать, и всячину, что ни варятъ -- все велит давать.

И шли мы четверы⁴ сутки, потом на четвертой⁵ день стали горы показыватся. И на вечер подошли под град Мирликийской, гдѣ Никола⁶ Чудотворецъ⁷ родился*. Потом к ночи вѣтру доброго⁸ намъ⁹ не стало. И сталъ л. 141. // нашъ корабль ходить по морю то туды¹, то сюда², чтоб не стоятъ, а прибыли нѣтъ. И тако ночъ всю шатался. Наутрие³ по морю появилосъ кораблей много: которыя преждѣ⁴ нас пошли, все тутъ стояли. Потом караулщикъ⁵нашъ сверху⁶ крычитъ, что идутъ-де карабли⁷ разбойническия. Потомъ мы смотримъ -- анъ и всѣ корабли поворотили к нашему кораблю. Потом и наш раизъ велѣлъ кораблъ назад обратить, да и пошли под городокъ Костелоризъ*. А когда мы стали входить в ворота меж гор в лиманъ, тогда из городка к войску выѣхали граждане и сказали намъ⁸, что в городке мор естъ. Такъ нашъ раизъ хотѣлъ назад поворотить -- анъ бѣжать и некуда: тутъ, в городке, мор, а назади⁹ разбойники. Такъ¹⁰ некуда деватся стало, да и положилися на волю Божию, и пошли под город¹¹, и стали на якоре. Потомъ за нами пришли все корабли турецкия да и стали; а разбойническия карабли л. 141 об. // за лиманомъ¹ стали на воротѣхъ да и не выпустятъ никово. Всѣ тутъ, сталъ путъ, некуда деватся!

И на третей² день на турецкомъ карабле³ умер раизъ-турчанинъ. Бился с разбойниками: такъ онъ⁴ от нихъ отбивался; такъ они, разбойники, у карабля дерево подбили да сопецъ разбили, а раизу руку отрубили -- так он в третий день и умер. A забѣжали наши корабли в тотъ лиманъ в среду Крестопоклонную*, и стояли мы под тѣмъ городкомъ до Святой недели. Потомъ стали раизы сьезжатся⁵ да думатъ, какъ бытъ. И придумали: послали почту в Царьград к салтану, что разбойники не выпущаютъ. И зѣло ту ⁶наше житие было⁷ печално. А когда мы под тѣмъ городом⁸ стояли, и в те поры на одном корабле моръ сталъ. И зѣло намъ была нужда: харчъ приѣли, а взять⁹ негдѣ, а людей на корабле¹⁰ остается немного. Так раиз дождавши вѣтру добраго и пошел ¹¹на уход¹² сквозь разбойническия л. 142. // корабли. И гнали за нимъ верстъ зъ 200 до Родоса-града, однакожъ Богъ спасъ его; а кораблъ¹ былъ христианской, греческой.

Потомъ на Вербное воскресение² разбойники поймали попа да дьячка. И, поимавъ, пытали, спрашивали у нихъ: "Сколко-де стоит караблей³ под градомъ?" Такъ они сказали: "20 караблей стоятъ" -- такъ они⁴ ихъ и отпустили. Потомъ учинился в городке великой моръ, такъ корабли и пошли от городка прочъ на другую сторону, в другой лиманъ, под горы зѣло высоки. И под тѣми горами стояли с неделю. Тутъ и Свѣтлое воскресенье взяли. И зѣло печално было: такой пресвѣтлой праздникъ в пустом мѣстѣ взяли. И в Свѣтлое воскресенье раизъ прислал мнѣ яицъ и молока. Спаси ево Богъ, миленкого! Часто к себѣ⁵ обѣдать зывал.

Потом в самой праздникъ после обѣда пошли корабли опять под город и стали на якоряхъ. А нужда стала: хлѣба на корабляхъ⁶ не достало. У нашего раиза много брали сухарей на все л. 142 об. // карабли¹, у него было запасу много. Человекъ онъ старинной, 40 лѣтъ уже на корабляхъ² ходит, такъ всякия нужды видал³.

А когда мы стояли под горами, и тутъ мы в горахъ видели идолския капища древния*. И мы по тѣм горамъ гуляли и⁴ в тѣхъ капищахъ внутръ ихъ были. Диво да и все тутъ, какая-то на людей-то⁵ слепота была! А гробищи⁶ пусты, костей нетъ ничего. И капищи⁷ выбиваны ис камени⁸ кирками и некладеныя. А гробищи⁹ поставлены зѣло на высокихъ горах, едва с нуждою¹⁰ взойти; и нынѣ на тѣхъ горахъ турецкия села.

Потом в среду на Свѣтлой недѣли увиделъ караулщикъ¹¹ з горы, что идутъ голены турецкия с войскомъ нас выручать. И кораулъ¹² стал кораблям¹³ кричать¹⁴, такъ с кораблей¹⁵ турки, греки побежали, и мы туда же пошли смотреть. И когда мы увидели голены турецкия, и зѣло обрадовались. Все¹⁶ к ночи пришли к намъ, и разбойническия все побѣжали в пучину. И в вечере прибѣжалъ сандал с голенъ съ янычары л. 143. // к нашим кораблям, и велѣли утре выходитъ вонъ на море.

И в четвертокъ на Светлой недели стали наши карабли¹ подыматся и пошли на море. И шли корабли подлѣ гор, а голены турецкия от моря, от степи, а иныя позади нашихъ кораблей шли, обѣрегали от разбойников.

И на другой день пришли в Родосъ, город турецкой. И тутъ корабли не приставали: ветръ былъ доброй² -- и пошли мимо. А когда верстъ зъ 10 отошли, тогда из города ис пушки трижды³ выстрелили, и корабли все остановились. Потомъ вѣдомость пришла из города, чтоб оберегалися, что разбойническия голены прошли. Потомъ мы дождались⁴ голенов да и пошли вмѣсте.

Потом во⁵ 2 дне⁶ в ночном часу стала всходитъ полоса. Потомъ на всѣхъ карабляхъ⁷ стали парусы подбирать. И когда лишъ парусы подобрали, и взяла фуртуна⁸ великая, и почала насъ по морю носить, и разбила всѣ карабли⁹ -- кой куда, неизвѣстно куда занесло. л. 143 об. //

И утре рано в понедѣлникъ Фомин* стала погода переставать. Мы же по морю смотрили с корабля¹, и не видетъ в мори ни единого корабля, всѣ разбило. Потом от полдни² стали³ кораблъ по караблю показыватца⁴, ⁵и к вечеру все опятъ⁶ сошлися. И того дня минули Патмосъ-островъ, где Иоаннъ⁷ Богословъ былъ заточенъ*. А от Патма⁸-острова во вторый день взяла нас опять фуртуна в Уском море, тут было едва не все корабли разбило. А стало межъ гор; а море глубоко зѣло, саженъ 500 было глубины. Такъ едва снастей толко стало, и все снасти связывали -- едва нашъ корабль остановили. И тутъ мы стояли двои сутки.

Потомъ стала погода утихатъ, да и пошли все корабли, и голены с ними же. И в ту же нощъ встал⁹ вѣтр противенъ, и погнало корабли назад, л. 144. // и на кораблях¹ поставляли парусы боковыя. И пришли под Ефесъ-градъ, гдѣ лежит Иоаннъ² Богословъ с Прохоромъ-ученикомъ*. Градъ зѣло узорочной; и митрополит в немъ живетъ греческой. Тутъ мы стояли³ сутки.

Потомъ пошли и пришли в Стинковъ-город*, и тутъ мы стояли двоя⁴ сутки. Тут мнѣ неволникъ руской дал два мешка лимоновъ. И в том городѣ Стинковѣ всего много, садов всякихъ; вино дешево -- по копейки око, а гарелки⁵ -- око по грошу; лимоновъ 40-50 за копейку; и все дешево. Такова града в Турецкой земли поискать другова! Всякия овощи идутъ караблями⁶ из него в Царьград⁷.

И тутъ насъ турчанинъ-паша сталъ просить на мнѣ горачу⁸, такъ я ему листъ показал турецкой. А онъ листъ и спрятал в пазуху да и поѣхал по кораблямъ⁹ горачъ¹⁰ збиратъ. A мнѣ сказалъ: "Поѣзжай-де в город, там-де листъ л. 144 об. // отдам". И я поѣхал в город и стал ево на берегу дожидатся. А когда онъ приехалъ, и я стал у него листъ просить, и онъ у меня спросилъ: "А¹ колко²-де вас человѣкъ?" И я сказал, что четыре³ человека. И онъ мнѣ молвилъ: "А то-де вас двоя⁴, а ето-де двоихъ греченъ за собою провозишъ". И я было дву старцовъ руских⁵ из Ерусалима взялъ за тем же листомъ. И он, собака, разсмотрел, что они в листѣ не написаны, да и стал просить 12 талерей з дву человекъ.

Так я⁶ пошелъ да⁷ воеводы и стал бит челомъ, что, мол, у меня отнял паша горачной⁸ салтанской⁹ листъ. Такъ воевода послалъ за нимъ, чтоб онъ листъ принес; такъ онъ¹⁰ листъ прислал. И воевода листъ прочел да и велѣлъ мнѣ отдатъ: "Хоша¹¹ бы де их было 20 человекъ, не токмо 4¹², не указано с них брать!" И турчанинъ взялъ листъ у воеводы да и прятатъ сталъ, а я збоку да и вырвалъ у него, да и в пазуху спрятал. А когда мы от воеводы л. 145. // пошли, турчанинъ нас не отпускаетъ: "Поидите-де до паши, онъ-де какъ хочетъ с вами".

Такъ мы и пришли пред него. Такъ онъ сталъ проситъ листа, и я ему не даю. "Инде посадите ихъ в тюрму!" Такъ я ему сталъ говоритъ: "За что ты меня в тюрму велишъ сажатъ? Что моея¹ вины?" И турчанинъ молвилъ: "Дай-де за 2 человека горачъ²!" Такъ я ему молвилъ: "И ты ихъ себѣ и держи, а меня за что?" Такъ онъ велѣлъ тѣхъ двух³ посадить, а меня отпуститъ.

Такъ я пошолъ⁴ опять к воеводе да сталъ бит челомъ на пашу. И онъ сказалъ: "Что ж⁵ де мнѣ с воромъ дѣлать? Я-де стану на него⁶ в Стонбул⁷ писатъ, а себя-де очищать. Веть де ты и самъ видишъ, какъ де я бранился с нимъ. Прииде⁸-де завтра, и я-де тебѣ дамъ писмо на него к салтану, и ты-де бей чѣлом на него. А мне-дѣ что с ним л. 145 об. // дѣлатъ?"

Такъ я от него и пошол¹ на пристань -- анъ коика нашего нету! Уже позно стало, такъ я в городъ и пошолъ², да у неволника руского начевалъ. И поутру с тем неволникомъ пошелъ к митрополиту. Такъ митрополитъ ^Зу меня взял⁴ листъ да и пошелъ к воеводе. Такъ воевода послалъ с великою грозою к паше⁵. Такъ паше стало не лицо, велѣлъ тѣхъ старцов выпустить, да еще имъ дал по 5 копеек на дорогу, а самъ с ними прощался.

Потом о полудни наши корабли пошли всѣ к Царюграду, и голены с ними же. И на вечер вѣтру не стало, и пристали ко острову Милитинскому*. И тотъ островъ зѣло великъ, и городов в немъ много. И тутъ мы стояли двои⁶ сутки. И потомъ паки пошли, а голены уже от нас отстали, пошли⁷ назад к Стинкову-граду. И на другой день пришли к устью Ускому морю, что в Царъград⁸ поворачиваютъ⁹. И тутъ намъ вѣтръ противной л. 146. // былъ, не пустилъ нас в Уское море. И стояли мы тутъ пятеры¹ сутки. А на тѣхъ воротѣхъ стоятъ два города турецких² для воинскова дѣла, зѣло ружьемъ³ запасны. A гдѣ мы стояли, и от тѣхъ мѣстъ до Афонския горы 160, а⁴ до Царяграда 140 верстъ.

Потом сталъ ветръ заварачиватся намъ в попутье, такъ на всѣхъ кораблях⁵ подняли парусы да и пошли. И прошедъ городки два, а имя имъ Костели*, да и стали: опять вѣтръ не нашъ сталъ. Тутъ было нашъ корабль камѣньем⁶ проломило, и едва заканапатили⁷. И в тѣ поры раизъ с навклиромъ побранились. Навклиръ говоритъ: "Пора якори кидать!" А раизъ говорит: "Еще рано!" Да так-то в том шуму на камень корабль и ударился, чють не пропал было корабль⁸, и с людми. Да еще-то Богъ помиловал, что тихонко потерса⁹ о каменъ.

И утре рано, поднявши парусы, пошли под Царъград¹⁰. И на другой день после полденъ л. 146 об. // пришли под Царъград¹. И в среду четвертой недели по Пасце, в Преполовение*, и стали на якоряхъ на Бѣлом море противъ Царяграда, не дошедъ пристани² версты з двѣ, гдѣ корабли пристаютъ. Потомъ к нашему кораблю приѣхали ис таможни турки и стали на корабле³ ⁴товаръ досматривать⁵. Потом стали нашу рухледъ разбивать, такъ я имъ показалъ салтана турецкого листъ, такъ они и не стали разбивать. А началной турокъ в честь у меня попросил чотки⁶ иерусалимской⁷, такъ я ему дал, а крестъ с нихъ снялъ. Такъ онъ стал говоритъ: "А ставросъ-де на что снимаешъ?" И я ему молвилъ: "Да босурманъ⁸, молъ, не требуетъ ставроса". Такъ онъ⁹ разсмеялся: "Е, попасъ, гайда-де, гайда, поспешай-де! Вашъ московской¹⁰ бозыръянъ¹¹ скоро ѣдетъ к Москвѣ, так дѣ тебѣ с ними хорошо¹², они-де уже выбираются с товарами въ Ениково-село*". И я, какъ услышалъ, что еще наши московския купцы л. 147. // не уехали, такъ я зѣло обрадовался. Да нанявши коикъ и убравшися с рухледью, да поклонился¹ раизу, да и поѣхали на Фенаръ* в метоху² Иерусалимскую. И приѣхали в мѣтоху, и игуменъ намъ радъ, сталъ здравствовать: "Здорова³ ли де васъ Богъ носил⁴?" Мы же ему грамотки подали от наместника, а онъ намъ далъ келью и хлѣба прислал и вина, всего доволно.

Потомъ пошли в селдеган* к московскимъ купцам, и еще они не уѣхали въ Ениково. И купцы намъ зѣло обрадовалися, нашему пришествию. Калуженинъ⁵ Иванъ Кодмин⁶ и братъ ево Ерастъ Стефановичи, спаси их Богъ, трапезу намъ зѣло устроили добрую, и ренскова⁷ было доволи⁸. Рады⁹ миленкия, а сами говорят намъ: "Слава-де Богу, что вы насъ застали! Хороше-де с нами ѣхатъ к Москвѣ. Мы-де вамъ не чаели назад выѣхать". И зѣло удоволися на трапезе¹⁰; и, вставши от трапезы, л. 147 об. // воздали хвалу Богу; потомъ пошли гулятъ по Царюграду.

Потомъ, на третей¹ денъ нашего пришествия, учинился бунтъ в Цареградѣ от янычаръ турецкихъ. Сказана была имъ, янычарамъ, служба -- итить на катаргахъ на Черное море под Керчу и на Кубань²-реку, в мори устья заваливатъ каменьемъ, чтоб московския корабли³ с войскомъ не пришли*. И тѣ янычары⁴ пришли к пушкарскому двору у⁵ головы⁶ жалованья просить, и голова жалованье имъ выдалъ полное. А янычары⁷ стали просить за прошлыя годы от азовской службы⁸ походное жалованье*. И голова сказалъ: "Мне-де указу такова от салтана нетъ, чтоб вамъ за прошлыя⁹ годы подъемъ даватъ. Веть де вы службы не служили, за что-де вамъ датъ?" Такъ они голову взявши да и удавили, и удавивши¹⁰ да и пошли по рядамъ, грабить ряды. И мы в тѣ поры прилунились в рядахъ -- едва ушли на гостин двор да и заперлисъ. л. 148. // А в рядахъ и в дворахъ вездѣ толко стукъ да громъ стоитъ, какъ запираются по рядамъ и по дворамъ. Потомъ бунту было часа на 2.

Потомъ прибѣгли янычары¹ царския да и перехватали янычар -- такъ бунтъ² унялся. А мятежъ по всему Царюграду до ночи не утишился. И вездѣ в домехъ³ по всему Царюграду ужас великой: крикъ⁴, пискъ бабей, робячей. А то и крычат: "Москва пришла, московския корабли! Увы, погибѣлъ пришла Царюграду!" А дворы заперши да ямы копали. И турки ходячи по Царюграду з дубьемъ да бьютъ в ворота, чтоб не мятежились, а сами говорятъ: "Нетъ Москвы, нетъ⁵, то-де янычары⁶ взбунтовали!" И к ночи едва уняли⁷ мятежъ. Мы же зѣло подивилися: "Куда, моль, на турокъ ужасъ напалъ от московского⁸ царя?" А сами удивляемся. Да⁹ что, су¹⁰, и удивлятся? Время-то приходит, такъ на нихъ и страхъ Богъ попускаетъ, знамение предпосылает страхованное*. л. 148 об. //

Потом мы стали убиратся в село Яниково: на Черное море корабли все изъ Яникова-села отпущаются; а товары в коикахъ возять; а село Ениково¹ от Царяграда 10 верстъ. Мы же убравшися с рухледью в коикъ, да и поѣхали въ Ениково, и стали на том же дворе, гдѣ московския купцы стоятъ. А купцы еще в караблъ² не клалися, ожидали из Андреянъполя³ указу. И не дождалисъ указу, стали кластися в кораблъ. Толко поклалисъ -- ан указъ пришол⁴, что ѣхатъ горами на⁵ Голацы чрез Дунай-реку, а на турецкихъ подводахъ, да 200 человекъ турокъ-провожатыхъ дано до Киева провожатъ, да воловъ⁶ 120, во всякую арбу по⁷ 4 вола. А Иванъ Кадминъ с товарыщи, с которыми уклался в корабль, не поѣхалъ сухимъ путемъ, не сталъ ис корабля⁸ выбиратся. Толко поѣхали Житковы, прикащики гостя московского Ивана л. 149. // Исаева да Матвея¹ Григорьева². Они поѣхали сухимъ путемъ, а мы съ калужаны³ -- морем, в карабле⁴.

Мы же после ихъ отпустилися, три⁵ дни спустя, и пришли на устье моря Широкова. Тутъ стоят два⁶ городка турецкихъ по обѣ стороны, пушекъ зѣло много. А городки вновъ подѣланы: боится турокъ нашего государя приходу под Царъград⁷. Тутъ стоит застава, осматривают ружье у нас на корабли⁸ у московскихъ купцовъ⁹. А у нашихъ купцов¹⁰ былъ взят листъ у паши, чтоб пропустить¹¹по щету ружье московское. И тако пришед турчанинъ да и пересмотрелъ¹², и против указу перечел ружье великое да и отпустил.

Мы же того дня ¹³не отпустихомся: ветру не было. И того дни¹⁴в вечер противъ Сошествия Святаго Духа* поемъ мы вечерню -- анъ приѣхали турки к намъ на кораблъ¹⁵ х купцам товар¹⁶ досматривать л. 149 об. // да и взошли на карабль. А мы в тѣ поры поем стихеры, такъ мы ладону напустили поболе росова¹*, а турки ладоннаго² духу не любятъ, а ладонъ вездѣ по караблю разошолся³. Они же увидели, что караблъ полнъ ладону напущенъ, тогда залопотали, стали насъ бранитъ по-турецки. А сами ис корабля⁴ побѣжали, такъ мы по тѣхъ мѣст ихъ и видели, а то бы наши купцы были от них рублей бѣз десятка⁵.

Мы же того дни после обѣда и стали отпущатся в море на ширину, и на вечер внидохом в море в болшое⁶, и тако пошли к Дунаю. И ту нощъ добраго⁷ ветру намъ не было, такъ шаталися и туда и сюда. И поутру все тож, не было намъ ветру доброго⁸ до пятницы. И в пятницу взялъ насъ ветр доброй, и в самыя заговены на вечер с моря внидохом в Дунай-реку. Мало отшедши от устья реки Дуная, где в море впало, да и начевать л. 150. // стали на пустом мѣсте, тутъ и заговливали.

И утре в понеделникъ Петрова поста*, вставши, пошли бѣчевою вверхъ по Дунаю; и пришли в третий день под град турецкой, имя ему Тулча; а шли и бѣчевой, и парусомъ. А Дунай-река зѣло куликовата и уска, многими разшиблася гирлами. И тутъ мы под тѣмъ городком стали.

И утре рано приѣхали к намъ на кораблъ¹ турчана товаров и лишних людей, неволниковъ, досматривать. Взошли на кораблъ²³да и стали досматривать⁴. Потом и нашъ указъ турок⁵ прочел да и сказалъ: "Нетъ де мнѣ дѣла до папаса⁶ и до рухледи его⁷. Вы-де, московъ бозыряны⁸, дайте-де⁹ вы с своего товару пошлину". Такъ наши купцы заупрямились, пошлины не стали даватъ. Так турчанинъ, началной человекъ, взявши указы наши в город да и списал, а в вечеру к намъ прислалъ. А списки прислал в Килию-град къ изупаши*, по-нашему к¹⁰ полковому воеводе. л. 150 об. // А изупаша в тѣ поры стоял в Килии с войском турецкимъ. В тѣ поры белогороцки татары¹ збунтовали², а от турка отложились да волохи все разорили. Такъ тотъ паша от турка присланъ розыскивать и волохомъ грабежное добро отбирать на нихъ впятеро: у кого взяли лошадь татары, такъ на нихъ доправить за одну лошадь 5 лошадей.

Потомъ, на четвертой день, пришол³ указъ от паши, что ⁴на московскихъ купцах брать⁵ пошлина. Такъ турчанинъ и приѣхал на кораблъ⁶ правитъ пошлину. Такъ наши купцы не похотели дать да и поѣхали сами в Килию⁷ ко изупаши. Такъ паша указъ имъ далъ, что на Голацахъ платить. Потом наши купцы приѣхали ис Килии и стояли под Тулчею 9 дней, потом пошли к Голацам.

И во вторый⁸ день пришли в Ренъ-город. И стали тутъ наши купцы думатъ: хотели коней покупать да из Рени итьти⁹ на Русь -- инъ¹⁰ городъ весь разоренъ от татар¹¹, коней л. 151. // не добыли¹. Потом купецъ Иванъ Кадминъ нанялъ у турчанъ коикъ, да и поѣхали мы с нимъ напредъ на Голацы для коней и для телегъ, а кораблъ² не пошелъ за вѣтромъ. Да в ночъ мы и пошли на койку, ^За ружья⁴ с собою не взяли. И ту ночъ мы зѣло страху набралися⁵: а то мѣсто отчень⁶ от татар воровато, а турки и сами трепетали. Едва мы тою ночью добились да⁷ Галацъ⁸, и пришли часа за два до дни, да тут на брегу и начевали.

И поутру рано взявши рухледъ да и пошли, а застава нас и ни⁹пустила, да и привели нас к бѣю, к началному турчанину. И турки в тѣ поры еще спали, такъ мы¹⁰ дожидалися¹¹, покудова¹² они встали¹³. Потом сели на мѣстехъ, такъ мы подали указы. И прочетши указы да и велѣлъ намъ итьти¹⁴. Такъ мы и пошли в монастыръ, да тутъ намъ игуменъ дал¹⁵ кельи. Так мы шедши на бѣрегъ Дуная-реки, и купили рыбы бѣлужины, и наварили, и нажарили¹⁶. А рыба зѣло дешева: белуга¹^{7 18}дать великая¹⁹ 20 копеек, а сазана л. 151 об. // свежего¹ -- 3 копейки. И тутъ мы переначевали.

Пошли сухимъ путем с провожатыми турецкими и перевезлися реку, выклали товар на берѣгъ. Потомъ и нашъ кораблъ² пришолъ³, а товару турки не давали ис карабля выгружать, потому что за пошлину былъ шум великой, и помирились на малое⁴ дѣло. Потомъ стали мы кони покупать, а кони были недороги, средня⁵цена. Потомъ, в третий денъ, приехали наши провожатыя турки⁶от изупаши, 200 человѣкъ. Потомъ пригнали валовъ⁷ под товары и стали на подводы убиратся.

И в последнею⁸ нощъ учинилосъ⁹ у насъ бѣда великая: диаволъ похотилъ¹⁰ молотчика Козму Кадмина, взбѣсновался. И быстъ мятежъ великой всю нощъ с нимъ: кричитъ, да¹¹ свищетъ, и платье на себѣ деретъ в куски, да все¹² разбросалъ. Потом его сковали да все сковавши и¹³ везли до Киева. Зѣло бѣсъ прокудливъ в нем был, лихой, бросал окаянной! Потомъ тово дни стали убиратся, и утре л. 152. // рано во вторый день выѣхали из Голац вонъ, и на поле зжидалися. А провожатыя турки напредъ выѣхали верстъ за 10, в степи дожидались. А какъ наши купцы московския выбрались к полдням, да и пошли всемъ кораваномъ¹. Потомъ наѣхали мы на провожатыхъ, такъ турки поѣхали и перед нами, и за нами. Зѣло опасно насъ проважали²! А естли осъ изломится³ или иное что испортится, корованъ таки не остановится, пойдетъ, а турокъ человекъ 20 или 30 останется да дожидается⁴. А какъ исправятся, да⁵ и поѣдутъ с темъ возомъ, да на стану доѣдут. А когда поидешъ на сторону за нуждою⁶, а турчанинъ стоит над тобою, дожидается. А по дороге везде перед нами мостили мосты да гати. А где на мостахъ⁷, на гатехъ⁸ -- человекъ зъ⁹ 20-30 слезут с коней да через переправу перепроваживаютъ. Уже зѣло бѣрегли! Да нелзя¹⁰ имъ и не бѣречъ, такъ¹¹ в указе имъ написано насъ беречъ. "Что естьли хошъ человекъ утратится, -- турецкой салтанъ сказал, -- всѣхъ-де¹² 200 человекъ л. 152 об. // повешу за одного московского человека!" Да приказалъ, чтобы в Киевѣ с московскимъ воеводою отдать нас в целости с роспискою. А ¹тое бы² расписку³ привести во Адриянъполъ⁴ к самому салтану, а от купцовъ писмо за ихъ руками -- к послу московскому к Петру Ивановичу Толстому*, что в целости доѣхали да⁵ рубѣжа и никакой шкоды турки ни татары ни⁶ учинили. И зѣло намъ от татар было неопасно, а то была слава великая у татаръ, что московския⁷ купцы едутъ богаты, так бы бѣз попытки не было.

И, не доѣхавъ до Ясей за 30 верстъ, поѣхали мы, человекъ съ пять⁸ московских купцовъ да началной человекъ турчанинъ с людми, напред въ Яси в ночъ. И ѣхали, и приѣхали въ Яси часу в другом дни. И господаръ воложской отвелъ намъ двор стоялой. Потомъ, во 2⁹ день, пришол¹⁰ нашъ корованъ и с турками-провожатыми; и стали в монастыре у Николы, порекломъ¹¹ Голя. И стали покупать¹² кони, телеги, л. 153. // а иныя нанимали извощиковъ киевскихъ, воложских, давали до Киева на подводу полрубля¹. И в то время въ Яси приѣхали турки, да господаря волоского² сковали, да со всемъ домомъ повезли к турецкому салтану*. А какое до него дѣло, про то никто не ведает.

И стояли мы въ Ясехъ дней с пять³ И, убравшися, изъ Ясей выѣхали вонъ за 5 дней да⁴ Петрова дни. И ѣхали до Сороки 5 дней, а в Сороку-град приѣхали в самой Петров день после полденъ. И тутъ Днистръ до вечера перевезлися да и начевали. И тут ляхи про нашихъ купцов обедъ дѣлали и зѣло почтили.

И во вторый день после обѣда убравшися да и поѣхали в степъ к Немерову; и ѣхали до Немерова 5 дней. А когда мы приѣхали к⁵Немерову⁶, и Немеровъ весь разоренъ от Палея с казаками, а нынѣ стоит войско лятское 5000. А голы зѣло, и воровство страшное, в очах крадут. И мы в город поѣхали за харчомъ⁷, такъ того часу сафьянъ с седла схватили, л. 153 об. // и не видали. А у¹ иного нашего молотца и кошелекъ с талѣрами совсемъ вырвали², онъ хлѣба³покупалъ. И губѣрнатор градской купцовъ нашихъ звал к себѣ на обѣдъ, так на дворе кораулщики⁴ бурку* украли. Стали бит челом губѣрнатору, и губѣрнаторъ сказалъ: "Укажите-де в лицо, я-де доправлю, а то де такъ нелзя⁵ сыскать. И вы-де, для ради⁶ Бога, берегитеся. Какъ-де имъ не воровать? А жалованья нетъ, толко де по 5 копеек на неделю, за неволю-де имъ воровать".

И стояли мы в Немѣрове часу до 5 дни. И убравшися да и пошли. А купцы поѣхали к губѣрнатору обѣдать, а корованъ с турками пошол⁷ напред из Немерова. Турки прощались, чтоб ихъ купцы отпустили. И купцы имъ сказали: "Мы-де васъ не держим, поѣзжайте себѣ. А какъ-де у вас в указе написано, такъ-де и творите". Такъ они и⁸ стали проситъ отпуску, чтобъ расписались⁹. И купцы сказали: "Мы-де здесь росписыватся не станемъ: земля -- л. 154. // не нашего государя владение, зде-де веть губѣрнаторъ полской не станетъ за нашего боярина расписыватся¹". Такъ они сказали: "Мы б де вас с радостию и до Киева проводили, да мы-де боимся Полея² вашего, он-де насъ не выпустит вонъ от себя, тут-де нас побьетъ". Такъ мы имъ сказали: "Али, моль, у нас Палей какой своеволной, у государя нашего?" И турки сказали³: "У нас-де про нево страшно грозная слава. Да мы-де никого такъ не боимся, что ево. Нам-де зѣло и самимъ хочется его посмотреть". Да затемъ и за нужу поѣхали, что расписатся⁴ не с⁵ кемъ⁶, а имъ бѣс⁷писма приѣхатъ к салтану нелзя.

И ѣхали мы степью чрез Лядскую⁸ землю четыре дни, и въ 5 день приѣхали в Паволочи-мѣстечко, Палеево владение. И, не доѣзжая Паволочей верстъ за 15, стали коней кормитъ, а сами обѣдать. И наши передовыя поѣхали напред в Паволочи ради овса и сказали наказному полковнику*, что ѣдутъ купцы московския, л. 154 об. // а провожаютъ турки. Такъ полковникъ тотчасъ велѣлъ ударить в бубны да в политавры. И палѣевщина¹ того часу слеталися²: тотчас оседлали кони³, и приправилися в ружье, и выѣхали к намъ в поле з⁴ знаменами. Толко мы с версту от стану не отъѣхали, а прилучился лесокъ, дубничокъ⁵ молодой, а турки толко нашъ обоз стали объезжать напред -- анъ полковникъ Палѣевъ и вывернулся, что заецъ в лесу, а с нимъ человекъ съ 300. Да почали по дубнику скакать, гдѣ 20, гдѣ 30 человек, какъ есть зайцы: тотъ оттудова, а иной с ыной страны. А какъ турки увидели палѣевщину⁶, такъ стали ни живы ни мертвы. А уже зѣло злодеи храбростъ показали и почали на конехъ винтовать, копья бросать, из луковъ стрелять и с пистолетовъ.

И нашъ караванъ⁷ остановился, и турки тотъчас⁸. Полковникъ к нашимъ купцамъ подъехал да и стал здравствовать, и ⁹наши купцы полковнику также поздравствовали. И¹⁰ тогда слезли с коней л. 155. // да стали наши купцы воткою потчивать¹; и выпивъ вотке² по чарке, и сели на кони. А дубникъ уже выѣхали, к Паволочи -- чистое поле. И какъ они минувъ нашъ караван³ и турокъ, да какъ ударили по конемъ -- ино какъ брызнули, какъ, что молния, у насъ из глас⁴ мелкнули, какъ по полю-то разсыпались: где 20, где 10 да⁵самого города скакали. И турки толко головами качаютъ. A выѣзжали все бранная⁶ молодешъ.

А какъ мы приѣхали к Паволочи, и полковникъ прислалъ к намъ корму, овса, меду. А турки зѣло ужаснулись да и не захотели ѣхать до Киева. И стали нашимъ купцамъ бит челомъ, чтобы полковникъ Палѣевъ расписался⁷ с ними, что принял насъ в целости. И наши купцы велѣли полковнику расписатся⁸ да сами писмо к послу дали, что, дал Богъ, в целости доѣхали. И ихъ с честию отпустили да и на дарогу⁹ дали имъ 8 талерей да яловицу. Такъ турки и¹⁰ поѣхали назад, а насъ уже стали провожать Палѣевы казаки.

А какъ мы стали л. 155 об. // приезжать к Хвастову, такъ Палѣева жена* выслала к намъ навстречу¹ казаков конницы 500 человекъ з знаменами, и встретили нас верстъ за 5. А какъ мы приѣхали в Хвастово, и стали за городом на поле. А Палея в тѣ поры дома не было, в Киеве былъ. И Палѣева жена прислала к нам в таборы яловицу, и колачей², и вина, а конемъ овса. И тутъ мы стояли весь день. A Палѣева жена купцовъ брала к себѣ обѣдать, и зѣло угостила, и говорила: "Для чего-де до нас турокъ не довели? Я -- ^Зде бы⁴ 500 дала имъ провожатыхъ также ихъ проводить чрез Ляцкую землю". И, обѣдавши, купцы выѣхали в поле и стали коней седлать и запрягатъ. Потомъ выехал к нам полковник наказной с казаками да и поѣхал с нами насъ провожатъ до Киева. И ѣхали мы от Фастова ⁵до Киева⁶ два дни.

Потомъ приѣхали мы в Киевъ в день недели⁷, и у вратъ Златых* насъ на карауле остановили. Потомъ пятьдесятникъ⁸ пошелъ л. 156. // к генералу об нас докладывать, и генерал велѣл насъ пуститъ в городъ. А когда мы приѣхали в город, и в тѣ поры полковники стояли у обѣдни, а генерал -- немчинъ, некрещеной*. И переѣхавши чрез Верхней городъ да и пустилися в Нижней, а гора зѣло крута. Потом генерал велѣлъ намъ отвести дворы стоялыя. И стали на дворе, и убрали рухледъ, и опочили той день.

И во 2 день пошли в Печерской монастыръ, в лавру преподобныхъ отецъ нашихъ Антония и Феодосия. И были в церкви соборной, и лобзали образъ Пресвятыя Богородицы чюдотворный¹. Потом пошли в пещеру Антониеву и тамо мощи святыхъ всѣхъ лобзали; и, помолившеся, изыдохом. И пошли в Феодосиеву, и тамо такожде мощи святыхъ лобзали. И оттоле пошли в монастыръ, и ходивше по монастырю доволно. А сами удивляемся человеколюбию Божию: како в такую далнюю² страну ходихомъ и назад возвратихомся. А когда мы шли во Иерусалим, и тогда приходили в монастырь Печерской, и молились преподобным³ л. 156 об. // отцемъ, и обѣщали¹, что естли, Богъ даст, сходимъ поздорову, то не возвратимся инымъ² путемъ, но тѣм же путем к вамъ, отцы преподобнии, пришедъ, поклонимъся³ и обѣщанной долгъ вамъ, отцы святии, отдадимъ. И преподобнии отцы Антоний и Феодосий молились за нас, и за молитвъ их, преподобныхъ отецъ нашихъ, Богъ насъ сохранилъ от всякихъ наветовъ⁴ вражиихъ. И тако мы молитвами ихъ дошли града Киева и достигли святую обитель преподобныхъ отецъ Антония и Феодосия. И тако, поклонившеся, изыдохомъ.

И сведавши⁵ про нас жители града Киева, мещане⁶ и служилые люди московскихъ полковъ, и стали нас к себѣ зватъ в гости. И зѣло нам ради миленкия, и покоили насъ. И полковники за нами присылали, к себѣ в дом звали, да мы за недосугами у нихъ не были. Звали для речей, что видели в Турецкой землѣ⁷. /л. 157. /

Потом дождались мы калужени¹: приехали къ ярмонки² к Успениеву дни*. А когда увидели насъ, и зѣло намъ обрадовалися, и взяли меня к себѣ на двор хлѣба есть, и много было вопросовъ от нихъ о похождении нашемъ. Потомъ приѣхалъ любѣзный³нашъ другъ Давыдъ Стефановичъ со своею дружиною. А когда мы его увидели, а онъ насъ, и тогда мы обои от слезъ не могли удержатися, и зѣло мы другъ другу обрадовалися. Спаси Богъ Давыда Стефановича⁴, много нашимъ путемъ раделъ! А когда⁵приѣхал назад в Киевъ, и тогда нас не забыл и з дружиною своею. И тако мы той день зѣло в радости были, и ⁶все, и ту⁷ путную скорбь забыли. Будто наши искренний сродницы! Потомъ и множество калуженъ⁸ приѣхало⁹, и всю ярмонку¹⁰ с ними добре проводили, в радости¹¹ и веселии.

И жили мы л. 157 об. // в Киевѣ шестъ неделъ, и обходихом многия святыя отеческия мѣста. И в пустынныхъ мѣстахъ были, и пустынныхъ жителей видели, и доволно ходили по пещерамъ. Покудова в Киевѣ жили, всѣ в Печерской монастыръ хаживали, и зѣло наша душа насладилася и утешилася, ходя по такимъ святымъ. Ненасытная радость и веселие! Уже такия драгия¹ лавры подобной не сыщешъ в нашемъ Российскомъ государстве!

И поидохом ис Киева с калужены после Успенской ярмонки². И ѣхали три дни, и пришли в Нежинъ-градъ. И в Нѣжине взяли насъ всѣхъ к воеводѣ; и воевода л. 158. // князь Мосалской¹, Колцовъ тож*, прочетъ нашъ московской указъ, да чествовалъ насъ пивомъ и вином, и далъ намъ хлѣба на дорогу, и отпустилъ нас с любовию. Мы же поидохомъ в тѣ поры, а купцы все у воѣводы обѣдали. И того дни выѣхали из Нѣжина.

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ

л. 1. Се азъ, недостойный и грѣшный старецъ Леоньтий, и всѣхъ хуже, смирен сый грѣхи моими многими, неизьдоволенъ о всякомъ дѣле блазѣ, понужденъ мыслию своею и нетерпѣнием, восхотѣ видѣти святый градъ Иерусалим и землю обѣтованую, и благодатию Божию хранимъ, доидохъ до святаго града Иерусалима, и видѣхъ многая святая мѣста, и обходихъ отчасти землю обѣтованную и дивную, гдѣ же Господь нашъ походилъ своими пречистыми стопами и многая чюдеса показа по мѣстамъ святымъ, -- то все видѣхъ очима своима грѣшныма.

Аще бы кто путемъ симъ походилъ со страхом и смирением, л. 1 об. // то не погрѣшитъ милости Божия николиже. Азъ, грѣшный, неподобно ходихъ путемъ симъ святымъ, во всякой слабости и лѣности, яды, и пия, и всякоя неподобная дѣла творя, но надѣяся на милость Божию и на вашу молитву, негли простить мя Христосъ Богъ грѣховъ моих многихъ. Да се описахъ мѣста сия святая и похотъ сей, не возносяся, ни величаяся путемъ симъ, яко что добро сотворихъ, но любве ради сих святыхъ мѣстъ и понужденъ нѣкими отцы и братию. Се писахъ, еже ми покоза Богъ видѣти, недостойному, убояхъ же ся осуждения оного раба лѣниваго, скрывшаго талантъ господина своего и не сотворившаго имъ л. 2. // прикупа*.

Да се написахъ вѣрныхъ ради человѣкъ, дабы кто любо, слышавъ о мѣстехъ сихъ святыхъ, возвеселилъся бы душею и мыслию своею распалился ко святымъ симъ мѣстамъ -- и равну мзду приимутъ от Бога с тѣми, иже ходили до сихъ святыхъ мѣстъ.

Мнози бо суще добри человецы, дома сѣдяще въ мѣстех своихъ, мыслию своею доброю, и милостыною ко убогимъ, и добрыми дѣлы своими достигаютъ сихъ мѣстъ святыхъ -- тии же болшую мъзду получатъ от Бога, Спаса нашего, Исуса Христа. Мнози же, ходивше до святыхъ сихъ мѣстъ и видѣвше святый градъ Иерусалимъ, и возънесеся умомъ своим, яко нѣчто добро сотворивша, и по- л. 2 об. //губляютъ мзду труда своего -- от них же азъ есмъ первый*. И мнози же, ходивше во Иерусалимъ, идутъ и опять; много добра видѣвше, тшатся опять вборзѣ творити, но потиху и с продолжениемъ тоже можетъ видѣти вся святая мѣста во градѣ же и внѣ града. Азъ бо, недостойный, пришедши во Иерусалимъ и пребыхъ в немъ 14 недѣль. Тако ходити и испытати святая мѣста невозможно бо есть безъ вожда добра и без языка испытати всѣхъ святыхъ мѣстъ. Аминь.

л. 3. // Описание пути ко святому граду Иерусалиму: от Москвы до Киева, от Киева до Воложъской земли, от Воложъской земли до Дуная, великия реки, -- и сей ходъ все по сухой земли, а от Дуная до Царяграда и от Царяграда до святаго града Иерусалима -- то все хождение моремъ, токмо полтора дъни земълею.

Лѣта 7210 году месяца декобря въ 17 денъ хождение во Иерусалимъ съ Москвы грѣшнаго старца Леонътия.

Поидохомъ мы, грѣшнии, из царствующаго града Москвы на первомъ часу днии в среду, на память святаго пророка Данила и трехъ отроковъ Анания, Азария и Мисаила. л. 3 об. // Бысть намъ той день велми печаленъ и унынъливъ: бяше бо той везъ день дождъ сьнѣгомъ и с вѣтромъ великим. И зѣло бысть печално о томъ и скорбьно, но положихомся на милость Божия: буди ево, Свѣта, воля, Творца нашего! И тако тово дъни отидохомъ от Москвы 35 версть, а уже день к вечеру преклонился, и стахомъ на дворѣ у крестьянина въ вотчинѣ¹ царевича Милитискаго. И бысть намъ та нощъ покойна, и печаль свою всю забыхомъ.

И востахомъ заутра рано, въ 3 куроглашения, и поидохомъ в пудъ свой. И отидохом² 25 версть, и стахомъ въ селѣ всемилостиваго Спаса, пореклом Купля, л. 4. // и тутъ мы обѣдали. И, ядши хлѣба, поидохомъ въ путь. И отидохомъ 35 версть, и стахомъ начевать въ вотчинѣ боярина Лва Кириловича Нарышкина деревни Лыкова. И тут мы переночевахомъ, и заутра рано востахомъ, и поидохомъ в путь свой. И отидохомъ 25 версть, и стахомъ въ вотчинѣ Новодевичья монастыря, порекъломъ Добрякина. И тутъ ядши хлѣба, поидохомъ къ богоспасаемому граду Калуги въ пятокъ въ 3 часу нощи. И стахомъ у боголюбца, у посацкого человѣка, у Никифора Иосифова сына Коротаева и сына ево, у Иосифа Никифорова, имѣеть у сѣбе два вънука женатыхъ, самъ уже въ старости маститии, л. 4 об. // сединами украшенъ. И прия насъ с любовию, и угости насъ добрѣ, сотвори намъ вечерю добру и пространну, и конемъ такожде корму и покои, намъ же посла одры мяхкия. И пребыхомъ у него два дни в радости велицей. Спаси ево Богъ за любовъ его!

Градъ Калуга стоитъ на Окѣ-рекѣ на лѣвой странѣ на горѣ высоко, красовито, немного такихъ градовъ в Московскомъ царствѣ. А города нѣтъ: былъ древянной, да згорѣлъ, толко башня одна с проежими воротами. А церквей в немъ каменыхъ 11, древянных 18; жильемъ зѣло пространенъ; люди зѣло доброхотны; приволенъ зѣло хлѣбомъ и овощемъ; и лѣсомъ всякимъ, и дро- л. 5. //вами доволенъ. Другаго поискать такова града в Московъскомъ государствѣ! Площедь торговая зѣло хороша и редовъ много, торговыхъ людей велми много и зѣло проходцы в чюжия земли с купецкими товары: в Сибирь, в Китай, в Немецкия земли и въ Царьградъ, в Шленскъ и во Гданескъ.

И декобря въ 23 день, въ понедѣлникъ, поидохомъ мы, грѣшнии, во обитель Всемилостиваго Спаса и Пречистыя Богородицы, чеснаго и славнаго ея Въведения, ко честному отцу игумену Спиридону ради благословения на путъное шествие. И приидохомъ во обитель ко отцу Спиридону. И отецъ Спиридонъ с братиею нашему приходу зѣло обърадовался, а самъ зѣло боленъ: ноги л. 5 об. // у него болять. И строитель Лаврентий, и казначей Аврамий, и келарь Корнилий зѣло такожде нашему приходу обрадовалися и помогали намъ о путном шествии, чтобы отецъ Спиридонъ подалъ намъ на путное шествие свое отеческое благословение. И онъ зѣло с радостию насъ благословилъ и с раствореную своею теплою душею. И празновахомъ у него празникъ Рождество Христово в радости велицѣй, и пѣхомъ всенощное стояние, потомъ часы и молебное пѣние. Потомъ поидохомъ за трапезу ясти хлѣба. И, воставъ изъ-за трапезы, воздаша благодарение Богу, и отцу Спиридону поклонихомъся, и начахомъ благословения просити л. 6. // на путное шествие. И отецъ Спиридонъ подаде намъ, грѣшнымъ, свое отеческое благословение и отпусти насъ с миромъ, сам же слезы от очию своею испускаше. И отецъ, и братия -- вси насъ любезно проводиша, такожде слезы от очию испускаху, и далеко насъ проводиша. И поклонихомся до земли, и мы имъ такожде, и цѣловахомъ другъ друга, и разыдохомся с великою любовию.

И паки возвратихомся вспять в Колугу. И бысть намъ печаленъ и несътроенъ путь, зело мятеженъ: затмение¹ была с вѣтромъ великимъ противнымъ. И когда² обвечерѣхомъ и дорогу истеряхомъ, едва с великим л. 6 об. // трудомъ обрѣтохомъ, близъ смерти быхомъ. И приидохомъ во градъ якобы от полунощи к тому же боголюбцу к Никифору Иосифовичю и къ сыну его. И прияша насъ с любовию теплою, и угостиша насъ добрѣ, сотвори намъ вечерю добру. И, воставши от трапезы, благодарение Богу воздахомъ, и тому господину поклонихомся до земли за его премъногою любовъ. И тако забыхомъ бывшую скорбъ и нужду свою, случивъшуюся на пути. И посла намъ одры мяхкия, и уснухомъ добрѣ до заутра. И потомъ услышаша наша братия о нашемъ приезъдѣ и приидоша к нам на посещение. И тако мы пребыхомъ у него 4 дни; зѣло насъ упокоилъ л. 7. // добрѣ и напутъствовалъ. И пребыхомъ у него 4 дни, и зѣло любовъ к намъ явилъ, и проводилъ насъ Иосифъ за Оку-реку. От Москвы до Колуги 180 верстъ.

Декобря 30 дня, в среду, поидохомъ ис Калуги на первомъ часу дни. И в той денъ бысть намъ нужда великая, дождевная: снѣг весъ согналъ, Ока-река зѣло наводнилася, едва за нея переправихомся. И проводи насъ Иосифъ Никифоровичъ за Оку-реку. И отдахом последнее цѣлование другъ другу, и поклонихомся до земли. А сами плакахомъ: уже мнѣхомъ себѣ, что поелѣднее наше видание. И егда възыдохомъ на гору на другую сторону Аки-рѣки, и обратихомся ко граду, л. 7 об. // и поклонихомся церквамъ Божиимъ, и гражданомъ поклонихомся, и рехомъ: "Увы, нашъ преславный градъ Калуга, отечество наше драгое!" И тако поклонихомся граду и поидохомъ в путъ свой.

И бысть намъ той день труденъ вельми и тяжекъ: снѣгъ въвесь збило дождемъ, рѣки всей ледъ взломало. И тово дни мы отидохомъ 30 верстъ от Калуги и приидохомъ на виноварницу за Добрымъ монастыремъ къ боголюбъцу орленину, -- имя ему Лазарь, -- к тестю Евсѣя Басова. И тутъ ево тесть принелъ насъ с любовию и сотвори намъ вечерю добру и конемъ кормъ. И той Лазаръ угости насъ добрѣ и на путь намъ рыбки пожаловалъ л. 8. // и конемъ овса. И преспахомъ у него до заутра, и востахомъ заутра на первомъ часу, и поидохомъ в путь свой.

И генъваря въ 1 день. На празъдникъ Обрѣзание Господа нашего Исуса Христа, приидохомъ подъ Лифинъ-градъ на Окѣ-рѣке. Ока-река зѣло наводнилась, и ледъ взламало -- и тутъ мы чрезъ реку Оку не перѣехали. И приидохомъ во ино мѣсто, на устья Упы-рѣки, и тамо такожде нужда великая переезъжать чрезъ Оку. Тако мы с нуждею переправихомся Оку-рѣку, все вонъ выбрали изъ саней, а иное помочили. И когда мы перѣехали Окурѣку и стали рухлед в сани вкладывать, и тутъ нас настиг л. 8 об. // орленинъ Евсѣвий Басовъ и правожал насъ до засеки Николъской. И тутъ с нами ялъ хлѣбъ и, ядши хлѣба, возвратилъся вспять той Евсевей Басовъ. Такову любовъ намъ показалъ, спаси ево Господь Богъ! Всю ночь не спалъ, ис Калуги за нами бѣжалъ; и на варъницы не засталъ насъ, и, не слазя съ коня, вслѣдъ по насъ гналъ -- и тако насъ постигъ на устья Упы-рѣки и проводилъ насъ до засеки. И тако возвратися вспять, мы же поидохомъ ко граду Бѣлеву.

Градъ Лифенъ стоитъ на Окѣ-рѣке на лѣвой сторонѣ, городина неболъшая. От Колуги до Лифена сорокъ вѣрстъ. л. 9. //

Мы же поидохомъ чрезъ засеку ко граду Бѣлеву и минухомъ тово дни Николу Гостунъскова. И, не дошедъ Бѣлева за 10 верстъ, объвечерѣхомъ, и поидохомъ в ношъ ко граду. И аще бы не случился с нами на пути доброй человѣкъ белѣвецъ, -- спаси ево Богь, -- то бы намъ пути не найтъти ко граду было, вездѣ воды разлилися; а ему путь вѣдомъ, такъ насъ отводилъ нуждъная мѣста.

И приидохомъ подъ градъ Бѣлевъ ко Окѣ-рекѣ, и в Спаском монастыри 4 часа нощи ударило. И Оку-рѣку ледь ввесь взломало и от брега далече отбило -- перѣехать невозможъно. И тутъ, на брегу Оки-рѣки, л. 9 об. // начують множество народа поселян: приехали к торгу с хлѣбомъ и со всячиною. И мы тут же близъ ихъ таборовъ стали. И той белѣвецъ, кой насъ велъ, пошелъ со мною пути искатъ; и преидохомъ нуждою за Оку-рѣку по икрѣ межи стругами.

Градъ Бѣлевъ стоитъ на Окѣ-рекѣ на лѣвой странѣ на горѣ, високъ, красовитъ; жильемъ с половину Калуги; градъ древяной, ветхъ уже.

И приидохомъ к нему в домъ, и подружия его въстретила насъ с любовию и сотворила намъ вечерю добру. Той же боголюбецъ тоя же нощи сыномъ своимъ, связавши везанку сѣна, пошелъ въ таборы л. 10. // за Оку-рѣку к нашей братии, а меня, грѣшнаго, не отпустилъ изъ дому своего и посла ми одръ. И тако уснухомъ до заутра, забыхомъ путную нужду. Той же боголюбецъ тоя же нощы, отнесши корму конем, возъвратися в домъ свой, а тамо зъ братиею нашею оставилъ сына своего.

И утрѣ востахомъ и на первом часу приидохомъ ко брегу Аки-реки. И Ока-рѣка зѣло наводниласъ той нощи, и едва с великою нуждою преидохомъ на онъ полъ рѣки къ братии нашей. Братия же наша зѣло намъ обрадовались и стали промышлять, како бы с возами переправится. И градцкия жители мо- л. 10 об. //ломошныя стали промыслъ чинить, как бы переправу здѣлать, и стали икры наводить в порожънихъ мѣсътахъ, и тако здѣлали перѣездъ. Такожде и мы перѣехали, дали перевозъ и поидохомъ с миромъ во градъ Бѣлевъ. И перѣвощики миленкия свѣдали, что мы едѣмъ во святый градъ Иерусалимъ, и, нагънавши насъ на пути, отдали намъ перевозъ, а сами стали с нами прощатся. Спаси ихъ Богъ, миленких, добрыя люди -- бѣлевича!

И приидохомъ в домъ к тому же боголюбцу. И приидохомъ мы въ Бѣлевъ генваря во вторый день. И покоилъ насъ добрѣ и коней нашихъ. И прииде л. 11. // к намъ боголюбецъ, посацкой человѣкъ, именемъ Иродионъ порекломъ Вязмитинъ, и возметь насъ со всемъ к себѣ в домъ свой, и угости нас нарочито. И многия к намъ гражъдане прихождаху, и в домы своя насъ бирали, и покоили насъ добрѣ. И пребыхомъ у того боголюбъца два дни, поилъ и кормилъ насъ и коней нашихъ.

Въ Белѣве люди зѣло доброхотны, людъ зѣло здоровъ и румянъ, мужескъ полъ и женскъ зѣло кърупенъ и поклончивъ. А вода в городе нужна: все съ Оки-рѣки возят. От Лифина до Бѣлева 30 верстъ, толъко пространъныя тѣ версты. л. 11 об. //

Генваря противу 5-го числа в нощи. Поидохомъ изъ Белѣва к Волхову со орълениномъ Евъсевиемъ Басовымъ. А въ ту нощъ стало морозить, зажоры великия были, нужно силно было. И приидохомъ въ Болховъ утре рано, на первом часу дни, и пребыхомъ той денъ въ Волхове да ночи. И нача насъ той орленинъ к себѣ въ гости на Орелъ звати. Нам же не по пути с нимъ ехати, но обаче не преслушахомъ ево любви, поидохомъ до Орла с нимъ.

Градъ Болховъ стоить на рѣке на Нугрѣ на лѣвой стронѣ на горахъ кърасовито. Городъ древянной, ветхъ уже; церквей каменыхъ есть от малой части; монастырь хорошъ, от л. 12. // града якобы поприще; рядовъ много, площедъ торговая хороша; хлеба бываетъ много, а дровами скудно. Люди в немъ невѣжи и дулѣпы, и искусу у нихъ нѣтъ ни у мужеска полу, ни у женска, не какъ Колуга или Белѣвъ, ети люди -- своя мѣры дулѣпы. Спаси Богъ миленъкихъ калужанъ и белѣвичъ, добрыя люди! От Белѣва до Волхова 40 верстъ.

Генворя въ 5 день в нощи, противу Богоявлениява дъни, въ 6-мъ часу. Поидохомъ из Волхова на Орелъ и нощъ ту всю идохомъ. Нужда была великая: степъ голоя, а заметъ была болшая, и мразъ былъ великъ -- болно перѣзябли.

И генваря въ 6-й, л. 12 об. // на празникъ Богоявления Господня, приидохомъ во градъ Орелъ в самой выходъ, какъ вышли со кресты на воду, и стахомъ у боголюбца, у посацкого человѣка у Ильи Басова. И той боголюбецъ былъ в тѣ поры на водѣ, а когда пришелъ с воды, и зѣло намъ обрадовался и учреди нам трапѣзу добру, а конемъ овса и сѣна доволно. Покуды мы у него стояли въ его доме, все насъ поилъ и кормилъ. Болши тоя любви невозъможно сотворить, якоже Авраамъ Странъноприимецъ. И свѣдоша про насъ христолюбцы, начаша насъ къ себѣ звати в домы своя и покоити насъ. Спаси л. 13. // ихъ Богъ, добрыя люди -- миленкия орляне! И люди зѣло къ церквамъ усердны, и часто по вся годы ездят въ Киевъ Богу молитца и зъ женами, и зъ детми, и с нами многия хотѣли итьти во Иерусалимъ, да за телесными недостатками не пошли.

Градъ Орелъ стоить в степи на нискомъ мѣсте на Окѣ-рѣке на лѣвой сторонѣ. Городъ дерѣвянъной, ветхъ уже, жильемъ не-многолюденъ; пристанъ соленая и хлѣбная зѣло велика -- матица хлѣбная! А Орелъ-река сквозъ градъцкое жилище течеть и упала во Оку с левой страны. Лѣсомъ и дровами велми нужно. Церквей камѣныхъ л. 13 об. // много; монастырь мужеской зѣло хорошъ, ограда каменъная. И пребыхомъ мы на Орлѣ 5 дней; не было намъ товарищевъ, затѣмъ много прожили. От Волхова до Орла 40 верстъ.

Генваря въ 11 день заутро рано поидохомъ на Кромы. И того же дни приидохомъ въ Кромы, и тутъ мы обѣдоли. И зѣло около Кромъ воровато, мы очень боялися.

Городъ Кромы самой убогой, нѣтъ в немъ и бозару. Люди в немъ зѣло убоги, все шерешъ наголо, а живутъ что кочевыя татары, изъбенки зѣло нужны.

И тут ядши хлѣба и поидохомъ въ Комарѣцкою волость. Зѣло было заметь л. 14. // велика, вѣтръ противной. Нужно было конемъ, и самимъ посидетъ нельзя, а егунье лошедей своихъ погоняють, ни малѣхонка не норовять. Бѣда с ними! Многа и грѣха приняли, неблагодарно было на них, коней у насъ злодѣи постоновили. И идохомъ Комарецкою волостью от Орла до Сѣвска три дни.

И генваря въ 14 день приидохомъ во градъ Севескъ и стахомъ у боголюбца. Мы же подахомъ ему грамотку от орленнина Евсевия Басова, и мы ему не знаемы. И когда прочиталъ нашу грамоту, той же боголюбецъ по той же грамотке сотворися намъ знаемъ, и зѣло насъ с любовию л. 14 об. // принелъ. И сотвори трапѣзу пространу, и созва своихъ сродниковъ и приятелей, и возъвеселися с нами.

И во въторый день поиде с нами къ воеводѣ з грамотою царскою, к Леонтию Михайловичю Коробину с товарищем. И воевода, прочетъ царской листъ, спросилъ у мене: "Что-де тебѣ надо-бить, подводы-де что ли?" И я ему сказалъ, что: "У насъ свои кони есть, и я для того къ твоей милости пришолъ обьявитца: въ листѣ къ тебѣ писано мене здѣ не задержать, что городъ здѣ порубежной". И воевода мнѣ сказалъ: "Поежъжатя-ди, Богъ тебѣ въ помощъ!" Смиреной человѣкъ -- воевода. И тако л. 15. // мы изыдохомъ из дому воевоцкаго.

Той же господинъ во 2 денъ такожде созва к себѣ сродниковъ, и дърузей, и приказныхъ людей, и учрѣди насъ трапезою пространою, и посълужи намъ добрѣ. Мы же возъвеселихомся добрѣ, и метку было доволно. Такову намъ любовъ сотворилъ, якоже искрений сродникъ. И все нами радѣлъ, всякою нужъдою пекся, и промышлялъ, и напутствовалъ, и в таможнѣ печать пропускную възялъ, и проводника намъ далъ дорогу указать. Спаси ево Богь за ево любовъ! Дивъной сей человекъ! Ажно у Бога-та есть еще добрыхъ людей много: л. 15 об. // спастися миленкой всячески хощет!

Градъ Сѣвескъ стоитъ на рекѣ Сѣве. Городъ дерѣвянной, другой острогъ дубовой, третей земленой. Городъ хорошъ велми Сѣвескъ, ряды хороши, и торги хорошыя. А люди в немъ живутъ все служивыя, мало посацкихъ, и московъския есть тутъ стрелцы -- все терътыя люди, зѣло доброхотны и привѣтливы. Тутъ и денги всякия мѣняютъ: чехи на московъския и тарели. И пребыхомъ в Сѣвске два дни. От Орла до Сѣвъска 120 верстъ.

Генъваря въ 16 день поидохомъ из Сѣвска в малороссиския горо- л. 16. //ды за рубѣжъ, а день уже к вечеру приклонился. И отидохомъ от Сѣвъска 15 верстъ, и тутъ стоить зостава из Сѣвска. И вопросили у нас печати, мы же имъ отдахомъ и тутъ у нихъ въ шалашахъ въместе с целовалниками и начевали. И мало опочихомъ, и востахомъ. И бысть наше шествие благополучно: нощъ бысть тиха и лунъна, и покойно было итить. И поутру стахом в селѣ, тутъ коней кормили и сами ели.

Генваря въ 17 день приидохом в малоросиский городъ Глуховъ.

И тутъ насъ наши калуженя и белѣвича приняли к себѣ на постоя- л. 16 об. //лой дворъ, к себѣ взяли с любовию. И покоили насъ два дни, и коней нашихъ кормили, и всякое намъ споможение чинили, что сродницы, напаче и сродницъ -- такая огненъная в нихъ любовъ! Да провожали насъ за градъ версты з двѣ; а сами, миленкия, такъ плачють, не можемъ ихъ назадъ возвратить и едва ихъ возвратихомъ вспять: "Кабы де мочно, мы бы де с вами шли!" И уже мы поле одъшедъши поприша зъ два, оглянемся назадъ, и они, такия миленкия, стоятъ да кланяютца въслѣдъ намъ. Такая любовъ огненая! Мы подивилися такой Христовой л. 17. // любви. Спаси ихъ Господь Богъ, свѣтовъ нашихъ! Люди добрыя и хорошия -- калуженя и белѣвича, нелзя ихъ забытъ любви.

Городъ Глуховъ земленой, обрубъ дубовой, велми крѣпокъ; а в нем жителѣвъ велми богатыхъ много, пановъ. И строенье в немъ преузорочитое, свѣтлицы хорошия и рядовъ много; церквей каменых много, девичей монастырь предивенъ зѣло, соборная церковь хороца оченъ. Зѣло лихоманы хохлы затѣйливы къ хоромному строению! В малоросисъкихъ городѣхъ другова врядъ такова города сыскать, лутче Киева строениемъ и жиламъ. От Севъска л. 17 об. // до Глухова 50 верстъ.

Генваря въ 19 день изъ Глухова поидохомъ къ Королевцу и, не дошедъ, начевали. И утре, во второмъ часу дни, пришли в Королѣвецъ и стахомъ у боголюбца: преже сего былъ белѣвитинъ, да тутъ женился. И принялъ нас с любовию, хлѣбом нас кормилъ и коней наших, и к сотнику со мъною ходилъ. И сотникъ нам тарель на дорогу далъ, а оной хозяинъ на дарогу и винца нам далъ доброва, яко вотка, -- зѣло милинкия любовны, -- и за городъ выпроводилъ насъ.

Въ Королѣвцу городъ земленой, обрубъ дубовой, а жильемъ средней; рядовъ много; жители небогатые; строение среднѣе. л. 18. //

Ярмонокъ великъ бываетъ, съежаются, многолюдно будеть противу Свинъской. Толко немного бываеть торгу, а товаровъ всякихъ бываеть много: и московских, и польскихъ; и грекъ много живеть. Толко хорошева торгу на три дъни, а то на празникъ, на Семѣнъ день, все въдругъ и разъедутца. И того жъ дни, ядши хлѣба, поидохомъ изъ Королевца въ Батуринъ. От Глухова до Королѣвца 30 верстъ.

Генваря въ 22 день приидохомъ во градъ Батуринъ. И у градъскихъ воротъ караулъ, московъския стрелцы на караулѣ стоятъ.

И короулъ остановилъ нас у проежей л. 18 об. // башни, стали насъ спрашивать: "Что за люди? Откуды и куда едете? Есть ли де у васъ проезжая грамота?" И мы имъ сказалися, что мы люди -- мосъковския жители, а едимъ во святый градъ Иерусалимъ Гробу Господню поклонитися. И они насъ повели до сьезъжей изъбы. И пятисотъцкой принелъ у насъ листъ государевъ, и, прочетъши, велѣлъ насъ отвести на дворъ стоять, и приказалъ намъ дать корму конемъ. А гетмана въ то время не случилося дома: поехалъ въ Москву, къ государю. И тутъ мы в Батуринѣ обѣдали и коней кормили. А хозяинъ дома, гдѣ мы стояли, зѣло намъ обѣдъ хорошей устроилъ. л. 19. //

И, ядши хлѣба, того жъ дни изыдохомъ из Батурина вонъ.

Градъ Батуринъ стоить на рѣке на Семи на лѣвой сторонѣ на горѣ красовито. Городъ земленой, строение в немъ поплоше Глухова, и свѣтлицы гетманския рядъ дѣлу, не вычюроваты добрѣ. И городъ не добрѣ крѣпок, да еще столица гетманъская! Толко онъ крѣпокъ стрелцами московъскими, на караулѣ всѣ они стоят. Тутъ цѣлой полкъ стрелцовъ живут, Анненковъ полкъ с Арбату*. И гетъманъ, онъ веть стрелцами там и крепокъ, а то бы ево хохлы давно уходили, да стрелцовъ боятца; да он ихъ и жалуитъ безъпрестани, и безъ них л. 19 об. // пяди не ступить. От Королевца до Ботурина 30 верстъ.

Генваря въ 23 день приидохомъ въ Борзну. Градъ Борзна токова же, что Королѣвецъ, или полутчи. И, ядъши хлѣба, того же дни поидохом въ путь свой. От Ботурина до Борзны 30 верст.

Генваря въ 23 денъ поидохомъ изъ Барзны и к Нѣжину, а дорога уже стала, и зѣло нужда. И съехалися с нами московския стрелцы: были торговыя люди, а живутъ они въ Путимли, а ехоли они к Нѣженъской ярмонки -- такъ они с нами и поехали. А мы имъ зѣло ради, потому что имъ путь вѣдомъ, а намъ дорога незнакома. И того дни нача- л. 20. //вали въ корчмѣ, едва добилися съ великою нуждою; и утре востахом и поидохомъ. А уже снѣгу ничево нетъ, и земля голая. Нужда была великая: ветръ былъ намъ противной; не токмо что намъ было лзя ититъ, и лошеди останавливалъ, и людѣй всѣхъ. Охъ, нужда! Сѣдетъ нелъзя, носилу по земли сани волокут, а насъ вѣтръ валяитъ. Станещъ за сани держатца, такъ лошедъ остановишъ. Увы до горе! Была та дарошка слатка, слава Богу, нынѣ уже забыто! Едва мы добилися до Моксимовай корчмы. И тутъ дали конемъ корму, и отдохнули, и сами хлѣба поели, да опять побрели, л. 20 об. // a вѣтръ мало утихъ. Едва с великою нуждою добились до Нѣжина, конѣй зело умордовали, а сами такожде утомилися, что сонныя воляемся.

И когда мы вошли во градъския вората, тогда кораульщики стали насъ звать до воеводы. Мы же поидохомъ къ воеводѣ, а воевода былъ немчинъ. И воевода у насъ проезъжей грамоты досматривалъ и отпустилъ насъ с миромъ. Мы же поидохомъ и обретохом братию свою -- калуженъ, купецких людей, приехали къ ярмонки торговатъ -- и стахомъ с ними на одномъ дворѣ. И они намъ, миленкия, ради, что сродницы. Спаси ихъ Богъ за ихъ любовъ!

Да спаси Богъ, Давыда Стефановича! Тот-та, л. 21. // миленъкой, християнъская душа, тот нам и всячиною промышлялъ, и пеклъся нашим путемъ, и денъги намъ объменялъ (золотыя и тарели на московския денъги), и тилѣги намъ покупилъ, и товарищевъ въ Царьградъ сыскалъ, грековъ. А насъ, покудава мы жили в Нѣжинѣ, поилъ, и кормилъ, и денгы на дорогу и масла крынку далъ, a мнѣ Новой Завѣтъ далъ острожской печати. Спаси ево Богъ, свѣта, и дружину его! Онъ у нихъ что полковникъ, во всемъ его слушаютъ. И спаси Богъ Галактионушка, Мосагина по прозъванию, доброй человѣкъ и Семѣнъ Григорьевичъ Ольферовъ всѣ, миленъкия, нашим путемъ радѣли, что л. 21 об. // родныя братия!

Городъ Нѣженъ стоить на плоскомъ мѣсте. Два города в немъ: одинъ земленой, астрогъ древянъной; великъ жильемъ, и строенъе в нѣмъ хорошо. Грековъ много в немъ живуть торговыхъ людей. И Давыдъ Стефановичъ проводилъ насъ з дружиною своею за градъ якобы поприща три, и плакали они по нас.

Уже намъ от братии нашей послѣднее таковое провождение. И простихомся, другъ другу поклонихомся.

Генъваря 27 дня поидохомъ из Нѣжина къ преславному граду Киеву рано, на 1 часу дни. л. 22. // И того дъни была намъ нужда великая: земля вся ростворилася, такъ тяжко было лошедям и самимъ было нужно ититъ. И того дни едва с великою нужъдою доехоли до корчмѣ, часа в два ночи приехали. А в коръчмѣ толко одна жонка, и та курва. И мы тут с нуждою великою начавали, и всю ночъ стерѣглися стала къ полю, а пъяныя таскаютца во всю ночъ. И утре рано востахомъ и поидохом в путь свой. И той день такожъде с нуждою шли и приидохомъ в сѣло. Тутъ едва выпросились начевать, и хижина зѣло нужна. Тутъ к намъ же нощию приехалъ л. 22 об. // ис Киева протопопъ глуховъской: ездил къ дѣтемъ, а дѣти ево въ Киевѣ въ школѣ учатца науки. Да, спаси ево Богъ, не потѣснилъ насъ, въ кибѣтки легъ спать, такъ намъ покой былъ. И утре рано востахом и поидохомъ къ Киеву. И приидохом в село Баворовичи за 15 верстъ от Киева. И от того села увидѣли мы преславный градъ Киевъ, сътоитъ на горахъ высокихъ. А сами возърадовахомся и от слезъ удержатися не возъмогохомъ. И тогда сьседохомъ с коней, и покълонихомся святому граду Киеву, и хвалу Богу возъдахомъ, а сами рекохомъ: "Слава тебѣ, святый град л. 23. // Киевъ! Яко сподобилъ еси насъ видѣти преславъный градъ Киевъ, сподоби насъ, Господи, видѣти и святый градъ Иерусалима" И тако поидохом къ Киеву. А ходъ все боромъ, и все пески; нужно силно, тяжело пѣсъками.

И того же дня приидохомъ къ Днепру подъ Киевъ, а Дънепрь толко разъшелся. И того дни мы не могли превестися за погодою. Тут же к намъ приехоли греки, наши товарищи, -- они изъ Нѣжина прѣжде насъ тремя деньми поехали, да за Днѣпромъ простояли: нѣлзя было ехать, Днѣпръ не прошел въ те поры, -- такъ мы с ними начѣвали. И утре рано тутъ же къ намъ л. 23 об. // пришелъ московской столникъ: шолъ соболиною казною к цесарю, а в тѣ поры погода на рѣке зѣло велика, отнюдъ нелзя боло перъходитъ. И столникъ сталъ кричатъ на перѣвощиковъ, и они, миленкия, едва с великою нуждою перевозъ на нашу сторону перегнали. И когда мы стали на поромѣ, тогда порому и от брегу не могли отслонитъ. И столникъ велѣлъ греческия возы даловъ с порома скатитъ, а наши не велѣлъ. Спаси ево Богъ! И тако мы стали на поромѣ на первомъ часу, и перевезлися на ту сторону часъ ночи: зѣло ужѣ было мало нужно, и перевощики л. 24. // миленъкия устали было.

И егда мы пристали ко брѣгу ко граду Киеву, тогда приидоша к перевозу сотенной со стрелцами и с караулщиками и стали насъ вопрошати: "Откуду и что за люди?" И мы сказали, что московъския жители, а едемъ во Иерусалимъ. "Есть ли де у васъ государевъ указъ?" И мы сказали, что есть. "Покажите-де, безъ тово во градъ намъ не вѣлено пущатъ". И мы показали указъ, и сотенной прочетши указъ. Отвели насъ к столнику; и столникъ такожде указъ прочелъ, послалъ к бурмистромъ, чтобы намъ дворъ отвели стоять. И стахом на дворѣ близъ ратуши, и в то время три часа ночи ударило. Да слава л. 24 об. // Богу, что нощь была лунъна, а то грязъ по улицамъ зѣло велика, едва с нуждою проехоли. И тако начевахомъ, слава Богу.

И утре рано прислалъ по мѣне столникъ, чтобы я ехолъ с нимъ въ Верхьний градъ к боярину объявитца: зѣло крѣпко въ Киевѣ приежимъ людемъ. И тако мы пришли сътолникомъ предъ воеводу Юрья Анъдреевича Фамелдина, и я ему подал листъ государевъ. И онъ, прочетши листъ царской, честь намъ возъдал и отпусти с миромъ. А бурмистры прислали намъ рыбы, колачей, а конем сѣна и овса. Спаси ихъ Богъ, честь нам хорошою воздали! л. 25. // Градъ Киевъ стоитъ на Днепре на правой сторонѣ на высокихъ горахъ зѣло прекрасно. Въ Московъскомъ и Росъсискомъ государствѣ таковаго города красотою вряд сыскатъ. Верхней городъ -- валъ земленой, велми крѣпокъ и высок, а по градъцкой стенѣ все караулы стоять крѣпкия, по сту саженъ караулъ от караула. И въ денъ и в нощ все полковники ходятъ тихонко, досматривают, толико крѣпокъ, все караулъ от караула кричатъ и откликаютъ: "Кто идеть?" И зѣло опасно блюдутъ сей градъ, да и надобно блюсти -- прямой самой закон Московъскому государству.

В Киеве мо- л. 25 об. //настырь и окола Киева зѣло много пустынякъ есть, и подобно райския мѣста, есть гдѣ погулять. Вездѣ сады и винограды, и по дикимъ лесамъ все сады. Церквей каменыхъ такожде в Киевѣ много на Подолѣ, строение узоречное -- тщателны люди! И много у нихъ чюдотворныхъ иконъ, и писмо, кажетца, иное и живопись. Сердечная вѣра у нихъ велика къ Богу (кабы къ етому усердию и простотѣ правая вѣра -- всѣ бы святыя люди были), и к нищим податливы велми. Да шинъки ихъ велми разорили въконѣцъ да курвы, и с тово у нихъ скаредно силно, и доброй л. 26. // человекъ худымъ будетъ.

Церковь Софии Премудрость Божия зѣло хороша и обросъцовата, да в нѣе презорство, строение нѣтъ ничево, иконъ, пусто. А старое было стѣнъное писание, a митрополит-нѣхай все замазалъ изъвезъю. А у митърополита поють органское, еще пуще органъ. Старехонекъ миленкой, а охочъ да органова пѣния. И въ Верхнемъ городѣ церковь хороша Михаила Златоверховъ. Тутъ, въ той церкви, мощи святыя великомученицы Варвары; и меня, грѣшънова, Богъ сподобилъ ея мощи лобзати.

Въ Верхнемъ городѣ воевода живеть, и полковники, и стрелцы л. 26 об. // всѣ полки. А в Нижнемъ городе -- всѣ мешъшани, хохлы и торговыя люди, ратуша, и ряды, и всякия торги. А стрелцамъ в Нижнемъ городе не дають хохлы в лавкахъ сидѣть, толко на себѣ всякия товары вразносъ продають. Утромъ все стрелцы сходять на Подолъ торговать, а въ вечеръ, передъ вѣчернею, такъ въ Верхнемъ городе торгъ между собою. И ряды у нихъ свои, товарно силно, и изъвощики по-московски, мясной рядъ у нихъ великъ. Въ Верхне городѣ снаряду зѣло мъного и хлѣбнаго припасу.

Около Киева зѣло приволъно лугами, и всякими овощами, и рыбы л. 27. // много; и все недорого. Черѣзъ Днепръ-рѣку 4 моста живыхъ со острова на островъ, мосты зѣло вѣлики, а Днепръ подъ Киевомъ островистъ. А помостовшину берут с воза по два алтына, а с порожней -- по 6 денегъ, а с пѣшева -- по копѣйки. А ети мосты дѣлають все миленкия стрелцы. А зъборная козна мостовая гдѣ идеть, Богъ знаетъ. А они, милѣнкия, зиму и осенъ по вся годы изъ лѣсу не выходят, все на мостъ лѣсъ рубятъ да бърусъя готовятъ, a лѣтомъ на полковниковъ сѣно косять да кони ихъ пасутъ. Хомутомъ милѣнкия убиты! А кои богатыя, л. 27 об. // тѣ и на караулъ не ходять, всѣ по ярмонкамъ ездятъ. Мѣлачъ-та вся задавлена!

А жилье въ Киевѣ, въ Верхнемъ и в Нижнѣмъ, всѣ въ городѣ, а за городом нѣтъ ничѣво, толко по мѣстомъ бани торговыя. Въ Киевѣ школниковъ оченъ много да и воруютъ много -- попущено имъ от митрополита. Когда имъ кто понадакучитъ, тогда пришедъши нощию да укакошать, а з двора корову или овцу сволокуть. Нет на нихъ суда, скаредно силно попущено вороватъ, пущи московскихъ солдатъ. А вечеръ пришелъ, то и пошли по избам л. 28. // псалмы пѣть да хлѣба просить. Даютъ имъ всячиною, денгами и хлѣбомъ, а убояся ихъ, дають. A гдѣ святый апостолъ Андрей крестъ поставилъ, и тотъ холмъ въ городовой стѣне зѣло красовитъ. На томъ мѣсте стоитъ церковъ древяная вѣтха во имя святаго апостола Андрѣя Первозваннаго.

Февроля во 2 день, на празъдникъ Стрѣтения Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа. Поидохомъ мы въ Печерский монастырь. И приидохомъ в соборную церковь, и помолихомся чюдотворъному образу. И поидохомъ во л. 28 об. // Онтониеву пещеру, и ту видѣхомъ преподобныхъ отецъ в нетлѣныхъ плотѣхъ -- что живыя лежатъ! И толь множество ихъ, что звѣздъ небѣсныхъ, всѣ яко живыя лѣжатъ -- дивное чюдо! Тако Богъ прославилъ угодниковъ своихъ, боящихся его. Видѣхомъ и мъладенцовъ нѣтлѣныхъ, лежащихъ тут же.

Видѣхомъ храбраго воина Илию Муромца в нѣтлѣнии подъ покровом златымъ: ростомъ якобы нынешнихъ крупных людей нѣтъ такихъ; рука у него лѣвая пробита конемъ, а правая ево рука изображена крестнымъ знамениемъ, и сложение перъстовъ л. 29. // какъ свидѣтельствуетъ Феодоръ Блаженый и Максимъ Грекъ; крестился онъ двемя персты -- тако ясно и по смерти плоть мертвая свидѣтелъствуетъ на обличение противнымъ. И тут же въ пещерѣ, преподобны Иосифъ такое же изображение въ перстахъ иматъ. Что уже боле свидѣтелъства, что нагия кости свидѣтелъствуютъ?! Мы уже и кои с нами были достовѣрно досматъривали сами и деръзнули: поднимали ихъ руки и смотрѣли, что съложение перстовъ -- два перста и разъгнуть нелзя, развѣ отломатъ, когда хощетъ кто разъгнутъ.

А тут же видѣхомъ дванадесятъ зотчих, л. 29 об. // сирѣчъ церковныхъ мастеровъ, под единымъ подъ кровомъ тѣ мастеры, ихже Пресвятая Богородица сама послала изъ Царяграда в Киевъ. И тако, грѣшъни, мы сподобихомся мощи святыхъ всѣхъ лобзати, а сами дивихомся, и рекохомъ, и от слезъ не могохомъ удержатися: "Слава тебѣ, Господи, слава тебѣ, Святый, яко от многихъ лѣтъ желаемое получихомъ! Что воздадим Господеви, яко сподобилъ еси насъ таких гражданъ небесныхъ видѣти и мощи ихъ лобзати?!"

И ходихомъ по пещере, и удивляхомся, и пихомъ воду с Маркова креста, что на себѣ нашивалъ преподобной, -- желѣзной, великой и оной крестъ желобоватъ здѣлан. л. 30. // Тут же видѣхъ крестъ Антониевъ: древянъной, великий, с возъглавиемъ, троечастной, на ево грабницы стоит. Тут же стоять столбики древянъныя, а к нимъ придѣланы цепи желѣзныя; тутъ на ночъ в те цепи бѣсноватыхъ кують.

Из Антониевы пещеры поидохомъ въ Федосиеву пещеру. И тамо такожде мы, грѣшнии, сподобихомъся мощи святыхъ лобзати, и покълонихомся, и возърадовахомся радостию неизреченою, и возвратихомся в монастыръ. И ту сподобихомся мы, грѣшнии, чюдотворный образ Пресвятыя Богородицы лобзати и мощи святыя Иулиянии-княжны; рука л. 30 об. // у ней десная вся перснями унизана -- чюдо, что у живой рука та!

Въ Печерскомъ монастырѣ церковь зѣло пречюдна, строение короля Жигимонта на том же мѣсте, на старом основании; а въ церкви стѣнъное писмо: всѣ князъя руские написанъны. Да тут же видѣхом: въ той же церкви у праваго столпа изъвоянъ изъ камѣни князъ Константинъ Острожский, лѣжитъ на боку в латахъ, изображенъ какъ бутъто живой. Нынѣ къругъ монастыря ограду дѣлаютъ камѣнную великую, дѣлают же и полату друкарною, гдѣ книги печатаютъ. Около монастыря зело л. 31. // слобода велика и садовъ многое множество, торгъ у нихъ около монастыря свой. И потомъ стали молитца Пресвятѣй Богородицы и преподобнымъ отцемъ Антонию и Феодосию, и протчимъ преподобнымъ отцемъ поклонихомся. И тако изыдохомъ изъ монастыря, и поидохомъ въспять во градъ Киевъ. И наша братия убираютца къ походу своему: денъги объменяли, телѣги купили. А наши товарищи грѣки превѣзлися чрезъ Днепръ въ Киевъ; погода ихъ не пускала перевѣстися, такъ они на томъ боку жили двои сутки.

И товарищи наши такожде изъготовилися, совсемъ л. 31 об. // убравшисъ. И помолившися Господу Богу, и Пречистѣй Богородицы, и святому и славъному пророку и предтечи Иоанну, и призвавъ на помощъ святаго анъгела-хранителя.

Февроля въ 3 день поидохомъ изъ Киева в Лядъцкою землю и Воложъцкою, поидохомъ на первом часу дни. И едва на киевския горы с великимъ трудомъ възъехоли, нужда была велика: грезна велми земля и иловата; все двойкою возъежали. И поидохомъ в путь свой, и бысть радосно и плачевно: радостно, яко к толикому мѣсту поидохомъ, печално же, яко пусти- л. 32. //хомся в чюжую землю, паче жѣ въ босурманъскою. А сами рѣкохомъ: "Буди воля Господня и Пресвятыя Богородицы!" И призвахъ всѣхъ святыхъ на помощъ, и глаголахъ: "Владыко-человеколюбче, помози ми за молитвъ отца нашего, инока-схимника* Спиридона!" И тако поидохомъ в путь свой.

Того же дъни минухомъ городокъ, именѣмъ Белогородъко, на правой руки въ сторонѣ, съ полъверсты от дороги. Тутъ стоить на дороги коло на деревѣ высоко, тутъ купецкия люди плотятъ мыто. А та Бѣлогоротка Софийскаго монастыря, такъ на монастырь мыто збирают. И того л. 32 об. // дни мы начевахомъ на бару, в лесе съклали огнь великий. И утро рано поидохомъ, и той весъ денъ не видехомъ ни селъ, ничего, шли все дубравами. И начевахом у плотины, прежде сего мелница была. И та нощъ зѣло холодна была, перѣзябли въдрѣбъзгъ.

И утре рано приидохомъ подъ Хвастовъ, городокъ Палѣевъ, и стахомъ у вола земленаго. А в том городку самъ полковникъ Палѣй живѣтъ. Прежде сѣго етотъ городокъ былъ ляцкой, и Палѣй насилиемъ ево у нихъ отнялъ да и живутъ въ немъ. Городина хорошая, красовито стоить на горѣ, но и по виду некрѣпокъ, а лю- л. 33. //ди въ немъ что звѣри. По земляномъ валу ворота частыя, а во всякихъ воротъ копаны ямы да соломы наслано. Въ ямахъ такъ полѣевшина лѣжатъ человекъ по 20 и по 30: голы, что бубны, безъ рубахъ, наги и страшны зѣло. A в воротѣхъ из сѣлъ проехатъ нѣлъзя ни с чемъ; все рвутъ, что сабаки: дрова, солому, сѣна, -- с чемъ ни поезъжай. Харчъ в Фастовѣ всякая зѣло дешева, кажетца, дешевле киевъскаго, а от Фастова пошъло дороже въдвое или вътрое. И тутъ купецкия люди платили мыто. Стояли мы въ Фастовѣ съ полъдня.

И поидохом, и начевахомъ л. 33 об. // в селѣ Палеевѣ Мироновкѣ. И во 2 денъ, въ месные заговеньи, приидохомъ в городокъ Паволочъ. Тот городокъ у Палѣя уже порубѣжной от ляховъ. А когда мы приехоли и стали на плошеди, -- а того дни у нихъ случилосъ много свадебъ, -- такъ насъ объступили, как есть окола медвѣдя, все козаки, полѣевшина, и свадбы покинули. A всѣ голудъба безъпортошная, а на иномъ и клока рубахи нѣтъ. Страшны зѣло, черны, что арапы, а лихи, что сабаки, -- изъ рукъ рвутъ. Они на насъ, стоя, дивятца, а мы и вътрое, что такихъ уродовъ отроду не видовали.

Въ томъ горо- л. 34. //дку мы начевали и всю ночъ стереглися. Тутъ купецкихъ людей мытомъ силно ободрали.

Февроля въ 6 денъ, въ понедѣлникъ Сырныя недели, от полудни ядъши хлѣба, и забравши всякаго харча себѣ и конемъ овса и сена, и поидохомъ въ степъ глубокою. И бысть намъ сие путное шествие печално: бяще бо видѣти ни града, ни сѣла; аще бо быша прежде сего гради красни и нарочиты селы видѣниемъ, но нынѣ точию мѣсто пусто и ненасѣлено; не бѣ видѣти человека, точию пустыня велия и звѣрей множество -- разорено все от крымцовъ.

А земля велми л. 34 об. // угодна и хлѣбородна, и овощу всякого много, сады что дикой лѣсъ: яблоки, арехи воловъсъкия, сливы, дули, -- да все пустыня, не дают сабаки-татары населитца! Толко населятца села, а они, сабаки, пришедъ и разорятъ, а людей всѣхъ в полонъ поберутъ. Не погрѣшу ету землю назватъ златою, понеже всего много на ней родитца. И идохомъ тою пустынею пять дней, ничто же видѣхомъ от человекъ.

Февроля въ 11 денъ приидохомъ во градъ лацкой Немерово и стахомъ на постоя- л. 35. //ломъ дворѣ у волошенина.

Градъ Немеровъ жилъемъ нѣ добре великъ да и весъ разорен от татаръ; кругъ его валъ земленой; а в немъ жидовъ зело много, почитай всѣ они. И родъ жидовской зѣло пригож и велми красовитъ, какъ есть написаныя; и другихъ жидов такихъ не наеживали во всей Турецкой земли и въ Воложъской. Хлѣбъ дорогъ, и всяка харчъ, и вино; холсты зѣло дороги; яблоки недороги. Приходили к намъ мытники лацкия и у грекъ товары досьматривали. Толко у менѣ инъ- л. 35 об. //дучникъ увидѣлъ боченку винъную, такъ в честь перепросилъ, я ему и поступился, такъ они мнѣ и печать дали пропускную. И тутъ в Немерове инъдучники грекъ, купецкихъ людей, зѣло затаскали. От Киева до Немѣрова приходъ простъ и равная мѣста. И стояли мы в Немѣрове два дъни, себѣ и конемъ искупихомся харчъю доволно на четыре дни и поидохомъ въ пустыню глубокою.

Февроля въ 14 денъ поидохомъ мы изъ Немерова въ Воложскую землю къ горо- л. 36. //ду Сороки. И того же дни приидохомъ на Богъ-реку. Рѣка Богъ шириною с Москву-реку, да порожиста велми, каменья великия лежатъ во всю реку, шумитъ громко, далече слышно, вся вода пѣною идетъ перѣбита; окола ея горы високия каменныя. И ту рѣку того же дни перевѣзлися: поромишка плохой, a рѣка быстрая, толко по одной первозили тилѣги. И, перевѣзъши реку, стали подниматца на гору; а гора зѣло высока. A Богъ-рѣка от Немерова 15 верст.

И поидохомъ въ степъ глубокою; л. 36 об. // все горы да юдоли: възъехавъ на гору да опятъ подъ гору; да все шли меже горъ яслены*. И шли тою мы пустынею, не видали ни человека, ни звѣря, не пьтицы, толко тропы тотарския конныя. A мѣста все разорѣны от татаръ. А уже нынѣ починаютъ заводитъ села, какъ миръ сталъ, и то въ старонѣ, далече от дороги. А когъда мы шли, и перед нами, и за нами все степъ вся голая. Идохомъ тою степъю 4 дни. И не дошедши Сороки-города за 15 верстъ, стоит крестъ каменъной подлѣ л. 37. // дароги, а на немъ подъписъ: как степъ горѣла, такъ купецкихъ людей, грѣкъ, 18 человекъ и с товаромъ, и с конми згорѣли, толко 3 человека ушли. Мы же тутъ стояхомъ и дивихомся, какъ кости кучами лежатъ лошединыя, а человеческия собрали да в Сороки погребли. Дивное чюдо, какъ згорѣли: a всѣ не спали и видели, какъ огнь шелъ и трава горѣла по одной стороне, а они смотрятъ; какъ дунет вѣтръ вдругъ да и перѣскочил чрезъ дорогу, а они и не успели уйтитъ да такъ и згорели. л. 37 об. //

Февроля въ 17 денъ приидохом в городъ Сороку, и стахомъ на семъ боку на ляцкой старонѣ, и тутъ начевахомъ. И утрѣ к намъ с тово боку перѣехолъ индучникъ, по-турецки ермунчей. И сталъ зъ грѣками уговареватца пошлиною, чтобы шли на Ясы. И тутъ греки съ нимъ договорилися пошлиною. Того же дни стали Днестръ-реку перевозитца на ту сторону, на турецъкою и воложскую. И первозитъ договорилисъ по 5 алтынъ с воза, жиды зарондованъ перевозъ. Днестръ-река шириною с Москву-реку, подъ Сорокою бежитъ быстро и камениста. И, перѣеховши, ста- л. 38. //ли на площеди.

Городъ Сорока стоитъ на реке Нестрѣ, на правой сторонѣ, на берегу под горою; а над нимъ гора высокая. Городокъ каменъной, высокъ. Мы же ходихомъ внутръ его и мѣряхомъ: онъ круглъ, стѣна от стѣны 25 ступенѣй ножных и поперѣкъ тоже. Харчь зѣло дорога, да и нѣтъ ничего; орженова хлѣба отнюдъ не сышешъ, все ярой хлѣбъ, и ячменъ зѣло дорогъ: четверикъ московской по 5 алтынъ. Да имъ и самимъ нѣчего есть. Живутъ, а вонъ всѣ гледятъ; хаты стаять, и тѣ не огорожены. От туракъ и л. 38 об. // от господаря воложскаго зѣло данью отягчены. Городъ Сорока -- на одной сторонѣ ляхи живут, а по другую волохи.

Февроля въ 20 денъ поидохомъ изъ Сороки-города къ Ясом, а стояли мы в немъ два дни. Гора зѣло высока подъ Сорокою, едва мы с великою нуждою на гору взъехоли: пришолъ дождь, такъ ослизло, и невозъможно конемъ итъти, а все каменъ. Велми той день намъ былъ нуженъ: дождъ въвезъ денъ шолъ, студено было, все перемокли да перезябли. Степъ, а дров възять нѣгде, толко на стану л. 39. // нашли дровъ малое число, -- стоял нашъ посолъ московъской, князъ Дмитрей Михайловичъ, -- такъ мы ихъ собрали, да на возъ поклали, да до стану везли. А естъли бы не тѣ дрова, то бы совершено померли все: мокры, а ночъю сталъ морозъ да снѣгъ з дождемъ пришолъ, инъ не даст огню раскласть. A грѣки всѣ сухи: подѣлали епонечныя шалаши да и легли; а мы всю ночь, что рыба на уде, пробились. Да спаси Богъ, какова в те поры нужда была! Полно, забыто!

И поутру востахомъ и поидохомъ въ степъ. И бысть наше шествие л. 39 об. // зѣло печално и скорбно: перѣправы лихия, горы высокия; посидѣть негдѣ, чтобы отдохнуть; все пѣши брели, а кони устали. А пустошей, ни сѣлъ нетъ, ни лѣсу, все степъ голоя, -- и ехоли 5 дней, не наехоли ни прутинъки, чемъ лошедъ погнатъ, -- горы высокия да юдоли.

Февроля въ 24 день приидохомъ на Прудъ-реку, -- Прудъ-река поменши Москвы-реки, -- и тутъ мы перевѣзлись. Приехоли къ другой рекѣ, и тутъ перевозъ, -- та рѣка помѣнши Прута-реки, -- и тутъ въскорѣ перевѣзлисъ на другую сто- л. 40. //рону. И стахомъ на гору възъежать: глина лихая, a мѣсто тѣсно, -- и едва с великимъ трудомъ възъехоли. И не доехали Ясъ за 5 верстъ, начевали. И поутру рано въстали, поидохомъ къ Ясом въ самою Неделю православия, и приидохомъ въ Ясы благовѣст к обѣдни.

Ясы-градъ -- сталица воложъская, тутъ самъ господарь живеть. И, пришедши, стали мы у томожни; и мытниковъ нѣтъ, а пошли к обедни; и мы ихъ дождалисъ. А когда пришли мытники, и стали у грекъ товаръ досматриватъ; и, досматревши у грек, л. 40 об. // пришли и к намъ, стали и наши возы разбивать. Такъ я възявши листъ царски да положил перѣд ними; такъ они стали смотретъ и велѣли мнѣ честъ, а толмачъ имъ речи переводилъ. Такъ они тово часу велѣли возы наши завязатъ и отвели насъ въ монастырь к Николѣ, порекломъ Голя. И тутъ мы стахомъ, игуменъ далъ намъ кѣлию; потомъ игуменъ прислалъ намъ три хлѣба. А когда мы възъехоли на монасътырь, а игуменъ сидить предъ кѣлиею своею да тютунъ тянеть. И я какъ увиделъ, что л. 41. // онъ тютюнъ тянетъ, и зѣло ужасно бысть: что, молъ, ето въже свѣту преставления, для тово что етому чину необычно и странъно тобакъ пить. Ажно поогледѣлся -- анъ и патриархи, и митрополиты пьютъ; в нихъ то и забава, что табакъ пить.

Градъ Ясы стоитъ на горѣ къросовито, и около ево горы високия. Зѣло предивной градъ, да разорѣнъ от турка и от ляховъ. А господарь воложской и до конца разорилъ данью и отяготилъ: с убогова человека, кой землю копаеть нанимаетца, пятъдесятъ тарелѣй въ годъ дасть господарю, л. 41 об. // крамѣ турецкой подати, а нарочитому человеку -- 1000 тарелей, среднему -- 5 сотъ. Да какъ имъ и не естъ? А они у турка накупаютца дачею великою, такъ уже безъ милости дерутъ! Воложская земля вся пуста, разъбрелися всѣ: иныя -- въ Полшу, иныя -- къ намъ, въ Киевъ, а иныя -- къ Палѣю. Кабы ета земля не разорена, другой такой земли не сыщешь скоро обѣтованной, земля всячину родитъ. Они и сами сказавают: "У насъ-дѣ естъ златая руда, и сребреная, да мы-де таимъ от турка. А когда бы сведалъ туракъ, такъ бы и поготову разори- л. 42. //лися от такой руды".

Въ Ясехъ монастырей зѣло много, предивъныя монастыри, старинное строение, да всѣ бѣзъ призору. У прежнихъ господарей зѣлное радѣние было къ церквамъ; писмо все стѣнъное старинъное. А старцы воложския всѣ вонъ изъгнаны изъ монастырей, а господарь тѣ монастыри попродалъ греческим старцамъ. А они уже, что черти, ворочеють, а онъ с них дани великия беретъ. А старцы велми разътлѣно живутъ и въ церквахъ стоять безъ клобуковъ, а волохи въ церкви в шапкахъ молятъца, а игуменъ самъ поеть л. 42 об. // на крылосе. А инъде я пришолъ въ неделю к заутрени въ миръскую церковь, служить попъ воложской. На утрени пропѣвъ "Богъ Господь" да стали антифоны пѣть, да попъ прочелъ Евангелие. Потом стали ирмосъ пѣть гласу воскресному, а потомъ катовасиемъ "Отверзу уста моя" покроеть; да на девятой пѣсни пропѣли "Величить душа моя Господа" да "Достойно есть". А я смотрю: гдѣ у нихъ каноны те дѣлисъ, во окно, знать, улетѣли? Лѣхъко, су, хорошо етакъ служба-ту говорить, да, знать, лехко-то и спасение будеть! Что же потом будет? л. 43. // Пропѣли "Святъ Господь Богъ нашъ", "Хвалите Господа с небесъ", не говорили стихеры хвалитныя, пропѣли и словословие великое, да и первой часъ. А на первомъ часу и псалъмовъ не говорили, толко "Слава, и нынѣ", "Что тя наречемъ" да "Святы Боже", потомъ "Христе свѣте" и отпускъ. Что говоритъ? Уже и грѣкъ перѣщепили службою церковною! А какъ литоргию пѣли, я уже того не вѣдаю, для того мракъ несщелъ ис того ихъ кудосенья-то. Исполать хорошо поють!

Въ Ясехъ прежде сего строение было узоричитое, много полатъ каменныхъ пустыхъ; л. 43 об. // а улицы были всѣ камнемъ мощены, a нынѣ все развалились, толко знакъ есть, какъ были каменье. А дворы въ Ясѣхъ не огорожены, развѣ у богатова, и то плетнемъ. Господарской дворъ зѣло хорошъ, много полатъ каменыхъ. Вино въ Ясехъ дешева, хлѣбъ, масло коровъе дешева жъ, конопляное дорого -- съ Руси идетъ. Яблоки, орехи, чѣрносливъ необычно дешево; и кормъ лошединой дешевъ. Люди доброхотны, хоть убоги; а от дешеваго вина всѣ пропъютца и въконѣцъ от того разорились; вѣзде всѣ шинъки. Много и туракъ въ Ясѣхъ, л. 44. // и жидовъ много, тут же живуть. А жиды у господаря ряды дегтеныя откупають, такъ деготь очень дорогъ: флягу дегтяную налить болшую -- гривны четыре дать. Дрова оченъ дороги, a лѣсу много, да люди ленивы, непроворны, не какъ купецкия люди московския. Въ Ясехъ пошлиною болно грабят, затѣмъ многия объяжаютъ. Тут насъ грѣки въ Ясехъ, товарищи наши, покинули, не поехали с нами въ Царьградъ. Пришла имъ вѣдомасть изъ Царяграда, что лисица и бѣлка дешева, такъ они поехоли въ Молдавскую землю въ Букареши, а мы тутъ и остались. Жили л. 44 об. // мы въ Ясѣхъ 13 дней, дожидалисъ товарищей, да не дождались. Печалъно намъ было: пути не знаемъ; зѣло было смутно и мятежъно; мысль мялась, всяко размышляли: итить или назатъ воротится? Нанели было языка до Иерусалима -- волошенина, многия языки знаеть, -- по 30 алтынъ на месяцъ, пить и есть наша, да стали у него рѣчи непостояны: нынѣ такъ говорить, а утре, пришедъши, другия; все переговариваеть, во адномъ словѣ не стоить. Помнилось ему, что дешево нанелся, чи шъ, Богъ ево знаеть. Мы же видѣвше его непостоянъство л. 45. // да вовсе отказали. Печално было силно, да уже стало въ томъ, хошъ бес толмача, а ехоть. Господи, помилуй! Столко перѣехоли да столко нужды принели, да назатъ ехоть? Стыддъно будеть! Что дѣлать? Живем много, товарищей нѣтъ, а проводить никто не наимаетца. И сыскался миленкой убогой человекъ, нанелся у насъ до Голацы, дали мы ему 23 алтына двѣ денъги.

Марта въ 7 день възяхомъ у господаря воложскаго листь и поидохомъ изъ Ясъ къ Голацамъ. Первый день идохомъ лѣсомъ, а в тѣ поры припалъ снежекъ маладой. Покудова до лѣсу доехоли, л. 45 об. // а онъ и стаялъ -- такъ горше стало: все ослизло, а горы высокия, неудобъпроходимыя. И едва дъвойкою выбилисъ, а въсего лесу верстъ съ 10. Да во всю дорогу такой нужды нѣ было, день весь бились. И едва къ ночи добились до местечка, и то все разорено; хаты три стоять для почтарей да церковъ каменая, зѣло хороша; и мы тутъ начевать стали.

И въ полуночи прибѣгъ волак, а по-руски гонецъ, с тайными дѣлы от туракъ къ господарю. И пришли к намъ турки со свѣчами. И сталъ нашихъ лошедей брать подь себя, мы же не довахомъ им. л. 46. // А они прося ключа конских желѣзъ: лошеди были скованы такъ ключа у менѣ просит, а я ему не доваю. Турченинъ вынел ножъ да замахнулся на Луку, а он, миленъкой, и побѣжалъ; и толмач скрылся. Възявши коней да и погнали скованыхъ до тово мѣста, гдѣ стоять, а за ними я одинъ пришолъ, да плачю, и Богомъ ихъ молю, чтобы отдали. А на ока вина такъ и възяли; самому турчанину будто стыдно такъ, а онъ вилѣлъ отдать. Слава Богу-свѣту, что отдали, а то бѣда была бъ немалая бъ: мѣсто пустое, нанять не добудешъ. л. 46 об. //

И въ третий день приидохомъ въ Борлатъ -- местѣчко воложъское, самое убогое. Тутъ мы начевахомъ, искупихомся запасомъ себѣ и конем и утре рано поидохомъ. И дорога зѣло гориста. А толмачъ нашъ мало пути знаеть, такъ велъ насъ нѣ темъ путемъ. Иная бъ дорога была глаже, а он все велъ насъ горами да дубравами -- и самъ, милой, не знаетъ. Много на него я и ропталъ, а инъде хотелъ и побить, да Богъ помиловалъ от таковаго грѣха -- простой бѣдной мужикъ. Как нанимался, такъ сказывалъ: "Я до конъца знаю". А какъ поехалъ, л. 47. // такъ ничево не знаетъ, да бѣгаетъ, и въспрашиваетъ; ошибался миленкай много. После уже повинился: "Я-де тою дорогою однова отроду проехалъ, и то де лѣтъ зъ 12". А какъ миленъкой полно насъ датощилъ? Да, слава Богу, таки доволоклись до Голацы. Спаси ево Богъ!

И тутъ мы, идучи, видели горы Венъгерския славныя: зѣло высоки, подобны облакамъ. И мы тѣмъ горамъ подивихомся, что намъ необычно такихъ горъ видѣть, а на нихъ снѣгъ лежитъ. А откудова мы тѣ горы видѣхомъ, и вопросилъ языка: "Долече ль тѣ горы?" И онъ намъ л. 47 об. // сказалъ: "Добрымъ-де конемъ бежать 3 дни донихъ". И намъ зѣло дивно стало: а какъ видится от Москвы до Воробъевыхъ горъ, кажется и древа тѣ на нихъ можно счести. Зѣло удивителъныя горы! Аминь.

Марта во 12 день, уже часъ нощи, приидохомъ въ Голацы и выпросихомся у волошенина начѣватъ, и онъ пустилъ насъ.

И утре рано пошелъ я до попа рускова, а то никто и языка рускова не знаеть. Такъ попъ пожаловалъ и велѣлъ намъ к се6е¹перѣехатъ. Такъ мы со всѣмъ и переехали¹ да и стали у попа, л. 48. // а рухледъ склали в ызъбу: нужно у миленкихъ, и хороминки особъной нетъ. Потомъ намъ стали сказыватъ, что есть-де корабли въ Царьградъ. И мы зѣло обрадовалися и стали конѣй продовать. А сказали, что севодъни карабли поидуть, такъ за безъцѣнакъ лашедѣй отдали и телѣги: не до тово стала, толко бы с рук спихать; такъ земле ноеть, путь надоелъ, помянуть ево не хочется. И когда опросталисъ от лошедей, и пошли корабли нанимать. И нашли корабль грѣческой, христианской, и уговорились: съ человека по левку до Царяграда. И раизъ приказал л. 48 об. // намъ до свѣта на корабль со всем приезъжать.

Градъ Голацы -- неболшая городина, да славенъ корабелною присътанью, а то разоренъ въвесь от турка и от татаръ. Монасътырѣй много и хароши, а толка по старцу живутъ, подъданыя цареградъскихъ монастырей. И въ церквахъ пусто, а церкви узоречныя, каменъныя; и кресты на церквахъ есть, и колокола малыя, по два колокола. Град Голацы стоить на Дунай-рѣке, на брегу на лѣвомъ боку. Въ Голацахъ вино дешева и хлебъ, л. 49. // а кормъ лошадиной дорогъ: сена адной лошади на сутки на два алтына мало. Дунай-река широка, и быстра, и глубока у берѣга, и крутоберегова, с берѣгами вровень идеть вода. В Голацахъ рыба дешева: свежей созанъ -- дать великой алтынъ, и осетры недороги. И Дунай-рѣка рыбна, что Волга, много рыбы.

Марта въ 14 денъ часа за два до свѣта въклавши рухледь въ телѣги и съехали на брегъ х корабълю. А корабленики уже готовятъся: мотросы парусы готовятъ къ подъему. И тутъ насъ турки, караулъ, не дали рухледъ скласть на л. 49 об. // корабль, повели мене прежде к мытнику грѣческому. Я пришелъ, а инъдучникъ еще спить; такъ я дожидался, какъ онъ въстанеть. И сталъ менѣ спрашиватъ: "Что за человекъ? Откудова?" И я сказалъ, что с Москъвы, да и подалъ ему господаръской листъ воложъской. И онъ, прочетши листь, сказалъ: "Иди с Богомъ! Я-дѣ с твоего товару пошлинъ не возъму. А турчен-де возъметъ ли или нѣтъ, тово-де я не знаю; инъде я къ нѣму отпишу, чтобы де онъ съ тебя не бралъ". Такъ я ему покълонился, а онъ написалъ л. 50. // къ нему писмо.

И когда пришли мы къ турку, къ ярмунъчею, и онъ прочетши писмо грѣческое да и плюнулъ, а товаръ весь от коробля велѣлъ предъ себя принести. И, перѣсмотревши товаръ, вѣлелъ къ себѣ въ хоромину таскать, а самъ мнѣ чрезъ толмача сказалъ: "Дай-де мнѣ, юмрулеу, 20 тарелѣй". И я вынелъ листъ московъской да и подалъ ему. Такъ турчинъ сталъ листъ честь и, прочетши листъ, сказалъ: "Гайда! Пошолъ-де! Возъми свой товаръ, нетъ де до тебя дела!" И възявъши товаръ да пошли хъ кораблю. И стали кластися на корабль; тогда л. 50 об. // убралися мы совсемъ, и харчъ тут всякую купили.

Да тут же къ намъ присталъ черной попъ из Ляцъкой земли самъ-другъ, сталъ битъ челомъ, что: "Пожалуй, возъми съ собою во Иерусалимъ!" И мы ево приняли, а онъ въ тѣ поры пошелъ с коробля за сухарями. И раизъ, корабелникъ, не дождавъ ево, поднявши парусъ да и отпустился. А тотъ попъ Афонасей увидѣлъ зъ горы, что кораблъ пошолъ, бросился въ лотку къ рыбаку, далъ 5 алтынъ, чтобъ на корабль поставилъ. А лотъка дирява, налилась воды -- чють нѣ потанули. л. 51. //

Марта въ 15 день во втором часу дни корабелникъ-раизъ велѣлъ поднимать парусъ; и, поднявши, распустили парусы, и от брега отпехнувши кораблъ, и пошли Дунаемъ; и бысть вѣтръ поносенъ зѣло. И того же дни, яко от полудни, пристахомъ къ городу, а имя ему Ренъ, воложской же, тутъ и туракъ много. Тутъ раизъ корабль пшеницею догрузилъ.

Градъ Ренъ полутчи Голацъ; вино в немъ дешево, по денги око, и хлѣбъ дешевъ; толко такихъ монастырей нѣтъ, что въ Голацавъ; стоить на Дунае на лѣвой сторонѣ. л. 51 об. // И тутъ мы начевахомъ. И рано въставши да и пошли по Дунаю.

Марта въ 16 денъ, поднявши парусъ, пошли вънизъ по Дунаю. Дунай-рѣка многоводна и рыбъна, а къ морю разшиблась на мъногия горла, пошла подъ турецкия горотки. Верху она широка, а внизу уже, для тово что разъбилося на многия горъла, да глубока. И корабль подле берега бѣжитъ и от брегъ трѣтца. Песковъ на ней нѣтъ, все око ея трасъникъ; и быстра зѣло, зъ берѣгами въровень вода. И тово дъни минухомъ городъ турѣцъ- л. 52. //кой на правой руки Дуная.

Городъ Сакча: на нѣмъ мечѣты каменъныя, поболши Рени-города, а городъ каменой. А мы къ нему не пристовали.

И того дни минухомъ другой городокъ турецкой Тулча. К тому горотку всѣ корабли пристають: какъ изъ Царяграда идут, такъ осматревають, не провозят ли греки неволниковъ. Въ томъ городѣ беруть горачь: съ человека по 5 тарелѣй; а когда неволники идутъ на Русь с волъными листами, такъ с нихъ беруть турки въ томъ горотку по червонъному съ человека, окромѣ горачю. л. 52 об. //

Градъ Тулча поменши Сакчи, у Дунай близъ воды стаить. И нашъ раизъ не пристовалъ къ нему: были люди лишния, а вѣтръ былъ доброй. А онъ надел на себѣ чалъму такъ, будъто турецкой корабль, да такъ и прошолъ. А намъ вилѣлъ покрытъца, и мы ему сказали: "Зачто намъ крытца? У насъ государевъ листъ есть, и мы горачю не дадимъ!" И тако минухомъ его; и, прошедъ городъ, пристахомъ ко брегу, и начевахомъ. И въ той нощи бысть погода велика. И тутъ стояхомъ весъ день и нощь: не пустилъ насъ л. 53. // вѣтръ.

И утре рано поидохомъ въниз по Дунаю. А на лѣвомъ боку Дуная въ другихъ горлахъ многихъ горотковъ есть турецкихъ, Килия-городокъ с товарищи. Тутъ и Бѣлогороцкая орда подлегла близъ Дуная, тотары белогороцкия.

И во вторый день приидохомъ на устье Дуная къ Черному морю, и тутъ стояхомъ полътора дни. И Дунай-река зѣло луковата, не прямо течѣть, пущи малой реки. И тутъ мы стояхомъ у моря, и иныя корабли турѣцкия идутъ въверхъ по Дунаю. Мы же ходихомъ подле моря и удивляхомся моръскому шуму, как моря пѣнитца и волнами разби- л. 53 об. //ваетца; а намъ диво: моря не видали. Тутъ кладъбища на брегу турецкая: которой турчинъ умреть на мори, такъ пришедъ к Дунаю да тутъ и схоронять. И раизъ наш възявши матросовъ, да зинбирь насыпавъ песку, да взялъ бревъно еловае, да сѣдши въ сандалъ и поехали к устью Дунаю на приморья искать ходу, кабы корабълю попасть въ ворота. И вымѣревъ ворота, и пустилъ мѣхъ съ пѣскомъ на воротѣхъ, а къ нему привѣзалъ бревно. Такъ бревно и стало плавать на воротѣхъ, так знакъ и сталъ ходу корабелъному. Тут же мы видѣхомъ на Дунаи л. 54. // при мори всякихъ птицъ зѣло много, плавають всякой породы безъчисленое множество; а на мори не плавають, и не увидишъ никакой птицы: имъ морьская вода непотребна, для тово что она солона и горка. А море Чермное.

Марта 20 дня утре рано бысть вѣтръ зѣло поносенъ, и пустихомся на морѣ Чермное. И егда въплыхомъ въ море, тогда морский возъдухъ зѣло мнѣ тяжекъ стал, и въ томъ часу я занемощевалъ и сталъ кармъ вонъ кидать, сирѣчъ блевать. Велия нужда, къто на мори не бывалъ, полтора дъни да ночъ всѣ блевалъ.

Уже л. 54 об. // нѣчему итить изъ чрева, толка слюна зелѣная тянетца и не дасть ничего не спить, ни сьесть -- все назатъ кидаеть. А кораблѣники намъ смеютца да перѣдражневають, а сами говорятъ: "То-де вамъ добро". А Лука у насъ ни кърехнулъ. Что жъ здѣлаешъ? Богу не укажешъ. А, кажетца, по виду и всех хуже былъ, да ему Богъ далъ ничъто не пострадатъ. Да онъ и послужил намъ: бывало испить принесѣть или кусокъ съесть.

А на мори зѣло бысть вѣтръ великъ, с верху коробля насъ всѣхъ збило, черезъ корабль воду бросало морскую. Охъ, ужесть! Владыко-человеколюбецъ! Не знать нашего корабля въ волнахъ, кажетца, выше л. 55. // насъ вода-та, въверхъ саженъ пять. И видѣ такую неминучею раизъ, что меня на кораблѣ моръская вода всего подмочила, такъ онъ, миленкой, възялъ къ себѣ в каморку свою, гдѣ он самъ спить, и положилъ меня на своей постели, и коцомъ прикрылъ, да и тазъ поставилъ мнѣ, во что блевать. Спаси ево Богъ, доброй человѣкъ былъ! Кабы да еще столъко шъ плыть, то бы совершено бы умереть было! Ужѣ нелзѣ той горести пуще! Да по нашимъ счаскомъ, далъ Богъ, въскорѣ перебежали. Такову Богъ далъ погоду, что от Дуная въ полтора дъни перебѣжалъ корабль. И раизъ нам сказалъ: "Я-де уже 30 лѣт хожу, а то- л. 55 об. //кова благополучия не бывало, чтобы евъте часы такъ перебѣжать. Бывало-де и скоро, 5 дней или недѣлю, а иногда-де и месяцъ -- какъ Богъ дасть; по вашему-де счастию такъ Богъ далъ скорой путь". Мы же, грѣшнии, хвалу Богу воздахомъ: "Слава тебѣ, Господи! Слава тебѣ, святый!"

И егда вошли межи горъ и моря къ Царюграду, тогда раизъ меня, пришелъ, волочеть вонъ: "Поиди-де вонъ, Станъбулъ блиско, сирѣчъ Царъградъ!" Такъ я кое-какъ выполасъ на верхъ корабля. А когда мы вошли въ проливу межу горъ, тутъ на воротахъ морскихъ на горахъ высоко стоять столпы. А ночью въ нихъ фо- л. 56. //нари со свѣчами горять -- знакъ показують кораблемъ ночью, какъ попасть въ гирло. Естьли бы не ети фонари, то ночью не поподешъ въ вустье. И мало пошедъ, стоять два города по обѣ стораны турецкия, и пушекъ зѣло много. Ете горотки для воиньскова опасу зъдѣланы зѣло крѣпко, мудро то мѣсто пройти. А тутъ уже до Царяграда по обѣ стороны селы турецкие и греческия. А от горла до Царяграда Ускимъ моремъ 58 верстъ.

Марта въ 22 дня, на пятой недѣли Великаго поста, въ четвертокъ Анъдреева конона, якобы о полудни, приидохомъ въ Царьградъ и стахомъ л. 56 об. // на Галаций странѣ. Тогда турченя изъ юмруку к намъ на корабль приехали и стали товары пересматривать. Тогда и нашъ товаръ възяли въ юмруку, сирѣчъ въ томожню. Мы же опосаемся, что дѣло незънаемо. И раизъ нашъ сказалъ: "Не бойся-де, ничего твоего не пропадет, все-де цѣло будетъ". Мы же стояхом на корабли и дивихомся таковому преславному граду. Како Богъ такую красоту да предалъ в руки босурманомъ?! А сами удивляемся: "Что ето будеть? Куда заехали?" Сидимъ что плѣники; а турки пришедши да въ глаза гледять, а сами гаварять: "Бакъ, попась московъ, л. 57. // зачѣм бы ты сюда приехалъ?" А мы имъ гледимъ въ глаза самимъ, а языка не знаемъ. Потомъ к нашему кораблю стали подъежать руския неволники, каторыя изъвозничаютъ¹ на мори, кои сами стали с нами помолѣку перѣговаревать -- такъ намъ стало отраднее. Потом начевахомъ; и утре рано раизъ велѣлъ корабль² на другую страну перѣвести, на Цареградцую сторону.

И когда мы пристахомъ ко брегу, тогда мы помолившеся Богу, и Пречистой Богородицы, и великому Иоанъну Предтечи и стахомъ съ Царемъградом осматриватися. Потомъ приехоша к намъ въ корабли турки-гора- л. 57 об. //чники и стали у насъ горачю просить. И я имъ показалъ листъ царской. И они спросили: "Качъ адамъ, сирѣчъ сколко-де васъ есть?" И я сказалъ: "Бешъ адамъ, сирѣчъ 5 человѣкъ". И они сказали: "Добре" -- да и поехали далой с корабля. И бысть намъ печално велми и скорбно: пришли въ чюжое царство, языка не знаемъ, а товаръ възяли туръки; какъ ево выручить, Богъ знаеть, -- и тако намъ бывъшимъ в разъмышлении.

И абие прислалъ Богъ намъ -- къ кораблю приплылъ въ куюку неволникъ; а самъ на насъ глядить да по-руски и въспросилъ: "Откуды ты, отче?" И мы л. 58. // сказалисъ, что с Москвы. "Куда-дѣ, отче, Богъ несѣть?" И я сказалъ, что по обѣщанию во Иерусалима. И онъ молвилъ: "Хвала Богу, хорошо-дѣ. Что ж де вы тутъ сидите? Видъ де вамъ надобна подворье". И я к нему поближе подшелъ и сталъ ему говорить: "Какъ, молъ, тебя зовуть?" И онъ сказалъ: "Корнилиемъ". Такъ я ему молвил: "Корнилъюшка, буть ласковъ, мы люди здѣ заежия, языка не знаемъ, пристать нѣ х кому и нѣ смѣемъ. Турки у насъ товаръ възяли, а выручить не знаемъ какъ. Пожалуй, постарайся с нами". И онъ, миленкой, християнъская душа, такъ сказал: л. 58 об. // "Я тебѣ-де, отче, и товаръ выручю, и дворъ добуду, гдѣ стоять". И я ему молвилъ: "У насъ, моль, есть государевъ листъ". И онъ у раиза спросилъ по-турецки: "Гдѣ-де ихъ товаръ, въ каторой юмруке?" И раизъ ему сказалъ, что на Колацкой юмруке възяли турки. Такъ онъ велѣлъ мнѣ възять листъ царской. Такъ я възявъши листъ, да сѣдши въ коикъ, да и поехалъ къ юмруку.

И когда мы пришли въ юмрукъ, такъ тутъ сидять турки з жидами. И турчинъ-юмручей спросилъ у толмоча: "Корнилия, зачѣмъ-де попасъ пришелъ?" И онъ ему сказалъ: "Е, салтану басурманъ юмручей, л. 59. // въчера-де у него на корабли възяли товаръ, а онъ-де не купецкой человѣкъ. Онъ-де едѣтъ во Иерусалимъ, то-дѣ у него что есть -- непродажное у него-де то, пекнешъ, сирѣчъ подарки-де то-де везѣть туда". Тогда турчинъ велѣлъ разбить товаръ и перѣписать, да на кости выложил, и сказалъ толмачю нашему: "Вели-де попасу дать юмруку 20 тарелѣй и товаръ възять". И толмач мнѣ сказалъ, что 20 тарелѣй просит. И я ему, турченину, листь подалъ; и турчанинъ листъ прочелъ да и сказалъ: "Алмазъ, сирѣчъ не будетъ-де того, что не възять с него юмруку. Знаем-де мы указы!" И тутъ миленъкой толмачъ нашъ л. 59 об. // долго с ними шумѣлъ, такъ они и вонъ ево со мною выслали: "Дашъ-де юмрукъ, такъ и товаръ возмешь!"

И мы, вышедъши, стоя да думаемъ: "Что дѣлать?" Тогда видѣ насъ турченъ, какой-та доброй человѣкъ, да и сказалъ толмачю: "Что-де вы тутъ стоите? Е, тутъ-де не будеть ваше дѣло зъдѣлано; здѣ-дя сидятъ сабаки, ани-де возмуть пошлину. Поезъжайте-дѣ на Станъбулъскою сторону къ старѣйшему юмручею, тот-де милостивъ и разъсудливъ; а жиды-де немилостивы: они бы де и кожу содрали, не токмо пошлину възять!" Такъ мы и послушали турчина, хошъ и босуръманъ, да л. 60. // дѣло и правду сказаваеть.

Такъ мы сѣдши въ каикъ да и поехоли на Цареграцкою страну. И пришли въ юмрукъ; и сидитъ турчинъ да тютюнъ пьеть, и въспросилъ въ толмоча: "Зачѣм-де попасъ пришелъ?" И онъ ему сказалъ: "Ето-де попас московъской, идеть во Иерусалим, у него-де есть указъ московъскаго царя, чтобы по пѣремирному договору нигдѣ ево не обижали; и зъде-дѣ, въ Станбулѣ, въчера на кораблъ приехоли с Колацкаго юмъруку да и взяли-де у него пешъ-кешъ ерусалимъской, которой-де онъ туда везъ, " -- да и подалъ ему листъ. Такъ онъ стал чести л. 60 об. // листъ, а другой турчинъ, товарищъ ево, зъбоку тут же въ листъ смотрит; да другъ на друга възглядаваютъ да сами смѣются. И прочетши лист да сказалъ: "Я-де тово рухледи не видалъ, сколко ево, вотъ де я пошлю пристава въ юмруку, да велю-де роспись привести, да посмотрю: буде-дѣ что малоя дѣло, так-де поступлюся, а что де много, такъ-де нелзя не възять".

И присътавъ-турчинъ сѣлъ в коикъ да и поехалъ на другую сторону въ юмруку; a мнѣ турчинъ велѣлъ сѣсть тутъ. Такъ и помешкавъ с полъчаса, и приставъ приехалъ, подалъ товару роспись. И юмручей, л. 61. // прочетши роспись, сказалъ толъмачю: "Не будетъ-де тово, что не възятъ пошлину: много-де товару". И толъмачъ долго с нимъ спирался: "Онъ-де въсего отступитца, а не дасть ни аспры! Онъ-де поедетъ да Едрина, до самого салтана!" Спаси ево Богъ! Много с турчиномъ бился, что съ собакою. И турчинъ сказалъ: "Нелзя-де, что не възять хошъ половину, 10 тарелѣй". И онъ ему сказалъ: "А то де какова аспра, такъ де аспры не дасть!" И турчинъ расмѣялся да молвилъ: "Лихой-де попасъ, ничего не говорить, а ты-де шумишъ!" А онъ ему сказалъ: "А попасъ-де что языка не знаеть и вашихъ л. 61 об. // поступакъ, так де ему что говорить? Я то все знаю, что говорить." Я, су, что пешъ делать, сталъ бить челомъ, чтобы отдалъ. Такъ он разъсмѣялся да сказалъ: "Е, попасъ, гайда, гайда, пошолъ, да велю отдать!" И велѣлъ писмо написать да тѣхъ юмрукъчеевъ, чтобы товаръ попасу отдали. И я сталъ говарить толмачю, чтобы онъ пожаловалъ такое писмо на товаръ, чтобы ни въ Царѣградѣ, ни по пути на городахъ, ни во Египтѣ, ни во Иерусалимѣ -- гдѣ ни будеть с нами тотъ товаръ, чтобы с него юмруку не брали. И толмачь сталъ мои рѣчи ему говорить, такъ л. 62. // онъ расмѣялся да велѣлъ подъячему память написать да и запѣчататъ.

И мы възявши того же пристава с памятью да и поехоли на ту сторону. И пришли въ юмрукъ, а они, сабаки-турки, въ тѣ поры въ мечетъ молится в самыя полдни пошли, такъ мы ихъ ждали. И когда пришолъ юмручей, такъ приставъ подалъ память, чтобъ товаръ отдалъ. И онъ память прочелъ, а самъ, что земля, сталъ чоренъ и велѣлъ отдатъ. Да в честь юмручей да жиды выпросили у менѣ 5 казицъ въ подарки, а не за пошлину. И туть я далъ приставу десять алтынъ за ево л. 62 об. // работу; много и трудовъ было: дъважды ездилъ въ юмрукъ, а въ третѣй с нами. И тако мы възявши товаръ да и поехали на свой кораблъ. И приставши къ кораблю, и разъплотилисъ съ раизомъ за извозъ, да и поклалисъ въ коик всю рухледъ.

И повезъ насъ Карнильюшка къ потриаршему двору. И вылезши ис каика мы съ нимъ двое, а протчия братия въ койку осталисъ, а мы пошли на потриаршей дворъ. И толмачъ спросилъ у старца: "Гдѣ-де патриархъ?" И старѣцъ сказалъ, что дѣ патриархъ сидить на выходѣ на крылцѣ. И мы пришли передъ нево л. 63. // да поклонилисъ. И патриархъ спросилъ у толмоча: "Что-де ето за калугеръ? Откудова и зачемъ пришолъ?" И толмачъ сказалъ: "Онъ-де с Мосъквы, а идеть во Иерусалимъ". Потомъ я ему листь подалъ, такъ листъ в руки възялъ, а честь не умѣеть, толко на гербъ долго смотрелъ да опять отдалъ мнѣ листъ. Потомъ спросилъ у толъмоча: "Чево-де онъ от меня хочеть?" Ему помнилося, что я пришолъ к нему денегъ просить. И толмач ему сказалъ: "Деспота агня, он-де ничего от тебѣ не хочеть, толка де у тебѣ просить кѣльи пожить, дакудова пойдет во Иерусалим, -- л. 63 об. // такъ о томъ милости просить. Онъ-де человѣкъ странъней, языка не зънаеть, знати нѣтъ, главу подъклонить не знаетъ гдѣ, а ты-де здѣ християномъ начало. Кромей дѣ тебя, кому ево помиловать? Ты-де веть отецъ здѣ всемъ нарицаешися, такъ де ты пожалуй ему келию на малое время". И патриархъ толмачю отвещалъ: "А что-дѣ онъ мнѣ подарокъ привезъ?" И тогда толмачъ сказалъ ему: "Я-де тово не знаю, есть ли у него, нѣт ли, тово-де не вѣдаю". И патриархъ толмачю велѣлъ у мене въспросить: "Будѣ-де есть подаръки, такъ дам-дѣ ему кѣлью". л. 64. //

И толмачъ сказалъ мнѣ все патриарховы рѣчи. Такъ мнѣ сътало горъка и стыдна, а самъ сътоя да думаю: "Не с ума ли, молъ, он шъшолъ, на подарки напался? Люди всѣ прохарчились, а дорога еще безконечная!" И тако я долго ответу ему не далъ: что ему говорить? О далѣ от горести лапонулъ естъ что неискусно да быть такъ: "Никакъ, молъ, пьянъ вашъ патриархъ? Вѣдаеть ли онъ и самъ, что говорить? Знать, молъ, у нево ничево нѣтъ, что уже с меня, странънева и с убогова человека, да подарковъ просить. Гдѣ было ему насъ, странънихъ, призърить, а онъ л. 64 об. // и послѣднее с насъ хощеть содрать! Провались, молъ, онъ, окаянной, и с кѣльею! У нашего, молъ, патриарха и придверники такъ искусънее тово просять! А то етакову стару мужу, шатуну, какъ не соромъ просить-та подарковъ! Знать, молъ, у него пропасти-та мало; умреть, молъ, такъ и то пропадеть!"

И толмачь меня унимаеть: "Полно-де, отче, тутъ-де греки иныя руский языкъ знають". И я ему молвилъ: "Говори, молъ, ему мои рѣчи!" И патриархъ зардился; видить, что толмачъ меня унимаеть, такъ онъ у толмача спрашиваеть: л. 65. // "Что-де онъ говорить?"

И толмачь молвилъ: "Такъ де, деспота, свои речи говорить, не да тебя". Патриарх же у толмоча прилѣжно спрашиваеть: "А то де про меня говорить, скажи". И я ему велѣлъ: "Говори, молъ, ему! Я веть не ево державы и не боюся; на мнѣ онъ не имѣеть власти вязать, хошъ онъ и патриархъ".

И толмачъ ему сказалъ мои въсѣ рѣчи со стыдомъ. Такъ онъ, милой, и пуще зардился да и молвилъ толмачю: "Да я-де у него какихъ подарковъ прошу? Не привесъ ли де онъ образовъ московъскихъ? Я-де у нево тово прошу." И я ему сказалъ: "Нѣтъ, молъ, л. 65 об. // у меня образовъ; есть, молъ, да толко про себя". Такъ онъ сказалъ толмачю: "Нѣтъ-де у меня ему кѣлии. Пойди-де въ Синайской монастырь: там-де ваши москоли церковь поставили, там-дѣ ему и кѣлию дадутъ". Такъ я плюнувши да и с лѣсницы пошолъ, а онъ толмачю говорить: "Опятъ бы де онъ ка мнѣ не приходилъ, не дам-де ему кѣлии!" Етакой миленъкой патриархъ, милость какую показалъ надъ странным человѣкомъ!

Такъ, су, что дѣлать? Мы и пошли с потриархова двора; да сѣдши въ коикъ, да поехоли въ Синайской монастырь. Пришли ко игу- л. 66. //мену, и толмачь сталъ говорить, что пришол-де с Москвы калугеръ а проситъ-де кѣлии да времѣни посидѣть. Тотъ, милой, себѣ възметался: "Какъ быть? Да у меня нѣтъ кѣлии порожней; инъ бы де ево во Иерусалимской монастырь отвели, готово-де тутъ къстати: онъ-дѣ во Иерусалимъ идеть, так де ему тамъ игуменъ и кѣлию дасть".

И я подумалъ в себѣ: "Да, милѣнъкая Русь, не токмо накормить или мѣста не дать, гдѣ опочить с пути! И таковы-та грѣки милостивы: въ кои-та вѣки одинъ старецъ забрѣлъ -- инъ ему места нѣтъ; а кабы десятакъ-другой,л. 66 об. // такъ бы и готово -- перепугалися! А какъ сами, блядины дѣти, что мошеники, по вся годы къ Москвѣ человекъ по 30 волочютца за милостиною, да имъ на Москвѣ-та отводять мѣста хорошия да и кормъ государевъ. А, приехавъ къ Москвѣ, мошеники плачють пред государемъ, и предъ властьми, и предъ бояры: "От турка насилиемъ оттягчены!" А набравъ на Москвѣ денѣгъ да приехавъ въ Царьградъ, да у патриарха иной купить митрополитство. Так-то они всѣ дѣлають, а пълачють: "Обижены от турка!" А кабы обижены, забыли бы старъцы простыя носить рясы луда- л. 67. //нъныя, да комчатыя, да суконныя по три рубли аршинъ. Напрасно милѣнъкова турка тѣ старцы грѣческия оглашають, что насилуетъ. А мы сами видѣли, что имъ насилия ни в чемъ нѣтъ, ниже въ вѣре. Все лгуть на турка. Кабы насилѣны, забыли бы старцы въ луданыхъ да в комчатыхъ рясахъ ходить. У насъ такъ и властѣй зазирають, луданъную кто надѣнеть, а то простыя да такъ ходять старцы. А когда къ Москвѣ приедуть, такъ въ каких худыхъ рясахъ таскаютца.

На первое возъвратимся. Что потом будеть, увы да горѣ!

Незънаемо, л. 67 об. // что дѣлать. Стоить тутъ старецъ, имя ему Киприянъ; тотъ, миленкой, умилился на меня, видить онъ, что я печаленъ. А онъ по-руски знаеть: "Ну де, отче, не печался; я-де тебѣ дабуду кѣлию". Възявши насъ да и пошолъ до Иерусалимскаго монастыря. Пришли на монастырь; вышелъ к намъ игуменъ и спросилъ про менѣ у толмача: "Умѣет ли де онъ по-грѣчески?" И толмачь сказалъ, что не умѣетъ. Такъ игуменъ молвилъ: "Откудава-де онъ и зачемъ ка мнѣ пришолъ?" И толъмачъ сказалъ оба мнѣ весь порядокъ, откуда и куда идеть. л. 68. // Игуменъ молвилъ: "То добро, готова-де у менѣ кѣлия". И тотъчасъ вѣлелъ двѣ кѣльи очистить, а сам сидѣлъ да и вѣлелъ дать вина церковнаго. И намъ не до питья: еще и нѣ ели, весь день пробилися то съ турками, то с грѣками, a грѣки намъ тошнѣя турокъ стали. Такъ намъ игуменъ поднес вина и велелъ со всею рухлѣдью приходить: "Я-де вамъ и корабль промышлю во Иерусалимъ". Мы же ему поклонихомся: доброй человекъ -- миленкой тотъ игумен!

Мы же шедши на пристань, гдѣ нашъ коикъ стоить с рухлѣдью, нанявши работниковъ, и пришли л. 68 об. // въ монастырь, да и сѣли въ кѣлии. Слава Богу, будто поотрадило! Игумен же прислалъ к намъ в кѣлъю трапѣзу, кушанъя и вина. Спаси ево Богъ, доброй человекъ, не какъ патриархъ! И далъ я тому толмачю за работу два варта. Онъ же, милѣнкой, накланелся, человекъ небогатой; да тако ево и отпустили, а сами опочинули мало и нощь преспавши.

Въ суботу 5 недели поста, игумен намъ прислалъ трапезу, и вина, и кандию, масла древянова да сулею -- в нощь зажигать. У нихъ таковъ обычей: по всѣмъ кѣльямъ во всю нощъ кандилы л. 69. // с масломъ горять. Масло тамъ древянное дешево: фунтъ 4 дѣнги. Потомъ стали к намъ приходить гречѣския старцы и греки. Свѣдоли про насъ руския неволники, стали к намъ в монастырь приходить и роспрашивать, что водитца въ Москвѣ. А мы имъ всѣ сказаваемъ, что на Москвѣ и в рускихъ городѣхъ водится.

И в неделю 6 прииде к намъ въ монастырь Киприянъ-старецъ, кой насъ тут поставилъ, да и говорить намъ: "Пошли-де, погуляемъ по Царюграду, я-де васъ повожу". Такъ мы ему ради да и пошли. А когда мы пошли к Фенарскимъ воротамъ л. 69 об. // и патриаршему двору, тогда с нами въстрѣтился нашъ московской купецъ Василей Никитинъ. Мы же зѣло обрадовалися: намъ про нево сказали, что уехолъ. А онъ себѣ намъ радъ и удивляетца: "Зачѣмъ васъ сюда Богъ занесъ?" И мы сказали зачем, такъ онъ молвилъ: "Хочетѣ ли погулять в Сафѣевскую церковь?" И мы стали бит челомъ: "Пожалуй, повади насъ по Царюграду и пъродай намъ товаръ". Такъ онъ сказалъ: " Богъ-де знаеть, я-де веть еду; развѣ дѣ я васъ сведу съ грѣкамъ с Ываномъ Даниловым; он-дѣ вашъ товаръ продасть". л. 70. // Такъ мы опять въ монастырь возъвратихомся, и възявши товаръ, и поидохомъ вь елдеганъ, сирѣчъ гостиной дворъ. И тутъ свелъ насъ с грѣкомъ и товаръ ему отдалъ продать.

Потомъ мы пошли с нимъ по Царюграду гулять и приидохомъ къ церкви Софии Премудрости Божий къ двѣремъ заподнымъ, а заподныхъ дверей 9-ры, врата все мѣдныя. И въ тѣ поры турки въ церкви молятся; мы же стояхомъ у вратъ и смотрехом ихъ бѣснования, какъ они, сидя, молятся. Потомъ турчинъ, вышед, сталъ насъ прочъ отбиватъ: "Гайда, попасъ, гайда, пошолъ-де прочъ! /л. 70 об. / Зачѣм-де пришолъ, глядишъ, тутъ-де босурманъ?" Такъ мы и прочъ пошли. Потомъ вышелъ иной турчинъ да и зоветъ насъ: "Гель, московъ, гель, потъде сюда!" Такъ мы подошли, а Василей и сталъ по-турецки говорить. "Чего-де хочете?" Такъ Василей сказал: "Московъ попасъ вар тягатъ, есть у него указъ, пусти-де ево посмотритъ церкви". И турчинъ спросилъ: "Сколко васъ человекъ?" И мы сказали: "6 человекъ". И онъ молвилъ: "Бирь адамъ учъ пари, по алтыну-де сь человека". Такъ мы и дали по алтыну, а онъ насъ и повелъ въверхъ, а въ нижнею не пущают.

И когда мы възошли на верхнею полату, тогда ум л. 71. // человечь пременится, такое диво видѣвъше, что уже такова дива в подъсолнечной другова не сыщешъ, и какъ ея описать -- невозможно. Но нынѣ вся ограблена, стѣнне писмо скребено, толка въ ней склянечныя канъдила турки повѣсили многое множество, для то-во они в мечетъ ея претворили. И ходихомъ мы, и дивихомся таковому строению: уму человечю невъместимо! А кокова церковь узорочиста, ино мы описание и здѣ внесем Иустиниана-царя, какъ ея строилъ, все роспись покажеть; тутъ читай да всякъ увѣсть. А чтобъ кто-то перва самъ видя ету церковь да мог бы ея описать -- и то нашему брен- л. 71 об. //нному¹ разуму невмѣсно, чтобъ не погрешить описаниемъ, а иное забудетца, такъ погрѣшна и стала. Мы же ходихомъ, и смотрихом, и дивихомся такой кросотѣ, а сами рекохом: "Владыко-человеколюбче! Како такую прекрасною матерь нашу отдалъ на поругание басурманом²? A предѣлы въ ней всѣ замуравлены, а иныя врата сами замуровалисъ. И турчинъ намъ указавалъ: "Ето-де не турча замуровалъ, сами-де, алла, Богъ-де". А что въ томъ предѣле есть, и про то греки и турки не зънають; какое тамъ таинъство, про то Богъ вѣсть единъ. Мнѣ турчинъ далъ каменъ изъ помосту мраморной; а самъ мнѣ ве- л. 72. //лѣлъ спрятать в нѣдра: а то де туръча увидит, так де недобре.

Доброй человекъ -- турчинъ, кой насъ водилъ!

И тако мы изыдохомъ изъ церкви и поидохомъ из монастыря. И, мало отшедши, тутъ видѣхом диво немалое: висить сапогъ богатырской, в следу аршина, воловая кожа в нево пошла цѣлая; и панцарь лошеди ево, что на главу кладутъ; лукъ ево желѣзной, невѣликъ добрѣ, да упругъ; двѣ стрѣлы желѣзъныя; булдыга-кость от ноги ево, что бревѣшка хорошое, толста велми.

Потомъ пришли ко звериному двору, толкахомъ у вратъ; и турчинъ отворилъ врата и вспросилъ: л. 72 об. // "Чево-де хошете?" И мы сказали, что хошемъ льва смотрѣть. И онъ молъвилъ: "А что-де дадите?" И мы молвили: "Бирь адамъ, бирь пора". И онъ насъ пустилъ. А левъ лежить за решеткою, на лапы положа голову. Такъ я турчину сталъ говорить: "Подыми, молъ, ево, чтобы всталъ". И турчинъ говорить: "Нѣть-де, нелзя: таперва-де кормилъ, такъ спить". И я възявши щепу да бросилъ, а он молчить. Такъ я и узналъ, что онъ мертвой да соломою набитъ, что живой лежить. Такъ я ему молвилъ: "Босурманъ, для чево ты обманаваешъ? Вер пара, отдай, молъ, наши денги!" Такъ онъ стал лоскать: л. 73. // "Е, попасъ, пошли-де, я вамъ еще покажу". Да зажегъ свѣщу салною и повел насъ въ полату: темно силно, ажно тут волки, лисицы насажены; мясо имъ набросано; дурно силно воняеть -- немного не зъблевали. А лисицы некорысны, не какъ наши; а волчонки малыя лаютъ, на насъ глядя. Потомъ показалъ нам главу единорогову и главу слоновою; будет с ушат болъшой хобот его, что чрезъ зубы висит, с великия ночвы, в человека вышина. Тут же и коркодилову кожу видѣхомъ. Такъ намъ поотраднее стало, что такия диковинки показалъ.

Потомъ приидохомъ на площедь великою, подобно нашей Красной л. 73 об. // площеди, да лихо не наше урядъство: вся каменем выслана. Тутъ стоят 3 столпы: два каменых, а третей мѣдной. Единъ столпъ изъ единаго камени вытесанъ, подобенъ башни, четвероуголенъ, шатромъ верхъ острой, саженей будет десять вышины, а видъ в немъ красной с ребинами. А таково гладко выделанъ, что какъ ни стань противу ево, что в зеркала всево тебя видно. Под нимъ подложенъ камень, в поесъ человеку вышины, четвероуголной; а на немъ положены бълиты мѣдныя подъставы; а на бълитахъ тѣхъ поставленъ столбъ хитро зѣло. Лише подивитца се- л. 74. //му, какъ такъ такая великая грамада поставлена таково прямо, что ни на перстъ никуда не похилилась, а толка лѣтъ стоить. А токая тягость, и какъ мѣсто не погнетца, где поставленъ? А ставил-де ево царь Константинъ; в нем же гвоздь Господень задѣланъ у земи; а ширины онъ саженя полтора сторона, такъ он сажень 6 кругомъ. А которой под нимъ лежить камень, и на томъ камени кругомъ рѣзаны фигуры воинъския, пехота, конница; а выше фигуръ -- подпись кругомъ латынскимъ языкомъ да грѣческимъ; а что подъписано, и мы про то не давѣдались. А писа- л. 74 об. //но про етотъ столпъ: когда будеть Царьградъ потопленъ, тогда толко одинъ сей столпъ будеть стоять; и корабленики, кои приидут и станут к тому столпу корабли привязавать, а сами будут рыдати по Царюграду.

Другой столпъ складенъ из дробнаго камени; тотъ плошае гораздо, видомъ что наша въверху Ивановская колоколня; уже иныя каменья и вывалилисъ. Да тут же стоитъ столпъ мѣдной; и на немъ были три главы змиевы, да въ 208-мъ году тѣ главы с тово столпа свалились даловъ, и осталось столпа якобы аршина 3 вышины. И турки зѣ- л. 75. //ло ужаснулись того столпа разърушению, а сами-де говорять: "Уже-дѣ хощеть Богъ сие царство у насъ отнять да иному цареви предатъ, християнскому". Сами, милыя, пророчествують неволею.

ОПИСАНИЕ ЦАРЯГРАДА:

како онъ стоить, и кое мѣсто, и какимъ подобиемъ (и каковы къ нему приходы моремъ и земълею, и каковъ он самъ есть)

Дивный и преславны Царьград стоить между двухъ морь, на развилинахъ у Чернаго моря и по конецъ Бѣлаго. А градъ трехъстѣной: первая у него сътѣна протянулосъ по Бѣломул. 75 об. // морю, а другая стѣна -- по заливѣ, а третья стѣна -- от степи. А окола Царяграда 21 верста. А врат у нем 20, а стрелницъ 365, а башень 12. 1 врата от церкви Бакчи -- Жидовския, противъ полаты, 2 -- Рыбныя, 3 -- Мучныя, 4 -- Дровяныя, 5 -- Мучныя, 6 -- Чюбалыя, 7 -- Оякъ, 8 -- Фенарь, 9 -- Лахерна, 10 -- Галать, 11 -- Ависараитъ -- тѣ ворота на одной старонѣ от лимана Чермнаго моря; 12 врата -- от Едринаполя, 13 -- Адринъския, 14 -- Романовския, 15 -- Пошешныя, 16 -- Сеневрѣйския, 17 -- Салагиския; 18 -- от Бѣлого моря, Кумкапецкия, 19 -- Когаргалимендинския, 20-я л. 76. // -- Архикопе; от церкви Бакчи християнския двои врата на Белое море.

А именъ Царюграду седмъ: 1. Визанътия; 2. Царьградъ; 3. Богомъ царствующий градъ; 4. Константинополъ; 5. Новый Римъ; 6. Седмохолмникъ; 7. турецкое прозвание -- Станбулъ.

Великий и преславный градъ стоит над моремъ на седми холмахъ зело красовито. И зѣло завиденъ град, по правдѣ написанъ -- всей вселѣнъней зѣнница ока! А когда с моря посмотришъ на градъ, дакъ весь будто на длани. От моря Царьград некрепко дѣланъ, и стѣны невысоки; а от Едринской степи зѣло крѣпко дѣланъ: въ три стѣны, л. 76 об. // стѣна надъ стеною выше, и ровъ круг ево копанъ да каменям выслан. А башни, или стрѣлницы, оченъ часты: башня от башни 30 сажень или 20 сажень. А вароты уже нашихъ, для тово что у нихъ мало тилѣжново проезду бываетъ. А въ воротѣхъ у нихъ пушекъ нѣтъ, а снарядъ в них всякой на корабляхъ, и опаска воинская вся на мори. А по земли у него нѣтъ опасения, потому в него ни на горѣ, ни в городовых воротѣхъ нѣтъ пушекъ. А во всѣхъ городовыхъ воротѣхъ караулъ крѣпокъ, всѣ полковники сидять. А по улицам ходят янъчары: кто задерѣтца или пьяна- л. 77. //го увидять -- то всѣхъ имають да на караулъ сводять. Въ Царѣграде по вся ночи турчаня ездять сь янъчары и полковники по всѣмъ улицамъ сь фанарями и смотрят худых людей; то и знакъ буде: стрѣтилъся сь фонаремъ -- то доброй человекъ, а безъ фонаря -- то худой человекъ, потом поимавъ да и сведуть.

Въ Царѣградѣ царской дворъ въ Византии стоить внутрь града; а Византия подобенъ нашему Кремлю строение. Полаты царския зѣло узорично; дворъ царской весь у садахъ, да кипоресовыя древа растутъ зѣло узорично. А по другую сторону Царягърада за морем Халкидонъ-град. Тамъ л. 77 об. // много царскихъ сараевъ, сирѣчь дъворцов, тутъ цари тѣшатся. А по другую сторону Царяграда, за алиманом, градъ Калаты, велик же градъ, кругъ ево будет верст десять. Царьградъ огибъю, какъ ево въвесь объехать, помѣнши Москвы, да гуще жильемъ. Москъва рѣдка, а се слободы протянулись, да пустыхъ мѣстъ многа; а Царьградъ въвесь в кучи. И строение въсе каменное, а крыто все черепицою. А улицы и дворы все каменем мощены; такъ у нихъ ни грясь, ни соръ отнюдъ не бывает: все вода въ море сносить, потому что у них улицы скатистыя; хошъ мало л. 78. // дождъ прыснулъ, то все и снесѣть.

А строение у нихъ пришло от моря на гору, палата полаты выше. А окны все -- на море, а чюжихъ окон не загараживают: чесно у них на море глядение. А строение узоричъно, и улица улицы дивнѣе. А по улицам и по дворамъ въвездѣ растутъ дрѣва плодовитыя и виноградъ зѣло хорошо. Посмотришъ -- райское селѣние! А по улицам по всему граду и у мечѣтавъ въвездѣ калодези приведѣны с шурупами, и ковши мѣдныя повѣшены, и корыты камѣнныя конѣй поить.

А въ Цареградѣ турецкихъ мечѣтов, сказывают, 8000. А таковы въ Царѣграде л. 78 об. // мечеты, что ихъ неможно описать, зѣло предивныи, уже таких див во вселѣней не сышешъ! У насъ на Москвѣ невозможно таковаго единаго мечета здѣлать, для тово что такихъ узорочитых камней не сышешъ. А церквей християнскихъ въ Царѣградѣ немного, сказывают, 30 добро бы было. Воровства въ Царѣградѣ и мошеничества отнюдь не слыхать: тамъ за малое воровство повѣсять. Да и пъяныхъ турки не любять, а сами вина не пъють, толко воду пьють, да кофѣй -- чорною воду грѣтою, да солоткой шербенъ, и изюмъ мочют да пъють. Въ Царѣградѣ редовъ л. 79. // очень много, будеть перѣд московскимъ вътрое, и по улицам всюду ряды. А товаромъ Царьградъ гораздое товарнѣе Москвы, всяких товаровъ впятеро перед московъскимъ. А гостиных дворовъ въ Царѣградѣ 70. А в мечѣтахъ турецких всѣ столпы аспидныя да мраморныя; воды приведѣны со многими шурупами хитро очюнъ. А когда туракъ идеть въ мечетъ молитца, тогда пришедъ всякой к шурупу, да умываетъ и руки, и ноги, да и пойдеть въ мечѣтъ. Пятью туръки в сутки молятся; колоколов у нихъ нѣтъ, но взлещи на столпъ высоко да кричить, что бѣшеной, л. 79 об. // созываеть на молбиша бѣсовское. А в мечѣтахъ турецкихъ нѣтъ ничево, толка кандила с маслом горят.

Станбулъ, мощно ево назвать, -- златый градъ, не погрѣшишъ! Строение тамъ очень дорого, каменъное и древяное. Дрова не болши чем дороже московскаго: пудъ 10 -- дать гривна. Въ Царѣградѣ сады въ Вѣликой постъ на первой недели цвѣтутъ; овошъ всякой къ Свѣтлому воскресѣнию поспѣваеть: бобъ, ретка, свекла, и всякой огородней овощъ, и всякия цвѣты. Турки до цвѣтовъ оченъ охочи: у нихъ ряды особыя с цвѣтами; а когда пойдешъ по Царюграду, то л. 80. // всюду по окнамъ въ купкахъ цветы стоять.

Хлѣбъ въ Царѣградѣ дешевлѣе московскаго. Квасовъ и меду нѣтъ, а пива и соладу не знають. Турки пьють воду, а греки вино, и то тихонко от турокъ. A хлѣбъ въ Царѣградѣ все пшенишной, а оръженова отнюдъ нѣтъ. A хлѣбъ пѣкуть все ормяне, а мелницы все лошедми мелют. А запасу туръки и грѣки въ домахъ не держуть, и печей у нихъ нѣтъ, ни у самого салтана, хлѣбъ все з базару едять, а к ужену иной приспѣвают. A хлѣбъ поутру, въ вечѣръ пекуть, и в полдни у нихъ денежных хлѣбов по 3 за копейку. Харчевыхъ у нихъ л. 80 об. // рядовъ нѣтъ, что наши. Въ Царѣградѣ нѣтъ такова обычья, чтобы кто придеть х кому в гости, да чтобъ ему поставить хлѣбъ да соль, да потчеют, что у насъ. У них нѣтъ болши того, что поднесетъ черной воды -- да и пошолъ з двора.

А рыба въ Царѣградѣ дешевле московъскаго лѣтомъ, а зимою дороже, а раки велики зѣло, по аршину будутъ; а купят рака по 4 алтына и по 5 алтынъ. А рыбъ такихъ нѣтъ, что наши московския рыбы, у нихъ морская рыба несладка; у нихъ нѣтъ осѣтровъ, ни бѣлугъ, ни щуки, ни стерлѣди, ни леща, ни семгисаленыя; л. 81. // вяленыхъ осетровъ много, икра паюсная по два алтына фунтъ. Яйца по 8 за копейку. Капуста кислая дешева, и огурцовъ много, и всякой овошъ дешевъ; изумъ по две копейки фунтъ; маслины по две копейки ока; масло древянное по грошу фунтъ; орехи, малыя и болшия, дешевы; чеснокъ и лукъ зѣло дѣшевъ; вино -- ока по алтыну. А овощъ всякой по улицам носять под окна. Мясо очень дорого; каровъе масло доброе по два гроша фунтъ; сыры недороги да и хороши; кислое молоко дорого. Уксусъ дешевъ да и лутчи нашего, изъ винограду делають. Мыло грецкое по 8 копеек л. 81 об. // око, а по 5 фунтъ. Хлѣбъ, икра идет с Чернаго моря. А въ Царѣградѣ и во всей Турѣцкой¹ державѣ въ полатах печѣй, ни лавокъ нѣтъ, ни столовъ. Все, по земли² ковры разославши, сидят, подогнувши ноги, да такъ и ядят. Мы не привыкли, намъ было тяжъко. А ворять еству на таганахъ; а въ зимнея время держат уголья в горшкахъ да такъ и греютца.

Въ Царѣградѣ денги ходят: левки, червонныя, аспры, пары; левок ходить по 46 пары, а червонной турецкой ходит -- 105 паръ, a венѣцейской -- 111 и 112; а пары болъши нашихъ копеякъ гораздо; аспры ходят по 4 в пару. Въ Царѣ- л. 82. //градѣ все въ весъ продають, a нѣ мерою, ни щетомъ. А дворы гостиныя все крыты свинцомъ. Въ Цареградѣ шолкъ родитца, и всякия порчи турки сами ткуть: комки, отласы, и бархаты, тавты -- и красять всякими разными краски. А всякие товары въ Царѣградѣ дороги, хошъ много, для того дороги, что расходу много. И пышно ходят, не видиши у нихъ в овчиных шубахъ или в сермяжных ковтанах*, но всѣ ходят у нихъ въ цвѣтномъ, въ чемъ самъ, в такомъ и слуга; толка сказывают, что нынѣ-де турки оскудѣли-де перед прежнимъ.

Въ Царѣградѣ на всякъ день, кажетца, л. 82 об.// сто караблей на день приидеть с товаромъ, а другое сто прочь пойдет за товаромъ на Бѣлое море и на Черное. Часто мы гулевали по каторгамъ, гдѣ наши миленкия неволники работают. Ради миленкия, обсядут человекъ 50 вкругъ да расъпрашевают, что вѣстей на Москве и во украенскихъ городахъ и чево для государь с туркам замирился, турок-дѣ зѣло уторопѣлъ от Москъвы, а сами, миленкия, плачють. Имееть турокъ з Бѣлаго моря опасѣние. Пристали корабелныя зѣло хороши. Всякия товары: хлѣбъ, вино, дрова и всякия припасы -- въ Царьградъ все кораблями л. 83. // приходять.

У туракъ болшой празникъ бываетъ после Георгиева дни. Месяцъ въвесь постять: какъ увидят месяцъ молодой, такъ у нихъ и постъ настанеть. А каждаго месяца праздникъ у нихъ 3 дни бываеть, когда увидятъ молодой. А на голенахъ и на катаргах все стрельба бываеть, и в трубы играють, и в редахъ не сидять. А постъ у них таковъ: какъ сонце взойдеть, такъ они станут постится; а сонце зайдеть, такъ они станут есть. Во всю ношъ ядять и блудять -- такой-то у нихъ постъ! А когда у нихъ диаволской постъ тот живеть, такъ час ночи зажгуть кандила л. 83 об. // во всѣхъ мечѣтахъ и на столпахъ. На всякомъ столпу пояса въ три и въ четыре кандилъ навѣшают с масломъ, такъ они до полуночи горятъ; кажетца, у во всяком мечети кандилъ 50 будеть. Да такъ-то въвесь месяцъ по ночамъ творять. Турецкия жены, завязавъ ротъ, ходять неблажненно, и грѣческия, и жидовския, толка глаза одни не закрыты.

Въ Царѣградѣ приволно силно по морю гулять въ коикахъ. А извоз дешевъ; а перевощики -- турки да неволники руския. А лотки у них дороги: по 100 талерѣй, по 50 и по 60 -- зѣло изрядны. А на турецкихъ голенахъ бываеть по 1000, л. 84. // по 900 служивыхъ. Перед нашим приходомъ пошла¹ голенъ туракъ къ Махметовой пропости да вся и пропала: громомъ да молниею побило, три дни тма стояла -- толко человекъ остался.

А у салтановъ турецкихъ всѣ жены руския, а туркенъ нѣтъ. Дворцы царския у турка около моря вездѣ подѣланы поземныя толко узорочисьты, над водою сады и около дрѣва кипарисовыя. А по тѣмъ у него дворцамъ² все жоны живуть. Суды у туракъ правыя: лутчева турка, сь християнином судима, не помилуетъ. А кой у нихъ судья покривить или что мзды возмет, л. 84 об. // такъ кожу и здеруть, да соломою набъють, да в судейской полатѣ и повѣсять -- такъ новой судья смотрит. А въ Царѣградѣ турецкой салтанъ не живеть, но все вь Едринѣполѣ, а тутъ боится жить от янычаръ. У нихъ янычары своеволны: пашу ли, полковника лъ, хошъ малую увидять противность, такъ и удавять. И часты бунты бывають от янычаръ, и при насъ былъ.

Въ Царѣградѣ турки и всюду носять платья зелѣное и красное, a грѣкомъ и жидомъ не вѣлять. Жиды все носять платье черное да вишневое, a грѣки также иные красное носять, толко зелѣного л. 85. // не дадуть носить турки ни жидом, ни грѣкомъ. Московския люди, когда прилучатся въ Царѣградѣ, носять невозбранно зелѣное пълатье. Въ Царѣградѣ и по всей Турецкой области живуть иностраные люди, то горачъ на всякой годъ беруть по 5 тарелей с человека. Кто не приедѣть въ ево землю, со всѣхъ береть, толко с московскихъ людей не бѣруть: в перемирном договорѣ такъ положено. А с ково возъмуть горачъ, такъ значикъ дадут, печатку. Такъ всякой человѣкъ съ собою печатку и носить, а горачники-турки въвездѣ по улицам ходять да досматривають печатокъ. А у ково л. 85 об. // нѣтъ печатки, такъ горачь и возмут; и с потриарха, и с митрополита, и со старъцовъ со всѣхъ беруть -- нѣтъ никому спуску.

ОПИСАНИЕ ГРѢЧЕСКАГО УСТАВА И ПОСТУПАКЪ ВѢНѢШНИХЪ И ДУХОВНЫХЪ, И КАКО ОНИ С ТУРКАМИ ВЪ СОЕДИНЕНИИ ПРЕБЫВАЮТ, И КАКИХЪ ОНИ ПОСТУПАКЪ ТУРЕЦКИХ ДЕРЖАТСЯ

Въ праздникъ Благовѣшениева дъни игуменъ того монастыря, гдѣ я стоялъ, звалъ меня въ келью к себе обѣдать и нарочно многих звалъ грѣкъ для меня и для разговоръ со мною: о московскихъ вѣдомастяхъ и про государя спрашивали. И когда я пришолъ в кѣлью, тогда л. 86. // игуменъ посадилъ меня подле сѣбя; и грѣки все сѣли, и старцы греческия, кои тутъ прилучилися. И сътали на столъ ставить ествы; что ествы не приспѣты были разныя -- всѣ несуть въдругъ, на столъ поставили. И игуменъ сталъ "Отче нашъ" говорить сидя, и грѣки всѣ сидят. А я всталъ да гляжу: та еще первоначалная ихъ игрушка! Такъ у меня голову стала крутить от ихъ игрушакъ. А игуменъ меня сажаетъ: "У насъ-де не встають". А когда мы стали есть, такъ грѣки не какъ русъкия: хто что захотѣлъ, тот тую еству и есть. А я глежу, такъ игумен перед меня подкладываеть хлѣбъ л. 86 об. // и рыбу; такъ и я сталъ есть.

И помалѣ началъ игуменъ у меня чрезъ толмача спрашивать: "Есть ли де на Москвѣ етакая рыба? -- да подложит кусъ да другой. -- Есть ли де етакая?" А я сидя да думаю: "Куда, молъ, греки-та величавы! Мнять-то, что на Москвѣ-та и рыбы нѣтъ. А когда бы рыба-та какая завистная, а то что наши пискари, акуни, головли и язи, да коракатицы с товарищи, и раки с раковинами мясами, и всякая движущаяся въ водахъ". Такъ я, сидя, сталъ про свои московския рыбы хвастать, такъ толмачь ему сталъ сказовать, такъ он нос-отъ повѣсилъ. А самъ л. 87. // говорить: "Лжет-де, я-де вось призову грека, кой-де на Москвѣ былъ, брюхо-то у него заболѣло". Похвалился, да не у часъ, да не удолось.

Послалъ тово часу по грѣка, и грѣкъ пришолъ да тут же сѣлъ. И сталъ у нево игуменъ спрашивать: "Так ли¹ де московской калугеръ говорить, что етакия-де рыбы есть на Москвѣ, что де в Станбулѣ такихъ нѣтъ?" "Ета-де расплевка рыба, у няс²-де убогия ету рыбу мало едять!" -- а я, су, и прихвасталъ кое-что. И грѣкъ смотрить на меня да смеется: "Что-де у васъ за прѣние стало о рыбѣ-то? Какая-де вамъ евтомъ нужъда спиратся?" И я ему молвилъ: л. 87 об.// "Мнѣ, молъ, нужи нѣ было, игуменъ у меня спросилъ: "Есть ли де у васъ на Москвѣ етакия рыбы?" -- такъ я ему сказалъ, что у насъ етакия рыбы есть. И ты ему сказывай про наши рыбы, ты веть знаешъ московския рыбы и всякой харчь предъ станбульскимъ". И грѣкъ сталъ игумену сказывать, что есть. И игуменъ только мнѣ молвилъ: "То добрѣ, су, станетца есть".

Помалу сталъ мнѣ говорить: "Для чево-де нѣ ежъ раковъ, и мясъ, что в раковинахъ, и корокотицъ?" И я ему молвилъ: "У насъ, молъ, ето гнусно, и обычая таковаго нѣтъ намъ есть, такъ, моль, мнѣ и смердить". л. 88. // И онъ молвилъ: "Какъ-де хошъ, а нам не зазирай: у насъ-де ето добро есть и безъгрѣшно".

И роспрашивали у меня греки про государя: "Для чево-де государь замирился с турком? Чево-де ради он насъ из неволи и из насилия не свобождаетъ, а онъ веть християнъской царь, и заветши войну, да и замирился, да с ынымъ сталъ бится?" И я имъ сказалъ: "Что петь вы приплетаете, а нашего царя еще и укоряете? Веть ето не вашъ царь. Вы у себѣ имѣли своего царя да потеряли; а ето московской царь, а не грѣческай. У васъ свой царь есть, а вы ему служите!" Такъ они сказали: "Да мы-де християне, так де л. 88 об. // на него надѣемся, что насъ онъ от турка свободить". И я имъ молвил: "Да веть, моль, уже на Москвѣ нѣ одинъ царь былъ, се никой васъ не свободилъ. Ветъ, молъ, и етот не крѣпость далъ вамъ, что от турка васъ свободить". "Такъ-де писано, что московской царь свободить насъ и Царь-де-градъ возъметь". Так я сказалъ: "Да, молъ, и писано, да имя ему не написано: хто он будет и кто возъметь Царьградъ". Такъ они молвили: "Се-де прежния цари турку не страшны были, a етагого-дѣ туракъ боится".

Да и стали говорить: "Для чево-де вашъ царь вѣру немецкую на Москвѣ завел л. 89. // и платье немѣцкое? Для чего-де царицу в монастырь постригъ?" И я имъ сказалъ: "Что петь у васъ вестѣй-то въ Царѣграде много, кто вамъ приносить? У насъ на Мосъквѣ немѣцкой вѣры нѣтъ, у насъ вѣра християнская; a платьѣ у насъ московское и царица не пострижена. Диво, далече живете, а мъного вѣдаете!"

Такъ они еще молвили: "Для чево-де вашъ царь нашихъ грѣкъ к Москвѣ не велѣл пушать и изъ Москвы сослалъ даловъ? Что-де ему и здѣлали? Какия мы ему злодѣи? А мы-де за нево Бога молимъ". И я имъ молъвилъ: "Обычныя греки, нашему л. 89 об. // государю доброхоты, турецкому болши радѣють. Тово ради государь не велѣлъ грѣковъ къ Москвѣ пущать, что они всякия вѣдомости турку выпущають. Вотъ, моль, кто вамъ сказовал, чево у насъ не водитца, гдѣ на Мосъквѣ вѣра немецкая или царица пострижена? Такъ-тако ваши грѣки, там бывши, на Москвѣ-та, да здѣ приехавши, вруть невидницу, чево отнюдъ нѣтъ. Въправду ихъ не вѣлелъ государь к Москвѣ пущать. Малыя, молъ, грѣки нашему государю доброхоты? А что вы говорите "За нево, государя, Бога молимъ" -- и в томъ вы неправду сказаваете. Молите вы Бога за царя, а не вѣмъ, за ту- л. 90. //рецкова или за московскаго. Глухо вашъ попъ въ ектенияхъ говорить: "Еще молимся за царя нашего", а не вем, за коего, такъ явно стало за туръскаго, для тово что тотъ ваш царь, а не за нашего. И въ томъ вы лститеся; кабы так-то: "За благовѣрнаго царя нашего" -- то бы на дѣло походило, а то Богъ знаеть. А они такъ въ том крѣпятся, что: "Мы за московскаго царя Бога молимъ, а не за турка". И мъного кое о чемъ было речей всякихъ.

А два старца тутъ гречеськия такъ и рыбы не ели, такъ игуменъ у меня спрашивалъ: "Едятъ-де у васъ на Москвѣ рыбу у Великой постъ?" И я сказалъ, что у насъ до- л. 90 об. //брыя люди въ Великой постъ толко дважды едять рыбу: на Благовѣщение Пресвятыя Богородицы да въ Вербное восъкресѣние. А дураку законъ не писан: волно, кому хочь, мясо есть. Игуменъ молвилъ: "Для чево-де у васъ в среду и в пятокъ рыбу едять?" И я сказалъ, что у насъ, хто доброй человекъ да постоянной, тот отнюдъ въ среду и в пятокъ рыбы нѣ есть. У грѣкъ толко ета добродѣтель мотаетца, что въ Великой постъ рыбы нѣ есть, а что тобакъ и въ Великую пятницу из рота не выходить и въсякую гадину ядять.

Въ Царѣградѣ въ Вербное воскресѣние церковь всю выстилали мась- л. 91. //личнымъ вѣтвиемъ и монастырь въвесь; и на заутрени с тѣми же масьличъными вѣтми стояли. После литоргии игуменъ звалъ меня опять к себѣ обѣдать, и грѣкъ было много. Тут послѣ обѣда грѣки всѣ съмотрѣли нашъ указъ государевъ и рѣчи кое-какие были про турка.

Въ Царѣградѣ подъ Свѣтлое воскресение стояли мы в заутрени въ церкви в монастыри Иерусалимъскомъ. Въ вечеръ в суботу, в часъ ночи, собралисъ въ церковь грѣки да по мѣстамъ и сели. Потомъ стали честь Деяния апостолъское, чли по пѣремѣнам. И когда прочли, начали полунощницу пѣть, а канонъ пѣли со ирмосомъ на 6. л. 91 об. // Пропѣвъ полунощницу да сѣли. Потом игуменъ взялъ свещи да и пошолъ грекомъ раздовать, а за нимъ старецъ носить блюдо. И греки игумену давали за свѣчи иной червонной, а иной тарелъ, иной орлянку, посьлѣдней тюлть; а убогия -- тѣ съвоими свѣчами приходили. И, раздав свѣчи, подняли иконы так же, что у насъ, вышли вонъ изъ церкви да и пошли кругъ церкви. И пришли к церковнымъ дверѣмъ, пѣли "Христосъ воскресе". Потомъ вошли въ церковъ, начали пѣть канонъ Пасцѣ. А канонъ по крылосам конархистъ сказывалъ, а канонъ пѣли на 6 со ирмосом, а после единожды покры- л. 92. //вали. Потомъ пѣли стихѣры Пасцѣ. Потомъ вышелъ игуменъ со крестом, дияконъ со Евангелиемъ, да "Празникъ Воскресѣние" была икона, а четвертой человекъ держалъ блюдо на денги. Потомъ пошли греки ко иконамъ и стали цѣловатца со игуменомъ. И, цѣловавши, игумену на блюдо клали кой червонной и кой тарель, иной тюлть, а иной пар 5, послѣдней пару -- а не по-нашему, чтобъ ейцо красное довать. По целовании начали пѣть литоргию, а по абѣдни чли Евангелие. Игуменъ стоялъ во алтари во вратахъ царскихь, а то по всей церкви стояли попы съ Евангелиями да такъ всѣ чли, л. 92 об. // тово что много было попов. А церковъ вся была настлана вѣтвми масличными, и монастырь въвесь былъ высланъ.

И послѣ обѣдни прислалъ к намъ игуменъ блюдо пираговъ, блюдо яицъ красныхъ и сыръ. Спаси ево Богъ, до меня былъ силно добр, радѣлъ о нашемъ походѣ: корабль намъ до Египта сыскалъ, грамотки в свои монастыри довалъ, кои по египецким странамъ (такъ намъ по тѣмъ грамоткамъ от тамошных игумновъ добро было), и во Иерусалимъ к намѣстнику грамотку писалъ, та грамотка много намъ добра здѣлала. И тотъ намѣстьникъ зѣло меня любилъ: хлѣбъ л. 93. // и вино присылывалъ и за трапезу часто зывалъ -- доброй человѣкъ и смирьной.

В самое Свѣтлое воскресение на вечерни тѣм же подобием выходъ былъ съ Евангелиемъ, а игуменъ крестъ держалъ. Также цѣлование было, и греки игумену денги довали тѣм же подобиемъ, что на завтрени; да у грекъ и во всю Светлую неделю после службы бываеть целование, что и на праздникъ.

В понедѣлникъ на Свѣтлой недѣли ходили грѣки на гору гулять, много было грѣкъ и турокъ. А то гулбища патриархъ у турка откупаеть толко на три дни на Светой недели и даеть турку по 1000 ефимокъ. л. 93 об. // А гуляють толко да полъдня, а то турки изъбивают доловъ, кричать грекомъ, ходя з дубъемъ: "Гайда, гайда, далов-де пошли!" Тутъ бывают со всяким овощемъ. A тѣ ефимки патриархъ у нихъ же по церквамъ збираеть, старосты выбраны да съ ящиками по церквамъ ходять. Греки на Свѣтой же недели ходять по улицамъ, по монастырямъ с мѣдвѣди, с козами, з бубнами, скрипицами, с волынками да скачють и пляшуть. Взявши за руки 20 человѣкъ и 30 да такъ верѣницами, по дворамъ, по монастырямъ ходя, скачуть да пляшут, a грѣки денги дають. И къ потриарху, и къ л. 94. // митрополитомъ ходять, а они, миленкия, имъ денги дають, виномъ поять. Безъчинно ето у грѣкъ силно, у туракъ таковаго нѣтъ бесчиния. У грекъ, когда бываеть месяцу первое число, то все ходят попы со святою водою по домамъ, по кѣльямъ, покропять да цвѣтъ по окнамъ тычють: малодушные греки етимъ цвѣткамъ, и турки какъ есть малыя младенцы.

О церковномъ уставѣ греческом, какъ поють и говорять, и какъ въ церквахъ стоять, и како сами крестятца, и како младенцовъ крестять, и всякая поступка, вънѣшнея и духовная. л. 94 об. //

Въ началѣ церковнаго пѣния греки, когда приидутъ въ церковъ, такъ они шапокъ не снимають. Станеть въ стойлѣ (во всѣхъ церквахъ у нихъ стойлы подѣланы), а стоять в стойлахъ лицѣмъ не ко иконам, но на сторану, к стенѣ, другъ ко другу лицѣмъ, да такъ и молятся -- не на иконы, но на стену, другъ ко другу. И такъ во всю службу стоять в шапкахъ; толка сниметь, какъ с переносомъ выдуть да кенанишная "Аллилуйя" пропоють, да и то тафей не скидають. А крестятца страмно: руку на чело възмахнет, а до чела далеча не данесѣть да и отпустит к земли; отнюдъ не увидишъ, кто бъ изъ л. 95. // грѣкъ на плече даносилъ.

А духовъной¹ чинъ у грековъ хуже простаго народу крестятца, странно силно: какъ въвойдеть в церковь, а рукою мохаетъ², а самъ то на ту съторону, то на другую озираетца, что каза. А царьскихъ вратъ у них ни попъ, ни дияконъ не затворяеть, ни отворяет, но простолюдинъ, мужик или ребенокъ. А на городахъ мы видѣли, такъ и бабы отворяють и затворяютъ, и во олтари кодила раздувають.

А когда попъ ектению въ церкви говорить, то греки "Господи, помилуй!" по крыласом не поють, но просто, гдѣ кто стоить, тот тутъ и ворчить: "Кир, иелейсонъ!" А попъ екъ- л. 95 об. //тению проговоря да и скинеть патрахиль. И Евангелие попъ чтеть, оборотясь на заподъ, в олторѣ, стоя у вратъ, держить на рукахъ. "Блаженъ муж" не поють, просто говорять; "Господи возъвахъ" поють. А стихеры и кононы все по крылосам сказавают; а хочъ адинъ на крилесѣ, все поеть: и стихѣры, и каноны -- самъ и кононархъ, и пѣвецъ. "Иже херувимы", где на коемъ крылесѣ кто захотѣл, тамъ и запѣлъ. На сходѣ у грек ничего нѣ поють: ни "Достойна", ни догматиковъ -- всѣ по крылосам. "Свѣте тихи" и прокимны не поют, чтецъ проговорить говоркомъ.

Грѣки к нищимъ въ церквахъ пода- л. 96. //тливы; а нищимъ зборъ асобой въ церкви живеть, да и человѣкъ у денгахъ приставленъ. А потриархъ грѣчесъкой беспрестани даетъ листы нѣволникомъ, такъ они ходять по церквамъ, збирають да откупаютьца.

Въ Царѣградѣ вешнему Николѣ не празднуютъ. Греки по словословии начинають литоргию, а часы не пѣвъ, а когда похотять, такъ поють часы. А понихиду поють -- кутья у нихъ у царьскихь вратъ стоить на земли. Такъ не отпустя вечѣрни и литоргии, вышедъ из олторя попъ с кадиломъ да одну толко ектению проговоритъ да "Вѣчная память" -- то у нихъ л. 96 об. // и болшая понихида, и малая -- всѣ тутъ.

У грекъ всенощныхъ не бываетъ никогда, и великаго ефимона противъ Рожества Христова, и Богоявълѣния, и Благовѣщения не поють, но простою заутреню. У грекъ пѣние хорошо, да мало поють людей, толка человѣка по два на крылесу, а поють высоким гласомъ. "Хвалите имя Господне" греки не поют, ни полиелѣосу у нихъ во вѣсъ годъ никогда не бываеть ни празднику господьсъкому, ни нарочитому святому*. А Евангелие на заутрени чтуть иногда после антифонъ, а иногда на 9 пѣсни. "Богъ Господь" на заутрени не поють; a пѣсни во Псалтыри пред каноном л. 97. // всегда говорять; а кононы поють по крылосам токмо три пѣсни: 1, 5, 9 -- болши того нѣтъ.

А церковь y грековъ что простая храмина, нѣ узнаешъ: крестовъ на нихъ нѣтъ, ни звону. Противъ воскресения ходитъ человѣкъ по улицам да кричить, чтобы дашли да церкви. А потриархъ греческий по вся годы отдаеть церкви на откупъ; а беретъ за церковь по 200 тарелѣй и по 150; а что годъ, то переторшка: кто болши дасть, тому и отдаеть, хошъ два тареля передасть, тому и отдаеть. У нихъ и митрополитъ митрополита съсаживаеть: далъ лишнее да и взялъ епархию. Такъ у нихъ много безь- л. 97 об. //мѣсныхъ митрополитовъ и поповъ; попы такъ таскаютца по бозару, живуть въ Цареграде да собакъ бьють, ходя по улицам. Етаковы греки-ты постоянны; хуже они босурманов дѣлають, какъ церквами Божиими торгують!

Греки крестовъ на себе не носять, и в хоромах у нихъ икон нетъ. А с турками во всемъ смесилися и зело поробошены: какъ турокъ идеть улицею, то все ему грекъ лутчее мѣсто вѣзде уступаете а гордостию еще-таки дышуть! А турки те -- добрые люди, что еще милостиво поступают надъ такимъ непокоривым родомъ.

Кабы да грекамъ Богъ такъ попустил л. 98. // турками владеть, отнюдъ бы такъ греки туркамъ свободно не дали жить -- всѣхъ бы в работу поработили. Таковы греки непостояны и обманчивы; толко милыя християны называютца, a слѣду благочестия нетъ! Да откуду имъ и благочестия възять, от турка? И книжной печати у нихъ нѣтъ. А книги грекомъ печатають въ Венѣцыи, а Венецыя папежъская, и папа -- головный врагъ християнской вѣре. Как у нихъ быть благочестию и откуда взять? Каковы имъ не пришлюдь книги из Вѣнецыи, такъ они по нихъ и поють. Уже и такъ малым чимъ разнились сь папежницы; а что л. 98 об. // пьють, ядять -- то все с ними въместѣ; да и въ церковь, мы сами видели, что папежцы з греками ходять, a грѣки къ папежцам -- такъ недалеко от соединения. Грѣки, нравы и поступки, внѣшния и духовныя, -- всѣ с турецкаго перѣводу. Головы голят, тафии носять; в шапкахъ в церкъвахъ Богу молятца и другъ другу в шапкахъ кланяютца, с кушинъцами во отходъ ходят да анъфедрон моють, рубаху в штанахъ носят -- все то по-турецки. Нравы и поступки всѣ босурманския, а что прежния ихъ бывали нравы християнския, тѣхъ у нихъ отнюдъ и слѣду нѣтъ. Турки милости- л. 99. //вѣя грекъ, и жиды нравы лутчи ихъ.

Неволникъ у турка в семь лѣт отживаетца, а когда умеръ турок -- такъ хошъ и в годъ свободитца; и у жида неволникъ также в семь лѣтъ свобождаетца. А у грекъ, хошъ самъ издохнетъ, а на волю не пустить. Таковы грѣки милостивы! A гдѣ случитца неволнику уйтить от турка да к грѣку в руки попадеть, а онъ опять ево предасть турчину или на каторгу.

У грекъ жоны своеволны. Буде которая жонка не захотѣла с мужем жить, пошла к патриарху, подала челобитною, что не хочю с мужемъ жить. А потриархъ призовет мужа л. 99 об. // и станеть разъпрашивать; и будет не сыщеть вины за мужем и не похощеть развести, а жена скажет: "А коли не хошъ мене развести, я шедъ да турку же буду туркенею". А потриархъ, миленькой, и развѣдеть, чтобы не потуръчелася. Грекомъ ни женъ, ни детей поучить, побить нелзя за какую вину. Будеть сталъ бить, а онъ и сталъ в окно кричать: "Хощу туръкомъ быть!" -- а турки пришедъ, да и возмуть его, и потурчать. Етакое грѣческое житие -- неволная сууправа з женами и зъ детми, а гордосьтию надъменны!

Патриархъ греческой ходить что простой старецъ, и не узнаешъ, что патриархъ. А куда л. 100. // греки позовут обѣдатъ, то онъ вьзявши простой¹ посохъ да и пошолъ, а за нимъ толко адинъ дияконъ. Митрополиты ихъ и всѣ власти греческия по улицам, по рядамъ просто таскаютца; хочъ бы на 6 денегъ чево купить, то самъ поволокся. А старцы греческия, что стрелцы, гоняють безъ клабуковъ по рядамъ, по улицамъ. А въ церкви зѣло неискусны грѣки; и жоны ихъ къ бѣлымъ попамъ не ходять на исповѣть, всѣ къ чорнымъ.

Грѣческия дѣти зѣло тшателны к грамотному учению, лѣтъ по² 5 и по 6 робятка стихѣры сказывають и пѣть горазди силно, всѣ книги церковныя л. 100 об. // учать изустно: Псалтырь, Евангелие, Апостолъ, Минѣи, Октай -- всѣ ети у нихъ книги изустъ говорить въ церквахъ. У грекъ жоны особѣ стоять, за решетками, -- етемъ у нихъ искусно. A гдѣ ихъ жоны стоять, нѣтъ иконъ и перекреститца нѣчему. Грѣки, и патриархъ, и всѣ власти табакъ тянуть, и старцы, и носовой без зазору и жены грѣческия.

Въ Царѣградѣ видѣли мы свадбы грѣческия, армянския. Въ воскресение и въ понедѣлникъ ходить женихъ с невѣстою, рука с рукою съсцѣпивши, a перѣд ними и за ними турки с караулу з дубъемъ, оберѣгають, чтобы обиды нѣ было, и л. 101. // дорогу очищають. A грѣки тѣхъ турокъ многою цѣною нанимают. А перед женихомъ с невѣстою малодеж скачють, пляшуть и пѣсни поють, в ладони бьють, въ свирѣли, въ скрипицы, въ волынки играють. А кои богатыя, такъ невѣста въ каретѣ с женихомъ.

Въ Царѣградѣ у грекъ въ Ерусалимском монастыри после Вознесѣния Христова дни в суботу ставили въ митрополиты не такъ, какъ у насъ на Москвѣ. Амбвона не дѣлали, толка три стула принесли да коврами покрыли. У ставки в нихъ митрополитъ Ираклийски былъ да два епископа, а патриарха не было. Да и не ставить онъ никого: ни поповъ, л. 101 об. // ни дияконовъ -- все присылаеть во Иерусалимскую церковь. Та у нихъ честна, властей и поповъ все у ней ставять. А какъ поставили митрополита, так онъ вышедши изъ церкви да и скинулъ пеструю манатью и посохъ, да и пошли въ полату обѣдать. А къ митрополиту греки пошли позъдравлять. Тутъ, сидя, пьють, и всѣмъ подносят, кто бы не пришол, да и закуски дають. А я про нево спросилъ: "Куда, молъ, ево поставили?" И они смѣютца да съказали: "Бѣдной-де митрополитъ, на село-де поставленъ". А церковь одна, а митрополитъ словеть. И то все у турка и у потриарха наку- л. 102. //паютца дачею великою. У грѣческихъ властѣй нѣтъ пѣвчихъ, толко попъ да дьяконъ. А новой митрополитъ поутру в недѣлю и на крылосе пѣлъ. Въ Царѣградѣ приезжей человѣк не познаеть греческихъ властей: приличъя нѣтъ никакова, что властъ ли, простой ли чернѣцъ, что рядовой старец -- одѣяние равно.

О несогласии грѣческомъ съ восточною церковию:

1. Греки въ крещении обливают.

2. Крестовъ на себѣ не носять.

3. Неистово крестятца: ни на чело, ни на плѣчи не даносять; махают сѣмо и овамо.

4. Въ церквахъ стоят л. 102 об. // въ шапкахъ, какъ молятца; а стоять въ стойлахъ гордо, скривя бокъ, и гледять не ко иконамъ, но на стену.

5. Служать на одной просвирѣ, и то на чорствой; а миръския у нихъ, не говѣвъ, причащаютца.

6. Патриархи, митрополиты и всѣ духовныя играють въ карты и въ шахматыи.

7. Патриархи и митрополиты табак пьють и во грѣхъ не ставять.

8. Патриархи, и митрополиты, и попы усы подъбривають и гуменцовъ себѣ не простригають, но нѣкако странно снизу кругомъ голову подъголяють да полъголовы, что абысы турѣцкия.

9. Всякия гадины и полъзающия въ водѣ ядят л. 103. // въ Великой постъ.

10. Простолюдинъ и бабы ходять сквозъ царьския врата во олтарь, и затворяють бабы; а кадять простолюдины по-поповъски: как попъ идеть с переносомъ, а онъ мужикъ идеть перѣдъ попомъ задомъ да кадилом махаеть на "Святая".

11. Греки, когда за трапѣзу садятца, то все сидя "Отче нашъ" говорять; и послѣ трапезы "Достойно есть" всѣ сидя, не въстають.

12. Евангелие чтуть въ церкви, оборотяся на запод.

13. Свѣчи у нихъ -- воскъ смѣшен съ саломъ да смолою, а воскъ бѣлой; и когда свѣчи горять, зѣло въ цркьви тяжко свѣжему человѣку стоятъ; а щипцовъ у нихъ не держать въ цер- л. 103 об. //квахъ: когда на свѣчи нагорить светилня, тогда снявъ свѣчю с подъсвешника, да наступит ногою, да и оторветь светилню. Странно, пощади, Господи!

14. Часовъ пред абѣднею не поють, развѣ обѣдни не будет, такъ часы поють.

15. Патриархъ грѣческой церкви в отъкупъ отдаеть погодъно; по 100, по 200 тарелѣй берѣть.

Въ Царѣградѣ на Богоявлениевъ день грѣки мечють въ море кресты дрѣвянныя, а за то турку дают дачю великою, чтобы велѣлъ въ морѣ кресты метать; и с того дни грѣческия корабли отпущаютца на морѣ въ промыслъ. Грѣческим патриархомъ ставки не бываеть, какъ л. 104. // святая соборная церковъ прияла; но ставить ихъ турецкой салтанъ: они у турка накупаютца на патриаръшество дачею великою. А когда в Цареградѣ патриархъ умреть, тогда паша цареградъской ризницу патриаръшу къ себѣ возъметь и отпишет к салтану во Анъдреянъполъ, что патриархъ грѣческой умеръ. Тогда грѣческия власти многия поедут во Анъдреянъполь и тамо съ солътаномъ уговареваютьца. И кто болши дасть, тово салтанъ турецкой въ патриархи поставить и дасть ему писмо къ паши въ Царьградъ. И онъ, приеховши, подасть писмо паши, а паша возъметь с него пода- л. 104 об. //рку 3000 золатыхъ и дасть ему ризницу и патриаршеску одежду. Мантию со источниками наденет на нѣго и посадить на конь свой, а пред нимъ и за нимъ идуть человѣкъ 200 туракъ з дубъемъ -- и тако онъ с великою помпою и пыхою едеть до двора патриаршева.

А у потриархова двора въ тѣ поры стоять множество грѣкъ, а власти у вратъ ожидають патриарха. И тутъ ево стрѣтять, и приимут его с коня под руки, и въведуть въ полату патриаршу, и сядут с нимъ на коврахъ; и турки тут же сядут, началныя люди. И потомъ принесуть имъ пипки табачныя. л. 105. // Архидияконъ растянеть пипку с табакомъ да подасть патриарху, а протодияконъ -- митрополиту, и епископомъ своимъ, и туркомъ. Потомъ въ нихъ пойдеть столъ; а туркомъ служивымъ, янычаромъ, особой столъ; а началныя туръки съ патриархомъ едять. А послѣ обѣда патриархъ станеть турок дарить: началнымъ людемъ золотыхъ по 20 и по 30, а рядовым по 5 золотыхъ. Таково поставление бываеть всегда греческим патриархомъ, а своими митрополиты они не ставятца и дѣвъства никакова не бываеть. А сами патриархи от поставлѣния въ л. 105 об. // митрополиты беруть по 3000 залатых, а съ епискуповъ -- по 5000 ефимковъ, а съ поповъ -- по 100 залотыхъ.

А потриархъ, и власти, и попы греческия рукою не благословляють никогда никого, толко руку даеть целовать; а попы толко руку дають целовать убогимъ, а богатыя грѣки гнушаютца рукъ поповыхъ цѣловать и ни во что ихъ ставять.

Некогда у меня было зъ греками сопрѣние о ихъ поступкавъ худыхъ. A прѣние у насъ было на корабли, какъ плыли изъ Египта въ Царьградъ, въ Великой постъ. И я имъ говарилъ: "Для л. 106. // чево, молъ, вы многия турецкия поступки держите и всякия гадины ядите?" И они мнѣ съказали: "Мы-де еще молчимъ, будто християне нарицаемся, а есть-де у насъ такия грады грѣческия, так де ни близъ християнства не хранять, въ посты-дѣ, и въ срѣду, и въ пятокъ мясо ядеть и ничего-дѣ християнъства не хранять".

Июня въ 22 день поидохомъ изъ Царяграда въ Едринополѣ для грамоты салтанъской; а ходять изъ Царяграда вь Едрино въ понедѣлникъ да въ четверхъ, а въ выныя дни не ходять. И отидо- л. 106 об. //хомъ двѣ мили, и стахомъ въ селѣ на примории, а село стоить подъ горою. Тутъ застава стоить: турки товаровъ досматривают у торговыхъ людей. Тутъ в селѣ мость зѣло вѣликъ каменъной чрезъ рѣку. И въ томъ селѣ ряды, что въ Царѣградѣ, со всячиною; и строение все каменъное, и улицы каменѣмъ высланы. А та рѣка зѣло хороша, будеть со Аку; и с той рѣки вода приведена въ Царьградъ. И въ томъ селѣ зжидалися всѣ, стояли до вечера да и спустилися въ ночъ. От Царяграда до Едринаполя дарога вся каменемъ л. 107. // выслана, a гдѣ ручей хошъ маленкой, тутъ мостъ каменъной со возъводами. A хлѣбъ в Турецъкой зѣмли поспѣлъ еровой за двѣ недѣли до Петрова дни. А езъдеть всѣ въ Едрино въюками, верхами, a тѣлегами нѣтъ, толко малое число арбами на волахъ. Тоя же нощи минухом три села, всѣ стоять при мори. Во единомъ селѣ мостъ зѣло дивѣнъ каменъной и ведѣнъ черѣзъ губу морьскую, добрыя полверсты будеть. Въ Турецкой земли, гдѣ не поежай, все мосты каменъныя; и селы -- всѣ строение каменное, улицы все каменемъ л. 107 об. // усланы. А воды -- все по дороги пъриведѣные столпы каменыя, а вода въвездѣ подъ землею изъ дальнихъ мѣстъ, на трехъ вѣрстахъ, на дъвухъ все столпы -- нигдѣ нужда водная не изъметь. Зѣло предивно! Воистину златое царьство и удивлению достойно!

Того же дни приидохомъ во градъ Селиврии и тутъ стояхомъ до вечѣра. Градъ хорошъ, з Бѣлевъ будѣть, городъ каменъной. А постоялые дворы по дороги зѣло удивителны здѣланы: полаты длинные с воротами; а когда въ его въедишъ, такъ по одной стороне ясли, конемъ кормъ класть, л. 108. // а по другую людемъ лавки широкия подѣланы да и горнушки -- что хошъ вори. Да в тѣ же стѣны и отходы подѣланы, и воды приведены с шурупами. А хозяинъ, чей дворъ, и рагожи принесѣть да постеля всякому человѣку. А харчь всякую держать, чево похошъ, и вина, всего много. А постоялаго не беруть, толко харчь покупають у нихъ. Изъ Царяграда езъдять въ Едринополя болшими корованами, человѣкъ 500, 400, 300, -- обычей таковъ; и смирно зѣло, хочь адинъ поезжай.

Июня въ 24 день приидохомъ въ местечко Черное: зѣло хорошо, болши иного города; мечетѣй в нѣм л. 108 об. // и всякаго харчю много. И тутъ стояхомъ до ночи, и поидохом, мало не всю ночь идохомъ.

Июня въ 25 день приидохомъ въ местѣчко Бурганъ, будеть зъ город хорошей; и тутъ пребыхомъ до ночи. А шли мы изъ Царяграда въ Едрино подле моря полтретья дни; и потомъ отвратихомся от моря въправо къ Едрину; а шли всѣ въ заподъ лѣтней. А какъ подлѣ моря идешъ ночью и въ день, хошъ дъве шубы надень, такъ въ меру: очень подле моря холодно. А когда от моря поворотилися въ степъ, то было от жару всѣ зъгорѣли. Того ради и ходъ бываеть въ ночь, а въ день все л. 109. // стоять, что нелзя от зною итить, оводъ силной. Дивная та дорога и шествие! Когда изъ Царяграда до Едринаполя едешъ или въ Царьградъ, посмотрищъ на корованъ: вѣрстъ на петь идеть, что маковъ цъвѣтъ; да по вся дни такъ: иныя въ Станбулъ, а иныя изъ Царяграда. Радосно шествие силно и лъстиво, нуждъ никакихъ не бываеть. А въ тѣхъ корованахъ турки, греки, жиды, армяне и многия языки. А мы толко двое да проводникъ, а никто насъ не обидить ни хульнымъ словомъ. Толко какъ наедет турчинъ, такъ молвить: "Бакъ, попасъ московъ?" А мы скажемъ: л. 109 об. // "Московъ" -- такъ онъ и поехолъ прочь. А от Царяграда до Едрина всѣ степъ голоя, ни прутика нѣтъ. А дорога силна глатка, горъ болшихъ нѣтъ, а възволоки хорошия.

И еще минухомъ два местечка. А въ послѣднемъ мѣстечке тутъ царевъ сарай и стоялой дворъ лутче нашего гостинова двора, тутъ начевахомъ. И среди двора тово колодесь великъ зѣло, а вода ровна стоить со исътрубомъ. А воду безъпрестанно беруть и коней поять, а она паки в равности стоить. Шли мы да Едринаполя 4 дъни, и въ 5 день о полудни пришли, и стахомъ въ ганѣ, сирѣчъ въ гостинѣ дворѣ. л. 110. // А держить тотъ дворъ греченинъ, ево земля и ево строение.

Июня въ 26 день приидохомъ въ Едринополе, того ж дни подал челобитною, чтобы намъ дали указъ во Иерусалимъ. И торжаманъ Александра сказалъ: "Сидите-де въ ганѣ, указъ-де вамъ готовъ будет". И во 2 день захворалъ у меня товарищь Григорей, а лежалъ три дни. Трудно силно да и нужно силно было; дни жаркия, такъ тяжко силно въ Едринѣ от зною.

Въ Царѣградѣ лутче: от моря бываеть в нощи зѣло холодно, а въ день прохладнѣе гораздо едринъскова; а въ Едринѣ тяжко силно л. 110 об. // въ день, когда вѣтру не бываеть.

Градъ Едринополе стоить въ степи: полъ его -- на горѣ, а полъ -- на равномъ мѣстѣ. А окладомъ и жильемъ поболши Ерославля. Градъ камѣнъной, строение похуже Царяграда; рядовъ много и товарны ряды силно; мечѣтовъ много. Дворъ царьской стоить у рѣки, въвѣсь в садахъ; рѣка под нимъ помѣнши Москвы-рѣки да тиновата. А харчь гораздо дороже цареградъцкаго. А черѣзъ рѣку мостъ каменъной, так же что на Москвѣ. А у моста так же мелницы, что на Москвѣ-рѣке у насъ, толко нѣ темъ перѣводомъ: у нихъ ан- л. 111. //бары на столбахъ, а шестерня высокая, а на колесахъ перья набитыя; а мелеть хорошо, мы смотрѣли. А самъ салтанъ ездилъ въ мѣчетъ въ пятницу. Тутъ патриархъ Иерусалимъской живѣть, мы были въ ево церкви, а в тѣ поры онъ выехолъ въ Молдавскую землю за милостиною; митрополитъ тутъ живеть. Христианскихъ грѣческихъ церквей много, жидовъ очень много и ормянь также много. Около Едринаполя турецкому царю приволно за зайцы ездить: много лѣсу и садовъ. Турѣцкой царь великой трудъ даеть своимъ всѣмъ подданымъ, что он живет л. 111 об. // въ Едринѣ: безъпрестани изъ Царяграда ездять турки, грѣки, жиды за челобитьемъ; а кабы онъ не жилъ въ Едрине, такъ бы такова приезду не была.

Въ Едринѣполѣ пред нашимъ приездомъ великой пожаръ былъ, много силно выгорѣло, и стали строитца въновъ. Въ Едринѣ послѣ пожару християнскую церковь приходцкую выстроели грѣки зѣло хорошу. Въ Едринѣполе поселянскова народу болши цареградъцкаго. Тут уже все изъ селъ землею: хлѣбъ, и дрова, и сѣно, и всякой лѣсъ -- всѣ булами да волами привозят болгары.

Жили мы въ Едрине л. 112. // июли 6 дней. И въ 6 день принесли намъ на дворъ указъ турецкой, совсѣмъ запечатанъ. Так мы нанявши подводы да въ 7 день и поехоли. А изъвозу от Царяграда до Едрина дали по 3 лева съ человѣка, а изъ Едрина давали мы по полътретья левка съ человѣка.

И поидохомъ изъ Едринаполя въ Царьградъ июля въ 13 день, и идохомъ до Царяграда также 5 дней. И въ 5-й день рано приидохомъ въ Царьградъ опять въ монастырь, гдѣ стояхомъ. А въ монастырѣ у насъ у рухлѣди жилъ нашъ третей братъ Лука. И тако мы опочихомъ; и утре л. 112 об. // поидохомъ к Саве Венедику, онъ нами радѣлъ. Спаси ево Богъ! А мы имъ радѣли: выправили ему указъ къ Москвѣ ехоть, на Озовъ. И тако съ Савою мы поидохомъ к пашѣ, чтобы паша указъ подписалъ. И ходили к пашѣ 4 дни, и въ 5 день паша нам указъ подъписалъ, и възяхомъ указъ у паши.

Июля въ 26 день, помолившеся Господу Богу, и Пречистой его Матери, и святымъ небеснымъ силамъ, и всѣмъ святымъ угодником Божиим, сѣдохомъ въ корабль, и в нощъ отвезохомся от пристали, и стахомъ на Бѣломъ мори на якори проти- л. 113. //ву Кумъкопескихъ воротъ. И тутъ начевахомъ; и во утрешний день стояхомъ мало не весь день тут: зжидалися сидѣлцовъ, турокъ и грѣкъ; во Египетъ многия шли турки и грѣки. И въ день недѣлный во исхождении дня на вечер подняша парусы и поидохом в путь свой по Бѣлому морю, и бысть вѣтръ добръ и поносенъ.

И во 2 день по захождении солнца минухомъ городокъ Калиполя.

Городъ каменъной, хорошей, жильемъ пространенъ; въ томъ гороткѣ турки и грѣки живуть.

И того же дни приидохомъ въ городокъ Костели Старыя. Бога- л. 113 об. //ты же два горотка по обѣ стороны сидять, городки хорошия. Тут мы стояхомъ ношъ и утра до пятаго часу; тутъ раизъ бралъ пропустную на свой корабль. A морѣ -- уско то мѣсто; а горотки ети у турка поставлены для войска и съдѣланы: нѣлзя кораблямъ то место пройтъти, тутъ море уско. И от того горотка подняли парусъ; в санъдалъ сели матросы и побѣжали ко брегу, отдали писмо проежея; а ко брегу не приставали, опять на корабль возъвратилися.

И поидохомъ мимо горотка Новьвыя Костели, также по обѣ стороны горотки. От тѣхъ горотковъ л. 114. // море разшиблося островами и шире вправо пошло подъ Святыя горы. От Царяграда до Костели 150 верстъ. И поидохомъ мы вълѣво. А от тѣхъ городковъ видна Афонъская гора по захождении солнца, а въ день не видна.

И въ 29 день приидохомъ во градъ Сокизъ. Градъ зѣло хорошъ, старинъной, християнской; жильемъ пространенъ; а городовыя стѣны всѣ от француза разбиты, какъ онъ ево бралъ; вѣтренныхъ мѣлницъ очень много, всѣ каменныя. Тут раизъ отдавалъ сухари на каторги неволникам, въ Царѣградѣ бралъ.Полатное строение л. 114 об. // все каменъное, садовъ много очень всякихъ. И виноградъ дешевъ зѣло, и вино дешево: по парѣ око; аръбузы, лимоны -- по 20 на копейку, и дыни дешевы. А стоить градъ, какъ во Иерусалимъ идешъ, на пъравой сторонѣ, на берегу моря, ниско подъ горами высокими -- невозможно пешу человѣку възойти, а горы всѣ камѣныя. Тутъ наши товарищи пошли въ город за харчью, такъ горачники засодили за горачь. Такъ я всѣдъши в санъдалъ да и поехалъ ихъ выручать -- ажно ихъ турокъ и выпустилъ. Сказалися, что московъския, такъ они и отпустили. А л. 115. // когда я вышелъ на берегъ ко граду, тогда меня обступили нѣволники, спрашивали про всячину. Ради миленкия! Дѣлають тутъ городъ, стѣны каменыя изъ земли ведуть. Тутъ мы гуляли по городу и всякою харчь покупали: вино и виноградъ, арбузы и дыни, и всячину на путное шествие. Тут в городѣ много грѣкъ, и митрополит тутъ живеть. И, пришедши на корабль, начевахомъ, и утре рано подняхомъ парусъ и пойдохомъ в пудъ свой.

Авъгуста въ 1 день приидохомъ в городъ Сенъбики. А въ томъ городку живуть все грѣки, а турок л. 115 об. // нѣтъ ничего. A всѣ жители -- корабленики до одново человѣка: когда они пойдуть на море, такъ у них адни бабы дома останутся; а то и попы всѣ на коробляхъ ходять въ промыслу, а у иныхъ попов свои корабли есть.

Городъ Сенъбики стоить на горе зѣло высоко, а за нимъ еще вътрое горы выше. Тутъ и монастыри естъ по горамъ, да я у них не былъ. Тутъ раизъ корабль зъ запасомъ здешнихъ жителѣй выгружалъ, а они изъ Царяграда всякой припасъ годовой привезъли, да выгружали седмъ дьней, и таскали на себѣ на гору. л. 116. // Чюдное дѣло, каковы ихъ жены силны! Одна баба пшеницы полъ-асмины въ мешку нѣсеть въ городъ. А такая нужда на гору итьти! Мы, бывало, порожъженъ пойдешъ, то пятью отдохнешъ, на гору идучи, а они без оддышки да еще боси, а коменья такия, что ножи торчать. Мы подивилися тѣмъ бабамъ -- богатыри, лихоманки! Подъ городом заводь или присталь.

Авъгуста въ 7 день пойдохомъ ис тово города уже на захождении солнца, a вѣтру не было ничево. И к зори бысть ветръ вѣликъ, и минухомъ градъ Родосъ. л. 116 об. //

Городъ Родосъ жиломъ великъ зѣло, много в немъ християнъ, много и всяково овощу. Да сказавають, что у турка другова города такова привольемъ всяким и довольством нѣтъ, кромѣ Египѣцкой земли, а мы к нему не пристовали. И отплыли от города верстъ з десять, a вѣтру и не стало. Городъ Родосъ стоить на лѣвой руки, какъ изъ Царяграда едучи.

Видѣхомъ: на острову школа грѣческая прежде сего бываху, тутъ грѣки науки учивалися, а турокъ нынѣ не даеть тутъ учится грѣкомъ. л. 117. //

И тово дня мы стояхомъ, вѣтру намъ не было весь день поноснова. А от тово мѣста морѣ пошло уже безъконечно широко: въправо широко пошло подъ Египетъ, а вълево подъ Иерусалимъ. А мы утре на первомъ часу подняли парусы всѣ и пойдохомъ въ путь къ Египту. И бысть вѣтръ зѣло добръ, и плыхомъ мы тою пучиною трои сутки день и нощь; зѣло было нужно, все блевалъ я.

Авъгуста въ 11 день приидохомъ к Нилу-рѣки, что изъ рая течеть; море зѣло мутно, все смучено з глиною верстъ на 30 л. 117 об. // всюду кругомъ. И, не дошедъ устья Нила-рѣки верстъ за пять, стали на якори, для тово что тутъ от рѣки морѣ мѣлко, пескомъ нанесло, а корабль всѣмъ грузомъ въ вустье не пройдеть. Такъ пришли изъ Египта Малаго, а имя ему Рохитъ, малыя корабли да и възяли въвесь грузъ с коробля, что въ немъ было, и все въ малыя въклали, а корабль назатъ порожней повели. А насъ арапы възяли на маломъ корабли да и пьривезли насъ в Рахитъ.

Городъ Рахидъ зѣло хорошъ; пристань великая, а от устья Нила до Рахита-пристали верстъ л. 118. // на десять будеть; а строение въ нѣм лутче цареграцъкова. И когда мы пристахомъ ко брегу и увидѣхом арапъской родъ, зѣло ужасохомся. Необычно такихъ людей видать, что звѣри, кажется, тебя изъесть хотять; иныя наги, что мать родила; а все изуверыя: иной кривой, иной разноокъ, иной кривокосъ, иной криворотъ, иной слепъ; а языкъ грубой, что пьсы лають. Такъ мы съмотримъ, что будеть. Языка не знаемъ, а гдѣ стать, Богъ весть, спросить не у кова. Что дѣлать? Тутъ уже горко было! Кажеться, на онъ свѣтъ пришли, и мъ- л. 118 об. //нили-то, что конца дошли.

А оны арапы въскочили на корабль да рухледь нашу долой волокуть -- работники у нихъ такия и обычай таковъ. С вѣревками пришли они тянуть нашу рухлѣдь, а мы имъ не доваимъ для тово что, куда с рухледью-то итти? Потомъ прииде въ разумъ, что у меня была грамотка въ Рахид ко игумену. Такъ я сталъ арапомъ кричать: "Метаха, молъ, туда насъ отведите!" Такъ они сказали: "Знаемъ-де", -- да възявши нашу рухледь да и понесли. Так тутъ стали юмручники досъматривать, и я показалъ у- л. 119. //казъ салтанъской, они и смотъреть не стали. Такъ насъ орапы повели до метохи, сирѣчъ да манастырскова подъворья. И привели насъ не въ тую метоху, во Алексанъдрижъскую, а мы не зънаемъ. Подали игумену грамотку, игуменъ намъ сказалъ: "Не ко мнѣ-де грамотка, ко иерусалимъскому-де игумену". Такъ мы пошли искать, повелъ насъ греченинъ.

Пришли въ метоху -- анъ игумена нѣтъ. Все бѣда! Мы тутъ ево ждемъ -- анъ ему там, на бозаре, сказали про насъ, так онъ нанявши арапъ подъ нашу рухлѣдь да и принесъ въ мето- л. 119 об. //ху, а мы толко смотримъ. Мы же игумену поклонилися, а игуменъ намъ радъ бысть. И я ему подал грамотку; онъ же прочелъ да и сказалъ: "Добре-дѣ, все, что писано въ грамотке, я-де вамъ здѣлаю". И услышалъ я, что онъ трошки по-руски натяковаеть, и я зѣло обрадовался. Слава Богу, что хош маленко языка рускова знаетъ! Потомъ намъ молвилъ: "Ну, нѣ печалъте-де-ся" -- да насъ сталъ хлѣбомъ кормить и по рюмке вина далъ церковнаго, такъ намъ поотраднѣе стало. Доброй человѣкъ, миленъкой былъ етотъ игумен; грѣхъ ево добродѣтелъ забытъ! л. 120. // Бывало, безъ меня пяди не пойдет гулять ли, на бозар ли; възявъши за руку меня да и пойдеть со мъною. "Добре-дѣ, не печался, я-дѣ уже тобою буду радѣть, во Иерусалимъ я-де тебѣ корабль дабуду. Да не печался-де, дѣло-де твое все будеть у менѣ зъдѣлано".

Такая бывала ужасть от араповъ, боимся зъ двора сойтить. Страшны, ходять нагия дѣвки лѣтъ по 12, по 15 -- такъ какъ не ужасъ?! А какъ уже присмотрились, такъ и съ ними нетъ ничево. Все сперьва, всякое дѣло дико, а потомъ осмотритца, такъ и зънакомо л. 120 об. // станеть. А когда мы пришли въ Палѣевщину, такъ намъ они, тѣ казаки, бѣси показались. А когда пришли въ Турки, такъ и ума не стало: "Вотъ, молъ, су, то-то ажно бѣси-то!" А когда съ турками опознались, бутъто руския стали. А когда пришли вь Египетъ, такъ мы смотрим на ораповъ да межу себя говоримъ: "Вотъ, моль, су, то-то прямыя бѣси!" А хошъ и опознались, а таки, что от бѣсовъ, опосались. Ети люди не разънилися з бѣсами и нъравами, и поступками, и видѣниемъ, и лихостью. И слава про нихъ лѣ- л. 121. //жить во всю вселѣную, что они люди добрыя, стоять хорошихъ бѣсовъ!

И тако мы стали въ Рахитѣ жить, и со орапами осматриватъся, и по Нилу-реки гулять. Нилъ-рѣка будеть с Волгу шириною, а бѣжить быстра и мутна. А воды пить нелзя ни по коему образу, такъ наливають въ сосуды да мигдалъныя ядры кладуть, такъ она отстоитъся и хороша станеть. A Нилъ-рѣка три месяца мутна бываеть, потомъ исчищатся станеть.

Въ Великой Ефиопии, когда у насъ бываеть зима, а у нихъ лѣто. От насъ к нимъ л. 121 об. // солнце забѣжить, такъ у нихъ въ тѣхъ месяцѣхъ лѣто бываеть. А когда настанеть месяцъ май, такъ у нихъ станеть зима сътановится. А от нихъ к намъ солнъце в севѣрныя страны зайдеть, такъ у нихъ май, июнь, июль месяцы -- зима, марозы, снеги глубокия. А когда настанет авъгустъ-месяцъ, тогда у нихъ приидуть дожди и зима пойдеть долой, такъ та вода полая придеть въ Египетъ Успеньевъ день. И идеть мутна вода 3 месяца, и рыба не ловитца в те поры; а исчиститца въ ноебрѣ, тут уже ловъ рыбы пойдеть въ рѣ- л. 122. //кѣ Нилу. А рыбы много зѣло, а рыба все тарань, иной мало.

В Рахите по Нилу садовъ очень много и финиковъ; а финики недороги: фунтъ по копѣйки сушеныхъ. Во Египтѣ дождя никогда не бываеть, все рекою всю Египецкою землю напояют: въвезъдѣ боразды проведены, да воду по нивамъ пущають. А Нилъ-река ниска берегами, и бежить вода вровень зъ берѣгами. А овощъ¹ всякой во Египьте дважды поспѣвает въ году, и хлѣпъ такожде дважды снимають, а лимоны² -- что месяцъ, то плодъ. От устья Нила-рѣки л. 122 об. // до Болшаго Египта Ниломъ-рекою 500 верстъ, а кораблемъ въверхь по Нилу, какъ доброй вѣтръ, въ три дни поспѣвають до Египта. А там такия комари силныя и зиму, и лѣто, что сказать нелзя: нѣвозъможно быть пес полога, единой ночи не уснешъ. А когда мы пришли, такъ насъ комари объели, такъ рожи наши стали что пьяныя, угрѣваты, и другъ друга не узнаешъ; а на нихъ зънаку никакова нѣтъ, хошъ ихъ едять.

И жихомъ мы в Рахитѣ седмъ дней. И нанелъ намъ игуменъ корабль да Домяты, до другой пристали; а итить въверхь л. 123. // по Нилу рѣке; а корабль арапски был. Игуменъ насъ отдалъ арапомъ въ руки и приказалъ, чтобы никакой налоги намъ не было. Такъ раиз очистилъ намъ корму; и мы въ корму поклали рухледь свою, да и сами сѣли, и убрались всякимъ харчемъ.

Авъгуста въ 17 день сѣдохомъ въ корабль и поидохомъ ко Домятину, къ другой пристали египецкой, а дали с человѣка изъвозу по тарелю. И въ той день бысть вѣтръ зѣло поносенъ и добръ до полунощи, а с полунощи престалъ. И стояхомъ тутъ до полудни, и видѣхомъ тутъ по Нилу-рекѣ городков ара- л. 123 об. //бъскихъ и селъ безъчисленое множество -- невозъможно исчести, что песка морьскаго. Город от города -- вѣрста да двѣ версты, а села также; а жилье все каменъное, и сѣла узоричитые велми. А земъля окола Нила добрая, и чорная, и ровная, будто нарочно здѣлано, нигдѣ нѣтъ ни бугорчика, хочъ яйца покати, такова гладъка. А людей многая множество. А вода во всю землю Египецкую пущена изъ Нила; ино какъ с коробля погледишъ: по всей земли толко что небо да вода въвездѣ. A гдѣ берега высоки, такъ тут волами воду тянуть; а колеса л. 124. // здѣланы что мелничныя да кувъшины навязаны, да тагта и наливають, а инънде кашелями люди льють. Зѣло земля Египецъкая доволна всѣмъ: людми, жиламъ. Что говорить, ета земля у турка -- златое око! Всячины изъ Египта въ Царьградъ кораблями идеть.

Нилъ-река что выше, то ширѣ, инде есть вѣрстъ на пять шириною. И шли мы Ниломъ-рекою въверхь три дни и, не дошедъ Египта верстъ за двацеть, поворотихомъ въ другую проливу вънизъ по Нилу ко Домятину. Тутъ Нилъ-река от Египта разъшиблась дъвѣ- л. 124 об. //ма горлома: адно горло пошло под Рахитъ, а другое -- подъ Домятин. А когда мы поворотихомъ вънизъ по Нилу-рекѣ, и шли три дъни, и на четвертой день пришли въ Домять-присталь.

Домять-присталь -- мѣсто хорошо, добро бы не болыпи Драхита, и строение тако жъ зѣло хорошо. Ети у турка пристали велики, и корабли египецкия велики ж. А когда мы шли на корабли со орапами, горко было силно: люди те что бѣси и видѣниемъ, и дѣлы. А мы, трое, что плѣники, языка не знаемъ, а куда насъ везуть -- Богъ вѣсть. А хошъ бы нас л. 125. // куда и продали -- кому бы насъ искать, инаковъ? Да спаси Богъ игумена! Онъ, миленъкой, радѣлъ и приказалъ насъ бѣречь, такъ насъ хозяинъ-арапъ силно снабдѣвалъ и берѣгъ. А когда мы пришли въ Домять, такъ онъ арапъ кликнулъ грѣченина да отдалъ меня в руки: "На де, отведи ево въ метоху". Такъ гречѣнинъ нанялъ араповъ подъ нашу рухледь, да и пошли въ метоху, въ монастырское подворье. Ту нас игуменъ принялъ с любовию и трапезу добрую учредилъ. А языка не знаеть, да старецъ у него, поваръ-сербинъ, онъ, л. 125 об. // спасибо, языкъ знаеть руски -- так намъ отраднѣе стало. Слава Богу, тутъ от печали поутѣшились! Подали игумену грамотку. Такъ онъ прочелъ грамотку да и сказал: "Добре-де, корабль готовъ есть во Иерусалиму утре-дѣ готовся совсѣмъ". Такъ мы ему поклонились, а сами зѣло обрадовались: слава Богу, что безъ задержъки, Богъ далъ корабль!

Авъгуста въ 24 день седохомъ въ малой коюкъ и поидохомъ въниз по Нилу-рекѣ на морѣ, а кораблъ въ ту пору на мори грузили. И когда мы стали выходить въ вусье Нила-реки на море, тогда л. 126. // насъ възяла погода великая. Зѣло мы убоялись, и отчаяхомся съвоего спасения, и другъ зъ другом прощахомся, толко уже всякъ молкомъ Бога въ помощъ призываеть, а в сандалъ воды много налило. И пришли на то мѣсто, на устье самое; и тутъ рѣка мелка, а волны къ мѣли, что горы высокия, с моря гонить. И мнѣ, грѣшнику, пришло в разумъ пра отца Спиридона, и я началъ Богу молитися: "О Владыко-человѣколюбче! Помилуй насъ, грѣшныхъ, за молитвъ отца нашего Спиридона!" О дивное чюдо, како косенъ Богъ на гнѣвъ, а скоръ на послушание! л. 126 об. // Видимъ, какъ волны идуть и хощуть пожрати совсѣмъ сандалъ -- анъ не дошедши за сажень да и разъсыплется. Да тако насъ Богъ и спасъ за молитвъ отца Спиридона.

А когда перешли лихое мѣсто, вошли уже на морѣ, тогда наши изъвощики, окоянныя арапы, не везуть насъ на корабль: "Дайте-де намъ тарель! Мы-де было от васъ потонули!" А мы имъ, собакамъ, тамъ наперѣдъ за изъвозъ дали. Мы то такъ, то сяк, а они и вясла покинули да и гъресть перестали. Охъ, бѣда! Что съ сабаками дѣлать? А до коробля еще будеть с версту. А видимъ, л. 127. // что корабль готовится к подъему. А они не везуть: "Дай-де тарель, такъ и повезѣмъ!" Такъ я съталъ переманивать: "У меня, мол, денегъ нѣтъ, раизъ, молъ, тебѣ за насъ дасть". Такъ они, сабаки, едва повезли. А когда привезли х кораблю, такъ насъ матросы тотъчасъ приняли, и рухлѣдь нашу. Арапы и стали просить: "Дай тарель!" Такъ я раизу сказалъ, что, молъ, мы имъ за работу, что рядили, то въ Домяти наперѣдъ и дали, а они, молъ, насъ безъ денегъ и не повезли. Такъ раизъ ухватя рочагъ да и кинулся на нихъ, а они л. 127 об. // и отпехнулись скорѣе от коробля да и поехали на море. Люты собаки, злодѣи-арапы!

Авъгуста въ 24 день въ нощъ поидохомъ по морю. И поднявши парусы: всѣ бысть вѣтръ добръ -- и идохомъ 3 дъни и 3 нощи. И бысть намъ вѣтръ доброй во Иерусалимъ, но поидохомъ мимо выше. Нам же сказаша мотросы, что Иерусалимъ минухом, такъ намъ тогда бысть печално и скорбно зѣло.

И тако въ 4 день приидохомъ во градъ Вътоломаиду, а турецъкое именование Акри. Градъ бывалъ зѣло хорошъ и предивъ- л. 128. //ной, a нынѣ весь разоренъ от турка. Тутъ живеть митрополитъ Птоломаитъцкой; церковъ в немъ толко адна християнъская, а християне -- арапы. Добры миленкия силно до насъ были, а иныя насъ к себѣ и въ домы зывали хлѣба есть. От того града до Фаворския горы верстъ 30, а до Назарета верстъ 20.

Тутъ подъ тѣмъ городомъ гора Кормильская, гдѣ Илия заклалъ жерцовъ идолскихъ Иезавелиных. И гора зѣло узоречна, брусомъ вошла въ морѣ, высока зѣло. Тутъ и потокъ Кисъсовъ подъ горою, рыбы въ немъ зѣло много. Въ той полугорѣ монастыръ л. 128 об. // Илии Пророка, а живуть в немъ французы, турокъ имъ отдалъ. А от града до Кормилския горы верстъ зъ 10 черезъ затокъ, а около затока верстъ 20 будет. Межи града и горы великой затокъ, тутъ корабли убѣгаютъ от туртуны въ затишие. Тутъ мы по граду ходихомъ гулять, видели, прежнего царя какъ полатъное бывало строение зѣло узоречно, церковь бывала Иоанъна Богослова предивная.

А когда мы ходихомъ, и увидѣхом башни много плотей человѣчесъкихъ не в разсыпании, цѣлы и савоны, какъ топерева положены. л. 129. // И мы вопросихомъ старца, кой нас водить: "Что, молъ, ето за тѣла лѣжать, что они въ цѣласти и чево ради въ такомъ мѣсте?" И онъ намъ сказалъ: "Дивная-дѣ вещь надъ етами людми сотворилась, уже дѣ иныя боле трехъсотъ лѣтъ. И когда-дѣ турокъ подъ етотъ градъ приступалъ и не възялъ, так-де изъменики, похотя турку градъ здати, выстрелили писмо на стрѣле и укозали, с которой сътароны приступить, -- да и възяли градъ Птоломоиду. Потомъ довѣдолся митрополитъ, что стала изъ города изъмѣна, да въ церквах л. 129 об. // и проклялъ ихъ и родъ тѣхъ изъмѣнщиковъ. И тотъ-де въвесь род тутъ лѣжитъ: коего-дѣ ни погребуть, а земля и выкинеть вонъ. Въвесь ихъ родъ от тѣхъ поръ тутъ кладутъ; так-де бывало ужасъ от нихъ: мимо пройтитъ нѣлзя, что живыя лежать. А когда-де патриархъ Иерусалимъски ехолъ въ Царьградъ и тутъ-дѣ к намъ заехалъ, так-де стали ево граждане молить, чтобы ихъ разрѣшилъ. Так-де патриярхъ Досифѣй проговорилъ над ними молитву разрѣшалъную, так-де они и поразсыполись". И жихомъ во Акрѣхъ 4 дъни. л. 130. //

И поидохомъ еще выше. А нам силно печално, что насъ раизъ не вѣдеть къ пристани Иерусалимъской. Да нечто здѣлаешъ, коли ему не въ путь! Онъ все наровить, какъ назадъ пойдеть во Египетъ. И добывахомъ мы проводниковъ, кто бы проводил насъ до Иерусалима. Такъ нам сказали, что ни по какому образу етем-де путемъ не пройдешъ от араповъ. A всѣго ходу 4 дни, да нелзя. Увы да горѣ! А хочетца во Иерусалимъ, чтобъ к Возъдвижениеву дню, да уже такъ промыслъ Божий бысть.

А в тѣ поры во Иерусалимѣ неда- л. 130 об. //вно были арапы, было вѣсь Иерусалимъ разорили. Горко было намъ. Мы уже у раиза прошались, чтобы насъ отпустилъ: въ тѣ поры корабль шолъ да пристали. А онъ намъ сказалъ: "Что петъ де спѣшите, али де мои хлѣбы вамъ надокучили? Да еще-де будеть с васъ, не отпущу-де я васъ, не поставивши у пристали. Сромота-де моя, что васъ на иной корабль отпусьтить; не будетъ-де тово!" Добърой-де человѣкъ былъ раизъ, спаси Богъ ево! Християнъская душа миленъкой былъ! Бывало, приказываеть всячину нам л. 131. // давать есть и пить, возилъ нас по морю 4 недели, и поилъ, и кормил, и за извосъ не взялъ. А матросы что братья были, родѣли всѣ безъ выбору и добры; да, полно, языка-то не зънали, а то бы и лутъчи тово было. Изъ Акри-града поидохомъ въ Вифаиду-градъ и идохомъ день.

Сентебря во въ 2 день приидохомъ въ Вифсаиду-градъ. Вифсаида-градъ зѣло хорошъ, стоит при мори красовито, и присталь хорошая корабелная. Тутъ мы поидохомъ во градъ; тогда про насъ сказали митрополиту, такъ митрополитъ вѣлелъ нас къ себѣ л. 131 об. // позвать. И мы пришли, такъ он велѣлъ сыскать толмоча и стал черезъ толмоча с нами говорить. Потомъ велѣлъ намъ обѣдать дать, и мы обѣдали, рыбы было доволно. А митрополитъ родомъ арапъ, а голова у него бърита почитай вся. Потомъ пошли мы в церковь, митрополит тут же пришолъ. A мѣсто у него зъдѣлано у царъскихъ дверей меже иконъ, такъ люди на него гледять и молятца: с ыконами в рядъ, а стоитъ лицемъ на заподъ. Мы смотримъ: "Что, мол, ето еще за уставъ?" И нигдѣ мы такъ еще не видали. По- л. 132. //сле вечерни мы спросили про нево, а они намъ сказали: "Да что де, су, онъ-де християнства отступилъ, онъ-де принялъ попежство; а патъриарх-де Антиохийски и клятвѣ его предалъ; онъ-де и мясо ест въ посты". Вифсаида-градъ епархии антиохийскаго патриарха. Такъ мы от него уклонятся стали: "Пропади, молъ, онъ, окоянъной!" Опять за мною не одиножды присылалъ, такъ я не пошолъ. Ну онъ къ Богу! А тутъ во граде церковь папежская -- костелъ, такъ ево французы оболстили во свою вѣру. Тутъ мы стояли 5 дней. Потомъ раизъ л. 132 об. // кораблъ со пшеницею выгрузилъ да инымъ тутъ товаромъ нагърузилъ, кой потребенъ во Египетъ: мыломъ, лѣсомъ.

Потомъ, подънявши парусъ, пошли въспять ко Акремъ и вдохом с полъдня. И зъ дерева увидел кораульщикъ и закричалъ, что идеть галенъ разбойнической. Такъ възмѣтались, раизъ велѣлъ парусы оборачевать, и поидохомъ въспять къ Вифсаиде. И тако ночь всю бродили на одномъ мѣсте: вѣтръ намъ былъ противенъ -- такъ по морю корабль шатался туда и сюда. А поутру поглядимъ: анъ л. 133. // на том же мѣсте шетаемся. Потомъ сталъ вѣтръ по насъ, и къ полдню приидохомъ опять въ Вифаиду. И тутъ мы стояхомъ еще 3 дни, прослушивали про разбойниковъ. И въ 4 день поидохомъ подъ Акри, и тутъ от полунощи пристахомъ ко граду. л. 133 об.

Тогда въ нощи бысть буря зѣло вѣлика, а корабль нашъ от нуждъ волнъ зѣло разъбивашеся. И тако та буря меня зѣло утомила, и быхъ весъ огнѣмъ полимъ. Такъ в одъной свитке на кораблѣ нощь всю волялся. И забѣжалъ въ меня вѣтръ морской, такъ я л. 133. // и занемощевалъ. Такова была болѣзнь -- 3 дни ни сидѣть, ни лежать, ни стоять, ни ходить нѣлзя. А корабленицы, миленькия, кой-что нѣсеть мнѣ изъ города, купя, тотъ -- то, иной -- иное, да сидя надо мною, да заставляють есть: иной арбусъ принесѣть да дасть, иной -- алимоновъ, иной -- яблокъ райсъкихъ, а иной -- дынь, иной -- винограду. Не опишешъ ихъ добродѣтели, каковы милѣнкия были добры до мѣня. Что дѣлать? Уже мнѣ смѣрть ставитца. Такъ я легъ, да шубами, коцами меня о- л. 134. //кутоли -- такъ я въспотѣлъ, такъ полегче стало.

А въ Вифсаиде дыни, арбузы зѣло недороги; винограду на копѣйку полу насыпать; райскихъ яблокъ 20 за копѣйку; яицъ 12 и 13 за копѣйку; съмоквѣй свѣжихъ вѣдро -- копѣйку дать.

Сентебря въ 14 день, на праздникъ Возъдвижения Честнаго Креста Господня, после полудня поидохомъ изъ Птоломаиды на присталь Иерусалимъскую. И въ нощи приидохомъ ко граду Иопии, а по-турецки именован Яфа, -- присталь Иерусалимъская. л. 134 об. //

Тутъ Петръ-апостолъ пребывалъ у Симона Усморя. Градъ хорошей, да нынѣ весь разоренъ: прежъде от турка, потомъ от франъцузовъ.

Градъ Иопия стоить при мори на горѣ красовито, а в немъ жилья немного, турки живут да орапы-християне. У християнъ одна церковь, и та на полѣ, толко стѣны и не покрыта, а верхъ збитъ и дверей нѣтъ. А служить въ ней чорной попъ, присланъ изъ Ерусалима; тутъ и живѣть, на подворье Иерусалимъскомъ. А тутъ онъ живеть для богомолцовъ: богомолцы, л. 135. // пришедши, тутъ стоять, на подъворье томъ. А служить попъ въ церкви той по воскресѣньямъ да по празникамъ, а в протчия дни въ кѣльи служить. И какъ мы с коробля приехоли въ городъ и пришли въ метоху, и тотъ попъ насъ принялъ и мѣсто намъ далъ, потомъ учредилъ нам трапѣзу хорошею. А богомолцов еще на присталь никто не бывалъ, мы еще первыя пришъли. И препочихомъ тутъ два дни. Прислалъ по насъ бѣй-турченинъ, кой тутъ начальникъ, онъ збираеть на турка дань. Мы же приидохомъ к нему л. 135 об. // въ полату. Онъ же вопроси насъ: "Что за люди? Откуда пришли? Давайте-дѣ горачъ!" Мы сказали ему, что мы люди московския: "Мы, молъ, тебѣ горачю не дадимъ." -- "Для чево-де не дадите?" И мы сказали, что у насъ есть ферманъ салтанъской, да и подали ему листъ салтана турецъкаго. Онъ же сталъ честь, а сами межъ себя, сидя, другъ на друга възглядывают да головами кочають. И, прочетши листъ, спросилъ у меня: "Бакъ, попасъ, московской-де царь бъетца ли с нашимъ царемъ туръскимъ?" И я ему сказалъ, что л. 136. // у нашего московскаго царя с турецкимъ миръ, брани нѣтъ. И онъ турчинъ молвилъ мне: "Бакъ, попасъ, смотри-де". И я на него гляжу, такъ онъ, поднявши, листъ царьской поцѣловалъ, а самъ мнѣ молвилъ: "Вотъ так-де мы царьской указ почитаемъ. Все-де тебѣ противу указу здѣлаемъ. Пойдите-де теперва въ метоху, по времѣни-те тебѣ подводы дамъ и отпущу-де тебя во Иерусалимъ". Такъ я и пошелъ въ метоху.

Потомъ сталъ къ бѣю ходить, чтобы меня отпустилъ во Иерусалимъ, чтобы подводы далъ и л. 136 об. // проводниковъ. И бѣй мнѣ сказал: "Не отпущу-де тебя, нелзя-де тебѣ ехоть, во Иерусалиме-дѣ заметня теперва великая, разбой-де стоит на дороге". А въ тѣ поры во Иерусалимѣ паша турецкой казнилъ араповъ, воровъ и бунътувщиков. Какъ лутчихъ араповъ паша кознилъ, да головы ихъ на колъя поткнувъ да и поставилъ надъ грацкими воротами, такъ за то арапы возъмялися да писали во всѣ веси арапския, чтобы сьежалися ко Иерусалиму; такъ потому арапы-дичъ изъ пустыней, изъ Египта, от Синайской горы сьехолись. А паши въ тѣ поры во л. 137. // Иерусалиме не было, онъ ездил за разбойниками, имать ихъ. И воевода согласился со арапоми, да пустилъ ихъ въ городъ, да и заперся с ними. А иныя поехоли за пашаю; такъ паша с ними бился, что съ сабаками. А въ городъ ево, во Иерусалимъ, арапы не пустили; такъ онъ езъдилъ да улусъ арапскихъ и разорилъ, а ихъ ималъ. Такъ арапы-ты насъ не пропустили, всѣ сабаки пути заняли. Да так-то паша с ними бился неделъ 7, а мы въсе-то тутъ сидѣли -- грусно было силно.

Градъ Иопия убогая самая, толко л. 137 об. // славенъ приходомъ иерусалимским, что тутъ присталь. Изъ Ерусалима везуть мыло, бумагу хлопъчатою, пшено, дрова, товаръ въсякой. Изъ Египта приходить пшеница, пшено сорочинское и товары. А изъ Ерусалима все велбудами да лошаками малыми возять, что ослята называютца, а все въюками, тамъ телѣгъ нѣтъ да и нелзя: горы непроходимыя и высокия.

А когда мы жили во Иопии, видѣхомъ бѣдъство великое, какъ на мори разбойники разбивають корабли. А разбойники -- Малтинскаго острова л. 138. // нѣмцы, люты злодѣи. А ихъ отпущаеть разбивать папа Римъской исполу да и благословение подаеть имъ, а на всякой годъ отпущаеть по 30 голенъ. Такъ они, какъ поймають корабль христианской, такъ товаръ и денги поберуть, а хозяина и сары християнския -- всѣхъ отпустять, а корабль кораблѣнику порожней отдадуть. А турки прилучатца тут же, то всѣхъ въ полонъ возмуть да на каторгу къ папѣ пошлють. А какъ турецкой корабль возьмуть, такъ со всемъ во свою землю отведуть, а турокъ всех л. 138 об. // на каторгу отдадуть. Горе от сабак, от мальтезовъ, -- все Бѣлое морѣ затворили! А турокъ не можеть с ними управитца: они подъ самой Царьградъ подьежають да селы разъбивають.

И жили мы во Иопии 3 недели. Потомъ, после Покрова, корабль пришол изъ Царяграда, а на корабли были богомолцы разныхъ вер: грѣки, армяны, французы, жиды. И на другой день турчинъ-началникъ прислалъ по насъ подводы и повели насъ арапы въ городъ в Ромен, 15 верстъ от Иопии. И того же дни приидохомъ въ Роменьгород. л. 139. //

И когда богомолцы пришли во Иопию, тогда турки со всякова человѣка зъ грѣка брали по 8 тарелей, а со ормянъ, и съ франъцузовъ, и зъ жидовъ по 16 тарелѣй -- въдвое, кой не греческой веры. Да и печатки въсякому человѣку дають; а когда пойдуть изъ города, печатки обирають, чтобы другъ другу, инымъ межу себя не довали. Да такъ въ воротѣхъ по одному человѣку перѣбирають, да печатку возъмуть да и пропустят. А когда в кой день пришли богомолцы, такъ тутошной чорной попъ, кой въ метохи живеть, л. 139 об. // дѣлалъ обѣдъ про богомолцовъ. А на обѣдѣ ходилъ зъ блюдомъ и бралъ с человека по червоному и по тарелю.

Во Иопии харчемъ очень съкудно, нѣтъ никакова харчю. Виноградъ дорогъ, хлѣбъ и яйца такожде дороги; а рыба времѣнемъ бываеть дешева, а иногда и дорога. Да тут же предъ нами во Иопию шолъ изъ Египта корабль зѣло великъ, и разъбойники-мальтезы за нимъ гнали. Такъ уже близъ Иопии, верстъ за десять, корабленикъ подеръжался близъ берега, а корабль въвесь и разъбился о камень, а товаръ въвесь и потонулъ, и разъ- л. 140. //несло море. Такъ корабльники с коробля покидались: а иныя въ санъдалъ, а иныя такъ совсѣмъ бросились въ воду да выплывали. А прилучилось въ ночи, такъ раизъ со всѣми матросы прибѣжали пѣши во Иопию, такъ бѣй с войсъкомъ пошолъ до тово мѣста да таскали кое-что. А товаръ въвесь разнесло, ничево не нашли, толко карабелныя снасти побрали, а то все пропало.

Октебря въ 7 день приидохомъ в Ромель-градъ и стахомъ въ метохи монастырской.

Градъ Ромель поболши Иопии, а стоить въ поле; нѣтъ подле ево л. 140 об. // ни рѣкъ, ни колодезей; а от моря 15 верстъ. Да от турка въвесь разоренъ, а приволенъ всячиною: много сѣлъ подлегло -- два торъга въ недели бываеть. Винограду, финики, смокви, лимоны зѣло нѣдороги; яицъ 8 и 9 за копѣйку; масло коровъе дорого: пять копѣекъ фунтъ. Бумага хлопчатая дешева: фунтъ 4 денги, а пряденая по 8 денегъ -- то и торгъ, что бумага. А земля хлѣбородна, и хлѣбъ дешевъ печеной. А когда сошлись всѣ богомолцы, тогда всякой хлѣбъ и харчь дорогъ сталъ, потому человекъ 1000 и полторы было, а го- л. 141. //родъ неболшой -- такъ, бывало, и не добудешъ хлѣба купить.

А в Ромли церковь адна грѣческия вѣры, другая -- армянская, 3 -- француская, сирѣчъ папежская. А мы жили з грѣками на Иерусалимскомъ подворье у церкви Святаго великомученика Георгия. Та церковь, пишется что въ чюдесе святаго Георгия, когда ея строили, и какъ въдовица столпъ восхоте послать, а корабленикъ не взялъ. Чти въ житии¹ святаго пространей. А въ той церкви заподныхъ вратъ нѣтъ, толко полуденыя. А когьда войдешъ во врата², а столпъ сътоить на лѣвой руки. А у тово л. 141 об. // столпа стоить чюдотворной образ святаго мученика Георгия въ киотѣ, тотъ образъ, на каторой стрѣлялъ турчинъ, а после сталъ християниномъ да и замучился, что въ чюдесехъ святаго Георгия. Мы же, грѣшнии, тотъ чюдотворъный образъ по вся дни лобъзахомъ.

В Ромли три подъворья разныхъ вѣръ: 1. Греческое; 2. Армянское; 3. Франъцужское и папежское. Францужское и ормянское подворье -- зѣло узорочисто строение, полаты каменныя, дивъныя, что городы, а греческое не такаво подворье -- да у грѣк л. 142. // и все хуже еретиковъ! Они, злодѣи, богати, такъ лутчия места у турка откупили; a гърѣкомъ все худое дано, для тово что грѣки оскудали и вѣрою, и имѣниемъ.

А когда мы жили въ Ромли, видѣли свадбы арапския, зело страмны. Неделю цѣлою женихъ с невѣстою ходить по ночамъ по улицамъ, по рядамъ многолюдно со свѣчами, со съмолою -- такъ градъ весь освѣтить. А за женихомъ и перед женихомъ множество народа мужеска пола и женска кричать, верѣщать и по улицамъ л. 142 об. // останавляваютца¹. Да одинъ кой-то колдунъ вышедъ наперед и станеть приговаревать, а за ним весь народъ кричать: "Хананей!" Да такъ таскаютца да полуночи. Да и християнския у нихъ свадбы тѣм же обычаемъ.

А когда мы жили в Ромли, а во Иерусалимъ не идемъ для ораповъ, а они насъ на дороге межъ горъ засѣли да и ждуть. Такъ они видят, что мы не идемъ, такъ тѣ разбойники здумавши да и ударились на градъ въ полдни, 200 человѣкъ конъницы. И прибѣгли на самой бозаръ въ ряды² да почали гра- л. 143. //бить, кто ни попался. А богомолцы, видя такую беду, въ монастыряхъ и заперлися. А орапы почали по улицамъ рыскать на коняхъ с копиями. Мы же възлѣзъши на верх келѣй и смотрихомъ, что будеть. И учинился бой великой у разъбойниковъ со гражданы, со арапами жъ да с турками; и граждане прогнали ихъ въ поле далече. И билисъ с ними близъ часу, толко Богъ помиловалъ: со абоихъ сторон урону не была, толка ранились межу себя. А они было, сабаки, затѣмъ и приехоли, что нас было разъбить: вѣдають, что идуть богомолцы с казною болшою. л. 143 об. // Кабы в ночи, так бы всѣхъ разъбили; а оплошно силно жили. Етакое бедство от собакъ-арапъ!

На третей день после побоища приехалъ къ намъ в Ромелъ паша съ войскомъ: все конъница; а служивыя были все болгоры, християнъския дѣти, да турокъ нуждою потурчилъ; а людъ зело крупенъ да и храбръ. Приеховши, паша на третей день выкинулъ на бозаръ дъвухъ араповъ-переводчиковъ удавленыхъ. А въ день люди ходя да на нихъ камениемъ бросають -- да и закидали ихъ камениемъ за то, что смущали ораповъ.

А паша писалъ къ салтану на воево- л. 144. //ду иерусалимскова, что воевода сложился со арапоми да и ево въ городъ не пустилъ. А воевода писалъ на пашу, что паша араповъ напрасно казнилъ: "Так-де сталъ бунтъ великой, хотѣли-де градъ разорить. И я-де видя: арапъ множество приехоли да ис пустыни -- да и стал-де имъ снаравлевать". И так-де царь разнял у нихъ вражду: холѣтскова послалъ пашу во Иерусалимъ, а ирусалимскаго -- въ Халѣтъ. Потом мятежъ сталъ помалу утихать.

Да тут же недалеко от Ромли гърадъ Лида, гдѣ святаго Георгия тѣло положено; а та Лида от Ро- л. 144 об. //мли версты 3; а ныне мѣсто то все и церковь мученикова вся разорена. А мощи его нынѣ гдѣ, про то Богъ вѣсть, никто не вѣдаеть.

Да видѣли жъ мы въ Ромли въ церькви, какъ християнъския арапския робятка говорять в службе зело глумно, а намъ необычно. Когда начнеть одинъ говорить "Блаженъ мужъ", а другой, отпяхнеть тово, да второй псалом, а стихеры также все по стиху сказавають. А во всякого рабенка за пазухою носять Псалтырь, и Октай, и Минея. И когда они стануть говорить, такъ другъ передъ другомъ възахватъ бьютъ- л. 145. //ца между себя: кой сильнѣе, тотъ болши и говорить.

А учатся у нихъ не по-нашему: с утра до полудня учать Часовъникъ или Псалтырь, с полуденъ до вечера учать стихѣры по Октаю и въ Минеи того дня прилучившагося да сказывает въ црькви. Таковы тщателны!

И стояхомъ мы въ Ромли полчетверты недели. Потомъ паша прислалъ ко всѣмъ богомолцом, чтобъ были готовы итить во Иерусалимъ. А на другой день рано пригнали арапы велъбудов и кони, лошаки малыя и стали класть рухлѣть на кони, л. 145 об. // подо всякого человѣка по два коня. И была задуха великая, едва выбъролися въ поле: улицы все наполнены были и пройтить нелзя было. И выбролися на поле часу въ 5-мъ дни. И зъбиралися тут всѣхъ вѣръ. И паша самъ выехалъ за городъ, насъ провожал.

И какъ выбролися всѣ въ полѣ, октября въ 28 день, поидохом из Ромли ко святому граду Иерусалиму всѣмъ корованомъ, было человѣкъ 1500 разныхъ вѣръ. И тотъ весь день шли между горъ разсѣдинами. А горы каменыя, а въ горахъ арапы всѣ живуть. Лихи зѣло разбойни- л. 146. //ки: бьють, грабять, что на тебѣ видить, все отнимають -- истыя бѣси, зѣло насилие великое творят. А паша окоянной толко славу ту учинилъ, что за городъ выпроводилъ, да денги обобралъ съ человѣка по гривне и алтына по два, да пихнулъ всѣхъ межъ горъ ко арапомъ, а сами и проводники назат воротились.

Потомъ арапы насъ стали бить, грабить. Осыпають, что пчелы, рвуть за ризы, трясут далой, с лошеди волокуть: "Дай пару!" Дать -- бѣда, а не дать -- другая. Толко ты кашелѣкъ вынелъ, анъ другой стороны и вырвалъ совсем. А не дать, такъ бьють. А станешъ л. 146 об. // давать, такъ с одново мѣста четъверть часа не спустять, что от собак не отобьеся. Посмотришъ: въвезьдѣ стоить крикъ да стукъ, бьют да грабять; и кой плачеть -- убит, иной плачеть -- ограбленъ. Въвѣзъде гоняютьца за однимъ человѣком по 10 и по 20. Многая коней и рухледь покидали да такъ от нихъ, собакъ, бѣгають. А болши псы-извощики тут же ворують, мотаютца межи тѣхъ. И они исъ тех же селъ разбойничихъ, такъ имъ къстати воровать-то, сабакомъ. Бабъ-та миленкихъ бьют! Пришедши, возъмуть бабу или дѣвку за ногу, да такъ с лошеди л. 147. // далой волочать, да и бьеть: "Дай пару!" Бѣдъство великое от араповъ, пощади, Господи, подобно что на мытарствахъ от бѣсовъ!

А я, грѣшникъ, и лошедь покинулъ да всѣ бегалъ пешкомъ¹, такъ они паки не такъ нападали. А когда набегуть арапы созади или въстречю и хотять грабить и бить, такъ я толко нашолъ на нихъ ружье острое. Бога-свѣта призову на помощь да безъпредстанъно кричю къ Богу: Владыко-человеколюбче²! Помози ми за молитвъ отца нашего Спиридона!" -- такъ они и прочь от меня.

Толко въ глаза заглянутъ, а сами заворчать да и прочь. л. 147 об. // А я сам ся удивляюся человѣколюбию Божию; за молитвъ, что Богъ любить, Спиридона-то отца. Такъ меня Богъ-свѣтъ спасъ за молитвъ отца Спиридона. Да спаси Богъ и арапа, моего извощика, много имъ отбивался. Гдѣ набегуть арапы станицею, хотять грабитъ и бить, а онъ наворотя дубиною самихъ. А они станут с нимъ шумѣть, а я въ тѣ поры уйду у нихъ. Потомъ иная станица набежить, а онъ опять с ними станеть шумѣть и дратся, а я-таки уйду. Да так-то въвесь день куликалъ. А я, су, вынѣвши да ему паръ 5-6 далъ, л. 148. // такъ за меня лутчи стоитъ. А самъ мнѣ ворчить: "Е, попасъ, не бойся-де, я-де тебя не дамъ грабить и бить". И я ему днемъ-то с рубль передовалъ. Ну онъ къ Богу! Толко бъ далъ Богъ здаровья, не о денгахъ¹ слово, увечье-то пуше денегъ². А они, сабаки, не разъбираютъ³, и милости у нихъ нѣтъ: хошъ по главѣ, хошъ по глазам, куды зъря. И тотъ мы день весь шли, ни пили, ни ели от нихь, собакъ. Такое бѣдъство чинят арапы!

И того дни доидохомъ до села Емъмауса, гдѣ Христосъ явися Луцѣ и Клеопѣ. И тутъ мы стали начевать, а сами л. 148 об. // згорѣли от зною. День въвесь со арапами билися, что съ сабаками, а пути -- мѣсто бѣзъводное. И, пошедши, тутъ въ прудѣ у арапов купили на грошъ воды, такъ напилися -- да то печали будто немного. Слава Богу-свѣту! Не та бѣда, инъ другая! Извошикъ нашъ, арапъ, сталъ у меня денегъ просить: "Дай-де пару! Чемъ велбуда коръмить?" И я выневъши да и далъ ему гривну, а он меня сталъ бронить по-турѣцки: "Мало, дай-де еще!" Да подънявъши камень, да суетца въ зубы ко мнѣ. И, видя нашъ кърикъ, грѣки пришли к намъ /л. 149. / да стали разъговаривать: "Деспота, дай-де ему, сабаке!" Выневъши гъривну да еще ему далъ, а онъ, окаянной, зубы скрегчеть, ходячи. И сказали ему, что: "Попас московъ, у него-де ферманъ потыша турча" -- такъ онъ посмиръняя сталъ баеть.

Село Емъмаусъ стоить подъ горою. Церковь християнъская зѣло была хороша, a нынѣ турки конѣй запирають. Церковь та поставлена на томъ мѣсте, где Христосъ Луцѣ и Клеопѣ познася въ преломълении хлѣба. И на том мѣсте та церьковь стоить; зело узорочна была, еще то стро- л. 149 об. //ение царя Конъстантина. А когда мы стали начевать у села Емъмауса, тогда лишъ ужасъ, по таборомъ толко стонъ стоить: иной безъ глаза, у иного голова проломлена, иной безъ руки, иной безъ ноги; бабы-то плачють. Иной сказываеть: "У мене 10 тарелей отняли"; иной сказывает -- "20", а иной -- "30"; у иного одежду отняли, у иного книги. А у чернаго попа изъ Царяграда, такъ у него, сказываеть, 500 тарелѣй отняли; ходить миленъкой что чорная земля от печали. Плач да крикъ стоить по таборомъ, и ужасъ. Пощади, Господи! л. 150. //

И утре рано поидохомъ из села Емъмауса, а поднимались бороною. Какъ арапомъ не грабить?! И другъ друга не ждутъ: какъ кто сѣлъ, да и пошолъ. Тогда на насъ опять арапы напали и почали грабить и битъ по-прежнему. А всего от Иерусалима верстъ съ 5, а насилу от нихъ, от собакъ, выбились. А когда мы възыдохомъ на верхъ горы, тогда увидѣхомъ святый градъ Иерусалимъ -- тогда арапы всѣ пропали, что подъ земьлю проволились.

А когда увидѣхомъ мы святый градъ Иерусалимъ, толко вѣрсты и за двѣ, л. 150 об. // тогда мы зѣло обрадовались. И зъсѣдши мы с конѣй, и поклонихомся святому граду Иерусалиму до земли, а сами рѣкли: "Слава тебѣ, Господи, слава тебѣ, святый, яко сподобилъ еси насъ видети градъ твой святый!" А когда увидѣли турки стѣны градъсъкой нашъ корованъ, тогда воевода выслалъ к намъ турак, арапъ конъницу со оружиемъ. Турки и арапы выехоли въ поле, а сами стали скакать, винътовать, копья бросать -- ради собаки, что мы пришли. Скачють по полю противу насъ, а сами намъ говорять: "Салам аликъ!" л. 151. // А мы имъ противъ говоримъ: "Алики соломъ, здарова ли живете?" -- "Как-де васъ Богъ милуеть? Какъ-де васъ Богъ пронесъ от курсановъ, сирѣчъ от араповъ?" Да и поскокали за насъ хъ коровану, да и поехоли назади корована всѣмъ полкомъ, будто насъ такъ провожали. А мы ужѣ пѣши шъли до вратъ градскихъ. А изъ Ерусалима вышли на поле християне: грѣки, армяня, кофьти, франъцузы, иноки, мужи и жены -- всѣ въстречають насъ, а сами плачють: "Какъ-де васъ Богъ пронесъ от араповъ?" А мы также плачемъ, никто тутъ не можеть л. 151 об. // от слезъ удержатся. Ужасть и радость! И уже въ радости всю беду забыли.

Октебря въ 30 день приидохомъ ко святому граду Иерусалиму. И когда мы внидохомъ во святый градъ Иерусалимъ и вънутрь града, подле дома Давыдова множество народа: туракъ, ораповъ, християне-армяне и разных еретическихъ вѣръ стоять. Всѣ, миленъкия, ради, въстрѣчають нас, всякъ своей вѣры своихъ смотрить. Тутъ въ корованѣ всѣхъ вѣръ шли люди, а корованъ нашъ шелъ вѣрстъ на 5 и болши, зѣло многолюдно было. л. 152. // А въшедши во святый градъ Иерусалимъ, всѣ пошли по разным монастырямъ своей вѣры.

А мы со грѣки пошли въ Великой монастырь потриаршей грѣчесъкой; армяне -- въ монастырь Иякова, брата Божия, въ тотъ пошли. А когда мы стали въ монастырь въ патриаршей въяжать во върата, тутъ насъ намѣстникъ со всѣми старцами стрѣтилъ. Ради зѣло, потому что отчаялись нас, жили мы на пристали полъседъмы недели. И старцы наши кони разъсѣдлавают и рухлѣдь нашу въ кѣлью несуть; зъ горѣлкою и с виномъ старцы стоять, а иныя л. 152 об. // на блюдахъ закуску держать. И сътали всякому человѣку по дъва финжала наливать горѣлки. И радостно, и плачевно!

Потомъ раздали намъ кѣльи. Мы же въ кѣльяхъ мало опочихомъ, начали бить въ доску за трапѣзу. И, пришедши, старцы стали насъ звать за трапѣзу. И въсѣ богомолцы вобрались въ трапѣзу, a трапѣза зѣло велика; а жены себѣ ели въ кѣльи. Потомъ ударили въ канъдѣю, и стали "Отче нашъ" говорить, и сели хлѣбъ ясти. И трапѣза была очень доволъна всячиною, уже пространѣя тоя трапѣзы л. 153. // быть нелзя, болшую часть долов снѣсли. И, воставши изо стола, воздали Богу благодарѣние.

Изъ-за трапѣзы повѣли насъ гулять на верхъ кѣлей и около Великия церькви, на гору Голгофу. И, падше, поклонихомся и лобызахомъ святую гору Голгофу. Потомъ стали намъ указывать святыя мѣста: Елеонъскую гору, Вифлиемъ, обитель Святаго Савъвы Освященънаго и Содомъское море, Иордань-реку. И тогда мы увидѣхомъ зъ горы Голгофы святыя мѣста и от радости не могли от слезъ удержатися. Падше на землю, поклони- л. 153 об. //хомся, и от той радости всю бѣду забыли арапскую, и хвалу Богу возъдахомъ. А сами всѣ единогласно рекохомъ: "Слава тебѣ, Господи! Слава тебѣ, святый, яко сподобилъ еси насъ, грѣшныхъ, видѣти градъ твой пресвятый! О Владыко, что возъдам тебѣ? Како насъ, недостойныхъ, допустилъ со грѣхи нашими?" И тако ходихомъ по крылу церковному великия церкви Воскресения Христова и смотрихомъ здания церковнаго. И дивихомся: "Како монастырь и церковь нашу, таковую красоту отдалъ босурманомъ въ поругание?" И плакохомъ, на токовое строение глядя, и немощно от л. 154. // слезъ удержатися.

И приидохомъ къ Великой церкви. Сидять тамо заперты для службы святыхъ мѣстъ, по веръви к нимъ въ церковь; мы же смотрихомъ сверху во окно внутрь церкви, и увидѣхомъ предѣлъ надъ Гробомъ Господним, и возрадовахомся радостию велиею. А сами, кабы мощно, так бы скочили въ церковь, да невозъможно от туракъ-сабакъ: они церковь запирають и печатають. И смотрихомъ вънѣ церкви и вънутрь церкви, и дивихомся. И видѣхомъ тамъ старцовъ, ходящихъ по церкви, разъных вѣръ еретическихъ: овыя ходять, кадять святыя мѣста, а иныя слу- л. 154 об. //жъбы поють. Мы же дивихомся таковому безъстудию ихъ. А франъки поють на органахъ, a всѣ тѣ вѣры называютца християнъския! Что петь делать? Богу тако попустившу! И тако намъ доволно ходихомъ и вся святыя мѣста съмотрихомъ. И уже от радости всѣ бывъшия скорби намъ на пути на мори, от арповъ -- все уже тыя скорби забыли. Слава Богу! А когда шли во святый градъ Иерусалимъ и видѣхомъ на пути скорби всякия, всеконечъно отчаяхомся видѣти святый градъ. И доволно ходихомъ по крылу церковному. И пойдохом л. 155. // во своя кѣлии, и мало опочихом.

И приидоша старцы, и позваша нас к записке, мы же всѣ приидохом въ патриаршу келию. И тутъ стали всякова человѣка имя въ книгу записывать, а у записки сидѣлъ митрополитъ Пталоманъской да намѣсникъ патриаршей. А от записки брали зъ богатыхъ по 10, по 8, по 5 червоныхъ, а с убогихъ -- по 5 тарелѣй. И какъ уже всѣхъ перѣписали, такъ питропосъ, сирѣчъ намесникъ, позвалъ меня. Такъ я къ нему пришолъ, по обычаю поклонился да и подалъ ему царской листъ московъской. Потомъ мне л. 155 об. // вѣлелъ питросъ сѣсть, и я сѣлъ. Питросъ, възявши государевъ листъ, разъвѣрнулъ, а честь не умѣеть. Толко гербъ царской смотрѣли, да и поцѣловалъ гербъ царской, потомъ митрополитъ поцѣловалъ. А самъ питропосъ такъ мнѣ сказалъ чрезъ толъмоча: "Ради де для великаго государя, царя Петра Алексѣевича, и ево ради царьскаго зъдравия все тебѣ добро будеть у насъ, не печалси-де ничемъ. Дадим-де тебѣ кѣлию и станем-дѣ тебѣ водить по святымъ мѣстамъ, гдѣ-де намъ возъможно. A здѣ-де невозъможно и коими мѣстами босу- л. 156. //рманы владѣють и християнъ не пущають, ту-де мы и сами нѣ волны". И я воставши да и поклонился. И питросъ мнѣ молъвилъ: "Идите-дѣ теперя въ кѣлию опочивать, а когда-де будеть время, убравъшися, станемъ-дѣ васъ водить по святымъ мѣстам". A грѣкомъ зависно силно, что питросъ такую показалъ любовъ. И тако поидохомъ въ кѣлию и препочихомъ.

И бысть якобы о полунощи, стали клѣпать въ доску къ утренъни. Мы же приидохомъ в церковь царя Константина и матери его Елены и тутъ ма- л. 156 об. //ло постояхомъ. Когда начали на утренни кафизму говорить, тогъда намъ стали свѣчи разъдовать и повѣли насъ нощию со свѣчами по святымъ мѣстамъ.

Преждѣ повѣли тутъ, гдѣ Христосъ сирѣчъ сидѣлъ на камени, когда явился Марии Могъдалыни. Тутъ натъ тѣмъ каменѣмъ зъдѣланъ чюланъ дощатой зъ дверми, да и замыкают. А камень что стулъ, круглой камень, красной кремѣнь. A гъдѣ Христосъ сидѣлъ, и то мѣсто сребромъ облажено и позлащено. Тутъ, подле того камени, церковь Иякова, бра- л. 157. //та Божия, а служать въ нѣй грѣки. Тутъ мы тотъ камень цѣловавъше, пошли до церкви, гдѣ Мария Египецкая плакола предъ образомъ Пресвятыя Богородицы. Потомъ пошли до Авраамовой церкви. Пришедши въ тое церковь, цѣловахомъ то мѣсто, гдѣ Исаакъ стоялъ связанъ, когда ево Авраамъ хотѣлъ закласть. И то мѣсто облажено сребромъ и позълащенъно, величиною зъ большую торелку. Потомъ возъвратихомся въ Великой монастыръ. И идучи въ монастырь, цѣловахомъ Вѣликия върата, и тако возъвратихомъся въ монастырь. И приидохом л. 157 об. // въ церковь, а въ церкви же поють словословие великое. И отпѣли утреню, и тако поидохомъ въ кѣлия своя.

Потомъ шли до литоргии, отпѣвъши литоргию, вышли изъ церкви, пошли всѣ до винной полаты. Тут всѣмъ подносили араки по финьжалу, а по-руски горѣлки. Таковъ въ томъ монастыре уставъ: послѣ обѣдни все старцы вышедъ изъ церкви да и поидуть пить горѣлку, а винъной старецъ подносить всякому человѣку по финжалу; хошъ кто церковнаго не пьеть, a горѣлку пьеть; тотъ у чести, кто вина церковнаго не пьеть. И тако поидохомъ до кѣлии своей. л. 158. // По времени же позъваша насъ за трапѣзу и такоже насъ по-прѣжнему удоволиша всѣмъ, брашномъ и виномъ. Воставъ изъ-за трапѣзы, трапезу же и запѣрли, не пустили вонъ богомолцов, стали ноги умывать. А за умовѣние брали с нарочитыхъ по 8 червоныхъ, по 7 и по 5. И тако умывъ ноги и обравъ гроши, отворили двѣри и выпустили вонъ.

И, пѣреночевав ночь, утре, на первомъ часу дъни, привели къ монастырю арапы коней. Къ нам же пришедъ черной попъ Дорофѣй, да старецъ-арапъ возъвѣстилъ всѣмъ, чтобы шли л. 158 об. // въ Вифлиемъ. Мы же стали збиратися. И вышли за грацкия врата Лидцкия, и тутъ всѣ зъбиралися. Тогда стали конѣй разъбирати, а инии же пѣши шли; а орапы силно сажають на кони, хошъ кто не хочеть. Мы же шли пѣши, для тово что они, сабаки, силно изъвозомъ грабят: на 10 верстъ полтина станеть изъвозу. И когда сождались всѣ, такъ и пошли.

Поидохомъ ко граду Вифлиему. И тутъ на пути на лѣвой старонѣ минухомъ монастырь Святаго пророка Илии, гдѣ попалилъ огнѣмъ пятдесатицу. Тотъ мо- л. 159. //настырь от Иерусалима версты съ 3. Да тут же на другой сторонѣ дороги, на правой руки как въ Вифлиемъ идешъ, противъ монастыря лежить камень великой, и на нѣмъ спалъ Илия Пророкъ. И какъ онъ на камени лежалъ, такъ пророкъ весь изообразися; все знать, гдѣ лежалъ: гдѣ глава, гдѣ руки, гдѣ ноги, гдѣ спина -- что въ воску изобразилась. А надъ темъ каменемъ стоить древо масличъное. И богомолцы тотъ камень лобзали всѣ; и мы, грѣшнии, и камень брали на благословение и от древа ломали вѣтъвии. И л. 159 об. // отидохомъ якобы с вѣрсту, тутъ стоить на пути гробъ Рахилинъ, матери Иосифа Прекрасного: когъда она на пути умерла, тутъ погрѣбена быстъ.

Мы же мало еще поидохомъ от тово гроба, на долу стоить дрѣво масличъное. А сказывають про то древо: когда Пресвятая Богородица бежала во Египетъ от Ирода-царя, такъ-де подъ темъ древомъ почивала с Превѣчнымъ Младенцемъ. И то дърѣво и доднесь зелено, невелико, окладено каменьемъ. Мы же, грѣшнии, то дрѣво ломахомъ на благословѣние. И от того дрѣва поидохомъ къ Вифлиему. И не до- л. 160. //ходя Вифлиема, въ правой руки въ полугорѣ стоить Ефрафа, поболъши жильемъ Вифлиема; толко мы въ ней не бывали. И тако приидохомъ къ Вифлиему.

Вифлиемъ-градъ стоить на горѣ красовито. А в немъ жилья немного, подобно сѣлу, толко церковь узорочна Рожество Христово надъ тѣмъ мѣстомъ поставлена, надъ вертѣпомъ, гдѣ Христосъ родилъся. Въ той церкви и ясли Христовы, a вѣртепъ посрѣде церкви. Въ вертѣпъ итъти, что въ походной погрѣбъ, неглубоко, толко ступней съ 5. А въ пещерѣ ясли каменныя от мрамору бѣлаго. A гдѣ Превѣ- л. 160 об. //чный Младенецъ родился, и то мѣсто сребромъ облажено, и позълащено, и камениемъ драгимъ унизано. А вертепъ узорочисто зъдѣланъ, стѣны все цвѣты украшены. A нынѣ ту церковь держать франъцузы-папежъцы: турокъ у грекъ отнялъ да франъцузомъ отдалъ, a грѣкомъ данъ предѣлъ зъбоку той церкви. Строенье греческое-то франъцузы все из церкви вонъ выкидали: Дѣисусы, иконостасы резъныя и позълашеныя -- и то строение въсе лежить тепѣрва не въ призоре. А то строение грекомъ многия тысячи стало, а теперва проподаеть такъ ни за что. л. 161. // А крыта та церковь свинъцом. Длины той церкви 8 сажень, a поперѣкъ 27 сажень. А въ трапезе той церкви 50 столповъ аспидъныхъ, на сторонѣ по 25 столъповъ. И тутъ на монастыри арапы продають лѣстовки, многия тысячи, да богомолцы у нихъ всѣ покупять; и мы отчасти по силе купили про себя, на Русь, братии для благословѣния. A тѣ чотки кладуть на Гробъ Господень, такъ они освящаются Гробомъ Господнимъ. И тако во всю землю развозят и въ подарки разъдають. Потомъ азъ, грѣшный, пошолъ въ пещеру, гдѣ младенцы лѣжать изъбиеныя л. 161 об. // от Ирода-царя. Зѣло удивителна та пещера, а земля въ ней бѣлая; и ходять въ нея изъ вертепа, гдѣ Христосъ родился. Потом позваша насъ за трапезу, и трапеза была зѣло доволна, и вина было много.

Потомъ попъ Дорофѣй да старецъ-арапъ, -- попъ възялъ къниги, а старецъ блюдо болшое, -- и стали денги обирать. И греки нарочетыя давали по 10 червонныхъ, по 8, по 5; а нижней степень -- по 5 тарелей, ниже тово не беруть. А буде кто поупрямитца да станеть 4 тареля давать, то такъ л. 162. // въ глаза и бросить: "Какой-де ты богомолецъ?!" Таковы-та грѣки! Будѣ кто хочеть во Иерусалимъ итъти, то сумъма грошей велика надобить. И, въставъ от трапезы, пошли гулять по кѣльямъ; высоки кѣльи; смотрихомъ и дивихомся: красовито силно стоить Вифлиемъ на горѣ. Какъ посмотришъ къ Содомскому морю -- ужасно зѣло!

И утре поидохомъ изъ Вифлиема тѣм же путемъ въ вышеречѣной монастырь Святаго Илии Пророка. И тутъ игуменъ насъ стрѣтилъ того монастыря, въвелъ насъ въ церковь Святаго пророка Илии. л. 162 об. // Церковь зѣло узорочна, а в ней писмо все стенъное хорошо силно. И тутъ лежить камень, в стенѣ въдѣланъ, на которамъ сидѣлъ пророкъ, когда попалилъ пятидесятницу. Въ той церкви трапеза была богомолцомъ. И той же попъ Дорофѣй по-прежнему възялъ книги да записалъ, а гроши так же бралъ, что и въ Вифлиеме. Въставши от трапезы и погулявъ по церкви, мало опочихомъ, поидохомъ из монастыря Святаго пророка Илии.

И приидохомъ въ монастырь къ Чесному Кресту, гдѣ честное древо расло. Въ монастыри церковь зѣло предивна, писмо стѣнъное. В той церкви л. 163. // подъ святою трапезою пень того дърева, с котораго съсѣчено животворящее древо, ис которого зъделанъ Крестъ Христовъ, на нем же расъпятъ бысть Господь нашъ Исус Христос. Мы, грѣшнии, тотъ пень лобзали. Да въ той же церкви выносили часть от животворящаго древа, на нем же распятъ Господь нашъ Исус Христос, крестъ зъдѣланъ. Мы, грѣшнии, лобзахомъ той крестъ.

А сказывают про то древо: посадил Лотъ 3 главни по согрешении со дъшерми и поливалъ то древо по повелѣнию Авраамову. И когда Соломонъ сталъ строить Святая Святыхъ, и то древо повелѣл л. 163 об. // съсѣчъ на тябло. И мастеры то древо смѣряли и потянули въверхъ -- ано и коротко стало. Они же усумнѣшася, и пустиша долу, и смѣряли -- ажно и пришло въ мѣру; потянули опять -- ажно и опять стало коротко. Такъ мастеры познали, что хошет быть нѣкое таинъство, и положили ево къ стенѣ -- и бысть сѣдалище июдеомъ. И когда пришла Южъская царица к Соломону и Соломонъ нача ея водити по своимъ царьскимъ сокровищем и показа ей вся церковная зъдания внутрь ея, тогда же Южьская царица, когда пришли къ чесному древу, л. 164. // увидѣла ево, и воспѣла: "О треблаженъное древо!" И от того времѣни не вѣлелъ царь Соломонъ на томъ древѣ садитца, и с того числа бысть то древо въ чести у июдеовъ. И когда жидовя стали Христа распинать, и повѣлеша ис того древа здѣлати крестъ, и на немъ распяша Господа Славы. И тотъ-то пень въ той церкви стоить, и доднесь целъ, сребромъ обложенъ и позлащенъ.

И ходихом мы по церъкви, и смотрихомъ зъдания церковнаго. Потомъ позваша насъ за трапезу. И трапеза была пространная; и вина много было л. 164 об. // для тово, чтобъ охотно богомолцомъ денги давать. И тутъ Дорофѣй-попъ да старецъ-арапъ бралъ денги по вышеписанному, какъ и въ прежнихъ местахъ, и въ книги записовалъ. И тут, едъши хлѣба, начевали. И гуляли по томъ монастырю, въверху ходили по кѣльямъ. Удивителной монастырь, а пустъ весь; толко два старца живуть или три ради службы и для богомольцовъ: водять по святымъ мѣстамъ да денги обирають. И утре рано поднесли по финьжалу араки, и поидохомъ во Иерусалимъ. л. 165. //

И приидохомъ во Иерусалимъ въ монастырь Великой. Потомъ стали насъ разводить по монастырямъ и стали кѣльи раздовать. Намъ же отвели кѣлью въ монастыри Иоанна Предтечи и дали мнѣ кѣлью. Мы же начахомъ жити и Бога благодарити. Потомъ позвали насъ въ монастырь Святаго аръханъгела Михаила на ево празникъ ко всенощной. И тутъ митрополитъ Птоломанъской былъ, а литургию самъ служилъ, после обѣдни поучение челъ изустное. Пѣвцы у него были нарочиты. Тутъ, не распустя богомолцовъ, подносили по финъ- л. 165 об. //жалу араки да брали съ человѣка по червоному и по тарелю, кто чъто смогъ по силѣ.

Потомъ повели насъ во обитель Святаго Саввы Освященнаго. Также пригнали коней арапы и збиралися всѣ за грацкими вороты. И пошли от Иерусалима ко обители Святаго Савы Освященънаго, а шли все юдолью Плачевною. А когда стали зъбиратся богомолцы, тогда арапы окаянъныя силно сажають на кони, а кто какъ не хочеть ехать -- великое насилие и бой. А извозъ дорогой: от Иерусалима до Савина монастыря съ человека по тарелю, а пе- л. 166. //реезду 20 вѣрстъ. Бѣда, су, со арапоми, нигдѣ от нихъ уходу нѣтъ, вѣздѣ насилуют, силно на кони сажають!

И шли мы юдолью Плачевною; и будеть какъ въ полупути от Иерусалима, тутъ мы нашли на ораповъ. Они поять скотъ: козы, овцы -- великия стада, а ихъ, сабакъ, многое множество. А стали на дороге, а ходъ мимо ихъ. А они наливають воду в корыты, такъ дарогу у насъ заняли. А орапы дикия да и задрались с нашими арапами-извощиками. И чортъ на чорта нашолъ! А мы нутко бѣжать все юдолью. л. 166 об. // И бой у нихъ великой былъ. А имъ было хотѣлася насъ грабить, а проводники наши не дають, на конѣхъ кругъ нашева корована бѣгають да кричать намъ, чтобъ бѣжали. А мы бѣгли да и ротъ разинули. Охъ, дорошка, дала ума знать! А сами-таки махають, что бегите. Естьли бы етимъ арапомъ попались, то бы прощай: не токмо бы пограбили, тутъ бы побили всѣхъ, для тово что дичъ, кочевыя, а не сѣлъския. Когда мы ко Иерусалиму шли, такъ тутъ насъ грабили селския; л. 167. // они толко грабять, а не убивають.

И тако мы бѣжали версты съ три безъ памяти, и другъ друга топчимъ, да набежали на ихъ кочевье. Тутъ у нихъ стоять полатки, жены и дѣти ихъ да и козълята и овѣчки малыя. И когда насъ увидѣли арапския жоны, робята, подъняли крикъ, вопль, выскочили ис полатакъ нагия, чорны, толко зубы блещать. Тутъ мы пуще того испугались и еще бежали с вѣрсту. Едва отдохнули, такъ набѣжали на насъ проводники наши и сказали нам: "Не бойтеся л. 167 об. // теперво".

И тако мы възыдохомъ на гору высоко, толъко въ полъгоры, и увидѣхомъ монастырь Святаго Савы Освященнаго -- и обърадовахомся зѣло. И пришли къ монастырьскимъ воротамъ, слезли с конѣй. И у вратъ стоять арапы, не пропущають, и беруть со всякова человѣка по 5 паръ да и пустять въ монастырь. И тако мы вънидохомъ въ лавру Святаго Савы Освященнаго. И монастырь зѣло предивенъ, у насъ такова подобиемъ нѣтъ и удивителъствомъ въ Русии не сыщешъ. Хитро силно стоить, с полугоры съ- л. 168. //тѣны ведены круто зѣло. А въ монастырѣ храмъ болшой Преображения Господня зѣло предивенъ, стенное писмо; и иныя церкви есть многая малыя. Тут же въ монастыри мы видѣли кѣлию святаго Савы, гдѣ онъ сам труждался: вытесана въ горѣ какъ мочно человѣку сѣсти, а стоять нелзя. Прежде сѣго, съказывали, выхаживало миро, a нынѣ нѣтъ. А стоить тотъ монастырь на краю юдоли Плачевъной, которая пошла въ Содомъское море. А итъти тою юдолью до Содомъскова моря от Савина монастыря с полдня, сказы- л. 168 об. //вають. А какъ посмотришъ с монастыря къ Содомскому морю, кажетца, версты двѣ, да межъ горъ куликовата юдолью. А пойтить к нѣму нѣлзя от арапъ. А то море животнаго в себѣ ничего не держить, а воды пить нѣлзя: горка и солона -- и всякое животное в себѣ уморяет. А то море нѣвелико, что озеро, уско да длинъно, а ходу, сказывають, кругъ ево всево пять дней.

А когда мы пришли въ монастырь, тогда насъ игумен въвелъ въ церковь. Тутъ нам вынесли крестъ, здѣланъ от части животворящего древа. л. 169. // Мы же, грѣшнии, цѣловахомъ тотъ крестъ. Потомъ повели насъ на гробъ святаго Савы: среди монастыря здѣланъ голубецъ каменъной, покровъ черной, на покровѣ крестъ вышитъ. Мы же, грѣшнии, гробъ его лобызахомъ. А мощи его гдѣ, про то Богъ вѣсть. Потомъ нам въ церкви вынесли 3 главы, Ксенефонта и сыновъ его Аркадия и Иоанна; тако мы, гърѣшнии, тѣ главы лобызахомъ.

Потомъ повели насъ въ пещеру, тутъ зѣло костей много, въ той пещере. Мы же вопросихомъ: "Что ето за мощи?" л. 169 об. // И старцы намъ сказали: "Ете-де мощи новыхъ мученикъ. Когда-де турокъ възялъ Иерусалим, тогда солтану турецкому съказали, что есть тутъ монастырь, калугеры 5000, и они-де лихи, собравшися, пришедъ-де, опять возмуть Иерусалимъ. Такъ турецкой салтанъ послалъ пашу въ монастырь Святаго Савы, велѣлъ изъбить. И турки, пришедъ, стали убивать отецъ, изъ пещеръ таскать вонъ да главы отсѣкать. Отцы же, видѣвше суровство звѣрское от турокъ, не сташа противитися и начаша своя главы л. 170. // под мечъ клонити. И побиша их турки 8000. И видя паша турецъкой, что калугеры не противятъся имъ, посла вѣдомость къ турецкому салтану, что старъцы ни в чемъ не противятца. Царь же умилися, послалъ писание, велѣлъ предстать убивати, а ихъ свободити: куда хочють, идуть, а тут бы не жили. И тако паша возъвратилъся во Иерусалимъ, а отцы собъравшеся, и мощи изъбиенных собрали, да въ той пещерѣ положили, а сами пошли до Афонския горы и тамо водворишася". A нынѣ въ тѣхъ пеще- л. 170 об. //рахъ живуть арапы; зѣло много пещеръ надь юдолью Плачевною. Нам же старцы приказывали, чтобы от тѣхъ мощей не брали ничего. Мы же зѣло того опосались, тѣхъ мощей брать. Старцы сказовали: "Естъли де кто возъметь, а когда приидеть на море, так-же де кораблъ с тѣми мощами на мори не пойдеть. И турки-де стануть обыскивать, а когда у ково найдуть, такъ-де тово человѣка со всѣмъ въ море и кинуть". Мы же хождахомъ по верху монастыря и удивляхомся таковому зданию, паче же пещерамъ, гдѣ отцы л. 171. // жили, a тепѣрва по тѣмъ верьтепамъ живуть босурманы. Преже сего принашивалась Богу жертва, a нынѣ Могамету; нѣкогда постъ, молитва, сълезы, a нынѣ -- жертва дияволу тутъ приноситца. Да ушъ-та Богу такъ изъволившу? А все то за наши грѣхи такъ Богу попустившу босурманом владѣть святыми мѣсты.

И тако мы смотрихомъ с монастырской ограды во юдоль Плачевную: круто зѣло. И тут видѣхомъ араповъ: таскаютца по юдоли Плачевной, а сами, подъшедши подъ ограду л. 171 об. // монастырскую, кричать з долу, просять хлѣба. И старцы Савина монастыря с ограды кидають имъ, что сабакамъ, помалу хлѣба. Инъ кой наперѣдъ подъфатить да и побредѣть вь юдолъ; а иныя клѣчетѣють, гледят квѣрху да дожидаютца, чтобы еще бросили. Такъ другому кинутъ, да кто-тъ такъже побредѣть. Да так-то старцы по вся дъни с ними мучатца. А за монастыръ вытить нелзя -- ограбять. А съ верху монастыря старцы не вѣлят гледѣть на нихъ, собакъ: какъ дѣ увидять, так де не отобъ- л. 172. //ешися от нихъ, что от собакъ. И гулявши по монастырю, позваша насъ за трапезу, и търапеза зѣло была даволна. И тутъ Дарофѣй-попъ бралъ по-прежнему, какъ и въ прежьнихъ мѣстахъ, да на игумна бралъ по тарелю с человѣка. И тутъ мы начевахомъ; и утре подънесли по финжалу араки, да и пошли из монастыря во Иерусалим.

И какъ мы вышли за ограду монастырскую, тутъ на другой стъранѣ стоить столпъ каменой высокой, а на немъ стоить затворникъ весь наружи, на веръху столпа, поджемши руки, л. 172 об. // въ клабуку. А греки ходили к нему на поклонъ и прощенье от него просили. И я спросилъ тут у старца: "Чтомь ето у васъ за диво и святость?" Такъ онъ расмѣялся: "Етотъ-де столпник на часъ. Какъ-де богомолцы сойдуть из монастыря, а ево-де за ними вѣтръ здуеть доловъ". Мы же подивилися тому сътолпнику да и пошли. Такия-та у грѣкъ столпники объманщики! А идохомъ ко Иерусалиму не юдолью, но горами, высоки горы зѣло. И отошли версты за три, стоить село арапское, а прежде сего быва- л. 173. //ла обителъ Феодосия Великого. Нынѣ толко церковь одна, и въ той арапы коней запирають. И поидохомъ во Иерусалимъ.

И пребыхомъ до Ведѣния Пресвятыя Богородицы. И на празникъ Ведения Пресвятыя Богородицы звали всѣхъ богомолцовъ въ монастырь, а тотъ монастырь девичей, а живуть старицы. И былъ у вечерни митрополитъ Птоломандъской, a обѣдню самъ служилъ и поучение челъ. После обѣдни посадили всѣхъ богомолцовъ въ полату и давали всякому человѣку по финжалу л. 173 об. // раки да по другомъ винца церковнова, а брали съ человѣка по черъвонъному, по тарелю и по полутарелю. И тако поидохомъ по своимъ мѣстамъ.

Потомъ на вечеръ стали нам всѣмъ возвѣщать, чтобы были готовы итить въ Великую церковь, мы же начата готовитися. И пришли всѣ богомолцы къ Великой церкви, и стали всѣхъ вѣръ сходитца. Потомъ сошлися всѣ, и стояхомъ у Вѣликой церкви, и ждахомъ пашу турецкова. Потомъ пришолъ паша, ему же турки послаша л. 174. // кавры, и сѣлъ паша у вратъ церковныхъ. Потомъ приидоша к нему толмача всѣхъ вѣръ и сташа подле ево. Потомъ турчинъ принесъ лѣсницу, и пърислонилъ ко вратомъ церковънымъ, и, въслѣзши, отпечаталъ, потомъ отперъ. Потомъ прииде митрополитъ грѣческой со хъристияны-грѣки и сташа у вратъ церковныхъ. Потомъ пришли и еретическихъ вѣръ: арьмяне, французы и прочихъ ересѣй -- и стали у вратъ церковъныхъ всѣ. Потомъ турчинъ сталъ брати со всякого человека по 3 червоныхъ, а сь еретических л. 174 об. // вѣръ по 6 червоныхъ, да и печатки давалъ всякому человѣку. Потомъ стали въ церковъ пускать не всѣми дверми, но половину отворилъ турчинъ, чтобъ иныя такъ не шли, а пропущалъ по человѣку да по два да досматревалъ печатакъ. У ково есть печатка, так-то и пустилъ тово, а у ково нѣтъ, тово и не пустить.

Описание великия церкви Воскресения Христова

Во градѣ Иерусалимѣ въ полунощномъ углѣ стоить церковь великая Воскресение Христово. А въ ней врата двои: на полдни одни л. 175. // отворяютца, а другия закладены каменемъ. И какъ митрополитъ со християны и мы, гърѣшнии, с ними же вошли, и тутъ, немного пошедъ, яко съ сажень 5, лежить камень противу вратъ церковныхъ от мрамору бѣлого, огражден рѣшеткою мѣдною. С того камени положенъ бысть Христосъ во гробъ Иосифомъ и Никодимомъ; и на томъ камени Христа въ плащеницу объвивали. И тотъ камень митрополитъ и все християне цѣловали; потом и иныхъ вѣръ. А надъ тѣмъ каменѣмъ горять восмъ кандилъ л. 175 об. // с масломъ древяннымъ от разных вѣръ. А сказывають про тотъ камень, что подлинной былъ не мраморной, но простой бѣлой. А тотъ-де камень турокъ на фъранцузовъ възялъ скарбу великую червоныхъ, и на томъ-де мѣсте положили въмѣсто тово сей камень мраморной, что нынѣ всѣми видимъ. А кандила натъ тѣмъ каменемъ полажила царица Елена, а подлино-де камень разобрали християне на благословение. И о семъ камени вѣдомости подъ-линой нѣтъ, где тотъ камень девался: тут ли, гдѣ царица Елена его въ той церкви л. 176. // скрыла, или гдѣ онъ -- Богъ весть. А что говорять, фрязи его украли, и сему, что будеть, неймѣтца вѣры украсть.

И от того камени поидохомъ налево къ заподной странѣ. Среди Великия церкви стоить теремокъ-предѣлъ, а въ немъ Гробъ Господень. A предѣлъ, аки церковь, надвое перегороженъ. А какъ въ предѣл въ первой войдешъ, тут лежить камень, егоже анггелъ Господень отвалилъ от дверей Гроба Господня. И тотъ камень собою невѣликъ, кабы пудъ въ 15, а утверженъ въ помостъ, а онъ собою круголъ, что стулъ. А зъ- л. 176 об. //нать, онъ преже сего бывалъ великъ, да възятия турскова брали ево християне на благословение, a нынѣ турки не дають. А камень красен, что кремѣнь. А над нимъ горять 4 кандила разныхъ вѣръ с масломъ деревяннымъ. Мы же, грешнии, тотъ камень целовахомъ.

И тако поидохомъ ко Гробу Господню въ другой предѣлъ. А входъ ко Гробу Господню зѣло нуженъ: двери ниски да уски -- все нагнувши и по одному человѣку, а двое в рядъ не разойдутся. А въходять человѣкъ по 5 и по шти, а болши нелзя; покълонитца да и выдуть, а иныя поидуть. Нуженъ зѣло въходъ да л. 177. // и медленъ, нескора выходять оттудова, для тово радостьно велъми. Такъ кому-то хочетца съкоро вытить? Уже насмотритъца довали таковаго дара да и выдеть. Хошъ шумять, хошъ кричать, не гледять тово.

И когда мы вънидохомъ ко Гробу Господню и увидѣхомъ, тогда радости исполнися сердце наше; и забыхомъ скорбъ нашу, бывшую намъ на пути, и, падше, поклонихомся Гробу Господню. Тогда от такой радости не могохомъ от слез удержатися, и от очию слезы испускахомъ, а Гробъ Господень лобызахомъ, а сами рѣкохомъ: "Слава л. 177 об. // тебѣ, Господи! Слава тебѣ, святый, яко сподобилъ еси насъ, грѣшныхъ, видѣти гробъ твой пречистый и лобзати! Что воздамъ тебѣ, Владыко святый, како меня, недостойнного, допусти со грѣхи моими окоянъными гробъ твой пречистый видѣти?!" И дивихомся человѣколюбию Божию, како от многъ лѣтъ желаемое получихомъ: прежде слышаниемъ и прочитаниемъ истории, нынѣ же Богъ сподобилъ самимъ видѣти. И тако воздахомъ хвалу Богу и Пречистой Богоматери.

И стояхомъ тутъ, и смотрихомъ, како прихождаху тутъ ко Гробу Господню на поклонение от разныхъ вѣръ л. 178. // еретическихъ. И видѣхомъ армянъ и ормянскихъ жонъ. Зѣло много грѣшнику во удивление, удивили меня зѣло: какъ над Гробомъ Господнимъ они плачуть, такъ слезъ лужи стоять на дкѣ гробной; а иную бабу-ту насилу прочь оттощать от Гроба Господня. Дивное чюдо! Хоша еретическая у нихъ вѣра, мы же подивихомся таковому усердию. А Гробъ Господень придѣланъ къ стѣне, предѣланъ къ полунощной стенѣ, а полуденная -- та страна свободна; возглавие и подножие прибуравлено. А длина Гробу Господню 9 пядей, а поперѣчены -- 5 педѣй. А надъ Гробомъ Господнимъ горять 47 л. 178 об. // кандилъ с масломъ древянымъ, а горять день и нощъ. А в тѣ кандила масло наливають и досматривають старцы гробныя разныхъ вѣръ еретическихъ. И всякой старецъ въ свои кандила масло льетъ. А будеть видить: въ чюжихъ кандилахъ масло дагоряеть -- такъ ударить въ колоколецъ; такъ пришедъ да и нальеть масла. А колоколцы от земъли приведѣны во въсякую кѣлию, гдѣ кои живуть.

А писано въ Корабейномъ странъникѣ, что де етотъ гробъ здѣлала царица Елена надъ тѣмъ подлинымъ Гробом Господнимъ. л. 179. // А ход-де к нему подъ землею, и нынѣ грѣки въходъ забили, и ис памяти у нихъ вышло. А етотъ Гъробъ Господень здѣланъ от мрамора бѣлаго, и покрытъ цкою мраморъною жъ, и запечатанъ седъмию печатми свинъчатами. A нынѣ тѣ печати чють знать, уже стерлися; а печатаны насквозь: цъска вѣрчена да такъ и заливаны. А на сцкѣ на Гробѣ Господни на верху язва поперѣкъ разъсѣлася, толко не насквозь, да другой стороны разсѣлина не дошла. И поклонившися Гробу Господню, и тако изыдохомъ ис

прѣдела, и смотрихомъ по це- л. 179 об. //ръкви всюду, и дивихомся зданию церковному.

А у церкви над Гробом Господнимъ верхъ разъбитъ, турки разъбили, a здѣлать не дадуть. А дира та покрыта сѣткою медною, чтобы птицы не лѣтали. A предѣлъ надъ Гробомъ Господнимъ обитъ цъсками мраморными, a инъдѣ уже цски и вывалилися. А Великая церковь была подъписана мусиею, зѣло было узорочно, a нынѣ вся полиняла и не въ призорѣ, а се турки починить не дадуть. А Великой церкви длина -- 140 ступъней. Да тут же мы стояхом, и съмотрихомъ на верхъ церкви, л. 180. // и видѣхомъ: на стѣнахъ церковъныхъ кресты изображены въ камени Великия церкве на заподной, на полунощной и на полуденъной. А подобиемъ таковы: въ срединѣ троечастной и что у нас на Успѣнскомъ соборѣ, а по сторонамъ четвероконѣчныя; а подпись и но троечастномъ, и на четвероконечномъ -- "Исус Христос Ника". A дѣлала тѣ кресты царица Елена с подлинънаго Креста Христова. А троечастной Крестъ Христовъ с возглавиемъ, а подобие таково, якоже сии обрасцы свидѣтелъствують. А верхъ надъ Гробомъ Господьнимъ аки теремокъ, что ябъ- л. 180 об. //локо кругло. А на Гробѣ Господни служать французы-папежцы. А въходъ ко Гробу Господню никому не возъбраненъ, всѣхъ вѣръ ходять. А за предѣломъ Гроба Господня къ стѣне придѣланъ предѣлъ: тутъ служать кофти, а за ними хабежи. Тутъ гробъ Иосифа и Никодима выбита въ стѣну могилою, а гробовъ нѣт, толко ямы. Мы же тѣ гробы цѣловахомъ и землю брахомъ, а земля красна видом.

И тако поидохомъ до церкви Воскресѣния Христова 12 ступенѣй. А въ той церкви служать грѣки. А длина той церкви 20 ступней, л. 181. // a поперѣкъ -- 10 ступенѣй. Посредѣ же той церкви Пупъ земли, покрытъ каменѣмъ, а руками человѣческими не дѣланъ, но зделанъ Божиимъ повелѣниемъ. А от Пупа земнаго 4 ступени въ той же церкви естъ мѣсто, ограждено каменѣмъ народа ради, вышина повыше человѣка. A посредѣ той ограды пропасть-щѣль, какъ мощно человѣку пролѣсть. А как въ нѣе посмотришъ, такъ темно, а глубины Богъ вѣсть. И мы про ту пропасть спрашивали, и грѣки сказали: "Богъ-де знаеть, что ето за щелъ, л. 181 об. // мы же и сами не знаемъ, уже ис памяти вышло, такъ никто не знаеть". А в той церкви иконное писмо московское все -- царское подание нашихъ государей, а писание верховыхъ мастеровъ.

И тако намъ ходившимъ въ церкви, и начаша греки въ доску бить въ церкви къ вечерни. Потомъ стали вечерню пѣть, а митрополит Птоломанской стоялъ на мѣсте. И, отпѣвъ вечерню, позъвали всѣхъ християнъ грѣческой вѣры на Голгофу уженать за трапѣзу; и тутъ трапеза была всѣмъ доволна: и брашъномъ, и виномъ. Потомъ попъ л. 182. // Дорофѣй пошелъ з блюдомъ, а старецъ с тетратью, да брали так же: с нарочитыхъ по 8, по 6 и по 5 червонныхъ, а с нискихъ -- по 5 тарелѣй. А после трапезы начахомъ опять ходити по церкви и по святымъ мѣстамъ. И хождахомъ по церкви -- утѣшъно силно гулять, ненасытная радость!

И увидили французы, что грѣки вышли изъ-за трапезы, и велѣлъ францужской намѣсникъ заиграть въ своя арьганы для богомолъцовъ гречесъкихъ. И когда въ тѣ арганы заиграли франъцузы, тогда не могли кто удержатися, чтобъ тѣхъ оръ- л. 182 об. //гановъ не слушать. Зѣло у собакъ льстиво и сладко играють! И тѣм играниемъ многихъ во Иерусалимѣ отвратили от греческия вѣры къ себѣ въ папежскую вѣру. Тщателны сабаки, многими дарами дарять, денги дають и платье -- многихъ обольстили.

Мы же ту нощь всю не спахомъ от радости, ходихомъ по святымъ мѣсътамъ и мѣрихомъ Великую церковь мѣсто от мѣста. А из той церкви Воскресения Христова и ходихомъ на лѣствицу на Лобное мѣсто. И от тово мѣста 20 ступней стоить престолъ, идѣже жидове на Господа терновъ л. 183. // вѣнецъ плели; тутъ служать грѣки. И от того мѣста 10 ступъней стоить престолъ, гдѣ раздѣлиша воини жидовъския ризы Господни; тутъ служать грѣки же. И от того мѣста 4 ступни -- гдѣ воины жидовъския меташа жребия о ризе Господни. И от того мѣста 16 ступней -- гдѣ Пресвятая Богородица плакалась по Христѣ во время страсти. И на всѣхъ тѣхъ мѣстахъ службы, и висять кандила склянечныя с масломъ древянным, горять безъпрестанно.

И от того мѣста къ заподной странѣ 10 ступней стоить темница; 3 сту- л. 183 об. //пни -- гдѣ сидѣлъ Господь нашъ Исус Христос от июдей. И тутъ горять 4 канъдила день и ношъ. Да тутъ же лежить колода каменъная, а в ней пробита 2 дири: какъ жидове наругалися Христу, и клали нозѣ его въ кладу и замкомъ замыкали. А от того места 20 ступней -- гдѣ стояли Господни ученицы, плакали по Христѣ во время страсти Господни.

И от того мѣста къ полунощной странѣ въ той же болшой церкви стоить столпъ каменной от мрамору бѣлаго, за него же привязанъ бысть Господь Исусъ Христос от безъзаконныхъ июдей.

От того столпа 2 часть л. 184. // въ великомъ Римѣ въ церкви Святыхъ апостолъ Петра и Павла; а третья часть въ Царѣградѣ въ церкви Успения Пресвятыя Богородицы, где патриярхъ служить, и тае мы часть въ Царѣградѣ видѣли и цѣловали. А у того столпа къ заподу стоять француския органы, зѣло велики, привезены изъ Риму от папы.

Да въ той же церкви, не ходя на Лобное мѣсто на лѣсницу от того мѣста 24 ступни, на восточной странѣ, позади олторя Воскресения Христова, тутъ есть врата великия и лѣсъница въ пещеру ископана, глу- л. 184 об. //боко итъти въ нея по ступенямъ каменънымъ. И такъ снидешъ долу, тутъ стоить церковь каменъная царя Конъстантина и матерѣ его Елены. И тамъ горять 3 кандила с масломъ, a посредѣ тоя церкви пещера ископана въ землю и лѣствица 7 ступней. И тамо царица Елена обрѣла Кърестъ Христовъ и два разбойнича. Стоять на томъ мѣсте 6 канъдилъ християнскихъ и одно латынское.

А одесную страну Вокресения Христова тутъ есть лѣсътвица -- итить на гору высоко на Голгофу, и лѣствица каменъная, 13 ступней. А святая гора л. 185. // Голгофа каменная, высока, на ней же распятъ бысть Господь нашъ Исусъ Христос от июдей, и тутъ пробита гора пяди. Мы, грѣшнии, то мѣсто целовахомъ. А то мѣсъто объложено сребромъ и позлащено, а ис того мѣста благовония исходить, а то мѣсто выбито кругло. А за тѣмъ мѣстамъ поставлѣнъ крестъ-распятие, а написано распятие по-латынски, и подножие нѣтъ, a нозѣ прибиты однимъ гвоздемъ. A гдѣ укануша кровъ Господня, и то мѣсто до полупяди широко, а глубины никто же вѣсть. А церковь та на Голгофѣл. 185 об. // вся была выслана каменѣмъ, мраморомъ пестрымъ, зѣло узорочиста. А ходять въ нѣе разувъши, в однихъ чулкахъ. И у того мѣста сидить старецъ со свѣчами неотходно. А служать на том мѣсте грѣки. А от Лобнаго мѣста въправо, якобы саженя два, лежить камень круглой, въдѣланъ въ помостъ; и на томъ камени снятие было Господня тѣла со креста; а тутъ служать фъранцузы.

А сшедъ с лѣствицы, налѣво под горою святыя Голгофы стоить церковь каменная. А въ ней на выходе по обѣ стороны стоять два гроба царския; л. 186 // а какия были цари, никто не знаеть. И мы спрашивали у гърѣкъ, и они не знають: иной скажеть: "Грѣчес-ъкихъ царей", а иной скажеть: "Латынскихъ царей" -- а подпись на нихъ латынская. A тѣ гробы зъдѣланы зѣло хитро, мнитца, не гробы -- такое-то чюдо, a нѣ вемъ что, Богъ вѣсть. А не цалують ихъ, толко спинами трутца об нихъ; а не вѣмъ, чево ради.

А за тѣ гробы пошедъ мало, въ той же церкви направо -- гробъ царя Мелхиседѣка. Да въ той же церкви, от того гроба 3 ступни, есть щель въ гору Голгофу. Егда пришедъ единъ от воин л. 186 об. // и видѣ Христа, уже умерша, и копиемъ ему ребра прободе. И изыде кровь и вода, и кануша кровь на Голгофу -- и ту разсѣдеся гора каменная от крови Господни. И истече кровь на глову Адамову: бе бо глава Адамова въ той горѣ -- и то мѣсто завѣтца Лобное, сирѣчъ Краниево. И та разсѣлина знать и до сего дни. A гдѣ глава Адамова лежала, и то мѣсто решоткою желѣзъною задѣлано, чтобъ не ломали то мѣсто каменя. A мѣсто невѣлико; и глава Адамова, по тому мѣсту знать, невелика была, кабы нынѣшъ- л. 187. //нихъ людей. А на горѣ Голгофѣ престолъ грѣческой да 2 франъцужския. На той же горѣ от Лобнаго мѣста къ полудни итъти 10 ступней ножныхъ, и тутъ то мѣсто, идеже Авраамъ на жертву принесе сына своего Исаака.

А церковь великая Воскресения Христова грѣческия вѣры, гдѣ служивалъ патриярхъ грѣческой. A нынѣ патриярха нѣтъ во Иерусалимѣ, но живеть въ Едъринѣполѣ при самомъ салтанѣ. А во Иерусалимѣ на ево местѣ намѣсникъ да 4 митрополита поперѣменно живуть: 1. Кесарийской; 2. Лидъской; 3. л. 187 об. // Птоломандъцкой и Назаредъской; 4. Изъиорданъской. И тѣ митрополиты живуть во Иерусалиме, а служать по перѣменамъ, а въ епархияхъ своихъ мало живутъ от насилия турковъ и ораповъ. А Великая церковь, основания царя Конъстантина и матере его Елены, ограждена кругомъ на двѣ стѣны. И тутъ мы ту нощь всю ходихомъ по Великой церкви, и смотрихомъ, и святымъ мѣстамъ кланехомъся, и лобзахомъ, и дивихомся зданию церковному и красотѣ тоя церкви, како всѣ страсти Христовы внутрь тоя Великия це- л. 188. //ръкви ограждены.

У грѣкъ всенощныхъ не бываеть, толко на вечѣрни на литии 5 хлѣбовъ ставять: великия хлѣбы, да тонъки. А въ верхней хлѣбъ поставить 3 свѣчи, въватъкнеть въ хлѣбъ, a отпѣвъ вечерню, разламають хлѣбъ да и раздають. И после утрени стали пѣть литоргию. A посълѣ литоргии попы грѣческия и митрополитъ облеклися во своя священныя одежды во олтарѣ, и възяша хоругви, и часть древа животворящаго, и иконы, и мощи святыхъ въ ковъчегахъ, -- и ковчеговъ будет л. 188 об. // до 20, а ковчеги серѣбреныя, а иныя хрусталныя, -- и тако поидоша во всѣ врата из олтаря, и приидоша къ предѣлу Гроба Господня. А за митрополитомъ -- попы и старцы, потомъ грѣки, християне. A наперѣдъ пошъледъ митрополитъ турокъ зъ батожъемъ очищать дорогу, не даеть мотатца лишнимъ и иныхъ вѣръ еретическихъ. Зѣло управно, подобно что у насъ на Москвѣ въ ходы ходять, такъ служивыя наперѣдъ идуть, дорогу очищают. Так-то и турки тѣм же подобиемъ и всякое безъчиние у- л. 189 //нимають. Естли бы не такъ, то бы содомъ былъ въ церкви Великой и уголовъщина бы была, а то иныхъ вѣръ ни блиско ни припускають. Да так-то турокъ всякой вѣре разрядъ чинить, когда свой празникъ, кой они празнують. Мы же зело подивихомся. И тако митрополитъ всѣмъ соборомъ с християны опшедъ кругомъ предѣла Гроба Господня со кресты да и пошелъ въ предѣлъ Гроба Господня. И поклонися Гробу Господню, и вышелъ вон; потомъ грѣки и мы с ними; потомъ разныхъ вѣръ еретическихъ. Потомъ поидоша въ л. 189 об. // церковь Воскресения Христова и отпусътиша литоргию. Потомъ пришли турки и отперли Великую церковь, и поидохомъ вонъ изъ Великия церкви всѣ грѣки и въсехъ вѣръ еретическихъ. Потом турокъ заперъ Великую церковь и запечаталъ.

А у тѣхъ вратъ по обѣ стороны стоять 11 столпов: 8 мраморныхъ да 3 асъпидъныхъ. И, какъ вышедъ изъ церкви, на правой рукѣ другой състолпъ от вратъ церковныхъ. И на томъ столпѣ язва великая разъсѣлася, болши аршина вышины, подобна тому какъ громмомъ дерево объдереть. А сказы- л. 190. //вають, что ис тово столпа въ Великую суботу вышелъ огнь изъ церкви тѣмъ столпомъ, такъ он от тово разсѣлся.

Мы же про тотъ столпъ у грекъ спрашивали, так они намъ сказывали: "Надъ етемъ-де столпомъ бысть знамение великое, 24 рока тому уже-де прошло. Пришли-де армяне къ паши да и говорять такъ, что: "Грѣческая-де вера неправая. Огнь-де сходить не по ихъ вѣре, но по нашей. Возъми-де у насъ сто червонныхъ, да чтобъ де намъ службу пѣть въ Великую суботу. A грѣкъ-де вышъли вонъ изъ церкви, чтобы дѣ // они тутъ не были, а то скажут: "По нашей-де л. 190 об. вѣре огнь с небеси сошелъ"." И турчинъ облакомилъся на гроши, и оболстился на болшую дачю, да грѣкъ и выслалъ вонъ исъ церкви. Потомъ турчинъ отперъ церковь и пустилъ армянъ въ день Великия соботы. И митрополитъ грѣческой со християны стоять у столпа, у мѣста царицы Елены, гдѣ она жидовъ судила, а то мѣсто внѣ церкви. И митрополитъ сътоялъ въ Великой церкви у того столпа, и плакалъ, и Богу молился. А ормяне въ Великой церкви въ тѣ поры по своей про- л. 191. //клятой вѣре кудосили, и со кресты около предѣла Гроба Господня ходили, и кричали: "Кири елейсон!" -- и ничто же бысть.

И какъ будет часъ 11, и сниде огнь съ небеси на предѣлъ Гроба Господня, и поигра, яко солнце къ водѣ блескаяся, пойде ко вратомъ Великия церкви, а не въ предѣлъ Гроба Господня. И тако не во врата пойде, но въ целое мѣсто сквозъ стѣну -- столпъ каменъной и разсѣдеся. И выде огнь изъ церкви пред всѣм народомъ; а столпъ трѣснулъ, что громъ великимъ шумомъ загрѣмелъ. Тогда въвесь народ изъ церкви выбегоша на тот позор, л. 191 об. // смотрѣть таковаго чюда, гдѣ огнь пойдеть, и смотреша. И огнь пошелъ по мосту, что внѣ церкви слано камънемъ, и дошедъ до того мѣста, къгдѣ митрополитъ стоить со християны и на коемъ столпѣ стоить кондило с масломъ древянымъ безъ огня, толко фетиль плаваеть. И пришедъ огнь къ столпу, и опалилъ весь столпъ, потомъ загорѣся грѣческое канъдило.

И когда турчинъ увидѣлъ такое чюдо, и въ тѣ поры турчин сидѣлъ у Великой церкви у великихъ вратъ, кой дань зъбираеть на турка, -- и видѣлъ турчинъ такое чюдо, закричалъ великим л. 192. // гласомъ: "Великъ Богъ християнъски! Хощу быть християниномъ!" Тогда турки, ухватя, стали ево мучить. И по многомъ мучении, видя его непокоряющася, потомъ склаша великой огнъ противу тово столпа, гдѣ кандило с масломъ загорѣлася, и ту ево спалиша. А когда онъ во огни стоялъ на коемъ камени, и на томъ камени стопы ево всѣ вообразишася, что въ воску. И тотъ камень и доднесь въ томъ мѣсте лежить. А столъпы оба стоять на показание: тотъ, что у вратъ, съ разсѣдиною; и тотъ, что у царицына мѣста, л. 192 об. // чоренъ весь, дымомъ от огня опаленъ".

A несѣтца про ето чюдо, и от тоя поры уже огнь въявѣ не сходить на Гробъ Господень, но толко кандило грѣческое загараетца, а иныхъ вѣръ еретическихъ кандила не загораютца. Токово чюдо Богъ показалъ надъ босурманы и надъ еретиками! От тоя поры уже турки день Великия суботы никоихъ вѣръ у Гроба Господня не дають служить, кромѣ грековъ. Французы, хошъ въласть имѣють у Гроба Господня, во весь годъ литургисають -- и имъ турокъ попустилъ, а въ день Ве- л. 193. //ликия суботы французы очистять предѣлъ Гроба Господня и не служать, выдуть вонъ, грѣкамъ отдодуть.

И обноситца та молва въ християнскихъ церквахъ, паче же въ нашемъ, что будто огнь съ небеси нынѣ не сходить. И то неправо говорять: аще бы огнь не сходилъ, то бы почто грѣкомъ отдавать? А они люди убогия, а еретическия вѣры армяне, французы богати зѣло. Они бы за такую добрую славу велми бы турку много дали казны, кабы турокъ пропустилъ такую славу, что по ихъ вѣре огнь сходить, да нелъ- л. 193 об. //зя. Адинова турки понастырились такъ зъдѣлать, да не удалось, такъ въпредъ ихъ не обмануть францы и ормяне, боятца. И за то они, за неправою свою вѣру, турку дань платять передъ грѣками въдвое. И грѣки всѣхъ вѣръ еретическихъ честнѣе у турокъ, для тово что какое дѣло турку до християнъ, то прежде присылають къ грѣческому наместнику. A тѣ уже: армяне, францы, кофъти -- къ грѣческому намеснику сходятца. Чемъ пашу подарить, такъ какъ грѣческой намѣсникъ придума еть, такъ и будетъ. И турокъ ево во всем л. 194.// слушаеть, a тѣхъ на советъ не завѣть. Такъ потому турки, хошъ босурманы, однако знають, что ихъ вѣра лутчи.

А что говорять, нынѣ-де огнь с небѣси не сходить, такъ всякъ разсуди правовѣрны: естьли бы такъ было, то бы уже Великая церковь часу не могла стоять; а то туракъ боитца, что знамение бываеть, такъ за то уступает. Тово ради турокъ по вся годы назираеть и огнь въ Великой церкви от Великаго четвертка погошаъетъ. А тово и смотрить, чтобъ которого году не зшолъ огнь с небѣси, такъ онъ тово ча- л. 194 об. //су Великую церковъ разорилъ. А что себѣ турокъ по вся годы такия труды даетъ и мучитца? Погашаеть огнь въ Великой церкви по всемъ кандилам и въ домѣхъ у всѣхъ християнъ-то смотрить, корпить да Великия суботы, все назираетъ: таки ли правда християнская, нѣ лъгут ли?

A нынѣ тако бываетъ сшествие огню. Въ день Великия суботы грѣческой митрополит со християны възявъ святая иконы часу въ 9-мъ дни и поидуть кругъ Гроба Господня. И когъда обойдуть трижды около предѣла, тогда турчинъ л. 195. // отпечатаетъ предѣлъ Гроба Господня и посмотрить на канъдила грѣческое. Будеть естъ огнь, такъ онъ скажеть митрополиту, а какъ нѣтъ, такъ скажетъ "нѣтъ". И тако грѣки великим воплѣмъ кричать "Кири елейсон!" на многъ часъ, а турчинъ поноровя да еще посмотрить. И когда увидить турчинъ огнь, такъ и скажеть митрополиту. Тогда митрополитъ возъме съвѣчъ вѣликия пуки во обѣ руки, да и пойдеть въ прѣделъ Гъроба Господня, да и зажъжеть оба пука свѣчъ, да и вынесеть християномъ, християне от ево руки л. 195 об. // станутъ разбирать. Потомъ арьмяне пойдутъ въ прѣделъ Гроба Господня да и возмуть огнь от греческаго кандила. Потомъ стануть кандила по всей Великой церкви зажигать. Такъ нынѣ-то бываеть. А кто намъ не хощеть вѣры яти, то всякъ собою отвѣдай: немного живота, толка два года проходить, да двесте рублевъ на путь возметь, да и полно тово -- такъ самъ и будеть самовидецъ всякому дѣлу.

А предъ враты Великия церкви плошедь зѣло велика, выслана каменѣмъ. И тутъ по вся утра выходять л. 196. // с товары, разъбираютца. А товаръ всякой бываеть для тово, что богомолцы по вся утра приходят къ Великой церкви на поклонение и у Великой церкви врата церковъная цѣлують. А продають чотъки, свѣчи, мыло доброе и всякие товары, а турки своими товары; а торгу толко на одинъ часъ, болѣ нѣтъ.

Да тут же, вышедъ изъ Великой церкви, на лѣвой странѣ, придѣлано место къ стенѣ Великия церкви -- место царицы Елены, гдѣ она жидовъ судила; а то мѣсто высоко; a нынѣ тутъ престолъ латынъской, служать французы. л. 196 об. // А то мѣсто прежде сего, сказывають, было позлащено, а ныне позолоты не знать, слиняло, нет ничево. А подле тово мѣста церковь малая придѣлана къ той же Великой церкви къ стѣне -- та церковь, гдѣ плакала Мария Египецкая предъ образомъ Пресвятыя Богородицы. А къ патрияршему двору придѣлана церковь Иякова, брата Божия, а подъ колоколнею -- церковъ 40 мученикъ, яже в Севастии. И потомъ поидохомъ во свою кѣлию и опочихомъ до утра.

И потомъ насъ позвали въ монастырь Святыя великомученицы л. 197. // Екатерины на ея празникъ. Тут после литоргии позвали насъ всѣхъ за трапезу хлѣба есть; и, евъши хлѣба, давали за трапезу по червоному, по тарелю и по полутарелю. Потомъ стали звать во обитѣль къ Савѣ Освященному, тамъ былъ митрополитъ Иорданской. И грѣки ходили, а мы не пошли для ораповъ, за нужънымъ проходомъ, а ходили на ево память. Потомъ пришол митрополитъ от Савы Освященънаго и богомолцы.

Потомъ позвали всѣхъ богомолцовъ въ Николской монастырь. л. 197 об. // А литоргию служилъ митрополит Иорданъской, арапъ; и казанъя казалъ по-арапски; и языкъ арапъской зѣло грубъ. И тут богомолцомъ давали по финъжалу горѣлки, да закуска была изюмъ сухой, а трапезы не было; а брали по тому жъ, что въ Екатериновъскомъ монастырѣ.

A всѣхъ монастырей во Иерусалимѣ вънутрь града: 1 -- монастырь Великой; 2 -- Въведѣние Пресвятыя Богородицы; 3 -- Иоанна Предотеча; 4 -- Арханъгела Михаила; 5 -- Великомученика Георгия, 6 -- Феодора Стратилата; 7 -- Екатерины-великомученицы; 8 л. 198. Анъны, матерее // Пресвятыя Богородицы; 9 -- Святаго Евфимия Великаго; 10 -- Святаго великомученика Димитрия; 11 -- Преподобнаго Харитона Исповѣдника; 12 -- Восъкресения Христова. A всѣ етѣ монастыри вънутрь града: 9 мужеских, 3 женскихъ да два монастыря: 1 -- франъцуской, 2 -- армянъской, Иякова, брата Господня. A всѣми тѣми 12 монастырями въладеють грѣки. А въ монастыри Иякова, брата Господня, глава есть Иякова, брата Господня; а та глава подъ спудом; а то мѣсто обложено сребром и позълащено. И тотъ монастырь зѣло узорочистъ и хорошъ строениемъ. л. 198 об. //

Описание святаго града Иеросалима

Градъ Иерусалимъ стоить на востокъ, какъ придешъ от Царяграда, от Лиды, а в немъ 4 ворота: 1 -- на востокъ, и на Елеонъскую гору, и къ Епсимании; 2 -- на полъдень и на Синайскую гору; 3 -- от Лиды, въ каторыя приходять от Царяграда; 4 -- от Шамы, сирѣчъ от Садомъскова моря. Градъ Иерусалимъ на 4 стѣны: 1 стѣна -- на востокъ, къ Елеонской горы; 2 -- на полъдень, ко юдоли Плачевной, и къ Сионъской горѣ, и къ селу Скуделничю; 3 -- на заподъ, к Лидѣ; л. 199. // 4 -- на полночъ, къ Содомъску. Градъ Иерусалимъ крѣпокъ, и стѣны высоки, камень-дичъ великой; а кругъ ево будеть версты три мѣрныхъ. А старого града стѣны всѣ до основания разъбиты; а старой градъ Иерусалимъ, съказывають, кругъ ево было 6 верстъ. А во градѣ Иерусалимѣ много пустыхъ полатъ и мѣстъ, а иныя разъвалились многия полаты; а за городомъ нѣтъ жилыхъ мѣстъ, кромѣ дому Иоанна Богослова.

Вънутрь же града Иеросалима

Въ полуденномъ углѣ стоить церковь Святая Святыхъ, а владѣють л. 199 об. // ею турки и мечетъ въ ней творять по своему безъзаконию. А буде къто похочеть той церкви посмотреть от християнъ, и того потурчать; а потурчитца не похочеть, такъ ево повѣсять. Да въ том же углѣ врата, въ каторыя Христосъ въехолъ во Иерусалимъ на осляти.

А въ полунощъномъ углѣ во гърадѣ Иерусалимѣ стоить великая церковь Воскресѣния Христова. А от десныя страны Великия церкви вышедъ -- колоколъница каменная велъми чюдна, на четырехъ углехъ без вѣрху -- турки збили, и высока была. л. 200. // Подъ тою колоколнею стоить церковь Воскресения Христова. Тутъ лежить каменъ, на каторомъ Христосъ сидѣлъ и явися Марии Магдалыни. А дворъ патриаршей придѣланъ к Великой церкви и къ тѣмъ церквамъ -- Иякова, брата Господня, и к Великой колоколницы. А что трапеза была патриарша, и турки отняли да въ мечет претворили. Въ Великомъ монастырѣ двѣ церкви, а въ которой служать грѣки, и та царя Конъстанътина и матере его Елены, а въторая -- Святыя мученицы Феклы. А по лѣвую сторону великаго притвора церковь придѣлана близъ л. 200 об. // Лобнаго мѣста, гдѣ ангелъ Господень показа мѣсто Авраму возънести на жертву Богу и закълати сына своего Исака.

И въ полуденномъ углѣ стоить церковь чюдна и высока велми, по-еврейски зовется Ероя, а по-руски -- Святая Святыхъ. Егда созда святый градъ повѣлениемъ Салима, царя Июдейска, и совокупиша имя церковное царскимъ именѣмъ, приложиша имя граду тому Иерусалимъ. Соломон же ту церковь созда повѣлениемъ ангела Господня. И егда прииде Господъ нашъ Исус Христос во святый градъ Иерусалимъ, и рече на со- л. 201. //нмищи ко июдеомъ: "Разорю церковь сию и треми денми воздвигну ю". Июдеи же не разумеша, что имъ Господь рече: созданна бысть церковь сия 45 лѣтъ -- и гневашась на Христа жидове. Въ той же церкви приятъ Симеон Христа на руки и глаголаше: "Нынѣ отпущаеши раба твоего, Владыко" и протчая. Въ ту церковь въведѣние бысть Пресвятыя Богородицы, въ той церкви питанна бысть от ангела хлѣбомъ нѣбеснымъ двоюнадесяти лѣтъ.

И на восточной странѣ къ Елеонской горѣ стоять врата желѣзныя старого града Ие- л. 201 об. //русалима, a тѣ врата не отворяютца и доднесь. Въ тѣ врата Христос въехалъ на осляти во Иерусалим, дѣти же еврейския ризы и вѣтви по пути постилаху. Ис тоя же церкви изгна Господь торжниковъ, продающихъ овцы и голуби, и дцки пѣняжъникомъ опровѣрже, и пѣнязи разсыпа. И рече имъ: "Не творите дому Отца моего дому купленънаго, домъ бо молитвѣ".

Да тут же, подле той церкви, стоит малая церковь муравлена, а въ нѣй, сказывають, Мерило праведъное сотворено мудрымъ Соломономъ: въ скалу видятся л. 202. // двѣ чаши великия желѣзныя на желѣзныхъ цепяхъ; ходки бѣзъ мѣры, зѣло мало что положешъ, а они и пойдуть -- а посмотреть не пустять турки. Да сказывають, тут же предъ церковию лежить камень широкъ и плоскъ, дикой. Когда Христосъ приехалъ пред церковь на осляти и сталъ на том камени, и камень позна своего создателя, растворися, что воск, и стопы жрепцовы вообразишася въ камень; и тѣ же стопы знать и до сего дня на камени. А церковь Святая Святыхъ, созданная Соломономъ, разорена вся до основания Титомъ, царемъ Римским, л. 202 об. // толко осталось одно Мѣрило праведное, ничим же не врежденно. A нынѣ на томъ мѣсте стоять 2 мѣчета турецкия изърядныя; а турки, сабаки, отнюдъ не пустят посмотреть. А кто пойдеть посъмотреть, убивають тово или потурчать. И намъ грѣки зѣло о томъ внущали, чтобы мы не ходили. И водили насъ по Иерусалиму да указывали, чтобъ не ошиблися, въ тѣ бъ врата не ходили. А они, сабаки, въ ворота-та туда пустять, а оттудова-та и не пустять.

И когда пойдешъ от Великия церкве къ Гепсиманъскимъ воротамъ, л. 203. // и тою улицею ититъ дурно силно и скаредно: тутъ по той улицы турки дѣлають сафьяны. И пошедъ немало, тутъ потокъ Кедръской; а на правой руки, какъ вышедъ на потокъ, и тутъ стоить домъ богатова: на самом потоке ворота, подъездъ под тот дворъ, сквозь ево улица. А какъ пойдешъ въверхъ потоку и на поворотѣ на правой руки, въ улицу какъ поворотишъ, тутъ на углу лежить каменъ, на выходѣ потока Кедрьскаго, широкъ, в аршинъ длины, a поперѣчены въ 3 четверти. На томъ-де камени Христос упалъ со Крестомъ, л. 203 об. // когда его вели воины на пропятие. И тотъ мы камень целовали часто, какъ бывало ни пойдемъ въ Епсиманию, на дороге лежитъ.

И от того камени пойдешъ на гору якобы вержениемъ из лука, стоить Преторъ, гдѣ Христа судилъ Пилатъ, и гдѣ по ланитам Его, свѣта, били. И тотъ Преторъ цѣлъ и доднесь, не покрытъ, a индѣ камения стали вывалеватца, переходомъ и здѣланъ чрезъ улицу. А сею улицею Христос вѣденъ, и та дорога вымощена каменѣмъ высоко. И по тому пути християне не ходять, толко турки ходять да орапы. л. 204. //

И от того Претора немало пошед, стоить купѣль Овчая, -- въ ней же анъгелъ Господень по вся годы возмущаше воду, а при той купѣли былъ притворъ Соломоновъ, -- глаголемая Вифезъда, 5 притворъ имущи; тутъ лежаще множесътво болящихъ. А притворъ Соломоновъ весь разбитъ до основания, толко одна купѣль Овчая во дворѣ худѣ. А тутъ живѣть турокъ и берѣть съ человѣка по 2 денги, а со старцовъ не берѣть. A купѣль глубока, зъдѣлана колодеземъ круглым; а жерело въ купѣли уско, толко кошель проходить; а вервь у ко- л. 204 об. //шеля мы сами навязовали, сажен будеть 10. Мы же, грѣшнии, изъ той купѣли пили воду, и вода зѣло хораша. Въ той купѣли въ притворѣ Христосъ разслабленнаго исцѣлилъ и хананею помиловалъ. А та купѣль у турокъ зѣло въ прѣзорѣ: пустой дворъ, огородба зѣло окола ево худа. А та купѣль противу ръва, гдѣ Иеремия Пророкъ въверженъ бысть; а ровъ Иеремиевъ на другой сторонѣ улицы.

И от той купѣли мало пошедъ, якобы вержениемъ камени, домъ Иоакима и Анны на той же сътранѣ. Въ томъ дому церковь сотворѣна во имя ихъ; да въ том же л. 205. // дому пещера, гдѣ родися Пресвятая Богородица. Изъ тое пещеры два окна въверхъ; а сказывають, что однимъ окном въниде ангелъ Господень ко Аннѣ благовѣстити зачатие о рождествѣ, а другимъ изыдѣ; да тово, сказывають, тѣхъ оконъ не было. А живуть въ ней турки, а християне приходять помолися; а погани турки беруть мыто, а с калугеров не беруть, потомъ и въ церковь пустять. И мы, грѣшнии, сподобилися всѣмъ тѣмъ мѣстам поклонитися. Да в том же дому стоить дрѣво дафиново, на нем же видѣла святая Анна гнезъдо птичье и молитву творяща. л. 205 об. // И то древо стоить зелено и до сего дъне, и с плодомъ, мы и плодъ видѣли.

А противу таво дому подлѣ градской стѣны ровъ велик, въ него же въверженъ бысть Иеремия Пророкъ со лвомъ. А тотъ ров подъ градцою стѣною. A нынѣ онъ неглубокъ, заволокло тиною; а гълубиною подобно какъ у насъ на Москвѣ у Спаскихъ воротъ и у Кремля или поглубе. А в немъ растуть древа масличныя, и овощи турки садять.

Да на той же странѣ къ градцкой стѣнѣ бывалъ домъ Каиафинъ, a нынѣ въвесь засыпанъ землею. А та земля ношена з горы Голгофы, гдѣ Крестъ л. 206. // Христовъ обрѣтенъ. Тотъ Каиафа, когда велѣлъ Крестъ Христовъ схоронить и засыпать землею подъ горою Голгофою, а со въсего града заповѣдалъ жидомъ всякой соръ и гной на ту гору носить, гдѣ Крестъ Христовъ засыпаша землею. Помыслиша себѣ июдеи, яко будеть Христову Кресту възыскание. А с Крестомъ Христовымъ и два разбойнича быша сохранены. А когда бысть възыскание Кресту Христову, тогда царица Елена повелѣла ту землю носить на Каиафинъ домъ -- и нынѣ то мѣсто высоко насыпано.

А от дому Иакима и Анны мало л. 206 об. // пошедъ, тутъ градъция врата, что к селу Гепсимании. А когда въвойдешъ въ башню и в вънутрь града, во вратѣхъ въ стѣне камень вѣликъ, кабы да нево въ груди человѣку, а въ камени вообразися стопа человѣческая глубока, что въ воскъ. А сказывають про ту ногу, что анъгелово воображение. Когда-де июдеи ведоша Христа на распятие, тогда-де тѣ врата жидове заперли и народу не пустили смотрѣть, тогда-де анъгелъ Господень тѣ врата отворилъ: плечемъ во врата, а ногою въ камен въперъ -- такъ въ камени нога и вообразися. И тако отворилъ л. 207. // врата, изыде народъ въвесь на позоръ Христовъ. A тѣ врата от Всясвятая Святыхъ недалече, яко изъ лука вержениемъ. Мы же, гърѣшнии, ту стопу целовахомъ.

А когда вышедъ изъ Гепсиманъскихъ воротъ и зъшедъ въ полъгоры, тутъ лежить камень, на нем же убитъ архидияконъ Стефанъ. И на томъ камени кров его знать и до сего дъни -- тотъ камень красенъ. Мы же, грѣшънии, тотъ камень цѣловахомъ и на благословѣние его брахомъ.

И от того камени поидохомъ во юдоль Ософатову. И в самой юдоли стоить село Гепсимания л. 207 об. // святыхъ богоотецъ Иакима и Анны. А от градъцкихъ воротъ до села Гепсимании якобы из лука стрелити. Село Гепсимания стоить по конецъ юдоли Плачевной. Церковь каменная, а ходъ въ нѣе лѣствица утвержена, что въ погрѣбъ; а на полу лѣсницы стоить гробъ Иакима и Анны. А когда сойдешъ с лѣсницы вънутрь церкви и напъраво поворотишъ къ востоку, тутъ стоить предѣлецъ нѣвеликъ, каменъной, а в немъ гробъ Пресвятыя Богородицы изъсѣченъ от мрамору бѣлаго. А надъ гробомъ висять 12 канъдилъ склянечныхъ с масломъ деревяннымъ от разъ- л. 208. //ныхъ вѣръ. А зажигають кандила, когда бываетъ служба. А служба бываеть по воскресеньям, потому что стало внѣ града. А иногда и недели 3 не бываетъ, когда турки воротъ Гепсиманскихъ не отопруть. А служать на гробѣ Богородицыномъ на самомъ латыни, a грѣки позади служать гроба Богородицына. А въ прѣдѣлъ ко гробу Богородицыну въходять человѣкъ по 5 и по 6, а то нелъзя и покълонитца, и гробъ целуютъ. А гробъ Пресвятыя Богородицы подлинѣе Христова гроба полупядию, да поуже. А от того гроба Богородицына 5 сажень въверхъ церкви -- окно л. 208 об. // кругло. А сказывають про то окъно греки, что де тѣмъ окномъ възято тѣло Пресвятыя Богородицы изъ гроба, а гдѣ -- Богъ вѣсть. А ту пещеру турки запирають, и мыто емлють да и пущають, а с старцовъ не беруть.

А когда вышедши вон изъ церкви Гепсиманъской, и на лѣвой сторонѣ тутъ пещера невѣлика каменная. Тутъ Июда Христа предалъ пребезаконнымъ июдеомъ на пропятие. И тутъ мы ходихомъ, и въ пещерѣ мѣсто цѣловахомъ. И оттолѣва идохомъ налѣво, на Елеонъскую гору прямо. От тоя пещеры на полъдни, якобы вержениемъ камени, стоит л. 209 // древо маслечное. Подъ тѣмъ дрѣвомъ Христосъ постился и ко Отцу молился: "Отче нашъ, аще возъможно, да идетъ чаша сия мимо меня, аще ни -- буди воля твоя". А то дрѣво и до сего дни зелѣно, и на благословѣние ево беруть от иных странъ. Да тут же есть камень зело великъ, и плоскъ, и высокъ, якобы въ груди человѣку. На томъ камени ученицы его спаша, когъда Христос молился. И пришедъ къ ним, они же сномъ отягченны. Тогъда Христос имъ рече: "Спите протчѣе, почивайте, бдите и молитеся да не внидете въ напасть. Умъ бодръ, а плоть немощна есть. Понеже л. 209 об. // обѣщастеся со мною умрети, a нынѣ не можете единаго часа побдѣть со мною. Вы же спите, а Июда спешить предати мя июдеомъ" -- и потъ с него лияшеся, яко капля крове. И тотъ камень мы цѣловахомъ.

И оттудова поидохомъ на гору Елеонъскую. И мало пошедъ от того мѣста, лѣжить камень великъ. А сказывають, что с того-де камени Христосъ сѣлъ на осля, когда въехолъ во Иерусалимъ. И тотъ камень мы цѣловахом. И оттуду поидохомъ на вѣрхъ горы Елеонския. А от Гепсимании до верху горы с полвѣрсты будет, л. 210. // а от Иерусалима до горы съ веръсту будеть.

Гора Елеонская зело красовита, велми высока, и красна, и предивна, а по ней растут древа масличныя. На самомъ верху горы есть мѣсто Господне, гдѣ Христосъ стоялъ со ученики своими. И вопрошаша его ученицы о кончинѣ вѣка сего. Онъ же рече имъ: "Не можеть сего ни Сынъ человѣчески вѣдати и никтоже, токмо Отецъ". И от того мѣста видно Иорданъ-рѣку и Содомсъкое море. На том же верху горы Елеонския стоить церковь Вознесение Христово, а въ той церкви на преддверии лежить камень л. 210 об. // вѣликъ, плоскъ. И с того камени возънѣсеся Христосъ на небѣса предъ ученики своими. И на том камени вообразися стопы Христовы, и нынѣ одна ступенъ знать и донынѣ. Мы же, грѣшнии, тотъ камень и тотъ ступѣнь цѣловахомъ, и иныя странныя от христиан цѣлують. А на полуденою страну Елеонския горы стоить гробъ святыя мученицы Пелагеи, и въладѣють тѣмъ мѣстомъ туръки, и стоить надъ тѣмъ мѣстом мечетъ турецкой.

А от горы Елеонския до Вифании, гдѣ праведный Лазарь умре и ту Господь воскреси его, яко три л. 211. // поприща от Иерусалима до Вифании. И тутъ стоить церковь Восъкрѣсение Лазарево, друга Божия; а въ ней гробъ Лазаревъ и сестры его Марфы и Марии; а нынѣ тою церковию владѣють арапы-босурманы. А когда мы пришли къ пещерѣ, гдѣ бысть Лазарь пъравѣдный погрѣбенъ бысть, тогда орапы принесли намъ огня. Мы же имъ даша съ человѣка по алтыну да и пошли въ пещеру. Итьти, гдѣ былъ гробъ Лазаревъ, что въ походной погребъ по лѣсънице глубоко, да и не одъна лѣсъница куликовата, -- а безъ огня невозъможно итить, темно, -- три л. 211 об. // лѣсницы итить с поворотамъ. А въ полу пещеры выдеть въбокъ церковь Лазареву, a нынѣ туръки мечты творять. И тако мы цѣловахомъ мѣсто, гдѣ Лазарь лежалъ, да и вышли ис пещеры. И поидохомъ опять на Елеонъскую гору, к тому камени, гдѣ Христосъ возънесеся на небеса, поклонихомся тому камени и целовахомъ. А когда съ Елеонъской горы глянешъ во Иерусалимъ, ино все видно до единой храмены; но и всюдо с нея видно: ко Иордану, к Содомскому морю, ко обители Святаго Савы, к Вифании и къ Вифлиему. л. 212. // Забытая радость -- Елеонъская гора! И ходихомъ по нѣй доволно, и веселихомся, и радовахомъся, что въ Едѣме*.

Потомъ поидохомъ съ горы. И когда поровъняхомся противу Гепсимании, тогда насъ вождъ, старецъ-арапъ, повѣлъ налѣво по юдоли Плачевъной. И мало поидохом во юдоль, тутъ лѣжить камень невѣликъ, плоскъ. А на томъ камѣни воображена стопа ножъная, а въ ней вода, полна стоить. А сказывають про тотъ камень: "Когда Христосъ стрѣтился со слепъцомъ, и ста на томъ камени, и плюну на землю, сотвори л. 212 об. // брение, и помаза очи слепому, и посла его къ Силуамстѣй купѣли умытися. И какъ Христосъ стоялъ на камени, такъ ево стопа въ камени вообразилося, что въ воскъ". И тотъ мы, грѣшнии, камень цѣловахомъ, и воду из¹ стопы пихом, и умывахомся¹. А вода въ стопѣ не убываетъ, опять наполняема. A подлѣ тово камени яма, зѣло глубока провалина, а в ней на днѣ вода чють знать. И въ тую яму намъ не вѣлять смотрѣть; а что то за пропасть, про то и грѣки не знають.

И оттуду поидохомъ вънизъ по юдоли, на лѣвой сторонѣ стоить л. 213. // гробъ Авесолома, сына Давыдова; a здѣланъ, что голубецъ, узорочисто; а на верху круглая башенка; а окола голубца накидано каменѣмъ мѣлкимъ кучи великия. Мы же вопросихомъ: "Что ето за камѣнья?" И они намъ сказали: "Ето-де жидове накидали. Они-де не любять Авесалома за противление отча. И когда-де жидове етемъ путемъ идуть, то все камень кидають ко гробу тому". И когда пойдешъ от Весоломова гроба внизъ по юдоли, на лѣвой стране все гробы въ той горѣ пророческии, жидовъския, узоричисты л. 213 об. // и двери, и окна; а те гробы выбиваны въ горѣ из одного камени.

И от того мѣста поидохом вънизъ по юдоли Плачевной. На градъцкой странѣ, противъ угла, подъ стѣною и подъ горою каменъною естъ купѣль Сулуамля. Въходъ въ нея учинена лѣсница каменъная, широкая, что въ погрѣбъ походной, да крута зело, а въ нѣй ступенѣй 12 итъти въ гору. И по конецъ тоя лѣсницы самая купѣль Силуамля, аки озерцо широко, а глубина -- въ груди человѣку. И приходять всякия люди, недугомъ одержимыя различными, и погружаю- л. 214. //тца въ той купѣли, и зъдравы бывають. А когда мы пришъли к устию купѣли, ажно въ ней купаетца арапъ болной, босурманъ. И когда стали на него кричать, такъ онъ вонъ вышел ис той купѣли. Сидять тутъ арапы, беруть мыто -- по копейки съ человѣка и по грошу. А вода въ купѣли не стоить, но идеть съквозъ гору и вышла въ полъгоры ручей хорошей, и тутъ турецкии жоны платье моють, прудокъ запружонъ. А та вода во юдоль Плачевною не дошла, вся въ гору понырнула; а юдолъ Плачевная суха, нѣтъ в ней во- л. 214 об. //ды. А сказывають про ту купѣль, что она прежде плѣнения Вавилонскова не бывала. А когда-де возъврати Господь от плѣнения, тогда пришедъ к тому мѣсту Иеремия Пророкъ и весь плѣнь с нимъ на тотъ потокъ, и помолися Иеремия Богу, и даде Богъ въ томъ мѣсте воду.

Во Иерусалимъ ис той купѣли арапы возять воду на велбудахъ да пъродають. A рѣкъ и кладезей во Иеросалимѣ нѣтъ, и земля безводна, но токмо купѣль Силуамля. И тое воду покупають богатыя, а убогия питаютца дождевою водою. А дождъ во л. 215. // Иеросалимѣ приходить ноябъря-месяца. А когда мы пришли во Иеросалимъ, такъ перво дождъ пришолъ в нощи противъ арханъгела Михаила дъни и до февроля-месяца шолъ.

A хлѣбъ там сѣють около Филипова заговенья, a поспѣваеть къ Свѣтлому воскресению; а овощи всякия поспѣвають на Рожество Христово и на Богоявление Господне. У насъ зима, а у нихъ лѣто и прохладъ въсякой. A лѣтомъ во Иеросалимѣ от солнечнаго зною и ходить нелзя: зѣло солнце печеть. А во всю зиму кома ры лѣтають, и боси ходять арапы, и снѣгу не л. 215 об.// бываетъ, ни морозовъ никогда не живеть. Какъ у насъ на Москвѣ вѣсна пываетъ теплая, такъ у нихъ зима-то такова бываеть тепла: дожди, туманы, а громъ бываеть во всю зиму и молния. Иерусалимъ -- среда земли, понѣже когда бываетъ день большой въ Петровки, тогда солнце на полъдняхъ станеть и в самой вѣрхъ главы свѣтить, такъ стѣнь не бываеть. А когда станеть день убывать, тогда стѣнь станеть познаватца. Мы же тѣ дни во Иеросалимѣ не прилучихомся, токмо въ болшия ночи зимния искусихомъ: о полуно- л. 216. //щи въ мѣсячныя ночи на монастырь изъ кѣльи выхаживахомъ и смотрѣхомъ, какъ месяцъ прямо станеть надъ главою и стѣни не знать -- и то мы собою искусихомъ.

А день во Иеросалимѣ болшой лѣтней 15 часовъ, а нощь 9 часовъ бывають. А колодези каменныя копаныя; и дожевую воду набирають: стѣчи подѣланы плоския и приведѣны къ колодѣзямъ трубы. А вода въ колодѣзяхъ не портитца, во весь годъ бѣла, а не желта бывает.

И мало пошедъ юдолью, на правой руки въ полъгорѣ стоит древо л. 216 об. // масличное, окладено каменѣмъ, с храмину будеть. А под тѣмъ дрѣвомъ, сказывають, что Исайю Пророка пилою претѣрли жиды, а претирали пилою дрѣвяною. И то дрѣво зѣлено и до сего дня. И от того дрѣва пошедъ подъ гору во юдоль, и на дъругой странѣ юдоли на горѣ тутъ село Скуделниче, -- а от града то село с вѣрсту, на полуденъную страну, -- въ погребение странънымъ, что откуплено Христовою кровию, иже Июда Христа предалъ июдеомъ на 30 сребреникъ. И тако жидове купиша тѣми сребрениками село Скуделниче л. 217. // въ погребѣние страннымъ. А каторыя християне приходят ото всехъ вѣръ и странъ, от востоку и заподу поклонитися Гробу Господню и святымъ мѣстамъ, и коему прилучитца отити къ Богу, и тѣхъ християнъ кладуть въ томъ дому въ селе Скуделничи. Аще ли инокъ-пришлецъ въ коемъ монастырѣ случитца ему умерет, и с того монастыря тут же приносят въ то же село. А ерусалимцы въ том селѣ никогда не кладуть. Въ томъ селѣ ископанъ погребъ каменъной, какъ пещера, а дверъцы малы учинены; и въ томъ погребе пещера, перѣдѣланы л. 217 об. // закромы. А кладуть християнъ въ томъ погребе безъ гробовъ на земли. А лежить тѣло 40 дъней мяхко и цѣло, а смраду нѣтъ от него. А егда исполнитца 40 дней, и об одну нощь станеть тѣло его земля, а кости его наги стануть. И пришедъ той человѣкъ, кой приставленъ въ той пещере, и ту землю лопатою соберѣть въ закромъ, а кости въ другой; а кости тѣ цѣлы и до сего дъни. А земля ихъ прежде сего, сказывають, голуба бывала, a нынѣ черна, что и протчихъ человѣкъ, толко смраду нѣтъ. А въ пещеру когда въвойдешъ, такъ л. 218. // духъ тяжекъ; мы ходили въ ту пещеру, платомъ ротъ завезавъши. А закромовъ въ той пещерѣ много; а ходять со свѣчами зажегши, а то темно въ пещерѣ, ничего не видать. А та пещера стоит надъ юдолью Плачевною; а юдолъ Плачевная пошла под лавру Святаго Савы Освященнаго и къ Садомсъкому морю. А сказывають, что тою юдолью Плачевною въ день Страшнаго праведнаго суда Господня река огненъная потечеть.

О домѣ Давыдовѣ

Домъ Давыдовъ стоить от заподной страны у вратъ Лидскихъ, и от Египта приходять въ тѣ же л. 218 об. // ворота. И придѣланъ домъ Давыдовъ к грацкой стѣне: три стены внутрь града, а четвертая градская. Крухъ ево копанъ ровъ; а чрезъ ровъ мостъ прежде сего бывалъ каменъной, a нынѣ деревянъной. А у вратъ великаго дома лежать пушки болшия и сторожа, караулъ великой, стоят турки и арапы, янычары. А живуть въ немъ турки, а християнъ не пущають; а кто дасть подарокъ, такъ тово пустять. А величиною домъ -- какъ изъ лука перестрелитъ, а равенъ въдоль и поперѣкъ. А харомъ въ нѣмъ развѣ одна полата, л. 219. // из нея же Давыдъ видѣ Вирсавию, мыющуюся въ винограде. И мы, грѣшнии, въ томъ дому были, турки насъ пушали: и мы дали имъ подарокъ, такъ они насъ водили въ полату Давыдову. А въ полате Давыдовѣ живет турчинъ. Толко одно окно, и дъругое -- въ предѣле, а въ полатѣ на окнѣ яма великая въ камень вогнулася.

А сказавають про ту ямицу: "Когда-де Давыдъ Псалтыръ писалъ, так-де возлегъ лактем опочнуть на тотъ камень". Горить кондило с масломъ древяннымъ и день и ночъ; а ставять то кандило турки, почи- л. 219 об. //тають Давыда. И мы, грѣшнии, тот камень цѣловали. А что глаголеть Святое Писание: "Въ дому Давыдовѣ страхъ вѣликъ", -- и нынѣ въ томъ дому Давыдовѣ страха никакова нѣтъ, а въ немъ турчинъ живѣть. И тутъ будеть совершатися таинство во время страшнаго Христова пришествия. От того же дому Давыдова, от заподъной странѣ близъ естъ потокъ сухъ под градъцкою стѣною, подъ домомъ Давыдовомъ; имя тому потоку -- юдоль Плачевная, идѣже хощеть тещи река огненная въ день Страшнаго суда.

А на л. 220. // полуденную страну нынѣшняго града Иерусалима, за стеною у вратъ стоить гора Сионъ -- мати церквамъ, Божия жилище.

На той же горѣ преже сего бывалъ монастырь, a нынѣ турецкой мечетъ, в немъ же турки живуть. На той же горѣ близъ градъцкой стѣне домъ Завѣдеовъ, отца Иоанна Богослова. Въ том дому тайную вѣчерю сотворилъ Исусъ со ученики своими. Въ томъ дому Иоанъ возлеже на перси Господни. Въ том же дому жила Пресвятая Богородица, егда Господь нашъ Исусъ Христосъ, стоя на крестѣ, л. 220 об. // глагола матери своей: "Жено, се сынъ твой". Потомъ глагола ученику: "Се мати твоя". И от того часа поять ю ученикъ въ тотъ домъ свой. И въ томъ дому жила до сошествия Святаго Духа на святыя апостолы и ученики въ день пятдесятницы. Въ томъ дому и преставление бысть Божия Матере. Въ той же домъ по воскресении прииде Христос ко ученикомъ, и дверѣмъ затвореннымъ, и ученикомъ собраннымъ, и показа Фомѣ руцѣ и ребра своя. На той же горѣ гробъ святаго первомученика Стефана. На той же горѣ ангелъ Господень л. 221. // отсѣкъ руку жидовину, прикоснувшемуся гробу Пресвятыя Богородицы. А от дому Иоанна Богослова на лѣвую страну вѣржениемъ из лука -- Галилея Малая, тамо первѣе по воскресении своемъ Христос из мертвыхъ явися. А та вся мѣста на Сионъской горѣ. А домомъ Заведѣовымъ владѣють нынѣ еретики -- армяне проклятыя, у турка купили.

Потомъ поидохомъ за градъцкую стѣну въ пещеру Варухову; и та пещера от градъцой стены якобы вержениемъ изъ лука. И въ той пещерѣ живут л. 221 об. // махметанския дияволъския пророки. А та пещера огражена, и сады въ ней насажены во оградѣ. И в ту пещеру турецкия пророки пущають да беруть съ человѣка по паре. А пещера зѣло велика и высока. А сказавають про ту пещеру: "Когда пленѣнъ бысть Иерусалимъ, и Иеремия Пророкъ ведѣнъ бысть въ плѣнь, и пребысть въ Вавилонѣ 70 лѣт. Варух же Пророкъ, жалѣя учителя своего Иеремию Пророка и Иерусалимова разорения, и затвори себе въ той пещерѣ, и плакате о разлучении учителя своего, даже до возъвращения. л. 222. // И внегда же людие во Иерусалим возвратишася, тогда и Варуху изъ пещеры изъшедшу и Иеремию Пророка погребѣ". И та пещера зѣло удивителна; прежде сего бывала внутрь старого града, a нынѣ вънѣ новаго града, за стѣною градъцкою. И многие знать полаты старого града Иерусалима, строение и сады; и нынѣ тутъ все пусто, толко пещера Варухова.

Генваря въ 18 день поидохомъ из святаго града Иерусалима на Русь въ пятницу предъ Недѣлею мытаря и фарисея на 1 часу. И намѣсникъ патриаршей при- л. 222 об. //говорилъ намъ извощика-арапа, християнина грѣческой вѣры. И тако мы, убравшися на кони, поидохомъ изъ града; и, вышедъши за градция врата, стахомъ на поли ерусалимскомъ. И приказалъ насъ питропосъ проводить толмачю-старцу; и толмачь выпроводилъ за градъ, сталъ изъвощику приказывать, чтобъ насъ въ цѣлости до пристали поставилъ и никаковы шкоды бъ не учинилъ. А намъ сталъ толмачъ говорить: "Естьли-де изъвощикъ вамъ на пути кое зло учинить, то де пишите ко мнѣ, я-де на немъ за рубль до- л. 223. //правлю 20 рублевъ". И велѣлъ намъ толмачъ дать изъвощику всякому человѣку по 60 паръ на раздачю по дороге арапомъ-разбойникомъ, чтобы арапы насъ не трогали, чтобъ изъвощикъ насъ во всемъ очищалъ. И тако мы убравшися совсѣмъ, и помолившеся Господу Богу и Прѣсвятей Богородицы, и призвавши всѣхъ святыхъ въ помошъ, и поклонихомся святому граду Иерусалиму, поидохомъ въ путь свой на присталь моръскую.

И тово дни минухомъ село Емъмаусъ и доидохомъ до града Ромеля. И приидохомъ въ метоху, сирѣчъ л. 223 об. // въ подворье Иерусалимское, и старецъ тово подворья принял нас с любовию. А мы зѣло с пути утомилися, и старецъ поднесъ нам вина церковнаго; а намъ, утомъленымъ, зѣло въ ползу. И тако мы препочихомъ ту нощь.

И утре рано извощикъ привел намъ кони, мы же убравши свою рухледь на кони и поидохомъ ко граду Иопии на присталь морскую. И того же дни приидохомъ во Иопию, якобы часу въ 5 дни, и стахомъ въ метохи Иерусалимъской. И старецъ, попъ черной, принялъ нас с любовию и угости насъ тра- л. 224. //пезою обилною. А когда мы шли от Иерусалима до пристали моръской, и намъ на пути от арапъ зла никакова не учинилосъ, -- слава Богу-свѣту, -- потому что арапъ-изъвощикъ нас во всемъ очищалъ от нихъ, собакъ, тѣми денгами, что мы иму дали по 20 алтынъ съ человѣка. А когда мы наедемъ на дороге на разбониковъ, а они, что сабаки, лежать свернувъши; какъ увидять насъ, такъ въскочать всѣ да такъ и бросятца на насъ. А мы укажемъ на извощика-арапа: "Кофар, моль, за насъ дасть пешкешъ, сирѣчъ л. 224 об. // подарокъ", -- такъ они и поидуть ко извощику, а извощикъ уже имъ, собакамъ, даваить иному грошъ, а иному кусъ табаку. Да так-то насъ всю дорогу изъвощикъ оплачевалъ, да так-то насъ Богъ помиловалъ от нихъ, сабакъ. А изъвощикъ шолъ все позади насъ для разбойниковъ-араповъ: какъ на насъ нападуть, такъ мы укажемъ назадъ, на изъвощика, такъ они к нему и кинутца. А мы въ тѣ поры ну да ну въпередъ по дороге, да тако Богъ и спасъ насъ от всѣхъ бѣдъ.

А за извосъ мы давали по два тареля на коня, а ходу полтора л. 225. // дни. А всякому человѣку по два коня: под себя лошедь да под рухледь другая; а иныя и пеши шли, толко под рухлѣдъ нанимали.

А когда мы пришли на присталь во Иопию, и въ тѣ поры на пристали кораблей не было приходу, для тово что въремя зимънея, такъ к той пристоли корабли не приходять. И нетъ пристоли тутъ доброй, такъ зимою корабли разбиваеть вѣтромъ. И намъ бысть о томъ зѣло печално. Какъ такъ, что кораблѣй нѣтъ? Что дѣлать? Стала наша дорога. А градъ пустой, харчю нет, л. 225 об. // зѣло убогое мѣсто -- гладом боло умерли, тутъ живучи. А у турак, сабакъ, въ то время прилучился ихъ празникъ турецкой. Месяцъ целой они постятца, такъ на базаре не дабудешъ никакова харчю. A хлѣбъ уже вынесуть на вечеръ, какъ солнце станеть садитца, и тотъ въвесь разорвуть турки. А иныя у насъ иной день и не ѣтчи бывали. Зѣло нужно было, нѣчимъ поживитца, не добудешъ ни рыбки, ни яицъ -- самая пусташъ.

А жили мы тутъ на пристали двѣ недели, а пуще намъ года стало. Зѣло печално и унинъливо л. 226. // было. Ужасъ толко: от моря стоить стонъ, какъ море шумить да волнами разбиваетца. А от печали у насъ то и забава была, что, бывало, пойдешъ подле моря гулять; да и тутъ гуляешъ, а назадъ оглядаваешся, чтобы арапы-разбойники не набѣжали.

А когда мы пришли на присталь, такъ попъ черной, кой тута живеть в метохи, на другой день въбезъсновался, такъ мы, грѣшнии, тутъ всю нощь надъ нимъ возились. Былъ у насъ крестъ московскаго литья мѣдной, такъ тѣмъ крестомъ ево все ограждали. А ди- л. 226 об. //явол-де въ немъ кричить: "Студено-де, озънобили-де менѣ!" Да указываетъ ко иконамъ на полку: "Вонъ де ставросъ деревянъной, темъ-де меня ограждайте, а етемъ-де ознобили меня!" А тотъ кърестъ не по подобию написанъ: двоечасной, а не трочасной -- такъ дияволу-то хочетца, чтобъ я ево тѣмъ крестомъ ограждал, ему уш то легче от тово. А я-таки не слушаю, да все, да всѣ мѣднымъ крестомъ ограждаю, да даю цѣловать ему. А онъ зубы скрегчеть, сьѣсть меня хочеть. Да Богъ ему не попустил, такъ онъ ничего мнѣ зла л. 227. // не учинилъ. И так-то мы с ним да полуночи провозилися. Такъ онъ утомилси да сталъ проситца: "Дайте-де отдохнуть!" Такъ мы ево положили на постелю, такъ онъ до утрея уснулъ. Потомъ утре въсталъ, да мѣня, грѣшника, призвалъ, да сталъ говорить мнѣ: "Пожалуй-де, проговори надо мною Евангелие, всѣ 4 евангелиста". Такъ я над ним по два дъни говорилъ Евангелие. Такъ ево Богъ, миленъкова, помиловалъ -- сталъ разумъ здъравъ; чють была дияволъ не похитилъ. И какъ попъ пришол в разумъ, зѣло да насъ был добръ, л. 227 об. // часто насъ рыбою кармливалъ.

Потомъ пришолъ малой кораблъ из Акрей. И сказали намъ корабленники, что есть-де во Акри корабли египецкия; такъ мы нанели корабль малой и стали збиратца. Потомъ прислалъ за нами паша турецкой, услышалъ, что мы идемъ во Акри. И я пришолъ предъ пашу; и паша велѣлъ толмоча призвать, и перевотчикъ пришолъ, и паша велѣлъ у мѣня спросить: "Есть ли де у него от салтана турецкаго указъ?" И я ему възявъши листъ турецкой да и подалъ, такъ онъ и сталъ честь. И прочетши лист л. 228. // да и молвилъ: "Вот де, попасъ московъ, смотри на меня". И я на него смотрю. И онъ листъ салтанской свернулъ, да и поцѣловалъ, и на главу положилъ. А самъ чрезъ толмача говорить мнѣ: "Слышал-де я, что дѣ ты въ ночи едѣшъ въ Станбулъ. Й ты поежай, Богъ-де тебѣ въ помощъ! Сказовай-дѣ въ Царѣградѣ и въ Едринѣ, что мы такъ указъ салтанской почитаемъ, таковы-де мы, турки, своего государя опасны". И вѣлелъ мнѣ сесть, и потчевалъ менѣ съ собою кофей пить. И я ему сказалъ: "Я, молъ, кофей не буду пить: у насъ, л. 228 об. // молъ, на Руси нѣтъ етово пития, такъ мы не повадились ево пить. Челомъ бью, молъ, за твое жалованье." И онъ мнѣ паша молвилъ: "Чѣм же дѣ мнѣ тебя потчивать? Вина-де мы не держимъ, для тово что сами ево не пъемъ. Иди ж де съ Богомъ!" И я въставши, да поклонившися, и вонъ ис полаты пошолъ.

И пришелъ на монастыръское подворье, да и стали въ корабль кластися. А корабленикъ нашъ сталъ беситца, и не сажаетъ насъ на корабль, и не съталъ нашей рухледи класти, да подънявши парусъ да и пошел л. 229. // ночью. А мы и остались на брегу моря, и намъ зѣло горко стало и слезно. Да что петъ делать? Быть такъ, уш то, мол, Богу тако изволившу. И стали мы опять рухледь носить на подворье. И той день намъ был зѣло печално. Потомъ мы смотримъ: анъ перед вечеромъ и пришолъ той же корабль назадъ -- и мы зѣло обрадовалися. И пришолъ къ намъ корабленикъ да сталъ прощатца: "Простите-дѣ, Бога ради, оскорбилъ-де я васъ. Я-де верстъ съ 8 отшелъ да опаметовалъся. И мнѣ-де стало васъ жаль. л. 229 об. // Какъ такъ здѣлалъ, что ихъ не помиловалъ? Хоша бы и босуръманъ былъ, инъ бы де мощно помиловатъ". Да и велѣлъ намъ класться въ корабль. Потом паша призвалъ корабленика и сталъ ево бранить: "Для чево-де ты не възялъ московскаго попаса?" И зѣло ему пригрозилъ, чтобъ онъ възялъ.

И мы в ту же нощь поклавшися да и пошли. И ту нощь немного отошли, потому что не была вѣтру добраго, и на зари сталъ вѣтръ вѣликъ зѣло. И того дня на вечеръ пришли во Акри -- анъ кораблей египецъкихъ нѣту! л. 230. // И намъ зѣло стало печално, когда нашъ корабль присталъ ко брегу. Потомъ мы рухлѣдь съвою възявши да и пошли въ метоху митрополию. И старецъ дал намъ кѣлию, потомъ намъ трапезу поставилъ. И мы стали у него спрашивать: "Давно ли, молъ, корабли пошли во Египетъ?" И старецъ сказалъ: "Третьево-де дня пошли и въновъ-де скоро будуть. Не печальтяся-де, въскоре пойдете во Египетъ". И намъ от старцовыхъ речей стало радостно силно.

И наутрѣе февраля въ 2 день, на празникъ Стрѣтения Господня, позвалъ насъ къ себѣ л. 230 об. // въ гости арапъ-християнинъ и зѣло насъ угости: рыбы было несъкудно, и вина была доволно. И, за трапезою сидя, было у насъ речей много. Спрашевають про государя и зѣло желають, чтобъ государь бился с туркомъ, и желають силно, чтобъ государь Царырад възялъ: "Не видать-де намъ тѣх дъней, чтобъ де государь московъской свободилъ насъ от турок!" И зело тотъ человѣкъ намъ любовъ показалъ и уподъчивалъ насъ. И тако от него изыдохом въ подворье. И по трехъ днехъ пришли 2 корабля египедъския с товароми. И пристали ко брегу, л. 231. // стали выгружать товары. Мы же пришедъ х корабленику и договорились съ человѣка по тарелю до Малова Египта, а по-турецки Домять.

А у турокъ въ тѣ поры прилучился празникъ, въ суботу на Сырной недели, и была у нихъ ис пушекъ стрелба. А пъразнують турки свой празник три дъни.

Потомъ, по воскресение Сырное в заговѣны, велѣлъ намъ корабленикъ на корабль рухледъ носить. Мы же рухлѣдь на кораблъ привезохомъ и поидохомъ во град погулять. А корабленикъ не сказалъ намъ, что де: "Сего дня буду отпущатца". А когда мы во град л. 231 об. // вошли, тогда насъ грацкой житель, арапъ-християнинъ, позвалъ къ себѣ на обѣдъ. Мы же поидохомъ, а опасение у насъ было, чтобы нашъ корабль не ушолъ. Но господинъ, у кого мы обѣдаемъ, тотъ насъ ократилъ: "Я-де вѣдаю, что де сегодъня корабль не пойдеть" -- такъ мы поослабили. А трапеза была зѣло доволна. И такову любовъ к намъ показалъ, что самъ с братьями у трапезы служилъ, во всю трапезу все стоялъ.

А корабль въ тѣ поры сталъ отпущатца, а насъ нѣту. А матросы по граду бѣгають да насъ спрашивають; л. 232. // потомъ сказали, гдѣ мы, и они, к тому дому пришедъ, про насъ спрашивають. И рабы, пришедъ, господину говорять, что де уже корабль отпустился. А мы языка не знаемъ, что говорят. А господинъ перемогаетца, а намъ не скажеть. Жаль ему нас, что корабль ушолъ; а хочетца ему, чтобъ обѣдъ докончати; а сам велѣлъ скорѣе ествы нести и ества за ествою. Такъ мы сътали припазновать, что онъ сталъ скорбенъ. Такъ мы у толмоча спросили: "Что, молъ, господинъ печаленъ?" Такъ толмачъ сказалъ: "Ведь де корабль л. 232 об. // вашъ ушолъ!" Такъ мы какъ услышали, что корабль ушолъ, такъ въставъ иза стола да и побѣжали к пристанищу морскому -- анъ нашъ корабль верстъ за 10 ушолъ на море, чють видно. А сътало къ ночи. И мы толко разно руками.

А у пристали прилучились въ тѣ поры турки, и по насъ стали тужить, да и стали с короблей кликать мотросовъ съ сандалами. Такъ тотъчасъ подбежали грѣческия матросы; такъ мы ихъ порядили нагънать корабль, дали тарель зъ дву человѣкъ. Толко мы въ сандал сѣли -- анъ тотъ господинъ, у ково мы л. 233. // обѣдали, и прибѣжалъ на пристань, а мы уже отпущаемся, и спросилъ у матросовъ: "Что-де поредилися изъвозу?" И они сказали, что тарель. А онъ выфатилъ исъ кармана тарель да и кинулъ въ лотку: "Вот де вамъ извосъ за нихъ, боле-де тово не берите". А самъ сталъ со мною прощатца: "Прости-де, Бога ради, моя-де вина!" Я, су, лише подивился: етакая християнская душа! Потом мы поклонихомся ему и отпустихомся на море.

Отвезли насъ матросы от брега версты с три да и покинули грѣсти, а сами и стали на насъ просить еще за провоз: л. 233 об. // "Тово-де мало, не хотимъ вести!" И стало наше дѣло. Мы то такъ то сякъ -- не вѣзуть: "Дай-де еще тарель!" А тот, кой възяли за извосъ, и бросили мнѣ в санъдалъ. И я, су, что дѣлать, и възялъ: "Ну, молъ, поежайте назатъ, и я, молъ, буду паши на васъ бить челомъ!" И много шумѣли, такъ они стали уже и тотъ тарелъ назадъ просить, такъ я отдалъ имъ. Они же погрѣбши мало да опять перѣстали грѣсти. И зѣло безумныя намъ горесть нанесли и во грехъ въвели, едва злодѣи до коробля довезли. Такъ насъ на корабль тотъчасъ матросы при- л. 234. //няли, такъ они со стыдомъ от коробля поехоли. А я раизу на нихъ жаловался, такъ онъ съталъ на нихъ шумѣть.

Потомъ вѣтръ сталъ утихать. И подъшедъши подъ гору Кормильскую да и сътали на якори. Потомъ поутъру въставши матросы и хотѣли парусы распущать и якори вынимать. А раизъ сталъ на море смотрѣть въ далную пучину, и сталь присматривать, и позналъ, что хочеть быть погода великая въ мори, потомъ раизъ не велѣлъ якоря вынимать. И стояли мы от погоды подъ Кормильскою горою 5 дъней.

И въ пятницу л. 234 об. // на 1 недѣли на вечеръ погода стала затихать.

Такъ раизъ увидѣлъ, что от города от Акрей стали корабли отпускатца; такъ и онъ велѣлъ якори вынимать и парусы поднимать. Потомъ пошли въ ночь, и бысть намъ поносъ доброй.

И въ понедѣлникъ на 2 недели поста о полудни приидохомъ к устью Нила-рѣки. И не дошедъ устья, якобы вѣрстъ за 5, и стали на якоре. И потомъ изъ Малова Египта пришли малыя корабли, да и възяли кладь из корабля всю, да и корабль порожней привезали, да и повели л. 235. // подъ Домять. Туда, на устья Нила мѣлко, не пройдетъ корабль со всѣмъ грузомъ, такъ малыми выгружають, а болшой порожъней волокуть за собою.

И на вечеръ приидохомъ подъ Домять. И тутъ пришли к намъ на корабль арапы, да и възяли нашу рухледь, и понесли въ метоху. И игуменъ насъ въстрѣтилъ с честию, и далъ намъ кѣлию, и обѣдъ намъ устроилъ. И мы ему от намѣсника грамотку подали, а въ грамоткѣ писано от намѣсника, чтобъ об насъ порадѣлъ и корабль бы дабылъ въ Царьградъ. Потомъ игуменъ л. 235 об. // сталъ намъ корабль добывать и добылъ корабль доброй грѣченина Ивана, а прозваниемъ Холова.

Потомъ въ Домяти учинился бунтъ от турокъ, и дня зъ два торгу не было, и насъ игуменъ изъ монастыря вонъ не пущалъ. И помалу бунтъ утихъ, и мятежъ былъ въ народѣ великой. Пришолъ от турка указъ, чтобъ малыми денгами не торговать, да чтобъ туркамъ вина не пить и не шинъковать, a грѣкомъ бы платья зеленова и краснова не носить, а носит бы платья черное да бѣлое. Такъ за то л. 236. // было учинился бунтъ.

Потомъ, передъ походомъ нашим, звалъ меня архимандритъ Домятской обѣдать. И обѣд зѣло хорошей устроилъ, всево было много наспѣто. А тотъ архимандритъ бывалъ на Москвѣ за милостиною. А когда, отобѣдовъ, я от него пошелъ, такъ онъ мнѣ далъ на дорогу с пудъ финиковъ. Зѣло добръ архимандритъ да и разуменъ! Мнѣ онъ много расказовалъ, какия тутъ на него бѣды бывали от турокъ, какъ ево грабливали и церковъ. Невозъможно ево бѣдъ и писа- л. 236 об. //нию предать!

И жили мы въ Домяти недели зъ двѣ; потомъ и стали корабли отпускатца и из устья Нила къ морю, и тамъ стали нагружать. А мы дни съ три спустя ихъ после нанявъ коикъ да и поехали с рухледью къ морю -- анъ еще корабль нашъ не вышелъ на море, такъ мы и стали противъ заставы. И тут насъ остановили и стали нашу рухледъ досматривать, такъ я юмручею подалъ салтанской листъ. Такъ онъ прочетши, да и не вѣлелъ разъбивать рухлѣдь, да и вѣлелъ намъ очистить полатку, гдѣ намъ л. 237. // стоять, дакудова корабль пойдеть. А самъ юмручей спросилъ у меня: "У ково-де ты идешъ на корабли?" И я ему сказалъ, что у Халова. И турченинъ мнѣ сказалъ: "Доброй-де человѣкъ Халовъ, я-де знаю. Поди-де съ Богомъ!" И тутъ мы на заставѣ жили два дъни.

Потомъ, сѣдши въ коикъ и рухлѣдь положа, да и поехали на морѣ х кораблю. И подъехавъ, и сѣли въ корабль. А иныя-де корабли, убравшися, пошли къ Царюграду. А нашего раиза задоръ берѣдь, что корабли пошли, а онъ осталъ, такъ сердитъ былъ зѣло. Мы л. 237 об. // въ тѣ поры к нѣму не подходили, как онъ убирался. Потомъ тотъчасъ велѣлъ парусы поднимать, да и пошли, а то уже на походѣ убиралися. И бысть вѣтръ добръ. Потомъ нашъ раизъ съталъ веселъ, какъ корабль пошолъ, a вѣтръ сталъ добърой. Такъ мы подъшедъ къ нему да поклонилися. Такъ и онъ намъ поклонился, а сам молвилъ: "Добре-дѣ тебѣ будет, сидя здѣся!" Да и велѣлъ мнѣ мѣсто хорошее очистить, а сам под мѣсто рагожи стелѣть. Съпаси ево Богъ, миленъкова, доброй былъ человѣкъ!

И хлѣбъ нам л. 238. // велѣлъ давать, и кашу, и, что ни ворять, всячину. И шли мы четверы сутки, a вѣтръ все был боковой, и зъбило насъ вѣтром въправо вѣрстъ зъ 200. Потомъ на 4 день стали горы показоватца. И на вечеръ подошли под градъ Мирликийской, гдѣ Никола Чюдотворецъ родился. Потомъ къ ночи вѣтру доброва намъ не стало. И сталъ нашъ корабль ходить по морю то сюда то туда, чтобъ не стоять. И тако ночъ всю шатался. И наутрее по морю появились кораблей много: каторыя прежъде насъ пошли, всѣ тутъ ста- л. 238 об. //ли сбиратца. Потомъ кораулъщикъ нашъ свѣрху дрѣва кричить, что идуть-де корабли разъбойническия. Потомъ мы смотримъ -- анъ и всѣ корабли поворотили назатъ к нашему кораблю. Потомъ и нашъ раизъ велѣлъ корабль назатъ оборотить, да и пошли подъ городокъ Костелорисъ. А когда мы пришъли въ ворота межъ горъ въ лиман, тогда изъ горотка въ коики выехали гражданя и сказали намъ, что въ городе моръ есть. Такъ нашъ раизъ хотѣлъ назатъ поворотить -- анъ бѣжать и тѣ сюда, такъ нѣкуды дѣватца, стали да и положились л. 239. // на волю Божию: лутче въпасти в руцѣ Божии, нежели в руцѣ неприятелския. И пошли подъ городокъ, и стали на якори. Потомъ за нами пришли всѣ корабли турецкия да и стали; а разбойническия корабли за лиманомъ стали на воротехъ да и не выпускають никово. И сталъ нашъ путь, некуда деватца!

И на третей день на турецкомъ корабли умеръ раизъ-турченинъ. Бился с разъбойниками, такъ разбойники у коробля дерево подъбили да сопецъ разбили, а раизу руку обрубили -- такъ онъ въ 3 день и умеръ. A забѣжали наши корабли въ тот лиманъ въ среду Крестопоклонною, л. 239 об. // и стояли мы подъ тѣмъ гороткомъ до Святой недели. Потомъ стали раизы съежатца да думать, какъ быть. И придумали, и послали почъту въ Царьградъ къ салтану турецкому, что разбойники не выпущают. А когда мы под тѣмъ городомъ стояли, и в тѣ поры учинился на одномъ корабли моръ сталъ. И зѣло тому кораблю стало нужда: не пущають ни въ городъ, ни на корабль, а харчъ приели, а възять негдѣ, а людей остаетца немного. Такъ раизъ дождавши ветру доброва да ночъю и пошелъ на уходъ сквозь разбойническия корабли. И гнали за нимъ вѣ- л. 240. //рстъ со двѣсте до города Родоса, и ушелъ -- Богъ спасъ ево; а корабль былъ християнской, грѣческой.

Потомъ учинился въ городкѣ великой моръ, такъ корабли и пошъли от города прочъ на другую съторону, въ другой лиманъ, подъ горы зѣло высоки. И под тѣми горами стояли съ неделю. Тутъ и Свѣтлое Христово воскресение възяли. И зѣло печално было: такой пресъвѣтлой празникъ възяли въ пусътомъ мѣсте. На Свѣтлое воскресение раизъ прислалъ мнѣ яицъ, молока. Спаси ево Богъ, миленъкова! Доброй человѣкъ былъ, часто и къ себе обѣдать зывалъ.

Потом въ самой л. 240 об. // празникъ послѣ обѣда пошли корабли опять подъ городъ и стали на якори. А на коробляхъ уже и хлѣба не стала, нужда великая стала. Много у нашего раиза брали сухарей на всѣ корабли, у него было запасу мъного зѣло. Человѣкъ онъ старой, съ сорокъ лѣтъ уже на короблях ходить, такъ всякия нужды видалъ, такъ научился, какъ по морю ходить.

А когда мы стояли подъ горами, и тутъ мы въ горахъ видели идольския капища, древния гробища идольския. И мы по тѣмъ горамъ гуляли, и въ тѣхъ капищах и гробищахъ л. 241. // вънутрь ихъ были. Диво да и все тутъ, какая на людей-то сълѣпота была! А гробищи пусты, костей нѣтъ ничево. А капищи выбиваны ис камени кирками, а не кладены. А гробищи поставъленыя зѣло на высокихъ горах, едва с нуждею възойти; и нынѣ на тѣхъ горахъ турецкии села.

Потомъ въ срѣду на Свѣтлой недели рано увиделъ караулъ зъ горы, что идуть голены турецкия съ войскомъ насъ выручать. И караулъ сталъ кричать кораблям, такъ с кораблѣй турки, грѣки побѣжали, и мы такожде туда же пошли смотреть. И когда л. 241 об. // мы увидѣли голены турецкия, и зѣло обрадовалися всѣ. И к ночи пришли к намъ, а разбойническия корабли всѣ побѣжали въ пучину. И въ вѣчере прибѣжалъ сандалъ з голѣнъ съ янычары къ нашимъ кораблямъ, и велѣлъ утре рано выходить вонъ на море.

И въ четвертокъ на Свѣтлой недели рано стали наши корабли подыматъца и пошли на море подъле горъ, а голены турецкия от моря и от степи, а иныя позади нашихъ кораблѣй шли, оберегали от разъбойникъ.

И на другой день пришъли въ Родосъ, городъ турецкой. И тутъ корабли не пристали: ветръ л. 242. // былъ доброй -- и тако мимо прошли Родосъ. А когда верстъ за 10 отошли, тогда изъ города ис пушки 3-жды выстрѣлели, и корабли въсѣ остановились. Потомъ вѣдомость пришла изъ города, чтобъ оберѣгалися, что разбойническия голены прошли. Потом мы дождались голеновъ да и пошли въмѣсте.

Потомъ во второй день в ночномъ часу стала всходить полоса. Потомъ на всѣхъ коробляхъ стали парусы подбирать. А когда лишъ парусы подобрали, и взяла фортуна великая, и почала насъ по морю носить, и разъбила всѣ корабли -- кой куда, неизвѣсно куда зане- л. 242 об. //сло. Такъ насъ ночъ всю въ мори волнами носила.

И утре рано въ панедѣлникъ Фоминъ стала погода переставать. Мы же по морю смотрихомъ с коробля, и не видать на мори ни единаго корабля, всѣ разъбило. Потомъ о полудни стали на мори корабъли по караблю показоватися, и къ вѣчеру всѣ опять сошлися. И тово дни минухомъ Патмосъ-островъ, гдѣ Иоаннъ Богословъ былъ заточенъ. А от Патма-острова во вторый день възяла насъ опять фортуна в Ускомъ мори, тутъ было едва не все корабли разбила. А стала ме- л. 243. //жу горъ; а море глубоко, сажен 500 было глубины. Такъ едва снастей столко стало, и все сънасти связывали -- едва корабль нашъ остановили. И тут мы стояли от фортуны двои сутки.

Потомъ стала утихать, да и пошли всѣ корабли, и голены с нами. И в ту же нощь въсталъ вѣтръ противенъ, и пожало корабли всѣ назатъ, и на корабляхъ парусы поставляли боковыя. И пришли подъ Ефесъ-градъ.

Градъ Ефесъ зѣло узорочистой; и митрополитъ в нѣмъ живет грѣческой. Тутъ мы стояли су- л. 243 об. //тки.

Потомъ пошли и пришли въ Стинковъ-городъ, и тутъ мы сътояли двои сутки. Тутъ мнѣ неволникъ руской далъ два мешка лимоновъ.

И въ томъ городѣ Стинкове всево много, садовъ всякихъ; вино дешево -- по копейки око, а горелки -- око по грошу; лимоновъ 40 и 50 за копейку; и все дешево. Такова граду в Турецкой земли поискать другова! Въсякия овощи идуть на коробляхъ из него въ Царьградъ.

И тутъ насъ турчинъ-паша стал просить на мнѣ горачю, такъ я ему листъ показалъ туре- //л. 244. цкой. А онъ листъ и спряталъ въ пазаху да и поехалъ по карабълямъ горачъ збирать. А мнѣ сказалъ: "Поежай-де въ городъ, там-де листъ отдамъ". И я поехал въ коику и сталъ ево на берѣгу дожидатца. А когда онъ приехалъ, и я сталъ у него листъ просить, и онъ у мене въспросил: "А сколко-де васъ человѣкъ?" И я сказалъ, что де 4 человѣка. И онъ мъне молвилъ: "А то-де васъ толко двое, а ето-де двое грѣченъ за собою проводишъ". А я было 2-х старцовъ рускихъ съ собою изъ Еросалима възялъ за тѣм же листомъ. И онъ, сабака, разсмо- л. 244 об. //трилъ, что они въ листѣ не написаны, да и сталъ просить 12 тарелѣй з дву человѣкъ.

Такъ я пошелъ до воеводы и сталъ битъ челомъ, что, молъ, у менѣ отнялъ паша горачей листъ. Такъ воевода послалъ за ним, чтобъ онъ листъ принесъ; такъ онъ листъ прислалъ. И воевода листъ прочелъ да и вѣлелъ мнѣ отдать: "Хоща бы де было 20 человѣкъ, так де не указано с нихъ брать!" И туръчинъ възялъ у воеводы листъ да и прятать сталъ, а я збоку и вырвалъ у него лист, и въ пазоху спряталъ. А когда л. 245. // мы от воеводы пошли, турчинъ насъ не отпускаеть: "Пойдите-де до паши, такъ он-де какъ хочеть с вами". И пришли передъ пашу. Такъ онъ сталъ просить листа, и я ему не даю. Такъ онъ велѣлъ тѣхъ двухъ старцовъ посадить въ тюрму, а меня отпустить.

Так я от него пошелъ на присталь -- анъ коика, нашего корабля нѣту! Уже поздно стало, такъ я въ городъ и пошелъ, да у неволника рускова начевалъ. И поутру с тѣмъ нѣволникомъ пошелъ до митрополита. Такъ митрополитъ у менѣ възялъ листъ да и пошел до воеводы. Такъ воевода послал л. 245 об. // с великою грозою къ паши. Такъ паши стало не лицо, и велѣлъ тѣх старцовъ выпустить, да еще имъ далъ по 5 копѣекъ на дорогу.

Потомъ о полудни наши корабли пошли къ Царюграду, и голены с нами же. И на вечеръ вѣтъру нѣ стало, и пристали ко острову Милитинъскому. И тотъ островъ зѣло вѣликъ, и городов в немъ много. И тутъ мы стояли двои сутки. И потом подънявши парусы да и пошли, а голены уже от насъ отстали назадѣ.

И на другой день пришли к устью Ускому морю, что въ Царьградъ поворачавають. И тут л. 246. // намъ вѣтръ противной былъ, не пустилъ насъ в Уское море. И стояли мы тутъ пятеры сутки: вѣтръ былъ все противъной. А на тѣхъ воротахъ стоят два города турецкия для воинъскова дѣла, зѣло ружъемъ запасны. A гдѣ мы стояли, и от тѣхъ мѣстъ до Афонския горы 160 вѣрстъ, а до Царяграда 140 вѣрстъ. А Офонская гора от того мѣста въ день не видно, а когда солнце сядеть, такъ она вся обнажится, а въ день не знат ничево.

Потомъ сталъ вѣтръ заворачеватца намъ въ попутье, такъ на всѣхъ корабляхъ подъ- л. 246 об. //няли парусы да и пошли. И прошъли два городка, а имя имъ Костели, да и стали: опять вѣтръ не нашъ сталъ. Тутъ было нашъ корабль каменемъ проломило, и едва законопатили. И в тѣ поры раизъ с навъклиромъ побранились. Навъклиръ говорить: "Пора якори кидать!" А раизъ говорит: "Еще рано!" Да так-то въ томъ шуму о камень корабль и ударился, чють не пропалъ было корабль, и с людми. Да еще-то Богъ помиловалъ, что тихонко потерся о камень.

И утре рано, поднявъши парусы, пошли под Царьградъ. И на другой день над вечер л. 247. // пришли подъ Царьградъ, въ среду Преполовения Господня, и стали на якоряхъ на Бѣломъ мори противъ Царяграда, нѣ дошедъ пристали версты за двѣ. Потомъ к нашему кораблю приехоли ис таможни турки и стали на корабли товаровъ досматривать. Потомъ стали нашу рухледь разъбивать, такъ я имъ показалъ турецъкова салтана листъ, такъ они и не стали разъбивать. И началъной туракъ въ честь у меня попросилъ чотки иеросалимския, такъ я ему далъ, а крестъ с нихъ снялъ. Такъ онъ сказалъ: "Поспешай-де! Вашъ московъ козырьянъ л. 247 об. // скоро едѣть къ Москвѣ, так де тебѣ с ними хорошо, они-де уже выбираютца с товарами въ Енинково-село". И я такъ услышалъ, что еще наши московския купцы не уехоли, такъ я зѣло обрадовался. Да нанявши коюкъ, и убравшися с рухледью, да и поклонясь раизу, и поехоли на Фенарь въ метоху Иерусалимскую.

И приехоли въ метоху, и игуменъ намъ радъ, сталъ здравствовать: "Здраво ли де Богъ васъ сносилъ?" Мы же ему гърамотки подали от намѣсника, а онъ намъ далъ кѣлью и хлѣба прислалъ и вина, всево доволно. Потомъ поидохомъ въ ве- л. 248. //лдеганъ къ московскимъ купцамъ, и еще они не уехоли въ Енинково. А купцы намъ зѣло обрадовалися. Калуженинъ Иванъ Козминъ и братъ ево Ерастъ Стефановичъ, спаси ихъ Богъ, трапезу намъ зѣло устроили доброю, и ренскова было доволно. Ради миленкия, а сами говорят намъ: "Слава-де Богу, что вы нас застали! Хорошо-де с нами ехать къ Москвѣ. Мы-де вамъ не чаели назадъ выехать". И, въставши от трапезы, воздали хвалу Богу; потомъ пошли гулять по Царюграду.

Потомъ, на третей день нашего пришествия, учинился л. 248 об. // бунтъ въ Цареградѣ от янычаръ. Сказана была янычаромъ служъба -- ититъ на каторгахъ на Черъное море подъ Керчю и на Кубань-рѣку, въ мори устья заваливать каменьемъ, чтобъ московския корабли с войскомъ не пришли. И тѣ янычары пришли к пушъкарскому двору головѣ жалованья просить, и голова жалованья имъ выдалъ полъное. А янычары стали просить за прошлыя годы от азовской служъбы походноя жалованья. И голова сказалъ: "Мнѣ-де указу такова от салтана нѣтъ, что вамъ за прошлые годы подъемъ л. 249. // давать." Такъ они голову възявши, да и удовили, да и пошъли по рядамъ, грабить ряды. И мы въ тѣ поры прилучились въ рядахъ -- едва ушли на гостиной дворъ да и заперлись. А въ редахъ и въ дворахъ въвезъдѣ толко стукъ да громъ стоить, какъ запираютца по рядамъ и по дворамъ. Потомъ бунту было часа на дъва.

Потомъ прибѣгли янычары царския да и перехватали янычаръ -- такъ бунтъ и унялся. А мятежъ по всему Царюграду -- ужасъ великой: крикъ, пискъ бабей, робячей. А то и кричать: "Москва пришла, московския ко- л. 249 об. //рабли! Увы, погибель пришла Царюграду!" А дворы заперши, да ямы копали, да добро прятали. И турки ходячи по Царюграду з дубъемъ да бъють въ ворота, чтобъ не мѣтежились, а сами говорять: "Нѣтъ московъ, нѣтъ, то-де янычары възбунътовали!" И к ночи едва унялся метежъ. Мы же зѣло подивилисъ: "Куда, молъ, на турокъ ужасъ напалъ от московъскаго царя?" А сами удивляемся: "Зачто, су?" И удивлятся время-то приходить, такъ на нихъ и страх Богъ напускаеть, знамение предпосылаеть страхованное. л. 250. //

Потомъ мы стали убиратъся в село Енинково: на Чорнѣе море корабли всѣ изъ Еникова-села отпущаются; а товары в коикахъ возять; а село Еникова от Царяграда 10 вѣрстъ. Мы же убравшися с рухледью в коикъ, да и поехали въ Ениково, и стали на том же дворѣ, гдѣ московския купцы стоять. А купцы еще въ корабль не клались, ожидали изъ Анъдриянъполе указу. Стали класться въ корабль, толка поклались -- ан и указъ пришелъ, что ехать горами на Голацы чрезъ Дунай-рѣку, а на турецких подъ- л. 250 об. //водахъ, да 200 человѣкъ туракъ-провожатыхъ дано до Киева, да воловъ 120, во всякую арбу по 4 вола. А Иванъ Казъминъ с товарищи, с котороми уклался въ корабль, не поехали сухимъ путем, не сталъ ис коробля выбиратся. Толко поехоли Житковы, прикащики гостя московскаго Ивана Исаева да Мотвѣя Григорьева. Они поехоли сухимъ путемъ, а мы с колужены -- моремъ, въ корабли.

Мы же послѣ ихъ спустилися, чрѣзъ 3 дни, а спустились передъ Троицыном днемъ*. И пришли на устье моря Широкова. Тутъ стоять 2 л. 251. // городъка турецкихъ для воинова опасу по обѣ страны, и пушакъ зѣло много. А городъки въновъ подѣланы: боятся нашего государя приходу подъ Царьград. Тутъ стоить застава, осматъривають ружъя, у насъ на корабли у московскихъ купцовъ ружъя осматривали. А у нашихъ купцовъ былъ възятъ листъ у паши, чтобъ пропустить по счету ружъе московъское. И тако пришедъ турчинъ, началной человѣкъ, да и пересмотрилъ, и противъ указу перѣчелъ ружъе, да и отпустилъ насъ. Мы же тово дня не отпустихомся: вѣтру л. 251 об. // не было доброва.

И на вечеръ вънидохомъ въ море болшее, и тако поидохомъ къ Дунаю. И ту нощь доброва вѣтру намъ не была, такъ шеталися туда и сюда. И поутру все тожъ, не было нам вѣтру доброва до пятницы. И въ пятницу възялъ насъ вѣтръ доброй, и въ самыя заговены на вечеръ с моря внидохом въ Дунай-рѣку. И мало отдъшедши от устья рѣки Дуная, гъдѣ въ море упала, да и начевать стали на пустомъ мѣсте.

И утре въ пониделникъ Петрова поста, въставши, пошли бичевою въверхъ по Дунаю; и при- л. 252. //шли въ 3 день подъ градъ турецкой Толчу; а шли бичевою и парусомъ. A Дунай-рѣка зѣло куликовата и уска, многими разшиблась гирлами. И тутъ мы подъ тѣмъ городком стали.

И утре рано приехали къ намъ на корабль турки товаровъ досматривать и лишнихъ людей, неволниковъ. Възошли турки на корабль да и стали указовъ досматривать. Потомъ и нашъ указъ прочли, да и съказалъ турчинъ: "Нѣдъ дѣ мнѣ до попаса дѣла и рухлѣди ево. Вы-де, московъ бозыряне, дайте-дѣ вы своево товару пошлину". л. 252 об. // Такъ наши купцы заупрямились, пошлины не стали довать. Такъ турчинъ, началной человѣкъ, взявши указы наши в городъ, да и списалъ, да к вечеру к нам на корабль указы и прислалъ. А списки послалъ во градъ Килею ко изупаше, по-нашему къ полковнику. А изъпаша в тѣ поры стоялъ въ Килѣи с войском турецкимъ. Въ тѣ поры бѣлогороцкия татары възбунтовали, от туръка отложились да волохи всѣ разорили. Так-то паша от турка присланъ разыскивать и волохомъ грабежное добро отбирать на нихъ въпятеры. По- л. 253. //томъ, на четвертой день, пришол указъ от паши, что на московъскихъ купцахъ брать пошлину. Такъ наши купцы не похотѣли дать пошлину да и поехоли сами в Килею ко изупаши. Такъ паша указъ имъ далъ, чтобъ на Голацахъ платить. Потомъ наши купцы приехоли ис Килии, и стояли мы подъ Тулчею 9 дъней, потомъ пошли къ Голацамъ.

И во въторый день пришли в Реньгородъ. И стали думать: хотѣли коней покупать да изъ Рени итъти на Русь -- ино горадъ весь разоренъ от тотаръ, коней не добыли. Потомъ купецъ Иванъ л. 253 об. // Казминъ нанялъ коикъ, да и поехали, и мы с нимъ, наперѣдъ на Голацы для коней, а корабль не пошолъ за вѣтромъ. А мы въ ночъ и пошли, а ружъя мы съ собою не възяли. И ту ночъ мы зѣло страху набрались: а то мѣсто зѣло от татаръ воровато, а турки и сами трепетали. Едва мы тою ночъю добились до Голацъ. И поутру рано взявъши рухледъ да и пошли, а застава насъ и не пустила. И привели насъ къ бѣю, к началному турченину, так мы подали указы. И прочетъши указы да и вѣлелъ намъ итить.

Такъ мы и пошли въ л. 254. // монастырь, да тутъ намъ игуменъ далъ кѣлью. Такъ мы шедши на берѣхъ Дуная-рѣки, и купили рыбы белужены, и наварили, и нажарили. А рыба зѣло дешева: белуга дать великую двѣ гривъны, а сазана алтынъ свѣжева. И тутъ мы переночевали.

Пошъли сухимъ путемъ с провожатами. Потомъ нашъ корабль пришолъ, а товару турки не довали изъ корабля выгружать, потому что за пошлину былъ шумъ великой, и помирились на малое дѣло. Потомъ стали мы коней покупать, а кони были недороги. Потом, въ 3 день, л. 254 об. // приехоли наши провожатыя турчаня от изупаши, 200 человѣкъ, и пригнали воловъ под товары, и стали на подъводы убиратися.

И въ последнею¹ ночъ учинилася у нас бѣда великая: дьяволъ похитил молотчика² Козму Козъмина, възъбѣсновался. И бысть мятежъ великой всю ночъ: кричить, да свищить, и платье на себѣ дерѣть. Потомъ ево сковали да все сковавши везли до Киева.

Потом стали тово дни убиратца, и утрѣ рано во вторый день выехоли изъ Голацъ вонъ, и на поли зъжидались. А провожатыя турърки наперѣдъ выехоли да жда- л. 255. //ли, выехавъ вѣрстъ з десять. А какъ наши купцы выбралисъ къ полднямъ, да и пошли всѣмъ корованомъ. Потомъ наехоли мы на провожатыхъ, такъ турки ехоли и перед нами, и за нами. Зѣло опасно насъ провожали! А естли ось изъломится или иное что испортитца, корованъ тако не остановитца, пойдеть, а туракъ человѣкъ 20 или 30 останутся да дожидаются. А какъ поддѣлають ось, такъ поидуть с тѣмъ возомъ да на стану даедуть. А когда пойдешъ на старону за нуждою, а турчинъ стоить да дожидаетца. л. 255 об. // А по дороге везъдѣ перѣдъ нами мостили мосты да гати. A гдѣ на мостахъ и на гатехъ человѣкъ 20 или 30 да черезъ переправу перепроваживають. Уже зѣло берѣгли! Да нелзе имъ и не бѣречь, такъ во указе имъ написано насъ берѣчъ. "Что естьли одинъ хочъ человѣкъ утратитца, -- такъ турецкой салтанъ сказалъ, -- всѣх-де васъ 200 человѣкъ повѣшу за одного московскова человѣка!" Да приказалъ, чтобъ въ Киевѣ московскимъ воеводою отдать нас въ цѣлости и расписатца. А тое бы расписку привести во Аньдреянъполь къ самому салта- л. 256. //ну, а от купцовъ писмо за ихъ руками -- къ послу московъскому къ Петру Ивановичю Толстому, что въ цѣлости доехоли до рубежа и никакой шкоды турки ни татары не учинили.

И, не доеховъ до Ясъ за 30 вѣрстъ, поехоли мы, человѣкъ съ 5 московъскихъ купцовъ да началной человѣкъ турчинъ с людми, наперѣдъ въ Ясы въ ночь. И ехоли въсю ночъ, и приехоли въ Ясы часу во второмъ дни. И госъподарь воложской отвелъ нам дворъ стоялой. Потомъ, во 2 день, пришолъ нашъ корованъ и с туркамипровожатами. И съ- л. 256 об. //тали покупать кони, тилѣги, а иныя нанимали и вощиковъ киевскихъ, воложскихъ, довали до Киева на подводу по 10 рублевъ, а возы везъли двойкою. И въ то врѣмя въ Ясы приехоли турки до госъподаря воложскаго, сковали да со всѣм домомъ повезъли къ турецкому салътану. А какое дѣло, про то никто не вѣдаетъ.

И стояли мы въ Ясехъ дней съ пять. И, совсѣмъ искупивъшися и убъравъшися, выехоли изъ Ясъ вонъ за 5 дъней да Петрова дни. И ехоли до Сороки 5 дъней, а в Сороку-городъ приехоли въ л. 257. // самой Петровъ день после полъденъ. И тутъ Днестръ до вечера перевѣзлися, два перевоза тамъ; и, перѣвезъши, начевали. Тутъ ляхи про нашихъ купъцовъ обѣдъ дѣлали и зѣло почтили нашихъ купцовъ.

И во въторый день после обѣда убравшися да и поехоли въ степъ къ Немѣрову; и ехоли да Немѣрова 5 дъней. А когда мы приехоли въ Немѣровъ, и онъ весь разоренъ от Палѣя съ казаками, a нынѣ стоить войско лятъское 5000. А голы зѣло, и воровъство страшное, во очахъ крадуть. И мы въ город л. 257 об. // поехоли за харчомъ, такъ тово часу сафянъ съ седла схватили, и не видали. А въ иного нашего молотца и кошелѣкъ с тарелми со всѣмъ вырвали, онъ хлѣбъ покупалъ. И губернаторъ градъцъкой купцовъ нашихъ звалъ къ себѣ на обѣдъ, такъ на дъворе караульщики бурку украли. Стали бить челомъ губернатору, а губернаторъ сказалъ: "Укажите-де въ лицо, я-де доправлю, а то де такъ нѣлзе сыскать. И вы-дѣ, дъля ради Бога, берѣгитеся. Как-де имъ не воровать? А жалованья нѣтъ, тол ко де по 10 денѣгъ на неделю, за неволю-де имъ воро- л. 258. //вать".

И стояли мы въ Немѣрове часу до 5-го дъни, искупясь харчомъ да и пошли. А купцы поехоли къ губернатору обѣдать, а корованъ с турками пошолъ наперѣдъ изъ Нѣмерова. Турки прошались, чтобы ихъ купцы отпустили. И купцы имъ сказали: "Мы-де васъ не держимъ, поежайте себѣ. А какъ-де у васъ в указе написано, так-де и творите". Такъ они стали просить отпуску, чтобъ расписались. И купцы сказали: "Мы-де зъдѣсь расъписаватца не станемъ: земля -- не нашего государя въладѣние, зъдѣ-де веть губернаторъ польской не л. 258 об. // станеть за нашего боярина расъписавотца". Такъ они сказали: "Мы бъ де с радостию васъ и до Киева проводили, да мы-де боимся Палѣя вашего, онъ-де насъ не выпустить вонъ от себя, тутъ-де насъ побъеть". Такъ мы имъ сказали: "Али, моль, у насъ Палей какой своеволной, у государя нашего?" И турки сказали: "У насъ-де про нево страшно и грозная слава. Да мы-де никово такъ не боимся, что-де ево. Намъ-де зѣло и самимъ хочетца ево посмотрѣть, каковъ то-де онъ". Затѣмъ и за нужу поехоли, что расписатца нѣ с кимъ, а имъ л. 259. // бесъ писма приехать къ салтану нѣлзя.

И ехоли мы степью чърѣзъ Лятцкую землю 4 дъни, и въ пятой день приехоли въ Паволочи-местечко, Палѣево въладѣние. И, не доежая Поволочи вѣрстъ за 15, стали коней кормить, а сами обѣдать. И наши перѣдовыя поехоли наперед въ Поволочю для овса и сказали наказному полковънику, что едутъ московъския купцы, а провожають турки. Такъ полковъникъ тотъчасъ вѣлелъ ударить въ бубны да въ политавры. И палѣевшина тово часу слетались, и тотъчасъ оседълали кони, л. 259 об. // и приправилися въ ружъе, и выехали къ намъ въ полѣ з знаменами. Толка мы с стану тронулися, съ вѣрсту от стану не отехоли, а прилучился лесокъ, дубничокъ молодой, а турки толко нашъ обозъ стали объежать -- анъ наперѣдъ полковникъ Палѣевъ и выверънулся, что заецъ в леску, а с нимъ человѣкъ съ 300. Да почели по дубънику скакать, гдѣ 20, гдѣ 30 человѣкъ, какъ есть зайцы: тотъ оттудова, а иной с ыной староны. И какъ турки увидели палѣевъшину, стали ни живы ни мертвы. А уже зѣло зълодѣи храбрость показали и по- л. 260. //чали на конѣхъ винътовать, и копъя бросать, изъ луковъ стрелять и ис пистолѣтей. Нашъ корованъ и турокъ всѣхъ обълѣпили, и корованъ нашъ и туръки остановились тотчасъ.

Полковъникъ къ нашимъ купцамъ подъехалъ да и сталъ зъдравъстъвовать, а наши купцы полъковъника также позъдравъствовали. И наши купцы, и полковникъ слѣзли с конѣй, да стали наши купцы воткою потчивать; и выпивъ вотки по чарке, и сѣли на кони. А дубничокъ уже выехали, къ Поволоче -- чистое полѣ. И какъ они минувши нашъ корованъ л. 260 об. // и турокъ, да какъ ударили по конем -- ино какъ брызнули, какъ что молонья изъ нашихъ гласъ мелъкнула, какъ по полю-то разсыпались: гдѣ 20, гдѣ 10 до самова города скакали, не переставали. И турки толко головами качают. А выежали все браная молодежь.

А какъ мы приехоли къ Поволочи, и полковникъ прислалъ к намъ корму, овса, меду. А турки зѣло ужаснулись да и не захотѣли ехать до Киева. И стали нашихъ купъцовъ бить челомъ, чтобы полъковникъ Палѣевъ расписался, что принелъ насъ въ цѣлости.

И наши купцы велѣли полковъз- л. 261. //нику расписатца да сами писъмо къ послу дали, что, далъ Богъ, въ цѣлости и зъдраво доехоли. И ихъ с честию отпустили да и но дорогу дали имъ 8 тарелѣй да яловицу. Такъ турки и поехоли назадъ, а насъ стали уже провожать Полѣевы козаки.

А какъ мы стали приежать къ Фастову, такъ Палѣева жена и выслала к намъ навъстречю козаковъ 50 человѣкъ конницы з знаменми, и въстрѣли насъ верстъ за петь. А какъ мы приехоли въ Фастово, и стали за городомъ на поли. A Полѣй въ тѣ поры дома нѣ былъ, а былъ въ л. 261 об. // Киевѣ. И Полѣева жена прислала къ намъ въ таборы яловицу и колачей, а конемъ овса. И тутъ мы стояли весь день. A Полѣева жена брала къ себѣ купцовъ обѣдать и угостила добре, а сама говорила: "Для чево-де до нас турокъ не довели? Я-де бы имъ дала себя знать, каковъ-де мой господинъ Палѣй. Я бы де ихъ знала, какъ угостить, да уже-де быть такъ. Жаль-де мнѣ етехъ гостѣй, что де бес чести отпущены. Я бы де 500 дала провожатыхъ также ихъ проводить черезъ Лядъцкую землю. А зънать-де, что Семенъ Ивановичъ л. 262. // Палѣй станеть пенять". И, пообѣдавъши, купцы выехоли въ поле и стали коней седлать и запрегать. Потомъ выехалъ к намъ полковникъ наказъной с казаками да и поехалъ с нами провожать насъ до Киева.

И ехоли мы до Киева, и приехоли мы въ Киевъ въ день недѣлный, а у воротъ Златыхъ насъ на корауле остановили. Потомъ пятьдесятникъ пошелъ къ генералу об насъ докладывать, и генѣралъ вѣлелъ насъ пустить въ городъ. А когда мы въехоли въ городъ, и въ тѣ поры полковъники стояли у абѣдни, a генѣралъ л. 262 об. // -- немчинъ, некрещеной. И перѣеховъши черѣзъ Вѣрхней городъ да и спустилися в Нижней городъ; а гора зѣло крута, и съпущаются нужно зѣло. А генералъ велѣлъ намъ отвести дворы стоялые. И стахомъ на дворѣ, и убрали рухледь, и опочивши той день.

И во 2 день пошли въ Печеръской монастырь, въ лавру преподобных отецъ нашихъ Антония и Феодосия. И были въ соборной церкви, и лобзали образъ чюдотворной Пресвятыя Богородицы. Потомъ пошли въ пещеру Антониеву, и тамо мощи святыхъ всѣхъ лобъзали, и покло- л. 263. //нихомся, и изыдохомъ изъ пещеры Анътониевы. И поидохомъ въ Федосиеву, и тамо такожде мощи святыхъ лобзали, и поклонившеся, и изыдохомъ, и поидохом въ монастырь. И ходивше доволно по монастырю, а сами удивляемъся человѣколюбию Божию: како въ такую страну далнею ходихом и како назатъ возъвратихомся. А когда мы шли во Иеросалимъ, и тогда мы приходили въ монастырь Печерской, и ходили по пещерамъ преподобныхъ отецъ, и обѣщалися, что естьли, Богъ дасть, сходимъ позъдарову, то не возъвратимся инымъ путемъ, но къ вамъ, отцы л. 263 об. // преподобнии, пришедъ, поклонимся. И за молитвъ преподобныхъ отецъ Антония и Феодосия Богъ насъ сохранилъ от всякихъ навѣтъ вражиихъ. И тако ихъ молитвами отечесъкими доидохомъ града Киева. И тако, поклонивъшеся, изыдохомъ изъ лавры; и приидохом на дворъ, гдѣ же стахомъ; потомъ мало опочихомъ.

И свѣдаша про насъ жители града Киева, мещаня и служивыя люди московскихъ полковъ, и стали насъ къ себѣ зватъ въ гости. И зѣло намъ ради миленкия, и покоили насъ хлѣбомъ и солию.

И полковники за нами присылали, л. 264. // къ себѣ въ домъ зывали, да мы за недосугами у нихъ не были. Зъвали для речей, что видѣли в Турецъкой земли. Зѣло любѣзъно насъ звали, и намъ не удалось у нихъ побывать.

Потомъ дождались мы колужен: приехоли къ ярмонъки, к Успеньеву дъню. А когда увидели насъ, и зѣло намъ обрадовались, и възяли менѣ къ себѣ на дворъ хлеба есть, и много было вопросовъ от нихъ о похождении нашем. Потомъ приехолъ любезный наш другъ Давыдъ Степановичъ со своею дружиною. А когда мы ево увидѣли, а онъ насъ, и тогда л. 264 об. // мы обои от слезъ не могли удержатися, и зѣло мы другъ другу обрадовалися. Спаси Богъ Давыда Стефановича, много нашим путемъ радѣлъ! А когда приехалъ назадъ въ Киевъ, и тогда насъ не забылъ и зъ дружиною своею. И тако мы той день в радости были велицѣй и всю нашу путною скорбъ забыхомъ. Будто наши искрении друзи и сродницы! Потомъ и множество калуженъ приехоли, и всю ярмонку мы с ними добрѣ проводили, въ радости и веселии.

И жихомъ мы въ Киевѣ 6 недель, и объходихомъ многия святыя л. 265. // отеческия мѣста. И въ пустынъныхъ мѣстахъ были, и пустынъныхъ жителѣй видели, и доволно ходихомъ по пѣщерамъ.

Покудова въ Киевѣ жили, въсе въ Печерский монастырь хаживали чрезъ день и чрезъ дъва, и зѣло наша душа насладилася и утѣшилася, ходя по такимъ святымъ. Ненасытная радость и весѣлие! Уже такия другия лавры подобны не сыщешъ в нашемъ Росийскомъ государстъвѣ! И жихомъ въ Киевѣ 6 недѣлъ.

И поидохомъ исъ Киева с калужены после ярмонъки Успенъской. И ехоли 3 дьни, и при- л. 265 об. //идохомъ въ Нѣжинъ-градъ. Въ Нѣжинѣ възяли насъ въсѣхъ къ воеводѣ; и воевода князъ Мосалъской прочелъ нашъ московъской указъ, да чесътвовалъ насъ пивомъ и виномъ, и далъ намъ хлѣба на дорогу, и отпустилъ насъ с любовию. Мы же поидохомъ въ тѣ поры, а купцы всѣ у воеводы абѣдали. И тово дни выехали изъ Нѣжина.

Конецъ хождению Леонтия-старца и его описанию.

ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ

ПРОѢЗЖАЯ ГРАМОТА

л. 1. Божиею милостию мы, пресвѣтлѣйший и державнѣйший великий государь, царь и великий князь Петръ Алексиевичь, всея великия, и малыя, и бѣлыя России самодержецъ, и многихъ государствъ и земель восточныхъ, и западныхъ, и сѣверныхъ, отчичь и дѣдичь, и наслѣдникъ, и государь, и обладатель, наше царское величество, объявляемъ кому о томъ вѣдати надлежитъ, что по нашему, великаго государя, нашего царскаго величества, указу отпущенъ нашего царскаго Московскаго государства для моления ко святому гробу спасителя и избавителя нашего Исуса Христа въ государство великаго государя Мустофы-салтана, величества турскаго, во святый градъ Иерусалимъ богомолецъ нашъ, московской житель, церкви Покрова Пресвятыя Богородицы* священникъ Иоаннъ Лукъяновъ.

И гдѣ лучится ему ѣхать великаго государя Мустофы, салтанова величества, городами и мѣсты, и его, салтанова величества, пашамъ, и бѣемъ, и агамъ, и субашамъ*, и емрукчеемъ, и всякимъ людемъ, кому вѣдати надлежитъ, пропускать ево съ людми и съ рухледью какъ туды ѣдущаго, такъ и назадъ возвращающагося, вездѣ безъ задержания со всякимъ вспоможениемъ по перемирному договору. Понеже у насъ, великаго государя, у нашего величества, съ великимъ государемъ съ Мустофою, салтановымъ величествомъ, въ перемирномъ договорѣ договорено, и поставлено, и утвержено во второйнадесятъ статьѣ*, что московскаго народа миряномъ и иноком имѣть вольное употребление ходить во святый градъ Иерусалимъ и посѣщать мѣста, достойныя посѣщению, а от такихъ, посѣщения ради приходящихъ, ни во Иерусалимѣ и нигдѣ дань, или гарачи, или пешкешъ да не испросится и за надобную проѣжжу грамату денги да не вымогаются, сверхъ того -- живущимъ въ странахъ государства Отоманскаго московскимъ и российскимъ духовнымъ да ни едина по божественному закону досада и озлобление да не чинится. Того ради по тому перемирному договору дана ему для вольнаго и безопаснаго проѣзду сия наша проѣжжая грамата. Писана государствия нашего во дворѣ, въ царствующемъ вѣлицѣм л. 1 об. // градѣ Москвѣ лѣта от Рожества Христова 1710, мѣсяца июня 15 дня.

*** * ***

Се азъ, недостойный и грѣшный старецъ Иоаннъ, и всѣхъ хуже, и смиренный грѣхи моими многими, и недоволенъ о всякомъ дѣлѣ блазѣ, понужденъ мыслию своею и нетерпѣниемъ, восхотѣхъ видѣти святый градъ Иерусалимъ и землю обѣтованную, и благодатию Божиею хранимъ, доидохъ до святаго града Иерусалима, и видѣхъ многая святая мѣста, и обходихъ отчасти землю обѣтованную, идѣже Господь нашъ походилъ своими пречистыми стопами и многая чюдеса показа по мѣстомъ святымъ, -- то все видѣхъ очима своима грѣшныма.

Аще бо кто походитъ со страхомъ и смирениемъ, то не погрѣшитъ милости Божия николиже. Азъ же, грѣшный, неподобно ходихъ путем симъ святымъ, во всякой слабости и лѣности, ядый, и пия, и всякая неподобная дѣла творя, но надѣяся на милость Божию и на вашу молитву, негли проститъ мя Христосъ Богъ грѣховъ моихъ многихъ. Да се писахъ мѣста сия святая и путь сей, не возносяся, ни величаяся путемъ симъ, яко что добро сотворивъ, но любве ради сихъ святыхъ мѣстъ и понужденъ нѣкиими отцы и братиею. Се писахъ, еже ми показа Богъ видѣти, недостойному, убояхъжеся осуждения онаго раба лѣниваго, скрывшаго талантъ господа своего и не сотворшаго имъ прикупа. Да се написахъ вѣрныхъ ради человѣкъ, дабы кто любо, слышавъ о мѣстѣх сихъ святыхъ, возвеселился бы душею и мыслию своею распалился ко святымъ симъ мѣстомъ -- и равну мзду приимутъ от Бога съ тѣми же, ходившими до сихъ мѣстъ святыхъ.

Мнози бо бодри человѣцы, сице дома сѣдяще въ мѣстѣх своихъ, мыслию своею доброю, и милостынею ко убогимъ, и добрыми дѣлы своими достизаютъ сихъ святыхъ мѣстъ -- тии же большюю мзду приимутъ от Бога, Спаса нашего, Исусал. 2. // Христа. Мнози же, ходивше до сихъ святыхъ мѣстъ и видѣвше градъ Иерусалимъ, и возносяся умомъ своимъ, яко нѣчто добро сотворше, и погубляютъ мзду труда своего -- от нихъ же азъ есмъ первый. И мнози же, ходивше во Иерусалимъ, идутъ и опять; много добра видѣвше, тщатся опять въборзѣ творити, а всего пути нелзя въборзѣ творити, но потиху и съ продолжениемъ. Кто же можетъ видѣти вся святыя мѣста во градѣ и внѣ града? Азъ бо, недостойный, пришедши во Иерусалимъ и пребыхъ въ немъ четырнатцать недѣль. Тако ходити и испытати святая мѣста невозможно бо есть безъ вожда добра и безъ языка испытати сихъ святыхъ мѣстъ. Аминь.

И декабря въ 23 день, въ понеделникъ, поидохомъ мы, грѣшнии, во обитель Всемилостиваго Спаса и Пречистыя Богородицы, чеснаго и славнаго ея Введѣния, къ честному отцу Спиридону-игумену. И отецъ Спиридон съ братиею нашему приходу зѣло обрадовалися, а сам зѣло болѣнъ, и очи у него болятъ. И строитель Лаврентий, и казначей Аврамий, и келарь Корнилий зѣло такожде нашему приходу обрадовалися, зѣло намъ помогали о путномъ хождении, чтоб отецъ Спиридонъ подалъ намъ напутное свое отеческое благословение. И онъ зѣло съ радостию насъ благословил и съ растворенною своею душею теплою. И праздновахомъ у него праздникъ Рождество Христово въ радости велицѣй, и пѣлъ всенощное стояние, потомъ часы и молебное пѣние. Потомъ поидохомъ за трапезу, воздавши благодарение Богу, и отцу Спиридону поклонихомся, и начахомъ благословение просити на путное шествие. И отецъ Спиридонъ подаде намъ, грѣшнымъ, свое отеческое благословение и отпусти насъ съ миромъ, самъ же слезы от очию своею испускаше. И отцы, и братия насъ любезно проводили, такожде слезы от очию испускаху. И далеко насъ проводила, и поклонишася до земли, и мы имъ такожде, и цѣлова-хомъ другъ друга, и растахомся съ любовию великою.

И паки возвратихомся вспять въ Колугу. л. 2 об. // И бысть намъ печаленъ и нестроенъ путь, зѣло мятеженъ: замять была съ вѣтромъ великимъ противнымъ. И когда обвѣчерѣхомъ и дорогу истеря-хомъ, и едва великимъ трудомъ обрѣтохомъ, близъ смерти быхомъ. И приидохомъ во градъ якобы о полунощи къ тому жъ боголюбцу Иосифу Никифоровичю и къ сыну ево, и прияша насъ съ любовию теплою, и угостиша насъ добрѣ, и сотвори намъ вечерю добру. И воставше от трапезы, благодарение Богу воздахомъ и тому господину поклонихомся до земли за его премногую любовь. И тако забыхомъ бывшую скорбь и нужду свою, случившуюся на пути. И посла намъ одры мяхкие, и уснухомъ добрѣ до заутра. Потомъ услышавши наша братия о нашемъ приѣздѣ и приидоша къ намъ на посѣщение. И тако мы пребыхомъ у него четыре дни. Зѣло насъ упокоилъ, и многу любовь къ намъ явилъ, и проводилъ насъ сынъ ево Иосифъ за Оку-рѣку. От Москвы до Калуги два девяноста верстъ.

И декабря въ 30 день поидохомъ изъ Калуги въ среду на первомъ часу дни на отдание Рождества Христова. И въ той день бысть намъ нужда великая дождевная, снѣгъ весь согнала; Ока-рѣка зѣло наводнилась, едва за нее переправихомся. И проводи насъ Иосифъ Никифоровичь за Оку-рѣку. И отдахомъ послѣднее цѣлование другъ другу, и поклонихомся до земли -- и тако растахомся. А сами плакахомъ: уже мнѣхомъ себѣ, что послѣднее наше видание. Егда взыдохом на гору на другую сторону Оки-рѣки, и обратихомся ко граду, и помолихомся церквамъ Божиим, и гражданомъ поклонихомся. Увы, нашъ преславный градъ Калуга, отечество наше драгое! И тако поклонихомся граду и поидохомъ въ путь свой.

И бысть намъ той день труденъ велми и тяжекъ: снѣгъ весь сбило дождемъ, рѣки весь ледъ взломало. И того дни отидохомъ тритцать верстъ от Калуги, и приидохомъ на варницу за Добрым л. 3. // монастыремъ къ боголюбцу орлянину -- имя ему Лазарь, тесть Евсевиа Басова. И ту его тесть принялъ насъ съ любовию и сотвори намъ вечерю добру и конемъ кормъ. И преспахомъ у него до заутра, и вставши заутра на первомъ часу, и поидохомъ въ путь свой. Той Лазарь гости насъ добрѣ и на путь намъ рыбки пожаловалъ и конемъ овса.

И генваря въ 1 день, на праздникъ Обрѣзания Господа нашего Исуса Христа, приидохомъ подъ Лифинъ-градъ на Оку-рѣку. Ока-рѣка зѣло наводнилась, и ледъ възломало -- и тутъ мы чрезъ Оку не перѣѣхали. И приидохомъ во иное мѣсто, на устье Упы-рѣки, и тамо такожде нужда великая переѣхать чрезъ Оку: вода бѣжитъ поверхъ лъду, якобы коню подъ селину. И тако мы съ нуждою переправихомся Оку-рѣку, всѣ вонъ выбирались изъ саней, а иное и помочили. И когда переѣхали Оку-рѣку и стали рухледь въкладовать въ сани, и тутъ насъ настигъ орлянинъ Евсевий Басовъ и провожалъ насъ до засики Николской. И тутъ съ нами ѣлъ хлѣбъ; ѣдши хлѣба, возвратился въспять той Евсевий Басовъ. Такову къ намъ любовь показалъ, спаси ево Господь Богъ! Всю нощь не спалъ, изъ Калуги за нами гналъ, и тако насъ постигъ на устьи Упы-рѣки и проводилъ насъ до засѣки. И тако возвратился вспять, мы же поидохомъ ко граду Бѣлеву.

Градъ Лифинъ стоить на Окѣ-рѣкѣ на лѣвой сторонѣ; городина небольшая. От Калуги до Лифина сорокъ верстъ. Мы же поидохомъ чрезъ засѣку ко граду Бѣлеву и минухомъ тово дни Николу Гостунскова. И, не дошедъ Бѣлева за десятъ верстъ, обночевахомъ, и поидохомъ въ нощь ко граду. И аще бы не случился съ нами на пути доброй человѣкъ бѣлевецъ, -- спаси ево Богъ, то бы намъ пути не найти ко граду: нужно сильно было, вездѣ воды разлились; а ему путь вѣдомъ, такъ насъ обводилъ нужныя мѣста.

И приидохом подъ градъ Бѣлевъ ко Окѣ-рѣкѣ, и въ Спаскомъ монастырѣ два часа ночи ударила. И Оку-рѣку л. 3 об. // ледъ весь взломала и от берега далече отбила -- переѣхать невозможно. И тутъ, на брегу Оки-рѣки, начюютъ множество народа поселянъ: приѣхали къ торгу съ хлѣбомъ и со всячиною. И мы тутъ же близъ ихъ таборовъ стали. И той бѣлевецъ, кой насъ вѣлъ, пошелъ со мною пути искать; и преидохомъ съ нуждою за Оку-рѣку по икрѣ межъ стругами. И приидохомъ къ нему въ домъ, и подружия его встрѣтила насъ съ любовию и сотвори намъ вечерю добру. Той боголюбецъ тоя жъ нощи съ сыномъ своимъ, связавши вязанку сѣна, пошелъ въ таборы за Оку-рѣку къ нашей братии, а мене, грѣшнаго, не отпустилъ изъ дому своего. И послали одръ, и тако уснухомъ до заутра, забыхомъ путную нашу нужду. Той же боголюбецъ тоя жъ нощи, отнесши корму конемъ, возвратился въ домъ свой, а тамо съ братиею нашею оставилъ сына своего.

И утре востахомъ, и на первомъ часу поидохомъ ко брегу Оки-рѣки. И Ока-рѣка зѣло наводнилась той нощи, и едва съ великою нуждою преидохомъ на онъ полъ рѣки къ братии нашей. Братия наша зѣло намъ обрадовалися и стали промышлять, како бы съ возами переправливатся. И градские жители маломощные стали промыслъ чинить, какъ бы переправу здѣлать, и стали икры наводить въ порожихъ мѣстахъ, и тако здѣлали переѣздъ. Такожде и мы переѣхали, дали перевозъ и поидохомъ съ миромъ во градъ Бѣлевъ. И перевощики миленкие свѣдали, что мы ѣдемъ во святый градъ Иерусалимъ, и, нагнавши насъ на пути, отдали намъ перевозъ, а сами стали съ нами прощатся. Спаси ихъ Богъ, миленкихъ, добрые люди -- белевича!

И приидохомъ въ домъ къ тому же боголюбцу, -- и приидохомъ мы въ Бѣлевъ генваря во 2 день, и пребыхомъ той день и нощь, -- покоилъ насъ добрѣ и коней нашихъ. И прииде къ намъ боголюбецъ, посадской человѣкъ, именемъ Иродионъ, пореклу Вязмятинъ, и возмет л. 4. // насъ со всемъ къ себѣ, въ домъ свой, и угости насъ нарочито. И многия къ намъ граждане прихождаху, и въ домы своя къ себѣ насъ брали, и покоили насъ добрѣ. И пребыхомъ у того боголюбца два дни, поилъ и кормилъ насъ и коней нашихъ. Въ Белевѣ люди зѣло доброхотны. Людъ велми здаровъ и румянъ; мужескъ полъ и женскъ зѣло крупенъ и поклончивъ. А вода въ городѣ нужна: все со Оки-рѣки возятъ. От Лифина до Бѣлева тридесятъ верстъ, толко пространные версты.

Генваря противу 5 числа въ нощи поидохомъ изъ Бѣлева къ Волхову со орляниномъ Евсевиемъ Басовымъ. А въ ту нощь стало морозить, зажеры были великия, нужно сильно было итти. И приидохомъ въ Болховъ утре на первомъ часу дни, рано, на препразднество Богоявления Господня; и пребыхомъ той день въ Болховѣ весь до ночи. И нача насъ той орлянинъ къ себѣ въ гости на Орелъ звать. Намъ же и не по пути съ нимъ ѣхать, но обаче не преслушахомъ его любви, поидохомъ до Орла съ нимъ.

Градъ Болховъ стоитъ на Нугрѣ на лѣвой сторонѣ на горахъ красовито. Градъ древянной, вѣтхъ уже; церквей каменныхъ есть от малой части; монастырь хорошъ, от града якобы поприще; редовъ много, площадь торговая хороша; хлѣба бываетъ много, а дровами сильно доволно. Люди въ немъ невѣжи, искусу нѣтъ ни у мужеска полу, ни у женска, нѣ какъ Калуга или Бѣлевъ, -- своемѣры, дулепы. От Бѣлева до Волхова сорокъ вѣрстъ.

Генваря въ 5 день, въ нощи противу Богоявлениева дни, въ шестый часъ нощи, поидохомъ изъ Волхова на Орелъ и нощь всю ту идохомъ. Нужда была великая: степь голая, а замять была большая, се мразъ былъ великъ -- больно перезябли.

И генваря въ 6 день, на праздникъ Богоявления Господня, приидохомъ во градъ Орелъ въ самой выходъ, л. 4 об. // какъ вышли со кресты на воду, и стахомъ у боголюбца, у посадскова человѣка Нила Басова. И той боголюбецъ былъ въ тѣ поры на водѣ, а когда пришолъ съ воды, и зѣло намъ обрадовалъся и учредилъ намъ трапезу добрую, а конемъ овса и сѣна довольна. Покудова мы у него стояли въ его домѣ, все насъ поил и кормилъ, и коней нашихъ. Болѣ тоя любве невозможно сотворить, якоже Авраамъ Странноприимецъ. И свѣдаша про насъ боголюбцы, и начаша насъ къ себѣ звати въ домы своя и покоить насъ. Спаси ихъ Богъ, добрые люди -- миленкия орляне! А люди къ церквамъ зѣло усердны и часто по вся годы ѣздятъ въ Киевъ Богу молитися и съ женами, и съ дѣтми. И съ нами многия хотѣли итти во Иерусалимъ, да за тѣлесными достатками не пошли.

Градъ Орелъ стоитъ на Окѣ-рѣкѣ въ степи на нискомъ мѣстѣ на лѣвой странѣ. Градъ древянной, вѣтхъ уже, жильемъ немноголюденъ; пристань соленая и хлѣбная зѣло велика -- матица хлѣбна! Орелъ-рѣка сквозь градское жилье течетъ и пала во Оку съ лѣвой страны. Лѣсомъ и дровами зѣло нужно. Церквей каменных много; монастырь мужеской зѣло хорошъ, ограда каменная. И пребыхомъ на Орлѣ пять дней; не было намъ товарищей, затѣмъ много прожили. От Волхова до Орла пятьдесятъ верстъ.

Генваря въ 11 день заутра рано поидохомъ со Орла на Кромы.

И того же дни приидохомъ въ Кромы, и тутъ мы обѣдали. И зѣло около Кромъ воровато, мы очень боялись. Градъ Кромы самой убогой, нѣтъ въ немъ и бозару. Люди въ немъ зѣло убоги -- шерешъ нагольной, а что кочевыя татары живутъ, избенки зѣло нужны. И тутъ ѣдши хлѣба и поидохомъ въ Комарицкую волость. Зѣло была заметь велика, вѣтры были противныя. Нужно было конемъ, и самимъ посидѣть нелзя, а егунье-та л. 5. // лошадей-та своихъ погоняютъ, не молехунка не сноровятъ. Бѣда, су, съ ними ѣхать! Много грѣха принялъ, неблагодарно было на нихъ, коней у насъ злодѣи постановили. И доидохомъ Комарицкою волостию отъ Орла до Сѣвска три дни.

И генваря въ 14 день приидохомъ въ градъ Сѣвески и стахомъ у боголюбца. Мы же подахомъ ему грамотку от орлянина Евсевия Басова, а мы ему не знаемы. И когда прочелъ нашу граматку, сотворися намъ знаемъ и приятель и зѣло насъ съ любовию принялъ. И сотвори намъ трапезу пространну, и созва своихъ сродниковъ и приятелей, и возвеселился съ нами.

И во вторый день поиде съ нами къ воеводѣ съ граматою царскою, къ Леонтию Михайловичю Коровину съ товарищемъ. И воевода, прочетъ царской листъ, спросилъ у меня: "Что-де тебѣ надо-бе? Подводъ-де что?" И я ему сказалъ, что у насъ свои кони есть. "Я, молъ, для того къ твоей милости пришолъ объявится, что въ листѣ къ тебѣ писано меня здѣ не задержать, что здѣ городъ порубежной". И воевода мнѣ сказалъ: "Поѣжжай, Богъ-де тебѣ въ помощь!" Смирной человѣкъ -- воевода. Изыдохомъ изъ дому воеводскаго.

Той же господинъ въ третий день такожде созва къ себѣ сродниковъ, и дружей, и приказныхъ людей, и учреди насъ трапезою пространною, и послужи намъ добрѣ, и медку было довольно. Такову намъ любовь сотворилъ, якоже искренний сродникъ. И все нами радѣлъ: всякою нуждою пекъся, и промышлялъ, и напутствовалъ, и въ таможни печать пропускную взялъ, и проводника намъ далъ дорогу указать. Спаси ево Богъ за ево любовь! Дивной сей человѣкъ! Ажно есть у Бога-та еще добрыхъ-та людей многа: спастися миленкой всячески хощетъ.

Градъ Сѣевскъ стоитъ на рѣкѣ на Сѣвѣ. Градъ деревянной, другой острогъ дубовой, третий земляной. Градъ хорошей Сѣевскъ велми, ряды и торги хорошия. А люди въ немъ живутъ все служивыя, мало посадскихъ, и моско- л. 5 об. //вские есть стрѣлцы -- всѣ люди тертые, зѣло доброхотны и привѣтливы. Тутъ и денги всякия мѣняютъ: чехи и талеры на московские. И пребыхом въ Сѣевскѣ 2 дня. От Орла до Сѣевска 108 верстъ.

Генваря въ 17 день поидохомъ изъ Сѣвска въ малороссийские городы, а день уже къ вечеру преклонился. И отидохомъ от Сѣевска 75 верстъ, тутъ стоит застава изъ Сѣвска¹. И вопросили у насъ печать, мы же имъ отдахомъ и тут у нихъ въ шелашѣ въмѣстѣ съ цѣловалниками начевахомъ. И мало опочихомъ, и востахом о полунощи, и поидохомъ до града Глухова. И бысть наше шествие благополучно: ночь была тиха и лунна, покойна была итти, яко и воздуху намъ служащю. И поутру стахомъ въ селѣ, тутъ коней кормили и сами ѣли.

Генваря 18² дня приидохомъ въ малороссийской городъ Глуховъ. И тутъ наши калужаня и бѣлевичи насъ приняли къ себѣ на постоялой дворъ, и къ себѣ взяли съ любовию. И покоили насъ два дни, и коней нашихъ кормили, и всякое поможение чинили, что сродницы, наипаче сродниковъ -- таки огненная въ нихъ любовь! Да провожали насъ за градъ версты с двѣ, а сами, миленкие, такъ плачютъ, не можемъ ихъ назадъ возвратить, и едва³ ихъ возвратихомъ вспять: "Кабы де мощно, мы бы де съ вами шли!" И уже мы поле отшедши поприща два, оглянемся назадъ, они-таки, миленкие, стоятъ да кланяются въслѣдъ намъ. Етакая любовь огненная! Мы и подивилися такой любви. Спаси ихъ Богъ, свѣтовъ нашихъ! Люди добрыя и хорошия -- калужаня и бѣлевича, нелзя ихъ забыть любовь!

Градъ Глуховъ земленой, обрубъ дубовой, вельми крѣпокъ; а въ немъ жителей богатыхъ много, пановъ. И строенья въ немъ преузоричное, свѣтлицы хорошия; палаты въ немъ полковника старадубскова Моклышевскаго зѣло хороши; ратуша зѣло хороша, и редовъ много; церквей каменныхъ много, девичей монастырь предивенъ зѣло, соборная церковь хороша очень. Зѣло лихоманы л. 6. // хохлы затѣйлевы къ хоромному строению! Въ малороссискихъ городахъ другова врядъ такова города сыскать, лутчи Киева строениемъ и житиемъ. От Сѣвска до Глухова пятьдесятъ верстъ.

Генваря въ 20 день поидохомъ из Глухова къ Каралевцу и, не дошедъ, ночевали въ селѣ. И утре рано, часу въ друтомъ дни, пришли въ Королевецъ и стахомъ у боголюбца: прежде сего бывалъ бѣлевитинъ посадской, да тутъ женился, къ дѣвкѣ во дворъ. И принялъ насъ съ любовию, хлѣбомъ насъ кормилъ, и коней нашихъ годовал, и къ сотнику со мною ходилъ. Сотникъ намъ талеръ на дорогу и винца доброва давалъ, яковитки и простаго, -- зѣло миленкой любовенъ, -- и за городъ выпроводилъ.

Градъ Королевецъ -- городъ земленой, обрубъ дубовой, житьемъ средней; редовъ много; жители небогатые; строение по-среднему. Ярмонокъ великъ бываетъ: нынѣ Свинской нѣтъ, такъ тутъ нынѣ съѣжжаются, многолюдно бываетъ противу Свинской. Толко немного торгу бываетъ, а товаровъ много: и московскихъ, и польскихъ; и грекъ много живетъ, торгуются. Только хорошева торгу на три дни, а то на праздникъ Семеновъ день всѣ въдругъ и разъѣдутся. И того же дни, ѣдши хлѣба, поидохомъ изъ Королевца въ Батуринъ. От Глухова до Королевца 30 верстъ.

Въ 22 генваря приидохомъ въ Батуринъ-град. И у градскихъ воротъ караулъ, московские стрѣльцы на караулѣ стоят. И караулъ остоновилъ насъ у проѣжжей башни, стали насъ спрашивать: "Что за люди? Откуда и куда ѣдитя? Есть ли де у васъ проѣжжая грамата?" И мы имъ сказали, что мы люди -- московские жители, a ѣдимъ во святый градъ Иерусалимъ Господню гробу поклонитися. И они повели насъ до съѣжжай избы. И пятисотной принялъ у насъ листъ государевъ, и, прочетши, вѣлѣлъ намъ отвести дворъ стоялой, и приказалъ намъ дать корму конемъ. А гетмана въ тѣ поры не случилося дома: л. 6 об. // поѣхалъ къ Москвѣ, къ государю. И тутъ мы, Батуринѣ, обѣдали и коней кормили. А господинъ дому того, гдѣ мы стояли, зѣло честь намъ воздалъ, обѣдъ хорошей устроилъ. И, ѣдши хлѣба, того же дни изыдохомъ изъ Батурина вонъ.

Батуринъ-градъ стоить на рѣкѣ на Семи на лѣвой странѣ на горѣ красовито. Градъ земляной, строенья въ немъ поплошаѣ Глухова, и свѣтлицы гетманския рядъ дѣлу, невычюроваты добрѣ. И городъ не добрѣ крѣпокъ, да еще столица гетманская! Толко онъ крѣпокъ стрѣлцами московскими, на караулѣ все они стоятъ. Тутъ цѣлой полкъ стрелцовъ живутъ, Анненковъ полкъ съ Арбату. И гетманъ, онъ есть стрѣлцами-та и крѣпокъ, а то бы ево хохлы давно уходили, да стрелцовъ боятся; да онъ ихъ и жалуетъ, безъпрестани имъ кормъ, а безъ нихъ не ступитъ. От Королевца до Батурина 30 верстъ.

Того же дни поидохомъ изъ Батурина въ Барзну. И генваря въ 23 день приидохомъ въ Барзну. Градъ Борзна такой же, что Королевецъ, или получши. И, ѣдши хлѣба, того же дни поидохомъ въ путь свой. От Батурина до Борзны тритцать верстъ.

Генваря въ 23 день поидохомъ изъ Борзны къ Нежину, а дорога уже стала зѣло нужна. И съѣхалися съ нами московские стрѣлцы: бывали торговые люди, а живутъ они въ Путивле, a ѣхали они къ Неженской ярмонкѣ -- такъ они съ нами поѣхали. А мы имъ зѣло ради, потому что имъ путь вѣдомъ, а намъ дорога незнакома. И того дни начевахомъ въ корчмѣ, едва добихомся съ нуждою великою. И утре рано востахомъ и поидохомъ. А уже снѣгу ничего нѣтъ, земля голая. Нужда была великая: таковъ былъ вѣтръ намъ противной, не токмо чтобы намъ лъзя было итти, и лошади остоновливал, а людей все валилъ. Охъ, нужда, когда она помянется, то уже горесть-тя, кажется, тутъ предстоитъ! Сидѣть нелзя, лошади насилу по земли сани волокутъ, а насъ вѣтръ валяетъ. А станишъ за сани держатся, такъ лошедь остановишъ. Увы да горе! Была та дорошка сладка, да, слава Богу, нынѣ уже забыто! Едва мы л. 7. // добихомся до Максимовой корчмы. Тутъ дали конемъ отдохнуть, покормили, и сами хлѣба поѣли, да опять побрѣли, a вѣтръ мало потишалъ. Едва съ великою нуждою до Нежина доѣхали, коней зѣло умордовали, а сами такожде утомилися, что сонные валяемся.

И когда мы вошли во градские ворота, тогда караулщики стали насъ звать до воеводы. Мы же поидохомъ къ воеводѣ, и воевода былъ нѣмчинъ. И воевода у насъ проѣжжую грамату досматривалъ и отпустилъ насъ съ миромъ. Мы же поидохомъ и обрѣтохомъ братию свою -- колужанъ, купецкихъ людей, приѣхали къ ярмонкѣ торговать -- и стахомъ съ ними на одномъ дворѣ. И они, миленкие, намъ ради, что сродницы. Спаси ихъ Богъ за ихъ любовь! Да спаси Богъ Давыда Степановича! Тотъ-та, миленкой, христианская-та душа-то, нами всячиною промышлялъ, и пекъся нашимъ путемъ, и денги намъ обмѣнялъ (золотыя и талеры на московские денги), и тѣлеги намъ покупал, и товарищевъ въ Царьградъ, грековъ, сыскалъ. А насъ, покудова мы жили въ Нѣжинѣ, поилъ, и кормилъ, и денехъ на дорошку дал¹ и маслица крынку, а мнѣ далъ Новой Завѣтъ острожской печати. Спаси ево Богъ, свѣта, и дружину ево! Онъ что у нихъ полковникъ, во всемъ его слушаютъ. Спаси Богъ Галактионушка, Мосякина по прозванию, доброй человѣкъ и Семенъ Григорьевичь Олферовъ -- всѣ, миленкие, нашим путемъ радѣли, что родныя братия. Тутъ мы и сани продали.

Град Нѣжинъ на плоскомъ мѣстѣ; два города въ нем: одинъ земляной, другой древянной; и великъ жильемъ, и строенье въ немъ хорошо. Грекъ въ немъ много живутъ торговых людей. И Давыдъ Степановичь съ дружиною своею проводил насъ² поприща якобы три за градъ, и плакали они по насъ. Уже намъ от братии нашея послѣднее такое провожание. И простихомся, и другъ другу поклонихомся.

Генваря въ 27 день поидохом изъ Нѣжина къ преславному граду Киеву рано, на первомъ часу дни. Была намъ нужда великая: земля вся растворилася, такъ тяжко было лошадямъ и самимъ нужно итти. И того дни едва съ великою нуждою доѣхали до корчмы, часа въ два ночи приѣхали. А въ корчмѣ толко жонка одна, и та курва. И тутъ мы съ нуждою великою ночевали, всю ночь стреглися, стали къ полю, а пьяныя таскаются во всю нощь.

Утре рано востахомъ и поидохомъ въ путь свой. И той день такожъде съ нуждою шли и пришли в село. л. 7 об. // Тутъ выпросихомся ночевать, хижина зѣло нужна. Тутъ къ намъ же ночи приѣхалъ¹ изъ Киева протопопъ глуховской, ѣздилъ въ Киевъ къ дѣтемъ (дѣти ево въ Киевѣ въ школѣ учатся науки). Да, спаси ево Богъ, не потѣснил насъ, въ кибетки легъ спать, намъ такъ покойно было.

Утре рано востахомъ и поидохомъ къ Киеву. И приидохомъ въ село Боворочи за пятьнадесятъ верстъ от Киева. И от того села видѣли мы преславный градъ Киевъ, стоитъ на горахъ высокихъ. А сами возрадовалися и от слезъ удержатися не возмогохомъ. И тогда² ссѣдохомъ съ коней, и поклонихомся святому граду Киеву, и хвалу Богу воздахомъ, а сами рекохомъ: "Слава тебѣ, Господи, слава тебѣ, святый, яко сподобилъ еси насъ видѣти преславный градъ Киевъ! Сподоби насъ, Господи, видѣти преславный и святый градъ Иерусалимъ!" И тако поидохомъ къ Киеву. А ходъ все боромъ, все пески; нужно сильно, тяжело песками.

И того дни приидохомъ къ Днепру подъ Киевъ, а Днепръ толко разшелся. И того дня мы не могли перевестися за погодою. Тутъ же къ намъ приѣхали греки, наши товарищы, -- они изъ Нежина прежде насъ трема деньма поѣхали, да за Днепромъ стояли: нелзя было ѣхать, Днепръ не прошолъ въ тѣ поры, -- такъ мы съ ними ночевали. И утре рано тутъ же къ намъ пришол московской столникъ: шолъ съ соболиною казною къ цесарю, а въ тѣ поры погода на рѣкѣ велика зѣло, отнюдъ нелзя было переѣхать. И столникъ сталъ кричать на перевощиковъ, и они, миленкие, едва съ великою нуждою перевозъ на нашю сторону перегнали. И когда стали на поромѣ, тогда порома от брега не могли отслонить. И стольникъ велѣлъ греческия возы далой съ парома скатити, а наши не вѣлѣлъ. Спаси ево Богъ! И тако мы стали на поромѣ на первомъ часу, а перевезлись на ту сторону часъ ночи: зѣло уже было нужно, и перевозщики миленкие устали болно.

И егда мы присташа ко брегу ко граду Киеву, тогда приидоша къ перевозу сотенной со стрелцами и караульщиками и стали нас вопрошать: "Откудова и что за люди?" И мы сказали, что московские жители, a ѣдемъ во Иерусалимъ. "Есть ли де у васъ госуда-ревъ указъ?" И мы сказали, что есть. "Покажите! Безъ того л. 8. // въ градъ намъ не вѣлѣно пущать". И мы показали указ. И сотенной, прочетши указъ, отвелъ насъ къ столнику; и столникъ такожде прочелъ, послалъ къ бурмистрамъ, чтоб намъ дворъ отвели стоять. И стахомъ на дворѣ близъ ратуши, а въ то время три часа ночи вдарило. Да слава Богу, что ночь была лунна, а то грязь по улицамъ зѣло велика, едва съ нуждою проѣхали. И тако начевахомъ, слава Богу.

И утре рано прислалъ по меня столникъ, чтобъ я ѣхалъ съ нимъ въ Верхней городъ къ боярину объявится: зѣло крѣпко въ Киевѣ проѣжжимъ людемъ. И тако мы пришли съ столникомъ предъ воеводу Юрья Андреевича Фамендика, и я ему подалъ листъ государевъ. И онъ, прочетши листъ царской, честь намъ воздать вѣлѣлъ, поить пивом и виномъ, и мы не пили, и отпустилъ съ миромъ и съ любовию. А бурмистры прислали намъ кормъ, рыбы, колачей, а конем такожде сѣна и овесъ. Спаси ихъ Бог, честь намъ хорошую воздали!

Градъ Киевъ стоить на Днепрѣ на правой сторонѣ на высокихъ горахъ зѣло прекрасно. Въ Московскомъ и Российскомъ государствѣ таковаго града подобнаго красотою върядъ сыскать. Верхней градъ -- валъ земляной велъми крѣпокъ и высокъ, а по градской стѣнѣ все караулы стоятъ крѣпкия, по сту саженъ караулъ от караула. И въ день и въ ночь все полковники ходятъ тихонко, осматривають, таки ли крѣпокъ караулъ. А ночи уснуть не дадутъ, все караул от караула кричатъ и откликаютъ: "Кто идетъ?" Зѣло опасно блудутъ сей градъ, да надобе блюсти -- прямой замокъ Московскому государству.

Въ Киевѣ монастырей и около Киева зѣло много, и пустынники есть. Райские мѣста, есть гдѣ погулять! Вездѣ сады, винограды, и по дикимъ лѣсамъ все сады. Церквей каменныхъ такожъде въ Киевѣ много; на Подолѣ строенье узоричное -- тщательны лихоманы! И много у нихъ чюдотворныхъ иконъ, а писмо, кажется, иное -- живопись. Сердечная вѣра у нихъ велия къ Богу (а к тому бы усердию да простотѣ да правая вѣра -- всѣ бы святыя были люди), и къ нищимъ податливы велъми. Да шинки ихъ въконецъ разорили да кобы, изъ тово у нихъ сильно скаредно, и доброй человѣкъ худым будетъ.

Церковь Софии Премудрыя Божия зѣло хороша и образсовата, да въ ней презорство, строения нѣту ничево, пусто, иконъ нѣтъ. А старое было стѣнное писмо, а митрополитъ-нехай все замазалъ известью. А у митрополита поютъ органистая, еще пущи органовъ. Старехоникъ миленкой, а охочь л. 8 об. // до органистава пѣния. Въ Верхнемъ городѣ церковь хороша Михаилы¹ Златоверхова. Тутъ, въ той церкви, мощи святыя мученицы Варвары; и мене, грѣшнаго, Богъ сподобилъ ея мощи лобзати.

В Верхнемъ городѣ живетъ воевода, и полковники, и стрелецкия полки всѣ, а въ Нижнемъ городѣ все мѣщане, хохлы, всѣ торговые люди. Тутъ у нихъ и ратуша, и ряды всѣ, всякия торги. А стрелцамъ въ Нижнемъ городѣ не даютъ хохлы² въ лавкахъ сидѣть, только всякия на себѣ товары въразносъ продаютъ. Утре всѣ стрѣльцы сходятъ на Подолъ торговать, а в вечеръ, предъ вечернями, такъ они на горѣ въ Верхнемъ городѣ торгуютъ между себе. И ряды у нихъ свои, товарно сильно сидятъ. И кружало у нихъ свое, извощики по-московски, мясной рядъ у стрелцовъ великъ за городомъ. Въ Верхнемъ городѣ снаряду зѣло много и хлѣбнаго припасу.

Около Киева зѣло привольно лугами, и всячиною, и овощемъ, и рыбы много; всячина и все недорого. Чрезъ Днепръ четыре моста живыхъ съ острова на островъ, мосты зѣло велики, а Днепръ подъ Киевомъ островитъ. А мостовщину берутъ съ воза по два алтына, а порожней и по шти денегъ, а съ пѣшева по двѣ денги. А етѣ мосты дѣлаютъ все миленкие стрѣлцы. А зборная казна мостовая гдѣ идетъ, Богъ знаетъ. А они, миленкия, зиму и осень по вся годы съ лѣсу не сходятъ, все на мост лѣсъ рубятъ, брусья спѣютъ, a лѣтомъ на полковниковъ сѣно косятъ да кони ихъ пасутъ. Хамутомъ миленкие убиты! А кои богатые, тѣ и на караулъ не ходятъ, всѣ по ярмонкамъ ѣздятъ. Мелачь-та вся задавлена!

Въ Киевѣ на Подолѣ градъ деревянной, и грязно сильно бываетъ на Подолѣ. А жилье въ Киевѣ, въ Верхнемъ городѣ и въ Нижнемъ, все въ городѣ, а за городомъ нѣтъ ничево, только по мѣстамъ бани торговыя. Въ Киевѣ школниковъ очень много, да и воруютъ много -- попущено имъ от митрополита. Когда имъ кто понадакучитъ, тогда пришедши ночи да и укокошатъ хозяина-та, а изъ двора карову или овцу сволокутъ. Нѣтъ на нихъ суда, скаредно сильно попущено воровать, пущи московскихъ салдатъ. А вечеръ пришолъ, то и пошли по избамъ псальмы пѣть да хлѣба просятъ. Даютъ имъ всячиною, и денгами, и хлѣбомъ, а иныя имъ даютъ убоясъ³. л. 9. // A гдѣ святый апостолъ Андрей крестъ поставилъ, тотъ холмъ въ городовой стѣнѣ зѣло красовитъ. На томъ мѣстѣ стоитъ церковь древянная вѣтха во имя святаго апостола Андреа Первозваннаго.

Февраля во 2 день, на праздникъ Срѣтения Господня, поидохомъ въ Печерской монастырь. И приидохомъ въ соборную церковь, и помолихомся чюдотворному образу. И поидохом во Антониеву пещеру, и ту видѣхомъ преподобных отецъ въ нетлѣнныхъ плотехъ -- что живыя лежатъ! И толь множество ихъ, что звѣздъ небесныхъ, всѣ яко живы лежатъ -- дивное чюдо! Тако Богъ прославилъ своихъ угодниковъ, боящихся его. Видѣхомъ и младенцевъ нетлѣнныхъ, лежащихъ тутъ же.

Видѣхом храбраго воина Илию Муромца въ нетлѣнии подъ покровомъ златымъ¹: ростомъ яко нынѣшнихъ крупныхъ людей; рука у него левая пробита копиемъ, язва вся знать на рукѣ, а правая ево рука изображена крестное знамение. Сложение перстъ какъ свидѣтелствуетъ Феодоритъ Блаженный и преподобный Максимъ Грекъ; крестился онъ двома персты -- тако теперьво ясно и по смерти его плоть мертвая свидѣтелствуетъ на обличение противниковъ. И тутъ же, въ той пещерѣ, преподобный Иосифъ -- такое же изображение въ перстахъ. Что уже болѣ того свидѣтелства, что нагия кости свидѣтелствуют?! Мы уже и кои съ нами были достоверно досматривали сами, дерзнули: поднимали ихъ руки и смотрѣли, что сложение перстовъ -- два перста и разгнуть нелзя, развѣ отломить, когда кто хощетъ разгибать.

Тутъ же видѣхомъ дванадесятъ зодчихъ, сирѣчь церковныхъ мастеровъ, подъ единымъ покровом тѣ мастеры лежать, ихъже Пресвятая Богородица сама послала изъ Царяграда въ Киевъ. И тако мы, грѣшнии, сподобихомся мощи святыхъ всѣхъ лобзати, а сами дивихомся и рекохомъ, от слезъ не могохомъ удержатися: "Слава тебѣ, Господи, слава тебѣ, Святый, яко от многихъ лѣтъ желаемое получихомъ! Что воздамы, Владыко, яко сподобилъ еси насъ такихъ гражданъ небесныхъ видѣти и мощи ихъ лобзати?!"

И ходихомъ по пещерѣ, и удивляхомся, и пихомъ воду съ Маркова креста², л. 9 об. // что на себѣ нашивалъ преподобный, -- желѣзной великой крестъ, желоватъ онъ здѣланъ. Тутъ же видѣхомъ крестъ Антониевъ: древянной, великой, съ возглавиемъ, троечастной, на ево гробницѣ стоитъ. Тутъ же стоятъ столбики древянные, а къ нимъ придѣланы цѣпи желѣзныя; тутъ на ночь на тѣ цѣпи бесноватых куютъ.

Изъ Антониевой пещеры поидохомъ въ Феодосиеву пещеру. И тамо такожде мы, грѣшнии, сподобихомся мощи святыхъ лобзати, и поклонихомся, и возрадовахомся радостию неизреченною, и возвратихомся въ монастырь. И ту сподобихомся мы, грѣшнии, чюдотворный образъ пресвятыя Богородицы лобзати и мощи святыя Иулиании-кнежны; рука у ней десная вся перстнями унизана -- чюдо, что у живой рука та!

Въ Печерьскомъ монастырѣ церковь зѣло предивна, строение короля Жигимонта на том же мѣстѣ, на старомъ основании; а въ церкви стѣнное писание: всѣ князья руския написаны. Да тутъ же видѣхомъ: въ той же церкви у праваго столпа изваян изъ камене князь Константинъ Острожский, лежитъ на боку въ латахъ, изображенъ какъ будъто живой. Нынѣ кругъ монастыря ограду дѣлаютъ каменную, зѣло великую; да дѣлаютъ же палату друкарню, гдѣ книги печатать. Около монастыря слобода зѣло велика и садовъ многое множество, торгъ у нихъ около монастыря своего.

И помолившеся пресвятѣй Богородицѣ и преподобнымъ отцемъ Антонию и Феодосию, и прочиимъ преподобнымъ отцемъ поклонихомся. И тако изыдохомъ изъ монастыря, и поидохомъ вспять во градъ Киевъ. И начата убиратися къ походу своему: денги обмѣняли, тѣлегу купили. А наши товарищи греки перевезлися чрезъ Днепръ въ Киевъ: погода ихъ не допустила первестися, такъ они на томъ боку жили двои сутки. И товарищи наши такъ-же изготовились, совсем убравшись. Тутъ у насъ от нашей братии из ортѣли одинъ братъ не похотѣлъ итти съ нами во Иерусалимъ за немощию и за плотскими недостатками. И я съ нимъ ходилъ къ воеводѣ, взявши указъ, да и отпустилъ его назадъ къ Москвѣ восвоясы.

И помолившеся Господу Богу, и пречистѣй его Богоматери, и святому л. 10. // славному пророку, и предтечи, и крестителю Господню Иоанну, и призвавъ на помощь святаго аггела-хранителя, февраля въ 3 день поидохомъ изъ Киева въ Ляцкую землю и Воложскую, поидохомъ рано, на первомъ часу дни. И едва на Киевские горы съ трудомъ великимъ възъѣхали, нужда была велика: грязно велми, земля иловатая; все двойкою възъѣжжали. И когда мы на горы Киевские възъѣхали, тогда мы съ братомъ нашимъ Андреяномъ простихомся, и поклонихомся другъ другу до земли -- и тако растахомся. И послахомъ съ нимъ поклонъ ко братии нашей, всѣмъ правовѣрующимъ, а сами поидохомъ въ путь свой. И бысть радостно и плачевно: радостно, яко къ таковому святому мѣсту поидохомъ, плачевно же, яко пустихомся въ чюжую землю, паче же басурманскую. А сами рекохомъ: "Буди воля твоя Господня и пресвятыя Богородицы!" И призвавъ всѣхъ святыхъ на помощь, и глаголахъ: "Владыко-человѣколюбче, помози за молитвъ отца нашего инока-схимника Спиридона!" И тако поидохомъ въ путь свой.

Того же дни минухомъ городокъ, именемъ Белогородко, на правой рукѣ въ сторонѣ, с полъверсты от дороги. Тутъ стоит на дорогѣ коло на деревѣ высока, тутъ купецкия люди платятъ мыто. А та Бѣлогородка монастырская, Софийскаго монастыря, такъ на монастырь мыто збираютъ. И того дни мы начевахомъ на бору, въ лѣсѣ склали огнь великой. И утре рано поидохомъ, и идохомъ той весь день, не видѣхомъ ни селъ, ничего, шли все дубровами. И дошедъ до Фастова версты за три, и начевахомъ у плотины, прежде сего мелница бывала. Переправивши за платину, тутъ и начевахомъ. И та нощь зѣло холодна была, перезябли въдрязгъ.

И утре рано приидохом подъ Фастово, городокъ Палѣевъ, часу во второмъ дни, и стахомъ у вола землянаго. А въ томъ городку самъ полковникъ Палѣй живетъ. Прежде сего же етотъ городокъ бывалъ ляцкой, да Палѣй насилиемъ ево у нихъ отнялъ, да и живетъ въ немъ. Городина хорошая, красовита стоитъ на горѣ. Острогъ древянной, кругъ жилья всего валъ земляной, по виду не крѣпокъ добрѣ, да сидѣлъцами крѣпокъ, а люди въ немъ что звѣри. По земляномъ валу ворота частыя, а во всякихъ воротѣхъ копаны ямы да соло- л. 10 об. //ма наслана въ ямы. Такъ палѣевщина лежитъ человѣкъ по дватцети, по тритцати: голы, что бубны, безъ рубахъ, наги и страшны зѣло. А у воротѣхъ изъ селъ проѣхать нелзя ни съ чемъ; все рвутъ, что сабаки: дрова, солому, сѣна -- съ чемъ не поѣжжай. Харчь въ Фастовѣ всякая зѣло дешева, кажется, дешевля киевскаго, а от Фастова пошла дорожа въдвоя или вътроя. И тутъ купецкия люди платили мыто. Стояли мы въ Фастовѣ с полдня и поидохомъ.

И того же дни поидохомъ изъ Фастова и начевахомъ въ селѣ Палѣевѣ Мироновскѣ. И во вторый день, въ мясные заговины, приидохомъ въ городокъ Паволочь. Тотъ городокъ у Палѣе уже порубежной от ляховъ. А когда мы приѣхали и стали на площеди, -- а того дни у нихъ случилося много свадебъ, -- такъ насъ обступили, какъ есть около медведя, всѣ казаки, палѣевшина, и свадбы покинули. А все голудба безъпорточная, а на иномъ и клока рубахи нѣтъ. Страшны зѣло, черны, что арапы, а лихи, что сабаки, -- изъ рукъ рвутъ. Они на насъ, стоя, дивятся, а мы имъ и вътроя, что такихъ уродовъ мы отъроду не видали; у насъ на Москвѣ и на Петровскомъ кружалѣ не скоро сыщешъ такого хочь одного. Въ томъ же городку мы начевали, нощь всю стереглися: изъ рукъ, что сабаки, рвутъ. И той ночи пожар учинился недалече от насъ, да скоро потушили. Тутъ купецкихъ людей мытомъ силно ободрали.

Февраля въ 6 день, в понеделникъ Сырныя недѣли, о полудни ѣдши хлѣба, и забравши всякой харчи себѣ и конемъ овса и сѣна, и поидохомъ въ степь глубокую. И бысть намъ сие путное шествие печално и уныливо, бяше бо видѣти ни града, ни села. Аще бо и быша прежде сего грады красны и нарочиты села видѣниемъ, но нынѣ точию пусто мѣсто и ненаселяемо, -- не бѣ видѣти человѣка, пустыня велия и звѣрей множество: козы дикия и волцы, лоси, медведи, -- нынѣ же все разорено да разваевано от крымцовъ. А земля зѣло угодна и хлѣбородна, и овощу всякова много, сады что дикой лѣсъ: яблоки, орѣхи воложския, сливы, дули -- да все пустыня, не дадутъ сабаки-татары населится. Толко населятся селы, а они, сабаки, пришед и разорятъ, a всѣхъ людей въ полонъ поберутъ. Не погрѣшу ету землю назвать златою, понеже всего много на ней родится. И идохомъ тою пустынею пять дней, ничто же видѣхом л. 11. // от человѣкъ.

Февраля в 11 день приидохомъ въ городъ ляцкой Немерово и стахомъ на постояломъ дворѣ у волошенина. Градъ Немерова жильемъ не добрѣ великъ да весь раззоренъ от татаръ; кругъ ево вал¹ земляной, а въ немъ жидовъ весма много. Почитай всѣ жиды зѣло пригожи; родъ жидовский велъми красовитъ, паче же женъской полъ красовитъ -- какъ есть написаныя! Другихъ жидовъ такихъ не наѣзжали во всей Турецкой земли и Воложской. Хлѣбъ въ Немѣровѣ дорогъ и всякой харчь, вино дорого, холсты зѣло дороги, хрящь по 8 денег² аршинъ, яблоки не дороги. Приходили къ намъ мытники лятския и грековъ товаровъ досматривали, а у насъ не смотрѣли³. Толко у мене увидѣлъ инъдучникъ бочку винную, такъ въ честь перепрасилъ; я ему и поступился, такъ онъ мнѣ и печать далъ пропускную. И тутъ въ Немеровѣ индучники грекъ, купецкихъ людей, зѣло затаскали. Немерово от Киева приходъ простъ, ровное мѣсто, а отъ Сороки на горѣ стоитъ высокой. И стояли мы въ Немеровѣ два дни, и искупихомся харчью всякою доволъно на четыре дни себѣ и конемъ, и поидохомъ въ пустыню глубокую.

Февраля въ 14 день поидохомъ изъ Немерова въ Воложскую землю ко граду Сороки. И того же дни приидохом на Богъ-рѣку. Богъ-рѣка съ Москву-рѣку шириною, но порожиста велми, каменья великия лежатъ во всю рѣку, шумитъ громко, далече слышить, вся вода пѣною идетъ перебита; около ея горы высокия каменныя. И ту рѣку того же дни перевезохомся: поромишка плохой, a рѣка быстрая, толко по одной тѣлегѣ возили. И, перевезши рѣку, стали подыматся на гору; гора та зѣло велика. A рѣка Богъ от Немѣрова пятьнадесятъ верстъ.

И поидохомъ въ степь глубокую: всѣ горы да юдоли. Възъѣхавъ на гору да все шли межъ горъ яслеми. И шли мы тою пустынею, не видали ни человѣка, ни звѣря, ни птицы, толко тропы татаръския конныя. A мѣсты всѣ разореныя от татаръ. Нынѣ починаютъ заводить селы, какъ миръ сталъ, и то въ сторонѣ, от⁴дороги далече. А когда мы шли, передъ нами и за нами все степь вся горѣла. И идохомъ степью и дуброваю четыре дни. И не доходя Сорокигорода верстъ за пятьнатцать -- крестъ каменной подле той дороги, а на немъ подпись: какъ степь горѣла, такъ купецкихъ людей, грекъ, осъмънадесятъ человѣкъ и съ товаромъ, л. 11 об. // и съ коньми згорѣли, толко три человѣка ушли. Мы же тутъ стояхомъ и дивихомся, какъ кости кучами лежатъ лошадиныя, a человѣческия собрали да въ Сароку отвезли и погрѣбли. Дивное чюдо, какъ згорѣли: a всѣ не спали и видѣли, какъ огнь шолъ и трова горѣла по одной сторонѣ, а они смотрятъ; какъ дунетъ вѣтръ да и перескочилъ чрезъ дорогу, а они не успѣли уйти да такъ и згорѣли.

Февраля въ 17 день приидохомъ въ городъ Сароку, и стахомъ въ боку на Ляцкой сторонѣ, и тутъ начевахомъ. И утре къ намъ съ тово боку приѣхалъ индучникъ, по-турецки ермучекъ. И стали съ греками уговариватся пошлиною, чтобъ шли на явки. И тутъ грѣки съ ними договорились пошлиною. И тутъ къ намъ присталъ казакъ запорожской, Петромъ ево зовутъ. А сказалъ, что-де: "Я иду во Иерусалимъ, пожалуйтя-де мене, приими Бога ради". И я сказалъ: "Братецъ, мы добрымъ людемъ ради, изволь итти". Да голъ бѣдной; и была у него полтина-та, да онъ болъна свята сталъ жить: все, идучи, раздалъ. Ему чела: на Дунаи стоитъ Иерусалим-атъ; а когда еще и дошедъ до Дуная-та, такъ подумавъ да и назадъ поворотилъ.

Того же дни, какъ договоръ былъ положили о пошлинѣ, такъ стали Днестръ-рѣку перевозитися на ту сторону, на Турецкую и Воложскую землю. Тутъ перевозъ дорого берутъ -- по пяти алтынъ съ воза, жиды зарондованъ перевозъ. Днестръ-рѣка шириною съ Москву-рѣку, подъ Сорокою бежить быстро, камениста. И, перѣѣхавши, стали на площеди.

Городъ Сорока стоитъ на рѣкѣ на боку, на правой сторонѣ, на брегу подъ горою; а надъ нимъ гора высокая зѣло. Городокъ каменной, высокъ. Мы же ходихомъ внутрь его и мѣрихомъ: онъ круглъ, стѣна от стѣны дватцать пять ступней ножныхъ и поперекъ тожъ. Харчь зѣло дорога, да и нѣтъ ничево: орженова хлѣба отнюдъ не сыщешъ, все мелкай пшонныя да ячной хлѣбъ. Ячмень зѣло дорогъ: четверикъ московской по пяти алтынъ. Да имъ и самимъ нечево ѣсть. Живутъ, а все вонъ глядятъ; хаты стоятъ, и тѣ не огорожаны. От турка и от господаря воложскаго зѣло данью отягчены. Сорока -- на одной сторонѣ ляхи живутъ, по другую волохи.

Февраля въ 20 день поидохомъ изъ Сорокигорода къ Ясамъ, а стояли въ немъ два дни. Гора зѣло высока подъ Сорокою, едва съ великою нуждою мы на гору възъѣха- л. 12. //ли: пришолъ дождь такой, ослизло, невозможно конемъ итти, а все камень -- нужно было вельми. А иные у насъ остали, и не възъѣхали, да уже на стану достигли, какъ начевать стали. Велми той день намъ нужно было: дождь весь день шолъ, стюдено было, всѣ перемокли да перезябли. Степь, а дровъ взять негдѣ, толко на стану нашли дровъ малое число, -- стоялъ нашъ посолъ, московской посолъ, князь Дмитрий Михайловичь, -- такъ мы ихъ собравъ, да на возы поклали, да до стану везли. А естьли бы не тѣ дрова, то бы совершенно пемереть намъ: всѣ мокры, а ночи сталъ морозъ да снѣг съ дождемъ пришолъ, инъ не дастъ огню-та раскласть. A грѣки всѣ сухи: подѣлали епанечныя шелаши да и легли; а мы всю ночь, что рыба на удѣ, пробились. Да спаси Богъ Петра-козака! Тотъ-та, миленкой, далъ свѣту видить: накрылъ мене куртою своею, такъ я подъ нею сидя да сушился противъ огня; а то нелзя сушится наружи: все дождь да снѣгъ идетъ. Пощади, Господи, какова въ тѣ поры нужда была! Полна, забыта. Слава Богу-свѣту!

И поутру востахомъ и поидохомъ въ степь. И бысть наше шествие зѣло печално и скорбно: переправы лихия, горы высокия; посидѣть негдѣ, чтобы отдохнуть; все пѣши брели, а кони устали. А пустошъ -- ни селъ, ничево нѣт, ни лѣсу -- все степь голая: ѣхали пять дней, ни наѣхали на прутинку, чемъ лошадь погнать. Горы высокия, да юдолми ѣхали; узорочистыя горы, холмъ холма выше; да такъ-та посмотришъ, что горамъ-та и конца нѣтъ.

Февраля въ 24 приидохомъ на Прудъ-рѣку, -- Прудъ-рѣка поменъши Москвы-рѣки, -- и тутъ мы перевезлися. Приѣхали къ другой рѣкѣ, и тутъ перевозъ, -- та рѣка поменъши Пруда, -- и тутъ вскорѣ перевезлись на другую сторону. И стахом възъѣжжать: глина лихая, a мѣсто тѣсное -- едва съ великимъ трудомъ възъѣхали. А товарищи иныя не выѣхали, такъ со всѣмъ въ Ясѣхъ и начевали, да на другой день нанимали волохъ, такъ волами ихъ возы вывезли. И мы въ тѣ поры, не доѣхавъ Ясей за пять верстъ, начевали. И, поутру рано вставши, на первомъ часу поидохомъ къ Ясемъ въ самую Недѣлю православия, и приидохомъ въ Яси въ благовѣстъ къ обѣдни.

Ясы-градъ -- столица воложская, тутъ господарь самъ живетъ. И, пришедши, стали мы у таможни. А мытниковъ въ тѣ поры не было ихъ въ таможни, во обѣдни стояли, -- такъ мы ихъ дожидались. А когда пришли мытники, л. 12 об. // и стали у грекъ товару досматривать; и, досмотрѣвъ у грекъ, пришли и къ намъ, стали наши возы разбивать. Такъ я вземши листъ царской да положилъ предъ ними; такъ они стали смотрѣть и велѣли мнѣ честь, а толмачь имъ рѣчи переводитъ. Такъ они того часу велѣли возы наши завязать, не велѣли смотрѣть и отвели насъ въ монастырь к Николѣ, порекломъ Голя. И тутъ мы стахом, игуменъ далъ намъ келью; потомъ игуменъ прислалъ къ намъ три хлѣба. А когда мы възъѣхали на монастырь, а игуменъ сидит передъ кельею своею да тюменъ тянетъ. И я когда увидѣл, что онъ тюменъ тянетъ, и зѣло бысть мнѣ ужасно: что, молъ, ето уже свѣту переставления, для того что етому чину необычно и страмно табакъ пить. Ажно поглядѣли -- анъ и патриархи, и митрополиты пьютъ; то въ нихъ и забава, что табакъ пить.

Градъ Яси стоить на горѣ красовито, а около ево горы высокия. Зѣло предивной градъ бывалъ, да нынѣ весь разоренъ от турка и от ляховъ. А господарь воложской и до конца разорилъ, данью отяготилъ: съ убогова человѣка, кой землю копать наимается, пятьдесятъ рублей въ годъ дастъ господарю, кромѣ турецкой подати, а нарочитому человѣку -- тысяча талерей, средней -- пятьсотъ дастъ. Да какъ имъ и не ѣсть? А они у турка накупаются дачею великою, такъ уже безъ милости деретъ! Воложская земля вся пуста, разбрелись всѣ: иныя -- въ Полшу, иныя -- къ намъ, въ Киевъ, иныя -- къ Палею. Кабы ета земля не разорена, другой такой земли не скоро сыщешъ -- обѣтованная земля, всячину родитъ! Они и сами сказываюсь: "У насъ-де есть и златая руда, и серебряная, да мы-де таимъ. А когда бы де свѣдалъ турокъ, такъ бы де и поготову разорилося от такой руды".

Въ Ясѣхъ монастырей зѣло много, предивные монастыри, старинное строение, да вси безъ призору. У прежнихъ господарей зѣлное радѣние было къ церквамъ; писмо все стѣнное. А старцы воложския всѣ вонъ изгнаны изъ монастырей, а господарь тѣ монастыри продалъ греческимъ старцамъ. А они, что уже черти, ворочаютъ, а онъ съ нихъ дани великия беретъ. А старцы велъми растлѣнно живутъ и въ церквахъ стоятъ безъ клабуковъ, а волохи въ церквахъ въ шапкахъ молятся, а игуменъ самъ поетъ на крилосѣ. Анъ де я пришолъ въ неделю къ заутрени въ мирскую церковь, служить попъ воложс- л. 13. //кой. На утрени пропѣвъ "Богъ Господь" да стали антифоны пѣть, да попъ прочелъ Евангелие. Потомъ стали пѣть ирмосъ гласу воскресному, а покрыли котавасиемъ "Отверзу уста моя". Да такъ-та пропѣвъ ирмосъ, да катавасиемъ покроетъ; да на 9-й пѣсни пропѣли "Величитъ душа моя Господа" да "Достойно". А я смотрю, гдѣ у нихъ каноны-та дѣлись, знат-то, во окно улѣтели? Лехка-та, су, хороша етакъ служба-та говоритъ, да, знать, лехко и спасение-та будетъ! Что же потомъ пропѣли? "Святъ Господь Богъ нашъ", "Хвалите Господа съ небесъ", не говорили стихеры хвалитныя, пропѣли славословие великое да первой часъ. А на первомъ часу и псалмовъ не говорили, толко "Слава, и нынѣ", "Что тя наречемъ" да "Святый Боже", потомъ "Христе свѣте" и отпустъ. Что говорить? Уже и грековъ перещепетили волохи службою церковною! А какъ литоргию пѣли, я уже того не вѣдаю, для того мракъ незщелъ исъ того ихъ кудосенья-то. Сполать хорошо поютъ!

Въ Ясѣхъ прежде сего строенья было узоричное, много полатъ каменныхъ пустыхъ; а улицы всѣ были каменемъ мощены. A нынѣ все развалилось, толко знакъ есть, какъ были сланы каменем. А дворы въ Ясехъ не огорожены, развѣ у богатова, и то плетнемъ. Господарской дворъ зѣло хорошъ, много полатъ каменныхъ. Вино въ Ясѣхъ дешево и хлѣбъ; масло коровье дешево, конопное дорого -- съ Руси идетъ. Яблоки, орѣхи, черносливъ необычно дешевъ; и кормъ лошадиной дешевъ. А люди доброхотны, хошъ убоги; а от дешеваго вина всѣ пропали и въконецъ от того разорились; вездѣ все шинки. Много и турокъ въ Ясѣхъ съ торгомъ, и жидовъ много тутъ живутъ. А жиды у господаря ряды дегтяныя откупаютъ, такъ деготь очень дорогъ: клягу дегтяную налить болшую -- гривны четыре. Дрова очень дороги: на копѣйку каша легонка сварить -- a лѣсу много, да люди лѣнивы, непроворны, не какъ московския. Купецкихъ людей въ Ясѣхъ пошлиною очень грабятъ, затѣмъ многия объѣжжаютъ.

Тутъ насъ, въ Ясѣхъ, греки, товарищи наши, покинули, не поѣхали съ нами въ Царьградъ. Пришла имъ вѣдомость изъ Царяграда, что лисица и бѣлка дешева, такъ они поѣхали въ Молдавскую землю въ Буквареши, а мы тутъ и остались. А жили мы въ Ясѣхъ тринатцать дней, дожидались товарищей, да не дождались. Печалъно намъ силно было: пути не знаемъ, а языка и поготову ничего не знаемъ. Зѣло смутно было и мятежно, мысль мялась, всяко л. 13 об. // размышляли: итить и назадъ воротится? Наняли было языка до Иерусалима, -- волошенина, многия языки знаетъ, -- по тритцати алтынъ на мѣсяцъ, пить-ѣсть наша, да стали у него рѣчи не постоянны: нынѣ такъ говоритъ, а утре, пришедъ, другия; все переговариваетъ, во одномъ словѣ не стоитъ. Помнилось ему, что дешево нанялся что ли, Богъ знаетъ. Мы же видѣвши его непостоянство да и вовсе отказали. Печално было силно, стала въ томъ, хошъ безъ толмоча ѣхать. Господи, помилуй! Сколко переѣхавши да столко нужды принявъ, да назадъ ѣхать?! Стыдно, су, будетъ. Что дѣлать? Живемъ много, товарищей нѣтъ, а проводить никто не наимается. Сыскался миленкой убогой человѣкъ, нанялся у насъ до Галацъ, дали ему три дватцать три алтына двѣ денги.

Марта въ 7 день взяхомъ у господаря воложскаго листъ и поидохом изъ Ясей къ Галацомъ. Первый день идохомъ лѣсомъ, а въ тѣ поры припалъ снѣжокъ молодой. Покудова до лѣсу доѣхали, а онъ и стаялъ -- такъ горы-та всѣ ослизли, а горы высокия, неудобьпроходимыя, едва двойкою выбились: саженъ пятьдесят вывезши -- да подъ другой поѣжжай. Бѣдство великое было! Проводникъ ропщется, не хощетъ итти съ нами, такъ мы ево стережемъ, чтобъ не ушелъ или лошади бы не увелъ. Охъ, нужда была! Плакать бы, да слезъ-та нѣт! А люди к путному шествию не искусны и нуждъ никаких не видали, въ путѣхъ не хаживали, искусу никакова не знаютъ. А я на нихъ ропщю, такъ имъ несносно. Ну, да слава Богу, хошь другъ на друга ропщемъ, а таки бредемъ помаленку. 13 дней въ Ясѣхъ лошади отдыхали, а тутъ одинъ день насилу снесли, чють не стали. Етакая была нужда! А всего лѣсу верстъ с десять. Во всю дорогу такой нужды конемъ не было, день весь бились. Етою дорогою мало конъми ѣздятъ, все волами: воловъ шесть-четыре запряжет -- такъ они прутъ. А у нихъ арбы широкия; земля иловатая, такъ дорога калястая. А наши тѣлеги уски, такъ одно коло идетъ въ колѣни, а другой наружной -- такъ все тѣлега бокомъ идетъ. Такъ лошадь-та потянетъ саженъ десять да станетъ. А колеса-та по ступицу воротит, такъ лошадъ-та бросается туда и сюда. Все въ поваду вѣли лошадь-та, бѣдно было силъно. Пощади, Господи! У насъ-та на Руси такихъ путей нѣтъ. Едва къ ночи добилися до мѣстечка, и то все разорено; хаты с три стоятъ для почтарей л. 14. // да церковь каменная, зѣло хороша; и мы тутъ начевали.

И съ полуночи прибѣжалъ валакъ, а по-руски ганецъ, съ тайными дѣлы от турка къ господарю. Пришли к намъ турки со свѣщами, нощь была зѣло темна. И сталъ нашихъ лошадей брать подъ себя, мы же не довахомъ ему. А онъ проситъ ключа конскихъ железъ: лошади были скованы -- такъ ключа у мене просит, а я не даю. Турчинъ выневши ножъ да замахнулся на Луку, а онъ, миленкой, и побѣжалъ; и толмачь скрылся. Взявши коней да и погнали скованыхъ до тово мѣста, гдѣ стоятъ, а за ними я одинъ пришолъ, да плачю, и Богомъ ихъ молю, чтобъ отдали. Едва сабаки отдали, а на ока вина-таки взяли; самому турчину будъто стыдно, такъ онъ вѣлѣлъ емщику взять. Слава Богу-свѣту, что отдали, а то бѣда бола немалая: мѣсто пустое, нанять не добудешъ.

И в третий день приидохом в Борлат -- мѣстечко воложское, самое убогое. Тутъ мы начевахомъ и искупихомся запасомъ себѣ и конемъ. И утре рано поидохомъ вонъ на нощномъ часу, за часъ до свѣту или болши. И дорога зѣло гориста. А толмачь нашъ мало пути знаетъ, и такъ вѣлъ насъ не тѣмъ путемъ. Иная была дорога глажа, а онъ вѣлъ все горами да дубровами -- и самъ, милой, не знаетъ. Много на нево и ропталъ, анде хотѣлъ и побить, да Богъ помиловалъ от таковаго грѣха -- простой бѣдной мужикъ.

Какъ нанимался, такъ сказовалъ: "Я дорогу до конца знаю". А какъ поѣхалъ, такъ ничево не знаетъ, да бѣгаетъ, да спрашиваетъ; ашибался миленкой много. Послѣ уже повинилъся: "Я-де етою дорогою однова отроду проѣхалъ, и то де лѣтъ з дватцать какъ". Полно миленкой насъ дотощилъ, да, слава Богу, таки доволокъ насъ до Галацъ. Спаси ево Богъ!

И тутъ мы, идучи от Борлата къ Галацамъ, видѣли горы Венгерския славныя: зѣло высокия, подобны облакомъ. И мы тѣмъ горамъ зѣло подивихомся, что намъ необычно такихъ горъ видать, а на нихъ снѣгъ лежитъ. А откудова мы тѣ горы видѣхомъ, и вопросихомъ языка: "Далече, молъ, тѣ горы видѣхомъ?" И онъ сказал: "Добрымъ-де конемъ бѣжать три дни до нихъ". А намъ зѣло дивно: якобы видится от Москвы до Воробьевыхъ горъ, кажется, и древа-та на нихъ мочно счести. Зѣло удивителныя горы! Аминь.

Марта во 12, уже часъ нощи, приидохом в Галацы и выпросихомся у волошанина начевати, и онъ пустилъ насъ. И утре рано, на первомъ часу дни, пошелъ до попа рускова, а то никто языка не знаетъ. Такъ попъ пожаловалъ, велѣлъ л. 14 об. // къ себѣ переѣхать. Такъ мы со всемъ переѣхали да и стали у попа, а рухледь склали въ избу: нужно у миленкихъ, и хороминки нет¹ особой. Потомъ намъ стали сказовать, что есть-де корабль въ Царьградъ. И мы зѣло обрадовалися и стали коней продавать. А сказали, что сегодня корабли пойдутъ, такъ мы за безъцѣнокъ лошадей отдали и тѣлеги: не до тово стала, толъко бы съ рукъ спехать, такъ уже земля ноетъ, путь надалысь, помянуть-та ево не хочется. И когда опрастались от лошадей, тогда пошли корабль нанимать. И нашли корабль греческой, христианской; уговорились: съ человѣка по левку до Царяграда. И раизъ приказалъ намъ до свѣта на корабль со всѣмъ приѣхать.

Градъ Галацы -- неболшая городина, да славенъ корабленною пристанью, а то разоренъ весь от турка и от татаръ. Монастырей много и хороши, а толъко по старцу живутъ, подданныя цареградскихъ монастырей, пусты. И въ церквахъ пусто, а церкви узоричныя, каменныя; и кресты на церквахъ, и колокола малыя, по два колокола. Градъ Галацы стоитъ на Дунаи-рѣки, на брегу на лѣвомъ боку. Въ Галацахъ вино дешево и хлѣбъ, а кормъ лошадиной дорогъ: сѣна одной лошади на сутки на два алтына мало. Дунай-рѣка широка и быстра, глубока, у берега купатся нелъзя, крутоберега, зъ берегами въровень идетъ. Въ Галацахь рыба дешева: свежей сазанъ² великой -- дать алтынъ, и осетры недороги. Дунай-рѣка рыбна, что Волга: много рыбы.

Марта въ 14 день рано, за два часа до свѣта, всклавши рухледь во всѣ тѣлеги и съѣхали на брегъ къ кораблю. А корабленники уже готовятся: матросы парусъ готовятъ къ подъему. И тутъ насъ турки, -- караулъ не далъ рухледи класть на корабль, -- повѣли насъ къ мытнику греческому. И я пришолъ, а инъдучникъ еще спитъ; такъ я дожидался, какъ онъ въсталъ. И сталъ мене спрашивать: "Что за человѣкъ? Откудова?" И я ему сказалъ, что мы съ Москвы, да и подалъ ему господарской листъ воложской. И онъ, прочетши листъ, сказалъ: "Иди-ка же зъ Богомъ! Я съ твоего товару пошлины не возму. А турчинъ-де возметъ ли нѣтъ, тово-де я не знаю; инде я къ нему отпишю, чтобъ де онъ съ тебя не бралъ". Такъ я ему поклонилъся, и онъ написал къ нему писмо.

И когда пришли мы къ турку, къ юмрукчѣю, и онъ прочетши писмо греческое да и плюнулъ, а товаръ весь от корабля велѣлъ предъ себя принести. И, пересмотрѣвши товаръ, велѣлъ къ себе въ хоромину тоскать, а самъ мнѣ чрезъ толмача сказалъ: "Дай мнѣ юмруку 20 талерей". л. 15. // И я выневши листъ московской да подалъ ему. Такъ турчинъ сталъ листъ чести и, прочетши листъ, сказалъ: "Гайда! Пошолъ-де! Возми свой товаръ, нѣтъ де до тебя дѣла!" И взявши товаръ да пошли къ кораблю. И стали кластися на корабль; и когда убрались мы совсемъ, и харчь тутъ всякой купили, сухари.

Да тутъ же къ нам присталъ черной попъ изъ Ляцкой земли самъ-другъ, сталъ бить челомъ, что: "Пожалуй, возми съ собою во Иерусалимъ!" И мы ево приняли, а онъ въ тѣ поры пошолъ съ корабля за сухарями. И раизъ, корабленникъ, не дождавъ ево, подънявши парусъ да и опустился. А тотъ попъ Афанасий увидѣлъ зъ горы, что корабль пошолъ, бросился въ лодку къ рыбаку, далъ пять алтынъ, чтобъ на корабль поставилъ. А лотка дирява, налилась воды, чють не потонула; едва на корабль попали.

И марта въ 15 день рано, на второмъ часу дни, корабленникъ-раизъ велѣлъ поднимать на корабли парусы. И корабль от берега отпихнули и пошли Дунаемъ; и бысть вѣтръ поносенъ зѣло. И того же дни яко о полудни пристахомъ къ городу, а имя ему Рень, воложской, живутъ и турокъ много. Тутъ раизъ корабль пшеницею догружалъ. Градъ Рень полутчи Голацъ; вино въ немъ дешево, по одной денги ока; и хлѣбъ дешевъ; толъко такихъ монастырей нѣтъ, что въ Галацахъ; стоитъ на Дунай на левой странѣ. И тутъ мы начевавъ, рано въставъ да и пошли по Дунаю.

И марта въ 16 день рано поутру, поднявши парусъ, пошли вънизъ по Дунаю. Дунай-рѣка многовидна и рыбна, а къ морю разшиблась на многия гирла, пошла подъ турецкия городки.

Въверху она широка, а вънизъ уже, для тово что разбилась на многии гирла, да глубока. Корабль подлѣ берега бѣжитъ, подлѣ берега трется. Песковъ на ней нѣтъ, все около ея трасникъ; была зѣло зъ берегами въровень.

И того дня минухомъ городъ турецкой на правой руки Дуная -- городокъ Сакча. А въ немъ мечеты каменныя; поболши Рени городокъ каменной. А къ нему не приставали. Первый градъ Сакча турецкой на Дунаи.

И того же дни минухом другой городокъ турецкой Тулча. Къ тому городку всѣ корабли пристаютъ: какъ изъ Царяграда идутъ, такъ осматриваютъ, не перевозятъ ли греки неволниковъ. Въ томъ городку берутъ горачь: съ человѣка по пяти талерей; а когда неволъники идутъ на Русь съ волъными листами, такъ съ нихъ берут турку въ томъ городку по червонному съ человѣка, акромѣ горачу. Градъ Тулча поменъши Сакчей, у Дуная близъ воды стоит. И нашъ раизъ не приставалъ къ нему: были люди лишния, a вѣтръ былъ доброй. На себя надѣлъ чалму такъ, какъ бутто л. 15 об. // турецкой корабль, да такъ и прошолъ. А намъ велѣлъ прикрытся, и мы ему сказали: "Зачто намъ крытся? У насъ государевъ листъ есть, мы горачю не дадимъ". И тако минухомъ его, второй градъ турецкой Тулча. И, прошед городокъ, пристахомъ ко брегу, и начевахомъ. И въ той нощи бысть погода великая, и тускъ стояхомъ весь день и нощь, не пустилъ насъ вѣтръ.

И утре рано поидохомъ внизъ по Дунаю. И на левомъ боку Дуная въ другихъ гирлахъ много городковъ турецкихъ, Килиа-градъ съ товарищи. Тутъ и Бѣлогородская орда подлегла близъ Дуная, татары белогородския.

И во вторый день приидохомъ на усть Дуная к Черному морю, и тутъ стояхомъ полторы дни. Дунай-рѣка зѣло луковата, не прямо течетъ, пущи малой рѣки. И тутъ мы стояхомъ у моря, и иныя корабли турецкия идутъ вверхъ по Дунаю. Мы же ходихомъ близъ моря и удивляхомся морскому шуму, какъ море пѣнится и волънами разбивается; а намъ диво: еще море не видали. Тутъ кладбища на берегу турецкая: которай турчинъ умретъ на мори, такъ пришедъ къ Дунаю да тутъ и схоронятъ. И раизъ нашъ взявши мотросовъ, да зинбиръ насыпалъ песку, да взялъ бревно яловое, да сѣдши въ сандалъ и поѣхалъ къ усть Дунаю на приморья искать ходу, какъ бы кораблю попасть въ ворота. И вымѣривъ ворота, и пустилъ мѣхъ съ пескомъ на воротѣхъ, и къ нему привезалъ бревно. Такъ бревно и стала плавать на воротѣхъ, такъ знакъ и сталъ ходу корабленному. Тутъ же мы видѣхомъ на Дунай при мори всякихъ птицъ зѣло много, плаваютъ всякой породы безчисленное множество; а на мори не плаваютъ, и не увидишъ никакой птицы; и морская вода непотребна, для тово что она солона и горъка.

И марта въ 20 день утре рано бысть вѣтръ, зѣло бысть поносенъ, и пустихомся на море Чермное. И егда выплыхомъ из усть Дуная въ море, тогда морский воздухъ зѣло мнѣ тяжекъ сталъ, и въ томъ часѣ занемощевалъ, и сталъ кормъ изъ себя вонъ кидать, сирѣчь блевать. Велия нужда, кто на мори не бывалъ, полътара дни да ночь все блевалъ. Уже нечѣму ититъ изъ чрева, толко слюна зеленая тянется, не дастъ ничево ни ѣсть, ни испить -- все назадъ кидаетъ. За десятъ лѣтъ пищю и ту вытянетъ! А корабленники намъ смѣются да передражниваютъ, а сами говорятъ: "Токало, сирѣчь то-ди вамъ добро". А Лука у насъ ничемъ не крехнулъ. Что же здѣлаешъ? Богу не укажешъ. А, кажется, по виду и всѣх л. 16. // хужей былъ, да ему Богъ далъ -- ничто не пострадалъ.

Да онъ и послужилъ намъ: бывала испить принесетъ или какой кусок съѣсть.

А на мори зѣло бысть вѣтръ великъ, съ верху съ корабля всѣхъ насъ збила, чрезъ корабль воду бросала морскую. Охъ, ужасъ! Владыко-человѣколюбецъ! Не знать нашего корабля въ волнахъ, кажется, выше насъ вода-та въверхъ саженъ пять. И видя такую неминучюю бѣду¹ раизъ, что меня на корабли морска вода всего подъмочила, такъ онъ, миленъкой, взялъ къ себѣ, въ коморку свою, гдѣ самъ спить, и положилъ мене на своей постели, и кодомъ прикрылъ, да и кадь поставилъ мнѣ, во что блевать. Спаси ево, Богъ, доброй человѣкъ былъ миленъкой, и умный! Когда станешъ вставать, такъ закрутится голова да и упадешъ. Кабы да еще столко жъ плыть, то бы совершенно умереть бы было. Уже нелзя той горести пущи! Да по нашимъ сщаскомъ, далъ Богъ, вскорѣ перебѣжали. Такову Богъ далъ погоду, что от Дуная от устья въ полътара дни перебѣжалъ корабль. И раизъ намъ сказалъ: "Я-де уже тритцать лѣтъ хожю, а такова благополучия не бывало, чтобы въ тѣ часы такъ перебѣжать. Бывало-де и скоро, что пять дней, четыре, а иногда же и мѣсяцъ -- какъ Богъ дастъ; по вашему счастию, такъ Богъ далъ скорой путь". Мы же, грѣшнии, хвалу Богу воздахомъ: "Слава тебѣ, Господи святый!"

И егда вошли между горъ въ море к Царюграду, тогда раизъ мене, пришедъ, волочетъ вонъ: "Пойди вонъ, Станбулъ близко, сирѣчь Царьградъ!" Такъ я кае-какъ выползъ² на верхъ корабля. А когда мы вошли въ проливу межъ горъ, тутъ на воротѣхъ морских на горахъ высоко стоятъ столпы. Ночи въ нихъ фонари с свѣчами горятъ -- знакъ, какъ кораблямъ ночи попасть въ гирла; а естьли бы не тѣ фонари, то ночи не попадешъ въ устья. И мало пошедъ, стоятъ два городка по обѣ стороны турецкия, и пушекъ зѣло много. Етѣ городки для воинскова опасу здѣланы зѣло крѣпко, мудро то мѣсто пройти³. А тутъ уже до Царяграда по обѣ стороны селы турецкия и греческия. А от гирла до Царяграда Узкимъ моремъ осмънадесятъ верстъ.

Марта въ 22 день, на 5 недѣли Великаго поста, въ четвертокъ Великаго канона Андреева, якобы о полудни, приидохом в Царьград и стахомъ на Голацкой странѣ. Тогда турчане изъ юмруку къ намъ приѣхали на корабль и стали товары пересматрѣвать. Тогда и нашъ товаръ взяли въ юмрукъ, л. 16 об. // сирѣчь въ таможню. Мы же опасаемся, что дѣло незнаемо. И раизъ нашъ сказалъ: "Не бойся-де, ничего твоего не пропадетъ, все-де цѣло будетъ". Мы же стояхомъ на корабли и дивихомся таковому преславному граду. Како Богъ такую красоту да предалъ въ руки басурманомъ?! А сами удивляемся: "Что ето будетъ? Куда заѣхали?" Сидимъ что плѣнники; а турки пришедъ да въ глаза гледятъ, а сами говорятъ: "Бакъ, папасъ московъ, зачемъ-де ты сюда приѣхалъ?" А мы имъ глядимъ въ глаза самимъ, а языка не знаем. Потомъ къ нашему кораблю стали подъѣжжать руския неволъники, кои извозничаютъ на мори коиками, и стали съ нами помаленку переговаривать -- такъ намъ стала отраднѣя. Потомъ у той пристани начевали; и утре рано раизъ велѣлъ корабль на другую сторону перевѣсти, на Цареградскую.

И когда мы пристахомъ ко брегу Цареградскому къ сторонѣ, тогда мы помолившеся Богу, и Пресвятѣй Богородицѣ, и великому предтечи Иоанну и стахомъ съ Царемъградомъ осматриватся. Потомъ приѣхаша къ намъ на корабль турки-горачники и стали у насъ горачю просить. И я имъ показалъ листъ царской. И они спрасили: "Качь адамъ, сколко-де васъ человѣкъ?" И я сказалъ: "Бешъ адамъ, сирѣчь пять человѣкъ". И они сказали: "Добро-де" -- да и поѣхали далой съ корабля. И бысть намъ печалъно велъми и скорбно: пришли въ чюжоя царство, языка не знаемъ, а товаръ взяли турки; какъ ево выручить, Богъ знаетъ, и съ кѣмъ -- и тако бывши въ размышлении.

И абие присла Богъ намъ -- къ кораблю приплылъ въ каюку неволъникъ; а самъ на насъ гледить да по-руски и спросилъ: "Откиль ты, отче, сирѣчь откуда?" И мы сказали, что съ Москвы. "Куда-де васъ Богъ несетъ?" И я сказалъ, что по обѣщанию во Иерусалимъ. И онъ молвилъ: "Хвала Богу, хорошо-де. Что жъ де вы тутъ сидите? Вить де вамъ надобно подворья". И я къ нему поближе подшолъ и сталъ ему говорить: "Какъ, малъ, тебе зовутъ?" И онъ сказалъ: "Мене-де зовутъ Корнильемъ". Такъ я ему молвилъ: "Корнильюшка, будь ласковъ, мы люди заѣжжия, языка не знаемъ, пристать не къ кому не смѣемъ, сидимъ что плѣнники. Турки у насъ товаръ взяли, а выручить не знаемъ какъ, пожалуй, поработай съ нами". И онъ, миленкой, христианская л. 17. // душа, такъ сказалъ: "Я-де тебѣ, отче, и товаръ выручю, и двор добуду, гдѣ стоять". И я ему молвилъ: "У насъ, малъ, есть и государской листъ". И онъ у раиза спросилъ по-турецки: "Гдѣ-де ихъ товаръ, въ которомъ юмрукѣ?" И раизъ ему сказалъ, что на Голацкой юмрукъ взяли турки. Такъ онъ велѣлъ мнѣ взять листъ царской. Такъ я взявши листъ да сѣдши въ коикъ, да и поѣхали къ юмруку.

И когда мы пришли въ юмрукъ, такъ тутъ сидятъ турки съ жидами. И турчинъ-юмрукчей спросилъ у толмоча: "Корнилий, зачемъ-де папасъ пришолъ?" И онъ ему сказалъ: "Е, солътану босурманъ юмрукчей, вчера-де у него на корабли взяли товаръ, а онъ-де не купецкой человѣкъ. Онъ-де идетъ во Иерусалимъ, такъ-де у него что есть -- непродажное-де у нево, пешкешъ, сирѣчь подарки-де туда везетъ". Тогда турчинъ велѣлъ товаръ разбить, и переписать, да и на кости выложить. И выложилъ, да и сказалъ толмачю нашему: "Вѣли-де папасу дать юмруку 20 талерей да и товаръ взять". И толмачь мнѣ сказалъ, что 20 талерей проситъ, и я ему, турчину, листъ подалъ. И турчинъ листъ прочелъ да и сказалъ: "Альмалъ, сирѣчь не будетъ-де тово, что не взять съ него юмруку. Знаемъ-де мы указы!" И тутъ миленкой толмачь нашъ долго съ ними шумѣлъ, такъ они и вонъ ево со мною выслали: "Дашъ-де юмрукъ, такъ и товаръ возмешъ!"

И мы, вышедши, стоя думаемъ: "Что дѣлать?" Тогда видя насъ турчинъ, какой-та доброй человѣкъ, да и сказалъ толмачю: "Что-де вы тутъ стоите? Этутъ-де не будетъ ваше дѣло здѣлано; здѣ-де сидятъ сабаки-ифуты, они-де возмутъ пошлину. Поѣжжайте-де на Станбулскую сторону къ старшему юмрукчею, тотъ-де милостивея и разсуднея; а жиды-де немилостивы: они бы де и кожу содрали, не токмо пошлину взять". Такъ мы, су, и послушали турчина; хошъ и босурманъ, да дѣло и правду сказываетъ.

Такъ мы сѣдши въ каикъ да и поѣхали на Цареградскую сторону. И пришли въ юмрукъ; и въ юмрукѣ сидитъ турчинъ да тютюнъ пъетъ, спросилъ у толмоча: "Что-де, зачемъ папасъ пришолъ?" И онъ ему сказалъ: "Ето-де папасъ московъ, идетъ во Иерусалимъ. У него-де есть указ московскаго царя, чтобы де по перемирному договору нигдѣ ево не обижали. И здѣде, въ Станбулѣ, вчера на корабль приѣхали съ Колатскаго юмруку да взяли-де у него пешкешъ иерусалимской, которой-де онъ туда весъ".

Взялъ да и подалъ ему листъ, такъ онъ сталъ честь л. 17 об. // листъ. А другой турчинъ, товарищъ ему, събоку тутъ же въ листъ смотрить; да другъ на друга възглядоваютъ, да сами смѣются. И прочетши листъ да сказалъ: "Я-де товару не видалъ, сколко ево; вотъ де я пошлю пристава въ юмрукъ, да велю-де роспись привести, да посмотрю: будетъ-де что малое дѣло, такъ-де поступлюся, а что де много, такъ-де нелзя не взять".

И приставъ-турчинъ сѣлъ въ каикъ да и поѣхалъ на другую сторону въ юмрукъ; a мнѣ турчинъ велѣлъ сѣсть, такъ я сѣлъ. Съ полъчаса помѣшкавъ, приставъ, приѣхавъ, подалъ товару роспись. И юмрукчей, прочетши роспись, сказалъ толмачю: "Не будетъ-де тово, что не взять пошлины: чокъ-де товару, сирѣчь много". И толмачь долго съ нимъ спирался: "Онъ-де всего отъступится, а не дастъ ни аспры! Онъ-де поѣдитъ до ѣдрина, до самаго салтана!" Спаси ево Богъ, миленкова! Много съ турчиномъ бился, что съ сабакою. И турчинъ сказалъ: "Нелзя-де, что не взять хошъ половину-де, десять талерей". И онъ ему сказалъ: "А то де какова аспра, такъ де аспри не дастъ!" И турчинъ разсмѣялся да молвилъ: "Анасыны секемъ евуръ, лихой-де папасъ, ничего не говоритъ, а онъ-де шумитъ!" И онъ ему сказалъ: "А папасъ-де что языка не знаетъ и вашихъ-де поступокъ, что ему говорить? Я-де то все знаю, что говорить". Я, су, что петь дѣлать, сталъ бить челомъ, чтобъ отдалъ. Такъ онъ разсмѣялся да сказалъ: "Е, папасъ, гайда¹, гайда, пошолъ-де, вѣлю отдать!" И велѣлъ писмо написать до тѣхъ юмрукчевъ, чтобъ товаръ папасу отдали. И я сталъ говорить толмачю, чтобъ онъ пожаловалъ такое писмо на товаръ, чтобъ ни въ Царгъградгъ, ни по пути¹ на городахъ ни во Египтѣ, ни во Иерусалимѣ -- гдѣ ни будетъ съ нами тотъ товаръ, чтобъ съ него юмруку не брали. И толмачь сталъ ему мои рѣчи говорить, такъ онъ разсмѣялся да велѣлъ подьячему память написать да и запечатать. И мы взявши того же пристава съ памятью да и поѣхали^ъ на ту сторону. И пришли въ юмрукъ, и они, сабаки-турки, въ тѣ поры въ мечети молились въ самыя полдни, такъ мы ихъ ждали. И когда пришолъ юмрукчей, такъ приставъ подалъ память, чтобъ товаръ отдали. И онъ, память прочетши, самъ, что земля, сталъ черенъ л. 18. // и велѣлъ отдать. Да въ честь юмрукчей да жиды выпросили у мене пять козицъ въ подарки, а не за пошлину. И тутъ я приставу далъ алтынъ з десять за ево работу, много и трудовъ была: дважды ѣздилъ въ юмрукъ, въ третей съ нами. И тако мы взявши товаръ и поѣхали на свой корабль. И приставши къ кораблю, расплатившися съ раизомъ за извозъ да и поклались въ коикъ всю рухледь.

И повезъ насъ Корнильюшка къ патриаршему двору. И вылезши изъ каика мы съ нимъ двоя, а прочия братиа -- въ каику, да и пошли на патриаршовъ дворъ. И толмачь спрасилъ у старца: "Гдѣ-де патриархъ?" И старецъ сказалъ, что де патриархъ сидить на выходѣ на крылцѣ. И мы пришли предъ нево да поклонились. И патриархъ спросилъ у толмоча: "Что-де ето за калугеръ? Откудова и зачемъ пришолъ?" И толмачь сказалъ: "Онъ-де съ Москвы, а идетъ во Иерусалимъ". Потомъ я ему листъ подалъ, такъ онъ листъ въ руки взялъ, а честь не умѣетъ, толко на гербъ долго смотрѣлъ да и опять отдалъ мнѣ листъ. Потомъ спросилъ у толмоча: "Чево-де от мене хочетъ онъ?" И ему помнилося, что я пришолъ къ нему денегъ просить. И толмачь ему сказалъ: "Деспото огия, онъ-де ничего от тебя не требуетъ, толко де у тебе проситъ кельи пожить, дакуда пойдетъ во Иерусалимъ, -- такъ о том милости проситъ. Онъ-де человѣкъ странной, языка не знаетъ, знати нѣтъ, главы приклонить не знаетъ гдѣ, а ты-де здѣ христианомъ начало. Кромѣ тебе, кому ево помиловать? Ты-де вѣть отецъ здѣ всѣмъ нарицаешся, такъ де ты пожалуй ему кѣлью на малое время". И патриархъ толмачю отвѣщалъ: "А что-де онъ мнѣ подарковъ привезъ?" И толмачь сказалъ ему: "Я-де тово не знаю; есть ли у нево подарки, нѣтъ ли -- тово-де я не вѣдаю". И патриархъ толмачю велѣлъ у мене спросить: "Будетъ-де подарки есть у него, такъ дамъ-де ему кѣлью".

И патриарховы рѣчи толмачь сказалъ мнѣ все. И такъ стало мнѣ горько и стыдно, а самъ, стоя, думаю: "Не с ума ли, малъ, онъ сшолъ, на подарки-та напалъся? Люди всѣ прохарчились, а дорога еще безконечная!" И тако я долго отвѣту л. 18 об. // ему не далъ: что ему говорить, не знаю. А дале от горести лопонулъ, есть что не искусно, да быть такъ: "Никакъ, малъ, онъ пъянъ, вашъ патриарха-тъ? Вѣдаетъ ли онъ и самъ, что говарить? Знать, молъ, ему ѣсть нечево, что уже съ мене, страннаго и съ убогова человѣка, да подарковъ проситъ. Гдѣ бола ему насъ, странныхъ, призрить, а онъ и послѣднея съ насъ хочетъ содрать! Правались, малъ, онъ, окаянны, и съ кѣльею! У нашего, малъ, патриарха и придверники такъ искуснѣя тово просятъ! А то етокому стараму шетуну какъ не сорамъ просить-та подарковъ! Знать, малъ, у него пропасти-та мала; умретъ, малъ, такъ и то пропадетъ!"

И толмачь мене унимаетъ: "Полно-де, отче, тутъ-де греки иныя руской языкъ знают". И я ему молвилъ: "Говари, малъ, мои ему рѣчи!" И патриархъ зардился; видить, что толмачь мене унимаетъ, такъ у толмоча спрашиваетъ: "Что-де онъ говорить?" И толмачь-де молвилъ: "Такъ, деспота, свои-де рѣчи говорить, не до тебе". Патриархъ же у толмоча прилѣжно спрашивать сталъ: "А то де про мене говоритъ, скажи". И я ему велѣлъ: "Говори, малъ, ему! Я вить не ево державы, не боюсь. Меня онъ власти вязать не имѣетъ, хошъ онъ и патриархъ".

И толмачь ему сказалъ мои всѣ рѣчи со стыдомъ. Такъ онъ, милой, и пущи зардился да и молвилъ толмачю: "Да я-де у него какихъ подарковъ прошу? Не привезлъ ли де онъ обрасков московскихъ? Я-де у нево тово прошу". И я ему сказалъ: "Нѣтъ, малъ, у мене образковъ; есть, малъ, да толко про себя". Такъ онъ сказалъ толмачю: "Нѣтъ де у мене ему кѣльи. Пойдите въ Санайской монастырь: тамъ-де ваши москали церковь поставили, тамъ-де и кѣлью ему дадутъ". Такъ я плюнувши да и съ лесницы пошолъ. "Опять бы де ко мнѣ не приходилъ, -- онъ толмачю говоритъ, -- не дамъ-де кѣльи!" Етакой миленкой патриархъ, милость какую показалъ надъ страннымъ человѣкомъ!

Такъ, су, что дѣлать? Мы и пошли съ патриархова двора; да сѣдши въ каикъ да и поѣхали въ Санайской монастырь. Пришли ко игумену. Толмачь сталъ игумену говорить, что пришолъ-де съ Москвы колугеръ а просит-л. 19. //де кѣльи до времени посидѣть.

Тотъ, милой, себе взметался: "Какъ быть? Да у мене нѣтъ кѣльи порожжей; инъ бы де ево во Иерусалимской монастырь отвелъ, готова-де тутъ къстати: онъ-де во Иерусалимъ идетъ, такъ де ему игуменъ и кѣлью дастъ.

Все бѣда, миленкая Русь! Не токмо накормить, и мѣста не дадутъ, гдѣ опачинуть съ пути. Таковы-та греки милостивы! Да еще бѣдной старецъ не въ кои-та вѣки одинъ забрелъ -- инъ ему мѣста нѣтъ; а кобы десятокъ-другой, такъ бы и готова -- перепуталися. А какъ сами, блядины дѣти, что мошенники, по вся годы къ Москвѣ-та человѣкъ по 30 волочатся за милостынею, да имъ на Москвѣ-та отводятъ мѣста хорошия да и кормъ государевъ. А, приѣхавъ къ Москвѣ, мошенники плачютъ пред государемъ, предъ властьми и предъ бояры: "От турка насилиемъ отягчены!" А набравъ на Москвѣ да приѣхавъ въ Царьградъ, да у патриарха иной купить митрополитство, иной -- епископство. Такъ-то они все дѣлаютъ, а плачют: "Обижены от турка!" А кабы обижены, забыли бы старцы простыя носить рясы луданныя, да комчатныя, да суконныя по три рубли аршинъ. Напрасно миленъкова турка-та старцы греческия оглашаютъ, что насилуетъ. А мы сами видили, что имъ насилиа ни въ чемъ нѣтъ, и въ вѣрѣ ни въ чемъ. Все лгутъ на турка. Кабы насилены, забыли бы старцы въ луданныхъ да комчатыхъ рясахъ ходить. У насъ такъ и властей зазираютъ, какъ луданную-та наденетъ, а то простыя да такъ ходятъ. Прямъ, что насилены от турка! А когда къ Москвѣ приѣдутъ, такъ въ такихъ рясахъ худыхъ тоскаются, бутто студа нѣтъ. А тамъ бывши, не заставишъ ево такой рясы носить.

На первое возвратимся. Что потомъ будетъ, увы да горе! Незнаемо, что дѣлать. Стоитъ тутъ старчикъ, имя ему Киприянъ; тотъ, миленкой, по-руски знаетъ: "Ну де, отче, не печался; я-де тебѣ добуду кѣлью". Взявши насъ да и поѣхали до Иерусалимскова монастыря. Пришли на монастырь; вышелъ къ нам игуменъ, спросилъ про меня у толмоча: "Умѣетъ ли де по-гречески?" И толмачь сказалъ, что не умѣетъ. Такъ игуменъ молвилъ: "Откудова-де онъ и зачемъ ко мнѣ пришолъ?" И толмачь сказалъ обо мнѣ весь порядок, откуда и куда идетъ. И игуменъ молвилъ: "Таколо, добро, л. 19 об. // готова-де у мене кѣлья". И тотъчасъ велѣлъ двѣ кѣльи очистить, а самъ сѣлъ да велѣлъ дать вина церковнова. Ино намъ не до питья: еще и не ѣли, весь день пробилися то съ турками, то зъ греками, а греки намъ тошняя турокъ стали. Такъ намъ игуменъ, подънесши вина, велѣлъ со всею рухледью приходить: "Я-де вамъ и корабль промыслю во Иерусалимъ". Мы же ему поклонихомся: доброй человѣкъ -- тотъ миленкой игуменъ!

Мы же шедши на пристань, гдѣ нашъ коикъ стоитъ съ рухледью; нанявши гамаловъ, сирѣчь работниковъ (тамъ такия нарочно мѣсто извощиковъ), и пришли въ монастырь, да и сѣли въ кѣльи. Слава Богу, бутто поотраднѣло! Игуменъ же прислалъ къ намъ трапезу въ кѣлью, всякаго кушанья и вина. Спаси ево Богъ, доброй человѣкъ, нѣ какъ патриархъ! Мы же, взявши, тому толмачю дали ему за работу два ворта. Онъ же, миленъкой, поклонился, человѣкъ не богатой; да тако ево и отпустили, а сами опочинули мало.

И нощь преспавши, поутру въ субботу Акафистову, игуменъ намъ такъже прислалъ трапезу, и вина прислалъ, кандило и масла древяннова сулею -- въ ночь зажигать. У нихъ обычай таковъ: по всѣмъ кѣльямъ во всю нощь кандилы съ масломъ горятъ. Масло тамъ дешево: фунтъ четыре денги. Потомъ стали къ намъ приходить греческия старцы и греки. Свѣдали про насъ руския неволники, стали къ намъ въ монастырь приходить и спрашевать, что водится на Москвѣ. А мы имъ все сказываемъ, что на Москвѣ ведется и въ рускихъ городѣхъ. Потомъ мы стали выходить на улицы и съ Царемъградомъ опазноватся; такъ на улицы мимо ходятъ неволники, неволницы, кланяются намъ, ради миленкия. Потомъ вышли мы на присталь морскую; тутъ мы погуляли да и пошли на монастырь.

И въ недѣлю шестую прииде къ намъ въ монастырь Киприанъ-старчикъ, кой насъ тутъ поставил, да и говорить: "Пошлите-де, погуляемъ по Царюграду, я-де васъ поважю". Такъ мы ему ради да и пошли. А когда мы вышли къ Фенарскимъ воротамъ и къ патриаршю двору, тогда съ нами срѣтился нашъ московской купецъ Василий Никитинъ Путимецъ*. Мы же зѣло ему обрадовались: намъ про нево сказали, что уѣхалъ. А онъ себѣ намъ радъ и удивляется: "Зачемъ-де л. 20. // васъ Богъ суда занесъ?" И мы сказали зачемъ; и онъ молъвилъ: "Хочете ли погулять въ Сафийскую церковь?" И мы зѣло обрадовались и стали бить челомъ: "Пожалуй, повади насъ по Царюграду и продай намъ товаръ". Такъ онъ сказал: " Богъ-де знаетъ, я-де вѣть ѣду; и давно бы уѣхалъ, да вѣтру нѣтъ. Разве де я васъ сведу съ грекомъ съ Иваномъ Данииловымъ; онъ-де вамъ товаръ продаст, я-де ему побъю челомъ".

Такъ мы опять въ монастырь возвратихомся, и взяхомъ товаръ, и поидохомъ въ велдеган, сирѣчь царицынъ гастинъ дворъ. И тутъ свелъ насъ съ гречениномъ и товаръ ему отдалъ продать. Потомъ мы пошли съ нимъ, Васильемъ, гулять по Царюграду. Онъ намъ указываетъ: "Етою улицею ходить, этими рядами, такъ вы не заблудите. А съ турками говорите смѣло, такъ де они на васъ не такъ нападаютъ", -- да училъ насъ миленкой. Спаси ево Богъ!

Потомъ повелъ насъ до церкви Софии Премудрости Божия. И пришли къ монастырю, и на монастырь взошли; пришли ко дверямъ западнымъ, а западныхъ дверей 9, ворота всѣ мѣдныя. И въ тѣ поры турки въ церкви молятся; мы же стояхомъ у вратъ и смотрѣхомъ беснования ихъ, какъ они, сидя, молятся. Потомъ турчинъ, вышедъ, сталъ насъ прочь отбивать: "Гайда, папасъ, гайда, пошолъ-де прочь! Зачемъ-де пришолъ тутъ, глядиши тутъ, басурманъ?" Такъ мы и прочь пошли. Потомъ вышелъ иной турчинъ да и зоветъ насъ: "Гель, московь, гель, поиди-де сюда!" Такъ мы подошли, и Василей сталъ съ нимъ по-турецки говарить. "Чево-де хочете?" -- Такъ Василей и сказалъ: "Московъ папасъ варъ тягатъ, есть у нево указъ, пустите-де ево посмотрѣть церкви". И турчинъ спросилъ: "Сколко васъ человѣкъ?" И мы сказали: "6 человѣкъ". И онъ молвилъ: "Биръ адамъ учь пара, по алтыну-де съ человѣка". Такъ мы дали по алтыну, а онъ насъ и повелъ. A повѣлъ насъ турчинъ въ верхнюю церковь, а въ нижнюю не пущаютъ.

А когда мы взошли на верхния палаты, тогда умъ человѣчь премѣнился, такое диво видѣвше, что уже такова дива въ подъ-солнечной другова не сыщешъ, и какъ ея описать -- невозможно.

Но нынѣ уже вся ограблена, л. 20 об. // стѣнное писмо скребено, толко въ ней скляничныя кандила турки повѣсили многое множество, для того что они ея въ мечетъ претворили. И ходихомъ мы, и дивихомся таковому строению: уму человѣчю невмѣстимо! А какова та церковь узоричиста, ино мы ея описание здѣ внесемъ Иустиниана-царя, какъ онъ строилъ, все роспись покажетъ; тутъ читай да всякъ увѣсть. А чтобы кто теперево самъ видя эту церковь да могъ бы ея описать -- и толь нашему бренному разуму невмѣстно, хошъ нынѣ и разорена. Но мы собою объ ней не хощемъ писать для тово, чтобъ не погрѣшить описаниемъ, а иное забудешъ, такъ погрѣшно и стала. Мы же ходихомъ, и смотрѣхомъ, и дивихомся такой красотѣ, а сами рекохомъ: "Владыко-человѣколюбче! Како такую прекрасную матерь нашу отдалъ на поругание босурманомъ?" -- да руками розна. А все-то наши греки здѣлали! A предѣлы въ ней всѣ замуравлены, а иныя врата сами замуравились. Турчинъ намъ указывалъ: "Ето-де не турча замуравили, сами-де, Алла, Богъ-де". А что въ томъ предѣлѣ есть, про то греки и турки не знаютъ; кое тамъ таинство, про то Богъ единъ вѣсть. Тутъ мнѣ турчинъ далъ камень исъ помосту каменной, мраморной; а самъ мнѣ велѣлъ спрятать въ нѣдра: а то де увидитъ, такъ де недобрѣ. Доброй человѣкъ -- турчинъ, кой насъ водилъ.

И тако мы изыдохомъ изъ церкви и поидохомъ съ монастыря. И, мало отшедши, тутъ видѣхомъ диво немалое: виситъ сапогъ богатырской въ саду, аршина воловая кожа въ него пошла цѣлая, и пансырь лошади его, что на главу кладутъ; лукъ ево желѣзной и невеликъ добрѣ, да упругъ; двѣ стрѣлы железныя; булдыга-кость, а нога ево, что бревешка хорошая, толста велъми.

Потомъ пришли къ звѣриному двору. Сказалъ намъ Василей: "Тутъ-де есть левъ, изволите ли смотрѣть?" Мы же толкахомъ у вратъ; и турчинъ отворилъ врата и въспросилъ: "Чево-де хочете?" И мы сказали, что хочемъ лва смотрѣть. "А что-де дадите?" И мы молвили: "Биръ адамъ, биръ пара". И онъ насъ пустилъ. А левъ лежитъ за решеткою, на лапы положа голову. л. 21. // Такъ¹ я турчину сталъ говорить: "Подыми, малъ, ево, чтоб всталъ". И турчинъ говорить: "Нѣтъ де, нелъзя: таперво-де толь накормилъ, такъ спитъ". И я взявши щепку да бросилъ, а онъ молчитъ. Такъ я узналъ, что онъ мертвой да саломаю набитъ, что живой лежитъ. Такъ я ему молвилъ: "Е, басурманъ, для чего ты обманываешъ? Веръ пара, отдай, малъ, наши денги". Такъ онъ сталъ ласкать: "Е, папасъ, пошлите-де, я вамъ еще покажу". Да зажегъ свѣщю салную, да и повелъ насъ въ полату: темно силно, ажно тутъ волки, лисицы насажены; мяса имъ набросано; дурно силно воняетъ немного не зблевали. А лисицы некорысны, не какъ наши; а волчонки малые лаютъ, на насъ глядя. Потомъ показалъ намъ главу единорогову и главу слоновую; будетъ съ ушатъ болшой, хобатъ ево, что чрезъ зубы виситъ, съ великия ношвы, въ человѣка вышины. Тутъ же и коркодилову кожу видѣли. Такъ намъ поотраднило, что такия диковинки показал, а то лихоманъ обманулъ бола мертвымъ-та лъвомъ.

А мы, пришедъ, своимъ, кои дома были, не сказали, что мертваго лъва видѣли; сказали, что живой. А они на другой день пошли смотрѣть и, пришедъ, хвалятся: "И мы-де то видѣли лъва, не одни-та де вы видѣли". И мы смѣемся: "Что жъ, малъ, скакалъ² ли передъ вами?" -- "Нѣтъ де, спитъ". -- "Колъка, малъ, онъ недѣль спить?" Такъ они задумались: "Что, братъ, полъна, не мертвой ли онъ?" Мы стали смѣятся, такъ имъ стыдно стало: "Обманулъ-де сабака турокъ!"

Потомъ приидохомъ на площедь великую, подобна нашей Красной, да лихъ не наше урядство: вся каменем выслана; величиною будетъ съ Красную площедь. Тутъ стоятъ три столпы: два каменныхъ, а третей мѣдной. Единъ столпъ изъ единаго каменя вытесанъ, подобенъ башни, четвероуголенъ, шатромъ, верхъ острой, саженъ будетъ десятъ вышины, а видъ въ немъ красной съ ребинами. А таково глатко выдѣланъ, что такъ стань противу ево -- аки въ зерцало всево тебя видить. Подъ нимъ лежитъ положенъ камень, въ груди человѣку вышины, четвероуголъной; а на немъ положены плиты мѣдныя подъставы; а на плитахъ тотъ поставлен столпъ. Хитро зѣло! Лише подивится сему, какъ такъ л. 21 об. // такая великая громада поставлена, что ни на перстъ никуда не похилилось, а толко лѣтъ стоитъ. А такая тягость, и како мѣсто не погнется, гдѣ поставленъ? А поставилъ-де ево царь Константинъ; въ немъ же и гвоздь един задѣланъ. У земли оны ширины -- сажени полтары старана; такъ онъ кругомъ саженъ шесть. А которой подъ нимъ лежитъ камень, и на томъ камени кругомъ рѣзаны фигуры воинския, пѣхота, конница; а выше фигуръ -- подпись кругомъ латынскимъ языкомъ да греческимъ; а что подписано, и мы про то не довѣдались у грековъ, Богъ знаетъ. А говорятъ греки, бутто тотъ камень съ моря тенули три года до тово мѣста; а переволока такова, что у насъ от Тайницкихъ воротъ* до Ивановской колоколни. Мощно етотъ камень назвать чюдом, что въ подъсолнечной нѣтъ, другова такова чюда не сыщешъ. А писано про етотъ столпъ: когда будетъ Царьградъ потопленъ, тогда толко одинъ сей столпъ будет стоять; и корабленники, кои приидутъ и станутъ къ тому столпу корабли привязовать, а сами будутъ рыдати по Царюграду.

Другой столпъ складенъ изъ дробнаго камени; тотъ плошая горазда; видомъ что наша въверху Ивановская колоколня; уже иныя каменья и вывалились. Да тутъ же стоитъ третей столпъ мѣдной; а на немъ были три главы змиевы, да въ двѣстѣ осмомъ году тѣ главы съ того столпа свалились даловъ, и осталось столпа якобы аршина три вышины. И турки зѣло ужаснулись того столпа разрушению, а сами-де говорятъ: "Уже-де хощетъ Богъ сие царство у насъ отнять да иному царю христианскому предать". Сами, милые, пророчествуютъ неволею.

Описание Царяграда, како онъ стоить, и на коем мѣстѣ, и какимъ подобиемъ, и каковы къ нему проходы моремъ и землею, и каковъ онъ самъ есть. Дивный и преславный Царьградъ стоитъ межъ двухъ морь, на разливинахъ у Чернаго моря и по конецъ Бѣлаго. А градъ трехъстѣнной: первая стѣна протенулась по Бѣлому морю, а другая стѣна -- по заливѣ, а третия -- от степи. А около Царяграда 21 верста. А вратъ въ немъ 20, стрѣлъницъ 365, башенъ 12. 1 ворота от церкви Бакчи -- Жидовския, противъполаты; 2 -- Рыбныя, 3 -- Мучныя, л. 22. // 4 -- Дровяныя, 5 -- Мучныя, 6 -- Чубалыя, 7 -- Оякъ, 8 -- Фенаръ, 9 -- Лахерна, 10 -- Голать, 11 -- Ависорантъ -- тѣ ворота на одной сторонѣ от лимана Чернаго моря; 12 от Едриаполя -- Игрекопе; 13 -- Адрийския, 14 -- Романавския, 15 -- Пушечныя, 16 -- Сеневрейския, 17 -- Салахайския; 18 от Бѣлаго моря -- Кумпопейския, 19 -- Когарьгалиймойдиския, 20 -- Архикопе, от церкви Бакчи христианския двои ворота на Бѣлое море.

А именъ Царюграду седмъ: 1. Византия; 2. Царьградъ; 3. Богомъ царствующи градъ; 4. Константинополь; 5. Новый Римъ; 6. Седмихолмия; турецкое прозвание -- 7. Станбулъ.

Великий и преславный Царьградъ стоитъ над моремъ на седми холмах зѣло красовито. И зѣло завидѣнъ градъ, по правдѣ написан -- всей вселѣннѣй зѣница ока! А когда съ моря посмотришъ, такъ весь бутто на длани. Царьградъ от моря некрѣпко дѣланъ, и стѣны невысоки; а от Едринской степи зѣло крѣпко дѣланъ: въ три стѣны, стѣна стѣны выше; и ровъ кругъ его копанъ да каменемъ стланъ. А башни, или стрѣлницы, въ Царѣградѣ зѣло часты: башня от башни 30 саженъ, 20 саженъ. А ворота узки, уже нашихъ, для тово что у нихъ мало тѣлежнаго проѣзду бываетъ. А въ воротѣхъ у нихъ пушекъ нѣтъ; а всякой снарядъ у нихъ на корабляхъ, и опаска всякая воинская вся на мори. А по земли у него нѣтъ опасения, потому у него ни на городѣ, ни въ городовыхъ воротѣхъ нѣтъ пушек. А во всѣхъ городовыхъ воротѣхъ караулъ крѣпокъ, все полковники сидятъ. А по улицамъ ходятъ янычары: кто задерется или пьянаго увидятъ -- то всѣхъ имаютъ да на караулъ сводятъ. Въ Царѣградѣ по вся ночи турчаня ходятъ и ѣздятъ съ янычеры и съ полковники по всѣмъ улицамъ съ фонарями, и ѣздятъ-смотрятъ худыхъ людей, то и знакъ будетъ: срѣтится съ фонаремъ -- то доброй человѣкъ, а безъ фонаря -- то худой человѣкъ, потому поимавъ да и отведутъ на караулъ.

Въ Царѣградѣ царской дворъ въ Византии стоитъ внутрь града; а Византия подобенъ нашему Кремлю, толко башни наши лучши. Строенья полаты царския зѣло узорично; дворъ царской весь въ садахъ, да кипарисовыя древа растутъ зѣло узорично. Царской двор стоитъ на мысу моря зѣло предивно и узорично. А л. 22 об. // по другую сторону Царяграда за моремъ Халкидонъ-градъ. Тамъ много царевыхъ сараевъ, сиречь дворцы царския, тутъ цари тѣшатся, и зѣло жило. А по другую сторону Царяграда, за лиманомъ, градъ Колаты; великъ же градъ, кругъ его будетъ верстъ десять. Царьградъ весь, и Халкидонъ, и Колаты огибою, какъ ево весь объѣжжать, поменъши Москвы, да гуще жильемъ. Москва рѣдка, а се слободы протянулись, да пустыхъ мѣстъ много: Донская, Новодевичь, Преображенескъ*; а Царьградъ весь в кучи; до и мочно быть болши, для тово что старинное царство, а Москва еще въновѣ.

Въ Царѣградѣ строенье все каменное, а крыто все черепицею. А улицы и дворы всѣ каменемъ мощены; такъ у нихъ ни грясь, ни соръ отнюдь не бываетъ: все вода въ море сноситъ, потому что у нихъ улицы скатистыя; хочь малой дождь прыснулъ, то все и снесетъ. А строенья у нихъ пошло от моря на гору, полата полаты выше. A всѣ окны -- на море, а чюжихъ оконъ не загараживаютъ: у нихъ честно на море гледенья. Въ Царѣградѣ зѣло строенья узорично, улица улицы дивняя. А по улицамъ, по дворамъ вездѣ растутъ древа плодовитыя и виноградъ зѣло узорично. Посмотришъ -- райское селение! А по улицамъ вездѣ по всему граду и у мечетовъ вездѣ колодези приведены съ шюрупами, и ковши мѣдныя повѣшены, и корыты каменныя коней поить. А инде турки сидятъ въ полаткахъ да въ кушинцы воду наливаютъ, а турки, пришедъ, пъютъ, а инии себѣ въ спасение вмѣняютъ. Вездѣ у нихъ отходы по улицамъ и у мечетовъ: изпразнивши, да умывъ руки, да и пошелъ. Зѣло у нихъ этѣмъ доволъно! У нихъ нѣтъ такова обычая, чтобъ просто заворотясь къ стѣнѣ да мочится. Зѣло у нихъ зазорно! У нихъ ета нужда не изойметъ: гдѣ не поворотился -- вездѣ отходы. У насъ на Москвѣ, скаредное дѣло, наищешся, гдѣ изпразнится. Да не осуди, пожалуй, баба и при мужикахъ такъ и прудитъ. Да гдѣ денешся, не подъ землю!

Въ Царѣградѣ турецкихъ мечетов, сказываютъ, восемъ тысящь. А таковы въ Царѣградѣ мечеты -- неможно описать, зѣло предивны; уже такихъ дивъ по вселѣннѣй не сыщешъ! У насъ на Москвѣ невозможно такова единаго мечета здѣлать, для тово что л. 23. // такихъ узоричистыхъ каменей не сыщешъ. А церквей христианскихъ въ Царѣградѣ, сказываютъ, немного, тритцать добро бы и было. Воровства въ Царѣградѣ и мошенничества отнюдъ не слыхать: тамъ за малое воровство повѣсить. Да и пъяныхъ турки не любятъ, а сами вина не пъютъ, толко воду, да кагве -- черную воду грѣтую, да солоткой щербетъ; изюмъ мочатъ да пъютъ. Въ Царѣградѣ рядовъ зѣло много, будетъ передъ московскимъ вътроя, и по улицамъ вездѣ ряды. А товаромъ Царьградъ гораздо товарнѣя Москвы, всякихъ товаровъ въпятеро передъ московским. А гостиныхъ дворовъ въ Царѣградѣ седмъдесятъ. А въ мечетах турецкихъ все столпы аспидныя да мраморныя, и воды приведены со многими шурупами хитро очень. А когда турки идутъ въ мечетъ молится, тогда приидутъ всякой къ шюрупу да и умываютъся: и руки, и ноги -- да и пойдетъ въ мечетъ. Пятью турки молятся въ сутки, а колаколъ у нихъ нѣтъ, но влѣзши на столбъ да кричитъ, что бѣшеной, созываетъ на молбище бѣсовское. А въ мечетахъ турецкихъ нѣтъ ничево, толко кандила съ масломъ горятъ.

Станбулъ -- мощно ево назвать златымъ градомъ, не погрѣшишъ. Строенья тамъ зѣло дораго, каменное и древянное. Дрова въ Царѣградѣ неболшимъ чемъ дорожа московскова: десять пудъ гривна. Въ Царѣградѣ сады въ Великой постъ на первыхъ недѣляхъ оцвѣтаютъ; овощь всякой къ Свѣтлому воскресенью поспѣваетъ: бобъ, свекла, ретка, и всякой огородной овощь, и всякия цвѣты -- пионъ съ товарищи. Турки до цвѣтовъ зѣло охочи: у нихъ ряды особыя съ цвѣтами; а когда пойдешъ по Царюграду, то вездѣ по окнамъ въ буквахъ цвѣты стоятъ. По Царюграду и за Царемъградомъ вездѣ древа кипарисовыя растутъ. По Царюграду когда пойдешъ гулять -- ненасытной градъ, чтобы присматрился: тутъ хорошо, а инде и лутши. Паче же у нихъ у мечетовъ забудешся: все на нихъ смотрѣлъ бы да окола ихъ гулялъ. Да древа такия болшия съ плодомъ, у насъ такихъ въ дикомъ лѣсу не сыщешъ величиною. Горлицъ въ Царѣградѣ весма много; радостно очень, какъ они на зари курлукуютъ; соловъи плошая нашихъ.

Хлѣбъ въ Царѣградѣ дешевля московскова. Квасовъ и меду въ Царѣградѣ нѣтъ; ни пива тамъ, ни солоду не знаютъ растить. Турки пъютъ воду, а греки вино, и то тихонко от турокъ. Въ Царѣградѣ хлѣбъ все пшеничной, а рженова нѣтъ хлѣба; пекутъ все армяне, л. 23 об. // а мелницы все лошадми мелютъ. А запасу турки и греки въ домахъ не держатъ, и печей у нихъ нѣтъ ни у самаго салтана. Хлѣбъ все съ бозару ядятъ, а къ ужину иноя приспѣваютъ. A хлѣбъ поутру да въ вечерѣ пекут, а въ полдни у нихъ денежныхъ хлѣбовъ по три за копѣйку. Хорчевыхъ у нихъ рядовъ нѣтъ, что наших. Въ Царѣградѣ нѣтъ такова обычая, чтобы кто приидетъ къ кому въ гости, да чтобъ ему поставить хлѣба ѣсть. У нихъ нѣтъ тово болши, что подънесетъ черной воды -- да и пошолъ съ двора. А у насъ такъ хлѣбомъ да солью подчеютъ, хочь кто небогатой, по своей мочи. У грекъ не такъ: когда кто кого позоветъ обѣдать, такъ всѣ ѣствы на столъ поставить; такъ кто что хощетъ, тотъ то и ѣсть.

Въ Царѣградѣ рыба дешевле. Въ Царѣградѣ раки велики зѣло, по аршину; а купятъ рака по пяти и по четыре алтына. А рыбъ такихъ нѣтъ, что нашихъ; у нихъ московская рыба несладка; и осетровъ свежихъ нѣт у нихъ, ни бѣлугъ, ни щюкъ, ни семги; и соленая бѣлужина противъ московскова; вяленыхъ осетровъ много; икра паюсная по два алтына фунтъ. Яицы по семи, по осми, по девяти за копѣйку. Капуста кислая дешева, и агурцовъ много, и всякой овощь дешевъ: изюмъ по грошю фунтъ, орѣхи малыя и болшия дешевы, чеснокъ и лукъ зѣло дешевъ, дешевля нашева. Вино -- ока по алтыну, а на торгахъ -- по грошю, въ шинку -- по осми денегъ. Бобъ дешевъ: по пяти окъ за копѣйку. Въ Царѣградѣ всячину и овощь всякой -- все по улицамъ носятъ под окны. Мяса очень дорого; масла коровья добрая -- по два гроша, а поплошая -- по алтыну; сыры недороги да и хороши, въкусны силно; кислое молоко дорого. Уксусъ дешевъ да и лучши нашева, изъ винограда дѣлаютъ. Мыло грецкая по семи копѣекъ ока. Хлѣбъ и икра идетъ съ Чернаго моря.

Въ Царѣградѣ нѣтъ печей да и во всей державѣ Турецкой ни лавакъ въ полатахъ, ни столовъ. Все на земли сидятъ, ковры разославъ да и подушки лежатъ; такъ, подогнувъ ноги, сидятъ, да такъ и ѣдятъ. Мы не привыкли, намъ было тяжко. А ворятъ ѣства на таганахъ; а въ зимнѣя время держатъ уголь въ горшкахъ да такъ и грѣются.

Въ Царѣградѣ денги ходят: левки, червонныя, аспры, пары; а червонной левокъ ходитъ по 43 пары, а червонной турецкой -- 105 паръ, а венецкой -- 111 паръ, 112; а пары болши нашихъ копѣекъ гораздо; а аспры -- л. 24. // по четыре въ пару. Въ Царѣградѣ все въ весъ продаютъ, не мѣрою, ни счетомъ; хочь на денешку чево -- все въ вѣсъ. А дворы гостиныя все крыты свинцомъ.

Въ Царѣградѣ шолкъ родится. Въ Царѣградѣ всякия парчи турки сами ткутъ: комки, отласы, бархаты, тафты и всячину -- и красятъ всякие парчи всякими разными краски. А всякия товары въ Царѣградѣ дороги, хошъ много, для того дороги, что расходу много: пышно ходятъ, не увидишъ по-московски в овчинныхъ шубахъ или въ сермяжныхъ кафтанахъ; а у нихъ всѣ ходятъ въ цвѣтномъ, въ чомъ самъ, въ таком и слуга; толко сказываютъ, что нынѣ-де турки оскудали передъ прежнимъ. Въ Царѣградѣ на всякъ день, кажется, сто кораблей прийдетъ съ товаромъ, а другая сто прочь пойдетъ за товаромъ на Бѣлое море и на Черное.

Часто мы гулявали на катаргахъ, гдѣ наши миленкия неволъники. А на которую катаргу не приидешъ, какъ пойдешъ по катарги, такъ иной руку цѣлуетъ, иной полу -- таковы миленкие ради. Какъ есть во адѣ сидятъ! Всякъ къ себѣ тянетъ, подъчюютъ хлѣбомъ-солью, виномъ церковнымъ. Осядутъ тебя въкругъ человѣкъ пятьдесятъ да спрашивают, что вѣстей на Москвѣ, въ украинскихъ городѣхъ, да говорятъ: "Для чево-де государь съ туркомъ замирился? Турокъ-де зѣло уторопѣлъ от Москвы". А сами, миленкия, плачютъ: "Кажется, не видать-де тѣхъ дней, кабы де сюда государь пришолъ. Дай-де, Господи!" А то государя-та въ Царьградъ желаютъ всѣ, что Бога. Какъ пророки Христова ждали сошествия во адъ, такъ-та государя.

А на иную катаргу приидешъ, такъ на Емельяна Укараинцова пѣняютъ: "Съ туркомъ-де замирился, а насъ-де для чего не свободилъ? Мы-де за него, государя, умирали и кровь свою проливали, а теперево-де неволю терпимъ!" Да кричатъ лихоманы, не опасаючи, во весь голосъ; а турки почти всѣ руской языкъ знаютъ, такъ мы опасаемся; а имъ даромъ, а иныя забытыя головы. А турки вездѣ подслушиваютъ. А мы уже имъ говоримъ: "Потерпите, молъ, Господа ради! Какъ прийдетъ время, Богъ васъ свободитъ!" А они, миленкия, говорятъ: "Ой де, отче, терпѣли, да уже и терпѣния не стала; хоча бы де и камень, от такова насилия инъ бы де разсѣлся!" Иной скажетъ: "Я-де на каторгѣ сорокъ лѣтъ"; иной: "Тритцать"; иной: "Дватцать". Толко ужасъ от ихъ басенъ: тово и глядишъ, какъ тутъ же и тебя турки свяжутъ. Ты имъ говоришъ: "Господа ради, поискуснѣя говорите, намъ от васъ будет л. 24 об. // бѣдство; уже, молъ, опять къ вамъ не приидемъ". А они турокъ бронятъ, да они ихъ не боятся. А на всякой лопатѣ человѣкъ по пяти, по шти прикованы; гдѣ сидить, тут и спитъ, тутъ и проходъ пущаетъ. Уже на свѣтѣ такия нужды нелъзя болши быть! Терпятъ миленкия, a вѣры христианской въ поругание не предаютъ. Дай имъ Богъ за сие страдание царство небесное! А когда пойдешъ далой съ каторги, так всѣ провожаютъ да бъютъ челомъ, чтобъ опять пришли -- ради миленъкия.

У турка болшихъ голенъ с тритцать будет, хороши голены очень. А пушекъ на голену по сту, по 120, по 130, по полтараста; на болшихъ катаргахъ у турка съ тритцать же. А голены у турка и каторги всегда на Бѣломъ мори тоскаются: имѣетъ турокъ съ Бѣлаго моря опасения. А зимовать приходятъ въ Царьградъ; Георгиевъ день на море пойдутъ, а Дмитревъ день въ Царьградъ приидутъ. Пристани корабленныя въ Царѣградѣ зѣло хороши. Всякия товары: хлѣбъ, вино, дрова и всякия припасы -- въ Царьградъ все кораблями приходятъ.

Въ Царѣградѣ лѣтнѣе время нощь -- 8 часовъ, а день -- 16 часовъ. У турокъ болшой праздникъ бываетъ послѣ Георгиева дни. Мѣсяцъ весь постятся: какъ увидять мѣсяцъ молодой, такъ у нихъ постъ настанетъ. A мѣсяцъ пройдетъ да когда молодой увидятъ, тогда у нихъ праздникъ три дни бываетъ. И на голенах все, и на катаргахъ стрѣлба бываетъ, и въ трубы играютъ, и въ рядахъ не сидятъ. А постъ у нихъ таковъ: какъ солнце взойдетъ, такъ онѣ станутъ постится; а солнце зайдетъ, такъ онѣ станутъ ѣсть. Во всю ночь ядятъ и блудятъ -- такой-та у нихъ постъ! А когда у нихъ диаволской пост-атъ живетъ, такъ часъ ночи зажгутъ кандила во всѣхъ мечетахъ на столпахъ. На всякомъ столпу пояса въ три или въ четыре кандилъ навѣшаютъ съ масломъ, такъ они до полуночи горятъ; кажется, у всякой мечети кандилъ пятьдесятъ будетъ. Да такъ-та во весь мѣсяцъ по начамъ творятъ. Да и льстиво, когда ночи случится вытить на дворъ. Посмотришъ по Царюграду, какъ тѣ-та огни вездѣ, инъ бутто Царьградъ каменемъ драгимъ унизанъ или, не в примѣръ, что небо звѣздами украшено. Льстиво у сабак ето дѣло! Турецкия жоны ходятъ неблазненно, и греческия, и жидовския. Турецкия, завязавъ ротъ, ходятъ, толко одни глаза не закрыты.

Въ Царѣградѣ приволно по морю силъно гулятъ въ каикахъ: нанялъ каикъ да и поѣхал, л. 25. // гдѣ ни похотѣлъ. А извозъ дешевъ; а перевощики -- турки да неволъники руския. А лотки у нихъ дорогая: по сту талерей, по 80, по 60 -- зѣло изрядны. На голенахъ, на каторгахъ всегда стрѣлъба живетъ. Въ Царѣградѣ, когда паша приидетъ къ голену, такъ знакъ дают: выстрѣлятъ зъ голены по заряду со всякой пушечному; а пойдетъ даловъ, такъже выстрѣлятъ. А на турецкихъ голенахъ бываетъ человѣкъ по 1000 служивых, по 900. Перед нашимъ приходомъ пошли голенъ турокъ къ Магметовой пропасти да всѣ и пропали: громом побила да молния, три дни над ними тма стояла -- толко человѣкъ остался.

Турецкия люди, мужескъ полъ, зѣло крупны и пригожи, а жонки не таковы. Турки для того пригожи, что от рускихъ неволницъ ражаются. У салтановъ многихъ матери руския бываютъ; да у турецкихъ салтановъ и всѣ жоны руския, а туркенъ нѣтъ. А когда у турокъ бываетъ бояран, тогда у нихъ на всѣхъ монастыряхъ, у мечетей со всякимъ харчомъ сидятъ и всякия овощи продаютъ. Дворцы царския у турка около моря вездѣ подѣланы не добрѣ узорично, нѣ какъ наши Коломенъския, Воробъевы горы -- у него поземныя*; толъко тѣмъ узоричисто -- надъ водою сады, около древа кипарисовыя. А по тѣмъ у него сараемъ все жоны живутъ. Въ Царѣградѣ платье на водахъ не моютъ, все въ домахъ въ корытахъ мыломъ.

Въ Царѣградѣ турок прямыхъ разве четвертая часть, а то все потунарки, руския да греки. Турокъ много у грекъ, у сербовъ, у болгаръ у бѣдныхъ: кому нѣчево дани дать, такъ онъ дѣтей отнимаешь да турчитъ, да въ служивыя ставитъ. Да тѣ-та у него и служивыя, а от турокъ нѣтъ служивых; да изъ грекъ волницу накликаетъ, когда у него война бываетъ (у насъ волъница, а у нихъ левентъ). Къ намъ многия потунарки прихаживали; говорятъ, а сами плачютъ: "Когда бы де государя суда Богъ принесъ, всѣ бы де мы чалма-та даловъ поскидали, а турокъ-та, собакъ, своими руками ихъ всѣхъ подавили. Чюдо, для чево-де полно замирился, а уже-де бола время то пришло, что уже турки зѣло ужаснулись от государя. Да уже-де такъ Богъ изволил! Знать-де, что грѣхи наши не допустили". Передъ нами въ Царѣ- л. 25 об. //градѣ пожаръ великъ былъ -- ряды всѣ выгорѣли, а теперво всѣ ряды дѣлаютъ каменныя. Когда Богъ Царьградъ предаст христианомъ, тѣ мечеты посвятитъ на церкви, то уже дива такова въ подъсолнечной не обрящешъ. Радость бы неизреченная была! Забудешся от радости!

Въ Царѣградѣ женской полъ зѣло искусно ходятъ, непрелѣсно; безстудных жонъ не увидишъ или дѣвокъ. И покощюнятъ над женкою нелъзя: лучшему шлыкъ разшибетъ; да и не увидишъ, гдѣ бы кто посмѣялся над женъкою; а блудницъ потаенныхъ много. Озорничества у нихъ нѣтъ, и суды у нихъ правыя: отнюд и лутчева турка, съ христианиномъ судима, не помилуютъ. А кой у нихъ судья покривить или что мзды возметъ, такъ кожу и здерутъ, да соломаю набъютъ, да въ судейской палатѣ и повѣсятъ -- такъ новой судия и смотритъ. Въ Царѣградѣ послѣ Георгиева дни была хортуна велика -- пятьдесятъ кораблей потонуло. Въ Царѣградѣ въ июлѣ-мѣсяцѣ съ паши кожу здирали за писма потаенныя: от хана крымскаго присланы, а онъ потаилъ. Въ Царѣградѣ салтанъ не живет, но все въ Едринополѣ живетъ, а тутъ боится жить от янычеръ, убъютъ. У нихъ янычеры своеволъны: пашю ли или полковниковъ, хошъ малую увидятъ противность, такъ и удавить. Въ Царѣградѣ часто бунты бываютъ, а все от янычеръ; и при насъ былъ. Въ Царѣградѣ, когда бываетъ пожаръ, болъно силъно горить: много у нихъ вънутри поставы кое-что древяннаго; такъ и отнимать нелъзя -- толко унеси Богъ самово!

Въ Царѣградѣ турки и вездѣ платья носятъ зеленое да красное, а грекамъ и жидамъ не вѣлятъ. Жиды все носятъ платье чорное да вишневое, а греки такъже. Нынѣ и греки красное носятъ, толъко зеленова не дадутъ турки ни грекамъ, ни жидамъ носить. Московская люди, когда прилучатся въ Царѣградѣ, носятъ зеленое платье. Въ Царѣградѣ и по всей Турецкой державѣ со всѣхъ христианъ: зъ грекъ, и со армянъ, и съ жидовъ -- кои въ его области живутъ, то горачь на всякой годъ берутъ по 5 талерей съ человѣка, по 6. Кто не приѣдитъ въ его землю и иноземецъ -- со всѣхъ берутъ, толко съ московскихъ людей не берутъ: въ перемирномъ договорѣ такъ положено, чтобъ съ нашихъ не брать. А съ ково возмутъ, такъ значекъ дадутъ, печатку. Такъ всякой л. 26. // человѣкъ съ собою печатку носитъ, а горачники-турки вездѣ по улицамъ ходятъ, досматриваютъ печатокъ. А у ково нѣтъ печатки, такъ горачь и возмутъ; и съ патриарха, и съ митрополитовъ, и съ старцовъ -- со всѣхъ берутъ, нѣтъ никому спуску.

Описание греческаго устава и поступок внѣшнихъ и духовныхъ, и како они съ турками въ соединении пребываютъ, и какихъ они поступокъ турецкихъ держатся. Праздникъ Благовѣщениява дни игуменъ того монастыря, гдѣ я стоялъ, звалъ мене въ кѣлью къ себѣ обѣдать и нарочно многихъ звалъ грекъ для мене и для разговоровъ со мною: о московских вѣдомостяхъ и про государя спрашивали. И когда я пришолъ въ кѣлью, тогда игуменъ посадилъ мене подлѣ себе; и греки всѣ сѣли, и старцы греческия, кои тутъ прилучились. И стали на столъ ставить ѣствы, что ни приспѣли, были рыбныя и нерыбныя -- всѣ въдругъ на столъ ставили. И игуменъ сталъ "Отче нашъ" говорить сидя, и греки всѣ сидятъ. А я всталъ да глежю: то еще первоначалная ихъ игрушка, такъ у мене голова-та стала крутится от ихъ игрушекъ. А игуменъ мене сажаетъ: "У насъ-де не вставаютъ". А когда мы стали ѣсть, такъ греки нѣ какъ русаки: кто что захотѣлъ, тотъ тую ѣству и ѣстъ. А я глежу, такъ игуменъ перед меня подкладываетъ хлѣбъ и рыбу; такъ и сталъ ѣсть -- нѣчто пѣть дѣлать.

И помалѣ началъ у меня игуменъ чрезъ толмоча спрашивать: "Есть ли де на Москвѣ такая рыба?" Да подложитъ кусокъ да другой: "Есть ли де етакая?" А я сидя (да толко что нелъзя смѣятся) да думаю: "Куды, малъ, греки-та величавы! Мнятъ, что на Москвѣ-та и рыбы нѣтъ. А бываетъ бы и рыба-та какая зависная, а то наши пескори, окуни, головли, язи да коропатицы съ товарищи, раки съ раковинными мясами и всякая движющаяся въ водахъ". Такъ я, сидя, сталъ про свои московския рыбы фастать, такъ толмачь ему сказалъ, такъ онъ нос-атъ повѣсилъ. А самъ говорить: "Лжетъ-де, я-де вось призову грека, кой-де на Москвѣ былъ, брюхо-то у него заболѣло". Похвалился, да не въ часъ, не удалось.

Послалъ по тово грека, и грекъ пришолъ да тутъ же сѣлъ. И сталъ у него игуменъ спрашивать: "Такъ ли де московской калугеръ говоритъ, что етакия-де рыбы есть на Москвѣ, что де въ Станъбулѣ нѣтъ такихъ?" "Ето-де расплевка рыба, у насъ-де ету рыбу убогия л. 26 об. // ядятъ мало!" -- а я, су, и прифасталъ кое-что. И грекъ смотритъ на мене да смѣется: "Что-де у васъ за прѣние стало о рыбѣ-та? Какая-де въ евтомъ нужда спорится?" И я ему молвилъ: "Мнѣ, молъ, нужды не было. Игуменъ у мене спросилъ: "Есть ли де у васъ на Москвѣ етакая рыба?" Такъ я ему сказалъ, что у насъ етакия рыбы есть. И ты ему сказывай про наши рыбы, ты вить знаешъ московския рыбы и всякой харчь передъ станъбулъскимъ". И грекъ сталъ игумну сказовать, что есть. И игуменъ толко мнѣ молвилъ: "Токало, сирѣчь добро-де, ну, станемъ-де есть".

Помалу сталъ мнѣ говорить: "Для чево-де не ѣшъ раковъ, и мясъ, что въ раковинахъ, и коропатицъ?" И я ему молвилъ: "У насъ, молъ, ето гнусно и обычая таковаго нѣтъ, чтобъ намъ ѣсть, такъ, молъ, мнѣ смердит". И онъ молвилъ: "Какъ-де хочишъ, а намъ не зазирай: у насъ-де ето добро есть и безгрѣшно; инде раки ѣшъ -- ето-де указано". И я молвилъ: "У насъ, молъ, и то не всякой ѣсть; у насъ, молъ, и рыбы много. У васъ не на рыбѣ, такъ вы ядите; а намъ нужды нѣтъ, такъ мы не ядимъ". Такъ онъ и пересталъ говарить. Бывало, какъ ни позоветъ обѣдать, а раковъ не скучаетъ ѣсть.

И распрашивали у мене греки про государя: "Для чево-де государь замирился съ туркомъ? Чево-де ради онъ насъ изъ неволи и изъ насилия не свобождает? А онъ-де вѣть христианской царь. А онъ-де заведши войну, да и замирился, да и съ инымъ-де сталъ бится". И я имъ сказалъ: "Что петь вы приплетаетесь къ нашему царю да еще и укаряете? Вить ето не вашъ царь. Вы у себе имѣли своего царя да и потеряли; а ето московской царь, а не греческой. У васъ свой царь есть, а вы ему и служите!" Такъ они сказали: "Да мы-де христиане, такъ де на него надѣемся, что онъ насъ от турка свободить". И я имъ молвилъ: "Да вить на Москвѣ уже не одинъ царь былъ, и никой васъ не свободилъ. Веть, молъ, и етотъ не крѣпость вамъ далъ, чтобъ от турка васъ свободить". Такъ они молвили: "Да такъ-де писано, что московскому царю свободить насъ и Царьградъ взять". Такъ я сказалъ: "Да хошъ и писано, да имя ему не написано: кто онъ будетъ и кто возметъ Царьградъ". Такъ они молвили: "Се-де прежднии цари турку не страшны были, а етого-де турокъ боится". Да и стали говорить: "Для чево-де л. 27. // вашъ царь вѣру немѣцкую на Москвѣ завелъ и платье немѣцкое? И для чево-де царицу постригъ въ монастырь?" И я имъ сказалъ: "Что петь у васъ вѣстей-та въ Царѣградѣ много, кто вамъ приноситъ? У насъ на Москвѣ немѣцкой вѣры нѣтъ, у насъ вѣра христианская; а платья у насъ московское; а царица не пострижена. Диво, далече живете, да много вѣдаете!"

Такъ они еще молвили: "Для чево-де царь вашъ наших грекъ къ Москвѣ не велѣлъ пускать и съ Москвы сослалъ даловъ? Что-де ему здѣлали? Какия-де мы ему злодѣи? А мы-де за него и Богу молимъ". И я имъ молвилъ: "Обычныя греки нашему государю доброхоты, турецкому-де болши радѣютъ. Тово ради государь не велѣлъ грекъ къ Москвѣ пускать, что они всякия вѣдомости турку внушаютъ. Вотъ, малъ, кто ето вамъ сказалъ, что у насъ чево не вѣдется, гдѣ на Москвѣ вѣра немѣцкая или царица пострижена? Такъ-то, малъ, ваши греки, тамъ бывъши, на Москвѣ-та, да здѣ приѣхавши, врут невидницу, чево отнюдъ нѣтъ. Вправду ихъ государь не велѣлъ къ Москвѣ пущать. Малыя, молъ, греки нашему государю доброхоты? А что вы говорите, что: "Мы за нево, государя, Богу молимъ" -- и въ томъ вы неправду сказываете. Молите вы Бога за царя, а не вѣмъ, за турскаго, не вѣмъ, за московскаго. Глуха еще молимся, попъ вашъ въ ектении говорит: "За царя нашего" -- такъ явно стало за турскова, для тово что тотъ вашъ царь, а не за нашева. И вы въ томъ лститеся; кабы такъ-та: "За благовѣрнаго царя нашего" -- то бы на дѣло походило, а то Богъ знаетъ. Такъ они молвили: "Намъ-де нелзя такъ, чтобы молить за благовѣрнаго; услышатъ-де турки, такъ худо будетъ намъ". -- "Такъ, малъ, потому, какъ не разсуждай, молите вы за турка". А они-таки въ томъ крѣпятся, что: "Мы за московскаго царя Бога молимъ, а не за турка". И много кое о чемъ рѣчей было всякихъ.

А два старца тутъ, греченина, такъ и рыбы не ѣли, такъ игумен у мене спрашивалъ: "Ядятъ ли де у васъ на Москвѣ рыбу въ Великой постъ?" И я сказалъ, что у насъ добрыя люди въ Великой постъ толко дважды ядятъ рыбу: на Благовѣщение Пресвятыя Богородицы да въ Вербное воскресение. А дураку законъ не писанъ: волъно, кому хоша, мяса ѣсть. И игуменъ молвилъ: "Для чево-де у васъ на Москвѣ въ среду и въ пятокъ рыбу ядятъ?" И я сказалъ ему, что у насъ доброй человѣкъ да постоянной -- тотъ отнюдъ въ среду и въ пятокъ рыбу не ѣстъ. У грекъ толко ета добродѣтель л. 27 об. // матается, что въ Великой постъ рыбы не ядятъ, а что табакъ-то и въ Великую пятницу изъ рота не выходитъ, и всякую гадину ядятъ сия вся.

Въ Царѣградѣ въ Вербное воскресение церковь всю выстилали масличнымъ вѣтвиемъ и монастырь весь; и на заутрени съ тѣми же масличными вѣтми стояли. Послѣ литургии игуменъ звалъ мене опять къ себѣ обѣдать, и грекъ было много. Тутъ послѣ обѣда греки всѣ смотрѣли нашъ указъ, государевъ листъ, и рѣчи кое-какия были про турка.

Въ Царѣградѣ под Свѣтлое воскресение стояли мы въ монастырѣ Иерусалимскомъ въ церкви въ заутрени. Въ вечеръ въ субботу противъ Свѣтлаго воскресения, въ часъ ночи, собрались въ церковь греки да по мѣстомъ и сѣли. Потомъ стали чести Дѣяние апостолское по переменамъ. И когда прочли Дѣяние, тогда начали полунощницу пѣть, а на полунощницы канонъ пѣли со ирмосомъ на шесть. Пропѣвъ полунощницу да сѣли. Потомъ игуменъ взявъ свѣщи да и пошолъ грекомъ раздавать, а за нимъ старецъ носитъ блюдо. И греки игумну давали за свѣчи иной червонной, иной талеръ, иной орлянку, послѣдней тюлть дастъ; а кои убогия, тѣ со своими свѣчами приходили. И, раздавъ свѣчи, подъняли иконы такъ же, что у насъ, вышли вонъ изъ церкви да и пошли кругъ церкви. И, пришедъ къ церковнымъ дверемъ, пѣли "Христосъ воскресе".

Потомъ вошли въ церковь, начали пѣть канонъ Пасцѣ. А канонъ по крилосамъ канархистъ сказовалъ, а канонъ пѣли на шесть съ ирмосомъ, a послѣ единожды покрывали. Потомъ пѣли стихиры Пасцѣ; по стихирамъ вышелъ игуменъ со крестомъ, диаконъ со Евангелиемъ, да "Праздникъ Воскресения" была икона, а четвертой человѣкъ держалъ блюдо на денги. Потомъ пошли греки ко иконамъ и стали цѣловатся со игумномъ; а за цѣлованья игумну на блюдо клали кой червонной, иной талерь, иной тюлть, а иной паръ пять и шесть, послѣдней пару -- не по нашему, чтобъ яйца красныя давать. По цѣловании начали пѣть литоргию, а на обѣдни чли Евангелие. Игуменъ стоялъ во олтари во вратѣхъ царскихъ, а то по всей церкви стояли попы со Евангелиемъ, а на праги церковныхъ западныхъ вратѣхъ стоялъ диаконъ со Евангелиемъ -- да такъ всѣ чли по статьямъ. Чинно ето у грекъ, хорошо! Долго чли, для того что много было поповъ. А церковь вся была настлана вѣтми масличными, и монастырь былъ весь высланъ. И послѣ л. 28. // обѣдни прислалъ къ намъ игуменъ съ диакономъ блюдо пираговъ да блюдо яицъ красныхъ, сыръ. Спаси ево Богъ, до меня былъ силъно добръ! Часто зывалъ къ себѣ въ кѣлъю обѣдать да и говоритъ: "Кабы де ты нашъ греческой язык зналъ, я бы де съ тобою говорилъ. То да де наша¹ съ тобою бѣда, что де языкъ не знаемъ межу себя". А съ монастыря какъ ни пойдешъ или, гулявъ, приидешъ на монастырь, то и позоветъ къ себѣ вина церковнаго пить. A мнѣ часто говорилъ: "Учися-де нашему языку". Зѣло миленъкой добръ былъ, радѣлъ о нашемъ походѣ: корабль намъ до Египта сыскалъ, грамотки въ свои монастыри давалъ, кои по египецкимъ странамъ (такъ намъ по тѣмъ граматкам от тамошнихъ игумновъ добро было), и во Иерусалимъ къ намѣстнику грамотку писалъ, та грамотка много намъ добра здѣлала. И тотъ намѣстникъ зѣло меня любилъ, хлѣбъ и вино присыловалъ и за трапезу часто зывалъ къ себя въ кѣлью -- доброй человѣкъ и смирной.

Въ самое Свѣтлое воскресение, противъ понедѣлника, на вечерни тѣм же подобиемъ выход был² съ Евангелиемъ, и игуменъ крестъ держал. Такъже цѣлование было, и греки игумну денги давали тѣмъ же подобиемъ, что на заутрени; да у грекъ и всю Святую недѣлю послѣ службы цѣлование, что на праздникъ.

Въ понедѣлникъ на Свѣтлой недели ходили греки на гору гулять, зѣло было грекъ и турокъ много³. А то гулъбища патриархъ у турка откупаетъ толко на три дни на Святой недели, а даетъ турку по 1000 ефимковъ на годъ. А гуляютъ толъко до полъденъ, а то турки избиваютъ даловъ, кричатъ грекомъ, ходя зъ дубъемъ: "Гайда, гайда, далой-де пошолъ!" Тутъ бываютъ со всякимъ овощемъ. A тѣ ефимки патриархъ у нихъ же по церквамъ збираетъ⁴, старосты выбраны да съ ящиками по церквамъ ходятъ. Греки на Святой недѣли ходятъ по улицамъ, по манастырямъ съ медвѣди, съ козами, съ бубнами, съкрипицами, съ сурнами⁵, съ волынками да скачютъ и пляшутъ. Взявши за руку человѣкъ дватцать-тритцать да такъ вереницами, по дворамъ, по монастырямъ ходя, скачютъ да пляшутъ, а греки денги даютъ. И къ патриарху, и къ митрополитомъ ходятъ, а они, миленкия, имъ денги дают, виномъ поятъ за то скаканья. Безчинно ето у грекъ силно, у турокъ таковаго безчиния нѣтъ. У грекъ, когда бываетъ мѣсяцу первое число, то все ходитъ попъ со святою л. 28 об. // водою по домамъ, по кельямъ да кропить¹, да цвѣты по окнамъ тынетъ²: малодушны греки ектемъ къ цвѣтамъ, и турки какъ есть малые младенцы!

О церковномъ пѣнии и уставѣ греческомъ, како поютъ, и како говорятъ, и какъ въ церкви стоять, и каково сами крестятся, и како крестятъ младенцевъ, и всякая поступка внѣшняя и духовная. Началѣ церковнаго пѣния греки когда приидутъ въ церковь, такъ они шапокъ не снимаютъ. Станут³ въ стойлѣ лицомъ не ко иконамъ, но на сторону, къ стѣнѣ, противно другъ ко другу лицемъ, да такъ и молятся -- не на иконы, но на стѣны, другъ ко другу. И такъ во всю литоргию стоятъ въ шапки; толко соиметъ, как съ переносомъ выдутъ да кенаничное "Аллилуиа" пропоют, да и то тафей не скидаютъ. А крестятся странно: руку на чело възмохнетъ, а до чела далѣ не донесетъ да и опуститъ къ земли; отнюдъ не увидишъ, кто бъ изъ грекъ на плеча доносилъ. А духовной чинъ у грекъ хуже простова народу крестятся, -- страмно силно, какъ войдешъ въ церковь, -- а рукою мохаетъ, а самъ то на ту сторану, то на другую озирается, что коза. А царскихъ вратъ у нихъ ни попъ, ни диаконъ ни отворяетъ, ни затворяетъ, но простолюдинъ, мужикъ или рабенокъ. А на городахъ мы видѣли, такъ и бабы отворяютъ и затворяютъ врата царския, и во олтарь бабы ходятъ и кандила раздуваютъ.

А когда попъ ектенью въ церкви говоритъ, то греки "Господи, помилуй!" по клиросамъ не поютъ, но просто, гдѣ кто стоитъ, тутъ тотъ и ворчитъ: "Киръ, иелейсонъ!" А попъ ектению проговоря да и скинетъ потрахиль. А Евангелие попъ чтетъ, оборотясь на западъ, во олтари, стоя у вратъ, держитъ на рукахъ. "Слава тебѣ, Господи!" по клиросомъ не поютъ, такъже всякъ, стоя, варчитъ: "Доксаси, кирие, дискоси!" "Блажен мужъ" не поютъ, просто говорятъ; "Господи воззвахъ" поютъ. А стихиры и каноны все по клиросамъ сказываюсь; хошъ один на клиросѣ, все поетъ: и стихиры, и каноны -- самъ и конарх, и певецъ. "Иже херувимы", гдѣ на клиросѣ коемъ кто захотѣлъ, тотъ и запѣлъ. На исходѣ у грекъ ничево не поют: ни "Достойна", ни догматовъ -- все по клиросамъ. "Свѣте тихий" не поютъ, говорятъ говоркомъ. Прокименъ по клиросамъ такъже не поютъ, но чтецъ говоркомъ проговорить.

Греки къ нищимъ въ церквахъ податливы; на нищихъ у нихъ л. 29. // зборъ особой въ церкви живетъ, да и человѣкъ у денегъ приставленъ. Какъ поидутъ нищия въ церковь, такъ той, кой приставлен, даетъ по аспрѣ, по двѣ на человѣка. А патриархъ греческой безъпрестани даетъ листы неволъникамъ, такъ они ходятъ по церквамъ, збираютъ да окупаются.

Въ Царѣградѣ вѣшнему Николѣ не празднуютъ. Греки вѣру велику держатъ къ Георгию да къ Митрию Селунскому*. Греки по славословии начинаютъ литургию и первой часъ не пѣвъ, а когда похотятъ, поютъ часы. А панихиду поютъ -- кутия у нихъ у царскихъ вратъ стоитъ на земли. Такъ не отпустя вечерни или литургии, вышедъ изъ олтаря съ кадиломъ да одну толко ектению проговоритъ да "Вѣчъная память" -- то у нихъ и болшая панихида, и малая -- все тутъ. А когда у нихъ выдутъ съ переносомъ, то на пути все лягутъ; а попъ и диаконъ идутъ черезъ людей съ переносомъ; а иной съ стороны поповы ризы цѣлуетъ. А простолюдинъ пред попомъ идетъ задомъ да кадитъ, кадиломъ махаетъ, что попъ, -- странно силъно!

Греки служатъ на одной просфирѣ, а крестъ на просфирѣ четвероконечной. А тую просфиру скроша на блюдо да послѣ обѣдни людемъ раздаетъ, а просфира болшая. А просфира, хошъ недѣлю лежитъ чорствая, служитъ на ней; даромъ они то ни за что не ставятъ. Греки въ крещении совершенно обливаются -- мы самовидцы.

У грекъ всенощныхъ не бываетъ никогда, и великаго ефимона противъ Рождества Христова, и Богоявления, и Благовѣщения не поютъ, но простую заутреню. У грекъ пѣние хорошо, да непомногу поютъ людей, толко по человѣку на клиросѣ да по два; а поютъ высокимъ гласомъ. "Хвалите имя Господне" греки не поютъ; ни поелеосу у нихъ во весь годъ никогда не бываетъ ни празднику господску, ни святому нарочитому. А Евангелие чтутъ иногда послѣ антифоновъ, а иногда на 9 пѣсни, какъ похощетъ. "Богъ Господь" на заутрени не поютъ никогда; a пѣсни во Псалтири пред канономъ всегда говорятъ; а каноны поютъ по крылосамъ, толко три пѣсни: 1, 2, 9 -- болши тово нѣтъ.

А церкви у грекъ что простая хоромина, не узнаешъ; и крестовъ на нихъ нѣтъ, ни звону нѣтъ же. Противъ воскресения ходятъ по улицамъ да кричатъ, чтобъ шли до церкви. А патриархъ греческой по вся годы церкви отдаетъ на откупъ; а беретъ за церковь по двѣсте талерей и по полтараста; а что годъ, то переторшка: кто болъши даст, л. 29 об. // тому и отдаетъ, хошъ два талера передаешь, тому и отдаст. У нихъ и митрополитъ митрополита ссаживаетъ: далъ лишнея да и взялъ епархию. Такъ у нихъ много безмѣстных митрополитовъ и поповъ; такъ тоскаются по базару, живутъ въ Царѣградѣ да сабакъ бъютъ, ходя по улицамъ. Етоковы греки-та постоянны! Хужа они босурмановъ дѣлаютъ, какъ церквами Божиими торгуютъ!

Греки, какъ имъ похощется, иногда на заутрени кафизмы говорят, а иногда нѣтъ, толко каноны. А и каноны они не всѣ говорятъ, толко по три пѣсни. А чтения у нихъ мало бываетъ. Греки крестовъ на себѣ не носятъ, и въ хоромѣхъ у нихъ иконъ нѣтъ. А съ турками во всемъ смѣсились и зѣло порабощены: какъ турокъ идетъ улицою, то все ему грекъ лучшее мѣсто вездѣ уступаетъ, а гордостию таки еще дышютъ! Да еще турки-та -- добрыя люди, что еще милостиво поступаютъ надъ такимъ непокоривым родомъ. Кабы де грекомъ такъ Богъ попустилъ турками владѣть, отнюдъ бы греки такъ туркомъ свободно не дали жить -- всѣхъ бы въ работу поработили. Таковы греки непостоянны, обманчивы; толко малыя христиане называются, а и слѣду благочестия нѣтъ! Да откуда имъ и благочестия взять? Имъ турокъ не дастъ и книгъ печатать; грекомъ книги печатаютъ въ Венецыи, такъ они по нихъ и поютъ; а Венеция папежская, а папа -- главный врагъ христианской вѣрѣ. Какъ у нихъ быть благочестию и откуда взять? Каковы имъ не пришлютъ книги изъ Венецыи, такъ они по нихъ и поютъ. И такъ малымъ чемъ разнились съ папежцы; а что пъютъ, ядятъ -- то все съ ними въмѣстѣ; а въ церкви, мы сами видѣли, что папежцы къ греком ходятъ, а греки къ папежцомъ -- такъ недалеко от соединения.

Греки, нравы и поступки, внѣшния и духовныя, -- всѣ съ турецкова переводу: головы всѣ голятъ -- то от турокъ взяли, тафеи -- от нихъ же; въ шапкахъ въ церквахъ Богу молятся -- от нихъ же; другъ со другомъ на улицы кланяются въ шапкахъ -- от нихъ же; во отходъ съ кушинцами ходятъ да афедроны моютъ -- все то по-турски; рубаху въ штаны спрячетъ -- все по ихъ же. И всѣ нравы у грекъ и поступки, внѣшния и духовныя, всѣ басурманския, а что прежния ихъ бывали христианския, тѣхъ у нихъ отнюдъ и слѣду нѣтъ.

Турки милостивея грекъ, и жиды нравами лутчи ихъ. Неволникъ у турка въ седмъ лѣтъ отживется, а умеръ л. 30. // турчинъ -- такъ хошъ и въ годъ свободится; и у жида такъже въ семъ лѣтъ -- такъ и свобода. А у грекъ, хошъ самъ издохнетъ, а на волю не пуститъ. Таковы греки милостивы! A гдѣ случится неволнику уйтить от турка да греку въ руки попадетъ, а онъ опять его продастъ турчину или на каторгу. Греки московскихъ людей зѣло не любятъ.

Греки до Вознесения въ церквахъ противу недѣли на стиховнѣ воскресныхъ стихѣръ не поютъ, толко одну стихѣру пропоютъ да и стихѣры Пасцѣ поютъ. Греки на Георгиевъ день гуляютъ и великое собрание бываетъ, на колодезь и въ редахъ Георгиевъ день не сидятъ.

У грекъ жоны самоволъны. Будетъ которая женка не восхотела съ мужемъ жить, пошедъ къ патриарху, подала челобитную, что не хочю съ мужемъ жить. А патриархъ призоветъ мужа и станетъ распрашивать; и будетъ не сыщетъ вины за мужемъ и не похощетъ развести, а жена скажетъ: "А коли не похощешъ меня развести, я шедъ да турка до буду туркенею". А патриархъ, миленкой, и разведетъ, чтобъ не потурчилася. Грекомъ ни жонъ, ни дѣтей поучить, побить нелзя. За какую вину будетъ сталъ бить, а онъ и сталъ во окно кричать: "Хощю туркомъ быть!" -- а турки пришедъ, да и возмутъ, и потурчатъ. Етакое житие греческое -- неволная управа съ женами и зъ дѣтъми, а таки гордостию неотмѣнны!

Патриархъ греческой ходитъ что простой старецъ, и не узнаешъ, что патриархъ. А куда греки позовутъ обѣдать, то онъ взявши простой посошокъ да и пошолъ, а за нимъ толко один диаконъ. Митрополиты ихъ и всѣ власти греческия по улицамъ, по редамъ просто тоскаются; хошь бы на шесть денег чево купить, то самъ поволокся. А старцы греческия, что стрѣлцы, гоняютъ безъ клобуковъ по рядамъ, по улицамъ. И въ церкви зѣло неискусны греки; и жоны ихъ къ бѣлымъ попамъ не ходятъ на исповѣдь, все къ чорнымъ. Греки во весь Великой постъ рыбы не ядятъ, а раки и всякую гадину ядятъ. А въ царския врата въ церкви всякъ у нихъ сквозь ихъ ходитъ. А митрополиты греческия въ церквах зѣло неискусны: все смѣются и зъ греками говорят съ стороны на сторону, и пѣния не слыхать, а самъ, что коза, назадъ оглядовается, кричитъ по церкви -- зѣло не хранятъ своего чина ни церковнаго. Наши поселянския попы л. 30 об. // лутше ихъ митрополитовъ. A всѣ греческия власти у себе въ кѣльи красиковъ держатъ; а греки, сказываютъ, всѣ содомства насыпаны.

Греческия дѣти зѣло тщателъны къ грамотному учению; мнится, что въ пеленкахъ учатся. Лѣт по пяти, по шти робятка стихѣры сказываюсь и пѣть горазди силъно. Греки книжному учению зѣло тщателны, всѣ книги церковныя учатъ изустно: Псалтырь, Евангелие, Апостолъ, Минеи, Октай -- всѣ ете у нихъ книги наизустъ говорятъ. У грекъ жоны въ церквахъ особе стоятъ, за решетками, -- етем у нихъ искусно. A гдѣ ихъ жоны стоятъ, нѣтъ иконъ и перекрестится нечему. Греки, патриархъ и всѣ власти табакъ тянутъ, и старцы и насовай -- безъ разбору, и жоны греческия.

Въ Царѣградѣ видѣли мы свадъбы греческия, армянския. Въ воскресение и понедѣлъникъ ходитъ женихъ съ невѣстою по улицамъ, а перед ними и за ними турки -- караулъ съ дубъемъ, а перед женихомъ съ невѣстою молодешъ: скачютъ, пляшут, пѣсни поютъ, въ ладони бъютъ, въ свирѣли, въ скрипицы, въ волынки играютъ. А кои богатыя, такъ невѣста въ коретѣ. А когда пѣши идутъ, такъ женихъ съ невѣстою, рука съ рукою сцепившися, идутъ, а за ними уже турчинъ зъ дубиною въ шлыку высокомъ, что халдей, оберегаетъ, чтобъ обиды не было и дорогу очищаетъ. А греки тѣхъ турокъ многою цѣною нанимаютъ.

Въ Царѣградѣ у грекъ во Иерусалимском монастырѣ послѣ Вознесения Христова въ субботу ставили въ митрополиты не так, как у нас на Москвѣ^1. Амбвона не дѣлали, толко три стула поставили да коврами покрыли. А у ставки былъ митрополитъ Ираклиской да два епископа, а патриарха не было. Да и не ставитъ патриархъ самъ никого: ни поповъ, ни диаконовъ -- все присылаешь во Иерусалимскую церковь. Та церковь чесна у грекъ, властей и поповъ все въ ней ставятъ. А какъ поставили митрополита, такъ вышедши изъ церкви, да и скинутъ пеструю манатью и посохъ, да и пошли въ полату обѣдать. И митрополита пошли греки здравствовать. Ту, сидя, пъютъ и всѣмъ даютъ; кто не пришолъ, всѣмъ подносятъ да и закуски даютъ. И поставивши того митрополита, я про него спросилъ: "Куда, малъ, ево поставили?" И они смѣются да сказали: "Бѣдной-де митрополитъ, на село-де поставленъ". А церковь одна, а митрополитъ словетъ. И то все у турка² и у патриарха накупаются дачею великою. У греческихъ властей нѣтъ пѣвчихъ, толко попъ да диаконъ. А новой митрополитъ поутру въ недѣлю на клиросѣ пѣл. л. 31. // Въ Царѣградѣ приезжей человѣкъ не познаетъ греческихъ властей: приличья нѣтъ никакова, что власть ли, простой ли старецъ -- одѣяние равно, что рядовой старецъ, такожъ и власти.

О несогласии греческомъ съ восточною церковию:

1. Греки въ крещении обливаются.

2. Крестовъ на себѣ не носятъ.

3. Неистово крестятся: ни на чело, ни на плечо не доносятъ; махаютъ сѣмо и овамо.

4. Въ церквахъ стоятъ въ шапкахъ, какъ молятся, не скидаютъ; а стоятъ въ стойлахъ гордо, искривя бокъ, а гледятъ не къ иконамъ, но на стѣны.

5. Служатъ на одной сторонѣ просфирѣ, и то на черствой; а мирския у нихъ, не говѣв, причащаются.

6. Патриархи, митрополиты и всѣ духовныя играютъ въ карты и въ шахматы.

7. Патриархи, митрополиты табакъ пъютъ и во грѣхъ тово не ставятъ.

8. Патриархи, и митрополиты, и попы усы подъбриваютъ и гуменцов себѣ не простригаютъ, но нѣкако странно сънизу кругомъ голову подъголяютъ до полъголовы, а иныя сопреди подъбреятъ до полъголовы, что абысы турецкия; да знать, что съ тѣхъ переводовъ такъ дѣлаютъ, что у нихъ научились.

9. Всякия гадины и ползающия въ водѣ ядятъ и въ Великой постъ.

10. Простолюдины и бабы ходятъ сквозѣ царския врата во олътарь, и затворяютъ бабы; а кодятъ простолюдины поповски: какъ идетъ съ переносомъ, а онъ мужикъ идетъ перед попом задомъ да кадиломъ махаетъ на "Святая".

11. Греки, когда за трапезу садятся, то всѣ сидя "Отче нашъ" говорятъ; и послѣ трапезы "Достойно есть" все сидя, не встаютъ.

12. Евангелие чтутъ, оборотясь на западъ въ церкви.

13. Свѣчи у нихъ -- воскъ мѣшаютъ съ саломъ да съ смолою, а воскъ бѣлой; инъ когда свѣчи горятъ, зѣло въ церкви тяжко свѣжему человѣку стоятъ; а щипцовъ у нихъ не держатъ въ церквахъ: когда нагоритъ на свѣчи хорошой агаръ свѣтилна, тогда снявъ свѣчю съ подсвѣчника, да наступитъ ногою, да и оторветъ свѣтилню. Странно, пощади, Господи!

14. Часовъ предъ обѣднею не поютъ, какъ объдни не будет.

15. Патриархъ греческой церкви во откупъ отдаетъ погодно, на годъ по сту, по двѣстѣ талерей; а кто болъши дастъ, хошъ талерь передастъ, такъ тому и отдаетъ. Странно зѣло!

Въ Царѣградѣ на Богоявлениевъ день греки мечютъ въ море кресты древянныя, а за то турку даютъ дачю великую, чтобъ вѣлѣлъ въ море кресты метать; и съ того дня корабли греческия пущаются на море въ промыслъ. А греческимъ патриархомъ ставки не бываетъ, л. 31 об. // какъ святая соборная церковь прияла; и ставить¹ ихъ турецкой салтанъ: они у турка накупаются на патриаршество дачею великою. А когда въ Царѣградѣ патриархъ умретъ, тогда паша цареградской ризницу патриаръшу къ себѣ возметъ и отпишить къ салтану во Адринополь, что патриархъ греческой умеръ. Тогда греческия власти многия поѣдутъ во Адринополь и тамо съ салтаномъ уговариваются и торгъ ставятъ о патриаршествѣ. И кто болши дастъ, тово салтанъ турецкой и въ патриархи поставитъ и дастъ ему писмо къ паши. А паша возметъ съ него подарку тысячи три золотыхъ и дастъ ему ризницу и патриаршеску одежду. Мантию со источниками надѣнетъ на него и посадить на конь свой, а передъ нимъ идутъ и за нимъ человѣкъ двестѣ турокъ съ дубъемъ, а иныя за стремя держатся ево -- и тако онъ съ великою помпою и пыхою ѣдетъ до двора патриарша.

A y патриархова двора въ тѣ поры стоятъ множество грекъ, а власти у вратъ ожидаютъ патриарха. И тут ево власти во вратѣхъ стрѣтятъ, и приимутъ съ коня подъ руки, и введутъ въ полату патриаршу, и сядутъ съ нимъ на коврахъ; и турки тутъ же сядутъ, началныя другии люди. И потомъ принесутъ имъ питии табачныя. Архидиаконъ растянетъ пипку съ табакомъ да подастъ патриарху, а протодиаконы -- митрополитомъ, и епископомъ своим, и туркомъ. Потомъ у нихъ пойдетъ столъ, а туркомъ служивымъ, янычерамъ особой столъ, а началныя² турки съ патриархомъ ядятъ. A послѣ обѣда патриархъ станетъ турокъ дарить: началнымъ людемъ по 30, по 20, а редовымъ по пяти золотыхъ. Таково поставление бываетъ всегда греческимъ патриархомъ, а своими митрополиты не ставятся и дѣйства никакова не бываетъ. А сами патриархи от постановления въ митрополиты берутъ по 3000 золотыхъ, а съ епископовъ -- по 5000 ефимковъ, а съ поповъ -- по сту золотыхъ.

А патриархъ, и власти, и попы греческия рукою не благословляютъ никого³ никогда, толко руку даютъ цѣловать, да и то богатымъ, а маломощнымъ не даетъ цѣловать. И попы такожде не благословляютъ, толко руку даютъ цѣловать, и то убогимъ, а богатымъ грекомъ не даютъ цѣловать; да богатыя греки и сами ими гнушаются, рукъ таковых не цѣлуютъ и ни во что ихъ ставятъ. Нѣкогда у мене л. 32. // было съ греками сопрѣния о ихъ поступкахъ худыхъ. A прѣние у насъ было на корабли, какъ плыли изъ Египта въ Царьградъ, въ Великой постъ пред Свѣтлымъ воскресениемъ. И я имъ говорилъ: "Для чего, молъ, вы многия турецкия поступки держите и всякия гадины ядите?" И они мнѣ сказали: "Мы-де еще молчимъ, бутто христиане нарицаемся. Есть-де у насъ такия грады греческия, такъ-де ни близъ христианства не хранятъ: въ посты-де, въ среду и въ пятокъ мяса ядятъ и ничего христианства не хранятъ".

Июня въ 22 день поидохом изъ Царяграда во Адринополь для грамоты салтанской; а ходятъ изъ Царяграда въ Едрино въ понеделник да в четверток, а в иныя дни не ходят. И отидохомъ двѣ мили, и стахомъ въ селѣ на приморьи, а село стоитъ подъ горою. Тутъ застава стоитъ: турки товаръ досматриваютъ у торговыхъ людей. Тутъ въ селѣ мостъ зѣло великъ каменной чрезъ рѣку. И въ томъ селѣ ряды, что въ Царѣградѣ, со всячиною; и строенье все каменное, улицы все каменем выстланы. А та рѣка зѣло широка, будетъ съ Оку; изъ той рѣки вода приведена въ Царьградъ. И въ томъ селѣ сжидались всѣ, стояли до вечера да и спустились въ ночь. От Царяграда до Едринополя дорога все каменемъ слана; гдѣ ручей хоша мало, тутъ мостъ каменной съ возводами. A хлѣбъ въ Турецкой земли поспѣлъ яровой за двѣ недѣли до Петрова дни. А ходятъ все въ Едрино въюками, коньми, верхами все ѣздятъ, a тѣлегами нѣтъ, толко малое число арбоми на волахъ.

Тоя же нощи минухомъ три села, всѣ стоятъ при мори. Во единомъ селѣ мостъ зѣло дивенъ каменной веденъ чрезъ губу морскую, на добрую полъверсты будетъ. Дивно зѣло тотъ мостъ здѣланъ! У насъ на Москвѣ чрезъ Москву дивно здѣланъ, а тутъ добро бъ не дивняя нашева. Въ Турецкой земли, гдѣ не поѣжжай, всѣ мосты каменныя; и селы все -- строенье каменное, и улицы всѣ каменемъ сланы. А воды -- всѣ по дороги приведены столпы каменныя; вода вездѣ подъ землею изъ далънихъ мѣстъ; на трехъ верстахъ столпъ, на двухъ -- нигдѣ нужда водная не изойметъ. Зѣло предивно! Воистинну златое царство и удивлению достойно!

Того жъ дни приидохомъ во градъ Веливри и тутъ стояхомъ до вечера. Градъ хорошей, съ Белевъ будетъ, городъ каменной. А стоялые дворы по дороги зѣло удивителъны здѣланы: л. 32 об. // полаты длинные съ воротами; а когда въ него въѣдешъ, такъ по одной сторонѣ ясли, конемъ кормъ класть, а по другую людемъ лавки широкия подѣланы да и горнушки -- что хошъ вари. Да въ тѣхъ же сараехъ и отходы подѣланы и воды приведены съ шурупами. А хозяинъ, чей дворъ, и рогожи принесетъ да и постелетъ всякому человѣку. А харчь всякую держатъ, чево похощешъ, и вина, всего много. А постоялова не берутъ, толко харчь покупаютъ у нихъ. Изъ Царяграда ѣздятъ въ Ядринополь болшими кораванами, человѣкъ пятьсотъ, четыреста, триста, -- обычей таковъ надлежитъ; и смирно зѣло, хошъ одинъ поѣжжай.

Июня въ 24 день приидохомъ въ мѣстечко Чорноя: зѣло хорошо, болъши иного городка; мечетей въ немъ много и всякой харчь много. И тутъ стояхомъ до ночи, и въ ночь поидохомъ. Идохомъ ночь мало не всю и во утрий день, и 25 день приидохомъ въ мѣстечко Бургасъ, будетъ зъ городъ хорошей; и тутъ пребыхомъ до ночи. А шли мы изъ Царяграда въ Ядрино подлѣ моря полътретья дни; на третей день обратихомся от моря въправо къ Едрину; а шли въ Едрино все въ западъ лѣтней. А какъ подлѣ моря идешъ ночи и въ день, двѣ шубы такъ хошъ надѣнь, то въ пору: зѣло подлѣ моря холодно. А когда от моря поворотили въ степь, то было от жару всѣ згорѣли. И тово ради и ходъ бываетъ ночи, а въ день все стоятъ, что нелзя от зною итить, оводъ силной. Дивная та дорога и шествие! Когда изъ Царяграда до Едринополя идешъ или въ Царьград, посмотришъ на корованъ: верстъ на пять идетъ; что въ маковой цвѣтъ посмотрѣть, всякой въ цвѣтномъ. Да по вся дни такъ: тѣ въ Станбулъ, а иныя изъ Царяграда. Радостно то шествие силно и лъстиво, нуждей никакихъ не бываетъ. А въ тѣхъ корованахъ турки, греки, жиды, армяне и многая языки; а мы толко двоя да проводникъ, а никто насъ не обидилъ, ни хулнымъ словомъ ни злословил, ни турчинъ, никто. Толко какъ наѣдетъ турчинъ, такъ молвитъ: "Бакъ, попасъ московь?" А ты скажешъ: "Московь" -- онъ и поѣхалъ прочь. От Царяграда до Едрина все степь голая, ни прутика нѣтъ. А дорога силъно гладка, горъ болъшихъ нѣтъ, а възволоки хорошия таки есть.

И еще минухомъ два мѣстечка. А въ послѣднемъ мѣстечки тутъ царевъ сарай, тутъ стоялой дворъ лутчи гостина двора. И тутъ начевахомъ. Тутъ среди двора колодезь зѣло великъ, а вода ровна съ обру- л. 33. //бомъ стоитъ. Зѣло премудро! А безъпрестани берутъ и коней поят, а она таки въ равности стоитъ. Шли мы до Едринополя четыре дни и въ пятый день о полудни пришли въ Едринополь.

Июня въ 26 день приидохомъ въ Едринополя и стахомъ въ ганѣ, сирѣчь въ стояломъ гостиномъ дворѣ. А держитъ тотъ дворъ грененинъ¹, ево земля и ево строенья. Тутъ мы, приѣхавъ, того же дни подали челобитную, чтобъ намъ дали указъ во Иерусалима И торжаманъ Александра сказалъ: "Сидите-де въ ганѣ, указъ-де вамъ готовъ будетъ". И во вторый день захворалъ у мене товарищъ Григорий, а лежалъ три дни. Трудно силъно да и нужно было: дни жаркия, такъ силно тяжко въ Едринѣ от зною. Въ Царѣградѣ лутче: от моря холодно бываетъ и въ день прохладнѣя гораздо едринскова; а въ Едринѣ тяжко силно въ день, когда въ день вѣтру не бываетъ.

Градъ Адринополь стоитъ въ степи: полъ его -- на горѣ, а полъ -- на равномъ мѣстѣ. Окладомъ и жильемъ поболши Ярославля². Градъ каменной, хуже Царяграда строенья, рядовъ много и товарны силъно ряды; мечетей силъно жъ много. Дворъ царской стоитъ у реки, весь въ садахъ; рѣка подъ нимъ поменши Москвы-рѣки да тиновата. А харчь гораздо дорожея цареградскова. А чрезъ рѣку мостъ каменной, такой жа, что на Москвѣ-рекѣ, чрезъ Москву-рѣку длинен очень. А у моста такъ же мелницы, что у насъ на Москвѣ-рекѣ, толъко не тѣмъ переводомъ: у нихъ анбары на столбахъ, а шестерня высокая, а на колесахъ перья набитыя; а мелетъ хорошо, мы смотрѣли. А въ мечет самъ салтанъ ѣздитъ въ пятницу. Тутъ патриархъ Иерусалимской живетъ, мы были въ его церкви, а въ тѣ поры онъ выѣхалъ въ Молдавскую землю за милостынею; митрополитъ тутъ живетъ. Христианскихъ греческих церквей много. Жидовъ очень много, и армянъ много. Около Едринополя турецкому царю приволъно за зайцы ѣздитъ: много лѣсу и садовъ. Турецкой царь великой трудъ даетъ своимъ всѣмъ подданнымъ, что онъ живетъ въ Едринѣ: безъпрестани изъ Царяграда ѣздятъ турки, греки, жиды за челобитьемъ; а кабы онъ не жил въ Едринѣ, такъ бы такова приѣзду не было.

Въ Едринополѣ предъ нашимъ приѣздомъ великой пожаръ³ былъ, много силъно выгорѣло, стали строится л. 33 об. // въновь. Въ Едринѣ послѣ пожару зѣло христианскую церковь приходскую выстроили греки хорошу; сказывали, что визирь-де доброй человѣкъ*; въ Царѣградѣ такой отнюдъ ни самому патриарху выстроить. Тако въ Едринѣ къ намъ турки добряя были цариградскова. Въ Едринополѣ поселянскова народу болъши цариградскова. Тутъ уже все изъ селъ землею¹: и хлѣбъ, и дрова, и сѣна, и всякой лесъ -- все буйлами да привозятъ болгары. Жихомъ въ Едринополѣ шесть дней. И въ шестый день принесли къ намъ на дворъ указ турецкой, совсемъ запечатанъ. Такъ мы нанявши подводы да въ седмой день и поѣхали въ четвертокъ. А извозу от Царяграда до Едрина по три левка съ человѣка мы довали, а изъ Едрина -- по полтретья левка съ человѣка.

И поидохомъ изъ Едринополя въ Царьградъ июля въ 13 день, и идохом до Царяграда¹ также 5 дней. И въ пятый день рано приидохомъ въ Царьградъ опять въ монастырь, гдѣ стояхомъ. А въ монастыри у нас у рухледи жилъ нашъ третей товарищъ Лука. И тамъ мы опочихомъ; и утре рано поидохомъ къ Савѣ Венедику: онъ нами радѣлъ. Спаси ево Богъ! А мы имъ радѣли: выправили ему указъ къ Москвѣ ѣхать, на Азовъ. И тако съ Савою мы поидохомъ къ паши, чтобъ паша указ подъписалъ. Ходихомъ къ паши четыре дни, и въ пятый день паша намъ указъ подъписалъ, и взяхомъ указъ у паши.

Июля въ 26 день, помолившеся Господу Богу, и Пресвятѣй его Богоматери, и святымъ небеснымъ силамъ, и всѣмъ святымъ угодникомъ Божиимъ, сѣдохомъ въ корабль, и въ нощь отвезохомся от пристани, и стахомъ на Бѣломъ мори на якори противу Кумкопѣйскихъ воротъ. И тутъ начевахомъ; и утрешний день стояхомъ мало не³ весь день тутъ, сжидались сиделцовъ: турокъ, грекъ; во Египетъ многия шли греки и турки. И въ день недѣлъный во исхождении дня на вечеръ подняша парусы и поидохомъ въ путь свой по Бѣлому морю. И бысть вѣтръ добръ и поносенъ. И во вторый день по захождении солнца минухомъ городокъ Калиполя: городокъ каменной, хорошей и жильемъ пространенъ; въ томъ городку турки и греки живутъ.

И того же дни приидохомъ въ городъ Старыя Костели. Два городка по обѣ стороны сидятъ, городки хорошия. Тутъ мы стояхомъ нощь и утре часу до пятаго; тутъ раизъ бралъ пропусную на свой корабль. А море -- узко то мѣсто; a тѣ л. 34. // городки у турка поставлены для воинскова дѣла: нелзя кораблямъ то мѣсто пройти, тутъ море узко. И от того городка поднявши парусы въ полъдерева и поидохомъ версты з двѣ, апустили парусъ; въ сандалъ сѣли матросы и побѣжали ко брегу, отдали писмо проѣжжея; а ко брегу не приставали, опять на корабль возвратились. И, поднявши парусъ, поидохомъ мимо городка, а сей городокъ, Новыя Костели, такъже по обе стороны. От тѣхъ городковъ море уже разшиблась островами и ширѣ въправо пошло подъ Святыя горы. От Царяграда до Костелей полтараста верстъ. А мы поидохомъ вълѣво. А от тѣхъ городковъ видить Афонская гора по захождении солнца, въ день не видать.

И въ 29 день приидохомъ во градъ Сакизъ. Град зѣло хорошъ, старинной, христианской; жильемъ пространенъ; а городовыя стѣны всѣ от француза разбиты, какъ онъ ево бралъ; вѣтренихъ мѣлницъ зѣло много, всѣ каменныя. Тутъ нашъ раизъ отдавалъ сухари на каторги неволникамъ, въ Царѣградѣ бралъ. Полатное строенье все каменное, садовъ много зѣло всякихъ. И виноградъ дешевъ зѣло, вино дешево: по парѣ око; арбузы дешевы; лимоны -- по 20 за копѣйку; дыни дешевы. А стоитъ, какъ во Иерусалимъ идешъ, на правой сторонѣ, на брегу моря, низко под горами высокими -- невозможно пѣшему человѣку взойти, а горы всѣ каменныя. Тутъ наши товарищи пошли въ городъ за харчомъ, такъ ихъ горачники засодили за горачь. Такъ, приѣхавши, намъ сказали, что: "Вашихъ-де турки посадили за горачь". Такъ сѣдши въ сандалъ да и поѣхалъ ихъ выручать -- ажъ ихъ турка и выпустилъ. Сказались, что "московь", такъ они и отпустили. А когда я вышелъ на брегъ ко граду, тогда мене обступили неволники, спрашивали про всячину. Ради миленкия! Дѣлаютъ тутъ городъ, стѣны каменныя изъ земли ведутъ. Тутъ мы гуляли по городу и всякой харчь покупали, и вино, и виноградъ, и арбузы, и дыни -- всячину на путное шествие. Тутъ въ городѣ зѣло много грекъ, и митрополитъ тутъ живетъ. И тако мы ходихомъ по граду, а мене уже горачники не брали и не спрашивали. А когда нашихъ турки брали, тогда они сказали, что: "У насъ-де на корабли указъ у папаса", -- такъ они меня потому и не спрашивали. И, пришедши на корабль, начевахомъ, и утре подняхомъ парусъ и поидохомъ.

Августа въ 1 день приидохомъ въ городокъ Сенбяки. Въ томъ городку живутъ все греки, а туракъ нѣтъ ничего. А все кораб-лен- л. 34 об. //ники до одново человѣка: когда они пойдутъ на море, такъ у них одни бабы дома останутся; а то и попы всѣ на корабляхъ¹ходятъ въ промыслу, у иныхъ поповъ свои корабли. Городокъ Сенбяки стоитъ на горѣ зѣло высоко, а за нимъ еще и вътроя горы выша. Тутъ монастыри есть по горамъ, да я въ нихъ не былъ. Тутъ раизъ корабль съ запасомъ выгружалъ, и стояли мы тутъ семъ дней. Во всѣхъ тутъ матросахъ домы и жоны, такъ они изъ Царяграда всякой припасъ годовой привезли, да выгружали всю семъ дней, и тоскали на себѣ на гору. Чюдное дѣло, каковы ихъ жоны сильны! Одна баба пшеницы полосминки въ мѣшку несетъ въ городокъ. А такая нужда на гору итти! Мы, бывало, порождены, то пятью отдохнешъ, на гору идучи, а они безъ отдышки да еще босы, а каменья¹ такия острыя, что ножи торчатъ. Мы подивились тѣмъ бабамъ -- богатыри!

Лиманъ подъ городкомъ, сирѣчь заводъ, или пристань, видѣхомъ. На острову школа греческая прежде сего бывала, тутъ греки учивалися, а турокъ нынѣ не даетъ тутъ учится грекомъ. И того дня мы стояхомъ: вѣтру намъ не было. Весь день мотались и туда и сюда, и тако весь день не было вѣтру поноснова. А от того мѣста море пошло безконечно широко: въправо пошло подъ Египетъ, a вълѣво -- подъ Иерусалимъ. А мы пошли къ Египту. И утре на первомъ часу рано подъняли парусы всѣ и поидохомъ въ путь свой, и бысть вѣтръ зѣло добръ. И плыхомъ мы тою пучиною трои сутки день и нощь; зѣло было нужно: все блевалъ.

И августа въ 11 день приидохомъ къ Нилу-рѣки, что изъ рая течетъ; зѣло мутна, море все смучена зъ глиною верстъ на трит-цать всюду кругомъ. И, не дошедъ устья Нила-реки верстъ за пять, стахомъ³ на якори, для того что тутъ от рѣки море мѣлко, пескомъ нанесло, а корабль въсемъ грузомъ въ устья не пройдетъ. Такъ пришли изъ Египта малова, а имя ему Рахит, малыя корабли да и взяли весь корабль, что въ немъ грузу было, въ малыя выклали⁴, а корабль назаде порожжей повѣли. А насъ арапы взяли на маломъ корабли да и привезли насъ въ Рахитъ.

Городъ Рахит зѣло хорошъ; присталь великая, а от устья моря Нила до Рахита-пристани верстъ з десятъ будетъ; л. 35. // а строенья въ немъ лутчи царигородскаго. И когда мы пристахомъ ко брегу и увидѣхомъ арапской родъ, зѣло ужасохомся. Необычно такихъ людей видать, что звѣри, кажется, тебе съѣстъ хотятъ; а иныя наги, что мать родила; a всѣ изувѣрныя: иной кривъ, иной разноокъ, иной кривоносъ, иной кривороть, иной слѣпъ; а языкъ грубой, что псы лаютъ. Такъ мы смотримъ, что будетъ. Языка не знаемъ, a гдѣ стать, Богъ вѣсть; а есть ли тутъ греки или нѣтъ, Богъ вѣсть, -- спросить не у кова. Что дѣлать? Тутъ-та уже горесть-та была! Кажется, на онъ свѣтъ пришли, и мнѣли, что конца дошли.

А они, арапы, въскочили на корабль да рухлеть нашу далой волокутъ -- работники у нихъ такия, обычей таковъ. Съ веревками пришли они, тянутъ, а мы имъ не даемъ для тово что, куда съ рухледью-та итить? Потомъ прииде въ разумъ, что у мене была грамотка въ Рахитъ ко игумену. Такъ я сталъ кричать арапомъ: "Метоха, молъ, туда насъ отведитя!" Такъ они сказали: "Знаемъ-де" -- да взявши нашу рухледь да и понесли. Такъ тутъ стали юмручники досматривать, и я показалъ указъ солтанской, они и смотрить не стали. Такъ насъ арапы повѣли до метохи, сирѣчь до монастырскова подворья. И привели насъ не въ тое метоху, во Александрийскую, а мы не знаемъ. Подали игумну грамотку, игуменъ намъ сказалъ: "Не ко мнѣ-де грамотка, но ко иерусалимскому игумну". Такъ мы пошли искать, повелъ насъ гречинъ.

Пришли въ метоху -- анъ игумна нѣтъ. Все бѣда! Мы тутъ ево ждемъ -- анъ ему тамъ, на бозарѣ, про насъ сказали, такъ онъ нанявши арапов подъ нашу рухледь да и принесъ въ метоху, а мы толко смотримъ. Мы же игумну поклонились, игуменъ нашъ намъ радъ. Я жъ ему подалъ грамотку; онъ же прочелъ да и сказалъ: "Добро-де, все, что писано въ грамоткѣ, я-де вамъ здѣлаю". И услышалъ, что онъ трошки по-руски натяковаетъ, и я зѣло обрадовался. Слава Богу, что хошъ маленко языка рускова знаетъ! Потомъ намъ молвилъ: "Не печалътесь-де" -- да насъ и сталъ хлѣбомъ кормить, да потомъ далъ по рюмки вина церковнаго. Такъ намъ поотраднѣло, мрак-атъ сталъ сходить. Доброй человѣкъ, миленкой былъ етотъ игуменъ; грѣх л. 35 об. // ево добродѣтель забыть! Бывала, безъ мене пяди не пойдет гулять ли на бозаръ; взявши за руку меня да и пойдетъ. "Добро-де, не печался, я-де тобою уже буду радѣть, во Иерусалим я-де тебѣ корабль дабуду. Да не пѣчалься, дѣло-де твое все будетъ у мене здѣлано".

Такая была ужасть от араповъ, боимся зъ двора сойтить. Страшны, ходятъ наги; дѣвушки лѣтъ по 12, по 15 ходятъ нагия -- такъ какъ не ужасъ?! А какъ уже присмотрѣлись, такъ и съ ними нѣтъ ничево. Все сперва, всякое дѣло съ приступу лиха, а потомъ оборкаешся, такъ и знакомо станетъ. А когда мы пришли въ Палѣевшину, такъ намъ тѣ казаки бѣси казались. А какъ пришли въ Турки, такъ и ума не стала: "Вотъ, молъ, су, то-та бѣси-та!" А когда съ турками опознались, бутто руския стали. А когда пришли во Египетъ, такъ мы смотримъ на араповъ да межъ себе говоримъ: "Вотъ, молъ, су, то-та прямыя-та бѣси!" А хошь и опознались, а таки что от бѣсовъ опасалися. Етѣ люди не разнились съ бѣсами и нравами, и поступками, и видѣнием, и лихостию. И слава про нихъ лежитъ во всю вселенную, что они люди добрыя, стоятъ хорошихъ бѣсовъ!

И стали мы тамо въ Рахитѣ жить, а со арапами осматреватся, и по Нилу-рѣки гулять. Нилъ-рѣка будетъ съ Волгу шириною, a бѣжитъ быстра и мутна. А воды пить нелзя ни по коему образу, а такъ наливаютъ въ сосуды да миндалъная ядра кладутъ, такъ она отстоится и хороша станетъ. A Нилъ-рѣка три мѣсяца мутна бывает, потомъ исчищатся станетъ. Въ Великой Ефиопии, когда у насъ бываетъ зима, а у нихъ лѣто. От насъ къ нимъ солнце-де забѣжитъ, такъ у нихъ въ мѣсяцѣхъ въ тѣхъ лѣто бываетъ. А когда настанетъ мѣсяцъ маий, такъ у них станетъ зима становится. А от нихъ къ намъ солнце въ сѣверные страны зайдетъ, такъ у нихъ май, иунь, иуль -- зима, морозы, снѣги глубокия. А когда настанет августъ-мѣсяцъ, тогда у нихъ бываютъ дожди и зима пойдетъ далой. Такъ та вода полая прийдетъ во Египетъ Успеньевъ день и идетъ мутна три мѣсяца, и рыба не ловится въ тѣ поры. А изчистится въ ноябри, тутъ уже ловъ рыбной пойдетъ. Въ рѣкѣ Нилу рыбы много зѣло, а рыба все тарань, иной мало.

Въ Рахитѣ по Нилу зѣло садовъ много и финиковъ, финики недороги: л. 36. // фунтъ копѣйка сушеныхъ. Во Египтѣ дождя никогда не бываетъ, все рѣкою всю Египетскую землю напояют: вездѣ борозды проведены, да воду¹ по нивамъ пущаютъ. A Нилъ-рѣка низка, берега ниски, бѣжитъ въровень съ берегами. Овощъ² всякой во Египтѣ дважды въ годъ поспѣваетъ, и хлѣбъ такожде дважды снимаютъ, а лимоны -- что мѣсяцъ, то плодъ. От усть Нила-рѣки до Болъшова Египта Ниломъ-рѣкою пятьсотъ верстъ, а кораблемъ въверхъ по Нилу, какъ доброй вѣтръ, въ три дни поспѣваютъ. По Нилу-рѣки до Египта такия комари силныя, что сказать нелъзя. Невозможно быть безъ полога, единой ночи не уснешъ безъ полога. А когда мы пришли, такъ насъ комари объѣли, такъ рожи наши стали что пъяныя, угреваты, другъ друга не опознаешъ; а на нихъ знаку никакова нѣту, хошъ ихъ и ядятъ.

И жихом мы въ Рахитѣ семъ дней. И нанялъ намъ игуменъ корабль до Домятъ, до другой пристани; а итить въверхъ по Нилу-рѣки; а корабль арапской былъ. И игуменъ насъ отдалъ арапомъ въ руки и приказалъ, чтобы никакой налоги намъ не было. Такъ раизъ очистилъ намъ корну; и мы въ корну поклали рухледь свою, да и сами сѣли, и убрались всякою харчью.

И августа въ 17 день сѣдохом въ корабль и поидохомъ вверхъ по Нилу-рѣкѣ къ Домятину, къ другой пристани египецкой, а дали съ человѣка извозу по талеру. И той вѣтръ бысть зѣло поносенъ и добръ до полунощи, а съ полунощи престалъ. И стояхомъ тутъ до полудни, и видѣхомъ тутъ по Нилу-рекѣ городковъ арапскихъ и селъ безчисленное множество -- невозможно изчести, что песка морскаго. Городокъ от городка -- верста да двѣ версты, а селы такъже; а жилье все каменное, и селы узоричистыя вельми. А земля около Нила добрая, и чорная, и ровная, бутто нарочно дѣлана, нигдѣ нѣтъ ни бугорчика, хошъ яйце покоти, такова гладка. А людей многое множество. А вода во всю землю Египетскую пущена изъ Нила; ино какъ съ корабля поглядишъ: по всей земли толко что небо да вода вездѣ. A гдѣ берега высокии, такъ тутъ валами воду тянутъ; а колеса здѣланы что мѣльничныя да кушины навязаны, да такъ-та и наливаютъ, а инде кошелями люди льют. Зѣло земля Египетская доволна всѣмъ: и людми, жиламъ. Что говорить, ета земля у турка -- златое дно! Всячина изъ л. 36 об. // Египта въ Царьградъ кораблями идетъ.

Нилъ-рѣка что выша, то ширя, къ Египту индѣ есть верстъ на пять шириною. И шли мы Ниломъ-рѣкою въверхъ три дни и, не дошедъ Египта верстъ за дватцать, поворотихомъ въ другую проливу вънизъ по Нилу подъ Домятина. Тутъ Нилъ-рѣка от Египта разшиблась двѣма гирлома: одно гирло пошло подъ Рахитъ, а другое -- подъ Домятъ. Удивителъная земля Египетская! Какъ посмотришъ по берегу-та: вездѣ арбузы горами лежатъ, дыни; арбузъ дать копѣйка великъ, и дынь такожде въ подъемъ. А когда мы съ моря пришли подъ Рахитъ, такъ от усть Нила-рѣки видить Александриа. А мы въ ней не были, верстъ з десятъ толъко мы от ней стояли. А когда мы поворотихомъ, шли вънизъ три дни и на четвертой день пришли въ Домять.

Присталь Домять -- мѣсто хорошая, добро бы не болши Рахита, и строенья такое жъ. Зѣло етемъ у турка пристани велики, и корабли египецкия велики. А когда мы шли на корабли со арапами, горко было силъно: люди-та что бѣси видѣниемъ и дѣлы. А мы, троя насъ, что плѣнники, языка не знаемъ, а куда насъ везутъ -- Богъ вѣсть. А хотя бы насъ куда и продали -- кому насъ искать и на комъ? Да спаси Богъ игумна! Онъ радѣлъ, миленкой, и прыказалъ насъ беречи, такъ насъ хозяинъ-арапъ силъно снабдѣвалъ и берегъ. А когда мы пришли въ Домять, такъ онъ арапъ кликнулъ греченина да и отдалъ мене въ руки: "На де, отведи ево въ метоху". Такъ греченинъ нанялъ араповъ под нашу рухледь, да и пошли въ метоху, въ монастырское подворья. Тутъ насъ игуменъ принялъ съ любовию и трапезу добрую учредилъ. А языка не знаетъ, да старецъ у него, поворъ-сербинъ, онъ, спасиба, языкъ руской знаетъ -- такъ намъ отраднѣя стало. Слава Богу, тутъ от печали поутѣшились, подали игумну грамотку. Такъ онъ прочелъ грамотку да и сказалъ мнѣ: "Добро-де, корабль готовъ есть во Иерусалимъ, утре готовся совсѣм". Такъ мы ему поклонились, а сами обрадовалися: слава Богу, что безъ задержки, Богъ далъ, корабль идетъ.

И августа 24 дня сѣдохомъ мы въ малой коикъ и поидохомъ вънизъ по Нилу-рѣкѣ на море, а корабль въ тѣ поры грузили на море. И когда мы стали выходить во усть Нила-рѣки на море, тогда насъ взяла погода вели- л. 37. //кая. Зѣло мы убоялися, уже отчаяхомся своего спасения и другъ съ другомъ прощахомся, толъко уже всякъ молъкомъ Бога въ помощь призываетъ, а въ сондалъ воды много налилось. И пришли на то мѣсто, на устье самое; тутъ рѣка мѣлка, а волны къ мѣли, что горы высокия, съ моря гонитъ. A мнѣ, грѣшнику, пришло въ разумъ пра отца Спиридона, и я началъ Богу молитися: "Владыко-человѣколюбче! Помилуй насъ, грѣшныхъ, за молитвъ отца нашего Спиридона!" О дивное чюдо, какъ косенъ Богъ на гнѣвъ, а скоръ на послушание! Видимъ, какъ волъна хощетъ пожрать совсемъ сандалъ -- инъ не дошедъ за сажень да и разсыплется; другая такъже напряжется, хощетъ пожрать да и разсыплется. А я, су, то жъ да то жъ: "Господи, помози за молитвъ отца нашего Спиридона!" Да такъ-та насъ Богъ-свѣтъ спасъ; а уже до конца извѣстно, что въ томъ мѣстѣ насъ Богъ спасъ за молитвъ отца Спиридона.

А когда перешли лихое мѣсто, вышли уже на море, тогда наши извощики, окаянныя арапы, не везутъ насъ на корабль: "Дай-де намъ талерь! Мы-де бола от васъ пропали, потанули бола". А имъ, сабакамъ, тамъ напередъ за извозъ дали, а ихъ, враговъ, обычая-та не знали. Мы, су, то такъ, то сякъ, а они и веслы покинули да и гресть перестали. Охъ, бѣда! Что съ сабаками дѣлать? А до карабля будетъ еще съ версту добрую. А видимъ, что корабль готовится къ подъему. А они не везутъ: "Дай-де талерь, такъ и повеземъ!" Такъ стал переманевать: "У мене, молъ, денегъ нѣтъ, раизъ, молъ, тебѣ за насъ дастъ". Такъ они, сабаки, едва повезли. А когда привезли къ кораблю, такъ насъ матросы тотъчасъ приняли, и рухледь нашу. А арапы и стали просить: "Дай талерь!" Такъ я раизу сказалъ, что, молъ, мы имъ за работу, что рядили, то въ Домяти напередъ и дали, они, малъ, насъ безъ денегъ и не повезли. Такъ раизъ ухвотя рачагъ да кинулся на нихъ, а они и отпихнули скорѣй от корабля да и поѣхали на море. Люты сабаки, злодѣи-арапы!

Августа 24 день противу пятаго часа въ нощь поидохомъ по морю. И подънявши парусы: все бысть вѣтръ добръ -- и идохомъ три дни и три нощи. И не бысть нам вѣтру добраго во Иерусалимъ, но поидохомъ мимо выше. л. 37 об. // Намъ же сказаша матросы, что Иерусалимъ минухомъ, такъ намъ тогда бысть печалъно и скорбно зѣло. И тако въ четвертый день приидохомъ во градъ Птоломаиду, а турецкое именование Акри. Градъ бывалъ зѣло хорошъ и предивенъ бывалъ, a нынѣ весь разоренъ от турка. Тутъ живетъ митрополитъ Птоломаицкой; церковь въ немъ одна толко христианская, а христиане -- арапы. Добры миленкия сильно до насъ были, а иныя насъ къ себѣ и въ домы зывали хлѣба ѣсть. От того града до Фаворской горы верстъ с тритцать, а до Назарета верстъ з дватцать.

Тутъ под тѣмъ градомъ гора Кармилская, гдѣ Илиа заклалъ жерцовъ идолскихъ Езавелиныхъ. Зѣло гора узорична, брусомъ вышла въ море, высока зѣло. Тутъ и потокъ Киссовъ подъ горою, рыбы въ немъ зѣло много. Въ той въ полугорѣ монастырь Илии Пророка, а живутъ въ немъ французы, турокъ имъ отдалъ. А от града до Кармилския горы верстъ з десятъ черезъ затонъ, около затона верстъ з дватцать будетъ. Межъ града и горы великой затонъ, тутъ корабли убѣгаютъ от хартуны въ затишие. Тутъ мы по граду ходихомъ гулять, видѣхомъ, прежняго царя какъ палатное было строение зѣло узорично, церковь была Иоанна Богослова зѣло предивна.

А когда мы ходихомъ, и увидѣхомъ въ башни много плотей человѣческихъ не въ разсыпании, цѣлы и саваны, какъ теперьво положены. И мы вопросихомъ старца, кой насъ водилъ: "Что, молъ, ето за тѣла лѣжатъ, что они въ цѣлости, и чево ради въ такомъ мѣстѣ и в презорствѣ?" И онъ намъ сказалъ: "Дивная-де вещь над етими людми сотворилось, уже-де инымъ близъ трехъсотъ лѣтъ. Когда-де турокъ подъ етотъ град приступилъ и не взялъ, такъ-де измѣншики, похотя турку градъ здать, выстрелили писмо на стрелѣ и указали, съ которой стороны приступать. Такъ турки съ той стороны стали приступать да и взяли градъ Птоломаиду. Потомъ довѣдался митрополитъ, что стала изъ города измѣна, да въ церкви и проклялъ ихъ, тѣхъ измѣнниковъ, и родъ ихъ. И тотъ-де весь родъ тутъ лежитъ: коего-де не погребутъ, а земля и выкенетъ вонъ; такъ-де потомъ и знаемъ, что тотъ человѣкъ тово роду. Да все-де ихъ от тѣхъ поръ тутъ кладутъ; л. 38. // такъ-де, бывала, ужасъ от нихъ: мимо пройти нелзя, что живыя лежатъ. А когда-де патриархъ Иерусалимской ѣхалъ въ Царьградъ и тутъ-де къ намъ заѣхалъ, такъ-де стали ево граждане молить, чтобъ ихъ разрѣшилъ. Такъ-де патриархъ Дасифей проговорилъ надъ ними молитву разрѣшалъную, такъ-де они разсыпались, а то-де ужасъ былъ". Етакая диковинка, а теперво на нихъ такъ ужасъ смотрѣть!

И жихомъ во Акрехъ четыре дни, и поидохомъ еще выше. А намъ силно печално, что насъ раизъ не везетъ къ пристани Иерусалимской. Да нечто здѣлаешъ, кали ему не въ путь! Онъ все наравить, какъ назадъ пойдетъ во Египетъ, такъ такъ-та хощетъ завесть. И добывахомъ проводниковъ, кто бы проводилъ до Иерусалима. Такъ намъ сказали, что ни по коему образу ѣтемъ-де путемъ не пройдешъ от арапъ. А всего ходу четыре дни, да нелзя. Увы да горѣ! А хочится во Иерусалимъ, чтобы къ Воздвижениеву дню, да уже такъ промыслъ Божий былъ.

А въ тѣ поры во Иерусалимѣ неладно было: арапы было весь Иерусалимъ разорили. Горко было намъ. Мы уже у раиза прощались, чтобы насъ отпустилъ: въ тѣ поры корабль шолъ до пристани. А онъ намъ сказалъ: "Что пѣть де спѣшите, ай де мой хлѣб-от вамъ надокучалъ? Да еще-де будетъ съ васъ, не отпущю-де я васъ, не поставивши у пристани. Срамота-де моя, что де васъ на иной корабль отпустить; не будетъ-де тово!" Доброй человѣкъ былъ раизъ, спаси ево Богъ! Христианская душа миленкой былъ. Бывала, приказываетъ всячину даватъ намъ ѣсть и пить, возилъ насъ по морю четыре недѣли, поилъ, и кормилъ, и за корабль не взялъ. А матросы что братья были родныя, всѣ безъ выбору были добры; да, полно, языка-та не знали, а то бы и лутчи тово было. Изъ Акрей поидохомъ въ Вифсаиду-градъ и идохомъ день.

Сентября во 2 день приидохомъ въ Вифсаиду-градъ. Вифсаида зѣло стоитъ при мори красовито, и присталь хороша корабленная. Тутъ мы поидохомъ во градъ; тогда про насъ сказали митрополиту, такъ митрополитъ велѣлъ насъ къ себѣ позвать. И мы пришли, такъ онъ велѣлъ сыскать толмоча съ нами говорить. Потомъ велѣлъ намъ обѣдать дать, и мы обѣдали, рыбы было доволно. А митрополитъ родомъ арапъ, а голова у него обрита почитай вся. Потомъ пошли мы въ церковь, и митропо- л. 38 об. //литъ пришолъ. A мѣсто у него здѣлано у царскихъ дверей межъ иконъ, такъ люди на него глядя и молятся: съ иконами въ рядъ стоитъ лицемъ на западъ. Мы смотримъ: "Что, молъ, ето еще за уставъ?" Инъ глядимъ, такъ еще не видали. Послѣ вечерни мы спросили про нево, анъ сказали: "Да что де, су, онъ-де христианства отступилъ, онъ-де принялъ попежство; а патриархъ Антиохийский и клятвѣ его предалъ; онъ-де и мяса ѣсть въ посты". А Вифсаида-градъ епархии антиохискаго патриарха. Такъ мы, су, от него уклонятся: "Пропади, малъ, онъ, окаянны!" Опять за мною не единожды присылалъ, такъ я не пошолъ. Ну онъ къ Богу! А тутъ во градѣ церковь попежская -- костелъ, такъ ево французы оболстили въ свою вѣру.

Тутъ мы стояли пять дней. Потомъ раизъ корабль со пшеницею выгрузилъ да иным тутъ товаромъ нагрузил, кой потребенъ во Египетъ, малымъ лѣсомъ. Потом, поднявши парусъ, пошли въспять ко Акремъ и идохомъ съ полдня. И зъ дерева увидѣлъ кораулшикъ и закричалъ, что идетъ голенъ разбойнической. Такъ възмѣтался раизъ, вѣлелъ парусы оборачивать, и поидохомъ въспять къ Вифсаидѣ. И тако ночь всю бродили на одномъ мѣстѣ: вѣтръ былъ намъ противной -- такъ по морю корабль шатался туда и сюда. А поутру поглядимъ: анъ на томъ же мѣстѣ все шатаемся. Потомъ сталъ вѣтръ по насъ, и къ полудни приидохомъ опять въ Вифсаиду. И тутъ мы стояхомъ еще три дни, прослушавали про разбойниковъ. И въ четвертый день поидохомъ подъ Акри, что Птоломаида, и тутъ о полунощи пристахомъ.

Тогда нощи бысть буря зѣло велика, а корабль нашъ от нужды волнъ зѣло разбивашеся. И тако та буря зѣло меня утомила, и бысть весь огнемъ палимъ. Такъ во одной свитки на корабли ночь всю валялся, a вѣтръ въ меня билъ. Да и зобѣжалъ въ меня вѣтръ морской, такъ я и занемощевалъ. Такова была болѣзнь: три дни ни сидѣть, ни лежатъ, ни стоять, ни ходить -- матъ да и все тутъ. А корабленники, миленкия, кой-что несетъ изъ города, купятъ тотъ то, иноя иной, да сидятъ надо м- л. 39. //ною, да и заставливаютъ ѣсть: иной арбузъ принесетъ да даетъ, иной -- алимоновъ, иной -- яблокъ райскихъ, иной -- дыни, иной -- винограду. Не опишешъ ихъ добродѣтели, каковы миленкия добры были, кажется, ни сродницы таковы. Что дѣлать? Уже мнѣ смерть ставится. Такъ я легъ, да шубами куцами мене укутали -- такъ я въспотѣлъ, такъ полегчая стала.

Въ Вифсаидѣ дыни, арбузы зѣло недороги; винограду на копѣйку полу насыпать; райскихъ яблокъ дватцать за копѣйку; яицъ двенатцать-тринатцать за копѣйку; съмоквины свѣжия зѣло недороги: ведро великая -- копѣйка дать. Во Акрехъ все дорожа.

Сентября въ 14 день, на праздникъ Воздвижения Честнаго Креста Господня, ѣдши хлѣба, послѣ полуденъ поидохомъ изъ Птоломаиды на присталь Иерусалимскую. И въ нощи приидохомъ ко граду Иопии, а по-турецки преименованъ Яфа, -- присталь Иерусалимская. Тутъ апостолъ Петръ пребывалъ у Симона Усморя. Градъ хорошей, да нынѣ весь разоренъ: прежде от турка, потомъ от француза. Иопия стоитъ при мори на горѣ красовито, а въ немъ жилья немного, турки живутъ да арапы-христиане. У христианъ одна церковь, и та на полѣ, толко стѣны, а то не покрыта, верхъ збит и дверей нѣтъ. А служитъ въ ней чорной попъ, присланъ изъ Иерусалима; тутъ-таки живетъ, на подворьи Иерусалимскомъ. А тутъ онъ живетъ для богомолцов: пришедши, богомолцы тутъ и стоятъ на подворьи том. А служитъ той попъ въ церкви по воскресениемъ да по праздникомъ, а въ прочия дни въ кѣльи служит.

А какъ мы съ корабля приѣхали въ городъ и пришли въ метоху, и тотъ попъ насъ принялъ и мѣсто нам далъ, потомъ учредилъ намъ трапезу хорошую. А богомолцовъ еще никто на присталь не бывалъ, мы еще первыя пришли. И препочихомъ тутъ два дни. Прислал по насъ бѣй-турченинъ, кой тутъ началъникъ, онъ збираетъ на турка дань. Мы же приидохомъ къ нему въ полату. Онъ же вопроси насъ: "Что за люди? Откуда пришли? Давайте-де горачь!" Мы же сказалися ему, что мы люди московския: "Мы, молъ, тебѣ горачю не дадимъ". -- "Для чево-де не дадите?" И мы сказали, что у насъ есть л. 39 об. // ферманъ салтанской, да и подали ему листъ салтана турецкаго. Онъ же сталъ чести, а сами межъ себя, сидя, другъ на друга взглядоваются да головами кочаютъ. И, прочетши листъ, спросилъ у мене: "Бакъ, попасъ, московской-де царь бъется ли съ нашимъ царемъ турскимъ?" И я ему сказалъ, что у нашего царя московскаго съ турецкимъ миръ, брани нѣт. И онъ турчинъ молвилъ мнѣ: "Бакъ, попасъ, смотри-де". И я на него гляжу. Такъ онъ, подънявши, листъ царской поцѣловалъ, на главу положилъ, потомъ къ челу приложилъ, а самъ мнѣ молвилъ: "Вотъ такъ-де мы царской указъ почитаемъ. Все-де тебѣ противъ указу здѣлаемъ. Поидите-де топерво въ метоху, по времени-де тебѣ подводы дадимъ и отпущу-де тебе во Иерусалимъ".

Такъ я и пошолъ, чтобъ подводы далъ и проводниковъ. И бѣй мнѣ сказалъ: "Не отпущю-де я тебе, нелзя-де тебѣ итти во Иерусалимъ, тамъ-де за мене топерва великой разбой-де стоитъ на дороги". А въ тѣ поры во Иерусалимѣ паша турецкой казнилъ араповъ, воровъ и бунтувшиковъ. Лутчихъ араповъ паша казнилъ, да головы ихъ на колья поткнулъ, да и поставилъ надъ градскими воротами. Такъ за то арапы возмялися да и писали во всѣ вѣси арапския, чтобъ съѣжжались ко Иерусалиму; такъ потому арапы-дичь изъ пустыней, изъ Египта, от Синайской горы съѣхалися. А паша въ тѣ поры въ Иерусалимѣ не былъ, онъ ѣздилъ за разбойниками, имать ихъ. А воевода согласился со арапами, да и пустилъ ихъ въ городъ, да заперся съ ними. А иныя поѣхали за пашею; лазятъ, такъ паша съ ними билъся, что съ сабаками. А въ городъ ево, во Иерусалимъ, арапы не пустили; такъ онъ ѣздилъ да улусы арапския разорялъ, а ихъ ималъ. Такъ арапы-та насъ не пропустили, всѣ сабаки пути залегли. Да такъ-та паша-та съ ними билъся недѣль с семь, а мы все тутъ сидѣли. Грусно было сильно.

Градъ Иопия стоитъ убогая самая, толко славенъ приходомъ Иерусалимскимъ, что тутъ присталь. Изъ Иерусалима везутъ мыла, бумагу хлопчатую, а изъ л. 40. // Египта приходитъ пшеница, пшено сорочинское, да во Иерусалимъ везутъ. А изъ Иерусалима всячину, дрова, товаръ -- все велбудами да ишаками малыми возятъ, что ослята называются, все въюками. Тамъ нѣтъ да нелзя тѣлѣгами: горы непроходимыя и высокия.

А когда мы жили во Иопии, видѣхомъ бѣдство великое, какъ разбойники разбиваютъ корабли. А разбойники -- Малтискаго острова нѣмцы, люты злодѣи, все море затворили. Ихъ отпущаетъ разбивать папа Римской исполу да и благословение подаетъ имъ, на всякой годъ отпущает по тритцати голенъ. Такъ они, какъ поймаютъ корабль христианской, такъ товаръ, денги поберутъ, и сары христианскии всѣхъ отпустятъ, и корабль корабленнику порожжей отдадутъ. А турки прилучатся на христианскомъ корабли, то всѣхъ въ полонъ возмутъ да и на каторги къ папѣ пошлютъ. Возмутъ, такъ со всѣмъ въ свою землю отведутъ, а турокъ всѣхъ на каторгу отдадутъ. Горе от сабакъ, от малтизовъ, -- все Бѣлое море затворили! Турокъ не можетъ съ ними управится: они под самой Царьградъ подъѣжжаютъ да селы разбиваютъ. Таковы лихи малтизы!

И жили мы во Иопии три недѣли. Потомъ, послѣ Покрова, пришолъ корабль изъ Царяграда, а на корабли были богомолцы разныхъ вѣръ: греки, армене, французы, жиды. А на другой день турчинъ-началникъ прислалъ подъ насъ подводы и повели насъ арапы въ городокъ Ромель, пятьнадесятъ верстъ от Иопии. И того же дни приидохомъ въ Ромельгородокъ. А когда богомолцы пришли во Иопию, тогда турки со всякаго человѣка зъ грека брали по осми талерей, а со ормянъ, и зъ французовъ, съ жидовъ -- по шеснатцати талерей, въдвоя, кой не греческой вѣры. Да и печатки всякому человѣку даютъ; а куда пойдутъ изъ города, такъ печатки обираютъ, чтобъ другъ другу, инымъ меж себе не давали. Да такъ въ воротѣхъ по одному человѣку перебираютъ, да печатку возмутъ, да и пропустятъ. А когда въ кой день пришли богомолцы, такъ тутошний чорной попъ, кой въ метохи живетъ, дѣлалъ обѣдъ про богомолцовъ. А на обѣдъ ходилъ зъ блюдомъ и бралъ съ человѣка по червонному, по талерю, менши не бралъ.

Во Иопии харчью силно убого, нѣтъ никакой харчи. Виноградъ дорогъ, хлѣбъ такъже, яицы дороги; а рыба временемъ бываетъ дешева, а иногда дорога. Да тутъ же передъ нами л. 40 об. // во Иоппию шолъ изъ Египта корабль зѣло великъ, и разбойники-малтизи за нимъ гнали. Такъ ужъ близъ Иоппии верстъ за десятъ корабелникъ подержался близъ берега, а корабль весь и разразился о камень, а товаръ потанулъ весь, разнесло моремъ. Такъ корабленники съ корабля покидались: иныя въ сандалъ, иныя такъ совсемъ брасалися въ воду да выплывали. А прилучилось ночи, такъ раизъ со всѣми матросы прибѣжали пѣши во Иоппию, такъ бѣй съ войскомъ пошолъ до тово мѣста да тоскали кое-что. А товаръ весь разнесло, ничего не нашли, толко корабленныя снасти побрали, а то все пропало.

Октября въ 7 день приидохомъ въ Рамель-град и стахомъ въ метахи монастырской. Тутъ одинъ старецъ иерусалимской живетъ для богомолцовъ. Градъ Ромель поболши Иоппии, а стоитъ въ поли; нѣтъ подле ево ни рѣкъ, ни колодезей; а от моря 15 верстъ. Да от турка весь разоренъ, а приволенъ всячиною: много селъ подлегло -- два торга въ недѣли бываетъ. Винограду на копѣйку полу насыпать; финики дешевы; лимоновъ 30-40 за копѣйку; смокви зѣло недороги: плетенка за копѣйку сушеныхъ; яицъ восемъ и десятъ за копѣйку; масло коровья дорого -- десять денегъ, два алтына; бумага хлопчатая дешева: фунтъ четыре денги, а пряденая по осми денег -- то и торгъ, что бумага. И земля хлѣбородная, и хлѣбъ дешевъ печеной. А когда сошлись всѣ богомолцы, тогда всякой харчь дорогъ сталъ, потому человѣкъ тысящи полторы было, а городина неболшая -- такъ, бывало, и не добудешъ хлѣба купить.

Въ Ромли одна церковь христианская вѣры, а другая ормянская, третья францужская, сирѣчь папежская. А мы жили съ греками на Иерусалимскомъ подворьи у церкви святаго великомученика Георгия. Та церковь, что пишется въ чюдесѣхъ святаго Георгиа, когда ея строили, и какъ въдовица столбъ восхотѣ тутъ же въ церковь поставити, и корабленникъ вдовицынъ столпъ не восхотѣ въ корабль положите. И когда прошла въдовица ко брегу пристанища морскаго и увидѣла, что ея столбъ не взятъ, тогда она плакала. И, пришедъ, святый Георгий рекъ женѣ: "Помоги ми сей столпъ вкотити въ море". И тако святый Георгий невидим бысть. А когда корабленникъ пришолъ ко пристаннищу ко Иоппии и увидѣлъ: столпъ у пристаннища лежитъ --л. 41. // тогда ужасеся. А на столпѣ подъписана: "Сей столпъ да поставится въ церкви, входя въ церковь на левой странѣ". А когда церковь состроили, тогда тотъ столбъ поставили въ церкви Святаго великомученика Георгиа, какъ войдешъ въ полуденныя двери, на левой руки. А въ той церкви западныхъ врат нѣтъ, толко полуденныя. А у тово столпа стоитъ чюдотворный образъ святаго великомученика Георгиа въ киотѣ, тотъ образъ, на которой стрѣлялъ турченинъ, a послѣ сталъ христианиномъ да и замучился, что въ чюдесѣхъ святаго Георгиа. Мы же, грѣшнии, тотъ чюдотворный образъ по вся дни лобзахомъ.

Въ Ромли три подворья разныхъ вѣръ: первое -- греческое, второе -- армянское, третье -- француское и попежское. Француское и ормянское подворье -- зѣло узорично строенье, полаты каменныя, дивныя, что городы; а греческое не таково -- да у грекъ и все хуже еретиковъ! Они, злодѣи, богати, такъ лучшая мѣста у турка откупили; а грекомъ все худое дано, для того что греки оскудали и вѣрою, и имѣниемъ.

А когда мы жили въ Ромли, видѣли свадбы арапския, зѣло странныя. Недѣлю цѣлую женихъ съ невѣстою ходитъ по начамъ по улицамъ, по рядамъ многолюдно со свѣчами, со смолою, на желѣзныхъ козахъ носятъ* -- градъ весь освѣтятъ. А за женихомъ и передъ женихомъ множество народа мужеска пола и женска кричать, верещать. А ходятъ по всѣмъ улицамъ. Гдѣ приидутъ къ болшой улицы, и остановятся. Да одинъ кой-та калдунъ вышедъ наперед и станетъ приговаривать, а за нимъ, помѣшкавъ мало, да весь народъ закричитъ: "Хананея!" Да тамъ пойдутъ во иную улицу, до полунощи такъ таскаются; а что у нихъ "хананея" -- шайтанъ ихъ знаетъ. Да и христианския у нихъ свадбы такъже тѣмъ же обычаемъ.

А когда мы стояли въ Рамли за орапами, тогда намъ намѣстникъ присыловалъ грамотки утѣшныя, чтобъ богомолцы не печаловались. А принашевалъ намъ грамотки чернецъ, родомъ арапъ. А прихаживалъ онъ мудро, надѣв желѣзы святаго Георгиа, въ которыхъ онъ мученъ. Такъ арапы Георгиа боятся да того человѣка не трогаютъ, a желѣзы цѣлуютъ, а тому человѣку даютъ хлѣбъ и овощь.

И тутъ намъ живучи скорбно было силъно: Иерусалимъ близко, а арапы, сабаки, не пропустятъ; толко за горами л. 41 об. // не видать Иерусалима. Увы да горе! А иныя помышляли и назадъ итить. Сколко бѣдства было на сухѣ и на мори! На сухѣ было борение съ мразами сильными, съ водами, дождями, съ грязми, съ лихими переправами; страхи были от варваръ; от турецкихъ разбойникъ, франковъ бѣгали. А тутъ пришли подъ Иерусалимъ да назадъ итти? Увы да горе! А сами помышляемъ: "Владыко-человѣколюбче! Почто ты, свѣтъ нашъ, не допустишъ насъ видѣти своего святаго града Иерусалима и живоноснаго твоего гроба лобзати?" А сами думаемъ: "Ушто, молъ, не допустятъ насъ грѣхи наши тяжкия?" А сами от тяжкаго воздыхания и хлѣба лишились. И видя насъ, скорбныхъ, того же града Ромли греческой вѣры подъячей-арап, и позва насъ всѣхъ, грекъ, къ себѣ въ гости хлѣба ѣсть. Учреди намъ трапезу пространну и удоволи насъ всячиною, брашномъ и питиемъ, доволъно. А насъ, гостей, было человѣкъ двѣстѣ. И ласковами¹ насъ словами уговаривал: "Не печалтеся, Господа ради, вотъ де уже скоро пойдете во Иерусалимъ; мнѣ-де есть вѣдомость, что скоро будетъ со арапами миръ".

Когда мы жили въ Ромли, слышать арапы-разбойники, что мы живемъ въ Ромли, а во Иерусалимъ нейдемъ, а они насъ на дороги межъ горъ засѣли да ждутъ. Такъ они видятъ, что мы нейдемъ, такъ тѣ разбойники здумавши да и ударили на градъ среди самаго дня въ полъдни, человѣкъ с двѣстѣ² конницы. И прибѣгши на самой бозаръ въ ряды да и почали грабить, кто ни попался. А богомолцы, видя такую бѣду, да въ монастырехъ и заперлись. А орапы и почали по улицы рыскать на конехъ съ копьями. Мы же взлѣзши на верхъ и смотрихомъ, что будетъ. И учинился бой великой у³ разбойниковъ съ градскими людми, со арапами же да съ турки; и граждане прогнали ихъ въ полѣ далече. Разбились съ ними близъ часа, толко Богъ помиловалъ: со обоих сторонъ урону не было, толко ранились межъ себя. А они бола, сабаки, за тѣмъ и приѣхали, что насъ бола разбить: вѣдаютъ, что идемъ съ казною болшою. Какъ бы ночи, такъ бы всѣхъ разбили; а оплошна силъно жили. Етакое бѣдство от сабакъ-араповъ толъко съ ними!

И на третей день послѣ побоища приѣхалъ къ намъ въ Ромель паша съ войскомъ: все конница; а служивыя были всѣ болгары, христианския дѣти, да турокъ нуждою потурчил; л. 42. // а людъ зѣло крупенъ да и храбры. Бывало къ намъ приходятъ въ монастырь да говорятъ съ нами. Съ болгары богомолцы привѣтливы силно: хоша босурманы, а таки искра-та христианская-та есть. И, приѣхавши, паша на третей день выкинулъ на бозаръ двухъ араповъ-переводчиковъ удавленыхъ. А въ день люди ходятъ да на них каменьемъ бросаютъ -- да и закидали ихъ каменьемъ. И мы спрашивали: "Что, молъ, ето за люди?" Такъ намъ сказали: "Были-де толмачи папежския, а жители-де ромелския, да много-де от нихъ смуты было у паши со арапами. Когда съ пашею, тогда всѣ на араповъ вину говорятъ; а когда приѣдутъ ко арапомъ, такъ на пашу наговариваютъ. И от тово двоязычество бѣдство бывало великое. А когда паша пришолъ въ Ромель и свѣдалъ ихъ двоязычество, тогда вскорѣ велѣлъ ихъ удавитъ -- такъ помалу мятежъ сталъ переставать".

А паша писалъ къ турецкому своему салтану на воеводу иерусалимскова, что воевода сложился со арапами да ево въ городъ не пустилъ. А воевода писалъ на пашу, что паша араповъ напрасно казнить: "Такъ-де стал бунтъ великой, хотѣли-де градъ разорить. И я-де видя арапъ множество, -- приѣхали дичь изъ пустыней, -- и сталъ-де имъ снаравливать: а ихъ-де множество, а насъ-де малое число. И ты-де пришли иного пашу, такъ-де и мятежъ перестанетъ". И такъ царь разнялъ у нихъ вражду: холѣпскова послалъ пашу во Иерусалимъ, а иерусалимскова -- въ Халѣпъ. Потомъ мятежъ помалу сталъ утихать.

Да тутъ же недалеко от Ромли градъ Лида, гдѣ Георгиа святаго тѣло положено; а та Лида от Ромли версты с три. A нынѣ мѣсто то разорено все, и церковь мученикова вся разорена. Зѣло узоричиста была, a нынѣ толко олтарныя стѣны стоятъ. A гдѣ гробъ его былъ, на томъ мѣстѣ могила землею осыпана. А мощи его нынѣ гдѣ, про то Богъ вѣсть, никто не вѣдаетъ про нихъ.

Да видѣли жъ мы въ томъ же Ромлѣ въ церкви, какъ христианскии арапския робята говорятъ въ службѣ зѣло глумно, а намъ необычно. Когда начнетъ одинъ говоритъ "Блаженъ мужъ", а другой отпяхнувъ тово да второй псаломъ станетъ говорить, да что псаломъ -- то канархъ, а стихиры такъже всѣ по стиху сказоваютъ. А во всякова ребенка за л. 42 об. // пазухою носитъ и Псалтырь, и Октаи малинкия. А когда они станутъ говорить, такъ другъ перед другомъ възахватъ межу себя: кой силняя, тотъ болши говоритъ. А учатся у нихъ не по-нашему: съ утра до полденъ учитъ Чесовникъ или Псалтырь, а съ полденъ до вечера -- стихѣры во Октаи, въ Минѣи того дня прилучившагося да и сказывать въ церкви. Таковы тщателны! А прежде учатся арапскимъ языкомъ грамотѣ, потомъ греческимъ. Греческую грамоту добрѣ умѣютъ и поютъ, а языка простаго не знаютъ и разума книжнаго, не разберутъ греческихъ книгъ.

И стояхомъ мы въ Ромли полъчетверты недѣли. Потом паша прислалъ ко всѣмъ богомолцамъ, чтобъ были готовы итить во Иерусалимъ. А на другой день рано, часа за три до свѣта, пригнали арапы велбудовъ, кони, ишаки малыя и стали класть рухледь на кони, подъ всякова человѣка по два коня. И была задуха великая, едва выбрались въ полѣ: улицы всѣ наполнены были, пройти нелзя было. И выбрались на поле часу въ пятомъ дни. И сбирались тутъ всѣхъ вѣръ. И паша самъ выѣхалъ за городъ нас провожать.

И какъ выбрались всѣ въ полѣ, ноября въ 28 дни въ шестомъ часу дни мы помолившеся Господу Богу и Пресвятѣй его Богоматери и поидохомъ изъ Ромли ко святому граду Иерусалиму всѣмъ корованомъ, было человѣкъ тысящи полтары разных вѣръ.

Потомъ арапы стали насъ бить, грабить. Асыплютъ, что пчелы, рвутъ за ризы, трясутъ далой, съ лошади волокутъ: "Дай пара!" Абушкамъ межи крылъ, дубиною иной въ груди суетъ: "Дай пара!" Дать -- бѣда, а не дать -- другая. Толко кто кошелекъ вынел, анъ другой съ стороны и вырвалъ совсѣмъ. А не дать, такъ бъютъ. А станешъ давать, такъ со одново мѣста четверть часа не пустятъ, что от сабакъ не отобъешся. Посмотришъ: вездѣ стоитъ крикъ да стонъ, бъютъ, грабятъ; иной плачетъ -- убитъ, иной плачетъ -- ограбленъ. Вездѣ гоняются за однимъ человѣкомъ араповъ по десяти, по дватцати. Многия коней и рухлядь покидали да такъ от нихъ, сабакъ, бѣгаютъ. А болши псы-извощики тутъ же воруютъ, тутъ же мотаютъся межи тѣхъ. л. 43. // Да извощики-та исъ

тѣхъ же селъ разбойническихъ, такъ имъ къстати воровать-та, сабакомъ, -- тѣ же разбойники; перебѣгаючи, грабятъ: передний назадъ, а задний напередъ. Бабъ-та миленкихъ бъютъ! Пришедши, возметъ бабу-ту или дѣвку за ногу, да такъ съ лошади даловъ волочетъ, да бъетъ: "Дай пара!" Бѣдство великое от араповъ, пощади, Господи, подобно что на мытарствахъ от бѣсовъ -- истыя бѣсы, зѣло насилие великое творятъ! А паша, окаянной, толко славу-ту учинилъ, что за городъ выпроводилъ, да денги обобралъ съ человѣка по гривне, алтына по два, да пхнулъ межи горъ ко арапомъ, а за нами проводники и назадъ.

А я, грѣшникъ, и лошедь покинулъ да все бѣгалъ пешкомъ, такъ они не такъ нападали. А когда набѣгутъ арапы созади или въстрѣчю и хотятъ грабить и бить, такъ я нашол на ихъ ружье острое. Бога-свѣта призову на помощь да безъпрестани кричю къ Богу-та: "Владыко-человѣколюбче! Помози за молитвъ отца нашего Спиридона!" -- такъ они и прочь от мене. Да паки они набѣгутъ, арапы, такъ я таки то жъ да то жъ. А они иной въ глаза заглянетъ, а сам заворчитъ да и прочь. А я самъ удивляюся человѣколюбию Божию; знать, молъ, что Богъ любитъ Спиридона. Да спаси Богъ арапа, моего извощика, много имъ отбивался. Гдѣ набѣгутъ арапы станицею, хотятъ грабить и бить, а онъ наровитъ дубиною самихъ. Они станут съ нимъ шумѣть, а я въ тѣ поры уйду у нихъ. Потомъ иная станица набѣжитъ, а онъ опять съ ними дратса станетъ, а я таки уйду. Да такъ-та весь день калюкалъ. А я, су, выневши да ему паръ пять-шесть дамъ, такъ онъ за мене и лучши стоитъ. А самъ мнѣ ворчитъ: "Е, попасъ, не бойся-де, я-де тебе не дамъ грабить и бить". А самъ таки, злодѣй: "Епиръ пара, дай-де пара, видешъ-де, какъ я за тебе со арапами бъюся!". А я, су: "Ну онъ провались!" -- выневши по шти денегъ, по два алтына, да такъ-та ему днемъ-та съ рубль передовалъ, и хлѣбомъ-та ему даю. Ну онъ къ Богу! Толко бы далъ Богъ здаровья, не о денгахъ слово, увѣчья-та пущи денегъ. А они, сабаки, не разбираютъ, и милости у нихъ нѣтъ: хошъ по головѣ, хошъ по глазамъ, куды зря. И то мы день весь шли, л. 43 об. // ни пили, ни ѣли от нихъ, сабакъ. Такое бѣдство чинятъ арапы, уже невозможно такой бѣды человѣку от рождения своего видитъ! Толко ты вынешъ хлѣба кусъ да къ роту, а иной заскоча съ стороны да и вырветъ. А сами межъ себя и подерутся за кусокъ хлѣба.

И того дни доидохомъ до села Еммауса, гдѣ Христосъ явился Луцѣ и Клеопѣ. И тутъ мы стали начеватъ, а сами згорѣли от жару. День весь со арапами бились, что съ сабаками, a бѣгали, что от бѣсовъ, -- и такъ угорѣли. А день былъ жаркой, пить хочетца, а воды-та нѣтъ нигдѣ на пути, мѣсто безводное. И, пошедши, тутъ въ прудѣ у араповъ купили на грошъ воды, такъ напились да опочили. Немного повалялись, будъто поотъраднило. Слава Богу-свѣту!

Ну-сто, смотри же, не та бѣда инъ другая! Извощикъ нашъ арапъ сталъ у мене просить денегъ: "Дай-де пара! Чѣмъ вельбуда кормить?" И я, выневши, далъ ему гривну, а онъ мене и сталъ бранить по-турецки: "Мало, дай-де еще!" Да поднявши камень, да ко мнѣ суется, а я, су, такъже противу его подънялъ. Такъ онъ, окаянной, разсвирепѣлъ, поднявши камень да суется въ зубы ко мнѣ. И, видѣ нашъ крикъ, греки пришли къ намъ да стали разговаривать: "Деспота, дай-де ему, сабаки, еще!" Я, су, выневши гривну да еще ему далъ, и онъ, окаянной, зубы скрегчетъ, ходячи. Ему челъ, я грекъ; греки сказали ему, что: "Папасъ московъ, у него-де ферманъ патыша турча" -- такъ онъ посмирняя сталъ баить.

Село Евмаусъ стоить подъ горою. Церковь христианская зѣло была хороша, a нынѣ турки коней запираютъ. Церковь та поставлена на томъ мѣстѣ, гдѣ Христосъ Луцѣ и Клеопѣ познася въ преломлении хлѣба. И на томъ мѣстѣ та церковь стоитъ; зѣло узорично была, еще построенья царя Константина. А когда мы стали начевать у села Евмауса, тогда лиша ужасъ по табарамъ да стонъ стоит: иной безъ глаза, а у иного голова проломлена, иной безъ руки, иной безъ ноги; бабы-та плачютъ. Иной сказываетъ: "У мене пятьдесятъ талерей отняли"; иной скажетъ -- "дватцать"; иной -- "тритцать"; у иного одежду отняли, у иного книги. У чернаго попа, шолъ изъ Царяграда, такъ у него, сказываетъ, пятьсотъ талерей отняли; ходитъ милинкой что чорная земля от печа- л. 44. //ли. Плачь да крикъ стоитъ по таборамъ. Ужасъ, пощади, Господи!

Утре рано поидохомъ на первомъ часу изъ села Евмауса, а поднимались бораною. Какъ арапамъ не грабитъ?! Отнюдь другъ друга не ждутъ: какъ кто сѣлъ, и пошолъ, да и все тут! Мене бъютъ, а другой мимо пошолъ; а того стали бить, такъ я мимо пошолъ. Да такъ-та всѣхъ и переберутъ по одному человѣку. Потомъ мы поидохомъ изъ села Евмауса, тогда на насъ опять арапы напали и почали грабить и бить по-прежнему. Всего от Иерусалима верстъ с пять, а насилу от нихъ, сабакъ, выбились. И я таки за прежней промыслъ да такъже: "Боже, помози за молитвъ отца нашего Спиридона!" Такъ такъ-та меня, грѣшнаго, Богъ и спасъ от плотныхъ бѣсовъ. А когда взыдохомъ на верхъ горы, тогда увидѣхомъ святый градъ Иерусалимъ -- тогда арапы всѣ пропали, что провалились под землею.

А когда увидѣли святый градъ Иерусалимъ версты за двѣ, больши не будетъ, тогда мы зѣло обрадовались. И зсѣдши мы съ коней, и поклонихомся святому граду Иерусалиму до земли, а сами рекли: "Слава тебѣ, Господи, слава тебѣ, святый, яко сподобилъ еси насъ видѣти градъ твой святый!" А когда увидѣли насъ турки съ стѣны градской, нашъ корованъ, тогда воевода выслалъ къ намъ турокъ-арапъ конницу съ ружьем. И турки-арапы выѣхали въ поле, а сами стали скакать, винтовать, копья бросать -- ради сабаки, что мы пришли. Скачютъ по полю противу насъ, а сами намъ говорятъ: "Саламъ аликъ!" А мы имъ противу такожъде говоримъ: "Алики саламъ, здравы ли живете?" -- "Какъ-де васъ Богъ милуетъ? Какъ-де васъ Богъ пронесъ от курсановъ, от разбойниковъ сирѣчь?" Да и поскакали назадъ за насъ къ коровану; да и поѣхали назади корована всѣмъ полкомъ, бутто все насъ провожали. А мы уже всѣ пѣши шли до вратъ градскихъ. А изъ Иерусалима вышли на поле христиане: греки, армяне, кафти, французы, иноки, мужи и жоны -- всѣ встречаютъ насъ, а сами плачютъ: "Как-де васъ Богъ пронесъ от араповъ?" А мы такъже плачемъ, никто тутъ не можетъ удержатися. Ужасъ и радость! Уже въ радости всю бѣду забыли, которую приняли от араповъ въ путномъ шествии.

Октября въ 30 день приидохомъ ко святому граду Иерусалиму. И когда мы внидохомъ во святый градъ Иерусалимъ и вънутрь града, подле дома Давидова, множество народа: турокъ, араповъ, л. 44 об. // христиане-армяне и разныхъ еретическихъ вѣръ стоятъ. Вси, миленкия, ради, встрѣчаютъ насъ, всяк своей вѣры своихъ смотрятъ. Тутъ въ корованѣ всѣхъ вѣръ шли, а корованъ нашъ шолъ верстъ на пять и болши, зѣло многолюдно. А, вшедши во святый градъ Иерусалимъ, всѣ пошли по разнымъ монастырямъ. А мы со греки пошли въ Великой монастырь патриаршей греческой; армяне пошли въ монастырь Иакова, брата Божия.

А когда мы стали въ монастырь възъѣжжать во врата, тутъ насъ во вратѣхъ стрѣтилъ намѣстникъ со всѣми старцами. Ради зѣло, потому что отчаялись насъ, жили на пристали полъсемы недѣли. И старцы наши кони разсѣдлаваютъ и рухледь нашу въ келью несутъ; съ горелкою и съ виномъ старцы стоятъ, а иныя на блюдахъ закуски, изюмъ сухой держат. И стали всякому человѣку по два финжала подносить горелки. И радостно, и плачевно! Потом раздавали кѣльи. Мы же въ кѣльяхъ мало опочихомъ, начали бить въ доску за трапезу. И, пришедъ, старцы стали насъ звать за трапезу. Трапеза зѣло велика, толко жены себѣ ѣли въ кѣльи. Потомъ ударили въ кандию, и стали "Отче нашъ" говорить, и сѣли хлѣбъ ясти. И трапеза была зѣло доволна всячиною и вином доволна была, поили нескупо. Уже пространнѣе тоя трапезы быть нелзя, болшую часть далой несли. И, воставши изо стола, воздали благодарение Богу.

Изъ-за трапезы повели насъ гулять на верхъ монастыря, поверхъ кѣльи, около Великия церкви, на гору Голгофу. И, падше, поклонихомся и лобзахомъ святую гору Голъгофу. Потом стали намъ указывать святыя мѣста: Елеонскую гору, Вифлеемъ, обитель Саввы Освященнаго и Содомское море, Иорданъ-рѣку. И тогда мы увидѣхомъ съ горы Голгофы мѣста святыя: гору Елеонскую, иныя святыя мѣста -- и от слезъ не могли удержатися от радости. Падше поклонихомся на землю, и от радости той всю бѣду арабскую забыхомъ, и хвалу Богу воздахомъ. А сами всѣ единогласно рекохомъ: "Слава тебѣ, Господи! л. 45. // Слава тебѣ, святый, яко сподобилъ еси насъ, грѣшныхъ, видѣти святый твой градъ! Пресвятый-святый Владыко, что воздадимъ тебѣ? Како насъ, недостойныхъ, допустилъ со грѣхи нашими?"

И тако ходихомъ по крилу церковному великия церкви Воскресения Христова, и смотрихомъ здания церковнаго. И дивихомся: "Како матерь нашу церковь и таковую красоту отдалъ босурманомъ въ поругание?" И плакахомъ, на такое строение глядя, не мощно от слезъ удержатися. И приидохомъ къ Великой церкви ко окну, въ ней же подаютъ брашна братиямъ, кои въ Великой церкви сидятъ заперты для службы святыхъ¹ мѣстъ, по верви пущаютъ къ нимъ въ церковь. Мы же смотрихомъ сверху во окно внутрь церкви, и видѣхом предѣлъ надъ Гробомъ Господнимъ, и возрадовахомся радостию великою. А сами, какъ бы мощно, такъ бы вскочили въ церковь, да невозможно от турокъ-сабак: они церковь запираютъ и печатаютъ. И смотрѣхомъ внутрь церкви, и дивихомся, и видѣхомъ тамъ² старцов, ходящихъ по церкви, разныхъ вѣръ еретическихъ: овыя, ходя, кадят святая мѣста, а иныя службы поютъ. Мы же дивихомся таковому безстудию ихъ. А франки поютъ на органѣ, a всѣ тѣ воры нарицаются христианами! Что пѣть дѣлать? Богу тако попустившу! И тако намъ доволъно ходившимъ и вся святая мѣста смотрѣвшимъ, и уже от радости вся бывшия скорби намъ на пути, на мори, от арапъ -- всю уже тоя скорбь забыли. Слава Богу! А когда шли во святый градъ Иерусалимъ и видѣхомъ скорби всякия, все, конечно, отчаяхомся видѣти святый градъ. И доволно ходихомъ по крылу церковному.

И поидохомъ во своя кельи, и мало опочихомъ. Приидоша старцы и позваша насъ къ записки, мы же всѣ приидохомъ въ патриаршу въ келью. И тутъ стали всякова человѣка и мене въ книгу записовать, а у записки сидѣлъ митрополитъ Птоломаидской да намѣстникъ патриаршей. А от записки брали съ богатыхъ по десяти, по осми, по пяти червонныхъ, а съ убогихъ -- по пяти талерей. И какъ уже всѣхъ переписали, такъ питропос, сирѣчь намѣстникъ, позвалъ мене. Такъ я къ нему пришолъ, по обычаю поклонился да и подалъ ему л. 45 об. // царской листъ московской. Потомъ мнѣ велѣлъ питропосъ сѣсть, и я сѣлъ. Питропосъ, взявши государевъ листъ, разгнулъ, а честь не умѣетъ. Толко гербъ царской смотрѣли, да и поцѣловалъ гербъ царской, потомъ митрополитъ поцѣловалъ. А самъ питропосъ такъ мнѣ сказалъ чрезъ толмоча: "Для ради де великаго государя царя Петра Алексиѣвича и ево ради царскова здравия все тебѣ добро будетъ у насъ. Не печался-де ничемъ, дадимъ тебѣ келью добрую и станемъ-де тебе водитъ по святымъ мѣстамъ, гдѣ-де намъ возможно. A гдѣ невозможно и коими мѣстами босурманы владѣютъ, а христианъ не пущаютъ, тутъ-де и сами не вольны". И я вставши да поклонился. И питропосъ мнѣ молвилъ: "Иди-де теперьво въ келью опочивать, а когда-де будетъ время, убравшися, станемъ-де васъ вадить по святымъ мѣстамъ". А грекамъ завистно сильно, что питропосъ такую показалъ любовь. И тако поидохомъ въ келью и препочихомъ.

И бысть якобы о полунощи, стали клепать въ доску ко утрени. Мы же приидохом въ церковь царя Константина и матере его Елены и тутъ мало постояхомъ. Когда начали на утрени кафизмы говорить, тогда намъ стали свѣчи раздавать и повѣли насъ ночи со свѣчами по святымъ мѣстамъ. Прежде привели тутъ, гдѣ Христосъ сидѣлъ на камени, когда явился Марии Магдалины. Тутъ надъ тѣмъ каменемъ здѣланъ чуланъ дощатой зъ дверми, да и замыкаютъ. А камень, что столъ, круглой; камень -- красной кремень. A гдѣ Христосъ сидѣлъ, то мѣсто сребромъ обложено и позлащено. Тутъ, подле того каменя, церковь Иакова, брата Божия, а служатъ въ ней греки. Тутъ мы, тотъ камень цѣловавше, пошли до церкви, гдѣ Мариа Египетская плакала предъ образомъ Пресвятыя Богородицы. Потомъ повели насъ до Авраамовой церкви. Пришедъ въ тую церковь, цѣловахомъ то мѣсто, гдѣ Исаакъ стоялъ связанъ, когда его Авраамъ хотѣлъ заклать. И то мѣсто обложено сребромъ и позлащено, величиною съ болъшую тарелку.

Потомъ возвратихомся въ Великой монастырь. Идучи въ монастырь, цѣловахомъ врата Великия церкве, и тако л. 46. // возвратихомся въ монастырь. И приидохомъ въ церковь, а въ церкви уже поютъ славословие великое. И отпѣли утреню, и тако поидохомъ въ келий свои. Потомъ пошли да литургии, отпѣли литоргию, вышли изъ церкви, пошли всѣ до винной палаты. Тутъ всѣмъ подъносили раки по финжалу, а по-руски горѣлка. Таковъ въ томъ монастыри уставъ: послѣ обѣдни всѣ старцы вышедъ изъ церкви да и пойдутъ пить горѣлку, а винной старецъ подноситъ всякому человѣку по финжалу. У грекъ незазорно пить горѣлку, они все на тоща сердце пъютъ по финжалу. Хошъ кто церковнаго не пъетъ, a горѣлку пъетъ. Тотъ у нихъ въ чести, кто вина церковнаго не пъетъ. И тако поидохомъ до келии своей.

По времени же позваша насъ за трапезу и такоже по-прежнему насъ удоволиша всѣмъ, брашномъ и виномъ. Воставъ изъ-за трапезы, трапезу заперли, не пустили вонъ богомолцовъ, стали ноги умывать. А за умыванья брали съ нарочитыхъ по семи, по пяти и по восми червонныхъ, а со убогихъ -- по пяти талерей. И тако умывъ ноги и обравъ гроши, отварили двери и выпустили вонъ.

И переночевавъ ночь, утре, на первомъ часу дни, привели къ монастырю арапы коней. Къ намъ же пришедъ чорной попъ Дарафей, да старецъ-арапъ возвѣстилъ всѣмъ, чтобы шли въ Вифлеемъ. Мы же стали сбиратися. И вышли за градския врата Лидския, и тутъ всѣ збирались. Тогда стали коней разбирать, а иже пѣши шли, а арапы сильно сожаютъ на кони, хошъ кто не хощетъ. Мы же шли пѣши, для того что они, сабаки, сильно извозомъ грабятъ: на десять верстъ полтина станетъ извозу. И когда сожидались всѣ, такъ и пошли къ Вифлеему.

И тутъ на пути на левой сторонѣ минухомъ монастырь Святаго пророка Илии, гдѣ попалилъ огнемъ пятьдесятницу. Тотъ монастырь от Иерусалима версты с три мѣрныхъ будетъ*. Да тутъ же на другой странѣ дороги на правой рукѣ, какъ въ Вифлѣемъ идешъ, противъ монастыря лежитъ камень великой, а на немъ спалъ Илиа Пророкъ. И какъ онъ на камени лежалъ, такъ пророкъ весь изобразися; все знать: гдѣ лежала глава, гдѣ ноги, гдѣ спина -- что воскъ, вообразилась. А надъ тѣмъ каменемъ стоитъ древо масличное. И богомолцы то древо и тотъ камень лобзали всѣ; и мы, грѣшнии, и камень л. 46 об. // брали на благословение, и древа ломали вѣтвие. И мало отидохомъ, якобы съ версту, тутъ стоитъ гробъ Рахилин, матере Иосифа Прекраснаго. Когда она на пути умерла, тутъ погребена бысть.

Мы же мало еще поидохомъ от тово гроба Рахилина, на долу стоит древо масличное. А сказоваютъ про то древо: когда Пресвятая Богородица бѣжала во Египетъ от Ирода-царя, такъ же под тѣмъ древомъ почивала съ Превѣчнымъ Младенцемъ. И то древо и доднесь зелено, невелико, окладено камениемъ. Мы же, грѣшнии, то древо ломахомъ на благословение. И от того древа поидохомъ къ Вифлеему. И не доходя Вифлѣема, въ правой рукѣ въ полугорѣ стоитъ весь Еффрафа, поболши жильемъ Вифлѣема; толко мы въ ней не были. И тако приидохомъ къ Вифлѣему.

Вифлѣемъ стоитъ на горѣ красовито. Въ немъ жилья немного, подобно селу, толко церковь узорична Рождества Христова над тѣмъ мѣстомъ поставлена, надъ вертепомъ, гдѣ Христосъ родился. Въ той церкви ясли Христовы, а вертепъ посредѣ церкве. Въ вертепъ итти, что въ походной погребъ, неглубоко, ступеней пять. И въ пещерѣ ясли каменныя от мрамору бѣлаго. A гдѣ Превѣчный Младенецъ родился, и то мѣсто сребромъ обложено, и позлащено, и камениемъ драгимъ унизано. А вертепъ узоричисто здѣланъ: стѣны вси бархатомъ съ золотомъ и всякими цвѣты украшенъ. A нынѣ ту церковь держутъ французы-папежцы: туракъ у грекъ отнялъ да французамъ отдалъ, а грекамъ далъ предѣлъ зъбоку той церкви. А что было въ той церкви строенье греческое, то все французы вонъ выкидали. Дѣйсусы, коностасы резныя, позлащенныя -- то французы вонъ выкидали, и то строенье лежит топерева не въ призорѣ. А то строенье грекомъ многая тысящи давали стало, а топерво пропадаетъ такъ ни за что. А крыта та церковь свинцомъ. Длина тоя церкви пятьдесятъ саженъ, а поперекъ дватцать семъ саженъ. А въ трапезы тоя церкви пятьдесятъ столпов аспидныхъ, на сторонѣ по 25 столповъ. И тутъ на мѣстѣ арапы продаваютъ лѣстовки: многия тысящи во весь годъ къ тому числу спѣютъ да богомолцовъ дожидаются. Такъ богомолцы у нихъ всѣ покупятъ; и мы отчасти по силѣ купили про себя, л. 47. // на Русь, братии нашей для благословения.

A тѣ лѣстовки кладутъ на Гробѣ Господни, такъ они освящаются Гробомъ Господнимъ. И такъ въ свою землю развозятъ и въ подаркахъ раздаютъ тѣ чотки. Потомъ я, грѣшный, пошолъ въ пещеру, гдѣ младенцы избиены от Ирода-царя. Зѣло удивительна та пещера, а земля въ ней бѣлая; а ходъ въ нея изъ вертепа, гдѣ Христос родился.

Потомъ позваша насъ за трапезу, и трапеза была зѣло доволъна, и вина было много. Потомъ попъ Дарафей да старецъ-арапъ, -- попъ взялъ книгу, а старецъ блюдо болшое, -- и стали денги обирать. И греки нарочитыя давали по десяти червонныхъ, по 8, по 7, по 5; а нижняго ступени -- по 5 талерей, ниже того не берутъ. А будетъ кто поупрямится да станетъ 4 талера давать, то такъ въ глаза и броситъ: "Како-де ты хужей, сирѣчь богомолецъ?!" Таковы-та греки! Будетъ кто хощетъ во Иерусалимъ итти, то сумма грошей велика надобетъ. И, вставъ от трапезы, пошли гулять по кельямъ, высоки кѣльи. И смотрихомъ, и дивихомся: красовито сильно стоитъ Вифлѣемъ на горѣ. Какъ посмотришъ къ Содомскому морю -- ужасно зѣло!

И утре поидохомъ изъ Вифлѣема тѣмъ же путемъ въ вышереченной монастырь Святаго пророка Илии. И тутъ игуменъ насъ стрѣтилъ того монастыря, въвелъ насъ въ церковь Святаго пророка Илии. Церковь зѣло узорична, а въ ней писмо все стѣнное хорошо сильно. Тутъ лежитъ камень, въ стѣнѣ въдѣланъ, на которомъ сидѣлъ пророкъ, когда попалилъ пятьдесятницу. Въ той церкви трапеза была богомольцемъ. И той же попъ Дорофей по-прежнему взялъ книгу да записовалъ, а гроши такъ же бралъ, что и въ Вифлѣемѣ. Вставши от трапезы и погулявъ по церкви, мало опочихомъ, поидохомъ изъ монастыря Святаго пророка Илии.

И приидохомъ въ монастырь къ Честному Кресту, гдѣ чесное древо расло. Въ томъ монастыри церковь зѣло предивна, писмо стѣнное. Въ той церкви подъ святою трапезою пѣнь того древа, съ котораго съсѣчено животворящее древо, изъ котораго и здѣланъ Крестъ Христовъ, на немъ же распятъ бысть Господь нашъ Исусъ Христосъ. Мы же, грѣшнии тотъ пѣнь ламахомъ. Да въ той же церкви вы- л. 47 об. //носили часть от животворящаго древа, на немъ же распятъ Господь нашъ Исусъ Христосъ, -- крестъ здѣланъ. Мы же, грѣшнии, лобызахомъ той крестъ.

А сказоваютъ про то древо: посадилъ Лотъ три главки по грѣшении со дщерми и поливалъ то древо по повѣлѣнию Авраамову. И тогда Соломонъ сталъ строить Святая Святыхъ, и то древо повѣлѣлъ съсѣчь на тябло. И мастеры то древо смѣрили и потянули вверхъ -- оно и коротко стало. Они же усумнѣшася, и опустиша долу, и смѣрели -- оно и пришло въ мѣру; потянули опять -- а оно и опять стало коротко. Такъ мастеры познали, что хощетъ быть нѣкое таинство, и положили ево къ стѣнѣ -- и бысть сѣдалище иудеомъ. И когда пришла Южеская царица къ Соломону, и Соломонъ нача ея водити по своимъ царскимъ сокровищемъ и показовати ей вся своя царская сокровища и церковное здание. И тогда Соломонъ въведе царицу въ церковь и показавши ей вся церковная здания внутрь ея. Тогда Южеская царица, когда пришла къ чесному древу и увидѣла его, и воспѣла: "О треблаженное древо!" И от того времени не велѣлъ царь Соломонъ на томъ древѣ садится иудеомъ, и съ того числа бысть то древо въ чести иудеовъ. А когда жидове стали Христа распинать, и повѣлеша исъ того древа здѣлати Крестъ Христовъ, на немъ же распяша Господа Славы. И тотъ-та пѣнь въ той церкви стоитъ, и доднесь цѣлъ онъ, и сребром обложенъ, и позлащенъ.

И ходихомъ мы по церкви, и смотрихомъ здания церковнаго. Потомъ позвали насъ за трапезу. И трапеза была пространная; и вина много было для того, чтобъ охотно богомолцомъ денги давать. И тутъ¹ Дарафей-попъ да старецъ-арапъ бралъ денги по вышеписанному, какъ и въ прежнихъ мѣстѣхъ, и въ книгу записывалъ. И тутъ, ѣдши хлѣба, начевали. И гуляли по тому монастырю, въверху ходили по кѣльямъ. Удивителной монастырь, а пустъ весь; толко два старца или три живутъ для ради службы и для богомолцовъ: водятъ по святымъ мѣстамъ да денги обираютъ. И утре рано, на первомъ часу, подънесли по финъжалу раки, и поидохомъ во Иерусалимъ.

И приидохомъ во Иерусалимъ въ монастырь Великой. Потомъ стали¹ насъ разводить по монастырямъ и стали кѣльи разда-вать. Намъ же отвели кѣлью въ монастырь Иоанна Предтечи л. 48. // и дали мнѣ кѣлью. Мы же начахомъ жити и Бога благодарити. Потомъ позвали насъ въ монастырь Святаго архаггела Михаила на ево праздникъ ко всенощной. И тутъ въ вечерни былъ митрополитъ Птоломаидской, и на утрени онъ былъ, и литургию самъ служилъ, послѣ обѣдни поучение чолъ изустное. Пѣвцы у него были нарочиты, только ниже нашихъ гораздо. Тутъ, не роспустя богомолцовъ, подносили по финжалу раки да брали съ человѣка по червонному, по талерю, по полуталерю, кто что смогъ, по силѣ.

Потомъ стали пускать въ церковь не всѣми дверми, но половину отворилъ турчинъ, чтобъ иныя такъ не шли, а пропущалъ по человѣку да по два да досматривалъ печатокъ. У ково есть печатка, такъ и пуститъ тово, а у ково нѣтъ, тово не пуститъ.

ОПИСАНИЕ ВЕЛИКИЯ ЦЕРКВИ ВОСКРЕСЕНИЯ ХРИСТОВА

О градѣ въ полунощномъ углѣ стоитъ церковь великая Воскресения Христова. А въ ней врата двои: на полудни одни отворяются, а другия закладены камениемъ. И какъ митрополитъ со Христианы и мы, грѣшнии, съ нимъ же вошли, и тутъ, немного пошедъ, якобы саженей пять, лежитъ камень противу вратъ церковныхъ от мрамору бѣлаго, огражденъ решеткою мѣдною. И съ того камени положенъ бысть Христосъ во гробъ Иосифомъ и Никодимомъ; и на томъ камени Христа въ плащеницу обвивали. И тотъ камень митрополитъ и всѣ христиане цѣловали; и мы, грѣшнии, такожде цѣловали; потомъ иныхъ вѣръ. И надъ тѣмъ каменемъ горятъ восемь кандилъ съ масломъ древяннымъ от разныхъ вѣръ. А сказоваютъ про тотъ камень, что подлинной былъ не мраморной, но простой бѣлой. А тотъ-де камень французы вывезли въ свою землю. А за тотъ-де камень турокъ на французахъ взялъ скарбу великую червонныхъ; и на томъ-де мѣстѣ положили въмѣсто тово сей камень мраморной, что нынѣ видимъ всѣмъ. А кандила надъ тѣмъ каменемъ горят и день и нощь. А иныя не такъ сказоваютъ, бутъто тотъ камень положила царица Елена, а подлинной-де камень разобрали христиане на благословение. И о семъ камени вѣдомости подлинной нѣт, гдѣ тотъ камень девался: тутъ ли, гдѣ царица Елена его въ той церкви скрыла, или гдѣ онъ, Богъ вѣсть. А что фряги его, говорятъ, украли, и сему, что будетъ, неймется вѣры: мудро его у турокъ увесть! И от того камени поидохомъ налѣво къ западной странѣ. л. 48 об.//

Среди Великия церкви стоитъ теремокъ-предѣлъ, а въ немъ Гроб Господень. A предѣлъ, аки церковь, надвое перегороженъ. И какъ въ предѣлъ въ первой войдешъ, тутъ лежитъ камень, егоже аггелъ Господень отвалилъ от двери Гроба Господня. И тотъ камень собою невеликъ, кабы въ пудъ въ пятнатцать; а утверженъ въ помостъ; а онъ сабою круголъ, что стулъ. А знать, онъ прежде сего бывалъ великъ, да до взятия туркова брали его христиане на благословение, a нынѣ уже не дадутъ. А камень красенъ, что кремень. А над нимъ горятъ кандила разныхъ вѣръ съ масломъ древяннымъ. Мы же, грѣшнии, тотъ камень цѣловахомъ.

И тако поидохомъ ко Гробу Господню въ другой предѣлецъ. А входъ ко Гробу Господню зѣло нуженъ: двери ниски да и уски -- все нагнувши да по одному человѣку, а двоя въ рядъ не разойдутся. А входятъ человѣкъ по пяти, по шти, а болши нелзя. Тѣ поклонятся да выдутъ, да иныя пойдутъ. Нуженъ зѣло входъ да и медленъ: нескоро выходятъ оттудова, для того что радостно вельми. Такъ кому хочется скоро вытить? Уже насмотрится доволи таковаго дару да выдитъ. Хошъ шумят, хошъ кричатъ, не гледятъ на то.

И когда мы внидохомъ ко Гробу Господню, егда же мы увидѣхомъ Гробъ Господень, тогда радости исполнися сердце наше; и забыхомъ скорбь нашу, бывшую намъ на пути, и, падше, поклонихомся Гробу Господню. Тогда от такой радости не могохомъ от слезъ удержатися, и от очию слезы испускахомъ, а Гробъ Господень лобызахомъ, а сами рекохомъ: "Слава тебѣ, Господи! Слава тебѣ, святый, яко сподобилъ еси насъ, грѣшных, видѣти гробъ свой пресвятый и лобзати! Что воздамы тебѣ, Владыко святый, како мене, недостойнаго, допусти со грѣхи нашими окаянными гробъ твой пречистый видѣти?!" И дивихомся человѣколюбию Божию, како от многъ лѣтъ желаемое получихомъ: прежде слышаниемъ и прочитаниемъ истории, нынѣ же Богъ сподобилъ самимъ видѣти. И тако воздахомъ хвалу Богу и Пречистѣй его Матери.

И стояхомъ тутъ, и смотрихомъ, како прихождаху тутъ ко Гробу Господню на поклонение от разныхъ вѣръ еретическихъ. И видѣхомъ армянъ, армянскихъ жонъ. Зѣло мнѣ, грѣшнику, во удивление, удивили меня зѣло: какъ на Гробѣ Господни они плачютъ, такъ слезъ лужи стоятъ на доскѣ гробной; а иную баба-ту насилу л. 49. // прочь оттошшишъ от Гроба Господня. Дивное чюдо!

Хоша еретическая у нихъ вѣра, мы же подивихомся таковому усердию.

А Гробъ Господень придѣланъ къ стѣнѣ предѣла къ полунощной странѣ, та страна свободна; возглавие и подъножие примуравлена. А длина Гробу Господню -- девять пядей, а поперечины -- пять пядей. А надъ Гробомъ Господнимъ сорокъ семъ кандилъ съ масломъ древяннымъ, а горят день и нощь. А въ тѣ кандила масла наливаютъ и надъсматреваютъ старцы гробныя разныхъ вѣръ еретических. И всякой старецъ въ свои кандила масла наливаетъ. А буде видитъ: въ чюжихъ кандилахъ масло догараетъ -- такъ вдаритъ въ колоколецъ; такъ пришедъ да и нальетъ масла. А колокольцы от земли приведены во всякую келью, кой гдѣ живетъ. А кандила надъ Гробомъ Господнимъ разных вѣръ еретическихъ.

А писано въ Карабѣйникомъ странникѣ, что де етотъ гробъ здѣлала царица Елена надъ тѣм подлиннымъ Гробомъ Господнимъ. А входъ-де къ нему подъ землею; a нынѣ греки и входъ забыли, изъ памяти у нихъ вышло. А етотъ Гробъ Господень здѣланъ от мрамора бѣлаго, и покрытъ декою, и мраморною, и запечатанъ седмию печатъми свинчатыми. A нынѣ тѣ печати чють знать, уже стерлися; а печати -- насквозь дека верчена да такъ и заливаны. А что дека на Гробѣ Господни, на верху язва поперекъ разсѣлася, толко не насквозь, до другой страны разсѣдина не дошла. И поклонившеся Гробу Господню, и тако изыдохомъ исъ предѣла, и смотрихомъ по церкви сюду и сюду, и дивихомся зданию церковному.

А у церкви надъ Гробомъ Господнимъ верхъ разбитъ, турки разбили, a здѣлать не дадутъ. А диря-та покрыта сѣдкою мѣдною, чтобъ птицы не летали. A предѣлъ надъ Гробомъ Господнимъ обитъ деками мраморными, а инде уже деки вывалились. А Великая церковь была подъписана мусиею, зѣло была узорична, а нынѣ вся полиняла а не въ призорѣ, а сие турки починить не дадутъ. А Великой церкви длина -- сто сорокъ ступеней, а поперекъ -- сто ступеней. Да тутъ же мы стояхомъ и смотрихомъ на верхъ церкви. Видѣхом: на стѣнахъ церковныхъ кресты изображены въ камени, великия кресты, на западной и полунощной, на полуденной. А подобиемъ таковы: въ срединѣ троечастной, что у нас на Успенскомъ соборѣ, а по сторонамъ четвероконечныя; л. 49 об. // а подъпись на троечастномъ, на четвероконечномъ: "Исусъ Христосъ Ника". A дѣлала тѣ кресты царица Елена съ подлиннаго Креста Христова. А троечастной Крестъ Христовъ съ возглавиемъ, а подобие таково, якоже сии образцы свидѣтелствуютъ. А верхъ надъ Гробомъ Господнимъ аки теремокъ, что яблоко кругло. А на Гробѣ Господни служатъ французы-папежцы. А входъ ко Гробу Господню никому не возбраненъ, всѣхъ вѣръ ходятъ. А за предѣломъ Гроба Господня къ стѣнѣ придѣланъ предѣлъ: тутъ служатъ кофти, а за ними хабежи. Тутъ гробы Иосифа и Никодима выбиты въ стѣну могилою, а гробовъ нѣтъ, толко ямы. Мы же тѣ гробы цѣловахомъ и землю брахомъ, а земля красна видомъ.

И тако поидохомъ къ церкви Воскресения Христова дванадесять ступеней. А въ той церкви служатъ греки, митрополитъ греческой. А патриархъ не живетъ во Иерусалимѣ, но живетъ въ Едринополѣ. А длина той церкви -- дватцать ступеней, а поперекъ -- десять ступеней. Посредѣ же той церкви Пупъ земли, покрытъ камениемъ, а руками человѣческими не дѣланъ, но здѣланъ Божиимъ повѣлѣниемъ. А от Пупа земнаго четыре ступени въ той же церкви есть мѣсто, ограждено каменемъ народа ради, вышина повыше человѣка. A посредѣ той ограды пропость-щѣль, какъ можно человѣку пролесть. А какъ въ нея посмотришъ, такъ темно, а глубины Богъ вѣсть. И мы про ту пропасть спрашивали, и греки сказали: "Богъ-де знаетъ, что ето за щѣль. Мы-де и сами не знаемъ, уже изъ памяти вышло, такъ никто не знаетъ". А въ той церкви иконное писмо все московское -- царское подание нашихъ государей, а писмо верховных мастеровъ.

И тако намъ ходившимъ въ церкви, и начаша греки въ доску бить въ церкви къ вечерни. Потомъ стали вечерню пѣть, а митрополитъ Птоломаидской сталъ на мѣстѣ. И, отпѣвъ вечерню, позвали всѣхъ христианъ греческой вѣры на Голгофу ужинать за трапезу; и тутъ трапеза была всѣмъ доволна: и брашномъ, и питиемъ. Потомъ попъ Дарафей пошолъ зъ блюдомъ, а старецъ съ тетратью, да брали такъ же: съ нарочитыхъ по 8, по 7, по пяти червонныхъ, а съ нижнихъ по пяти талерей. A послѣ трапезы начахомъ апять ходити по церкви и по святымъ мѣстамъ. И хождахомъ по церкви -- утѣшно л. 50. // силно гулять, ненасытная радость!

И увидѣли французы, что греки вышли изъ-за трапезы, и вѣлѣлъ францужской намѣстникъ заиграть въ свои органы для богомолцовъ греческихъ. И когда въ тѣ органы заиграли французы, тогда не могъ никто удержатся, чтобъ тѣхъ органовъ не слушать. Зѣло у сабакъ лъстиво и сладко играютъ! И тѣмъ играниемъ многихъ во Иерусалимѣ отвратили от греческия вѣры къ себѣ въ папежную вѣру. Тщательны сабаки, многими дарами дарятъ, денгами, платьемъ многимъ оболстили.

Мы же ту нощь всю не спахомъ от радости, ходихомъ по святымъ мѣстамъ и мѣрихомъ Великую церковь мѣсто от мѣста. А изъ той церкви Воскресения Христова ходятъ на лѣстницу на Лобное мѣсто. А от тово мѣста 20 ступеней стоитъ престолъ, идѣже жидове на Господа терновъ вѣнецъ плели; тутъ служатъ греки. И от того мѣста 10 ступеней стоит престолъ, гдѣ раздѣлиша воини жидовския ризы Господни; и тутъ служатъ греки жъ. А от того мѣста 16 ступни -- гдѣ Пресвятая Богородица плакала по Христѣ во время страсти. И на всѣхъ тѣхъ мѣстахъ службы, и висятъ кандила скляничныя съ масломъ древяннымъ, горятъ безъпрестанно.

И от того мѣста къ западной странѣ 10 ступеней стоитъ темница; три ступни -- гдѣ сидѣлъ Господь нашъ Исусъ Христосъ от иудей. И тутъ горятъ четыре кандила день и нощь. Да тутъ же лежитъ и колода каменная, а въ ней пробита двѣ дири: какъ жидове наругалися Христу, и клали нозѣ его въ кладу и замкомъ замыкали. А от того мѣста 20 ступней -- гдѣ стояли ученицы, плакали по Христѣ во время страсти Господни.

А от того мѣста къ полунощной странѣ въ той же болшой церкви стоитъ столпъ каменной от бѣлаго мрамору, за него же привязанъ бысть Господь нашъ Исусъ Христосъ от беззаконныхъ иудей. От того столпа вторая часть въ вѣтхомъ Римѣ въ церкви Святыхъ апостолъ Петра и Павла; а третья часть въ Царѣградѣ въ церкви Успения Пресвятыя Богородицы, гдѣ патриархъ служитъ, и тую мы часть въ Царѣградѣ видѣли и цѣловали. А у того столпа престолъ, служатъ французы. А от того столпа къ западу стоятъ французкия органы, зѣло велики, привезены изъ Риму от папы.

Да въ той же церкви, не ходя на Лобное мѣсто на лѣстницу от того мѣста 24 ступни, на л. 50 об. // восточной странѣ, позади олтаря Воскресения Христова, тутъ есть врата великия и лѣствица въ пещеру ископана глубока, итти въ нее по ступенемъ каменнымъ. И какъ снидешъ долу, тутъ стоитъ церковь каменная царя Константина и матери его Елены. И тамъ горятъ три кандила съ масломъ, а посредѣ тоя церкви въ пещеру ископана лѣстница, въ землю 7 ступней. И тамо царица Елена обрѣла Крестъ Христовъ и два разбойнича. А стоитъ на томъ мѣстѣ седмъ кандилъ христианскихъ, одно латинское.

А одесную страну Воскресения Христова тутъ есть лествица -- итти на гору высоко, на Голгофу, каменная лѣствица, 13 ступеней. А святая гора, гора Голгофа, каменная, высока, на ней же распятъ бысть Господь нашъ Исусъ Христосъ от иудей. А на Голгофѣ, гдѣ водруженъ бысть Крестъ Христовъ, и тутъ пробита гора пяди. Мы же, грѣшнии, то мѣсто цѣловали, обложено сребромъ и позлащено; а изъ того мѣста благовоние исходитъ зѣло запашисто; а то мѣсто выбито кругло. А за тѣмъ мѣстомъ поставленъ крестъ-распятие, а написано распятие по-латински, и подножия нѣт, a нозѣ прибиты однимъ гвоздемъ. A гдѣ укануша кровь Господня, и то мѣсто до полупяди широко, а глубины никто же вѣсть. А церковь та на горѣ Голгофѣ вся выкладена каменемъ мраморнымъ пестрымъ, зѣло узоричиста. А ходятъ въ нее разувши, въ однихъ чюлкахъ. А у того мѣста сидитъ старецъ со свѣчами неотходно. А служатъ на томъ мѣстѣ греки. А от Лобнаго мѣста въправо, якобы сажени двѣ, лежитъ камень круглой, въдѣланъ въ помостъ; и на томъ камени снятие было Господня тѣла съ креста; а тутъ служатъ французы.

А зшедъ съ лѣствицы, налево подъ горою святыя Голгофы стоитъ церковь каменная. А въ ней на входѣ по обѣ стороны стоятъ два гроба царския; а какия были цари, никто не знает. И мы спрашивали у грекъ, и они не знаютъ: иной скажетъ греческихъ царей, иной скажетъ латинских -- а подъпись на нихъ латинская. A тѣ гробы здѣланы зѣло хитро; мнится, не гробы -- какое-то чюдо; а не вѣмъ что, Богъ вѣсть. А не цѣлуютъ ихъ, толко спинами трутся объ нихъ; а не вѣмъ, чего ради. А за тѣ л. 51. // гробы пошедъ мало, въ той же церкви на правой руки гроб царя Мельхиседека. Да въ той же церкви, от тово гроба Мелхиседекова три ступни, видитъ щѣль въ гору: разсѣлась гора Голгофа. Егда пришедъ от воинъ и видѣ Христа уже умерша, и копиемъ ему ребро прободе. И изыде кровь и вода, и кануша кровь на Голъгофу -- и ту разсѣдеся гора каменная от крови Господни. И истече кровь на главу Адамову: бѣ бо глава Адамова въ той горѣ, гдѣ распяша Господа иудеи, ибо то мѣсто зовется Лобное, сирѣчь Краниево. И та разсѣдина знать и до сего дни. A гдѣ глава Адамова лежала, и то мѣсто решеткою здѣлано, чтобъ не ломали то мѣсто камения. A мѣсто невелико, и глава Адамова, по тому мѣсту знать, невелика была, какъ бы нынѣшнихъ людей. И на горѣ Голгофѣ престолъ греческой да два францужскихъ. А за францужскимъ престоломъ на той же горѣ, от Лобнаго мѣста къ полудни итти десять ступней ножныхъ, и тутъ то мѣсто, идѣже Авраам на жертву принесе сына своего Исаака.

А церковь великая Воскресения Христова греческия вѣры, гдѣ служивалъ патриархъ греческой. A нынѣ патриарха нѣтъ во Иерусалимѣ, но живетъ въ Едринополѣ при самомъ салтанѣ. А во Иерусалимѣ на ево мѣстѣ намѣстникъ да 4 митрополита по переменам живутъ: 1. Кесарийской, 2. Лидской, 3. Птоломаидской и Назареидской, 4. Иорданской. И тѣ митрополиты живут во Иерусалимѣ, а служатъ по переменамъ, въ епархиахъ своихъ не живутъ от насилия турковъ и араповъ. А Великая церковь, основания царя Константина и матере его Елены, ограждена кругомъ, на четыре части всѣ стѣны. А церковь великую Воскресения Христова держитъ греческой намѣстникъ зъ греки, а Гробъ Господень -- французы-латыня. А по обѣ страны Великия церкве службы еретическия; а сказываются христиане, a вѣра ихъ проклятая еретическая. И тутъ нощь всю ходихомъ по Великой церкви, и смотрихомъ, и святымъ мѣстомъ кланяхомся, и лобзахомъ, и дивихомся зданию церковному и красотѣ той церкви, како вся страсти Христовы внутрь тоя Великия церкви ограждены.

У грекъ всенощныхъ не бываетъ, только на вечерни на литѣи пять ставятъ хлѣбовъ: великия хлѣбы, да тонки. А верхней хлѣб поставятъ три свѣчи: не воткнетъ въ хлѣбъ, а поставитъ свѣчи въ хлѣбъ. Отпѣвъ вечерню, разломавъ хлѣбъ да и раздаютъ. лИ послѣ утрени стали пѣть литургию. И после . 51 об. // литургии попъ греческия и митрополитъ облекся во вся священныя одежды во олтарѣ, и взяша хоругви, и взяша часть древа животворящаго, и иконы, и мощи святыхъ въ ковчегахъ, -- а ковчеговъ будетъ до дватцети и болъши, а ковчеги серебряныя и иныя хрустальныя, -- и тако поидоша во вся врата изъ олтаря, и приидоша къ предѣлу Гроба Господня. А за митрополитомъ -- попы и старцы, потомъ греки, христиане. А передъ митрополитомъ турокъ зъ ботошкомъ очищаетъ дорогу, не даетъ мататся лишнимъ, иныхъ вѣръ еретическихъ. Зѣло управно, подобно что у насъ на Москвѣ ходы ходятъ, такъ служивыя напереди идутъ да дорогу очищаютъ. Такъ-та и туракъ тѣмъ же подобиемъ и всякое безчиние унимаетъ. А естьли бы не такъ, то бы садомъ былъ въ церкви великой, уголовщина бы была, а то иныхъ вѣръ не близко припускаютъ. Да такъ-то турокъ всякой вѣры разрядъ чинитъ, когда свой праздникъ кои не празднуютъ. Мы же зѣло подивихомся. И тако митрополитъ всѣмъ соборомъ съ христианы обшедъ кругомъ предѣла Гроба со кресты да и пошолъ въ предѣлъ Гроба Господня. И поклонися Гробу Господню, вышелъ вонъ; потомъ греки и мы съ ними же; потомъ разныхъ вѣръ еретическихъ. Потомъ поидоша въ церковь Воскресения Христова и отпустиша литургию. Потомъ пришли турки и отперли Великую церковь, и поидохомъ вонъ изъ Великия церкви всѣ греки и всѣхъ вѣръ еретическихъ. Потомъ турокъ заперъ Великую церковь и запечаталъ.

А у Великой церкви двои врата: одни замуравлены, а во вторыя отворяются, и тѣ запечатлѣны от турокъ, которыя на турка дань збираютъ. А у тѣхъ вратъ по обѣ стороны стоят 11 столповъ: 8 мраморныхъ да три аспидныхъ. И, какъ вышедъ изъ церкви -- на правой рукѣ, въ церковь идучи -- на лѣвой странѣ, другой столпъ а от вратъ церковныхъ. И на томъ столпѣ язва великая разсѣлась, больши аршина вышины, подобно тому какъ громъ дерево обдеретъ. А сказоваютъ, что изъ того столпа въ Великую субботу вышелъ огнь изъ церкви тѣмъ столпомъ, такъ онъ отъ тово разсѣлся.

Мы же про тотъ столбъ у грекъ спрашивали, такъ они намъ сказали: "Надъ тѣмъ-де столпомъ бысть знамение великое, 24 роки тому л. 52. // уже-де прошло. Пришедъ-де армяне къ паши да и говорятъ такъ, что: "Греческая-де вѣра неправая, огнь-де сходитъ не по ихъ вѣрѣ, но по нашей. Возми-де у насъ сто червонныхъ, да чтобъ де намъ службу пѣть въ Великую субботу. А грекъ-де вышли вонъ изъ церкви, чтобъ де они тутъ не были, а то скажутъ: "По нашей-де вѣрѣ огнь съ небеси сходитъ"." И турчинъ облакомился на гроши, и оболстился на болшую дачю, да грек выслалъ вонъ изъ церкви. Потомъ турчинъ отперъ церковь и пустилъ армянъ въ день Великия субботы. А митрополитъ гречески со христианы стоялъ у столпа, у мѣста а царицана Елены, гдѣ она жидовъ судила, а то мѣсто внѣ церкви Великия. И митрополитъ стоялъ у тово столпа, и плакалъ, и Богу молился. А армяне въ Великой церкви въ тѣ поры по своей проклятой вѣрѣ кудосили, и со кресты около предѣла Гроба Господня ходили, и кричали: "Кирие елесонъ!" -- и ничто же бысть.

И будетъ какъ часъ адинацатай, и сниде огнь съ небеси на предѣлъ Гроба Господня, и поигра, яко солнце къ водѣ блистаяся, поиде ко вратомъ Великия церкви, а не въ предѣлъ Гроба Господня. И тамо не во врата поиде, но въ цѣлое мѣсто сквозѣ стѣну и въ столпъ каменной. И разсѣдеся столпъ, и выде огнь изъ церкви предъ всѣмъ народомъ. А столпъ треснулъ, что громъ великимъ шумомъ загрѣмѣлъ. Тогда весь народъ изъ церкви выбѣгоша на тотъ позоръ, смотрить таковаго чюда, гдѣ огнь поидетъ, и смотриша. И огнь пошелъ по помосту, что внѣ церкви слано камениемъ, и дошедъ до того мѣста, гдѣ митрополитъ стоитъ со Христианы и на коем мѣстѣ стоитъ кандило съ масломъ древяннымъ безъ огня, толко фитиль плаваетъ. И пришедъ огнь къ столпу, и опалилъ весь столпъ, потомъ загорѣся кандило.

И когда турчинъ увидѣлъ такое чюдо, а въ тѣ поры турчинъ сидѣлъ у Великой церкви у великихъ вратъ, кой дань збираетъ на турка, -- и увидѣлъ турчинъ такое чюдо, закричалъ великимъ гласомъ: "Велик Богъ христиански! Хощю быть христианинъ!" Тогда турки, ухватя, стали его мучить. И по многомъ мучении, видѣ его непокаряющася, потомъ склаша великой огнь противу тово столпа, гдѣ кандило съ масломъ загорѣлася, и тут л. 52 об. // ево спалиша. А когда онъ во огни стоялъ на коемъ камени, и на томъ камени стопы его всѣ вообразишася, яко въ воскъ. И тотъ камень и доднесь въ томъ мѣстѣ лежитъ. И столпы оба стоятъ на показание: тотъ, что у вратъ, съ разсѣдиною; а тотъ, что у царицына мѣста, черенъ весь, дымомъ опаленъ, и не сотрется копать та. Такое чюдо было!"

И от тоя поры уже огнь въявѣ не сходитъ на Гробъ Господенъ, но токмо кандило греческое загорается, а иныхъ вѣръ еретическихъ кандило не загорается. Таковое чюдо Богъ показалъ на босурманы и надъ еретиками! А тоя поры уже турки въ день Великия субботы никакихъ вѣръ у Гроба Господня не даютъ служить, кромѣ грековъ. Французы хошъ власть имѣютъ у Гроба Господня, во весь годъ литургисаютъ на Гробѣ Господни -- имъ турокъ попустилъ, а въ день Великия субботы французы очистятъ предѣлъ Гроба и не служатъ, выдутъ вонъ, грекомъ отдадутъ.

И обносится та молва въ христианскихъ церквахъ, паче же въ нашемъ, что бутто огнь съ небеси нынѣ не сходитъ. И то неправо говорятъ: аще бы огнь не сходилъ, то бы почто грекомъ отдавать? А они люди убогия, а еретическия вѣры армяня, французы богаты зѣло. Они бы за такую добрую славу вельми б турку много дали козны, кабы турокъ пропустилъ такую славу, что по ихъ вѣрѣ огнь сходитъ, да нелзя. Одинова турки попытались такъ здѣлать, да не далось, такъ и предъ ихъ не обманутъ французы или армяне, боятся турки. И за то они, за неправую свою вѣру, турку дань платятъ передъ греками въдвоя. А таки греки въ Великой церкви всѣхъ вѣръ еретическихъ честняя у турокъ для тово, что какое дѣло турку до христианъ, то прежде присылаютъ къ греческому намѣстнику. А то уже армяня, французы, кофти къ греческому намѣстнику сходятся. Чѣмъ пашу подарить, такъ какъ греческой намѣстникъ придумаетъ, такъ и будетъ. И турокъ ево слушаетъ, a тѣхъ на совѣтъ не зоветъ. Такъ потому турку, хошъ босурманы, однако знают, что ихъ вѣра лучши.

А что говорятъ, что де нынѣ огнь съ небеси не сходитъ, такъ всякъ разсуди правовѣ- л. 53. //рной: естьли бы такъ было, то бы уже Великая церковь часу не могла стоять; а то турокъ боится, что знамение бываетъ, такъ за то уступаетъ. Тово ради турокъ по вся годы назираетъ и огнь въ Великой церкви от Великаго четвертка погасаетъ. А тово и смотритъ, чтобъ которова году не сшолъ огнь съ небеси, такъ бы онъ тово часу Великую церковь разорилъ. А за что себѣ турокъ по вся годы такия труды даетъ и мучится? Погаситъ огнь въ Великой церкви по всѣмъ кандиломъ и въ домѣхъ во всѣхъ христианъ-та смотритъ, карпитъ до Великия субботы, все назираетъ: таки ль правда христианская, не лгутъ ли они?

A нынѣ тако бываетъ сошествие огню. Въ день Великия субботы греческой митрополитъ со христианы, взявъ святыя иконы, часу въ девятомъ дни поидутъ кругъ Гроба Господня. И когда обыдутъ около предѣла трижды, тогда турчинъ опечатаетъ предѣлъ Гроба Господня и посмотритъ на кандило греческое. Будетъ есть огнь, такъ онъ скажетъ митрополиту, а какъ нѣтъ, такъ скажетъ "нѣтъ". И тако греки великимъ воплемъ кричатъ "Кирие елейсонъ!" на многъ часъ, а турчинъ поноровя да еще посмотритъ. И когда увидитъ турчинъ огнь, такъ и скажетъ митрополиту. Тогда митрополитъ возметъ свѣчь великия пуки во обѣ руки, да и пойдетъ въ предѣлъ Гроба Господня; да и зажжетъ оба пуки свѣчь, да вынесетъ христианомъ, а христиане от ево руки станутъ разбирать. Потомъ за христианы армяны поидутъ въ предѣлъ Гроба Господня да возмутъ огнь от греческаго кандила. Потомъ станутъ кандила по всей Великой церкви зажигаетъ, такъта пѣние бываетъ. А кто намъ не хощетъ вѣры яти, то всяк собою отвѣдай: немного живота, два года проходить, да двѣстѣ рублевъ на путь, да и полно тово -- такъ самъ будетъ самовидецъ всякому дѣлу.

А предъ враты Великия церкви площедь зѣло велика, выслана каменемъ. И тутъ по вся утра выходятъ съ товары, разбираются.

Товары всякия бываютъ для того, что богомолцы по вся утра приходятъ въ Великой церкви на поклонение и у л. 53 об. // Великой церкви врата церковная цѣлуютъ. А продаютъ чотки, свѣчи и всякия товары, мыло доброе; а торгу толко на одинъ пасъ, а турки со своими товары болѣя не стоятъ.

Да тутъ же, вышедъ изъ Великой церкви, на лѣвой странѣ, придѣлано мѣсто къ стѣнѣ Великия церкви царицы Елены, гдѣ она жидовъ судила; а то мѣсто высоко; a нынѣ тутъ престолъ латинской, служатъ французы. А то мѣсто прежде сего, сказываютъ, было позлащено, a нынѣ позолота не знать, слиняла, нѣтъ ничево. А подле того мѣста царицана церковь предѣлана къ той же Великой церкви къ стенѣ, та церковь, гдѣ плакала Мариа Египецкая предъ образомъ Пресвятыя Богородицы. А къ патриаршему двору придѣлана церковь Иакова, брата Божия, а подъ колоколнею -- церковь Сорокъ мучениковъ, иже въ Савастии.

И потомъ поидохомъ въ свою келию и почихомъ до утрия. Потомъ позвали насъ въ монастырь Святыя великомученицы Екатерины на ея праздникъ. Тутъ послѣ литургии позвали насъ за трапезу хлѣба ѣсть; и, ѣдши хлѣба, тутъ давали за трапезу по червонному, по талерю, по полуталерю. Потомъ стали звать во обитель Саввы Освященнаго, тамъ былъ митрополитъ Иорданской. И греки ходили, а мы уже не ходили для араповъ, за нужнымъ проходомъ, а ходили на его память. Потомъ пришелъ митрополитъ от Саввы Освященнаго. Потом позвали всѣхъ богомолцовъ въ Николской монастырь. А литургию служитъ иорданской митрополитъ, арапъ; а казанья казалъ по-арапски, зѣло арапской языкъ грубъ. И тутъ богомолцомъ давали по финжалу горелки, да закуска была изюмъ сухой, а трапезы не было; а брали по тому же, что въ Екотериновскомъ монастырѣ.

A всѣхъ монастырей во Иерусалимѣ внутрь града: первой -- монастырь Великой; 2 -- Введения Пресвятыя Богородицы; 3 -- Иоанна Предтечи; 4 -- Архистратига Михаила; 5 -- Великомученика Георгиа; 6 -- Феодора Стратилата; 7 -- Екатерины, Христовы мученицы; 8 -- Анны, матери Пресвятыя л. 54. // Богородицы; 9 -- Святаго Евфимиа Великаго; 10 -- Святаго великомученика Димитриа; 11 -- Преподобнаго Харитона Исповѣдника; 12 -- Воскресения Христова. A всѣ ети монастыри внутрь града: девять мужескихъ да три женских, да два монастыря: одинъ францужской, а второй армянской -- Иакова, брата Божия. A всѣми тѣми дванадесятми монастырями владѣютъ греки. A гдѣ монастырь Иакова, брата Господня, и тотъ монастырь зѣло узоричистъ, въ томъ монастыри глава Иакова, брата Господня; а та глава подъ спудомъ; а то мѣсто обложено сребромъ и позлащено.

ОПИСАНИЕ СВЯТАГО ГРАДА ИЕРУСАЛИМА

Градъ Иерусалимъ стоитъ на востокъ, какъ приидешъ от Царяграда, от Лиды, а въ немъ 4 ворота: 1 -- на востокъ, на Елеонскую гору и къ селу Гепсимании; 2 -- на полдень, на Синайскую гору; 3 -- от Лиды, въ которыя приходятъ от Царяграда; 4 -- от Шамы, сирѣчь от Дамаска. Градъ Иерусалимъ на четыре стѣны: 1 -- стѣна на востокъ, къ Елеонской горѣ; 2 -- на полъдень, къ юдоли Плачевнѣй, и къ Сионской горѣ, и къ селу Скуделничю; 3 -- на полунощь, къ Дамаску; 4 -- на западъ, къ Лидѣ. Градъ Иерусалимъ каменной, стѣны высоки, крѣпокъ сильно, камень-дичь великой; а кругъ его будетъ версты три мѣрныхъ. А стараго града стѣны всѣ до основания разбиты; а старой градъ Иерусалимъ, сказаваютъ, кругъ его было шесть верстъ. Градъ Иерусалимъ людми не жилъ: много пустыхъ мѣстъ, и полатъ пустыхъ много, а иныя развалились многия полаты; а за городомъ нѣтъ жилыхъ мѣстъ, кромѣ дому Иоанна Богослова. л. 54 об. //

Внутрь града Иерусалима въ полуденномъ углѣ стоитъ церковь Святая Святыхъ, a владѣютъ ею турки и мечты творят по своему беззаконию. А будетъ кто хощетъ той церкви посмотрѣть от христианъ, и тово потурчатъ; а потурчится не похощетъ, такъ ево повѣсятъ. Да въ томъ же углѣ врата, въ которыя Христосъ въѣзжалъ на осляти. Во градѣ Иерусалимѣ стоитъ великая церковь Воскресения Христова. А от десныя страны Великия церкве, когда изъ церкви выдишъ, стоитъ колокольница каменная, вельми чюдна, на четырехъ углѣхъ безъ верху -- турки збили, и высока была. Подъ тою колоколнею стоитъ церковь Воскресения Христова. Тутъ лежитъ камень, на которомъ Христос сидѣлъ и явися Марии Магдалины. А дворъ патриаршей придѣланъ къ Великой церкви и тѣмъ церквамъ -- Иакова, брата Господня, и къ великой колоколни- л. 55. //цы. А что трапеза была патриарша, и турки отняли да въ мечетъ претворили. В Великомъ монастырѣ двѣ церкви, въ которой служатъ греки: первая -- царя Константина и матере его Елены, а вторая -- Святыя мученицы Феклы. А по левую сторану великаго притвора церковь придѣлана къ Великой церкви близъ Лобнаго мѣста, гдѣ аггелъ Господень показа мѣсто Аврааму вознести на жертву Богу и заклати сына своего Исаака.

А въ полуденномъ углѣ стоитъ церковь, чюдна и высока вельми, по-еврейски зовется Ероя, а по-руски -- Святая Святыхъ. Егда созда святый градъ повѣлениемъ Салима, царя Иудейскаго, и совокупиша имя церковное царскимъ именемъ, приложиша имя граду тому Иерусалимъ. Соломонъ же ту церковь созда повѣлѣниемъ аггела Господня. И егда прииде Господь нашъ Иисусъ Христосъ во святый градъ Иерусалимъ, и рече на сонъмищи ко иудеомъ: "Разорить церковь сию, и треми деньми воздвигну ю". Иудеи же не разумѣша, что имъ Господь рече, не дая бо имъ свыше разумѣти. И рѣша къ себѣ иудеи: "Создана бысть церковь сия сорокъ пятию лѣтъ" -- и гнѣвашеся на Христа жидове. Въ той же церкви обрѣташеся Господь нашъ Иисусъ Христосъ. Въ той же приятъ Симеонъ Христа на руки и глаголаше: "Нынѣ отпущаеши раба своего, Владыко" и прочая. Въ ту церковь въведена бысть Пресвятая Богородица трехъ лѣтъ, въ той церкви питана бысть от аггела хлѣбомъ небеснымъ до двоюнадесяти лѣту.

А на восточной странѣ къ горѣ Елеонской стоятъ врата желѣзная старова города Иерусалима, a тѣ врата не отворяются и доднесь. Въ та врата Христосъ въѣхалъ на осляти от Вифании, от горы Елеонския. Дѣти же еврейския рѣзаху от древесъ вѣтви и постилаху по пути ризы своя, от тѣхъ вратъ пояху до церкви благоговѣйнѣ: "Грядый во имя Господне! Осанна въ вышнихъ, царь Иисраилевъ!" Изъ той же церкви изгна Господь нашъ торжниковъ, продающия овцы и голуби, и деки пѣнежникомъ опроверже, и пѣнязи разсыпа. И рече имъ: "Не творите дому Отца моего дому купленаго. Домъ бо молитвы -- домъ Отца моего". Да тутъ же, подлѣ той же церкви, л. 55 об. // стоитъ малая церковь, муравлена, невелика. А въ ней, сказоваютъ, Мѣрило праведное сотворено мудрымъ Соломономъ: въ скалу висятъ двѣ чаши великия желѣзныя на желѣзныхъ цѣпѣхъ, хотки безъмѣрны, зѣло мало что положишъ, они и пойдутъ -- a посмотрѣть не пустятъ турки. Да сказоваютъ, тутъ же предъ церковию лежитъ камень широкъ и плоскъ, дикой. Когда Христосъ предъ церковь приѣхалъ на осляти и сталъ на томъ камени, и позна камень своего создателя, растворися, что воскъ, и стопы жрепцовы воображися въ камень; и тѣ-де стопы знать и до сего дни на камени. А церковь Святая Святыхъ, создание Соломоново, разорена вся до основания Титомъ, царемъ Римскимъ, толко осталось одно Мѣрило праведное, ничимъ же не вреждено. A нынѣ на томъ мѣстѣ стоят двѣ мечети турецкия изрядныя. А турки, сабаки, отнюдъ не пустятъ по-смотрѣть, убиваютъ того или потурчатъ. И намъ греки о томъ зѣло внушали, чтобъ не ходили. И водили насъ по Иерусалиму да указавали, чтобъ не ошиблись, въ тѣ бъ ворота не ходить. А они, сабаки, вороваты: туда пустятъ, а оттуда не пустятъ.

А когда пойдешь от Великия церкве къ Гепсиманскимъ воротамъ, и тою улицою ити дурно сильно и скаредно: тутъ по той улицы турки дѣлаютъ сафяны. И пошедъ немало, тутъ потокъ Кедрской; на правой руки, какъ выдишъ на потокъ, и тутъ стоитъ домъ богатова: на самомъ потокѣ ворота, подъѣздъ под тот дворъ, сквозѣ ево улица. А какъ пойдешъ въверхъ по потоку и на поворотѣ на правой, въ улицу какъ поворотишъ, тутъ на углѣ лежитъ камень, на выходѣ потока Кедрскаго, широкъ, въ аршинъ длины, а поперечины въ три четверти. На томъ-де камени Христосъ упалъ со Крестомъ, когда ево вѣли воини на пропятие. И тогда жидове задѣли понести Крестъ Христовъ Симону Каранѣю, съ села грядущю, отцу Александрову и Руфову. И несъ Симонъ Крестъ Христовъ до горы Голгофы. И тотъ мы камень цѣловали часто, какъ была не пойдем въ Егепсиманию, на дорогѣ лежитъ. И от того ка- л. 56. //мени пойдешъ на гору якобы вержения изъ лука, стоитъ Преторъ, гдѣ Христа судилъ Пилатъ, и по ланитамъ Его, свѣта, билъ Пилатъ, и воини ругашеся Ему. И тотъ Преторъ цѣлъ и доднесь, не покрытъ, и инде камение стали вывалеватся, переходомъ здѣланъ чрезъ улицу. А коею староною по улицы Христосъ веденъ, и та дорога вымащена каменемъ высока. И по тому пути от христианъ не ходятъ, толко турки ходятъ да арапы, а христиане почитаютъ. А каменя того, гдѣ Христосъ упалъ, турки не даютъ ламать на благословение отнюдъ.

А от того Претора немало пошедъ, стоитъ купѣль Овчая, въ ней же аггелъ Господень по вся годы возмущаше воду. А при той купѣли был и притворъ Соломоновъ -- весь разбитъ до основания, толко одна купѣль Овчая во дворѣ худѣ. А тутъ живетъ турокъ, беретъ съ человѣка по копѣйки, а съ старцовъ не беретъ. А купѣль глубока, здѣлана колодеземъ круглымъ; а жерело въ купѣли уско, толко кошель проходитъ; а вервь у кошеля мы сами навезали, саженей будетъ десяти. Мы же, грѣшнии, исъ той купѣли пили воду, зѣло вода хороша. Въ той купѣли въ притворѣ Христосъ разслабленнаго исцѣли и хананею помилова. А та купѣль зѣло у турокъ въ презорѣ: пустой дворъ, а городьба зѣло около ево худа. А та купѣль противу рва, гдѣ Иеремиа Пророкъ въверженъ бысть; а ровъ Иеремиевъ на другой странѣ улицы.

А от той купѣли мало пошедъ, якобы въвержение камени, домъ Иоакима и Анны на той же странѣ. Дому въ том церковь сотворена во имя ихъ, да въ томъ же дому пещера, гдѣ родися Пресвятая Богородица. Исъ той пещеры два окна въверхъ; а сказоваютъ, что однимъ окномъ вниде аггелъ Господень ко Аннѣ благовѣсти зачатие о рождествѣ, а другимъ изыде; до тово, сказоваютъ, тѣхъ оконъ не было въ той пещерѣ. А живут въ немъ турки, а христиане приходятъ помолится; и погани турки берутъ мыто, а съ колугеровъ не бѣрут, потомъ и въ церковь пустятъ. И мы, грѣшнии, сподобились всѣмъ тѣмъ мѣстомъ поклонитися. Да въ томъ же дому стоитъ древо дафиново, на немъ же л. 56 об. // видѣла святая Анна гнѣздо птичие и молитву творящи. И то древо стоитъ зелено и до сего дни, и съ плодомъ, и мы плодъ видѣли.

А противу того дому Иоакима и Анны подле градской стѣны ровъ великъ, въ него же вверженъ бысть Иеремиа Пророкъ ко лвомъ. А тотъ ровъ подъ градскою стѣною. А нынѣ онъ неглубокъ, заволокло тиною; а глубиною подобно какъ у насъ на Москвѣ у Спаскихъ воротъ у Кремля или поглубя. А въ немъ растутъ древа масличныя, и овощи турки садятъ.

Да на той же странѣ къ градской стенѣ бывалъ домъ Каиафинъ, a нынѣ весь засыпанъ землею. А та земля ношена съ горы Голгофы, гдѣ Крестъ Христов обрѣтенъ. Тотъ Каиафа, когда вѣлѣлъ Крестъ Христовъ схаранить и засыпать его землею подъ горою Голъгофою, а со всего града заповѣдалъ всякой соръ и гной на ту гору носитъ, гдѣ Христовъ Крестъ засыпаша землею. Помыслиша себѣ иудеи, ако будетъ Христову Кресту взыскание. А съ Крестомъ Христовымъ и два разбойнича быша сохранены. А когда бысть взыскание Христову Кресту, тогда царица Елена повелѣ землю носить на Каиафинъ домъ -- и нынѣ то мѣсто высоко насыпано.

А от дому Иоакима и Анны мало пошедъ, тутъ градския врата, что къ селу Гепсимании. А когда войдешъ въ башню извнутрь града, во вратѣхъ въ стѣнѣ камень великъ, какъ бы до нево въ груди человѣку, а въ камени вообразилася стопа человѣческая глубока, что в воскъ, какъ пята, какъ всѣ пять перстовъ и вся подошва -- все знатно. А сказоваютъ про ту ногу, что аггелово воображение. Когда-де иудеи ведоша Христа на пропятие, тогда-де врата жидове заперли и народу не пустили смотрѣть. Тогда-де аггелъ Господень тѣ врата отворилъ плечемъ въ ворота, а ногою въ камень вперъ -- такъ въ камени нога и вообразилась. И тако отворилъ врата, и изыде народъ весь на позоръ Христовъ. A тѣ врата недалече от Святая Святыхъ, якобы изъ лука вержениемъ. Мы, грѣшнии, ту стопу цѣловахомъ. А какъ выдишъ изъ Гепсиманскихъ воротъ и сшедъ полъ- л. 57. //горы, тутъ лежитъ камень, а на немъ же убитъ архидиаконъ Стефанъ. И на томъ камени кровь его знать и до сего дни -- тотъ камень красенъ. Мы же, грѣшнии, тотъ камень цѣловахомъ и на благословение брахомъ того каменя. (л. 54.) И от того камени поидохомъ въ юдоль Асафатову. Въ самой юдоли стоитъ село Гепсимания святыхъ богоотецъ Иоакима и Анны, иже нарицается Богородицынъ домъ. И въ томъ селѣ церковь стоитъ, равна съ землею, Святыхъ богоотецъ Иоакима и Анны. От градскихъ воротъ до села Гепсимании якобы изъ лука стрѣлити. Село Гепсимания стоитъ по конецъ юдоли Плачевной, а церковь тоя -- лѣствица внутрь сорокъ шесть ступеней; a лѣствица утвержена что въ погребъ походной; а церковь каменная; а на полу лѣст- (л. 54 об.) //вицы стоитъ гробъ Иоакима и Анны. А когда сойдешъ съ лѣствицы внутрь церкви а направо поворотишъ къ востоку, тутъ стоитъ предѣлецъ невеликъ, каменной, а въ немъ гробъ Пресвятыя Богородицы изсѣченъ от мрамору бѣлаго. А надъ гробомъ висятъ сорокъ семъ кандилъ скляничныхъ съ масломъ древянным от разныхъ вѣръ: от греческой, латинской. А зажигаютъ кандила, когда бываетъ служба. А служба бываетъ по воскресеньямъ, потому что стала внѣ града. А иногда такъ недѣли три не бываетъ, тогда турки воротъ Гепсиманскихъ не отопрутъ. А приходятъ къ службѣ греки да латыня; а латыня служатъ на самомъ гробѣ Богородицыномъ, а греки позади гроба Богородицынаа¹. Въ предѣлъ ко гробу Богородицыну входятъ человѣкъ по пяти, по шти, a болѣ нелзя, и покланяются, и гробъ цѣлуютъ. А гробъ Пресвятыя Богородицы подлинняя гроба Господня полъпядию, да уже Господня. А от того гроба Пресвятыя Богородицы пять саженъ въверхъ церкви -- окно кругло. А сказоваютъ про то окно греки, что де тѣмъ окномъ взято тѣло Пресвятыя Богородицы изъ гроба, a гдѣ -- Богъ вѣсть. А ту пещеру турки запираютъ, и мыто емлютъ да и пущаютъ, а съ старцовъ не берутъ. И вышедъ вонъ изъ церкви Пресвятыя Богородицы.

л. 57. А когда выдешъ изъ церкви изъ Гепсимаской, и на левой странѣ тутъ пещера невелика каменная. Тутъ Иуда Христа продалъ пребеззаконнымъ иудеомъ на пропятие. И тутъ мы ходихомъ, и въ пещерѣ мѣсто цѣловахомъ. И оттолѣ поидохомъ налѣво, на Елеонскую гору прямо. От тоя пещеры на полдни, якобы вержениемъ камени, стоитъ древо масличное. Подъ тѣмъ древомъ Христосъ постился и ко Отцу молился: "Отче, аще возможно, да идетъ чаша сия мимо мене, аще не -- буди воля твоя". А то древо и до сего дни зелено, и на благословение его берутъ от иныхъ странъ. Да тутъ же есть камень зѣло великъ, и плосокъ, и высокъ, якобы въ груди че-ловѣку. На томъ камени ученицы его спаша, когда Христосъ молился. И пришолъ къ ним, они же сномъ отягчены, тогда Христосъ имъ рече: "Спите прочее и почивайте, бдите и молитеся, да не внидете въ напасть. Духъ бодръ, плоть немощна есть. Понеже обѣщастеся² со мною умрети, a нынѣ не можете единаго часа побдѣти со мною; вы же спите, а Иуда спѣшитъ продати мя иудеомъ" -- и потъ лияшеся, яко капле крове. И тотъ камень цѣловахомъ.

И оттудова поидохомъ на гору Елеонскую. И мало пошедъ от того мѣста, лежитъ камень великъ. А сказоваютъ, что съ того-де каменя Христосъ сѣлъ на осляте, когда въѣхалъ во Иерусалимъ. И тотъ камень мы цѣловахомъ. И от того камени поидохомъ въверхъ Елеонския горы. От Гепсимании до верху Елеонския горы съ полъверсты будетъ мѣрныя, от Иерусалима верста до горы Елеонския.

Гора Елеонская зѣло красовита, велми высока, красна и предивна, а по ней растутъ древа масличныя. На самомъ верху горы есть мѣсто Господне, гдѣ Христосъ стоялъ со ученики своими. И вопросиша его ученицы о кончинѣ вѣка сего. Онъ же рече имъ: "Не может сего ни Сынъ человѣческий вѣдати, никтоже, токмо Отецъ". И от того камени, гдѣ Христосъ сидѣлъ со ученики своими, видить Иорданъ-рѣку и Содомское море. На той же верху горы Елеонския стоитъ церковь Вознесения Христова, а въ той церкви лежитъ на предверии камень великъ, плосокъ. И съ того камени вознесся Христосъ на небеса предъ ученики своими. И на томъ камени вообразишася стопы Христовы, и нынѣ одна ступня знать. Мы же, грѣшнии, тотъ камень и тотъ ступень цѣловахомъ; и иныя странныя от христианъ цѣлуютъ.

А на полуденную страну Елеонския горы стоитъ гробъ святыя мученицы Пелагии, a владѣютъ тѣмъ мѣстомъ турки. И стоит на томъ мѣстѣ мечетъ турецкой, а къ нему турки не пускаютъ. А от горы Елеонския до Вифании, гдѣ праведный Лазарь умеръ и ту Господь воскреси его, яко три поприща от Иерусалима до Вифании. И тутъ церковь стоитъ Воскресения Лазорева, друга Божия; а въ ней гробъ Лазаревъ и сестръ его Марфы и Марии; a нынѣ тою церковию владѣютъ арапы-басурманы. А когда мы пришли къ пещерѣ, гдѣ бысть Лазарь погребенъ праведный, тогда арапы принесли намъ огня. Мы же имъ даша съ человѣка по алтыну да и пошли въ пещеру. А въ пещеру итти, гдѣ былъ гробъ Лазаревъ, итти въ нея, что въ погребъ походной, по лѣсницы глубоко, да и не одна лѣствица, кулаковато, -- а безъ огня невозможно итти, темно, -- три лѣстницы съ поворотами. А съ полу пещеры видитъ въбок церковь Лазареву, a нынѣ турки мечты творятъ. И тако мы цѣловахомъ мѣсто, гдѣ Лазарь лежал, да и вышли изъ пещеры. А от Вифании, гдѣ Христосъ сидѣлъ и глагола ученикомъ своимъ: "Другъ нашъ Лазарь успе; идемъ и возбудимъ его!" -- и от того камени на востокъ до рѣки Иордана, гдѣ Христосъ крестился, день ходу. И тако мы изъ Вифании опять л. 58. // на Елеонскую гору и пришедъ, къ тому каменю, гдѣ Христосъ вознесся на небеса, поклонихомся тому камени и цѣловахомъ.

А когда съ Елеонския горы посмотришъ во Иерусалимъ, инъ все видитъ во Иерусалимѣ до единой храмины. A гдѣ Святая Святыхъ была, и на то мѣсто зѣло красовито все видить съ Елеонския горы. Зѣло то мѣсто площадью красовито, и древа кипарисовыя на томъ монастыри растутъ. А когда посмотришъ съ Елеонския горы, всюду съ нея видитъ: ко Иордану, къ Содомскому морю, ко обители Святаго Саввы, къ Вифании, къ Вифлеему, во Иерусалимъ. Забытая радость -- Елеонская гора! И ходихомъ довольно по Елеонской горѣ, и веселихомся, и радовахомся, что въ Едемѣ. Во Иерусалимской во всей палестинѣ другова такова и радостнова мѣста нѣтъ, что Елеонская гора!

Потомъ поидохомъ съ Елеонския горы. И когда поравнихомся противу Гепсимании, и тогда насъ вождъ, старецъ-арапъ, повелъ налѣво по юдоли Плачевной. И от Гепсимании мало поидохомъ въ юдоль, тутъ лежитъ камень невеликъ, плосокъ. А на томъ камени воображена стопа ножная, а въ ней вода стоитъ, полна стопа. А сказаваютъ про тотъ камень: "Когда Христосъ срѣтился со слепцомъ, и ста на томъ камени, и плюну на землю, и сотвори брение, и помаза очи слѣпому, и посла его къ Силоамской купѣли умытися. И какъ Христосъ стоялъ на камени, такъ его стопа въ камени вообразилась, что воскъ". И тотъ камень мы, грѣшнии, цѣловахомъ, и воду изъ стопы пихомъ, и умывахомся. А вода въ стопѣ не убываетъ, опять наполняется. А подле того камени яма, зѣло глубока провалина, а въ ней вода на днѣ чють знать. А въ тую яму не вѣлятъ намъ смотрѣть, вождь нашъ, кой водилъ. А яма зѣло глубока и страшна. А что та за пропасть, мы не довѣдалися; знать, что греки и сами не знаютъ про нея.

И от тово камени поидохомъ внизъ по юдоли, на лѣвой странѣ стоитъ гробъ Авесолома, сына Давидова. A здѣлан, л. 58 об. // что голубецъ, узоричиста; а на верху круглая башенка; а около голубца накидана каменья мѣлкова, кучи великия лежатъ. Мы же вопросихомъ: "Что, малъ, ето за каменья?" И они намъ сказали, что де жидове накидали: "Они-де не любятъ Авесолома за противление отча, то де когда жидове етимъ путемъ ни идутъ, то все камень кидаютъ ко гробу тому". А когда поидешъ от Авесоломава гроба внизъ по юдоли, на лѣвой странѣ всѣ гробы въ той горѣ пророческия, жидовския, узоричиста и двери, и окна; a тѣ гробы выбиваны въ горѣ изъ одново каменя.

И от того мѣста поидохомъ внизъ по юдоли Плачевной по градской стѣнѣ. Противъ угла подъ градскою стѣною, подъ горою каменною, тутъ есть купѣль Силоамская. А входъ въ нея учинена лѣствица каменная, широкая, что въ погребъ походной, да крута зѣло, а ступней въ нее дванадесятъ итти въ гору. И по конецъ тоя лѣствицы самая купѣль Силоамля, аки озерцо широко, а глубины -- въ груди человѣку. И приходятъ всякия люди, недугомъ одержимыя различными, и погружаются въ той купѣли, и здравы бываютъ. А когда мы пришли къ устью купѣли, анъ въ ней купается арапъ болъной, басурманъ. И когда стали на него кричать, такъ онъ и вонъ вышелъ. А у той купѣли сидятъ арапы, берутъ мыто -- по копѣйки съ человѣка и по грошу. А та вода не стоитъ, но идетъ сквозь гору и по конецъ горы вышла. А вышла въ полъгоры -- ручей хорошей, тутъ турецкия жоны платья моютъ, прудокъ запруженъ. А та вода до юдоли Плачевной не дошла, вся въ гору понырнула; юдоль Плачевная суха, нѣтъ въ ней воды. А сказоваютъ про ту купѣль, что она прежде сего не бывала. А когда-де возврати Господь плѣнь Сионь от Вавилона, и тогда пришедъ къ тому мѣсту Иеремиа Пророкъ и весь плѣнъ съ нимъ на тотъ потокъ, тогда сухъ бысть. Иеремиа помолися Богу, и даде Богъ въ томъ мѣстѣ воду. Исъ той купѣли арапы возятъ воду² во л. 59. // Иерусалимъ на велбудахъ да продаютъ. A рѣкъ и кладезей во Иерусалимѣ нѣтъ, мѣсто зѣло безводно, но токмо купѣль Силуамля. А тую воду покупаютъ турки богатыя, а убогия питаются дождевою водою. А дождь во Иерусалимѣ приходитъ ноября-мѣсяца. А когда мы пришли во Иерусалимъ, такъ первой дождь пришолъ въ нощи проти дни архаггела Михаила да шелъ до февраля-мѣсяца.

A хлѣбъ поспѣваетъ къ свѣтлому дню Воскресению, а овощи всякия поспѣваютъ Рождество Христово и Богоявлениевъ день. У нас зима, а у нихъ лѣто и прохладъ всякой. A лѣтомъ во Иерусалимѣ от солнечнаго зноя и ходить нелзя: зѣло солнце печетъ. А во всю зиму камори лѣтаютъ и босы ходятъ арапы. Во Иерусалимѣ зимою снѣгу не бываетъ, ни морозовъ никогда не живетъ. Какъ у насъ на Москвѣ весна бываетъ теплая, такъ у нихъ зима-та такова бываетъ: дожди, туманы, хмары, зѣло тепло; а громъ бываетъ во всю зиму и молния. Градъ Иерусалимъ стоитъ среди земли, понеже когда бываетъ день большой въ Петровки, тогда солнце на полдняхъ станетъ и въ самой верхъ главы свѣтитъ, такъ стѣни не бываетъ. А когда станетъ день убывать, тогда стѣнь станетъ познаватся. Мы же въ тѣ дни не прилучихомся, толко въ большия ночи зимния искусихом, о полунощи въ месечныя ночи на монастырѣ исъ келий похаживахомъ и смотрихомъ: такъ мѣсяцъ прямо стоитъ надъ главою, a стѣни не знать -- и то мы собою искусихомъ. А день во Иерусалимѣ болшей лѣтней -- пятьнатцать часовъ, а нощь зимнея -- девять часовъ. Во Иерусалимѣ колодези каменныя копаныя; со всѣхъ застрѣхъ приведены къ колодеземъ, -- а верхи плоския, а по угламъ замазаны, -- трубы. Вода бѣжитъ да и въ колодезь идетъ. А вода въ колодезехъ не портится: во весь годъ бѣла, а не желта.

И мало пошедъ по-надъ юдолью, на правой руки въ полугорѣ стоитъ древо маслично, окладено каменемъ, съ храмину будетъ. А подъ тѣмъ древомъ, сказоваютъ, что Исайю Пророка жиды пилою л. 59 об. // претерли древянною. И то древо зелено и до сего дни. И от того древа мало пошедъ подъ гору въ юдоль и перешедъ юдоль, на другой странѣ юдоли пошедъ на гору, тутъ село Скудельниче, -- от града то село съ версту, на полуденную страну, -- въ погребение страннымъ, что окуплено Христовою кровию, иже Христа Июда предалъ иудеомъ на тридесятъ сребренницѣхъ. И тако жидове купиша тѣми сребренниками село Скудельниче въ погребение страннымъ. А которыя православныя христиане приходятъ от всѣхъ странъ, от востоку и западу, поклонитися Гробу Господню и святымъ мѣстомъ, и коему прилучится отити къ Богу, и тѣхъ христианъ кладутъ въ тому дому въ селѣ Скуделниче. Аще ли будетъ инокъ, въ коемъ монастырѣ пришлецъ, случится ему умрети, и того монастыря тутъ же приносятъ въ то же село Скудельничо. А иерусалимца въ томъ селѣ никогда не кладутъ. Въ томъ селѣ ископанъ гробъ каменной, какъ пещера, а дверцы малы учинены; и въ томъ погребѣ передѣланы закрамы. А кладутъ христианъ въ томъ погребу безъ гробовъ на земли. А лежитъ тѣло сорокъ дней мяхко и цѣло, а смраду нѣтъ от него. А егда исполнится сорокъ дней, и объ одну нощь станетъ тѣло его земля, а кости его наги станутъ. И прииде той человѣкъ, кой приставленъ въ той пещерѣ, и ту землю лапатою соберетъ въ закрамъ, а кости въ другой; а кости тѣ цѣлы и до сего дне. А земля ихъ прежде сего, сказоваютъ, голубая бывала, a нынѣ черна, какъ и прочихъ человѣкъ, толко смрада нѣтъ. А въ пещеру когда войдешъ, такъ духъ тяжекъ; мы ходили въ ту пещеру, платомъ ротъ завезавши. А закромовъ въ той пещерѣ много; а ходятъ со свѣчами зажегши, а то темно въ пещерѣ, ничего не видать. А та пещера стоитъ надъ юдолью Плачевную; а юдоль Плачевная пошла подъ лавру Святаго Саввы Освященнаго и къ Содомскому морю. А сказоваютъ, что тою юдолью Плачевною въ день л. 60. // Страшнаго суда праведнаго Господня рѣка огненная потечетъ.

О ДОМУ ДАВИДОВѢ

Домъ Давидовъ стоит от западной страны у вратъ Лидскихъ, и от Египта приходятъ въ тѣ врата. Домъ Давидовъ придѣланъ къ градской стенѣ: три стѣны вънутрь града, а четвертая градская. Кругъ его копанъ ровъ; а чрезъ ровъ мостъ, прежде сего бывалъ каменной, a нынѣ древянной. У вратъ великаго дому лежатъ пушки болшия и сторожи, караулъ великой, стоят: турки, арапы, янычеры. А живутъ въ немъ турки, а христианъ не пущаютъ; а кто дастъ подарокъ, такъ тово и пустятъ. А величиною тотъ домъ -- какъ изъ лука стрѣлить; а равенъ въдоль и поперекъ. А хоромъ въ немъ развѣ одна палата, изъ нея же Давидъ видѣ Вирсавию, мыющююся въ виноградѣ. И мы, грѣшнии, въ томъ дому были, турки насъ пущали: а мы имъ дали подарокъ, такъ они насъ водили въ полату Давидову. А въ полатѣ Давидовѣ живетъ турчинъ. Въ полатѣ толко одно окно, другое -- въ предѣлѣ, а въ полатѣ на окнѣ яма велика въ камень выгнулась.

А сказоваютъ про ту ямицу: "Когда-де Давидъ Псалтырь писалъ, тогда возлегъ локтемъ опочинуть на тотъ камень -- такъ локать во камень и вогнулся, что въ воскъ". А надъ тѣмъ каменемъ горятъ кандила съ масломъ древяннымъ и день и нощь; а ставятъ то кадило турки: почитаютъ Давида и турки. И мы, грѣшнии, тотъ камень цѣловали. А что глаголетъ Святое Писание: "Въ дому Давидовѣ страхъ великъ", -- и нынѣ въ томъ дому страху нѣтъ, и въ немъ турки живутъ. А то будетъ совершатся таинство во время страшнаго Христова пришествия. От того же дому Давидова от западной страны, близъ дому Давидова, есть потокъ сухъ подъ градскою стѣною, подъ домомъ Давидовымъ; имя тому потоку -- юдоль Плачевная, идѣже хощетъ тещи рѣка огненная въ день Страшнаго суда.

А въ полуденную страну нынѣшняго града Иерусалима, за стѣною у вратъ града стоитъ гора Сионъ -- мати церквамъ, Божие л. 60 об. // жилище. На той горѣ прежде сего бывалъ монастырь, a нынѣ турецкой мечетъ, въ немъ же турки живутъ. На той же горѣ близъ градской стѣны домъ Зеведеовъ, отца Иоанна Богослова. Въ томъ дому тайную вечерю сотвори Исусъ со ученики своими. Въ томъ же дому Иоаннъ возлеже на перси Господни. Въ томъ же дому жила Пресвятая Богородица, егда Господь нашъ Исусъ Христосъ, стоя на крестѣ, глаголя матери своей: "Жено, се сынъ твой"; потомъ глагола ученику: "Се мати твоя". И от того часа поятъ ю ученикъ восвояси, въ той же домъ свой. Второе -- въ томъ дому было сошествие Святаго Духа на святыя апостолы и ученики въ день пятьдесятный. Въ томъ дому и преставление бысть Божия Матере. Въ той же домъ по воскресении прииде Христосъ ко ученикомъ, и дверемъ затвореннымъ, и ученикомъ собраннымъ, и показа Фомѣ руцѣ и ребра своя. На той же горѣ былъ гробъ Давида-царя и сына его Соломона. На той же горѣ гробъ святаго первомученика Стефана. На той же горѣ есть пещера, гдѣ Давидъ Псалтырь сложилъ. На той же горѣ аггелъ Господень отсѣкъ руку жидовину, прикоснувшемуся гробу Пресвятыя Богородицы. А от дома Иоанна Богослова на лѣвую страну вержениемъ изъ лука -- Галилея Малая, тамо первѣе по воскресении своемъ Христосъ изъ мертвыхъ явися. А та вся мѣста на Сионской горѣ. А домомъ Зеведеовымъ владѣютъ у турка еретики, проклятыя армяне купили.

Потомъ поидохомъ за градскую стѣну въ пещеру Варухову; та пещера от градской стѣны якобы вержением изъ лука. И въ той пещерѣ живутъ турецкия, магметанския, диаволския пророки. А та пещера ограждена, и сады въ ней насаждены по оградѣ. И въ ту пещеру турецкия пророки берутъ по парѣ съ человѣка да и пустятъ. А пещера зѣло велика, и высока, и пространна. А сказоваютъ про ту пещеру: "Когда плѣненъ бысть Иерусалимъ, Иеремиа Пророкъ веденъ бысть въ плѣнъ и тамо пребысть, въ Вавилонѣ, седмъдесятъ лѣтъ. Варухъ же Пророкъ, жалѣя учителя своего Иеремиа, Иерусалимова раззоре- л. 61. //ния¹, и затвори себе въ той пещерѣ, и плакате о разлучении учителя своего Иеремии, недомыслиемъ себе смотряя, даже до возвращения людскаго затворенъ бысть въ пещерѣ. Внегда же людие ко Иерусалиму возвратишася, тогда и Варуху, изъ пещеры изшедшу, Иеремию погребе". И та пещера зѣло удивительна; прежде сего бывала² внутрь стараго града, a нынѣ внѣ новаго града, за стѣною градскою. И многия знать полаты стараго града Иерусалима, строенья и сады; нынѣ тутъ все пусто, толко одна пещера Варухова.

Потомъ повѣли насъ во обитель Саввы Освященнаго. Такъже пригнали коней арапы, и збиралися всѣ за градския врата да и пошли от Иерусалима ко обители Святаго Саввы Освященнаго, а шли все юдолью Плачевною. А когда сталися збиратися богомолцы, тогда арапы окаянныя силно сажаютъ на кони и бъютъ, кто какъ не хочетъ ѣхать на лошади. Великое насилие! А извозъ дорогой: от Иерусалима до Савина монастыря съ человѣка по талерю, a переѣздъ -- дватцать верстъ. Бѣда, су, со арапами, нигдѣ от нихъ уходу нѣтъ, вездѣ враги насилуютъ, силно на кони сажаютъ!

И шли мы юдолью Плачевною; и будетъ какъ на полупути от Иерусалима, тутъ мы нашли на араповъ. Они поятъ скотъ: козы, овцы -- великия стада; а ихъ, сабакъ, многое множество. А стали на дороги, а ходъ мимо ихъ. А они наливаютъ воду въ корыты, такъ дорогу у насъ заняли. А арапы дикия да и задрались съ нашими провожатыми, арапами жъ. Чортъ на чорта нашолъ! А мы нут-ка бѣжать все юдолью, а наши арапы съ ними дратся. Да битва у нихъ великая была: имъ бола хотѣлась насъ грабить, a тѣ не даютъ. А проводники наши на конехъ кругъ нашева корована бѣгаютъ да кричать намъ, чтобъ бѣжали. А мы бѣгли да и ротъ разинули. Охъ, дорошка, дала ума знать! А сами таки махаютъ, что бѣгите. Естьли бы етимъ арапомъ попались, то бы прощай: не токмо бы пограбили, всѣхъ бы тутъ побили, л. 61 об. // для тово что дичь, кочевыя, а не селския. Когда мы ко Иерусалиму шли, такъ тутъ насъ грабили сельския; они толко грабятъ, а не убиваютъ.

И тако мы бѣжали версты с три безъ памяти, другъ друга топтали; кто силенъ, тотъ напередъ и ушолъ. А все юдолью бѣжали да набѣжали на их кочевье. Тутъ у нихъ стоятъ полатки, и жоны, и дѣти ихъ тутъ, да и козлята молодыя, овечки малыя. И когда насъ увидѣли арапския жоны, рабята, подняли крикъ, вопль, выскочили исъ полатокъ нагия, черны, толко зубы блещатъ. Тутъ мы пущи тово испугалися; а вопль намъ ихъ показался, кажется, до небесъ. Тутъ мы еще бѣжали с версту. Едва отдохнули, такъ набѣжали на насъ проводники наши и сказали намъ: "Не бойтесь-де теперьво".

И тако мы взыдохомъ на гору высоко, толко в полъгоры, и мало поидохомъ, и увидихомъ монастырь Саввы Освященнаго -- и обрадовахомся зѣло. И пришли къ монастырскимъ воротамъ, слезли съ коней. А у вратъ стоятъ арапы, не пропущаютъ сабаки, берут со всякова человѣка по пяти паръ да и пустятъ въ монастырь. И тако мы внидохомъ въ лавру Святаго Саввы Освященнаго. Зѣло предивенъ монастырь, у насъ такова подобиемъ и удивителствомъ въ Руси не сыщешъ. Хитро сильно стоитъ, съ полугоры стѣны ведены круто зѣло. А въ томъ монастырѣ въ лаврѣ Святаго Саввы храмъ болшой Преображения Господня: зѣло предивенъ, писмо все стѣнное; и иныя церкви есть многия малыя. Тутъ же въ монастыри мы видѣли кѣлью святаго Саввы, гдѣ онъ самъ труждался: вытесена въ горѣ какъ мощно человѣку сѣсти, а стоять нелзя. Прежде сего, сказовали, выхаживало миро, a нынѣ нѣтъ. А стоитъ тотъ монастырь на краю юдоли Плачевной, которая пошла въ Содомское море. А итти тою юдолью Плачевнаю до Содомскаго моря от Савина монастыря съ полдня, сказоваютъ; какъ посмотришъ съ монастыря къ Содомскому морю, кажется, версты двѣ, да межи горъ куликовато юдолью. А подойтить къ тому морю нелзя, чтобъ его блиско посмотрѣть, от арапъ, да и не вѣлятъ турки ходить. А то море животнаго въ себѣ ничего не держитъ; а воды пить нелзя: л. 62. // горъка и солона -- и всякое животное въ себѣ уморяетъ. А то море невелико, что озеро, уско да длинно; а ходу, сказоваютъ, кругъ ево пять дней.

А когда мы пришли въ монастырь, тогда насъ игуменъ въвелъ въ церковь. Тутъ намъ вынесли крестъ, здѣланъ от части животворящаго древа. Мы же, грѣшнии, цѣловахомъ тотъ крестъ и обрадовахомся радостию неизреченною. И потомъ повѣли насъ на гробъ святаго Саввы: среди монастыря здѣланъ голубецъ каменной, а въ немъ гробъ; и покровъ черной, на покровѣ крестъ вышитъ. Мы же, грѣшнии, гробъ его лобызахомъ. А мощи гдѣ -- про то Богъ вѣсть; и сами греки не вѣдаютъ: тутъ ли, подъ спудомъ, или индѣ гдѣ. Потомъ намъ вынесли въ церкви три главы, Ксенифонта и сыновъ его Аркадиа, Иоанна цареградскихъ. И тако мы, грѣшнии, тѣ главы лобзахомъ.

Потомъ повѣли насъ въ пещеру; тутъ зѣло костей много, въ той пещерѣ. Мы вопросихомъ тутъ старцовъ: "Что-то ето за мощи?" А старцы намъ сказали: "Етѣ-де мощи новых мучениковъ. Когда-де взялъ турокъ Иерусалимъ, тогда салтану турецкому сказали, что: "Есть тутъ монастырь, а въ немъ колугеровъ много, пятнатцать тысящь, и они-де лихи: собравшися, пришедъ да опять возмутъ Иерусалимъ". Такъ турецкой царь послалъ пашу въ монастырь Святаго Саввы, велѣлъ избить. И турки, пришедъ, стали убивать отцевъ, изъ пещеръ тоскать вонъ да головы отсѣкать. Отцы же, видѣвше суровство звѣрское от турокъ, не сташа противитися и начаша свои головы подъ мечь клонити. И побиша ихъ турки до осми тысящь. И видѣ паша турецкой, что колугеры не противятся имъ, посла вѣдомость къ турецкому салтану, что старцы ни въ чемъ не противятся. Царь же умилися, послалъ писание, велѣлъ престать убивати, а ихъ свободити: куда хощютъ, идут, а тутъ бы не жили. И тако паша возвратился во Иерусалимъ, а отцы собравши мощи избиенныхъ да въ той пещерѣ и положили, а сами и пошли до Афонския горы и тамо водворишася". A нынѣ въ тѣхъ пещерах живутъ арапы; зѣло много пещеръ на юдоль Плачевную. Намъ же старцы приказовали, чтобъ от тѣхъл. 62 об. // мощей не брали ничего; мы же зѣло того опасалися, от тѣхъ мощей брать. Старцы сказовали: "Естьли кто возметъ, а когда-де приидетъ на море, такъ-де корабль съ тѣми мощами на мори не пойдетъ. А турки-де станутъ обыскивать, а когда у кого найдутъ, такъ-де тово человѣка совсемъ въ море и кинутъ".

Мы же хождахомъ по верху монастыря и удивляхомся таковому зданию, паче же пещерамъ, гдѣ отцы жили; а теперево по тѣмъ вертепамъ живутъ босурманы. Прежде сего принашевалася Богу жертва, a нынѣ богоматане; тогда постъ и молитва, слезы, a нынѣ жертва диаволу тутъ приносится. Да ушто Богу такъ изволившу? А все то за наши грѣхи такъ Богъ попустилъ босурманомъ владѣть святыми мѣстами.

И тако мы смотрихомъ съ монастырской ограды въ юдоль Плачевную: круто зѣло, утѣсомъ! И тутъ видѣхомъ араповъ: тоскаются по юдоли Плачевной, а сами, подъшедше подъ ограду монастырскую, кричатъ съ долу, просятъ хлѣба. И старцы Савина монастыря со ограды кидаютъ имъ, что сабакамъ, помалу хлѣба. Иной, кой напередъ подъхватитъ, да и побредетъ во юдоль Плачевную; а иныя клечетѣютъ, гледятъ къверху, дожидаются, чтобъ еще бросили. Такъ другому кинутъ, да и тот такъже побредетъ. Да такъ-та старцы-та по вся дни съ ними мучатся. А за монастырь вытить нелзя -- ограбятъ; а съверху монастыря старцы не вѣлятъ гледѣть на нихъ, сабакъ. И гулявши по монастырю, позваша насъ за трапезу; и трапеза была доволна, и вина было много. И тутъ Дарафей побрал по-прежнему, какъ и въ прежнихъ мѣстѣхъ, да и на игумна бралъ по талерю съ человѣка. И тутъ мы начевахомъ; и утре, на первомъ часу, поднесли по финжалу раки, да и пошли изъ монастыря во Иерусалим.

И какъ мы вышли за ограду монастырскую, тутъ на другой странѣ стоитъ столпъ каменной высокъ, а на немъ стоитъ затворникъ весь наружи, на верху столпа, подъжемши руки, въ клабуку. А греки ходили къ нему на поклонъ и прощенья просили от него. И я спросилъ тутъ старца: "Что, молъ, ето л. 63. // за диво и святость?" Такъ онъ разсмѣялся: "Етот-де столпникъ на часъ. Какъ-де богомолцы сойдутъ съ монастыря, а ево-де за ними вѣтръ здуетъ далов". Мы же подивилися тому столпнику да и пошли. Такия-та у грекъ столпники-обманшики! А идохомъ ко Иерусалиму уже не юдолью, но горами высокими; горы зѣло высоки. И отошли верстъ за десятъ, стоитъ село арапское, а прежде сего бывало обитель Феодосиа Великаго. Нынѣ толко церковь одна, и въ той арапы коней запираютъ.

И приидохомъ во Иерусалимъ, и пребыхомъ до Введения Пресвятыя Богородицы. И на праздникъ Введения Богородицы звали всѣхъ богомолцовъ въ монастырь, а тотъ монастырь девичей, живутъ старицы. И былъ в вечерни митрополитъ Птоломадской, и обѣдню служилъ, и поучение чолъ. И послѣ обѣдни посадили всѣхъ богомолцовъ въ полатѣ и давали всякому человѣку по финжалу раки, по другомъ винца церковнаго, а брали съ человѣка по червонному, по талерю, по полуталерю. И тако поидохомъ по своимъ кѣльямъ. Потомъ на вечеръ стали намъ всѣм возвѣщать, чтобъ были готовы итти въ Великую церковь; мы же начата готовитися.

И пришли всѣ богомолцы къ Великой церкви, и стали всѣхъ вѣръ сходитися. Потомъ сошлися всѣ, и стояхомъ у Великой церкви, и ждахомъ пашу турецкова. Потомъ пришолъ паша, емуже турки послаша ковры, и сѣл паша у вратъ церковныхъ. Потомъ приидоша къ нему толмачи всѣхъ вѣръ и сташа подле ево. Потомъ турчинъ принесъ лѣсницу, и присланилъ ко вратомъ церковнымъ, и, влѣзши, отпечаталъ, потомъ отперъ. И пришедъ митрополитъ греческой со христианы-греки и сташа у вратъ церковныхъ. Потомъ пришли и еретическихъ вѣръ: армяне, французы и прочиихъ ересей -- и стали у вратъ церковныхъ всѣ. Потомъ турчинъ сталъ брать со всякова человѣка по три червонныхъ, а еретических -- по шти червонныхъ, да и печатки давалъ всякому человѣку.

Генваря въ 18 день поидохомъ изъ святаго града Иерусалима на Русь. Въ пятницу предъ Неделею мытаря и фарисеа на первомъ л. 63 об. // часу дни поидохомъ мы, грѣшнии, изъ святаго града Иерусалима. И намѣстникъ патриаршей приговорилъ нам извощика-арапа, христианина греческой вѣры. И тако мы, убравшися на кони, поидохомъ изъ града и, вышедши за градския ворота, стахомъ на поли иерусалимскомъ. И приказалъ насъ питропосъ проводить толмачю-старцу; и толмачь выпроводилъ за градъ, сталъ извощику приказовать, чтобъ насъ въ цѣлости на пристани поставилъ и никакой бы намъ шкоды не учинилъ. А намъ старецъ-толмачь говоритъ: "Естьли де извощикъ вамъ на пути какое зло учинитъ, то де пишите ко мнѣ, я-де на немъ за рубль доправлю дватцать рублевъ". И велѣлъ намъ толмачь дать извощику, всякому человѣку, по штидесятъ паръ на раздачю по дороги арапамъ-разбойникамъ, чтобъ арапы насъ не трогали, чтобъ извощикъ насъ во всемъ очищалъ. И тако мы, убравшися совсемъ, и помолившеся Господу Богу и Пречистѣй его Богородицѣ, и призвавше въ помощь всѣхъ святыхъ, и поклонихомся святому граду Иерусалиму, поидохомъ въ путь свой на присталь морскую.

И того дни минухомъ село Еммаусъ, и того дни доидохомъ до града Ромеля. И приидохомъ въ метоху, сирѣчь на подворья Иерусалимская, и старецъ того подворья принялъ насъ съ любовию. А мы зѣло съ пути утомилися, и старецъ поднесъ намъ вина церковнаго; а намъ, утомленнымъ, зѣло въ ползу, поживились, такъ зуда-та поотходить стала. И тако мы препочивши ту нощь. Утре рано, на первомъ часу, извощикъ привелъ намъ кони, и поидохомъ ко граду Иопии на присталь морскую.

И того же дни приидохомъ во Иопию, яко въ пятомъ часу дни, и стахомъ въ мятохи Иерусалимской. И старецъ, попъ чорной, принялъ насъ съ любовию и угости насъ трапезою обилъною. А когда мы шли до пристани морской от Иерусалима, и намъ на пути от арапъ зла не учинилася, -- слава Богу святому, -- потому что арапъ-извощикъ насъ во всемъ очищалъ от нихъ, сабакъ, тѣми денгами, что мы ему дали, по дватцети алтынъ съ человѣка. А когда гдѣ л. 64. // найдемъ на дороги на разбойниковъ, они, что сабаки, лежат свернувши; какъ увидятъ насъ, такъ вскочатъ всѣ да такъ и бросятся на насъ. А мы укажемъ на извощика: "Е, арапча, кофаръ, молъ, за насъ дастъ пешкешь, сирѣчь подарунокъ", -- такъ они и пойдутъ ко извощику. А извощикъ уже имъ, сабакамъ, даетъ иному грошъ, а иному кустъ табаку. Да такъ-та насъ Богъ помиловалъ от нихъ, сабакъ. А извощикъ все шолъ позади насъ для разбойниковъ-араповъ: какъ на нас нападутъ, такъ и укажемъ назадъ, на извощика, такъ они къ нему и кинутся. А мы въ тѣ поры ну да ну въпередъ по дороги. Да такъ-та Богъ и спасъ насъ от всѣхъ бѣдъ. А за извозъ мы давали по два талеря на коня, а ходу полътара дни. А всякому человѣку по два коня: подъ себе лошедь, подъ рухледь другая; а иныя и пѣши шли, толко подъ рухледь нанимали.

А когда мы пришли на присталь во Иопию, и въ тѣ поры на пристани кораблей не было. Приходу не было для тово, что время зимнея, такъ къ той пристани корабли не приходятъ. И негдѣ кораблямъ ставится, нѣтъ пристани доброй, такъ тутъ зимою корабли разбиваетъ вѣтромъ. И намъ бысть о томъ печално. Какъ такъ, что кораблей нѣтъ? Что дѣлать? Стала наша дорога. А градъ пустой, харчь зѣло убога -- гладомъ бола померли, тутъ живучи. А у турокъ, сабакъ, въ то время прилучился ихъ праздникъ турецкой. Мѣсяцъ цѣлой они постятся, такъ на бозарѣ не добудешъ никакой харчи. A хлѣбъ уже вынесутъ на вечеръ, какъ солнце станетъ садится, и тотъ весь разорвутъ турки. А иныя у насъ иной день и не ѣдши были. Зѣло нужно было: нѣчимъ поживится было, не добудешъ ни рыбы, ни яицъ -- самая пустошъ.

А жили мы тутъ на пристани двѣ недѣли, а пущи намъ года стала. Зѣло печально и уныливо было! Ужасъ толко: от моря стонъ стоитъ, какъ море шумитъ да волънами разбивается. А хортуны страшныя были, великия! А от печали у насъ л. 64 об. // то и забава была, что бывало пойдемъ подле моря гулять. Такъ версту и другую пройдешъ, такъ бутто тоска-та малое число посволочетъ. Да и тутъ гуляешъ, а назадъ оглядаешся, чтобы арапы-разбойники не набѣжали.

А когда мы пришли на пристань, такъ какъ попъ черной, кой тута живетъ въ мятохи, на другой день възбесновался, такъ мы, грѣшнии, ту всю нощь надъ нимъ вазились. Былъ у насъ крестъ московскаго литья мѣдной, такъ тѣмъ крестомъ все его ограждали. А диавол-отъ въ немъ кричитъ: "Студено-де, ознобили-де мене!" Указываешь на полку ко иконамъ: "Вонъ де стабросъ древянной, тѣмъ-де мене ограждайте, a етѣмъ-де ознобили мене!" А тотъ крестъ не по подобию написанъ: двоечастной, а не троечастной -- такъ диаволу-та хочется, чтоб его тѣмъ крестомъ ограждалъ, ему уш то легче от тово. А я таки не слушаю да все московскаго дѣла крестомъ ограждалъ; и ему даю цѣловать, а онъ зубы скрегчетъ на мене, съѣсть мене хощетъ. Да Богъ ему не попуститъ, такъ онъ мнѣ ничего зла не учинилъ. И такъ-та мы съ нимъ до полунощи провозилися. Такъ онъ утомился да сталъ просится: "Дайте-де отдохнуть!" Такъ мы ево положили на постелю, такъ онъ до утрия уснулъ. Потом утре въсталъ, да мене, грѣшника, призвалъ, да сталъ говорить мнѣ: "Пожалуй-де, проговори надо мною одно Евангелие, всѣ четыре евангелиста". Такъ я надъ нимъ по два дни говорилъ Евангелие. Такъ ево Богъ, миленкова, помиловалъ -- сталъ разумъ здравъ; чють бола диаволъ не похитилъ. И какъ попъ пришолъ въ разумъ, зѣло до насъ былъ добръ, часто насъ рыбою кармлевалъ.

Потомъ пришолъ малой корабль изъ Акрей. И сказали намъ корабленники, что есть-де во Акрахъ корабли египетския; такъ мы наняли корабль малой и стали сбиратся. Потомъ прислалъ за нами паша турецкой, услышалъ, что мы идемъ во Акри. И я пришолъ предъ пашу; и паша велѣлъ толмоча л. 65. // призвать, и переводчикъ пришолъ, и паша велѣлъ у мене спросить: "Есть ли де у него от салтана турецкаго указъ?" И я ему взявши листъ турецкой да и подалъ, такъ онъ и сталъ чести. И прочетши листъ да и молвилъ: "Вотъ де, папасъ московь, смотри на меня". И я на него смотрю, а онъ листъ салтанской свернулъ, да и поцѣловалъ, и на главу положилъ. А самъ чрезъ толмоча говоритъ мнѣ: "Слышалъ-де я, что де ты въ нощи ѣдешъ въ Станбул. И ты поѣжжай, Богъ тебѣ въ помощь! Сказовай-де въ Царѣградѣ и въ Ядринѣ, что мы такъ салтанской указъ почитаемъ, таковы-де мы, турки, своего государя опасны. Мнѣ-де до тебе нѣсть дѣла никакова. Я-де для тово тебе позвалъ, что де ты московской человѣкъ, да пришолъ-де съ салтанскимъ указомъ, а прежде сего съ такими указами никто не хаживалъ. Такъ де я салтанскова здравия позвалъ-де тебе поздравить и честь воздать, чтобъ де ты, выѣхавши на Русь, про насъ слово доброе молвишъ". Да велѣлъ мнѣ сѣсть, а самъ мнѣ чрезъ толмоча говоритъ: "Не покручинься-де, пожалуй, что де я тебе ночи позвалъ. У насъ-де, у турокъ, нынѣ постъ, такъ де мы въ день не пъемъ, ни ядимъ, такъ де я тово ради въ день и не звалъ, и теперьва-де станемъ со мною кагве пить." И я ему сказалъ чрезъ толмоча: "Я, молъ, кагве не буду пить: у насъ, молъ, на Руси нѣтъ етово питья, такъ мы не повадились ево пить. Челомъ бъю за твое жалованье." И онъ мнѣ, паша, молвилъ: "Чѣмъ же де мнѣ тебе подъчивать? Вина-де мы не держимъ, для тово что сами ево не пъемъ. Иди шъ де съ Богомъ!" И я вставши, да поклонившися, да и вонъ изъ полаты пошелъ.

И пришедъ на монастырское подворье, да и стали въ корабль кластися. А корабленник нашъ сталъ бѣсится, и не сажаетъ насъ на корабль, и не сталъ нашей рухледи на корабль класти, да поднявши парусъ да и пошолъ ночи. А мы и остались на берегу моря, и намъ зѣло горко стало и слезно. Да что пѣть дѣлать? Быть такъ, уш то, молъ, Богу такъ изволившу. И л. 65 об. // стали мы опять рухледь носить на подворья. И той день намъ бысть зѣло печально. Потомъ мы смотримъ: анъ передъ вечеромъ и пришолъ той же корабль назадъ -- зѣло обрадовалися. И пришелъ къ намъ корабленник да и сталъ прощатся: "Простите-де, Бога ради, оскорбилъ-де я васъ. Я-де верстъ с пятьдесятъ отшелъ да и опамятовался. И мнѣ-де стало васъ жаль. Какъ такъ здѣлалъ, что ихъ не помиловалъ? Хотя бы и босурманъ былъ, инъ бы можно помиловать." Да и велѣлъ намъ кластися въ корабль. Потомъ паша призвалъ корабленника и сталъ ево бранить: "Для чего-де ты не взялъ московскаго папаса?" И зѣло ему пригрозилъ, чтобъ насъ взялъ.

И мы въ ту же нощь поклавшися да и пошли. И въ ту нощь немного отошли, потому что не было вѣтру добраго, и на зари сталъ вѣтръ великъ зѣло. И тово дни на вечеръ пришли во Акри -- анъ кораблей египетскихъ нѣтутъ! И намъ зѣло стало печалъно, когда нашъ корабль присталъ ко брегу. Потомъ мы рухледь свою взявши да и пошли въ метоху митрополью. И старецъ митрополей далъ намъ кѣлью и потомъ намъ трапезу поставилъ. И мы стали у него спрашивать: "Давно ли, молъ, корабли пошли во Египетъ?" И старецъ сказалъ, что: "Третьево дни пошли и вновь-де скоро будутъ. Не печалься-де, скоро пойдешъ во Египетъ". И намъ от старцовыхъ рѣчей стало радостно сильно.

И наутре февраля во 2 день, на праздникъ Стрѣтения Господня, позвалъ насъ къ себѣ арап-христианинъ и зѣло насъ угостилъ: рыбы было нескудно и вина, было довольно всячины. И за трапезою было у насъ рѣчей много, спрашивали про государя. И зѣло желаютъ сильно, чтобъ государь Царьградъ взялъ: "Не видать-де намъ тѣхъ дней, чтоб де государь московской свободилъ насъ от турокъ!" И зѣло тотъ человѣкъ любовь къ намъ показалъ и уподчивалъ насъ. И тако от него изыдохомъ въ подворье монастырское.

И по триехъ днѣхъ, въ среду на Сырной недѣли, якобы о полудни, пришли четы- л. 66. //ре корабли египетскии съ товарами. Потомъ, пристав ко брегу, стали выгружать товары. Мы же пришедъ къ корабленнику и поредили съ человѣка по талерю до Малова Египта, а по-турецки Домять. А у турокъ въ тѣ поры прилунился боярань, сирѣчь праздникъ, въ субботу на Сырной недѣли; и была у нихъ изъ пушекъ стрѣльба. А празднуютъ турки свой праздникъ три недѣли.

Потомъ, въ воскресенья Сырное, въ заговяны, велѣлъ намъ корабельщикъ на корабль рухледь носить. Мы же рухледь на корабль привезохомъ и съ корабля поидохомъ во градъ погулять. А корабленникъ не сказалъ намъ, что де: "Сегодня буду отпущатся". А когда мы во градъ вошли, тогда насъ градской житель, лутчей человѣкъ, арапъ-христианинъ позвалъ къ себѣ на обѣдъ. Мы же поидохомъ, а опасение у насъ было, чтобъ нашъ корабль не ушолъ. Но господинъ, у кого мы обѣдаемъ, тотъ насъ окротил: "Я-де вѣдаю, что де сегодне корабль не поидетъ" -- такъ мы поослабли. А трапеза была зѣло довольна, было рыбъ всякихъ размантыхъ. И такову любовь намъ показалъ, что самъ съ братьеми у трапезы служилъ, во всю трапезу все стоялъ.

А корабль въ тѣ поры почалъ отпущатся, а насъ нѣту. А матрозы по граду бѣгаютъ да насъ спрашиваютъ, а взять не вѣдаютъ гдѣ. Потомъ матросамъ сказали гдѣ, и они, къ тому дому пришедъ, про насъ спрашиваютъ. И рабы, пришедъ, господину говорятъ, что де уже корабль отпустился. А мы языка не знаемъ, что говорятъ. А господинъ перемогается, а намъ не скажетъ. Жаль ему насъ, что корабль ушолъ, а хочется ему, чтобъ обѣдъ докончали; а самъ велѣлъ поскоряе бъ ѣствы нѣсти, ѣства за ѣствомъ. Такъ мы стали припазновать, что онъ сталъ скорбенъ. Такъ мы у толмоча спросили: "Что, малъ, онъ господинъ печаленъ?" Такъ толмачь сказалъ: "Вить де корабль вашъ ушелъ!" Такъ мы какъ услышали, такъ въставъ изо стола да и побѣжали къ пристаннищу морскому -- анъ нашъ л. 66 об. // корабль верстъ з десятъ ушолъ на море, чють видит. А стала къ ночи. И мы толко руками розно.

А у пристани прилучились турки въ то время, и по насъ стали тужить, да и стали съ кораблей кликать матросовъ съ сондалами. Такъ тотъчасъ подъбѣжали греческия матросы; такъ мы ихъ поредили нагнать корабль, дали талеръ съ двухъ человѣкъ. Толко мы въ сандалъ сѣли -- анъ тотъ господинъ, у кого мы обѣдали, и прибѣжалъ на присталь, а мы уже отпущаемся, и спросилъ у матросовъ: "Что-де поредилися извозу?" И они сказали, что талерь. И онъ выхватилъ изъ кормана талеръ да и кинулъ въ лотку: "Вотъ де вамъ извозъ за нево, болѣ-де тово не берите". А самъ сталъ со мною прощатся: "Прости-де, Бога ради, моя-де вина!" Я, су, лише подивился: етакая христианская душа! Потом мы поклонихомся ему и отпустихомся на море.

Отвезли насъ матросы от брега версты с три да и покинули грести, а сами и стали у насъ просить еще за провозъ: "Тово-де мало, не хотимъ вести!" И стало наше дѣло. Мы то такъ, то сякъ -- не везутъ: "Невъмогуту-де, не нагнать. Дай-де еще талеръ!" И тотъ, кой взяли за извозъ, и бросили мнѣ въ сандалъ. И я, су, что дѣлать, взялъ: "Ну, малъ, поѣжжайте назадъ, и я, малъ, буду на васъ паши бить челомъ!" А къ зари-та видить: нашъ корабль поворотился на насъ, вѣтръ сталъ утихать. А они тоже видятъ, что корабль сталъ, такъ они перестали грести и стали шумѣть одно, что: "Дайте другой талеръ!" И много шумѣли, и мы говоримъ: "Повѣзите, молъ, назадъ". Такъ они и стали уже и тот талеръ просить, такъ я отдалъ имъ. Они же погребше мало да опять перестали грести. И зѣло безумныя горесть нанесли и во грѣхъ въвели, едва злодѣи до корабля довезли. Такъ насъ на корабль тотъчасъ матросы приняли, такъ они со студомъ от корабля поѣхали. А я раизу на нихъ жаловался, такъ онъ на нихъ сталъ шумѣть. Потомъ вѣтръ сталъ утихать. И подшедши подъ л. 67. // гору Кармилскую да и стали на якори. Потомъ поутру въстали матросы и хотѣли парусы разпущать и якори выниматъ. А раизъ сталъ на море смотрѣть въ далную пучину, и сталъ присматрѣвать, и позналъ, что хощетъ быть погода великая въ мори. Потомъ раизъ не вѣлѣлъ якори вынимать. И стояли мы от погоды подъ Кормилскою горою пять дней.

И въ пятницу на первой недѣли на вечеръ, уже въ ночномъ часу, погода стала затихать. Такъ раизъ увидѣлъ: от города от Акрей стали корабли отпускатся -- такъ и онъ велѣлъ якори вынимать и парусы подъимать. Потомъ пошли въ нощъ противъ субботы, и бысть намъ поносъ доброй.

И въ понеделникъ на второй недѣли поста о полудни приидохомъ ко устью Нилу. И не дошедъ усть Нила, якобы верстъ за пять, и стали на якори. И потомъ изъ Малова Египта пришли малыя корабли, да и взяли кладь изъ корабля всю, и корабль порожжей да и привезали, да и повели подъ Домять. Тутъ на усть Нила мѣлко, не пройдетъ корабль грузомъ, такъ маломи выгружаютъ, а болшой порожжей волокутъ за собою.

И на вечеръ приидохомъ подъ Домятъ. И тутъ пришли къ намъ на корабль арапы, да и взяли нашу рухледь, да и понесли въ метоху. Игуменъ насъ стрѣтилъ съ честию да и далъ намъ кѣлью, обѣдъ намъ устроилъ. И мы ему от намѣстника грамотки подали, а въ грамоткахъ писано от намѣстника, чтобъ о насъ радѣлъ, чтобъ намъ корабль добылъ въ Царьградъ. Потомъ игуменъ сталъ намъ корабль добувать и добылъ корабль доброй греченина Ивана, а проименование ему Холава, такъ ему прозвище. А жили мы въ Домяти недели з двѣ.

Потомъ въ Домяти учинился бунтъ от турокъ, и дня зъ два и торгу не было, а насъ игуменъ вонъ изъ монастыря не пущалъ. И помалу бунтъ утишился, и мятежъ былъ великой въ народѣ. Пришолъ от турка указъ, чтобъ малыми денгами не торговать, да чтобъ туркамъ вина не пить и не шинковать, л. 67 об. // а грекомъ бы платья зеленова не насить, такожъ и краснова, носить бы черное, бѣлое. Такъ за то бола учинился бунтъ въ Домяти. Прошла бола въ тѣ поры слава, что бутто турецкой салтанъ приѣхалъ и ходитъ по Домяту скрытымъ образом. Такъ турки всѣ улицы метлами мели, опасались. Они чаяли: и въправду турецкой царь пришолъ -- анъ все тово ничево не было, такъ мялися.

Потомъ, передъ походомъ нашимъ, звалъ мене архимандритъ Домятской обѣдать. Обѣдъ зѣло хорошей устроилъ, всего было много наспѣто. А тотъ архимандритъ былъ на Москвѣ за милостынею. А когда, отобѣдавъ, я от него пошелъ, такъ онъ мнѣ на дорогу далъ съ пудъ финиковъ. Зѣло добръ архимандритъ да и разуменъ! Мнѣ онъ много расказовалъ, какии тутъ на него бѣды бывали от турокъ, какъ ево граблевали и церковь. Невозможно ево бѣдъ и писанию предать! И жили мы въ Домяти недели з двѣ.

Потомъ стали корабли отпускатся и на усть Нила къ морю и тамъ въ малыя перегружатся. А мы дня с три спустя после ихъ нанявъ коикъ да и поѣхали съ рухледью къ морю -- анъ еще корабль нашъ не вышелъ на море, такъ мы и стали противъ заставы. И тутъ насъ остонавили и стали нашу рухледь досматривать, такъ я ему, юмрукчею, подалъ салтанской листъ. Такъ онъ прочетши, да и не велѣлъ разбивать рухледь, да и велѣлъ намъ полатку очистить, гдѣ намъ стоять, докудова корабль поидетъ. А самъ юмрукчей спросилъ у мене: "У ково-де ты идешъ на корабли?" И я сказалъ: "У Халавы". И турчинъ мнѣ сказалъ: "Пеки адамъ, доброй-де человѣкъ Холова, я-де знаю. Поиди-де съ Богомъ!" И тутъ мы на заставѣ жили два дни, покудова выгружались на море.

Потомъ, сѣдши въ коикъ и рухледь положа, да и поѣхали на море къ кораблю. И подъѣхавъ къ кораблю съ рухледью, и сѣли на корабль. А иныя корабли, убравшися, пошли къ Царюграду. А нашего раиза задоръ беретъ, что л. 68. // корабли пошли, а онъ сталъ, такъ сердитъ былъ зѣло. Мы къ нему не подъходили, какъ онъ убирался. Потомъ тотъчасъ велѣлъ парусы подымать, да и пошли, да то уже на ходу убирались. И бысть вѣтръ доброй. Потомъ нашъ раизъ сталъ веселъ, какъ корабль пошелъ, a вѣтръ ста доброй. Такъ мы подшедъ къ нему да поклонились. Такъ и онъ намъ поклонился, а самъ молвилъ: "Таколо, деспота, добрѣ тебѣ будетъ, сиди здѣсь!" Да и велѣлъ мнѣ мѣсто хорошое очистить, а самъ под мѣсто рагожи стелетъ. Спаси ево Богъ, миленкова, доброй человѣкъ былъ! И хлѣбъ намъ велѣлъ давать, и кашу, всячину, что ни ворятъ, -- то все вѣлитъ давать.

И шли мы четверо сутокъ, a вѣтръ все былъ боковой; и збила насъ боковымъ вѣтромъ въправо верстъ з двѣстѣ. Потомъ на четвертой день стали горы показоватся. И на вечеръ подошли подъ градъ Мирликийской, гдѣ Николай Чюдотворецъ родился. Потомъ къ ночи вѣтру доброва намъ не стала. И сталъ нашъ корабль ходить по морю то туда, то сюда, чтобъ не стоять, а прибыли нѣтъ. И тако нощь всю шатался. А утре по морю появились кораблей много: которыя прежде насъ пошли, всѣ тутъ стали сбиратся. Потомъ караулщикъ нашъ сверху зъ дерева кричитъ, что идутъ-де корабли разбойническия. Потомъ мы смотримъ -- анъ и всѣ корабли поворотили назадъ къ нашему кораблю. Потомъ и нашъ раизъ велѣл назадъ корабль обратить, да и пошли подъ городокъ Костелоризъ. А когда мы стали входить во врата межи горъ въ лиманъ, тогда изъ городка въ каику выѣхали граждане и сказали намъ, что въ городку моръ есть. Такъ нашъ раизъ хотѣлъ назадъ поворотить -- анъ бѣжать и нѣкуда: тутъ, въ городкѣ, моръ есть, а назаде разбойники. Такъ и нѣкуда деватся стала, да и положилися на волю Божию: лутче въпасти въ руцѣ Божии, нежели въ неприятелския руки. И пошли л. 68 об. // подъ городъ, и стали на якори. Потомъ за нами пришли всѣ корабли турецкия да и стали; а разбойническия корабли за лиманомъ стали на воротѣхъ да и не выпустятъ никово. Все тутъ, сталъ нашъ путъ, нѣкуда деватся!

И на третей день на турецкомъ корабли умеръ раизъ-турчинъ. Бился съ разбойниками: такъ онъ от нихъ отбивался; такъ они, разбойники, у корабля древо подъбили да сопетъ разбили, а раизу руку отрубили -- такъ онъ въ третей день умеръ. A забѣжали наши корабли въ тотъ лиманъ въ среду Крестопоклонную, и стояли мы подъ тѣмъ городкомъ до Святой недели. По томъ стояньи стали раизы сьѣжжатся да думать, какъ быть. И придумали, и послали пошту въ Царьградъ къ салтану турецкому, что разбойники не выпущаютъ. И зѣло намъ было тутъ житие наше печально. А когда мы подъ тѣмъ городкомъ стояли, и въ тѣ поры учинился на одномъ корабли моръ сталъ, и зѣло тому кораблю стала нужда: не пущаютъ ни въ городъ, ни на корабли, а харчь приѣли, а взять негдѣ, а людей на корабли остается немного. Такъ раизъ дождавши вѣтру добраго до нощи и пошелъ на уходъ сквозь разбойническия корабли. И гнали за нимъ верстъ со двѣстѣ до Родоса-города, и ушелъ -- Богъ спасъ ево; а корабль былъ христианской, греческой.

Потомъ на Вербное воскресение разбойники поймали попа да дьечка изъ города, -- они гуляли по берегу, -- и увезли на корабли, да пытали, и спрашевали у нихъ: "Сколко-де стоитъ кораблей подъ городомъ?" Такъ они сказали: "Дватцать кораблей стоятъ мисирскихъ" -- такъ они ихъ и отпустили. Потомъ учинился у нихъ въ городкѣ великой моръ, такъ корабли и пошли от городка прочь на другую сторону, въ другой лиманъ, подъ горы зѣло высоки. И подъ тѣми горами стояли съ неделю. Тутъ и Свѣтлое воскресение взяли. И зѣло печално было: такой пресвѣтлой празд-никъ, а взяли въ пу- л. 69. //стомъ мѣстѣ. И в¹ Свѣтлое воскресение раизъ прислалъ мнѣ яицъ и молока. Спаси ево Богъ, миленкова! Доброй человѣкъ былъ, часто къ себѣ обѣдать зывалъ.

Потомъ въ самой праздникъ послѣ обѣда пошли корабли опять подъ городъ и стали на якори. А на корабляхъ уже хлѣба не достало, нужда великая стала. Много у нашего раиза брали сухарей на всѣ корабли, у него было запасу много. Человѣкъ онъ старой, сорокъ лѣтъ уже на корабляхъ ходитъ, такъ всякия нужды видалъ, такъ научился, какъ по морю ходить.

А когда мы стояли подъ горами², и тутъ мы въ горахъ видѣли капища идолския, древния гробища. И мы по тѣмъ горамъ гуляли и въ нихъ, капищахъ и гробищахъ, внутрь ихъ были. Диво да и все тутъ, какая-та слѣпота была! А гробищи пусты, костей нѣтъ ничево. И капищи выбиваны изъ камени кирками, а не кладеныя; и гробища всѣ выбиваны пустыя. А гробищи поставлены зѣло на высокихъ горахъ, едва съ нуждою взойти; и нынѣ на тѣхъ горахъ турецкия селы.

Потомъ въ среду на первой недѣли рано, на первомъ часу, увидѣлъ караулъ зъ горы, что идутъ голены турецкия съ войскомъ насъ выручать. И караулъ сталъ къ кораблямъ кричать, такъ съ кораблей турки, греки побѣжали, и мы туда же пошли смотрѣть. И когда мы увидѣли голены турецкия, и зѣло обрадовалися всѣ. И къ ночи пришли къ намъ, и разбойническия всѣ побѣжали въ пучину. И в вечерѣ прибѣжалъ сандалъ зъ голенъ съ янычары къ нашимъ кораблямъ, и велѣли утре рано выходить вонъ на море.

И въ четвертокъ на Свѣтлой недѣли рано, на первомъ часу, стали наши корабли подыматся и пошли на море. И шли корабли подле горъ, а голены турецкия от моря, от степи, а иныя позади нашихъ кораблей³ шли, оберегали от разбойниковъ.

И на другой день пришли въ городокъ въ Родость турецкой. И тутъ корабли л. 69 об. // не приставали: вѣтръ былъ доброй -- и тако мимо прошли Родосъ. А когда верстъ з десятъ отошли, тогда изъ Родоса изъ пушки трижды выстрелили, и корабли всѣ остоновились. Потомъ вѣдомость пришла изъ города, чтобъ оберегались, что¹ разбойническия голени прошли. Потомъ мы дождались голеновъ да и пошли вмѣстѣ.

Потомъ во вторый день въ ночномъ часу стала восходить полоса. Потомъ на всѣхъ корабляхъ стали парусы подъбирать. И когда лише парусы подобрали, и взяла фортуна великая, и почела насъ по морю носить, и разбила всѣ корабли -- куда неизвѣстно занесло. Тако насъ ночь всю въ мори волънами носило.

И утре рано въ Фоминъ понеделникъ стала погода преставать. Мы же по морю смотрѣхомъ съ корабля, и не видать въ мори ни единаго корабля, всѣ разбило. Потомъ о полудни стали на мори корабли по кораблю показоватся, и къ вечеру опять всѣ и сошлися. И тово дни минухомъ Патмасъ-островъ, гдѣ Иоаннъ Богословъ былъ заточенъ. А от Патмаса-острова во вторый день взяла насъ опять фортуна въ Ускомъ мори, тутъ бола едва не всѣ корабли разбила. А стало межъ горъ, а море глубоко, саженъ пятьсот было глубины. Такъ едва столько снастей стало, и всѣ снасти связовали -- едва корабль нашъ остоновили. И тутъ мы стояли от фартуны двои сутки.

Потомъ стала утихать, да и пошли всѣ корабли, и голены съ ними же. И въ ту же нощь сталъ вѣтръ противенъ, и погнала всѣ корабли назадъ, и на корабляхъ парусы поставили боковыя. И пришли подъ Ефесъ-градъ, гдѣ жилъ Иоаннъ Богословъ съ Прохоромъ-ученикомъ. Градъ зѣло узоричистой; и митрополитъ въ немъ живетъ греческой, и митрополитъ -- доброй человѣкъ.

Потомъ пошли и пришли в Стинковъгород². Тутъ мы стояли сутки с двои. Тутъ мнѣ неволникъ руской далъ два мешка лимоновъ. И въ томъ городѣ Стинове всего л. 70. // много, садовъ всякихъ; вино дешево -- по копѣйки око, a горѣлки -- око по грошу; лимоновъ сорокъ-пятьдесятъ за копѣйку; и все дешево. Такова града въ Турецкой земли поискать другова! Всякия овощи идутъ кораблями изъ него въ Царьградъ.

И тутъ насъ турчинъ-паша сталъ на мнѣ просить горачю, такъ я ему листъ показалъ турской. А онъ листъ и спряталъ въ пазуху да и поѣхал по кораблямъ горачю збирать. A мнѣ сказалъ: "Поѣжжай-де въ городъ, тамъ-де листъ отдамъ". И я поѣхалъ въ городъ въ коику и сталъ ево на берегу дожидатся. А когда онъ приѣхалъ, и я сталъ у него листъ просить, и онъ у мене спросилъ: "А колко-де васъ человѣкъ?" И я сказалъ, что четыре человѣка. И онъ молвилъ мнѣ: "А то-де васъ двое толко, а ето-де двоя греченъ за сабою провозишъ". А я бола двухъ старцовъ рускихъ съ собою изъ Иерусалима взялъ за тѣмъ же листомъ. А онъ, сабака, разсмотрѣлъ, что они въ листѣ не написаны, да и сталъ просить двенатцать талерей зъ двухъ человѣкъ.

Такъ я пошел до воеводы и сталъ бить челомъ, что, молъ, у мене отнялъ паша горачной листъ салтанской. Такъ воевода послалъ за нимъ, чтобъ онъ листъ принесъ, такъ онъ листъ прислалъ. И воевода листъ прочелъ да и велѣлъ мнѣ отдать: "Хоша бы ихъ было дватцать человѣкъ, не токмо четыре, так де не указано съ нихъ брать!" И турчинъ взялъ листъ у воеводы да и прятать сталъ, и я събоку да и вырвалъ у него, да и спряталъ въ пазуху. А когда мы от воеводы пошли, турчинъ насъ не отпускаетъ: "Поидите-де до паши, онъ-де какъ хочетъ съ вами".

Такъ мы пошли и пришли передъ его. Такъ онъ сталъ просить листа, и я ему не даю. "Инъде посадите ихъ въ тюрму!" Такъ я ему сталъ говорить: "За что ты мене велишъ въ тюрму сажать? Что моей вины?" И турчинъ молвилъ: "Дай-де з двухъ человѣкъ горачь!" Такъ я ему молвилъ: "И ты ихъ себѣ держи, л. 70 об. // а мене за что держишъ?" Такъ онъ велѣлъ тѣхъ двухъ посадить, а мене отпустилъ.

Такъ я пошелъ опять до воеводы да сталъ бить челомъ на пашу. Такъ воевода мнѣ сказалъ: "Что жъ де мнѣ съ воромъ дѣлать? Я-де стану на нево въ Станбулъ писать, а себе-де очищать. Ведь де ты и самъ видишъ, какъ я бранился съ нимъ. Прииди-де завтре, и я-де дамъ тебѣ писмо на него къ салтану, и ты-де бей челомъ на него. Да мнѣ-де что съ нимъ дѣлать?"

Такъ я от него пошелъ и пришелъ къ коику на пристань -- анъ каика нашего и корабля нѣту! Уже позно стало, такъ я въ городъ и пошелъ, да у невольника рускова начевалъ. И поутру съ тѣмъ невольникомъ пошелъ до митрополита. Такъ митрополитъ взялъ у мене листъ да и пошелъ до воеводы. Такъ воевода послалъ съ великою грозою къ паши. Такъ паши стало не лицо, и велѣлъ тѣхъ старцовъ выпустить, да еще имъ далъ по пяти копѣекъ на хлѣбъ, а самъ съ ними прощался.

Потомъ о полудни наши корабли пошли всѣ къ Царюграду, и голени съ ними же. И на вечеръ вѣтру не стала, и пристали ко острову Милитискому. И тотъ островъ зѣло великъ, и городов въ немъ много. И тутъ мы стояли двои сутки. И потомъ поднявши парусы да и пошли, и голени уже от насъ отстали, пошли назадъ къ Стинковугороду.

И на другой день пришли¹ къ устью Ускому морю, что въ Царьградъ поворачивают. И тутъ намъ вѣтръ противной былъ, не пустилъ насъ въ Уское море. И стояли мы тутъ пятеры сутки: вѣтръ былъ все противной. А на тѣхъ воротѣхъ стоятъ два города турецкия для воинскова дѣла, зѣло ружъемъ запасны. A гдѣ мы стояли, и от тѣхъ мѣстъ до Афонския горы сто шездесятъ верстъ, а до Царяграда сто сорокъ верстъ. Афонския горы² от того места³не видать, а солнце сядетъ, такъ она вся обнажится, а въ день не знать ничего.

Потомъ сталъ вѣтръ л. 71. // заворачеватся намъ въ попутье, такъ на всѣхъ корабляхъ подъняли парусы да и пошли. И прошедъ два городка, а имя имъ Костели, да и стали: опять вѣтръ не нашъ сталъ. Тутъ бола нашъ корабль на камень проломило, и едва законапатели. И въ тѣ поры раизъ съ навклиром побранился. Навклиръ говоритъ: "Пора якори кидать!" А раизъ говоритъ: "Еще рано!" Да такъ-та въ томъ шуму на камень корабль и вдарился, чють не пропалъ бола корабль, и съ людми. Да еще-та Богъ помиловалъ, что тихонко потерся о камень.

И утре рано, подънявши парусы, пошли подъ Царьградъ. И на другой день на вечеръ, после полденъ, пришли подъ Царьградъ, -- въ среду на четвертой недѣли Свѣтлова воскресения, въ самое Преполовение, -- и стали на якорѣхъ на Бѣломъ мори противъ Царяграда, не дошедъ пристани версты з двѣ, гдѣ корабли пристаютъ. Потомъ къ нашему кораблю приѣхали изъ таможни турки и стали на корабли товаровъ досматревать. Потомъ стали нашу рухледь разбивать, такъ я имъ показалъ турецкова салтана лист, такъ они и не стали разбивать. А начальной турчинъ въ честь у мене попрасилъ чотки иерусалимския, такъ я ему далъ, а крестъ съ нихъ снялъ. Такъ онъ сталъ говорить: "А ставросъ-де на что снимаешъ?" И я ему молвилъ: "Да басурманъ, молъ, не требуетъ ставроса". Такъ онъ разсмѣялся да и молвилъ: "Е, папасъ, гайда-де, гайда, поспѣшай-де! Вашъ-де корабль московъ бызырьянъ скоро ѣдетъ къ Москвѣ, такъ де тебѣ съ ними хорошо, a инъдѣ уже выбираются съ товарами въ Ениково-село". И я какъ услышалъ, что еще наши московския купцы не уѣхали, такъ я зѣло обрадовался. Да нанявши коикъ, да убравшися съ рухледью, да поклонившись раизу, да и поѣхали на Фенаръ въ метоху Иерусалимскую. И приѣхали въ метоху, игуменъ намъ радъ, сталъ здравствовать: "Здрава ли де васъ Богъ носилъ?" Мы же ему л. 71 об. // грамотки подали от намѣстника, а онъ намъ далъ кѣлью и хлѣба прислалъ и вина, всево доволна.

Потомъ поидохомъ въ велдеганъ къ московскимъ купцамъ, еще они въ Еникова не уѣхали. И купцы намъ зѣло обрадовалися, нашему пришествию. Калуженинъ Иванъ Кадминъ и братъ ево Ерастъ Стефановичи, спаси ихъ Богъ, трапезу намъ устроили добрую, и ренскова было доволи. Ради миленкия, а сами говорятъ намъ: "Слава-де Богу, что вы насъ застали! Хорошо-де съ нами ѣхать къ Москвѣ. Мы-де вамъ не чаяли назадъ выѣхать". И зѣло удивлялись на трапезѣ; и, вставши от трапезы, воздали хвалу Богу; потомъ пошли гулять по Царюграду.

Потомъ, на третей день нашего пришествия, учинился бунтъ въ Царѣградѣ от янычаръ турецкихъ. Сказано была имъ, янычаромъ, служба -- итить на катаргахъ на Черное море подъ Керчи и на Кубанъ-реку, въ мори устья заваливать каменемъ, чтобъ московския корабли съ войскомъ не прошли. И тѣ янычеры пришли къ пушкарскому головѣ жалованья просить, и голова жалованья имъ выдалъ полное. А янычеры стали просить за прошлыя годы от азовской службы похотное жалованье, и голова сказалъ: "Мнѣ-де указу такова от салтана нѣтъ, чтобъ вамъ за прошлыя годы подъемъ давать. Вить де вы службы не служили, за что-де вамъ давать?" Такъ они взявши голову да удовили, и удавивши да и пошли по редамъ, грабить реды. И мы въ то время прилучились въ редахъ, и едва ушли на гостинай дворъ да и заперлись. А въ редахъ и въ дворахъ вездѣ толко стукъ да громъ стоитъ, какъ запираются по редамъ и по дворамъ. Потомъ бунту было часа на два.

Потомъ прибѣгли янычеры царския да и перехватали янычеръ -- такъ бунтъ унялся. А мятежъ по всему Царюграду до ночи не утишился. И вездѣ въ домахъ по всему же Царюграду ужасъ великой: крикъ, пискъ бабей, ребячей. А то и кричатъ: л. 72. // "Москва пришла, московския корабли! Увы, погибель пришла Царюграду!" А дворы заперши, да ямы капали, да добро прятали. И турки ходячи по Царюграду съ дубъемъ да бъютъ въ ворота, чтобъ не мятежились, а сами говорятъ: "Нѣтъ Москвы, нѣтъ, то-де янычеры възбунтовали!" И къ ночи едва унялся мятежъ. Мы же зѣло подивились: "Куда, молъ, на турка-та ужасъ напалъ от московскаго государя?" А сами удивляемся. Да что, су, и удивлятся? Время-то приходитъ, такъ на нихъ и страхъ Богъ напущаетъ, затмѣние предпосылаетъ страхованное.

Потомъ мы стали убиратся въ село Аниково: на Черное море корабли всѣ изъ Яникова-села отпущаются; а тавары въ коикахъ возятъ; а село Ениково от Царяграда десятъ верстъ. Мы же убравшися съ рухледью въ каикъ, да и поѣхали въ Яникова, и стали на томъ же дворѣ, гдѣ московския купцы стоятъ. А купцы еще въ корабль не клалися, ожидали изъ Адрианополь указу. И потомъ не дождались указу, стали кластся въ корабль. Толко поклались -- анъ указъ и пришолъ, чтобъ ѣхать горами на Голацы чрезъ Дунай-рѣку на турецких подводахъ, да двѣстѣ человѣкъ турокъ-провожатыхъ дано до Киева провожать, да воловъ сто дватцать, во всякую арбу по четыре вола. И Иван Кодминъ съ товарищи, съ которыми уклался въ корабль, не поѣхалъ сухимъ путемъ, не сталъ изъ корабля выбираться. Только поѣхали Житковы, прикащики гостя московскаго Ивана Исаева да Матфея Григорьева. Они поѣхали сухимъ путемъ, а мы съ калужены -- моремъ, въ карабли. Мы же после ихъ отпустилися, три дни спустя, а отпустилися подъ Троицынъ день. И пришли на усть моря Широкова. Тутъ стоятъ два городка турецкихъ для московскова опасу по обѣ стороны, пушекъ зѣло много. А городки въновь подѣланы: боялся турокъ нашего государя приходу въ Царьградъ. Тутъ стоитъ застава, осматрѣваютъ ружья. Тутъ л. 72 об. // у насъ на корабли у московскихъ купцовъ ружья осматривали. А у нашихъ купцовъ былъ взятъ листъ у паши, чтобъ пропустить по счету ружье московское. И тако пришедъ турчинъ, начальной человѣкъ, да и пересмотрѣлъ, и противъ указу перечелъ ружье всякое, да и отпустилъ насъ.

Мы же тово дни не отпустихомся, понеже вѣтру не было доброва. И тово дни въ вечеръ противъ Сошествия Святаго Духа поемъ мы вечерню -- анъ приѣхали турки къ нам на корабль къ купцамъ товару досматрѣвать да и взошли на корабль. А мы въ тѣ поры поемъ стихѣры возвашные*, такъ мы ладону пустили поболѣ раснова, а турки ладоннова духу не любятъ, а ладонъ вездѣ по кораблю разшолся. А когда пришли турки ко окну корабленному, гдѣ внутрь входятъ въ корабль, и увидѣли, что корабль полонъ ладону напущенъ, такъ залопотали, бранить стали насъ по-турецки. А сами изъ корабля побѣжали, такъ мы по тѣхъ мѣстъ и видѣли ихъ; а то бы наши купцы были от нихъ рублей безъ десятку; да уже и не бывали къ намъ.

Мы же тово дни послѣ обѣда и стали опущатся въ море на ширину, и на вечеръ внидохомъ въ море болшое, и тако поидохомъ къ Дунаю, болшой рѣкѣ. И ту нощь доброва вѣтру намъ не было, такъ шатались и туда и сюда. И поутру все тожъ, не было намъ вѣтру доброва до пятницы. И въ пятницу взялъ насъ вѣтръ доброй -- въ самыя заговины на вечеръ съ моря внидохомъ въ Дунай-рѣку. Мало отшедъши от усть Дуная-рѣки, гдѣ въ море въпала, да и начевать стали въ пустомъ мѣстѣ, тутъ и загавлявали. И то мѣсто пусто, нѣтъ ни градовъ, ни селъ.

И утре въ понедельникъ Петрова поста, вставши, пошли бечевою въверхъ по Дунаю; и пришли въ третей день под градъ турецкой, и имя ему Тулча; а шли и бечевою, и парусомъ. A Дунай-рѣка зѣло куликовата и уска, многими разшиблась гирлами. л. 73. // И тутъ мы подъ тѣмъ городкомъ стали.

И утре рано приѣхали къ намъ на корабль турчаня товаровъ досматривать и лишнихъ людей, неволниковъ. Взошли турки на корабль да и стали указовъ досматрѣвать. Потомъ и нашъ указъ прочелъ и сказалъ турчинъ: "Нѣтъ де мнѣ дѣла до попаса и до рухледи его. Вы-де, московь базырьянъ, дайте-де вы съ своего товару пошлину". Такъ наши купцы заупрямилися, пошлину не стали давать. Такъ турчинъ, начальной человѣкъ, взявши указы наши въ городъ, да и списалъ, да въвечеру къ намъ указы и прислалъ. А списки послалъ въ Килию-градъ къ изапуши, по-нашему къ полковому воеводѣ. А изапуши въ тѣ поры стоялъ въ Килии съ войскомъ турецкимъ.

Въ тѣ поры въ Бѣлогородской ордѣ была замятия, татары бѣлогородския възбунтовали, от турка отложились да волохи всѣ разорили. Такъ тотъ паша от турка присланъ разыскивать и валохомъ грабежное добро отбирать на нихъ въпятеро: у ково лошадь взяли татарове, такъ на нихъ доправлят за одну лошедь пять лошадей.

Потомъ, на четвертой день, пришелъ указъ от паши, чтобъ на московскихъ купцахъ брать пошлину, такъ турчинъ и приѣхалъ на корабль править пошлину. Такъ наши купцы не похотѣли дать пошлины да и поѣхали сами въ Килию ко изупаши. Такъ паша указъ имъ далъ, что на Голацахъ платить. Потомъ наши купцы приѣхали изъ Килии. И стояли мы подъ Тулчею девять дней, потомъ пошли къ Галацамъ.

И во вторый день пришли въ Реньгородъ. И стали наши тутъ купцы думать: хотѣли кони покупать да изъ Рени итить на Русь. И новъ городъ весь разоренъ от татаръ, коней не добыли. Потомъ купецъ Иванъ Кадминъ нанялъ у турчанъ коикъ, да и поѣхали съ нимъ напередъ на Голацы для коней и для тѣлегъ, а корабль не пошелъ за вѣтромъ. Да в ночь и пошли мы на коику, а ружья съ собою не взяли. И ту нощь мы зѣло страху набрали- л. 73 об. //ся от татаръ¹: а то мѣсто зѣло воровато, а турки и сами трепетали. Едва мы точию ночью добились до Голацъ, и пришли часа за два до² дни, да тутъ на берегу и начевали.

И поутру рано взявши рухледь да и пошли, а застава насъ и не пустила, да привели насъ къ бѣю, къ начальному турчину. А турки въ тѣ поры еще спали, такъ мы дожидалися, покудова они въстали, да умылись, да молились. Потомъ сѣли на мѣстехъ, такъ мы подали указы. И прочетши указы да и велѣлъ намъ итти. Такъ мы и пошли въ монастырь, да тутъ намъ игуменъ далъ кѣлью. Такъ мы шедше на берех Дуная-рѣки, и купили рыбы белужины, и наварили, и нажарили. А рыба зѣло дешева: бѣлуга дать великая двѣ гривны, а созана Беликова свѣжова -- алтынъ. И тутъ мы стояли и переночевали.

Утре рано приѣхали наши цареградцы, что поѣхали сухимъ путемъ съ провожатыми съ турецкими, и, перевезшися реку, выклали таваръ на берегъ. Потомъ и нашъ корабль пришолъ, и товару турки не довали изъ корабля выгружать, потому что за пошлину былъ шумъ великой, и помирились на малое дѣло. Потомъ стали товары возить на гору въ монастыри. Потомъ стали коней покупать, а кони были недороги, средняя цѣна. Потомъ, въ третей день, приѣхали наши провожатыя турчане от изупаши двѣстѣ человѣкъ. Потомъ пригнали подъ товары коней и стали на подводы убиратся.

И въ послѣднюю нощь учинилась у насъ бѣда великая: диаволъ похитилъ молотчика Козму Кадмина, възбѣсновался. И бысть великой всю нощь съ ними крик, да свищетъ, и платья все на себѣ изодралъ въ куски, да все разбросалъ. Потомъ его сковали да все сковавши вѣли до Киева. Зѣло бѣсъ прокудливъ въ немъ былъ, лихой, прасалай окаянной!

Потомъ тово дни стали убиратся, и утре рано во вторый день выѣхали изъ Галацъ л. 74. // вонъ, и на поли сжидалися. А провожатыя турки напередъ выѣхали, дожидалися; выѣхавъ верстъ с десять, въ степи дожидалися. А какъ наши купцы московския выбрались къ полднямъ, да и пошли всѣмъ корованомъ. Потомъ наѣхали мы на провожатыхъ, такъ турки поѣхали и передъ нами, и за нами. Зѣло опасно насъ провожали! А естьли ось изломится или иное что изпортится, корованъ таки не остановится, пойдетъ, а турокъ человѣкъ дватцать или тритцать останется, дожидаются. А какъ ось подъдѣлаютъ, такъ и пойдутъ съ тѣмъ возомъ да къ стану и даѣдутъ. А когда поидешъ на сторону за нуждою, а турчинъ стоить надъ тобою да дожидается. А по дороги вездѣ передъ нами мостили мосты да гати. A гдѣ на мостахъ, на гатѣхъ человѣкъ дватцать-тритцать слезутъ съ коней да черезъ переправу переправляютъ. Уже зѣло берегли! Да нелъзя имъ и не беречь, какъ въ указѣ имъ написано насъ беречи. "Что естьли хошъ одинъ человѣкъ утратится, -- такъ турецкой салтанъ сказал, -- всѣхъ-де васъ двѣстѣ человѣкъ перевѣшаю за одново московскова человѣка!" Да приказалъ, чтобы въ Киѣвѣ съ московскимъ воеводою отдать насъ въ цѣлости и расписатся. А тую бъ расписку привести во Адрианополь къ самому салтану, а от купцовъ писмо за ихъ руками -- къ послу московскому къ Петру Ивановичю Толстому, что въ цѣлости доѣхали до рубежа и никакой шкоды турки и татары не учинили. И зѣло намъ было от татаръ неопасно, а то была слава великая у татар, что московския купцы ѣдутъ богаты, таки бы безъ попорки не было.

И, доѣхавъ да Ясей за тритцать верстъ, поѣхали мы, человѣкъ пять московскихъ купцовъ да начальной человѣкъ турчинъ съ людъми, напередъ въ Ясы въ ночь. И ѣхали всю нощь, и приѣхали въ Яси часу на другомъ дни. И господарь воложской отвелъ намъ дворъ стоялой. Потомъ, во вторый день, пришелъ нашъ корован и съ турками-провожатыми; и стали въ монастыри л. 74 об. // у Николы, порекломъ Голя. И стали покупать кони, телеги, а иныя нанимали извощиковъ киѣвскихъ, воложскихъ, давали до Киева на подводу по десяти рублей, а возы везли двойкою. И въ то время въ Яси приѣхали турки, да господаря воложскаго сковали, да со всѣмъ домомъ повезли къ турецкому салтану. А какое до нево дѣло, никто не вѣдаетъ.

И стояли мы въ Ясѣхъ дней с пять. И, совсѣмъ искупившися и убравшися, выѣхали изъ Ясей вонъ за пять дней до Петрова дни. И ѣхали да Сороки пять дней, а въ Сорокугородъ приѣхали въ самой Петровъ день после полденъ. И тутъ Днестръ до вечера перевозилися, два перевоза тотъчасъ, а перевезшись да и начевали. И тутъ ляхи про нашихъ купцовъ обѣдъ дѣлали и зѣло почтили нашихъ купцовъ.

И во вторый день после обѣда убравшися да и поѣхали въ степь къ Немѣрову; и ѣхали до Немѣрова пять дней. А когда мы приѣхали въ Немѣрово, и Немѣровъ весь разоренъ от Палѣя съ казоками, a нынѣ стоитъ войско лядское тысячь с пять. А голь зѣло, и воровство страшное, въ очахъ крадутъ. Мы поѣхали въ городъ за харчью, такъ тово часа софянъ съ седла съхватили, и не видали. И у нашева молодца и кошелекъ съ талереми и со всемъ вырвали, онъ хлѣбъ покупалъ. И губернаторъ градской купцовъ нашихъ звалъ къ себѣ на обѣдъ, такъ на дворѣ караулщики бурку украли. Стали губернатору бить челомъ, и губернаторъ сказалъ: "Укажите-де въ лицо, я-де доправлю, а то де такъ нелъзя сыскать. И вы-де, для ради Бога, берегитеся. Какъ-де имъ не воровать? Жалованья нѣту, толко де по десяти денехъ на неделю, за неволю-де имъ воровать".

И стояли мы въ Немѣровѣ часу до пятаго дни, искупяся харчью да и пошли. А купцы поѣхали къ губернатору на обѣдъ, а корованъ съ турками пошелъ напередъ изъ Немѣрова. Турки прошались, чтобъ ихъ купцы отпустили, и купцы л. 75. // имъ сказали: "Мы-деивасъ не держимъ, поѣжжайте-де себѣ. Какъ-де въ указѣ у васъ написано, такъ-де и творите". Такъ они стали просить отписку, чтобъ расписались, и купцы сказали: "Мы-де здѣсь расписоватся не станемъ: земля-де -- не нашева государя владѣния, здѣ-де губернаторъ польской не станетъ за нашего боярина расписаватся". Такъ они сказали: "Мы бъ де васъ съ радостию и до Киева проводили, да мы-де боимся Палѣя вашего, онъ-де насъ не выпуститъ вонъ от себе, тутъ-де насъ побъетъ". Такъ мы имъ сказали: "Али, молъ, Палѣй у насъ какой своевольной, у государя нашего?" И турки сказали: "У насъ-де про нево страшно грозная слава. Да мы-де никово такъ не боимся, что ево. Намъ-де и самимъ зѣло хочется его посмотрѣть образа, каковъ-де онъ". Да затѣмъ и за нужу поѣхали, что расписатся не съ кѣмъ, и имъ безъ писма приѣхать къ салтану нелзя.

И ѣхали мы степью черезъ Лядскую землю четыре дни, и въ пятый день приѣхали въ Поволочи въ мѣстечко, Полѣево владѣние. И, не доѣжжавъ Поволочи верстъ за десятъ, стали коней кормить, а сами обѣдать. И наши передовыя поѣхали напередъ въ Поволочи для ради овса и сказали наказному полковнику, что ѣдут купцы московский, а провожаютъ турки. Такъ полковникъ тотъчасъ велѣлъ вдарить въ бубны да въ политавры. И палѣевшина тово часу слѣтелась, и тотъчасъ осѣдлали коней, и приправилися въ ружье, и выѣхали къ намъ въ поле съ знаменами. Толко мы съ стану тронулись, съ версту не отъѣхали, и прилучилося лѣсомъ, дубничкомъ молодымъ, а турки толко нашъ обозъ стали объѣжжать напередъ -- анъ полковникъ Палѣевъ и вывернулся, что заецъ въ леску, а съ нимъ человѣкъ с триста. Да почили по дубнику скакать, гдѣ дватцать, гдѣ тритцать человѣкъ, какъ есть зайцы: тотъ оттудова, а иной изъ иной стороны. И какъ турки увидѣли палѣевшину, такъ стали ни живы ни мертвы. А уже злодѣи зѣло храбрость показали и почали на конѣхъ винтовать, копья бросать, изъ луковъ стрелять и л. 75 об. // ис пистолетовъ, нашъ корованъ и турокъ кругомъ облетѣли.

И нашъ корованъ остановился, и турки тотъчасъ. Полковникъ къ нашимъ купцамъ подъѣхалъ да и сталъ здравствовать, а наши купцы полковнику такъже поздравствовали. И наши купцы, и полковникъ слѣзши съ коней, да и стали наши купцы воткою подъчевать; и выпивъ вотки по чарки да и сѣли на кони. А дубникъ уже, лѣсокъ, выѣхали, къ Поволочи -- чистое поле. И какъ минувъ нашъ корованъ и турокъ, да какъ вдарили по конемъ -- ино какъ брызнули, такъ, что молния, у насъ изъ гласъ мелъканули, какъ по полю разсыпались: гдѣ дватцать, гдѣ десять до самова городка скакали, не перестовали. И турки толко головами качаютъ. A выѣжжали все убранная молодешъ.

А какъ мы приѣхали въ Поволочи да и стали за мѣстомъ на поли, и полковникъ прислалъ корму, овса, меду. А турки зѣло ужаснулися да и не захотѣли ѣхать до Киева. И стали нашимъ купцамъ бить челомъ, чтобъ полковникъ Полѣевъ разписался съ ними, что принялъ насъ въ цѣлости. И наши купцы вѣлѣли полковнику расписатся да сами писмо къ послу дали, что, далъ Богъ, въ цѣлости, здрава доѣхали. И ихъ съ честию отпустили да и на дорогу дали имъ с пятьдесятъ талерей да яловицу. Такъ турки и поѣхали назадъ, а насъ уже стали провожать Полѣевы казаки.

А какъ мы стали приѣжжать къ Фастову, такъ Палѣева жена и выслала къ намъ навъстречю казаков человѣкъ с пятьсотъ конницы со знаменами, и стрѣтили насъ верстъ за пять. А какъ мы приѣхали въ Фастово, и стали за городомъ на поли. A Полѣя въ то время дома не было, въ Киевѣ былъ. И Полѣева жена прислала къ намъ въ таборы яловицу, и колачей, и вина, а конемъ овса. И тутъ мы стояли весь день. A Полѣева жена брала къ себѣ купцовъ обѣдать и угостила нашихъ купцовъ добрѣ, а сама-де говорила: "Для чево-де до насъ турокъ не довѣли? Я-де бъ имъ дала себе знать, каковъ-де мой господинъ Полѣй. Я бо де ихъ знала, какъ л. 76. // угостить, да уже-де быть такъ. Жаль-де мнѣ етих гостей, что-де безчестны отпустили. Я бо де человѣкъ пятьсотъ дала провожатыхъ такъже ихъ проводить черезъ Лядскую землю. А знать-де, что Семенъ Ивановичь Палѣй станетъ пѣнять". И, обѣдавши, купцы выѣхали въ поле и стали коней седлать и запрегать. Потомъ выѣхалъ къ намъ полковникъ наказной съ казаками да и поѣхалъ съ нами провожать насъ до Киева. И ѣхали мы от Фастова до Киева два дни.

Потомъ приѣхали мы въ Киевъ въ день недѣльный, и у воротъ Залотыхъ насъ караулъ остоновилъ. Потомъ пятидесятникъ пошелъ къ генералу объ насъ докладовать, и генералъ вѣлѣлъ насъ пустить въ городъ. И въ то время полковники стояли во обѣдни, а генералъ -- нѣмчинъ, некрещеной. И переѣхавши черезъ Верхней городъ да и спустился въ Нижней городъ; а гора зѣло крута, и спущатся нужно зѣло. Потомъ генералъ вѣлѣлъ намъ отвести дворы стоялыя. И ставши на дворѣ, и убравши рухледь, и опочивши той день.

И во вторый день пошли въ Печерской монастырь, въ лавру преподобныхъ отецъ Антония и Феодосиа. И были въ соборной церкви, и лобызали образъ Пресвятыя Богородицы чюдотворный. Потомъ пошли въ пещеру Антониеву и тамо мощи святыхъ всѣхъ лобзали; и поклонихомся, изыдохомъ изъ пещеры Антониевы. И поидохомъ въ пещеру Феодосиеву, и тамо такожъде мощи святыхъ лобзали; и, поклонившеся, изыдохомъ изъ пещеры. И поидохомъ въ монастырь, и ходивше доволно по монастырю. А сами удивляемся человѣколюбию Божию: како въ такую страну далнюю ходихомъ и како назадъ возвратихомся. А и въ мысли нашей обнадежия такова не было, что было быть назадѣ. А когда мы шли во Иерусалим, и тогда мы приходили въ монастырь Печерской, и ходили по пещерамъ, и молилися преподобнымъ отцемъ, и обѣщалися, что естьли Богъ дастъ сходить поздарову, то не возвратимся инымъ путемъ: къ вамъ, отцы преподобнии, пришедъ, поклонимся и обѣщанной долгъ вамъ отдадимъ. Отцы святии, преподобнии Антоний и Феодосий, молилися за насъ, и за молитвъ ихъ, преподобныхъ отецъ нашихъ, Богъ сохранилъ от всякихъ навѣтъ вражиихъ.

И та- л. 76 об. //ко ихъ молитвами отеческими доидохомъ святаго града Киева и достигохомъ святую лавру преподобныхъ отецъ Антониа и Феодосиа. И тако, поклонившеся, изыдохомъ изъ лавръ.

И поидохомъ во градъ Киевъ; и приидохомъ на дворъ, идѣже стояхомъ; потомъ мало опочихомъ. И свѣдаша про насъ града Киева мещане и служивыя люди московскихъ полковъ, и стали насъ къ себѣ въ гости звать. И зѣло ради намъ миленкия, и покоили насъ хлѣбомъ и солью. И полковники за нами присылали звать къ себѣ въ домъ, да мы за недосугами у нихъ не были. Звали для речей, что видѣли въ Турецкой земли; зѣло насъ къ себѣ звали, да намъ не удалося у нихъ побывать.

Потомъ дождались мы калуженъ: приѣхали къ ярмонки ко Успениеву дни. А когда увидѣли насъ, зѣло намъ обрадовалися, и взяли мене къ себѣ на дворъ хлѣба ѣсть, и много было вопросовъ от нихъ объ хождении нашемъ. Потомъ приѣхалъ любезный нашъ другъ Давидъ Степановичь со своею дружиною. А когда мы его увидѣли, а онъ насъ, и тогда мы оба от слезъ не могли удержатися, и зѣло мы другъ другу обрадовалися. Спаси Богъ Давида Степановича, много нашимъ путемъ радѣлъ! А когда и приѣхал назадъ въ Киевъ, и тогда насъ не забылъ и зъ дружиною своею. И тако мы той день зѣло въ радости были вѣлицѣй и всю нашу путную скорбь забыхомъ. Бутто наши искренний сродницы! Потомъ и множество калужанъ приѣхали и всю ярмонку съ ними добрѣ проводили, въ радости и в веселии.

И жихомъ мы въ Киевѣ шесть недѣль, и обходихомъ многия святыя отеческия мѣста. И въ пустынныхъ мѣстѣхъ были, и пустынныхъ жителей видѣли, и довольно ходихомъ по пещерамъ. Покудова въ Киевѣ жили, все въ Печерской монастырь хаживали чрезъ день, чрезъ два, и зѣло наша душа насладилась и утѣшилася, ходя по такимъ святымъ мѣстамъ. Ненасытная радость и веселие! Уже другия такия лавры подобной не сыщешъ въ нашемъ Российскомъ государствѣ! И жихомъ въ Киевѣ шесть недѣль.

И поидохомъ изъ Киева съ калужены послѣ ярмонки Успенской. И ѣхали три дни, и приидохомъ въ Нѣжинъ-градъ. Въ Нѣжинѣ взяли насъ къ воеводѣ; и воевода князь Масальской, Калцовъ той же, прочетъ нашъ московской листъ-указъ, да чевствовали насъ пивом и виномъ, и далъ намъ хлѣба на дорогу, и отпустилъ насъ съ любовию. Мы же поидохомъ въ таборы, а купцы всѣ у воеводы обѣдали. И тово дни выѣхали изъ Нѣжина.

Приложения

Л. А. Ольшевская, С.М. Травников

ЖИТИЕ И ХОЖДЕНИЕ ИОАННА ЛУКЬЯНОВА

Во своя прииде, и свои его не прияше...

Иоан. 1.11

История русской литературы знает немало примеров, когда произведения, составляющие гордость отечественной словесности, были опубликованы и стали хорошо известны спустя много лет, а иногда и веков после их создания. Такова драматическая судьба книг Аввакума Петрова и Александра Радищева, писателей-декабристов и писателей-народников, Михаила Булгакова и Андрея Платонова... Подлинно художественные творения, запечатлевшие духовные искания своей эпохи, рано или поздно доходят до читателей, становятся в общий литературный ряд.

Среди писателей петровского времени силой и самобытностью таланта выделялся Иоанн Лукьянов -- личность яркая, одаренная, во многом опередившая свою эпоху. Трудно однозначно определить, кто он -- воинствующий традиционалист или смелый новатор, -- такой сложной была его позиция в религиозно-политической борьбе и литературном деле на рубеже ХVІІ-ХVШ вв. Московский священник с Арбата, тайно исповедовавший "старую веру", путешественник и публицист, активный проповедник старообрядчества в Москве, на Ветке и в Брынских лесах, Иоанн Лукьянов оставил заметный след в истории русской церкви и литературе. Без сомнения, он обладал мужеством и силой веры, если решился сменить спокойное место столичного священника на беспокойную судьбу старообрядческого миссионера, объявленного официальными властями государственным преступником. "Хождение в Святую землю", созданное Лукьяновым, долгое время бытовало в рукописной традиции, являясь произведением гонимой, подпольной литературы. Учение Иоанна Лукьянова, пытающееся возродить в новых исторических условиях идеи "огнепального" протопопа Аввакума, шло вразрез с основными направлениями деятельности старообрядцев-поповцев. Этим объясняется тот факт, что в публикации путевых записок Лукьянова не была заинтересована ни русская старообрядческая церковь, ни тем более официальная, никонианская, -- и писатель остался на долгие годы незаслуженно забытым, в то время как его произведение должно было занять почетное место между "Проскинитарием" Арсения Суханова и "Странствованием" Василия Григоровича-Барского.

Имя Иоанна Лукьянова мало известно даже специалистам в области русской старообрядческой литературы, хотя это один из самых интересных прозаиков начала XVIII столетия. Его перу принадлежит "Хождение в Святую землю", созданное в традициях школы протопопа Аввакума{См.: Понырко Н.В. Сочинение старца Леонтия и школа протопопа Аввакума // ТОДРЛ. Л., 1976. Т. 33. С. 156-163.}. О личности автора "Хождения" сохранились крайне скудные и противоречивые сведения. Он не упомянут в известном "Историческом словаре староверческой церкви" Павла Любопытного, где содержатся биобиблиографические заметки о наиболее авторитетных деятелях русского старообрядчества{См.: Павел (Любопытный). Исторический словарь староверческой церкви // ЧОИДР. М., 1863. No 1.}. О жизни и деятельности Иоанна Лукьянова до путешествия на Восток можно судить только на основании данных самого "Хождения", что характерно для древнерусской литературы, где текст произведения -- первый и часто единственный источник сведений о писателе.

Иоанн Лукьянов был родом из Калуги, о чем он сообщает, прощаясь с родным городом: Увы, нашъ преславный градъ Калуга, отечество наше драгое! (л. 2 об.){Текст "Хождения" здесь и далее цитируется по списку пространной третьей редакции памятника (РНБ. F. IV. 319) с указанием в скобках листов.}. Скорее всего, он происходил из купеческого сословия. О купеческом прошлом автора "Хождения" свидетельствует его постоянное внимание к стоимости и ассортименту товаров, торговым путям и ярмаркам, размеру пошлин и столкновениям с таможенниками, а также подробное описание экономического положения тех стран, по которым пролегал маршрут паломника. Русский путешественник отмечал, что корабли, отправляющиеся в Египет, грузят лесом и мылом, что в Царгъградѣ всячину и овощъ всякой -- все по улицамъ носятъ под окны, мяса очень дорого; масла коровья добрая -- по два гроша, а поплошая -- по алтыну, уксусъ дешевъ да и лучши нашева, изъ винограда дѣлаютъ (л. 23 об.)

Паломник не только прекрасно разбирался во всех тонкостях купеческого ремесла, но и приторговывал во время путешествия русскими товарами, хорошо знал московских и калужских купцов. Из путевых записок известно, что на Русь он возвращался морем с калужанами, торговыми людьми Иваном Кадминым и его братом Ерастом Степановичем, в отличие от приказчиков гостя московского Ивана Исаева да Матвея Григорьева, которые ехали по суше. Он знает, каким товаром славен город Калуга и куда этот товар везут калужские купцы (в Сибирь и Китай, в Царьград и Гданьск, в Немецкие земли). Устойчивыми лексическими группами в путевых очерках являются те, что связаны с денежным обращением разных стран (талер, пара, грош, алтын, ефимок), мерой счета (пядь, аршин, сажень, верста, фунт, пуд), торгово-экономическими отношениями (торг, ряды, базар, ярмарка, гостиный двор).

На близость автора путевых записок к купеческому миру указывает и характер сравнений: увиденные за границей реки (важнейшие торговые магистрали) он сравнивает с русскими и, видимо, хорошо ему известными Москвой, Окой и Волгой, например: Нилъ-рѣка будетъ съ Волгу шириною, а бѣжитъ быстра и мутна (л. 35 об.). Восстановить географию жизни создателя "Хождения в Святую землю" помогает сравнение Адрианополя с одним из самых известных и богатых купеческих городов России XVII в. Ярославлем (Градъ Адринополъ стоить въ степи... окладомъ и жильемъ поболши Ярославля -- л. 33) и обилие московских реалий в тексте произведения (улицы Арбат и Петровка, Коломенские и Воробьевы горы, Красная площадь, Успенский собор и Ивановская колокольня Кремля, Новодевичья и Преображенская слободы).

Последнее объясняется тем, что до хождения в Иерусалим Лукьянов был священником в церкви Покрова, что за Смоленскими воротами на Песках в Москве, о чем сказано в его проезжей грамоте. Церковь Николая Чудотворца "на Песках" была построена в 1699 г. и по главному престолу Покрова Пресвятой Богородицы часто называлась Покровской церковью{См.: Александровский М. Указатели московских церквей. М., 1915. С. 26.}. В конце XVII -- первой четверти XVIII в. священники этой церкви были тесно связаны со старообрядцами. Кроме Иоанна Лукьянова, другой священник этой церкви Федор Матвеев чинил раскольникам потачку, поддерживал контакты с Веткой, за что был в 1721 г. сослан на Соловки. Попытки близких вызволить из заточения расстриженного попа окончились неудачей. В 1723 г. Святейший Синод подтвердил прежнее решение -- помянутому распопе Феодору быть в том Соловецком монастыре неисходно{См.: Собрание постановлений по части раскола, состоявшихся по ведомству святейшего Синода. СПб., 1860. Кн. 1. С. 87-88; Описание документов и дел, хранящихся в архиве святейшего Синода. СПб., 1868. Т. 1. Стб. 91.}.

В декабре 1701 г. московский священник Иоанн Лукьянов вместе со спутниками -- монахами Лукой, Григорием и Адрианом, получив в Посольском приказе проезжую грамоту, отправился на богомолье в Иерусалим. Официальной целью путешествия было поклонение христианским святыням, неофициальной -- выяснение положения дел в греческой церкви и изучение возможности поставления старообрядческого епископа от заграничных архиереев. Первоначально путь лежал в Калугу, один из центров русского раскола, откуда паломники направились в Спасо-Введенский Воротынский монастырь, находившийся в 70 верстах от города. Иноки этого монастыря тайно сочувствовали старообрядцам, и игумен Спиридон (скорее всего, духовный отец Лукьянова) дал ему благословение на путное шествие{Спасо-Воротынский монастырь был приписан к московскому Новоспасскому монастырю; сохранились глухие сведения о том, что монастырь был упразднен за связи со старообрядцами. В сохранившихся документах "запустевшего" в 20-е годы XVIII в. монастыря упомянут казначей, а затем игумен Авраамий, о котором писал в "Хождении" Иоанн Лукьянов. См. подробнее: Леонид (Кавелин). Церковно-историческое описание упраздненных монастырей, находящихся в пределах Калужской епархии // ЧОИДР. М, 1863. Кн. 1. Отд. 1. С. 95; Строев П.М. Списки иерархов и настоятелей монастырей российской церкви. СПб., 1877. С. 587; Зверинский В.В. Материалы для историко-топографического исследования о православных монастырях в Российской империи. СПб., 1897. Ч. 3. С. 171 (No 2068). Точка зрения Сергея Беливского, полагавшего, что Лукьянов "со товарищи" посетил калужский Лаврентьев монастырь, находившийся в черте города, и там получил благословение на "путное шествие" от архимандрита Кариона, сочувствовавшего старообрядцам, не выдерживает критики. Паломники потратили на эту поездку несколько суток и чуть не погибли в пути во время метели. Ср.: Беливский С. Прение о старце Леонтии // Духовные ответы. М, 2003. Вып. 16. С. 78-80.}.

Из Калуги через Белев, Волхов, Орел, Кромы паломники добрались до пограничного города Севска, отделявшего Россию от Малороссии. Путь по Украине лежал через Глухов, Королевец, столицу гетмана Мазепы Батурин, Нежин. Зима 1702 г. выдалась ветреной и малоснежной, что затрудняло передвижение.

А уже снѣгу ничего нѣтъ, земля голая. Нужда была великая: таковъ былъ вѣтръ намъ противной, не токмо чтобы намъ льзя было итти, и лошади остоновливал, а людей все валилъ. Охъ, нужда, когда она помянется, то уже горесть-та, кажется, тутъ предстоитъ! Сидѣть нелзя, лошади насилу по земли сани волокуть, а насъ вѣтръ валяетъ. А станишъ за сани держатся, такъ лошедь остановишъ. Увы да горе!" (л. 6 об.).

Во время путешествия по России и Украине Лукьянов старался не афишировать истинной цели предприятия. Он ни разу не остановился на отдых в монастырях, предпочитая подворья "боголюбцев", то есть старообрядцев, которые "по эстафете" передавали паломников на всем протяжении хождения от Москвы до польской границы. Видимо, с этим связано нарушение традиционного маршрута паломничества: рассчитывая на помощь старообрядцев, Лукьянов со спутниками направляется из Волхова в Орел, хотя этот город лежал в стороне от прямого пути к границе{Русские старообрядцы, объявленные официальной церковью "лютыми неприятелями и государству, и государю", разработали сложную систему подпольных явочных квартир, где можно было остановиться, не опасаясь надзора со стороны властей. См.: Лилеев М.М. Из истории раскола на Ветке и в Стародубье XVII-ХVШ вв. Киев, 1895. Вып. 1. С. 55.}.

С большим трудом паломники переправились через разлившийся Днепр и прибыли в Киев, где осмотрели Софийский собор, Киево-Печерскую лавру, Михайловский Златоверхий монастырь, побывали в торговых рядах на Подоле и в Верхнем городе. Киев, богатый древними святынями, поразил воображение писателя, оставившего в путевом дневнике следующую запись:

Градъ Киевъ стоитъ на Днепрѣ на правой сторонѣ на высокихъ горахъ зѣло прекрасно. Въ Московскомъ и Российскомъ государствѣ таковаго града подобнаго красотою върядъ сыскать... Зѣло опасно блудутъ сей градъ, да надобе блюсти -- прямой замокъ Московскому государству (л. 8).

В Киеве от дружины паломников отстал монах Адриан, не захотевший ехать в Палестину за немощию и за плотскими недостатками (л. 9 об.).

Из Киева Лукьянов направился в сторону польской границы. Путь его лежал по землям Правобережной Украины, разоренным в результате русско-польских и русско-турецких войн, набегов ногайцев и крымских татар, походов сечевиков и гайдамаков:

И бысть намъ сие путное шествие печално и уныливо: бяше бо видѣти ни града, ни села. Аще бо и быша прежде сего грады красны и нарочиты села видѣниемъ, но нынѣ точию пусто мѣсто и ненаселяемо... И идохомъ тою пустынею пять дней, ничто же видѣхом от человѣкъ" (л. 10 об. -- 11).

Миновав польский город Немиров, русские путешественники переправились через Буг и поехали к волошскому городу Сороки, а оттуда -- в Яссы. В столице Молдавского княжества они наняли проводника до Галац. Весенняя распутица задержала паломников:

Первый день идохомъ лѣсомъ, а в тѣ поры припалъ снѣжокъ молодой. Покудова до лѣсу доѣхали, а онъ и стаялъ -- такъ горы-та всѣ ослизли, а горы высокия, неудобьпроходимыя, едва двойкою выбились... 13 дней въ Ясѣхъ лошади отдыхали, а тутъ одинъ день насилу снесли, чють не стали. Етакая была нужда!.. Во всю дорогу такой нужды конемъ не было, день весь бились" (л. 13 об.).

В Галаце Лукьянов сел на корабль, умело отбился от притязаний греческих и турецких мытников и поплыл вниз по Дунаю к Черному морю. Полтора дня потребовалось путешественникам, чтобы достичь пролива Босфор. 22 марта 1702 г. корабль прибыл в Константинополь. Здесь русские паломники осмотрели храм Святой Софии, султанский дворец, знаменитые константинопольские столпы, стены и башни города, греческие церкви и монастыри.

Пробыв в Стамбуле четыре месяца и съездив в Адрианополь, резиденцию турецкого султана, 26 июля путешественники отправились на корабле через Мраморное и Эгейское моря, пролив Дарданеллы в Архипелаг, где посетили острова Хиос, Сими, Родос -- центры эллинистической культуры. Погода благоприятствовала плаванию, и уже 11 августа корабль вошел в устье Нила, пристал к городу Рашид. Земля Египта поразила русских людей своеобразной красотой и богатством.

...по Нилу-рекѣ, -- пишет паломник, -- городковъ арапскихъ и селъ безчисленное множество, невозможно изчести, что песка морскаго... а жилье все каменное, и селы узоричистыя вельми. А земля около Нила добрая, и чорная, и ровная, бутто нарочно дѣлана, нигдѣ нѣтъ ни бугорчика, хошъ яйце покоти, такова гладка... а вода во всю землю Египетскую пущена изъ Нила. Ино какъ съ корабля поглядишъ: по всей земли толко что небо да вода вездѣ. Зѣло земля Египетская доволна всѣмъ: и людми, и жиламъ. Что говорить, ета земля у турка -- златое дно! (л. 36).

В Думьяте, втором египетском городе, где побывал Лукьянов, паломники сели на корабль, идущий в Иоппию, пристань Иерусалима. Разыгравшаяся на море буря пригнала корабль в Сайду, город на ливанском побережье. Лишь 14 сентября Иоанн Лукьянов со спутниками прибыл в Иоппию, но попасть в Иерусалим не смог из-за развернувшихся боевых действий между кочевыми арабскими племенами и турецкой армией. Только через полтора месяца, преодолев трудности тяжелого перехода и выдержав неоднократные нападения разбойников, паломники добрались до Иерусалима.

В центре христианского мира они осмотрели основные достопримечательности: Вифлеем, Крестовоздвиженский монастырь, лавру Саввы Освященного, село Скудельниче, дом Давида, Гефсиманию, Силоамскую купель, Елеонскую гору, Воскресенский собор. По художественной яркости и подробности описаний святынь христианского Востока сочинение Иоанна Лукьянова не знает себе равных в русской паломнической литературе петровского времени.

18 января 1703 г. Лукьянов с товарищами отправился в обратный путь по суше до Иоппии, кораблем до Думьята, а оттуда через Средиземное море вдоль берегов Малой Азии в сторону Константинополя. Недалеко от Мир Ликийских на корабль, где находились русские паломники, напали мальтийские пираты, и только искусство капитана и хорошая выучка матросов спасли их от беды. Корабль сумел уйти от погони и укрылся в гавани городка Кастелориз, расположенного на небольшом острове в Эгейском море, однако здесь путешественников подстерегала новая опасность: в городке свирепствовало "моровое поветрие".

Такъ нашъ раизъ хотѣлъ назадъ поворотить -- анъ бѣжать и нѣкуда: тутъ, въ городкѣ, моръ есть, а назаде разбойники... Все тутъ, сталъ нашъ путъ, нѣкуда деватся! (л. 68-68 об.).

В течение нескольких недель корабли стояли на рейде, а команда и пассажиры голодали, не рискуя отправиться за провиантом в город. Попавших в безвыходное положение людей спасла турецкая эскадра, специально посланная из Стамбула на выручку блокированным в бухте Кастелориза кораблям.

Около острова Патмос торговые суда и сопровождавшая их эскадра были рассеяны сильным штормом. В Дарданеллах корабль с паломниками из-за распри капитана и лоцмана налетел на подводную скалу:

Тутъ бола нашъ корабль на камень проломило и едва законапатели. И въ тѣ поры раизъ съ навклиром побранился. Навклиръ говоритъ: "Пора якори кидать!" А раизъ говоритъ: "Еще рано!" Да такъ-та въ томъ шуму на камень корабль и вдарился, чють не пропалъ боло корабль, и съ людми. Да еще-та Богъ помиловалъ, что тихонко потерся о камень (л. 71).

В Константинополе Лукьянов встретился с калужскими купцами и с ними совершил обратный путь по Черному морю до Дуная, поднялся вверх по реке до Галац, а оттуда сухим путем в сопровождении янычар через Яссы, Сороки, Немиров добрался до Фастова, владения полковника С.И. Палия. От Фастова дружину русских паломников и купцов сопровождали до Киева воины-палеевцы. Совершив благодарственную молитву святым Антонию и Феодосию в Киево-Печерской лавре, Иоанн Лукьянов отправился в Нежин. На этом его рассказ о путешествии обрывается. В Москву паломник, видимо, не вернулся, а направился на Ветку. Не случайно дорожные заметки он завершает описанием Нежина: оттуда путь к польской границе был самым удобным и близким. Естественно, что тайная тропа на Ветку не описана в "Хождении", чтобы не привлекать внимания русского правительства и официальной церкви к старообрядцам.

По мнению М.И. Лилеева, на Ветке Иоанн Лукьянов принял постриг под именем Леонтия. Этим исследователь объяснял тот факт, что в ранних списках "Хождения в Святую землю" авторство произведения приписывалось "старцу Леонтию"{См.: Лилеев М.И. К вопросу об авторе "Путешествия во Святую землю" 1701-1703 гг. московском священнике Иоанне Лукьянове, или старце Леонтии // Чтения в историческом обществе Нестора-летописца. 1895. Т. 9. Отд. 2. С. 25-41 [Отд. отт. -- Киев, 1894].}. Анализ текста памятника свидетельствует: паломником и создателем путевых записок был священник Иоанн, а не монах Леонтий. Согласно христианским верованиям, приурочивание важного события в жизни человека ко дню именин, церковному празднику в честь святого, который являлся его небесным патроном, должно было гарантировать успех задуманного дела. Паломник выехал из Киева 3 февраля 1701 г., в день Иоанна Крестителя, причем этот факт специально оговаривается автором. Следовательно, своим покровителем путешественник считал Иоанна Предтечу, что указывает на его имя -- Иван.

На православный Восток путешествовал представитель белого духовенства, который далек от узко конфессионального подхода к изображаемым явлениям действительности, не чужд мирских интересов. Он не отказывает себе в житейских радостях, в "минуту жизни трудную" умеет постоять за себя. После тягот пути паломник с удовольствием выпьет чарку водки, с позиций знатока оценит качество закуски, с восхищением проводит взглядом красивую женщину. Русский путешественник, которого иноземцы называют москов попас, не видит ничего дурного в обмане турецких таможенников, зная их склонность к взяточничеству и вороватостъ; при случае он готов либо наябедничать властям на обидевших его чиновников, либо с помощью кулаков отстоять свое имущество, защитить честь и достоинство русского человека. Подобная активность жизненной позиции, не имеющая ничего общего с кодексом монашеских добродетелей, позволяет видеть в авторе "Хождения" московского священника Иоанна Лукьянова.

Упоминание в Ветковской летописи о двух учениках старца Иова -- священноиноке Леонтии и священноиерее Иоанне, делает проблематичным отождествление этих деятелей старообрядческой церкви. Скорее всего, Иоанн Лукьянов и Леонтий Ветковский -- духовные братья, сподвижники, "ревнители древлего благочестия".

О судьбе Иоанна Лукьянова после возвращения из Иерусалима рассказывают документы Синода и Раскольничей конторы, ведавшей делами русских старообрядцев. Вместе с Леонтием Иоанн проповедовал "веру отцов и дедов" на Ветке, в Калуге и Волоколамске. Пойманные в разное время волоколамские старцы Пахомий, Авраамий, Антоний и старицы Марфа, Маремьяна, Полинария, Устинья на допросе в Раскольничей конторе показали, что их перекрестили, "исповедовали и причащали приезжие... с Ветки раскольничьи попы Леонтий да Иван"{См.: Есипов Г. Раскольничьи дела XVIII столетия. СПб., 1861. Т. 1. С. 240-241, 243, 251-253, 258. Известно, что на Ветке существовали Леонтиева и Лукьянова слободы, история которых, возможно, как-то связана с деятельностью учеников старца Иова. См.: Алексеев И. История о бегствующем священстве // Летописи русской литературы и древности, издаваемые Н.С. Тихонравовым. М., 1862. Т. 4. Смесь. С. 58.}. По свидетельству старца Антония, в 1712 г. побывавшего на Ветке, в это время рядом с Леонтием находился другой ученик Иова -- поп Мардарий. Это позволяет предположить, что Иоанна Лукьянова, скорее всего, уже не было в живых.

В документах более позднего времени, касающихся деятельности ветковских священников, имя И.Лукьянова не упоминается.. В 1720 г. в Москве была "взята за караул" старица Феодулия, которая во время следствия сделала признание, что проповедовала старообрядчество вместе с двумя ветковскими монахами Леонтием и Киприаном{См.: Описание документов и дел... Т. 1. Стб. 179.}. В ходе расследования выяснилось, что Леонтий действовал в Калуге и Брынских лесах, где у него имелся скит{Брынские леса занимали территорию Мещовского и Жиздринского уездов, по которым протекала река Брынь. См.: Леонид (Кавелин). История церкви в пределах Калужской губернии. Калуга, 1876. С. 178.}. Существует предположение, что одно время старообрядческий священник жил в Стародубье, но из-за активной миссионерской деятельности никонианской церкви был вынужден оставить запад Украины и переселиться на Керженец, где он вновь был перекрещен{См.: Смирнов И.С. Из истории раскола первой половины XVIII века. СПб., 1908. С. 207-208.}.

"Священноинок Леонтий" считался одним из 12 наиболее авторитетных деятелей Ветковской церкви{См.: Лилеев М.И. К вопросу об авторе... С. 17.}. Именно против Леонтия, как апологета старообрядчества, направлен "Розыск о раскольничей брынской вере" Димитрия Ростовского. Понятно, почему в старообрядческой среде, а затем и в научной литературе "Хождение в Святую землю" Иоанна Лукьянова стало соотноситься с личностью его более знаменитого сподвижника. Полностью реконструировать биографию незаслуженно забытого писателя-паломника петровского времени, видимо, не удастся, так как ему не пришлось столкнуться ни с Преображенской канцелярией, ведавшей делами раскольников, ни с другими правительственными и церковными учреждениями, занимавшимися розыском старообрядцев.

Современный исследователь старообрядчества Сергей Беливский, перечисляя другие возможные имена Иоанна Лукьянова: старец Леонтий, Леонтий Москвитянин, Леонтий Ветковский, Леонтий Беливский, -- задается вопросом: "Неужели это одно лицо?" В ранней работе Сергей Беливский склонялся к мысли, что Иоанн Лукьянов, он же -- старец Леонтий Москвитянин и Леонтий Ветковский, в старости стал называться Леонтием Беливским. По преданию, бытующему в среде гуслицких старообрядцев, в преклонном возрасте Лукьянов-Леонтий поселился в скиту недалеко от деревни Беливо, проповедовал "слово Божие" среди старообрядцев и никониан и скончался в 30-х годах XVIII столетия. Народная память сохранила известие о паломничестве священноинока Леонтия на христианский Восток. Основанный им Беливский скит просуществовал до начала XX столетия; сейчас на этом месте сохранились остатки храма и келий, святой колодец и могила Леонтия{См.: Белский Сергей. Прение о старце Леонтии // Русская православная старообрядческая церковь. Духовные ответы. М., 2003. No 16. С. 64-88.}.

Позднее Сергей Беливский, посоветовавшись со знатоком гуслицкой старины священноиноком Симеоном (Сергием Дурасовым, настоятелем Рождественской церкви в поселке Большие Дворы), изменил свое мнение, заявив, что Леонтий Ветковский и Леонтий Беливский -- разные люди. При этом исследователь сослался на гуслицкие синодики, где упоминается инок-схимник Леонтий, в то время как Леонтия Ветковского, черного попа, должны были бы поминать как священноинока.

Таким образом, в настоящее время наблюдается тенденция к расподоблению не только Иоанна Лукьянова и старца Леонтия как возможных авторов "Хождения", но и деятелей старообрядческой церкви, носивших имя Леонтий.

*** * ***

Причины путешествия И. Лукьянова на христианский Восток были непосредственно связаны с историей старообрядческого движения. В конце ХVІІ-начале XVIII в. в старообрядчестве сложилось два течения, образовались общины поповцев и беспоповцев{См. подробнее: Смирнов П.С. Споры и разделения в русском расколе в первой четверти XVIII века. СПб., 1909.}. Поповщина признавала необходимость церковной иерархии и сохранения христианских таинств, хотя внешние проявления обрядности в поповщине отличались от принятой в официальной русской церкви {См.: Никольский М.Н. История русской церкви. М., 1983. С. 114--139.}. Беспоповщина представляла собой направление в старообрядчестве, которое значительно отошло от православия. Беспоповцы считали, что не следует принимать беглых попов, посвященных в сан по никонианскому обряду. Богослужение у них проводили наиболее авторитетные члены общины, так называемые уставщики, или наставники.

Ветковская старообрядческая община, возникшая в последней трети XVII в. на реке Сож, на границе России и Польши, наряду с Выгом, Керженцем и Стародубьем, быстро завоевала авторитет и популярность в среде верующих и стала определять основные направления политики старообрядческой церкви{См. подробнее: Лилеев М.И. Новые материалы для истории раскола на Ветке и в Стародубье в ХVІІ-XVIII вв. Киев, 1893; Он же. Из истории раскола...}. Начало Ветковской общины связано с церковным собором 1667 г. и деятельностью патриарха Иоакима (1674-1690), принявшего энергичные меры по борьбе с расколом, вследствие чего многие московские и калужские священники, тайно исповедовавшие "старую веру", были вынуждены бежать "на украины российские". Основателем Ветки считается московский поп Козьма, служивший в церкви Всех Святых на Кулижках, который в конце 70-х годов XVII в. с 12 семьями единоверцев ушел "на литовский рубеж" и поселился в слободе Покуровка, принадлежавшей Стародубскому полку. Вокруг этой слободы быстро расселились стекавшиеся со всех концов России старообрядцы. Наибольшим авторитетом в Ветковской церкви пользовались белевские священники Стефан и Димитрий, калужские попы Феодосий и Борис, а также старец Леонтий, которого часто отождествляют с Иоанном Лукьяновым.

Правительство царевны Софьи Алексеевны попыталось вернуть старообрядцев на прежнее место жительства и обратить в новую веру, однако из этого ничего не вышло: раскольники покинули стародубские слободы и переселились за границу, обосновавшись на пустовавших землях польских магнатов Халецкого и Красицкого, которым колонисты выплачивали большой оброк, заручившись обещанием защищать их в случае необходимости. Польское правительство и католическая церковь, обеспокоенные наплывом иноверцев, заселявших окраинные земли государства, приказали иезуитам исследовать веру переселенцев, однако проверяющие не нашли в ней никакого "схизматичества" -- в результате появилась королевская грамота о свободе проживания русских старообрядцев в польских пределах{См.: Смирнов П.С. Споры и разделения в русском расколе... С. 45-50.}. Авторитет Ветки среди "истинных боголюбцев" резко возрос после возведения в 1695 г. Покровского собора, ставшего на рубеже XVII-XVIII вв. единственным старообрядческим храмом с освященным антиминсом. Вокруг этого центра образовались новые поселения, и в середине 20-х годов XVIII столетия на Ветке насчитывалось 14 слобод "древлеправославных христиан" с 30 тысячами прихожан. Русское правительство внимательно следило за деятельностью ветковских раскольников. В знаменитом "Духовном регламенте" Петр I объявил старообрядцев "непрестанно зломыслящими" "лютыми неприятелями и государству, и государю". Тайные осведомители сообщали, что в ветковские слободы бегут "московские жители и разных городов монастырские, боярские и разных чинов люди"{Там же. С. 46.}. Ветка значительно усилилась после того, как в другом центре поповщины -- в Керженце, нижегородский епископ Питирим начал активную миссионерскую деятельность, которая сопровождалась неустанной работой сыщиков и воинских команд, громивших скиты и отправлявших их насельников "на поточение" в никонианские монастыри.

Петр Первый, подозревая старообрядцев-поповцев в связях с царевичем Алексеем, во время следствия по делу сына посылал на Ветку с тайным поручением монаха юрьевецкого Успенского монастыря Авраамия, результаты миссии которого остались неизвестными{См.: Лилеев М.И. Из истории раскола... С. 153.}. В 1735 г. по именному указу императрицы Анны Иоанновны Ветка была окружена регулярными войсками под командованием полковника Я.Г. Сытина. Всех пойманных старообрядцев (сорок тысяч человек), в зависимости от степени вины перед русским государством и церковью, разослали по православным монастырям России, отправили в Ингерманландию или вернули на прежнее место жительства.

Покровский собор был разобран. Руководители ветковских старообрядцев в эту облаву значительно не пострадали: удалось поймать лишь несколько священников, остальные сумели спастись.

Карательная экспедиция на Ветку привела к неожиданному, обратному результату. Вскоре ветковские слободы были вновь отстроены и заселены вернувшимися из России старообрядцами, Покровский собор возрожден, основано три монастыря: Покровский, Введенский, Тихвинский. Только в мужском Покровском монастыре насчитывалось до 1200 иноков, не считая бельцов и прислужников, при монастыре существовало "женское общежительство"{Опыт описания Могилевской губернии. Могилев, 1883. Кн. 1. С. 660.}.

В преследовании раскольников Ветки и Стародубья активное участие принимал Афанасий Прокопьевич Радищев, дед знаменитого писателя Александра Радищева, в 1734-1741 гг. командовавший полком. Ветковцы долго вспоминали служебное рвение стародубского полковника, определяя его деятельность по искоренению старообрядчества как "радищевское разорение"{См.: Смирнов П.С. Споры и разделения в русском расколе... С. 45-50.}.

В 1764 г. Екатерина II приказала генерал-майору Я.В. Маслову ликвидировать ветковские слободы. Эта военная операция вошла в историю русского старообрядческого движения как "вторая ветковская выгонка"{См.: Журавлев Л.И. Полное историческое известие о древних стригольниках и новых раскольниках, так называемых старообрядцах. СПб., 1855. Ч. 3. С. 37-46.}. С этих пор Ветка перестала быть крупным религиозным центром старообрядчества, уступив место Стародубью.

Иоанн Лукьянов, как и старец Леонтий, принадлежал к одному из течений в поповщине, получившему название дьяконовщины{См.: Смирнов И.С. Из истории раскола... С. 97-196.}. Его основателем являлся дьякон Александр, служивший в женском монастыре в Нерехте близ Костромы. Встречаясь с нижегородскими старообрядцами и вступая с ними в полемику, Александр со временем пришел в выводу об истинности их учения и решил уйти в скиты. Распродав имущество, он тайно оставил службу, добрался до Ярославля, а оттуда был переправлен в Керженец, где обосновался в Лаврентьевском ските. Приняв постриг, Александр стал ближайшим сподвижником Лаврентия, а после смерти старца (1720) заступил на его место. Суть учения Александра сводилась к идее спасительной силы молитвы Иисусу Христу, произносимой со словами "Боже наш", к защите истинности четвероконечного креста и крестообразного каждения (в то время как раньше кадили дважды прямо и один раз поперек). Учение дьякона Александра завоевало много сторонников среди керженцев, сохранив свои ведущие позиции и после казни основоположника в 1720 г.

Данное учение вызвало полемику как в среде старообрядцев, так и среди представителей официальной церкви. Нижегородский епископ Питирим опубликовал специальный трактат, направленный против дьяконовщины, -- "Пращица" (СПб., 1721). После того, как Петр Первый приказал усилить миссионерскую деятельность против нижегородских старообрядцев, значительная часть дьяконовцев переселилась на Ветку, где их идейным вождем стал старец Леонтий. Об этом свидетельствует сборник полемических статей ветковцев, обращенный против дьяконовцев, среди которых особый интерес представляет "Слово третье на увещание церковного раздорника попа Леонтия и на его советников..."{См.: Петров Н.И. Описание рукописных собраний, находящихся в г. Киеве. М., 1904. Вып. 3. С. 221 (No 507/335). Сборник был составлен не позднее "первой ветковской выгонки", то есть до 1735 г. Рукопись, подаренная киевскому Софийскому собору митрополитом Евгением Болховитиновым, во время Великой Отечественной войны пропала и ее судьба неизвестна.}.

Вопрос о священстве для русских раскольников стал одним из главных, когда последний старообрядческий епископ Павел Коломенский умер, не успев никого посвятить в этот сан, а без архиерея поповцы не могли рукоположить в священники своих единоверцев. В старообрядческой среде возникла полемика: одни предлагали договориться с кем-либо из епископов никонианской церкви; другие склонялись к мысли о выдвижении епископа из собственных рядов без освящения; третьи видели выход из создавшегося положения в поставлении епископа с помощью заграничных иереев. Первое предложение было нереальным, так как никто из православных епископов не рискнул бы стать иерархом старообрядческой церкви, которого в лучшем случае ожидало пожизненное заключение в монастырской тюрьме в Суздале или на Соловках. Второй путь тоже был бесперспективным: он вел к попранию одного из главных таинств христианства -- канона рукоположения в священники. Наиболее вероятным было поставление крупного деятеля старообрядческой церкви в епископы с помощью восточных иерархов, тем более что на христианском Востоке мало интересовались внутренними нестроениями в русском православии и старообрядцев никогда не причисляли к еретикам.

Идею поиска архиерейства на Востоке особенно усиленно пропагандировала Ветковская старообрядческая община, предпринявшая необходимые шаги в этом направлении. Прежде чем начинать переговоры по данному вопросу с восточными иерархами, община решила выяснить истинное положение православия в греческой церкви. С этой целью в 1701 г. ветковцы послали в Константинополь и Иерусалим московского священника Иоанна Лукьянова, тайно сочувствовавшего старообрядцам.

Путешествие Лукьянова на христианский Восток в поисках архиерейства и истинного православия не было единственным предприятием этого рода.

Весной 1693 г. иерусалимский патриарх Досифей, находившийся в тесных отношениях с русскими властями, получил задание из Москвы выяснить особенности вероисповедания не названного по имени старообрядца, отправившегося с неизвестными целями в Иерусалим. Судя по беспокойству русского правительства, паломничество старообрядца было связано с поиском архиерейства на Востоке, поэтому к патриарху Досифею были отправлены специальные грамоты, содержавшие тенденциозную информацию об этом человеке. 5 мая 1693 г. Досифей писал в Москву из Бухареста:

Человек той обретеся зде, обаче невеглас и зело непотребен, и елика рече против нашего испытания, вся бессловесно и неправедно рече... И о сем человеке усоветовахомся со здешним государем, умным сущим и властнейшим, удержати того зде, дондеже приидет от вас ответ: изволити ли пустити его во Иерусалим, и возвратеся оттуду скажет праведно, елико ему рекут тамо и научат его и елико узрит, добро есть; аще же возвратится и речет ложь и неправду, не есть добро, но соблазн. Сего ради пришлите ответ ко здешнему государю: или возвратити его, или отпустити в Иерусалим{Каптерев Н.Ф. Иерусалимский патриарх Досифей в его отношениях с русским правительством // ЧОИДР. 1891. Кн. 2. Отд. 1. С. 72.}.

К сожалению, других сведений об этом паломнике-старообрядце до нас не дошло.

В 1722 г. монах Иосиф Решилов, посланный Синодом на Ветку и в Стародубье с миссионерской целью, доносил, что "расколоучители слободы Вылева Яков Григорьев, Тимофей Афанасьев, Дмитрий Тимофеев, Стефан Ефремов" ездили "в Турецкую землю"{Смирнов И.С. Споры и разделения в русском расколе... С. 50.}. Эта информация, попавшая в отчеты Иосифа Решилова, свидетельствует о том, что путешествие старообрядцев на Восток не являлось обычным паломничеством или торговой операцией. Скорее всего, поиск старообрядцами способа обрести собственного епископа продолжался. Это обстоятельство серьезно беспокоило никонианскую церковь и светские власти. В 1720 г. появился указ Петра I и Священного Синода, направленный против паломничества старообрядцев, и прежде всего ветковцев, заинтересованных в поиске архиерейства. В документе разъяснялось, что в Константинополе появилось много "подозрительных старцев", проявляющих интерес не столько к "святым местам", сколько к "иным делам". Указом предписывалось никого без разрешения Синода "за росийския границы не отпущать и пашпортов им не давать"{ПСЗ. СПб., 1830. Т. 6. С. 782 (No 4108).}.

Жесткими правительственными мерами остановить паломничество старообрядцев на православный Восток не удалось. В начале 30-х годов XVIII в. в Палестину отправился бывший вязниковский подьячий, а затем выговский старообрядец Михаил Иванович Вышатин. Свое хождение он совершил по благословению знаменитого расколоучителя Андрея Денисова, который писал одобряющие послания "путешествующему брату Вышатину". Известно, что М.И. Вышатин побывал в Польше (на Ветке?) и в "земле Волоцкой", однако так и не сумел найти истинное "православное священство" и умер на чужбине{См.: Плотников К. История русского раскола. СПб., 1892. Вып. 3. С. 14; Смирнов И.С. Из истории раскола... С. 13-14.}. В 1731 г. ветковские старообрядцы подали константинопольскому патриарху Паисию II прошение о назначении им епископа. Среди подписавших документ был старый знакомый Иоанна Лукьянова -- "обители Введения Пресвятыя Богородицы строитель Лаврентий с братиею"{См.: Субботин Н. Прошение ветковских старообрядцев о епископе, поданное патриарху константинопольскому в 1731 году // Душеполезное чтение. 1870. No 1. Отд. 2. С. 36.}. В 70-80-х годах XVIII в. из старообрядческого климовского Покровского монастыря в Грецию был отправлен инок Иоасаф, который из путешествия возвратился архимандритом{См.: Журавлев А.И. Полное историческое известие... Ч. 4. С. 81.}.

*** * ***

П.И. Бартенев, публикуя текст "Хождения в Святую землю" Иоанна Лукьянова, утверждал, что описанные в книге события относятся к 1710-1711 гг. Данная датировка является ошибочной. Лукьянов путешествовал в 1701-1703 гг., о чем свидетельствуют и сохранившаяся проезжая грамота паломника, и исторические реалии произведения. В проезжей грамоте указано, что московский священник отпущен... для моления... в государство великого государя Мустафы-салтана. Известно, что султан Мустафа II правил Турцией с 1695 по 1703 г.{См.: Данциг Б.М. Из истории изучения Ближнего Востока в России в первой четверти XVIII в. // Очерки по истории русского востоковедения. М., 1956. Сб. 2. С. 398.} В тексте "Хождения" есть ссылки на статьи перемирного договора между Россией и Турцией от 3 июля 1700 г., согласно которому русские люди могли беспрепятственно совершать паломничество к христианским центрам Востока{См.: Юзефович Т. Договоры России с Востоком, политические и торговые. СПб., 1869. С. 1-11. В двенадцатой статье мирного договора сказано: "Московского народа мирянам и инокам иметь вольное употребление ходить во святой град Иерусалим и посещать места, достойные посещения, а от таких посещений ради приходящих ни во Иерусалиме, и нигде дань, или гарач, или пескеш, да не испросится, ни за надобную проезжую грамоту деньги да не вымогаются" (с. 9-10).}. Путешествие Иоанна Лукьянова совпало с назначением послом в Константинополь П.А. Толстого (ноябрь 1701 г.). На обратном пути именно П.А. Толстой вручает Лукьянову отпускную грамоту на Русь, в то время как по дороге в Константинополь паломники встречают бывшего посла России в Турции Д.М. Голицына, возвращавшегося на родину{Орешкова С.Ф. Русско-турецкие отношения в начале XVIII века. М., 1971. С. 26-56.}. В Константинополе Лукьянов беседует с вселенским патриархом Каллиником II, который скончался 8 августа 1702 г. {См.: Соколов И.И. Каллиник II // Православная богословская энциклопедия. СПб., 1907. Т. 8. Стб. 30.}

Так как автограф "Хождения в Святую землю" не обнаружен, то только анализ исторических реалий может помочь в решении вопроса о времени создания путевых записок Иоанна Лукьянова. Естественно, что сочинение не могло быть создано раньше лета 1703 г., когда писатель вернулся на родину. Предположение, что работа над рукописью шла параллельно с путешествием, не выдерживает критики. В основе "Хождения" лежат дневниковые заметки, но их литературная обработка состоялась после завершения паломничества, ибо в начале и середине произведения неоднократно упоминается о том, что было позднее. Путевые записки Иоанна Лукьянова не могли быть созданы после 1705 г., потому что в тексте ничего не сказано о судьбе полковника С.Ф. Палия, сосланного в этом году в Сибирь. Следовательно, "Хождение в Святую землю" было написано между 1703 и 1705 г.

*** * ***

Произведение Иоанна Лукьянова -- ценный исторический источник, которому нет равных в современной автору паломнической литературе по широте охвата реальных лиц и событий, глубине проникновения в суть происходящего в России, на Украине и в странах христианского Востока. Колоритны заметки Лукьянова о жизни русских старообрядцев и студентов Киево-Могилянской академии, калужских купцов и путивльских стрельцов, турецких янычар и мальтийских пиратов. "Хождение" содержит портреты известных исторических деятелей эпохи: русских дипломатов Д.М. Голицына и П.А. Толстого, фастовского полковника С.Ф. Палия, киевского митрополита Варлаама Ясинского, константинопольского патриарха Каллиника II.

Наблюдательный и хорошо разбирающийся в вопросах политики человек, Иоанн Лукьянов за много лет до предательства Мазепы уловил негативное отношение к гетману простых украинцев, недовольных сепаратистскими тенденциями его политики. С иронией писатель-путешественник писал о том, что гетмана Украины от собственного народа охраняют:

стрѣлцы московские, на караулѣ все они стоятъ. Тутъ целой полкъ стрѣлцовъ живутъ, Анненковъ полкъ съ Арбату. И гетманъ, онъ есть стрѣлцами-та и крѣпокъ, а то бы ево хохлы давно уходили, да стрѣлцовъ боятся; да онъ ихъ и жалуетъ, безъпрестани имъ кормъ, а безъ нихъ не ступитъ (л. 6 об.).

Автора "Хождения" особо занимают вопросы религиозно-этического порядка, связанные с доказательством превосходства русской старообрядческой церкви над греческой. Этим обстоятельством отчасти объясняется негативная трактовка образа константинопольского патриарха Каллиника II. Писатель наделяет героя целым рядом черт, расходящихся с реальными сведениями о личности исторического деятеля. В изображении Лукьянова "вселенский владыка" -- человек необразованный, хотя хорошо известно, что патриарх был автором богословских, литературных и исторических сочинений{См.: Соколов И.И. Каллиник II... Стб. 30-45.}. Рассказ паломника о высокомерии и грубости, мелочности и злопамятности иерарха восточной церкви явно носит тенденциозный характер, но антирусская направленность политики Каллиника II, отмеченная Иоанном Лукьяновым, в целом не расходится с оценкой деятельности патриарха дипломатами петровской эпохи. Посол Емельян Украинцев в письме к Петру I сообщал о двуличности главы константинопольской церкви: он отказался помочь русской делегации в трудных переговорах с турецким правительством, но после их удачного завершения явился с поздравлениями и уверениями в дружбе. Украинцев не без сарказма заметил, что "ныне и вселенский святейший патриарх кир Каллиник будет являться другом и приятелем... зане в благополучное время многие являются друзьями"{Каптерев Н.Ф. Характер отношений России к православному Востоку в XVI и XVII столетиях. Сергиев Посад, 1914. С. 293.}.

Неприязненное отношение патриарха к русскому паломнику могло объясняться излишней осторожностью Каллиника II. Из Москвы в Константинополь часто приходили грамоты с просьбой следить за старообрядцами, подвергать их "испытанию в вере", сообщать об их передвижениях и деятельности за границей русскому правительству. Каллиник II был хорошо осведомлен о церковном расколе на Руси. В 1700 г. при встрече с послами Емельяном Украинцевым и Иваном Чемодановым он интересовался положением старообрядческой церкви и в осторожной форме выразил осуждение правительству Петра I в связи с казнями раскольников{См.: Каптерев Н.Ф. Характер отношений... С. 450-451.}. Избегая прямой конфронтации по этому вопросу, Каллиник II настороженно относился к появлению русских паломников-старообрядцев в Константинополе.

Иоанн Лукьянов, путешествуя по христианскому Востоку, оказался свидетелем целого ряда известных исторических событий. Наиболее значительное из них -- бунты янычар в Константинополе в 1703 г., которые привели к падению правительства султана Мустафы II. По свидетельству историка, в XVIII в. "янычарские мятежи стали постоянным явлением в Османской империи": Жалование янычар было незначительным, и подавляющая их часть занималась в мирное время ремесленной деятельностью и торговлей... Янычарские восстания начинают выходить за рамки чисто воинских мятежей и приобретают определенную социальную окраску{Орешкова С.Ф. Русско-турецкие отношения... С. 45.}.

В "Хождении" Лукьянова исторически достоверна и художественно выразительна картина паники, охватившей турок, и, как следствие этого, пронесшийся по городу слух о появлении на стамбульском рейде русской эскадры:

А мятежъ по всему Царюграду до ночи не утишился. И вездѣ въ домахъ по всему же Царюграду ужасъ великой: крикъ, пискъ бабей, ребячей. А то и кричатъ: "Москва пришла, московския корабли! Увы, погибель пришла Царюграду!" А дворы заперши, да ямы капали, да добро прятали. И турки ходячи по Царюграду съ дубъемъ да бъютъ въ ворота, чтобъ не мятежились, а сами говорятъ: "Нѣтъ Москвы, нѣтъ, то-де янычеры взбунтовали!" И къ ночи едва унялся мятежъ. Мы же зѣло подивились: "Куда, молъ, на турки-та ужасъ напалъ от московскаго государя?" (л. 71 об. -- 72).

Причина бунта объяснялась отсутствием постоянного жалования войску и приказом "итить на катаргахъ на Черное море подъ Керчи и на Кубанъ-реку, въ мори устья заваливать каменемъ, чтоб московския корабли съ войскомъ не прошли" (л. 71 об.). На эту же причину указывал московский резидент в Стамбуле П.А. Толстой, писавший Петру I, что турки "от царского величества российского по земле не боятся, имея надежду, что страна та удалена", но "большой страх имеют от новопостроенного царского флота"{Там же. С. 51.}.

Чрезвычайно любопытна история возвращения Иоанна Лукьянова из Константинополя на родину. Писатель-паломник не объясняет, почему купеческий караван, направлявшийся в Россию, сопровождал большой отряд янычар. Между тем документы свидетельствуют, что Лукьянов оказался в центре крупного международного скандала. В 1702 г. запорожские казаки ограбили греческих купцов. Русский посол в Стамбуле П.А. Толстой был вынужден выплатить потерпевшим восемнадцать с половиной тысяч левков, полученных от продажи соболиной казны, которую послу доставили русские купцы, прибывшие из Азова в Константинополь осенью 1702 г. Турецкое правительство отказало им в разрешении вернуться в Россию морским путем, поэтому купцы задержались в Константинополе до лета 1703 г. Они возвращались на родину по суше, через Молдавию и Валахию, а товары были отправлены морем до Галаца{См.: Крылова Т.К. Русская дипломатия на Босфоре в 1700-1709 годах // Исторические записки. М., 1959. Т. 65. С. 254.}. Именно с этим купеческим караваном отправился на Русь Иоанн Лукьянов.

В "Хождении" приводятся рассказы об исторических событиях, ставших известными автору из уст очевидцев. Ссылаясь на "самовидца", Лукьянов повествует о боях повстанческих украинских отрядов против польской армии. В начале 80-х годов XVII в. фастовский полковник С.Ф. Палий (Гурко), руководитель освободительного движения на Правобережной Украине, во главе нескольких сотен запорожцев перешел в южную Киевщину и начал борьбу с турками, крымскими татарами и поляками. Боевые действия стали интенсивными после 1699 г., когда польский сейм принял решение о ликвидации казачества на Правобережной Украине. Полковники С. Палий, С. Самусь, З. Искра, опираясь на представителей православной шляхты, городской посад, крестьянство, казачество и мелкое духовенство, подняли восстание. После ожесточенных боев с польскими войсками им удалось 7 августа 1702 г. взять штурмом город Немиров, а затем Бердичев, Белую Церковь, Бар. Лукьянов, побывавший в этих местах год спустя, отметил, что Немѣровъ весь разоренъ от Палѣя съ казоками (л. 74 об.). Повстанческое движение в 1704 г. было разгромлено польской армией и отрядами гетмана Мазепы, который опасался усиления влияния Палия и появления неконтролируемых вооруженных формирований на территории Правобережной Украины{См.: Дядиченко В. Семен Палий. Саратов, 1942.}.

*** * ***

"Хождение" Иоанна Лукьянова -- замечательный образец русского демократического барокко. Вопрос о барокко в русской литературе, своеобразии этого художественного метода, его хронологических рамках и писательском составе, генезисе и эволюции относится к актуальным проблемам современной науки. Решение вопроса затрудняют неизученность литературного материала петровской эпохи и отсутствие методологически четкого определения барокко вообще и его русской разновидности в частности. Русская проза рубежа XVII-XVIII вв. долгое время оставалась за гранью интереса исследователей, основное внимание которых было сосредоточено на изучении барочной поэзии и драматургии. С точки зрения художественного метода анализировались лишь произведения ораторской прозы, тогда как повести и путевые записки в этом аспекте обычно не рассматривались.

Решение проблемы русского барокко связано с установлением национального своеобразия этого историко-литературного явления. Если в западноевропейской литературе одновременно существовало барокко высокое, среднее и низкое, то в русской литературе типология барокко носила другой характер: ученые выделяют барокко аристократическое, представленное творчеством поэтов и драматургов придворного круга, и барокко среднее, демократическое, культивировавшее прозу, причем граница между этими типами барокко была довольно подвижной, не мешала творческому взаимодействию{См.: Морозов A.A. Проблема барокко в русской литературе XVII-начала XVIII века // Русская литература. Л., 1962. No 3. С. 3-38; Он же. Основные задачи изучения славянского барокко // Славянское славяноведение. М., 1971. No 4. С. 59.}.

Вождем официальной школы русского барокко, имеющей прозападную ориентацию, был известный просветитель, ученый монах и поэт Симеон Полоцкий. Его ученики и сподвижники в литературном деле -- Карион Истомин, Сильвестр Медведев, Андрей Белобоцкий, Стефан Яворский, Димитрий Ростовский -- были людьми различных философских взглядов и политических убеждений, но близких эстетических позиций и этических принципов, воззрений на роль литературы и место писателя в обществе{См. подробнее: Лихачев Д.С. Развитие русской литературы Х-ХVІІ веков. Л., 1973. Гл. 5; Панченко A.M. Русская стихотворная культура XVII века. Л., 1973; Робинсон А.Н. Борьба идей в русской литературе XVII века. М., 1974; Панегирическая литература петровского времени. М., 1979; Симеон Полоцкий и его книгоиздательская деятельность. М., 1982.}.

Русское демократическое барокко представлено произведениями анонимных авторов или непрофессиональных писателей, работавших, как правило, в прозаических жанрах ("повесть", "гистория", "путешествие" и др.). Эта литература не отличалась однородностью: в ее недрах существовало старообрядческое барокко (в трансформированных формах "жития", "хождения", "послания", "слова"); имел специфические черты художественный метод произведений демократической сатиры, бытовой и авантюрной повести, светских путевых записок петровского времени.

Низовое барокко сложилось на русской литературной почве к середине XVIII столетия, когда ведущим художественным методом в искусстве стал классицизм, а барочная литература, опростившись, начала бытовать в посадской и крестьянской среде. Массовому читателю из "низов" общества был адресован лубок и один из его популярных жанров -- барочная лубочная повесть, которая опиралась, с одной стороны, на традиции фольклора и древнерусской литературы, с другой -- на оригинальную и переводную повесть петровского времени.

Как писатель и религиозно-политический деятель своей эпохи, Иоанн Лукьянов был связан с культурой демократического старообрядческого барокко, основы которой были заложены благодаря творчеству Аввакума и Епифания, инока Авраамия и дьякона Федора, Ивана Неронова и Никиты Пустосвята, инока Ефросина и других истинных "ревнителей древлего благочестия"{См.: Робинсон А.Н. Жизнеописания Аввакума и Епифания. М., 1963; Елеонская A.C. Русская публицистика второй половины XVII века. М., 1978. С. 186-231; Понырко Н.В. Сочинение старца Леонтия и школа протопопа Аввакума... С. 156-163.}.

В России XVII-начала XVIII в. старая вера в разумность и справедливость мира, устроенного Творцом по законам гармонии и красоты, рушилась под натиском событий Смутного времени, долгих и многотрудных войн с Польшей, Швецией и Турцией, крестьянских восстаний и стрелецких бунтов, раскола русской церкви, преследований, казней и самосожжений старообрядцев... События "бунташного века" приводили к восприятию мира как хаоса, где царствует не закономерность, а случайность. Уставшее от потрясений русское общество хотело тишины и стабильности в экономической и политической жизни. Единственный выход из создавшегося положения оно видело в усилении самодержавной власти. Эту идею взяли на щит и стали активно пропагандировать писатели барокко, что в период становления просвещенного абсолютизма способствовало делу укрепления российской государственности, служило гарантом развития национальной культуры и постепенного врастания ее в европейскую.

Иоанн Лукьянов принадлежал к новому поколению писателей-старообрядцев, которые пытались приспособиться к изменившемуся укладу жизни, выработать такие формы поведения, религиозно-политической и литературной полемики, какие позволяли им бороться за приоритет в духовной сфере, не затрагивая основ официальной власти. Дипломатическому такту, расчетливости и осторожности Лукьянова научила купеческая среда, откуда он вышел и связь с которой сохранил. Русское правительство и старообрядческое купечество выработали компромиссное решение проблемы веры, ибо нуждались во взаимной поддержке.

Большая часть старообрядческих общин отвергала контакты со светской властью, считая ее порождением Антихриста{См.: Гурьянова Н.С. Царь и государственный герб в оценке старообрядческого автора XVIII века // Источники по культуре и классовой борьбе феодального периода. Новосибирск, 1982. С. 80-86.}. Более гибкую позицию в вопросе "царства" и "священства" занимали выговские и ветковские старообрядцы. Так, например, ветковцы приняли участие в боевых действиях против шведской армии, за что удостоились личной похвалы Петра I{См.: Алексеев И. История о бегствующем священстве // Летописи русской литературы и древности. М., 1862. Т. 4. С. 56-57.}.

Старообрядец новой генерации, Иоанн Лукьянов одним из первых деятелей русского раскола по достоинству оценил реформаторскую политику царя и сочувственно отнесся к петровским преобразованиям. Более того, Лукьянов никому не позволял подвергать критике русского императора и его действия. Когда греки стали говорить: Для чево-де вашъ царь вѣру нѣмецкую на Москвѣ завелъ и платье немѣцкое? И для чево-де царицу постригъ въ монастырь! -- паломник с чувством собственного и национального достоинства отвечал:

У насъ на Москвѣ немѣцкой вѣры нѣтъ, у насъ вѣра христианская; а платья у насъ московское; а царица не пострижена. Дивно, далече живете, да много вѣдаете! (л. 26 об. -- 27).

С другой стороны, клерикально-монархические убеждения не помешали писателю выразить неподдельное сочувствие социальным низам. В Киеве Лукьянов, наблюдая за жизнью стрельцов, неоднократно восстававших против тяжести службы и принудительных работ на своих полковников, не мог остаться равнодушным к тому, что "мелачь-та вся задавлена":

...они, миленкие, зиму и осень по вся годы съ лѣсу не сходятъ, все на мост лѣсъ рубятъ, брусья спѣютъ, a лѣтомъ на полковниковъ сѣно косятъ да кони ихъ пасутъ. Хамутомъ миленкие убиты! (л. 8 об.).

Сочувственное отношение паломника к подневольной жизни стрельцов во многом объясняется тем, что стрелецкие бунты 1682 и 1698 гг. проходили под лозунгом защиты "старой веры".

На рубеже XVII-XVIII вв. на смену упорядоченной системе религиозно-философских представлений о мире и строении вселенной приходит просветительское мировоззрение с его открытиями в области науки, активизацией философской и политической мысли, развитием идеи материального единства мира, представлением о бесконечности вселенной. Религиозно-символическое обоснование системы мироздания постепенно сменяется прагматическим{См.: Прокофьев Н.И. О некоторых гносеологических особенностях литературы русского барокко // Проблемы жанра и стиля в русской литературе. М., 1973. С. 7-8.}. Прагматики утверждали, что всеобщие законы бытия познать невозможно, но человеческому разуму под силу осмысление отдельных жизненных явлений в их причинно-следственных связях. Отсюда особый интерес писателей барокко к богатству и "пестроте" явлений материального мира, коллекционированию вещей, исторических событий и фактов.

Характерной приметой литературы становится дуализм светских и религиозных элементов: "Люди барокко пытаются примирить аскетические порывы и гедонизм и выдвигают особый принцип "двойной жизни"{Панченко A.M. Русская культура в канун петровских реформ. Л., 1984. С. 183-184.}. Идея двойственности, в которой есть место и религиозным представлениям, и просветительским тенденциям, определила широту идейно-тематичесого диапазона произведений барокко, где описание "млека Пресвятой Богородицы" могло соседствовать с рассказом об устройстве общественных туалетов. Дуализм философской системы был удобен писателям-прагматикам, ибо позволял, не отрицая старого и не возводя в абсолют нового, отразить сложные явления и процессы переходного периода в истории страны, оценить увиденное, опираясь на собственный опыт, а не только руководствуясь догматами православия.

Иоанн Лукьянов, не сомневаясь в спасительной силе молитвы, в экстремальных обстоятельствах все же предпочитал практические действия; проявляя сообразительность и смекалку, сам искал выход из создавшейся сложной ситуации. Во время нападения разбойников на караван паломников недалеко от Иерусалима он лошедъ покинулъ да все бѣгалъ пешкомъ.

А когда набѣгутъ арапы созади или въсрѣчю и хотятъ грабить и бить, такъ я нашол на нихъ ружье острое. Бога-свѣта призову на помощь да безъпрестани кричу къ Богу-та: "Владыко-человѣколюбче! Помози за молитвъ отца нашего Спиридона!" -- такъ они и прочь от мене... А они иной въ глаза заглянетъ, а сам заворчитъ да и прочь (л. 43).

Хотя, по словам автора "Хождения", он обязан спасением человеколюбию Божию, паломник не был ограблен лишь потому, что изображал сумасшедшего, который пользовался у кочевых народов Востока особым почитанием. Лукьянов знал этот обычай и рассказал о нем в очерке, посвященном городу Рамла.

Одной из национальных черт русского барокко является его жизнеутверждающий, гуманистический характер, ибо оно приняло на себя функции несостоявшегося на Руси ренессанса. Просветительская направленность русского барокко позволила органично соединить традиции старой допетровской литературы и новации классицистического искусства{См.: Лихачев Д.С. Развитие русской литературы... С. 207.}. Гуманистический пафос барочной литературы с ее гимном человеку-творцу, прославлением земных радостей жизни проявился в "Хождении" Иоанна Лукьянова. Записки паломника, кроме описания религиозных святынь, содержат рассказ о зверинце и "пристанище морском", уличных зрелищах и торговых рядах. Причем в изображении культовых зданий растет эстетическое начало, усиливается и дифференцируется эмоциональное отношение путешественника к увиденному, идет напряженный поиск писателем слова, способного выразить "невыразимое", передать неповторимость и текучесть чувств человека. В Иерусалиме русские паломники первую ночь не могли уснуть от радости, забыв вся бывшия скорби... на пути, на мори, от арапъ (л. 45). Рассказывая о Софийском соборе Константинополя, автор "Хождения" признает:

Умъ человѣчь премѣнился, такое диво видѣвше, что уже такова дива въ подъсолнечной другова не сыщешъ, и какъ ея описать -- невозможно (л. 20).

Иоанну Лукьянову свойствен "светлый взор" на человека и окружающий его мир. В путевых записках он детально описывает не только культовые памятники, но и само хождение к святыням христианского Востока, где важно все: и расстояние между населенными пунктами, и дорожные приключения, и то, где спали паломники и что они ели. Лукьянов с удовлетворением отмечает, что за трапезой медку и ренскова было довольно, что при встрече паломникам поднесли по финжалу ракии. Как истинный ценитель прекрасного во всех его проявлениях, он восторгается красотой польских евреек (как будто писаные), поражается силе и выносливости жен греческих матросов (те бабы -- богатыри, одна пшеницы полосминки въ мѣшку несетъ на гору безъ отдышки), строгому достоинству турчанок (среди них безстудных жонъ не увидишь или дѣвокъ, а если кто обидит, лучшему шлыкъ разшибетъ). Другое отношение к женщине у писателей придворного барокко. Для них женщина -- один из экспонатов поэтического собрания житейских курьезов. Тема женской красоты и любви не характерна для русской барочной поэзии, создателями которой являлись в основном ученые монахи.

Автор "Хождения" славит жизнь во всем ее многообразии. Мир его книги светел, полон красок и звуков, рождает ощущение радости бытия. Осматривая достопримечательности Иерусалима, он признает, что органы, в которые "вѣлѣлъ францужской намѣстникъ заиграть... для богомолцовъ греческихъ, льстиво и сладко играютъ (л. 50). В Константинополе ему радостно очень, когда горлицы на зари курлукуютъ. Днем он любуется цветами, которые вездѣ по окнамъ въ буквахъ... стоять, но больше всего его воображение потрясает картина ночного города, когда огни вездѣ, инъ бутто Царьградъ каменемъ драгимъ унизанъ или... что небо звѣздами украшено (л. 23, 25). Прекрасное, по мысли писателя, в результате процесса обмирщения предстает не только как божественная, сверхъестественная, духовная красота, но и как красота земная, рукотворная, телесная.

Известно, что русское барокко не испытало на себе большого влияния со стороны религиозной мистики, его формула жизни -- это дорога и пир, а не страдание и сон как преддверие смерти. Оптимистическое звучание присуще прежде всего барочной прозе, особенно путевым запискам, для которых не характерна поэтизация типичных для европейского барокко мотивов и образов (культ смерти, проповедь добровольного страдания и смирения, страх перед хаосом бытия, тяга к изображению аномальных явлений и пр.). Наличие натуралистических описаний в русской путевой литературе петровского времени -- следствие барочного совмещения несовместимого: высокого и низкого, прекрасного и безобразного, трагического и комического, -- однако цель этих картин далека от поэтизации страха смерти, человеческих страданий{См. подробнее: Травников СМ. Писатели петровского времени. Литературно-эстетические взгляды. Путевые записки. М., 1989.}.

Иоанн Лукьянов, развивая традицию натуралистических описаний в сочинениях протопопа Аввакума, изображает жизнь человека, не очищая ее от физиологических подробностей. Ими насыщен рассказ о морской болезни, которой страдал русский паломник:

И егда выплыхомъ изъ усть Дунай въ море,

тогда морский воздухъ зѣло мнѣ тяжекъ сталъ,

и въ томъ часѣ занемощевалъ,

и сталъ кормъ изъ себя вонъ кидать,

сирѣчь блевать.

Велия нужда, кто на мори не бывалъ,

полътара дни да ночь все блевалъ... (л. 15 об.).

Изображение низкого -- слюны зеленой, которая тянется, не даетъ ничего -- ни ѣстъ, ни испить -- все назадъ кидаетъ, сопровождающееся ритмизацией прозы, служило высокой цели -- поэтизации жизненного подвига героя, освящению результатов его паломнической и литературной деятельности.

Гуманистические идеи времени отразились в новой трактовке образа человека в произведениях путевой литературы. Если у писателей придворного барокко героем был человек, который выступал как некий образ-иллюстрация одной из вечных, общечеловеческих и вневременных добродетелей или пороков, то в старообрядческой литературе барокко это человек, живущий и действующий в определенной среде, социально, национально и исторически обусловленной. Писатели-старообрядцы развивают автобиографическое начало в литературе, в их произведениях автор и герой предельно сближены, могут являться одним реальным лицом. Путешественник Лукьянова предстает перед читателем как живой человек, со своим неповторимым характером и судьбой, со сложной гаммой чувств и переживаний: он любит и негодует, смеется и печалится, иронизирует и восторгается... Это реальный человек в его реальных проявлениях, знакомый до мелочей быта, близкий, хотя и не тождественный, автору.

Герой "Хождения" имеет двойственную природу. С одной стороны, это рыцарь православия, никогда ни делом, ни словом, ни помышлением не отступивший от веры отцов и дедов, преодолевший ради доказательства истинности старообрядческого учения трудности долгого и опасного пути к святому граду Иерусалиму. С другой стороны, это мелкий плут, с гордостью выставляющий напоказ свои проделки. Иоанн Лукьянов не скрывает, что его герой бывает хвастливым в споре, может дать взятку таможенникам и спекулировать беспошлинно провезенным товаром. Изображая теневые стороны в поведении героя, писатель не опасается ни толков, ни осуждения. Путешествие, сопряженное с таким риском для жизни человека, -- подвиг в глазах единоверцев, соотечественников. Отсюда, как у протопопа Аввакума, высокая самооценка, вера в особое предназначение собственной жизни и собственного слова, в святость и непогрешимость действий.

Двойственный характер героя "Хождения" во многом объясняется тенденцией к соединению некогда полярных традиций изображения человека в агиографической и путевой литературе, а также процессом сближения автора и героя произведения. Герой у Лукьянова выступает то как праведник, то как худый и многогрешный человек, причем последняя характеристика теряет литературную условность и обретает реальную жизненную основу.

В центре внимания писателей барокко был человек, для которого превыше всего долг гражданина и патриота, который всегда руководствовался высокими нравственными принципами и помнил о своих общественных обязанностях. Интересы и престиж государства для автора "Хождения" выше церковных междоусобий. Старообрядец Иоанн Лукьянов выступал за границей как защитник политики Петра I, ибо она направлена на усиление международного авторитета России. Писатель не сомневался в величии исторического прошлого русского государства и с верой смотрел в будущее страны. Его книга пронизана идеей "Москва -- третий Рим", идущей от средневековья. Православие, по мысли Иоанна Лукьянова, в первозданной чистоте и величии сохранилось лишь в России, ее последний оплот -- русское старообрядчество, а восточные церкви утратили или извратили основы православной веры. Великую историческую миссию России писатель видел в укреплении позиций Москвы как нового центра православного мира и помощи народам Юго-Восточной Европы в их борьбе против национального и религиозного гнета Османской империи.

Описывая Турцию и подвластные ей территории, Лукьянов постоянно сталкивал два временных плана, прошлое и настоящее. Воспоминания о былом величии, красоте и могуществе Византийской империи и православной греческой церкви приводили писателя к идеализации христианского прошлого этого государства, с одной стороны, и к критике его современного состояния -- с другой. Противоречивые чувства восторга и скорби охватили русского паломника при виде Константинополя:

Мы же стояхомъ на корабли и дивихомся такому преславному граду. Како Богъ такую красоту да предалъ въ руки басурманомъ? (л. 16 об.).

Лукьянов далек от чувства исторического пессимизма, он уверен в возрождении православной культуры Востока. Не случайно писатель приводит в книге пророчество Льва Премудрого о рском царе, который освободит Константинополь от турок, а беседы паломника с греческим духовенством и русскими невольниками полны надежд на будущее, связанных с новой политикой России на Ближнем Востоке.

*** * ***

Динамизм -- одна из ярких примет барочной прозы{См.: Демин A.C. Русская литература второй половины XVII-начала XVIII века. М., 1977; Травников С.Н. Динамика повествования и активность героев в русских барочных "хождениях" начала XVIII века (на материале произведения Иоанна Лукьянова) // Проблемы изучения русской литературы XVIII века: Метод и жанр. Л., 1985. С. 11-20.}. Герой путевых записок начала XVIII в. -- человек, остро реагирующий на все изменения внешнего мира, находящийся в постоянном движении, поиске истины. Он обладает редкой физической силой и выносливостью, острым умом и деловой хваткой, его действия стремительны и целенаправлены. Динамизм присущ прежде всего описаниям столкновений русских путешественников с иноверцами: турками, евреями, арабами, например, рассказу о нападении кочевников на караван паломников недалеко от монастыря Саввы Освященного. Ритм прозы становится напряженным и порывистым, повествование насыщается глаголами интенсивного действия. Используя барочный прием "сгущения мира", Лукьянов разворачивает событийный ряд, охватывая единым взором происходящее в разное время в разных местах:

...арапы стали насъ бить, грабить. Асыплютъ, что пчелы, рвутъ за ризы, трясутъ далой, съ лошади волокутъ: "Дай пара!" Абушкамъ межи крылъ, дубиною иной въ груди суетъ: "Дай пара!" ... Посмотришъ: вездѣ стоитъ крикъ да стонъ, бъютъ, грабятъ; иной плачетъ -- убитъ, иной плачетъ -- ограбленъ. Вездѣ гоняются за однимъ человѣкомъ араповъ по десяти, по дватцати. Многия коней и рухлядь покидали да такъ от нихъ, сабакъ, бѣгаютъ (л. 42 об.).

Другим приемом сюжетного динамизма, который активно использует Лукьянов, является избирательность объектов описания и тем повествования. Умалчивая о мелких и случайных деталях путешествия, писатель концентрирует внимание читателя на главном, сжимает повествование до предела, чем достигается динамичность сюжета, большая выразительность диалогов, точность речевых и образных характеристик. Описания русских и украинских городов, по которым пролегал маршрут паломника и которые были известны читателю лучше, чем зарубежные города и страны, порой похожи на статистические отчеты:

Градъ Болховъ стоитъ на Нугрѣ на лѣвой сторонѣ на горахъ красовито. Градъ деревянный, вѣтхъ уже; церквей каменныхъ есть от малой части; монастырь хорошъ, от града якобы поприще; редовъ много, площадь торговая хороша; хлѣба бываетъ много (л. 4);

Градъ Сѣевскъ стоитъ на рѣкѣ на Сѣвѣ. Градъ деревянной, другой острогъ дубовой, третий земляной. Градъ хороший Сѣевскъ вельми, ряды и торги хороши. Люди въ нем живутъ все служивыя, мало посадскихъ, и московские есть стрѣльцы... Тутъ и денги всякия мѣняютъ: чехи и талеры на московские (л. 5 -- 5 об.).

Общая динамика сюжета "Хождения" такова, что в начале произведения действие разворачивается медленно, но потом начинает убыстряться. Автор, сначала пунктуально отмечавший пройденные версты, описывавший не только города, но и селения, встречи и беседы с людьми, далекими от политики и дел государственного масштаба, в конце книги от этого принципа отказывается и возникает эффект более быстрого перемещения героя в пространстве, стремительности развития действия.

Динамизм повествования усиливается за счет быстрого чередования сцен, смены событий, акцентирования внимания читателя на поступках героев. В Валахии турки пытались ограбить паломников, отобрать у них лошадей. Драматическую напряженность ситуации подчеркивает то, что "нощь была зѣло темна". Сцена лишена диалога между путешественниками и грабителями, автор лишь упоминает о нем: турок ключа у мене просит, а я не даю, -- но не приводит подробностей словесных прений, так как они замедлили бы развитие действия. Лукьянов добивается впечатления стремительности происходящих событий указанием на мгновенную смену ситуаций, рассказ о которых строится по принципу "действие -- противодействие": турок сталъ нашихъ лошадей брать подъ себя -- мы же не довахомъ ему; турчинъ ѳынеѳши ножъ да замахнулся на Луку -- онь, миленкой, и побѣжалъ. Опуская маловажные детали, автор сосредоточил внимание на основном -- на поведении главного героя и результате его действий. Когда турки, взявши коней да и погнали скованыхъ до тово мѣста, гдѣ стоять, он за ними один пришел, плакал, молил -- и отдали, а то бѣда бола немалая: мѣсто пустое, нанять не добудешь (л. 14).

Для творческой манеры писателя характерны пристальный интерес к изменениям в жизни России и на христианском Востоке, к "текущей" действительности, к динамичным характерам и драматическим сценам, стремление к выявлению противоречий, порожденных эпохой. Внимание к жизни "внутреннего человека" -- одна из главных черт литературного новаторства Лукьянова: жанр "хождения" предполагал тип движущегося героя, но главным объектом изображения в путевых записках был не человек, а событие, которое не только констатировалось, но и оценивалось, эмоционально переживалось. До Лукьянова в путевой литературе, как правило, не устанавливалась связь между "деянием" и "помыслом" героя, не выявлялась динамика внутренней жизни паломника, а лишь регистрировалась смена чувств героя без их мотивации. Автор "Хождения в Святую землю" был одним из первых прозаиков петровского времени, кто попытался объяснить психологическое состояние человека влиянием жизненных обстоятельств, показать движение помыслов и чувств героя. С этой точки зрения наиболее выразительна сцена встречи Иоанна Лукьянова с константинопольским патриархом Каллиником II, во время которой русский паломник переживает процесс духовного прозрения и от искреннего почтения к владыке переходит к открытому обличению церковного иерарха, вплоть до использования площадной брани. Герои "Хождения" не лишены внутренних противоречий, и преодоление их, борьба с самим собой, придает книге Лукьянова напряженность и динамизм психологического порядка. Автор постоянно указывает на сомнения и колебания, неуверенность в правильности избранного пути и страх перед неизвестным, так часто посещавшие паломников. Когда в Яссах их оставили греческие купцы и они долго не могли найти проводника-переводчика, то зѣло смутно было и мятежно, мысль мялась, всяко размышляли: итить и назадъ воротится? (л. 13-13 об.). Тяжело переживали путешественники вынужденную остановку в Рамле:

Иерусалимъ близко, а арапы, сабаки, не пропустятъ; толко за горами не видать Иерусалима. Увы да горе! А иныя помышляли и назадъ итить. Сколко бѣдства было на сухѣ и на мори! На сухѣ было борение съ мразами сильными, съ водами, дождями, съ грязми, съ лихими переправами; страхи были от варваръ; от турецкихъ разбойникъ, франковъ бѣгали. А тутъ пришли подъ Иерусалимъ да назадъ итти? (л. 41-41 об.).

Герои "Хождения" делятся на активных и пассивных, причем это деление не совпадает с традиционным представлением о положительных и отрицательных персонажах. На живость и статичность героев влияют разные факторы: литературный этикет, законы жанра, цель, которую преследовал автор. Активность и живость -- черты, присущие паломнику и его спутникам, а также старообрядцам, у которых в пути гостил Лукьянов. Это калужане Иосиф Никифоров с сыном, орляне Лазарь, Евсевий и Нил Басовы, белевец Иродион Вязмитин и другие единоверцы. Тип старообрядца-"боголюбца" дается писателем в одном ракурсе -- он активен в реальной помощи паломникам. Отсюда традиционные для всех этих образов действия: прията нас с любовью теплою и угостиша нас добре, учредилъ намъ трапезу добрую, а конемъ овса и сѣна довольна, зело упокоил и многу любовь к нам явил. Наряду с привычными формами гостеприимства, эти герои оказывают Лукьянову конкретную помощь (при переправе через разлившуюся Оку, при ориентировке в незнакомой местности, в выборе дома для ночлега и т.п.), что расподобляет образы, придает им индивидуальные черты.

Среди положительных персонажей "Хождения" есть статичные образы, что объясняется прежде всего традицией изображения благочестивых иерархов церкви. Это застывшие образы-символы, где главное не индивидуальность, а тип. Игумен Спасо-Воротынского монастыря Спиридон, благословивший Лукьянова на "путное шествие", являлся для писателя-паломника идеалом, отсюда агиографическая статичность его портрета, преобладание литературных штампов (честной отец, теплая душа, слезы от очию своею испускаше, подаде... отеческое благословение и отпусти насъ съ миромъ) над исторической и бытовой конкретикой (зѣло болѣнъ, очи у него болятъ) (л. 2).

Иоанн Лукьянов -- сторонник активной жизненной позиции, призывавший к действию и отрицавший духовный застой, но вместе с тем он выступал против деятельности, идущей вразрез с ортодоксальными взглядами на мир. Герои "Хождения", "отступившие от заповедей христианства", изображаются им резко отрицательно. Как утратившие истинную веру, потерявшие душу, они показаны вне жизни и движения: константинопольский патриарх "застыл" на крыльце своей резиденции, митрополит Вифсаиды -- между икон в городском соборе. Статуарность изображения подчеркивает корыстолюбие и чрезмерную гордость иерархов восточной церкви.

Однако не все антигерои в "Хождении" статичны, некоторые из них отличаются чрезмерной активностью, но их подвижность -- результат воздействия сил зла. "Слуги дьявола" -- это грабившие паломников кочевые арабы, евреи-таможенники, пираты-"малтезы". Демонологические черты явственно проступают во внешнем облике разбойников, которые всѣ изувѣрныя: иной кривъ, иной разноокъ, иной кривоносъ, иной криворотъ, иной слѣпъ; а языкъ грубой, что псы лаютъ (л. 35). Их быстрота перемещения в пространстве, нечеловеческая выносливость и житейская неприхотливость, неожиданные и безжалостные атаки на караваны паломников напоминают Лукьянову тактику бесов:

Етѣ люди не разнились съ бѣсами и нравами, и поступками, и видѣнием, и лихостию. И слава про нихъ лежитъ во всю вселенную, что они люди добрыя, стоятъ хорошихъ бѣсовъ! (л. 35 об.).

Яркие черты новаторства, свойственные путевой литературе петровского времени, во многом объясняются изменениями, которые произошли в писательской среде. "Если при царях Алексее Михайловиче и Федоре Алексеевиче писательство было прерогативой людей с правильным гуманитарным образованием, то при Петре, -- отмечал А.М. Панченко, -- быстро размножилось племя дилетантов. В дилетантизме был и плодотворный элемент: писателем становился частный человек, не скованный жесткими запретами школьного барокко"{Панченко А.М. Русская культура... С. 187.}. С одной стороны, автор-дилетант опрощал художественные принципы и приемы барокко; с другой стороны, самобытное творчество способствовало отказу от крайностей метода, усвоению всего позитивного из национального культурного наследия, вследствие чего появлялись произведения оригинального характера. В этом ряду следует рассматривать "Хождение" Иоанна Лукьянова, которое было создано талантливым, но непрофессиональным писателем.

"Хождение в Святую землю" -- документ, связанный с внутрицерковной борьбой начала XVIII в., однако с течением времени оно расширило сферу распространения и свои функции, стало восприниматься как произведение художественно-документальной прозы. Изменился и круг читателей памятника, он значительно увеличился, выйдя за пределы почитателей из среды старообрядцев-поповцев и сочувствующих им людей. Из произведения потаенной литературы, запрещенной и гонимой, "Хождение" Лукьянова стало книгой, без изучения которой нельзя представить размах исторических преобразований, основные тенденции в развитии русской литературы и языка петровской эпохи. Знакомство с путевыми записками московского священника начала ХVІІI в. много дает для образования ума и воспитания сердца современного читателя, стремящегося не потерять свое "национальное лицо" в быстро изменяющемся мире, где границы между государствами и народами, религиозными и политическими системами становятся столь подвижными и проницаемыми.

*** * ***

Литература русского барокко имела свою, непривычную для средневековья жанровую систему. Первоначально барокко культивировало поэзию и драму, позднее реорганизации подверглась проза, в том числе и жанр путешествия, где ведущей стала светская разновидность путевых записок. Иоанн Лукьянов создал произведение в традиционном жанре паломнического хождения, история которого уходит в глубь веков. Однако типично средневековая форма литературы у писателя-старообрядца обрела новые качества. "Хождению в Святую землю" присущи черты религиозно-политического памфлета и трактата по вопросам веры. Кроме того, книгу Лукьянова можно рассматривать как своеобразное житие со всеми атрибутами агиографического сочинения: назидательностью, стремлением освятить жизненный путь героя, вниманием к его духовному миру и т.п. Исповедальная манера письма, предельная искренность в рассказе о делах и помышлениях главного героя сближают "Хождение" Лукьянова с автобиографической прозой второй половины XVII в., особенно с "Житием" протопопа Аввакума. Оба автора выступают как новаторы в области жанра, создавая произведения на стыке традиций литературы хождений и житий. Если в центре жизнеописания Аввакума Петрова -- "хождение по мукам" поборника старой веры и страстного правдоискателя, то путевые записки Иоанна Лукьянова интересны прежде всего своим "житийным" началом, тем, что связано с личностью и судьбой их создателя, старообрядческого миссионера, готового пополнить ряды "новых мучеников".

В путевой литературе петровского времени, и прежде всего в светской их разновидности, отразился процесс сближения литературных и внелитературных жанровых систем. Художественно-документальный жанр путешествия до предела насыщается научно-популярными описаниями из области физики, химии, медицины, астрономии, механики, технологии производства. Эта тенденция отвечала не только духу времени с его культом научного знания о мире и человеке, но и поэтике барокко с его пристрастием к экзотике, полигисторству, собиранию литературных и бытовых курьезов. В "Хождении" Иоанна Лукьянова логизация литературы, документализация повествования об увиденном и услышанном не столь явны, как, например, в светских путевых записках П.А. Толстого, но все же присутствуют как приметы художественных исканий эпохи, направленных на обновление традиционных жанровых образований. Лукьянов вводит в рассказ о паломничестве сравнение уставов русской и греческой церкви, изложение хода и сути прений с греками о политике Петра I на Востоке, описание водоснабжения Константинополя, рассуждения о смене дня и ночи, лета и зимы в Московском государстве и Османской империи, пространные выкладки торгово-экономического характера: где какие продукты сколько стоят; каково состояние дорог, торговых рядов и гостиных дворов; сколько путешественники заплатили за переправу, дали денег капитану корабля, арабу-проводнику и т.п. Энциклопедизм содержания усиливал познавательную функцию путевых записок, которые для русского читателя служили "окнами" в неизвестный ему мир.

Композиция "Хождения" Иоанна Лукьянова -- явление сложное, многоярусное. В произведении можно выделить три взаимосвязанных структурных уровня. Первый уровень -- макроструктура -- состоит из пяти больших частей: проезжая грамота, авторское вступление, рассказ о пути в Иерусалим, описание святынь христианского мира и дороги домой (в самой пространной третьей редакции памятника, изданной по списку С.А. Соболевского). Второй уровень -- структура отдельных частей -- представляет собой цикл очерков, объединенных личностью автора-героя, единым путевым сюжетом и идеей сохранения истинности и чистоты православия в России в условиях утраты благочестия в других христианских землях. Третий композиционный уровень "Хождения" -- это внутренняя структура очерков, строящихся по определенным жанровым канонам{См. подробнее: Травников С.Н. Композиция "Хождения" Иоанна Лукьянова // Литература Древней Руси. М, 1983. Вып. 4. С. 107-118.}.

Трансформация жанра хождения в жанр путешествия сопровождалась расширением круга светских объектов описания. Паломника начинают интересовать не столько святыни христианского мира, сколько явления окружающей жизни, быт, нравы и обычаи народов других стран. Теоцентрическая система взглядов на мир, характерная для путевой литературы Древней Руси, сменяется антропоцентрической. В связи с этим расширяется и усложняется типология очерков, входящих в состав путевых записок. Исходя из объекта изображения, в "Хождении" Иоанна Лукьянова можно выделить следующие типы очерков:

I. Собственно путевой очерк, который предполагал постоянную фиксацию движения героя в пространстве и времени. В нем отмечались место и дата отправления, маршрут следования, расстояние между населенными пунктами и время, проведенное в пути, места дневок и ночлегов. Следуя средневековой традиции, Лукьянов обычно указывал не только число месяца, но и соответствующий этому дню церковный праздник:

Генваря въ 5 день, въ нощи противу Богоявлениева дни, въ шестый часъ нощи, поидохомъ изъ Волхова на Орелъ и нощъ всю ту идохомъ. Нужда была великая: степь голая, а замять была большая, и мразъ былъ великъ -- больно перезябли. И генваря въ 6 день, на праздникъ Богоявления Господня, приидохомъ во градъ Орелъ въ самой выходъ, какъ вышли со кресты на воду, и стахомъ у боголюбца, у посадскова человѣка Нила Басова. И той боголюбецъ былъ въ тѣ поры на водѣ, а когда пришолъ съ воды, и зѣло намъ обрадовалъся и учредилъ намъ трапезу добрую, а конемъ овса и сѣна довольна... И пребыхомъ на Орлѣ пять дней; не было намъ товарищей, затѣмъ много прожили. От Волхова до Орла пятьдесятъ верстъ (л. 4 об.).

II. Пространственно-топографический очерк. В рассказах о городах и мелких населенных пунктах Иоанн Лукьянов обязательно приводит топографическую характеристику местности и перечисляет основные достопримечательности, например:

Градъ Орелъ стоитъ на Окѣ-рѣкѣ въ степи на нискомъ мѣстѣ на лѣвой странѣ. Градъ древянной, вѣтхъ уже, жильемъ немноголюденъ; пристань соленая и хлѣбная зѣло велика -- матица хлѣбна! Орелъ-рѣка сквозь градское жилье течетъ и пала во Оку съ лѣвой страны. Лѣсомъ и дровами зѣло нужно. Церквей каменных много; монастырь мужеской зѣло хорошъ, ограда каменная (л. 4 об.).

В чистом виде этот тип очерка встречается лишь в описании Иерусалима и церкви Воскресения Христова, где автор точно указывает на место нахождения святыни, подробно описывает окружающие ее достопримечательности, приводит библейские и апокрифические легенды, связанные с ними. Естественно, что при описании культовых зданий преобладают сведения из области архитектуры, живописи и прикладного искусства{См.: Прокофьев Н.И. Русские хождения ХІІ-ХV веков // Литература Древней Руси и XVIII века.иМ., 1970. С. 51-52.}.

III. Военно-топографический очерк больше характерен для светских путевых записок, чем для паломнических хождений. В произведении Лукьянова он появляется в описании оборонительных сооружений Константинополя. Писатель со знанием дела рассказывает о высоте крепостных стен и количестве башен, об охране ворот и улиц города. Русский паломник отмечает, что Царьградъ от моря некрѣпко дѣланъ, и стѣны невысоки, зато от Едринской степи его окружают три стѣны, стѣна стѣны выше; и ровъ кругъ его копанъ да каменемъ стланъ. От внимательного взгляда Лукьянова не ускользнула и другая особенность: въ воротѣхъ у нихъ пушекъ нѣтъ; а всякой снарядъ у нихъ на корабляхъ, а опаска всякая воинская вся на мори (л. 22). Проезжая через владения Оттоманской Порты после удачного для России второго Азовского похода 1696 г., Иоанн Лукьянов, надеясь на продолжение победоносной политики русского правительства на Востоке и освобождение византийских земель от владычества "варваров", принял посильное участие в этом -- подробно описал систему укреплений Стамбула, состав и вооружение военно-морского флота Турции.

IV. Торгово-экономический очерк. Купеческое прошлое Иоанна Лукьянова сказалось в том, что в паломническом "Хождении" этот мирской по характеру тип очерка представлен довольно широко. В путевых записках упоминается о возах с товарами, которые Лукьянов выгодно перепродал греческому купцу, рассказывается о восточных рынках, гостиных дворах и таможнях. В описание города обязательно входит информация о состоянии торговли, денежном курсе, основных товарах и ценах на них. Тип очерка, известный в русской литературе еще со времен "Хождения за три моря" тверского купца Афанасия Никитина, получает дальнейшее развитие в константинопольском цикле путевых записок Иоанна Лукьянова. Сообщив, что в Цареграде дешевы рыба, раки, сыр и овощи, русский паломник обращает внимание на то, что в городе разные денги ходят: левки, червонныя, аспры, пары, и все въ весь продаютъ, не мѣрою, ни счетомъ. Продолжая сравнение увиденного за границей с тем, что на родине, Лукьянов вынужден признать:

Въ Царѣградѣ рядовъ зѣло много, будетъ передъ московскимъ втроя, и по улицамъ вездѣ ряды. А товаромъ Царьградъ гораздо товарнея Москвы, всякихъ товаровъ впятеро передъ московским.

Чтобы убедить читателя в том, что Царьград -- "златой город", писатель готов преувеличить его богатства, на что указывают округленные до десятков и сотен числа:

А гостиныхъ дворовъ въ Царѣградѣ седмъдесятъ... Въ Царѣградѣ на всякъ день, кажется, сто кораблей приидетъ съ товаромъ на Бѣлое море и на Черное (л. 23-24).

V. Этнографический очерк в путевой литературе петровского времени находился в стадии формирования, однако в "Хождении" Лукьянова можно обнаружить интерес к этнографии народов христианского Востока, который проявляется, к примеру, в описании арабской свадьбы. С удивлением писатель рассказывает:

Недѣлю цѣлую женихъ съ невѣстою ходитъ по начамъ по улицамъ, по рядамъ многолюдно со свѣчами, со смолою, на желѣзныхъ козахъ носятъ -- градъ весь освѣтятъ. А за женихомъ и передъ женихомъ множество народа мужеска пола и женска кричатъ, верещатъ... Гдѣ приидутъ къ болшой улицы, и остановятся. Да одинъ кой-та калдунъ вышедъ наперед и станетъ приговаривать, а за нимъ, помѣшкавъ мало, да весь народъ закричитъ: "Хананея!" ... до полунощи такъ таскаются; а что у нихъ "хананея" -- шайтанъ ихъ знаетъ (л. 41).

Казалось бы, колоритная этнографическая зарисовка самоценна как воспоминание о диковинном, необычном для русского путешественника, однако писатель не только регистрирует любопытный факт, ему важно показать, что православия в его исконном виде нельзя найти в Иерусалиме, оно трансформировалось под натиском чужеродных обычаев и верований. Да и христианским у нихъ свадбы такъже тѣмъ же обычаемъ справляют, -- завершает писатель рассказ, придавая ему публицистическое звучание.

VI. Нравоописательный бытовой очерк в начале XVIII в. еще не обрел жанровой самостоятельности и функционировал в составе путевых очерков, однако в "Хождении" Иоанна Лукьянова имеется ряд фрагментов, где нравоописательное начало явно доминирует. Так, большая часть очерка о Фастове посвящена описанию казаков-палеевцев. Город, по словам паломника:

Красовита стоитъ на горѣ, [но] люди въ немъ что звѣри. По земляному валу ворота частыя, а во всякихъ воротѣхъ копаны ямы да солома наслана въ ямы. Тамъ палѣевшина лежитъ человѣкъ по дватцети, по тритцати: голы, что бубны, безъ рубахъ, наги и страшны зѣло. А у воротѣхъ изъ селъ проѣхать нелзя ни съ чемъ; все рвут, что сабаки: дрова, солому, сѣна -- съ чемъ не поѣжжай... А все голудба безъпорточная, а на иномъ и клока рубахи нѣтъ. Страшны зѣло, черны, что арапы, а лихи, что сабаки, -- изъ рукъ рвутъ. Они на насъ, стоя, дивятся, а мы имъ и вътроя, что такихъ уродовъ мы отъроду не видали; у насъ на Москвѣ и на Петровскомъ кружалѣ не скоро сыщишъ такого хочь одного (л. 10 -- 10 об.).

Для подобного типа очерков характерно двухчастное строение: сначала описывается необычное явление как таковое, затем оно сравнивается с русским, знакомым читателю, причем вывод может быть и не в пользу родного, привычного. Свойственный Лукьянову прагматизм мышления приводит к тому, что писатель не следует традиции порицания чужого опыта и восхваления собственного, он критически осмысляет увиденное, пытается извлечь "урок" с точки зрения общественной пользы. Константинополь поразил Лукьянова не только красотой древних храмов, но и особенностями градостроения, в частности существованием системы городских туалетов:

Вездѣ у нихъ отходы по улицамъ и у мечетовъ: изпразнивши, да умывъ руки, да и пошелъ. Зѣло у нихъ этѣмъ доволно! У нихъ нѣтъ такова обычая, чтобъ просто заворотясь къ стѣнѣ да мочится. Зѣло у нихъ зазорно! У них ета нужда не изойметъ: гдѣ не поворотился -- вездѣ отходы. У насъ на Москвѣ, скаредное дѣло, наищешся, гдѣ изпразнится. Да не осуди, пожалуй, баба и при мужикахъ такъ и прудитъ. Да гдѣ денишся, не подъ землю! (л. 22 об.).

Высоко развитое эстетическое начало заставляет Лукьянова на время забыть о религиозно-политических разногласиях между Россией и Турцией. Московский священник любуется необычным архитектурным обликом мусульманских мечетей, красоту которых неможно описать, потому что такихъ дивъ по вселѣннѣй не сыщешь:

По Царюграду когда пойдешъ гулять -- ненасытной градъ, чтобы присматрился: тутъ хорошо, а инде и лутши. Паче же у нихъ у мечетовъ забудется: все на нихъ смотрѣлъ бы да окола ихъ гулялъ (л. 23).

Русский паломник с одобрением отмечает, что воровства въ Царѣградѣ и мошенничества отнюдь не слыхать, что пьяныхъ турки не любятъ, а сами вина не пъютъ. Каждый народ, с которым сталкивается на пути в Иерусалим Иоанн Лукьянов, достоин уважения. У турок он учится эстетике быта, отмечая, что они до цвѣтовъ зѣло охочи, ходят в пышных и ярких одеждах, в их домах всѣ окны -- на море, а строенья узорично, улица улицы дивняя (л. 22 об. -- 23). В цикле египетских очерков паломник отдает дань уважения трудолюбию земледельцев-арабов; рассказывая о морском плавании на греческом корабле, вспоминает доброту и отвагу матросов, которые стали ему как братья родные.

В этнографических и нравоописательных очерках доминирует художественно-изобразительный принцип воспроизведения действительности, в них развито авторское начало, наиболее ярко проявляющее себя в лирических монологах. Прямое авторское слово о мире и человеке лишает текст двойного толкования, в открытой форме донося до читателя религиозно-философские, социально-политические, литературно-эстетические взгляды писателя. Лукьянов не просто комментирует приводимые в "Хождении" факты, но дает им эмоционально-нравственную оценку, стремясь превратить читателя из "соучастника" путешествия в "сомышленника" и "сочувственника". Развернутых лирических монологов автора в тексте произведения не так много, чаще всего отношение паломника к увиденному передается в предельно экономной, экспрессивно-эмоциональной словесной форме. Пожалуй, никто из русских путешественников петровского времени столько не писал о своих чувствах, подчас столь сложных, что с трудом поддавались описанию, как Иоанн Лукьянов. Лирическая стихия пронизывает все повествование о хождении в Святую землю, но определяющей она становится в рассказе об особо торжественных случаях (прибытие в Иерусалим) или экстремальных ситуациях (нападение мальтийских пиратов на корабль, где находились паломники).

Эмоциональное напряжение рассказа может подчеркивать его кольцевая структура:

А когда мы стали начевать у села Еумауса, тогда лиша ужасъ по табарамъ да стонъ стоит, -- иной безъ глаза, у иного голова проломлена, иной безъ руки, иной безъ ноги; бабы-та плачютъ. Иной сказываетъ: "У мене пятдесятъ талерей отняли"; иной скажет -- "дватцать"; иной -- "тритцать"; у иного одежду отняли, у иного книги. У чернаго попа, шолъ изъ Царяграда, такъ у него, сказываетъ, пятьсотъ талерей отняли; ходитъ милинкой что чорная земля от печали. Плачь да крикъ стоитъ по таборамъ. Ужасъ, пощади, Господи! (л. 43 об. -- 44).

Очерк открывается и завершается словами о воплях горести в лагере паломников, подвергшихся нападению кочевых арабских племен, а середина рассказа строится как перечень увечий и утрат, причем особый ритмический рисунок прозы создает мастерски используемый Лукьяновым прием единоначалия -- повторение местоимения иной.

Авторские лирические пассажи в "Хождении" многофункциональны: они оживляют рассказ подробностями чувственного порядка и помогают писателю достичь эффекта достоверности при описании виденного, выразить свое отношение к изображаемым событиям и лицам, а также позволяют в свободной и естественной манере переключать повествование с одной темы на другую, членить текстовое пространство на отдельные фрагменты. Очерковый материал "Хождения" разделялся автором с помощью системы устоявшихся приемов: в дорожных заметках -- через указание на протяженность или время пути (От Москвы до Калуги два девяноста верстъ -- л. 2 об.; И доидохомъ Комарицкою волостию отъ Орла до Сѣвска три дни -- л. 5); в пространственно-топографических очерках -- путем указания на "этикетные" действия паломников, перемещавшихся внутри города или храма, поклоняясь святыням (Мы же, грѣшнии, лобызахомъ той крестъ -- л. 47 об.; Мы же, грѣшнии, тотъ камень цѣловахомъ и на благословение брахомъ того каменя -- л. 57).

В состав "хождения", объединяющего жанра, входили как путевые очерки, так и другие первичные жанровые образования: легенды и предания, притчи и знамения, молитвы и чудеса. Подобно протопопу Аввакуму, Иоанн Лукьянов выступил новатором в традиционном жанре чуда: сверхъестественное с позиций современного читателя у писателя-паломника часто обретает будничный оттенок, "заземляется", а обычное, повседневное начинает восприниматься как чудесное. Процесс опрощения высокого и поэтизации низкого характерен для творческой манеры Лукьянова. Рассказ о чудесном исцелении бесноватого он насыщает бытовыми и психологическими реалиями, разговорными интонациями диалогических сцен. В Иоппии паломники целую ночь мучились с взбесновавшимся попом:

Былъ у насъ крестъ московскаго литья мѣдной, -- такъ тѣмъ крестомъ все его ограждали. А диавол-отъ въ немъ кричитъ: "Студено-де, ознобили-де мене!" Указываешь на полку ко иконамъ: "Вонъ де стабросъ древянной, тѣмъ-де мене ограждайте, a етѣмъ-де ознобили мене!" А тотъ крестъ не по подобию написанъ: двоечастной, а не троечастной -- такъ диаволу-та хочется, чтоб его тѣмъ крестомъ ограждалъ, ему уш то легче от тово. А я таки не слушаю да все московскаго дѣла крестомъ ограждалъ; и ему даю цѣловать, а онъ зубы скрегчетъ на мене, съѣсть мене хощетъ (л. 64 об.).

После двухдневного чтения над ним Евангелия бесноватый "пришолъ въ разумъ", стал здрав и добр. Публицистическую заостренность чуду придает упоминание о троечастном кресте московского литья, то есть старообрядческом кресте, хотя силу над бесом должен иметь любой крест.

Писатели барокко испытывали удивительную тягу к разнообразию сюжетов и тем, что особенно ярко проявилось в литературе путешествий, для которой характерны точечный, эмбриональный сюжет, лишь названная, но нераскрытая тема. Создается впечатление, что автор спешил собрать воедино как можно больше тем, сюжетов, фактов, событий, создавая барочную коллекцию, главное достоинство которой не в глубине постижения той или иной области жизни, а в количестве и разнообразии экспонатов.

Картина мира, запечатленная в "Хождении" Иоанна Лукьянова, мозаична, многокрасочна, по-своему энциклопедична, однако не в той степени, как в светских путевых записках, -- сказалась инерция жанровой традиции паломнической литературы. При этом Лукьянова интересует не сам по себе факт действительности, а то впечатление, которое он произвел на русского путешественника, тот образ, который он оставил в памяти человека. Чтобы в этом убедиться, достаточно сравнить фрагменты из путевых записок Неизвестной особы и Иоанна Лукьянова, посвященные одной теме -- фауне зарубежных стран. В "Путешествии" Неизвестной особы она представлена длинным перечнем экзотических животных:

Видел птицу превеликую, без крыл и перья нет, будто щетина. Видел индейских мышей, желтая и белыя, как горностаи. Видел кита, которой выпорот из брюха, еще не родился, пять сажень. Видел морскаго зайца, у котораго затылочная кость полторы сажени. Видел рыбу морскую, и с крыльями, может везде летать{Журнал путешествия по Германии, Голландии и Италии в 1697-1699 гг., веденный состоявшим при Великом посольстве русским, к владетелям разных стран Европы // Русская старина. 1879. Т. 25. Вып. 5. С. 110.}.

В иной манере выполнено описание константинопольского зверинца в "Хождении" Лукьянова:

[служитель] зажегъ свѣщю салную да и повелъ насъ въ полату: темно силно, ажно тутъ волки, лисицы насажены; мяса имъ набросано; дурно силно воняетъ -- немного не зблевали. А лисицы некорысны, не какъ наши; а волчонки малые лаютъ, на насъ глядя. Потомъ показалъ намъ главу единорогову и главу слоновую: будетъ съ ушатъ болшой, хобатъ ево, что чрезъ зубы виситъ, съ великия ношвы, въ человѣка вышины. Тутъ же и коркодилову кожу видѣли (л. 21).

Писатель-паломник нарушает этикет, вводя в описание слова и выражения сниженной стилистической окраски (дурно силно воняет: зблевали); сравнения иноземного с русским носят бытовой характер, не точны, а приблизительны (хобатъ ево... съ великия ношвы, въ человека вышины). Не случайно описание султанского зверинца следует за рассказом Лукьянова о константинопольской Софии, бывшем оплоте православия. Лев, главная достопримечательность зверинца, оказывается мертвым (саломаю набить, что живой лежитъ) и выступает как символ угасшего величия восточной церкви, утраченной греческим духовенством святости.

*** * ***

Литература барокко тяготела к изображению экстремальных ситуаций, когда герой находился на грани между жизнью и смертью или в ситуации нравственного выбора, определявшего его судьбу. Прежде всего это характерно для "гисторий" и "путешествий" петровского времени. В путевой литературе амбивалентность сюжетов, необычность трактовки традиционных мотивов, драматическая напряженность в развитии действия во многом являлись следствием реальных обстоятельств долгого и опасного пути паломника. Иоанн Лукьянов поэтизирует преодоление трудностей пути, сопротивления пространства, что "освящает" его хождение в Святую землю.

В представлении писателя-паломника пространство выступало как система горизонтально-вертикальных построений. Средневековый дуализм в восприятии мира ("земное" -- "сакральное") подчеркивала оппозиция "тело" -- "душа". Расчлененным оказывался не только окружающий мир, но и человеческая сущность. Для того, чтобы человек мог перейти из "дольнего" мира в "горний", он должен был примирить две противоположности -- душу и тело. Слияние в гармоническое целое столь разных, полярных начал было возможно, согласно средневековым понятиям, лишь путем отречения от мирского, ухода в монастырь, паломничества. По мысли Ю.М. Лотмана, стремление к святости подразумевало "необходимость отказаться от оседлой жизни и отправиться в путь. Разрыв с грехом мыслился как уход, пространственное перемещение"{Лотман Ю.М. О понятии географического пространства в русских средневековых текстах // Учен. зап. Тартус. ун-та. Труды по знаковым системам. Тарту, 1965. 2. Вып. 181. С. 212.}.

Одним из наиболее действенных способов достижения святости считалось паломничество. Руководствуясь соображениями религиозной этики, паломник совершал хождение в Святую землю, чтобы помолиться у Гроба Господня и освободить душу от скверны грехов. Таким образом он становился праведником, что обеспечивало после смерти вечную жизнь в раю. Движение к Иерусалиму "грешного тела" паломника было одновременно перемещением его души "по вертикальной шкале религиозно-нравственных ценностей, верхняя ступень которой находится на небе, нижняя в аду"{Там же. С. 210.}. Хождение, как движение в географическом пространстве, становилось восхождением души человека, преодолением расстояния от греховности к святости.

Задачи нового времени, сыном которого был Иоанн Лукьянов, усложнили целевую направленность хождения: паломник отправляется в путь не столько для того, чтобы избыть грех, сколько для того, чтобы, сравнив "свое" и "чужое", доказать приоритет России в духовной жизни православного мира. Публицистическая задача, стоящая перед путешественником, расширяет границы жанра, способствует его трансформации и ускоряет процесс приспособления старой литературной формы к новым историческим условиям.

В средние века "человек рассматривал географическое путешествие как перемещение по "карте" религиозно-моральных систем: те или иные страны мыслились как еретические, поганые или святые"{Там же. С. 212.}. Оппозиции "христианский и мусульманский мир", "православная и католическая вера" и т.п. часто подменяли географические понятия. Праведные земли были населены православными людьми, грешные -- мусульманами, иудеями, язычниками и другими неправославными народами. Покидая родину, Иоанн Лукьянов испытывал противоречивые чувства, ему "бысть радостно и плачевно: радостно, яко къ таковому святому мѣсту поидохомъ, плачевно же, яко пустихомся въ чюжую землю, паче же басурманскую" (л. 10).

В конце XVII -- начале XVIII в., в связи с обострением противоречий внутри русской церкви, ее борьбой против экспансии католичества в западных областях и мусульманства на юге, а также противостоянием язычеству на севере и востоке страны, понятие еретическое пространство изменяется. Еретиками признаются не только католики и протестанты, но и представители других православных церквей: грузины, армяне, сирийцы, румыны, греки. Иоанн Лукьянов рассматривает все без исключения земли как греховные, включая в этот состав и никонианскую Россию. Автор "Хождения" разделяет мысль протопопа Аввакума о греховности земель, народы которых отошли от канонов православия: "Палестина и серби, и албансы, и волохи, и римляне, и ляхи" -- "все трема персты крестьтся". Не избежала этого и "матушка Русь", последний оплот православия, так как "выпросил у Бога светлую Россию сатона"{Житие протопопа Аввакума, им самим написанное. М., 1960. С. 101.}. Единственное место на земле, где обитают праведники, -- это старообрядческие общины, ушедшие в труднодоступные районы страны, обосновавшиеся "в лесах" и "на горах".

Для древнерусских путешественников главная примета пространства -- его протяженность, которую можно передать путем перечисления топонимов, как это делал, например, паломник XV в. Варсонофий, создавая пространственный образ Средиземноморья:

И от Византия идох ко Халиполи. И оттоле идох ко Криту, и от Крита идох к Родосу, и от Родоса идох ко Криту... И оттоле идохь во Дамияты, в землю Сирийскую {Книга хожений: Записки русских путешественников ХІ-ХV вв. / Под ред. Н.И. Прокофьева. М, 1984. С. 162.}.

В данном случае пространство построено по точечному принципу: упоминаются отдельные географические названия, образующие цепочку посещенных паломником мест, между которыми нет иной связи, кроме рассказа о перемещении путника, выраженного глаголом движения "идох".

Для Иоанна Лукьянова, как и для других путешественников петровского времени, пространство -- это сложная динамическая система, обладающая такими свойствами, как протяженность, прерывность или непрерывность, закрытость или открытость. На смену точечному принципу изображения пространства приходит линейный, перечни сменяются описаниями -- путевые записки превращаются в последовательный и подробный рассказ о событиях, которые произошли во время следования паломников из одного пункта в другой. Описание пути от Тулчи до Галац у Лукьянова вмещает и рассказ об опасном ночном путешествии на лодке, когда паломники, не взяв с собой ружья, зѣло страху набралися от татаръ, так как то мѣсто воровато, и воспоминание о ночлеге на монастырском подворье и вкусном обеде из белужины, которую паломники купили на берегу Дуная, наварили и нажарили (л. 73 об.). В "Хождении" перемещение в пространстве предстает как процесс, богатый событиями, впечатлениями, переживаниями, интересный сам по себе, вне зависимости от благочестивой цели паломничества.

Если для средневековой литературы, в частности для ранних "хождений", характерно восприятие легкости преодоления пространства, где точечный принцип изображения создает иллюзию внутренней свободы и быстроты движения, то путевые записки Иоанна Лукьянова богаты эпизодами, когда паломник преодолевает опасности, вступает в борьбу с сопротивляющимся ему пространством. На пути человека встают разлившиеся реки и горные кручи, его жизни угрожают штормовое море, изнуряющая жара и безводие пустынь. Путь от Москвы до Калуги был печаленъ и нестроенъ из-за вѣтра великого противного, а обратную дорогу омрачила нужда дождевная: снѣгъ весь согнала; Ока-рѣка зѣло наводнилась, едва за нее переправихомся (л. 2 об.). Вспоминая пройденные версты, паломник не мог удержаться от полного горькой иронии восклицания: Была та дорошка сладка, да, слава Богу, нынѣ уже забыто! (л. 6 об.).

Противостояние природным стихиям требовало от человека физической и нравственной стойкости, выдержки и мужества. Путешественник -- герой открытого пространства. Он всегда в дороге, в движении, в борьбе с опасностями пути. Объемность и открытость пространства вырабатывали в нем широту души, энергичность и целеустремленность, в экстремальных ситуациях заставляли полагаться на собственные силы и практический опыт. Каждые путевые записки -- это новое открытие мира, заново прочитанная и по-своему интерпретированная книга жизни.

Закрытое пространство для путевой литературы не характерно. Попав в него, путешественник стремится во что бы то ни стало вырваться из "замкнутого мира", ибо локализация пространства означает перерыв в движении. Закрытое пространство может быть нейтральным, дружественным или враждебным. Закрытое нейтральное пространство -- это постоялые дворы, места случайных остановок, где путники находили приют, не испытывая при этом ни особых тревог, ни особых радостей. Закрытое дружественное пространство -- дома близких знакомых и "боголюбцев" (старообрядцев), в которых паломников окружали заботой и уважением. Закрытое враждебное пространство появляется при описании заграницы, пребывание в нем русского путешественника сопровождается конфликтами религиозного и социально-политического характера. Иоанн Лукьянов подвергался вооруженным нападениям в придорожных гостиницах Валахии и Палестины, вел "прения" с иерархами восточной церкви в монастырских трапезных, испытывал притеснения со стороны светской власти в таможнях Оттоманской Порты. Преодолевая трудности, он везде проявлял житейскую сметку, непреклонность характера, бесстрашие и принципиальность.

Пространство в путевых записках Иоанна Лукьянова в зависимости от способа его художественного обобщения может быть реально-историческим, легендарным и легендарно-историческим. Реально-историческое пространство всегда соотнесено с географической картой, имеет точно очерченные границы, топографически привязано к местности даже в повествовании о неизвестных землях. Автор "Хождения" описывает реально существующие страны и населяющие их народы, природные и исторические достопримечательности, опираясь на собственный опыт (видел онима своима грешными) или давая ссылку на источник информации, рассказы самовидцев. Реальное пространство всегда соотнесено со временем путешествия. Вместе с паломником читатель открывает для себя экзотический мир Египта, природное изобилие которого рождает представление о "земном рае":

Удивительная земля Египетская! Какъ посмотришъ по берегу-та: вездѣ арбузы горами лежатъ, дыни; по Нилу зѣло садовъ много и финиковъ, овощъ всякой въ Египтѣ дважды въ годъ поспѣваетъ... а лимоны -- что мѣсяцъ, то плодъ (л. 36-36 об.).

В отличие от реально-исторического пространства, легендарное не имеет четких границ, от реального его отделяет либо значительное расстояние, либо большой временной барьер, либо трудный и опасный путь. Это пространство населено легендарными героями и неведомыми существами, привычный пейзаж имеет деформированный вид, усложняющий движение. Пространство легенды, основанное на вымысле, может быть организовано по законам внешнего правдоподобия. В некоторых случаях объекты легендарного пространства могут находиться рядом с реальным, но проникновение земного, преходящего в его пределы запрещено, а попытка познать сакральное карается высшими силами.

Легендарное пространство в "Хождении" представлено в описании святых мест Востока, где действовали герои христианской истории. Как и другие паломники средневековья, Иоанн Лукьянов признает неизменность и вечность легендарного мира, неоднократно упоминает о нетленности предметов, контактировавших с библейскими героями и обладающих чудодейственной силой: камня, на котором сидел, отдыхая, Христос; лаврового дерева, где святая Анна видело птичье гнездо -- и то древо стоить зелено и до сего дни, и съ плодомъ, и мы плодъ видѣли (л. 56 об.). В этих и других объектах паломничества материализовались историческая память людей, их поэтическое видение мира.

Для художественного мира "Хождения" Лукьянова показательна сомкнутость реального и легендарного пространств. Часто рассказ о реально-историческом имеет у писателя легендарный подтекст, известный факт истории обрастает фантастическими подробностями, исторические деятели изображаются в вымышленной ситуации. Описывая константинопольскую Софию, Лукьянов сообщает, что одни церковные ворота сами замуравились, когда город был взят турками.

Особую роль в организации пространства в произведении Лукьянова выполняют границы. Перемещения паломника становятся значимыми и обязательно фиксируются, если они связаны с пересечением границ (государств, городов, суши и моря). Границы пространств обычно проницаемы, за исключением сакрального мира. Переход границы для русского путешественника сопряжен либо с выплатой определенной суммы денег, либо с предъявлением документа на право беспрепятственного проезда. Деньги открывают даже закрытые для осмотра достопримечательности: в Константинополе, подкупив турка-охранника, Лукьянову удалось проникнуть в мечеть Айя-София, бывший Софийский собор, куда христиан не пускали. С улыбкой сочувствия писатель рассказывает о запорожском казаке Петрушке, отправившемся в Иерусалим налегке, без толстого кошелька:

Голъ бѣдной; и была у него полтина-та, да онъ больна свята сталъ жить: все, идучи, раздалъ. Ему чела: на Дунай стоитъ Иерусалимъ-атъ; а когда еще и дошедъ до Дуная-та, такъ подумавъ да и назадъ поворотилъ (л. 11 об.).

Мотив дороги в путевых записках является одним из организующих жанровую структуру начал. Все, что попадало в поле зрения путешественника, принадлежало дороге: встречи, раздумья, дорожные впечатления и происшествия, исторические и природные достопримечательности. Путешествие как жанр рождается дорогой и поэтизирует ее. "Включая в себя все виды пространства, -- писал Ю.М. Лотман, -- "дорога" не принадлежит ни одному из них -- она проходит через них"{Лотман Ю.М. Проблема художественного пространства в прозе Гоголя // Учен. зап. Тартус. ун-та: Труды по русской и славянской филологии. Тарту, 1968. 2. Вып. 209. С. 47.}. Дорога и путник в жанре путешествия составляют единое динамическое целое, ибо путник немыслим без дороги, а дорога без путника.

Находясь в открытом пространстве, путешественник при ориентировке на местности пользуется указаниями на стороны света. Передвижения паломника внутри городов шло по установившимся, выработанным веками маршрутам, причем при ориентировке обычно использовалась традиционная схема "лево-право".

Сопровождавшие паломников "торжеманы", "вожи добрые", знакомили с местными достопримечательностями, подсказывали, как вести себя при совершении того или иного обряда. "Посещение святых мест, -- пишет А.Архипов, -- сопровождалось специально предусмотренным богослужением, что, кстати, отражается во всей паломнической литературе в обилии библейских и литургических цитат, связанных с местами поклонения. Особенность этих богослужений заключается в том, что они отправляются на тех же местах, что и события, которым они были посвящены. Иначе говоря, Иерусалим и его окрестности рассматривались как один большой храм со множеством алтарей, у которых поочередно совершалось богослужение и каждое такое место имело свое особое литургическое значение"{Архипов Л. О происхождении древнерусских хождений // Учен. зап. Тартус. ун-та: Труды по знаковым системам. Тарту, 1982. 15. Вып. 576. С. 105.}.

В изображении пространства Лукьянов использует традиционный для жанра путешествий прием последовательности, когда осмотренное и описанное место становится ориентиром, от которого путники движутся к неизвестному, а изучив его, к следующему объекту поклонения. Для связи отдельных компонентов повествования автор "Хождения", как правило, использует устойчивые обороты типа: и от того места поидохом; последи приводят и т.п. Рассказывая о святых местах в окрестностях Иерусалима, Лукьянов выстраивает длинную цепь описаний, каждое из которых связано с предыдущим и последующим звеном логикой пространственных перемещений паломников:

И тутъ на пути на левой сторонѣ минухомъ монастырь Святаго пророка Илии, гдѣ попалилъ огнемъ пятдесятницу... Да тутъ же на другой странѣ дороги на правой рукѣ, какъ въ Вифлѣемъ идешъ, противъ монастыря лежитъ камень великой, а на немъ спалъ Илиа Пророкъ... А надъ тѣмъ каменемъ стоитъ древо масличное... И мало отидохомъ, якобы съ версту, тутъ стоитъ гробъ Рахилин, матере Иосифа Прекраснаго. Когда она на пути умерла, тутъ погребена бысть (л. 46).

Познание окружающего мира ведется паломником не с охвата его в целом (от общего к частному), а с рассмотрения отдельных сторон с целью создания общей картины (от частного к общему). Панорамность зрения, умение охватить пространство как бы с высоты птичьего полета -- черта, больше присущая древнерусскому летописцу, чем автору путевых записок. Взгляд паломника обращен с земли на небо, а не с неба на землю. Лукьянов видит, как вершины гор поддерживают облака, как стирается граница между небом и водами Нила, а ночные огни на минаретах Стамбула кажутся ему звездами. Точкой отсчета в описании может являться как предмет материального мира (городские ворота, гора, река), так и достопримечательность легендарно-исторического характера (дом Каиафы, башня Давида и др.).

Для творческой манеры писателя характерен панорамно-избирательный способ изображения пространства, когда из ряда объектов выделяются наиболее крупные и значимые, а второстепенные опускаются. Так, караван паломников на пути к Иерусалиму представляет для Лукьянова интерес прежде всего своим многонациональным составом; при описании города автор "Хождения" обязательно укажет на особенности его местоположения, характер укреплений, наличие церквей и монастырей, состав жителей, состояние торговли.

В изображении культовых зданий обращается внимание как на их внешний архитектурный облик, так и на внутреннее убранство. Описание внешних форм храма или монастыря лаконично, направлено на выделение лишь наиболее важных архитектурных особенностей. Лавра Саввы Освященного поразила Лукьянова тем, что кельи монахов высечены в горе и расположены ярусами. Писатели-путешественники часто признавались в своем бессилии найти адекватное словесное выражение увиденному, что объяснялось не столько низким уровнем развития литературы и бесталанностью автора, сколько средневековым представлением о божественном происхождении произведений искусства, красота которых не поддается определению с помощью обычных слов. Не случайно Иоанн Лукьянов не привел подробного описания константинопольской Софии, а дал оценку красоте и монументальности сооружения через эмоциональное восприятие паломника -- умъ человѣчъ премѣнился, такое диво видѣвше. В такой же лаконичной манере выполнено описание внутреннего убранства церкви, где все ограблено, стѣнное писмо скребено, толко въ ней скляничныя кандила турки повысили многое множество, для того что они ее въ мечеть претворили (л. 20-20 об.). Основное внимание при изображении интерьера храма паломник обращает на религиозные раритеты, хранящиеся здесь. С одной стороны, этого требовал жанровый канон паломнического хождения, ориентированный на правдивость и точность рассказа, с другой стороны, подобные перечни -- следствие барочной тенденции к коллекционированию всего необычного, сенсационного.

Категория пространства в путевой литературе неразрывно связана с категорией времени. Время является показателем активности личности. Им измеряется протяженность жизни человека, его способность в отпущенный срок реализовать себя в делах, основанных на принципе любви к ближнему и полезных обществу. Понятно, почему основное место в эстетической системе литературы барокко занял бог Хронос, а эмблемой стала Смерть с косой и часами -- излюбленный образ писателей и живописцев петровской эпохи. Коллизия "человек и время" обрела особую популярность в путевой литературе рубежа ХVІІ-XVIII столетий. Писатели-путешественники, в том числе и Лукьянов, воспринимали земное время с прагматических позиций, полагая, что оно, сконцентрированное в добрых делах и помышлениях, может стать залогом вечной жизни.

Основу жанра "хождения" составляет движение путешественника в пространстве и времени. Иллюзия пространственно-временного движения может достигаться не только путем прямых указаний на количество пройденных верст и затраченное на это время, но и эпическим способом -- через повествование о событиях, в которых герои принимают участие. Смена путевых впечатлений, описание достопримечательностей, рассказ о дорожных происшествиях и встречах -- все это создает эффект долготы и протяженности действия. Таким образом, в произведениях путевой литературы существуют две ведущие системы фиксации времени: во-первых, прямые авторские указания хронологического порядка; во-вторых, опосредованное представление о временной длительности и последовательности событий. Обе системы, как правило, выступают в едином комплексе, что создает устойчивую хронотопическую структуру произведения. Для путевой литературы обязательны фиксация начала и конца путешествия, строгий порядок в изложении событий, в точности соответствующий хронологии и маршруту реально совершенного хождения, отсутствие временной обратимости, непоследовательности.

Путевые записки Иоанна Лукьянова состоят из трех больших хронологических отрезков: время движения к Святой земле, время пребывания в Иерусалиме и его окрестностях, время обратной дороги на родину. Каждый из названных временных отрезков имеет свою динамику. Течение времени ускоряется от первого ко второму и от второго к третьему фрагменту "Хождения", что, с одной стороны, связано со стремлением человека быстрее достичь цели, с другой стороны -- с притуплением чувства новизны впечатлений, вследствие чего паломник перестает фиксировать мелкие или уже описанные ранее подробности путешествия, а это ведет к временным стяжениям и ускорению темпа повествования. Описание пребывания в Иерусалиме лишено календарных дат, время как бы замедляет свой бег, застывает и переходит в категорию вечного там, где речь идет о памятниках библейской истории и христианской культуры.

"Хождение" Лукьянова -- это литературно оформленный дневник, поэтому в произведении существуют две временные структуры. Автор рассказывает о событиях, участником или свидетелем которых он был, поэтому время описаний в путевом дневнике максимально приближено ко времени реальных событий путешествия. С другой стороны, записи литературно обрабатывались писателем после возвращения на Русь, что создавало временную перспективу: он, осмысливая события прошлого, мог объективно оценить значение увиденного и сделанного. Хотя между временем действия, дневниковой записи и временем окончательной обработки текста существовал небольшой разрыв, можно с полным основанием говорить о наличии в произведении разных точек отсчета времени: автора, совершившего путешествие в Иерусалим, и героя -- человека, находящегося в пути и не знакомого с результатами поездки. Время, в котором живут и действуют герои "Хождения", воспринимается читателем как прошедшее, хотя для них это настоящее.

Так создается иллюзия художественного времени, где совмещаются пласты прошлого и настоящего, настоящего и будущего.

До XVII в. в путевой литературе не было развито разграничение времени автора и героя. Иоанн Лукьянов нарушает эту традицию и жанровый этикет, прерывая описание христианских святынь, передаваемое от лица героя, авторскими ремарками, обращениями к читателю. Изложение легенды о сошествии огня на Гроб Господень в иерусалимском Воскресенском соборе писатель завершает репликой:

А кто намъ не хощетъ вѣры яти, то всяк собою отвѣдай: немного живота, два года проходить, да двѣстѣ рублевъ на путь, да и полно тово -- такъ самъ будетъ самовидецъ всякому дѣлу (л. 53).

Авторское вторжение в пространство и мир героя необходимо для разъяснения какого-то сложного вопроса политики и веры, установления более тесных контактов с читательской аудиторией, усиления достоверности изображаемого.

Для динамики времени в путевых записках Лукьянова свойственна аритмия. Психологически достоверно описано автором время томительного ожидания переправы через Днепр, медленный ход которого подчеркнут повторами на лексико-семантическом уровне:

И того дни приидохомъ къ Днѣпру подъ Киевъ, а Днепръ толко разшелся. И того дня мы не могли перевестися за погодою. Тутъ же къ намъ приехали греки, наши товариши, -- они изъ Нежина прежде насъ трема деньма поѣхали, да за Днепромъ стояли: нелзя было ѣхать, Днепръ не прошолъ в тѣ поры, -- такъ мы съ ними ночевали. И утре рано тутъ же къ намъ пришол московской столникъ: шолъ съ болшою казною к цесарю, а въ тѣ поры погода на рѣкѣ велика зѣло, отнюдъ нелзя было переѣхать (л. 7 об.).

Словосочетания и того дни, и утре рано, а въ тѣ поры дают представление о времени в обобщенной форме. Как только начинается движение, указания на время становятся предельно конкретными, а сам ход времени убыстряется:

И тако мы стали на поромѣ на первомъ часу, а перевезлись на ту сторону часъ ночи... И сотенной, прочетши указъ, отвелъ насъ къ столнику; и столникъ такожде прочелъ, послалъ къ бурмистрамъ, чтоб намъ дворъ отвели стоять. И стахомъ на дворѣ близъ ратуши, а въ то время три часа ночи вдарило.

Указание на время события осуществляется и за счет характеристики природных явлений, свойственных определенному периоду. Вспоминая о передвижении паломников по Киеву, Лукьянов отмечает:

Да слава Богу, что ночь была лунна, а то грязь по улицамъ зѣло велика, едва съ нуждою проѣхали (л. 7 об. -- 8).

"Хождение в Святую землю" написано от первого лица множественного числа. События, участником или свидетелем которых был паломник или его спутники, обычно даны в едином временном потоке, в неразделимом времени героев. Время московского священника Иоанна и время его попутчиков Луки и Григория сливаются, что приводит к появлению в произведении "коллективного" времени. Когда главный герой выделяется из "дружины" паломников и начинает действовать самостоятельно, тогда местоимение "мы", сигнализирующее о "коллективном" времени, меняется на местоимение "я", указывающее на появление "индивидуального" времени путешественника. Обычно это связано с переходом от описаний внешних по отношению к главному герою событий к изображению его внутреннего мира, психологического состояния путника. И въ четвертый день поидохомъ подъ Акри, что Птоломаида, и тутъ о полунощи пристахомъ. Тогда нощи бысть буря зѣло велика, а корабль нашъ от нужды волнъ зѣло разбивашеся, -- рассказывает Лукьянов об опасностях морского пути к Иерусалиму, далее переключая повествование в план субъективного восприятия времени героем:

И тако та буря зѣло меня утомила, и бысть весь огнемъ палимъ. Такъ во одной свитки на корабли ночь всю валялся, a вѣтръ въ меня билъ. Да и зобѣжалъ въ меня вѣтръ морской, такъ я и занемощевалъ. Такова была болѣзнь: три дни ни сидѣть, ни лежать, ни стоять, ни ходить -- матъ да и все тутъ! (л. 38 об.).

Время героя представляет собой сложное единство, включающее время движения и действий путешественника, время описаний, переданных от его лица, время монологическое и диалогическое. Время движения и действий героя, передающееся с помощью глаголов и глагольных форм, может выступать на констатирующем уровне и тем самым сжимать повествование, делать его во временном плане более емким:

И жихомъ в Киевѣ шесть недѣль, и поидохомъ изъ Киева съ калужены послѣ ярмонки Успенской. И ѣхали три дни, и приидохомъ въ Нѣжинъ-градъ (л. 76 об.)

Если время героя выступает как время описаний, то темп повествования замедляется, обретает особую ритмичность, создаваемую повтором однородных конструкций:

Дунай-рѣка многоводна и рыбна... Въверху она широка, а вънизъ уже... Корабль подлѣ берега бѣжитъ, подлѣ берега трется. Песковъ на ней нѣтъ, все около ея трасникъ (л. 15).

В "Хождении" Лукьянова подробные описания, а следовательно -- замедление художественного времени, связаны с остановками паломника в трех крупных городах: в Киеве, Константинополе и Иерусалиме. Причем время описания святынь Киева и время описаний христианских центров Востока примерно равно, что является результатом сознательной установки писателя на возвышение авторитета русской церкви, культуры и государственности.

Монологическое и диалогическое время стало появляться в путевых записках с XVII в. в связи с усилением внимания писателя к человеческой личности, неповторимой, сложной и внутренне противоречивой. Обычно оно возникает при описании критических минут в жизни путешественника, в сценах словесных прений на важную для писателя тему. Диалогическое время в споре Лукьянова с патриархом Каллиником и монологическое время размышления паломника о падении нравов в восточной церкви, конечно, не тождественны времени реального диалога и внутреннего монолога, ибо при передаче их автор опускает детали, подробности, побочно возникавшие мысли и чувства, прибегает к приему художественного обобщения жизненного явления. В "Хождении" Лукьянова видна тенденция к росту субъективного начала в восприятии героями хода времени. В Иоппии истосковавшиеся по родине паломники тщетно ждут корабля:

А жили мы тутъ на пристани двѣ недѣли, а пущи намъ года стала. Зѣло печально и уныливо было! (л. 64).

Иоанн Лукьянов, путешествуя по странам Европы и Ближнего Востока, как бы пронизывал временные системы, существующие в разных государствах. Для паломника местное время -- явление необычное, странное, ибо привычное и правильное для него время России. В "Хождении" Лукьянова нашли отражение особенности местного времени Украины, Польши, Придунайских княжеств, различных регионов Турецкой империи. Русский путешественник отмечал, что в Царѣградѣ лѣтнѣе время нощь -- 8 часовъ, а день -- 16 часовъ, что турки ведут счет времени по движению планет:

У турокъ болшой праздникъ бываетъ послѣ Георгиева дни. Мѣсяцъ весь постятся: какъ увидятъ мѣсяцъ молодой, такъ у нихъ постъ настанетъ. A мѣсяцъ пройдетъ да когда молодой увидятъ, тогда у нихъ праздникъ три дни бываетъ" (л. 24 об.).

Местное время воспринимается Лукьяновым как явление преходящее. Турецкая империя возникла на развалинах христианской Византии, что породило целый ряд сказаний и легенд о ее недолговечности. Разрушение одного из столпов Константинополя турки восприняли как предзнаменование -- уже-де хощетъ Богъ сие царство у насъ отнять да иному царю христианскому предать -- сами, милые, пророчествуютъ неволею (л. 21 об.). Писатель-паломник пытался проникнуть в сакральное время и предсказать будущее, опираясь на пророчества древних мудрецов.

"Хождение" Иоанна Лукьянова как произведение художественно-документальной прозы основано на реальных событиях. Естественно, что история тех государств, где побывал русский путешественник, в той или иной степени отразилась в произведении. Историческое время в путевых записках связывает воедино события огромного географического региона, позволяя осмыслить причины, закономерности и общую направленность исторических процессов. "Хождение" раздвигает государственные границы и соединяет разные региональные временные потоки. Путешественник, попадая в русло реки по имени История человечества, тем самым включается в исторический процесс, а его очерки становятся документом эпохи.

В произведениях паломнической литературы существует два измерения времени: земное, выражающееся в привычных единицах: часах, днях, неделях, месяцах, годах -- и вечное, на которое указывают даты и названия религиозных праздников. Для путевых очерков Лукьянова характерна соотнесенность земного и вечного. Из Калуги он отправляется в путь декабря въ 30 день... въ среду на первомъ часу дни на отдание Рождества Христова, в Орел прибывает генваря въ 6 день, на праздникъ Богоявления Господня (л. 2 об., 4). Для верующего человека соприкосновение с временем вечным было возможно в момент молитвы или видения, общения с книгами Священного Писания и посещения христианских святынь. Паломник, совершивший хождение в Святую землю, почитался современниками, сделанное им приравнивалось к подвигу во имя веры.

Категория времени в произведениях путевой литературы петровской эпохи имела свое языковое выражение, требуя от писателей соблюдения временной специфики глагольных форм{См.: Матхаузерова С. Функция времени в древнерусских жанрах // ТОДРЛ. Л., 1972. Т. 27. С. 227-235.}. Бытовое, сниженное, связанное с современностью у Лукьянова, как правило, выражалось с помощью формы прошедшего времени, а высокое, освященное идеалами христианства, сопровождалось введением форм аориста. Не случайно в описании иерусалимских достопримечательностей так много архаических глагольных форм, в отличие от рассказа о дорожных приключениях паломника.

Автор "Хождения в Святую землю" предстает как человек, обостренно воспринимающий движущийся мир и пытающийся осознать свое место в нем, соотносящий современное с прошлым и будущим России в контексте общего для всех стран мира исторического времени.

*** * ***

В русской литературе XVII -- начала XVIII в. происходит процесс становления категории комического, что нашло преломление в художественном мире путевых записок Иоанна Лукьянова. Его произведение -- яркий образец проникновения элементов комического в один из самых "консервативных" жанров литературы. Средневековые паломнические хождения избегали "смехового" начала в изображении человека и действительности, ибо задача жанра -- дать познавательное чтение с целью религиозно-нравственного воспитания. В литературе Древней Руси на сатиру смотрели как на "злое глаголание", "дьявольское писание", способное лишь сеять вражду и смуту среди людей{См.: Прокофьев H.H. О мировоззрении русского средневековья и системе жанров русской литературы ХІ-ХVІ веков // Литература Древней Руси. М., 1975. С. 21.}.

К объективным причинам появления комического в "Хождении" Иоанна Лукьянова, как и в русской литературе переходного периода вообще, следует отнести столкновение старых средневековых традиций с новыми просветительскими взглядами на мир и человека. Борьба старого и нового в политике, быту, культуре велась посредством осмеяния отжившего, уходящего в прошлое, не имеющего права на существование. Развитию комического способствовала ситуация церковного раскола, ожесточенная полемика старообрядцев и никониан, которая велась с помощью сатирического обличения противника. Обращение к традициям народной смеховой культуры стимулировала борьба внутри старообрядческой церкви, расколовшейся в конце XVII -- начале XVIII в. на ряд враждующих группировок, представители которых активно использовали комическое во "внутрисемейных" спорах{См.: Зеньковский C.A. Русское старообрядчество. М., 1995.}. Расцвет старообрядческой сатиры был связан с невозможностью вести открытую религиозную полемику с никонианами, с политикой преследования инакомыслящих официальной церковью.

К субъективным причинам развития комического в старообрядческой литературе следует отнести личностные качества писателей -- активных религиозно-политических деятелей эпохи с ярко выраженным критическим взглядом на мир, сатирическим складом ума, страстностью в отстаивании своей точки зрения. Кроме того, на становление таланта Лукьянова-сатирика оказало влияние творчество протопопа Аввакума и других "ревнителей древлего благочестия", мастерски использовавших комическое в литературно-публицистических дебатах{См.: Понырко Н.В. Сочинение старца Леонтия... С. 156-163.}, а также традиции демократической сатиры "бунташного" XVII столетия{См. подробнее: Адрианова-Перетц В.П. У истоков русской сатиры // Русская демократическая сатира XVII века. М., 1977. С. 107-142 (сер. "Литературные памятники").}.

Писатели-старообрядцы, в том числе и Иоанн Лукьянов, хорошо понимали социальное значение смеха, обличительное, "правящее нравы", поэтому появление в их произведениях сатирических зарисовок не было случайным. Складывалась парадоксальная ситуация: писатели защищали незыблемость старой веры, используя новые литературные приемы. Для них смех -- не шутовство и праздная забава, а эффективное дидактическое средство, благодаря которому можно было предостеречь читателя от неблаговидных поступков, или осудить социальный порок, или на отрицательном примере научить человека "следовать стезею добродетели".

Сатира XVII в., вставая на защиту прав "голого и небогатого человека", обличала социальные пороки: несправедливость и взяточничество судей, падение нравов в среде духовенства, жестокость и жадность "сильных мира". Острие сатиры идеологов старообрядческого движения было направлено на официальную светскую и духовную власть. Комическое в "Хождении" Лукьянова прежде всего служит критике порядков восточных автокефальных церквей. Сатирически изображая обрядовую систему и жизнь греческого духовенства, писатель одновременно направлял удар против русской никонианской церкви, подвергшейся реформированию по греческим образцам. Таким образом, в сатирических выпадах Лукьянова против восточных духовных иерархов слышится скрытая полемика с русской православной церковью.

В современной автору "Хождения" литературе наметилось два подхода к сатире: в произведениях писателей школы Симеона Полоцкого, ориентировавшихся на западную культуру, преобладала сатира на общечеловеческий, имеющий вечный характер порок, в то время как демократическая сатира носила злободневный, социально заостренный характер и была тесно связана с традициями национальной смеховой культуры. Сатира Иоанна Лукьянова развивалась в русле демократической народной сатиры и была направлена на конкретных носителей порока -- религиозных противников в лице восточного духовенства и их русских подражателей.

Основным принципом сатирического повествования в литературе XVII в. было сокрытие авторского начала. Как в сатирической сказке, писатель вел рассказ таким образом, что его позиция в тексте прямо не выражалась, авторские замечания напоминали ремарки в произведениях драматургии. Писатель характеризовал совершенные героями действия (зарыдал, отыдоша), организовывал диалогические сцены (с помощью слов рече, отвеща и т.п.). Как правило, автор не вступал в прямой разговор с читателем, не вмешивался в повествование и не давал оценки происходящему, оставаясь как бы за рамками произведения. Его позиция была понятна из действий и слов положительных персонажей, из защищаемого писателем идеала, с высоты которого он осуждал порок. Другой принцип сатирического повествования в "Хождении" Иоанна Лукьянова. Здесь автор и герой настолько близки, насколько это возможно в литературном автобиографическом произведении. Автор и герой путевых записок -- одна реально существовавшая историческая личность, поэтому так ярко и открыто проявляется отношение писателя-путешественника к изображаемому.

В произведении Иоанна Лукьянова сатирическому осмеянию подвергаются религиозные деятели различных вер и народов: православные греки, волохи, арабы, армяне-григориане, французы-католики, евреи-иудаисты, турки-магометане. При этом "все герои сатиры показаны исключительно с точки зрения того явления, против которого сатира направлена"{Адрианова-Перетц В.П. У истоков русской сатиры... С. 133.}. Лукьянов-сатирик изображает духовенство при исполнении им религиозных обрядов, в стенах культовых сооружений, поэтому все внимание писателя сосредоточено не на личности священнослужителя, а на его поступках: через действие и диалог он раскрывает внутреннюю сущность персонажа -- отсюда особый динамизм сатирической прозы Лукьянова.

Автор "Хождения в Святую землю" -- мастер художественной детали. Через изображение мелких подробностей быта, внешности человека, его жеста или, на первый взгляд, самого незначительного поступка писатель может выразить свое отношение к герою, создать яркий сатирический образ религиозного противника. Рисуя портрет митрополита Вифсаиды, Лукьянов будто вскользь замечает, что тот родомъ арапъ, а голова у него обрита почитай вся. В предельно лаконичной портретной зарисовке героя ощущается скрытая авторская неприязнь. Казалось бы, митрополит -- благочестивый и доброжелательный человек: он ласково встретил паломников, усадил обедать, приказал найти переводчика, однако он чем-то несимпатичен русскому путешественнику. Источник недовольства этим церковным деятелем -- нарушение им обрядности. Во время богослужения Лукьянов замечает, что место митрополита в храме здѣлано у царскихъ дверей межъ иконъ, такъ люди на него глядя и молятся: съ иконами въ рядъ стоить лицемъ на западъ (л. 38-38 об.). Эта деталь помогает понять главную черту в характере героя -- чрезмерную гордость: митрополит стоит в церкви так, что на него молятся как на живого Бога. Многоговорящей является и другая деталь -- лицо митрополита обращено на запад. После службы местные церковнослужители рассказали паломникам, что митрополит от христианства отступила принялъ попежство, мяса ѣстъ въ посты, поэтому антиохийский патриарх клятвѣ его предалъ.

Д.С. Лихачев, характеризуя смеховой мир Древней Руси, отмечал: "Чтобы антимир стал миром смешным, он должен быть еще и неупорядоченным миром спутанных отношений. Он должен быть миром скитаний, неустойчивым миром всего бывшего, миром ушедшего благополучия, миром "со спутанной знаковой системой", приводящей к появлению чепухи, небылицы, небывальщины"{Лихачев Д.С, Панченко A.M. Смеховой мир Древней Руси. Л., 1976. С. 59.}. Таким предстает в изображении Иоанна Лукьянова мир константинопольского патриарха Каллиника II, к которому русские паломники пришли с просьбой о приюте в одном из монастырей. Уже в начале очерка возникает комическая ситуация: патриаршие покои выступают в качестве антимира, своеобразной приказной избы с развитой системой взяточничества, где главным вымогателем становится сам глава церкви. Все в этом мире вывернуто наизнанку: константинопольского патриарха, владыку православной церкви паломники нашли не в его резиденции, а на крыльце, где он сидел как последний нищий, просящий милостыню. Русские путешественники не сразу узнали его, так как, по словам Лукьянова, патриархъ греческой ходить что простой старецъ... А куда греки позовутъ объдать, то онъ взявши простой посошокъ да и пошолъ, и за нимъ толко один диаконъ (л. 30). Комизм сцены увеличивается за счет того, что и Каллиник II принимает Лукьянова за нищего (ему помнилося, что я пришолъ къ нему денегъ просить).

Продолжая развивать мотив нищенства, писатель показывает духовную деградацию, необразованность патриарха:

Потомъ я ему листъ подалъ, такъ онъ листъ въ руки взялъ, а честь не умѣетъ, толко на гербъ долго смотрѣлъ да и опять отдалъ мнѣ листъ".

Юмористическая направленность сцены встречи паломника с патриархом перерастает в сатирическую, когда глава церкви начинает заниматься вымогательством, требуя взятку за предоставление паломникам жилья:

И патриархъ толмачю отвѣщалъ: "А что-де онъ мнѣ подарковъ привезъ?.. Будетъ-де подарки есть у него, такъ дамъ-де ему кѣлью".

В дальнейшем образ константинопольского владыки ассоциируется у писателя с образом пьяницы, не помнящего о своем сане, или сумасшедшего, не отвечающего за свои безумные поступки. Удивленный поведением и речами Каллиника II, русский паломник "от горести лопонулъ, есть что не искусно, да быть такъ:

"Никакъ, малъ, онъ пьянъ, вашъ патриархъ-та? Вѣдаетъ ли онъ и самъ, что говаритъ? Знать, молъ, ему ѣсть нечево, что уже съ мене, страннаго и съ убогова человѣка, да подарковъ проситъ:

Не съ ума ли, малъ, онъ сшолъ, на подарки-та напалъся? Люди всѣ прохарчились, а дорога еще безконечная!"

Серия риторических вопросов разрешается восклицанием сатирического характера:

Гдѣ бола ему насъ, странныхъ, призрить, а онъ и послѣднея съ насъ хочетъ содрать! Правались, малъ, онъ, окаянны, и съ кѣльею!" (л. 18-18 об.).

Одновременно со снижением образа патриарха происходит обратный процесс -- возвышение личности самого путешественника, вырастающего в грозного и бескомпромиссного судию, бичующего пороки греческого духовенства.

Для сатирических зарисовок Лукьянова характерна прямая авторская оценка негативного явления, поэтому в стиле писателя преобладают приемы сатирической патетики (риторические вопросы и восклицания, повторы, градации и т.п). Писатель способен передать сложную гамму чувств главного героя, от тонкой иронии (У нашего, малъ, патриарха и придверники такъ искуснѣя тово просятъ) до сарказма (А то етокому старому шетуну какъ не соромъ просить-та подарковъ!). Испуганный переводчик пытается образумить паломника, но тот непреклонен: Я вить не еѳо державы, не боюсь. Меня онъ власти вязать не имѣетъ, хоть онъ и патриархъ. Иоанн Лукьянов и Каллиник II в этой сцене как бы поменялись местами: паломник полон чувства собственного достоинства, он ведет себя как представитель России, независимый и мужественный человек, в то время как патриарх корыстен, мстителен, невежественен. Его образ в какой-то степени карикатурен, отрицательные черты преувеличены в ущерб другим, что объясняется целевой установкой автора "Хождения" -- осудить недостойные для православной церкви явления.

Сатирический очерк строится на постоянной смене интонаций, лексико-стилистических пластов речи. В начале сцены лексика стилистически нейтральна и даже возвышенна (калугер, патриарх, христианин, деспото огия). Однако по мере развития диалога тон повествования меняется: вопросительную интонацию сменяет обличительная, что приводит к появлению в произведении слов и выражений, имеющих сниженную стилистическую окраску (от горести лопонул, старый шетун, плюнул). Завершает сцену саркастическая фраза разгневанного паломника: Етакой миленкой патриархъ, милость какую показалъ надъ страннымъ человѣкомъ! Быстрая смена интонаций, использование эмоционально окрашенной лексики и фразеологии, наличие стилевых контрастов -- все это помогает писателю создать живую, запоминающуюся комическую сцену, просто и доходчиво, в яркой сатирической форме доказать мнимое величие и мнимую святость иерарха греческой церкви.

В сатирических зарисовках проявляется незаурядное мастерство Лукьянова-писателя. Внутренний мир героев "Хождения" раскрывается не только через действие, но и речь, которая у большинства персонажей индивидуализирована, соотнесена с их социальным статусом. Речь толмача, русского невольника Корнильюшки, полна уважения к патриарху, в ней преобладают просительные интонации:

Деспото огия, онъ-де ничего от тебя не требуетъ, толко де у тебе просить кельи пожить, дакуда пойдетъ во Иерусалимъ... Онъ-де человѣкъ странной, языка не знаетъ... а ты-де здѣ христианомъ начало. Кромѣ тебя, кому ево помиловать? Ты-де вѣть отецъ здѣ всѣмъ нарицаешся, такъ де ты пожалуй ему кѣлью на малое время (л. 18).

Речь патриарха писателем сознательно обезличена, чтобы подчеркнуть духовную нищету Каллиника II, впрочем, он много не говорит, лишь трижды бросает короткие фразы, где словом-доминантой является подарок. Стиль выступлений русского паломника можно определить как экспрессивно-эмоциональный. Лукьянов долго сдерживался, не вступал в разговор, следя за диалогом патриарха и переводчика. Только когда путешественник понял, что без взятки ему не получить кельи, он выступил с гневной речью-отповедью, обличая корыстолюбие патриарха.

В "Хождении" Иоанн Лукьянов использует различные способы сатирического изображения. Прежде всего, это широко распространенный в литературе XVII в. прием внешнего комизма, когда смех вызывался несообразностью внешних действий объекта сатиры (погони, потасовки, споры и пр.). Для писателя-путешественника в большей мере характерен прием сатирического разоблачения, то есть прямых выпадов против тех или иных отрицательных явлений действительности. Он, например, встречается в очерке о столпнике из монастыря Саввы Освященного. Узнав у местного старца, что это не диво и святость, а столпник на час (как богомолцы сойдутъ съ монастыря, так его за ними вѣтръ здуетъ далов), Лукьянов не скрывает своего негодования: Такия-та у грекъ столпники-обманщики! (л. 63). Писатель активно пользуется приемом сатирического саморазоблачения героя, то есть самораскрытия его в словах и поступках. В Иоппии паша, услышав, что Лукьянов возвращается в Россию через Константинополь, призвал его к себе, взял указ султана о беспрепятственном проезде паломника по турецким землям, подънявши, листъ царской поцp3;ловалъ, на главу положилъ, потомъ къ челу приложилъ, а сам... молвилъ: "Вотъ такъ-де мы царской указъ почитаемъ (л. 39 об.). Действия и речь турецкого паши обнажают его внутреннюю сущность, свидетельствуют о таких чертах характера, как подобострастие и хитрость.

В произведении Лукьянова можно обнаружить элементы пародии, когда "пародируется сложившаяся, твердо установившаяся, упорядоченная форма, обладающая собственными, только ей присущими признаками жанровой системы"{Лихачев Д.С, Панченко A.M. Смеховой мир Древней Руси... С. 14.}. Объектом пародии у Лукьянова становится обряд богослужения в греческой и волошской церквах, от которого на русского паломника мрак низшел. Паломник с удивлением, которое граничит с едкой иронией, отмечает:

[греки в церкви] шапокъ ни снимаютъ... молятся не на иконы, но на стѣны, другъ ко другу... А крестятся странно: руку на чело взмохнетъ, а до чела далѣ не донесетъ да и опуститъ къ земли... А духовной чинъ у грекъ хуже простова народу крестятся... рукою мохаетъ, а самъ то на ту сторану, то на

другую озирается, что коза (л. 28 об.).

Ярче всего черты пародии обнаруживаются в описании избрания вселенского патриарха. В изображении Иоанна Лукьянова это важнейшее для православных христиан событие превращается в простую торговую сделку:

А греческимъ патриархомъ ставки не бываетъ, какъ святая соборная церковь прияла; и ставитъ ихъ турецкой салтанъ: они у турка накупаются на патриаршество дачею великою. А когда въ Царѣградѣ патриархъ умретъ, тогда паша цареградской ризницу патриаршу къ себѣ возметъ и отпишитъ къ салтану во Адрианополь, что патриархъ греческой умеръ. Тогда греческия власти многия поѣдутъ во Адринополь и тамо с салтаномъ уговариваются и торгъ ставятъ о патриаршествѣ. И кто болши дастъ, тово салтанъ турецкой и въ патриархи поставитъ и дастъ ему писмо къ паши. А паша возметъ съ него подарку тысячи три золотыхъ и дастъ ему ризницу и патриаршеску одежду... и тако онъ съ великою помпою и пыхою ѣдетъ до двора патриарша (л. 31-31 об.).

Описание празднества, которым завершается поставление нового патриарха, в произведении Иоанна Лукьянова выполнено в традициях сатиры Аввакума -- неистового обличителя восточного духовенства: "Мудры блядины дети греки, да с варваром турским с одного блюда патриархи кушают рафленые курки, а русачки же миленькия не так. В огонь полезет, а благоверия не предаст"{Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения. Иркутск, 1979. С. 172.}.

Истинно высокое, сопряженное с сакральным, в "Хождении" резко снижается, обретает уродливые формы. Создается ситуация двоемирия, когда миру, исполненному святости и чистоты (мир Древней Руси) противостоит антимир, где церковные каноны вывернуты наизнанку (страны христианского Востока). В антимире господствуют вымогательство и взяточничество, пьянство и разврат, попираются основные догматы православия, поэтому писатель-путешественник сравнивает этот мир с бесовским. Христианский Восток воспринимается им то как зверинец -- символ антимира, в котором обитают "лютые звери", то как земли, населенные существами демонологического характера. И хотя о собственно пародийных очерках в составе путевых записок Лукьянова говорить еще нельзя, однако в его произведении отдельные элементы пародии начинают складываться в систему, влияют на выработку особого стиля.

Для поэтики комического в "Хождении" Иоанна Лукьянова характерна многоплановость иронии. Во-первых, это художественный принцип, которого придерживался писатель, изображая восточную церковь. Путевые записки сатирико-иронической направленности не имели аналогов в древнерусской паломнической литературе. Из предшественников Иоанна Лукьянова можно назвать, пожалуй, лишь Ивана Грозного и протопопа Аввакума, в произведениях которых ирония была не просто тропом, а имела глубокий философский смысл, определяла поведенческий и литературный стиль писателей.

Ирония у Лукьянова может иметь различные экспрессивно-эмоциональные оттенки, выражать разные чувства автора-героя: досаду, злость, ненависть, горечь, презрительное равнодушие и др. Сталкиваясь на протяжении двух лет путешествия с людьми разных национальностей и вероисповедания, социального положения и психологического склада, писатель, естественно, выработал разный подход к ним, что сказалось на характере иронии в произведении.

Ирония-намек используется Лукьяновым в ситуации, когда герои хорошо знают друг друга, обстоятельства жизни и привычки каждого, когда им известно "закодированное", другим не понятное слово, имеющее оттенок беззлобной иронии, подшучивания, легкой насмешки. Из текста "Хождения" ясно, что основным объектом иронии Лукьянова был спутник по имени Лука, который отличался нерешительностью и робостью. Иронично, снисходительно-сочувственно звучит определение миленький по отношению к Луке, проявившему малодушие в критической ситуации: турок, отбирая у паломников лошадей, замахнулся на него ножом, а он, миленький, и побежал.

Другой тип иронии в "Хождении" Лукьянова -- ирония-розыгрыш, основанная на неведении того, что хорошо известно окружающим, объекту сатирического изображения, в результате чего он попадает впросак. В Константинополе Иоанн Лукьянов побывал в зверинце, осмотрел диковинки животного мира Востока и уличил сторожа в обмане: тот выдавал мертвого льва за живого. На следующий день его спутники Лука и Григорий, посетив зверинец, похвалились, что тоже видели льва. Лукьянов поинтересовался:

"Что жъ, молъ, скакалъ ли передъ вами?" -- "Нѣтъ де, спитъ". -- "Колька, малъ, онъ недѣль спитъ?" Такъ они задумались: "Что, братъ, полна, не мертвой ли онъ?" Мы стали смѣятся, такъ имъ стыдно стало: "Обманулъ-де сабака турокъ!" (л. 21).

Этот тип иронии, как правило, раскрывается через диалогическую сцену, когда иронизирующий и объект иронии выясняют истинное положение дел, причем при свидетелях, посвященных в суть интриги.

Презрительно-пренебрежительный тип иронии используется писателем обычно в споре с целью принизить, умалить значение поступков или вещей, принадлежащих объекту иронии. Для Лукьянова, чувствующего себя в Константинополе не только паломником, но и представителем русской державы, смешны попытки греков в чем-то сравняться с Россией. Даже в споре о достоинствах русской и греческой рыбы Лукьянов выходит победителем.

И помалѣ началъ у меня игуменъ чрезъ толмоча спрашивать: "Есть ли де на Москвѣ такая рыба?" Да подложить кусокъ да другой: "Есть ли де етакая?" А я сидя (да толко что нелзя смѣятся) да думаю: "Куды, малъ, греки-та величавы! Мнятъ, что на Москвѣ-та и рыбы нѣтъ. А бываетъ бы и рыба-та какая зависная, а то наши пескори, окуни, головли, язи да коропатицы съ товарищи, раки съ раковинными мясами и всякая движющаяся в водахъ". Так я, сидя, сталъ про свои московския рыбы фастать, такъ толмачь ему сказалъ, такъ онъ нос-атъ повѣсилъ". "Ето-де расплевка рыба, у насъ-де ету рыбу убогия ядятъ мало!" (л. 26) иронизирует паломник над рыбой, которой его угощают греческие монахи, но в большей мере ирония направлена на прославляющих эту расплевку-рыбу монахов, мелочных и глупых, пустившихся в прения по ничтожному поводу. Ирония помогает Иоанну Лукьянову в борьбе с греческим духовенством, безуспешно пытавшимся доказать свое превосходство над русской церковью и Московским государством.

В путевых очерках, посвященных восточной церкви, часто встречается другой тип иронии -- ирония-укор. Недостойное поведение константинопольского патриарха, отказавшего русским паломникам в приюте, становится причиной полного горькой иронии авторского монолога:

"Серьезность" жанра паломнического хождения не помешала писателю создать ряд юмористических сцен, причем в некоторых из них в комическую ситуацию попадает сам Лукьянов. Прекрасным образцом самоиронии может служить рассказ о том, как в Египте путешественников комари объѣли и рожи их стали что пьяныя, угреваты, другъ друга не опознаешь (л. 36). Комизм сцены усиливается из-за несоответствия высокой цели паломничества и ее практического осуществления: приехали поклониться святым местам, а оказались объедены комарами.

Комическое в произведении Иоанна Лукьянова -- строго продуманная система, яркая примета авторского стиля. Широко и разнопланово используя "смеховое начало" в рассказе о своем пути в Святую землю, писатель выступает как новатор, способствующий трансформации средневекового жанра паломнического хождения в жанр путешествия нового времени{См. подробнее: Травников С.Н. Комическое и средства его выражения в "Путешествии" Иоанна Лукьянова // Идейно-эстетическая функция изобразительных средств в русской литературе XIX века. М., 1985. С. 14-28.}.

*** * ***

Путевые записки Иоанна Лукьянова -- прекрасный образец словесной пейзажной живописи. В изображении природы автор произведения, с одной стороны, ориентировался на поэтику пейзажных описаний апокрифов, житий и хождений Древней Руси, с другой стороны, как наблюдательный и талантливый человек, прокладывал новые пути в развитии литературного пейзажа от символического к реальному.

Эстетика средневековой литературы предусматривала соотнесенность "горнего" и "дольнего" миров, поэтому в произведениях древнерусских паломников часто встречается сравнение природы Руси, Европы, Ближнего Востока с Эдемом {См. подробнее: Травников С.Н. Писатели петровского времени... С. 17-45.}. Естественно, что Иоанн Лукьянов использовал образ рая, давая эстетическую оценку объектам живой и неживой природы реального мира. В представлении русского паломника Нил -- река, что изъ рая течетъ. Традиция помещать земной рай в верховьях Нила, идущая из библейских сказаний и апокрифов раннего средневековья, дожила до начала XVIII в. Современнику Иоанна Лукьянова, Ипполиту Вишенскому принадлежит наиболее колоритный рассказ о пути к земле обетованной. Туда ведет река -- "червоная, овогда жолта, барзо сладка, и риба в ней сладка". На вопрос паломника, "откуду взялася сия рѣка", "старинные арапы" отвечали:

Можна у гору пойти сеею водою дней двадцать, и тамъ есть городъ на скалѣ високо, беретъ мыто, а за тимъ городомъ день ходу еще, то уже тамъ горы високие, каменние скали, тамъ звѣрей лютихъ множество, по скалахъ змиеве, гади страшние, бываютъ четвероногие гади головъ по три и по пять и болше, если бы могли человѣка где достати, а знай шовши изъидятъ; неможно вже тамъ далѣй пройти, а хто отважовался, то не вернувся{Православный палестинский сборник. СПб., 1914. Вып. 61. С. 37.}.

Писатели-паломники, говоря о недоступности сакрального пространства, пытались постичь его воздействие на земную жизнь человека. Близостью к раю объяснял Иоанн Лукьянов природное изобилие Египта, где урожай снимают дважды в год и всюду лежат горы экзотических для русского человека овощей и фруктов. В описании Египетской земли в "Хождении" московского старообрядца явственно проступают черты ветхозаветных преданий и апокрифов, гимнографических и учительных творений византийских и древнерусских книжников{См. подробнее: Елеонская A.C. "Древесные образы" в произведениях древнерусской литературы // Древнерусская литература: Изображение природы и общества. М., 1995. С. 4-6.}. Отзвуки апокрифического "Слова о рахманах", в земле которых "ово цвететь, ово же растеть и ово обымають"{Слово о рахманах // Памятники литературы Древней Руси: Вторая половина XV века. М., 1982. С. 184.}, слышны в рассказе Лукьянова о непрерывном цветении и плодоношении на нильских берегах, где лимоны -- что мѣсяцъ, то плодъ (л. 36). Египет представляется паломнику прекрасным земным раем, устроенным Богом на радость и пользу человеку.

Писатель строит рассказ о Египетской земле на контрасте; сталкивая высокое и низкое, прекрасное и безобразное, он подчеркивает несоответствие сакрального и земного. Если природа низовьев Нила щедра и благоуханна, то люди, населяющие эти земли, что звѣри; всѣ изувѣрныя; что псы лаютъ (л. 35).

Между двумя типами красоты, земной и небесной, в сознании средневекового человека существовала строгая иерархическая связь: первая признавалась абсолютной, идеальной, вневременной, творящей красоту земную; вторая являлась непостоянной, то есть могла исчезать, убывать, возрастать, быть прекрасной в одном измерении и безобразной в другом. Тем самым утверждалась мысль об относительности качества земной красоты, которая стремилась к идеалу, но достичь его не могла{См. подробнее: Бычков В.В. Русская средневековая эстетика ХІ-ХVІІ вв. М., 1992. С. 115-124.}.

Желание соотнести земную и небесную красоту приводило к традиционному для средневековой литературы сравнению природных явлений с над-природными. Подобные описания в "Хождении" Лукьянова всегда эмоционально приподняты, содержат эстетическую оценку окружающей человека действительности:

Забытая радость -- Елеонская гора! И ходихомъ довольно по Елеонской горѣ, и веселихомся, и радовахомся, что въ Едемѣ. Во Иерусалимской во всей палестинѣ другова такова и радостнова мѣста нѣтъ, что Елеонская гора! (л. 58).

В сравнениях красоты "горней" и "дольней" присутствовало несколько обязательных моментов: земная природа априори прекрасна, ибо это -- творение Бога; она одухотворена и облагорожена присутствием человека; островками чистой духовности в земном мире выступали культовые сооружения и религиозные достопримечательности, без которых трудно представить средневековый пейзаж. Древний Киев и его окрестности воспринимаются Иоанном Лукьяновым как райские места, потому что здесь много монастырей и пустынь, садов и виноградов -- есть гдѣ погулять! Ощущение райского блаженства охватывало паломников при посещении наиболее чтимых христианских святынь: Воскресенского собора Иерусалима, где находятся Голгофа и Гроб Господень; Вифлеема, места рождения Иисуса Христа; Елеонской горы, с которой связаны многие события евангельской истории, и т.п.

Взгляд писателя петровского времени на окружающий его природный мир радостен и светел, он получает эстетическое удовольствие от созерцания полей красных, гор узорочных, садов многоцветных, градов веселых. Первыми самоценными объектами наблюдения и поэтизации стали для автора "Хождения" цветы и птицы, так как с ними было связано его представление о рае. Даже урбанистический пейзаж Константинополя у Лукьянова озвучен курлуканьем горлиц, расцвечен яркими красками пионов со товарищи, освещен, словно небо звездами, яркими огнями минаретов (л. 23, 24 об.). При этом в разряд прекрасного, эстетически выразительного попадает, согласно средневековым представлениям, греховное, иноверное. В связи с процессом обмирщения литературы образ рая возникает при описании Лукьяновым светских объектов, например, константинопольских переулков и улочек, где строение узорочно, а дома утопают в зелени дерев плодовитых и винограда. Посмотришь -- райское селение! (л. 22 об.) -- восклицает русский паломник.

Образ золота как символа богатства и красоты широко использовался русскими писателями-путешественниками, особенно в описании городов и стран, связанных с событиями христианской истории. В литературе петровского времени понятие "золотая земля" (в значении "земля обетованная") стало соотноситься не только с землей Палестины, но и с родными для паломника местами. Развитие чувства национального самосознания привело к тому, что в произведении Иоанна Лукьянова золотое дно, златое царство, златая земля -- это и Египет, земной рай, и Константинополь, бывший оплот православия, и Украина, откуда есть пошла Русская земля, и Калуга, его отечество драгое. Образ златой земли, синтезируя представления автора о материальном благосостоянии и природном богатстве, духовной культуре и исторической памяти, становится необычайно емким и художественно выразительным.

Созданные Лукьяновым "пейзажи святых мест" являют "запечатленное, остановившееся время"{Ужанков А.Н. Эволюция пейзажа в русской литературе XI -- первой трети XVIII вв. // Древнерусская литература: Изображение природы и человека. М., 1995. С. 26.}. Объект природы превращается в материализованную память о том или ином событии Священной истории. Таково, например, древо маслично, окладено каменемъ, съ храмину будетъ, интересное тем, что под ним Исайю Пророка жиды пилою претерли древянною (л. 59-59 об.). Время не властно над этим деревом -- оно зелено и доныне, символизируя вечную память о пророке, который принял мученическую смерть за обличение в нечестии правителя. Почитаемого христианами пророка часто называют "ветхозаветным евангелистом", ибо он предсказал рождение Спасителя от Девы и его страдания во имя искупления грехов человечества. Пейзажная зарисовка организует "вхождение" читателя в мир библейской истории: рассказ о "древе масличном" служит обрамлением для открытой паломником страницы Священного Писания. Словесный пейзаж выполнен в традициях древнерусских иконных горок; зарисовка содержит указания на особенности ландшафта (полугора), размеры (с храмину) и цвет (зелено) природного объекта. "Вечностное" состояние подчеркнуто отсутствием на картине людей, привносящих в изображение сакрального пространства момент временного и суетного.

"Безлюдность" пейзажей в "Хождении" Лукьянова может иметь публицистическую направленность. Рассказывая об украинских землях, паломник сетует на то, что они запустели в результате войн и набегов крымских татар. Некогда райские места превращены в пустыню, где нет ни человѣка, ни звѣря, ни птицы. Богом данная красота не приращается созидательным трудом человека на земле, а разрушается в ходе войны, символами которой являются огонь и меч, несущие смерть всему живому.

Иоанн Лукьянов, тонкий знаток и ценитель природы, выступает как мастер пейзажной живописи. Он умеет в предельно лаконичной форме образно и точно передать характерные признаки местности, особенности ландшафта, климатические условия, своеобразие флоры и фауны той земли, по которой пролегает маршрут паломника. Московского священника с Арбата, привыкшего к городской сутолоке, удивляет безмолвное величие девственной, нерукотворной природы, от которой нельзя ждать ни помощи, ни участия. Это степь голая, когда за пять дней пути паломники ни наѣхали на прутинку, чѣмъ лошадь погнать. Это горы высокие, холмъ холма выше, которым, как посмотришъ, конца нp3;тъ (л. 12). Это коварная морская стихия, где волны стонут, пенятся, поднимаются выше корабля, угрожая людям гибелью.

Смертельная опасность, которая исходит от непривычных для русского человека, явлений природы, не может притупить чувство преклонения перед величественно прекрасным -- и паломник слушает музыку моря, любуется горами Венгерскими, которые славны, зѣло высоки, подобны облакам. Используемый Лукьяновым прием панорамности изображения позволяет создать поражающую своими масштабами и яркостью художественных деталей картину Карпат. Она помогает читателю зримо представить крутизну горных склонов, снежную белизну вершин, зелень хвойных лесов в предгориях. Этой цели служит и сравнение неизвестного с хорошо знакомым. Русские паломники вопросихомъ языка:

Далече, молъ, тѣ горы видѣхомъ?" И онъ сказалъ: "Добрымъ-де конемъ бѣжать три дни до нихъ". А намъ зѣло дивно: якобы видится от Москвы до Воробьевыхъ горъ, кажется, и древа-та на нихъ мочно счести (л. 14).

Важно отметить, что в отличие от пейзажных зарисовок в средневековых путевых записках, большей частью плоскостных по своему характеру, горный пейзаж в "Хождении" Лукьянова объемный, трехмерный. Писатель указывает на протяженность горной гряды (отъ Борлата къ Галацамъ), дает представление о высоте (на вершинах снег не тает, лежат облака) и расстоянии до гор (трехдневный путь). Он насыщает словесный пейзаж оценочными эпитетами и сравнениями, согревая нарисованную картину чувством восхищения красотой мира, что подчеркивается повторением в тексте слов с общим корнем див: мы тѣмъ горамъ зѣло подивихомся; намъ зѣло дивно, зѣло удивителныя горы.

Иоанн Лукьянов -- создатель первых в русской паломнической литературе маринистических пейзажей. В средние века море и все, связанное с ним, являлось одним из доказательств существования и могущества высших сил. По словам библейского царя Давида, сходящий въ море въ кораблехъ, творящий дѣлания въ водахъ многихъ, тии видѣша дѣла Господня и чудеса его во глубина (Пс. 106, 23-24). Если суша была естественной и привычной средой обитания человека, где он мог надеяться на свои силы, ловкость, умения, то море было для него стихией грозной и неподвластной. Путешественники, попадая в шторм, объясняли происходящее с религиозно-символической точки зрения, видели в молитве единственное действенное средство спасения. Этой средневековой традиции неукоснительно следовал писатель-старообрядец Иоанн Лукьянов, в отличие от других путешественников петровского времени: Петра Толстого, который в трудную минуту сам вставал к штурвалу корабля, Ипполита Вишенского, державшего на случай бури дошку наготове, чтобы на нее всестъ, когда судно начнет потопати. Причем молитва московского священника, обращенная к Богу, была искренней и трепетной, разительно отличаясь от той, к которой призывали паломников корабленники в "Хождении" Ипполита Вишенского:

Молитися Богу, хто якъ веритъ, не спите, а ви, калугори, просете Бога, читайте книги, и зовете Антония Великаго, и обещайте ему всякъ купити свечъ пару{Путешествие иеромонаха Ипполита Вишенского в Иерусалим, на Синай и Афон // Православный палестинский сборник. СПб., 1914. Вып. 61. С. 25.}.

Психологически достоверно описана Лукьяновым ситуация, когда во время шторма отчаявшиеся люди то в иступлении взывают к небесным защитникам, то творят молитву о спасении "молчком":

И когда мы стали выходить во усть Нила-рѣки на море, тогда насъ взяла погода великая. Зѣло мы убоялися, уже отчаяхомся своего спасения и другъ съ другомъ прощахомся, только уже всякъ молчкомъ Бога въ помощь призываетъ, а въ сондалъ воды много налилось... а волны къ мѣли, что горы высокия, съ моря гонитъ. A мнѣ, грѣшнику, пришло въ разумъ пра отца Спиридона, и я началъ Богу молитися: "Владыко-человѣколюбче! Помилуй насъ, грѣшныхъ, за молитвъ отца нашего Спиридона!" О дивное чюдо, какъ косенъ Богъ на гневъ, а скоръ на послушание! Видимъ, какъ волна хощетъ пожрать совсемъ сандалъ -- инъ не дошедъ за сажень да и разсыплется; другая такъже напряжется, хощеть пожрать да и разсыплется. А я, су, то жъ да то жъ: "Господи, помози за молитвъ отца нашего Спиридона!" Да такъ-та насъ Богъ-свѣтъ спасъ... (л. 36 об. -- 37).

Неразработанность морского пейзажа в произведениях русских паломников допетровского времени объяснялась тем, что описание бушующей стихии -- отступление от главной цели "Хождения", рассказа о Святой земле. Пейзаж в средневековой литературе не являлся самостоятельной функциональной единицей{См.: Прокофьев H.H. Функции пейзажа в русской литературе ХІ-ХV вв. // Литература Древней Руси. М., 1981. С. 3-18.}. Морская терминология была не разработана: капитана паломники именовали по-иностранному раизом или навклиром, но чаще по-русски начальником корабля или старшим корабельником. Для описания морской болезни, чтобы не нарушать литературный этикет, использовали выражения валяхуся якоже пиани; животы до конца ослабевши; прияху истому велику.

Писатели-паломники начала XVIII столетия, и прежде всего Иоанн Лукьянов, способствовали становлению эстетического интереса к морской теме. В их произведениях описание моря начинает соотноситься с миром помыслов и чувств человека. Изображение бурной морской стихии, выступающей в роли "антагониста" героя и понуждающей его к действию, обретает сюжетообразующую функцию. Кроме того, констатирующий уровень пейзажных зарисовок уступает место описательно-изобразительному, что приводит к насыщению рассказа о бурях и кораблекрушениях экспрессивно-оценочной лексикой{См. подробнее: Травников С.Н. Особенности морского пейзажа в путевых записках конца XVII -- начала XVIII века // Литература Древней Руси. М, 1986. С. 103-115.}.

Море в изображении Лукьянова -- картина, которая постоянно меняется, как и чувства человека, ее созерцающего. Паломник не скрывает удивления при первой встрече с Черным морем в устье Дуная:

Мы же ходихомъ близъ моря и удивляхомся морскому шуму, какъ море пѣнится и волнами разбивается; а намъ диво: еще море не видали (л. 15 об.).

Море поражает его своими бескрайними просторами: по пучине можно идти кораблем дни, недели, месяцы, радуясь, если вѣтръ добръ и поносенъ, печалясь, если нельзя подънятъ парусы. Море проверяет человека не только на физическую выносливость, но и на силу духа, когда вѣтромъ великим съ верху съ корабля всp3;хъ... збивает, чрезъ корабль воду бросает и кажется, что уже нелзя той горести пущи (л. 16).

Для путевой литературы раннего средневековья характерно изображение природы либо как места действия, фона, на котором разворачиваются события, либо как некоего знака, направленного на "добро" или "зло", осуществляющего связь между "горним" и "дольним" мирами. В "Хождении" Лукьянова религиозно-символическая функция природных зарисовок заметно ослабевает, пейзажные картины, созданные писателем, наполняются реальным содержанием. Природные препятствия на пути паломников перестают восприниматься как промысел Божий, изображаются с обилием бытовых подробностей. По Валахии караван паломников передвигался медленно, так как снѣжокъ молодой растаял и горы-та всѣ ослизли; земля была иловатая и дорога калястая, а тѣлеги уски, поэтому шли боком и лошади с трудом их тянули (л. 13 об.). Привычная для средневекового писателя метафора трудный путь наполняется реальным смыслом после того, как автор "Хождения" описал ужасное состояние дорог в Воложской земле. Экспрессивно-эмоциональные фразы, звучащие как рефрен, придают рассказу паломника сходство с народной причетью (бъдство великое; охъ, нужда была; плакать бы, да слезъ-та нѣт; пощади, Господи).

Московский священник Иоанн Лукьянов был в числе первых писателей, которые стали воспевать скромную красоту русской природы. Обычно паломники свой путь по Руси описывали очень кратко, не обращая внимания на привычный, не богатый красками, особенно зимой, среднерусский пейзаж. Лукьянов нарушил эту традицию, создав ряд запоминающихся, колоритных картин родной природы, столь же непредсказуемой, как и экзотическая природа Востока.

На пути из Спасо-Воротынского монастыря в Калугу паломники попали в снежный буран -- замять была съ вѣтромъ великимъ противнымъ. И когда обвѣнерѣхомъ и дорогу истеряхомъ, и едва великимъ трудомъ обрѣтохомъ, близъ смерти быхомъ (л. 2 об.). Рассказывая об этом природном явлении, писатель сознательно архаизировал текст, использовал устаревшие глагольные формы, чтобы передать экстремальность ситуации и возвысить человека, вступившего в поединок со стихией.

Природоописательные фрагменты "Хождения" имеют большое познавательное значение, по ним, например, можно судить о климатических аномалиях прошлого. Зима 1701-1702 гг. выдалась на удивление теплой: снег расстаял и лед на реках взломало -- началось редкое для центрального района России зимнее половодье. Согласно свидетельству автора "Хождения", вода на Оке бежала поверх льда, достигая брюха коня, паломникам пришлось переходить реку по льдинам, рискуя жизнью.

В путевых записках русского путешественника начала XVIII в. мир природы и мир человека начинают выступать как некое целое, лишенное ренессансной гармонии, но притягательное для художника из-за непредсказуемости, многообразия и быстротечности отношений, внутреннего антагонизма "слагаемых" и вечной тайны бытия, в этом союзе заключенной.

*** * ***

Иоанн Лукьянов принадлежал к числу самых начитанных писателей конца XVII -- начала XVIII в., который прекрасно ориентировался в оригинальной и переводной, богослужебной и светской литературе Древней Руси. В путевых записках он ссылался или цитировал сочинения игумена Даниила и Игнатия Смольнянина, Нестора-Искандера и Ивана Пересветова, Трифона Коробейникова и Арсения Суханова. Писатель ввел в текст "Хождения в Святую землю" целый ряд апокрифических мотивов, заимствованных из "отреченных книг" средневековья. Произведение московского священника пронизано цитатами из книг Священного Писания и творений отцов церкви.

Обращение к предшествующей литературной традиции для Иоанна Лукьянова, писателя-старообрядца, было связано с поиском собственной "античности", образца для подражания и мерила художественной ценности. В древнерусской словесности он видел не нечто застывшее и уходящее, а живую старину, которая была освящена "верой отцов и дедов". Литература до-никоновского периода воспринималась им как средоточие духовности, высокой нравственной культуры и национальной самобытности. Обращение к литературному наследию прошлого должно было придать сочинению писателя особую весомость и непреходящую значимость.

"Хождение в Святую землю", созданное Лукьяновым после возвращения на Русь, представляло собой профессионально выполненную компиляцию из путевого дневника паломника и фрагментов из сочинений древнерусских книжников. Такой способ литературного творчества соответствовал господствовавшей в средние века эстетике подобия, свидетельствуя о мастерстве писателя, а не об отсутствии у него таланта. Во многом благодаря этому типу творчества произведение Лукьянова сумело стать итоговым в развитии паломнической литературы Древней Руси.

Писатель-старообрядец работал в жанре путевых записок, поэтому в качестве образца ему служили наиболее авторитетные "хождения" ХІІ-XVII вв.: игумена Даниила, Игнатия Смольнянина, Трифона Коробейникова, Арсения Суханова. В поиске ответа на вопросы, поставленные "бунташным" временем, когда церковь раскололась на два враждующих лагеря и началась трагедия самоуничтожения народа, еще недавно демонстрировавшего "соборность духа" и с честью выдержавшего испытание Смутой, Иоанн Лукьянов избрал традиционный для русского человека путь познания истины и искупления грехов -- отправился в Иерусалим, в землю обетованную, идѣже Господь нашъ походилъ своими пречистыми стопами и многая чюдеса показа по мѣстомъ святымъ (л. 1 об.).

Вслед за игуменом Даниилом, писателем-путешественником начала XII в., он провозгласил своим основным эстетическим принципом -- правдивость и точность рассказа, изображение не хитро, но просто того, что видѣхъ очима своима грѣшныма. Не случайно вторую и третью редакции путевых записок Лукьянова открывает заимствованное из "Хождения" игумена Даниила вступление (от слов Се азъ недостойный до видѣти всехъ святыхъ мѣстъ{Хождение игумена Даниила // Библиотека литературы Древней Руси. СПб., 1997. Т. 4. С. 28-29.}), которое было приспособлено к нуждам нового времени и дополнено реалиями автобиографического характера: опущено упоминание о Галилее, где Лукьянову не удалось побывать, введены иные хронологические данные о пребывании паломника в Иерусалиме (не 16 месяцев, как у Даниила, а 14 недель), по-другому мотивированы причины хождения (понужденъ нѣкиими отцы и братиею), осовременен язык писателя Киевской Руси.

Иоанн Лукьянов был хорошо знаком с путевыми записками Игнатия Смольнянина, совершившего в 1389-1393 гг. дипломатическую поездку в Константинополь в свите русского митрополита Пимена. "Хождение" старца Игнатия, известное в двух редакциях{См.: Прокофьев Н.И. Русские хождения ХІІ-ХV вв. ... С. 144-170.}, московских священник использовал в летописной версии ("Пименово хождение в Царьград"{Книга хожений: Записки русских путешественников ХІ-ХV вв.... С. 108-119.}). Отсюда им заимствовано описание земель в низовьях Дона, опустошенных в результате набегов татар, и применено по отношению к Украине, разоренной "крымцами". В тексте Игнания Смольнянина Иоанном Лукьяновым были опущены некоторые детали (сокращен перечень животных и птиц, многих из которых паломник не мог видеть, передвигаясь по Украине в студеном феврале), однако появились и новые данные, связанные с дорожными впечатлениями паломника начала XVIII в. Положив в основу описания принцип контраста, Лукьянов сообщал, что в пустыню превращены земли Украины, которые зѣло угодны и хлебородны, где овощу всякова много и сады что дикой лѣсъ: яблоки, орѣхи воложския, сливы, дули (л. 10 об.). Этот текст навеян воспоминаниями июля-августа 1703 г., когда паломник возвращался домой и видел плодородную землю юго-запада Украины, из-за постоянных военных конфликтов не заселенную людьми.

Основным литературным источником путевых записок Иоанна Лукьянова является классический памятник паломнической литературы Древней Руси -- "Хождение по святым местам Востока" московского купца Трифона Коробейникова (конец XVI в.){Православный палестинский сборник. СПб., 1889. Т. 9. Вып. 27.}. Отсюда заимствована почти половина описаний Иерусалима и его окрестностей: церкви Воскресения Христова и Елеонской горы, Силоамской купели и села Скудельниче, монастыря Саввы Освященного и дома Давида, а также многих других "святых мест". Ввод материала из этого источника Лукьянов сопровождал либо прямой отсылкой к "Коробейникову страннику", либо устойчивой формулой, указывающей на вторичность сведений, -- "сказывают". Описывая церковь Святая Святых, московский священник сообщал, что один из ее раритетов -- Мерило праведное, как сказоваютъ, сотворено мудрымъ Соломономъ (л. 55 об.).

Сравнение путевых записок И. Лукьянова и Т. Коробейникова показывает, что композиция иерусалимского цикла очерков не совпадает. Асинхронность структуры "хождений" конца XVI и начала XVIII в., видимо, объясняется изменением порядка осмотра достопримечательностей Иерусалима и маршрута передвижений паломников по Палестине. Из-за "арапского насилия" на дорогах Лукьянов, в отличие от Коробейникова, не сумел побывать на Иордане, Мертвом море, во многих палестинских городах и селениях.

Для писателя-старообрядца характерен творческий принцип использования литературных источников. Он постоянно перемежал фрагменты, восходящие к тексту "Хождения" Трифона Коробейникова, собственными наблюдениями и размышлениями по поводу увиденного на Востоке, новыми сведениями бытового и исторического порядка. Нерасчлененное у Коробейникова описание Пупа земли и Лобного места, он разделил на две части, заполнив промежуток рассказом об иконах "московской работы" в Воскресенском соборе, подаренных иерусалимскому патриарху русским царем Михаилом Федоровичем, о торжественном ужине для паломников, где было "довольно брашна и пития", о французских органах, которые "льстиво и сладко играют". Подобные вставки придавали рассказу паломника петровского времени яркость, живость, новизну.

Используя текст "Хождения" Трифона Коробейникова, Иоанн Лукьянов дополняет его свидетельствами самовидца, что усиливает достоверность описания, к примеру, Овчей купели:

A купѣль глубока, здѣлана колодеземъ круглымъ; а жерело въ купѣли уско, толко кошель проходитъ; а вервь у кошеля мы сами навезали, саженей будетъ десяти (л. 56).

Иногда писателю начала восемнадцатого столетия приходилось выступать с критикой источника, при необходимости уточнять старую информацию, вводить в текст новые сведения. Если, согласно описанию Трифона Коробейникова, на горе Сион находится монастырь виноцѣйскаго царя, а живетъ въ немъ игуменъ и мнихы (с. 30), то по свидетельству Лукьянова, побывавшего в этих местах век спустя, на той горѣ прежде сего бывалъ монастырь, а нынѣ турецкой мечеть, въ немъ же турки живутъ (л. 60 об.).

Другая устойчивая тенденция в обработке литературного источника -- стремление к беллетризации повествования. Рассказ Трифона Коробейникова о Силоамской купели, где Христос творил чудеса, Иоанн Лукьянов "оживил" бытовой сценой с купающимся в целебном источнике больным арабом, которого паломники оттуда прогнали. О мастерстве писателя-старообрядца, творчески относившегося к исходному литературному материалу, можно судить, сравнив описания камня, где спал Илия Пророк:

"ХОЖДЕНИЕ" ТРИФОНА КОРОБЕЙНИКОВА

И близъ того монастыря съ перестрѣлъ на дороге на камени мѣсто вообразилось, идѣже уснулъ Илья Пророкъ, и вогнулось мѣсто аки воскъ -- знати и до сего дне (с. 45).

"ХОЖДЕНИЕ" ИОАННА ЛУКЬЯНОВА

... на другой странѣ дороги на правой рукѣ, какъ въ Вифлѣемъ идешъ, противъ монастыря лежитъ камень великой, а на немъ спалъ Илиа Пророкъ. И какъ онъ на камени лежалъ, такъ пророкъ весь изобразился; все знать: гдѣ лежала глава, гдѣ ноги, гдѣ спина, что воскъ, вообразилась (л. 46).

Становится очевидным, что "Хождение" XVI в. для Лукьянова лишь канва, которую он искусно расшивает новыми подробностями, стремясь приблизить "чудо" к "правде жизни". Отдельные мотивы и сюжеты из произведения своего предшественника писатель-старообрядец использует в новых литературных ситуациях. Мотив запрета брать кости усопших (иначе корабль не отойдет от пристани, а осквернитель могил будет брошен в море) Лукьянов вводит в повествование о лавре Саввы Освященного, тогда как в "Хождении" Трифона Коробейникова он сопровождал рассказ о пещерах села Скудельниче, где погребали умерших в Иерусалиме паломников.

На путевые записки Иоанна Лукьянова существенное влияние оказали полемические сочинения Арсения Суханова, старца Троице-Сергиева монастыря, который в середине XVII в. совершил несколько поездок в Константинополь, на Афон и Ближний Восток. В результате появился знаменитый "Проскинитарий" Арсения Суханова, а также другие его произведения -- "Прения с греками по вопросам веры" и "О чинах греческих вкратце", которые пользовались большим уважением у старообрядцев. Старец Арсений защищал идею чистоты русского православия и его обрядности: двоеперстия, крещения посредством погружения в воду, строгости поста и т.п.{См.: Богданов А.П. Автограф "Прений с греками о вере" Арсения Суханова // Источниковедение отечественной истории: Сб. статей. М., 1989. С. 175-205.} Концепция истинной веры Суханова во многом соответствовала воззрениям старообрядцев. Не случайно они создали особую, старообрядческую, редакцию "Прений о вере", обсуждали это произведение в "Поморских ответах"{См.: Белокуров С.А. Арсений Суханов. М, 1894. Ч. 2. С. XXXVII-XLIV.}.

Как убедительно доказал Леонид Кавелин{См.: Леонид (Кавелин). Систематическое описание славяно-российских рукописей собрания графа A.C. Уварова. М., 1894. Ч. 3. С. 325-326.}, Иоанн Лукьянов ориентировался на "Прения" Арсения Суханова, создавая включенные в состав "Хождения" полемические статьи "Описание греческого устава и поступок внешнихъ и духовных", "О церковном пении и о уставе греческом", "О несогласии греческом с восточною церковию". Разумеется, что московский священник взял из материалов Суханова только те сведения, которые соответствовали его представлениям о "еретическом" начале и отсутствии "благочестия" в греческой церкви.

Возможно, что, кроме "Прений", Лукьянов использовал не прямо, но опосредованно, "Проскинитарий" Суханова. Рассказ русского паломника начала XVIII в. о том, как он нашел приют на Иерусалимском подворье в египетском городе Рашид, тематически и структурно повторяет очерк Арсения Суханова об обустройстве на Синайском подворье Александрии. Оба писателя следуют композиционной схеме: прибытие на корабле в устье Нила -- переправа на берег в "малом судне" -- приезд на монастырское подворье -- вручение игумену грамот -- радушный прием -- пребывание в келии -- прогулки по городу -- "великая любовь" к паломникам местных монахов{Ср.: Проскинитарий Арсения Суханова // Православный палестинский сборник. СПб., 1889. Т. 7. Вып. 3 (21). С. 36-37.}. При этом не исключено, что сходство могло быть следствием одинаковой житейской ситуации и результатом действия литературного этикета.

Неоспоримая общность произведений Арсения Суханова и Иоанна Лукьянова -- негативное отношение авторов к восточному духовенству. Описывая иерархов православной церкви Константинополя и Иерусалима, русские писатели в один голос говорят об упадке нравственности, симонии, чрезмерном тщеславии и одновременно угодливости, которую греки проявляют и к турецкому султану, и к русским паломникам. Оба писателя-путешественника будущее православного мира связывают с Россией и ее великой миссией по отношению к народам, попавшим под иго Оттоманской Порты.

Из памятников русской агиографии раннего средневековья Иоанн Лукьянов, безусловно, был знаком с Киево-Печерским патериком. Во время пребывания в Киеве он неоднократно посещал лавру Антония и Феодосия, где среди мощей печерских святых видел "дванадесятъ зодчихъ, сирѣчь церковныхъ мастеровъ, подъ единымъ покровом тѣ мастеры лежатъ, ихже Пресвятая Богородица сама послала изъ Царяграда въ Киевъ" (л. 9). О приходе греческих зодчих и иконописцев в Киев, их участии в строительстве и росписи Успенского собора подробно рассказано в "Слове о создании церкви Печерской" владимиро-суздальского епископа Симона, входящем в состав Киево-Печерского патерика{Ср.: Древнерусские патерики. Киево-Печерский патерик. Волоколамский патерик / Изд. подгот. Л.А.Ольшевская и С.Н.Травников. М., 1999. С. 12-13 (сер. "Литературные памятники").}. Поскольку паломники не могли слышать это предание из уст печерского монаха -- "вожа" по киевским пещерам, ибо, поклоняясь мощам святых, тайно исследовали древнее сложение перст при крещении, то единственным источником сведений по истории создания Успенского собора для них был Киево-Печерский патерик. Он относился к числу "народных книг" средневековья; в полном объеме или в извлечениях входил в состав Миней, Прологов и других агиографических сборников, которые во многом определяли круг "душеполезного" чтения верующего человека, -- эту литературу обязан был знать московский священник.

Убежденный сторонник двоеперстия, старообрядец Иоанн Лукьянов отстаивал позиции древлеправославной церкви в споре с никонианской, ссылаясь на средневековые авторитеты. В "Хождении" он упоминает "преподобного Максима Грека", автора известного "Сказания, како знаменоватися крестным знамением"{См.: Лопарев Х.М. Описание рукописей императорского Общества любителей древней письменности. СПб., 1899. Ч. 3. С. 191-193.}. Под влиянием афонского старца Стоглавый собор 1551 г. вынес решение о каноничности двоеперстия при крещении (гл. 31). После прихода к власти патриарха Никона собор 1667 г. утвердил троеперстие, предав проклятию двоеперстников. Чтобы окончательно опорочить старый способ сложения пальцев руки при крещении, патриархи Иоаким и Адриан объявили сочинение старца Максима Грека подложным и "зломысленным делом раскольников".

Иоанн Лукьянов для доказательства истинности старообрядческого двоеперстия ссылается не только на мнение Максима Грека, но и на свидетельство Феодорита Блаженного, которому приписывают авторство "Слова о крестном знамении" {Макарий (Булгаков). История русской церкви. М., 1996. Кн. 4. Ч. 2. С. 69-73, 217-219.}. Хотя никонианская церковь доказывала подложность этого сочинения, оно, с XV в. входившее в состав Кормчей, Хронографа, Следованной Псалтири, Домостроя и других сборников, пользовалось популярностью в XVII столетии, особенно среди старообрядцев, так как защищало исконность и каноничность двоеперстия.

Не случайно, исследуя историю крестного знамения, Иоанн Лукьянов обращается к мощам былинного богатыря, защитника Русской земли Ильи Муромца, хранившимся в Киево-Печерском монастыре. В Антониевой пещере паломники видели

храбраго воина Илию Муромца въ нетлѣнии подъ покровомъ златымъ: ростомъ яко нынѣшнихъ крупныхъ людей; рука у него левая пробита копием, язва вся знать на рукѣ, а правая ево рука изображена крестное знамение... крестился онъ двома персты -- тако теперьво ясно и по смерти его плоть мертвая свидѣтельствуетъ на обличение противниковъ (л. 9).

Источником сведений о святом-богатыре, скорее всего, послужил русский былинный эпос, который в начале XVIII столетия бытовал как в устном, так и в рукописном виде {См.: Илья Муромец / Подгот. текстов, статья и коммент. А.М. Астаховой. М.; Л., 1958. С. 311-352 (сер. "Литературные памятники").}. Возможно, писатель знал былину о гибели киевских богатырей, ибо упоминает о ране на левой руке Ильи, нанесенной копьем. Илья Муромец был любимым героем народных сказок и легенд о змееборцах. Кроме этого, Лукьянов мог почерпнуть сведения о нем из "Сказания о киевских богатырях" -- произведения XVII в., представляющего собой книжное переложение былинных сюжетов {См.: Дробленкова Н.Ф. Сказание о киевских богатырях // Словарь книжников и книжности Древней Руси. СПб., 1998. Вып. 3. Ч. 3. С. 412-414.}. Из-за обостренного внимания старообрядцев к мощам Ильи Муромца духовные власти приказали вынести их из киевских пещер.

Книжная память Лукьянова сохранила знакомство с текстом популярной в Древней Руси "Повести о взятии Царьграда турками" Нестора-Искандера, содержащей пророчество Льва Премудрого о "русом царе", которому суждено освободить Константинополь от власти турок:

Русий же род съ прежде создателными всего Измаил та побѣдят... и в нем въцарятся и судрьжат Седмахолмаго русы {Повесть о взятии Царьграда турками в 1453 году // Памятники литературы Древней Руси. СПб., 1999. Т. 7. С. 68.}.

Когда во время трапезы греческие монахи стали упрекать правительство России за перемирие с Турцией, напоминая: такъ-де писано, что московскому царю свободитъ насъ и Царъградъ взять, -- паломник, воскрешая в памяти текст "Повести" Нестора-Искандера, с достоинством отвечал:

Что петь вы приплетаетесь къ нашему царю да еще и укаряете?.. Да хошъ и писано, да имя ему не написано: кто онъ будетъ и кто возметъ Царьградъ (л. 26 об.).

Московский писатель-путешественник не всегда критически относился к литературным источникам сведений об Османской империи. Описывая юридическую систему Турции, он использовал мотив грозного, но справедливого суда из "Повести о Магмет-Салтане" И.С. Пересветова. Публицист XVI в. поведал историю о турском царе Магмете, жестоко наказавшем неправедных судей, которые "посулом" судят:

Велел живых одирати. Да рек тако: "Естли оне обростут опять телом, ино им вина та отдастъся". А кожи их велел проделати, и бумагою велел набити, и написати велел на кожах их: "Без таковыя грозы не мочно и в царство правды ввести {Сочинения И. Пересветова / Подгот. A.A. Зимин. М.; Л., 1956. С. 153.}.

Старообрядец Иоанн Лукьянов, следуя традиции русской публицистики XVI в., согласно которой грозный царь нужен для того, чтобы карать неправых и искоренять зло, заявлял: в Турции суды правыя, отнюд и лутчева турка, с христианиномъ судима, не помилуют. Далее шла иллюстрация, близкая по содержанию и форме к тексту Ивана Пересветова:

А кой у нихъ судья покривить или что мзды возметъ, такъ кожу и здерутъ, да соломаю набъютъ, да въ судейской палатѣ и повѣсятъ -- такъ новой судия и смотритъ (л. 25 об.).

Тем не менее, в "Хождении" Лукьянова много примеров иного рода, свидетельствующих, что в Османской империи начала XVIII столетия процветали чинопочитание, произвол власть имущих, взяточничество.

В некоторых случаях автор "Хождения в Святую землю" ограничивается ссылкой на памятники средневековой литературы, откуда он заимствовал те или иные сведения. Признаваясь в бессилии описать красоту константинопольского Софийского собора, Лукьянов отсылает читателя к тексту росписи Иустиниана-царя, то есть "Сказания о создании великия Божия церкви Софии в Константинополе" {См.: Леонид (Кавелин). Сказание о Святой Софии Цареградской. Памятник древней русской письменности XII века. СПб., 1889 (ПДПИ. Вып. 78). См.: Белоброва O.A. Сказание о построении храма Святой Софии // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л., 1989. Вып. 2. Ч. 2. С. 386.}:

А какова та церковь узоричиста, ино мы ея описание здѣ внесемъ Иустиана-царя, какъ онъ строилъ, все роспись покажетъ; тутъ читай да всякъ увѣсть. А чтобы кто теперево самъ видя эту церковь да могъ бы ея описать -- и то нашему бренному разуму невмѣстно, хошъ нынѣ и разорена. Но мы собою объ ней не хощемъ писать для тово, чтобъ не погрѣшить описаниемъ, а иное забудешъ, такъ погрѣшно и стала (л. 20 об.).

Византийское "Сказание", возникшее не позднее середины XI в., было чрезвычайно популярно в южнославянских странах и на Руси, куда оно попало в XV столетии". "Сказание" традиционно входило в состав "Летописца Еллинского и Римского" второй редакции, а также "Хронографа Русского". По мнению известного российского медиевиста О.В. Творогова, "именно через хронографы русские читатели познакомились... со "Сказанием о построении Софии Цареградской" {Творогов О.В. Древнерусские хронографы. Л., 1975. С. 4.}.

Успех паломничества во многом зависел от степени подготовленности человека, причем не только к преодолению тягот пути, но и к восприятию памятников библейского прошлого, достопримечательностей истории христианства. О хорошем знании Лукьяновым литературы о Византии свидетельствует включение в текст "Хождения" двух анонимных переводных произведений -- "Сказания о названиях Царьграда" и "Сказания о вратах Царьграда", известных в науке под общим названием "О Цареграде". А.И. Соболевский, специально изучавший этот вопрос, пришел к выводу, что произведение было переведено на Руси в конце XV в. (не позднее 1493 г.) и бытовало в качестве самостоятельного литературного сочинения {См.: Соболевский А.И. Переводная литература Московской Руси ХІV-ХVІІ веков. СПб., 1903. С. 391-392.}. Иоанн Лукьянов первым из русских паломников включил эти тексты в "Хождение". Свое "Описание Царьграда" он открыл очерком об оборонительных сооружениях, куда органично вписалось "Сказание" о воротах города, затем поместил перечень его названий: "1. Византия; 2. Царьградъ; 3. Богомъ царствующи градъ; 4. Константинополь; 5. Новый Римъ; 6. Седмихолмия; турецкое прозвание -- 7. Станбулъ" (л. 22).

Московский священник был хорошо знаком с "отреченными книгами" Древней Руси, так как текст "Хождения" богат реминисценциями из произведений апокрифической литературы. В число источников, которые использовал Лукьянов, входят Первоевангелие Иакова, содержащее сведения о детстве Богородицы, Евангелие Никодима, откуда в "Хождение" пришли неканонические реалии жизнеописания Христа, апокрифы о создании Соломоном Иерусалимского храма и о Крестном древе, легенды и сказания эсхатологического характера. Почетное место в этом ряду занимает "Откровение Мефодия Патарского" -- апокрифическое сочинение, известное древнерусскому читателю в переводах с греческого языка. В XV в. появились русские редакции этого памятника, где были усилены эсхатологические мотивы {См.: Откровение Мефодия Патарского // Апокрифы Древней Руси: Тексты и исследования. М., 1977. С. 16-30.}. Особым почитанием "Откровение" пользовалось у старообрядцев, которые переписывали произведение, делали выписки из него, создавали новые редакции. Сторонников церковного раскола в этой книге привлекали рассуждения о появлении Антихриста, падении нравов в среде духовенства и мирян, грядущем конце света и Страшном суде. Писатель-старообрядец И. Лукьянов находился под сильным впечатлением от знакомства с "Откровением Мефодия Патарского", откуда заимствовал легенду о потоплении Константинополя во глубине морской за грехи его жителей во время второго пришествия Христа. Согласно пророчеству Мефодия, корабельники будут приплывать к Царьграду и привязывать суда к торчащей из воды колонне Феодосия Великого, а сами рыдать о гибели великого города. Память Лукьянова удержала даже такую деталь, как вмурованный в колонну гвоздь, который был использован во время распятия Христа {Ср.: Истрин В.М. Откровение Мефодия Патарского и апокрифические видения Даниила в византийской и славяно-русской литературе: Исследования и тексты. М., 1897. С. 194-195, 231-232, 241-242.}.

Библейские образы и мотивы пронизывают текст "Хождения", во многом определяя его сюжетно-композиционное и жанрово-стилевое решение. Для Лукьянова -- московского попа, а затем старообрядческого миссионера -- книги Священного Писания были литературой, сформировавшей его религиозно-философские и художественно-эстетические принципы, поэтому в начале "Хождения", где раскрываются причины, побудившие паломника взяться за перо, упоминается евангельская притча о ленивом рабе:

Се писахъ, еже ми показа Богъ видѣти недостойному, убояхъ же ся осуждения онаго раба лѣниваго, скрывшаго талантъ господа своего и не сотворшаго имъ прикупа (л. 1 об.) {Этот мотив попал в книгу Иоанна Лукьянова не прямо из Евангелия, а опосредованно, через "Хождение" игумена Даниила.}.

Создание путевых записок автор считал не только богоугодным делом, но и своим долгом перед старообрядческой церковью, доверившей ему трудную миссию.

Высокие библейские символы помогают Лукьянову нарисовать картину современной жизни, они служат источником словесно-образных ассоциаций, которые развиваются в наивно-реалистические бытовые картины {См.: Виноградов В.В. О языке художественной прозы. М., 1980. С. 15-17.}. В Яссах путешественники остановились в Никольском монастыре, игумен которого прислал им три хлеба на пропитание. Этот факт заставляет вспомнить знаменитое чудо Христа, накормившего пятью хлебами несколько тысяч голодных. Однако в путевых записках Лукьянова чуда не происходит: три хлеба для артели паломников становятся мерилом человеческой жадности и религиозного ханжества. Понятно, почему портрет игумена монастыря выполнен писателем в резко негативном тоне:

А когда мы възъѣхали на монастырь, а игуменъ сидит передъ кельею своею да тюменъ тянетъ. И я когда увидѣл, что онъ тюменъ тянетъ, и зѣло бысть мне ужасно: что, молъ, ето уже свѣту переставления, для того что етому чину необычно и страмно табакъ пить (л. 12 об.).

Библеизмы помогают писателю в создании емких и ярких характеристик героев "Хождения". В Орле паломники остановились у старообрядца Нила Басова, который, по словам Лукьянова, принял их якоже Авраам Странноприимец, Евангельские мотивы в путевых очерках могут использоваться автором не только для поэтизации, "освящения" какого-то жизненного явления, но также для создания сатирического эффекта, который возникает при столкновении "высокого" прошлого и "низкого" настоящего христианской церкви. По Евангелию от Иоанна (13, 14-15), Христос, омывая ноги ученикам, сказал: "Аще убо аз умых ваши нозе, господь и учитель, и вы должны есте друг другу умывати нозе. Образ бо дах вам, да яко же аз сотворих вам, и вы творити". Греческое духовенство сделало из этого обряда доходное предприятие. Лукьянов не без иронии рассказывает:

[иерусалимские монахи], воставъ изъ-за трапезы, трапезу заперли, не пустили вонъ богомолцовъ, стали ноги умывать. А за умыванья брали съ нарочитыхъ по семи, по пяти и по восми червонныхъ, а со убогихъ -- по пяти талерей. И тако умывъ ноги и обравъ гроши, отварили двери и выпустили вонъ (л. 46).

Религиозное действо, сопровождавшееся сбором денег и оскорблением паломников, не располагавших требуемой суммой, стало привычным атрибутом жизни восточной церкви, свидетельством ее нравственного упадка.

Писатель-старообрядец часто цитирует Евангелие и Псалтирь {Известно, что Иоанн Лукьянов возил с собой в Иерусалим Новый Завет Острожской печати -- книгу, которую подарили ему в Нежине калужские купцы.}, причем принципы и способы цитирования своеобразны, необычны для литературы начала XVIII в. Иоанн Лукьянов обращается к тексту Священного Писания больше не как богослов-дидакт, а как художник с целью "живописания" увиденного предмета или явления, связанного с легендарной историей христианства. Паломник пришел поклониться камню, на котором спали ученики Христа в ночь его предательства Иудой. Не пересказывая евангельского сюжета, хорошо знакомого всем верующим, а драматизируя повествование о давно прошедшем и тем самым "оживляя" историю и приближая ее к читателю, Лукьянов вводит цитату из речи Христа, обращенной к ученикам:

Бдите и молитеся, да не внидете въ напасть. Духъ бодръ, плоть немощна есть. Понеже обѣщастеся со мною умрети, вы же спите, а Иуда спѣшитъ продати мя иудеомъ (л. 57).

Московский священник цитирует Евангелие по памяти, объединяя версии евангелистов и допуская отступления от текста первоисточника, однако, как истинный художник, дорожит яркой и важной деталью -- во время речи у Христа "потъ лияшеся, яко капле крове" {Ср.: Мф. 26, 44-46; Мр. 14, 41-42; Лк. 22, 44-46.}.

Иоанн Лукьянов предстает перед нами как эрудит-богослов, не чуждый поэзии народных былин и апокрифов, достойный наследник богатой шедеврами литературы "хождений" Древней Руси, церковный писатель-полемист и один из основателей ориентального направления в отечественной словесности нового времени. Это свидетельство поразительной многогранности его таланта, широты русской души, способной вобрать в себя всю "пестроту" мира, болеющей и за миленькую Русь, и за все страждущее человечество.

*** * ***

На общем фоне паломнической литературы средневековья и путевых записок начала XVIII столетия с ее традиционными, на протяжении веков апробированными приемами и принципами изображения человека и мира стиль путевых записок Иоанна Лукьянова поражает своей неповторимостью, ярко выраженной индивидуальностью. И прежде всего необычным сочетанием в рамках одного художественного произведения разнородных стилистических пластов: разговорно-бытового, книжно-литературного, вульгарно-просторечного и документально-делового. Определяющей в стилистическом строе книги является разговорно-бытовая стихия, преобладающая в описании пути, жизни и быта народов христианского Востока. Книжно-литературный стиль доминирует в очерках, посвященных религиозным святыням Киева, Константинополя и Иерусалима. Вульгарно-просторечные слова и выражения, составляющие устойчивую лексическую группу, появляются в рассказах Лукьянова о притеснениях, чинимых русским паломникам турками и арабами, а также при описании "деяний" греческого духовенства. В документально-деловом стиле выдержан текст проезжей грамоты, входящий в состав третьей редакции "Хождения" Лукьянова; документальное начало преобладает в очерках, где речь идет о различиях в уставах русской старообрядческой и греческой церквей.

Как у Ивана IV Грозного и Аввакума Петрова, стиль Иоанна Лукьянова сохранил особенности устного мышления {См.: Лихачев Д.С. Стиль произведений Грозного и стиль произведений Курбского // Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским / Текст подгот. Я.С. Лурье и Ю.Д. Рыков. Л., 1979. С. 183-213 (сер. "Литературные памятники").}. Автор "Хождения в Святую землю" писал так, как думал и говорил, поэтому для его речи характерны краткость синтаксических конструкций, обилие внутренних диалогов, частые повторы, быстрые и неожиданные переходы от одной мысли к другой, преобладание вопросительно-восклицательной интонации, наличие просторечий и эмоционально окрашенной лексики. Страстность и полемический задор, непосредственность и предельная искренность, подчас граничащая с исповедальностью, подвижность стиля вплоть до резких переходов от высоких библейских истин к открытой площадной брани -- вот основные приметы творческой манеры Лукьянова.

Излюбленный стилистический прием автора "Хождения" -- диссонанс, барочное сочетание несочетаемого. В его произведении высокая церковнославянская лексика идет в одном контексте с русскими и иноязычными бранными словами. Писатель-паломник выступает противником однотонности и приглаженности стиля. Складывается впечатление, что он сознательно стремится к тому, чтобы стилевые контрасты были заметнее, ярче, -- это помогает выразить эмоциональное отношение к изображаемому, дать оценку описываемого явления. Градъ Глуховъ земленой, обрубъ дубовой, вельми крѣпокъ... И строенья въ немъ преузоричное, свѣтлицы хорошим... девичей монастырь предивенъ зѣло, соборная церковь хороша очень, -- повествует Лукьянов, неторопливо и обстоятельно перечисляя достопримечательности города, и неожиданно восклицает, как бы подводя итог сказанному: Зѣло лихоманы хохлы затѣйлевы къ хоромному строению! (л. 5 об. -- 6). Описывая Яссы, автор не может удержаться от язвительной реплики в адрес восточного духовенства: господарь монастыри продалъ греческимъ старцамъ, а они, что уже черти, ворочаютъ (л. 12 об.). Дисгармония стиля создается столкновением в одном повествовательном ряду лексики, связанной с высокими нравственными понятиями и сознательно сниженной, вульгарно-просторечной. У рассказа о том, как постятся русские и греки, не соответствующий церковной теме финал -- а дураку законъ не писанъ: вольно, кому хоша, мяса ѣстъ (л. 27).

Стилевой дисгармонизм -- сознательная установка писателя, а не результат его непрофессионализма. Он умеет писать высоко о высоком, прекрасно владеет стилевым каноном жанра "хождения". В особо торжественных или пограничных между жизнью и смертью ситуациях Лукьянов обращает к небу импровизированные молитвы, буквально сотканные из церковнославянизмов. Молитвословные фрагменты "Хождения" сопровождают освященные традицией, ритуальные действия паломника, которые не нарушают этикетной ситуации, например, встречи с религиозной святыней. Чтобы в этом убедиться, достаточно сравнить две ключевые сцены "Хождения" -- описания встреч паломника с Киевом и Иерусалимом, где наличие "общих мест" как бы уравнивает историческое прошлое, славу и значение городов:

И от того села видѣли мы преславный градъ Киевъ, стоитъ на горахъ высокихъ. А сами возрадовалися и отъ слезъ удержатися не возмогохомъ. И тогда ссѣдохомъ съ коней, и поклонихомся святому граду Киеву, и хвалу Богу воздахомъ, а сами рекохомъ: "Слава тебѣ, Господи, слава тебѣ, святый, яко сподобилъ еси насъ видѣти преславный градъ Киевъ!" (л. 7 об.); А когда увидѣли святый градъ Иерусалимъ версты за двѣ, больши не будетъ, тогда мы зѣло обрадовались. И зсѣдши мы съ коней, и поклонихомся святому граду Иерусалиму до земли, а сами рекли: "Слава тебѣ, Господи, слава тебѣ, святый, яко сподобилъ еси насъ видѣти градъ твой святый!" (л. 44).

Иоанн Лукьянов точно, правдиво и красочно описал то, что видех очима своима грешныма; не ѳозносяся, не величался путем своим. Он не стыдился простоты стиля, не спешил вборзе творити, но писал произведение потиху и с продолжением, что характерно для поэтики древнерусских "хождений". Известный исследователь путевой литературы Древней Руси Н.И. Прокофьев указывал на наличие общего для паломников приема описания -- нанизывание предметов по принципу уменьшающегося объема, по подобию русской матрешки {См.: Прокофьев Н.И. Язык и жанр. Об особенности языка древнерусских хождений // Русская речь. М., 1971. No 2.}. Этим приемом воспользовался Лукьянов, рассказывая о знаменитых столпах Константинополя:

Потомъ приидохомъ на площедь великую... Тутъ стоятъ три столпы: два каменныхъ, а третей мѣдной. Единъ столпъ изъ единаго каменя вытесанъ, подобенъ башни, четвероуголенъ, шатромъ, верхъ острой, саженъ будетъ десятъ вышины, а видъ въ немъ красной съ ребинами... Подъ нимъ лежитъ положенъ камень, въ груди человѣку вышины, четвероугольной... (л. 21).

Таким образом внимание читателя было сфокусировано на колонне императора Феодосия Великого, являвшейся символом могущества Византийской империи.

Автор "Хождения в Святую землю" широко использовал традиционный для путевых записок прием сравнения иноземного с русским: главной площади Константинополя с Красной площадью в Москве, Нила с Волгой, Адрианополя с Ярославлем, что было необходимо для облегчения восприятия неизвестного русскому читателю. Часто в "хождениях" встречался оборот да и описать невозможно, когда паломник сталкивался с красотой безмерной церковной. Иоанн Лукьянов, рассказывая о константинопольской Софии, признавал, что ум человечъ пременился, такое диво видевши, и у него нет слов, чтобы описать это чудо. За 300 лет до Иоанна Лукьянова другой русский паломник, дьяк Александр, приходихом куплею в Царьград, утверждал, что величества и красоты Софийского собора не мощно исповедати. Для выражения восхищения мастерством художников, изваявших в Киево-Печерском монастыре статую князя Константина Острожского, Лукьянов воспользовался традиционным сравнением древнерусских книжников -- "аки жив":

Да тутъ же видѣхомъ: въ той же церкви у праваго столпа изваян изъ камене князь Константинъ Острожский, лежитъ на боку въ латахъ, изображенъ какъ будъто живой (л. 9 об.).

Описывая религиозные святыни Царьграда и Иерусалима, паломник полностью находился во власти древнерусских традиций. В импровизированной благодарственной молитве у Лукьянова появляются даже формы перфекта и аориста, звательного падежа, которые давно вышли из употребления в живой языковой практике. Для писателя они являлись средством, способным придать стилю почти литургическую торжественность.

По-иному, бойким московским говорком, рассказано о пути русского паломника в Иерусалим и обратно, об интересных дорожных встречах и происшествиях. При этом речь автора не лишена художественной выразительности (переправы лихия; горы узарочистыя; любовь тепла; душа растворенная; беда неминучая; старость маститая, сединами украшенная). Описывая столкновения русских путешественников с турецкими таможенниками, греческими монахами, кочевыми арабами, Лукьянов часто прибегает к просторечной лексике и фразеологии (индучники купецких людей зѣло затаскали; мытом сильно ободрали; у грек только эта добродетель мотается; а мы бегли да и рот розинули), а также диалектизмам (надалысъ, откиль, егунье, шереш, куликать, калястая).

Как человек петровской эпохи, когда шел активный процесс пополнения состава русского языка за счет лексических заимствований, Лукьянов вводит в словарь "Хождения" иностранные слова, которые помогают передать иноземный колорит дорожных впечатлений. Среди иноязычных "речений" встречаются слова греческого (питропос, калугер, метоха) и тюркского (пешкеш, горач, юмрук) происхождения, что было обычным для "хождений" на христианский Восток. Однако интересно, что слово кофе, встречавшееся уже в XVII в., например, в "Проскинитарии" Арсения Суханова (кофе с сахаром) и "Путешествии" П.А.Толстого (кофа и кефа), употребляется Иоанном Лукьяновым в форме кагве и переводится как черная вода гретая. Новая западноевропейская лексика в "Хождении" представлена в основном словами из области военного и морского дела (пистолет, генерал, матросы, сары, фортуна в значении буря). Следовательно, стиль путевых записок Иоанна Лукьянова вбирает в себя не только характерные приметы древнерусской паломнической литературы и старообрядческой прозы, но и новации русского языка петровской эпохи {См.: Травников С.Н. Язык и стиль "Путешествия" Иоанна Лукьянова (1701-1703) // Русская речь. М., 1979. No 1. С. 102-107.}.

Лукьянов следует за игуменом Даниилом, провозгласившим принцип "писать не хитро, но просто", поэтому господствующие синтаксические конструкции в его произведении -- простые распространенные предложения. Повторение однотипных синтаксических единиц придает особый динамизм повествованию, помогает автору передать быстро меняющиеся картины жизни, переполняющие его впечатления от встреч с ранее неизвестным, удивительным миром. Обычно короткие глагольные предложения с одним или несколькими второстепенными членами объединяются писателем в синтаксическое целое, но в его составе сохраняют свою относительную самостоятельность и могут существовать вне объединяющей их конструкции. В синтаксическом отношении "Хождение" любопытно органическим сочетанием союзных и бессоюзных, сочинительных и подчинительных типов связи между предложениями, что придает языку Лукьянова богатство, разнообразие и живость. Так строится, к примеру, описание Лукьяновым нравов и быта учащихся Киевской академии:

Въ Киевѣ школниковъ очень много, да и воруютъ много -- попущено имъ от митрополита. Когда имъ кто понадакучитъ, тогда пришедши ночи да и укокошатъ хозяина-та, а изъ двора корову или овцу сволокутъ. Нѣтъ на нихъ суда, скаредно сильно попущено воровать, пущи московскихъ салдатъ. А вечеръ пришолъ, то и пошли по избамъ псальмы пѣть да хлѣба просятъ. Даютъ имъ всячиною, и денгами, и хлѣбомъ, а иныя имъ даютъ убоясь (л. 9).

Негативная оценка старообрядцем студентов Киево-Могилянской академии объясняется не только привычным для русских сомнением в истинности православия украинцев, но и тем, что из их числа формировался основной корпус иерархов русской никонианской церкви, которая преследовала сторонников "древней веры".

Усилению динамики повествования способствует выдвижение на первый план в предложении глаголов, несущих основную смысловую нагрузку в тексте:

Февраля во 2 день... поидохомъ въ Печерской монастырь. И приидохомъ въ соборную церковь, и помолихомся чюдотворному образу. И поидохом во Антониеву пещеру, и ту видѣхомъ преподобных отецъ въ нетлѣнныхъ плотехъ... (л. 9).

Ритмически организуют текст предложения, имеющие одинаковое начало. Для синтаксической структуры речи Лукьянова характерно единоначалие; очень часто предложения открываются с союзов и, а, что является чертой устного мышления, как и употребление синтаксических конструкций с союзами так, "ано", да и:

В отечественном литературоведении существовало мнение, что протопоп Аввакум -- явление уникальное, поэтому он не оставил после себя школы {См.: Робинсон А.Н. Жизнеописания Аввакума и Епифания...; Он же. Борьба идей в русской литературе XVII века....}, однако Н.В. Понырко удалось доказать, что Иоанн Лукьянов -- духовный ученик и достойный продолжатель дела "огнепального" "ревнителя древлего благочестия" {См.: Понырко Н.В. Сочинение старца Леонтия... С. 156-163.}. Действительно, оба писателя принадлежали к старообрядцам, были людьми идеи, готовыми за единый аз пойти на костер, в ад тюрьмы или ссылки. Как и батюшко Аввакум, московский священник Иоанн, после возвращения из Иерусалима и ухода на Ветку, оказался человеком вне закона, государственным преступником. По указу 1685 г. старообрядчество было объявлено "лживой верой", упорных противников никонианской церкви били кнутом и сжигали в срубах, у раскаявшихся отбирали имущество и отправляли на пожизненное заключение в монастырские тюрьмы {Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею Академии наук. Т. 4. No 284. С. 419-422.}. Жизненный путь Аввакума Петрова и Иоанна Лукьянова -- бесконечная и мучительно трудная дорога, ибо она связана с поиском истины. Не случайно в произведениях писателей в функции одного из главных, "ядерных" образов выступает библейский символ жизни как плавания в бурном море, который наполняется реальным автобиографическим содержанием -- противостоянием человека водной стихии Тунгуски-реки или Черного моря.

Н.В. Понырко, расширяя толкование понятия "стиль" до стиля поведения и мироощущения, считала священника Иоанна Лукьянова и протопопа Аввакума сходными в таких чертах характера, как "грубоватая прямота и смелость, приверженность к национальной культуре", умиление, которое "примешивается у них и к любви, и к жалости, и к благодарности" по отношению к себе, к миру, ко всякой "твари Божией" {См.: Понырко Н.В. Сочинение старца Леонтия... С. 161-162.}. Языковое выражение этой черты -- широко представленная в художественном тексте категория уменьшительно-ласкательных слов. У Иоанна Лукьянова они характеризуют предметы, лица, явления, так или иначе помогавшие ему в трудном пути. Это грамотки, благодаря которым у паломников был кров и стол, а во время трапезы медок, рыбка и маслице. Духовно близкие Лукьянову люди именуются Корнилmюшка, Галактионушка, старчик, молодчик. Как и в "Житии" Аввакума, в "Хождении" Лукьянова рядом с уменьшительными формами может появляться оценочный эпитет милый, в предложении обычно выступающий как обособленное нераспространенное определение {См.: Виноградов В.В. О языке художественной прозы... С. 28-29.}: они, миленькие, нам ради; зело он, миленькой, добр был и т.п. Иногда этот эпитет обретает ироническое значение, например, когда используется применительно к константинопольскому патриарху, отказавшему паломникам в приюте.

Стремительный бег прозы Иоанна Лукьянова в наиболее патетических местах прерывается, как у его духовного учителя, краткими восклицаниями: Увы да горе!, Слава Богу-свѣту!, Етакая любовь огненная!, Все бѣда! и др. Эти восклицания нарушают плавное течение речи, давая экспрессивно-эмоциональную оценку происходящему. Для языка "Жития" и "Хождения" характерны сочетания коротких вопросительных предложений с восклицательными, содержащими ответы на поставленные вопросы. Подобные синтаксические построения связаны с потребностью изобразить внутренний мир героя, передать состояние его мятущегося духа, все время находящегося в поиске верного решения той или иной жизненной ситуации:

А когда мы шли на корабли со арапами, горко было сильно: люди-та что бѣси видѣниемъ и дѣлы. А мы, троя насъ, что плѣнники, языка не знаемъ, а куда насъ везутъ -- Богъ вѣсть. А хотя бы насъ куда и продали -- кому насъ искать и на комъ? Да спаси Богъ игумна! Онъ радѣлъ, миленкой, и прыказалъ насъ беречи, такъ насъ хозяинъ-арапъ сильно снабдѣвалъ и берегъ (л. 36 об.).

Выявляя приметы общности стиля Иоанна Лукьянова и Аввакума Петрова, Н.В. Понырко отмечает характерное для обоих писателей-старообрядцев употребление постпозитивных частиц и вводных слов типа мол, су, что сближает их речь с народной {См. подробнее: Понырко Н.В. Сочинение старца Леонтия... С. 162-163.}: Будетъ-де подарки есть у него, такъ дамъ-де ему кѣлью; Никакъ, малъ, онъ пьянъ, вашъ патриархъ-та; Куда, молъ, на турки-та ужасъ напалъ от московскаго государя; Да что, су, и удивлятся? (л. 18, 72).

Ритмизация прозы -- одна из общих черт произведений старообрядческой литературы. Особый ритмический рисунок повествования у Лукьянова создается за счет развитой системы аллитераций и ассонансов (нанимали волохъ, такъ волами ихъ возы вывезли -- л. 12), повторов лексического характера (Корабль подлѣ берега бѣжитъ, подлѣ берега трется -- л. 15), но чаще всего за счет внутренней глагольной рифмы, когда ритмизация прозы достигается созвучием окончаний глагольных форм: мы же начахом жити и Бога благодарити; а нужда стала: хлеба на караблях не достало; да ему Богъ далъ -- ничто не пострадалъ. Двустишия Лукьянова (... куда они каноны-то дели? Знать во окно улетели, поразительно близки по своей структуре и языку к двустишиям Аввакума (Из моря напился, а крошкой подавился).

Ориентация на просторечие, общий сниженный стилевой колорит описаний приводит к появлению в "Хождении" бранной лексики. Впрочем, обилие бранных слов и выражений в тексте произведения объясняется также несдержанностью характера Лукьянова, который сам признавался в излишней "бранчливости". В путевых записках московского священника можно встретить "площадную брань", хотя для паломнической литературы эта лексическая группа не характерна: урод, курва, старый шетун, голудьба беспорточная, блядины дети и др.; излюбленное ругательство писателя -- собака. Нецензурные слова и выражения в "Хождении" Лукьянова -- результат сознательной установки автора использовать все средства "природного русского языка", что также сближает его с протопопом Аввакумом. Иногда Лукьянов прибегает к скрытому использованию брани. На стамбульской таможне главный юмрукчей поспорил с русским паломником насчет размера пошлины, однако, встретив решительный отпор, разсмеялся да молвил: "Анасыны секемъ евуръ". В дословном переводе с турецкого это крайне неприличное выражение. Писатель, понимая точное значение сказанного турком, тем не менее ограничился вольным переводом: лихой-де папасъ (л. 17 об.).

Народная основа самобытного таланта Лукьянова-писателя хорошо видна в том, что он, создавая поэтический образ, опирался на традиционные фольклорные приемы и средства выразительности {См. подробнее: Адрианова-Перетц В.П. Очерки поэтического стиля Древней Руси. М; Л., 1947. С. 93.}. Стилевая палитра сочинения Лукьянова богата устно-поэтическими по своему характеру сравнениями (огней ночного Стамбула с каменьем драгим; египетских городов и сел с песком морским), в том числе и теми, которые возникли на основе народных поговорок (путешественники всю ночь что рыба на уде пробились; турки стали ни живы ни мертвы; палеевцы что молнии из глаз мелькнули). Речи Лукьянова нельзя отказать в меткой афористичности (все сперва, всякое дѣло с приступу лихо, а потом обуркается, так и знакомо станет). В "Хождении" часто встречаются характерные для народной речи словосочетания, основанные на тавтологии (мостить мосты; дарами дарить; многое множество; в договоре договорено; в отходы ходят). Писателю, безусловно, свойственно особое, поэтическое видение мира, причем образность, метафоричность его речи основана прежде всего на житейском опыте. Арапы, по словам Лукьянова, осыпали караван паломников что пчелы, а ограбленный ими поп из Царьграда ходил что чорная земля от печали. Он заставляет читателя в ярких, зримых образах представить картину, когда огонь, сошедший с небеси на предел Гроба Господня; поигра, яко солнце к воде блескаяся, -- и поверить в реальность чуда.

Иоанн Лукьянов, как показывает анализ стиля его путевых записок, был одним из образованных и начитанных людей своего времени. Он мог творить в витийственной манере "плетения словес" древнерусских книжников и ораторов петровской эпохи, но определяющей для него стала ориентация на живой разговорный язык. Вслед за протопопом Аввакумом он с полным правом мог сказать:

...и аще что реченно просто, и вы, Господа ради, чтущии и слышащии, не позазрите просторечию нашему, понеже люблю свой русской природной язык, виршами философскими не обык речи красить, понеже не словес красных Бог слушает, но дел наших хощет... того ради я и не брегу о красноречии и не уничижаю своего языка русскаго... {Житие протопопа Аввакума... С. 53-54.}

Л.А. Ольшевская, A.A. Решетова, С.Н. Травников

АРХЕОГРАФИЧЕСКИЙ ОБЗОР СПИСКОВ И РЕДАКЦИЙ "ХОЖДЕНИЯ В СВЯТУЮ ЗЕМЛЮ"

Первые известия об Иоанне Лукьянове и его "Хождении в Святую землю" относятся к 1862 г., когда Леонид (Кавелин) опубликовал по списку библиотеки Оптиной пустыни небольшой отрывок из этого произведения {Леонид (Кавелин). Записки инока, уроженца г. Калуги, о его странствовании во святой град Иерусалим из Москвы через Молдавию, Турцию, Египет в самом начале прошедшего столетия // Прибавление к Калужским епархиальным ведомостям. 1862. No 20. С. 344-357. Отд. отт. -- Калуга, 1862. 16 с.}. Список, видимо, был дефектный, ибо Леонид не знал имени путешественника, упоминаемого в начале полных списков, и не принадлежал ко второй редакции произведения, где имя автора указано как во вступительной, так и в заключительной частях. В том же году А.М. Лазаревский напечатал в "Черниговском листке" фрагменты из путевых записок некоего старца Леонтия, посвященные Украине {Лазаревский А.М. Отрывки из путевых записок старца Леонтия // Черниговский листок. 1862. No 4. С. 30-32; No 5. С. 37-39; No 6. С. 47^8; No 8. С. 63, 64.}. Первое полное издание "Хождения" по третьей редакции произведения, где авторство текста приписано московскому священнику Иоанну Лукьянову, осуществил в "Русском архиве" П.И. Бартенев {Путешествие в Святую землю священника Лукьянова // Русский архив. М., 1863. Вып. 1. Стб. 21-64; Вып. 2. Стб. 113-159; Вып. 3. Стб. 223-264; Вып. 4. Стб. 305-344; Вып. 5. Стб. 385-416. Отд. отт. -- M., 1862. Русский архив. Изд. 2-е. М., 1866. С. 129-332.}. В основу публикации был положен список, принадлежавший известному собирателю российских древностей С.А. Соболевскому. Эту рукопись он приобрел для собственной библиотеки в 1853 г. на распродаже имущества какого-то старообрядца в Орле.

Издание текста путевых записок Иоанна Лукьянова вызвало огромный резонанс в ученом мире, откликом на нее послужила серия статей и заметок в научных и популярных журналах, авторы которых пытались обнаружить в архивах и сообщить новые сведения о создателе "Хождения". Однако даже такой крупный специалист в области русской словесности, как П.И. Бартенев был вынужден признать, что о писателе-паломнике и его книге практически ничего неизвестно: "С тех пор как владелец рукописи, так и ее издатель обращались в разное время с запросами об этом путешествии к следующим лицам: А.Ф. Бычкову, А.Х. Востокову, барону М.А. Корфу, А.Н. Муравьеву, новейшему путешественнику в Святую землю статс-секретарю Мансурову, A.C. Норову, М.П. Погодину, В.М. Ундольскому, A.C. Хомякову и другим знатокам отечественной старины, все попытки не только найти другой список путешествия, но хотя бы какое-нибудь известие о нем были напрасны. Из названных лиц одни словесно, другие письменно заявили, что путешествие Лукьянова им совсем неизвестно" {Бартенев П. Послесловие издателя к тексту "Хождения" Иоанна Лукьянова // Русский архив. М, 1866. С. 322.}.

В 60-70-е годы XIX в. в ряде изданий появились перепечатки отрывков из "Хождения" Иоанна Лукьянова. В 1865 г. в журнале "Духовная беседа" было опубликовано "Описание великия церкви Воскресения Христова священника И. Лукьянова" {Духовная беседа. 1865. No 14. С. 421-424; No 15. С. 446-448.}, причем издатели скрыли тот факт, что автор произведения был активным деятелем русской старообрядческой церкви петровского времени. В 1868 г. Н. Закревский напечатал отрывки из путевых записок Иоанна Лукьянова, посвященные достопримечательностям Киева {Закревский Н. Описание Киева. М, 1868. Т. I. С. 76-80.}. Несколько лет спустя Комиссия для разбора древних актов выпустила в свет том материалов, касающихся исторической топографии Киева; среди прочих документов здесь были опубликованы очерки из "Хождения в Святую землю" Иоанна Лукьянова с описанием Киева и его окрестностей {Сборник материалов для исторической топографии Киева и его окрестностей. Киев: Временная комиссия для разбора древних актов, 1874. Отд. 2. No 21. С. 117-124.}.

Н.И. Субботин, высоко оценивший художественное своеобразие памятника, назвавший его "любопытным и во многих отношениях замечательным сказанием" {С-н Н. Заметка об издании "Путешествия в Святую землю священника Лукьянова" // Современная летопись. Воскресные прибавления к "Московским ведомостям". 1863. No 15, май. С. 13.}, впервые поставил в один ряд публикации произведения старца Леонтия и священника Иоанна Лукьянова. Сравнив издания текста путевых записок в "Русском архиве" и "Калужских епархиальных ведомостях", исследователь пришел к выводу, что это разные списки одного произведения. Он привел описание города Калуги, которого не было в рукописи С.А. Соболевского, и ряд разночтений, обнаруженных в опубликованных списках. Год спустя П.И. Бартенев сообщил, что А.М. Лазаревский при публикации "Хождения" пользовался рукописями из библиотеки A.C. Уварова {См.: Леонид (Кавелин). Систематическое описание славяно-российских рукописей собрания графа A.C. Уварова. М., 1894. Ч. 3. С. 325-326.}.

Необычность судьбы Иоанна Лукьянова, своеобразие стиля его путевых записок не остались без внимания со стороны ученых-славистов. В периодической печати середины 60-х годов XIX столетия появились статьи, посвященные этому писателю. Г. Милорадович обосновал необходимость научного исследования "Хождения в Святую землю" {Милорадович Г. Еще о Лукьянове // Русский архив. М., 1864. С. 871-872.}. И. Нильский в рецензии-обзоре новых работ по истории старообрядчества опубликовал несколько отрывков из путевых записок, где речь шла об особенностях богослужения в греческой церкви, и дал им критическую оценку {Нильский И. Новые издания по расколу // Христианское чтение. СПб., 1864. Ч. 3. No 12. С. 459-461.}. Известный украинский историк и общественный деятель М. Максимович сумел прояснить вопрос о времени путешествия Лукьянова на христианский Восток, отнеся его к 1701-1703 гг. {Максимович М. Письмо к П.И. Бартеневу о путешествии в Святую землю московского священника Иоанна Лукьянова // День: Еженедельная газета, издаваемая И. Аксаковым. 1865. No 33. С. 795.}

В 1895 г. авторитетный ученый в области старообрядческого движения М.И. Лилеев, опираясь на ранее опубликованные документы о расколе в русской церкви {Есипов Г. Раскольничьи дела XVIII столетия. СПб., 1861. Т. I. С. 239-242, 242-244, 251-253, 258; Описание документов и дел, хранящихся в архиве святейшаго правительствующаго Синода (1542-1721). СПб., 1868. Т. I. Стб. 178-179, 184-185, 395-396, 398, 585.}, сделал весьма убедительную попытку отождествления автора "Хождения" Иоанна Лукьянова с ветковским старообрядческим священником старцем Леонтием. Работа исследователя содержит первый и до сих пор наиболее полный свод сведений о И. Лукьянове {Лилеев М.И. К вопросу об авторе "Путешествия во Святую землю" 1701-1703 гг. московском священнике Иоанне Лукьянове, или старце Леонтии // Чтения в историческом обществе Нестора-летописца. 1895. Т. 9. Отд. 2. С. 25-41. Отд. отт. -- Киев, 1894. См. также: Лилеев М.И. Из истории раскола на Ветке и в Стародубье XVII-XVIII вв. Киев, 1895. Вып. I. С. 239-268.}. Статья М.И. Лилеева вызвала полемику среди ученых. В "Византийском временнике", в разделе, посвященном новым публикациям и научным сообщениям, появилась аннотация работы М.И. Лилеева {Византийский временник. СПб., 1896. Т. 3. Вып. 1. С. 182-183.}. С обстоятельным критическим анализом этого исследования выступил С.Т. Голубев, оспоривший мнение, что Иоанн Лукьянов и старец Леонтий -- одно историческое лицо {Голубев С.Т. Отзыв о сочинении М.И. Лилеева "Из истории раскола на Ветке и в Стародубье XVII-XVIII вв." Вып. 1. Киев, 1895 // ЧОИДР. 1898. Т. 185. Кн. 2. Разд. IV. Смесь. С. 26-30.}.

Оригинальный памятник старообрядческой паломнической литературы начала XVIII в. заинтересовал писателя и историка П.И. Мельникова-Печерского. В "Очерках поповщины" он обосновал причины отправления на православный Восток старообрядческой делегации: "Поповские общины решили послать... к грекам хорошего человека, искусного в церковных уставах, чтобы он изведал, какова в самом деле у греков вера и можно ли от них принять епископа. Выбор пал на старца Леонтия..." {Мельников-Печерский П.И. Полное собрание сочинений. СПб.; М., 1898. Т. 13. Очерк поповщины. Ч. 1.С. 42-46.}.

Появившаяся в 1908 г. заметка B.C. Иконникова о Лукьянове обобщила сделанное исследователями XIX в. по изучению "Хождения в Святую землю" {Иконников B.C. Опыт русской историографии. Киев, 1908. Т. 2. Кн. 2. С. 1892-1896.}. Она носила компилятивный характер и не содержала новых данных о писателе и его произведении. Следующий этап в научном освоении "Хождения" связан с работами Б.М. Данцига, где произведение И. Лукьянова рассматривалось как важный источник сведений по истории, этнографии и географии начала XVIII столетия {Данциг Б.М. Из истории изучения Ближнего Востока в России в первой четверти XVIII в. // Очерки по истории русского востоковедения. М., 1956. Сб. 2. С. 398-404; Он же. Русские путешественники на Ближнем Востоке. М., 1965. С. 53-59; Он же. Ближний Восток в русской науке и литературе. (Дооктябрьский период). М., 1973. С. 52-55.}. Исследователь привел новые аргументы в пользу датировки путешествия 1701-1703, а не 1710-1711 годами, как это делал П.И. Бартенев. Паломническое хождение русского старообрядца попало в поле зрения зарубежных медиевистов. В 1976 г. профессор Зееманн опубликовал монографию о древнерусской путевой литературе, в которой несколько страниц посвятил произведению Лукьянова {Seemann K.-D. Die altrussische Wallfahrtsliteratur. München, 1976. S. 365-377.}. Начиная с конца 70-х годов XX в., в отечественной науке также растет внимание исследователей к "Хождению" И. Лукьянова; в 1980-1990-е годы появляется цикл статей С.Н. Травникова об исторической основе и художественном своеобразии этого этого памятника {См., например: Травников С.Н. Композиция "Хождения" Иоанна Лукьянова // Литература Древней Руси. М., 1983. С. 107-118; Он же. "Хождение" Иоанна Лукьянова как явление русского демократического барокко // Проблемы изучения русской литературы XVIII века: Вопросы метода и стиля. Л., 1984. С. 3-12; Он же. Историческая основа "Путешествия" Иоанна Лукьянова // Факт, домысел, вымысел в литературе. Иваново, 1987. С. 52-64; и др.}. Книги исследователя, посвященные русской литературе петровского времени {См.: Травников С.Н. Путевые записки петровского времени (Проблема историзма). М., 1987; Он же. Писатели петровского времени. Литературно-эстетические взгляды. Путевые записки. М., 1989; и др.}, включают произведение московского священника в контекст путевых записок конца XVII -- первой трети XVIII столетия, рассматривая его в одном ряду с современными Иоанну Лукьянову паломническими "хождениями" (Макария и Сильвестра, Андрея Игнатьева, Ипполита Вишенского, Варлаама Леницкого и др.) и светскими "путешествиями" (П. Толстого, Б. Шереметева, А. Матвеева, Б. Куракина и др.).

В настоящее время интерес ученых к "Хождению" Иоанна Лукьянова сосредоточен прежде всего на текстологической работе по выявлению и анализу списков и редакций произведения, без чего невозможны научная публикация памятника и его изучение специалистами разных областей знаний: историками и этнографами, литературоведами и лингвистами, философами и теологами, географами и культурологами. Возросло внимание исследователей и к собственно художественной стороне произведения, к его самобытному стилю. Об этом свидетельствует этапная в истории изучения памятника работа Н.В. Понырко, где "Хождение" Лукьянова рассматривается на фоне старообрядческой литературы, развивающей традиции школы протопопа Аввакума. В статье исследователя указаны 13 списков произведения и приведены краткие палеографические данные о них {Понырко Н.В. Сочинение старца Леонтия и школа протопопа Аввакума // ТОДРЛ. Л., 1979. Т. 33. С. 157.}:

1. ГПБ (РНБ). F. IV. 319. XVIII в. (последняя четверть), 1°, 76 л., полуустав (список из собрания С.А. Соболевского);

2. ГПБ (РНБ). Q. IV. 410, XVIII в. (третья четверть), 4°, 272 л., полуустав;

3. ГПБ (РНБ), собр. Погодина, No 1543. XVIII в. (третья четверть), 4°, 255 л., скоропись;

4. ГПБ (РНБ), собр. Погодина, No1542. XVIII в. (вторая половина), 4°, 220 л., скоропись;

5. ИРЛИ, Древлехранилище, колл. Перетца, No 532. 1806 г., 4°, 93 л., скоропись;

6. ИРЛИ, Древлехранилище, колл. Смирнова, No 6. 1801-1806 гг., 4°, л. 121-130 об., полуустав;

7. ГИМ, собр. Уварова, No 1757. 1734 г., 4°, 150 л., скоропись;

8. ГИМ, собр. Уварова, No 1758. XIX в. (начало), 4°, 175 л., скоропись;

9. ГИМ, собр. Уварова, No 1759. XIX в., 4°, 165 л., скоропись;

10. Рукопись Черниговской духовной семинарии No 150. XVIII в. (конец), 4°, л. 226-342 {См.: Лилеев М.И. Описание рукописей, хранящихся в библиотеке Черниговской духовной семинарии. СПб., 1880. С. 178-182.};

11. ГАКО (ГАТО), No 216 (1468). XVIII в. (вторая половина), 4°, 277 л., полуустав {См.: Голубев И.Ф. Коллекция рукописей Государственного архива Калининской области. Калинин, 1960. С. 33.};

12. ГАКО (ГАТО), No 217 (448). 1762 г., 4°, 121 л., скоропись;

13. ГИМ, собр. Щукина, No 245. XVIII в. (конец), 4°, 166 л., скоропись.

По мнению Н.В. Понырко, все списки "Хождения" условно можно разделить на три варианта, отличающихся только началом при наличии мелких разночтений в основной части произведения. Первый вариант, согласно классификации исследователя, представлен списком из рукописного собрания С.А. Соболевского. В нем произведение не имеет заглавия, начинается с проезжей грамоты, выданной московскому священнику Иоанну Лукьянову; за традиционным авторским вступлением следует повествование о паломничестве, начиная с Калуги. Второй вариант, самый распространенный (11 списков), имеет заглавие, где автором "Хождения" назван старец Леонтий, в нем нет вступления и проезжей грамоты, начальный пункт паломничества -- Москва. Третий вариант известен по одному списку -- рукопись ГПБ (РНБ). Q. IV. 410. В отличие от второго варианта, перед заглавием содержится авторское вступление с заменой имени Иоанн на Леонтий.

В результате усилий нескольких поколений ученых "Хождение в Святую землю" Иоанна Лукьянова было не только введено в научный оборот {См.: Понырко Н.В. Иоанн Лукьянов // Словарь книжников и книжности Древней Руси. СПб., 1993. Вып. 3 (XVII в.). Ч. 2 (И-О). С. 71-72; Ольшевская Л.А., Травников С.Н. Иоанн Лукьянов // Отечественная история. История России с древнейших времен до 1917 года: Энциклопедия. М., 1996. Т. 2 (Д-К). С. 363-364; Они же. Лукьянов Иоанн // Русские писатели. XVIII век: Биобиблиографический словарь / Сост. С.А. Джанумов. М., 2002. С. 126-128.}, но и стало предметом изучения в высшей школе { См.: Ольшевская Л.А., Травников С.Н. "Хождение" Иоанна Лукьянова // Древнерусская литература ХІ-ХVІІ вв.: Учебное пособие / Под ред. В.И. Коровина. М., 2003. С. 371-375; Травников С.Н., Ольшевская Л.А. История русской литературы XVIII века: Практикум. М, 2004. С. 37-45.}, однако современное литературоведение не располагает ни научным изданием памятника, ни его комплексным монографическим исследованием.

Выявленные к настоящему времени списки "Хождения" Иоанна Лукьянова можно разделить на три редакционных вида, исходя из содержательных и структурных компонентов текста произведения. В описании редакций и списков выдержан хронологический принцип; рукописи, которые ранее не были учтены исследователями, выделены "звездочкой".

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ "ХОЖДЕНИЯ"

Первая редакция, созданная не ранее 1703 г., когда паломник возвратился в Россию, и не позднее 1734 г., которым датируется ранний из известных списков памятника, представлена следующими рукописями:

1. ГИМ. Собр. A.C. Уварова No 261 (1757). Рукопись 1734 г. (см. писцовую запись на л. 147 об.; водяной знак Красносельской фабрики в Санкт-Петербургской губернии -- "Мельница Красносельская" -- типа Тромонин, No 740 -- 1733 г.; Клепиков, I, No 353 -- 1727-1728 и 1732-1737 гг.); 4° (20, 5 х 15, 2); 151 л. (150 + I непронумерованный лист в конце рукописи; л. 148 утрачен, обрезан у корешка); небрежная скоропись с вкраплениями других почерков. В рукописи пронумеровано 150 л., текст занимает л. 1-147 об. Нумерация (полистовая, арабскими цифрами) сделана чернилами в верхнем правом углу листа. Поля очерчены чернилами с обеих сторон, тонкие вертикальные линии идут от верхнего до нижнего края листа. Заголовки выделяются в отдельные строки, писаны теми же чернилами, что и весь текст (см. л. 1, 59-59 об.). Переплет (поздний) -- плотный картон зеленого цвета; корешок с тиснением, в тиснении позолота.

На л. 147 об., ниже последних строк текста "Хождения", расположена писцовая запись: "Писал сию тетрад новгородецъ, купецкой человекъ Дмитрей Тимофеѣвъ сынъ Никитин"; тем же почерком на л. 150 об. записано: "В сей тетрати листовъ 150. А писана сего 1734 году сентября 29 числа". В нижней части л. 147 об. сохранилась читательская запись: "Сию историю приятно читал Мина Алексѣев сынъ Фуфаев 1763 году". На последнем листе рукописи, где нет нумерации, сделана поздняя запись: "148 листовъ". На корешке переплета вытиснено золотом: "261", "Путешествие старца Леонтия", вензель графа A.C. Уварова "АУ". На внутренней стороне верхней обложки -- экслибрис библиотеки A.C. Уварова с вписанным от руки черными чернилами шифром рукописи -- "261".

Сведения о списке "Хождения" содержатся в книге Леонида (Кавелина) "Систематическое описание славяно-российских рукописей собрания графа А.С.Уварова", где указано, что "настоящий список есть старейший из всех до ныне известных"{Леонид (Кавелин). Систематическое описание ... Ч. 3. С. 325.}.

*2. РГБ. Собр. Рогожского кладбища (Ф. 247) No 460. Рукопись середины XVIII в. (водяной знак русской фабрики Маслова -- Клепиков, I, No 517 -- [175.]; типа Клепиков, II, No 681 -- 1744 г., No 682 -- 1752 г.; типа Тромонин, No 724 -- 1754 г.); 4° (20,5 х 16,0); 159 л. (I + 158), л. 158 об. -- чистый; скоропись двух почерков (I -- л. 1-18, 35-42 об., 47-158; II -- л. 18-35, 42 об. - 47). Текст занимает л. 1-158; на л. 1-3 заключен в рамку, выполненную чернилами, а с л. 4 и до конца рукописи с обеих сторон очерчен тонкими вертикальными линиями, идущими от верхнего до нижнего края листа. Нумерация (полистовая, арабскими цифрами) дана в верхнем правом углу до л. 131 чернилами, с л. 132 карандашом. Чернилами ошибочно обозначены номера л. 140, 150, 157, карандашом исправлены на 141, 151, 158. Киноварные заголовки и инициалы отсутствуют. Заглавия выделены в отдельные строки тем же почерком (только более крупным) и теми же чернилами, которыми написан весь текст (см. л. 1, 34 об., 49 об., 60 об.-61, 67, 73, 108, 121, 130 об.). Переплет -- склеенная бумага, обтянутая тисненой кожей; сохранились следы двух застежек, ныне утерянных.

По листам 17 об.-85 идет владельческая запись: "Сия книга сантъпетербурскаго купца Козмы Кузмина Каняева. 1795 года июна 9 числа". На обороте верхней крышки карандашная запись: "Изъ книгъ Дмитрея Болотова"{В Отделе рукописей РГБ хранятся и другие книги, которые принадлежали Дмитрию Болотову (собр. Овчинникова No 621; собр. Ундольского NoNo 18, 1120, 1121). Д. Болотов был писцом рукописи из собрания Ундольского (No 1268) и адресатом письма из собрания Большакова (No 39).} (той же рукой карандашом сделана запись на л. I: "старца Леонтия"), сохранились прежние номера рукописи "49", "42" и цена (?) -- "3"; на л. 1 -- "No 44"; на обороте нижней крышки карандашная запись "42" и ряд цифр в форме каких-то вычислений, выполненных чернилами. На корешке переплета в верхней части находится бумажная наклейка с шифром рукописи "460", в нижней части -- бумажная наклейка "247 Рогожское кладб.". На л. I расположена библиографическая справка о "Хождении" -- запись мелким почерком по середине листа, выполненная чернилами: "въ каталог(е?) печат-номъ (слово вписано над строкой) рукописей Сахарова библиотеки на странице 24 No 119 (значит ?) путешествие старца Леонтия ко святым местамъ 1700 года въ 4 долю листа новымъ пис(ь)момъ".

Сведения о рукописи содержатся в машинописной описи собрания Рогожского кладбища{Собрание Рогожского кладбища. Ф. 247. Опись / Сост. Кудрявцев И.М., Неволин Ю.А., Щапов Я.Н., Маматова Е.П. М., 1968[-1984]. С. 308.}. Кроме этого, существует черновое рукописное описание -- "Каталог библиотеки Рогожской старообрядческой общины, составленный по поручению Государственного Румянцевского музея библиотекарем Е.И. Усовым". Созданный в начале 20-х годов XX в. "Каталог" не был опубликован (см. РГБ, дело ф. No 247). Е.И. Усов привел следующие сведения о рукописи с текстом "Хождения": "Путешествие старца Леонтия во Иеросалим. Скоропись XVIII в., в 4 долю, 157 листов". Описание завершает условное обозначение -- "Р". Так Е.И. Усов отмечал, откуда рукопись поступила. В указателе "Рукописные собрания Государственной библиотеки СССР им. В.И. Ленина" сообщается, что "рукописи, как правило, поступали на кладбище в виде пожертвований старообрядцев", причем "довольно большая группа рукописных книг связывается с купеческой фамилией Рахмановых. В Рогожскую библиотеку в начале XX в. поступило около 240 рукописей из рахмановской коллекции, древнейшие из которых датировались кон. XIV -- нач. XV в., а самые поздние -- XIX в."{Рукописные собрания Государственной библиотеки СССР им. В.И. Ленина. Указатель. М., 1986. Т. І.Вып. 2. С.40-41.}.

Хотя в сноске 9 на с. 41 указано, что рукописи рахмановского собрания Усовым помечались "Рахм", в "Каталоге" не обнаружены подобные условные сокращения, а только "Р" и "Рог". Таким образом, можно предположить, что данная рукопись входила в состав рахмановской коллекции, поступившей на Рогожское кладбище в начале XX в.

В пользу этой гипотезы свидетельствует тот факт, что данной рукописи в собрании Рогожского кладбища до 1890-1891 гг. не было, ибо о ней нет сведений в книге И.В. Власова "Описание славяно-русских рукописей и книг церковной печати с прибавлением каталога греческих книг собрания старообрядческого Рогожского кладбища" (M., 1890){"Описание" не опубликовано, хранится в РГБ, ф. 246. 153.3.}. Рукопись с текстом "Хождения в Святую землю" не указана и в "Прибавлении" к "Описанию", выполненному И.В. Власовым в 1891 г.

Известно, что Е.И. Усов заведовал библиотекой Рогожского кладбища с 1913 г., тогда же он начал составлять "Каталог", работу над которым продолжал и в 1920 г., когда после национализации библиотеки был назначен заведующим Рогожским библиотечным филиалом Румянцевского музея. "Каталог" был завершен в начале 1920-х годов; 7-9 мая 1924 г. собрание поступило в ГБЛ, кроме рукописей, которые к моменту национализации библиотеки Рогожского кладбища находились в храмах и в Старообрядческом институте и которые в "Каталоге" Усова не значатся. Следовательно, интересующая нас рукопись попала в библиотеку Рогожского кладбища после 1891 г., но не позднее 1924 г. Скорее всего, она поступила в Рогожское собрание в начале XX в. из коллекции купца Рахманова.

3. ГАТО, ф. 1409 (коллекция рукописных книг) No 1468. Рукопись середины XVIII в. (водяной знак: "Pro Patria" с литерами " [Г]УБР" и "ФСМП" -- типа Клепиков, II, NoNo 219-220 -- 1752 г.); 4° (20,0 х 16,0); 285 л. (VII + 275 л. + III; л. 25 и 95 об. -- чистые); полуустав. Начальные листы рукописи утрачены. Нач.: виши, спаси ево Господь, то бы нам пути не найти ко граду, нужно сильно... На л. 105, 117, 127 об., 222 заглавия писаны киноварью. Переплет -- доски в коже с серебряным тиснением и остатками застежек, корешок лопнул.

Сохранилась владельческая запись: "Сия книжица города Торжка мещанина Степана Мичурова с сыном" (л. 275 об.) и номера рукописи: "1468" (на верхней крышке переплета синими чернилами, на л. I красным карандашом); "1235" (на обороте верхней крышки синим карандашом); "1353" (на форзаце синим карандашом, исправлен красным карандашом на "1468").

4. РНБ. Собр. М.П. Погодина (Ф. 588) No 1543. Рукопись середины XVIII в. (см. пометы 1748-1758 гг.; водяные знаки: гербовый щит под короной с вензелем и литерами "masalova", малая контрамарка "я" -- типа Клепиков, I, No 517-175... г.; типа Участкина No 625 -- 1768 г., No 626 -- 1775 г.); 4° (18,5 х 16,5); 255 л.; скоропись. Текст очерчен с обеих сторон полями (вертикальные линии идут от верхнего до нижнего края листа на расстоянии около 3 см от внешнего края, от внутреннего -- около 2 см). Рукопись имеет нумерацию трех видов, выполненную разными почерками. На верхних полях сохранилась ранняя нумерация, частичная и неточная; судя по ней, в рукописи недостает первого листа. По нижнему полю (в правом углу) идет цифровая нумерация через 10 листов, выполненная чернилами; также через 10 листов проходит карандашная нумерация, соответствующая нижнему цифровому ряду. Заглавия выделены более крупной скорописью. Переплет -- толстый картон, обтянутый кожей, с внутренней стороны обклеен бумагой, ныне сильно загрязненной. На верхней обложке кожа повреждена.

В рукописи имеются записи, в том числе 40-50-х годов XVIII в.: "сия" (л. 1), "книга" (л. 2), "1755 году" (л. 218), "Сея книга, глаголемая ... путник ... купца Ивана Логинова (?)" (на внутренней стороне верхней обложки), "1756 год", "1753 году августа 1 дня", "1758 год", "Дмитрей Филатов (?)", "1748 годъ" (на внутренней стороне нижней обложки). Сохранились карандашные записи со старыми номерами рукописи: "инв. 1548" (л. 1); "896" (на внутренней стороне верхней обложки) -- и запись библиотекаря И. Бычкова о том, что в рукописи 255 листов (л. 255 об.). В верхней части корешка книги имеется наклейка из красного сафьяна с вытесненной золотом надписью: "Изъ древлехранилища Погодина", ниже помещена наклейка из белой бумаги с шифром рукописи "1543".

Сведения об этой рукописной книге приводятся А. Бычковым в "Отчете Императорской Публичной библиотеки за 1852 г." Сообщается, что рукопись поступила в составе Погодинского собрания в 1852 г. под названием "Путешествие въ Палестину старца Леонтия" и что произведение "из начала XVIII в." никогда не публиковалось{Отчет Императорской Публичной библиотеки за 1852 г. СПб., 1853. С. 34.}.

5. ГАТО, ф. 1409 (коллекция рукописных книг) No 448. Рукопись 1762 г. (см. запись на л. 1: "Сия книга тверскаго купца W. В. С. S. Списана с подлинной книги у ржевскаго купца Ивана Васильева Меньшего Чупятова 1762 года. Списана разными руками в Санктпетербурге"); 4° (22,5 х 18,0); 121 л., недостает л. 5 и конца рукописи; скоропись нескольких почерков (ср.: I -- л. 1-5 об., II -- л. 6-24 об., III -- л. 24 об.-27, IV -- л. 27-28, 28 об.; V -- л. 28). В рукописи поверх текста и на полях есть правка другими чернилами. Переплет -- картон в коже с тиснением.

На л. 1 сохранились другие владельческие записи, кроме той, что сделал тверской купец Василий Сафонов (W. В. С. S.): "Сию книгу получил тверской купец Семен Арефьев в Твери от дяди своего тферскаго ж купца Василия Сафонова 172[?], в презент любя пожаловал. Верно"; "Тверскаго купца". На обороте нижней крышки читается запись: "Генерал-аншеф, сенатор и ея Императорского величества действительной камергер, генерал-адьютант и лейб-гвардии Преображенскова полку подполковник и обоих российских орденов кавалер Александр Борисович Бутурлин" (ум. 1767). На обложке рукописи -- наклейки с номерами шифров: "448", "Тв. м. No 4554" (и на л. 1), "Спер. 29"; на обороте верхней крышки -- "1764".

*6. ГИМ. Музейское собр. No 437. Хождение в Иерусалим старца Леонтия (Ивана Лукьянова), с дополнениями. Рукопись третьей четверти XVIII в. (водяные знаки: "Pro Patria" без льва с литерами "АГ", "AG" вензель -- типа Клепиков, I, No 20 -- 1762-1763 гг.; Клепиков, И, No 19 -- 1761 г., No 20 -- 1766 г.); 4° (20,0 х 16,5); 118 л. (II + 116), л. 111-111 об., 113-113 об. -- чистые; скоропись. Утрачен лист между л. 110 и 111; список "Хождения" дефектный, нет конца, текст обрывается словами: "...и тако мы молитвами их, преподобных отецъ, дошли до града Киева и достигли святую обитель преподобных отецъ Антония и Феодосия, и тако поклонившеся, изыдохом". Листы рукописи с обеих сторон имеют поля: тонкие вертикальные линии, выполненные чернилами, идут от верхнего до нижнего края. Два листа в начале рукописи пронумерованы римскими цифрами, далее 116 л. -- арабскими цифрами; нумерация (полистная) сделана чернилами в верхнем правом углу. Заголовки выделяются в отдельные строки тем же почерком и теми же чернилами, которыми написан весь текст (см. л. 1, 112, 114). Переплет XVIII в. -- картон в коже.

В рукописи сохранились владельческие и читательские пометы начала XIX в.: "Клима Климова Арлова господина купца ржевского" (л. I); "Сию книгу читал и подписал Савва Никитин сын Чураков" (л. II); "1801-го году сию книгу читал и подписал Савва Никитинъ сынъ Чураков" (л. 115 об.); "Читалъ Трифонъ Долгополов" и тем же почерком "1801" (л. 112 об.). На очень загрязненном обороте нижней обложки -- затертая запись, сделанная чернилами, где упоминается 1810 г. На корешке переплета бумажная наклейка белого цвета с вписанным от руки чернилами номером "437". На внутренней стороне верхней обложки карандашом поставлен шифр рукописи -- "Муз 437". Ниже чернилами сделана помета, касающаяся датировки путешествия Иоанна Лукьянова: "7210-5508 = 1702".

Кроме списка "Хождения", рукопись содержит постраничный указатель под заголовком "Описание, что в сей истории есть чуднаго" (л. 112-112 об.), на л. 114 -- выписки из "Кирилловой книги" (M, 1644){Краткое описание рукописи см.: Каталог рукописей Музейского собрания Отдела рукописей ГИМ. Часть II. NoNo 401-600 // Русская книжность. Вопросы источниковедения и палеографии / Отв. ред. Т.В. Дианова. М., 1998. С. 206.}.

*7. ГИМ. Музейское собр. M 2570. Рукопись третьей четверти XVIII в. (водяные знаки: "Pro Patria" без льва с литерами "АГ", "AG" вензель -- типа Клепиков, I, No 20 -- 1762-1763 гг., Клепиков, II, No 19 -- 1761 г., No 20 1766 г.); 4° (21,5 х 16,5); 241 л. (I + 238 + II), лист в начале рукописи и два в конце не пронумерованы, два последних листа в рукописи и л. 142-143 об. -- чистые (на л. 141 об. текст заканчивается словами: Да и много-де от нихъ смуты было у паши со арапами. Когда с нашею; на л. 144 текст начинается словами: тогда все говорят на арапъ вину...); четкий полуустав. Нумерация арабскими цифрами дана в верхнем правом углу синими (ранняя, десятичная) и фиолетовыми (поздняя, полистовая) чернилами. Фиолетовыми чернилами исправлены ошибки в более ранней нумерации: л. 220, 230, 237 на 221, 231, 238. Киноварные инициалы и заголовки имеются на л. 1, 49 об., 71 об., 86 об., 96, 105, 164, 184 об., 201. Переплет -- доски, обтянутые кожей с тиснением; кожаный корешок переплета поврежден и надорван в нижней части; сохранилась одна металлическая застежка на кожаном ремешке, вторая утрачена; переплетные листы повреждены жучком, верхний надорван.

На корешке переплета -- книжная наклейка из бумаги белого цвета со вписанным от руки чернилами номером рукописи "2570". На обороте верхней крышки сохранились записи: карандашом -- "Муз 2570" и чернилами -- "15 р.". На непронумерованном л. I в верхнем правом углу записано: "40815 / 1902 г.", на обороте листа: чернилами -- "х 41" и карандашом -- "149 / 1 р.". К оборотной стороне верхней крышки переплета прикреплен листок с кратким описанием рукописи: "Инв. 40815. Муз 2570. Хождение старца Леонтия въ Иерусалимъ. XVIII в. Полууст. русск. 4°. лл. 237".

Текст "Хождения" имеет необычное для списков этой редакции окончание: "И поидохом ис Киева и достигохомъ царствующаго града Москвы молитвами московскихъ чудотворцевъ. Славу, и честь, и поклоняние за вся славимому Богу приносим во вѣки. Аминь".

8. ГИМ. Собр. П.И. Щукина No 245. Рукопись третьей четверти XVIII в. (водяные знаки Ярославской мануфактуры Саввы Яковлева -- типа Клепиков, I, No 771 -- 1765 г., No 766 -- 1764 и 1774 гг.); 4° (21, 5 х 16, 5); 169 л. (166 + III непронумерованных листа в конце рукописи с владельческими и читательскими пометами); скоропись. Нумерация листов арабскими цифрами дается чернилами в верхнем правом углу. При нумерации допущены пропуски между л. 3 и 4, 26 и 27. Поля в рукописи очерчены с двух сторон чернилами, тонкие вертикальные линии идут от верхнего до нижнего края листа. Киноварных заглавий и инициалов нет. Заголовки выделяются в отдельные строки, писаны теми же чернилами, что и весь текст (см. л. 1, 32 об., 47 об., 57, 63, 69, 112, 126 об., 136 об.). Переплет -- деревянные доски, обтянутые кожей. Листы рукописи имеют красный обрез.

В конце рукописи на непронумерованных листах имеются владельческие и читательские пометы. На обороте первого листа -- запись, сделанная чернилами, но зачеркнутая и частично смазанная, поэтому при ее чтении возникают трудности: "Читал сию книгу и не нашел въ ней ничего хорошаго, нѣт ни складу, ни ладу, ни (правописания, ни произношения ?)... ни хороших выражений... ни приятнаго слогу. Что ето за книга? Кто будетъ ее читать, тотъ... будетъ отъ скуки умирать. А. (П...?)". Ниже на этом же листе другим почерком сделана запись (чернила выцвели): "Сия книга (Николая Матвеича?) Мельникова"; такая же владельческая запись находится на обороте третьего непронумерованного листа. На корешке переплета имеются две наклейки из белой бумаги: "Щу 245", "245. Хождение старца Леонтия конца XVIII вѣка". На внутренней стороне верхней обложки сохранился книжный знак из белой бумаги: "изъ собрания П.И. Щукина" со вписанным от руки шифром рукописи: "No 245"{Краткие сведения о рукописи см.: Яцимирский А.И. Опись старинных славянских и русских рукописей собрания П.И. Щукина. М., 1896. Т. 1. С. 330.}.

9. РНБ. Собр. М.П. Погодина (Ф. 588) No 1542. "Странствование по святымъ мѣстамъ монаха... [уроженца Калужскаго] въ началѣ XVIII-го вѣка, имъ самимъ описанное". Рукопись второй половины XVIII в. (водяной знак: герб Амстердама -- типа Черчилль, NoNo 3, 24, 27, 35, 37, 41, 43, 48, 50, 51, 57, 58, 64 -- 1654-1796 гг.; по палеографическим признакам рукопись может быть отнесена ко второй половине XVIII в.); 4° (19,0 х 15,0); 220 л. (л. 1 с заглавием -- поздний, л. 220 об. -- чистый); скоропись. Первый лист рукописи утрачен, нач.: "и тутъ мы переначевали, и заутра рано встали и пошли в путь свой. И отидохомъ 25 верстъ, и стали в вотчине Новодевичья монастыря...".

Нумерация листов рукописи двойная: 1) по л. 2-220 -- цифровая, л. 70 и 71 идут после л. 79 (перепутаны при переплете); 2) по нижнему полю -- карандашная, через 10 листов, начиная с л. 1. Заглавия выделены более крупной скорописью. На л. 21 об. и 74 -- рисунки, изображающие руку с указующим перстом, в первом случае он направлен на строку "знамением и сложением перстъ" (описание мощей Ильи Муромца), во втором -- на слова "не как русаки" (рассказ о греческой трапезе). Переплет рукописи поздний, сделан из толстого картона, корешок обтянут кожей, в тиснении позолота.

В верхней части корешка сохранилась наклейка из красного сафьяна с вытесненной золотом надписью: "Изъ древлехранилища Погодина", ниже вытеснено золотом: "Хождение во Иерусалимъ", еще ниже -- наклейка из белой бумаги с шифром рукописи "1542". На внутренней стороне верхней обложки -- наклейка из белой бумаги с надписью типографской печати: "П.М. Строев No 215" (цифра вписана от руки карандашом). На внутренней стороне нижней обложки -- запись: "В сей рукописи нумероваться листов двести двадцать (220). Библиотекарь Хр. Лопарев. 27 февраля 1913".

Сведения об этой рукописи А. Бычков поместил в "Отчете Императорской Публичной библиотеки за 1852 г.". Он сообщал, что книга, содержащая анонимное сочинение, вместе с рукописью No 1543 поступила в библиотеку в 1852 г. в составе Погодинского собрания под названием "Путешествие въ Иерусалимъ неизвѣстнаго монаха, калужскаго уроженца, имъ самимъ описанное", -- "оба из начала XVIII в." и "до сих пор не были напечатаны"{Отчет Императорской Публичной библиотеки за 1852 г. СПб., 1853. С. 34.}. Известно, что в 1842 г. П.М. Строев продал свои рукописи М.П. Погодину{Рукописные книги собрания М.П. Погодина: Каталог. Л., 1988. Вып. I. С. 8.}, в их число входила и эта книга.

10. Собр. Черниговской духовной семинарии No 150. Рукопись конца XVIII в.; 4°; л. 226-342. Сведения об этом списке "Хождения" приводятся в книге М.И. Лилеева "Описание рукописей, хранящихся в библиотеке Черниговской духовной семинарии"{См.: Лилеев М.И. Описание рукописей, хранящихся в библиотеке Черниговской духовной семинарии... С. 178-182.}. Собрание рукописных книг Черниговской духовной семинарии, по данным А.И. Рогова, "по всей вероятности, погибло во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.", в Государственном архиве Черниговской области его нет{См.: Рогов А.И. Сведения о небольших собраниях славяно-русских рукописей в СССР. М., 1962. С. 79.}.

11. ИРЛИ. Древлехранилище. Колл. В.Н. Перетца. No 532. "Путишественникъ в Царьградъ и во Иерусалим и оттоль обратно в Россию посланнаго Леонтия старца из Москвы". Рукопись 1801 г. (см. писцовую запись на обложке: "Путешественник в Царьград и во Иерусалимъ и в протчи места, списанное 1801 году Матвеемъ Храмцевским"; водяные знаки: "ДОФЕ", "1800" -- типа Клепиков, I, No 230); 4° (21,0 х 17,0); 93 л. (л. 1 об., 93 об. -- чистые); скоропись. Инициалы выделены чернилами, заглавия писаны крупной скорописью. Книга состоит из 6 тетрадей, вверху и внизу соединенных между собой нитками; в каждой тетради по 16 листов, в последней -- 14. Рукопись не имеет переплета. Первый лист представляет собой обложку книги из той же бумаги, что и вся рукопись, он сильно загрязнен, не пронумерован и при нумерации не учтен. Нумерация листов рукописи цифровая, выполнена карандашом в правом углу верхнего поля.

На обложке в левом верхнем углу сохранился книжный знак "Библиотека П.Ф. Симеона. Отд. II, No 300" и карандашные записи: "В.Н. Перетц. 1927. XI. 10", "Путешествие в Иерусалим, рук. к. XVIII в." (датировка ошибочна). Внизу, на месте отсутствующего переплета, -- разорванная наклейка с шифром рукописи "Q. No 272". В левом верхнем углу л. 2 находится печать "Институт литературы им. М. Горького при ЦИК СССР".

Указание на рукопись содержится в издании В.И. Малышева "Древнерусские рукописи Пушкинского Дома (Обзор фондов)" (М.; Л., 1965). Судя по экслибрису, книга принадлежала П.Ф. Симеону, в 1927 г. была приобретена В.Н. Перетцем. В конце 30-х годов XX в. вместе с другими рукописями В.Н. Перетца поступила в Институт мировой литературы им. А.М. Горького от его вдовы В.П. Адриановой-Перетц. В 1951 г. собрание В.Н. Перетца по решению Президиума АН СССР в полном составе было передано в Институт русской литературы (Пушкинский Дом).

12. ИРЛИ. Древлехранилище. Коля. И.А. Смирнова. Р. IV. Оп. 20. No 6. "Цветник" начала XIX в. (водяные знаки: вензель "ПЩ" в овальном щите под короной, ниже на ленте литеры "МУБФ" и "1801" -- Клепиков, II, No 617; герб Ярославской губернии и литеры "ЯМВСЯ" и "1801" -- Клепиков, I, No751; герб Ярославской губернии и литеры "ЯМПЯ" и "1806" -- Клепиков, I, No 755; и др.); 4° (21, 5 х 16, 5); 308 л.; полуустав. Нумерация трех типов: л. 1-308 -- цифровая полистная (карандашом в правом верхнем углу листа); л. 3-308 -- буквенная полистная (чернилами в нижнем правом углу листа); буквенная нумерация тетрадей (с л. 3 через 4 листа). Заглавия и инициалы писаны киноварью. Переплет -- доски в коже с тиснением, обе медные застежки утрачены.

На л. 1-2 об., 307 об.-308 об. многочисленные пробы пера, рисунок храма с тремя куполами и владельческие записи, сделанные разными почерками, в том числе: "Сия книга добренскаго мещенина Тихона Головлева" (л. 1); "Сия книга, нарицаемая Цветникъ, добрянскаго мѣщянина Петра Тихонова, сына Головлева" (л. 2); "Милостивый мой государь батюшка Григорий Михеичь, госадарь батушка Иван Филипичь" (л. 308 об.); "должны мы Ивану Чикину по щету 18 р. 72 ко." (на внутренней стороне нижней крышки). На форзаце сохранились старые номера рукописи: "Смирнова No 6"; "2910/RK"; "Пост. 1954 г. No 224".

В состав старообрядческого рукописного сборника входят жития Андрея Юродивого, протопопа Аввакума и инока Епифания, "Книга дьякона Феодора об исповедании правой веры", повести из "Великого зерцала", Иерусалимского и Скитского патериков, слова и поучения Василия Великого и Иоанна Златоуста, Проскинитарий Арсения Суханова и другие произведения.

Отрывок из "Хождения в Святую землю" читается на л. 121-130 об. Название, выделенное киноварью, -- Ис похожения Леонтия старца во Иерусалим лѣта 7211. Разногласие греков з древним святых отецъ преданием восточныя церкве. Нач.: Греки в крещении обливаются, а не погружают. Крестов на себѣ не носят... На боковом поле л. 126 -- рисунок руки с указующим перстом на уровне строк: Греки говарили Леонтию: "Так-де писано, что Царьграду у турка взяту быть от московскаго царя". На л. 127 киноварью выделено заглавие "Хождение было Леонтиево лѣта 7210"; далее следует: Леонтий поѣхал ис Киева в Лятскую землю фев. в 3 день. В Хвастово пришол февраля в 5 день. Из Хвастово поѣхал в Немеров в 6 день и приѣхал февраля 11... Фрагмент завершается рассказом о бесноватом "черном попе", которого Леонтий встретил в метохии Иерусалимском в пути во Ивопии. Кон.: И таковым ограждением бѣсъ в той нощи изыде из него и в память пришолъ и велѣлъ нам над собою четыри Евангелиста прочести, и мы прочитали, -- и тако исцѣлѣлъ (л. 130 об.).

Рукопись поступила в Древлехранилище ИРЛИ в 1954 г., о чем свидетельствует карандашная запись на внутренней стороне верхней обложки, а также указания в статье В.И. Малышева "Сочинения протопопа Аввакума в собрании ИРЛИ (Пушкинского Дома) АН СССР"{См.: Малышев В.И. Сочинения протопопа Аввакума в собрании ИРЛИ (Пушкинского Дома) АН СССР // ТОДРЛ. М; Л., 1957. Т. 13. С. 585.}. Сборник входил в состав коллекции рукописных книг И.А. Смирнова. Коллекция состояла из 17 рукописей старообрядческого содержания начала XVIII -- конца XIX в., приобретенных отцом И.А. Смирнова до революции. В 1919 г. собрание рукописей и большая библиотека по старообрядчеству, насчитывавшая свыше 2000 томов, перешли к сыну коллекционера, а после гибели А.И. Смирнова в 1944 г. -- к его жене В.Н. Смирновой. В 1954-1956 гг. рукописи были приобретены ИРЛИ у А.И. Юдиной, родственницы В.Н. Смирновой. Из путеводителя по Древлехранилищу ИРЛИ В.И. Малышева известно, что "Смирнов Иван Алексеевич родился в 1889 г. в Петербурге в семье старообрядца-беспоповца (федосеевца), впоследствии попечителя Волковского старообрядческого кладбища А.И. Смирнова. Имел 50 старообрядческих рукописей, которые приобрел в 1903-1915 гг. в Петербурге, главным образом через книготорговца Т. Большакова"{См.: Древнерусские рукописи Пушкинского Дома (Обзор фондов) / Сост. В.И. Малышев. М.; Л., 1965. С. 142.}.

Палеографическое описание рукописи и постатейную роспись сборника содержит машинописная опись коллекции И.А. Смирнова, составленная A.C. Деминым (с. 5-10). Краткая характеристика рукописи была приведена в работе В.И. Малышева о сочинениях протопопа Аввакума в собрании Пушкинского Дома{См.: Малышев В.И. Сочинения протопопа Аввакума в собрании Пушкинского Дома АН СССР // ТОДРЛ. Л., 1968. Т. 23. С. 324.}. На рукопись неоднократно ссылались исследователи старообрядческой литературы, например, Н.С. Демкова, Н.Ф. Дробленкова, B.C. Румянцева{См.: Демкова Н.С. Археографический обзор списков одной из начальных редакций житий Аввакума (редакция Б) // Вопросы русской и советской литературы Сибири. Материалы к "Истории русской литературы Сибири". Новосибирск, 1971. С. 75, 79; Она же. Житие протопопа Аввакума. Л., 1974. С. 58-66; Дробленкова Н.Ф. Ранняя редакция Жития Епифания // ТОДРЛ. Л., 1974. Т. 29. С. 229; Румянцева B.C. Кратчайшая редакция Жития протопопа Аввакума // Археографический ежегодник за 1973 год. М., 1974. С. 267.}.

13. ГИМ. Собр. A.C. Уварова No 191 (1758). "Путешествие ко святымъ мѣстамъ старца Леонтия въ 1700 году". Рукопись первой четверти XIX в. (водяные знаки: лев со скипетром под короной в картуше и литеры "Ф. Мещанинова 1818" -- типа Участкина No 584 -- 1818 г.); 4° (21,5 х 17,0); 178 л. (I + 175 + II); текст расположен на л. 2-175 об. В рукописи нумерация двух видов: 1) 175 л. пронумеровано арабскими цифрами (нумерация полистовая, цифры проставлены чернилами в верхнем правом углу); 2) с л. 2 по л. 151 идет буквенная нумерация (с "а" по "рн" в середине нижнего поля). Два листа в конце рукописи пронумерованы римскими цифрами (карандашом в верхнем правом углу). На л. 2 имеется заставка растительного орнамента, а также выполненные киноварью заглавие произведения и инициал. Переплет -- доски, обтянутые кожей светло-коричневого цвета с тиснением (в тиснении орнамент растительных форм, позолота), с двумя металлическими застежками. Листы рукописи имеют красный обрез с фрагментарным тиснением.

На корешке переплета зеленого цвета золотом вытиснено: "191", "Путешествие старца Леонтия" и вензель графа A.C. Уварова "АУ". На внутренней стороне верхней обложки -- экслибрис библиотеки графа Уварова со вписанным от руки чернилами шифром рукописи: "191". На обороте первого непронумерованного листа в начале рукописи сохранился ее старый номер -- "No 84". На л. 1, ниже названия произведения, сделана запись цензором в связи с готовившимся изданием списка: "Печатать позволяется. Съ тѣмъ, чтобы по отпечатании представлено было въ цензурный комитетъ узаконенное число экземпляровъ. С. Петербургъ, июня 16 дня 1841 года. Цензор (И. Кирсанов?)". Подпись цензора идет по полям всех листов рукописи, его же запись читается на л. 175 об. после текста произведения: "Позволяется. Цензор (Кирсанов?). 15 июня 1841". На л. 1 об. -- запись к предполагавшейся публикации списка неизвестного издателя: "Старецъ Леонтий, родомъ калужанинъ, началъ путешествие свое изъ Москвы въ 1700 году. Кто онъ такой? Я не могъ отыскать извѣстий. Для издания текста его путевых записокъ былъ принятъ списокъ, доставшийся мнѣ изъ библиотеки Лаптева, писанный новымъ письмомъ. Почитаю необходимымъ сказать здѣсь, что изъ путевыхъ записокъ его я выпустилъ всѣ разсуждения о догматах веры и мнѣния его (о) церковных восточных обрядах. Все, что выпущено мною, ни мало не входит в состав моего издания. Из его записок помѣщены очерки исторические, топографические и этнографические, сообразные плану моего издания. Все прочее, выпущенное мною, представляю для издания другим, если это будетъ нужно". В тексте рукописи имеются карандашные пометы и правка, касающаяся в основном орфографии, пунктуации и стиля; отдельные фрагменты текста зачеркнуты черным и красным карандашами. Эти исправления, видимо, были сделаны тем, кто готовил список "Хождения" к публикации. На л. I запись об объеме рукописи -- "175 листовъ", сделанная тем же почерком, что и аналогичная запись в рукописи ГИМ. Собр. A.C. Уварова No 261 (1757). На л. II находится неразборчивая запись: "Г-на графа Толстаго... хождение во Еросалим (троицкого ?)...". На л. II об. мелким почерком сделаны карандашные пометы о датировке путешествия Иоанна Лукьянова, упомянуты 1700 и 1703 гг.; под почти стершимися записями можно разобрать подпись "А. Л-ъ" (арх. Леонид).

В "Систематическом описании славяно-российских рукописей собрания графа A.C. Уварова" Леонид (Кавелин) выдвинул предположение, что, судя по почерку, издание памятника готовил И.П. Сахаров. Кроме этого, уточняется время хождения -- 1701 г., приводятся новые данные об авторе -- "видно, что он до монашества был московским священником, по реклу: Лукьянов", а его рассуждения по поводу обрядов восточной церкви "весьма напоминают известное "Прение" Арсения Суханова". Леонид указывал, что рукопись была "одобрена к печатанию июня 16 дня 1841 года", но почему-то осталась неопубликованной. В ней, как "и в рукописи, изданной в "Русском Архиве", есть тоже пропуски", поэтому "оригинал, с коего сделано это издание, нельзя назвать исправным"{Леонид (Кавелин). Систематическое описание... Ч. 3. С. 325-326.}.

14. ГИМ. Собр. A.C. Уварова No 13 (1759). "Путешествие в Иерусалим старца Леонтия, в 1700 г." Рукопись XIX в.; 4° (21,0 х 16,5); 170 л. (II + 167 + I), два листа в начале рукописи и лист в конце не пронумерованы; скоропись, по определению Леонида, "новейшаго письма". Текст занимает л. 1-165 об., ограничен с обеих сторон полями, тонкими вертикальными линиями от верхнего до нижнего края листа, выполненными чернилами. В рукописи нумерация цифровая, полистовая, проставлена чернилами в верхнем правом углу. Киноварные заголовки и инициалы отсутствуют. Заголовки выделяются в отдельные строки, писаны теми же чернилами и тем же почерком, что и весь текст (см. л. 1, 43 об., 53 об., 59, 63 об., 109 об., 136). Переплет картонный с кожаными уголками и корешком; на корешке переплета в тиснении растительный орнамент с позолотой.

На корешке переплета -- запись "13"; на внутренней стороне верхней обложки -- экслибрис библиотеки A.C. Уварова с вписанным от руки чернилами шифром рукописи -- "13". На л. 165 об., ниже последних строк текста, сделана запись: "165 листовъ" почерком, которым выполнены пометы аналогичного содержания в рукописях из собр. A.C. Уварова No 261 (1757), No 191 (1758). На обороте последнего непронумерованного листа рукописи, в верхнем левом углу, сохранилась карандашная запись в столбик мелкой скорописью с расчетом даты начала путешествия (декабрь 1701 г.) и возвращения паломника на родину (август 1703 г.) за подписью "А. Л-ъ" (арх. Леонид){См. подобную запись: ГИМ. Собр. A.C. Уварова No 191 (1758). Л. II об. Сведения о рукописи приводятся в: Леонид (Кавелин) Систематическое описание... Ч. 3. С. 326.}.

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ "ХОЖДЕНИЯ"

1. РНБ. Общее собр. ркп. книг (Ф. 560) Q. IV. No 410. Рукопись последней четверти XVIII в. (водяной знак: "Pro Patria" с литерами "АГ" и вензелем -- Участкина, No 707 -- 1786 г.); 4° (21,5 х 17,0); 273 л. (272 +1; текст "Хождения" занимает л. 2-266 об. (1-265 об.), остальные листы чистые или содержат только владельческие записи); полуустав. Нумерация листов рукописи двух видов: на л. 2-266 -- буквенная, сделанная переписчиком; на л. 1-272 -- цифровая, выполненная карандашом через 10 листов и относящаяся к более позднему времени. В рукописи имеются киноварные инициалы, иногда украшенные небольшим растительным орнаментом (л. 2, 4, 26, 86 об. -- по цифровой нумерации) и выделенные киноварью заголовки (л. 9, 76, 86 об., 103, 175 об., 199 об., 200, 219). Переплет -- доски в коже с тиснением, сохранились две металлические застежки; на корешке переплета вытиснено: "Леонтиево похождение", в тиснении позолота.

На л. 1 витиеватой скорописью сделана владельческая запись: "Сея книга господина белевского первой гилдии купца Василья Ивановича господина Сабинина"; тем же почерком на л. 271 написано: "Се творение светаго старца Леонтия, како хождение его от Москвы до Ерусалима... 1786 году"; на внутренней стороне нижней крышки аналогичная запись владельца рукописи: "Сея книга города Белева первой гилди купца Василья Ивановича господина Собинена. 1786 годъ"; ниже другим почерком мелкой неразборчивой скорописью сделана короткая запись: "ана Васили (?) Селина". Среди владельческих помет в рукописи есть имена "Николай", "Евдокия", "Арина", "Мария", "госпажа Мария Алексадравна Сабинина" (л. 1, 272).

Список "Хождения в Святую землю" указан в "Каталоге собрания рукописей П.И. Савваитова, ныне принадлежащих Императорской Публичной библиотеке", составленном И.А. Бычковым. В "Каталоге" дано краткое палеографическое описание рукописи, отмечено отличие текста "Хождения" от опубликованного в "Русском архиве". Собрание рукописей Павла Ивановича Савваитова, историка и археографа, члена Петербургской Академии наук, было куплено библиотекой в 1896 г. Коллекция рукописных книг собиралась Савваитовым в основном в Вологде до 1895 г. -- времени смерти владельца собрания{См.: Бычков И.А. Каталог собрания рукописей П.И. Савваитова, ныне принадлежащих Императорской Публичной библиотеке. СПб., 1900. Вып. I. С. 151; Отчет Императорской Публичной библиотеки за 1896 г. СПб., 1900. С. 11.}.

*2. ГИМ. Собр. И.Е. Забелина No 2570. Рукопись середины XIX в. (штемпель Плавской бумажной фабрики -- Клепиков, I, с. 107, No 151 -- 1854 и 1856 гг.); 4° (21,5 х 18,0); 264 л. (263 + 1), верхняя часть последнего листа оборвана так, что неясно, был ли он учтен при нумерации, л. 263-264 -- чистые; скоропись. Нумерация двойная: 1) полистовая, арабскими цифрами в верхнем правом углу, выполненная чернилами; 2) нумерация тетрадей, проставленная карандашом в верхнем правом углу арабскими цифрами. Заглавия в рукописи сделаны тем же почерком и чернилами, что и весь текст (см. л. 3, 75, 85 об., 94, 102, 174 об., 198, 218). Рукопись без переплета, представляет собой 11 соединенных между собой тетрадей.

На л. 1, 49, 134, 169, 193, 219, 262 об. имеется штамп-оттиск "Библиотека Ивана Егоровича Забѣлина"; на л. 264 об. сохранилась бумажная наклейка синего цвета "Рукописи. Императорский Российский Исторический музей. Собрание И.Е. Забѣлина. No" со вписанным от руки чернилами номером "380 (287)"; ниже еще одна бумажная наклейка белого цвета с проставленным от руки чернилами шифром рукописи "Забел 380".

Главная отличительная черта второй редакции памятника -- появление новых структурных единиц, обрамляющих путевой дневник: вступительной части, почти дословно повторяющей начало "Хождения" игумена Даниила, и краткого заключения, что придает произведению классическую трехчастную форму, свидетельствуя о целенаправленной литературной обработке текста. В проложной и финальной частях указано на авторскую принадлежность путевых записок: Се азъ, недостойный и грѣшный старецъ Леоньтий, и всѣхъ хуже, смирен сый грѣхи моими... восхотѣ видѣти святый градъ Иерусалим и землю обѣтованую... (л. 1); Конецъ хождению Леонтия-старца и его описанию (л. 265 об.).

Текст второй редакции "Хождения в Святую землю" отражает процесс гармонизации структуры произведения: последовательному и резкому сокращению подвергается цикл царьградских очерков, в то время как за счет вставок значительно увеличивается иерусалимская часть "Хождения" и рассказ паломника о возвращении на Русь. В описание святых мест вводятся указания на расстояния от одного объекта поклонения до другого в традиционных для средневековой путевой литературы единицах измерения, например: От тоя пещеры на полъдни, якобы вержениемъ камени, стоит древо масленное (л. 209). Во второй редакции по аналогии с перечнем ворот приводится "роспись" стен Иерусалима. Упоминается, например, что "в потоке Киссове" "рыбы зѣло много" (л. 128), что город Лидда от Ромли находится на расстоянии трех верст (л. 144-144 об.), что камень, на который упал Христос под тяжестью креста, в поперечнике составляет три четверти аршина (л. 203), что в оградъ пещеры Варуха сады насажены, а в саму пещеру турки пускают за плату -- съ человека по паре (л. 221 об.).

В "Хождении" появляются новые сведения о Воскресенском соборе Иерусалима. По сообщению редактора, Великая церковь была подъписана мусиею, зѣло было узорочно, а нынѣ вся полиняла и не въ призорѣ (л. 179 об.). Турки установили в ней строгий порядок: "Естли бы не такъ, то бы содомь былъ в церкви Великой и уголовъшина бы была" -- а так турокъ всякой вѣре разрядъ чинить, когда свой праздникъ, кой они празнуютъ, иныхъ вѣръ ни блиско ни припускаютъ (л. 189). В текст вводятся подробности о пещере, где был погребен Лазарь: она глубока -- три лестницы с поворотами, а лестницы куликоватые; в ней темно, нельзя идти без огня (л. 211 об.). Редактор помещает в "Хождении" подробный рассказ об извощике-арабе, который отбивал паломников от разбойников, давая иному грошъ, а иному кусъ табаку (л. 224-224 об.). Развернуто описание морской пристани в Иоппии; объяснено, почему она недобрая и зимой капитаны избегают здесь останавливаться; добавлен лирический фрагмент о прогулках паломника по берегу моря и переживаниях в связи с долгим ожиданием прихода корабля (л. 225-225 об.). Описание обратного пути на Русь дополнено подробностями о морском плавании, например, рассказом о том, как из-за сильного бокового ветра корабль отклонился от курса вправо на 200 верст (л. 238).

Для второй редакции характерно усиление публицистической направленности произведения. Появляются выпады в адрес иноверцев в описании пещер монастыря Саввы Освященного, где все построено на антитезе: прежде жили монахи -- теперь басурманы, раньше здесь были молитва, пост и слезы -- ныне жертва дияволу тутъ приноситца (л. 171). Возросла тенденциозность в изображении греческого духовенства, что в целом не противоречило авторскому замыслу -- доказать утрату древнего благочестия на христианском Востоке. Во второй редакции сатирический портрет греческого духовенства дополнен новыми чертами: живутъ в Цареграде да собакъ бьютъ, ходя по улицам; церквами Божиими торгують (л. 97 об.). Рассказ о мнимом столпнике, обосновавшемся рядом с лаврой Саввы Освященного, завершается полной сарказма репликой: Такия-та у грѣкъ столпники объманшики! (л. 172 об.). В перечень прегрешений греков, которые в шапках Богу молятся, с кушинъцами во отходъ ходят, редактор вводит новое обвинение -- рубаху в штанахъ носят (л. 98 об.), что выдает в нем старообрядца.

Антигреческое начало "Хождения" усилено выводом, что у греков нравы и поступки всѣ босурманския, а что прежния ихъ бывали нравы християнския, тѣхъ у нихъ отнюдь и слѣду нѣтъ (л. 98 об.), что греки "оскудали и вѣрою, и имѣниемъ" (л. 142). Главная отличительная черта греков, на чем акцентирует внимание редактор, -- это чрезмерная гордость: они не могут наказать жен и детей, чтобы те не потурчились, а гордосьтию надъменны! (л. 99 об.); новый греческий патриарх, ставший им благодаря даче (взятке) турецкому султану, едет с великою гордостию (л. 104 об., в первой редакции -- помпою и пыхою). Стремление к освобождению текста путевых записок от "низких" подробностей, поразительное чувство меры во всем, приводит редактора к тому, что он снимает обвинения в адрес греческих духовных властей в гомосексуализме, не упоминает, что греки содомства насыпаны и московских людей зѣло не любят (л. 99-100). С другой стороны, увеличиваются в объеме фрагменты "Хождения", где речь идет о знаках уважения к русским паломникам за границей. В произведении появляется рассказ об обеде, который устроил богомольцам в Иоппии тутошной чорной попъ (л. 139), расширена сцена в гостях у араба-христианина в Акри: подробно расписано, чем угощали и о чем спрашивали русских паломников (л. 231).

Творческое начало редакционной работы над произведением видно в многочисленных случаях распространения текста, когда редактор развивает заданную тему, дополняя и конкретизируя сообщение, например, о дорожном запасе ("всякой харчъ покупили" + вино и виноградъ, арбузы и дыни, и всячину на путное шествие, л. 115) или о препятствиях, которые пришлось преодолеть паломникам (ветр противный + не токмо что намъ было лзя ититъ, и лошеди останавливалъ, и людѣй всѣхъ, л. 20). Распространение текста может быть связано с введением редакторских уточнений или пояснений: подивилися ему -- подивилися тому сътолпнику (л. 172 об.); рано -- часа за два до свѣта (л. 49); во время бунта янычар в Царьграде жители дворы заперши да ямы копали + да добро прятали (л. 249).

О наличии источника, который позволил редактору раздвинуть границы повествования о "путном шествии" в Святую землю, свидетельствует появление в тексте таких деталей и подробностей, которых нет в первой редакции и которые не несут на себе отпечатка художественного вымысла или домысла. Редактор знает: караваны ходятъ изъ Царяграда въ Едрино въ понедѣлникъ да въ четвергъ, а в ыныя дни не ходятъ (л. 106), дорога туда силна глатка, горъ болшихъ нѣтъ и взволоки хорошия (л. 109). Он осведомлен, что в Турции вода вездъ под землею из дальнихъ мѣстъ, на трехъ вѣрстахъ и на двухъ все столпы (л. 107 об.).

Часть дополнений, встречающихся во второй редакции путевых записок Иоанна Лукьянова, имеет аналоги и параллели в памятниках паломнической литературы Древней Руси, в "хождениях" Трифона Коробейникова (упоминание, что церковь Святая Святых по-еврейски зовется Ероя -- л. 200 об., что от Гефсимании до верха Елеонской горы с полвp3;рсты будет, а от Иерусалима до горы съ верьсту будетъ -- л. 209 об.-210), гостя Василия (повторяющаяся фраза и туто поклонихомся), инока Зосимы (сообщение о раздвоении морского пути к Афону и к Иерусалиму -- л. 246) и др.{Ср.: Хождение купца Трифона Коробейникова по святым местам Востока // Православный палестинский сборник. СПб., 1882. Вып. 27. Т. 7. С. 24, 41; Хождение гостя Василия в Малую Азию, Египет и Палестину // Книга хожений: Записки русских путешественников ХІ-ХV вв. М., 1984. С. 174-176; Хождение Зосимы в Царьград, Афон и Палестину // Книга хожений... С. 125.}

При анализе текста второй редакции "Хождения" обращает на себя внимание умножение московских реалий, связанных с топографией города (Анненковъ полкъ с Арбату -- л. 19) и его климатом (зима в Иерусалиме сравнивается с весной в Москве, когда стоит теплая погода, идут грозовые дожди и часты туманы -- см. л. 215 об.). Кроме этого, расширяется свод сведений по истории России конца XVII -- начала XVIII в.: русский правитель, ради которого иерусалимский наместник оказал паломникам радушный прием, назван по имени -- царь Петр Алексеевич; дано разъяснение, почему с московских людей в Царьграде не берут гарач -- в перемирном договорѣ такъ положено (л. 85). Отметим также, с одной стороны, рост "украинизации" содержания "Хождения": назван по имени и отчеству украинский полковник Палий -- Семен Иванович (в действительности -- Семен Филиппович); значительно распространен фрагмент об обеде, который устроила паломникам жена Палия (л. 261 об.-262); русских невольников в Константинополе волнует не только, что вѣстей на Москве, но и что нового во украенскихъ городахъ (л. 82 об.). С другой стороны, идет тщательный отбор украинских реалий: в описании Глухова пропущено упоминание о полатах полковника стародубского Моклошевского (л. 17), в очерке о Нежине нет указания на то, что воевода в городе князь Мосальский -- Колцовъ том (л. 265 об.).

В целом свод новых данных в тексте "Хождения", которые можно было бы расценить как автобиографические сведения о редакторе, не противоречит, а лишь дополняет круг известий об Иоанне Лукьянове -- человеке петровской эпохи, паломнике, побывавшем в Царьграде и Иерусалиме, московском священнике, бежавшем на Ветку. Наличие в тексте вставок, которые по содержанию и стилю могли принадлежать автору, позволяет выдвинуть гипотезу, что они восходят к неизвестной редакции "Хождения", более полной, чем первая.

Одна из главных задач, стоявших перед редактором, -- упорядочить повествование, подчинить его внутренней логике, лишить тематической пестроты и хаотичности. По-новому, например, выстроено в "Хождении" описание Нежина, где сначала даются сведения об архитектурном облике города, затем о составе его жителей (л. 21 об.). Рассказ о греческой свадьбе тоже подвергся композиционной правке, в результате чего обрел логическую стройность: описание жениха и невесты сменяется характеристикой охраны, затем речь идет о поведении молодежи и отличиях между свадьбами бедных и богатых людей (л. 100 об.-101).

Во второй редакции произведения пропущен пересказ чуда из "Жития Георгия Победоносца" (л. 141), так как это являлось отступлением от прямой логики повествования, нарушало композиционную целостность описания церкви Святого Георгия. Руководствуясь здравым смыслом, полагая, что сотников в районе киевского перевоза не могло быть так же много, как стрельцов и караульных, редактор правит чтение первой редакции караулщики, сотники и стрелцы на сотенной со стрелцами и с караулщиками (л. 24). Он заменяет слово дубровою на степью, ибо выше упоминалось, что паломники шли степью горелою (л. 36); пропускает фразу въ Ясех и напевали, так как далее в очерке сообщается: путешественники устроились на ночлег, не доехав Ясей за 5 верстъ (л. 40).

Редактирование произведения велось с целью придания его структуре дневникового характера. Образцом для подражания могло послужить известное Иоанну Лукьянову "Пименово хождение в Царьград", часть которого оформлена в виде дневника путешествия{Пименово хождение в Царьград // Книга хожений... С. 112-116.}. Во второй редакции, по сравнению с первой, больше путевых очерков открывается указаниями хронологического порядка, например: Генъваря въ 16 день поидохомъ из Сѣвска в малороссиския городы за рубѣжъ, а день уже к вечеру приклонился... (л. 15 об.-16) вместо чтения первой редакции: А день уже к вечеру преклонился, поидохомъ из Севска генваря въ 16 день...

В "Хождении" Лукьянова появляются новые датировки, которые, скорее всего, являются результатом исследовательской работы редактора. Исходя из анализа текста путевых записок, он высчитал, на какой день приходилось то или иное событие. Дату июня в 25 день (л. 108 об.) редактор мог установить, опираясь на временную координату предшествующего очерка -- "24 июня". Хронологические расчеты позволили ему определить, что из Адрианополя в Царьград паломники отправились июля въ 13 день (л. 112), тогда как в первой редакции это событие не было датировано. В "Хождении" появляется известие, что Лукьянов отправился в обратный путь по морю "передъ Троицыном днемъ" (л. 250 об.), а также сообщение о пребывании русских паломников в Иерусалиме не летом, а зимою, когда длинные ночи (л. 216). Стремление редактора к хронологической точности повествования видно из сравнения начальных фрагментов рассказа о путешествии Лукьянова к устью Нила: И от полудни... (I ред.) -- И въ понедѣлникъ на 2 недели поста о полудни... (II ред.).

Сравнение редакций позволяет выявить разночтения в датировках событий и указаниях на их длительность. Согласно данным второй редакции, в город Лихвин паломники отправились не 31 декабря, а 1 января; из Ромли в Иерусалим вышли не 28 октября, а 28 ноября; раизъ-турок возил их по морю 4 недели, а не 4 дня. Как правило, разночтения подобного рода объясняются ошибками редактора или переписчика, реже -- желанием "справщика" внести коррективы в хронологию хождения, основываясь на анализе содержания произведения.

Рукописным характером бытования памятника вызвано привнесение в текст ошибок в именах собственных, причем это касается как топонимики (названий городов и сел, рек и морей), так и ономастики (имен библейских героев и исторических деятелей, русских купцов и греческих монахов). Село Ениково (Яниково) во второй редакции может называться Енинково (л. 250), Добряги -- Добрякино; купец Кадмин выступать под фамилией Казмин (л. 250 об.), а Феодорит Блаженный именоваться Феодором (л. 29).

Вариативность именослова в текстах разных редакций объясняется рядом причин. Во-первых, огрехами переписки; во-вторых, стремлением редактора приблизить написание топонима к современной норме (Едринъпол -- Андреянъполъ); в-третьих, тенденцией к унификации названий одного и того же географического объекта (Еросалим, Иеросалим, Иерусалим -- Иерусалим); в-четвертых, заменой литературной формы разговорной или диалектной (Евсевий -- Евсѣй, Фастов -- Хвастов); в-пятых, равнением редактора на древнерусскую традицию: название города Дамаск он меняет на Шама, потому что последнее встречается в записках средневековых паломников. По свидетельству "Хождения" Трифона Коробейникова, именно так турки называют этот город; о "Шамских вратах" упоминается в произведении Ионы Маленького; и для гостя Василия Дамаск -- это "Шам" {См.: Хождение купца Трифона Коробейникова по святым местам Востока... С. 5; Хождение гостя Василия в Малую Азию, Египет и Палестину... С. 172; Повесть и сказание о похождении во Иерусалим и во Царьград со иерусалимским патриархом Паисием Троицкого Сергиева монастыря черного дьякона Ионы, пореклому Маленкого, и о возвращении его оттуду в богоспасаемый и славный, в царствующий великий град Москву // Православный палестинский сборник. СПб., 1895. Вып. 42 (3). Т. 14. С. 8.}.

Редакторская работа над стилем "Хождения" видна в стремлении наполнить текст общими для паломнической литературы местами, этикетными формулами выражения чувств. Фраза и возрадовалися тогда (I ред.) распространяется за счет приличествующих высокой литературе топосов: А сами возърадовахомся и от слезъ удержатися не возъмогохомъ (л. 22 об.), причем распространение текста может быть весьма значительным:

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ

И тако мы, убравшися совсемъ, пошли, Богу помолясь, в путь свой... (л. 133-133 об.).

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ

И тако мы, убравшися совсѣмъ, и помолившеся Господу Богу и Прѣсвятей Богородицы, и призвавши всѣхъ святыхъ въ помощь, и поклонихомся святому граду Иерусалиму, поидохомъ въ путь свой... (л. 223).

Подобный прием встречается в описании иерусалимского Воскресенского собора, где содержится вставка лирического пассажа на тему "от радости всѣ бывшия скорби забыли", заданную в первой редакции памятника (л. 154 об.).

Устойчивой является тенденция, идущая от традиционного в средневековой литературе мотива самоуничижения автора, когда местоимение мы (рассказ в "Хождении" ведется от 1 л. мн.ч.) сопровождает определение грѣшнии. Заимствование у предшественников фактических сведений и готовых литературных формул не возбранялось древнерусскому книжнику. Этому творческому принципу следовал автор, а затем редактор "Хождения в Святую землю". Подобная работа с текстом не означала, "чтобы у кого-либо из них недоставало книжнического искусства, а просто только то, что такое списывание было общим обычаем"{Пыпин A.Н. История русской литературы. СПб., 1898. Т. 1. С. 393.}. Обычай, традиция, канон -- то, к чему писатели-старообрядцы относились трепетно и бережно, возводили в культ.

Литературная обработка текста проявилась в округлении чисел, например, суммы тарелей, отнятых у паломников разбойниками-арабами. Если в первой редакции это ряд, состоящий из цифр 8, 20, 30, то во второй его образуют числа 10, 20, 30. Выявлена и другая тенденция: сведения о количестве или стоимости лишаются элемента приблизительности, даются как точные: человѣк тысячи с полтары -- "1500" (л. 145 об.); тысячи три златыхъ -- 3000 золатыхъ (л. 104 об.). При этом цифры, явно преувеличенные, исправляются на более правдоподобные. По версии редактора, жена полковника С. Палия выслала встретить караван паломников не 500 человек конницы, как сообщается в первой редакции, а всего 50 (л. 261).

Значительно расширяется состав эпитетов и сравнений, сопровождающих описание святых мест: Царьград -- преславны и дивный (л. 75); Елеонская гора уподобляется Эдему. Там, где поэтизмы, используемые редактором, имеют фольклорную основу, они, скорее всего, восходят к авторскому тексту, например: сравнение жен греческих матросов с богатырями (л. 116), каравана с маковым цветом (л. 109), арабских городов и сел с песком морским (л. 123 об.). Усиление эмоциональной выразительности повествования за счет "литературности" описаний, что свойственно творческой манере редактора, можно проиллюстрировать следующими примерами: день к вечеру приходить -- день к вечеру преклонился (л. 3 об.), благодарихомъ Бога -- благодарение Богу воздахомъ (л. 6 об.), нужно переезжать -- нужда великая переезъжать (л. 8), немощныя -- люди, недугомъ одержимыя различными (л. 213 об.).

Во второй редакции "Хождения" распространение текста часто идет за счет однородных синтаксических конструкций, что делает прозу ритмически организованной: созва к себъ сродниковъ и друзей + и приказныхъ людей (л. 15); А все намъ радел + всякою нужъдою пекся, и промышлялъ, и напутствовалъ (л. 15). Яркий пример ритмизации прозы -- описание морской болезни, которой страдал паломник:

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ

...тогда морской воздух зело мне тяжекъ стал, потом и в том часе занемоществовал и стал блевать (л. 35).

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ

...тогда морский возъдухъ зѣло мнѣ тяжекъ стал, и в томъ часу я занемощевалъ и сталъ кормъ вонъ кидать, сирѣчъ блевать

(л. 54).

Описания подобного рода -- редкость в тексте второй редакции "Хождения", который сознательно и последовательно освобождался от всего, что было связано с низкой действительностью, с телесным и греховным в поведении человека. Рассказ паломника о морской болезни здесь сокращен и лишен натуралистических подробностей (За 10 летъ пищу и ту вытянет вон!); пропущено сообщение, что в Киеве грязно силно бываетъ на Подоле; нет упоминаний о том, как греки за едой помногу за щоку мѣчутъ, а арабы-разбойники дерутся между собой за кусок хлеба, вырванного из рук паломника. В разряд сокращений попали также упоминание о Петровском кружале в Москве (кабаке на улице Петровка), описание системы общественных туалетов в Стамбуле и сравнение ее с московским обычаем, когда баба при мужиках такъ и прудит.

Результат редакторской работы над текстом -- изъятие сцен, где присутствует "смеховое начало", идущее, по средневековым понятиям, от дьявола. Из "Хождения" удалены следующие фрагменты: рассказ о том, как спутники Лукьянова ходили в константинопольский зоопарк смотреть льва, а тот оказался мертвым; сцена на корабле, когда паломники ладону напустили поболе росова, чтобы турки-таможенники побѣжали и больше их не видели, а купцы сохранили с десяток рублей; описание демонстрации беем своего уважения к султану: целуя грамоту, он возлагает ее на главу, затем прикладывает к челу, -- о чем не без иронии рассказывает писатель-путешественник. В сцене прения с греками о том, где рыба лучше, в Константинополе или Москве, опущена авторская ремарка (да толко что нелзя смеятся-то).

Редактор-старообрядец, атрибутируя текст ветковскому монаху Леонтию, счел недопустимым в паломническом "Хождении" упоминание о красоте польских евреек, описание нравов турчанок и гречанок. Кроме этого, целенаправленно и повсеместно текст путевых очерков был освобожден от вариаций на тему "пития хмельнова". Сокращению подверглись воспоминания паломника о радушии киевского воеводы, угощавшего путников пивом и вином, об игумене греческого монастыря в Царьграде, который часто зывалъ къ себъ вина церковного пить, о монастырской трапезе в Иерусалиме, где "поклонников Гроба Господня" "виномъ поили нескудно", прежде чем собирать с них деньги. В тексте второй редакции появляется сообщение о греческом монастырском уставе, по которому после обедни старцам подносят по финъжалу араки, однако его, как и в первой редакции, сопровождает назидание: тот монах у чести, кто вина церковнаго не пьетъ (л. 157 об.).

При редактировании из текста "Хождения" были удалены фрагменты, непосредственно не связанные с рассказом о "путном шествии" в Иерусалим и обратно, лишние подробности, осложнявшие развитие основной сюжетной линии. При этом путевые записки лишились ряда колоритных жанровых сцен, оформленных как диалоги паломника с арабом-извощиком, турком-таможенником, пашой и воеводой. Купюры подобного рода, скорее всего, объясняются редакторской установкой на идеализацию личности паломника, очищение его образа от бытовой конкретики и индивидуальных примет. Не случайно владелец рукописи (РНБ. Q. IV. No 410), содержащей самый ранний из известных нам списков второй редакции "Хождения", оставил запись, датированную 1786 г.: "Се творение светаго старца Леонтия, како хождение его от Москвы до Ерусалима" (л. 271). Видимо, создание второй редакции произведения связано с процессом канонизации Леонтия Ветковского.

Редактор подверг сокращению прежде всего константинопольский цикл путевых очерков, самый большой по объему в "Хождении" и, в отличие от иерусалимского цикла, более светский по содержанию. Рассказ о пути в Святую землю у Иоанна Лукьянова занимал больше места, чем описание иерусалимских святынь, и это нарушало жанровую традицию. Чтобы исправить положение, из текста были удалены упоминания о прогулках паломников по Царьграду, о встречах с русскими невольниками, о константинопольском пожаре и др. Во второй редакции резко сокращается количество и объем лирических фрагментов на тему дорожных тягот, особенно если рассуждения о путной нужде сопровождались помышлением назад итти. Из текста устраняются сведения о паломниках, не дошедших до Иерусалима из-за бедности, немощи и плотских недостатков (это спутники Иоанна Лукьянова -- Адриан и запорожский казак Петрушка).

Пропуск текста объясняется и причинами идеологического характера. Возвышая Российское государство как последний оплот православия, редактор опускает рассуждения автора "Хождения" о том, что Москва редка строением, потому что это новый город, по сравнению с Константинополем. В описании каменного моста в турецком селе нет упоминания, что он дивно зѣло здѣланъ... добро бы не дивнѣе нашего, московского. Ряд сокращений выполнен, чтобы ослабить мотив преклонения паломника перед прекрасным нехристианского происхождения. Во второй редакции нет сравнения ночного Стамбула, украшенного огнями минаретов, со звездным небом, а также авторского признания, что это ненасытный град, чтоб присмотрился: тут хорошо, а инде и лутче! Паче же у нихъ у мечетовъ забудется: все на нихъ смотришь да около ихъ ходишь (л. 80). Пропущены рассуждения паломника о похожей на земной рай удивителной зѣмле Египетской и о болгарах-потурнаках, у которых искра-та есть християнская. В тексте второй редакции отсутствуют примечания, что Гроб Господень держат французы-латыни, а по бокам Великой церкви -- службы еретическая.

В ряде случаев зафиксирован пропуск хронологических указаний, соотнесенных с церковным календарем (см. л. 7, 11 об., 231, 247). Временной ориентир в суботу Акафистову заменен на суботу 5 недели поста по аналогии с последующей датировкой "и в неделю шестую" (л. 68 об.). Это может быть следствием тенденции к унификации хронологических указаний в тексте произведения и усилению их связи с пасхальным календарным циклом. Возможно, редактор, в отличие от автора "Хождения", не был священнослужителем и не разбирался в тонкостях богослужебной практики, однако он хорошо знал Священное Писание. В разряд сокращений во второй редакции попадают хронологические данные, связанные с библейской историей легендарно-апокрифического характера -- упоминания, что Соломон создал Иерусалимский храм в 2 дня (по свидетельству Библии, -- 3 Цар. 5, 3-38, -- он возводился 7 лет), что Пресвятая Богородица была введена во храм трию лѣть.

Сокращение текста могло быть мотивировано наличием повторов в первой редакции памятника: сообщения, что в греческой церкви читают не весь канон, а только три песни; эпизода чудесного спасения паломника от разбойников в окрестностях Иерусалима; молитвы во время шторма и др. Стилистической правке подвергаются фрагменты, где есть повторы родственных слов. В отрывке ...туть мы объдали. И, пообъдавь... редактор заменяет слово пообъдавь на выражение, близкое по значению, -- ядши хлѣба (л. 4). Однако в результате правки текста могут возникать новые повторы, не замеченные редактором. На л. 265 абзац открывает и завершает сообщение о пребывании паломников в Киеве в течение шести недель.

Во второй редакции "Хождения" встречаются механические пропуски, возникшие при переписке. Как правило, пропускается текст, обрамленный повторяющимися словами, например: и стали [в монастыре у Николы, порекломь Голя. И стали]. Пропуски текста ведут к "затемнению" его смысла, что наблюдаем на л. 255 об. при пропуске фразы слезут с коней, которая читается в первой (л. 152) и в третьей (л. 74) редакциях: A гдѣ на мостахь и на гатехь человѣкъ 20 или 30 [...] да черезь переправу перепроваживаютъ, и на л. 262 при пропуске словосочетания два дни, которое содержится в тексте первой (л. 155 об.) и третьей (л. 76) редакций: И ехоли мы до Киева [...], и приехоли мы вь Киевъ. Пропуск части предложения и турчанинь листь прочелъ на л. 59 привел к тому, что слова турка стали восприниматься как речь паломника.

Случаи искажения смысла во второй редакции возникают в результате неудачного сокращения текста, возможно, с целью избавления его от повторов: ...поидохомъ к богоспасаемому граду Калуги. [И пришли (приидохомъ) в богоспасаемый градъ Калугу] въ пятокъ въ 3 часу нощи (л. 4). То же самое может происходить из-за вставок и уточнений, например, в описании Великой церкви, у врат которой, согласно первой редакции, было 11 столповъ мраморных да 3 аспидных, то есть 14; во второй редакции их стало 11 -- 8 мраморных да 3 аспидных (л. 189 об.). Редакторская правка текста является не всегда удачной, особенно когда нарушает эмоциональный настрой повествования (замена крикъ да стонъ на крикъ да стукъ -- л. 146 об.) или ведет к разрушению типичных либо для стиля Лукьянова, либо для стиля древнерусских "хождений" языковых формул (замена златое дно на златое око -- л. 124).

Как показывает анализ текста, редактор "Хождения" при обозначении стоимости товара или услуги придерживался монетной системы, введенной реформой Петра I в 1698-1704 гг. Так, он устранил указание на ходивший во второй половине XVII в. грош, заменив выражение по грошу на две копейки (л. 81). Известно, что с 1698 г. денежная система России стала основываться на десятичном принципе, самом передовом в Европе, и 1 рубль стал равняться 100 копейкам, или 1 талеру. В тексте второй редакции талер везде именуется тарелем и изменены единицы счета денег: две копейки -- 4 дѣнги (л. 69), 3 копейки -- 6 денегъ (л. 100), семь гривенъ -- 23 алтына двѣ денги (л. 45), 20 копеек -- двѣ гривны (л. 254); 3 копейки -- алтынъ (л. 254). Кроме этого, появляются разночтения, связанные с переводом единиц одной национальной денежной системы в другую. В первой редакции указано, что левок ходит по 43 пары, во второй редакции -- по 46 пар; здесь же сообщается, что за червонный венѣцейский дают не 111 пар, а 111 и 112 пар (л. 81 об.).

При сравнении первой и второй редакций "Хождения" были обнаружены расхождения в языке:

а) на фонетическом уровне, связанные с твердостью-мягкостью, звонкостью-глухостью согласных, историческими чередованиями и диалектными особенностями речи (исповедь -- исповѣтъ, л. 100; морозь-мразъ, л. 12; церкви -- цръкви, л. 145; жрало -- жерело, л. 204; игумна -- игумена, л. 125; ступеней -- ступней, л. 187; ночью -- нощию, л. 27 об.; хороша -- хороца, л. 17; еже -- уже, л. 41; в час -- у час, л. 87; целуютъ -- цалуютъ, л. 186; мнится -- мнитца, л. 186; и др.);

б) на лексико-семантическом уровне (растахомся -- разыдохомся, л. 6; зело, веема -- велми, л. 5, 13; борошенъ -- рухледъ, л. 8; добро -- споможение, л. 16 об.; господин -- хозяин, л. 18 об.; наскучил -- надоелъ, л. 48; покляпилась -- похилилась, л. 74; понемногу -- мало, л. 96 об.; здравствовать -- поздравлятъ, л. 101 об.; из-за трапезы -- изо стола, л. 153; богатыя -- нарочитыя, л. 161 об.; свѣтятся -- блещатъ, л. 167; и др.);

в) на словообразовательном уровне, связанные с употреблением форм без уменьшительных суффиксов (овсеца -- овса, л. 8; сенца -- сѣна, л. 9 об.; писмецо -- писмо, л. 61 об.; старчикъ -- старецъ, л. 68; посошокъ -- посохъ, л. 100; винца -- вина, л. 161 об.; предѣлецъ -- предѣлъ, л. 176 об.), с заменами слов на формы, имеющие другие приставки и суффиксы (доѣзжая -- проезжая, л. 20 об.; потихъ -- утихъ, л. 20 об.; по-турски -- по-турецки, л. 98 об.; гостин -- гостиное, л. 109 об.; турчанин -- турчинъ, л. 191 об.) и др.;

г) на морфологическом уровне, например: последовательная замена формы простого прошедшего времени на аорист (встали -- востахомъ, л. 3 об.; проводилъ -- проводи, л. 7; свѣдали -- свѣдоша, л. 12 об.; вошли -- внидохомъ, л. 177); преобразование кратких форм прилагательных в полные (велика -- великая, л. 12; кривъ -- кривой, л. 118; наги -- нагия, л. 120); наличие разночтений в окончаниях падежных форм существительных (городке -- городку, л. 34; товарищей -- товарищевъ, л. 13 об.; жителей -- жителѣвъ, л. 16 об.; грековъ -- грекъ, л. 89; ефимковъ -- ефимокъ, л. 93); вариантность в категории рода у заимствованных слов (мечеть -- мечет, харчъ -- харч, ж.-м.р.);

д) на синтаксическом уровне: замена союзов и союзных слов в сложноподчиненных предложениях (яко -- что, л. 16 об.; коя -- которая, л. 168), конструкции поехал к Москвѣ на поехал в Москву, л. 18 об.; избавление текста от инверсий (4 часа ударило ночи -- 4 часа нощи ударило, л. 9; живет воевода -- воевода живетъ, л. 26); переход от бессоюзной связи в предложении к союзной: ...и придумали: послали почту в Царъград к салтану... -- ...и придумали, и послали почъту... (л. 239 об.).

Характерная примета редакторской работы с текстом произведения -- тенденция к унификации глагольных форм: Потомъ мы поклонихомся ему и отпустихомся [в I ред. -- отпустилися] на море (л. 233). Если в первой редакции "Хождения" глагольный ряд предложения мог включать разные формы прошедшего -- ходихом... смотрихом... дивилися, то во второй редакции последняя форма правится по аналогии с предыдущими на дивихомся (л. 153 об.).

У редактора, в отличие от автора "Хождения", иное отношение к использованию заимствованной лексики. Многократны случаи пропуска иностранных слов в прямой речи при сохранении неточного перевода их значения: [Пеки адамъ], доброй-де человѣкъ Халовъ (л. 237); [Анасы секимъ евуръ], лихой-де попасъ (л. 61). В последнем примере пропущено выражение, которое относится к разряду ненормативной лексики. Иногда иностранное "речение" заменяется на его русский эквивалент (салтан -- турецкий царь, л. 111; арака -- горѣлка, л. 197 об.); следы обратного процесса встречаются реже и, как правило, служат для уточнения значения слова (разбойниковъ -- курсановъ, сирѣчъ от араповъ, л. 151). Из описаний исключены заимствованные слова, значения которых автор не знал или не истолковал: хананея, чефуты, гомалы -- в основном это лексика бытового характера или имеющая сниженную стилистическую окраску.

В тексте второй редакции "Хождения в Святую землю" встречаются образцы народной этимологии иноязычного слова (яковитка -- яковошка, л. 197 об.). Регистрируются случаи вариантности форм иноязычной лексики, по сравнению с первой редакцией произведения: фуртуна -- фортуна в значении 'буря' (л. 242); когве -- кофей {Об определенном временном разрыве между первой и второй редакциями памятника свидетельствует форма кофей, первое известное употребление которой "Словарь русского языка XVIII века" относит к 1749 г., в то время как форма кагве -- когве (тур. kahve), рано вышедшая из языкового оборота, фиксируется уже в 1701-1703 гг. Отметим факт употребления формы "кофий" в раннем списке "Хождения", датированном 1734 г. -- ГИМ. Собр. A.C. Уварова No 261 (1757).} (л. 228). Для второй редакции характерно введение и использование на протяжении всего текстового пространства греческого слова питропосъ (питросъ) в значении 'наместник'. Новые лексические заимствования сопровождаются глоссой или толкованием (елдеганъ, сирѣчъ гостиной дворъ, л. 70), иногда этимологической справкой (до Малова Египта, а по-турецки Домять, л. 231). В старый перевод иностранных слов вносятся уточнения, связанные с изменившейся российской действительностью. Если в первой редакции слово изупаша толкуется как полковой воевода, то во второй редакции оно переводится как полковник (л. 252 об.). В данном случае термин "воевода" употребляется в значении "военачальник" (как военный чин отменен в петровское время, как административная должность -- в 1775 г.).

Сопоставительный анализ редакций путевых записок Иоанна Лукьянова позволяет сделать вывод о наличии тенденции к освобождению текста от просторечных и диалектных форм, выражений типа: да руками разно; обушком межи крыл... суетъ; ну-ста, смотри же; зѣло бѣсъ прокудливъ в нем был, лихой, бросал окаянной. Процесс редакторской правки с целью сделать текст более книжным, литературно обработанным иллюстрируют следующие примеры:

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ

Все сперва, всякое дѣло с приступу лихо, а потом обуркается, такъ и знакомо станетъ (л. 83).

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ

Все сперьва, всякое дѣло дико, а потом осмотритца, такъ и зънакомо станеть" (л. 120-120 об.).

Низкие "речения" и примеры стилевой дисгармонии остались в отрывках религиозно-полемической направленности (У грѣкъ толко ета добродетель мотаетца и дураку законъ не писан -- л. 90 об.) или в оценочных суждениях в очерках бытового характера (Мы подивилися тѣмъ бабамъ -- богатыри, лихоманки! -- л. 116). Случаи появления в тексте новых просторечных форм довольно редки (хотя -- хошъ, л. 108 об.; почти -- почитай, л. 131 об.; ужас -- ужасть, л. 151 об. и ужесть, л. 54 об.).

Высокость стилю "Хождения" во второй редакции придает сознательная архаизация написания слов, более последовательное употребление буквы "ять" (нѣтъ, грѣческой, мѣсто -- л. 187), появление "ь" и "ъ" в середине слов, как правило, на стыке приставки и корня (ѳозъмогохомъ, въскорѣ), корня и суффикса (глуховъской, боголюбъца). Из двух близких по значению выражений "путное хождение" и "путное шествие" редактор чаще использует второе (см. л. 5 об.), что свидетельствует о предпочтении им высокой лексики. На морфологическом уровне этому способствует замена форм прошедшего времени на аорист.

Подведем итоги. На вопросы: кто, когда и где создал вторую редакцию "Хождения в Святую землю" -- нельзя дать однозначных ответов. Очевидно, что редакция возникла не позднее середины 80-х годов XVIII в. -- времени, которым датируется самый ранний из известных списков этого вида. Составление редакции, скорее всего, связано с процессом канонизации старца Леонтия, которому было приписано создание "Хождения в Святую землю". Владельческие пометы на листах списка (одного времени с водяными знаками рукописи), принадлежащие белевскому купцу первой гильдии Василию Ивановичу Сабинину, делают вероятным участие в редактировании книги белевских старообрядцев, сохранивших память о паломничестве, маршрут которого пролегал через их город. Из документов, находившихся в архиве Синода, известно, что деятельность Леонтия Ветковского простиралась на старообрядческие скиты и общины Твери, Торжка, Ржева, Вереи, Калуги и Белева. Создателя редакции следует искать в числе людей литературно образованных, хорошо знавших жанрово-стилевой канон паломнического "хождения". Наличие вставок в тексте произведения, не имеющих аналогов в предшествующей путевой литературе и близких к стилю Лукьянова, позволяет выдвинуть гипотезу о существовании не известной нам редакции памятника, более пространной, чем первая.

ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ "ХОЖДЕНИЯ"

РНБ. Общее собр. ркп. книг (Ф. 560). F. IV. No 319. "Путешествие Иоанна Лукианова". Рукопись последней четверти XVIII в. (водяные знаки: вензель -- типа Тромонин, No 1099 -- 1742 г., No 1100-1748 г.; герб Ярославской губернии, по Клепикову, II, третьего типа -- 1748-1751, 1756 гг., по Тромонину, No 427 -- 1748 г.; "Pro Patria" с литерами "АГ" и вензелем -- Участкина, No 707 -- 1786 г.); 1° (34,0 х 21,5); 78 л. (76 + II; л. I -- поздний, без филиграней, с комментарием С.А. Соболевского; л. II -- единственный в рукописи с филигранью герба Ярославской губернии, на нем рукой С.А. Соболевского написано название произведения; л. II об. -- чистый); полуустав. Нумерация листов цифровая, выполнена рукою С.А. Соболевского: сверху черными чернилами указан номер листа, красными -- номер страницы; в нижнем углу каждой страницы дано указание на количество строк (как правило, на странице 40-41 строка). В рукописи есть выделенные киноварью инициалы (л. 1 и л. 1 об.) и целые строки (л. 2-7, 8, 9-12 об., 13 об.-16 об., 21 об.-22, 26, 27 об.-28 об., 30 об.-34 об., 36-37, 38, 39, 40 об., 42 об., 43 об.-44, 46 об.-47, 48-48 об., 54-55 об., 56 об.-57, 60, 61, 63, 65 об.). Текст на листе с двух сторон очерчен полями (двойными вертикальными линиями, проходящими от верхнего края листа до нижнего; поля от внешнего края -- 3-4, 5 см, от внутреннего края -- 2-2, 5 см). Переплет рукописи (XIX в.) сделан из плотного картона; на кожаном корешке переплета вытиснено: "Путешествие Лукьянова".

На внутренней стороне верхней обложки -- экслибрис С.А. Соболевского, книжный знак из белой бумаги: "Ex Bibliotheca Sobolewskiana" со вписанным от руки номером "22"; здесь же помещен текст дарственной: "В Императорскую Публичную библиотеку от С.А. Соболевского" -- и новый шифр рукописи "F. IV. No 319". На л. I запись рукою С.А. Соболевского: "Эта рукопись доставлена мне из Орла в 1853-м году. Переплет на ней был старинный кожаный; никаких приписок или заметок нигде не находилось, кроме No 21-ого и слова путешественникъ, написанных внутри переплета. Вышеозначенные номер и слово, равно как и следы сургуча, оставшагося на переплете снаружи от приложенной прежде печати, подают мне повод думать, что прежний владетель приобрел рукопись с аукционного торга описаннаго почему-то имущества. Старый переплет я заменил новым: во-первых, за ветхостию, во-вторых, в намерении удостовериться разшивкою тетрадей, не было ли в начале или конце вырванных листов. Оказалось, что все тетради состоят из полных листов и что, следовательно, ничего вырваннаго нет, это не мешает, однако же, предполагать, что в конце была особенная, более или менее полная тетрадка или даже лист (но лист отдельный) для описания путешествия И. Лукьянова от Нежина до дому. 22 генваря 1856 года. С.А. Соболевский". На л. II -- название произведения, сделанное Соболевским: "Путешествие Иоанна Лукианова". Фрагмент текста на л. 54-54 об. от слов "и от того камени поидохомъ въ юдоль Асафатову", выделенных киноварью, до слов "и вышедъ вонъ изъ церкви Пресвятыя Богородицы" включительно выделен С.А. Соболевским. На полях л. 54 его рукою записано: "Все это место следует на страницу 113-ую (лист 57-ой), что там и оговорено переписчиком. С. Соболевский. 1855 г. Москва". На л. 57 красными чернилами выделены слова, написанные киноварью: "читай: и от того камени поидохомъ въ юдоль Асафатову, писано ниже описания Иерусалимскова и паки здѣ", а на полях помета Соболевского: "Сюда следует поместить 35 строк с 54-го листа".

На полях л. 1, 25, 50, 76 об. проставлена печать Императорской Публичной библиотеки; на обороте последнего листа рукою библиотекаря И. Бычкова сделана запись о количестве листов в рукописи (II + 76). В "Отчете Императорской Публичной библиотеки" отмечено, что рукопись XVIII в. была подарена С.А. Соболевским в 1867 г. {См.: Отчет Императорской Публичной библиотеки за 1867 г. СПб., 1868. С. 148.}

Список "Хождения" Иоанна Лукьянова опубликован П.И. Бартеневым в "Русском архиве" (М., 1863. Вып. 1-5.). При сличении издания с текстом рукописи были выявлены следующие отличия:

1. Осуществлены изменения в рамочной структуре текста: произведение получило название, отдельные структурные единицы выделены заголовками, например: Царьградъ (л. 16 об.);

2. Текст в ряде случаев избавлен от инверсий: старцы простыя (л. 19) -- простые старцы;

3. Пропущены нецензурные слова и выражения (блядины дети, л. 19);

4. Встречаются ошибки в передаче текста, где есть буквенное обозначение цифр: а в значении "первый" (л. 15) в издании идет как союз я;

5. Есть случаи неправильного прочтения рукописного текста: до нощи (л. 68 об.) -- да ночью;

6. Текст произведения иногда неверно поделен на предложения: И поутру стахомъ, въ селе тутъ коней кормили и сами ели (л. 5 об.);

7. В издании обнаружены пропуски текста механического характера, обычно на уровне отдельных слов: очень дорогъ (л. 13) -- дорогъ; Слава тебе, Господи! (л. 28 об.) -- Слава, Господи! -- или фраз: идутъ и опять (л. 2), что патриархъ греческой умеръ (л. 31 об.), "я гдѣ, Богъ весть" (л. 56 об.);

8. Пропущены фрагменты текста, связанные со спецификой старообрядчества: ...а к тому бы усердию да простоте да правая вера -- все бы святыя были люди (л. 8); Сложение персть какъ свидетелствуетъ Феодоритъ Блаженный и преподобный Максимъ Грекъ; крестился онъ двома персты -- тако теперьво ясно и по смерти его плоть мертвая свидетельствуешь на обличение противниковъ (л. 9); ...такое же изображение въ перстахъ. Что уже боле того свидетелства, что нагия кости свидетелствуют?! Мы уже и кои съ нами были достоверно досматривали сами, дерзнули: поднимали ихъ руки и смотрели, что сложение перстовъ -- два перста и разгнуть нелзя, разве отломить, когда кто хощетъ разгибать (л. 9);

9. Есть пропуски, возникшие в результате литературной правки (см. л. 10 об., где текст избавлен от повтора фразы изъ рукъ, что сабаки, рвутъ) {В тексте произведения много повторов, возникших либо как проявление устного мышления, сказовой манеры повествования, либо в результате того, что создатель "Хождения" не успел отредактировать написанное. На наш взгляд, обилие повторов -- примета авторского стиля с его сознательной установкой на стихию разговорной речи.};

10. Тенденция сознательной правки текста публикатором прослеживается и на лексико-семантическом, словообразовательном уровнях, ср.: государства (л. 8) -- царствѣ, корабленники (л. 14 об.) -- корабельники;

11. Издатель исправил явные неточности, например, в описании Киева церковь хороша Михаилы Затворника на церковь хороша Михаилы Златоверхова (с. 12);

12. Заменил цитаты из Священного Писания, которые автор приводил по памяти, на точные и пространные, с отсылкой к первоисточнику (ср. евангельский текст на л. 55 рукописи и на с. 78 издания);

13. Отрывок, читающийся на л. 54-54 об. (со слов и от того камени поидохомъ въ юдоль Асафатову, выделенных киноварью, до слов и вышедъ вонъ изъ церкви Пресвятыя Богородицы включительно), должен быть расположен на л. 57, на что указывает запись, выполненная рукою писца: "читай "и от того камени поидохомъ въ юдоль Асафатову", писано ниже описания Иерусалимскова и паки здѣ" (л. 57). Это было замечено еще С.А. Соболевским, который выделил фрагмент на л. 54-54 об., сделав на полях помету: "Все это место следует на страницу 113-ую (лист 57-ой)". В издании данный отрывок перемещается без мотивации причины и отсылок к пометам в рукописи;

14. Текст "Хождения" приближен к орфографии XIX в. (кочевыя -- кочевые, денги -- деньги, чюдо -- чудо), избавлен от ошибок (салдат, мелачъ, корован) и вариативности в написании одного и того же слова (в рукописи встречаются формы ушелъ и ушолъ, в издании -- только ушелъ); правке подлежит употребленная автором иноязычная, просторечная и диалектная лексика (присталь исправляется на пристань, бола на была, матрозы на матросы), проведена унификация написаний имен собственных с учетом современной нормы (Стамбулъ вместо Станбулъ, Родосъ вместо Родость).

Таким образом, издание "Хождения", осуществленное П.И. Бартеневым в "Русском архиве", нельзя назвать научным: текст опубликован по одному списку поздней редакции, издан не целиком и с ошибками, слог списка в значительной мере поновлен. Однако это нельзя ставить в вину публикатору: подобные принципы издания древних памятников считались в то время чуть ли не нормой, отражая общее состояние текстологии как науки. Кроме того, следует помнить, что изучение любого произведения рукописной традиции бытования, как правило, начинается с предварительных, выполненных по случайным спискам, изданий.

Главный отличительный признак третьей редакции "Хождения в Святую землю" -- наличие в начале произведения проезжей грамоты, где содержатся сведения об авторе -- московском жителе, священнике церкви Покрова Богородицы Иоанне Лукьянове. В документе сообщается, что по указу царя Петра Алексеевича он отпущен для моления к Гробу Господню въ государство великаго государя Мустофы-салтана, величества турскаго, во святый градъ Иерусалимъ и что паломника надлежит пропускать съ людми и съ рухледъю какъ туды ѣдущаго, такъ и назадъ возвращающагося, вездъ безъ задержания со всякимъ вспоможениемъ по перемирному договору (л. 1). Проезжая грамота датирована 15 июня 1710 г., что расходится с реальным временем паломничества Лукьянова, получившего проезжую грамоту в 1701 г. В 1710-1711 гг. московский священник не мог побывать в Стамбуле в связи с Прутским походом и началом русско-турецкой войны.

Вторая отличительная особенность третьей редакции -- замена имени Леонтий на Иоанн во вступительной части "Хождения". Кроме этого, текст произведения освобождается от краткого заключения, где упоминался "Леонтий-старец". Складывается впечатление, что третья редакция создается как непосредственная реакция на вторую вскоре после ее появления (судя по датировке известных нам списков) и имеет полемическую направленность по отношению к ней, стремясь восстановить авторские права московского священника Иоанна Лукьянова.

В первой и во второй редакциях произведения "путное шествие" во Иерусалим начиналось с 17 декабря из Москвы, в третьей редакции -- с 23 декабря из Калуги. Тем самым новый редактор "выпрямлял" маршрут хождения, делая первым сюжетным звеном повествования получение паломником благословения у игумена Спасо-Воротынского монастыря Спиридона. Кроме того, подобное начало подчеркивало калужское прошлое героя и его прочные связи с купеческой, по преимуществу старообрядческой, средой.

Если во второй редакции членение текста на фрагменты сопровождалось введением киноварных инициалов, то в третьей редакции киноварью выделены целые фразы или предложения, открывающие каждую новую композиционную часть "Хождения". Киноварные строки организуют восприятие текста как дневниковой формы: Генваря въ 11 день заутра рано по-идохомъ со Орла на Кромы... (л. 4 об.); Генваря въ 27 день поидохом изъ Нѣжина къ преславному граду Киеву... (л. 7); Марта въ 7 день взяхомъ у господаря воложскаго листъ и поидохом изъ Ясей... (л. 13 об.). Киноварью выделяются начала не только датированных фрагментов "путника", но и описаний городов, например: "Град Нѣжинъ на плоскомъ мѣстѣ; два города въ нем..." (л. 7), что "проявляет" очерковый характер произведения.

Третья редакция "Хождения" является самой пространной, так как объединяет чтения первой и второй редакций.

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ А чрез рѣку мостъ каменной оченъ длинен (л. 78).	ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ A черѣзъ рѣку мостъ каменъной так же, что на Москвѣ (л. 110 об.).	ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ А чрезъ рѣку мостъ каменной, такой жа, что на Москвѣ-рекѣ, чрезъ Москву-рѣку, длинен очень (л. 33).
И бысть нам сие путное шествие печално и унынливо; не бе видети человека, точию пустыня велия и зверей множество: козы дикие и волцы, лоси, медведи. Ныне же все разорено да развоевано от крымцев (л. 21-21 об.).	И бысть намъ сие путное шествие печално: бяще бо видѣти ни града, ни сѣла; аще бо быша прежде сего гради красни и нарочиты селы видѣниемъ, но нынѣ точию мѣсто пусто и ненасѣлено; не бѣ видѣти человека, точию пустыня велия и звѣрей множество -- разорено все от крымцовъ (л. 34).	И бысть намъ сие путное шествие печално и уныливо, бяше бо видѣти ни града, ни села. Аще бо и быша прежде сего грады красны и нарочиты села видѣниемъ, но нынѣ точию пусто мѣсто и ненаселяемо, -- не бѣ видѣти человѣка, пустыня велия и звѣрей множество: козы дикия и волцы, лоси, медведи, -- нынѣ же все разорено да разваевано от крымцовъ (л. 10 об.).

Как в первой редакции произведения, в третьей встречаются сведения о казаке Петре, который не дошел до Иерусалима (л. 11 об.), и о попавших в плен к пиратам попе и дьячке (л. 68 об.), описание ночного Стамбула (л. 22 об.) и тягот пути от Ясс к Голацу (л. 13 об.), рассказ паломника о встречах с русскими невольниками на турецких катаргах (л. 24) и о челобитье воеводе на произвол паши (л. 70 об.), рассуждение об удивительной земле Египетской (л. 36 об.), чудо святого Георгия (л. 40 об.-41) и др. Сохранены чтения первой редакции, которые раньше подвергались сокращению из-за слишком мирского характера: о красоте польских евреек и о Петровском кружале в Москве.

Как во второй редакции "Хождения", в третьей содержатся колоритные описания, к примеру, жизни паломников в Иоппии, когда две недели ожидания корабля им "пущи года стала", прогулок по морскому берегу, после которых, по признанию автора, "тоска-та малое число посволочетъ" (л. 64 об.). Текст новой редакции удерживает многие чтения, появившиеся во второй переработке памятника, -- сообщения, что в Адрианополь из Царьграда караваны ходят только в понедельник и в четверг (л. 32), что в Египте городов и сел вдоль Нила как песка морского (л. 36). В ряде случаев "общие места" второй и третьей редакций различаются стилистически. Ср.: рубаху в штанахъ носят -- все то по-турецки (л. 98 об.) -- рубаху въ штаны спрячетъ -- все по ихъ же (л. 29 об.). Используя сравнение каравана паломников с маковым цветом, которое встречается во второй редакции, создатель третьей считает необходимым "расшифровать" образ -- всякой въ цвѣтномъ (л. 32 об.). В описании жен греческих матросов он повторяет определение богатыри, но опускает второе -- лихоманки, что делает текст в стилистическом отношении более однородным.

В третьей редакции, по сравнению с предшествующими, появляются новые чтения, отличающиеся оригинальностью и художественной выразительностью. Рассказывая об особом отношении греческих детей к грамотному учению, составитель третьей редакции добавляет: мнится, что въ пеленкахъ учатся (л. 30 об.). Круг сведений о греках расширяется за счет сообщения редактора, что они вѣру велику держатъ къ Георгию да къ Митрию Селунскому (л. 29). Распространение текста может усиливать его полемическую направленность. По словам нового "справщика" "Хождения", греки, набравъ на Москвѣ денѣгъ да приехавъ въ Царъградъ, покупают у патриарха не только митрополитство, но и епископство (л. 19) -- это расширяет сферу действия симонии, свидетельствуя о падении нравов в среде греческого духовенства.

В целом для третьей редакции произведения характерно увеличение текстового пространства за счет реалий бытового характера. О процессе наращения текста новыми подробностями свидетельствует сравнение описаний арабской свадьбы. В первой редакции сообщалось, что участники свадебной процессии ходят со свечами (л. 94 об.), во второй -- со свѣчами, со съмолою (л. 142), в третьей -- со свѣчами, со смолою, на желѣзныхъ козахъ носятъ (л. 41). С одной стороны, эти детали могли появиться в тексте "Хождения" как результат наблюдательности, житейского опыта и прагматизма мышления редактора. Исходя из содержания путевых записок Лукьянова, где неоднократно упоминалось о необычно теплой зиме 1701-1702 гг., редактор мог вставить в очерк о пребывании паломников в Нежине бытовую подробность, которой не было в первых редакциях, -- Тушь мы и сани продали (л. 7).

Во-вторых, возможный источник новых сведений для редактора -- древнерусские "хождения" и проскинитарии. Оттуда могли быть заимствованы данные о ширине Великой церкви (поперекъ -- сто ступеней, л. 49), о том, что село святыхъ богоотецъ Иоакима и Анны по-другому нарицается Богородицынъ домъ, что церковь в кем равна съ землею, а лестница, туда ведущая, имеет 46 ступеней, что над гробом Богородицы висит сорокъ семь кан-дилъ (л. 54), а не 12, как указано в других редакциях.

В-третьих, в тексте последней редакции есть ряд реалий, знание которых сопряжено с путешествием на христианский Восток. Например, в очерке, датированном 26 июля, содержатся новые подробности: на корабле подняли паруса в полдерева, а опустили, пройдя две версты (л. 34). В описании Адрианополя вслед за сообщением о строительстве после пожара греческой приходской церкви приводится новая информация, основанная на рассказах современников описываемых событий и свидетельстве паломников: ...сказывали, что визиръ-де доброй человѣкъ; въ Царѣградѣ такой отнюдь ни самому патриарху выстроить. Тако въ Едринѣ къ намъ турки добряя были цариградскова (л. 33 об.; ср.: I ред., л. 78 об.; II ред., л. 111 об.). Последнее обстоятельство заставляет предположить, что третий редактор использовал текст "Хождения" Иоанна Лукьянова, существовавший в более полной авторской версии, чем тот, что содержат известные нам переработки памятника.

Возможно, создатель третьей редакции -- москвич, и поэтому состав московских реалий в тексте резко увеличивается:

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ [Турки] пышно ходят, в чем сами, в том и слуги, в цветном все... (л. 56)	ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ И пышно ходят, не видиши у нихъ в овчиных шубахъ или в сермяжных ковтанах, но всѣ ходят у нихъ въ цвѣтномъ, в чемъ самъ, в такомъ и слуга... (л. 82).	ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ ...пышно ходятъ, не увидишъ по-московски в овчинныхъ шубахъ или въ сермяжныхъ кафтанахъ; а у нихъ всѣ ходятъ въ цвѣтномъ, въ чомъ самъ, въ таком и слуга..." (л. 24).
Дворцы царския у турка около моря везде подѣланы не хорошо добре, не какъ наши, у него поземныя толко тѣмъ хороши -- над водою сады, около древа кипарисовыя (л. 59).	Дворцы царския у турка около моря вездѣ подѣланы поземныя узорочисьты, над водою сады и около дрѣва кипарисовыя (л. 84).	Дворцы царския у турка около моря вездѣ подѣланы не добрѣ узорично, яѣ какъ наши Коломенъския, Воробъевы горы -- у него поземныя; толъко тѣмъ узоричисто -- надъ водою сады, около древа кипарисовыя (л. 25).

Тенденция к умножению московских реалий текста видна в описании первого константинопольского "столпа": А говорятъ греки, бутто тотъ камень съ моря тенули три года до тово мѣста; а переволока такова, что у насъ от Тайницкихъ воротъ до Ивановской колоколни (л. 21 об.), а также в сравнении Константинополя с Москвою, которая "рѣдка, а се слободы протянулись, да пустыхъ мѣстъ много: Донская. Новодевичъ. Преображенескъ... (л. 22 об.). В третьей редакции приводится полное имя московского купца, которого паломники встретили в Царьграде, -- Василий Никитин Путимец (л. 19 об.), в ранних редакциях он называется Василием Никитиным. Упоминания о московских слободах и купцах, подмосковных царских дворцах и зданиях Кремля в большей мере характеризует время жизни автора, а не редактора "Хождения". Таким образом, и эти чтения могли восходить к неизвестной редакции, где авторский текст был представлен полнее, чем в первой и второй переработках памятника.

Сокращение текста не характерно для последнего редактора "Хождения". Оно может возникать в результате пропуска слова, фразы или целой строки при переписке.

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ Такъ я и пошелъ в метоху. Потомъ сталъ к бѣю ходить, чтобы меня отпустилъ во Иерусалимъ, чтобы подводы далъ и проводниковъ (л. 136-136 об.).	ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ Такъ я и пошелъ, чтобъ подводы далъ и проводниковъ (л. 39 об.).
А какъ турецкой корабль возьмуть, такъ со всемъ во свою землю отведутъ... (л. 138).	Возмуть, так со всѣмъ въ свою землю отведуть... (л. 40).

Перестановки в тексте третьей редакции вызваны в основном стремлением ее составителя упорядочить описания. Так, в орловском очерке редактор прежде рассказывает о том, что путники остановились на ночлег в доме "боголюбца-орлянина", затем о том, как Лазарь угостил паломников и дал им в путь рыбы, а для коней овса. Логика повествования в первых редакциях произведения иная: сначала сообщается об угощении и дарах, потом о ночлеге. Пропустив фрагмент описания пути из Ромли в Иерусалим до нападения на караван арабов (И тотъ весь день шли между горъ разсѣдинами... а сами и проводники назат воротились -- II ред., л. 145 об.-146), редактор переместил чтение истыя бѣсы, з23;ло насилие великое творятъ! А паша, окаянной, толко славу-ту учинилъ, что за городъ выпроводилъ, да денги обобралъ съ человека по гривне, алтына по два, да пхнулъ межи горъ ко арапомъ, а за нами проводники и назадъ в середину сцены нападения арабов на паломников, после слов ...пощади, Господи, подобно что на мытарствахъ от бѣсовъ, так как это сравнение получает дальнейшее развитие: разбойники-арабы ведут себя что истыя бѣси (л. 43).

Руководствуясь в работе с текстом "Хождения" хронологическим принципом расположения материала, редактор переместил рассказ о посещении лавры Саввы Освященного. Если в первых редакциях паломники посетили лавру после монастыря Михаила Архангела, то в третьей -- перед самым выходом из Иерусалима в обратный путь. Известно, что знакомство паломников с монастырем по возможности было приурочено к дню памяти святого, в честь которого он был основан. Последовательность осмотра монастырей Михаила Архангела, Святой Екатерины и Саввы Освященного в третьей редакции не противоречит хронологической последовательности праздников этим святым (8 ноября, 24 ноября, 5 декабря), а также дате следующего путевого очерка -- 18 генваря.

Определяя стоимость товара или услуги, размер пошлины, милостыни или "подарунка", создатель третьей редакции "Хождения" стремился к унификации денежных единиц. Характерный для второй редакции ряд 2 алтына, по 6 денег, по копѣйки в третьей выглядит как 2 алтына, по шти денегъ... по двѣ денги (л. 8 об.). Новый редактор предпочитал вести счет на алтыны и деньги, но употреблял и более крупные единицы -- полуталер, талер, червонный, при этом иногда встречается замена тарелей па рубли (см. л. 12 об., где дань воложскому господарю исчисляется в рублях, а не в талерах).

Появление разночтений в денежных суммах в третьей редакции, по сравнению с первыми, может быть связано с неразличением и (8) и н (50) при переводе буквенного обозначения в цифровое. Согласно данным первой редакции, разбойники отняли у некоторых паломников 8... 20... 30 талерей (л. 99), в третьей редакции -- 50... 20... 30 талерей (л. 40 об.). Туркам-провожатым дали на дорогу, по свидетельству третьей редакции, с пятьдесятъ талерей (л. 75 об.), а в предшествующих редакциях -- 8 талерей. Подобное встречается и при измерении расстояний (см., например, л. 65 об., где вместо 8 верстъ читается верстъ с пятьдесятъ). Пятьдесятъ саженъ, когда речь идет о длине церкви Рождества Христова, нельзя отнести к ошибочным чтениям третьей редакции. Трудно представить, что при длине 8 сажень здание было поперекъ дватцатъ семь саженъ (л. 46 об.).

Если в первых двух редакциях числовые ряды строились по принципу нарастания или убывания, то в последней редакции порядок мог нарушаться; кроме того, допускалось смешение цифровой и словесной форм, однако предпочтение отдавалось последней:

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ	ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ	ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ
по 8, и 7, и по 5 червонныхъ (л. 102).	по 8 червоныхъ, по 7 и по 5 (л. 158).	по семи, по пяти и по восми червонныхъ (л. 46).
по 8, по 6 и по 5 червонныхъ (л. 112 об.).	по 8, по 6 и по 5 червонных (л. 181 об.).	по 8, по 7, по пяти червонных (л. 49 об.).

Во втором случае появление в третьей редакции 7 вместо 6, скорее всего, объяснялось тем, что в тексте произведения сообщалось: после трапезы на Голгофе деньги с паломников брали так же, как после омовения ног.

Третья редакция "Хождения" содержит разночтения, касающиеся расстояний между населенными пунктами и временных характеристик. Если в первой и второй редакциях от Волхова до Орла и от Орла до Севска соответственно 40 и 120 верст, то в третьей редакции -- 50 и 108. От гирла до Царяграда Уским морем, по версии первых редакций, -- 58 верст, а по данным последней переработки памятника -- осмmнадесятъ верстъ. Новый редактор сообщал: на обратном пути казаки встретили паломников, когда те не доехали Поволочи верстъ за десять (л. 75), что противоречит свидетельству первых редакций (ѳѣрстъ за 15). При сопоставительном анализе редакций "Хождения" выявлены расхождения в датировке событий: согласно сведениям третьей редакции, паломники вышли из Севска 17 генваря, первой и второй -- 16 генваря; из Глухова они отправились в путь 20 генваря вместо 19 генваря, как сообщают первые редакции. Не известно точно, когда путешественники пришли к Оке под городом Белевом: в это время в Спасском монастыре 4 часа нощи ударило (I и II ред.) или два часа ночи (III ред.).

В третьей редакции встречаются случаи искажения текста, явно ошибочных чтений. Синайский монастырь именуется Санайским (л. 18 об.), вместо на катаргахъ (I ред.) читается на торгахъ (л. 23 об.), слово знамение заменяется на затмѣние (л. 72), фраза в тѣ поры прочитана редактором как въ таборы (л. 76 об.). Идущие в Египет корабли грузили, по версии третьей редакции, не мылом, лесом, а малымъ лѣсомъ (л. 38 об.). Ошибочным является указание на время выхода паломников из Ромли в Иерусалим -- ноября въ 28 дни (л. 42 об.), ибо далее идет очерк, датированный 30 октября. Допущен ряд изменений в именослове произведения: белевец Вязмитин выступает как Вязмятин, калужане Давыд Стефанович и Никифор Иосифович как Давыд Степанович и Иосиф Никифорович, орлянин Илья Басов как Нил Басов', фамилия севского воеводы меняется с Коровина (Коробьина) на Коровина.

Приведенный ниже сопоставительный ряд умножает число разночтений, характерных для третьей редакции памятника:

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ	ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ	ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ
А хоша бы нас куда и продали -- кому искать? Некому (л. 85 об.).	А хошъ бы нас куда и продали -- кому бы насъ искать, инаковъ! (л. 124об.-125).	А хотя бы насъ куда и продали -- кому насъ искать и на комъ! (л. 36 об.).
...инъ городъ весь разоренъ от татар... (л. 150 об.).	...ино горадъ весь разоренъ от тотаръ... (л. 253).	И ноѳъ городъ весь разоренъ от татаръ..." (л. 73).
A выѣзжали все бранная молодешъ (л. 155).	А выежали все браная молодежь (л. 260 об.).	A выѣжжали все убранная молодешъ (л. 75 об.).

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ	ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ
И въ той нощи бысть погода велика. И тутъ стояхомъ весъ день и нощь: не пустилъ насъ вѣтръ (л. 53-53 об.).	И въ той нощи бысть погода великая и тускъ, стояхомъ весь день и нощь, не пустилъ насъ вѣтръ (л. 15 об.).
...висить сапогъ богатырской, в следу аршина... (л. 72).	...висить сапогъ богатырской въ саду, аршина воловая кожа въ него пошла цѣлая... (л. 20 об.).
...а всѣ тѣ веры называютца християнския! (л. 154 об.).	...а всѣ тѣ воры нарицаются христианами! (л. 45).

Ряд изменений, появляющихся в третьей редакции, на наш взгляд, нельзя толковать только как ошибочные чтения, ибо они могут не "затемнять" текст, а "проявлять" оригинальность его прочтения, иной художественной интерпретации ситуации или образа (тутъ -- тускъ; веры -- воры). Сопровождение отрядом янычар каравана, в составе которого паломники возвращались на Русь, в первой редакции объяснялось тем, что была слава великая у татаръ, что московския купцы едутъ богаты, так бы бѣз попытки не было (л. 152 об.). В третьей редакции выражение "бѣз попытки" замещается другим -- безъ попорки (л. 74), так как попытка ограбления купеческого каравана неизбежно переросла бы в попорку, то есть, согласно данным словаря В.И. Даля, в "столкновение, драку". Во второй редакции казаки-палеевцы караван купцов и паломников обълѣпили (л. 260), в третьей редакции -- облетѣли (л. 75 об.). Изменение текста вызвано стремлением подчеркнуть не большое число казаков, которых было что пчел, а, как у птиц, быстроту и стремительность их передвижения. В этом ряду следует рассматривать и замену слова бросал на прасалай (по Далю, "обманщик"):

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ	ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ
Зѣло бѣсъ прокудливъ в нем был, лихой, бросал окаянной! (л. 151 об.).	Зѣло бѣсъ прокудливъ въ немъ былъ, лихой, прасалай окаянной! (л. 73 об.).

Исходя из содержания текста, редактор в сравнении Царьграда с родиной паломника исправил слово соболи на соловьи, так как до этого речь шла о горлицах (л. 23). Он уточнил, откуда, по мнению турок, исходит для них военная угроза, заменив в описании крепостей фразу для воинова опасу выражением для московскова опасу (л. 72).

Для третьей редакции памятника, по сравнению со второй, характерны следующие языковые отличия:

а) фонетические (ночь -- нощь, л. 7; еже -- уже, л. 12 об.; ызбу -- избу, л. 14 об.; будто -- бутто, л. 15; еловае -- яловое, л. 15 об.; врата -- ворота, л. 20; блиты -- плиты, л. 21; хвастать -- фастатъ, л. 26; храмина -- хоромина, л. 29; головный -- главный, л. 29 об.; цски -- деки, л. 49; сшедъ -- зшедъ, л. 50 об.; крух -- кругъ, л. 60; и др.);

б) лексико-семантические, например: виноварница -- варница, л. 2 об.; всюду -- везде, л. 23; мало -- понемногу, л. 29; скудно -- убого, л. 40; выслана -- выкладена, л. 50 об.;

в) словообразовательные, типа: пятисотцкой -- пятисотной, л. 6; ор-ганское -- органистая, л. 8; приежим -- проѣжжимъ, л. 8; узорочитое -- узо-ричное, л. 13; Сафѣевская -- Сафийская, л. 20; посох -- посошок, л. 30; греченинъ -- гречинъ, л. 35; распятие -- пропятие, л. 56 об.;

г) морфологические, связанные с употреблением разных форм прошедшего времени глаголов (перевѣзлися -- перевезохомся, л. 11), с варьированием падежных окончаний существительных (товарищевъ -- товарищей, л. 4 об.; яйца -- яйцы, л. 40; домѣ -- дому, л. 60; сторожи -- сторожа, л. 60), с изменением родовой принадлежности слов (харчъ всякую -- харчъ всякой, л. 15; в каторой юмруке -- в которомъ юмрукѣ, л. 17; два мѣчет -- двѣ мечети, л. 55 об.) и др.;

д) синтаксические, связанные с заменой именных сказуемых на глагольные (Иерусалим -- среда земли, л. 129 об., 215 об. -- Град Иерусалимъ стоить среди земли, л. 59), варьированием предложных и беспредложных сочетаний (тогда в нощи, л. 133 -- тогда нощи, л. 38 об., a воротгѣхъ -- а у воротѣхъ, л. 10 об.), с изменением порядка слов в предложении:

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ	ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ
А в ту пещеру турецкий пророки пущають да беруть съ человѣка по паре (л. 221 об.).	И въ ту пещеру турецкия пророки беруть по парѣ съ человѣка да и пустятъ (л. 60 об.).
Чево-де онъ от меня хочеть? (л. 63).	Чево-де от мене хочеть онъ? (л. 18).
И толмачъ сказалъ мнѣ все патриарховы рѣчи (л. 64).	И патриарховы рѣчи толмачь сказалъ мнѣ все (л. 18).
Падше на землю, поклонихомся... (153).	Падше поклонихомся на землю... (л. 44 об.).

В третьей редакции "Хождения" усложняется структура предложений с прямой речью. Если для первых переработок памятника характерно следование прямой речи после слов автора, то в третьей слова автора могут разрывать прямую речь: Опять бы де ко мнѣ не приходилъ, -- онъ толмачю говорить, -- не дамъ-де кгьлъи! (л. 18 об.). Распространение текста в последней редакции часто идет за счет диалогических сцен, увеличения объема прямой речи участников диалога:

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ	ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ
Мнѣ-де до тебѣ дѣла нетъ; чтоб де ты, выѣхавши на Русъ, молвилъ про нас доброе слово (л. 135 об.).	Мнѣ-де до тебе нѣсть дѣла никакова. Я-де для тово тебе позвалъ, что де ты московской человѣкъ, да пришолъ-де съ салтанскимъ указомъ, а прежде сего съ такими указами никто не хаживалъ. Такъ де я салтанскова здравия позвалъ тебе поздравить и честь воздать, чтобъ де ты, выѣхавши на Русь, про насъ слово доброе молвишъ (л. 65).
Станем-де со мной когве пить (л. 135 об.).	Да велѣлъ мнѣ сѣсть, а с амъ мнѣ чрезъ толмоча говоритъ: "Не покручинься-де, пожалуй, что де я тебе ночи позвалъ. У насъ-де, у турокъ, нынѣ постъ, такъ де мы въ день не пъемъ, ни ядимъ, такъ де я тово ради въ день и не звалъ, и теперьва-де станемъ со мною кагве пить (л. 65).

Первую и третью редакции "Хождения" сближает то, что внутренние монологи паломника в них не оформлены как прямая речь, в отличие от второй переработки памятника:

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ	ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ	ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ
Миленкая Русь! Не токмо накормить, и места не дадут, где опачнуть с пути (л. 42).	И я подумалъ в себѣ: "Да, милѣнъкая Русь, не токмо накормить или мѣста не дать, гдѣ опочить с пути!" (л. 66).	Все бѣда, миленкая Русь! Не токмо накормить, и мѣста не дадутъ, гдѣ опачинуть съ пути (л. 19).

Иноязычные заимствования в третьей редакции "Хождения" продолжают оставаться устойчивой лексической группой, состав которой расширяется. В нее входят и уже использованное вторым редактором греческое слово питропос (наместник), и новые заимствования, в основном тюркизмы и грецизмы (см., например, л. 15 об.: Токало, сирѣчъ тоди вамъ добро; л. 25: у насъ вольница, а у нихъ левентъ). Иноязычная лексика отличается вариативностью в пределах третьей редакции (ср.: ермунекъ, л. 11 об. -- юмрукчѣй, л. 14 об.; изапуша, л. 73 -- изупаша, л. 73) и трех редакций: талерей -- тарелѣй -- талерей (л. 15); пекнешъ (I и II ред.) -- пешкешъ (л. 17); нефуты (I и II ред.) -- ифуты (л. 17); араки (I и II ред.) -- раки (л. 48). Особенно это характерно для топонимов: Селиври -- Селиѳрии -- Веливри (л. 32); Бургавъ Бурганъ -- Бургасъ (л. 32 об.). В третьей редакции употребляется форма кагве (I ред. -- когве) вместо кофѣй (II ред.). Слово фортуна в значении "буря" может иметь форму хартуна (л. 37 об.) вместо туртуна (II ред.).

В последней редакции не только восстановлено чтение, пропущенное вторым редактором, -- нанявши гамаловъ (I ред. -- гомалов), сирѣчъ работников, -- но и уточнен перевод лексического заимствования: тамъ такия нарочно мѣсто извощиковъ (л. 19 об.). Ввод иностранного "речения", по сравнению с предшествующей редакцией, иногда сопровождается расширением контекста, появлением новых глосс, созданием эффекта "разговорности" речи:

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ	ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ
Кофар, моль, за насъ дасть пешкешъ, сирѣчъ подарокъ... (л. 224-224 об.).	Е, арапча, кофаръ, молъ, за насъ дастъ пешкешь, сирѣчь подарунокъ (л. 64).

Увеличение в объеме комментария к иноязычному слову -- примета третьей редакции (и стахомъ въ ганѣ, сирѣчъ въ стояломъ гостиномъ дворѣ, л. 33). Эта особенность связана со стремлением "справщика" к предельной точности в толковании заимствования:

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ	ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ	ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ
цареградский гостиный двор (л. 44 об.).	елдеганъ, сирѣчъ гостиной дворъ (л. 70).	велдеган, сирѣчь царицынъ гас(ти)нъ дворъ (л. 20).

В стилевом отношении третья редакция "Хождения" ближе к авторскому тексту и первой редакции, чем ко второй, ибо сохраняет черты "устного мышления", ориентацию на простонародную разговорную речь, сказовую манеру повествования. В тексте возрастает количество постпозитивных частиц: иди-ка же (л. 14 об.); стыдно, су, будетъ (л. 13 об.), христианская-та душа-то (л. 7); ай де мой хлѣб-от вамъ надокучалъі (л. 38). Появляются характерные для народной речи формы предлогов по-над, извнутръ (л. 56, 59). Обилие повторов придает прозе особый ритм неторопливого и обстоятельного рассказа об увиденном и пережитом: ...а онъ насъ и повелъ. А повѣлъ насъ турчинъ въ верхнюю церковь, а въ нижнюю не пущаютъ (л. 20).

Третью редакцию "Хождения" специалисты часто называют "поэтической". Действительно, в ней усилено лирическое начало повествования, о чем свидетельствует, например, вставка в описание Елеонской горы оценки экспрессивно-эмоционального характера: Во Иерусалимской во всей палестинѣ другова такова и радостнова мѣста нѣтъ, что Елеонская гора! (л. 58), а также приведенный ниже сопоставительный ряд:

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ	ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ	ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ
О Владыко святый, что воздадимъ тебѣ? (л. 101).	О Владыко, что воздамъ тебѣ? (л. 153 об.).	Пресвятый-святый Владыко, что воздадимъ тебѣ? (л. 45).

Рассказ об увиденном паломником в чужих странах сопровождают эмоционально окрашенные оценочные суждения: о пиратах -- таковы лихи малтизы! (л. 40), о киевлянах -- тщательны лихоманы (л. 8). Причем религиозно-полемическое начало в этих репликах может ослабевать или усиливаться. Редактор меняет отзыв об арабских свадьбах зѣло страмны (I и II ред.) на зѣло странныя (л. 41), что снижает негативное отношение к изображаемому. Напротив, изменение определения великий на вѣтхий применительно к Риму лишь подчеркивает антикатолическую направленность произведения (л. 50). Сатирическое начало в "Хождении", связанное с обличением восточной церкви, усиливает вставка: У грекъ незазорно пить горѣлку, они все на тоща сердце пъютъ по финжалу (л. 46). За ней следует фрагмент, который в третьей редакции подвергся правке, что привело к изменению текста на уровне содержания:

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ	ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ
...винной старецъ подносить всякому человѣку по финжалу, хошъ кто церковнаго не пьетъ; тотъ у чести, кто вина церковнаго не пьеть (л. 157 об.).	...Хошь кто церковнаго не пъетъ, а горѣлку пъетъ. Тотъ у нихъ въ чести, кто вина церковнаго не пъетъ (л. 46).

Редактор "Хождения", как и Иоанн Лукьянов, -- мастер художественной детали, главная функция которой -- документировать повествование о явлениях из разряда сакрального, чудесного. Этой цели служат замечания, что благовоние, исходящее от Голгофы, зѣло запашисто (л. 50 об.), а след от схождения огня на Гроб Господень всегда будет напоминать верующим о чуде -- никогда не сотрется копать та (л. 52 об.).

Ярко, метко, образно определить то или иное явление жизни редактору, как и автору "Хождения", помогает устная народная речь. Третья редакция произведения в этом отношении особая, она богата "меткими речениями", фразеологизмами устно-поэтического происхождения, типа: да руками розна (л. 20 об.); Пропади, малъ, онъ, окаянны! (л. 38 об.). Рассказывая о пути паломников по ухабистой, разбитой и раскисшей от ненастья дороге, редактор использует глагол калюкать (в I и II ред. -- куликать), заменяет слово украсть на просторечное увесть, всюду на сюду и сюду (см. л. 43, 48, 49). Весна в Москве ассоциируется у него с понятиями дожди, туманы, хмары (л. 59; ср.: II ред., л. 215 об.). Корабль, согласно версии третьей редакции, о камень не ударился -- "вдарился" (л. 71), а после церковного вина, которым поживились паломники, мучившая их зуда-то по отходить стала (л. 63 об.).

В третьей редакции больше внимания уделяется описанию церковной утвари, внутренней отделке храмов, всему, что связано с понятием "прекрасное". Редактор сохраняет любимое автором определение узорочное, но стремится конкретизировать его. Развивая тему вертепъ узорочисто здѣланъ, он сообщает, что стѣны были вси бархатомъ съ золотомъ и всякими цвѣты украшены (л. 46 об.). Изменяясь от редакции к редакции, текст все больше начинает напоминать ритмически организованную прозу:

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ	ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ	ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ
Корабль подле берега бежит, трется (л. 33).	И корабль подле берега бѣжитъ и от брегъ трѣтца (л. 51 об.).	Корабль подлѣ берега бѣжитъ, подлѣ берега трется (л. 15).

Подведем итоги. Подробное текстологическое изучение памятника, особенностей языка его списков и редакций -- дело будущего, главное -- через научную публикацию текста сделать "Хождение" Иоанна Лукьянова доступным для исследователей разных специальностей, привлечь их к решению исходных для истории произведения проблем: где, когда и кем оно было создано, как текст функционировал и в связи с чем менялся. Выскажем ряд предположений, научную состоятельность которых подтвердят или опровергнут новые данные, полученные в результате архивного поиска и комплексного изучения текста памятника.

1. "Хождение в Святую землю", созданное на материале реального путешествия на христианский Восток (1701-1703) московским священником Иоанном Лукьяновым (до 1705 г.), позднее было приписано его духовному брату и сподвижнику, авторитетному деятелю старообрядческой церкви Леонтию Ветковскому, который, возможно, принимал участие в литературном редактировании путевых записок.

2. Сопоставительный анализ редакций "Хождения" убеждает в существовании пока не обнаруженной в архивах и, возможно, не сохранившейся редакции произведения, где авторский текст представлен полнее, чем в раннем из известных нам вариантов. Именно она послужила основным источником новых сведений о паломнике и его пути в Святую землю для составителей второй и третьей редакций памятника.

3. Активизация интереса к "Хождению в Святую землю", которая приходится на вторую половину XVIII столетия (третьей или последней четвертью века датируется большая часть выявленных списков), связана с упразднением в 1763 г. Раскольничьей конторы и ослаблением преследования старообрядцев {См.: Собрание постановлений по части раскола. СПб., 1860. Т. 1. С. 599-600.}.

4. Создание второй и третьей редакций произведения, скорее всего, относится ко второй половине 70-х -- первой половине 80-х годов XVIII в., причем временной разрыв между ними незначителен. Последняя переработка текста "Хождения" -- непосредственная реакция на вторую и в некотором отношении полемика с нею. Если происхождение второй редакции путевых записок, возможно, связано с Белевом, она приписывает авторство книги старцу Леонтию и носит книжный характер, то третья редакция, по всей вероятности, появилась в Москве, ее создатель решает проблему атрибуции текста в пользу московского священника Иоанна Лукьянова, объединяет в художественное целое весь известный ему материал о хождении, документальный и литературный.

5. "Хождение в Святую землю" бережно хранилось, читалось, переписывалось и редактировалось в старообрядческой, по преимуществу купеческой, среде. География бытования книги была в основном связана с российской частью маршрута путешествия Иоанна Лукьянова и сферой миссионерской деятельности ветковских старообрядцев. Об этом свидетельствуют писцовые, владельческие и читательские пометы на листах рукописей, где упоминаются имена белевского купца первой гильдии Василия Ивановича Сабинина, ржевских купцов Ивана Васильевича Чупятова и Клима Климовича Орлова, тверских купцов Василия Сафонова и Семена Арефьева. Писец самого раннего из известных нам списков "Хождения" -- новгородский купец Дмитрий Тимофеевич Никитин; владельцы списка из собрания Рогожского кладбища -- петербургский купец Козьма Кузьмич Каняев и московские купцы Рахмановы. Рукописные книги с текстом "Хождения в Святую землю" принадлежали мещанину Степану Мичурову из Торжка, добрянским мещанам Петру и Тихону Головлевым. Таким образом, поиск новых списков и редакций произведения прежде всего следует вести среди собраний старообрядческих книг, в коллекциях рукописей, принадлежавших купцам, причем не только в центральных, но и в областных архивохранилищах страны.

Осуществляемое издание "Хождения в Святую землю" Иоанна Лукьянова вызвано несовершенством прежней публикации, где текст был сокращен и отредактирован, малоизвестностью и труднодоступностью издания XIX в. для современных читателей и исследователей, необходимостью научного издания текста по всем известным редакциям памятника.

В основу публикации первой редакции "Хождения" был положен список Р из собрания Рогожского кладбища (ркп. РГБ. Ф. 247. No 460, сер. XVIII в.), как более исправный, по сравнению со списком Н, названным по месту создания Новгородским (ркп. ГИМ. Собр. A.C. Уварова. No 261 (1757). 1734 г.), по нему подведены разночтения к основному списку. Новгородский и Рогожский списки памятника восходят к одному протографу, ибо содержат общие ошибочные чтения: вместо Голац -- Ясы (Р, л. 30 об.); вместо церкви Вознесения Христова на Елеонской горе речь идет о церкви Воскресения (Р, л. 127); вместо устья Нила упоминается устье Дуная (Р, л. 139). В отличие от списка Р, список H содержит много пропусков, от отдельных слогов (митролитъ вместо митрополит, коловъ вместо колоколов, сводит вместо свободит) до объемных фрагментов, как правило, заключенных между повторяющимися в тексте словами: И утре рано пришли под Фастовгоро-док [и стали у вала земляного. А в том городке сам полковникъ Палей сам живет. Преж сего етот городок] бывал лятской... (Р, л. 20); А когда турки идут в мечеть [молится, тогда пришед всякой к шурупу, да умывает руки и ноги, да и пойдет в мечет]. 5-ю турки в сутки молятся... (Р, л. 53); В ІІареградѣ [послѣ Георгиеѳа дни была буря велика -- восемь кораблей потанула. В ІІареградѣ] в ыюле-месяце с паши кожу содрали... (Р, л. 60); Меня бъютъ, а другой мимо пошелъ: [а того стали битъ, такъ я мимо пошелъ] (Р, л. 99 об.) и др. В Новгородском списке много ошибок, выдающих малограмотность писцов, их непрофессионализм в книжном деле (абомн вместо амвон, стигимъ вместо стихиры, финцузы вместо французы).

При издании второй редакции использован список Б, принадлежавший белевскому купцу В.И. Сабинину (ркп. РНБ. Q. IV. No 410), как самый ранний список этого вида. Публикация третьей редакции осуществлена по единственному списку О, который попал в собрание рукописных книг С.А. Соболевского из Орла (ркп. РНБ. F. IV. No 319).

Фрагменты текста, подлежащие комментированию, отмечены "звездочками". Основной корпус комментария к "Хождению" дан по первой редакции произведения; дополнительные разделы включают реалии, введенные в текст создателями второй и третьей редакций. Полужирным шрифтом набран текст, выделенный в рукописях киноварью или графическим способом. Курсивное написание слов указывает на то, что в текст внесены исправления или дополнения. Как правило, это связано с явными ошибками, возникшими при переписке или редактировании текста: пропуском или повторением букв, слогов, слов, фраз, предложений, а также заменами, ведущими к искажению или "затемнению" смысла. Курсивом отмечен текст, если он содержит правку рукою писца, приписан им на полях или над строкой. Все исправления и дополнения, внесенные издателями по другим спискам и редакциям произведения либо по смыслу в случае пропуска или ошибки, специально оговариваются в текстологических примечаниях. Указания на разночтения в списках первой редакции даются с помощью цифр для каждого листа рукописи отдельно. В тексте публикуемых списков разделительным знаком // отмечаются границы между листами рукописи, в том числе между лицевой и оборотной сторонами листа.

При издании текста "Хождения в Святую землю" сохраняется написание "ѣ", а также "ъ" и "ь" в середине и в конце слов. Вышедшие из употребления буквы русского алфавита заменяются современными эквивалентами: і = и, ѫ = ф,

= о,

= пс,

= з и др. Титла раскрываются в соответствии с написанием подобных слов в издаваемой рукописи, выносные буквы вносятся в строку (при необходимости с последующей гласной). Кириллические цифровые обозначения заменяются арабскими. В случае ассимиляции и пропуска одной из соседних букв на границе предлога и существительного между ними ставится дефис. Разбивка текста на предложения и абзацы сделана по смыслу, однако с учетом его членения в рукописи. Пунктуационное оформление текста подчиняется современным нормам.

Выражаем глубокую признательность всем, кто помогал осуществить этот проект, принял деятельное участие в судьбе книги Иоанна Лукьянова, чтобы из произведения "потаенной" литературы сделать ее неотъемлемой частью национального духовного наследия: A.C. Демину, И.Г. Добродомову, С.В. Дурасову, A.B. Лаврентьеву, И.В. Левочкину, A.C. Орешникову, Н.В. Понырко, И.Г. Птушкиной, Ю.Д. Рыкову, A.C. Травниковой, К.В. Трибунской, A.A. Турилову, А.Д. Шаховой, Е.М. Юхименко.

РАЗНОЧТЕНИЯ

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ

л. 1. ¹Н Иеросалиму. ²Н нет. ^3-4Н семь тысящъ двести десятаго. ⁵Н на боковом поле приписано 1702 год. ⁶Н унынливъ.

л. 1 об. ¹Н его. ²Н съветоя. ³Н тово. ⁴Н тритъцат. ⁵Н всю. ⁶Н заутро. ⁷Н Льва. ⁸Дополн. по Н; в Р нет.

л. 2. ¹Н богоспасаемы. ²Н ночи. ³Н доб. у. ⁴Н посадцкого. ⁵Н его. ⁶Н нет. ⁷Р доб. (сына). ⁸Н любовию. ⁹Н мяхкия. ¹⁰Н нет. ¹¹Н И. ¹²Н деревяной.

л. 2 об. ^1-2Р текст приписан на полях. ³Н двадесят третий. ⁴Н въ. ⁵Н славного.

л. 3. ¹Н казначей. ²Н Авраамий. ³Н в. ⁴Н въстав. ⁵Н доб. любезно.

л. 3 об. ¹Испр.; в Р и Н поклонихомся. ²Испр.; в Р нет; в Н И ко граду. ^3-4Н нет. ⁵Н о. ⁶Н бывшюю. ⁷Н мяхкия.

л. 4. ¹Н четыре. ²Н нет. ³Н изъ. ⁴Н дождевная. ⁵Н нет. ⁶Н нею. ⁷Н разсталися. ⁸Н преславн.

л. 4 об. ¹Н нет. ²Испр.; в Р паваринцу; в Н наварницу. ³Н Лазар. ⁴Н сотвари. ⁵Н Лазар. ⁶Н генваря. ⁷Н 30. ⁸Н на боковом поле приписано 7211 лета. ⁹Н взламало.

л. 5. ¹Н усть. ²Н нуждею. ³Н из. ⁴Н въкладыват. ⁵Н Миколской. ⁶Н миленково. ⁷Н усть.

л. 5 об. ¹Н тово. ²Н нет. ³Н случился. ⁴Н нет. ⁵Испр.; в Р таком; в Н таном. ^6-7Н ночи ударило. ⁸Н начюютъ. ⁹Н множества. ¹⁰Н нет. ¹¹Н таборов.

л. 6. ¹Н древяной. ²Н мене. ³-4Н послали. ⁵Н нет. ⁶Н доб. и. ⁷Н нуждею. ⁸Н како. ⁹Н маломошныя.

л. 6 об. ¹Н милинкия. ²Н Иеросалим. ³Н милинкия. ⁴Н бѣлевичя. ⁵Н посадцкой. ⁶Н Вязметин. ^7-8Н нет.

л. 7. ¹Н предпразнество. ²Н стране. ³Н но. ⁴Н деревяной. ⁵Н доб. есть. ⁶Н на боковом поле неразборчивая запись -- видимо, название монастыря. ^7-8Н бывает много. ⁹Н силно.

л. 7 об. ^1-2Н верстъ с сорок. ³Н против. ⁴Н ночи. ⁵Н болшая. ^6-7Н в Орел-град. ⁸Н посацкого. ⁹Н Или. ¹⁰Н болше.

л. 8. ¹Н милинкия. ²Н орляна. ³Н деревяной. ⁴Н жилемъ. ⁵Н немноголюден. ⁶Н соленая. ⁷Н 13. ⁸Н заутро.

л. 8 об. ¹Н Кром. ²Н Кромъ. ³Н базару. ⁴Н убогий. ⁵Н тотары. ⁶Н нет. ⁷Н нет. ⁸Н Севъскъ. ⁹Н сотворил.

л. 9. ^1-2Н нет. ³Н Леонтию. ⁴Н надоби. ⁵Н доб. де. ⁶Н пришел. ⁷Н обявится. ⁸Н воеводского. ⁹Н въ. ¹⁰Н послеж. ^ПН Такову. ¹²Н И. ¹³Н Дивный. ¹⁴Р приписано сверху другими чернилами. ¹⁵Н то. ¹⁶Н нет.

л. 9 об. ¹Н древяной. ²Н посацких. ³Н всякие. ⁴Н талеры. ⁵Н вопросили. ⁶Н печати. ⁷Н их. ⁸Н кормити.

л. 10. ¹Н калужена. ²Н отшедше. ³Н такие. ⁴Н милинкие. ⁵Н калужена.

л. 10 об. ¹Н малороссйских. ²Р приписано сверху другими чернилами; Н другово. ³Н таковаго. ⁴Н 8. ⁵Н преж. ⁶Н нет. ⁷Н простово. ⁸Н милинкие.

л. 11. ¹Н небогатые. ²Н строение. ³Н противо. ⁴Н разъежаются. ⁵Н нет. ⁶Н караул. ⁷Н святы. ⁸Н оны.

л. 11 об. ¹Н нет. ²Дополн. по Н; в Р нет. ³Н стране. ⁴Н строенье. ⁵Н столица. ⁶Н оне. ⁷Н то. ⁸Н бѣзпрестани.

л. 12. ¹Н нет. ²Н дня. ³Н полутчи. ⁴Н Барзны. ⁵Н нет. ⁶Н Барзна. ⁷Н ярманке. ⁸Н ставши.

л. 12 об. ¹Н великой. ²Н нуждой. ³Н караулщики. ⁴Н до. ⁵Н воеводе. ⁶Испр. по Н; в Р нас. ⁷Н милинкия. ⁸Н ради. ⁹Н Давида. ¹⁰Испр. по Н; в Р нами. ¹¹Н талеры. ¹²Н доб. нам.

л. 13. ¹Н нет. ²Н милинкия. ³Н рождши. ⁴Н жилемъ. ⁵Н Давидъ. ⁶Н дружиною. ⁷Н 3. ⁸Н тово. ⁹Н разтворилася. ¹⁰Н тово.

л. 13 об. ¹Н нуждею. ²Н стреглися. ³Испр. по О; в Р и Н стало. ⁴Н доб. И. ⁵Н выпросились. ⁶Н кибетки. ⁷Н Боровичя. ⁸Н увидели. ⁹Н преславны. ¹⁰Н горах. ¹¹Н возрадовалися. ¹²Н х. ¹³Н А.

л. 14. ¹Н товарыши. ²Н пришел. ³Н шел. ⁴Н х. ^5-6Н нелзя было переехать. ⁷Н милинкия. ⁸Н нуждею. ⁹Н нашю. ¹⁰Н доб. мы. ¹¹Н милинкия.

л. 14 об. ¹Н караулщики. ^2-3Н нет. ⁴Н чтобъ. ⁵Н людем.

л. 15.¹Н Фамелдина. ²Н калачей. ³Н таково. ⁴Н градцкой. ⁵Н караулы. ⁶Н караул. ⁷Н караула. ⁸Н но. ⁹Н караул. ¹⁰Н караул. ¹¹Н караула.

л. 15 об. ¹Н тшателные. ²Н живопись. ³Н нет. ⁴Н етому. ⁵Н простоте. ⁶Н права. ⁷Испр. по Н; в Р курв. ⁸Н тово. ⁹Н доб. было. ¹⁰Испр.; в Р а матерплитъ; в H и матерплит. ¹¹Н зумазал. ¹²Н нет. ¹³Н милинкой. ¹⁴Н да. ¹⁵Н до. ¹⁶Н грешнова.

л. 16. ¹Н всякие. ²Н съ. ³Испр.; в Р и Н поход. ⁴Испр.; в Р и Н не. ⁵Н межу. ^6-7Испр. по Н; в Р извощи по московские. ⁸Н 4. ⁹Р приписано на полях другими чернилами; в Н нет. ¹⁰Н мостовшину. ^11-12Н 3 копейки.

л. 16 об. ¹Н ети. ²Н мостъ. ³Н милинкия. ^4-5Испр.; в Р изрядно; в H изрядной. ⁶Н Нижнем. ⁷Н местом. ⁸Н байни. ⁹Н очѣн.

л. 17. ¹Н пришел. ²Н доб. и. ³Дополн. по Я; в Р нет. ⁴Н святы. ⁵Н Первозваннаго. ⁶Н въ. ⁷Н на. ⁸Н живи. ⁹Н младенцев.

л. 17 об. ¹Н нынешные. ²Н теперво. ³Н нет. ⁴Н тово. ^5-6Н нет.

л. 18. ¹Н доб. А. ²Испр.; в Р далее повтор слова сама. ³Н преподобной. ^4-5Н нет. ⁶Н свозглавием.

л. 18 об. ¹Н Иулянии. ²Н ней. ³Н строение. ⁴Н церкви. ⁵Н праваго. ⁶Н камени. ⁷Н Костянтин. ⁸Н Острожский. ⁹Н изображен.

л. 19. ¹Н нет. ²Н слобода. ³Богородицы. ⁴Н обменяли. ⁵Н их. ⁶Н плотъскими.

л. 19 об. ¹Испр. по Н; в Р Лядкую. ²Н киевские. ³Н възьехали. ⁴Н грязно. ⁵Н велми. ⁶Н възъезжали. ⁷Н киевския. ⁸Н възъехали. ⁹Н розсталися. ¹⁰Н правоверующим. ¹¹Н бусурманскую. ¹²Н Бѣлогородко.

л. 20.¹Н сказали. ^2-3Н нет.

л. 20 об. ¹Н палеевщина. ²Н нелзи. ³Н собаки. ⁴Н дрова. ⁵Н солому. ⁶Н нет. ⁷Н въсякой. ⁸Н кажется. ⁹Н вдвое. ¹⁰Испр.; в Р и Н лесе. ¹Н вторый. ¹²Н заговяна. Н¹³ порубежной. ¹⁴Н случилося. ¹⁵Н обступили.

л. 21. ¹Н палеевщина. ²Н бѣзпортошная. ³Н клока. ⁴Н собаки. ⁵Н Оны. ⁶Н дивятся. ⁷Н сыщешь. ⁸Р приписано другими чернилами; Н таковых. ⁹Н стереглися. ¹⁰Н ночи. ¹¹Н недалече. ¹²Н мыто. ¹³Н Сырная. ¹⁴Н доб. и. ¹⁵Н глубокую.

л. 21 об. ¹Н дикия. ²Н угодна. ³Н воложския. ⁴Н пустыне. ⁵Н собаки. ⁶Н тотары. ⁷Н населятся. ⁸Н населятся. ⁹Н собаки. ¹⁰Испр. по Н; в Р есть. ¹¹Н родится. ¹²Н пустынею. ¹³Н 5. ¹⁴Н видехъ. ¹⁵Н вефраля. ¹⁶Н вол Ошанина. ^І7Н великъ. ¹⁸Н разарен. ¹⁹Н пригожи. ²⁰Н написаныя.

л. 22. ^1-2Н 4 копейки. ³Н яблока. ⁴Н ляцкия. ⁵Н увидел. ⁶Н индучнипи. ⁷Н приход. ⁸Н равная. ⁹Н доб. то. ¹⁰Н харчу. ¹¹Н 4. ¹²Н доб. и. ¹³Н Болгъ. ¹⁴Н да. ¹⁵Н порожиста.

л. 22 об. ¹Н далече. ²Н слышат. ³Н ея. ⁴Н же. ⁵Н поромишко. ⁶Н плохой. ⁷Н быстра. ⁸Н подниматся. ⁹Н гору. ¹⁰Н ни. ^! ⁽Н татарския. ¹²Н месты. ¹³Н стороне. ¹⁴Н далече. ¹⁵Н 4. ¹⁶Н Сороки. ¹⁷Н доб. и. ¹⁸Н лошадми.

л. 23. ¹Н 3. ²Н кучами. ³Н лошадиныя. ⁴Н видели. ⁵Н дунул. ⁶Н чрезъ. ⁷Дополн. по Я; в Р нет. ⁸Н Соропу. ⁹Н Петрушкою. ¹⁰Н рады. ¹¹Н чало. ^І2Н Дунай.

л. 23 об. ¹Н Днристрь. ²Н дорого. ³Н зарандовали. ⁴Н Сорока. ⁵Н поперекъ. ⁶Н Хорчь. ^7-8Н и нетъ ничего. ⁹Н оржаного. ¹⁰Н сыщешь. ¹¹Н мелат. ¹²Н пшенныя.

л. 24. ¹Н нет. ²Н воложского. ³Н отягчены. ⁴Н Гори. ⁵Н Сорокою. ⁶Н възъехали. ⁷Н иныя. ⁸Н възъехали. ^9-10Н нам той день. ¹¹Н студеной. ¹²Н снего. ¹³Н пришел.

л. 24 об. ¹Н роскласть. ²Н казака. ³Н нет. ^4-5Н сидя под нею, сушился. ⁶Н каково. ⁷Н ставъ. ⁸Н лошадь. ⁹Н посмотреть.

л. 25. ¹Испр.; в Р генваря; в H генваря, но на боковом поле рукою писца февраля. ²Н перевезлись. ³Н въскоре. ⁴Н възъежати. ⁵Н въежать. ⁶Н възъехали. ⁷Н валов. ⁸Н испр. рукою писца возами на волами. ⁹Н вывезли. ^10-11Н нет. ¹²Н к. ¹³Н розбивать.

л. 25 об. ¹Н смотрить. ²Н 3. ³Н възъехали. ⁴Н монастырь. ⁵Н келиею. ⁶Н когда. ⁷Н увидел. ⁸Н нет. ⁹Н митрополиты.

л. 26. ¹Н Ясы. ²Н а. ³Н нет. ⁴Н копаетъ. ⁵Н 50. ⁶Н талер. ⁷Н доб. а. ⁸Н иные. ⁹Н во. ¹⁰Н иные. ¹¹Н иные. ¹²Н зышешь. ¹³Н доб. и.

л. 26 об. ⁽Н бѣз. ²Н растленно. ³Н крылосе. ⁴Н пришел. ⁵Н служит. ⁶Н пропев. ⁷Н Евангелие. ⁸Н тако.

л. 27. ¹Н Лехко. ²Н свете. ³Н отпустъ. ⁴^-⁵Н Уже и греков. ⁶Н несшел. ⁷Н доб. А. ⁸Н развалилось.

л. 27 об. ¹Н богатаго. ²Н нет. ³Н доброхотны. ⁴Испр. по Н; в Р ранды. ⁵Н дехтяныя. ⁶Н дехтяную. ⁷^-⁸Н 40 копеек.

л. 28. ¹Н дожидали. ²Н мятежно. ³Н месяцъ. ⁴Н непостоянныя.

л. 28 об. ¹Н толмача. ²Н доб. а. ³Н никто. ⁴Н емъ. ⁵^-6Н 70 копеекъ. ⁷Н воложского. ⁸Н Первы.

л. 29. ¹Н ропчу. ²Н памаленку. ³Н лошади. ⁴Н И. ⁵Н 10. ^6-7Н 6 или 4. ⁸Н они. ⁹Н лошадь-та.

л. 29 об. ¹Н то. ²Н доб. да. ³Н нет. ⁴Н давали. ⁵Н кълюча. ⁶Н лошали. ⁷Н ключя.

л. 30. ¹Н даю. ²Н выняв. ³Н това. ⁴Н чтобы. ⁵Н нет. ⁶Н сомому. ⁷Н турчанину. ⁸Н будто. ⁹Н третий. ¹⁰Н толмачь.

л. 30 об. ¹Н нет. ²Н нет. ³Н однова. ^4-5Н повтор. ⁶Н милинкой. ⁷Испр.; в Р и Н Ясемъ. ⁸Н облаком. ⁹Н облакам. ¹⁰Н видать. ¹¹Н снех.

л. 31.¹Н ете. ²Н доб. до них. ³Н нет. ⁴Н можно. ⁵Н удиветелны. ⁶Н пошли. ⁷Н волощенина. ⁸Н нет. ⁹Н русково. ¹⁰Н никто. ¹¹Н доб. русково. ¹²Н милинких. ¹³Н хороминки. ¹⁴Н корабли. ¹⁵Н нет. ¹⁶Н лошадей.

л. 31 об. ¹Н корабль. ²Н христианской. ³Н неболшая. ⁴Н корабѣлною. ^5-6Р приписано на полях другими чернилами. ⁷Н нет. ⁸Н реце. ⁹Н брегу.

л. 32. ¹Н сена. ^2-3Н 6 копеек. ⁴Н мало. ⁵Н доб. широка и быстра, глубока у бѣрега. ⁶Н купатся. ⁷Н Долга. ⁸Н много. ⁹Н брегъ. ¹⁰Н корабленики. ¹¹Н турской. ¹²Н карабль. ¹³Н встал. ¹⁴Н стал. ¹⁵Н ка.

л. 32 об. ¹Н де. ²Н нет. ³Испр.; в Р и Н торгу. ⁴Н доб. (листъ). ^5-6Н велел с карабля. ⁷Н таскать. ⁸Н толмача. ⁹Н вынявши. ¹⁰Н Пошел-ди. ¹¹Н кластся. ¹²Н доб. что.

л. 33. ¹Н карабля. ²Н сухарями. ³Н корабленик. ⁴Н ево. ⁵Н доб. и. ⁶Н отпустился. ⁷Н поднявши. ⁸Н Афанасей. ⁹Н карабль. ¹⁰Н дырява. ¹¹Испр. по Н; в Р оернувшися. ¹²Н карабле. ¹³Н полутче. ¹⁴Н левой. ¹⁵Н нет. ¹⁶Н туредцкия. ¹⁷Н Вверху.

л. 33 об. ¹Н брега. ²Н городок. ³Н турецко. ⁴Н руки. ^5-6Испр. по Н; в Р подалице реки. ⁷Н доб. 1. ⁸Н дня. ⁹Н испр. кораблю на корадку. ¹⁰Н горячю.

л. 34. ^1-2Н надел на себя. ³Н будто. ⁴Н покрытся. ⁵Н крытся. ⁶Н горачи. ⁷Н Данаю. ⁸Н Бѣлогородцкая. ⁹Н Чермному. ¹⁰Н полтара.

л. 34 об. ¹Испр. по Н; в Р моря. ²Н доб. (розбивается). ³Н турецкия. ⁴Н възявши. ⁵Н усть. ⁶Н Дунаю. ⁷Н кораблю. ⁸Н вымеряв. ⁹Н горка. ^10-11Н нет.

л. 35. ¹Н пустились. ²Н из. ³Н морскай. ⁴Н занемощевал. ⁵Н бывал. ⁶Н все. ⁷Н нечиму. ⁸Н есть. ⁹Н карабленики. ^10-11Н ветръ бысть. ¹²Н верхъ. ¹³Н корабля. ¹⁴Н ужасть. ¹⁵Н корабля. ¹⁶Н неминучю.

л. 35 об. ¹Н нет. ²Испр. по Я; в Р так. ³Н нет. ⁴Н столкомъ. ^5-6Н было бы. ⁷Н счасткам. ⁸Н полтара. ⁹Н испр. перебѣжали на перебѣжалъ. ¹⁰Н карабль. ¹¹Н 30. ¹²Н нет. ¹³Н нет. ¹⁴Н доб. де.

л. 36. ¹Н нет. ²Н доб. меня. ³Н ночюю. ⁴Н караблям. ⁵Н естли. ⁶Н ночюю. ⁷Н горадка. ⁸Н да. ⁹Н нет.

л. 36 об. ¹Н о. ²Н турчана. ³Н таможню. ⁴Н карабле. ⁵Н бусурманом. ⁶Н удивляемся. ⁷Н это. ⁸Н граза. ⁹Н попас. ¹⁰Н карабль.

л. 37. ¹Н Пречистей. ²Н предтечи. ³Н Царемградом. ⁴Н горачю. ⁵Н нет.

л. 37 об. ¹Н нет. ²Н Веть. ³Н тебя. ⁴Н Корнилемъ. ⁵Н Корнильюшко. ⁶Н здика. ⁷Н нет. ⁸Н нет. ⁹Н милинкой. ¹⁰Н христианская. ^ПН выручю. ¹²Н Колацком. ¹³Н юмруке. ^14-15Н мне велел.

л. 38. ¹Н Корнилья. ²Н пришол. ³Н бусарман. ⁴Н карабле. ⁵Н нево. ⁶⁷Н нет. ⁸Н выложить. ⁹Н сказать. ¹⁰Испр. по Н; в Р толмачь. ¹¹Н турченин. ¹²Н тут. ¹³Н Даш. ¹⁴Н доб. де.

л. 38 об. ¹Н виде. ²Н толмачю. ³Н доб. е ⁴Н чюфуты. ⁵Н Поезжате. ⁶Н милостивее. ⁷Н доб. (а инде возмут пошлину). ⁸Н пошлины. ⁹Н и. ¹⁰Н бусарман. ¹¹Н коикъ. ¹²Н Цареградцкую. ¹³Н доб. сторону. ¹⁴Н тютун. ¹⁵Н пришол. ^І6Н московскаго. ¹⁷Н обижали. ¹⁸Н здика. ¹⁹Н карабль. ²⁰Н пекнешь.

л. 39. ¹Н тут. ^2-3Р приписано на полях другими чернилами. ⁴Н той. ⁵Н рухледи. ⁶Н нет. ⁷Н сказал. ⁸Н толмачю. ⁹Н доброй человекъ миленкой.

л. 39 об. ¹Н росмеялся. ²Н Анасты. ³Испр.; в Р и H песь. ⁴Н чтобы. ⁵Н розсмеялся. ⁶Н пошел. ⁷Н толмачю. ⁸Н Еросилиме. ^9-10Н говорить ему. ¹¹Н розсмеялся. ¹²Н нет. ¹³Н ждать.

л. 40. ¹Н трудов. ²Н въ. ³Н тамо. ⁴Н росплатилися. ⁵Н нево. ⁶Н пришел.

л. 40 об. ^1-2Н от меня он. ³Н пришел. ⁴Н Доспода. ⁵Н агоя. ⁶Н ничево. ⁷Н тебя. ⁸Н кельи. ⁹Н Иерусалим. ¹⁰Н зде. ¹¹Н християном. ¹²Н тебя. ¹³Н нет. ¹⁴Н зде. ¹⁵Н нарицаешся. ¹⁶Н мало. ¹⁷Н толмачю. ¹⁸Н привез. ¹⁹Н тово. ²⁰Н нево. ²¹Н толмачю. ^22-23Н мне все патриарховы. ²⁴Н доб. он. ²⁵Н сшел. ²⁶Н бѣзконечная. ²⁷Н доб. ему.

л. 41. ¹Н нет. ²Н лопонул. ³Н испр. ему на мол. ⁴Н нетъ. ⁵Н странного. ⁶Н подарко. ⁷Н боло. ^8-9Н сорвать хочет. ¹⁰Н меня. ¹¹Н руской. ^12-13Н нет. ¹⁴Н толмача. ^15-16Н нет. ¹⁷Н Патъриархъ. ¹⁸Н толмача.

л. 41 об. ¹Н приве. ²Н меня. ³Н же. ⁴Н манастырь. ⁵Н маскали. ⁶Н доб. и келью. ⁷Н плюнувъши. ⁸Н нет. ⁹Н пошолъ. ¹⁰Н толмачу. ¹¹Н Опять.

л. 42. ¹Н кельи. ²Н посидеть. ³Н кельи. ⁴Н порожей. ⁵Н Еросалимской. ⁶Н отвелъ. ⁷Н Иеросалимъ. ⁸Н опочинуть. ⁹Н забрел. ¹⁰Н один. ¹¹Н бы. ¹²Н милостынею. ^ІЗН Мосве-то. ¹⁴Н хорошие. ¹⁵Н властми. ¹⁶Н отягчены. ¹⁷Н патриарховъ.

л. 42 об. ¹Н Обижены. ²Н обиженыны. ³Н луданныя. ⁴Н нет. ⁵Н доб. А. ⁶Н ни. ⁷Н кто. ⁸Н таскаютъся. ⁹Испр.; в Р и Н пула. ¹⁰Н намъ. ¹¹Н тако.

л. 43. ¹Н Иеросалимова. ²Н толмача. ³Н нет. ⁴Н доб. де. ⁵Н пришелъ. ⁶Н доб. и куда. ⁷Н нет. ⁸Н церковнаго.

л. 43 об. ¹Н поклонилися. ²Н възявши. ³Н толмачю. ⁴Н также. ⁵Н древяно да.

л. 44. ¹Н нет. ²Н нет. ³Н городех. ⁴Н Царемьградомъ. ⁵Н опознаватися. ⁶Н манастырь. ⁷Н нет.

л. 44 об. ¹Н Хощете. ²Н поводи. ³Н царицын. ⁴Н гостии. ⁵Н греченином. ⁶Н Васильемъ.

л. 45. ¹Н Этою. ²Н тими. ³Н заблудите. ⁴Н туркамъ. ⁵Н ди. ⁶Н оне. ⁷Н повелел. ⁸Н доб. итти. ⁹Испр. по Я; в Р Годай. ¹⁰Н пошел. ¹¹Н пришедъ. ¹²Н туръчанинъ. ¹³Н сюда. ¹⁴Н Василий.

л. 45 об. ¹Н попасъ. ^2-3Н вартя ганъ. ⁴Н нижную. ⁵Н верхную. ⁶Н видевше. ⁷Н другово. ⁸Н скребѣно. ⁹Н претворили.

л. 46. ¹Н удивляхуся. ²Н человечю. ³Н чтоб. ⁴Н топерва. ⁵Испр. по Н; в Р виддя. ⁶Н невместно. ⁷Н бусурманами. ^8-9Н дураками ровно. ¹⁰Н наше. ¹¹Н грехи. ¹²Н иныя. ¹³Н замуравилися. ¹⁴Н ето. ¹⁵Н нет.

л. 46 об. ¹Н турчане. ²Н из. ³Н кой. ⁴Н из. ⁵Н отшедши. ⁶Н видели. ⁷Н следу. ⁸Н нет. ⁹Н панъсыръ. ¹⁰Н лошади.

л. 47. ¹Н бревешко. ²Н нет. ³Н врата. ⁴Н хочете.

л. 47 об. ¹Н бусарман. ²Н попас. ³Н свечю. ⁴Н тут. ⁵Н лисицы. ⁶Н волченки. ⁷Н слоновую. ⁸Н коркодилову. ⁹Н диковинки.

л. 48. ^1-2Н кои. ³Н видели. ⁴Н собака. ⁵Н великую. ⁶Н Красную. ⁷Н Тут. ⁸Н каменные. ⁹Н саженъ. ¹⁰Н ¹О.

л. 48 об. ¹Н таково. ²Н зеркало. ³Н посътавленъ. ⁴Н столъпъ. ⁵Н зезело. ⁶Н погнется. ^7-8Испр.; в Р семи он ширикы; в Н земи он ширины. ⁹Н сторона. ¹⁰Н сажени. ¹¹Н полторы. ¹²Н круголъ. ¹³Н шесть. ¹⁴Испр. по Н; в Р иным. ^І5Н латинским.

л. 49. ¹Н Царьград. ²Н один. ³Н стольпъ. ⁴Н доброго. ⁵Н нет. ⁶Н столъпъ. ⁷Н медно. ⁸Н 3. ⁹Н зъмиевы.

л. 49 об. ¹Н христианскому. ²Н нет. ³Н развалинах. ⁴Н Черного. ⁵Н трехстенной. ⁶Н около.

л. 50. ¹Н доб. и ворот. ²Н 1. ³Н ворота. ⁴Н доб. же. ⁵Н Галат. ⁶Н Чермнаго. ⁷Н Грекопе. ⁸Н Романовския. ⁹Н Кукапейския. ¹⁰Н Архисопе. ¹¹Н цареви. ¹²Н двои. ¹³Испр. по Н; в Р моря. ¹⁴Н 7-м. ¹⁵Н Костянтинополь. ¹⁶Н Новый. ¹⁷Н Седмохолмникъ. ¹⁸Н Станбулъ.

л. 50 об. ¹Н Великий. ²Н преславный. ³Н зовиден. ⁴Н вселенней. ⁵Н посмотришь. ⁶Н будто. ⁷Н Царъград. ⁸Н делан. ⁹Н вкругъ. ¹⁰Н ево. ¹¹Н каменемъ. ¹²Н тово. ¹³Н кабраблях.

л. 51. ¹Н земли. ²Испр. по Н; в Р потомъ. ³Н ни. ⁴Н ни. ⁵Н янычари. ⁶Н турчане. ⁷Н янычаря. ⁸Н фонаря. ⁹Н сведут. ¹⁰Н царьской. ¹¹Н лутче. ¹²Н кипарисовыя.

л. 51 об. ¹Н Колаты. ²Н жилом. ³Н камением. ⁴Н ни. ⁵Н грязь.

л. 52. ¹Н мало. ²Н доб. у них. ³Н загораживаютъ. ⁴Н честно. ⁵Н улицам. ^6-7Н плодовитыя древа. ⁸Н доб. А. ⁹Н корыта. ¹⁰Н в. ¹¹Н исъпразднивши. ¹²Н пошел.

л. 52 об. ¹Н эта. ²Н ни. ³Н поворотилися. ⁴Н изпразднится. ⁵Н денешся. ⁶Испр. по Я; в Р ин где. ⁷Н всей. ⁸Н того. ⁹Н христианских.

л. 53. ¹Н мошенничества. ²Н путъ. ³Н кагвея. ⁴Н черную. ⁵Н гретую. ⁶Н соловкой. ⁷Н пред. ⁸Н московъскаго. ⁹Н перед. ¹⁰Н московкимъ. ¹¹Н гостихъ. ¹²Н аспидныя. ¹³Н очунь. ^14-15Н нет. ¹⁶Н 5-и.

л. 53 об. ¹Н коловъ. ²Н будто. ³Н мошно. ⁴Н деревянное. ⁵Н товарыщи. ⁶Н Царемъградомъ. ⁷Н доб. везде. ⁸Н кирисовыя.

л. 54. ¹Н поидетъ. ²Н ненасытно. ³Н нет. ⁴Н мечтовъ. ⁵Н очунь. ⁶Н зоре. ⁷Н московскаго. ⁸Н пшанишной. ⁹Н ржанова. ¹⁰Н лошадямъ. ¹¹Н ни. ¹²Н самаго. ¹³Н ядядъ. ¹⁴Н к ужине. ¹⁵Н полдни. ¹⁶Р приписано на полях другими чернилами; Н дижных.

л. 54 об. ¹Н болше. ²Н нет. ³Н своей. ⁴Н нет. ⁵Н позоветъ. ⁶Н ествы. ^7-8Н нет. ⁹Н московскова. ¹⁰Н доб. А рыбъ такихъ нетъ, что наша. ^11-12Н нет. ¹³Н осетровъ. ¹⁴Н испр. осетровъ на осетринъ. ¹⁵Н нет. ¹⁶Н бѣлужина.

л. 55. ^1-2Н семи по осми. ³Н деревяное. ⁴Н орехи. ⁵Н боръ. ^6-7Н повтор. ⁸Н молоко. ⁹Н лутче. ¹⁰Н нет. ¹¹Дополн. по Н; в Р нет. ¹²Н Хлеп. ¹³Н державы.

л. 55 об. ¹Н нет. ²Н та. ³Н нет. ⁴Н варятъ. ⁵Н аспры. ⁶Н нет. ⁷Н гостиныя. ⁸Н доб. крыты. ⁹Н тафту.

л. 56. ¹Н товары. ²Н росходу. ³Н приидет. ⁴Н друге. ⁵Н которую. ⁶Н нет. ⁷Н ни. ⁸Н каторге. ⁹Н нет. ¹⁰Н роспрашиваютъ. ¹¹Н чево.

л. 56 об. ¹Н пришел. ²Н нет. ³Н придешь. ⁴Н Эмельяна. ⁵Н чево. ⁶Н ди. ⁷Н лихоманы.

л. 57. ¹Н придет. ²Н ино. ³Н нет. ⁴Н проход. ⁵Н такия. ⁶Н христианской. ⁷~⁸Н нет.

л. 57 об. ¹Н долой. ²Н ради, ³Н холен. ⁴Н 30. ⁵Н нет. ^6-7Н и 150. ⁸Н нет. ⁹Н описание. ¹⁰Н карабѣлныя. ¹¹Н доб. и. ¹²Н Цареграде. ^ІЗН летнея. ^І4Н торок. ¹⁵Дополн. по Н; в Р нет. ¹⁶Н младой.

л. 58. ¹Н молой. ²Н тагда. ³Н таков. ⁴Н то. ⁵Н диаволской. ⁶Н 3. ⁷Н то. ⁸Н ночам. ⁹Н выдешь. ¹⁰Н будто. ¹¹Н каменем.

л. 58 об. ¹Н Льстиво. ²Н извоз. ³Н неволники. ⁴Н талерей. ⁵Н изрядно. ⁶Н придет. ⁷Н пушечно. ⁸Н голена. ⁹Н Бахметовой. ¹⁰Н 3.

л. 59. ¹Н раждаются. ²Н от. ³Н торок. ⁴Н бран. ⁵Н мечетов. ⁶Н длева. ⁷Н жены. ⁸Н сорбев. ⁹Н болгор. ¹⁰Н нечев. ^ИН статъ. ¹²Н то. ¹³Н нево.

л. 59 об. ¹Н нево. ²Н явт. ³Н тотъ. ⁴Н собакъ. ⁵Н доб. ихъ. ⁶Н чево-де. ⁷Н боло. ⁸Н бремя. ⁹Н Пред. ¹⁰Н ходетъ. ¹¹Н покощунятъ. ¹²Н розшибетъ. ¹³Н увидитъ. ¹⁴Н нат. ¹⁵Н жонкою. ¹⁶Н отнюдъ. ¹⁷Н лутчево. ¹⁸Н христианомъ.

л. 60.¹Н палате; слово приписано над строкой рукою писца. ^2-3Н нет. ⁴Н присланъ. ⁵Н турецко. ⁶Н доб. от. ⁷Н бьютъ. ⁸Н полковъника. ⁹Испр. по Я; в Р было; в Н слово приписано над строкой рукою писца. ¹⁰Н платье. ¹¹Н веля.

л. 60 об. ¹Н Московские. ²Н платья. ³Н земли. ⁴Н державы. ⁵Н доб. по. ⁶Н горачъники. ⁷Н ково. ⁸Н старцовъ. ⁹Н нико. ¹⁰Н греческомъ.

л. 61. ¹Н ни. ²Н нерыбъныя. ³Н явт. ⁴Н еть. ⁵Н то. ^6-7Н по мериновой плеши за щеку мечетъ; фраза зачеркнута рукою писца.

л. 61 об. ¹Н нача. ²Н толмача. ³Н ди. ⁴Н доб. и. ⁵Н доб. и. ⁶Н товарищы. ⁷Н движущая. ⁸Н своя. ^9-10Н нет. ¹¹Н доб. отъ. ¹²Н нево. ¹³Н послатъ. ^14-15Н на стулъ.

л. 62. ¹Н нево. ^2-3Н мало ету рыбу. ⁴Н Такая. ⁵Н вама. ^6-7Н евтомъ. ⁸Н нет. ⁹Н веть. ^11-10H нет. ¹²Н лошъ.

л. 62 об. ¹Н роспрашивали. ^2-3Н замирился с турком. ⁴Н заведше. ⁵Испр. по Н; в Р ему. ^6-7Н у себя имели. ⁸Н христиане. ⁹Н сводитъ.

л. 63. ¹Н никой. ²Н турку. ³Н нет. ⁴Н то. ⁵-бН нет. ⁷Н да води.

л. 63 об. ¹Н доб. вы; слово зачеркнуто рукою писца. ²Н нево. ³Н моломъ. ⁴Н нет. ⁵Н нет. ⁶Н повтор слов такъ и то. ⁷Н нет. ⁸Н испр. невравду на неправду. ⁹Н турского.

л. 64. ¹Н турского. ²Н нашево. ^3-4Н нет. ⁵Н благоверного. ⁶Н благоверного. ⁷Н ни. ⁸Н разсужай. ⁹Н такия. ¹⁰Н доб. (было).

л. 64 об. ¹Н хто. ²Н ветвми. ³Н стаяли. ⁴Н литоргии. ⁵Н смотрили.

л. 65. ¹Н в. ²Н Иеросалимском. ³Н Светлово. ⁴Н собралися. ⁵Н тагда. ⁶Н полунощницу. ⁷Н полунощнице. ⁸Н ирмосом. ⁹Н полунощницу. ¹⁰Н пошел. ¹¹Н роздавать.

л. 65 об. ¹Н доб. да. ²Н семъ. ³Н игумномъ. ⁴Н игумну. ⁵Н и онъ. ⁶Н пять. ⁷Н чтобы. ⁸Н красныя. ⁹Н нет. ¹⁰Н доб. то. ¹¹Н Еваньгелиемъ. ¹²Н ветми. ¹³Н нет. ¹⁴Н дьякономъ.

л. 66. ¹Н гаворить. ²Н доб. да. ³Н межу. ⁴Н доб. и. ⁵Н той. ⁶Н гаворить. ¹Дополн. по Я; в Р нет. ^8-9Н свой монастыръ. ¹⁰Н тамошных. ¹¹Н келъю. ¹²Н смиренной. ¹³Н воскресенью.

л. 66 об. ¹Н съ. ²Н нет. ³Н дем. ⁴Н Святую. ⁵Н нет. ⁶Н патриара. ⁷Н даютъ. ⁸Н гуляютъ. ⁹Н до. ¹⁰Н дубъомъ. ¹¹Н пошелъ. ¹²Н нет. ¹³Н нет. ¹⁴Испр.; в Р и Н курнами.

л. 67. ¹Н монастыря. ²Н патриархъ. ³Н нет. ⁴Испр. по Н; в Р и с того. ^5-6Н явт. ⁷Н нет. ⁸Н доб. и. ⁹Н како. ¹⁰Н како. ¹¹Н снѣшняя.

л. 67 об. ¹Н нет. ²Н станет. ³Н стоитъ. ⁴Н кенаничное. ⁵Н "Аллилуя". ⁶Н доб. то. ⁷Н табрей; слово подчеркнуто рукою писца. ⁸Н простово. ⁹Н дьяконъ.

л. 68. ¹Н роздуваютъ. ²Н говорятъ. ³Н говоритъ. ⁴Н проговоритъ. ^5-6Н "Доксаси, кирие, доксаси!" ⁷Н стихиры. ⁸Н стихиры. ⁹Н каноны. ¹⁰Н херувимъ. ¹¹Н крилосе. ¹²Н доб. и. ^13-14Н утре. ¹⁵Н ничяво. ¹⁶Н не.

л. 68 об. ¹Н чтоц. ²Н нет. ³Н церкы. ⁴Н той. ⁵Н И. ⁶Н безпрестани. ⁷Н слово подчеркнуто. ⁸Н толке. ⁹Н панахида. ¹⁰Н а.

л. 69. ¹Н диякон. ²Н нет. ³Н поповы. ⁴Н рызы. ⁵Н просфире. ⁶Н просфиру. ⁷Н всенощныхъ. ⁸Н великаго. ⁹Н хороше. ¹⁰Н ни. ¹¹Н доб. А.

л. 69 об. ¹Н Псалтыры. ²Н тово. ³Н церквы. ^4-5Н нетъ на нихъ. ⁶Н нѣ. ⁷Н воскресенья. ⁸Н церквы. ⁹Н доб. в. ¹⁰Н предастъ. ¹Н болшее. ¹²Н испр. веял на взял. ¹³Н базару. ¹⁴Н не. ¹⁵Н бусурмановъ.

л. 70. ¹Н себе. ²Н греки. ³Н уступаютъ. ⁴Н туркомъ. ⁵Н нет. ⁶Н нет. ⁷Н папежская. ^8-9Н нет.

л. 70 об. ¹Н папежцомъ. ^2-3Н нет. ⁴Н афендроны. ⁵Н грековъ. ⁶Н доб. жиды нравами. ⁷Н отживет. ⁸Н свобода. ⁹Н милостивыя. ^10-11Н нет. ¹²Н нет. ¹³Н ма. ¹⁴Н до. ¹⁵Н проти.

л. 71. ¹Н стигимъ; слово подчеркнуто. ²Н стихиру. ³Н жоны. ⁴Н будутъ. ⁵Н жонка. ⁶Н челобитъную. ⁷Н роспрашивать. ⁸Н нет. ⁹Н туркению. ¹⁰Н жонъ. ¹¹Н нет. ¹²Н Будетъ. ¹³Н повтор фразы стал бить, а онъ. ¹⁴Н в. ¹⁵Н крычатъ. ¹⁶Н Хочу. ¹⁷Н нет.

л. 71 об. ¹Н дьяконъ. ²Н бѣз. ³Н неискусни. ⁴Н и. ⁵Н жоны. ⁶Н лутче.

л. 72. ¹Н содомства. ²Н доб. греческия; слово зачеркнуто рукою писца. ³Н робятъка. ⁴Н стихиры. ⁵Н сказываютъ ⁶Н повтор слова учению. ⁷Н прочил. ⁸Н жоны. ⁹Н слово приписано над строкой рукою писца. ¹⁰Н жоны. ¹¹Н бес. ¹²Н свадъбы. ^13-14Н Воскрейсенъ. ¹⁵Н и. ¹⁶Н доб. и. ¹⁷H бъютъ. ¹⁸Н нет. ¹⁹Н волынъки.

л. 72 об. ¹Н взявши. ²Н доб. уже. ³Н чтоб. ⁴Н техъ. ⁵Н вь. ⁶Н Еросалимскомъ. ⁷Н манастыре. ⁸Н Вознесенева. ⁹Н абомна; слово подчеркнуто рукою писца. ¹⁰Н Ираклиской. ^11-12Н нет. ¹³Н дьяконов. ¹⁴Н Еросалимскую. ¹⁵Н доб. да и пошли. ¹⁶Н посолъ. ¹⁷Н здраставать. ¹⁸Н поютъ.

л. 73. ¹Н нѣво. ²Н доб. мол. ³Н митрополитомъ. ⁴Н накупаютъся. ⁵Н великую. ⁶Н певъчихъ. ⁷Н просто. ⁸Н церковью.

л. 73 об. ¹Н повтор слова церквах. ²Н молятса. ³Н скидаютъ. ⁴Н столахъ. ⁵Н не. ⁶Н просфоре. ⁷Н чорствой. ⁸Н говевъ. ⁹Н все. ¹⁰Н доб. и все. ¹¹Н во. ¹²Н тово. ^13-15Р приписано на полях другими чернилами. ¹⁴Н полуголовы. ¹⁶Н ето. ¹⁷Н ползающия. ¹⁸Н воды.

л. 74. ¹Н нет. ²Н нет. ³Н смолою. ⁴Н свечю. ⁵Испр. по Н; в Р страшно. ⁶Н перед. ⁷Н талером. ⁸Н доб. такъ. ⁹Н древянныя.

л. 74 об. ¹Н доб. древянныя. ²Н нет. ³Н Едринпол. ⁴Н тово. ⁵Н Царьград. ⁶Н подарка. ⁷Н тысечи. ^8-9Н конь свой.

л. 75. ¹Н двести. ²Н нет. ³Н сидят. ⁴Н пипки. ⁵Н пипку.

л. 75 об. ¹Дополн. по Н; в Р нет. ²Н дает. ³Н нет. ⁴Н карабле. ⁵Н перед. ⁶Н чево. ⁷Н доб. мол. ⁸Н будто. ⁹Н християне. ¹⁰Н ни. ¹¹Н христианства. ¹²Н ядят.

л. 76. ¹Н встали. ²Н всячиной. ³Н доб. и. ⁴Н доб. все. ⁵Н с. ⁶Н спустилися. ⁷Н нет. ⁸Н арбоми. ⁹Н же. ¹⁰Н нощ.

л. 76 об. ¹Н Въ. ²Н земли. ³Н ни. ⁴Н каменные. ⁵Н каменные. ⁶Н каменные. ^7-8Н На том же дворе.

л. 77. ¹Н нет. ²Испр. по Н; в Р коробанами. ³Н таков. ⁴Н нет. ⁵Н хороше. ⁶Н хошъ. ⁷Н нет. ⁸Н Черное. ⁹Н хороше. ¹⁰Н Бурговъ. ¹¹Н морям. ¹²Н нет. ^ІЗН ко. ¹⁴Н нет. ¹⁵Н жару. ¹⁶Н Царьградъ.

л. 77 об. ¹Испр. по Н; в Р то. ²Н армяна. ³Н обидил. ⁴Н гостиного. ⁵Н 4. ⁶Н 5. ⁷Н Иерусалим.

л. 78. ¹Н доб. Григорей. ²Н 3. ³Н едринсково. ⁴Н нет. ⁵Н строение. ⁶Н цареградцкого. ⁷Н смотрили. ⁸Н Иерусалимской. ⁹Н живет. ¹⁰Н милостинею.

л. 78 об. ^1-2Н труждаетъ. ^3-4Н нет. ⁵Н нет. ⁶Н ста. ⁷Н прихоцкую. ⁸Н добряя. ⁹Н цареграцкого. ¹⁰Н цареграцкаго. ¹¹Н болгоры. ¹²Н доб. к.

л. 79. ¹Н давали. ²Н Царьградъ. ³Н до. ⁴Н такожде. ⁵Н 5. ⁶Н жить. ⁷Н миленково. ⁸Н Савою. ⁹Н 26го. ¹⁰Н отвезохомъся. ^пЯпротяво. ¹²Н Кумпанеийскихъ. ¹³Н вечеръ.

л. 79 об. ¹Н богатыя. ²Н горотка. ³Н горотки. ⁴Н пропускную. ⁵Н съвой. ⁶Н карабль. ⁷Н уско. ⁸Н караблямъ. ⁹Н уско. ¹⁰Н матросы. ¹¹Н карабль. ¹²Н также. ¹³Н горотковъ.

л. 80. ¹Н христианской. ²Н ветреных. ³Н которги. ⁴Н доб. и. ⁵Р слово приписано на полях другими чернилами; Н поре. ⁶Н а окол. ⁷Н Сокизъ. ⁸Н оне. ⁹Н Ради.

л. 80 об. ¹Н митрополитовъ. ²Н карабли. ³Н парусъ. ⁴Н Сеньбаки. ⁵Н туркъ. ⁶Н корабленики. ⁷Н однова. ⁸Н карабляхъ. ⁹Н Сентяки. ¹⁰Н вътрое. ¹¹Н карабль.

л. 81. ^1-2Н нет. ³Н таковы. ⁴Н полосмины. ⁵Н городъ. ⁶Н оставлено место, видимо, для вставки пропущенного фрагмента. ⁷Дополн. по Н; в Р нет. ⁸Н тово. ⁹Н Родосъ. ¹⁰Н Египецкой. ^11-12Н нет. ¹³Н учивались.

л. 81 об. ¹Н доб. мы. ²Н трои. ³Н гнилою. ⁴Н карабль. ⁵Н Египта. ⁶Н Рохитъ. ⁷Н карабли. ⁸Н караблъ. ⁹Н порозжей. ¹⁰Н карабле. ¹¹Н до. ¹²Н десять. ¹³Н цареграцкого. ¹⁴Н увидели. ¹⁵Н тебя. ¹⁶Н доб. и. ¹⁷Н сьесть. ¹⁸Н нет. ¹⁹Н родила.

л. 82. ¹Н доб. что делать. ²Н карабль. ³Н рухледь. ^4-5Н была у меня. ⁶Н доб. городъ. ⁷Н монастырскаго.

л. 82 об. ^1-2Н игумна. ³Н ана. ⁴Н базаре. ⁵Н подчеркнуто рукою писца. ⁷Н рюмке.

л. 83. ¹Н испр. добре на добро. ²Н Иеросалимъ. ^3-4Н да. ⁵Н присмотрили. ⁶Н Палеѣвщину; слово подчеркнуто рукою писца. ⁷Н казаки. ⁸Н себя. ⁹Н опозналисъ. ¹⁰Н опасаемся. ¹¹Н вселеную.

л. 83 об. ¹Н шириною. ²Н бѣжи. ³Н испр. сосудах на сосуды. ⁴Н Великий. ⁵Н нас. ⁶Н августа. ⁷Н ловитца. ⁸Н а и. ⁹Н ноявря. ¹⁰Н путь. ¹¹Н торавъ.

л. 84.¹Н нет. ²Н дожжа. ^3-4Н не бываетъ никогда. ⁵Н Египецкую. ⁶Н усьтья. ⁷Н Нела. ^8-9Н доброй ветръ. ¹⁰Н Египъта. ¹¹Н испр. бѣз на бѣс. ¹²Н нет. ¹³Н познаешъ. ¹⁴Н Рохите. ¹⁵Н седмъ. ¹⁶Н карабль.

л. 84 об. ¹Н египецкой. ²Н до. ³Н до. ⁴Н городьковъ. ⁵Н двухъ. ⁶Н с. ⁷Н яйцамъ. ⁸Н Египетъскую. ⁹Н кораблямъ. ¹⁰Н высокия.

л. 85. ¹Н кувшыны. ²Н кораблями. ³Н доб. с. ⁴Н 5. ⁵Н нет. ⁶Н доб. реки. ⁷Н гирл ома. ⁸Н доб. а. ⁹Н Рахитъ. ¹⁰Н Рахитъ. ¹¹Н усть. ¹²Н зъ. ¹³Н реке. ¹⁴Н 3.

л. 85 об. ^ХН болше. ²Н карабли. ³Н те. ⁴Н нет. ⁵Н арапъ. ⁶Н греченина. ⁷Н греченин. ⁸Н рухледь. ⁹Н тутъ. ¹⁰Н нево.

л. 86.¹Н карабль. ²Н задержания. ³Н корабль. ⁴Н карабль. ⁵Н испр. устья на устье. ⁶Испр. по Н; в Р пришло. ⁷Н молитвъ. ⁸Н чудо. ⁹Н како. ¹⁰Н гнетъ. ¹¹Н ни. ¹²Н дошолъ.

л. 86 об. ¹Н Господин. ²Н молитвъ. ³Н молитвъ. ⁴Н А. ⁵Н доб. извощики. ⁶Н караблъ. ⁷Н напрет. ⁸Н игъ. ⁹Н врогов. ¹⁰Н собаками. ¹¹Н карабля. ¹²Н караблъ. ^13-14Н "Дайте кир тарелъ!" ¹⁵Н собаки. ¹⁶Н тотчас. ¹⁷Н рухлеть.

л. 87. ¹Н нет. ²Н присить. ³Н напретъ. ⁴Н повесли. ⁵Н доб. и. ⁶Н карабля. ⁷Н злоде. ⁸Н притив. ⁹Н числа. ¹⁰Н ветру. ¹¹Н 3. ^12-13Н и выше. Нам же зказали матросы. ¹⁴Н токо. ¹⁵Н нет. ¹⁶Н золо. ¹⁷Н Птоломаицкой. ^І8Н милинкия. ¹⁹Н Назорета.

л. 87 об. ¹Н Езавелинихъ. ²Н вошла. ³Н высока. ⁴Н Кисовъ. ⁵Н до. ⁶Н карабли. ⁷Н гуртыны. ⁸Н затишини. ⁹Н видили. ¹⁰Н прежного. ^11-12Н нет. ¹³Н увидили. ¹⁴Н на. ¹⁵Н сотворилося. ^16-17Н близ.

л. 88. ¹Н град. ²Н выстрели. ³Н гдад. ⁴Н церквы. ⁵Н дни. ⁶Н доб. и. ⁷Н тово. ⁸Н пройти. ⁹Н доб. де. ¹⁰Н Иеросалимской. ¹¹Н Царъград. ¹²Н граждане. ¹³Н разрежилъ. ¹⁴Н доб. де. ¹⁵Н теперво.

л. 88 об. ¹Н Иеросалимской. ²Н не. ³Н путь. ⁴Н назат. ⁵Н ток. ⁶Н до. ⁷Н Еросалима. ⁸Н ему. ⁹Н испр. доду на году. ¹⁰Н Еросалимъ. ¹¹Н Воздвижению. ¹²Н Божи. ^13-14Н с той. ¹⁵Н Еросалимѣ. ¹⁶Н наладно. ¹⁷Н расорили. ¹⁸Н кораблъ. ¹⁹Н до. ²⁰Н спешиде. ²¹Н пудет. ²²Н вошъ. ²³Н отпуту. ²⁴Н Срамата. ²⁵Н караблъ. ²⁶Н отпустил. ²⁷Н нет. ²⁸Н Християнская. ²⁹Н милинкой.

л. 89. ¹Н 4. ²Н всялъ. ³Н матросы. ⁴Н тово. ⁵Н доб. въ. ⁶Н Вивсаида. ⁷Н карабелная. ⁸Н митраполитъ. ⁹Н толмачъ. ¹⁰Н брита. ¹¹Н доб. и. ¹²Н митролитъ. ¹³Н доб. было. ¹⁴Н меде. ¹⁵Н глядят.

л. 89 об. ¹Н видили. ²Н нево. ³Н су. ⁴Н християнства. ⁵Н Антиохии. ⁶Н предан. ⁷Н пости. ⁸Н епархи. ^9-10Н у ниво. ¹¹Н Пропати. ¹²Н пошелъ. ¹³Н тут. ¹⁴Н караблъ. ¹⁵Н с. ¹⁶Н пшеницею. ¹⁷Н выгрузыл. ¹⁸Н нагрузыл. ¹⁹Н потрепанъ. ²⁰Н караулщикъ. ²¹Н разбонической. ²²Н сметался. ²³Н нет. ²⁴Н противенъ. ²⁵Н караблъ.

л. 90. ¹Н к. ²Н 3. ³Н проведавали. ⁴Н дня. ⁵Н по. ⁶Н Акри. ⁷Н караблъ. ⁸Н миня. ⁹Н вестъ. ¹⁰Н нощъ. ¹¹Н занемощевалъ. ¹²Н сидить. ^ІЗН карабелники. ¹⁴Н милинки. ¹⁵Н несет. ¹⁶Н арбусъ. ¹⁷Н доб. и. ¹⁸Н винограду. ¹⁹Н добродетили. ²⁰Н милинкия. ²¹Н одели. ²²Н спотел.

л. 90 об. ¹Н Вифсаиду. ²Н недорого. ³Н винограду. ⁴Н на. ^5-6Н нет. ⁷Н свижия. ⁸Н Акре. ⁹Н Птоломаиды. ¹⁰Н Иеросалимская. ¹¹Н Симана. ^І2Н море. ^13-14Н да арапы. ¹⁵Н черной. ¹⁶Н богомолцевъ.

л. 91. ¹Н церквы. ²Н келлии. ³Н городу. ⁴Н места. ⁵Н хорошую. ⁶Н богомолцевъ. ⁷Н на. ⁸Н доб. же. ⁹Н доб. у. ¹⁰Н де. ¹¹Н горочю. ¹²Н фермачъ. ¹³Н меже. ¹⁴Н зглядываются. ¹⁵Н доб. и. ¹⁶Н голоми. ¹⁷Н попасъ. ¹⁸Н бъется. ¹⁹Н турским.

л. 91 об. ¹Н смотрите. ^2-5Р приписано на полях другими чернилами. ³Н нет. ⁴Н отпуще. ⁶Н Ирасиламъ. ^7-8Н нет. ⁹Н тебя. ¹⁰Н Иеросалимъ. ¹¹Н заменя. ¹²Н терва. ¹³Н Ероселиме. ¹⁴Н казныл. ¹⁵Н аробовъ. ¹⁶Н бунтовъщиковъ. ¹⁷Н подкнувъ. ¹⁸Н съежалися. ¹⁹Н арапу. ²⁰Н поимъки.

л. 92. ¹Н заперся. ²Н пашею. ³Н явт. ⁴Н то. ⁵Н собаки. ⁶Н путь. ⁷Н доб. то. ⁸Н 7. ⁹Н въюками. ¹⁰Н нету. ¹¹Н нелся. ¹²Н карабли. ¹³Н Малтийского. ¹⁴Н дает.

л. 92 об. ¹Н карабль. ²Н християнской. ³Н доб. и. ⁴Н поперут. ⁵Н отпустя. ⁶Н порожей. ⁷Н карабле. ⁸Н нет. ⁹Н караблъ. ¹⁰Н отвезутъ. ¹¹Н отдатут. ¹²Н собак. ¹³Н малтесовъ. ¹⁴Н Царъград. ¹⁵Н подъежають. ¹⁶Н дни. ¹⁷Н караблъ. ¹⁸Н пришелъ. ¹⁹Н финцузы. ²⁰Н доб. во Иопию. ²¹Н тагда. ²²Н река. ²³Н францусовъ. ²⁴Н отпираютъ. ²⁵Н чтобы.

л. 93. ¹Н меже. ²Н нет. ³Н харчамъ. ⁴Н яйца. ⁵Н дешава. ⁶Н караблъ. ⁷Н ным. ⁸Н карабленникъ. ⁹Н потонул. ¹⁰Н карабленики. ¹¹Н карабля. ¹²Н ночъю. ¹³Н матросами. ¹⁴Н до. ¹⁵Н рознесло. ¹⁶Н ничево. ¹⁷Н карабелныя.

л. 93 об. ¹Н доб. да. ²Н яйца. ³Н коровъе. ⁴Н доб. по. ⁵Н нет. ⁶Н хлопчата. ⁷Н доб. по. ⁸Н торгу. ⁹Н всяко. ¹⁰Н доб. что. ¹¹Н 1000 и. ¹²Н француская. ¹³Н церквы. ¹⁴Н кагда. ¹⁵Н его. ¹⁶Н восходе. ¹⁷Н поставить. ¹⁸Н караблъ. ¹⁹Н пристаниша. ²⁰Н морскаго.

л. 94. ¹Н корабелникъ. ²Н увидел. ³Н тагда. ⁴Н церквы. ⁵Н состроили. ⁶Н полуденные. ⁷Н руки. ⁸Н церквы. ⁹Н християнской. ¹⁰Н сти. ¹¹Н Греческой. ¹²Н палаты. ¹³Н всех. ¹⁴Н хуже. ¹⁵Н богати. ¹⁶Н лучия.

л. 94 об. ¹Н рядом. ²Н множество. ³Н крычат. ⁴Н болшей. ⁵Н улицы. ⁶Н напретъ. ⁷Н все. ⁸Н крычат. ⁹Н до. ¹⁰Н християнския. ¹¹Н стояли. ¹²Н арапами. ¹³Н присылывал. ¹⁴Н утешные. ¹⁵Н пренашивал. ¹⁶Н приходил. ¹⁷Н арабы. ¹⁸Н тово. ¹⁹Н Иерусалим. ²⁰Н Иерусалима.

л. 95. ¹Н Еросалим. ²Н итти. ³Н самы. ^4-5Н нет. ⁶Н допустил. ⁷Н Иеросулима. ⁸Н доб. мол. ⁹Н допустят. ¹⁰Н доб. нас. ¹¹Н тяшкие. ¹²Н Ромели. ¹³Н учреди. ¹⁴Н удоволи. ¹⁵Н печалтеся. ¹⁶Н Иерусалим. ¹⁷Н доб. мне-де. ¹⁸Н здумавши. ¹⁹Н нет. ²⁰Н ударились. ^21-22Н на самой базар.

л. 95 об. ¹Н арапы. ²Н почали. ³Н възлещи. ⁴Н градцкими. ⁵Н погнали. ⁶Н собаки. ⁷Н собак. ⁸Н доб. все. ⁹Н християнские. ¹⁰Н хоща. ¹¹Н бусарманы. ¹²Н христианская. ¹³Н удавленых. ¹⁴Н доб. мол ето.

л. 96.¹Н арапам. ²Н гда. ³Н пришол. ^4-⁵Н нет. ⁶Н приехали. ⁷Н доб. де. ⁸Н перестанет. ⁹Н Иерусалим. ¹⁰Н Холепъ. ^11-12Н Георгий святый тело его. ¹³Н узорочиста. ¹⁴Н слово приписано над строкой рукою писца.

л. 96 об. ¹Н видели. ²Н християнския. ³Н робятки. ⁴Н Псалтирь. ⁵^-⁶Н перед другом. ⁷Н межу. ⁸Н до. ⁹Н Псалтирь. ¹⁰Н Греческую. ¹¹Н испр. разумеютъ на разберут. ¹²Н пол 4. ¹³Н Иерусалим. ¹⁴Н рухледь.

л. 97. ^1-2Н нет. ³Н ноября. ⁴Н день. ⁵Н 6. ⁶Н Иерусалиму. ^7-8Н 1500. ⁹Испр. по Н; в Р видитъ. ¹⁰Н доб. истыя бѣси. ¹¹Н акаянной. ¹²Н а. ^1ЗН лошеди. ^14-15H с другой.

л. 97 об. ¹Н бьютъ. ²Н собакъ. ³Н отобьется. ⁴Н гонятся. ⁵Н собак. ⁶Н разбойничьих. ⁷Н къстати. ⁸Н напередъ. ⁹Н Бут. ¹⁰Н лошадей. ¹¹Н волочет. ¹²Н бьет. ¹³Н велико. ¹⁴Н оне. ¹⁵Н въстречу. ¹⁶Н нашел.

л. 98. ¹Н инъ. ²Н доб. ся. ³Н то. ⁴Дополн. по Н; в Р нет. ⁵Н доб. уйду. ⁶Н у. ⁷Н дратся. ^8-9Н Дак-то. ¹⁰Н зачеркнуто рукою писца. ¹¹Н доб. или. ¹²Н тебя. ¹³Н тебя. ¹⁴Н бьюся. ¹⁵Н зачеркнуто рукою писца.

л. 98 об. ¹Н межу. ²Н хочется. ³Н почили. ⁴Н буто. ⁵Н нет. ⁶Н поднявше. ⁷Н зачеркнуто рукою писца.

л. 99. ¹Н розговаривать. ²Н собаке. ³Н зачеркнуто рукою писца. ⁴Н Папас. ⁵Н лотыша. ⁶Н познася. ⁷Н Костянтина. ⁸Н табором. ⁹Н доб. и. ¹⁰Н черная. ¹¹Н табаром.

л. 99 об. ¹Н пошел. ^2-3Н нет. ⁴Н Ирусалима. ⁵Н явт. ⁶Н собакъ. ⁷Н зачеркнуто рукою писца. ⁸Н промысел. ⁹Н Иерусалим. ¹⁰Н што. ¹¹Н обрадовались. ¹²Н ссели. ¹³Н доб. и. ¹⁴Н Иерусалиму. ¹⁵Н увидели. ¹⁶Н нет.

л. 100. ¹Н ради. ²Н пришли. ³Н градцких. ⁴Н также. ⁵Н Иерусалиму. ⁶Н Иерусалим. ⁷Н христиане. ⁸Н ради. ⁹Н въшедши.

л. 100 об. ¹Н армяня. ²Н Ради. ³Н отчаялись. ⁴Н рухледъ. ^5-6Р приписано на полях другими чернилами. ⁷Н только. ⁸Н Саввы.

л. 101. ¹Н все. ²Н нет. ³Н церковная. ⁴Н бусарманом. ⁵Испр. по Н; в Р кадит. ⁶Н христианскими. ⁷Н петь.

л. 101 об. ¹Н смотрили. ²Н записке. ³Н богатых. ⁴Н 6. ⁵Н пришел. ⁶Н тебя. ⁷Испр. по Н; в Р возить. ⁸Н бусарманы. ⁹Н христиан. ¹⁰Н местом.

л. 102. ¹Н Костянтина. ²Н стояхом. ³Н кафизмы. ⁴Н роздавать. ⁵Н Магдалины. ⁶Н чюлан. ⁷Н целовавше. ⁸Н Египецкая. ⁹Н закласть. ¹⁰Н доб. И. ¹¹Н Великий. ¹²Н славсловие.

л. 102 об. ¹Н полате. ²Испр. по Н; в Р все. ³Н монастырю. ⁴Н явт. ⁵Н келий. ⁶Н выступили. ⁷Н ини. ⁸Н собаки. ⁹Н извозом. ¹⁰Н 50 копеек.

л. 103. ¹Н пятдесятицу. ²Н 3. ³Н Вифлеем. ⁴Н доб. и. ⁵Н Прекраснаго.

л. 103 об. ¹Н итти. ²Н неглубокой. ³Н Строенье. ⁴Н строенье. ⁵Н строенье. ⁶Н пропадает. ⁷Н доб. та. ⁸Испр. по смыслу; в Р и Н 8. ⁹Н тысечи. ¹⁰Н богомолцев. ¹¹Н покупают. ¹²Н нет. ¹³Н четки. ¹⁴Н освящаются. ¹⁵Н удивително.

л. 104. ¹Н болшее. ^2-3Н нет. ⁴Н убогий. ⁵Н талера. ^6-7Н во Иеросалимъ итти. ⁸Н сума. ⁹Н нет. ¹⁰Н богомолцем. ¹¹Н по-преженему.

л. 104 об. ¹Н в. ²Н той. ³Н июдеем. ⁴Н показывати.

л. 105. ¹Н времени. ²Н июдеовъ. ³Н явт. ⁴Н доб. то. ⁵Н явт. ⁶Р приписано на полях другими чернилами. ⁷Н доб. мы. ⁸Н церковного. ⁹Н чтоб. ¹⁰Н богомолцем. ¹¹Н нет. ¹²Н 2. ¹³Н З. ¹⁴Н доб. для. ¹⁵Н Иеросалимъ. ¹⁶Н роздавать. ¹⁷Н келию. ¹⁸Н монастыри.

л. 105 об. ¹Н всенощной. ²Н утрени. ³Н и. ⁴Н литургию. ⁵Н роспустя. ⁶Н Саввы. ⁷Н Еросалима. ⁸Н Саввы. ⁹Н Освященнаго. ¹⁰Н повтор а когда. ¹¹Н окаянный. ¹²Н до. ¹³Н вина. ¹⁴Испр. по Н; в Р нихъ. ¹⁵Н хотъ.

л. 106. ¹Н задралися. ²Н Чертъ. ³Н черта. ⁴Н нашел. ⁵Н нет. ⁶Н крычат. ⁷Н розинули. ⁸Н нет. ⁹Н Ерусалиму. ¹⁰Н бѣз. ¹¹Н стоят. ¹²Н жены. ¹³Н робядка. ¹⁴Н черны.

л. 106 об. ¹Н възошли. ²Н Саввы. ³Н монастырским. ⁴Н воротам. ⁵Н собаки. ⁶Н Саввы. ⁷Н Освященнаго. ⁸Н А. ⁹Н Саввы. ¹⁰Н болшей. ¹¹Н нет. ¹²Н доб. зело предивен. ¹³Н Саввы. ¹⁴Н можно. ¹⁵Н итти. ¹⁶Н до. ¹⁷Н Содомского. ¹⁸Н доб. к.

л. 107. ¹Н посмотрить. ²Н блиска. ³Н доб. а. ⁴Н черной. ⁵Н лобзахом. ⁶Н Онория. ⁷Н Цареградцких. ⁸Н пещеры. ⁹Н доб. то. ¹⁰Н Ето. ¹¹Н нет.

л. 107 об. ¹Н явт. ²Н да. ³Н видевше. ⁴Н сверское. ⁵Н ведомости. ⁶Н чта. ⁷Н престати. ⁸Н естли. ⁹Н доб. де.

л. 108. ¹Н тово. ²Н подшеше. ³Н собакам. ⁴Н Иной. ⁵Н къверху. ⁶Н нет. ⁷Н стороне.

л. 108 об. ¹Н доб. мол. ²Н ето. ³Н нет. ^4-5Н Етот. ⁶Н ко. ⁷Н Иерусалиму. ⁸Н горами. ⁹Н съ. ¹⁰Н другой. ¹¹Н церковного. ¹²Н а. ^13-14Н в Великую церковь итти.

л. 109. ¹Н сходитися. ²Н взлесши. ³Н Пришелъ. ⁴Н христианы. ⁵Н 6. ^6-7Н текст не выделен как заглавие.

л. 109 об. ¹Н против. ²Н христиане. ³Н нет. ⁴Н французом.

л. 110. ¹Н нет. ²Н нет. ³Н християне. ⁴Н деревянным. ⁵Н токо. ⁶Н нагнувше. ^7-8Н выходят оттудова. ⁹Н доволи.

л. 110 об. ¹Н пречисты. ²Н воздамы. ³Н недостойного. ⁴Н допустил. ⁵Н видети. ⁶Н Богоматере. ⁷Н ту. ⁸Н доб. удивили меня зело. ⁹Н оттащить. ¹⁰Н Хощя. ¹¹Н полуношной.

л. 111. ¹Н древянным. ²Н догарает. ³Н Коробейнником. ^4-5Н етот. ⁶Н подлинным. ⁷Н бѣлого. ⁸Н декою. ⁹Н нет. ¹⁰Н поперек. ¹¹Н до.

л. 111 об. ¹Н заделать. ²Н доб. и. ³Н акоже. ⁴Н образцы. ⁵Н Господне. ⁶Н предел.

л. 112. ¹Н Посреде. ²Н вышиной. ³Н посреде. ⁴Н мошно.

л. 112 об. ¹Н Голгофу. ²Н тетраю. ³Н нет. ⁴Испр. по Н; в Р слушал.

л. 113. ¹Н греческой. ²Н Тшателны. ³Н И. ⁴Н слут. ⁵Н жребия. ⁶Н 10. ⁷Н кандилы. ⁸Н скляничныя. ⁹Н древянным. ¹⁰Н июдей.

л. 113 об. ¹Н пробиты. ²Н две. ³Н диры. ⁴Н полушной. ⁵Н болшей. ⁶Н июдей. ⁷Н француския.

л. 114.¹Н Костянтина. ²Н кандилы. ³Н тоя. ⁴Н разбойничи. ⁵Н доб. от июдей. ⁶Н доб. на. ⁷Н однем.

л. 114 об. ¹Н розувши. ²Н чюлках. ³Н тело. ⁴Н Господне. ⁵Н латинская. ⁶Дополн.; в Р и Н нет.

л. 115. ¹Н нет. ²Н ломали. ³Н француских.

л. 115 об. ¹Н епархиах. ²Н Костянтина. ³Н латини. ⁴Н христиане. ⁵Н красоты. ⁶Н церкви. ⁷Н нет. ⁸Н доб. Великия. ⁹Н всенощных. ¹⁰Н вечерний.

л. 116. ¹Н розломав. ²Н роздают. ³Н утренни. ⁴Н доб. взяша. ⁵Н животворящаго. ⁶Н серебряныя. ⁷Н попы. ⁸Н христиане. ⁹Н батожьем. ¹⁰Н очищать. ¹¹Н очищать. ^12-13Н сему зело. ¹⁴Н христианы.

л. 116 об. ¹Н Великия. ²Н 2. ³Н вторыя. ⁴Н доб. 8. ⁵Н раселася. ⁶Н из. ⁷Н года.

л. 117. ¹Н веры. ²Испр.; в Р е столко; в Н столко. ³Н веры. ⁴Н небесе. ⁵Н дачю. ⁶Н доб. вон. ⁷Н христианы. ^8-9Н нет. ¹⁰Н к. ^11-12Н "Кире елейсон!".

л. 117 об. ¹Н из. ²Н згемел. ³Н выбѣгоша. ⁴Н христианы. ⁵Н древянным. ⁶Н христианский. ⁷Н быть. ⁸Н непокаряющеся. ⁹Н против.

л. 118. ¹Н чорен. ^2-3Н греческое кандило. ⁴Н кандило. ⁵Н загарается. ⁶Н бусарманы. ⁷Н суботы.

л. 118 об. ¹Н христианских. ²Н богати. ³Н нет. ⁴Н армяня. ⁵Н турки. ^6-7Н свою веру. ⁸Н честнее.

л. 119. 1-²Н ево во всем. ³Н бусарманы. ⁴Н нет. ⁵Н разсудит. ⁶Испр. по Н; в Р бываетъ. ⁷Н четверга. ⁸Н тово. ⁹Н сшел. ^10-11Н подчеркнуто. ¹²Н христиан. ¹³Н сшествию. ¹⁴Н христианы. ¹⁵Н 9.

л. 119 об. ¹Н крычат. ²Н елейсон. ³Н понаровя. ⁴Н в. ⁵Н христианам. ⁶Н христиани. ⁷Н христианы. ⁸Н греческаго. ⁹Н 2.

л. 120. ¹Н плошадь. ²Н четки. ³Н всякия. ⁴Н нет. ⁵Н латинской. ⁶Н сленяло.

л. 120 об. ¹Н праздник. ²Н пришел. ³Н Освященнаго. ⁴Н потом. ⁵Н богомолцев. ⁶Н арапъ. ⁷Н по-арапскии. ⁸Н богомолцем. ⁹Дополн. по Н; в Р нет. ¹⁰Н же. ¹¹Н Екатеринском. ¹²Н 1.

л. 121. ¹Н Предтечи. ²Н доб. Христовы. ³Н Преподобнаго. ⁴Н и. ⁵Н слово приписано на боковом поле рукою писца. ⁶Н а. ^7-8Н заглавие не выделено. ⁹Н 4.

л. 121 об. ¹Н 4. ²Н и. ^3-4Н 3. ^5-6Н не жил людми. ⁷Н христиан. ⁸Н тово. ⁹Н которые. ¹⁰Н во.

л. 122. ¹Н чюдна. ²Н Магдалыны. ³Н Костянтина. ⁴Н нет. ⁵Н Лобнаго. ⁶Н Салина. ^7-8Н Господня.

л. 122 об. ¹Н святы. ²Н сонмище. ³Н июдеом. ⁴Н а. ⁵Н доб. ю. ⁶Н Иудеи. ⁷Н 12. ⁸Н Винии. ⁹Н древесъ. ¹⁰Н Из. ¹¹Испр.; в Р и Н детски.

л. 123. ¹Испр. по Н; в Р Доб; Н доб. бо. ²Испр. по Н; в Р вится. ^3-4Н хотки. ⁵Н посмотрить. ⁶Н дне. ⁷Н собаки. ⁸Н воротам. ⁹Н улицею.

л. 123 об. ¹Н сафьяны. ²Н попоидешь. ³Н въверхъ. ⁴Н Кедрска. ⁵Н его. ⁶Н вывалились. ⁷Н коею. ⁸Н страною. ⁹Н христиан.

л. 124. ^!Н слежаще. ²Н круглым. ³Н из. ⁴Н притвере. ⁵Н его. ⁶Н противо. ⁷Н доб. той.

л. 124 об. ^1-2Испр. по Н; в Р Иоанны. ³Н родися. ⁴Н Из. ⁵Н тое. ⁶Н вниде. ⁷Н христиане. ⁸Н творяща. ⁹Н доб. со лвом. ¹⁰Н масличная. ¹¹Н овощы.

л. 125.¹Н засыпол. ²Н дому. ^3-4Испр. по Н; в Р Иоанны. ⁵Н доб. к. ⁶Н доб. и. ⁷Н кобы. ⁸Н ангел.

л. 125 об. ¹Н върата. ²Н его. ³^Испр. по Н; в Р Иоанны. ⁵Н градцких. ^6-7Испр. по Я; в Р Иоанны. ⁸Н висят. ⁹Н древянным.

л. 126. ¹Н Гепсимайских. ²Н доб. и. ³Н покланяются. ⁴Н подлинея. ⁵Н полупядею. ⁶Н Богъ. ⁷Н нет. ⁸Н Гепсимайской. ⁹Н предал. ¹⁰Н меня.

л. 126 об. ¹Н акобы. ²Н пришел. ³Н нет. ⁴Н немощна. ⁵Н со. ⁶Р слово приписано на полях другими чернилами. ⁷Н доб. и.

л. 127. ¹Испр.; в Р и H Воскресения. ²Н над. ³Н предверии. ⁴Н испр. страны на горы. ⁵Н а. ⁶Н праведны. ⁷Н Лазырева. ⁸Н Лазорев. ⁹Н Лазарь.

л. 127 об. ¹Н доб. А. ²Н возбудим. ³Дополн. по Н; в Р нет. ⁴Н слепцем.

л. 128. ¹Н Авесалома. ²Н Давидова. ³Н доб. мол. ⁴Н Авесалома. ⁵Н доб. (Они-де не любят Авесалома) -- повтор, испр. рукою писца. ⁶Н Авесаломова. ⁷Н градскою.

л. 128 об. ¹Н немощныя. ²Н нет. ³Н бусарман. ⁴Н арапи. ⁵Н доб. 1. ⁶Н 2 копейки. ⁷Н вынурныла. ⁸Н то. ⁹Н преже. ^І0Н нет. ¹¹Н доб. де, приписано над строкой.

л. 129. ¹Н слово написано по тексту, испр. рукою писца. ²Н доб. мо. ³Н до. ⁴Н всею. ⁵Н боси. ⁶Н ни.

л. 129 об. ¹Н болше чем. ²Н застрек. ^3-4Н вода. ⁵Н претерли. ⁶Н Скуделниче.

л. 130. ¹Н предаде. ²Н христиана. ³Н христиан. ⁴Н христиан. ⁵Н пещеры. ⁶Н прочих.

л. 130 об. ¹Н грацкой. ²Н 4. ³Дополн. по Н; в Р нет. ⁴Н его. ⁵Н древянной.

л. 131. ¹Н доб. и. ²Н христиан. ³Н мыющуся. ⁴Н явт. ⁵Н явт. ⁶Испр.; в Р и Н другую. ⁷Н доб. де. ⁸Н Псалтирь. ⁹Н локтем.

л. 131 об. ¹Н градцкою. ²Н Страшнаго. ³Н полуденную. ⁴Н испр. града яд гора. ⁵Н градцкой. ⁶Н Зеведеов. ⁷Н Иоан.

л. 132. ¹Н часу. ²Н пятдесятницы. ³Н Матере. ⁴Н приде. ⁵Н Псалтирь. ⁶Н ангел. ⁷Н Галилея. ⁸Н А. ⁹Н армяне. ¹⁰Н прокляты.

л. 132 об. ¹Н градцкую. ²Н грацкой. ³Н дияволския. ⁴Н 70. ⁵Н Иеремия. ⁶Н нет. ⁷Н раззорения. ⁸Н Иеремия. ⁹Н себя. ¹⁰Н из. ¹¹Н удивителна. ¹²Н стараго. ¹³Н стеню. ¹⁴Н стараго. ¹⁵Н нет.

л. 133. ¹Н Неделю. ²Н поле. ³Н иерусалимском. ⁴Н толмачю. ⁵Н выпродив. ⁶Н шкоты. ⁷Н нет. ⁸Н рублей. ⁹Н роздачю. ¹⁰Н доб. арапы.

л. 133 об. ¹Н Еммаус. ²Н принял. ³Н горелца. ⁴Н доб. и. ⁵Н Ерусалима. ⁶Н собакъ. ⁷Н нет. ⁸Н скочат. ⁹Н доб. и.

л. 134.¹Н дороги. ²Н доб. на пристани. ³Н караблей. ⁴Н на. ⁵Н оне. ⁶Н харчю. ⁷Н ѣдчи. ⁸Н 2. ⁹Н черной.

л. 134 об. ¹Н всю. ²Н возились. ³Н ознобили. ⁴Н А. ⁵Н древянной. ⁶Н доб. то. ⁷Н дияволу. ⁸Н хощет. ^9-10Н зла ничего. ¹¹Н до. ¹²Н утрея.

л. 135. ^1-2Н нет. ³Н 4. ⁴Н миленкого. ⁵Н нет. ⁶Н разум. ^7-8Н был до нас. ⁹Н пришел. ¹⁰Н корабленики. ¹¹Н Аскри. ¹²Н збиратца. ¹³Н услышел. ¹⁴Н пришел. ¹⁵Н доб. де.

л. 135 об. ¹Н чта. ²Н прочитаем. ³Н тебя. ⁴Н выехавше. ^5-6Н про нас доброе слово молвил. ⁷Н кофий. ⁸Н кофий. ⁹Н подчивать. ¹⁰Н пошел. ¹¹Н кластися. ¹²Н карабленик. ¹³Н карабль. ¹⁴Н карабль.

л. 136. ¹Н доб. петь. ²Н рухледь. ³Н подворье. ⁴Н пришел. ⁵Н пришел. ⁶Н корабленик. ⁷Н доб. и. ⁸Н бусарман. ⁹Н карабль. ¹⁰Н корабленика. ¹¹Н попаса. ¹²Испр. по Н; в Р поклонившеся. ¹³Н кораблей.

л. 136 об. ¹Н иегипетцких. ²Н митрополью. ³Н доб. де. ⁴Н нет. ⁵Н скоро. ⁶Н поедете. ⁷Н старцавых. ⁸Н день. ⁹Н христианин. ¹⁰Н доб. зело тот человекъ. ¹¹Н подворье. ¹²Н митрополское. ^13-14Н 4 корабля египетския с товарами пришли. ¹⁵Н тавары. ¹⁶Н корабленику. ¹⁷Н суботу.

л. 137. ¹Н Сырные. ²Н заговена. ³Н корабленикъ. ⁴Н корабленикъ. ⁵Н христианин. ⁶Н ушел. ⁷Н обѣдаем. ⁸Н явт. ⁹Н матросам. ¹⁰Н припазнывать.

л. 137 об. ¹Н Веть. ²Н ушел. ³Н ушел. ⁴Н стола. ⁵Н ушел. ⁶Н тотчас. ⁷Н корабль. ⁸Н двух. ⁹Н И. ¹⁰Н кармана. ¹¹Н доб. и. ¹²Н нево.

л. 138. ¹Н нет. ²Н слово зачеркнуто. ³Испр.; в Р подивилися. ⁴Н доб. и. ^5-6Н "Дай-де еще талер!" ⁷Н слово зачеркнуто. ⁸Н взял. ⁹Н перестали.

л. 138 об. ¹Н карабль. ²Н нет. ³Н карабля. ⁴Н Кормилскую. ⁵Н роспущать. ⁶Н море. ⁷Н потом. ⁸Н Акьрей. ⁹Н карабли.

л. 139. ¹Испр.; в Р Дуная; в Н Дунаю. ²Н карабль. ³Н Мят. ⁴Н рухледь. ⁵Н стретил. ⁶Н добыл. ⁷Н Царьград. ⁸Н карабль. ⁹Н нет. ¹⁰Н Холава. ¹¹Н два. ¹²Н утишил. ¹³Н Пришел.

л. 139 об. ¹Н нет. ²Н доб. было. ³Н Домуту. ⁴Н пришел. ⁵Н росказывал.

л. 140. ^1-2Н потом стали корабли. ³Н усты. ⁴Н Дуная. ⁵Н нет. ⁶Н корабль. ⁷Н затавы. ⁸Н розбивать. ⁹Н полатку. ¹⁰Н докудава. ¹¹Н карабле. ¹²Н Холовы. ¹³Н нет. ^14--15Н приписано над строкой рукою писца. ¹⁶Н корабли.

л. 140 об. ¹Н подходили. ²Н тотчас. ³Н Добре. ⁴Н 4. ⁵Н 4. ⁶Н Николай. ⁷Н Чюдотворецъ. ⁸Н добраго. ⁹Н нет.

л. 141. ¹Н туда. ²Н сюда. ³Н И на утре. ⁴Н преже. ⁵Н караулщик. ⁶Н вверху. ⁷Н корабли. ⁸Н нет. ⁹Н назаде. ¹⁰Н доб. и. ¹¹Н городок.

л. 141 об. ¹Н лимоном. ²Н 3. ³Н корабле. ⁴Н нет. ⁵Н съезжатся. ^6-7Н было житье наше. ⁸Н городком. ⁹Н веять. ¹⁰Н карабле. 11-¹²Н назад.

л. 142.¹Н карабль. ²Н воскресенье. ³Н кораблей. ⁴Н оне. ⁵Н доб. и. ⁶Н караблях.

л. 142 об. ¹Н корабли. ²Н караблях. ³Н на второй букве клякса. ⁴Н а. ⁵Н нет. ⁶Н гробища. ⁷Н капища. ⁸Н камене. ⁹Н гробища. ¹⁰Н нуждею. ¹¹Н караулщикъ. ¹²Н караул. ¹³Н караблям. ¹⁴Н крычать. ¹⁵Н караблей. ¹⁶Н доб. и.

л. 143.¹Н корабли. ²Н доб. (ветръ был доброй) -- повтор, испр. рукою писца. ³Н 3. ⁴Н дождалися. ⁵Н въ. ⁶Н день. ⁷Н кораблях. ⁸Н фортуна. ⁹Н корабли.

л. 143 об. ¹Н карабля. ²Н полудни. ³Н нет. ⁴Н показыватся. ^5-6Н к вечеру опять все и. ⁷Н Иоан. ⁸Н Патмоса. ⁹Н стал.

л. 144. ¹Н караблях. ²Н Иоан. ³Н доб. 2. ⁴Н 2. ⁵Н горелки. ⁶Н кораблями. ⁷Н Царьград. ⁸Н горячю. ⁹Н караблям. ¹⁰Н горячь.

л. 144 об. ¹Н нет. ²Н сколко. ³Н 4. ⁴Н двое. ⁵Н доб. с собою. ⁶Н нет. ⁷Н до. ⁸Н гарячной. ⁹Н солтанской. ¹⁰Н слово приписано над строкой рукою писца. ¹¹Н Хоща. ¹²Н доб. так де.

л. 145.¹Н моей. ²Н горячь. ³Н дву. ⁴Н пошел. ⁵Н же. ⁶Н нево. ⁷Н Станбул. ⁸Н Прииди.

л. 145 об. ¹Н пошел. ²Н пошел. ^3-4Н взял у меня. ⁵Н паще. ⁶Н 2. ⁷Дополн.; в Р и Н нет. ⁸Н Царьград. ⁹Н поварачивают.

л. 146. ¹Н 5. ²Н турецкия. ³Н ружьемъ. ⁴Н нет. ⁵Н караблях. ⁶Н каменьемъ. ⁷Н законопатили. ⁸Н коробль. ⁹Н потерся. ¹⁰Н Царьград.

л. 146 об. ¹Н Царьград. ²Н пристали. ³Н кабле. ^4-5Н досматривать тавар. ⁶Н четки. ⁷Н иерусалимския. ⁸Н бусарман. ⁹Н нет. ¹⁰Н москов. ¹¹Н бозырьянъ. ¹²Н харашо.

л. 147. ¹Н поклоняся. ²Н метуху. ³Н Здраво. ⁴Н сносил. ⁵Н Калужанин. ⁶Н Кадмин. ⁷Н ренсково. ⁸Н доволно. ⁹Н Ради. ¹⁰Н трапезы.

л. 147 об. ¹Н 3. ²Н Кубань. ³Н карабли. ⁴Н янычара. ⁵Н нет. ⁶Н голове. ⁷Н янычара. ⁸Н службѣ. ⁹Н прошлые. ¹⁰Н удавивше.

л. 148. ¹Н янычара. ²Н доб. и. ³Н домах. ⁴Н крыкъ. ⁵Н нет. ⁶Н янычара. ⁷Н унялся. ⁸Н московскаго. ⁹Н За. ¹⁰Н слово зачеркнуто.

л. 148 об. ¹Н Яниково. ²Н корабль. ³Н Адрианполя. ⁴Н пришел. ⁵Н а. ⁶Н валов. ⁷Н испр. во на по. ⁸Н карабля.

л. 149. ¹Н Матфея. ²Н Григорьева. ³Н калужены. ⁴Н корабли. ⁵Н 3. ⁶Н 2. ⁷Н Царьград. ⁸Н карабли. ⁹Н купцев. ¹⁰Н купцев. ¹¹Н пропущать. ¹²Н пересмотрил. ^13-14Н нет. ¹⁵Н карабль. ¹⁶Н тавар.

л. 149 об. ¹Н росново. ²Н ладонного. ³Н розшелся. ⁴Н карабля. ⁵Н 10.⁶Н болшее. ⁷Н доброго. ⁸Н добраго.

л. 150. ¹Н карабль. ²Н карабль. ^3-4Испр. по Н; в Р дасматривать и стали. ⁵Дополн.; в Р и H нет. ⁶Н попаса. ⁷Н ево. ⁸Н бозыряна. ⁹Н нет. ¹⁰Н нет.

л. 150 об. ¹Дополн.; в Р и Н нет. ²Н взбунтовали. ³Н пришел. ^4-5Н брать на московских купцах. ⁶Н карабль. ⁷Н Килии. ⁸Н вторы. ⁹Н итти. ¹⁰Н ино. ¹¹Ндоб. и.

л. 151. ¹Н испр, были на добыли. ²Н карабль. ^3-4Н оружья. ⁵Н набрались. ⁶Н очюнь. ⁷Н до. ⁸Н Голацъ. ⁹Н не. ¹⁰Н нет. ¹¹Н дождалися. ¹²Н покудава. ¹³Н въстали. ¹⁴Н итти. ¹⁵Н доб. и. ¹⁶Н нажарыли. ¹⁷Дополн. по О; в Pu H нет. ^18-19Н великая дать.

л. 151 об. ¹Н свежево. ²Н карабль. ³Н пришел. ⁴Н милое. ⁵Н средняя. ⁶Н турчане. ⁷Н волов. ⁸Н последнюю. ⁹Н учинилася. ¹⁰Н похитил. ¹¹Испр. по Н; в Р за. ¹²Н доб. и. ¹³Н нет.

л. 152. ¹Н корованом. ²Н провожали. ³Н изломятся. ⁴Н дожидаются. ⁵Н нет. ⁶Н нуждею. ⁷Н мостых. ⁸Н гатях. ⁹Н нет. ¹⁰Н нелзе. ¹¹Н нет. ¹²Н ооб. вас.

л. 152 об. ^1--2Испр. по Н; в Р тебе. ³Н росписку. ⁴Н Андреанаполь. ⁵Н до. ⁶Н не. ⁷Н масковския. ⁸Н 5. ⁹Н вторый. ¹⁰Н пришел. ¹¹Н у переклом. ¹²Н покуть.

л. 153. ¹Н по 10 рублей. ²Н воложского. ³Н спять. ⁴Н до. ⁵Н в. ⁶Н Немеров. ⁷Н харчем.

л. 153 об. ¹Н нет. ²Н выкрали. ³Н хлебъ. ⁴Н караулщики. ⁵Н нелзе. ⁶Н нет. ⁷Н пошел. ⁸Н нет. ⁹Н росписались.

л. 154. ¹Н росписыватся. ²Н Палея. ³Н казали. ⁴Н росписатся. ⁵Н нет. ⁶Н кому. ⁷Н бѣз. ⁸Н Лидскую.

л. 154 об. ¹Н палеевшина. ²Н слеталася. ³Н коней. ⁴Н нет. ⁵Н дубничек. ⁶Н палеевшину. ⁷Н корован. ⁸Н тотчас. ^9-10Н нет.

л. 155. ¹Н потчевать. ²Н вотки. ³Н корован. ⁴Н глаз. ⁵Н до. ⁶Н браная. ⁷Н росписался. ⁸Н росписатца. ⁹Н дорогу. ¹⁰Н нет.

л. 155 об. ¹Н навстречю. ²Н калачей. ^3-4Н бы де. ^5-6Дополн. по Н; в Р нет. ⁷Н неделный. ⁸Н пятдесятникъ.

л. 156. ¹Н чюдотворныя. ²Н далную. ³Н преподобном.

л. 156 об. ¹Н обѣщались. ²Н инем. ³Н поклонимся. ⁴Н навет. ⁵Н сведаша. ⁶Н мещана. ⁷Н земли.

л. 157. ¹Н калуженя. ²Н ярманке. ³Н любезны. ⁴Н Степановича. ⁵Н доб. и. ^6-7Н всю нашу. ⁸Н калужин. ⁹Н приехали. ¹⁰Н ярманку. ¹¹Н радостии.

л. 157 об. ¹Н другия. ²Н ярманки.

л. 158. ¹Н Масалской.

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ

л. 2. Испр.; в Б повтор и ми.

л. 3 об. ¹Б последняя буква стерта. ²Испр.; в Б отдохомъ.

л. 4. Б слово приписано на полях.

л. 6. ¹Б ние приписано на полях. ²Испр.; в Б ко граду.

л. 7 об. Б ви приписано сверху.

л. 8. Испр. по Р; в Б иногда.

л. 12. Б лу приписано на полях.

л. 16 об. Испр.; в Б возватихомъ.

л. 17. Б последняя буква стерта.

л. 22. Б ча приписано сверху.

л. 23 об. Испр. по Р; в Б тогда.

л. 26. Испр.; в Б обросъцотата; слог та стерт.

л. 28. Испр.; в Б ныя.

л. 29. Дополн. по Р; в Б нет.

л. 29 об. 5 тъ приписано на полях.

л. 34 об. Испр.; в Б даю.

л. 36 об. Испр.; в Б топы.

л. 39. Испр.; в Б руги.

л. 40. Испр.; в Б поуту.

л. 44. Испр.; в Б ранды.

л. 45. Испр.; в Б на.

л. 46 об. Б лъ стерто.

л. 47 об. ¹Испр.; в Б ребе. ²Испр.; в Б перѣехали.

л. 48. Испр.; в Б екали.

л. 49. Испр.; в Б повтор слова.

л. 50 об. Испр.; в Б повтор первого слога.

л. 51. Б ть стерто.

л. 51 об. Испр.; в Б визу.

л. 57. ¹Испр.; в Б изъвоничають. ²Испр.; в Б корагль.

л. 59. Дополн. по Р; в Б нет.

л. 65. Испр.; в Б у молча.

л. 65 об. Испр.; в Б найской; первый слог стерт.

л. 71. Б кокава испр. на кокова.

л. 71 об. ¹Б второе н стерто. ²Испр.; в Б барурманом.

л. 72. Испр.; в Б полкахомъ.

л. 74 об. Испр.; в Б кобли.

л. 77. Испр.; в Б в царской.

л. 77 об. Испр.; в Б обѣтать.

л. 78 об. Б испр.; первоначальное чтение -- пьянства.

л. 79. Испр.; в Б турърки.

л. 79 об. Б х испр. на к.

л. 80 об. Б ше приписано сверху.

л. 81 об. ¹Испр.; в Б Терѣцкой. ²Испр.; в Б земи.

л. 83. Б х испр. на к.

л. 84. ¹Испр. по Р; в Б пошли. ²Испр.; в Б цворцамъ.

л. 86 об. Б ж испр. на д.

л. 87. ¹Б приписано сверху строки. ²Испр.; в Б на.

л. 88. Испр.; в Б московсковской.

л. 89. Испр.; в Б дамовъ.

л. 91 об. Б носицъ испр. на носитъ.

л. 92. Испр.; в Б атари.

л. 93. Б че приписано над строкой.

л. 94 об. Испр.; в Б на.

л. 95. ¹Испр.; в Б духовъвной. ²Испр. по Р; в Б мохають.

л. 96. Испр.; в Б на.

л. 96 об. Дополн. по Р; в Б нет.

л. 100. ¹Испр.; в Б повтор слова. ²Б приписано сверху строки.

л. 101 об. Испр.; в Б мтрополитъ.

л. 108 об. Испр.; в Б поидохо.

л. 110. Испр.; в Б шощи.

л. 112. Испр.; в Б повтор слова.

л. 113 об. Испр.; в Б ута.

л. 122. ¹Испр.; в Б вощъ. ²Испр.; в Б лилоны.

л. 124 об. Испр. по Р; в Б дивы.

л. 125 об. Испр.; в Б сказали.

л. 126 об. Испр.; в Б нши.

л. 131 об. Испр. по Р; в Б арапы.

л. 132. Дополн.; в Б нет.

л. 133. Б ч испр. на щ.

л. 134. Испр.; в Б копѣку.

л. 135 об. Испр.; в Б възлядывают.

л. 137 об. Б ка приписано над строкой.

л. 139. Испр.; в Б выры.

л. 141. ¹Испр.; в Б жиипии. ²Испр.; в Б прата.

л. 142. Испр.; в Б повтор второго слога.

л. 142 об. ¹Испр.; в Б останавлявляваютца. ²Испр.; в Б богаръ въ ряцы.

л. 145 об. Испр. по Р; в Б ноября ошибочно, ибо следующий путевой очерк датирован 30 октября.

л. 147. ¹Испр.; в Б пешшкомъ. ²Испр.; в Б человколюбче.

л. 148. ¹Испр.; в Б денбахъ. ²Испр.; в Б денебъ. ³Испр.; в Б разъбираю.

л. 149 об. Испр.; в Б сказывае.

л. 150 об. Испр.; в Б палю.

л. 151 об. Испр.; в Б Иерусалилъ.

л. 153. Испр.; в Б поколихомся.

л. 159. Испр.; в Б масмичъное.

л. 161. Испр. по смыслу; в Б 8.

л. 161 об. Испр.; в Б татлей.

л. 162 об. Испр.; в Б бопъ.

л. 163. Испр. по Р; в Б креста.

л. 165 об. Испр.; в Б грашкими.

л. 169 об. Испр.; в Б Иерулимъ.

л. 170 об. Испр.; в Б пещерахъ.

л. 172 об. Испр.; в Б Иерулиму.

л. 173. Испр.; в Б мтрополитъ.

л. 174. Испр.; в Б повтор второго слога.

л. 178 об. Испр. по Р; в Б льють.

л. 182. Дополн. по Р; в Б нет.

л. 186 об. Испр.; в Б повтор последнего слога.

л. 187. Дополн. по Р; в Б нет.

л. 189. Испр.; в Б мирополитъ.

л. 189 об. Испр. по Р; в Б столовъ.

л. 190. Испр.; в Б еитолко.

л. 191. Испр.; в Б свозъ.

л. 195 об. Испр.; в Б рабирать.

л. 197 об. Испр.; в Б Теория.

л. 199 об. Испр.; в Б повтор слова.

л. 203. Испр.; в Б днины.

л. 204. Испр.; в Б тотъ.

л. 205 об. Испр.; в Б градкой.

л. 209 об. Испр.; в Б плоть.

л. 210. Испр. по смыслу; в Б Воскресения.

л. 212 об. ¹Испр.; в Б и. ²Испр.; в Б увымахомся.

л. 215. Испр.; в Б повтор третьего слога.

л. 216. Испр. по Р; в Б каменья.

л. 218. Испр.; в Б Лидкихъ.

л. 218 об. Дополн. по смыслу; в Б нет.

л. 222. Испр.; в Б и.

л. 226 об. Испр.; в Б попустит.

л. 228. Испр.; в Б сатанской.

л. 231. Испр.; в Б скресение.

л. 235. Испр.; в Б мять.

л. 238. Испр.; в Б стояли.

л. 238 об. Б слово приписано сверху.

л. 244. Испр.; в Б повтор третьего слога.

л. 246 об. Испр.; в Б годка.

л. 247 об. Б на приписано сверху строки.

л. 250. Испр.; в Б Горѣе.

л. 251 об. Испр.; в Б ноыъ.

л. 252 об. Дополн.; в Б нет.

л. 254 об. ¹Испр.; в Б послѣдею. ²Б ло приписано сверху строки.

л. 260. Испр.; в Б обълилѣли.

л. 261. Испр.; в Б ка.

л. 262. Б буква стерта.

л. 262 об. Испр.; в Б немчиъ.

л. 264 об. Испр.; в Б объхододихомъ.

л. 265. Испр.; в Б яронъки.

ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ

л. 2. Испр.; в О поклонихомся.

л. 2 об. Испр.; в О повтор буквы в.

л. 5 об. ¹О текст приписан на полях рукописи. Щополн. по смыслу; в Р ошибочно 17; в О нет. ²Испр. по Р; в О егда.

л. 6 об. Испр.; в О повтор та.

л. 7. ¹Дополн. по Р; в О нет. ²Дополн. по Р; в О нет.

л. 7 об. ¹Испр.; в О приѣхали. ²Испр.; в О повтор фразы.

л. 8 об. ¹Испр.; в О доб. (Затворника), т.е. ошибка замечена и исправлена писцом. ²Испр.; в О доб. (торговать), т.е. ошибка замечена и исправлена писцом. ³Испр.; в О повтор слова.

л. 9. ¹Испр.; в О доб. ле. ²Испр. по Р; в О крестъ.

л. 11. ¹Доополн. по Р; в О нет. ²Испр. по Р; в О де. ³Испр.; в О мострѣли. ⁴Испр. по Р; в О на.

л. 11 об. Испр.; в О поровотилъ.

л. 12. Испр. по Р; в О юдольныя.

л. 12 об. Испр. по Р; в О коблуковъ.

л. 13 об. Испр.; в О повтор слова.

л. 14 об. ¹Дополн. по Р; в О нет. Щополн. по Р; в О нет. ²Испр.; в О повтор буквы в.

л. 15. Испр.; в О повтор слова так.

л. 15 об. ¹Дополн. по Р; в О нет.

л. 16. ¹Дополн. по Р; в О нет. ²Испр. по Р; в О выпалось. ³Испр. по Р; в О прийти.

л. 17. Испр.; в О возметъ.

л. 17 об. ¹Испр. по Р; в О гарда. ²Испр. по Р; в О Царѣ ни по пути градѣ. ³Испр.; в О поѣхалъ.

л. 18. Испр.; в О и вѣ // и велѣлъ.

л. 18 об. Дополн. по Р; в О нет.

л. 19. Испр. по Р; в О носятъ.

л. 20. Испр.; в О гаснъ.

л. 21. ¹Испр.; в О повтор слова: такъ // такъ. ²Испр.; в О сказалъ.

л. 21 об. Испр.; в О ивный.

л. 22. О овито приписано сверху.

л. 22 об. Испр. по Р; в О градъ.

л. 24. Испр.; в О повтор слова: будет // будетъ.

л. 24 об. Испр.; в О повтор фразы: да и поѣхал // да и поѣхалъ.

л. 25. Испр. по Р; в О подавали.

л. 27. О слово приписано сверху.

л. 28. ¹Испр.; в О ваша. ²Дополн. по Р; в О нет. ³Дополн. по Р; в О нет. ⁴Испр. по Р; в О збираютъ. ⁵Испр.; в О сурками.

л. 28 об. ¹Испр.; в О кропятъ. ²Испр.; в О тычютъ. ³Испр.; в О станет.

л. 29 об. Испр. по Р; в О милостивыя.

л. 30. Испр. по Р; в О позоветъ.

л. 30 об. Ю слова приписаны сверху. Щополн. по Р; в О нет.

л. 31. Испр.; в О доб. (не поютъ), т.е. ошибка замечена и исправлена писцом.

л. 31 об. ¹Испр. по Р; в О оставитъ. ²Испр.; в О перед словом доб. (наличныя), т.е. ошибка замечена и исправлена писцом. ³Испр.; в О доб.: рукою -- повтор слова в предложении.

л. 32. Испр. по Р; в О ядятъ.

л. 33. ¹Дополн. по Р; в О нет. ²Испр.; в О Яросавля. ³Испр.; в О доб.: великой -- повтор слова в предложении.

л. 33 об. ¹Испр. по Р; в О семъею. ²О до Царя приписано на полях. ³Испр.; в О на.

л. 34. Дополн. по Р; в О пропуск.

Л. 34 об. ¹Испр.; в О корабяхъ. ²Дополн. по Р; в О нет. ³Дополн. по Р; в О нет. ⁴Испр. по Р; в О выклалъ.

л. 36. ¹Испр.; в О повтор. ²Испр.; в О авощъ.

л. 36 об. Дополн. по Р; в О нет.

л. 39 об. Испр. по Р; в О не.

л. 40 об. Испр. по Р; в О потомъ.

л. 41. О слог ни приписан сверху.

л. 41 об. ¹Испр.; в О ласковали. ²Испр.; в О дѣстѣ. ^ъИспр.; в О и.

л. 42 об. Испр.; в О повтор слова.

л. 43. Испр. по Р; в О арапъ.

л. 43 об. Испр. по Р; в О повалились.

л. 45. ¹Испр.; в О евтыхъ. ²Испр.; в О такъ.

л. 45 об. Испр.; в О повтор слова.

л. 46. Испр.; в О повтор буквы с.

л. 46 об. Дополн. по Р; в О нет.

л. 47 об. ¹Испр.; в О повтор слов. ²Испр.; в О сталъ.

л. 48. Дополн. по Р; в О нет.

л. 49. Испр.; в О повтор фразы после слова страны.

л. 51. Дополн. по смыслу; в О нет.

л. 52. О Велики, последняя буква замазана.

л. 52 об. Испр. по Р; в О стопы.

л. 53 об. Испр. по Р; в О а торгу толко на одинъ часъ, мыло доброе.

л. 54 об. ¹О слог цы приписан сверху. ²Испр.; в О обѣщастсся.

л. 55 об. Дополн. по смыслу; в О нет.

л. 56. Испр. по Р; в О были.

л. 57. Дополн. по Р; в О нет.

л. 58 об. ¹Испр.; в О на. Щополн. по Р; в О нет.

л. 59 об. Дополн. по Р; в О нет.

л. 60 об. Испр.; в О восвоя.

л. 61. ¹Испр.; в О слово повторяется дважды. ²Испр. по Р; в О бывалъ.

л. 61 об. Испр. по Р; в О нихъ кочевыя.

л. 62. Испр.; в О оцы.

л. 63 об. Дополн. по смыслу; в О нет.

л. 64. Дополн. по Р; в О слово пропущено.

л. 64 об. Дополн. по Р; в О слово пропущено.

л. 66. Испр.; в О повтор слога ко.

л. 67. Испр. по смыслу; в О Дуная.

л. 69. Дополн. по Р; в О нет. ²Испр. по Р; в О городами. ³Испр. по Р; в О наши жъ корабли и.

л. 69 об. ¹Испр. по Р; в О чтобы. Щополн. по Р; в О предложение пропущено.

л. 70 об. Дополн. по Р; в О нет. ²Дополн. по Р; в О нет. ³Дополн. по смыслу; в О нет.

л. 71 об. О слог ва приписан сверху.

л. 72. Испр; в О повтор слова: тутъ // тутъ.

л. 72 об. Дополн. по Р; в О пропуск.

л. 73 об. ¹Испр.; в О повтор от та. ²Испр. по смыслу; в О во.

л. 74. Испр.; в О повтор слова.

л. 74 об. Испр. по Р; в О бутку.

л. 75. Испр. по Р; в О васъ.

л. 75 об. Испр.; в О облелѣли.

КОММЕНТАРИИ

ТЕКСТЫ

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ

К л. 1. Воложская земля -- Валахия, историческая область в Румынии, расположенная между Карпатскими горами и Дунаем. В данном случае речь идет не о Валахии, а о Молдавии, по территории которой проезжал русский паломник.

Лета сем тысячъ двѣсте десятого году... -- Автор путевых записок пользуется системой летоисчисления "от сотворения мира" (за 5508 лет до н.э.), которая была заимствована из Византии и вошла на Руси в обиход после принятия христианства. До конца XVII в. новый год в России начинался или с марта (по традиции), или с сентября (как было принято в Византии). До XIV в. преобладал мартовский календарь, с 1492 г. сентябрьский счет вытеснил мартовский. Указом Петра I (от 15.12.1699) в 1700 г. в России были введены христианское летоисчисление и начало года с 1 января. Согласно указу, день после 31 декабря 7208 "от сотворения мира" полагалось считать 1 января 1700 "от рождества Христова". Таким образом, в Иерусалим автор "Хождения" отправился в 1701 (7210) г. В списках первой редакции "Хождения" указана разная дата начала паломничества. Ср.: 7209 (1700) г. -- ркп. ИРЛИ. Древлехранилище. Колл. Перетца No 532. Л. 2; 7210 (1701) г. -- ркп. РНБ, собр. Погодина No 543. Л. 1. Последняя датировка встречается в большинстве списков.

...на память святаго пророка Даниила и святыхъ триехъ отроковъ Анания, Азария и Мисаила... -- Речь идет о церковном празднике в честь ветхозаветных героев, которые во время взятия Иерусалима царем Навуходоносором II (605-562 гг. до н.э.) попали в плен и оказались в Вавилоне. Три отрока за верность своей религии были брошены в раскаленную печь, но чудесным образом остались невредимыми. В плену Даниил за мудрость был приближен к царю, однако вскоре оклеветан и брошен в ров со львами, где он чудом спасся от смерти. См.: Дан. 1-6.

...на первомъ часу дни... -- В Древней Руси время суток исчислялось с восхода солнца и было подвижным; первый час дня 17 декабря -- это, согласно современному времяисчислению, девятый час дня.

К л. 1 об. Верста -- мера длины, равная 500 саженям (1,08 км). До XVIII в. для межевания и определения расстояния между населенными пунктами существовала межевая верста, равная 1000 саженям (2,16 км).

Вотчина -- вид земельной собственности; владение, приобретенное или пожалованное за службу с правом передачи по наследству.

Царевич Милитинский -- Александр Арчилович Имеретинский (1674-1710), один из сподвижников Петра I, генерал-фельдцехмейстер. Его отец -- Арчил Вахтангович, князь Имеретии, перешел под покровительство России и в 1684 г. переехал в Москву, где прошло детство Александра. Будучи ровесником юного царя, он принимал участие в военных играх Петра Алексеевича и снискал его расположение. В 1697 г. A.A. Имеретинский сопровождал Петра I в путешествии по Европе, где изучал артиллерийское дело. После возвращения в Россию был назначен судьей Пушкарского приказа. Командовал артиллерией в войне со Швецией (1700), попал в плен под Нарвой, умер в Стокгольме.

Лев Кириллович Нарышкин (1668-1705) -- боярин, стольник (1682), дядя Петра I по материнской линии. В 1690-1702 гг. возглавлял Посольский приказ. В 1697 г., когда Петр I уехал с Великим посольством в Европу, был назначен первым после Ф.Ю. Ромодановского членом Совета из четырех бояр, который управлял Россией в отсутствии царя. По воспоминаниям современников, например, князя Б.И. Куракина, Л.К. Нарышкин -- человек посредственного ума и гордого нрава, государственными делами не занимался, был склонен к казнокрадству и "невоздержан к питию".

Новодевичий монастырь -- основан в 1524 г. великим князем Василием III в память о возвращении в состав Русского государства Смоленска (1514). Расположенный на юго-западе Москвы около Девичьего поля, монастырь входил в южное оборонительное полукольцо, состоявшее из Донского, Данилова, Симонова, Новоспасского и Андроникова монастырей и защищавшее столицу от врага со стороны дороги на Смоленск и Литву. В 1571 г. Новодевичий монастырь был сожжен крымским ханом Девлет-Гиреем; в 1591 г. держал оборону во время набега на Москву крымского хана Казы-Гирея. В 1611 г. сгорел в период польско-литовской интервенции, при царе Михаиле Федоровиче был восстановлен и укреплен. В ХVІ-XVII вв. в монастырь постригались женщины из царской семьи и знатных боярских родов (жена царя Федора Иоанновича Ирина, сестра Петра I царевна Софья и др.). К началу XVIII в. монастырь имел значительные земельные наделы.

К л. 2 об. Шленеск -- Силезия, историческая область в верхнем и среднем течении Одры, входившая в состав Польши (с X в.), Чехии (с XIV в.), с 1526 г. находившаяся под властью Габсбургов, с 1742 г. -- Пруссии; ныне территория Польши.

...обитель Всемилостиваго Спаса и Пречистыя Богородицы, честнаго и славнаго ея Введения... -- Спасо-Воротынский монастырь, расположенный при впадении Угры в Оку, основан около 1480 г., в 1665 г. приписан к Крутицкому подворью, в 1725 г. запустел.

К л. 3. ...и пѣхомъ всенощное стояние, потом часы... -- Всенощная -- церковная служба, которая, согласно древним монашеским уставам, должна была длиться всю ночь, от захода до восхода солнца; современное богослужение с таким названием совершается вечером в канун праздников и воскресных дней, продолжается около трех часов. Часы -- богослужения суточного круга: вечерня, полунощница, утреня и собственно часы (богослужения I, III, VI, IX часа дня, посвященные воспоминанию евангельских событий, соотносимых с данными отрезками времени, например: III час -- суд Пилата и истязания Христа; VI час -- шествие на Голгофу и распятие Христа).

К л. 4. ...на отдание Рожества Христова. -- Речь идет о последнем из послепраздничных дней, когда во время службы исполняются песнопения в честь Рождества Христова, великого христианского праздника, который отмечается 25 декабря {Здесь и далее в книге даты указаны по старому стилю.}.

К л. 4 об. Варница -- производственное помещение для варки чего-либо (соли, пива, селитры и пр.).

Добрый монастырь -- мужской монастырь Покрова Богородицы, расположенный в с. Доброе на берегу Оки недалеко от Калуги, основан в 1477 г.

...праздникъ Обрѣзания Господа нашего Исуса Христа... -- Празднование христианской церковью обряда, исполненного на восьмой день после рождения Христа, приходится на 1 января.

Лифинъ-град... -- Лихвин известен с 1565 г., когда был причислен Иваном IV Грозным к опричным городам и укреплен. В ХVІ-ХVІII вв. входил в состав Большой Засечной черты. С 1776 г. являлся уездным городом Калужского наместничества, затем губернии. С 1944 г. это город Чекалин в Суворовском районе Тульской области.

К л. 5. Засека -- оборонительное сооружение из поваленных деревьев, использовавшееся на Руси с XIII в. для защиты от кочевников.

Белев -- город известен с 1147 г., с XIII в. был под властью Великого княжества Литовского, в конце XIV -- середине XVI в. являлся центром Белевского княжества, в XVII столетии входил в оборонительную линию на юге Русского государства; ныне город Белев -- районный центр Тульской области.

К л. 5 об. ...минухомъ того дни Николу Гостунского. -- Видимо, речь идет о Введенской Макариевой Жабынской пустыни, находившейся недалеко от Белева по дороге из Лихвина. Праздник чудотворной иконы Николая Гостунского отмечается 9 мая.

Спасский монастырь -- Спасо-Преображенский мужской монастырь в Белеве, основанный в 1525 г.

К л. 7. Волхов -- город, известный с XIII в.; в XVI в. являлся одним из укрепленных пунктов, защищавших Москву от набегов крымских татар; с 1778 г. был уездным городом Орловской губернии; ныне районный центр Орловской области.

...на предпразднество Богоявления Господня... -- Это день, предшествующий церковному празднику Богоявления, который отмечается 6 января в память о крещении Иисуса Христа Иоанном Предтечей в Иордане. Рассказ об этом событии евангельской истории см.: Мф. 3, 13-17; Мр. 1, 9-11; Лк. 3, 21-22; Иоан. 1, 25-34.

...монастырь хорошъ... -- Вероятно, имеется в виду основанный в XV или XVI в. мужской Оптино-Троицкий монастырь, который был расположен недалеко от Волхова на берегу реки Угры.

К л. 7 об. ...какъ вышли со кресты на воду... -- В праздник Богоявления (Крещения) обряд освящения воды совершается в храме и в проруби на реке.

...якоже Авраам Странноприимецъ. -- Авраам, родоначальник евреев, отличался, согласно библейским рассказам, гостеприимством, что символически запечатлено в иконографическом сюжете "Троица".

К л. 8. ...монастырь мужеской... -- Возможно, речь идет об орловском мужском монастыре Успения Богородицы, основанном в 1679 г. Из обширного монастырского комплекса в конце XVII -- начале XVIII в. существовали Свято-Успенский собор (1693) и церковь Рождества Иоанна Предтечи (1700), которые мог видеть паломник, автор "Хождения". В XIX в. монастырь стал резиденцией орловских архиереев; в 1918 г. был закрыт; в 1992 г. восстановлен.

Кромы -- впервые упоминается в документах с 1147 г.; в конце XVI в. на месте Кромского городища был построен острог для защиты от набегов татар; с 1778 г. Кромы -- уездный город Орловской губернии; ныне поселок городского типа в Орловской области, центр Кромского района.

К л. 8 об. ...в Комарецкую волость. -- Волость -- сельская территориально-административная единица. Комарецкая волость -- ныне Комаричский район, который находится на юге Брянской области; его центр -- поселок Комаричи, возникший в XV в. в связи с развитием торговли на месте пересечения Свиного и Ромодановского шляхов.

Егунье -- согласно данным "Толкового словаря живого великорусского языка" В.И. Даля, так в Поволжье называли белоруссов, смолян и всех тех, кто произносил окончание "его" ("аго"), как оно пишется.

Севск -- впервые упоминается в летописи под 1146 г.; с 1356 г. входил в состав Великого княжества Литовского; в XVI в. был присоединен к Московскому государству и стал одной из важнейших крепостей на юге России; в XVIII в. утратил свое оборонное значение, с 1779 г. являлся уездным городом Орловского наместничества; ныне это районный центр на юге Брянской области.

К л. 9. Леонтий Михайлович Коробъин -- происходил из русского дворянского рода, который вел свое начало от татарина Кичибея (в крещении Василия), поступившего на службу к рязанскому князю Федору Олеговичу. Основатель рода -- сын Василия, рязанский боярин Иван, по прозванию Коробья. В ХVІ-ХVII вв. многие Коробьины служили воеводами в русских городах, участвовали в военных походах и дипломатических миссиях. Леонтий Михайлович Коробьин, поручик и стольник, был воеводой в Чугуеве, а затем в Севске. Умер в Москве до апреля 1707 г. и погребен при церкви Саввы Стратилата на Знаменской улице.

К л. 9 об. ...денги всякия меняютъ: чехи на московския и талери. -- Чехами на Украине в ХVII-XVIII вв. называли польские монеты -- полтораки -- достоинством в 1,5 гроша. Московские деньги -- монеты московской чеканки разного достоинства (деньга, алтын, гривна, рубль). Талер -- серебряная монета, весящая более 15 граммов, чеканилась во многих странах Западной Европы, в России под названием "ефимок" находилась в активном обращении в XVI -- в первой четверти XVIII в.

К л. 10. Глухов -- известен с 1152 г.; ныне город в Сумской области на Украине.

К л. 10 об. ...полковника стародубского Моклошевского... -- Михаил Андреевич Миклашевский (ум. 1706) -- один из известных деятелей украинской истории, сподвижник гетманов Демьяна Многогрешного, Самойловича и Мазепы. Был генеральным есаулом (1689), стольником (1689-1696), стародубским полковником (1689-1704, 1705-1706). Погиб в бою со шведами 19 марта 1706 г., похоронен в Стародубе.

Ратуша -- помещение, в котором находился магистрат, орган городского самоуправления.

...девичь монастырь... -- Речь идет об Успенском Преображенском женском монастыре в Глухове, основанном в 1670 г. Игуменьей монастыря в конце XVII -- начале XVIII в. была Мария Магдалина, мать гетмана Мазепы.

...пошли мы х Королевцу... -- Как город Кролевец известен с 1601 г., находится в Сумской области на Украине.

Сотник -- военный чин, командир 100 воинов в стрелецких войсках и у украинского казачества.

К л. 11. Ярмонок великъ быѳаетъ: нынѣ Свинской нетъ... -- Свенская ярмарка ежегодно проходила у стен Успенского Новопечерского мужского монастыря, который находился недалеко от Брянска, на месте впадения в Десну реки Свени.

...на праздникъ на Семеновъ день... -- Скорее всего, речь идет о дне памяти Симеона Столпника, который отмечается 1 сентября.

Батурин -- город на реке Сейм, в ХVII-ХVIII вв. являлся резиденцией украинских гетманов; ныне поселок в Черниговской области на Украине.

Съезжая изба -- помещение, где находилось государственное учреждение, ведавшее хозяйственными и административными делами.

Пятисотный -- военный чин, командир 500 воинов (полутысячник, подтысячник).

К л. 11 об. Гетман -- начальник казацкого войска и верховный правитель на Украине. В данном случае имеется в виду Иван Степанович Мазепа (1644-1709) -- гетман Левобережной Украины, который был сторонником отторжения Украины от России, вел тайные переговоры с польским королем Станиславом Лещинским и шведским королем Карлом XII. Во время Северной войны в октябре 1708 г. Мазепа открыто перешел на сторону Карла XII. После поражения шведов под Полтавой (1709) бежал вместе с Карлом XII в турецкую крепость Бендеры, где и умер.

Пядь -- старинная мера длины, равная расстоянию между растянутыми большим и указательным пальцами.

К л. 12. ...пошли ...в Барзну. -- Город Борзна основан в XVI в., находится в Черниговской области на Украине.

Нежин -- известен с 1147 г.; в XV -- первой половине XVII в. принадлежал Польше, с 1667 г. -- России; ныне город в Черниговской области на Украине.

...а живутъ они в Путимли... -- Путивль известен с 1146 г., ныне это город в Сумской области на Украине.

К л. 13. ...Новой Завѣтъ острожской печати. -- Имеется в виду издание Ивана Федорова -- "Новый Завет с Псалтирью" (Острог, 1580).

К л. 14. Стольник -- дворцовый, а затем придворный чин в Русском государстве (XIII -- начало XVIII в.). Стольники занимали воеводские, приказные, посольские должности.

Соболиная казна -- меха, предназначенные для отправки ко двору правителя.

Цесарь -- император Священной Римской империи немецкой нации. В данном случае речь идет об австрийском императоре Леопольде I (1640-1705).

К л. 14 об. Бурмистр -- выборный глава городского самоуправления.

Верхний город -- Старый город, историческая часть Киева, расположенная на Старокиевской горе, где находятся Золотые ворота, Софийский собор, Михайловский Златоверхий монастырь.

К л. 15. Юрий Андреевич Фамендин (фон Менгден) -- генерал-майор, полковник Преображенского полка, участник Кожуховского и первого Азовского (1695) походов Петра I, гражданский губернатор Киева. Находился в переписке с Петром I, в 1694 г. в свите царя совершил поездку в Соловецкий монастырь.

Сажень -- старинная мера длины; в ХІ-ХVІІ вв. различали прямую сажень в 152 и 176 см (определялась размахом рук человека от конца пальцев одной руки до конца пальцев другой) и косую сажень в 216 и 248 см (определялась расстоянием от пальцев ноги до конца пальцев руки, вытянутой по диагонали).

Пустынки -- жилье отшельников, ушедших от мирской суеты людей, построивших себе кельи в необитаемых, пустынных местах.

К л. 15 об. Церковь София Премудрость Божия... -- Софийский собор, главное культовое и общественное здание Киевской Руси, резиденция киевских митрополитов, был основан в 1037 г. князем Ярославом Мудрым и представлял собой монументальное архитектурное сооружение -- пятинефный, пятиапсидный, тринадцатиглавый крестово-купольный храм, выстроенный из кирпича-плинфы и с трех сторон окруженный галереями. В конце XVII -- начале XVIII в. Софийский собор был перестроен в стиле украинского барокко, но в интерьере сохранились фрески и мозаики XI в.

...митрополитъ-нехай... -- Здесь речь идет о Варлааме Ясинском, воспитаннике Киевской духовной академии, позднее ставшем ее ректором и настоятелем Киево-Печерской лавры. С 1690 по 1707 г. он был киевским митрополитом. Известен как духовный писатель, побудивший Димитрия Ростовского к составлению Миней четиих. Негативное отношение русского паломника к киевскому митрополиту, скорее всего, связано с тем, что Варлаам Ясинский выступал против объединения русской и украинской православных церквей и подчинения московскому патриарху. По "Толковому словарю живого великорусского языка" В.И. Даля, нехай -- украинец, хохол -- презрительное прозвище выходцев из украинских и белорусских земель, употребляющих в речи слово "нехай".

...церковь хороша Михаила Златоверхова. -- Михайловский Златоверхий собор был сооружен в 1108-1113 гг. по приказу князя Святополка Изяславича в Дмитровском монастыре на Михайловой горе, основанном около 1062 г. его отцом Изяславом. В XII в. собор стал родовым у потомков князя, усыпальницей киевских князей; по главному храму монастырь, где он находился, стал называться Михайловским Златоверхим.

...мощи святыя великомученицы Варвары... -- На Руси был широко распространен культ святой Варвары, принявшей мучения за веру в финикийском городе Гелиополе при императоре Максимиане около 306 г. Тело святой было погребено в Гелиополе, а затем перенесено в Константинополь, где для этого был построен храм Святой Варвары. На Русь мощи Варвары были принесены в 1108 г. дочерью византийского императора Алексея Комнина Варварой, вышедшей замуж за киевского князя Святополка Изяславича, и положены в Михайловском Златоверхом монастыре.

К л. 16. Нижний город -- Подол, один из древних районов Киева, расположенный в прибрежной низине между устьем реки Почайны и стопами холмов Щековицы, Замкового, Старокиевского. В XVII -- начале XVIII в. на Подоле помещались магистрат, Киевское братство, Киевская академия; здесь селились ремесленники и торговцы.

К л. 16 об. ...мостовщины берут с воза по два алтына, а с порозжей -- по шти денегъ, а с пешего -- по копѣйки. -- Мостовщина -- пошлина за проезд по мосту вне города, селения. Деньга (московка) -- монета определенного достоинства (0,34 г серебра), после унификации монетной системы в XVI в. стала основной денежной единицей в Русском государстве. В начале XVIII столетия копейка -- 2 деньги, алтын -- 6 денег.

В Киевѣ школниковъ очинъ много... -- Речь идет об учащихся Киевской академии. Киево-Могилянская академия (1632-1817) -- первое высшее учебное заведение на Украине, созданное на базе школы Киево-Богоявленского братства и школы при Киево-Печерской лавре, которая была основана в 1631 г. Петром Могилой. В ХVII-ХVIII вв. Киевская академия являлась крупнейшим образовательным и научно-культурным центром Украины, Белоруссии и России.

К л. 17. ...церковь древяная вѣтха во имя святаго апостола Андрея Первозванного. -- Андрей -- один из двенадцати апостолов, учеников Христа. Первозванным его называют потому, что он был призван Иисусом ранее брата Петра, с которым занимался ловлей рыбы в Капернауме, на Галилейском озере (Мф. 4, 18-20; см. также: Мр. 13, 3; Иоан. 1, 40-41; 6, 8-14; 12, 20-22). Апостол Андрей проповедовал христианство среди народов, населявших берега Черного моря. По легенде, зафиксированной летописцем в "Повести временных лет", в I в. апостол Андрей побывал на месте будущего Киева и водрузил крест на холме, который с тех пор называют Андреевской горкой. В XI в. на этом месте был основан Андреевский монастырь, где в 1212 г. князь Мстислав Удалой приказал построить Крестовоздвиженскую церковь, просуществовавшую до 1560 г. Позднее здесь воздвигались деревянные церкви, одну из которых осматривал русский паломник. Знаменитый Андреевский собор, один из шедевров архитектуры XVIII в., был построен в 1749-1754 гг. по проекту архитектора Б.Ф. Растрелли.

...в праздникъ Стрѣтения Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа... -- Сретение Господне -- христианский праздник, который отмечается на сороковой день после Рождества Христова (2 февраля) в память о встрече Христа и Симеона Богоприимца в Иерусалимском храме, куда Богоматерь принесла Младенца для совершения жертвоприношения Богу за свое очищение и для выкупа первенца (подробнее см.: Рубан Ю.М. Сретение Господне: Опыт историко-литургического исследования. СПб., 1994).

Печерский монастырь -- сказание об основании монастыря читается в "Повести временных лет" по 1051 г. и входит в состав Киево-Печерского патерика. Монастырь был основан святым Антонием и вначале был пещерным, в наземный и общежительный превращен во время игуменства Феодосия. В ХІ-ХІІ вв. монастырь являлся центром распространения христианства на Руси, играл большую роль в общественно-политической и культурной жизни Киевского государства, был крупнейшим центром древнерусской книжности, литературы и искусства.

...пришли в соборную церковь, и помолилися чюдотворному образу. -- Икона "Успение Богородицы" была, согласно преданию, привезена в Киев из Константинополя греческими мастерами, строившими Успенский собор в Печерском монастыре. Об этом рассказывается в "Слове о создании церкви Печерской" владимиро-суздальского епископа Симона, которое входит в состав Киево-Печерского патерика.

...пошли во Антониеву пещеру... -- Речь идет о Ближних пещерах, подземном комплексе под территорией Киево-Печерского монастыря, известном с XI в. и включавшем три подземные церкви (Антониевскую, Варлаамовскую, Введенскую) и 73 захоронения. Здесь покоились мощи летописца Нестора, составителей Киево-Печерского патерика Симона и Поликарпа, древнерусского художника Алимпия, а также самого Антония (ум. 1072/1073), основателя Печерского монастыря.

К л. 17 об. Видѣхом храбраго воина Илию Муромца в неистлѣнии... -- Одно из захоронений в Антониевых пещерах было связано с именем Ильи Муромца (Чеботка) -- богатыря, защитника Киевского государства, героя русских былин. Причислен к лику святых русской православной церкви, день празднования памяти -- 19 декабря.

Феодорит Блаженный -- епископ Кирский (ум. 457), известный богослов и писатель, автор антиеретических сочинений и "Истории церкви". Ему приписывают авторство "Слова о крестном знамении" -- памятника древнерусской письменности, который входит в сборник соловецкого архимандрита Дионисия (1460). В "Феодоритовом слове" доказывалась важность с точки зрения православной догматики сложения перстов: в ранних редакциях произведения -- троеперстия, в поздних (ХVI-XVII вв.) -- двуперстия. "Слово" использовалось старообрядцами в полемике с официальной церковью как одно из главных свидетельств в пользу каноничности двуперстного крестного знамения.

Максим Грек -- в миру Михаил Триволис (ок. 1470-1555/1556), переводчик, писатель, публицист. Он приехал в Москву с Афона по просьбе великого князя Василия III для перевода церковных книг. Энциклопедизм знаний и гуманистическая направленность творчества привлекали к Максиму Греку образованнейшие круги русского общества, однако многое в его мировоззрении, новых принципах переводческой и литературной деятельности вызывало недоверие и неприятие. На церковных соборах 1525 и 1531 гг. Максим Грек был обвинен в ереси и порче богослужебных книг. Находился в заточении в Иосифо-Волоколамском, Тверском Отроче монастырях, затем в Троице-Сергиевой лавре, где и умер. Причислен к лику святых, пользовался большим авторитетом в старообрядческой среде. В начале XVIII в. старообрядцем С.Ф. Моховиковым было составлено пространное житие святого. Из сочинений Максима Грека среди старообрядцев особо популярными были два -- о сугубой аллилуйи и о двуперстном крестном знамении.

Преподобный Иосиф -- монах Киево-Печерской лавры, живший в XIV в. и причисленный к лику местночтимых святых, память -- 28 августа.

К л. 18. ...дванадесятъ церковныхъ мастеровъ... ихже сама Пресвятая Богородица послала из Царяграда в Киевъ. -- По преданию, греческие мастера, строившие и расписывавшие Успенский собор, стали монахами Киево-Печерского монастыря и после смерти были погребены в церковном приделе, где долгое время хранились как реликвии их свиты и книги, о чем рассказывает "Слово о создании церкви Печерской" Симона, входящее в состав Киево-Печерского патерика.

...пили воду съ Маркова креста... -- Марк Пещерник -- монах Киево-Печерского монастыря, живший в XI в. и выполнявший обязанности гробокопателя; причислен к лику святых, память -- 29 декабря. "Слово о Марке Пещернике", созданное Поликарпом, входит в состав Киево-Печерского патерика.

К л. 18 об. ...пошли в Феодосиеву пещеру. -- Речь идет о Дальних пещерах, пещерном лабиринте под территорией Киево-Печерского монастыря протяженностью около 280 м с тремя подземными церквами (Рождества Богородицы, Феодосьевская, Благовещенская) и 45 захоронениями. Феодосий -- один из основателей Киево-Печерского монастыря и его игумен (1062-1074). Житие Феодосия Печерского было написано Нестором в конце XI в. или в начале XII в., до канонизации святого (1108); оно послужило одним из основных источников Киево-Печерского патерика и позднее вошло в его состав.

...мощи святыя Иулиании-княжны... -- Согласно первой версии, речь может идти о Юлиании -- дочери великого князя тверского Александра Михайловича, которая была замужем за литовским князем Ольгердом Гедиминовичем. После смерти мужа она постриглась в монахини под именем Марины, умерла в 1399 г. и была погребена в Киевских пещерах. По второй версии, это может быть княжна Юлиания Ольшанская, жившая в первой половине XVI в. и умершая в возрасте 60 лет. Мощи Юлиании Ольшанской были обретены при архимандрите Киево-Печерского монастыря Елисее Плетенецком (1599-1624), когда у стены Успенского собора копали могилу. Канонизация святой состоялась в XVII в. при киевском митрополите Петре Могиле. Мощи святой, обгоревшие при пожаре 1718 г., были положены в Антониевой пещере. См.: Закревский Н. Описание Киева. М., 1868. С. 660-661, 675.

...строения короля Жигимонта... -- Сигизмунд III (1566-1632), король Речи Посполитой и великий князь Литовский, происходил из династии Ваза, воспитывался иезуитами. В 1592-1599 гг. был по совместительству королем Швеции, но лишился престола из-за недовольства его политикой шведского протестантского дворянства. Вел активную католизацию Украины и Белоруссии, опираясь на решения Брестской унии 1596 г. Оказывал поддержку Дмитрию Самозванцу (1604-1605), в 1609 г. осадил Смоленск и начал боевые действия против "московитов", закончившиеся изгнанием интервентов из России в 1618 г. В период, когда Украина находилась под властью Польши, вел интенсивное строительство в Киево-Печерском монастыре.

...изваян ис камяни князь Костентин Острожски... -- Князь Константин Иванович Острожский был похоронен в Успенском соборе Киево-Печерского монастыря в 1579 г. Надгробие, высеченное из розового мрамора, представляло фигуру средневекового рыцаря, лежащего на смертном одре -- гробнице, поддерживаемой львами.

К л. 19. ...да делают же полату друкарную, где книги печатают. -- В Киево-Печерской лавре типография появилась в 1615 г. Сначала она размещалась в маленьком деревянном строении. В 1701 г. на этом месте был возведен большой кирпичный корпус. В 1718 г. типография сгорела, но спустя четыре года ее восстановили. В 1772-1773 гг. архитектор Шарль де Шардон надстроил второй этаж здания типографии.

К л. 19 об. ...пошли ис Киева в Лядскую землю... -- Лядская земля -- территория польско-литовского государства Речи Посполитой. В XVII в. между Речью Посполитой и Османской империей шли войны за обладание украинскими землями. По решению Карловицкого конгресса 1698-1699 гг. к Польше отошла часть Правобережной Украины и Подолия.

...городок, именем Белогородской... -- Белгород (Киевский) известен с 980 г., основан князем Владимиром I, упоминается в "Повести временных лет" (сказание о белгородском киселе и др.). В Х-XIII вв. город-крепость, центр удельного княжества (XII в.), великокняжеская резиденция (конец XII в.). После монголо-татарского нашествия запустел, стал возрождаться в XVII в.; в начале XVIII столетия был небольшим укрепленным пунктом; ныне городище в селе Белгородка Киевской области.

К л. 20. Мыто -- пошлина за проезд и провоз товаров. Знак мытной избы -- колесо.

...та Белогородка монастырская, Софейского монастыря... -- В 1637 г. при митрополите Петре Могиле церковь Святой Софии в Киеве была преобразована в Спасо-Софийский мужской монастырь, имевший свои земельные владения и существовавший до 1787 г.

Фастов -- известен с 1390 г.; ныне город в Киевской области на Украине.

...полковникъ Палей... -- Семен Филиппович Палий (Гурко) (40-е гг. XVII в. -- 1710) -- руководитель украинского правобережного казачества и крестьянства в освободительной борьбе против Польши. Был оклеветан Мазепой и в 1705-1708 гг. находился в ссылке в Томске. В 1709 г. принимал участие в Полтавском сражении.

К л. 20 об. Мясные заговины -- последний день мясоеда, воскресенье перед масленицей.

Наволочь -- в XVI в. был собственностью основателя Запорожской Сечи Евстафия Дашкевича; до середины XVII в. являлся одним из важнейших городов Украины; ныне это село в Житомирской области.

К л. 21. Петровское кружало -- кабак на улице Петровка в Москве.

Сырная неделя -- Сыропустная, Масленая неделя -- последняя неделя перед Великим постом, когда запрещается есть мясо, но дозволяется сыр и масло.

К л. 21 об. ...разорено да развоевано от крымцов. -- Крымцы -- крымские татары. Крымское ханство являлось очагом опустошительных вторжений на южные русские и украинские земли. Так, например, в 1692 г. татары разорили окрестности Немирова, Винницы, сожгли десятки местечек и сел на Правобережье, причинили большой ущерб населению Левобережной Украины. Против Крымского ханства были направлены походы русской армии в 1687 и 1689 гг.; в 1690-е годы походы казаков против татар возглавлял фастовский полковник Семен Палий; самый крупный поход украинских казаков в пределы Крымского ханства состоялся в 1694 г., им руководил черниговский полковник Я. Лизогуб.

...город ляцкой Немерово... -- Немиров, согласно польским историческим источникам, основан в 1331 г. великим князем Ольгердом, отвоевавшим эту территорию у татар. В XVII в. принадлежал польскому магнату князю Иеремии Вишневецкому; в 1648 г. был разорен уманским полковником Иваном Ганжой; в 1672-1699 гг. находился под властью Турции. Ныне это поселок в Винницкой области на Украине.

К л. 22. Хрящ -- самый грубый и толстый холст.

Аршин -- старинная мера длины, в XVIII в. соответствовала 0, 71 м.

...от Сорокина... -- Сороки -- в XVI в. город-крепость на реке Днестр, позднее утративший свое оборонное значение; расположен на территории современной Молдавии.

К л. 22 об. ...какъ мир стал... -- Имеется в виду Константинопольский мирный договор, заключенный в июле 1700 г. в Стамбуле между Россией и Турцией. Договор о перемирии сроком на 30 лет был подписан чрезвычайными посланниками думным дьяком Е.И. Украинцовым и дьяком И.П. Чередеевым (Россия) и великим визирем Махметом Эффенди и его секретарем Александром Шкарлатом (Турция). Согласно договору, за Россией остался Азов с прилегающими землями и городками (ст. 4), отменялась ежегодная дань России крымскому хану (ст. 8). Оттоманская Порта обязывалась срыть военные укрепления и разрушить крепости в Поднепровье (ст. 2); стороны договорились не строить новых военных укреплений в пограничной полосе и не допускать вооруженных набегов. Константинопольский мирный договор предусматривал обмен и освобождение "полонянников" (ст. 9). Кроме этого, Турция должна была гарантировать свободное путешествие в Иерусалим русским паломникам (ст. 12), а также предоставить России право держать в Стамбуле своего посла на равных правах с другими державами.

К л. 23. ...шли на Яси. -- Яссы -- ныне город в Румынии.

К л. 23 об. Четверик -- старинная мера сыпучих тел, составлявшая восьмую часть четверти; в XVII в. четверть равнялась 8,5 пуда, четверик -- 16,6 кг.

К л. 24. ...от господаря воложскаго... -- Речь идет о Константине Дуке, который был господарем Молдавии в 1693-1696, 1701-1703 гг. В годы правления Константина, сына господаря Георгия Дуки, усилилась борьба между боярскими группировками, были введены новые налоги, что разоряло страну и привело к росту гайдуцкого движения. При Константине Дуке была предпринята попытка установления торговых отношений с Россией.

К л. 24 об. ...посол московской, князь Дмитрей Михайловичъ... -- Дмитрий Михайлович Голицын (1665-1737) -- русский государственный деятель петровской эпохи. Происходил из древнего княжеского рода Гедиминовичей, с 1686 г. -- комнатный стольник царевича Петра Алексеевича, с 1694 г. -- капитан Преображенского полка. В 1697 г. Д.М. Голицын был отправлен за границу "для науки воинских дел", изучал навигацию в Италии. С 1701 г. являлся чрезвычайным послом России в Стамбуле, добивался у Турции согласия на свободное плавание русских кораблей по Черному морю. Был воеводой (с 1707) и губернатором (с 1711) Киева, президентом Камер-коллегии и сенатором (с 1718). В 1726 г. стал одним из организаторов Верховного тайного совета, президентом Коммерц-коллегии, содействовал воцарению Анны Иоанновны, однако в 1737 г. был лишен чинов и званий, заточен в Шлиссельбургскую крепость, где умер.

К л. 25. ...ко другой реке... -- Речь идет о реке Жижия, притоке Прута.

Неделя православия -- воскресенье в конце первой недели Великого поста (Сборная неделя, Сбор чистой недели). Праздник установлен в первой половине IX в. в Византии в честь победы православной церкви над ересями.

Благовест -- звон в один колокол, возвещающий верующим о службе в церкви.

Обедня -- литургия, основное богослужение в христианской церкви утром или в первую половину дня, во время которого совершается Причащение. Литургия включает в себя чтение отрывков из Библии, песнопения, молитвы, ряд символических действий и процессий, в аллегорической форме изображающих жизнь и смерть Христа.

К л. 25 об. ...лист царской... -- Речь идет о проезжей грамоте, документе, который разрешает проезд через границу или по какой-либо территории.

...в монастырь к Николе, пореклом Голя. -- Имеется в виду Никольский монастырь, основанный не позднее 1564 г. Иоанном Голией.

К л. 26 об. ...в церквах стоят без клабуков... -- Клобук -- монашеский головной убор.

...поет на крыласе. -- Клирос -- место для певчих по правую и левую стороны от амвона, возвышения в церкви перед алтарем.

Антифоны -- песнопения, исполняемые во время богослужения попеременно двумя хорами (или клиросами).

Ирмос -- первая составная часть каждой песни канона, ее первый тропарь, выполняющий функцию смысловой связки между определенной песнью канона и песнью библейской, тему которой ирмос кратко перефразирует.

Глас -- один из восьми особых богослужебных типов музыкальной интонации, система которых, по преданию, была разработана Иоанном Дамаскиным. Гласы сменяются понедельно; песнопения, распределенные по гласам и по дням недели, содержатся в Октоихе.

Катавасия -- название ирмоса, который поется в конце песни канона; для исполнения катавасии оба хора (клироса) спускаются со своих мест и сходятся на середине храма.

К л. 27. Канон -- жанр христианской гимнографии, сложившийся в Византии к VIII в. Канон состоит из нескольких песен в честь церковного праздника или в похвалу святого. Каждая из песен в свою очередь делится на ирмос (зачин), несколько тропарей и катавасию.

...стихеры хвалитныя... -- Стихира -- песнопение, написанное стихотворным размером или присоединяемое к стихам псалмов. В зависимости от места в структуре богослужения суточного круга выделяют четыре группы стихир: стихиры на "Господи воззвах"; стихиры литийные; стихиры на стиховне; стихиры на "Хвалите", или "хвалитные". Кроме этого, стихиры различаются в зависимости от их содержания, происхождения, авторства.

Славословие великое -- одна из древнейших христианских песен, прославляющих Бога.

"Слава, и ныне" -- общепринятое уставное сокращение "Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь!".

Отпуск -- отпуст, заключительное благословение по окончании богослужения.

К л. 27 об. Гривна -- денежная единица; московская гривна была равна 20 деньгам (10 копейкам).

К л. 28. ...в Буквареши... -- Речь идет о Бухаресте, ныне столице Румынии.

К л. 28 об. ...до Голацъ... -- Ныне город Галац в Румынии.

К л. 30. Око -- мера веса, равная 3 фунтам (1 кг 200 г).

...в Борлат... -- Ныне город Бырлад в Румынии.

К л. 30 об. ...горы Венгерския... -- Имеются в виду Восточные Карпаты.

К л. 31 об. Левок -- левковый талер, славянизированное название голландского левендаальдера, монета, в начале XVIII в. равная 15 алтынам. На монете с одной стороны была изображена фигура одетого в броню человека, с другой -- лев на задних лапах. Размером и весом левки уподоблялись талерам, но чеканились из худшего серебра, поэтому ниже ценились на рынке.

К л. 32 об. Черный поп -- священник, принявший постриг, священноинок.

К л. 33. ...пристали к городу, а имя ему Рен... -- Ныне город Рени в Одесской области на Украине.

К л. 33 об. ...городокъ Сакча. -- Ныне город Исакча в Румынии.

...городокъ турецкой Тулча. -- Ныне город в Румынии.

Горач -- ежегодная подать, взимаемая в Турции с иноверцев, немусульман.

Червонный -- золотая монета, равная в России XVII в. (с 1667 г.) 1 рублю 12 копейкам, в ХVIII-ХІХ вв. -- 2-3 рублям. Монета использовалась в основном для расчета с поставщиками, для заграничных платежей и нужд двора.

К л. 34. Килия -- ныне город в Одесской области на Украине.

Белогородская орда -- малые ногаи, татарское население южнорусских степей по нижнему течению Днестра и Дуная. Малые ногаи делились на несколько орд (Буджакская, Едисанская, Джамбуйлукская, Едичкульская), подчинявшихся крымским ханам, а через них -- турецким султанам. В данном случае речь идет о Буджакской орде, кочевавшей от Днепровского лимана по берегу Черного моря к устью Дуная, то есть от Белгорода до Измаила. Орда совершала набеги на молдавские и украинские земли. В 1770 г. перешла под протекторат России.

К л. 34 об. Сандал -- береговое турецкое судно с одной мачтой и большим рейковым парусом.

К л. 36. "...Станбулъ блиско, сирѣчь Царьградъ!" -- Город находится на европейском берегу пролива Босфор, основан около 660 г. до н. э. как Византии; с 330 г. н. э. по имени римского императора Константина назывался Константинополем; в произведениях древнерусской литературы именовался Царьградом. Константинополь являлся столицей Римской империи (до 395 г.), затем Византии. В 1204 г. был захвачен и разгромлен крестоносцами, что нашло отражение в "Повести о взятии Царьграда фрягами" неизвестного автора -- русского, находившегося в Византии либо в момент осады и штурма города, либо вскоре после описываемых событий. В первой половине XIII в. Константинополь был центром Латинской империи крестоносцев; в 1453 г. захвачен турками и превращен в столицу Османской империи; ныне крупнейший город Турции и основной порт страны.

...тутъ на воротѣхъ морскихъ на горахъ высоко стоять столпы. -- Речь идет о маяках Румели-фенер на европейской и Анадоли-фенер на азиатской стороне пролива Босфор, не только выполнявших функцию сигнальных огней, но и бывших мощными оборонительными сооружениями на черноморских берегах Турции.

...стоять два городка по обе стороны турецкия... -- Румели-гиссар на левом берегу и Анадоли-гиссар на правом берегу пролива Босфор -- береговые укрепления, построенные при Магомете II.

...Уским моремъ... -- Речь идет о проливе Босфор.

К л. 36 об. ...в четвертокъ Андрѣева канона... -- Имеется в виду четверг пятой недели Великого поста, когда читается "Великий покаянный канон" Андрея Критского, содержащий около 250 тропарей (в других канонах их обычно не больше 30). Святой Андрей был архиепископом Критским с 685 по 711 г., прославился как проповедник и писатель, автор молитв и церковных песнопений.

...на Галанской странѣ. -- Галатская сторона, один из районов Стамбула.

К л. 37. ...помолившеся... великому предотечи Иоанну... -- Иоанн Предтеча, или Креститель, являлся предшественником Христа и пророком, предсказавшим его пришествие. Недовольный состоянием современного ему общества, он удалился в пустыню, где вел аскетический образ жизни. Иоанн Предтеча обличал пороки и призывал к покаянию в ожидании скорого пришествия Мессии. Внешним знаком покаяния и духовного обновления он избрал крещение. Среди тех, кого пророк крестил в Иордане, был и Иисус Христос. Иоанн Предтеча, живший во времена правления в Иудее Ирода Антипы и обличавший его за незаконную связь с Иродиадой, был заключен в темницу, а позднее обезглавлен по наущению Иродиады. Иоанн Предтеча являлся небесным покровителем автора "Хождения в Святую землю" Иоанна Лукьянова.

...приплыл в куюку... -- Каик -- лодка, мелкое гребное судно с 1-3 парами весел, иногда с парусом.

К л. 37 об. ...на Колацкой юмрукъ... -- Речь идет о таможне на Галатской стороне Стамбула.

К л. 38 об. ...по перемирному договору... -- Имеется в виду Константинопольский мирный договор 1700 г., заключенный между Россией и Турцией (см. коммент. к л. 22 об.).

К л. 39. Аспра (аспара) -- европейское название турецкой серебряной монеты акче, равной 3-4 копейкам.

Едрин (Едринаполь, Едринополе) -- Адрианополь, в первой половине XV в. столица Османской империи; ныне город Эдирне в Турции.

К л. 40. Козица -- мешок из шкуры, снятой как чулок, для денег, для мехов; вид торговой пошлины, платившейся шкурками в козицах.

"Где-дѣ патриархъ?" -- Речь идет о константинопольском патриархе Каллинике II (Акарнане), который родился в 1630 г. и трижды занимал патриарший престол (1688, 1689-1693, 1694-1702), неоднократно лишаясь власти в результате внутренних церковных "нестроений" и интриг при дворе турецкого султана. Д.К. Кантемир в "Истории Оттоманской Порты" лестно отзывался о Каллинике II. Правительство Петра I негативно оценивало деятельность константинопольского патриарха, отказавшегося помогать русским дипломатам в переговорах с турецкими властями.

К л. 41. У нашего, мол, патриарха... -- Имеется в виду последний, десятый, русский патриарх -- Адриан, в миру Андрей (1627-1700), занимавший этот пост с 1690 г. До возведения на патриаршество был иеромонахом московского Чудова монастыря, затем казанским и свияжским митрополитом (1686-1690). Являлся сторонником независимости церкви от царской власти и противником петровских преобразований, резко выступавшим против бритья бород. Известен как церковный писатель, автор поучений, посланий и грамот. После смерти Адриана патриаршество на Руси было ликвидировано Петром I.

К л. 41 об. Синайский монастырь -- скорее всего, речь идет о подворье Синайского монастыря в Константинополе.

К л. 42. ...во Ерусалимской монастырь... -- В данном случае имеется в виду Иерусалимское подворье в Константинополе.

А какъ сами... по вся годы к Москве-то человек по 30 волочатся за милостиею... -- Путешествие греков за милостыней в Москву стало доходным предприятием, причем из России все, от бельца до патриарха, возвращались с богатыми подарками. Среди приходивших "к Москве за милостиею" было много проходимцев, подделывавших проездные документы и грамоты, а также людей, враждебно относившихся к России, что признавали иерусалимский и константинопольский патриархи. В 1628 г. метаморфозский митрополит Неофит, получив в Москве богатую милостыню, говорил про государя и патриарха "непригожие речи", заявляя, что на Руси "только де и веры, что звонят в колокола много, а иного нет ничего".

К л. 42 об. ... рясы луданыя, да камчатыя... -- То есть рясы, сшитые из шелка: лудан (лаудан) -- особый сорт шелковой ткани; камка -- шелковая цветная узорчатая ткань.

К л. 43 об. ...дали за работу ево два варта. -- Видимо, речь идет об ортах, или ахтценгрошерах, монетах Польши и Пруссии; один орт равнялся четверти талера.

...в суботу Акафистову... -- Акафист -- жанр церковной гимнографии, песнопение из 25 строф, прославляющее Христа, Богородицу, святого или праздник. Во время исполнения акафиста нельзя сидеть, отсюда его второе, не греческое, а церковнославянское, название -- "неседален". Первый акафист был сложен в честь Богородицы по случаю чудесного избавления Константинополя от нашествия персов и аваров в 626 г. Этот акафист Пресвятой Богородице поется один раз в году -- в субботу на пятой неделе Великого поста, в так называемую субботу Акафиста.

К л. 44. Фунт -- единица массы, в системе русских мер равная сороковой части пуда (около 0,4 кг).

...в неделю шестую... -- Речь идет о шестой неделе Великого поста, называемой Вербной.

...вышли к Фенарским воротам... -- Эти ворота расположены в северозападной части Стамбула на берегу залива Золотой Рог.

К л. 44 об. "Хочете ли погулять в Софейскую церковь?" -- Главная святыня Константинополя, Софийский собор является классическим образцом византийского зодчества. Он был построен в 532-537 гг. Анфимием из Тралл и Исидором из Милета и представлял собой трехнефную купольную базилику, сторона квадратного основания которой была равна 75 м. В высоту церковь достигала 65 м и имела 108 колонн (40 в нижнем этаже, 60 в галереях, 8 поддерживали четыре малых полукупола). Внутри она была облицована цветным мрамором и украшена мозаиками, ее освещали шесть тысяч золоченых лампад. Константинопольская София поражала русских паломников своей грандиозностью и великолепием. После падения Византийской империи (1453) собор был превращен в мечеть (Айя-София); турецкие пристройки ХVІ-XVIII вв. (минареты) исказили первоначальный архитектурный облик храма.

К л. 46. ...описание... Иустиниана-царя... -- Византийскому императору Юстиниану I (482-565) приписывалось "Сказание о создании великия церкви Святыя Софеи". Юстиниан был императором Византии с 527 г., завоевал Северную Африку, Сицилию, Италию, часть Испании, провел кодификацию римского права. При нем активизировалось строительство в Константинополе, был возведен Софийский собор, создана система крепостей на Дунае.

К л. 48. ...пришли на площадь великою... -- Площадь Ат-мейдан, где в древности находился константинопольский ипподром.

...подобна нашей Красной площади... -- Речь идет о Красной площади в Москве, образованной в конце XV в. Красной, то есть Красивой, площадь стала называться с конца XVII столетия. В ее формировании ведущую роль сыграли Кремлевская стена, определившая продольную композицию, и храм Василия Блаженного, ограничивший площадь с южной стороны. В ХVІ-ХVII вв. вдоль стены Кремля проходил оборонительный ров с перекинутыми через него мостами (засыпан после 1812 г.). Автор "Хождения" мог видеть на Красной площади Лобное место, устроенное в 30-х годах XVI в., а также возведенные в конце XVII столетия Монетный двор, Земский приход, Главную аптеку.

...стоят 3 столпа: 2 каменныя, а третей медной. -- Первый столп -- колонна византийского императора Константина I Великого (306-337), вывезенная из Рима, где ее венчала статуя Аполлона. Сначала на колонне стоял бюст Константина, позднее замененный статуями других императоров, Юлиана (361-363) и Феодосия (379-395). Колонна представляет собой монолит розового гранита высотой 30 метров и шириной у основания 2 метра. Она стоит на четырех бронзовых кубах; барельефы изображают различные сцены из жизни императора Феодосия I Великого. Второй столп -- Золотая, или Замурованная, колонна, сооруженная при императоре Константине VII Порфирородном (911-959) в честь его деда Василия Македонского. Колонна сделана из небольших кусков песчаника, облицована позолоченными плитами с барельефами, изображавшими подвиги Василия Македонского, увенчана бронзовым шаром. Третий столп -- Змеиная колонна, произведение древнегреческого искусства, созданное в честь побед Фемистокла и Павсания над персами (493-492 гг. до н.э.). Колонна, изображающая трех бронзовых змей, была привезена императором Константином I из античного храма Аполлона в Дельфах.

К л. 49. ...видомъ, что наша вверху Ивановская калаколня... -- Речь идет о колокольне Ивана Великого в Московском Кремле, которую в 1505-1508 гг. возвел Бон-Фрязин на месте древней церкви Иоанна Лествичника "иже под колоколы" (конец XIV в.). В период правления Бориса Годунова, в 1598-1600 гг., колокольня была надстроена и достигла высоты 81 метра; она была сооружена из кирпича и белого камня: фундамент и цоколь -- белокаменные, верхние части столпа -- кирпичные.

К л. 49 об. ...и по конецъ Бѣлого. -- Имеется в виду Мраморное море.

...по заливѣ... -- Речь идет о заливе Золотой Рог.

А врат в нем 20... -- Ср. с описанием ворот в книге Джелала Эссада "Константинополь" (М., 1919. С. 93-99). По суше: Золотые ворота (Ялдызлы-капу); ворота Пентапиргия, или Пятибашенные (Йедикуле-капусу); ворота Пиги (Силиври-капусу); ворота Меландизийские (Мевлеви-хане-капусу); ворота Святого Романа (Топ-капу); ворота Святого Кириака, или ворота Аваров (Сулу-куле-капусу); ворота Харисийские, или Мириандрии, или Полиандрии, или Андрианополя (Эдирнэ-капусу); Константиновы ворота; ворота Калигарийские, или Святого Иоанна (Эгри-капу); Деревянные ворота (Айван-серай-капусу); калитка Святого Каллиника. По заливу Золотой Рог: ворота Палатия, или Кинегия (Балат-капусу); ворота Фара (Фенер-капусу); ворота Петрийские, или Сидеро-Порта (Петри-капусу); ворота Святого Феодосия (Эски-Айя-капусу); Йени-Айя-капусу; ворота Путейские (Джибалы-капусу); ворота Плата Меса, или Фарина (Ун-Капаны-капусу); ворота Друнгария (Одун-капусу); ворота возле церкви Предтечи (Зиндан-капусу); ворота Еврейские (Чифут-капусу); ворота Неория, или Евгения (Бахчэ-капусу); ворота Святой Варвары (Топ-капусу). Ворота морских стен Пропонтиды: Дейирмен-капусу, ворота Святого Лазаря; ворота императорского дворца; ворота Морские (Чадлады-капу); ворота Кантоскала; ворота Вланги (Вланга-капусу); ворота Святого Емельяна; ворота Псамафийские (Саматья-капусу); ворота Святого Иоанна (Нарлы-капу).

К л. 50. ...от церкви Бакчи... -- Видимо, это церковь Иоанна Предтечи, которая находилась возле ворот Зиндан-капусу.

К л. 51. Янычары -- регулярная турецкая пехота, составлявшая основу войска в Османской империи и находившаяся на жаловании. Первоначально комплектовалась из пленников-рабов, затем путем насильственного набора мальчиков из христианского населения империи. Янычары участвовали в завоевательных походах, несли гарнизонную и караульную службу. Янычарский корпус был распущен в 1826 г. султаном Махмудом II.

...царской дворъ к Византии... -- Византия -- Старый сераль (Эски-сераль), здание которого было построено султаном Магомедом II Завоевателем (1430-1481) и служило государственной резиденцией. Дворец византийских императоров занимал часть садов сераля.

...Византия подобенъ нашему Кремлю... -- Кремль -- древнейшая часть Москвы, ее главный общественно-политический и историко-художественный центр. Название "Кремль" появилось не ранее XIV в., хотя деревянная крепость существовала значительно раньше, занимая юго-западную оконечность Боровицкого холма при впадении реки Неглинная в реку Москва. При князе Юрии Долгоруком (XII в.) ее территория была увеличена в 5-6 раз; во время монголо-татарского нашествия Кремль был разрушен. Его восстановление и развитие связано с процессом возвышения Москвы как политического центра Руси. Белокаменные стены и башни Кремля были возведены при князе Дмитрии Донском (XIV в.). В ХV-ХVІІ вв. на территории Кремля велось активное строительство, в результате которого сформировался величественный архитектурный ансамбль, в который вошли Соборная площадь с Успенским собором -- усыпальницей московских митрополитов и патриархов, местом совершения торжественных государственных церемоний, церковь Ризположения и Благовещенский собор, который являлся домовой церковью русских государей, построенные итальянскими архитекторами Грановитая палата (парадный приемный зал) и Архангельский собор, служивший усыпальницей русских князей и царей. Центром ансамбля Московского Кремля стала колокольня Ивана Великого, возведенная в 1505-1508 гг. Со стороны Красной площади Кремль был защищен рвом, в XVI в. он являлся одной из самых мощных крепостей Европы. В XVII столетии усложняется декор кремлевских построек, растет их высота, возводится Теремной дворец -- парадные, богато украшенные жилые палаты феодальной знати.

К л. 51 об. ...за моремъ Халкидонъ-град. -- Халкедон, ныне город Кадыкей, расположенный на противоположном от Стамбула берегу пролива Босфор.

...град Калиты... -- Галат, район так называемого Нового города, расположенного за заливом Золотой Рог.

К л. 53. ...пьяныхъ турки не любят, а сами вина не пьют... -- Ср. со свидетельством русского посла в Турции П.А. Толстого: "Народ турецкой трезвой и от пьянства воздержанной, ставят пьянство честные особы за грех великой и за стыд, и простой народ воздерживается от пьянства страхом началных, понеже наказывают за пьянство без милости, того ради и питей, имеющих силу пьянства, не употребляют" (Русский посол в Стамбуле Петр Андреевич Толстой и его описание Османской империи начала XVIII в. М., 1985. С. 38).

...столпы аспитныя... -- То есть сделанные из минералов: яшмы, сланца, сланцевого плитняка.

К л. 53 об. Великий пост -- Великая четыредесятница, время строгого воздержания накануне Пасхи в память о сорокадневном посте Иисуса Христа в пустыне.

Светлое воскресенье -- первый день Пасхи.

К л. 55. Грош -- монета достоинством в две копейки, медный двухкопеечник.

...на катаргахъ... -- Каторга -- гребное судно, род галеры: 40-50 метров в длину, около 6 метров в ширину, от 16 до 25 пар весел; на каждое весло приходилось по 5-6 гребцов-невольников, прикованных к ножным упорам; каторга имела 2 мачты с косыми парусами и пушечное вооружение.

К л. 55 об. Пара -- турецкая серебряная монета, пущенная в обращение в 1623 г. и весящая 1,1 г; вес монеты постепенно уменьшался и к началу XIX в. составлял 0,22 г.

...турки сами ткут... тавты... -- Тафта -- гладкая и тонкая шелковая ткань.

К л. 56 об. Когда пророки ждали сошествия во ад... -- Согласно христианскому вероучению, Христос разрушил силу смерти и изгнал тьму адову. Сошествием во ад и проповедью Евангелия душам умерших Христос приобщил весь загробный дохристианский мир к искуплению грехов и спасению (1 Петр. 3, 18-20; 4, 6; Ефес. 4, 8-10). Апокрифическое Евангелие от Никодима содержит рассказ двух воскресших сыновей праведного Симеона о том, как Христос сошел во ад и освободил из него Адама, патриархов, пророков, мучеников и праотцов. Сходный мотив встречается в "Слове Епифания Кипрского о погребении Иисуса Христа и о Иосифе Аримафейском".

...на Емельяна Украинцова... -- Емельян Игнатьевич Украинцев (1641-1708) -- русский государственный деятель, дипломат. В 1699-1700 гг. был послом в Турции, где добился заключения выгодного для России Константинопольского мирного договора, который закрепил результаты Азовских походов и обеспечил нейтралитет Турции накануне Северной войны.

К л. 57 об. Георгиев день -- 23, 24 апреля, когда православная церковь празднует память святого Георгия Победоносца.

Дмитриев день -- 26 октября, день памяти святого Димитрия Солунского.

У турокъ болшой праздникъ бываетъ послѣ Георгиева дни. -- Ид-аль-кабир (Курбан-байрам) -- главный праздник мусульман, совпадающий с завершением обряда ежегодного паломничества в Мекку.

К л. 58 об. Паша -- титул высших гражданских и военных сановников в Османской империи.

К л. 59. Салтан -- султан, один из титулов монарха Османской империи.

...у турокъ бываетъ бояронъ... -- мусульманский праздник (см. коммент. к л. 57 об.)

К л. 60. ...от хана крымскаго... -- Имеется в виду Девлет-Гирей II (1699-1702, 1708-1713), сын и преемник Селим-Гирея, ставленник турецких султанов. Проводил антирусскую политику, особенно активно во время похода на Украину Карла XII и предательства Мазепы. Постоянно провоцировал Оттоманскую Порту на открытую войну с Россией. На протяжении первой четверти XVIII в. неоднократно возводился на ханский престол и свергался с него. В 1710 и 1711 гг. совершал набеги на Украину, но встречал отпор со стороны русских войск и украинского казачества.

...турки носят платья зеленое и красное, а греком и жидом не вѣлять. -- Зеленый цвет -- цвет ислама, поэтому иноверцы не имели права носить одежду этого цвета. Русский посол в Стамбуле П.А. Толстой сообщал правительству: турки "заповедали греком и платья равного с собою носити, чтобы ото всех были знатны, того ради повелели им носить плате худое, яко являет смирения образ". (Русский посол в Стамбуле... С. 38).

К л. 61. В праздникъ Благовѣщениева дни... -- Церковный праздник Благовещения отмечается 25 марта. Он был установлен в память о явлении архангела Гавриила Деве Марии в Назарете с вестью о непорочном зачатии и будущем ее Сына (Лк. 1, 26-38).

"Отче наш" -- Согласно свидетельству Евангелия (Мф. 6, 9-13; Лк. 11, 2-4), этой молитве Иисус Христос научил своих учеников, апостолов.

К л. 62 об. "...да с ыным-де стал бится". -- Речь идет о Северной войне 1700-1721 гг., которую Россия вела против Швеции за выход к Балтийскому морю.

К л. 63. "...писано, что московской цар свободитъ насъ и Царъградъ возметъ". -- Имеются в виду византийские сказания о Льве Премудром, содержащие пророчества о судьбе Константинополя и о "русом царе", который освободит Византию от владычества турок. По свидетельству П.А. Толстого, легенда о русских освободителях бытовала и среди османов, в книгах которых было написано, что "от российского народу государство турецкое опровержено будет и власть басурманска истребится" (Русский посол в Стамбуле... С. 46).

"Для чево-де вашъ царь веру немецкую на Москвѣ завѣлъ и платье немецкое?.." -- В 1700 г., после завершения Великого посольства, иезуиты распространили в Европе слух, что Петр I поддерживает идею унии православной и католической церквей. Эти толки, широко бытовавшие как в русской, так и в греческой православной среде, по словам Феофана Прокоповича, "немалое чинили в вере сумнительство".

"...для чево-де царицу постригъ в монастырь?" -- Евдокия Федоровна Лопухина (1669-1731) -- первая жена Петра I, мать царевича Алексея, была воспитана в семье приверженцев старины и противников петровских реформ. Разлад между супругами завершился ссылкой царицы в Суздаль, где в 1699 г. она была пострижена в монахини. После освобождения в 1727 г. жила в московском Вознесенском монастыре.

К л. 63 об. "...для чево-де цар вашъ нашихъ грековъ к Москве не велѣлъ пускать и с Москвы сослалъ?" -- По указу царя Федора Алексеевича от 10 сентября 1676 г. греки были высланы из Москвы и им был запрещен въезд в Россию. Этот указ неоднократно подтверждался при ухудшении отношений между Россией и Турцией, например в 1694 и 1700 г. Запрещение грекам приезжать в Москву за милостыней было связано с тем, что под видом просителей на Русь проникали турецкие шпионы, о чем в 1723 г. писал русский резидент в Константинополе Иван Неплюев.

Ектения -- особая молитва, разделенная на ряд кратких отрывочных прошений, которые сопровождаются пением молитвенных восклицаний: "Господи, помилуй!", "Подай, Господи!" и др.

К л. 64. Вербное воскресенье -- воскресенье за неделю до Пасхи, празднуется в память о входе Иисуса Христа в Иерусалим.

К л. 64 об. Великая пятница -- пятница на Страстной неделе, последней неделе Великого поста.

К л. 65. ...стали честь Дѣяние апостолское... -- Деяния апостолов -- пятая книга Нового Завета, рассказывающая о деятельности апостолов, учеников Христа, после его смерти.

Полунощница -- церковная служба, совершаемая перед утреней.

...канонъ пети со ирмасом на 6...-- В данном случае речь идет о том, что каждая песнь канона читается с шестью тропарями, в число которых включается и ирмос.

Орлянка -- монета с изображением орла, символа власти, была широко распространена в странах Западной и Восточной Европы.

Тюлт -- возможно, тымфа, польская тридцатигрошевая монета, которая чеканилась во Львове, Быдгоще и Кракове.

Конархист (конанарх) -- монах-регент, произносивший речетативом текст песнопения, фразу за фразой, каждая из которых, по мере произнесения, пропевалась хором.

К л. 65 об. ...канонъ пели... а послѣ единожды покрывали. -- В церковном пении это означает, что чтение каждой песни канона завершается катавасией; в особо торжественных случаях катавасия поется дважды, в менее торжественных единожды.

...во вратѣхъ царскихъ... -- Царские врата -- центральные врата в церковном иконостасе. Эти двери, входить в которые могут только священнослужители, ведут в ту часть алтаря, где помещается престол. Они отворяются в определенные моменты богослужения и на всю пасхальную неделю. Эти врата могут еще называться святыми или великими. На царских вратах обычно изображаются евангелисты и Благовещение.

К л. 66. ...во Еросалим к намѣстнику... -- Речь идет об иеромонахе Неофите, родном брате патриарха Досифея.

К л. 66 об. Ефимок -- русское название западноевропейского талера, из которого на Руси в XVII -- начале XVIII в. чеканились серебряные монеты.

...ходятъ по улицамъ, по монастырямъ с... сурнами, с волынками... -- Сурна и волынка -- духовые музыкальные инструменты.

К л. 67 об. ...какъ с переносом выдут да кеноничное "Аллилуиа" пропоютъ... -- Перенос -- большой выход во время литургии, перенесение причастия (хлеба и вина) с жертвенника на престол. Кенаник (киноник, или принастен) -- стих, который поется на литургии во время причащения священнослужителей. "Аллилуйя" (в переводе с еврейского -- "Хвалите Господа") -- восклицание, прославляющее Бога; в христианской церкви повторяется трижды, ибо относится к трем лицам Святой Троицы.

Тафья -- шапочка; род скуфьи, то есть мягкой шапочки, у православного духовенства.

К л. 68. ...скинетъ патрахиль. -- Епитрахиль -- часть облачения священника и епископа в виде длинной полосы ткани, надеваемой на шею и свешивающейся спереди.

"Господи возвахъ" -- уставной термин, обозначающий пение в первой части вечерни избранных стихов из псалма 140, начинающегося словами "Господи, воззвах к Тебе, услыши мя", а также из 141, 129 и 116 псалмов.

Догматики -- стихи, в которых восхваляется Богородица.

К л. 68 об. Прокимен -- стих, выбранный из Псалтири в соответствие церковному празднику.

Вешний Никола -- церковный праздник, который русской православной церковью отмечается 9 мая в честь святого Николая Мирликийского.

...понахиду поютъ -- кутия у нихъ у царскихъ врать стоить на земли. -- Панихида -- церковная служба по умершему. Кутия -- кушанье из зерен с медом (символ вечной жизни), употребляемое на похоронах и поминках и приносимое в храм на заупокойные службы.

К л. 69. Грѣки служат на одной просвире, а крестъ на просфире четвероконечной. -- Просфора -- специальный хлеб, употребляемый во время причастия. В русской православной церкви со времени патриарха Никона для службы употребляют пять просфор, в старообрядческой церкви -- семь. Старообрядцы признают только восьмиконечный крест, отвергая как ересь четырехконечный ("латынский крыж") и всякий другой. Официальная православная церковь допускает одинаково восьмиконечную, шестиконечную и четырехконечную формы креста. Полемика старообрядцев и никониан о форме креста нашла отражение в таких памятниках древнерусской книжности, как "Поморские ответы" Андрея Денисова, "Жезл правления" Симеона Полоцкого.

Греки в крещении совершенно обливаются, .. -- Имеется в виду обряд крещения, при котором крестящегося обливают водой, а не троекратно полностью погружают в воду, как это совершалось в Древней Руси и по сей день -- в старообрядческой церкви.

Ефимон -- вечерняя церковная служба, совершаемая в Великий пост.

Полиелейос -- полиелей, или многомилостивое, -- одна из составных частей утрени, поется только в воскресные и праздничные дни перед чтением Евангелия в период с 22 сентября до 20 декабря и с 14 января до Сырной недели, состоит из псалмов 134 и 135. Название торжественного песнопения происходит от многократного повторения в нем слов "Яко в век милость Его" и возжения в это время елея в лампадах.

К л. 69 об. Епархия -- церковный округ, управляемый епископом.

Кафизма -- название каждого из 20 разделов богослужебной Псалтири, во время чтения которых разрешается сидеть.

К л. 70. Таковы греки... толко милые христиане называются, а и слѣду благочестия нет! -- В ХVІ-XVII вв. на Руси бытовало мнение, что греки -- еретики, которых нельзя пускать на богослужение в православные церкви, ибо они отступили от истинной веры, сблизившись с мусульманами и католиками.

Книги печатают в Венеции, а Венеция попежская... -- В Венеции находилась большая греческая православная колония, на средства которой печатались богослужебные книги и учительная литература, отправлявшиеся затем в греческие церкви Османской империи. "Попежская" -- католическая, находящаяся под властью папы римского. Автору "Хождения", скорее всего, было известно распространенное на Руси предание, что после завоевания Константинополя латиняне отобрали у православных греков книги и сожгли их. После этого книги были вновь напечатаны в "латинских странах", но с "еретическими исправлениями". О том, что греческие книги, печатавшиеся на Западе, заражены "папством и люторством", писал в 1645 г. русскому царю Алексею Михайловичу палеопатрасский митрополит Феофан.

К л. 71. Греки да Вознесения в церквах противу недели на стиховнѣ воскресныхъ стихеръ не поютъ... -- Вознесение -- церковный праздник, который отмечается на сороковой день после Пасхи в память о вознесении Христа на небо после того, как он воскрес и сорок дней провел на земле. Противу недели -- накануне воскресения. Стихиры на стиховне -- особый вид стихир (см. коммент. к л. 27).

К л. 71 об. Белый поп -- священник, живущий в миру, не постриженный в монахи.

Красики -- здесь речь идет о молодых и красивых монахах, которых использовали в гомосексуальных целях.

К л. 72. ...учат изоустно: Псалтырь, Евангелие, Апостол, Минеи, Октай... -- Перечислены богослужебные книги: Псалтирь, основу которой составляет ветхозаветная "Книга Хвалений", разделенная на кафизмы (помимо этого, в книгу входят библейские песни, статьи богослужебного и уставного характера); Евангелие, содержащее тексты четырех канонических жизнеописаний Христа (от Матфея, Марка, Луки и Иоанна), которые разделены на зачала, предназначенные для чтения во время богослужений в течение года; Апостол, включающий тексты апостольских Деяний и Посланий (семь "соборных" и 14 посланий апостола Павла), которые разбиты на зачала, предназначенные для чтения во время богослужений в течение года; Минеи, содержащие тексты для чтения в церкви на каждый месяц, которые располагаются по дням месяца в соответствии с праздниками и днями памяти святых; Октоих -- сборник церковных гимнов, сгруппированных по восьми недельным циклам, каждый из которых имеет свою музыкальную характеристику -- певческий глас.

К л. 72 об. ...турчанинъ з дубиною в шлыку высокомъ, что халдей... -- Халдей -- представитель народа, обитавшего в устье Тигра и Евфрата на берегу Персидского залива. В эпоху эллинизма халдеи прославились как языческие жрецы -- философы, звездочеты и маги. В данном случае, скорее всего, речь идет о "халдеях" -- исполнителях ролей мучителей трех отроков в "Пещном действе", которое устраивалось на Святки. Они были одеты как масленичные шуты, в красное суконное платье с широкими рукавами, на головах носили деревянные раскрашенные шляпы ("шоломы"), бороды обмазывали медом, в руках держали палки.

Анбона не дѣлали... -- Амвон -- возвышение в церкви перед алтарем.

К л. 73 об. ...мирския у них, не говея, причащаются. -- Говеть -- соблюдать пост, воздерживаться от скоромной пищи. Причащение (евхаристия) -- одно из главных таинств христианства, при котором происходит приобщение к Христу и освобождение от грехов. В православной церкви миряне и духовенство причащаются хлебом и вином; перед причастием на Руси полагается говеть, у старообрядцев причастию предшествует неделя строгого поста.

...гуменцоѳъ себѣ не простригаютъ... -- Гуменцо -- кружок на темени священнослужителей, выстригаемый при посвящении.

...что абызы турецкия... -- Имеются в виду священнослужители у мусульман.

К л. 74 об. ...они у турка накупаются на патриаршество дачею великою. -- В России было хорошо известно, что греческие митрополиты используют взятки, чтобы получить место патриарха. Об этом сообщал русскому правительству константинопольский патриарх Иеремия (1715-1726). Сумма взятки турецким властям доходила до 28 тысяч ефимков. См. подробнее: Каптерев Н.Ф. Характер отношений России к православному Востоку в XVI и XVII столетиях. Сергиев Посад, 1914. С. 286-287, 303-304.

...ризницу патриаршу... -- Речь идет о церковных драгоценностях, утвари и одежде.

Мантию со источниками... -- Источник -- цветная полоса на одежде церковнослужителя.

К л. 75. Архидиякон -- почетный титул старшего, первого среди дьяконов в крупных церквах.

Протодиякон -- главный дьякон епархии, служащий обычно в кафедральном соборе епархиального города.

К л. 76. ...да Петрова дни. -- То есть, до праздника в честь святых апостолов Петра и Павла, который отмечается 29 июня.

К л. 76 об. ...ведѣнъ чрезъ губу морскую... -- Губа -- залив; в данном случае речь идет о мосте через залив Бююк-Чекмендже.

У насъ на Москвѣ чрезъ Москву-реку дивно здѣланъ... -- Имеется в виду Всехсвятский (Большой Каменный) мост, построенный в 1687-1693 гг. на месте древнего брода у юго-западного угла Кремля. Это был первый каменный мостовой переход через Москву-реку, обеспечивший связь с Заречьем. Предмостная ярусная башня, воздвигнутая перед ним на южном берегу и увенчанная двумя высокими шатрами, стала одним из высотных ориентиров центра Москвы. Сам мост, по обеим сторонам обстроенный лавками, превратился в оживленную торговую улицу.

...во градъ Селиври... -- Ныне город Силиври в Турции, расположенный на северном побережье Мраморного моря.

К л. 77. ...в мѣстечко Чорно... -- Ныне город Чорлу в Турции. ...в мѣстечко Бургавъ... -- Ныне город Люлебургаз в Турции.

К л. 77 об. ...стоялой двор лутче нашего гостина двора. -- Речь идет о старом Гостином дворе, построенном в 1641 г. напротив Кремля и украшенном изразцами и каменной резьбой.

...торжаманъ Александра... -- Александр Маврокордато (Шкарлат) (1637-1709) -- грек, который в течение почти 40 лет был великим "торжаманом" (переводчиком) Оттоманской Порты, оставаясь христианином. Образование получил в университетах Рима и Падуи, специализировался по философии, праву и медицине; был профессором риторики в греческой школе в Фенаре, районе Стамбула; владел турецким, греческим, итальянским, латинским, французским языками. Был ловким политиком и опытным дипломатом, принимал участие в Карловицком мирном конгрессе 1699 г.

К л. 78. ...стоит у реки... -- Речь идет о реке Марица.

...патриархъ Иеросалимской... -- Имеется в виду Досифей II Нотара (1641-1707), патриарх Иерусалима с 1699 г. Он являлся инициатором проведения Иерусалимского собора 1672 г., где было выработано исповедание веры -- один из важнейших доктринальных документов православной церкви. В своей политике ориентировался на Россию и находился в тесных контактах с правительством Петра I, помогая русским дипломатам советами и сообщая им сведения, составлявшие государственную тайну. Известен как церковный писатель, автор "Истории иерусалимских патриархов".

К л. 79. ...противо Кумъкопѣйскихъ воротъ. -- Кум-Капейские ворота Стамбула выходили к Мраморному морю и рейду, на котором стояли корабли.

Сидельцы -- люди, торгующие от хозяина, по договоренности с купцом.

...городокъ Калиполя. -- Речь идет о городе Галлиполи, который расположен на европейским берегу у входа в пролив Дарданеллы из Мраморного моря; ныне город Гелиболу в Турции.

К л. 79 об. ...в городокъ Костели Старыя. -- Ныне город Калитбахир в Турции, расположенный на берегу пролива Дарданеллы.

...сей городокъ, Новыя Костели... -- Ныне город Чанаккале в Турции, расположенный на берегу пролива Дарданеллы.

...под Святыя горы. -- Имеется в виду один из выступов полуострова Халкедон в Греции, где находится гора Афон. Афон -- своеобразная монашеская республика, состоящая из более двух десятков мужских монастырей, первый из которых был основан в 962 г. греком Афанасием. Первый русский (Пантелеймонов) монастырь на Афоне возник в 1172 г.

...во град Сокиз. -- Ныне город Хиос в Греции, расположенный на одноименном острове в Эгейском море.

К л. 80. ...а городовыя стѣны всѣ от француза разбиты, какъ онъ ево брал... -- Видимо, речь идет о венециано-турецких войнах ХV-ХVІІ вв., которые были вызваны мусульманской экспансией на Балканах и в Восточном Средиземноморье. Войны 1463-1479, 1499-1502, 1538-1540, 1570-1573, 1645-1649, 1684-1699 гг. велились, в основном, за обладание островами Эгейского и Средиземного морей.

К л. 80 об. ...в городокъ Сенъбаки. -- Возможно, имеется в виду город Сими, главный населенный пункт одноименного острова в Эгейском море.

К л. 81. ...всѣхъ тутъ cap домы и жены... -- Словом "сары" русские называли работников на корабле, матросов-иностранцев.

...пшеницы пол-осминки... -- Осьминка (осмина) -- мера сыпучих тел, равная одной восьмой части кади, или половине четверти; в разных местах и в разное время реальная величина осмины колебалась от 1,75 до 2,5 пуда.

...градъ Родозъ... -- Ныне город Родос в Греции, расположенный на одноименном острове в Эгейском море, один из центров античной философии, науки и искусства.

К л. 81 об. ...пришли к Нилу-реки, что из рая течетъ... -- Нил -- главная река Египта, которую в античности рассматривали как границу между Азией и Африкой, почитали как священную реку. Относительно истоков Нила у древних греков существовали различные представления; согласно одной из версий, начало реки находилось где-то на Востоке, в Индии. Для отыскания истоков Нила императором Нероном была снаряжена экспедиция, но она не смогла преодолеть заболоченную местность в районе Бахр-эль-Джебель. В христианскую эпоху Нил часто отождествлялся с рекой Эдема Геон (Гихон). Это представление о Ниле, вытекающем из рая, у русского паломника могло сформироваться под влиянием народных легенд и произведений апокрифической литературы.

...а имя ему Рохидъ... -- Ныне город Рашид в Египте, расположенный в дельте Нила.

К л. 84. ...до Домяты, до другой пристани... -- Думьят -- город-порт в Египте на берегу Нила близ впадения его в Средиземное море.

К л. 85. Александрия -- город, основанный в 332-331 гг. до н.э. Александром Македонским; при Птолемеях (305-30 гг. до н.э.) был столицей Египта и центром эллинистической культуры, позднее стал одним из главных центров раннего христианства; в VII в. город перешел под власть арабов. Ныне Александрия (араб. Аль-Искандария) -- город в Египте, крупный порт на побережье Средиземного моря.

К л. 87. ...во град Втоломаиду, а турецкое именование Акри. -- Акра -- город на берегу Средиземного моря, древняя Птолемаида. Позднее город попал под власть мусульман.

...до Фаворския горы... -- Гора Фавор расположена недалеко от Назарета и связана со многими замечательными событиями библейской истории, главное из которых -- Преображение Господне. Согласно евангельскому тексту, Христос с учениками взошел на высокую гору помолиться и преобразился: "просияло лицо его, как солнце, одежды же его сдѣлались бѣлыми, как свѣт" (Мф. 17, 1-2; Мр. 9, 2-3; Лк. 9, 28-29). Святой Еленой на Фаворской горе был воздвигнут храм во имя свидетелей этого чуда -- апостолов Иоанна, Петра и Иакова; в VIII в. здесь возник монастырь, разрушенный арабами в XIII столетии.

Назарет -- город в Галилее, известный тем, что здесь жил Иосиф Обручник, здесь Деве Марии было Благовещение о рождении Христа, здесь долгое время жил Иисус, за что был прозван Назарянином.

К л. 87 об. ...гора Кормилская, гдѣ Илия заклал жерцов идолскихъ Езавелиныхъ. -- Кармил -- одна из гор в Палестине, отличавшаяся своей красотой и плодородием, имела много пещер и гротов и, по преданию, служила местопребыванием пророков Илии и Елисея. Здесь пророк Илия низвел огонь с неба на приготовленную жертву, посрамив жрецов Ваала, которым покровительствовала Иезавель, жена царя Ахава, и "заклал" их на берегу потока Киссон (3 Цар. 18, 19^0). Здесь Илия испросил дождь на землю после трехлетней засухи. Существует легенда, что пещеру пророка на горе Кармил посещала Богородица с младенцем Иисусом.

...потокъ Киссовъ... -- Речь идет о потоке Киссон в Палестине, который берет начало у горы Фавор, проходит мимо горы Кармил и впадает в Средиземное море.

К л. 88. Когда-де турокъ под етот город приступал... -- Имеется в виду завоевание турками города Акко (Акра, Птолемаида), которое относится к 1517 г.

К л. 88 об. ...к Воздвижиниеву дни... -- Воздвижение -- церковный праздник Воздвижения Креста Господня, отмечается 14 сентября.

К л. 89. ...пошли в Вифсаиду-град... -- Ныне город и порт Сайда в Ливане на берегу Средиземного моря.

К л. 90 об. ...пришли ко граду Иопии, а по-турецки проименованъ Яфа... -- Иоппия (Яффа) -- город и порт на восточном побережье Средиземного моря; в средние века был одним из важных торговых и культурных центров палестинских арабов; с 1949 г. является частью города Тель-Авив, столицы Израиля.

...Петръ-апостол пребывал у Симона Усмаря. -- Симон Усмаръ (кожевник) -- христианин из Иоппии, в доме которого, расположенном у моря, жил апостол Петр до того, как он был призван для проповеди Евангелия в Кесарии (Деян. 9, 43; 10, 6).

К л. 91. Прислалъ по нас бей-турчанинъ... -- Бей -- титул турецких военачальников и сановников; должностное лицо, распорядитель.

...ферманъ салтанской... -- Фирман -- письменный указ султана; давался немногим паломникам по особому ходатайству посланника; с фирманом по христианскому Востоку, кроме автора "Хождения", путешествовали Андрей Игнатьев (1707), Ипполит Вишенский (1707-1709) и Варлаам Леницкий (1712-1714).

К л. 91 об. Синайская гора (Джебель-Муса) -- библейская гора Хорив на Синайском полуострове. При этой горе было явление Бога Моисею в купине горящей и несгораемой; здесь Моисей ударом жезла источил воду из скалы; здесь Господь изрек Закон Израилю (Исх. 3; 4; 17 и др.).

К л. 92. ...разбойники -- Малтийскаго острова немцы... -- На острове Мальта в XVI в. утвердился католический рыцарский орден иоаннитов (Мальтийский орден), который вел активные боевые действия против турецкого флота в Средиземном море. Мальтийский флот занимался и пиратством: грабил торговые суда Османской империи, совершал нападения на прибрежные селения и небольшие городки; брал пленников, превращая их в гребцов на галерах. Немцами на Руси называли иноземцев западноевропейского происхождения.

К л. 92 об. ...после Покрова... -- Покров Богородицы -- праздник, который православная церковь отмечает 1 октября.

...в город Ромелъ... -- Ныне город Рамла в Иордании.

К л. 93 об. ...что в чюдесех святаго Георгия... -- Георгий Победоносец -- каппадокиец, знатный воин, за проповедь христианства был обезглавлен в Никомидии около 303 г. Это один из наиболее почитаемых христианских святых-великомучеников, культ которого складывается уже в ІV-V вв. Святому Георгию посвящены многочисленные народные легенды, апокрифические сказания и духовные стихи. Кроме "Жития Георгия Победоносца", читающегося в Прологах под 23 апреля, в древнерусской письменности широкое распространение получил цикл посмертных "чудес" святого Георгия, созданный на болгаро-византийской почве и переведенный, видимо, еще в Киевскую эпоху. Самостоятельное хождение имели отдельные повести этого цикла: "О Филофее, сыну попове, егоже принесе святый на праздник свой от срацын" (чудо 1-е), "О пастусе, егоже змие уяде" (чудо 7-е), "О кресте и болгарине" и "О жене" (чудеса 4-е и 5-е).

К л. 94. Киот -- специально устроенное вместилище для икон, иногда створчатая рама или шкафчик со стеклянными дверцами.

К л. 96. ...град Лида... -- Имеется в виду город Лидда (Лод), расположенный на Саронской равнине на юго-востоке от Иоппии в Палестине. Здесь рано возникла христианская община: когда апостол Петр исцелил расслабленного Энея, то жители города приняли христианство (Деян. 9, 32-35). Здесь, по преданию, провел детские годы и был погребен святой Георгий.

К л. 96 об. Часовник -- богослужебная книга, содержащая тексты ежедневных служб: утрени, полунощницы, часов с междочасием, вечерни и др.

К л. 98 об. ...до села Еммауса, гдѣ Христосъ явился Луце и Клеопѣ. -- Эммаус -- древний город в Аялонской долине на пути из Иоппии в Иерусалим. Согласно рассказам евангелистов Луки и Марка, здесь произошла встреча двух учеников Луки и Клеопы с воскресшим Христом. Ученики поняли, кто их спутник, лишь после того, как он, благословив, разломил и подал им хлеб, а затем стал невидим (Лк. 24, 13-35; Мр. 16, 12-13). Библейским Эммаусом считают селение Амвас в 12 км от Лидды (Лода).

К л. 99. ...то строение царя Констянтина. -- Константин Великий (Флавий Валерий Константин) -- римский император (III--IV вв.), утвердивший христианство как официальную религию, причислен церковью к лику святых, память отмечается 21 мая.

К л. 100. Дом Давидов -- одна из цитаделей Иерусалима, башня, примыкавшая к дому или замку Давида, царя Израильско-Иудейского государства (конец XI -- первая половина X в. до н.э.). Провозглашенный царем Иудеи после гибели Саула, Давид присоединил к ней территории израильских племен и создал государство со столицей в Иерусалиме.

К л. 100 об. ...Великой монастырь патриаршей греческой... -- Речь идет о старой патриархии, которая находилась в монастыре Святой Феклы и примыкала к церкви Воскресения.

...армяне -- в монастырь Иякова, брата Божия. -- Евангелия от Матфея (13, 55-56) и от Марка (6, 3) упоминают как братьев Иисуса Христа Иакова, Иосию, Симона и Иуду (всего братьев и сестер у Христа было шесть). По преданиям, получившим отражение в византийской литературе, это были дети Иосифа, которых родила ему Мария Клеопова -- вдова его бездетного брата Клеопы, взятая им в жены согласно еврейскому закону. Известно, что армянам в Иерусалиме принадлежала церковь не Иакова, брата Божия, а святого апостола Иакова Заведеова, которая находилась неподалеку от башни Давида. На этом месте был замучен апостол Иаков, брат Иоанна Богослова, казненный по приказу Ирода Агриппы. В XI в. грузинский царь Георгий Куропалат соорудил здесь церковь, которая в XVI в. перешла во владение армян.

...ударили в кандею... -- Кандея -- металлический сосуд наподобие небольшой чаши, на ножке с поддоном, часто употребляемый как колокольчик.

Великая церковь -- церковь Воскресения Христова в Иерусалиме, главный храм христианского мира. По преданию, церковь была заложена в IV в. царицей Еленой, в XI в. разрушена и вновь возведена, в XII столетии перестроена крестоносцами. В храме находится главная святыня христиан -- Гроб Иисуса Христа.

Голгофа -- в древности это холм в окрестностях Иерусалима, где был, по преданию, распят Иисус Христос и погребен Адам. Позднее Голгофа вошла в состав города и стала частью храмового комплекса церкви Воскресения Христова. В настоящее время на Голгофе сохранилось две церкви: православная и католическая. Алтарь греческого храма расположен там, где стоял Крест Господень. Справа от этой церкви находится придел Гвоздей Господних с католическим престолом, отмечающим место, где с Иисуса Христа сняли одежды и пригвоздили ко Кресту. Под Голгофой располагается могильная пещера праотца Адама.

Елеонская гора -- называется также Маслинной, находится на востоке от Иерусалима, отделена от города потоком Кедрон. С Елеонской горой связано много евангельских преданий: сюда Христос любил удаляться для ночной молитвы, здесь он провел ночь перед предательством Иуды, с этой горы вознесся на небо.

Вифлеем -- город в Палестине недалеко от Иерусалима, известный как родина царя Давида и Иисуса Христа; ныне город Бейт-Лахм.

Обитель Саввы Освященного -- знаменитая палестинская лавра, расположенная недалеко от Иерусалима. Была основана в конце V -- начале VI в. монахом Саввой (ум. 532) и получила его имя.

К л. 101. Содомское море -- Мертвое море, бессточное соленое озеро, находящееся на территории Иордании и Израиля. Мертвое море предельно насыщено солями, на дне и берегах его находятся асфальтовые вещества, которыми пользовались египтяне при бальзамировании мумий. По библейским преданиям, на месте Мертвого моря находилась плодородная долина Сиддим с городами Содом и Гоморра, жители которых были наказаны Богом за грехи: "И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем сѣру и огонь от Господа с неба. И ниспроверг города сии, и всю окрестность сию, и всѣх жителей..." (Быт. 19, 24-25).

Иордан -- река в Палестине, которая берет начало в хребте Хермон, впадает в Мертвое море; в Иордане крестился Иисус Христос.

...и увидели пределъ... -- Придел -- особый алтарь в православном храме, отделенный от главного; необходим для того, чтобы в один день можно было несколько раз (по числу приделов) совершать литургию.

К л. 102. ...церковь царя Констянтина и матере его Елены... -- Речь идет об одном из приделов церкви Воскресения Христова, который был сооружен по повелению царя Константина (с 306 г. -- "август", в 324--337 гг. -- римский император). Его мать -- императрица Елена (ум. 327) являлась инициатором церковного строительства в Святой земле. Константин и Елена почитаются как святые, потому что способствовали утверждению христианства в качестве господствующей религии.

...когда явился Марии Могдалыни. -- Мария из города Магдалы вела развратный образ жизни, но после исцеления Христом от "семи бесов" стала последовательницей христианского учения. Она присутствовала при распятии и погребении Иисуса Христа; ей первой явился воскресший Спаситель (Иоан. 19, 25; 20, 11-17; Мф. 27, 56, 61; 28, 1-10). По преданию, проповедовала Евангелие в Риме; после кончины была погребена в Эфесе, откуда ее мощи в IX в. перенесли в Царьград. Причислена к лику равноапостольных святых, память празднуется 22 июля.

Мария Египетская -- одна из самых почитаемых христианских святых. В молодости была блудницей, потом совершила паломничество в Иерусалим и сделалась ревностной христианкой; сорок семь лет она провела в покаянии, живя в пустыне за рекою Иордан. Память святой, жившей в V-VІ вв., церковь отмечает 1 апреля. "Житие Марии Египетской", создание которого приписывается иерусалимскому патриарху Софронию (VII в.), -- широко распространенное в древнерусской книжности переводное произведение, с XIV в. постоянно входившее в состав агиографических сборников.

...повѣли нас до Авраамовой церкви. -- Речь идет о приделе Авраама Праведного в церкви Двенадцати апостолов, расположенной недалеко от иерусалимского Воскресенского собора.

...гдѣ Исакъ стоял связанъ, когда его Авраам хотел заклать. -- Авраам -- ветхозаветный патриарх, родоначальник еврейского народа. В Библии рассказывается о том, как Авраам, чтобы доказать силу своей веры, был готов принести в жертву Богу своего сына Исаака. Когда он уже взял в руку нож, чтобы заколоть сына, его остановил голос ангела с неба. Тогда Авраам принес в жертву барана, запутавшегося в чаще рогами (Быт. 22, 1-14). Согласно апокрифической легенде, жертвоприношение происходило на Голгофе.

К л. 103. ...монастырь Святаго пророка Илии, где попалил огнем пятидесятницу. -- Илия, один из ветхозаветных пророков, взятый живым на небо, предрек царю Охозии за его нечестивую жизнь скорую смерть. Дважды царь посылал своих пятидесятников, чтобы они схватили пророка, но оба раза отряды были попалены небесным огнем. Вместе с третьим пятидесятником, который был пощажен, Илия отправился к царю и повторил над постелью больного Охозии смертный приговор, вынесенный ему Богом (4 Цар. 1, 1-17).

...гробъ Рахилинъ, матери Иосифа Прекрасного... -- Речь идет о надгробном памятнике на могиле Рахили, второй жены патриарха Иакова, которая умерла в пути во время родов (Быт. 35, 16-20). Иосиф Прекрасный -- сын Иакова и Рахили; проданный братьями в рабство, Иосиф попал в Египет, где прославился мудростью и стал одним из правителей (Быт. 37-50).

...когда Пресвятая Богородица бѣжала во Египетъ от Ирода-царя... -- Ирод I Великий -- правитель Галилеи (с 47 г. до н.э.) и царь Иудеи (с 40 г. до н.э.). После известия волхвов о рождении Христа он приказал уничтожить всех младенцев мужского пола в возрасте до двух лет в Вифлееме и его окрестностях. По преданию, истреблению подверглось 14 тысяч младенцев, среди которых был сын самого царя. Сбылось предсказание пророка Иеремии: в Вифлееме был слышен "плач, и рыдание, и вопль великий" (Иер. 31, 15; Мф. 2, 1-18). Богородица с младенцем Христом и Иосифом Обручником, которому во сне явился ангел и предупредил об опасности, бежала в Египет. За жестокость Ирод был вскоре наказан страшной смертью в Иерихоне: пораженный тяжелой болезнью, он был заживо съеден червями.

Ефрафа -- первоначально древнее название Вифлеема; здесь -- селение недалеко от Вифлеема, жители которого с радостью и верой приняли весть о рождении Христа.

...церковь узорочна Рожество Христово... -- По свидетельству евангелиста Луки, родители Христа, прибыв в Вифлеем, не нашли места в гостинице, поэтому расположились на отдых в пещере, где родился Христос и был в пеленах положен в ясли. Над этой пещерой царицей Еленой в 323 г. был построен храм Рождества, украшенный в VI в. византийским императором Юстинианом I (527-565). Место рождения Спасителя обложено мрамором и отмечено серебряной звездой. Храм Рождества Христова со всех сторон окружен зданиями греческого, армянского и католического монастырей.

...турокъ у грекъ отнял да французом отдалъ... -- Первоначально церковью Рождества Христова владели греки, затем "французы-папежцы". В Иерусалиме и Палестине шла постоянная борьба между греческой, армянской и католической церквами за обладание "святыми местами". Традиционно первенствовали православные греки, что было обусловлено конфликтами между мусульманами и католиками, начало которых восходит к временам первых крестовых походов. Усиление влияния "латинян" началось с 1683 г., когда в войну с Турцией вступила Священная лига, в которую входили Австрия, Венеция, Польша, а с 1686 г. и Россия. Франция обещала Турции помощь, но одним из условий поставила признание ее первенства в "святых местах". В 1689 г. султан издал указ, согласно которому все святыни Палестины и Иерусалима, когда-то принадлежавшие католикам, но затем перешедшие к православным грекам, армянам-григорианцам и коптам, были возвращены "французам-папежцам".

К л. 104 об. ...посадил Лотъ три главни... и поливал то древо по повелению Авраамову. -- Лот -- библейский персонаж, племянник Авраама. Во время наказания за грехи жителей городов Содома и Гоморры Бог пощадил семью праведника Лота. Жена Лота при бегстве из Содома нарушила запрет, оглянулась и превратилась в соляной столб. Дочери Лота, считая, что только они с отцом остались живыми на земле, напоили Лота вином и вступили с ним в связь, в результате чего появились на свет Моав и Аммон (Быт. 19). Автор "Хождения" использует апокрифы о Крестном древе. Согласно одной из легенд, Сиф, сын Адама, в память об отце зажег древо, изнесенное из рая ангелом. Авраам послал к огню Лота, который в искупление своего греха посадил три головни и вырастил из них древо. Люди поклонялись этому древу как чудотворному, и позднее именно из него был сделан крест, на котором распяли Иисуса Христа.

...когда Соломонъ стал строить Святая Святыхъ... -- Соломон -- сын царя Давида, царь Израильско-Иудейского царства в 965-928 гг. до н.э., в период его наивысшего расцвета; при нем был построен Иерусалимский храм; ему приписывается авторство ряда библейских книг ("Песнь Песней"; "Экклесиаст, или Проповедник"; "Притчи"). История царя Соломона, в том числе и рассказ о постройке Иерусалимского храма, излагается в 3 Книге Царств и 2 Книге Паралипоменон. Халифом Омаром I (634-644) на месте древнего храма Соломона, разрушенного и разграбленного римлянами, была построена мечеть Куббат-ас-Сахра, после взятия Иерусалима крестоносцами превращенная в христианскую церковь Святая Святых. Когда Иерусалим завоевали турки, она была вновь превращена в мечеть.

Тябло -- часть церковного иконостаса над царскими дверьми; столб, что поддерживает верх храма.

...когда пришла Южская царица к Соломону... -- Речь идет о Саѳской царице -- правительнице страны, по предположению, находившейся в Южной Аравии и управлявшейся женщинами. По библейскому преданию, царица савеев, услышав о необычной мудрости еврейского царя Соломона, решила убедиться в справедливости молвы и совершила путешествие в Иерусалим, откуда вернулась с богатыми дарами (3 Цар. 10, 1-13).

К л. 105. ...в монастыре Иоанна Предтечи... -- Имеется в виду один из самых больших иерусалимских монастырей, который был основан арабами, затем принадлежал грузинам, а в XVII в. перешел к грекам.

К л. 105 об. ...позвали нас в монастырь Святаго архангела Михаила на ево праздникъ... -- День памяти святого архангела Михаила -- 8 ноября.

...шли все юдолью Плачевною. -- Юдоль Плачевная (Огненный поток) -- название двух, соединившихся вместе, долин, которые огибают Иерусалим с запада (долина сынов Гинномовых) и с востока (Иосафатова долина); место будущего суда над народами во время второго пришествия Христа.

К л. 107. ...вынесли 3 главы, Ксенофонта и сыновъ ево Аркадия и Иоанна Цареграцкихъ. -- Сенатор Ксенофонт (VI в.) послал своих сыновей, Аркадия и Иоанна, изучать философию в Бейрут. Долгое время не получая от них известий, отец отправился на поиски сыновей и нашел их в одном из иерусалимских монастырей. После этого Ксенофонт оставил свет и поселился вместе с женой рядом с монастырем, где жили сыновья. Память святых отмечается 26 января.

Когда-де турок взял Иерусалимъ... -- Иерусалим -- религиозный центр христиан, иудеев и мусульман; находился в составе различных государств: Иудейского царства, Древнего Рима, Византии, Арабского халифата. Иерусалим завоевывался в 614 г. -- персами, в 638 г. -- арабами, в 1070 г. -- турками-сельджуками; в XVI в. попал под власть Османской империи.

К л. 108 об. ...обитель Феодосия Великаго. -- Феодосий Великий (ум. 529) -- глава монашеского общежития в Палестине. Монастырь Феодосия Великого находился недалеко от лавры Саввы Освященного. По преданию, он был основан на том месте, где ночевали волхвы, возвращавшиеся на родину после поклонения младенцу Иисусу Христу.

...до Введениева дни. -- Речь идет о церковном празднике Введения Богородицы во храм, который отмечается 21 ноября.

К л. 109 об. ...положенъ бысть Христос во гроб Иосифом и Никодимомъ... -- Иосиф -- богатый и знатный член синедриона из города Аримафеи, тайный последователь Христа; испросил у Понтия Пилата разрешение снять с креста и похоронить тело Иисуса. Никодим -- член иудейского синедриона, на суде пытался защищать Христа, принял крещение от апостолов; Никодиму приписывают авторство одного из апокрифических Евангелий. О том, что в погребении Иисуса Христа, кроме Иосифа Аримафейского, участвовал и Никодим, сообщает Евангелие от Иоанна (19, 38^2!!!!!!!).

...в плащеницу обвивали. -- Плащаница -- полотно, которым обертывали тело умершего; саван.

К л. 110. ...лежит камень, егоже ангелъ Господень отвалилъ от дверей Гроба Господня. -- Больше всего подробностей об этом событии содержит Евангелие от Матфея (Мф. 27, 57-66; 28, 1-4), где рассказывается, что тело Христа, снятое с креста, Иосиф Аримафейский положил во гроб, который высек в скале, а к двери гроба привалил большой камень. Гроб по распоряжению Пилата охраняли, так как первосвященники опасались, чтоб ученики Христа, "пришедши ночью, не украли его и не сказали народу: воскрес из мертвых", но произошло чудо. Во время великого землетрясения сошедший с небес ангел отвалил камень от двери Гроба Господня: "Вид его был как молния, и одежда его бѣла, как снѣг". Случившееся привело в трепет стражников, которые "стали как мертвые" (ср.: Мр. 15, 43-46; 16, 1-5; Лк. 23, 50-53; 24, 1-2; Иоан. 19, 38-41; 20, 1).

К л. 111. А писано в Корабейниковом страннике... -- Трифон Коробейников (ум. после 1594) -- московский купец, дьяк, участник посольства в Царь-град и на Афон в 1582 и в Палестину в 1593-1594 гг. Ему приписывают создание компилятивного "Хождения в Иерусалим", основанного на материале путевых заметок купца Василия Позднякова, посетившего Святую землю в 1558 г. Сочинение Трифона Коробейникова пользовалось огромной популярностью на Руси в ХVІ-ХІХ вв., оно послужило основным литературным источником для "Хождения" Иоанна Лукьянова.

К л. 111 об. ...что у нас на Успенскомъ соборе... -- Речь идет об Успенском соборе московского Кремля, построенном в 1475-1479 гг. итальянским архитектором Аристотелем Фьораванти и представлявшем собой монументальный трехнефный пятиглавый храм, формы которого восходят к традициям владимиро-суздальской школы зодчества. Храм был возведен на месте более древних: деревянной церкви XII в., Дмитровского собора XIII в., белокаменного храма 1327 г. времен Ивана Калиты и рухнувшей в результате землетрясения недостроенной церкви 1472 г. Успенский собор стал архитектурной доминантой Соборной площади; по свидетельству Никоновской летописи, "бысть же та церковь чюдна вельми величеством и высотою, и светлостью, и звонностью, и пространством". Успенский собор был расписан к 1514-1515 гг.; в 1642 г. по указу царя Михаила Федоровича артель мастеров из Москвы, Ярославля, Костромы, Юрьева Польского украсила собор росписью "на ново по золоту", но повторила прежние сюжеты и их композиционное расположение. Древнейшие иконы собора -"Святой Георгий" (XII в.) с изображением на обратной стороне "Богоматери Одигитрии" (XIV в.), "Спас Ярое Око" (XIV в.), "Богоматерь Владимирская" (XIV в.), храмовая икона работы Дионисия "Успенье" (XVI в.) и др. В Успенском соборе Кремля происходили торжественные церемонии (поставления иерархов русской церкви, венчания на великое княжение и царство, бракосочетания государей и т. п.); здесь погребали московских митрополитов и патриархов.

...троечастной Крестъ Христовъ с возглавиемъ... -- Крест, помимо основы, состоящей из двух брусов (большого вертикального и малого горизонтального), мог иметь в верхней части небольшую перекладину или утолщение -- возглавие. Раньше над головой казнимого прикреплялась дощечка, где обозначалось преступление, за которое человек был наказан.

К л. 112. Пуп земли -- место в иерусалимской церкви Воскресения Господня, которое считалось "серединой", или "средоточием", земли. В основе этого представления лежат слова библейской Книги Иезекииля (5, 5): "Так говорит Господь Бог: это -- Иерусалим! Я поставил его среди народов, и вокруг него -- земли!" -- и Псалтири (73, 12): "Боже, царь мой от вѣка, устрояющий спасение посреди земли!"

...посреди той ограды пропасть-щель... -- В "Хождении" Трифона Коробейникова указано, что это место являлось входом во ад, куда сходил Христос (Хождение купца Трифона Коробейникова // ППС. СПб., 1889. Т. 9. Вып. 27. С. 10.).

К л. 112 об. А в той церкви иконное писмо всѣ московское -- подаяние нашихъ государей, а писмо верховыхъ мастеровъ. -- Верховой, то есть лучший, главный, царский, придворный, мастер. Известно, что в 1644 г., во время правления Михаила Федоровича, иерусалимскому патриарху Феофану (1608-1644) было послано 10 окладных икон ценой "517 рублев 28 алтын 3 деньги". Тогда же александрийскому патриарху Иоанникию были отправлены 4 иконы "местные, обложенныя серебром". По свидетельству иерусалимского патриарха Феофана, московская икона, полученная им в дар от инокини царицы Марфы, являлась чудотворной.

К л. 113. А изъ той церкви Воскресения Христова ходятъ на лесницу на Лобное мѣсто. -- Лобное место -- второе название Голгофы, которое происходит от слова "лоб" (по-арамейски "гулгалта", или "гагулта", -- череп).

...идѣже жидовѣ на Господа терновъ венецъ плели... -- Иисуса Христа, осужденного на распятие, римские солдаты, чтобы надругаться над ним, облекли в одежду багряного цвета, как у царя, на голову вместо короны возложили терновый венец, в правую руку вложили трость-скипетр -- и, глумясь, воздавали ему почести. См.: Мф. 27, 27-31; Мр. 15, 16-20; Иоан. 19, 2-3.

...гдѣ раздѣлиша воини жидовския ризы Господни... -- Согласно пророческому псалму Давида о страданиях Христа (Пс. 21, 19), одежды распятого были разделены римскими солдатами (Мф. 27, 35; Мр. 15, 24; Лк. 23, 34).

...где воини жидовския меташа жребий о ризе Господни. -- В Евангелии от Иоанна (19, 23-24) рассказывается, что воины, разделив одежды распятого Христа на четыре части, метали жребий, кому достанется его хитон, "не сшитый, а весь тканый сверху".

...где Пресвятая Богородица плакала по Христѣ во время страсти. -- См.: Иоан. 19, 25.

К л. 113 об. ...какъ жидовѣ наругалися Христу, и клали нозе его в кладу и замкомъ замыкали. -- Автором "Хождения" использован апокрифический источник, в рассказах евангелистов о последних днях жизни Христа этих подробностей нет. Известно лишь, что во дворе первосвященника Каиафы Иисусу "плевали в лицо", "заушали" и "ударяли по ланитам" (Мф. 26, 67; Мр. 14, 65; Лк. 22, 63-65) и "Пилат велел бить" Христа (Иоан. 19, 1).

...гдѣ стояли Господни ученики... во время страсти Господни. -- См.: Мр. 15, 11; Лк. 23, 49.

...в великомъ Тиму в церкви Святыхъ апостолъ Петра и Павла... -- Речь идет о ватиканском соборе Святого Петра, построенном в Риме в 1506-1614 гг. В возведении этого самого большого в мире христианского храма принимали участие архитекторы Д. Браманте, Микеланджело, Дж. делла Порта, Д. Виньола, К. Мадерна и др. Купол собора стал главным архитектурным акцентом в панораме Рима. Площадь и колоннада собора Святого Петра созданы по проекту архитектора Л. Бернини в 1656-1667 гг.

К л. 114. ...тамо царица Елена обрела Крестъ Христовъ и два разбойнича. -- Елена (около 244-327), мать императора Константина Великого, была христианкой и способствовала распространению этой религии. В старости совершила паломничество в Палестину; ею был найден гроб Иисуса Христа, над которым она построила церковь и воздвигла крест, что дало начало церковному празднику Воздвижения креста. Кроме креста, на котором был распят Христос, при раскопках были обнаружены еще два -- разбойников, казненных вместе с Иисусом.

...а написано распятие по-латынски, и подножия нѣтъ... -- Подножие креста -- кусок дерева, о который опирались ноги распятого. Если подножие выступало за грани вертикального бруса, то крест становился не четвероконечным, что был принят у католиков.

К л. 114 об. ...на том камени снятие было тѣлу Господню со креста... -- Согласно евангельскому рассказу (Иоан. 19, 38-42), Иосиф Аримафейский и Никодим, тайные ученики и последователи Христа, сняли с креста тело умершего, "обвили его пеленами с благовониями, как обыкновенно погребают иудеи", затем положили во гроб.

...под горою святыя Голгофы стоит церковь каменная. -- Возможно, речь идет о католической капелле Святой Марии Скорбящей.

...гроб царя Мелхиседека. -- Мелхиседек -- библейский персонаж, современник Авраама, царь Салима (Шалема, будущего Иерусалима). Сведения о нем скудны и загадочны. Мелхиседек встречал Авраама, когда тот возвращался с победоносной войны против союза четырех царей. Он вынес ему хлеб и вино, благословил победителя (Быт. 14, 18-20). Мелхиседеку придают черты Мессии, человека без родословия, не имеющего начала и конца жизни (Евр. 7, 1-4). Мелхиседек считался идеальным священником, хотя и не был поставлен в этот сан.

К л. 115. Егда пришедъ единъ от воинъ... и копием ему ребра прободе. -- См.: Иоан. 19, 33-37.

...бе бо глава Адамова в той горѣ... -- Словом "Голгофа" древние называли круглый холм, похожий на череп. Согласно версии апокрифа о Крестном древе, гора Голгофа образовалась на месте, где покоился череп Адама, перенесенный по приказу царя Соломона в Иерусалим. Череп Адама был предметом поклонения как часть первого создания Бога и одновременно унижения, так как принадлежал первому преступнику: народ бросал в нее камни, из которых образовался большой холм -- гора Голгофа. Христианское предание связало Голгофу с местом, где покоился череп Адама, оказавшийся прямо под крестом, на котором распяли Христа. Его кровь, стекая на череп, как бы омыла Адама и в его лице очистила все человечество от первородного греха.

К л. 115 об. Лития -- в переводе с греческого -- "усердное моление", в древности -- моление вне храма; в богослужебной практике различают несколько видов литий: 1. "лития вне монастыря"; 2. лития на Великой вечерне, во время Всенощного бдения; 3. лития по окончании праздничной и воскресной утрени; 4. "лития за упокой". В данном случае речь идет о литии на Великой вечерне, которая обычно совершается в притворе, что символизирует исхождение из храма в древности, и сопровождается освящением хлеба, пшеницы, вина и елея.

К л. 116. Хоругви -- принадлежность церковных шествий, укрепленные на длинных древках полотнища с изображением святых.

К л. 116 об. Великая суббота -- последний день Страстной седмицы, заключающей Великий пост.

К л. 117. "По нашей-де вѣре огнь с небеси сшелъ". -- Первенство в Святой земле между различными конфессиями определялось особенностями внешней политики Оттоманской Порты и размерами взяток, которые давали турецким властям представители христианских церквей. Иногда дела передавались в суд. Известно, что в 1657 г. иерусалимский патриарх Паисий судился в султанском диване с армянским духовенством и выиграл процесс.

...и кричали: "Кирие элейсон!" -- Молитвенное призывание на греческом языке, в переводе -- "Господи, помилуй!" В русской православной церкви его поют на торжественных, как правило, архиерейских, богослужениях.

К л. 120. ...церковь, гдѣ плакала Мария Египетская пред образом Пресвятыя Богородицы. -- В "Житии Марии Египетской" рассказывается, как будущая святая -- блудница из Александрии (V в.), вместе с паломниками пришла в Иерусалим, однако невидимая сила не позволила ей войти в церковь. Мария дала обет жить по-христиански и просила перед иконой Богородицу быть ее поручительницей, помогать ей на пути к праведной жизни.

А к патриаршему двору придѣлана церковь Иякова, брата Божия... -- Возможно, речь идет о церкви, возведенной в честь апостола Иакова Алфеева, которого часто отождествляют с Иаковом Праведным, "братом Господним" и первым христианским епископом Иерусалима. В 62 г. он принял мученическую смерть (был сброшен с крыши храма и забит каменьями) и причислен к лику святых (память празднуется 23 октября и 26 декабря). Ему приписывают создание Соборного послания к иудеям и литургии, которую отправляют в Иерусалиме в день его памяти.

К л. 120 об. ...церковь 40 мученикъ, иже в Севастии. -- Савастия (Севастия) -- ныне город Сивас в Турции. По преданию, в Севастии Армянской во время гонений на христиан при императоре Лицинии в 320 г. приняли мучение сорок воинов: их погружали в покрытое льдом озеро, разбивали молотом ноги; потом тела сожгли, а кости бросили в воду. Церковь особо чтит память этих святых, которая отмечается 9 марта и приходится на Великий пост.

...в монастырь Святыя великомученицы Екатерины на ея празник. -- Память святой Екатерины отмечается 24 ноября (в Греции и на Западе 25 ноября). Екатерина была родом из Александрии, отличалась умом и красотой. Будучи христианкой, она многих обратила в эту веру, не раз побеждала в прениях с языческими философами. Приняла мученическую смерть во время гонений на христиан при императоре Максимиане около 307 г. Культ святой возник после того, как в VIII в. ее мощи были открыты египетскими христианами и перенесены в монастырь на Синайской горе. На Синае существовал орден рыцарей Святой Екатерины, оказывавший покровительство паломникам. По преданию, монастырь Святой Екатерины в Иерусалиме был основан грузинами, затем перешел во владение греческой церкви.

...а ходили на его память. -- Память святого Саввы Освященного отмечается церковью 5 декабря.

...позвали всѣхъ богомолцов в Николской монастырь. -- Никольский монастырь в Иерусалиме был основан кахетинской царевной Еленой, в монашестве Екатериной; монастырь упоминается с 1400 г., его центральный собор -- церковь Николая Чудотворца.

К л. 121. Град Иерусалим... а в немъ четверы ворота... -- Стены и башни Иерусалима возведены султаном Сулейманом Великолепным (1494-1566). В городской стене было сделано 8 ворот. Золотые ворота, через которые, по евангельскому преданию, въехал в Иерусалим на осляти Иисус Христос и через которые он войдет во время второго пришествия, много веков назад были замурованы арабами. В "Хождении" названы главные ворота города, построенные в 1538-1540 гг. и ведущие к основным дорогам Палестины: Яффские, обращенные в сторону портового города Яффа на побережье Средиземного моря; Дамасские (Сихемские), которые ведут в сторону Наблуса (Сихема), Севастии, Самарии и Дамаска; Сионские, или ворота Давида, обращенные на юг, в сторону Хеврона и Сионской горы; ворота Святого архидиакона Стефана, ведущие в Гефсиманию и на восток в сторону Иерихона.

К л. 121 об. ...кромѣ дому Иоанна Богослова. -- Речь идет о доме любимого ученика Христа -- Иоанна Богослова, предполагаемого автора нескольких книг Нового Завета: Евангелия от Иоанна, трех Соборных посланий и Апокалипсиса. Дом Иоанна Богослова был местом действия многих событий евангельской истории.

...врата, в которыя Христосъ въѣхал на осляти. -- См.: Мф. 21, 1-11; Мр. 11, 1-7; Лк. 19, 28-36.

К л. 122. ...камень, на коемъ Христос сиделъ и явился Марии Магдалыни. -- Иоан. 20, 11-17.

...церковь Святыя мученицы Феклы. -- Церковь Святой Феклы находилась на территории старой патриархии в монастыре Святой Феклы. Фекла -- дочь знатных и богатых родителей, ученица апостола Павла, активно проповедовала христианство и пострадала за это. Культ святой Феклы был широко распространен на христианском Востоке, только в одном Константинополе ей было посвящено четыре храма.

Соломонъ же ту церковъ созда повелѣниемъ ангела в 2 дня. -- Соломон -- десятый и любимый сын царя Давида от Вирсавии; был назначен отцом наследником престола в обход старших сыновей; стал третьим царем Израильско-Иудейского государства. Соломон выполнил завещание отца и выстроил Иерусалимский храм. По свидетельству Библии (3 Цар. 5, 3-38), его возводили десятки тысяч людей в течение семи лет; упоминание о том, что Соломон создал храм за два дня, имеет апокрифический характер.

К л. 122 об. "Разорите церковь сию, и треми денми воздвигну". -- Ср.: Иоан. 2, 19-21.

...приять Симеонъ Христа на руки и глаголаше: "Нынѣ отпущаеши раба своего!"... -- Речь идет о Симеоне Богоприимце, праведном и благочестивом человеке, которому было предсказано, что он не умрет, пока не увидит Христа. Когда родившегося Иисуса на сороковой день мать принесла в Иерусалимский храм, то туда по вдохновению свыше пришел и Симеон. Взяв на руки младенца, он пророчествовал о будущем: "...лежит Сей на падение и на возстание многих в Израилѣ и в предмет пререканий"; в Иисусе Симеон увидел "свѣт к просвѣщению язычников" и "славу народа Израиля" (Лк. 2, 25-35).

В ту церковь введена бысть Пресвятая Богородица трию лѣтъ... питана бысть от ангела хлъбомъ нѣбеснымъ двоюнадесяти лѣтъ. -- Богородица с четвертого года своей жизни, по обету родителей Иоакима и Анны, была отдана на воспитание в Иерусалимский храм как ребенок, посвященный Богу. Сведения о детстве Богородицы могли быть взяты автором "Хождения" из апокрифического Первоевангелия Иакова.

Вифания -- селение, лежащее за Елеонской горой на дороге от Иерихона к Иерусалиму; здесь, по преданию, жило семейство Лазаря и его сестер Марфы и Марии, у которых любил бывать Христос.

Дети же еврейския... пояху до церкви: "Благословенъ гряды во имя Господне! Осанна в вышнихъ, царъ Израилевъ!" -- О торжественном въезде Иисуса Христа в Иерусалим и о том, как встречал его народ, рассказано в Евангелии (Мф. 21, 7-9; Мр. 11, 7-10; Лк. 19, 35-38).

К л. 123. ...изгна Господь нашъ торжниковъ... рене имъ: "Не творите дому Отца моего дому купленого. Дом молитвѣ -- домъ Отца моего". -- Об изгнании Христом торжников (торговцев) из храма см.: Мф. 21, 12-13; Мр. 11, 15-17; Лк. 19, 45-46; Иоан. 2, 13-16.

Мерило праведное -- весы для "взвешивания душ", которые вместе с другими раритетами: щитом Магомета, знаменем и мечом пророка Али, копьем Давида, подлинником Корана, седлом кобылицы Эль-Борак -- хранились в мечети Омара, построенной на месте храма Соломона (см. коммент. к л. 104 об.).

...разорена вся до основания Титомъ, царем Римскимъ... -- Тит Флавий Веспасиан (39-81) -- римский император из династии Флавиев (79-81). Во время правления Нерона Тит Флавий командовал римскими войсками в Палестине, взял штурмом и разрушил Иерусалим (70). В память об этом событии в Риме была воздвигнута Триумфальная арка -- арка Тита.

К л. 123 об. Сафьяны -- мягкие, специальной выделки козьи или овечьи кожи, окрашенные в яркий цвет.

...потокъ Кедрской... -- Речь идет о долине Иосафата с дождевым потоком Кедрон, находящейся к северо-востоку от Иерусалима и спускающейся в виде глубокого и пустынного ущелья к Мертвому морю. По пророчеству Иоиля, здесь будет проходить Страшный суд (Иоил. 3, 2 и 12).

...задѣли понести Крестъ Христовъ Симону Киринею... -- На Симона, который был родом из города Кирены в Ливии, воины возложили крест падавшего под его тяжестью Иисуса Христа на пути к Голгофе (Мф. 27, 32). Указание на то, что Симон был отцом Александра и Руфа, содержит Евангелие от Марка (Мр. 15, 21).

...Преторъ, гдѣ Христа судилъ Пилатъ... -- Согласно евангельскому рассказу, в Преторию, резиденцию прокуратора Иудеи Понтия Пилата, наделенного правом выносить смертный приговор и отдавать приказ о его исполнении, Иисус Христос был приведен из дома первосвященника Каиафы наутро после того, как был схвачен в Гефсиманском саду. Понтий Пилат -- римский наместник Иудеи в 26-36 гг., который под давлением иудейских первосвященников утвердил смертный приговор Иисусу Христу и умыл руки, чтобы снять с себя ответственность за суд и казнь (Мф. 27, 2, 11-26).

К л. 124. Вифезда -- Овная купель, водоем недалеко от Гефсиманских ворот, названный так потому, что в нем омывали овец и других животных перед тем, как принести их в жертву. По преданию, в этот водоем, вырытый по повелению царя Соломона, сходит ангел и возмущает воду в источнике, и тот, кто первым войдет в него, получит исцеление от всех болезней.

В той купели в притворе Христосъ разслабленнаго исцелил и хананею помиловалъ. -- С источником Вифезда (в переводе с еврейского -- "дом милосердия") связано евангельское чудо исцеления Христом расслабленного, который страдал от болезни тридцать восемь лет и уже отчаялся выздороветь, так как не было человека, помогшего бы ему опуститься в купель раньше других (Иоан. 5, 2-9). Другое евангельское чудо -- исцеление бесноватой, мать которой, "хананея", пришла к Христу с просьбой о помощи (Мф. 15, 21-28; Мр. 7, 24-30). Хананеи -- семитские племена, населявшие Палестину до прихода туда евреев.

...противу рва, гдѣ Иеремия Пророкъ вверженъ быстъ... -- Иеремия -- второй из великих пророков Ветхого Завета; родился в семье жрецов в селении, расположенном недалеко от Иерусалима. Пророческая деятельность Иеремии падает на последние годы независимости Иудейского царства (конец VII -- начало VI в. до н.э.). Она носила обличительный характер, за что Иеремия по приказу царя Израиля Седекии был брошен в ров с нечистотами и побит камнями. Иеремия считал предсказанное им завоевание Иудеи Вавилоном наказанием за грехи. Ему приписывается авторство библейской Книги Иеремии и Плача по Иерусалиму.

К л. 124 об. ...дом Иоакима и Анны... -- Речь идет о доме, где жили родители Марии, матери Иисуса Христа. По библейскому преданию, Иоаким происходил из Назарета, от колена Иудина, племени царского, а Анна -- из Вифлеема, колена Левина, племени Ааронова.

...вийде ангелъ Господень ко Анне благовѣстити зачатие... -- Анна -- мать Девы Марии, была дочерью священника, после двадцати лет брака с Иоакимом оставалась бесплодной. Уже в зрелом возрасте, после усердной молитвы и явления архангела с "благой вестью", она родила дочь. В католической церкви существует догмат о непорочном зачатии и рождении Богородицы, которого не знала христианская церковь в древности и отвергает православная церковь. Память о зачатии Богородицы отмечается 9 декабря.

...древо дофиново... -- лавр. Сведения о том, что во время молитвы Анна увидела на лавровом дереве птичье гнездо, восходят к апокрифической литературе (Первоевангелие Иакова, Сказание о рождестве Богородицы).

...на Москвѣ у Спаскихъ ворот у Кремля... -- В древности московский Кремль имел 20 башен, из которых 6 были проездными. Спасская башня -- главные ворота Кремля и по традиции, и в силу своего топографического положения. Проездная башня построена на месте Фроловской стрелницы белокаменной крепости 1367 г. Пьетро Антонио Солари, воздвигая башню парадного въезда в Кремль, придал ей суровый облик крепостного сооружения: башня имела двойные стены, между которыми находилась лестница, соединяющая все пять ярусов; ворота защищала отводная стрельница с двумя боковыми бастионами. Спасской башня была названа в 1658 г. в честь икон Спаса Смоленского и Спаса Нерукотворного, помещенных над воротами со стороны Красной площади и со стороны Кремля. Оборонное значение Кремля увеличилось, когда князь Василий III повелел "вокруг града... ров делати каменем и кирпичем и пруды чинити... Алевизу Фрязину". Ров шириной 32 м и глубиной около 12 м перерезал территорию Красной площади и соединялся с Неглинной и Москвой-рекой. Вода в нем удерживалась благодаря системе шлюзов. С обеих сторон рва были поставлены невысокие зубчатые стены. В XVII в. через ров, проходивший вдоль кремлевской стены, был построен мост, на котором стали торговать книгами. В 1625 г. на верху Спасской башни под руководством Христофора Головея русские кузнецы-часовщики Ждан, его сын и внук установили часы, а тридцать колоколов для перечасья отлил литейщик Кирилл Самойлов. Отбивание часов начиналось с восхода солнца, а с его заходом часы переводились на ночной счет времени. В начале XVIII в., когда по указу Петра I в стране был введен суточный счет времени, на Спасской башне поставили голландские часы с музыкой. Знаменитые кремлевские куранты появились на башне только в 1851-1852 гг.

К л. 125. ...бывал домъ Каиафин... -- Каиафа -- иудейский первосвященник, враг Христа, видевший в нем человека, способного противостоять его силе и влиянию в духовных делах. Каиафа настоял на расправе с Христом, чтобы "не погиб весь народ" -- не произошло восстание, которое бы жестоко подавили римляне (Иоан. 11, 47-57). После казни Христа Каиафа преследовал апостолов и других приверженцев христианства.

К л. 125 об. ...камень, на немъ же убитъ архидиаконъ Стефанъ. -- Речь идет об одном из семи первых иерусалимских дьяконов, рукоположенных апостолами. О Стефане в Деяниях апостолов говорится как о человеке, "исполненном веры и силы", совершавшем "великие чудеса и знамения в народе", благодаря деятельности которого "слово Божие росло" и число последователей Христа умножалось. За проповедь христианства Стефан был оболган, судим и забит каменьями; он стал первым мучеником, пострадавшим за Христа (Деян. 6-7).

...пошли во юдоль Асафатову. -- Иосафат -- сын Асы, библейский царь Иудеи (3 Цар. 15, 23-24). Юдоль, или дебрь, Асафатова -- Иосафатова долина, где протекал Кедронский поток, отделяющий Иерусалим от расположенной с востока от него Елеонской горы.

К л. 126. ...взято тѣло Пресвятыя Богородицы из гроба... -- После распятия Христа Богородица жила в доме Иоанна Богослова; после смерти она была погребена в Гефсимании, где произошло чудо вознесения ее на небо. Автор "Хождения", рассказывая о том, как ангел "восхитил" тело Богородицы из гроба, опирается на известие апокрифического порядка. Подобный мотив встречался в русской паломнической литературе и раньше, например, в путевых записках Василия Позднякова (XVI в.).

Тутъ Иуда Христа продалъ беззаконнымъ иудеомъ на пропятие. -- Иуда Искариот -- один из двенадцати учеников Христа, предавший учителя, открывший синедриону ночное местопребывание Иисуса (Мф. 26, 47-50). Поцелуй Иуды выделил Христа из толпы учеников и помог страже схватить его. Раскаявшись в содеянном, Иуда, по свидетельству Евангелия, повесился (Мф. 27, 3-5).

"Отче нашъ, аще возможно, да идетъ чаша сия мимо мене, аще ни -- буди воля твоя". -- Ср.: Мф. 26, 39; Мр. 14, 36; Лк. 22, 42.

К л. 126 об. "Спите... а Иуда спешить предати мя иудеомъ"... -- Ср.: Мф. 26, 44-46; Мр. 14, 41-42; Лк. 22, 45-46.

...и потъ с него лияше, яко капля крове. -- Ср.: Лк. 22, 44.

"Не можетъ сего ни Сынъ человеческий вѣдати, никтоже, токмо Отецъ". -- О беседе Христа с учениками о конце света на Елеонской горе см.: Мф. 24, 3 и 36; Мр. 13, 3-4 и 32.

К л. 127. ...вознесеся Христос на небо пред ученики своими. -- Согласно евангельскому тексту (ср.: Мр. 16, 19; Лк. 24, 50-51), Христос, пробывший на земле после воскресения из мертвых сорок дней, повел своих учеников на Елеонскую гору, откуда вознесся на небо, завещав апостолам "идти по всему миру и проповедовать Евангелие".

...гроб сѳятыя мученицы Пелагии... -- Пелагия -- византийская святая (ум. 461); в молодости была блудницей, но, услышав проповедь о Христе, удалилась в Иерусалим, поселилась под видом инока на Елеонской горе, где жила до кончины в строгом воздержании и молитве.

...гдѣ праведный Лазарь умеръ и ту Господь воскресилъ его... -- В Евангелии рассказывается, как на четвертый день после кончины Лазаря Христос воскресил его из мертвых (Иоан. 11, 1-46).

...церковь Воскресения Христова друга Лазарева... -- В Вифании, селении около Елеонской горы, где был дом Лазаря, ученика и друга Христа, в византийский период находились две церкви, которые были разрушены в раннем средневековье землетрясением и войнами. Церковь Воскресения, о которой упоминает русский паломник, -- это, скорее всего, гробница Лазаря, расположенная в скальной пещере. В XVII в. католики построили каменную лестницу из 22 ступеней; она вела к гробнице, где совершались богослужения.

...и сестръ его Марфы и Марии. -- Марфа и Мария -- сестры Лазаря, в доме которого в Вифании, по евангельскому преданию, любил бывать Христос. Различный характер сестер -- практицизм Марфы и экзальтированность Марии -- сделался типом поведения как отдельных христиан, так и церковных общин.

К л. 127 об. "Другъ нашъ Лазарь успе; идем и разбудим его!" -- Иоан. 11, 11.

...до реки Иордана, гдѣ Христосъ крестился... -- См.: Иоан. 1, 26-31.

К л. 128. ...и посла его к Силоамстей купели умытися. -- Силоамская купель -- источник и купальня Силоам, вода которой, по преданию, обладает целебными свойствами, находится у подошвы горы Сион на юго-востоке Иерусалима. О чуде исцеления Христом слепорожденного см.: Иоан. 9, 1-7. В V в. над купелью была построена церковь, разрушенная персами в 614 г.

...гроб Авесолома, сына Давыдова... -- Авессалом -- третий сын Давида от Маахи, дочери гессурского царя Фалмая, славился красотой своих длинных и густых волос. Он отомстил за бесчестие сестры Фамари, приказав убить Аммона, сына Давида, а затем бежал в Сирию. После возвращения на родину, он был прощен отцом, но позднее восстал против него и захватил Иерусалим. Выступление было подавлено, при отступлении Авессалом запутался волосами в ветвях дуба и был пронзен стрелами (2 Цар. 13-18). Еще при жизни Авессалом приказал поставить себе памятник в Иосафатовой долине близ Иерусалима, который считается его гробницей.

К л. 128 об. ...возврати Господъ плѣнъ в Сионъ от Вавилона... -- Так называемое "Вавилонское пленение" произошло во время завоевательных походов на Иудею царя Навуходоносора II, который дважды (597 и 586 гг. до н.э.) захватывал Иерусалим и насильно переселял часть жителей города в Вавилон. Возвращение их в Палестину состоялось после завоевания Вавилона персидским царем Киром II в 539 г. до н.э.

К л. 129. ...против дни архангела Михаила... -- То есть накануне 8 ноября, когда церковь отмечает день памяти архангела Михаила.

...окол Филипова заговенья... -- Речь идет о кануне Филипповского (Рождественского) поста, за сорок дней до Рождества.

К л. 129 об. ...в Петровки... -- Имеется в виду Петровский пост -- пост перед Петровым днем, церковным праздником в честь апостолов Петра и Павла, который отмечается 29 июня.

...Исайю Пророка пилою притерли жиды. -- Исайя -- сын Амоса, жил в Иерусалиме в период правления иудейских царей Озии, Иоафама, Ахаза, Езекии (с 758 г. до н.э.). Выступал с обличениями существующих порядков, безбоязненно говорил правду царям, за что принял мученическую смерть -- был распилен деревянной пилой. Ему приписывается авторство библейской "Книги пророка Исайи", где содержатся пророчества о судьбах еврейского народа, о пришествии Мессии.

...село Скудельниче... -- Согласно преданию, это село первосвященники купили у гончара на деньги, заплаченные Иуде за предательство Христа (Мф. 27, 7-10). Село Скудельниче (Горшечниково) в течение многих веков было местом погребения паломников.

К л. 130 об. ...тою юдолью Плачевною в день Страшнаго праведнаго суда Господня река огненная потечет. -- Согласно предсказанию пророка Иоиля, юдоль Плачевная, или Кедронская (Иосафатова) долина, на северо-западе Иерусалима станет местом, где будет проходить Страшный суд: "Пусть воспрянут народы и низойдут в долину Иосафата; ибо там Я возсяду, чтобы судить всѣ народы отовсюду" (Иоиль. 12). О Судном дне возвестят необычные природные явления: "солнце и луна померкнут, и звѣзды потеряют блеск свой", "содрогнутся небо и земля", и не будет спасения от всепожирающего огня (Иоиль 2, 3; 3, 15-16).

К л. 131. ...Давыдъ виде Вирсавию, мыющуюся въ виноградъ. -- В Библии (2 Цар. 11, 1-17) рассказывается о том, как царь Давид, увидев в саду купающуюся Вирсавию, сделал ее своей любовницей, а мужа женщины Урию отправил на войну, приказав полководцу поставить его в самое опасное место. После гибели Урии при осаде города Раввы Давид женился на Вирсавии.

"Когда Давыдъ Псалтырь писал..." -- Авторство Псалтири, самой поэтической части Библии, по традиции приписывают царю Израильско-Иудейского государства Давиду (кон. XI в. -- ок. 950 г. до н. э.). Свое название книга получила от струнного музыкального инструмента, аккомпанируя на котором Давид пел свои песни.

"В дому Давыдова страхъ великъ"... -- Ср.: Иер. 21, 12; 22, 5-9.

К л. 131 об. Сион -- юго-западная гора Иерусалима, которая была с четырех сторон окружен долинами. До времен царя Давида она находилась во владении иевусеев, которые построили на ней крепость. Давид, взяв крепость, основал здесь город -- столицу Иудеи (2 Цар. 5, 6-9). На горе Сион был воздвигнут дворец Соломона, позднее здесь находился дворец Ирода. В библейской литературе Сион часто является синонимом Иерусалима, "царства Божия".

...домъ Зеѳедеовъ, отца Иоанна Богослова. -- Имеется в виду дом зажиточного рыбака, откуда происходили ученики Христа -- евангелист Иоанн и его брат Иаков Заведеев, притерпевший мученическую смерть в Иерусалиме при императоре Ироде Агриппе в 44 г. (Деян. 12, 1-2). В этом доме, по преданию, произошли многие события евангельской истории.

В томъ дому тайную вечерю сотворилъ Исусъ со ученики своими. -- Тайная вечеря -- последняя трапеза Иисуса Христа с апостолами, во время которой он предрек, что один из двенадцати учеников предаст его. Об этом событии рассказывают все канонические Евангелия (Мф. 26, 20-29; Мр. 14, 17-25; Лк. 22, 14-38; Иоан. 13-17).

В том дому Иоаннъ ѳозлеже на перси Господни. -- О любимом ученике Христа, который во время тайной вечери "возлежал у груди Иисуса", см.: Иоан. 13, 23.

К л. 132. В томъ же дому жила Пресвятая Богородица... поят ю ученикъ в тотъ дом свой, -- См.: Иоан. 19, 25-27.

В томъ дому было сошествие Святаго Духа на святыя апостолы в день пятьдесятный. -- В Деяниях апостолов (2, 1-4) рассказывается, что на пятидесятый день после Пасхи произошло сошествие Святого Духа на апостолов -- чудесное нисхождение "огненного языка" при сильном шуме ветра, после чего они стали говорить на разных языках, чтобы проповедовать "слово Божие" среди народов.

В той же дом по воскресении прииде Христосъ... и показа Фоме руце и ребра своя. -- Уверение Фомы -- сюжет евангельского рассказа о том, как воскресший Христос вложил руку усомнившегося в чуде апостола Фомы в раны от гвоздей (Иоан. 20, 24-29).

...на той же горѣ аггелъ Господень отсекъ руку жидовину, прикоснувшемуся гробу Пресвятыя Богородицы. -- Когда апостолы несли погребать тело Богородицы в Гефсиманию, еврей Охония прикоснулся к нему, за что ангел отсек мечом ему обе руки (по другой версии, ангелом был наказан нечестивец Авфония, хотевший опрокинуть ложе усопшей). Автор "Хождения", как и игумен Даниил -- русский паломник начала XII в., опирается на распространенную византийскую легенду, получившую отражение не только в апокрифической литературе, но и в иконографии (в сюжете Успения Богородицы).

...Голилея Малая, тамо первѣе по воскресении своем Христосъ из мертвыхъ явися. -- Галилея Малая -- одна из исторических областей Палестины, район, ограниченный рекой Иордан, Меромским и Галилейским (Генисаретским) озерами. В данном случае речь идет об одной из трех вершин Елеонской горы (южная -- гора Соблазна, северная -- гора Малой Галилеи, восточная -- гора Вознесения). По евангельскому преданию, когда благочестивые жены с благовониями пришли ко гробу Христа, то не обрели его тела. Ангел возвестил им о воскресении Иисуса и повелел передать его ученикам, что он встретит их в Галилее (Мф. 28, 1-10).

К л. 132 об. ...в пещеру Варухову... -- Варух -- ученик пророка Иеремии (начало VII -- конец VI в. до н.э.). Пророк Иеремия велел Варуху записать на свитке свои пророчества о близком конце Иудейского царства и публично читать их при входе во храм, за это учитель и ученик были изгнаны из страны и переселились в Египет (Иер. 43, 6), где Варух, видимо, и умер. Перед смертью ему удалось побывать в Вавилоне, откуда он написал (до разрушения Иерусалима) послание к иудеям, известное под названием "Книга пророка Варуха" и вошедшее в состав Библии; однако еврейского подлинника произведения не сохранилось, поэтому оно принадлежит к числу неканонических текстов.

К л. 133. ...пред Неделию мытаря и фарисея... -- Речь идет о четвертом воскресении перед Великим постом; эта "неделя" предшествовала "неделям" о блудном сыне, Мясопустной и Масленой.

К л. 134. А у турокъ... в то время прилучился их праздникъ. -- Рамадан (рамазан) -- девятый месяц мусульманского календаря, месяц поста: днем во время поста запрещается есть, пить, предаваться развлечениям; дневное время посвящается работе, молитвам, чтению Корана, благочестивым размышлениям.

К л. 134 об. А тотъ крестъ не по подобию написанъ: двоечастной, а не троечастной... -- Русские старообрядцы, в том числе и автор "Хождения", единственно правильным считали восьмиконечный (троечастный) крест, отвергая четырехконечный (двоечастный) крест, принятый в католической церкви и допускаемый официальной православной церковью.

К л. 136 об. ...на праздникъ Стретения Господня... -- То есть 2 февраля, когда церковь отмечает праздник Сретения (см. коммент. к л. 17).

К л. 137. ...в воскресенье въ Сырное заговены... -- Имеется в виду последний день перед Великим постом, когда можно употреблять скоромную пищу, воскресенье на Масленой неделе.

К л. 140 об. ...град Мирликийской, гдѣ Никола Чудотворецъ родился. -- Речь идет о городе Мир на восточном побережье Средиземного моря, где родился и был архиепископом святой Николай (IV в.), культ которого широко распространен как у католиков, так и у православных; память отмечается 9 мая и 6 декабря.

К л. 141. ...городокъ Костелоризъ. -- Город Кастелориз расположен на небольшом острове Кастелоризоне в Эгейском море.

К л. 141 об. ...в среду Крестопоклонную... -- Речь идет о среде Крестопоклонной недели (четвертой седмицы Великого поста).

К л. 142 об. ...и тутъ мы в горахъ видели идолския капища древния. -- Капище -- место, где приносились жертвы богам; языческий храм.

К л. 143 об. ...в понедѣлникъ Фомин... -- Это понедельник первой после Пасхи Фоминой недели.

...Патмосъ-островъ, где Иоаннъ Богословъ былъ заточенъ. -- Иоанн Богослов -- апостол и евангелист, за проповедь христианства был схвачен в Риме и отправлен в ссылку на остров Патмос в Эгейском море, безлесый и скалистый. Там Иоанн удостоился великого откровения о будущих судьбах церкви и мира, которое изложено в Апокалипсисе.

К л. 144. ...Ефесъ-градъ, гдѣ лежит Иоаннъ Богословъ с Прохоромъ-ученикомъ. -- Ныне это город Эфес в Турции, расположенный на побережье Малой Азии. По преданию, здесь после ссылки на острове Патмос поселился Иоанн Богослов, здесь он написал свое Евангелие, умер и похоронен. Память святого -- 26 сентября. Прохор -- ученик апостола Петра, а затем Иоанна Богослова, был первым епископом в Никомидии, проповедовал христианство в Антиохии, где принял мученическую смерть. Память святого -- 4 января и 28 июля.

...пришли в Стинковъ-город... -- Имеется в виду город Кос на одноименном острове в Эгейском море, родина Гиппократа; Стинков -- турецкое название этого города.

К л. 145 об. ...пристали ко острову Милитинскому. -- Речь идет об острове Лесбос в Эгейском море, самом большом острове Архипелага, одном из центров античной культуры. Лесбос -- родина поэтов Алкея, Сапфо; с ним связаны жизнь и деятельность философов Аристотеля, Теофраста, Эпикура.

К л. 146. ...городки два, а имя имъ Костели... -- См. коммент. к л. 79 об.

К л. 146 об. Преполовение -- половина Пятидесятницы, времени между праздниками Пасхи и Сошествия Святого Духа.

...выбираются с товарами въ Ениково-село. -- Имеется в виду селение Еникей, расположенное на западном берегу пролива Босфор.

К л. 147. ...поѣхали на Фенаръ... -- Фанар (Фенар) -- район Стамбула.

Селдеган -- видимо, велдеган (валидеган) -- гостиница, находящаяся в ведении валиде, матери правящего султана, получавшей большие политические права и полномочия при восшествии на престол сына. В 1703 г. титул валиде принадлежал Гюльнюш Эметтулах султан, вдове Мехмеда IV, матери султанов Мустафы II (1695-1703) и Ахмеда III (1703-1730).

К л. 147 об. ...в мори устья заваливать каменьемъ, чтоб московским корабли с войскомъ не пришли. -- Русский резидент в Константинополе П.А. Толстой сообщал Петру I, что визирь Далтабан Мустафа-паша (1702-1703) и визирь Реми Мехмед-паша (1703) -- сторонники решения споров с Россией военным путем, предлагали засыпать Керченский пролив, чтобы русская эскадра не смогла выйти в Черное море. Проект не был осуществлен из-за опасения, что это навлечет на Турцию "великое вечное бесславие и срамоту".

...янычары стали просить... от азовской службы походное жалованье. -- Речь идет о русско-турецкой войне 1686-1700 гг. и Азовских походах Петра I (1695 и 1696). Первый поход, которым руководил А. Головин, Ф. Лефорт и П. Гордон, закончился для России неудачно. Во время второго похода русский флот блокировал крепость Азов с моря, крепостные валы и стены были взяты штурмом с суши, после чего гарнизон Азова капитулировал.

К л. 148. ...на нихъ и страхъ Богъ попускаетъ, знамение предпосылает страхованное. -- Пророчества и знамения о падении Турецкой империи и о царе-освободителе из "восточной страны православной" были популярны в греческой средневековой литературе и известны на Руси в переводах и литературных обработках.

К л. 149. ...в вечер противъ Сошествия Святаго Духа... -- Так называют праздник Пятидесятницы, или Святой Троицы, потому что в этот день, по евангельскому преданию, совершилось сошествие Святого Духа на апостолов (Деян. 2, 1-4). По обычаю храмы и дома верующих в этот день украшают ветками деревьев, травами и цветами, что символизирует обновление природы и человека.

К л. 149 об. ...ладону напустили поболе росова... -- Ладан -- ароматическая смола; росный ладан -- ладан, получаемый от бензойного дерева, бензойная смола.

К л. 150. ...в понеделникъ Петрова поста... -- Имеется в виду пост перед днем памяти апостолов Петра и Павла (29 июня), начало которого зависит от времени празднования Пасхи, поэтому он бывает то продолжительным, то коротким (от шести недель до одной недели с днем).

К л. 150 об. ...списки прислалъ в Килию-град къ изупаши... -- Изупаша -- турецкий военачальник.

К л. 152 об. ...к послу московскому к Петру Ивановичу Толстому... -- Речь идет о графе Петре Андреевиче Толстом (1645-1729) -- известном государственном деятеле петровской эпохи, по отзывам иностранных дипломатов, "умнейшей голове России". В 1702-1714 гг. П.А. Толстой был русским послом в Османской империи, где три года провел в заточении в Семибашенном замке Константинополя. Это первый писатель из рода Толстых, автор "Путешествия по Европе. 1697-1699", которое считают "энциклопедией" европейской жизни конца XVII в.

К л. 153. ...господаря волоского сковали, да со всемъ домомъ повезли к турецкому салтану. -- П.А. Толстой в письме от 27 августа 1703 г. к начальнику Посольского приказа Ф.А. Головину сообщал, что молдавский господарь Константин Дука (1693-1696, 1701-1704), арестованный в Яссах и привезенный в Адрианополь, живет под надзором в своем доме в Константинополе. Арест был спровоцирован происками "волошенина" Михаила Кантакузина и "мултянского господаря" Константина Бранковяну. Видимо, Константин Дука сумел оправдаться перед султаном, ибо правил Молдавией до 1704 г.

К л. 153 об. Бурка -- род накидки из войлока.

К л. 154. ...сказали наказному полковнику. -- Наказной -- временно назначенный на должность.

К л. 155 об. ...Палѣева жена... -- Речь идет о жене С.Ф. Палия (Гурко) (см. коммент. к л. 20).

...у врать Златых... -- Золотые ворота в Киеве построены в 1037 г. при великом князе Ярославе Мудром в "чин и подобие" Золотым воротам Константинополя. Они представляли собой монументальную арку, выполнявшую оборонную функцию и одновременно являвшуюся парадным въездом в столицу. Арку венчала надвратная церковь Благовещения.

К л. 156. ...а генерал -- немчинъ, некрещеной, -- Речь идет о гражданском губернаторе Киева, генерал-майоре Андрее Андреевиче Гулице (фон Гулице). Он являлся участником Северной войны. В 1702 г. на Чудском озере в бою со шведами захватил шкуну "Виват". В 1708 г. принимал участие в боях с казаками Кондратия Булавина. Состоял в переписке с Петром I.

К л. 157. ...приехали къ ярмонки к Успениеву дни. -- Начало традиционной осенней ярмарки совпадало с церковным праздником Успения Богородицы, отмечаемым 15/28 августа.

К л. 158. ...воевода князь Мосалской, Колцовъ тож... -- Князь Федор Михайлович Кольцов-Масальский (1652 -- после 1722) -- стольник (с 1681), участник Крымских походов В.В. Голицына и Азовского похода Петра I. В 1698 г. в составе войск воеводы Шеина участвовал в подавлении стрелецкого бунта; в 1703-1722 гг. был воеводой в Нежине; в 1735 г. упоминался в числе лиц, которым отведены участки под застройку на Васильевском острове в Санкт-Петербурге, но уже как умерший.

ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ

К л. 1-2 об. Се азъ, недостойный... от них же азъ есмъ первый. -- Данный фрагмент почти дословно повторяет вступление к "Хождению" игумена Даниила, которое является классическим образцом русской паломнической литературы, созданным в начале XII столетия.

К л. 1 об.-2. ...раба лѣниваго, скрывшаго талантъ господина своего и не сотворившаго имъ прикупа. -- Имеется в виду евангельская притча о вверенных рабам талантах (Мф. 25, 14-30). Ленивый и лукавый раб, в отличие от других, употребивших полученные от господина деньги в дело и получивших прибыль, зарыл талант в землю, не сумев использовать его с выгодой. Талант -- крупная денежная единица, имевшая хождение в Древней Греции, Вавилоне, Персии и других областях Малой Азии. В разных странах стоимость этой денежной единицы была различной.

К л. 19. Тутъ цѣлой полкъ стрелцовъ живут, Анненковъ полкъ с Арбату. -- Арбат -- одна из древних улиц Москвы, ведущая от Кремля на запад, на Волоколамск и далее на Новгород. Место было застроено в XIV в., название получило к концу XV столетия -- "Орбат", или "Арбат" (от тюрк. "пригород", "предместье"). Когда Волоцкая дорога поменяла свое направление, Арбат остался важной магистралью, так как в улицу влилась торговая дорога из Можайска и Смоленска. Между дорогами при Иване Грозном был поставлен Опричный двор. Места вдоль Арбата отошли к опричнине, были заселены слободами московских мастеровых, ремесленников, память о которых сохраняется в названиях переулков: Калашный, Плотников, Серебряный и др. Ныне Арбат -- заповедная архитектурно-историческая зона Москвы.

К л. 32. ...инока-схимника... -- Схимник -- монах, принявший схиму; схима -- высшая монашеская степень в православной церкви, требующая от посвященного в нее строгого аскетизма.

К л. 36 об. ...шли меже горъ яслены. -- Ясли, согласно данным "Толкового словаря живого великорусского языка" В.И. Даля, -- лог, ложбина.

К л. 82. ...в сермяжных ковтанах... -- Кафтан -- верхняя мужская одежда с длинными рукавами, застегивающаяся спереди на пуговицы. Сермяга -- грубое сукно или полушерсть.

К л. 96 об. ...ни празднику господъсъкому, ни нарочитому святому. -- Господские праздники входят в число "дванадесятых" праздников и связаны с событиями земной жизни Христа (Рождество, Крещение, Преображение, Вход в Иерусалим, Вознесение, Сошествие Святого Духа на апостолов, Воздвижение Креста). Кроме них, выделяют праздники богородичного цикла: Рождество Богородицы, Сретение, Введение во храм, Благовещение и Успение Богородицы. Нарочитые святые -- самые известные, знаменитые, особо почитаемые церковью.

К л. 212. ...что въ Едѣме. -- Эдем -- место, где, по средневековым представлениям, находился рай.

К л. 250 об. ...передъ Троицыном днемъ. -- То есть перед праздником Святой Троицы, который церковь отмечает на пятидесятый день после Пасхи в память о сошествии Святого Духа на апостолов, учеников Христа (см. коммент. к л. 149 первой редакции "Хождения").

ТРЕТЬЯ РЕДАКЦИЯ

К л. 1. ...церкви Покрова Пресвятыя Богородицы... -- В документах Московского главного архива министерства иностранных дел сохранилась переписка об отпуске в Иерусалим для поклонения Гробу Господню Иоанна Лукьянова, московского священника церкви Покрова Пресвятой Богородицы, что на Песках, за Смоленскими воротами. По мнению историков, это церковь Николая Чудотворца, что "на желтых песках" (бывший Николопесковский переулок, ныне ул. Вахтангова, д. 6), существовавшая с XV в. Каменный храм был возведен в 1657 г. (перестроен в 1691 г.), трапезная и колокольня -- около начала XIX в. По главному престолу Покрова Богородицы церковь часто называлась Покровской; она имела приделы Петра, Алексия, Ионы и Филиппа. Разрушена в 1932 г. Ср.: Александровский М. Указатель московских церквей. М., 1915. С. 26; Сорок сороков: Краткая иллюстрированная история всех московских храмов / Собр. Петр Паламарчук. М., 1994. С. 432-433.

...и агамъ, и субашамъ... -- Это титулы придворных сановников и военачальников, позднее губернаторов и градоначальников в султанской Турции.

...въ перемирномъ договорѣ... во второйнадесятъ статьѣ... -- Согласно двенадцатой статье Константинопольского мирного договора 1700 г., Турция была обязана гарантировать свободное путешествие в Иерусалим русским паломникам (см. коммент. к л. 22 об. первой редакции "Хождения").

К л. 19 об. ...московской купецъ Василий Никитинъ Путимецъ. -- В списках первой и второй редакций "Хождения" указываются только имя и отчество купца.

К л. 21 об. ...от Тайницкихъ ѳоротъ... -- Речь идет о воротах Тайницкой башни московского Кремля, возведенной в 1485 г. по приказу Ивана III итальянским зодчим Антоном Фрязиным. Эти проездные ворота были выстроены на месте старых Пешковых ворот Кремля времен Дмитрия Донского. При сооружении башни под ней был вырыт колодец и тайный ход к Москва-реке, снабжавший москвичей водой в случае осады, отсюда и ее название. До XVII в. на верху башни находился колокол, в который били в случае пожара; в 1670-1680 гг. над четвериком башни русские мастера возвели каменный верх, который завершал четырехгранный шатер со смотровой вышкой.

К л. 22 об. Москва рѣдка, а се слободы протянулись, да пустыхъ мѣстъ много: Донская, Новодевичъ, Преображенескъ... -- Известно, что зодчие Древней Руси использовали "островной" принцип расположения зданий, каждое из которых предполагало обозрение со всех сторон, то есть не замыкало пространство, а организовывало его вокруг себя. В Москве XVII столетия не было регулярной и непрерывной застройки. Дома возводились в глубине участков, окружались садами и огородами, стояли не сомкнуто, а отдельно друг от друга. Улицы не были прямыми, а повторяли изгибы старых дорог; они то сужались, то расширялись. Все это рождало ощущение того, что "Москва редка". В XVII в. основная застройка шла за пределами Белого города. За Земляным валом росли слободы (Преображенская, Тверская-Ямская, Дорогомиловская, Хамовная, Донская, Греческая, Немецкая и др.), множились загородные боярские и княжеские резиденции. Самый большой клин застроенных территорий вытянулся на юго-запад Москвы по Девичьему полю. К началу XVIII в. на слободы приходилось до 37 % всех московских дворов.

К л. 25. Дворцы царския у турка... подѣланы не добрѣ узорично, яѣ какъ наши Коломеньския, Воробьевы горы -- у него поземныя... -- В подмосковном селе Коломенском, в ХV-ХVІІ вв. являвшемся великокняжеской, а затем царской усадьбой, в 1667-1671 гг. архитекторами С. Петровым и С. Михайловым был возведен деревянный дворец, предназначенный для царя Алексея Михайловича. В России его считали одним из чудес света. В 1681 г. Коломенский дворец был перестроен архитектором С. Дементьевым. В "Хождении" упоминается и другой знаменитый царский дворец, находившийся в ХVІ-XVIII вв. в селе Воробьево (Воробьевы горы). Паломник имеет в виду выстроенный в 1690 г. архитектором Гурием Вахромеевым новый царский дворец из дерева на каменном фундаменте длиной 180 метров. Здание было богато украшено и, по свидетельству современников, "походило на чертоги".

К л. 29. Греки вѣру велику держать къ Георгию да къ Митрию Селунскому. -- Димитрий Солунский -- греческий святой, великомученик, пострадавший во время императора Диоклетиана в 306 г. Пользовался особым почитанием не только у греков, русские люди и другие славяне чтили святого как "отечестволюбца". Святой Димитрий был воином и правителем Солуни (греческих Салоник), поэтому на древних иконах он изображался в военном облачении, с копьем и мечом. Культ святого на Руси был распространен прежде всего в дружинно-княжеской среде. С Димитрием Солунским сравнивались лучшие полководцы, в его честь назывались первенцы в княжеских семьях, возводились Димитровские соборы, с особой торжественностью отмечался день памяти святого -- 26 октября. О святом Георгии см. коммент. к л. 93 об. первой редакции "Хождения".

К л. 33 об. Въ Едринѣ... визиръ-де доброй человѣкъ... -- Визирь -- высший чиновник в Турции, наместник султана, глава администрации Оттоманской империи.

К л. 34. ...на острову... -- Речь идет об острове Родос.

К л. 41. ...со свѣчами, со смолою, на желѣзныхъ козахъ носятъ... -- Коза -- вид светца.

К л. 46. ...версты с три мѣрныхъ будетъ. -- Верста -- самая крупная мера длины на Руси в XVII в. Различались верста путевая (1,080 км) и верста межевая (2,160 км). Последняя применялась при межевании земель, но иногда ею измерялись и путевые расстояния. Мерной, то есть трехаршинной (казенной, или государевой), была сажень в 216 см. К началу XVIII в. сложилось следующее соотношение мер длины: путевая верста = 500 саженей; сажень = 3 аршина = 12 четвертям = 48 вершкам = 216 см.

К л. 72 об. ...поемъ стихѣры возвашные... -- Стихиры -- песнопения, присоединяемые к стихам псалмов и имеющие определенное место в структуре богослужения. В данном случае речь идет о стихирах, припеваемых к стихам псалмов, начинающихся словами "Господи воззвах" (Пс. 140, 141, 129).

БИБЛИОГРАФИЯ

Библиографический раздел содержит основную литературу о "Хождении" Иоанна Лукьянова, в рубриках материал расположен в хронологическом порядке.

ИЗДАНИЯ

Путешествие в Святую землю московского священника Иоанна Лукьянова. 1710-1711. М, 1862.

Лазаревский AM. Отрывки из путевых записок старца Леонтия // Черниговский листок. 1862. No 4. С. 30-32; No 5. С. 37-39; No 6. С. 47-48; No 8. С. 63-64.

Леонид (Кавелин). Записки инока, уроженца г. Калуги, о его странствовании во святой град Иерусалим из Москвы через Молдавию, Турцию, Египет в самом начале прошедшего столетия // Прибавление к Калужским епархиальным ведомостям. 1862. No 20. С. 344-357 [Отд. отт. -- Калуга, 1862].

Путешествие в Святую землю священника Лукьянова // Русский архив. 1863. Вып. 1. Стб. 21-64; Вып. 2. Стб. 113-159; Вып. 3. Стб. 223-264; Вып. 4. Стб. 305-344; Вып. 5. Стб. 385-416. [Изд. 2-е. -- 1866. С. 129-332].

Описание великия церкви Воскресения Христова // Духовная беседа. 1865. No 14 (3 апреля). С. 421-424; No 15 (10 апреля). С. 446-448.

Закревский Н. Летопись города Киева // Закревский Н. Описание Киева. М., 1868. Т. 1. С. 76-80.

Священник Иоанн Лукьянов // Сборник материалов для исторической топографии Киева и его окрестностей. Киев: Временная комиссия для разбора древних актов, 1874. Отд. 2. No 21. С. 117-124.

Иоанн Лукьянов. Описание пути ко святому граду Иерусалиму // Журнал Московской патриархии. 1992. No 8. С. 41-46 [публикация С.Н. Травникова].

ИССЛЕДОВАНИЯ

Есипов Г. Раскольничьи дела XVIII столетия. СПб., 1861. Т. 1. С. 239-242, 242-244, 251-253, 258.

Бартенев П.И. Заметка // Русский архив. 1863. Вып. 6. С. 494.

С-н Н. Заметка об издании "Путешествия в Святую землю священника Лукьянова" // Современная летопись. Воскресные прибавления к "Московским ведомостям". 1863. No 15(май). С. 13-14.

Велешанин. Отзыв русского священника о греческом духовенстве // День: Еженедельная газета, издаваемая И. Аксаковым. 1863. No 13 (28 марта). С. 18-19.

Милорадович Григорий. Еще о Лукьянове // Русский архив. 1864. No 7-8. С. 871-872.

Нильский И. Новые издания по расколу // Христианское чтение. СПб., 1864. Ч. 3. No 12. С. 459-461.

П. Б. Еще о Лукьянове // Русский архив. 1864. No 7-8. Стб. 872.

Киевские школьники в начале XVIII столетия //Духовная беседа. 1865. No 41 (9 октября). С. 288.

Максимович Михаил. Письмо к П.И. Бартеневу о путешествии в Святую землю московского священника Иоанна Лукьянова // День: Еженедельная газета, издаваемая И. Аксаковым. 1865. No 33 (25 сентября). С. 795-796.

Милорадович Г. Еще о Лукьянове // Русский архив на 1864 год. М., 1866. С. 871-872.

Описание документов и дел, хранящихся в архиве святейшаго правительствующаго Синода (1542-1721). СПб., 1868. Т. 1. Стб. 178-179, 184-185, 395-396, 398, 585.

Максимович М.А. Собрание сочинений. Киев, 1876. Т. 1. С. 537-538.

Геннади Г.Н. Справочный словарь о русских писателях и ученых, умерших в XVIII и XIX столетиях. Берлин, 1880. Т. 2 (Ж-М). С. 262.

Лилеев М.И. Описание рукописей, хранящихся в библиотеке Черниговской духовной семинарии. СПб., 1880. С. 178-182 (No 150).

Филарет (Гумилевский). Обзор русской духовной литературы. СПб., 1884. Кн. 1 (862-1720). С. 245.

Азбучный указатель имен русских деятелей для русского биографического словаря. СПб., 1887. Ч. 1. (А-Л). С. 501 [Сборник РИО. Т. 60].

Пыпин А.Н. История русской этнографии. СПб., 1890. Т. 1. С. 87; СПб., 1891. Т. 2. С. 177, 324.

Потебня A.A. Этимологические заметки // Живая старина. СПб., 1891. Вып. 3. С. 127-128.

Леонид (Кавелин). Систематическое описание славяно-российских рукописей собрания графа A.C. Уварова. М., 1894. Ч. 3. С. 325-326 (No 1757, 1758, 1759).

Лилеев М.И. Из истории раскола на Ветке и в Стародубье ХѴП-ХѴШ вв. Киев, 1895. Вып. 1. С. 83, 211, 213, 233-234, 239-241, 244-256, 260, 268.

Лилеев М.И. К вопросу об авторе "Путешествия во Святую землю" 1701-1703 гг. московском священнике Иоанне Лукьянове, или старце Леонтии // Чтения в историческом обществе Нестора-летописца. 1895. Т. 9. Отд. 2. С. 25^1 [Отд. отт. -- Киев, 1894].

Лобода А.М. Русский героический эпос. Киев, 1896. С. 16, 218.

Соколов И. Библиография. Россия // Византийский временник. СПб., 1896. Т. 3. Вып. 1. С. 182-183 (рец. на статью М. Лилеева "К вопросу об авторе "Путешествия во Святую землю" 1701-1703 гг. московском священнике Иоанне Лукьянове, или старце Леонтии).

Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона. СПб., 1896. Т. 35 (Лопари -- Малолетние преступники). С. 101.

Пыпин А.Н. Древнерусское паломничество. 37 чтение (II). СПб., 1897. С. 63-64.

Голубев С.Т. Отзыв о сочинении М.И. Лилеева "Из истории раскола на Ветке и в Стародубье ХѴІІ-ХѴШ вв." Вып. 1. Киев, 1895 // ЧОИДР. 1898. Т. 185. Кн. 2. Разд. IV. Смесь. С. 26-30.

Мельников-Печерский П.И. Полное собрание сочинений. СПб.; М., 1898. Т. 13. Очерки поповщины. Ч. 1. С. 42^6.

Пыпин А.Н. История русской литературы. СПб., 1898. Т. 2. С. 257, 267-268.

Смирнов П.С. Внутренние вопросы в расколе XVII в. СПб., 1898.

Рубцов М.В. К вопросу о "Хождении" Трифона Коробейникова в Святую землю в 1582 г. // ЖМНП. 1901. No 4 (апрель). С. 364.

Халанский MT. Из заметок по истории русского литературного языка. СПб., 1901. Ч. 1.С. 8, 9, 11; Ч. 2. С. 18, 19.

Петров H.H. Описание рукописных собраний, находящихся в Киеве. М., 1904. Вып. 3. С. 221 (No507/335).

Иконников B.C. Опыт русской историографии. Киев, 1908. Т. 2. Кн. 2. С. 1892-1896, 1898, 1899, 1916.

Смирнов П.С. Споры и разделения в русском расколе в первой четверти XVIII века. СПб., 1909.

Перетц В.Н. Отчет об экскурсии семинария русской филологии в Санкт-Петербург 23 февраля -- 3 марта 1913 г. Занятия В.П. Адриановой // Университет Святого Владимира. Университетские известия. Киев, 1913. No 12. С. 45^6.

А.Н. Лукьянов Иоанн // Русский биографический словарь. СПб., 1914. Т. 10 (Лабзина-Лященко). С. 740.

Каптерев Н.Ф. Характер отношений России к православному Востоку в XVI и XVII столетиях. Сергиев Посад, 1914. С. 453^54.

Лилеев M.И. Из истории поповщинского раскола. Киев, 1915. С. 5-8.

Венгеров CA. Источники словаря русских писателей. Пг., 1917. Т. 4 (Лоначевский -- Некрасов). С. 23.

Венгеров С.А. Критико-биографический словарь русских писателей и ученых. Пг., 1918. Т. 2. Вып. 4-5. Предварительный список русских писателей и ученых (Куликов -- Павлов). С. 53.

Данциг Б.М. Из истории изучения Ближнего Востока в России в первой четверти XVIII в. // Очерки по истории русского востоковедения. М., 1956. Сб. 2. С. 398-404.

Голубев И.Ф. Коллекция рукописей государственного архива Калининской области: Краткий обзор. Калинин, 1960. С. 33 (No 216/1468, No 217/448).

Данциг Б.М. Русские путешественники на Ближнем Востоке. М, 1965. С. 53-59.

Данциг Б.М. Ближний Восток в русской науке и литературе. (Дооктябрьский период). М., 1973. С. 52-55.

Понырко Н.В. Сочинение старца Леонтия и школа протопопа Аввакума // ТОДРЛ. Л., 1979. Т. 33. С. 156-163.

Травников С.Н. Язык и стиль "Хождения" Иоанна Лукьянова // Русская речь. 1979. No 1. С. 102-107.

Травников С.Н. Композиция "Хождения" Иоанна Лукьянова // Литература Древней Руси. М., 1983. С. 107-118.

Травников С.Н. "Хождение" Иоанна Лукьянова как явление русского демократического барокко // Проблемы изучения русской литературы XVIII века: Вопросы метода и стиля. Л., 1984. С. 3-12.

Травников С.Н. Динамика повествования и активность героев в русских барочных "хождениях" начала XVIII века (на материале произведения Иоанна Лукьянова) // Проблемы изучения русской литературы XVIII века: Метод и жанр. Л., 1985. С. 11-20.

Травников С.Н. Интерпретация сюжетно-повествовательного фрагмента "встреча паломника с патриархом" в русской путевой литературе первой трети XVIII века // Проблемы интерпретации художественных произведений. М., 1985. С. 19-33.

Травников С.Н. Комическое и средства его выражения в "Путешествии" Иоанна Лукьянова // Идейно-эстетическая функция изобразительных средств в русской литературе XIX века. М., 1985. С. 14-28.

Травников С.Н. Особенности морского пейзажа в путевых записках конца XVII -- начала XVIII века // Литература Древней Руси. М., 1986. С. 103-115.

Травников С.Н. Историческая основа "Путешествия" Иоанна Лукьянова // Факт, домысел, вымысел в литературе. Иваново, 1987. С. 52-64.

Травников С.Н. Путевые записки петровского времени (Проблема историзма). М., 1987.

Травников С.Н. Поэтика художественного пространства в путевой литературе конца XVII -- начала XVIII века // Поэтика жанров русской и советской литературы. Вологда, 1988. С. 3-17.

Травников С.Н. Писатели петровского времени. Литературно-эстетические взгляды. Путевые записки. М., 1989.

Травников С.Н. Путевые записки петровского времени. Поэтика жанра: Автореферат дисс. ... докт. филол. наук. М., 1991.

Ольшевская Л.А., Травников С.Н. "Умнейшая голова в России" // Путешествие стольника П.А. Толстого по Европе. 1697-1699. М., 1992. С. 251, 268, 283, 286 (сер. "Литературные памятники").

Травников С.Н. Житие и хождение Иоанна Лукьянова // Журнал Московской патриархии. 1992. No8. С. 36-41.

Понырко Н.В. Иоанн Лукьянов // Словарь книжников и книжности Древней Руси. СПб., 1993. Вып. 3 (XVII в.). Ч. 2 (И-О). С. 71-72.

Травников С.Н., Ольшевская Л.А. Об особенностях автобиографизма в путевой литературе петровского времени // Старинные мастера русского слова. Москва; Самара, 1993. С. 28^2.

Вургафт С.Т., Уманов А.И. Леонтий Москвитянин // Старообрядчество. Лица, события, предметы и символы: Опыт энциклопедического словаря. М., 1996. С. 158.

Ольшевская Л.А., Травников С.Н. Иоанн Лукьянов // Отечественная история. История России с древнейших времен до 1917 года: Энциклопедия. М., 1996. Т. 2 (Д-К). С. 363-364.

Белский Сергей. Ко гробу старца Леонтия // Русская православная старообрядческая церковь. Духовные ответы. М., 2000. No 13. С. 29-35.

Воронцова A.B. Памятники старообрядческого литературного и книгописного центра Ветки и Стародубья ХѴШ-ХІХ веков: Автореферат дисс. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. М., 2002.

Ольшевская Л.А., Травников С.Н. Лукьянов Иоанн // Русские писатели. XVIII век. Биобиблиографический словарь / Сост. С.А. Джанумов. М., 2002. С. 126-128.

Белский Сергей. Экспедиция в Гуслицу. Прение о старце Леонтии. Триста лет назад он связал палестинскую пустыню и старообрядческую пустынь ниточкой своей жизни // Русская православная старообрядческая церковь. Духовные ответы. М., 2003. No 16. С. 64-88.

Ольшевская Л.А., Травников С.Н. "Хождение" Ивана Лукьянова // Древнерусская литература. ХІ-ХѴІІ вв.: Учебное пособие / Под ред. В.И. Коровина. М., 2003. С. 371-375.

Seemann K.-D. Die altrussische Wallfahrtsliteratur. München, 1976. S. 22, 80, 99, 112-113, 120, 137, 156, 158, 169, 172, 193, 299, 301, 311-312, 357, 365-377, 379, 382-383, 385, 388, 392, 396, 398, 400, 402, 403, 407, 410-418.

Stavrou Th.G., Weisensei P.R. Russian Travelers to the Christian East from the Twelfth to the Twentieth Century. Columbus (Ohio). 1985. P. 5-57.

Nakamura J. A Russian Goes to the Holy Land: Considérations on Joann Luk'yanov's accounts of his Pilgrimage in the Early Eighteenth Century // Mediterranean World XVIII. Tokyo, 2006. P. 161-170.

СЛОВАРЬ

Абие -- тотчас, вдруг, опять

Ага -- турецкий придворный сановник или военачальник

Агар -- нагар

Агия -- святой

Адам -- человек

Ажно -- если, что; даже, вот; как, как вдруг; а на самом деле

Акафист -- церковное песнопение во славу Христа, Богородицы, святых

Аки -- как, словно

Алла -- обращение к Богу у мусульман

Ан -- а вместо того, а на самом деле; вот и; то

Арака (рака) -- водка

Арба -- телега с высокими колесами

Артель -- товарищество, группа (паломников)

Архидьякон -- почетный титул первого среди дьяконов

Аспид -- яшма, сланец

Афедрон (анфедрон) -- задний проход

Аще -- если

Базаряне (бозырьяне) -- купцы, торговые люди

Басня -- рассказ, история

Басурман (босурман, бусурман) -- иноверец, нехристианин

Батожье -- палки, дубины

Баять -- говорить

Бей -- титул высших офицеров и чиновников в султанской Турции

Бельцы -- немонахи, миряне или белое духовенство

Безчиние -- нарушение порядка

Бить челом -- просить

Блюсти -- оберегать, хранить, остерегаться

Богомотание (богоматане) -- беспорядочное движение, бормотание во время молитвы

Борозда -- арык

Борошен -- скарб

Бранный -- военный

Брашно -- еда

Буква -- здесь: букет

Бумага хлопчатая -- хлопок

Бурмистр -- член городского самоуправления

Вайя -- пальмовая ветвь

Вборзе -- быстро, вскоре, поспешно

Вдрязг -- сильно, очень; окончательно, совершенно

Ведомость -- весть, известие

Велдеган (елдеган, селдеган) -- гостиный двор

Вельми -- очень; очень много

Вервь -- веревка

Вержение -- полет (стрелы, камня)

Вертеп -- пещера

Верховой -- дворцовый (мастер)

Весь -- селение

Вечеря -- ужин

Взять Светлое воскресение -- встретить праздник Пасхи

Виноград -- сад, виноградник

Винтовать -- джигитовать

Внегда -- когда, в то время как

Вождь -- проводник, провожатый

Возвод -- приспособление для подъема воды; подъемная часть моста

Возмяться -- прийти в волнение

Волак -- гонец

Воложский -- грецкий (орех)

Волох (волошанин, волошенин) -- житель Воложской земли (Валахии)

Ворота -- фарватер

Восвояси -- в свой дом

Вось -- вот

Впервой -- в первый раз, впервые

Вправду -- правдиво, без обмана; справедливо

Встреть -- повстречать

Всячина -- всякое, все что угодно.

Выложить на кости -- подсчитать на счетах

Вычуроватый -- причудливый, узорочный, украшенный резьбой

Гадовать (годовать) -- кормить, пасти (лошадей)

Гана -- постоялый двор

Гарач (горач) -- дань с христиан в Турции

Гарачник (горачник) -- сборщик дани

Гать -- настил или насыпь через топкое место, болото

Гетман -- военачальник

Гирло -- устье

Глумно -- непристойно

Говорить искусно -- говорить, скрывая истинный смысл слов

Голена (галена) -- галера

Голова -- начальник

Голубец -- ковчег

Голудьба -- голытьба, бедняки

Горн -- очаг, печь

Город -- ограда, крепостная стена

Густына -- здесь: шторм

Дать перевоз -- заплатить за переправу

Дача -- подарок, взятка

Дванадесять -- двенадцать

Двойка -- пара лошадей

Декембрий (декемврий) -- декабрь

Десный -- правый

Деспода -- господин, отец

Длань -- ладонь

Добро -- хорошо, благополучно; нужно, полезно

Доправить -- взыскать

Древо (дерево) -- мачта корабля

Древо дофиново (дафан) -- лавр

Дуля -- груша

Ектенья -- молитва, произносимая во время богослужения в сопровождении хора

Елей -- миро, благовонное масло

Епанча -- накидка, плащ

Епитрахиль (потрахель, потрахиль) -- часть облачения священника

Жалованье -- благоволение, милость

Железа конские -- железные путы с замком для лошадей

Живой -- плавучий (мост)

Живот -- жизнь; то, что нажито

Жило -- жилье, жилое строение

Жрало (жерело) -- горлообразное отверстие

Завидный -- хороший

Завтреня -- заутреня

Задеть -- приказать

Задуха -- давка

Зажоры -- ямы с водой под снегом или льдом

Зазирать -- осуждать, ставить в вину

Зазор -- стыд, срам; позор, бесчестие

Заметь -- метель

Заметня -- смута

Замуравить -- замуровать, заделать вход

Запад летний -- юго-запад

Зардиться -- раскраснеться, покраснеть

Зарондовать -- арендовать

Застава -- сторожевой пост

Застреха (застрега) -- желоб для стока дождевой воды

Затон (заток) -- залив

Звериный двор -- зверинец

Здравствовать -- здороваться, приветствовать, поздравлять

Зело -- весьма, очень

Зельный -- большой, сильный

Зенница ока -- зрачок глаза, здесь: самое ценное

Зинбирь -- куль

Знать -- знакомые, знакомство

Зуда -- болезненное состояние, раздражение

Иже -- который

Икра -- льдина

Инде -- же, даже; кое-где; с другой стороны; в другой раз

Индучник -- чиновник, налагающий пошлину на ввозимые товары

Искус -- искусность, умение, мастерство

Искусить -- узнать; проверить, испытать

Исполать -- славно

Исполу -- с условием, делить добычу пополам

Источник -- цветная полоса на одежде церковнослужителя

Кабы -- как, как будто; если бы; чтобы

Кагве (когве) -- кофе

Казанье -- проповедь, поучение

Каик (коик, куюк) -- лодка, небольшое судно

Калугер -- старец

Калястая -- неровная и грязная (дорога)

Камень-дичь -- дикий, то есть природный, необработанный камень

Камка -- шелковая цветная узорчатая ткань

Кандило -- лампада

Канон -- христианское богослужебное пение, состоящее из нескольких песен в честь церковного праздника или в похвалу святого

Кануть -- упасть, пролиться, капнуть

Капище -- языческий храм

Караул -- караульный пост; вооруженная охрана

Каторга -- галера, большое гребное военное судно с одним рядом весел

Келарь -- монастырский эконом

Кибитка -- крытая повозка

Киот -- створчатая рама или остекленный шкаф для хранения особо чтимых икон и священных сосудов

Клепать (в доску) -- стучать

Клечетать (клетететь) -- кричать как хищные птицы

Клирос -- место для певчих в церкви

Клобук -- монашеский головной убор

Кляга -- фляга, плоский бочонок

Коб -- кобель, похотливый мужчина

Ковчег -- ларец, ящик, сундук; рака, гроб

Колено -- изгиб (дороги)

Коло -- колесо; около

Конопный -- конопляный

Коркадил -- крокодил

Корм -- вознаграждение, плата за службу

Коробан -- караван

Корокатицы (коракотицы) -- каракатицы, молюски

Корпеть -- кропотливо и усердно заниматься каким-либо делом

Корыстный -- полезный, выгодный, прибыльный

Косный -- медлительный

Кофар -- раб, работник (нехристианин с темным цветом кожи)

Кофты -- египтяне-христиане

Коц (код) -- накидка

Кошель -- плетеная бадья

Крепко -- трудно, тяжело, строго

Крепость -- письменное обещание

Кружало -- кабак

Крыло -- лопатка (о теле человека)

Кряхнуть (крехнуть) -- охнуть от боли, издать стон

Кудосить -- совершать непонятные действия; действовать странно, необычно

Куликать (калюкать) -- волочиться, шататься, путаться

Куликоватый -- непрямой, неровный (путь)

Курва -- блудница

Курсан -- корсар, морской разбойник, пират

Курта -- куртка

Лествица -- лестница

Лестовка -- кожаные четки

Лиман (алиман) -- залив

Лития -- молитва об упокоении умерших

Литургисать -- совершать литургию

Литургия -- обедня

Лихо -- плохо

Лобное место -- место казни

Лопата -- весло

Луковатый -- извилистый

Лучная -- светлая

Льстиво -- приятно; хитро, коварно

Лях -- поляк

Маститый -- почтенный

Матица -- источник

Маячить -- делать вид

Место -- сидение, трон

Метоха -- монастырь, монастырское подворье

Мех -- мешок

Мечта -- колдовство

Мзда -- воздаяние, плата; выкуп; взятка

Милость -- милостыня

Мисюрский (мисирский) -- египетский

Молком -- молча, в молчании

Молодчик -- молодой человек

Мор -- повальная смерть от эпидемии

Мотаться -- беспорядочно двигаться из стороны в сторону

Муравленый -- покрытый глазурью

Мыто -- плата; пошлина за проезд и провоз товаров; место сбора пошлины

Мыть -- стирать (платье)

Мятежный -- неспокойный

Мяться -- проявлять беспокойство

Навклир -- лоцман, кормчий

Надолызнуть -- наскучить, надоесть

Назирать -- смотреть, присматривать; заботиться; стеречь

Наказной -- временно назначенный

Наровить -- щадить

Нарочитый -- изрядный, знатный, важный; торжественный, особо чтимый

Наспеть -- приготовить

Натяковать -- с трудом говорить

Начало -- начальник, глава

Неблазненно -- непорочно

Невидница -- невидаль, невидальщина; то, чего еще не видали, чего не было

Негли -- может быть, пожалуй; разве, неужели; чтобы, нежели

Неделя -- воскресный день

Незазорно -- без опасения, без упрека, непредосудительно

Неиздовольный -- недостаточный, неудовлетворительный; незнающий, неумею-щий

Некорыстный -- плохой, не представляющий ценности

Не лицо -- непристойно

Немцы -- европейцы

Необыкновенный -- не имеющий привычки

Непрелестно -- непогрешимо

Несладкий -- невкусный

Нестройный -- тяжелый (путь)

Нетуть -- нет

Неудобь -- трудно, с трудом

Ниже -- нежели

Ника -- победа, победитель

Ношва -- лоток, корыто

Нудить -- принуждать

Нужный -- трудный; ветхий

Нутко -- ну

Обаче -- все-таки

Обвечереть -- поужинать

Обетованный -- обещанный Богом; желанный

Обнадежие -- надежда, уверенность

Образ -- икона

Образцоватый -- живописный

Обруб -- ограждение

Обуркаться -- свыкнуться

Овый -- один

Огибью -- кругом, вокруг

Оглашать -- обвинять, оговаривать, клеветать

Однова -- один раз

Одр -- постель, кровать

Оклад (города) -- территория, ограниченная крепостными стенами

Окротить -- здесь: успокоить

Он пол -- другой берег (реки)

Опаска -- осторожность, предосторожность

Опасно -- тщательно, с особым вниманием

Опасный -- внимательный

Оплошно -- беззаботно, не опасаясь

Опознаваться -- знакомиться, вступать в общение

Опричь -- кроме

Опростаться -- освободиться

Органистов -- на много голосов, как орган (пение)

Оскудать -- обеднеть, обнищать

Острог -- укрепление

Оторопеть -- находиться в состоянии страха, замешательства; испугаться

Отпуск (отпуст) -- заключительное благословение в конце богослужения

Отход -- общественный туалет

Паки -- снова, опять

Палестина -- местность, край

Память -- записка

Панихида (понихида) -- церковная служба по умершему

Панцырь (пансырь) -- защитные доспехи

Папежец -- католик

Паша -- титул высших сановников и генералов в старой Турции и Египте

Пекнеш (пешкеш) -- подарок

Пенежник -- меняла

Пенять -- жаловаться

Переволока -- пространство между реками, через которое перетаскивают суда для дальнейшего плавания или перевозят товары

Перещепить -- превзойти, перещеголять

Перси -- груди

Петь -- уж, же

Печать пропускная -- проезжая грамота с печатью

Печься -- заботиться

Письмо (стенное) -- роспись стен

Питка (пипка) -- курительная трубка

Питропос -- наместник

Плащаница (плащеница) -- полотно, которым обертывали тело умершего

Плотный -- телесный, плотский; воплощенный

Поганый -- языческий, иной веры

Погода (великая) -- ненастье, буря, шторм

Поготову -- тем более; окончательно, полностью; в полной готовности

Подниматься бороною -- двигаться вверх беспорядочно

Подружил -- жена

Подсолнечная -- земля, вселенная

Подъем -- подъемные деньги по случаю военного похода

Позор -- зрелище

Поклончивый -- приветливый, почтительный

Покляпиться -- покривиться

Покудова -- до тех пор, пока; до тех мест, где

Покущунить -- пошутить

Политавры -- литавры

Полно -- довольно, достаточно, хватит

Полсемы -- шесть с половиной

Полтретья -- два с половиной

Полуденный -- южный

Полунощный -- северный

Полчетверти -- три с половиной

Помпа -- пышность, величание

Понадокучить -- наскучить, надоесть

Понастырились -- дерзнули, захотели так сделать, проявили упрямство

Поноровить -- подождать; помочь

Понос добрый -- здесь: попутный ветер

Поносный -- благоприятный, попутный (ветер)

Поослабеть -- здесь: поуспокоиться

Попас (папас) -- поп

Попорка -- повреждение, неисправность

Поприще -- здесь: верста

Пореклом -- по прозванию, по имени

Порожний (порозжий) -- пустой

Порубежный -- пограничный, приграничный

Порядиться -- договориться; нанять для работы на определенных условиях

Посволочить -- сбросить, освободиться

Постановить -- загнать (коня)

Потурнаки -- христиане, принявшие магометанство

Похилиться -- наклониться, покривиться, согнуться

Правоверующие -- здесь: старообрядцы

Праг -- порог

Прасалай -- прасол, торговец; обманщик

Презорство -- пренебрежение, без должного внимания

Преполовение -- середина

Преслушать -- ослушаться, не подчиниться

Претор -- претория, резиденция прокуратора

Приговорить -- нанять, подрядить

Придверники -- слуги, привратники

Прилучиться -- оказаться, случиться, произойти

Припас -- то, что заготовлено впрок; запас

Приправиться -- снарядиться

Приспевать -- печь

Пристав -- надсмотрщик

Присталь -- пристань

Пристанище морское -- пристань

Промысл -- помысел; решение; воля, желание; дело, занятие, ремесло

Промышлять -- обстоятельно обдумывать

Промышлять всячиною -- доставать все необходимое

Пропасть -- гибель, смерть; богатство, нажитое неправедным путем

Просфора (просвира) -- хлеб особой формы, употребляемый в христианском богослужении

Против -- напротив, около, накануне; согласно, подобно, равно

Противный -- направленный против движения

Проходец -- человек в дороге, путник; здесь: купец

Прощаться -- просить прощения, извиняться

Пускать проход -- опорожняться

Пустыни -- уединенные, не заселенные людьми места

Путь -- путешествие

Пшено сорочинское -- рис

Пыха -- гордость, надменность

Пяток -- пятница

Пятью -- пять раз

Радение -- забота, внимание

Разбить -- разбросать

Разразиться -- разбиться в результате удара

Разрешить -- отпустить грехи

Раиз -- здесь: капитан корабля

Разойтись -- освободиться ото льда; разбушеваться

Разряд чинить -- распределять места, назначать на должности

Раствориться -- оттаять

Розмавитый (размаитый) -- разнообразный

Рождший -- родной

Рок -- год

Руб -- одежда

Руками розно (разно) -- развели руками

Рухлядь (рухледь, рухлеть) -- пожитки, движимое имущество

Рычаг -- весло

Ряд дѣлу -- подобны другим строениям

Рядиться -- договариваться

Ряды -- место для торговли

Сам-друг -- вдвоем

Сарай -- султанский дворец

Сафьян -- тонкая, мягкая, ярко окрашенная кожа

Свинчатый -- сделанный из свинца, свинцовый

Свитка -- здесь: рубашка

Своя мера дулепы -- бестолковый народ

Седмыйнадесять -- семнадцатый

Семо и овамо -- туда-сюда, в разные стороны, во все стороны

Сильно -- силою, насильно

Скарба -- казна; кладовая; то, в чем хранят деньги

Скаредно -- мерзко, грязно, гнусно

Скучать -- здесь: докучать, тяготить, принуждать

Смоква -- инжир

Снабдевать -- снабжать, доставать необходимое; запасать, сберегать

Сноравливать (снаравливать) -- остерегать

Снаряд -- снаряжение, скарб; совокупность товаров для торговли

Содом -- беспорядок, шум

Содомство -- грех, противоестественные половые отношения

Сонмище -- собрание людей

Сопец -- руль корабля

Сопрение -- спор, словесное состязание

Сорб -- серб

Со товарищи -- с другими, подобными ему

Спрятать в недра -- положить за пазуху

Спуд -- закрытое место, хранилище; тяжесть, груз

Ставрос -- крест

Стала всходить полоса -- ветер стал порывистым

Станица -- толпа

Старинный -- здесь: бывалый (капитан корабля)

Стень -- тень

Стеречься к полю -- караулить, охранять полевой стан

Стихира (стихера) -- церковное песнопение, обычно предваряемое стихом из Священного Писания

Стиховна -- одна из стихир, в которой вспоминаются события или лица ветхозаветной истории

Стойло -- отгороженное место в церкви, где стоят верующие

Столп -- минарет; колонна

Стоялый -- постоялый (двор)

Странный -- нездешний (человек), странник

Страсть -- мучение, страдание

Страхованное -- страшное, грозное; предупреждающее о чем-то страшном

Стрельница -- бойница; башня

Струг -- лодка

Сулея -- бутылка, фляга, посуда с узким горлышком

Суправа -- управа, управление; власть, мера воздействия

Таган -- подставка для котла при варке пищи на открытом огне

Такожде -- также, равно

Тафта -- плотная шелковая или хлопчатобумажная ткань с мелкими поперечными рубчиками или узорами на матовом фоне

Тафья -- шапочка из мягкой материи у духовенства

Тешиться -- забавляться, развлекаться, получать удовольствие

Толмач -- переводчик устной речи

Точию -- только, лишь, не более того

Трапеза -- трапезная; помещение в монастыре, предназначенное для совместного приема пищи

Трошки -- немного, несколько, маленько

Туск -- мрак

Тщиться -- стараться, стремиться; прилагать большие усилия, усердствовать; ревностно заботиться

Тюмень (тюмен) -- табак

Тянуть тютюн -- курить (пить) табак

Укануть -- пролиться

Укокошить (укакошить) -- убить

Улус -- становище

Умордовать -- загнать (лошадей)

Уморять -- убивать, лишать жизни

Упокоить -- дать приют, предоставить место для спокойного отдыха

Употчевать -- угостить вдоволь

Управно -- исправно, по порядку, чинно

Урядство -- устройство; порядок

Ферснуть -- ударить

Финжал -- кубок

Фирман (ферман) -- письменный указ султана

Франки (фряги, фрязи) -- иностранцы западноевропейского происхождения

Фурстовина (фуртуна) -- буря, шторм

Хабежи -- эфиопы

Харч (харчий) -- провизия

Хитрый -- искусный, знающий

Хомут -- тяжелая, непосильная работа

Хоругвь (хоруговь) -- полотнище с изображением Христа или святых, укрепленное на длинном древке и носимое при крестных ходах

Целовальник -- сборщик пошлин

Цка -- доска

Часы -- обозначение в Часослове богослужения 1, 3, 6, 9 часа дня

Чаять -- думать, полагать; надеяться, ожидать

Челобитье -- письменное прошение, с просьбой или жалобой; земной поклон

Честно (чесно) -- за честь, в честь

Честный (честной) -- почитаемый за святость, почтенный

Четверток -- четверг

Чефут -- еврей

Чинить -- устраивать, распоряжаться

Чи шо -- что ли

Чуло (чело) -- казалось

Шатун (шетун) -- черт

Шереш наголо -- обнищалый народ

Шинок -- кабак

Шкода (шкота) -- вред, убыток, потеря, урон

Шлык -- здесь: голова

Шти -- шесть

Шуруп -- водопроводный кран

Щербет (щербен) -- восточный напиток из фруктового сока и сахара

Юдоль -- долина

Юмрук -- таможня

Юмрукчей (емрукчей, ермунчей, ярмун-чей) -- таможенник

Яблоки райские -- плоды китайской, или райской, яблони

Язык -- проводник, переводчик

Якобы -- как будто

Яковитка -- водка

Яловица -- мясо коровы-нетели

Янычары -- воины пехотного войска в султанской Турции

Ясли -- кормушка для скота; ложбина, лог

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН

Аввакум Петров, протопоп, идеолог старообрядчества, писатель -- 386, 395, 396, 414, 418, 425, 431, 435, 446, 452, 453, 474, 478-481, 496, 497, 552, 625

Авессалом, сын царя Давида, библ. -- 103, 220, 344, 611, 612

Авраам (Авраам Странноприимец), патриарх, библ. -- 12, 81, 83, 93, 98, 132, 196, 198, 209, 215, 249, 323, 326, 333, 338, 472, 565, 597, 599, 604

Авраамий, волоколамский старообрядец -- 385-388, 402

Авраамий, инок, писатель-старообрядец -- 414

Авраамий (Аврамий), казначей, затем игумен Спасо-Воротынского монастыря -- 8, 127, 245, 398, 534

Авраамий, монах юрьевецкого Успенского монастыря -- 405

Авраамий, "раскольнический патриарх'' -- 391

Авфония, "нечестивый еврей" -- 614

Адам, первый человек, библ. -- 93, 209, 332, 333, 584, 596, 599, 604

Адриан, паломник, спутник Иоанна Лукьянова -- 21, 258, 397, 399, 509

Адриан, русский патриарх -- 467, 579

Адриан (Андреян), волоколамский старообрядец (см. Авраамий)

Адрианова-Перетц В.П., исследователь фольклора и литературы Древней Руси -- 446, 448, 480, 496, 625

Азарий, св. -- 7, 562

Аксаков И.С., писатель и издатель -- 484, 623, 624

Алевиз Фрязин, итальянский архитектор -- 609

Александр, дьяк, писатель-паломник -- 476

Александр, дьякон из Нерехты -- 406

Александр, переводчик (см. Шкарлат Александр)

Александр, старообрядческий священник 385

Александр, сын Симона Киринея -- 99, 340, 608

Александр Македонский, царь Македонии, великий полководец -- 592

Александр Михайлович, великий князь Тверской -- 572

Александровский М., исследователь, историк церкви -- 397, 620

Алексеев И., исследователь -- 402, 415

Алексей, старец, старообрядец -- 391

Алексей Комнин, византийский император -- 569

Алексей Михайлович, русский царь -- 424, 588, 621

Алексей Петрович, царевич, сын Петра I -- 405, 585

Али, пророк -- 607

Алимпий, монах Киево-Печерского монастыря, древнерусский художник, св. -- 570

Алкей, древнегреческий поэт -- 616

Алферов (Ольферов) С.Т. -- 16, 137, 253

Аммон, сын Лота и его дочери, библ. -- 599

Аммон, сын царя Давида, библ. -- 611

Амос, отец пророка Исайи, библ. -- 612 Ананий, св. -- 7, 562

Андрей (см. Адриан, русский патриарх)

Андрей, сын старицы Маремьяны -- 388

Андрей Критский, архиепископ, проповедник, писатель -- 578

Андрей Первозванный, апостол, св. -- 19, 140, 256, 569, 570

Андрей Юродивый, св. -- 496

Андриан, митрополит Московский -- 637 Андреян, паломник (см. Адриан)

Анна, мать Богородицы, св. -- 100, 101, 217, 218, 340-342, 437, 520, 607, 609

Анна Иоанновна, русская императрица 405, 575

Анненков, полковник -- 135, 252, 410, 504

Антон Фрязин, итальянский архитектор -- 620

Антоний, архимандрит -- 391

Антоний, волоколамский старообрядец -- 385

Антоний, священноинок -- 385, 390, 392, 402

Антоний Великий, основатель монашества, св. -- 460

Антоний Печерский, основатель Киево-Печерского монастыря, св. -- 19-21, 122, 123, 140, 141, 241, 256-258, 371, 401, 467, 478, 492, 570

Анфимий, греческий архитектор -- 580

Аполлон, античный бог -- 581

Апполинария Петрова, старица -- 385, 388

Арефьев Семен, тверской купец, владелец рукописи -- 491, 531

Арина, дочь В.И. Сабинина (?) -- 500

Аристотель, древнегреческий философ -- 616

Аркадий Цареградский, сын сенатора Ксенофонта, св. -- 86, 201, 350, 600

Арсений Суханов, писатель-путешественник -- 396, 462, 463, 466, 467, 477, 496, 499

Артемьев Захар, крестьянин -- 387

Архипов А., исследователь -- 438, 439

Аса, отец иудейского царя Иосафата, библ. -- 610

Астахова А.М., исследователь -- 468

Афанасий, грек, основатель монастыря на Афоне -- 591

Афанасий, священник -- 29, 149, 267, 538

Афанасьев Тимофей, старообрядец -- 408

Ахав, иудейский царь, библ. -- 593

Ахаз, иудейский царь, библ. -- 612

Ахмед III, турецкий султан -- 616

Бартенев П.И., исследователь и издатель -- 409, 482-485, 516, 517, 623, 624

Басов Евсевий (Евсей), посадский человек -- 10, 12, 13, 130, 132, 133, 249, 250, 423

Басов Илья, посадский человек -- 12, 132, 247, 524

Басов Нил, посадский человек -- 249, 423, 427, 472, 524

Беливский Сергей, историк старообрядчества -- 398, 403, 626

Белобоцкий Андрей, писатель -- 414

Белоброва O.A., исследователь литературы и искусства Древней Руси -- 470

Белокуров С.А., историк -- 466

Бернини Л., архитектор -- 603

Богданов А.П., историк -- 466

Болотов Дмитрий, собиратель древних рукописей -- 489

Большаков Т.Ф., собиратель древних рукописей -- 489, 497

Бон-Фрязин, итальянский архитектор -- 581

Борис, калужский поп -- 405

Борис Годунов, русский царь -- 581

Браманте Д., итальянский архитектор -- 603

Булавин Кондратий, донской казак, предводитель восстания -- 618

Булгаков Иван, судья -- 375

Булгаков М.А., писатель -- 395

Бутурлин А.Б., генерал-аншеф, сенатор, владелец рукописи -- 492

Бычков А.Ф., историк и археограф -- 483, 491, 494

Бычков В.В., искусствовед -- 456

Бычков И.А., библиотекарь -- 491, 500, 516

Ваза, королевская династия в Швеции и Польше -- 572

Варвара, киевская княгиня -- 569

Варвара, св. мученица -- 139, 255, 569

Варлаам Леницкий, писатель-путешественник -- 485, 594

Варлаам Ясинский, киевский митрополит -- 410, 568

Варсонофий, писатель-паломник -- 435

Варсонофий, священноинок -- 385

Варух, ученик пророка Иеремии, библ. -- 106, 223, 224, 348, 501, 614

Василий (см. Кичибей) Василий, "гость", писатель-путешественник -- 503, 506

Василий, московский купец (см. Пути-мец В.Н.)

Василий Великий, церковный проповедник, св. -- 496

Василий Македонский, византийский император-581

Василий III, великий князь Московский -- 563, 571, 609

Васильев Иван, крестьянин -- 385

Васильев Иван, священник -- 391

Вахромеев Гурий, архитектор -- 621

Велешанин, исследователь -- 623

Венгеров C.A., историк литературы -- 625

Венедик Савва, грек -- 61, 177, 303

Виноградов В.В., историк языка -- 472, 479

Виньола Д., итальянский архитектор -- 603

Вирсавия, жена царя Давида, библ. -- 105, 222, 347, 606, 612, 613

Вишневецкий Иеремия, князь, украинский и польский магнат -- 574

Владимир I, киевский князь, св. -- 573

Власий, священноинок -- 385

Власов И.В., археограф -- 490

Воронцова A.B., историк литературы -- 626

Востоков А.Х., собиратель и исследователь древних рукописей -- 483

Вургафт С.Т., историк -- 626

Вышатин М.И., вязниковский подьячий, выговский старообрядец -- 409

Вязмитин Родион (Иродион), посадский человек -- 11, 132, 248, 423, 524, 534

Габсбурги, династия европейских правителей -- 564

Ганжа Иван, уманский полковник -- 574

Гедиминовичи, древний княжеский род -- 575

Геннади Г.Н., исследователь -- 624

Георгий, св. мученик -- 73, 74, 76, 189, 191, 294, 315, 316, 318, 519, 520, 584, 594, 595

Георгий Дука, молдавский господарь -- 575

Георгий Куропалат, грузинский царь -- 596

Гиппократ, греческий врач и философ -- 615

Гоголь Н.В., писатель -- 438

Голицын В.В., государственный деятель петровского времени -- 618

Голицын Д.М., князь, русский дипломат -- 24, 144, 262, 410, 575

Головей Христофор, инженер -- 609

Головин А., государственный деятель петровского времени -- 616

Головин Ф.А., глава Посольского приказа -- 375, 382, 383, 617

Головлев П.Т., добрянский мещанин, владелец рукописи -- 496, 531

Головлев Тихон, добрянский мещанин, владелец рукописи -- 496, 531

Голубев И.Ф., историк и археограф -- 486, 625

Голубев СТ., историк церкви -- 484, 624

Гордон П., государственный деятель петровского времени -- 616

Григорий, паломник, спутник Иоанна Лукьянова -- 176, 301, 397, 443, 453, 544

Григорий Михеич, упоминается в рукописи -- 496

Григорович-Барский Василий, писатель-путешественник -- 396

Григорьев Матвей, приказчик -- 117, 236, 365, 383, 396, 554

Григорьев Яков, старообрядец -- 408

Гулиц A.A., киевский губернатор -- 618

Гурьянова Н.С., исследователь -- 415

Гюльнюш Эметтулах султан, мать турецких султанов Мустафы II и Ахмеда III -- 616

Давид (Давыд), израильско-иудейский царь, библ. -- 103, 105, 106, 220, 222, 223, 344, 347, 348, 459, 552, 595, 596, 599, 602, 606, 607, 611-613

Давыд Стефанович (Степанович), калужский купец -- 16, 123, 136, 241, 253, 372, 524, 556

Далтабан Мустафа-паша, турецкий визирь-616

Даль В.И., писатель и исследователь -- 525, 566, 569, 619

Даниил, игумен, писатель-путешественник -- 462, 463, 477, 501, 614, 618

Даниил, пророк, библ. -- 7, 471, 562

Данилов Иван, греческий купец -- 39, 157, 277

Данциг Б.М., историк -- 409, 485, 625

Дашкевич Евстафий, казачий атаман -- 573

Дашков П.И., помещик -- 387, 389

Девлет-Гирей II, крымский хан -- 563, 584

Дементьев С, архитектор -- 621

Демин A.C., историк литературы -- 421, 497, 533

Демкова Н.С., исследователь литературы Древней Руси -- 497

Демьян Многогрешный, украинский гетман -- 566

Денисов Андрей, деятель старообрядческой церкви и писатель -- 409, 588

Джанумов С.А., исследователь русского фольклора и литературы -- 487, 626

Дианова Т.В., исследователь, археограф -- 492

Димитрий, белевский священник -- 405

Димитрий Муромский, священноинок -- 385

Димитрий Ростовский, церковный деятель и писатель -- 403, 414, 568

Димитрий Солунский (Митрий Селунский), св. мученик -- 294, 520, 584, 621

Диоклетиан, римский император -- 621

Дионисий, архимандрит Соловецкого монастыря -- 571

Дионисий, иконописец -- 601

Дмитрий Донской, великий московский князь -- 582, 620

Дмитрий Самозванец, русский царь -- 572

Добродомов И.Г., историк языка -- 533

Долгополов Трифон, читатель рукописи -- 492

Долгоруков Василий, князь -- 391

Дорофей, священноинок -- 81, 83, 84, 87, 196, 198, 199, 202, 207, 324-327, 330, 351

Досифей II Нотара, иерусалимский патриарх -- 69, 185, 310, 408, 587, 591

Дробленкова Н.Ф., историк литературы, библиограф -- 468, 497

Дурасов С.В., священник, историк старообрядческой церкви, писатель -- 403, 533

Дядиченко В., исследователь -- 413

Евгений Болховитинов, митрополит, историк церкви -- 407

Евдокия, дочь В.И. Сабинина (?) -- 500

Езекия, иудейский царь, библ. -- 612

Екатерина, св. мученица -- 605

Екатерина II, русская императрица -- 406

Елена, мать византийского императора Константина Великого, св. -- 89, 90, 92-94, 97, 100, 203, 206, 208, 209, 213, 217, 328, 329, 332, 333, 337, 341, 593, 596-598, 603

Елена, царевна -- 606

Елеонская A.C., историк литературы -- 414, 456

Елисей, пророк, библ. -- 593

Елисей Плетенецкий, архимандрит Киево-Печерского монастыря -- 572

Емельянов Иван, крестьянин -- 387

Епифаний, инок, духовный учитель протопопа Аввакума, писатель-старообрядец -- 386, 414, 478, 496

Епифаний Кипрский, церковный деятель и писатель -- 584

Есипов Г., историк старообрядчества -- 402, 484, 623

Ефремов Стефан, старообрядец -- 408

Ефросин, старец, старообрядец -- 392

Ефросин, инок, писатель-старообрядец -- 414

Ефросинья, волоколамская старообрядка -- 385

Жигимонт, польский король (см. Сигизмунд III)

Житковы, приказчики -- 117, 236, 365

Ждан, кузнец-часовщик -- 609

Журавлев А.И., историк старообрядчества -- 406, 409

Жураховский Иродион, епископ -- 392

Забелин И.Е., историк, собиратель и исследователь древних рукописей -- 500, 501

Заведей (Зеведей), отец Иоанна Богослова -- 105, 106, 223, 347, 348

Закревский Н., историк -- 483, 572, 623

Зверинский В.В., историк церкви -- 398

Зеньковский CA., историк и философ -- 446

Зимин A.A., историк -- 469

Зосима, инок, писатель-путешественник -- 503

Зотов Марк, крестьянин -- 388

Иаков, ветхозаветный патриарх -- 598

Иаков Алфеев (Иаков Праведный), апостол, "брат Господень" -- 97, 214, 337, 593, 595, 605

Иаков Заведеев (Зеведеев), апостол, брат Иоанна Богослова, св. мученик -- 596, 613

Иаков, священноиерей (см. Иоаким)

Иван I Калита, московский князь -- 601

Иван III, великий московский князь -- 620

Иван IV Грозный, русский царь -- 453, 474, 564, 619

Иван Филиппович, упоминается в рукописи -- 496

Игнатий, священноинок -- 385

Игнатий Смольнянин, писатель-путешественник -- 462-464

Игнатьев Андрей, писатель-путешественник -- 485, 594

Иезавель (Езавель), жена израильского царя Ахава, библ. -- 68, 184, 310, 593

Иеремия, патриарх -- 590

Иеремия, пророк, библ. -- 100, 103, 106, 216, 217, 221, 224, 340, 341, 345, 348, 598, 608, 614

Иконников B.C., историк -- 485, 625

Илия (Илья), пророк, библ. -- 82, 83, 184, 197, 257, 310, 324, 439, 465, 468, 570, 593, 598

Илия Муромец (Чеботок), былинный богатырь, св. -- 19, 140, 494

Имеретинский A.A., государственный деятель петровского времени -- 7, 126, 563

Имеретинский A.B., грузинский князь -- 563

Иоаким, отец Богородицы, св. -- 100, 101, 217, 218, 340, 341, 342, 520, 607, 609

Иоаким, русский патриарх -- 404, 467

Иоаким (Иаков), священноиерей -- 385

Иоанн Богослов, апостол и евангелист, св. -- 98, 105, 106, 114, 214, 223, 232, 338, 347, 361, 472, 589, 593, 600, 602, 606, 610, 613, 615.

Иоанн Голия, основатель монастыря -- 575

Иоанн Дамаскин, церковный писатель -- 576

Иоанн Златоуст, церковный писатель -- 496

Иоанн Креститель (Предтеча), пророк, библ. -- 141, 152, 258, 578

Иоанн Цареградский, сын сенатора Ксенофонта, св. -- 86, 201, 350, 600

Иоанникий, патриарх -- 602

Иоасаф, инок климовского Покровского монастыря -- 409

Иоафам, иудейский царь, библ. -- 612

Иов, священноинок -- 385, 402

Иоиль, пророк, библ. -- 608, 612

Иона, старообрядец -- 390

Иона Маленький, писатель-путешественник -- 506

Иосафат, иудейский царь, библ. -- 610

Иосиф, волоколамский старообрядец -- 385

Иосиф, монах Киево-Печерского монастыря, св. -- 19, 140, 257, 571

Иосиф, старец, старообрядец -- 392

Иосиф Аримафейский, член синедриона, тайный последователь Христа -- 88, 90, 203, 206, 327, 584, 600, 601, 603

Иосиф Боровский, священноинок -- 385

Иосиф Обручник, муж Девы Марии -- 593, 598

Иосиф Прекрасный, сын патриарха Иакова, библ. -- 82, 197, 324, 439, 598

Иосиф Решилов, монах-миссионер -- 392, 408

Иосия, брат Иисуса Христа -- 595

Ипполит Вишенский, писатель-путешественник -- 455, 459, 485, 594

Ирина, жена русского царя Федора Иоанновича -- 563

Ирод Агриппа I, внук Ирода Великого, иудейский царь, библ. -- 596, 613

Ирод Антипа, иудейский царь, библ. -- 578

Ирод I Великий, иудейский царь, библ. -- 82, 197, 198, 324, 325, 598, 613

Иродиада, жена иудейского царя Ирода Антипы, библ. -- 578

Исаак (Исак), сын патриарха Авраама, библ. -- 81, 93, 98, 196, 209, 215, 323, 333, 338, 597

Исаев Иван, приказчик -- 117, 236, 365, 383, 396

Исайя, пророк, библ. -- 104, 221, 346, 458, 612

Исидор, греческий архитектор -- 580

Искра З., предводитель украинского казачества-412

Истрин В.М., историк и литературовед -- 471

Иуда, брат Иисуса Христа -- 595

Иуда, старообрядец -- 386

Иуда (Иуда Искариот, Июда), ученик Христа, предавший учителя -- 101, 102, 104, 218, 219, 222, 342, 473, 596, 610, 612

Иулиания, св. -- 21, 141, 257, 536, 572

Иустиан, византийский император (см. Юстиниан)

Кадмин Е.С., калужский купец, старообрядец -- 116, 235, 364, 380-382, 396

Кадмин (Кодмин, Козмин) И.С, калужский купец, старообрядец -- 116, 117, 119, 234, 236, 237, 364, 365, 367-384, 396, 506

Кадмин (Козмин) Козьма, калужский купец, старообрядец -- 119, 234, 237, 368

Казы-Гирей, крымский хан -- 563

Каиафа, иудейский первосвященник -- 100, 217, 341, 439, 603, 608, 610

Каллиник II (Акарнан), константинопольский патриарх -- 35-37, 274, 275, 410, 411, 423, 444, 449-451, 579

Кантемир Д.К., молдавский господарь, писатель и историк -- 579

Каняев К.К., петербургский купец, владелец рукописи -- 488, 531

Каптерев Н.Ф., историк церкви -- 408, 411, 590, 625

Карион, архимандрит Лаврентьева монастыря в Калуге -- 398

Карион Истомин, справщик Печатного двора, писатель и переводчик -- 414

Карл XII, шведский король -- 567, 584

Карпов, бурмистр -- 392

Киприан, ветковский монах -- 390, 403

Киприан (Киприян), проводник и переводчик -- 38, 156, 157, 276, 277

Кир II, персидский царь -- 612

Кирсанов И., цензор -- 498

Кичибей, татарин (в крещении Василий) -- 566

Клеопа, брат Иосифа, обрученного мужа Девы Марии -- 595

Клеопа, ученик Христа -- 78, 193, 320, 595

Клепиков С.А., палеограф -- 487, 488, 490, 492, 493, 495, 496, 500, 514, 627

Козьма, московский священник, основатель Ветковской старообрядческой общины -- 404

Кольцов-Масальский Ф.М., князь, стольник, воевода в Нежине -- 124, 372, 504, 618

Константин (Костянтин) Великий, византийский император, св. -- 41, 78, 93, 160, 193, 209, 280, 320, 333, 548, 550, 551, 557, 581, 595, 597, 603

Константин Бранковану (Бранковяну), господарь Валахии -- 617

Константин Дука, молдавский господарь -- 574, 575, 617

Константин VII Порфирородный, византийский император -- 581

Корнилий, келарь Спасо-Воротынского монастыря -- 8, 127, 245

Корнилий (Карнилья, Корнильюшко), переводчик и проводник -- 34, 36, 152-154, 272-274, 451, 479, 539

Корнюшенко Иван, волоколамский старообрядец -- 385

Коробейников Трифон, писатель-путешественник -- 90, 206, 329, 462-465, 503, 506, 550, 601, 602, 624

Коробьин (Коробин, Коровин) Л.М., сев-ский воевода -- 13, 133, 250, 524, 566

Коробьины, русский дворянский род -- 566

Коробья И.В., рязанский боярин -- 566

Коровин В.И., историк русской литературы -- 487, 626

Коротаев И.Н., посадский человек -- 8-10, 126, 127, 130, 245, 247, 423

Коротаев Н.И., посадский человек -- 8, 9, 126, 127, 245, 423

Корф M.A., государственный деятель, историк -- 483

Красицкий, польский магнат -- 405

Крылова Т.К., историк -- 412

Ксенофонт Цареградский, сенатор, отец св. Аркадия и Иоанна, св. -- 86, 201, 350, 600

Кудрявцев И.М., исследователь, археограф -- 489

Куракин Б.И., князь, государственный деятель петровского времени -- 485, 563

Курбский А.М., князь, писатель -- 474

Лаврентий, старообрядец, основатель скита на Керженце -- 406

Лаврентий, строитель Спасо-Воротынского монастыря -- 8, 127, 245, 409

Лаврентьев A.B., исследователь, архивист -- 533

Лазаревский А.М., историк -- 482, 483, 623

Лазарь, "друг Христов" -- 102, 219, 343, 502, 552, 607, 611

Лазарь, священноинок -- 385

Лазарь, старообрядец -- 386

Лазарь, тесть Евсевия Басова, житель Орла -- 10, 130, 247, 423, 522

Лаптев И.П., собиратель и исследователь древних рукописей -- 498

Лев Премудрый, византийский император -- 420, 468, 585

Левочкин И.В., исследователь, архивист -- 533

Леонид (Кавелин), историк и археограф -- 398, 403, 466, 469, 482, 483, 488, 499, 623, 624

Леонтий, инок-схимник -- 404

Леонтий (Беливский, Ветковский, Москвитянин), монах, старообрядец, писатель -- 125, 126, 242, 376, 385-392, 401^07, 482--485, 487, 489-501, 508, 509, 514, 518, 530, 531, 535, 623-626, 637

Леонтьева Елена, старообрядка -- 389

Леопольд I, австрийский император -- 568

Лефорт Ф., государственный деятель петровского времени -- 616

Лещинский Станислав, польский король -- 567

Лизогуб Я., черниговский полковник -- 574

Лилеев М.И., исследователь старообрядчества -- 376, 385, 398, 401, 403^05, 484, 486, 495, 624, 625

Лихачев Д.С., историк и теоретик литературы -- 414, 417, 448, 449, 451, 474

Лициний, римский император -- 605

Лобода А.М., исследователь -- 624

Логинов Иван, купец, владелец рукописи -- 491

Лопарев Х.М., историк литературы и археограф -- 467, 494

Лопухина Е.Ф., первая жена Петра I -- 585

Лот, праведник, племянник Авраама, библ. -- 83, 198, 326, 599

Лотман Ю.М., историк литературы -- 434, 438

Лука, паломник, спутник Иоанна Лукьянова -- 28, 31, 61, 147, 151, 177, 265, 269, 303, 397, 422, 443, 453

Лука, ученик Христа, евангелист -- 78, 193, 320, 589, 595, 598

Лурье Я.С., историк литературы -- 474

Мааха, жена царя Давида, мать Авессалома, библ. -- 611

Мавра, старица (см. Маремьяна)

Маврокордато Александр, переводчик (см. Шкарлат Александр)

Магмет-ага, турецкий военачальник -- 384

Магомет (Могамет), основатель ислама -- 201, 607

Магомет (Магомед) II Завоеватель, турецкий султан -- 578, 582

Мазепа И.С., украинский гетман -- 398, 410, 413, 566, 567, 573, 584

Макарий, писатель-путешественник -- 485

Макарий, священноинок -- 385, 392

Макарий Булгаков, историк церкви -- 468

Макарий Курский, священноинок -- 385

Максим Грек, переводчик, писатель, публицист, св. -- 19, 140, 257, 467, 468, 516, 571

Максимиан, римский император -- 569, 605

Максимович М.А., исследователь -- 484, 624

Малышев В.И., историк литературы и архивист -- 495, 497

Маматова Е.П., исследователь, археограф -- 489

Мансуров, статс-секретарь, писатель-путешественник -- 483

Мардарий, священноинок -- 385, 390, 402

Маремьяна, старица -- 385, 388, 389, 402

Марина, монахиня (см. Юлиания, святая)

Мария, дочь В.И. Сабинина (?) -- 500

Мария, сестра Марфы и Лазаря -- 102, 219, 343, 607, 611

Мария Египетская (Египецкая), св. -- 81, 97, 213, 323, 337, 597, 605

Мария Клеопова, вдова брата Иосифа Обручника -- 595

Мария Магдалина, игуменья, мать украинского гетмана Мазепы -- 567

Мария Магдалина (Могдалына), св. -- 81, 98, 196, 215, 323, 338, 548, 551, 597

Марк, ученик апостола Петра, евангелист -- 589, 595, 608

Марк Пещерник, монах Киево-Печерского монастыря, св. -- 20, 140, 257, 571

Мартынов Михаила, войт -- 392

Марфа, волоколамская старица -- 385, 388, 402

Марфа, инокиня-царица -- 602

Марфа, сестра Марии и Лазаря -- 102, 219, 343, 607, 611

Маслов Я.В., генерал-майор -- 406

Масловы, владельцы бумажной фабрики -- 488

Матвеев Андрей, писатель-путешественник -- 432, 485

Матвеев Федор, старообрядческий священник -- 397

Матфей, апостол, евангелист -- 589, 595, 601

Матхаузерова С., историк литературы -- 445

Махмет Эффенди, великий визирь Турции -- 574

Махмуд II, турецкий султан -- 582

Мелхиседек (Мельхиседек), царь Салима (Шалема), библ. -- 93, 209, 332, 604

Мельников Н.М., владелец рукописи -- 494

Мельников-Печерский П.И., писатель и историк -- 484, 485, 624

Меншиков, князь, владелец вотчины -- 387, 391

Мефодий Патарский, епископ, церковный писатель -- 471

Мещанинов Ф., владелец бумажной фабрики -- 498

Микеланджело Б., итальянский скульптор, живописец, архитектор, поэт -- 603

Миклашевский М.А., стародубский полковник -- 14, 251, 504, 566

Милорадович Григорий, исследователь -- 484, 623, 624

Мисаил, св. -- 7, 562

Михаил Кантакузин, волошский боярин -- 617

Михаил Триволис, переводчик, писатель, публицист (см. Максим Грек)

Михаил Федорович, русский царь -- 464, 465, 563, 601, 602

Михайлов С, архитектор -- 621

Мичуров Степан, мещанин из Торжка, владелец рукописи -- 490, 531

Моав, сын Лота и его старшей дочери, библ. -- 599

Моисей, пророк, библ. -- 594

Моклошевский (Моклышевский), стародубский полковник (см. Миклашевский М.А.)

Мокрый Иван, "бродящий человек" -- 391

Морозов A.A., историк и теоретик литературы-414

Мосягин (Мосагин, Мосякин) Галактионушка, старообрядец -- 16, 136, 253, 479

Моховиков С.Ф., старообрядец, писатель -- 571

Мстислав Удалой, киевский князь -- 570

Муравьев А.Н., историк -- 483

Мустафа II, турецкий султан -- 243, 376, 379, 409, 411, 518, 616

Навуходоносор И, вавилонский царь, библ. -- 562, 612

Нарышкин Л.К., боярин, глава Посольского приказа, дядя Петра 1-7, 126, 563

Неволин Ю.А., искусствовед -- 489

Нелюбов Тимошка, писец -- 375

Неофит, иеромонах, брат иерусалимского патриарха Досифея -- 587

Неофит, метаморфозский митрополит 579

Неплюев Иван, русский посол в Константинополе -- 586

Нерон, римский император -- 592, 607

Неронов Иван, писатель-старообрядец 414

Нестор, летописец -- 570, 572, 624

Нестор-Искандер, автор "Повести о взятии Царьграда турками" -- 462, 468, 469

Неусыпаев Иван, священник -- 391

Никита, старец, иконописец -- 391

Никита Пустосвят, писатель-старообрядец -- 386, 414

Никитин Афанасий, тверской купец, писатель-путешественник -- 428

Никитин Василий, московский купец (см. Путимец В.Н.)

Никитин Д.Т., новгородский купец, владелец рукописи -- 488, 531

Никифор, старообрядец -- 391

Никодим, член синедриона, ученик Христа, автор апокрифического Евангелия -- 88, 90, 203, 206, 327, 470, 584, 600, 603

Николай, сын В.И. Сабинина -- 500

Николай Мирликийский (св. Никола, Николай Чудотворец), св. -- 112, 230, 359, 587, 615

Никольский М.Н., историк церкви -- 404

Никон, русский патриарх -- 467, 587

Нильский И., историк -- 484, 624

Норов A.C., исследователь -- 483

Овчинников П.А., собиратель древних рукописей -- 489

Озия, иудейский царь, библ. -- 612

Ольгерд Гедиминович, великий князь Литовский -- 572, 574

Ольферов С.Г., старообрядец (см. Алферов С.Г.)

Ольшевская Л.А., историк литературы -- 467, 487, 626

Омар I, халиф -- 599

Орешкова С.Ф., историк -- 410, 412

Орешников A.C., историк -- 533

Орлов (Арлов) К.К., ржевский купец, владелец рукописи -- 492, 531

Острожский К.И., князь -- 21, 141, 257, 476, 536, 572

Охозия, иудейский царь, библ. -- 598

Охония, "нечестивый еврей" -- 614

Павел, апостол, св. -- 590, 606, 612, 617

Павел, коломенский епископ -- 407

Павел Любопытный, историк старообрядческой церкви -- 396

Павсаний, спартанский полководец -- 581

Паисий, иерусалимский патриарх -- 605

Паисий II, константинопольский патриарх -- 409

Паламарчук Петр, историк церкви -- 620

Палий (Гурко, Палей) С.Ф., предводитель украинского казачества -- 22, 25, 120-122, 142, 145, 238, 239, 259, 263, 369-371, 401, 410, 413, 504, 507, 532, 555, 573, 574, 617

Панченко А.М., историк литературы -- 414, 416, 424, 449, 451

Пахомий, волоколамский старообрядец -- 385-387, 402

Пелагия (Пелагея), византийская св. -- 102, 219, 343, 611

Пересветов Иван, писатель-публицист -- 462, 469

Перетц В.Н., исследователь и собиратель древнерусских рукописных книг -- 486, 495, 496, 562, 625

Петр, апостол, св. -- 71, 187, 312, 569, 590, 593-595, 612, 615, 617

Петр (Петрушка), запорожский казак -- 23, 24, 261, 262, 438, 509, 519, 537

Петр Алексеевич (Петр I), русский царь -- 15, 195, 243, 323, 375, 376, 378, 380, 382, 405, 407, 408, 411, 412, 415, 420, 426, 504, 511, 518, 562, 563, 568, 575, 579, 585, 591, 609, 616, 618

Петр Могила, киевский митрополит -- 569, 572, 573

Петров Н.И., исследователь, археограф -- 407, 625

Петров С., архитектор -- 621

Пилат Понтий, прокуратор Иудеи -- 99, 216, 340, 564, 600, 603, 608

Пимен, русский митрополит -- 463, 505

Питирим, нижегородский епископ -- 405, 407

Платонов А.П., писатель -- 395

Плотников К., историк старообрядчества -- 409

Погодин М.П., историк, собиратель древнерусских рукописных книг -- 483, 486, 490, 491, 494, 495, 562

Поздняков Василий, писатель-путешественник-601, 610

Поликарп, печерский монах, один из авторов Киево-Печерского патерика -- 570, 571

Полинария, старица (см. Апполинария Петрова)

Понырко Н.В., историк литературы -- 396, 414, 446, 478-480, 486, 487, 533, 625

Порта Джакомо делла, итальянский архитектор -- 603

Потебня A.A., историк языка -- 624

Прокофьев Н.И., историк литературы -- 416, 427, 435, 460, 463, 475

Прохор, ученик Иоанна Богослова, св. мученик -- 114, 361, 615

Птолемеи, царская династия в эллинистическом Египте -- 592

Птушкина И.Г., историк литературы -- 533

Путимец В.Н., московский купец -- 38-40, 157, 277, 278, 522, 540, 620

Пыпин А.Н., историк, литературовед, этнограф -- 624

Радищев А.Н., писатель -- 395, 406

Радищев А.П., стародубский полковник 406

Растрелли Б.Ф., архитектор -- 570

Рахиль, жена патриарха Иакова, мать Иосифа Прекрасного, библ. -- 82, 197, 324, 439, 598

Рахмановы, московские купцы -- 489, 490, 531

Реми Мехмед-паша, турецкий визирь 616

Робинсон А.Н., историк литературы -- 414, 478

Рогов А.И., историк и архивист -- 495

Ромодановский Ф.Ю., боярин, государственный деятель петровского времени -- 563

Рубан Ю.И., исследователь -- 570

Рубцов М.В., историк литературы -- 624

Румянцева B.C., исследователь -- 497

Руф, сын Симона Киринея -- 99, 340, 608

Рыков Ю.Д., историк и архивист -- 474, 533

Сабинин (Собинен) В.И., белевский купец, владелец рукописи -- 500, 513, 531, 532

Сабинина М.А., жена В.И. Сабинина -- 500

Савва Освященный, основатель монастыря, св. -- 85, 86, 200, 201, 349, 350, 549, 596, 606

Савваитов П.И., историк, археограф, собиратель древних рукописей -- 500

Савская (Южская) царица, библ. -- 83, 199, 326, 599

Самойлов Кирилл, литейщик -- 609

Самойлович, украинский гетман -- 566

Самусь С., предводитель украинского казачества-- 412

Сапфо, древнегреческая поэтесса -- 616

Саул, иудейский царь, библ. -- 595

Сафонов Василий, тверской купец, владелец рукописи -- 491, 531

Сахаров И.П., историк -- 489, 499

Святополк Изяславич, киевский князь 569

Седекия, израильский царь, библ. -- 608

Селим-Гирей, крымский хан -- 584

Сергий, старец, старообрядец -- 391

Сигизмунд (Жигимонт) III, король польский и шведский -- 21, 141, 257, 572

Сильвестр, писатель-путешественник -- 485

Сильвестр Медведев, писатель -- 414

Симеон Богоприимец, благочестивый старец, воспринявший в храме новорожденного Иисуса Христа -- 215, 570, 584, 607

Симеон Полоцкий, ученый монах, писатель-просветитель -- 414, 447, 588

Симеон, иеромонах (см. Дурасов С.В.)

Симеон Столпник, св. -- 567

Симон, брат Иисуса Христа -- 595

Симон, владимиро-суздальский епископ, один из авторов Киево-Печерского патерика-- 570, 571

Симон Кириней (Караней), иудей, который нес крест Христа -- 99, 340, 608

Симон Усмарь (Усморь), христианин из Иоппии-71, 187, 312, 594

Симеон П.Ф., собиратель древних рукописей -- 495

Сиф, сын Адама, библ. -- 599

Смирнов А.И., старообрядец, попечитель Волковского кладбища в Петербурге -- 497

Смирнов И.А., собиратель древних рукописей -- 486, 496, 497

Смирнов П.С, историк старообрядчества -- 403-406, 408, 409, 624, 625

Смирнова В.Н., жена А.И.Смирнова -- 497

Соболевский А.И., историк литературы -- 470

Соболевский CA., историк литературы, собиратель древнерусских рукописей -- 426, 482, 483, 486, 487, 515-517, 532

Соковнин Н.Ф., помещик -- 389, 390

Соколов И.И., историк церкви -- 410, 411, 624

Солари П.А., итальянский архитектор -- 609

Соломон, сын царя Давида, израильско-иудейский царь, библ. -- 83, 98, 99, 198, 199, 215, 216, 326, 338-340, 348, 464, 471, 599, 604, 606-608, 613

Софроний, иерусалимский патриарх -- 597

Софья, царевна, сестра Петра I -- 405, 563

Спиридон, игумен Спасо-Введенского Воротынского монастыря -- 8, 67, 68, 77, 78, 127, 141, 183, 192, 245, 258, 309, 319, 320, 398, 417, 423, 460, 518

Степанов Памфил, крестьянин -- 389

Стефан, архидиакон, св. мученик -- 101, 106, 218, 223, 341, 348, 610

Стефан, белевский священник -- 405

Стефан Яворский, писатель -- 391, 414

Строев П.М., историк и археограф, собиратель древних рукописей -- 398, 494, 495

Субботин Н.И., историк -- 409, 483, 623

Сулейман Великолепный, турецкий султан -- 606

Сумин Михаил, донской казак -- 383

Сытин Я.Г., полковник русской армии -- 405

Татьяна, старообрядка -- 391

Творогов О.В., историк языка и литературы -- 470

Теофраст, древнегреческий философ -- 616

Тимофеев Дмитрий, старообрядец -- 408

Тит Флавий Веспасиан, римский император -- 99, 216, 339, 607

Тихон, старец -- 386, 387

Тихонравов Н.С., историк литературы -- 402

Толкачев Степан, купец -- 383

Толстой П.А., русский посол в Константинополе -- 120, 238, 368, 382, 383, 409, 410, 412, 426, 459, 477, 485, 583, 584, 616, 617

Толстые, дворянский род -- 499

Травников С.Н., историк литературы -- 418, 421, 426, 455, 461, 467, 477, 485, 487, 623, 625, 626

Травникова A.C., исследователь -- 533

Трефилий, старообрядец -- 392

Трефильев Иван, старообрядец -- 392

Трибунская К.В., исследователь -- 533

Тромонин К., палеограф -- 487, 488, 514, 627

Турилов A.A., исследователь -- 533

Уваров A.C., граф, собиратель древнерусских рукописей -- 466, 483, 486^488, 497^99, 513, 532, 624, 637

Ужанков А.Н., историк литературы -- 458

Украинцев Е. И., государственный деятель петровского времени -- 45, 285, 411, 574, 584

Ульяна (см. Устинья Тимофеева)

Уманов А.И., историк -- 626

Ундольский В.М., собиратель древних рукописей -- 483, 489

Урван, старец -- 391

Урия, муж Вирсавии, библ. -- 612, 613

Усов Е.И., библиотекарь и археограф -- 489, 490

Устинья Тимофеева, старица -- 385, 388-390, 402

Участкина Л.В., палеограф -- 490, 498, 500, 514, 627

Фалмай, гессурский царь, библ. -- 611

Фамарь, сестра Авессалома, библ. -- 611

Фамендин (Фамелдин, фон Менгден) Ю.А., киевский губернатор -- 17, 138, 255, 536, 568

Федор, дьякон, писатель-старообрядец 386, 414, 496

Федор Алексеевич, русский царь -- 424, 586

Федор Иоаннович, русский царь -- 563

Федор Матвеев, московский священник 397

Федор Олегович, рязанский князь -- 566

Федоров Иван, русский первопечатник 567

Федосья, старица -- 387-390

Фекла, ученица апостола Павла, св. мученица -- 606

Фемистокл, афинский полководец -- 581

Феодорит Блаженный, епископ Кирский, богослов и писатель -- 19, 140, 257, 468, 506, 516, 571

Феодосий, калужский поп -- 385, 405

Феодосий Великий, византийский император -- 475, 581

Феодосий Великий, глава монашеского общежития в Палестине, св. -- 600

Феодосий Печерский, игумен Киево-Печерского монастыря, св. -- 21, 122, 123, 141, 241, 257, 258, 371, 401, 467, 492, 570, 572

Феодосия, старица -- 392

Феодулия, старица -- 390, 391, 402

Феофан, палеопатрасский митрополит 588

Феофан, патриарх -- 602

Феофан Прокопович, церковный деятель и писатель -- 585

Филарет, старец -- 386, 388, 389

Филарет Гумилевский, историк церкви 624 Филатов Дмитрий, владелец рукописи 491

Филиппова Аксинья, волоколамская старообрядка -- 385

Филофей, сын попа -- 594

Флавии, династия римских императоров 607 Фома, апостол -- 106, 223, 348, 613

Фуфаев М.А., читатель рукописи -- 488

Фьораванти Аристотель, итальянский архитектор -- 601

Халава (Холов, Холова) Иван, грек -- 111, 229, 230, 358, 553

Халанский М.Г., историк языка -- 625

Халецкий, польский магнат -- 387, 405

Хомяков A.C., писатель и философ -- 483

Храмцевский Матвей, писец рукописи 495

Христофор, старообрядец -- 391

Христофоров Дмитрий, зять А. Шкарлата -- 384

Чемоданов Иван, русский посол в Константинополе -- 411

Чередеев И.П., дьяк -- 574

Черников A.C., приказчик -- 380-382

Черчилль (см. Churchill W.A.)

Чикин Иван, упоминается в рукописи -- 496

Чупятов И.В. (Меньшой), ржевский купец, владелец рукописи -- 491, 531

Чураков С.Н., читатель рукописи -- 492

Чурилов Михаил, купец -- 384

Шардон Шарль, архитектор -- 572

Шахова А.Д., архивист -- 533

Шереметев Б.П., государственный деятель, писатель-путешественник -- 485

Шкарлат (Шкарлатов) Александр (Маврокордато), переводчик и секретарь турецкого визиря -- 60, 176, 301, 383, 384, 574, 590

Щапов Я.Н., историк -- 489

Щукин П.И., собиратель древних рукописей -- 486, 493, 494

Эней, расслабленный, исцеленный апостолом Петром -- 595

Эпикур, древнегреческий философ -- 616

Эссад Джелал, историк -- 581

Юдина А.И., родственница И.А. Смирнова -- 497

Юзефович Т., историк -- 409

Юлиан, византийский император -- 581

Юлиания, дочь тверского князя Александра Михайловича, св. -- 572

Юлиания Ольшанская, княжна, св. -- 572

Юрий Долгорукий, великий киевский князь -- 582

Юстиниан I, византийский император -- 39, 278, 469, 470, 580, 598

Юсуф-паша, сераскер -- 384

Юхименко Е.М., историк литературы, архивист -- 533

Юшков, капитан -- 387, 388

Якимов Иван, священник -- 391

Яковлев, волоколамский старообрядец -- 385

Яковлев Савва, владелец Ярославской мануфактуры -- 493

Ярослав Мудрый, киевский князь -- 568, 617

Яцимирский А.И., исследователь, археограф -- 494

Churchill W.A., палеограф -- 494, 627

Nakamura J., историк литературы -- 626

Seemann K.-D., историк -- 485, 626

Stavrou Th.G., исследователь -- 626

Uchastkina Z.V., палеограф -- 627

Weisensei P.R., исследователь -- 626

УКАЗАТЕЛЬ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ

Авиз, город -- 384

Ависараит (Ависорант), ворота в Константинополе-42, 161, 281

Австрия, государство -- 599

Адрианополь (Адринополь), город (см. Эдирне)

Адринския (Адрийская) ворота в Константинополе -- 42, 161, 281

Азия, часть света -- 592

Азов (Озов), город-крепость -- 61, 177, 303, 377-383, 412, 574, 616

Айя-София, мечеть (см. Софийский собор в Константинополе)

Акра (Акко, Акри, Аскри), город -- 68-71, 108-110, 184-186, 226, 227, 229, 309-312, 354, 355, 357, 443, 503, 546, 553, 592, 593, 636

Александрия (Аль-Искандария), город-порт -- 67, 308, 592, 605

Алешинская волость Можайского уезда -- 387

Амвас (Эммаус), село -- 78, 107, 192, 193, 224, 320, 352, 431, 552, 595

Анадоли-фенер, маяк на Босфоре -- 578

Анатолия, историческая область -- 384

Андреевская горка в Киеве -- 570

Аниково, село (см. Еникей)

Анисимово, деревня -- 391

Антиохия, город -- 615

Антониева (Онтониева) пещера (см. Ближние пещеры)

Арабский халифат, государство -- 600

Арбат, улица в Москве -- 135, 252, 395, 397, 410, 458, 504, 618, 619

Аримафеи, город -- 600

Архикопе (Архикоп), ворота в Константинополе -- 42, 161, 281, 540

Архипелаг, группа островов в Эгейском море -- 399, 616

Асафатова (Ософатова) юдоль (см. Иосафатова долина)

Ат-мейдан, площадь в Стамбуле -- 581

Афонская гора (Афон), монашеская республика -- 63, 87, 115, 178, 201, 234, 304, 350, 363, 381, 382, 460, 466, 503, 571, 591, 601

Африка, материк -- 592

Аялонская долина -- 595

Балканы, регион -- 591

Балтийское море -- 585

Бари, город-412

Барзна, город (см. Борзна)

Батурин (Ботурин), город -- 15, 135, 136, 252, 398, 567

Бахр-эль-Джебель, район Египта -- 592

Бейрут, город-порт -- 600

Белая Церковь, город -- 412

Белев, город -- 10-12, 59, 130, 132, 175, 247-249, 300, 392, 398, 514, 524, 531, 565

Белевский уезд -- 392

Белевское княжество -- 565

Белгород Киевский (Белогородка, Белогородской, Белогоротка), город -- 21, 141, 142, 258, 536, 573

Беливо, деревня -- 403

Белогородская орда (см. Буджакская орда)

Белое море (см. Мраморное море)

Белоруссия, государство -- 569, 572

Белый город в Москве -- 621

Бендеры, город-крепость -- 567

Бердичев, город -- 412

Берлин, город -- 624

Ближние (Антониевы) пещеры в Киево-Печерском монастыре -- 19, 20, 140, 141, 241, 570, 572, 636

Ближний Восток, регион -- 409, 420, 444, 455, 466

Богом царствующий град (см. Константинополь)

Болг (Бог, Болх), река (см. Буг)

Болхов, город -- 12, 132, 133, 249, 398, 421, 427, 524, 565

Большая Засечная черта, оборонительное укрепление -- 564

Большой Каменный мост в Москве -- 590

Борзна (Барзна), город -- 15, 135, 136, 252, 535, 567

Борлат, город (см. Бырлад)

Боровицкий холм в Москве -- 582

Боровичи (Баровичи), село -- 16, 137, 254, 535

Босфор, пролив -- 33, 114, 152, 271, 399, 524, 577, 578, 583, 616

Брынские леса -- 395, 403

Брынь, река -- 403

Брянск, город -- 567

Брянская область -- 566

Брянские леса -- 392

Буг, река -- 23, 143, 260, 399, 537

Буджакская (Белогородская) орда -- 30, 150, 268, 367, 538, 577

Буквареши (Букареши), город (см. Бухарест)

Бургав (Бурган, Бургас), город (см. Люле-бургаз)

Бухарест, город -- 27, 146, 264, 408, 576

Быдгощ, город -- 586

Бырлад (Борлат), город -- 28, 147, 265, 266, 459, 576

Бююк-Чекмендже (Буюк Чекмедже), залив -- 590

Вавилон, город -- 103, 106, 224, 345, 562, 608, 611, 614, 618

Валахия (Воложская земля), княжество -- 21, 23, 25, 126, 141, 143, 258, 260, 261, 263, 383, 387, 409, 412, 422, 436, 461, 562, 628

Васильевский остров в Санкт-Петербурге-618

Васильевское, село -- 388

Веливри, город (см. Силиври)

Великое княжество Литовское -- 566

Венгерские горы (см. Восточные Карпаты)

Венеция (Венецыя), город -- 55, 171, 295, 588, 598

Верея, город -- 392, 514

Верхний город, район Киева -- 18, 19, 122, 138, 139, 240, 255, 256, 371, 399, 568

Ветка, остров на реке Сож, центр старообрядчества -- 386-390, 392, 395, 397, 398, 401, 402, 404-409, 478, 484, 504, 624, 626

Византии (Византия), город (см. Константинополь)

Византийская империя (Византия) -- 420, 444, 470, 475, 562, 576, 577, 580, 585, 600

Византия, государственная резиденция султанов в Константинополе -- 42, 161, 282, 582

Винница, город -- 573

Винницкая область -- 574

Вифания, село -- 98, 102, 219, 220, 339, 343, 344, 607, 611

Вифезда, купель -- 100, 216, 340, 465, 608, 637

Вифлеем (Вифлием), город -- 80-83, 194, 196-198, 220, 322, 324-326, 344, 400, 439, 457, 598, 609

Вифсаида, город-порт (см. Сайда)

Вланги (Вланга-капусу), ворота в Константинополе -- 582

Вознесение, одна из вершин Елеонской горы-614

Волга, река -- 29, 65, 148, 181, 306, 397, 476

Воложская (Воловская) земля (см. Валахия)

Волоколамск, город -- 402, 618

Волоколамский уезд -- 385, 387-390

Воробьево, подмосковное село -- 621

Воробьевы (Воробьевские) горы в Москве -- 28, 148, 266, 287, 397, 459, 521

Воронеж, город -- 381

Ворота Аваров (Сулукуле-капусу) в Константинополе -- 582

Ворота Давида (Сионские) в Иерусалиме -- 606

Ворота императорского дворца в Константинополе -- 582

Ворота морских стен Пропонтиды (Дейирмен-капусу) в Константинополе -- 582

Ворота Святого архидиакона Стефана в Иерусалиме -- 606

Ворота Святого Емельяна в Константинополе -- 582

Ворота Святого Иоанна (Нарлы-капу) в Константинополе -- 582

Ворота Святого Каллиника (калитка) в Константинополе -- 582

Ворота Святого Кириака в Константинополе (см. Ворота Аваров)

Ворота Святого Лазаря в Константинополе -- 582

Ворота Святого Романа (Топ-капу) в Константинополе -- 582

Ворота Святого Феодосия (Эски-Айя-ка-пусу) в Константинополе -- 582

Ворота Святой Варвары (Топ-капусу) в Константинополе -- 582

Восток христианский, регион -- 403, 404, 407-411, 422, 426, 428, 437, 462, 464, 473, 484, 485, 502, 521, 590, 606

Восточная Европа, регион -- 586

Восточное Средиземноморье, регион -- 591

Восточные Карпаты, горы -- 28, 148, 266, 459, 576

Всехсвятский мост в Москве (см. Большой Каменный мост)

Втоломаида (Птоломаида), город (см. Акра)

Выг, центр старообрядчества -- 404

Вылева слобода -- 408

Галат (Галанская страна, Галата, Голат, Голацкая сторона, Калата), район Константинополя -- 33, 42, 152, 162, 271, 282, 540, 541, 578

Галатская таможня в Константинополе -- 35, 153, 161, 272, 578

Галатские ворота в Константинополе -- 42, 281, 380

Галац (Голацы), город -- 27-30, 117, 119, 147-149, 235, 237, 264-267, 365, 367, 368, 383, 384, 399, 401, 412, 435, 459, 519, 532, 555, 576

Галилейское (Генисаретское) озеро -- 569, 614

Галилея (Галилея Малая), историческая область Палестины -- 106, 348, 463, 593, 598, 614

Галилея Малая, одна из вершин Елеонской горы -- 223, 614

Галлиполи (Калиполи), город (см. Гелиболу)

Гданьск (Гданеск), город -- 8, 127, 396

Гелиболу, город -- 61, 178, 435, 591

Гелиополь, город -- 569

Геон (Гихон), река -- 592

Германия, государство -- 433

Гефсимания (Гепсимания, Егепсимания, Епсимания), место у подножия Елеонской горы -- 97, 101, 103, 214, 216, 218-220, 338, 340-344, 400, 503, 606, 610, 614

Гефсиманские (Гепсиманские) ворота в Иерусалиме -- 99, 101, 214, 216-218, 339, 341, 342, 608

Гефсиманский сад -- 608

Глухов, город -- 14, 15, 134, 135, 251, 252, 398, 474, 504, 524, 566

Голацы (Голаца), город (см. Галац)

Голгофа (Краниево, Лобное место), гора 80, 91, 93, 100, 194, 207-209, 217, 322, 330, 332, 333, 340, 341, 457, 464, 523, 529, 564, 596, 597, 602-604, 608, 637

Голландия, государство -- 433

Голщиково, деревня -- 389

Гоморра, город -- 596, 597, 599

Гора Соблазна, одна из вершин Елеонской горы -- 614

Городок, деревня -- 388

Горшечниково, село (см. Скудельниче)

Гостиный двор в Москве (XVII в.) 590

Грановитая палата московского Кремля 583

Греколе (Грекопе), ворота в Константинополе -- 42, 540

Греция, государство -- 591, 605 Греческая слобода в Москве -- 621

Гуслица, район -- 626

Гуслицкая волость -- 392

Давидова башня в Иерусалиме (см. Дом Давида)

Дальние (Феодосиевы) пещеры в Киево-Печерском монастыре -- 20, 140, 241, 574

Дамаск, город -- 97, 214, 338, 506, 606

Дамасские (Сихемские) ворота в Иерусалиме -- 214, 506, 606, 637

Даниловское, село -- 392

Дарданеллы, пролив -- 361, 363, 399, 401, 591

Девичье поле в Москве -- 563, 621

Дельфы, город -- 581

Десна, река -- 567

Днепр, река -- 17, 18, 21, 137, 139, 141, 254-256, 258, 380, 398, 399, 442

Днепровский лиман -- 577

Днестр (Днистр, Нестр), река -- 24, 120, 144, 238, 261, 369, 537, 574, 577

Доброе, село -- 564

Добряги (Добрякино), вотчина московского Новодевичьего монастыря -- 7, 126, 506

Долина Сынов Гинномовых -- 600

Дом Давида, цитадель Иерусалима -- 79, 105, 106, 194, 222, 223, 321, 347, 400, 439, 464, 595, 596, 613, 637

Домяты (Домят, Домята, Домятин, Домя-тино), город-порт (см. Думьят)

Дон, река -- 381, 464

Донская слобода в Москве -- 282, 522, 620, 621

Дорогомиловская слобода в Москве -- 621

Драхит, город-порт (см. Рашид).

Древний Рим, государство -- 600

Древняя Греция, государство -- 618

Дровнино, село -- 391

Дровяные (Деревянные) ворота в Константинополе -- 42, 161, 281, 582

Друнгария (Одун-капусу), ворота в Константинополе -- 582

Думьят, город-порт -- 66, 67, 110, 111, 183, 184, 227, 229, 230, 307-309, 356-358, 400, 435, 513, 592, 636

Дунай, река -- 7, 24, 29, 30, 31, 117-119, 126, 148-151, 235-237, 261, 266-269, 365-367, 383, 384, 399, 401, 436, 438, 443, 461, 532, 537, 538, 553, 562, 577, 580

Еврейские ворота (Чифут-капусу) в Константинополе -- 42, 161, 281, 582

Египет (Египетская земля, Египецкая земля), государство -- 35, 52, 59, 61, 64-67, 69, 70, 72, 73, 82, 105, 109, 154, 169, 175, 179, 181, 182, 185-189, 222, 227, 273, 292, 299, 303, 305-308, 310, 311, 313, 314, 324, 347, 355, 396, 437, 454, 456, 457, 482, 503, 510, 519, 520, 524, 545, 592, 598, 614, 623, 632

Египет Большой, район Египта -- 66, 182, 307

Египет Малой (Египт Малай, Египет Малое), район Египта -- 64, 109, 110, 180, 227, 229, 305, 356, 357, 513

Едрин (Едриаполе, Едринаполе, Едрина-поль, Едринеполе, Едринеполь, Едрино, Едринпол), город (см. Эдирне)

Елеонская (Масличная) гора -- 80, 97, 98, 101-103, 194, 214, 215, 218-220, 322, 338, 339, 342-344, 400, 456, 457, 464, 503, 507, 528, 532, 596, 607, 610, 611, 614, 636

Еммаус (Еумаус), село (см. Амвас)

Еникей (Аниково, Ениково, Енинково, Яниково), село -- 116, 117, 234, 235, 363, 364, 506, 554, 616

Ефес, город (см. Эфес)

Ефрат, река -- 589

Ефрафа (Еффрафа), село -- 82, 197, 325, 598

Жидовские ворота в Константинополе (см. Еврейские ворота)

Жижия, река -- 575

Жиздринский уезд Калужской губернии 403

Житомирская область -- 573

Замковый холм в Киеве -- 569

Западная Европа, регион -- 443, 444, 455, 511, 563, 566, 583, 585, 586, 588, 605

Запорожская Сечь, казацкая республика -- 573

Заречье, район Москвы -- 590

Земляной вал в Москве -- 621

Зиндан-капусу, ворота в Константинополе -- 582

Знаменская улица в Москве -- 566

Золотой Рог, залив -- 580-582

Золотые ворота в Иерусалиме -- 606

Золотые ворота в Киеве -- 122, 240, 568, 617

Золотые ворота (Ялдызлы-капу) в Константинополе -- 581, 617

Зубцовский уезд -- 389

Зыбково (Зыпково), деревня -- 392

Ивановская колокольня в московском Кремле -- 41, 160, 280, 281, 397, 521, 581, 583

Игрекопе, ворота Константинополя -- 281

Иеремиев ров -- 608

Иерихон, город -- 598, 606, 607

Иерусалим (Еросалим, Иеросалим), город -- 7, 11, 12, 15, 17, 21, 24, 27, 29, 33-38, 52, 60, 63, 65, 67, 68, 71, 72, 74-76, 78-106, 115, 125, 126, 131, 132, 135, 137, 138, 147, 152, 153, 155-157, 169, 183-185, 187-191, 193-225, 233, 241, 243-245, 249, 252, 254, 258, 261, 264, 266, 267, 272-274, 276, 292, 301, 304-306, 308-311, 313-352, 362, 375-377, 379, 381, 382, 397, 400, 402, 407, 408, 418, 419, 423, 426, 427, 429-431, 434, 438-441, 443, 444, 451, 457, 460, 463, 464, 466, 467, 472, 473, 475, 476, 478, 482, 489, 495, 496, 499-501, 503, 504, 506, 508-510, 516-519, 522-525, 528, 534, 539, 544-549, 558, 562, 587, 591, 595-600, 604-613, 620, 623, 636, 637

Ижорская застава в Санкт-Петербурге 392

Измаил, город-крепость -- 577

Израиль, государство -- 593, 596, 607, 608

Израильско-Иудейское государство -- 595, 599, 606, 613

Имеретия, княжество -- 563

Ингерманландия, одно из названий Ижорской земли -- 405

Индия, государство -- 592

Иоппия (Иопия), город-порт (см. Яффа)

Иордан, река -- 80, 102, 194, 219, 220, 322, 343, 344, 381, 382, 464, 565, 578, 597, 611, 614

Иордания, государство -- 594, 596

Иосафатова долина -- 101, 218, 341, 515-517, 600, 607, 610, 612, 636

Иркутск, город -- 452

Исакча, город -- 30, 150, 268, 577

Испания, государство -- 580

Италия, государство -- 433, 575, 580

Иудея (Иудейское царство) -- 578, 595, 598, 600, 608, 610, 612-614

Йени-Айя-капусу, ворота в Константинополе -- 582

Кадыкей, город -- 42, 162, 282, 583

Калата (Калита, Колата), район Константинополя (см. Галат)

Калатский юмрук (см. Галатская таможня)

Калашный переулок в Москве -- 618

Калигарийские ворота (Эгри-капу) в Константинополе -- 582

Калиполи (Калиполь, Калиполя), город (см. Гелиболу)

Калитбахир, город -- 61, 115, 178, 234, 303, 363, 591

Калуга, город -- 7-9, 11, 12, 126, 127, 130, 131, 245, 247, 391, 392, 396-398, 402, 403, 431, 436, 445, 457, 462, 482, 483, 487, 511, 514, 518, 564, 623, 636

Калужская губерния -- 403

Калужская епархия -- 398

Калужское наместничество -- 564

Кантоскала, ворота в Константинополе -- 582

Капернаум, село -- 569

Кармил (Кармильская, Кормильская), гора -- 68, 110, 184, 229, 310, 357, 553, 593

Карпатские горы -- 562

Кастелориз (Костелориз, Костелорис), город -- 112, 230, 231, 359, 400, 401, 615

Кастелоризон, остров -- 400, 615

Кедронский (Кедрский) поток -- 99, 216, 340, 596, 608

Керженец, центр старообрядчества -- 404-406

Керченский пролив -- 384, 616

Керчь, город -- 116, 235, 364, 382, 384, 412

Кесария, город -- 594

Киев, город -- 7, 12, 14, 16-21, 23, 25, 117, 119-123, 126, 132, 134, 137-141, 143, 145, 235, 237-242, 249, 251, 253-258, 260, 263, 365, 368-372, 398, 399, 401, 416, 442, 444, 457, 467, 473, 475, 477, 483, 492, 493, 496, 508, 510, 517, 518, 572, 573, 575, 618, 623, 636

Киево-Могилянская (Киевская) академия -- 16, 19, 254, 256, 410, 477, 568-571

Киевская область -- 573

Килия (Килея, Килиа, Килий), город -- 30, 118, 119, 150, 236, 237, 268, 366, 367, 555, 577, 617

Кирена, город -- 608

Киссон (Киссов), поток -- 68, 184, 310, 501, 546, 593

Китай, государство -- 8, 127, 396

Когаргалимондийские (Когаргалимендинские, Когаргалиймойдиские) ворота в Константинополе -- 42, 161, 281

Коломенские горы в Москве -- 397, 521

Коломенский дворец в Москве -- 287, 621

Коломенское, подмосковное село -- 621

Комарецкая (Комарицкая) волость -- 13, 133, 250, 431, 566

Комаричи, поселок -- 566

Комаричский район -- 566

Константиновы ворота в Константинополе -- 582

Константинополь (Констентинополь, Констянтинополь, Стамбул, Царьград), город -- 7, 8, 16, 19, 27-31, 35, 37-39, 41-51, 54, 56, 58-61, 63, 66, 69, 72, 92, 97, 108, 110-112, 114-117, 123, 126, 127, 136, 140, 146, 148, 150-152, 154, 157, 160-179, 182, 185, 208, 214, 226, 227, 229-231, 233-236, 253, 257, 264, 268-300, 303, 304, 308, 314, 331, 338, 354, 355, 358, 359, 361-364, 366, 377-384, 396, 399-401, 407-412, 417, 418, 420, 426, 428, 431, 435, 436, 438, 439, 443, 444, 451-54, 457, 463, 466-470, 473, 475, 476, 481, 495, 502-509, 512, 516, 517, 519-521, 524, 532, 540, 541, 544, 547, 553, 554, 569, 571, 574, 575, 577, 578, 580, 581, 583-586, 588, 591, 597, 601, 606, 616, 617, 636

Кос, город -- 114, 233, 361, 363, 615

Кос, остров -- 615

Костели Новые, город (см. Чанаккале)

Костели Старые, город (см. Калитбахир)

Кострома, город -- 406, 601

Краков, город -- 586

Краниево (Лобное) место (см. Голгофа)

Красная площадь в Москве -- 40, 41, 160, 280, 397, 476, 540, 581, 609

Красносельская бумажная фабрика в Санкт-Петербургской губернии -- 487

Кремль (см. Московский Кремль)

Крит, остров -- 435

Кролевец (Каралевец, Королевец), город -- 14, 15, 135, 251, 252, 398, 567

Кромский район -- 565

Кромское городище -- 565

Кромы, город -- 12, 13, 133, 250, 398, 518, 535, 565

Крымское ханство -- 573, 574

Кубань, река -- 116, 235, 364, 412, 554

Куббат-ас-Сахра, мечеть (см. Церковь Святая Святых)

Кум-Капейские (Кумкопейские) ворота в Константинополе -- 42, 61, 161, 178, 281, 303, 540, 545, 591

Куниловка, деревня -- 386, 387

Куниловский лес под Волоколамском -- 386, 388

Купля, село -- 7, 126

Латинская империя крестоносцев 577

Лахерна, ворота в Константинополе -- 42, 161, 281

Левобережная Украина, историческая область -- 567, 574

Ленинград, город (см. Санкт-Петербург)

Леонтиева слобода на Ветке -- 402

Лесбос, остров -- 115, 234, 362, 616

Ливан, государство -- 593

Ливия, государство -- 608

Лидда (Лида, Лод), город -- 76, 97, 191, 214, 318, 338, 501, 595, 636

Лидские (Лидцкие) ворота в Иерусалиме 81, 105, 196, 222, 324, 347

Литва, государство -- 563, 572

Лихвин (Лифин), город (см. Чекалин) Лобное (Краниево) место (см. Голгофа)

Лукьянова слобода на Ветке -- 402

Львов, город -- 586

Лыково, деревня -- 7, 126

Люлебургаз (Бургав), город -- 60, 176, 528, 544, 590

Лядская земля (Лядцкая земля, Ляцкая страна) (см. Польша)

Магдала, город -- 597

Магметова (Махметова) пропасть -- 47

Максимова (Моксимова) корчма недалеко от Нежина -- 15, 136, 253

Малая Азия, регион -- 400, 503, 615, 618

Малороссия (см. Украина)

Мальта (Малтинский, Мальтийский), остров-72, 188, 314, 547, 594

Марица, река-591

Мекка, религиозный центр мусульманского мира -- 584

Меландизийские ворота (Мевлеви-хане-капусу) в Константинополе -- 582

Меромское озеро -- 614

Мертвое (Содомское) море, соленое озеро -- 80, 83, 85, 102, 105, 194, 198, 200, 219, 220, 222, 322, 326, 343, 344, 346, 349, 464, 549, 596, 597, 608

Мещовский уезд Калужской губернии -- 403

Милет, город -- 580

Милитинский (Милитиский) остров (см. Лесбос)

Мир (Миры, Мирликийский), город -- 112, 230, 359, 400, 615

Мироновка (Мироновск), село -- 22, 142, 259

Михайлова гора в Киеве -- 569

Могилев, город -- 406

Могилевская губерния -- 406

Можайск, город -- 618

Можайский уезд -- 387, 391

Молдавия (Молдавская земля), государство -- 27, 61, 264, 301, 412, 482, 574, 617, 623

Монастыри:

Александрийский монастырь (Александрийское подворье) в Рашиде -- 65, 180, 306

Александра Невского (Александро-Невская лавра) в Санкт-Петербурге -- 392

Андреевский монастырь в Киеве -- 570

Андроников монастырь в Москве -- 563

Анны, матери Пресвятой Богородицы, в Иерусалиме -- 97, 214, 337

Антония и Феодосия в Киеве (см. Киево-Печерский монастырь)

Архангела Михаила в Иерусалиме -- 84, 97, 199, 214, 327, 337, 523, 600

Беливский скит --403, 637

Введения Пресвятой Богородицы в Иерусалиме -- 97, 213, 337

Введенская Макариева Жабынская пустынь -- 10, 131, 247, 565

Великий монастырь в Иерусалиме (см. монастырь Воскресения Христова)

Введенский монастырь на Ветке -- 406

Вознесенский монастырь в Москве -- 585

Воскресения Лазаря, "друга Божия", в Иерусалиме -- 343

Воскресения Христова в Иерусалиме -- 79, 81, 83, 97, 194, 196, 199, 213-215, 320, 323, 327, 337, 595

Всемилостивого Спаса и Введения Пречистой Богородицы недалеко от Калуги (см. Спасо-Воротынский монастырь)

Георгия Великомученика в Иерусалиме-97, 214, 337

Данилов монастырь в Москве -- 563

Дашкова пустынь под Волоколамском -- 389

Димитрия Великомученика в Иерусалиме -- 97, 214, 337

Дмитровский монастырь в Киеве (см. Михайловский Златоверхий монастырь)

Добрый монастырь недалеко от Калуги (см. Покрова Богородицы)

Донской монастырь в Москве -- 563

Евфимия Великого в Иерусалиме -- 97, 214, 337

Иакова, брата Божия, в Иерусалиме -- 79, 97, 194, 214, 320, 337, 595

Иерусалимский монастырь (Иерусалимское подворье) в Акре -- 312

Иерусалимский монастырь (Иерусалимское подворье) в Константинополе -- 37, 38, 51, 56, 116, 156, 157, 168, 172, 180, 234, 275, 276, 291, 297, 363, 579

Иерусалимский монастырь (Иерусалимское подворье) в Рашиде -- 30, 64, 66

Иерусалимский монастырь (Иерусалимское подворье) в Яффе -- 353, 497

Илии Пророка на горе Кармил -- 68, 184

Илии Пророка около Иерусалима -- 81, 83, 197, 198, 324, 326, 439, 598

Иоанна Предтечи в Иерусалиме -- 84, 97, 199, 213, 327, 337, 600

Иосифо-Волоцкий (Волоколамский) монастырь -- 388, 571

Киево-Печерский монастырь (Киево-Печерская лавра) -- 19-21, 122, 123, 140, 141, 241, 242, 256, 371, 372, 398, 401, 467, 468, 476, 478, 568-572, 636

Кирилло-Белозерский монастырь -- 392

Крестовоздвиженский монастырь в Иерусалиме -- 83, 198, 326, 327, 400, 637

Крутицкое подворье в Москве -- 564

Лаврентьев монастырь в Калуге -- 398

Лаврентьевский скит на Керженце -- 406

Михайловский Златоверхий монастырь в Киеве -- 399, 568, 569

Никольский монастырь в Иерусалиме -- 97, 213, 606

Никольский монастырь в Яссах -- 25, 120, 145, 262, 368, 471, 510, 575

Николы Гостунского (см. Введенская Макариева Жабынская пустынь)

Новодевичий монастырь в Москве -- 7, 126, 494, 563

Новоспасский монастырь в Москве -- 398, 563

Оптино-Троицкий монастырь недалеко от Волхова -- 482, 565

Пантелеймонов монастырь на Афоне -- 591

Покрова Богородицы в Климовске -- 409

Покрова Богородицы на Ветке -- 406

Покрова Богородицы недалеко от Калуги -- 10, 130, 247, 564

Саввы Освященного недалеко от Иерусалима -- 80, 84-87, 97, 105, 194, 199-202, 213, 220, 222, 322, 337, 344, 346, 348-351, 400, 421, 440, 451, 464, 466, 502, 522, 523, 549, 596, 600, 636

Святой Екатерины (Екатерининский, Екатериновский) в Иерусалиме -- 97, 213, 214, 337, 523, 605

Святой Феклы в Иерусалиме -- 595, 606

Симонов монастырь в Москве -- 388

Синайский монастырь (Синайское подворье) в Александрии -- 466

Синайский монастырь (Синайское подворье) в Константинополе -- 37, 156, 275, 524, 579

Соловецкий монастырь -- 397, 407, 568

Софийский монастырь в Киеве (см. Спасо-Софийский монастырь)

Спасский монастырь в Белеве (см. Спасо-Преображенский монастырь)

Спасо-Воротынский монастырь под Калугой -- 8, 9, 127, 245, 397, 398, 423, 462, 518, 564, 636

Спасо-Преображенский монастырь в Белеве -- 131, 248, 524, 565

Спасо-Софийский монастырь в Киеве 21, 142, 258, 573

Тверской Отроч монастырь -- 571

Тихвинский монастырь на Ветке -- 406

Трапезундский монастырь на Афоне 381

Троице-Сергиев монастырь (Троице-Сергиева лавра) -- 385, 388, 389, 466, 571

Успения Богородицы в Орле -- 565

Успенский монастырь в Юрьевце 405

Успенский Новопечерский монастырь недалеко от Брянска -- 567

Успенский Преображенский монастырь в Глухове -- 567

Феодора Стратилата в Иерусалиме -- 97, 214, 337

Феодосия Великого недалеко от Иерусалима -- 87, 202, 351, 600

Харитона Исповедника в Иерусалиме 97, 214, 337

Чудов монастырь в Москве -- 579

Морские ворота (Чадлады-капу) в Константинополе -- 582

Москва, город -- 7, 9, 15, 21-23, 28, 29, 33, 36-38, 42-45, 48-50, 56, 59, 61, 94, 100, 111, 116, 126, 130, 135, 143, 148, 149, 152, 155-157, 162, 164, 166, 167, 172, 173, 177, 209, 217, 221, 229, 235, 244, 252, 258, 259, 266, 271, 274-276, 282, 283, 289-291, 297, 300, 303, 333, 341, 345, 358, 363, 364, 378, 379, 381-383, 387, 390, 391, 395, 401, 408, 411, 428-431, 436, 454, 459, 476, 487, 493, 495, 498, 500, 504, 505, 508, 509, 512, 515, 518-521, 529, 531, 563, 565, 571, 573, 579, 581, 582, 584, 586, 590, 591, 601, 618, 619, 623, 636

Москва, река -- 23-25, 59, 60, 144, 145, 177, 260, 301, 397, 519, 582, 590, 609, 620

Московский Кремль -- 42, 100, 161, 217, 282, 341, 397, 522, 581-583, 590, 609, 618, 620, 636

Московский уезд -- 392

Мраморное море -- 41, 42, 45, 46, 61, 72, 116, 161, 164, 178, 182, 214, 232, 234, 281, 285, 286, 303, 376, 379, 381, 399, 428, 524, 581, 590, 591

Муромские леса -- 392

Мучные ворота в Константинополе -- 42, 161, 281

Наблус (Сихем), город -- 606

Назарет, город -- 184, 310, 546, 585, 593, 609

Нарва, город-крепость -- 563

Неглинная, река -- 582, 609

Нежин, город -- 15-17, 123, 136, 137, 242, 252, 253, 372, 398, 401, 442, 472, 504, 515, 518, 567, 618, 636

Нежинская (Неженская) ярмарка -- 15, 136, 252

Немецкая земля -- 8, 127

Немецкая слобода в Москве -- 621

Немиров (Немеров, Немерово), город -- 22, 23, 120, 121, 143, 238, 239, 260, 369, 399, 401, 412, 496, 573, 574

Неория, или ворота Евгения, (Бахчэ-капусу) в Константинополе -- 582

Нестерово, село -- 389

Нижний город, район Киева (см. Подол)

Николопесковский переулок в Москве 620

Никольская засека -- 10, 130, 247

Никомидия, город -- 594

Нил, река -- 64-67, 110, 111, 180-183, 229, 230, 305, 307, 308, 357, 358, 397, 400, 437, 439, 455, 456, 460, 466, 476, 505, 520, 532, 592

Новгород, город -- 618

Новодевичья слобода в Москве -- 282, 397, 522, 620

Новые Костели, город (см. Чанаккале)

Новый Рим, город (см. Константинополь) Нугра, река (см. Угра)

Овчая купель (см. Вифезда)

Одесская область -- 577

Одра (Одер), река -- 564

Ока (Ака), река -- 9-12, 59, 126, 130-132, 175, 245, 247-249, 299, 397, 436, 462, 524, 564

Орел, город -- 12, 13, 132-134, 249, 250, 427, 431, 472, 482, 515, 518, 524, 532, 535

Орел, река -- 12, 133, 249, 398

Орловская губерния -- 565

Орловская область -- 565

Орловское наместничество -- 566

Османская империя (см. Турция)

Острог, город -- 567

Оттоманская Порта (см. Турция) Очаков, город -- 380

Ояк, ворота в Константинополе -- 42, 161, 281

Паволочи (Паволочь, Поволочи), город -- 22, 121, 122, 142, 239, 240, 259, 369, 370, 524, 573

Падуя, город-591

Палатия (Балат-капусу, Кинегия), ворота в Константинополе -- 582

Палеевщина, район -- 65, 181, 306, 545

Палестина, историческая область -- 399, 409, 435, 436, 457, 464, 503, 593, 594, 596, 598-601, 603, 606-608, 612, 614

Паршино, деревня -- 389

Патмос (Патма, Патмас), остров -- 114, 232, 361, 401, 554, 615

Персидский залив -- 589

Персия, государство -- 618

Петрийские (Петри-капусу, Сидеро-Пор-та) ворота в Константинополе -- 582

Петровка, улица в Москве -- 397, 508

Петровское кружало, московский кабак -- 22, 259, 429, 508, 519, 573

Петроград, город (см. Санкт-Петербург)

Пиги (Силиври-капусу), ворота в Константинополе -- 581-582

Плата Меса (Ун-Капаны-капусу, Фарина), ворота в Константинополе -- 582

Плачевная юдоль, долина в окрестностях Иерусалима -- 84, 85, 87, 101, 103, 105, 199-202, 214, 218, 220-223, 338, 342, 344-351, 600, 612

Плотников переулок в Москве -- 618

Поволжье, регион -- 566

Поднепровье, регион -- 574

Подол, район Киева -- 18, 19, 22, 122, 138, 139, 240, 255, 256, 371, 399, 508, 569

Подолие, историческая область Украины 573

Покуровка, слобода -- 404

Полтава, город -- 567

Польша, государство -- 21, 23, 25, 29, 121, 141, 145, 149, 239, 240, 258, 261, 263, 267, 369, 371, 404, 409, 415, 444, 496, 564, 567, 572, 573, 580, 599

Почайна, река -- 569

Правобережная Украина, историческая область -- 399, 412, 573

Преображенская слобода в Москве -- 282, 397, 522, 620, 621

Пречистое, село -- 391

Пруссия, государство -- 564, 580

Прут (Пруд), река -- 25, 145, 262, 575

Псамафийские ворота (Саматья-капусу) в Константинополе -- 582

Птоломаида (Поломаида, Птолемаида), город (см. Акра)

Путейские ворота (Джибалы-капусу) в Константинополе -- 582

Путивль (Путимль), город -- 15, 136, 252, 567

Пушечные (Пошешные), или Романовские, ворота в Константинополе -- 42, 161, 281, 540

Пырьево, деревня -- 391

Пятибашенные ворота (Йедикуле-капусу, Пентапиргия) в Константинополе 581

Равва, город -- 613

Рамла, город -- 72-76, 107, 188, 190, 191, 224, 314-318, 352, 423, 501, 505, 524, 547, 594, 636

Рашид (Драхит, Рагит, Рахид, Решид, Рохид), город-порт -- 64-67, 180-183, 303, 306-308, 400, 466, 545, 592

Рени (Рен, Рень), город -- 30, 119, 149, 150, 237, 267, 268, 367, 577

Ржев, город -- 391, 392, 514

Рим, город -- 92, 208, 331, 529, 581, 591, 594, 603, 607, 615

Римская империя -- 577

Рогожское кладбище в Москве -- 488-490, 531

Родос, город -- 64, 113, 179, 231, 232, 360, 361, 517, 545, 592

Родос (Родоз, Родост), остров -- 400, 435, 592, 621

Романовские (Рамановские) ворота в Константинополе (см. Пушечные ворота)

Ромли (Рамель, Ромель, Ромен, Ромль), город (см. Рамла)

Ромодановский шлях -- 566

Россия (Древняя Русь, Киевская Русь, Российское государство, Российская империя, Русь) -- 8, 17, 18, 26, 27, 30, 82, 108, 119, 123, 126, 127, 138, 150, 198, 200, 224, 226, 237, 242, 243, 255, 264, 265, 268, 325, 349, 352, 354, 355, 367, 376, 378, 384, 387, 396, 398, 399, 404, 406, 409-412, 417, 420, 422, 426-428, 430, 434, 435, 441, 444, 450, 454, 455, 457, 462, 467, 469, 470, 495, 501, 502, 504, 509, 511, 525, 527, 539, 562, 563, 565-571, 574, 575, 577-579, 584-588, 590, 591, 594, 601, 616, 620-622

Рохид, город (см. Рашид)

Румели-фенер, маяк на Босфоре -- 578

Румыния, государство -- 562, 576, 577

Русь, государство (см. Россия)

Рыбные ворота в Константинополе -- 42, 161, 281

Савастия (Севастия), город (см. Сивас)

Сайда (Вифсаида), город-порт -- 69-71, 185, 186, 311, 312, 400, 424, 448, 546, 593

Сакиз, город (см. Хиос)

Сакча, город (см. Исакча)

Салахийские (Салагиские) ворота в Константинополе -- 42, 161, 281

Салоники, город -- 621

Самария, город -- 606

Санкт-Петербург, город -- 391, 491, 497, 618

Санкт-Петербургская губерния -- 487

Саратов, город -- 413

Саронская равнина -- 595

Свенская (Свинская) ярмарка -- 14, 135, 252, 567

Свень (Свеня), река -- 567

Свиной шлях -- 566

Святая гора (см. Афонская гора)

Священная Римская империя -- 568

Сева, река -- 13, 134, 250, 421

Севастия, город (см. Сивас)

Северная Африка, регион -- 580

Севск (Севеск), город -- 13, 14, 133, 134, 250, 251, 398, 421, 431, 505, 524, 535, 566

Седмохолмия (Седмохолмияк, Седмохолмник), город (см. Константинополь)

Сейм (Семь), река -- 15, 135, 252, 567

Селиври (Веливри, Селеври, Селиврии), город (см. Силиври)

Семибашенный замок в Константинополе -- 617

Сенбаки (Сейтяки, Сенбики, Сенбяки), город (см. Сими)

Сеневрейские ворота в Константинополе 42, 161, 281

Сергиев Посад, город -- 411, 590

Серебряный переулок в Москве -- 618

Сибирь, регион -- 8, 127, 396, 497

Сивас, город -- 213, 605, 606

Сиддим, долина -- 596

Силезия, историческая область -- 8, 127, 564

Силиври (Селиври), город -- 59, 175, 300, 527, 590

Силоам (Силоамская, Силуам), купель 103, 220, 221, 344, 345, 400, 464, 465, 611, 637

Сими (Сенбаки), город -- 63, 179, 304, 545, 592

Сими, остров -- 400, 592

Синайская (Джебель-Муса, Хорив), гора 72, 187, 214, 313, 338, 594, 605

Синайский полуостров (Синай) -- 460, 594, 605

Сион (Сионская), гора -- 97, 103, 105, 106, 223, 338, 345, 347, 348, 465, 606, 611, 613

Сионские ворота в Иерусалиме (см. Ворота Давида)

Сирия (Сирийская земля), государство -- 435, 611

Сихемские ворота в Иерусалиме (см. Дамасские ворота)

Сицилия, остров -- 580

Скудельниче (Горшечниково, Скуделничи, Скудельничо), село -- 104, 214, 222, 338, 346, 400, 464, 466, 552, 612

Слободская, деревня -- 392

Смоленск, город -- 563, 572, 619

Смоленские ворота в Москве -- 376, 620

Содом, город -- 596, 597, 599

Содомское море (см. Мертвое море)

Сож, река -- 404

Сокиз (Сакиз), город (см. Хиос)

Солунь, город (см. Салоники)

Сороки (Сорока, Сорокин), город-крепость -- 23, 24, 120, 143, 144, 238, 260, 261, 369, 399, 401, 537, 574

Спасские ворота московского Кремля -- 100, 217, 341, 609

Средиземное море -- 400, 591-594, 606, 615

Средиземноморье, регион -- 435

Стамбул (Станбул), город (см. Константинополь)

Стамбульская (Станбульская, Цареградская) сторона, район Константинополя -- 33, 34, 152, 153, 271, 272

Старицкий уезд -- 392

Стародуб, город -- 392, 566

Стародубье, историческая область на Украине -- 398, 403, 404, 406, 408, 484, 624, 626

Старокиевская гора -- 568, 569

Старые Костели, город (см. Калитбахир)

Стинков (Стинов), город (см. Кос)

Стокгольм, город -- 563

Струнино, село -- 388

Суворовский район -- 564

Суздаль, город -- 407, 585

Сумская область -- 566, 567

Тайницкие ворота московского Кремля -- 280, 521, 620

Тарту, город -- 434, 438, 439

Тверская-Ямская слобода в Москве -- 621

Тверской уезд -- 388, 392

Тверь, город -- 392, 491, 514

Тель-Авив, город -- 593

Теремной дворец московского Кремля -- 583

Тигр, река -- 589

Томск, город -- 573

Торжок, город -- 392, 490, 514

Траллы, город -- 580

Тулча (Тулчея), город -- 30, 118, 119, 150, 236, 237, 268, 366, 367, 435, 577

Тульская область -- 564, 565

Тунгуска, река -- 478

Турция (Турецкая держава, Турецкая земля, Турецкая империя, Турки, Оттоманская Порта), государство -- 23, 45, 47, 59, 65, 123, 143, 163, 165, 175, 181, 233, 241, 243, 260, 261, 284, 288, 300, 306, 361, 372, 378, 380-382, 384, 408-410, 415, 420, 426, 428, 429, 444, 467, 469, 482, 503, 573, 574, 577-579, 582, 584, 586, 588, 590, 594, 599, 600, 604, 605, 615-617, 620, 621, 623, 628, 629, 632, 635

Угра, река -- 12, 132, 249, 421, 564, 565

Украина, государство -- 398, 399, 403, 410, 444, 457, 464, 482, 566, 567, 569, 572, 573, 577, 584, 585

Упа, река -- 10, 130, 247

Уское море (см. Босфор)

Уское море (см. Дарданеллы)

Успенская ярмарка в Киеве -- 241, 242, 372, 443, 618

Фавор (Фаворская), гора -- 68, 184, 310, 593, 616

Фара (Фенар, Фенер-капусу), ворота в Константинополе -- 582

Фастов, город -- 22, 122, 142, 240, 258, 259, 370, 401, 429, 496, 506, 532, 573

Фенар (Фенарь), район Константинополя 116, 234, 363, 591

Фенарские ворота в Константинополе -- 38, 42, 157, 161, 277, 281, 580

Феодосиева пещера в Киево-Печерском монастыре (см. Дальние пещеры)

Франция, государство -- 599

Хабарово, деревня -- 392

Халеп (Халет), город -- 76, 191, 317

Халкедон (Халкидон), город (см. Кадыкей)

Халкедон, полуостров -- 591

Хамовная слобода в Москве -- 621

Харисийские (Андрианополя, Мирианд-рии, Полиандрии, Эдирнэ-капусу), ворота в Константинополе -- 582

Хвастов (Хвастово), город (см. Фастов)

Хермон, горный хребет -- 597

Хиос (Сокиз), город -- 63, 178, 304, 545, 591

Хиос, остров -- 400, 591

Хованский лес недалеко от Волоколамска -- 389

Ховань, деревня -- 390

Хорив, гора (см. Синайская гора)

Царьград (Царяград), город (см. Константинополь)

Церкви:

Авраамова церковь в Иерусалиме -- 196, 323, 597

Андрея Первозванного в Киеве -- 140, 256, 570

Антониевская церковь Киево-Печерского монастыря (подземная) 570

Апостолов Петра и Павла в Риме (см. Собор Святого Петра)

Архангельский собор московского Кремля -- 583

Бакчи (Иоанна Предтечи) в Константинополе -- 42, 161, 281, 582

Благовещенская церковь Киево-Печерского монастыря (подземная) 572

Благовещенский собор московского Кремля -- 583

Варлаамовская церковь Киево-Печерского монастыря (подземная) -- 570

Василия Блаженного в Москве -- 581

Введенская церковь Киево-Печерского монастыря (подземная) -- 570

Великая церковь в Иерусалиме (см. церковь Воскресения Христова) Вознесения Христова в Иерусалиме 102, 219, 343, 532

Воскресения Лазаря в Вифании -- 219, 611

Воскресения Христова в Иерусалиме 80, 88-98, 194, 195, 203-216, 322, 327-339, 352, 400, 427, 442, 457, 464, 483, 501, 502, 506, 510, 511, 520, 532, 549, 595-597, 601, 623, 636, 637

Георгия Великомученика в Рамле -- 73, 74, 189, 315, 504

Гроба Господня на Голгофе в Иерусалиме -- 89, 90, 323, 327-330, 637

Двенадцати апостолов в Иерусалиме 81, 597

Дмитровский собор Московского Кремля -- 601

Ероя (см. Святая Святых)

Иакова Алфеева, брата Божия, в Иерусалиме -- 81, 97, 98, 196, 213, 215, 232, 337, 338, 596, 605

Иакова Заведеева в Иерусалиме -- 596

Иоакима и Анны в Иерусалиме -- 342

Иоанна Богослова в Акри -- 68, 310

Иоанна Лествичника, "иже под колоколы", в Москве -- 581

Иоанна Предтечи в орловском Успенском монастыре -- 569

Ильи Пророка в иерусалимском Ильинском монастыре -- 83, 198

Константина и матери его Елены в Иерусалиме -- 81, 92, 98, 196, 208, 215, 323, 332, 338, 597

Крестовоздвиженская церковь в Киеве -- 570

Михайловский Златоверхий собор в Киеве -- 138, 255, 517, 569

Николая Чудотворца "на желтых песках" в Москве -- 620

Покрова Богородицы в Москве -- 243, 375, 376, 397, 518, 619

Покрова Богородицы на Ветке -- 405, 406

Преображения Господня в лавре Саввы Освященного -- 85, 200, 349

Пресветлой Богородицы в Гефсимании -- 101

Ризположения в Московском Кремле -583

Рождества Богородицы в Киево-Печерском монастыре (подземная) -- 572

Рождества Христова в Вифлееме -- 82, 197, 325, 598

Рождественская церковь в пос. Большие Дворы -- 403

Саввы Стратилата в Москве -- 566

Святая Святых (Ероя) в Иерусалиме -- 83, 98, 99, 101, 198, 214, 215, 217, 326, 338, 339, 341, 344, 464, 503, 599, 606, 607

Святой Варвары в Константинополе -569

Святой Марии Скорбящей в Иерусалиме -- 603

Святой Феклы в иерусалимском монастыре Святой Феклы -- 98, 215, 338, 606

Собор Святого Петра в Риме -- 92, 208, 331, 603

Сорока мучеников в Иерусалиме -- 97, 337, 605

Софийский собор в Киеве -- 17, 138, 255, 398, 407, 568, 573

Софийский собор в Константинополе -39, 157, 158, 277-279, 399, 417, 433, 438, 440, 469, 470, 476, 580, 636

Успения Богородицы в Константинополе-92, 208, 331

Успенский собор Киево-Печерского монастыря -- 19, 21, 140, 141, 257, 467, 570-572, 636

Успенский собор московского Кремля -90, 206, 397, 583, 601

Успенский собор орловского Успенского монастыря -- 565

Феодосьевская церковь Киево-Печерского монастыря (подземная) -- 572

Храм Соломона в Иерусалиме (см. Церковь Святая Святых)

Чанаккале (Новые Костел и), город -- 63, 115, 178, 234, 303, 304, 363, 591

Чекалин, город -- 10, И, 130-132, 247, 248, 505, 564

Черниговская область -- 567

Черно (Чорная, Чорно), город (см. Чорлу)

Черное (Чермное) море -- 30, 31, 41, 42, 44, 45, 116, 117, 150, 151, 161, 163, 164, 235, 268, 269, 281, 284, 285, 364, 376, 377, 379, 399, 401, 412, 428, 461, 478, 538, 540, 544, 570, 575, 577, 616

Чехия, государство -- 564

Чорлу, город -- 60, 176, 300, 590

Чубалые (Чюбалые) ворота в Константинополе-42, 161, 281

Чугуев, город -- 566

Чудское озеро -- 618

Шама, город (см. Дамаск)

Швеция, государство -- 415, 563, 572, 585

Шленеск, историческая область (см. Силезия) Шлиссельбургская крепость -- 575

Щековица, холм в Киеве -- 569

Эгейское море -- 399, 400, 591, 592, 615, 616

Эдирне, город -- 35, 42, 47, 58-61, 90, 93, 108, 117, 120, 154, 161, 165, 174-177, 209, 226, 235, 238, 281, 287, 298-303, 333, 354, 365, 368, 383, 384, 397, 399, 452, 476, 503, 505, 506, 520, 521, 544, 554, 555, 579, 617

Эль-Сахарал-лах, мечеть Омара в Иерусалиме (см. Церковь Святая Святых)

Эммаус (Еммаус), село (см. Амвас)

Эфес (Ефес), город -- 114, 232, 233, 361, 594, 615

Эфиопия, государство -- 65, 181, 306

Юго-Восточная Европа, регион -- 420

Южная Аравия, регион -- 599

Юрьев Польский, город -- 601

Ядрин (Ядринополь), город (см. Эдирне)

Яниково, село (см. Еникей)

Ярославль (Ерославль), город -- 60, 177, 301, 397, 406, 476, 601

Ярославская губерния -- 496, 514, 515

Яссы (Яса, Яси, Ясы), город -- 23-27, 120, 144-147, 238, 261-265, 368, 369, 399, 401, 423, 472, 474, 505, 518, 519, 532, 537, 574, 617

Яффа (Яфа), город -- 71-73, 107, 186-189, 224, 225, 312-315, 353, 400, 432, 444, 451, 502, 503, 593-595, 606, 636

Яффские ворота Иерусалима -- 606

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

ГАТО (ГАКО) -- Государственный архив Тверской области (Государственный архив Калининской области) (Тверь)

ГИМ -- Государственный Исторический музей (Москва)

ЖМНП -- Журнал Министерства народного просвещения

ИМЛИ -- Институт мировой литературы им. А.М. Горького Российской академии наук (Москва)

ИРЛИ -- Институт русской литературы (Пушкинский Дом) Российской академии наук (Санкт-Петербург)

Клепиков, I -- Клепиков С. А. Филиграни и штемпели на бумаге русского и иностранного производства ХѴІІ-ХХ вв. М., 1959.

Клепиков, II -- Клепиков С.А. Филиграни на бумаге русского производства XVIII -- начала XX века. М., 1978.

ОИДР -- Общество истории и древностей российских при Московском университете

ПДПИ -- Памятники древней письменности и искусства

ПЛДР -- Памятники литературы Древней Руси

ППС -- Православный Палестинский сборник

ПСЗ -- Полное собрание законов

РАН -- Российская академия наук

РГАДА (ЦГАДА) -- Российский государственный архив древних актов (Центральный государственный архив древних актов) (Москва)

РГБ (ГБЛ) -- Российская государственная библиотека (Государственная библиотека СССР им. В.И. Ленина) (Москва)

РИО -- Русское историческое общество (Санкт-Петербург)

РНБ (ГПБ) -- Российская национальная библиотека (Государственная Публичная библиотека им. М.Е. Салтыкова-Щедрина) (Санкт-Петербург)

ТОДРЛ -- Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинский Дом) Российской академии наук

Тромонин -- Тромонин К. Изъяснение знаков, видимых на писчей бумаге... М., 1844.

Участкина -- Uchastkina Z.V. A History of Russian Had Paper-mills and their Watermarks. Hilversum, 1962.

Черчилль -- Churchill WA. Watermarks in Paper in Holland, England, France etc., in the XVII and XVIII Centuries and their Interconnections. Amsterdam, 1935.

ЧОИДР -- Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете

Оставить комментарий Лукьянов Иоанн (yes@lib.ru) Год: 1703 Обновлено: 11/01/2012. 1816k. Статистика. Описание: Публицистика, Религия, Путешествия Путешествие Иллюстрации/приложения: 5 штук.	Скачать FB2 Оценка: *8.585** Ваша оценка:

Лукьянов Иоанн Хождение в святую землю московского священника Иоанна Лукьянова (1701-1703)

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ

* * *

Приложения

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

БИБЛИОГРАФИЯ

СЛОВАРЬ

Лукьянов Иоанн
Хождение в святую землю московского священника Иоанна Лукьянова (1701-1703)

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***