Усачъ. Повѣсть П. Фурманна. Санктпетербургъ. 1846. Въ тип. Фишона. Въ 16-ю д. л. 247 стр.
Личность героя этой повѣсти довольно-блѣдна и неопредѣленна, и авторъ, вѣроятно, самъ сознавая этотъ недостатокъ, рѣшился снабдить своего героя усами, чтобъ какой-нибудь чертой напечатлѣть его образъ въ воображеніи читателя. Къ-сожалѣнію, и эта мѣра осталась безуспѣшною: по прочтеніи всего разсказа, нельзя не убѣдиться, что усы на лицѣ героя повѣсти нисколько не помогаютъ уразумѣть характеръ того, кому они наклеены. Другая мѣра, употребленная авторомъ для достиженія той же цѣли, отзывается, по нашему мнѣнію, тѣмъ же сознаніемъ: онъ рѣшился придать своему "усачу" какой-то таинственный интересъ, выводя его въ самые критическіе моменты дѣйствія и при необыкновенныхъ внѣшнихъ обстоятельствахъ, наприм., во время бури. Та же неопредѣленность и блѣдность встрѣчается и въ прочихъ дѣйствующихъ лицахъ, такъ-что интересъ повѣсти -- чисто-сказочный.
Усачъ въ юности своей похвасталъ передъ пріятелями, за бутылкой вина, своими успѣхами въ интригѣ съ замужней женщиной. Протрезвись, онъ признался во лжи; но, не смотря на то, хвастовство его было причиной разстройства семейнаго счастія и самоубійства почтеннаго человѣка. Чтобъ загладить свою старую вину, усачъ, по прошествіи многихъ лѣтъ вырываетъ одну замужнюю женщину изъ сѣтей петербургскаго волокиты, который побился объ закладъ съ пріятелемъ, что достигнетъ своей цѣли.
Нѣтъ никакой причины, чтобъ повѣсть, написанная по этой канвѣ, не была прочитана съ удовольствіемъ людьми, ищущими въ повѣстяхъ прежде всего завязки и развязки. Въ "Усачѣ" есть даже нѣсколько довольно-вѣрныхъ замѣтокъ, на которыхъ можетъ остановить вниманіе и тотъ, кто, кромѣ умѣнія запутать и развязать интригу, требуетъ отъ разсказчика немного наблюдательности. Такъ, наприм., у г. Фурманна довольно-вѣрно, если не изображено, то по-крайней-мѣрѣ объяснено, какъ героиня его влюбилась въ своего преслѣдователя единственно въ-слѣдствіе предостереженій и препятствій.