Lib.ru/Классика: Максимов Сергей Васильевич. Кубраки и лабори

БРОДЯЧАЯ РУСЬ ХРИСТА -- РАДИ.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
ТИПОГРАФІЯ ТОВАРИЩЕСТВА "ОБЩЕСТВЕННАЯ ПОЛЬЗА".
БОЛЬШАЯ ПОДЪЯЧЕСКАЯ, д. No 39.
1877.

КУБРАКИ и ЛАБОРИ.

У Геленкиной рощи
Проявилися мощи:
Дайте на покрывало!
Бѣлорусское присловіе.

Странствуя по невеселымъ захолустьямъ Могилевской губерніи, ѣхалъ я изъ города "Горки" замѣчательнаго только тѣмъ, что въ немъ нѣкогда существовалъ земледѣльческій институтъ, превратившійся въ очень скромную земледѣльческую школу, и въ самомъ дѣлѣ имѣются двѣ -- три горки.

Некрупными впечатлѣніями надѣлилъ меня городокъ этотъ; безъ особыхъ пріятныхъ воспоминаній остался онъ теперь назади, заслоненный густымъ лѣсомъ. Съ трудомъ пробивается узенькое полотно дороги посреди непролазныхъ трущобъ этого бѣлорусскаго лѣса, вѣками выроставшаго на сочной почвѣ безъ всякихъ помѣхъ, и выходитъ въ поле, закиданное камнями, подъ защитой которыхъ ютится тщедушная рожь.

Затѣмъ опять лѣсъ и опять -- не всегда лугъ и поле, а вѣрнѣе болото, которыми,-- какъ извѣстно, и въ самомъ дѣлѣ несомнѣнно,-- съ сокрушительнымъ избыткомъ засыпана эта мокрая, лѣсистая страна -- Бѣлоруссія.

На встрѣчу намъ, въ одномъ мѣстѣ, вышло такое болото версты на четыре поперекъ, верстъ на 10 въ длину, съ непріятнымъ кислымъ запахомъ. Это не бата (топь), не багниво или нажма (топкое мѣсто), не наспа (болотная росль, болотный лѣсокъ) или нимяреча (заваленное валежникомъ мокрое мѣсто), а подлинное болото, какъ мы привыкли понимать его въ Россіи съ одной лишь разницею въ произношеніи, болото не только съ дрягвами -- вѣчно дрожащими топкими мѣстами,-- трясовинами и вѣтрами -- совсѣмъ непроходимыми мѣстами,-- но и съ тванями, иловатыми топями, глубиною иногда до трехъ аршинъ, на которыхъ уже ничего не растетъ, и изъ которыхъ продолжаютъ сочиться подземные ключи. Тамъ и аржи -- мѣста съ накипѣвшею ржавчиною болотныхъ рудъ и желѣзной окиси и мшары -- мѣста, поросшія мохомъ и кочками, и крутѣи -- водовороты и иная болотная благодать и разновидность, на названіе которыхъ бѣлорусское нарѣчіе на столько же, по закону необходимости, богато на сколько богаты, напримѣръ, названія водоизмѣненій приморскихъ, береговъ на сѣверѣ, лѣсистыхъ мѣстностей въ срединѣ Россіи, разновидностей горъ, долинъ и уступовъ на востокѣ Россіи и въ Сибири, и т. п.

Мѣстами спопутное намъ болото успѣло просохнуть и превратиться въ луговины, на которыхъ поставлены стога съ сѣномъ и ростетъ ситникъ (трава похожая на мелкій тростникъ) -- охотно употребляемый бѣлоруссами на постели. Налугахъ маленькіе ростомъ бѣлоруссы -- мужики и малые ребята -- убираютъ сѣно: мечутъ не въ стога, а въ копенки; большіе ворочаютъ, мальчики возятъ домой. Подпоясавши рубашку веревочкой и обвязавъ голову полотенцемъ, жнутъ рожь бабы, еще болѣе маленькія ростомъ, чѣмъ мужщины.

Дорога наша кое-гдѣ идетъ гатью, но всего чаще по свѣже-набросаннымъ ветламъ. Вмѣсто мостовъ встрѣчаются лишь признаки таковыхъ и, вопреки правилу русскихъ почтовыхъ дорогъ, словно торжествуя побѣду, дорога взбирается на мельничную плотину, выстроенную частнымъ лицомъ про себя, вовсе не для подобныхъ неожиданныхъ цѣлей. Маленькіе мужички на маленькихъ лошадкахъ и телѣгахъ могли проторить дорогу лишь очень узенькимъ полотномъ (сравнительно съ общерусскими). Малое движеніе на немъ съ рѣдкостнымъ встрѣчнымъ обездолило дорогу еще тѣмъ, что проложило только одно узкое полотно и дѣлаются два лишь тамъ, гдѣ надобятся объѣзды. Во многихъ мѣстахъ битая дорога совсѣмъ заросла травой -- и давно. Въ иныхъ мѣстахъ, среди самой дороги, выросли густые кусты,-- могучая сила природы одолѣла безсильнаго человѣка. Въ отчаяніи онъ опустилъ руки, опустился самъ и запустилъ все кругомъ себя, время отъ времени просыпаясь только для мелкихъ и. ничтожныхъ починокъ и поправокъ, а не для энергической коренной перестройки, какъ бы слѣдовало. Вотъ на томъ мѣстѣ, гдѣ произошли разстани, т. е. встрѣтились двѣ дороги, по древнему русскому обычаю,-- на такомъ крестцѣ выстроилась часовенка съ неизмѣннымъ рѣзнымъ распятіемъ.

На этотъ разъ, около него поставлены двѣ рѣзныя изъ досокъ фигуры, имѣющія изображать двухъ Марій; одну перегнуло вѣтромъ -- и никто не поправитъ. Нарисованному распятію и признаковъ нѣтъ; дожди загноили и вѣтры зачернили всѣ фигуры до такой степени, что лучше было бы, когда бы ихъ совсѣмъ тутъ не было. Запущенность и уныніе на каждомъ шагу навязчиво бросаются въ глаза, и наводятъ сумрачныя думы, для которыхъ много простору. Бѣлорусскій ямщикъ не развлечетъ: онъ не поетъ пѣсенъ и не разговариваетъ; онъ весь углубленъ въ себя и, разбуженный настойчивыми вопросами, является плохимъ толкователемъ видѣннаго:

-- Отчего трудныя работы дѣлаютъ у васъ бабы, а легкія мужики?

-- Мужики къ жнитву не привычны. За бабой у насъ еще крбена, пряжа. Потому ей и цѣна такая малая.

-- Да вѣдь она, стало быть, больше мужика работаетъ?....

-- Ну, такъ вѣдь она и податей не платитъ.

Затѣмъ опять, помолчавъ очень долгое время, говоритъ бѣлоруссъ:

-- Баба хороша тѣмъ, что когда мужикъ придетъ въ избу -- изба теплая: баба вытопила.

Онъ замолчалъ надолго: тряхнуло насъ такъ, что онъ чуть не соскочилъ съ козелъ. Меня метало изъ стороны въ сторону еще очень долго все по той же ломаной дорогѣ, которая то брела по оврагу, то поднималась на гору и награждала тутъ и тамъ толкотней по болотистымъ накатамъ и безтолково разбросанному фашиннику. Вотъ наконецъ и станціонный домишко, до невозможности безобразный. При этомъ онъ такъ стоитъ подъ крутой горкой, что разбѣжавшихся лошадей трудно остановить у крыльца, а шальная дорога то и дѣло заворачивается, вертится, кубаремъ бѣжитъ подъ гору. Для того, чтобы попасть на станціонное крыльцо, надо проѣхать его мимо и опять вернуться назадъ на гору.

-- "Вотъ и у рай пріѣхали, замѣтилъ ямщикъ, силясь острить, и добавилъ:

-- Изъ пекла (совершенно справедливо) у самый рай пріѣхали.

При этомъ онъ вяло улыбнулся.

Дѣйствительно, мы пріѣхали въ селеніе Рай, названное такъ потому, что и сосѣдній фольваркъ носитъ это сильное и краснорѣчивое названіе, ничемъ собственно не оправдываемое, и усвоенное мѣстности, вѣроятно, какимъ-нибудь затѣйникомъ и шутникомъ-паномъ.

Впрочемъ, въ Могилевской губерніи есть еще одинъ Рай да три Раевки, одна Раевщина. Сейчасъ за тѣмъ Раемъ, гдѣ я мѣняю лошадей по дорогѣ -- въ контрастъ -- деревня Чортово, стоящая въ ущельѣ и въ мѣстности очень скучной. Но этотъ Рай -- не цѣль нашей поѣздки. Цѣль еще впереди на цѣлый перегонъ.

Порѣдѣли лѣса, обѣщая скученныя селенія, и наконецъ они совсѣмъ исчезли, когда селенія чаще и чаще стали выбѣгать на встрѣчу и виднѣться во множествѣ съ обѣихъ сторонъ; сбиваются въ группы и какъ бы силятся тяготѣть къ ближнему, большому и сильному центру, который въ этихъ случаяхъ охотливо подозрѣвается.

Кое-гдѣ виднѣются рощи, большею частію сплошныя липовыя, искуственно насаженныя при усадьбахъ. Одна роща стоитъ дубовая, нарочно сбереженная и бережно охраняемая. Усадьбами или фольварками испрорѣзаны всѣ окрестности.

-- Тутъ, что ни хата, то и панъ,-- объясняетъ ямщикъ.

Селенія эти -- околицы, нѣкогда основанныя для ополяченія края и населенныя шляхтой.

Но вотъ, не доѣзжая 12-ти верстъ, на высокой горѣ, выясняется красивый городъ, даже бѣлѣющій церквами, что большая рѣдкость въ уѣздныхъ бѣлорусскихъ городахъ.

Эта цѣль нашей поѣздки -- городъ Мстиславль, превратившійся на бѣлорусскомъ языкѣ въ Амциславъ (по тому же закону, какъ изъ орловскаго Мценска сталъ Амченскъ). Мстиславль -- городъ почтенной древности, одно изъ первыхъ заселеній края, укрѣпленный въ тѣ времена, когда русскіе князья не придерживались еще христіанскихъ именъ, а назывались, по старой привычкѣ, народно-славянскими.

Укрѣпилъ селеніе городомъ и далъ городу имя своего сына -- Мстислава смоленскій князь Романъ Ростиславичъ раньше 1180 года.

Впрочемъ, не для археологическихъ развѣдокъ и раскопокъ мы сюда пріѣхали, хотя въ бѣдной впечатлѣніями бѣлорусской странѣ стараемся взять все, что дадутъ.

Охотно идемъ на встрѣчу этихъ подачекъ. Онѣ на первыхъ шагахъ и на первыхъ порахъ во всякомъ городѣ и мѣстечкѣ всего западнаго края однѣ и тѣ же, какъ заказныя. Пройти мимо нельзя, потому что очень навязчивы, и у насъ, въ Великороссіи, вовсе неизвѣстны. Первый знакомый -- еврей и первый разговоръ неизбѣжно съ нимъ, когда бы ни пріѣхали -- положимъ вечеромъ, какъ случилось со мною во Мстиславлѣ.

Не успѣлъ я отыскать гвоздь, чтобы повѣсить запыленное пальто, какъ въ полуотворенную дверь классическимъ полуоборотомъ, столь всѣмъ извѣстнымъ даже по александринской сценѣ, уже протискивался еврей съ предложеніемъ.

-- Послать не надо ли куда?

За нимъ другой съ новыми услугами:

-- Булокъ не надо ли? (Онъ видѣлъ какъ третій еврей, факторъ постоялаго двора, самоваръ раздувалъ).

-- Баранокъ не угодно ли?

Это уже третій. Для удобства мучить пріѣзжаго трудъ раздѣленъ: одинъ булочникъ съ бѣлымъ хлѣбомъ, другой, исключительно, съ одними баранками, которыя, кстати сказать, евреями, искусившимися на національныхъ прѣсныхъ хлѣбахъ, пекутся очень вкусными, не хуже историческихъ валдайскихъ.

Когда принесли самоваръ, евреи-продавцы дали отдохнуть.

Убрали самоваръ -- новое предложеніе услугъ новыми торговцами; новыя мученія.

Отъ одного:

-- Спички.

Отъ другого:

-- Золотыя и серебряныя вещи, такъ купить на выборъ и на деньги или помѣнять на что нибудь.

Опять:

-- Спички! Не надо спичекъ,-- такъ дайте заробить что-нибудь (на этотъ разъ не христа-ради, а "на сабасъ").

-- Что-то долго не является еврей съ матеріями шерстяными, московскими, и матеріями шелковыми?

Вотъ и онъ: есть у этого, сверхъ того, еще ленты шелковыя.

Впрочемъ онъ собственно пришелъ затѣмъ, чтобы по системѣ Бобчинскаго сказать, что есть-де такой магазинъ съ такими товарами. Понадобятся они -- не ходите къ другимъ. У него еще братъ есть. У брата: сыръ, чай, сахаръ -- все есть, все самаго лучшаго сорта; самъ за товаромъ ѣздитъ, самъ его выбираетъ.

-- Можетъ календарь на новый рокъ требуется?-- спрашиваетъ въ дверяхъ Богъ знаетъ который мучитель.

-- А впрочемъ и этотъ о товарѣ не хлопочетъ, а не дадите ли и ему что нибудь заработать.

Къ вечеру обыкновенно продавцы стихаютъ.

Спустились на землю и городъ Мстиславль глухіе темные осенніе сумерки.

Пора ложиться спать и отдыхать послѣ мучительно-тряской и скучной дороги. Сейчасъ дверь заложимъ крюкомъ и пусть хоть лбомъ бьются объ нее неустанные мучители.

Однако мысль наша уже предугадана, и крючка мы наложить не успѣли.

Скрипнула дверь и полуотворилась. Влѣзъ еврей "съ пачками папиросъ" и, получивши отказъ, не уходитъ, а напротивъ, весь протискивается въ дверь. Стало быть, не въ папиросахъ тутъ дѣло. Объ нихъ онъ также особенно не хлопочетъ.

-- Можетъ, такъ не надо ли вамъ чего?

Онъ лукаво улыбается и подмигиваетъ.

Вотъ собственно какого стола онъ начальникъ, какія дѣла вѣдаетъ, и за какими справками ходятъ къ нему. Это одинъ изъ любимыхъ еврейскихъ заработковъ.

Предлагая товаръ, комиссіонеръ старается выхвастаться имъ до возможной степени добротъ и красотъ.

Когда вы уже прогнали одного, по всѣмъ вѣроятіямъ, послѣдняго, когда дверь на крюкѣ, и вы въ постели,-- сквозь полудремоту можно услышать еще не одинъ разъ, какъ шевелятъ ручкой двери другіе поставщики и комиссіонеры, вѣроятно, все того же однороднаго живого товара.

На другой день, вамъ, на свѣжую память, полнѣйшій просторъ для размышленій на вчерашнія вечернія темы, напомнить о которыхъ не замедлятъ тотчасъ же, какъ только вы составили ноги съ постели и не надѣли еще сапоговъ:

-- Постричь, побрить не угодно ли?

Вотъ у него черезъ плечо и кожаная сумка съ орудіями и принадлежностями ремесла.

-- Мыло съ духами заграничное.

Опять: "булки"; затѣмъ "баранки"; галстуки, перчатки: все, надо замѣтить, розыгрывается какъ бы по нотамъ, т. е. въ порядкѣ и строгой постепенности вашихъ утреннихъ занятій и надобностей. Будете вставши, умываться, чай пить, собираться съ визитами или просто осматривать городъ. Можете въ дорогѣ растеряться, забыть чѣмъ-нибудь запастись изъ необходимаго, и т. под.

Вотъ, не угодно ли: все это вамъ принесли и охотно предлагаютъ.

И въ самомъ дѣлѣ будетъ: пора поставить докучную квартиру, которая успѣла достаточно-очевидными доказательствами убѣдить васъ въ томъ, какая тамъ, за стѣнами этого дома, живетъ непокрытая бѣдность, крупная нужда, которая вынуждена такъ громко и настойчиво кричать за себя. До того нужда эта крупная, что одинъ случайный проѣзжій способенъ стать соблазномъ и приманкою для двухъ десятковъ бѣдняковъ, и около этого временнаго заѣзжаго группируется цѣлый базаръ. Если не покупаете, дайте хоть такъ заработать какую-нибудь копѣйку. Этимъ только вы спасаете себя отъ дальнѣйшихъ навязчивыхъ предложеній, и даете нѣкоторое утѣшеніе истинно-неимущему, оборваному и общипаному.

Посмотрите, какъ суетливы улицы, какъ кишатъ по нимъ мужчиныевреи, бѣгая такъ скоро, что положительно сверкаютъ пятки, машутся фалды долгополыхъ сюртуковъ и свѣтятся на солнышкѣ ихъ камышевыя, наведенныя лакомъ, палки въ рукахъ.

"Жидки" съ равнаго утра до поздняго вечера мечутся по улицамъ, какъ угорѣлые, чтобы нажить лишную копѣйку. На бѣду, завтра шабашъ (праздникъ), въ который самый бѣдный и оборванный еврей не откажетъ себѣ въ сладкомъ кусочкѣ, въ лишнемъ блюдѣ за обѣдомъ. Женщины сидятъ на лавкахъ и зазывными криками мучатъ неотвязчивѣе и неистовѣе, чѣмъ знаменитая ножевая линія московскаго гостинаго двора.

Въ одной такой еврейской лавкѣ дѣйствительно понадобилось мнѣ что-то купить и полученную сдачу вздумалось отдать вертѣвшемуся тутъ кудрявому, красивому ребенку: надо было видѣть радость матери, восторгъ вспыхнувшаго краской ребенка! Мать о такой щедрости поспѣшила даже выхвастаться сосѣдкѣ, которая въ свою очередь позавидовала дѣвочкѣ: "вотъ-де сегодня и ты нажила!". И долго всѣ провожали меня глазами, и гладили счастливую малютку по кудрявой, красивой головкѣ.

Прохожу мимо дома съ открытымъ окномъ, и лишь только я поровнялся съ нимъ, у окна стоитъ уже еврей, который тотчасъ же поспѣшилъ снять съ головы ермолку и тотчасъ же заговорилъ:

-- Не надо ли вамъ злотыхъ? (деньги мѣнять).

-- Не надо.

-- Не сшить ли вамъ что? Починка какая не требуется ли?

Все это онъ проговорилъ такъ быстро, что я не успѣлъ еще медленными шагами пройти мимо его утлой, полуразвалившейся хаты.

Но успѣлъ я полюбоваться и пожалѣлъ, что не владѣю кистью,-- передъ мною стоялъ характерный типъ бѣдняка-еврея: на ногахъ клѣтчатые, полинялые и заношенные штаны, оканчивающіеся бахромой выше сапогъ; сверху такая же рваная жилетка. Изъ-подъ ермолки торчатъ запрещенные и преслѣдуемые пейсы и клиномъ вывѣтрившаяся бороденка; на ногахъ тоже запрещенные башмаки.

II.

Вотъ какими невеселыми впечатлѣніями встрѣчаетъ насъ городъ, вчера издали показавшійся намъ очень красивымъ, а теперь вблизи -- очень бѣдный, хотя повидимому порядочно обстроенный.

Городъ бѣднѣетъ въ особенности въ еврейскомъ населеніи: многіе отсюда успѣли уже выбраться въ Россію отъ недостатка средствъ къ жизни, въ Крымъ, на Волгу, да и не пересчитаешь, кто куда выбрался. Мстиславль -- какъ и всѣ прочіе бѣлорусскіе города -- бѣднякъ безвыходный, особенно съ тѣхъ поръ, какъ ослабѣла нѣкогда шумная и веселая, ближняя ему ярмарка въ Хославичахъ, и самъ онъ до тла (въ 1858 году) погорѣлъ. Послѣ пожара, онъ сталъ гораздо хуже и очень туго исправляется: остовы каменныхъ домовъ такъ и стоятъ неисправленными, а на крышѣ сгорѣвшаго и полуразрушеннаго костела успѣлъ даже вырости кустарникъ.

Впрочемъ, всѣ эти внутренніе недостатки не умаляютъ достоинства и красоты наружныхъ видовъ, открывающихся глазамъ съ городскихъ горъ, и особенно съ той, которая называется Замковой. Видъ отсюда -- на широкую долину, образованную рѣкой Вехрой, текущей въ Сожъ. Лѣса порядочно-таки опустошены и горизонтъ очень расширенъ, но сильная растительность взяла свое и пустила новыя березовыя рощи. Такихъ видно съ горы очень много; таковыя же завязались вездѣ тамъ, гдѣ обсохли болота и красиво зеленѣютъ во всѣхъ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ устроились закутанные въ зелень панскіе фольварки.

Около одного фольварка сохранился дубовый лѣсокъ, а липовыя рощи всегда указываютъ на тѣ мѣста и земли, которыя принадлежали ксендзамъ. Такихъ очень много.

Лента Вехры прихотливо извивается по долинѣ и оживляетъ всю эту красивую окрестность въ такой степени, что можно нѣсколько разъ сряду, на эту Замковую гору, возвращаться и любоваться вновь съ обѣихъ точекъ зрѣнія: и какъ на прелестную мѣстность, одну изъ наилучшихъ во всей губерніи, и какъ на замѣчательную твердыню, способную постоять за себя при древнихъ способахъ осады и обороны. Она, впрочемъ, нѣсколько разъ и отстаивалась отъ московскихъ войскъ, когда западная Русь отошла къ Литвѣ. Выведены Мстиславскія укрѣпленія всѣ въ сѣверо-восточную сторону,-- стало быть прямо противъ Москвы. На крѣпость твердыни положились жители и въ то вреяя, когда царь Алексѣй принялъ подъ свою защиту угнетенную Малороссію, послалъ на Литву войска, успѣлъ отнять Смоленскъ, Витебскъ, Полоцкъ, Выховъ, Шиловъ: мстиславцы, не принимая этого въ разсчетъ, на крутыхъ горахъ своихъ вздумали упорно сопротивляться. Они раздражали воеводу русскаго, князя Трубецкаго, и когда изнемогли въ силахъ и покорились,-- были всѣ изрублены съ такимъ ожесточеніемъ, что это событіе осталось въ памяти народа подъ названіемъ трубецкой сѣчи (рѣзни), а за мстиславцами современными осталось прозвище недос&#1123;ковъ (потомковъ недобитыхъ) -- вотъ уже на третью сотню лѣтъ послѣ историческаго событія.

Слѣдомъ за историческимъ преданіемъ и, не сходя съ Замковой горы,-- вблизи и воочію живой историческій памятникъ; величественный каменный древній католическій костелъ. Выбралъ онъ для себя самое лучшее, красивое мѣсто, несомнѣнно въ то время, когда католичество здѣсь начало хозяйничать съ рѣшительностью и ставило въ самыхъ отдаленныхъ православныхъ странахъ (на окраинахъ ихъ) передовые свои посты въ противоборство и противодѣйствіе. На сѣверѣ Могилевской губерніи, въ мѣстечкѣ Обольцахъ, поставленъ Ягелломъ первый по времени въ Бѣлорусскомъ краѣ римско-католическій костелъ еще въ 1387 году,-- а вотъ и второй Мстиславскій на восточной окраинѣ Литовскихъ земель.

Громкій гулъ органа этого второго костела сильно и торжественно разносится на весь околодокъ. По четыре раза въ день, неустанно и ежедневно совершаются здѣсь церковныя службы, и одна продолжается ровно два часа (съ 8 до 10). Въ церкви на стѣнѣ -- изображеніе (al fresco) событій, прославившихъ костелъ.

На одномъ совершается приступъ къ городу: направо вырисовывается гора, та самая, которая слыветъ подъ именемъ Замковой, и на ней, какъ голубокъ, бѣлая православная церковь (теперь уже тутъ не существующая) {Передовые костелы сдѣлали свое дѣло; теперь въ Мстиславлѣ 7 церквей, прежде было 14. Не досчитываются завѣдомо шести: Спасской, Никольской, Ивановской, Троицкой, Ильинской и Богословской. На Замковой горѣ вѣроятно бала Никольская; на Дѣвичьемъ городкѣ Ильинская.}; налѣво, уголъ зданія -- того самаго костела, который теперь остановилъ насъ на пути по городу. Между православною церковію и костеломъ батарея изъ 4--5 шведскихъ пушекъ и при нихъ два рыцаря въ шлемахъ съ перьями и въ кольчугахъ. Отъ горы заходятъ войска точно въ такихъ же шишакахъ, которые при насъ выкопаны были въ Могилевѣ въ горѣ, называемой Костернею. По церковной горѣ въ разныхъ направленіяхъ катятся бревна -- послѣдніе слѣды и остатки защиты противъ враговъ. А вотъ на второй (лѣвой отъ входа) картинѣ и самая драма -- избіеніе ксендзовъ у дверей этого костела, очень похоже изображеннаго, хотя изображеніе мечей и бритыхъ головъ съ клочками волосъ по краямъ значительно попортилось. На этотъ разъ Шведы Карла XII мало на шведовъ похожи, согласно словамъ преданія. Краски очень полиняли, а въ другихъ мѣстахъ просто полопались.

Самый органъ, подъ звуки котораго мы переносились воображеніемъ въ старину,-- расшатался отъ долговременнаго и частаго употребленія до такой степени, что сильно стучитъ и вводитъ новые непріятные и ненужные звуки, безцеремонно заглушающіе пѣніе. Да и костелъ уже порядочно позастоялся, и все это въ виду того, что на іезуитскомъ сгорѣвшемъ и заброшенномъ костелѣ выросли деревья, а противоположный ему костелъ на той же площади преобразованъ въ православную церковь, принадлежащую Николаевскому монастырю.

Не значитъ ли это, что католическіе передовые посты забрались слишкомъ далеко, и жили -- не тужили при искусственной поддержкѣ; а приняли подгнившія подпорки, и зданіе либо надтреснуло и стало разваливаться, либо и совсѣмъ рухнуло.

Я заходилъ въ костелъ нѣсколько разъ, и молельщиковъ больше 5--6 человѣкъ не видалъ, считая старухъ, изъ которыхъ одна совершенно пластомъ (крыжемъ) лежала на полу и цѣловала кирпичи, порядочно-таки выбитые ногами. Двѣ были безсмѣнныя и обѣ нищенки въ качествѣ представительницъ мѣстнаго католичества, къ которому впрочемъ очень много принадлежитъ окольной шляхты и землевладѣльцевъ. Тѣмъ не менѣе, костелъ, вмѣстѣ съ другими, сдѣлалъ свое дѣло и успѣлъ ввести въ православный обычай и народную жизнь очень много такого, что не скоро и не такъ легко искоренятъ новые ревнители русскаго дѣла и вѣры.

Однако не о томъ теперь и здѣсь рѣчь наша.

Поспѣшимъ отъ этого памятника, принадлежащаго уже исторіи, къ другимъ древностямъ, наиболѣе солиднымъ и почтеннымъ.

Въ той же красивой долинѣ, которая прорѣзается Вехрой и стелется подъ высотами Замковой горы, верстахъ въ 2--3 отъ города, бѣжитъ въ рѣку такъ называемый Черный Ручей, въ водѣ котораго накопляется достаточное количество грязи. Грязью мажутъ глаза. Источникъ чествуютъ и боготворятъ бросаніемъ въ него денегъ; творятъ приношенія по древнему способу и съ тѣхъ самыхъ поръ, когда предки Бѣлоруссовъ, Кривичи, вѣровали въ источники, боготворили лѣса. Ботъ подлинная древность и древняя вѣра, черезъ тысячелѣтіе дожившая до насъ въ неприкосновенности и въ такой цѣлости только въ одной Бѣлоруссіи.

Такихъ святыхъ мѣстъ, обыкновенно въ ложбинахъ, подъ горами, надъ чистыми ключевыми источниками, цѣлыя сотни сохраняются въ различныхъ мѣстахъ Бѣлоруссіи, и всѣ посвящены Пятенкѣ (древнему богу женскаго пола), на мѣсто которой во времена христіанства устроены часовни Параскевѣ-Пятницѣ. Въ большей части изъ нихъ сохраняются всегда очень старинныя изваянія св. мученицы изъ дерева и всегда очень грубой работы тѣхъ далекихъ временъ, когда не вѣдали долота и скобля, еще кое-какъ владѣли топоромъ и то невсегда желѣзнымъ. Плоскіе лики такихъ изваяній съ трудомъ напоминаютъ что-либо человѣческое, но сплошь и рядомъ увѣшаны всякаго рода приношеніями, отъ серебряныхъ вещицъ до полковыхъ лентъ и кусковъ холста. Всѣ такія, отъ глубокой старины священныя, мѣста носятъ старинное, вездѣ забытое славянское названіе, ни къ чему уже больше и по Бѣлой Руси не примѣняемое,-- названіе прощи, и "идти на прощу", значитъ въ крестномъ ходу на святое мѣсто, а "идти якъ на прбщу якую", значитъ идти веселой толпой на дѣвичье гулянье. Извѣстное дѣло: дѣвичьи хороводы и пляски натаптываютъ не только здѣсь, но и вездѣ на Руси, всѣ святыя и почтенныя мѣста, и притомъ съ большимъ усердіемъ именно въ тѣ самыя времена, на которыя указаны у древнихъ кривичей и новгородцевъ съ полянами дни празднованія въ честь боговъ.

На Мстиславскую прощу нѣкогда, во времена борьбы съ католичествомъ, когда энергически заводились православныя братства, ходилъ народъ многолюднымъ крестнымъ ходомъ (давно вышедшимъ изъ обычая). Мстиславскія православныя дѣвушки ходили пѣть пѣсни, водить хороводы и другія древнія прародительскія игры, на такъ-называемый Дѣвичій городокъ, на Троицкую гору (Кладбищенскую) и еще на одно мѣсто на такъ-называемомъ Подолѣ (т. е. узкомъ побережьѣ р. Вехры, отдѣляющемъ ее отъ городскихъ горъ, по тому же примѣру, какъ на Кіевскомъ подолѣ, на Могилевскомъ и друг. под., на этихъ мѣстахъ первоначальныхъ заселеній).

Дѣвичій, дѣвій, а можетъ быть нѣкогда и просто дивій (отъ дивъ -- божество), городокъ -- такой же примѣчательный остатокъ укрѣпленія, какъ и замокъ, но гораздо меньше объемомъ и нижеобращенный однако въ туже сторону, на рѣку Вехру, стоящій въ долинѣ, отдѣльно отъ городскихъ возвышенностей. Тутъ и тамъ возвышенія имѣютъ одинаковый видъ съ приподнятымъ, вышенасыпаннымъ однимъ краемъ и покатымъ другимъ: первый конечно противъ непріятеля, второй подъемный къ своимъ. Кругомъ того и другого возвышенія насыпаны валы: на замкѣ хорошо сохранившійся, на Дѣвьемъ городкѣ -- гораздо хуже: время почти сравняло ихъ съ площадкой возвышенія, давая вѣроятіе предполагать, что укрѣпленіе городка очень подержанное, старѣе замковаго. Къ тому же и народъ сохранилъ преданіе, что гору Дѣвью натаскали фартуками дѣвки-богатырки, засыпая могилу богатыря добраго молодца, всѣми ими оплаканнаго. Потомъ, на горѣ этой, въ урочный день, богатырки-дѣвки творили по немъ тризну, дѣлали всякія игрища. Вотъ и слѣды кривичей.

Тутъ и теперь, какъ растаетъ снѣжокъ, нынѣшнія горожанки въ шубейкахъ поютъ веснянки, пляшутъ, играютъ, просо сѣютъ, ленъ топчутъ; ребята играютъ въ свинку. Съ возвышенія этого одинъ только спускъ, направленный въ сторону Подола -- первоначальнаго мѣста Мстиславскаго поселенія. Во всѣ другія стороны горка опускается круто, напоминая собою ванну обычной, всѣмъ знакомой формы. Къ тому же, среди площадки, глубокая выемка, такая же, какъ и на замкѣ, только значительно меньшая. Замковая впадина образованная нарытыми валами съ хорошо сохранившимися амбразурами или впадинами, разрыта теперь огородами и обставлена семью избушками на курьихъ ножкахъ, принадлежащими отставнымъ солдатамъ и построенными въ очень недавнее время. Площадка на столько большая, что могла вмѣстить и Никольскую церковь, которую мы видѣли раньше на костельной картинѣ, и княжескій дворъ съ приспѣшнями. Солдаты, копавшіеся въ огородахъ своихъ, откопали сѣдло, совершенно сгнившее съ перержавѣвшимъ желѣзомъ. Во многихъ мѣстахъ отрывали гробы.

Площадка Дѣвьяго городка на столько однако широка, что на ней могла установиться небольшая церковь,-- конечно исчезнувшая церковь Ильи вотъ по какому соображенію {Мѣста другихъ исчезнувшихъ церквей довольно ясны: Троицкой -- на Кладбищенской горѣ, Ивановской -- на землѣ причта и т. д.}.

На всѣхъ возвышенныхъ мѣстахъ, круто оступающихся въ воду, (какъ въ данномъ случаѣ на Дѣвичьемъ городкѣ), по свидѣтельству нашихъ лѣтописей, ставили славяне изваяніе своего верхов. наго бога грома, Перуна -- покровителя земледѣлія и семейной осѣдлости. Когда приходила на его честь и славу невзгода, катить его въ воду было недалеко и нетрудно. Вотъ почему развѣнчанный богъ всегда уплывалъ по рѣкѣ и народъ бѣжалъ за нимъ по Подолу, прося его "выдыбать" изъ воды. Въ Кіевѣ онъ послушался (на томъ мѣстѣ теперь Выдубецкій монастырь). Въ другихъ мѣстахъ, гдѣ не брала его сила, объ немъ забывали, на мѣстѣ свергнутаго бога ставили православную церковь и посвящали ее пророку Иліи, который и до сихъ поръ, по народному суевѣрію, производитъ громъ колесницею и низводить молнію отъ копытъ своихъ огненныхъ коней. Въ Бѣлоруссіи до сихъ поръ нѣтъ иного названія для молніи, какъ пёрунъ. А между тѣмъ, по сказаніямъ лѣтописи, въ Кіевѣ самая первая христіанская церковь Ильи, въ Черниговѣ и Полтавѣ -- также. Въ Кричевѣ, сосѣднемъ Мстиславлю мѣстечкѣ, Ильинская церковь также на отдѣльной горѣ, круто оступающейся въ воду р. Сожа; также и въ г. Могилевѣ на Днѣпрѣ, во Псковѣ надъ Великой, вездѣ, гдѣ только населеніе города самое древнее. Для бѣлорусскаго края, это неизмѣнный законъ, который мы теперь не развиваемъ подробно: пора выходить изъ трущобъ сѣдой старины и изъ Мстиславскаго захолустья-оврага, застроеннаго лачугами крайней мѣщанской бѣдности, на гору, въ городъ. Здѣсь ждутъ насъ болѣе современныя и свѣжія впечатлѣнія.

Полюбуйтесь.

Мы попали на ту сторону города, гдѣ въѣздъ во Мстиславль изъ торговаго мѣстечка Хославичъ и изъ окрестностей, гдѣ разбросано наибольшее количество деревень. На улицѣ, вблизи самой дороги, стоитъ большой точильный камень, предлагающій услуги тѣмъ, кто мимо идетъ, поточить топоры, косы, ножи: нечего хлопотать и искать точильщиковъ по городу. Точитъ еврей и собираетъ деньги.

Вотъ и шинокъ, а подлѣ продавецъ бубликовъ: выпить и закусить не угодно-ли? И тутъ и тамъ конечно евреи.

-- Чи не надо ли лошадь подковать?

Вотъ для этого три кузнецы.

-- Что продаешь,-- покажи! Что везешь въ городъ?

Для этой перекупки и поселились на этомъ въѣздномъ краю города (какъ и во всѣхъ) евреи цѣлымъ десяткомъ домовъ.

-- Куда торопишься?-- подожди; вотъ поди выпей, а потомъ потолкуемъ. Я тебя угощу, и деньги за тебя заплачу.

На нашихъ глазахъ сѣдой плутъ оплелъ молодаго парня, и толковалъ недолго. Постояли -- торговались: еврей 50, мужикъ 85. Еврей надбавилъ, побожился, что на базарѣ цѣна 70 коп.,-- и ѣздить-де не зачѣмъ. Мужикъ сѣлъ на 80 и уперся. Еврей больше 70 не давалъ: мужикъ тронулъ въ гору, во еврей, идя позади телѣги, не выпустилъ его, ухватясь рукою за соблазнительный мѣшокъ съ рожью. Вотъ ужъ и повернули въ сторону,-- къ дому покупателя еврея.

Не доѣзжая до поворота, еврей совалъ въ задатокъ два пятіалтынныхъ: остальныя дома, на дворѣ. Совалъ онъ задатокъ навязчиво и торопливо: съ горы сходилъ рыжій еврей, говорятъ, самый опасный. Онъ уже окликнулъ продавца, но дѣло было кончено.

Я поспѣшилъ объяснить рыжему:-- продано, молъ.

-- Что?

-- Рожь.

-- За сколько?

-- За 80 копѣекъ.

-- Ограбилъ, даромъ взялъ.

Причмокнувъ языкомъ и съ отчаяніемъ махнувъ рукой, поплелся рыжій еврей въ свой домъ, который, какъ и всѣ другіе, по милости такихъ операцій и на такихъ бойкихъ мѣстахъ, снаружи довольно благообразный, свѣтлый и новый.

Европейскіе дома, кромѣ бойкихъ въѣздовъ, заняли теперь середины всѣхъ городовъ. Туземцы-русскіе всѣ вытѣснены на окрайны, и въ такія трущобы, какъ свободна подъ Дѣвичьимъ городкомъ. Города, конечно, отъ этого также не выиграли: историческія Мстиславскія горы застроены отхожими еврейскими мѣстами безъ всякаго покровительства и защиты, и теперь по нимъ не только полазить, но безнаказанно и пройти нельзя.

Также на краю города стоитъ и историческая святыня города Мстиславля, мимо которой также пройти невозможно, потому что она выводитъ насъ уже прямо къ цѣли. Это -- Тупичевскій манастырь, сослужившій свою службу православію на грани съ католичествомъ, вмѣстѣ съ Кутеинскимъ (въ г. Оршѣ), какъ миссіонеръ въ прошломъ. Въ настоящемъ, это -- деревянная развалина, приписанная къ городскому каменному Николаевскому монастырю. Кругомъ Тупичевскаго низенькая каменная ограда и затѣмъ все деревянное и ветхое. Кругомъ церкви обходитъ своеобразная крытая таллерея -- паперть. Три низенькія зданія келій; одна жилая половина съ бальзаминами и геранями на окнахъ; другая запущенная. Въ церкви, рѣжущая глаза бѣдность; торцовый дубовой полъ перекоробило до того, что есть опасность споткнуться и упасть: давно полъ сдѣланъ и сильно выбитъ.

Возвратившись изъ монастыря по узенькой, обсаженной деревьями аллеѣ, въ городъ, увидимъ каменный соборъ, переименованный въ такой изъ полковой церкви, выстроенной на казенныя деньги, а затѣмъ всѣ остальныя приходскія городскія церкви деревянныя. Всѣ пять заветшали, и въ особенности Афапасьевская молитъ о вниманіи и защитѣ: на сгѣнахъ, обитыхъ тесомъ, буквально сидитъ заплата на заплатѣ -- истинное рубище, изъ-подъ котораго даже невозможно распознать, въ какомъ стилѣ задумана была и исполнена эта бѣдная, разрушающаяся церковь. И все это въ виду слѣдующаго, весьма оригинальнаго и серьезнаго обстоятельства.

На томъ краю города, гдѣ стоитъ Тупичевскій монастырь и расположена Казимірова слобода (съ бывшею унитскою, также деревянною и ветхою церковію) выстроилась вторая отдѣльная слободка, не носящая особаго прозванія. При посѣщеніи ея насъ рѣзко поразили дома знакомой великорусской конструкціи, какихъ въ Бѣлорусскомъ краю слыхомъ не слыхать, видомъ не видать. Въ стѣнахъ крупныя бревна, постройка на стульяхъ; прорублены широкія окна по три и по пяти. Подъ крышей опять окно и подъ нимъ классическій великорусскій балкончикъ съ балюстрадной, ни къ чему, какъ извѣстно, непригодный, но тѣмъ не менѣе неизбѣжный. Домъ рѣзко выдѣляется изо всѣхъ остальныхъ полуразвалившихся низенькихъ землянокъ пригородной слободки. Въ бревенчатомъ (а не плетеномъ по бѣлорусскому обычаю) заборѣ тесовыя ворота съ навѣсомъ.

Это -- дома кубраковъ, особаго рода промышленниковъ бѣлорусскаго племени изъ Мстиславскихъ мѣщанъ, занимающихся сборомъ подаянія на церкви по всей Россіи, въ Москвѣ, за Москвой и въ Петербургѣ.

Промыселъ этотъ давній, такъ что до начала и корня его, какъ равно и до корвя слова, выражающаго прозваніе, подлиннымъ путемъ и добраться теперь, за давностію лѣтъ, невозможно. Не смотря однако на то, Мстиславскіе кубраки городскихъ церквей своихъ не поправили, а между тѣмъ занимаются сборомъ денегъ на церкви, кубрачатъ, говорятъ, человѣкъ до пятидесяти. Въ 1865 году, Могилевская консисторія, по наведеннымъ въ ней справкамъ, выдала на имя мѣщанъ сборныхъ книгъ въ пользу церквей Могилевской анархіи 27 и на имя другихъ лицъ 24, итого 51.

Въ 1866 году новыхъ книгъ выдано мѣщанамъ 24

Того-же года и тѣхъ же книгъ другимъ лицамъ 28

Итого 52

Въ 1867 г. первымъ скрѣплено книгъ 25

" " " вторымъ " " 29

Итого 54

При такомъ постоянствѣ цифры можно судить объ устойчивости кубрачества и о твердости основъ, на которыхъ движется это странное, немудреное дѣло

А вотъ и дѣло въ ходу, и книжки въ дѣлѣ по свѣденіямъ канцеляріи спб. Оберъ-Полиціймейстера, обязанной свидѣтельствовать всѣ тѣ изъ нихъ, которыя будутъ потомъ разноситься по столичнымъ дворамъ, показываться и подноситься по петербургскимъ церквамъ и частнымъ квартирамъ. Изъ 580 (среднимъ счетомъ) ежегодно свидѣтельствуемыхъ здѣсь книгъ (иногда одну и туже но два и по три раза въ годъ) въ 1868 году подписано крестьянамъ 208, мѣщанамъ 17. Между фамиліями этихъ мѣщанъ мы встрѣчаемъ двѣ такихъ, которыя хорошо извѣстны во Мстиславлѣ (Голенокъ иХижибскій), но и въ остальныхъ выразились тѣ, которые наглядно свидѣтельствуютъ о томъ, откуда вылетѣли птицы,-- пѣвчія птицы петербургскихъ дворовъ во всякое время дня безъ разбору (чаще впрочемъ послѣ обѣда). {Вотъ для примѣра изъ канцелярскихъ квитъ 1868 года фамиліи мѣщанъ; Голевокъ, Хижинскій, Малій, Погорѣцкій, Бѣлѣзскій, Бочокъ, Титевко, Ассовскій, Реутъ, Рубинковскш, Буранъ, Далецъ, Тумашъ, Левченко, Курбачъ, Ступановичъ, Казакъ, Большой. Изъ крестьянъ: Воронецъ, Химиченко, Склюпа, Дубяга, Бубновскій, Камлыга, Ивашкевичъ, Марценкевичъ, Лысакъ, Мыслакъ, Мишевичъ и Шершень -- всѣ до единаго, и конечно -- всѣ не великороссы.} Прислушаемся къ нимъ и познакомимся съ ними.

Безъ дальныхъ и окольныхъ словъ скажемъ прямо:

Кубарки -- промысловые люди, характерные развѣ тѣмъ только, что народились въ странѣ, гдѣ дремлютъ всѣ промысловыя силы и давно убито въ коренномъ населеніи всякое ремесло, но гдѣ всѣ сплошъ земледѣльцы съ ничтожными оттѣнками промысловыхъ людей для неизбѣжныхъ деіновыхъ домашнихъ надобностей. Кубрачество -- промыселъ самаго грубаго дѣла, самымъ обыкновеннымъ образомъ основанный на коммерческихъ расчетахъ и обставленный однородными же беззастѣнчивыми пріемами. Гдѣ какой товаръ въ ходу, чѣмъ больше торгуютъ, туда и за тѣмъ мы и ѣдемъ.

Издревле въ Великой Россіи велико усердіе не только къ храму Божію, но и къ его благолѣпію. Золотятъ иконостасы, главы и крыши, не забываютъ даже и колокола: не только отливаютъ ихъ съ громкимъ звономъ, но стараются навѣшать такихъ голосистыхъ по нѣскольку. Мало того, навѣшавши множество колоколовъ, подбираютъ ихъ подъ тонъ и заставляютъ звонить такъ умильно и согласно, что напримѣръ въ Ярославскій Ростовъ ѣздятъ слушать изъ Москвы нарочно. На постройки заново большихъ каменныхъ храмовъ у богатаго купечества являются крупныя завѣтныя и обѣтныя суммы. Выдѣляются дни, особо посвящаемые многоразличнымъ подаяніямъ на благотворительныя дѣла, между которыми жертва на церковь полагается самымъ богоугоднымъ дѣломъ. Ни одному просящему на церковное строеніе отказать не хочется, и послѣдняя копѣйка даже крайняго бѣдняка сплошъ и рядомъ звякаетъ на жестяномъ блюдечкѣ сборщика. Ни одинъ трактиръ въ Москвѣ не откажетъ во впускѣ просителя на нужду церковную; одинъ купецъ въ Москвѣ (Ив. Ив. Четвериковъ) собралъ на церкви сѣверо-западнаго края больше милліона. На школу иной не дастъ, надъ богадѣльней задумается: на построеніе же и украшеніе божьяго храма у великорусскаго купечества растоплено сердце и нѣтъ завѣтной копѣйки.

-- Да будутъ очи Твои отверсты на храмъ сей день и ночь -- гласитъ надпись на многихъ изъ московскихъ церквей.

-- Возлюбихъ благолѣпіе дому Твоего отъ юности моея -- отвѣтно гласитъ другая надпись.

За даяніемъ на подобныя дѣла не стоитъ коренной, обезпеченный въ жизни, русскій человѣкъ. Попробовали повѣрить это на дѣлѣ западные русскіе люди, когда началось въ Малой и Бѣлой Россіи гоненіе на православную вѣру и православныя церкви (а мѣстные ревнители всѣ обратились въ католичество, и великіе князья и княгини Литовскіе, и Солтаны, и Ходкевичи, а православныя братства успѣвали собирать только малые рубли). Попробовали первые ревнители сходить за помощью въ православную Московскую Русь и самымъ дѣломъ убѣдились въ томъ, что рука дающаго тамъ, дѣйствительно, не оскудѣваетъ. Сдѣлались хожденія эти обычнымъ дѣломъ. Одинъ выходилъ больше, умѣлъ просить и разсказывать; узналъ подходы, проникнулъ въ тайны благотворительныхъ сердецъ и въ свойства характеровъ благотворителей,-- стало хожденіе это семейнымъ достояніемъ, за смертью счастливаго отца нередаточнымъпреемственнымъ для его сына, потомъ и родственниковъ, а наконецъ и ближнихъ сосѣдей, по справкамъ и наблюденіямъ, и послѣ откровенныхъ разговоровъ.

-- И наше дѣло требуетъ науки,-- наивно замѣтилъ мнѣ одинъ изъ Мстиславскихъ кубраковъ.

-- Весь городъ Мстиславль есть кубракъ,-- откровенно высказывалъ Мстиславскій оберъ-кубракъ, давая намекъ, что теперь всѣ городскіе жители, по родству, принимаютъ участіе въ кубрачествѣ.

Сдѣлалось такимъ образомъ это занятіе привилегированнымъ для цѣлаго города. Объявились въ немъ такіе мастера, что къ нимъ хоть съ заказомъ приходи (да такъ и дѣлывали): лучше никто но сдѣлаетъ. На томъ встали мстиславцы -- и прославились. Кубрачитъеще кое-кто изъ дубровенскихъ (жители мѣстечка Дубровны Оршанскаго уѣзда), да противъ Мстиславскихъ имъ не сдѣлать, особенно съ тѣхъ поръ, какъ въ благочестивый подвигъ вкрались, грѣховнымъ людскимъ дѣломъ, злоупотребленія, и богоугодное занятіе, отъ разныхъ постороннихъ соблазновъ, стало превращаться въ промысловое предпріятіе, съ вознагражденіемъ за личный трудъ, когда, словомъ, стали нанимать кубраковъ и за извѣстное вознагражденіе посылать ихъ на Русь за подаяніями. Ревнителей на такое дѣло нашлось много (даже извѣстны имена многихъ изъ нихъ). На поощреніяхъ недобрыя дѣла возросли и укрѣпились, а подходы и пріемы приняла систему и законченную организацію.

Попробовали положить предѣлъ злу книжками со шнуромъ и казенной консисторской печатью:

-- Попробуй вырвать что написано; попробуй не донести тѣхъ денегъ, которыя указаны въ книгѣ!

Завели книги, но забыли, что грамотныхъ жертвователей на Руси еще очень немного: записалъ бы иной имена на поминовеніе, да писать не умѣетъ, да на ходу и написать нечѣмъ. Изъ иной деревни за чернилами и грамотѣемъ надо бѣжать до села и до самого отца-дьякона. Забыли также и то, что истинно-благочестивые вкладчики стараются жертву свою оставить въ тайнѣ и даютъ правой рукой съ тѣмъ, чтобъ не вѣдала и не видѣла лѣвая. Но такъ какъ многіе и пишутъ (надо же и записать кому-нибудь, чтобы принести что-нибудь), то, чтобы крупныя деньги не вывалились изъ-за пазухи, можно поддѣлать и подсунуть фальшивую книжку. Здѣсь, въ Петербургѣ, не такъ давно поймана была сборщица, у которой въ сборной книжкѣ откровенно и безцеремонно написаны были чувствительные и веселые стишки.

-- Охъ, много насѣяно грѣха по бѣлому свѣту!-- говорилъ мнѣ правдивый оцѣнщикъ кубрацкаго промысла изъ туземцевъ Мстиславскихъ.

-- Дѣло кубраковъ -- грѣхъ большой передъ Богомъ: на церковь проситъ,-- на себя тратитъ.

Книжка сборная въ неграмотной и безписьменной Россіи, къ тому же раздающей милостыню по буквальному евангельскому слову -- нерасчитанно придуманная, стала помогать дѣлу далеко на меньшую половину, но обнаружила своего рода особенности: въ числѣ вкладчиковъ оказались, рядомъ съ князьями архіереи, рядомъ съ жертвою въ 2 коп. за здравіе десяти человѣкъ (чотко прописанныхъ) -- жертвы въ 250--400--500 руб. за упокоеніе души усопшей. Книжка сборная такимъ образомъ оправдываетъ необходимость сборщика, который пришелъ бы ко мнѣ и намекнулъ о нуждѣ, и если я не въ духѣ или безъ денегъ, понавѣдался бы въ другой разъ, когда у меня и деньги будутъ, и доброе елейное настроеніе духа меня не покинетъ.

Хорошіе сборщики такъ и дѣлаютъ: кричатъ на одномъ днѣ по нѣскольку разъ.

У мстиславскихъ кубраковъ ихъ промысловое дѣло повелось самымъ простымъ способомъ, и въ наше время руководилось такими пріемами:

Скопившій деньги (безъ денегъ на кубрачество, какъ на чисто-коммерческое предпріятіе выходить уже давно нельзя) въ ближайшихъ деревняхъ нанимаетъ работниковъ, въ качествѣ пособниковъ, человѣка 3--4. Между ними двое молодыхъ, третій поопытнѣе, бывалый, но несчастливый. На этого послѣдняго оберъ-кубракъ съумѣетъ выправить отдѣльную книжку и такимъ образомъ идетъ играть на двѣ руки въ одинъ карманъ.

Впрочемъ такіе случаи рѣдки. Обезпеченныхъ собственнымъ капитальномъ можно навѣрное указать двухъ, дѣйствующихъ уже конечно шире, самостоятельнѣе и рѣшительнѣе другихъ. Чаще и обыкновеннѣе кубраки -- люди смѣлые, но бѣдные, при легкости заработка привыкшіе не цѣнить плодовъ его и пристрастившіеся пропускать ихъ прахомъ, т. е. пропивать. Тѣмъ не менѣе, это люди, вкусившіе соблазна до острой болѣзни, называемой по просту повадкой или привычкой, или своего рода запоемъ.

Подошла съ острыми клещами нужда,-- онъ и задумался:

-- Надо добыть денегъ на дорогу. Ноютъ ноги, просятъ работы, давно не бывали въ дѣлѣ, въ дорогѣ. Давно по Питеру не гуливалъ, Москвы не видывалъ: въ тамошнихъ кабакахъ водки не пивалъ. Надоѣли до тошноты эти домашніе шинки и еврейскія морды.

Мелькаютъ въ настроенномъ воображеніи всѣ эти докучные Мордки, Шмули, Мееры, Гирши, но впереди всѣхъ и чище другихъ тѣ Моисеи и Самуилы, которые даютъ взаемъ деньги. Тѣмъ край счастливъ, что безъ ссудныхъ кассъ и банковъ можно достать наличныя деньги, конечно за неистовые проценты, носящіе названіе "жидовскихъ", но человѣку бывалому, уже не разъ дѣлавшему заемъ и аккуратно расплатившемуся, всякій еврей повѣритъ съ охотой. Понажметъ онъ, помучаетъ разговоромъ и запутанными условіями, обставленными хитрѣйшими уловками, но повѣритъ.

Сумма, нужная для того, чтобы собраться "въ дорогу", собственно и не Богъ-знаетъ какая крупная, чтобы изъ-за нея искать Кронеберговъ и Ротшильдовъ. Такихъ богачей и во Мстиславлѣ каждый кубракъ находитъ для себя довольное число.

Для того, чтобы подняться съ мѣста и пуститься въ путь, полагаютъ обыкновенно достаточнымъ 200 руб. сер. Надо себѣ выправить паспортъ и заручить таковыми же помощниковъ, которые, сверхъ того, требуютъ еще задатковъ для домашнихъ. Плачивали благочиннымъ за рекомендацію консисторіи, плачивали въ консисторіи за рекомендацію Россіи и за то, чтобы получить книжку не на одну какую-нибудь церковь, а на всю епархію. Грѣховъ и расходовъ было много.

Надо было лошадь купить, телѣгу; выѣзжали на Русь какъ цыгане. Теперь необходимо и товарищей одѣть по русски: вмѣсто колпака-магерки -- картузъ съ козырькомъ, вмѣсто куцой свитки -- долгополый чорный армякъ, вмѣсто лыковыхъ каверзней и лаптей -- кожаные сапоги.

Теперь кто идетъ на чистыя деньги и на богатыя приношенія парчой, толковыми матеріями и церковными принадлежностями, тотъ прямо садится въ Витебскѣ на желѣзную дорогу и ѣдетъ въ любую сторону: черезъ Динабургъ въ Петербургъ или черезъ Смоленскъ прямо въ Москву,-- куда возьметъ смѣлость и куда наторена дорога. Впрочемъ, и теперь тѣ, которые умѣютъ ладить съ деревенскими вкладами, въ видѣ холста, отсыпнаго хлѣба, яицъ и тому подобнаго, отправляются въ путь старымъ способомъ въ телѣгѣ, а бывалые -- не на одной, а на тройкѣ. Первые уходятъ года на два, чаще на одинъ годъ. Бѣдные и несмѣлые пускаются на промыселъ въ ближнее сосѣдство, въ чужія губерніи, напр. Смоленскую и Псковскую раза два въ годъ: уѣдутъ осенью, на зиму, а къ "Еалядамъ" (Рождеству Христову) возвращаются. Послѣ Святокъ опять въ путь до "Великб-дня" (Пасхи). Лѣто дома: занимаются хозяйствомъ, помогаютъ женамъ.

-- Приходятъ, и кому посчастливитъ (объясняетъ знатокъ и руководитель мой во Мстиславлѣ): -- одинъ съ деньгами, а другой и такъ приходитъ, ворочается ни съ чѣмъ. Тоже и у нихъ кому счастье. Что наберутъ изъ товару, тѣмъ въ городѣ нашемъ не торгуютъ (тоже совѣстятся!), продаютъ гдѣ-нибудь "на боку"( -- по бѣлорусски: "на сторонѣ" -- по великорусски).

-- Уѣдетъ на плохой телѣжонкѣ; лошаденку уведетъ маленькую мужичью,-- назадъ оттуда приводитъ коней во-какихъ здоровенныхъ! Продаютъ ихъ здѣсь съ большимъ барышомъ. У счастливыхъ промыселъ въ рукахъ очень выгодный. Поглядите ихъ въ церкви (молиться они любятъ и крестъ кладутъ не по здѣшнему, а размашисто: это лба до подпояски съ заброской, а отъ плеча со спины до другого плеча со стукомъ и съ вывертомъ).

Въ церкви мы видѣли кубраковъ въ суконныхъ сюртукахъ, при жилеткахъ, въ брюкахъ и смазныхъ сапогахъ. Сѣрый бѣлоруссъ совсѣмъ въ нихъ исчезъ. На головахъ на улицѣ въ праздникъ круглыя шляпы, цѣной рубля въ три.

-- Женамъ привозятъ пояса дорогіе (продолжали мои толкователи),-- привозятъ дорогія матеріи. Вонъ кубрачка идетъ, а на ворѣ и шапка горитъ: матерія -- то на платьѣ такая самая, изъ которой ризы шьютъ. Охъ, великъ ихъ грѣхъ и не умолить имъ его!

-- Знаете что? У насъ такая вѣра про нихъ: ни одинъ кубракъ въ родную землю не легъ,-- помиралъ гдѣ-нибудь на боку (на сторонѣ). Сказываютъ, недалеко гдѣ-то корчма есть такая, а кругомъ могилы: все это кубраки. Опиваются.

-- Пришолъ домой -- праздникъ: давно не видались, въ живѣ нашли. А у него деньги. Давай пировать на радостяхъ. Сегодня пиръ, завтра пиръ. Такъ и опиваются. Гдѣ пилъ, тутъ и слегъ, а опивцовъ не велятъ класть на кладбищѣ, ховаютъ (хоронятъ) ихъ на околицахъ. Вотъ слово-то про нихъ не мимо шло, и повѣрье свято. Про это въ нашихъ мѣстахъ и уличные мальчишки смекаютъ. Кубракъ кричитъ своимъ голосомъ "на каменное строеніе", а они за него докрикиваютъ "на кабацкое раззореніе".

-- Какимъ способомъ они промышляютъ?

-- Намъ за горами -- не видно, а знаемъ, что черезъ полгода вышлетъ домой хозяйкѣ сто рублей. Хозяйка 50 спрячетъ, 50 за долги жиду отдастъ. Прошелъ годъ -- опять присылъ: опять хозяйка половину на себя, другую половину жиду за долги. Сама защеголяла: безпутные они у насъ. Мужъ вернется, а долги кое-какіе все еще ждутъ его и стоятъ у воротъ. Начнетъ его жидъ пропекать, только отмахивайся. Отъ этого одного они часто опять уходятъ "въ дорогу".

-- Кубрацкія жены (надо говорить правду) никакими работами не занимаются. Съ нихъ довольно присыльныхъ денегъ. Правда, свиней разводять: это для нашего города хорошо. Евреи свиней не любятъ, а они для насъ противъ евреевъ большая подмога. Дрянить евреи любятъ,-- свинья за ними чиститъ достаточно хорошо.

-- Мы судимъ дѣла ихъ по здѣшнему: какъ сбираютъ? Пришло сюда письмо съ деньгами отъ московскаго купца на новоявленныя мощи, и имя сказано. А сказано имя живаго архимандрита. Такъ-то одинъ голубчикъ и попался, да который -- узнать не могли: ушло ихъ много.

-- Еще доходили слухи, что одинъ такой-то въ Кронштадтѣ по кораблямъ сталъ ходить, и хорошо ему тамъ было: собиралъ много. Сталъ одинъ монахъ слѣдить за нимъ. На американскихъ корабляхъ насбиралъ онъ, по его счету, тысячи двѣ. Спросилъ онъ у него книгу, а тамъ его рукой копѣйки записаны, рублей нѣтъ. Отписалъ монахъ секретно куда слѣдуетъ: "такой-то-де то и то, вернется -- повѣрьте его книгу". А онъ вернулся, да домикъ себѣ подновилъ Этотъ опять на промыселъ пойдетъ -- занимать денегъ не станетъ.

-- То и худо, что такіе стали малыхъ ребятъ брать изъ деревень и учить нехорошему своему ремеслу. Обучоные спознали науку, сами стали этимъ заниматься. Вышло кубрачоство изъ нашего города въ деревню -- вотъ худо! Короче сказать, ихъ уличные мальчишки такъ дразнятъ: "У Голенкиной рощи проявилися мощи,-- дайте на покрывало". Этлмъ они очень бываютъ недовольны и обижаются.

-- Знать нехорошо занятіе, и сами они его не хвалятъ, когда свой языкъ выдумали: когда они промежъ себя говорятъ, разумѣть ихъ никакъ невозможно, только и слышишь: шайка-шири, шайка-шири и какія-то опять слова; тарабарщиной они такой разговоръ свой называютъ {Впрочемъ, до кубрацкаго языка я, при всѣхъ усиліяхъ и стараніяхъ, добраться не могъ. Кажется, это не офенскій языкъ (иначе бы выскользали эти слова въ обыденномъ разговорѣ). Вѣроятнѣе, это -- разговоръ въ родѣ семинарскаго по херамъ или, въ самомъ дѣлѣ, тарабарскаго, весь секретъ котораго состоитъ въ томъ, чтобы пріобрѣсти привычку говорить скоро, бойко, смѣшивая и перепутывая слоги словъ съ условными безсмысленными вставками по образцу вышеуказанному.}. Такому языку своему и ребятъ-учениковъ они выучиваютъ.

-- Ребяткамъ этимъ хорошія деньги платятъ: рублей по сорока въ годъ. Большимъ работникамъ выдѣляютъ больше 50 руб. Ряда, впрочемъ, по успѣху. Онъ ужь такъ и смотритъ, кто больше выпрашиваетъ, тому больше выдѣляетъ, меньше сбираетъ -- больше 30 руб. не дастъ. Самъ онъ рѣдко выходитъ, а охотливѣй повѣряетъ вечеромъ работниковъ своихъ. Всего его обшаритъ, всего прощупаетъ, раздѣнетъ до-нага, на-изнанку выворотитъ -- и опять постукаетъ, да посмотритъ. Этого работники не скрываютъ -- жалуются здѣсь на это самое.

-- А какъ выдѣляютъ церквамъ, на которыя просятъ? Надо спросить въ полицейскомъ управленіи,-- тамъ то и дѣло пишутъ: взыскать съ такого-то 40 руб., добрать на такомъ-то 60. Одинъ цѣлыхъ сто рублей не донесъ. Рѣдкой изъ нихъ полнотой-то доноситъ. Только одни богатые этого побаиваются: имъ своя честь дорога. И на это у насъ, по такимъ ихъ дѣламъ, такое слово есть подкубритъ, значитъ совсѣмъ надуть.

-- А какъ на нихъ смотрятъ сосѣди? Могу смѣло сказать -- нехорошо. Горѣла разъ ихная слободка. Въ нашихъ городахъ на эти несчастные случаи бываетъ большая суматоха и бѣда, если ночью случится, и если жиды перепугаются и со своимъ гвалтомъ тутъ сунутся -- свѣтопреставленье идетъ. Жиды только кричатъ, да фалдами машутъ,-- больше мѣшаютъ, и помогать не умѣютъ. Наши всѣ отъ мала до велика спасать бѣгутъ. Бѣгутъ, спрашиваютъ: кто горитъ?

-- Кубраки, говорятъ.

-- "А, кубраки!"

-- Да съ этими словами кто рукой махнулъ и тише пошелъ, а кто и назадъ вернулся. Очень-то не спѣшили. А на другомъ пожарѣ надо сказать: одинъ не кубрацкой домъ уцѣлѣлъ, когда кругомъ всѣ кубрацкіе дома сгорѣли,-- самъ я слышалъ, какъ всѣ потомъ говорили: "вотъ милость Божья на праведнаго, гнѣвъ его на грѣшниковъ".

-- Большого почтенія и похвалы имъ отъ насъ нѣтъ: не за что. Даже, виреи ихъ попрекаютъ и осуждаютъ, а у нихъ одинъ сказъ: такъ отцы наши дѣлали.

-- Зачѣмъ кубраку грамота?-- продолжалъ отвѣчать на мои вопросы руководитель мой. Хозяину одному она въ пользу: надо умѣть прочитать, что запишутъ, счеты писать. Хозяевъ много грамотныхъ. Простому кубраку грамота, могу сказать -- врагъ. У этакаго прямой отвѣтъ при учетѣ: затѣмъ я подаяніе и не записалъ, потому что грамотѣ не разумѣю. Поди -- ищи съ такого!

-- Надо ихъ изводить, надо ихъ изводить, а какъ ихъ изведешь? Пробовалъ на нихъ ходить войной одинъ хорошій исправникъ (покойный Ив. Ив. М--чъ), да они сами ему сказывали: "не совѣтуемъ,-- насъ де много: ты, молъ, одинъ. Пустимся хлопотать,-- все по нашему будетъ. По бѣлу-свѣту ходимъ не спуста -- друзей наживаемъ". Одинъ тутъ ему, покойнику, и побасеночку такую такъ-то ловко подвернулъ (бойкіе они у насъ всѣ, и на языкъ вострѣе людей не найти).

"Былъ, говоритъ, у насъ городничій и не такъ, чтобы очень давно. Пришелъ къ нему жидокъ. Онъ его ударилъ въ високъ, и положилъ на мѣстѣ. Испугался его высокородіе. Смотритъ въ окно, а мы по улицѣ ходимъ съ товарищами, какъ бы-то надо сказать -- во свидѣтеляхъ. Выслалъ солдата -- меня зоветъ. Пришелъ: вижу тепленькаго,-- лежитъ. Вижу живого -- хуже савана, холоднѣй мертваго. Экое, говорю, горе". А лежитъ онъ, ваше высокородіе, надо быть въ обморокѣ." -- Да, говоритъ.-- "Понимаю -- говорю я -- ваше положеніе, на нашихъ глазахъ человѣкъ умереть можетъ.-- Не хорошо -- говоритъ онъ -- это для меня.-- "Слушаю, молъ, и понимаю: завтра поутру свидѣтели будутъ; случился ударъ -- померъ; сами видѣли вотъ такъ, какъ теперь окно это самое видимъ". Поѣздилъ я по деревнямъ -- сейчасъ нашелъ, что обѣщалъ и что было надо. Вотъ какова наша кубрацкая сила!" -- Надо бы говорить "совѣсть", потому что вотъ онъ и ложную присягу не прочь принять...

Главная, прочемъ, сила кубраковъ заключается въ слѣдующемъ.

По свѣдѣніямъ могилевской консисторіи, 51 человѣкъ, ходившіе съ книжками въ 1865 году, собрали 7,969 руб. 83 коп., то-есть каждый принесъ по 156 руб. 27 коп. 42 человѣка, сбиравшіе въ 1866 году, доставили консисторіи 10,512 руб. 83 ³/₄ коп., то-есть принесли каждый еще больше (по 250 руб. 30 коп.) -- великъ соблазнъ!

Отходя отъ этихъ цифръ, можно судить о полномъ сборѣ кубраками денегъ, и едва ли во многомъ ошибаются ближніе ихъ сосѣди" полагающіе приблизительно, что каждый кубракъ выхаживаетъ въ годъ до тысячи рублей. Вотъ и опять соблазнъ, едва ли одолимый при весьма многихъ и сильныхъ поощреніяхъ!

Равнымъ образомъ, всѣ увѣрены (и доказываютъ множествомъ наглазныхъ примѣровъ) въ томъ, что легкое и неправедное стяжаніе не идетъ имъ въ прокъ: они не дѣлаются богатыми, сшибаются на винѣ и загульномъ пьянствѣ, столь обычномъ явленіи въ бѣлорусской жизни и въ бѣлорусской странѣ, заставленной шинками съ ловкимъ продавцомъ и поднощикомъ -- евреемъ. Хозяйства ихъ запущены. Прежде занимались они землепашествомъ,-- теперь совсѣмъ бросили. Замотавшись и навязавши на себя петель, они, какъ въ бѣличьемъ колесѣ, отъ пропитыхъ на кубрачествѣ деньгахъ опять лезутъ за добычей средствъ тѣмъ же единственнымъ, имъ вѣдомымъ путемъ сбора подаяній: обманомъ и задержкою про себя тѣхъ суммъ, которыя даны на церковь. Мало того: для многихъ самыя сборныя книжки сдѣлались источникомъ спекуляцій, особенно съ тѣхъ поръ, какъ въ послѣднее время начали затруднять и съуживать кубрацкіе пути къ наживѣ. Книжки, выправленныя счастливыми, стали своего рода выигрышными билетами съ большою преміею, когда получателями принесены были изъ могилевскаго банка на Мстиславскую биржу. Вмѣстѣ съ книжкой начали покупать еще право, сверхъ оплаты предварительныхъ издержекъ, возмѣщая послѣднія щедрою рукою (какъ спекулировали продажею на охотниковъ поддѣльныхъ книжекъ, то-есть прошнурованныхъ, но въ исходящій журналъ не записанныхъ).

Изъ этого можно судить на сколько, и въ самомъ дѣлѣ, прибыленъ промыселъ, и сколько группируется данныхъ для того, чтобы всѣ промышленники сбились въ тѣсный кругъ, въ своего рода общество или артель, гдѣ всѣ должны играть въ одну руку, и вставать другъ за друга плотной стѣной. Общественное недовольство съ нѣкоторымъ оттѣнкомъ нескрываемаго презрѣнія къ нимъ и ихъ ремеслу еще больше сплачиваетъ ихъ между собою и объединяетъ въ извѣстнаго рода силу, борьба съ которой представляетъ уже нѣкоторыя трудности и препятствія.

-- Если не выдавать имъ вовсе книжекъ, толкуютъ мѣстные ревнители правды;-- то бѣдность церквей и настоятельныя нужды (не для роскошнаго, а для приличнаго только вида) всегда вызовутъ надобность въ помощи такихъ людей, которые были бы посредниками между, нуждающимся и готовымъ помочь. Форма готова,-- зачѣмъ ходить далеко? Наймешь охотливаго и умѣлаго, выправишь ему книжку самъ, чтобы избавить его отъ излишнихъ расходовъ и на церковь получить больше,-- и пошлешь. Все же что-нибудь и принесутъ,-- принесутъ несомнѣнно, а и что-нибудь, въ виду нуждъ заветшалыхъ деревянныхъ церквей нашихъ, много значитъ.

-- Однако, посланники эти (возражали мы) ходятъ съ такими вредными товарищами, каковы: обманъ и своекорыстіе...

-- Нѣкоторые, говорятъ, про всякой случай запасаются монашескимъ платьемъ (поддерживали и подкрѣпляли насъ). Одинъ въ Петербургѣ сказывался монахомъ съ Аѳона изъ монастыря, который погорѣлъ и 60 братій осталось въ однихъ рубахахъ. Случился нашъ Мстиславскій при этомъ: узналъ въ монахѣ кубрака и уличилъ его.

-- У нихъ въ слободкѣ и сейчасъ можно встрѣтить такого, у котораго очень круглая борода выросла (въ нашихъ мѣстахъ такія рѣдко попадаются); указываютъ на него, что онъ-де и ризу надѣвалъ, и молебны пѣвалъ, гдѣ это требовалось, и тому вѣровалось. Но все это слухи, требующіе подкрѣпленія.

Тѣмъ не менѣе, лучшихъ слуховъ, хорошихъ разсказовъ про нихъ не слышно, а все такіе возмутительные -- про плутни и вранье, въ которыхъ можно утѣшаться лишь однимъ, что они топорнаго, грубаго дѣла и нехитраго вымысла, смѣтливый и толковый можетъ сейчасъ догадаться.

На меня, на ловца этихъ свѣдѣній, набѣжалъ звѣрь самъ безъ привады, явившись (по возвращеніи моемъ въ Петербугъ изъ восточной половины Бѣлоруссіи какъ разъ на второй день) съ блюдечкомъ, книжкой и разсказомъ о несчастномъ городѣ, въ которомъ-де сгорѣло 12 церквей.

-- Какой же этотъ несчастный городъ?

-- "Мстиславль".

-- Да тамъ, кажется, и всего-то семь церквей,-- я тамъ былъ.

-- "Не вы ли это съ Иваномъ-то Ивановичемъ на Дѣвьемъ городкѣ были?"

Вотъ и знакомый даже, который нисколько, однако, не сконфузился и, признавшись таковымъ, не торопясь, повернулся и направился къ двери; не пожелалъ даже и подаянія.

Какъ теперь помню его чугунное, отекшее лицо съ красными и ясными, такъ-называемыми "чертами изъ жизни" на носу,-- не пьяный, но съ крѣпкаго похмѣлья и послѣдствіями его, не позволявшими, стоя къ нему близко, съ нимъ разговаривать.

Это ли достойные званія и чести адвокаты за церковную нужду и представители такого подвига, который на Руси считается святымъ? Неужели нѣтъ иныхъ способовъ замѣнить ихъ, этихъ паломниковъ, отжившихъ свой вѣкъ и переродившихся изъ овцы въ волка? Неужели нашъ вѣкъ, облегчившій пути сообщенія и сократившій дороги для пѣшаго хожденія, не даетъ иныхъ средствъ на замѣну древле-русскихъ? Несомнѣнно главнымъ образомъ то, что добрая доля причинъ, поддерживающихъ кубрачество, все-таки заключается въ неграмотности и неразвитости деревенскаго люда и въ предразсудочности городскихъ жителей,-- словомъ, основывается на тѣхъ подпорахъ, которыя достались отъ предковъ, сильно погнили и готовы рухнуть при первомъ рѣшительномъ и смѣломъ натискѣ.

Не выходя изъ того же Мстнелавля, въ которомъ двѣ сотни кубраковъ въ сотню лѣтъ не только не построили каменныхъ церквей, но и не зачинили четырехъ наличныхъ деревянныхъ,-- мы находимъ опредѣлительный отвѣтъ на вопросы.

Въ 12-ти верстахъ отъ этого Мстнелавля лежитъ давній Пустынскій Успенскій мужской монастырь, два столѣтія находившійся во владѣніи монаховъ уніатскаго базиліанскаго ордена. По присоединеніи уніатовъ, монастырь заветшалъ и близился къ совершенному упраздненію: собственныхъ средствъ вовсе не имѣлъ, разсчетъ на бѣдный народъ былъ плохой! "Православнаго русскаго купечества, которое отличается усердіемъ къ храмамъ Божіимъ, совсѣмъ нѣтъ; всѣ рынки, всѣ оборотные капиталы страны, всѣ болѣе доходныя оброчныя статьи, все промышленное и торговое движеніе края въ рукахъ евреевъ, которые привившись къ православному русскому туземному населенію, имѣютъ въ виду однѣ свои выгоды, и гдѣ помѣщики поляки, которые хотя и благоговѣютъ къ находящейся въ этомъ монастырѣ святынѣ, но, по нерасположенію своему къ православной вѣрѣ, не оказываютъ поддержки существованію обители".

Стоило явиться въ монастырѣ догадливому, энергическому архимандриту, стоило ему попасть на одно изъ современныхъ средствъ распространенія извѣстій посредствомъ печатнаго слова черезъ газеты -- и монастырь узнать нельзя. Я видѣлъ кругомъ его огромную, въ окружности на цѣлую версту, каменную ограду, каменный двухъэтажный братскій корпусъ, каменныя службы, двѣ деревянныя на каменномъ фундаментѣ гостинницы, большую каменную крытую желѣзомъ церковь, большое двухъ-этажное каменное зданіе, также съ церковью по серединѣ; передѣлывалась третья церковь. Работы эти всѣ были начаты лишь въ 1863 году, и, смотря на результаты ихъ, нельзя не дивиться значительнымъ капиталамъ, собраннымъ въ столь короткое время.

По адресъ-календарю знакомился настоятель съ именами богатыхъ русскихъ купцовъ, и посылалъ имъ письма. Получивъ приношеніе, онъ спѣшилъ отправлять жертвователямъ литографированную икону Пустынской Богоматери. Присылъ денегъ усилился. На эти деньги изъ монастыря стали отправлять книжки: монастырскими тюками завалена бываетъ Мстиславская почтовая контора. Въ нѣсколькихъ десяткахъ тысячъ разлетѣлось оттуда печатное "Извѣщеніе" (которое лежитъ теперь передъ нами, и изъ котораго мы выбрали нѣсколько строкъ, помѣщенныхъ выше во вносныхъ знакахъ).

Извѣщеніе давало отчетъ жертвователямъ о произведенныхъ работахъ, о неоконченныхъ, необходимыхъ и предполагаемыхъ, а между тѣмъ денежные присылы на имя "Анатолія съ братіею" неизсякаютъ.

Нужно ли прибавлять еще что нибудь ко всему сказанному?

Тѣмъ не менѣе, на дняхъ я встрѣтилъ опять кубрика, по обыкновенію, въ завѣтномъ мундирѣ: въ синемъ русскомъ армякѣ съ большимъ отложнымъ воротникомъ. Пѣвучая рѣчь, искуственный, испещренный словесами отъ Писанія разговоръ, рѣзкое г, да смягченный звукъ ы въ и его выдаетъ. Впрочемъ, но послѣднимъ примѣтамъ, это, можетъ быть, не кубракъ, а лаборь (одного дѣла слуги, но не одного поля ягоды въ буквальномъ смыслѣ этого слова, то есть одинъ бѣлоруссъ, другой малороссъ). По чернымъ волосамъ можно отличить второго отъ бѣлокураго перваго. Поле, возростившее кубрака, лежитъ на сѣверо-востокѣ Бѣлоруссіи, близъ границъ Бѣлой Руси съ Великою; мѣсто родины выходца лаборя на юго-западѣ Бѣлоруссіи, близъ ея границъ съ Малороссіей въ Гродненской губерніи, Бобринскаго уѣзда, главнымъ образомъ мѣстечко Яновъ. Какъ бѣлорусскій Мстиславль заразилъ примѣромъ Дубровну, такъ и малороссійскій Яновъ увлекъ примѣромъ деревню Мотоль (того же уѣзда), изъ которой также выходятъ лабори, но меньше и рѣже.

"Наборъ" -- тотъ же кубракъ. Мудрено найти различіе между ними, за то сходныхъ чертъ не оберешься. Сначала -- о первыхъ, потомъ о вторыхъ.

Источникъ происхожденія слова кубракъ, вѣроятно, завалилось гдѣ нибудь въ архивахъ; слово лаборь любятъ производить отъ латинскаго labor (трудъ, трудникъ), хотя у малороссовъ названіе это превратилось въ лобырь и мѣстами просто въ лодырь, что но великорусски уже совсѣмъ нехорошо, а впрочемъ, очень пригодно, потому что лодыремъ зовутъ человѣка, который въ одно и тоже время и шатунъ и плутъ (см. словарь Даля).

Можетъ быть, въ цвѣтущія времена Польши, столь искусившейся въ знаніи латыни, народилось это слово для отличія людей этого рода,-- мудренаго въ томъ нѣтъ уже и потому, что съ давнихъ временъ въ Польшѣ jus patronatus -- право подаянія давалось только извѣстнымъ церквамъ по выбору и по протекціи, въ разсчетѣ на благотворительность православныхъ русскихъ. Такъ въ 1510 г. это право получила королева Елена Ивановна на Троицкій монастырь въ Вильнѣ; въ 1522 году Федько Хрептовичъ получилъ его на Лаврентьевской монастырь. О томъ же просилъ Василій Михайловичъ Сангушко для церкви св. Василія во Владимірѣ Волынскомъ. Связь и зависимость лаборства отъ панства была свѣжа и ясна, даже въ послѣднее время. Промыселъ этотъ ими поощрялся, какъ ихъ собственная доходная и оброчная статья.

Извѣстно, что при недавнемъ разсчетѣ съ крѣпостнымъ правомъ, въ сѣверо-западномъ краѣ оказалось громадное количество батраковъ и бобылей, т. е. тѣхъ несчастныхъ, которые обезземелены, и при нихъ -- значительное число владѣльцевъ, пользовавшихся доходами съ тѣхъ самыхъ, которыя несомнѣнно могли принадлежать лишь крестьянамъ только ихъ кровавымъ продолжительнымъ и настойчивымъ трудомъ могли быть отвоеваны у дѣвственныхъ лѣсовъ, отбиты у непролазныхъ болотъ, а въ Полѣсьѣ даже и отъ воды тѣ острова и оазисы, которые стали потомъ пахатными полями. Не только у мелкихъ, но и у крупныхъ владѣльцевъ велся обычай отнимать суму у нищаго, посредствомъ отрѣзковъ земель на самого пана многоразличными способами. Между послѣдними наичаще практиковался простой сгонъ съ земли осиротѣвшей семьи въ томъ случаѣ, когда умершій отецъ оставлялъ вдову и малолѣтнихъ.

Первая пускалась на произволъ судьбы въ чинѣ и званіи бобылки, а малолѣтки отдавались въ другія семьи и жили весь вѣкъ свой на чужой землѣ, подъ именемъ Примаковъ и батраковъ. Всякій поводъ не упускался изъ виду; всякая случайность была на руку, для тѣхъ, которые силились увеличить объемъ своихъ владѣній, не жалѣя мужика. Конечно, чѣмъ хуже была земля, тѣмъ случаи эти были чаще, поводы разнообразнѣе, способы обезземеленія безжалостнѣе, поползновенія настойчивѣе.

Въ Яновѣ и Мотолѣ земля песчаная и неблагодарная; всякой выдѣленный кусокъ -- лакомой кусъ. Захотѣлъ послѣдовать примѣру сосѣдей: -- ступай, сдѣлай милость, на всѣ четыре стороны.

Земля между тѣмъ прирѣзывалась ко владѣльческой, переставала считаться и быть крестьянской.

При такомъ выгодномъ промыслѣ можно и оброкъ наложить высшій -- выдержатъ; можно и книжку выхлопотать. Не удастся въ консисторіи,-- попа заставляли выдавать не фальшивую, но незаконную. Многіе были уличены въ томъ и отданы подъ судъ (у иныхъ еще и до сихъ поръ дѣла эти не кончены) -- да объ этомъ католическіе паны мало думали, и православныхъ мало жалѣли. Отсюда всѣ православные яновцы -- лабори; отсюда съ древнѣйшихъ временъ ни у одного изъ нихъ не бывало больше 2--3 десятинъ земли (на дворъ). Всю эту землю обработывали у нихъ наемные рабочіе, которымъ платилось гораздо больше, чѣмъ панъ-помѣщикъ налагалъ на самого лаборя оброку.

Яновскій лаборь такъ уже себя и понимаетъ, что быть ему безъисходно прошакомъ и скитальцемъ, а потому и пускаетъ въ дѣло другой пріемъ, новый. Когда прознаетъ про церковную нужду и сдержитъ это извѣстіе въ тайнѣ про себя, онъ идетъ къ священнику той бѣдной церкви и самъ навязывается съ услугами, безцеремонно торгуется;, не отказываетъ въ денежномъ задаткѣ, не останавливается на обѣщаніи выдѣла изъ заработковъ тому, кто укажетъ для него путь и снабдитъ правомъ.

Такимъ образомъ кубракъ -- мѣщанинъ, лаборь -- крестьянинъ, и въ спискѣ фамилій съ юго и западно-русскимъ оттѣнкомъ большая часть показанныхъ нами (выше) въ крестьянахъ -- выходцы изъ Янова или Мотоля {Бываютъ, впрочемъ, лабори и изъ другихъ мѣстъ. Вотъ, между прочимъ, что мы читаемъ въ "Кіевлянинѣ": "Въ Луцкомъ уѣздѣ, Волынской губерніи, находится замѣчательное, по историческимъ воспоминаніямъ, мѣстечко Олыка. Въ немъ до сихъ поръ существуетъ особенный промыселъ такъ называемыхъ лобуровъ или прошаковъ. Лобурцы, прошаки -- это мѣщане-христіане олыкскіе, занимающіеся хожденіемъ по разнымъ мѣстамъ Волынской губерніи и сосѣднихъ сѣнею, для сбора пожертвованій на устройство и починку церквей. Они, провѣдавъ, что на постройку или починку церкви въ какомъ нибудь селеніи, или мѣстечкѣ, послѣдовало разрѣшеніе епархіальнаго начальства, отправляются туда, принимаютъ на себя, по договору, обязанность собирать пожертвованія на церковь, берутъ съ собою книги, выданныя изъ духовной консисторіи, и двигаются въ путь-дорогу. Нѣкоторые изъ нихъ, какъ уже опытомъ приноровившіеся къ этому дѣду, дѣйствуютъ довольно успѣшно; крестьяне, по своимъ средствамъ и по усердію, даютъ лобурамъ деньги, хлѣбъ въ зернѣ, холстъ, муку, сало и т, п.; само собою, что въ книгу записываются только жертвуемыя деньги. По преданію, сохранившемуся въ Яновѣ, будто бы изъ этихъ мѣстъ были переселены въ Яновъ какимъ-то давнимъ давномъ нѣсколько такихъ прошаковъ, которые и заразили остальныхъ".}. Впрочемъ, они чаще шатаются по ближайшимъ мѣстностямъ: въ Минскѣ, Гроднѣ, Вильнѣ, забираются въ Жмудь и собираютъ по всей Ковенской губерніи, не обходя и хатъ католиковъ. Въ этихъ случаяхъ сборщикамъ на православныя церкви, по самому ходу дѣла, приходится подражать кубракамъ,-- прибѣгать по неволѣ къ ложнымъ рбзсказнямъ, къ хитростямъ и безхитростнымъ обманамъ и надувательствамъ. Простаковъ и на такихъ немудреныхъ хитрецовъ, въ тѣхъ глухихъ странахъ -- непочатый лѣсъ. Лаборь долженъ лишь умѣть говорить по-польски, а затѣмъ онъ уже съумѣетъ наврать, что пришолъ изъ далекаго Рима, отъ самаго наисвянтѣйшаго Папежа, для сбора на новый косцелъ, который будетъ выше и больше всѣхъ на свѣтѣ.

Съумѣетъ лаборь и поторговать священными предметами, въ видѣ наичаще встрѣчающихся у католиковъ штофиковъ, въ которыхъ бываетъ заключенъ маленькій изъ фольги алтарикъ. Не задумываются яновскіе лабори принимать на себя видъ ксендзовъ, одѣваясь въ бѣлыя комешки (рубашки костельныя) и служа супиликаціи. Гдѣ надо и того требуется, лаборь не откажется и поколдовать -- отробыть зробленое (т. е. отчурать заколдованное, изгнать изъ дому нечистую силу), полечить святой водой, или частицею животворящаго древа. Слыхали многіе, какъ они увѣряютъ простаковъ: "знаемъ, что у Бога на небѣ дѣлается; намъ это все открыто".

Одни лабори {По свѣдѣніямъ, сообщеннымъ туземцемъ, близко знающимъ этихъ промышленниковъ (г. Ставровичемъ, см. "Виленскій Вѣстникъ", т. I, 1869 г., изд. В. Кулина).} надували бабъ тѣмъ, что выдавали себя за лекарей головныхъ болей. Когда приходили больныя, одинъ яновецъ снималъ съ бабьихъ головъ наметки (длинные куски холста), другой прибиралъ ихъ въ мѣшокъ. Къ головамъ простоволосыхъ и простоплетеныхъ бабъ прикладывался потомъ кусокъ какого-то дерева, подъ видомъ животворящаго, а къ рукамъ лаборей прибавлялся еще новый предметъ на обмѣнъ и продажу въ сосѣдство къ тѣмъ, которые пожертвованы на церковь и которыми лабори, подобно кубракамъ, также торгуютъ и продаютъ, не доходя до роднаго Мотоля или Янова. Приходятъ же домой всегда два раза, также къ Пасхѣ и къ Петровкамъ: въ первомъ случаѣ для Великб-дня, во второмъ по той причинѣ, что въ лѣтнюю пору поживиться нечѣмъ, всѣ на поляхъ, и всѣ безъ денегъ: нечего и не у кого уже и попросить. За то лѣтомъ Яновъ тѣмъ и отличается, что, когда вездѣ происходятъ изнурительныя полевыя работы,-- въ немъ царствуютъ разгулъ и веселье. Лобари на этотъ случай ухитрились даже обзавестись своимъ оркестромъ: всѣ сосѣди зовутъ жидовъ, у яновцевъ и капельмейстеръ свой -- Адамъ Фракъ по имени.

Другіе выдавали себя за апостоловъ и совѣтовали крестьянину Брестскаго уѣзда Гоголюку служить Богу пророчествомъ и учить людей покаянію, обѣщая имъ, въ случаѣ непослушанія, несчастіе, именно смертельную болѣзнь, сначала на любимыхъ животныхъ -- свиней, потомъ на необходимыхъ -- коровъ, а наконецъ, и на самихъ людей. На кладбищѣ, подъ новымъ крестомъ, указали и то мѣсто гдѣ избранный пророкъ могъ найти грамоту на посланничество. Довѣрчивый хохолъ отдалъ имъ все свое денежное имущество, а остальной скарбъ они съумѣли ночью выкрасть сами -- и скрылись. Обманутый увѣровалъ въ слово ихъ до умопомѣшательства: бросилъ хозяйство, сталъ бродить по деревнямъ, всѣхъ проклиналъ...

Третьи, подъ видомъ ксендзовъ изъ Рима, врачующихъ болѣзни, выманили въ Виленской губерніи у старухи-польки, страдавшей неизлечимою болѣзнію, больше тысячи рублей для новаго костела въ Римѣ, но попались: вернувшійся домой сынъ старухи поймалъ лаборей и предалъ суду.

Четвертые... впрочемъ, нужно ли приводить новые случаи обмановъ и слѣдить за всѣми продѣлками лаборей? Довольно сказать: двуличность и здѣсь, какъ у кубраковъ, идетъ рядомъ съ наружнымъ благочестіемъ. И эти волки въ овечьей шкурѣ умѣютъ класть большіе кресты съ заброской съ плеча на плечо и съ вывертомъ при переносѣ руки это лба къ животу.

Тотъ же авторъ, о которомъ я упомянулъ и къ которому обращался за справкой, говоритъ: "религіозность яновцевъ и приверженность ихъ къ своей приходской церкви достойны замѣчанія. Рѣдкій изъ нихъ позволитъ себѣ, во время путешествія, говѣть, исповѣдаться и причащаться гдѣ-либо на сторонѣ. Напротивъ того, всякій считаетъ своею священною обязанностію возвратиться къ этому времени домой и исполнить свой христіанскій долгъ на родинѣ, въ своей приходской церкви. Въ заутрени и обѣдни, если яновцы-дома, церковь всегда бываетъ переполнена народомъ. Даже въ будни, если есть богослуженіе, народа въ церкви бываетъ очень много. Церковнымъ празднествамъ яновцы стараются придать всевозможную торжественность. Во время пасхальной заутрени они устраиваютъ вокругъ церкви костры, плошки и, приготовивъ множество факеловъ изъ смоленыхъ канатовъ, сопутствуютъ съ ними крестному ходу. Сорокоусты и поминовеніе усопшихъ родственниковъ составляютъ у яновцевъ священныя времена. Въ поминальные дни, родственники и знакомые считаютъ своимъ непремѣннымъ долгомъ помолиться за усопшаго на обѣднѣ и почтить память его поминальною трапезою. Такая трапеза устрояется въ томъ домѣ, гдѣ жилъ усопшій", и т. д.

Вотъ пока результатъ сношеній съ великороссами и посѣщенія Россіи, очень рѣзко, впрочемъ, выдѣляющійся въ средѣ народа сѣверо-западной полосы Россіи, гдѣ повсюду церковь замѣняетъ въ воскресенье -- шинокъ.

-- Кто это поѣхалъ?-- спрашивалъ тотъ же авторъ крестьянинаподводчика.

-- Лаборь.

-- А какъ же ты узналъ его?

-- Бо шапка съ козырькомъ -- отвѣчалъ мужичокъ.

Итакъ -- еще пріобрѣтеніе, по кубрацкому примѣру, и съ присоединеніемъ полушубка съ ременнымъ кушакомъ и сапоговъ съ длинными голенищами, вмѣсто неизмѣнныхъ и повсюдныхъ бѣлорусскихъ каверзней и лаптей.

Нельзя упустить также и того обстоятельства, что лаборская изба уже не хата: въ ней настланъ досчатой полъ и въ углу поставлена печка съ трубой. Словомъ, лаборская изба не курная съ копотью, а бѣлая, и притомъ такая, гдѣ всѣ стѣны, словно въ старовѣрской молельнѣ, увѣшаны образами. Но по причинѣ близкаго сосѣдства католическихъ странъ, святитель Николай виситъ съ Антоніемъ Падуанскимъ -- любимымъ святымъ всего края; съ икононой новгородскаго Знаменія Богоматери, св. Розалія съ пламенѣющимъ сердцемъ, и т. п.

-- Неужели и только? спроситъ читатель.

-- Поищемъ еще, но предупреждаемъ впередъ, что иныхъ пріобрѣтеній уже очень немного.

Выдѣляется простое, но характерное для того края отличіе: лаборь учтивъ и льстивъ, при встрѣчѣ снимаетъ шапку и кланяется. Вмѣсто убивающей всякаго свѣжаго человѣка замкнутости туземца, лаборь словоохотливъ и, какъ бывалецъ и проходимецъ, предусмотрителенъ и остороженъ: съ разу узнаетъ съ кѣмъ говоритъ и имѣетъ дѣло и какъ надо говорить. Говоритъ онъ витіеватымъ языкомъ, отборными словами: "рѣчь проникнута своего рода діалектикою и, во всякомъ случаѣ, скромна и умна. Всѣ лабори, въ силу закона своего происхожденія, конечно, говорятъ по-русски, но также какъ и кубраки, два языка знаютъ" {Вотъ нѣсколько словъ уловленныхъ тѣмъ же авторомъ; Богъ -- Охвесъ, церковь -- хлюса, священникъ -- корхъ, крестъ -- ставеръ, хлюсный ставеръ -- церковный крестъ, рубль -- хрущъ; книга для записки пожертвованій -- ребсанька. Языкъ свой они называютъ "либерская гавридня".}. Добросовѣстно въ этомъ случаѣ, по крайней мѣрѣ, то, что они, въ сознаніи нечистоты своего промысла, принуждены прибѣгнуть, подобно столичнымъ мазурикамъ и всероссійскимъ офенямъ, подъ покровъ ширмъ, не особенно благовидныхъ, но по временамъ пригодныхъ и мѣстами удобопримѣнимыхъ.

Жены кубраковъ и лаборей, за отсутствіемъ мужей, обязанныя исполнять ихъ должность по веденію хозяйства, превратились въ бойкихъ и расторопныхъ бабъ. Онѣ рѣзко отличаются отъ своихъ землячекъ, именно болѣе подвижнымъ умомъ и находчивостью и тою очень характерною въ краѣ особенностью, что всякая крестьянка тамъ только продаетъ (да и того сдѣлать толково не умѣетъ), а яновская крестьянка и продастъ, и купитъ не хуже еврейки.

Если эти оба мастера, подъ разными именами играющіе въ одну руку и успѣли совсѣмъ обмѣнять тяжолый земледѣльческій и ремесленный трудъ на легкой и веселый промыселъ, то тѣмъ не менѣе они съумѣли и выдѣлиться среди своихъ сосѣдей. Маленькія хозяйства свои они ведутъ въ чистотѣ, порядкѣ и съ примѣтными удобствами. На дворѣ у нихъ чисто; въ избахъ свѣтло и опрятно. Передъ иконами по-купечески горятъ лампадки; столы всегда накрыты бѣлыми и чистыми скатертями; вездѣ прибрано, подметено и подскоблено, какъ бы для пріема большаго начальства или какого-нибудь дорогого гостя, и какъ бы въ намѣренный контрастъ съ другими: не-кубраками и не-лаборами. Какъ въ избѣ, такъ и на дворѣ и на гумнѣ. Въ этомъ отношеніи они очень напоминаютъ степенныхъ, скопившихъ копѣйку, торговыхъ мужиковъ Великой Россіи и уже не сохраняютъ за собою никакихъ чертъ одноплеменныхъ съ ними бѣлоруссовъ или малороссовъ. Шатанье по бѣлу-свѣту и по чужимъ людямъ сдѣлало свое дѣло; совершило наружное превращеніе.

Кубракъ и лаборь, на простотѣ и довѣрчивости набожнаго народа укрѣпившіе свой промыселъ, поддерживаютъ его и въ то время, когда послѣдовали ограниченія, запрещенія и тому подобныя препятствія.

Имѣется распоряженіе, чтобы "выдачу сборныхъ книгъ по возможности ограничить, и строго придерживаться существующихъ постановленій. Производство сборовъ въ С.-Петербургѣ для церквей прочихъ епархій разрѣшать не болѣе ста лицамъ и притомъ тѣмъ, которымъ выданы книги отъ ихъ епархіальныхъ начальствъ, руководствуясь въ этомъ случаѣ правиломъ, для заграничныхъ сборщиковъ постановленнымъ, т. е. дозволять сборъ тогда только, когда нормальное число ихъ неполно, или по выбытіи кого-либо изъ получившихъ таковое дозволеніе".

Мѣстныя епархіальныя начальства (могилевское и гродненское) сдѣлали также своего рода распоряженія въ видахъ устраненія всякихъ злоупотребленій религіозными обѣтами и пожертвованіями христіанъ. Такъ между прочимъ: "не выдаютъ книгъ безъ предварительнаго заявленія о нуждахъ извѣстной церкви мѣстнаго благочиннаго если же окажется, что какая либо церковь дѣйствительно нуждается въ починкѣ или перестройкѣ, то выдаютъ книгу только прихожанину той церкви, на которую имѣетъ быть производимъ сборъ, за надлежащимъ по свидѣтельствованіемъ мѣстной полиціи о благонадежности и добросовѣстности сборщика".

Обычай, унаслѣдованный отъ древнихъ паломниковъ и низведенный въ новѣйшія времена до промысла офеней, такимъ образомъ, теперь надломленъ. Но онъ все еще живетъ и дѣйствуетъ, энергически хватаясь за разломанныя доски и разорванныя снасти разбитой лодьи.

Въ бытовомъ морѣ многообразной русской народной жизни мы видимъ, такимъ образомъ, одно крушеніе, но за то передъ нами выплываютъ новыя лодки съ другими пловцами. Всмотримся и въ нихъ и, что увидимъ, разскажемъ сейчасъ.

Эти встрѣчные пловцы и ходоки по всему лицу земли русской,-- подлинные, безъ обмана

Оставить комментарий Максимов Сергей Васильевич (bmn@lib.ru) Год: 1877 Обновлено: 09/04/2025. 89k. Статистика. Рассказ: Проза Проза	Скачать FB2 Ваша оценка:
Аннотация: Бродячая Русь Христа-ради.

Максимов Сергей Васильевич Кубраки и лабори

БРОДЯЧАЯ РУСЬ ХРИСТА -- РАДИ.

КУБРАКИ и ЛАБОРИ.

Максимов Сергей Васильевич
Кубраки и лабори