Милюков Павел Николаевич
Памяти В.А. Мякотина

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   
   П. Н. Милюков: "русский европеец". Публицистика 20--30-х гг. XX в.
   М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2012. -- (Люди России).
   

ПАМЯТИ В.А. МЯКОТИНА

   Смерть похитила моего товарища по специальности и старого друга, Венедикта Александровича Мякотина,-- похитила в самом процессе его научной работы. Мы только что, после долгой разлуки, свиделись и беседовали с ним в Праге, куда он приехал из Болгарии для занятий по предмету своего университетского курса в Софийском университете и для окончания второго тома только что изданной по-болгарски "Истории России" {Мякотин В.А. История Руси от IX до XVIII вв. София, 1937.}. Хрупкий организм не выдержал подхваченного в сыром климате воспаления легких... Жизнь вообще не баловала этого достойного представителя одного из течений русской интеллигенции, которое уже вошло в ее историю. По своим политическим и социальным воззрениям -- и особенно по кристальной честности своей натуры -- Мякотин осужден был всю жизнь оставаться в оппозиции господствующим течениям -- и испытывал на себе житейские последствия этого.
   Серьезный ученый, он не мог занять соответствующего его познаниям места в Петербургском университете, питомцем которого был. Он представлял в русской исторической науке течение другого народника, В.И. Семевского, далекое от допущенных тогда для университетской кафедры пределов исторического правоверия. И учитель, и его последователь изучали во всех деталях историю крестьянства; выбор темы был продиктован социально-политической доктриной, которую они разделяли. Каково бы ни было ее внутреннее достоинство, с официальными взглядами она была несовместима. Тогдашняя молодежь сбегалась к Семевскому, дружила с Мякотиным; но эта близость устанавливалась вне университетского преподавания. Молодежь тянула руководителей в подполье -- и это полагало предел официальной карьере. Мякотину пришлось преподавать русскую историю... в александровском лицее. Это составляло одно из противоречий тогдашней общественной жизни. Курс его был опубликован; он был посвящен новому периоду русской истории,-- что тогда само по себе считалось, с научной точки зрения, не вполне согласным с строго академическими понятиями.
   Наше знакомство началось именно на почве этой научной работы, к которой в Москве относились более дружественно. Мякотин приехал в Москву для занятий в архивах по истории крестьян в Малороссии и поселился у меня в квартире. Тогда уже я мог узнать его прекрасные душевные качества, его нравственную чистоту и серьезность требований от жизни. Мои наезды в Петербург давали возможность продолжать знакомство; но настоящее наше сближение началось тогда, когда, после одинаковых с ним политических злоключений, я вернулся из заграничной ссылки в Петербург, не столько как ученый, а как публицист и политик. Он, как полагалось для людей его направления, был уже <...> -- недалеко от столицы: сношения с ним были возможны и стали постоянными, когда в 1904 г., т.е. к самому началу серьезной политической борьбы, с Мякотина был снят надзор.
   Пути наши не сливались, но шли параллельно. При создании политических партий Мякотин остался левее; в происходившей тогда жесткой перепалке между народниками и марксистами он остался верен своим прежним взглядам -- и нашел приют в одинаково настроенном "Русском Богатстве" {"Русское Богатство" -- ежемесячный литературный и научный журнал, издавался в Санкт-Петербурге в 1876-1918 гг. Одним из его редакторов был Н.К. Михайловский.}. В Петербурге у меня хранилась фотография, на которой сняты, вместе с Мякотиным и со мной, участники интимного кружка этого журнала: старевший тогда Н.К. Михайловский, В.Г. Короленко, Н.Ф. Анненский, Пешехонов. Памятны мне журфиксы журнала и бесконечные споры, в которых вырабатывалось общее мнение о текущих политических событиях. При некоторой разнице взглядов сближал участников высокий культурный и нравственный уровень руководящей группы. Но он же и мешал собраниям превратиться из своего рода политического клуба в широкую политическую партию. Некоторый исход был найден в создании "трудовой народно-социалистической партии", к которой Мякотин продолжал принадлежать до конца жизни. Разница взглядов на роль моей собственной партии к.-д. в государственной думе развела нас в разные стороны, но не изменила сложившейся тогда тесной дружбы. Друзьями мы встретились и заграницей -- в Берлине и Праге, куда выбросило Мякотина вместе с другими, безупречными даже с тогдашней большевистской точки зрения, русскими интеллигентами. Он был все тот же: скрупулезно-деликатный в личных отношениях, суровый боец в общественных конфликтах. Горячность речи, твердость и обоснованность убеждений, корректность формы вместе с язвительностью содержания делали Мякотина выдающимся оратором, желанным для друзей и опасным для противников. В Париже еще помнят этот характер его выступлений. Научная деятельность Мякотина была всегда тесно связана с его общественными взглядами. Малороссийское крестьянство {Мякотин В.А. Очерки социальной истории Украины в XVII-ХVIII вв. Прага, 1924-1926.} осталось навсегда главным предметом его строго научных работ; здесь он дал замечательные исследования, нашедшие высокую оценку даже у его противников -- сепаратистов украинцев, к числу которых он никогда не принадлежал. Другой ряд статей и исследований посвящен был истории русской интеллигенции -- от Аввакума {Мякотин В.А. Протопоп Аввакум, его жизнь и деятельность. СПб., 1894.} до Пушкина и декабристов,-- и до статей в "Последних Новостях", напоминавших о недавнем прошлом того общественного типа, к которому принадлежал и сам автор.
   С кончиной Мякотина уходит в это прошлое еще один выдающийся представитель интеллигентского типа этого поколения. Как всегда, создавшие его исторические условия более не повторятся. Интеллигенты последующих поколений, сами уже отходящие в прошлое, практиковали на этом типе русского общественного деятеля свою -- по обычаю -- страстную критику и готовы были связать с его особенностями наши общественные провалы. Будущий историк, я уверен, отнесется к достоинствам и недостаткам народнического типа более добросовестно и отдаст ему надлежащую справедливость. Яркая общественная физиономия даст для такой оценки и для правильного суждения богатый материал. Пройти мимо него будет невозможно.
   
   Последние новости. 1937, 8 октября
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru