Нелидова Екатерина Николаевна
Русь в ее столицах. I. Старая Ладога

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Е. Нелидова
Русь в ее столицах
Выпуск I.
Старая Ладога

Типография товарищества А.С. Суворина "Новое время".
Санкт-Петербург
1912

0x01 graphic

Вид на крепость Старой Ладоги. Фотография С.М. Прокудина-Горского. 1909 г.

Глава I

Ладожское озеро. - Великий древний путь "из варяг в греки". - Река Волхов, ее легенды, прошлое и настоящее. - Сказочный героический период Ладоги и Новгородской области.

   Морем называют прибрежные жители Ладожское озеро. И действительно, оно безбрежно и многоводно, как море. Вода почти всех рек и озер северо-западной части Европейской России стекает в Ладожское озеро. Около четырех тысяч больших и малых озер Олонецкой губернии несут свои воды реками и ручьями в Онежское озеро, которое, приняв в себя реки Водлу и Вытегру, вливает воду рекой Свирью с притоками в Ладожское озеро. Река Сясь несет туда же воду всей Тихвинской водной системы, река Волхов - с озера Ильмень и всех притоков. Финляндские водные системы областей Сиволакса и Карелии имеют сток в Ладожское озеро через реки Вуоксу и Тайпалу.
    Все прибрежные ручейки и канавки несут свой весенний излишек туда же, как мелкие подчиненные племена несут свою дань могучему властелину.
    С незапамятных времен через озеро шел путь из настоящего моря - Балтийского, или Варяжского, как называли его в древности. А это море с древних времен связывало дикие народы севера с южными более просвещенными народами. Оно давало возможность обмениваться разными природными богатствами обоих концов Европейского материка. Из-за этого пути в другой, более привлекательный мир, к другим, более интересным людям шла вековая упорная борьба между северными племенами, постепенно образующими могучие государства.
    Народы Скандинавского полуострова (потом шведы) и славяне северо-западной части Европы (потом русские) были главными действующими лицами этой кровавой борьбы. Река Волхов, озеро Ладожское и река Нева были главным местом этой борьбы. Жители Ладоги - были ли это вначале финны, славяне или скандинавы - всегда принимали в ней участие.
    В настоящее время озеро распространяется в длину почти на двести верст, в ширину почти на сто двадцать пять. Но в глубокой древности оно было гораздо больше. Русский летописец, говоря о Ладожском озере, пишет: "Его же устье входит в море Варяжское". Когда-то, следовательно, река Нева была продолжением Ладожского озера или широким проливом, соединяющим озеро с морем. Озеро разливалось на большее пространство, чем теперь, и устье реки Волхова, впадающей в него, находилось южнее, чем в настоящее время.
    Берега южной части озера были низменные и болотистые. Богатые дремучие леса покрывали их на большом пространстве. Много тысяч лет тому назад жили в этих лесах и по этим берегам доисторические люди - так называемые люди каменного века. На протяжении тысяч лет эти дикие люди выбирались мало-помалу из земляных берлог, заводили первобытные суда, чтобы плавать по рекам и озерам, добирались до моря и начинали сношения с более образованными странами.
    Так как предметы, необходимые для человеческой жизни, рассеяны по всей земле, то людям издавна приходилось ездить, чтобы доставать нужные им вещи. Реки, моря и озера, разделяющие страны, сделались путями сообщения. Такой путь с юга на север и обратно образовался в очень древние времена из моря Понтийского, или Русского (нынешнего Черного) в море Варяжское (нынешнее Балтийское). Уже в VI веке после Р. Хр. был известен этот великий торговый путь "из варяг в греки". Вот как описывает его позднее русский летописец: "Путь древний: из Грек через море Понтийское до Днепра; вверх же Днепра волок есть до Волоти (р. Ловать) и по Волоти внити в Ильмень озеро, великое озеро Нев, его же устье входит в море Варяжское, и по тому морю идти даже до Рима, а от Рима прийти морем же к Царюграду (Константинополь), от Царяграда в Понт, в него течет Днепр река".
    По этому пути издавна спускались с севера дружины норманнских викингов (т. е. морских королей) на юг для опустошения берегов древней Греческой империи. Этим же путем производилась торговля между севером и югом Европы. Озеро Ильмень, принимая в себя многоветвистую реку Ловать, выпускает в Ладожское озеро реку Волхов. Великий водный путь шел из Финского залива по реке Неве в Ладожское озеро, отсюда Волховом в Ильмень, из Ильменя Ловатью, затем волоком, т. е. мелкими реками и сухим путем до верховьев Днепра (см. карту, с. 25).
    По некоторым указаниям древних иностранных историков можно судить, что греки еще до Р. Хр. знали о северном море, с берегов которого привозился янтарь. Янтарь чрезвычайно ценился древними культурными народами, и купцы торговали им с большой выгодой. На этом основании купцы одних народов скрывали места добычи янтаря от других. Для ограждения своих интересов они даже запугивали неопытных людей, рассказывая разные небылицы о северных народах, называя их чудовищами, людоедами и т. п. Но все-таки торговля янтарем развивалась. Она, может быть, и дала первый толчок к сношению южных более развитых и просвещенных людей с северными дикарями и к открытию торгового пути "из варяг в греки".
    Со временем по всем указанным в этом пути рекам расселились многочисленные славянские племена - ильменские славяне, кривичи, северяне, поляне и другие. Здесь же основалось впоследствии и русское княжество, концами которого и, вместе с тем, главными пунктами, соединяющими север и юг, были Новгород и Киев.
    Торговля в древние времена была тесно связана с морским разбоем, главными представителями которого были варяги. Они приезжали из Варяжского моря, останавливались у какого-нибудь берега и начинали торговать с местными жителями, но при первом же удобном случае брались за оружие и грабили их. Вероятно, эта привычка была и у русских купцов при первых русских князьях. Византийское (греческое) правительство, входя с ними в торговые договоры, всегда выговаривало себе меры против буйства русских купцов.

0x01 graphic

Карта великого пути "из варяг в греки". Расселение славян на заре истории Руси

   Одним из главных предметов торговли прежде варягов, а потом русских со столицей Греции, Константинополем, были невольники, которых водили скованными по берегам рек во время трудных переездов через пороги. Варяги, или скандинавские морские разбойники, опустошавшие берега почти всей Европы, доставляли большое количество невольников в Новгород, обменивая их там на греческие и восточные товары. А то и сами, в виде "гостей" (купцов), спускались по водному пути в Константинополь. Кроме невольников русскими товарами считались в Константинополе воск, мед и меха.
    Города, стоявшие по великому торговому пути, получали с юга (из Греции) и с востока - из царств Хазарского на Волге и Болгарского на Каме - разные предметы роскоши, изящного искусства, дорогие цветные ткани шелковые и шерстяные, а также различные индийские благовонные вещества.
    В такой большой и значительной торговле принимали участие в старые времена Ладожское озеро и река Волхов, и одной из таких важных торговых пристаней была нынешняя Старая Ладога.
    Народы, с незапамятных времен селившиеся по Волхову или приезжавшие сюда с соседних озер и морей, из поколения в поколение передавали разные сказки и были о своих предшественниках и их жизни. Сказки и были перемешивались, и образовывались предания, хранящиеся в народах тысячелетиями.
    Река Волхов, говорит одно из таких преданий, называлась когда-то Мутной рекой, потому что вода в ней была всегда мутная и нечистая. Красноватый оттенок воды старые предания приписывают потокам людской крови, пролитым здесь в борьбе воинственных племен между собою. Волховом же стала называться река по имени старшего сына князя Славяна, поселившегося на ней. А по другому преданию, царский сын Волхов, оборотившись змеем, причинял вред всем ходящим по реке челнам, пока сам не потонул в ней. После того она и стала называться Волховом. Может быть, этот змей указывает на дракона, который изображался на древних судах варяжских разбойников, действительно обижавших челны мирных людей.
    Челны и теперь плавают по Волхову, бегают по нему небольшие пароходы, идут буксирные тихоходы, медленно тянутся громоздкие баржи и длинные плоты, но никакой змей не беспокоит их. И они сами не слишком нарушают покой старой, отдыхающей от бурного прошлого реки.
    С XII века начала развиваться торговля Новгорода с немецкими городами, а впоследствии он принял участие в их торговом союзе, называвшемся Ганзейским. С этого же времени путь от Финского залива по реке Неве, Ладожскому озеру и Волхову слывет под именем Новгородского, и начинается из-за него определенная и почти непрерывная борьба новгородцев со шведами.
    После падения Новгорода, когда великий князь Иоанн III закрыл ганзейскую контору и изгнал немецких купцов из Русской земли, Новгородский путь утратил свое значение в достаточной степени. Особенно же повлияло на торговое движение по нему открытие англичанами в XVI веке нового пути в Россию - через Белое море - и основание новой гавани Архангельска. Конечно, благодаря близости Петербурга, Волхов и теперь еще не утратил значения торгового пути, а только разделил свои обязанности со многими другими реками. Теперь Волхов сплавляет вниз по течению дрова, лесной строительный материал, сено и рыбу и доставляет вверх хлеб. Наряду с маленькими буксирными пароходиками тянутся громоздкие баржи при помощи бечевы, в которую запряжены лошади, идущие по берегу. При переезде через пороги впрягают несколько десятков и даже до сотни лошадей. Старый Волхов, хранящий в своей памяти боевые клики воинственных викингов и удалых новгородских "ушкуйников", разбойничавших на своих легких ладьях, оглашается теперь несмолкаемыми понуканиями и руганью погонщиков несчастных заморенных кляч.
   * * *
   В тринадцати верстах от Ладожского озера и нынешнего устья Волхова раскинулось по берегу его небольшое селение, с белыми монастырскими стенами и пестрыми старинными церквами по бокам. Впереди, на остроконечном полуострове, омываемом Волховом и рекой Ладожкой, выдвинулась вросшая в землю зубчатая развалина из дикого камня, а сзади раскинулись холмистые зеленые поля. С обеих сторон все это охраняется, как безмолвными стражами, высокими зелеными курганами. Это Старая Ладога - древняя торговая пристань и пограничная твердыня Новгорода.
    Когда основалась Ладога, каков был ее первоначальный вид и какого племени были люди, населявшие ее с самого начала, - знает, может быть, только старый Волхов, который ревниво хранит свою тайну. По положению своему у Ладожского озера и Волхова она была с давних пор известна побережным жителям Варяжского моря. Древнейшие скандинавские предания тесно связывают жизнь скандинавских народов с жизнью города Альдейгобурга, как называют они Ладогу, и Гардарикии (страна городов) - Новгородской области. По преданиям скандинавов, сам Один (их верховный бог) первоначально царствовал в пределах Гардарикии.

0x01 graphic

Кувшинки на Ладожском канале. Фотография С.М. Прокудина-Горского. 1909 г.

   Один поручил, говорит сага (скандинавская былина), царство Гардов сыну своему Сигурламию, который пал в битве с великим Тиассием. Ему наследовал сын его Свавурламий, получивший знаменитый в Скандинавии меч Тырвинг и убивший им Тиассия. Свавурламия убил Ангрим, морской разбойник с острова Больма. Завладевший мечом Тырвингом, Ангрим женился на дочери Свавурламия Ейваре. Двенадцать сыновей Ангрима были в большой дружбе с царем Альдейгобурга (Ладоги) Биартрамом, и старший из них Ангантир женился на его дочери Сваве. Ангантир пал в битве со знаменитым скандинавским воителем Гиальмаром, на острове Самсейе, здесь же погибли и его одиннадцать братьев в борьбе с товарищем Гиальмара, странствователем Оддом. От брака Ангантира со Свавою родилась дочь Гервара, знаменитейшая воительница Скандинавии. Гервара воспитывалась у деда в Альдейгобурге. Пришедши в возраст, она собрала дружину удальцов и, под мужским именем Гиоварда, странствовала по морям и производила ужасные грабежи. Наконец, прибыв на остров Самсей, Гервара вызвала из могилы отца и получила из его рук знаменитый меч Тырвинг. После этого она возвратилась в Альдейгобург, жила снова у деда, занимаясь женскими рукодельями, и вышла затем замуж за Говунда, владетеля Ионтунгейма, страны злых чародеев, за рекой Печорой. От этого брака родился известный воин Гейдрек, которому мать передала меч Тырвинг.
    Гейдрек впоследствии завладел Рейдготией (нынешняя Ютландия) и был в дружественных сношениях с Роллавгом, знаменитым тогда государем Гардарикским (Новгородским). Во время морских набегов Гейдрек часто посещал Гольмгард (Новгород) и женился, в конце концов, на дочери Роллавга Гергерде, получив за ней в приданое Винландию, и т. д.
    Так рассказывают древние скандинавские предания о Гардарикии и Альдейгобурге и об их государях от Одина до Ангантира, жившего, по их словам, за десять поколений до Рюрика.
    К половине IX века христианского летосчисления Гардарикия была уже обширной Новгородской областью, население которой состояло главным образом из племен славянских, затем финских и скандинавских. Альдейгобург (Ладога), вероятно, был уже в это время в числе подчиненных ей городов. В это же время произошли ссоры с варягами, после чего начались междоусобия и внутренние непорядки. Саги объясняют смуты прекращением древней династии государей в Гардарикии.
    Саги позднейшего времени говорят уже об Альдейгобурге в связи с именами первых русских князей и скандинавских королей или их родственников.
    Так, норвежский король Олаф Триггезон в молодости, спасаясь бегством от неприятеля, искал покровительства у князя Владимира (980 г.) и провел год в Альдейгобурге (Ладоге) начальником пограничнаго отряда. Из этих же саг мы узнаем, что Ярослав был женат на шведской королевне Ингигерде. Вследствие этого брака в Альдейгобурге водворился и долгое время жил, в качестве местного правителя, родственник Ингигерды шведский ярл Рангвальд, приехавший вместе с ней из Швеции. Рангвальд женился на Ингеборге, сестре норвежского короля Олафа Триггезона. В Ладоге же служил некоторое время у Ярослава зять его Гаральд, женатый на его дочери Елизавете. В Ладоге же скрывался шведский королевич Магнус, искавший покровительства у Ярослава после гибели отца, павшего в сражении с датчанами.
    Вообще скандинавские саги указывают на многих знатных витязей, служивших в дружинах русских князей. Каждый пришелец получал место, смотря по своей известности. А по нашим древним былинам, князь встречал неизвестных витязей такими словами:
   
   Гой вы еси, добры молодцы!
   Скажитеся, как вас по имени зовут,
   А по имени вам можно место дать,
   По изотчеству можно пожаловати.
   

Глава II

Сказания иноземных писателей о древних славянских землях и Ладоге. - Русские летописи о славянах и Ладоге. - Ладога - столица Рюрика и место смерти Олега. - Исторические места и их легенды.

   Торговые люди в старину, переезжая из края в край, составляли для памяти дорожники или путеуказатели, которые при случае служили и для военных походов. Эти же дорожники были главным материалом для географических сведений ученых географов и историков того времени. По большей части это были простые перечисления мест или народов с часто вымышленными прибавлениями о жизни последних. Вероятно, и известный отец истории, греческий историк Геродот, живший в V веке до Р. Хр., пользовался этим же материалом, когда писал о жителях теперешней России. По его свидетельству, на северных берегах Понта (Черного моря) жили киммерияне, к северу от них скифы, за ними исседоны, за ними аримаспы (одноглазные), грифы и, наконец, у северного океана гипербореи.
    Писатели первых веков после Р. Хр., пользуясь, наряду с путеуказателями, и другими, более достоверными источниками, упоминают уже и о славянах. Они знают их под именем венедов, живущих около реки Вислы, между племенами сарматскими, финскими и германскими. Римский историк Тацит сначала сомневается, к каким племенам причислить венедов: к германским или сарматским. "Они много приняли из сарматских нравов, - говорит он, - потому что как разбойники скитаются по стране". Но, когда Тацит ближе познакомился с описываемым народом, то нашел, что он отличается от сарматов, проводящих жизнь в кибитках и на лошадях. Венеды, по словам Тацита, строят дома и сражаются пешими и со щитами.
    Известный александрийский астроном и географ Птоломей, живший во II веке после Р. Хр., указывал на племя Ставан, жившее в нынешней Новгородской области. На трех местах своей карты он обозначает народ Амадогу, город Амадогу и озеро Амадогу. Озеро он помещает вверху западного притока Днепра. Имея в руках источники громадной александрийской библиотеки того времени, Птоломей пользовался также и современными путеводителями. Вероятно, он не раз встречал название местности и озера Амадога, но не знал, куда правильнее поместить их. Может быть, это было искаженное название озера, народа и города Ладога.
    Писатели следующих веков постоянно упоминают венедов и сербов, живущих на востоке от них. В половине VI века сведения о славянских племенах и местностях, обитаемых ими, становятся уж гораздо точнее.
    Готский историк Иорнанд говорит, что многочисленное племя венедов разделялось на два народа - славян, живших от верховьев Вислы на восток до Днепра, и антов, которые были сильнее первых и жили в странах припонтийских от Днепра до Днестра. Греческий историк Прокопий также знает славян и антов, прибавляя, что в древности оба народа были известны под одним общим именем споров, в котором новейшие исследователи видят сербов.
    В IX и X веках арабские писатели пишут уже очень много и подробно о новгородских славянах, варягах и руссах, которые ведут в это время оживленную торговлю с Болгарским царством на Каме.
   Писатели Аль-Масуди и Идрисси посетили "Руссию" в IX веке, писали об ней и упоминали, между прочим, об одном из многочисленных славянских племен Лудана и о городе их Луджага, находящемся к северу от Новгорода. Может быть, эти названия также означали город Ладогу и славянское племя, жившее в ней.
    Русские летописцы заимствовали первые сведения о древних славянах у греческих историков. Когда Русь приняла христианство от Византии, то духовенство византийское, вместе с христианским вероучением, принесло в нее и священные книги. Первые русские священники научились читать эти книги, они участвовали и во всех сношениях русских с Византией. Приезжая в Византию при русском посольстве, они воспринимали византийскую образованность. Читая греческие книги, они познакомились с историей, с записями и хроникой исторических событий. Духовные лица, участвовавшие в военных походах русских в Византию, знали подробный ход войны и помогали составлять договора. По примеру византийских историков и по их образцам, они стали вести свои записки, свою "хронику" событий, или летописи. Взяв начало описания исторических событий из старых византийских летописей, они прибавляли к ним старые славянские предания, хранившиеся в народе. Так зародилась русская летопись среди духовенства и перешла в древние русские монастыри. Из поколения в поколение переписывали монахи хронику и вели дальше летописи в разных местах и в многочисленных списках, часто противоречащих один другому. В позднейшие времена русские и иностранные историки разбирали эти летописи, пользуясь списками, более соответствующими общему ходу исторических событий. Но разобраться в истинности разных подробностей этих списков невозможно, потому некоторые места в них так и остались загадочными и сомнительными.
    Русский летописец так пишет о первоначальном месте жительства славян и их движении: "Спустя много времени после Вавилонского столпотворения, сели славяне по Дунаю, где теперь земля Венгерская и Болгарская. От тех славян разошлись по земле племена и прозвались своими именами, где которое племя село на каком месте: одни пришли и сели на реке именем Морава и прозвались моравами, другие назвались чехами; а вот тоже славяне - хорваты белые, сербы и хоружане". Затем дальше: "Тако же и те же словене, пришедше, седоша межи Припетю и Двиною и наркошася дреговичи. И инии, седоша на Двине, наркошася полочане, речки ради, яже втечет в Двину, именем Полоша. Словене же, седоша около озера Илмера (Ильменя), и прозвашеся своим именем. И сделаша град и нарекоша Новгород".
    В другом списке пишется так: "Пришедше словене з Дуная и седоша у озера Ладожьского от толе прииде и седоша около озера Илмера и прозвашеся своим именем". Здесь летописец хочет указать, что славяне предварительно сели у Ладожского озера, а потом уже пошли к Ильменю, может быть, под давлением варягов или каких-нибудь других враждебных народов.
    По пути своего расселения к северо-востоку славяне всюду встречали дикие финские племена, с которыми и смешивались. Эти финские племена встречаются под разными названиями у всех упомянутых нами древних историков, начиная с Геродота. Всегда финны жили преимущественно в лесистых и болотистых местах. Тацит указывает на их "изумительную дикость и гнусную скудость". Финны постепенно уступали перед славянами, подчиняясь их народности и приравниваясь к ним. Около Х века финны, наравне с славянами, имели города; наравне с ними терпели от внутренних неурядиц по изгнании варягов, вследствие чего и участвовали вместе с ними в призвании князей.
    Варягами называли дружины норманнских викингов, или морских королей, состоявшие из уроженцев Скандинавского полуострова и Ютландии, часто знатного происхождения. Волею или неволею викинги покидали отечество и искали счастья на морях или в чужих странах. Они любили свое водное королевство и охотно умирали за него, как за свое отечество. Шведский поэт XIX столетия Тегнер так охарактеризовал древних викингов и их жизнь:
   
   "Ни шатров на судах, ни ночлега в домах:
   Супостат за дверьми стережет;
   Спать на ратном щите, меч булатный в руках,
   А шатром голубой небосвод".
   
    Затем дальше:
   
   "Как взыграет гроза, подыми паруса:
   Под грозою душе веселей.
   Пусть гремит, пусть ревет: трус, кто парус совьет!
   Чем быть трусом, погибни скорей!
   
    Ты купца, на пути повстречав, защити;
   Но возьми с него должную дань.
   Ты владыка морей, он же прибыли раб:
   Благороднейший промысел брань".
   
    И так далее.
    Варяги издавна приезжали на побережья Ладожского озера и Волхова и беспокоили жителей, облагая их данью. Племена, жившие на северо-западе Европы, хорошо знали их и невольно подчинялись им, как людям, обладающим силой и опытностью в ратном деле. Летописец говорит, что "брали дань варяги из-за моря на чуди, славянах новгородских, мери, веси и кривичах".
    В 862 году, по свидетельству летописца, племена, платившие дань варягам, прогнали их за море, не дали им дани и начали сами у себя владеть. "Изгнаша варягы за море и не даша им дани. И начаша сами в соби володети. И не в них правды и вста род на род, и быша усобицы в них и воевати сами на ся почаша". При таких обстоятельствах племена собрались и решили искать себе князя. "Идоша за море к варягам к руси; и ркоша русь, чюдь, словяне, кривичи и вся: земля наша велика и обильна, а наряду в ней нет; да поидеши княжить и володеть нами". Затем дальше: "И избрашася трие брата с роды своими и придоша к словенем первее и срубиша город Ладогу. И седе старейший в Ладози Рюрик, а другой Синеус на Беле озере, а третий Трувор в Изборске".
    Здесь мы в первый раз встречаем в летописях город Ладогу. Но вероятнее всего, что, говоря "срубиша город Ладогу", летописец хотел сказать, что Рюрик выстроил нечто в роде крепости в существовавшей уже тогда Ладоге.
    По свидетельству древних иностранных писателей, у славян всегда было очень много городов. Один географ X века насчитывал на всем протяжении славянских земель на юге и западе около 3760 городов. "Городом" славяне называли всякое огороженное или укрепленное от нападения неприятелей место. Арабский писатель Ибна-Якуб, путешествовавший по славянским землям в 965 году, так описывал постройку городов или крепостей славянами: "Они выбирают луга, богатые водой и тростником, намечают там место круглое или четыреугольное, затем кругом этого места выкапывают ров и из вынимаемой земли насыпают вал. Они укрепляют этот вал досками и сваями, утаптывая землю, пока вал не достигнет желаемой высоты. Затем они проделывают ворота, на какой стороне захотят, и подходят к ним по деревянному мосту". В более возвышенных местностях укрепления строили на берегу речки или на слиянии двух рек. По краям береговой возвышенности насыпался вал, так что середина возвышенности принимала вид углубленной котловины. Много остатков таких укреплений сохранилось до сих пор и известно под названием "городищ".
    Итак Рюрик, по летописи, поселился в Ладоге. Можно предположить, говорит историк Соловьев, что Рюрику было выгоднее поселиться в Ладоге, чем в Новгороде. Ладога стояла у начала великого водного пути и была ближе к морю, потому положение ее было более важное, чем положение Новгорода. И, кроме того, в случае, если бы Рюрик не поладил с выбравшими его племенами и они снова возмутились бы против него, ему легче было уйти за море из Ладоги, чем из Новгорода. Вообще, в Ладоге он мог удобнее укрепиться для защиты от всяких врагов как себя, так и подвластной ему теперь области. Согласно летописи, Рюрик прожил в Ладоге два года, пока были живы его братья. После их смерти он перебрался в Новгород.
    Новгородские летописи связывают Ладогу также и с именем любимого русского князя и героя Олега Вещего. Олег поехал с маленьким сыном умершего Рюрика Игорем на юг по Днепру. Там княжили в это время недовольные Рюриком и ушедшие от него дружинники Аскольд и Дир. Заманив князей хитростью на берег, Олег приказал убить их и стал княжить в Киеве, назвав его "матерью городов русских". Но, по новгородским летописям, он всегда любил Ладогу и часто жил в ней. Вопреки общепринятому мнению, что Олег умер в Киеве, новгородские летописи указывают на то, что он умер на пути в Ладогу (в 922 г.) недалеко от нее. "Иде Одег к Новугороду и оттуда в Ладогу. Друзии же сказывают, яко идущю ему за море и уклюну змия в ногу и с того умре; есть могила его в Ладози". Народная молва указывает и могилу Олега - громадный конусообразный курган верстах в восьми от Ладоги.
    Местные предания не хотят уступать Ладогу скандинавам. Они повествуют, что еще в отдаленные языческие времена славяне основали Ладогу и назвали ее так по имени своего бога любви и согласия - Ладо. Ладо сам приплыл по реке в Ладогу и стал на прибрежном холме. До сих пор указывают на берегу речки Ладожки красивый крутой зеленый холм, с выравненной площадкой на вершине. Стоит он среди густого сочного луга, пестреющего цветами, и вплотную окружен частым кустарником, обвитым хмелем. Из подошвы его бьет родник чистой холодной воды.

0x01 graphic

   На небольшом полуострове, омываемом с одной стороны Волховом, с другой Ладожкой, возвышается развалина каменной твердыни, которую местное предание упорно называет Рюриковой крепостью. Выдвинутая впереди города, она была поставлена как страж на защиту его. Крепкие надежные стены, сложенные из громадных булыжников и кирпичей, соединялись по углам круглыми башнями с бойницами. И теперь еще нависают остатки грозных когда-то стен и башен над Волховом и Ладожкой. Все глубже и глубже врастает развалина в землю, обрастая травой и кустарником. Толстые цепкие корни рябин вросли в ее камни и, словно громадные могучие змеи, переплелись между ними. Свежая зеленая листва и ярко-красные гроздья ягод, смеясь и радуясь в солнечный день, ласкают серые, источенные временем, мшистые камни и будто издеваются над смертью и тлением.
    По словам жителей, на одной из башен была плита с какой-то надписью, но еще в начале прошлого столетия она упала и разбилась в куски.
    В летописи определенно указывается, что в 1114 году была заложена каменная крепость в Ладоге. "Том же лете Павл посадник Ладожский заложи Ладогу город камян". Но народная молва не сдается, и ей вторят некоторые русские и иностранные писатели.
    Развалины, существующие, во всяком случае, около тысячи лет, всегда возбуждали и до сих пор возбуждают народную фантазию. Круглые отверстия бойниц, как пустые глазные впадины черепа, зияют на облезлых, осыпающихся стенах. Полуобвалившиеся ступени лестниц, уходящих куда-то под землю, сырые, узкие и темные переходы, полузасыпанные щебнем и землей, какие-то толстые заржавленные кольца, привинченные к стенам темных углублений, в роде подземных темниц - разве все это не достаточный материал для всевозможных вымыслов? И среди жителей Ладоги с давних пор возникали легенды о глухих подземельях, где томились узники времен Рюрика и позднейших владетелей крепости-замка. Они рассказывают о бесконечных ходах, идущих под Волхов и соединявших крепость с противоположным берегом или, может быть, с другими подобными крепостями по берегу Волхова, от которых не осталось теперь следов.
    Еще в первой половине прошлого столетия были известны попытки некоторых смельчаков. Они хотели проникнуть в тайники крепости и, может быть, найти там несметные сокровища русских князей или норманнских викингов и даже самый золотой гроб с прахом Рюрика, стоящий в одном из таинственных проходов под волнами Волхова.
    В 1811 году генерал-майор Герард пробрался через одно из выходящих наружу отверстий на внутреннюю каменную лестницу. Лестница привела его в просторную четырехугольную комнату, из которой он прошел снова по лестнице в другую такую же комнату. Отсюда шли подземные ходы на большое пространство, но исследователь не мог продолжать своих изысканий. Густой и сырой воздух препятствовал дыханью, и множество нетопырей преграждали путь.
    В пятидесятых годах прошлого столетия была предпринята даже целая экспедиция с целью исследования Рюриковой крепости. Участниками экспедиции были: писатель А. Башуцкий, священник Антоний Бочков и ладожский старожил дьякон Савва Беляев. Участники экспедиции рассказывали, что они отперли маленькую ветхую дверь под юго-восточной угловой башней. Дверь вела к реке и была задвинута тяжелым железным засовом и заперта цепью на замке. Запасшись фонарем, лопатами и ломом, они отправились на осмотр открывшегося прохода. Скоро им пришлось с опасностью пробираться в полумраке, между рыхлыми от сырости и нависшими каменными сводами подводной галереи. Стены галереи были покрыты густой массой бледно-зеленой плесени, в которую уходили руки, не встречая ничего твердого для опоры. Воздух становился удушливым, над головами стоял гул от перекатывавшихся волн. Кругом раздавалось шлепанье отвратительных гадин. Все это угнетало мозг до того, что терялось соображение, а вязнувшие в грязной тине ноги отказывались служить. Наконец, от спертости атмосферы погас огонь в фонаре, и спички не загорались... Чуть не ползком выбрались исследователи из переходов подземелья, в котором пробыли около часа.
    Приблизительно в это же время рассказывал местный житель Ананьев, что он еще в детстве сопровождал своего отца в подобной же попытке найти тайники крепости. Они тоже проникли в подземный ход и шли по нему некоторое время, пока не уперлись в железные ворота, запертые на замок. Ход этот шириною менее сажени, вышиной более человеческого роста, стены и свод плиточные. Летучие мыши, вспугнутые путешественниками, метались под сводами, задевая идущих крыльями по лицу. Ничего более интересного не нашли и эти изыскатели, но про этот ход говорили в Ладоге, что он тянется на восемь верст под Волховом.
    Трудно проследить, где правда и вымысел в этих рассказах. Впоследствии раскопки крепости, произведенные известным археологом Бранденбургом, опровергли большую часть этих легенд, но некоторые так и остались не объясненными.

0x01 graphic

Внешний вид двух башен и прясла крепостной стены Ладожской крепости. Современная фотография

   Вероятно, основанием многих из таких легенд служила давно уже исчезнувшая башня. Как видно из старых документов, башня эта стояла в середине стены, выходящей на Волхов. В описных книгах от 1628 года она называется "Тайничным роскатом", а в такой же книге от 1655 года "Тайничной башней". "Башня Тайничная каменная, - пишется в описи 1655 года, - от подошвы вверх 4 сажени, в длину 5 сажен с полусаженью, толщина 2 сажени. И та башня стоит без кровли и вся до подошвы от каменной стены отсела больше сажени и отвисла.
    И только тое башни вскоре не разобрать и вновь не устроить, и та Тайничная башня вскоре вся без остатку до подошвы развалится в реку Волхов и колодезь в той башне обрушится и вода каменным и известковым песком засыпется. А колодезь в той башне с водой, а вода в тот тайник и в колодезь проведена была трубами из реки Волхова и те трубы не почищены и ныне засыпаны и воды в том тайничном колодце нет. А оприч того тайника воды в каменном городище нет".
    Очевидно, после этой описи Тайничная башня разрушалась все более и более и действительно обвалилась, в конце концов, в Волхов. Место ее обозначено широкой выемкой, заросшей травой и бурьяном.
    В документах есть названия всех других башен, остатки которых сохранились до сих пор. Башня при впадении Ладожки в Волхов называлась Стрелочной, при входе в крепость - Воротной, а выходившая к земляному городищу - Климентовской. Последняя, вероятно, получила свое название от Климентовской церкви, которая стояла когда-то в земляном городе.
    В настоящее время внутри крепости помещается старое, очень запущенное и неряшливое кладбище, две небольшие старинные церкви и деревянная сторожка. Густые заросли бурьяна и крапивы скрывают каменные или чугунные, почти ушедшие в землю плиты, развалившиеся кресты и старинные памятники.
    Сохранились кое-какие глухие предания о том, что княжение Рюрика не было мирным. Были недовольные, которые жаловались на поведение его самого и его родичей.
    В Новгороде было восстание под предводительством Вадима Храброго, который был убит Рюриком вместе со многими другими новгородцами. Смуты были с самого начала и в Ладоге. Ладожане хотели будто бы прогнать Рюрика, и новгородцы пришли к ним на помощь. Произошло кровопролитное сражение, и Рюрик разбил славян. Местное предание указывает, где произошло роковое сражение. За Никольским монастырем, на берегу Волхова, находится большая возвышенная площадка, а внизу, сбоку, как бы в ущелье, протекает ручей. Площадка называется "Победище", а ручей "Кровавым". Здесь произошло, по преданию, сражение Рюрика с новгородцами и взбунтовавшимися ладожанами.
    Но по другому преданию, здесь была одержана победа Александром Невским над шведами в XIII столетии.
    За крепостной стеной, от Климентовской башни идет до самого Волхова длинная узкая балка. Она отделяет крепость от так называемого земляного городища. Теперь место городища занимает большая, зеленая, обрывистая к Волхову возвышенность с домиками и огородами причта Георгиевской церкви. По переписным книгам Х века здесь стояла церковь Св. Климента и находился двор наместника и тиуна - "наместнич да двор тиун".
    А по переписным книгам XVII столетия здесь значится вторая крепость Ладоги, срубленная из дерева. Она окружала городище деревянными стенами с тремя башнями - Воротной, Наугольной и Бережной. Внутри этой крепости находились в то время разные административные учреждения. В Книге перечислены: церковь Климента каменная, церковь Спаса деревянная, двор воеводы и зелейная казна (пороховой погреб).

0x01 graphic

Вход в ограду церкви Святого Георгия. Фотография С.М. Прокудина-Горского. 1909 г.

Глава III

Христианство. - Церкви, монастыри и их легенды.

   Русь была крещена в 988 году при князе Владимире. После крещения киевского народа первый русский митрополит Михаил с епископами, присланными из Цареграда, и с Добрыней, дядей Владимира, отправился просвещать русских язычников по великому водному пути на север. Построив церковь в Новгороде и крестив там многих людей, Михаил поехал по всей Новгородской области для насаждения христианства. В Новгороде окончательно сокрушено было язычество силой при другом уже митрополите, после смерти Михаила.
    Конечно, в глухих местах Новгородского края, как и по всей Русской земле, долго еще сохранялось язычество со всеми его обрядами. По некоторым письменным источникам известно, что борьба с язычеством продолжалась во все последующие века, доходя до XVI века.
    Среди густых лесов и мало проходимых болот, под старыми развесистыми деревьями ставили упорные язычники своих идолов. Усердные иноки разыскивали эти ставки или капища, свергали идолов и строили на месте их первые христианские храмы.
    Из преданий о местных скитах известно, что они основывались часто бывшими разбойниками или буйными ушкуйниками. Скитается в дремучем лесу разбойник или подплывает к берегу ушкуйник с награбленным добром - и натыкается вдруг на какую-нибудь пещеру в скале или среди леса. Там находит он смиренного отшельника, который молится и спасает душу, уйдя от мирских соблазнов. И поражается невиданным зрелищем разбойник. Какие-то неведомые чувства появляются в его огрубевшей душе, какие-то новые мысли начинают шевелиться в его мозгу... И делается ему невмоготу продолжать прежнюю жизнь душегубства. Он остается здесь, поселяется в соседней пещере, инок просвещает его светом евангельской истины и обращает в христианство. Награбленные и спрятанные в разных местах сокровища собираются и идут на постройку церкви. Приходят другие уставшие от мирской жизни люди, селятся кругом церкви, и так образуется скит или монастырь.
    Так как Ладога стояла на торговом пути и видала много заезжих людей, то в ней не могло долго держаться язычество. Вероятно на месте ее капищ скоро после проникновения к славянам христианства стали основываться маленькие деревянные церковки, которые разрушались пожарами или вражескими набегами и не оставляли после себя следа.
    Первая церковь, о которой мы встречаем известия в летописях, была церковь во имя св. Климента в земляном городище, выстроенная в 1153 году новгородским архиепископом Нифонтом. По словам летописи: "Иде боголюбивый епископ Нифонт в Ладогу и заложи церковь камяну св. Климента". В переписной книге Ладоги за 1646 г. упоминается о деревянной церкви: "Да в земляном городище церковь деревянная клетцка во имя Климонта папы римского, образа и книги, и ризы и колоколы, строенье приходское". Об этой же церкви свидетельствует старопечатная минея, хранящаяся в церкви Св. Василия Кесарийского на противоположном берегу Волхова. В минее находится такая надпись: "7201 положил сию книгу глаголемую минию месяц април в церковь священномученика Климента, что в Ладоге в земляном городе по своей вере, по себе и по своих родителях Ладожанин посадцкой человек Максим Андреев сын Торопчанинов".
    При основании Новой Ладоги церковь Св. Климента была перенесена Петром Великим туда. Здешняя церковь была заброшена и мало-помалу разрушилась. О перенесении церкви в Новую Ладогу мы читаем следующее в челобитной новгородскому митрополиту Иову от священника Афанасия Васильева: "В прошлом 1703 году по твоему архиерейскому указу и грамоте соборная церковь священномученика Климента перевезена в Новую Ладогу и поставлена, и мы богомольцы твои перевезлися и живем домишками и окладного жалованья нам не положено, в Старой Ладоги у нашей церкви были в приходе, и те ныне приходят в Новые Ладоги в Николаевской Медведской монастырь". Теперь на небольшом холме, образовавшемся над развалинами церкви, стоит только ветхая деревянная часовенка над массивным деревянным крестом, потемневшим от времени. Прежде здесь стоял другой крест, который хранится теперь в церкви Св. Дмитрия Солунского внутри каменного городища. На том кресте вырезана следующая надпись: "Поставлен сей животворящий крест Господень на церковном месте священномученика Климента папы римского, по обещанию Григория Федорова сына Куснищева, лета 1728 июня 24 день".
    Много таких деревянных крестов, грубых, массивных, потемневших и растрескавшихся, с полуистертыми надписями, стоит в Ладоге и ее окрестностях. Говорят, почти все они поставлены на местах старых разрушенных церквей.
   Из церквей, существующих в Ладоге в настоящее время, самой древней считается церковь Св. Георгия в стенах Рюриковой крепости. Точное время ее основания неизвестно, но существует предание, что она была построена на месте прежнего языческого капища. Предполагают также, что она была основана в XI веке Ярославом Мудрым, во время княжения его в Новгороде. По словам летописи, отец Ярослава, Владимир, распахал землю и умягчил ее, т. е. просветил крещением; Ярослав же насеял книжными словами сердца верных людей, а мы, прибавляет летописец, пожинаем, принимая книжное учение. При книгах нужны были особенно церкви и грамотные священники, которые могли бы учить неграмотный народ. Ярослав строил церкви по городам и местам неогороженным; ставил в них священников, которым давал содержание из собственного имущества, приказывая им учить людей. При Ярославе в Новгороде было сделано то же, что при Владимире в Киеве: князь велел собрать у старост и священников детей и учить их книгам. Весьма вероятно, что этот благочестивый князь, бывая, во время своего княжения в Новгороде, в Ладоге, построил там церковь. На это указывает еще и то, что церковь выстроена во имя Св. Георгия: Георгием же Ярослав был назван при крещении. Другие относят построение церкви ко времени построения каменного городища, т. е. к XII веку. Во всяком случае древность церкви подтверждается ее архитектурой и стенной живописью - фресками. Такими фресками украшали русские храмы греческие мастера, приезжавшие в Россию в первые века после возникновения в ней христианства. Во многих местах летописей и местных писцовых книг встречаются затем известия о разных изменениях, через которые проходила церковь св. Георгия.
    В 1446 году, по словам летописи, архиепископ Евфимий "заложи монастырь св. Георгия в городке Ладоге и церковь св. Георгия понови и подписа, идеже отпало и покры ю чешуею и бысть крестьянам прибежище". После этого церковь упоминается в исторических записях как Георгиевский Застенный монастырь. В смутную эпоху он был совершенно разорен и только после Столбовского договора с шведами, в 1618 году, был вновь освящен игуменом Феокритом. В церковной грамоте, хранящейся в алтаре, пишется об этом следующее: "Водружен сей крест в храме великомученика Христова Георгия в лето от сотворения мира 7126, а от Рождества Христова в 1618, ноября 2 день на память св. мучеников Анкидина и Пигасия и иже с ними; при державе царства при благоверном царе и великом князе Михаиле Феодоровиче всея Руси; при пастве великого господина Исидора Великого Новгорода и Великих Лук, а святил Николая Чудотворца Медведского монастыря игумен Феокрит".
    Через 300 лет после основания Застенный монастырь был упразднен, и Георгиевская церковь стала числиться снова приходской. В 1837 году указом духовной консистории она была приписана к Успенскому женскому монастырю в Ладоге, но в 1839 году прихожане снова выхлопотали независимое положение древнему храму. Много раз церковь приходила в обветшалое состояние и снова подновлялась.
    При всех таких переменах, разрушениях и перестройках исчезала мало-помалу древняя стенная живопись храма и изменялась отчасти его архитектура.
    В конце восемнадцатого столетия новгородский митрополит Гавриил, проездом в Петербург, осматривал Рюрикову крепость. Надеясь найти какие-нибудь надписи о времени построения храма, он приказал отбить штукатурку в некоторых местах. Под первым отбитым слоем нашли второй, расписанный красками, под этим третий, на котором увидали сохранившиеся еще фрески. Обнаружили также и надписи, но важного в них ничего не нашли. К сожалению, отбивали штукатурку неосторожно и неумело, обнажали то один слой, то другой, причем оба портили. При более тщательной и умелой работе в то время могли еще обнаружить и, может быть, сохранить полный образец стенной живописи XII столетия.

0x01 graphic

Церковь Святого Георгия. Первоначальный облик южного фасада. Реконструкция С.В. Лалазарова

0x01 graphic

Облик Георгиевской церкви в конце ХVI в. Реконструкция С.В. Лалазарова

   Очевидно, часть обнаруженных фресок не удовлетворяла вкусу духовенства начала XIX столетия, потому они постарались уничтожить их при ремонте церкви. Только случайно удалось сохранить немногие фрески, существующие до сих пор. Каменщики, работавшие в церкви, рассказывали потом, что им страшно было рубить топорами лики святых, но они не смели ослушаться приказаний батюшки и распорядителей.
    Из сохранившихся до сих пор фресок интересны следующие. В куполе - Спаситель на троне в виде блестящей радуги, в круге, означающем небесные сферы, с благословляющей десницей, со свитком в шуйце. Круг поддерживают восемь ангелов в разноцветных одеждах, ниже помещены 12 апостолов, а среди них Богоматерь с воздетыми руками, среди двух ангелов. В барабане купола, между окнами, изображены пророки, среди которых выделяются Давид в виде старца и Соломон в виде молодого человека, в диадемах и одеждах византийских императоров, со свитками и благословляющими десницами. В алтаре сохранилась небольшая часть изображения Тайной вечери. В диаконнике изображен патрон церкви св. Георгий на белом коне, в кольчуге и в красном развевающемся плаще, со щитом в левой руке и копьем в правой. Внизу, под конем, дракон готовится поглотить царевну; в стороне дворец, из окна которого смотрят царь с царицей и придворные. Затем сохранились изображения архангелов Михаила и Гавриила, Иоакима и Анны с барашками для очистительной жертвы, великомученицы Марии и св. Николая. На западной стороне сохранилось изображение страшного суда, напоминающее по расположению фигур и по замыслу известные лубочные картины такого содержания.
    К концу прошлого столетия церковь Св. Георгия снова пришла в страшную ветхость. Вся штукатурка снаружи растрескалась и местами отвалилась, крыша, рамы и пол местами совершенно сгнили. В церковь попадала вода во время дождей и снега. Стекол во многих рамах не было, так что отверстия затыкались древними холщевыми ризами, служившими духовенству, может быть, в XII-XIII веках. Фрески были покрыты слоем копоти и пыли. В 1902 году, после поданного Государю прошения, были получены средства, храм был ремонтирован и снова освящен в июле 1904 года.
   Рядом с церковью Св. Георгия здесь же, среди старых могил, в стенах крепости, стоит маленькая деревянная церковь Св. Димитрия Солунского, тоже старинной архитектуры. Вероятно, прежде она предназначалась для зимней службы - "клетцы", как называли на севере теплые церкви. Можно предполагать, что эта церковь не такая древняя, как вышеописанные церкви Св. Георгия и Св. Климента, так как в переписной книге 1500 года она совсем не упоминается. Первые сведения о ней встречаются только в переписной книге 1646 года наряду с сведениями о Георгиевской церкви. По указу Синода от 11 декабря 1730 года предписано "ветхую церковь разобрать, крепкий лес употребить на новую, а негодный сжечь при реке и пепел, завязав в удобный холст, опустить в реку".
    В 1731 году она была перестроена и освящена, как видно из указа Синода, и так просуществовала до 1901 года.
    В церковных книгах 1854 года Дмитриевский храм показан очень ветхим, затем в 1896 году он находился уже в полном разрушении, и около пятидесяти лет в нем не служили. Летом 1901 года храм был возобновлен на частные средства, но древняя архитектура при этом, говорят, была изменена. Особенного внимания заслуживают в этой церкви царские врата. По форме и живописи они относятся к началу XVI века новгородского письма. Очень миниатюрные врата состоят из двух столбиков, двух половинок самых врат и сеней. На сенях изображен Спаситель, передающий ученикам таинство причащения под обоими видами, с одной стороны под видом хлеба, с другой под видом вина. В середине сеней изображение трех странников, посетивших Авраама. Бывшие в церкви древние иконы XV, XVI и XVII веков были взяты отсюда и находятся в настоящее время в музее Александра III.
    В церкви, в особых шкафах, хранятся оловянные священные сосуды, разные драгоценные украшения из жемчуга и каменьев, пожертвованные, вероятно, для украшения икон русскими княгинями, и древние холщевые священнические одежды. Здесь же можно видеть старинное евангелие, пожертвованное сюда царем Феодором Алексеевичем в 1680 году со следующею надписью: "Лета 7188 Декабря 18, книга, глаголемая святое Христово евангелие напрестольное, жалованье великого государя и великого князя Феодора Алексеевича всея великие и малые и белые России самодержца, в город Ладогу, в церковь страстотерпца Христова Георгия в каменной ограде".
    При выезде на большую дорогу из Старой Ладоги в Новую, на высоком холме Малышеве, над Волховом, стоит старинная церковь Иоанна Предтечи. Прежде здесь был тоже монастырь, основанный между годами 1276-99 новгородским архиепископом Климентом. Один из колоколов сохранился от царствования Бориса Годунова. На нем вырезана следующая надпись: "Лета 7112 (1604) к Вознесению Господню и Рождеству Иоанна Предтечи на Малышеву гору в Ладогу слито два колокола при господаре царе и великом князе Борисе Феодоровиче всея Руси и его благоверной царице великой княгине Марии и их благоверны чаде и царевиче Феодоре, царевне Ксении и преосвященном митрополите Исидоре Великого Новгорода и при настоящем игумении Дионисии".
    В 1764 году монастырь Иоанна Предтечи был упразднен, а церковь была приписана к монастырю Никольскому.
    Под Малышевой горой раскинулся маленький грязный поселок Позем. Неподалеку от этого поселка начинаются белые каменные стены, с круглыми башенками, женского Успенского монастыря. Когда он был основан - тоже неизвестно, так как все документы его пропали во время разных бедствий, которым он подвергался заодно со Старой Ладогой. Они могли сгореть в один из пожаров или были похищены вместе с разным добром монастыря во время разграблений его врагами. Во всяком случае в XVI веке он уже существовал, так как числится в описной книге от 1500 года.
   После Столбовского договора монастырь находился в полном разрушении и запустении. Одна из монахинь, старица Акилина, собрала некоторых из разбежавшихся сестер и приступила к возобновлению Успенской обители. На просьбу ее о восстановлении монастыря царь Михаил Федорович в грамоте 7129 г. (1621 г.) писал: "По челобитью Успенского монастыря строителя - старицы Акилины с сестрами его царское величество, поелику де по разорении шведами Великого Новгорода и с прочими городами разорена и сия обитель, а в прошлом де 7125 (1617 г.) Новгород с пригороды от шведов обратно отданы - приказал, по просьбе означенной старицы, монастырь возобновить, сестер собрать, прежние вотчины и прочие угодья отдать для содержания монахинь". Таким образом старице Акилине удалось восстановить разрушенный монастырь. Каменная церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы, разграбленная и разрушенная шведами, была вновь отстроена и освящена в 1617 году. Среди монахинь долго хранилось предание, что старица Акилина обходит ночной порой восстановленную ею обитель, в мантии и с посохом в руке, и исчезает в стене соборной церкви, где, под крайним окном, предполагалась ее могила. Монахини особенно святой жизни, говорит предание, удостаивались этого видения.
    Из игумений монастыря, после старицы Акилины, особенно чтится старица Евпраксия, умершая в 1823 году. При жизни она часто уединялась для молчания и молитвы в так называемый Абрамовский лес, в трех с половиной верстах от монастыря. Здесь, на небольшом пригорке среди леса и окружающих его болот, под высокой сосной была выстроена по ее распоряжению маленькая деревянная часовня. У самой подошвы горы старица вырыла колодезь и поставила над ним большой деревянный крест. Однажды пронеслась над монастырем сильная буря и снесла с церкви Успения главу с большим крестом, обшитым железом. Евпраксия снесла этот крест в свою пустыню и воткнула его в большой сук сосны над часовней, где находится он и поныне. Среди монахинь по этому поводу создалась легенда, что крест сам перенесся в Абрамовщину во время бури и сам вонзился в сосну.
    В 1718 году в Успенский монастырь была заточена первая жена Петра Великого, Евдокия Феодоровна. Еще в 1699 году царица Евдокия была пострижена в монашество по приказанию царя в Суздальском Покровском монастыре под именем Елены. По делу царевича Алексея Петровича и по участию в заговоре против Петра Евдокия Феодоровна приезжала в Москву. Многие из приверженцев опальной царицы были тогда казнены, а сама она была отправлена в Староладожский Успенский монастырь. Под угрозою смертной казни было запрещено посторонним говорить с нею. Чтобы предотвратить какие-либо сношения царицы с посторонними, по указу царя монастырь был окружен стоячим двойным палисадом (каменной ограды тогда еще не было). Монастырским прихожанам было запрещено ходить в монастырскую церковь. Приостановлено даже было пострижение в монашество лиц, живших в монастыре.
   Заключение Евдокии Феодоровны в Успенском монастыре продолжалось до кончины Петра Великого. После его смерти, по указу императрицы Екатерины I, Евдокия Феодоровна была перевезена в Шлиссельбургскую крепость.
    Среди немногих воспоминаний, сохранившихся в монастыре о пребывании в нем царицы, передаются воспоминания о посещениях узницы Петром. Говорят, будто бы он неоднократно навещал ее и заботился даже о том, чтобы ей были доставлены возможные жизненные удобства.
   Конечно, теперь не осталось уж и следов от деревянной кельи царицы, но место ее долго охранялось двумя могучими липами, как говорят, ею посаженными. Никто не осмеливался рубить "царских лип", и они стояли около двухсот лет, пока старость не одолела их. Они начали качаться, скрипеть и раскалываться посредине. Одна из них свалилась сама, а другую срубили, боясь, что она убьет кого-нибудь при падении. Теперь от них остались только широкие круглые пни, почти сровнявшиеся с землею.
    На другом конце Ладоги, в полуверсте от самого селения, на поднимающемся в гору берегу Волхова, пестреют старые каменные церкви, окруженные каменной же стеной. Низенькие круглые ворота в стене украшены старинной живописью. Это мужской монастырь во имя святителя Николая Чудотворца. Время основания его также неизвестно, но о нем упоминается в житии св. Николая Качанова, жившего в первой половине XIV века. Рассказывают предание об одном пономаре этого монастыря, получившем исцеление от святого, бывшего здесь монахом. Кроме того, говорят, что в старинные ворота этой стены в 1612 году были внесены гробницы свв. Сергия и Германа, привезенные с Валаамского острова при нашествии шведского предводителя войсками Делагарди, и хранились здесь до времени Петра Великого.

0x01 graphic

Успенская церковь в Старой Ладоге. Фотография С.М. Прокудина-Горского. 1892 г.

   "На сорок верст тянулась прежде Ладога, и было в ней сорок церквей", - говорят местные жители. Сорока церквей, вероятно, здесь никогда не было, но было их во всяком случае больше, чем в настоящее время. Кое-где деревянные кресты обозначают места разрушенных церквей, а кое-где только насыпи обращали внимание археологов. По раскопке насыпей действительно обнаруживали развалины древних церквей, которые по разным признакам тоже относили к XI и XII векам. В XV веке Ладога делилась так же, как и Новгород, на "концы". В описных книгах таких концов указывают пять: Климентовский, Никольский, Спасский, Богородицкий и Семеновский. Названия, очевидно, стоят в связи с некоторыми церквами и монастырями, находящимися в этих концах или по соседству с ними. В разное время в Ладоге - "в городе" и на посаде насчитывалось пять монастырей и восемь церквей.
    Были также в Ладоге и католические храмы. Один был построен немецкими купцами еще в 1060 году. Вероятно, он помещался на Варяжской улице, где жили варяги и был выстроен впоследствии гостиный двор. Одна из улиц до сих пор сохранила это название.

Глава IV

Управление. - Промыслы, торговля и лоцманство. - Состав населения. - Пребывание голштинского посла Олеария в Ладоге в XVI в.

0x01 graphic

Адам Олеарий. Старая Ладога. Гравюра

   С XII века Ладога во всех летописях занимает определенное положение пригорода Новгорода Вотской пятины. Вся Новгородская область разделялась на пять частей, или пятин так же, как и самый город делился на пять концов. Кругом Онежского озера до Белого моря лежала Обонежская пятина, кругом Ладожского озера до Финского залива - Вотская, по реке Шелони - Шелонская, на юго-восток от Новгорода - Деревская, а вдали, на восток, между рекой Мстой и притоками Волги - Бежецкая. Все главные пригороды Новгорода находились на западе от него, с той стороны, откуда его всего чаще беспокоили иноземные враги. Потому в важнейших пригородах были выстроены надежные крепости, или твердыни. Такая же твердыня, как мы уже знаем, была выстроена и в Ладоге.
    Первые русские князья, начиная с Олега, считали стольным городом своим Киев. В нем они и жили, назначая в другие крупные города своих наместников, большею частью сыновей, братьев или других родственников. Уж после смерти Владимира Святого (1015 г.) начались раздоры между его сыновьями из-за стольного города. Ярополк, известный под именем Окаянного, убил троих братьев. Ярослав в это время был в Новгороде. Собрав войско, он одолел Ярополка и сел в Киеве. После смерти последнего брата, Мстислава Черниговского, Ярослав восстановил единовластие в Русской земле (1034 г.), которое окончательно уничтожилось после его смерти в 1054 году. Междоусобия между членами княжеского рода все усиливались, и вся Русь была раздроблена на отдельные волости с постоянно враждующими между собой князьями. После смерти любимого и уважаемого князя Владимира Мономаха распри из-за Киева сделались непрерывными, и Новгород воспользовался ими, чтобы восстановить свою самостоятельность. Он перестал принимать князя по назначению из Киева, а выбирал его на вече и предлагал ему свои условия. При избранном князе назначался посадник из городской знати для руководительства и как бы присмотра за ним. При недовольстве князем вече изгоняло его, так же было и с владыкой или новгородским архиепископом. В управлении участвовали еще тиуны, состоявшие при посадниках, тысяцкие, сотские и десятские, старосты концов и старосты разных промыслов.
    По этому образцу шло управление и в пригородах, а следовательно, и в Ладоге. Новгород присылал ей посадника с тиуном, а из своих жителей ладожане ставили сотских, десятских и старост. Так как, по словам летописи, были "веча по всем городам русским", то надо полагать, что и в Ладоге было свое вече для местных некрупных дел. Но по всем делам, касавшимся общего устройства, Ладога следовала определению города старейшего. В одном месте летописи говорится следующее: "Новгородцы бо изначала и смолняне и кыяне и полочане и вси власти, якоже на думу на вече сходятся, на что старейшие сдумают, на том же пригороды станут". Бывали случаи, что и Новгород не решал важных дел без совета с пригородами, особенно когда шел вопрос об изгнании или приглашении князя. Во время смут и ссор с князьями жители пригородов сами приходили требовать себе посадников. В мирное время князья заботились о пригородах, ставили туда посадников и наблюдали за их управлением.
    Под 1158 годом в летописи рассказывается, как новгородцы послали своего князя Святослава в Ладогу как в место ссылки. Отец его Ростислав был в ссоре с сильным в то время суздальским князем Андреем Боголюбским. И он послал сказать новгородцам: "Будь вам ведомо, хочу искать Новгорода и добром и лихом". Услыхав грозное слово Андрея, новгородцы не знали, что делать. Начались смуты, и, в конце концов, Святослава схватили и отправили в Ладогу, приставив к нему крепкую стражу. Но Святославу скоро удалось бежать в Полоцк.
    В 1254 году князь Ярослав Тверской, желая привлечь на свою сторону новгородцев и попасть к ним на княжение, старался задобрить ладожан. После праздника Крещения он приехал с боярами в Ладогу, и "ладожане почтиша и (его) достойной честью".
    В 1327 году в Ладогу приезжали князья Константин и Василий Михайловичи, братья Александра Тверского. Оба они искали в Ладоге приюта от мести татар, разгромивших Тверь, так как в это время только Новгород и "ублюде Бог", говорит летопись.
    Новгород Великий в XIV веке был богат своей торговлей с немецкими городами. Он укреплялся наравне с городами сначала Владимиром и Галичем, а потом Москвой. Киев же к концу XIII века дошел до полного падения. Постоянные междоусобия князей и борьба с половцами и другими врагами совершенно разорили его. Город обеднел и опустел, население разбежалось в разные стороны. В XIII же веке появился новый страшный враг - татары, которые разорили и поработили Русь. В эпоху татарского порабощения Русь разделилась на княжеские уделы и снова собралась воедино только при усилении нового княжества - Московского в XIV веке.
   Стягивая Русь, московские князья более всех боролись с Новгородом за его самостоятельность. Новгород не уступал и искал себе союзника в лице князей Литовского княжества. Имея в виду поддержку этих князей в борьбе с Москвой, новгородцы отдавали им в отчину свои пригороды. Отдавая, между прочим, Ладогу, они рассчитывали, что князья будут защищать свою отчину от шведов. Так было в 1333 году, когда "вложи Бог в сердце князю литовскому Наримонту поклониться св. Софии (в Новгороде) месяца октября и целоваша крест к Великому Новуграду и даша ему Ладогу и Орехов, и Карельскую землю и половину Копорья в отчину и в дедину и его детям". Сыну Наримонта Патрикию были сначала даны другие уделы; но когда в 1384 году в подвластных ему отчинах вспыхнул бунт и "приехоша городцане ореховцы и корельскыи с жалобою Новугороду на Патрикия на князя; отъяша у князя те городы и даша ему Руссу и Ладогу". По окончательном изгнании Патрикия новгородцы вызвали из Литвы же третьего князя Лувгения Ольгердовича, который также получил Ладогу и Руссу около 1386 года. Затем дальше в летописи упоминается, что в 1404 году Ладога была отдана новгородцами, в числе других 13 городов, смоленскому князю Юрию Святославовичу. Каждый из этих временных владетелей пользовался от своей отчины всем, чем только мог, и иногда в конец разорял жителей. Посадники и тиуны тоже были по обычаю на "кормлении" города, в котором их ставили. Как пользовались этим кормлением посадники и тиуны на Руси, можно видеть из слов в обличении князя Даниилом Заточником (XII века): "Не имей себе двора близь княжа двора, не держи себе села близь княжа села, потому что тиун его как огонь, а рядовичи его как искры; аще от огня устережешися, но от искры не можешь устрещися жжения порт".
    Дружба с литовскими князьями быстро подвинула к концу эпоху величия и свободы господина Великого Новгорода. Давно уже шли в нем смуты и беспорядки из-за утеснений людьми лучшими людей меньших. Сильная и властная торговая знать нажимала на зависимую от нее бедноту и заставляла ее творить ее волю на вече. Свободная новгородская чернь раздражалась все больше и больше от этой зависимости, и Новгород впал в тяжелую непрерывную смуту. Эта смута и была первой и главной причиной падения Новгорода. Вследствие внутреннего непорядка, пригороды и подвластные земли выходили из повиновения, и внешние враги одолевали область. Искание поддержки у литовских князей усилило раздражение черни, которая больше клонилась на сторону Москвы. Наконец, в 1471 году новгородские бояре, во главе с семьей посадника Борецкого, заключили союз с великим князем литовским и королем польским Казимиром Ягайловичем. Великий князь московский Иван III Васильевич взглянул на этот союз как на измену не только князю, но и вере и русскому народу. Никакие убеждения не действовали на новгородцев, и дело кончилось тем, что Московское княжество в 1478 году завоевало Новгород и присоединило к себе все его земли. Отныне князья московские благословляют своих преемников вотчиной великим княженьем новгородским со всеми пятью пятинами, городом Ладогой и другими. Замолк вечевой колокол, отменено было вече, исчезли и посадники.
    Вместо посадников пригороды стали получать от князей наместников, с теми же тиунами, и ничего не выиграли, если еще не проиграли.
    В дополнении к Судебному Указу 1556 года встречается такая характеристика наместников: "Наместники и волостели изо многих лет, презрев страх Божий и государские уставы, много злокозненных дел на них учиниша и не быша им (городам и волостям) пастыри и учители, но сотворишась гонители и разорители".
    Наконец, со второй половины XVI и все ХVII столетие в Ладоге правили воеводы, поставленные от московских царей. Воеводы ведали как государево (ратное) дело, так и земское. Вообще управление их было весьма многосторонне: им подлежали дела иностранные, военные, поместные, судебные, полицейские, финансовые и даже некоторые духовные. В наказе 1671 года, данном при царе Алексее Михайловиче ладожскому воеводе Желтухину, предписывалось: "Приехав в Ладогу, принять городские ключи, наряд (пушки), зелье (порох), разные пушечные и хлебные запасы, письменные дела, денежную казну и списки военно-служилых и прочих людей. По городу держать караулы и сторожи: оберегать, чтобы городу и всяким городовым крепостям и нарядам и зелейной и свинцовой казне ни от кого порухи не было. В управных делах судить по челобитным и сыски всяким сыскивать и по сыску управу делать безволокитно. Пошлины с судных дел имать с рубля по гривне до пересуду и правого десятка по 7 алтын 2 деньги с суда, а спорных судных дел не вершить и отсылать для вершения в Новгород. О всяких государевых делах и о вестях писать в Новгород же, а мимо к Москве не писать, для того что Ладога Новгородский пригород. В Ладоге жить неоплошно и во всем государеву делу искать прибыли. Беречь накрепко, чтобы в Ладоге и на посаде и в слободах и в уезде воровства, корчем, зерни, табаку и всякого непотребства не было, в противном случае воровство унимать, корчемное питье отбирать и сдавать в кабак, а на корчемниках и на питухех имать заповеди и чинить наказанье, отписывая о том в Новгород. Беречь накрепко и учинить заказ всем, чтобы летом в жаркие дни изб и мылен не топили и вечером поздно с огнем не сидели и не ходили, а для печенья хлебов и варки пищи поделать земляные печи в огородах и на удаленных от хором местах. На случай пожара велеть в городе, на анбарах, в рядах и по всем хоромам во дворах держать кади с водою и вениками. Посадским и всяким людям никаких обид и притеснений ради корысти не делать; служилых и посадских и всяких жилецких людей от проезжих, от всяких людей оберегать, чтобы обид и продаж и никаких налог ни от кого не было; проезжих и всяких в Ладоге не задерживать".
    Место воеводы считалось почетным и выгодным. Вот как пишет об этой должности известный историк Соловьев: "Бояре, окольничие, думные дворяне и дьяки засели по Приказам; но много еще остается служилых людей не так знатных, которым нет места в Приказах, а покормиться надобно; бьют челом в воеводы покормиться - челобитная исполнена. Рад дворянин собираться в город на воеводство - и честь большая, и корм сытный. Радуется жена: ей тоже будут приносы; радуются дети и племянники: после батюшки и матушки, дядюшки и тетушки земский староста на праздниках зайдет и к ним с поклоном; радуется вся дворня, ключники, подклетные, будут сыты. Прыгают малые ребята - и их не забудут. Все поднимается, едет на верную добычу".
    Все едут на верную добычу и получат ее, и всем будет хорошо; только местный житель почесывает затылок, потому что знает, что будут обдирать его, как липку. Конечно, воеводы в Ладоге не были исключением. На притеснения и вымогательства указывает, например, грамота из Приказа Большого Дворца воеводе Неплюеву (1687 г.): "Ныне ты для своей бездельной корысти и многих взятков, того Ивановского монастыря в вотчину посылаешь стрельцов и пушкарей, и крестьян и бобылей волочишь и убыточишь напрасно и от того твоего разорения крестьяне и бобыли бредут врознь". Даже в самых наказах ладожских воевод предупреждают: "Ладожским служилым и посадским и уездным и проезжим всяким людям, для своей корысти обид и иных никаких налог не делать и напрасно на них не наметываться", под угрозой быть за то в великой опале.
    В Ладоге, как и во всей Новгородской области, кроме некоторых южных частей, никогда не процветало земледелие. Мшистая, большею частью болотистая почва, всегда была мало плодородна и не могла прокормить население. Кроме того, самое положение Ладоги вблизи реки и озера давало ей в руки другие, более выгодные промыслы. Давали также свою долю добычи и близлежащие обширные леса. Меха пушных зверей, как куниц, бобров, лисиц и соболей, всегда были ценным товаром, также был большой спрос на мед и воск. Звероловство и "бортничество" издавна процветало у всех жителей северных областей. Пчеловодство называлось в прежние времена бортничеством потому, что пользовались обыкновенно медом диких пчел, доставая его из "бортей" - дупел деревьев, естественных или выдолбленных искусственно. Что касается рыбы, то вообще ее водилось в тогдашних реках и озерах множество. Например, в житии св. Антония Римлянина передается, что рыбаки по его совету "ввергоша мрежи своя в Волхов и извлекоша на брег множество великих рыб, едва не проторжеся мрежа". В летописи под 1353 годом значится, что "новгородские людие рыбы руками имаше у брега сколько кому надобе". А в летописи от 1270 года указывается прямо, что Ладога поставляла мед и рыбу для стола княжеского - "а в Ладогу княже слати осетринника и медовара по грамоте отца своего".
    Рыболовство и в настоящее время, конечно, является одним из главных промыслов жителей побережья Волхова и Ладожского озера. Особенно много привозят оттуда сигов, и самыми вкусными считаются пойманные на порогах. Рыбаки бродят по порогам в особых кожаных одеждах и ловят сигов небольшими сачками среди самой стремнины.
    Из ремесел в северных областях особенно были в ходу в древности плотничество и гончарное ремесло. Сделанные в этих местностях лодки привозились на продажу в Киев. Но вообще ремесла, как добывающий род промышленности, развились, конечно, только со временем. Сначала, когда люди были еще на низкой степени развития, делалось все чрезвычайно просто, грубо и только для своего обихода. Без сомнения, разные грубые ткани, для обыкновенной одежды, выделывались дома так же, как и необходимая глиняная и деревянная посуда. Опять-таки Ладога, благодаря своему положению на торговом пути, вероятно раньше утратила этот грубый образ жизни. Уже в глубокой древности по великому торговому пути "из Варяг в Греки" в Ладогу приезжали всякие иноземные люди и обменивались с ладожанами своими товарами. Весьма возможно, что, по положению своему у Ладожского озера, Ладога была торговым пунктом раньше Новгорода. В курганах - могилах около Ладоги находили восточные монеты от VI века, следовательно, ладожане вели торговлю с восточными народами уже в это время. Затем начала развиваться торговля Новгорода с немецкими городами, и в ней Ладога также принимала участие. В XIII веке в ней так же, как и в Новгороде, имеется немецкий гостиный двор и торговые конторы. Ладога упоминается в торговых договорах этого времени. Так, например, в одном договоре Новгорода с немецкими купцами запрещается им застраивать улицу в Ладоге: "От церкви Св. Николая до гостиного двора по самой улице не должно застраивать никакого места". Из этого видно, что иностранные купцы даже жили в Ладоге.
    В XVI веке писцовые ладожские книги указывают на две ежегодные ярмарки: "В Ладоге же на посаде анбары, а торгуют в них в год по два праздника: на Успение Пречистой Богородицы, да на Рождество Пречистой Богородицы приезжие посадские люди".
    С давних пор развивался в Ладоге и еще один вид промышленных занятий. Верстах в десяти от нее начинаются на Волхове пороги, состоящие из известковых плит и простирающиеся на восемь с половиной верст. Ладожане издревле были хорошо знакомы с этими порогами и умели провозить через них товары в легких лодках. Мало-помалу среди жителей образовался особый класс искусных и опытных лоцманов, которые провозили обыкновенно иностранные и русские товары через пороги. В тех же письменных торговых договорах XIII века встречаются, между прочим, постановления, касающиеся порядка плавания по торговому пути через Неву, Ладожское озеро и Волхов. Имеются известия, что лоцманы в Ладоге были организованы в особые артели со старостами во главе каждой.
   После падения Новгорода значение его как торгового города упало, что отразилось и на торговле Ладоги. Открытие пути в Россию через Белое море и основание Архангельска в XVI веке еще более сократило торговое движение по Волхову мимо Ладоги. Спрос на лоцманов тоже понизился. Состав населения начинает в это время меняться, торговых людей делается меньше, Ладога начинает терять свое значение и беднеть. К этому присоединяются разные бедствия и непомерные поборы властей, о которых мы говорили.
    В древности вообще все русское население распадалось на свободных и холопов. Сословия же начали образовываться только после усиления московского княжества. Свободные люди избирали любой род занятий, и, если дело им удавалось, они выдвигались вперед и начинали называться людьми "лучшими" в отличие от неудачников, людей "меньших". Позднее начинают выделяться княжеские слуги - дружина или "княжии мужи". Затем уже появляются бояре, купцы, житые люди, земцы (своеземцы) и собственно черные люди, т. е. смерды и холопы.
    В переписных Ладожских книгах XVI и XVII веков мы видим посадских тяглых людей, т. е. имеющих в городе недвижимое имущество и платящих все городские подати, затем купцов, бояр, смердов - поземщиков, проживающих на чужих землях, и, кроме того, ямщиков, стрельцов, пушкарей и казаков. Все они образовывали особые слободы на окраинах города. Часть этих слобод со временем уничтожилась, а часть осталась и до сего времени в виде окружающих Старую Ладогу ближайших селений. Вообще по писцовым книгам XVI века видно, что к волости ладожской принадлежал весь теперешний новоладожский уезд (см. карту, с. 79).
    Стрельцы, пушкари и казаки составляли как бы особое военное сословие. Но вне своих обязанностей, в мирное время, они занимались ремеслами, торговлей в лавках, словом, представляли промышленный класс, работающий в ущерб местному населению. Посадские жители так жаловались царю в 1652 году: "У нас сирот твоих в Ладоге анбаров и лавок в ряду нет, а сидят в Ладоге в лавках и анбарах по посадам и в Стрелецкой слободе торгуют все стрельцы и казаки и пушкари, а мы сироты твои посадские людишки от того обнищали и одолжали великие долги".
    Вообще Ладога в это время совсем уж обессилела от войн и разных бедствий.
   Известный голштинский ученый Адам Олеарий, приглашенный в Москву царем Михаилом Феодоровичем в 1632 году, подробно описал свое путешествие "В Московию и через Московию в Персию". Проезжая через Ладогу в Новгород, он пишет о ней как о незначительном "городке", в котором он не нашел ничего примечательного, кроме обилия детей.
    "Городок Ладога. После обеда мы отправились по реке, которая привела нас в Ладогу, городок, расположенный в 17 милях от Лавы (река). Сюда мы прибыли в тот же вечер. На всем нашем пути мы нигде не видали большей толпы детей лет от 4-х до 7-ми, как здесь, в Ладоге. Когда некоторые из нас ходили гулять, эти дети толпами шли позади и кричали, не желаем ли мы купить красные ягоды, которые они звали "малина", которая в большом количестве растет по всей России. Они давали за копейку полную шляпу, и, когда мы расположились для еды на зеленом холме, человек 50 стали кругом нас. Все, и девочки и мальчики, были со стриженными волосами, с локонами, свешивавшимися с обеих сторон, и в длинных рубахах, так что нельзя было отличить девочку от мальчика. Здесь мы услыхали в первый раз русскую музыку. Когда мы сидели за столом, явились двое русских с лютней и скрипкой, чтобы позабавить господ послов. Они пели и играли про великого государя и царя Михаила Феодоровича. Заметив, что нам это понравилось, они сюда прибавили еще увеселение танцами, показывая разные способы танцев, употребительные как у женщин, так и у мужчин. Ведь русские в танцах не ведут друг друга за руку, как это принято у немцев, но каждый танцует за себя и отдельно".

Глава V

Бедствия Ладоги. - Участие ладожан в войнах новгородцев со шведами, ливонскими немцами и финскими племенами. - Участие ладожан в распрях новгородцев со князьями. - Голодные года, моровые поветрия, пожары. - Ладога в XVI веке, участие ее в войнах с Швецией при Иоанне Грозном.

   Как торговая гавань на великом пути из варяг в греки, Ладога издревле была лакомой добычей для морских королей и вообще скандинавских народов. Не раз разорялась она ими и не раз подпадала под их владычество. По рассказам скандинавских саг, уже в X веке, в княжение Владимира Святого, норвежский ярл (предводитель из знатных людей) Эрик Гоканзон, производя разбои по восточным берегам Балтийского моря, пришел с сильным флотом в Волхов к Ладоге. Он взял город, сжег его, умертвил многих жителей и произвел сильные опустошения по всем окрестностям.
    Находясь на пути в Новгородскую область, Ладога подвергалась также всегда первая всем ударам, направляемым на область со стороны враждебных племен, живущих на берегах Ладожского озера и Балтийского моря. Вообще вся история Ладоги в сущности тесно связана с историей борьбы северных племен из-за пути к морю. Может быть, самое основание ее у Ладожского озера было вызвано стремлением приблизиться к морю. Только после долгой и упорной борьбы со шведами удалось новгородцам захватить более близкий пункт - исток Невы - и построить там крепость Орешек. Обороняя себя и помогая новгородцам, в качестве пригорода Новгорода, Ладога принимала участие во всех столкновениях его со шведами и ливонцами. Также отзывались на ней войны России со Швецией и при московских князьях вплоть до Петра I.
    После известия о разорении Ладоги Эриком, в тех же скандинавских сагах мы встречаем известие, относящееся уже к 1032 году, о том, что Улеб (вероятно, Ульф - сын Рангвальда, правителя и начальника пограничной стражи в Ладоге) ходил на финский поселок Железные Ворота и потерпел поражение.
    В 1142 году финское племя ямь приходило с берегов Финского залива в Новгородскую область, но было встречено ладожанами и истреблено, так что ни одного человека не вернулось домой.
    В XII веке, когда Ладога занимала определенное положение твердыни Великого Новгорода, шведы, после долгого перерыва, возобновили свои набеги на Новгородскую область. В новгородской летописи говорится, что в 1164 году "придоша свье под Ладогу, и поджегша ладожане хоромы своя, а сами затворишася во граде с посадником Нежатою". Шведы приступили к крепости, но были отражены с большим уроном. На пятый день пришел князь Святослав с новгородцами и посадником Захарией, ударил на шведов и разбил их. Из 55 шнек (судов) шведы потеряли 43, самих их мало спаслось бегством, да и то раненые.
    В конце XII века Новгородская область предпринимала несколько походов на ямь, и ладожане принимали в них деятельное участие. В 1188 году, говорится в летописи, ходили новгородские молодцы на ямь с Вышатою Васильевичем и пришли домой поздорову, добывши полона. В 1191 ходили новгородцы вместе с карелой и ладогой на ямь, землю ее повоевали и пожгли и скот перебили. Карелы - тоже финское племя, когда-то вполне самостоятельное и занимавшее всю нынешнюю Выборгскую губернию. Завоеванные норманнами, карелы переходили потом от шведов к новгородцам и помогали то тем, то другим.
    В 1227 году князь Ярослав Всеволодович пошел с новгородцами на ямь, землю всю повоевали, полона привели без числа. Но в следующем году ямь захотела, наконец, отомстить за опустошение и набеги. На многих судах пришли финны Ладожским озером и принялись, в свою очередь, опустошать Новгородскую область. Новгородцы, услыхав о набеге, сели на суда и поплыли Волховом к Ладоге. Но ладожане со своим посадником Владиславом не стали дожидаться их, погнались на лодках за ямью, настигли и вступили в битву, которая продолжалась до глубокой ночи. Ямь просила мира, но ладожане не согласились. Тогда финны, перебив всех пленников, побросали лодки и побежали в лес. Здесь большая часть их была истреблена местными жителями карелами.
   С 1236 года в Новгороде стал княжить Александр Ярославович, прозванный впоследствии Невским. В это время один из шведских вельмож Биргер, побуждаемый посланиями папы, предпринял крестовый поход против Руси. Как только пришла в Новгород весть, что шведы явились в устье Ижоры (приток Невы) и хотят идти на Ладогу, Александр с небольшой дружиной из новгородцев и ладожан выступил против неприятеля. Произошла битва около Ижоры в 1240 году, 15 июля; Александр одержал победу и получил с тех пор прозванье Невского.
    В следующем, 1241 году, ладожане принимали участие во втором походе Александра Невского. На этот раз ливонские рыцари напали вместе с чудью на Вотскую пятину и завоевали ее. Наложив дань на жителей, немцы намеревались стать твердой ногой в Новгородской области и построили крепость в погосте Копорье. Александр был в это время в ссоре с новгородцами и только после усиленных просьб их приехал снова к ним на выручку. Немедленно пошел он к Копорью, взял крепость, гарнизон немецкий привел в Новгород, часть его отпустил на волю, только изменников чудь и вожан перевешал.
    Особенно памятно осталось новгородцам, псковичам и ладожанам кровопролитное сражение с ливонскими рыцарями под Раковором - ныне Везенбергом - на реке Кеголе: "Бысть страшно побоише, яко не видали ни отцы, ни деди". В 1268 году новгородцы пошли за Нарву к Раковору. Опустошив окрестности, города они однако не взяли, а вернулись домой, потерявши семь человек. Через некоторое время они решили с посадником своим Михаилом послать за князем Дмитрием Александровичем и предпринять серьезный поход на немцев. Великий князь Ярослав тоже прислал им своих сыновей с войсками. Новгородцы начали готовить стенобитные орудия. Немцы - рижане, феллинцы и юрьевцы, - услыхав о приготовлениях, прислали сказать, что в войну вмешиваться не будут, и целовали крест на этом. Новгородцы послали к ливонцам и заставили их также присягнуть, что не будут помогать датчанам. Те присягнули. Новгородцы выступили с громадными силами, но, когда подступили к реке Кеголе, то увидали, что полки немецкие стояли, как лес дремучий. Собралась вся земля немецкая, обманув новгородцев ложной клятвой. Русские не испугались и, в конце концов, одержали победу, несмотря на страшные потери. Немцы выстроили свои полки железной свиньей и врезались в русский обоз - "мнози убо новгородци от железные свиньи избиени быша и мнози псковичи и ладожане". Немцев преследовали семь верст до самого города Раковора, наконец ночью они скрылись. Новгородцы три дня простояли на костях (на поле битвы), потом ушли, везя с собой "избиенных братий, честно отдавших живот свой".
    В 1284 году новгородцы и ладожане, под предводительством посадника Симеона, пошли к устью Невы, где выждали возвращения шведского воеводы Трунды, который забрался в Карелию для сбора дани. Напав неожиданно на шведов, новгородцы разбили их. С этих пор идет почти непрерывная борьба шведов с новгородцами и ладожанами вплоть до XV века. В XV веке Новгород утратил свободу, и с этих пор войны со Швецией велись уже только по указам московских царей.
    В бытность свою пригородом Новгорода Ладога участвовала во всех ссорах его с князьями, как и вообще во всех войнах.
    В XII веке сын любимого новгородского князя Мстислава - Всеволод, несмотря на клятву не разлучаться с новгородцами до смерти, ушел от них в Переяславль, не оставив им князя. Новгородцы обиделись и, когда Всеволод, прогнанный из Переяславля, вернулся к ним, не хотели его принимать: "И бысть встань велика в людех, - говорит летопись, - и придоша псковичии ладожаны Новугороду и выгониша князя Всеволода из Новгорода". Однако через некоторое время новгородцы сами призвали Всеволода и ходили с Псковом и Ладогой на Ростов и Суздаль. В этом походе они потерпели тяжкие потери: "Иде Всеволод Мстиславович на Суздаль и на Ростов с новгородци и псковичи и ладожаны и всею областью новгородскою, и сретоша их суждальцы и ростовцы на Ждане горе, и бысть им брань крепка зело, и одолеша ростовци и избиша множество новгородец и убиша же ту посадника Иванка и иных мужей добрых много погибе".
    В 1136 году новгородцы призвали псковичей и ладожан и снова начали думать, как бы выгнать Всеволода. Из-за этого князя в Новгороде происходили сильные и продолжительные смуты, кончившиеся только смертью Всеволода в Пскове, принявшем, в конце концов, его сторону.
    В 1198 году ладожане ходили с новгородской ратью на полочан, и поход кончился миром. В 1207 году ладожане участвовали в походе на Оку, брали вместе с новгородцами и другими русскими полками Пронск и Рязань и "были отпущены с честью князем Всеволодом домой".
    Вообще Ладоге, как мы видели, приходилось немало страдать от частых и разорительных войн; но кроме этих бедствий претерпевала она еще бедствия, зависящие от внутренних причин и опять-таки, большею частью, общие с Новгородом. Новгородская область страдала по временам от сильного голода, так как ей никогда не хватало своего хлеба, а, вследствие усобиц, соседние земли прекращали иногда подвоз его. Так, в летописи под 1127 годом пишется, что снег лежал до Яковлева дня, а на осень мороз побил хлеб, и зимою был голод. В следующем году был также голод: "Люто было, - говорит летописец, - ели люди лист липовый, кору березовую, насекомых, солому, мох, конину, падали мертвые от голода, трупы валялись по улицам, по торгу, по путям и всюду, наняли наемщиков возить мертвецов из города, от смрада нельзя было выйти из дому, печаль, беда на всех. Отцы и матери сажали детей своих на лодки, отдавали даром купцам, одни перемерли, другие разошлись по чужим землям". В 1215 году снова Новгород и Вотская пятина с городом Ладогой страдали от страшного голода вследствие сильных морозов и того, что князь Ярослав остановил подвоз хлеба из Торжка. Почти все население Ладоги вымерло или разбежалось. В 1230 году, по словам летописца, голод свирепствовал по всей России, кроме Киева. В половине сентября мороз побил весь хлеб в Новгородской области. "Отсюда началось горе большое, - говорит летописец, - разошелся весь город наш и вся волость, и наполнились чужие города и страны братьями нашими и сестрами; оставшиеся начали мереть. Трупы лежали по улицам, младенцев грызли псы. Ели мох, сосновую кору и липовую, лист разный. Некоторые из черни резали живых людей и ели, другие обрезывали мясо с трупов, иные ели лошадей, собак и кошек. Поставили две скудельницы, наклали полные трупов - недоставало больше места, по торгу валялись трупы, по улицам трупы, по полю трупы, собаки не успевали съедать их. Большая часть населения Вотской пятины и Ладоги померла с голоду, остальная разбежалась по чужим странам".
    В продолжение двухсот лет таких голодовок насчитывается в России и, главным образом, в Новгородской области около двадцати. О Ладоге в новгородской летописи упоминается при описании двух выше указанных, но нужно думать, что каждая из голодовок Новгородской области отзывалась в большей или меньшей степени и на Ладоге.
    Немало опустошили также Ладогу и две моровых язвы, о которых говорится в летописях под 1352 годом и под 1417. В 1351 году начался мор в Пскове и пришел потом в Новгород и во всю область и в Ладогу - "харкнет человек кровью и на четвертый день умирает". В 1417 году снова был мор с кровохарканьем и железою, опустошил Новгород, Ладогу, Руссу, Порхов, Псков и другие города.
    Так как в городах в те времена почти все строения были деревянные, то пожары часто уничтожали чуть не весь город. В Ладоге таких опустошительных пожаров насчитывается по летописям пять. В 1194 году загорелось в Новгороде в неделю на Всех Святых, пожары продолжались до Успеньева дня, в том же году сгорели Ладога и Русса. Три раза горела Ладога от неприятельских нашествий, и, наконец, последний из крупных пожаров испепелил ее в самом конце существования ее как города - в ночь на 24 апреля 1702 года. Известие об этом пожаре имеется в синодальных записях пострадавшего в это же время Успенского монастыря.

0x01 graphic

   В XVI столетии, в царствование московского царя Иоанна Грозного, шведы не раз беспокоили Ладогу и ее окрестности. Вследствие столкновений в 1582 и в 1583 годах не было закончено составление описных книг уездов Новгородского, Ореховского и Ладожского. "Писцы не дописали из-за войны немецких людей 13 погостов, как стояли под Орешком и под Ладогою немецкие люди". Вероятно, на те же разбойничьи набеги в областях Заонежской, на Ладогу и по Двине жаловались русские послы шведам во время съезда 1586 года на реке Плюссе.
    В конце царствования Иоанна Грозного Ладога опять видела под своими стенами исконного врага - шведов. Во время нашествия поляков, когда войска Стефана Батория осадили Псков, шведы под предводительством Понтуса Делагарди заняли Нарву, Ямбург и Копорье, побыли под Орешком, а их летучие отряды достигли до Волхова и в 1582 году опустошили ближайшие окрестности Ладоги. Тогда был разорен Николо-Медведевский монастырь, находившийся при устье Волхова. В 1592 году шведы были снова около Ладоги. В переписной книге Софийской вотчины 1592 года читаем: "В нынешнем году, на Рождества Пречистой день, приходили на Сермаксу немецкие люди войной и церкви и крестьянские и бобыльские дворы пожгли". Сермакса в XVI столетии была митрополичье дворцовое село, ныне селение на реке Свири, в 60 верстах от Ладоги.

Глава VI

Смутное время на Руси. - Ладога семь лет в руках шведов. - Окончательное разорение и запустение. - Состояние Ладоги в 1699 году.

   Всего более пострадала Ладога в начале XVII века, при столкновении России со Швецией в так называемую смутную эпоху.
    Сын Иоанна Грозного, царь Феодор, умер бездетным, и на престол вступил его шурин Борис Годунов. Младший сын Грозного, царевич Дмитрий, жил с матерью в Угличе, где и умер в семилетнем возрасте. Был ли он убит или зарезался в припадке падучей болезни, как показало следствие, в точности неизвестно, но многие приписывали его смерть царю Борису. Через несколько лет пошел слух в народе, что царевич жив, его удалось спрятать, а убили другого ребенка. Явился и сам царевич в лице беглого монаха Григория Отрепьева, названного в истории Лжедмитрием. С помощью поляков он собрал войско и пошел на Москву. Царь Борис в это время внезапно умер в 1605 году, а вступивший после него на престол сын его Феодор был вскоре убит. И поднялась на Руси великая смута. Вера в Лжедмитрия усиливалась и распространялась, русские войска передавались ему сами. Наконец, он занял Москву, где и царствовал одиннадцать месяцев. Смута в народе продолжалась и особенно поддерживалась неразумным поведением поляков, которыми наводнил Москву Лжедмитрий. Толпу поджигали недовольные бояре, и в конце концов Лжедмитрий был зверски убит. В 1606 году на царство был выбран Василий Шуйский. Смута все не прекращалась. Появился второй самозванец, снова усиленно поддерживаемый поляками. Шведы в это время были во вражде с поляками, потому Шуйский и обратился к ним за помощью против Тушинского вора - второго Лжедмитрия - и поляков. В конце февраля 1609 года стольник Головин и дьяк Сыдавный Зиновьев заключили с поверенными шведского короля Карла IX договор. По этому договору король обязывался отпустить на помощь Шуйскому 2000 конницы и 3000 пехоты. Кроме платы солдатам и всяких льгот Швеции, король выговаривал еще город Карелу (нынешний Кексгольм). Шведы выполнили свое обязательство и выслали, кроме пяти тысяч наемников, еще около десяти тысяч всякого разноплеменного сброда под начальством Якова Делагарди. С прибытием шведских войск племянник царя, молодой Скопин-Шуйский, начал наступательные действия против тушинцев - приверженцев второго самозванца, Тушинского вора - и поляков. Союзным войскам удалось очистить несколько городов, между ними Орешек. Воевода Орешка, бывший приближенный Лжедмитрия, Михаил Салтыков убежал в Тушино. Иностранные войска трудно было поддерживать в повиновении, потому что платили им неаккуратно. Казна между тем опустела. Царь и Скопин собирали деньги по городам и монастырям с великим трудом и при помощи обещаний разных льгот. Царь приказал, против желания жителей, немедленно очистить Карелу и отдать ее шведам. Скопин продолжал одерживать победы, и польский король Сигизмунд начал опасаться, что его надежды овладеть Москвой не сбудутся. Между тем Скопин освободил Москву от тушинцев. Для борьбы с поляками ему нужны были новые вспомогательные силы. За новые, еще более тяжкие обязательства, шведы прислали еще 4000 войска. Осилив и поляков, Скопин и Делагарди торжественно вошли в Москву. Въезд народного любимца, молодого героя Скопина в Москву современные писатели сравнивали с торжеством Давида, которого израильтяне чтили больше, чем царя Саула. Но через месяц князя Скопина-Шуйского не стало. Командование войсками принял брат царя и дядя Скопина, Дмитрий Шуйский, не любимый народом и подозреваемый в отравлении племянника. Гетман Жолкевский, во главе польского войска, разбил союзников под начальством Делагарди и Шуйского. Делагарди дал слово Жолкевскому не быть больше в союзе с царем Василием и отступил к Новгороду.
    17-го июня 1610 года Шуйский был низвержен. Поляки с Сигизмундом все больше и больше одерживали верх. Сильная и многочисленная русская партия соглашалась провозгласить царем сына Сигизмунда, Владислава. С этого времени шведы превращаются из союзников во врагов Московского государства. Француз Делавиль со своим отрядом занимает Ладогу, а Делагарди берет Кексгольм (Карелу) и направляется к Новгороду.
    Засев в Ладожской крепости, Делавиль держался в ней семь месяцев, уверяя новгородцев, что соблюдает интересы русского царя (Шуйского), против которого восстали его же подданные, и что будет защищать Ладогу от неприятеля, как верный слуга Русского государства. Однако в Новгороде решили принять меры, чтобы выжить непрошеного защитника, и, еще до принятия присяги Владиславу, отправили в Ладогу князя Мещерского с войском. Но экспедиция кончилась неудачей, так как войско от нужды и бескормицы разбрелось. В Новгород в это время был послан сын Михаила Салтыкова, Иван. В своем донесении Сигизмунду Салтыков писал, что "послан был в Ладогу до моего приезду в Новгород князь Иван Мещерский с ратными людьми, и ратные государь люди, которые были с ним, от него с бедности разошлись".
    По прибытии в Новгород, Салтыков прислал сказать Делавилю, что у русских новый царь Владислав, что Шуйский низложен, и чтобы Делавиль освободил крепость, иначе его придут выгонять русскими и польскими пушками. Делавиль продолжал стоять на своем, что сражается за русские интересы против врагов России. Он сам рассказывал потом в своих записках, что для изгнания его было сделано со стороны русских несколько попыток, окончившихся неудачей. Его хотели выжить голодом, лишив возможности добывать продовольствие в окрестностях Ладоги. Верстах в двух от крепости, за рекой, расположились русские лагерем в количестве 700-800 человек. Но Делавиль сделал вылазку и заставил русских не только сдаться, но и сжечь свои лагери.
    Вторая попытка освобождения крепости была предпринята отрядом русских в 500 человек, состоявшим из пехоты и конницы под начальством Ивана Можайского. Отряд расположился на расстоянии пушечного выстрела от крепости, но Делавиль атаковал его и разбил. О следующей затем попытке Салтыков пишет Сигизмунду следующее: "Я, холоп ваш, приехав в Великий Новгород, поговоря с бояры, послал под Ладогу на немецких людей воеводу князя Григория Волконского, со многими ратными людьми и с нарядом и велел, государь, ему над немецкими людьми промышлять, сколько Бог помочи даст". В этом отряде было 2000 человек под начальством князя Гр. Конст. Волконского, который, по прибытии сюда, расположился в 12 верстах от крепости, т. е. у устья Волхова. Здесь Делавиль потерпел поражение. Битва была глухой зимой в 1611 году. Одержав эту победу, Волконский пришел под Ладогу; сюда же прибыл и Салтыков из Новгорода. Делавилю предложили очистить крепость за возвращение ему пленников и между прочими его брата. Делавиль не соглашался и предлагал выкуп за пленников, на что, в свою очередь, не соглашались русские. Для устрашения перед крепостью на глазах Делавиля зарезали двоих пленников. Положение французов делалось все более трудным. Запертые в крепости, лишенные всяких припасов, они выносили тяжкие лишения. Наконец, Делавиль согласился сдаться Салтыкову на почетных условиях. С знаменами и оружием, при звуках труб, вышли французы из крепости, получив от Салтыкова пленных. Крепость была занята семь месяцев и освобождена в феврале 1611 года.
    Через полгода однако Ладога была уже снова в руках неприятели. За это время Делагарди успел силой овладеть Новгородом после того, как Салтыков умер, замученный пытками по обвинению его новгородцами в измене и желании предать их польскому королю. 15-го июля 1611 года Делагарди заключил договор с новгородцами об избрании на русский престол шведского королевича Филиппа. После этого он отправился с тем же намерением в Ладогу и требовал, чтобы ладожане впустили в крепость войско русского царя, избранного, по его словам, и в Москве. В это время Ладога была занята русским гарнизоном в 200 человек, и стражники били челом в 1611 году, что "сидят де они в Ладоге от немецких людей в осаде и на караулах живут беспрестанно, днем и ночью, и нужда де им в корме в Ладоге великая". Узнав, что новгородцы сдались Делагарди, ладожане впустили к себе на тех же условиях шведские войска, под начальством Ганса Райхенберга.
    Шесть лет после этого находилась Ладога под властью шведов. Все время в ней стоял и хозяйничал шведский гарнизон, сначала под начальством Ганса Райхенберга, потом Эверта Горна и, наконец, самого Делагарди.
    Между тем русский народ окончательно возмутился против иноземных властителей. В 1613 году образовалось народное ополчение под начальством князя Пожарского. Ополчение изгнало поляков из Москвы, и Россия избрала на царство Михаила Феодоровича Романова. Все города присягнули новому царю, и новгородцы очутились между двух огней. Порвать со Швецией они не могли, потому что Делагарди держал их в руках; порвать с Москвою значило для них порвать со всеми началами своей жизни. В том же 1613 году умер король шведский Карл; преемник его Густав-Адольф прислал брата своего Карла-Филиппа в Выборг для переговоров. Эверт Горн требовал от новгородцев и ладожан прямого ответа: желают ли они окончательно признать своим государем шведского короля или нет? Во всяком случае они должны были знать, что шведский король имел на них право, так как его войска защищали их от врагов. Новгородцы хотели выиграть время. Они ответили, что и раньше присягали королевичу Филиппу с тем, чтобы он шел к ним и оставил у них все по-старому, идти же под власть шведского короля они и не собирались.
   Пока шли эти переговоры, против шведов возрастало все большее и большее неудовольствие и возмущение в разоряемых ими посадах и городах. Князь Волконский начал стягивать войска к Новгороду, Тихвину и Ладоге. В декабре 1614 года было сообщено ему из Ладоги в Белоозерск: "Стоят на Волхове, в 10 верстах от Ладоги, 500 немецких людей, да пришло от Иван-Города, от ямы и Копорья 1500 немецких людей и стали на Масельгском погосте да на Лунчаге (финские поселки недалеко от Ладоги), стоит прежних немецких людей 500 человек, а с Рождества однолично идти всем немецким людям в Тихвин посад". В феврале 1615 года Ладога была сборным пунктом шведских войск, о чем было сообщено в Белоозеро: "Велел-де Ивенгор немецкому воеводе Самойлу Кобрину собирати всех немцев в Ладогу, которые хотели, ходили в Обонежскую пятину и на Масельгу, а собрався с теми немцы велел идти им в Тихвин же, и нынче-де немецкие люди сошлись в Ладогу". Делагарди жил в то время преимущественно в Ладоге и заводил в ней иноземные порядки.
    Чтобы окончательно отделаться от шведов, новгородцы отправили послов к московскому царю. Послы сказали ему, что новгородцы только из нужды передались шведскому королю и просят заступиться за них и взять их под свое покровительство. После милостивой грамоты царя новгородцам открылись снова военные действия. Московские отряды стояли на реках Мсте и Ловати, а Волконский сообщил, что он двинулся на государеву службу под Тихвин, Ладогу и Орешек, со всеми атаманами и казаками, и назначал сборный пункт у Рождества Христова на реке Паше.
    Но шведский король был склонен к миру и дал приказ Делагарди бросить Новгород, разорив его как следует. Начались долгие переговоры, которые кончились съездом в деревне Столбове, между Тихвином и Ладогой, где был заключен мир 27 февраля 1617 года. По словам летописи: "Немцы с государем помирилися и отдали город Новгород, Порхов и Ладогу". Карела, Орешек, Копорье, Ямбург и другие города оставались у шведов, а ближайшим русским пунктом к морю стала Ладога. Густав-Адольф, прочитав текст договора, улыбнулся и сказал: "Ну, теперь Москва совершенно отрезана от моря, не перешагнет".
    Долго не могла оправиться Ладога после этого последнего иноземного владычества. Вся она была выжжена, разорена и разграблена, жители ее почти все разбежались. Еще в 1614 году захваченные неприятелем пленники показывали, что "русских людей в Ладоге нет никого". Все окрестные монастыри и селения также были разграблены неприятелем. Валаамские старцы писали в 1618 году о Васильевском монастыре против Ладоги: "Стоит он пуст, игумена и братии в нем нет, лишь де живут в нем три служки". Этот монастырь был в такой крайности, что когда в 1620 году он начал "ставиться после войны немецких людей вновь", то до 1627 года богослужение в нем совершалось при освещении дранью, и братия, скорбя о том, приносила жалобу, что "у них де в церкви Божией, служача с лучиною, образа закоптели". Вообще кругом Ладоги, начиная с Николо-Медведицкого монастыря у устья Волхова и до Гостинополья (в 20 верстах от Ладоги), царствовало полное разорение. Очевидно, не сразу убрались из Ладоги шведы после Столбовского договора, потому что в грамоте от 1620 года игумена Медведицкого монастыря Кирилла, между прочим, пишется: "В прошлом году Ладожский воевода того Никольского монастыря бывшего игумена Феодорита и служителей монастыря пытал всякими разными пытками и покинул в тюрьму замертво, а в монастырь прислали многих немецких людей и монастырь разорили, образы и колокола и свечи и паникадила и всякую монастырскую казну, лошадей и коров и хлеб монастырский в житницах монастырских и по селам все пограбили, и по полям сеянный хлеб, пожав смолотив, свезли в Ладогу, и старцев и слуг и крестьян многих побили до смерти и монастырь и монастырские гумна все выжгли, и церкви каменные разломали и их разорили до основания". В 1621 году старица Акилина, заботясь о восстановлении Успенского монастыря, писала в своей челобитной: "Оне (сестры) от немецкого разорения скитались между дворами и кормились Христовым именем и их прежнюю жалованную грамоту и всякую монастырскую казну поимали и сестер побили немецкие люди в те поры, как имали Ладогу". А в 1652 году писали посадские люди в своей челобитной, что "в прошлых, государь, годах после немецкого разоренья и мирного договору, собралось нас сирот твоих посадских, тяглых людишек с разных городов на твое государево имя в твою государеву отчину в город Ладогу 49 семей".
    И до сих пор еще можно услышать в Ладоге ссылки на то время, "когда французы и немцы Ладогу разоряли".
    Затягивались понемногу глубокие раны Ладоги, собирались из бегов посадские людишки к своим разоренным жилищам и строчили слезные челобитные на стрельцов и пушкарей, которые отнимали у них последнюю возможность справиться торговлей и местными промыслами. Такими же челобитными вымаливали старцы и старицы пособия на восстановление разграбленных и опустевших монастырей. Исконный враг ушел, удовлетворившись полученными городами, и перестал тревожить опустошенную Ладогу. Жизнь в городке кое-как налаживалась и входила в колею, разваливались только не поддерживаемые за ненадобностью, когда-то грозные твердыни на берегу Волхова.
    В 1699 году молодой московский царь Петр Алексеевич затребовал указом выписку из описных книг Новгородской области и ее пригородов и о состоянии их казенных зданий и имуществ. В выписке, касающейся Ладоги, перечислены все ее жители, по сословиям, в количестве 446 человек, и затем дальше, между прочим, значится: "Соборная церковь священномученика Климента, Егорьевская церковь, Успенский девичий монастырь, Васильевский монастырь. Город Каменный, а в нем: Башня Климентовская круглая, высоты 7 сажен 2 аршина. Та башня от мокроты с верху до подошвы вся сыплется; кровли нет, и мосты все сгнили и обвалились. В той башне был проходной тайник в Земляной город, и тот тайник и нижний бой засыпался и проходу в тайник нет". Затем идет подробное описание остальных башен города, которые почти все "сгнили, стоят без кровли и от мокроты сыплятся и валятся врознь". Местами обвалившиеся каменные стены заменены деревянными рублеными. Мосты также все сгнили и провалились. В Проезжей башне помещалась в то время зелейная и свинцовая казна. "А тот Каменный город, башни и прясла стоят без кровли и без починки многие годы; и на башнях кровлей и в башнях мостов нет; от дождя и снега все сгнило без остатку и провалилось; и наряд пушки стоят в башенных окнах с великою нуждою. В том же городе Приказная изба. И всего того города Каменного стены и с башнями по мере 168 сажен с четвертью". Город Деревянный. Все башни, мосты и ворота этого города также сгнили и "валились врознь". Внутри города был пруд, "и с того пруда преж сего пропущена была вода за город, в ров трубами; и те трубы огнили и заросли, и вода стоит в городе; а пруд травою зарос и засорился". "В Деревянном же городе тайник к реке Волхову, а в том тайнике колодязь; вода была проведена из реки Волхова трубою; и та труба и в колодязь обруб и мост над колодезем все огнило без остатку; и в нужное время в городе водою будет скудно. И всего в Деревянном городе деревянных круглых и глухих 2 башни, а третья проезжая, да Деревянного города башен и городовые стены и с быками 231 саж.".

Глава VII

Окружные пути "из державы Царского Величества, из Поморских стран, в Шведскую землю". - Война со Швецией при Петре Великом. - Петр в Ладоге. - Россия у Балтийского моря. - Верфи и каналы. -- Старая Ладога уступает место Новой Ладоге.

   Столбовский договор снова отодвинул Русское государство от Балтийского моря. Все города на берегах Финского залива, Ладожского озера и Невы опять принадлежали шведам и были надежно укреплены ими. Далек и сложен был тогда путь из России к этому морю, а следовательно, и к просвещенным государствам того времени. Преосвященный архиепископ холмогорский Афанасий, сопровождавший Петра Великого в плаванье на яхте в Соловецкий монастырь, составил описание трех путей "из державы Царского Величества, из Поморских стран в Шведскую землю и до столицы их".
    "Первый путь из Сумского городка на Повенетский посад, и чрез Онег езеро, и Ладожским езером, мимо Государский град Ладогу, на Орешек, до шведского града Нарвы или Ругодева, и до града Ревель, рекше Колывань и чрез море Варяжское до королевской столицы Стеколны (Стокгольм). Второй путь из тогож Сумского городка, по Заонежью, чрез волости Государские и многие деревни, и чрез границу Шведскими деревнями до древнего Государского города Корельска и до городов Выборга и Або. Третий путь из Кемского городка, чрез Государские волости и многие деревни, и за границу до Шведского града Кариберя и до града Онульского (Улеаборг) и до града Або, о левую сторону Ботинского рукава".
    Затем архиепископ подробно описывает каждый путь от Белого моря до Стокгольма. Ехать приходилось частью сухим путем - на лошадях, частью по рекам и озерам и, наконец, морем, и почти все по чужим местам. Для нас интересны здесь его описания некоторых попутных мест и городов, с которыми мы встречаемся в истории Ладоги и шведской войны.
    "О граде Ладоге. О левую сторону Свири реки, от Великого Новограда, из езера Ильмер течение имеет река Волхов, и входит в великое езеро Ладожское. Над тою рекою стоит град каменный Ладога, от езера 20 верст. Близь его о другую сторону града река Ладога течет. Той град Ладога имеет всякие крепости и всякое оружие, ловитвою рыб изобилует зело".
    "О Валамском острове. На том же Ладожском езере есть остров Валам. На том острову был монастырь словенский с монахи, области Новгородские; ныне же ниже знамения его обретается, от шведов весь розорися, и вместо его поселены шведы пахотные дворами; понеже остров оный хлебороден и скотопажитен, к житию человеческому потребен и рыбою изобилен зело. От устья Свири реки езером Ладожским водного пути ко граду Орешку, до начала великой реки Невы 300 верст. В начале тоя великой реки на острову стоит град Орешек, строенье московских Государей, ныне же владеют шведы; весь каменный, не великий, но зело крепкий, стены имат высокие 10 сажен трехаршинных. От того града Орешка вниз рекою Невою судового пути 40 верст до града Канца. Град Канец земляный, не великий, стоит на берегу Невы, а с другой стороны имеет малую реку. Во граде живет начальный человек с солдаты; живут за городом, за земляными валами, на то учиненными. К тому граду Канцу по всякое лето купецких кораблей приходит по 50 и больши и меньши; той град стоит на государской земле. Против того града об ону страну Невы реки обитают земледелатели Ижоры, нашей христианской веры; церковь и священника с причетники имеют; дань платят шведам".
    "О граде Корельску (во втором пути). Корельск, град древний, Государский, крепкий, каменный стоит за Ладожским езером, против града Олонца, на берегу езера. Во граде комендант и полковник с солдаты; против того града, где мосты, за рекою, посад великий, домов с 450; торги учинены в городе и на посаде. В тот град из Олонца, из Ладоги и иных месте, из Сумы, из Кемы российские товары привозят: юфть, пеньку, лен, холсты, сукна, сало говяжье, масло коровье и заморские городские товары; лисицы, белка, горностай, волки, медведны, заечины".
    Петр был в восторге, когда увидал в первый раз оживленную торговую пристань Архангельск и Белое море со всевозможными иностранными судами. Впоследствии он взял город Азов, и Россия получила свободный доступ к Азовскому и Черному морям; но не к этим морям стремился Петр. Белое море замерзало на большую часть года, потому торговля с иностранными государствами замирала там на долгое время. Черное море соединяло с югом, а просвещенные государства были на западе Европы.
    Петр бывал уже в Голландии, Англии, Германии; многому научился там и видел, насколько отстала его родина от просвещенных государств Запада. Вместе с тем он понимал, что пока Россия будет отрезана чужими землями от Балтийского моря, до тех пор будут затруднены ее сношения с западной Европой, и до тех пор она будет отставать от нее и в торговле, и в просвещении. Было необходимо "в Европу прорубить окно", "ногою твердой стать при море". Нужно было вернуть хотя старые города на Финском заливе и Неве, отданные шведам при Столбовском договоре. Петр не нарушал еще мира, но просил шведского короля Карла XII уступить России для торговли Нарву на Финском заливе или Ниеншанц (Канцы) на устье р. Охты, впадающей в Неву. Король, после долгого молчания, ответил отказом. Раздраженный Петр вступил в союз с королями датским и польским и объявил войну Швеции. В сражении под Нарвой русское войско было разбито, и остатки его собрались в Новгороде. Это первое поражение Петр принял как урок, которым решил воспользоваться. Во время перерыва военных действий он приводил в порядок и обучал войска, а также усиливал артиллерию. От всех окрестных монастырей он затребовал часть колоколов на отлитие пушек.
    Между тем шведский король перезимовал в Дерпте (Юрьев) и в 1701 году, весной, увеличив свою армию до 25 000 человек, разбил саксонское войско на берегу реки Двины и отнял у него обоз. Другие полки напали на польские запасные магазины в Митаве и разорили их. Овладев всей Курляндией, король пошел преследовать саксонского фельдмаршала, который соединился с князем Репниным. Князь Репнин ушел от Карла, соединившись в Пскове с Шереметьевым. Тогда Карл отправился в Польшу и там "застрял", по выражению Петра, надолго. Петр воспользовался его отсутствием и занялся истреблением шведских войск в Лифляндии и отбиранием прибрежных городов на Финском заливе. Затем он укрепил Новгород и Псков. В 1702 году генерал Шереметьев одержал несколько побед над неприятелем в Лифляндии. Полковник Тыртов разбил на Ладожском озере шведскую эскадру. Апраксин в это же время разбил шведского генерала на Ижоре. Петр, получив известие, что шведский флот приготовляется напасть на Архангельск, поехал туда, укрепил устье Двины батареями и заложил новую крепость на взморье - Ново-Двинскую, тогда же решив взять у шведов крепость Нотебург (Орешек). Затем он приказал Репнину следовать к Ладоге, повелев туда же отправить и артиллерию.
    Из Архангельска Петр ехал новой дорогой, через мхи и болота, 160 верст до реки Онеги, отсюда на приготовленных судах по Онежскому озеру и реке Свири до Ладожского озера. В сентябре 1702 года приехал Петр в Ладогу и оттуда писал к Шереметьеву: "Если не намерен чего, ваша милость, еще главного сделать в Лифляндии, изволь не мешкав быть к нам, зело время благополучно, не надобно упустить; а без вас у нас будет не так, как надобно". Через пять дней летело уж другое такое же письмо к Шереметьеву: "Изволь, ваша милость, немедленно быть сам неотложно к нам в Ладогу; зело нужно, и без того инако быть и не может; о прочем же, как о прибавочных войсках, так и о артиллерийских служителях изволь учинить по своему рассуждению, чтоб сего Богом данного времени не потерять".
    По прибытии Шереметьева, Петр повел войско к Нотебургу. Это была маленькая крепость, обнесенная высокими каменными стенами. Шведского гарнизону в ней было не более 450 человек, но около полутораста орудий, а у осаждающих было тысяч десять войска. На другой день прибыла артиллерия, которую привезли, за неимением лошадей, на людях, и остальное войско на 50 судах по Ладожскому озеру. Петр сначала предложил сдать крепость без боя, но, получив отказ, стал бомбардировать ее. После отчаянного сопротивления комендант был принужден сдать крепость 11 октября 1702 года. Петр был в восторге от приобретения города, который переименовал в Шлюссельбург (ключ-город). Об этой победе он так писал надзирателю артиллерии, находившемуся в то время в Сибири: "Правда, что зело жесток сей орех был, однакож, слава Богу, счастливо разгрызен. Артиллерия наша зело чудесно дело свое исправила". В следующем 1703 году, в апреле, от Шлюссельбурга по правому берегу Невы шли русские войска под начальством фельдмаршала Шереметьева. Шли они лесами большими и малыми и завидели, наконец, при устье речки Охты, на берегу Невы, маленький земляной городок Канцы, или Ниеншанцы, сделанный здесь шведами для стережения Невы. К русскому войску подъехал бомбардирский капитан Петр Михайлов (Петр Великий) и съездил в сопровождении 60 лодок осмотреть устье Невы. Вечером 30 апреля начали бомбардировать Канцы, а утром первого мая взяли и переименовали в Шлотбург. Пятого мая неожиданно подошли с моря два шведских судна. Завязался бой, и оба судна были взяты. Заветная мечта Петра сбылась: он стоял у моря. 16 мая 1703 года на одном из островков невского устья застучал топор: рубили деревянный городок "Питербурх".
    Таким образом кончилась роль Ладоги как ближайшего русского пункта к Балтийскому морю.
   * * *
   "Шел как-то из Новгорода в Ладогу ладожский стрелец Александр, встретил старца на пути и разговорился с ним. "Какое ныне христианство? - говорил старец. - Ныне вера по-новому. У меня есть книги старые, а ныне эти книги жгут. И какой у нас, христиан, государь? Латыш он, а не государь. Поста никогда не имеет. Он льстец, антихрист, рожден от нечистой девицы, писано об нем именно в книгах валаамских чудотворцев, и что он головою запрометывает и ногою запинается, и то его нечистый дух ломает". Стрелец заметил: "Государь от царского родился колена". "У него мать была какая царица? - отвечал старец. - Она была еретица, все девок родила". А о себе старец сказал стрельцу: "Я живу в Заонежье, в лесах, ко мне летней дороги нет, а есть дорога зимняя, и то ко мне ходят на лыжах" [Соловьев. История России]. В самые глухие, едва проходимые леса и в самые уединенные скиты доходили слухи о диковинном царе, который крутил Русскую землю на новый, не здешний лад и обычай. Да и что мудреного, когда сам этот царь забирался во все глухие углы и всюду приносил с собой новую науку? Осуществляя заветную мечту, отвоевывая путь к морю, он на всех судоходных реках строил новые суда, налаживал русский флот. И на Белом море, и на реках, впадающих в Ладожское озеро, - всюду устраивал он судостроительные мастерские - верфи. Он послал людей на реку Пашу, впадающую в озеро Ладожское, чтобы изучить местное судостроение, происходившее там с древних времен. В Лодейном Поле, на реке Свири, он устроил новую верфь и прислал туда голландского мастера, чтобы научить строить суда по голландскому образцу. Здесь он был сам и исследовал глубину рек, чтобы определить их годность для судоходства. Случилось, что недалеко от реки Свири царское судно село на мель, и с тех пор эта мель стала называться Государевой или Царские Луды. На Свири Петра застала сильная буря, и местное народное предание говорит, что, "выйдя на берег, царь хотел посечь озеро, в которое впадает река". Вероятно, предание произошло из того, что Петр решил после этого исследовать как следует фарватер озера.
   Но Ладожское озеро издревле славилось своими бурями и много потопило богатств и людей. И Петр задумал соединить реки каналами, чтобы обойти озеро и устроить более безопасный путь для судов. Известный русский ученый и поэт, Михаил Васильевич Ломоносов, родившийся в 1711 году около города Холмогор, написал стихотворение "Картина Ладожского озера", в котором говорит о мысли Петра построить канал:
   
   "Принесши плод, земля лишилась летней неги;
   Разносят бледный лист бурливых ветров беги;
   Летит с крутых верхов на Ладогу борей,
   Дожди и снег и град трясет с седых кудрей,
   Наводит на воды глубокие морщины.
   Сквозь мглу ужасен вид нахмуренной пучины;
   Смутившись тягостью его замерзлых крыл,
   Крутится и кипит с водой на берег ил.
   Волнами свержены, встречают гору волны
   И скачут вкруг нее, печальных знаков полны,
   Между запасами колеблется там дуб,
   Между снарядами пловцов российских труп;
   Там кормы, дна судов рассыпаны, разбиты...
   Монарх, узрев в пути, коль злобен рок несытый,
   Вздохнул из глубины и буре запрещал,
   И в сердце положил великий труд - канал,
   Дабы российскою могущею рукою
   Потоки Волхова соединить с Невою".
   
    Замыслив прорытие канала между Невой и Волховом, Петр решил перенести и прежнюю торговую Волховскую пристань ближе к Ладожскому озеру. Прежняя Ладога была все-таки далека от Ладожского озера, от Невы и взморья, где зарождалась теперь новая жизнь и закипала новая деятельность. И вот в 1703 году был основан Петербург, взяты у шведов старые города Копорье и Ямы (Ямбург), а в 1704 году Петр отправился уже в Новую Ладогу, "которую определил увеличить людьми, переселенными из Старой Ладоги, и строением, учредя в ней пристань для всех следующих изнутри России к Петербургу товаров и припасов водою и сухим путем".
    Старый, захудалый городок, потерявший свое прежнее значение, похоронивший в своих развалинах былое величие, был не интересен для Петра, стремившегося обновить Россию. В своем страстном стремлении к обновлению государства, в стремлении поднять родину до уровня соседних просвещенных стран, Петр не имел времени думать о сохранении памятников отживающей старины. Пусть тихо разрушается и врастает в землю старая твердыня, пусть дремлют в тихом покое захолустные монастыри, но все, способное к новой жизни, к приобретению новых знаний, должно быть перенесено ближе к центру этой жизни. Пути сообщения должны способствовать развитию торговли и промышленности в стране, нужно, чтобы материалы для разных изделий привозились из всех углов и шли в дело, а не залеживались без пользы на месте. Нужно соединять реки каналами, нужно строить удобные суда. Нужны рабочие руки, нужна торговля, должно заселяться пустынное место - нужны люди. И Петр переносит из старого города все казенные учреждения для управления новым, все городское имущество, все запасы, оружие из старой крепости, переводит купечество и тянет всех посадских людишек из Старой Ладоги в Новую. Немногие храбрецы осмеливаются противиться его властному приказанию и упорно отстаивают свое право остаться на местах своих дедов, у их старых могил. И теперь живут в Старой Ладоге несколько семей, предки которых искони жили в ней.
    Постепенно многие пригородные слободы отошли в частное владение, и вся область около Успенского монастыря была пожалована Римскому-Корсакову, а потом отошла во владение его дочери, в замужестве Мельгуновой. Жители этой местности стали судиться из-за земли, на которой стояли их дома. Дело, конечно, было проиграно, и они должны были откупить эти места. Так как почти вся Ладога принадлежала теперь Мельгуновой, то, по ее желанию, землемер хотел переименовать ее в село Успенское. Но, говорят, местные старожилы отказались стереть последнее воспоминание о древней Рюриковой столице, хотя и не получили вследствие этого документов на владение купленными участками.
   * * *
   В двенадцати верстах от старого города Ладоги, у устья Волхова, на полуострове, называвшемся в древности Медведицей, где стоял Николо-Медведицкий монастырь, вырос нынешний уездный город Новая Ладога.
    Место Николо-Медведицкого монастыря, на красивом крутом пригорке, над самым Волховом, занял теперь Николаевский собор с кладбищем вокруг него. От ворот собора тянется главная улица города - Николаевский проспект, а в начале его стоит старая каменная церковь с высокой колокольней и низеньким входом, напоминающим входы в старинные русские терема. Это церковь Св. Климента, перенесенная сюда Петром из Старой Ладоги. Об этом перенесении свидетельствует копия со справки, полученной в Новоладожском духовном правлении 19 октября 1780 года: "Когда блаженные и вечные славы достойные памяти Государя Императора Петра Великого Самодержца Всероссийского по изустному приказанию Ладожское купечество и служивые и всяких чинов жители переведены из Старой Ладоги в Новую Ладогу, тогда и состоящая в Старой Ладоге соборная, священномученика Климента папы Римского деревянная церковь с другою при ней теплою деревянною ж, Нерукотворенного образа Спасова церковью, из Старой Ладоги в Новую Ладогу перенесены и поставлены".
    В 1741 году вместо этой деревянной церкви выстроена была каменная. Иконы и утварь перевезены были вместе с церковью из Старой Ладоги, тогда же был перевезен и большой деревянный крест с надписью на медной пластинке: "1701 года по указу Петра Алексеевича послано было из Новгорода, под предводительством князя Григория Путятина воинство к шведскому рубежу, в село Савогда, осаждены были шведами Новгородских полков капитаны, с Белогородскими и Ладожскими стрельцами 400 человек; во время оной осады, Генваря 21 дня, Ладожскому стрельцу Ивану Васильеву явился честный крест. Пришед к нему некий человек, велел взять оный крест в горнице и идти с ним из осады без боязни, и того же Генваря 24 дня ладожскому ж конному казаку Петру Лосовикову во сне явились святые и реча ему, что медлите, идите в дом свой, не страшась неприятелей. Осажденные, благодаря Всевышнего за такой человеколюбивый промысел, и 28 числа того ж месяца, в ночи, взяв с собой честный и животворящий крест, нося перед собой, прошли сквозь шведское воинство заступлением распятого Господа и молитвами Пресвятой Богоматери, ни чем невредимы в осаде ж находилися 11 дней с 17 по 28 число Генваря".
   

0x01 graphic

Вид на Новую Ладогу от канала. Фотография С.М. Прокудина-Горского. 1909 г.

   В этой старой надписи на кресте звучат последние отголоски борьбы староладожских жителей с исконным врагом шведами.
    Николаевский проспект в Новой Ладоге тянется через весь город вдоль по Волхову. На нем стоят все казенные учреждения и каменные дома богатых жителей; здесь же, в середине, находится каменный Гостиный двор, около которого на площади рынок. Вокруг площади сгруппировались гостиницы, чайные и ряды лавочек с разными закусками, примыкающие к пристани. Около пристани шумно, грязно и людно, как бывает обыкновенно около пристаней. Здесь с утра до вечера толкутся оборванные, полуголодные и полупьяные люди, ищущие заработать грош с проезжающих и приезжающих. По другую сторону к проспекту прилегает целый ряд идущих параллельно улиц, пыльных, немощеных, с деревянными заборами и маленькими деревянными домиками. Большие запущенные сады окружают домики, и старые деревья широко и гостеприимно раскидывают свои ветви на улицу, давая тень прохожим. Некоторые улицы представляют сплошные аллеи из старых лип и берез. Здесь тишина и мир, здесь ребятишки целыми днями копошатся на песке, смешанном с пылью, или на лужайках, а по вечерам молодежь играет в горелки. Несколько таких улиц лучами сходятся к старому деревянному колодцу, теперь заколоченному, к которому собираются посплетничать на досуге обитательницы соседних домов.
    За этими улицами, параллельно с проспектом тянется старый Петровский канал, за которым живет преимущественно бедное население города и много цыган, торгующих лошадьми. При постройке город был обнесен большим земляным валом, остатки которого и теперь еще видны у устья Волхова. Каналы обвивают Новую Ладогу, как лентой, с трех сторон, отделяя собственно город от пригородных слободок.
    Первый ладожский канал начали рыть в 1719 году 22 марта, в присутствии Петра Великого, который сам вывез три первые тележки земли. В 1724 году Петр снова был в Ладоге, сам пробил лопатой плотину и первый проехал по каналу на ботике, который тянули ладожские мальчики, одетые в белое матросское платье, до селения Дубно, в 24 верстах от Ладоги. В этом селении, в домике, в котором останавливался Петр, долго хранились ботик и орудия, которыми он работал. Потом все это было увезено в Шлиссельбург.
    Открыт канал для судоходства был уже после смерти Петра, в 1731 году, в присутствии императрицы Анны Иоанновны.
    В 1765 году Екатерина II была в Ладоге, осматривала канал и повелела начать рыть другое устье за церковным валом. Работы над этим вторым каналом кончились в 1798 году. В 1766 году начали копать канал для соединения Волхова с Сясью, который был кончен в 1802 году. Наконец, в 1803 году начали работы Свирского канала, который был кончен в 1809 году.
   Между тем со смертью строителя Петровского канала, Миниха, канал начал мало-помалу приходить в запустение. Он сильно мелел, шлюзы и водоспуски его ветшали. Несколько раз углубляли его дно, но канал снова засорялся и мелел, особенно в года засухи. Торговцы дровами и лесом терпели громадные убытки, вследствие непомерной задержки судов. В 1826 году, благодаря такой задержке судов, Петербург едва не остался на зиму без дров, только осенние дожди поправили дело. Император Николай I повелел соорудить новые гранитные шлюзы и возобновить все водоспуски, но засорение канала все-таки продолжалось. Тогда явилась мысль об устройстве нового канала рядом с прежним, открытого, без шлюзов, на одном уровне с озером. Для покрытия расходов купечество установило полупроцентный сбор с грузов. В 1861 году начаты были работы, а в 1866 году канал был открыт в присутствии императора Александра II. С его разрешения купечество назвало канал его именем. По каналу Александра II ходят теперь пассажирские и буксирные пароходы и тяжело нагруженные дровяные и разные другие баржи, а по Петровскому каналу идут плоты, сенные барки и пустые суда, возвращающиеся из Невы в Волхов.
    В Новой Ладоге и следов нет той мирной захолустной тишины, которой проникнута грезящая о былом Старая Ладога. Даже и Волхов как будто стряхивает здесь с своих плеч немощную старость; широко разливается он, раскинув в обе стороны каналы, как могучий дуб, великан раскидывает свои ветви. "Сердит батюшка Волхов, - говорят местные жители, - кто попадет в него, живым не отпустит, озеро куда добрее его".
   Но озеро здесь у берега так мелко, что ходят по нему только рыбацкие лодки да легкие парусные катера. Там же, где по нему ходят большие пароходы, где кругом не видать берегов, там оно тоже шутить не любит и спуску никому не дает.
    Суета и оживление с утра до вечера кипят на Волхове и на каналах около Новой Ладоги в летнее время. Без конца тянутся по каналам громадные баржи всех видов и величин, нагруженные преимущественно лесом и сеном. Тесно им в узких каналах, зачастую не могут они разъехаться с встречными пароходами или такими же баржами. Выходят из себя погонщики лошадей на берегу и команда на судах. Раздраженные крики и крепкая ругань, не смолкая, виснут в воздухе.
    Не велико прошлое Новой Ладоги, и жители ее не рассказывают преданий о Рюрике или боге Ладо, не знают никаких тайников и подводных ходов. Они укажут вам только старые облезлые казармы постройки петровских времен или каменное желтое здание на берегу канала, где была водокачка во время прорытия канала, а теперь устроена чайная для судовых рабочих. Недалеко от чайной стоит старая рябина, разделившаяся на четыре толстых ствола; она скрипит и стонет при каждом порыве ветра и, может быть, тоже вспоминает далекие петровские времена.
    Здесь же, недалеко от канала, стоял когда-то большой деревянный дворец, выкрашенный синей краской, в котором живала, еще будучи великой княжной, императрица Елисавета Петровна. Во времена Екатерины Второй здесь же находился и ее дворец, окруженный рощей. В нем останавливалась Екатерина, которая бывала также и в Старой Ладоге, у тамошних помещиков Валк, получивших землю по родству от готландского купца Лилар. В саду этих помещиков Екатерина посадила лиственницу, которая существует там и до сих пор.
    При выезде из Новой Ладоги стоит старая церковь Св. Георгия, окруженная старым же, почти разрушенным кладбищем. Эта церковь была построена знаменитым фельдмаршалом Суворовым, когда он жил в Новой Ладоге, будучи командиром Суздальского полка.

Глава VIII

Раскопки. - Доисторический человек южного побережья Ладожского озера. - Курганы южного Приладожья, курганы Волхова. - Предполагаемая Олегова могила. - Ладога. - Рюрикова крепость. - Земляное городище.

   Люди, не оставившие после себя никаких письменных памятников или описаний истории своей жизни, называются первобытными или доисторическими. О жизни таких доисторических людей можно судить по разным вещественным остаткам их жизни. Первым и главным средством для существования их была охота. Неудобные природные условия или неудачные столкновения с врагами заставляли доисторических людей часто менять место, перекочевывать. На местах остановок или стоянок оставались после них всякие отбросы - то, что остается и теперь на месте жилья всякого рода людей. В этих остатках или отбросах можно найти кости животных, употребляемых в пищу людьми, жившими здесь, черепки их посуды, обломки разной домашней утвари, орудий, оружия. Заброшенные стоянки покрываются землей, зарастают травой или деревьями или заметаются песками. Вследствие разных изменений, происходящих на земле, образуются наслоения, пласты земли, которые изучают исследователи земли - геологи. При раскапывании земли находят остатки жилья первобытных людей, определяя приблизительное количество лет со времени их жизни здесь по слоям земли, определяют степень их культуры, т. е. степень их развития, умения, познаний. Люди, изучающие культуру доисторических людей или древних исторических по разным остаткам и памятникам их жизни, называются археологами.
    При прорытии соединительных каналов около Ладожского озера, особенно нового Сясьского канала, обнаружились слои земли, которые заинтересовали и геологов, и археологов. В восьмидесятых годах XIX столетия профессор А. Иностранцев делал раскопки около этих каналов на южном побережье Ладожского озера и, по слоям земли и найденным отбросам и остаткам, дал вероятную картину растительности, какая могла быть здесь несколько тысяч лет назад, породы животных, живших здесь, и степени культуры людей, оставивших здесь следы своей жизни.

0x01 graphic

А.Н. Воронихин. Вид Старой Ладоги. 1794 г.

   По его словам, южное побережье Ладожского озера несколько тысяч лет назад было покрыто дремучими, преимущественно лиственными лесами и изобиловало болотами. В лесах было много крупных и мелких диких зверей и птиц, доставлявших жившему здесь человеку пищу и одежду. Но, судя по громадному количеству рыбных костей и чешуи, можно думать, что доисторический человек здешних мест, благодаря близости и обилию воды, был более рыболов, чем охотник. Можно предположить, что более мелкую рыбу люди ловили тогда при помощи оглушения, когда она скоплялась подо льдом зимой, или при помощи морд, сделанных из ивовых прутьев; но среди находок встречаются также и какие-то изделия из кости, напоминающие крючки удочек. Найден тяжелый, почерневший дубовый челнок, грубо выдолбленный из целого дерева. Но на таком челноке едва ли возможно было отплывать далеко от берега, потому рыба, вероятно, ловилась вблизи него. На охоту доисторический человек шел, вооруженный каменным или роговым топором, заостренным в виде копья и плотно насаженным на деревянную рукоятку, и навесив на себя точила, ножи и разные другие мелкие каменные или костяные принадлежности, тоже найденные на местах стоянок. При помощи такого вооружения он мог бить крупного зверя - быка, лося, оленя, кабана или медведя. С гарпуном он охотился на тюленей, о чем можно судить по найденному каменному предмету, очень похожему на гарпун, и по множеству костей тюленя. Охота на соболей, куниц, бобров и выдр требовала исключительной ловкости и осторожности. Надо думать, что этих мелких зверей приладожский житель убивал каменными стрелами и дротиками, которые тоже найдены среди остатков. Может быть, употреблялись и силки или капканы, но утверждать этого нельзя, за неимением доказательств в виде находок. Среди отбросов часто встречаются остатки зайцев, кости диких уток, гусей и т. п.
    Во всяком случае по найденным отбросам разного съестного материала можно судить, что доисторический житель этой местности не голодал. Вероятно, он не знал хлеба, потому что земледелием начинают заниматься люди, стоящие на более высокой степени культуры. В описываемых здесь местах не было найдено никаких орудий или приспособлений, указывающих на земледелие. Но в мясе всякого рода местный житель того времени не имел недостатка. В виде лакомства он употреблял, вероятно, ягоды - малину, ежевику, костянику и морошку, а также и орехи - всего этого было здесь, по всем видимостям, много. Посуда, из которой ел человек этого времени, была сделана из глины, но очень неискусно, насколько можно судить по черепкам. Она не выдерживала сильного огня, из чего можно заключить, что пища пеклась как-нибудь на кострах или в земле, а, может быть, часть ели и сырой. Признаки огня замечаются на костях, на глиняной посуде и на некоторых частях лодки, - следовательно, люди того времени были уж знакомы с употреблением огня. Как добывали они огонь - неизвестно. Может быть, они высекали его из кремня, который был найден, хотя и в небольшом количестве. Трудно судить также, употребляли ли они соль в пище, так как ее нигде не найдено в этой местности. Они должны были получать ее из других мест, если имели какие-нибудь сношения с жителями других мест. Не найдено также и никаких остатков одежды, но, так как климат здесь должен был быть суровый, а зверей в окрестных лесах было много, то надо полагать, что жители носили теплые меховые шкуры, сшитые при помощи шил и игл из камня и кости. Найдены также и скребки для выскребывания шкур или заглаживания швов. Может быть, обыкновенной одеждой женщин и детей, живших в эти отдаленные от нас времена на побережье Ладожского озера, были меха, которые так ценятся нашими современными модницами. Соболи, куницы, бобры в изобилии водились в дремучих лесах, от которых теперь не осталось почти следа. Из домашних животных люди этой местности и этого времени пользовались, по-видимому, только собакой.
    Все орудия, инструменты, оружие и простые украшения, найденные на местах стоянок этих людей, сделаны из камня, кости или дерева. Очевидно, жители описываемой местности в то время еще не знали металлов, т. е. принадлежали к тому раннему периоду человеческой культуры, который в науке принято называть "каменным веком".
    Какого племени были доисторические люди ладожского побережья и откуда они пришли - совершенно теряется в отдаленности тысячелетий. Но уже в первом веке христианского летосчисления Тацит описывает диких жителей этих мест, которых он называет финнами. Он указывает на то, что у них еще не было железа, а стрелы и копья их были сделаны из заостренных камней или кости.
    Жители южного побережья Ладожского озера, оставившие после себя многочисленные курганы - могилы, разбросанные по берегам рек, впадающих в озеро, относятся уж к гораздо более позднему времени, чем только что описанные люди каменного века. При исследовании этих курганов, относимых учеными к векам IX, X и XI, найдены уже изделия из железа, бронзы и других металлов. Найдены также признаки разных домашних животных, как лошади, свиньи, барана, собаки, курицы.
    Археолог Н. Бранденбург исследовал эти курганы южного побережья Ладожского озера, занимающего уезд Новоладожский и часть Шлиссельбургского. В восточной части это побережье орошается реками Сясью, Воронегой, Пашей и Оятью. Некогда оно составляло часть Обонежской пятины Великого Новгорода. Здесь, по словам Бранденбурга, сохранились в разных местах следы древнего языческого населения, жившего между Волховом и рекой Оятью. До археологических раскопок местные жители считали курганы "военными батареями". Когда-то у реки Воронеги происходила битва ладожских жителей со шведами, предание о ней сохранилось в памяти жителей, и они назвали военными батареями прибрежные курганы. Но при раскопках в курганах оказались могилы, в которых, кроме человеческих костей, были обнаружены разные предметы жизненного обихода и оружие.
    По внутренности одних курганов можно вывести заключение, что трупы сжигались при погребении, по внутренности других - что их зарывали прямо в землю. Отчего приблизительно в одно и то же время и в одной и той же местности происходила такая разница в погребении - объяснить невозможно. Нередко в могилах находят очаги с такими предметами и остатками, по которым можно предполагать, что здесь совершалась тризна или поминки. Глиняные горшки, железные котлы, сковороды и сковородники находят размещенными в каком-нибудь определенном порядке. Бывали случаи нахождения горшков, накрытых сковородами. В одном кургане на реке Паше найден, между прочим, котел так, как будто он висел над очагом; на нем была цепь и найден он был поверх возвышения из углей. В другом кургане был найден в таком же виде бронзовый котелок: здесь же находились кости животных. В могилах, где видно трупосожжение, находятся обыкновенно предметы вооружения, конского снаряжения, домашней утвари и разные украшения, очевидно также бывшие в пламени погребального костра. Бранденбург набрасывает такую вероятную картину погребения на основании содержания исследованных им курганов: "Вероятно, где-нибудь поблизости места, выбранного для возведения кургана, устраивался погребальный костер, на котором помещали труп покойника в полном вооружении и убранстве, с разными предметами его обстановки при жизни. Вместе с трупом помещались жертвенные животные или части их, по всей вероятности совершались и человеческие жертвоприношения. После сожжения все остатки тщательно собирались и переносились на место погребения. Здесь площадь, предназначенная для насыпки кургана, предварительно выжигалась или усыпалась пеплом от погребального костра, и на ней складывались кости; рядом с ними раскладывались разные предметы обихода и прикрывались берестой, или же кости помещались в глиняные сосуды. Затем совершалась тризна, для чего в середине будущей насыпи устраивался небольшой костер, под которым земля усыпалась крупным песком, и производилось приготовление пищи на железных сковородах, в котлах или горшках. По окончании тризны приступали к сооружению кургана. В заключение, вероятно, вся насыпь покрывалась свеженарезанным дерном".
   При обыкновенном погребении, кроме сожжения трупа, все обряды, вероятно, были такие же, как и при трупосожжении. Около скелетов также находят предметы обихода, оружие и разные украшения, остатки очага и тризны - котлы, сковороды, горшки, кости животных и часто железные лопаты. Все предметы, найденные в приладожских курганах, сделаны почти исключительно из железа и бронзы.
    Остатков одежды находят мало, в редких случаях попадаются на скелетах обрывки из грубой или более тонкой материи. Остатков обуви не попадается никаких. Посреди разных инструментов попадается иногда железный кочедык - инструмент для плетения лаптей. Вместе с топорами, копьями, стрелами и разным другим оружием находятся украшения в виде бус, браслетов, подвесок, пряжек, застежек, пуговок, шейных гривен, колец ручных и височных, серег, разных видов привесок и других металлических украшений.
    В виде привесок встречаются иногда игольники, ключи, уховертки и ложечки. Затем в большом количестве находятся бусы. В могилах с трупосожжением находят много рассыпанных бус, а в могилах с обыкновенным погребением находят целые ожерелья на скелетах. Бусы эти самой разнообразной формы и весьма разнообразного материала. Предметы обиходной жизни, находимые в могилах, тоже очень разнообразны; там встречаются: ножи, точильные бруски, огнива, замки, весы, гребни, ножницы и разные хозяйственные или рабочие инструменты. Древние язычники верили в загробную жизнь и снабжали уходившего туда всеми необходимыми для жизни предметами.
    Бранденбург указывает на то, что все вещи, найденные в приладожских курганах, встречаются в описании быта древних финнов, которое мы находим в их рунах или преданиях, изложенных в виде поэмы, носящей название "Калевала".
    В мифе (предании) о происхождении ехидны говорится, что пасть ее происходила из застежки, данной богиней Сюойятер. В другом мифе заяц, принеся известие о гибели девы Айно, говорит, что красавица исчезла вместе с бывшей на ней серебряной застежкой; в мифе о происхождении железа к последнему обращается кователь Ильмаринен со словами: "Станешь ты мечом для мужа и застежками для женщин" ["Калевала" - полный перев. Бельского]. Также много можно встретить в "Калевале" указаний на пряжки, браслеты и разные другие украшения. Среди подвесок и украшений встречаются небольшие металлические изображения утки или гуся, которые, вероятно, имели значение талисманов. По финским преданиям, собранным в "Калевале", утке приписывается происхождение вселенной, так как из яйца утки вышли земля, небо, звезды и тучи. Слова "уточка", "курочка" служат у финнов ласкательными названиями. Один из героев "Калевалы", Ламмикейнен, похитив невесту на одном острове, прощаясь с последним, говорит:
   
   "Ну, прощайте, луг Саари,
   Корни сосен и пни елей,
   Где ходил я этим летом,
   Эту курочку искавши,
   Все за уточкой гоняясь".
   
    Хозяйка севера, Лоухи, отдавая дочь кователю Ильмаринену, говорит:
   
   "Эту уточку драгую,
   Птичку нежную вручаю,
   Будет дней твоих подругой,
   Будет курочкой любимой".
   
    Подвесок в виде конской головки также имел значение по финским преданиям. В одном месте "Калевалы" злобная Лоухи, похитив с неба солнце и месяц, говорит, что они не освободятся, пока она не выпустит их вместе с девятью конями. Кони изображались на гробницах и как бы означали душу усопшего и победу над смертью. Изображение конской головки считалось талисманом против всякого зла. Подвески в виде бронзовых ключей тоже имели значение талисманов. По преданию древних финнов, ключами обладал бог неба Укко. Все предметы домашней утвари и все оружие, найденные в курганах, встречаются в описаниях жизни финнов в "Калевале".
    Переходя к курганам Волхова, Бранденбург отмечает различие их от курганов Приладожья. Здесь замечается, прежде всего, некоторая разница в похоронных обрядах. Трупы, очевидно, также сжигались, но остатки их складывались в особые сосуды - урны. Затем в насыпях замечается везде присутствие каменных груд или кладок, чего совершенно не встречается в курганах Приладожья. Подобные курганы исследовались археологами возле Новгорода, на реке Ловати, около Чернигова и в других местах, где исстари селились славяне. Волховские курганы Бранденбург считает тоже славянскими.
   Разные иностранные монеты VI, VII и VIII веков, преимущественно восточные, найденные в курганах близ Старой Ладоги, подтверждают свидетельства о торговле, происходившей здесь еще в первые века христианства. Славяне и руссы, которые вели торговлю с восточными народами, были известны им с давних времен. Арабский писатель X века Ибн-Фодлан ездил в Болгарское царство, находившееся при впадении реки Камы в Волгу, встречался там с русскими купцами и описывал потом их обычаи. Обстановка, найденная при раскопках славянских курганов, согласуется с описанием обряда погребения у руссов, которое дал этот писатель. Трупосожжение было в обычае при погребении, но разные обряды, сопровождавшие сожжение, были в зависимости от общественного или материального положения покойника. Иначе хоронили бедного, чем богатого, иначе князя или начальника, чем простого смертного. "Бедному человеку делают у них небольшое судно, кладут туда труп и сжигают. Имущество богатого они собирают и разделяют на три части: треть дают семье, за треть кроят покойнику одежду и за треть покупают горячий напиток, который пьют, когда убивает себя одна из рабынь покойного и сжигается вместе со своим хозяином". Дальше Фодлан рассказывает подробно о погребении знатного русса, на котором он присутствовал. "Они опустили покойника в могилу на десять дней, закрыли могилу крышкой, а сами шили пока для него одежду. Затем семья покойного спросила его молодых рабынь и рабов, кто из них пожелает умереть вместе с ним. Согласившуюся рабыню поручили двум девушкам, которые должны были стеречь ее, всюду ходить за ней, всячески служить ей и даже мыть ей ноги. Родные в это время шили одежду и приготовляли все нужное. Девушка каждый день пила, пела, была весела и довольна. Когда настал день сожжения умершего и девушки, все отправились на реку, где стояло большое судно. Оно было уже вытащено на берег и стояло между четырьмя столбами, вбитыми в землю, а кругом столбов были расставлены фигуры, похожие на людей. Люди ходили взад и вперед и говорили слова, которых я не понял, а мертвец лежал вдали, в своей могиле, откуда его еще не вынимали. Потом принесли ложе, поставили его на ладью и покрыли ватными стеганными одеялами, греческой золотой паволокой и положили на нее подушку из той же материи. Все это расстилала старуха, которую руссы называют ангелом смерти. Она же распоряжалась шитьем платья и всеми приготовлениями, она же должна была убить рабыню. Когда пришли к могиле, то сняли землю с деревянной крыши, отняли прочь крышу и вынули покойника, завернутого в холстину, в которой он умер. От холода он весь почернел. Крепкий напиток, плоды и музыкальные инструменты, положенные с ним в могилу, теперь вынули. Мертвеца одели в штаны, сапоги, камзол и кафтан из золотой паволоки с золотыми пуговицами, надели на него шапку из золотой материи, опушенную соболем. Затем понесли в шатер, разбитый над ладьей, посадили на одеяло, подперли подушками, принесли крепкий напиток, плоды, пахучие травы и положили возле него. Здесь же положили хлеб, лук и мясо. Потом принесли собаку, разрубили ее на две части и бросили в ладью. Все оружие покойника разложили возле него. Привели двух лошадей и гоняли их до тех пор, пока они не измучились, тогда разрубили их своими мечами и куски бросили в ладью. Потом привели двух быков, которых также изрубили и бросили в ладью. Принесли еще курицу и петуха, зарезали их и бросили туда же. Было в пяток после обеда... Подняли девушку в ладью, но не пустили пока в раскинутый над покойником шатер. Пришли мужчины со щитами и палицами и поднесли ей чашу крепкого напитка. Она взяла чашу, запела над нею и потом выпила. "Этим, - сказал мне переводчик, - она прощается со своими ближними". Подали ей другую чашу; она взяла, держала ее и пела длинную песню. Но старуха торопила ее скорее выпить чашу и войти в шатер, где лежал ее господин. Девушка со страхом и нерешительно подошла к шатру. Но едва успела она просунуть туда голову, как старуха быстро втащила ее в шатер и сама вошла туда же. В ту же минуту мужчины начали бить палицами в щиты, чтобы не было слышно криков девушки и чтобы другие рабыни не испугались и не стали бы отказываться умирать со своими господами. Потом вошли в шатер шесть мужчин, положили девушку возле господина, двое из них схватили ее за руки, двое за ноги, а старуха, называемая ангелом смерти, обвила ей вокруг шеи веревку, конец которой дала мужчинам, чтобы они затягивали. Сама же она взяла большой ширококлинный кинжал и несколько раз вонзила его между ребер девушки, а мужчины тянули веревку, пока не задушили ее. Затем подошел ближайший родственник умершего, взял кусок дерева, зажег его и им поджег дрова, положенные под ладьей. Потом подошли все остальные люди, каждый подкладывал дрова и поджигал их. Наконец огонь охватил дрова, затем судно, палатку с мужчиной, девушкой и всеми находящимися в ней вещами. Подул ветер, пламя разгорелось и распространилось. Не прошло и часа, как судно, дрова и трупы превратились в пепел. После этого руссы сделали на месте, где стояло судно, что-то в роде круглого холма, вставили в середину дерево, на котором начертали имя усопшего, и удалились".
    В числе других Волховских курганов Бранденбург исследовал и величественный курган у села Михаила Архангела, верстах в восьми от Старой Ладоги, который предание называет Олеговой могилой. Курган этот доходит до пяти сажен вышины и до 140 аршин в окружности. До раскопок он был в виде усеченного конуса и имел в основании каменную кладку из плит, как бы обходящую подошву кургана внутри его. По исследовании кургана нашли на глубине от вершины в пять аршин две небольшие груды камней и род площадки, выложенной плитами, на три аршина глубже еще пять плоских груд, или каменных помостов, сложенных из булыг в два яруса. Наконец, на глубине в 13 аршин, т. е. в основании кургана, нашли семь отдельных каменных груд, также частью в виде более или менее правильных помостов, частью же в виде громадных куч булыжников. По самой подошве под всей насыпью расстилался черный слой с вкрапинами угля, на котором между упомянутыми грудами найдены четыре обгорелых бревна. Вся подошва была обнесена каменной оградой около двух аршин толщиной, причем наружная ее сторона состояла из ряда огромных валунов, а внутренняя тонкая стенка из плит, пустое же пространство в аршин между ними было забито мелкими камнями со щебенкой и сверху прикрыто плитами. Кроме того, в насыпи было найдено немного разбросанных обломков костей, железа и бронзовой проволоки, развалившийся глиняный горшок с кусками какой-то черной обугленной массы (животного угля, быть может, от сожженного мяса), с остатками коры или бересты, которой, по всей вероятности, был накрыт горшок. Наконец, в подошве кургана найден только небольшой слой сожженных костей. Но снаружи насыпи было обнаружено целое языческое могилище, заключавшее 14 погребенных трупов. Снаружи могильник не имел никаких признаков, но внутри был продолговатой формы и как бы огибал круглую подошву кургана. Ряды лежавших в нем скелетов следовали за кривизной насыпи и постепенно вследствие этого изменяли свое положение. Из числа трупов два было женских. При некоторых скелетах оказались кое-какие предметы украшений, как кольца, бусы, пряжка, затем костяной гребень, несколько ножей и обломок венедской монеты XI века.
    В летописи Ипатьевского списка мы видим указание на то, что уже в XII веке жители Ладоги находили в земле разные украшения и старинные вещи. Летописец, как видно, был в Ладоге во время построения в ней каменного городища, о котором он и сообщает, между прочим, в одном месте летописи: "В се же лето Мстислав заложи Новгород болии первого. В се же лето заложена бысть Ладога камением на присне Павлом посадником, при князе Мстиславе. Пришедшю ми в Ладогу, поведоша ми ладожане, яко сде есть, егда будет туча велика, и находят дети наши глазкы стеклянныи, и малыи и великыи, провертаны, а другие подле Волхов берет, еже выполаскивает вода, от них же взях более ста; суть же различни". Из дальнейшего разговора летописца с ладожанами видно, что они связывали нахождение бус на размытом дождем или волнами Волхова берегу с грозой, тучами и другими явлениями природы. Они считали это дивом и, очевидно, им не приходило в голову, что они находят остатки украшений, которые носили люди, жившие здесь задолго до них.
    Раскопки курганов с научной целью, т. е. археологические, стали производиться уже в гораздо более поздние времена. Волхов в этом отношении был счастливее всех других исторических мест в России, на его берегах были произведены первые археологические раскопки. Но многие курганы, как здесь, так и в других местностях, были разорены и разграблены еще в древности и, конечно, без всякой научной цели, а просто с желанием поживиться. Немые, загадочные холмы - "сопки", как называют их обыкновенно, давно уже интересовали людей, а предания о богатых кладах, зарытых в них, разжигали интерес. На это хищническое опустошение курганов Волхова указывает Штрандман, оставивший в 1816 году рукописное описание курганов России и Сибири. Передавая, что в Старой Ладоге, в одном кургане, около 1774 года были выкопаны какие-то необыкновенной величины человеческие кости, Штрандман указывает на огромный курган ниже Ладоги, глубоко разрытый кладоискателями.
   По сообщению Гюссена, издавшего в 1773 году в Лейпциге описание Петербурга, еще до 1710 года евангелическим пастором Толлем была совершена археологическая экскурсия за Шлиссельбург и Старую Ладогу для курганных раскопок. Тогда же были найдены им многие древности, поступившие потом в частную собственность. Здесь же производились в шестидесятых годах прошлого столетия раскопки В. Прохоровым и некоторыми другими археологами, но результаты или неизвестны, или незначительны. Самые ценные и осязательные результаты дали раскопки в семидесятых и восьмидесятых годах прошлого столетия, произведенные вышеупомянутым Н. Бранденбургом. Он же производил раскопки Рюриковой крепости и нескольких разрушенных церквей, исчезнувших с течением времени под земляными насыпями.
    Раскопки крепости, основательно уже к тому времени разрушившейся и ушедшей в землю, обнаружили все разнообразие ее переживаний и дали разнообразные остатки людей разных племен и разных состояний, перебывавших на ее области чуть не с доисторических времен. Наряду с медвежьим зубом с просверленным отверстием и небольшим каменным диском с отверстием в центре, т. е. предметами, которые могут быть отнесены к доисторическим временам, можно встретить среди находок рыцарскую шпору, рукоятку шпаги или даже медную полушку 1735 года.
    Бранденбург тщательно исследовал внутренности всех башен, глубокие сводчатые входы и переходы которых смущали жителей и возбуждали всевозможные разговоры о таинственных подземных и подводных ходах. Мы приведем здесь только некоторые описания исследований найденных предметов, по которым можно судить о характере находок и во всем городище.
    "При очистке пола башни от покрывавшего его черноземного слоя, в последнем было найдено довольно много различных предметов, как: ручной мельничный жернов, железная оправа от заступа, обломок копья, цепь с крюком, железный ковш, три ножа, таган, кирка, ключ, большой дверной замок, конская подкова, сапожная подковка, род костяного свистка, черепки глиняной посуды (некоторые с поливой, другие грубые, с древними украшениями, свойственными курганному периоду), обломки железа, гвозди, много костей животных, осетровая шелуха и кости, угли и пять чугунных ядер. Подобный характер находок может указывать, что в этой части башни находились в свое время более или менее постоянные обитатели, даже готовившие здесь себе пищу". В другом месте было найдено следующее: "Грубые (без поливы) глиняные черепки, из которых на одном характерный орнамент (рисунок) курганного периода (волнообразный), часть конской подковы древнего образца, железный вбивной в стену светец, подсвечник, нож, железное кольцо и плоская глиняная бляшка с отверстием".
    Раскопали также место исчезнувшей Тайничной башни, "где находилась большая седловина, покато спускавшаяся к Волхову. Вскоре после начатия работ среди этой седловины был обнаружен незначительный остаток каменной сводчатой перемычки, при окапывании которой оказались по бокам две каменные параллельные стены, шедшие по направлению к реке, а между ними ступени каменной лестницы, спускавшейся туда же. Очевидно, что здесь были найдены остатки именно того тайника, который вел к колодцу под башней. При дальнейшем производстве работ открылась и вся лестница, имевшая в ширину четыре аршина и составлявшая один марш в 21 ступень на протяжении четырех сажен".
   Между прочим, Бранденбург упоминает об одном любопытном слухе, распространившемся среди жителей Ладоги во время раскопок. В одном из внутренних проходов башни, на потолке и на полу, образовались, вследствие просачивания воды сквозь известковую кладку над проходом, сталактиты и сталагмиты. Некоторые из них были до вершка толщиной и придавали очень странный вид темному закрытому проходу. Несмотря на данное объяснение, рабочие приняли торчавшие сверху и снизу толстые сосульки за статуи и стали говорить об идолах, найденных в крепости.
    В главе о церквах и монастырях Ладоги было сказано об исчезнувших церквах, найденных тем же Бранденбургом под старыми часовнями, крестами и земляными насыпями. В восьмидесятых же годах другой археолог - Д. Сабанеев, осматривая земляное городище и его обвалы, наткнулся на остатки фундамента и стен Климентовской церкви. Он указывал на то, что уцелело подсводное нижнее помещение, в котором видна стенная живопись; но так как подсводное пространство заполнено землею со щебнем, то, чтобы достать обломки фресковой живописи, нужно расчистить этот мусор. По его словам, изучение очертаний плана храма заставляет видеть в нем типичную православную церковь первых веков водворения христианства на Руси. Дальше церковь не раскапывали, и развалины каменных стен с древними фресками остались под землею.
    Может быть, много и еще кое-чего погребено внутри старого земляного города - этой большой бугристой возвышенности, местами заросшей травой, местами раскопанной под огороды. Как и во времена первых летописцев, весенние воды Волхова размывают ее основание, и, как тогда, копаются ребятишки в каменистой земле. Они знают, что господам, раскапывающим огороды у батюшки и псаломщика, нужна каждая бусинка, интересен каждый острый кончик стрелы, как остаток от жизни людей, живших здесь когда-то очень давно.
    С 1909 года производятся каждое лето раскопки земляного городища под руководством археолога Н. И. Репникова. Снимают гряды с капустой и глубоко, до самого материка, раскапывают земляную насыпь.
    Более тысячи лет назад была сделана она для защиты от врагов и для обозначения древнего города. За высокими земляными валами устраивали люди свои жилища. Враги разоряли жилища, выгоняли обитателей и на развалинах, полузасыпанных землею, селились сами.
    Осторожно снимают работники наслоения земли, внимательно рассматривают их и находят между ними остатки жилищ и быта разных племен.
    Материк земляного городища состоит из слоя глины, под которым находится слой белого песка. Непосредственно на глинистом слое лежит слой тучного чернозема, состоящего из чешуи рыб, угля и отдельных рыбьих костей. В этом слое при раскопках не было ничего найдено, кроме небольшого количества грубых черепков сосудов, приготовленных из дурной глины с большой примесью толченой дресвы. Дальше идет слой более светлого чернозема, который и составляет насыпь вала со всевозможными остатками быта. Здесь было найдено большое количество разнообразных черепков сосудов с орнаментами, кости животных и разные мелкие предметы и украшения. В числе находок имеются, между прочим, разные изделия из костей животных и недоконченные поделки из рогов лося и тура. Здесь же найдены разнообразные бусы, шиферное прясло, обломки стеклянных браслетов и золотая лунница-подвеска.
    На первом глиняном слое городища находится толстый пласт, заключающий в себе кости рыб и животных, которые являются результатом рыбного и звероловного промыслов ладожских жителей. Здесь же найдены орудия из камня и кости. По отсутствию среди находок железа можно полагать, что жители этого периода употребляли, как материал для своих изделий, камень и кость, умели уже их полировать, но металлов еще не знали.
    На всем пространстве Северной России насчитывается очень много таких мест, где находят подобные орудия из камня и кости; но в Ладоге, кроме них, найдено еще большое количество и разных деревянных изделий. Среди находок встречаются разные предметы домашней утвари, сделанные из березовой коры, затем деревянные рукоятки и охотничьи снаряды, которые можно отнести к эпохе доисторического человека. Определить точно время, в какое жили люди, оставившие здесь эти следы жизни, невозможно. Но на поверхности этого слоя были уже найдены остатки построек, которые могли служить жилищами людям VII или VIII столетия. Над этими постройками идут наслоения земли, заключающие в себе разнообразные предметы, относимые археологами к предметам обиходной жизни финнов от VII и VIII веков. На поверхности этого слоя снова найдены остатки деревянных построек, которые археологи относят к типу норманнских построек века X. В наслоениях мусора над постройками, помимо многочисленных бытовых предметов, найдены предметы, относящиеся к вооружению норманнских викингов IX и X веков. Выше этого слоя идет мощный пласт чернозема, в котором находили разнообразный и подчас очень ценный материал, относящийся к жизни русских от XII до XVIII столетия. Но в этих слоях, к сожалению, не сохранилось никаких остатков деревянных построек указанного времени. Здесь нет предохраняющих природных условий, благодаря которым в более глубоких, древнейших наслоениях земли сохранились такие легко поддающиеся тлению предметы, как дерево, кожа, ткани и т. п. Условия эти зависят от того, что весенние воды от таяния снегов задерживаются в нижних глубоких слоях земли и образуют вечно жидкую подпочвенную массу.
   По Ладожским описным книгам и документам XVII века видно, что на земляном городище была выстроена впоследствии деревянная крепость, связанная с каменной. В деревянном городище сосредоточивалась преимущественно административная жизнь Ладоги, в каменном - военная.
    С основанием Новой Ладоги то и другое было перенесено туда по словесному приказанию Петра Великого. С этого времени Ладога стала называться Старой и потеряла звание и значение города, а ее каменная и деревянная твердыни были заброшены и постепенно разрушались.
    Уже с 1724 года земляное городище было заглохшим пустырем, на котором виднелись только груды развалин упраздненной церкви Св. Климента. Мало-помалу и эти развалины исчезли под землей, заросшей сочной высокой травой. В настоящее время от деревянного городища не осталось никаких следов, а остатки стен и башен каменного разрушаются и обваливаются в Волхов и Ладожку.
    Много интересного и, может быть, совершенно нового дадут начатые раскопки Старой Ладоги. Эта древняя торговая гавань и военная крепость видала на протяжении многовекового периода своего существования, в качестве врагов, гостей и временных или постоянных жителей, представителей чуть не всех народов Европы.
    Старая Ладога была стоянкой доисторического человека, участвовала в торговле по великому древнему пути, была первой столицей нашего нарождавшегося государства, принимала участие в вековой борьбе из-за моря, а теперь тихо дремлет в роли захолустного селения под звон монастырских колоколов.
   
   Главным материалом для составления истории Старой Ладоги служили:
   * Н. Е. Бранденбург "Старая Ладога",
   * С. М. Соловьев "История России с древнейших времен"
   * И. Е. Забелин "История русской жизни с древнейших времен".
   
   
   
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru