Николай Первый
Смоленские дворяне и обязанные крестьяне. 1846-1849

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   
   Николай I: pro et contra, антология
   СПб.: НОКО, 2011.-- (Русский Путь)
   

НИКОЛАЙ I

Смоленские дворяне и обязанные крестьяне. 1846-1849

   22 декабря 1846 года дворянство Смоленской губернии, окончив занятия своих губернских собраний, постановило: принести императору Николаю Павловичу благодарение за дарованные дворянству права и преимущества, для чего избрало депутатами генерал-майоров Храповицкого1 и Александра Ив. Шембеля2 и V-ro класса Шупинского3 и обратилось с просьбою о принятии этих депутатов.
   Вслед за тем, так как Храповицкий и Шупинский оказались "одержимыми болезнию", то взамен их 14 марта 1847 года, избраны в депутаты Смоленской губернии: предводитель дворянства -- полковник князь Мих. Вас. Друцкой-Соколинский4 и рославльский уездный предводитель дворянства -- полковник Михаил Фантон-де-Веррайон5, которые и должны были отправиться вместе с Шембелем в Петербург; но 3 мая 1847 года кн. Друцкой-Соколинский, уведомляя, что он "заболел вскоре после избрания и, к величайшему прискорбию, лишен счастия участвовать в депутации", -- просил г. Фантона заступить, по званию предводителя дворянства, его место в депутации.
   23 мая 1847 года, рославльский предводитель дворянства нижеследующим официальным письмом из С.-Петербурга уведомил кн. Друцкого-Соколинского об исполнении возложенного на него поручения:
   "Начну принесением вашему сиятельству моего покорнейшего извинения в продолжительном молчании; причиною этому было сначала желание представить в одном целом весь ход возложенного на меня поручения, а потом болезнь: я простудился сильно и, признаюсь откровенно, не в силах был писать своею рукою; употребить же на это писаря я считал неуместным; приняв все это в соображение, я уверен, что ваше сиятельство, известные добротою и рассудительностью, простите мне невольную вину мою.
   Прибыв в С.-Петербург, я, на другой день, имел честь представиться г. министру внутренних дел6 и подать ему отношение ко мне вашего сиятельства, коим вы изволили уведомить меня, что, к крайнему сожалению вашему, вы не можете, по болезни, участвовать в депутации и предлагаете мне занять в ней ваше место.
   16 мая я получил записку, которою г. министр уведомил меня, что государь император повелеть соизволил быть мне и генерал-майору Шембелю у его величества после обедни, в воскресенье.
   17 мая, по утру, я и генерал Шембель отправились в Зимний дворец и ожидали окончания обедни на верху в приемной, близ кабинета его величества, вместе со многими лицами иностранных посольств, имевших счастье представиться в тот день государю императору в час по полудни; по окончании представления сказанных лиц, мы были введены в кабинет. Иметь счастье еще раз представиться его величеству, быть может, мне не случится; по этому, дорожа сим воспоминанием, я прошу простить мне некоторые подробности, в сущности не важные.
   Его величество изволил подойти ко мне и пожать мне руку, сказав:
   -- Здравствуйте, полковник! очень рад, что вижу вас в числе депутатов Смоленской губернии.
   Потом, обратившись к генералу Шембелю, спросил о состоянии его здоровья и чувствует ли он боль от ушиба? Генерал поблагодарил государя за милостивое внимание, присовокупив, что еще носит перевязь. За сим я сказал коротко, сколь я и генерал Шембель считаем себя счастливыми, удостоившись высокой чести выразить пред его величеством чувства верноподданнической признательности целой губернии за дарованные дворянству права и преимущества и за оказанные нам, смолянам, в последнее трудное время льготы и пособия.
   На это его величество изволил отвечать следующее:
   -- Я, господа, в мое царствование не принимал еще подобных депутаций; но выражение признательности смоленского дворянства мне очень приятно, -- я смолян знаю за верных слуг отечеству; на поприще военном и гражданском они всегда отличались усердием и знанием, а дома -- благоустройством. По этому я изъявил желание принять вас, во-первых, чтобы выразить, в лице вашем, смоленскому дворянству, сколько я люблю оное и уважаю за его чувства и рыцарские правила; во-вторых, сказать вам, что я имею в виду продолжение шоссе от Соловьева перевоза до гор. Юхнова. Конечно, шоссе это будет для губернии полезно, но линия московского шоссе нужнее; по окончании же сей последней, будет приступлено и к той, а также и к другим работам по части сообщений в губернии. В особенности мне желательно, чтобы вы занялись обсуждением выгод водяных сообщений в губернии, дабы, с одной стороны, поставить оную в независимость от неурожая подвозом хлеба из южного края, а с другой -- доставить ей способы к выгодному и безостановочному сбыту к Рижскому порту, так как Гжатская пристань не совсем наделена, и в-третьих, главное, поговорить с вами келейно об обязанных крестьянах. В указе моем по этому предмету я ясно выразил мысль мою, что земля, заслуженная нами, дворянами, или предками нашими, -- есть наша дворянская, заметьте, что я говорю с вами, как первый дворянин в государстве; но крестьянин, находящийся ныне в крепостном состоянии почти не по праву, а обычаем, чрез долгое время, не может считаться собственностью, а тем менее вещью; следственно, мое мнение, при обнародовании сказанного указа, было и теперь есть, чтоб дворянство помогло мне в этом деле, столь важном для развития благосостояния отечества нашего, постепенным переводом крестьян из крепостных в обязанные, -- и я убежден, что такой переход, хотя на разных условиях, примененных каждым к местности, может один предупредить крутой перелом. Со всем тем, доселе только некоторыми помещиками представлены условия и между сими последними есть несоответствующие цели; знаю, что против обязанных крестьян есть возражения: кто дворянам поручится, что крестьяне будут исполнять принятые на себя обязанности? Суды не хорошо составлены, и т. д. На это я скажу, что порукою обоюдного исполнения обязанностей, действительно, должны служить суды, состоящие из дворян же, -- и если суды эти не хороши, то виноваты сами дворяне, опустив не везде, но во многих местах, должности по выборам. Я, напротив, нахожу, что все эти должности достойны быть заняты лицами, достигшими не малых чинов на коронной службе и имеющими знаки отличия. Основываясь на всем этом, я желаю, господа, чтобы вы потолковали келейно, как я теперь с вами, и написали мне о том свое мнение, прямо в собственные руки.
   Когда государь император изволил кончить, я имел честь отвечать его величеству следующее:
   -- Слова ваши, государь, будут руководить нас в дальнейших действиях наших по этому предмету; с ним связана вся будущность наша и детей наших. Но как поручение мое и генерала Шембеля ограничивается изъявлением верноподданнической признательности вашему императорскому величеству, то и не смеем предпринять что-либо в столь важном деле от своего лица собственно; а потому испрашиваем теперь вашего высочайшего соизволения, посоветоваться, по прибытии в губернию, с г. губернским предводителем.
   На это его величество изволил сказать:
   -- Да, разумеется, я с этим совершенно согласен; повторяю вам, напишите мне, но не забудьте, что все это должно быть келейно, по-домашнему.
   За сим государь император изволил спрашивать о здоровье вашего сиятельства. Я отвечал, что болезнь г. губернского предводителя тем более опечалила его, что она произошла внезапно и что самая мысль -- не иметь счастья представиться на сей раз вашему величеству -- усилила недуг, требующий ныне продолжительного и затруднительного лечения. Далее его величество изволил расспрашивать о состоянии всходов, отстроился ли Смоленск, о положении уездных городов вообще, и, по выслушании надлежащих ответов наших, изволил раскланяться; одним словом, государь император очаровал нас своим милостивым приемом. -- Разговор продолжался более часа и день этот останется у нас навсегда в памяти.
   Представляясь другим лицам августейшего семейства, г. Фантон имел случай вновь говорить об обязанных крестьянах, причем объяснял, что: во-первых, при составлении какого бы то ни было предположения об условиях с крестьянами необходимо иметь в кредитных установлениях крестьянскую казенную недоимку и, наконец, самые долги крестьян помещикам; и во-вторых, относительно замечания государя императора, что дворянство опустило должности по выборам, что если это есть, то сему причиною отчасти самая коронная, военная и гражданская служба, занимающая лучшие годы высшего дворянства, с чем и соглашались с ним, говоря, что как здесь (т. е. в коронной службе), так и там (по выборам) служба дворян одинаково нужна.
   В следующий за тем день, -- продолжает г. Фантон, -- я и генерал Шембель отправились к г. министру внутренних дел и были приняты в кабинете. Главным предметом разговора была депутация; г. министр жалел очень, что не мог передать нам прежде представления нашего мысли об инвентарях; что, по его мнению, это есть одно из удобнейших средств к переходу из крепостного в обязанное состояние. После некоторых разговоров, как-то: о всходах, о духе крестьян, о мирских запашках и т. п., г. министр отпустил нас.

С глубочайшим почтением имею честь быть и проч.
Михаил Фантон-де-Веррайон".

   
   "Что слова государя императора изображены верно, в том удостоверяю: депутат дворянства, генерал-майор Александр Щембель".
   Последствием этого официального сообщения было следующее письмо смоленского губернского предводителя дворянства:
   "Августейший, монарх! Всемилостивейший государь! Ваше императорское величество удостоили дворянство Смоленской губернии высокой чести принять его депутатов. Они имели счастие повергнуть к стопам вашим, государь, чувства верноподданнической признательности губернии за права и преимущества, дарованные дворянскому сословию достославным домом вашим и вами, августейший монарх; а также льготы, оказанные нам, смолянам, в последние неурожайные годы.
   "К этой высокой чести ваше величество присовокупить изволили тот лестный отзыв о смоленском дворянстве, который останется у нас вечно в памяти и будет передан нами детям и внукам нашим; но и это было недостаточно для заботливости вашей. Как чадолюбивый отец, вы, всемилостивейший государь, изволили войти в подробности дворянского быта и, главное, обратили внимание ваше на крепостное право в нашем отечестве, выразив депутатам, в милостивых словах, желание, чтобы вопрос о постепенном переходе крестьян из крепостных в обязанные был обсужден нами келейно и вашему императорскому величеству было прямо поднесено о том мнение.
   "Слова обожаемого монарха нашли отголосок в сердцах наших; исполненные усердия и стремясь к осуществлению высокой мысли вашего императорского величества, мы занялись предварительными для сего соображениями. По мере тщательного рассмотрения предмета сего в пределах, нам доступных, и по мере его постепенного развития в различных подробностях, мы убедились, что в деле толикой важности прежде всего нам следовало действовать с крайнею осмотрительностью, дабы поспешностью и под влиянием первого впечатления не выставить дело в ином виде, нежели как оно есть, и не поставить тем в затруднительное положение пред монарха целоё дворянское сословие. На таком основании, с помощию уездных предводителей и сказанных депутатов, я, губернский предводитель, занялся обсуждением сего предмета келейно, отбирая от каждого лица мнение врознь. Ныне, по соображении сообщенных мнений с настоящим положением Смоленской губернии в отношении к вопросу о постепенном переходе помещичьих крестьян из крепостных в обязанные посредством добровольных договоров, я имею счастие повергнуть к стопам вашего императорского величества мнение, изложенное во всеподданнейше подносимой у сего записке, обсужденной губернским, уездными предводителями и депутатами".
   

Записка по вопросу о переходе крестьян крепостных в обязанные.

   Дворянство, воспитанное в духе веры и неограниченной любви к своим монархам, престолу и отечеству, всегда стремилось ознаменовать непоколебимость этих чувств на самом деле; всегда и везде русское дворянство, во всех случаях, являлось усердным деятелем на пользу отечества. Ныне оно, верное своему государю, готово содействовать деятельно и усердно, всеми зависящими от него средствами, благотворным намерениям правительства. Цель высочайшего указа 2-го апреля 1842 года (поясненного циркулярным предписанием министра внутренних дел, от 3-го того же апреля), содержащего в себе мысль учреждения обязанных крестьян, понята дворянством Смоленской губернии с благоговением. Ежели никто из помещиков не воспользовался правом, предоставленным указом, то на это существуют причины, от нас независящие. Причины, затрудняющие помещиков заключать с крестьянами договоры на основании указа 1842 года, суть следующие:
   

I. Нравственное и умственное состояние народа.

   Император Петр I и мудрые его преемники дали новое устройство империи российской и, положив основание просвещению, преобразовали высокий слой общества. На дворянстве, высшем государственном сословии, мгновенно отразились все благотворные предначертания и учреждения мудрых наших государей. Дворянство первое уразумело благие цели этих учреждений и устремилось к их исполнению. Но быстрое распространение в нашем отечестве просвещения, объемля высшие классы народонаселения, не осветило еще понятий простого народа, не только до степени сознания выгод государственного благоустройства, но даже и до степени уразумения, что это сознание для него необходимо. При совершенном отсутствии понятия о взаимной зависимости членов гражданских обществ, крестьяне составили себе идею о свободе, выражая ее словами: вольность -- в смысле естественного права, и не имея никакого понятия о свободе в смысле гражданском,-- свободе, облеченной формами гражданской жизни и ограниченной законоположениями. Словом, разум их еще в младенческом состоянии; а с такими людьми каким образом помещик начнет договариваться. Притом крестьяне издавна составили себе убеждение, обратившееся с течением времени в твердую уверенность, что земля, на которой они живут и которою только пользуются, если не собственность их, по крайней мере, общая с помещиком,-- по выражению многих земля есть Божия. При такой, освященной временем, уверенности в неразделимости собственности крестьянина и помещика, крестьянин не в состоянии понять и объяснить, каким образом он, сделавшись уже не крепостным, должен быть тем же работником; он будет убежден, что он вольный, но что помещик противится дать ему вольность и, обманывая его, предлагает обязаться быть на него работником или плательщиком оброка. Эти убеждения могут еще более вкоренять в крестьянах неблагонамеренные, праздные, безнравственные люди. Последствия же таких убеждений принесут плоды гибельные для общественного спокойствия и благоустройства государства.
   

II. Затруднения материальные заключить договор.

   1) Не только крестьяне, но и помещики не могут предвидеть и определить всех тех обстоятельств, которые раскроются лишь по заключении договоров и из которых бы ныне следовало вывести необходимые данные для их составления. Невозможность предвидеть и определить, что может быть вперед, бывает одною из причин, почему часто составляются не полные договоры между весьма сведущими и благонамеренными людьми, и потом невольно ими нарушаются; нарушения же, хотя и невольные, влекут за собою многолетние и разорительные тяжбы. Тем более при составлении договоров между помещиками и крестьянами, в деле столь новом,-- его осветит лишь опыт и время, -- никакой человеческий разум не может ныне предвидеть всех последствий нового порядка дел, чтоб оговорить их теперь, заблаговременно, в обезпечение прав и польз как помещика, так и крестьянина. Договоры, по указу 1842 года, составляют навсегда ненарушимо; а если бы правительство и предоставило изменять их в тех случаях, когда они окажутся невыгодными для одной из сторон, то та из них, которая будет пользоваться выгодами договора, не согласится на изменение его.
   2) Предположив, что время и мудрые распоряжения правительства прояснят понятия крестьян и они поймут, что гражданская свобода состоит не в вольности, как они ее разумеют, не в том, чтоб ничего не платить за землю и не давать работника, или, как они выражаются, не служить барщины; наконец, что земля, которою они пользуются есть собственность помещика, а не их; предположив все это, заключение договоров и тогда встретит множество препятствии, которые найдут опору в непременном условии, принятом правительством при договорах за основание, что они по самому их существу должны быть добровольны и что крестьянин должен остаться крепок земле.
   Это можно объяснить следующими примерами:
   а) Крестьяне, будучи крепки земле и притом убеждены, что во всяком случае -- состоится ли договор, или нет, они будут продолжать ею пользоваться, станут предлагать помещику самые невыгодные условия. Помещик, с своей стороны, желая оградить себя от неблагонадежности и неисправности крестьян (чего ожидать должно), будет требовать от них за землю плату выше той, которую, действительно, следовало бы получить, не рискуя неумеренным требованием лишиться работников, ибо крестьяне останутся крепкими к земле. Таким образом обе стороны, желая себя оградить сколь возможно выгоднейшим договором и зная, что в случае неуспешности его, каждая из них останется при том, что имеет, т. е. крестьяне с тою же землею, помещик -- с теми же работниками,-- будут далеки от сближения, и результатом этого будет только то, что между ними установится явное недоверие, весьма опасное при крепостном состоянии.
   b) Предположив, что помещик и большая часть крестьян будут согласны на договор с известными условиями, а остальные или вовсе не согласятся договариваться, или станут предлагать невозможные условия,-- возникнет вопрос: как поступить с несоглашающимися крестьянами? а этого вопроса невозможно разрешить потому, что, с одной стороны, договоры должны быть добровольные, с другой -- помещику с своими крестьянами однокачественных имений нельзя заключать договоров на различных условиях.
   3) Почти все помещичьи имения заложены в кредитных установлениях и обременены частными долгами. Причины такой запутанности имений независимы от помещиков. Благосостояние нашего хозяйства до 1812 года всем известно. Но в бедственный 1812 год имущества были разграблены, скотоводство уничтожено, жилища сожжены или разрушены; каждой жизненною потребностью нужно было обзаводиться вновь. По этой крайности были открыты займы из казны и из государственного заемного банка. Эти займы, по своим малым размерам, не удовлетворяли потребностям разоренного народа; посему владельцы, для устройства имений, обратились к займам из кредитных установлений. Но имения, не успевшие еще оправиться, были постигнуты в 1822 году другим бедствием -- неурожаем хлеба. Это потребовало новых пособий народу и новых займов. Следующие за тем многие и сильные неурожаи окончательно запутали имения долгами до крайности, в которой они и теперь находятся. Кроме издержек на поправление и устройство имений, расходы помещиков, без сравнения с прежними, увеличены современными требованиями воспитания детей для службы государственной. Все эти долги, однако, сделаны с расчетами, основанными на той системе управления, на том положение имений и влияния помещиков на крестьян, наконец, по тем размерам помещичьих заведений, какие тогда существовали и теперь существуют. С изменением же системы нынешнего управления крестьянами, влияние помещиков на них уничтожится и помещики лишатся деятельности производящих сил, а следовательно, и доходов, и средств к уплате долгов, так что имения, заложенные и обремененные долгами, неминуемо сделаются несостоятельными.
   4) При заключении договоров, земля, предоставляемая помещиком в пользование крестьянам, должна быть формально ограничена, с положением на нем числа определяемых в пользование крестьянам десятин разных угодий, с положительною оговоркою о том в самом договоре. Теперь помещикам вообще известно только общее количество земли в окружной меже принадлежащих им дач по планам генерального и нынешнего специального межевания; но помещики не имеют сведения о количестве земли, находящейся под пашней, лугами, лесами, что совершенно необходимо для обоюдного убеждения как помещика, так и крестьянина, к составлению безобидного и отчетливого договора, и что может быть приведено в известность лишь посредством топографических съемок и кадастра. Для этой операции мы не имеем землемеров. Недостаток в них слишком ощутителен при специальном размежевании к одним местам чрезполосных дач; это доказывается тем, что в Смоленской губернии, по январь 1848 года, соглашено к размежеванию 1,677 дач, а размежевано только 878, но недостатку землемеров. Но если бы и были свободные землемеры, то подробность топографических семок земель потребовала бы от наших помещиков огромной платы. Издержки на приведение в требуемую известность жалованных в царстве польском майоратов могут в сем случае служить нормою; но употребить доход, хотя и нескольких лет сряду, с полученного дара для кадастра весьма возможно. Между тем, как на наши имения уже употреблены капиталы или на покупку их, или на улучшение, или на поддержание крестьян во время голода. Сверх того, издержки, которые потребовались бы для съемки наших имений, были бы несравненно значительнее, нежели употребляемые на этот предмет в Царстве Польском: там менее земли, но она дает более дохода; у нас огромные пространства земли, часто неудобной или невозделанной по малому народонаселению, дают менее дохода, нежели в Царстве Польском. Очевидно, что такая операция русских помещиков была бы тяжким бременем.
   Конечно, для помещика ничего не может быть желательнее, как пользоваться произведениями своей земли, не неся тех, весьма тяжких обязанностей, какие нераздельны с управлением крестьян,-- не прилагая той заботливости и попечений о их благосостоянии, которые при всех неблагоприятных случаях, особенно при неурожаях, расстраивают, часто совсем уничтожают все достояние помещика. Если бы договоры могли, с этой стороны, оградить их от убытков, то, конечно, нашлись бы образованные и ловкие помещики, которые, может быть, сумели бы отстранить все вышеизложенные препятствия к заключению договора, употребив все теперешнее свое влияние на крестьянина (но тогда договоры не были бы добровольны). Но кроме тех препятствий, которые мы объяснили, представляются опытному и осторожному владельцу еще другие и важнейшие: 1) Кто может быть порукою, что крестьяне, уже не крепостные, а обязанные, будут выполнять в точности обязанности, которые примут на себя по договорам,-- и, в случае их неисправности, чем и каким образом вознаградить владельца за причиненные ему убытки? 2) Как предупредить последствия договоров для помещиков, крестьян и для самого государственного благоустройства?
   Чтобы объяснить Основательность этих опасений, необходимо рассмотреть каждое обстоятельство особо.
   Некоторые просвещенные и высокостоящие мужи, в постоянном стрёмлении к общественному благу, изыскивали меры для обеспечения помещиков в точном выполнении обязанными крестьянами заключенных с ними договоров; но, ограничиваясь собственно означенным изысканием, они обращались к рассмотрению тех обстоятельств, которые прямо или косвенно могли бы указать благонадежные способы к достижению предположенной цели. Обозрев дело с сей стороны, они прежде всего принимали на вид, что неисправность крестьян может последовать от двух, совершенно различных, причин: или от ослушания, или от несостоятельности; между прочим, они полагают, что вторая причина, т. е. несостоятельность, едва ли возможна в имениях, собственно землевладельческих, где крестьяне находятся на запашке,-- ибо там, по их мнению, вся повинность крестьян заключается только в рабочих днях, а наряды делаются вотчинным управлением, состоящим под влиянием владельца; таким образом они утверждают, что одно только неповиновение сему управлению или владельцу может (если имение не постигнуто каким-либо особым бедствием) быть причиною неисправности крестьян. А неповиновение, замечают они, прекращается силою существующих законов.
   Но этот взгляд на дело и это заключение неверны: мы рассмотрим его поближе и докажем, что не одно только ослушание может быть причиною неисправностей крестьян.
   

III. От каких причин может произойти неисправность крестьян?

   Неисправность крестьян может произойти от трех, совершенно различных причин: а) от ослушания; b) от несостоятельности, и, с) от недостатка сознания крестьянами гражданских обязанностей по договорам.
   

а) Неисправность от ослушания.

   Относительно ослушания в исполнении обязанностей хотя и постановлены причины, определяющие власть помещиков в случае преступлении и проступков крестьян крепостных и обязанных, но можно утвердительно сказать, опираясь на понятие и дух простого народа, что с учреждением обязанных крестьян, власть над ними, законом предоставленная помещику, потеряет всю силу, и помещик уже не будет иметь того нравственного влияния, которое ныне доставляет ему возможность быть руководителем крестьян во всех их действиях и не допускать между ними своеволия и беспорядков. Закон, определяющий власть помещика, свят и с давних времен существует, но крестьянин его не знает. Он признает над собою власть помещика не вследствие существующего на то закона, а по обычаю, издавна укоренившемуся в его образе жизни и понятиях. Изменить этот обычай изданием нового закона легко; но ничего нет труднее, как заставить простой народ понять новый закон в его действительном смысле, понять свои новые отношения к помещику,-- и до тех пор, пока он поймет и сроднится с ними, помещик лишится своего влияния на крестьян и не будет иметь возможности удерживать их в повиновении своею новою законною властью, непонятною крестьянам, освоившимся с мыслью о свободе и независимости. А правительственные и судебные места будут обременены бесконечными жалобами на крестьян и, по неимению достаточных средств и времени, не успеют разрешать их в скорости; медленность взыскания послужит к большему укоренению ложных понятий между простым народом, следовательно, еще к труднейшему обращению его к законным обязанностям.
   

b) Неисправность от несостоятельности.

   В имениях, где крестьяне находятся на запашке, несостоятельность обязанных крестьян не только возможна, но неизбежна, даже гораздо чаще должна встречаться, чем в имениях, где крестьяне не обязаны обработывать помещичью землю. В таких имениях, повинность крестьян состоит не собственно в рабочих днях, но в самой работе, которая может быть исправно выполнена тогда только, когда крестьянин содержит в порядке рабочих лошадей, земледельческие орудия и сам снабжен пищею и одеждою. Напротив, без лошади и инструментов, с недостатками в пище и другого рода, работник, и при желании быть исправным, будет лишь для счета на работе, убивая время; между тем по наряду, сделанному под влиянием помещика вотчинным управлением, крестьянин явится на работу, т. е., он состоит на ладо, но не может работать; следственно, ясно, что с его стороны это будет не ослушание, но очевидная несостоятельность.
   

с) Неисправность от недостатка сознания крестьянами обязанностей по договору.

   Гражданские обязанности, хотя и начертаны в законах с давних времен, но масса народа необразованного и неграмотного и доныне их не знает; а всякая обязанность, тем более гражданская, может быть исполнена только тогда, когда она понятна. Теперь простой народ знает только старинный свой обычай, слепо и бессознательно идет привычною стезею, проложенною его предками, не сознавая, что, по ныне существующим законам, он уже не то, чем были его деды. Законы ему совершенно неизвестны, следовательно, и не имеют для него той силы, которая может служить ручательством стройного порядка, тишины и спокойствия при важных нововведениях.
   

IV. Как и чем вознаградить владельцев за убытки, причиненные крестьянами от неисправности но договорам.

   Изложив три главные причины, от которых может последовать неисправность крестьян, необходимо рассмотреть, могут ли представиться какие средства к обеспечению помещиков от убытков, которые они понесут от неисправности крестьян?
   Для вознаграждения убытков, причиненных помещику несколькими крестьянами или целым селением, правительство предоставляет обращать в пользу владельца все их произведения и движимое имущество, которое, однако, не составляет решительной в сельском быту необходимости, т. е., за исключением того, что необходимо нужно на уплату податей, на продовольствие и посев, а также орудий и скота для сельских работ. Но это, предоставляемое помещикам, вознаграждение за убытки, в действительности никогда не может осуществиться. Возможно ли что-либо обратить в пользу помещика от крестьянина, который вообще не имеет ничего лишнего, напротив, весьма часто нуждается и в необходимом {Помещичьи крестьяне не имеют ничего лишнего, а многие часто нуждаются в необходимом, не потому, что они помещичьи, но потому, что у них труд земледельца не окупается; чтобы более убедиться в этом, стоит сравнить быт крестьянина помещичьего с бытом казенного.}, а тем более от такого, который сделался неисправным по несостоятельности? Он не имеет даже и рабочего скота, не говоря уже о хлебе. Если бы крестьяне не оставались крепкими земле (чего в нашем земледельческом отечестве, при малом народонаселении, допустить еще нельзя), то помещик мог бы еще окончить свою претензию удалением с своей земли неисправного работника. Но при системе обязанных крестьян и исправный работник, поняв, что от неисправности, по договору, он ничего не потеряет, также может сделаться неисправным, по той неоспоримой истине, что тот не может быть благонадежен в исполнении обязательств, кто, в случае их нарушения, ничего не теряет. Тут убыток для помещика неизбежный и невознаградимый, потому что он будет состоять в потере золотого рабочего времени, которого не может вознаградить даже все имущество и зажиточного крестьянина. Отыскивать удовлетворения судом бесполезно. Решение суда, при всей его справедливости (ежели суды будут успевать рассматривать спорные дела, чего никак нельзя и предполагать), признает лишь правильность иска, но не может указать средств ко взысканию, по неимению у крестьянина не только равностоящего, но даже какого-нибудь излишнего имущества. Между тем, исправный и неисправный крестьянин будут продолжать наравне пользоваться землею помещика в силу того, что они крепки земле и что помещик не может, отослав неисправного работника, заменить исправным. Пример, что убытки, происходящие от лености и неисправности, могут оставаться без удовлетворения, послужил бы поводом к ослаблению силы закона и к подрыву, нравственности.
   

V. Последствия договоров, как в частности для помещика и крестьянина, так и для государственного благоустройства.

   По изложении затруднений, которые встречают помещики к заключению договоров и опасений их относительно неисправности крестьян по договорам, следует представить последствия, которые порождены будут договорами, как в частном быту помещика и крестьянина, так и в самом государственном благоустройстве.
   

а) Последствия в частном быту крестьян.

   При настоящих отношениях помещиков к крестьянам, последние, в случае какого-либо несчастия, находят всегда готовую помощь в своем владельце, который поставлен в необходимость ее оказывать не только в видах человеколюбия или вследствие требований закона, но и по своим экономическим расчетам. Он, как наследственный владелец, весьма естественно желает оставить своему потомству благоустроенное имение; отказывая крестьянам в помощи и допуская их до нищеты, владелец подвергается строгости взыскания от правительства без всяких оправданий; если бы он избегнул законной ответственности, то состояние его расстраивается. При установлении же договоров, ни один помещик не будет в возможности принять на себя подобной обязанности и ответственности за благосостояние крестьян, предвидя отсюда неминуемый и невознаградимый ущерб, а без этой ответственности исчезает и обязанность оказывать помощь крестьянам, постигнутым бедствием или несчастием.
   

b) Помещичьи заведения в скором времени придут в расстройство.

   Крестьяне сеют для себя на отведенных им полях озимого и ярового хлеба такое количество, более которого, при самом отеческом и попечительном управлении, сеять не могут, потому что они высевают на всех участках вдвое более" нежели на помещика. Но и такой посев обеспечивает крестьян только при благоприятных урожаях, при слабых же им хлеба не достает, и они поучают пособие от своих помещиков. По этой причине хлеб, собираемый с крестьянских полей, даже и в урожайные годы, обращается собственно для продовольствия крестьян и их скота, а в продажу вообще не поступает; уплата же государственных податей и прочие потребности крестьянина в домашнем его быту обеспечиваются высеваемою в самом малом количестве, и то не во всех уездах, пенькою и побочными заработками, состоящими преимущественно в извозах; а хлеб, поступающий в продажу для внутреннего в государстве потребления и отпускаемый за границу, есть хлеб, собираемый собственно на полях помещичьих. Из этого следует, что развитие и усовершенствование земледелия в помещичьих имениях есть интерес государственный. Пока в помещичьих имениях будет все стройно, в порядке земледелие может процветать и совершенствоваться; когда же стройность и порядок нарушатся, неизбежным следствием будет то, что заведения помещичьи придут в расстройство, а многие и совершенно уничтожатся; а что стройность и порядок неминуемо будут нарушены, в том можно убедиться из следующего факта: помещики управляют * своими имениями чрез особый надзор, составленный из избранных помещиком людей, как потому, что помещик одним своим лицом не может находиться во всех местах, требующих ближайшего надзора за успешностью и правильностью в работах, так и потому, что русские помещики, как дворяне, обязаны посвящать лучшие годы своей жизни -- службе отечеству, поручая в отсутствии своем имение особому домашнему управлению, составленному из избранных ими, по известным качествам, людей, и определенных к местам законною властью помещика; Эти избранные люди называются: бурмистрами, старостами, выборными и проч. При всей своей простоте, будучи совершенно сведущи в сельском хозяйстве, они тщательно берегут его достояние, из угодий которого имеют все необходимое для удовлетворения своих нужд; смотрят за нравственностью крестьян, за исполнением земских повинностей, делают вотчинные наряды на работу, смотрят за обработкою земли, засевают поля, собирают хлеб, продают его и большею частью, не имея при себе грамотных людей или контор, отдают помещику верный отчет в приходе и расходе по биркам. Эти люди заботятся о точном исполнении своих обязанностей, без обременения крестьян; принадлежа сами к их сословию, будучи связаны с ними узами родства и отношениями в домашнем быту, они знают их положение, потребности и, соразмерно тому, рассчитывают и степень возможности к исполнению известным работ. Когда же будут существовать договоры, помещики уже не вправе будут определять к должности, по своему избранию, людей благонадежных, потому что по договору крестьяне все наравне будут обязаны известными и одинакими повинностями в отношении собственно к помещику. Обязанности должностных лиц многосложны и соединены с ответственностью, которую, по доброй воле, никто на себя не примет; сделать должности очередными для уравнения повинностей тоже невозможно: они должны быть замещены благонамеренными, сведущими и опытными хозяевами, а такие люди редки. Помещики, для поддержания своих заведений, решились бы нанять управителей, приказчиков, но этих людей у нас нет, а ежели и находятся, то не управители, а охотники управлять имением, без сведений и навыка в сельском хозяйстве, и еще более, без всякого ручательства в сохранении имений и получаемых с них доходов, с желанием лишь пристроиться к месту и, нажившись около помещика и обобрав крестьян,-- по обыкновению, как водится теперь, -- удалиться в той уверенности, что отвечать виновному гораздо легче, нежели правому отыскивать. В теперешнем порядке дел, доверенность помещика к учрежденному им надзору, опирается на том, что люди, составляющие надзор, охраняют имущество помещика; как бы свое собственное.
   

с) Последствия договора противоречат букве закона.

   Наконец, мы представим себе помещика, который, не взирая на все затруднения и неблагонадежность крестьян, решился заключить с ними договор; крестьяне с своей стороны согласились договариваться,-- условия приняты обоюдно и договор заключен. Какие выдут отсюда последствия, сверх исчисленных выше? Они будут прямо противоречить букве закона, -- почему? С заключением договора крепостное право помещика над крестьянами прекратилось, обе договаривающиеся стороны -- помещик и крестьяне стали в обязательные коммерческие отношения и пользуются обоюдным равенством пред законом в ответственности за неисполнение по договору; значит, крестьяне приобрели самостоятельность, личную свободу. Между тем, те же крестьяне все еще остаются крепкими земле помещика, или другими словами, земля, которою они пользуются, им крепка. Последнее правильнее, потому что крестьянин не может быть удален помещиком с земли, как бы он ни был неисправен; крестьянин живет на ней и пользуется ею, следовательно, в действительности, она -- его собственность. Этого обстоятельства никак нельзя согласить с силою закона, по которому вся земля есть неотемлемая собственность помещика, ибо можно ли полной собственностью назвать ту, которою владелец не вправе распорядиться, как бы обязанный крестьянин ни был неисправен? Как разрешить столкновение этих двух прав собственности на землю, из которых каждое произошло вследствие закона же, с тою только разницею, что право крестьянина существует в действительности, а помещичье -- будет только нарицательное. Между, тем помещик обязывается, тоже по закону, наблюдать за нравственностью, благосостоянием крестьян и ответствует за это. Следовательно, на самом деле не крестьянин, а помещик сделался обязанным. Очевидно, что последствия указа 2-го апреля 1842 года противоречили бы высочайшей воле государя императора, изображенной в указе, чтобы при заключении договоров с крестьянами принадлежащие помещикам, земли, как вотчинная собственность дворянства, охранены были от отчуждения из владения дворянских родов.
   

d) Последствия договоров для государственного хозяйства.

   Словом, договоры поведут за собою последствия, которые трудно себе и представить; можно только, утвердительно сказать, что нынешняя связь помещика с крестьянами -- связь, основанная на их общих интересах, не только рушится и обе стороны станут между собою во враждебные отношения,-- возникнут споры, разорительные тяжбы, которым не будет конца, ибо, по системе договоров, помещики и укрепленные земле его крестьяне разойтись никогда не могут; следовательно, помещичьи заведения должны будут придти в расстройство, а многие и уничтожатся, количество произведений с помещичьих полей -- главнейших щеточников хлебных запасов, уменьшится до того, что их не достанет не только для отпуска за границу, но и для внутреннего употребления в государстве; скотоводство и коннозаводство уничтожатся; леса от недосмотра подвергнутся истреблению;-- сколько падет заведений, устроенных трудами, иждивением и временем! Помещики лишатся доходов и останутся при своих правах на землю, если только сумеют оградить свои законные права на оную. Во всяком случае, от несостоятельности и их земля должна будет поступить в продажу; покупщиков не будет, имения останутся за казною или за кредитными установлениями, с убытками как для первых, так и для последних, потому что лица, правительством определенные к тем имениям, не дадут с них и половины тех доходов, какие выручались самими помещиками; фабрики и заводы, устроенные, соразмерно нынешней потребности в мануфактурных изделиях, лишатся в обедневших помещиках своих потребителей. Сколько погибнет капиталов, какое сделается замешательство во всей государственной экономии!
   

Заключение.

   Принимая во внимание все вышеизложенные затруднения к заключению договоров между помещиками и крестьянами на основании указа 1842 года, из коих главнейшими являются: а) положение крепостных, вследствие которого они теперь крепки земле и остались бы такими и по заключении договоров; b) то обстоятельство, что помещики ничем не обеспечены в исполнении обязательств, со стороны крестьян, исполнив с своей стороны, отдачей им в пользование определенной земли,-- можно сказать, что при данных основаниях, изменение нынешнего положения крепостного состояния не будет иметь успеха. Из многих примеров видно, что даже сами крестьяне, которым подобные договоры предлагали их владельцы, или выведывали их мысли об этом предмете, добровольно от них отказывались, находя настоящее свое положение сравнительно лучшим. Это и понятно: теперь крестьяне видят в своих помещиках законных и естественных защитников во всех делах и случаях; в неурожайные годы в житнице владельца они находят необходимое продовольствие и семена, а от того многие из них сделались беспечными и небрегут своим хозяйством. При таком положении дел и значении настоящего вопроса в понятиях простого народа, помещики живо сознают невыгоды своего положения, тем более, что обязаны весьма часто делать пожертвования для крестьян -- беспечных и ленивых. Владельцы искренно желали бы пользоваться произведениями своей земли без тяжкой обязанности, весьма правильно возложенной на них законом, пещись о своих крепостных людях. Но чтоб выйти из нынешнего положения, необходимо устранить изложенные препятствия к установлению обязанных крестьян, т. е. чтобы как владельцы, так и крестьяне, независимо друг от друга и не будучи связаны, как теперь, нуждались, однако, друг в друге, каждый в видах собственных интересов: помещик -- в работнике, крестьянин -- в земле и работе. А этого результата можно достигнуть не прежде, как когда крестьяне не будут крепки земле и будут иметь средств приобрести недвижимую собственность, без чего, конечно, нельзя изменить крепостного состояния, ибо это не совместно с пользами государства. Между тем мысль, высказанная попечительным правительством, уже созревает в высшем, образованнейшем классе империи, всегда отличавшемся преданностью ж своим монархам и любовию к отечеству. Несомненно, что, при содействии мудрого законодательства, постепенно будут обознаваться и новые способы к разрешению столь важного вопроса.
   Смоленский губернский предводитель дворянства князь Михаил Друцкой-Соколинский.
   
   "Августейший монарх! всемилостивейший государь! По высочайшей воле вашего императорского величества, имею счастие всеподданнейше повергнуть к стопам вашим, государь, приложение к поднесенному уже вашему императорскому величеству мнению о договорах помещиков с крестьянами. Оно написано с тою же откровенностью, которую, великодушный монарх, столь милостиво благоволили одобрить.
   "Обстоятельства, изложенные в сем приложении, были уже соображены келейно и приглашенными мною предводителями. Они тесно связаны с общим предметом.
   "Не выходя из пределов данного нам вашим величеством чрез депутатов вопроса, я не осмеливался поместить их в мнении, поднесенном мною пред сим вашему величеству.
   "С чувством глубочайшего благоговения и проч. князь Михаил Друцкой-Соколинский".
   11-го февраля 1849 г.
   

Особое приложение к представленному в собственные руки его величества мнению об обязанных крестьянах.

I. Можно ли предоставить крестьянам право перехода с места на место?

   Приняв в уважение изложенные в первом мнении препятствия и затруднения к заключению с крестьянами договора, потому главное, что крестьяне крепки земле, рассмотрим не представится ли какой-либо возможности, чтобы, для достижения цели договоров, крестьяне имели право на свободные переходы с одного места в другое?
   Хотя правительство и не проявляет нам мысли о введении у нас европейской гражданственной жизни народов, но, рассуждая о предмете с разных сторон, и тем более, о возможности или невозможности допустить у нас свободные переходы крестьян, нельзя не коснуться сравнительно коренных начал, на коих основаны системы гражданства, существующие в Европе и в нашем отечестве. В Европе народонаселение, относительно к пространству земли, слишком велико; земли мало, класс земледельцев составляет там хотя и незначительную часть народонаселения, но все число их велико, относительно к количеству земли, ими обрабатываемой. В Европе не только нет недостатка в силах для возделания земли, напротив, там для обработки известного ее пространства прилагается рук и употребляется времени в году несравненно более, нежели в России {По климатическому положению в России рабочего времени для полевых работ считается только от 4-х до 5-ти, а в Европе -- 8-мь месяцев. Кн. Друцк.-Сокол.}; право, коим в Европе пользуются крестьяне для перехода с места на место, благодетельно для тамошнего рабочего класса и безвредно для тамошних владельцев; там владелец земли не будет иметь недостатка в силах для обрабатывания ее. Эти совершенно противоположные обстоятельства, в которых находится западная Европа и Россия, создали и две различные системы цивилизации, из которых нашу нельзя применить к Европе, а европейскую -- к нам. У нас в северной и средней полосах России почва земли тяжелая, требующая постоянного удобрения и трудов, которые вознаграждаются только долговременною, постоянною и деятельною заботливостью. Два-три года беспечной обработки земли, небрежение к хозяйству,-- оставит следы, которые только могут изгладиться многолетними трудами постоянно заботливого хозяина. Следовательно, для развития земледелия в нашем отечестве, от которого зависит все его благосостояние и которое служит главнейшим источником его богатства, необходимо, чтобы владельцы земли были обеспечены необходимым числом работников, т. е., чтобы крестьяне были крепки земле. И, действительно, история передает нам неустройства, какие существовали у нас до запретительного указа 1593 года: миллионы людей поднимались с мест своих, чтобы искать лучших, не потому, что нужда того требовала, а потому единственно, что имели на то право, и обманувшись, по легкомыслию, в своей надежде, опять искали других мест, и с тех опять переселялись; между тем, обширные поля оставались без земледельцев или находились в руках временных хозяев, которые не имели побудительных причин прилагать достоянный труд к обработке их земли и они оставались невозделанными; жилища разрушались от нерадения временных хозяев, пустели села и деревни, оставляемые коневыми жителями, крестьяне же, скитаясь по пространствам обширного, малонаселенного государства, теряли золотое время, как для обработки земли, так и для приготовления изделий и всего для них нужного; промышленность страдала, беспорядкам и неустройствам не было конца, сбор государственных податей, наборы войск исполнялись безотчетно; в неурожайные годы тысячи семейств неоседлых крестьян, отыскивая себе пропитание, бродили по дорогам, гибли от голода и стужи, не находя пристанища. Благотворный закон, которым запрещено крестьянам переходить с одного места на другое, подкрепленный при Петре Великом, в 1719 году, введением подушной переписи, положил конец важным неустройствам в государстве {Хотя эта законодательная мера и послужила у нас поводом, к образованию крепостного состояния, несообразного, по мнению теоретиков, с формами государства благоустроенного, не менее того, она вполне достигла тогдашне! дели правительства, а крепостное право, смягченное уже постепенными ограничениями законом, легло в основание могущества государственного, о чем коснемся далее. Кн. Друцк.-Сокол.}, уравнял подати, государственные повинности, обогатил казну, обнаружил государственные силы, положил основание развитию земледелия, и с тех только пор не только северная и средняя полосы, но и степи полуденной России начали возделываться.
   

II. Крепостные люди, по силе существующего законоположения, суть уже обязанные.

   Движение нашего законодательства доказывает непогрешность нашего убеждения, что правительство наше и в новейшие времена признавало пользу прикрепления крестьян к земле, которою они пользовались, и за теми владельцами, которым та земля принадлежала. Вскоре, однако-ж, после издания этого закона, права помещиков над крестьянами сделались безпрекословны, и порочные стороны нового права обнаружились; вследствие сего законоположения наших государей постепенно ограничивали нрава владельцев над крепостными их людьми и определяли с большею точностью отношения и обязанности последних к их владельцам, не изменяя силы закона касательно укрепления крестьянина к земле. По силе ныне существующего закона, определяющего отношение помещика к крестьянину, крестьянин работает на, помещика уже не по безусловной воле последнего, а в известной мере и в известное время, определенные Св. Зак., т. X (изд. 1842 года), статьями 964 и 965. Ныне благотворный закон не предоставляет уже помещику права и отчуждать от себя крестьянина, водворив его на своей земле на законном основании. Во всех новых законоположениях и распоряжениях правительства мы видим лишь дополнениё и усовершенствование отношений помещика к его крестьянам и не находим, чтобы сила закона изменилась и дополнилась касательно укрепления последних к земле. Следовательно, это учреждение было и есть благодетельно для государства, и в наше время помещичий крестьянин потому только и может назваться крепостным, что он, по прежнему, остается крепким земле; а в отношении к своему помещику он давно уже, в силу существующих узаконений, сделался обязанным и без составления предполагаемых добровольных договоров, а вследствие этого мог бы назваться обязанным, если бы не оставался крепким земле {Конечно, не в тех формах, как определяют состояние обязанного договоры по закону 1842 года, но в формах более охранительных для крестьян, ибо законная ответственность владельца за их благосостояние остается во всей своей силе, чего при добровольных договорах помещики на себя принять не могут. Кн. Друц.-Сокол.}.
   

III. Причины, породившие мысль о преобразовании крепостного состояния.

   Высказав причины невозможности быть нашим крепостным людям не крепкими земле, мыслящий человек касается причин, возбудивших современный вопрос о преобразовании крепостного состояния.
   Причиною тому, очевидно, служит: 1) желание уничтожить мнимое в России рабство. 2) Стремление к развитию отечественной промышленности образованием свободного труда. 3) Частые, доходящие до правительства, случаи злоупотребления помещичьей власти. 4) желание правительства предупредить стремление крепостных людей приобресть свободу, кажущееся в настоящее время опасным.
   Рассмотрим каждую из причин особо.
   "1) В России рабства нет.
   Мысль, господствующая на западе, что крепостные люди в России составляют класс рабов, не справедлива. У нас крестьяне в сущности не рабы, но настоящие владельцы земли. Они более помещика обеспечены тем ее участком, которым пользуются; владение их землею и без права собственности прочнее, нежели законные права помещика на всю его землю. У нас много есть имений, которые в течении времени, вследствие разных несчастных случаев, по продажам или добровольным, или с публичных торгов переменяли своих владельцев. За частные ли долги, или казенные взыскания -- помещик отвечает своею собственностью. Сколько несчастных дворянских фамилий лишились, таким образом, последнего своего состояния, куска насущного хлеба, угла и крова! оставляли навсегда места,-- освященные воспоминаниями детства,-- места, где жили и погребены предки их, родители! Ожидаемые последствия от гибельных неурожаев последних годов вскоре представят разительный тому пример. В эти несчастные годы, когда у крестьян оказался совершенный недостаток в хлебе, на продовольствие и обсеменение полей помещики роздали все свои запасы для поддержания крестьян, покупали для них хлеб по высоким ценам, жертвуя своими капиталами или закладывая имения. Денежные пособия и льготы, оказанные правительством, были тогда существенно необходимы, хотя долги на имения от того возросли без всякой соразмерности с совершенно упавшими доходами владельцев; но крайность столь была чрезмерна, что, и при сознании гибельных последствий лишения многими владельцами имений за долги, пользоваться ссудами было необходимо для устранения бедствий настоящего голода народа. Наступят сроки платежам, и, действительно, многие имения будут продаваться с аукциона. Все обнаруживает, что только одни помещики лишались и будут лишаться своего достояния, а крестьяне ничего не теряли и не теряют. Еще не бывало примера, чтобы за неисправность и долги крестьянина закон выгонял его из дома, отбирал у него землю, лишал его средства к существованию; крестьяне и ныне продолжают пользоваться тою же землею, которою пользовались их предки более двух веков назад, деды, прадеды, и на будущее время будут пользоваться их потомки. Наш нищий, поставленный случайными обстоятельствами в такое положение, есть нищий временный; он принадлежит к какому-либо селению, где имеет участок земли, собственный дом, в котором с семейством разделяет свое, хотя скудное достояние; чрез некоторое время он трудами и пособиями от владельца поправляет свое хозяйство и делается по прежнему домовитым; но помещик, однажды лишившийся своего достояния, остается навсегда без куска хлеба..
   Наш нищий -- богач пред нищим других европейских государств и не позавидует его жребию не иметь никакой собственности, ни даже надежды приобрести ее когда-нибудь; там, конечно, пролетарии пользуются правом приобрести собственность, но никогда ничего приобрести не могли, и свободно часто бедствуют и даже умирают с голоду, необеспеченные никакою из жизненных потребностей, вследствие свободного же права владельцев земель -- не обращать на то внимания. В Европе, ежели работник не заплатит в срок за землю или не исполнит иной обязанности,-- по какой бы то причине ни было,-- владелец имеет право прогнать его с своей земли, не заботясь о нем, если он и не имеет средств к существованию. Все это доказывает, что положение нашего крестьянина не совместно с значением рабства. Раб, по прямому смыслу, есть собственность, над которою владелец имеет безусловное право: у нас этого нет, у нас крепостное право хотя и существует, но оно основано на таких законоположениях, которыми крепостные люди ограждены и обеспечены в своем быту существенно и прочно. Систему бывшего рабства мы знаем только из истории времен давно минувших. Витии европейские знают ее из бывшей в Европе феодальной системы и усиливаются доказать существование чего-то подобного в России. Но это не совестливо, но не сознанию истины и справедливости; это софизмы вследствие зависти к могуществу и благосостоянию России, понятное стремление к подрыву и уничтожению этого могущества.
   

2) Развитие отечественной промышленности образованием свободного труда.

   Развития отечественной промышленности мы, может быть, и скорее достигли бы при свободном труде, но преобразование свободных земледельцев, надзор помещиков за трудолюбием крестьян,-- этот сильный своего рода рычаг политической экономии русского царства,-- был бы уже неуместен.
   При свободном состоянии ум, сила, сметливость быстро проложат себе путь; с другой стороны, леность и другие пороки, освободясь от подближайшего надзора помещичьей власти, примут столь же быстрое развитие; многие сделаются богаче, но гораздо более явится бедных; довольство первых не заменит заботливости помещиков для удовлетворения нужд последних. Без побудительной помещичьей власти, при недостаточности полицейских средств (которых при малом нашем народонаселении нельзя сделать достаточными), породится праздность, а праздность -- мать всех пороков: праздность при нужде еще опаснее пороков, потому что она изобретательна на все вредное общественному благоустройству. Образуется невиданный у нас класс пролетариев, который своими идеями и действиями нанесет гораздо более вреда, нежели сколько можно ожидать пользы от свободного труда. Все это мы видим теперь на самом деле в государствах европейских, где свободный труд развивал промышленность и порождал либеральные идеи коммунизма. Теперь государства падают, а цветущая промышленность не спасает их от гибели. Одна Богом хранимая Россия, управляемая самодержавным владыкою, пребывает грозною твердынею на ее незыблемом основании, сложенном из элементов нашего законодательства.
   

3) Злоупотребление помещичьей власти.

   Посмотрим, с настоящей точки зрения, на злоупотребление помещичьей власти. Люди -- везде люди. С тех пор, как начали устраиваться общества и государства, не было ни одного государственного учреждения, которое бы вполне достигало цели обуздания порока. Так ныне, легко может быть, что до правительства доходят на помещиков жалобы, которые должны его беспокоить. Но эти случаи есть ничто иное, как частности, а где нет злоупотребления? десять хороших судей, один кривит душою, -- неужели для этого должно уничтожить власть судебную? Ежели некоторые помещики употребляли во зло свое право,-- потерпит ли за то целое сословие? говорят: нужно положить преграду злоупотреблениям. Нет! здесь в предполагаемых мерах нормальный переворот, а злоупотребление властей этим не прекратится. Изменятся только действующие лица: вместо дурного помещика будет дурной полицейский чиновник или окружной начальник, с тою еще вдобавок разницею, что последний не будет нисколько дорожить благосостоянием поселян, потому что ему нет выгоды, богат ли крестьянин или беден, ленив или трудолюбив. Было время, когда большая часть помещиков донимали свое право по преданиям и обычаям времен темных, когда и рабство имело еще значение в законе; руководствуясь теми понятиями и обычаями, помещики тогда полновластно управляли своими людьми, употребляли на работы и, в случае проступка, определяли наказание по собственному своему усмотрению. Постепенное развитие и усовершенствование нашего законодательства, уничтожение рабства, быстрое распространение просвещения положили отпечаток на характер, понятия и образ мыслей высшего слоя общества в последние царствования. Но ни в одну из тех эпох дворянство не сделало столь быстрых успехов в познании своих прав и гражданских обязанностей, как в царствование государя императора Николая Павловича, когда закон, приведенный в стройность во всей своей полноте, открылся пред народом. Помещики в самое короткое время познали свои права, обязанности и немедленно вступили в границы, законами определенные; в этих границах в наше время образование и просвещение развивают понятия и образ мыслей нынешнего молодого поколения. Мудрость и воля ныне царствующего монарха утвердили в нашем отечестве развившиеся понятия о правах человечества; идеи, понятия минувших лет сделались уже обветшалыми, странными, а опирающиеся на них действия -- чудовищными! И в наше время, если они еще и проявляются, то тут же подавляются законом {За дурное управление помещика своим имением закон определяет отбирать его имение в опекунское ведомство, а самый поступок, сверх того, подлежит уголовному суждению. Кн. Друцк.-Сокол.} и караются презрением в общественном мнении. Еще пять -- десять лет и бывшее зло останется лишь в преданиях.
   

4) Намерение правительства предупредить стремление крепостных людей к свободе, кажущееся в настоящее время опасным.

   Стремление к свободе обнаруживается всегда и везде во всех классах, но закон удерживает его в надлежащих границах. У нас в России оно проявилось и в новейшия времена, но всегда достаточно было распоряжений правительства к подавлению опасного духа и водворению спокойствия в народе. При всем том, что народ безсознательно подозревает, что эти распоряжения не проистекают от воли царя. Там же, где выражалась ясно положительная и непременная воля государя, народ с благоговением принимал ее; так, например, в прошедшем году всенародное обявление циркулярных предписаний о высочайшей воле, чтобы крепостные люди повиновались законной власти своих помещиков, успокоило умы в тех местах, где указ 1842 года об обязанных крестьянах и другия были толкованы превратно неприготовленному еще для сего народу.
   Границ стремления к свободе нет, и чем права сословия, ее отыскивающаго, шире, или круг действия просторнее, тем желание неограниченнее и тем сильнее потребуются и меры к удержанию этого стремления, которому, в естественном смысле, где предел? И самые крестьяне казенного ведомства увлекаются тою же мыслию, по понятиям своим о свободе, рассекающей все узлы порядка и обязанности к обществам и государству. На западе Европы, где народы пользовались личною свободою и большими еще правами, они не удовольствовались ими, а как разрушительный поток, ниспровергли гражданское и государственное благоустройство.
   У нас, в России, народ хранит еще святой завет -- Бог и Государь. Самодержавная власть помазанника Божия может подавить эту гибельную мысль всениспровергающей свободы и вопрос, занимающий ныне умы более образованного класса, нежели черного народа, отодвинут еще на долгие времена без опасения. В этом важном деле дворянство, всегда верное своему долгу, государю и отечеству, при теперешнем влиянии своем на крестьян и законной над ними власти, может и будет служить надежнейшею опорою престола. Изменив же нынешнюю систему управления крепостными людьми, можно ли поручиться, чтобы развитие новой законодательной системы не потребовало изменения государственной? Русского дворянина тревожит будущая судьба отечества; мы привыкли видеть в самодержавной, Богом постановленной над нами власти наше Провидение, твердый оплот против нововведений запада,-- для нас не грозны были полчища и двадцати народов Европы, мы сильны были нашим единством; все составные части слились воедино у подножия престола и государя. Новое преобразование разъединит их. Пройдут десятки лет до водворения благоустройства, а между тем бодрствуют на страже завистники и враги земли русской. Какой рычаг могучий для анархистов! Да сохранит нас всеблагий Творец от пагубных переворотов образованного Запада!
   

IV. Преимущества системы помещичьего управления.

   Во всех параграфах этой записки, о чем бы мы в них ни рассуждали, преимущество нынешней системы помещичьего управления говорит само за себя. Но ежели бы мы начали исчислять эти преимущества, то записка наша, и без того уже обширная, увеличилась бы еще более. При всем том нельзя, однакож, не коснуться некоторых. В нашем обширном отечестве более десятка миллионов народонаселения управляется своими помещиками под руководством законов. Правительство не имеет с ними никаких прямых отношений. Помещики стоят лицом к правительству и ответствуют ему за целость миллионов народа. В лице их заключается власть и административная, и полицейская, и судебная; как администратор и полициймейстер, помещик заботится о благосостоянии и обеспечении крестьян в домашнем их быту, о сохранении между ними порядка, тишины и спокойствия, о исполнении общественных обязанностей государства, об охранении прав и имуществ крестьян от насилия и притеснения; на помещике лежит обязанность обеспечить крестьян во время голода, и проч. Во всех обыкновенных делах и спорах между крестьянами, помещик является между ними, как неподкупный судья, и решает дело окончательно. Исполнение всех этих обязанностей помещиками, соединенное с ответственностию и ручательством их имуществ, не стоит ничего правительству, ни народу. Смените помещиков, этих посредников между правительством и народом, поставьте на место их чиновников, людей не без слабостей человеческих, облеките их тою же властию, возложите на них те же обязанности,-- будут ли же они исполнят их лучше помещиков, а в случае неисполнения, чем они отвечают? Между тем, на содержание их, и канцелярий, и других управлений какие потребуются огромные суммы? Эти суммы должны пасть на повинности народа; вопрос: будет ли ему от этого легче? Но помещик соединяет в себе не одно значение правителя, обязанного, лишь по долгу звания, пещись о благоустройстве вверенной ему части, как чиновник; он носит в себе нравственное начало, связывающее его с людьми, некогда принадлежавшими его предкам, и находит неизъяснимое утешение и отраду в душе, когда видит их довольными.
   Во многих государствах собирается подать в пользу бедности, но достигает ли она цели назначения? Сомнительно, потому что там нищенство в полном развитии. У нас подать в пользу бедности не собирается, но она лежит в сущности на всех помещиках. Помещик платит за труд исправному и неисправному крестьянину одинаково и, сверх того, неимущему он еще помогает хлебом, рабочим скотом и часто платит за него подати. Помощь эта, хотя и не есть следствие одного филантропического побуждения и хотя не под фирмою в пользу бедности, но она вернее достигает цели учреждения филантропических обществ, ибо, в материальном отношении, всякий помещик теперь хорошо понимает, что крестьянин его, в практическом ходе дел, есть и будет ему нужная сила, которая тогда только может быть ему полезна, когда она прочна и сильна; следовательно, помещик и старается, чтобы крестьяне его находились сколь можно в лучшем положении, как для собственного его благополучия, так для благополучия его детей, внуков и наследников. Этих важных побудительных причин (причина же влечет за собою и действие причин) к попечению о крестьянах не может существовать ни при каком ином управлении, где надзор за крестьянами возлагается на чиновников, определяемых правительством.
   Рассматривая помещичье управление с этой стороны и взвешивая причины, возбуждающие вопрос о преобразовании крепостного состояния, ясно, что нельзя изменить общий его благотворный существующий порядок, без потрясения в основании целого здания, для уничтожения мелкой порочной частности, почти незаметной в целом; а полезнее заставить, приличными мерами, дурных помещиков свои законные обязанности понять и исполнять {Для обуздания злоупотребления помещичьей власти, у нас существует удовлетворительный, строгий закон. Кн. Друцкой-Соколинский.}, чего при нынешнем образовании и духе времени не трудно и достигнуть.
   

Заключение.

   Приняв в уважение изложенные в первом мнении причины, соделывающие систему новых отношений крестьян к своим владельцам по договорам на основании указа 1842 года неудобоисполнимою; из коих главная причина есть та, что крестьяне должны остаться крепкими земле, и в сей записке объясненную невозможность в нашем обширном отечестве по его народонаселению допустить переходы крестьян с места на место, т. е., чтоб они не были крепки земле; взвесив также причины, возбудившие вопрос о преобразовании крепостного состояния и преимущества нынешней системы управления крепостными людьми, и находя, что сия система, которой нет нигде и ничего подобного в гражданском и политическом отношении, заключает в себе гораздо более превосходных сторон, нежели недостатков,-- по совести истинного сына отечества и верноподданного, и не имея при том в настоящее время никаких способов к переходу из настоящего в лучшее положение, полагаем теперь ограничиться нижеследующим:
   1) Изменить наружную форму в порядке приобретения обладания вотчинною собственностью, для чего в купчих крепостях, закладных и прочих сего рода актах писать: "продается, покупается, завещается или закладывается такая-то вотчина, состоящая в такой-то губернии и уезде, с такими-то селениями, заключающая в себе такое-то количество десятин земли с разными угодьями, населенная крестьянами и приписными к ним таким-то числом мужеского пола душ, написанных по такой-то ревизии".
   Примечание. Определение пошлин при совершении актов.
   Они могут быть взыскиваемы с объявляемой суммы, на существующем законном основании.
   2) Дозволенную законом продажу людей по купчим без раздробления семейств, на свод из одного имения в другое, заменить иною формою отчуждения в виде переселения по взаимному согласию вотчинников, особенными актами, которые на сей предмет должны быть учреждены. Мера сия необходима, как в видах общего благоустройства, так и для частной пользы вотчинников и самых крестьян, например, при недостатке земли в одной вотчине и излишеству оной в другой.
   Смоленский губернский предводитель дворянства князь Михаил Друцкой-Соколинский.

Сообщ. Ив. В. Майнов.

   Примечание. Приведенные выше документы, немаловажные для истории освобождения крестьян, сохранились в "сборнике бумаг о назначении депутатов для принесения государю императору верноподданнического благодарения, за всемилостивейше дарованные дворянству права и преимущества, и о последствиях сей депутации относительно перехода крестьян из крепостных в обязанные. Началось 22-го декабря 1846 г., кончилось 11-го февраля 1849 г.". Эта подлинная рукопись, на 22-х полулистах, составлена по официальному материалу гвардии подполковником Василием Никифоровичем Майновым (ум. 1850 г.), в бытность его в 1849 г. чиновником для особых поручений при виленском, минском, ковенском и гродненском генерал-губернаторе Мирковиче, и весьма обязательно сообщена нам сыном помянутого Майнова -- Ни. В. Майновым из Саратова.
   Как ни странны восхвалены представителей смоленского дворянства -- крепостному игу, как ни наивны заверения их вождя, кн. Друцкого-Соколинского, о существовании двух различных цивилизаций: одной -- для Западной Европы, а другой -- возможной лишь в России, сколь ни удивительными представляются все таковые доводы именно теперь, двенадцать лет спустя после 19-го февраля 1861 г.,-- тем не менее вся записка "предводителей" смоленских дворян 1849 г. имеет и ныне, в 1873 г., значительный интерес -- Интерес исключительно исторический. Документ этот есть целый систематический свод тех доказательств и убеждений, застращиваний и льстивых возгласов 6 невозможности не только освободить крепостных крестьян, но даже сколько-нибудь улучшить их положение,-- доказательств, которые, после 19-го февраля 1861--1870 гг., кажутся столь странными, но которые в 1849 году многим казались весьма уважительными. Дело освобождения крепостных крестьян было отложено на двенадцать лет. Россия осталась, в 1849 г., верна консервативной политике внутри себя, и тогда же, в 1849 году, выступила защитницею консервативного принципа вне своих пределов, явясь спасительницею Австрии. Ред.
   

КОММЕНТАРИИ

   Впервые: Смоленские дворяне и обязанные крестьяне. 1846-1849 / Сообщ. И. В. Майнов // Русская старина. 1873. Т. 8. No 12. С. 910-939. Печатается по этому изданию.
   Этот документ был составлен гвардии подполковником, в 1846-1849 гг. чиновником для особых поручений при виленском, ковенском и гродненском генерал-губернаторе Ф. Я. Мирковиче (1790-1866) -- Майновым Василием Никифоровичем (?-1850). Он был подготовлен по официальной записи полковника Михаила Фантона де Веррайона, входившего в состав депутации к Николаю I смоленского дворянства. В редакцию "Русской старины" материал был предоставлен сыном В. Н. Майнова -- Иваном Васильевичем Майновым. Данный документ имеет важное историческое значение, поскольку выявляет скрытый механизм замедления освободительного процесса в николаевское царствование и отражает консервативно-патриархальное мировоззрение даже элиты провинциального дворянства. Его представители стремились продемонстрировать Николаю I важные социально-экономические обоснования невозможности и более того опасности не только полной отмены крепостного права, но даже улучшения положения крепостного населения на основании указа об обязанных крестьянах от 2 апреля 1842 г. Так дело освобождения было отложено, а Россия все больше теряла время, отпущенное ей для кардинальных преобразований. Но ведь даже самые благие замыслы теряют свою значимость и обречены на неудачу, если они реализованы не вовремя.
   
   1 Храповицкий Янсон Семенович (1785-1851) -- полковник (с 1811), командир 2-го Украинского Казачьего полка, участник кампаний 1805-1807 гг., Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов 1813-1814 гг., Русско-персидской войны 1826 г. и Русско-турецкой войны 1828-1829 гг., с 1829 г. генерал-майор.
   2 Шембель Александр Иванович (?-?) -- генерал-майор.
   3 Шупинский Петр Иванович (?-?) -- чиновник Смоленского губернского управления.
   4 Друцкой-Соколинский Михаил Васильевич (1800-?) -- князь, отставной полковник, предводитель дворянства Смоленской губернии в 1846-1857 гг. Николай I, недовольный его управлением смоленским дворянством, в инструкции от 2 июня 1853 г. генерал-адъютанту П. Н. Игнатьеву при назначении последнего витебским, могилевским и смоленским генерал-губернатором, подчеркивал: "Смоленского губернатора Ахвердова, с детского его возраста знаю за доброго, честного и во всех отношениях надежного человека -- но не знаю, будет ли он иметь достаточную для этой должности твердость. Там губернский предводитель князь Друцкой-Соколинский, видно, не умеет вести дела. Смоленское дворянство отличается особенною преданностию и усердием; но есть там своего рода бедствие: это множество мелкопоместных и беспоместных дворян, дворян только по имени, которым по сию пору не могу я добиться счету. Надобно придумать решительные меры к их устройству" (Николай I: Личность и эпоха. Новые материалы. СПб., 2007. С. 385).
   5 Фантонде Веррайон Михаил (?-?) -- отставной полковник, предводитель дворянства Рославльского уезда Смоленской губернии.
   6 В то время министром внутренних дел был Лев Алексеевич Перовский.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru