Lib.ru/Классика: О.Генри. Черный Билл

О. Генри.
Черный Билл

Сухощавый, крепкий, краснолицый парень с веллингтонским носом и маленькими огненными глазами, оттененными льняными ресницами, сидел на станционной платформе в Лос-Пиньосе и болтал ногами. Рядом с ним сидел другой человек, жирный, меланхоличный и потасканный, который, очевидно, был друг первого. Оба производили впечатление людей, для которых жизнь -- все одно что то двустороннее пальто, что годно для носки и так, и этак.

-- А мы с тобой, Хэм, уже годика четыре как не видались! -- сказал поношенный человек. -- В каких местах ты пропадал до сих пор?

-- В Техасе! -- ответил краснолицый. -- Аляска оказалась для меня слишком холодной страной. В Техасе мне было потеплее. Но если бы я стал рассказывать тебе о том, что я пережил там! Слушай!

Однажды я соскочил у какой-то водокачки с международного поезда и милостиво разрешил ему продолжать путь без меня. Это была страна ранчо, в которой, однако, было больше домов, чем в самом Нью-Йорке. Все дело только было в том, что дома эти расположились на расстоянии двадцати миль один от другого, так что никак нельзя было угадать чутьем, что там готовится на обед или узнать об этом, гуляя под соседскими окнами.

Я не мог также разглядеть какую-нибудь определенную дорогу, а поэтому пустился вперед наугад. Трава доходила до самых колен и выше, покрывала сапоги, и мескитный лес производил впечатление персикового сада. Можно было подумать, что я попал в какую-то частную помещичью усадьбу, в которой в любую минуту на меня могли наскочить целые дюжины бульдогов, вцепиться в меня и прогнать прочь. Мне пришлось, однако, сделать целых двадцать миль, прежде чем я очутился в виду какого-то ранчо. Тут стоял совсем маленький домик, такой же крошечный, как станция воздушной железной дороги.

Проходя к ранчо, я заметил маленького человека в белой рубахе, в коричневых шароварах и с розовым платочком на шее. Он сидел под деревом, напротив дверей, и свертывал сигареты.

0x01 graphic

-- Имею честь! -- сказал я. -- Не найдется ли у вас чего-нибудь прохладительного, приятного, подкрепительного или просто-напросто работишки для человека, который до известной степени может величать себя чужеземцем?

-- А, пожалуйте, пожалуйте! -- ответил он чрезвычайно любезным тоном. -- Прошу покорно присесть вот на этот стул! Странно, как это я не слышал приближения вашей лошадки!

-- Ну, знаете, лошадь-то моя не так уж близко находится! -- заметил я. -- Я прошелся к вам пешком. Я никоим образом не хочу быть вам в тягость, но все же разрешите узнать: не найдется ли у вас случайно трех или же четырех галлонов воды?

-- Это верно, что вы выглядите уж чересчур пыльным, но дело в том, что купальные принадлежности.

-- Да нет же, -- ответил я, -- мне просто пить хочется! Вы не обращайте внимания на пыль, что осела на моей внешности!

Он подал мне воды из красного кувшина, который висел на дереве, и продолжал:

-- Итак, значит, вы хотите получить у меня работу?

-- На время, только на время! -- заявил я. -- Если я не ошибаюсь, это -- одно из наиболее спокойных местечек в стране, не так ли?

-- Совершенно верно! Говорят, что тут иногда в продолжение целых шести недель не увидишь ни единого чужого человека! Я лично живу здесь только с месяц. Я купил это ранчо у одного старожила, который пожелал почему-то поехать еще глубже на запад.

-- В таком случае это подходит для меня! -- сказал я. -- Спокойствие и полное уединение иногда чрезвычайно пользительны для человека. К тому же я нуждаюсь в работе. Я гожусь и в качестве адвоката, и работника на соляных копях, и лектора, и погонщика скота, а если нужно, то и пианиста!

-- А овец пасти умеете? -- спросил ранчмен.

-- Ну конечно, умею! -- заметил я. -- Я умею бежать за ними и лаять, точно овчарка. Это штука немудреная! Я все могу и умею. Правда, до сих пор я никогда не занимался этим, как специальностью, но мне неоднократно приходилось видеть из окон вагона, как овцы щиплют маргаритки, и они не производили на меня впечатления чрезмерно хищных зверей.

-- Мне страшно нужен пастух! -- сказал ранчмен. -- Зависеть от мексиканцев я ни в коем случае не хочу. У меня только два стада. Так что, если вам угодно, вы можете с утра уже выгнать в поле моих баранов -- их всего-навсего восемьсот голов. Жалованье -- двенадцать долларов в неделю и мои харчи. Спать вы будете в палатке, в поле, вместе со скотом. Куховарить сами себе будете, но вода и дрова вам будут доставляться своевременно. Работа у вас будет легкая.

-- Есть! -- отозвался я. -- Я готов взяться за работу даже и при тех условиях, что мне придется ходить с посохом, носить веночек на голове и наигрывать на свирели точно так же, как это делают пастушки на картинках.

И вот уже на следующее утро маленький ранчмен помог мне выгнать стадо баранов из корраля, прошел со мной мили две, и там мы пустили скот щипать траву на склоне небольшого холмика в прерии. Хозяин дал мне целый ряд наставлений насчет того, чтобы не позволять отдельным партиям баранов разбегаться по сторонам и гнать их вовремя на водопой.

-- Вечерком я привезу вам сюда палатки, все лагерные принадлежности и харчи, -- сказал он.

-- Чудно! -- заметил я. -- Не забудьте, главным образом, про харчи. И про лагерные принадлежности тоже! А в особенности имейте в виду палатку. Вас зовут Золликоффер, если не ошибаюсь?

-- Меня зовут Генри Огден! -- поправил он.

-- Ну, это все равно! Меня зовут Персиваль Сент-Клэр.

В течение пяти дней я пас моих овечек и баранов на ранчо Чиквито, а затем шерсть ударила мне в голову. Эта непосредственная близость к природе уж слишком подействовала на меня. Я был тут более одинок, чем сам Робинзон Крузо на своем острове. До сих пор мне приходилось встречаться с субъектами, которые в качестве товарищей были гораздо разговорчивее и вообще интереснее, чем овцы. Из вечера в вечер я загонял мой скот в корраль, затем принимался печь маисовые лепешки, жарить баранину и варить кофе, укладывался на койку величиной с небольшую скатерть и прислушивался к плачу койотов и стрекотанью насекомых в траве.

На пятый же вечер, после того как я загнал моих драгоценных, но скучноватых баранов, я побрел в домик ранчмена и остановился на пороге.

-- Послушайте, мистер Огден, -- сказал я, -- ведь мы с вами существа общественные, и надо нам что-нибудь этакое изобрести. Овцы очень интересны с точки зрения украшения ландшафта и снабжения восьмидолларовыми костюмами небогатых людей, но что касается их роли в качестве собеседников и вообще товарищей, то они так же противны, как и любое общество за файф-о-клоком [Five o'clock -- букв. пять часов (англ.), чаепитие между ланчем и обедом, принятое в Великобритании и некоторых других англоязычных странах (примеч. ред.)]. Если у вас имеются случайно картишки, или же сборник произведений хороших писателей, или же что-нибудь другое в этом роде, то давайте займемся чисто умственной работой. Мозговая работа настолько сейчас привлекает меня, что я готов даже любому человеку сейчас вышибить мозги! Вот что!

Этот Генри Огден представлял собой довольно странный тип ранчмена. Он носил кольца на пальцах, большие золотые часы и очень аккуратно завязанные галстуки. Лицо его всегда хранило выражение невозмутимого спокойствия, а очки на носу неизменно были протерты до блеска. Мне пришлось как-то видеть в Мэскоги одного аутло, повешенного за убийство шестерых человек, -- так его никак нельзя было сравнить с моим хозяином. Но, с другой стороны, я знавал в Арканзасе одного священника, которого можно было бы принять за родного брата Генри Огдена. Впрочем, это обстоятельство меня весьма мало интересовало. В данное время я стремился только к одному: чтобы хоть с кем-нибудь поболтать и кое-как провести время. Мне было все равно: пусть то будет самый отъявленный грешник или величайший святой, лишь бы он не был так безгласен, как овца. А остальное меня не волновало!

-- Да, Сент-Клэр, -- сказал он, отложив в сторону книгу, которую читал. -- Я так и думал, что вам в первое время покажется у нас очень скучно. Должен согласиться с вами, что жизнь тут течет весьма однообразно. Вы что, загнали скот или он бродит еще по полю?

-- Он привязан так же крепко, как человек, который убил миллионера! -- сказал я. -- К тому же я успею вернуться еще задолго до того, как баранам нужна будет нянька с высшим образованием.

Тогда Огден вытащил колоду карт, и мы стали играть в казино. После пяти дней и ночей, проведенных в обществе овец, мне теперь показалось, что я попал на Бродвей. Сорвав большое казино, я обрадовался, словно выиграл миллион в Тринити. Когда же Генри Огден немного разошелся и стал рассказывать мне историю о леди в пульмановском вагоне, то я расхохотался так, что в продолжение пяти минут никак не мог успокоиться.

0x01 graphic

Все это показывает, какая относительная штука -- наша жизнь. Человек мог видеть на своем веку так много самого чудесного и разнообразного, что ему лень повернуть теперь голову для того, чтобы взглянуть на Джо Вебера [Джо Вебер (Уэбер) (1867-1942) -- американский комедийный актер (примеч. ред.)], или на горящий дом стоимостью в три миллиона долларов, или же на Адриатическое море. Но заставьте его хотя бы на самый короткий срок пасти овец, и вы услышите и увидите, как он оглушительно хохочет по самому пустяшному поводу и как искренне радуется игре в карты с женщинами.

Через некоторое время Генри Огден достал бутылочку бургонского, и тут уж я и вовсе забыл о существовании моего овечьего и бараньего стада.

-- Послушайте, дружище, -- сказал Генри Огден, -- не припомните ли вы, что этак с месяц назад случилось ограбление международного поезда? Агент поезда был ранен в плечо, и грабитель захватил пятнадцать тысяч долларов наличными. Говорят, что в ограблении участвовал только один человек.

-- Я действительно как будто бы слышал об этом, -- отозвался я. -- Но такие вещи у вас, в Техасе, случаются так часто, что никто почти и внимания на них не обращает. Ну и что же: схватили, поймали, задержали, арестовали этого субъекта?

-- Ему удалось скрыться! -- воскликнул хозяин. -- Я как раз сегодня читал в газете о том, что полиция проследила и ищет его в этой части местности. Оказывается, что те кредитные билеты, которые захватил грабитель, были только-только и впервые выпущены Вторым Национальным банком города Эспиноза. Агенты проследили за ним по тем местам, где он тратил эти деньги, и теперь направляются в нашу сторону.

Он отпил еще немного бургонского и предложил мне бутылку.

-- Я нахожу, -- заметил я, после того как сделал еще один глоток царственного напитка, -- что это -- очень недурная мысль спрятаться здесь злодею после того, как он ограбил поезд. В этом отношении лучшего и более верного места, как овечье ранчо, не найти! И кому на ум взбредет искать такого отчаянного молодца средь певчих птиц, баранов и диких цветов! Кстати, -- сказал я, пристально поглядев на Генри Огдена, -- в газете не были описаны приметы этого человека, который отважился единолично ограбить поезд? Быть может, там были указания на его рост, полноту, отсутствие зубов или же платье?

-- Нет, никаких указаний нет. Никому не удалось по-настоящему разглядеть его, потому что он был в маске. Всем известно только, что это был специалист по ограблению поездов по имени Черный Билл. А известно это потому, что Черный Билл всегда работает один, и к тому же он обронил в поезде свой носовой платок с меткой.

-- Вот как! -- заметил я. -- Ну что же, я лично вполне одобряю план Черного Билла скрыться в этих палестинах. Я так думаю, что им не удастся поймать его.

-- За его поимку назначена премия в тысячу долларов.

-- Я не нуждаюсь в такого рода деньгах, -- сказал я, глядя прямо Генри Огдену в глаза, -- тех двенадцати долларов, что я получаю у вас в неделю, мне вполне хватает. В данное время я нуждаюсь только в отдыхе, и отдыхать я буду до тех самых пор, пока не накоплю достаточно денег для того, чтобы быть в состоянии съездить в Тексаркану, где проживает моя вдовая мать. Если же допустить, -- продолжал я, по-прежнему многозначительно глядя на моего хозяина, -- если допустить, что этот самый... Черный Билл задумал приехать сюда. ну, скажем. с месяц назад. и купил здесь небольшое овечье ранчо, то.

-- Остановитесь! -- крикнул Генри Огден, вскочив с кресла и поглядев на меня с виноватым видом. -- Если вы намерены инсинуировать.

-- Ничего подобного! -- ответил я. -- Никаких инсинуаций! Никаких намеков! Я имею в виду чисто предположительный случай. Я говорю, что если бы Черному Биллу вздумалось приехать сюда, купить здесь небольшое ранчо, нанять меня в качестве пастуха и обращаться со мной так деликатно и корректно, как вы это делаете по отношению ко мне, то ему нечего было бы бояться меня: вот что я говорю. Человек всегда есть и остается человеком, независимо от того, пасет ли он овец или же грабит поезда. Ну, вот теперь-то вы знакомы с моей платформой.

Огден почернел, словно кофе, который варили в продолжение девяти секунд, а затем улыбнулся. Очевидно, я рассмешил его.

-- Да, Сент-Клэр, этого можно ожидать от вас, -- сказал он. -- Если бы я был Черным Биллом, я ни на минуту не побоялся бы довериться вам. Давайте сыграем еще одну-две партии в семерку. Конечно, если вы ничего не имеете против того, чтобы играть в карты с железнодорожным грабителем!

-- Ведь я изложил вам мои взгляды, так что, по-моему, больше нечего и говорить об этом!

После того, как моя первая рука прошла и я тасовал карты, я как бы чисто случайно осведомился у Огдена, из каких он мест.

-- О! -- воскликнул он. -- Я с Миссисипи!

-- Хорошее местечко! -- сказал я. -- Мне довольно частенько приходилось бывать там. Но не находите ли вы, что там почему-то всегда влажные простыни и пища неважная? Ну-с, а я с побережья Тихого океана. Вам не приходилось бывать там?

-- Слишком много ветров там! -- сказал Огден. -- Если же вам придется бывать на Среднем Западе, так вам стоит только упомянуть мое имя, и вы всегда получите и закуску, и чашку хорошего кофе.

-- Очень хорошо, дружище, -- сказал я, -- но не подумайте, ради всего святого, что я задался специальной целью выудить номер вашего телефона и имя вашей тетушки, что насильно женила на себе кэмберлендского пресвитерианского священника! Меня это ровно нисколько не интересует. Я хотел указать вам, что, находясь в зависимости от такого пастуха, как я, вам абсолютно нечего бояться. Ну-с, а теперь не думайте об этих пустяках и не нервничайте.

-- Вы все еще балагурите! -- с усмешкой сказал Генри Огден. -- Неужели же вы не понимаете, что если бы я действительно был Черный Билл и подозревал вас, то сразу всадил бы в вас пулю из винчестера и таким образом успокоил бы свои нервы, если бы только они были расстроены?

-- Ну нет, не скажите! -- возразил я. -- Человек, у которого хватило мужества единолично остановить поезд, не способен на такие штуки. Мне достаточно пришлось уже потолкаться среди людей, и я знаю, что такого рода люди по-настоящему ценят дружбу. Ради бога, мистер Огден, не подумайте, что я набиваюсь на вашу дружбу. Я не больше как простой пастух, но все же думаю, что при некоторых благоприятных обстоятельствах мы могли бы стать друзьями.

-- Очень прошу вас: оставьте на время ваших овец! -- сказал Генри Огден. -- Снимите карты!

Дня этак через четыре, когда мои бараны стояли у водопоя, а я все свое внимание отдал приготовлению кофе, я вдруг заметил, что ко мне по траве подъезжает какой- то загадочный субъект, внешний вид которого вполне подтверждал род его занятий. Одет он был не то как детектив из Канзас-Сити, не то как фурманщик [возчик, кучер на фуре (фурманке) (примеч. ред.)] из Батон-Ружа. Его подбородок и глаза не изобличали в нем воина, и я сразу догадался, что он не больше и не меньше как сыщик.

-- Что, пастухом будете? -- спросил он меня.

0x01 graphic

-- Совершенно верно! -- отозвался я. -- В присутствии такого проницательного человека у меня не хватает силы утверждать, что я реставрирую старую бронзу или же занимаюсь смазкой велосипедных колес.

-- Я не сказал бы, чтобы вы разговором или же внешним видом походили на овечьего пастуха, -- заметил он.

-- А вот вы говорите именно так, как и выглядите! -- возразил я.

Тогда он осведомился у меня, у кого я работаю. В ответ я указал ему на ранчо Чик- вито, залегшее в двух милях от нас в тени холма, и незнакомец со своей стороны сообщил мне, что он помощник шерифа.

-- Имеются некоторые указания на то, что где-то в этих местах скрывается железнодорожный грабитель по имени Черный Билл, -- сообщил мне сыщик. -- Он должен сейчас находиться около Сан-Антонио, там были найдены его следы; но весьма возможно, что он забрался уже подальше. Не пришлось ли вам за последний месяц слышать или же видеть этакого подозрительного типа?

-- Так, пожалуй, не пришлось, -- ответил я, -- если не касаться кой-кого в мексиканской части ранчо Люмис на Фрио.

-- А что вам известно относительно него?

-- Он уже дня три там [т. е. он всего три дня как родился (примеч. ред.)].

-- Как выглядит человек, у которого вы работаете? -- осведомился сыщик. -- Что, старый Джордж Рэми по-прежнему хозяин этого ранчо? Он лет десять владеет здесь овечьими стадами, но никогда не мог похвастать особенным успехом.

-- Старик уже продал свое ранчо и уехал на Запад! -- сказал я. -- Другой фантазер купил этот участок с месяц назад.

-- Как он выглядит? -- снова спросил помощник шерифа.

-- Ну, знаете, типичный такой голландец, здоровенный, жирный, с огромными бакенбардами и голубыми глазами. Я так думаю, что он вряд ли отличит овцу от белки. У меня такое впечатление, что старый Джордж здорово надул его, когда продал ему это ранчо.

После того как сыщик извлек из меня еще великое множество совершенно бесполезных сведений и съел по меньшей мере две трети моего обеда, он удалился.

В тот же вечер я обо всем рассказал Огдену.

-- Должен вам сказать, -- добавил я, -- что этот Черный Билл накрыт со всех сторон так, точно его опутали щупальца осьминога.

Я дополнил рассказ подробностями о помощнике шерифа, рассказал, как я описал ему Генри Огдена и что по этому поводу заявил сыщик.

-- Ну, знаете, что я скажу вам! -- заметил мой хозяин. -- Нечего нам беспокоиться за Черного Билла. У нас и своих хлопот и волнений достаточно. Вот что я предложу вам. Выньте-ка бутылочку бургонского, и давайте выпьем за его здоровье. Конечно, -- прибавил он со своим кудахтающим смешком, -- если вы ничего не имеете против того, чтобы пить за здравье железнодорожного грабителя!

-- Ну почему же, -- возразил я, -- я всегда готов выпить за человека, который никогда не изменяет дружбе. А я почему-то уверен, что этот самый Черный Билл -- настоящий друг и товарищ! Итак, выпьем за Черного Билла и пожелаем ему всяческой удачи.

И мы выпили.

Через две недели наступил период стрижки овец. Накануне того дня, когда мы ждали цирюльников, я погнал мою недожаренную баранину в гору, оттуда по долине, вдоль извилистого ручейка, затем по направлению к ранчо, где загнал моих питомцев в корраль и весьма любезно попрощался с ними на ночь.

После того я пошел в дом. Там я нашел Генри Огдена, эсквайра, лежащего на своей крохотной койке. У меня было такое впечатление, что он страшно измучен антибессонницей, или же бессонницей, или какой-нибудь другой особенной болезнью, свойственной исключительно овцеводам. Рот его и жилетка были раскрыты вовсю, и дышал он, словно испорченный велосипедный насос. Я глянул этак на него, и в голове моей пронеслось несколько мыслей. Между прочим я подумал:

"Император Цезарь, уж раз ты так крепко заснул, то мог бы, по крайней мере, закрыть рот и не храпеть так!"

Ведь вам известно, что вид спящего мужчины может заставить разрыдаться ангелов. Что пользы в его уме, мускулах, ловкости, нервах, влиянии и родственных связях, когда он лежит в таком беспомощном состоянии? Ведь он находится в полной зависимости от милости своих врагов, а наипаче -- друзей. Он прекрасен, как старая извозчичья кляча, которая в полпервого ночи прислонилась к зданию Королевской оперы и мечтает о степях аравийских! Совсем иное впечатление производит на вас спящая женщина. Независимо от того, как она выглядит, вы понимаете, что во всех отношениях она в таком состоянии и положении интереснее всего.

Ну так вот. Выпил я бургонского за себя и за Генри Огдена и решил устроиться покомфортабельнее в ожидании того, пока он проснется. На столе его я увидел несколько книг, вполне подходящих для данной местности: труд о Японии, исследование об осушке болот, а также книжка о физической культуре. Был тут еще табак, который мне понравился больше книг.

После того как я покурил немного, я чисто случайно глянул через окно по направлению к месту, где обычно стригли овечек. Там вилась какая-то дорожка, которую на значительном расстоянии перерезала не то речонка, не то что-то вроде речонки.

Вдруг я увидел пятерых всадников, направлявшихся к нашему дому. У каждого из них поперек седла лежало ружье, и среди них находился тот самый помощник шерифа, который разговорился со мной в поле.

Они подвигались очень осторожно, держа ружья наготове. Я мигнул одному из них, который мне показался начальником этого кавалерийского отряда, приехавшего наводить закон и порядок.

-- Добрый вечер, ребята! -- сказал я. -- Пожалуйте сюда и привяжите к деревьям ваших лошадок.

Начальник подъехал настолько близко ко мне, что мне показалось, будто дуло его ружья закрыло мне весь лоб.

-- Послушайте, вы! -- обратился он ко мне. -- Не смейте шевелить руками до тех пор, пока мы не закончим с вами разговора.

-- Очень хорошо, -- ответил я. -- Я именно так и намерен поступить. Я не глухонемой, и поэтому готов отвечать вам, не проявляя ни малейшего желания увиливать.

-- Ну, так вот слушайте! -- заявил он. -- Мы тут разыскиваем некоего Черного Билла, который в мае месяце единолично остановил международный поезд и ограбил его на пятнадцать тысяч долларов. Мы обыскиваем все ранчо и всех людей, которых застаем там. Как ваша фамилия и что вы делаете на этом ранчо?

-- Капитан, -- возразил я, -- занятие мое -- Персиваль Сент-Клэр, а фамилия моя -- овечий пастух! Сегодня вечером я загнал в корраль мое стадо телятины, или, вернее, баранины. Завтра рано утром придут цирюльники, которые займутся стрижкой. Вот и все, что я имею сказать вам.

-- А где находится хозяин этого ранчо? -- осведомился у меня начальник отряда.

-- Позвольте, капитан, на одну минутку! -- остановил я его. -- Я как будто слышал о каком-то вознаграждении, которое должно быть выдано за арест этого отчаянного парня, о коем вы упомянули в своем вступлении. Я не ошибся?

-- Это верно! -- ответил капитан. -- Действительно, за поимку обещано выдать тысячу долларов, но, как вы сами видите, речь идет только о поимке. В объявлении нет никакого указания на вознаграждение того, кто укажет местопребывание преступника.

-- А знаете, мне кажется, что не сегодня-завтра выпадет здоровенный дождь, -- небрежно произнес я, взглянув при этом на ясное лазоревое небо.

-- Если у вас имеются какие-нибудь сведения насчет местопребывания, состояния и так далее Черного Билла, -- произнес начальник весьма строго, -- и эти сведения вы скрываете от нас, то вы подлежите судебной ответственности за укрывательство! Слышите?

-- Я как-то стороной слышал, -- начал я заплетающимся языком, -- что один мексиканец рассказывал своему знакомому ковбою по имени Джек, что он слышал, будто бы этот Черный Билл появился в Матаморасе, где его две недели назад видел кузен какого-то овцевода.

-- Вот что, Связанный Язык, я скажу вам, -- заявил начальник и взглянул на меня так, точно готов был начать торговаться со мной. -- Если вы укажете нам, где мы можем найти Черного Билла, то я готов выдать вам сто долларов из моих собственных. из наших собственных средств. По-моему, это вполне корректно с моей стороны. Вы лично ничем не рискуете. Итак, что вы имеете сообщить нам?

-- А деньги будут выданы наличными? -- осведомился я.

В ответ на мой вопрос капитан недолго посовещался со своими помощниками, в результате чего все выложили содержимое своих карманов. Их общие капиталы выразились суммой в сто два доллара тридцать центов наличными и тридцать один доллар табаком.

-- В таком случае, капитан meo, пожалуйте поближе и выслушайте, что я скажу вам! -- произнес я.

Капитан немедленно повиновался.

-- Человек я очень бедный, и положение, занимаемое мной в свете, весьма незавидное! -- начал я. -- Я работаю за двенадцать долларов в месяц, и обязанности мои заключаются в том, что я должен всеми мерами держать в полном порядке и единении стадо баранов, которые одержимы единственным желанием -- разбежаться во все стороны. Тем не менее я нахожу, что мое положение куда лучше положения штата Южная Дакота. Как-никак, я стою выше человека, который до сих пор смотрел на баранину исключительно с точки зрения отбивной бараньей котлеты. Я достаточно на своем веку побродил по белу свету и имею полное представление о том, что такое оскорбленное самолюбие, или же ром, или же тот сорт коктейля, который приготовляется в районе между Скрэнтоном и Цинциннати. В последний напиток входят следующие ингредиенты: сухой джин, французский вермут, немножко клею и здоровая порция апельсинной горечи. Если вам придется когда-нибудь побывать в тех местах, обязательно попробуйте этот коктейль! Но в то же время, -- добавил я, -- я никогда в жизни не разрешал себе подводить приятеля! Я сохранял верность и тогда, когда у них бывала куча друзей, и не изменял тогда, когда житейские неприятности совсем сбивали меня с панталыку.

-- Но! -- поспешил вставить я. -- Приятель приятелю рознь! В данном случае я не могу сказать, чтобы речь шла о настоящем приятеле. При двенадцати долларах месячного жалованья в лучшем случае можно говорить о чисто шапочном знакомстве. Я не имею основания считать хлебом дружбы темные бобы и ржаные лепешки. Я бедный человек, и к тому же у меня в Тексаркане проживает вдовая мать -- и вот почему я заявляю вам, что Черного Билла вы можете в данную минуту найти вот в этом самом доме, на койке, в комнате справа от вас. Это тот самый человек, которого вы сейчас ищете. Сужу я об этом по его же собственным словам. Если бы он был настоящим приятелем, то, будьте уверены, за все золото из рудников Гондолы [т. е. Голконды (примеч. ред.)] вам не удалось бы подкупить меня и заставить выдать его. Но. из недельной порции бобов не меньше половины оказывалось червивыми, и доставляемых мне дров бывало слишком недостаточно для моих нужд. Какой же это приятель!

-- Но смотрите! -- предостерег я их. -- Подходите к нему очень осторожно. Он бывает временами страшно несдержан и нетерпелив, и его последние похождения говорят о том, что в иную минуту он способен бог знает на что.

Выслушав меня, вся кавалерийская команда спешилась, привязала лошадей к деревьям, сняла с себя всю амуницию и на цыпочках вошла в дом. Я последовал за ними, точно Далила, которая ведет Вилии Стимлена [т. е. филистимлян (примеч. ред.)] к Самсону.

Начальник отряда потормошил Генри Огдена и разбудил его. Как только тот вскочил на ноги, двое сыщиков мигом набросились на него. Несмотря на худощавость, Огден был страшно силен, и мне редко приходилось видеть такую взбучку, какую он дал своим врагам.

-- Что это значит? -- воскликнул он, после того как они уложили его.

-- А значит это то, что мы поймали вас, Черный Билл! -- сказал капитан. -- Вот и все!

-- Но это возмутительно! -- закричал Огден, окончательно рассвирепев.

-- Верно, это действительно возмутительно -- останавливать международный поезд, который не сделал вам ничего дурного, и разыгрывать такие обезьяньи фокусы! -- ответил начальник отряда.

С этими словами он сел Генри Огдену на живот и начал систематически и тщательно осматривать содержимое его карманов.

-- Ну и вспотеете же вы у меня за подобные штуки! -- заревел Огден и сам вспотел. -- Уж я покажу вам, кто я такой!

-- Это я тоже умею! -- отозвался капитан и вытащил из бокового пиджачного кармана моего хозяина целую кипу новеньких кредиток, выпущенных Вторым Национальным банком города Эспиноза. -- Ваши собственные отпечатанные визитные карточки не могли бы больше и громче подтвердить вашей невинности, чем эти бумажечки! Ну-с, а теперь можете встать и приготовиться к тому, чтобы следовать за нами. Там, в городе, вы исповедуетесь в ваших грехах!

0x01 graphic

Генри Огден встал с пола и аккуратно поправил свой галстук. С того момента, как у него нашли деньги, он не проронил больше ни слова.

-- Нет, это восхитительная идея! -- в восторге воскликнул капитан. -- Это удивительно остроумно -- нырнуть сюда, в глушь, и купить здесь маленькое овечье ранчо, куда редко-редко какая-нибудь живая душа заглянет! Правду сказать, это -- самая ловкая штука, которую я видел за всю свою практику!

В это время один из его помощников успел сбегать в сарай, где производилась стрижка овец, и вытащил оттуда другого пастуха, по имени Джон Селлис. Тот оседлал лошадь Генри Огдена. Шериф и его товарищи с ружьями в руках сели на коней и приготовились повести арестованного в город.

До того, как уехать, Огден передал управление всем ранчо в руки Джона Селлиса, дал ему указания насчет стрижки и присмотра за скотом, причем все это сделал с таким видом, точно собирался через день-два возвратиться домой.

Через пару часов можно было видеть некоего Персиваля Сент-Клэра, бывшего овечьего пастуха на ранчо Чиквито, выезжающего из ранчо на лошади, принадлежавшей Генри Огдену, и увозящего в кармане сто девять долларов, которые он заработал службой и предательством.

Краснолицый человек выждал паузу и стал прислушиваться. В эту минуту средь невысоких пологих холмов раздался свисток подходившего товарного поезда.

Толстый, потасканный человек, сидевший рядом с рассказчиком, засопел и покачал головой, -- медленно и неодобрительно.

-- В чем дело, Снипи? -- спросил его другой. -- Опять мерехлюндия одолевает тебя?

-- Нет, милый мой, не в том дело! -- ответил толстяк и снова засопел. -- Не нравится мне твой рассказ, вот в чем штука! Друзья мы с тобой, если не ошибаюсь, лет пятнадцать, но ни разу за все это время ты не сообщал мне о том, что ты так предательски выдал кого-нибудь на суд и расправу. Ни разу! К тому же этот человек отнесся к тебе очень внимательно, усадил тебя за свой стол и даже играл с тобой в карты, -- если только казино можно признать карточной игрой! И вдруг ты выдал его в руки правосудия и получил даже деньги за это! Никогда бы я не поверил этому: это так не похоже на тебя!

-- Этот самый Генри Огден, -- заключил свой рассказ краснолицый, -- с помощью поверенного в самом скором времени доказал свое алиби и начисто оправдал себя. По крайней мере, мне так впоследствии передавали. Никакого убытка и вреда он не потерпел. Он оказал мне ряд услуг, и я ни в коем случае не позволил бы себе предать его.

-- Но ведь в его боковом кармане нашли эти самые деньги, что пропали! -- воскликнул потасканный человек. -- Как же так?

-- А очень просто! -- ответил рассказчик. -- Это я сам положил туда деньги, в то время как он спал, и я увидел подъезжающих сыщиков. Это я был Черный Билл. Постой, Снипи, подходит поезд. Ну-ка, давай атакуем его, пока он будет пить воду.

----------------------------------------------------------------------

О. Генри. Черный Билль. Рассказы -- Ленинград: Мысль, 1924 г.

Оставить комментарий О.Генри (перевод: Зиновий Львовский) (yes@lib.ru) Год: 1908 Обновлено: 01/12/2023. 34k. Статистика. Рассказ: Проза, Переводы На выбор Иллюстрации/приложения: 4 штук.	Скачать FB2 Ваша оценка:
Аннотация: The Hiding of Black Bill. Перевод Зиновия Львовского (1924).

О.Генри Черный Билл

О. Генри. Черный Билл

О.Генри
Черный Билл

О. Генри.
Черный Билл