Павленков Флорентий Федорович
Жизнь замечательных людей. Биографическая библиотека Ф. Павленкова

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Б. Спиноза, его жизнь и философская деятельность. Биографический очерк Г. А. Паперна. Р. Декарт, его жизнь и философская деятельность. Биографический очерк. Г. А. Паперна

   Жизнь замѣчательныхъ людей. Біографическая библіотека Ф. Павленкова. Б. Спиноза, его жизнь и философская дѣятельность. Біографическій очеркъ Г. А. Паперна. Р. Декартъ, его жизнь и философская дѣятельность. Біографическій очеркъ. Г. А. Паперна. Спб., 1895 г. Очерки г. Паперна несомнѣнно являются лучшими изъ философскихъ біографій, напечатанныхъ до сихъ поръ въ коллекціи Ф. Павленкова. Они представляютъ собою результатъ вдумчивости и основательныхъ свѣдѣній не только въ исторіи философіи, но и въ смежныхъ съ нею областяхъ. Написанные въ спокойномъ тонѣ, безъ панегириковъ, на которые біографы обыкновенно такъ щедры по отношенію къ своимъ героямъ, они даютъ достаточно полное и ясное понятіе о томъ, какъ протекала внѣшняя и, что еще важнѣе, внутренняя жизнь названныхъ мыслителей, какія политическія и культурныя теченія вліяли на созданіе ихъ системъ, чему и какъ они учили. Исходя изъ того взгляда, что на философію нельзя смотрѣть какъ на нѣчто самостоятельное и обособленное отъ науки, г. Папернъ очень искусно и вѣрно указываетъ на связь, которая соединяетъ спинозизмъ и картезіанство съ научнымъ характеромъ новаго времени, и именно степень ихъ соотвѣтствія съ позитивнымъ знаніемъ и методомъ нашей эпохи служитъ ему главнымъ критеріемъ для ихъ оцѣнки. Въ этомъ отношеніи автора можно упрекнуть только въ томъ, что онъ слишкомъ незначительную роль приписываетъ непосредственному воздѣйствію одной философемы на другую и умаляетъ вліяніе Декарта на творца "Этики". Г. Папернѣмного справедливаго вниманія удѣляетъ описанію той исторической среды и обстановки, среди которой жили великіе мыслители. Очеркъ, посвященный Спинозѣ, прежде всего знакомитъ съ печальными судьбами испанскихъ и португальскихъ евреевъ, переселившихся въ Голландію, и даетъ талантливое изображеніе того общаго фона, на которомъ вырисовывается жизнь голландскаго философа. А затѣмъ читатель видитъ предъ собою внутренній міръ геніальнаго еврея, дѣлается свидѣтелемъ его незаслуженныхъ страданій и изучаетъ эту высокую личность; г. Папернъ подмѣтилъ и рельефно описалъ характерное для Спинозы сочетаніе душевнаго покоя и кротости съ гордымъ сознаніемъ своихъ человѣческихъ и гражданскихъ правъ, эту ясную и тихую глубину убѣжденія, озаренную свѣтомъ великаго ума. Прекрасная параллель между Лейбницемъ и Спинозой дѣлаетъ образъ отлученнаго сына синагоги еще болѣе яркимъ и привлекательнымъ. Ученіе Спинозы г. Папернъ излагаетъ просто и вразумительно, заранѣе указавъ на его генезисъ, поскольку его можно было прослѣдить. Метафизическій элементъ въ этомъ ученіи онъ считаетъ второстепеннымъ и на первый планъ выдвигаетъ въ немъ то, въ чемъ слѣдуетъ видѣть продукты научнаго и эмпирическаго мышленія; съ такимъ взглядомъ на спинозизмъ можно не соглашаться, но у г. Паперна онъ во всякомъ случаѣ основывается на вѣскихъ аргументахъ. Абсолютная правда на сторонѣ автора, когда онъ разсматриваетъ Спинозу не только какъ отвлеченнаго мыслителя, но и какъ борца за благородные общественные идеалы, какъ писателя, который въ своемъ Теологико-политическомъ трактатѣ такъ горячо и искренне выразилъ лучшіе завѣты человѣчества. Въ общемъ біографическій очеркъ Спинозы необходимо признать чрезвычайно удачнымъ и соотвѣтствующимъ своему назначенію. Автору слѣдовало бы только сообщить своимъ читателямъ, что на русскомъ языкѣ, кромѣ Этики, существуетъ переводъ и Трактата объ исправленіи разсудка, сдѣланный въ 1893 г. г. Полинковскимъ. Не лишне было бы также отмѣтить біографическій романъ Аэурбаха, посвященный Спинозѣ (недавно вышелъ русскій переводъ); въ немъ есть, правда, много произвольнаго, но онъ все-таки читается съ интересомъ, и разъ г. Папернъ вообще говоритъ о вліяніи Спинозы на нѣмецкихъ писателей (стр. 74--76), то было бы кстати упомянуть и Ауэрбаха, который между прочимъ въ своемъ произведеніи Auf der Höhe обнаружилъ такое глубокое и благоговѣйное знакомство съ пантеистическимъ міровоззрѣніемъ великаго мыслителя.
   Такими же серьезными достинствами отличается и біографія Декарта. Далекій отъ душевной чистоты, которая характеризуетъ Спинозу, авторъ Разсужденія о методѣ обрисованъ г. Паперномъ совершенно объективно и съ вполнѣ умѣстною осторожностью; онъ не представленъ въ нравственномъ отношеніи низкимъ, какъ у Льюиса въ его Исторіи философіи, но его излишняя робость, болѣзненное самолюбіе и подозрительность нашли себѣ должную оцѣнку, и г. Папернъ не считаетъ нужнымъ оправдывать его моральные дефекты условіями времени, на которыя такъ часто и такъ несправедливо возлагается отвѣтственность за грѣхи людей. Философія Декарта изложена блестяще; г. Папернъ указалъ ея отношенія къ прошлой и современной наукѣ, и читатель ясно видитъ тотъ рубежъ, на которомъ стоитъ французскій мыслитель; страницы, посвященныя уясненію и оцѣнкѣ картезіанства, являются лучшими въ обоихъ очеркахъ г. Паперна. Мы находимъ также въ этюдѣ г. Паперна свѣдѣнія о дальнѣйшемъ распространеніи и судьбахъ декартовской философіи; напрасно только авторъ, говоря объ увлеченіи ею французскихъ дамъ и о салонныхъ разговорахъ по поводу нея, не отмѣтилъ знаменитой комедіи Мольера Les femmes savantes, гдѣ такъ остроумно изображены женщины, разсуждающія о картезіанскихъ субстанціяхъ протяженности и мышленія... Біографію Декарта г. Папернъ заканчиваетъ общими разсужденіями о томъ, что груда накопленныхъ знаніемъ фактовъ уже неудовлетворяетъ больше современнаго человѣка, который ощущаетъ сильную потребность въ объединяющемъ синтезѣ. Но для того, чтобы найти такое синтезирующее начало, безполезно, по мнѣнію г. Паперна, возвращаться къ Декарту или къ какому-либо другому представителю умозрительной философіи; мы пережили метафизику, мы стали "сложнѣе и старше", и послѣ Гегеля надо считать метафизическую эпоху отошедшей въ область преданія. Г. Папернъ зоветъ на почву положительной науки и ея мирныхъ завоеваній. Раздѣляя эти воззрѣнія автора, мы все-таки должны сказать, что то коренное различеніе между интуиціей и опытомъ, которое проходитъ черезъ оба очерка г. Паперна, является неосновательнымъ; на самомъ дѣлѣ оба эти фактора неотдѣлимы другъ отъ друга, и только то умозрѣніе тускло и мертво, которое отрекается отъ эмпирической опоры и желаетъ довлѣть само себѣ. Если послѣ Гегеля человѣчество не знаетъ другого титана раціоналистической философіи, то это еще не даетъ права заключать, что никогда уже не народится великій умъ, который сочетаетъ научный методъ и знанія съ поразительною силой интуиціи.

"Русская Мысль", кн.VI, 1896

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru