Петрищев Афанасий Борисович
Хроника внутренней жизни

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    1. Распределение России по видам охран. От житомирского брандмейстера к чердынским поджигателям.- 2. Эксплуатация режима должностными лицами.- 3. Эксплуатация режима бытовыми группами, частными динами и организациями.- 4. О подготовке поводов для сохранения исключительных положений.- 5. Из современных явлений общей политики.

   

Хроника внутренней жизни.

1. Распредѣленіе Россіи по видамъ охранъ. Отъ житомирскаго брандмейстера къ чердынскимъ поджигателямъ.-- 2. Эксплуатація режима должностными лицами.-- 3. Эксплуатація режима бытовыми группами, частными динами и организаціями.-- 4. О подготовкѣ поводовъ для сохраненія исключительныхъ положеній.-- 5. Изъ современныхъ явленій общей политики.

   Въ новогоднихъ номерахъ нѣкоторыхъ газетъ подведенъ приблизительный цифровой итогъ нынѣшняго правового состоянія Россіи:
   1) подъ военнымъ положеніемъ находится 2745000 кв. верстъ съ населеніемъ около 2,8 милліона;
   2) подъ чрезвычайной охраной -- 1500 кв. верстъ съ населеніемъ 0,8 милліона;
   3) подъ усиленной охраной -- 4117000 кв. верстъ съ населеніемъ свыше 63 милліоновъ;
   4) подъ иными -- юридически не предусмотрѣнными, видами исключительныхъ положеній находится 11951000 кв. верстъ съ населеніемъ около 90 милліоновъ.
   Можетъ быть, въ Ледовитомъ, напримѣръ, океанѣ и есть острова, гдѣ сохранился нормальный порядокъ управленія, но количество населенія, подлежащаго этому порядку, выражается цифрою 0. Даже въ Бухарскомъ ханствѣ всѣ русскія поселенія объявлены на положеніи усиленной охраны. Даже Каспійское море находится на положеніи чрезвычайной охраны {"Утро Россіи", 1 января.}. Нормальный порядокъ пересталъ быть дѣйствующимъ порядкомъ; законы, коими онъ предусмотрѣнъ, какъ бы превратились въ мертвый юридическій памятникъ. Охранительныя группы, слѣдовательно, могутъ торжествовать побѣду: успѣхъ полный. Но цифры характеризуютъ лишь количественную сторону успѣховъ. Охранителями, разумѣется, достигнуты и очень серьезные качественные успѣхи.
   "Нормальный порядокъ". Ни старшее поколѣніе, на памяти котораго онъ еще дѣйствовалъ, ни потомки, которые будутъ знакомиться съ нимъ по мертвымъ юридическимъ памятникамъ, не придутъ отъ него въ восторгъ. Это -- порядокъ полицейской государственности съ ея обычными, такъ сказать, первородными грѣхами: чрезмѣрной власть" администраціи, слишкомъ слабою ея отвѣтственностью, доходящею нерѣдко до полной безнаказанности, отсутствіемъ гласности, общественнаго контроля и т. д. Исключительными положеніями эти первородные грѣхи лишь доводятся до крайняго выраженія. Всюду, гдѣ существовала полицейская государственность, ея первородные грѣхи служили почвой для всевозможной преступной эксплуатаціи: казнокрадства, взяточничества, лихоимства и пр., и пр. Это и понятно: возможность выиграть велика, рискъ подвергнуться отвѣтственности ничтоженъ. Само собою понятно и то, что вносится въ эти обычныя явленія исключительными положеніями: возможность выигрыша посредствомъ преступныхъ дѣйствій становится еще больше, рискъ отвѣтственности -- ничтожнѣе. Эксплуатація "грѣховъ", очевидно, должна расширяться, росли, принимать болѣе откровенныя и сложныя формы. Такъ должно быть въ теоріи. Эта теорія общеизвѣстна. Но къ ея воплощенію въ живой дѣйствительности присмотрѣться все таки не лишне,-- пожалуй, даже поучительно.
   По обязаностямъ публициста, я собираю всякаго рода матеріалы, характеризующіе состояніе россійской гражданственности. Собираю, между прочимъ, и тѣ матеріалы, которыми характеризуется эксплуатація "грѣховъ" и органическихъ "недостатковъ" административнаго механизма. Собранное и накопленное мною въ теченіе ряда лѣтъ далеко не можетъ претендовать на полноту, отрывочно, случайно. Но для сравненія того, что было, съ тѣмъ, что достигнуто, и оно можетъ служить нѣкоторымъ подспорьемъ" Сравнивать, разумѣется, всего удобнѣе аналогичныя формы. Возьмемъ для краткости какую-либо одну изъ формъ и попытаемся сравнить минувшее съ настоящимъ.
   Передо мною матеріалы, имѣющіе семилѣтнюю давность и уже отчасти использованные мною въ печати {Въ No 1 "Русскаго Богатства" за 1905 г.}. Тогда -- 7 лѣтъ назадъ -- нормальный порядокъ не былъ всего только юридическимъ памятникомъ, онъ еще дѣйствовалъ, хотя и съ сильною подмѣсью исключительныхъ положеній. Жилъ въ ту пору въ Житомирѣ брандмейстеръ Осиповъ. Любимецъ начальства, человѣкъ съ большими связями въ обыкновенной, сыскной и охранной полиціи, онъ имѣлъ возможность эксплуатировать грѣхи административной системы. И таки эксплуатировалъ ихъ разнообразно. Между прочимъ входилъ въ соглашеніе съ домовладѣльцами, желающими "поправить дѣла пожаромъ"; по заключеніи сдѣлки, домовладѣлецъ старался возможно солиднѣе застраховать свое имущество, а "работавшіе" въ компаніи съ Осиповымъ сыщики въ условленное время и за условленное вознагражденіе поджигали; затѣмъ полиція -- часто по указанію тѣхъ же сыщиковъ -- составляла обычный протоколъ о пожарѣ, устанавливала обстоятельства, обезпечивающія за страхователемъ право на полученіе страховой суммы... Человѣкъ энергическій, но своему даже талантливый, Осиповъ сумѣлъ поставить дѣло на широкую ногу,-- единичные набѣги на капиталъ страховыхъ обществъ превратилъ въ большое организованное предпріятіе. Въ концѣ-концовъ онъ увлекся, зарвался, былъ уличенъ, преданъ суду и осужденъ. 7 лѣтъ назадъ, наканунѣ "обновленнаго строя", въ "предконституціонной" Россіи это было послѣднее слово искусства эксплуатировать грѣхи административной системы въ формѣ организаціи поджоговъ. Антреприза Осипова -- своего рода "геркулесовы столпы"; по крайней мѣрѣ, лично мнѣ неизвѣстно ничего болѣе яркаго и болѣе скандальнаго въ этой области. И я умышленно напоминаю наиболѣе яркое явленіе былыхъ временъ,-- дабы не подвергнуться упрекамъ въ идеализаціи прошлаго за счетъ настоящаго.
   Наступаетъ "конституція". Нормальный порядокъ все болѣе и болѣе отходитъ въ область преданій. Режимъ исключительныхъ положеній дѣлаетъ дальнѣйшія завоеванія. Безотвѣтственность и безнаказанность достигаютъ порою прямо-таки сказочныхъ размѣровъ: достаточно напомнить того агента полиціи, который любезно наклонился коронному суду, вынесшему ему смертный приговоръ, спокойно удалился со скамьи подсудимыхъ, сѣдъ на велосипедъ и поѣхалъ домой. Сверхъ того, для "обновленнаго строя" понадобилось не только создать организаціи "союзниковъ", "патріотовъ", "активныхъ борцовъ", но и гарантировать имъ сверхправовое состояніе, ту "дѣйствительную неприкосновенность", какою пользуется, напр., г. Дубровинъ. Въ административную практику входитъ сжиганіе цѣлыхъ селъ въ видѣ репрессіи за "революціонные поступки" жителей; появляется поджогъ обывательскихъ домовъ въ наказаніе за то, что возлѣ нихъ совершены "революціонные акты" (примѣръ ялтинскаго генерала Думбадзе). Такъ проходитъ 2--3 года. И передо мною новое дѣло о новой поджигательской антрепризѣ. Въ роли антрепренера на сей разъ выступаетъ не чиновникъ, не брандмейстеръ и не полицейскій. Это просто обыватель, рыльскій'купецъ, лѣсопромышленникъ. Онъ приписался къ "истинно русскому" союзу, сталъ, такимъ образомъ, духовно близокъ къ господствующей въ Курской губерніи "марковской партіи". И, выполнивъ это, приступилъ къ операціямъ.
   
   Нанятые имъ "молодцы" кочевали по уѣзду и поджигали; приказчики наѣзжали на погорѣлое и предлагали тѣмъ погорѣльцамъ, имущество которыхъ было застраховано, выдать довѣренность на полученіе страховыхъ суммъ:
   -- Все оборудуемъ въ первый сортъ. Скоро и хорошо. А вы за это купите у насъ лѣсокъ. Отборный поставимъ {"Сѣверъ", 24 сентября 1908 г.}.
   
   "Купите лѣсокъ".. Вмѣсто денегъ, если желаете, выдайте довѣренность на полученіе страховой суммы; сельскія постройки застрахованы въ земствѣ; земство "марковское", "истинно-русское"; "истинно-русскому" человѣку оно заплатитъ "скоро и хорошо",-- безъ задержки, безъ проволочекъ. И настало въ Рыльскомъ уѣздѣ пожарное повѣтріе. "Деревня за деревней вспыхивали и сгорали, а земство все платило и платило" по довѣренностямъ погорѣльцевъ предпріимчивому лѣсопромышленнику. Повидимому, мѣстное населеніе подозрѣвало, что дѣло не чисто. Какъ водится въ такихъ случаяхъ, крестьяне стали выслѣживать и задерживать подозрительныхъ людей. Между прочимъ двоихъ задержали крестьяне села Петровскаго. Но у задержанныхъ были паспорта.
   
   "Никакихъ обвиненій имъ предъявить нельзя было, и староста уже собирался отпустить ихъ, какъ вдругъ одинъ изъ нихъ сдѣлалъ неожиданное признаніе:
   -- Арестуйте насъ, потому мы безвинно поджигаемъ православный народъ, почитай, вотъ уже больше года" {Тамъ же.}.
   
   Задержанные оказались агентами рыльскаго антрепренера. Ихъ, конечно, отправили по начальству. Дѣло, по словамъ газетъ, было раскрыто; получило огласку. Фамилія организатора поджоговъ была названа полностью. Заговорила печать. Потомъ дѣло было забыто. И я не знаю, имѣло ли оно установленныя уголовными законами послѣдствія, иди, подобно многимъ другимъ темнымъ дѣламъ нашего времени, такъ и осталось "безъ послѣдствій"... Впрочемъ, юридическія послѣдствія для насъ пока не столь ужъ интересны. Важнѣе отмѣтить болѣе широкую постановку предпріятія по сравненію съ тѣмъ, что практиковалъ житомирскій брандмейстеръ. Осиповъ входилъ въ соглашеніе въ владѣльцами, склонными получить страховыя суммы воровскимъ путемъ. Онъ обслуживалъ только любителей, "охотниковъ"; его предпріятіе имѣло какъ бы кустарный характеръ. "Молодцы" рыльскаго антрепренера поджигаютъ всюду, гдѣ "благопріятствуетъ случай", и всѣхъ подърядъ. Это уже чисто капиталистическая фабрикація поджоговъ. Осиповъ "работалъ" изъ условленнаго "процента" со Страховой суммы. Для рыльскаго антрепренера страховки имѣютъ второстепенное значеніе. Иной у него разсчетъ:
   
   "въ Рыльскѣ много лѣсопромышленниковъ: конкуренція огромная, а торговля плохая; спроса почти нѣтъ; вотъ одинъ изъ главныхъ представителей рыльской лѣсопромышленности... и надумалъ" {Тамъ же.}.
   
   "уширять производство и произвождать потребителя", какъ выражается у Г. И. Успенскаго купецъ Таракановъ. Старые "геркулесовы столпы", которые при Осиповѣ могли казаться крайними предѣлами возможнаго, остались, очевидно, назади. Да и какіе же это теперь "столпы"? Недавно въ одной газетѣ мнѣ пришлось прочитать характерную "экономическую" замѣтку. Авторъ ея констатируетъ: неурожай, голодъ, промышленный упадокъ... и отсюда дѣлаетъ выводъ: слѣдовательно, надо ожидать большаго количества пожаровъ на фабрикахъ,-- это, дескать, своего рода законъ, необходимость, диктуемая затруднительнымъ положеніемъ рынка. Авторъ входитъ даже въ чисто техническія подробности,-- посвящаетъ нѣсколько строкъ тѣмъ средствамъ, помощью которыхъ достигается выходъ изъ затруднительнаго положенія: стоитъ лишь, видите ли, ослабить надзоръ, прекратить своевременную уборку легковоспламеняемыхъ матеріаловъ, и оно само собою загорится. Въ дѣйствительности, само собою загорается не всегда; чаще немножко поджигаютъ. И, во всякомъ случаѣ, при этомъ нужно ладить съ мѣстными маленькими чинами, составляющими протоколы,-- ладить на столько, чтобы не возникало юридически обоснованныхъ отказовъ въ выдачѣ страховыхъ суммъ. Но это уже техника. А по существу объ этомъ такъ же спокойно говорятъ, какъ, напр., о "легализаціи абортовъ". Конечно, аборты -- вещь нехорошая, но... Создалось въ русской жизни много "самобытныхъ" явленій": холера, тифъ, голодъ, висѣлицы, истязанія и пытки на допросахъ; такимъ же самобытнымъ явленіемъ стали и поджоги. Администраціей это, разумѣется, замѣчено. И она пытается искоренять поджигательство стараго осиновскаго типа, разсчитанное на страховыя суммы. Въ недавнемъ приказѣ, изданномъ, напр., отъ имени петроковскаго губернатора и лодзинскаго полицеймейстера, полицейскимъ приставамъ предлагается:
   
   "при самомъ началѣ пожара требовать отъ фабриканта бухгалтерскія книги и безъ всякаго промедленія собрать данныя о суммѣ, въ которую застрахсвана фабрика, и въ какомъ именно обществѣ, а затѣмъ также немедленно разслѣдовать, соотвѣтствовала ли въ моментъ возникновеніи пожара наличность товара на фабрикѣ страховой суммѣ; пристава обязаны секретно собрать данныя о томъ, не грозило ли погорѣвшему фабриканту банкротство" {"Утро Россіи", 1 января.}.
   
   Приказъ героическій,-- въ духѣ знаменитаго генерала Толмачева. Но въ рукахъ честныхъ полицейскихъ чиновъ -- это, по меньшей мѣрѣ, лишній документъ. А чинамъ нечестнымъ, склоннымъ идти на прямое преступленіе ради корысти, онъ не только не помѣшаетъ, но и можетъ послужить орудіемъ для дополнительныхъ вымогательствъ: "дадепо" фабрикантомъ, заводчикомъ, торговцемъ, домовладѣльцемъ,-- и даже въ случаѣ прямого поджога все будетъ обстоять благополучно; но "дадено" -- и пожару отъ несчастной случайности можно на основаніи "секретныхъ данныхъ" придать характеръ поджога. Это не столько борьба противъ преступленія, ставшаго у насъ слишкомъ обычнымъ, сколько покушеніе на борьбу, и при томъ покушеніе съ явно негодными средствами. Суть не во владѣльцахъ горящихъ застрахованныхъ имуществъ. Гораздо больше значитъ та легкость, съ какою за извѣстную мзду недобросовѣстному агенту власти можно направить полицейское дознаніе о пожарѣ въ любую сторону и получить желательное офиціальное удостовѣреніе. Эта операція стала дѣломъ на столько легкимъ и общедоступнымъ, что создавать ради нея, подобно Осипову, цѣлую антрепризу -- излишне. Антрепризы нужны уже для замысловъ болѣе обширныхъ и смѣлыхъ. Съ однимъ изъ такахъ замысловъ, осуществленнымъ въ Рыльскомъ уѣздѣ въ 1907--1908 гг., мы уже познакомились. Теперь передъ нами новое поджигательное дѣло, не ускользнувшее отъ вниманія прокуратуры и недавно -- въ концѣ сентября 1911 г.-- разсмотрѣнное выѣздной сессіей пермскаго окружнаго суда въ Чердыни {Свѣдѣнія о чердынской шайкѣ поджигателей заимствую изъ газетныхъ отчетовъ о публичномъ засѣданіи пермскаго окружнаго суда: "Уральскій Край", 30 сентября и 1 октября; "Нижегородскій Листокъ", 3 октября.}.
   Вдругъ съ весны 1909 г. въ Чердыни возникло пожарное повѣтріе.
   
   Въ теченіе двухъ мѣсяцевъ было шесть большихъ пожаровъ. Пожары начинались непремѣнно около полуночи. Жителями овладѣла паника. У большинства обывателей имущество было сложено въ сундуки, которые у многихъ были помѣщены или въ каменныхъ кладовыхъ, или въ церквахъ. Съ наступленіемъ 10--11 часовъ вечера многіе домовладѣльцы отправлялись на крыши домовъ и службъ охранять ихъ отъ краснаго пѣтуха. У многихъ зажиточныхъ людей были наняты ночные караульщики. Несмотря на это, пожары не прекращались.
   
   Не прекращалась и разсылка анонимныхъ угрожающихъ писемъ. Какіе-то злодѣи, видимо, организованные, грозили сжечь городъ и, дѣйствительно, жгли. Бѣлыя ночи іюня и начала іюля -- Чердынь за 60о сѣверной широты -- дали жителямъ нѣкоторую передышку. Подметныя письма, однако, не прекращались. А въ двадцатыхъ числахъ іюля мѣстному купцу Алину чины полиціи, въ числѣ ихъ и помощникъ исправника Несторовъ, сдѣлали очень важныя заявленія и предупрежденія. Оказалось, полиція уже выслѣдила поджигателей и довольно точно освѣдомлена о ихъ намѣреніяхъ. Полиціи, между прочимъ, извѣстно, что ровно въ 1 часъ ночи съ 29 на 30 іюля злодѣи намѣрены поджечь надворныя постройки купца Алина; кромѣ того, помощникъ исправника Нестеровъ знаетъ, что поджигать придутъ двое; г. Нестеровъ знаетъ даже, какъ они будутъ одѣты:-- одинъ придетъ въ "обыкновенной", "вольной" одеждѣ, а на другомъ будетъ фуражка съ кокардой. Освѣдомивъ обо всемъ этомъ купца Алина, помощникъ исправника предупредилъ его и относительно тѣхъ мѣръ, какія приметъ полицейская власть. Во первыхъ, 29 іюля съ вечера во дворъ купца Алина будутъ присланы переодѣтые стражники,-- они устроятъ засаду; во-вторыхъ, "для большаго эффекта" поджигателямъ надо "дать поджечь одно изъ строеній", и только послѣ поджога ихъ будутъ "хватать"; въ-третьихъ, "хватать" по настоящему предполагается только одного поджигателя,-- который будетъ въ "обыкновенной" одеждѣ, а другого, въ фуражкѣ съ кокардой, "брать не слѣдуетъ"; и, наконецъ, поджигателей надо "взять живыми". Получивъ заранѣе предупрежденіе, купецъ Алинъ въ сущности могъ бы "сыграть на страховкѣ". Но онъ, видимо, но такой человѣкъ. Онъ рѣшилъ ни въ коемъ случаѣ не допускать поджога и схватить обоихъ поджигателей. У полиціи свой планъ, а у г. Алина свой. Помощникъ исправника прислалъ переодѣтыхъ стражниковъ, а г. Алинъ разставилъ своихъ служащихъ... Дѣйствительно, ровно въ часъ ночи появилось двое поджигателей, одѣтыхъ какъ разъ такъ, какъ заранѣе описывалъ помощникъ исправника. Одного, въ "обыкновенной одеждѣ", и при томъ очень пьянаго, схватили сразу, на мѣстѣ,-- у него нашли стклянку съ бензиномъ, тряпки и спички; другой, "въ фуражкѣ съ кокардой" и трезвый, пытался убѣжать, но былъ задержанъ людьми г. Алина; этотъ задержанный имѣлъ при себѣ револьверъ; у него нашли также "бумажку, гдѣ былъ написанъ цѣлый рядъ фамилій чердынскихъ домовладѣльцевъ, при чемъ фамиліи тѣхъ, у кого дома уже сгорѣли, были зачеркнуты, у другихъ же стояли кресты и различныя помѣтки"; были въ спискѣ и тѣ домовладѣльцы, которыми получены угрожающія письма о поджогахъ. Пьяный человѣкъ съ бензиномъ оказался административно-ссыльнымъ Кукушкинымъ. А перваго, съ револьверомъ и кокардой, купецъ Алинъ узналъ легко: это былъ одинъ изъ агентовъ охранной полиціи, по фамиліи Головковъ; онъ тоже приходилъ къ Алину предупреждать о поджогѣ. Впослѣдствіи, когда дѣло дошло до суда, начальникъ пермскаго губернскаго жандармскаго управленія увѣрялъ, что Головковъ былъ "добровольнымъ заявителемъ". Что значитъ этотъ жандармскій терминъ,-- трудно судить непосвященнымъ. Факты же таковы: въ Чердыни Головковъ дѣйствовалъ, какъ лицо, близкое къ начальству; жилъ на виду, пользуясь явнымъ покровительствомъ мѣстной администраціи; хаживалъ "въ гости" къ исправнику и считался его пріятелемъ; "посѣщалъ мѣстный клубъ по рекомендаціи секретаря полицейскаго управленія и очень нерѣдко игралъ въ карты съ помощникомъ исправника Нестеровымъ". Головковъ жилъ на одной квартирѣ съ какимъ-то пріѣзжимъ "крестьяниномъ Бородинымъ". Послѣ задержанія Головкова оказалось, что его соквартирантъ вовсе не "крестьянинъ", а командированный въ Чердынь губернаторомъ "для поимки поджигателей" надзиратель пермской сыскной полиціи Чувашевъ; паспортъ же на имя Бородина -- не то чужой, не то фальшивый,-- былъ выданъ ему пермскимъ полицеймейстеромъ. Потомъ
   
   предварительнымъ слѣдствіемъ было установлено, что Головковъ и Чувашевъ знакомились съ людьми, склонными къ употребленію спиртныхъ напитковъ, угощали ихъ водкой и пивомъ въ своей квартирѣ и въ пивной лавкѣ, при чемъ уговаривали совершить поджоги... 29 іюля Головковъ и Чувашевъ цѣлый день угощали въ своей квартирѣ уволеннаго приказчика Калашникова, портного Первакова и ссыльнаго Кукушкина и посылали ихъ, каждаго въ отдѣльности, въ земскую аптеку покупать бензинъ, якобы для чистки платья. Когда три стклянки бензина были куплены, Чувашевъ и Головковъ роздали ихъ своимъ гостямъ, уговаривая: 1) Калашникова поджечь домъ своего бывшаго хозяина купца Боголюбова, 2) Первакова поджечь домъ чиновника Макарова, 3) Кукушкина поджечь постройки купца Алина. При этомъ Чувашевъ и Головковъ говорили, что устраивать поджоги при помощи бензина очень удобно: достаточно поднести спичку къ положенной на дерево тряпкѣ, смоченной бензиномъ, какъ дерево вспыхиваетъ сильнымъ огнемъ.
   
   Такимъ образомъ, въ ночь съ 29 на 30 іюля предполагалось устроить сразу три пожара. Но уволенный приказчикъ и портной, разставшись съ агентами полиціи, не пошли поджигать и разбили полученныя ими стклянки съ бензиномъ. Административно-ссыльный Кукушкинъ показалъ на судѣ, что онъ тоже не соглашался поджигать, отказывался, но "агентъ" Головковъ "заставилъ его идти на поджогъ, угрожая въ случаѣ отказа револьверомъ". Косвенно подтвердили это показаніе нѣкоторые служащіе купца Алина, видѣвшіе, какъ Кукушкинъ и Головковъ шли поджигать; по ихъ словамъ, Кукушкинъ шелъ впереди, а Головковъ держалъ въ правой рукѣ револьверъ и какъ бы угрожалъ имъ.
   Легко представить, что получилось бы, если бы все произошло такъ, какъ предполагали распорядители. Одновременно въ ночь съ 29 на 30 іюля таинственная шайка поджигаетъ городъ съ трехъ сторонъ. Злодѣи скрылись, но одного на пожарѣ у купца Алина все-таки удалось задержать, и этотъ задержанный -- административно-ссыльный. Ясно, кажись, по чьему адресу должно быть направлено естественное негодованіе мѣстныхъ жителей. Но двое предполагаемыхъ поджигателей не оправдали возложеннаго на нихъ довѣрія. Купецъ Алинъ распорядился не совсѣмъ такъ, какъ предлагалъ помощникъ исправника. И для мѣстныхъ жителей^ которымъ дѣятельность Чувашева и Головкова и раньше казалась подозрительной, стало несомнѣннымъ, кто устраиваетъ поджоги. Послѣ этого начальство поспѣшило убрать изъ Чердыни обоихъ сыщиковъ,-- что оказалось мѣрой, вполнѣ цѣлесообразной и достаточной; и поджоги прекратились, и подметныя письма исчезли.
   Фактъ установленъ. Остается лишь неяснымъ, зачѣмъ это могло понадобиться. Разсчета на тотъ "процентъ" со страховыхъ суммъ, изъ-за котораго "работалъ" нѣкогда Осиповъ, тутъ нѣтъ. "Уширять производство и произвождать потребителя", кажется, было некому. Газеты говорили, что поджоги устраивались съ провокаторской цѣлью,-- т. е., повидимому, агентамъ-поджигателямъ приписывается намѣреніе вооружить мѣстное населеніе противъ политическихъ ссыльныхъ. Наличность провокаціи трудно оспаривать. Но для такой провокаціи и только для нея жечь городъ -- слишкомъ ужъ это громоздко и дико. Въ письмѣ, полученномъ мною отъ мѣстнаго обывателя, высказывается нѣсколько иная точка зрѣнія. Не входя въ догадки о личныхъ цѣляхъ и намѣреніяхъ агентовъ, мой корреспондентъ просто сопоставляетъ факты:
   "Никакихъ охранъ -- пишетъ онъ -- въ Чердынскомъ уѣздѣ до поджоговъ не было; во время же поджоговъ введена была сначала усиленная, а потомъ и чрезвычайная охрана".
   Сколько помнится, потомъ чрезвычайную охрану въ Чердынскомъ уѣздѣ замѣнили усиленной; быть можетъ, и усиленную замѣнятъ просто исключительными полномочіями администраціи. Но это уже оттѣнки. Главное,-- между преступленіями агентовъ полиціи и переходомъ отъ нормальнаго порядка къ исключительнымъ положеніямъ мѣстные люди улавливаютъ связь. И замѣчена подобная связь не только въ Чердыни. Укажу хотя бы на загадочную царицынскую шайку грабителей, проявившую чрезвычайную дѣятельность въ концѣ 1911 г. Въ "Саратовскомъ Вѣстникѣ" (11, XII, 1911 г.) находимъ, напр., такое сообщеніе изъ Царицына:
   
   "8 декабря вечеромъ въ магазинъ пароходчика Лапшина ворвались пятеро замаскированныхъ, вооруженныхъ револьверами. Съ обычнымъ крикомъ: "ни съ мѣста", грабители отобрали у кассира 500 рублей наличной выручки и удалились, стрѣляя залпами по преслѣдовавшимъ ихъ казакамъ. На мѣстѣ грабежа въ магазинѣ неизвѣстными оставлена калоша. Весь городъ говоритъ объ этомъ загадочномъ грабежѣ. Надо замѣтить, что въ серединѣ текущаго мѣсяца истекаетъ срокъ дѣйствія въ Царицынѣ усиленной охраны. Грабители точно въ воду канули. Мѣстнымъ газетамъ предложено ничего не печатать объ томъ грабежѣ" {Курсивъ мой,-- А. П.}.
   
   Припомните, далѣе, разсказъ бывшаго агента департамента полиціи Станислава Бродзкаго,-- какъ онъ подготовлялъ поводы для извѣстнаго обвиненія соціалъ-демократической фракціи, роспуска второй Государственной Думы и послѣдовавшаго затѣмъ акта 3 іюня. Бродзкій разсказываетъ о предпріятіи центральномъ, эстраординарномъ. "Весь городъ" Царицынъ или "весь городъ" Чердынь говорятъ о дѣлахъ маленькихъ, провинціальныхъ,-- всего лишь о подготовкѣ резоновъ и поводовъ, достаточныхъ, чтобы или распространить дѣйствіе исключительныхъ положеній, или не возвращаться отъ этого режима къ нормальному порядку.
   Брандмейстеръ Осиповъ эксплуатировалъ слабыя стороны режима, какъ заурядный воръ. У рыдьскаго лѣсопромышленника та же форма эксплуатаціи -- поджигательство -- превращается въ своеобразный методъ оживленія промышленности. Еще немного -- и эта форма эксплуатаціи въ рукахъ чердынскихъ агентовъ ведетъ къ важной политической цѣли, къ торжеству охранительной программы, къ тому, что реакціонная печать нерѣдко называетъ "усиленіемъ власти" и что въ дѣйствительности сводится къ обычному расширенію правъ и полномочій администраціи. "Прогрессъ" несомнѣнный. "Эволюція" очевидная. Но не будемъ торопиться выводами. Присмотримся къ происходящему болѣе внимательно.
   

II.

   Я упомянулъ, что брандмейстеръ Осиповъ въ качествѣ должностного лица, негласно состоявшаго на полицейской службѣ, эксплуатировалъ слабыя стороны административной системы не только въ формѣ поджоговъ. Не только эта форма эксплуатаціи существуетъ, разумѣется, и теперь. Систему могутъ эксплуатировать, какъ мы только что видѣли на примѣрѣ рыдьскаго лѣсопромышленника, и частныя лица. Но сначала припомнимъ кое-что изъ дѣятельности членовъ администраціи.
   Ачинскъ, Енисейской губерніи. Жандармскій вахмистръ Баранчукъ уличенъ въ сбытѣ фальшивыхъ сторублевокъ {"Русское Слово", 7 апрѣля 1911 г.}.
   Тульская губернія. Въ концѣ сентября окружнымъ судомъ надзиратель тульской тюрьмы Ильюшинъ признанъ виновнымъ въ кражѣ изъ церкви села Воловеньки, каковое преступленіе онъ совершилъ, когда былъ полицейскимъ стражникомъ. На судѣ выяснилось, что за стражникомъ, а нынѣ тюремнымъ надзирателемъ Ильюшинымъ числится, кромѣ святотатства, еще четыре преступленія, совершенныя имъ въ теченіе шести недѣль {"Русское Слово", 30 сентября 1911 г.}.
   Одесса. Городовые Кобылянскій и Кондратенковъ уволены и заключены подъ стражу за соучастіе въ кражѣ {"Одесскія Новости", 26 ноября.}.
   Это -- тяжкіе въ уголовномъ смыслѣ "единичные случаи". Задерживаться на нихъ не буду. Съ одной стороны, ихъ слишкомъ много. Съ другой, -- "мало ли что въ отдѣльныхъ случаяхъ бываетъ?" Россія велика. Какъ бы ни зорко слѣдило начальство, но на административную и, въ частности, на полицейскую службу, конечно, могутъ проникать и фальшивомонетчики, и святотатцы, и разбойники, и просто мошенники. Не усмотришь вѣдь за всѣмъ и за всѣми. Получивъ исключительныя права и огромную возможность ускользать отъ отвѣта, "прятать концы въ воду", преступные элементы, разумѣется, "не кладутъ охулки на руку". Они творятъ много ужаснаго, недопустимаго. Но это все таки "отдѣльные случаи", хотя бы и создающіе въ общей сложности большой массовый эффектъ. Повторяю, оставимъ ихъ. Вотъ картины правового состоянія цѣлыхъ районовъ.
   Саратовская губернія. Въ окружномъ судѣ -- дѣло по обвиненію дворянина Панчулидзева въ клеветѣ на полицію -- священникъ Сперанскій, въ качествѣ свидѣтеля, утверждаетъ: "полиція находится въ соглашеніи съ ворами" О. Сперанскій лично видалъ ночное собраніе воровъ и чиновъ мѣстной полиціи въ кузницѣ, гдѣ обыкновенно воры отдаютъ полицейскимъ часть уворованнаго и награбленнаго {"Саратовскій Листокъ", 10 декабря 1911 г.}. По показанію другихъ свидѣтелей и, между прочимъ, земскаго начальника Гофмана, полицейскіе и сами крадутъ снопы съ крестьянскихъ полей; по ночамъ -- цѣлыми возами крадутъ {"Саратовскій Вѣстникъ", 9 декабря 1911 г.}. А при случаѣ не только крадутъ, но и грабятъ. Свидѣтель Кугушевъ показалъ:
   
   Одинъ разъ меня урядникъ Руновъ ограбилъ. Встрѣтилъ меня въ селѣ Старыхъ Бурасахъ. "Давай паспортъ" -- говоритъ. Я далъ; а онъ его положилъ въ карманъ. "Отдай, говорю, паспортъ". А онъ мнѣ говоритъ: "купи полбутылки, тогда отдамъ". Купилъ ему нолбутылки, онъ выпилъ ее у себя дома. "Покупай еще бутылку". Еще купилъ. "Теперь отдавай паспортъ". "Давай -- говоритъ -- цѣлковый". "Я на судъ, говорю, ему пойду". А онъ мнѣ: "боюсь я твоего суда, я самъ судъ". Потомъ онъ схватилъ меня, ограбилъ у меня три рубля, при этомъ пять разъ ударилъ.
   
   Кугушевъ жаловался начальству, но удовлетворенія не получилъ. Его показаніе подтверждено другимъ свидѣтелемъ {"Саратовскій Вѣстникъ", 10 декабря 1911 г.}. Кромѣ всего этого, еще и бьютъ, пытаютъ, увѣчатъ, истязаютъ, даже убиваютъ... Но это -- предметъ особый. Сейчасъ мы говоримъ о дѣяніяхъ, прямо направленныхъ на корыстныя цѣли. Дѣянія эти совершались почти открыто. О нихъ, между прочимъ, докладывали губернатору губернскій и нѣкоторые уѣздные предводители дворянства, докладывали земскіе начальники; г. Панчулидзевъ, гласный губернскаго земства, управляющій архивомъ Государственнаго Совѣта и управляющій дѣлами совѣта объединеннаго дворянства, докладывалъ даже вице-директору департамента полиціи. Губернскому предводителю дворянству губернаторъ (гр. Татищевъ) сказалъ:
   
   "За самоотверженныя дѣйствія чиновъ полиціи при революціи можно смотрѣть на отличившихся снисходительно" {"Саратовскій Вѣстникъ", 11 декабря.}.
   
   Выходитъ какъ бы награда за борьбу съ революціей,-- по примѣру старинныхъ полководцевъ, имѣвшихъ обычай отдавать только что взятый непріятельскій городъ солдатамъ "на грабежъ"... Земскому начальнику Ростовцеву, начавшему было дѣло о беззаконныхъ дѣйствіяхъ полицейскихъ чиновъ, губернаторъ (гр. Татищевъ) заявилъ:
   
   "Вы еще молодой земскій начальникъ. Совѣтую вамъ жить мирѣ съ полиціей и прекратить начатое дѣло" {"Утро Россіи", 13 декабря 1911 г.}.
   
   Но "обыкновенно губернаторъ, когда ему жаловались на полицію", ничего не говорилъ, -- слушалъ и "водилъ глазами по карнизамъ своей пріемной" {"Саратовскій Вѣстникъ", 11 декабря.}. А иныхъ чиновъ полиціи, на которыхъ было особенно много жалобъ, -- напр., аткарскаго исправника Чешко, впослѣдствіи окончательно проворовавшагося и сбѣжавшаго, -- представлялъ къ наградамъ {Тамъ же.}." Вице-директоръ департамента полиціи (г. Зуевъ) отнесся къ жалобамъ, по внѣшности, болѣе внимательно:
   
   "Онъ принялъ меня -- говорилъ на судѣ г. Панчулидзевъ-и болѣе часа бесѣдовалъ со мною. На моемъ прошеніи онъ дѣлалъ помѣтки карандашомъ. Вообще, какъ будто отнесся сочувственно" {"Саратовскій Вѣстникъ", 10 декабря.}.
   
   Но и у вице-директора департамента полиціи г. Панчудидзевъ -- завѣдующій архивомъ Государственнаго Совѣта!-- "толку не добился" {"Утро Россіи", 13 декабря.}. Въ концѣ концовъ г. Панчулидзевъ поступилъ такъ: 24 сентября 1910 г. подалъ письменное заявленіе прокурору окружнаго суда; указавъ цѣлый рядъ преступленій, систематически совершаемыхъ полицейскими чинами, отмѣтивъ отдѣльные случаи укрывательства воровъ, кражи, ограбленія, г. Панчулидзевъ написалъ:
   
   "Къ сему долгомъ считаю присовокупить, что вышеозначенное не составляетъ исключенія изъ образа дѣйствія и поведенія саратовской уѣздной полиціи {"Саратовскій Вѣстникъ", 9 декабря.}.
   
   Можно лишь догадываться, какъ поступилъ бы губернаторъ гр. Татищевъ, "выславшій" изъ Саратовской губерніи до 6000 человѣкъ однихъ только крестьянъ {Эту цифровую справку заимствую изъ "Саратовскаго Вѣстника", 11 декабря.}, съ обыкновеннымъ смертнымъ, если бы тотъ осмѣлился въ офиціальной бумагѣ высказать такое "общее сужденіе" о полиціи цѣлаго уѣзда. Но С. А. Панчулидзева губернаторъ приказалъ саратовскому исправнику всего только привлечь къ судебной отвѣтственности за клевету. Можно представить, какъ чувствовалъ бы себя на "щегловитовскомъ" судѣ по такому дѣлу обыкновенный смертный. Но за С. А. Панчулидзева поднялось саратовское дворянство, выступившее "корпоративно, стойко", "хоромъ" {"Саратовскій Вѣстникъ", 11 декабря.}. Основательность общаго сужденія г. Панчулидзева объ "образѣ дѣйствій и поведеніи" полицейскихъ чиновъ цѣлаго уѣзда на судѣ была доказана. Что же дальше? Пока только то, что судъ вынесъ г. Панчулидзеву оправдательный приговоръ, да мѣстная печать робко намекнула, что раскрытыя на судѣ обстоятельства, "безъ сомнѣнія, могли бы сослужить большую службу прокурорскому надзору, если бы дѣло слушалось не въ порядкѣ частнаго, а публичнаго обвиненія" {Тамъ же.}... "Дѣло слушалось въ порядкѣ частнаго обвиненія". "Порядка публичнаго" не предполагается. И ни откуда не видно, что отъ судебнаго приговора выйдетъ больше толку, чѣмъ отъ прошенія департаменту полиціи.
   Курская губернія. Мѣстный дворянинъ Ростиславъ Марковъ пишетъ въ жалобѣ правительствующему сенату, подтверждая написанное ссылками на документы и на 78 свидѣтелей:
   
   Щигровскій уѣздъ кишитъ всякаго рода ворами, поджигателями, конокрадами и всякими преступниками. Они находятся подъ покровительствомъ полицейскихъ чиновъ, а послѣдніе подъ покровительствомъ "марковской партіи". Всѣ жители и власти знаютъ популярныхъ въ уѣздѣ разбойниковъ, открыто расхаживающихъ съ револьверами, ножами, инструментами для взлома замковъ, съ матеріалами для поджоговъ... Покровительство ворамъ и грабителямъ происходитъ открыто.
   
   Въ Дмитріевскомъ уѣздѣ одинъ изъ судебныхъ слѣдователей письменно признался, что онъ состоитъ организаторомъ шайки конокрадовъ и поджигателей. Въ мелехинской волости должность волостного писаря фактически занимаетъ извѣстный атаманъ разбойниковъ, дважды приговоренный къ ссылкѣ на поселеніе. При четвертомъ полицейскомъ станѣ имѣется спеціальный пунктъ для продажи съ публичныхъ торговъ лошадей, украденныхъ профессіональными конокрадами {"Южная Заря", 29 ноября.}.
   Г. Ростиславъ Марковъ называетъ вполнѣ опредѣленныхъ лицъ, полностью приводитъ ихъ имена и фамиліи. Эти указанія, затрагивающія личную репутацію, я опускаю, такъ какъ они пока не провѣрены должнымъ образомъ. По существу же предъявленныхъ г. Р. Марковымъ обвиненій извѣстно, что сенатъ, разсмотрѣвъ жалобу, затребовалъ объясненій отъ министра внутреннихъ дѣлъ. По русскимъ условіямъ, это уже признакъ, что жалоба въ достаточной мѣрѣ обоснована. А вообще излагаемое г. Ростиславомъ Марковымъ не является новостью по сравненію съ тѣмъ, что уже не разъ. устанавливалось на судебныхъ процессахъ: напоминаю хотя бы кіевскую аслановщину или дѣло о шайкѣ экспропріаторовъ, гдѣ въ качествѣ обвиняемаго (а потомъ и обвиненнаго судомъ) оказался любимецъ генерала Толмачева, капитанъ Ермоловъ, озургетскій начальникъ, "усмиритель Грузіи", онъ же и одесскій приставъ.
   Эксплуатировать "недостатки" режима въ формѣ разбоевъ, грабежей, кражъ, пристанодержательства и тому подобныхъ крайне уголовныхъ дѣяній возможно. И эти формы довольно широко практикуются. Но, конечно, онѣ -- именно уголовная крайность. На такія дѣла идутъ люди, наиболѣе отпѣтые, отчаянные или зарвавшіеся. Да и отчаяннымъ нельзя же походя грабить, красть, разбойничать. Въ массовомъ и повседневномъ обиходѣ держится лишь размѣнная монета -- формы средней или мелкой уголовной стоимости.
   Урядникъ Миловъ задумалъ жениться. Для этого нужны деньги. Достать очень просто. Является къ одному торговцу и начинаетъ производить строжайшій обыскъ. Торговецъ догадывается, въ чемъ дѣло, и спрашиваетъ:
   
   -- Сколько?
   -- 50.
   -- Возьми 40.
   -- Давай.
   
   Затѣмъ идетъ обыскъ у другого,-- и тотъ же діалогъ:
   
   -- Сколько?
   -- 20 и пудъ варенья.
   Обыскъ у третьяго:
   -- Сколько?
   -- 10.
   -- Возьми посудой.
   -- Ладно {Это преступленіе урядника Милова (Оханскій уѣздъ) признано судомъ доказаннымъ; Миловъ осужденъ на 4 мѣсяца тюрьмы. "Смоленскій Вѣстникъ", 24 сентября 1911 г.}.
   
   "Урядники и стражники (Саратовскаго уѣзда) сплошь и рядомъ занимаютъ у крестьянъ деньги; крестьяне терроризованы; изъ страха подвергнуться расправамъ, они даютъ "взаймы" чинамъ полиціи, но занятое урядники и стражники "никогда не возвращаютъ" {Удостовѣрено свидѣтельскими показаніями въ саратовскомъ окружномъ судѣ по извѣстному уже намъ дѣлу С. А. Панчулидзева.}.
   Урядники, стражники, становые, околоточные -- мелкая полицейская сошка. Что удивительнаго, если она пользуется своими сверхъестественными полномочіями для корыстныхъ цѣлей. И для кого это секретъ? Временами сами начальствующія лица въ приказахъ по полиціи пишутъ: полицейскіе чины, "посягающіе на чужой карманъ и занимающіеся вымогательствомъ при посредствѣ всевозможныхъ давленій... будутъ отстраняемы отъ службы безъ малѣйшаго состраданія" {Изъ приказа херсонскаго уѣзднаго исправника Глыбовскаго. "Одесскія Новости", No 8458, 1911 г.}. И не только такъ пишутъ; иныя начальствующія лица пытаются и "увольнять безъ состраданія", и отдавать подъ судъ. Но на мѣсто уволенныхъ являются новые чины и, по примѣру предшественниковъ, "посягаютъ на чужой карманъ". Съ мелкотой, какъ съ саранчей, при нынѣшней административной системѣ, создающей на каждомъ шагу соблазнъ наживы на чужой счетъ, "ничего не подѣлаешь": заполнить мелкіе полицейскіе посты героями добродѣтели невозможно; а люди обыкновенные, грѣшные, легко впадаютъ въ соблазны. Но вотъ не мелкота, а цѣлый вицегубернаторъ, о которомъ пишетъ "Русское Знамя":
   
   Прослышавъ, что въ одной захолустной монастырской церковкѣ есть рѣдкая икона, писанная мѣстнымъ чтимымъ святымъ, этотъ вице-губернаторъ нагрянулъ съ кортежемъ стражниковъ, взялъ ключи, приказалъ стражникамъ стеречь священника... вынулъ икону и былъ таковъ. Исполняя обязанности губернатора, онъ призналъ домъ одного богача опаснымъ въ пожарномъ отношеніи и запечаталъ его. Получивъ 2500 р., распечаталъ. Наканунѣ Рождества онъ прислалъ подставную санитарную коммиссію для осмотра лучшаго гастрономическаго магазина, который также запечаталъ; а получивъ 1000 р., распечаталъ. "Жалобы своевременно дошли до Столыпина, который представилъ этого вице-губернатора къ наградѣ за отличіе и къ назначенію губернаторомъ окраинной области" {Сообщеніе "Русскаго Знамени", заимствую изъ "Современнаго Слова" 18 ноября 1911 г.}.
   
   Вотъ не вице-губернаторъ, все-таки не очень большая особа, а птицы высшаго полета, о которыхъ "Новое Время" пишетъ: "офицеры шефскаго полка императрицы, танцоры придворныхъ баловъ, люди своего круга, участники неофиціальныхъ бесѣдъ"... Какъ они живутъ среди соблазновъ системы и какъ эксплуатируютъ, её,-- съ этимъ русское общество познакомилъ недавно мургабскій процессъ. Ничуть не лучше они урядниковъ и стражниковъ.
   Уголовщина, хотя бы и средняго или мелкаго калибра, все таки уголовщина. Есть формы эксплуатаціи еще болѣе мягкія и невинныя; по русскимъ нравамъ и обычаямъ онѣ уголовщиной не считаются,-- просто такъ, нѣчто въ родѣ обычнаго права. Да и по существу онѣ порою то скользятъ по грани уголовнаго, то являются всего только "неудобными поступками", подлежащими дисциплинарному воздѣйствію. Въ процессѣ г. Панчулидзева вскрылась, между прочимъ, такая деталь. Нѣкоторые мѣстные люди пожелали устроить спектакль съ благотворительною цѣлью. Препятствій со стороны администраціи не было. Но полицейскій приставъ Данишевскій потребовалъ въ свою пользу 10% сбора, "ссылаясь на то, что въ Одессѣ, гдѣ онъ служилъ ранѣе, ему всегда платили" въ этомъ размѣрѣ устроители благотворительныхъ спектаклей {"Утро Россіи", 13 декабря.}. Это -- не взятка, а установленный практикой, перешедшей въ обычай, "доходъ" отъ зрѣлищъ. Есть другіе "доходы", установленные практикой, ставшей обычаемъ. Въ сентябрѣ 1911 г. казанской судебной палатой разсматривалось дѣло верхотурскаго исправника Вилкова, бывшаго до назначенія въ Верхотурье чиновникомъ охраннаго отдѣленія -- между прочимъ, въ Москвѣ, при Рейнботѣ. Обвиняли Вилкова въ разныхъ служебныхъ злоупотребленіяхъ,-- въ частности, въ растратахъ. На судѣ Вилковъ, гордо перечисляя свои заслуги передъ начальствомъ, вкратцѣ коснулся тѣхъ условій, на которыхъ онъ былъ приглашенъ на должность исправника Верхотурскаго уѣзда:
   -- Въ Москвѣ уже получалъ 2400, наградныхъ 300 и прогонныхъ 700,-- итого 3400. Когда меня пригласили въ одинъ уѣздъ на 3000,-- я не пошелъ. А въ Верхотурьѣ исправнику полагается "4000 съ заводскими"...
   Поэтому онъ, Вилковъ, и согласился занять мѣсто въ Верхотурьѣ,-- и "заводскія" онъ считаетъ своимъ законнымъ вознагражденіемъ. Правда, пермскій губернаторъ "сказалъ мнѣ, чтобы я не говорилъ всѣмъ, что съ заводоуправленія получаю" {Отчетъ о процессѣ Вилкова былъ напечатанъ "Уральскимъ Краемъ"; цит. по перепечаткѣ въ "Кіевской Почтѣ" 26 сентября 1911.}. И говорить "всѣмъ", разумѣется, нѣтъ нужды. Но на судѣ почему и не сказать объ этомъ? "Заводскія",-- вѣдь это такой же прочно установленный терминъ, какъ "старовѣрскія", "молоканскія", "еврейскія", "дѣвичьи" (съ домовъ терпимости), "базарныя", "извозчичьи" (мзда за право стоянки въ людныхъ мѣстахъ). Мало ли есть всякихъ другихъ хорошо извѣстныхъ начальству "доходовъ", которые заранѣе учитываются, какъ установленная обычаемъ прибавка къ жалованью, и предоставляются особо ревностнымъ служакамъ, въ видѣ, награды или поощренія. При Гоголѣ и Щедринѣ такъ было. Потомъ родная старина стала стыдливо прятаться. Теперь о ней говорятъ открыто, съ гордо поднятой головой, публично, въ присутствіи суда и прокурора:
   -- Я не кто нибудь. Мнѣ "заводскія" были начальствомъ предоставлены. Сами изволите знать, господа судьи,-- это никому зря не дается.
   Преступное мало-по-малу на столько входитъ въ нравы, что начинаетъ разсматриваться, какъ должное и слѣдуемое по праву. За этой гранью идутъ уже совсѣмъ "невинныя" формы эксплуатаціи режима,-- всякія житейскія мелочи. Судомъ крестьяне деревни Коряки (Осинскій уѣздъ, Пермской губ.) были подвергнуты штрафамъ по жалобѣ мѣстныхъ чиновъ горнозаводскаго вѣдомства. Исполненіе судебнаго рѣшенія поручается становому приставу Каменскому. И становой приставъ приступилъ къ исполненію. Одного крестьянина судъ приговорилъ къ штрафу въ 25 копѣекъ (sic); приставъ къ этой суммѣ присовокупилъ 20 коп. за врученіе повѣстки и 12 р. 96 коп. прогонныхъ и суточныхъ себѣ "за исполненіе приговора" -- и сталъ взыскивать 18 р. 41 коп.; другой крестьянинъ (Евстафій Юрковъ) приговоренъ къ штрафу 12 р. 40 к.; приставъ присоединилъ къ этой суммѣ прогонныя и суточныя 34 р. 80 коп.; еще одна крестьянка (Матрена Юркова) оштрафована на 10 р. 90 коп.,-- приставу прогонныя и суточныя 46 р. 40... Отъ становой квартиры до деревни Каряки 15 верстъ. И въ общей сложности приставу за исполненіе приговоровъ пришлось, вѣроятно, рублей по 50 съ версты "прогоновъ" и рублей по 100 суточныхъ.
   
   Одни отдавали деньги безропотно. Другіе просили пощады:
   -- Батюшка, помилосердуй. Возьми поменьше за прогоны...
   Происходилъ торгъ. Приставъ уступалъ". Такъ, съ одной женщины взялъ за прогоны, вмѣсто 12 р., только девять,-- скинулъ три рубля "на бѣдность" {"Русское Слово", 14 августа 1911 г.}.
   
   Прогоны и суточныя исчислены на законномъ основаніи,-- правда, съ нѣкоторой ошибкой. Но "ошибку", если бы дѣло дошло до суда, и самъ приставъ Каменскій, вѣроятно, призналъ бы. Кто не ошибается!..
   Красноуфимское уѣздное земское собраніе (41-ая очередная сессія, въ октябрѣ 1910 г.) постановило:
   
   "поручить управѣ довести до свѣдѣнія подлежащаго начальства о значительномъ расходѣ (по подводной повинности) на разъѣзды (становыхъ! приставовъ и ихъ нарочныхъ: напримѣръ, пристава четвертаго стана, который лично израсходовалъ на свои поѣздки въ 1909 г. 1325 р. 21 кои, т. е. сдѣлалъ 22087 верстъ и долженъ былъ проѣзжать каждый день въ продолженіе всего года болѣе 60 верстъ въ день, и нарочнымъ пристава израсходовано 1228 р. 47 коп., между тѣмъ какъ въ 1905 г. приставомъ того же стана израсходовано лично 446 р. 72 коп. и;и нарочнаго 194 р. 17 к." {Цит. по журналамъ 41-ой очередной сессіи.}.
   Въ красноуфимскомъ земствѣ вообще расходы на конные разъѣзды чиновъ полиціи по сравненію съ 1905 г. возросли почти въ 4 раза (съ 4,2 тыс. до 16,1 тысячи руб.); растутъ неимовѣрно изъ года въ годъ. и это не только красноуфимское, это общерусское явленіе, которому посвятили свое вниманіе нѣкоторыя земскія собранія и въ очередныхъ сессіяхъ 1911 г. Пытались земства вводить контроль,-- не дѣйствуетъ; пытались поразить воображеніе начальства цифровыми выкладками: выходитъ, что нѣкоторые становые пристава круглый годъ изо дня въ день безостановочно разъѣзжаютъ за земскій счетъ на лошадяхъ. Но и выкладки не дѣйствуютъ. Чины полиціи продолжаютъ развивать удивительное, уже давно вышедшее изъ предѣловъ вѣроятнаго, служебное усердіе.
   Такой же всероссійскій характеръ принимаетъ мало-по малу вопросъ объ автомобиляхъ высшихъ начальствующихъ лицъ -- градоначальниковъ, полицеймейстеровъ, губернаторовъ. Вопросъ чаще всего возникаетъ въ формѣ очень элементарной: поломалось что-то въ автомобилѣ одесскаго градоначальника (бывшаго, г. Толмачева),-- городской управѣ предлагается: ассигновать 120 р. на починку {"Русское Слово", 5 октября 1911 г.}. Но возникаютъ положенія и болѣе сложныя. Въ Калужской губерніи
   
   неоднократныя катастрофы съ автомобилемъ губернатора во время его служебныхъ поѣздокъ имѣла своимъ послѣдствіемъ изданіе особаго циркуляра, въ которомъ кн. Горчаковъ предложилъ земскимъ управамъ приступить къ приведенію земскихъ дорожныхъ сооруженій въ такое состояніе, при которомъ было бы возможно безпрепятственное движеніе автомобилей.
   По постановленію нѣкоторыхъ ѣздныхъ земскихъ собраній вопросъ этотъ былъ переданъ на разсмотрѣніе губернскаго собранія, при чемъ жиздринская управа, препровождая постановленіе своего собранія въ губернскую, писала, что "вопросъ объ автомобильномъ движеніи по отношенію къ Жиздринскому уѣзду является совершенно новымъ, такъ какъ еще ни одинъ изъ автомобилей не появлялся въ Жиздринскомъ уѣздѣ, кромѣ автомобиля начальника губерніи" {"Русское Слово", 13 декабря 1911 г.}.
   
   Становые клюютъ по зернышку: пошлетъ урядника за цвѣтами попадьѣ-именинницѣ, а напишетъ поѣздка по дѣламъ службы; поѣдетъ жена, свояченица, дѣтишки къ гимназію или изъ гимназіи, а на бумагѣ значится, что самъ становой по служебнымъ надобностямъ ѣздилъ; иной разъ ухитрится, сидя дома, совершить поѣздку перстъ въ 200,-- рублей 11--12 разъѣздныхъ денегъ изъ земства получается. Мелочи все это. То ли дѣло губернаторъ: привести дороги всей губерніи въ состояніе, удобное для поѣздокъ на автомобилѣ. Размахъ богатырскій. А "полнота власти"... Священнику Саратовской губерніи о. Сперанскому нѣкій урядникъ Соколовъ однажды предложилъ:
   -- Хочешь, батюшка... человѣка сейчасъ при тебѣ застрѣлю? Теперь усиленная охрана,-- намъ все дозволено... {Свидѣтельское показаніе на процессѣ г. Панчулидзева; "Утро Россіи", 13 декабря 1911 г.}.
   Губернаторъ и подавно можетъ сказать:
   -- Хочешь, всю губернію заставлю приспособить дороги къ моему автомобилю.
   Въ послѣдніе годы замѣтно крѣпнетъ особый видъ эксплуатаціи,-- уже не для личныхъ только цѣлей, но въ интересахъ "своего" вѣдомства или даже -- послѣдняя новинка приказнаго искусствавъ интересахъ корпораціи. Года полтора назадъ большой шумъ произвели екатеранославскіе чины тюремнаго вѣдомства: облюбовали цѣнный участокъ городской земли (въ центральной части Екатеринослава) и произвели захватъ, яри чемъ одинъ изъ тюремныхъ чиновъ отдалъ приказаніе -- стрѣлять въ представителей города, если они дерзнутъ появиться на захваченномъ участкѣ. Недавно на защиту своего вѣдомства счелъ долгомъ выступить новозыбковскій исправникъ. Ему не хватило суммы, ассигнованной городскимъ управленіемъ по смѣтѣ на освѣщеніе и отопленіе помѣщеній полиціи. Исправникъ потребовалъ новыхъ дополнительныхъ ассигнованій. Городская Дума не сочла возможнымъ производить сверхсмѣтные расходы. Тогда исправникъ въ офиціальной бумагѣ поставилъ слѣдующій ультиматумъ: "если не будутъ немедленно выполнены мои требованія о выдачѣ мнѣ керосина и дровъ (или денегъ), я въ 24 часа явлюсь въ городское управленіе съ 24 городовыми и займу всѣ помѣщенія" {"Утро Россіи", 24 ноября 1911 г.}. Вице-губернаторъ, описанный выше со словъ "Русскаго Знамени", явился же со стражниками "вынуть" изъ церкви цѣнную икону. Отчего нельзя исправнику совершить вооруженное нападеніе на городскую управу и вынуть тамъ изъ кассы, сколько нужно? Вице-губернаторъ, любитель иконописи, дѣйствовалъ для личной корысти. Исправникъ "въ 24 часа съ 24 городовыми" предполагалъ явиться единственно "для пользы службы",-- за это и начальство строго судить не станетъ.
   Изъ процесса Рейнбота извѣстно, какъ московская администрація собирала "пожертвованія" для "своего" общества помощи чинамъ полиціи и ихъ семьямъ,-- "на убіенныхъ городовыхъ", какъ выразилась на судѣ одна содержательница дома терпимости. Теперь раскрывается еще одно предпріятіе въ томъ же рейнботовскомъ родѣ. Екатеринославскому полицейместеру Машевскому стало извѣстно, что мѣстный домовладѣлецъ Эйхе желаетъ пожертвовать учительскому обществу участокъ земли въ Крыму, подъ Алуштой, съ условіемъ, чтобы общество построило на этомъ участкѣ санаторію для учителей. Правленіе учительскаго общества, соблюдая всѣ установленныя формальности, созвало общее собраніе членовъ и пригласило жертвователя. Г. Машевскій принялъ свои мѣры.
   
   На собраніе явилась полиція, обыскала всѣхъ присутствующихъ, задержала ихъ, произвела обыски и на домахъ, въ томъ числѣ и у г. Эйхе, у котораго отобрала паспортъ.
   
   Паспортъ поступилъ къ полицеймейстеру. И пришлось г-ну Эйхе "довольно часто" ходить къ г. Машевскому съ просьбами вернуть "видъ на жительство". Г. Машевскій "вида" не возвращалъ, а нравоученія читалъ:
   
   Пребываніе въ средѣ крамольниковъ даромъ не обойдется. Пожертвованіе земли крамольнымъ учителямъ въ то время, когда десятки полицейскихъ, подстрѣливаемые революціонерами, остаются безъ должнаго лѣченія въ санаторіяхъ, замѣчено властью, повлечетъ за собою неудовольствія...
   
   Вотъ возникаетъ "у насъ, въ Екатеринославѣ", общество взаимопомощи пиновъ полиціи,-- ему бы очень пригодилась земля подъ Алуштой, а между тѣмъ г. Эйхе жертвуетъ учителямъ... Наконецъ, г. Эйхе смирился и заявилъ, что онъ жертвуетъ землю обществу взаимопомощи чиновъ полиціи на тѣхъ же условіяхъ: подъ санаторію; жилое строеніе на пожертвованной землѣ должно быть возведено въ теченіе года. Лишь только г. Эйхе это заявилъ, паспортъ возвратили, а черезъ 30 минутъ къ нему уже явилась депутація отъ екатеринославской городской полиціи, принесшая благодарность за пожертвованіе. Затѣмъ тому же г-ну Эйхе "поручили" и санаторію строить,-- "дали 805 р. и немного строительнаго матеріала", остальное -- потомъ заплатимъ. И все бы хорошо. Но "общество взаимопомощи полицейскихъ чиновъ" было лишь въ проектѣ. За отсутствіемъ юридическаго лица, правоспособнаго принять пожертвованіе, нотаріальную дарственную запись совершили на имя г. Машевскаго. А потомъ случилось такъ, что г. Машевскій былъ переведенъ начальствомъ на должность исправника въ Кинешму... Въ концѣ-концовъ г. Эйхе получилъ возможность возбудить судебный искъ объ отобраніи дара, такъ какъ осталось невыполненнымъ условіе -- возвести жилыя постройки въ теченіе года {"Современное Слово", 18 ноября.}.
   

III.

   "Грѣхи нормальнаго порядка" всегда были неистощимымъ источникомъ профессіональныхъ "доходовъ" для приказныхъ людей. Переходомъ къ исключительнымъ положеніямъ, съ ихъ гораздо болѣе тяжкими грѣхами, созданы условія, при которыхъ приказному люду живется особенно привольно, сытно и тепло. Каковъ бы ни былъ нормальный порядокъ, онъ все таки -- порядокъ,-- нѣчто твердое, прочное, надолго установленное. Но если жизнь превращена въ сплошное исключеніе изъ порядка, то каждый годъ, когда возникаетъ вопросъ, будетъ продлена охрана или не будетъ,-- всякій городовой понимаетъ:
   -- Ежели отмѣнятъ, -- обыватель порадуется, а нашей братіи станетъ тѣснѣе; даже жалованье уменьшится.
   Режимъ исключительныхъ положеній создаетъ и подчеркиваетъ противорѣчія между страной, какъ цѣлымъ, и администраціей, какъ ея частью. Въ полицейской массѣ, которая вовсе не можетъ похвастать высокой культурностью, онъ воспитываетъ сознаніе: странѣ хуже -- "намъ" лучше, странѣ лучше -- "намъ" хуже. Не даромъ какой-либо саратовскій стражникъ Варавка, или урядникъ Соколовъ ведутъ себя, какъ скверные солдаты въ непріятельской странѣ (хорошій солдатъ и въ завоеванной странѣ не безобразничаетъ). Исключительныя положенія вытравляютъ изъ варавкиной головы самую возможность мысли о томъ, что онъ, Варавка, слуга государства, народа, исполнитель закона. Наоборотъ, многіе Варавки къ естественному въ ихъ положеніи выводу: "народу облегченіе -- мнѣ хуже", имѣютъ полное основаніе присоединигь другой выводъ:
   "Ежели будетъ велѣно дѣйствовать по закону, то. къ примѣру, меня первымъ долгомъ подъ судъ".
   Исключительныя положенія въ каждомъ полицейскомъ будятъ сознаніе групповой, корпоративной солидарности: "теперь усиленная охрана -- намъ все дозволено",-- говоритъ саратовскій урядникъ. "Намъ", "мы", "насъ"... А слѣдовательно, хорошо бы возможно:дольше сохранять этотъ удобный для "насъ" порядокъ, когда "намъ" все дозволено и все можно. Возникаетъ сознаніе нѣкотораго корпоративнаго интереса, состоящаго прежде всего въ томъ, чтобы продлить дѣйствіе исключительныхъ положеній. Я пишу очень азбучныя истины. Но, къ сожалѣнію, въ наше время именно азбучныя, элементарнѣйшія истины находятся въ полномъ пренебреженіи.
   Извлекаютъ доходъ приказные люди. Но не только они. Я съ большимъ уваженіемъ отношусь въ гуманнымъ чувствамъ г. Панчулидзева и другихъ саратовскихъ дворянъ, разоблачившихъ ужасы, творимые уѣздной полиціей. Однако, не могу не раздѣлить тѣхъ недоумѣній, которыя были высказаны по этому поводу мѣстной печатью. Теперь дворяне на судѣ говорятъ, что они давно убѣждали губернатора гр. Татищева прекратить вопіющее беззаконіе, но онъ попустительствовалъ. Совѣсть -- говорилъ г. Панчулидзевъ въ послѣднемъ словѣ суду -- не позволяла терпѣть это; помѣстное дворянство не выполнило бы своей роли, если бы не выступило "защитникомъ своихъ крестьянъ". Но -- недоумѣваетъ "Саратовскій Вѣстникъ" --
   
   сами же саратовскіе дворяне въ бытность гр. Татищева губернаторомъ свидѣтельствовали совсѣмъ иначе, чѣмъ въ процессѣ г. Панчулидзева съ полиціей. Передъ нами печатный сборникъ постановленій саратовскаго деорянства (изд. 1911 г.), и на стр. 35 мы читаемъ текстъ адреса, утвержденнаго единогласно очереднымъ губернскимъ дворянскимъ собраніемъ 19 декабря 1908 г. по случаю утвержденія гр. Татищева въ должности саратовскаго губернатора. Привѣтствуя это событіе, саратовское дворянство въ своемъ адресѣ "выражаетъ свою радость, что во главѣ губерніи будетъ находиться по прежнему столь твердый представитель власти и справедливый хранитель законности" {No 11 декабря 1911; курсивъ "Саратовскаго Вѣстника".}.
   
   Допустимъ, 19 декабря 1908 г. дворяне такъ писали о гр. Татищевѣ потому, что недостаточно знали его. Но,-- недоумѣваетъ тотъ же "Саратовскій Вѣстникъ",-- "когда гр. Татищевъ покидалъ губернію", "участниками торжественнаго обѣда въ честь него" были
   
   почти всѣ видные свидѣтели по дѣлу г. Панчулидзева: гг. Ознобишинъ, Михалевскій, Григорьевъ, Ружичко де-Розенвертъ, Киндяковъ и др.
   
   Правда, въ Саратовской губ. не одинъ гр. Татищевъ; тамъ епископъ Гермогенъ; тамъ инокъ Иліодоръ. Памятуя объ этомъ, можно найти кое-какіе предположительные отвѣты на поставленные мѣстной печатью недоумѣнные вопросы. Меня смущаетъ иное соображеніе. Мнѣ уже не разъ въ "Русскомъ Богатствѣ" приходилось отмѣчать факты Василій, чинимыхъ служащими саратовскихъ землевладѣльцевъ и самими землевладѣльцами надъ мѣстными жителями. Чтобъ не возвращаться къ этимъ старымъ исторіямъ, остановлюсь только на одномъ случаѣ. Въ No 24 сентября 1911 г. "Саратовскаго Листка" читаемъ:
   
   22 сентября нѣкто Добролюбовъ, его жена и сосѣдка въ лѣсу Демина собирали опавшіе съ деревьевъ листья и валежникъ. На обратномъ пути ихъ встрѣтили двое вооруженныхъ лѣсниковъ г-на Демина... разсадили по хлѣвамъ "подъ арестъ", требуя выкупа... издѣвались... угрожали "запороть до смерти"... Въ 9 часовъ вечера лѣсники устроили во дворѣ изъ скамеекъ "эшафотъ" и по очереди выводили заключенныхъ, обнажали (женщинъ!), клали на скамейки и сѣкли нагайками. На плачъ... отвѣчали смѣхомъ и площадной руганью. Только ночью лѣсники отпустили избитыхъ на волю. Потерпѣвшіе 23 сентября явились въ (саратовскую) уѣздную полицію и обо всемъ заявили исправнику. Въ полиціи составленъ протоколъ. Потерпѣвшихъ отправили къ уѣздному врачу для освидѣтельствованія.
   
   Говорятъ, поведеніе полицейскихъ непозволительно. Ну, а ингуши какъ себя вели? Къ дворянамъ обращались жители за защитой отъ полиціи. А къ кому обращались жители за защитой отъ помѣщичьихъ лѣсниковъ, сторожей, черкесовъ? Дворяне въ иныхъ случаяхъ помогали обиженнымъ. Но вѣдь и полиція, по протоколу которой, очевидно, написано только что приведенная мною репортерская замѣтка, оказывала въ иныхъ случаяхъ защиту. Гр. Татищевъ не обращалъ вниманія на жалобы. Но представьте, онъ обратилъ бы вниманіе, и на мѣсто ужасныхъ Варавокъ и Руновыхъ послалъ бы трезвыхъ, честныхъ, строгихъ защитниковъ закона и порядка, и стали бы эти трезвые, честные, строгіе люди серьезно защищать жителей отъ ингушскихъ набѣговъ и наскоковъ,-- отъ кого и какой "адресъ" получилъ бы тогда гр. Татищевъ? Потолки своей пріемной разсматривалъ онъ, когда ему жаловались на полицію. А что ему оставалось дѣлать? Дворяне сказали о подчиненныхъ саратовскаго исправника Протопопова такую правду, что хуже всякой лжи. Но, полагаю, при желаніи и возможности и самъ исправникъ Протопоповъ, и его подчиненные тоже сумѣютъ многое разсказать.
   Нельзя все валить на полицію. Охранами, исключительными положеніями эта важная отрасль государственной службы приведена въ крайне болѣзненное состояніе. Но самыя охраны понадобились, между прочимъ, для защиты интересовъ политически господствующихъ въ странѣ бытовыхъ группъ. Оставимъ въ сторонѣ большіе, основные интересы, связанные съ вопросами о расширеніи крестьянскаго землевладѣнія, о демократизаціи земскихъ и городскихъ общественныхъ управленій и т. д. Достаточно вспомнить даже такую частность, какъ борьба противъ рабочаго движенія и попытокъ создать хотя бы чисто профессіональныя, безпартійныя организаціи рабочихъ. Стоитъ сельскохозяйственнымъ рабочимъ въ помѣщичьей экономіи или фабричнымъ у купца заикнуться о скромномъ увеличеніи платы,-- "хорошая" порція арестовъ, высылокъ, обысковъ, на основаніи охраны, или даже просто нагаекъ, и "спокойствіе" моментально водворяется. Это вѣдь тоже корыстная эксплуатація грѣховъ режима, но уже не чинами полиціи, а цѣлыми соціальными группами.
   Открыта широкая возможность и для эксплуатаціи обывательской, такъ сказать, частно правовой, не всегда безразличной съ точки зрѣнія групповыхъ соціальныхъ интересовъ, но ближайшимъ образомъ имѣющей чисто личный характеръ. Эксплуатація режима частными лицами -- большой недугъ современности. Не претендуя на полную характеристику этого недуга, напомню лишь нѣкоторыя, по возможности немногія, его конкретныя проявленія.
   Если вѣрить крестьянамъ двухъ деревень Влижова и Глиннаго, Мозырскаго уѣзда, Минской губерніи, ихъ "баринъ", кн. Радзивиллъ взялъ и отобралъ у нихъ часть земель. Крестьяне, по словамъ "Рѣчи", рѣшили жаловаться суду и обратились за содѣйствіемъ къ присяжному повѣренному Чіаброву. Послѣдній командировалъ своего помощника кн. Черкезова на мѣсто, чтобы удостовѣрится въ основательности заявленія крестьянъ. Но кн. Черкизову заранѣе приготовили надлежащую встрѣчу: лишь только онъ пріѣхалъ, явился урядникъ и сразу открылъ три преступленія: во-первыхъ, по его, урядника, мнѣнію, у кн. Черкезова фальшивый паспортъ; во-вторыхъ, кн. Черкезовъ -- "жидъ"; въ третьихъ, по свѣдѣніямъ урядника, этотъ "жидъ" пріѣхалъ съ цѣлью вести противоправительственную пропаганду. А слѣдовательно, на точномъ основаніи исключительныхъ положеній, кн. Черкезовъ былъ немедленно арестованъ. Крестьяне догадались телеграфировать объ этомъ его патрону въ Петернургъ. И только послѣ энергическихъ ходатайствъ въ высшихъ инстанціяхъ, послѣ обращенія къ содѣйствію вліятельныхъ лицъ, послѣ телеграммъ члена Государственнаго Совѣта кн. Эрнстова минскому губернатору и арокурору минскаго окружнаго суда кн. Черкезовъ былъ освобожденъ изъ-подъ ареста. Въ данномъ случаѣ магнатское вліяніе кн. Радвивилла столкнулось съ не менѣе значительными вліяніями лицъ, оказавшихъ содѣйствіе присяжному повѣренному Чіаброву. Но провинціальному адвокату, не имѣющему доступа къ этимъ вліяніямъ, могло бы дорого обойтись "вмѣшательство не въ свое дѣло".
   Магнату, опирающемуся на содѣйствіе мѣстныхъ чиновъ полиціи, облеченныхъ исключительными полномочіями, открыты, разумѣется, очень большія возможности. Но не совсѣмъ обиженными могутъ считать себя и мелкія сошки Съ крестьяниномъ Пронькомъ, Дисненскаго уѣзда, Виленской губерніи, вступилъ изъ-за земли въ судебную тяжбу его односельчанинъ Лысенко. Крестьянину Проньку, конечно, далеко до кн. Радзивилла. Однако и Пронько состоитъ въ пріятельскихъ отношеніяхъ съ мѣстнымъ урядникомъ Лобатымъ. О дальнѣйшемъ повѣствуетъ жалоба Лысенка губернатору, справедливость которой подтверждена разслѣдованіемъ.
   
   "Явился ко мнѣ... урядникъ въ пьяномъ видѣ съ двумя стражниками... Поваливъ на землю, избивалъ нещадно". Въ это время пришелъ и Пронько. Ему и стражникамъ урядникъ "приказалъ бить меня и укладывать для ареста на телѣгу"... Уложивъ меня на телѣгу, урядникъ Лобатый сѣлъ мнѣ на грудь, стражники -- на ноги, а Пронько всю дорогу... биль меня". Такъ проѣхали 5 верстъ. Затѣмъ "урядникъ привязалъ меня къ оглоблѣ своей брички и гналъ скорой рысью лошадь и меня. Когда я изнемогалъ, падалъ, на меня опять сыпались удары нагайки". Такъ проѣхали еще 25 верстъ. Затѣмъ посадили подъ арестъ.
   
   Вотъ что значитъ вступить въ судебную тяжбу съ пріятелемъ урядника. А значитъ это такъ много потому, что урядникъ дѣйствовалъ на основаніи исключительныхъ положеній. У него явилось, видите ли, подозрѣніе, что Лысенко внушаетъ односельчанамъ крамольныя мысли. Слѣдовательно, онъ, урядникъ, въ правѣ и даже обязанъ подозрѣваемаго арестовать. Правда, бить при этомъ не было обязательно. Но, во-первыхъ, "намъ все дозволено". А, во вторыхъ, побои не всегда самое тяжкое. Арестованнаго Лысенка изувѣчили, за то черезъ недѣлю выпустили изъ "холодной" и сказали:
   -- Теперь ступай домой {Исторія эта имѣла такое продолженіе. Лысенко подалъ жалобу губернатору. Губернаторъ предписалъ мѣстной полиціи произвести дознаніе. Мѣстная полиція черезъ нѣсколько мѣсяцевъ донесла, что жалоба Лысенка не подтверждается допросомъ свидѣтелей. Тѣмъ временемъ лично отъ себя сельскій староста офиціально заявилъ прокурору виленскаго окружнаго суда, что на допросѣ онъ далъ невѣрныя показанія изъ страха репрессій. Губернаторъ командировалъ для разслѣдованія старшаго совѣтника губернскаго правленія, и жалоба подтвердилась. "Русское Слово", 17 ноября.}.
   А могли бы вѣдь запутать доносами, завалить секретными агентурными свѣдѣніями, на мѣсяцы заточить въ тюрьму, подвести подъ административную высылку; примѣнивъ извѣстные пріемы полицейскаго "допроса", могли добиться отъ арестованнаго и "сознанія" въ какихъ угодно преступленіяхъ. Словомъ, на примѣрѣ урядника Лобатаго мы видимъ наиболѣе простой способъ пользованія политическими мотивами и открываемыми охраной возможностями.
   Можно эксплуатировать грѣхи режима, не прибѣгая къ политическимъ мотивамъ. Сельскаго батюшку -- въ Бугульминскомъ уѣздѣ, Самарской губерніи -- начальство переводитъ въ другой приходъ -- за 80 верстъ. Батюшка пишетъ: присылайте прогонныя деньги или безплатно подводы. Требованіе само по себѣ незаконное; кромѣ того, въ селѣ неурожай, голодуха. Прихожане не сочли возможнымъ удовлетворить странную претензію. Но батюшка обращается за содѣйствіемъ къ земскому начальнику. И послѣдній пишетъ распоряженіе:
   
   "приказываю... въ трехдневный срокъ... произвести сборъ... по 10 коп. съ каждой души мужского пола... для найма подводъ на перевозку имущества (новаго) священника... Если же въ назначенный срокъ не будутъ собраны деньги, то вы мною будете подвергнуты административному взысканію) {"Русское Слово", 1 ноября 1911 г.}.
   
   Страшно показалось крестьянамъ прогнѣвить земскаго начальника во время голода. И батюшка, умѣющій дѣйствовать по современному, получилъ "прогоны".
   Можно эксплуатировать грѣхи режима, не обращаясь прямо къ начальству, а лишь усыпивъ его бдительность заявленіями о своей политической благонадежности. Отсюда цѣлый рядъ преступленій, совершаемыхъ такъ называемыми "союзниками". И сюда же, видимо, надо отнести описанный выше примѣръ рыльскаго лѣсопромышленника, "уширявшаго производство" посредствомъ организаціи поджоговь. "Было бы болото, а черти будутъ",-- говоритъ пословица. Былъ бы режимъ, эксплуатаціей котораго можно достигнуть тѣхъ или иныхъ корыстныхъ цѣлей; а охотниковъ и любителей получить корысть обывательская среда выдвинетъ достаточно. И формы эксплуатаціи, очевидно, зависятъ отъ изобрѣтательности человѣческаго ума. А такъ какъ человѣкъ давно знаетъ, что во многихъ случаяхъ цѣль легче достигается, если дѣйствовать не единолично, а компаніями, организаціями, то рядомъ съ единоличными предпріятіями должны были явиться предпріятія, такъ сказать, акціонернаго типа.
   Объ одномъ изъ такихъ компанейскихъ предпріятій разсказываетъ г. Ростиславъ Марковъ въ упомянутой выше жалобѣ сенату. Группѣ дѣльцовъ, среди которыхъ видное мѣсто занимаютъ братья Николай и Левъ Марковы, извѣстно, положимъ, что начальство желаетъ выслать изъ Курской губерніи "неблагонадежныхъ лицъ на основаніи усиленной охраны". Значитъ, начальству необходимо составить проскрипціонные списки. И въ Щигровскомъ, напр., уѣздѣ они составляются полиціей при участіи дѣятельнаго представителя компаніи, нѣкоего г. Главорубова,
   
   "при чемъ въ списки эти попали, между прочимъ, лица, причастныя къ тѣмъ кредитнымъ обществамъ, въ которыхъ Льву Маркову было отказано въ кредитѣ, а также лица, которыхъ надо устранить отъ выборовъ".
   
   И вообще, кого "марковцы" считаютъ своимъ врагомъ, того "допекутъ всѣми мѣрами", "сживутъ" {"Южная Заря", 24 ноября.}... Устраняя и терроризуя противниковъ, "партія" старается всѣ мѣста занять своими людьми. Въ щигровскомъ уѣздномъ съѣздѣ, напр., предсѣдатель г. Л. Марковъ; "членами состоятъ: братъ его жены и другіе родственники" {"Утро", 19 ноября.}. Земскіе начальники "свои". Благодаря имъ, въ волостные старшины и писари попадаютъ тоже "свои". Даже въ городскіе головы кое-гдѣ удалось провести своихъ: избранныхъ кандидатовъ губернаторъ не утверждаетъ, а кандидатовъ, служащихъ "по назначенію", намѣчаютъ все тѣ же "марковцы". И мало-помалу создается слѣдующее. Живетъ, положимъ, въ Щаграхъ г. Гдаворубовъ,-- тотъ самый, который "помогалъ" полиціи составлять проскриціонные списки. Если вѣрить г. Ростиславу Маркову, у этого дѣятеля очень сложная біографія; однажды, напр.,
   
   бывшій прокуроръ курскаго окружнаго суда (К И. Киссель), посылая Главорубову офиціальный пакетъ, адресовалъ его такъ: "Г, Щигры. Ивану Ивановичу Главорубову, бродягѣ не помнящему родства".
   
   Давно Главорубовъ занимается "юридической практикой"; но таковая ему была запрещена еще въ 1887 году распоряженіемъ министра юстиціи. Теперь и для этого дѣятеля настали веселые дни. Щигровскій уѣздный съѣздъ собственной властью отмѣнилъ распоряженіе министра юстиціи и выдалъ Главорубову свидѣтельство на хожденіе по дѣламъ. И сталъ "марковецъ" г. Главорубовъ защищать интересы кліентовъ передъ судьями, которые тоже "марковцы". Естественно возникаетъ цѣлый рядъ жалобъ. Юридическая практика щигровскаго ходатая приняла на столько серьезный характеръ, что о ней пришлось имѣть спеціальное сужденіе губернскому начальству. Опредѣленіе уѣзднаго съѣзда, возстановившее г-на Главорубова въ правахъ ходатая, было отмѣнено. Тогда г. Николай Марковъ, членъ Государственной Думы, "лично поѣхалъ къ Щегловитову, и Главорубову снова было разрѣшено практиковать {"Южная Заря", 24 ноября.}. Онъ и "практикуетъ", какъ по судебнымъ, такъ и но административнымъ дѣламъ. Въ жалобѣ сенату разсказывается, напр., такой случай: нѣкто Баскаковъ порвалъ объявленіе, подписанное Главорубовымъ,-- подвергся аресту на основаніи усиленной охраны; дать Главорубову 50 р. и былъ освобожденъ {"Утро", 19 ноября.}. Успѣхъ ходатаю обезпеченъ: и судьи -- "свои люди", и администрація -- "свои". Горе лишь тому, противъ кого онъ выступаетъ.
   Обезпеченъ успѣхъ и всѣмъ вообще дѣятелямъ, примкнувшимъ къ группѣ. Но словамъ г. Ростислава Маркова, онъ 35 лѣтъ владѣлъ по купчей крѣпости имѣніемъ "Синее Озеро", стоющимъ свыше 50.000 руб. Братья Николай и Левъ Марковы, находя, что имѣніе это должно принадлежать имъ, возбудили искъ. Участковый земскій начальникъ рѣшилъ дѣло въ пользу истцовъ. На уѣздномъ съѣздѣ, куда перешло дѣло, истецъ Левъ Марковъ лично присутствовалъ въ совѣщательной комнатѣ судей, -- и съѣздомъ рѣшеніе земскаго начальника признано правильнымъ. А затѣмъ и губернскимъ присутствіемъ оно утверждено. Правда, "курскій окружный судъ немедленно распорядился пріостановить рѣшеніе, какъ незаконное",-- какъ бы ни оцѣнивать искъ по существу, но онъ по своимъ размѣрамъ превышаетъ компетенцію низшихъ судебныхъ инстанцій. Однако, распоряженіе окружнаго суда оказывается безсильнымъ: фактически истцы стали хозяевами "Синяго Озера". Незаконный, пріостановленный окружнымъ судомъ и тѣмъ не менѣе исполненный приговоръ отвѣтчикъ Ростиславъ Марковъ считаетъ необходимымъ обжаловать. Для обжалованія нужны извѣстные документы. Но "сколько ни просилъ г. Ростиславъ Марковъ выдать копіи съ дѣлъ, сколько ни бился,-- ничего не помогло": копій не выдаютъ; "поданную жалобу въ сенатъ губернское правленіе задержало почти на годъ" {"Южная Заря", 24 ноября.}. Это -- частный случай. Вообще же уѣздный предводитель дворянства г. Левъ Марковъ, видимо, не склоненъ признавать иной судъ, кромѣ того, въ которомъ онъ "хозяинъ"; онъ прямо пишетъ уѣздному члену окружнаго суда: прошу отнюдь не вмѣшиваться въ дѣла Щигровскаго уѣзда. На г.г. Марковыхъ сыплются жалобы. Но какую онѣ могутъ имѣть цѣну? Беру для примѣра хотя бы такое газетное сообщеніе изъ Курска:
   
   Въ окружномъ судѣ было назначено къ слушанію дѣло по обвиненію землевладѣльцемъ Бѣльскимъ щигровскаго предводителя дворянства Льва Маркова въ клеветѣ въ печати. По открытіи засѣданія... оказалось, что обвиняемому повѣстка не вручена полиціей за нахожденіемъ его въ "безвѣстной отлучкѣ". Присутствовавшій въ залѣ частный обвинитель доложилъ суду, что Левъ Марковъ въ послѣдніе дни предсѣдательствовалъ въ уѣздномъ земскомъ собраніи {"Русское Слово", 10 октября 1911 г.}.
   
   Какъ предводитель дворянства, г. Левъ Марковъ и предсѣдательствуетъ, и засѣдаетъ нерѣдко вмѣстѣ съ исправникомъ (напр., въ училищномъ совѣтѣ). Но когда г. Льва Маркова требуетъ имперскій коронный судъ,-- его нѣтъ дома, онъ находится "въ безвѣстной отлучкѣ". И представителямъ имперской власти понадобится сдѣлать героическія усилія только для того, чтобы вручить тому или иному дѣятелю группы, захватившей въ свои руки Щигровскій уѣздъ, простую повѣстку о вызовѣ въ судъ, въ качествѣ обвиняемаго.
   Такимъ же точно порядкомъ группѣ дѣльцовъ, которые въ политикѣ выступаютъ, какъ "монархисты", "націоналисты" или "союзники", а въ жизни промышляютъ или желаютъ промышлять подрядами и поставками, удалось захватить полностью матеріальную службу юго-западныхъ желѣзныхъ дорогъ и провести своихъ агентовъ въ другіе отдѣлы управленія этими дорогами. На матеріальную службу, наиболѣе важную съ точки зрѣнія поставщиковъ и подрядчиковъ, завоеватели естественно смотрѣли, какъ на ключъ къ позиціи. "Чужихъ" людей они устранили, главнымъ образомъ при помощи политическихъ доносовъ; "своихъ" посадили, опираясь на "связи". Оставалось устранить конкурентовъ на торгахъ о поставкахъ. Но это уже пустяки,-- подрядный способъ заготовки матеріаловъ "свои" люди замѣнили системой такъ называемыхъ "наличныхъ закупокъ", устраняющей конкуренцію и крайне убыточной для казны. Конечно, государственный контроль писалъ, что эта система нежелательна, что непозволительно и недопустимо ее примѣнять не въ исключительныхъ лишь случаяхъ, а какъ общее правило. Конечно, во всѣхъ эксплуатаціонныхъ отдѣлахъ управленія юго-западными дорогами начались жалобы на отсутствіе или недоброкачественность необходимѣйшихъ матеріаловъ. Конечно, понеслись жалобы на разстройство движенія. Тамъ паровозъ стоитъ 92 дня, потому что на матеріальномъ складѣ нѣтъ резиновыхъ прокладокъ, тамъ 2 паровоза стоятъ 117 дней, потому что нѣтъ угловаго желѣза требуемыхъ размѣровъ; тамъ цѣлый рядъ вагоновъ стоитъ 150, 90, 75 дней, потому что опять-таки нѣтъ тѣхъ или иныхъ матеріалсвъ. Суточная задержка паровоза эквивалентна убытку въ 25 рублей, суточная задержка вагона -- убытокъ въ 3 р. И уже по одной той причинѣ, что устранена отвѣтственность поставщиковъ за своевременную доставку необходимыхъ и доброкачественныхъ матеріаловъ, дорога терпитъ убытки въ сотни тысячъ рублей. А затѣмъ, вслѣдствіе задержки и простоя паровозовъ и вагоновъ, образуется "недостача подвижного состава, дорога платитъ громадныя суммы за просрочку въ доставкѣ и порчу грузовъ, иски со стороны грузоотправителей растутъ непомѣрно" {"Кіевская Мысль", 22 и 26 октября 1911 г.}... Въ концѣ концовъ начальству пришлось признать, что разстройство на юго-западныхъ дорогахъ достигло "угрожающаго положенія". "Союзники" же, ставленники дѣльцовъ, буквально терроризовали все управленіе югозападныхъ дорогъ политическими доносами,
   
   дошли въ своей наглости до такой степени, что начали писать начальникамъ службъ письма съ требованіями уйти въ отставку, "убираться по добру по здорову"... Вовремя столкновеній съ непосредственными начальниками "союзники" нерѣдко заявляютъ, что они кѣмъ-то изъ Петербурга назначены слѣдить и контролировать дѣятельность начальства... Нельзя разобрать, начальникъ ли данное лицо или поднадзорный {"Сѣверо-Западный Голосъ", 28 октября 1911 г.}.
   
   За игнорированіе правилъ субординаціи и чинопочитанія нѣсколько наиболѣе безцеремонныхъ "союзниковъ" осенью 1911 г. было уволено. Для этого со стороны начальника дорогъ г. Немѣшаева понадобились чрезвычайныя усилія. Однако, несмотря на старанія г. Немѣшаева, "союзники", по словамъ газетъ, "продолжаютъ скандалить; по прежнему продолжаются запугиванія начальства обѣщаніемъ кары со стороны петербургскихъ сферъ" {"Южная Заря", 4 декабря 1911 г.}, по прежнему, конечно, продолжаются и политическіе доносы,-- мощное и чрезвычайно дѣйствительное оружіе современности. 1 января г. Немѣшаевъ назначенъ въ члены Государственнаго Совѣта. Фактически его сняли съ югозападныхъ дорогъ. И дѣльцамъ, полузавоевавшимъ эти дороги, открыта возможность дальнѣйшихъ завоеваній.
   Въ послѣдніе мѣсяцы истекшаго года стало развертываться предпріятіе еще болѣе обширнаго характера. Какъ извѣстно, по случаю работъ морского вѣдомства было выдвинуто (въ особенности "Новымъ Временемъ") требованіе, -- чтобы существующіе или имѣющія возникнуть судостроительныя фирмы, которымъ будутъ поручены работы, имѣли "національный" и "патріотическій" характеръ: иностранцы не желательны, евреи ни въ коемъ случаѣ не терпимы и т. д. Шелъ споръ о степеняхъ національнаго характера,-- споръ, въ которомъ оппозиціонная печать видѣла отраженіе закулисной борьбы конкурентовъ, домогающихся получить подряды. Въ концѣ концовъ побѣду одержало "Русское судостроительное общество". Этой акціонерной компаніи, которую газеты иногда кратко называютъ "компаніей Иванова Бунге", и поручены черноморскія судостроительныя работы въ Николаевѣ. Она тамъ и работаетъ. Для выполненія подряда "Русскому обществу" необходимо провести желѣзнодорожныя вѣтки и другія вспомогательныя сооруженія; для этого надо занять нѣкоторые участки городской земли, нѣкоторыя улицы и т. д. Сначала компанія Иванова-Бунге попыталась войти въ соглашеніе съ городскимъ общественнымъ управленіемъ Николаева. Городъ не отказывался предоставить обществу требуемыя права, но, разумѣется, на извѣстныхъ условіяхъ. Такъ, напр., за проведеніе желѣзнодорожной вѣтки по двумъ улицамъ городъ потребовалъ уплаты 100.000 р. и замощенія одной изъ улицъ. Представитель компаніи инженеръ Глаголевъ принялъ эти и нѣкоторыя другія условія. Представители города и компаніи подписали даже договоръ; отъ имени компаніи уже внесенъ былъ залогъ въ суммѣ 25.900 р. Но вдругъ компанія объявила заключенный договоръ для себя необязательнымъ, залогъ -- подлежащимъ возврату. А затѣмъ начала дѣйствовать безъ всякихъ соглашеній {"Одесскія Новости", 11 ноября 1911 г.}. И вотъ уже 8 мѣсяца корреспонденты одесскихъ газетъ пишутъ: "Русское судостроительное общество" захватываетъ городскія земли, незастроенныя и застроенныя, захватываетъ улицы, прекращаетъ по нимъ движеніе, обнажаетъ трубы городского водопровода; за экспропріаціей городской собственности послѣдовала, разумѣется, экспропріація собственности частной. Игнорируя и нарушая права частныхъ лицъ, компанія добралась помаленьку и до правъ другихъ акціонерныхъ предпріятій. Напримѣръ, въ No отъ 9 декабря (1911 г.) "Одесскихъ Новостей" читаемъ:
   
   Русское судостроительное общество на дняхъ пишетъ конторѣ бельгійскаго общества конки, являющагося контрагентомъ города: перенесите вашу линію съ такого-то участка,-- намъ нужно это мѣсто. Естественно, представитель бельгійцевъ отвѣтилъ: не можемъ, ибо связаны договоромъ съ городомъ, и никакихъ измѣненій и перестроекъ безъ вѣдома городской управы производить не рѣшаемся. Тогда Русское общество собственною властью разрушаетъ полотно конно-желѣзныхъ дорогъ и проводитъ свою вѣтку.
   
   Такимъ же порядкомъ открыто дномъ, у всѣхъ на глазахъ, "Русское общество" экспропріировало очень важный по мѣстнымъ условіямъ Спасо-Барваровскій спускъ, по которому "Одесскій уѣздъ провозитъ тысячи пудовъ товару"; волнуется населеніе, негодуетъ печать, но...
   
   "Не будемъ наивны -- пишутъ "Одесскія Новости" -- и скажемъ теперь же, что осадить предпріимчивую націоналистическую компанію... безсильны и городъ, и земство".
   
   Въ Николаевѣ "ходитъ по рукамъ списокъ всѣхъ участниковъ и пайщиковъ Русскаго судостроительнаго общества". Въ немъ есть очень именитыя лица. Товарищъ николаевскаго городского головы, инженеръ Матвѣевъ, пытался въ Петербургѣ жаловаться на самоуправство компаніи, но въ отвѣтъ "люди съ большой властью разводили руками и качали головой".
   -- "Связи, связи, батенька" {"Одесскія Новости" 9 декабря.}.
   Въ засѣданіи городской думы нѣкоторые гласные прямо говорили:
   -- У русскаго судостроительнаго общества такія связи, что опасно защищать интересы города {"Одесскія Новости", 11 ноября.}.
   Тюремное вѣдомство въ Екатеринославѣ экспропріировало участокъ городской земли и на томъ пошабашило. Частная компанія дѣльцовъ экспропріируетъ изо дня въ день, систематически, открыто, доводитъ захватное право до размѣровъ, о которыхъ по смѣетъ мечтать самый энергическій администраторъ при всей его "полнотѣ власти". Бывали въ Россіи всяческія чудеса. За короткое время, напр., исчезали огромныя пространства башкирскихъ земель. Но и при расхищеніи полудикихъ земель все-таки соблюдались нѣкоторыя юридическія формальности,-- прямому захвату хищники придавали видъ купли-продажи, добровольной сдѣлки съ собственниками и т. д. Но перенести "уфимскіе" пріемы въ густо населенный городъ, въ обстановку уже созданныхъ жизнью сложныхъ правоотношеній и дѣйствовать, не соблюдая даже юридическихъ видимостей, -- до этого башкирскимъ хищникамъ далеко. Спора нѣтъ, эксплуатируютъ режимъ всякіе приказные люди,-- отъ стражниковъ до губернаторовъ, отъ рядовыхъ, до крупнѣйшихъ чиновъ интенданства. Но приказный людъ едва-ли когда-нибудь дойдетъ до той широты какую уже теперь способна проявить и проявляетъ "частная иниціатива".
   

IV.

   Сытно я тепло живется при создавшихся условіяхъ многимъ чинамъ администраціи. Сытный и теплый это порядокъ съ точки зрѣнія господствующихъ бытовыхъ группъ. Сытно и тепло при немъ тѣмъ отдѣльнымъ, но многочисленнымъ частнымъ лицамъ, которыя способны его эксплуатировать для своей корысти. На немъ построено матеріальное благополучіе тѣхъ компанейскихъ предпріятій, которымъ удается захватить гдѣ городъ, гдѣ уѣздъ, гдѣ цѣлую сѣть желѣзныхъ дорогъ, гдѣ всю губернію. Явленія, которыя создаются на почвѣ этого порядка, не могутъ не возмущать нравственнаго чувства каждаго нормальнаго, но страдающаго моральнымъ идіотизмомъ, человѣка. Но всѣ тѣ группы и лица, которыя на немъ построили и предполагаютъ построить свое благосостояніе, неминуемо стремятся къ сохраненію того, что имъ нужно, и безъ чего многіе изъ нихъ пойдутъ либо по міру, либо въ тюрьму. Отсюда, надѣюсь, понятно, какъ сложенъ вопросъ о тѣхъ темныхъ людяхъ, которые подготовляютъ поводы для сохраненія всего вообще созданнаго порядка и, въ частности, исключительныхъ положеній. Разъ сама жизнь, по тѣмъ или инымъ причинамъ, не создаетъ основаній продлить желательное положеніе, всѣ, кому оно нужно, заинтересованы въ томъ, чтобы основанія явились. Пусть даже, по мнѣнію петербургскаго начальства, основанія имѣются; но мѣстные хищники этого не знаютъ, они сомнѣваются, волнуются,-- все таки лучше сфабриковать нѣсколько "хорошихъ" разбоевъ, грабежей и т. д.
   -- Спокойнѣе, знаете ли, на душѣ будетъ. Масломъ кашу не испортишь.
   При данныхъ условіяхъ это неизбѣжно. Но эти условія таковы, что безплодно и безполезно искать конкретныхъ виновныхъ,-- узнавать точные адреса фабрикантовъ. Возвратимся хотя бы къ чердынскому дѣлу, сравнительно, простому и дошедшему до суда. Пойманы и уличены въ организаціи, по крайней мѣрѣ, одного поджога: "добровольный заявитель" Головковъ и надзиратель сыскной полиціи Чувашевъ. Но кто стоялъ за ихъ спиной, въ чьихъ рукахъ они были орудіемъ,-- мы не знаемъ. Возможно, что иниціатива принадлежитъ хищникамъ, проникшимъ на полицейскую или административную службу. Возможно и другое,-- иниціаторами были люди партикулярные, хищники изъ обывателей, которымъ почему-либо желательно и выгодно было устроить "завируху". Возможно, наконецъ, что Головковъ и Чувашевъ дѣйствовали по собственной иниціативѣ. Иниціаторъ неизвѣстенъ. Да и не все ли равно, кто онъ? Пріѣзжаетъ "добровольный заявитель", предъявляетъ мѣстной полиціи свои "вѣрительныя грамоты". "Агентъ изъ губерніи" -- это въ уѣздахъ импонируетъ. Въ чердынскомъ случаѣ Головковъ, слывшій до ареста и отдачи подъ судъ важнымъ и вліятельнымъ агентомъ охраны, потъ конецъ все-таки оказался, по офиціальному удостовѣренію, "добровольнымъ заявителемъ". По крайности, не совсѣмъ самозванецъ. Но порядокъ у насъ достигъ такого совершенства, что даже это качество не обязательно. По Терской области въ 1909 г. путешествовалъ нѣкій Окороковъ-Поповъ; онъ многихъ арестовывалъ, осматривалъ тюрьмы, распекалъ, дѣлалъ выговоры, благодарилъ за исправную службу, отдавалъ распоряженія, по его указаніямъ станичная администрація вовлекалась въ феерическія предпріятія, а на повѣрку этотъ "агентъ власти" оказался просто Василіемъ Окороковымъ, разъѣзжающимъ по подложнымъ документамъ. Его арестовали, посадили въ тюрьму... Надо судить за самозванство; но вѣдь скандалъ,-- мелкаго плута администрація чуть не цѣлой области приняла за важнаго чиновника и поступала согласно его указаніямъ. Подумали областныя власти, и дѣло было прекращено -- "въ виду ненормальности подсудимаго". Вышло, правда, еще хуже,-- сумасшедшаго приняли за "ревизора", но, по крайней мѣрѣ, скандалъ замятъ, не получилъ огласки. Между тѣмъ Василій Окороковъ, отпущенный на свободу и якобы ненормальный, снова объявилъ себя агентомъ, снова чины администраціи по станицамъ -- той же Терской области -- принимаютъ его за "важнаго человѣка", снова онъ создаетъ феерическія предпріятія,-- ухитряется, напр., безъ вѣдома владѣльца продать его имущество. Наконецъ, прокуратура взялась за него вплотную,-- и недавно владикавказскимъ окружнымъ судомъ Окороковъ, признанный "ненормальнымъ" по ранѣе возникшимъ и прекращеннымъ дѣламъ, былъ приговоренъ къ трехгодичному заключенію въ арестантскія отдѣленія {"Русское Слово", 20 декабря, 1911.}. Еще при "старомъ строѣ" даже многоопытный генералъ Новицкій пересталъ отличать обыкновеннаго мошенника отъ секретнаго агента власти, снабженнаго большими полномочіями. А теперь, при "обновленномъ строѣ" отъ администраторовъ захолустныхъ провинціальныхъ угловъ и подавно нельзя требовать сверхъестественной прозорливости. Нельзя требовать отъ нихъ и мужественнаго сопротивленія дѣйствительнымъ или самозваннымъ "агентамъ": "агентъ" -- лицо, близкое къ тому "главному" начальству, которое дѣлаетъ политику; за противодѣйствіе ему непремѣнно съ мѣста слетишь. Однако, "агентъ" поступаетъ слишкомъ. Поджоги, напримѣръ,-- это что жъ такое? Содѣйствовать тожъ боязно, да не всѣмъ, разумѣется, и желательно. Пусть даже никому изъ мѣстныхъ чиновъ участвовать въ преступленіи нежелательно. И тѣмъ не менѣе создается положеніе, подобное тому, о которомъ говорили недавно свидѣтели городовые на процессѣ бывшаго союзника Ларичкина:
   -- Знали, кто убилъ, и часто видѣли убійцу, но задерживать не задерживали, и слѣдуемыхъ по закону мѣръ не принимали, потому что... "приказа не было".
   Можетъ быть, преступникъ по распоряженію высшаго начальства дѣйствуетъ, чего-жъ намъ то вмѣшиваться и рисковать? Но старому русскому правилу, въ подобныхъ затруднительныхъ случаяхъ надо "дѣйствовать обинякомъ",-- чтобъ не было ни прямого содѣйствія, ни прямого противодѣйствія, но походило и на то, и на другое. Сколько я могу понять изъ газетныхъ отчетовъ о процессѣ Головкова и Чувашева такой же "осторожной" тактики держалась и чердынская полиція относительно пріѣзжихъ агентовъ-поджигателей. Ее нельзя обвинить въ прямомъ содѣйствіи организаціи поджога, но нельзя обвинить и въ прямомъ противодѣйствіи. Несомнѣнно лишь, что она, если не запуталась сама, то запутана въ это темное дѣло. Исправникъ запутанъ меньше,-- хотя Головковъ и у него "бывалъ въ гостяхъ". Помощникъ исправника запутался очень сильно. Да и нельзя не запутаться полицейскому, если онъ не борется съ явными преступниками. Потомъ вмѣшалась губернская администрація. Ей надо -- начальство требуетъ -- "спасать престижъ власти". И, стараясь о спасеніи престижа, она запуталась сама. Сначала, видимо, предполагалось замять "скандальный случай". Надзиратель сыскной полиціи Чувашевъ нѣкоторое время, какъ ни въ чемъ не бывало, продолжалъ свою службу въ Перми, затѣмъ потихоньку перекочевалъ на сыскную же службу въ Уфу. Говоря иначе, губернская администрація, по оцѣнкѣ чердынскихъ жителей, оказалась въ роли укрывательницы поджигателей. Затѣмъ вмѣшался слѣдователь по особо важнымъ дѣламъ. Съ сыщиками-поджигателями поступаютъ вдругъ строго и круто: Чувашева арестуютъ; составляется обвинительный актъ; онъ поступаетъ въ казанскую судебную палату. но какъ же престижъ власти? Вѣдь самого исправника поджигатели запутали? Наступаетъ новое колебаніе. И въ концѣ-концовъ, при помощи устраненія нѣкоторыхъ документовъ и свидѣтелей, дѣлу придали возможно болѣе невинный видъ: оба сыщика оказались обвиняемыми въ подготовкѣ всего одного поджога при наличности смягчающихъ вину обстоятельствъ, такъ какъ они заранѣе увѣдомили полицію о подготовленномъ ими преступленіи... И, такимъ образомъ, въ освѣщеніи, невыгодномъ для своей репутаціи, пришлось выступить и судебной власти. Словомъ, опять мы имѣемъ аналогію съ дѣломъ Ларичкина, въ которомъ также запутались не только чины полиціи, но и прокуратура, и судъ, подвергшіеся гласнымъ укоризнамъ за укрывательство главныхъ виновныхъ.
   Кто фабрикуетъ поводы для продленія исключительныхъ положеній? Вообще этимъ занимается орда хищниковъ, наложившая иго на всю страну. Во многихъ отношеніяхъ новое иго хуже татарскаго. То старое иго было игомъ, которое наложилъ цѣлый народъ. А среди всякаго народа есть и добрые и злые, и честные и плуты; добрыхъ и честныхъ все-таки гораздо больше, чѣмъ злыхъ и плутовъ. Много тягостнѣе иго, налагаемое "отборными элементами". И кто бы изъ "отборныхъ элементовъ", эксплуатирующихъ грѣхи режима, ни фабриковалъ поводы, въ злое дѣло неминуемо оказываются запутанными офиціальные представители и защитники этого режима. И на скамьѣ подсудимыхъ по всякому раскрытому преступленію этого рода самое видное мѣсто должна занять и занимаетъ система, а не люди, сами по себѣ чаще всего ничтожные. И это логично: главной виновницей является именно система,-- удивительная система, при которой всякій проходимецъ, въ родѣ терскаго предпринимателя Василія Окорокова, можетъ превратить въ игрушку, въ предметъ посмѣянія государственныя учрежденія цѣлой области.
   

V.

   Новый годъ встрѣченъ обычными жалобами на пустоту и безсодержательность общей политики, не замаскированную, по случаю рождественскихъ вакацій, даже думскими скандалами. Жалобы на сей разъ тѣмъ болѣе замѣчательны, что по внѣшнимъ признакамъ вакаціонный мѣсяцъ отнюдь нельзя назвать "пустымъ". Скорѣе, наоборотъ,-- онъ излишне заполненъ. Конфликтъ съ Сѣверо-Американскими Соединенными Штатами, вооруженное столкновеніе съ персидскимъ народомъ (во время дипломатическихъ переговоровъ съ персидскимъ правительствомъ), экзекуція, послѣдовавшая за этимъ столкновеніемъ и вызвавшая цѣлый рядъ протестовъ въ Европѣ, "монгольскій вопросъ", подготовка къ встрѣчѣ визитеровъ изъ Англіи (съ разными болѣе или менѣе непріятными разоблаченіями и протестами по этому поводу), образованіе финансоваго "консорціума" для проведенія трансперсидской желѣзной дороги, примыкающей къ Закавказской сѣти, съ обязательной для Россіи, въ силу Потсдамскаго соглашенія, "вѣткой" къ багдадскимъ дорогамъ... Уже однихъ этихъ "внѣшнихъ" дѣйствій общей политики, казалось бы, вполнѣ достаточно, чтобы мѣсяцъ не казался "пустымъ". Не мало дѣйствій и внутреннихъ. Разбита попытка нѣсколько расширить бюджетныя права Государственной Думы. "Исправленъ" Государственнымъ Совѣтомъ принятый Думою рабочій законопроектъ. Принятъ коммиссіей Совѣта финляндскій законопроектъ. Возникъ проектъ возродить "классическую систему" въ среднихъ школахъ. Появился проектъ обширнаго совѣщанія при министерствѣ народнаго просвѣщенія (съ участіемъ даже начальныхъ учителей) для предварительнаго обсужденія мѣропріятій и предположеній... Изъ провинціи то и дѣло поступали новости важнаго значенія, съ точки зрѣнія общей политики: страшныя картины бѣдствій голоднаго года; цѣлый рядъ новыхъ распоряженій, дополнительно пресѣкающихъ возможность оказывать помощь населенію пораженныхъ неурожаемъ мѣстностей; тюремныя репрессіи (достаточно вспомнить Псковъ); цѣлый рядъ новыхъ смертныхъ приговоровъ; цѣлый рядъ новыхъ и прямо таки невѣроятныхъ распоряженій и приказовъ: такъ, семирѣченскій губернаторъ объявилъ, что лица, пострадавшія отъ скотокрадовъ, "виновны въ безпечности" и будутъ отнынѣ привлекаться къ отвѣтственности и подвергаться наказанію "по 29 статьѣ устава о наказаніяхъ"; въ Ивановѣ-Вознесенскѣ объявлено постановленіе, запрещающее обывателямъ покупать и имѣть елочные фейерверки и бенгальскіе огни безъ особаго письменнаго разрѣшенія полиціи {"Утро Россіи", 6 января 1912 г.}... Въ нѣсколькихъ губерніяхъ сразу стали искать и заключать подъ стражу всѣхъ, носящихъ фамиліи "Брагинскій", потому что у одного Брагинскаго, живущаго въ Курскѣ, среди желѣзнаго хлама оказался взрывчатый снарядъ. Одними подобными распоряженіями, появись они въ любой странѣ по ту сторону Вержболова, была бы произведена огромная сенсація. По ею сторону Вержболова -- одно потрясающее извѣстіе за другимъ, изо дня въ день, и все-таки люди говорятъ о пустотѣ и безсодержательности.
   Разумѣется, содержаніемъ вакаціонный мѣсяцъ не бѣденъ. Только содержаніе это нѣсколько особаго свойства. Поясню примѣромъ. Нѣсколько лѣтъ подърядъ шла рѣчь объ оживленіи русской промышленности посредствомъ привлеченія иностранныхъ капиталовъ, при чемъ особенные надежды возлагались на американскихъ милліардеровъ. Въ разсчетѣ на пресловутые американскіе милліарды еще недавно -- всего въ прошломъ 1911 г.-- "Новое Время" предположительно строило грандіозную сѣть зернохранилищъ и подъѣздныхъ путей; американскихъ милліардеровъ пытались увлечь (между прочимъ, тоже "Новое Время" и "Голосъ Москвы") проектомъ "трансъ-якутской" желѣзной дороги, съ величественнымъ мостомъ черезъ Беринговъ проливъ и, конечно, съ экспрессомъ Парижъ -- Нью Іоркъ... Но вотъ возникъ вопросъ: а подлежатъ ли американскіе евреи, имѣющіе надобность пріѣхать въ Россію, нашему самобытному закону о чертѣ еврейской осѣдлости? Русское правительство основательно сообразило, что, если для американскоподданныхъ евреевъ объявить черту необязательной, то и для русско-подданныхъ ее придется отмѣнить. И сразу разсчетъ на американскіе милліарды исчезъ: не надо намъ ни милліардовъ, ни оживленія промышленности, ни зернохранилищъ, ни подъѣздныхъ путей, ни трансъ-якутской дороги, ни моста черезъ Беринговъ проливъ, ни даже экспресса Парижъ -- Нью.ркъ; все это, если и желательно, то лишь по стольку, по скольку можетъ быть совмѣщено съ самобытными особенностями русскаго порядка, состоящаго въ томъ, чтобы правительство обладало всей полнотой власти, дворянство сохраняло свои права и "вотчины", евреи жили "въ чертѣ" и т. д. Важно и нужно сохранить это; важно и нужно преслѣдовать и искоренять внутреннихъ политическихъ враговъ. Остальное имѣетъ подчиненное значеніе. Можно совмѣстить зернохранилища съ недопущеніемъ еврея-американца въ Москву -- хорошо. Но если совмѣстить нельзя,-- лучше пусть Россія безъ зернохранилищъ живетъ, а ужъ еврея въ Москву мы но допустимъ. Это походило бы на "борьбу за идеалы", если бы хозяева и распорядители легальной политической арены вели ее за свой личный счетъ, а не за счетъ страны. Россію они готовы оставить хоть совсѣмъ безъ промышленности. Но когда имъ лично понадобится что-либо, они ничего не имѣютъ и противъ евреевъ,-- по крайней мѣрѣ, такихъ, какъ Ротшильдъ и Мендельсонъ.
   Эту психологическую основу общей политики легко подмѣтить, разумѣется, не только въ русско-американскомъ конфликтѣ. Но, думаю, вскрывать ее при помощи другихъ примѣровъ едва-ли нужно. Очень ужъ это -- "старая исторія". Давно она подмѣчена, вскрыта, выяснена. Полагаю, ни для кого она не секретъ. Именно, эта психологія "хозяевъ" и кладетъ на русскую жизнь особый отпечатокъ, создаетъ при обиліи событій и знаменательныхъ явленій впечатлѣніе пустоты и безсодержательности. "Хозяева" цѣпко и крѣпко отстаиваютъ то, въ чемъ они полагаютъ самое главное. Но они давно поняли, что къ благоденственному государственному бытію избраннымъ ими путемъ нельзя придти. Отъ эпидеміи къ эпидеміи, отъ голода къ голоду, отъ скандала къ скандалу, отъ одного разстройства къ другому,-- такими "благами" устланъ этотъ путь. Страна въ цѣломъ дичаетъ, нищаетъ. Налаженное равновѣсіе держится, подобно дуплистому, изъѣденному гнилью и червями дереву,-- до перваго "хорошаго" вѣтра: внутренняя вспышка или война, и неизвѣстно, что отъ него останется. Говорю: "хозяева" поняли и понимаютъ. мнѣ кажется, этимъ я не преувеличиваю ихъ умственную зрѣлость. Въ подтвержденіе могу сослаться на охранительную печать, которая закончила 1911 годъ довольно горестными жалобами на общее разстройство и, между прочимъ, на "неподготовленность" даже къ "персидскому походу". Все хорошо,-- и въ тюрьмахъ благодать, и мѣста отдаленныя населены, и къ гостямъ изъ Англіи ухитрились предъявить требованія политической благонадежности, и на Персію распространили наше военное правосудіе... Словомъ, прямыя всюду страсти,-- "порядка-жъ ни на грошъ". Въ былые дни хоть говорили: "земля, кажись, богата,-- порядка просто нѣтъ". Теперь и порядка нѣтъ, да и земля уже, кажись, не богата. Горизонты, открывающіеся съ точки зрѣнія общества, еще понятнѣе. "Хозяевамъ" ихъ основная задача на столько важна, что по сравненію съ нею всякій интересъ страны, хотя бы, съ точки зрѣнія общества, крайне жизненный, первостепенный, имъ представляется подлежащимъ, въ случаѣ надобности, игнорированію и пренебреженію. И пока эта психологія существуетъ -- внѣшними событіями въ концѣ-концовъ выгодно воспользуются тѣ, у кого и земля обильна, и порядка много, а событія внутреннія.. Щегловитовъ распространяетъ процентную норму на сословіе присяжныхъ повѣренныхъ, Муратовъ изгоняетъ евреевъ изъ клубовъ, Коковцовъ отстаиваетъ существующее право министра финансовъ распоряжаться государственными средствами безъ особыхъ помѣхъ, депутатъ-октябристъ въ харьковскомъ земствѣ убѣждаетъ гласныхъ не помогать голоднымъ, семирѣченскій губернаторъ объявляетъ преступниками обокраденныхъ, въ сентябрѣ хватали всѣхъ Богровыхъ, въ декабрѣ хватаютъ всѣхъ Брагинскихъ... Подобныя "новости", иногда забавныя, чаще ужасныя, сыплются на страну непрерывно, во всякомъ случаѣ, вотъ уже не менѣе пяти лѣтъ. Привыкла къ нимъ мысль, притупилось отъ излишества повторныхъ впечатлѣній чувство. Политическая жизнь, наполняемая систематически такимъ содержаніемъ, по той же причинѣ не можетъ казаться содержательной, по какой постоянные окрики и "распоряженія" тюремныхъ надзирателей не заполняютъ тюремной пустоты. И наоборотъ,-- въ тюрьмахъ надзирателямъ каждый день "хлопотъ полонъ ротъ", "просто дохнуть некогда"; но даже имъ самимъ эта, иногда очень кипучая, дѣятельность рѣдко доставляетъ удовлетвореніе. И какими бы своими событіями ни была полна тюрьма, но настоящая, живая, отъ сердца идущая мысль въ ней только одна:
   -- Эхъ, кабы поскорѣе на волю!
   Но никакихъ признаковъ воли въ общей политикѣ страны, перешедшей на арестантское положеніе, не видно и не предвидится. Кое-кто изъ наиболѣе склонныхъ увлекаться надеждами на пріятныя надежды чаялъ увидѣть "проблескъ" при новогоднемъ назначеніи членовъ Государственнаго Совѣта. Въ числѣ немногихъ вновь назначенныхъ оказался, между прочимъ, предсѣдатель съѣздовъ объединеннаго дворянства гр. Бобринскій... Такъ и остались мы даже безъ проблеска. За проблесками надо, какъ и прежде, идти въ глубь живой жизни. Тамъ тихо, незримо назрѣваютъ возможности болѣе свѣтлаго будущаго. Но это уже именно глубь жизни, а не общая политика.

А. Петрищевъ.

"Русское Богатство", No 1, 1912

   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru