Пиранделло Луиджи
Победа

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    L'uccello impagliato ("Чучело птицы").
    Перевод Е. Шестаковой.
    Текст издания: журнал "Современникъ", No 6, 1913.

   

Побѣда.

Луиджи Пиранделло.

(Съ итальянскаго).

   Всѣ они,-- кромѣ отца, умершаго въ пятьдесятъ лѣтъ отъ воспаленія легкихъ,-- мать, братья, сестры, дяди и тетки съ материнской стороны -- всѣ умерли одинъ за другимъ и въ молодыхъ годахъ отъ чахотки.
   Оставались только эти два брата, Марко и Аннибалъ Пикетта. Всю свою жизнь они упрямо боролись съ ужаснымъ недугомъ и пускались на тысячи средствъ, чтобы преодолѣть его. Они неусыпно слѣдили другъ за другомъ, всегда на чеку и готовые къ борьбѣ, самымъ пунктуальнымъ образомъ исполняли всѣ предписанія врачей въ количествѣ и качествѣ пищи и въ одеждѣ сообразно малѣйшимъ перемѣнамъ въ температурѣ или погодѣ; глотали самыя разнообразныя пилюли и лекарства; минута въ минуту ложились спать, вставали утромъ, гуляли и предавались своимъ небольшимъ развлеченіямъ, дозволеннымъ строгимъ режимомъ.
   Ведя такой образъ жизни, они надѣялись сохранить свое здоровье и благополучно перевалитъ за роковой возрастъ, въ которомъ умирали всѣ члены ихъ семьи.
   Когда это имъ удалось, они ликовали, какъ будто одержали величайшую побѣду.
   Однако младшій, Аннибалъ, такъ осмѣлѣлъ послѣ этой удачи, что началъ понемногу отпускать туго натянутыя возжи и допускать большія нарушенія суровыхъ правилъ. Марко, съ авторитетомъ старшаго брата, попытался было призвать его къ порядку. Однако Аннибалъ, точно и въ самомъ дѣлѣ смерть угрожала ему теперь меньше, чѣмъ прежде, не хотѣлъ и думать о ней послѣ того, какъ она прозѣвала роковой моментъ.
   Оба брата были похожи другъ на друга: невысокаго роста, недурно сложенные, съ короткимъ, прямымъ носомъ, скрытнымъ взглядомъ, вязкимъ лбомъ и большими черными усами. Аннибалъ, впрочемъ, былъ на много крѣпче брата, шире въ плечахъ и груда. Онъ имѣлъ даже порядочное брюшко, которымъ очень гордился, и болѣе округленное лицо. Аннибалъ былъ того мнѣнія, что и Марко сдѣлалъ бы недурно, позволивъ себѣ нѣкоторыя удовольствія, разъ онъ чувствовалъ себя хорошо.
   Но Марко предпочелъ пока оставить брата въ покоѣ. Онъ исполнилъ свой долгъ и по совѣсти передупредилъ его; теперь же можно будетъ понаблюдать со стороны результатъ всѣхъ этихъ злоупотребленій. Если же по прошествіи нѣкотораго времени не будетъ ухудшенія, тогда и объ... кто знаетъ! Отчего бы и не попробовать!
   Однажды Аннибалъ сообщилъ совершенно сумасшедшую новость. Это было безуміе, не имѣющее себѣ равнаго. Онъ влюбился и собирался жениться! Дуракъ! Подъ ужасной, неминуемой угрозой -- жениться? На комъ? Ужъ не на смерти ли? Марко кричалъ о грѣхѣ производить на свѣтъ себѣ подобныхъ, зараженныхъ и заранѣе обреченныхъ, и освѣдомился, какъ звали негодяйку, которая согласилась участвовать въ этомъ сугубомъ преступленіи.
   Аннибалъ страшно разволновался и рѣшительно запретилъ брату употреблять такія выраженія по адресу его будущей жены. Кромѣ того, онъ находилъ, что не стоитъ заботиться о жизни, если не пользоваться ею; онъ усталъ отъ такого прозябанія и согласенъ лучше умереть.
   Марко смотрѣлъ на брата съ сожалѣніемъ и гнѣвомъ, тихо покачивая головой. Жить -- не жить. Что за нелѣпость! Нѣтъ, требовалось не умереть, и во что бы то ни стало, хотя бы только въ отместку за всѣхъ родныхъ, павшихъ жертвами жестокой смерти. Но все равно. Если Аннибалу угодно жениться -- скатертью дорота. Какъ хозяинъ дома, старшій братъ выгонялъ безумца, съ которымъ не желалъ больше имѣть ничего общаго.
   Впрочемъ, все имущество -- вещи, мебель и т. д., братья рѣшили раздѣлить на двѣ равныя части. Аннибалъ получилъ разрѣшеніе увезти съ собой все, что пожелаетъ, но только потихоньку, безъ шума и не поднимая пыли, чтобы не вредить легкимъ и не разстроить здоровья Марко.
   Незадолго до свадьбы братья ходили по комнатамъ, рѣшая, что кому достанется. Марко охотно отдавалъ все: и шкафъ, и комодъ съ зеркаломъ, и стулья, и умывальникъ. Онъ ничего не жалѣлъ -- ни занавѣсокъ, ни большого обѣденнаго стола, ни даже всей меблировки. Онъ только просилъ не трогать его комнату, гдѣ стояло нѣсколько стульевъ, письменный столъ, двѣ полки со старыми книгами и диванъ, обитый искусственной кожей, къ которому онъ былъ привязанъ.
   -- А это ты тоже оставишь себѣ?-- улыбаясь, спросилъ Аннибалъ, указывая на большое чучело птицы, набитое соломой, и стоявшее на высокомъ шестѣ между книжными полками. Чучело было такъ старо, что перья вылиняли до неузнаваемости, и невозможно было даже догадаться, къ какой породѣ принадлежала птица.
   -- Конечно, оставлю!-- съ раздраженіемъ отвѣтилъ Марко.-- Вообще все, что въ этой комнатѣ. Что же тутъ смѣшного? Простое соломенное чучело -- семейныя воспоминанія. Пожалуйста, оставь его въ покоѣ.
   Марко не хотѣлъ признаться, что эта птица имѣла для него громадное значеніе. Сравнительно хорошо сохранившаяся, несмотря на свою давность, она казалась ему добрымъ предзнаменованіемъ и давала ему тайное утѣшеніе въ сомнѣніяхъ.
   Когда насталъ день свадьбы Аннибала, Марко остался дома и не присутствовалъ на торжествѣ. Потомъ онъ изъ приличія сдѣлалъ новобрачнымъ визитъ, просидѣлъ ровно пять минутъ, и не только не поздравилъ молодую, но даже не сказалъ съ ней слова.
   Этимъ и ограничились его посѣщенія дома брата. При видѣ молодыхъ у него дрожали ноги, и онъ чуть не падалъ въ обморокъ, думая объ ихъ бракѣ. Онъ предпочиталъ не волновать себя этимъ чудовищнымъ зрѣлищемъ.
   -- Какое разрушеніе! Какое безуміе!-- восклицалъ онъ, кружась по своей комнатѣ, плотно закупоренной со всѣхъ сторонъ и пропитанной кислымъ запахомъ лекарствъ и никогда не освѣжаемаго воздуха.-- Какое сумасшествіе! Какое разрушеніе!
   Слѣды и царапины на обояхъ, оставшіеся отъ мебели, которую увезъ братъ, еще болѣе усиливали впечатлѣніе пустоты и разгрома. Блуждая по опустошеннымъ комнатамъ, съ глазами, устремленными въ пространство, Марко ощупывалъ жалкіе остатки мебели и вздыхалъ съ вѣчнымъ припѣвомъ:
   -- Какое разрушеніе! Какое безуміе!
   Онъ привыкъ къ брату, и имъ такъ хорошо жилось вмѣстѣ. Теперь старый домъ казался ему могилой, а самъ онъ страждущей душой, не находящей покоя. Но онъ гналъ отъ себя эти мрачныя мысли. Чтобы развлечься и доказать себѣ, что ему вполнѣ достаточно своего собственнаго общества, онъ принимался потихоньку насвистывать или барабанить пальцами по стеклу, разсматривая въ окно деревья, оголенныя поздней осенью, пока не замѣчалъ тутъ же, на окнѣ, по которому стучалъ, изсохшую, мертвую -- о, Боже мой!-- муху, повисшую на паутинкѣ...

* * *

   Прошло около года со свадьбы Аннибала.
   Насталъ канунъ Рождества. Въ комнату Марко доносился съ улицы звонъ колоколовъ, трескъ огня и хоръ женскихъ и дѣтскихъ голосовъ, пѣвшихъ молитвы передъ маленькой часовней, украшенной зелеными листьями; у входа въ нее горѣли двѣ большія связки соломы, отъ которыхъ во всѣ стороны съ трескомъ летѣли искры.
   Марко, терзаемый тоской, собрался лечь спать въ обычный насъ, какъ вдругъ у дверей раздался неистовый звонокъ, заставившій его подскочить на мѣстѣ.
   Это пришли навѣстить его Аннибалъ съ своей женой, Лилліаной, они ворвались, опьяненные весельемъ, и принялись топать ногами, жалуясь на холодъ и заливаясь хохотомъ. Они забѣжали на одну минуточку, чтобы поздравить, и не помѣшаютъ ему лечь въ постель въ привычное время. Веселая Лилліана ни на секунду не оставалась спокойной. Она прыгала по комнатѣ зятя и щебетала, какъ птичка. Развѣ нельзя открыть чуть-чуть окошко, хотя бы маленькую щелочку, чтобы освѣжить здѣсь воздухъ? А что это за смѣшное чучело на палкѣ? А это? Ахъ, это вѣсы для лекарствъ, не правда ли? Очень мило! А гдѣ же старая донна Фанни?
   Марко, ошеломленный неожиданной встряской, бормоталъ какія-то несвязныя слова; и когда они ушли, онъ присѣлъ на кровать, въ изумленіи размышляя обо всемъ видѣнномъ.
   -- Однако... повторялъ онъ, потирая лобъ рукой.-- Однако... И не зналъ, какъ выразить свою мысль. Одно было ему ясно, хотя и казалось невѣроятнымъ: братъ не только не умеръ въ первую же недѣлю послѣ свадьбы, но выглядѣлъ превосходно, здоровымъ, веселымъ, безконечно счастливымъ... Что, если ему тоже можно бросилъ леченіе, освободиться отъ душившаго его кошмара и, по примѣру брата, безъ оглядки кинуться въ водоворотъ жизни? Эти двое, вѣдь, не лечились, не глотали пилюль... Да, рѣшено! Къ чорту докторовъ и лекарства!
   На другой день онъ отправился къ брату. Тамъ его встрѣтили такъ радушно, съ такой шумной радостью, что у него закружилась голова. Каждый разъ, какъ Лилліана набрасывалась на него съ объятіями, онъ закрывалъ глаза и выставлялъ впередъ руки для защиты. Какой милый бѣсенокъ была эта Лилліана! Жизнь такъ и переливалась въ каждой ея жилкѣ! Она насильно оставила его обѣдать съ ними. Онъ наѣлся, какъ никогда въ жизни, а выпилъ столько, что страшно сказать. И все-таки онъ встать изъ-за стола пьяный больше отъ радости и удовольствія, чѣмъ отъ вина.
   Но едва онъ вернулся вечеромъ домой, какъ почувствовалъ себя дурно. Сильная грудная простуда и разстройство желудка уложили его въ постель на нѣсколько дней. Уговоры Аннибала, который старался доказать, что все это отъ непривычки, не привели ни къ чему. Марко закаялся навсегда дѣлать что-либо подобное. И взглянулъ на брата такими глазами, что Аннибалъ внезапно... Но нѣтъ! Что это?
   -- Отчего... отчего ты... такъ смотришь на меня?-- пролепеталъ онъ, блѣднѣя, съ мертвенной улыбкой на устахъ. Несчастный Аннибалъ! Это смерть, смерть... Вотъ уже ея неизгладимая печать на его лицѣ. Ее ясно выдала эта блѣдность; на скулахъ продолжали горѣть страшнымъ румянцемъ два пятна, какъ факелы смерти...

* * *

   Аннибалъ Пикотти, дѣйствительно, умеръ черезъ три года послѣ своей свадьбы. Для Марко это былъ двойной ударъ. Положимъ, онъ давно предвидѣлъ и предсказалъ эту смерть. Но все-таки какое ужасное предостереженіе для него!
   Изъ боязни простудиться, Марко не рѣшился даже пойти на кладбище, на похороны. Это было слишкомъ печальное и досадное зрѣлище; и, кромѣ того, онъ не вынесъ бы людскихъ соболѣзнующихъ взглядовъ, которые въ то же время остро изучали бы его лицо, стараясь подловить въ немъ роковые признаки семейнаго недуга.
   Но онъ не долженъ еще умирать. Онъ одинъ изъ всей семьи побѣдитъ смерть. Ему уже сорокъ пять лѣтъ; если дотянуть до шестидесяти, то этого вполнѣ достаточно. Тогда можно и умереть, но только не этой подлой смертью, уложившей въ могилу весь его родъ!
   Съ этихъ поръ Марко удвоилъ заботы о своемъ здоровья. Когда, наконецъ, постоянное, бдительное шпіонство за малѣйшимъ движеніемъ привело его въ угнетеніе и лишило всякой бодрости духа, онъ рѣшилъ впредь обманывать себя и увѣрить, что онъ нисколько не думаетъ о себѣ. Онъ снова началъ бродить по пустымъ комнатамъ стараго дома, покачивая шелковой кисточкой своего колпака и посвистывая.
   -- Тепло... хорошая погода...-- произносилъ онъ вслухъ и тутъ же спохватывался и убѣждалъ себя, что эти слова вырвались случайно, а вовсе не для того, чтобы попробовать, не охрипъ ли голосъ...
   Маленькая донна Фанни, служанка, вовсе не считала себя старой и уже нѣсколько лѣтъ пребывала въ полной увѣренности, что ея хозяинъ былъ тайно влюбленъ въ нее, но по застѣнчивости не рѣшался открыться ей. Поэтому, попадаясь ему навстрѣчу во время его блужданій по дому, она улыбалась и спрашивала:
   -- Не надо ли вамъ чего-нибудь, баринъ?
   Онъ смотрѣлъ на нее сверху внизъ и сухо отвѣчалъ:
   -- Мнѣ ничего не надо. Утрите себѣ носъ.
   Донна Фанни съеживалась и пробовала намекнуть:
   -- Понимаю, понимаю. Ваша милость упрекаетъ меня, потому что любите...
   -- Я никого не люблю!-- рычалъ онъ въ отвѣтъ, страшно вытаращивая глаза.-- Я вамъ говорю: утрите свой носъ, который вымазанъ въ табакѣ. И чтобы я больше не видалъ табаку ни крошки!
   И, повернувшись къ ней спиной, онъ продолжалъ свою прогулку, кивая кисточкой и насвистывая.
   Однажды вдова его брата пришла навѣстить его, по злосчастному вдохновенію.
   -- Ради Бога, уходите!-- простоналъ онъ, закрывая лицо руками, чтобы не видѣть ея слезъ и траурнаго платья,-- Уходите и никогда не возвращайтесь. Вы хотите, чтобы я умеръ? Ступайте, я не могу васъ видѣть!..
   Это посѣщеніе показалось ему покушеніемъ на его жизнь. Невѣстка, вѣрно, воображаетъ, что онъ забылъ о братѣ. Но нѣтъ, онъ помнитъ и думаетъ о немъ и только дѣлаетъ видъ, что не думаетъ. Весь день онъ чувствовалъ себя плохо и ночью, проснувшись, забился въ страшномъ припадкѣ рыданій, а утромъ притворился, что совершенно позабылъ объ этомъ. Съ веселымъ видомъ онъ разгуливалъ по комнатамъ, свистѣлъ, какъ соловей, и повторялъ:
   -- Тепло... хорошая погода...
   Когда, наконецъ, его усы, упорно не желавшіе сѣдѣть, подернулись серебромъ, какъ и волосы на вискахъ, онъ былъ въ восторгѣ. Черные волосы напоминали ему молодость и чахотку.
   Онъ хотѣлъ и долженъ былъ достичь старости. Чѣмъ больше онъ старился, тѣмъ болѣе чувствовалъ себя въ безопасности. Вмѣстѣ съ молодостью онъ ненавидѣлъ все, что имѣетъ къ ней отношеніе: любовь весну... Особенно весну -- это вѣдь самое опасное время для легочныхъ больныхъ. И онъ съ глухимъ раздраженіемъ наблюдалъ за зеленѣющими въ саду почками.
   Весной онъ совершенно не выходилъ изъ дома. Послѣ обѣда онъ оставался сидѣть за столомъ и выстукивалъ пѣсенки на стаканахъ. Если донна Фанни съ легкостью бабочки прилетала на звонъ, онъ грубо выгонялъ ее.
   Бѣдная донна Фанни скоро убѣдилась въ томъ, что ея жестокій хозяинъ совсѣмъ не любилъ ея. Она серьезно заболѣла и была безжалостно отправлена умирать въ госпиталь. Марко пожалѣлъ о ней, но только оттого, что ему пришлось нанять новую прислугу. Онъ перемѣнилъ ихъ безъ конца въ короткое время, потому, что никто не могъ ужиться съ нимъ, и, въ концѣ концовъ, долженъ былъ остаться совершенно одинъ и самъ дѣлать для себя все...

* * *

   Такъ, понемногу, дожилъ онъ до шестидесяти лѣтъ.
   Тогда страшное напряженіе силъ, которое столько времени мучило его, ослабѣло, и онъ успокоился. Цѣль всей жизни был достигнута. Теперь нечего было больше добиваться, и можно умереть. Марко хотѣлъ, жаждалъ смерти; онъ такъ усталъ, такъ сосікучился, жизнь возбуждала въ немъ тошноту.
   На склонѣ лѣтъ онъ бросилъ всякую осторожность, началъ вставать утромъ много раньше прежняго, выходить по вечерамъ, посѣщать людныя собранія, ѣсть всякую пищу. Но тоска и скука росли въ немъ по мѣрѣ того, какъ протекали дни и мѣсяцы. Онъ испортилъ себѣ желудокъ, терзался меланхоліей и съ ненавистью смотрѣлъ на людей, которые не переставали поздравлять его съ прекраснымъ видомъ и добрымъ здоровьемъ.
   Въ одинъ прекрасный день его мука дошла до крайнихъ предѣловъ, и ему пришло въ голову, что онъ еще не выполнилъ всего, что долженъ былъ. Что это была за вещь, онъ еще не сознавалъ; но ясно чувствовалъ, что только она одна и могла освободить его отъ ужаснаго кошмара и дать окончательную побѣду. Ему показалось, что соломенное чучело на шестѣ между двумя полками воплощаетъ въ себѣ эти мысли и ясно доказываетъ, что еще не все побѣждено.
   -- Солома, все солома...-- мелькнуло у него въ головѣ. Онъ сорвалъ птицу съ подставки и, доставъ изъ кармана перочинный ножикъ, распоролъ ей грудь.
   -- Вотъ,-- бормоталъ онъ,-- солома, простая солома.
   Потомъ онъ оглянулся кругомъ, и взглядъ его упалъ на диванъ и стулья, обитые искусственной кожей. Онъ принялся отдирать обивку тѣмъ же самымъ ножомъ и пригоршнями вытаскивалъ волосъ, разбрасывая его и презрительно приговаривая:
   -- Солома! Все, все простая солома...
   Но что же еще нужно было сдѣлать? А вотъ что.
   Марко подошелъ къ письменному столу, сѣлъ ы, вынувъ изъ ящика револьверъ, приставилъ его къ виску... Вотъ именно это самое...
   Теперь побѣда была полная...
   Когда въ окрестности разнеслась вѣсть о самоубійствѣ Марко Пикотти, никто сначала не хотѣлъ этому вѣрить. Мысль, чтобы Марко, который всегда съ такимъ безумнымъ упорствомъ цѣплялся за жизнь, врутъ покончилъ съ собой, казалась невѣроятной. Многіе, которые видѣли въ комнатѣ покойнаго изрѣзанную въ клочки мебель, предполагали, что этотъ разгромъ и убійство были просто дѣломъ шайки воровъ...
   Въ длинномъ спискѣ вещей, составленномъ усердной полиціей, почетное мѣсто заняло чучело птицы, набитой соломой, и какому-то орнитологу было даже поручено опредѣлить, къ какой породѣ она принадлежала, какъ будто это могло пролить свѣтъ на таинственное дѣло.

Перев. Е. Шестаковой.

"Современникъ", No 6, 1913

   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru