Ремезов Митрофан Нилович
Современное искусство

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Малый театр: "Девичий переполох", комедия в 4-х действиях из времени XVII столетия, Виктора Крылова.- "Дария", драма в 1-м действии, Михаила Бера, перевод И. Ф. Арбенина.- "Виндзорские проказницы", комедия в 5-ти действиях, В. Шекспира, перевод (приспособленный для сцены) А. Соколовского.

СОВРЕМЕННОЕ ИСКУССТВО.

Малый театръ: Дѣвичій переполохъ, комедія въ 4-хъ дѣйствіяхъ изъ времени XVII столѣтія, Виктора Крылова.-- Дарія, драма въ 1-мъ дѣйствіи, Михаила Бера, переводъ И. Ф. Арбенина.-- Виндзорскія проказницы, комедія въ 5-ти дѣйствіяхъ, В. Шекспира, переводъ (приспособленный для сцены) А. Соколовскаго.

   Насъ очень интересовалъ Дѣвичій переполохъ г. Крылова, бытовая комедія изъ русской провинціальной жизни XVII вѣка. Лѣтъ тридцать назадъ очень большой успѣхъ имѣла пьеса Русская свадьба того же времени. Въ ней, при ничтожной драматической завязкѣ, авторъ развертывалъ передъ нами живую, яркую картину нравовъ, обычаевъ, семейнаго быта взятой имъ эпохи. При такой же внѣшней обстановкѣ г. Аверкіевъ, въ Каширской старинѣ, показалъ намъ настоящую драму, взятую изъ дѣйствительнаго событія того времени, сохранившагося въ памяти обывателей и, въ особенности, обывательницъ гор. Каширы. Г. Крыловъ извѣстенъ за мастера "дѣлать" театральныя пьесы, и мы съ понятнымъ любопытствомъ ждали бытовой "комедіи" безъ историческихъ лицъ, но съ несомнѣнно историческимъ сюжетомъ, такъ какъ дѣло идетъ о выборѣ невѣсты для царя изъ множества дѣвицъ, "по которыхъ посланы" надежные бояре во всѣ концы Россіи. Сюжетъ богатѣйшій; воспользовавшись имъ умѣло, можно было росписать такія картины, что всѣ залюбовались бы и не безъ пользы для себя, ибо вынесли бы изъ театра наглядное представленіе о житьѣ-бытьѣ русскаго общества лѣтъ за 200 назадъ. Ожиданіямъ нашимъ еще разъ не суждено было оправдаться. Изъ "подѣлки" г. Крылова не вышло ничего,-- ни комедіи, ни бытовыхъ сценъ,-- вышла толпа "ряженыхъ", толкущихся на сценѣ, но ни съ какой стороны не останавливающихъ на себѣ вниманія зрителей. Въ пьесѣ есть забавныя положенія, комическія лица, смѣшныя слова и фразы,-- объ этомъ весьма позаботился опытный составитель комедій,-- и публика смѣется. Но тѣмъ скучнѣе и томительнѣе кажутся промежутки, отдѣляющіе одно смѣхотворное мѣстечко отъ другаго. Къ тому же, и мѣстечекъ, разсчитанныхъ на увеселеніе публики, нанизано слишкомъ преизбыточно и взяты они авторомъ не особенно разборчиво. Какъ на одинъ изъ примѣровъ, укажемъ на сцену, съ кошелями во второмъ дѣйствіи. Очень комично и, пожалуй, даже недурно комично, особенно въ прекрасномъ исполненіи г. Рыбакова, лицо "ближняго боярина" Сапунъ-Тюфякина, посланнаго изъ Москвы "по невѣстъ". Только намъ сдается, что смыслъ исторической правды г. Крыловъ порядочно исказилъ, выставивши такого "Сапуна", или -- вѣрнѣе, такимъ "сапуномъ" и "тюфякомъ" боярина, да еще "ближняго", посланнаго по столь важному "государеву дѣду", какъ выборъ невѣстъ для царскихъ "смотринъ". Не думаемъ, чтобы съ историческою, или исторически-бытовою, правдой было сообразно и то, какъ этотъ бояринъ обращается въ комедіи г. Крылова съ родителями невѣстъ, не видавши еще самихъ дѣвицъ. Какимъ бы ни былъ онъ "сапуномъ", онъ все же долженъ предвидѣть, что та или другая дѣвица можетъ оказаться избранницею царя, а за тѣмъ и царицей, и что ея родные изъ незначительныхъ дворянъ станутъ тогда самыми "ближними" боярами, не забудутъ его продерзостей и разочтутся съ нимъ по-своему и по-московски. Было бы много правдоподобнѣе и комичнѣе, по нашему мнѣнію, показать, какъ этотъ бояринъ,-- хотя и "сапунъ", но дальнозоркій московскій придворный,-- всѣмъ "мягко стелетъ" до смотринъ и показываетъ себя совсѣмъ не мягкимъ по мѣрѣ забраковки каждой дѣвушки. По пьесѣ же г. Крылова выходитъ, будто глупый и пьяный майоръ пріѣхалъ за ремонтомъ для царской конюшни, а не для пріисканія будущей царицы. Такъ же мало правдоподобна въ пьесѣ и очень скучна длинная сцена (во второмъ актѣ), въ которой собравшіеся дворяне и дворянки жалуются боярину на своего воеводу въ присутствіи самого воеводы. Изподтишка они могли на него и доносы дѣлать, и яму подъ него копать, но едва-ли бы рѣшились толпою укорять воеводу въ глаза, не заручившись предварительно расположеніемъ московскаго боярина.
   Сущность комедіи состоитъ вотъ въ чемъ: Марѳинька (г-жа Лешковская), необыкновенно бойкая дѣвица, дочь воеводы Охлябина (г. Макшеевъ), влюблена въ пріѣзжаго молодца (г. Горевъ), не подозрѣвая, что онъ дьякъ тайнаго приказа Лыковъ, посланный въ ихъ городѣ передовымъ -- "высматривать", дабы никто не скрылъ своихъ дѣвицъ отъ боярскаго смотра. Лыковъ влюбляется въ Марѳиньку. Имъ помогаетъ скоморохъ Тимошка (г. Садовскій). Вдова боярыня Буханова (г-жа Садовская) наговариваетъ воеводшѣ разныхъ ужасовъ про Москву и убѣждаетъ ее спрятать Марѳиньку; дѣлаетъ она это изъ боязни, какъ бы дочь воеводы не понравилась боярину больше, чѣмъ ея собственная дочка, Дарья (г-жа Панова). Марѳинька и сама не желаетъ попадать въ "царскія невѣсты", она очень скоро устраиваетъ дѣло такъ, что родители отправляютъ ее въ монастырь съ нянькой Матвѣевной (г-жа Медвѣдева) и съ Тимошкой-скоморохомъ. Вслѣдствіе разныхъ водевильныхъ случайностей, Марѳинька съ своими спутниками попадаетъ на мельницу къ старику Нѣздило (г. Грековъ), одновременно съ дьякомъ Лыковымъ. Мельникъ колдуетъ и людей морочитъ, а молодые люди объясняются въ любви и условливаются гдѣ-то съѣхаться и, кажется, повѣнчаться. Лыковъ уѣзжаетъ передомъ. Тѣмъ временемъ являются пристава посланные воеводой на эту самую мельницу довить "воровскихъ людей", и излавливаютъ Марѳиньку, ея нянюшку и скомороха Тимошку. Связанными пристава доставляютъ ихъ въ городъ и сажаютъ въ подполье въ воеводскомъ домѣ подъ тою самою комнатой, гдѣ бояринъ смотритъ дѣвицъ. Томительно-скучная, длинная, неправдоподобная сцена смотринъ прерывается приходомъ дьяка Лыкова, котораго тоже захватили караульные на заставѣ стрѣльцы. Изъ подполья извлекаютъ Мереиньку, няньку и скомороха, воеводѣ объясняютъ, что она невѣста Лыкова, и дѣло кончается согласіемъ боярина быть посаженымъ отцомъ на свадьбѣ дьяка.
   Въ этихъ двухъ дѣйствіяхъ, въ третьемъ и въ четвертомъ, -- что ни сцена, то несодѣянность чисто-опереточнаго характера. Въ особенности бросается въ глаза то обстоятельство, что воеводскіе пристава принимаютъ дочь воеводы, ея няньку и всей округѣ извѣстнаго Тимошку за "воровскихъ людей", забираютъ ихъ, везутъ въ городъ и запираютъ въ подпольѣ въ самомъ воеводскомъ домѣ, на виду у всей дворовой челяди, и ни воевода, ни его жена, ни ключникъ -- никто рѣшительно не знаетъ, что за таинственныхъ арестантовъ привезли пристава. Это сплошной "фарсъ", какъ и смотръ невѣстъ бояриномъ. Ради какого-то особеннаго комизма авторъ въ числѣ дѣвицъ, привезенныхъ на смотрины, выпускаетъ одну боярышню, которой маменька повторяетъ безпрерывно: "закрой ротъ",-- а дѣвица ходитъ "разиней". "Ближній бояринъ" спрашиваетъ дѣвицъ, умѣютъ ли онѣ дѣлать ягодный квасъ... и тому подобный вздоръ. Нѣтъ во всемъ этомъ никакого признака XVII столѣтія, никакой картины стариннаго быта, никакой комедіи. Это, какъ мы уже сказали,-- толпа ряженыхъ, раздѣлывающихъ скучную "комедь" съ претензіями на забавность положеній и лицъ.
   Г. Крыловъ сдѣлалъ большую ошибку, увлекшись такими претензіями. Въ такомъ видѣ, какъ идетъ пьеса теперь, она совсѣмъ никуда не годится и не будетъ годиться до тѣхъ поръ, пока авторъ не передѣлаетъ ее для "святочныхъ представленій" или для народнаго театра. Передѣлать же ее ничего не стоитъ,-- надо только выкинуть большую часть втораго акта, ввести въ него пѣсни, пляски, разныя игрища для увеселенія заѣзжаго боярина. Надо выкинуть подполье и сдѣлать такъ, что пристава "честно и вѣжливенько" привозятъ воеводскую дочку изъ ея экскурсіи въ разгаръ смотринъ. Самыя смотрины надо сократить и оживить... И тогда, можетъ быть, выйдетъ очень "занятная" пьеса для дѣтей и для народнаго театра. Въ пристойныхъ пьесахъ для дѣтей ощущается очень большая, совсѣмъ настоятельная нужда. Приближаются праздники, надо молодежь повеселить, въ театръ свозить. А въ нашихъ театрахъ имъ, какъ разъ, и показать-то нечего, -- либо раздирательный вздоръ съ убійствами и самоубійствами, либо глупыя и скучныя комедіи, но всегда съ болѣе или менѣе незаконными любвями и адюльтерами, смотрѣть на которые и взрослымъ-то мерзко. Изъ новыхъ пьесъ прошлогодняго и нынѣшняго сезоновъ буквально нѣтъ ни одной, на представленіе которой можно было бы повести дѣтей и подростковъ, не рискуя загрязнить ихъ молодыя головы. Великую услугу оказалъ бы обществу драматургъ, написавши такую пьесу, показывать которую было бы не стыдно и не грѣшно молодому поколѣнію, не вышедшему еще изъ коротенькихъ платьицъ и изъ гимназическихъ мундирчиковъ. Послѣ Русской свадьбы, такою пьесой могла бы быть комедія Дѣвичій переполохъ, если бы только не была она такъ скучна и такъ несодѣянна. Будемъ надѣяться, что г. Крыловъ внемлетъ нашему моленію и передѣлаетъ свою пьесу. Ему же отъ того лучше будетъ. А играютъ этотъ Дѣвичій переполохъ превосходно. Г-жа Лешковская восхитительна въ роли Марѳиньки. Правда, это не дѣвица семнадцатаго вѣка, это -- разбитная барышня провинціально-дворянской семьи начала нынѣшняго столѣтія. Вертитъ она всѣмъ домомъ и папенькой-добрякомъ, и простоватою мамашей, и не чающею въ ней души нянюшкой, и забавникомъ скоморохомъ, и подругами. Милая она, живая барышня, -- и, глядя на увлекательную игру г-жи Лешковской, забываешь несоотвѣтствіе живаго образа съ тѣмъ временемъ, въ которое его вставилъ авторъ. Сцены на мельцицѣ, въ особенности съ молодымъ дьякомъ Лыковымъ, проведены, положительно, мастерски. Да и во всей роли такъ и видишь, такъ и чувствуешь, какъ кипитъ молодая, хорошенькая и задорная головка, какъ прыгаетъ и скачетъ юное сердечко, не знающее и не желающее знать никакого удержа. Говорить нечего о томъ, насколько характерны и хороши были г-жи Медвѣдева и Садовская. Г. Рыбаковъ былъ замѣчательно хорошъ въ роли боярина Сапуна-Тюфякина; изобразилъ онъ безподобно то именно лицо, которое вывелъ авторъ въ пьесѣ. И, разумѣется, не вина артиста въ томъ, что само лицо не такъ задумано, не вѣрно сдѣлано и фальшиво поставлено. Но г. Рыбаковъ былъ не ряженнымъ, а настоящимъ "Сапуномъ" XVII столѣтія, какъ г. Макшеевъ былъ настоящимъ захолустнымъ воеводой того времени. Ихъ артистически-правдивое исполненіе во многомъ прикрывало сочинительскія неправды. Нельзя того же сказать о г. Горевѣ; онъ не былъ московскимъ дьякомъ, -- тонъ не таковъ совсѣмъ; это jeune-premier'скій тонъ безъ времени и мѣста, какой-то "казенный" тонъ, гладкій и ровный, ничего не дающій, кромѣ своевременныхъ репликъ то "сапунъ-боярину", то хитрой боярынѣ Бухановой, то обворожительной забіякѣ Марѳинькѣ. Очень, очень талантливый артистъ г. Горевъ, иногда онъ создаетъ поразительныя роли (одна изъ самыхъ видныхъ его ролей -- Никифоръ Фока въ Теоѳано), а иной разъ -- вдругъ точно спрячется куда-то, точно задремлетъ его талантъ, и передъ нами актеръ, старательно и добросовѣстно исполняющій свою роль, по писанному, какъ въ Дѣвичьемъ переполохѣ. Игра т. Горева въ этой пьесѣ навела насъ на мысль о томъ, что въ очень недалекомъ будущемъ въ Маломъ театрѣ долженъ возникнуть "jeune-premier'скій вопросъ", то-есть вопросъ о томъ, кто будетъ исполнять молодыя роли, подобныя роли дьяка Лыкова, въ случаѣ отказа отъ нихъ г. Горева. Наша драматическая труппа можетъ очутиться въ очень драматическомъ положеніи. Изъ наличной молодежи не намѣчается ни одного артиста, пригоднаго на такія роли. Года три тому назадъ намъ показалось, будто мелькаетъ что-то очень похожее на талантъ или талантикъ. Артисту, въ которомъ намъ почудилось дарованіе, была дана полная возможность показать себя, и, къ сожалѣнію, онъ показалъ и доказалъ свою неспособность стать jeune-premier, подходящимъ къ составу труппы Малаго театра. Мы въ немъ ошиблись и дирекція, повидимому, вдалась въ ту же ошибку. Въ данномъ случаѣ дирекція сдѣлала все, зависящее отъ нея, чтобы выдвинуть молодаго артиста, и уже отнюдь не вина театральнаго управленія въ томъ, что изъ этого ничего не вышло. А, между тѣмъ, jeune-premier нуженъ, необходимъ, съ каждымъ годомъ все больше и больше даетъ себя чувствовать отсутствіе молодаго артиста, могущаго замѣнить г. Горева и г. Южина въ роляхъ, оказывающихся уже и теперь слишкомъ юношескими для нихъ.
   Возвращаясь къ Дѣвичьему переполоху, мы должны отмѣтить превосходное исполненіе г. Садовскимъ роли скомороха и г-жею Никулиною роли его жены, ревнивой бабы, жестоко преслѣдующей своего развеселаго мужа. Съ внѣшней стороны пьеса поставлена какъ нельзя лучше. И несмотря на все это, успѣха она не имѣла и, по нашему мнѣнію, не будетъ имѣть до тѣхъ поръ, пока г. Крыловъ не передѣлаетъ ее, не оживитъ, не приспособитъ къ тому назначенію, о которомъ мы говорили выше.
   Одноактная драма Парія написана извѣстнымъ нѣмецкимъ драматургомъ Михаиломъ Беромъ {Михаилъ Беръ родился въ 1800 г., умеръ въ 1833 г.} (авторомъ трагедіи Струэнзе) въ 1823 г. Въ ней авторъ, маскируя свою идею положеніемъ индѣйскихъ "парій", выступилъ на защиту угнетенныхъ и безправныхъ тогда евреевъ, и пьеса эта удостоилась очень лестнаго отзыва Гёте. Прекрасныя слова о томъ, что "передъ Брамой всѣ люди равны", что и "у паріи есть отечество, которое онъ любитъ не менѣе раджи", что только "несправедливость людская отнимаетъ у паріи прирожденныя ему права человѣка",-- всѣ такія хорошія слова звучали очень громко и чѣмъ-то все еще новомъ 67 дѣть тому назадъ въ Германіи подъ гнетомъ реакціи. Сантиментальныя объясненія "паріи" съ его женою, ушедшею къ нему изъ высшаго сословія, были въ то время очень трогательны и, вѣроятно, вызывали обильныя слезы у зрителей и зрительницъ, усердно оплакивавшихъ страданія Вертера. Съ этой поры иного слезъ утекло и по болѣе основательнымъ поводамъ, и драма Михаила Бера, несмотря на превосходное исполненіе двухъ главныхъ ролей г-жею Ермоловою и г. Южинымъ, не производитъ ровно никакого впечатлѣнія, вызываетъ даже улыбку, съ какою нынѣшніе читатели перелистываютъ чувствительные романы двадцатыхъ годовъ. Впрочемъ, для дѣтей-подростковъ эта драма очень хороша; она можетъ вызвать въ нихъ добрыя чувства и честныя, гуманныя мысли.
   Въ бенефисъ артиста Музиля, пріуроченный къ исполнившемуся двадцатипятилѣтію его службы на московской сценѣ, шла комедія Шекспира Виндзорскія проказницы, въ переводѣ А. Соколовскаго. Въ этой комедіи Шекспиръ изобразилъ жизнь мѣщанской среды провинціальнаго городка "веселой старой Англіи". Во центральною фигурой является лицо изъ его историческихъ хроникъ, Фальстафъ, веселый спутникъ принца Генриха (впослѣдствіи короля Генриха V). О времени написанія и о поводѣ къ сочиненію комедіи существуютъ два преданія: на основаніи одного, полаг а ютъ, что комедія написана въ 1592 г., по случаю посѣщенія Англіи герцогомъ Вюртембергскимъ и по заказу королевы Елизаветы, желавшей повеселить высокаго гостя забавнымъ театральнымъ представленіемъ; по другому преданію, комедія написана въ 1599 г., тоже по заказу королевы, которой хотѣлось посмотрѣть Фальстафа, уже извѣстнаго изъ "хроникъ" Генриха IV, влюбленнымъ. Оба преданія сходятся на томъ, что комедія написана очень спѣшно, въ двѣ недѣли, чѣмъ и объясняются нѣкоторые недостатки этой пьесы. Пресловутое "веселье старой Англіи" представляется намъ, все-таки, "англійскимъ" весельемъ, т.-е. весьма тяжеловѣснымъ и мало соотвѣтствующимъ нашему понятію о живомъ, бойкомъ весельѣ. Въ свое время, при королевѣ Елизаветѣ, комедія Виндзорскія проказницы была несомнѣнно поразительно веселою пьесой англійскаго репертуара. А въ наши дни и на теперешнюю русскую публику она производитъ, повидимому, далеко не такое впечатлѣніе, на какое можно было бы разсчитывать. Въ исполненіи комедіи участвуютъ лучшіе артисты русской сцены, они, видимо, прилагаютъ всѣ свои старанія, и, тѣмъ не менѣе, пьеса идетъ вяло, безъ увлеченія, и зрителей не захватываетъ. Если и слышится въ публикѣ смѣхъ, то раздается онъ не тогда, когда слѣдовало бы ему раздаваться по содержанію пьесы. Происходитъ это, мы думаемъ, отъ того, что въ Виндзорскихъ проказницахъ передъ зрителями проходятъ картины быта, намъ совершенно чуждаго и большинству публики неинтереснаго. Настоящихъ типовъ, кромѣ самого Фальстафа, въ комедіи нѣтъ. Все это -- жанровыя фигуры, имѣющія временное и мѣстное значеніе. Да и самъ Фальстафъ -- типъ не цѣльный, а только фигура, дополняющая собою прежде созданный типъ, извѣстный лишь той части публики, которая знакома съ хрониками Шекспира, неигранными на нашей сценѣ. Фигура устарѣвшаго Фальстафа какъ нельзя лучше воспроизведена г. Ленскимъ. А такъ какъ въ нее вложены общечеловѣческія характерныя черты отяжелѣвшаго и дряхлѣющаго жуира, то и выходитъ она наиболѣе жизненною изъ всѣхъ. Очень хорошо исполняется г. Садовскимъ роль француза, доктора Каюса, и г. Правдивымъ -- роль хозяина гостиницы. Но, въ общемъ, пьеса "не живетъ" на сценѣ, а только передается со сцены -- ровно, гладко и не колоритно.

Ан.

"Русская Мысль", кн.XII, 1890

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru