Ремезов Митрофан Нилович
Мои каникулы

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Мои каникулы.

(Одесса, Константинополь, Пирей, Аѳины, Александрія, Каиръ, пирамиды).

-----

Пароходъ "Чихачевъ". 18 апрѣля 1893 г.

Дорогой В. А.

   Якоря только что прогремѣли, машина затихла, рокотаніе руля смолкло, суета прекратилась, пассажиры успокоились, разбрелись на ночлегъ по своимъ каютамъ. Я одинъ въ курилкѣ сажусь за письмо къ тебѣ, за отчетъ о моихъ нынѣшнихъ каникулахъ. Мы стоимъ на якорѣ у входа въ Босфоръ, ночевать будемъ. Послѣ заката солнца суда не пропускаютъ въ проливъ. Мы и до этого затишья едва добрались,-- такой туманъ, что, думали, придется опять уходить въ открытое море изъ опасенія наткнуться на берегъ. Съ самыхъ сумерокъ пароходный свистокъ реветъ неистовымъ голосомъ черезъ каждыя двѣ-три минуты. Огней маяковъ совсѣмъ не видно. О близости и расположеніи береговъ, румелійскаго и анатолійскаго, мы знаемъ лишь потому, что съ той и съ другой стороны отвѣчаютъ на нашъ ревъ сигнальными пушечными выстрѣлами. Мы замолчали, и пальба прекратилась. Тишина полная, даже рокота моря не слышно, такъ какъ двери и окна закрыты по случаю холода и сырости. Къ вечеру термометръ показывалъ 7о, меньше, кажется, чѣмъ въ Москвѣ въ день моего отъѣзда. Впрочемъ, по мѣрѣ того, какъ я, разставшись съ вами, подвигался къ благодатному югу, становилось все холоднѣе. Между Москвою и Курскомъ въ выемкахъ и западинахъ лежалъ зимній снѣгъ, а подъ Кіевомъ и въ Кіевѣ я засталъ настоящую зиму. Все бѣло, покрыто снѣгомъ, какъ въ февралѣ, и ни одной проталинки, и это 14 апрѣля на 1,000 верстъ южнѣе Москвы. Въ Одессѣ снѣга нѣтъ, но нѣтъ и ни одного листочка на деревьяхъ. Въ Одессу я пріѣхалъ въ четвергъ 15 и, прежде чѣмъ пуститься въ далекое плаваніе, отлично отдохнулъ въ Сѣверной гостиницѣ, подъ гостепріимнымъ кровомъ А. С. Ящука. Изъ нашихъ провинціальныхъ отелей это едва ли не самый лучшій, въ особенности же въ смыслѣ пропитанія, а это тѣмъ болѣе цѣнно, что тутъ приходится заговѣться надолго, отправляясь въ ту страну, куда я держу путь. Весь путь я разсчитываю сдѣлать на пароходахъ Русскаго общества пароходства и торговли, проученный уже разъ плаваніемъ на итальянскихъ компаніи Флоріо-Рубатино, неудобныхъ и грязноватыхъ. А на мое счастье, попалъ я на Чихачева, который считается лучшимъ пароходомъ на этой линіи. И на самомъ дѣлѣ, требовать большихъ удобствъ и большей роскоши можетъ развѣ только человѣкъ, избалованный до привередливости. Вчера, ровно въ 4 часа дня, мы отвалили отъ набережной карантинной гавани подъ дождемъ и порывистымъ холоднымъ вѣтромъ. Кромѣ меня, на пароходѣ всего три пассажира I класса, не считая, впрочемъ, командира надъ портомъ, адмирала Бистрома, отправляющагося съ семействомъ до Константинополя. Изъ трехъ моихъ спутниковъ двое иностранцы, третій... право, не знаю, какъ его назвать: зовутъ его Георгіемъ Одиссеевичемъ Калло, родился онъ въ Россіи, ведетъ торговлю въ Одессѣ, родители его греки съ Іоническихъ острововъ, паспортъ у него англійскій, самъ же себя онъ называетъ русскимъ. А я могу только сказать, что человѣкъ онъ пресимпатичный, и мы съ нимъ очень скоро сошлись на излюбленномъ обоими предметѣ -- на нумизматикѣ. Такъ же, какъ и я, онъ собираетъ медали и не менѣе меня увлекается всякою стариной, я бы сказалъ археологіей, если бы мнилъ себя сколько-нибудь археологомъ. Мы условились съ нимъ пуститься завтра на осмотръ Константинополя на компанейскихъ началахъ, обоюдно выгодныхъ. Переходъ черезъ Черное море совершился довольно благополучно. Правда, съ 8 ч. вчерашняго вечера начало покачивать и всю нашу небольшую компанію укачало. Я одинъ остался непоколебимъ и мореходно-способенъ. Но сегодня съ часу дня совершенно стихло и, если бы не туманъ и холодъ, то плаваніе оказалось бы совсѣмъ хорошимъ. А за симъ до завтра; пора спать.
   

Понедѣльникъ, 19 апрѣля. Константинополь.

   Въ видахъ экономіи я остался на пароходѣ. Немножко безпокойно это, цѣлый день трещатъ краны и лебедки, которыми выгружаютъ товаръ и поднимаютъ новый грузъ на бортъ, за то не платить въ гостиницу... Въ Босфоръ мы вошли въ шестомъ часу утра и -- увы!-- туманъ лишилъ меня величайшаго наслажденія вторично полюбоваться дивною панорамой, точно волшебствомъ развертывающеюся здѣсь передъ путешественникомъ. Надо знать, что это за диво, чтобы понять злость, терзавшую меня въ теченіе двухъ часовъ слишкомъ, пока мы не стали на якорь у Галаты. Подъ сумрачнымъ небомъ, за сѣрою завѣсой тумана пропали всѣ красоты Босфора. Точно призраки промелькнули развалины старыхъ замковъ Мухамеда II, загородные дворцы султана, знатныхъ нашей и европейскихъ посольствъ. Чудесныхъ садовъ Чарагана и Илдызъ-Кіоска точно совсѣмъ не бывало, впереди едва виднѣлись неясныя очертанія Стамбула, св. Софіи и старыхъ султанскихъ дворцовъ, утонувшихъ въ садахъ на мѣстѣ древней резиденціи византійскихъ императоровъ, "священныхъ" палатъ, отъ которыхъ не осталось и камня на камнѣ. Уцѣлѣли только храмы Айя-Софія и св. Ирины, превращеннаго въ складъ стараго оружія, очень интересный, но недоступный для посѣтителей. Другихъ мечетей съ ихъ минаретами и даже громадныхъ башенъ Сераскирата и Перы совсѣмъ нельзя различить. Противъ такой "планиды", какъ туманъ, ничего не подѣлаешь, приходится помириться съ невзгодой и отмахиваться рукой отъ приставаній двухъ десятковъ посыльныхъ, навязывающихъ карточки отелей, и проводниковъ-драгомановъ, предлагающихъ свои услуги. Пеструю, рваную и грязную толпу носильщиковъ держатъ на нижней палубѣ третьяго класса и впускаютъ наверхъ лишь по-одиночкѣ, по вызову драгомановъ и посыльныхъ. Мнѣ торопиться некуда, я высматриваю, а потомъ громко выкликаю стараго знакомца Мустафу Сезай. "Здѣсь",-- отвѣчаетъ мнѣ сѣдоватый посыльный какого-то отеля. "Здѣсь,-- повторяетъ другой голосъ,-- честью имѣю явиться..." -- и передо мной Мустафа, такой же точно, какъ пять лѣтъ назадъ, въ щеголеватой свѣтло-малиновой фескѣ, съ рыжеватыми усами, съ добродушно-радостною улыбкой. Онъ сразу узналъ меня, съ третьяго слова сталъ разспрашивать про В. М. и про С. Ѳ., которымъ онъ служилъ цѣлую недѣлю въ первый нашъ пріѣздъ сюда. Столковались мы моментально, за пять франковъ на день, и черезъ нѣсколько минутъ сидѣли втроемъ въ лодкѣ: я, Калло и Мустафа. Багажа съ нами нѣтъ и потому мы не у таможни, а у паспортнаго отдѣленія, гдѣ, впрочемъ, на наши паспорты никто не взглянулъ, а сѣдой турецкій чиновникъ вѣжливо спросилъ на французскомъ языкѣ наши карточки, и мы вступили на оттоманскую почву, къ удивленію моему, не слыхавши даже слова "бакшишъ". Мрачный баракъ, темный закоулокъ, и я опять въ Галатѣ, неизмѣнно грязной, шумливой, пестрой до головокруженія, съ снующею взадъ и впередъ толпой въ разнообразнѣйшихъ костюмахъ, съ осликами, нагруженными всякою всячиной, со множествомъ собакъ, не обращающихъ никакого вниманія на прохожихъ, осторожно обходящихъ этихъ четвероногихъ гражданъ турецкой столицы. О константинопольскихъ собакахъ говорено и писано не мало, и я могъ бы о нихъ совсѣмъ не упоминать, если бы не имѣлъ въ виду разсказать тебѣ, по какому поводу безхозяйные псы получили здѣсь настоящее право гражданства и даже право на почетъ, которымъ не всегда пользуются столь же голодные, какъ они, разноплеменные обыватели города. Этихъ послѣднихъ можно толкать невозбранно и сколько угодно, порой по ихъ прикрытымъ лохмотьями спинамъ внушительно щелкаетъ палка полицейскаго, тогда какъ измореннаго пса никто не смѣетъ тронуть пальцемъ, подъ страхомъ крупныхъ непріятностей со стороны правовѣрныхъ поклонниковъ Магомета. Суть же дѣла вотъ въ чемъ: по ученію Корана, всѣ правовѣрные мусульмане войдутъ въ рай небесный и получатъ вѣчное блаженство, обѣщанное имъ пророкомъ единственно за то, что они вѣруютъ въ него. Адъ и его мученія существуютъ только для невѣрныхъ гяуровъ. Въ виду такихъ распорядковъ въ будущей жизни, для магометанина не было бы никакого повода быть добродѣтельнымъ при жизни и воздерживаться отъ дурныхъ и злыхъ дѣяній, если бы не грозила имъ горькая участь потерпѣть кару тѣмъ, что за грѣхи ихъ души будутъ на болѣе или менѣе долгій срокъ водворены въ собачьи тѣла и обречены валяться по улицамъ и питаться всякою гадостью. Не знаю, писано ли объ этомъ въ мусульманскихъ священныхъ книгахъ, но таково вѣрованіе магометанъ, по словамъ ихъ муллъ и улемовъ. А изъ такого вѣрованія вытекаетъ логическое заключеніе, что мусульманинъ не смѣетъ ни ударить собаку, ни причинить ей иную непріятность, изъ боязни тѣмъ оскорбить и безъ того страждущую душу, принадлежавшую, быть можетъ, кому-нибудь изъ его родныхъ и, почемъ знать, быть можетъ, папенькѣ или маменькѣ. И, тѣмъ паче, было бы непростительною дерзостью, если бы гяуръ-невѣрный позволилъ себѣ обойтись неделикатно съ грѣшною душой магометанина, отбывающею временно наказаніе въ собачьей шкурѣ. Ясно также, что и уничтожать собакъ нельзя, не оказывая тѣмъ явнаго противленія волѣ Аллаха, назначающаго сроки искупленія грѣховъ. Вотъ почему не въ одномъ Константинополѣ, а во многихъ мусульманскихъ городахъ кишма кишатъ злосчастные уличные псы, питающіеся отбросами, чахлые, захудалые, часто омерзительные своими накожными болѣзнями. Втихомолку ихъ и тутъ, говорятъ, изводятъ отъ времени до времени отравой, иначе отъ нихъ совсѣмъ житья бы не было. Что же касается разсказовъ, будто они "санитары" города, то это сущая пустяковина. "Санитаръ" тутъ одинъ -- климатъ: хлынетъ дождь и всякую дрянь смоетъ, засвѣтитъ солнце и всякую грязь высушитъ, а затѣмъ чрезмѣрно накопляющійся соръ, все-таки, вывозится за-городъ въ перекидныхъ корзинкахъ на осликахъ и въ двухколесныхъ тачкахъ. За городскими стѣнами лежатъ цѣлые валы этого вѣкового сора.
   Въ Галатѣ я зашелъ пожать руку доброму знакомому и очень любезному нашему соотечественнику Марку Антоновичу, выпилъ у него чашку превосходнаго турецкаго кофе и размѣнялъ десятирублевку на турецкія деньги для мелкихъ расплатъ. Потомъ мы прошли пѣшкомъ до тоннеля, по которому вагоны поднимаются въ Перу и доставляютъ пассажировъ за какую-то мелкую монетку въ двѣ минуты, тогда какъ переѣздъ въ экипажѣ стоитъ не менѣе черека (четверть меджидіе -- 45 коп.) и длится минутъ двадцать. По выходѣ изъ тоннеля, мы наняли двухмѣстную коляску, предварительно нашумѣвшись и накричавшись до-сыта, какъ это дѣлается при всякомъ торгѣ на Востокѣ. Извощикъ запросилъ 25 франковъ за день, я предложилъ десять. Извощикъ вопитъ, Мустафа оретъ, я кричу, Калло руками разводитъ, съ конца улицы голосятъ другіе извощики... Сторговались за 15 франковъ и помчались подъ гору, на ту сторону Золотого Рога, къ св. Софіи. Знакомыя улицы, знакомыя картины и, тѣмъ не менѣе, восхитительныя своею необычайною оригинальностью: на горѣ, въ самой Перѣ, старое кладбище, заросшее цѣлою рощей кипарисовъ, налѣво улица, по одну сторону чисто-европейскіе дома, по другую рядъ какихъ-то удивительныхъ сооруженій, похожихъ на вычурные шкафы вышиной въ три и въ четыре этажа, шириной въ 4--5 аршинъ, съ выступами аршина на 1 1/2 надъ тротуаромъ. Въ воздухѣ точно дрогнуло что, пронеслась теплая струя, облака разорвались, глянуло солнце и смахнуло туманъ, будто отдернуло сѣрую завѣсу, и передъ нами во всей красѣ засіялъ Золотой Рогъ, забѣлѣли, заискрились минареты, очертились куполы и сады, ярко выступила вся причудливая картина Стамбула. Не насмотришься, не налюбуешься... Неаполитанцы много похваляются своимъ Napoli, итальянцы иначе не называютъ Венецію, какъ Venezia la bella. Къ красотамъ Неаполя,-- вѣроятно таковыя имѣются,-- я такъ же равнодушенъ, какъ къ прелестямъ Одессы. Я не говорю объ окрестностяхъ Неаполя, то статья иная. Венеція поразительна только внутри, когда попадешь въ этотъ диковинный городъ съ каналами, вмѣсто улицъ и переулковъ, съ площадью, похожею на огромную залу, пожалуй даже на колоссальную базилику, охваченную съ трехъ сторонъ чудесною колоннадой и съ четвертой замкнутую соборомъ св. Марка, точно иконостасомъ. Константинополь -- очарованіе, волшебный сонъ наяву, неизобразимый ни кистью, ни фотографіей, ни перомъ. Нѣтъ такихъ красокъ на палитрѣ художника, нѣтъ такихъ тоновъ и нѣтъ такихъ словъ на человѣческомъ языкѣ, которыми можно было бы дать хотя отдаленное понятіе объ этомъ дивѣ дивномъ, вызывающемъ трепетъ восторга даже во мнѣ, видящемъ его не въ первый разъ и видѣвшимъ его въ теченіе цѣлой недѣли... Знаешь, объ этихъ восторгахъ даже какъ-то неловко писать, настолько они стали общею, такъ сказать, затасканною фразой. А съ тѣмъ вмѣстѣ и воздержаться нѣтъ силъ подъ свѣжимъ впечатлѣніемъ только что пережитыхъ сладкихъ впечатлѣній. Одно изъ двухъ: или перо бросай, или злоупотребляй дружескимъ расположеніемъ и заставляй читать многократно повторявшееся на всякіе лады. Прости, пера я просто не могу бросить, не подѣлившись съ тобою пережитымъ и перечувствованнымъ за этотъ день. Не могу я не сказать тебѣ, что и на этотъ разъ охватило меня въ храмѣ св. Софіи то же возвышающее душу настроеніе, какое я испытывалъ въ прежнія мои посѣщенія этого чуднаго созданія христіанскаго генія. Здѣсь молиться хочется и здѣсь молиться можно, безъ словъ и безъ прошеній, восхищенною душой, одними хваленіями и благодареніями Богу-Господу подъ куполомъ, подобнымъ своду небесному, среди аркадъ и колоннъ, которыхъ не чувствуешь,-- настолько онѣ воздушно-легки, гармонично слиты въ одно прекрасное недѣлимое цѣлое со всѣмъ зданіемъ. Свѣтъ и просторъ, точно стѣнъ совсѣмъ нѣтъ... Соборъ св. Петра въ Римѣ, соборъ во Флоренціи и многіе другіе храмы Европы значительно больше св. Софіи и изукрашены богаче, и не изуродованы безобразными круглыми щитами съ золотыми арабскими надписями. Но тѣ храмы давятъ меня своими громадами и отнюдь не внушаютъ благоговѣнія. Изъ нихъ мнѣ поскорѣе хочется выбраться наружу, на вольный воздухъ, подъ голубое небо. Не то въ божественномъ храмѣ, обращенномъ въ мечеть съ замазанными фресками и мозаиками. Въ немъ можно забыться, цѣлые часы пробыть, не сознавая времени, не замѣчая ни изуродованій, ни хозяйничающихъ тутъ халатниковъ. Съ чести турокъ надо сказать, что всѣ ихъ храмы содержатся въ большой чистотѣ, и въ Айя-Софіи, не знаю чьимъ стараніемъ, прекращено расхищеніе мозаикъ, практиковавшееся въ прежнее время муллами, которые выковыривали мозаику и втихомолку продавали ея кусочки туристамъ. Сидящіе у дверей служители мечети взимаютъ съ европейцевъ нѣкоторую плату, по соглашенію съ драгоманомъ и подъ тѣмъ предлогомъ, что даютъ посѣтителямъ туфли, безъ которыхъ никого не впускаютъ. Изъ храма мы поднялись извилистымъ наклоннымъ ходомъ безъ ступенекъ на обширные хоры въ сопровожденіи одного служителя, приставленнаго смотрѣть за тѣмъ, чтобы посѣтители не портили стѣнъ и колоннъ своими надписями. Во время богослуженія не-мусульманъ не пускаютъ въ мечети, но видѣть богослуженіе можно съ хоръ, для чего въ св. Софіи устроены досчатые подмостки съ лавками какъ разъ противъ алтарной части. На хорахъ особенно замѣчательны три вещи: могила знаменитаго венеціанскаго дожа, прикрытая доской съ лаконическою надписью: "Enrico Dandolo", камень, вдѣланный въ полъ, про который повѣствуютъ, что на немъ былъ повитъ Христосъ при рожденіи, и заложенная дверь, про которую турки ничего не повѣствуютъ и отъ которой они отворачиваются, ибо существуетъ такая легенда объ этой двери: въ то время, когда турки врывались въ храмъ св. Софіи, въ немъ совершалась литургія. Дабы не отдать Св. Дары на поруганіе мусульманамъ, священникъ взялъ потиръ, удалился съ нимъ въ эту дверь, и ее за нимъ замуровали. Когда Константиноль опять перейдетъ въ руки христіанъ, заложенная дверь отворится и изъ нея выйдетъ тотъ же священникъ съ Св. Дарами и закончитъ прерванную литургію. Подъ вліяніемъ страха турки не смѣютъ открыть этой двери, хотя и существуетъ предположеніе, будто за нею скрыты какія-то церковныя драгоцѣнности. За посѣщеніе хоръ намъ не пришлось давать никакого бакшиша,-- нашъ спутникъ въ пестромъ халатѣ скрылся прежде, чѣмъ я успѣлъ вынуть кошелекъ.
   Послѣ св. Софіи наиболѣе замѣчательна мечеть султана Ахмеда (султанъ Ахмедъ-джами), въ которой стѣны, колонны и куполъ облицованы внутри превосходными изразцами. Это необыкновенно эффектно, оригинально и красиво. Вся мечеть точно фарфоровая. При ней обширный мраморный дворъ съ колоннадами и фонтанами и шесть минаретовъ, надѣлавшихъ не мало хлопотъ ея строителю султану Ахмеду. До того времени существовало шесть минаретовъ только при главной мечети въ Меккѣ. Шерифъ Мекки счелъ сооруженіе такого же числа минаретовъ въ Стамбулѣ за нарушеніе правъ и за оскорбленіе величайшей святыни магометанства и грозилъ султану проклятіемъ до тѣхъ поръ, пока Ахмедъ не уладилъ дѣла постройкою седьмого минарета въ Меккѣ. Мечети султана Ахмеда, Сулейманіе, Султанъ-Валиде, Султанъ-Махмудъ построены болѣе или менѣе по образцу св. Софіи, съ тою разницей, что у большинства мечетей есть обширные дворы, окруженные крытыми колоннадами, и что фасады ихъ не испорчены пристройками и безобразными контрфорсами, совершенно скрывающими наружный видъ Айя-Софіи. Добравшись до Константинополя, нельзя не посѣтить небольшой мечети, носящей названіе Кахріе-Джами, бывшаго христіанскаго храма, въ которомъ турки, при обращеніи его въ мечеть, почему-то пощадили старинные византійскіе фрески и мозаики, не замазали изображеній Христа, Богоматери, святыхъ и архангеловъ, цѣлыхъ картинъ, воспроизводящихъ событія ветхозавѣтной и христіанской исторіи. Это въ своемъ родѣ чуть ли не единственный памятникъ византійскаго искусства, уцѣлѣвшій въ Стамбулѣ, если не считать четырехъ херувимовъ въ углахъ подъ куполомъ св. Софіи, которымъ мусульмане прикрыли только лица позолотой. Само собою разумѣется, что мы по пути осмотрѣли Ипподромъ, вѣрнѣе, ту площадь, подъ которою погребенъ древній Ипподромъ. На ней сохранились три памятника старины: египетскій обелискъ, бронзовая колонна, составленная изъ трехъ свившихся змѣй, у которыхъ отбиты головы, и кирпичная колонна, начинающая разрушаться и грозящая обрушиться въ недалекомъ будущемъ. Разсказываютъ, что когда-то эта колонна была обложена мѣдными золочеными листами, пришли крестоносцы и ободрали ее, вообразивши, что листы чистаго золота. Вообще, крестоносцы похозяйничали на своемъ пути, кажется, не меньше, чѣмъ турки. Въ музеѣ показываютъ голову одной изъ змѣй отъ змѣевидной колонны, но подлинность этой головы подвергается сомнѣнію. Въ этотъ пріѣздъ я не пошелъ въ музей, за краткостью времени, и отложилъ его осмотръ до обратнаго пути. По дорогѣ мы завернули на нѣсколько минутъ въ такъ называемый музей Янычаръ, собраніе сотенъ полутора грубо сдѣланныхъ манекеновъ, одѣтыхъ въ костюмы и во всѣ доспѣхи когда-то страшныхъ воиновъ, игравшихъ нѣкоторое время роль преторіанцевъ въ турецкой исторіи. Недалеко отъ церкви св. Ирины показываютъ старый платанъ, у котораго происходили ихъ сходки.
   Послѣ всѣхъ этихъ экскурсій,-- ты можешь себѣ представить, какъ я усталъ, какъ запросился на отдыхъ, а, между тѣмъ, необходимо было еще отправиться въ консульства,-- мнѣ въ русское, моему спутнику въ англійское,-- выправлять тескере, нѣчто вродѣ турецкаго паспорта, необходимаго для поѣздки въ Египетъ, въ Палестину и въ Сирію {Впослѣдствіи оказалось, что бумага эта нигдѣ не нужна, никто ее у меня не спрашивалъ ни въ Египтѣ, ни въ Яффѣ, ни въ Смирнѣ. Необходима она для путешествія въ глубь Палестины и Сиріи.}. Заручившись свидѣтельствами консульствъ, пришлось отправиться въ какую-то грязную турецкую канцелярію въ грязномъ переулкѣ Галаты и заплатить гербоваго сбора 10 піастровъ и 2 пара за большой листъ, напечатанный по-турецки. Наши имена и примѣты вписаны чиновникомъ безвозмездно. За то на лѣстницѣ на насъ кинулся какой-то сторожъ и съ нахальнымъ требованіемъ бакшиша загородилъ дорогу. Но, вмѣсто подачки, мой Мустафа чуть не побилъ его, я же такъ раскричался, что чиновники выскочили изъ своего чулана и убрали назойливаго служителя. Завтракъ въ Hôtel de Londres Belle-Vue sa 5 франковъ съ человѣка, безъ вина, оказался омерзительнымъ до невозможности, и на пароходъ мы вернулись чуть не падающими отъ голода и усталости. Нашъ милѣйшій командиръ, капитанъ К., взволнованъ ожиданіемъ на пароходъ цѣлаго полчища "хаджей", пилигримовъ, отправляющихся черезъ Александрію въ Мекку. Объ этомъ уже заявлено агентомъ общества и сдѣлано распоряженіе приготовить для нѣкоторыхъ каюты перваго и второго классовъ. "Весь пароходъ загадятъ,-- сокрушается капитанъ,-- потомъ въ три дня не отчистишь"...
   Жму твою руку и спать иду.
   P. S. Пиши въ Каиръ, не забудь на конвертѣ надписать "Via Brindisi", иначе письмо пойдетъ на Одессу и пропутешествуетъ, по меньшей мѣрѣ, двѣ недѣли, тогда какъ черезъ Бриндизи или Вѣну я получу его черезъ 8--9 дней.
   

Пирей. 22 апрѣля 93 г.

   Шестой часъ утра. Тепло, но далеко не жарко. Пароходъ тихохонько пробирается въ небольшую гавань Пирея. Тутъ любоваться нечѣмъ, и я сажусь за письмо къ тебѣ, насмотрѣлся въ то время, какъ подходили къ Пирею. Съ восхода солнца Акрополь видѣнъ, какъ на ладони, въ бинокль, разумѣется. И опять разгорѣлось во мнѣ ретивое, хочется поскорѣе въ Аѳины. Къ сожалѣнію, пароходъ стоитъ тутъ только до 4 час. дня. На то, чтобы съѣздить въ Аѳины, имѣется въ моемъ распоряженіи всего 7--8 часовъ. Маловато, но разсчитываю, что успѣю видѣть наиболѣе меня привлекающее въ городъ богини Парѳены. А теперь пока продолжаю мою Одиссею въ должномъ порядкѣ и отчасти по воспоминаніямъ о первомъ моемъ посѣщеніи Константинополя.
   Сущій калейдоскопъ этотъ городъ, блестящій, пестрый, переливчатый настолько, что голова кружится, глядя на него, и не сразу разберешься въ подробностяхъ при необыкновенно быстрой смѣнѣ новыхъ и непривычныхъ впечатлѣній. Толпы народа, снующаго по люднымъ улицамъ, можно сравнить лишь съ толкотней на какомъ-то необъятномъ костюмированномъ балѣ безъ музыки и танцевъ, среди котораго то промелькнетъ открытое ландо или викторія съ нарядными европейскими дамами, то закрытая карета съ раззолоченнымъ, черномазымъ евнухомъ на козлахъ и съ обитательницами гаремовъ, бойко выглядывающими въ открытыя окна, то прогремитъ вагонъ трамвая, впереди котораго мчится во всѣ ноги и трубитъ въ дудку оборванецъ въ туфляхъ на босыхъ ногахъ, дающій сигналъ сворачивать встрѣчнымъ экипажамъ. Бѣжитъ онъ шагахъ въ 50 впереди конки,-- предосторожность необходимая при здѣшней тѣснотѣ улицъ, гдѣ мѣстами изъ вагона можно зонтомъ дотронуться до стѣнъ домовъ по обѣ стороны. На первый разъ не поймешь даже, какимъ чудомъ разъѣзжаются экипажи, какъ увертываются отъ конки и пропускаютъ мимо себя лошадей и ословъ, навьюченныхъ разнымъ строительнымъ матеріаломъ. Къ этому надо добавить, что тротуаровъ здѣсь почти совсѣмъ нѣтъ, а тамъ, гдѣ и есть нѣкоторое ихъ подобіе, по нимъ никто не ходитъ. Вся ширина улицъ занята пѣшеходами, кое-какъ увертывающимися отъ экипажей и ѣдущихъ верхами на лошадяхъ и осликахъ. Естественное дѣло, что заѣзжаго иностранца особенно интересуютъ турецкія дамы, якобы недоступныя мужскимъ взорамъ. Сущіе это пустяки: закутываются и плотно закрываютъ лица только женщины, идущія пѣшкомъ. Но таковыхъ, во-первыхъ, мало, во-вторыхъ, это по большей части старухи или женщины низшаго класса, далеко не привлекательныя своими костюмами. Что касается женщинъ, ѣздящихъ въ каретахъ, то онѣ такъ же мало скрываютъ свои лица, какъ и наши дамы, вся разница въ томъ, что у насъ онѣ надѣваютъ вуалетки, прикрывающія лобъ, глаза и носъ, а турчанка такимъ же прозрачнымъ лоскуткомъ завѣшиваетъ себѣ подбородокъ, ротъ и кончикъ носа, оставляя открытыми глаза, лобъ и набѣгающіе на него завитки волосъ изъ-подъ шапочки, болѣе или менѣе щеголевато изукрашенной вышивкой. Не берусь рѣшать, что удобнѣе для цѣлей кокетства, manière orientale или нашинская, но могу тебя завѣрить, что сквозь легкій газъ улыбки восточныхъ красавицъ отлично видны и выразительны, не говоря уже о томъ, что глазами онѣ дѣйствуютъ совсѣмъ безпрепятственно. Слово "красавицы", предупреждаю, не принимай въ буквальномъ смыслѣ,-- это я только сказалъ изъ любезности. На самомъ же дѣлѣ красавицъ я не видалъ, да и просто красивыхъ видѣлъ очень немного. Предполагать же, будто хорошенькихъ не выпускаютъ изъ домовъ, не имѣю никакихъ основаній, ибо катаются невозбранно пожилыя и молодыя, и очень молоденькія, и цѣлыми семьями или группами. Говорятъ, что султанъ очень не одобряетъ нынѣшнихъ модъ и крѣпко настаиваетъ на томъ, чтобы прекрасная половина его подданныхъ плотно закрывала лица, мусульманскіе обычаи онъ желаетъ блюсти строго и правовѣрно, но въ этомъ отношеніи не можетъ ничего подѣлать,-- передъ дамами и его абсолютная власть безсильна. Хорошенькія, и даже очень хорошенькія, женщины встрѣчаются только среди евреекъ, которыхъ можно видѣть во множествѣ, и, разумѣется, съ открытыми лицами, на гуляньѣ въ пятницу вечеромъ у Золотого Рога, недалеко отъ еврейскаго кладбища. Въ окнахъ турецкихъ домовъ женщинъ совсѣмъ нельзя видѣть, такъ какъ всѣ окна закрыты пропиленными деревянными филенками. Въ вагонахъ конки и желѣзныхъ дорогъ и на пароходахъ, ходящихъ въ Босфоръ, въ Скутари и на Принцевы острова, для женщинъ имѣются особыя отдѣленія, закрытыя занавѣсками.
   Изъ Константинополя мы вышли во вторникъ, 20 апрѣля, въ 5 часовъ вечера, при ясной погодѣ. Я нахожу, что видъ на Стамбулъ съ Мраморнаго моря не такъ хорошъ, какъ съ Босфора. На пароходѣ большое общество, преимущественно англичане,-- "Куки", какъ прозвала ихъ одна очень милая русская барыня, отправляющаяся къ мужу въ Пирей. Это сборное общество путешествуетъ по круговымъ билетамъ всемірно-извѣстнаго поводельщика Кука, берущаго туристовъ за условленную плату чуть ли не на полное свое иждивеніе, во всякомъ же случаѣ, съ обязательствомъ возить ихъ по опредѣленнымъ мѣстамъ, показывать всякія достопримѣчательности черезъ своихъ гидовъ, доставлять экипажи, номера въ гостиницахъ и проч. Такой способъ путешествовать имѣетъ свои удобства, избавляетъ, прежде всего, туристовъ отъ многихъ хлопотъ: билетовъ не брать, о багажѣ не заботиться, проводниковъ не искать, съ извощиками не торговаться, ни съ кѣмъ по мелочамъ не расплачиваться и, слѣдовательно, не быть обсчитаннымъ, что практикуется здѣсь на каждомъ шагу, благодаря монетной путаницѣ. Номинально франки, итальянскія лиры, греческія драхмы, румынскія левы представляютъ равныя цѣнности, не то выходитъ при разсчетахъ: курсъ на лиры, драхмы, левы постоянно мѣняется, турецкіе меджиды не соотвѣтствуютъ счету на франки; въ Египтѣ и въ Палестинѣ, какъ меня предупреждаютъ, опять свои особые счеты, и уразумѣть все это довольно мудрено. Въ Греціи, кромѣ того, ходятъ бумажныя деньги, стоимостью въ 1, въ 2 и въ 10 драхмъ, настолько грязныя, засаленныя, что до нихъ мерзко дотронуться даже въ перчаткѣ. На нихъ особый курсъ, и обращеніе съ ними довольно своеобразное: большинство десяти-драхмовыхъ бумажекъ разорвано пополамъ, и каждая половина ходитъ по рукамъ за 5 драхмъ. Но, какъ ни удобно положеніе куковскихъ кліентовъ, я имъ не завидую потому, во-первыхъ, что они за свои шиллинги и марки превращаются въ настоящихъ невольниковъ, которыхъ куковскіе "молодцы" водятъ яко стадо безсловесное, и водятъ табуночкомъ по росписанію, составленному разъ навсегда, во-вторыхъ, выводка эта совершается по часамъ: на храмъ Тезея столько-то минутъ, на Акрополь -- столько-то, на Одеонъ и театръ Діониза -- столько-то... и пожалуйте завтракать всѣмъ табуномъ. Ни задержаться, ни засмотрѣться нигдѣ нельзя, не разрушивши цѣлой системы. Надо имѣть особый складъ ума, характера и желудка, чтобы подчиняться "куковскому" режиму. Мнѣ вчуже жаль смотрѣть на то, какъ эти господа отбываютъ свою туристскую повинность и провѣряютъ Бедекера подъ заученный говоръ вожака...
   Лодки поданы,-- кончу, вернувшись...
   

2 часа дня.

   Ты представить себѣ не можешь, какъ я доволенъ,-- нѣтъ, этого мало,-- какъ я счастливъ, что побывалъ еще разъ въ Аѳинахъ. Присмотрѣться, конечно, ко всему можно, и жители Аѳинъ, вѣроятно, такъ же равнодушны къ красотамъ своего города, какъ москвичи не сознаютъ своеобразной прелести Бѣлокаменной, поражающей иностранцевъ. Не подумай, однако, что я въ патріотическомъ умиленіи хочу сравнивать Кремль съ Акрополемъ и Василія Блаженнаго съ храмомъ Тезея. Это величины несоизмѣримыя ни въ какомъ смыслѣ и всего менѣе въ эстетическомъ. А затѣмъ въ Аѳинахъ только и есть прекраснаго, что уцѣлѣло отъ временъ античныхъ. Самъ по себѣ городъ довольно похожъ на наши губернскіе изъ чистенькихъ. Сходство приходитъ на умъ въ особенности при взглядѣ на королевскій дворецъ, весьма напоминающій старыя губернскія присутственныя мѣста николаевской постройки, съ жалкимъ скверомъ на площади, обставленной ресторанами и гостиницами тоже провинціальнаго размѣра и характера. Къ слову, если поѣдешь когда въ Аѳины, имѣй въ виду, что относительно цѣны номера слѣдуетъ крѣпко поторговаться, какъ и въ Константинополѣ, да, впрочемъ, и вездѣ, гдѣ мнѣ удалось побывать въ Россіи и въ чужихъ краяхъ. Въ прошлый пріѣздъ я останавливался въ Hôtel Bizance,-- довольно чисто, уютно, комната съ балкономъ на улицу Гермеса, одну изъ главныхъ въ городѣ, 3 франка въ сутки. Запросили 5. Изъ новыхъ зданій интересны музей и политехніонъ, академія, домъ Шлимана, парламентъ, у котораго задній фасадъ мнѣ больше нравится, чѣмъ передній, да еще обсерваторія на пригоркѣ за городомъ, вправо отъ дороги, ведущей отъ желѣзно-дорожной станціи къ храму Тезея, къ Ареопагу и далѣе къ Акрополю. Храмъ Тезея -- древнѣйшій и наилучше сохранившійся изъ памятниковъ глубокой старины. Довольно вѣрное понятіе о его внѣшности ты имѣешь по копіямъ съ него въ Крыму, въ Алупкѣ и въ Севастополѣ. Преданіе гласитъ, что онъ построенъ Кимономъ (въ 470 г. до P. X.) въ честь Тезея, тѣнь котораго явилась во время Мараѳонской битвы и помогла аѳинянамъ одержать побѣду. Впослѣдствіи, въ VII в. по P. X., храмъ былъ превращенъ въ церковь св. Георгія. Теперь въ немъ и около него сохраняются нѣкоторые остатки античной скульптуры. Далѣе показываютъ мѣсто Ареопага, на которомъ сохранилось лишь нѣсколько ступеней. Здѣсь, по преданію, предсталъ апостолъ Павелъ передъ судьями аѳинскими и говорилъ свою проповѣдь о Богѣ "невѣдомомъ". Съ правой стороны шоссе, поднимающагося къ Акрополю, видны въ отвѣсной скалѣ двѣ двери, закрытыя рѣшетками и ведущія въ выбитыя въ камнѣ помѣщенія, извѣстныя подъ названіемъ темницы Сократа. Сторожъ-инвалидъ охотно ихъ отворяетъ и остается очень доволенъ вручаемыми ему 20 сантимами или, по-здѣшнему, лептами. Болѣе чѣмъ сомнительно, чтобъ эти пещеры служили когда темницей. Всего вѣроятнѣе, что это древнѣйшіе погребальные покои; ротонда же со сводомъ и круглымъ отверстіемъ весьма сходна съ "сокровищницей Атрея" въ Микенѣ и, по мнѣнію профессора И. В. Цвѣтаева, должна была составлять казнохранилище при какомъ-нибудь храмѣ. Пещеры эти я осматривалъ съ проф. Цвѣтаевымъ пять лѣтъ назадъ и въ этотъ пріѣздъ посѣтилъ опять. По лѣвой сторонѣ шоссе видны выемки продолжающихся и теперь раскопокъ; впереди высится Акрополь, развалины Пропилей и маленькій храмъ "Безкрылой Побѣды". "Безкрылою" аѳиняне сдѣлали ее въ тѣхъ видахъ, чтобы не могла она улетѣть, покинуть ихъ города. Храмикъ этотъ возстановленъ на прежнемъ мѣстѣ изъ развалинъ въ тридцатыхъ годахъ, большая часть его фризовъ увезена въ Англію и теперь замѣнена репродукціями, представляющими битвы грековъ съ варварами. Часть превосходныхъ барельефовъ, украшавшихъ храмикъ, хранится въ музеѣ Акрополя. Съ площадки передъ храмомъ открывается прекрасный видъ вдаль, на море; внизу, подъ самою площадкой, точно изъ верхней ложи, видны хорошо сохранившіяся развалины Одеона, построеннаго Иродомъ Аттическимъ въ 140 г. по Р. Хр., въ память его супруги Региллы. Противъ храма Безкрылой Побѣды, по другую сторону Пропилей, находится подвергавшееся, кажется, разрушенію, но и мало интересное зданіе Пинакотеки, гдѣ хранились древле лучшія произведенія античной живописи. Впереди этого зданія стоитъ нетронутымъ огромный квадратный пьедесталъ, служившій подножіемъ чьей-то статуи,-- помнится мнѣ, Агриппы, друга и зятя имп. Августа, а, можетъ быть, тутъ была статуя какого-нибудь римскаго императора,-- навѣрное не знаю. По обломкамъ Пропилей очень трудно составить себѣ понятіе о томъ, что они представляли собою въ цвѣтущія времена Аѳинъ. Площадь на вершинѣ Акрополя занята двумя храмами: Парѳенономъ и Эрехтеономъ, и помѣщеніемъ для музея. Свободное мѣсто площади завалено обломками, среди которыхъ въ состояніи разобраться только спеціалистъ-археологъ. Мы же, туристы-простецы, можемъ только восхищаться божественною красотой зданій, пощаженныхъ временемъ и полуразрушенныхъ, обезображенныхъ людскимъ неистовствомъ. Начиная со временъ Суллы, кто только ни громилъ и ни грабилъ Аѳинъ? Правда, римляне потомъ и украшали ихъ, и щедро одаряли, какъ Маркъ-Антоній, Октавій-Августъ, Адріанъ... Настоящій упадокъ столицы античнаго искусства наступаетъ съ полнымъ торжествомъ византійскаго христіанства. При Юстиніанѣ I Парѳенонъ превращенъ въ церковь, посвященную Богородицѣ. На стѣнахъ до сихъ поръ замѣтны слѣды христіанскихъ фресковъ. Затѣмъ начинается истинный мартирологъ: Греція то цѣликомъ, то частями подпадаетъ подъ власть всякихъ королей, герцоговъ, авантюристовъ, пока не забралъ ее въ свои крѣпкія руки Магометъ II (1460 г.), превратившій Парѳенонъ въ мечеть, Пропилеи и зданія, къ нимъ прилегавшія, въ казарму, храмъ Безкрылой Побѣды -- въ бастіонъ, Эрехтеонъ -- въ помѣщеніе для гарема паши... Въ 1687 г. венеціанцы расколотили Парѳенонъ бомбами, а доканалъ его въ 1801--1803 гг. англійскій посланникъ въ Турціи, лордъ Эдвардъ Эльжинъ. Этотъ "просвѣщенный" мужъ ревностнѣйшимъ образомъ выламывалъ украшенія фронтоновъ, рельефы и метопы, фрески и статуи, не пощадивъ даже знаменитой ложи Эрехтеона, разрушивъ ее изъ-за того, чтобы стащить одну изъ шести каріатидъ, поддерживавшихъ ея перистиль... Но сила красоты такъ велика, что полуразрушенные, ободранные, изуродованные варварствомъ, изувѣрствомъ, алчностью, грабежомъ, храмы эти остаются до сихъ поръ неподражаемыми и ни съ чѣмъ несравнимыми памятниками искусства. Это, все-таки, "храмы" и когда я, не знаю уже въ который разъ, останавливался передъ Парѳенономъ, въ головѣ моей неизмѣнно повторялась молитва: "Поклоняемся убо, Господи, на мѣсто, идѣже стоясте нози Твои!..."
   Такое умиленно-восторженное настроеніе исчезаетъ, однако, очень скоро подъ вліяніемъ лѣзущей въ глаза дѣйствительности въ видѣ забавной толпы клѣтчатыхъ "пуковъ", выползающихъ съ одной стороны, и кучки долгополыхъ персіянъ-хаджей съ нашего парохода, важно выступающихъ,-- съ другой. Поводельщикъ первыхъ торопливо отчитываетъ имъ заученныя фразы на англійскомъ языкѣ, взмахиваетъ рукой то на Парѳенонъ, то на синѣющее вдали море и мчится дальше, ничуть не заботясь о томъ, видѣли ли что-нибудь изъ-за своихъ Бедеккеровъ бѣгающіе за нимъ туристы. Персіяне идутъ степенно и тихо, внимательно вслушиваются въ то, что имъ вретъ на ломаномъ французскомъ языкѣ юркій греченокъ съ мошенническою рожей. Для непонимающихъ молодой красавецъ персъ переводитъ болтовню гида. У всѣхъ лица сосредоточенныя. Эти пріѣхали смотрѣть, и они видятъ и понимаютъ. Хаджи турки и наши земляки, казанцы и киргизы, благоразумно остались въ Пиреѣ. Безъ проводника довольно трудно разыскать музей Акрополя. Помѣщается онъ въ дальнемъ углу, немного вправо отъ Парѳенона. Надъ грудами камней едва замѣтна только крыша и, чтобы добраться до него, надо спуститься по лѣстницѣ въ какую-то довольно глубокую выемку. Видомъ и температурой это напоминаетъ подвалъ, въ особенности послѣ ходьбы подъ палящимъ зноемъ, при яркомъ блескѣ солнца, ослѣпительно отражающемся отъ массы бѣлаго камня. Въ этомъ открытомъ сверху преддверіи музея засѣдаетъ какой-то господинъ, должно быть, изъ археологовъ, и приклеиваетъ къ гипсовымъ подставкамъ, занумеровываетъ и вноситъ въ каталогъ мелкіе обломки разныхъ антиковъ, преимущественно мраморныя и терракотовыя головки, которыхъ находятъ здѣсь множество. Христіане первыхъ вѣковъ съ большимъ усердіемъ отбивали головы у всѣхъ произведеній языческаго искусства, а гдѣ имъ не удавалось отбить всю голову, тамъ они уродовали лица, отколачивали носы. Вотъ почему во всѣхъ раскопкахъ находятъ такъ много безголовыхъ и безносыхъ статуй и головокъ, отбитыхъ по большей части отъ рельефныхъ изображеній. У входа стоитъ хорошо сохранившееся мраморное кресло. Мои спутники, не видавшіе еще такой мебели, обратили на него вниманіе. "На этомъ креслѣ сидѣлъ апостолъ Павелъ",-- пояснилъ намъ по-русски господинъ, подклеивающій антики.-- "А взято оно изъ театра Діониза?" -- спросилъ я. Музейный господинъ немного смѣшался и нерѣшительно проговорилъ: "Нѣтъ, найдено не тамъ... Преданіе есть, что апостолъ Павелъ..." Музея, конечно, я описывать не буду,-- если поинтересуешься, покажу каталоги, которыхъ въ прошлый мой пріѣздъ не было. Выпущены они въ 1891 г., но оказывываются уже далеко не полными, такъ какъ музей разростается довольно быстро.
   Распростившись съ Парѳенономъ, мы спустились внизъ и направились къ Одеону Ирода или Региллы, какъ онъ назывался въ древности. Рѣшотку намъ отперъ сторожъ-инвалидъ. У входа, въ нишѣ, стоитъ безголовая статуя какого-то римскаго сановника. Стѣны театра, оркестръ, сцена и амфитеатръ, вмѣщавшій до 6 тысячъ зрителей, сохранились настолько, что можно составить себѣ полное понятіе о театрѣ римской эпохи. Не особенно повреждена даже наружная трехъэтажная стѣна, къ которой прислонена сцена. Это удивительно потому, что Одеонъ служилъ фортомъ при защитѣ Акрополя филэлленомъ Фабвье въ 1829 г. Отъ Одеона, вдоль всего подножія Акрополя, тянутся остатки длинной галлереи, носящей названіе Stoa Еитепіа, по имени ея строителя, Эвменія II, царя пергамскаго, жившаго во II в. до Р. Хр. Отъ галлереи уцѣлѣли остатки задней стѣны, прислоненной къ подножію Акрополя, и часть фундамента передняго фасада, представлявшаго собою, вѣроятно, крытую колоннаду громаднаго пассажа, соединявшаго Одеонъ съ театромъ Діониза, построеннаго лѣтъ за 500 до Р. Хр., передѣланнаго импер. Адріаномъ и въ послѣдній разъ реставрированнаго въ III в. по Р. Хр. Стоа-пассажъ былъ, надо полагать, занятъ торговыми помѣщеніями и служилъ мѣстомъ прогулки и ѣды для зрителей, проводившихъ цѣлые дни въ театрахъ и приносившихъ съ собою кушанья и питія или покупавшихъ ихъ тутъ же, на мѣстахъ. Судя по остаткамъ другой стои, Адріановой, внутри города, застроенной теперь домами, галлерея Эвменія была однимъ изъ великолѣпнѣйшихъ и обширнѣйшихъ зданій Аѳинъ. Отъ театра Діониза превосходно сохранились только мѣста для 30,000 зрителей, пьедесталы исчезнувшихъ статуй, мраморныя кресла съ надписями, указывающими, для какихъ сановниковъ они были поставлены, а затѣмъ оркестръ съ превосходными барельефами, надъ которыми возвышалась сцена. Наружныя стѣны уничтожены до основанія. Надъ театромъ, высоко наверху, видны двѣ чудесныя, стройныя колонны не одинаковой вышины. Онѣ, кажется, не составляли части какого-либо зданія, а предназначались для постановки треножниковъ, которыми награждали побѣдителей на играхъ. Тутъ же, вблизи этихъ колоннъ, имѣются остатки храмовъ Вакха и Эскулапа (Asclopium). Но я до нихъ не добрался,-- не по силамъ мнѣ лѣзть такъ высоко. Мимо весьма безвкусной арки Адріана мы проѣхали къ "шестнадцати" колоннамъ,-- такъ называютъ здѣшніе извощики и все простонародье руину храма Юпитера Олимпійскаго (Olimpium) на огромной площади. Отъ этого грандіознаго когда-то сооруженія не осталось ничего, кромѣ шестнадцати колоннъ, изъ которыхъ одна опрокинута бурей и лежитъ въ видѣ гигантскихъ жернововъ. Весьма портятъ впечатлѣніе расположившаяся тутъ кофейная и гаденькіе стульчики со столами почти подъ самыми колоннами. Не вдалекѣ, за мостомъ черезъ рѣчонку Илиссъ, видна въ холмистомъ берегу глубокая выемка, мѣсто бывшаго Стадія. На ступеняхъ его амфитеатра, обложенныхъ когда-то пентелійскимъ мраморомъ, размѣщалось 50 тыс. зрителей. Мраморъ исчезъ, его пережгли на известь, ступеньки сгладились, и смотрѣть здѣсь рѣшительно не на что, кромѣ небольшого подземелья, невѣдомо когда и для какой цѣли сдѣланнаго.
   Изъ второстепенныхъ памятниковъ древности я посѣтилъ такъ называемый простонародьемъ фонарь Демосѳена, маленькое, красивенькое зданіе, за которымъ, по-книжному, сохранилось совсѣмъ не историческое имя какого-то Лизикрата. Новѣйшихъ временъ легенда гласитъ, что Байронъ устроилъ себѣ въ немъ спальную въ бытность свою въ Аѳинахъ. Интересна небольшая восьми-гранная башенка, украшенная плохими барельефами, изображающими Зефира, Борея и остальныхъ шесть "вѣтрогоновъ", имена которыхъ я давно забылъ. Поэтому зданіе называется храмомъ Вѣтровъ или храмомъ Эола. При немъ были когда-то: флюгеръ со стрѣлками, показывавшій направленіе вѣтра, и трое часовъ, солнечные, песочные и водяные (для ночи и пасмурнаго времени). Есть еще въ городѣ интереснѣйшее кладбище со множествомъ античныхъ надгробныхъ памятниковъ разныхъ эпохъ. Точно такіе памятники, только значительно меньшихъ размѣровъ и плохонькіе, имѣются въ Крыму близъ Керчи при Царскомъ курганѣ. Слѣдуетъ еще упомянуть о древней византійской церковкѣ въ концѣ улицы Гермеса и о памятникѣ Филопаппоса, хорошо видномъ съ шоссе, идущаго мимо храма Тезея. Надъ городомъ съ одной стороны господствуетъ Акрополь, съ другой -- высокая гора Ликабеть, по-нынѣшнему -- гора св. Георгія, съ монастыремъ того же имени.
   Вотъ тебѣ древности города, болѣе вѣчнаго, чѣмъ Римъ, и натерпѣвшагося больше, чѣмъ столица религіознаго деспотизма... И какъ всѣ эти прелести ни сладостны моему археологическому духу, но "немощная" плоть сокрушила духъ и направилась за пищей вещественной въ довольно приличный ресторанъ на площади противъ дворца. Тутъ оказалась хорошая водка московская, отличный гомаръ пирейскій, прескверное вино мараѳонское и сыръ псевдо-швейцарскій. Запивши это кофеемъ, мы разстались. Нашъ спутникъ Пр-ій отправился въ русское посольство, мы съ Калло помчались осматривать національный музей и политехникумъ. Къ сожалѣнію, время не позволило намъ побывать въ прекраснѣйшихъ садахъ, которые я видѣлъ въ прошлый разъ, это -- сады: ботаническій на "священной" дорогѣ, ведущей къ Элевзису, и дворцовый, отпираемый для публики съ 4 до 7 час. На пароходъ мы вернулись около 3 часовъ дня и застали тутъ небольшой кружокъ русскихъ,-- нашего генеральнаго консула Генрихсона, секретаря нашего посольства, секретаря королевы И. И. Философова, г. Миллера, ревизующаго агенства общества пароходства и торговли, и еще какого-то земскаго начальника (забылъ его имя), путешествующаго для своего удовольствія и замѣчательнаго лишь тѣмъ, что за нѣсколько дней пребыванія въ Аѳинахъ онъ "не успѣлъ" побывать на Акрополѣ: "Знаете, необходимо было сдѣлать визиты"... Онъ представлялся королю и остался недоволенъ "холодностью" пріема. Бываютъ же такіе путешественники "для своего удовольствія"...
   Изъ Пирея мы снялись въ 4 ч. (22 апрѣля)... Не дивись, пожалуйста, тому, что письмо помѣчено Пиреемъ: тамъ оно начато, дописываю же я его въ курилкѣ, при свѣтѣ электричества и при изрядной качкѣ отъ "крѣпкаго" и очень холоднаго NO, уложившаго въ лоскъ всѣхъ моихъ спутниковъ. За обѣдомъ, подъ защитой береговъ Греціи, насъ было шестеро, къ ночи остались на ногахъ двое: капитанъ и твой покорный слуга, отправляющійся на покой... Поздно,-- половина перваго.
   

23 апрѣля.

   Утро чудесное, свѣжо, вѣтеръ сталъ попутнымъ, почти не качаетъ... Вчера, увлекшись Аѳинами, я не успѣлъ тебѣ передать характерную сцену По случаю наступленія съ закатомъ солнца пятницы, равнозначащей для мусульманъ нашему воскресенію, собрались они на свое моленіе: турки -- на нижней палубѣ, персіяне -- на верхней. Хотя и отправляются они къ однимъ и тѣмъ же святымъ мѣстамъ -- въ Мекку, но для богомолья не сходятся, обоюдно считаютъ другъ друга (шіиты и сунниты) еретиками, какъ у насъ православные и католики. Изъ салона, гдѣ я сидѣлъ съ старшимъ офицеромъ, насъ заставили спѣшно выйти наружу какіе-то неистовые вопли. Оказалось, что помощники муллъ, за неимѣніемъ минаретовъ, бѣгаютъ отъ одного борта корабля къ другому и, насколько хватаетъ голоса, призываютъ на молитву серьезно стоящихъ позади нихъ правовѣрныхъ. Когда эти своего рода пономари по-своему отзвонили, началось чинное моленіе съ монотоннымъ чтеніемъ на-распѣвъ, съ присѣданіями на колѣни и съ земными поклонами. Одно мнѣ въ ихъ обрядѣ нравится, это то, что на молитвѣ, сколько я не видалъ ихъ,-- въ деревенскихъ мечетяхъ Тамбовской губерніи, въ полѣ, въ Айя-Софіи и на палубѣ парохода,-- они стоятъ не безпорядочною толпой, а правильными, стройными рядами съ промежутками, дающими просторъ дѣлать поясные и земные поклоны, не толкая другъ друга въ спины... По окончаніи богослуженія, на кормовой части у персіянъ, на носовой у турокъ и татаръ, при свѣтѣ множества московскихъ садовыхъ подсвѣчниковъ съ стеклянными колпаками, происходило угощеніе тутъ же изготовленною, сильно начадившею стряпней и чаемъ изъ тульскихъ самоваровъ. Послышались звуки гармоники, оригинальное пѣніе нѣсколькихъ прекрасныхъ голосовъ.
   Въ 10 ч. утра прошли мимо Кандіи. На горахъ видѣнъ снѣгъ; капитанъ говоритъ, что зимой снѣгъ лежалъ вплоть до самаго моря. Вся эта часть острова показалась мнѣ совершенно пустынною...
   

23 апрѣля, вечеръ.

   Персіяне опять богомольствовали, турки нѣтъ... Обѣ палубы третьяго класса опять освѣщены по-вчерашнему. Красиво и оригинально... И доложу я тебѣ, скучно, скучно... Ни островка въ цѣлый день, ни кораблика,-- пустыня. Я нахожу, что моря слишкомъ уже много и не чувствую ни малѣйшей охоты пуститься въ "дальнее плаваніе", какъ Калло, отправляющійся въ Японію. Съ тоски можно повѣситься на мачтѣ...
   

24 апрѣля, суббота.

   Ясно, тепло, хорошо, вѣтеръ почти стихъ. Въ 10 часовъ показались слабыя очертанія африканскаго берега. Въ бинокль можно разсмотрѣть туманный силуэтъ Александріи съ ея фортомъ Наполеона (Fort Napoleon), съ маякомъ и немногими минаретами и колокольнями. Къ пароходу ловко пристала маленькая парусная лодка, изъ нея по веревочной лѣстницѣ вскарабкался на бортъ темнолицый, скуластый человѣкъ въ красной фескѣ, въ широкихъ синихъ шароварахъ и въ гороховомъ короткомъ пальто. Развязно поздоровавшись со старшимъ офицеромъ, онъ прослѣдовалъ на мостикъ и сталъ рядомъ съ капитаномъ. Это портовой лоцманъ. Всѣ суда, входящія въ Александрію и уходящія изъ нея, обязаны брать мѣстныхъ лоцмановъ, такъ какъ передъ входомъ въ портъ есть мели и рифы, очень тщательно отмѣченные вѣхами. Въ виду этого, можно бы, казалось, обойтись и безъ руководительства черномазыхъ мореплавателей. Но брать ихъ необходимо потому, что страховыя общества не отвѣчаютъ за погибшій въ случаѣ несчастья товаръ, если на кораблѣ не было портоваго лоцмана. Вознагражденіе имъ полагается, впрочемъ, весьма умѣренное.
   Съ приближеніемъ къ городу все болѣе и болѣе раскрывался передъ нами унылый пейзажъ плоскаго песчанаго берега, скрашиваемый только нѣсколькими десятками пальмъ, непривычныхъ взгляду русскаго человѣка.
   До свиданія, жму твою руку и водворяюсь на палубу уже безъ отрыва до схода на берегъ.
   

Александрія, 25 апрѣля.

   Вотъ гдѣ пестрота и суета, много большія, чѣмъ въ Константинополѣ. Я говорю не о городѣ, о чемъ рѣчь потомъ, а объ Александрійскомъ портѣ. Пароходы становятся здѣсь прямо къ набережной, запруженной народомъ, какъ у насъ толкучка. Разница въ томъ, однако, что толпа здѣсь не одноцвѣтная или однотонная, какъ въ Россіи и въ Европѣ. Нѣтъ такого колера въ красильняхъ, отъ образцовъ котораго не рябило бы здѣсь въ глазахъ, начиная съ бѣлыхъ, голубыхъ и желтыхъ рубахъ до пятокъ и кончая черною рясой греческаго монаха и ярко-краснымъ мундиромъ англійскаго офицера на чистокровной арабской лошадкѣ, точно отлитой изъ золотистой бронзы. На офицерикѣ бѣлый шлемъ, на ходжахъ зеленыя чалмы, синія повязки на головахъ какихъ-то оборванцевъ, красныя фески, обмотанныя у самой головы клѣтчатыми платками, зонтики всѣхъ цвѣтовъ въ рухахъ дамъ, черныя покрывала туземныхъ женщинъ, коричневые "котелки" и сѣрые фётры всякихъ агентовъ и коммиссіонеровъ, фуражки съ галунами посыльныхъ изъ отелей... и шумъ, и гамъ, а лица -- бѣло-розовыя съ голубыми глазами, красныя, мѣдно-бронзовыя, кофейныя, оливковыя, почти зеленыя, синевато-сѣрыя, совсѣмъ сѣрыя и черныя всѣхъ тоновъ до угольно-блестящаго, какъ хорошо вычищенный сапогъ. Трескъ лебедокъ и крановъ, начинающихъ выгрузку тяжелаго багажа хаджей, ѣдущихъ въ Мекку, грохотъ подаваемыхъ на бортъ сходней, неистовые вопли арабовъ, мечущихся куда-то и зачѣмъ-то, какъ угорѣлые... Солнце такъ и жаритъ почти отвѣсными лучами, заливаетъ море и песокъ, бѣлые дома, закопченныя крыши портовыхъ зданій, всю суету рябящей въ глазахъ толпы. Голова кружится, и я укрываюсь въ курилку отъ разноязычныхъ приставаній разноцвѣтныхъ коммиссіонеровъ...
   -- Вамъ нуженъ проводникъ?-- спрашиваетъ меня милѣйшій спутникъ Миллеръ,-- Подождите, я вамъ это устрою...-- и знакомитъ меня съ очень любезнымъ агентомъ общества пароходства и торговли А. Е. Прасино.
   Черезъ пять минутъ г. Прасино представляетъ мнѣ пожилого араба съ очень симпатичнымъ лицомъ. На поданной мнѣ арабомъ карточкѣ я прочелъ: Mahmoud Salem, dragoman russe pour le Nil et Syrie. Hôtel Abbat, Alexandrie, Egypte. Я и Г. О. Калло,-- мы условились дальнѣйшія странствованія совершать сообща, такъ веселѣе и экономнѣе,-- очень быстро сладились съ Махмудомъ: за 8 дней вознагражденіе 40 франковъ на его харчахъ, проѣздъ всюду на нашъ счетъ. Сегодня онъ явился ко мнѣ раннимъ утромъ и подалъ такой счетъ: желѣзная дорога до Каира и обратно съ retour-билетами на троихъ 51 фр., экипажъ и всѣ расходы на поѣздки къ пирамидамъ -- 25 фр., въ Мемфисъ и Сахару -- 35 фр., къ обелиску и къ дереву Божіей Матери -- 12 фр., въ старый Каиръ -- 16 фр., въ музей Гизе -- 12 фр., въ садъ хедива -- 2 фр., всего 154 фр. + 40 фр. вознагражденія драгоману = 194 фр., что составитъ 97 фр. на каждаго изъ насъ, его кліентовъ. За эту сумму онъ готовъ былъ взять насъ "на подрядъ". Это предложеніе мы отклонили, такъ какъ сами еще не рѣшили, куда и какъ мы поѣдемъ.
   Такимъ образомъ, все уладилось еще на пароходѣ наилучшимъ образомъ. Да, кромѣ того, Н. А. Преображенскій, отправлявшійся прямо въ Каиръ, былъ такъ несказанно любезенъ, что предложилъ приготовить мнѣ тамъ недорогое помѣщеніе въ приличной гостиницѣ "безъ пансіона" и выслать каваса встрѣтить насъ на вокзалѣ. Сердечно поблагодарилъ я моихъ добрѣйшихъ спутниковъ и г. Прасино, и мы, слѣдомъ за Махмудомъ и носильщиками въ длинныхъ рубашкахъ, замѣшались въ сутолоку на набережной, протискиваясь къ длинному сараю, въ которомъ помѣщаются таможня и паспортный досмотръ. Помнишь, я писалъ тебѣ о хлопотахъ въ Константинополѣ для полученія тескерэ. Никто у меня этой бумаги не спросилъ, на мой русскій паспортъ едва взглянули и ограничились тѣмъ, что попросили мою визитную карточку. Досмотръ багажа -- чистая формальность, продолжавшаяся ровно 1/2 минуты. Изъ таможеннаго барака мы вышли на небольшую площадку, гдѣ насъ уже ждала нанятая Махмудомъ коляска, и покатили по хорошей мостовой почти совсѣмъ европейскаго города. Если бы не пестрота костюмовъ и лицъ, можно бы забыть, что мы въ странѣ Фараоновъ и Птолемеевъ, особенно когда проѣзжаешь мимо чудесныхъ скверовъ и очень эффектнаго монумента хедива Мегмета Али, красующагося здѣсь вопреки мусульманскому обычаю и религіозному закону. Остановились мы въ рекомендованной намъ гостиницѣ Hôtel Bonnard, гдѣ хозяйствуетъ очень любезная француженка, прислуга же говоритъ или по-арабски, или по-итальянски, французскаго языка почти не понимаетъ. За номеръ съ прислугой я плачу 3 1/2 фр., обѣдъ 5 фр. безъ вина, на видъ чисто, обѣдъ сносный за общимъ столомъ, вино хотя и дорого, но недурное, французское. И, все-таки, въ гостиницѣ этой я никогда не остановлюсь: рѣдко въ жизни приходилось проводить ночь такъ скверно, какъ здѣсь,-- подъ окнами до поздней ночи мерзѣйшая музыка, отвратительное пѣнье, пьяные крики и взвизгиваніе женскихъ голосовъ... Таковъ этотъ кварталъ большого портового города. Бѣлье сырое, чуть не мокрое и цѣлыя полчища египетскихъ насѣкомыхъ, прыгающихъ и летающихъ. Истерзался я, раскашлялся и разнемогся такъ, что едва поднялся съ постели.
   Какъ городъ, Александрія представляетъ очень малый интересъ. Даже базаръ и часть города, носящая восточный характеръ съ неизбѣжною восточною грязью, нисколько не оригинальны для того, кому знакомъ Константинополь. По части древностей только и есть, что слегка покачнувшаяся колонна Помпея и Игла Клеопатры, да и та поддѣльная, такъ какъ настоящая увезена не то въ Лондонъ, не то въ Нью-Йоркъ {По справкѣ оказалось, что было двѣ Иглы Клеопатры, обѣ взяты, за 22 г. до Р. Хр., въ Александрію изъ развалинъ Геліополиса. Въ нынѣшнемъ столѣтіи одна подарена египетскимъ правительствомъ Англіи и увезена въ 1878 году въ Лондонъ, другая -- Америкѣ, увезена въ 1880 г. въ Нью-Йоркъ.}. Не понравилась мнѣ столица великой куртизанки, вся перестроенная на новый ладъ и, кажется, даже на новомъ мѣстѣ. Спѣшу скорѣе унести ноги отсюда. Заѣду сейчасъ на почту и потомъ на вокзалъ, въ Каиръ, къ пирамидамъ. Salut.
   

Каиръ, 26 апрѣля.

   Телеграмму твою, дорогой В. А., получилъ. Спасибо. Представить себѣ не можешь, какъ тяжело цѣлыхъ двѣ недѣли не имѣть вѣсточки отъ своихъ. Прочелъ вотъ всего нѣсколько словъ и душой прибодрился, отъ сердца отлегло, и я опять спокойно принимаюсь за мой отчетъ, за мою одиссею. Тутъ уже не Александрія, а какая-то фантасмагорія... Нѣтъ, впрочемъ, коли отчетъ, то и писать его надо по порядку... И такъ, больной и недовольный выѣхалъ я изъ Александріи въ 9 ч. утра, вмѣстѣ съ Калло и въ сопровожденіи Махмуда Салема, человѣка хорошо знающаго свое драгоманское, т.-е. проводническое, дѣло. По-русски онъ говоритъ плоховато, но весьма чисто ругаетъ англичанъ настоящею русскою бранью. Въ то время, когда мы уже были на вокзалѣ, грязномъ по-восточному, мимо насъ прослѣдовала съ пѣніемъ большая толпа богомольцевъ-хаджей, направляющихся въ Мекку и ѣдущихъ съ нами въ одномъ поѣздѣ. Набитые ими вагоны третьяго класса пестры, какъ мѣщанскія одѣяла, сшитыя изъ лоскутиковъ. Окрестности Александріи имѣютъ видъ довольно печальный, болотистый, отчасти песчаный. Дальше путь идетъ сначала вдоль озера Марѳотисъ, потомъ по самому озеру, что напоминаетъ дорогу въ Венецію черезъ лагуны. Нѣсколько поживѣе становится мѣстность около Рамле. Рамле значитъ собственно песокъ. Песокъ тутъ и есть, но съ нѣкоторыхъ поръ богатые александрійцы вздумали почему-то избрать этотъ пустырь своимъ дачнымъ мѣстомъ, появились тутъ виллы, сады, хедивъ выстроилъ охотничій домикъ. Тутъ же, сейчасъ позади Рамле, у моря находится Санъ-Стефапо, красивое дачное мѣстечко, гдѣ имѣетъ свою лѣтнюю резиденцію русская дипломатическая миссія. Потомъ курьерскій поѣздъ (express) останавливается въ Даманхурѣ, весьма напоминающемъ итальянскіе мелкіе городки. Отъ Александріи онъ въ 62 километрахъ, и мѣстность совсѣмъ измѣняетъ характеръ. Отсюда и вплоть до Каира, между двумя ужасными пустынями на западѣ и на востокѣ, раскинулись превосходно воздѣланныя поля, обязанныя своимъ удивительнымъ плодородіемъ, какъ говорятъ, періодическимъ наводненіямъ Нила. Я же добавлю, что не въ однихъ наводненіяхъ причина такого плодородія, а еще въ отмѣнной обработкѣ и въ замѣчательно устроенномъ орошеніи. Цѣлая система большихъ и малыхъ каналовъ, подъ инспекціей особаго департамента при министерствѣ, проводитъ воды Нила по всѣмъ направленіямъ. Желѣзная дорога почти на всемъ протяженіи (210 кил.) идетъ вдоль такихъ каналовъ, и изъ оконъ вагона я имѣлъ возможность видѣть, какъ пользуются земледѣльцы (феллахи) ими для поливки полей, лежащихъ выше уровня воды. Дѣлается это очень просто: они поднимаютъ воду въ свои полевыя канавки и изъ нихъ уже затопляютъ поля, когда нужно. Воду же они поднимаютъ всѣми возможными способами. Самый распространенный -- наливной водочерпальными колесами (по-нашему чигирями), которыя вертятъ буйволы, иногда верблюды; кое-гдѣ накачиваютъ воду локомобилями или собственными, или наемными у особыхъ предпринимателей, держащихъ по нѣскольку штукъ, до десятка и даже больше. Видѣлъ я еще небольшія турбинки, которыми работаютъ дѣти, и, кромѣ того, самый тяжелый и первобытный способъ временъ фараоновскихъ, состоящій въ томъ, что два феллаха большою корзиной на веревкахъ зачерпываютъ воду изъ канала и перебрасываютъ ее въ вышележащій водоемъ, два другихъ феллаха такъ же точно переливаютъ ее въ полевую канаву. У ближнихъ пирамидъ арабы дѣлаютъ то же самое системой стоящихъ другъ надъ другомъ журавцовъ, совершенно одинаковыхъ съ нашими деревенскими у колодцевъ. Трудъ поистинѣ "египетскій", если принять во вниманіе ту массу воды, которая потребна для поливки не какого-нибудь огорода-капустника, а цѣлаго поля, засѣяннаго разными хлѣбами и травами. Подъ здѣшнимъ солнцемъ не помогутъ никакіе разливы Нила, дающіе, въ сущности, только удобреніе въ видѣ наноснаго ила и возможность запасать воду запрудами. Впрочемъ, помимо ила, египтяне очень усердно удобряютъ свои поля изъ хлѣвовъ и отлично пользуются крохотными пастбищами по сжатымъ полямъ, держа скотину, верблюдовъ, буйволовъ и ословъ на приколахъ. При указанномъ мною орошеніи трава ростетъ такъ быстро, что на одной десятинѣ можно прокормить небольшое стадо. Если бы поля наши такъ обрабатывать и поливать, то не позавидовали бы мы разливамъ Нила, разносящимъ, вмѣстѣ съ плодородіемъ, смертельныя лихорадки по всей дельтѣ, начиная съ Каира. Необыкновенно оригинальны поселки и деревушки феллаховъ, построенные изъ необожженнаго темно-сѣраго кирпича на глинѣ. Вся такая деревушка представляетъ собою четырехъугольникъ, обнесенный стѣнами безъ оконъ и съ однимъ входомъ. Снаружи только и видно, что гладкія стѣны и рядъ небольшихъ мазанковыхъ куполочковъ того же цвѣта съ трубами и безъ трубъ. Внутри идутъ улички-корридоры, изъ нихъ двери въ жилыя помѣщенія, слѣпленныя вмѣстѣ и раздѣленныя стѣнками. Какъ могутъ тугъ люди жить, уму непостижимо... Каждый поселочекъ окруженъ финиковыми пальмами и фруктовыми деревьями. Женщины, даже деревенскія, ходятъ, по большей части, съ закрытыми лицами, и насколько разнообразны и иногда живописны костюмы мужчинъ, настолько же неизмѣнно одинаковы сплошь черныя одѣянія женщинъ. Тутъ не раскокетничаешься! Въ особенности безобразятъ ихъ желтыя, точеныя изъ дерева трубки, длиною побольше вершка, верхній конецъ которыхъ привязанъ къ головному убору и лежитъ на лбу, а нижній спускается на носъ и служитъ для закрѣпленія на немъ непрозрачнаго чернаго покрывала. И такое-то уродство носятъ всѣ женщины: феллашки, идущія на работу въ поле, горожанки и купчихи grandes dames, ѣздящія въ каретахъ съ евнухами на козлахъ и съ скороходами впереди экипажей, кафе-шантанныя пѣвицы и уличныя торговки цвѣтами и собственными прелестями. А такихъ торговокъ очень не мало на улицахъ Каира, начиная съ сумерокъ и до поздней ночи...
   Но я отвлекся отъ моего пути, на которомъ проголодался жестоко. Какіе-то буфеты есть на нѣкоторыхъ станціяхъ, но экспрессъ останавливается не больше, какъ на двѣ минуты, и потому торговля съѣстными припасами и водой производится въ разносъ на платформѣ, какъ въ Италіи. На станціи Танта (Tantah) продавались на платформѣ вареныя крутыя яйца и жареные голуби. Голодъ мы кое-какъ удовлетворили и терпѣливо ждали пріѣзда въ Каиръ, минутъ за двадцать до котораго показались справа на горизонтѣ силуэты двухъ пирамидъ Гизе, слѣва замелькали загородные домики съ небольшими садами тропическаго характера. Поѣздъ вошелъ подъ навѣсъ платформы,-- Каиръ... Поджидавшій меня русскій кавасъ сообщилъ по-французски, что monsieur Преображенскій самъ пріѣхалъ меня встрѣтить. Черезъ минуту я жалъ руку добрѣйшаго Николая Александровича, и мы условились въ тотъ же вечеръ (25 апр.) встрѣтиться на катаньѣ въ Гизере, куда весь египетскій beau-monde ѣздитъ два раза въ недѣлю любоваться закатомъ солнца. Номеръ для меня приготовленъ въ Hôtel Khédivial, въ центрѣ города, на площади около сада Эсбекіэ. За комнату въ бельэтажѣ, небольшую, но уютную, я плачу 4 фр. съ прислугой. Обѣдъ за общимъ столомъ 5 фр., довольно плохой. Вообще, это отель не первоклассный, но, ты знаешь, я не прихотливъ, по мнѣ и здѣсь хорошо, благо чисто и отъ всего близко... Одно необходимо внушить всѣмъ, собирающимся ѣхать въ Египетъ: брать обильный запасъ далматскаго порошка и хорошій флаконъ нашатырнаго спирта. Порошкомъ посыпать, не жалѣя, постели и полы, нашатырнымъ спиртомъ тщательно смачивать уязвленія, причиняемыя здѣшними комарами, отъ которыхъ не спасаютъ никакія занавѣски-мустикеры. Я не зналъ этого и плачусь за то изрядно: каждый укусъ комара превращается въ настоящій нарывъ. Комары этихъ тропическихъ странъ преядовитые отъ гнилыхъ и отчасти соляныхъ болотъ вокругъ Александріи.
   За эти два дня я порядочно-таки объѣздилъ и обходилъ Каиръ и имъ очарованъ. Ничего подобнаго нѣтъ въ Европѣ и, не видавши, трудно себѣ представить, что это такое. Дома и улицы,-- я видѣлъ пока лишь "Новый Каиръ",-- смѣсь европейскаго съ азіатскимъ и со своимъ, чѣмъ-то особеннымъ, египетскимъ. Зелени множество, и какой зелени! Кромѣ удивительныхъ городскихъ садовъ и скверовъ, на каждомъ шагу, иногда вдоль цѣлыхъ улицъ, встрѣчаются сады, садики, полисадники и цѣлые садища, и каждый изъ нихъ имѣетъ видъ роскошнѣйшей теплицы поразительныхъ размѣровъ. Подъ моимъ окномъ ростутъ бананы (музы) и вытягиваютъ свои широчайшіе листья до рамъ второго этажа; противъ нашего отеля двѣ финиковыя пальмы переросли своими кронами трехъэтажный домъ. Въ саду Эсбекіэ боабабы (arbor gigantea моего добраго друга Тартарена) въ нѣсколько обхватовъ образуютъ цѣлыя рощицы своими кореньями, спускающимися отъ вѣтвей въ землю. Апельсины, лимоны, гранаты, чудныя розы, латаніи, казуаріи... и ужь, право, не знаю, какія еще диковинныя растенія невиданныхъ размѣровъ и формъ даютъ тѣнь и льютъ ароматъ, напоминая подносимыя у насъ дамамъ именинныя корзины цвѣтовъ, только волшебно увеличенныя въ тысячи разъ. Въ Гизере аллеи незнакомыхъ мнѣ деревьевъ, огромныхъ и очень тѣнистыхъ, тянутся на нѣсколько верстъ по обѣ стороны шоссированныхъ и исправно политыхъ дорожекъ, по которымъ катаются сотни экипажей съ нарядными, по-европейски, и съ закутанными въ черное, по-египетски, дамами, съ щеголевато одѣтыми сплошь въ европейскіе костюмы мужчинами, изъ которыхъ, впрочемъ, добрая половина не въ шляпахъ, а въ красныхъ фескахъ. И на такомъ-то фонѣ, по улицамъ и площадямъ, непрерывною вереницей, тянется цѣлая этнографическая выставка лицъ и мордъ, доходящихъ до звѣроподобія, изуродованныхъ какими-то нарочито сдѣланными шрамами на щекахъ,-- головныхъ уборовъ и костюмовъ, доходящихъ до такихъ, на изготовленіе которыхъ требуется всего два аршина коленкора и двѣ четверти тесьмы, связывающей копну черныхъ волнистыхъ и грубыхъ волосъ надъ макушкой головы на подобіе снопа. А вечеромъ -- это уже цѣлая феерія, Шахеразада сказочная, да такая, что и во снѣ не приснится, какъ ни разыгрывайся фантазія, если не видалъ на-яву въ богатѣйшихъ кофейныхъ, въ садахъ и въ трущобныхъ закоулкахъ Каира.
   Начали мы эту экскурсію въ область темныхъ сторонъ "женскаго вопроса" на египетской почвѣ съ того, что направились въ блестящій кафешантанъ на одной изъ главныхъ улицъ и почти въ центрѣ города. Ярко освѣщенный входъ, огромная зала заставлена множествомъ отдѣльныхъ столиковъ; тамъ и сямъ за этими столиками небольшія группы мужчинъ въ разнообразныхъ костюмахъ пьютъ пиво, кофе, воду съ чѣмъ-то. Народа не особенно много, большинство -- арабы-египтяне. Влѣво отъ входа большая сцена, приподнятая аршина на полтора, на сценѣ весьма дикій египетскій оркестръ и хоръ женщинъ, изъ которыхъ однѣ закутаны во все черное, съ закрытыми лицами и съ обычными желтыми трубками между глазъ, другія одѣты крайне пестро, со множествомъ бусъ, цѣпочекъ, монетъ, браслетъ на рукахъ и на ногахъ. Музыка играетъ, хоръ поетъ нѣчто совсѣмъ варварское. Мы проходимъ впередъ и садимся къ столику, примкнутому къ самой эстрадѣ, мои спутники спрашиваютъ пива, я -- кофе. Одна изъ женщинъ, красивая, въ розовомъ полу-европейскомъ платьѣ, выражаетъ по-французски желаніе, чтобъ угостили ее пивомъ. Что-жь, милости просимъ, любопытно... Она проходитъ черезъ всю сцену и изъ какого-то бокового закоулка является въ нашу компанію пить пиво. Хорошо говорящая по-французски "мамзель" оказывается алжирскою арабкой и въ Марсели переняла всѣ аллюры кафе-шантанныхъ француженокъ. Музыка и пѣніе удручительны, съ меня довольно того и другого, и нашей собесѣдницы, я не прочь былъ пуститься на-утекъ. Остановили: "подождите, сейчасъ танцы, danse du ventre..." Выходитъ подлинная египетская арабка, напоминающая лицомъ типъ нашихъ подлинныхъ цыганокъ, "полевыхъ", очень молодая, своеобразно хорошенькая, въ потертомъ шелковомъ голубомъ платьѣ съ золотою бахрамой, позументами и разными блестящими цацками, въ рукахъ какіе-то колокольчики или, вѣрнѣе, металлическія кастаньеты. Ея танца, само собою разумѣется, я описывать не буду, никакому описанію не поддается этотъ образецъ африканской хореографіи, такъ же точно, какъ не передать словами, что такое пляска нашихъ цыганокъ, потрясающихъ плечами и руками съ дикимъ визгомъ и гикомъ. Между обѣими плясками есть, по-моему, нѣкоторое сродство, подобное сродству двухъ языковъ, происходящихъ отъ одного корня. Только цыганская пляска короче, живѣе, энергичнѣе, африканская -- продолжительна, однообразна, чудовищно-непристойна и, при этомъ, далеко не лишена какой-то необъяснимой граціи. Смотрѣть совѣстно и оторваться не хочется, такъ и затягиваетъ эта мерзость фараонская. Сидѣвшая со мною рядомъ алжирка сказала: "Приходите завтра въ 4 часа въ садъ Эсбекіэ, я буду тамъ въ европейскомъ платьѣ, а вечеромъ сюда... Я лучше ея танцую, вы завтра увидите..." Въ садъ я, конечно, не пошелъ, и уже никогда не переступлю порога этой блестящей кофейной. Будетъ съ меня и одного раза... И, тѣмъ не менѣе, я этотъ же самый подлѣйшій "danse" или, правильнѣе, приступы къ нему, видѣлъ еще и еще нѣсколько разъ въ тотъ же вечеръ, при осмотрѣ "трущобнаго" Каира, цѣлаго лабиринта узенькихъ, темныхъ, грязныхъ переулковъ, наполненныхъ ужасающими вертепами... При одномъ воспоминаніи морозъ пробѣгаетъ по кожѣ. И тутъ-то, среди отвратительной грязи физической и нравственной, мы встрѣтили такую процессію: впереди черномазые длиннорубашечники несутъ зажженные факелы, среди нихъ выплясываетъ и выкрикиваетъ что-то толстая, черномордая баба въ яркомъ балахонѣ съ букетами, потомъ идутъ музыканты съ трубами, бубнами и турецкимъ барабаномъ, за ними два ряда молодыхъ людей съ горящими свѣчами въ садовыхъ подсвѣчникахъ, дальше молодой франтъ, котораго ведутъ подъ руки и окружаютъ друзья, въ заключеніе опять факелы и толпа праздныхъ зѣвакъ. Это женихъ справляетъ свой "мальчишникъ", прощается съ холостою жизнью. Другую, точь-въ-точь такую же процессію мы встрѣтили на одной изъ большихъ улицъ. Въ довершеніе цѣлаго ряда подавляющихъ впечатлѣній мы видѣли среди этихъ логовищъ разврата необыкновенно мрачную могилу мусульманскаго святого, озаренную неугасимою лампадой. Добавь къ этому тамъ и сямъ раскиданные на перекресткахъ полицейскіе посты съ англійскими солдатами въ красныхъ опереточныхъ мундирахъ и ты составишь себѣ, хотя смутное и слабое, представленіе объ этой фееріи, разыгрывающейся съ визгомъ, грохотомъ и гамомъ до поздней ночи чуть не до утра, въ удушающей атмосферѣ смраднаго лабиринта. Когда мы, наконецъ, выбрались изъ него на чистый воздухъ площади, освѣщенной электричествомъ, то лица на насъ не было, и я едва держался на ногахъ. Чтобы "стереть" эти впечатлѣнія, вздохнуть не физически только, но и душевно, одинъ изъ моихъ спутниковъ предложилъ идти послушать хорошую музыку въ "чистый" caffé-concert, гдѣ играетъ нѣмецкій оркестръ. Не знаю, какъ у моихъ товарищей,-- постѣснился ихъ спросить,-- а у меня впечатлѣніе не стерлось, а осѣло какъ-то еще плотнѣе, еще мрачнѣе: оркестръ, дѣйствительно хорошій, оказался составленнымъ на половину изъ нѣмокъ и венгерокъ, отличающихся, на мой взглядъ, отъ только-что видѣнныхъ нами женщинъ всѣхъ цвѣтовъ лишь своею внѣшностью и болѣе утонченными манерами, ничего не измѣняющими по существу. Быть можетъ, я ошибаюсь и желалъ бы ошибиться, а то очень ужь скверно на душѣ и не могу отдѣлаться отъ этой скверности потому, вѣроятно, что сегодня попалъ опять и совсѣмъ уже невзначай на то же самое, что видѣлъ вчера, только еще болѣе открыто, на всей красотѣ, въ казенномъ саду Эсбекіэ и на одной изъ главныхъ улицъ, въ нѣкоемъ домѣ съ вывѣской: Jardin d'hiver, Hôtel privé. Этотъ "отель" раздаетъ и разсыпаетъ такія карточки-рекламы на двухъ языкахъ, французскомъ и англійскомъ: "Jardin d'hiver. Hôtel privé (слѣдуетъ адресъ). Chambres garnies. Service complet. Ouvert toute la nuit. On y trouve tout le confortable. La Maison se recommande pour son ordre parfait". Не знаю, какой тамъ "совершенный порядокъ", но несомнѣнно, что это не отель и не меблированныя комнаты, а такое заведеніе, для котораго нигдѣ не полагается вывѣсокъ и объявленій...
   Съ утра сегодня (26 апрѣля) погода была не особенно удручающая, въ тѣни 22о R., и мы отправились къ ближнимъ пирамидамъ, къ такъ называемымъ пирамидамъ Гизе. Отъ Каира 1 1/2 часа ѣзды въ коляскѣ по превосходному шоссе, обсаженному тѣнистыми деревьями. Только уже на подъемѣ къ самымъ пирамидамъ нашъ экипажъ завязъ въ пескѣ, и намъ пришлось пересѣсть на осликовъ, полюбовавшись сначала на цѣлую баталію между толпою арабовъ и нашимъ храбрымъ Махмудомъ, доблестно наскакивавшимъ на нихъ съ поднятою палкой. Шумъ и вопли были неописуемые, а потомъ пришлось и намъ безпрерывно отмахиваться зонтами отъ непрошенныхъ услугъ и приставаній этихъ дикарей, считающихъ пирамиды своею собственностью, а туристовъ -- данниками. Тутъ главныхъ три пирамиды, двѣ огромныхъ, Хеопса и Кефрена (около 60 саж. вышиной каждая), и третья на половину ниже первыхъ, а затѣмъ есть еще шесть совсѣмъ маленькихъ пирамидокъ, которыхъ я, впрочемъ, совсѣмъ не замѣтилъ, увлекшись "гигантами". Но и отъ "гигантовъ" я ждалъ большаго. Они эффектнѣе издали, когда ихъ силуэты вырѣзываются надъ горизонтомъ. Вблизи и среди необозримыхъ бугровъ песчаной пустыни онѣ кажутся уже не такими грандіозными, хотя первыя двѣ выше храма св. Петра въ Римѣ, а третья, кажущаяся передъ ними совсѣмъ ничтожною, немного ниже колокольни Ивана Великаго въ Москвѣ. Нѣсколько болѣе ясное представленіе о ихъ размѣрахъ я получилъ лишь тогда, когда мой спутникъ Калло полѣзъ съ бедуинами (не безъ Махмуда, разумѣется), ко входу внутрь пирамиды Хеопса. Я не отважился изъ опасенія, что живымъ не вернусь, и хорошо сдѣлалъ, такъ какъ безъ помощи арабовъ вскарабкаться туда почти невозможно, а эти дикіе народы столь усердно помогаютъ, что у путешественника кости трещатъ и изъ суставовъ выскакиваютъ. Мѣстами подъемъ состоитъ изъ уступовъ чуть не въ ростъ человѣка. Двое здоровенныхъ молодцовъ вскакиваютъ на верхъ, хватаютъ васъ за руки и вздергиваютъ смаху, двое другихъ подсаживаютъ, вѣрнѣе, подбрасываютъ снизу, и такъ-то на высоту крыши трехъ-этажнаго дома. По отвѣсу, входъ находится на высотѣ 9 слишкомъ саженъ, уклонъ же составляетъ 52о. Внутрь пирамиды и Калло не рѣшился отправиться. Туда ведетъ довольно узкій спускъ безъ ступеней и съ уклономъ въ 25о. Да тамъ не спеціалисту-изслѣдователю и смотрѣть, собственно, нечего. Этотъ наклонный корридоръ спускается на 14 саж. ниже основанія пирамиды, нѣсколько развѣтвленій его ведутъ къ внутреннимъ покоямъ, совершенно пустымъ. Утомленіемъ поплатишься очень большимъ, результатъ же получится весьма малый,-- право сказать, что и я былъ внутри пирамиды. Ну, а я не былъ и ни мало о томъ не скорблю, но сожалѣю о томъ, что больныя старыя ноги не дозволили мнѣ подняться на вершину, гдѣ имѣется обширная площадка, съ которой открываются, говорятъ, чудные виды съ одной стороны на Каиръ, Нилъ и цвѣтущую культурную полосу Египта, съ другой на необозримую песчаную пустыню и длинный рядъ пирамидъ по ея границѣ до Мемфиса и далѣе. Одинъ молодой человѣкъ итальянецъ, состоящій на египетской службѣ, разсказывалъ мнѣ, что они цѣлымъ обществомъ устроили пикникъ съ музыкой и танцовали на этой площадкѣ, величиною въ 20 квадратныхъ саженъ.
   Совершенно иное, потрясающее, впечатлѣніе произвелъ на меня Сфинксъ. Ничего подобнаго я не видывалъ и не воображалъ увидать: ни фотографіи, ни гравюры, ни картины талантливѣйшихъ художниковъ не даютъ понятія о томъ, что такое въ дѣйствительности это чудище. При осмотрѣ пирамидъ, его совсѣмъ не видно, хотя онъ находится менѣе чѣмъ въ полуверстѣ отъ каждой изъ большихъ, и разыскать его не легко въ здѣшнихъ песчаныхъ буграхъ. Дѣло въ томъ, что онъ въ теченіе вѣковъ былъ почти весь засыпанъ пескомъ и отрытъ сполна, съ пьедесталомъ весьма недавно. А потому и оказывается теперь лежащимъ въ глубокой выемкѣ, загороженнымъ отъ взоровъ путника валами песка. Только подъѣхавши къ самой выемкѣ я увидалъ "звѣря" съ человѣчьей головой. Начну съ его размѣровъ: пьедесталъ, на которомъ протянулось высѣченное заодно съ нимъ изъ цѣлой скалы тѣло льва, имѣетъ въ длину 80 аршинъ, лицо отъ подбородка до вершины лба -- 12 аршинъ. Лицо все изуродовано, разсказываютъ, что въ то время, когда изъ песочнаго наноса торчала одна голова, по ней, какъ въ мишень, упражнялась арабская артиллерія. Отбитъ носъ, сильно повреждены щеки, губы и борода. И, все-таки, лицо сохранило вполнѣ опредѣленное выраженіе, на остаткахъ губъ застыла улыбка, разстрѣлянныя глаза смотрятъ жестокимъ взглядомъ. И отъ этой улыбки, отъ этого взгляда становится страшно, страшно до ужаса, не за себя только,-- за человѣчество... "Звѣрь" смѣется, онъ насмѣхается надъ всѣмъ живущимъ, мыслящимъ, вѣрящимъ, надъ землею и надъ небомъ, надо мною и надъ тѣмъ, чѣмъ жива моя душа. Это не простое всеотрицаніе, противъ котораго можно спорить, съ которымъ можно биться равнымъ оружіемъ, силою собственнаго убѣжденія. А какую силу противупоставить этому всеохватывающему, сверхъ-человѣчески гордому глумленію? Оно подавляетъ меня, опозориваетъ все дорогое мнѣ, святое для меня и стоитъ передо мною несокрушимымъ, недоступнымъ, въ образѣ колоссальнаго "звѣря", невѣдомо кѣмъ, какимъ орудіемъ, какимъ геніемъ созданнаго. До сего дня мнѣ никогда въ голову не приходило вопроса, какимъ можно себѣ представить антихриста. Теперь я знаю, видѣлъ образъ его воочію, и ужасъ охватилъ меня, и я бѣжалъ отъ него, спасаясь отъ того отчаянія, которое исходитъ отъ его смѣха и пристальнаго взгляда и захватываетъ мой мозгъ. И это не антихристъ только, это "антибогъ", истребляющій всякое вѣрованіе, всякое божество, всякое понятіе о добрѣ и злѣ, и подавляющею мощью требующій поклоненія себѣ -- вѣчному глумленію... Когда явилось на свѣтъ это чудовище, не извѣстно,-- во всякомъ случаѣ много ранѣе царствованія Хеопса (Khoufou), строителя величайшей пирамиды, такъ какъ документально доказано, что Хеопсъ (приблизительно за 3000 лѣтъ до P. X.) "реставрировалъ" (?) Сфинкса. Не вдалекѣ отъ Сфинкса находится "гранитный храмъ" безъ крыши, сложенный изъ гладко обдѣланныхъ и тщательно пригнанныхъ громадныхъ глыбъ гранита. Ни на стѣнахъ его, ни на четырехгранныхъ столбахъ нѣтъ ни надписей, ни какихъ-либо изображеній, имѣющихся на самыхъ древнихъ памятникахъ Египта, что даетъ основаніе предполагать, что этотъ храмъ есть наидревнѣйшій изъ всѣхъ. А его близость къ Сфинксу, разысканный ходъ къ нему и слѣды общей окружавшей ихъ ограды навели извѣстнаго знатока мѣстныхъ древностей, г. Маріета, на догадку, что самый храмъ былъ посвященъ Сфинксу. Въ одномъ изъ отдѣленій храма имѣется колодезь, въ которомъ неутомимый искатель Маріетъ нашелъ статую Хефрена, строителя второй, по величинѣ, пирамиды. Это, впрочемъ, ничуть не служитъ доказательствомъ, что храмъ выстроенъ Хефреномъ. Тутъ, въ этомъ до-историческомъ сооруженіи, явился бедуинъ съ чашками кофе на англійскомъ подносѣ. Съ удовольствіемъ выпилъ я два глотка живительнаго напитка и отправился отдохнуть въ ресторанъ-гостинницу, недавно выстроенную внизу подъ каменной грядой, служащею подножіемъ пирамидъ и мѣстомъ ограбленія путниковъ на европейскій манеръ: сандвичъ на два глотка -- франкъ, маленькая бутылочка содовой воды -- франкъ, чашка чернаго кофе -- франкъ... Фотографія на ландшафтѣ пирамидъ -- 25 франковъ. Отбыли мы при громкихъ крикахъ со всѣхъ сторонъ старыхъ, молодыхъ, юныхъ и совсѣмъ маленькихъ арабовъ: "бакшишъ, мусю, бакшимъ, бакшитъ"!...
   Кончаю письмо 27 апрѣля раннимъ утромъ. Явился мой гувернеръ Махмудъ: "Пишешь? Чиво пишишь?" -- Письмо домой.-- "Письмо?-- слышу укоризну.-- Въ рубашка сидишь. А когда музей ѣхать, когда старъ Каиръ ѣхать, когда Матарія будимъ?... Пиши, мини сё равно, пиши въ рубашка"... Гувернеръ мой строгъ, но справедливъ. Надо одѣваться и ѣхать. Жму твою руку, привѣть В. М., моимъ передай, что "курилка" живъ и бодръ.
   P. S. Синяго неба не видалъ въ Египтѣ, какъ и въ Греціи, такое же голубое, какъ въ Рязанской губерніи. А сегодня бѣлое, чуть-чуть желтое. Говорятъ, отъ того, что дуетъ хамсинъ, вѣтеръ съ Ливійской пустыни. Вѣтра я никакого не чувствую, въ тѣни 18о R., но въ самомъ дѣлѣ душно, дышется тяжело, всюду садится мельчайшая пыль. Должно быть, не даромъ боятся здѣсь хамсина... Опять Махмудъ...
   

(Каиръ, Старый Капръ, Матарія, музей Гизэ, развалины Мемфиса и Серапеумь, могила Ти, Александрія, Портъ-Саидъ, Яффа, Іерусалимъ, Виѳлеемъ).

Каиръ, 29 апрѣля, четвергъ.

Дорогой В. А.

   Ровно пять дней я живу среди непрерывной фееріи, точно вижу сны на-яву, и этихъ сновидѣній такъ много, такъ они разнообразны, что уже въ головѣ путаются, и не знаешь съ чего начать. Однѣ декораціи чего стоятъ! Послѣ Константинополя самый красивый, оригинальный и восхитительный городъ, несомнѣнно, Каиръ съ своими садами, о которыхъ я писалъ, съ удивительными мечетями и минаретами, какихъ нѣтъ въ Турціи, съ громадою эффектнѣйшей цитадели, занимающей задній планъ и служащей какъ бы колоссальнымъ пьедесталомъ для великолѣпной мечети Мегмета-Али, перваго хедива. Подъ самою цитаделью и вокругъ нея раскинулся Старый Каиръ, сохранившій во всей неприкосновенности восточномусульманскій характеръ. Лишь на правой окраинѣ его (отъ зрителя, стоящаго лицомъ къ цитадели) возвышается на бугрѣ новое уродливое зданіе католическаго монастыря. Поѣхали мы въ эту сторону единственно затѣмъ, чтобъ осмотрѣть древнюю коптскую церковь съ подземельями. Расположена она въ темномъ, непроѣздномъ и очень грязномъ закоулкѣ, населенномъ грязными коптами, умѣющими говорить только два слова: "христіанъ, бакшишъ". Церковь и крипта оказались, дѣйствительно, очень старыми, сохранившими, быть можетъ, кое-какіе остатки сооруженій IV в. Отъ водившаго насъ коптскаго священника я не могъ добиться никакихъ свѣдѣній, по его большому невѣжеству. Въ криптѣ показываютъ двѣ ниши, одну противъ другой, а между ними купель въ третьемъ углубленіи въ стѣнѣ. Коптъ кое-какъ объяснилъ, что въ одной нишѣ сидѣла Божія Матерь, въ другой -- св. Іосифъ. На всѣ остальные разспросы мои черезъ драгомана онъ вяло бормоталъ что-то невразумительное и оживился лишь тогда, когда мы направились къ выходу, бѣгомъ насъ опередилъ, сталъ у двери съ тарелкой въ рукахъ и совсѣмъ внятно проговорилъ: "бакшишъ". Хорошо, что здѣсь немногимъ довольствуются -- однимъ, двумя піастрами (5--10 коп.), полфранка -- уже цѣлая благостыня. Древнѣйшая и наиболѣе чтимая мусульманами мечеть Амру построена въ 643 г. по P. X. (21 г. геджры), въ настоящее же время имѣетъ видъ крайне запущеннаго, на половину разрушеннаго зданія. Про ея постройку разсказываютъ такую легенду. Калифъ Омаръ, стоя на молитвѣ въ мечети Мекки, праведными очами увидалъ, что Амру занятъ постройкой мечети въ Каирѣ и дѣло у него не ладится съ постановкой первой колонны. Омаръ обратился къ ближайшей колоннѣ и приказалъ ей отправляться въ Каиръ. Колонна не шевельнулась. Праведный калифъ толкнулъ ее рукой и повторилъ приказаніе, колонна дрогнула, но осталась на мѣстѣ. Омаръ ударилъ ее хлыстомъ и крикнулъ: "Именемъ Бога всемогущаго и милостиваго приказываю тебѣ!..." "Почто забылъ ты сразу помянуть имя Бога?" -- отвѣтила колонна и мгновенно перенеслась въ Каиръ, стала на мѣсто и послужила образцомъ того, какъ надо ставить колонны. На ней и теперь показываютъ отпечатокъ руки Омара и слѣдъ его хлыста. Долгое время эта мечеть была единственною въ Египтѣ. Впослѣдствіи и до нашихъ дней, при постройкѣ каждой новой мечети въ память разсказаннаго событія, выламываютъ одну изъ колоннъ мечети Амру и отправляютъ для новаго храма. Такимъ образомъ, разрушена сполна вся лѣвая (отъ входа) сторона древней мечети и значительно повреждена правая сторона. Въ дальнемъ лѣвомъ углу находится въ крытомъ "тюрбэ" могила строителя мечети, Амру. Когда мы подъѣхали къ мечети, насъ не хотѣли впускать. Махмудъ Салемъ вынулъ изъ кармана какіе-то билетики и, суя ихъ подъ носъ привратникамъ, раскричался самымъ грознымъ голосомъ. Калитка моментально была растворена. Оказалось, что для осмотра всѣхъ общественныхъ зданій и памятниковъ Египта выдаются изъ какой-то канцеляріи за ничтожную плату (кажется, 2 піастра) билеты по числу посѣтителей. Съ такими же билетами мы посѣтили другія мечети и подземелья у дальнихъ пирамидъ Мемфиса. Это даетъ нѣкоторый доходъ казнѣ и избавляетъ туристовъ отъ необходимости торговаться съ привратниками, какъ то дѣлается въ Константинополѣ. Здѣсь "бакшишъ" есть просто подачка, зависящая отъ воли дающаго, а не отъ произвола жадныхъ халатниковъ. За то слово "бакшишъ" рѣшительно не даетъ покоя, доводитъ меня порой до бѣшенства. У коптской церкви нашу коляску остановили и не хотѣли отпускать дряхлые старики, растрепанныя бабы съ младенцами на рукахъ и почти голые ребятишки, которыхъ онѣ тащили за руки. Нельзя было двинуться съ мѣста, не рискуя задавить или изувѣчить оборванцевъ, совавшихъ руки въ коляску и нывшихъ на всѣ голоса: "христіанъ, бакшишъ". Дать, хотя бы одному, невозможно,-- явится цѣлое полчище. Избавились, только благодаря необыкновенной энергіи Махмуда, пустившаго въ дѣло свою трость, за что, впрочемъ, когда мы отъѣхали уже довольно далеко, мнѣ влетѣлъ камень въ спину. У одной изъ мечетей, въ то время, какъ съ насъ снимали туфли, Калло ткнулъ пальцемъ въ животъ четырехлѣтняго мальца, важно смотрѣвшаго на насъ, заложивши руки назадъ. Ни на мигъ не задумываясь, карапузикъ протянулъ руку и серьезно проговорилъ: "бакшишъ". Грудные младенцы, и тѣ ужь тянутъ лапки и лепечать: "бисьбись..." Кажется, дѣти родятся, старики умираютъ съ этимъ словомъ на устахъ.
   Послѣ мечети Амру самою любопытной во всемъ мусульманскомъ мірѣ я считаю мечеть Эль-Асхаръ или "меджауримъ", нѣчто вродѣ духовной академіи. Построена она въ 970 г. по P. X., потомъ нѣсколько разъ перестраивалась и расширялась, не измѣняя, впрочемъ, первоначальнаго типа, одинаковаго съ мечетью Амру. Посерединѣ широкій дворъ съ фонтанами, съ трехъ сторонъ обширнѣйшія крытыя колоннады, ничѣмъ не отгороженныя отъ двора, обнесенныя деревянными стѣнками книгохранилища, и множество жилыхъ пристроекъ. Надо всѣмъ -- два минарета оригинальной архитектуры. Въ воротахъ насъ придержали и пошли доложить начальству. Черезъ двѣ-три минуты явился важный шейхъ-инспекторъ и повелъ насъ въ святилище мусульманской мудрости, въ которомъ, поджавши подъ себя ноги, на полу двора и галлерей, безъ признака какой бы то ни было мебели, обучается чуть ли не 10 тысячъ студентовъ, готовящихся въ муллы всего магометанскаго міра. Какъ гигантскій улей, гудитъ эта академія голосами учениковъ, твердящихъ свои уроки по книжкамъ и листкамъ, кто говоркомъ, кто нараспѣвъ. Почти вся масса молодежи, за исключеніемъ очень богатыхъ, живетъ тутъ же, болѣе состоятельные -- за плату въ особыхъ кельяхъ, бѣдные -- гдѣ попало. Первые имѣютъ и столъ особый, вторые -- на казенномъ, весьма скудномъ пропитаніи, нѣсколько улучшаемомъ приносами зажиточныхъ товарищей. Въ особомъ, прилегающемъ къ этой мечети зданіи проживаютъ на казенномъ содержаніи 300 слѣпыхъ, обучающихся тутъ же. Говорятъ, это народъ настолько фанатическій, что для чужеземца не безопасно заходить въ ихъ отдѣленіе. По обѣ стороны галлереи, составляющей главный входъ, помѣщаются два "медрессе", среднія учебныя заведенія, подготовляющія учениковъ къ академическому курсу. Студенты дѣлятся на землячества, по мѣсту рожденія, и на четыре "толка", сообразно какимъ-то обрядовымъ различіямъ. Въ чемъ состоятъ таковыя различія, я дознать не могъ, вслѣдствіе, непониманія шейхомъ моихъ вопросовъ, или, вѣрнѣе, вслѣдствіе нежеланія его посвящать "гяура" въ такія подробности. Отъ правительства и отъ пожертвованныхъ капиталовъ идетъ на содержаніе этого учрежденія около 60 тыс. рублей золотомъ. Этою суммой, разумѣется, нельзя покрыть всѣхъ расходовъ, на поддержку приходятъ пожертвованія и разные сборы. Никакой формы для учениковъ не установлено, всѣ они одѣты во что придется, весьма незатѣйливо и первобытно, въ длинныя рубахи и обуты въ туфли на босую ногу. Преподавателей при "меджауримѣ" около 300 человѣкъ; каждое отдѣленіе (землячество и толкъ) имѣетъ особаго шейха-инспектора, подъ главенствомъ одного директора муллы. Восточная похвальба преувеличиваетъ число учащихся до 23 и даже до 27 тысячъ студентовъ. Это несомнѣнное вранье; по оффиціальнымъ даннымъ за 1872 годъ ихъ было 9,441. По тому же типу, какъ Эль-Асхаръ и мечеть Амру, построена въ IX в. еще одна мечеть -- Тулунъ-джами, приходящая теперь въ полное разрушеніе. Въ большомъ запустѣніи находится также великолѣпная когда-то мечеть султана Гассана, мамелюка, выстроенная въ XIV в. Въ нее, говорятъ, есть подземный ходъ изъ цитадели, гдѣ, на самомъ дѣлѣ, показываютъ отверстіе, ведущее въ какое-то подземелье. Любопытенъ колодезь Іосифа, вырытый якобы во времена фараоновъ "прекраснымъ" Іосифомъ, сыномъ Іакова. Другое, болѣе правдоподобное преданіе говоритъ, что колодезь сдѣланъ при султанѣ Саладинѣ и названъ его именемъ,-- знаменитаго султана звали Юсуфъ Сала-эд-Динъ. Колодезь выбитъ въ цѣльной каменной скалѣ на глубинѣ 40 1/2 саженъ. На двадцать саженъ слишкомъ въ него можно спуститься по наклонному ходу спиралью безъ ступеней. Отъ такой экскурсіи я уклонился и предпочелъ направиться въ богатѣйшую мечеть Мегмета-Али, перваго хедива. Внутри она напоминаетъ константинопольскую мечеть Сулейманіэ, денегъ стоила большихъ, отдѣлана роскошно, но довольно безвкусно и пестро. Эффектна она, вѣроятно, вечеромъ, при огняхъ, зажигаемыхъ въ хрустальныхъ люстрахъ и во множествѣ стеклянныхъ вазъ, укрѣпленныхъ на желѣзныхъ обручахъ, подвѣшанныхъ къ потолку. Близъ цитадели показываютъ мѣсто, гдѣ верхомъ на лошади спрыгнулъ со скалы послѣдній изъ мамелюковъ, Эминъ-бей, во время избіенія мамелюковъ въ февралѣ 1811 г. Но любопытнѣе всего и всего восхитительнѣе -- видъ съ цитадели на Каиръ и на долину Нила, окаймленную двумя песчаными пустынями. По правдѣ сказать, это одинъ изъ лучшихъ видовъ, которыми я когда-либо любовался. Цитадель занята англичанами, что даетъ имъ возможность въ какой-нибудь часъ времени превратить этотъ чудный Каиръ въ груду развалинъ, при первой попыткѣ египтянъ избавиться отъ непрошенныхъ опекуновъ. А настоящіе египтяне на-яву и во снѣ только о томъ и мечтаютъ, какъ бы вытурить вонъ назойливыхъ и нахальныхъ квартирантовъ. Сами арабы никогда, разумѣется, не будутъ въ состояніи сдѣлать это собственными силами и всѣ упованія свои возлагаютъ на европейскія державы, всего болѣе на Россію и Францію. Молодой хедивъ былъ, до своего вступленія въ управленіе Египтомъ, усерднымъ англоманомъ, но, отвѣдавши самолично прелести ихъ опеки, очень живо вылечился отъ англоманіи и превратился въ ихъ заклятаго ненавистника, каковъ и ближайшій его совѣтникъ, Рулліе, оффиціально занимающій очень скромную должность личнаго секретаря хедива. Рулліе самъ еще молодой человѣкъ, полный силъ и энергіи. Родомъ онъ швейцарецъ, но вынужденъ былъ принять австрійское подданство, безъ чего не могъ бы стать профессоромъ Вѣнскаго университета, гдѣ онъ читалъ политическую экономію. Тутъ онъ близко сошелся съ юнымъ египетскимъ принцемъ и изъ наставника превратился въ друга хедива Абаса II. А вотъ тебѣ маленькій фактикъ, характеризующій англійскую притязательность: хедивъ приказалъ уволить за что-то одного изъ своихъ кучеровъ-англичанъ. Обозленный британецъ кинулся съ жалобой въ свое посольство, представитель Великобританіи помчался объясняться съ хедивомъ и рѣзко потребовалъ какого-то экстраординарнаго вознагражденія уволенному кучеру. Дипломатическій казусъ завершился тѣмъ, что хедивъ приказалъ въ тотъ же день разсчесть и уволить всѣхъ англичанъ, состоявшихъ на службѣ при его дворѣ. Вмѣстѣ съ тѣмъ, англичане стараются всѣми мѣрами расположить къ себѣ солдатъ суданцевъ, отлично одѣваютъ ихъ, сытно кормятъ, платятъ большое жалованье и надѣются создать изъ нихъ свое собственное войско, которое можетъ имъ пригодиться противъ самихъ же египтянъ. Но и недруги англичанъ признаютъ за ними ту заслугу, что внѣшній порядокъ они здѣсь водворили и поддерживаютъ прекрасно. Русская дипломатическая миссія и всѣ русскіе пользуются большимъ сочувствіемъ во всѣхъ слояхъ здѣшняго общества и всего населенія. При нѣкоторой энергіи, наши коммерсанты могли бы надѣлать серьезныхъ непріятностей сынамъ "гордаго Альбіона". Пока это удалось только представителю фирмы Алексѣевыхъ, съумѣвшему занять на здѣшнемъ рынкѣ солидное положеніе съ произведеніями извѣстной канительной фабрики. Обычная дань Меккѣ, коверъ на гробъ пророка, вышитъ въ нынѣшнемъ году алексѣевскою канителью. Насколько я могъ видѣть и судить, въ Турціи, въ Греціи и въ Египтѣ русскіе мануфактурные товары могли бы съ успѣхомъ соперничать съ англійскими, французскими и иными. А наши и не показываются на здѣшнихъ рынкахъ. И причина тому заключается не въ одной инертности нашихъ торговцевъ, какъ мнѣ говорили не разъ люди, хорошо знающіе дѣло. По ихъ мнѣнію, развитію нашихъ торговыхъ сношеній мѣшаютъ два обстоятельства: дороговизна перевозки товаровъ и безучастное отношеніе нашихъ консуловъ къ интересамъ русскихъ промышленниковъ. Насколько справедливо послѣднее, я судить не берусь, хотя и знаю такіе примѣры, какъ существованіе русскихъ консуловъ, не только плохо говорящихъ по-русски, но и совсѣмъ непонимающихъ этого, чужого имъ языка. Что же касается дороговизны доставки, то она въ значительной мѣрѣ обусловливается громадностью расходовъ, которые принуждены нести наши суда. Помимо общихъ платежей сборовъ: портовыхъ, маячныхъ, якорныхъ, причальныхъ и т. д., русскіе корабли обязаны вносить такъ называемые "консульскіе" сборы, которые составляютъ для парохода, идущаго круговымъ рейсомъ въ Александрію и обратно, по 1 р. 10 к. золотомъ (около 1 р. 70 к. кред.) съ ласта, т.-есъ двухъ тоннъ, по разсчету грузоподъемности судпа. Для корабля въ 2 тысячи тоннъ это, вѣдь, составляетъ 3,400 р., тогда какъ англійскій пароходъ уплачиваетъ всего 17 фун. стерл., а французскій 34 полуимперіала, т.-е. 261 р. кред. Поди тутъ и тягайся!
   Къ слову о торговлѣ. Базаръ Стараго Каира похожъ на константинопольскій, только меньше значительно и бѣднѣе товарами, почти исключительно привозными. Въ Каирѣ очень развита торговля въ разносъ всякою мелочью, особливо къ вечеру отбоя нѣтъ отъ приставаній коробочниковъ, старающихся навязать вамъ всякую дрянь, мундштуки изъ поддѣльнаго матеріала, метелки изъ травы для отмахиванія насѣкомыхъ, вѣера на манеръ японскихъ, пуговки, запонки, платки, сушеныхъ ящерицъ и змѣй, трости и зонты, шарфы и куски расшитыхъ матерій... Вышиванія здѣсь хуже константинопольскихъ. Когда мы ѣхали къ цитадели, то принуждены были остановиться у одного перекрестка, изукрашеннаго множествомъ мелкихъ пестрыхъ лоскутовъ, и пропустить цѣлую процессію, шествовавшую на перерѣзъ намъ съ нѣсколькими десятками огромныхъ разноцвѣтныхъ знаменъ. Оказалось, что это еще не настоящее торжество, а подготовительная репетиція имѣющихъ быть черезъ недѣлю проводовъ большого каравана, отправляющагося въ Мекку. Другую, еще болѣе диковинную процессію мы встрѣтили въ самомъ Каирѣ. Съ оглушительнымъ грохотомъ литавръ, бубновъ и колокольчиковъ двигались по улицѣ гуськомъ нѣсколько верблюдовъ, обвѣшанныхъ дорогими блестящими попонами, золотыми и шелковыми кистями, бахромами, сѣтками, яркими страусовыми перьями, маленькими бунчуками и всякими экзотическими украшеніями. На переднихъ верблюдахъ покачивались и отчаянно колотили въ литавры черномордые эѳіопы въ синихъ балахонахъ. За ними на двухъ, еще чуднѣе изукрашенныхъ, верблюдахъ покачивался паланкинъ съ прорѣзною клѣткой наверху и съ плотно закрытыми занавѣсками. Кругомъ плотная толпа, пѣшая и конная, въ которой я уже ничего не разобралъ. Мнѣ объяснили, что это свадебный поѣздъ: какой-то важный паша выдалъ замужъ дочь и ее въ закрытомъ паланкинѣ препровождаютъ въ домъ новобрачнаго супруга. Въ тотъ же вечеръ мнѣ довелось видѣть еще ближе, въ самомъ отелѣ, гдѣ я живу, другую свадьбу -- еврейскую. Женился сынъ крупнаго коммерсанта, Исаака Рофе, Жозефъ Рофе, на своей двоюродной сестрѣ Маріи, дочери банкира Майера Рофе. Здѣсь далеко не рѣдкость, что богатые люди задаютъ пиры не у себя въ домахъ, а въ гостиницахъ, но избѣжаніе хлопотъ и стѣсненій. Евреи называютъ себя "израелитами" и очень презрительно, брезгливо относятся къ своимъ русскимъ и палестинскимъ единовѣрцамъ: "ils sont si sales, ces juifs", фыркаютъ сытые и лощеные "израелиты". Въ числѣ видѣнныхъ мною на этомъ пиршествѣ "израильтянокъ" было много красивыхъ женщинъ и двѣ или три настоящихъ красавицы. Свѣтлая блондинка невѣста замѣчательно мила и симпатична. Туалеты великолѣпны, есть выписные прямо изъ Парижа. Довольно странный видъ имѣютъ нѣкоторые мужчины во фракахъ, въ бѣлыхъ галстукахъ и въ красныхъ фескахъ. Мнѣ сказали, что это правительственные чиновники, для которыхъ феска обязательна, какъ мундиръ. Банкетъ закончился въ 4 часа ночи.
   На слѣдующій день раннимъ утромъ мы ѣздили въ Матарію, на мѣстѣ древняго Геліополиса, отъ котораго не осталось никакихъ слѣдовъ, кромѣ одиноко стоящаго въ полѣ обелиска. Всю поѣздку отравилъ мнѣ нищій съ высохшими, скрюченными ногами, мыкавшійся вокругъ меня на четверенькахъ и не дававшій намъ прохода почти угрожающими криками: "Обелискъ -- бакшишъ!"... Я хотѣлъ уже бросить ему монету, чтобъ отвязался. Гувернеръ Махмудъ запретить: "Не давай, прискачитъ сотня, тогда не уйдешь"... И на самомъ дѣлѣ начали появляться подозрительно-свирѣпыя, полунагія фигуры. Пришлось намъ поспѣшить къ коляскѣ и ускакать отъ нихъ къ саду хедива, въ которомъ за особою рѣшеткой показываютъ старое фиговое дерево, прославленное преданіемъ, будто подъ нимъ отдыхала Богородица съ младенцемъ Христомъ. Легенда гласитъ, что Іосифъ куда-то удалился и, въ то же время, показались недобрые люди. Появленіе ихъ испугало Матерь Божію, вѣтви дерева тотчасъ же склонились къ землѣ и скрыли отъ постороннихъ глазъ Пресвятую Дѣву. Достовѣрная же исторія передаетъ, что на этомъ мѣстѣ было очень старое дерево, но оно погибло въ 1661 году, а нынѣ существующее посажено въ 1672 году. Караульные арабы обламываютъ его вѣтки и камнями отбиваютъ древесину, суютъ то и другое посѣтителямъ, умильно посматривая въ глаза, и, разумѣется, получаютъ бакшишъ. Я далъ два піастра,-- остались такъ довольны, что притащили пучокъ хорошенькихъ мелкихъ розъ. Недалеко отсюда находится казенный страусовый паркъ. Объ этомъ я узналъ лишь вернувшись въ Каиръ, но ѣхать вторично, чтобы осмотрѣть его, уже не могъ, предстояли другія, болѣе любопытныя экскурсіи и, прежде всего, въ музей Гизэ. Египетскій музей извѣстенъ подъ названіемъ "Булакскаго", по прежнему его помѣщенію въ Булакѣ, одномъ изъ предмѣстій Каира. Вслѣдствіе быстраго за послѣдніе годы обогащенія музея, домъ въ Булакѣ оказался тѣснымъ и подъ египетскія древности отведенъ въ 1891 г. обширный дворецъ хедива Измаила въ Гизэ, на лѣвомъ берегу Нила. Помѣщеніе превосходное, но въ немъ одинъ недостатокъ, который, по моему мнѣнію, дѣлаетъ этотъ дворецъ абсолютно негоднымъ для храненія древностей: дворецъ деревянный,-- неосторожно брошенной спички достаточно для того, чтобы погибло величайшее и важнѣйшее въ мірѣ собраніе неоцѣнимыхъ сокровищъ. "Да и нарочно сожгутъ,-- говорятъ мнѣ египтяне.-- Растащатъ наиболѣе цѣнное и сожгутъ... А потомъ ищи по... музеямъ!" Растащить же есть что: 91 зала наполнена памятниками пятитысячнаго существованія высоко-культурной страны. Начавши говорить о каирскомъ музеѣ, я не могу, прежде всего, не упомянуть о каталогѣ музея, озаглавленномъ: Notice des principaux monuments exposés au musée de Gizeh. Такого каталога нѣтъ ни въ одномъ изъ европейскихъ музеевъ. Это -- не только подробное и систематическое описаніе выставленныхъ предметовъ, но прямо-таки маленькій курсъ египтовѣдѣнія, приспособленный къ пониманію значенія того, что видишь въ музеѣ. Порядокъ здѣсь во всемъ образцовый, желающимъ заниматься въ музеѣ предоставлены всевозможныя удобства, безъ стѣсненія какими бы то ни было формальностями. Разрѣшеніе директора требуется только для желающихъ дѣлать эстампажи. И вотъ еще одна, на мой взглядъ, превосходная особенность египетскаго древнехранилища: одна изъ залъ нижняго этажа (No 91 по плану) отведена для продажи лишнихъ, имѣющихся въ изобиліи и не нужныхъ музею антиковъ, начиная съ мелкихъ вещицъ, каковы: скарабеи, подвѣски, статуэтки изъ бронзы, терракоты и т. под. и кончая цѣлыми муміями. Музею это даетъ не малый доходъ и увеличиваетъ его средства для дальнѣйшихъ изысканій. Рѣшительно понять не могу, почему въ Помпеѣ предпочитаютъ толочь въ порошокъ ненужныя вещи, или, какъ у насъ, заваливать ими цѣлые сараи. Въ верхнемъ этажѣ дворца Гизэ собрано множество мумій, и, несмотря на ихъ мнимую нетлѣнность, въ этихъ залахъ пренепріятный запахъ медленно разлагающимися тѣлами. Мнѣ ихъ нетлѣнность представляется весьма сомнительною, сами же муміи кажутся, просто-на-просто, выпотрошенными, сильно просоленными и потомъ высушенными тѣлами. Не знаю, какіе тамъ были "секреты" мумифицированія, но полагаю, что указанный мною немудрый способъ былъ бы достаточенъ для сохраненія въ здѣшнемъ климатѣ выставленныхъ теперь на-показъ тѣлъ царей, царицъ, жрецовъ и жрицъ, пророковъ, пѣвцовъ, пѣвицъ и проч. Помимо массы предметовъ, меня особенно заинтересовали муміи, лица которыхъ прикрыты деревянными досками и даже полотнами съ живописными портретами покойниковъ. Большая часть таковыхъ относится къ двумъ первымъ вѣкамъ христіанской эры, портреты же могутъ служить прекраснѣйшими образцами высоко-художественной живописи, далеко превосходящей то, что мы имѣемъ изъ до-рафаэлевской эпохи. Такъ же точно и скульптура, исключительно портретная, отдаленнѣйшаго времени стояла, несомнѣно, на высокой степени совершенства, принимая во вниманіе, въ особенности, то обстоятельство, что въ дѣло шли такіе твердые камни, какъ гранитъ и базальтъ, и что лица приходилось увеличивать до колоссальныхъ размѣровъ, до аршина и до полутора аршинъ отъ подбородка до верха лба. Любопытны, между прочимъ, факты узурпаціи статуй, чѣмъ, кажется, особенно усердно занимался великій Рамзесъ II. Кромѣ того, есть указаніе на присвоенія чужихъ саркофаговъ... Однако, увлекшись музеемъ, я рискую никогда не кончить этого письма, а самъ уже едва сижу отъ усталости... да и голова немного кружится отъ избытка впечатлѣній. Кланяюсь и жму твою руку. Силы нужны на завтра, и не малыя силы,-- ѣдемъ къ дальнимъ пирамидамъ.
   

Александрія, суббота, 1 мая. Hôtel Abbat.

   Чуть не со слезами распрощался я съ Каиромъ, но отъ волшебнаго сна все еще не могу вполнѣ очнуться. А уѣзжать, кажется, наступила пора настоящая, такъ какъ запоздавшая въ нынѣшнемъ году весна начала уже давать себя чувствовать. Завернувшая было на нѣсколько дней свѣжая погода смѣнилась палящимъ зноемъ, доходящимъ до 44о R., при совершенно отвѣсныхъ лучахъ солнца. Въ пятницу, т.-е. вчера, въ 8 часовъ утра, мы выѣхали по желѣзной дорогѣ до станціи Бедрешинъ. Отъ самаго Каира въ теченіе ровно часа поѣздъ мчится почти непрерывнымъ пальмовымъ лѣсомъ, сквозь прогалины котораго изрѣдка мелькаютъ силуэты пирамидъ. Поѣздъ понесся дальше къ югу, мы остались на платформѣ и имѣли еще разъ удовольствіе насладиться сценой найма осликовъ. Я и Калло укрылись подъ какой-то навѣсъ, куда, повидимому, не смѣютъ входить арабы-погоньщики, и предоставили сражаться съ ними нашему доблестному Махмуду. Что тутъ было,-- не передать словами, но подумать легко было, что отъ драгомана мы и клочковъ не соберемъ. Среди неистово вопящей толпы съ дикими, озвѣрѣлыми лицами, гдѣ всѣ орутъ, машутъ руками, угрожающе наскакиваютъ другъ на друга, красная феска Махмуда едва мелькаетъ, за то высоко поднятая палка ясно свидѣтельствуетъ о его несокрушимой энергіи. Вотъ красная феска вынырнула наружу, знакомый хриплый крикъ: "Иды суды, скарэй иды!"... Мы, по опыту у ближнихъ пирамидъ, уже знаемъ, какъ надо поступать, кидаемся, врѣзываемся въ бѣснующуюся толпу. "Суды!" -- Махмудъ хлопаетъ по сѣдлу крупнаго бѣлаго осла. Я торопливо вскакиваю на него, размахиваю зонтомъ, колочу ногами, ору: "А-а-а-а!" -- и двигаюсь впередъ. То же дѣлаетъ Калло позади меня. Мухмудъ замыкаетъ шествіе. Шумъ моментально смолкаетъ, точно ничего не было, лица добродушно улыбаются, кое-кто киваетъ намъ головой, видимо, желая добраго пути, мальчишка лѣтъ четырнадцати на бѣгу поправляетъ мнѣ стремя, осторожно беретъ у меня изъ рукъ зонтъ и умильно бормочетъ: "мусю, мусю, бакшишъ муа"... Мы крупною рысью спускаемся въ лощину и бодро выскакиваемъ на противуположную сторону къ слѣпленному изъ ила и грязи арабскому поселку. Путь лежитъ рощею громаднѣйшихъ пальмъ, кроны которыхъ даютъ весьма скудную, сѣтчатую тѣнь. Въ просвѣты между прямыми, какъ свѣчи, вѣковыми деревьями видны ряды свѣтло-сѣрыхъ бугровъ. Подъ ними погребены развалины древняго Мемфиса. На тропинкѣ, по которой мы ѣдемъ, лежатъ два-три обломка обдѣланныхъ камней, за ними -- приподнятый на подставкахъ колоссъ, безногая статуя. "Рамзесъ",-- поясняетъ запыхавшійся арабченокъ, все время бѣжавшій позади моего осла. Черезъ четверть часа такого же быстраго хода лежитъ другой Рамзесъ, лучше сохранившійся, хотя и у этого ноги отбиты и куда-то исчезли, равно какъ и одна рука. Вышина каждой изъ статуй -- больше 14 аршинъ. Здѣсь былъ найденъ "кулакъ" изъ розоваго гранита, находящійся теперь въ Британскомъ музеѣ. По соображенію съ его величиной, статуя, отъ которой онъ отбитъ, была около 9 саж. вышины. Вѣдь, это -- добрая колокольня! Статуя лежитъ, вѣроятно, въ одномъ изъ тѣхъ сѣро-песчаныхъ холмовъ, мимо которыхъ мы проѣзжали. Да и мало ли какія диковины еще могутъ быть открыты подъ этими холмами. А диковинъ тутъ, конечно, не мало, если судить по тѣмъ немногимъ мѣстамъ, которыя мы видѣли, благодаря изысканіямъ Маріеттъ-бея, т.-е. Огюста-Фердинанда Маріетта, сдѣлавшаго величайшей важности открытія въ Египтѣ, ставшаго потомъ директоромъ всѣхъ раскопокъ и хранителемъ музея въ Каирѣ. Маріеттъ въ чинѣ паши умеръ въ 1880 г. и, согласно завѣщанію его, похороненъ передъ музеемъ Гизэ. Геніемъ этого удивительнаго искателя древностей открытъ близъ Мемфиса цѣлый некрополь (Серапеумъ), въ которомъ хоронили Аписовъ. Это громаднѣйшее сооруженіе, нынѣ подземное, находится близъ пирамидъ Саккары, или Саххары. Названіе не имѣетъ ничего общаго съ географическимъ наименованіемъ великой пустыни. Теперь мѣсто погребенія Аписовъ представляетъ собою родъ катакомбъ. Таковымъ оно въ древности не было, а въ теченіе вѣковъ занесено пескомъ пустыни такъ же, какъ близъ лежащая могила Ти и какъ Сфинксъ въ Гизэ. Нужно было необыкновенное чутье Маріетта, чтобы разыскать все это по отрывочнымъ и неопредѣленнымъ указаніямъ Страбона. Отъ сфинксовъ, о которыхъ говоритъ Страбонъ, и отъ статуй, найденныхъ Маріеттомъ, нѣтъ и слѣда. Все это увезено и растащено по музеямъ, а отчасти опять засыпано пескомъ. Входъ въ могилу Аписовъ совсѣмъ не таковъ теперь, какимъ видѣлъ его Маріеттъ въ 1850 году, когда имъ была открыта здѣсь цѣлая аллея сфинксовъ (около 150) и рядъ полукругомъ стоящихъ статуй знаменитыхъ людей Греціи: Гомера, Эсхила, Аристотеля, Платона, Ликурга, Солона... Въ настоящее время къ входу ведетъ выбранная въ пескѣ траншея, мало защищенная отъ заносовъ стѣнкой. Одна часть этой катакомбы обрушилась, въ доступной, нами осмотрѣнной, находится 24 громадныхъ гранитныхъ саркофага, подходить къ которымъ надо очень осторожно, такъ какъ отъ галлереи они отдѣлены довольно глубокими выемками, своего рода канавами. Размѣры саркофаговъ около 7 арш. длины и 4 ширины; надписи имѣются только на трехъ изъ нихъ. Основаніе этой общей усыпальницы священныхъ быковъ относится ко временамъ Рамзеса II, до него же Аписовъ хоронили въ одиночныхъ могилахъ. Послѣдній Аписъ погребенъ уже въ римскую эпоху, въ царствованіе Клеопатры. Открытіе этихъ памятниковъ имѣетъ величайшую важность въ томъ отношеніи, что дало возможность, на основаніи документальныхъ данныхъ, установить точную хронологію и послѣдовательность царствованій съ 980 г. до Р. Хр. до уничтоженія независимости Египта.
   Въ нѣсколькихъ минутахъ ѣзды на осликахъ находится, также засыпанная пескомъ, могила Ти, важнаго сановника, "ближняго (къ царю) человѣка, начальника дворцовыхъ воротъ, главноуправляющаго царскими письменами, главы пророковъ". Изъ многихъ документовъ, хранящихся въ каирскомъ музеѣ, явствуетъ, что при дворѣ египетскихъ царей существовали особыя должности пророковъ и ихъ начальниковъ. Передъ погребальнымъ покоемъ Ти находится своего рода перистиль, теперь лишенный крыши, состоящій изъ нѣсколькихъ четырехгранныхъ колоннъ. Стѣны катакомбы выложены бѣлымъ мраморомъ и сплошь, снизу доверху, украшены рельефными, когда-то ярко раскрашенными изображеніями, воспроизводящими разнообразнѣйшія сцены изъ древне-египетской жизни, сцены охоты, рыбной ловли, земледѣльческихъ и ремесленныхъ работъ, пастьбы скота и плаванія по Нилу, погребальныхъ церемоній и жертвоприношеній... всего не перечислишь. Такихъ богатыхъ и столь художественно исполненныхъ бытовыхъ иллюстрацій я нигдѣ не видывалъ. Если бы не утомленіе и не удручающая духота въ этихъ закрытыхъ и по провѣтриваемыхъ галлереяхъ, я бы не выбрался изъ нихъ до ночи. Въ этой мѣстности расположенъ цѣлый некрополь, отчасти открытый, отчасти изслѣдованный и опять занесенный пескомъ. Пирамида представляетъ единственно тотъ интересъ, что построена она не по общему типу съ прямыми скатами, а въ видѣ зданія въ пять уступовъ, съуживающихся кверху; вышина ея около 26 саж.
   Отдохнули мы въ домикѣ Маріетта, расположенномъ невдалекѣ отъ пирамиды, выпили воды съ привезеннымъ съ собою виномъ и пустились въ обратный путь уже не на Бедрешинъ, а прямикомъ къ Нилу, черезъ который переправились съ осликами на лодкѣ. По ровной, песчаной, накаленной солнцемъ мѣстности, изнемогая отъ страшнаго пекла, мы въ три четверти часа добрались рысью отъ рѣки до городка Хелуапа, климатическаго и водяного курорта Египта. Поѣзда отсюда ходятъ въ Каиръ каждый часъ; мы запоздали на нѣсколько минутъ и принуждены были ждать слѣдующаго поѣзда на верандѣ плохого ресторанчика съ большими претензіями. Относительно Хелуапа я могу сказать одно: какъ въ курортъ, въ эту "песочницу" слѣдуетъ ѣхать лишь тому, кому жизнь надоѣла. Сюда ѣздятъ чахоточные, и, что еще удивительнѣе, находятся доктора, которые сюда посылаютъ больныхъ. И что же?-- спросилъ я мѣстнаго врача, съ которымъ разговорился въ вагонѣ,-- "Разумѣется, умираютъ,-- отвѣтилъ онъ, улыбаясь,-- дай Богъ, чтобъ и здоровый-то пріѣзжій человѣкъ выбрался отсюда благополучно"... И это курортъ, климатическая станція! Какъ я ни очарованъ Египтомъ, но думаю, что больнымъ россіянамъ сюда совсѣмъ не слѣдуетъ ѣздить, слабымъ -- можно съ великою осторожностью и лишь по крайней необходимости. Въ Нижнемъ Египтѣ болото, въ Среднемъ -- песочница, въ Верхнемъ -- жаровня... Туда, т.-е. къ Ѳивамъ, въ Луксоръ, меня рѣшительно не пустилъ нашъ дипломатическій представитель, Ал. Ив. Кояндеръ, милѣйшій человѣкъ, радушнаго гостепріимства котораго и его добрѣйшей супруги я никогда не забуду. Ты бывалъ на чужой сторонѣ, далеко отъ своихъ, и поймешь, какъ дороги, какъ отрадны сердцу привѣтъ и ласка хорошихъ людей-соотечественниковъ. Анекдотъ: дожидаясь поѣзда на станціи, при отъѣздѣ изъ Каира, я говорю Махмуду: "Знаешь, А. И. Каяндеръ говоритъ, что я сумасшедшій".-- Зачѣмъ сумасшедшій?-- удивляется драгоманъ.-- "Потому, говоритъ, что я вотъ въ этой шляпѣ (въ фетрѣ) ѣздилъ къ пирамидамъ".-- Правду говоритъ,-- соглашается Махмудъ и пресерьезно дѣлаетъ головой утвердительный знакъ. И такъ, по настоянію и "подъ пристрастіемъ" Александра Ивановича, я отложилъ поѣздку въ глубь Египта и направляюсь теперь въ Палестину. Пароходъ Корниловъ отходитъ завтра въ 2 часа дня въ Яффу.
   Будь здоровъ. Жму твою руку. Своимъ буду писать завтра.
   PS. Съ Г. О. Калло я простился въ Каирѣ еще утромъ. Онъ отправился въ Суэцъ и дальше на Цейлонъ; жаль было разставаться съ нимъ,-- бодрый спутникъ и пріятный собесѣдникъ.
   

Пароходъ Корниловъ, 2 мая.

   Проводы изъ Александріи были слезные, съ рыданіями и съ букетами. Плакала "молодая", хорошенькая дамочка, вчера повѣнчанная и сегодня отправляющаяся съ мужемъ въ Бейрутъ. Плакали провожавшія ее родственницы. Родственники натащили ворохъ букетовъ. Мужъ ея показался мнѣ не очень представительнымъ. Браки въ торговомъ классѣ между левантинцами устраиваются родителями иногда даже по перепискѣ, какъ коммерческія сдѣлки. О чувствахъ будущихъ супруговъ не можетъ быть и рѣчи, про нихъ никто не спрашиваетъ: фирма А находитъ, что хорошо породниться съ фирмою Б, фирма Б разсчитала, что это дѣло подходящее, и конецъ: жениха выписываютъ изъ Сиріи въ Египетъ, на другой день вѣнчаютъ и отправляютъ новобрачную пару съ первымъ отходящимъ пароходомъ. Дѣловымъ людямъ некогда терять время на "пустяки". Это объяснила мнѣ премиленькая, хорошенькая m-lle Аделина Прасино, которой меня представилъ ея отецъ, уже знакомый мнѣ Ах. Евст. Прасино, безконечно любезный человѣкъ. Онъ привезъ мнѣ письма отъ тебя и отъ жены, полученныя черезъ наше консульство. Моя юная спутница -- живое доказательство,-- вѣрнѣе сказать -- чуть живое, того, насколько губителенъ здѣшній климатъ. Ее отправляютъ на поправку въ Палестину...
   Первый нашъ обѣдъ прошелъ не совсѣмъ благополучно: въ самомъ началѣ удалилась m-lle Аделина, вскорѣ за нею новобрачная левантинка и, не дождавшись пирожнаго, ея супругъ. Нельзя сказать, чтобы особенно сладостно показалось имъ столь не аппетитное начало медового мѣсяца парочкой въ тѣсной каютѣ съ традиціонными вазами у изголовій коекъ. На морѣ едва замѣтная рябь, а нашъ Корниловъ болтается и качается, какъ кошелка. Въ пользу пошелъ обѣдъ только капитану, мнѣ и двумъ англичанамъ, очень веселымъ и разговорчивымъ, вопреки обыкновенія ихъ уныніе наводящихъ соотечественниковъ. Вотъ и все общество пассажировъ перваго класса. При самомъ выходѣ изъ александрійскаго порта ко мнѣ подошли и познакомились земляки, ѣдущіе во второмъ классѣ, одинъ москвичъ, молодой человѣкъ, другой петербуржецъ и отецъ Исаія, игуменъ Глинской пустыни; Путивльскаго уѣзда. Съ ними ѣдетъ еще "старецъ" того же монастыря. Всѣ они отправляются на поклоненіе святымъ мѣстамъ и пристраиваются совершить паломничество въ компаніи со мной. И я не прочь отъ доброй компаніи. А пока мои будущіе спутники лежатъ и стонутъ,-- укачало. А въ ночь и вправду такъ раскачало, что и я уже не могу ходить по палубѣ и сижу одинъ-одинёшенекъ въ рубкѣ. Разговорчивые днемъ англичане давно улеглись спать и храпятъ, какъ лошади. Ночь яркая, звѣздная, сырая, на палубѣ ни сѣсть, ни прикоснуться ни къ чему нельзя,-- все мокро. Справа видѣнъ огонь маяка въ Даміетѣ, 12 часовъ, и мнѣ пора на покой.
   

Портъ-Саидъ, 3 мая.

   Въ 6 часовъ утра вошли въ портъ и стали на бочкахъ. Лодочники на всѣхъ языкахъ предлагаютъ свои услуги. Ко мнѣ особенно усердно пристаетъ какой-то синій балахонъ: "Ледка берешь? Махмудъ Салимъ, хозяинъ, No 32... хорошъ, говорютъ русска, слышь -- хорошъ говорютъ. Гривникъ на берегъ человѣкъ"...-- "Барину, барину,-- взываетъ молодой голосъ,-- со мной ѣдымъ. Я -- Селимъ-Молодецъ, лодка Екатеринъ второй... Все знаетъ купить, въ городъ водыть будутъ"... Селимъ-Молодецъ приглянулся мнѣ своею веселою, открытою рожей, съ нимъ я и сторговался -- везти на берегъ, ходить со мною по городу, потомъ плыть въ Суэцкій каналъ и доставить обратно -- за 1 1/2 франка. На берегу Молодецъ сдалъ меня на руки своему "папашника", Сеиду, очень услужливому, но говорящему и понимающему крайне плохо по-русски и по-французски. Пробковый бѣлый шлемъ съ вуалью я купилъ за 3 фр. послѣ отчаяннаго торга. Здѣсь за все запрашиваютъ вдвое и втрое. Самъ по себѣ Портъ-Саидъ дрянной городишко. Это даже не городишко, а рядъ конторъ, агентствъ и консульствъ на набережной и нѣсколько рядовъ лавокъ, трактировъ и кофеенъ въ двухъ-трехъ коротенькихъ улицахъ. Самое интересное здѣсь -- огромный маякъ, вылитый изъ цемента, какъ монолитъ, и обширный ледникъ съ искусственнымъ замораживаніемъ для храненія привозныхъ изъ Австраліи, искусственно замороженныхъ съѣстныхъ припасовъ, говядины, баранины и масла,-- соленаго, впрочемъ. Благодаря любезности управленія, я подробно осмотрѣлъ это заведеніе и удивляюсь тому, что наши экспортеры отправляютъ свой скотъ живьемъ изъ Одессы, а не устроятъ ледниковъ и искусственнаго замораживанія, что, по моему мнѣнію, должно обойтись не особенно дорого и значительно усилить нашъ сбытъ мясныхъ продуктовъ. Правда, для этого надо построить и корабли-ледники. Но если есть выгода везти мерзлое мясо изъ Австраліи въ Италію, во Францію и въ Англію, то я не вижу причины, почему бы нашимъ новороссійскимъ, крымскимъ и кавказскимъ хозяевамъ нельзя было вступить въ конкурренцію съ заокеанскими скотопромышленниками.
   Въ портѣ и у входа въ Суэцкій капалъ такое множество дельфиновъ и такъ близко отъ лодки они кувыркаются, что порою боязно, какъ бы не перекувыркнули они и лодку. Въ прошедшемъ году мнѣ говорили въ Севастополѣ, что по крымскому и кавказскому побережью бьютъ ежегодно по нѣскольку тысячъ "свиней", какъ тамъ называютъ дельфиновъ. Изъ нихъ вытапливаютъ жиръ, а мясо и шкуры выкидываютъ, тогда какъ шкуры могли бы идти въ дѣло, если бы нашелся предприниматель съ малюсенькимъ капиталомъ для устройства кожевеннаго заводика. Ничего нестоющія теперь шкуры онъ могъ бы получать за ничтожную плату. Такіе заводы, какъ мнѣ передавали, существуютъ во Франціи. Въ лодкѣ мы прошли до самаго входа въ каналъ, тянущійся узкою полосой между плоскими, совершенно пустынными песчаными берегами. Перебравшись черезъ косу горячаго, сыпучаго песка, въ которомъ нога тонетъ по щиколку, я осмотрѣлъ прѣсноводный каналъ, доставляющій сюда воду Нила изъ Излаиліэ, за нимъ видна безбрежная гладь соленаго и очень рыбнаго озера Мазалэ. Какъ по его берегамъ, такъ и по ту сторону Суэцкаго канала производится обильная добыча самосадочной соли. Въ портѣ я ожидалъ встрѣтить большее оживленіе, и нашелъ не болѣе десятка крупныхъ морскихъ судовъ, изъ которыхъ нѣкоторыя запасались углемъ и такъ пылили, что вокругъ нихъ и надъ ними стояли настоящія черныя тучи. Самое крупное зданіе здѣсь и самое красивое -- казарма, занятая англійскимъ гарнизовомъ. Закупорить міровой путь англичане могутъ ровно черезъ 15 минутъ по полученіи о томъ телеграфнаго приказа изъ Лондона. Сообщеніе между Портъ-Саидомъ и Измаиліэ поддерживается маленькими пароходиками, но строится уже желѣзная дорога, которая скоро соединитъ, тоже черезъ Измаиліэ, Портъ-Саидъ съ Каиромъ. При двукратномъ моемъ сходѣ на берегъ, никто паспорта у меня не спрашивалъ, ни даже моего имени. Здѣсь просто. Ожидавшій у пристани Селимъ-Молодецъ доставилъ меня на пароходъ, остался очень доволенъ, получивши 2 фр., вмѣсто договорныхъ 1 1/2, подалъ мнѣ потрепанную книжку и необыкновенно добродушно проговорилъ: "Аттестатъ пиши"... И въ этомъ своего рода альбомѣ автографовъ красуется теперь и мое имя...
   

Средиземное море, ночь.

   Плотно позавтракавши въ 3 часа, я такъ крѣпко уснулъ, что не слыхалъ, какъ мы снялись и ушли изъ Портъ-Саида. Услужливый буфетчикъ разбудилъ меня къ обѣду въ 6 час., въ открытомъ морѣ. Тутъ уже не качка, а настоящая трепка, и трапезовали мы вдвоемъ съ капитаномъ. Къ вечернему чаю приползли изъ второго класса въ нашу рубку арабъ-египтянинъ и маронитъ-священникъ, страдающій разстройствомъ желудка. Египтянинъ пресерьезно и съ убѣжденіемъ лечитъ маронита лимоннымъ сокомъ. Тотъ морщится и покорно пьетъ по полстакана черезъ каждые полчаса. Оба говорятъ кое-какъ по-французски, оба ненавидятъ англичанъ, оба восхваляютъ нашу дипломатическую миссію и, въ особенности, Ал. Ив. Кояндера, что доставляетъ мнѣ огромное удовольствіе...
   

Яффа, 4 мая.

   Вотъ тебѣ, дорогой В. А., уже не письмо, а цѣлый дневникъ, который и продолжаю. Всю ночь трепало. Утро холодное, пасмурное, дождичекъ накрапывалъ. Къ Яффѣ прояснилось. Стали на якорѣ очень далеко отъ берега. Нѣтъ ни порта, ни рейда. Слышанные, вѣроятно, и тобою разсказы о томъ, что арабы "бросаютъ" пассажировъ съ корабля въ лодки, оказываются ближе къ истинѣ, чѣмъ я думалъ, да здѣсь и нельзя не "бросать" паломниковъ -- не съ борта, разумѣется, а съ траппа,-- иначе они, пожалуй, никогда не попадутъ на берегъ. При сколько-нибудь сильной качкѣ, случается, что пароходъ постоитъ, постоитъ передъ городомъ, да такъ и уйдетъ, не высадивши никого, за невозможностью для лодки подойти къ кораблю. Черезъ Яффу лежитъ традиціонный путь паломниковъ, освященный вѣками, чтимый по соединеннымъ съ нимъ воспоминаніямъ. Но все это имѣло значеніе до тѣхъ поръ, пока изъ Яффы богомольцы направлялись къ Іерусалиму грунтовою дорогой. Со времени же постройки желѣзной дороги поѣзда мчатся мимо чтимыхъ мѣстностей, и пассажиры ихъ не видятъ даже. А разъ это такъ, то можно лишь пожалѣть о томъ, что строившая дорогу французская компанія не провела своей линіи отъ Кайфы, хорошаго порта, доступнаго во всякую погоду и во всякое время года. Этотъ путь пролегалъ бы черезъ Назаретъ, Севастію и Наплузъ и былъ бы въ два или въ два съ половиной раза длиннѣе яффскаго, за то онъ несравненно удобнѣе и покойнѣе для странниковъ. А здѣсь, при ничтожнѣйшей зыби, качаетъ такъ, что схватившаяся у траппа лодка то поднимается на аршинъ выше мостка, то уходитъ на два аршина и болѣе того внизъ и на такое же разстояніе откидывается въ сторону. Поди тутъ и лови моментъ переступить въ нее и, притомъ, съумѣй удержаться на ногахъ. Вотъ арабы и "бросаютъ", но дѣлаютъ это такъ ловко, что пассажиръ не успѣетъ "ухнуть", какъ очутится уже на рукахъ молодцовъ, бережно опускающихъ его на скамью лодки. "Побросали" моихъ земляковъ въ зипунахъ, въ пиджакахъ и въ монашескихъ рясахъ, я же попросилъ пощады и "бросился" самъ на шею двумъ скалящимъ зубы арабамъ. Остались довольны, похвалили мое досужество. На пароходъ за нами выѣхалъ нашъ вице-консулъ (онъ же и агентъ компаніи), Влад. Никол. Тимоѳеевъ съ кавасами-черногорцами въ ихъ національныхъ костюмахъ. Одинъ изъ нихъ съ глубокимъ шрамомъ во всю щеку, Петро, принялъ насъ счетомъ и самъ сѣлъ съ нами въ лодку. Я могъ бы ѣхать съ г. Тимоѳеевымъ, но предпочелъ посмотрѣть здѣшніе порядки поближе и не подъ консульскимъ флагомъ. Швыряло насъ немилосердно до тѣхъ поръ, пока лодка не зашла за гряду камней, на которой такъ и кипѣлъ бѣлыми гребнями шумный прибой. За камнями тишь и гладь абсолютная. Сквернѣе яффской лодочной пристани едва ли можно себѣ что-нибудь представить. Вся она шириной въ аршинъ и состоитъ изъ кое-какъ наложенныхъ каменныхъ глыбъ. Дальше, по краю у самой воды, идетъ вдоль стѣны узенькая, чуть ли не менѣе полуаршина, мокрая тропинка по неровнымъ и размытымъ камнямъ. Безъ помощи араба едва ли бы я пробрался, да и мои спутники тоже. На грязной площадкѣ довольно грязный солдатъ спросилъ паспортъ, кавасъ сказалъ ему что-то, и я прослѣдовалъ въ таможню, не вынимая паспорта изъ кармана. "Гдѣ вещи?" -- "Будьте спокойны",-- отвѣчаетъ Петро. Узкій переулокъ, узкая темная лѣстница, темный корридоръ, дверь налѣво,-- я въ русскомъ агентствѣ. "Вещи?" -- "Вотъ онѣ". Все въ порядкѣ, ничего не отпирали, не раскрывали, не смотрѣли. "Гдѣ монахи, пиджаки?..." -- "Ихъ повели въ русскій домъ".-- "Сколько заплатить?" -- "Двадцать копѣекъ за лодку". Волшебство! Пью чай изъ моего походнаго чайника, доканчиваю письмо, тутъ же въ агентствѣ сдаю его въ почтовое отдѣленіе, и сегодня же на Корниловѣ оно понесетъ всѣмъ вамъ мой дружескій привѣтъ изъ Святой Земли. Черезъ нѣсколько часовъ я буду въ Іерусалимѣ. Сбываются завѣтныя мечты.
   

Іерусалимъ, 4 мая.

   Настоящее волшебство, здѣсь и на каждомъ шагу! За утреннимъ стаканомъ чая я писалъ тебѣ изъ Яффы, за вечернимъ -- пишу изъ Святого града, но мысленно прошу тебя вернуться со мной въ Яффу. Попросилъ я въ агентствѣ добыть мнѣ проводника посмотрѣть городъ, дали каваса. Смотрѣть, въ сущности, нечего, кромѣ "барона". Но о немъ въ своемъ мѣстѣ. Городъ -- Азія и народъ -- "азіатъ", добродушный, привѣтливый, плутоватый и назойливый. Базаръ, лавки, кофейныя,-- все мизерно, пестро и грязно. Кавасъ предложилъ идти въ нѣмецкую колонію. Отправились. Тутъ чистенькіе домики, большіе сады съ лимонными, апельсинными, гранатными деревьями. Тишина, воздухъ чистый, ароматный, отворена калитка: прекрасныя дорожки, множество цвѣтовъ, видна заботливая рука добраго хозяина, одареннаго вкусомъ, пониманіемъ изящнаго. Мой проводникъ смѣло пошелъ впередъ и меня пригласилъ, пояснивши, что "здѣсь живетъ баронъ", и спрашивая, не желаю ли я зайти и къ самому барону. "Ну, съ какой стати я пойду къ незнакомому человѣку?" -- "У барона многіе бываютъ, у барона собраніе старинныхъ вещей". Это уже замѣтно по обломкамъ колоннъ, капителей, вазъ, стоящихъ тамъ и сямъ между цвѣтами; обошли мы садъ, не встрѣтивши ни души, и очутились передъ крытою террасой, съ которой неслись невообразимые крики двухъ или трехъ десятковъ разнородныхъ попугаевъ. На встрѣчу мнѣ всталъ небольшого роста господинъ въ суровомъ лѣтнемъ костюмѣ и приподнялъ соломенную шляпу. "Господинъ баронъ",-- подсказалъ мнѣ кавасъ. Дѣлать нечего, надо подойти и отрекомендоваться, что я и сдѣлалъ на нѣмецкомъ языкѣ. Суди же о моемъ удивленіи, когда "баронъ" отвѣтилъ мнѣ чистѣйшимъ великорусскимъ говоромъ и пригласилъ войти посмотрѣть его коллекцію. Собраніе древностей у барона довольно любопытное, но самъ хозяинъ, любезно и съ большимъ увлеченіемъ дававшій объясненія, интересовалъ меня неизмѣримо болѣе, чѣмъ древности, которыя онъ усердно собираетъ. Въ концѣ-концовъ, "баронъ" сказалъ мнѣ, что онъ природный русскій, бывшій саратовскій помѣщикъ, Платонъ Григорьевичъ Устиновъ. Когда я вернулся въ агентство, г. Тимоѳеевъ объяснилъ мнѣ, что Устиновъ, кажется, совсѣмъ не баронъ, но, несомнѣнно, германскій подданный. Потомъ въ вагонѣ я узналъ, что Устиновъ перемѣнилъ подданство вслѣдствіе перемѣны религіи, православной на протестантскую, дабы получить возможность вступить въ бракъ съ любимою дѣвушкой-еврейкой. Теперь онъ женатъ вторымъ бракомъ на православной абиссинкѣ. Но вернуться къ прежней религіи и къ своей національности... ну, это уже такіе интимные вопросы, которыхъ я не касаюсь.
   Позавтракавши чѣмъ Богъ послалъ въ агентствѣ, я отправился на вокзалъ пѣшкомъ въ сопровожденіи каваса и носильщика съ моими пожитками. Экипажей здѣсь почти нѣтъ. Я видѣлъ только рыдваны отеля "Говардъ", содержимаго г. Говардомъ, маронитомъ. Есть еще другая гостиница, Hôtel de la Colonie, хозяинъ г. Хардигъ. Въ обѣихъ пансіонъ, безъ вина, отъ 7 до 12 фр. въ сутки. Православные паломники находятъ пріютъ въ греческомъ монастырѣ, гдѣ есть двѣ чистыхъ комнаты, и въ русскомъ страннопріимномъ домѣ, выстроенномъ отцомъ архимандритомъ Антониномъ верстахъ въ двухъ отъ города, на мѣстѣ, гдѣ, по преданію, стоялъ домъ Тавиѳы. Католики пользуются гостепріимствомъ въ монастырѣ францисканцевъ, надъ дверями котораго красуется надпись: Hospitium latinum. Когда я пришелъ на вокзалъ, наше паломническое "стадо" было уже въ сборѣ ri пастырь его налицо: высланный изъ Іерусалима кавасъ-черногорецъ Марко. Какъ съ парохода насъ счетомъ приняли, такъ и тутъ счетомъ съ рукъ на руки здали кавасу русскаго палестинскаго общества. Водворилъ онъ насъ всѣхъ въ одинъ вагонъ II класса,-- третьяго здѣсь не имѣется,-- всѣмъ взялъ билеты, вещи размѣстилъ, словомъ, заботился, какъ добрая нянька, потомъ обошелъ и собралъ деньги за проѣздъ, русскими бумажками, по 2 р. 10 к. съ человѣка, и вмѣстѣ съ нами отправился въ Іерусалимъ. Въ каждомъ вагонѣ есть отдѣленіе съ надписью: pour dames. Чтобы попросторнѣе было, я туда и препроводилъ трехъ или четырехъ ѣхавшихъ съ нами богомолокъ. Вдругъ шумъ, изъ растворившейся двери высовываются испуганныя лица нашихъ "дамъ", ихъ вытуриваетъ кондукторъ, чтобы на ихъ мѣста водворить турецкихъ женщинъ. Вскипѣло во мнѣ ретивое: "Какъ вы смѣете?" -- налетаю я на кондуктора.-- "Mais c'est le conpartiinent des dames",-- оторопѣлъ тотъ.-- "А это что, развѣ не дамы?..." -- "Pour les dames turques..." -- вертится кондукторъ.-- "Такъ бы и писали, что для турецкихъ дамъ, а такъ какъ этого нѣтъ, то моихъ дамъ вы и не смѣйте безпокоить... Сидите, тетеньки!" Мнѣ на подмогу вступился сѣвшій со мной рядомъ русскій монахъ, заговорившій отличнымъ французскимъ языкомъ. Вдвоемъ мы на кондуктора накричали, натопали, зонтами настучали и прогнали его вонъ съ турецкими дамами. Умудренный опытомъ, я уже давно знаю, что только этимъ способомъ можно отстоять на Востокѣ свои права, свое достоинство и оградить себя отъ всяческаго нахальства. Черезъ минуту явился оберъ-кондукторъ съ извиненіями. Съ сосѣдомъ, іеромонахомъ о. Алексѣемъ, мы тотчасъ же познакомились. Онъ былъ военнымъ, въ отставкѣ, кажеѣся, съ чиномъ полковника, по фамиліи Обрѣзковъ, а теперь bonus miles Christi, уже нѣсколько лѣтъ живетъ въ Палестинѣ и много интереснаго мнѣ поразсказалъ... А пока мы не двигались съ мѣста, явился въ вагонъ красивый греченокъ въ красной фескѣ и съ мѣшкомъ въ рукѣ, изъ котораго тутъ же высыпалъ на лавку пригорщъ русскаго мелкаго серебра. "Кому деньги мѣнять? Давай бумажка, бери серебряны".-- "А за промѣнъ сколько?" -- освѣдомился кто-то.-- "Бери такъ, не надо промѣнъ. Сколько давать?" Несмѣло протянулась трехрублевка, размѣнялъ копѣйку въ копѣйку, за первою послѣдовала другая бумажка и еще, и еще, пошла коммерція,-- серебро сыплется, какъ изъ рога изобилія, мѣняютъ всѣ, кому надо и кому не надо, и серебро настоящее, промѣнъ безъ фальши. Что за притча? Мало этого, молодецъ самъ готовъ дать приплату, если ему мелкія бумажки обмѣняютъ на крупныя. Дѣло же очень просто: русскаго серебра тащатъ паломники множество, ходитъ оно въ Палестинѣ, какъ на Смоленскомъ рынкѣ, и, въ концѣ-концовъ, скопляется въ рукахъ болѣе крупныхъ торговцевъ, которымъ предстоитъ отправка денегъ по почтѣ. Во что обойдется пересылка серебра и сколько хлопотъ съ этимъ? И вотъ за сторублевую бумажку здѣсь даютъ 102 р. мелочью. Кто бы ждалъ, что на русскія кредитки можетъ быть лажъ?
   Первая половина пути идетъ по хорошо воздѣланной, плодородной равнинѣ, пестрѣющей садами и оливковыми рощами. Затѣмъ дорога врѣзывается въ горы, гдѣ собственно и начинается древняя Іудея. По горамъ вездѣ недурныя, мѣстами обильныя пастбища. Іерусалима совсѣмъ не видно съ дороги. Только когда выйдешь изъ вокзала, открывается глазамъ путника широкій видъ на весь городъ и на Елеонскую (Масличную) гору. Кавасъ усадилъ меня и о. Алексѣя въ извощичью, очень плохую, коляску и мы во всю головокружительную прыть понеслись внизъ по хорошему шоссе. Миновавши нѣсколько мало характерныхъ улицъ небогатаго городка, мы въѣхали черезъ желѣзныя рѣшетчатыя ворота въ "русское мѣсто". О. Алексѣй сошелъ у миссіонерскаго дома, меня провезли дальше къ Палестинскому дому. Каждый изъ насъ заплатилъ извощику по одному череку (1/4 меджидія = 45 коп.). Въ обширныхъ сѣняхъ меня встрѣтилъ бѣлокурый, чисто-русскаго типа господинъ, завѣдующій конторой. "Какого класса желаете помѣщеніе?" -- "А я почемъ знаю, какого класса и что эти классы стоятъ".-- "Пойдемте, я вамъ покажу,-- продолжалъ онъ, видя мое недоумѣніе,-- Вотъ первый классъ, съ полнымъ содержаніемъ 4 р. кредитными бумажками въ сутки, второй классъ -- 2 руб.". Я помѣстился въ I классѣ: большая, высокая комната въ два окна, мягкая мебель, ковры, драпировки, шитая скатерть на столѣ, прекрасная кровать съ пружиннымъ и волосянымъ матрацами, безукоризненное бѣлье, письменный столъ, коммодъ, шкафъ, умывальный приборъ и даже американская качалка, чистота повсюду поразительная, уютно, хорошо... А содержаніе: утромъ чай когда угодно, въ 9--10 час. кофе со сливками, съ хлѣбомъ, въ часъ завтракъ, въ 6 час. обѣдъ, въ 9 -- чай, и за все 4 рубля бумажками! Во II классѣ за 2 руб. такая же комната, только безъ ковровъ, качалокъ и иной роскоши, и такой же столъ, но безъ винъ и дессертовъ. Въ III классѣ, за 30 коп. въ сутки, безъ содержанія, даютъ хорошую койку, горячую воду и квасъ. Въ общихъ комнатахъ по 3 и по 4 койки, такъ что не особенно прихотливые паломники могутъ тутъ отлично размѣщаться своею компаніей. Столъ стоитъ что-то очень дешево. Сегодня, тотчасъ по пріѣздѣ, я обѣдалъ за общимъ столомъ въ очень большой столовой. Кушанья -- наши привычныя россійскія, даже черный хлѣбъ есть, изготовлено все вкусно, подано чисто. Присутствіе обѣдающихъ съ нами хозяевъ, И. Гр. Михайлова и его милой супруги, придаютъ этой трапезѣ добрый семейный характеръ. Точно мы собрались погостить въ деревню къ хорошему, радушному помѣщику. За столомъ сидѣли m-me Хитрово, ея старушка мать, тутъ же пріютившійся подъ русскимъ кровомъ туристъ-англичанинъ, художникъ Навозовъ, докторъ Сѣверовъ, состоящій при русскихъ постройкахъ, и помощникъ Михайлова Д. И. Скаловскій. Михайловъ занимаетъ должность главно-уполномоченнаго Палестинскаго общества; онъ бывшій морякъ и порядокъ установилъ корабельный, и чистота вездѣ, какъ на военномъ кораблѣ. Ѣхавшіе со мною монахи остановились въ обширномъ, домѣ палестинской духовной миссіи, построенномъ о. архимандритомъ Антониномъ и дающемъ тоже очень дешевый пріютъ русскимъ богомольцамъ.
   Послѣ обѣда я пошелъ побродить по "русскому мѣсту", взглянуть на Іерусалимъ при вечернемъ освѣщеніи быстро гаснущею зарей. Состоящій въ вѣдѣніи духовной миссіи русскій соборъ некрасивъ, грязенъ снаружи, и площадка вокругъ него содержится очень неопрятно. Передъ соборомъ, въ выемкѣ, огороженной желѣзною рѣшеткой, лежитъ найденная тутъ же большая гранитная колонна. За соборомъ влѣво имѣется бесѣдка съ крышей на столбахъ, построенная надъ колодцемъ или цистерной,-- не знаю навѣрное. Изъ бесѣдки открывается красивый видъ на южную часть Іерусалима и на Елеонскую гору съ очень высокою и неуклюжею колокольней, озаренною послѣдними лучами солнца, котораго мы уже не видимъ. Тутъ я встрѣтился съ Ал. Петр. Поповымъ, регентомъ русскаго хора. Съ нимъ меня познакомилъ о. Алексѣй, при прощаніи со мной у миссіонерскаго дома. Поповъ -- человѣкъ отлично образованный, кончилъ курсъ въ петербургской духовной академіи, хорошій музыкантъ, знатокъ Палестины и безконечно любезный господинъ. Узнавши, что я пріѣхалъ на очень короткое время, онъ тотчасъ же преподалъ мнѣ резонные совѣты, какъ распредѣлить мои экскурсіи, и вызвался быть моимъ чичероне по городу съ завтрашняго же утра.
   Какъ видишь, первыя впечатлѣнія въ Палестинѣ -- самыя пріятныя и далеко не согласуются кое съ чѣмъ, слышаннымъ мною въ Россіи. Поживемъ, посмотримъ и тебѣ сообщимъ во всей точности. А холодище, доложу я тебѣ, здѣсь смертоносный: черезъ часъ послѣ заката солнца -- 10о R.
   

Іерусалимъ, 6 мая.

   За эти два дня видѣлъ я очень многое, еще больше перечувствовалъ, и смутно на душѣ у меня, тяжело мнѣ такъ, что и передать едва ли съумѣю. Не случилось со мною ничего особеннаго, а тѣмъ менѣе непріятнаго. Наоборотъ, лично,-- или какъ бы это сказать?-- внѣшне, что ли, мнѣ очень хорошо, лучшаго желать нельзя: удобно, покойно, всѣ, съ кѣмъ я познакомился здѣсь, очень хорошіе люди, и безконечно интересно все кругомъ. А я чувствую себя такъ, будто потерялъ я что-то дорогое мнѣ, будто отъ души моей оторвалось нѣчто невозвратимое, и больно мнѣ, точно обидѣли меня и насмѣялись надо мной, и передъ этою обидой я оказался немощнымъ, остался передъ самимъ собою опозореннымъ... Откуда это и отчего, не знаю, объяснить не умѣю.
   Вчера раннимъ утромъ мы отправились къ храму гроба Господня. Узкими и грязными переулками, отчасти даже темными, мы вышли на довольно большую площадку, гдѣ на мостовой изъ плитняка разложены ряды иконъ, рѣзныхъ крестиковъ, перламутровыхъ образковъ и всего, чѣмъ обыкновенно производится торгъ у воротъ монастырей. Мимо насъ снуютъ, размахивая руками, греческіе монахи, неслышно, крадущеюся походкой скользятъ католическіе патеры съ бритыми, какъ у актеровъ, лицами, сладко улыбающимися изъ-подъ широкихъ полей мохнатыхъ шляпъ. Люди въ клобукахъ и въ фескахъ, и въ какихъ-то тюрбановидныхъ повязкахъ на головахъ проходятъ въ широко открытыя ворота, постройки временъ крестоносцевъ. Первое, что непріятно поражаетъ внутри храма, это -- слѣва у самаго входа помостъ, похожій на нары, на которомъ сидятъ, лежатъ, обуваются, разуваются и, кто ихъ знаетъ, что еще дѣлаютъ грязные турки. Они здѣсь отнюдь не по доброй волѣ: это -- стража, поставленная начальствомъ для охраненія порядка, тишины и спокойствія. Мнѣ говорили, что безъ этого нельзя обойтись, въ виду возникающихъ здѣсь иногда конфликтовъ, такъ какъ весь храмъ подѣленъ обособленными участками между православными греками, католиками, армянами двухъ исповѣданій, коптами и сирійцами-якобитами, имѣющими, впрочемъ, весьма малую долю, важную не столько въ религіозномъ, сколько въ археологическомъ отношеніи. Они владѣютъ находящимися въ нѣсколькихъ шагахъ позади гроба Господня погребальными пещерами, изъ которыхъ одна почитается гробомъ Іосифа Аримаѳейскаго. Ты помнишь, конечно, споръ о подлинности чтимыхъ здѣсь святыхъ мѣстъ, извѣстный споръ о такъ называемомъ "порогѣ", причемъ отрицателями высказывался тотъ доводъ, что здѣсь никого не хоронили. Якобитскія пещеры доказываютъ совершенную несостоятельность такого мнѣнія. Обойдя нѣсколько разъ всѣ святыни Іерусалима, внимательно сообразивши евангельскія повѣствованія, преданія и историческія данныя, я пришелъ къ полному убѣжденію въ томъ, что Голгоѳа и гробъ Господень, несомнѣнно, суть мѣста крестной смерти и погребенія Христа. Но добавить необходимо, что сохранились они совсѣмъ не въ томъ видѣ, какой имѣли во времена евангельскія. Св. царица Елена, при сооруженіи перваго храма, приказала срыть часть горы Голгоѳы, дабы выровнять полъ обширной базилики. Черезъ это уничтожена была часть холма, соединявшая Голгоѳу съ тою скалой, гдѣ находится пещера гроба Господня и слѣдующіе за нею погребальные покои. Пещера гроба оказалась отрѣзанною отъ Голгоѳы и отъ другихъ могилъ, осталась одинокою, вырубленною въ скалѣ, стоящей посрединѣ главной ротонды. При этомъ была уничтожена такъ называемая пещера Ангела, составлявшая до 326 г. преддверіе гроба. Теперешній придѣлъ Ангела есть уже много позднѣйшая пристройка. И самая пещера гроба не осталась въ своемъ первоначальномъ видѣ; входъ въ нее значительно увеличенъ въ вышину и въ ширину, внутри она вся облицована бѣлымъ мраморомъ, въ сводѣ ея сдѣлано отверстіе, и, наконецъ, то мѣсто, гдѣ положено было тѣло Христа, покрыто мраморною плитой, такъ что намъ неизвѣстно даже, какой видъ имѣетъ въ дѣйствительности священное ложе Спасителя. И на этотъ счетъ существуютъ различныя мнѣнія: одни говорятъ, что тѣло Христа положено было на скамью, вырубленную за одно съ пещерой, другіе увѣряютъ, что вырубленъ быль саркофагъ или нѣчто тому подобное. Такимъ образомъ, мы не видимъ ни стѣнъ пещеры, ни гроба, въ которомъ лежало тѣло Христа, и прикладываемся къ мраморной доскѣ, положенной тутъ католическимъ монахомъ Бонифаціемъ изъ Рагузы въ 1555 г. Само собою разумѣется, что всѣ эти передѣлки ничуть не умаляютъ значенія святынь, чтимыхъ всѣмъ христіанскимъ міромъ.
   Надъ частью скалы, заключающей въ себѣ гробъ Господень, построено некрасивое зданіе, называемое Кувуклія. Первое его отдѣленіе есть возстановленный придѣлъ Ангела. Изъ него невысокая дверь ведетъ въ пещеру гроба. Мраморная доска, положенная тамъ Бонифаціемъ, раздѣлена неглубокою бороздой пополамъ. Надъ нею висятъ 43 неугасимыхъ лампады и три изображенія Воскресенія, посрединѣ греческое, слѣва католическое, справа армянское. Когда я входилъ въ пещеру, тамъ съ католической стороны стоялъ патеръ, передъ самымъ ложемъ Христовымъ были на колѣняхъ двѣ дамы и на мраморную доску выкладывали изъ кармановъ четки, образки и проч. objets de pietée. Дама, находившаяся ближе къ патеру, указывала своей спутницѣ класть вещи на лѣвое дѣленіе доски, на католическое. Патеръ одобрительно кивалъ головой. Говорятъ, встарину и литургію совершали греки на своей сторонѣ, католики -- на своей. Не знаю, дѣлается ли такъ теперь. Съ теченіемъ времени армяно-грегоріане получили такое же право богослуженія, какъ греки и католики. Коптовъ они не пускаютъ, и тѣ устроили свой алтарь внѣ пещеры, позади ея. Голгоѳа размежована болѣе точно: на нее ведутъ даже двѣ лѣстницы, греческая и латинская. На самой горѣ, надъ мѣстомъ, гдѣ стоялъ крестъ Господень, устроенъ открытый престолъ православныхъ, не огороженный иконостасомъ, дабы и женщинамъ дать возможность прикладываться къ вырубу, въ которомъ утвержденъ былъ крестъ. Для этого богомольцы подползаютъ подъ престолъ на четверенькахъ. Немного правѣе находятся два алтаря католическихъ... Подробнаго описанія храма я тебѣ дѣлать не буду,-- это заняло бы слишкомъ много времени и ни на что не нужно: такихъ описаній много, а желающіе видѣть храмъ самолично могутъ сдѣлать это очень легко,-- стоитъ съѣздить въ Новый Іерусалимъ подъ Москвою. Тамъ устроена патріархомъ Никономъ совершенно точная копія съ храма въ Іерусалимѣ и тѣхъ же самыхъ размѣровъ. Разница въ томъ, что въ Новомъ Іерусалимѣ нѣтъ иновѣрныхъ алтарей, не входятъ въ него люди въ фескахъ, да еще копія неизмѣримо чище подлинника. Происходитъ же это вотъ отъ чего: въ Іерусалимѣ на трехъярусныхъ хорахъ и въ разныхъ другихъ частяхъ храма живетъ около 70 монаховъ, грековъ, католиковъ, армянъ и коптовъ. Тутъ они имѣютъ все свое хозяйство, кухни, кладовыя, трапезы, réfectoire, retraites... Кромѣ того, существуетъ исконный обычай, въ силу котораго паломники проводятъ хотя бы одну ночь въ храмѣ. Единственный входъ въ храмъ запирается на всю ночь и на нѣсколько часовъ днемъ, причемъ остаются запертыми и всѣ, не успѣвшіе изъ него выйти въ урочную минуту, Ключи отъ двери находятся въ рукахъ турокъ и составляютъ частную собственность какой-то семьи, которая, сверхъ условленной годовой платы, пользуется доходомъ, по особому соглашенію каждый разъ, отъ тѣхъ, кто хочетъ выйти или войти не въ установленные договоромъ часы. А потому внутри храма, кромѣ монашескихъ келій, кухонъ и столовыхъ, имѣются и иныя принадлежности жилыхъ помѣщеній, и даже очень обширныя, такъ какъ ночуютъ въ храмѣ не только сотни, но и тысячи людей, какъ то бываетъ великимъ постомъ. Можешь себѣ представить, какова атмосфера вблизи этихъ мѣстъ, въ особенности въ галлереѣ, ведущей позади православнаго собора Воскресенія отъ католическихъ алтарей Явленія Христа Маріи Магдалинѣ и Бичеванія къ православному алтарю темницы Господней и круговому корридору, по которому проходятъ къ спуску внизъ, къ мѣсту обрѣтенія креста Господня.
   Соборъ Воскресенія, принадлежащій исключительно православнымъ грекамъ, представляетъ собою отдѣльный храмъ внутри обширнаго храма, отъ котораго онъ отдѣленъ желѣзными рѣшетчатыми воротами, запирающимися въ тѣ часы, когда католики совершаютъ свои богослуженія у гроба Господня въ условленные для того часы. Соборъ Воскресенія былъ бы красивъ и даже величественъ, если бы не портила впечатлѣнія безвкусная его отдѣлка, устроенная іерусалимскими греками, лишенными, повидимому, всякаго художественнаго чутья. Особенно замѣчательнаго въ немъ ничего нѣтъ, кромѣ, развѣ, "пупа земли", въ реальномъ существованіи котораго я сомнѣвался до тѣхъ поръ, пока не увидалъ своими глазами и не осязалъ руками тумбы съ перехватомъ посрединѣ, сдѣланной изъ какого-то камня и стоящей противъ входа въ церковь. Наши добрые богомольцы крестятся на него, умиленно вздыхаютъ, усердствующіе прикладываются къ нему. Къ настоящимъ же святынямъ не ко всѣмъ можно приложиться: такъ, при католическомъ алтарѣ Бичеванія хранится каменный столбъ, къ которому былъ привязанъ Христосъ во время истязаній. Столбъ этотъ хранится въ нишѣ за рѣшоткой, выдвигаютъ его разъ въ годъ на Страстной недѣлѣ. Во все остальное время для усердствующихъ стоитъ около ниши палка съ металлическимъ наконечникомъ,-- его цѣлуютъ, просовываютъ сквозь рѣшетку, прикладываютъ къ столбу и потомъ цѣлуютъ вторично. Тутъ же рядомъ въ ризницѣ хранятся шпоры и шпага Готфрида Бульонскаго.
   По выходѣ изъ храма, въ общемъ, у меня осталось такое впечатлѣніе, что,-- кромѣ Голгоѳы и гроба Господня, подлинность которыхъ для меня несомнѣнна,-- почти всѣ остальныя чтимыя здѣсь мѣста достойны поклоненія лишь въ качествѣ христіанскихъ алтарей, воздвигнутыхъ въ воспоминаніе о великихъ событіяхъ. Въ теченіе 293 лѣтъ, т.-е. до пріѣзда царицы Елены, легко могла и должна была сохраниться въ народѣ память о томъ, гдѣ былъ распятъ и погребенъ Христосъ. Но весьма мало правдоподобно, чтобы кто-либо въ состояніи былъ съ точностью указать, гдѣ именно явился Христосъ Маріи Магдалинѣ, какъ то дѣлаютъ католики, и гдѣ стояли три Маріи, какъ обозначено у армянъ, и т. под.
   Въ тотъ же день, вмѣстѣ съ о. игуменомъ Исаіей и съ его "старцемъ", я былъ у греческаго патріарха Герасима. Полный титулъ его таковъ: "Блаженнѣйшій, божественнѣйшій и святѣйшій патріархъ св. града Іерусалима и всея Палестины, Сиріи, Аравіи и обонъ-полъ Іордана, и Капы Галилейской, и св. Сіона". Говорилъ мнѣ кто-то или я читалъ гдѣ, не припомню, будто патріархъ принимаетъ посѣтителей, особливо же русскихъ, не иначе, какъ въ присутствіи кого-либо изъ греческаго духовенства. Ничего подобнаго при мнѣ не было. При насъ не было даже переводчика, такъ какъ патріархъ отлично говоритъ по-французски, и въ бесѣдѣ его блаженства съ отцами Глинской пустыни я служилъ переводчикомъ. Когда же мои спутники, испросивши разрѣшеніе совершать богослуженія, откланялись и пошли въ канцелярію за разрѣшительными грамотами, патріархъ меня удержалъ и мы съ нимъ бесѣдовали болѣе получаса съ глазу на глазъ. Патріархъ Герасимъ -- на видъ еще молодой человѣкъ, красивый, высокій, стройный, одѣтъ просто, по-монашески, во все черное, безъ какихъ-либо отличительныхъ знаковъ, какъ панагія или крестъ на клобукѣ. Принялъ онъ насъ очень привѣтливо, самъ сѣлъ на кресло, вродѣ трона, стоящее на маломъ возвышеніи у лѣвой стѣны залы, меня усадилъ по одну сторону, моихъ монаховъ по другую. При прощаніи онъ спросилъ, какъ я намѣренъ распредѣлить свое время. Я отвѣтилъ, что предполагаю завтра съ разсвѣтомъ выѣхать къ Іордану. "Нѣтъ,-- возразилъ онъ,-- на это я не даю вамъ благословенія, а прошу васъ завтра помолиться съ нами. Завтра большой праздникъ, и, кромѣ того, русскій праздникъ, и я буду совершать литургію на Голгоѳѣ" {Въ нынѣшнемъ году праздникъ Вознесенія Господня совпалъ съ днемъ рожденія Наслѣдника Цесаревича, 6 мая.}. Я, разумѣется, поблагодарилъ за такую любезность, былъ у обѣдни и видѣлъ совершенно необычайное богослуженіе. Я уже говорилъ, что на Голгоѳѣ престолъ открытый, какъ у католиковъ. Передъ нимъ на виду молящихся совершалъ литургію патріархъ въ сослуженіи о. архимандрита Антонина, игумена Исаіи, его старца и одного греческаго священника, при двухъ діаконахъ. На правомъ клиросѣ голосили греки своимъ непріятнымъ напѣвомъ, на лѣвомъ пѣлъ русскій хоръ подъ управленіемъ регента Попова. Ектеньи и возгласы чередовались на обоихъ языкахъ. Послѣ молебна всѣ отправились къ патріарху, а потомъ къ нашему генеральному консулу С. В. Арсеньеву. На пріемъ къ патріарху я не попалъ,-- расплачивался за вчерашнее утомленіе: въ началѣ молебна со мною сдѣлалось дурно, такъ что мой кавасъ едва свелъ меня внизъ и не безъ труда доставилъ домой. Только выливши на себя ведра два холодной воды, я былъ въ силахъ идти къ консулу.
   А устать было отъ чего. Наканунѣ же, въ среду, послѣ обхода храма и визита патріарху, мы отправились въ Святая Святыхъ,-- такъ называютъ здѣсь мечеть Омара, построенную на томъ мѣстѣ, гдѣ было главное святилище храма Соломонова. Отъ древняго храма, разрушеннаго императоромъ Титомъ, уцѣлѣло очень немногое: обширныя подземелья, громадная каменная лѣстница, которая соединяла храмъ съ дворцомъ и по которой, какъ гласитъ преданіе, была введена во храмъ Богородица, и скала съ пещерой, находящаяся внутри мечети Омара. Эта-то скала и есть великая святыня евреевъ и мусульманъ. По ихъ преданіямъ, на ней Авраамъ хотѣлъ принести въ жертву Богу сына своего Исаака, на ней царь Давидъ поставилъ кивотъ завѣта, а Саломонъ воздвигъ святая святыхъ своего храма.
   Магометане разсказываютъ, что здѣсь молился Магометъ и отсюда отправлялся на небо на своей дивной кобылицѣ Эль-Боракъ, и скала двинулась было за пророкомъ, и Богъ знаетъ, гдѣ бы она была теперь, если бы архангелъ Гавріилъ не успѣлъ придержать ее рукой, отпечатокъ которой, по увѣренію муллъ, видѣнъ и теперь. Нисколько не обдѣланная руками человѣка, скала находится посреди мечети и обнесена кольцеобразною-оградой вышиною почти въ ростъ человѣка. Ступать ногами никто на нее не смѣетъ, и только разъ въ годъ муллы сметаютъ длинными щетками съ нея пыль, которую продаютъ правовѣрнымъ какъ цѣлебное средство. Водящій по мечети мулла показываетъ въ пещерѣ мѣста, гдѣ молились Давидъ, Саломонъ и Магометъ. "Тутъ Божія Матерь сидѣлъ,-- говорилъ онъ по-русски, подводя насъ къ углубленію съ горящею лампадой,-- давай на масло... Тутъ,-- указывалъ онъ на обломокъ какой-то капители въ самой мечети,-- Исса Христосъ рука держалъ, Саломонъ храмъ говорилъ... Вишь лямпадка,-- давай на масло"... Сопровождавшій насъ патріаршій кавасъ давалъ на масло, мы шли дальше. Безъ каваса ходить сюда не совсѣмъ удобно: эти халатники способны ограбить "на масло". Мечеть Омара, нѣсколько обветшалая снаружи, великолѣпна внутри и поразительно эффектна, благодаря царящему въ ней полусвѣту, точно дрожащему и переливчатому отъ необыкновенно пестрыхъ, искусно подобранныхъ цвѣтныхъ стеколъ въ окнахъ. При посѣщеніи мечети вышелъ казусъ: на ноги намъ надѣли какіе-то суконные лоскуты, замѣняющіе туфли, и привязали ихъ тесемками. Старецъ Глинскаго монастыря не согласился исполнить эту формальность, несмотря на всѣ убѣжденія о. игумена, изъ опасенія, что такимъ-то ухищреніемъ "врагъ", того гляди, свяжетъ и спутаетъ. Старецъ предпочелъ остаться на площади. Но любопытство одолѣло: едва мы вошли въ мечеть, а муллы зазѣвались, какъ нашъ старецъ прокрадся слѣдомъ въ своихъ пыльныхъ сапогахъ. Правовѣрные подняли страшный гвалтъ и далеко невѣжливо выпроводили нашего старца вонъ и караулъ у двери поставили. Выходимъ изъ мечети -- старецъ исчезъ. Тутъ взволновались уже ни одни муллы, но и мы тоже. Тѣ испугались за свои святыни, мы -- за простодушнаго старика, способнаго, по своей наивности, натворить такихъ дѣлъ, что потомъ и ногъ не унесешь. На этотъ разъ все обошлось благополучію, старца мы скоро разыскали, а немного спустя онъ и вправду чуть-чуть не учинилъ такого оскверненія священнаго мѣста, какое нигдѣ недопустимо. Къ счастью, муллы уже зорко слѣдили за нимъ, во-время схватили за руки и поспѣшили удалить за ворота. Въ мечети Эль-Аска, тутъ же на горѣ Моріа, показываютъ мѣсто, гдѣ жила Богоматерь при храмѣ, и отпечатокъ на камнѣ ноги Іисуса Христа, особо чтимый мусульманами, какъ и все, что относится къ воспоминаніямъ о Божіей Матери. Мечеть Эль-Аска, бывшая христіанская базилика, особенно замѣчательна тѣмъ, что это единственный, сколько мнѣ извѣстно, храмъ, раздѣленный шестью рядами колоннъ на семь обширнѣйшихъ нефъ. Вся площадь горы Моріа, тщательно выровненная еще при построеніи Саломонова храма, имѣетъ въ длину около 230 саж. и въ ширину -- болѣе 130 и обнесена древними стѣнами изъ громадныхъ камней, сложенныхъ частью во времена Ирода, частью крестоносцами и мусульманами. Находящіяся подъ значительною частью этой площади (говорятъ даже, будто подо всею) подземелья носятъ названіе "Соломоновыхъ конюшенъ". Но полагать надо, что при храмѣ тутъ помѣщались не лошади, а бѣдный людъ іерусалимскій и приходившіе сюда богомольцы. Подземелья были обращены въ конюшни крестоносцами. Въ стѣнахъ, сгружающихъ гору Моріа, наиболѣе замѣчательны "Золотыя ворота", оба входа въ которыя наглухо задѣланы огромными камнями. Открыть ихъ крайне страшно, ибо,-- по мусульманскому повѣрью,-- какъ только этотъ входъ освободится, такъ черезъ него тотчасъ же вступятъ "русскія войска"...
   Въ тотъ же день, передъ вечеромъ, мы ѣздили въ коляскѣ въ Виѳлеемъ. Экипажъ отвратительный, возятъ очень быстро, шоссе прекрасное. По дорогѣ видѣли "могилу Рахили",-- небольшое зданіе съ куполомъ, удлиненнымъ кверху. Постройка совсѣмъ новая, но, по непрерывности преданія, нельзя сомнѣваться въ подлинности могилы, одинаково чтимой евреями, христіанами и магометанами. Виѳлеемъ -- небольшой городокъ, съ кривыми, узкими улицами обычнаго восточнаго характера. Нигдѣ, кажется, вражда между католическимъ духовенствомъ, съ одной стороны, греческимъ и армянскимъ -- съ другой, не доходила до такого ожесточенія, какъ здѣсь, на мѣстѣ рожденія Христа. Со времени раздѣленія церквей и до сегодня не прекращается ихъ споръ о правѣ собственности на пещеру Рождества Христова. Много разъ тягались они изъ-за этого передъ мусульманскими судами, прибѣгали къ подкупамъ, подлогамъ, къ обвиненіямъ другъ друга въ воровствѣ, дрались между собой неоднократно и еще въ недавнее время перерѣзались ножами въ самомъ храмѣ, причемъ съ обѣихъ сторонъ были раненые и убитые. И турецкое правительство нашлось вынужденнымъ поставить въ храмахъ часовыхъ съ ружьями -- "изъ уваженія" къ святынѣ, въ предупрежденіе подобныхъ же безобразій. Турецкіе солдаты и теперь охраняютъ спорные алтари. Въ пещерѣ мѣсто рожденія Спасителя обозначено вдѣланною въ полъ серебряною вызолоченною звѣздой. Къ ней прикладываются паломники и на нее же кладутъ мелкія деньги на масло и на свѣчи,-- точно другого-то мѣста для этого нѣтъ. Здѣсь показываютъ ясли, или мѣсто яслей, въ которыя былъ положенъ Христосъ. На стѣнахъ висятъ иконы, о которыхъ нашъ вожакъ пояснялъ, что эта икона православная, а та -- католическая, а тамъ -- армянская... Я на себѣ испыталъ и по лицамъ моихъ спутниковъ, монаховъ, видѣлъ, насколько трудно сохранить благоговѣйное настроеніе подъ злобными взглядами враждующихъ клириковъ и передъ блестящими ружьями турецкихъ часовыхъ. Обойдя церкви трехъ исповѣданій, мы отправились къ виѳлеемскому митрополиту. Онъ говоритъ по-русски и, послѣ обычнаго здѣсь угощенія, благословилъ насъ перламутровыми образками, составляющими важнѣйшую отрасль здѣшней промышленности. Въ Виѳлеемѣ находится пещера "Младенцевъ", убитыхъ по приказанію Ирода, и пещера "Молока Богородицы", принадлежащая исключительно католикамъ. Легенда пещеры такова: укрываясь отъ преслѣдованія, Богородица кормила здѣсь Христа, часть молока пролилась на землю, и земля съ тѣхъ поръ тутъ побѣлѣла. Католическіе патеры изготовляютъ изъ этой земли лепешки и продаютъ ихъ съ увѣреніемъ, что, принятыя внутрь, онѣ даютъ обиліе молока кормилицамъ. При выходѣ изъ города, за этою пещерой, намъ показали лугъ, на которомъ ангелы возвѣстили пастухамъ о рожденіи Спасителя, и село, гдѣ жили эти пастухи...
   Посуди, насколько я усталъ физически и нравственно за эти два дня, и не дивись, если это письмо окажется нѣсколько растрепаннымъ. Жму руку.
   

(Іерусалимъ, Іерихонъ, Іорданъ и Мертвое море, Сорокадневная гора, Геесиманія и гробъ Пресвятой Богородицы, Елеонская гора, Messe Pontificale, отъѣздъ изъ Іерусалима, обратный путь: Яффа, Портъ-Саидъ, Александрія, о. Хіосъ, Смирна, Константинополь, Одесса, заключеніе).

Іерусалимъ, 8 мая 1893 г.

   Усталъ я, дорогой мой, превыше всякой мѣры, но чувствую себя бодро, главнымъ образомъ, должно быть, отъ сознанія, что молодцомъ совершилъ трудную поѣздку. Передъ самымъ отправленіемъ въ путь мои монахи и соотечественники въ пиджакахъ отказались ѣхать со мной, за что я имъ очень благодаренъ: они только связали бы меня по рукамъ и ногамъ, и съ ними я никакъ не могъ бы сдѣлать этотъ путь такъ быстро. Для поѣздки на Іорданъ путешественники берутъ обыкновенно черезъ консульство небольшой конвой, состоящій изъ каваса, араба-шейха и турецкаго заптія (жандарма). Путь на самомъ дѣлѣ не совсѣмъ безопасенъ, "шалятъ", хотя сравнительно рѣдко, за-іорданскіе бедуины. Наиболѣе надежными проводниками считаются "шейхи", состоящіе въ своего рода договорныхъ отношеніяхъ съ консульствами. Это племя арабовъ въ необыкновенно живописныхъ костюмахъ живетъ не далеко отъ Іерусалима въ селеніи, расположенномъ вправо отъ дороги на Іерихонъ. За 5 руб. они даютъ проводника и всѣмъ кланомъ отвѣчаютъ за безопасность путниковъ. Отвѣтственность, конечно, довольно проблематическая, особливо, когда бедуины кого-нибудь подстрѣлятъ, какъ это не очень давно было съ компаніей англійскихъ туристовъ. Потолковалъ я съ моимъ добрымъ кавасомъ, черногорцемъ Маркой, и мы рѣшили пуститься вдвоемъ, вооруженными, на всякій случай, и на хорошихъ коняхъ. Вчера, ровно въ 5 час. утра, мы двинулись въ путь. Мимо стѣнъ древней крѣпости мы спустились въ долину потока Кедрона, пересыхающаго теперь не на лѣто, а на весь годъ и бурливаго лишь въ сильный дождь,-- мимо Геѳсиманскаго сада, могилы Авессалома и долины Іосафатовой обогнули Елеонскую гору, проѣхали сел. Виѳанію съ могилой Лазаря и обломкомъ стѣны дома, въ которомъ Христосъ былъ въ гостяхъ у Маріи и Марѳы, и очутились на пустынномъ, бѣломъ шоссе, очень хорошемъ, но недоконченномъ и потому непроѣздномъ пока для экипажей. Въ часъ времени мы добрались до источника, называемаго Апостольскимъ. О происхожденіи названія никакой легенды не существуетъ, тогда какъ про ханъ (постоялый дворъ) "Добраго Самарянина" разсказываютъ очень серьезно, что на этомъ именно мѣстѣ "человѣкъ нѣкій, шедшій изъ Іерусалима въ Іерихонъ, подвергся нападенію разбойниковъ" и получилъ помощь отъ самарянина. Отъ Апостольскаго источника до этого хана дорога идетъ, поднимаясь все время въ гору. Самый ханъ стоитъ въ З1/" час. ѣзды отъ Іерусалима, на перевалѣ, откуда начинается спускъ въ долину Іордана. Мѣстность совершенно пустынная, ее можно бы счесть совсѣмъ необитаемою, если бы вначалѣ не попадались группы осликовъ, трусящихъ съ какими-то вьюками по направленію къ городу, и не пестрѣли бы кое-гдѣ маленькіе участки земли съ золотящеюся на солнцѣ пшеницей. Не доѣзжая до хана, мы встрѣтили небольшой караванъ французовъ, человѣкъ въ 10--12 мужчинъ и дамъ верхами. Одна изъ нихъ путешествовала, впрочемъ, въ какой-то клѣткѣ, вродѣ паланкина, раскачивающейся на жердяхъ между двумя идущими другъ за другомъ мулами. Послѣ получасового отдыха подъ навѣсомъ "Добраго Самарянина", подкрѣпившись легкою закуской и виномъ, взятымъ съ собою, и хорошимъ кофеемъ, свареннымъ хозяиномъ, мы отправились дальше подъ жестоко палящимъ солнцемъ. Дорога стала еще пустыннѣе. Сверкающее бѣлизной шоссе, мѣстами пробитое въ натуральномъ камнѣ, рѣжетъ глаза, при этомъ яркомъ освѣщеніи, наводитъ тоску своею однотонностью среди совсѣмъ неживописныхъ и унылыхъ холмовъ со скудною зеленью. Но вотъ впереди и довольно глубоко внизу показался широкій лугъ, за нимъ группа кустовъ и деревьевъ, еще дальше сѣро-желтые песчаные бугры за-іорданской пустыни. "Іерихонъ!" -- указалъ мнѣ Марко на темную зелень, выдѣлявшуюся островкомъ среди луга. На такомъ разстояніи никакого Іерихона разсмотрѣть нельзя, да и подъѣхавши къ нему, и въ него въѣхавши, смотрѣть нечего. Весь поселокъ состоитъ изъ двухъ десятковъ мелкихъ хижинъ, раскиданныхъ безпорядочно въ кустахъ по сторонамъ ручья, бѣгущаго изъ источника пророка Елисея. У въѣзда стоитъ какой-то домъ, съ виду необитаемый, хотя на немъ и красуется вывѣска: Hotel... какой отель -- забылъ. На въѣздѣ къ сторонѣ Іордана о. арх. Антониномъ выстроенъ прекрасный двухъэтажный домъ, пріютъ для богомольцевъ, намоминающій собою наши монастырскія гостиницы. Въ половинѣ двѣнадцатаго часа дня мы сошли съ лошадей въ тѣнистомъ саду при этомъ русскомъ домѣ и, измученные зноемъ и жаждой, съ великимъ наслажденіемъ расположились въ общей комнатѣ у привѣтливо шипящаго московскаго самовара. Надъ Іерихономъ, должно быть, и понынѣ тяготѣетъ заклятіе, положенное Іисусомъ Навиномъ: "проклятъ передъ Господомъ тотъ, кто возставитъ и построитъ городъ сей Іерихонъ". А страна такая, что про нее, вѣроятно, говорили посланцы Моисеевы, будто она "течетъ млекомъ и медомъ". Ни того, ни другого я въ ней, правда, не видалъ, за то климатъ здѣсь парниковый, ростутъ и зрѣютъ бананы, воды -- сколько угодно, земля, при надлежащемъ орошеніи, производить будетъ что угодно и дастъ довольство большому населенію. Не производитъ же она ничего, кромѣ небольшого количества пшеницы и пататовъ, потому, что жители нисколько не ограждены отъ грабежей бедуиновъ турецкими властями, которыя сами очень исправно грабятъ обывателей. Одно не къ авантажу служитъ "сему городу Іерихону", это -- "іерихонская язва", родъ злокачественнато вереда, карбункула, почти неизбѣжно поражающаго каждаго европейца, сколько-нибудь заживающагося въ этой мѣстности.
   Въ третьемъ часу мы были опять на коняхъ и направлялись къ Іордану. Дорога идетъ сперва полями, на которыхъ уже началась уборка пшеницы, потомъ мелкимъ кустарникомъ и далѣе песчаными низинами, захватываемыми, повидимому, разливами р. Іордана. До него мы добрались въ полтора часа не быстрой ѣзды на притомившихся лошадяхъ. Вправо темною синевой блеститъ Мертвое море, окруженное голыми, мѣстами почти черными обрывами. Близъ него видѣнъ новый монастырекъ св. Герасима. Влѣво пологими волнами поднимаются пески къ каменной грядѣ, на которой стоитъ старый греческій монастырь св. Іоанна Крестителя. Впереди длинная лента яркой зелени кустовъ и деревьевъ, за ними, на сколько глазъ хватаетъ, желтая пустыня. Кругомъ -- ни души, ни звука, ни признака живого существа. Кусты ниже становятся и рѣже, смѣняются верескомъ и какою-то приземистою, почти ползучею порослью, которая въ свою очередь исчезаетъ и уступаетъ мѣсто голому, накаленному песку. Воздухъ не шелохнется, точно застылъ въ этой котловинѣ, окруженной горами, точно отяжелѣлъ отъ насытившихъ его испареній, какъ отяжелѣла вода Мертваго моря отъ растворенной въ ней соли. Къ слову объ этомъ морѣ: оно лежитъ на 392 метра ниже уровня Средиземнаго моря; вода въ немъ не одинаковой плотности; взятая съ поверхности, она содержитъ въ себѣ на 1,000 граммъ 28 растворенныхъ солей, а на глубинѣ 300 метр.-- солей 279 граммъ; температура почти никогда не спускается ниже 15--16о и случается, что доходитъ до 40о R. Море -- поистинѣ "мертвое", въ немъ нѣтъ никакого живого существа. Случайно попавшая въ него изъ Іордана рыба гибнетъ тотчасъ. Наши паломники считаютъ, кажется, обязательнымъ искупаться въ его пересоленной водѣ и "омыться" потомъ въ святыхъ струяхъ Іордана. Я отъ программы отступилъ, убоявшись простуды послѣ верховой ѣзды, солнечнаго удара, очень возможнаго подъ этимъ пекломъ, и въ особенности іерихонскихъ нарывовъ, появленій которыхъ, говорятъ, способствуетъ раздражающее свойство воды моря. То мѣсто на Іорданѣ, гдѣ, по преданію, крестился Христосъ, довольно красиво, напоминаетъ идиллическіе уголки на нашихъ степныхъ рѣчкахъ, окаймленныхъ склонившимися надъ водой невысокими деревьями. Мы отдохнули немного на сваленномъ тутъ сухомъ деревѣ, освѣжили головы и лица освященною водой и пустились въ обратный путь другою дорогой мимо монастыря св. Іоанна Крестителя, расположеннаго минутахъ въ двадцати ѣзды отъ Іордана. Отъ Мертваго моря до мѣста крещенія 1 1/2 часа. Несмотря на усиленный ходъ коней, мы вернулись въ Іерихонъ, когда уже совсѣмъ стемнѣло и на небѣ яркимъ серпомъ вырѣзалась новая луна, оригинальная для меня тѣмъ, что острыми рогами она обращена совсѣмъ вверхъ къ зениту, а не къ сторонѣ востока, какъ у насъ.
   На столѣ гостиницы горѣли свѣчи, русская женщина, очень привѣтливая особа, завѣдующая хозяйствомъ въ пріютѣ, внесла тотчасъ же кипящій самоваръ, мы разложили привезенный съ собою провіантъ и чудесно поблаготрапезовали. Тутъ я видѣлъ любопытный экземпляръ богомольствующаго соотечественника. Подошелъ ко мнѣ россіянинъ, видимо, изъ разряда "полупочтенныхъ", въ широкомъ пиджакѣ и съ картузомъ въ рукахъ, и объяснилъ, что потерялъ паломническій билетъ палест. общ. на обратный путь въ Россію, бывшія же съ нимъ деньги украдены, а потому -- пожалуйте субсидію. Вмѣсто контрибуціи, я преподалъ ему совѣтъ обратиться къ консулу. Въ такомъ указаніи онъ, конечно, не нуждался, такъ какъ лучше меня знаетъ всѣ здѣшніе ходы и выходы, и, поморщившись, удалился съ миромъ. Этого сорта проходимскаго люда шляется тутъ не мало въ пиджакахъ и въ зипунахъ. Болѣе шустрые изъ нихъ умѣютъ ловко поживиться отъ новичковъ богомольцевъ, преимущественно же отъ богомолокъ, которымъ предлагаютъ свои услуги въ качествѣ опытныхъ проводниковъ за плату, значительно превышающую стоимость хожденія караванами, снаряжаемыми уполномоченнымъ палест. обществомъ.
   Марко разбудилъ меня въ половинѣ второго ночи. Мы наскоро напились чаю, за ночлегъ положили свои посильныя приношенія въ кружку и подъ пріятною предразсвѣтною прохладой двинулись къ Сорокадневной горѣ. По дорогѣ видны развалины мельницъ, перерабатывавшихъ сахарный тросникъ еще во времена крестоносцевъ и раньше ихъ, и остатки водопровода, доставлявшаго изъ горныхъ ключей воду для приведенія мельницъ въ дѣйствіе. Для возстановленія этой промышленности въ странѣ не хватаетъ только порядка и безопасности. На дико-ростущихъ кустахъ я замѣтилъ множество неспѣлыхъ еще ягодъ. Марко объяснилъ, что это "акриды, которыми питался Іоаннъ Креститель". Въ примѣчаніяхъ къ Евангелію говорится, что подъ "акридами" разумѣется "родъ саранчи". Мѣстные жители раздѣляютъ, однако, мнѣніе каваса Марко, называютъ этотъ фруктъ "ааркадъ" и находятъ его очень вкуснымъ. Въ этомъ убѣдиться я не могъ, такъ какъ созрѣваетъ онъ къ концу мая. На вершинѣ Сорокадневной горы блеснули первые лучи солнца, когда мы подъѣхали къ ея подножью и стали взбираться верхами по узкой каменистой тропинкѣ, сдѣлавшеюся скоро настолько крутой, что надо было сойти съ лошадей и продолжать путь пѣшкомъ надъ почти отвѣсными обрывами. Вдали сверкало Мертвое море, кое-гдѣ сквозь зелень серебрились извилины Іордана, зеленѣла долина Іерихона, а внизу подъ самыми ногами причудливыми трещинами расходились ущелья. Въ одномъ изъ нихъ расположился станъ кочевыхъ бедуиновъ съ черными шатрами временъ Іакова и Лавана, съ стадами черныхъ и пѣгихъ козъ, съ едва курящимися кострами... Совсѣмъ библейская картина. Смотришь на нее -- и складывается убѣжденіе, что такъ именно жили родоначальники народа израильскаго, подъ такими же первобытными черными шатрами, въ такихъ же костюмахъ, быть можетъ, съ такими же обычаями и нравами. На половинѣ подъема находится греческій "Сорокадневный" монастырь, большая часть котораго помѣщается въ пещерахъ, выбитыхъ въ камнѣ. Выше монастыря подъемъ становится еще круче и труднѣе, мѣстами приходится лѣзть, цѣпляясь руками за камни. На самой вершинѣ горы стоятъ мало-интересныя развалины древней церкви, построенной на томъ мѣстѣ, гдѣ, по преданію, дьяволъ искушалъ Спасителя. Тамъ же замѣтны слѣды какого-то укрѣпленія. Въ монастырѣ показываютъ углубленіе въ скалѣ и камень, у котораго молился Христосъ. Въ обители насъ радушно принялъ о. игуменъ, говорящій по-русски, угостилъ кофеемъ, ракіей, свѣжею ключевою водой и любезно проводилъ до новой стройки, предпринятой имъ ради увеличенія монастыря. Къ Іерусалиму мы направились мимо монастыря св. Георгія Хазвита, пріютившагося въ живописномъ ущельи въ сторонѣ отъ шоссе. Доступъ къ монастырю возможенъ только для пѣшеходовъ по узкимъ тропинкамъ, проложеннымъ въ полугорьѣ. Отъ Сорокадневной горы до Іерусалима 7 часовъ ѣзды, не считая отдыха у "Добраго Самарянина" и короткой остановки у Апостольскаго источника, гдѣ тоже есть маленькій плетневый ханъ съ обычнымъ кофеемъ и водой, которую пить слѣдуетъ, тщательно процѣдивши, такъ какъ въ ней водятся піявки. Послѣ страшной парниковой жары въ низинахъ Іерихона и удручающаго зноя на шоссе, крайне непріятенъ и далеко не безопасенъ для здоровья рѣзкій, холодный вѣтеръ, такъ и рвущій шляпу съ путника, начиная отъ поворота къ городу подъ Елеонскою горой. Всю дорогу я чуть не падалъ отъ жары, здѣсь сильно прозябъ, надѣвши пальто и ускоряя ходъ лошади. Къ завтраку мы были уже дома, къ удивленію нашего застольнаго общества. Изъ 32-хъ часового путешествія я провелъ на лошади и на ногахъ около 24 часовъ. Не диковина, что усталъ до изнеможенія.
   

Іерусалимъ, 9 мая.

   Вчера на конѣ, сегодня на осликѣ я еще разъ переѣхалъ по мосту потокъ Кедронъ, чтобы посѣтить могилу Пресвятой Богородицы. Недалеко отъ моста влѣво, у подножія Елеонской горы, въ стѣнѣ, сравнительно недавней постройки, видна дверь, ведущая къ широкой лѣстницѣ, спускающейся глубоко въ подземелье. Около половины спуска показываютъ: справа -- мѣсто погребенія Богоотецъ Іоакима и Анны, слѣва, немного ниже -- могилы св. Іосифа и Симеона Богопріимца. На этихъ гробницахъ имѣются часовни и лампады, но подлинность ихъ не достаточно удостовѣрена. Гробъ Богоматери находится въ самомъ низу, въ обширной подземной церкви, подѣленной между православными греками, армянами и коптами. Даже мусульмане имѣютъ здѣсь свое молитвенное мѣсто, которое усердно посѣщаютъ, такъ какъ чтутъ Богоматерь почти наравнѣ съ христіанами. Одни католики почему-то совсѣмъ извергнуты отсюда, за что свирѣпо злобствуютъ на грековъ. Въ подтвержденіе подлинности гроба Богородицы приводится такое преданіе: въ V в. императрица Пульхерія обратилась къ епископу іерусалимскому Ювеналію съ просьбой прислать ей мощи Божіей Матери. Ювеналій раскрылъ гробъ и нашелъ въ немъ только одежды, такъ какъ тѣло Пречистой Дѣвы было взято на небо. Этого императрица не знала или, быть можетъ, не вѣрила такому чуду, за что ее строго укорилъ епископъ и въ удостовѣреніе послалъ часть одеждъ, которыя были положены и чествуемы во Влахерискомъ храмѣ въ Византіи. Споръ между греческимъ духовенствомъ и католическими патерами изъ-за права собственности на мѣсто погребенія Богородицы длится, кажется, болѣе трехъ столѣтій. Изъ-за него, какъ изъ-за большинства святыхъ мѣстъ, они многократно судились въ турецкихъ судахъ. Это здѣсь дѣло обычное. Но въ этой распрѣ любопытно увѣреніе патеровъ, будто греческіе монахи обвиняли въ XVII в. францисканцевъ въ томъ, что тѣ "украли" пречистое тѣло Богоматери и "продали" его папѣ... Во взаимной ненависти обѣ стороны ни передъ чѣмъ не останавливаются и, сказать по правдѣ, одна другой стоятъ. Мнѣ припоминается въ одномъ изъ православно-русскихъ славословій такое выраженіе: "многоболѣзное розго", вотъ такая-то для обѣихъ сторонъ чувствительная "розга", недостаточно оцѣненная, имѣется у насъ здѣсь въ лицѣ маститаго о. архимандрита Антонина. На Елеонской горѣ онъ скупилъ 8 или 9 участковъ земли, между которыми есть и очень важные, какъ, наприм., такъ называемыя "Могилы пророковъ". Ему же Россія обязана пріобрѣтеніемъ всей вершины Елеонской горы, гдѣ построена большая русская церковь съ колокольней, господствующей надъ Іерусалимомъ, видной очень издалека, чуть ли не половинѣ Палестины. При церкви имѣется пріютъ для богомольцевъ. Произведенныя здѣсь раскопки привели къ интереснѣйшимъ открытіямъ въ смыслѣ археологическомъ. Я видѣлъ тутъ въ высшей степени любопытныя мозаики съ древними армянскими надписями и очень древнія усыпальницы. Съ террасы передъ храмомъ открывается чудеснѣйшій видъ на Мертвое море и на долину Іордана, совсѣмъ утонувшую въ знойной мглѣ, отъ взгляда на которую дрогнуло мое грѣшное тѣло, уже испытавшее, что это такое въ дѣйствительности. Но преданіе не здѣсь, не въ русскихъ владѣніяхъ, указываетъ мѣсто вознесенія Іисуса Христа. Оно находится не на вершинѣ горы, а значительно ниже, и принадлежитъ мусульманамъ. Императрица Елена построила тутъ великолѣпную "круглую" базилику. Судя по уцѣлѣвшимъ ея основаніямъ, представляющимъ собой открытый дворъ съ обваливающимися стѣнами, можно полагать, что базилика была восмигранною. Она разрушена во время нашествія Хозроя. Съ водвореніемъ здѣсь магометанъ одинъ благочестивый мусульманинъ среди развалинъ древней базилики построилъ маленькую мечеть въ честь Иссы Христа (Іисуса Христа), въ память его восшествія на небо. Мечеть намъ отворила мусульманская дѣвушка съ открытымъ лицомъ. Мы вошли, слѣдомъ за нами появилось два или три турка. Не совсѣмъ посерединѣ зданія, въ рамѣ изъ бѣлаго мрамора, видна часть натуральной скалы съ отпечаткомъ на ней лѣвой стопы Спасителя, вдавившейся въ камень, когда Христосъ возносился на небо. Отсутствіе отпечатка правой стопы католики объясняютъ тѣмъ, что слѣдъ ея въ теченіе времени частями выковыряли и унесли вѣрующіе; магометане говорятъ, что онъ хранится въ мечети Эль-Акса на горѣ Моріа, гдѣ они его и показываютъ. И чтутъ они эти священныя стопы Спасителя настолько, что когда А. П. Поповъ запѣлъ тропарь Вознесенію, стоявшіе тутъ муллы не только не смутились этимъ, но сами благоговѣйно сложили руки и опустили головы. По выходѣ изъ ограды, они, правда, потребовали съ насъ бакшишъ, но ужь безъ этого здѣсь нельзя шага ступить. Относительно этого чтимаго мѣста терпимость ихъ доходитъ до того, что они допускаютъ здѣсь совершеніе литургіи православными и армянами и отправленія мессы католиками,-- разумѣется, тоже за бакшишъ. И еще разъ я убѣдился, что между магометанами и христіанами далеко нѣтъ такой вражды и ненависти, какая существуетъ между духовными лицами различныхъ христіанскихъ исповѣданій. Даже служащіе у одного съ нами алтаря греки смотрятъ далеко не дружелюбно на русское православное же духовенство, и гдѣ можно, и въ чемъ имъ удается, они готовы надѣлать намъ непріятностей. Тутъ уже дѣло идетъ не о религіозныхъ несогласіяхъ, не о дессидентствѣ, а о вліяніи и, въ извѣстной мѣрѣ, о доходахъ. Подъ Елеонскою горой, въ той мѣстности, гдѣ было село Геѳсиманія, близъ гроба Пресвятой Богородицы, католики владѣютъ огороженнымъ мѣстомъ и въ недалекомъ отъ него разстояніи довольно большою пещерой. Въ оградѣ, занятой очень чистенькимъ, красивымъ садомъ со множествомъ цвѣтовъ, патеры показываютъ мѣсто, гдѣ Христосъ провелъ послѣднюю ночь съ учениками и гдѣ Онъ скорбно молилъ: "да идетъ чаша сія мимо Меня". Тутъ же обозначено владѣльцами мѣсто предательскаго поцѣлуя Іуды. Пещеру они называютъ S-te Grotte de l'Agonie, увѣряя, будто и въ этой пещерѣ молился Спаситель въ ту страшную ночь. По ихъ словамъ, въ тѣни старыхъ маслинъ въ ихъ саду Христосъ бесѣдовалъ съ апостолами. Правда, маслины очень стары, правдоподобно, что въ этой мѣстности былъ и Геѳсиманскій садъ, но невѣроятно, чтобы отъ римскихъ погромовъ могло уцѣлѣть тутъ хотя бы одно дерево; ни на какомъ писаніи, ни на преданіи не основано предположеніе, будто Христосъ удалялся для молитвы въ пещеру; трудно допустимо, чтобы сохранилась точная память о мѣстѣ, гдѣ совершилось предательство. Всѣ подобнаго рода указанія представляются мнѣ совершенно произвольными, обусловленными только желаніемъ показать въ своемъ исключительномъ владѣніи мѣста священныхъ событій и привлечь къ нимъ наибольшее число поклонниковъ. Съ такими фактами встрѣчаешься здѣсь настолько часто, что и отмѣтить ихъ нѣтъ возможности иначе, какъ взявшись писать "толковокритическій" путеводитель по Святымъ мѣстамъ. У подножія Елеона и, быть можетъ, на мѣстѣ Геѳсиманскаго сада, недавно выстроена на средства русской Императорской фамиліи прекрасная церковь во имя св. Маріи Магдалины, въ память въ Бозѣ почившей императрицы Маріи Александровны.
   Одна изъ интереснѣйшихъ достопримѣчательностей Іерусалима, это -- Могилы царей, куда мы отправились вдвоемъ съ моимъ добрѣйшимъ чичероне, А. П. Поповымъ, верхами на осликахъ. Мнѣніе, будто это могилы царей израильскихъ или іудейскихъ, должно бытѣ, по всѣмъ даннымъ, признано ошибочнымъ. Самая архитектура этого обширнаго и оригинальнаго сооруженія указываетъ на устройство его въ позднѣйшее время, въ римскую эпоху, о чемъ свидѣтельствуетъ великолѣпный скульптурный фризъ надъ преддверіемъ катакомбы. Много правдоподобнѣе предположеніе, что это семейная усыпальница Елены, царицы Адіабена, о дѣтяхъ и внукахъ которой упоминаетъ Іосифъ Флавій. Въ калитку насъ впустила арабка и молча подала намъ восковыя свѣчи. Мы отправились вдвоемъ, спустившись по лѣстницѣ аршинъ 12 шириной, въ двадцать пять ступеней, вырубленныхъ въ цѣльномъ камнѣ, и, миновавши первый четырехъугольный дворъ, вошли во второй, нѣсколько большихъ размѣровъ, почти квадратный, въ 35--37 шаговъ съ каждой стороны. Углубленъ онъ въ землю, вѣрнѣе -- каменную скалу, сажени на три, если не больше, и, очевидно, не законченъ отдѣлкой. Съ лѣвой стороны отъ входа, почти во всю его ширину, идетъ опять-таки вырубленный изъ камня навѣсъ, который поддерживали разрушенныя теперь колонны. Отъ нихъ остались только обломки капителей. Повернувши еще разъ влѣво и спустившись еще на нѣсколько ступенекъ, мы вошли черезъ очень низкую дверь въ темную комнату, аршинъ 8 по каждой сторонѣ. Зажгли свѣчи. Три такихъ же низкихъ двери (пробираться въ нихъ приходится чуть не ползкомъ) ведутъ въ три меньшихъ комнаты (аріи. по 4 1/2 въ квадр.); изъ нихъ въ разныя стороны расходятся съ столь же низкими лазами болѣе тридцати погребальныхъ покоевъ, изъ которыхъ большая часть имѣетъ по два, нѣкоторые по три ложа съ какими-то продольными выемками посерединѣ. Пазы въ дверкахъ указываютъ на то, что каждый изъ покоевъ закрывался вдвижнымъ камнемъ. На одинъ изъ нихъ я даже наткнулся. Вообще, эта экскурсія требуетъ очень большой осторожности,-- вездѣ то ступеньки, то пороги, того гляди расшибешься. Въ увлеченіи осмотромъ этого диковиннаго некрополя я не сообразилъ, что хожденіе здѣсь представляетъ и еще нѣкоторую опасность: войти сюда много проще, чѣмъ выбраться наружу, такъ какъ вокругъ погребальныхъ покоевъ идутъ еще разные корридорчики и закоулочки, въ которыхъ очень легко запутаться и проплутать до тѣхъ поръ, пока свѣчи догорятъ, а потомъ сидѣть и ждать, когда тамъ, наверху, тебя хватятся и разыщутъ. Безъ такого знающаго человѣка, какъ А. П. Поповъ, сюда и соваться не слѣдуетъ...
   

10 мая.

   Въ Іерусалимѣ мнѣ остается провести всего одну ночь. Завтра вторникъ, ровно недѣля, что я здѣсь. Для того, чтобъ узнать сколько-нибудь -- не говорю уже Палестину, а хотя бы Іерусалимъ, этого слишкомъ мало. Для меня же, туриста, довольно, и даже съ нѣкоторымъ избыткомъ. Рядомъ съ физическимъ утомленіемъ серьезно даетъ себя чувствовать и нравственное. Вмѣсто подъема духовнаго, я вижу въ себѣ только душевную растерянность, приниженность, о которой я уже писалъ тебѣ. Я надѣялся и ждалъ, что такое впечатлѣніе разсѣется, дѣлалъ всѣ зависящія отъ меня усилія подбодриться и прочь отогнать это нехорошее, доселѣ незнакомое мнѣ настроеніе, и не могъ добиться ничего. Оно все разросталось, поднималось все выше и начинаетъ душить меня такъ, что избавиться отъ него есть одно только средство -- уѣхать, какъ можно скорѣе, что я завтра и сдѣлаю, не безъ затрудненій, впрочемъ. Дѣло въ томъ, что здѣсь собранъ "евхаристическій конгрессъ католиковъ", на который съѣхалось множество патеровъ всѣхъ національностей. Сегодняшнимъ вечеромъ конгрессъ закрывается, завтра масса "чернаго" и свѣтскаго люда устремляется въ Яффу, всѣ до единаго экипажа заняты, и не только экипажи, но и лошади, и даже ослики. Я доберусь до вокзала лишь благодаря любезности Ник. Гр. Михайлова, дающаго мнѣ своего ослика и обѣщавшаго отослать мой багажъ съ своимъ носильщикомъ. На засѣданія конгресса я не попалъ, но не хотѣлось пропустить заранѣе объявленной на сегодня "grande messe pontificale", которую будетъ служить на гробѣ Господнемъ предсѣдатель конгресса, папскій легатъ кардиналъ Ланженьё. Къ назначенному въ афишѣ часу я былъ въ храмѣ. Довольно пустынно; передъ Кувукліей толчется душъ полтораста обоего пола, въ числѣ которыхъ любопытныхъ и не-католиковъ больше, чѣмъ молящихся. Передъ входомъ въ пещеру гроба стоятъ въ фескахъ и съ булавами въ рукахъ пестрые кавасы французскаго консульства. Изъ пещеры отъ времени до времени появляются какіе-то клирики въ бѣлыхъ пелеринахъ, кадятъ, бормотать себѣ подъ носъ что-то невразумительное, раздаются звонки жиденькаго колокольчика. Нѣтъ ни пѣнія, ни чтенія, ни возгласовъ. Что сіе обозначать должно? Гдѣ же "Grande messe pontificale"? Кардиналъ служитъ, но -- тихую мессу, "messe basse"... Почему? Вотъ объясненіе: для богослуженія на общихъ алтаряхъ каждое исповѣданіе имѣетъ свои опредѣленные часы и минуты, дольше которыхъ занимать мѣсто не имѣетъ права, не то явится соперничествующее духовенство и начнетъ выставлять вонъ со скандаломъ. Пока католики съ помпой публиковали о своей "Grande messe", греческія власти молчали, а какъ только "его эмминенція" пожаловалъ, то греки все торжество разрушили, заявивши, что не потерпятъ ни одной минуты лишней присутствія католиковъ въ пещерѣ гроба. Условленное же время настолько ограничено, что и тихую мессу приходится читать на-спѣхъ. Тутъ ужь, не до "понтификальныхъ" церемоній!
   Еще разъ я обошелъ весь храмъ и нигдѣ не видалъ молящихся, за то на каждомъ шагу попадались злорадно улыбающіяся или свирѣпо хмурящіяся лица. На площадкѣ мы (со мною сошелся А. П. Поповъ) должны были отодвинуться къ сторонкѣ, чуть не наступая на разложенные по мостовой крестики, иконы и четки. Позади насъ раздавались гулкіе удары шестью булавами о каменныя плиты, впереди кавасовъ клирикъ несъ высоко поднятый серебряный крестъ, за кавасами консулъ въ мундирѣ и трехъуголкѣ велъ подъ-руку кардинала въ красной одеждѣ, въ красной шляпѣ, въ длинныхъ бѣлыхъ перчаткахъ, напоминавшихъ мнѣ почему-то жандармскія; за представителями церкви и государства слѣдовало человѣкъ пять-шесть въ трехъуголкахъ, цилиндрахъ и фескахъ, двѣ-три дамы въ черномъ и столько же насильственно улыбающихся патеровъ... "Понтификальное" шествіе оказалось въ тонъ "понтификальной" мессѣ.
   Мы направились къ такъ называемымъ "русскимъ раскопкамъ", рядомъ съ храмомъ гроба Господня. На мѣстѣ раскопокъ выстроенъ прекрасный домъ съ роскошнѣйшими номерами для паломниковъ. Теперь они пусты, разумѣется, но къ Святой всѣ были заняты. Въ нижнемъ, почти подвальномъ, этажѣ сохраняется часть старинной стѣны съ аркой,-- старинной, но едва ли древней, т.-е. уцѣлѣвшей отъ временъ имп. Елены. Какое значеніе имѣетъ эта руина, я не знаю, самъ А. П. Поповъ не могъ мнѣ этого объяснить. За обширною залой, въ которой хранится этотъ памятникъ -- невѣдомо чего, слѣдуетъ другая такая же зала, много большей вышины. Влѣво отъ входа въ нее и во всю ея длину поднимается монументальная лѣстница изъ полированнаго краснаго камня, замыкающаяся наверху бѣлою стѣнкой безъ оконъ и дверей. "Куда же ведетъ эта лѣстница?" -- спросилъ я.-- "Никуда",-- былъ отвѣтъ. Суди о моемъ изумленіи. "Здѣсь найденъ былъ обломокъ старой лѣстницы, вотъ ее и реставрировали",-- пояснилъ мой спутникъ. Нечего сказать, хороша "реставрація", когда въ блестящей полировкѣ нельзя разобрать, гдѣ тутъ остатокъ старины, гдѣ издѣліе прошлаго года, и очень нужна реставрація огромной лѣстницы, упирающейся въ сплошную стѣну!... Дальше, прямо противъ насъ, широкій проходъ въ слѣдующую комнату; въ немъ лежитъ тотъ знаменитый "порогъ", открытіе котораго дало возможность установить несомнѣнную подлинность святыхъ мѣстъ, чтимыхъ въ храмѣ. А за нимъ, опять невѣдомо для чего, положенъ большой необдѣланный камень, привезенный сюда съ очень немалыми издержками и сваленный здѣсь лишь для того, чтобы водрузить на немъ присланное аѳонскими монахами, грубо размалеванное, распятіе. Я и Ал. Петр. только посмотрѣли другъ на друга и, молча, пожали плечами. Опять обширная зала и тоже пустая, если не считать обломка какой-то стѣны. Много важнѣе -- находящійся въ другомъ помѣщеніи, еще ниже, остатокъ основанія древней городской стѣны Іерусалима, ясно свидѣтельствующій о томъ, что мѣста крестной смерти и погребенія Христа находятся внѣ городской черты. Это имѣетъ чрезвычайно важное значеніе потому, что оспаривавшіе подлинность названныхъ мѣстъ пытались доказать, будто находятся они въ чертѣ древняго города, а, слѣдовательно, и не соотвѣтствуютъ историческимъ указаніямъ. Къ сожалѣнію, раскопки тутъ оборваны и продолженіе древняго фундамента застроено русскимъ домомъ. Поднявшись наверхъ, мы вошли въ прекрасную залу, вмѣщающую въ себѣ домовую церковь, совершенно готовую, отдѣланную, но не освященную до сихъ поръ,-- какъ мнѣ говорили,-- вслѣдствіе какихъ-то препятствій со стороны греческаго духовенства. За церковью слѣдуютъ еще залы, назначеніе которыхъ служить помѣщеніемъ для русско-палестинскаго музея древностей. Въ немъ пока собрано очень немногое, за то есть любопытный камень съ остатками латинской надписи, свидѣтельствующей о томъ, что импер. Адріанъ поставилъ здѣсь храмъ Юпитера, который,-- какъ доподлинно извѣстно,-- былъ воздвигнутъ на томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ потомъ св. Елена построила великолѣпную базилику, вмѣстившую всѣ чтимыя нынѣ христіанскія святыни. Вернувшись черезъ церковь, мы прошли на террасу, потомъ пробрались еще выше и съ какого-то парапета надъ отвѣсною стѣной могли видѣть часть храма Воскресенія и прилегающій къ нему дворъ съ постройками коптскаго монастыря. Хотя лазаніе это нелегкое и, пожалуй, головоломное, но я доволенъ, что отъ него не отказался,-- такъ оригинальны и любопытны виды, открывающіеся съ этой высоты.
   На обратномъ пути я сдѣлалъ прощальный визитъ нашему консулу, а потомъ прошелъ къ Н. Гр. Михайлову поблагодарить этого милаго и добраго хозяина за его радушный привѣтъ на чужой сторонѣ. Едва успѣлъ я вернуться въ свой номеръ, какъ ко мнѣ вошелъ о. архим. Антонинъ, старецъ большого ума и несокрушимой энергіи. На этихъ трехъ лицахъ держится все значеніе Россіи въ Палестинѣ. Въ дружномъ единеніи между собою они могли бы сдѣлать очень многое, если только не стали бы здѣсь полными господами. Но, увы, нѣтъ ни единенія, ни даже согласія. Я вижу лишь явные признаки взаимнаго недоброжелательства, переходящаго слишкомъ часто въ открытую вражду. Не мнѣ судить, кто тутъ болѣе правъ,-- для этого я мало пробылъ здѣсь и кое-чего не умѣю объяснить себѣ,-- неправы же, по моему мнѣнію, всѣ три представителя разныхъ учрежденій. И что диковинно, всѣ трое превосходнѣйшіе люди, умные, знающіе, одушевленные лучшими намѣреніями, истинно преданные своему дѣлу, но почему-то не могущіе столковаться относительно средствъ, ведущихъ къ достиженію одной общей, хорошо ими опредѣляемой цѣли. При сегодняшнемъ моемъ собесѣдованіи съ каждымъ изъ нихъ рѣчь заходила о такъ называемой "наплузской катастрофѣ". Ты помнишь, конечно, сообщеніе, перепечатанное многими газетами изъ Церковнаго Вѣстника, о "гибели цѣлаго русскаго каравана богомольцевъ", возвращавшихся изъ Назарета въ Іерусалимъ. Въ этомъ "письмѣ" изъ Палестины говорилось о сотняхъ человѣкъ, поплатившихся жизнью по чьей-то винѣ... По тщательномъ разслѣдованіи мною, подтвержденномъ нѣсколькими лицами, вполнѣ заслуживающими довѣрія, и подлинными документами, оказалось, что все это "намъ пишутъ" -- нехорошее вранье. Въ дѣйствительности дѣло было такъ: 4 марта нынѣшняго года выступилъ изъ Іерусалима въ Назаретъ караванъ, состоящій изъ 746 человѣкъ (въ томъ числѣ болѣе 500 богомолокъ). Вожакомъ каравана отправленъ фельдшеръ, состоящій при нашей больницѣ. Все шло благополучно до 17 марта, когда близь Наплуза богомольцы были застигнуты сильнымъ дождемъ, отъ котораге всѣ горныя лощинки обратились въ бурные потоки. Вмѣстѣ съ дождемъ наступилъ холодъ, потомъ гололедка. Двигаться дальше стало почти невозможнымъ, грозила на самомъ дѣлѣ полная гибель. Первый узналъ о несчастномъ положеніи каравана патріархъ отъ монаха, посланнаго съ этою вѣстью игуменомъ греческаго монастыря близъ Раммалы. Патріархъ распорядился немедленною отправкой помощи и, въ то же время, далъ знать о случившемся нашему консулу, который съ своей стороны успѣлъ уже получить записку фельдшера, доносившаго о бѣдѣ, постигшей караванъ. Спѣшно собравши лошадей, ословъ, провизію, одежду, С. В. Арсеньемъ (ген. конс.), И. Гр. Михайловъ и докторъ В. Я. Сѣверовъ выѣхали верхами на помощь гибнущему каравану съ достаточнымъ числомъ людей, въ сопровожденіи турецкаго чиновника, командированнаго губернаторомъ. На мѣстѣ оказалось, что въ дорогѣ умерло 2 мужчинъ и 23 женщины (изъ нихъ четверо утонули) и сильно истомилось и обмерзло 72 человѣка, которые были доставлены въ самомъ жалкомъ положеніи въ русскую больницу, гдѣ 13 чел. умерло, остальные оправились. И такъ, караванъ пострадалъ очень сильно, но не "погибъ", умерло всего 38 чел.,-- это, несомнѣнно, ужасно,-- но не сотни, какъ сообщалось Церковнымъ Вѣстникомъ, что подхватили иностранныя газеты и усердно раздували въ укоръ русскимъ. Большаго сожалѣнія достойно, что Церковный Вѣстникъ слишкомъ торопливо сообщаетъ Россіи и Европѣ "сенсанціонныя" извѣстія, получаемыя отъ палестинскаго корреспондента, дурно освѣдомленнаго или незаслуживающаго довѣрія. Здѣсь же, благодаря этому, возникаютъ заподозриванія, инсинуаціи, сплетни и сугубое недоброжелательство.
   Любопытно здѣсь положеніе недвижимой собственности, пріобрѣтенной для русскихъ построекъ и для охраненія чтимыхъ мѣстъ отъ перехода въ руки иновѣрцевъ. По турецкимъ законамъ, покупать земли и дома можетъ только опредѣленное лицо.-- человѣкъ, а не учрежденіе. Исключеніе допускается лишь въ пользу такъ называемыхъ вакуфовъ, т.-е. недвижимости, поступающей въ собственность мечетей или благотворительныхъ установленій. Поэтому всѣ участки земли, пріобрѣтенной для Россіи, закрѣплены купчими за частными лицами -- за о. архим. Антониномъ, за его служителемъ Якубомъ, за прежнимъ русскимъ консуломъ, за г. Михайловымъ и нѣкоторыми другими лицами. Неудобство такихъ порядковъ очевидно: въ случаѣ смерти номинальнаго собственника, имѣніе, купленное на пожертвованныя деньги, перейдетъ къ наслѣдникамъ владѣльца, которые могутъ воспользоваться своимъ легальнымъ правомъ на доставшуюся имъ собственность. Я не говорю уже о возможности для подставного покупателя сдѣлаться и фактическимъ обладателемъ купленной на его имя земли. А такихъ участковъ, застроенныхъ и незастроенныхъ, здѣсь много, и цѣнность они представляютъ очень большую. О. Антонинъ нашелъ нужнымъ нѣкоторые изъ такихъ участковъ превратить въ вакуфъ юридическимъ актомъ, явленнымъ у турецкихъ властей. Актъ этотъ я прочелъ въ переводѣ, озаглавленномъ: Traduction d'une copie de l'acte judiciaire, rédigé en arabe, concernant la fondation du Vakouf par le R.P. Archimandrite Antonin en date du 26 Moharrem 1307. О. архимандритъ основываетъ свой вакуфъ "въ пользу бѣдныхъ православнаго исповѣданія, русскихъ подданныхъ, пребывающихъ въ Іерусалимѣ и приходящихъ въ него на богомолье, причемъ удерживаетъ за собою право пожизненнаго пользованія этимъ вакуфомъ". "Въ томъ случаѣ, если русскихъ подданныхъ въ Іерусалимѣ не будетъ, вакуфъ переходитъ къ православнымъ бѣднымъ". "Въ томъ случаѣ, если не окажется православныхъ бѣдныхъ въ Іерусалимѣ, вакуфъ переходитъ къ неимущимъ вообще (aux pauvres absolus), гдѣ бы таковые ни пребывали"... Пожизненнымъ распорядителемъ имѣній, обращаемыхъ въ вакуфъ, остается архимандритъ Антонинъ. Послѣ его смерти администраторомъ назначается "предсѣдательствующій Св. Синода въ Петербургѣ, съ правомъ поручать завѣдываніе имѣніями начальнику русской духовной миссіи въ Іерусалимѣ, посланному отъ Св. Синода архимандриту или епископу". Въ случаѣ перехода завакуфленныхъ имѣній (какъ выше опредѣлено) къ православнымъ бѣднымъ не русскимъ подданнымъ, распорядителемъ назначается "прокураторъ" и попечитель таковыхъ бѣдныхъ; если же вакуфъ перейдетъ къ неимущимъ вообще какой бы ни было религіи и какого бы ни было подданства, тогда администрація и наблюденіе возлагаются на іерусалимскаго кади, съ правомъ назначать завѣдующимъ лицо, по его усмотрѣнію, заслуживающее довѣрія и достойное. Въ вакуфный актъ включены, однако, не всѣ участки земли, пріобрѣтенные о. архимандритомъ; такъ, въ немъ не поименованы: "Могилы пророковъ" и другой участокъ на склонѣ горы Елеонской, земля въ Виѳаніи у могилы Лазаря, участокъ въ Анатѣ, близъ Тиверіадскаго озера, и, кажется, еще что-то. Какая постигнетъ ихъ судьба въ случаѣ смерти мастистаго архимандрита, пока неизвѣстно. Самое основаніе вакуфа на приведенныхъ условіяхъ представляется мнѣ несогласнымъ съ намѣреніями жертвователей, на чьи деньги были куплены поименованные участки. Едва ли предвидѣли жертвователи, что, по волѣ о. архимандрита, русскія, въ сущности, имѣнія, при извѣстныхъ обстоятельствахъ, могутъ достаться во владѣніе грекамъ и даже мусульманамъ... Я отнюдь не желаю умалить великихъ заслугъ о. Антонина. Онѣ, къ сожалѣнію, недостаточно оцѣнены или, вѣрнѣе, не поняты у насъ въ Россіи. Что же касается вакуфнаго акта, то о. архимандритъ, какъ мнѣ думается, поступилъ бы много лучше, если бы распорядился иначе своимъ наслѣдствомъ. Мнѣ говорили, что вакуфныя имѣнія могутъ быть прямо передаваемы въ собственность Св. Синода. Если это вѣрно, то наше правительство сдѣлало бы очень хорошо, позаботившись неотложно записать всѣ русскія владѣнія въ Палестинѣ за Св. Синодомъ. При этомъ весьма не трудно опредѣлить, какія изъ имѣній должны быть въ распоряженіи духовной миссіи и какимъ должны завѣдывать уполномощенные русскаго палестинскаго общества. Пріѣхавши въ Москву, я покажу тебѣ имѣющуюся у меня копію съ вакуфнаго акта. А пока до свиданія. Жму твою руку.
   

Пароходъ "Цесаревичъ", 11 мая.

   Въ поѣздѣ изъ Іерусалима была такая давка, что я едва протискался въ вагонъ I класса, биткомъ наколоченный жирными патерами и засушенными благочестіемъ дамами. Это хлынула толпа, съѣхавшаяся на католическій конгрессъ, закончившійся вчера вечеромъ. Кромѣ обычнаго поѣзда, для этихъ господъ отправлено еще нѣсколько спеціальныхъ поѣздовъ. Противъ Яффы стояли два французскихъ парохода, Poitou и Brest, разукрашенныхъ пестрыми флагами. Въ таможнѣ обычная суета, толкотня и вопли. Надо замѣтить, что въ Турціи производится таможенный досмотръ не только вещамъ пріѣзжающихъ путешественниковъ, но и тѣмъ, которыя вывозятся. И на этотъ разъ яффекіе чиновники выказали большую энергію, чѣмъ при нашемъ прибытіи. Дабы моихъ пожитковъ не трепали грязными лапами, я сунулъ какому-ту оборванцу черекъ (45 коп.) и проскользнулъ безъ задержки, чѣмъ возбудилъ забавный гнѣвъ нѣкоего соотечественника, всѣмъ недовольнаго московскаго купца С. Въ негодованіи на требованіе раскрыть его чемоданъ онъ до того увлекся, что указалъ чиновникамъ на мои вещи, уносимыя безъ досмотра. На его заявленіе никто не обратилъ вниманія, а за крикливость, должно быть, его движимость переворочали до самаго дна. Мы давно сидѣли въ лодкѣ, когда онъ явился весь красный и сѣлъ подальше отъ меня, отвернувшись въ сторону. На пароходѣ онъ тотчасъ же скрылся и до ночи не выходилъ наружу. Все наше пароходное общество состоитъ, кромѣ меня, капитана и старшаго офицера, изъ молодого итальянца К., состоящаго на египетской службѣ, араба, греко-уніатскаго священника, почтеннаго турка Али-бея Альжери, губернатора какой-то сирійской провинціи, и его молоденькой дочки, по имени Фахріа. Али-бей одѣтъ по-европейски, только въ фескѣ, и не говоритъ ни на одномъ изъ европейскихъ языковъ. Его барышня въ турецкомъ костюмѣ сидитъ на палубѣ за отдѣльною занавѣской и выходитъ, плотно закрывая лицо черною шалью. Кушаютъ они отъ насъ отдѣльно. Послѣ обѣда я наложилъ полную тарелку всякихъ сластей и отправилъ съ горничною юной затворницѣ. Черезъ нѣсколько минутъ явился папаша, разсыпался въ благодарностяхъ, потомъ взялъ меня меня за руку и повелъ въ заповѣдный уголокъ представлять mademoiselle Фахріа, оказавшейся очень милою, красивою дѣвицей, говорящей немножко по-французски и играющей на фортепіано. Тѣмъ и другимъ родитель очень гордился и пришелъ въ совершенное умиленіе, когда я попросилъ дочку сыграть что-нибудь. Мы направились въ общую залу, совершенно пустую, вдвоемъ съ турецкою барышней, которая, несмотря на французскій языкъ и музыку, не рѣшилась идти впередъ, когда я уступилъ ей дорогу. По турецкому обычаю, она должна уступать дорогу мужчинѣ, особливо пожилому. Мы просидѣли съ нею болѣе часу съ глазу на глазъ. Али-бей входилъ раза два на нѣсколько минутъ, чтобы полюбоваться своею любимицей и мнѣ показать свою блаженную улыбку. Потомъ, на выраженное мною удивленіе передъ такою свободой молодой турчанки, синьоръ К. объяснилъ, что Али-бей оказалъ мнѣ тѣмъ величайшій почетъ и высшее доказательство своего уваженія. Само собою разумѣется, что я постарался, по мѣрѣ силъ моихъ, отблагодарить почтеннаго турка любезностью и вниманіемъ къ его милой дочкѣ. При помощи К., служившаго намъ переводчикомъ, я узналъ отъ Али-бея такую исторію: Фахріа -- его единственное дитя отъ единственной его жены и наслѣдница его очень большого состоянія. Самъ Али-бей занималъ видный постъ въ Константинополѣ. Султанъ, желая поправить дѣла одного изъ своимъ адъютантовъ, промотавшагося въ конецъ, предложилъ Али-бею выдать 14-тилѣтнюю дѣвочку за этого кутилу, любимца падишаха. Старикъ отвѣтилъ "нѣтъ" и уперся на этомъ. Тогда разгнѣванный повелитель отправилъ его въ ссылку губернаторствовать въ какомъ-то глухомъ городишкѣ.
   Желѣзно-дорожная сутолока, шумъ и пестрота Яффы отъ большого наплыва европейцевъ, новость пароходнаго знакомства развлекли меня на время, заслонили собою не совсѣмъ пріятныя впечатлѣнія, полученныя мною въ Іерусалимѣ. Но вотъ наступила ночь, тихая, теплая, звѣздная. Я одинъ на палубѣ, слышны только мѣрное клокотаніе воды у винта и погромыхиваніе рулевой цѣпи. Далеко влѣво уже убѣгаетъ отъ насъ бѣлый огонь маяка. И опять, точно въ полуснѣ, проходятъ предо мною фигуры и лица греческихъ монаховъ, католическихъ патеровъ и иностранцевъ паломниковъ съ красненькими крестиками, сдѣланными изъ ленточекъ и нашитыми на сюртукахъ, сутанахъ и женскихъ лифахъ, нашихъ богомольцевъ въ рясахъ, въ пиджакахъ, поддевкахъ, зипунахъ и обтрепанныхъ юбкахъ; чудятся умиленные вздохи и благочестивыя рѣчи, сквозь которые прокрадываются тоны притворства, фальшивыя ноты чего-то заказнаго я обязательнаго... "А позвольте спросить,-- говоритъ человѣкъ почтеннаго вида, и говоритъ искренно,-- скоро ли въ нынѣшнемъ году явилась благодать?" Ты, впрочемъ, можетъ быть, не знаешь, что такое благодать, которая получается скоро или не скоро. Это тотъ "священный огонь", который зажигается въ страстную субботу въ пещерѣ гроба Господня. Издавна установилось вѣрованіе, что огонь сходитъ съ неба, по молитвѣ патріарха, и зажигаетъ лампаду. Отъ нея зажигаются другія лампады и пуки восковыхъ свѣчей, которыя раздаются всѣмъ, присутствующимъ въ храмѣ. Объ этомъ періодически повторяющемся чудѣ говорится здѣсь постоянно и было писано не мало такими людьми, какъ Муравьевъ, Норовъ и даже Василій Барскій, необыкновенно внимательный и тонкій наблюдатель. Выразить, хотя бы легкое, сомнѣніе въ дѣйствительности чуда далеко не безопасно: одни сочтутъ это безбожіемъ и богохульствомъ, другіе, въ особенности сирійцы и арабы, способны поколотить маловѣрнаго. Приведенный мною вопросъ былъ заданъ человѣку серьезному, образованному, очень почтенному. Я не спускаю глазъ съ него и вижу, что ему не ловко. Онъ какъ-то странно мямлитъ, отвѣтъ получается неопредѣленный, уклончивый. Вступается разбитной богомолецъ плутѣйшаго вида загулявшагося двороваго человѣка: "Нынче была благодать-матушка не въ примѣръ супроти прошлогодняго. Вошелъ владыко, малое время спустя, какъ громыхнетъ, ровно громъ, и какъ бы молонья. Ну, сейчасъ и того"...-- Вздохи, воздѣваніе глазъ къ потолку, крестныя знаменія,-- "Анъ, вотъ и врешь!-- раздается визгливый женскій голосъ.-- Ты гдѣ былъ, а я возлё стояла, и никакого-то грома не было и молоньи никто, окромя тебя, не видалъ. А появился вдругъ огнь небесный, да такъ-то разсыпался все искорками, искорками, что ажъ глазамъ больно"... Споръ -- молоньей или искорками, перебранка, переходящая въ ругань. Присутствующіе вступаются, унимаютъ ссорящихся, кто-то въ порыжѣломъ полумонашескомъ подрясникѣ пытается примирить разногласіе: "Обои-то вы брешете, никому не дано сію благодать видѣть, какъ есть оное знаменіе и явленіе одному блаженнѣйшему патріарху, а не всякимъ проходимцамъ".-- "Господи-Батюшка! Охъ, гдѣ намъ грѣшными очами!..." Тяжкіе вздохи, сочувствіе большинства на сторонѣ подрясника.-- "Туда же праведникъ выискался!" -- бормочетъ себѣ подъ носъ баба и презрительно отплевывается. Молньевидецъ ошеломленъ на минуту, но быстро оправляется и наступаетъ на оппонента: "Кто проходимецъ? Ну, ну, говори... кто? Я тѣ покажу..." Ихъ кое-какъ удается развести, предупредить драку. Присутствующіе разбиваются на двѣ группы, большая -- вокругъ подрясника, человѣка три-четыре при слышавшемъ громъ, баба продолжаетъ отплевываться и отходить совсѣмъ прочь. Я остаюсь одинъ съ тѣмъ господиномъ, которому былъ заданъ вопросъ, и въ свою очередь прошу объяснить, въ чемъ тугъ дѣло. Отъ него и отъ нѣкоторыхъ другихъ лицъ я узналъ вотъ что съ ничтожными варіантами: до IX в. (а, можетъ быть, и до X в.) о святомъ огнѣ не было и помина. "Весьма возможно,-- привожу подлинное выраженіе,-- что около этого времени совершилось какое-либо подобное чудо. Съ тѣхъ поръ священный огонь хранится на неугасимой лампадѣ въ патріаршей ризницѣ. Въ страстную субботу, по потушеніи всѣхъ огней въ храмѣ, изъ патріаршей ризницы проносятъ на гробъ Господень издревле хранимый огонь въ наглухо закрытомъ фонарѣ, дабы онъ случайно не угасъ. Тамъ патріархъ вновь зажигаетъ лампады и въ пукахъ свѣчей выдаетъ священный огонь черезъ овальное окно въ придѣлѣ Ангела". Когда и какъ сложилось вѣрованіе о нисхожденіи "огненной благодати" съ неба, я дознать не могъ, и въ полной точности передаю лишь то, что слышалъ отъ людей, которымъ должны быть доподлинно извѣстны всѣ подробности. Ни въ какую оцѣнку фактовъ я не желаю входить... А въ ушахъ у меня и сейчасъ звучать фальшивые тоны, передъ глазами мелькаютъ плутоватые взгляды и вдали въ какомъ-то туманѣ желтѣетъ тумбообразный "пупъ земли", блестятъ ружья турецкихъ солдатъ надъ мѣстомъ рожденія Христа... Гдѣ раздавалось славословіе Богу и воспѣвались "на землѣ миръ и въ человѣкахъ благоволеніе", тамъ я нашелъ только злобу и вражду, поголовное ненавистничество, алчность къ наживѣ и всяческіе обманы. Ночь незамѣтно подвигается впередъ, а сонъ на умъ не идетъ. Съ каждымъ оборотомъ винта пароходъ уноситъ меня все дальше и дальше отъ Святой земли, но ни ясность неба, ни яркое мерцаніе звѣздъ, ни убаюкивающій плескъ подернутаго легкою рябью моря не даютъ успокоенія смятенной душѣ моей. Нѣтъ силы, кажется, способной отогнать прочь угнетающее меня настроеніе...
   

Портъ-Саидъ, 12 мая.

   Какъ видишь изъ помѣты письма, я направляюсь не прямо въ Россію, а вынужденъ избрать болѣе длинный, за то болѣе скорый путь на Александрію. Въ Яффу не заходятъ наши пароходы, дѣлающіе прямые рейсы. Вотъ такой-то я и ловлю теперь въ столицѣ веселой Клеопатры, и буду въ Одессѣ значительно скорѣе, чѣмъ попалъ бы туда на кораблѣ круговыхъ рейсовъ. Стали мы въ гавани ровно въ 6 ч. утра. Вскорѣ затѣмъ консульства одно за другимъ начали изукрашиваться сотнями пестрѣйшихъ флаговъ, что, на мой взглядъ, совсѣмъ не красиво, напоминаетъ о прачешной, развѣсившей для просушки разноцвѣтные лоскуты. На мой вопросъ: чему обрадовались гг. консулы?-- получаются диковинные отвѣты: "Американскій консулъ отдаетъ дочь замужъ"...-- "Чилійскій консулъ сына женитъ"... Наконецъ-то добиваюсь правдоподобнаго объясненія: "La testa de la regina Victoria",-- говоритъ хорошо освѣдомленный итальянецъ. Ну, и на доброе здоровье безобидной старушкѣ, отъ имени которой Джонъ Буль запустивъ крѣпкіе зубы въ лакомый кусокъ фараонова наслѣдства. Слопаетъ или отнимутъ? Итальянецъ убѣжденно говоритъ: "Проглотитъ и не поперхнется". Египтяне остаются на этотъ счетъ при особомъ мнѣніи, возлагаютъ большія надежды на молодого хедива, на предположенную поѣздку его въ гости къ султану и еще большія упованія пріурочиваютъ къ европейской войнѣ... Селимъ-Молодецъ опять возилъ меня въ городъ, и я купилъ кое-какихъ китайскихъ и японскихъ бездѣлушекъ, повидимому, настоящихъ. Онѣ здѣсь очень дешевы, но сдачу надо брать осторожно, того гляди всучатъ греческихъ или румынскихъ денегъ, въ ходу же здѣсь только египетскія и французскія. Я говорю про серебро,-- золото берутъ всякое...
   

Пароходъ "Царица", 14 мая.

   Вчера, распростившись дружески съ К., Али-беемъ и его милою дочкой, я перешелъ на пароходъ Царица, гдѣ нашелъ меня нашъ добрѣйшій агентъ А. Е. Прасино и вручилъ мнѣ письма изъ Москвы. Отъ души отлегло и я отправился пошляться по Александріи. На этотъ разъ она показалась мнѣ уже совсѣмъ непривлекательною. Интересъ новизны пропалъ, пестрота приглядѣлась, да и самъ я, должно быть, истрепался и усталъ... Изъ экономіи ночевалъ на пароходѣ, уступающемъ во многомъ Чихачеву, но, все-таки, очень удобномъ и находящемся подъ командой чрезвычайно любезнаго капитана В. И. Л. А вотъ сегодня такъ я уже совсѣмъ восплакалъ о Чихачевѣ и, въ особенности, объ его уютной курилкѣ. Восплакалъ же я вотъ по какому поводу: торгующіе въ Египтѣ капиталисты-греки, съ наступленіемъ жары (а наступила она здѣсь весьма серьезная), перебираются съ семьями мѣсяца на три, на четыре къ себѣ, по большой части, на острова Архипелага. На нашъ пароходъ припожаловала ихъ цѣлая толпа съ множествомъ чадъ, начиная съ грудныхъ "микробовъ" и кончая хорошо раскормленными "ишаками", отчаянными повѣсами, Всѣ эти греческіе младенцы поголовно избалованы такъ, какъ я нигдѣ не видывалъ. Не успѣли мы выйти изъ порта, какъ палуба была уже во власти этихъ сущихъ пиратовъ. Крикъ, бѣготня, ревъ, и чѣмъ дальше, тѣмъ все хуже. Отъ нихъ даже капитанъ пришелъ въ отчаяніе. На палубѣ сложены сотни корзинъ съ помъ-д'амурами. Добралась до нихъ "молодая Греція" и полетѣли египетскіе фрукты черезъ борты въ море. Пришлось поставить караулы изъ матросовъ.
   

15 мая.

   Ночь провелъ отвратительно, несмотря на то, что имѣю отдѣльную каюту. Младенцы, то по-одиночкѣ, то дуэтами и тріо, задавали непрерывающійся концертъ. Съ наступленіемъ утра вѣтеръ засвѣжѣлъ, стало покачивать и укладывать по очереди маменекъ и папенекъ, нянюшекъ и кормилецъ, потомъ пиратовъ школьнаго возраста. На микробовъ качка не оказываетъ почти никакого дѣйствія. Остаются они только безпризорными, такъ какъ няньки и мамки валяются по полу и стонутъ, маменьки тоже стонутъ и ругаются, свалившіеся ребятишки продѣлываютъ тутъ же все то, къ чему обязываетъ морская болѣзнь, микробы расползаются, того и смотри полетятъ кубаремъ по лѣстницамъ. Кинулся было я спасаться въ каюту, а тамъ, внизу, атмосфера обезьяньяго садка. На палубѣ порывы пронизывающаго вѣтра. Въ рубкѣ... едва я успѣлъ присѣсть, какъ нянька арабка бухнула рядомъ со мною своего младенца, прихватила его моею рукой, чтобъ онъ не свалился съ дивана, и выскочила вонъ, зажимая ротъ платкомъ. Младенецъ оретъ, заливается, я не знаю, что съ нимъ дѣлать,-- выпустить нельзя, расшибется, убѣжать некуда, такъ какъ другіе хитрецы, усмотрѣвши меня съ своимъ коллегой, наползли со всѣхъ сторонъ и карабкаются ко мнѣ на колѣни, оглушая неистовымъ ревомъ... Хоть убей теперь, самъ я не знаю, сколько времени это длилось и какъ я выскочилъ изъ роли корабельной няньки. Опомнился я лишь на палубѣ безъ шляпы и пальто на леденящемъ вѣтру. Только къ вечеру стихло, когда мы зашли за первые острова архипелага, но сыро и холодно,-- нельзя открыть иллюминатора въ каютѣ, приходится спать въ атмосферѣ неопрятной дѣтской...
   

Смирна, 16 мая.

   Утро необыкновенно тихое, море -- совсѣмъ зеркальное, воздухъ чистъ удивительно и такъ прохладенъ, что безъ пальто нельзя сидѣть на палубѣ. Ѣдущимъ въ эти страны я бы посовѣтовалъ запасаться, вмѣстѣ съ лѣтнимъ платьемъ, теплыми пальто и пледами. Во время остановки у о. Хіоса я такъ и не могъ ни отъ кого добиться подлиннаго названія городка, изъ котораго явились продавцы мастики и варенья изъ нея. Кто говоритъ, что это Кастро, кто называетъ иначе, а на моей дорожной картѣ Кастро значится по ту сторону острова. Гречанки и левантинки жадно накинулись на мастику, покупаютъ ее на расхватъ и жуютъ съ наслажденіемъ. Я попробовалъ и выплюнулъ Это нѣчто похожее на распущенный и высушенный гумми-арабикъ, полупрозрачное, желтоватое и вязкое, вкусомъ напоминаетъ вишневый клей и, какъ онъ, получается съ какого-то дерева. Вывозятъ ее отсюда въ большомъ количествѣ. Другую отрасль хіосской промышленности составляетъ выдѣлка кожъ. Мы выгрузили нѣсколько барокъ сырья, взятаго изъ Египта. Славится еще Хіосъ своими виноградниками и прекраснѣйшимъ виномъ, котораго здѣсь, впрочемъ, нельзя достать. Оно скуплено оптовиками и все идетъ на вывозъ. Сады богатѣйшіе, расположены по склону горы и поливаются посредствомъ насосовъ, приводимыхъ въ движеніе парусными крыльями. Издали я принялъ ихъ за вѣтряныя мельницы. Приспособленіе это очень легко и дешево и съ успѣхомъ могло бы быть примѣнено къ поливкѣ нашихъ садовъ, огородовъ и даже полей.
   Смирна городъ довольно большой, довольно дрянной, очень торговый и отмѣнно плутовской. Драгоманы греки говорятъ по-русски и надуваютъ, и обсчитываютъ на каждомъ шагу. Я аккуратенъ на деньги и крѣпокъ, но и меня умудрялись обманывать. Длинная набережная сплошь занята ресторанами, кафе-шантанами самаго низкаго сорта, кабаками и грязными лавчонками. Сторона влѣво отъ таможни чище. Тутъ каждый вечеръ прогуливаются смирнскіе обыватели, повидимому, всѣ поголовно, отъ грудныхъ младенцевъ на рукахъ кормилицъ до стариковъ, едва волочащихъ ноги. Столы ресторановъ заняты сплошь; я съ трудомъ добылъ себѣ стулъ. Большинство жителей греки, не мало и евреевъ, турокъ почти не видно. Красивыхъ женщинъ много, но привлекательности въ нихъ я не нахожу: лица какія-то вялыя, тупыя, глаза темные, а искорки мысли или даже просто одушевленія въ нихъ не просвѣчиваетъ. Про ихъ нравы мнѣ разсказывали кое-что далеко не къ чести ихъ служащее. Здѣсь, повидимому, все занято пріобрѣтеніемъ франковъ, и помимо этого не существуетъ никакихъ интересовъ.
   

17 мая.

   Все утро посвятилъ осмотру города и во вчерашнемъ мнѣніи утвердился окончательно. Базары самые обыкновенные -- восточно-грязные, значительно похуже уничтоженнаго въ Москвѣ гостинаго двора. Знаменитые смирнскіе ковры или неприступно дороги, или никуда негодны и тоже дороги. Евреи и греки скупаютъ грязное тряпье, довольно ловко подновляютъ его и запрашиваютъ безумныя цѣны. Вышиванія хуже константинопольскихъ и дороже. Ты знаешь мою страстишку ко всякаго рода антикамъ, въ особенности ископаемымъ, мраморамъ, терракотамъ и бронзѣ. Всего этого здѣсь великое множество и все поддѣльное, итальянской фабрикаціи. Въ Смирнѣ мы грузили любопытный товаръ -- чашечки отъ желудей дуба, взяли нѣсколько тысячъ пудовъ для Одессы и Польши, гдѣ они идутъ на выдѣлку кожъ. Стоявшій рядомъ съ нами итальянскій пароходъ забиралъ стада овецъ. Къ трапу подходили барки, биткомъ набитыя овцами. На трапъ передомъ пускали козла, очевидно, знающаго свое дѣло. Онъ шелъ бодро и смѣло, какъ въ свой хлѣвъ, за нимъ непрерывною вереницей слѣдовало настояще "панургово стадо".
   

21 мая.

   Вотъ я, дорогой В. А., почти и дома. Далеко впереди блеститъ маякъ у Большого фонтана. Часа черезъ два Одесса. Холодно и сыро. Я ухожу въ рубку и принимаюсь за мое послѣднее письмо. Во вторникъ (18 мая) на зарѣ мы прошли Дарданелы, сдали какой-то грузъ, продѣлали портовыя формальности и яснымъ, тихимъ утромъ двинулись къ Константинополю. Видъ на него съ Мраморнаго моря далеко не такъ восхитителенъ, какъ при входѣ черезъ Босфоръ. А глазъ, все-таки, не оторвешь отъ чудной красоты диковиннаго города, и я чуть не плакалъ, когда, точно по волѣ злой волшебницы, все моментально исчезло въ черныхъ облакахъ дыма нѣсколькихъ десятковъ судовъ, спѣшившихъ къ сумеркамъ стать у Золотого Рога. Нашъ пароходъ молодецки прошелъ изъ Мраморнаго моря въ Босфоръ до дворца Дольма-Бахче,-- я любовался отчетливостью маневровъ, которыми нашъ милый капитанъ В. П. Л. видимо щеголялъ передъ иностранцами и похвалиться имѣлъ полное основаніе,-- лихо повернулся чуть не на мѣстѣ. Передо мною такъ и сверкаетъ, такъ и искрится мысъ стараго Сарая и весь Стамбулъ подъ розовыми лучами готоваго уйти за горы солнца. Вдругъ быстрый поворотъ, и нѣтъ ни Стамбула, ни Перы,-- одно черное, какъ вдовья вуаль, пятно угольной копоти... Восходъ солнца я, разумѣется, встрѣтилъ на палубѣ, дождался стараго пріятеля Мустафу Сезай и съ нимъ пустился въ путь, прежде всего, осматривать знаменитый Семибашенный замокъ, по-турецки -- Еди-кули. На пристани стараго Сарая насъ никто не остановилъ, паспорта не спросилъ, и мы безпрепятственно прошли къ большому, но очень вонючему вокзалу адріанопольской жел. дороги. Днемъ поѣзда отходятъ черезъ каждые полчаса. Поѣздъ быстро бѣжитъ по окраинѣ города между древнею стѣной, защищавшею Византію съ моря, и своеобразными домами, похожими на вычурные шкафчики. Тутъ городъ совершенно деревянный, вѣрнѣе -- тесовый, такъ какъ всѣ постройки сдѣланы изъ теса съ забивкою камнемъ на смѣси известки съ глиной и съ затѣйливыми выступами вродѣ тѣхъ, что называютъ фонарями въ нашей архитектурѣ. Минутъ черезъ двадцать мы были у станціи Еди-кули и пѣшкомъ направились къ грозному когда-то Семибашенному замку, государственной тюрьмѣ, въ которую нерѣдко попадали именитые иностранцы и даже послы иноземныхъ государей. Теперь замокъ въ большомъ запустѣніи и понемногу разваливается. Въ немъ живетъ только семья сторожей, превратившая въ огородъ его обширный дворъ. Вдвоемъ съ Мустафой мы взобрались по полуразрушенной, темной лѣстницѣ наверхъ самой большой башни. Подъемъ труденъ и не безопасенъ, но лѣзть стоитъ,-- видъ необыкновенно хорошъ. Обратно въ центръ города мы вернулись по конкѣ и, мимо военнаго министерства, черезъ дворъ мечети, наполненный голубями,-- благочестивые люди бросаютъ имъ тутъ кормъ,-- прошли на константинопольскій большой базаръ. Изъ прежнихъ опытовъ я уже знаю, насколько неудобно и непріятно покупать здѣсь что-либо. Огромное большинство лавокъ находится въ рукахъ отчаянныхъ плутовъ, грековъ, евреевъ и армянъ, наряженныхъ опереточными турками. Въ свои лавочки они зазываютъ, иногда прямо за рукавъ тянутъ, какъ въ старые годы въ московской "Ножевкѣ", и запрашиваютъ... Съ меня въ первый мой пріѣздъ запросили за три шелковыхъ шарфа 100 руб. и отдали ихъ за 33 франка. Вотъ почему, безцеремонно отмахиваясь зонтомъ отъ зазывальщиковъ, я прошелъ прямо въ богатѣйшую лавку моихъ старыхъ знакомцевъ Исаака и Леви Мозе, испанскихъ евреевъ. Я не могу сказать, что и у нихъ торговля идетъ совсѣмъ уже безъ запроса,-- да этого, кажется, и нигдѣ не бываетъ,-- но тутъ уступка рѣдко, развѣ при большой покупкѣ, превышаетъ пять процентовъ. Надо замѣтить, что у Исаака Мозе можно найти все, что есть лучшаго въ Константинополѣ по части вышиваній; у него собственныя большія мастерскія. И поразительная память у этихъ людей: не на тысячи мы купили у него съ С. Ѳ., а онъ ее помнитъ, спрашивалъ про нее, просилъ передать ей поклоны... Исполни это, если увидишь ее раньше меня.
   Позавтракавши на пароходѣ, мы оправились на турецкомъ пароходѣ въ Скутари. Тутъ уже почти нетронутая, настоящая Турція лѣтъ за 200 назадъ. Меня, разумѣется, больше всего привела въ восторгъ мечеть "Махпейперъ-Чусемъ Велиде-Султанъ-Джами", выложенная внутри старинными изразцами и послужившая прототипомъ для чудной мечети Султанъ-Ахмедѣджами. Кромѣ того, въ Скутари стоитъ съѣздить за тѣмъ, чтобы полюбоваться чуть ли не самою большою въ мірѣ кипарисною рощей, почти сплошь занятою громаднымъ турецкимъ кладбищемъ, гдѣ показываютъ богатый памятникъ надъ могилой лошади султана Мухамеда II. На пароходъ я вернулся въ сумерки. Вчерашнее утро все сполна посвящено осмотру музея, который, благодаря усиліямъ Хамди-бея, обогащается и расширяется съ каждымъ годомъ. Онъ и теперь уже обладаетъ такими сокровищами античнаго искусства, какихъ нигдѣ нѣтъ, а между ними первое мѣсто занимаетъ мраморный саркофагъ, нѣкоторое время слывшій подъ названіемъ сарк. Александра Македонскаго. Позднѣйшими открытіями доказана ошибочность такого мнѣнія, за то доказано, что онъ дѣйствительно относится ко времени великаго завоевателя. За псевдо-александровскимъ слѣдуютъ необыкновенной красоты саркофаги "Плакальщицъ", "Сатрапа", "Лиціена" и оригинальнѣйшій саркофагъ майоликовый, найденный въ Багдадскомъ вилайэтѣ въ 1890 г. Часть громоздкихъ предметовъ, составляющихъ собственность музея, находится еще во дворѣ за недостаткомъ мѣста. Особенно замѣчательна единственная въ мірѣ бѣлая мраморная колонна, изображающая стволъ пальмы.
   Ровно въ 5 час. мы двинулись въ путь. Погода чудная. Слѣва бѣлѣетъ, точно кружевной, дворецъ Дольма-Бахче, за нимъ -- Чираганъ-Сарай, крѣпко охраняемый дворецъ, въ которомъ заключенъ свергнутый султанъ Мурадъ, дальше тянутся въ гору роскошные сады Ильдызъ-Кіоска, резиденціи нынѣшняго султана. Люди, какъ будто знающіе, говорятъ, что Мурада давно уже нѣтъ въ Чираганскомъ дворцѣ, и строгая его охрана есть только отводъ глазамъ, такъ какъ Мурадъ "тайно" переведенъ въ одно изъ помѣщеніи Ильдызъ-Кіоска, гдѣ съ нимъ скорѣе можно покончить въ случаѣ попытки снова возвести его на престолъ... Лучи солнца, склоняющагося къ закату, ослѣпительнымъ огнемъ отражались отъ оконъ Скутари. Стамбулъ отодвигался все дальше, его блѣднѣющія очертанія фантастическимъ видѣніемъ гасли въ блестящей дымкѣ наступающихъ сумерокъ, быстро уходили за холмы румелійскаго берега Босфора. Еще нѣсколько мгновеній, и я простился навсегда, вѣроятно, съ этимъ волшебнымъ сномъ на-яву. Отъ Чернаго моря повѣяло холодомъ, дали совсѣмъ потемнѣли, берега скрылись, наступила унылая ночь на необъятномъ просторѣ моря. Прошелъ томительно-скучный пароходный день ничего недѣланія, съ обычными звонками къ кофею, завтраку и обѣду, и еще болѣе удручающая ночь на рейдѣ у самаго входа въ одесскую гавань. Войдемъ завтра раннимъ утромъ. До скораго свиданія.

-----

Москва, 8 сентября.

   Мои знакомые спрашиваютъ, во что обошлось мнѣ путещсствіе. Очень возможно, что кто-нибудь изъ читателей Русской Мысли поинтересуется этою прозаическою, но весьма существенною подробностью. Вотъ мой отчетъ: проѣздъ отъ Одессы до Александріи и обратно на пароходѣ прямого рейса въ I классѣ съ продовольствіемъ 215 р., отъ Александріи до Яффы и обратно на пароходѣ кругового рейса -- 54 руб., на всѣ остальные расходы, кромѣ покупокъ, съ 18 апрѣля по 22 мая, мною издержано 260 руб. Все путешествіе, не считая дороги отъ Москвы до Одессы, обошлось въ 529 руб. Прибавляю къ свѣдѣнію желающихъ сдѣлать такое путешествіе еще экономнѣе, что проѣздъ во второмъ классѣ (съ продовольствіемъ) на тѣхъ же пароходахъ русск. общ. пароходства и торговли сократитъ расходы на сто рублей. Для многихъ не менѣе важенъ вопросъ о времени, потребномъ для такого путешествія. Изъ Одессы русскіе пароходы прямого сообщенія отходятъ еженедѣльно по субботамъ и идутъ, поперемѣнно, то на Пирей, то на Смирну. Мы вышли изъ Одессы 17 апр., 19 утромъ въ Константинополѣ, 20 въ 5 ч. веч. вышли изъ К-ля, 22 въ 6 ч. утра въ Пиреѣ, съ 8 до 3 ч. въ Аѳинахъ, въ 4 ч. изъ Пирея, 24 въ субботу въ 1 ч. дня пришли въ Александрію, 25 утр. по жел. дор. въ Каиръ, гдѣ были въ первомъ ч. дня. 1 мая вечеромъ я вернулся въ Александрію, 2 воскр. отходъ парохода, 3 Портъ-Саидъ, 4 Яффа и пріѣздъ въ Іерусалимъ, 11 вторн. отъѣздъ черезъ Яффу въ Александрію, куда пришли 13 мая. 14 мая въ пяти, уходъ изъ Александріи, 16 Смирна, потомъ Константинополь, 22 мая на зарѣ въ Одессѣ {Нежелающіе вторично оставаться полтора сутокъ въ Константинополѣ могутъ пересѣсть на пароходъ, идущій въ Севастополь, и будутъ въ Россіи однимъ днемъ ранѣе.}. Всего 35 дней.

М. Ремезовъ.

"Русская Мысль", кн.VIII--X, 1893

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru