Ѳ. Э. Ромеръ. Сказки и правда. Повѣсти, разсказы и статьи. Москва. 1898 г. Ц. 1 р. 50 к. Имя автора намъ совершенно неизвѣстно. Гдѣ и что онъ писалъ, мы не знаемъ, и, познакомившись теперь съ его "Сказками и правдой", не имѣемъ ни малѣйшаго повода жалѣть объ этомъ. Его попытки въ художественномъ стилѣ повѣдать свою "правду" несомнѣнно относятся къ области "покушеній съ негодными средствами". О нихъ и упоминать не стоитъ. Любопытнѣе его критическая статья, въ которой онъ громитъ "критиковъ-публицистовъ", обвиняя ихъ въ злѣйшихъ преступленіяхъ противъ общества и совѣсти. Чѣмъ мы обязаны имъ? спрашиваетъ озлобленный г. Ромеръ и отвѣчаетъ: "Не боясь ошибки, можно утверждать, что чрезвычайно низкимъ уровнемъ нашего настоящаго мышленія въ вопросахъ государственной экономіи, народнаго хозяйства" общественнаго благоустройства мы обязаны именно преобладанію критической публицистики или, вѣрнѣе, тѣмъ печальнымъ условіямъ, которыя у насъ ее породили и такъ долго поддерживали". Такое обвиненіе приходится слышать не впервые, и было время, когда оно не сходило со страницъ извѣстной части печати, пока не надоѣло всѣмъ до тошноты. Новоявленный критикъ нѣсколько запоздалъ, и врядъ ли найдется теперь наивный читатель, который повѣритъ ему, будто все зло русской общественной жизни проистекаетъ отъ публицистической критики.
Не признали г. Ромера, можетъ быть, просто не замѣтили его "Сказокъ и правды" -- и готово грозное обвиненіе противъ критики, которая занимается публицистикой, вмѣсто того, чтобы разъяснять читателямъ красоты художествъ того или другого г. Ромера. Ибо, вѣщаетъ послѣдній, "критикъ прежде всего долженъ помнить, что онъ отнюдь не судья надъ авторомъ, не какая-то высшая надъ нимъ инстанція, а напротивъ -- первый его слуга, поклонникъ и истолкователь". Въ заключеніе нашъ авторъ выдѣляетъ изъ ряда русскихъ критиковъ двухъ -- г. Буренина, котораго считаетъ "самымъ чуткимъ" изъ современныхъ критиковъ, и Н. И. Страхова, какъ самаго глубокомысленнаго. Эти два славныхъ имени на критическомъ знамени г. Ромера настолько дополняютъ его литературную физіономію, что дальнѣйшее знакомство съ нимъ мы считаемъ излишнимъ.