Россетти Данте Габриэль
Два стихотворения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Бремя Ниневии ("Сегодня, посетив Музей...")
    Ноктюрн любви ("О полночный Повелитель...")
    Перевод Татьяны Кладо (!920).

Данте Габриэль Россетти

(1828-1882)

                  Бремя Ниневии
   
   Сегодня, посетив Музей,
   Я восхищался все полней
   Элладою прошедших дней:
   Какое счастье для людей
            Ее искусств дары живые!
   Со вздохом их я покидал --
   Меня туманный Лондон ждал;
   Я, выходя, у двери встал
   И видел, как внесен был в зал
            Крылатый зверь из Ниневии.
   
   Имел он человечий лик,
   На чреслах -- руны тайных книг,
   С копытами, могуч и дик, --
   То в митре Минотавр иль бык,
            Хранящий тайны вековые
   Забытых верований прах,
   Повитый в тонких пеленах,
   Он грелся в солнечных лучах
   И в наших представал глазах
            Как воплощенье Ниневии.
   
   Следы узорчатых пелен
   Еще хранил, иссохнув, он:
   Блюдя таинственный канон,
   Свершали хоры смуглых жен
            Над ним моления какие?
   Какой свершали ритуал?
   Каким заклятьем он внимал?
   В каких глухих темницах спал,
   Пока Британец не порвал
            Молчанье древней Ниневии?
   
   О, если бы под каждый кров,
   Закрытый даже для ветров,
   В песках, где тяжкий шаг веков
   Бесследней бега скакунов,
            Могли взглянуть глаза людские, --
   Казалось, пали б чары вдруг,
   И встали б воины вокруг,
   И под стрелой запел бы лук,
   И слышался б кимвалов звук,
            И жизнь воскресла б в Ниневии!
   
   На пыльной нашей мостовой
   Тень зверя чертит контур свой.
   Тоска темницы вековой,
   Ни свет, ни тень, -- пока чредой
            Сменялись возрасты земные.
   Кто видел из жрецов, о Бог,
   Бессмертья твоего залог?
   Их нет, -- ты сроки превозмог,
   И та же тень твоя у ног,
            Как в оно время в Ниневии!
   
   Свет солнца ту же тень чертил
   В день, что пророк нам сохранил,
   Когда Господь небесных сил
   Ионе тыкву возрастил,
            Храня решения благие;
   И неизменна тень была, --
   От света, что луна лила,
   От ламп во храме без числа,
   От пламени, что сжег дотла
            Сарданапала Ниневию.
   
   Сеннахериб в твоей тени,
   Гоним сынами, в злые дни
   Скрывался, а в него они
   В алтарной целились сени;
            Семирамида золотые
   Дары несла к твоим ногам,
   Ища любви, грозя врагам;
   А ныне христиане там,
   В твоей тени воздвигнув храм,
            Христу молились -- в Ниневии.
   
   Теперь, о бедный Бог, попал
   Ты в этот чуждый, гулкий зал,
   И падает на пьедестал
   Тот свет, что с давних лет считал
            Наш Лондон -- за лучи дневные;
   И школы чинной чередой
   Проходят в праздник пред тобой
   И видят факт в тебе живой
   Великой эры прожитой --
            "Рим, Вавилон и Ниневия".
   
   Кто б ждал, что жребий твой таков,
   Когда, слагая звенья строф,
   Которых повторить -- нет слов,
   Перед тобою сонм жрецов
            Бледнел в экстазе литургии?
   Рим, Греция, Египет, -- вам
   И вашим гордым божествам
   Не снилось, что искусства храм
   Вас приютит, и будет там
            К вам близко -- Бог из Ниневии!
   
   Где в недрах камни спать могли,
   Что здесь оградою легли,
   Пока столетия текли
   И капища твои росли,
            Веков свидетели немые?
   О, что не кажется чужим
   Проснувшимся очам твоим?
   Что веет для тебя былым?
   Лишь свод небес, неумолим
            И пуст, как древле в Ниневии.
   
   Да, здесь из мумий вдоль стены
   Иные быть привезены
   Могли в музей твоей страны
   И были в нем сохранены,
            Как древности, тебе чужие;
   И вот, всех выходцев могил,
   Вас ныне рок соединил:
   Бог смертный, -- кто бы он ни был:
   Изида, Ибис, крокодил,
            Из Фив или из Ниневии.
   
   Да, не один священный лик.
   Металлы, и таблицы книг,
   И кости, -- только свет проник
   Под землю, -- в прах распались вмиг
            От веянья живой стихии, --
   И, как они, тогда в сердцах
   Будившие священный страх,
   Так в ярких солнечных лучах
   Сгорела, рассыпаясь в прах,
            Былая слава Ниневии.
   
   Когда строитель от трудов
   Почил, стояли у брегов
   Громады гордых городов,
   Колонны капищ и дворцов,
            Порфировые, золотые;
   Когда Иона в край чужой
   Был послан вечным Иеговой,
   Он встретил море пред собой,
   Где гордость трон воздвигла свой,
            Как после -- в пышной Ниневии.
   
   Когда весь мир, доступный нам,
   Князь гордости открыл очам
   Спасителя с горы и там
   Сказал: "Мне поклонись, и дам
            Все царства я тебе земные", --
   Средь пышности, ласкавшей взор,
   Нежданный возникал отпор,
   Где моря Мертвого простор
   Рябил под ветром, -- до сих пор
            Тебе чужой, о Ниневия.
   
   Блудница пышная! Твой трон
   Царит над миром без препон;
   Шли годы, шли столетья, -- он
   Мог отражать, несокрушен,
            Все посягательства людские;
   Тебе и в час победы гнев
   Явился меж поющих дев,
   И их воркующий напев
   Царя встречал, запечатлев
            Завоеванье Ниневии!
   
   Я здесь очнулся. Надо мной
   Стал ветер резче; как порой
   Улыбку гонит гнев людской,
   Так гас и таял свет дневной,
            И ветра завыванья злые,
   Казалось, тень сметали вон;
   И Бог, как роком обречен,
   Стоял, короной отягчен;
   В нем был, казалось, заключен
            Вопль онемевшей Ниневии.
   
   А люди, средь жилых громад
   Спешившие вперед, назад,
   Невольно поражали взгляд,
   Как гипсовых фигурок ряд, --
            Все те же формы, как впервые,
   Казалось, принимал их строй;
   И мог в грядущем разум мой
   Вопрос провидеть роковой:
   Что было прежде, в век былой.
            Наш Лондон -- или Ниневия?
   
   Ведь как тогда крылатый Бог
   Стоял, пока пустынь песок
   Над ним могилою не лег
   И, как неумолимый рок,
            Закрыл его глаза пустые, --
   Так простоит он и сейчас,
   И лодки Австралийских рас
   Его когда-нибудь от нас
   Возьмут, -- как древность, в этот раз
            Из Лондона -- не Ниневии.
   
   Иль, на столетия поздней,
   В сознанье будущих людей
   Невольно выступят ясней
   Истории ближайших дней,
            Событья древности седые;
   И, эту статую потом
   Здесь в месте отыскав пустом,
   Решат, что в культе мы своем
   Склонялись ниц не пред Христом,
            А перед богом Ниневии.
   
   Я улыбнулся; но сменил
   Вопрос улыбку: пара крыл
   С порывом к небу, но без сил,
   Взгляд, что в недвижности застыл;
            На чреслах -- письмена чужие;
   Корона, тяжкая, как рок;
   Стопы, давящие песок, --
   Ужели (думал я) -- то мог,
   О Ниневия, быть твой Бог, --
            И твой, царица Ниневия?
   
   
                  Ноктюрн любви
   
   О полночный Повелитель
   Недр, где любят сны блуждать!
   Я пришел в твою обитель
   И сзываю духов рать
   Милую завоевать,
          О властитель!
   Помоги мне заклинать.
   
   Смутный, тихий, недвижимый,
   С нами мир заворожен.
   Гулкий и неуловимый,
   Будь я силой наделен
   Выбрать и послать ей сон!
          О, любимой
   Знаю, что сказал бы он.
   
   Много есть здесь грез: иная
   Погруженья в сон не ждет.
   Сказка душная, лесная,
   Та -- забвенье от забот,
   Напевая, нам несет;
          В той, рыдая,
   Веет жуткой скорби гнет.
   
   Сны поэта неизменно
   Здесь роятся: средь полян
   Пляшут эльфы вдохновенно,
   Звучный воздух густ и прян.
   Буйной пеной бьет фонтан,
          Песнь сирены
   Напевает океан.
   
   Здесь, в блаженстве единенья,
   Светлых брачных снов экстаз, --
   Разделенные виденья;
   Лик, чуть брезжущий для нас
   В миг рожденья, в первый раз;
          Откровенья,
   Тайные, в наш смертный час.
   
   Мой же сон -- в нем управляет
   Тень прелестная одна,
   Взор правдивый отражает
   Душу, чистую до дна,
   Гордость, мудрость в нем видна;
          Сердце знает,
   Как любовь ее верна.
   
   Без нее мои виденья
   Ужасом населены:
   Дьявольские наважденья,
   Страх падений с крутизны,
   Норы, гадами полны,
          Сотрясенья
   Погребальной пелены.
   
   Верно ль? Тайный, как известно,
   Что, как будит каждый крик
   Отзвуки в долине тесной, --
   Так для каждого возник
   Волею твоей двойник:
          Бестелесный,
   Призрачно-подобный лик.
   
   О, когда б, бродя случайно
   Зыбким рядом ступеней,
   Что колеблются бескрайно
   В царстве вихрей и теней,
   Мог я с помощью твоей,
          Встретясь тайно,
   Свой двойник направить к ней!
   
   Нет, не я. Но неужели
   Не властна твоя рука
   Вызвать у ее постели
   Смутный облик двойника,
   Веющий над ней слегка,
          Еле-еле,
   Как дыханье ветерка!
   
   В рощах, с робкою мольбою,
   Нежная весна цветет,
   И, сливаясь меж собою,
   Голос ветра, голос вод
   К солнцу песнь свою несет, --
          Пусть с весною
   Он и стонет и поет.
   
   В песне тишина ночная
   Властною звучит струной:
   В стоне шепчет, иссушая,
   Жгучий, злой полдневный зной.
   Песнь и стон -- прилив весной.
          Жажда Мая
   Мучит зябкою тоской.
   
   Не прощальные моленья
   Отлетающих часов,
   Не пустые восхваленья
   Льстивых мира голосов, --
   Пусть моих признаний зов
          В сновиденье
   Тверд, уверен и суров.
   
   Где б ни ожила туманно
   Греза сонная моя, --
   Ночью ль, днем, где неустанно
   Солнце тенью острия
   Чертит миги бытия, --
          Так нежданно
   Пусть замедлит взор ея.
   
   Вдруг, подвластный чьей-то силе,
   Тихий лик ее мелькнет:
   Так, в невидимом кадиле
   Лес свой тонкий запах ткет,
   Ветви ты раздвинь -- и вот
          Купы лилий
   Дышат в лоне тайных вод.
   
   Пусть мой образ, о Всевластный,
   Над царицею моей
   Склонится, шепча неясно,
   Меж других ночных теней.
   Пусть, о Властелин ночей,
          Не напрасно
   Он, моля, взывает к ней.
   
   Если же, увы, явиться
   К ней дерзнет двойник иной
   И ему моя царица
   Улыбнется, -- призрак мой
   Примет ли неравный бой?
          Иль смирится
   И растает в тьме ночной?
   
   Разве б мог любви носитель
   Для любви готовить яд?
   Если чувств души, Властитель,
   Сны ее не утаят, --
   
   Пусть, безмолвием объят,
          В снов обитель
   Мой двойник уйдет назад.
   
   Пусть как пар мелькнет он пенный,
   Как неясный, беглый свет;
   В струнах лютни -- стон мгновенный
   , На стекле -- дыханья след;
   Мне ж, увы, один привет,
          Холод тленный,
   Мертвенный, последний бред.
   
   Все тогда, чем я обманут, --
   Призраки зовущих благ,
   Медленно, бледнея, встанут,
   Встретив твой печальный знак.
   Все -- лишь грезы, если так.
          Пусть же канут
   Без следа в твой сонный мрак.
   
   Нет, не смерть, гласит преданье, --
   Жизнь всегда давал ты нам:
   Чрез тебя, смешав дыханье,
   В сне жену обрел Адам.
   Сон любви, внемли мольбам,
          В испытанье
   Жизнь, не смерть пошли мне сам!
   
   Да, трепещущий и страстный,
   Это -- зов к Любви самой.
   Ты -- Любовь, и сон, согласный,
   Милую роднит со мной.
   Именем ее одной,
          Бог Всевластный,
   Не отвергни голос мой!
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru