Розанов Василий Васильевич
На выставке "Мира искусства"

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

В.В. Розанов

На выставке "Мира искусства"

"Городок на северной Двине" И. Грабаря. "Город строят" Н. Рериха, "Вечер" К. Сомова и "Корова" В.А. Серова привлекли одинаково мое внимание, как при первом, так и при втором посещении выставки.

   1) Человек, -- 2) Внутри его жилища и -- 3) Его жилище извне, -- таковы, в сущности, три темы, так сказать, антропологической живописи. Третья из этих тем хорошо выражена г. Грабарем и г. Рерихом, особенно -- первым. Схвачена психология тихого, маленького, уединенного городка; не улицы его, не двора на нем -- а его всего. Видишь "статую" города, -- рассматриваемую и открытую как статуя человеческого тела. Домики, в самом деле, точно члены городского "целого". Маленькие окна даже не в маленьких домах дают превосходно впечатление холода. Тут около 65о северной широты, и с широким венецианским окном не раскинешься...
   Около этой картины хочется назвать "Волхов" г. Рериха. Простота, монотонность, тишина, переходящая в могильность, -- как хорошо выражены в этой небольшой картине! "Город строят", его же, дает картину человеческого труда. Если неосторожно стать близко к картине, то увидишь вместо людей какие-то белые пятна. Но ведь мы видим геометрическую линию контура лишь у самых близких предметов, приблизительно расположенных на письменном столе. Улицу, двор, лес, небо -- мы в самом деле видим в пятнах, но так, что "пятен" от леса никак не смешаем с пятнами от улицы, стены, забора. На надлежащем расстоянии "Город строят" дает впечатление такой живости и натуральности, что хочется потянуть носом воздух, чтобы услышать чудный запах свежераспиленной сосновой доски.
   Совершенный контраст со всем вышеназванным составляет "Вечер" К. Сомова. Там природа поглотила человека, здесь человек поглотил природу. Сцена взята из конца XVIII и никак не позже начала XIX века; время -- Де-Лиля или Руссо, время уроков Лагарпа царственному наследнику Екатерины и Павла, и -- милого выезда за границу "Русского путешественника"! Эпоха, представляющаяся нам наивной, с некрепкими мускулами, без чудовищных фабричных труб, без машин, без паровозов, тихоходящая, ползучая (сравнительно с нашею), -- а как она может овладеть природою, обольстить природу, почти сделав ее продолжением своего костюма! Арка из зелени, с висящим виноградом, дает впечатление и триумфа и любви; как к ней идут изящные дамы и изысканный кавалер, среди этой зелени! Какой шаг сюда от "Города на северной Двине", от "Волхова"!..
   Из картин Серова необыкновенно удачна "Екатерина II на охоте". Несмотря на миньятюрность рисунка, лицо Императрицы, уже в поздние годы ее царствования, -- дышит красивостью и внутренней молодостью; Она теперь -- в движении и беззаботности, на краткий час отдыха от необозримых и ответственных трудов. Она полуобернула лицо назад и хочет что-то сказать скачущему за экипажем всаднику. Лица его не видно, кроме линии левой щеки. И лоб, и глаза, и губы, то есть все лицо, все говорящее в лице, -- скрыто; но таково великое мастерство этого замечательного художника, что по одной линии скулы и бока подбородка не только угадываешь, но знаешь и лицо, и годы, и молодость, и счастье рыцаря. Это или Мамонов, или кто-нибудь из других "избранников славных". Он и стеснен, ему неловко, и вместе весь охвачен высоким чувством, что он господствует над Повелительницею самою безусловною формою господства. Страшная вершина, на которой и пробыть минуту -- жутко и знойно, страшно и сладко; и все это Серов сумел передать в позе человека, в связи лиц, мчащихся на охоту.
   Но chef d'oeuvre Серова на выставке -- внутренность крестьянского двора, и на нем девочка, доящая корову. Поодаль сидит кошка, в полном спокойствии, почти дремоте. Кофточка на девочке, сидящей к зрителю спиною, весь бедный, слишком бедный двор, и беднее, жалче их всех -- крестьянская коровенка, черная с белыми пятнами, с белой мордой, глупенькая и маленькая, всю зиму кормленная соломой, -- все достигает высочайшего мастерства и есть истинно великолепный портрет народного быта, деревни именно той поры, когда повсюду начали собираться "местные совещания о нуждах сельского хозяйства". И как эта коровенка приложила плотно хвост к себе, -- так, точь-в-точь так, стоят коровки (отнюдь не распущенно, не свободно), когда их доят; это и я наблюдал сколько раз! И девчонка старательно делает свое дело. Но только не много она молока надоит, сколько ни старайся. Кошка также достигает высшей степени портретности. Между прочим, как она внутрення сравнительна с коровой! "Я -- вся наружу", -- говорит корова; "у меня снаружи ничего не рассмотришь: я вся внутри", -- говорит собою кошка. Два типа животного, животной природы -- так разошлись!
   
   Г-н Врубель для многих стал "местом пререкаемым" в живописи. Тема "Демона", очевидно, его сильно занимает. И на прошлогодней выставке, и на нынешней он дал по "Демону", трактованному и здесь и там оригинально, по совершенно новому.
   Важна уже попытка выйти из трафаретного представления: черного человека с крыльями большой летучей мыши, "обворожительного" при положительном к нему отношении, или -- с красными глазами и красным языком, при сатирическом отношении или при боязливом
   Г. Врубель дает "демона" и "демоническое" как проступающую в природе человечность, человекообразность. "Демон" у него не "пролетает над миром", а "выходит из мира". Невозможно отрицать, что в этом его усилии есть смысл. "Демоническое", в противоположность "ангельскому", простее человека, ниже человека. На выставке этого года он выглядывает из сирени, почти хочется сказать -- "вытекает из сирени", и завершает лицом человеческим минеральную громаду, являясь и сам каким-то одушевленным минералом. Все это очень умно, очень осмысленно.
   Между прочим, г. Врубель отлично владеет красками, и -- глубокий, страстный ценитель перелива тонов. В его "Натурщице" и "Гареме" даны тончайшие соединения и размещения цветов. Вообще, в художнике этом много азиатского, -- не в порицательном, а в хорошем смысле. Все его темы -- другие, нежели прочих художников. Он не возьмет ни "царскую охоту", ни "избу на Днепре" сюжетом. Он копается в природе и в фантастическом, может быть объясняя их друг другом, как ученый объясняет один порядок явлений -- другим. Он пишет много. Видно, что душа его волнуется. И, может быть, из этих волнений выкатятся драгоценные жемчужины.
   
   1903 г.
   
   Впервые опубликовано: Мир искусства. 1903. Т. 9. Хроника. No 6. С. 53 -- 55.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru