В письме г-жи О. К., предложившей основать фонд имени В.Ф. Коммиссаржевской для вспоможения учащейся молодежи, особенно останавливает на себе внимание то место, где она говорит о бесприютности молодых людей обоего пола, и главным образом тех, которые приезжают из провинции.
"Некуда пойти"... "Некому рассказать"... "Не с кем посоветоваться"... Эти три формулы так жестоко стучат в молодом неопытном мозгу... И они-то более всего рождают отчаяние, а затем и связанную с нею гибель... Не только денег нет: нет указания, нет работодателя, нет советника. Не дай Бог свести "помощь" к "даче металла": плохая будет "память Коммиссаржевской"... Собственно молодежь нуждается в дружелюбии к ней, в привете себе, в связи с нею других классов и единичных людей, уже окрепших на ногах, служащих, работающих. В Петербурге и Москве есть такая масса учреждений и контор, такая масса всяческих "предприятий", что гибель молодого образованного человека или девушки от нужды и даже прямого голода является чем-то совершенно диким, нелепым... Гибель, очевидно, происходит от неорганизованности всего дела, ненадуманности его... и, в последнем анализе, от лени и равнодушия... всех и каждого. Очевидно, что никогда никому не приходило на ум посвятить жизнь этому делу и во что бы то ни стало -- разрешить вопрос, очевидно совершенно разрешимый при внимании к нему и настойчивости. "Помогать трудом" всегда нравственнее, чем помогать деньгами. И "фонд имени Коммиссаржевской" должен, думается, представить собою не просто денежный мешок, откуда "отсчитывается" нуждающемуся студенту или курсистке, а организацию вообще в смысле материальной и духовной поддержки молодежи, поддержки бытовой и служебной.
Раз помощь пошла бы трудом, -- ответно молодежь должна бы начать вырабатывать в себе, и вероятно начнет вырабатывать, качества трудоспособности, ответственности и гарантии. Никто, как сама молодежь, не сознает так ясно, до чего она слаба в этом отношении... Помню это из молодых своих годов: "Некуда пойти", да и "к чему я способен". Тут-то вот и нужно подойти к ней с одобрением: "Ко всему способен, если немножко подучиться"... Молодежь наша ужасно идейна и теоретична, и пропорционально -- не практична и слабо-работна... Уж что греха таить -- так. Но не по неспособности и не по нежеланию делать, -- а по глубокому и чистосердечному неуменью. Неумелость же всякая застенчива, стыдлива: и вот молодой человек на краю отчаяния, вместо того чтобы идти к людям, -- дальше и дальше от них уходит, хоронится от всех, пока его не найдут где-нибудь повесившимся или утопившимся... Из этого тупика нужно выброситься, выскочить, -- разломать этот тупик. "Ничего не умеете: но через полгода будете все уметь, лучше другого. Давайте учиться".
Тепла и света сюда: и мгла рассеется.
Студентам же нуждающимся, как равно курсисткам, давно следовало бы сорганизоваться в ответственные артели, в гарантирующие артели, с ручательством за своего члена при исполнении известных обязанностей и функций, от "репетиторства" до занятий в департаменте, канцелярии, торговом предприятии или банке...
К практическому труду, молодежь, -- к честному практическому труду, в помощь старшим.
И, гг. "старшие": ни один молодой человек или девушка да не войдет в наши домы со смущением: "Куда я пришел? Зачем? Мне тут все чужие".
Впервые опубликовано: Новое Время. 1910. 16 марта. No 12216.