Салов Илья Александрович
Суета мирская. Очерки и рассказы И. А. Салова

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Суета мірская. Очерки и разсказы И. А. Салова. Изданіе Ѳ. А. Куманина. Москва, 1894 г. Цѣна 1 рубль. Въ книжкѣ помѣщены: 1) Николай Суетной, исторія одного крестьянина, 2) Лѣсъ, разсказъ, 3) Ѣдетъ, разсказъ. Эти три разсказа -- не крупныя, но очень живыя картинки деревенской жизни, какія всегда мастерски пишетъ г. Саловъ, превосходно знающій деревню и ея обывателей, глубоко сочувствующій ихъ радостямъ и печалямъ, умѣющій и въ читателѣ вызвать добрыя чувства къ деревенскимъ людямъ, которыхъ онъ ничуть не идеализируетъ и даже не прикрашиваетъ. Г. Саловъ охотникъ, охотникъ съ ружьемъ, съ удочкой, съ приволокой; онъ любитъ всякую охоту, но еще болѣе любитъ природу и, повидимому, увлекается охотой не столько ради добычи, сколько ради лѣса, рѣки, озера, ихъ прелести ночью и на зарѣ, при восходѣ солнца и въ знойный лѣтній день. Онъ такъ описываетъ красоты русскихъ пейзажей, что вызываетъ въ читателѣ настоятельное желаніе уйти изъ города и подышать чистымъ, освѣжающимъ голову воздухомъ лѣса, вдали отъ людей, отъ "суеты мірской", посидѣть у избушки..дѣдушки Дроныча", укрывшагося въ лѣсной глуши... "Здѣсь благодать какая... рай земной! Воздухъ легкій, цвѣточки распустились, пташки поютъ... Бросай-ка городъ, да уходи въ лѣсъ! Только въ лѣсу никто не обидитъ,-- завсегда здѣсь хорошо! И лѣтомъ, и зимой!... Больную душу хорошо въ лѣсу лечить!" -- такъ говоритъ восьмидесятилѣтній Дронычъ, испытавшій на себѣ цѣлебное дѣйствіе лѣсной пустыни. И г. Саловъ описываетъ эту "пустыньку" такъ, что вы ее какъ будто своими глазами видите. Виды такъ же точно, какъ и людей, авторъ изображаетъ поразительно вѣрно. Но ни ландшафты, ни тѣхъ, съ кѣмъ онъ насъ знакомитъ, г. Саловъ не фотографируетъ. Изображенія его живутъ, списанныя съ натуры, они правдивы художественно. Фабулы "исторіи одного крестьянина" и разсказа Ѣдетъ, сами по себѣ, незначительны, "разсказъ" немного юмористиченъ, "ѣдетъ" архіерей осматривать свою епархію. Сельскій священникъ сбился съ ногъ, измучился приготовленіями достойно встрѣтить "владыку", "принять" его, угостить... Намъ припоминаются сѣтованія нѣкоего "охранителя" въ одномъ журналѣ по тому поводу, что въ нашей литературѣ лица "духовнаго сана" изображаются такими, каковы они въ дѣйствительности и въ своей повседневной трудовой и тяжелой жизни. "Охранитель", по обыкновенію писальщиковъ этой категоріи, усматривалъ въ правдивыхъ изображеніяхъ священниковъ и дьяконовъ "тенденціи", "подрываніе основъ". Отъ изображеній г. Салова подобнаго сорта охранители могутъ придти въ ярость. По едва ли у кого хватитъ духа заподозрить г. Салова въ тенденціозности, и, на самомъ-то дѣлѣ, его отецъ Герасимъ, прозванный мѣстными шутниками "попадьинъ подмастерье", не только фигура вполнѣ реальная, цѣликомъ выхваченная изъ жизни, но и много болѣе симпатичная, чѣмъ "молодой попъ (въ повѣсти Николай Суетной) съ воротничками, запонкой и цѣпочкой", "въ рясѣ изъ Манчестера, въ голубомъ полукафтаньѣ, въ лаковыхъ штиблетахъ", -- словомъ, "батюшка изъ новыхъ". Простъ и благодушенъ отецъ Герасимъ, не стяжатель онъ и не притѣснитель, не идеальный "пастырь", но за то и не выдуманный въ угоду охранителямъ, а добрѣйшей души человѣкъ небольшого ума, безхитростно дѣлающій свое многотрудное дѣло. Въ "исторіи одного крестьянина" авторъ даетъ намъ два противуположныхъ типа: Николая Суетного, вѣчно суетящагося, неустанно хлопочащаго о томъ, какъ бы отбиться отъ нужды, и Абрама Петровича, солиднаго и крѣпкаго "молокана", бывшаго самымъ "послѣднимъ", негоднымъ мужичонкой въ крѣпостной зависимости и ставшаго сильнымъ человѣкомъ, какъ только "объявилась" воля. При помощи этого Абрама, пытавшагося совратить Николая Суетного въ молоканство, и благодаря удачной женитьбѣ сына, Николай совсѣмъ справился, въ молоканство не пошелъ, зажилъ какъ нельзя лучше. Но вотъ нежданно налетѣла бѣда -- война изъ-за "какого-то болгара", о существованіи котораго русскій народъ до того времени и не слыхивалъ. У Суетного забрали въ военную службу единственнаго сына, Нифатку, отличнѣйшаго работника, оказавшагося никуда негоднымъ солдатомъ. Нифатку муштровали, били, драли и ничего не могли подѣлать. Нифатка не выдержалъ, бѣжалъ, былъ пойманъ и отъ суда и его послѣдствій избавился лишь потому, что былъ признанъ "психически больнымъ". Сошедшаго съ ума сильнаго работника отправили въ больницу, долго лечили, нашли неизлечимымъ, вернули домой и взыскали съ Суетного за леченіе сына 533 рубля. За время отсутствія нифата хозяйство уже пришло въ значительный упадокъ. Міръ, къ которому Суетной обратился съ просьбой помочь ему въ уплатѣ взысканія, отказался выручить бѣднягу. Онъ кинулся искать денегъ "на сторонѣ", пропадалъ гдѣ-то цѣлую недѣлю, добылъ требуемую сумму, а, вернувшись, "плакалъ и молился долго, часа два... Затѣмъ снялъ иконы, приложился къ нимъ, обошелъ съ ними избу, дворъ весь, окрестилъ ими всю свою скотину, завязалъ бережно въ узелокъ и отнесъ къ батюшкѣ"...Такъ крестьяне заявляютъ обыкновенно о своемъ переходѣ въ молоканство. Въ тотъ же вечеръ онъ уѣхалъ за сыномъ. Привезенный домой Нифатъ не узналъ ни мать, ни жену, но, войдя въ избу, остановился и испуганно спросилъ: "Батюшка! гдѣ же иконы святыя?... Кому же молиться?" Суетной запилъ, да запилъ такъ, какъ не пилъ еще самый послѣдній пьяница ихъ села, пропилъ всѣ остававшіяся въ домѣ деньги и "дошелъ до грѣха"... повѣсился. Иного рода деревенская драма разыгралась въ "пустынькѣ" дѣдушки Дроныча (разсказъ Лѣсъ). Дронычъ былъ мужикъ сильный, трудовой, домъ свой держалъ "крѣпко" и нераздѣльно, хотя имѣлъ уже сыновей женатыхъ и взрослыхъ внуковъ. Всѣ жили въ довольствѣ, богато. Но мало-по-малу власть главы семьи начала тяготить ея членовъ, пошли рѣчи о раздѣлѣ, пошли раздоры и неурядицы, кончившіяся "грѣхомъ": старшій сынъ Дроныча накинулся на отца съ желѣзными вилами, разсѣкъ ему голову и убилъ бы старика, если бы не спасла его внучка Груня. Дронычъ ушелъ изъ дому, предоставивши непокорнымъ дѣтямъ дѣлить его имѣніе, года два проходилъ Христовымъ именемъ по богомольямъ, потомъ сладилъ себѣ избушку въ лѣсу и зажилъ одиночкой, прокармливаясь рыбною ловлей, грибами, крошечнымъ огородомъ. Изъ семейныхъ онъ допускалъ къ себѣ только внучку Груню, милую, веселую, смѣлую красавицу. Великою радостью для старика было просватать Груню за деревенскаго молодца Григорья. Они давно любили другъ друга и пришли къ дѣду просить благословенія. Но "грѣхъ" и въ лѣсъ пробирается, и въ лѣсу губитъ людей. Наѣхалъ по сосѣдству богатый баринъ, молодой гусаръ, прельстился Груней, сталъ за нею ухаживать, сманивать ѣхать съ нимъ въ Петербургъ. Молодая голова Груни кружилась отъ соблазновъ красавчика барина, но дѣвушка не сдалась на его ухаживанья: она, все-таки, любила своего жениха понастоящему. Григорій не разобралъ этого, не понялъ и зарѣзалъ Груню... Таковъ голый остовъ лучшаго разсказа въ лежащей передъ нами книжкѣ. Теперь нѣсколько словъ о ея внѣшности, о самомъ изданіи. Оно довольно чистое, печать четкая, бумага хорошая. Но странное впечатлѣніе производятъ включенныя въ книжку объявленія объ изданіяхъ г. Куманина. Разъ всѣ изданія перечислены на обложкѣ, вторично напечатаны въ началѣ книги, въ третій разъ -- въ концѣ, а нѣкоторыя и еще въ четвертый разъ. Не много ли это для одного читателя?

"Русская Мысль", кн.I, 1895

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru