Самаров Грегор
Победа в Китае

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Историческій романъ изъ современной жизни.
    Издание Н. Ф. Мертца, Санкт-Петербург, 1904.

   

Гр. САМАРОВЪ.

НАСЛѢДІЕ ИМПЕРАТОРА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ТРИЛОГІЯ.

I.
ЖЕЛТАЯ ОПАСНОСТЬ.

II.
ПОБѢДА ВЪ КИТАѢ.

III.
ВОЗВРАЩЕНІЕ.

Переводъ съ нѣмецкаго.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
ИЗДАНІЕ Н. Ѳ. МЕРТЦА.
1904.

   

ПОБѢДА ВЪ КИТАѢ.

Историческій романъ изъ современной жизни.

I.

   Бывшій поручикъ Мертенштейнъ съ величайшимъ рвеніемъ принялся за разработку копей Мериссена, чтобы возможно скорѣе достигнуть богатства. Онъ очень быстро привыкъ къ новой обстановкѣ, тѣмъ болѣе, что всѣ окружавшіе его относились къ нему въ высшей степени дружески и сердечно.
   Зять хозяина дома, его старый другъ, познакомилъ его со всѣми деталями работы; онъ такъ освоился съ ними, что сталъ отличнымъ помощникомъ, а его часть прибылей была много больше того, о чемъ онъ когда-либо могъ мечтать. Такимъ образомъ, скоро могла состояться его свадьба съ Розинтой. Онъ надѣялся, что его невѣста согласится пріѣхать въ его новое отечество, гдѣ они будутъ богатыми людьми, да и родители ея, можетъ быть, переселятся сюда и освоятся съ мѣстными условіями жизни. Онъ уже не разъ писалъ объ этомъ доктору Вархнеру, который такъ сочувственно отнесся къ нему и такъ интересовался золотыми копями.
   По окончаніи дневныхъ работъ семья собиралась за обѣдомъ, всегда отличавшимся роскошью и чудными винами. Всѣ были въ отличныхъ отношеніяхъ между собой. Старику Мериссену оказывали искреннее почтеніе, а онъ относился ко всѣмъ съ величайшей сердечностью; если пріѣзжали гости, онъ принималъ ихъ со своимъ обычнымъ широкимъ гостепріимствомъ; при хорошей погодѣ совершали вмѣстѣ съ гостями поѣздки на копи или на ферму страусовъ. Иногда пріѣзжалъ президентъ Крюгеръ, котораго всѣ радостно встрѣчали, а когда онъ уѣзжалъ домой, то все общество провожало его за черту города.
   Жизнь текла мирно и хорошо; Мертенштейнъ получилъ много писемъ отъ невѣсты, въ которыхъ она выражала готовность пріѣхать въ Трансвааль и надѣялась, что и отецъ не откажется ей сопутствовать.
   Такъ прошло довольно много времени, когда однажды пріѣхалъ президентъ Крюгеръ, видимо чѣмъ-то сильно озабоченный. Мериссенъ сейчасъ-же предложилъ ему вина, но президентъ отказался и удалился съ своимъ старымъ другомъ въ его уединенный кабинетъ.
   Опускаясь въ кресло, онъ сказалъ взволнованнымъ, дрожащимъ голосомъ:
   -- Дорогой другъ, я получилъ грустное и непріятное сообщеніе, непріятное какъ все, исходящее отъ Англіи. Я хотѣлъ прежде всего передать его вамъ, такъ какъ вы -- надежный другъ и, кромѣ того, оно существенно затрогиваетъ васъ.
   Мериссенъ покачалъ головой и, улыбаясь, отвѣчалъ спокойно:
   -- Я боюсь, высокоуважаемый господинъ президентъ, что ваше вполнѣ справедливое недовѣріе къ Англіи обманываетъ васъ на этотъ разъ. Ваше недовѣріе вполнѣ основательно, но намъ дано теперь многое, имѣющее большое значеніе для насъ. Не думаю, чтобъ Англія, именно теперь, когда въ Европѣ начинается общее движеніе, стала-бы опять поднимать эти вопросы.
   -- Англичане всегда готовы и всегда найдутъ время соблюсти свои выгоды, и я думаю, что моя подозрительность не обманываетъ меня на этотъ разъ. Представитель Англіи, къ сожалѣнію, высказалъ это мнѣ весьма ясно, и это касается главнымъ образомъ васъ.
   -- Я сдѣлалъ имъ много уступокъ по разработкѣ копей, такъ что ихъ участіе довольно значительно.
   -- Вотъ именно,-- раздраженно воскликнулъ Крюгеръ:-- поэтому-то они и стали еще жаднѣе. Они требуютъ надзора за копями и прямого участія въ нихъ за ихъ охрану, то-есть, за постоянный присмотръ.
   -- Разбойничья логика!-- возбужденно возразилъ Мериссенъ.-- Если такъ будетъ продолжаться, то насъ скоро доведутъ до банкротства. Но, нѣтъ, такое требованіе не можетъ быть исполнено, и я думаю, что они не рѣшатся настаивать на немъ.
   -- А я думаю, что рѣшатся,-- грустно замѣтилъ президентъ.-- Представитель Англіи весьма ясно высказалъ мнѣ, что нашъ отказъ повлечетъ за собой вооруженное вмѣшательство. Онъ совѣтуетъ этого избѣгать. Мы должны это обдумать. Онъ обѣщаетъ миролюбиво выработать съ нами форму договора и говоритъ, что это будетъ лучше для насъ, чѣмъ вооруженное принужденіе.
   -- Это ужъ черезчуръ!-- вскричалъ Мериссенъ, вскакивая.-- Мы должны немедленно принять мѣры противъ этого.
   -- Я очень доволенъ, что и вы раздѣляете мое мнѣніе. Поговорите какъ-нибудь съ повѣреннымъ Англіи; объясните ему, какія послѣдствія можетъ имѣть такое притѣсненіе. Я, съ своей стороны, готовъ все сдѣлать для поддержанія миролюбивыхъ отношеній, но если дѣло пойдетъ дальше, я обращусь къ Германіи; императоръ выказалъ намъ свое милостивое участіе и, конечно, не оставитъ насъ при такомъ покушеніи на нашу самостоятельность.
   Мериссенъ слегка покачалъ головой.
   -- Германскій императоръ мудрый правитель, но, въ виду общаго политическаго положенія и возможныхъ осложненій, онъ не захочетъ вступить во враждебныя отношенія съ Англіей. Я совѣтовалъ-бы вамъ мирно объясниться съ англичанами и пообѣщать имъ кое-какія уступки, а мнѣ вы позволите пока переговорить съ представителемъ Англіи. Извѣстная любезность съ нашей стороны именно теперь, когда Европа въ возбужденномъ состояніи, могла-бы, можетъ быть, прочно обезпечить миръ. Обратиться къ Германіи мы всегда успѣемъ, если Англія будетъ дѣйствительно прижимать насъ.
   Крюгеръ недовѣрчиво покачалъ головой, но согласился на переговоры Мериссена и просилъ поскорѣе увѣдомить его о результатѣ.
   Онъ прошелъ въ гостиную, часокъ посидѣлъ тамъ, потомъ Мериссенъ, Форбергъ и Мертенштейнъ проводили его до экипажа, и онъ уѣхалъ, повидимому, въ хорошемъ расположеніи духа.
   А Мериссенъ призадумался и былъ молчаливѣе обыкновеннаго, онъ никому ничего не сказалъ о сообщеніи президента, и общество, какъ всегда, закончило день въ оживленной бесѣдѣ.
   Поздно вечеромъ пришло письмо отъ бургомистра Блюмфонтена, доктора медицины Кельнера, извѣщавшаго о своемъ пріѣздѣ на другой день; Мериссенъ очень обрадовался, такъ какъ любилъ говорить съ нимъ о серьезныхъ дѣлахъ и охотно слушалъ его совѣты.
   

II.

   Мериссенъ рано проснулся на другой день, такъ какъ его сильно заботило тревожное сообщеніе президента. Онъ не поѣхалъ на копи, гдѣ все дѣло отлично вели Форбергъ и Мертенштейнъ, а, позавтракавъ съ семьей, удалился въ свой кабинетъ, куда никто не входилъ безъ его зова, и сталъ серьезно обдумывать слова Крюгера. Онъ плохо вѣрилъ въ вооруженное нападеніе Англіи, такъ какъ положеніе дѣлъ въ Европѣ становилось неспокойнымъ, и именно Англіи могли предстоять разныя непріятныя осложненія. Съ другой стороны, нельзя было думать, что представитель Англіи говорилъ съ Крюгеромъ, не имѣя на то серьезныхъ основаній, и Мериссенъ отлично зналъ, что Англія давно добивается завладѣть копями.
   Пока онъ раздумывалъ -- не лучше-ли будетъ самому переговорить съ повѣреннымъ Англіи, ему доложили о пріѣздѣ доктора Кельнера, которому онъ радъ былъ всегда, а теперь въ особенности.
   Онъ велѣлъ подать завтракъ, а самъ пошелъ встрѣтить гостя. Они дружески поздоровались и прошли въ кабинетъ.
   -- Я пріѣхалъ поговорить съ. вами о дѣлѣ, имѣющемъ важное значеніе для нашего отечества,-- сказалъ Кельнеръ, усаживаясь на диванъ.
   -- Благодарю васъ, тѣмъ болѣе, что и мнѣ надо поговорить съ вами и спросить вашего совѣта,-- отвѣчалъ Мериссенъ.-- До меня дошло извѣстіе представителя Англіи, переданное нашимъ президентомъ, который считаетъ дѣло очень серьезнымъ. Но онъ, вообще, часто придаетъ фактамъ значеніе, котораго они не заслуживаютъ.
   -- Ну, вѣроятно, по тому-же дѣлу и я хочу поговорить съ вами,-- замѣтилъ Кельнеръ:-- такъ какъ не вмѣшиваюсь непосредственно въ политическія событія, если не считаю ихъ особенно важными. Мы говоримъ, вѣроятно, о томъ же дѣлѣ и я нахожу его не только серьезнымъ, но и крайне опаснымъ. Представитель Англіи сообщилъ вамъ, или, вѣрнѣе, президенту тоже, что сказалъ мнѣ одинъ другъ и паціентъ. Англія желаетъ участвовать въ разработкѣ копей и требуетъ формальнаго договора для государственнаго управленія дѣломъ.
   -- Совершенно вѣрно, -- испуганно воскликнулъ Мериссенъ.-- Значитъ, президентъ правъ, видя въ этомъ серьезную опасность, такъ какъ подобный договоръ совершенно подорветъ наши права собственности, будь это надзоръ Англіи, или раздѣлъ прибылей. А ваше мнѣніе, докторъ, какъ должны мы отнестись Къ этому требованію?
   -- По моему, положеніе очень серьезно, но мы должны избѣгать враждебныхъ отношеній съ Англіей, такъ какъ война была-бы въ высшей степени опасна для насъ. Я много думалъ объ этомъ. Вы знаете, что я всей душой на сторонѣ буровъ и никогда не поддерживалъ англичанъ, но мы должны уважать ихъ могущество и вести нашу политику заодно съ ними. Я родомъ изъ Шарлоттенбурга, значитъ, мнѣ буры ближе англичанъ, поэтому я буду противъ войны съ Англіей. Нашъ президентъ держится, конечно, противоположнаго мнѣнія: онъ будетъ стоять за отклоненіе требованій Англіи, какъ и большинство буровъ, а я говорю честно и откровенно, что не согласенъ съ этимъ взглядомъ. Я всегда былъ противъ войны, а буры стояли за нее, въ полной увѣренности, что побьютъ англичанъ, но я, не стѣсняясь, говорилъ каждому англичанину, даже Робертсу и Мильнеру, что всѣ симпатіи на сторонѣ буровъ. О, у насъ было отличное управленіе, съ хорошими законами и осторожными внѣшними отношеніями. Наша Оранжевая республика была всецѣло обязана своимъ миромъ и уваженіемъ, которымъ пользовалась, тогдашнему президенту Бранду; онъ былъ предусмотрительный человѣкъ, съ сильной волей, и мудро управлялъ въ продолженіе двадцати пяти лѣтъ. Никогда не забуду, какъ онъ мнѣ говорилъ уже на смертномъ одрѣ: "буры хотятъ всю южную Африку соединить въ одно государство. Да, да, она станетъ, конечно, великимъ государствомъ, но подъ владычествомъ Англіи, если сдѣлаютъ тѣ промахи, которые я уже предвижу; а потомъ и южная Африка отпадетъ отъ Англіи, какъ отпали сѣвероамериканскія колоніи." Это было точно пророчество и первая часть его уже исполняется. Я думаю съ южной Африкой будетъ то же, что теперь съ Австраліей. Президентъ Штейнъ, за котораго я не подавалъ голоса, совершенно подчинился Крюгеру. Его друзья находятъ это правильнымъ и говорятъ, что они должны составить одно цѣлое.
   -- А какого же вы мнѣнія о Крюгерѣ?-- спросилъ. Мериссенъ.-- Скажите мнѣ откровенно.
   -- Крюгеръ хорошій и честный, но упрямый человѣкъ, -- пожалъ плечами Кельнеръ.-- Онъ во что-бы то ни стало хочетъ остаться президентомъ, даже если не въ состояніи будетъ выполнять свое назначеніе. Еслибъ я могъ дать ему совѣтъ, то посовѣтовалъ-бы соединиться съ Сесилемъ Родсомъ.
   Мериссенъ чуть не засмѣялся и покачалъ головой.
   -- Я говорю совершенно серьезно, я знаю Родса лучше, чѣмъ вы. Сесиль Родсъ далеко не англійскій патріотъ, какъ вы думаете, и вовсе не заботится о величіи Англіи. Онъ хотѣлъ быть хозяиномъ южной Африки, какъ президентъ, или король,-- все равно. Ему надо было занести ногу въ стремя и для этого ему былъ нуженъ Трансвааль. Онъ завязалъ сношенія съ Крюгеромъ, который отлично зналъ, конечно, что ему отъ Англіи ждать нечего, а бояться можно всего. Родсъ былъ очень доволенъ и началъ проводить свои планы, надъ которыми и Англіи пришлось-бы призадуматься. Въ одинъ прекрасный день онъ пріѣхалъ въ Преторію, чтобъ, по возможности, привести эти планы въ исполненіе. Это было воскресенье и онъ встрѣтилъ Крюгера на улицѣ съ библіей подъ мышкой. Родсъ поклонился и хотѣлъ заговорить, но Крюгеръ отвѣтилъ, по своему обыкновенію, коротко и грубо, что онъ идетъ въ церковь и не имѣетъ времени для дѣловыхъ разговоровъ. Родсъ остолбенѣлъ, никогда больше не ходилъ къ Крюгеру и говорилъ всѣмъ и каждому, что съ такимъ президентомъ ничего не устроишь, а потому онъ обѣ республики предоставитъ Англіи. Въ этомъ направленіи онъ и дѣйствовалъ, а потому теперешнее требованіе Англіи является только слѣдствіемъ происковъ Сесиля Родса.
   Мериссенъ задумчиво опустилъ голову, потомъ сказалъ, крѣпко пожимая руку Кельнера:
   -- Благодарю васъ, дорогой другъ. Все, что вы мнѣ сказали, очень важно, и я приму это къ свѣдѣнію на будущее время. Вы совершенно правы и я начинаю сознавать, что къ этому вопросу надо отнестись серьезно и осмотрительно. Силой тутъ ничего не подѣлаешь, но надо найти выходъ изъ этого положенія, который удовлетворилъ-бы обѣ стороны. Отъ души благодарю, что вы по дружбѣ предостерегли меня. Надѣюсь, что вы не откажете, мнѣ въ совѣтѣ при дальнѣйшемъ обсужденіи этого вопроса.
   -- Конечно, я всегда буду на сторонѣ буровъ, но надѣюсь, что и съ англичанами можно жить въ ладу.
   Мериссенъ просилъ гостя остаться обѣдать, такъ какъ скоро должны были вернуться Форбергъ и Мертенштейнъ.
   Докторъ Кельнеръ согласился. Вошла жена Мериссена, а вскорѣ доложили и о возвращеніи Форберга и Мертенштейна.
   Роскошный и великолѣпно сервированный обѣдъ прошенъ весело, благодаря оживленной разговорчивости Кельнера. Хозяинъ дома отъ души смѣялся, хотя мрачныя мысли иногда приходили ему на умъ.
   Послѣ обѣда общество разошлось по гостинымъ, а Мериссенъ съ Кельнеромъ и зятемъ удалились въ кабинетъ.
   Мериссенъ разсказалъ все происшедшее Форбергу, сообщилъ совѣтъ Кельнера войти въ соглашеніе съ англичанами, чтобъ избѣжать крупныхъ столкновеній, и просилъ зятя откровенно высказать его мнѣніе.
   Форбергъ заинтересовался, но не такъ мрачно отнесся къ этому, какъ Мериссенъ.
   -- Я всегда думалъ, что англичане рано или поздно выступятъ съ такимъ предложеніемъ, такъ какъ они хотятъ участвовать во всемъ, что приноситъ выгоду, а тѣмъ болѣе деньги. Мнѣ кажется, что англичане, которые должны тоже защищать наши интересы, не могутъ быть отстранены отъ участія въ здѣшнихъ предпріятіяхъ. Если сдѣлать это миролюбиво, то оно можетъ быть полезно и намъ, и англичанамъ. Если-же дѣло дойдетъ до войны, то это будетъ, конечно, плохо для нихъ, но весьма нежелательно также и для насъ. Мнѣ кажется, войны, которой они грозятъ, можно избѣжать. Вѣдь, золота хватитъ для всѣхъ. Золотые копи все разрастаются, и если мы на этомъ поприщѣ сойдемся съ англичанами, то эти копи дадутъ намъ еще больше золота и богатства.
   Докторъ Кельнеръ одобрительно и ласково потрепалъ Форберга по плечу.
   -- Дорогой Мериссенъ, вашъ зять лучшій совѣтчикъ. Онъ сказалъ именно то, что я думаю. Увѣряю васъ, я вовсе не совѣтую предоставлять англичанамъ барыши вашихъ работъ, наоборотъ, рекомендую навсегда упрочить за собою плоды вашего труда, энергіи и настойчивости.
   -- Благодарю за добрый совѣтъ. Я обдумаю его и поговорю съ представителемъ Англіи. Онъ хорошій человѣкъ и, въ общемъ, расположенный къ намъ, а частицу моего золота я, пожалуй, могу отдать, такъ какъ копи все разрастаются. Вашъ совѣтъ очень хорошъ и я особенно благодаренъ, что вы сами пріѣхали высказать мнѣ ваше мнѣніе. Несомнѣнно, было-бы хорошо для Трансвааля заключить союзъ съ Сесилемъ Родсомъ, и я очень жалѣю, что нашъ президентъ такъ нелюбезно обошелся съ нимъ.
   -- Да,-- сказалъ Кельнеръ:-- президентъ превосходный человѣкъ, но мнѣ иногда хотѣлось-бы быть его совѣтчикомъ, какъ ни смѣло это можетъ показаться съ моей стороны. Постараемся уладить дѣло, а пока пойдемте къ остальному обществу. Однако, я такъ у васъ засидѣлся, что мнѣ придется на эту ночь искать гостепріимства въ вашемъ домѣ. Тяжелыхъ больныхъ у меня нѣтъ, и я успѣю вернуться еще завтра.
   Они только что поднялись, какъ лакей подалъ Мериссену письмо съ огромной печатью, доставленное нарочнымъ.
   -- О, это отъ президента! Я знаю его печать и почеркъ. Останьтесь здѣсь, надо узнать его распоряженія, да и вамъ обоимъ это интересно.
   Онъ пробѣжалъ письмо и покачалъ головой.
   -- Президентъ желаетъ, чтобъ предложеніе англичанъ было безусловно отклонено, иначе мы окончательно попадемъ къ нимъ въ руки. Онъ желаетъ во всемъ держаться этого принципа. По его мнѣнію, надо обратиться къ заступничеству германскаго императора, если англичане выступятъ съ безсовѣстными требованіями. Императоръ былъ особенно милостивъ къ бурамъ, когда ихъ вздумалъ притѣснять Сесиль Родсъ.
   -- Планъ этотъ не особенно удаченъ, -- возразилъ Кельнеръ.-- Едва-ли германскій императоръ захочетъ идти противъ Англіи въ дѣлѣ, которое не касается его непосредственно. Вы всѣ должны помочь мнѣ, господа,. удержать президента отъ враждебныхъ дѣйствій противъ Англіи. А теперь, господа, проведемъ часокъ въ пріятномъ и веселомъ обществѣ.
   Кельнеръ былъ удивительно пріятный собесѣдникъ. По его веселымъ, остроумнымъ шуткамъ нельзя было догадаться, какія тревожныя мысли заботили его еще нѣсколько минутъ тому назадъ. Чудныя вина тоже способствовали общему оживленію.
   Мертенштейнъ, обыкновенно сдержанный, былъ веселъ какъ никогда. Онъ получилъ хорошія извѣстія изъ Берлина, а большой заработокъ давалъ ему надежду на блестящую будущность.
   

III.

   Мериссенъ еще разъ переговорилъ съ зятемъ, и оба рѣшили добиваться миролюбиваго соглашенія, хотя и не считали Англію опасной. Президенту отвѣтили уклончиво, чтобъ выиграть время.
   Черезъ нѣсколько дней представитель Англіи опять спросилъ: согласны-ли принять предложенное соглашеніе? Дальнѣйшихъ переговоровъ не могло быть, такъ какъ онъ былъ уполномоченъ покончить дѣло только въ предложенной формѣ.
   Мериссену это не понравилось, но онъ все-таки вызвался съѣздить къ Чемберлэну. Представитель Англіи одобрилъ планъ, думая, что Англія согласится на уступки, тѣмъ болѣе, что она сильно занята китайскимъ вопросомъ. Крюгеръ еще не далъ рѣшительнаго отвѣта и дѣло можно было устроить къ общей выгодѣ.
   На другой-же день Мериссенъ отправился въ дальній путь, предупредивъ Чемберлэна о своемъ посѣщеніи. По прибытіи въ Лондонъ, онъ былъ принятъ въ назначенный часъ.
   Чемберлэнъ встрѣтилъ его вѣжливо, но съ холоднымъ, почти строгимъ выраженіемъ лица. Онъ спокойно выслушалъ представителя Трансвааля, а когда Мериссенъ кончилъ, то коротко и рѣзко заявилъ, что не можетъ отступить отъ предъявленнаго требованія ни на шагъ. Англія должна имѣть первенствующую роль въ Трансваалѣ, безъ чего невозможно настоящее управленіе, обезпечивающее выгоды обѣихъ сторонъ. Трансвааль не будетъ угнетенъ, но его богатства никогда не дойдутъ до полнаго развитія безъ правильнаго управленія и поддержки. Англія не можетъ стоять ниже Трансвааля, но ея могущество не обратится противъ туземцевъ.
   -- Я не сомнѣваюсь въ вашихъ словахъ,-- нѣсколько печально отвѣчалъ Мериссенъ:-- но не думаю, чтобы мои соотечественники на это согласились, такъ какъ мы были всегда независимой страной...
   -- Но зато вы никогда не пользовались покровительствомъ Англіи,-- прервалъ Чемберлэнъ:-- которое, однако, вамъ нужно, даже въ отношеніи южной Африки, которая еще при Родсѣ добивалась главнаго руководительства, а руководительство Англіи было-бы, конечно, вѣрнѣе и выгоднѣе. Кромѣ того,-- прибавилъ Чемберлэнъ:-- вашъ президентъ Крюгеръ, всегда нѣсколько враждебно относился, къ Англіи. Намъ было-бы пріятнѣе для взаимныхъ отношеній, чтобъ не онъ, а кто-либо другой занималъ президентское кресло. Въ Трансвааль надо, по моему мнѣнію, назначить президента англичанина, а въ помощники дать ему трансваальца, хотя-бы, напримѣръ, васъ, господинъ Мериссенъ, еслибъ вы согласились, какъ я предполагаю, на совмѣстное веденіе дѣла.
   -- Мнѣ было-бы тяжело принять должность, которая уничтожила-бы, или по меньшей мѣрѣ умалила-бы довѣріе ко мнѣ моихъ соотечественниковъ,-- возразилъ Мериссенъ.-- Для этого необходимо имѣть хотя-бы гарантію въ томъ, что наши права будутъ сохранены Англіею.
   -- Вамъ объ этомъ напрасно думать. Англіи придется взять господство въ свои руки,-- нѣсколько высокомѣрно отвѣтилъ Чемберлэнъ.
   Мериссенъ былъ непріятно пораженъ и не сразу отвѣтилъ.
   -- Полагаю, однако, что вы не желаете причинить намъ вредъ. Лично я предпочелъ-бы, чтобъ кто-нибудь другой занялъ это мѣсто. Я охотно готовъ содѣйствовать въ обоюдныхъ интересахъ, но сказать что-либо рѣшительное не могу. Конечно, никто изъ насъ не будетъ относиться враждебно къ Англіи, если права наши будутъ во всѣхъ отношеніяхъ ограждены.
   -- Вамъ будутъ доставлены наши предложенія относительно договора. Повторяю: я узѣренъ, что Трансвааль будетъ процвѣтать подъ владычествомъ Англіи. Управленіе страной не можетъ остаться исключительно въ вашихъ рукахъ, господинъ Мериссенъ,-- закончилъ онъ, вставая, и взглянулъ на часы.-- Какъ только будетъ полученъ подробный докладъ отъ нашего представителя, мы немедленно сообщимъ наше рѣшеніе. Надѣюсь, вы останетесь имъ довольны; во всякомъ случаѣ, вы можете быть увѣрены, что оно будетъ законно, но при этомъ я долженъ сказать, что намъ нежелательно и невозможно въ нашихъ сношеніяхъ имѣть дѣло съ господиномъ Крюгеромъ.
   Мериссенъ тоже всталъ, едва коснулся руки Чемберлэна, молча поклонился и вышелъ изъ кабинета.
   Идя по улицѣ, онъ качалъ головой и разсуждалъ про себя: "можетъ быть, онъ и правъ, но кто поручится, что они также будутъ отстаивать наши интересы, какъ и свои собственные? Мои земляки, пожалуй, правы, не довѣряя Англіи".
   Мериссенъ зашелъ пообѣдать въ одинъ изъ лучшихъ ресторановъ. Два господина сидѣли неподалеку отъ него и оживленно говорили о предстоявшей войнѣ. Мериссенъ прислушался: говорили о китайской войнѣ, очень нежелательной для англичанъ. Мериссенъ порадовался и пустился въ обратный путь надѣясь, что эта война, быть можетъ, отвлечетъ вниманіе Англіи отъ его родины.
   

IV.

   Трудная задача Европы, выполнить которую предстояло графу Вальдерзее, зависѣла въ значительной степени отъ царствующей правительницы Китая, выказывавшей до сихъ поръ сильнѣйшую враждебность къ европейцамъ. Задача эта была тѣмъ болѣе трудна, что почти весь Китай былъ на сторонѣ императрицы. Европейцамъ предстояло или свергнуть ее, или привлечь на свою сторону.
   Новая эпоха въ исторіи Азіи началась съ злополучнаго конфликта между союзными войсками и боксерами, которымъ явно помогали императорскія войска. Недовольство китайскаго народа обрушилось прежде всего на возрастающія сношенія съ иностранцами. Правитель страны обыкновенно считается лично отвѣтственнымъ за дѣйствія правительства, поэтому исторія отмѣчаетъ эпохи въ жизни народовъ по царствованію ихъ правителей. Вліяніе вдовствующей китайской императрицы на развитіе страны было чрезвычайно велико, поэтому описывать ея правленіе -- значитъ, писать исторію Китая за послѣдніе сорокъ лѣтъ.
   Несчастный императоръ Куангъ-Су никогда не былъ самостоятельнымъ правителемъ и страной фактически управляла вдовствующая императрица.
   Іегонала -- маньчжурская фамилія, или прозвище старой императрицы, рожденной отъ маньчжурскихъ родителей, жившихъ въ Пекинѣ. Будучи очень красивой дѣвушкой, она, по маньчжурскимъ законамъ, была выбрана для гарема довѣренными императора въ "запретной части города",-- такъ называется внутренняя часть Пекина, куда проникаютъ только имѣющіе оффиціальное отношеніе ко двору.
   По старинному закону, всѣ живущіе въ городѣ маньчжуры обязаны безпрекословно отдавать своихъ дочерей, въ возрастѣ отъ пятнадцати до восемнадцати лѣтъ, въ императорскій гаремъ. Въ провинціяхъ выборъ маньчжурскихъ дѣвушекъ ограничивается только низшими сословіями, до пятаго класса включительно. Этотъ законъ, существующій почти вездѣ на Востокѣ, былъ извѣстенъ еще персамъ и іудеямъ. Іегонала тоже была изъ низшаго сословія и шестнадцати лѣтъ покинула родительскій домъ, чтобъ вступить въ совершенно новую и чуждую обстановку.
   Чтобъ оклеветать ее, о ней распустили слухъ, будто она была взята рабыней изъ Квантуна и представлена императору хозяиномъ-китайцемъ, воспитавшимъ ее какъ дочь. Эта басня была основана, вѣроятно, на ошибкѣ: не Іегонала имѣла отношеніе къ югу Китая, а Тзу-Ану, супруга императора, жившая въ дѣтствѣ въ провинціи Квангъ-си.
   Іегонала, проникнутная важностью своего новаго положенія, хотѣла достойно занять его и съ рвеніемъ принялась за трудное изученіе китайскаго языка, что и удалось ей вполнѣ, благодаря ея уму и большимъ способностямъ. Она скоро стала любимицей своего повелителя, жалкаго, слабохарактернаго императора Ціенъ-Фенга. Онъ рано наслѣдовалъ отцу, вступивъ на престолъ девятнадцати лѣтъ. Это былъ изнѣженный, разслабленный пороками монархъ, придерживавшійся суевѣрій простого народа и ненавидѣвшій "рыжеволосыхъ варваровъ" европейцевъ. Окруженный консервативными царедворцами, которые льстили ему, онъ велъ разсѣянную придворную жизнь.
   Императрица Тзу-Ану, супруга Ціенъ-Фенга, выказывала Іегоналѣ большое благоволеніе. Вскорѣ красавица Іегонала родила сына и наслѣдника Тунгъ-Си. Императоръ отличилъ ее передъ всѣми и изъ простой маньчжурской дѣвушки возвелъ въ положеніе равноправной супруги. Іегонала, съ ея надменнымъ, пылкимъ характеромъ, завидовала высокому положенію императрицы Тзу-Ану. Становилась съ каждымъ днемъ смѣлѣе, благодаря своему возрастающему вліянію и явному предпочтенію императора, она рѣшалась отстаивать свои мнѣнія даже противъ своего повелителя. Между ними часто бывали бурныя сцены; императоръ не разъ собирался удалить ее за непочтительное поведеніе, но Тзу-Ану не допускала этого; Іегонала была такъ умна, что сумѣла добиться расположенія Тзу-Ану и никогда не выказывала своей ненависти къ соперницѣ.
   Болѣзненный, склонный къ меланхоліи императоръ Ціенъ-Фенгъ не въ силахъ былъ бороться съ энергичной, умной, пылкой маньчжурской дѣвушкой. Онъ возненавидѣлъ ее за ея превосходство, но она открыто выказывала презрѣніе къ его слабохарактерности. Она инстинктивно вела свою роль и держала себя гордо, несмотря на свое невысокое положеніе. Такое сознаніе собственнаго достоинства и ея красота поражали императора и влекли его къ ней. Съ императрицей Іегонала была послушна и кротка какъ овечка. Такимъ образомъ, онѣ прожили въ дружескихъ отношеніяхъ много лѣтъ,-- фактъ несомнѣнно знаменательный въ жизни женщинъ. Безъ сомнѣнія, этому не мало способствовали умъ и тактичность Іегоналы, которая и тогда уже обдумывала свои честолюбивые замыслы.
   Теперь эта хитрая женщина энергично и враждебно выступила противъ христіанъ и европейцевъ и всѣми силами поддерживала всякія выходки боксеровъ.
   

V.

   Различнымъ войскамъ, находившимся подъ командой генералъ-фельдмаршала Вальдерзее, былъ отданъ приказъ во что-бы то ни стало освободить европейскія посольства, осажденныя въ Пекинѣ. Русскіе и японцы получили отъ своихъ начальниковъ такіе-же приказы и съ полной готовностью вступили въ бой.
   Альтенбергъ тоже долженъ былъ выступить съ войсками для наблюденій и подробныхъ сообщеній. Со времени исчезновенія несчастнаго убитаго германскаго посланника Кеттелера, всѣ остальные укрылись въ англійскомъ посольствѣ. Боксеры часто нападали на посольство, прервавъ всякое сообщеніе съ внѣшнимъ міромъ. Долгое время не знали даже, живы-ли посланники. Теперь было извѣстно, что они живы, хотя подвергаются ежеминутной опасности, и потому отданъ былъ приказъ немедленно идти на помощь посольствамъ.
   Осада Пекина была назначена въ два часа пополудни. Дазутчики сообщили, что китайцы готовили жестокое нападеніе на посольства, Пунктуально въ назначенное время первыми пришли русскіе, за ними японцы, а вскорѣ и остальные союзныя войска. Китайцы, повидимому, готовились защищаться до послѣдней возможности.
   Первые бросились русскіе, потомъ японцы, а за ними нѣмцы, но бой сильно затрудняла высокая стѣна, окружавшая садъ.
   Китайцы дѣйствовали сильнымъ артиллерійскимъ огнемъ, на который съ двухъ сторонъ отвѣчали русскіе и японцы, стрѣляя въ китайцевъ съ тыла. Они, повидимому, получили приказъ отъ императрицы во что-бы то ни стало уничтожить посланниковъ, которые укрылись во внутреннее строеніе. Но имъ не удалось отбить русскихъ и японцевъ, занявшихъ восточныя и сѣверо-восточныя ворота. Южныя ворота занялъ генералъ Газелей. Пробравшись черезъ каналъ, онъ проложилъ путь войскамъ къ посольскому кварталу. Когда осажденные увидѣли это, то встрѣтили войска громкими и радостными кликами. Послѣ столькихъ перенесенныхъ страданій, посланники были, наконецъ, освобождены и находились подъ защитой своихъ соотечественниковъ.
   Китайцы понесли значительный уронъ. Множество ихъ было убито и посажено въ тюрьмы.
   

VI.

   Изъ далекаго путешествія Мериссенъ вернулся въ Іоганнесбургь, но мало утѣшительнаго могъ сообщить своимъ друзьямъ. Поговоривъ съ зятемъ, оба пришли къ выводу, что за англичанами надо признать право на извѣстную часть золота. Мериссенъ, однако, не сказалъ, какъ рѣзко выразился Чемберлэнъ. Онъ все еще надѣялся какъ-нибудь уладить дѣло съ представителемъ Англіи.
   Недѣли двѣ спустя, этотъ представитель неожиданно появился въ городѣ. Мериссенъ пригласилъ его къ себѣ и увелъ его въ свой кабинетъ. Англичанинъ, всегда бывшій въ хорошихъ отношеніяхъ со своими трансваальскими друзьями и знакомыми, объявилъ, что англійское правительство намѣрено взять въ свои руки управленіе Трансваалемъ. Оно будетъ мягко и справедливо обходиться съ жителями Трансвааля, но будетъ дѣйствовать рѣшительно.
   Мериссенъ испугался и опечалился. Такое требованіе Англіи Трансвааль, по его мнѣнію, не могъ исполнить. Meриссенъ откровенно сказалъ представителю Англіи, что значительная республика, какой себя считаетъ Трансвааль, не можетъ отказаться отъ своей независимости. Если это поведетъ къ нежелательной войнѣ, то Англія можетъ потерпѣть пораженіе, что, конечно, не особенно будетъ пріятно для" такой державы.
   Англичанинъ пожалъ плечами.
   -- Мнѣ поручено сообщить это требованіе и заявить отъ имени Чемберлэна, что англійское правительство будетъ настаивать на его исполненіи. Если-же, къ моему великому сожалѣнію, оно принято не будетъ, то Англія принуждена будетъ объявить войну Трансваалю. Поэтому, мой искренній и дружескій совѣтъ -- согласиться на требованіе Англіи и тогдя, я надѣюсь, возможно будетъ мирное согласованіе интересовъ обоихъ государствъ. Согласитесь, что, при всемъ моемъ желаніи помочь вамъ, я не могу достигнуть успѣха у моего правительства, если буду отстаивать исключительно ваши интересы,-- сказалъ англичанинъ.
   -- Конечно, но президентъ ни въ какомъ случаѣ не согласится на такое требованіе и на его сторонѣ будетъ весь Трансвааль безъ исключенія,-- замѣтилъ Мериссенъ.
   -- Тѣмъ не менѣе, я все-таки прошу васъ сдѣлать все возможное для соглашенія нашихъ общихъ интересовъ. У васъ еще нѣсколько недѣль впереди до окончательнаго рѣшенія и объявленія войны. Скажите всѣмъ, что это требованіе Англіи безповоротно. Но если оно будетъ принято, то соглашеніе возможно.
   -- Я не допускаю возможности такого соглашенія и не вѣрю въ вашу побѣду, -- сказалъ Мериссенъ рѣзкимъ голосомъ и съ угрожающимъ взглядомъ.-- Трансваальцы сильны и любятъ свою родину; они будутъ защищать ее до послѣдней капли крови. Потрудитесь передать это господину Чемберлэну. Ему не мѣшаетъ поближе познакомиться съ исторій буровъ, которую онъ, какъ видно, плохо знаетъ.
   Представитель Англіи вздохнулъ, собираясь покинуть домъ, который часто дружески посѣщалъ; Мериссенъ, по обыкновенію, предложилъ ему завтракъ, но тотъ любезно отклонилъ предложеніе и съ церемоннымъ поклономъ вышелъ изъ комнаты.
   Мериссенъ въ волненіи ходилъ по кабинету.
   -- Если эта низость и это безуміе осуществятся, то заносчивые англичане причинятъ не мало бѣдствій, но, Богъ дастъ, своей собственной родинѣ. Если погибнетъ масса англичанъ, въ родѣ этого Чемберлэна, то, конечно, не велика бѣда! На ихъ душѣ много грѣховъ.
   Скоро пріѣхалъ съ работы радостный и веселый Форбергъ. Онъ столкнулся съ представителемъ Англіи. Они привѣтливо раскланялись.
   Мериссенъ передалъ Форбергу разговоръ съ представителемъ Англіи.
   Форбергъ вскочилъ въ негодованіи.
   -- О, конечно, соглашеніе невозможно! Если нужно, мы прекратимъ всѣ работы и возьмемся за оружіе!
   -- Пока не будемъ говорить объ этомъ,-- остановилъ его Мериссенъ.-- У насъ есть еще время впереди. Представитель Англіи сперва долженъ сдѣлать оффиціальное сообщеніе президенту. Если англійскіе министры, во главѣ съ наглымъ Чемберлэномъ, не опомнятся, то война неизбѣжна.
   Во время этого разговора вошелъ Мертенштейнъ. Протягивая Мертенштейну руку, Форбергъ сказалъ ему полугрустно, полушутя:
   -- Кажется, вамъ придется насъ покинуть, дорогой другъ, если не случится чуда. Намъ грозитъ страшное бѣдствіе.
   Форбергъ вкратцѣ передалъ Мертенштейну все случившееся.
   -- Немедленно, конечно, война еще не возгорится, но въ скоромъ времени, пожалуй, она захватитъ и нашу мѣстность, и тогда намъ придется разстаться.
   -- Какъ? покинуть васъ?-- воскликнулъ Мертенштейнъ:-- покинуть въ то время, когда наши дѣла идутъ такъ хорошо?
   -- Да, придется! Если война распространится, то намъ придется взяться за оружіе для защиты отечества.
   -- Вы думаете, что я способенъ бросить васъ? Вы оказали мнѣ дружбу, поддержку, а я въ такую минуту подло и трусливо покину васъ! Нѣтъ! Я буду работать съ вами, пока будетъ можно, а когда работы прекратятся, я вспомню свою прежнюю службу, возьму оружіе и буду бороться рука объ руку съ вами. Неужели вы, хотя минуту, могли сомнѣваться во мнѣ?
   Мериссенъ и Форбергъ горячо обняли друга и пошли въ столовую.
   Обѣдъ прошелъ весело. Чуднымъ винамъ оказывали должное вниманіе, и посторонній наблюдатель никогда не догадался-бы, какія тяжелыя думы волновали присутствовавшихъ.
   

VII.

   Въ домѣ Мериссена попрежнему все было спокойно. Объявленія войны не послѣдовало, и всѣ надѣялись, что угрожавшая опасность устранена, вслѣдствіе отвлеченія Англіи другими заботами. Отъ участія въ золотыхъ копяхъ она, конечно, не откажется, но это можно будетъ уладить миролюбиво.
   Такое положеніе продолжалось, однако, не долго. Однажды пріѣхалъ президентъ Крюгеръ, возволнованный и возмущенный, съ извѣстіемъ, что получилъ формальное объявленіе войны. Можно было ежеминутно ожидать начала военныхъ дѣйствій со стороны англичанъ, хотя-бы въ видѣ опыта, чтобы узнать, какъ отнесутся къ этому буры. Крюгеръ намѣренъ былъ заявить Европѣ, что мирному Трансваалю объявлена ничѣмъ не вызванная война. Не подготовленные буры могутъ подвергнуться хищническимъ нападеніямъ.
   -- Конечно, такъ и будетъ,-- воскликнулъ Мериссенъ.-- Мы будемъ очень благодарны, господинъ президентъ, если вы сообщите державамъ о нашемъ положеніи и о такомъ нарушеніи народныхъ правъ.
   -- Я думаю прежде всего довести до свѣдѣнія германскаго императора полученное нами объявленіе войны. Онъ такъ милостиво и участливо отнесся къ намъ въ послѣднюю войну, что и теперь, навѣрное, вступится за насъ.
   Это намѣреніе Крюгера нѣсколько успокоило Мериссена. Онъ надѣялся, что и другія державы послѣдуютъ доброму примѣру германскаго императора.
   Въ это время доложили о пріѣздѣ доктора Кельнера, котораго Мериссенъ сейчасъ-же и ввелъ въ кабинетъ. Докторъ поздоровался съ хозяиномъ дома, почтительно поклонился президенту и сказалъ съ волненіемъ:
   -- Это случилось раньше, чѣмъ я ожидалъ. Война объявлена. Едва-ли можно будетъ устранить это бѣдствіе. По крайней мѣрѣ, я лично сильно сомнѣваюсь въ этомъ. Чемберлэнъ упрямый человѣкъ и умѣетъ проводить свои воззрѣнія. Онъ старательно подготовлялъ объявленіе войны, а въ вмѣшательство другихъ державъ я плохо вѣрю.
   -- Однако, германскій императоръ открыто высказалъ намъ свое участіе въ послѣднюю войну,-- прервалъ Мериссенъ.
   -- Тогда было совсѣмъ другое положеніе, -- возразилъ Кельнеръ.-- Тогда началъ войну Родсъ, не имѣя ни малѣйшаго права на это, а теперь великая держава объявляетъ намъ войну.
   -- И тоже не имѣетъ на это никакого права,-- вмѣшался президентъ.-- Англія просто хочетъ насъ ограбить, но другія державы, полагаю, должны этому воспротивиться
   -- Я не могу съ этимъ согласиться,-- спокойно замѣтилъ докторъ Кельнеръ.-- Что война должна казаться вамъ несправедливой -- это неоспоримо и понятно, но что вамъ удастся доказать необходимость вмѣшательства державъ, это весьма сомнительно. Каждое независимое государство, признанное такимъ всей Европой, можетъ съ оружіемъ въ рукахъ отстаивать свое право и защищаться, а побѣдитель долженъ охранять свое завоеванное право. Если разногласіемъ двухъ спорящихъ сторонъ затрогиваются интересы еще третьей державы, то она можетъ заключить союзъ съ той или другой стороной и принять участіе въ войнѣ. Вмѣшиваться-же въ осложненія, не имѣя на то законнаго права, не станетъ ни одна держава.
   -- Германскій императоръ уже разъ выказалъ намъ свое участіе, хотя тогда мы не подвергались такой несправедливости, какъ теперь,-- возразилъ президентъ.
   -- Простите,-- замѣтилъ Кельнеръ:-- но тогда положеніе было совсѣмъ другое. Весь свѣтъ признавалъ, что Сесиль Родсъ безъ всякаго права началъ войну. Это было разбойничье нападеніе, и германскій императоръ выразилъ бурамъ сочувствіе по поводу разгрома и изгнанія безсовѣстныхъ грабителей.
   -- А развѣ теперь не то-же самое?-- горячо воскликнулъ Крюгеръ. Развѣ Англія не совершаетъ величайшей несправедливости?
   -- Конечно, -- вздохнулъ Кельнеръ.-- Но Англія, какъ и всякая держава, можетъ завоевывать и отстаивать свои интересы войной. Я убѣжденъ, что германскій императоръ не вмѣшается, если не будетъ уполномоченъ на это остальными великими европейскими державами.
   -- О, я не сомнѣваюсь, что европейскія державы охотно дадутъ ему свои полномочія для защиты правды и справедливости,-- горячо воскликнулъ президентъ.
   -- Я высказалъ только мои предположенія. Дай Богъ, чтобъ ваши ожиданія оправдались. Оружія и храбрости у насъ достаточно, а если Англію прижмутъ еще въ другой сторонѣ, то, пожалуй, можно будетъ надѣяться и на благопріятный исходъ.
   -- О, храбрость буровъ всѣмъ извѣстна,-- сказалъ президентъ.-- Но я все-таки буду добиваться справедливости, освященной если не международными, то божескими законами.
   Любезно простившись со всѣми, Крюгеръ вышелъ. Всѣ проводили его съ самыми искренними пожеланіями и почтительно усадили въ поданный экипажъ.
   -- А вы дѣйствительно убѣждены, что никто изъ европейскихъ правителей не вступится за насъ?-- спросилъ Мериссенъ, когда они вернулись въ кабинетъ.
   -- Глубоко убѣжденъ,-- сказалъ Кельнеръ.-- Единственная надежда, что смуты въ Китаѣ отвлекутъ Англію и истощатъ ея силы. Но когда она оправится,-- добавилъ онъ со вздохомъ:-- то съ удвоенной силой обрушится на насъ и европейскія державы не помогутъ намъ!
   -- Ну, если мы хоть теперь побѣдимъ -- и то слава Богу.
   -- Однако, мнѣ пора къ моимъ больнымъ. Какъ-бы то ни было, повторяю, я всегда останусь преданнымъ гражданиномъ Трансвааля, хотя мнѣ едва-ли удастся принять личное участіе въ войнѣ, но, вѣдь, уходъ за больными и ранеными тоже служеніе родинѣ.
   Вскорѣ послѣ отъѣзда доктора вернулись Форбергъ и Мертенштейнъ. Они были нѣсколько взволнованы и разсказали, что на англійской границѣ, отстоящей не особенно далеко, собираются войска и готовятся идти на Трансвааль. Золотыя копи еще далеко, но всѣ стремленія англичанъ будутъ, конечно, направлены на нихъ и ихъ придется прежде всего охранять.
   Скоро стали приходить многіе окрестные жители и фермеры; всѣ справлялись о положеніи дѣлъ и выражали радостную увѣренность побѣдить ненавистныхъ англичанъ.
   Мериссенъ всѣхъ ихъ радушно угостилъ, и первый день объявленія войны прошелъ въ радостной надеждѣ на успѣхъ. Буры глубоко вѣрили въ свое право, въ свое мужество и въ силу молитвъ.
   

VIII.

   Въ домѣ доктора Вархнера жизнь шла тише обыкновеннаго. Дочь его, Розинта, становилась все задумчивѣе и молчаливѣе. Когда ей приходилось долго ждать письма отъ Мертенштейна, она не безпокоилась, зная, что у него много дѣла, а письма изъ Трансвааля въ Берлинъ идутъ долго. Но за послѣднее время, когда отецъ сказалъ ей о волненіяхъ въ Трансваалѣ, она стала тревожиться и нетерпѣливо ждала извѣстій.
   Вдругъ въ газетахъ появилось сообщеніе, которое отецъ не счелъ возможнымъ отъ нея скрыть, что Англія объявила войну Трансваалю и англійскія войска уже вступили во владѣнія буровъ. Розинта вздрогнула, бросилась на шею къ отцу и онъ, видя ея волненіе, даже пожалѣлъ, что сообщилъ ей это извѣстіе.
   -- Пока еще не о чемъ тревожиться, дитя мое. Это можетъ быть недоразумѣніе, которое само собой уладится. Я постараюсь все разузнать подробнѣе.
   Скоро вернулась домой мать Розинты и сообщила, что дѣйствительно противъ буровъ начата война. Была уже даже схватка, недалеко отъ англійской границы. Нѣсколькихъ буровъ взяли въ плѣнъ. Англичане очень дурно и жестоко съ ними обходятся.
   -- Но Мертенштейну, дорогая моя Розинта, не грозитъ никакая опасность. Война, можетъ быть, и не дойдетъ до той мѣстности, гдѣ онъ живетъ, а если и дойдетъ, то много позднѣе. Конечно, теперь онъ, во всякомъ случаѣ, долженъ оттуда уѣхать. Онъ заработалъ уже достаточно и можетъ начать новую жизнь въ своемъ отечествѣ,-- сказалъ докторъ Вархнеръ, ласково обнявъ дочь.
   -- Я уже написала Мертенштейну, а теперь прошу и тебя, другъ мой, немедленно вызвать его въ Берлинъ, -- сказала мать Розинты.
   Докторъ Вархнеръ немедленно отправился въ кабинетъ и написалъ письмо Мертенштейну, дружески, но настоятельно совѣтуя ему скорѣе вернуться въ Берлинъ.
   Нѣсколько дней спустя, пришли точныя свѣдѣнія о войнѣ. Они были успокоительны. Войско англичанъ немногочисленно, и все дѣло ограничилось пока взятіемъ въ плѣнъ нѣсколькихъ буровъ.
   Родители уговаривали Розинту скорѣе вызвать жениха.
   -- О, я такъ разстроена, что положительно не могу взяться за перо. Да и зачѣмъ? Вѣдь, вы уже писали ему,-- этого вполнѣ достаточно.
   Черезъ нѣсколько дней пришло, наконецъ, давно ожидаемое письмо отъ Мертенштейна. Розинта ушла съ нимъ въ свою комнату и не появлялась до обѣда. За столомъ она упорно молчала, а потомъ молча подала отцу письмо жениха.
   Мертенштейнъ писалъ, что послѣ родственнаго пріема, оказаннаго ему семьей Мериссена, бросить друзей теперь, въ такую минуту, онъ считаетъ положительно невозможнымъ. Онъ долженъ остаться съ ними и увѣренъ, что Розинта раздѣляетъ его мнѣніе. Англичанамъ трудно будетъ побѣдить храбрыхъ, мужественныхъ буровъ. Онъ надѣется, что Розинта согласится пріѣхать въ его новое отечество вмѣстѣ съ родителями, которые навѣрно не откажутся сопровождать ее.
   -- Если вы найдете, что я права, -- со слезами сказала Розинта:-- то я поблагодарю васъ отъ всего сердца; если-же вы не сочувствуете мнѣ, то все-таки не сердитесь и простите меня, но я не могу его оставить...
   Мать молча плакала, а отецъ крѣпко обнялъ дочь.
   -- Ты должна слѣдовать указаніямъ твоего сердца, дитя мое. Я не имѣю права тебя отговаривать. Если ты тамъ найдешь свое счастье, что очень вѣроятно, то я послѣдую за тобой.
   -- И я тоже!-- воскликнула мать.-- А пока я буду молить Бога дать твоему жениху побѣду надъ проклятыми англичанами, которые хотятъ разрушить столько счастья и надеждъ.
   Розинта поцѣловала родителей и поспѣшила отвѣтить жениху, какъ подсказывало ей сердце.

-----

   Война, предпринятая англичанами, шла вначалѣ не блестяще для нихъ. Имъ удалось забрать нѣсколько человѣкъ въ плѣнъ, при чемъ они варварски обходились съ ними, что еще болѣе усилило общую ненависть къ англичанамъ. Буры горячо стремились въ бой, убили нѣсколькихъ англичанъ, многихъ взяли въ плѣнъ, но великодушно возвращали имъ свободу, воображая, что и враги послѣдуютъ ихъ рыцарскому примѣру, но этого не случилось. Война шла медленно, не проникая пока вглубь страны. Къ кому ни обращался президентъ Крюгеръ съ горячей просьбой о вмѣшательствѣ всюду встрѣчалъ или обидное молчаніе, или вѣжливый отказъ.
   Но Крюгеръ не терялъ мужества. Онъ часто появлялся на полѣ сраженій и ободрялъ всѣхъ своимъ словомъ и увѣренностью.
   

IX.

   Раннимъ и свѣжимъ утромъ капитанъ Бирштейнъ сидѣлъ на своемъ суднѣ "Кайзертрейе". Онъ позавтракалъ съ Альтенбергомъ и теперь слушалъ подробное сообщеніе объ его наблюденіяхъ за послѣдніе два дня. Альтенбергъ разсказывалъ, что онъ узналъ изъ нѣсколькихъ источниковъ, будто боксеры большими массами укрылись въ горахъ и кустарникахъ, съ очевиднымъ намѣреніемъ произвести нападаніе; кромѣ того, съ нѣсколькихъ сторонъ были посланы гонцы во дворецъ китайской императрицы. Къ югу отъ Пекина расположились значительные отряды боксеровъ и нѣкоторые изъ нихъ готовятъ нападеніе именно на нѣмцевъ. Полотно желѣзной дороги отъ Пекина къ Пао-Тингъ-Фу частью разрушено.
   Капитанъ доложилъ объ этомъ генералу фонъ-Гепфнеру, который тоже слышалъ нѣчто подобное. Онъ немедленно отдалъ приказъ двумъ батальонамъ морской пѣхоты быть готовыми къ выступленію. У Пекина онъ оставилъ небольшой отрядъ. Капитану Бирштейну тоже было приказано выступить, а Альтенбергъ долженъ былъ во все время дѣйствій зорко наблюдать и доставлять сообщенія командиру. Альтенбергъ былъ несказанно счастливъ и всей душой стремился принять участіе въ военныхъ дѣйствіяхъ.
   Послѣ полудня выступили оба баталіона морской пѣхоты, образуя полевую батарею приблизительно. въ двѣ тысячи человѣкъ. Изъ близъ расположенныхъ войскъ англичане выставили индійскихъ уланъ. Къ ночи этотъ сводный отрядъ достигъ Тчшинъ-Тчшенга. На слѣдующее утро они пришли уже въ Лянгъ-сіангъ-сіенъ, куда около девяти часовъ прибылъ и первый баталіонъ.
   Дороги представляли глубокія канавы. Высланный впередъ патруль настигъ кучку боксеровъ, которые разбѣжались при первыхъ выстрѣлахъ.
   Альтенбергъ рвался впередъ, производя частыя нападенія на боксеровъ и удачно отбрасывая ихъ. Въ одной изъ такихъ схватокъ, Альтенбергъ былъ раненъ саблей. Одинъ поручикъ видѣлъ это и помогъ ему перевязать рану.
   Пошли дальше по направленію къ городу. Съ высокаго вала открыли сильный огонь. Слышенъ былъ гулъ орудій, но скоро оказалось, что это стрѣляли осажденные въ посольствѣ за стѣной города. Генералъ приказалъ немедленно взять приступомъ китайскій городъ. Артиллерія выѣхала на позицію, чтобъ разогнать боксеровъ.
   Альтенбергъ испросилъ разрѣшеніе слѣдовать непосредственно за батареей. Онъ стоялъ въ полѣ огня, но ни одна пуля его не задѣла. Ожесточенный бой продолжался до сумерекъ. Китайцы были вооружены германскими ружьями и стрѣляли съ высокихъ стѣнъ. Роты нѣмецкихъ войскъ, выходя изъ города, цѣлый часъ шли подъ непріятельскимъ огнемъ. Нѣмцамъ казалось, однако, что китайцы стрѣляютъ удивительно плохо, какъ будто хотѣли своими выстрѣлами только пугать непріятеля. Въ западной части города бой завязался у городской стѣны, и генералъ Гепфнеръ отдалъ приказъ идти на приступъ.
   Холмъ съ пагодой былъ быстро захваченъ и съ него начали стрѣлять гранатами, чтобы разогнать стоявшихъ за брустверомъ боксеровъ. Піонеровъ поставили у восточныхъ воротъ, чтобъ взорвать ихъ и помѣшать боксерамъ спастись бѣгствомъ.
   Во время этой схватки сказался недостатокъ китайскихъ регулярныхъ войскъ и боксеровъ, а именно, они плохо цѣлятся, всегда слишкомъ высоко, и стараются ненужнымъ огнемъ испугать врага. Это очень облегчило первый натискъ пѣхоты. Одинъ ловкій поручикъ первый взобрался на городскую стѣну съ нѣсколькими солдатами и проникъ въ ворота внутренней части города, при чемъ получилъ только легкую рану въ бедро.
   Солдаты второго батальона немедленно проникли въ городъ и уложили много боксеровъ саблями.
   Каждый домъ приходилось брать съ боя. Въ это время успѣли взорвать восточныя ворота, и боксеры были окружены со всѣхъ сторонъ. Имъ оставались только южныя ворота и они тысячами бѣжали туда, преслѣдуемые огнемъ артиллеріи и скрылись въ громадныхъ фруктовыхъ садахъ.
   Въ сѣверной части города шла страшная рѣзня. Отступленіе боксерамъ было отрѣзано, и солдаты ихъ не щадили, помня первый бой по дорогѣ въ Пекинъ. Боксеры защищались отчаянно, каждый домъ представлялъ засаду, но, на счастье нѣмцевъ, у нихъ были плохія ружья.
   Прибывшій на другой день въ Тянъ-Цзинъ графъ Вальдерзее объявилъ выступленіе въ городъ Пао-Тингъ-Фу. Область оккупаціи необходимо было значительно расширить. Сдѣлавъ это, являлась возможность приступить къ серьезнымъ военнымъ дѣйствіямъ.
   Генералъ Гепфнеръ блестяще выполнилъ эту задачу и получилъ приказаніе остаться на мѣстѣ. Германскій отрядъ составлялъ отдѣльную часть. Офицеры генерала Гепфнера остались для охраны города и къ нимъ были присоединены наличные офицеры корвета "Кайзертрейе". Хотя ихъ было немного, но они съ трудомъ могли найти какое-нибудь помѣщеніе.
   Офицеры приняли Альтенберга радушно. Онъ получилъ довольно значительныя раны, но мало заботился о нихъ. Въ каждой военной экскурсіи Альтенбергъ обязательно участвовалъ, приближаясь, насколько возможно, къ непріятелю, дѣлалъ наброски и готовилъ подробные отчеты въ своей маленькой комнаткѣ. Капитанъ Бирштейнъ сообщилъ ихъ генералу Гепфнеру, а тотъ, очень довольный добровольнымъ спутникомъ Бирштейна, выразилъ даже однажды сожалѣніе, что онъ не военный.
   -- Чего нѣтъ, то можетъ быть!-- шепнулъ Бирштейнъ, пожимая руку Альтенберга.
   

X.

   Несмотря на свои раны, Альтенбергъ выходилъ съ утра, вступая въ разговоръ съ кѣмъ только можно, что бъ разузнавать настроенія и намѣренія разныхъ державъ, такъ какъ у всѣхъ были свои цѣли и стремленія.
   Въ одинъ прекрасный день онъ увидалъ какого-то статскаго господина, занимавшагося, повидимому, тѣмъ-же дѣломъ. Пристально взглянувъ на него, онъ даже вздрогнулъ, узнавъ въ немъ главнаго заправилу игорнаго дома, погубившаго его. Статскій господинъ тоже узналъ его, поклонился и подошелъ. Альтенбергъ хотѣлъ было отвернуться, но потомъ рѣзко, почти сурово обратился къ нему:
   -- Не называйте себя! Пусть вашъ поступокъ и причиненное мнѣ зло будутъ забыты. Не знаете-ли вы, что дѣлается на родинѣ, да кстати скажите мнѣ, что вы здѣсь дѣлаете? Если вы можете быть мнѣ полезны, то я не стану мѣшать вамъ
   -- Я перемѣнилъ фамилію и называюсь теперь Мартонъ. Пожалуйста, не выдавайте меня.
   -- Хорошо, я не выдамъ васъ, если вы хотите помогать мнѣ и приносить пользу моему отечеству, которое, конечно, осталось и вашимъ отечествомъ. Разскажите мнѣ, что было въ Берлинѣ послѣ несчастья, которое постигло насъ, а меня совершенно незаслуженно, какъ вы это сами знаете?
   -- Конечно, вы были невиновны,-- воскликнулъ Мартонъ:-- и я обязанъ былъ-бы это заявить, но мы надѣялись спастись, благодаря вашему участію. Это не удалось, и вы пострадали вмѣстѣ съ нами. Еслибъ вы тамъ остались, васъ скоро опять приняли-бы на спужбу. Всѣ поняли, что вы сами не знали, какое заведеніе посѣщали, но вы исчезли и больше не появлялись.
   Альтенбергъ густо покраснѣлъ.
   -- Я и не желалъ прощенія. Если мнѣ удастся возстановить мою правоту, я вернусь на родину, но я счастливъ, что могу и здѣсь служить ей. Скажите, что привело васъ сюда и чѣмъ вы занимаетесь здѣсь?
   -- Это грустная исторія, но я вамъ все разскажу,-- нерѣшительно отвѣчалъ Мартонъ.-- На родинѣ мнѣ не было больше мѣста, я не могъ тамъ заработать себѣ кусокъ хлѣба, а здѣсь слѣжу за цѣлями и намѣреніями заинтересованныхъ государствъ.
   -- А какому государству вы служите?-- съ пронизывающимъ взглядомъ спросилъ Альтенбергъ.-- Не бойтесь меня. Если вы будете мнѣ полезны, я тоже не оставлю ьасъ. Я не забуду, что вы были моимъ соотечественникомъ, если пожелаете служить моей родинѣ.
   При этомъ Альтенбергъ сунулъ ему въ руку золотой, а Мартонъ воскликнулъ съ сіяющимъ лицомъ:
   -- Я весь къ вашимъ услугамъ. Приказывайте.
   -- Такъ скажите прежде всего, кому вы служите? Въ моей скромности вы можете быть увѣрены.
   -- Я служу русскимъ, которые не враждебны намъ, нѣмцамъ, но преслѣдуютъ свои цѣли и не всегда желали-бы быть съ нами заодно.
   -- Хорошо, -- сказалъ, помолчавъ Альтенбергъ.-- Такъ прошу васъ аккуратно сообщать мнѣ, чего домогаются русскіе, что подготовляютъ и что предпринимаютъ. Съ своей стороны, я буду сообщать вамъ, что мы будемъ дѣлать, даже въ томъ случаѣ, если русскіе объ этомъ спросятъ. Но вы можете быть увѣрены, что мои сообщенія приведутъ къ желанному нами пути. Предоставляю вашей ловкости сообщать то, что слѣдуетъ. Впрочемъ, исполняя наши предначертанія, вы русскимъ не повредите и мы не нарушаемъ ихъ интересы. На матеріальную мою благодарность вы, конечно, всегда можете разсчитывать.
   -- Я въ полномъ вашемъ распоряженіи и завтра-же начну свою службу.
   -- Да, вотъ еще что я хотѣлъ сказать: ко мнѣ на квартиру вы никогда приходить не будете. Мы будемъ встрѣчаться здѣсь или въ другихъ мѣстахъ, которыя я вамъ укажу. Ваши могутъ видѣть, что мы разговариваемъ, но если вы переступите порогъ моего дома, то всѣ наши отношенія будутъ прерваны. Если вамъ потребуется сообщить мнѣ что нибудь спѣшное, то пришлите мнѣ самую безсодержательную записку. Я пойму и приду сюда въ первую свободную минуту. Кажется, наша встрѣча была очень полезна. До свиданья!
   Сдѣлавъ видъ, что не замѣтилъ протянутой его новымъ шпіономъ руки, Альтенбергъ повернулся и пошелъ домой.
   

XI.

   Дома Альтенбергъ засталъ капитана Бирштейна. Онъ разсказалъ ему, что встрѣтилъ бывшаго руководителя игорнаго дома и вступилъ съ нимъ въ сношенія, могущія имъ принести существенную пользу.
   -- Я не сомнѣваюсь, что вы были крайне осторожны, а такимъ путемъ мы можемъ разузнать много интереснаго.
   -- Совершенно вѣрно. Этотъ Мартонъ служитъ русскимъ, но будетъ сообщать намъ все, что у нихъ предполагается, что, конечно, будетъ не особенно выгодно для нихъ.
   Капитанъ просилъ его сейчасъ-же написать объ этомъ докладъ для донесенія высшему начальству, и Альтенбергъ, покончивъ работу, пошелъ къ доктору на перевязку.
   Вечеромъ онъ получилъ записку отъ Мартона, просившаго его придти на мѣсто ихъ перваго свиданія. Они встрѣтились какъ-бы случайно; Альтенбергъ отвелъ его въ сторону. Мартонъ сообщилъ ему, что русскіе намѣреваются уйти въ Маньчжурію, оставивъ здѣсь только одну бригаду. Американцы тоже хотятъ убавить количество своего войска и тогда только англичане останутся въ распоряженіи нѣмцевъ, но и они не особенно стремятся забираться вглубь страны и вести крупныя сраженія. Значитъ, только нѣмцы и французы готовы продолжать войну, даже послѣ взятія Пекина. Русскіе горячѣе относились бы къ дѣлу, еслибъ не получали постоянныхъ обѣщаній отъ Китая.
   -- Могу васъ увѣрить,-- шепталъ Мартонъ: -- что Китай ежедневно дѣлаетъ русскимъ всевозможныя выгодныя предложенія касательно будущихъ соглашеній и уступокъ. Всѣ переговоры ведетъ ловкій и хитрый Ли-Хунъ-Чангъ. Онъ отлично знаетъ, чего хотятъ русскіе, и все это обѣщаетъ отъ имени императрицы. Онъ подчинилъ своему вліянію всѣхъ китайскихъ генераловъ и убѣждаетъ ихъ, что они безусловно побѣдятъ въ открытомъ бою. Китайская армія всегда уклонялась, чтобъ снова начать войну. Ли-Хунъ-Чангъ, конечно, ловко надуваетъ китайскихъ генераловъ своими обѣщаніями, и было-бы крайне важно удалить его при первой возможности. Онъ прикидывается умиротворителемъ, но въ дѣйствительности всячески вызываетъ войну, и еслибъ можно было доказать это императрицѣ, то дѣло пошло-бы гораздо лучше. Надо-бы непремѣнно взять и удалить Ли-Хунъ-Чанга.
   Альтенбергъ внимательно выслушалъ Мартона и приказалъ ему точно разузнать, гдѣ живетъ Ли-Хунъ-Чангъ. Прежде всего, онъ долженъ въ своихъ сообщеніяхъ указать русскимъ, что нѣмцы -- и особенно пруссаки, не лицемѣрные китайцы, а ихъ лучшіе друзья.
   -- Сообщите мнѣ какъ можно скорѣе, чѣмъ можно привлечь русскихъ.
   Сказавъ это, Альтенбергъ, сунулъ золотой въ руку Мартона и пошелъ домой писать свой отчетъ.
   На другой день онъ опять получилъ записку отъ Мартона, пригласившаго его для важныхъ сообщеній. Когда они встрѣтились, онъ заговорилъ таинственно:
   -- Какъ я узналъ изъ достовѣрнаго источника, русскіе хотятъ занять Маньчжурію, а японцы желаютъ отослать обратно половину войска, не ожидая военныхъ дѣйствій въ эту зиму. Русскіе, видимо, уклоняются отъ предположеннаго похода на Пекинъ и далѣе. Только французы вполнѣ солидарны съ нѣмцами и готовы взять Пекинъ и продолжать войну.
   По словамъ Мартона, русскіе желали уклониться отъ предначертаній Германіи. Въ этомъ, очевидно, сказывалось вліяніе хитраго Ли-Хунъ-Чанга, который, по приказанію императрицы, оказывалъ давленіе на китайскихъ генераловъ. Не будь этого давленія, китайскіе генералы приняли-бы сраженіе. По наблюденіямъ Мартона, въ китайской арміи замѣтенъ сильный подъемъ патріотическаго чувства и воинственнаго задора, но Ли-Хунъ-Чангъ принуждаетъ ихъ къ притворной покорности, что вызываетъ миролюбивое настроеніе и у союзниковъ, а именно: у японцевъ и у русскихъ, которымъ нужна только Маньчжурія. Старый Ли-Хунъ-Чангъ является единственною помѣхою намѣреніямъ нѣмцевъ и другихъ союзниковъ. Безъ него китайскіе генералы, особенно находящіеся въ Тянь-Цзинѣ, и гарнизоны большихъ городовъ къ югу отъ императорскаго канала, навѣрно выступили-бы и были-бы наголову разбиты европейскими войсками. Ли-Хунъ-Чангъ это отлично знаетъ. Онъ постоянно заявляетъ, что императрица желаетъ мира, и старается склонить на свою сторону какъ можно больше европейцевъ. Надо, слѣдовательно, скорѣе разбить этихъ генераловъ, тогда императрица принуждена будетъ просить мира.
   Альтенбергъ сдѣлалъ замѣтки въ своей записной книжкѣ.
   -- Благодарю за сообщеніе. Постарайтесь внушить русскимъ необходимость оставить здѣсь значительное количество войскъ,-- сказалъ Альтенбергъ и снова сунулъ золотой въ руку Мартона.
   -- Мнѣ хотѣлось-бы передать вамъ еще одно извѣстіе, которое навѣрно васъ порадуетъ.
   Альтенбергъ снисходительно кивнулъ ему головой, приготовясь слушать важную новость.
   -- Я долженъ давать вамъ не только политическія, но и частныя свѣдѣнія о нашей общей родинѣ. Могу васъ завѣрить, что ваша невѣста, съ которой ея отецъ такъ жестоко разлучилъ васъ, не забыла васъ. Я тогда вскорѣ встрѣтилъ ее въ отдаленной мѣстности Берлина. Она мало видала меня прежде, но узнала, подошла ко мнѣ и спросила, гдѣ вы и какъ поживаете. Она просила меня передать вамъ ея сердечный привѣтъ и сказать, что она никогда васъ не забудетъ. Она не могла тогда проститься съ вами, но надѣется когда-нибудь увидѣть васъ.
   Мартонъ ожидалъ горячей благодарности, но Альтенбергъ отвѣтилъ холодно и сурово:
   -- Никогда не напоминайте мнѣ объ этомъ. Тогда всѣ отвернулись отъ меня, а если-бъ эта дѣвушка дѣйствительно любила меня, то она нашла-бы возможность увидаться со мной или хоть написать. Если вы ее увидите, то скажите, что теперь не можетъ быть и рѣчи о прошломъ.
   Альтенбергъ повернулся и удалился быстрымъ шагомъ.
   Дома онъ составилъ отчетъ, а потомъ написалъ сердечное письмо невѣстѣ, съ которой его могла разлучить смерть, но не людскіе толки и невзгоды жизни.

-----

   Въ предстоявшихъ дѣйствіяхъ противъ Китая должна была соблюдаться неуклонная, но осторожная политика. Все командованіе было сосредоточено въ рукахъ графа Вальдерзее, все дѣло вела Германія, но надо было считаться съ интересами самыхъ разнородныхъ элементовъ, не забывая, однако, при этомъ интересы Германіи. Пекинъ, до извѣстной степени, былъ покоренъ, но тѣмъ не менѣе нельзя было дѣйствовать круто въ особенности потому, что это пресловутое покореніе было далеко не окончено.
   Императрица жила въ своихъ дворцахъ, окруженныхъ громадными садами и. парками, гдѣ ютилось не мало китайцевъ, которые разбрелись также по ближайшимъ окрестностямъ, гдѣ и сидѣли тихо, но каждую минуту могли выступить, а потому за ними требовался бдительный надзоръ. При императрицѣ состояли принцъ Туанъ и Си-Тунгъ, крупные политическіе дѣятели, пользовавшіеся громаднымъ уваженіемъ и авторитетомъ. Они держались въ сторонѣ, ихъ участіе было незамѣтно, но по ихъ приказамъ боксеры или притихали и исчезали безслѣдно, или готовы были къ немедленному нападенію. Кромѣ этихъ принцевъ, при императрицѣ состоялъ всегда дѣятельный Ли-Хунъ-Чангъ, который, несмотря на свой преклонный возрастъ, принималъ живѣйшее участіе въ политикѣ и давалъ совѣты своей повелительницѣ. Онъ никогда не высказывался прямо за войну, но всегда предлагалъ компромиссы, невыгодные европейцамъ и тѣмъ болѣе предательскіе, что они прикрывались личиной миролюбія. Еслибъ приближенные императрицы захотѣли опять начать войну, то это поставило бы европейцевъ въ большое затрудненіе, такъ какъ не мало времени потребовалось-бы, чтобъ снова стянуть союзныя войска. Поэтому графъ Вальдерзее долженъ былъ дѣйствовать въ высшей степени осмотрительно. Императрица, повидимому, мало заботилась о политикѣ, но крѣпко держала въ рукахъ бразды правленія.
   На другой день послѣ того, какъ Альтенбергъ такъ рѣшительно отклонилъ всякое напоминаніе о Маріи Штейнфельдъ, онъ рано утромъ получилъ отъ капитана Бирштейна порученіе, очень удивившее, но и сильно обрадовавшее его. Бирштейнъ былъ убѣжденъ, что выполненіе этого важнаго порученія будетъ имѣть серьезное значеніе для Альтенберга. Онъ долженъ былъ немедленно отправиться къ великолѣпнымъ садамъ императрицы и, дѣлая видъ, что любуется роскошными парками, куда проникнуть ему не удастся, постараться увидать: нѣтъ-ли тамъ скрытаго войска, будь это гвардія императрицы, или боксеры. Надо непремѣнно узнать, не готовитъ-ли императрица какихъ-нибудь враждебныхъ вооруженныхъ дѣйствій. Разслѣдованіе это крайне важно и онъ долженъ произвести его съ чрезвычайной осторожностью. Бирштейнъ былъ убѣжденъ, что Альтенбергъ не подвергнется ни малѣйшей опасности.
   Альтенбергъ поблагодарилъ на возложенное на него порученіе и обѣщалъ оправдать оказанное ему довѣріе.
   Альтенбергъ надѣлъ легкій свѣтлый костюмъ. Бирштейнъ проводилъ его до экипажа, и здоровая лошадь помчалась крупной рысью.
   Не доѣзжая до императорскихъ садовъ, Альтенбергъ вышелъ изъ экипажа и медленно пошелъ, опираясь на тросточку и разсѣянно поглядывая по сторонамъ.
   Солнце стояло уже высоко, когда онъ приблизился къ садамъ императрицы. Онъ заглянулъ туда, съ видимымъ любопытствомъ разсматривая чудеса природы и искусства. Въ паркахъ сновала мужская и женская прислуга въ богатыхъ одеждахъ, но безъ оружія. Всѣ смотрѣли на него недовѣрчиво, но, очевидно, не видя въ немъ ничего опаснаго или подозрительнаго, не мѣшая ему идти дальше. Въ той странѣ, гдѣ находился въ глубинѣ парка главный дворецъ, было, правда, больше мужской прислуги, но тоже безоружной, которая занималась фруктовыми деревьями и цвѣтниками. На Альтенберга смотрѣли удивленно и даже не особенно дружелюбно, но никто не останавливалъ его. Альтенбергъ хотѣлъ ужъ идти обратно, чтобъ вернуться до темноты, когда на одной изъ аллей въ лучшей и роскошнѣйшей части парка появилась группа людей. Нѣсколько сильныхъ, здоровыхъ служителей шли впереди, а за ними слѣдовала дама въ богатомъ, почти европейскомъ платьѣ, съ массой драгоцѣнностей; даму сопровождало нѣсколько мужчинъ. Общество оживленно разговаривало. Къ дамѣ всѣ обращались съ глубокими, почтительными поклонами, съ удивленіемъ поглядывая на Альтенберга, который нарочно шелъ очень медленно, чтобъ не подумали, что онъ боится или слѣдитъ за ними.
   Дама, въ которой Альтенбергъ узналъ императрицу, хотя никогда не видалъ ее, удалилась вглубь парка со своими приближенными, изъ которыхъ, однако, двое сановниковъ и одинъ служитель остались въ паркѣ.
   Когда дама скрылась изъ виду, они повернулись къ Альтенбергу и довольно быстро къ нему направились. Альтепбергъ сперва очень удивился, но потомъ обрадовался, узнавъ въ приближавшемся старикѣ Ли-Хунъ-Чанга, съ которымъ его познакомилъ Штромвальдъ въ Шанхаѣ. Альтенбергъ снялъ шляпу и почтительно поклонился ему. Ли-Хунъ-Чангъ дружески кивнулъ головою Альтенбергу; другой господинъ, сопровождавшій Ли-Хунъ-Чанга, тоже поклонился, но нѣсколько свысока. Ли-Хунъ-Чангъ, подойдя, протянулъ Альтенбергу руку и сказалъ по-французски:
   -- Я недавно видѣлъ васъ въ Шанхаѣ съ однимъ господиномъ, котораго давно знаю и очень люблю. Поэтому я очень радъ видѣть васъ и сдѣлать вамъ честь представить васъ его свѣтлости принцу Сангъ-Си-Тунгу, который охотно снизойдетъ до разговора съ моимъ добрымъ знакомымъ, хотя онъ и иностранецъ.
   Альтенбергъ сдѣлалъ глубокій поклонъ, а принцъ, который, какъ онъ зналъ, былъ очень близокъ къ императрицѣ, слегка наклонилъ голову и сказалъ тоже по-французски.
   -- Очень радъ видѣть васъ, такъ какъ слышалъ отъ моего стараго друга Ли-Хунъ-Чанга, что вы не противникъ мира.
   Альтенбергъ отвѣчалъ, что безконечно счастливъ видѣть его свѣтлость. Онъ лично находитъ, что миръ былъ-бы истиннымъ счастьемъ, и Германія, конечно, готова содѣйствовать ему.
   -- Это всецѣло въ рукахъ Германіи,-- возразилъ Ли-Хунъ-Чангъ:-- такъ какъ высокочтимому маршалу поручено общее командованіе.
   -- Да, но, главнымъ образомъ, идеѣ мира должна сочувствовать ея величество императрица, и тогда только возможно соглашеніе.
   -- Но несмотря на это сочувствіе ея величества императрицы, въ которомъ вы не можете сомнѣваться,-- съ упрекомъ воскликнулъ принцъ Сангъ-Си-Тунгъ:-- война все-таки продолжается.
   -- Графъ Вальдерзее долженъ озаботиться о справедливомъ воздаяніи всѣмъ, пострадавшимъ отъ войны, и тогда только миръ можетъ быть заключенъ.
   -- Конечно,-- воскликнулъ Ли-Хунъ-Чангъ.-- Почва для мира подготовляется.
   -- И я того же мнѣнія, -- замѣтилъ принцъ.-- Здѣсь, конечно, не мѣсто объ этомъ говорить, но я радъ, что видѣлъ васъ, господинъ Альтенбергъ, и не хочу васъ больше задерживать. Передайте, кому слѣдуетъ, что всякая искренняя попытка къ заключенію мира встрѣтитъ только сочувствіе, а не отпоръ.
   -- Всѣ знаютъ, что я стремлюсь къ миру,-- сказалъ Ли-Хунъ-Чангъ.-- Я старъ и дряхлъ тѣломъ, но не душой, и буду искренно счастливъ, если доживу до мира и посодѣйствую ему. Я очень радъ, что встрѣтилъ васъ; вамъ пора ѣхать. Сохраните добрую память обо мнѣ и почтительное воспоминаніе о свѣтлѣйшемъ принцѣ, которому я имѣлъ счастье васъ представить.
   Онъ дружески пожалъ руку Альтенбергу. Принцъ молча кивнулъ ему головой, и оба китайскіе сановника удалились вглубь парка.
   Альтенбергъ поторопился къ своему экипажу.
   Кучеръ погналъ лошадь, чтобъ скорѣе доѣхать до гавани, гдѣ стояло судно капитана Бирштейна.
   Всѣ офицеры разошлись по каютамъ, но Бирштейнъ еще сидѣлъ въ своемъ кабинетѣ.
   -- Какъ я радъ васъ видѣть,-- воскликнулъ онъ, вставая навстрѣчу Альтенбергу.-- Вы никакой опасности не подверглись?
   -- Ни малѣйшей, но зато была интересная встрѣча.
   И Альтенбергъ разсказалъ Бирштейну о своемъ свиданіи съ Ли-Хунъ-Чангомъ и принцемъ.
   

XIII.

   Злополучная англо-бурская война продолжалась безостановочно, хотя число англійскихъ войскъ не увеличивалось, такъ какъ, они должны были беречь свои силы для Китая.
   Старый президентъ Крюгеръ, къ великому огорченію своему, не получилъ благопріятныхъ отвѣтовъ на свои заявленіе державамъ, тѣмъ не менѣе, ему ни на минуту не приходила въ голову мысль прекратить войну, ибо онъ твердо вѣрилъ въ окончательную побѣду буровъ. Пораженіе представлялось ему немыслимымъ. Не даромъ буры съ такой готовностью и горячностью идутъ на враговъ. Работы еще продолжались попрежнему, такъ какъ борцы часто смѣнялись, и никакого подрыва общаго благосостоянія пока еще не замѣчалось. Когда англичане захватывали плѣнныхъ, то обращались съ ними какъ съ мятежниками, что очень возмущало буровъ, которые не слѣдовали этому примѣру, твердо держась своихъ правилъ войны, чего настоятельно требовалъ Крюгеръ. Онъ хотѣлъ, чтобъ буровъ всѣ считали истинными, благородными борцами, и чтобъ война способствовала упроченію уваженія къ нимъ въ Европѣ.
   Мериссенъ еще спокойно велъ работы на золотыхъ копяхъ. Несмотря на озлобленіе и негодованіе, въ общемъ всѣ были очень бодры и твердо вѣрили въ побѣду.
   Однажды пріѣхалъ докторъ Кельнеръ. Онъ былъ вполнѣ на сторонѣ буровъ, хотя возрастъ и профессія не позволяли ему принимать участіе въ сраженіяхъ.
   -- Англичане упрямы,-- сказалъ онъ.-- Теперь имъ плохо приходится, но они все-таки держатся. Китайцы -- вотъ наши невольные союзники, но, я думаю, все-таки придетъ время, когда и для насъ настанетъ тяжелое время.
   -- Англичанамъ и теперь не сладко,-- возразилъ Мериссенъ:-- а когда для нихъ наступитъ лучшее время, то мы можемъ войти съ ними въ соглашеніе насчетъ золотыхъ копей.
   -- Давай Богъ!-- замѣтилъ Кельнеръ.
   И всѣ въ бодромъ настроеніи сѣли за столъ.
   Во время обѣда пріѣхалъ посланный отъ президента Крюгера съ просьбой дать значительную сумму денегъ для военныхъ надобностей, что и было немедленно исполнено. Посланный, садясь за столъ, замѣтилъ безъ раздраженія, но нѣсколько грустно, что оказать такую услугу все-таки легче, чѣмъ драться съ подлыми англичанами или сидѣть у нихъ въ плѣну.
   Форбергъ какъ будто обидѣлся на эти слова и сейчасъ-же отвѣтилъ:
   -- Вы правы, дорогой другъ и соотечественникъ, и мы обязаны защищать родину. Я поѣду съ вами и исполню мой долгъ.
   -- Я вовсе не для того это сказалъ. Вы и такъ всѣ ужъ исполнили вашъ долгъ.
   -- Нѣтъ, нѣтъ,-- возразилъ Форбергъ:-- я долженъ и тамъ помогать вамъ и показать, что исполняю всѣ мои обязательства относительно моего новаго отечества. Я не родился здѣсь, но въ этой войнѣ долженъ быть заодно съ вами.
   Мериссенъ хотѣлъ заговорить, но остановился и взглянулъ на дочь, которая испуганно вздрогнула.
   -- Я сталъ вашимъ соотечественникомъ по женѣ,-- серьезно сказалъ Форбергъ.-- Она -- вѣрная дочь своей родины, и мнѣ стыдно было-бы не исполнить долга, столь же священнаго для меня, какъ и для всѣхъ насъ.
   Онъ всталъ и подошелъ къ женѣ.
   -- А ты какъ думаешь, моя дорогая Доротея?
   Она покраснѣла, потомъ поблѣднѣла, ея руки дрожали и губы подергивались, но она быстро овладѣла собой и твердо проговорила:
   -- Ты правъ и не можешь лучше доказать мнѣ свою любовь, какъ исполняя высшій долгъ относительно нашей родины.
   Форбергъ горячо обнялъ ее, а докторъ Кельнеръ вскочилъ и съ волненіемъ пожалъ имъ руки. Мериссенъ сначала испугался, но теперь радостно смотрѣлъ на своихъ дѣтей. Посланный Крюгера низко поклонился.
   Среди глубокаго молчанія поднялся Мертенштейнъ и громко, торжественно сказалъ.
   -- Дорогіе друзья, когда я пріѣхалъ сюда, вы приняли меня въ свою семью, какъ родного. Долгъ чести требуетъ теперь, чтобъ вы защищали права вашей родины, ставшей так-же и моимъ отечествомъ. Я такъ-же былъ солдатомъ, какъ и мой другъ Фербергъ, и на денѣ лежитъ тотъ же долгъ. Я иду съ тобой, Куртъ. Пусть не говорятъ, что человѣкъ, носившій оружіе, сталъ трусливымъ искателемъ золота. Я буду сражаться рядомъ съ тобой и съ радостью бить презрѣнныхъ англичанъ.
   -- Это невозможно!-- воскликнулъ Форбергъ.-- Я устроилъ свою жизнь и нашелъ себѣ новую родину, а тебѣ нужно еще создавать свое счастье. Твоя жизнь принадлежитъ не тебѣ одному.
   -- Моя невѣста тоже пріѣдетъ сюда. Я не боюсь смерти, она не тронетъ насъ, и рѣшеніе мое безповоротно.
   -- Я долженъ-бы запретить вамъ это,-- растроганно сказалъ Мериссенъ, пожимая его руку:-- но мнѣ кажется, что такое запрещеніе оскорбило-бы васъ.
   -- Право, я преклоняюсь передъ вами, кажется, еще больше, чѣмъ передъ Форбергомъ,-- горячо воскликнулъ Кельнеръ.-- Вы еще только добиваетесь того, что онъ уже имѣетъ. Выпьемъ-же за здоровье нашихъ храбрыхъ друзей!
   Стаканы зазвенѣли, а посланный президента Крюгера заявилъ:
   -- Съ такими предводителями мы смѣло можемъ вести войну. Покажите намъ, какъ надо бить враговъ и вернитесь назадъ къ вашей работѣ, которая тоже полезна дня родины. Я сообщу президенту, какіе предводители поведутъ насъ на враговъ.
   Онъ простился, а докторъ Кельнеръ еще остался за стаканомъ вина.
   -- А я все-таки совѣтовалъ бы вамъ, господа, не очень круто обходиться съ врагами, когда они попадутся къ вамъ въ плѣнъ. Они еще слабы пока, а впослѣдствіи будутъ жестоко мстить за все.
   Форбергъ согласился, хотя говорилъ, что ему противно щадить англичанъ, которые такъ грубо и подло обходятся съ бурами.
   -- А я не могъ-бы простить такимъ врагамъ ихъ возмутительное нахальство,-- съ негодованіемъ вскричалъ Мертенштейнъ.-- Горе имъ, если они мнѣ попадутся!
   -- Это въ васъ говоритъ молодость, а мой совѣтъ подсказывается опытностью и старостью,-- отозвался Кельнеръ:-- но мнѣ все-таки пріятно видѣть, съ какимъ мужествомъ вы идете на войну.
   Онъ уѣхалъ, а всѣ еще долго сидѣли вмѣстѣ, избѣгая говорить объ отъѣздѣ, назначенномъ на завтра.

-----

   На другой день съ самаго утра началось оживленное движеніе въ домѣ Мериссена. Форбергъ и Мертенштейнъ укладывали платье въ дорогу, чистили и приводили въ порядокъ оружіе.
   Прощанье было грустное, хотя каждый старался скрыть это отъ другихъ.
   Доротея казалась спокойной, когда Форбергъ обнялъ ее и сказала, по привычкѣ:
   -- До скораго свиданья!
   Отецъ молча благословилъ зятя и крѣпко пожаль руку Мертенштейну.
   Друзья ѣхали молча. У Мертенштейна не разъ дрогнуло сердце при воспоминаніи о Розинтѣ.
   На третій день, рано утромъ, они пріѣхали на мѣсто военныхъ дѣйствій и были радостно встрѣчены всѣми присутствовавшими.
   Буры сообщили имъ, что англичане оставили ихъ въ покоѣ на два дня, а теперь, кажется, собираются сдѣлать нападеніе, а потому надо быть наготовѣ.
   Форбергъ и Мертенштейнъ достали оружіе, наскоро подкрѣпились завтракомъ, и готовы были хоть сейчасъ вступить въ бой.
   Дѣйствительно, началось движеніе англійскаго отряда, во главѣ котораго ѣхали два всадника въ мундирахъ. Буры немедленно пошли имъ навстрѣчу, подъ предводительствомъ Форберга и Мертенштейна.
   Пули летѣли, сначала не причиняя существеннаго вреда, но потомъ буры бросились на ненавистныхъ враговъ, которые слегка дрогнули, но не отступили.
   Скоро упалъ англійскій офицеръ, тяжело раненый, другіе стали напирать, чтобъ отбить буровъ, но это имъ не удалось, такъ какъ Мертенштейнъ дрался горячо и стрѣлялъ замѣчательно мѣтко.
   Англичанъ смутили эти новые умѣлые предводители. Вскорѣ еще многіе изъ англичанъ были тяжело ранены и убиты.
   Англичане хотѣли снова перейти въ наступленіе, но ихъ командиръ, вѣроятно, счелъ положеніе опаснымъ, а свой отрядъ слабымъ и недостаточнымъ, а потому велѣлъ дать сигналъ къ отступленію, и англичане поспѣшили укрыться въ садахъ.
   Раненые хотѣли послѣдовать за ними, но не могли двигаться и легли подъ кустами. Буры подошли къ нимъ и объявили ихъ военноплѣнными. Мертенштейнъ быстро подбѣжалъ, вынулъ револьверъ и собирался взвести курокъ.
   -- Вы хотите убить насъ?-- съ ужасомъ воскликнулъ англичанинъ.-- Но мы признали себя побѣжденными и не можемъ защищаться. Сдавшихся не убиваютъ...
   -- Такъ поступаютъ съ плѣнными въ честной войнѣ,-- рѣзко крикнулъ Мертенштейнъ:-- а это не война, а наглый грабежъ и разбойничье нападеніе на мирный народъ. Я не признаю васъ честнымъ солдатомъ и офицеромъ и прикончу васъ!
   Онъ поднялъ револьверъ. Англичанинъ старался укрыться за дерево, но тутъ подошелъ одинъ изъ буровъ.
   -- Остановитесь, уважаемый товарищъ,-- сказалъ онъ, заслоняя собой раненаго.-- Мы всегда соблюдали правила войны, а потому и этотъ раненый тоже находится подъ ихъ охраной.
   -- Я не признаю этихъ правилъ, -- запальчиво вскричалъ Мертенштейнъ.-- Это грабители, которыхъ надо уничтожать.
   Тутъ вступился еще другой буръ.
   -- Пожалуйста, не убивайте врага. Не онъ виноватъ, а тѣ, которые послали его на недостойное дѣло.
   -- Да, еслибъ враги обращались съ нашими солдатами, какъ это принято на войнѣ. Я беру на свою совѣсть и отвѣтственность поступать съ англичанами такъ же, какъ они поступаютъ съ нами.
   Форбергъ, до сихъ поръ задумчиво стоявшій въ сторонѣ, подошелъ къ Мертенштейну, и сказалъ:
   -- Дорогой другъ, не будемъ дѣлать того, что не практиковалось до сихъ поръ и чего не желаютъ представители нашего новаго отечества. Я совѣтовалъ бы предоставить рѣшеніе этого вопроса нашему президенту. Я сегодня же напишу ему письмо, пошлю съ гонцомъ, и попрошу его назначить намъ свиданіе. Тогда наша совѣсть будетъ совершенно покойна.
   -- Ты, конечно, имѣешь здѣсь больше права голоса,-- съ неудовольствіемъ отвѣтилъ Мертенштейнъ: -- и я не могу идти противъ товарищей, но все-таки прошу тебя не обращаться съ плѣнными, какъ въ благородной войнѣ. Засади ихъ куда-нибудь до рѣшенія президента.
   Солдаты увели плѣнныхъ и раненыхъ въ лагерь буровъ, а Мертенштейнъ ушелъ въ свою палатку и сказалъ пришедшему туда-же Форбергу:
   -- Рѣшительно не понимаю: чего они такъ церемонятся съ врагами, которые врываются какъ грабители въ мирную страну.
   -- Ты правъ, -- отвѣчалъ Форбергъ: -- я и самъ охотно перебилъ бы этихъ нахальныхъ англичанъ, но мы только что вступили въ войну и не можемъ навязывать наши взгляды. Я сейчасъ посылаю письмо президенту и буду точно руководствоваться его рѣшеніемъ.
   -- Конечно, ты правъ съ твоей точки зрѣнія,-- вздохнулъ Мертенштейнъ:-- но обидно щадить враговъ, не соблюдающихъ правилъ войны.
   Они пообѣдали, потомъ пошли съ другими бурами осматривать мѣстность предстоявшихъ военныхъ дѣйствій.
   -- Мы могли-бы перебить всю эту мелкую кучку враговъ, если-бы не возвращали постоянно плѣнныхъ,-- замѣтилъ Мертенштейнъ на обратномъ пути.
   Они легли спать въ довольно угнетенномъ настроеніи.
   На слѣдующее утро буры атаковали англичанъ, которые храбро защищались. Нѣсколько буровъ тяжело ранили, двоихъ англичанъ убили, одного взяли въ плѣнъ.
   Мертенштейнъ охотно пристрѣлилъ-бы его, еслибъ тому не противились буры, и это тѣмъ болѣе портило его расположеніе духа, что онъ получилъ легкую рану въ плечо.
   Слѣдующій день прошелъ спокойно. Обѣ враждующія стороны отдыхали.
   Плѣнные англичане строго охранялись бурами и, казалось, вовсе не тревожились о своей участи.
   Черезъ нѣсколько дней пришло письмо отъ Мериссена, котораго Форбергъ тоже просилъ сообщить его мнѣніе о плѣнныхъ англичанахъ. Мериссенъ сожалѣлъ, что относительно англичанъ соблюдаются правила гуманности, которыхъ они не придерживаются, но совѣтывалъ непремѣнно подчиняться требованію буровъ и ждать рѣшенія президента.
   Мертенштейнъ, несмотря на свою рану, очень стремился въ бой. Онъ утверждалъ, что наличное войско англичанъ не трудно уничтожить, а такъ какъ у нихъ нѣтъ свободныхъ солдатъ въ Европѣ, то эта несчастная война можетъ быть окончена скоро. Форбергъ нѣсколько сомнѣвался въ этомъ. Побѣдить англичанъ теперь не трудно, но европейская война кончится когда-нибудь, и тогда Англія обратитъ всѣ свои силы на Трансвааль. Онъ находилъ, что англичанъ надо прижать теперь и заключить съ ними прочный договоръ, который былъ-бы дѣйствителенъ и на будущее время.
   Прошло еще нѣсколько дней безъ столкновеній. Форбергъ и Мертенштейнъ воздерживались отъ наступленія, и англичане притихли.
   Наконецъ, вернулся посланный съ отвѣтомъ отъ Крюгера, возвѣщавшаго о своемъ пріѣздѣ на другой день, и Мертенштейнъ свободно вздохнулъ.
   Президентъ пріѣхалъ въ полдень, желая къ ночи пуститься въ обратный путь.
   Форбергъ принялъ его въ своей походной палаткѣ, которую убралъ возможно комфортабельнѣе.
   Мериссенъ прислалъ винъ и съѣстныхъ припасовъ, такъ что высокаго гостя можно было угостить послѣ утомительнаго переѣзда.
   Президентъ поблагодарилъ Форберга, что онъ обратился къ нему за совѣтомъ по такому важному дѣлу, а, увидавъ Мертенштейна и узнавъ, что онъ тоже пріѣхалъ сражаться въ Трансвааль, президентъ горячо обнялъ его и поблагодарилъ за такое безкорыстное участіе.
   -- Вы писали мнѣ,-- началъ Крюгеръ, обращаясь къ Форберу:-- что мы напрасно возвращаемъ свободу попадающимъ къ намъ въ плѣнъ англичанамъ.
   -- Совершенно вѣрно, господинъ президентъ, и мой другъ Мертенштейнъ раздѣляетъ мое мнѣніе.
   -- Совершенно вѣрно,-- отозвался Мертенштейнъ.-- Я не могу понять, почему мы должны великодушно поступать съ англичанами, когда они недостойно обращаются съ нашими. Пока я добился только того, что плѣнныхъ не выпустили на свободу, и очень прошу господина президента разрѣшить разстрѣлять ихъ, если наши плѣнные не будутъ возвращены.
   -- Можетъ быть, вы и правы, -- отвѣчалъ Крюгеръ.-- Не знаю, чѣмъ руководствуются англичане -- ненавистью или заносчивостью, но, ради нашихъ же интересовъ, я совѣтовалъ-бы лучше отпускать плѣнныхъ англичанъ, чѣмъ держать ихъ и кормить до конца войны.
   -- Но зачѣмъ-же, господинъ президентъ?-- спросилъ Форбергъ.-- Англичане относятся къ намъ, какъ враги, а почему мы должны относиться къ нимъ иначе?
   -- По многимъ причинамъ, съ которыми вы, вѣроятно, согласитесь. Во-первыхъ, наши сограждане этого желаютъ. Всѣ тяготятся этой войной и съ каждымъ днемъ она будетъ тяжелѣе; многіе надѣятся на мирное соглашеніе съ англичанами и считаютъ его необходимымъ и выгоднымъ для производительности страны. Если Англія, какъ великая держава, сочтетъ себя оскорбленной въ своемъ достоинствѣ, она обратитъ противъ насъ всю свою силу и могущество, а Европа не за насъ, какъ я, къ сожалѣнію, долженъ былъ убѣдиться. Я обращался ко всѣмъ государствамъ, но ни одно не считаетъ себя въ правѣ вмѣшиваться въ дѣла Англіи, если его интересы не затронуты непосредственно. Наши-же соотечественники вовсе не желаютъ, чтобъ это столкновеніе перешло въ ожесточенную войну, которая исключитъ всякую возможность соглашенія на будущее время. Я долженъ подчиниться неизбѣжности. Конечно, я могу напомнить нашимъ соотечественникамъ ихъ права, но я обязанъ считаться съ ихъ воззрѣніями.
   Форбергъ внимательно выслушалъ Крюгера и отвѣтилъ почтительно:
   -- Совершенно вѣрно, я ужъ слышалъ здѣсь такія мнѣнія и знаю, что многіе, очень горячо начавшіе войну, стали теперь гораздо спокойнѣе.
   -- Вотъ именно, а я долженъ согласоваться съ желаніями большинства моихъ соотечественниковъ, и мой другъ Мериссенъ держится того же взгляда. Намъ остается только ждать, чтобы сами обстоятельства заставили насъ измѣнить образъ дѣйствій.
   -- Ты понимаешь теперь, что нашъ высокоуважаемый руководитель не можетъ идти противъ желаній всего народа?-- сказалъ Форбергъ, обращаясь къ своему другу.
   -- Да, но такая война не по мнѣ, -- со вздохомъ отозвался Мертенштейнъ.-- Я не могу и не хочу подвергать себя позорному произволу англичанъ. Господинъ президентъ правъ, конечно, во всемъ, только я сильно сомнѣваюсь, чтобъ англичане могли когда-нибудь быть искренними друзьями буровъ. Я хотѣлъ помочь моимъ близкимъ и готовъ жизни не щадить, но отъ такой войны прошу позволенія отстраниться. Ты мной согласишься, Куртъ, и поймешь, что прусскому офицеру не подобаетъ давать свою честь на поруганіе англичанамъ.
   Президентъ подошелъ и протянулъ ему руку.
   -- Вы правы. Будь я молодымъ человѣкомъ и солдатомъ, я поступилъ также, и, по-моему, и господинъ Фербергъ также долженъ послѣдовать вашему примѣру.
   Въ это время пришли нѣсколько буровъ; они почтительно поклонились президенту, который всѣмъ имъ пожалъ руки. Одинъ буръ выступилъ впередъ и сказалъ:
   -- Высокочтимый господинъ президентъ, эти господа не согласны съ нами. Мы хотимъ отпускать плѣнныхъ на свободу, чтобъ не обострять войну, и думаемъ, что такимъ образомъ лучше достигнемъ нашей цѣли.
   -- Я не могу вамъ препятствовать и прошу васъ дѣйствовать по вашему усмотрѣнію. Я думалъ-бы иначе, еслибъ европейскія державы были на нашей сторонѣ, какъ въ послѣднюю войну, но тогда къ намъ ворвался Сесиль Родсъ, а теперь мы имѣемъ дѣло съ Англіей, и мы должны сами отстаивать свое право, безъ посторонней помощи. Я надѣюсь на Бога, а войну ведете вы, и ваши желанія должны быть исполнены. Борьба кончится не скоро и тѣмъ изъ васъ, которые попадутъ въ плѣнъ, придется пережить тяжелыя времена.
   Буры почтительно поклонились и выразили надежду на благополучный исходъ. Они поблагодарили также Форберга и Мертенштейна за желаніе помочь имъ, но не удерживали ихъ и съ благодарностью приняли большой запасъ провіанта, который они имъ оставляли.
   Крюгеръ просидѣлъ еще около часа, позавтракалъ съ Форбергомъ и Мертенштейномъ и нѣкоторыми изъ буровъ, послѣ, чего всѣ проводили его до экипажа.
   

XIV.

   Давно уже говорили, что фельдмаршалъ Вальдерзее собирается предпринять походъ на Пао-тингъ-фу. Надо было непремѣнно удостовѣриться -- есть-ли еще боксеры въ тѣхъ мѣстностяхъ, куда проникли европейцы, и не готовятъ-ли они какихъ-либо враждебныхъ дѣйствій. Единичные такіе случаи уже бывали, и необходимо было доказать всему китайскому народу, что европейцы сдѣлались неоспоримыми властителями ихъ страны.
   Императрица играла роль миролюбивой и милостивой правительницы, но не всегда выдерживала эту роль. Мысль объ арестованіи императрицы или о содержаніи ея подъ строгимъ надзоромъ была рѣшительно отвергнута всѣми державами, а Германія, тѣмъ болѣе, не хотѣла обострять положеніе дѣла, такъ какъ императрица ясно выражала желаніе установить впослѣдствіи особенно дружескія отношенія съ ней и съ Россіей. Но Германіи надо было озаботиться, чтобъ враждебныя выходки боксеровъ не повторялись, тѣмъ болѣе, что и императрица, хоть для вида, должна была строго осуждать ихъ.
   На обязанности фельдмаршала лежало охранять европейцевъ и слѣдить за исполненіемъ распоряженій императрицы; поэтому необходимо было разогнать непокорныхъ боксеровъ, начавъ противъ нихъ серьезныя военныя дѣйствія въ ближайшемъ будущемъ.
   Всѣ подготовленія велись тайно, а когда все было готово, графъ Вальдерзее отдалъ приказъ о выступленіи вѣтянъ-Цзинъ для занятія Пао-тингъ-фу. Предполагалось выступить одновременно изъ Пекина и Тянъ-Цзина и образовать треугольникъ, соединяющій Тянъ-Цзинъ, Пекинъ и Пао-тингъ-фу. Изъ Пекина выступалъ отрядъ, состоявшій изъ нѣмцовъ, итальянцевъ, французовъ и англичанъ, подъ командой генерала Газелей, и долженъ былъ идти на Пао-тингъ-фу съ сѣвера на югъ и соединиться со, вторымъ отрядомъ, шедшимъ съ востока на западъ подъ командой генерала Балью. Третій отрядъ состоялъ изъ нѣмцовъ и къ нему присоединился восточно-азіатскій армейскій полкъ, взводъ кавалеріи и батарея при пяти орудіяхъ; кромѣ того, батальонъ итальянскихъ берсальеровъ. Имъ командовалъ генералъ-майоръ фонъ-Кеттелеръ. Съ юга шелъ еще французскій полкъ, съ сѣвера англійскій, и имъ приказано было соединиться въ Пао-тингъ-фу.
   Когда все это стало извѣстнымъ, многіе пожелали участвовать въ этой интересной экспедиціи, но очень не многимъ это разрѣшали и то на ихъ собственный счетъ.
   Много говорилось объ этомъ походѣ. Всѣ завидовали избранникамъ, въ томъ числѣ и Альтенбергу, который сидѣлъ съ Бирштейномъ, толкуя о предстоявшихъ событіяхъ, когда явился изъ штаба офицеръ и передалъ капитану Бирштейну приказъ, чтобъ Альтенбергъ какъ можно скорѣе явился въ штабъ генералъ-майора Кеттелера.
   Бирштейнъ представилъ Альтенберга, и офицеръ сказалъ ему:
   --. Пожалуйста, явитесь въ походномъ платьѣ, съ саблей и револьверомъ, такъ какъ вы выступите съ восточно-азіатскимъ полкомъ для наблюденій и донесеній.
   Альтенбергъ былъ внѣ себя отъ радости.
   -- Итакъ, до свиданія, завтра утромъ,-- сказалъ офицеръ, поспѣшно удаляясь.
   

XV.

   Приближалось время обѣда въ домѣ генерала Штейнфельда. Генеральша и ея дочь сидѣли въ своихъ комнатахъ, грустныя и молчаливыя, какъ это было почти всегда, послѣ разрыва съ Альтенбергомъ. Генералъ никогда объ этомъ не говорилъ и жена его молчала, разъ навсегда посовѣтовавъ дочери забыть то, что должно быть предано забвенію.
   Раздался звонокъ; значитъ, генералъ вернулся со службы. Лакей доложилъ, что обѣдъ поданъ. Всѣ собрались въ столовую. Штейнфельдъ, какъ всегда, разсказывалъ городскія новости, которыя съ большимъ интересомъ слушала его жена. По окончаніи обѣда генералъ прошелъ въ маленькую гостиную, гдѣ обыкновенно пилъ кофе. Марія, поцѣловавъ руку отца, хотѣла удалиться, но онъ особенно ласково попросилъ ее остаться съ ними.
   -- Намъ надо поговорить о прошломъ, дитя мое, очень грустномъ для всѣхъ насъ, но тогда оно было неизбѣжно.
   -- А мнѣ доставило много горя,-- съ тихимъ упрекомъ возразила Марія.
   -- Я не могъ иначе поступить тогда, какъ ни тяжело мнѣ это было, но теперь обстоятельства измѣнились...
   Марія вздрогнула.
   -- Я не могу забыть, прошлаго и не упрекаю тебя, но знаю, что мой бывшій женихъ подвергся страшной несправедливости.
   -- Тогда это не такъ-то легко было установить, а теперь выяснено, что онъ попалъ случайно въ игорный домъ. Тогда я долженъ былъ отказать ему, и онъ немедленно уѣхалъ, не дожидаясь оправданія.
   -- А что-же ему было дѣлать?-- воскликнула Марія.-- Вѣдь, ты не ждалъ доказательствъ, чтобъ обвинить его, а я всегда вѣрила ему, хотя по твоему приказанію прекратила даже письменныя сношенія съ нимъ.
   -- Совершенно правильно. Но онъ избралъ новый путь, вполнѣ, возстановляющій его честь.
   -- А путь къ нашему счастью отрѣзанъ окончательно...
   -- Тогда ты исполнила свой долгъ, а теперь шагъ къ сближенію вполнѣ возможенъ, тѣмъ болѣе, что ему, вѣроятно, предстоитъ блестящая карьера. Я слышалъ, что онъ поступилъ на государственную службу въ Кіао-Чау, гдѣ отлично зарекомендовалъ себя въ качествѣ переводчика. Потомъ перешелъ на судно "Кайзертрейе", гдѣ тоже пользовался уваженіемъ капитана и офицеровъ. Теперь онъ назначенъ сопровождать отрядъ въ походъ противъ боксеровъ. Это почетное положеніе, дитя мое, и послѣ окончанія войны на репутаціи несчастнаго Альтенберга не будетъ ни малѣйшаго пятна. Слѣдовательно, если ты захочешь написать ему теперь, то я ничего не буду имѣть противъ этого.
   Генеральша нѣжно поцѣловала дочь въ лобъ, говоря:
   -- Какое радостное извѣстіе, дорогое дитя мое. А я ужъ больше не смѣла и надѣяться на счастье для тебя.
   Марія грустно покачала головой.
   -- У меня не нашлось для него ни слова утѣшенія, когда его постигло несчастье, хотя я вѣрила въ него. Но я слишкомъ горда и слишкомъ горячо любила его, чтобъ навязываться ему теперь.
   Генералъ съ неудовольствіемъ посмотрѣлъ на дочь.
   -- Мнѣ кажется, нѣтъ ничего унизительнаго сдѣлать первый шагъ къ сближенію. Ты можешь передать ему черезъ кого-нибудь привѣтъ и сочувствіе его успѣхамъ, а если онъ напишетъ тебѣ, то я тоже дружески отвѣчу ему -- и все придетъ къ счастливой и желанной развязкѣ.
   -- Нѣтъ, отецъ, и этого я не могу сдѣлать. Я молча отстранилась отъ него въ тяжелую минуту, по твоему приказанію, и не стану навязываться теперь, когда онъ достигъ почетнаго положенія. Если онъ еще любитъ меня, то я всѣмъ сердцемъ откликнусь, а пока могу только ждать.
   Мать обняла ее, а отецъ съ неудовольстіемъ покачалъ головой, но не сказалъ ни слова.
   

XVI.

   Альтенберга прикомандировали къ штабу генерала Гайля. Онъ долженъ былъ состоять при майорѣ Бергфельдѣ. Ему сейчасъ-же предоставили лошадь и маленькую телѣжку и дали въ его распоряженіе ловкаго денщика, который доставлялъ начальству его отчеты. Помѣщеніе ему отвели рядомъ съ Бергфельдомъ, а въ особенно важныхъ случаяхъ онъ долженъ былъ его сопровождать верхомъ. Всѣ его наблюденія и отчеты должны были храниться въ глубокой тайнѣ.
   Альтенбергъ былъ очень доволенъ своимъ положеніемъ. Въ первый-же день онъ поѣхалъ верхомъ осматривать мѣстность, а къ вечеру такъ наполнилъ свою папку набросками, что могъ сообщить самыя точныя свѣдѣнія.
   Послѣ заката солнца Бергфельдъ пригласилъ его въ свою квартиру, гдѣ собралось еще нѣсколько офицеровъ. У него было довольно сносное помѣщеніе и порядочный запасъ провизіи, а главное -- много хорошаго вина, что очень способствовало бодрому настроенію общества.
   Альтенбергъ показалъ свои наброски, которыми Бергфельдъ остался очень доволенъ.
   Въ слѣдующіе дни подошли русскія и англійскія войска; русскіе расположились ближе къ нѣмцамъ и, какъ всегда, очень дружили съ ними.
   Французы нѣсколько сторонились. Они еще не забыли пораженія, нанесенныя имъ Германіей, но держались не враждебно и съ готовностью подчинялись распоряженіямъ такъ-же, какъ японцы и другія войска.
   Докторъ Шварценштейнъ, вновь назначенный посланникъ Германіи, энергично проявлялъ свою дѣятельность съ начала похода противъ боксеровъ.
   Онъ долженъ былъ направлять сношенія съ Китаемъ, руководить военными дѣйствіями, оказывать дружескую поддержку европейскимъ державамъ и выполнять предначертанія своего монарха для обезпеченія за Германіей могущества во внѣшней торговлѣ. Графъ Вальдерзее упрочивалъ военное значеніе Германіи, а Шварценштейнъ расширялъ ея политическое вліяніе. Онъ въ теченіе двадцати лѣтъ трудился для своего отечества на политическомъ поприщѣ и пользовался довѣріемъ иностранныхъ державъ.
   Императоръ, призвавъ на служеніе родинѣ такихъ выдающихся людей, какъ графъ Вальдерзее, Шварценштейнъ и графъ Бюловъ, самъ проявлялъ неустанную дѣятельность.
   Китайское посольство въ Берлинѣ не подверглось ни изгнанію, ни недостойному отношенію, но его сношенія съ Китаемъ строго контролировались. Посланникъ завѣрилъ, что онъ имѣетъ самыя миролюбивыя предписанія, что императрица старается обуздать всѣ непріязненныя дѣйствія, а потому китайское Посольство не считалось враждебнымъ представительствомъ. Императоръ приказалъ сообщить, что никакія шифрованныя депеши не будутъ допущены и вся переписка должна проходить черезъ руки статсъ-секретаря графа Бюлова. Такой контроль -- фактъ неслыханный въ исторіи -- ясно свидѣтельствовалъ, какія отношенія существовали между Германіей и Китаемъ.
   Европейскія войска вели войну противъ китайскихъ воиновъ, но всѣ національности находились, до извѣстной степени, въ мирѣ съ китайской имперіей.
   Германская политика стояла на высотѣ своего призванія и осторожно шла къ обезпеченію себѣ всесторонней побѣды, какъ въ политическомъ, такъ и въ торговомъ отношеніи. Альтенбергъ зорко слѣдилъ за ходомъ этой политики и часто сообщалъ своему начальству важныя свѣдѣнія изъ китайскихъ вліятельныхъ сферъ, которое высоко цѣнило его неутомимую и полезную дѣятельность.
   

XVII.

   На другой день Альтенбергъ всталъ рано и, узнавъ отъ своего начальника, что выступятъ, можетъ быть, въ тотъ-же день, пошелъ впередъ ознакомиться съ мѣстностью.
   Вездѣ стояли китайскіе посты, но имъ не грозила опасность отъ европейскихъ войскъ, поэтому они держались смирно и отвѣчали на поклоны Альтенберга, заглядывавшаго въ сады и дома.
   Альтенбергъ пришелъ къ убѣжденію, что населеніе не предприметъ враждебныхъ дѣйствій, но, въ случаѣ неудачи, охотно поддержитъ боксеровъ.
   Отойдя довольно далеко, онъ увидалъ легкую телѣжку, въ которой сидѣлъ европеецъ и тоже, повидимому, осматривалъ мѣстность. Альтенбергъ съ любопытствомъ оглянулся. Незнакомецъ, защищенный большой соломенной шляпой, тоже замѣтилъ его и громко, крикнувъ: "Альтенбергъ", направилъ лошадь къ нему. Въ незнакомцѣ Альтенбергъ сейчасъ-же узналъ своего друга Штромвальда.
   -- Какъ я радъ тебя видѣть,-- воскликнулъ Штромвальдъ.-- До сихъ поръ я напрасно искалъ тебя и думалъ даже, что мы ужъ не встрѣтимся. Теперь, я надѣюсь, мы будемъ недалеко другъ отъ друга. Ты пойдешь съ арміей и я тоже; я даже разсчитываю на твою поддержку. Прежде всего, разскажи о твоей службѣ. Ты, какъ я слышалъ, далеко шагнулъ впередъ.
   Альтенбергъ сообщилъ ему, что находится подъ начальствомъ генерала Гайля, а прямой его начальникъ, майоръ Бергфельдъ, очень любезенъ съ нимъ, но требуетъ большой работы.
   -- Вотъ и отлично. Я не прикомандированъ къ арміи, какъ тебѣ извѣстно, но посланъ отъ двухъ большихъ газетъ, которымъ долженъ посылать корреспонденціи по возможности во время самыхъ дѣйствій. Чѣмъ подробнѣе и быстрѣе сообщенія, тѣмъ дороже платятъ издатели. Если тебѣ можно устроить меня поближе къ мѣсту дѣйствій, то я буду тебѣ крайне благодаренъ и самъ готовъ служить тебѣ, чѣмъ могу.
   -- Ты знаешь, что я радъ оказать тебѣ услугу. Надѣюсь, что мнѣ удастся это для тебя сдѣлать, но и я прошу тебя, съ своей стороны, тоже сообщать мнѣ твои наблюденія. Моему начальству тоже важно получать свѣдѣнія возможно скорѣе. Мы выступимъ очень скоро, поэтому вернемся сейчасъ-же домой, я представлю тебя моему начальнику и почти увѣренъ, что онъ разрѣшитъ тебѣ слѣдовать за нами.
   -- Однако, довольно о дѣлахъ. Теперь я сообщу тебѣ извѣстіе, которое, навѣрно, гораздо больше порадуетъ тебя, чѣмъ встрѣча со мной. Твоя невѣста получила твое письмо, когда я былъ еще въ Шанхаѣ; ее огорчило, что ты не сообщилъ своего адреса, а такъ какъ я уѣхалъ сюда и надѣялся тебя встрѣтить, то она велѣла передать тебѣ привѣтъ.
   При этомъ онъ досталъ изъ бумажника объемистое письмо и передалъ его Альтенбергу, который быстро пробѣжалъ его и спряталъ въ карманъ.
   -- Ѣдемъ домой. Прежде всего, надо сообщить мои наблюденія начальству.
   Они сѣли въ экипажъ и направились къ квартирѣ Штромвальда.
   По дорогѣ Альтенбергъ спокойно перечиталъ письмо Марты, и лицо его становилось все радостнѣе и счастливѣе.
   -- Самъ Богъ послалъ мнѣ такую невѣсту,-- сказалъ онъ съ глубокимъ чувствомъ.-- Она любитъ меня, но и честь мою высоко ставитъ. Это не то, что Марія Штейнфельдъ, которая мнѣ даже слова не сказала на прощанье, а теперь гордый господинъ Штейнфельдъ находитъ, что ей слѣдуетъ опять сблизиться со мной... Странныя понятія. Даже думать объ этомъ противно.
   -- Потому и противно, что ты разлюбилъ ее,-- замѣтилъ Штромвальдъ:-- но не будемъ говорить объ этомъ. Вотъ мы и пріѣхали, и, надѣюсь, не разстанемся теперь.
   Они остановились у маленькой гостиницы, вышли изъ экипажа и простились, а Альтенбергъ немедленно отправился сообщить своему начальнику, что китайцы не враждебно смотрятъ на европейскія войска и могутъ быть опасны только въ случаѣ пораженія иностранцевъ.
   -- Я этого и опасаюсь, -- замѣтилъ Бергфельдъ: -- и мы должны быть очень осторожны при встрѣчахъ съ значительными отрядами боксеровъ. Пожалуйста, зорко наблюдайте вездѣ за настроеніемъ китайцевъ. Теперь отдохните, а черезъ часъ -- обѣдъ, который все еще выходитъ сносный, благодаря нашимъ запасамъ.
   -- Господинъ майоръ, я сообщу вамъ еще новость, очень радостную для меня, которая, можетъ быть, будетъ интересна и для васъ.
   Альтенбергъ, давно разсказавшій ему исторію своей жизни, объявилъ ему о пріѣздѣ Штромвальда, присланнаго корреспондентомъ отъ двухъ большихъ газетъ. Онъ долженъ слѣдовать въ томъ же направленіи, какъ и они, и его величайшее желаніе находиться при корпусѣ генерала Гайля. Штромвальдъ тоже могъ бы производить наблюденія и сообщать ихъ майору Бергфельду.
   Майоръ задумчиво покачалъ головой.
   -- Всегда опасно приближать къ себѣ незнакомыхъ людей, но разностороннія наблюденія тоже могутъ быть полезны. Въ данномъ случаѣ, можно бы сдѣлать исключеніе изъ общаго правила, такъ какъ вы ручаетесь за вашего друга.
   -- Вполнѣ ручаюсь,-- горячо воскликнулъ Альтенбергъ.-- Штромвальдъ узнаетъ только то, что вы сами скажете ему, а онъ, съ своей стороны, можетъ сообщить намъ много полезнаго.
   -- Я желалъ-бы лично въ этомъ убѣдиться. Вашъ пріятель здѣсь поблизости?
   -- Да, въ нѣсколькихъ шагахъ.
   -- Такъ вотъ что, -- улыбаясь сказалъ Бергфельдъ: -- мы скоро сядемъ за столъ; пригласите вашего друга, но пока ничего не говорите ему, а я потомъ дамъ вамъ отвѣтъ на вашу просьбу. Пригласите его отъ моего имени и приходите черезъ полчаса.
   Альтенбергъ, искренно поблагодаривъ майора, поспѣшилъ къ Штромвальду и прямо сказалъ ему въ чемъ дѣло.
   -- Я увѣренъ, что ты произведешь отличное впечатлѣніе и все устроится къ общему удовольствію,-- закончилъ Альтенбергъ.
   Штромвальдъ пожалъ ему руку, досталъ изъ чемодана платье, переодѣлся, и оба направились къ Бергфельду.
   Майоръ принялъ ихъ очень любезно, посадилъ за обѣдомъ Штромвальда рядомъ съ собой и познакомилъ его съ двумя молодыми офицерами. Повидимому, Штромвальдъ произвелъ хорошее впечатлѣніе на всѣхъ. Онъ много разговаривалъ съ Бергфельдомъ, высказывалъ свои взгляды на китайцевъ, которые лицемѣрно привѣтливы съ иностранцами, а въ сущности сочувствуютъ боксерамъ, а потому надо строго слѣдить за ними.
   -- Я слышалъ изъ достовѣрныхъ источниковъ, -- продолжалъ Штромвальдъ: -- что китайская императрица особенно восторгалась депешей нашего императора къ губернатору Кіао-Чау, капитану Іешке, по поводу выдачи иностранцевъ. Вамъ извѣстно, конечно, содержаніе этой депеши?
   -- Конечно, хотя я и не помню точныхъ выраженій,-- отвѣтилъ Бергфельдъ.
   -- Къ сожалѣнію, я не знаю этой телеграммы,-- отозвался Альтенбергъ.-- Я тогда былъ въ дорогѣ и слишкомъ удрученъ былъ моимъ несчастьемъ.
   -- Такія слова забыть нельзя и всѣ должны ихъ знать. Господинъ майоръ, позвольте мнѣ сообщить моему другу точный текстъ телеграммы.
   Бергфельдъ утвердительно кивнулъ головой. Штромвальдъ поднялся и торжественно прочиталъ:
   "Депеша губернатору Кіао-Чау капитану Іешке, 13 іюля. Обязуюсь моимъ императорскимъ словомъ выдавать по 1000 таэлей за каждаго иностранца, заключеннаго теперь въ Пекинѣ, къ какой бы національности онъ ни принадлежалъ, который будетъ доставленъ живымъ въ германское или другія европейскія консульства. Также принимаю на свой счетъ всѣ расходы по сообщенію въ Пекинъ этого моего обязательства. Вильгельмъ".
   -- Искренно радъ, что у васъ такая память и такое патріотическое сердце, дорогой господинъ Штромвальдъ,-- воскликнулъ Бергфельдъ.-- Вы будете нашимъ вѣрнымъ помощникомъ въ предстоящихъ трудахъ, и я очень прошу васъ сопутствовать намъ.
   Онъ пожалъ ему руку, наполнилъ стаканы и провозгласилъ, пока всѣ еще стояли взволнованные:
   -- Да здравствуетъ нашъ всемилостивѣйшій императоръ!
   Общество просидѣло еще довольно долго. Бергфельдъ все переговорилъ съ Штромвальдомъ и поздно вечеромъ сердечно простился со своимъ новымъ сотрудникомъ.
   

XVIII.

   Императрица совсѣмъ притихла, пока европейскія союзныя войска шли противъ китайской арміи и боксеровъ. Отдѣльные отряды китайскихъ солдатъ не проявляли никакихъ враждебныхъ дѣйствій. Въ ихъ взглядахъ видна была глубокая ненависть, но они не кричали въ слѣдъ проклятій и ругательствъ, не бросали камнями, какъ это часто дѣлали мирные китайцы, и войска безпрепятственно подвигались къ Пекину. Вблизи дворцовъ императрицы ничего не было ни видно, ни слышно; всѣ ворота были плотно заперты и даже, трудно было-бы сказать, находится-ли тамъ сама императрица. И окружающіе ее принцы не показывались. Жители сосѣднихъ домовъ выглядывали иногда, но сейчасъ же прятались, завидя враговъ. Войска были совсѣмъ готовы къ бою, который былъ неизбѣженъ, хотя о немъ не говорили. Иногда, какъ бы случайно, въ садахъ, прилегающихъ къ императорскому дворцу, показывался старый Ли-Хунъ-Чангъ, вліятельный совѣтникъ императрицы. Какъ всегда, онъ вѣжливо кланялся высшимъ офицерамъ иностранной арміи, но не подходилъ и не заговаривалъ съ ними.
   Въ одинъ изъ первыхъ дней похода Ли-Хунъ-Чангъ направлялся къ дворцу съ серьезнымъ, озабоченнымъ лицомъ. За послѣднее время его не принимала императрица, окруженная только принцами, и сегодня ему тоже сказали, что она не совсѣмъ здорова и никого не принимаетъ. Покачивая головой, вернулся Ли-Хунъ-Чангъ обратно въ свой дворецъ и нашелъ тамъ документъ, подписанный императрицей и ея ближайшими совѣтниками. Императрица писала, что она была страшно поражена, узнавъ, что союзныя войска стоятъ подъ городомъ и ей приходится бѣжать. На большомъ совѣтѣ она, правда, высказала похвалу боксерамъ, желавшимъ предать посольства ярости фанатиковъ. "Теперь же,-- говорилось дальше въ указѣ: -- когда иностранцы осаждаютъ городъ, положеніе становится очень серьезнымъ. Вдовствующая императрица письменно увѣдомила объ этомъ нѣкоторыя правительства, но они отнеслись не такъ, какъ это можно было ожидать отъ дружественной страны. Кромѣ того, державы, кажется, совершенно забыли, что императоръ и императрица всегда милостиво и любезно относились къ нимъ. Вслѣдствіе этого иностранцамъ не слѣдовало-бы такъ дурно обходиться съ императрицей и ея приближенными. Уже нѣсколько дней тому назадъ, она приказала Юнгъ-Лу, Су-Тунгу и принцу Сунгхи остаться въ Пекинѣ и отстаивать китайскіе интересы, но такъ какъ иностранныя войска желаютъ войны и приготовились къ ней, то будетъ очень трудно начать переговоры о мирѣ. Ли-Хунъ-Чангъ, безпристрастный и почтенный государственный человѣкъ, хорошо извѣстенъ, всѣмъ иностранцамъ. Теперь, когда его странѣ грозитъ такая опасность, въ немъ, конечно, кипитъ злоба и его патріотизмъ сильно страдаетъ. Поэтому императрица повелѣваетъ ему немедленно изыскать способъ возстановить миръ и завязать сношенія съ представителями иностранныхъ державъ или хоть съ генеральнымъ консуломъ. Ли-Хунъ-Чангъ достоинъ такого довѣрія, поэтому императрица возлагаетъ на него это порученіе и надѣется, что онъ отлично его выполнитъ".
   Ли-Хунъ-Чангъ нашелъ этотъ документъ нѣсколько страннымъ, но немедленно велѣлъ переписать его и разослалъ всѣмъ вице-королямъ имперіи.
   Губернатору Юанъ-Ши-Каю въ Квантунѣ Ли-Хунъ-Чангъ написалъ еще конфиденціальное письмо, въ которомъ излагалъ, какимъ образомъ, по его мнѣнію, можно и должно направить императрицу на надлежащій путь. Онъ заявлялъ, что письма министерствъ иностранныхъ дѣлъ другихъ державъ, которыя онъ читалъ, и сообщенія газетъ объ участи посольствъ въ Пекинѣ вовсе не согласуются съ секретнымъ указомъ императрицы. Путемъ, указаннымъ въ этомъ документѣ, трудно будетъ достигнуть цѣли, поэтому онъ проситъ уполномочить принцевъ Синга, Юнгъ-Лу и вице-королей Лію-Кунъ-Ги и Сангъ-Си-Тунга сообща вести переговоры о мирѣ, ему-же одному было-бы очень трудно войти въ сношенія съ генеральными консулами въ Шанхаѣ, какъ это ему приказано, такъ какъ только немногіе изъ консуловъ посѣтили его, а остальные совсѣмъ игнорировали его присутствіе. Тѣ, которые на его многократные запросы телеграфировали своимъ правительствамъ, сообщили ему потомъ, что имъ не было разрѣшено поддерживать переговоры о мирѣ. Если положеніе улучшится, онъ немедленно пріѣдетъ на пароходѣ въ Тянь-Цзинъ и постарается помочь своимъ коллегамъ.
   Между тѣмъ графъ Вальдерзее придвигалъ войска и готовилась борьба съ боксерами. Отдѣльныя части подходили, чтобъ всѣмъ соединиться, когда можно будетъ начать сраженіе.
   Предпринимать что-либо противъ императрицы и ея приближенныхъ было строго запрещено, но противъ императорскихъ солдатъ возможны были репрессивныя мѣры, еслибъ они позволили себѣ враждебныя дѣйствія противъ иностранцевъ,чего всегда можно было ожидать при борьбѣ съ боксерами.
   Однажды утромъ майоръ Бергфельдъ отправился впередъ на рекогносцировку со своимъ батальономъ. Альтенбергъ и Штромвальдъ сопровождали его. Они проходили мимо большого парка съ хорошенькимъ полисадникомъ, выходящимъ на улицу. У воротъ стояли слуги китайцы въ богатыхъ одеждахъ. Увидѣвъ европейцевъ, они хотѣли скрыться въ домъ, но Альтенбергъ подъѣхалъ къ нимъ, по приказанію Бергфельда, и сказалъ по-китайски:
   -- Стойте! Не запирайте ни домъ, ни садъ. Васъ никто не тронетъ, если вы мирные граждане, какъ я предполагаю, такъ какъ на васъ императорскія ливреи.
   Держа саблю наголо, Альтенбергъ соскочилъ съ лошади и быстро вбѣжалъ по лѣстницѣ въ домъ. Штромвальдъ слѣдовалъ за нимъ, а Бергфельдъ подъѣхалъ съ солдатами.
   Одинъ изъ китайцевъ стремительно побѣжалъ впередъ. Альтенбергъ побѣжалъ за нимъ, а остальные китайцы стали кричать, завѣряя, что не имѣютъ никакихъ враждебныхъ намѣреній. Къ нимъ сюда доставленъ на храненіе трупъ европейца и они съ почетомъ оберегаютъ его. Тутъ навстрѣчу нѣмцамъ вышли убѣжавшіе впередъ китайцы, неся дорогой китайскій гробъ, покрытый расшитыми шелковыми тканями. Нѣмцы грозно наступали, а китайцы осторожно сняли покрывала и крышку гроба и всѣ присутствующіе вскрикнули отъ ужаса, узнавъ трупъ предательски убитаго и исчезнувшаго германскаго посланника Кеттелера. Бергфельдъ, черезъ своего переводчика Альтенберга, приказалъ китайцамъ закрыть гробъ и доставить въ германскій лагерь, а самъ послалъ верхового съ этимъ извѣстіемъ къ фельдмаршалу. Альтенбергъ сейчасъ-же написалъ подробное донесеніе въ штабъ.
   -- Сегодня мы сдѣлали хорошее дѣло, дорогой Альтенбергъ,-- сказалъ Бергфельдъ, пожимая ему руку.-- Вы выказали большое мужество и это, конечно, вамъ зачтется.
   

XIX.

   Во дворцѣ императрицы собрались важнѣйшіе сановники, составляющіе ея придворный штатъ. Утромъ придворные чиновники просили аудіенціи у императрицы, которая рано встала и согласилась на пріемъ послѣ легкаго завтрака, такъ какъ сама желала выслушать своихъ совѣтниковъ. Сначала появились Ли-Ліенъ-Сингъ, Кангъ-Ти и Юнгъ-Лу съ докладомъ и совѣтами. Выказавъ свое почтеніе колѣнопреклоненіемъ, они смиренно просили позволенія дать ей совѣтъ. Она величественно, но привѣтливо дала просимое разрѣшеніе и ея вѣрные, преданные слуги высказали ей единогласную просьбу отмѣнить ея неисполнимое приказаніе.
   -- А почему?-- строго спросила императрица.
   -- Потому, что всѣ остальные не исполнятъ приказаніе всемилостивѣйшей императрицы. Всѣ будутъ ждать совѣта стараго, почтеннаго Ли-Хунъ-Чанга, такъ какъ привыкли, что онъ даетъ правильные совѣты и имъ всегда слѣдовалъ и императоръ. Времена теперь тяжелыя и императрица подверглась-бы опасности, если-бы не послушалась опытности старыхъ людей.
   Императрица покачала головой и улыбнулась. Она, можетъ быть, чувствовала, что сопротивленіе было-бы, пожалуй, не безопасно.
   -- А вы,-- спросила она съ пронизывающимъ взглядомъ:-- не послушались-бы моего приказанія?
   -- Мы не могли-бы поступить иначе, если сила противъ насъ.
   -- Никто изъ насъ,-- добавилъ Ли-Ліенгъ-Сингъ: -- не хочетъ и не можетъ терпѣть, чтобъ боксеры достигли могущества, дающаго право предполагать, что ихъ поддерживаетъ императрица и что они дѣйствуютъ по ея желанію.
   Императрица задумалась. Въ эту минуту отворились входныя двери и появились принцы, состоящіе при ней. Первымъ вошелъ принцъ Туанъ. Онъ принадлежалъ къ маньчжурскому роду, находящемуся въ близкомъ родствѣ съ императорскимъ домомъ, и супруга его была тоже высокаго маньчжурскаго происхожденія. Какъ близкій родственникъ императрицы, онъ могъ-бы, пожалуй, при извѣстномъ содѣйствіи, заступить ея мѣсто, но онъ покровительственно относился къ ней, хотя давалъ ей чувствовать, чтобъ она никогда не шла противъ него. Императрица поднялась навстрѣчу принцу Туану и протянула ему руку, которую онъ прижалъ къ груди, а потомъ коснулся ея губами.
   -- Я пришелъ настоятельно совѣтовать императрицѣ отмѣнить указъ, который она намъ разослала, -- сказалъ онъ серьезно.-- Такой законъ провести нельзя. Этихъ дикихъ боксеровъ надо строго и рѣшительно подавить. Вовсе не въ нашихъ интересахъ враждовать съ европейцами. Мы должны заимствовать ихъ знанія и этимъ надо заняться, какъ только кончится война. Я предлагаю императрицѣ высокую задачу, ведущую къ благой цѣли. Это дастъ ея величеству выдающееся положеніе и она будетъ пользоваться заслуженной славой въ Китаѣ и во всемъ азіатскомъ и европейскомъ мірѣ. Поэтому я совѣтую, даже требую, чтобъ политическое посланіе, разосланное императрицей, было-бы уничтожено, а уже прочитавшіе его получили-бы приказъ никогда о немъ не упоминать.
   Принцъ говорилъ рѣшительно, мѣстами даже грозно.
   Въ то время, какъ онъ говорилъ, вошелъ вице-король Сангъ-Си-Тунгъ и, чтобы не мѣшать, только молча раскланялся на всѣ стороны. Всѣ низко склонились передъ вліятельнымъ вице-королемъ. Императрица слушала съ поникшей головой, иногда взглядывала на говорившаго и опять задумчиво опускала голову. Когда принцъ Туанъ окончилъ свою рѣчь, всѣ выразили ему одобреніе, склоняя голову и скрещивая руки на груди. Императрица поднялась, взяла документъ, переданный ей принцемъ Туаномъ, подала своимъ посѣтителямъ и сказала привѣтливо, но повелительно:
   -- Сжечь его!
   Слуги сожгли бумагу, а присутствовавшіе поочереди подходили и цѣловали руку императрицы. Они высказали почтительную благодарность, а ихъ повелительница наклонила голову съ высокомѣрнымъ выраженіемъ. Чиновники удалились. Оставшіеся сановники серьезно обсуждали положеніе, если война продлится. Всѣ находили, что императрица не должна входить въ соприкосновеніе съ народомъ. Принцъ Туанъ особенно стоялъ за это, а императрицѣ это не особенно нравилось.
   Во время этого разговора первый чиновникъ кабинета доложилъ, что его превосходительство Ли-Хунъ-Чангъ проситъ милостивую императрицу принять его. Императрица испугалась, даже видимо разсердилась, и невольнымъ движеніемъ хотѣла отстранить докладъ, но принцъ Туанъ ужъ направился къ входной двери, и остальные послѣдовали за нимъ.
   -- Я не звала Ли-Хунъ-Чанга,-- съ неудовольствіемъ воскликнула императрица.
   -- Но онъ самый выдающійся государственный человѣкъ въ Китаѣ и безъ него не могутъ обсуждаться никакіе важные вопросы, -- отвѣтилъ принцъ Туанъ и поспѣшилъ къ выходу.
   Императрица осталась въ кабинетѣ, очень недовольная, и что-то шептала про себя.
   

XX.

   Чиновники императрицы открыли всѣ двери и поспѣшили къ дверямъ кабинета, чтобъ распахнуть ихъ передъ высокимъ посѣтителемъ. Императрица ждала съ серьезнымъ, суровымъ лицомъ; ея положеніе неограниченной правительницы, достигнутое долгимъ трудомъ и неоспоренное иностранными державами, признали и высшіе сановники Китая, хотя держали себя нѣсколько покровительственно, что могло быть устранено впослѣдствіи; теперь же предстояло посѣщеніе этого популярнаго, всѣми уважаемаго Ли-Хунъ-Чанга, и не принять его было болѣе чѣмъ опасно для прочности ея положенія. Чиновники доложили, что его превосходительство приближается, принцы ведутъ его по послѣднему корридору. Императрица немедленно измѣнила выраженіе своего лица. Она стала привѣтлива, любезна и сказала:
   -- Поспѣшите навстрѣчу принцамъ и его превосходительству и скажите имъ отъ моего имени, что я почту за честь и радость для себя сейчасъ-же принять ихъ.
   Чиновники удалились, а императрица подошла къ зеркалу и внимательно всматривалась въ свое лицо, принявшее совсѣмъ другое выраженіе, чѣмъ нѣсколько минутъ тому назадъ.
   Вскорѣ распахнулись большія рѣзныя двери, принцъ Туанъ вошелъ первый и подвелъ къ императрицѣ Ли-Хунъ-Чанга, который преклонилъ колѣно и склонилъ голову на грудь. Императрица подала ему руку и сказала, милостиво глядя на него:
   -- Я рада видѣть у себя столь заслуженнаго руководителя трудовъ для нашего священнаго отечества. Его помощь облегчитъ мнѣ исполненіе моихъ священныхъ обязанностей и я послѣдую всѣмъ совѣтамъ вашего превосходительства.
   -- Я радъ, что наша милостивѣйшая императрица можетъ пользоваться совѣтами нашего уважаемаго наставника и руководителя. Я убѣжденъ, что съ его помощью всѣ затрудненія будутъ устранены,-- сказалъ принцъ Туанъ.
   -- Священный долгъ лежитъ на всѣхъ насъ,-- отвѣтилъ Ли-Хунъ-Чангъ.-- Исполняя волю императрицы, я написалъ подробное предписаніе всѣмъ нашимъ правительственнымъ учрежденіямъ; оно уже выполнено, и такимъ образомъ путь къ миру проложенъ и обезпеченъ.
   Императрица вздрогнула, опустила голову, но сейчасъ-же проговорила задушевнымъ тономъ:
   -- Не могу достаточно благодарить ваше превосходительство, что вы сглаживаете для меня трудный, но правильный путь.
   -- Дѣйствительно, -- воскликнулъ принцъ Туанъ: -- наша повелительница имѣетъ вѣрнаго и мудраго совѣтника.
   Онъ подошелъ къ Ли-Хунъ-Чангу, пожалъ ему руку и другіе принцы послѣдовали его примѣру.
   Чиновники, стоявшіе у дверей въ ожиданіи приказаній, тоже преклонили колѣна и склонили головы.
   -- Такъ какъ моя повелительница милостиво разрѣшила мнѣ явиться,-- замѣтилъ Ли-Хунъ-Чангъ:-- то я позволю себѣ высказать мои искреннія убѣжденія о настоящемъ политическомъ положеніи.
   Императрица милостиво кивнула головой. Принцы сѣли на свои мѣста, а принцъ Туанъ придвинулъ кресло Ли-Хунъ-Чангу, который съ глубокимъ поклономъ сѣлъ противъ императрицы.
   -- Я долженъ прежде всего указать ея величеству,-- сказалъ онъ:-- на настоятельную необходимость подавить боксеровъ а если можно, то и окончательно уничтожить ихъ. Эти дикіе разбойники не слушаются даже повелѣній императрицы и Китай не сдѣлается никогда великимъ государствомъ, пока боксеры не подчинятся окончательно законамъ и волѣ ея величества. Если они не хотятъ подчиниться, то ихъ надо уничтожить, такъ какъ они не признаютъ священныхъ законовъ, передъ которыми склоняется сама наша великая правительница. Противъ нихъ идетъ теперь вся Европа, и мы должны ихъ усмирить, если не хотимъ подвергать опасности нашу страну.
   -- Совершенно вѣрно!-- воскликнулъ принцъ Туанъ.
   Другіе принцы тоже поспѣшили согласиться, а императрица, хотя молча, но одобрительно кивнула головой.
   -- Итакъ, -- продолжалъ Ли-Хунъ-Чангъ: -- европейскія державы ведутъ войну не противъ насъ, а противъ боксеровъ, которые дѣйствительно подло и гнусно убили германскаго посланника, и если съ нашей стороны будетъ оказана хотя малѣйшая поддержка боксерамъ, то они поведутъ ожесточенную войну и противъ насъ.
   -- Его превосходительство безусловно право,-- сказалъ принцъ Туанъ, съ чѣмъ поспѣшили согласиться всѣ присутствовавшіе, а императрица молчала, не поднимая глазъ.
   -- Значитъ, мы должны уничтожить боксеровъ, для чего европейскія державы охотно предлагаютъ намъ свое содѣйствіе, и если мы пойдемъ съ нимъ заодно, то они помогутъ намъ упрочить благосостояніе и процвѣтаніе нашей имперіи. Теперь мнѣ остается только изложить мои взгляды на будущее. Мы должны жить въ мирѣ со всѣми европейскими державами, но надо знать, съ которой именно изъ союзныхъ державъ намъ надо стараться особенно сблизиться, въ видахъ разнообразныхъ интересовъ нашей страны.
   Императрица смотрѣла вопросительно, а принцы, повидимому, ждали съ живѣйшимъ любопытствомъ.
   -- Позволю себѣ спросить мою милостивую повелительницу, съ какой страной велась до сихъ поръ наша главная торговля? Безспорно, съ Россіей и, конечно, такъ оно будетъ и впослѣдствіи.
   -- Конечно!-- согласился принцъ Туанъ.
   -- Поэтому мы должны охранять добрыя отношенія съ Россіей и всѣми силами содѣйствовать ея торговлѣ. Какое намъ дѣло до Франціи, Англіи и всѣхъ другихъ, наводнившихъ теперь нашу территорію? Они готовы много взять съ насъ, а намъ ничего не дадутъ, если даже и пообѣщаютъ. Намъ надо неуклонно слѣдовать по тому пути, который, какъ я глубоко убѣжденъ, принесетъ счастье и славу нашей великой императрицѣ и благороднымъ принцамъ, и всему китайскому народу.
   Императрица подняла взоръ, принцы смотрѣли то въ полъ, то на гордо улыбавшагося старика, который такъ спокойно, увѣренно покорилъ императрицу. Помолчавъ немного, онъ продолжалъ:
   -- Вашему величеству, вѣроятно, извѣстно, что войска союзныхъ державъ находятся подъ командой германскаго фельдмаршала.
   -- Я это слышала,-- возразила императрица:-- но не думаю что-бы это могло имѣть особое значеніе для насъ.
   Ли-Хунъ-Чангъ покачалъ головой и заговорилъ съ оттѣнкомъ неудовольствія:
   -- Да, всѣ забываютъ, что Германія теперь не та. Она стала мощной, могучей и передъ ней преклоняется Европа. Ея императоръ воплотилъ въ себѣ всѣ свойства мудраго правителя и теперь направилъ противъ Китая всѣ соединенныя европейскія войска. Величайшей мудростью для нашей императрицы было-бы примкнуть къ нему. Онъ смѣлъ и благороденъ, всегда готовъ поддержать своихъ друзей и стоять за ихъ права. Всякій другой путь будетъ пагубенъ для нашего отечества, подорветъ могущество ея величества и вызоветъ грозный отпоръ со стороны Германій. Вотъ мое убѣжденіе.
   -- Да, да, я послѣдую вашему совѣту, -- сказала императрица:-- и это сблизитъ насъ съ Германіей.
   -- И не отдалитъ отъ Россіи,-- закончилъ Ли-Хунъ-Чангъ:-- такъ какъ домъ Гогенцоллерновъ издавна состоитъ въ родствѣ и искренней дружбѣ съ россійскими государствами. Россія никогда не отстранится отъ Германіи, а всѣ остальныя державы будутъ бояться ее. Такъ какъ милостивая императрица раздѣляетъ мое мнѣніе, то я постараюсь прямо и откровенно переговорить съ нѣмцами и думаю, что они сочувственно отнесутся къ моимъ словамъ. Я буду работать, цока живъ, на пользу моей родины, и надѣюсь, что императрица и принцы будутъ мной довольны.
   -- Мы всегда. были довольны вашимъ превосходительствомъ,-- единогласно подтвердили принцы.
   Императрица поднялась, милостиво подала руку Ли-Хунъ-Чангу, и онъ почтительно прикоснулся къ ней губами. Потомъ онъ попросилъ позволенія удалиться.
   Императрица кивнула головой; чиновники распахнули дверь, и принцы пошли провожать Ли-Хунъ-Чанга.
   

XXI.

   Распростясь съ принцами церемонными поклонами, Ли-Хунъ-Чангъ шелъ мимо садовъ императрицы, когда совершенно неожиданно встрѣтилъ Альтенберга, почтительно поклонившагося ему. На минуту Ли-Хунъ-Чангъ остановился, точно припоминая, потомъ дружески кивнулъ головой, и Альтенбергъ подошелъ къ нему, держа шляпу въ рукѣ.
   -- Я помню, что разговаривалъ съ вами въ Шанхаѣ, мой молодой другъ, когда былъ тамъ проѣздомъ въ Пекинъ,-- отечески ласково обратился онъ къ нему по-французски.-- Вы выказывали тогда большой интересъ къ совершающимся событіямъ. Съ тѣхъ поръ произошло много тяжелаго и грустнаго. Какъ я тогда не желалъ войны, такъ теперь желаю скорѣйшаго наступленія мира..
   -- Равно какъ всѣ нѣмцы, а главное, всѣ высшіе начальники. Мы всѣ желаемъ мира, -- съ глубокимъ поклономъ отвѣчалъ Альтенбергъ:-- но онъ не мыслимъ, пока боксеры продолжаютъ свои дикія выходки. Императоръ самъ стремится къ миру, но, очевидно, онѣ наступитъ только тогда, когда боксеры будутъ уничтожены.
   -- Дорогой другъ,-- возразилъ внимательно слушавшій Ли-Хунъ-Чангъ:-- совершенно того же желаетъ императрица и окружающіе ее принцы. Единственнымъ препятствіемъ являются боксеры, этотъ остатокъ стараго Китая, который надо вырвать съ корнемъ. Въ этомъ отношеніи вы, нѣмцы, могли-бы намъ помочь. Англія и Франція дѣйствуютъ вяло, американцы тоже устали, а если Германія захочетъ, она скоро положитъ этому конецъ. Россія относится къ Китаю не враждебно, правда, и такъ тѣсно связана съ Германіей, что поддержитъ ея требованія и тогда миръ можетъ быть скоро возстановленъ.
   -- Я постараюсь довести ваши воззрѣнія до свѣдѣнія моего начальства, а самъ буду всѣми силами бороться противъ боксеровъ,-- сказалъ Альтенбергъ.
   -- И побѣда будетъ обезпечена, если графъ Вальдерзее выступитъ энергично. Все будетъ въ его рукахъ, когда онъ убѣдится, что императрица и принцы на его сторонѣ. Я очень радъ, что встрѣтилъ васъ и всегда готовъ васъ принять, если вы принесете мнѣ добрыя вѣсти.
   Альтенбергъ, поспѣшно увѣривъ Ли-Хунъ-Чанга, что не забудетъ его словъ и совѣтовъ, сѣлъ въ свою телѣжку и направился къ Бергфельду.
   Онъ разсказалъ своему начальнику о своей встрѣчѣ съ Ли-Хунъ-Чангомъ, и тотъ нашелъ это сообщеніе крайне важнымъ.
   За обѣдомъ Бергфельдъ былъ молчаливъ и задумчивъ и раньше обыкновеннаго всталъ изъ-за стола, сказавъ Альтенбергу:
   -- По-моему, вы принесли очень знаменательное извѣстіе, и я немедленно хочу передать его дальше. Прикажите осѣдлать лошадей и поѣдемте со мной. Вы сами передадите весь разговоръ.
   Они быстро помчались къ генералу.
   Бергфельда приняли сейчасъ-же. Вскорѣ адъютантъ пришелъ и позвалъ Альтенберга.
   -- Я вполнѣ вѣрю вашему сообщенію, господинъ Альтенбергъ, -- сказалъ генералъ: -- и увѣдомлю васъ, какъ только получу указанія свыше. Такъ какъ вы знакомы съ такимъ вліятельнымъ государственнымъ лицомъ, какъ Ли-Хунъ-Чангъ, то вы скоро получите, вѣроятно, дальнѣйшія инструкціи.
   Бергфельдъ и Альтенбергъ поспѣшили домой. Утромъ явился посланный отъ генерала съ краткимъ увѣдомленіемъ, что посѣщеніе Ли-Хунъ-Чанга не будетъ отклонено его превосходительствомъ графомъ Вальдерзее. Бергфельдъ поспѣшилъ съ этимъ письмомъ къ Альтенбергу, который немедленно отправился во дворецъ Ли-Хунъ-Чанга, которымъ тотчасъ-же былъ принятъ.
   

XXII.

   На слѣдующій день утромъ Ли-Хунъ-Чангъ рано отправился къ императрицѣ, перешедшей въ небольшой внутренній дворецъ, и былъ введенъ черезъ потайную дверь дежурнымъ чиновникомъ. Императрица немедленно приняла его и онъ засталъ тамъ принца Туана, который радостно встрѣтилъ его.
   -- Надѣюсь, нашъ вѣрный другъ не принесъ дурныхъ извѣстій, разрушающихъ наши надежды на миръ?
   -- О, нѣтъ,-- горячо воскликнулъ Ли-Хунъ-Чангъ.
   Въ это время они подошли къ кабинету императрицы, которая привѣтливо приняла своего почтеннаго сановника.
   -- Я принесъ моей повелительницѣ добрыя вѣсти; надѣюсь, это будетъ имѣть значеніе не только на данную минуту, но и для будущаго.
   -- Говорите скорѣй. Принцъ горитъ нетерпѣніемъ такъ-же, какъ и я, и можетъ быть посвященъ во всѣ тайны,-- возбужденно торопила императрица.
   -- Я справился черезъ одного знакомаго нѣмца, будетъ-ли склоненъ генералъ-фельдмаршалъ принять меня. Въ Шанхаѣ такой-же мой запросъ былъ рѣшительно отклоненъ, но тогда это было понятно, а теперь я имѣлъ основанія расчитывать на болѣе благопріятный отвѣтъ.
   -- Какой-же отвѣтъ вы получили?-- спросила императрица.
   -- Удовлетворительный. Мнѣ сообщили, что меня охотно примутъ. Я извѣстилъ о моемъ прибытіи сегодня въ сопровожденіи еще одного лица.
   -- Вотъ это хорошо, мой дорогой другъ, -- обрадовалась императрица.-- А это лицо будетъ, конечно, принцъ Туанъ?
   -- Я не назвалъ принца. Онъ знаетъ, какъ высоко я его почитаю, но онъ, вѣроятно, согласится со мной, что ему не подобаетъ вести такіе щекотливые переговоры
   -- Конечно, конечно, вы правы и отлично поняли меня,-- сказалъ Туанъ.
   -- Поэтому, надѣюсь, что милостивая императрица тоже одобритъ мой выборъ. Самымъ подходящимъ лицомъ для этого будетъ свѣтлѣйшій принцъ Сингъ, которому я предложилъ мнѣ сопутствовать и уже обо всемъ переговорилъ съ нимъ. Онъ здѣсь, во дворцѣ, ждетъ рѣшенія ея величества.
   -- Онъ дѣйствительно самый подходящій, -- согласился принцъ Туанъ.
   Императрица тоже согласилась. Ли-Хунъ-Чангъ и принцъ Туанъ вышли и вернулись черезъ минуту съ принцемъ Сингомъ, который почтительно поклонился и сказалъ, что охотно будетъ сопровождать Ли-Хунъ-Чанга къ графу Вальдерзее и постарается оправдать оказанное ему высокое довѣріе. Императрица отвѣтила, что всегда будетъ помнить услуги, оказанныя ей въ этомъ трудномъ дѣлѣ. Ли-Хунъ-Чангъ напомнилъ, что пора отправляться. Всѣ откланялись императрицѣ, я принцъ Туанъ проводилъ Ли-Хунъ-Чанга до его паланкина.
   Около трехъ часовъ паланкинъ Ли-Хунъ-Чанга приблизился къ Мраморному мосту, гдѣ стоялъ германскій караулъ, а десять минутъ спустя, ротмистръ Книгге проводилъ его съ большой свитой до главной квартиры. Тамъ Ли-Хунъ-Чангъ передалъ свою карточку дежурному офицеру, и личный адъютантъ графа Вальдерзее попросилъ его войти, хотя принцъ Сингъ еще не прибылъ.
   Паланкинъ маститаго китайскаго сановника, въ сопровожденіи только коменданта главной квартиры, начальника караула, дежурныхъ офицеровъ, адъютанта графа, его секретаря и совѣтника посольства Гольца, остановился у дома, гдѣ два лакея высадили Ли-Хунъ-Чанга. Въ дверяхъ пріемной фельдмаршалъ любезно встрѣтилъ его.
   Величественная фигура Ли-Хунъ-Чанга далеко превосходила своимъ ростомъ огромныхъ часовыхъ.
   Фельдмаршалъ сѣлъ въ гостиной, предложивъ низенькій стулъ, налѣво отъ себя, Ли-Хинъ-Чангу, изъ свиты котораго былъ допущенъ только Женъ-Фангъ, а остальныхъ китайцевъ удалили изъ дома.
   Китайцы, лакеи фельдмаршала, подали чай, печенье и папиросы, и минутъ двадцать шелъ общій легкій разговоръ, когда доложили о прибытіи принца Синга. Принцъ былъ много ниже Ли-Хунъ-Чанга, но удивительно свѣжъ и бодръ для своихъ шестидесяти трехъ лѣтъ. Онъ говорилъ громко, отчетливо, а Ли-Хунъ-Чангъ -- очень тихо, очень быстро и крайне неясно. Графъ Вальдерзее въ высшей степени любезно привѣтствовалъ принца и предложилъ ему мѣсто направо отъ себя. Въ свитѣ принца состоялъ мандаринъ второго класса Синъ-Сангъ, тоже принимавшій участіе въ разговорѣ. Графъ Вальдерзее и принцъ были нѣсколько сдержанны, тогда какъ Ли-Хунъ-Чангъ говорилъ удивительно оживленно.
   -- Я давно надѣялся имѣть случай познакомитьсь съ вашимъ превосходительствомъ -- съ глубокимъ поклономъ сказалъ принцъ фельдмаршалу.-- Мнѣ и раньше хотѣлось поговорить съ вами, но, къ сожалѣнію, обстоятельства этому препятствовали.
   -- И я искренно радъ вашему посѣщенію,-- любезно отвѣтилъ графъ Вальдерзее.-- Только теперь исполнилось мое давнишнее желаніе увидать эту интересную страну, но, къ не счастью, не по радостному поводу. Принцъ Генрихъ мнѣ тоже много разсказывалъ о любезномъ пріемѣ, который былъ ему здѣсь оказанъ.
   Тутъ принцъ и Ли-Хунгъ-Чангъ сказали нѣсколько словъ сожалѣнія объ убійствѣ посланника Кеттелера, на что фельдмаршалъ отвѣтилъ холодно, съ замѣтной сдержанностью, и, прерывая этотъ разговоръ, спросилъ принца, есть-ли у него тоже здѣсь дворецъ.
   -- Какъ-же, ваше превосходительство, и даже очень близко отсюда,-- оживленно подхватилъ принцъ.-- Я имѣлъ честь принимать въ немъ принца Генриха, который завтракалъ у меня.
   Лакеи подали шампанское. Фельдмаршалъ чокнулся со своими гостями и обратился къ принцу:
   -- Мой разговоръ съ его превосходительствомъ Ли-Хунъ-Чангомъ былъ прерванъ прибытіемъ вашей свѣтлости. Я спрашивалъ: скоро-ли вернется сюда вашъ императоръ?
   -- Надѣюсь, что скоро, хотя теперь его возвращеніе очень затруднено. Ваше превосходительство не предложитъ-ли посланникамъ поскорѣе предъявить условія мира?
   Графъ Вальдерзее завѣрилъ, что это будетъ сдѣлано надняхъ и добавилъ:
   -- Вамъ извѣстно, что я имѣю приказаніе принять вашего императора со всѣми подобающими почестями?
   Принцъ и Ли-Хунъ-Чангъ поблагодарили и простились съ фельдмаршаломъ, выразившимъ надежду скоро опять увидать ихъ.
   Адъютантъ графа проводилъ обоихъ китайскихъ сановниковъ до ихъ паланкиновъ.
   

XXIII.

   Грустно тревожное настроеніе господствовало въ домѣ Мериссена, гдѣ прежде шла живая дружная работа, а двери были всегда открыты для самаго широкаго гостепріимства. Война все продолжалась, хотя побѣды англичанъ не были значительны и войско ихъ не велико, такъ какъ требовались силы для китайской арміи. Буры дрались горячо, и многіе изъ ихъ лучшихъ предводителей были убиты. Къ плѣннымъ буры относились съ той-же гуманностью, какъ и прежде.
   Однажды рабочіе вышли съ копей Мериссена съ вооруженными надсмотрщиками, на случай нападенія, хотя еще ничего подобнаго не было до сихъ поръ. Форбергъ и Мертенштейнъ были тутъ-же. Мериссенъ сидѣлъ въ своемъ полисадникѣ съ женой; они печально разсуждали о текущихъ событіяхъ. Госпожа Мериссенъ, насколько могла, одобряла мужа и поддерживала его вѣру въ окончательную побѣду буровъ, но сама не разъ украдкой вытирала слезы.
   Старый почтенный президентъ Крюгеръ окончательно потерялъ надежду и удалился въ Преторію. Мериссенъ могъ ближе наблюдать мужество буровъ и считалъ ихъ, какъ солдатъ, много выше англичанъ. Пока старики разговаривали, послышался стукъ экипажа и вошелъ всегда желанный гость, докторъ Кельнеръ. Мериссенъ хотѣлъ увести его въ свой уютный кабинетъ, но докторъ предложилъ руку г-жѣ Мериссенъ, какъ-бы приглашая и ее принять учістіе въ ихъ бесѣдѣ.
   -- Ну, что, дорогой другъ, какія новости привезли вы намъ -- хорошія или дурныя?
   -- Я хотѣлъ-бы дать вамъ добрый совѣтъ, но не знаю, какъ вы его примете. Вы никогда не были вполнѣ согласны со мной, хотя, пожалуй, было-бы лучше, еслибъ вожаки буровъ раздѣляли мои взгляды. Вы помните, что я совѣтовалъ войти въ соглашеніе съ англичанами, пока еще не разразилась настоящая война.
   -- Быть можетъ, я и сдѣлалъ промахъ,-- со вздохомъ отвѣчалъ Мериссенъ:-- но война началась, пролито ужъ много крови и англичане, не отступаютъ. Теперь единственное, что намъ остается, это уничтожить враговъ. Они слабѣютъ, а наши силы все прибываютъ.
   Докторъ грустно покачалъ головой.
   -- Я плохо надѣюсь на благопріятное будущее для васъ. Англичане потерпѣли много пораженій, но ослабѣли только временно. Китайская война кончится, быть можетъ, даже очень скоро кончится, и тогда они всѣ силы свои обратятъ на Трансвааль. Буры будутъ храбры до конца, я въ этомъ не сомнѣваюсь, но они не устоятъ противъ все возрастающей силы англичанъ. По моему, именно въ данную минуту еще можно добиться соглашенія.
   -- Вы знаете, что я не прочь былъ отъ этого, когда вы мнѣ это сказали въ первый разъ, но всѣ страшно возстали противъ этого предложенія.
   -- И я очень жалѣлъ, такъ какъ положеніе буровъ было-бы лучше, чѣмъ теперь; но я все-таки совѣтую постараться добиться соглашенія и укажу путь для переговоровъ, но это надо дѣлать поскорѣй. Я увѣренъ, что это принесетъ пользу Трансваалю. Англія будетъ тогда стараться сберечь добрыя отношенія съ вами, а вы будете принимать участіе въ ея всемірно-распространенной торговлѣ.
   Мериссенъ въ раздумьи ходилъ по кабинету. Жена слѣдила за нимъ и тоже обдумывала слова доктора. Вдругъ раздался пушечный выстрѣлъ со стороны копей Мериссена, гдѣ работали Форбергъ и Мертенштейнъ.
   -- Что это значитъ?-- испуганно воскликнулъ Мериссенъ.-- Это съ копей. Неужели англичане неожиданно подкрались туда?
   Докторъ Кельнеръ тоже слышалъ выстрѣлъ, но ни слова не сказалъ, а г-жа Мериссенъ молча заплакала.
   -- Успокойся,-- утѣшалъ ее мужъ.-- Быть можетъ, это просто взрывъ на копяхъ. Во всякомъ случаѣ, можно послать туда подкрѣпленіе.
   Рабочіе, жившіе въ городѣ, слышали грохотъ и пришли къ хозяину узнать въ чемъ дѣло. Онъ имъ велѣлъ сейчасъ-же осѣдлать лошадей и взять ружья и револьверы и спѣшить къ копямъ, откуда, время отъ времени, продолжали доноситься оружейные выстрѣлы. Мериссенъ успокаивалъ жену, говоря, что англичане не могли такъ скоро и незамѣтно пробраться къ копямъ. Она нѣсколько успокоилась, вытерла слезы и ушла къ себѣ.
   Кельнеръ, молча сидѣвшій понуря голову, всталъ и снова обратился къ Мериссену:
   -- Мнѣ не хотѣлось-бы оставлять васъ одного, пока мы не узнаемъ, что тамъ произошло, хотя я надѣюсь, что тамъ не случилось ничего серьезнаго. Однако, это, можетъ быть, очень важно и мнѣ кажется, что теперь вы отчасти склоняетесь на мои доводы. Я неотступно стою за соглашеніе съ англичанами и думаю, что и теперь оно еще возможно.
   Мериссенъ молча наклонилъ голову, сѣлъ рядомъ съ докторомъ и тотъ началъ спокойно, но горячо излагать свою мысль.
   Во время ихъ разговора, раздалось еще нѣсколько выстрѣловъ, потомъ все стихло, и Мериссенъ внимательно слушалъ своего гостя.
   

XXIV.

   Императрица, по настоянію принца Туана и вице-короля Ли-Хунъ-Чанга, издала строгій приказъ, чтобъ боксеры скрылись совершенно и прекратили-бы всякія нападенія на иностранцевъ. Приказъ этотъ сообщили всѣмъ командующимъ европейскими войсками, которые считали себя огражденными отъ боксеровъ, а потому генералъ-фельдмаршалъ Вальдерзее предъявилъ условія мира китайскому правительству отъ имени всѣхъ державъ. Вдругъ пришло неожиданное и возмутительное извѣстіе, что боксеры снова наступаютъ и уже учинили нѣсколько звѣрскихъ нападеній, въ доказательство своей ненависти къ иноземнымъ врагамъ. Тогда союзныя державы потребовали отъ китайскаго правительства немедленнаго подавленія этого мятежнаго проявленія и одновременно приказано было европейскимъ войскамъ двинуться противъ нахальныхъ нарушителей народныхъ правъ. Полки были уже назначены къ выступленію, въ томъ числѣ и батальонъ Бергфельда. Альтенбергъ настоятельно просилъ взять и его, страстно желая участвовать въ военныхъ дѣйствіяхъ. Майоръ напомнилъ ему, что онъ подвергаетъ свою жизнь опасности, такъ какъ тутъ придется не переговоры вести или дѣлать наблюденія, а идти въ бой.
   -- Мнѣ этого и хочется, -- радостно воскликнулъ Альтенбергъ.
   -- Понимаю, дорогой другъ, и надѣюсь, что вы не будете ранены.
   Сейчасъ-же приступили къ приготовленіямъ. Майоръ, кончивъ свой докладъ, выступилъ со своимъ батальономъ въ сопровожденіи Альтенберга. Вскорѣ они встрѣтились съ другими полками разныхъ національностей, тоже выступившими противъ боксеровъ. Всѣ были бодры и шли форсированнымъ маршемъ. Къ вечеру войска расположились бивакомъ. На разсвѣтѣ неожиданно явился Штромвальдъ, получившій разрѣшеніе идти съ батальономъ, и объявилъ, что тоже охотно возьмется за оружіе. Послѣ завтрака опять двинулись въ путь. Альтенбергъ и Штромвальдъ сѣли на коней, но сказали Бергфельду, что спѣшатся при первомъ удобномъ случаѣ для развѣдокъ и просили велѣть присмотрѣть за ихъ лошадьми. Ото всюду появлялись новые полки; иные спѣшили впередъ, другіе шли рядомъ съ батальономъ Бергфельда, оживленно разговаривая. Изъ домовъ, мимо которыхъ проходили, выглядывали люди съ испуганными или угрожающими лицами, но они не говорили ни слова, только злобными взглядами провожая войска.
   Альтенбергъ часто уѣзжалъ впередъ, но нигдѣ не видалъ ничего подозрительнаго. Враги, вѣроятно, скрылись далеко. Стало темнѣть и войска расположились на ночлегъ.
   На слѣдующее утро опять все было спокойно. Враговъ нигдѣ не было видно и всѣ жалѣли, что неизбѣжное сраженіе опять отложено на неопредѣленное время.
   Послѣ ужина Альтенбергъ и Штромвальдъ пошли пройтись. Вдругъ на разстояніи полумили Альтенбергъ услыхалъ шопотъ; очевидно, это были боксеры, готовившіе нападеніе на разсвѣтѣ. Альтенбергъ прислушался и сказалъ своему другу:
   -- Они хотятъ напасть на насъ врасплохъ. Вернемся скорѣе.
   Они поспѣшили обратно, ступая съ величайшей осторожностью, разбудили Бергфельда, который передалъ это сообщеніе близъ расположеннымъ войскамъ. Тѣ передали дальше, и въ короткое время эта вѣсть облетѣла всѣ полки. Всѣ встрепулись; изъ нѣсколькихъ пунктовъ послали на развѣдки; болѣе далекіе полки осторожно придвинулись и всѣ напряженно ждали боя.
   Альтенбергъ и Шромвальдъ еще нѣсколько разъ ходили на развѣдки. Послѣ полуночи Альтенбергъ услышалъ въ ближайшемъ лѣсу тихій говоръ и лязгъ оружія. Не было сомнѣнія, что боксеры готовились напасть на враговъ во время сна. Альтенбергъ и Шромвальдъ вернулись обратно и сообщили объ этомъ Бергфельду. Всѣ бросились къ оружію и ждали, не желая мѣшать нападенію боксеровъ.
   Прошло часа два. Наконецъ, войска увидали боксеровъ, осторожно выползавшихъ изъ лѣса. Европейцы рѣшили ждать нападенія.
   Вдругъ боксеры, считавшіе европейскую армію еще очень далеко, неожиданно увидали пёредъ собой солдатъ. Они остановились на минуту, точно желая опять скрыться въ темноту, но тутъ майоръ Бергфельдъ бросился въ нихъ и крикнулъ, чтобъ они сдались и признали себя плѣнными. Боксеры не долго раздумывали. Они переглянулись, посмотрѣли на непріятельское войско и, не видя въ темнотѣ, насколько оно многочисленно, взмахнули своими кривыми, саблями и съ дикими воинственными криками бросились со всѣхъ сторонъ на солдатъ. Батальонъ Бергфельда и ближайшіе французскіе и англійскіе полки сразу попали въ горячій, ожесточенный бой. Стрѣляли мѣтко, безостановочно, и въ нѣсколько минутъ уложили много боксеровъ убитыми и тяжело ранеными. Войска все подходили, но боксеры не сдавались и даже раненые старались ударить копьемъ или выпустить послѣднюю пулю. Нѣкоторые солдаты изъ батальона Бергфельда были болѣе или менѣе тяжело ранены. Боксеры все напирали съ дикими криками. Вдругъ Альтенбергъ ринулся на враговъ съ саблей и уложилъ многихъ на мѣстѣ. Солдаты храбро бросились за нимъ. Одинъ изъ боксеровъ выстрѣлилъ и ранилъ Альтенберга, а другой ударилъ его саблей по плечу. Альтенбергъ упалъ на колѣни и не могъ больше защищаться. Боксеры съ радостнымъ ревомъ бросились къ нему, но Штромвальдъ и нѣсколько солдатъ отбили его у разъяренныхъ враговъ. Тутъ подоспѣли нѣкоторые полки на помощь, другіе пробрались сзади, и боксеры были окружены со всѣхъ сторонъ. Имъ предложили сдаться, но они отвѣтили выстрѣлами.
   Тогда немногихъ оставшихся перебили, а тяжело раненыхъ связали и увели.
   Тѣмъ временемъ совсѣмъ разсвѣло. Сдѣлали перекличку. Многіе оказались ранеными, но не тяжело, и войска разошлись по своимъ мѣстамъ.
   Бергфельдъ съ грустью увидѣлъ, что Альтенбергъ раненъ довольно серьезно и не можетъ двинуться. Онъ очень участливо отнесся къ нему, горячо хвалилъ его отвагу и велѣлъ положить его въ фургонъ, который сопровождалъ Штромвальдъ, чтобъ быть около своего друга.
   

XXV.

   Пока докторъ Кельнеръ излагалъ свои воззрѣнія, на которыя, видимо, постепенно склонялся Мериссенъ, посланные имъ рабочіе спѣшили по дорогѣ къ копямъ. Не слыша больше пушечныхъ выстрѣловъ, они надѣялись, что это была напрасная тревога и торопились въ этомъ удостовѣриться, чтобы успокоить хозяина. Подъѣзжая къ копямъ, они не замѣтили тамъ постороннихъ людей, но работы были прекращены и многіе возвращались домой съ Форбергомъ во главѣ. Рабочіе почтительно поклонились ему и сказали:
   -- Насъ послалъ господинъ Мериссенъ къ вамъ на помощь, такъ какъ онъ думалъ, что на васъ напали англичане. Мы сейчасъ поѣдемъ обратно и успокоимъ его.
   -- Останьтесь здѣсь,-- съ волненіемъ отвѣчалъ имъ Форбергъ.-- Я самъ ѣду къ господину Мериссену и, къ сожалѣнію, съ грустнымъ извѣстіемъ. Вы будьте здѣсь. Вамъ, можетъ быть, придется еще отбиваться отъ англичанъ. Они напали на насъ, сильно вооруженные и даже съ пушками. Вы, вѣдь, слышали пальбу?
   -- Какъ-же, но мы надѣялись, что это были сигналы, такъ какъ они скоро прекратились. Но хозяинъ насъ все-таки послалъ, на всякій случай. Слава Богу, что вы скоро прогнали англичанъ. Можетъ быть, они теперь не скоро сюда заглянутъ.
   -- Я ѣду съ грустнымъ извѣстіемъ,-- мрачно продолжалъ Форбергъ.-- Нашъ другъ Мертенштейнъ, котораго вы всѣ знали, погибъ, сраженный англійскими пулями. Онъ лежитъ Тамъ, и его надо сейчасъ-же отвезти въ Преторію. Это большое горе для меня и для всѣхъ насъ.
   Онъ выбралъ самыхъ дѣльныхъ людей для сопровожденія тѣла убитаго и поспѣшно ускакалъ. Рабочіе пришли къ мѣсту катастрофы, и эти угрюмые, закаленные люди прослезились, глядя на молодого человѣка, погибшаго во цвѣтѣ лѣтъ и здоровья. Тѣло его положили на дроги, накрыли, и четыре верховыхъ поѣхали провожать его.
   Между тѣмъ, Форбергъ доѣхалъ до дому и прямо прошелъ въ кабинетъ Мериссена, гдѣ тотъ бесѣдовалъ съ Кельнеромъ, а жена его внимательно слушала разговоръ.
   -- У васъ на копяхъ были англичане или я ошибся?-- спросилъ Мериссенъ, вскакивая навстрѣчу зятю.
   -- Да, были,-- грустно отвѣтилъ Форбергъ.-- Съ ними-то мы справились, и они, вѣрно, не скоро опять появятся, но мы понесли тяжелую утрату: нашъ другъ Мертенштейнъ погибъ съ оружіемъ въ рукахъ, храбро сражаясь съ ненавистными врагами.
   -- Это ужасно!-- воскликнулъ Кельнеръ, подбѣгая, чтобы поддержать пошатнувшуюся госпожу Мериссенъ.
   -- Какіе разбойники, эти англичане, -- мрачно сказалъ Мериссенъ.-- А я только что склонялся къ лучшему мнѣнію о нихъ.
   -- А они оказываются звѣрскими убійцами,-- возбужденно отозвались его жена.
   Докторъ Кельнеръ грустно понурилъ голову и сказалъ:
   -- Господа, не увлекайтесь своимъ законнымъ озлобленіемъ; я все-таки повторяю, что соглашеніе съ англичанами было-бы для насъ полезно и желательно.
   -- Соглашеніе съ такими грабителями и убійцами?-- раздраженно вскричала госпожа Мериссенъ.
   -- Я остаюсь при своемъ мнѣніи. Повѣрьте мнѣ, англичане останутся побѣдителями. Они болѣе опытны въ веденіи войны, чѣмъ буры. Когда англичане одержатъ надъ нами полную побѣду, соглашеніе будетъ уже невозможно. Теперь мы можемъ помочь имъ въ трудное для нихъ время, а впослѣдствіи они не будутъ нуждаться въ насъ, и всѣ, въ томъ числѣ и Германія, будутъ болѣе сочувствовать имъ, чѣмъ бурамъ.
   Мериссены, мужъ и жена, молчали въ тяжеломъ раздумьи, а Форбергъ сказалъ со слезами на глазахъ:
   -- Можетъ быть, вы и правы, и это было-бы дѣйствительно хорошо для нашихъ работъ и общаго благосостоянія, но убійство моего лучшаго друга слишкомъ еще свѣжо въ моей памяти, и я не могу спокойно думать о какихъ-либо миролюбивыхъ сношеніяхъ съ англичанами.
   -- Я вполнѣ понимаю вашу скорбь, -- отвѣчалъ докторъ Кельнеръ:-- но не могу не признать правильными политическія соображенія англичанъ. Я искренно сочувствую вашей утратѣ и скоро пріѣду опять. Можетъ быть, мнѣ удастся посодѣйствовать соглашенію, пока еще не поздно.
   Онъ простился съ хозяевами. Форбергъ проводилъ его до экипажа и пошелъ въ комнату, гдѣ лежало тѣло Мертенштейна, которое онъ велѣлъ убрать цвѣтами.
   

XXVI.

   Альтенберга помѣстили въ маленькой, но уютной комнатѣ въ квартирѣ его начальника майора Бергфельда, который выказывалъ ему большое участіе и дружбу и сдѣлалъ подробный докладъ генералу объ его храбромъ участіи въ бою. Штромвальдъ, жившій очень близко, насколько могъ, принялъ на себя его обязанности и старательно ухаживалъ за нимъ. Все начальство знало, какъ ловко и осмотрительно Альтенбергъ выслѣдилъ боксеровъ, какъ мужественно участвовалъ въ сраженіи и получилъ даже тяжелую рану. Несмотря на запрещеніе Альтенберга, Штромвальдъ сообщилъ все это и невѣстѣ его, съ семьей которой былъ очень друженъ. Черезъ недѣлю въ квартиру Штромвальда явилась Марта Ротштейнъ со своимъ дядей и объявила, что намѣрена, если это ей разрѣшатъ, сама ходить за своимъ женихомъ и даже за всякимъ раненымъ солдатомъ батальона Бергфельда.
   Штромвальдъ повелъ Марту и ея дядю къ майору, который охотно далъ ей просимое разрѣшеніе и самъ проводилъ ее къ Альтенбергу.
   Больной, лежавшій въ забытьи, дрожа отъ радости и изумленія, хотѣлъ броситься къ любимой дѣвушкѣ, но могъ только протянуть руки, которыя она схватила и поцѣловала его въ лобъ. Ротштейнъ, котораго сразу даже не замѣтилъ Альтенбергъ, подошелъ и сердечно поздоровался съ нимъ.
   Альтенбергъ видимо поправлялся при заботливомъ уходѣ Марты и Штромвальда. Ротштейнъ заботился о столѣ, выписывалъ съѣстные припасы и, съ разрѣшенія Бергфельда, часто угощалъ и солдатъ. Марта была глубоко счастлива, видя выздоровленіе жениха, и искренно радовалась, когда Бергфельдъ приходилъ къ нимъ обѣдать.
   Война считалась почти оконченной, такъ какъ поводы, вызвавшіе ее, прекратились, и всѣ знали, что фельдмаршалъ ведетъ переговоры о мирѣ.
   Давно не принимавшій участія въ политикѣ, китайскій императоръ, наконецъ, появился и почтительно сообщилъ письмомъ графу Вальдерзее свои миролюбивыя желанія, прося передать ихъ германскому императору.
   Всѣ войска радовались предстоявшему миру. Англичане были въ восторгъ освободиться отъ этой войны; японцамъ и русскимъ и прежде война съ Китаемъ была нежелательна и они участвовали въ ней только затѣмъ, чтобы не терять своего голоса въ общей политикѣ.
   Марта надѣялась, что и Альтенбергъ скоро вернется съ полнымъ почетомъ на родину, и они соединятся на всю жизнь. Она намекнула ему на эту надежду. Въ отвѣтъ на это онъ, молча, но горячо поцѣловалъ ей руку.

КОНЕЦЪ.

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru