Lib.ru/Классика: Семевский Василий Иванович. Необходимость отмены телесных наказаний

**Необходимость отмѣны тѣлесныхъ наказаній *).**

*) Русская Мысль, кн. II.

III.

Какъ было указано въ первой статьѣ, опытъ ограниченія тѣлесныхъ наказаній (по приговору волостныхъ судовъ) требованіемъ разрѣшенія земскихъ начальниковъ на ихъ примѣненіе слѣдуетъ признать не только не удавшимся, но можно даже опасаться, что подъ давленіемъ послѣдняго, по крайней мѣрѣ въ нѣкоторыхъ мѣстностяхъ, приговоры къ тѣлеснымъ наказаніямъ могутъ сдѣлаться болѣе частыми. Вмѣстѣ съ тѣмъ, этотъ опытъ доказываетъ, что во избѣжаніе всѣхъ тѣхъ вредныхъ послѣдствій для народа въ экономическомъ, въ умственномъ, нравственномъ и физическомъ отношеніяхъ, къ какимъ приводятъ тѣлесныя наказанія, ихъ необходимо окончательно уничтожить. Чтобы доказать эту мысль, мы подробно разберемъ всѣ соображенія за и противъ тѣлесныхъ наказаній и, прежде всего, укажемъ на то, что тѣлесныя наказанія, употребляемыя, хотя и вопреки закону, для выбиванія недоимокъ, содѣйствуютъ не только ухудшенію экономическаго положенія крестьянъ, но даже и вообще пониженію уровня сельскаго хозяйства въ Россіи.

Дѣйствительно, не трудно понять, что тѣлесныя наказанія, содѣйствуя огрубенію народа, принижая его въ нравственномъ и умственномъ отношеніяхъ, крайне вредно отражаются на развитіи нашего сельскаго хозяйства и, притомъ, не только крестьянскаго, но и на земляхъ, принадлежащихъ другимъ сословіямъ. Успѣхи послѣдняго находятся въ сильной зависимости отъ нравственнаго подъема крестьянской массы. Честное исполненіе договоровъ между землевладѣльцами и нанимаемыми ими работниками, какими бы уголовными карами оно ни гарантировалось, также находится въ сильной зависимости, кромѣ причинъ экономическихъ и характера самыхъ договоровъ, отъ нравственнаго развитія крестьянскаго населенія и укрѣпленія въ немъ чувства долга {На это указывали нѣкоторые ораторы и на сельско-хозяйственномъ съѣздѣ въ Москнѣ въ 1835 г. Новое Время 18 декабря 1895 г., No 7115.}. Усовершенствованіе техники на крестьянскихъ земляхъ обусловливается подъемомъ умственнаго уровня народа, а это возможно лишь для людей, не забитыхъ розгою; введеніе различныхъ машинъ и въ частно-владѣльческихъ хозяйствахъ требуетъ также болѣе развитыхъ рабочихъ {Вотъ что писалъ въ 1892 году одинъ землевладѣлецъ Воронежской губ., г. Шраммъ, вольному экономическому обществу, быть-можетъ и слишкомъ мрачными красками рисуя отношенія хозяевъ и работниковъ: "На хозяйства помѣщиковъ и крестьянъ вліяли одни и тѣ же факторы: нравственное паденіе и обѣднѣніе народа отозвалось разрушающимъ образомъ на нашихъ хозяйствахъ... Самый главный вопросъ хозяйства, это -- вопросъ о сельско-хозяйственныхъ рабочихъ...; отъ ихъ труда и добросовѣстнаго исполненія зависитъ все будущее нашихъ хозяйствъ; та распущенность, которая существуетъ теперь, приводитъ къ отрицательнымъ результатамъ... Рабочій съ какимъ-то остервенѣніемъ относится къ инвентарю, ломаетъ его, коверкаетъ, теряетъ и расхищаетъ. Живой инвентарь, т.-е. рабочій скотъ, мучаетъ, бьетъ, выбиваетъ глаза, затягиваетъ до смерти и доводитъ до полной неспособности къ работѣ и въ заключеніе самъ же бросаетъ все и уходитъ, не дослуживъ срока" (Сборникъ отвѣтовъ на предложенные Имп. волѣн. экономическ. обществомъ вопросы по изученію неурожая 1891 г. Редактированъ Я. Калинскимъ. Спб., 1893 г., стр. 80). Если это справедливо даже и въ меньшей степени, чѣмъ это утверждаетъ г. Шраммъ, то неужели не очевидно, что такой рабочій могъ явиться только въ той атмосферѣ, гдѣ еще царитъ розга, хотя, конечно, для озлобленнаго отношенія рабочихъ къ землевладѣльцамъ могутъ быть и другія, весьма серьезныя, причины.}. Распространять грамотность и, въ то же время, сохранять тѣлесныя наказанія значило бы повторять жестокій опытъ тѣхъ помѣщиковъ временъ крѣпостного права, которые давали образованіе, даже за границею, нѣкоторымъ своимъ дворовымъ. Извѣстно, чѣмъ обыкновенно кончались такіе опыты: эти несчастные, не избавленные отъ тѣлесныхъ наказаній по капризу барина и управляющаго, обыкновенно спивались и погибали нравственно или кончали жизнь самоубійствомъ. Эти соображенія не теряютъ своей силы и въ томъ случаѣ, если бы были освобождены отъ тѣлесныхъ наказаній только окончившіе курсъ въ народныхъ школахъ, такъ какъ для грамотнаго и тронутаго просвѣщеніемъ человѣка видѣть подъ розгами своего старика-отца, быть-можетъ, еще болѣе ужасно, чѣмъ самому подвергаться этому позорному наказанію.

Въ подтвержденіе мысли о томъ, что отмѣна тѣлесныхъ наказаній необходима не только для крестьянъ, но и для частно-владѣльческихъ хозяйствъ, можно найти не мало аргументовъ въ Докладѣ высочайше утвержденной коммиссіи для изслѣдованія нынѣшняго положенія сельскаго хозяйства и сельской производительности въ Россіи (1873 г.) и въ приложеніяхъ къ трудамъ этой коммиссіи, предсѣдателемъ которой былъ министръ государственныхъ имуществъ Валуевъ, высказывавшійся противъ тѣлесныхъ наказаній еще въ 1862 г. въ комитетѣ, обсуждавшемъ записку кн. Орлова {Сводъ мнѣній и замѣчаній по вопросу объ отмѣнѣ наказаній тѣлесныхъ, стр. 40--41.}. Въ докладѣ Валуевской коммиссіи среди "обстоятельствъ, стѣсняющихъ и ограничивающихъ свободное и вполнѣ производительное приложеніе труда къ сельскому хозяйству", на первомъ мѣстѣ указанъ: "низкій умственный и нравственный уровень сельскаго населенія" (стр. 39). По поводу жалобъ на пьянство рабочихъ коммиссія высказываетъ убѣжденіе, что главнымъ средствомъ борьбы противъ пьянства является не внѣшняя регламентація питейнаго промысла, а нравственное и матеріальное улучшеніе быта народа (стр. 25, 50). Въ докладѣ указывалось и на важное значеніе не только для крестьянскаго, но и для частно-владѣльческаго хозяйства того, въ какомъ состояніи находится общественное устройство и самоуправленіе крестьянъ.

"Хозяйства частныхъ землевладѣльцевъ,-- читаемъ мы въ докладѣ коммиссіи,-- не зависятъ непосредственно отъ распоряженій схода, сельскаго старосты или волостного старшины, но они, тѣмъ не менѣе, имѣютъ къ нимъ близкія отношенія вслѣдствіе сосѣдства съ крестьянскими селеніями или непосредственнаго соприкосновенія съ крестьянскими угодьями. Столкновенія съ рабочими, порубки въ лѣсахъ, взаимныя потравы, содержаніе въ порядкѣ изгородей, воротъ" (стр. 36) -- все это ставитъ частныхъ землевладѣльцевъ въ близкое соприкосновеніе съ крестьянскимъ міромъ и даже "въ зависимость отъ распоряженія сельскихъ властей", почему коммиссія и выразила пожеланіе о принятіи мѣръ въ законодательномъ порядкѣ къ устраненію неудобствъ и недостатковъ крестьянскаго самоуправленія (стр. 51). Подробнѣе эти соображенія развиты въ приложеніяхъ къ докладу.

Здѣсь указывалось на то, что "крайне низкій" уровень нравственнаго и умственнаго состоянія крестьянъ проявляется "въ частыхъ случаяхъ нарушенія правъ собственности, прямо ли кражею или потравами, порубками и т. п., въ своеволіи и недобросовѣстности рабочихъ" и проч. Въ числѣ причинъ низкаго уровня нравственности народа, между прочимъ, указывались: "положеніе крестьянъ до освобожденія", недостатокъ школъ, пьянство, которое "препятствуетъ развитію сельскаго хозяйства, а рабочихъ доводитъ до безумія, ссоры, драки... порчи матеріаловъ, машинъ, орудій, рабочаго скота, сбруи.... воровства хозяйскаго добра" и проч., и проч. Безъ распространенія образованія среди народа немыслимо усовершенствованіе хозяйства, такъ какъ "гдѣ уровень нравственнаго образованія очень низокъ, тамъ производство извѣстныхъ работъ, употребленіе извѣстныхъ орудій и машинъ, введеніе разныхъ усовершенствованій въ хозяйствѣ совершенно невозможны. Новыя орудія и машины, даже если они и облегчаютъ работу, портятся нерѣдко съ умысломъ потому только, что требуютъ отъ рабочаго нѣкотораго приспособленія" {Докладъ выс. утвержденной коммиссіи для изслѣдованія нынѣшняго положенія земскаго хозяйства. Приложеніе II. Спб., 1873 г., стр. 14--16.}.

Дѣйствит. статск. сов. Фонъ-Бушенъ въ своемъ мнѣніи выяснилъ, что низкій нравственный и интеллектуальный уровень массы сельскаго населенія есть прямое слѣдствіе крѣпостного права, которое воспитало "поколѣніе, привыкшее не имѣть собственной иниціативы и работать изъ-подъ палки"; "всѣ проявленія безнравственности крестьянъ,-- говоритъ фонъ-Бушенъ,-- не суть проявленія новыя, а просто продуктъ той неразвитости, той грубости нравовъ и того невѣжества, въ которыхъ воспитало ихъ крѣпостное право". Естественно, что, по его мнѣнію, "задача законодательства -- продолжать начатое и довершить великое дѣло эмансипаціи крестьянской личности". Предсѣдатель коммиссіи, министръ государственныхъ имуществъ Валуевъ также указывалъ на необходимость "элементарнаго образованія и водворенія въ народной массѣ элементарныхъ гражданскихъ нравовъ" {Ibid. Приложеніе V, стр. 6, 37--39.}. Дѣйствит. статск. сов. Тютчевъ, представитель въ этой коммиссіи удѣльнаго вѣдомства, развилъ яснѣе намеки фонъ-Бушена и Валуева. По его мнѣнію, самое гибельное вліяніе на сельское хозяйство и производительность Россіи имѣетъ пьянство крестьянъ, а главными его причинами онъ считаетъ: бѣдность, полное отсутствіе образованія и тѣлесныя наказанія. Онъ указалъ на крайне вредное вліяніе на крестьянское хозяйство такъ называемаго "выбиванія" недоимокъ, которое нерѣдко должно понимать въ прямомъ, а не въ переносномъ значеніи слова, и которое заставляетъ ихъ продавать "послѣднюю свою корову, т. е. молоко своихъ дѣтей, единственную ихъ здоровую пищу". Въ безъисходномъ положеніи "крестьянинъ отправляется въ кабакъ, чтобы забыть свое горе". Съ недостаткомъ образованія въ крестьянскомъ сословіи Тютчевъ совѣтуетъ бороться увеличеніемъ числа школъ "съ обязательнымъ обученіемъ всѣхъ дѣтей въ большихъ селеніяхъ", устройствомъ семинарій для подготовки учителей и учительницъ, "поощреніемъ изданія дешевыхъ книгъ и брошюръ" и удешевленіемъ пересылки книгъ по почтѣ. Энергично вооружается онъ противъ тѣлесныхъ наказаній. По его словамъ, "тѣлесныя наказанія, будучи уничтожены закономъ по суду, остаются еще въ нравахъ народа и примѣняются административнымъ порядкомъ, иногда даже по произволу старшинъ, нерѣдко находящихся подъ вліяніемъ писарей, а иногда и по требованію чиновъ земской полиціи, въ особенности при взысканіи недоимокъ". По мнѣнію Тютчева, "на сѣченіе взрослыхъ людей слѣдуетъ смотрѣть какъ на въ высшей степени варварскую и безнравственную мѣру, уничтожающую даже зародыши человѣческаго достоинства, исключающую въ наказуемомъ всякую возможность къ самоуваженію.... а слѣдовательно и убивающую всякое стремленіе къ развитію... Взрослый человѣкъ, отецъ семейства, членъ сельскаго общества, не взнесшій по случаю неурожая или другого какого-либо бѣдствія податей и высѣченный, по приговору волостного суда, за "нерачительное хозяйство",-- это человѣкъ, котораго и физическая боль, и стыдъ предъ односельчанами, женой, собственными дѣтьми заставляетъ зайти въ кабакъ", Въ виду этихъ соображеній, Тютчевъ рѣшительно требуетъ "безусловной отмѣны тѣлесныхъ наказаній" {Ibid. Приложеніе V, стр. 47--49.}.

Фонъ-Бушенъ справедливо указывалъ на то, что поколѣніе, выросшее при крѣпостномъ правѣ, привыкло не имѣть собственной иниціативы и работать изъ-подъ палки. Естественно, что это поколѣніе, помимо причинъ экономическихъ, не могло проявить особенныхъ стремленій къ улучшенію крестьянскаго хозяйства, а также и мало показало умѣнья обращаться съ усовершенствованными орудіями на земляхъ частныхъ владѣльцевъ. Аналогичное явленіе обнаружило и въ Америкѣ одно изслѣдованіе, произведенное въ началѣ 70-хъ годовъ по порученію министра народнаго просвѣщенія (Commissioner of Education) относительно вліянія разныхъ степеней образованія на производительность труда. При этомъ было констатировано, что въ Америкѣ, во времена рабовладѣнія, замѣчалась всегда большая разница между землепашцами юга и сѣвера. Одинъ торговецъ косами и серпами сообщалъ, что "тѣ длинныя, тонкія остроконечныя косы, которыя употреблялись болѣе интеллигентными фермерами сѣвера, не могли имѣть сбыта на югѣ, гдѣ онѣ быстро ломались бы въ рукахъ невѣжественныхъ и небрежныхъ негровъ. Для послѣднихъ, по его словамъ, нужны были короткія, толстыя, затупленныя косы, которыми они могли бы безнаказанно натыкаться на камни, корни, кусты, не рискуя ихъ сломать, согнуть или затупить. И дѣйствительно, такія косы и употреблялись всегда рабовладѣльческими хозяевами къ очевидному ущербу производительности косарей. Одинаково грубыя орудія можно было видѣть въ тѣ времена и въ рукахъ чистильщиковъ улицъ какого-нибудь южнаго американскаго города сравнительно съ болѣе тонкими лопатами и кирками, употребляемыми въ болѣе культурныхъ городахъ сѣвера" и вдвое облегчавшими трудъ уборки улицъ вслѣдствіе гораздо меньшаго своего вѣса. Изслѣдованіе это привело также къ слѣдующему выводу: "несомнѣненъ фактъ безспорнаго вліянія общей культурности человѣка на самые разнообразные виды ручного труда, и чѣмъ выше эта культурность, тѣмъ болѣе выигрываетъ и трудъ" {Е. Янжуль: "Вліяніе грамотности на производительность труда въ Америкѣ". Вѣстникъ Европы 1894 г., No 11, стр. 456--457, 454. Перепечатано съ дополненіями въ книгѣ Часы досуга 1896 г.}.

Эти данныя окончательно убѣждаютъ въ томъ, что тѣлесныя наказанія, составлявшія неотъемлемую принадлежность всякаго хозяйства, основаннаго на крѣпостномъ и рабскомъ трудѣ, являются тормазомъ всякихъ агрономическихъ улучшеній. Да оно и понятно. Если болѣе высокій уровень развитія увеличиваетъ успѣшность труда фабричнаго рабочаго, то тѣмъ болѣе это слѣдуетъ сказать относительно земледѣльческаго труда. Дѣятельность сельскаго хозяина рѣзко отличается отъ механической, однообразной фабричной работы. Крестьянинъ для успѣшности своего труда долженъ считаться со множествомъ условій -- почвенныхъ, климатическихъ, онъ долженъ умѣть сберегать свой рабочій скотъ, а слѣдовательно и гуманно обходиться съ нимъ, онъ долженъ понять выгоду тѣхъ или другихъ агрономическихъ улучшеній. При всемъ томъ, онъ членъ сельскаго общества и, какъ таковой, долженъ обладать извѣстнымъ умственнымъ развитіемъ, стоять на высотѣ извѣстнаго уровня соціальныхъ чувствъ. Подавляя общую культурность человѣка, его способность къ личной иниціативѣ, къ самодѣятельности, розга содѣйствуетъ ухудшенію экономическаго, хозяйственнаго положенія крестьянина. Розга -- прямое наслѣдіе крѣпостного права, а это право талъ, гдѣ помѣщикъ регламентировалъ каждый шагъ своего крѣпостного, приводило иной разъ къ полному отупѣнію: такіе поразительные факты отупѣнія цѣлой вотчины, населеніе которой было обращено въ батраковъ, замѣчались нѣкоторыми наблюдателями въ эпоху освобожденія крестьянъ {См. Н. Рѣшетовъ; "Эпизоды при введеніи Положенія 19 февраля 1861 г.". Русскій Архивъ 1885 г., No 10, стр. 278--282.}.

IV.

Пересмотримъ рядъ другихъ доводовъ противъ тѣлесныхъ наказаній.

Замѣтимъ прежде всего, что противъ тѣлесныхъ наказаній возстаютъ всѣ криминалисты, за самыми рѣдкими исключеніями. Еще 14 лѣтъ тому назадъ профессоръ Кистяковскій указалъ на то, что "нынѣ едва ли можно встрѣтить хоть одного теоретика-криминалиста, который рѣшился бы серьезно защищать состоятельность и цѣлесообразность тѣлесныхъ наказаній" {Элементарный учебникъ уголовнаго права. Кіевъ, 1882 г., стр. 801.}. Къ сожалѣнію, въ Германіи нашелся одинъ такой рѣдкій криминалистъ -- Миттельштедтъ (см. ниже).

Существованіе тѣлесныхъ наказаній у насъ противорѣчитъ принципу равенства наказаній. Послѣ того, какъ другія сословія постепенно были освобождены отъ розги, необходимо избавить отъ нея и крестьянъ. Послѣ уничтоженія подушной подати, а вмѣстѣ съ тѣмъ и различія между душами податными и неподатными, слѣдуетъ уничтожить различіе между подлежащими тѣлесному наказанію и изъятыми отъ него. Сословный характеръ этого наказанія тѣмъ болѣе непонятенъ, что законъ допускаетъ свободный переходъ изъ одного сословія въ другое. "Оставленіе тѣлесныхъ наказаній для низшихъ классовъ,-- говоритъ Кистяковскій,-- равнялось бы удержанію ихъ въ рабскомъ состояніи, что небезопасно, и во всякомъ случаѣ невозможно, при признаніи политическаго прогресса за единственное условіе общественной жизни" (стр. 804) {Срав. Mittermaier: "Die körperliche Züchtigung als Strafart", "Neues Archiv des Criminalrechts", 1830 r. Bd. XII, 661--662, и "Лекціи уголовнаго права" сенатора Таганцева, т. II, 1437.}. Еще кн. Орловъ въ своей запискѣ 1861 г. писалъ: "Нѣтъ христіанскаго равенства, нѣтъ христіанскаго братства тамъ, гдѣ рядомъ, въ одномъ храмѣ, могутъ стоять два человѣка, совершившіе одинъ и тотъ же проступокъ, но наказанные: одинъ -- легкимъ арестомъ, а другой -- розгами" {Русская Старина, т. XXXI, стр. 97.}. "Что это за наказаніе,-- говоритъ К. Аксаковъ,-- столь оскорбляющее честь и достоинство однихъ (сословій или лицъ) и не оскорбляющее чести и достоинства другихъ? Здѣсь скрыта та мысль, что по закону не предполагается ни чести, ни достоинства въ сословіяхъ, подвергнутыхъ тѣлесному наказанію... Тѣлесное наказаніе или можетъ бытъ допущено для всѣхъ, или вовсе не можетъ бытъ допущено... Тѣлесное наказаніе есть возведеніе побоевъ въ законъ, есть узаконеніе грубой силы... Побои, возведенные въ законъ, становятся явленіемъ положительно безнравственнымъ, ибо этотъ взглядъ ихъ оправдываетъ, утверждаетъ, здѣсь уже слышится, чувствуется принципъ" {День, 1862 г., No 45, стр. 4. Еще въ коммиссіи 1862 г. указывали, что если уже допускать неравенство наказаній, то слѣдуетъ человѣка образованнаго наказывать строже, какъ это и предписывалось закономъ (Уложеніе о наказаніяхъ, Св. Зак., изд. 1857 г., т. XV, ст. 141, п. 2). Этого мнѣніи держался и министръ внутреннихъ дѣлъ Валуевъ. Сводъ мнѣній и замѣч. по вопросу объ отмѣнѣ наказан. тѣлеснаго, стр. 57--58; ст. Бинштока въ Юридич. Вѣстникѣ 1892 г., No 7--8, стр. 429--433.}. Нужно замѣтить еще, что неравенство по отношенію къ тѣлесному наказанію существуетъ не только для лицъ, стоящихъ на совершенно-различныхъ ступеняхъ развитія и общественнаго положенія. Такъ законъ 12 іюля 1889 г. подчиняетъ волостному суду ремесленниковъ и мѣщанъ, постоянно живущихъ въ селеніяхъ, но они остаются изъятыми отъ тѣлеснаго наказанія, какъ это видно изъ оговорки, сохраняющей за ними "всѣ права лично и по состоянію имъ присвоенныя". Неужели какой-нибудь нищій бобыль-мѣщанинъ болѣе заслуживаетъ освобожденія отъ тѣлеснаго наказанія за то или другое неважное преступленіе, чѣмъ крестьянъ, отецъ семейства, запустившій вслѣдствіе несчастнаго стеченія обстоятельствъ уплату податей. "Кабатчика-мѣщанина, снявшаго сапоги съ кліента,-- замѣчаетъ земскій начальникъ Черновъ,-- сѣчь нельзя, а мужика, пропившаго сапоги, можно" {Набросокъ соображеній. Изъ волостной юстиціи. 1895 г., стр. 87.}. Допущеніе тѣлесныхъ наказаній по приговору волостныхъ судовъ приводитъ и къ той несправедливости, что воръ, укравшій на сумму до 50 руб., можетъ быть подвергнутъ тѣлесному наказанію, а похитившій болѣе 50 руб. идетъ безъ розогъ въ тюрьму, такъ какъ этотъ послѣдній случай превышаетъ компетенцію волостнаго суда.

И среди крестьянъ (на основаніи приложенія къ ст. 30 Уложенія о наказаніяхъ и ст. 102 и 124 Общаго Положенія) есть не мало лицъ, изъятыхъ отъ тѣлеснаго наказанія, а именно: 1) Боспитанники и ученики различныхъ заведеній, учителя народныхъ школъ и прослужившіе въ низшихъ должностяхъ, всего 37 группъ или категорій; 2) имѣющіе знаки отличія и т. п.; 3) солдаты, запасные и вообще всѣ, носившіе, хотя бы не долго, военный мундиръ; 4) всѣ служащіе и служившіе въ выборныхъ общественныхъ должностяхъ; 5) всѣ старше 60 лѣтъ и моложе 10 лѣтъ; 6) всѣ лица женскаго пола; 7) страдающіе падучею болѣзнью, грыжей, аневризмомъ, грудной жабой, затрудненнымъ дыханіемъ, кровохарканіемъ, водянкой, искривленіемъ позвоночнаго хребта, приступами апоплексіи и наклонностью къ нимъ; 8) еще нѣкоторыя другія лица, въ томъ числѣ, напримѣръ, крестьяне, состоящіе лѣсными сторожами.

Могутъ подлежать тѣлесному наказанію слѣдующія лица изъ крестьянъ: а) тѣ совершеннолѣтніе, не достигшіе 60 лѣтъ, которые не попали въ солдаты по причинѣ хилости здоровья, узкости груди, неизлѣчимой болѣзни или природныхъ увѣчій, а также и тѣ, которые вытянули счастливый жребій или имѣютъ льготу, а также пожилые люди, избѣжавшіе всеобщей воинской повинности; однако, сѣченію они подлежатъ лишь въ томъ случаѣ, если, оставаясь въ деревнѣ, не отправляли ни разу ни одной изъ выборныхъ должностей; b) тѣ несовершеннолѣтніе крестьянскіе мальчики, которые имѣютъ болѣе 10 лѣтъ, причемъ всѣ до 14 лѣтъ могутъ быть отсылаемы безъ судебнаго наказанія къ родителямъ на исправленіе, а до 17 лѣтъ наказываются въ половинномъ размѣрѣ. Нужно замѣтить еще, что совершившіе одинъ изъ 37 родовъ караемыхъ проступковъ (изъ общаго числа 52 родовъ, опредѣленныхъ въ Уставѣ о наказаніяхъ, налагаемыхъ мировыми судьями и входящихъ въ компетенцію волостного суда), наказанію розгами подлежать не могутъ, а подвергаются розгѣ только такіе, которые совершили 16 родовъ другихъ дѣяній, исчисленныхъ въ 36-й статьѣ, а равно рецидивисты по 37-й ст. Временныхъ Правилъ {Черновъ, стр. 13--15.}.

Если принять во вниманіе установленныя закономъ изъятія отъ тѣлесныхъ наказаній, то получаются также весьма странныя противорѣчія справедливости и здравому смыслу. Такъ напримѣръ, оказывается, что "вора, бывшаго выборнымъ хлѣбнымъ магазинщикомъ, кравшаго помимо магазина обѣими руками, безчестить нельзя (въ силу закона объ изъятіяхъ), а брата его сухорукаго, негоднаго въ солдаты, воровавшаго одной рукой, а не двумя, безчестить розгой можно" (по Временнымъ правиламъ). Или другой примѣръ: "нѣкто проситъ милостыню "по лѣни и привычкѣ къ праздности", за что мировые судьи могли по 49 ст. Устава о наказаніяхъ приговаривать къ тюрьмѣ отъ двухъ недѣль до одного мѣсяца; по Временнымъ Правиламъ онъ можетъ быть приговоренъ къ розгамъ. Другой его товарищъ,-- "просящій милостыню съ дерзостью и грубостью или съ употребленіемъ обмановъ", за что мировые судьи могли приговаривать по 50-й ст. Устава о наказаніяхъ къ тюрьмѣ отъ одного до трехъ мѣсяцевъ,-- по Временнымъ правиламъ не можетъ быть приговариваемъ къ розгамъ"(ст. 17 и 36 Временныхъ Правилъ).

Въ виду этихъ странныхъ противорѣчій, г. Черновъ, земскій начальникъ Гжатскаго уѣзда, Смоленской губ., въ своей прекрасной книгѣ говоритъ: "Какъ же найти правомѣрный мотивъ для допущенія позорящаго сѣченія? При всѣхъ усиліяхъ воображенія и памяти я, въ качествѣ юриста, его не нахожу, а, наоборотъ, впадаю въ неразрѣшимое, тяжелое недоумѣніе. Если строгій арестъ и штрафъ, не осложняемые позоромъ, признаны законодателемъ за равно великія ("соотвѣтственныя") съ розгой наказанія и дозволено назначать ихъ для всѣхъ (т.-е. изъятыхъ и неизъятыхъ отъ тѣлеснаго наказанія), провинившихся въ данномъ проступкѣ, то ради чего надо примѣнять еще сѣченіе, т.-е. такое особое воздѣйствіе, которое при двухъ равныхъ винахъ обязательно минуетъ преступника, случайно попавшаго въ "изъятые" (вчера поступилъ въ лѣсные сторожа) и можетъ обрушиться только на человѣка, случайно избѣжавшаго "изъятія" (вытянувшій счастливый жребій при наборѣ)? Чего ради держать въ судебнокарательномъ инвентарѣ такое орудіе, которое поражаетъ не за вину, а за случай, за такой или иной отъ воли не зависящій внѣшній признакъ (размѣръ тѣла въ длину и ширину для воинской повинности) и которое имѣетъ жертвами всѣхъ тѣхъ, кто и безъ того обиженъ судьбой: узкогрудыхъ, хромоногихъ, единственныхъ тружениковъ на семью -- сыновей-одиночекъ и т. п." (стр. 59, 80, 71--72) {Къ сожалѣнію, какъ мы видѣли въ первой статьѣ, очень многіе земскіе начальники держатся другихъ взглядовъ. По словамъ Новаго Времени, розга стала примѣняться во многихъ случаяхъ прямо по настоянію самихъ земскихъ начальниковъ и даже по um распоряженію, не основанному на соотвѣтствующемъ приговорѣ волостного суда" (1896 г. 71--27).}.

При существованіи тѣлесныхъ наказаній принципъ равенства нарушается еще и тѣмъ, что въ участкахъ однихъ земскихъ начальниковъ оно примѣняется весьма часто, а у другихъ не допускается никогда {Въ какой степени неодинаково часто допускались тѣлесныя наказанія земскими начальниками въ 1892 г. въ Тверской губ. и въ Новгородскомъ уѣздѣ, видно изъ цифръ, приведенныхъ въ Вѣстн. Европы 1893 г., No 11, стр. 371, и въ Журн. Юрид. Общ. 1895 г. No 9, стр. 74.}.

Тѣлесное наказаніе несправедливо и потому, что оно неравномѣрно по индивидуальности наказываемаго и по произволу исполняющаго наказаніе. Для человѣка съ развитымъ сознаніемъ о личномъ достоинствѣ оно неизмѣримо болѣе невыносимо, чѣмъ для стоящаго на низкомъ нравственномъ уровнѣ. Сила наказанія зависитъ также отъ усмотрѣнія наказывающаго, смотря потому, задобренъ ли онъ или нѣтъ {Максимовъ (Сибирь и каторга, т. II, стр. 14--15) разсказываетъ о палачѣ, который на спипѣ собственнаго сына показывалъ фокусы кнутомъ, разрѣзывая со всего размаха ударомъ кнута листъ бумаги и не касаясь при этомъ тѣла.}. Предложеніе замѣнить руку палача машиною не можетъ быть принято, какъ противорѣчащее самымъ элементарнымъ чувствамъ приличія и гуманности: лучше позаботиться о снабженіи волостныхъ правленій какими-либо усовершенствованными сельско-хозяйственными машинами, которыми могли бы пользоваться крестьяне и, такимъ образомъ, увеличивъ свое благосостояніе, избавиться отъ недоимокъ, чѣмъ тратить мужицкія деньги на машины для сѣченія. Къ тому же такая машина, устраняя ту неравномѣрность, которая можетъ вызываться усмотрѣніемъ сѣкутора, нисколько не уничтожаетъ неравномѣрности, создаваемой различіемъ нравственнаго уровня наказуемыхъ {Срав. Кистяковскій, 805; (Ройницкій: "Ученіе о наказаніи", стр. 155--156. Сергіевскій: "Русское уголовное право. Пособіе къ лекціямъ". Спб., 1887 г., стр. 168--169; Mittermaier: l. c. 657--658; Jagemanw. "Die Strafe der körperlichen Züchtigung vor der Forum der Wissenschaft und der Erfahrung". "Archiv des Criminalrechts", 1841, 258--259.}.

Если тѣлесныя наказанія противорѣчатъ справедливости даже въ случаяхъ назначенія по суду, то тѣмъ болѣе слѣдуетъ это сказать относительно примѣненія ихъ по административному усмотрѣнію {О жестокихъ истязаніяхъ при полицейскомъ дознаніи въ Вятской губ., см. Биржевыя Вѣдомости 1895 г., 28 декабря, и въ Витебской губ.-- въ ст. Иванюкова (Русек. Мысль 1896 г., кн. 1). Случай истязанія недоимщиковъ, см. Новое Время 1895 г., 22 ноября. _}. Миттермайеръ еще въ 1832 г. указывалъ, какъ неудобно то, что назначеніе такого тяжелаго наказанія зависитъ въ этомъ случаѣ отъ одного лица, которое послѣ весьма бѣглаго и поверхностнаго разбора дѣла опредѣляетъ наказаніе и приказываетъ немедленно привести его въ исполненіе. При этихъ условіяхъ весьма легко совершить несправедливость, иной разъ подъ вліяніемъ раздраженія, вызваннаго неумѣніемъ обвиняемаго употребить то или другое выраженіе или его боязливостью. Если назначается арестъ, то чиновникъ, одумавшись, можетъ его отмѣнить, въ случаѣ же примѣненія тѣлеснаго наказанія это невозможно. Противъ тѣлесныхъ наказаній по произволу администраціи много было говорено и въ коммиссіи 1862 г., обсуждавшей записку кн. Н. А. Орлова, причемъ особенно возставалъ противъ нихъ великій князь Константинъ Пиколаевичъ. Мы видѣли выше, какъ мало обоснованы въ законѣ тѣлесныя наказанія по усмотрѣнію администраціи, а, между тѣмъ, они принимаютъ иной разъ уже характеръ истязанія.

Сохраненіе тѣлесныхъ наказаній не только противорѣчитъ справедливости, но не желательно и вслѣдствіе ихъ нецѣлесообразности.

Нецѣлесообразны они, во-первыхъ, потому, что, по мнѣнію криминалистовъ, въ тѣхъ предѣлахъ, въ какихъ они дозволены относительно лицъ, не лишенныхъ правъ состоянія, они не устрашаютъ, по крайней мѣрѣ, людей, не одаренныхъ особенною нравственною чуткостью. Въ коммиссіи 1862 г. управляющій III отдѣленіемъ собственной Его Величества канцеляріи кн. Долгоруковъ указалъ на то, что "содержаніе подъ арестомъ даже кратковременнымъ дѣйствуетъ на простой народъ сильнѣе розогъ". Другой членъ этой коммиссіи замѣтилъ, что тѣлесныя наказанія за маловажные преступленія и проступки, "доведенныя по духу нашего времени до незначительнаго числа ударовъ розгами для людей, привыкшихъ къ грубому обращенію и побоямъ съ малолѣтства и обтерпѣвшихся въ суровой жизни, не составляютъ страданія равносильнаго причиненному преступными ихъ дѣяніями злу, почему не могутъ служить ни достаточнымъ возмездіемъ за преступное дѣяніе, ни достаточною угрозой для предупрежденія подобныхъ дѣяній на будущее время" {"Сводъ мнѣній объ отмѣнѣ наказаній тѣлесныхъ", стр. 75, 77--78. И въ старыхъ кадетскихъ корпусахъ, по свидѣтельству генерала Щербачева, бывшаго директоромъ нѣсколькихъ военно-учебныхъ заведеній, тѣлесное наказаніе "не могло улучшить нравственность воспитанниковъ, но, убивая въ нихъ самолюбіе и очерстиляя ихъ сердца, не возбуждало даже особеннаго страха, такъ какъ самые отчаянные кадеты скоро съ нимъ свыкались". Русскій Архивъ 1890 г., No 1, стр. 87, 90; 1891 г., No 2, стр. 249--250.}. Земскій начальникъ Черновъ также свидѣтельствуетъ, что физическая боль, причиняемая розгами въ тѣхъ предѣлахъ, въ какихъ наказаніе можетъ производиться по приговору волостныхъ судовъ, вовсе не страшна крестьянамъ: "страшною остается розга для тѣхъ только, кто боится позора и кого однажды высѣчь -- значитъ на вѣки погубить". Что болевому ощущенію не придавали значенія и при узаконеніи розогъ для крестьянскаго суда, видно изъ ст. 114 Общаго Положенія о крестьянахъ, по которой лицо, получившее хотя бы одинъ ударъ розги, навсегда лишается права занимать должности по выборамъ {Черновъ, стр. 33, 45.}. Не слѣдуетъ ли отсюда, что нужно усилить тѣлесныя наказанія, чтобы сдѣлать ихъ цѣлесообразными? Но возставать противъ этой мысли значило бы повторять все, что было сказано противъ тѣлесныхъ наказаній въ коммиссіи 1862 г. и признать ошибкою все, что сдѣлано въ Россіи и въ Западной Европѣ для смягченія и уничтоженія тѣлесныхъ наказаній. По словамъ проф. Кистяковскаго, вообще "тѣлесныя наказанія, изобрѣтенныя для устрашенія, въ дѣйствительности не только не устрашаютъ, но еще больше возбуждаютъ и закаляютъ во злѣ преступную волю" (стр. 802).

Тѣлесныя наказанія нецѣлесообразны и потому, что они не исправляютъ. Еще въ 1832 г. Миттермайеръ указалъ на то, что однихъ они совершенно подавляютъ, нанося позоръ и безчестье, другихъ же крайне раздражаютъ и озлобляютъ. Ни то, ни другое настроеніе не можетъ содѣйствовать раскаянію и нравственному усовершенствованію {"Neues Archiv des Criminalrechts", Bd. XII, S. 656--657, 665.}. Такія же мнѣнія высказывались и въ коммиссіи 1862 г., обсуждавшей записку кн. Н. А. Орлова.

Мучительныя тѣлесныя наказанія (плети) вызываютъ не отвращеніе къ преступнику, а состраданіе къ нему. Они до такой степени возмущаютъ чувство даже тяжкихъ уголовныхъ преступниковъ, что послѣдніе, какъ извѣстно, очень часто скорѣе соглашались сами претерпѣть тяжелое наказаніе и ссылку въ Сибирь, чѣмъ сдѣлаться палачами {Кистяковскій, стр. 803; Джамилевъ: "Изъ эпохи великихъ реформъ". Изд. 5-е, стр. 183.}. Да и вообще тѣлесныя наказанія противорѣчатъ всякому гуманному чувству. Понятно, что уже встрѣчаются случаи, когда не находится охотниковъ приводить въ исполненіе наказаніе розгами, какъ прежде даже преступники не соглашались драть плетьми. Въ одной волости тѣлесное наказаніе вывелось потому, что никто не хотѣлъ приводить его въ исполненіе. Состоялся было одинъ приговоръ на первыхъ порахъ послѣ введенія Положенія о земскихъ начальникахъ, но сторожъ волостного правленія отказался производить порку, говоря, что онъ не на то нанимался, что онъ-де не палачъ; другихъ охотниковъ не нашлось {О. Лихтенштедтъ: "Къ ученію о раздѣленіи и соединеніи властей" (Русское Богатство 1892 г., No 8, стр. 71).}.

Тѣлесныя наказанія, по мнѣнію криминалистовъ, менѣе цѣлесообразны, чѣмъ тюремное заключеніе и арестъ, потому что они не лишаютъ преступника свободы и, слѣдовательно, не охраняютъ общество отъ проявленія его "злой воли", которая становится еще опаснѣе послѣ наказанія, вызывающаго раздраженіе въ наказанномъ {Срав. Бинштокъ, l. c., стр. 434; Черновъ, стр. 47.}.

Тѣлесныя наказанія признаны нецѣлесообразными и въ войскахъ, хотя и до сихъ поръ въ извѣстной мѣрѣ они еще примѣняются къ нижнимъ чинамъ, не избавленнымъ отъ тѣлесныхъ наказаній и переведеннымъ въ разрядъ штрафованныхъ. Въ былое время, когда при крѣпостномъ правѣ помѣщики сдавали въ солдаты въ видѣ наказанія своихъ порочныхъ крѣпостныхъ людей, были и среди военныхъ защитники розогъ и шпицрутеновъ {См. указаніе на это въ ст. Клугена: "Нѣсколько словъ о тѣлесномъ въ русскихъ войскахъ наказаніи" (Военный Сборникъ 1859 г., т. IX, стр. 200--201). Впрочемъ, еще въ 1815 г. гр. М. С. Воронцовъ говоритъ въ своемъ приказѣ, ограничивающемъ въ командуемой имъ дивазіи примѣненіе Тѣлесныхъ наказаній: "солдатъ, который еще никогда тѣлесно наказанъ не былъ, гораздо способнѣе къ чувствамъ амбиціи, достойнымъ настоящаго воина и истиннаго сына отечества, и скорѣе можно ожидать отъ него хорошей службы и примѣра другимъ". Ibid., стр. 206. На то, что офицеры семеновскаго полка, и въ томъ числѣ декабристъ С. И. Муравьевъ, въ 1820-хъ годахъ упразднили въ своемъ полку тѣлесное наказаніе недавно указалъ гр. Л. Н. Толстой въ своей статьѣ Стыдно. Биржевыя Вѣдомости 1895 г., No 355.}. Но немедленно послѣ уничтоженія крѣпостного права раздались голоса за отмѣну тѣлесныхъ наказаній и въ войскахъ. Кн. Н. А. Орловъ въ своей запискѣ (1861 г.) говоритъ: "Нынѣ, когда званіе воина облагорожено, когда солдатъ носятъ мундиръ не какъ наказаніе.... можно бы отмѣнить всякія тѣлесныя наказанія въ войскѣ, тѣмъ болѣе, что военное начальство и безъ розогъ имѣетъ во власти своей довольно различныхъ способовъ взысканія" {Русская Старина 1881 г., т. XXXI, стр. 101.}. Великій князь Константинъ Николаевичъ въ комитетѣ 1862 г. указалъ на то, что "ни жестокость тѣлесныхъ наказаній, ни частое употребленіе оныхъ не ведутъ къ поддержанію дисциплины, а, напротивъ, жестокость тѣлесныхъ наказаній можетъ ослаблять силу военной дисциплины, подрывая живую связь между офицерами и нижними чинами и поселяя въ нихъ чувства взаимнаго неуваженія и нерасположенія". По мнѣнію великаго князя, въ военномъ вѣдомствѣ нельзя было довольствоваться однимъ ослабленіемъ жестокости тѣлесныхъ наказаній, а слѣдовало перейти къ такой карательной системѣ, которая, будучи основана на различныхъ лишеніяхъ, не унижающихъ въ виновномъ чувства человѣческаго достоинства, "способна къ исправленію его и къ возбужденію въ низшихъ чинахъ чувства долга". Поэтому великій князь Константинъ Николаевичъ находилъ "совершенно необходимымъ нынѣ же принять за правило, что всѣ вновь поступающіе въ военную службу нижніе чины пользуются освобожденіемъ отъ всякаго вообще тѣлеснаго наказанія, пока за порочное поведеніе ихъ, уже на службѣ, не будутъ по суду лишены этого права и переведены въ особый разрядъ нижнихъ чиновъ, подвергающихся тѣлесному наказанію {Управляющій III отдѣленіемъ кн. Долгоруковъ также высказался за уничтоженіе въ войскахъ тѣлесныхъ наказаній. Сводъ мнѣній объ отмѣнѣ наказаній тѣлесныхъ, стр. 11, 46--48.}. Этотъ принципъ и былъ принятъ высочайшимъ повелѣніемъ 17 апрѣля 1863 г., изложеннымъ въ приказахъ по военному и морскому вѣдомству, гдѣ указъ 17 апрѣля былъ объясненъ желаніемъ правительства "возвысить нравственный духъ нижнихъ чиновъ".

Высочайше учрежденное въ 1865 г. совѣщаніе подъ предсѣдательствомъ великаго князя Константина Николаевича {Изъ главноуправляющаго II отдѣленіемъ гр. Панина, предсѣдателя департамента законовъ государственнаго совѣта бар. Корфа, военнаго министра Милютина и управляющаго морскимъ министерствомъ Краббе.} для разсмотрѣнія общей части проекта воинскаго устава о наказаніяхъ, имѣя въ виду указъ 17 апрѣля 1863 г., въ которомъ "положительно выражено, что тѣлесное наказаніе по судебнымъ приговорамъ до 200 ударовъ розгами оставляется въ видѣ временной мѣры, впредь до устройства въ военномъ вѣдомствѣ особыхъ мѣстъ заключенія и исправительныхъ учрежденій... и что самое устройство сихъ мѣстъ заключенія возложено на особое попеченіе военнаго и морского вѣдомствъ", нашло неудобнымъ "включить въ новый военно-уголовный уставъ наказаніе розгами". Но, съ другой стороны, принявъ въ соображеніе, что "хотя военное министерство и прилагаетъ все зависящее отъ него попеченіе о скорѣйшемъ устройствѣ военныхъ мѣстъ заключенія въ достаточномъ числѣ, но такъ какъ, при обширности нашихъ пространствъ, нельзя ожидать повсемѣстно ихъ устройства въ непродолжительномъ времени", совѣщаніе положило: "въ виду недостатка на первое время военныхъ тюремъ, предоставить военному и морскому министерствамъ составить и издать въ свое время, по испрошеніи высочайшаго утвержденія, особыя временныя правила о замѣнѣ одиночнаго заключенія иными способами наказанія, причемъ можетъ быть допускаемъ для нижнихъ чиновъ, не изъятыхъ по правамъ ихъ отъ тѣлеснаго наказанія, и наказаніе розгами не свыше 200 ударовъ" {Кузьминъ-Караваевъ: "Характеристика общей части Уложенія и Воинскаго устава о наказаніяхъ". Спб., 1890 г., стр. 6--8, 80--81.}.

По воинскому уставу въ издати 1869 г., впредь до устройства военныхъ тюремъ, одиночное заключеніе должно было быть замѣняемо для нижнихъ чиновъ, "состоящихъ на срочной службѣ, не пользующихся особыми правами состоянія и не имѣющихъ нашивки, наказаніемъ розгами отъ 50 до 200 ударовъ, соразмѣряя число оныхъ со степенью одиночнаго заключенія, которой подлежалъ бы осужденный", по изданіи же воинскаго устава 1875 г. (послѣ введенія общей воинской повинности) такая замѣна допускается лишь для состоящихъ въ разрядѣ штрафованныхъ {2-е П. С. 3., No 54536, прил. къ ст. 59 съ примѣч. Сводъ военныхъ постановленій, изд. 1869 г., кн. XXII, прилож. къ ст. 69, изд. 1879 г., кн. XXII, прилож. къ ст. 59.}.

Значительное ограниченіе въ 1875 г. примѣненія розги въ видѣ замѣны одиночнаго заключенія немедленно отразилось на уменьшеніи примѣненія въ войскахъ тѣлеснаго наказанія. Изъ всеподданѣйшихъ отчетовъ по военному министерству видно, что всего подвергнутыхъ по суду тѣлесному наказанію военно-служащихъ было: въ 1871 г.-- 6,149, 1872 г.-- 6,799, 1873 г.-- 6,763,1874 г.-- 6,452. Ограниченіе замѣны одиночнаго заключенія розгами произошло 27 марта 1875 г., и въ этомъ же году, вслѣдствіе этого, втрое уменьшилось сравнительно съ предыдущимъ годомъ примѣненіе тѣлесныхъ наказаній, а именно подвергнутыхъ имъ было въ 1875 г.-- 2,133, и за тѣмъ количество наказанныхъ тѣлесно въ войскахъ по суду стало быстро падать: въ 1876 г.-- 1,371, 1877 г.-- 1,024, 1878 г.-1.233, 1879 г.-- 918, 1880 г.-- 681, 1881 г.-- 573, 1882 г.-- 475, 1883 г.-- 298, 1884 г.-- 422, 1885 г.-- 447, 1886 г.-- 451, 1887 г.-- 442, 1888 г.-- 459, 1889 г.-- 409, 1890 г.-- 407, 1892 г.-- 340, 1893 г.-- 348 {Если изъ всѣхъ наказанныхъ тѣлесно выдѣлить подвергнутыхъ этому наказанію за преступленія спеціально воинскія (нарушенія дисциплины и чинопочитанія), то окажется, что и это число (также послѣ рѣзкаго уменьшенія въ 1875 г. вслѣдствіе измѣненія закона) продолжаетъ постепенно уменьшаться. Наказанныхъ за такія спеціально воинскія преступленія было: въ 1870 г.-- 561, 1871 г.-- 510, 1872 г.-- 632, 1873 г.-- 578, 1874 г.-- 569, 1875 г.-- 139, 1876 г.-- 75, 1877 г.-- 39, 1878 г.-- 66, 1879 г.-- 36, 1880 г.-- 33, 1881 г.-- 26, 1882 г.-- 19, 1883 г.-- 12, 1884 г.-- 14, 1885 г.-- 16, 1886 г.-- 21, 1887 г.-- 14, 1888 г.-- 19, 1889 г.-- 15, 1890 г.-- 15, 1891 г.-- 30, 1892 г.-- 9, 1893 г. -- 16.}. О числѣ наказанныхъ въ дисциплинарномъ порядкѣ никакихъ свѣдѣній нѣтъ.

Что дисциплина не пострадала отъ ограниченія тѣлеснаго наказанія, это видно, между прочимъ, изъ отзывовъ иностранцевъ о нашей арміи во время войны съ Турціей 1877 г. {См. Ровинскій.: "Русскія народныя картинки". Сборн. отд. русск. яз. и слов. Ак. наукъ, т. XXVII, стр. 325.}. Число заключенныхъ въ военно-исправительныхъ ротахъ и дисциплинарныхъ частяхъ съ 1871 по 1879 г. также постоянно уменьшалось, и въ 1880 г. заключенныхъ въ дисциплинарныхъ частяхъ было въ 3 ¹/₂ раза менѣе, чѣмъ въ 1871 г. По свидѣтельству изслѣдователя-спеціалиста, это "объясняется, прежде всего, постепеннымъ уменьшеніемъ числа приговариваемыхъ къ заключенію вслѣдствіе улучшенія нравственности нижнихъ чиновъ". Число рецидивистовъ изъ заключенныхъ въ дисциплинарные батальоны за десятилѣтній періодъ съ 1869 по 1879 г. уменьшилось болѣе чѣмъ въ 27 разъ {В. Аѳанасьевъ: "Дисциплинарные батальоны и роты". Воен. Сборн., 1890 г. т. 194, стр. 127--129. Дисциплинарные батальоны находятся въ Бобруйскѣ, Херсонѣ, Екатеринодарѣ и Воронежѣ. Самымъ худшимъ по строгости начальства считается Воронежскій. Отъ 100 ударовъ розгами болѣе слабые на первыхъ порахъ лишаются чувствъ и потомъ болѣютъ печенью или легкими; послѣ 300 ударовъ остаются въ живыхъ только самые крѣпкіе, большинство же умираетъ черезъ нѣсколько дней или черезъ нѣсколько мѣсяцевъ. Въ 1890 г., при производствѣ экзекуціи 300 ударами въ воронежскомъ дисциплинарномъ батальонѣ, истязуемый нѣсколько разъ лишался чувствъ; тогда фельдшеръ, до приказанію доктора, давалъ возбуждающее средство, и какъ только наказываемый приходилъ въ себя и взвизгивалъ, его начинали опять стегать. Недѣли черезъ двѣ наказанный былъ отправленъ по этапу въ Москву, гдѣ и умеръ. Другой солдатъ, наказанный въ воронежскомъ батальонѣ 200 ударами, умеръ черезъ три дня.}. Цифры о тѣлесныхъ наказаніяхъ въ войскахъ, приведенныя выше, доказываютъ, что настало время совершенно уничтожить здѣсь это наказаніе, тѣмъ болѣе, что экзекуціи въ 200--300 ударовъ являются пыткою, оканчивающеюся сплошь и рядомъ смертью {Отзывъ генерала Драгомирова противъ тѣлесныхъ наказаній въ войскахъ, см. въ Развѣдчикѣ 1895 г.}.

Опытъ, произведенный въ войскахъ, поучителенъ и вообще по отношенію къ лицамъ, не избавленнымъ отъ тѣлесныхъ наказаніи. Въ самомъ концѣ 50-хъ годовъ нѣкоторые военные полагали, что еще рано отмѣнять и даже ослаблять тѣлесныя наказанія въ войскахъ {Военный Сборникъ, 1859 г., т. XI, стр. 200--201.} и, однако, послѣдствія указа 17 апрѣля 1863 г. блистательно опровергли это мнѣніе, что и даетъ возможность высказать пожеланіе, чтобы тѣлесное наказаніе было уничтожено въ войскахъ и для разряда штрафованныхъ. А такъ какъ большинство нашихъ нижнихъ чиновъ набирается изъ крестьянскаго сословія, то, очевидно, что и для этого послѣдняго наступило время окончательно избавиться отъ шельмованія розгою.

Опытъ совершенной отмѣны тѣлесныхъ наказаній въ школѣ можно признать также блистательно удавшимся, и въ этомъ отношеніи мы съ гордостью можемъ смотрѣть на Западную Европу, гдѣ въ Германіи еще сильны въ школѣ побои, а въ Англіи и тѣлесныя наказанія. Розга изгнана у насъ, какъ извѣстно, и изъ народныхъ школъ, и нигдѣ не слышно сожалѣнія о невозможности ея примѣненія. Неужели взрослыми людьми труднѣе управлять безъ розги, чѣмъ дѣтьми?

Миттермайеръ еще въ 30-хъ годахъ указалъ на то, что тѣлесныя наказанія не должны примѣняться въ тюрьмахъ (1. с. 665--667). Во многихъ государствахъ Западной Европы тѣлесныя наказанія уже совершенно уничтожены; къ сожалѣнію, въ нашемъ законодательствѣ указанное мнѣніе знаменитаго юриста еще не нашло осуществленія, но освобожденіе въ 1893 г. отъ всякаго тѣлеснаго наказанія даже ссыльныхъ женщинъ позволяетъ надѣяться, что плети и розги скоро исчезнутъ изъ нашего устава о ссыльныхъ, какъ онѣ уже исчезли изъ нашего уложенія о наказаніяхъ, если не считать нѣсколькихъ статей, по которымъ незначительному тѣлесному наказанію могутъ быть подвергнуты по суду бродяги, водоходцы и малолѣтніе ремесленники,-- статей, къ тому же уже исключенныхъ въ новомъ проектѣ уголовнаго уложенія.

Итакъ, тѣлесныя наказанія несправедливы и нецѣлесообразны; но ихъ слѣдуетъ уничтожить и въ виду тѣхъ многочисленныхъ вредныхъ послѣдствій, къ которымъ они приводятъ. Еще въ 30-хъ годахъ Миттермайеръ указывалъ на отзывы извѣстныхъ врачей о вредѣ тѣлесныхъ наказаній для здоровья наказываемыхъ (1. стр. 658--659, 663--664). На вредъ тѣлесныхъ наказаній для здоровья, а иногда даже и на опасность для жизни было указано недавно и въ обществахъ врачей казанскомъ и саратовскомъ. Въ рѣчи "о наказаніи розгами съ медицинской точки зрѣнія", произнесенной въ засѣданіи общества врачей при Казанскомъ университетѣ 20 января 1895 года, проф. Гвоздевъ, указавъ на то, что тѣлесныя наказанія причиняютъ ссадины кожи, даже разрывъ кровеносныхъ сосудовъ, говоритъ: "Но какъ бы ни были ничтожны поврежденія нашего тѣла, они все-таки содѣйствуютъ вхожденію въ потокъ крови губительныхъ микробовъ". Къ тому же "подавленное состояніе духа", вызываемое тѣлеснымъ наказаніемъ, "подавляетъ и ослабляетъ крѣпость тѣла, что въ свою очередь способствуетъ нерѣдко развитію и, во всякомъ случаѣ, ухудшенію всякаго болѣзненнаго процесса". Проф. Капустинъ также указалъ на то, что наказаніе розгами можетъ имѣть въ извѣстныхъ случаяхъ крайне опасныя, даже роковыя послѣдствія, такъ, напримѣръ, "при страданіяхъ сердца, при атероматозномъ перерожденіи сосудовъ" {Дневникъ общества врачей при Казанскомъ университетѣ 1895 г., въіи. I, стр. 24--25, и протоколы, ibid., стр. 23.}. Такимъ образомъ не слѣдуетъ думать, что тѣлесныя наказанія и при тѣхъ небольшихъ размѣрахъ, въ какихъ они могутъ производиться по приговору волостного суда, не вредятъ здоровью лицъ, имъ подвергаемыхъ, а къ тому же нужно помнить, что, при существованіи этихъ наказаній, возможны злоупотребленія ими, и извѣстны случаи наказанія женщинъ вовсе избавленныхъ отъ розги, и даже большимъ количествомъ ударовъ, чѣмъ это вообще дозволено волостнымъ судомъ {Кромѣ того у Гл. И. Успенскаго ("Власть земли", гл. IX) есть указанія на одновременное приведеніе въ исполненіе четырехъ приговоровъ къ тѣлесному наказанію одного и того же лица. Тутъ, слѣдовательно, наказаніе могло уже равняться 80 ударамъ. О подобныхъ же случаяхъ и мы слышали отъ лицъ, хорошо знающихъ народную жизнь.}. Наконецъ, при сѣченіяхъ по административному усмотрѣнію далеко переходятъ за тотъ предѣлъ, какой указанъ для волостныхъ судовъ. Наказанія же штрафованныхъ солдатъ и содержащихся подъ стражею могутъ быть несомнѣнно вредны для здоровья, а для лишенныхъ правъ состоянія весьма нерѣдко и для ихъ жизни {Арестанты говорили Достоевскому, что розги въ большомъ количествѣ мучительнѣе палокъ (шпицрутеновъ). Одинъ интеллигентный арестантъ, подвергнутый въ 70-хъ годахъ тѣлесному наказанію въ петербургскомъ домѣ предварительнаго заключенія по распоряженію мѣстнаго градоначальника, содержался затѣмъ въ качествѣ душевно-больного въ казанской больницѣ.}. Впрочемъ, тѣлесныя наказанія, въ виду ихъ позорящаго характера, могутъ вести къ крайне опаснымъ послѣдствіямъ для наказаннаго даже въ тѣхъ небольшихъ размѣрахъ, какіе назначаются волостнымъ судомъ, такъ какъ людей наиболѣе нервныхъ и чувствительныхъ въ дѣлѣ чести они могутъ доводить до открытаго сопротивленія {На золотыхъ промыслахъ Енисейскаго округа въ 1891 г. мы слышали, что партіонныя расправы, состоявшія изъ рабочихъ, боялись приговаривать товарищей къ розгамъ, хотя среди нихъ было много и не изъятыхъ отъ тѣлесныхъ наказаній ссыльно-поселенцевъ.} или даже самоубійства.

Такъ во Владимірскомъ у. одинъ крестьянинъ, лѣтъ 50-ти, по интригамъ старшины, былъ приговоренъ къ тѣлесному наказанію {Что тѣлесное наказаніе примѣняется иногда подъ вліяніемъ сельскихъ воротилъ для того, чтобы навсегда лишить непріятнаго имъ человѣка права занимать выборныя должности, можно видѣть изъ ст. И. И. Иванюкова въ Русской Мысли 1895 г., кн. 9, стр. 129.}. Онъ жаловался уѣздному по крестьянскимъ дѣламъ присутствію, но безуспѣшно. Нѣсколько лѣтъ приговоръ оставался неисполненнымъ, пока о немъ не напомнилъ въ 1892 г. Владимірскій уѣздный съѣздъ, потребовавшій его исполненія. Крестьянинъ ссылался на свои лѣта, на то, что "онъ не мальчишка, что теперь и мальчишекъ въ школахъ не велятъ сѣчь" и, наконецъ, сталъ обороняться ножомъ. Крестьянинъ все-таки былъ наказанъ, но возникло дѣло о вооруженномъ сопротивленіи властямъ, и онъ былъ арестованъ, просидѣлъ въ тюрьмѣ цѣлый годъ, заболѣлъ здѣсь, и его отвезли въ больницу, какъ душевно-больного. Тамъ у него нашли сыппой тифъ, отъ котораго онъ выздоровѣлъ. На вопросъ о состояніи умственныхъ способностей этого крестьянина въ моментъ совершенія преступленія одинъ земскій врачъ далъ заключеніе, что, принимая во вниманіе легкую возбудимость нервной системы этого крестьянина (на что указывали рѣзко выступающія мозговыя явленія при лихорадочныхъ процессахъ), можно заключить, что обвиняемый находился въ состояніи аффекта и не отдавалъ себѣ отчета въ своемъ дѣяніи; аффектъ могъ наступить тѣмъ легче, что дѣло шло о наказаніи, затрогивавшемъ честь обвиняемаго, но другіе врачи не признали его ненормальнымъ ни въ моментъ сопротивленія наказанію, ни позднѣе, и онъ былъ приговоренъ къ лишенію особыхъ правъ и къ арестантскимъ ротамъ на годъ {Сборникъ правовѣдѣнія и обществен. знаній, т. V, стр. 181--184.}.

Одинъ случай самоубійства крестьянина, приговореннаго къ тѣлесному наказанію, былъ недавно оглашенъ въ газетахъ. Въ 1893 г. въ одномъ селѣ Петровскаго у., Саратовской губ., повѣсился крестьянинъ 40 лѣтъ. Вообще зажиточный домохозяинъ, онъ былъ приговоренъ волостнымъ судомъ къ тѣлесному наказанію за замѣченное въ послѣднее время пьянство и мотовство. Поданная имъ жалоба въ съѣздъ не была принята по формальному упущенію, и страхъ предъ позорящимъ наказаніемъ заставилъ его наложить на себя руки {Перепечатано изъ Церковнаго Вѣстника г. Джаншіевымъ въ его книгѣ "Изъ эпохи великихъ реформъ", изд. 5-е, стр. 215. Другіе случаи самоубійства и сумасшествія послѣ тѣлеснаго наказанія, см. Русское Богатство 1894 г., No 11, "Хрон. внутр. жизни", стр. 169.}.

Мы видимъ такимъ образомъ, что кн. Н. А. Орловъ обнаружилъ большую проницательность, когда еще въ 1861 г. сдѣлалъ въ своей запискѣ слѣдующее предсказаніе: "Мы не. далеки отъ времени, когда наказанія тѣлесныя будутъ приводить къ открытому сопротивленію или къ самоубійству {Русская Старина 1881 г., т. XXXI, стр. 98.}. И дѣйствительно, изученіе трудовъ коммиссіи, изслѣдовавшей волостные суды, показало намъ, что уже въ началѣ 70-хъ годовъ въ деревняхъ было не мало противниковъ розги; нельзя сомнѣваться, что оно сильно увеличилось въ томъ поколѣніи, которое выросло уже послѣ паденія крѣпостного права и въ значительной степени воспользовалось благими вліяніями земскихъ и другихъ школъ.

Нѣмецкій криминалистъ Ягеманъ, изучавшій вліяніе тѣлесныхъ наказаній въ то время, когда они еще были распространенны въ Германіи, замѣтилъ, что это вліяніе бываетъ троякое. Часть наказанныхъ обнаруживаетъ сильную подавленность, другіе -- болѣе грубые, менѣе нервные или слишкомъ гордые для того, чтобы доставить наказывающему удовольствіе выраженіемъ своего страданія, встаютъ со скамьи, на которой производилось наказаніе, совершенно спокойно и даже смѣются. Но оба первые разряда составляютъ лишь исключенія. Обыкновенно наказанные розгами обнаруживаютъ сильное негодованіе, упорство и презрѣніе къ власти, которая показываетъ силу закона грубою палочною расправой; они далеки отъ намѣренія обнаруживать впредь слѣпое подчиненіе, напротивъ, они будутъ стараться похитрѣе и половчѣе учинить новую досаду власти, которая такъ тяжело оскорбила ихъ. Понятно, что Ягеманъ находилъ тѣлесныя наказанія совершенно нецѣлесообразными, такъ какъ они нравственно унижаютъ наказываемаго и уничтожаютъ въ немъ чувство собственнаго достоинства {Archiv des Criminalrechts 1841, стр. 234, 248--249, 258--259.}. Въ редакціонныхъ коммиссіяхъ (1860 г.) Я. Соловьевъ, на основаніи наблюденій надъ государственными крестьянами, утверждалъ, что тѣлесныя наказанія развращаютъ и унижаютъ, что наказанные такимъ образомъ теряютъ самолюбіе {Семеновъ: "Освобожденіе крестьянъ", т. III, ч. II, стр. 130.}. Кн. Н. А. Орловъ также находилъ, что тѣлесныя наказанія вообще "поддерживаютъ грубость нравовъ и сильно мѣшаютъ правильному развитію человѣческой личности", розги "унижаютъ достоинство человѣка и подавляютъ въ немъ чувство чести" {Русская Старина, т. XXXI, стр. 98, 100. Московскій дворянскій комитетъ (въ эпоху крестьянской реформы) также отвергъ тѣлесное наказаніе "въ видахъ смягченія грубости нравовъ и развитія между поселянами уваженія къ собственной личности". Скребицкій, т. I, стр. 538.}. По замѣчанію одного изъ юристовъ въ комитетѣ 1862 г., существованіе ихъ поддерживаетъ неуваженіе и къ своей, и къ чужой личности, которое такъ сильно внѣдрилось въ наши нравы при господствѣ крѣпостного права; изъ того же источника "проистекаютъ грубое обращеніе и самодурство въ семейномъ быту, употребленіе горячихъ напитковъ до скотскаго состоянія и цинизмъ во всѣхъ порочныхъ наклонностяхъ". По мнѣнію великаго князя Константина Николаевича, тѣлесныя наказанія "дѣйствуютъ разрушительно на народную нравственность", да и весь комитетъ 1862 г. нашелъ, что тѣлесныя наказанія "ожесточаютъ нравы, поражаютъ въ наказываемомъ всякое чувство чести и если не устраняютъ вовсе, то по крайней мѣрѣ затрудняютъ возможность нравственнаго его исправленія" {"Сводъ мнѣній", стр. 11, 14, 78--79; Бинштокь, l. c., стр. 434, 438.}. Еще рѣшительнѣе высказываются относительно развращающаго вліянія розги наши современные юристы {Кистяковскій, стр. 803--804, 805; Фойницкій, стр. 155; Сергіевскій, стр. 168; срав. "Труды коммиссіи по преобразованію волостныхъ судовъ. Отзывы различныхъ мѣстъ и лицъ", стр. 222; Черновъ, стр. 34--35, 83--93. По словамъ г. Обнинскаго, "Современная уголовная статистика" показываетъ, что "большинство несовершеннолѣтнихъ преступниковъ выходитъ изъ мастерскихъ и т. под. ремесленныхъ заведеній, а ужъ тамъ ли не бьютъ! Въ нихъ плетка, вѣшаемая всегда на видномъ мѣстѣ, составляетъ единственный стимулъ обученія и назиданія, а въ случаяхъ особой важности пускаются въ ходъ и болѣе тяжеловѣсныя орудія "домашняго исправленія" (Юридическій Вѣстникъ 1891 г., No 5 -- 6, стр. 51). Объ ожесточающемъ и развращающемъ вліяніи розогъ см. еще "Власть земли" Г. Успенскаго, гл. IX.}. Такъ, напримѣръ, сенаторъ Таганцевъ говоритъ: "Высѣченный теряетъ способность сознавать позоръ, теряетъ сознаніе своего личнаго достоинства, а поднятіе этого сознанія составляетъ одну изъ задачъ предохранительной дѣятельности государства"{Лекціи по русскому уголовному праву, вып. 4, стр. 1458.}. Что зрѣлище тѣлесныхъ наказаній развращающимъ образомъ вліяетъ на молодое поколѣніе, это признало и министерство внутреннихъ дѣлъ въ вышеупомянутомъ циркулярѣ 1891 г., которымъ было предписано, чтобъ исполнителями приговоровъ о сѣченіи розгами не были молодые люди и чтобы это наказаніе "не являлось потѣхой или зрѣлищемъ для праздной толпы, а особенно малолѣтнихъ" {Вѣстникъ Европы 1891 г., No 9, стр. 378.}.

Грубость нравовъ, развиваемая и поддерживаемая тѣлесными наказаніями, опасна не только для низшихъ классовъ народа, но также для членовъ другихъ сословій и для представителей власти. Нужно помнить, вопервыхъ, что крестьяне являются присяжными засѣдателями въ общихъ судахъ и потому могутъ постановлять болѣе жестокіе приговоры. Затѣмъ грубость нравовъ, какъ показали холерные безпорядки, крайне опасна во время народныхъ волненій. Но даже и при менѣе экстраординарныхъ обстоятельствахъ неудовольствіе народа на дѣйствія того или другого начальника можетъ проявляться въ весьма грубой и непріятной для него формѣ.

Что тѣлесныя наказанія сильно озлобляютъ противъ представителей власти, на это, какъ мы видѣли, указывалъ Ягеманъ еще въ 1841 г. Великій князь Константинъ Николаевичъ въ 1862 г. также утверждалъ, что "тѣлесныя наказанія возбуждаютъ массу населенія противъ установленныхъ властей"; того же мнѣнія держался и министръ внутреннихъ дѣлъ Валуевъ {Сводъ мнѣній, стр. 11, 40; Бинштокъ, 429. По свидѣтельству генерала Щербачева, въ старыхъ кадетскихъ корпусахъ тѣлесное наказаніе "настолько озлобляло кадетъ противъ начальства, что нѣтъ такой непріятности, которую они не желали бы сдѣлать своему начальству, не заслужившему ихъ любви и стороннику этой мѣры" (Русскій Архивъ 1890 г., No 1, стр. 90).},

Наконецъ, тѣлесныя наказанія производятъ самое развращающее вліяніе на тѣхъ, кто можетъ назначать ихъ по своему усмотрѣнію. Огромное количество краснорѣчивыхъ и убѣдительныхъ примѣровъ представляетъ исторія нашего крѣпостного права {См. мою книгу Крестьяне при Екатеринѣ II, т. I, стр. 179--182, 184, 189, 199, 204.}, нашей старой школы {См., напримѣръ, у Джаншіева "Изъ эпохи великихъ реформъ", изд. 5-е, стр. 174--177.} и нашихъ тюремъ, арестантскихъ ротъ и каторги {См., наприм., Мертвый домъ Достоевскаго и Островъ Сахалинъ Ант. Чехова. М., 1895 г., стр. 467--468. Недавніе случаи истязаній въ тюрьмахъ ст. Новое Время 1895 г., 26 окт.}. Предоставленіе земскимъ начальникамъ права отмѣнять или разрѣшать тѣлесныя наказанія по приговору волостного суда вызвало на свѣтъ Божій, повидимому, уже сданныхъ въ архивъ исторіи любителей тѣлесныхъ наказаній {"Реставрація розги,-- говоритъ извѣстный юристъ, г. Обнинскій,-- тема, влекущая къ себѣ невольное вниманіе криминалиста". Многіе изъ поклонниковъ розги,-- такъ сказать, "поклонники искусства ради искусства"; за соболѣзнованіемъ о ней у нихъ физіономія получаетъ то блаженное выраженіе, какое подмѣтилъ нѣкогда И. С. Тургеневъ у сосѣда помѣщика, распивая съ нимъ чай на балконѣ въ то время, когда на конюшнѣ драли провинившагося крѣпостного. Это или фанатики идеи, или любители-спортсмены; они бесѣдуютъ о розгѣ, смакуя каждое слово, сопровождая его выразительною мимикой и аргументируя тему съ чувствомъ. Спорить съ ними и невозможно, и безполезно" (Розга, какъ карательная мѣра,-- Юридическ. Вѣстникъ 1891 г., No 5--6, стр. 48--49).}. Нужно поспѣшить съ отмѣной розги уже изъ опасенія ея развращающаго вліянія на тѣхъ представителей дворянскаго сословія, которымъ дано право разрѣшать ея примѣненіе.

Если, пересмотрѣвъ весь арсеналъ доводовъ противъ тѣлеснаго наказанія, мы обратимся къ доводамъ за него, то мы немедленно убѣдимся, какъ немногочисленны и неубѣдительны эти аргументы.

Въ защиту тѣлесныхъ наказаній приводили доводъ, что "народъ любитъ розгу". Но еслибъ это было такъ, то народъ примѣнялъ бы ее чаще другихъ каръ, между тѣмъ изученіе Трудовъ коммиссіи по преобразованію волостныхъ судовъ показало намъ, что еще четверть столѣтія тому назадъ тѣлесное наказаніе не было преобладающимъ въ приговорахъ волостныхъ судовъ большинства посѣщенныхъ коммиссіею губерній, и если въ 1871 г. В. П. Безобразовъ, рекомендуя въ засѣданіи московскаго земскаго собранія (19 іюня) крайнюю осторожность въ вопросѣ объ отмѣнѣ тѣлесныхъ наказаній, указывалъ по этому поводу на необходимость "уваженія къ обычаямъ народной жизни" {Засѣданія московскаго земскаго собранія 1871 г., 15--19 іюня, стр. 35, 36.}, то это можетъ объясняться отчасти тѣмъ, что тогда наше общество не располагало еще достовѣрными данными въ вопросѣ о томъ, какъ народъ относится къ розгѣ (волостные суды были изучены назначенною правительствомъ коммиссіей позднѣе, въ 1872 г.). Но даже и въ то время указаніе на необходимость уваженія къ народнымъ обычаямъ было плохимъ аргументомъ: вѣдь, народные обычаи бываютъ весьма различнаго рода. Одни изъ нихъ служатъ выраженіемъ лучшихъ соціальныхъ чувствъ народа (наприм. стремленіе къ равенству и справедливости при пользованіи общинною землей), другіе обычаи (жестокая расправа съ подозрѣваемыми въ колдовствѣ, кулачная семейная расправа) составляютъ результатъ народнаго невѣжества, грубости, бѣдности. Не всякіе народные обычаи желательно сохранять! Съ точки зрѣнія уваженія къ народнымъ взглядамъ можно, пожалуй, сказать, что не слѣдуетъ устраивать школъ въ тѣхъ деревняхъ, которыя сами не выражаютъ относительно этого желанія: вѣдь, это можно назвать насиліемъ надъ народными взглядами, обычаями {"Между крестьянами,-- говоритъ г. Обнинскій,-- много, конечно, вѣрующихъ въ тѣлесное возмездіе, ему сочувствующихь и въ той или иной формѣ его примѣняющихъ. Но позволительно ли, подчиняясь "власти тьмы", руководствоваться такимъ "народнымъ воззрѣніемъ" представителю власти правительственной, представителю въ темной средѣ своего участка образовательнаго и во всякомъ случаѣ сравнительно высшаго ценза,-- представителю, обязанному законодателемъ "имѣть попеченіе о нравственномъ преуспѣяніи крестьянъ" (ст. 39 Под. о зем. нач.). Юридич. Вѣстникъ 1891 г., No 5--6, стр. 61.}. Въ новѣйшее время не было произведено такого изслѣдованія народныхъ взглядовъ на тѣлесное наказаніе, какъ въ 1872 г., но нельзя же отрицать, что за истекшую съ этого времени четверть столѣтія народное просвѣщеніе сдѣлало большіе успѣхи, а, слѣдовательно, поднялась общая культурность народа, не могло не увеличиться и отвращеніе къ розгѣ. Приведенныя выше цифры за значительный періодъ времени относительно одного изъ уѣздовъ Кіевской губ. несомнѣнно это доказываютъ; то же подтверждаютъ и приведенные выше отдѣльные факты изъ новѣйшаго времени {Къ сказанному прибавимъ, что предложеніе (въ нынѣшнемъ году) тамбовскаго уѣзднаго предводителя дворянства мѣстному уѣздному земскому собранію ходатайствовать объ отмѣнѣ тѣлеснаго наказанія для окончившихъ курсъ земскихъ школъ возбудило особое сочувствіе среди гласныхъ отъ крестьянъ (Новости 1895 г., No 282).}. По свидѣтельству одного волостного писаря, за тѣлесное наказаніе стоятъ главнымъ образомъ старики, люди старыхъ понятій, перенесшіе гнетъ крѣпостного права. "Но,-- продолжаетъ онъ,-- теперь уже выступаетъ на сцену новое поколѣніе, которое въ громадномъ большинствѣ совсѣмъ иначе смотритъ на дѣло. Особенно это рѣзко сказывается въ молодыхъ людяхъ, побывавшихъ въ народной школѣ, но всего печальнѣе то, что именно эти люди, въ силу исключительныхъ условій захолустной жизни, нерѣдко подвергаются опасности очутиться подъ розгами". Въ Черкасскомъ округѣ Земли Войска Донского волостной судъ, приговоривъ одного пожилого и семейнаго крестьянина къ наказанію розгами, замѣнилъ приговоръ арестомъ, "имѣя въ виду, что въ послѣднее время многими земствами и печатью возбужденъ вопросъ объ отмѣнѣ тѣлеснаго наказанія, какъ позорящаго человѣчество, и принимая во вниманіе лѣта обвиняемаго и его семейное положеніе" {Русскія Вѣдомости 1895 г., No 181.}.

Есть мнѣніе, что тѣлесное наказаніе удобно для бѣдныхъ. Говорятъ, что для бѣднаго выгоднѣе подвергнуться хотя и тяжкому, во быстро исполняемому наказанію, чѣмъ быть оторваннымъ отъ своихъ занятій и заключеннымъ въ тюрьму на болѣе или менѣе продолжительное время; что въ послѣднемъ случаѣ экономическое положеніе бѣднаго разрушается, при примѣненіи же тѣлесныхъ наказаній онъ скоро забываетъ причиненное ему страданіе, между тѣмъ наказаніе остается чувствительнымъ: такова въ новѣйшее время защита ихъ Миттельштедтомъ {Впрочемъ, и онъ предлагаетъ возстановленіе розогъ лишь за нѣкоторые особенно грубые и злостные проступки взамѣнъ краткосрочнаго лишенія свободы. Таганцевъ: "Лекціи", вып. IV, стр. 1454.}. Приводя это мнѣніе, проф. Фойницкій справедливо говорить: "При этомъ, однако, упускаютъ изъ виду, что нравственная личность подвергающагося тѣлеснымъ наказаніямъ унижается какъ въ его собственныхъ глазахъ, такъ и въ глазахъ окружающаго общества, что экономическія невыгоды, которыя влекутъ за собою заключеніе въ тюрьмѣ и другого рода лишенія свободы, могутъ быть устранены другими путями и что въ извѣстныхъ случаяхъ достаточными карательными мѣрами вмѣсто краткосрочнаго заключенія могутъ служитъ замѣчанія, внушенія, выговоры или взятіе поручительства" (стр. 156). Во всякомъ случаѣ доводы Миттельштедта не примѣнимы къ тѣлесному наказанію въ томъ видѣ, какъ оно поставлено въ нашемъ законодательствѣ. Если признать, что тюремное заключеніе разоряетъ подвергающагося этому наказанію, то почему же розги примѣняются только къ крестьянамъ, и притомъ лишь до тѣхъ поръ, пока они живутъ внѣ городской черты? Развѣ мѣщане, говоря вообще, находятся въ лучшемъ экономическомъ положеніи, чѣмъ крестьяне? Затѣмъ мы видѣли, что тѣлесныя наказанія, понижая общую культурность народа, дѣлаютъ крестьянъ менѣе способными къ введенію различныхъ улучшеній въ своемъ хозяйствѣ, а слѣдовательно крайне вредны для него въ экономическомъ отношеніи {Возраженіе съ точки зрѣнія требованій "карательной политики" противъ довода Миттельштедта въ защиту тѣлесныхъ наказаній см. въ "Лекціяхъ по русскому уголовному праву" Таганцева, стр. 1458.}.

Въ числѣ доводовъ за тѣлесныя наказанія указываютъ еще на его индивидуальность, на то, что оно падаетъ только на самого виновнаго, не затрогивая интересовъ его семьи. Этотъ доводъ приводилъ Самаринъ въ 1860 г. въ редакціонныхъ коммиссіяхъ и въ 1871 г. въ московскомъ земскомъ собраніи {Семеновъ: "Освобожденіе крестьянъ", т. III, ч. II, стр. 130 и "Засѣданія московскаго земскаго собранія" (1871 г.), стр. 35--36.}, его имѣлъ въ виду и комитетъ 1862 г.; то соображеніе, что въ случаѣ тюремнаго заключенія "отвлеченіе работника" отъ семейства "послужить къ отягощенію сего послѣдняго" было однимъ изъ аргументовъ за временное сохраненіе тѣлеснаго наказанія {Сводъ мнѣній и замѣчаній по вопросу объ отмѣнѣ тѣлесныхъ наказаній, стр. 27--28.}. Но г. Черновъ противопоставляетъ этому доводу весьма убѣдительныя соображенія: "Неужели,-- говоритъ онъ,-- семья болѣе виновата, если ея членъ укралъ менѣе, а не болѣе 50 руб.? А вѣдь въ послѣднемъ случаѣ,-- превышающемъ компетенцію волостного суда,-- воръ идетъ безъ розогъ въ тюрьму и только за кражу менѣе чѣмъ на 50 руб. можетъ быть высѣченъ. Казалось бы, что семьи всѣхъ сословій (наприм., служащихъ) нисколько не менѣе достойны сожалѣнія, чѣмъ семья мужика; однако же магазинщиковъ (сторожей общественныхъ магазиновъ) и чиновниковъ не порять, а сажаютъ; черезъ это семья хотя несетъ громадное лишеніе въ смыслѣ уменьшенія заработка, кормящаго семью... но не ходатайствуетъ о томъ, чтобы высѣкли ея "кормильца". Въ дѣйствительности "мужицкая" семья боится именно сѣченія и рада почти всегда аресту, ибо высѣченный воръ, пьяница, буянъ и дерзкій (т.-е. такой субъектъ, которому розга предназначена) не преминетъ, вернувшись домой изъ-подъ розогъ, вылить свою злобу на домашнихъ и поколотить всѣхъ... Надо думать, что воръ и пьяница, приговоренные судомъ, не постоянные домосѣды и не труженики... Спрашивается, какая же польза отъ нихъ для двора и чѣмъ пагубно семьѣ удаленіе такого субъекта въ арестантскую? Развѣ тѣмъ, что семья отдохнетъ и поотвыкнетъ отъ синяковъ, свары, тасканія въ кабакъ жениныхъ вещей, обысковъ и т. под.?" Очень убѣдительно опровергаетъ г. Черновъ и то возраженіе, что арестъ можетъ отвлечь крестьянина отъ самыхъ необходимыхъ земледѣльческихъ работъ. "Создавать,-- говоритъ онъ,-- связь между моментомъ совершенія преступленія и суда -- съ временами года, мѣняющими родъ наказанія, значило бы разбить самыя преступленія "по сезонамъ"; получилось бы, что за осеннее оскорбленіе сажаютъ подъ арестъ, а за весеннее -- сѣкутъ. Очевидно, что основы разсужденія не вѣрны. Да и самъ законодатель не желалъ ни календарнаго различія наказаній, ни разстройства хозяйства чрезъ отбытіе наказанія, почему и установилъ отсрочку (чрезъ судъ) исполненія приговора не далѣе 6 мѣсяцевъ; благодаря этому, весеннее присужденіе къ аресту можетъ отбываться въ самое глухое время подъ зиму" (ст. 29 Временныхъ правилъ {Черновъ, стр. 63--67.}. Противъ довода за розги, какъ индивидуальнаго наказанія, приводились и другія соображенія. "Допустимъ на минуту,-- говоритъ одинъ изъ самыхъ талантливыхъ нашихъ публицистовъ,-- что тѣлесное наказаніе единственное изъ всѣхъ уголовныхъ каръ, затрогивающее только самого виновника, а не его семейство. Логическимъ выводомъ отсюда было бы упраздненіе, по крайней мѣрѣ для отцовъ небогатыхъ семействъ, всѣхъ другихъ наказаній, кромѣ тѣлеснаго, а такого абсурда никто, конечно, защищать не станетъ. Точка зрѣнія защищающихъ тѣлесное наказаніе на основаніи его индивидуальности "чужда современному законодательству, иначе оно не установило бы одновременнаго присужденія къ розгамъ и аресту (Временныя правила о волостномъ судѣ, ст. 38)... Роняя въ глазахъ семьи авторитетъ отца, тѣлесное наказаніе сплошь и рядомъ озлобляетъ, ожесточаетъ самого наказаннаго, затрудняетъ для него возвращеніе къ нормальному образу жизни, порождаетъ или усиливаетъ въ немъ наклонность къ пьянству, и, въ концѣ-концовъ, наноситъ семьѣ гораздо большій матеріальный ущербъ, чѣмъ причинилъ бы ей кратковременный арестъ ея кормильца" {Вѣстникъ Европы 1891 г., No 11, стр. 362, 364.}.

Указываютъ, наконецъ, на дешевизну тѣлесныхъ наказаній. "Слова нѣтъ,-- говоритъ по этому поводу H. С. Таганцевъ,-- выполненіе тѣлесныхъ наказаній просто: пришелъ, отсѣкся, ушелъ; для нихъ не нужно ни дорого стоящихъ тюремныхъ построекъ, ни сложной и хорошо подготовленной администраціи. Но едва ли можно серьезно говорить о "дешевизнѣ" этого наказанія; плохъ тотъ хозяинъ, который необходимый, но не произведенный расходъ зачислитъ на дѣйствительный приходъ" {Лекціи по русскому уголовному праву, стр. 1459.}. По словамъ Чернова, съ точки зрѣнія дешевизны "березовая лоза можетъ считаться hors concours и въ видахъ достиженія экономіи, какъ дешевѣйшее изъ всѣхъ наказаніе, могло бы переименоваться въ "пальму первенства". Но такъ какъ, съ другой стороны, розга не есть единственный родъ наказанія и при ней, все-таки, для большинства преступниковъ въ силу закона должны существовать арестныя помѣщенія, то вопросъ о расходахъ сводится къ маленькой тѣснотѣ арестуемыхъ... И тогда для избавленія отъ сѣченія у мѣста будетъ поговорка: "хоть въ тѣснотѣ, да не въ обидѣ" (стр. 48).

Силу всѣхъ доводовъ противъ тѣлесныхъ наказаній и несостоятельность аргументовъ ихъ немногихъ защитниковъ хорошо сознали въ Западной Европѣ. Во Франціи совершенно отмѣнено тѣлесное наказаніе, такъ что въ регламентѣ 18 іюня 1880 г. оно не упоминается въ числѣ дисциплинарныхъ наказаній даже и для каторжныхъ. Общій германскій кодексъ вовсе не знаетъ тѣлесныхъ наказаній, и они сохранены еще лишь какъ мѣра тюремно-дисциплинарная. Въ Австріи тѣлесное наказаніе совершенно отмѣнено въ 1867 г. и какъ карательная, и какъ тюремно-дисциплинарная мѣра. Въ Швейцаріи тѣлесныя наказанія отмѣнены союзною конституціей 1874 г. Въ новыхъ кодексахъ венгерскомъ, голландскомъ и итальянскомъ не упоминается болѣе это наказаніе. По датскому кодексу 1866 г. тѣлесныя наказанія сохранены еще для несовершеннолѣтнихъ. Наконецъ, въ Англіи юридически тѣлесное наказаніе можетъ быть налагаемо въ видѣ дополнительнаго взысканія при всякомъ лишеніи свободы, но въ дѣйствительности оно вовсе не примѣняется къ женщинамъ, а къ взрослымъ мужчинамъ примѣняется только въ случаяхъ особо указанныхъ закономъ 1863 г. Напротивъ того, малолѣтніе преступники мужского пола въ Англіи весьма часто и нынѣ приговариваются къ тѣлесному наказанію. По биллю о гарротерахъ для этихъ послѣднихъ было назначено наказаніе девятихвостою кошкой {Н. Таганцевъ: "Лекціи по русскому уголовному праву", вып. IV, стр. 1453. Гарротерами называются отбывшіе свое наказаніе преступники, которые совершаютъ дневной или ночной грабежъ посредствомъ душенія жертвы. Кистяковскій, стр. 809.}.

Таковы немногіе остатки тѣлесныхъ наказаній въ Западной Европѣ (которымъ, нужно замѣтить, подлежатъ всѣ преступники въ данной странѣ, а не одно сословіе), но и эти остатки не замедлятъ скоро исчезнуть подъ напоромъ общественнаго мнѣнія. Это видно, напримѣръ, изъ преній о тѣлесныхъ наказаніяхъ въ тюрьмахъ, какъ карательно-дисциплинарной мѣрѣ, на засѣданіи стокгольмскаго международнаго конгресса 23 августа 1878 г., въ которомъ предсѣдательствовалъ делегатъ отъ Россіи т. с. Гротъ. Наказанія этого рода примѣнялись тогда въ мѣстахъ заключенія лишь трехъ государствъ Западной Европы -- Англіи, Пруссіи и Даніи. Когда одинъ директоръ тюрьмы, Мазанти, высказался за примѣненіе тѣлесныхъ наказаній въ тюрьмахъ, зала огласилась почти единодушнымъ взрывомъ протеста. По свидѣтельству всѣхъ дальнѣйшихъ ораторовъ, тѣлесныя наказанія унижаютъ и развращаютъ заключенныхъ и еще болѣе чиновниковъ, которые примѣняютъ ихъ. Въ австрійскихъ тюрьмахъ опытъ показалъ, что тѣлесныя наказанія не нужны и безполезны; уже 11 лѣтъ, какъ они отмѣнены, а дисциплина стала лучше, чѣмъ когда-либо. "Въ Швейцаріи, гдѣ федеральное правительство отмѣнило тѣлесныя наказанія, въ тюрьмахъ еще остаются арестанты, подвергнутые ему въ прежнее время; съ ними, по отзыву тюремной администраціи, гораздо труднѣе управляться, нежели съ остальными заключенными, и въ ихъ поведеніи то и дѣло проявляются чувства ненависти и. озлобленія. Въ Англіи, въ бирмингемской тюрьмѣ, несмотря на инструкціи, еще ни разу не примѣнялось тѣлесное наказаніе, а въ дисциплинарномъ отношеніи тюрьма эта является образцовой. Равнымъ образомъ въ Пруссіи большинство директоровъ никогда не пользуются регламентомъ, допускающимъ тѣлесное наказаніе. Такой же порядокъ существуетъ и въ Соединенныхъ Штатахъ Америки, гдѣ тюремное начальство пришло къ убѣжденію, что нельзя подобною мѣрой унижать человѣка, уже униженнаго своимъ преступленіемъ. "Бить человѣка,-- сказалъ французскій делегатъ, Мишонъ,-- значитъ развращать его, не исправляя. Физическая боль, причиняемая однимъ человѣкомъ другому, заключаетъ въ себѣ нѣчто отвратительное для чувства француза... Авторитетъ надзирателя, прибѣгающаго къ этой дисциплинарной мѣрѣ, падаетъ во мнѣніи заключенныхъ; она вредитъ его нравственному вліянію и поселяетъ въ душѣ бичуемаго озлобленіе, которое въ свою очередь вредитъ его возрожденію. Я даже сомнѣваюсь, могли ли бы мы найти въ рядахъ нашей доблестной арміи, проникнутой чувствомъ чести и сильной имъ, достаточное количество людей, готовыхъ хладнокровно бить человѣка, лишеннаго возможности защищаться". Докладчикъ, г. Тауфферъ, резюмируя пренія, заключилъ свою рѣчь слѣдующими словами: "Трудно вообразить себѣ наказаніе унизительнѣе и развратнѣе розги; она должна быть вычеркнута изъ всякой тюремной инструкціи. Могу, по собственному опыту, удостовѣрить, что отмѣна этого наказанія въ Венгріи съ 1866 г. значительно сократила количество случаевъ нарушенія дисциплины; ихъ средняя цифра съ 65% въ 1865 году пала въ 1866 г. до 30%, а въ 1876 г. до 18%. Я прибавлю къ этому, и опять по собственному опыту, что примѣненіе тѣлесныхъ наказаній ослабляетъ власть надъ самимъ собою даже и улицъ, его назначающихъ"... Секція, выслушавъ названныхъ докладчиковъ, высказалась за безусловную отмѣну тѣлесныхъ наказаній, а затѣмъ единодушно присоединилось къ этому мнѣнію и общее собраніе конгресса {Обнинскій. "Розга какъ карательная мѣра". Юридическій Вѣстникъ 1891 г.,No 5--6, стр. 57--59 (на основаніи сочиненія Desportes et Lefébure: "La science pénitentiaire au Congrès de Stockholm", p. 140--149). Въ этой же статьѣ Обнинскій указываетъ на то, что "на послѣднемъ конгрессѣ компетентными теоретиками и практиками" розга отвергнута даже для дѣтскихъ исправительныхъ заведеній (стр. 377).}.

Постановленіе этого конгресса, какъ видно, не осталось безъ вліянія на французскій регламентъ 1880 г., въ которомъ не упоминается уже болѣе существовавшее до того времени дисциплинарное наказаніе для каторжныхъ {Сравни Кистяковскій: "Учебникъ уголовнаго права", стр. 806.}.

VI.

Сознаніе необходимости совершенной отмѣны тѣлесныхъ наказаній все болѣе и болѣе распространяется и въ нашемъ обществѣ. Отзывы нѣкоторыхъ лицъ въ коммиссіи по преобразованію волостныхъ судовъ (1872 г.) были уже приведены нами выше. Въ 1880 г. таврическое губернское земское собраніе ходатайствовало о воспрещеніи наказанія розгами по приговору волостныхъ судовъ {Земскій Ежегодникъ за 1880 г. Изд. вольн. эконом. общества. Спб., 1884 г., стр. 315.}. Въ 1881 г. Кохановская коммиссія для составленія проектовъ мѣстнаго управленія передала на обсужденіе земствъ предположеніе объ измѣненіяхъ мѣстныхъ учрежденій по крестьянскимъ дѣламъ. По вопросу о волостномъ судѣ многія земскія собранія энергично потребовали отмѣны тѣлеснаго наказанія. "Само собою разумѣется,-- говоритъ вологодская коммиссія,-- что если нельзя сѣчь купца, мѣщанина, то почему же должно продолжать сѣченіе крестьянина". Таврическая губернская управа считала отмѣну тѣлеснаго наказанія безусловно необходимою. "Трудно,-- говоритъ она,-- защищать наказаніе, убивающее въ человѣкѣ чувство чести и нравственнаго достоинства и не достигающее даже и цѣли устрашенія, если только оно не обращено въ истязаніе" {Орловская коммиссія предлагала предоставить присужденному къ розгамъ требовать замѣны этого наказанія другимъ.}. Горячо высказался противъ розги гласный острогожскаго собранія, свящ. Соколовъ. "Всѣ сословія,-- говоритъ онъ,-- избавлены отъ тѣлесныхъ наказаній, одни крестьяне не освобождены. Почему же за ними оставлена эта мѣра? Нѣкоторые крестьяне грубы.... но не лозы могутъ поднять нравственность, а только просвѣщеніе". Въ доказательство о. Соколовъ ссылается на школу, въ которой теперь тѣлесное наказаніе не примѣняется, а, между тѣмъ, люди, вышедшіе изъ школы, "не только не безнравственнѣе своихъ односельцевъ, а гораздо выше ихъ стоятъ въ нравственномъ отношеніи". Защитникамъ розги онъ возражаетъ: "Чего не желаешь себѣ, того не желай и другимъ" {В. Скалонъ: "Земскіе отзывы о крестьянскомъ судѣ". Русскія Вѣдомости 1885 г" No 23.}.

Въ 1882 г. за отмѣну тѣлесныхъ наказаній высказались московское губернское собраніе (большинствомъ 21 голоса противъ 10), которое еще въ 1871 г. отклонило большинствомъ голосовъ, по соображеніямъ мнимоэкономическимъ, такое же ходатайство, и петербургское губернское земское собраніе (большинствомъ 29 голосовъ противъ 3). Въ этомъ послѣднемъ собраніи большинство гласныхъ нашло, что если бы даже крестьяне всѣ поголовно стояли за сохраненіе тѣлесныхъ наказаній, то и тогда слѣдовало бы ходатайствовать объ ихъ отмѣнѣ, въ виду необходимости поднять нравственный, а черезъ то и экономическій уровень крестьянства. На самомъ дѣлѣ, впрочемъ, весьма многіе изъ крестьянъ живо чувствуютъ позоръ тѣлеснаго наказанія, постоянно тяготятся мыслью о возможности ему подвергнуться и стараются, именно изъ-за этого, перейти въ другое сословіе. Если арестъ разоряетъ семью, то тѣлесное наказаніе отца роняетъ его нравственное достоинство и авторитетъ въ глазахъ семейства {Журналы засѣданій с.-петербургскаго губернскаго земскаго собранія 12 января10 февраля 1882 г., стр. 100--101; Вѣстникъ Европы 1882 г., No 3, стр. 372; Засѣданія московск. губернск. собр. (1871 г.), стр. 37. Въ 1882 г. тульское земское собраніе незначительнымъ большинствомъ (28 голосовъ противъ 20) отклонило предложеніе ходатайствовать объ отмѣнѣ тѣлесныхъ наказаній. Русскія Вѣдомости 1885 г.," 23.}.

Въ 1891 г. въ 1-мъ No Недѣли находимъ слѣдующее извѣстіе: "Предстоящее распространеніе реформы мѣстнаго управленія на Тверскую губ. побудило наше земство еще въ прошломъ году обсудить вопросъ о тѣлесномъ наказаніи, примѣненія котораго, вводимаго земскими начальниками, многіе опасались. На прошлогоднемъ губернскомъ земскомъ собраніи однимъ изъ гласныхъ "было предложено ходатайствовать объ освобожденіи отъ тѣлеснаго наказанія лицъ, окончившихъ начальную школу. Большинство собранія поставило вопросъ шире и рѣшило ходатайствовать о безусловной отмѣнѣ тѣлеснаго наказанія, какъ несовмѣстимаго съ понятіемъ о человѣческомъ достоинствѣ и о правахъ личности. Это постановленіе было опротестовано губернаторомъ, какъ выходящее изъ предѣловъ вѣдѣнія земства. Нынѣшнее губернское собраніе не согласилось съ протестомъ губернатора и огромнымъ большинствомъ голосовъ рѣшило оставить въ силѣ свое прошлогоднее постановленіе".

Въ 1894 г. объ отмѣнѣ тѣлеснаго наказанія для крестьянъ вообще постановило ходатайствовать чистопольское земское собраніе (Казанской губ.) и для окончившихъ курсъ народной школы тамбовское земское собраніе {Такъ какъ министръ внутреннихъ дѣлъ призналъ это послѣднее ходатайство незаконнымъ, то въ 1895 г. тамбовское губернское земское собраніе, по предложенію Б. Н. Чичерина, основываясь на сенатскомъ рѣшеніи 1882 г. по такому же поводу, постановило принести сенату жалобу на министра внутреннихъ дѣлъ. Русскія Вѣдомости 1895 г., No 339.}.

Въ томъ же году, въ засѣданіи 29 декабря, саратовское общество санитарныхъ врачей, по предложенію Е. А. Ганейзера, единогласно рѣшило ходатайствовать предъ правительствомъ объ освобожденіи отъ тѣлеснаго наказанія крестьянъ Саратовской губ. Въ текстѣ ходатайства, выработанномъ особою коммиссіей и единогласно принятомъ въ засѣданіи 6 января 1895 г., указано было на вредное вліяніе угнетеннаго душевнаго состоянія, вызываемаго тѣлесными наказаніями, на здоровье населенія, а также на то, что эти наказанія ожесточаютъ правы и, между прочимъ, "создаютъ громадное препятствіе для санитарныхъ мѣропріятій" {Саратовскій Листокъ 1894 г., No 278, и 1895 г., No 5. Казанское общество врачей, послѣ рѣчей проф. судебной медицины Гвоздева и проф. Капустина, рѣшило завести въ протоколъ постановленіе о желательности полной отмѣвы тѣлесныхъ наказаній. Дневникъ общества врачей при Казанскомъ университетѣ 1895 г., вып. 1-2, протоколы, стр. 23.}.

Въ 1895 г. въ засѣданіи петербургскаго губернскаго собранія 26 января, по выслушаніи доклада членовъ училищнаго совѣта отъ губернскаго земскаго собранія, члены этого совѣта, баронъ П. Л. Корфъ и М. М. Стасюлевичъ, указавъ на ненормальное положеніе, при которомъ ребенокъ, при прохожденіи школы, не испытываетъ сѣченія, а достигнувъ совершеннолѣтія, внѣ школы, подвергается такому позорному наказанію тѣмъ же обществомъ, которое, быть-можетъ, и развило пороки, послужившіе основаніемъ къ наказанію, выразили надежду, что губернское земское собраніе найдетъ возможнымъ обсудить вопросъ о томъ, не наступило ли время ходатайствовать передъ высшимъ правительствомъ объ освобожденіи отъ такой кары окончившихъ курсъ ученія въ начальныхъ народныхъ училищахъ Петербургской губ. Гласный К. К. Арсеньевъ нашелъ постановку вопроса, предложенную членами училищнаго совѣта, не вполнѣ достаточной "на томъ основаніи, что, во-первыхъ, значительный процентъ учениковъ покидаетъ училище по независящимъ обстоятельствамъ до экзамена, почему было бы несправедливо освобождать отъ тѣлеснаго наказанія лишь оканчивающихъ курсъ, и во-вторыхъ, на ребенка можетъ и должно имѣть вредное вліяніе отбытіе на его же глазахъ лицами, достигшими совершеннолѣтія, тѣлеснаго наказанія", почему и предложилъ поставить вопросъ объ освобожденіи отъ этого наказанія всѣхъ подлежащихъ ему лицъ, проживающихъ въ предѣлахъ Петербургской губ. Это предложеніе, къ которому присоединился и гласный П. П. Дурново, было принято собраніемъ, причемъ для установленія редакціи ходатайства избрана была коммиссія изъ гласныхъ: барона П. Л. Корфа, М. М. Стасюлевича и К. К. Арсеньева. Въ этомъ ходатайствѣ послѣ упоминанія о тѣхъ мотивахъ, по которымъ петербургское губернское земское собраніе ходатайствовало объ отмѣнѣ тѣлеснаго наказанія еще въ 1882 г., сказано было, между прочимъ, слѣдующее: "Тринадцать лѣтъ непрерывнаго распространенія грамотности, значительно ускореннаго не только открытіемъ новыхъ земскихъ школъ, но и учрежденіемъ школъ церковно-приходскихъ и школъ грамоты, не могли не способствовать поднятію умственнаго и нравственнаго уровня жителей С.-петербургской губ., неразрывно связаннаго, въ свою очередь, съ усиленіемъ воспріимчивости къ позорящей сторонѣ тѣлеснаго наказанія. Рядомъ съ тѣми учениками начальной школы, которымъ удалось окончить въ ней курсъ и получить установленныя свидѣтельства,-- облагораживающее ея вліяніе испытали на себѣ, почти въ равной мѣрѣ, всѣ тѣ многочисленные крестьянскіе мальчики, которыхъ родители, вслѣдствіе бѣдности или нужды въ дѣтскомъ трудѣ, взяли изъ школы до истеченія трехлѣтняго срока, иногда почти наканунѣ выпускнаго экзамена. Всѣ учившіеся въ школѣ, независимо отъ окончанія или неокончанія курса, вносятъ въ свою среду болѣе свѣтлые взгляды и теплыя чувства, не остающіеся безъ дѣйствія на ихъ родителей и старшихъ родственниковъ. Они читаютъ у себя дома вслухъ Евангеліе и Библію, пользуются школьными библіотеками, часто употребляютъ свои скудныя сбереженія на покупку книгъ, слѣдятъ иногда за Сельскимъ Вѣстникомъ и, поддерживая такимъ образомъ въ самихъ себѣ пріобрѣтенные въ школѣ навыки, пріобщаютъ къ нимъ, въ большей или меньшей степени, и всѣхъ окружающихъ, дѣлая ихъ участниками благодѣяній школы. Изъятіе отъ тѣлеснаго наказанія окончившаго курсъ въ начальной школѣ, вполнѣ справедливое и цѣлесообразное само по себѣ, было бы, поэтому, несправедливо по отношенію къ остальной массѣ сельскаго населенія С.-петербургской губерніи. Сыновья не могли бы оцѣнить, какъ слѣдуетъ, дарованную имъ льготу, еслибъ она не была въ то же время распространена на ихъ отцовъ". Въ заключеніе с.-петербургское губернское земское собраніе ходатайствовало объ отмѣнѣ во "Временныхъ правилахъ о волостномъ судѣ" 1889 г. пункта 4-го, статьи 33-й и о соотвѣтствующемъ измѣненіи состоящихъ съ нею въ связи статей для населенія С.-петербургской губ. {Журналы засѣданій с.-петербургскаго губернскаго земскаго собранія 23 янв.-- 8 февраля, стр. 25, 28--31, 186--191.}.

Въ 1895 году ходатайствовало также объ отмѣнѣ тѣлеснаго наказанія для крестьянъ смоленское губернское земское собраніе; 11 ноября 1896 г. это собраніе постановило представить свое ходатайство на заключеніе комитета министровъ {Недѣля 1895 г., No 29, стр. 911. Кіевское Слово 1896 г., No 2885, 23 янв.}.

Черниговское губернское земское собраніе ходатайствовало объ отмѣнѣ тѣлесныхъ наказаній для лицъ, окончившихъ народную школу {Недѣля 1895 г., No 33, стр. 1041; срав. Кіевское Слово 1896 г., No 2890.}.

Очередное тамбовское уѣздное земское собраніе единогласно постановило ходатайствовать объ освобожденіи отъ тѣлеснаго наказанія крестьянъ, окончившихъ курсъ начальной школы {Новое Время 1895 г., 9 октября. Съ протестомъ противъ розги выступилъ также тамбовскій предводитель дворянства г. Петрово-Соловояо и одно изъ южныхъ губернскихъ дворянскихъ собраній. Новое Время 1895 г., 17 октября; Рус. Мысль 1895 г., кн. 12, стр. 187. Вопросъ объ отмѣнѣ тѣлеснаго наказанія для крестьянъ возбужденъ и въ петербургскомъ дворянскомъ собраніи (Новое Время 1896 г., 26 янв.). Наконецъ, единогласно постановило ходатайствовать объ его отмѣнѣ бессарабское дворянство (Кіев. Слово 1896 г., 2 февр.).}.

Въ московскомъ губернскомъ собраніи былъ возбужденъ вопросъ объ исходатайствованіи отмѣны тѣлеснаго наказанія для крестьянъ Московской губерніи {Новое Время 1895 г., 1 декабря, No 7098.}.

Въ александровскомъ уѣздномъ земскомъ собраніи Екатеринославской губ. одинъ гласный сдѣлалъ обзоръ различныхъ мѣръ послѣдняго времени, имѣющихъ цѣлью поднятіе народнаго хозяйства, и развилъ мысль, что успѣхъ ихъ находится въ полной зависимости отъ подъема народнаго самосознанія и, какъ первой ступени къ нему, распространенія среди народа грамотности. Съ этою цѣлью, помимо облегченія доступа къ образованію, принимаются обществомъ и правительствомъ поощрительныя мѣры, каковы интернаты при школахъ, льготы по отбыванію воинской повинности и проч. Не достаетъ только мѣры, которая, помимо привлеченія въ школу, непосредственно повышаетъ чувство собственнаго достоинства. Такою мѣрою является отмѣна тѣлесныхъ наказаній. Но здѣсь предсѣдатель остановилъ оратора, хотя его поддержали нѣсколько гласныхъ {Русскія Вѣдомости 1895 г., No 277. Вопросъ о предѣлахъ права ходатайства въ связи съ предѣлами власти предсѣдателей земскихъ собраній подробно разсмотрѣнъ во внутреннемъ обозрѣніи Вѣстника Европы 1895 г., No 12. Срав. Новое Время 1895 г., No 7111.}.

Казанское очередное уѣздное земское собраніе въ засѣданіи 5 октября 1895 г., по предложенію одного изъ гласныхъ, состоящаго членомъ уѣзднаго училищнаго совѣта, единогласно постановило присоединиться къ возбужденному передъ правительствомъ другими земствами ходатайству о томъ, чтобы лица, окончившія курсъ въ земскихъ начальныхъ школахъ, были освобождены отъ тѣлеснаго наказанія. Основаніемъ для такого постановленія послужило земскому собранію предположеніе, что дарованіе закономъ упомянутой льготы для оканчивающихъ курсъ въ школахъ усилитъ въ крестьянскомъ населеніи любовь къ грамотѣ и будетъ способствовать болѣе широкому распространенію въ народѣ образованія {Русскія Вѣдомости 1895 г., No 282.}.

Въ засѣданіи саратовскаго уѣзднаго земскаго собранія одинъ гласныя внесъ предложеніе -- возбудить предъ правительствомъ ходатайство объ избавленіи отъ тѣлеснаго наказанія крестьянъ, окончившихъ курсъ въ сельской школѣ, но предсѣдатель не допустилъ обсужденія этого предложенія {Русскія Вѣдомости 1895 г., No 287. Въ полтавскомъ уѣздномъ земскомъ собраніи возбужденіе ходатайства объ отмѣнѣ тѣлесныхъ наказаній пытался предупредить предсѣдатель, предводитель дворянства (Вѣстникъ Европы 1895 г., No 11, стр. 374). Тѣмъ не менѣе, въ полтавскомъ губернскомъ земскомъ собраніи въ числѣ докладовъ было назначено къ обсужденію ходатайство четырехъ уѣздныхъ земскихъ собраній (полтавскаго, золотоношскаго, Лохвицкаго и хорольскаго) объ отмѣнѣ тѣлеснаго наказанія для липъ, окончившихъ начальную школу. Но ходатайство это было отмѣнено губернскимъ земскимъ собраніемъ, закрытою баллотировкою большинствомъ 36 голосовъ противъ 26. Новое Время 1895 г., No 7099; Бирж. Вѣдомости 1895 г., No 358. Кіев. Слово 1895 г., No 2841. Мы видѣли, что еще въ 70-хъ гг. волостные суды въ Полтавской губ. мало примѣняли тѣлесное наказаніе. Оказывается, что теперешніе полтавскіе земцы ниже крестьянъ по своему умственному и нравственному уровню.}.

Въ старооскольскомъ (Курской губерніи) уѣздномъ земскомъ собраніи (6 октября 1895 г.) также былъ затронутъ вопросъ о тѣлесныхъ наказаніяхъ. Въ этомъ уѣздѣ приговоры волостныхъ судовъ о тѣлесныхъ наказаніяхъ ни разу не утверждались земскими начальниками, но, въ виду возможности ихъ утвержденія по дѣйствующему закону, одинъ изъ земскихъ начальниковъ, состоящій гласнымъ, отъ лица своихъ товарищей, поднялъ вопросъ о необходимости отмѣны тѣлесныхъ наказаній хотя бы для лицъ, окончившихъ курсъ начальной школы. Это предложеніе было особенно горячо поддержано гласными отъ крестьянъ, и собраніе постановило: возбудить чрезъ губернское земское собраніе ходатайство объ изъятіи отъ тѣлесныхъ наказаній лицъ, окончившихъ курсъ начальной школы въ Старооскольскомъ уѣздѣ {Русскія Вѣдомости 1895 г., No 289.}.

Воронежское уѣздное земское собраніе единогласно постановило ходатайствовать предъ правительствомъ чрезъ губернское земское собраніе о томъ, чтобы крестьяне, окончившіе курсъ въ начальныхъ народныхъ училищахъ всѣхъ вѣдомствъ, освобождались отъ тѣлеснаго наказанія {Русскія Вѣдомости 1895 г., No 299.}.

Въ елизаветградское (Херсонской губ.) уѣздное земское собраніе гласный Б. Зеленый внесъ весьма обстоятельно мотивированное предложеніе объ исключеніи тѣлесныхъ наказаній изъ числа каръ, налагаемыхъ приговорами волостныхъ судовъ {Вѣстникъ Европы 1895 г., No 10, стр. 876.}.

Постановили ходатайствовать объ отмѣнѣ тѣлесныхъ наказаній: губернскія земскія собранія Костромской и Рязанской губерній {Новое Время 1896 г., 17 явв., No 7143; Русск. Вѣдомости 1896 г., No 21.}, опочецкое уѣздное земское собраніе (Псковской губ.), тамбовское и новгородское губернскія земскія собранія. Уфимское губ. земское собраніе ходатайствовало объ отмѣнѣ розогъ лишь дли окончившихъ курсъ начальныхъ школъ {Новое Время 1895 г., 14 дек., No 7111; Русскія Вѣдомости 1895 г. No 340 и 350.}.

Въ ноябрѣ 1895 г. съѣздъ врачей пермскаго губернскаго земства ходатайствовалъ объ отмѣнѣ тѣлесныхъ наказаній {Новое Время 1895 г., 9 ноября.}.

Такимъ образомъ, ходатайства земствъ нынѣшняго года объ отмѣнѣ тѣлесныхъ наказаній распадаются на два разряда: одни земскія собранія ходатайствуютъ объ освобожденіи отъ тѣлесныхъ наказаній окончившихъ курсъ въ земскихъ или вообще начальныхъ школахъ, другія -- объ освобожденіи отъ этихъ наказаній всѣхъ крестьянъ. Къ числу этихъ послѣднихъ принадлежатъ ходатайства саратовскаго общества санитарныхъ врачей и съѣзда пермскихъ врачей, а также и ходатайство Императорскаго вольнаго экономическаго общества, поводомъ къ которому послужило поступившее въ комитетъ грамотности заявленіе отъ 24 учителей съ просьбою ходатайствовать объ отмѣнѣ тѣлеснаго наказанія для крестьянъ, прошедшихъ курсъ сельскихъ школъ. Находя съ своей стороны, что наказанія эти вредны для крестьянъ вообще, комитетъ грамотности нашелъ, однако, что болѣе широкая постановка вопроса выходитъ изъ его компетенціи, а потому рѣшилъ передать его на обсужденіе вольнаго экономическаго общества. При обсужденіи этого вопроса въ общемъ засѣданіи общества 28 сентября 1895 г. защитниковъ розги не оказалось, что же касается освобожденія отъ тѣлеснаго наказанія только окончившихъ курсъ въ начальныхъ школахъ, то противъ этого былъ выставленъ тотъ же аргументъ, который имѣло въ виду и петербургское губернское земское собраніе, т.-е. что на дѣтей должно имѣть крайне вредное вліяніе сѣченіе на ихъ глазахъ ихъ родителей и родственниковъ. Одинъ изъ членовъ общества, Н. Ѳ. Анненскій, въ своей рѣчи указалъ на то, что тѣлесное наказаніе, дѣлящее русскій народъ на "сѣкомыхъ" и "не сѣкомыхъ", есть остатокъ крѣпостного права. Онъ высказалъ также убѣжденіе, что отмѣна тѣлеснаго наказанія безусловно необходима въ интересахъ нашего сельскаго хозяйства и экономическаго развитія страны. Собраніе единогласно постановило ходатайствовать объ освобожденіи вообще всего крестьянскаго сословія отъ тѣлесныхъ наказаній и подробно мотивировать это ходатайство. Трудъ этотъ былъ порученъ совѣту общества при участіи Н. Ѳ. Анненскаго, К. К. Арсеньева и пишущаго эти строки {Недѣля 1895 г., No 11, стр. 338; Новое Время 1895 г., 1 октября. Принятый совѣтомъ текстъ ходатайства былъ прочитанъ въ засѣданіи 29 декабря.}.

Нельзя не указать на то, что ходатайства объ отмѣнѣ тѣлесныхъ наказаній встрѣчаютъ горячее сочувствіе всей печати, а, слѣдовательно, и общества, выраженіемъ желаній котораго она служитъ. Если не ошибаюсь, противъ отмѣны тѣлесныхъ наказаній высказались только Гражданинъ и Московскія Вѣдомости {Срав. Новое Время 1895 г., No 7120. Общество не должно приходить въ уныніе и опускать руки вслѣдствіе того, что земскія ходатайства объ отмѣнѣ тѣлесныхъ наказаній пока не удовлетворяются. Напомнимъ слѣдующій примѣръ изъ недавняго прошлаго. Въ 1872 г. г. Колюпановъ писалъ: "Въ послѣднее время министерство внутреннихъ дѣлъ съ самаго начала признало неумѣстнымъ ходатайство объ освобожденіи гласныхъ изъ крестьянъ отъ тѣлеснаго наказанія, и только совокупное настояніе многихъ собраній вызвало законодательную мѣру въ этомъ смыслѣ" ("Вопросъ о крестьянскомъ самосудѣ", Бесѣда 1872 г., No 6, стр. 13); ср. Сенат. указъ 12 іюня 1869 г., No 47223.}, но и то Гражданинъ въ лицѣ своего сотрудника г. Бодиско идетъ на уступки, высказывая предположеніе, что можно было бы и отмѣнить розгу, если бъ арестъ на хлѣбѣ и водѣ примѣнялся неукоснительно.

Наконецъ въ сентябрѣ 1895 года степной генералъ-губернаторъ, бар. Таубе въ виду того, что киргизы, на основаніи степного положенія 1891 г., и казаки избавлены отъ тѣлеснаго наказанія, ходатайствовалъ объ отмѣнѣ тѣлеснаго наказанія и для крестьянъ этого края. Такое же ходатайство представилъ и главный начальникъ Туркестанскаго края бар. Вревскій {Кіевское Слово 1896 г., NoNo 2869, 2876.}.

Итакъ, принимая во вниманіе прежде всего, что тѣлесныя наказанія, понижая культурный уровень народа, вредны въ сельско-хозяйственномъ отношеніи, затѣмъ, что они несправедливы, такъ какъ противорѣчатъ принципу равенства наказаній для всѣхъ сословій и неравномѣрны по индивидуальности наказываемаго и по произволу производящаго наказанія, что они нецѣлесообразны, такъ какъ не исправляютъ виновныхъ въ проступкахъ и преступленіяхъ, принимая далѣе во вниманіе вредныя послѣдствія тѣлесныхъ наказаній, а именно, что они вредятъ здоровью наказываемыхъ, развращаютъ ихъ и вызываютъ грубость нравовъ, опасную и для всего общества, и для представителей власти, что они развращаютъ тѣхъ, кто можетъ ихъ примѣнять, принимая во вниманіе, что народъ вовсе не предпочитаетъ розогъ другимъ карамъ, что тѣлесныя наказанія невыгодны для народа въ экономическомъ отношеніи, что крестьянскія семьи предпочитаютъ арестъ ихъ членовъ тѣлесному наказанію, что исполненіе приговора объ арестѣ можетъ быть отсрочено до болѣе глухого въ рабочемъ отношеніи времени, имѣя въ виду, что дешевизна тѣлеснаго наказанія не имѣетъ значенія, такъ какъ не избавляетъ отъ необходимости имѣть арестныя помѣщенія, принимая, наконецъ, во вниманіе, что въ большинствѣ европейскихъ государствъ вовсе уничтожены тѣлесныя наказанія и что сознаніе необходимости ихъ отмѣны для крестьянъ созрѣло и въ нашемъ обществѣ, мы утверждаемъ, что необходимо немедленно совершенно отмѣнить тѣлесное наказаніе для крестьянъ какъ по суду, такъ и по усмотрѣнію администраціи.

Нѣкоторые отдѣльные опыты въ этомъ направленіи привели къ наилучшимъ результатамъ. Такъ, напримѣръ, ревизія, произведенная смоленскимъ губернаторомъ, обнаружила, что земскіе начальники 3 участка Гжатскаго у. 1-го уч.-- Краснянскаго у. никогда не допускаютъ исполненія тѣлеснаго наказанія и что это не сопровождалось никакими неблагопріятными послѣдствіями, какъ видно изъ слѣдующаго оффиціальнаго заключенія ревизіи: "отсутствіе жалобъ на распущенность населенія, полный порядокъ въ участкѣ, видимое уваженіе къ суду и власти и строгая дисциплина въ отношеніи населенія къ должностнымъ лицамъ, наконецъ, ничуть не большее, чѣмъ въ другихъ участкахъ, число случаевъ повторенія проступковъ,-- все это показываетъ, что совершенное непримѣненіе въ 3 участкѣ Гжатскаго уѣзда тѣлеснаго наказанія ни въ какомъ отношеніи не повредило дѣлу упорядоченія жизни крестьянскаго населенія, задача котораго, напротивъ, въ этомъ участкѣ является вообще наиболѣе достигнутою" {Вѣстникъ Европы 1894 г. No 9, стр. 358.}. Такъ какъ населеніе Смоленской губерніи ни въ отношеніи зажиточности, ни относительно распространенія грамотности, не занимаетъ выдающагося мѣста среди другихъ губерній Россіи, то этотъ фактъ еще разъ доказываетъ, до какой степени назрѣла необходимость немедленной отмѣны тѣлесныхъ наказаній для крестьянъ {Есть мѣстности въ Россіи, гдѣ тѣлесныя наказанія совершенно вывелись: такъ въ Царствѣ Польскомъ они не существуютъ уже 20 лѣтъ, со времени судебной реформы въ этомъ краѣ въ 1876 г. Съ уничтоженіемъ въ этомъ году судовъ исправительной полиціи "всѣ классы населенія привислянской окраины освободились отъ розги. Въ числѣ наказаній здѣшними тминными судами, замѣняющими волостные суды, сѣченіе розгами отсутствуетъ. Здѣшніе уѣздные начальники и коммиссары но крестьянскимъ дѣламъ, также не пользуются правомъ сѣчь, и никто изъ нихъ, а равно никто изъ здѣшнихъ высшихъ представителей русской власти, никогда не возбуждалъ вопроса о надобности розги". Новое Время 1896 г., No 7138.}. Необходимо уничтожить примѣненіе его, и къ солдатамъ, состоящимъ въ разрядѣ штрафованныхъ, и къ содержащимся подъ стражею, и къ ссыльнымъ. Какъ сильно распространено тѣлесное наказаніе въ тѣхъ мѣстностяхъ Сибири, гдѣ живутъ ссыльно-поселенцы, видно изъ того, что въ Красноярскомъ округѣ въ 1883--90 гг. было приговорено къ розгамъ волостными судами 35,6% отвѣтчиковъ, вообще же за эти годы было высѣчено 12,5% всего взрослаго мужского населенія округа причемъ ссыльные приговаривались къ розгамъ гораздо чаще, чѣмъ крестьяне. Впрочемъ въ 1887--90 гг. сравнительно съ предшествующимъ четырехлѣтіемъ стали относительно нѣсколько рѣже примѣнять тѣлесное наказаніе и гораздо чаще приговаривать къ аресту и штрафу (хотя абсолютное число приговоровъ къ розгамъ и увеличилось). М. Дубенскій. "Очеркъ дѣятельности волостного суда въ Восточной Сибири. Очеркъ красноярскій". "Сибирскій Сборникъ. Прилож. къ Восточному Обозрѣнію" 1892 г., вып. II, стр. 90--93. Полную возможность этого доказываетъ примѣръ многихъ государствъ Западной Европы, а у насъ близкой отмѣны тѣлесныхъ наказаній и для ссыльныхъ заставляетъ ожидать указъ 1893 г., освободившій отъ тѣлесныхъ наказаній ссыльныхъ женщинъ {Возможность отмѣны тѣлесныхъ наказаній для ссыльно-каторжныхъ признавало въ бесѣдѣ съ нами лицо вполнѣ компетентное въ этомъ вопросѣ -- бывшій губернаторъ острова Сахалина. О наказаніи розгами и плетьми каторжныхъ и поселенцевъ см. возбуждающія ужасъ подробности въ книгѣ Анъ Чехова: "Островъ Сахалинъ". М., 1895 г., стр. 459--469.}.

В. Семевскій.

"Русская Мысль", кн.III, 1896

Оставить комментарий Семевский Василий Иванович (bmn@lib.ru) Год: 1896 Обновлено: 24/12/2024. 111k. Статистика. Статья: Публицистика Критика и публицистика	Скачать FB2 Ваша оценка:

Семевский Василий Иванович Необходимость отмены телесных наказаний

Необходимость отмѣны тѣлесныхъ наказаній *).

Семевский Василий Иванович
Необходимость отмены телесных наказаний

**Необходимость отмѣны тѣлесныхъ наказаній *).**