Шекспир Вильям
Все хорошо, что хорошо кончится

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

ДРАМАТИЧЕСКІЯ СОЧИНЕНІЯ ШЕКСПИРА.

ПЕРЕВОДЪ СЪ АНГЛІЙСКАГО
Н. КЕТЧЕРА,

выправленный и пополненный по найденному Пэнъ Колльеромъ,
старому экземпляру in folio 1632 года.

ЧАСТЬ 4.

УКРОЩЕНІЕ СТРОПТИВОЙ.

КОРІОЛАНЪ.

ВСЕ ХОРОШО, ЧТО ХОРОШО КОНЧИТСЯ.

ОТЕЛЛО.

Изданіе К. Солдатенкова.

ЦѢНА КАЖДОЙ ЧАСТИ 1 P. СЕР.

МОСКВА.

ВЪ ТИПОГРАФІИ В. ГРАЧЕВА И КОМП.

1864.

http://az.lib.ru

ВСЕ ХОРОШО, ЧТО ХОРОШО КОНЧИЛОСЬ.

ДѢЙСТВУЮЩІЕ.

   Король Франціи.
   Герцогъ Флоренціи.
   Бертрамъ, графъ Руссильонъ.
   Ляфё, пожилой дворянинъ.
   Пароллесъ, изъ свиты Бертрама.
   Управитель, Шутъ, Пажъ, графини Руссильонъ.
   Графиня Руссильонъ, мать Бертрама.
   Елена, воспитанница ея.
   Пожилая флорентинская вдова.
   Діана, дочь ея.
   Віолента, Маріана, сосѣдки вдоы.

Свита короля, Придворные, Молодые дворяне, Офицеры и Солдаты французскіе и флорентинскіе, Служители.

Мѣсто дѣйствія: частію во Франціи и частію въ Тосканѣ.

  

ДѢЙСТВІЕ I.

СЦЕНА 1.

Руссильонъ. Комната въ замки Графини

Входятъ Бертрамъ, Графиня Руссильонъ, Елена, всѣ во траурѣ, и Ляфё.

   ГРАФ. Разставаясь съ сыномъ, я хороню другаго супруга.
   БЕРТ. Оставляя васъ, я снова оплакиваю смерть отца моего. Чтожь дѣлать, желаніе его величества должно быть исполнено; теперь онъ опекунъ мой {До Карла II англійскій король былъ опекуномъ всѣхъ богатыхъ сиротъ своего государства. Во Франціи, за исключеніемъ Нормандіи, обычай этотъ не существовалъ, но Шекспиръ переноситъ его и сюда, слѣдуя повѣсти Бокачіо, въ которой Бертрамъ находится, по завѣщанію отца, подъ опекой короля.}, и я тѣмъ болѣе обязанъ повиноваться ему.
   ЛЯФЁ. Графиня, вы найдете въ королѣ супруга, а вы, графъ, отца. Всегда и со всѣми добрый, съ вами онъ будетъ таковъ поневолѣ; ваши прекрасныя качества пробудили бы доброе расположеніе даже и въ человѣкѣ чуждомъ всего добраго,-- тѣмъ скорѣй въ душѣ, такъ богатой добродѣтелями.
   ГРАФ. Какъ здоровье его величества?
   ЛЯФЁ. Онъ отпустилъ всѣхъ врачей, которые, обнадеживая его безпрестанно, довели наконецъ до того, что онъ лишился всякой надежды.
   ГРАФ. Отецъ этой дѣвушки былъ -- о, это "былъ"! сколько горькаго въ этомъ словѣ!-- отецъ ея, въ дѣлѣ врачеванія, былъ почти такъ же искусенъ, какъ и честенъ; а честность его была такъ велика, что, сравняйся съ ней его искусство вполнѣ -- онъ сдѣлалъ бы природу безсмертной, заставилъ бы смерть гулять отъ недостатка работы. Какъ хорошо было бы для короля, еслибъ онъ жилъ еще; жизнь его, я знаю, была бы смертью королевской болѣзни.
   ЛЯФЁ. А имя человѣка, о которомъ говорите?
   ГРАФ. Онъ пользовался большой и вполнѣ заслуженной славой -- я говорю о Герардѣ Нарбонскомъ.
   ЛЯФЁ. Да, онъ дѣйствительно былъ отличнѣйшій врачъ; король недавно еще отзывался о немъ съ величайшей похвалой и съ большимъ сожалѣніемъ. Онъ былъ такъ искусенъ, что могъ бы жить вѣчно, еслибъ только искусство могло стать выше смертности.
   БЕРТ. Скажите, чѣмъ же страдаетъ король?
   ЛЯФЁ. Фистулой.
   БЕРТ. Я никогда не слыхалъ о такой болѣзни.
   ЛЯФЁ. Хорошо еслибъ она и со всѣмъ была неизвѣстна.-- Такъ эта дѣвушка дочь Герарда Нарбонскаго?
   ГРАФ. Единственное дитя его. Онъ завѣщалъ мнѣ попеченіе о ней, и я надѣюсь всего хорошаго отъ ея воспитанія, потому что она такъ богата той врожденной добротой, которая и самыя прекрасныя дарованія дѣлаетъ еще прекраснѣйшими. Блестящими способностями мы восхищаемся, конечно, и въ существахъ не такъ чистыхъ, но всегда съ сожалѣніемъ -- тутъ онѣ и доблесть и предательство. Въ ней же онѣ, напротивъ, именно тѣмъ и прекрасны, что совершенно безхитростны; прямодушіе она наслѣдовала, но доброту развила въ себѣ сама.
   ЛЯФЁ. Наши похвалы, графиня, выжимаютъ слезы изъ глазъ ея.
   ГРАФ. Это самый лучшій разсолъ, которымъ дѣвушка можетъ упрочить похвалы ей. Воспоминаніе объ отцѣ никогда не касалось еще сердца ея безъ того, чтобъ жестокость скорби не согнала съ лица всей его жизненности.-- Полно, перестань, Елена; пожалуй подумаютъ еще, что ты не столько огорчена, сколько накидываешь на себя горе.
   ЕЛЕН. И не ошибутся; и въ то же время есть у меня и дѣйствительное горе.
   ЛЯФЁ. Умѣренное сѣтованіе законная дань мертвому; чрезмѣрная скорбь врагъ живаго.
   ЕЛЕН. Но если живой врагъ скорби, тогда самая уже чрезмѣрность дѣлаетъ ее тотчасъ же смертною {Во всѣхъ старыхъ оригинальныхъ спискахъ и во всѣхъ новыхъ изданіяхъ рѣчь эта влагается въ уста графини, но Тикъ передаетъ ее Еленѣ и кажется совершенно справедливо. Въ устахъ графини они совершенію безсмысленна; въ устахъ же Елены затемнена съ намѣреніемъ, но понятна. Живой врагъ скорби объ умершемъ -- Бертрамъ, и скорбь, порождаемая ея нераздѣляемой любовью, уничтожаетъ первую -- дѣлаетъ ее смертною.-- Къ этимъ темнымъ словамъ Елены относится и перебитый Бертрамомъ, вопросъ Ляфё: "какъ понять это?"}.
   БЕРТ. Матушка, благословеніе!
   ЛЯФЁ. (Еленѣ). Какъ понять это?
   ГРАФ. Да благословитъ тебя Господь, Бертрамъ! будь подобенъ отцу какъ по виду, такъ и по качествамъ! пусть кровь и добродѣтель состязаются въ тебѣ о владычествѣ, и доброта твоя да соотвѣтствуетъ рожденію! Люби всѣхъ, довѣряй немногимъ; не дѣлай зла никому; будь страшенъ врагу, но болѣе сознаніемъ твоей мощи, чѣмъ самымъ дѣломъ; друга же храни подъ ключемъ собственной жизни; пусть порицаютъ тебя за молчаніе, не бранили бы только за говорливость. Да ниспошлетъ тебѣ небо все, что, кромѣ того, можетъ еще даровать, и все, что могу еще вымолить тебѣ! Прощай!-- (Ляфё) Добрый господинъ, онъ неопытной еще царедворецъ; прошу васъ не оставить его своимъ совѣтомъ.
   ЛЯФЁ. Готовъ служить лучшимъ, какой только можетъ дать любовь.
   ГРАФ. Господь да благословитъ его! Прощай, Бертрамъ. (Уходитъ.)
   БЕРТ. (Елена). Да исполнятся самыя лучшія желанія, какія только могутъ возникнуть въ умѣ вашемъ. Будьте утѣшеніемъ моей матери, а вашей благодѣтельницы; любите и уважайте ее.
   ЛЯФЁ. Прощайте, прекрасная; вы должны поддержать славу отца вашего. (Уходитъ съ Бертрамомъ.)
   ЕЛЕН. О, еслибъ только!-- Я и не думаю объ отцѣ; они одной уже слезинкой почтили память его болѣе, чѣмъ дочь этимъ потокомъ слезъ. Я забыла даже, каковъ онъ былъ собою; воображеніе хранитъ только образъ Бертрама. Погибла я; что мнѣ въ жизни, когда Бертрамъ уѣдетъ! Вѣдь это все то же, что влюбиться въ дивно-свѣтлую звѣзду и желать соединенія съ ней, какъ ни высоко она надо мною; только издали должна я любоваться ея лучезарнымъ блескомъ,-- никогда въ самой сферѣ. Честолюбивая любовь моя сама себя и наказываетъ: лань, захотѣвшая сочетаться со львомъ, должна умереть отъ любви. И все-таки, хоть это и наказаніе, какъ сладостно было видѣть его ежечасно, сидѣть подлѣ него и рисовать его высокое чело, его соколиные глаза, его кудри на полотнѣ моего сердца -- сердца, такъ готоваго принять каждую черту, каждую особенность его прекраснаго лица; но вотъ онъ удалился, и моя идолопоклонническая страсть должна сотворить и то, что мнѣ осталось отъ него.-- Кто это идетъ сюда?

Входитъ Пароллесъ.

   Его спутникъ.-- Изъ-за него я люблю даже и этого человѣка, хоть и знаю, что онъ отъявленный лжецъ, величайшій глупецъ и трусъ; всѣ эти закоренѣлые въ немъ недостатки даютъ ему, однакожь, значеніе, и ему тепло, тогда какъ стальносердая доблесть коченѣетъ на морозѣ. Впрочемъ, бѣдная мудрость частехонько бываетъ рабой богатой глупости.
   ПАР. Да здравствуетъ моя прекрасная царица!
   ЕЛЕН. Да здравствуетъ монархъ {Насмѣшливый намёкъ на Monaicho -- сумасшедаго Итальянца, воображавшаго что онъ монархъ вселенной.}!
   ПАР. Я не монархъ.
   ЕЛЕН. И я не царица.
   ПАР. Скажите, ужь не о дѣвственности ли разсуждали вы тутъ?
   ЕЛЕН. Именно.-- Послушайте, въ васъ какъ будто есть что-то воинственное -- позвольте сдѣлать вамъ одинъ вопросъ. Мущина врагъ вѣдь дѣвственности; какъ защитить намъ ее отъ врага этого?
   ПАР. Держите его подальше отъ себя.
   ЕЛЕН. Но онъ приступаетъ, а наша дѣвственность, какъ ни храбра въ защищеніи, все-таки слаба. Научите какой-нибудь военной оборонѣ.
   ПАР. Да нѣтъ рѣшительно никакой; мущина подступитъ, подкопаетъ и взорветъ васъ.
   ЕЛЕН. Боже избави нашу бѣдную дѣвственность отъ всѣхъ этихъ подкапывателей и взрывателей!-- Нѣтъ ли какой военной хитрости, которой и дѣвы могли бъ поднимать мущинъ на воздухъ?
   ПАР. Мущину ничѣмъ не поднимешь такъ скоро, какъ взрывомъ самой дѣвственности; но и тутъ, разумѣется, вы все-таки лишаетесь вашей крѣпости. Впрочемъ, хранить дѣвственность совершенно противно законамъ природы; вѣдь потеря дѣвственности -- разумное приращеніе, и никакая дѣвственница никогда не рождалась еще безъ того, чтобъ передъ тѣмъ не была потеряна дѣвственность. Вы ужь созданы изъ такого вещества, изъ котораго дѣлаются дѣвственницы. Лишившись однажды дѣвственности, можно добыть десять другихъ; храня же ее, постоянно теряешь; она слишкомъ безплодная товарка: къ черту ее!
   ЕЛЕН. Однакожь на время я все-таки поберегу ее, хоть бы и пришлось умереть отъ этого дѣвой.
   ПАР. Да вѣдь тутъ много говорить нечего; это просто противъ законовъ природы. Защищать дѣвственность -- обвинять вашихъ матерей, что будетъ непреложнѣйшимъ возмущеніемъ. Тотъ, что вѣшается -- та же дѣвственница; дѣвственность самоубійца, и ее, какъ отъявленную оскорбительницу природы, слѣдовало бъ хоронить при большихъ дорогахъ, внѣ всякаго освященнаго предѣла {Самоубійцъ хоронили прежде при большихъ дорогахъ.}. Дѣвственность зарождаетъ червей, точь въ точь какъ сыръ; выгладываетъ себя до самой корки и умираетъ, пожравъ такимъ образомъ всю свою внутренность. Кромѣ того, дѣвственность брюзглива, спѣсива, ни на что негодна, составлена вся изъ самолюбія, а самолюбіе грѣхъ наипаче запрещаемый христіанскимъ закономъ. Храня ее, нельзя не проиграть; отдайте -- и въ два года она удвоится {Въ прежнихъ изданіяхъ: within ten years it will make itself two... По Колльеру: within two years il will make ilself two .}, а это порядочное приращеніе, и притомъ нельзя сказать, чтобъ самый капиталъ слишкомъ страдалъ отъ этого.-- Скорѣй, съ рукъ ее!
   ЕЛЕН. Но какъ же сдѣлать, чтобъ потерять ее такъ, чтобъ это было непротивно и ей самой?
   ПАР. Позвольте, да что за вздоръ дорожить тѣмъ, что рѣшительно этого не терпитъ? Это такой товаръ, который, залеживаясь, теряетъ все свое достоинство; чѣмъ старѣе, тѣмъ дешевлѣ: сбывайте его, пока онъ въ ходу еще, пока еще требуется. Вѣдь дѣвственность вынашивается изъ моды, какъ шапочка старой придворной -- и богата, да никуда не годится; ну вотъ, точь въ точь, какъ брошка или зубочистка {См. прим. къ Королю Іоанну, Ч. 1. стр. 11.}, которыхъ въ настоящее время не носятъ. Старость хороша въ винѣ {Your date is heller in your pie and your porridge than in your cheek.-- Слово date имѣетъ дна значенія: лѣта и финикъ. А потому, принимая это слово въ обоихъ его значеніяхъ, Пароллесъ и говоритъ что это date лучше въ похлебкѣ или въ пирогѣ, чѣмъ на щекахъ.}, а не на щекахъ; и ваша дѣвственность, ваша старая дѣвственность -- просто наша французская засохшая груша: и на видъ не хороша, и ѣстся какъ-то неохотно. Именно засохшая груша; была хороша -- да теперь засохшая груша. На что она вамъ?
   ЕЛЕН. Моя не такова еще.-- Вашъ графъ найдетъ тамъ тысячу привязанностей: мать, возлюбленную, друга, Феникса, вождя, врага, руководителя, богиню, государя, совѣтника, измѣнницу и милую, и смиренное честолюбіе и гордое смиреніе, и разногласящее созвучіе и гармоническое разногласіе, и вѣрность, и упоительное злополучіе -- цѣлый міръ милыхъ, страстныхъ пріемышей, которымъ слѣпой Купидонъ служитъ воспріемникомъ. Тогда онъ -- я не знаю, что онъ.-- Дай Богъ ему всякаго счастія!-- Дворъ школа,-- а онъ --
   ПАР. Что жь онъ?
   ЕЛЕН. Человѣкъ, которому я отъ души желаю всего хорошаго. Какъ жалко --
   ПАР. Что жалко?
   ЕЛЕН. Что добрымъ желаніямъ не дано тѣла, чтобъ они были осязаемы; тогда и намъ, бѣднымъ, осужденнымъ злобными созвѣздіями на одни только желанія, можно было бы слѣдовать осуществленіемъ ихъ за тѣмъ, кого любишь; можно было бы обнаруживать то, что должны только думать про себя, лишаясь такимъ образомъ всякой за это признательности.

Входитъ Плжъ.

   ПАЖЪ. Господинъ Пароллесъ, васъ спрашиваетъ графъ. (Уходитъ.)
   ПАР. Прощай, милая моя крошка! Не забуду, такъ вспомню тебя и при дворѣ.
   ЕЛЕН. Вы родились подъ благодатнымъ созвѣздіемъ, господинъ Пароллесъ.
   ПАР. Подъ созвѣздіемъ Марса.
   ЕЛЕН. Именно, кажется, подъ Марсомъ.
   ПАР. Почему жь, именно?
   ЕЛЕН. Да потому что войны всегда такъ подавляли васъ, что вы необходимо должны были родиться подъ Марсомъ.
   ПАР. Во время преобладанія его.
   ЕЛЕН. Полагаю, скорѣй во время попятнаго его движенія.
   ПАР. Это почему?
   ЕЛЕН. Потому что, сражаясь, вы всегда сильно пятитесь.
   ПАР. Это по разсчету.
   ЕЛЕН. По которому обращаются и въ бѣгство, когда страхъ заговоритъ о самосохраненіи; впрочемъ, въ васъ эта смѣсь храбрости и трусости окрыленная добродѣтель, и она такъ идетъ къ вамъ.
   ПАР. Я такъ занятъ, что на этотъ разъ не могу отвѣтить тебѣ съ должнымъ остроуміемъ. Я возвращусь совершеннѣйшимъ придворнымъ, и тогда постараюсь натурализировать тебя, если ты только будешь въ состояніи понять совѣтъ придворнаго и то, что преподастъ тебѣ воя мудрость; а безъ того, ты умрешь неблагодарной,-- твое невѣжество погубитъ тебя; прощай!-- Будетъ время -- читай свои молитвы; недосугъ -- припоминай друзей своихъ. Добудь себѣ хорошаго мужа, и обращайся съ нимъ такъ, какъ онъ будетъ обращаться съ тобой; и за симъ, прощай. (Уходитъ.)
   ЕЛЕН. Какъ часто помощь, которой мы молимъ у неба, въ насъ самихъ; оно даровало намъ полную свободу, и только слабымъ желаніямъ, когда мы сами слабодушны, бездѣйственны -- становитъ оно препятствія. Что жъ это за сила вознесла любовь мою такъ высоко; кажетъ мнѣ ее, и не можетъ насытить моихъ взоровъ? Счастье уничтожаетъ и величайшія разстоянія поставляемыя природой, и соединяетъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: The mightiest space in fortune nature brings to join... По Колльеру: The mightiest space in nature fortune brings to join...} созданныхъ другъ для друга, какъ равныхъ. Необыкновенное кажется невозможнымъ только для того, кто думаетъ объ однѣхъ трудностяхъ и воображаетъ, что то, чего никогда не бывало еще, никогда и не будетъ. Когда жь, добиваясь любви всѣми силами души, не успѣвали наконецъ?-- Болѣзнь короля -- можетъ-быть и не удастся, но я рѣшилась, и ничто не остановитъ меня.
  

СЦЕНА 2.

Парижъ. Комната во дворцѣ Короля.

Трубы. Входитъ Король, съ бумагами въ рукѣ, и Свита.

   КОР. Война между Флоренціей и Сіэной вспыхнула уже. Было даже нѣсколько сраженій, ничего впрочемъ не рѣшившихъ.
   1 пр. Если вѣрить слухамъ, ваше величество.
   КОР. Теперь это несомнѣнно; вотъ письмо брата нашего, императора. Между прочимъ, онъ извѣщаетъ, что флорентинцы собираются просить у насъ помощи, и въ то же время дружески намекаетъ, чтобъ мы отказали имъ.
   1 пр. Дружба и мудрость его, такъ извѣданныя уже вашимъ величествомъ, заслуживаютъ полнѣйшаго довѣрія.
   КОР. И оно рѣшило отвѣтъ нашъ; просьба флорентинцевъ отвергнута еще прежде, чѣмъ они произнесли ее. Но нашимъ рыцарямъ, собравшимся уже на войну въ Тосканѣ, я даю полную свободу сражаться на той или на другой сторонѣ.
   2 пр. Это будетъ прекраснѣйшей школой для нашей молодежи, истомленной бездѣйствіемъ и жаждой подвиговъ.

Входятъ Бертрамъ, Ляфё и Пароллесъ.

   КОР. Это кто?
   1 пр. Графъ Руссильонъ, ваше величество, юный Бертрамъ.
   КОР. Юноша, у тебя лице отца; видно, что щедрая природа занялась тобой съ особенной любовью, сложивъ тебя такъ прекраснымъ. Хорошо, еслибъ ты наслѣдовалъ и душевныя доблести отца твоего. Очень радъ видѣть тебя въ Парижѣ.
   БЕРТ. Примите, ваше величество, и мою благодарность, и мою готовность служить вамъ.
   КОР. О, еслибъ тѣло мое было такъ же здорово, какъ въ то время, когда мы съ твоимъ отцомъ, тѣсно связанные узами дружбы, впервые искусились въ ратномъ дѣлѣ! Онъ участвовалъ во всѣхъ войнахъ того времени; образовался въ школѣ величайшихъ полководцевъ. Долго держался онъ; но, наконецъ, противная старость подкралась къ намъ, и свела насъ обоихъ съ поприща. Разговоръ о твоемъ благородномъ отцѣ всегда какъ-то оживляетъ меня. Въ молодости онъ отличался остротой, которую иногда я замѣчаю, конечно, и въ нынѣшнихъ молодыхъ людяхъ; но они острятъ до того, что ихъ же острота незамѣтно обращается на нихъ самихъ прежде, чѣмъ успѣютъ прикрыть свое легкомысліе заслугами. Какъ въ совершеннѣйшемъ придворномъ, въ его гордости и остроуміи не было ни пренебреженія, ни колкости; а случалось -- такъ всегда вслѣдствіе вызыва равными ему. Его благородство, само служившее себѣ часами, знало настоящее мгновеніе когда отвѣчать на противорѣчія; и языкъ его повиновался стрѣлкѣ этихъ часовъ. Съ низшими себя онъ обращался, какъ съ такими же людьми, только поставленными въ другое положеніе; онъ склонялъ высокое чело свое къ ихъ низкой долѣ, заставлялъ ихъ гордиться его радушіемъ, смирялъ себя самого ихъ жалкими хвалами. Это былъ человѣкъ, который могъ бы служить образцомъ нашему юному поколѣнію; слѣдуя ему во всемъ, оно какъ разъ увидало бы, что до сихъ поръ только пятилось назадъ.
   БЕРТ. Хвалами ему, грудь вашего величества далеко богаче его могилы; самая надпись на ней не превозноситъ его такъ, какъ ваша царственная рѣчь.
   КОР. О, какъ бы я желалъ соединиться съ нимъ! Онъ всегда говаривалъ -- мнѣ кажется я еще и теперь слышу его; словъ же своихъ, всегда многозначительныхъ, онъ не бросалъ на вѣтеръ, но укоренялъ ихъ, чтобъ они всходили и приносили плодъ,-- "я желалъ бы умереть" -- говаривалъ онъ часто, съ кроткой грустью, подъ конецъ веселой, беззаботной бесѣды, когда приходило время расходиться,-- "я желалъ бы умереть", восклицалъ онъ, "какъ скоро пламени моему начнете недоставать масла, чтобы не сдѣлаться куревомъ для молодаго поколѣнія, которое, по легкомыслію, пренебрегаетъ всѣмъ, кромѣ новаго; всѣ умственныя способности котораго заняты только нарядами, постоянство котораго мимолетнѣй самой моды".-- Таково было всегдашнее желаніе его. И я, по примѣру его, желаю того же. Я не могу уже приносить домой ни воску ни меду, такъ и меня пора бы вонъ изъ улья; пора дать мѣсто другимъ работникамъ.
   2 пр. Ваше величество такъ любимы; и тотъ, кто менѣе всѣхъ расположенъ къ вамъ, почувствуетъ потерю вашу скорѣй всѣхъ.
   КОР. Я занимаю только мѣсто; я знаю это.-- Скажите, графъ, давно умеръ врачъ вашего родителя? Онъ пользовался необыкновенной славой.
   БЕРТ. Мѣсяцевъ шесть тому назадъ, ваше величество.
   КОР. Еслибъ онъ былъ живъ, я довѣрился бы ему; -- дайте мнѣ опереться на васъ; -- мои врачи разслабили только меня разными попытками; пусть болѣзнь и природа борются, Теперь какъ хотятъ.-- Очень радъ вашему пріѣзду, графъ; и родной сынъ для меня не дороже.
   БЕРТ. Благодарю, ваше величество. (Уходятъ.)
  

СЦЕНА 3.

Руссильонъ. Комната въ замки Графини.

Входятъ Графиня, Управитель и Шутъ.

   ГРАФ. Ты хотѣлъ разсказать мнѣ что-то о моей воспитанницѣ; теперь я готова выслушать тебя.
   УПР. Графиня, я желалъ бы, чтобъ заботливость, съ коброй я старался исполнить вашу волю, была уже внесена въ Календарь моихъ старыхъ заслугъ; потому что говорить о нихъ самому не только противно скромности, но темнитъ даже к самую чистоту ихъ.
   ГРАФ. (Шуту). Ты зачѣмъ здѣсь? пошолъ вонъ!-- Я не вѣрю всѣмъ жалобамъ на тебя; но не вѣрю только потому, что мнѣ лѣнь заняться этимъ. Я знаю, у тебя довольно глупости, чтобъ задумать, и довольно злости, чтобъ исполнить всякую мерзость.
   ШУТЪ. Вамъ не безъизвѣстно, графиня, что я бѣдный человѣкъ.
   ГРАФ. Хорошо.
   ШУТЪ. Нѣтъ, оно не совсѣмъ хорошо, что я бѣдный человѣкъ, хоть оно тамъ и извѣстно, что многимъ изъ богатыхъ не миновать ада. Еслибъ вы были такъ милостивы и позволило мнѣ жениться -- мы съ Изабеллой знали бъ что сдѣлать.
   ГРАФ. Тебѣ хочется сдѣлаться нищимъ?
   ШУТЪ. Я нищу только вашего позволенія, касательно этого дѣла.
   ГРАФ. Какого дѣла?
   ШУТЪ. Да дѣла Изабеллы и моего собственнаго. Служба не наслѣдство, и я разсудилъ, что мнѣ никогда не видать божьей благодати, если не пріобрѣту потомства; вѣдь дѣти, говорятъ, благодать Божія.
   ГРАФ. Что жь именно заставляетъ тебя жениться?
   ШУТЪ. Да бѣдное тѣло мое; тѣло побуждаетъ меня къ этому, а кого побуждаетъ дьяволъ -- тому нечего ужь дѣлать.
   ГРАФ. Только то?
   ШУТЪ. Нѣтъ, не только: есть еще другія, и притомъ святыя причины.
   ГРАФ. Можно сказать ихъ?
   ШУТЪ. Я, видите ли, графиня, грѣшникъ -- грѣшникъ, какъ вы и все, что имѣетъ кровь и плоть; вотъ мнѣ и за хотѣлось жениться, чтобъ покаяться.
   ГРАФ. Въ женитьбѣ, но не въ грѣхахъ.
   ШУТЪ. Къ тому жь у меня совсѣмъ нѣтъ друзей, а черезъ жену я непремѣнно добуду ихъ.
   ГРАФ. Да эти друзья будутъ врагами тебѣ.
   ШУТЪ. Вижу, графиня, что въ величайшихъ-то друзьяхъ вы ничего не смыслите; вѣдь эти бездѣльники возьмутъ на себя, что мнѣ надоѣстъ ужь. Кто пашетъ мое поле -- бережетъ мою упряжь, предоставляя мнѣ полное право пользоваться жатвой; дѣлаетъ онъ меня рогоносцемъ, такъ и я дѣлаю его за то батракомъ моимъ. Тотъ, кто довольствуетъ мою жену -- бережетъ и плоть и кровь мою; кто бережетъ и плоть и кровь мою -- любитъ и плоть и кровь мою; кто же любитъ вплоть и кровь мою -- другъ мнѣ; ergo: и тотъ, кто цѣлуетъ жену мою -- другъ мнѣ. Довольствуйся люди именно тѣмъ, что они есть -- бракъ нисколько не былъ бы страшенъ; тогда молодой пуританинъ Чарбонъ и старый папистъ Пойзэмъ, какъ ни разнись они сердцами касательно религіи, головами все-таки сошли бы на одно и то же -- могли бы схватиться ротами, какъ любой олень въ стадѣ.
   ГРАФ. Ты всегда будешь злорѣчивымъ негодяемъ.
   ШУТЪ. Пророкомъ, графиня {Намёкъ на предразсудокъ почти всѣхъ вѣковъ и всѣхъ народовъ, что безумные и юродивые одарены способностью предсказыванья.}. Я говорю правду прямо, безъ всякихъ околичностей.
  
   И повторю вамъ пѣсню и, она,
   Всѣ согласятся, истины полна;
   Нашъ бракъ -- судьбы предназначенье;
   Кукушки жь пѣснь -- ея расположенье.
  
   ГРАФ. Ступай, ступай; я послѣ поговорю съ тобой объ этомъ.
   УПР. Неугодно ли вамъ приказать ему, чтобъ онъ позвалъ Елену.
   ГРАФ. Скажи Еленѣ, что мнѣ нужно поговорить съ ней; Еленѣ -- слышишь?
   ШУТЪ. И вотъ она вѣщала:
   Такъ это-то лице виною,
   Что Греки разорили Трою?
   Глупа, безумна радость та была,
   Что у Пріама въ сердцѣ разцвѣла!"
   Потомъ она вздохнула и сказала:
   "О еслибъ на девять дурныхъ видна
   Хоть бы одна хорошая бывала,
   Хоть бы одна хорошая бывала,
   А то всего лишь на десять одна!"
  
   ГРАФ. Какъ на десять одна? ты перевираешь слова пѣсни {Имя Елены приводитъ Шуту на память старую балладу о разореніи Трои, въ послѣднихъ стропахъ которой говорится, что изъ десяти живыхъ сыновей Пріама быль дуренъ одинъ только Парисъ.}.
   ШУТЪ. Хорошихъ рѣшительно одна на десять; такимъ образомъ я исправляю, напротивъ, пѣсни, улучшаю и прекрасный полъ. {Въ прежнихъ изданіяхъ: which is а purifying o'the song. По Колльеру: which is a purifying o'the song and mending o'the sex...} Еслибъ Господу Богу было угодно посылать ихъ ежегодно хоть по стольку, я -- будучи даже пасторомъ,-- не сталъ бы жаловаться на женскую десятину. Одна на десять, сказалъ я? Да рождайся одна хорошая женщина, хоть только передъ каждой кометой {Въ прежнихъ изданіяхъ: born but ore every blazing star... По Колльеру: born -- but one -- every blazing star...}, или передъ каждымъ землетрясеніемъ, такъ ужь и это значительная поправка лотереи, въ которой теперь скорѣй выдернешь свое собственное сердце, чѣмъ выигрышъ.
   ГРАФ. Ступай, исполни, что тебѣ приказано.
   ШУТЪ. Какъ будто мущина можетъ послушаться женщины, безъ того, чтобъ изъ этого не вышло какой-нибудь пакости?-- Впрочемъ, если честность и не пуританинъ, такъ это не бѣда еще: она можетъ надѣть бѣлый стихарь смиренія на черную ризу гордыни {Насмѣшка надъ упорнымъ сопротивленіемъ пуританъ совершатъ службу въ бѣлыхъ ризахъ, которыми хотѣли замѣнить черныя женевскія.}.-- Будьте покойны, я пойду и скажу Еленѣ, чтобъ она пришла къ вамъ. (Уходитъ.)
   ГРАФ. Ну, говори же.
   УПР. Графиня, я знаю, вы очень любите вашу воспитанницу.
   ГРАФ. Да, люблю. Отецъ ея завѣщалъ ее мнѣ, и она, помимо этого, одной уже своей собственной личностью пріобрѣла полное право именно на такую любовь, какую имѣю къ ней; я должна ей даже гораздо болѣе, чѣмъ плачу, и заплачу болѣе, чѣмъ она потребуетъ.
   УПР. На дняхъ мнѣ случилось быть гораздо ближе къ ней, чѣмъ бы она желала; она была одна, и передавала свои слова своимъ же ушамъ, никакъ не думая -- въ этомъ смѣло можно поручиться,-- чтобъ они могли коснуться, чьего бы то ни было слуха, кромѣ ея собственнаго. Предметомъ этого разговора съ собой была ея любовь къ вашему сыну. Фортуна, говорила она, не богиня, если могла такъ ужасно разрознить наши состоянія; Амуръ не богъ, если властенъ только тамъ, гдѣ нѣтъ никакого неравенства; Діана не царица дѣвственницъ, если не даетъ бѣдной рабѣ своей силъ выдержать и перваго натиска, не выручаетъ ее и въ послѣдствіи. Все это было высказано съ такой горькой грустью, какой я никогда не замѣчалъ еще ни въ одной дѣвушкѣ; и я почелъ моей обязанностью донести вамъ объ этомъ какъ можно скорѣе, потому что, на случай какого несчастія, оно, нѣкоторымъ образомъ, все-таки не худо предупредить васъ.
   ГРАФ. Ты честно исполнилъ долгъ свой; но болѣе никому ни слова объ этомъ. Многое заставляло меня подозрѣвать это еще и прежде, но тогда все было такъ еще невѣрно, что не могло ни довести меня до полнаго убѣжденія, ни вполнѣ разъувѣрить. Теперь, прошу, оставь меня, замкни все это въ груди своей -- я очень благодарна тебѣ за твою честную заботливость. Послѣ я поговорю еще съ тобой объ этомъ. (Управитель уходитъ.) Было то же и со мной въ моей молодости. Природа всегда возьметъ свое, и шипы эти необходимая принадлежность розы нашей юности: какъ кровь въ насъ, такъ и это въ нашей крови, и сильная, страстная любовь въ юности -- свидѣтельство, печать здоровой натуры. Только воспоминаніемъ прошедшаго отыскиваемъ мы вины и въ томъ, въ чемъ не видали тогда никакой {Въ прежнихъ изданіяхъ: Such were our faults; or then we thought them none... По Колльеру: Search me our faults-- for tlien thought them none...}.

Входитъ Елена.

   Болѣзнь ея видна даже но глазамъ; теперь все ясно.
   ЕЛЕН. Что угодно вамъ, графиня?
   ГРАФ. Ты знаешь, Елена, я мать тебѣ?
   ЕЛЕН. Благодѣтельница.
   ГРАФ. Нѣтъ, мать. Отчего жь не мать? Мнѣ показалось, ты какъ будто увидала змѣю, когда я сказала мать; что же для тебя страшнаго въ этомъ словѣ? Я говорю: я мать тебѣ; я включаю тебя въ списокъ тѣхъ, которыхъ носила подъ сердцемъ. Мы часто видимъ, что усыновленіе нисколько не уступаетъ рожденію, что выборъ и изъ чуждаго сѣмени рождаетъ намъ родственную вѣтку; я никогда не мучилась тобой, и несмотря на то, пеклась о тебѣ всегда съ материнской заботливостью. Какъ же можетъ названіе меня матерью леденить кровь твою? И отчего окружены глаза твои безпокойной вѣстницей ненастья -- многоцвѣтной Ирисой? неужели отъ того, что ты дочь моя?
   ЕЛЕН. Отъ того, что я не дочь ваша.
   ГРАФ. Но я говорю, я мать тебѣ.
   ЕЛЕН. Извините, графиня, графъ Руссильонъ не можетъ быть моимъ братомъ; я простаго, онъ знатнаго происхожденія; мой родъ неизвѣстенъ, его знаменитъ; онъ мой господинъ, мой глубоко уважаемый повелитель; мнѣ жить и умереть его подданной. Онъ не долженъ быть моимъ братомъ.
   ГРАФ. Ни я твоей матерью?
   ЕЛЕН. Вы мать мнѣ; желала бы чтобъ вы въ самомъ дѣлѣ были моей матерью, только бы мой повелитель, вашъ сынъ, не былъ мнѣ братомъ; будьте вы матерью намъ обоимъ -- и самого рая не желала бы я такъ пламенно, какъ не быть его сестрою. Неужели не могу я быть вашей дочерью безъ того, чтобъ онъ не былъ мнѣ братомъ?
   ГРАФ. Можешь -- сдѣлавшись моей невѣсткой; но сохрани тебя Богъ отъ этой мысли! Мать и дочь такъ волнуютъ тебя -- вотъ ты опять поблѣднѣла. Мое опасеніе обнаружило страсть твою; теперь я знаю тайну этой странной любви къ уединенію, нашла источникъ горькихъ слезъ твоихъ. Теперь все ясно: ты любишь моего сына; и самое закоснѣлое притворство устыдится сказать, на перекоръ такому рѣшительному обнаруженію твоей страсти, что это несправедливо, и потому говори правду. Не запирайся, потому что твои щеки сознаются уже въ этомъ другъ другу; потому что глаза, видя, какъ рѣзко обнаруживается это во всей твоей внѣшности, говорятъ, по своему, то же самое; только грѣхъ и преступное упрямство связываютъ твой языкъ, обольщая тщетной надеждой, что можно еще заставить усомниться въ истинѣ. Говори, вѣдь ты любишь его. Справедливо это -- ты намотала себѣ изрядный клубокъ; нѣтъ -- поклянись, что это не правда. Во всякомъ случаѣ, небомъ и искреннимъ желаніемъ помочь тебѣ, заклинаю сказать правду.
   ЕЛЕН. Простите, графиня.
   ГРАФ. Любишь ты моего сына?
   ЕЛЕН. О, простите, простите!
   ГРАФ. Любишь ты моего сына?
   ЕЛЕН. Но вѣдь и вы любите его, графиня.
   ГРАФ. Безъ увертокъ; моя любовь долгъ признаваемый всѣмъ свѣтомъ. Полно, открой мнѣ свое сердце; твое смущеніе изобличило уже тебя вполнѣ.
   ЕЛЕН. (Упадая на колѣни). О, если такъ -- на колѣняхъ, передъ лицемъ неба и передъ вами признаюсь: я люблю вашего сына -- люблю больше, чѣмъ васъ и столько же, какъ самое небо.-- (Вставая) Бѣденъ, но честенъ родъ мой: такова и любовь моя; не сердитесь -- вѣдь она не вредитъ тому, кого люблю я. Никогда не преслѣдовала я его ни тѣнью дерзкаго домогательства; не желаю соединенія съ нимъ, пока не сдѣлаюсь достойной его, хоть и не постигаю, какъ это возможно. Знаю, что люблю его напрасно, безнадежно, и все-таки лью въ это все-принимающее и ничего не удерживающее рѣшето потокъ любви моей, не истощая ея этимъ нисколько. Какъ суевѣрный Индіецъ, боготворю я солнце, которое только что смотритъ на своего поклонника, а затѣмъ и знать его не хочетъ. О, не наказывайте же мою любовь ненавистью, потому только, что она сосредоточилась на одномъ предметѣ съ вами. Если вы сами -- ваша почтенная старость вѣрное ручательство добродѣтельной юности,-- если вы сами любили и желали когда-нибудь такъ чисто и непорочно, что ваша Діана была и Діаной и любовью, такъ пожалѣйте же о бѣдной, которой положеніе таково, что она не можетъ не ссужать и при полнѣйшей увѣренности въ невозможности возврата,-- которая не старается найти то, что составляетъ предметъ ея исканій,-- которая, какъ загадка, живетъ и наслаждается тѣмъ самымъ, что мертвитъ ее.
   ГРАФ. Недавно -- говори правду,-- ты собиралась въ Парижъ?
   ЕЛЕН. Собиралась, графиня.
   ГРАФ. Зачѣмъ? не скрывай ничего.
   ЕЛЕН. Клянусь спасеніемъ, ничего не скрою. Вы знаете, мой отецъ оставилъ мнѣ нѣсколько рецептовъ удивительной и несомнѣнной силы -- рецептовъ, которые его начитанность и многосторонняя опытность {Въ прежнихъ изданіяхъ: And manifest experience... По Колльеру: And manifold experience...} составила для блага общаго, и что онъ завѣщалъ мнѣ беречь ихъ, какъ сокровища, которыхъ внутреннее достоинство гораздо важнѣе, чѣмъ кажется. Въ числѣ ихъ есть вѣрное лѣкарство и противъ болѣзни, которая томитъ короля.
   ГРАФ. И это навело тебя на мысль ѣхать въ Парижъ?
   ЕЛЕН. На эту мысль навелъ меня графъ, вашъ сынъ; безъ него, ни Парижъ, ни король, ни это лѣкарство не пришли бы мнѣ въ голову.
   ГРАФ. И ты воображаешь, что если предложишь свое лѣкарство королю, онъ такъ и приметъ его? И король и врачи его рѣшили: онъ -- что они не помогутъ ему, они -- что никто не поможетъ ему; повѣрятъ ли бѣдной, несвѣдущей дѣвушкѣ. Когда весь факультетъ, истощивъ всѣ свои знанія, долженъ былъ предоставить болѣзнь самой себѣ.
   ЕЛЕН. Какое-то тайное предчувствіе убѣждаетъ меня сильнѣе даже самой вѣры въ знанія моего отца -- а знаніями онъ было далеко богаче всѣхъ прочихъ врачей,-- что благодатныя созвѣздія благословятъ завѣщанное имъ мнѣ средство. Еслибъ вы только позволили мнѣ попытать счастія -- поручусь жизнію, что вылѣчу короля въ тотъ самый день и часъ, который мнѣ назначутъ.
   ГРАФ. Ты увѣрена въ этомъ?
   ЕЛЕН. Увѣрена.
   ГРАФ. Когда такъ, Елена, съ Богомъ -- даю и позволеніе, и деньги на путевыя издержки, и провожатыхъ, и письма къ моимъ друзьямъ при дворѣ; сама же останусь дома и стану молить Господа, чтобъ онъ даровалъ тебѣ полный успѣхъ. Ты отправишься завтра же, и будь увѣрена, могу чѣмъ помочь тебѣ -- помогу.
  

ДѢЙСТВІЕ II.

СЦЕНА 1.

Парижъ. Комната во дворцѣ Короля.

Трубы. Входятъ Король съ молодыми Дворянами, отправляющимися на флорентинскую воину, Бертрамъ, Пароллесъ и свита.

   КОР. (Одному изъ дворянъ). Прощай, юный другъ мой, будь всегда вѣренъ этимъ главнымъ началамъ военнаго искусства; -- (Другому) прощайте и вы. Раздѣлите между собой совѣтъ мой; впрочемъ, если и каждый изъ васъ усвоитъ его весь, такъ это даръ, который растягивается по мѣрѣ того, какъ принимается; его станетъ обоимъ.
   1 дв. Мы надѣемся, что возвратимся опытными воинами и найдемъ ваше величество совершенно здоровымъ.
   КОР. Нѣтъ, это невозможно, хотя сердцу моему и до сихъ поръ никакъ не хочется сознаться, что болѣзнь, осаждающая жизнь мою, проникла уже и въ него. Прощайте! останусь ли живъ, умру ли -- будьте во всякомъ случаѣ достойными сынами Франціи; докажите Верхней Италіи, наслѣдовавшей отъ древней имперіи одно только паденіе, что вы пришли не ухаживать только за славой, а жениться на ней; найдите чего ищете и тамъ, гдѣ и храбрѣйшій изъ соискателей остановится въ ужасѣ, и громко зазвучатъ имена ваши. Прощайте.
   2 дв. Да возвратится здоровье вашего величества.
   КОР. Берегитесь пуще всего Итальянокъ. Говорятъ, у Французовъ нѣтъ языка для отказа, когда онѣ просятъ; смотрите, чтобъ не попасться въ плѣнъ еще до битвы.
   ОБА. Сердца наши съ благодарностью пріемлютъ предостереженіе вашего величества.
   КОР. Прощайте!-- (Свитѣ) Подведите меня къ постелѣ. (Ложится на постель въ глубинѣ сцѣны.)
   1 дв. Какъ жалко, благородный графъ, что вы не съ нами.
   ПАР. Не его вина, сокровище --
   2 дв. Война славная!
   ПАР. Дѣйствительно славная; видалъ я, впрочемъ, войны и пославнѣе.
   БЕРТ. Меня удерживаютъ вѣчной пѣснью: "молодъ, рано еще, черезъ годъ".
   ПАР. По если тебѣ такъ хочется, что тутъ долго думать -- бѣги!
   БЕРТ. Я долженъ оставаться здѣсь передовой лошадью обокъ, скрипѣть башмаками по гладкому полу до тѣхъ поръ, ока распродадутъ всю славу, пока мечу придется красоваться только въ танцахъ. Бѣгу, клянусь честью!
   1 дв. Это будетъ благороднѣйшее бѣгство.
   ПАР. Бѣгите, графъ.
   2 дв. На вашемъ мѣстѣ и я бѣжалъ бы; прощайте.
   БЕРТ. Я сросся съ нами, и наше разставанье -- разрывъ тѣла пыткою.
   1 дв. Прощайте, капитанъ.
   2 дв. Прощайте, любезный господинъ Пароллесъ.
   ПАР. Благородные герои, мой мечъ родня вашимъ. Еще одно словцо, доблестные, рьяные, безстрашные друзья мои -- въ полку Спинія вы найдете капитана Снуріо, съ рубцемъ, съ этой дивной эмблемой войны на лѣвой щекѣ -- этимъ рубцемъ наградилъ его вотъ этотъ самый мечъ,-- скажите ему, что я существую еще, и послушайте, что онъ поразскажетъ обо мнѣ.
   2 дв. Непремѣнно, благородный капитанъ.
   ПАР. Да содѣлаетъ васъ Марсъ своими любимыми послушниками! (Дворяне уходитъ.) -- Ну а вы-то, что придумали?
   БЕРТ. Подожди -- (Увидавъ, что король встаетъ) король --
   ПАР. Благородные дворяне эти заслуживаютъ большей внимательности, большаго уваженія; вы сжались въ предѣлахъ слишкомъ холоднаго прощанія. Съ ними надо быть какъ можно выразительнѣй и привѣтливѣй, потому что они стоятъ во главѣ времени; служатъ образцами настоящей поступи, ѣды, разговора; движутся подъ вліяніемъ самаго общепринятаго созвѣздія. Такимъ, хоть бы самъ дьяволъ былъ ихъ руководителемъ, нельзя не подражать. Догоните ихъ и проститесь съ ними хорошенько, обстоятельнѣй.
   БЕРТ. Я и такъ хотѣлъ идти за ними.
   ПАР. Славные ребята; со временемъ изъ нихъ могутъ образоваться доблестнѣйшіе рубаки. (Уходитъ съ Бертрамомъ.)

Входитъ Ляфё.

   ЛЯФЁ. (Преклоняй передъ королемъ колѣна). Прощеніе, ваше величество; прощеніе и мнѣ и моей вѣсти!
   КОР. Встань, а тамъ увидимъ.
   ЛЯФЁ. О, когда такъ, то передъ вами стоитъ человѣкъ искупившій уже прощеніе. Желалъ бы видѣть ваше величество у моихъ ногъ, вымаливающимъ у меня прощенія, еслибъ только по моему слову вы могли вскочить на ноги такъ же проворно.
   КОР. Я и самъ желалъ бы этого; тогда, я прошибъ бы тебѣ даже голову, чтобъ только было за что просить у тебя прощенія.
   ЛЯФЁ. Премного благодаренъ; но къ дѣлу. Угодно вашему величеству излѣчиться отъ вашей болѣзни?
   КОР. Нѣтъ.
   ЛЯФЁ. Королевственная лиса отказывается отъ винограда. Но если онъ такъ близокъ, что королевственной лисѣ можно достать его, тогда она вѣрно не откажется?-- Я видѣлъ врача, который въ состояніи вдохнуть жизнь въ самый камень, даровать движеніе скалѣ, а вамъ -- возможность протанцевать сарабанду такъ живо и быстро, какъ только можно желать; да, врача, одно прикосновеніе котораго можетъ поднять короля Пепина; мало этого -- можетъ вложить перо въ руку Карла великаго и заставить его написать къ ней любовное объясненіе.
   КОР. Къ какой же къ ней?
   ЛЯФЁ. Да ко врачу, потому что онъ женскаго рода. Если вашему величеству угодно принять его -- она здѣсь уже. Оставя всѣ шутки, я говорилъ съ ней, и, клянусь жизнію и честію -- она такъ изумила меня умомъ и твердостію, особливо когда я сообразилъ ея лѣта и полъ, что никакъ не могу приписать это одному только слабоумію моему. Примете, выслушаете ее -- а объ этомъ она проситъ покорнѣйше,-- смѣйтесь тогда надо мной, сколько вамъ угодно.
   КОР. Хорошо, добрый Ляфё, введи это диво, и я отдамъ ему должную дань удивленія вмѣстѣ съ тобой, или прохлажу твое, удивившись, какъ могла она такъ удивить тебя.
   ЛЯФЁ. А вотъ, мы это сей-часъ увидимъ. (Уходитъ.)
   КОР. Это обычный прологъ къ его важнымъ вздорамъ.

Ляфё, возвращается съ Еленой.

   ЛЯФЁ. Войдите.
   КОР. Какая крылатая поспѣшность.
   ЛЯФЁ. Приблизьтесь. Вотъ его величество; объясните ему ваше желаніе. Во взорахъ вашихъ есть конечно что-то предательское, но это предательство его величеству не страшно. Я дядя Крессиды {Пандиръ; см. Троилъ и Крессида.}: не побоюсь оставить васъ вдвоемъ, и потому до свиданья. (Уходитъ.)
   КОР. Вы имѣете какое-то дѣло, касающееся собственно меня?
   ЕЛЕН. Точно такъ, ваше величество. Я дочь Герарда Нарбонскаго, такъ славнаго своимъ искусствомъ.
   КОР. Я зналъ его.
   ЕЛЕН. Такъ мнѣ не нужно распространяться въ хвалахъ ему; вы знали его, и этого довольно. Умирая, онъ передалъ мнѣ много рецептовъ; но одинъ изъ нихъ, какъ драгоцѣннѣйшій плодъ, какъ единственнаго любимца многолѣтней опытности, онъ завѣщалъ мнѣ беречь, какъ третій глазъ, болѣе даже собственныхъ, и я исполнила его волю. Узнавъ же, что ваше величество страждете именно той жестокой болѣзнью, противъ которой лѣкарство, оставленное моимъ отцемъ, оказывалось особенно дѣйствительнымъ, я рѣшилась -- нисколько не думая выходить изъ границъ должнаго смиренія и уваженія,-- предложить вашему величеству испытать на себѣ благотворную силу его.
   КОР. Благодаримъ тебя, прекрасная, хотя и признаемъ всякое изцѣленіе рѣшительно невозможнымъ. Послѣ того, какъ опытнѣйшіе врачи оставили насъ; послѣ того, какъ весь, собранный нами факультетъ рѣшилъ единодушно, что никакія усилія искусства не могутъ освободить тѣло отъ болѣзни неизлѣчимой -- мы не можемъ затемнить въ себѣ здравый смыслъ, обольстить надежду до того, чтобъ отдать на поруганіе неизцѣлимую болѣзнь нашу лицу нисколько не свѣдущему въ дѣлѣ врачеванія. Мы не можемъ отдѣлить нашу царственную личность отъ нашего убѣжденія до того, чтобъ могли повѣрить безумной помощи, тогда какъ сами признали уже всякую помощь невозможной.
   ЕЛЕН. Въ такомъ случаѣ я награждена уже сознаніемъ что исполнила долгъ свой. Я не хочу навязывать вамъ услугъ моихъ, и потому покорнѣйше прошу ваше величество объ одномъ только: о милостивомъ отправленіи меня назадъ.
   КОР. Это послѣднее, что я могу для тебя сдѣлать, не сдѣлавшись непризнательнымъ. Ты хотѣла помочь мнѣ, и я благодарю тебя точно такъ, какъ умирающій благодарилъ бы человѣка, желающаго ему жизни. Ты не имѣешь понятія о моемъ положеніи, а мнѣ оно вполнѣ извѣстно; я знаю грозящую мнѣ опасность, а ты не имѣешь никакой возможности отвратить ее.
   ЕЛЕН. Средство мое не можетъ повредить тамъ, гдѣ отчаялись уже во всѣхъ средствахъ. Всемогущій содѣятель всего дѣлаетъ нерѣдко и самыя слабыя созданія свершителями величайшаго; такъ, мы читаемъ въ священномъ писаніи, что дѣти обнаруживали мудрость тамъ, гдѣ мудрецы оказывались дѣтьми. Простые источники разливались морями, а огромныя моря высыхали, тогда какъ чудеса положительно отрицались великими міра сего. Ожиданія обманываютъ часто и чаще всего при величайшей увѣренности, но они и сбываются не менѣе часто при самой слабой, совсѣмъ почти подавленной отчаяніемъ надеждѣ.
   КОР. Я не могу принять твоего предложенія, и потому прощай, добрая дѣвушка. Услуга отвергаемая должна искать награды въ самой себѣ; предложеніе не принимаемое пожинаетъ только благодаренія.
   ЕЛЕН. Такъ, однимъ дуновеніемъ устъ отвергается свыше вдохновенное. Мы не можемъ равняться съ тѣмъ, отъ кого ничто не скрыто; мы судимъ по однѣмъ только видимостямъ, и такъ тщеславны, что помощь ниспосылаемую небомъ приписываемъ по большой части человѣку. Государь, согласитесь на мое предложеніе; испытайте не меня, а небо. Я не самозванка; я не выдаю за истину того, чему сама не вѣрю; я убѣждена -- убѣждена глубоко, что мое лѣкарство принесетъ вамъ пользу и что болѣзнь ваша излѣчима.
   КОР. Ты такъ увѣрена? Во сколько же времени надѣешься ты излѣчить меня?
   ЕЛЕН. Если Богу будетъ угодно, прежде чѣмъ кони солнца вмѣстѣ съ пламеннымъ свѣтоносцемъ дважды совершатъ дневный бѣгъ свой,-- прежде чѣмъ влажный Гесперѣ дважды потушитъ сонливую свою лампу во мглѣ и въ парадѣ вечера,-- прежде чѣмъ песочные часы кормчаго двадцать четыре раза скажутъ ему, какъ пробѣгаютъ вороватыя минуты -- все больное оставитъ ваше величество, и пышно расцвѣтетъ здоровье на могилѣ вашей болѣзни.
   КОР. А если ты не сдержишь своего обѣщанія?
   ЕЛЕН. Огласите меня безстыдной, нахальной потаскушкой, и пусть позоръ мой сдѣлается предметомъ срамныхъ пѣсенъ; заклеймите мое чистое, дѣвственное имя всѣмъ, что только есть поноснѣйшаго и за тѣмъ, предайте мучительнѣйшей смерти.
   КОР. Мнѣ кажется какой-то благодатный духъ говоритъ тобою; въ слабыхъ устахъ мнѣ слышится мощный его голосъ, и невозможное, по обыкновенному понятію, кажется мнѣ теперь возможнымъ. Жизнь дорога для тебя, потому что въ тебѣ соединено все, что дѣлаетъ ее драгоцѣнной: юность, красота, мудрость, смѣлость, честь, все что составляетъ счастіе молодости {Въ прежнихъ изданіяхъ: courage,-- all Than happiness and prime can happy call... По Колльеру: courage, honour, all Thal happiness, in prime can happy fall...}; чтобъ отажить все это надо быть или вполнѣ убѣжденнымъ въ своемъ искусствѣ, или чудовищно отчаяннымъ. Прекрасный врачъ, я рѣшаюсь испытать твое лѣкарство; умру -- ты прописала смерть и самой себѣ.
   ЕЛЕН. Если я просрочу или не исполню хоть бездѣлицы изъ того, что обѣщала, казните меня безъ всякаго сожалѣнія. Не помогу -- моя награда смерть; но чѣмъ же наградите вы меня, если помогу?!
   КОР. Требуй чего хочешь.
   ЕЛЕН. И вы исполните?
   КОР. Клянусь моимъ скиптромъ и надеждой на будущую жизнь.
   ЕЛЕН. Въ такомъ случаѣ ваша царственная рука даруетъ мнѣ въ мужья, кого я назначу. И не такъ, однакожь, высокомѣрна, чтобъ имѣть виды на царственную кровь Франціи, не думаю увѣковѣчить мое бѣдное и безвѣстное имя вѣтвію или отраслію вашего королевственнаго древа; выборъ мой палъ на одного изъ вассаловъ, и я знаю, что нѣтъ никакого препятствія: мнѣ -- просить, а вашему величеству -- исполнить мою просьбу.
   КОР. Вотъ рука моя; исполнишь обѣщанное, и я сдержу мое слово. Назначь сама какое хочешь время, я -- твой больной -- полагаюсь на тебя совершенно. Конечно, еще о многомъ можно и должно было бы разспросить тебя, хотя все, что ни узналъ бы я еще, нисколько и не увеличитъ моей вѣры въ тебя: -- я могъ бы спросить, откуда ты и съ кѣмъ пріѣхала, но я, не спрашивая, привѣтствую и довѣряюсь тебѣ вполнѣ... (Свитѣ) Поддержите меня.-- Оправдаешь свои слова самымъ дѣломъ -- я не останусь въ долгу.
  

СЦЕНА 2.

Руссильонъ Комната въ замкѣ Графини.

Входятъ Графиня и Шутъ.

   ГРАФ. Поди сюда, я хочу испытать твою образованность, твою воспитанность.
   ШУТЪ. И я докажу не воспитанность, а удивительнѣйшую упитанность. Вѣдь я только ко двору и гожусь.
   ГРАФ. Только ко двору! Какое жь мѣсто ставишь ты выше, если отзываешься о дворѣ съ такимъ пренебреженіемъ.
   ШУТЪ. Да такъ, графиня; снабдилъ Богъ кой-какими дарованьицами -- ихъ нигдѣ не употребишь въ пользу такъ легко, какъ при дворѣ. Кто не умѣетъ шаркнуть ногой, снять шапку, поцѣловать свою руку, сказавъ не сказать ничего -- у того нѣтъ ни ногъ, ни рукъ, ни губъ, ни даже шапки, и разумѣется, тотъ, говоря опредѣленнѣе, собственно и не годится для двора. Что до меня -- у меня есть отвѣтъ на все.
   ГРАФ. Хорошъ же отвѣтъ, если годится для всякаго вопроса.
   ШУТЪ. Онъ точь въ точь, какъ стулъ цирюльника, пригодны и для всякаго зада: и для большаго, и для малаго, и для жирнаго, и для костистаго -- рѣшительно для всякаго.
   ГРАФ. И отвѣтъ этотъ вполнѣ соотвѣтствуетъ каждому вопросу?
   ШУТЪ. Какъ десять гротовъ рукѣ стряпчаго, какъ французская крона дѣвѣ радости, какъ ситниковое кольцо Дженни указательному пальцу Тома {Ситниковое кольцо у поселянъ замѣняло нѣкогда золотое. Гринъ въ своемъ Менофонѣ говоритъ: ''Были, какъ разсказываютъ наши прабабушки, и такія чудныя времена, что и ситниковое кольцо скрѣпляло любовь такъ же сильно, какъ двойное золотое".}, какъ блины масляницѣ, какъ мавританская пляска первому мая, какъ гвоздь скважинѣ имъ сдѣланной, какъ рогоносецъ своимъ рогамъ, какъ бранчивая жена мужу ругателю, какъ губы монахини устамъ монаха, какъ фаршъ колбасѣ.
   ГРАФ. И онъ непремѣнно удовлетворитъ всякаго?
   ШУТЪ. Всякаго, начиная отъ герцога до послѣдняго констабля.
   ГРАФ. Чудовищнаго же онъ размѣра.
   ШУТЪ. Нисколько; сущая бездѣлица, если только ученые взглянутъ на него съ настоящей точки. Я готовъ сообщить его вамъ со всѣми его принадлежностями; спросите, напримѣръ, не придворный ли я; право не бѣда, если и вы чему-нибудь научитесь.
   ГРАФ. Напримѣръ, обращаться снова къ дѣтству. Такъ и быть, поглупѣю, начну спрашивать, въ надеждѣ поумнѣть отъ твоихъ отвѣтовъ.-- Скажите, сэръ, вы придворный?
   ШУТЪ. О, Боже, сэръ {О Lord, sir!-- Въ Шекспирово время была при дворѣ мода вставлять это, не имѣющее никакого смысла восклицаніе всюду. Надъ этой модой насмѣхались и другіе писатели того времени.}!-- Видите ли, какъ это просто и хорошо; спрашивайте, спрашивайте! еще сто вопросовъ.
   ГРАФ. Сэръ, я, кажется, другъ вамъ; я такъ расположенъ къ вамъ?
   ШУТЪ. О, Боже, сэръ!-- Еще, еще! не щадите меня.
   ГРАФ. Сэръ, я думаю вы откажетесь отъ этого простаго блюда?
   ШУТЪ. О, Боже, сэръ!-- Дальше! не церемоньтесь!
   ГРАФ. Кажется васъ, сэръ, недавно высѣкли?
   ШУТЪ. О, Боже, сэръ!-- Не щадите меня!
   ГРАФ. И ты во время сѣченья кричалъ бы: "о, Боже, сэръ!" и "не щадите меня"?-- Тутъ дѣйствительно твое "о, Боже, сэръ!" какъ нельзя къ стати; подъ розгами ты несравненно толковѣе.
   ШУТЪ. Вотъ тебѣ и разъ! Никогда не думалъ я, чтобъ мои "о, Боже, сэръ!" могло такъ поддѣть меня. Теперь вижу, инымъ можно пользоваться долго, но все-таки не всегда.
   ГРАФ. Однакожь я слишкомъ пренебрегаю временемъ, убивая его пустой болтовней съ шутомъ.
   ШУТЪ. О, Боже, сэръ!-- Видите ли, оно опять годится.
   ГРАФ. Довольно: къ дѣлу. Отвези это Еленѣ, и скажи, чтобъ она прислала отвѣтъ тотчасъ же; кланяйся моему сыну и моимъ родственникамъ. Это такая бездѣльница --
   ШУТЪ. Поклоны-то?
   ГРАФ. Мое порученіе. Понялъ ли?
   ШУТЪ. Совершеннѣйшимъ образомъ; я тамъ прежде ногъ моихъ.
   ГРАФ. Постарайся скорѣй воротиться.
  

СЦЕНА 3.

Парижъ. Комната во дворцѣ Короля.

Входятъ Бертрамъ, Ляфё и Пароллесъ.

   ЛЯФЁ. Говорятъ времена чудесъ прошли; у насъ есть даже философы, чтобъ превращать сверхъестественныя, неизъяснимыя явленія въ самыя обыкновенныя, почти домашнія событія. Отъ этого мы смѣемся надъ ужасами, уходимъ въ окопы мнимаго знанія, когда слѣдовало бы подчиниться непостижимому.
   ПАР. Да, это разительнѣйшее доказательство возможности чудесъ и въ наши позднѣйшія времена.
   БЕРТ. Кажется, что такъ.
   ЛЯФЁ. Оставленный всѣми знающими дѣло --
   ПАР. То же и я говорю; и Галеномъ и Парацельсомъ --
   ЛЯФЁ. Всѣми учеными и опытными врачами --
   ПАР. Именно, какъ я сказалъ.
   ЛЯФЁ. Признанный рѣшительно неизлѣчимымъ --
   ПАР. Въ томъ-то и дѣло; я говорю то же самое.
   ЛЯФЁ. Безпомощнымъ --
   ПАР. Ничего не можетъ быть справедливѣе; какъ бы человѣкъ, увѣренный --
   ЛЯФЁ. Что жизнь его очень сомнительна, а смерть вѣрна.
   ПАР. Прекрасно; именно это-то и хотѣлъ я сказать.
   ЛЯФЁ. Можно сказать безъ всякаго преувеличенія, что 'т событіе изумительнѣйшая новость для цѣлаго міра.
   ПАР. Совершенно такъ; хотите полнѣйшаго доказанія, прочтите -- какъ бишь вы это называете?
   ЛЯФЁ. "Доказаніе небесной благодати чрезъ смертнаго дѣятеля" {A showing of a heavenly effect in an earthly actor -- заглавіе изданной въ Шекспирово время брошюрки,}.
   ПАР. Именно такъ; оно самое.
   ЛЯФЁ. Ей-богу, и дельфинъ не живѣе {Dolphin вмѣсто dauphin.}. Я говорю это съ полнымъ уваженіемъ --
   ПАР. Это удивительно, изумительно! Вотъ все, что можно тутъ сказать; и тотъ чрезвычайно развращеннаго ума, кто не признаетъ тутъ --
   ЛЯФЁ. Десницы Всевышняго.
   ПАР. Рѣшительно мои слова.
   ЛЯФЁ. Въ самомъ слабомъ --
   ПАР. И утломъ орудіи величайшая сила, величайшее могущество, которое, кромѣ излѣченія короля, можетъ еще заставить насъ --
   ЛЯФЁ. Быть благородными.

Входятъ Король, Елена и свита.

   ПАР. Я самъ хотѣлъ сказать это; вы превосходно сказали.-- Вотъ и король.
   ЛЯФЁ. Люстикъ! какъ говорятъ Голландцы {Это голландское слово употреблялось въ Шекспировское время довольно часто.}. Да за это, пока хоть одинъ зубъ будетъ во рту моемъ, я буду любить дѣвъ еще болѣе. Посмотрите, онъ въ состояніи протанцовать съ ней и курантъ {Танецъ.}.
   ПАР. Mort du Vinaigre! да это Елена!
   ЛЯФЁ. Кажется, что она.
   КОР. Позвать сюда всѣхъ дворянъ двора нашего. (Одинъ изъ свиты уходитъ.) Садись, моя прекрасная спасительница, садись подлѣ твоего больнаго. Той самой рукой, подавленную силу которой ты снова воззвала къ жизни, подтверждаю я мое прежнее обѣщаніе: -- жду только, чтобъ ты наименовала его.

Входятъ нѣсколько Придворныхъ.

   Смотри, вся эта благородная молодежь подвластна моей волѣ, покорна мнѣ и какъ королю и какъ отцу {То есть, какъ опекуну. См. прим. на стр. 220.}. Выбирай любаго; ты можешь избирать, отказать они не могутъ.
   ЕЛЕН. Да даруетъ любовь каждому изъ васъ прекрасную и добродѣтельную подругу; -- да, каждому, кромѣ одного.
   ЛЯФЁ. (Про себя). Я отдалъ бы моего гнѣдаго и со всею збруей, только бы имѣть ротъ такъ же зубастый, какъ у этихъ молокососовъ, да и бороду такую же маленькую {Съ прежнихъ изданіяхъ: And writ as littile beard... По Колльеру: And with as little beard.}.
   КОР. Вглядись въ нихъ хорошенько; тутъ нѣтъ ни одного, происхожденіе котораго не было бы благородно.
   ЕЛЕН. Господа, Всевышнему было угодно сдѣлать меня орудіемъ изцѣленія его величества.
   ВСѢ. Мы знаемъ это, и благодаримъ за васъ небо.
   ЕЛЕН. Я простая дѣвушка; я только тѣмъ и богата, что могу назвать себя просто дѣвушкой. Ваше величество, я выбрала, но краска стыда, покрывающая мои щеки, шепчетъ мнѣ: "я горю отъ того, что ты должна выбирать; отвергнутъ тебя -- на щекахъ твоихъ воцарится блѣдная смерть, и ужь никогда не оживятся онѣ мною".
   КОР. Выбирай! пренебрежетъ кто тобою, пренебрежетъ и нашей благосклонностью.
   ЕЛЕН. О, Діана! я оставляю твой алтарь; вздохи мои летятъ къ всемогущей любви, высочайшему изъ всѣхъ божествъ. (Одному изъ дворянъ) Угодно вамъ выслушать мою просьбу?
   1 дв. Готовъ и исполнить.
   ЕЛЕН. Благодарю; болѣе мнѣ нечего сказать вамъ.
   ЛЯФЁ. Желалъ бы лучше быть въ числѣ избираемыхъ ей, чѣмъ цѣлую жизнь выбрасывать все ровное число очковъ.
   ЕЛЕН. (Другому дворянину). Благородная гордость, сверкающая въ вашихъ глазахъ, даетъ мнѣ грозный отвѣтъ, прежде чѣмъ выговорила мою просьбу; да даруетъ вамъ любовь счастіе въ двадцать разъ большее того, которое можетъ принести жалкая любовь желающей вамъ этого.
   2 дв. Но я не желалъ бы большаго.
   ЕЛЕН. Примите мое желаніе, и да исполнитъ его любовь всемогущая; за симъ, извините.
   ЛЯФЁ. Что жь это? они отказываются {Ляфё и Пароллесъ стоятъ въ сторонѣ и, не слыша словъ, видятъ только, что происходитъ и потому полагаютъ, что отъ нея отказываются.}? Будь они мой сыновья -- я выдралъ бы ихъ, или отослалъ къ Туркамъ, въ евнухи.
   ЕЛЕН. (Третьему дворянину). Не пугайтесь, я не лишу васъ свободы, никогда не нанесу вамъ собой ни малѣйшей непріятности; да благословитъ Господь всѣ ваши желанія исполненіемъ и да украсится ваше брачное ложе прекраснѣйшей и достойнѣйшей.
   ЛЯФЁ. Да они рѣшительно ледяные -- всѣ отказываются. Не можетъ быть, чтобъ это были дѣти Французовъ; это просто незаконнорожденные Англичанъ.
   ЕЛЕН. (Четвертому дворянину). Вы слишкомъ молоды, слишкомъ счастливы, слишкомъ прекрасны; вы вѣрно не пожелаете наслѣдника отъ меня?
   4 дв. Напротивъ, прекрасная.
   ЛЯФЁ. Вотъ и еще виноградная кисть. Твой отецъ, нѣтъ никакого сомнѣнія, пивалъ вино -- но если ты не оселъ, такъ я четырнадцати-лѣтній юноша; ты извѣстенъ уже мнѣ.
   ЕЛЕН. (Бертраму). Не смѣю сказать: избираю тебя; но отдаюсь, хочу служить тебѣ всю жизнь мою.-- Вотъ мой избранный.
   КОР. Что жь, Бертрамъ, возьми ее; она твоя жена.
   БЕРТ. Моя жена, государь? Нѣтъ, ваше величество, въ такомъ дѣлѣ позвольте ужь мнѣ положиться на свои собственные глаза.
   КОР. Какъ, развѣ ты не знаешь, что она для меня сдѣлала?
   БЕРТ. Знаю, но не понимаю, ваше величество, почему долженъ я жениться на ней.
   КОР. Ты знаешь, что она подняла меня съ одра болѣзни.
   БЕРТ. И потому что она подняла васъ, мнѣ должно пасть. Я знаю ее очень хорошо; она выросла въ дому моего отца. И дочь бѣднаго врача будетъ моей женой?-- Лучше умереть, чѣмъ унизиться!
   КОР. Такъ тебя останавливаетъ только званіе; но развѣ я не могу возвысить ее? Странное дѣло, кровь наша нисколько не разнится отъ всякой другой ни цвѣтомъ, ни теплотой, ни вѣсомъ, и, несмотря на то, мы представляемъ ее себѣ рѣшительно отличной. Если эта дѣвушка дѣйствительно воплощенная добродѣтель, и ты пренебрегаешь ей потому только, что она дочь бѣднаго врача, такъ ты пренебрегаешь самой добродѣтелью; не дѣлай этого. Добродѣтель облагороживаетъ и самое низкое состояніе, тогда какъ знаменитость происхожденія безъ добродѣтели не слава, а раздутое водянкой тщеславіе; доброе хорошо, дурное дурно и безъ имени: и то и другое не въ званіи, а въ качествахъ, съ которыми оно сопрягается. Елена молода, умна, прекрасна: все это она наслѣдовала отъ самой природы, которая даруетъ этимъ истинное благородство; величанье же себя сыномъ чести, нисколько не походя на мать свою -- насмѣшка надъ благородствомъ; благородство, вытекающее изъ нашихъ собственныхъ дѣлъ, несравненно плодоноснѣе выводимаго отъ предковъ; слово -- раба, позорящая себя лживыми хвалами на каждомъ памятникѣ, на каждомъ мавзолеѣ, и какъ часто оно нѣмо тамъ, гдѣ прахъ и проклятое забвеніе скрываютъ истинно благородныя кости.-- Но что тутъ говорить еще! нравится она тебѣ, какъ дѣвушка -- я дарую ей все остальное. Она несетъ тебѣ въ приданое добродѣтель и себя, а я даю и санъ и богатство.
   БЕРТ. Но я не люблю ее и не ищу любви ея.
   КОР. Отказомъ ты повредишь себѣ.
   ЕЛЕН. Ваше величество, я душевно рада, что вы выздоровѣли, и за тѣмъ ничего ужь не требую.
   КОР. Нѣтъ, тутъ поставлена на игру моя честь; чтобъ выручить ее, я употреблю всю власть мою. Возьми, вотъ ея рука, дерзкій, надменный ребенокъ, рѣшительно недостойный такого великаго дара! Отвергая съ глупымъ пренебреженіемъ и мою любовь и ея достоинства, ты забываешь, что, помѣстивъ въ ея бѣдную чашу наше собственное величіе, мы вздернемъ твою къ самой стрѣлкѣ; что въ нашей волѣ пересадить честь твою туда, гдѣ найдемъ за нужное, чтобъ она процвѣтала. Смири свою гордыню, покорись нашей волѣ, радѣющей о твоей же пользѣ; не увлекайся безумнымъ высокомѣріемъ, не отказывайся отъ счастія, которое заставляютъ принять и твой долгъ и наше желаніе, или -- мы навсегда отвратимъ отъ тебя нашу отеческую попечителыюсть, предоставимъ заблужденіямъ опрометчивой юности, и тогда ненависть и месть наша разразятся надъ тобой во имя закона безъ всякаго состраданія.-- Говори! отвѣчай!
   БЕРТ. Простите, ваше величество, я подчиняю мое расположеніе вашей волѣ. Сообразивъ сколько творчности, сколько чести въ одномъ вашемъ словѣ, я понялъ, что и та, которая за нѣсколько минутъ стояла въ моемъ мнѣніи такъ низко, сдѣлавшись предметомъ похвалъ короля, облагорожена уже ими, какъ бы самымъ рожденіемъ.
   КОР. Возьми же руку ея и скажи ей: ты моя; а я постараюсь чтобъ она, если не сравнялась съ тобой, такъ перевысила тебя.
   БЕРТ. Я принимаю руку ея.
   КОР. Благодатное счастіе и любовь короля улыбаются этому союзу. Вы обвѣнчаетесь сейчасъ же; торжественное же празднованіе мы отложимъ до пріѣзда отсутствующихъ друзей и родственниковъ. Люби ее; ты этимъ докажешь и свою любовь ко мнѣ. (Уходитъ съ Бертрамомъ, Еленой и свитой)
   ЛЯФЁ. Послушайте, monsieur, на одно слово.
   ПАР. Что вамъ угодно?
   ЛЯФЁ. Вашъ господинъ и повелитель одумался какъ нельзя къ стати.
   ПАР. Одумался?-- мой господинъ? мой повелитель?
   ЛЯФЁ. Ну да; неужели рѣчь моя такъ непонятна?
   ПАР. Она груба до безконечности; и не можетъ быть понята безъ кроваваго возмездія. Мой господинъ?
   ЛЯФЁ. А развѣ вы равный графу Руссильонъ?
   ПАР. Всякому графу, всѣмъ графамъ, всему, что носитъ названіе человѣка!
   ЛЯФЁ. Ну да, графскаго человѣка; графу -- это иное дѣло.
   ПАР. Вы слишкомъ стары, сударь; и счастье ваше, что вы слишкомъ стары.
   ЛЯФЁ. Да, любезный, я слыву мужемъ, а этого названія не даруетъ тебѣ и старость.
   ПАР. Хорошо, что я никогда не отваживаюсь на то, отваживаться на что сущая для меня бездѣлица.
   ЛЯФЁ. Въ продолженіи двухъ обѣдовъ я почиталъ тебя не совсѣмъ еще ничтожнымъ человѣкомъ; что ты и тутъ, разсказывая о своихъ странствованіяхъ, порядочно прихвастывалъ -- это бы ничего еще; только флюгера и значки, которыми ты убираешь себя, не разъ наводили меня на мысль, что ты корабль весьма небольшаго плаванія. Но теперь, теперь я нашолъ, что ты находка, которую и опять потерять не жалко, которая не стоитъ даже и того, чтобъ поднять ее.
   ПАР. О, еслибъ не привилегія старости --
   ЛЯФЁ. Полно, не предавайся слишкомъ гнѣву; чего добраго, ты только ускоришь этимъ испытаніе тебя, а тогда -- умилосердись Боже, надъ этой курицей! Прощай же, мое доброе рѣшетчатое оконце; мнѣ не нужно растворять тебя -- ты и безъ того насквозь видѣнъ. Ну, руку.
   ПАР. Милостивый государь, вы унижаете меня жесточайшимъ образомъ.
   ЛЯФЁ. И отъ души; ты вполнѣ достоинъ этого.
   ПАР. Я нисколько не заслуживаю этого.
   ЛЯФЁ. Напротивъ, каждую драхму, и я не обдѣлю тебя и скрупуломъ.
   ПАР. Впередъ я буду умнѣй.
   ЛЯФЁ. Только пожалуйста поскорѣе, потому что у тебя дьявольская наклоность къ противоположному. Когда тебя свяжутъ твоей же собственной перевязью и отдуютъ, тогда ты узнаешь, что такое гордиться связями. Мнѣ хотѣлось бы продолжить мое знакомство съ тобой, или лучше, мое изученіе тебя, чтобы, въ случаѣ нужды, можно было сказать: знаю я этого молодца.
   ПАР. Вы мучите меня невыносимѣйшимъ образомъ.
   ЛЯФЁ. Для твоего блага я желалъ бы, чтобъ это было адское мученіе и чтобъ оно не оставляло тебя цѣлую вѣчность; я же кончилъ и оставляю тебя такъ проворно, какъ только позволяютъ лѣта мои. (Уходитъ.)
   ПАР. Хорошо, у тебя есть сынъ; я вымещу это оскорбленіе на немъ, гадкій, гнусный, паршивый старичишка! Что дѣлать, потерпимъ; знатность всегда необуздана. Но, клянусь жизнію, выдь только удобный случай -- я отдую его, будь онъ тамъ себѣ хоть тройной вельможа. Не посмотрю и на лѣта его, какъ не посмотрѣлъ бы -- отдую, рѣшительно отдую, только что встрѣчу --

Ляфё возвращается.

   ЛЯФЁ. Ну, любезный, твой господинъ и повелитель женатъ; теперь у тебя есть и госпожа.
   ПАР. Откровенно, безпритворнѣйшимъ образомъ прошу васъ поумѣрить ваши оскорбительныя рѣчи; я служу одному только господину -- господину, который превыше всѣхъ господъ.
   ЛЯФЁ. Кому же? ужь не Богу ли?
   ПАР. Да.
   ЛЯФЁ. Вздоръ, ты служишь дьяволу. Къ чему эти подвязки на рукахъ? къ чему обращать рукава въ штаны? неужели это манера всѣхъ служителей? Ты бы ужь и нижнія части свои перемѣстилъ туда, гдѣ торчитъ носъ. Клянусь честью, будь я хоть двумя часами помоложе, я прибилъ бы тебя; ты представляешься мнѣ какимъ-то всемірнымъ оскорбленіемъ, которое долженъ бить всякой. Мнѣ кажется, что ты только для того и созданъ, чтобъ людямъ было обо что грѣть руки.
   ПАР. Я не заслуживаю такого жестокаго и оскорбительнаго обращенія.
   ЛЯФЁ. Полно, полно, любезный; въ Италіи тебя отдули за покражу зернушка изъ гранатоваго яблока,-- ты не путешественникъ, а бродяга. Ты обращаешься съ дворянами и съ людьми почтенными такъ свободно и нагло, какъ не позволяютъ тебѣ ни грамота твоего рожденія, ни гербъ твоихъ доблестей. Ты не стоишь даже никакого другаго слова, кромѣ слова: бездѣльникъ. Прощай. (Уходитъ.)
   ПАР. Хорошо, очень хорошо: такъ вотъ какъ оно.-- Хорошо, очень хорошо; на время мы затаимъ все это тутъ.

Входитъ Бертрамъ.

   БЕРТ. Погибъ, осужденъ на вѣчное горе!
   ПАР. Что, мое сокровище, что такое?
   БЕРТ. Пусть я клялся передъ алтаремъ, но ложа моего все-таки не раздѣлю съ ней никогда.
   ПАР. Да что такое? въ чемъ дѣло?
   БЕРТ. О, мой добрый Пароллесъ, они женили меня. Но я отправлюсь воевать въ Тоскану; никогда не приму ее на мое ложе.
   ПАР. Франція -- просто собачья канура, не стоитъ даже и того, чтобъ стопы мужей попирали ее. На войну!
   БЕРТ. Вотъ письмо отъ матушки; я и не прочелъ еще его.
   ПАР. Прочтешь еще. На войну, мое сокровище, на войну! Скрыта и незрима, какъ въ ларцѣ, честь того, кто, лелѣя дома ничтожную бабёнку, расточаетъ въ ея объятіяхъ мужественныя силы, которыми слѣдовало бы укрощать порывы и скачки пламеннаго коня Марсова. Летимъ въ страны иныя! Франція конюшня, а мы, живущіе въ ней, клячи, и потому, на войну!
   БЕРТ. Такъ и будетъ; я отправлю ее домой, увѣдомлю матушку о моемъ отвращеніи и причинѣ моего бѣгства; королю же напишу все, чего не смѣлъ высказать. Послѣдними дарами, онъ самъ далъ мнѣ достаточныя средства на поѣздку въ Италію, гдѣ бьется столько храбрыхъ. И война нисколько не борьба въ сравненіи со скучнымъ домомъ и съ ненавистной женой.
   ПАР. И ты увѣренъ, что не измѣнишь этому Capriccio?
   БЕРТ. Пойдемъ въ мою комнату; ты поможешь мнѣ своимъ совѣтомъ. Я отошлю ее какъ можно скорѣе; завтра же я -- на войну, а она -- въ объятія одинокой грусти.
   ПАР. У, какъ скачутъ пули и ядра, и съ какимъ громомъ!-- Молодой человѣкъ женатый -- человѣкъ пропащій, а потому, ѣдемъ: оставь ее, какъ мужъ. Король оскорбилъ тебя; что жь тутъ и разговаривать.
  

СЦЕНА 4.

Тамъ же. Другая комната.

Входятъ Елена и Шутъ.

   ЕЛЕН. Матушка шлетъ мнѣ нѣжный привѣтъ.-- Что, какъ она?
   ШУТЪ. Да не хороша, а впрочемъ здорова; и весела, а все-таки не хороша. Она, благодареніе Богу, очень здорова; рѣшительно ни на что и пожаловаться не можетъ, и не хороша все-таки.
   ЕЛЕН. Какъ же это: и очень здорова и не хороша все-таки?
   ШУТЪ. Да вотъ, видите ли, оно дѣйствительно все было бы хорошо, еслибъ не два обстоятельства.
   ЕЛЕН. Какія же?
   ШУТЪ. Первое, что она еще не на небѣ, куда да возьметъ ее Господь поскорѣе; а второе, что она еще на землѣ, откуда да возьметъ ее Господь поскорѣе!

Входитъ Пароллесъ.

   ПАР. Всякаго счастія, счастливѣйшей изъ дамъ!
   ЕЛЕН. Надѣюсь, вы не противъ моего счастія.
   ПАР. Всегда молилъ, чтобъ оно низошло на васъ и за тѣмъ всегда было вамъ вѣрно.-- А, плутъ! что подѣлываетъ наша старая графиня?
   ШУТЪ. Желалъ бы, еслибъ у васъ были ея морщины, а у меня ея деньги, чтобъ она подѣлывала именно то, что сказали.
   ПАР. Да я ничего не сказалъ.
   ШУТЪ. Тѣмъ благоразумнѣе, потому что языкъ многихъ слугъ гибель господина. Не говорить ничего путнаго, ничего не дѣлать, ничего не знать, ничего не имѣть -- вѣдь это главная часть вашихъ достоинствъ, которыя и всѣ вмѣстѣ крошечное ничто.
   ПАР. Пошелъ, ты негодяй.
   ШУТЪ. Вамъ слѣдовало бъ прибавить: передъ негодяемъ, то есть, передъ вами; вы сказали бъ тогда правду.
   ПАР. Прекрасно! я нахожу, что ты острый дуракъ.
   ШУТЪ. И вы находите меня въ себѣ самомъ? кто жь это научилъ васъ отыскивать меня такъ ловко?
   ПАР. Не перевирай; я говорю: я нахожу, что ты преострый дуракъ, и только.
   ШУТЪ. Тутъ поискъ ни въ какомъ случаѣ не будетъ безплоденъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: Clown. Did you find me in yourself, sir, or were you taught to find me? The seareli sir was profitable. По Колльеру: Clown. Did you find me in yourself, sir, or were you taught to find me? Par. Go to; I say: I have found thee, no more; I have found thee, а witty fool. Clown. The search, sir, was profitable...}; вы и кромѣ меня найдете въ себѣ много еще дурацкаго, на потѣху цѣлому міру.
   ПАР. Славный малой, ей-богу, славный, и славно откормленъ.-- Графиня, супругъ вашъ долженъ ѣхать въ эту же ночь; его отзываетъ дѣло чрезвычайной важности. Совершенно признавая обязанности, возлагаемыя на него, въ отношеніи къ вамъ, и любовію и долгомъ, онъ все-таки принужденъ отсрочить выполненіе ихъ на нѣкоторое время. Впрочемъ, отсрочка эта содержитъ въ себѣ тысячи сладостей, которыя она передастъ согбенному времени, дабы въ грядущемъ радость и наслажденіе перехватывали черезъ край.
   ЕЛЕН. Что жь угодно графу еще?
   ПАР. Чтобъ вы сейчасъ же простились съ королемъ; чтобъ вы показали ему, что уѣзжаете по собственному желанію, выдумавъ, въ оправданіе этой внезапной поспѣшности, какой-нибудь благовидный предлогъ.
   ЕЛЕН. А за тѣмъ?
   ПАР. За тѣмъ, вы подождете дальнѣйшихъ приказаній града.
   ЕЛЕН. Готова исполнить все, чего бы ни пожелалъ онъ.
   ПАР. Я такъ и доложу ему.
   ЕЛЕН. Прошу васъ.-- (Шуту.) Идемъ. (Уходятъ.)
  

СЦЕНА 5.

Тамъ же. Другая комната.

Входятъ Ляфё и Бертрамъ.

   ЛЯФЁ. Надѣюсь, вы не принимаете его, покрайней мѣрѣ, за воина?
   БЕРТ. Напротивъ, принимаю, и за весьма еще доблестнаго.
   ЛЯФЁ. Вѣроятно по его собственному увѣренію.
   БЕРТ. И по другимъ, очень достовѣрнымъ свидѣтельствамъ.
   ЛЯФЁ. Стало-быть мои солнечные часы врутъ, и я жаворонка принялъ за простую пигалицу.
   БЕРТ. Увѣряю васъ, онъ очень храбръ и свѣдущъ.
   ЛЯФЁ. Въ такомъ случаѣ, я грѣшилъ и противъ его свѣдѣній и противъ его храбрости; и что всего хуже -- даже и Теперь не чувствую ни малѣйшаго раскаянія.-- Но вотъ и онъ. Прошу, подружите насъ.

Входитъ Пароллесъ.

   ПАР. (Бертраму). Все будетъ исполнено.
   ЛЯФЁ. Скажите, милостивый государь, кто портной вашъ?
   ПАР. Милостивый государь?
   ЛЯФЁ. О, я очень хорошо знаю его. Да, милостивый государь, онъ великій мастеръ, отличный портной.
   БЕРТ. (Тихо Пароллесу). И она пошла къ королю?
   ПАР. Пошла.
   БЕРТ. И уѣдетъ нынче же?
   ПАР. Согласно вашему желанію.
   БЕРТ. Я приготовилъ письма, уложилъ деньги, велѣлъ приготовить лошадей, и ночью, тогда какъ слѣдовало бы идти къ новобрачной, покончу все прежде, чѣмъ начну {Въ прежнихъ изданіяхъ: And еге I do begin --... По Колльеру: End ere I do begin.}.
   ЛЯФЁ. Да, въ концѣ обѣда порядочный путешественникъ имѣетъ свое значеніе; но такого, который три трети вретъ, который на одну переизвѣстную истину нанизываетъ тысячу лжей, слѣдуетъ разъ выслушать, а три -- отколотить. Да сохранитъ васъ Господь, капитанъ.
   БЕРТ. Скажи, что такое между тобой и этимъ почтеннымъ господиномъ?
   ПАР. Я рѣшительно не знаю, какимъ образомъ попалъ я въ немилость --
   ЛЯФЁ. Вы сами вскочили въ нее и съ сапогами и со шпорами, какъ тотъ, что вскакиваетъ въ пастетъ {За большими общественными обѣдами для потѣхи пирующихъ, шутъ впрыгивалъ въ большой пастетъ, нарочно для сего приготовлявшійся.}; но вы скорѣе дадите тягу, чѣмъ отвѣтъ: за чѣмъ вы въ ней?
   БЕРТ. Вѣрно какое-нибудь недоразумѣніе?
   ЛЯФЁ. Никакого; оно невозможно даже въ случаѣ, когда бы мнѣ привелось увидать его молящимся. Прощайте, графъ; повѣрьте, въ этомъ свищѣ нѣтъ и слѣдовъ ядра; душа этого человѣка -- его платье; не полагайтесь на него въ важномъ случаѣ. Бывали у меня въ передѣлѣ и эти господчики; знаю я ихъ.-- (Паролю) Прощайте, почтеннѣйшій; мой отзывъ о васъ такъ еще хорошъ, что и онъ похвала, которой вы не заслуживаете, да никогда и не заслужите; но что жь дѣлать, вѣдь за зло надо платить добромъ. (Уходитъ.)
   ПАР. Пустѣйшій человѣкъ, клянусь честью!
   БЕРТ. Я то же думаю.
   ПАР. Да развѣ вы не знаете его?
   БЕРТ. Знаю; онъ слыветъ, однакожь, весьма достойнымъ человѣкомъ. А, вотъ и мои путы.

Входите Елена.

   ЕЛЕН. Повинуясь вашему приказанію, графъ, я была у Короля и испросила позволеніе ѣхать ныньче же. Онъ желаетъ поговорить съ вами наединѣ.
   БЕРТ. Желаніе его будетъ исполнено.-- Не удивляйтесь, Елена, моимъ дѣйствіямъ, такъ несоотвѣтственнымъ настоящему положенію, такъ противорѣчащимъ и долгу и новымъ обязанностямъ; я совсѣмъ не былъ приготовленъ къ такой внезапной перемѣнѣ и потому не могъ не растеряться. Это заставляетъ меня просить васъ, чтобъ вы ныньче же отправились домой и лучше думали, чѣмъ спрашивали о причинахъ этой просьбы; причины же эти, какъ и самое дѣло отзывающее меня, важнѣе, чѣмъ могутъ показаться съ перваго взгляда вамъ, не знающимъ ихъ нисколько. (Отдавая ей письмо) Это матушкѣ. Прежде, чѣмъ мы увидимся, пройдутъ дня два, и потому я предоставляю васъ вашему благоразумію.
   ЕЛЕН. Графъ, я могу только сказать, что я покорнѣйшая раба ваша --
   БЕРТ. Полноте, оставимъ это.
   ЕЛЕН. Что я всегда буду стараться изгладить истинной покорностью то, чѣмъ низкая доля моя помѣшала мнѣ сдѣлаться вполнѣ достойной такого великаго счастія.
   БЕРТ. Довольно; время для меня дорого. Прощайте; отправляйтесь домой.
   ЕЛЕН. О, мой повелитель, простите мнѣ --
   БЕРТ. Хорошо, что жь вамъ еще угодно?
   ЕЛЕН. Я недостойна блага, которое мнѣ досталось; я не смею даже назвать его своимъ, хотя оно и мое. Какъ боязливый тать хотѣла бы я похитить дарованное мнѣ закономъ.
   БЕРТ. Чего жь хотите вы?
   ЕЛЕН. Бездѣлицы -- менѣе даже, чѣмъ что-нибудь -- почти ничего. И все-таки, мнѣ не хотѣлось бы выговорить это самой; но, нѣтъ -- скажу. О, мой повелитель, вѣдь только чуждые другъ другу, да враги разстаются безъ поцѣлуя.
   БЕРТ. Прошу васъ, не медлите; скорѣй на лошадей.
   ЕЛЕН. Повинуюсь. Гдѣ жь мои провожатые? Прощайте monsieur. (Уходитъ.)
   БЕРТ. Поѣзжай домой {Въ прежнихъ изданіяхъ: Hel. I shall not break your bidding, good my lord. Ber. Where are my other men, monsieur?-- Farewell. (Exit Helena.) Go thou toward home... По Колльеру: Hel. I not break your bidding, good my lord. Where are my other men? Monsieur, farewell. (Exit Helena.) Ber. Go thou toward home...}, куда я не возвращусь, пока не лишусь способности владѣть мечемъ, слышать бой барабановъ!-- Теперь, бѣжимъ, бѣжимъ Франціи!
   ПАР. Браво! coraggio!
  

ДѢЙСТВІЕ III.

СЦЕНА 1.

Флоренція. Комната во дворцѣ Герцога.

Трубы. Входитъ Флорентинскій Герцогъ со свитой два Французскіе Дворянина и другіе.

   ГЕРЦ. Теперь вамъ извѣстны главныя причины войны, которая пролила уже такъ много крови и все еще жаждетъ ея.
   1 дв. Сторона вашего высочества кажется мнѣ совершенно правой; противная же -- черной и преступной.
   ГЕРЦ. Потому-то и дивимся мы, что нашъ братъ, король Франціи, замкнулъ свое сердце, когда мы просили его о помощи.
   2 дв. Благородный герцогъ, о дѣйствіяхъ моего правительства я могъ бы говорить только какъ человѣкъ частный, совершенно ихъ чуждый, создающій рѣшенія великаго совѣта по собственному крайнему разумѣнію, а потому и не смѣю высказать вамъ, что думаю объ этомъ; и тѣмъ болѣе, что убѣдился уже, что всякій разъ, какъ ни пущусь въ предположенія -- ошибусь непремѣнно.
   ГЕРЦ. Какъ вамъ угодно.
   2 дв. Но я увѣренъ, что пресыщенная продолжительнымъ миромъ, молодежь наша начнетъ являться сюда за лѣкарствомъ съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе.
   ГЕРЦ. И всѣхъ ждутъ и привѣтъ и всѣ, какія только можемъ даровать почести. Ваши мѣста извѣстны вамъ; падутъ высшіе васъ -- они падутъ для вашей же выгоды.-- Итакъ, завтра же, въ поле. (Трубы. Уходятъ.)
  

СЦЕНА 2.

Руссильонъ. Комната въ замкѣ Графини.

Входятъ Графиня и Шутъ.

   ГРАФ. Все такъ и случилось, какъ я желала; досадно только, что онъ не возвратился вмѣстѣ съ ней.
   ШУТЪ. Знаете ли что? я полагаю, молодой графъ человѣкъ чрезвычайно меланхолическій.
   ГРАФ. Съ чего жь ты взялъ это?
   ШУТЪ. Да съ того, что глядитъ ли онъ на сапогъ -- поетъ, поправляетъ ли отворотъ его -- поетъ, разспрашиваетъ ли о чемъ -- поетъ, ковыряетъ ли въ зубахъ -- поетъ. А я зналъ человѣка съ такимъ же меланхолическимъ норовомъ, отдавшаго препорядочное помѣстье за пѣсенку.
   ГРАФ. (Развертывая, письмо'). Посмотримъ, что-то онъ пишетъ, когда думаетъ возвратиться.
   ШУТЪ. Побывавъ при дворѣ, я рѣшительно разлюбилъ Изабеллу. Что наша старая треска и наши деревенскія Изабеллы передъ старой треской и передъ Изабеллами придворными!-- Купидонъ мой утратилъ мозгъ, и я начинаю любить, какъ старики золото, совершенно безъ всякаго позыва на пищу.
   ГРАФ. Что это?
   ШУТЪ. Да то, что видите. (Уходить.)
   ГРАФ. (Читаетъ). "Посылаю вамъ невѣстку; она вылѣчила короля и погубила меня. Я обвѣнчанъ съ ней, но мужемъ ея не сдѣлался еще; поклялся, что никогда и не буду имъ. Вы услышите, что я бѣжалъ, а потому почитаю лучшимъ предупредить молву. Міръ достаточно великъ; между ней и мною всегда будетъ препорядочное разстояніе. Свидѣтельствую вамъ должное почтеніе. Вашъ несчастный сынъ, Бертрамъ".-- О, какъ это дурно, опрометчивый, необузданный ребенокъ! Бѣжать милостей такого добраго короля! навлечь на себя его гнѣвъ пренебреженіемъ дѣвушки, слишкомъ добродѣтельной даже и для царскаго презрѣнія!

Возвращается Шутъ.

   ШУТЪ. Графиня, тамъ два воина, и съ предурными новостями для молодой барыни.
   ГРАФ. Съ какими же?
   ШУТЪ. А впрочемъ, нѣтъ, въ этихъ новостяхъ есть и нѣкоторое утѣшеніе; вашего сына не убьютъ такъ скоро, какъ я прежде думалъ.
   ГРАФ. Да отчего жь убьютъ его?
   ШУТЪ. Да не убьютъ, если, какъ я слышалъ, онъ бѣжалъ: опасность вѣдь въ задорѣ; онъ-то и бѣда для мужей, хоть и единственное средство добывать дѣтей. Но вотъ и они; отъ нихъ вы узнаете болѣе. Я же слышалъ только, что сынъ вашъ далъ тягу. (Уходитъ.)

Входятъ Елена и два Дворянина.

   1 дв. Богъ въ помощь, благородная графиня.
   ЕЛЕН. Графиня, мой супругъ удалился -- удалился навсегда.
   2 дв. Не говорите этого.
   ГРАФ. Вооружись терпѣніемъ.-- Господа, и радость и горе издѣвались надо мной такъ часто, что наконецъ совершенно лишили меня женственной способности поражаться внезапностями; и потому, прошу васъ, скажите, гдѣ сынъ мой?
   2 дв. Онъ отправился служить Флорентинскому герцогу, отъ котораго мы ѣдемъ по нѣкоторымъ дѣламъ къ нашему двору съ тѣмъ, чтобы, по окончаніи ихъ, тотчасъ же возвратиться назадъ. Мы встрѣтили его на дорогѣ къ нему.
   ЕЛЕН. Посмотрите, вотъ письмо его -- вотъ моя отпускная! (Читаетъ) "Когда у тебя будетъ кольцо, которое я ношу и которое никогда не сойдетъ съ руки моей; когда ты покажешь мнѣ ребенка рожденнаго тобой, и отъ меня -- тогда называй меня мужемъ; но это тогда, повторяю еще разъ, никогда".-- Страшный это приговоръ!
   ГРАФ. И это письмо привезли вы, господа?
   1 дв. Мы; и теперь, узнавъ содержаніе, жалѣемъ, что взяли на себя доставленіе его.
   ГРАФ. Ободрись, моя милая, прошу тебя; присвоивая себѣ все горе, ты похищаешь у меня мою половину. Онъ былъ моимъ сыномъ, но я изглаживаю его имя изъ моего сердца, и ты -- ты единственное дитя мое.-- Такъ онъ поѣхалъ во Флоренцію?
   2 дв. Точно такъ, графиня.
   ГРАФ. На службу въ войскахъ герцога?
   2 дв. Таково благородное его намѣреніе; и будьте увѣрены, герцогъ не откажетъ ему въ должномъ почетѣ.
   ГРАФ. И вы думаете возвратиться туда?
   1 дв. Какъ только кончимъ дѣла наши.
   ЕЛЕН. (Читая письмо). "Пока у меня будетъ жена, у меня ничего не будетъ во Франціи".-- О, какъ это жестоко!
   ГРАФ. И это въ письмѣ?
   ЕЛЕН. Въ письмѣ.
   1 дв. Повѣрьте это написала рука, но не сердце.
   ГРАФ. Ничего во Франціи, пока будетъ жена! Да, здѣсь нѣтъ ничего, чего бъ онъ не былъ достоинъ, за исключеніемъ только жены его; она заслуживаетъ мужа, которому служили бы двадцать такихъ буйныхъ мальчишекъ и ежечасно величали ее госпожею своей.-- Скажите, кто съ нимъ?
   1 дв. Одинъ только служитель и еще дворянинъ, котораго я знавалъ когда-то.
   ГРАФ. Вѣрно Пароллесъ?
   1 дв. Онъ.
   ГРАФ. Это препорядочный негодяй; онъ-то своими совѣтами и портитъ прекрасное сердце моего сына.
   1 дв. Дѣйствительно, графиня, въ этомъ человѣкѣ весьма много такого, что весьма не мѣшало бы отбросить {Въ прежнихъ изданіяхъ: Which holds him much to have... По Колльеру: Which 'hoves him much to leave...}.
   ГРАФ. Я очень вамъ рада, господа. Я попрошу васъ, когда увидите моего сына, сказать ему, что его мечъ никогда не пріобрѣтетъ ему чести, здѣсь утраченной; кромѣ того, вы доставите ему отъ меня письмо.
   2 дв. Мы готовы служить вамъ какъ этимъ, такъ и еще большимъ.
   ГРАФ. Но только съ условіемъ принять въ обмѣнъ и мою готовность. Милости просимъ. (Уходитъ съ дворянами.)
   ЕЛЕН. "Пока у меня будетъ жена, у меня ничего не будетъ во Франціи". Ничего во Франціи, пока у него будетъ жена! А когда у тебя не будетъ жены, Руссильонъ, не будетъ во Франціи -- тогда у тебя снова будетъ все?-- Бѣдный графъ! неужели именно я изгнала тебя изъ родины, подвергла твои нѣжные члены всѣмъ случайностямъ безпощадной войны? неужели именно я удалила тебя отъ роскошнаго Двора, гдѣ ты подвергался только выстрѣламъ прекрасныхъ глазъ, и для того, чтобъ сдѣлать тебя цѣлью дымящихся мушкетовъ? О, свинцовые посланцы, скачущіе на летучей быстротѣ огня, проноситесь мимо! разите вѣчно-смыкающійся воздухъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: That ride upon the violent speed of fire... move the slill-piecing air... По Колльеру: That ride upon the volant speed of lire... wound the still-piecing air...}, поющій, когда вы пронзаете его, но не касайтесь моего повѣлителя!-- Кто бы ни выстрѣлилъ въ него -- онъ поставленъ противъ него мной; кто бы ни ударилъ въ нетрепетную грудь его -- онъ подстрекнутъ на это мной, гнусной злодѣйкой; и пусть не я убью его -- все-таки я причина, что онъ умретъ такъ. Лучше бъ мнѣ встрѣтиться съ хищнымъ львомъ, ревущимъ отъ страшнаго голода; лучше бъ всѣ бѣдствія, какія только есть въ природѣ, разомъ отяготѣли надо мною!-- О, возвратись, Руссильонъ! оставь мѣста, гдѣ честь пожинаетъ только раны, и еще чаще теряетъ все; я удалюсь. Мое пребываніе здѣсь удерживаетъ тебя тамъ, и я останусь? нѣтъ, нѣтъ! хотя бы этотъ домъ овѣвался воздухомъ рая и ангелы служили мнѣ въ немъ -- я оставлю его, чтобъ сострадательная молва утѣшила тебя вѣстью о моемъ бѣгствѣ. Кончайся жъ день! приди о, ночь! и я, скроюсь, какъ бѣдный воръ, осѣненная твоимъ мракомъ.
  

СЦЕНА 3.

Флоренція. Передъ дворцомъ Герцога.

Трубы. Входятъ Герцогъ, Бертрамъ, Свита, Офицеры и Солдаты.

   ГЕРЦ. Мы поручаемъ тебѣ начальство надъ конницей. Богатые надеждой, мы съ любовью и съ довѣренностью полагаемся на твое, такъ много обѣщающее счастіе.
   БЕРТ. Герцогъ, это слишкомъ тяжелая для силъ моихъ ноша; но для васъ, я сдѣлаю все, чтобъ пронести ее до послѣдней грани опасностей.
   ГЕРЦ. Да вьется же счастіе вокругъ твоего шлема, какъ заботливая любовница.
   БЕРТ. Великій Марсъ! ныньче же стану я въ ряды твои -- уподобь меня моимъ помысламъ, и я докажу, что такъ люблю громъ твоихъ барабановъ, какъ ненавижу любовь!
  

СЦЕНА 4.

Руссильонъ. Комната Графини въ замкѣ.

Входятъ Графиня и Управитель.

   ГРАФ. И за чѣмъ было брать письмо? Неужели ты думалъ, что, пославъ ко мнѣ письмо, она не сдѣлаетъ того, что сдѣлала? Прочти еще разъ.
   УПР. (Читаетъ).-- "Я пилигримка ко Святому Іакову. Честолюбивая любовь моя надѣлала столько дурнаго, что я, босая, иду теперь молить прощенія грѣхамъ моимъ. Напишите, напишите скорѣй вашему сыну и моему возлюбленному повѣлителю, чтобъ онъ спѣшилъ оставить кровавое поприще войны; благословите съ любовью возвратъ его, и я, издали, буду молить ему счастія. Попросите его простить мнѣ всѣ непріятности, которыя я нанесла ему. Я, злобная Юнона его {Юнона преслѣдовала Геркулеса изъ ревности къ матери его Алкменѣ, и по ея-то побужденіямъ отправлялся онъ на всѣ подвиги свои.}, удалила его отъ друзей двора, обрекла на лагерную жизнь со "врагами; на жизнь тамъ, гдѣ опасность и смерть бѣгаютъ по слѣдамъ храбрыхъ, какъ собаки. Онъ слишкомъ добръ и прекрасенъ и для меня и для смерти, которой я жажду для себя, чтобъ поскорѣй освободить его".
   ГРАФ. О, сколько горечи и въ самомъ кроткомъ выраженіи! Ринальдо, ты никогда еще не бывалъ такъ оплошенъ; еслибъ я поговорила съ ней, я непремѣнно отговорила бы ее.
   УПР. Простите, графиня; доставь я вамъ письмо ночью -- конечно можно было бы еще догнать ее, хотя она и пишетъ, что всякая погоня будетъ напрасна.
   ГРАФ. Какой же ангелъ защититъ теперь ея недостойнаго мужа? Не будетъ ему никакого счастія, если та, молитвамъ которой небо внимаетъ съ такой любовью, не отвратитъ отъ него кары высочайшаго изъ судей.-- Пиши, Ринальдо, пиши скорѣй къ этому недостойному жены своей мужу; пусть каждое твое слово будетъ полно ея достоинствъ, такъ глупо имъ пренебреженныхъ; изобрази посильнѣй и мою горесть, хоть онъ и не обращаетъ на нее большаго вниманія. Да отправь письмо съ самымъ вѣрнымъ гонцомъ.-- Можетъ-быть, узнавъ объ удаленіи ея, онъ возвратится; можетъ-быть и она, когда дойдетъ до нея вѣсть о возвращеніи его, влекомая чистѣйшей любовью, поспѣшитъ сюда же. Теперь я рѣшительно не разберу, кто изъ нихъ для меня дороже.-- Отправь письмо скорѣе.-- Тяжело у меня на сердцѣ, а старость слаба; грусть хотѣла бы плакать, а горе заставляетъ говорить.

(Уходитъ.)

  

СЦЕНА 5.

Передъ стѣнами Флоренціи.

Вдали военная музыка. Входятъ пожилая Вдова, Діана, Віолента, Маріана и другіе граждане.

   ВДОВ. Да идите жь, идите; вѣдь если они подойдутъ къ самому городу -- мы и половины не увидимъ.
   ДІАН. Говорятъ, французской графъ отличился болѣе всѣхъ.
   ВДОВ. Говорятъ, онъ взялъ въ плѣнъ главнаго начальника ихъ, собственной рукой убилъ брата герцога. Однакожь, кажется, мы напрасно спѣшили -- они пошли другой дорогой; слышите, гдѣ гремятъ ихъ барабаны?
   МАР. Такъ воротимся домой; удовольствуемся и разсказами. А ты, Діана, смотри, берегись этого французскаго графа; вѣдь честь дѣвушки -- все ея богатство; она дороже всякаго наслѣдства.
   ВДОВ. Я разсказала сосѣдкѣ, какъ тебя преслѣдовалъ дворянинъ изъ его свиты.
   МАР. Знаю я этого бездѣльника, чтобъ ему повѣситься! гнусный этотъ Пароллесъ помощникъ молодаго графа въ дѣлахъ этого рода.-- Берегись ихъ, Діана; ихъ обѣщанія, ласки, клятвы, подарки, и всѣ эти орудія обольщенія совсѣмъ не то, за что выдаются. Какъ много дѣвушекъ обмануто уже этимъ! но, къ несчастію, страшные примѣры гибели невинности не дѣлаютъ осторожнѣе, и невинность все-таки попадается въ тѣ же самыя сѣти. Болѣе предостерегать тебя мнѣ кажется не нужно; я надѣюсь, что и твоя собственная добродѣтель охранитъ тебя, хотя бы, на этотъ разъ, ты и не подвергалась никакой другой опасности, кромѣ нареканія.
   ДІАН. Тебѣ нечего бояться за меня.

Входить Елена въ одеждѣ пилигримки.

   ВДОВ. Надѣюсь.-- Смотрите, сюда идетъ пилигримка; я напередъ знаю, что она остановится въ моемъ домѣ; вѣдь онѣ передаютъ обо мнѣ другъ другу; заговорю съ ней.-- Богъ въ помощь, добрая пилигримка! Куда путь вашъ?
   ЕЛЕН. Ко Святому Іакову. Скажите, сдѣлайте одолженіе, гдѣ здѣсь останавливаются богомолки?
   ВДОВ. Да близь святаго Франциска, тотчасъ за воротами.
   ЕЛЕН. Какъ же мнѣ пройдти туда?
   ВДОВ. А вотъ по этой дорогѣ.-- (Вдали военная музыка.) Слышите! они идутъ сюда!-- (Еленѣ) Согласитесь подождать, пока пройдетъ вонъ то войско, я сама провожу васъ до самого дома. Я знаю вашу будущую хозяйку, какъ самое себя.
   ЕЛЕН. Да ужь не вы ли сами эта хозяйка?
   ВДОВ. Если вамъ угодно.
   ЕЛЕН. Благодарю васъ; я подожду.
   ВДОВ. Вы, кажется, изъ Франціи?
   ЕЛЕН. Да.
   ВДОВ. Вы увидите здѣсь земляка, который оказалъ большія услуги нашему герцогу.
   ЕЛЕН. А его имя?
   ДІАН. Графъ Руссильонъ; вы можетъ-быть, знаете его?
   ЕЛЕН. По слуху; въ лице же никогда не видала. Его очень хвалятъ.
   ДІАН. Каковъ бы онъ ни былъ, но здѣсь его очень уважаютъ. Онъ, какъ говорятъ, бѣжалъ изъ Франціи отъ того, что король женилъ его насильно. Правда это?
   ЕЛЕН. Правда; я знаю жену его.
   ДІАН. При графѣ есть дворянинъ, который говоритъ о ней очень дурно.
   ЕЛЕН. А какъ зовутъ этого дворянина?
   ДІАН. Пароллесъ.
   ЕЛЕН. Онъ правъ; если сравнивать ее съ самимъ доблестнымъ графомъ -- она далеко не стоитъ его. Всѣ ея достоинства: смиренная добродѣтель, въ которой, сколько мнѣ извѣстно, никто не сомнѣвается.
   ДІАН. Бѣдняжка! Вѣдь это страшная неволя быть женой мужа, который ненавидитъ тебя.
   ВДОВ. Разумѣется; гдѣ бы она ни была -- она должна страдать жестоко. А вотъ эта молодая дѣвушка, могла бы надѣлать ей и еще болѣе непріятностей, еслибъ захотѣла.
   ЕЛЕН. Что хотите вы сказать этимъ? Неужели графъ влюбленъ въ нее и разставляетъ ей сѣти?
   ВДОВ. Въ томъ-то и дѣло; онъ употребляетъ всѣ средства, которыми въ такихъ случаяхъ подкапываются подъ нѣжную честь дѣвушки; но она вооружена противъ него и защищается твердо.
   МАР. И да сохранитъ ее Господь отъ него!

Входятъ съ барабаннымъ боемъ и съ распущенными знаменами: часть флорентинскаго войска, Бертрамъ и Пароллесъ.

   ВДОВ. Вотъ и они!-- Вотъ Антоніо, старшій сынъ герцога; вотъ Эскалусъ --
   ЕЛЕН. Который же французскій графъ?
   ДІАН. А вонъ тотъ, съ перомъ; прекрасивый мущина. Какъ бы я желала, чтобъ онъ любилъ жену свою; будь онъ повѣрнѣе -- онъ былъ бы еще лучше. Не правда ли, вѣдь онъ очень хорошъ собою.
   ЕЛЕН. Очень.
   ДІАН. Жалко только что такой невѣрной.-- А вонъ и негодяй, который подъучиваетъ его на дурное; о, еслибъ я была женой графа -- я непремѣнно отравила бы этого гадкаго человѣка.
   ЕЛЕН. Который же это?
   ДІАН. Да вонъ тотъ шутъ въ перевязяхъ. Онъ что-то, однакожь, печаленъ.
   ЕЛЕН. Можетъ быть раненъ.
   ПАР. Потерять барабанъ! превосходно.
   МАР. Его сильно что-то безпокоитъ.-- Ну! онъ замѣтилъ насъ.
   ВДОВ. Чтобъ провалиться ему сквозь землю!
   МАР. И со всѣми его гадостями. (Бертрамъ, Пароллесъ и войско уходитъ.)
   ВДОВ. Войско прошло. Пойдемте теперь, добрая пилигримка; у меня стоятъ ужь четыре или пять пилигримокъ, и тоже къ Святому Іакову.
   ЕЛЕН. Очень рада. А еслибъ эта добрая женщина и эта прекрасная дѣвушка согласились отъужинать нынче вмѣстѣ съ нами, я взяла бы на себя всѣ издержки и сверхъ того, изъ благодарности, сообщила бы милой этой дѣвушкѣ нѣсколько весьма полезныхъ совѣтовъ.
   МАР. и ДІАНА. Мы съ радостью принимаемъ ваше предложеніе.
  

СЦЕНА 6.

Лагерь передъ Флоренціей.

Входятъ Бертрамъ и два Французскіе Дворянина.

   1 дв. Нѣтъ, любезный графъ, не удерживайте его; пусть попробуетъ.
   2 дв. И если онъ не окажется подлѣйшимъ трусомъ -- не ставьте меня ни во что.
   1 дв. Онъ, клянусь честью, не больше какъ водяной пузырь.
   БЕРТ. Неужели я такъ ошибался въ немъ?
   1 дв. Повѣрьте, сколько я знаю его -- я говорю это безъ малѣйшей вражды, какъ говорилъ бы о ближайшемъ родственникѣ,-- онъ отъявленный трусъ, страшный и безконечный лгунъ, ежечасный нарушитель обѣщаній, человѣкъ, не имѣющій ни одного качества, которымъ бы могъ заслужить ваше расположеніе.
   2 дв. Вамъ необходимо даже увѣриться въ немъ вполнѣ, чтобъ, полагаясь слишкомъ на его доблести, не подвергнуться непріятному разъочарованію къ дѣлѣ важномъ, въ минуту опасности.
   БЕРТ. Представится случай испытать его -- я очень буду радъ.
   2 дв. Да на что жь лучше этого? пусть возвратить барабанъ свой; вѣдь вы слышали, съ какой онъ увѣренностью брался за это.
   1 дв. А я нападу на него вдругъ съ отрядомъ Флорентинцевъ; пріискать же такихъ, которыхъ онъ навѣрное не различитъ отъ непріятелей, не трудно. Мы скрутимъ его, завяжемъ глаза, и онъ непремѣнно вообразитъ, что его ведутъ въ непріятельскій лагерь, тогда какъ мы притащимъ его къ нашимъ же палаткамъ. Прошу только быть при допросѣ, и если онъ, за обѣщаніе пощады и изъ подлаго страха, не предложитъ измѣнить вамъ, высказать все, что о васъ знаетъ, и, сверхъ того, не отречется клятвенно даже отъ спасенія души своей -- не вѣрьте мнѣ ни въ чемъ.
   2 дв. Хоть для смѣха позвольте ему возвратить барабанъ свой; онъ говоритъ, что придумалъ для этого особенную военную хитрость. Если и за тѣмъ, увидавъ, чѣмъ все это кончится и въ какой металлъ растопится этотъ комъ фальшивой руды, вы не угостите его какъ Джонъ Друма {Подъ выраженіемъ "John, Jack или Tom Drum's entertainment" понимали, какъ видно, по одному мѣсту въ Голиншедѣ, выталкиваніе въ зашей изъ дома. Но кромѣ того, можетъ-быть, тутъ есть намекъ и на появившуюся въ 1601 году, небольшую піеску "lack Drum's entertainment", въ которой главную роль занимаетъ слуга хитрецъ, хитрости котораго вознаграждаются однакожь безпрестанно побоями.} -- ваше расположеніе къ нему непреодолимо.-- Вотъ и онъ.

Входитъ Пароллесъ.

   1 дв. Ради Бога не отговаривайте его; пусть возвратитъ барабанъ свой во что бы ни стало.
   БЕРТ. Ну что, monsieur? барабанъ-то, кажется, рѣшительно не выходитъ изъ головы твоей?
   2 дв. Къ черту его! экая важность барабанъ!
   ПАР. Барабанъ! барабанъ конечно не важность, важно какъ онъ потерянъ.-- Чудесное распоряженіе! пустить конницу на свои же фланги, смять своихъ же солдатъ!
   1 дв. Но въ этомъ виновато совсѣмъ не распоряженіе; это несчастіе, котораго не предотвратилъ бы и самъ Цезарь, еслибъ начальствовалъ въ этомъ случаѣ.
   БЕРТ. А за тѣмъ и на неудачу мы все-таки не можемъ пожаловаться; потеря барабана непріятна конечно, но что жь дѣлать -- вѣдь его ужь не воротишь.
   ПАР. Можно было воротить.
   БЕРТ. А если и было, такъ теперь невозможно.
   ПАР. Очень возможно; и еслибъ слава подвига не приписывалась такъ часто совсѣмъ не тому, кто свершилъ его, я непремѣнно добылъ бы этотъ барабанъ, или другой, или hic jacet {"Здѣсь покоится" -- обыкновенное начало надгробныхъ надписей.}!
   БЕРТ. Что жь, если это предпріятіе такъ нравится тебѣ, если думаешь, что своимъ знаніемъ военныхъ хитростей можешь возвратить этотъ инструментъ чести въ его родственные предѣлы -- докажи доблесть свою вполнѣ, отважься въ самомъ дѣлѣ на выручку его. Я представлю эту попытку, какъ истинно достославный подвигъ; и если она удастся, герцогъ не только что заговоритъ о ней, но и наградитъ тебя соотвѣтственно твоей заслугѣ и собственному величію.
   ПАР. Вотъ рука солдата -- я рѣшаюсь на это предпріятіе.
   БЕРТ. Въ такомъ случаѣ и откладывать его незачѣмъ.
   ПАР. Я приступлю къ исполненію его нынѣшнимъ же вечеромъ. Я сейчасъ же пойду и изложу весь планъ дѣйствій на бумагу, укрѣплюсь несомнѣнностью, перенесусь совершенно въ мой смертоносный замыселъ, а въ полночь -- будьте увѣрены -- вы услышите обо мнѣ.
   БЕРТ. А могу я доложить о твоемъ предпріятіи его высочеству?
   ПАР. Любезный графъ, я не знаю, успѣю ли еще; но что попытаю, клянусь всѣмъ.
   БЕРТ. Я знаю, ты храбръ; поручусь, что сдѣлаешь все, что можетъ воинственная душа твоя. Прощай.
   ПАР. Я не люблю многословія. (Уходитъ.)
   1 дв. Какъ рыба воды.-- Ну скажите, что же это за человѣкъ, если съ такой увѣренностью берется за предпріятіе, которое, какъ и самъ очень хорошо знаетъ, неисполнимо; если осуждаетъ себя на исполненіе, и согласится скорѣй подвергнуться осужденію, чѣмъ исполнить?
   2 дв. Вы не знаете его такъ, какъ мы. Онъ можетъ конечно вкрасться въ расположеніе человѣка, можетъ съ недѣлю увертываться отъ множества обличеній; но, поймавъ его разъ, вы ужь никогда не ошибетесь въ немъ.
   БЕРТ. И вы думаете, что, обязавшись такъ торжественно, онъ все-таки ничего не сдѣлаетъ?
   1 дв. Рѣшительно ничего. Онъ возвратится съ какой-нибудь выдумкой и отдѣлается двумя или тремя правдоподобными лжами; но мы почти совсѣмъ ужь загнали его:-- нынче ночью вы увидите и совершенное низложеніе этого звѣря. Повѣрьте, онъ нисколько не заслуживаетъ вашего расположенія.
   2 дв. И мы позабавимъ еще васъ, прежде чѣмъ сдеремъ шкуру съ этой лисицы. Старый Ляфё первый выслѣдилъ ее; а разоблачимъ ее совершенно -- вы и сами увидите, что это за дрянная селедка.
   1 дв. Мнѣ надо еще однакожь пріискать ловчихъ.
   БЕРТ. Такъ я пойду съ вашимъ братомъ.
   1 дв. Какъ вамъ угодно; до свиданія. (Уходитъ.)
   БЕРТ. Пойдемте жь, я покажу вамъ мою красавицу.
   2 дв. Но вѣдь вы говорили, что она честная дѣвушка?
   БЕРТ. То-то и скверно. Я разговаривалъ съ ней только разъ и нашелъ ее удивительно холодной; за тѣмъ я послалъ къ ней, съ шутомъ, котораго выслѣживаемъ, письмо и кой-какіе подарки, но она возвратила ихъ назадъ; и вотъ все, чего я могъ добиться. Она прелестнѣйшее созданіе; хотите взглянуть на нее?
   2 дв. Съ удовольствіемъ.
  

СЦЕНА 7

Флоренція. Комната въ домѣ Вдовы

Входитъ Елена и Вдова.

   ЕЛЕН. Если вы все еще сомнѣваетесь во мнѣ, чтобъ убѣдить васъ, я могла бы прибѣгнуть къ послѣднему средству; но это средство рушитъ весь планъ мой.
   ВДОВ. Послушайте, я бѣдна, но происхожденіе мое благородно; я никогда не занималась такими дѣлами, и теперь ни за что не рѣшусь на такое, что можетъ запятнать мое доброе имя.
   ЕЛЕН. Но я ничего такого отъ насъ и не требую. Повѣрьте только, что графъ мой мужъ, что все сообщенное вамъ отъ слова до слова сущая правда, и вы поймете, что помощью, которой я прошу у васъ, вы нисколько не унизите себя.
   ВДОВ. Мнѣ слѣдовало бы повѣрить вамъ, потому что и изъ того уже, что вы предложили мнѣ, ясно, что вы очень богаты.
   ЕЛЕН. Возьмите же этотъ кошелекъ съ золотомъ; позвольте мнѣ хоть этимъ купить ваше дружеское содѣйствіе, за которое, если оно увѣнчается успѣхомъ, я заплачу еще и еще столько. Графъ ухаживаетъ за вашей дочерью, осаждаетъ красоту ея съ твердой рѣшимостью одержать побѣду; пусть она, такъ какъ мы научимъ ее, покажетъ наконецъ видъ будто уступаетъ, и тогда, по свойственной ему пылкости, онъ не откажетъ ей ни въ какомъ требованіи. У него есть кольцо, которое въ родѣ его переходитъ отъ отца къ сыну уже пять или шесть поколѣній; онъ очень дорожитъ имъ, но въ пылу страсти, чтобъ скорѣй достигнуть цѣли своей, онъ отдастъ и его, хотя послѣ и пожалѣетъ о немъ.
   ВДОВ. Теперь я понимаю планъ вашъ.
   ЕЛЕН. Стало видите, что тутъ нѣтъ ничего предосудительнаго. Все дѣло въ томъ, чтобъ ваша дочь, прежде чѣмъ покажетъ, что совершенно уступаетъ, потребовала это кольцо и назначила свиданіе, а остальное предоставила мнѣ. За тѣмъ, кромѣ того, что уже обѣщала, я назначаю ей три тысячи кронъ въ приданое.
   ВДОВ. Я соглашаюсь. Передайте ей, какъ она должна дѣйствовать; сообщите ей и время и мѣсто свиданія, чтобы все содѣйствовало полному успѣху этого такъ позволительнаго обмана. Онъ является каждую ночь къ нашему дому съ музыкантами и воспѣваетъ недостойную красоту Діаны; и какъ мы ни бранимъ его за это -- продолжаетъ съ такимъ упорствомъ, какъ будто отъ этого зависитъ самая жизнь его.
   ЕЛЕН. Такъ начнемъ эту комедію съ нынѣшней же ночи; и когда она удастся, несмотря на грѣшный умыселъ одного и на позволительный обманъ другаго, и тотъ и другой останутся совершенно чистыми. Пойдемте же, займемся этимъ дѣломъ.
  

ДѢЙСТВІЕ IV.

СЦЕНА 1.

По близости Флорентинскаго лагеря.

Входитъ первый Дворянинъ съ пятью или шестью солдатами.

   1 дв. Онъ непремѣнно пойдетъ около этого плетня. Когда вы броситесь на него, говорите самымъ ужаснѣйшимъ языкомъ, какой только можете придумать; если онъ будетъ непонятенъ и для самихъ васъ -- тѣмъ лучше. Дѣло въ томъ, чтобъ показать ему, что изъ насъ, за исключеніемъ одного, который будетъ толмачемъ, никто не понимаетъ его.
   1 сол. Капитанъ, позвольте мнѣ быть толмачемъ.
   1 дв. Смотри, не знакомъ ли ты ему? не знаетъ ли онъ твоего голоса?
   1 сол. Ручаюсь, что нѣтъ.
   1 дв. Какую жь чепуху будешь ты пороть намъ?
   1 сол. Да такую жь, какъ и вы.
   1 дв. Надо, чтобъ онъ принялъ насъ за толпу, служащихъ въ непріятельскомъ войскѣ иноземныхъ наемниковъ. А такъ какъ отчасти ему извѣстны почти всѣ сосѣдніе языки и нарѣчія, то каждый изъ насъ долженъ говорить такъ, чтобъ мы и сами не понимали другъ друга, а только показывали, что понимаемъ; пусть это будетъ щебетъ галокъ, бормотня -- все хорошо. Ты же, толмачъ, ты смотри, разыгрывай тонкаго политика. Но -- тише! по мѣстамъ! онъ идетъ, чтобъ проспать часа два, а потомъ возвратиться съ какой-нибудь наглой ложью, въ истинности которой поклянется.

Входитъ Пароллесъ.

   ПАР. Десять часовъ; часа черезъ три можно будетъ возвратиться. Но что жь скажу я имъ на счетъ того, что сдѣлалъ? Чтобъ вывернуться, надо выдумать, что-нибудь повѣроятнѣе. Они начинаютъ ужь разкусывать меня; съ нѣкотораго времени несчастіе частенько таки постукивается въ мои двери. Я самъ замѣчаю, что мой языкъ слишкомъ ужь смѣлъ, а душа труситъ Марса и его приверженцевъ, не отваживается на предпріятія языка.
   1 дв. (Про себя) Первая истина, которой можно укорить языкъ твой.
   ПАР. И какой чертъ дернулъ меня взяться за возвращеніе барабана, когда зналъ, что это невозможно; когда совсѣмъ и не хотѣлъ за это браться? Надо нанести себѣ нѣсколько ранъ и потомъ сказать, что онѣ получены въ дѣлѣ. Но легкія вѣдь не помогутъ; скажутъ: какъ, и ты отдѣлался такой бездѣлицей?-- а на большія я ни за что не рѣшусь.-- Что жь тутъ дѣлать? чѣмъ увѣрить ихъ? Ну, языкъ мой, если ты началъ вбалтывать меня въ такія опасности, придется тебя всунуть въ ротъ первой торговки, а для себя купить другой, хоть Баязетова нѣмаго.
   1 дв. (Про себя). Какъ же это -- знаетъ, что онъ такое, и продолжаетъ быть тѣмъ, что есть?
   ПАР. Вотъ, еслибъ можно было отдѣлаться разрѣзами платья, или переломомъ моего испанскаго меча?
   1 дв. (Про себя). Едва ли можно.
   ПАР. Или не обезбородить ли себя, да и сказать, что этого потребовала военная хитрость?
   1 дв. (Про себя). Не поможетъ.
   ПАР. Или не сбросить ли платье въ воду, да и сказать, что меня ограбили, раздѣли до нага?
   1 дв. (Про себя). И это не лучше.
   ПАР. Хоть бы поклясться, что выпрыгнулъ изъ окна Цитадели --
   1 дв. (Про себя). Съ какой высоты?
   ПАР. Съ высоты въ тридцать сажень.
   1 дв. (Про себя). И тремя страшнѣйшими клятвами не заставишь повѣрить.
   ПАР. Хоть бы какой непріятельскій барабанъ попался -- я поклялся бы, что отбилъ его.
   1 дв. (Про себя). А вотъ, ты сейчасъ услышишь его. (3" сценой барабанный бой и шумъ.)
   ПАР. Ну! это непріятельскіе барабаны.
   1 дв. Throca movousus, cargo, cargo, cargo!
   ВСѢ. Cargo, cargo, cargo, villianda par corbo, cargo! (Бросаются на Пароллеса и завязываютъ ему глаза.)
   ПАР. О, пощадите, пощадите!-- Не завязывайте мнѣ глазъ!
   1 сол. Boscos thromuldo boskos.
   ПАР. Знаю, что вы изъ полка Мускоса; и я долженъ лишиться жизни отъ того, что мнѣ неизвѣстенъ языкъ вашъ. Но если между вами есть Нѣмецъ, Датчанинъ, Голландецъ, Итальянецъ или Французъ, пусть говоритъ со мной -- я открою многое, что можетъ погубить Флорентинцевъ.
   1 сол. Boskos vauvado -- я понимаю тебя и могу говорить твоимъ языкомъ. Kerelybonto -- моли о спасеніи души, потому что семнадцать кинжаловъ устремлены въ грудь твою.
   ПАР. О!
   1 сол. Молись, молись!-- Manka revania dulche.
   1 дв. Oscorbi duiclios volivorco.
   1 сол. Начальникъ велѣлъ пощадить тебя и вести съ завязанными глазами за нимъ; можетъ быть то, что ты откроешь и спасетъ жизнь твою.
   ПАР. О, даруйте мнѣ только жизнь, и я открою вамъ всѣ тайны нашего лагеря, число войскъ, намѣренія предводителей; открою вамъ такія вещи, что вы изумитесь.
   1 сол. И не наврешь?
   ПАР. Клянусь спасеніемъ души!
   1 сол. Acordo linta.-- Иди же! (Уходить съ Пароллесомъ окруженнымъ солдатами.)
   1 дв. (Одному изъ солдатъ). Ступай и скажи графу Руссильонъ и моему брату, что куликъ пойманъ.
   2 сол. Слушаю, капитанъ.
   1 дв. Скажи, что онъ хочетъ предать насъ намъ же.
   2 сол. Слушаю.
   1 дв. И что до ихъ прихода онъ посидитъ у меня въ потемкахъ и въ заперти.
  

СЦЕНА 2

Флоренція. Комната въ домѣ Вдовы.

Входятъ Бертрамъ и Діана.

   БЕРТ. Мнѣ сказали, что твое имя Фонтибелль.
   ДІАН. Нѣтъ, графъ, меня зовутъ Діаной.
   БЕРТ. Богиней! о, ты вполнѣ достойна этого названія я еще лучшихъ. Но скажи, прекрасная, неужели любовь рѣшительно чужда этихъ дивныхъ формъ? Если животворный огонь юности не согрѣваетъ тебя, ты не дѣва -- ты изваяніе; такъ холодной, такъ безчувственной можно быть только по смерти, а теперь, ты должна быть такой, какой была твоя мать, когда понесла тебя, моя милая.
   ДІАН. Моя мать и тогда была добродѣтельна.
   БЕРТ. Такой останешься и ты.
   ДІАН. Нѣтъ; моя мать исполняла долгъ, которымъ и вы, графъ, обязаны женѣ вашей.
   БЕРТ. Ни слова объ этомъ. Прошу, не возставай противъ неизмѣннаго уже рѣшенія. Ее мнѣ навязали, а тебя я люблю; къ тебѣ я привязанъ сладостными узами любви, и клянусь любить вѣчно.
   ДІАН. Да, вы любите, пока мы тѣшимъ васъ; оборвавъ же наши розы, вы оставляете намъ одни шипы, и потомъ издѣваетесь еще надъ нами.
   БЕРТ. И послѣ всѣхъ клятвъ --
   ДІАН. Истина не во множествѣ клятвъ, а въ одномъ простомъ, искреннемъ обѣтѣ. Мы всегда клянемся всѣмъ, что есть святаго, призываемъ въ свидѣтели высочайшее; но скажите пожалуйста, повѣрили бъ вы моей клятвѣ, клянись я и самимъ Юпитеромъ, что люблю васъ страстно, когда моя любовь явное зло для васъ? и не безсмыслица клясться тому, кого увѣряешь въ любви, что сдѣлаешь все, чтобъ погубить его? По этому всѣ ваши клятвы -- слова, жалкія увѣренія, ничѣмъ не скрѣпляемыя; таково, покрайней мѣрѣ, мое мнѣніе.
   БЕРТ. О, перемѣни, перемѣни его; не будь такъ святожестокосерда! Любовь для меня священна; никогда не зналъ я хитростей, которыми ты укоряешь мущинъ. Не противься, отдайся вся моей болѣющей страсти, и она окрѣпнетъ; скажи, что ты моя, и моя любовь будетъ вѣчно такой же, какова теперь.
   ДІАН. Вижу, мущины разсчитываютъ тутъ прямо на нашу слабость {Въ прежнихъ изданіяхъ: I see that men make ropes in such a scarre... По Колльеру: I see that men make hopes in such а suit...}. Дайте мнѣ это кольцо.
   БЕРТ. На время, пожалуй; но подарить не могу.
   ДІАН. Не хотите, графъ?
   БЕРТ. Это залогъ чести, нѣсколько уже поколѣній переходящій въ нашемъ родѣ отъ отца къ сыну; утрата его была бы для меня величайшимъ позоромъ.
   ДІАН. Моя честь точно такое же кольцо: цѣломудріе -- бриліянтъ нѣсколько уже поколѣній переходящій въ нашемъ родѣ отъ матери къ дочери; утрата его была бы для меня величайшимъ позоромъ. Видите ли, ваше собственное благоразуміе вызываетъ честь на защищеніе меня отъ вашихъ напрасныхъ преслѣдованій.
   БЕРТ. О, нѣтъ, вотъ, возьми его. Возьми мой родъ, честь, жизнь, повелѣвай мною!
   ДІАН. Въ полночь постучите въ окно моей комнаты; такъ ужь устрою, что матушка не услышитъ. Но обѣщайте мнѣ, поклянитесь честью -- когда овладѣете, до сихъ поръ дѣвственнымъ еще ложемъ моимъ, отнюдь не оставаться болѣе часа и рѣшительно не говорить со мной. На это есть достаточныя причины, которыя узнаете, когда придетъ время возвратить вамъ это кольцо; въ замѣну же его, ночью, я надѣну на вашъ палецъ другое, чтобы и въ будущемъ былъ свидѣтель прошедшаго. Такъ до свиданія; приходите жь. Я дарую вамъ жену, хотя и лишаюсь всякой надежды быть ею.
   БЕРТ. О, ты даруешь мнѣ рай на землѣ! (Уходитъ.)
   ДІАН. Желаю и долгой жизни, чтобъ ты долго могъ благодарить за этотъ рай и меня и небо, а что будешь благодарить -- это вѣрно. Странно однакожь, матушка напередъ разсказала мнѣ, какъ онъ будетъ обольщать меня, какъ будто ей дѣла въ его сердцѣ; всѣ мущины, говоритъ она, клянутся одинаково. Онъ клялся, что женится на мнѣ, когда умретъ жена его, и я не прочь раздѣлить съ нимъ мое ложе, когда меня похоронятъ. Нѣтъ, если французы такіе обманщики -- выходи за нихъ кто хочетъ, а я лучше умру дѣвушкой; я думаю, нисколько даже и не грѣшно обмануть такимъ образомъ обманщика.
  

СЦЕНА 3.

Флорентинскій лагерь.

Входятъ два Французскіе Дворянина и два или три Солдата.

   1 дв. Отдали вы ему письмо матери?
   2 дв. Съ часъ тому назадъ; въ немъ вѣрно что-нибудь очень непріятное, потому что, читая его, онъ перемѣнился въ лицѣ.
   1 дв. Отверженіемъ добрѣйшей и прекраснѣйшей жены онъ возбудилъ общее и совершенно справедливое негодованіе.
   2 дв. Особенно раздраженъ король, который только что настроился напѣвать ему счастіе. Я разскажу вамъ еще новую его продѣлку; но только съ тѣмъ, чтобъ это осталось между нами.
   1 дв. Разскажите, и она мертва, и я могила ея.
   2 дв. Онъ обольстилъ здѣсь молодую дѣвушку благороднаго происхожденія, извѣстную своимъ благонравіемъ, и нынѣшней ночью пресытитъ свое сладострастіе гибелью ея чести; онъ отдалъ ей свое родовое кольцо, и въ восторгѣ отъ преступной удачи.
   1 дв. Сохрани Боже всякаго отъ бунта страстей! и что мы такое, когда даемъ имъ власть надъ собою?
   2 дв. Просто измѣнники самимъ себѣ. И какъ всякая измѣна, прежде чѣмъ достигнетъ своей гнусной цѣли, обыкновенно сама же и открываетъ себя, такъ и онъ, измѣняя этимъ дѣломъ собственному благородству, самъ же и открываетъ это.
   1 дв. Гнусно быть трубачемъ гнусныхъ своихъ замысловъ! Стало мы не увидимъ его нынче ночью?
   2 дв. Можетъ быть по полуночи; потому что полночь условный часъ свиданія.
   1 дв. Да теперь ужь за полночь. Мнѣ очень хотѣлось бы, чтобъ онъ посмотрѣлъ на разъоблаченіе своего товарища, чтобы вполнѣ оцѣнилъ свое сужденіе, такъ возвысившее эту фальшивую монету.
   2 дв. До его прихода мы и не приступимъ къ этому; его присутствіе будетъ бичемъ для негодяя.
   1 дв. Къ стати, вы ничего не слыхали о нашей войнѣ?
   2 дв. Говорятъ, что начались переговоры о мирѣ.
   1 дв. И кончились; миръ заключенъ уже.
   2 дв. Что жь графъ Руссильонъ? отправится куда-нибудь далѣе, или возвратится во Францію?
   1 дв. Изъ этого вопроса я вижу, что вы не изъ числа его повѣренныхъ.
   2 дв. И очень радъ; потому что иначе я былъ бы участникомъ въ большой части дѣлъ его.
   1 дв. Мѣсяца два тому назадъ жена его тайно оставила замокъ и отправилась пѣшкомъ на богомолье ко святому Іакову; тамъ горе пересилило ея нѣжную природу, и она молится теперь на небѣ.
   2 дв. И это вѣрно?
   1 дв. Все что было съ ней до самой смерти извѣстно изъ ея собственныхъ писемъ; о смерти же своей она, конечно, не могла написать, но и она подтверждена тамошнимъ священникомъ.
   2 дв. И графъ все это знаетъ?
   1 дв. Все до послѣдней бездѣлицы.
   2 дв. Мнѣ, право, больно, что онъ можетъ радоваться этому.
   1 дв. Иногда мы и въ самой потерѣ находимъ утѣшеніе.
   2 дв. А иногда и самое пріобрѣтеніе горько оплакиваемъ. Слава, добытая здѣсь его храбростью, встрѣтится на родинѣ съ неменьшимъ позоромъ.
   1 дв. Жизнь наша ткется изъ смѣшанной пряжи: и изъ дурной и изъ хорошей. Наши добродѣтели возгордились бы, еслибъ не смирялись нашими же пороками; наши пороки пришли бы въ отчаяніе, еслибъ не ободрялись нашими же добродѣтелями --

Входитъ Слуга.

   Что? гдѣ господинъ твой?
   СЛУГ. Онъ встрѣтился на улицѣ съ герцогомъ и торжественно простился съ нимъ, потому что завтра утромъ отправляется во Францію. Герцогъ обѣщалъ снабдить его хвалебными письмами къ королю.
   2 дв. А они ему болѣе чѣмъ необходимы, даже еслибъ выхваляли болѣе, чѣмъ могутъ.
   1 дв. Горечь королевскаго неудовольствія лишитъ ихъ всякой возможности быть слишкомъ ужь приторными.

Входитъ Бертрамъ.

   Да вотъ и онъ.-- Что жь, графъ, кажется ужь за полночь?
   БЕРТ. Въ эту ночь я покончилъ шестнадцать дѣлъ, изъ которыхъ на каждое требовалось не менѣе мѣсяца. Я простился съ герцогомъ и со всѣми приближенными его, схоронилъ жену и оплакалъ кончину ея, отправилъ къ матушкѣ письмо, которымъ извѣщаю ее о моемъ возвращеніи; приготовилъ все къ отъѣзду, а въ промежуткахъ между этими главными дѣлами покончилъ еще много другихъ, не такъ важныхъ. Послѣднее было важнѣе всѣхъ и, кажется, не совсѣмъ еще кончено.
   2 дв. Такъ вамъ надобно поспѣшить окончаніемъ его, если ѣдете завтра утромъ.
   БЕРТ. Я называю это дѣло неконченнымъ только по опасенію, что въ послѣдствіи придется еще, можетъ-быть, услышать о немъ.-- Что же, потѣшимся мы разговоромъ шута съ солдатомъ? Давайте сюда поддѣльный образецъ совершенства; онъ надулъ меня, какъ двусмысленный предвѣщатель.
   2 дв. Приведите его. (Нѣсколько солдатъ уходятъ.) Бѣдный витязь просидѣлъ цѣлую ночь въ колодкѣ.
   БЕРТ. Не бѣда; его пятки заслужили даже это -- онѣ слишкомъ долго, ни съ того ни съ сего, величались шпорами {Шпоры и именно золотыя были принадлежностью рыцарей.}. Что же онъ?
   1 дв. Вѣдь вы слышали -- въ колодкѣ. Но, отвѣчая на вопросъ по смыслу, который вы придаете ему -- воетъ, какъ баба пролившая молоко свое. Онъ принялъ Моргана за монаха и исповѣдался ему по всѣхъ прегрѣшеніяхъ, начиная съ того времени, какъ сталъ себя помнить, до несчастнаго мгновенія, въ которое, попалъ въ колодку,-- и какъ вы думаете, что въ этой исповѣди?
   БЕРТ. Надѣюсь ничего обо мнѣ?
   2 дв. Исповѣдь записана и будетъ прочтена ему; дойдетъ въ ней дѣло и до васъ, графъ, что дѣлать -- надо вооружиться терпѣніемъ и выслушать все.

Входятъ Солдаты съ Пароллесомъ.

   БЕРТ. Чертъ его возьми, какъ онъ закутанъ! онъ ничего не можетъ сказать про меня.
   1 дв. Тсъ!-- Porto tartarossa!
   1 сол. Начальникъ велѣлъ принести орудія пытки; говорите лучше прямо.
   ПАР. Все что знаю, я выскажу безъ всякаго принужденія; а за тѣмъ хоть защипывайте меня, какъ пирогъ -- мнѣ ужь нечего будетъ сказать.
   1 сол. Bosko chimurcho.
   2 дв. Boilbindo chicurmurco.
   1 сол. Вы слишкомъ милосерды, генералъ.-- Нашъ начальникъ далъ мнѣ письменные вопросы, на которые вы должны отвѣчать.
   ПАР. И отвѣты мои будутъ такъ же истинны, какъ желаніе сохранить жизнь.
   1 сол. "Во первыхъ, спроси у него число конниковъ".-- Что вы на это скажете?
   ПАР. Пять или шесть тысячь, но слабыхъ и совершенно негодныхъ для службы. Всѣ войска разбросаны, а начальники просто дрянь; клянусь и честью и надеждой на жизнь.
   1 сол. Такъ и писать?
   ПАР. Такъ и пишите. Въ удостовѣреніе я готовъ причаститься святыхъ тайнъ, гдѣ и какъ вамъ угодно {Прежде всякую клятву скрѣпляли причащеніемъ Св. Таинъ.}.
   БЕРТ. Ему и это все равно. Это погибшій, на вѣки осужденный бездѣльникъ.
   1 дв. Что вы, графъ? это monsieur Пароллесъ; это -- говоря его собственными словами,-- доблестный воинъ, въ узлѣ перевязи котораго вся теорія, а въ прицѣпкѣ меча вся практика войны.
   2 дв. Нѣтъ, послѣ этого меня не надуть ужь ни заботливостью о вѣчной чистотѣ меча, ни щегольскимъ нарядомъ.
   1 сол. Написано.
   ПАР. Я сказалъ пять или шесть тысячь -- не хочу лгать,-- прибавьте: или около того,-- и хочу говорить самую сущую истину.
   1 дв. И на этотъ разъ онъ очень близокъ къ ней.
   БЕРТ. Не нравится мнѣ только его манера высказывать ее.
   ПАР. Не забудьте написать, что и начальники просто дрянь.
   1 сол. Написалъ и это.
   ПАР. Благодарю васъ. Что правда, то правда; ужаснѣйшая дрянь!
   1 сол. "Спроси у него число пѣхоты".-- Отвѣчайте на этотъ вопросъ.
   ПАР. Клянусь честью -- точно, какъ бы мнѣ оставалось жить только этотъ часъ,-- я рѣшительно не солгу вамъ. Позвольте прежде смекнуть: у Спуріо сто пятьдесятъ, у Себастіана столько же, у Корамбуса столько же, у Жака столько же; у Гильціана, у Козмо, у Людовико и у Граціо -- у каждаго по двѣсти пятидесяти; у меня, у Хитофора, у Бомонда и у Бенція по двѣсти пятидесяти. Такимъ образомъ, по спискамъ, и здоровыхъ и больныхъ, будетъ -- клянусь жизнію -- едва ли и пятнадцать тысячъ; да и изъ этихъ половина не посмѣетъ стряхнуть съ себя снѣга, изъ опасенія, чтобъ, вмѣстѣ съ нимъ, не стряхнуть и клочковъ одежды.
   БЕРТ. Что жь намъ съ нимъ дѣлать?
   1 дв. Ничего; поблагодарить только. (Солдату) Спроси его обо мнѣ и на какомъ я счету у герцога?
   1 сол. Далѣе.-- "Спроси у него, не находится ли въ лагерѣ капитанъ Дюмень -- Французъ? на какомъ онъ счету у герцога? храбръ ли онъ, честенъ ли, знающь ли въ воинскомъ дѣлѣ и нельзя ли подкупить его?" -- Что вы скажете на это? что вы о немъ знаете?
   ПАР. Позвольте отвѣчать на каждую часть этого вопроса отдѣльно; спрашивайте въ розбить.
   1 сол. Знаете вы капитана Дюмень?
   ПАР. Какъ не знать. Въ Парижѣ онъ жилъ въ ученьи у какого-то бѣднаго портнаго, отъ котораго былъ прогнанъ за то, что сдѣлалъ ребенка дурочкѣ мирнаго судьи {Въ Англіи безумные, имѣвшіе помѣстья, находились подъ опекою короля, который долженъ былъ содержать ихъ, изъ поступавшихъ къ нему доходовъ съ помѣстій ихъ. Короли передавали обыкновенно эту опеку своимъ любимцамъ; въ случаѣ же, если доходы были незначительны, попеченіе о безумномъ поручалось шерифу, который содержалъ его на королевской счетъ и отвѣчалъ за него королю.} -- нѣмой глупышкѣ, которая не могла сказать ему даже и очень короткаго: нѣтъ.
   1 дв. (Замахивается на нею).
   БЕРТ. (Удерживая его). Нѣтъ, прошу васъ, оставьте ваши руки въ покоѣ; вѣдь его черепъ обреченъ ужь черепицѣ -- первой, какая свалится съ крыши {Намёкъ на разсказъ Витнея въ его Emblems. Три женщины гадали, которая изъ нихъ умретъ прежде. Та, которой вышло умереть прежде, хотѣла посмѣяться надъ этимъ, но въ то же самое мгновеніе съ крыши упала черепица и убила ее.}.
   1 сол. И этотъ капитанъ въ лагерѣ флорентинскаго герцога?
   ПАР. Сколько мнѣ извѣстно -- въ лагерѣ, и совсѣмъ обовшивѣлъ.
   1 дв. (Бертраму). Не посматривайте на меня съ этой улыбочкой; скоро мы услышимъ кое-что и о вашей милости.
   1 сол. На какомъ онъ счету у герцога?
   ПАР. Герцогу онъ извѣстенъ, какъ очень жалкій офицеръ моего отряда; нѣсколько дней тому назадъ онъ писалъ ко мнѣ, чтобъ я непремѣнно исключилъ его. Кажется и письмо-то у меня въ карманѣ.
   1 сол. А вотъ, посмотримъ.
   ПАР. Впрочемъ, навѣрное не знаю, въ карманѣ ли оно у меня, или въ палаткѣ, на ниткѣ съ прочими письмами герцога.
   1 сол. Да вотъ какое-то письмо; прочесть вамъ его?
   ПАР. Право, не знаю, оно ли это.
   БЕРТ. Нашъ толмачъ мастеръ своего дѣла.
   1 дв. Молодецъ.
   1 сол. (Читаетъ) "Діана, графъ глупецъ, но богатъ --
   ПАР. Это не герцогово письмо; это совѣтъ очень хорошенькой Флорентинкѣ, по имени Діанѣ, беречься исканій графа Руссильонъ -- пустаго, глупаго мальчишки, и при всемъ томъ чезвычайно развратнаго. Прошу васъ возвратить это письмо въ карманъ мой.
   1 сол. Позвольте прежде прочитать его.
   ПАР. Смѣю васъ увѣрить, что тутъ я имѣлъ въ виду рѣшительно только пользу этой дѣвушки; потому что графъ извѣстенъ мнѣ какъ весьма опасный сластолюбецъ, какъ настоящій китъ дѣвственностей, пожирающій всякую, какая бы ни попалась {На старыхъ картинахъ вмѣсто морскаго чудовища, которое должно было пожрать Андромеду, изображался часто китъ.}.
   БЕРТ. Проклятый, двуличный бездѣльникъ!
   1 сол. (Читаетъ) "Начнетъ онъ клясться -- требуй золота и бери его; покончивъ, онъ никогда не уплачиваетъ счетовъ. Хорошій задатокъ обезпечиваетъ всякій торгъ -- обезпечь же себя хорошенько; такъ какъ, задолжавъ, онъ не имѣетъ привычки расплачиваться -- заставь поплатиться прежде, чѣмъ задолжаетъ. Діана, это говоритъ тебѣ солдатъ; придерживайся лучше мужей, а не мальчишекъ, потому что графъ все-таки глупецъ, который впередъ еще платитъ, но не платитъ, когда должно. Твой, какъ и клялся тебѣ изустно, Пароллесъ".
   БЕРТ. Прилѣпить это письмо къ его лбу и пробичевать его черезъ весь лагерь.
   1 дв. Помилуйте, да это вашъ вѣрнѣйшій другъ, ученѣйшій языковѣдецъ, искуснѣйшій воинъ.
   БЕРТ. Я никогда не терпѣлъ кошекъ, а теперь для меня онъ кошка.
   1 сол. Судя по лицу нашего начальника, кажется, что вамъ все-таки не избѣжать петли.
   ПАР. О, только о жизни -- о жизни прошу я во всякомъ случаѣ! Не то, чтобъ я боялся смерти, но мои прегрѣшенія такъ многочисленны -- весь остатокъ моего земнаго существованія я употребилъ бы на покаяніе. Молю, позвольте мнѣ жить, хоть въ тюрьмѣ, хоть въ колодкѣ, гдѣ вамъ угодно -- только бы жить!
   1 сол. Впрочемъ, смотря по вѣрности вашихъ показаній, мы тамъ увидимъ еще, что можно будетъ для васъ сдѣлать, и потому обратимся опять къ капитану Дюмень. Вы отвѣтили на счетъ его значенія у герцога; теперь вопросъ о его честности.
   ПАР. О, онъ украдетъ вамъ даже и яйцо изъ монастыря, а въ отношеніи насилій и похищеній это второй Нессъ. Быть вѣрнымъ клятвѣ -- это не его дѣло; но за то въ нарушеніи ихъ онъ сильнѣй Геркулеса. Онъ лжетъ съ такой развязностью, Что вы и истину примете за дурочку. Пьянство величайшая изъ его добродѣтелей, потому что нарѣжется, какъ свинья, да и заснетъ, а во снѣ онъ вреденъ только постельному бѣлью; зная это, его ужь всегда кладутъ на солому. За симъ мнѣ остается только прибавить, что онъ одаренъ всѣмъ, чего честный человѣкъ не долженъ имѣть, и лишенъ всего, что составляетъ необходимую принадлежность честнаго человѣка.
   1 дв. Онъ начинаетъ нравиться мнѣ.
   БЕРТ. За это описаніе вашей честности? На мои глаза, чертъ его возьми, онъ все болѣе и болѣе дѣлается кошкой.
   1 сол. Что вы скажете на счетъ его знаній военнаго дѣла?
   ПАР. Онъ былъ барабанщикомъ у англійскихъ актеровъ,-- налыгать на него мнѣ не хочется,-- а болѣе о его воинскихъ подвигахъ и ничего не знаю. Говорили впрочемъ, что въ Англіи онъ имѣлъ еще честь быть офицеромъ въ мѣстечкѣ, называемомъ Майль-эндъ, гдѣ занимался наукой удвоенія рядовъ {Mile-end -- лугъ, на которомъ производились военныя ученья и смотры гражданъ, надъ которыми въ то время часто смѣялись. Кромѣ того, здѣсь намекается и на, такъ же называвшійся, рабочій домъ въ Лондонѣ, и выраженіе doubling of files значитъ и удвоеніе рядовъ при военныхъ построеніяхъ, и удвоеніе нитей при пряжѣ и тканьѣ.}. Я всегда готовъ отдать ему должное; но за достовѣрность послѣдняго не могу поручиться.
   1 дв. Безстыдство его до того превосходитъ всякую мѣру, что уже самая необыкновенность избавляетъ его отъ всякаго наказанія.
   БЕРТ. Чертъ его возьми, онъ все-таки кошка!
   1 сол. Если такъ, то и вопросъ: можно ли подкупить его, совершенно уже излишенъ.
   ПАР. За одинъ quart d'ecu {У французская монета, составлявшая четвертую часть золотой кроны.} онъ продастъ лено спасенія души своей, свое наслѣдственное право на него, навсегда лишитъ этого права и всѣхъ своихъ родственниковъ.
   1 сол. Ну, а братъ его?
   2 дв. Къ чему же спрашивать еще и обо мнѣ?
   1 сол. Это что за человѣкъ?
   ПАР. Ворона изъ того же гнѣзда; не такъ великъ, какъ старшій, въ хорошемъ, но на много больше его въ дурномъ. Онъ превосходитъ брата трусостью, хотя въ этомъ отношеніи того и почитаютъ первѣйшимъ. Въ ретирадѣ онъ обгонитъ всякаго скорохода, а когда дойдетъ дѣло до приступа -- у него всегда схватываетъ животъ.
   1 сол. Для спасенія своей жизни, согласны вы предать намъ герцога Флоренціи?
   ПАР. Не только его, если хотите, и графа Руссильонъ, предводителя его конницы.
   1 сол. И поговорю объ этомъ съ нашимъ начальникомъ.
   ПАР. (Про себя). Нѣтъ, полно, къ черту всѣ барабаны! Только изъ желанія пустить имъ пыль въ глаза, надуть графа, этого развратнаго мальчишку, подвергся я такой опасности. Да кто жь и могъ предположить засаду тамъ, гдѣ я попался?
   1 сол. Ничто не помогаетъ -- смерть ваша неизбѣжна. Начальникъ говоритъ, что человѣкъ, открывшій такъ измѣннически всѣ тайны того, кому служитъ, очернившій такъ безпощадно людей, пользующихся общимъ уваженіемъ -- не можетъ ни въ какомъ случаѣ быть полезнымъ міру, а потому и долженъ умереть.-- Эй, палачъ! долой ему голову!
   ПАР. О, пощадите! дайте хоть взглянуть на смерть мою!
   1 сол. (Снимая повязку съ головы его). Можете; можете даже проститься со всѣми вашими друзьями. Посмотрите -- нѣтъ ли тутъ знакомыхъ?
   БЕРТ. Добраго утра, благородный капитанъ.
   2 дв. Да благословитъ васъ Господь, капитанъ Пароллесъ.
   1 дв. Да умилосердится надъ вами Всевышній, благородный капитанъ.
   2 дв. Не имѣете ли какого порученія къ Ляфё, благородный капитанъ? я ѣду во Францію.
   1 дв. Благородный капитанъ, не дадите ли мнѣ списокъ съ письмеца къ Діанѣ въ пользу графа? Еслибъ я не былъ первѣйшимъ трусомъ, я вытребовалъ бы его у васъ; но такъ ужь и быть -- прощайте! (Бертрамъ и дворяне уходятъ.)
   1 сол. Все пропало, капитанъ; все пропало -- уцѣлѣлъ только узелъ вашей перевязи.
   ПАР. Да кого жь не сокрушитъ цѣлый заговоръ?
   1 сол. Еслибъ вы нашли страну, гдѣ женщины такъ же стыдливы, какъ вы -- вы породили бы безстыднѣйшій народѣ. Прощайте, капитанъ; я также отправляюсь во Францію,-- мы и тамъ поговоримъ о васъ. (Уходитъ.)
   ПАР. И все-таки я долженъ еще благодарить судьбу свою; ну что, еслибъ мое сердце было гордо -- вѣдь оно лопнуло бы теперь. Капитаномъ конечно я ужь не буду; но ѣсть, пить, спать буду такъ же, какъ и всякій капитанъ: просуществую и тѣмъ, что я есть въ самомъ дѣлѣ. Какъ быть, это ужь общая участь всѣхъ хвастуновъ: рано ли, поздно ли, а все-таки непремѣнно попадешь въ просакъ. Ржавѣй же мечь! прочь стыдъ! не пропадетъ Пароллесъ и опозоренный! Одурачили -- живи дурачествомъ! въ мірѣ для всякаго найдутся и мѣсто и средства существованія. Отправлюсь за ними.
  

СЦЕНА 4.

Флоренція. Комната въ домъ Вдовы.

Входитъ Елена, Вдова и Діана.

   ЕЛЕН. Для полнѣйшаго убѣжденія, что я не обманули васъ, я представлю вамъ въ поручители одного изъ величайшихъ христіанскаго міра, передъ престоломъ котораго должна преклонить колѣна, прежде чѣмъ вполнѣ достигну своей цѣли. Нѣкогда я оказала ему услугу столь же драгоцѣнную, какъ и самая жизнь его,-- услугу, которая проникла бы даже въ кремнистую грудь Татарина и вызвала бы благодарность. Меня извѣстили, что его величество теперь въ Марсели, и мы отправимся туда. Надобно вамъ сказать, что меня почитаютъ умершей; какъ скоро войска распустятъ, мой мужъ отправится на родину; но, съ помощію Божіей и королевской, мы опередимъ его.
   ВДОВ. Графиня, никогда не имѣли вы служительницы, которая такъ дорожила бы во всякомъ дѣлѣ вашей довѣренностью.
   ЕЛЕН. Никогда и вы не имѣли друга, который такъ старался бы достойно отблагодарить за любовь вашу; повѣрьте, само небо привело меня къ вамъ для того, чтобъ доставить вашей дочери приданое, точно такъ, какъ и ее оно предназначило быть орудіемъ, помощію для доставленія мнѣ супруга.-- О, что же это за странныя созданія мущины! какъ наслаждаются они и тѣмъ, что ненавидятъ, когда черная ночь издѣвается надъ дерзкимъ упованіемъ обманутой фантазіи! какъ восторгается сладострастіе ихъ и тѣмъ, чѣмъ гнушается, когда принимаетъ его за то, что далеко! Но объ этомъ послѣ.-- Милая Діана, подъ моимъ непріятнымъ руководствомъ, тебѣ и еще придется немного потерпѣть для меня.
   ДІАН. Еслибъ то, чего вы потребуете, было даже нераздѣльно съ честной смертью -- я вся ваша, готова на все.
   ЕЛЕН. Я прошу тебя -- наступитъ и для насъ, какъ для природы, лѣто {Въ прежнихъ изданіяхъ: But with the word the time will bring on summer... По Колльеру: But with the world the time will bring on summer...}, и на шиповникѣ будутъ не только шипы, но и листъ и цвѣтъ, и онъ будетъ такъ же благоуханенъ, какъ колючь. Надо ѣхать; карета наша готова, а время нудитъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: and time revives us. По Колльеру: and time reviles us...}. Все хорошо, что хорошо кончится; конецъ всегда вѣнчаетъ дѣло.

(Уходятъ.)

  

СЦЕНА 5.

Руссильонъ. Комната въ замкѣ Графини.

Входятъ Графиня, Ляфё и Шутъ.

   ЛЯФЁ. Нѣтъ, нѣтъ и нѣтъ; вашего сына сбилъ съ пути тэфтяный негодяй, гнусный шафранъ {Въ Шекспирово время подкрашивали пирожное тѣсто шафраномъ. Другіе полагаютъ тутъ насмѣшку надъ модой крахмалить воротники и брыжи желтымъ крахмаломъ.}, котораго окрасилъ бы въ свой цвѣтъ и всю недопекшуюся, еще тѣстоватую молодежь цѣлой націи. Еслибъ не этотъ пестрый шмель, ваша невѣстѣ была бы жива, вашъ сынъ находился бы у короля въ большей милости.
   ГРАФ. О, еслибъ я никогда не знала его! Онъ виновникѣ смерти благороднѣйшей дѣвушки, созданіемъ которой природа имѣла полное право гордиться; еслибъ она была даже частью моей плоти, стоила мнѣ нѣжныхъ стоновъ матери, и тогда моя любовь къ ней не пустила бы корней глубже.
   ЛЯФЁ. Она была прекрасная, прекрасная дама; тысячу разъ будешь набирать салатъ, и все-таки не наткнешься на другую такую травку.
   ШУТЪ. Совершенно такъ; она была майораномъ салата или, лучше, рутой -- травкой благодати {Рута по-англійски Herb of grace -- травка благодати.}.
   ЛЯФЁ. Да это не кухонныя травы, {Въ прежнихъ изданіяхъ: They are not salad-herbs... По Колльеру: They are not pot-herbs...} это травы для носа.
   ШУТЪ. Виноватъ; я не великій вѣдь Навохудонасоръ -- я плохой знатокъ въ травахъ.
   ЛЯФЁ. Такъ что жь ты -- плутъ, или дуракъ? шутъ. Дуракъ на службѣ у жены, и плутъ на службѣ у мужа.
   ЛЯФЁ. Это какимъ же образомъ?
   ШУТЪ. Я надулъ бы мужа и дѣлалъ бы у жены его дѣло.
   ЛЯФЁ. Тогда ты конечно былъ бы плутъ.
   ШУТЪ. А женѣ я отдалъ бы мою дурацкую палку {Bauble -- коротенькая палочка съ дурацкой головой на концѣ, къ которому иногда привязывался пузырь надутый воздухомъ. Звучные удары этой палочкой составляли одну изъ продѣлокъ шутовъ.}, чтобъ она дѣлала свое дѣло.
   ЛЯФЁ. Вижу, что ты и дуракъ и плутъ.
   ШУТЪ. Къ вашимъ услугамъ.
   ЛЯФЁ. О, нѣтъ, спасибо.
   ШУТЪ. Что жь, если вамъ моя служба не угодна, такъ я могу служить и принцу, который постоитъ васъ.
   ЛЯФЁ. Какому же это? Французскому?
   ШУТЪ. Сказать правду, имя-то у него англійское, но физіономія его во Франціи далеко грознѣе, чѣмъ въ Англіи.
   ЛЯФЁ. Что жь это за принцъ?
   ШУТЪ. Да черный; alias -- князь тьмы, alias -- дьяволъ.
   ЛЯФЁ. Довольно, вотъ тебѣ мой кошелекъ. Я даю его тебѣ не для того, чтобъ сманить отъ этого господина; нѣтъ, продолжай служить ему.
   ШУТЪ. Я, видите ли, изъ стороны лѣсистой и всегда любилъ большой огонь; а у господина, о которомъ говорилъ, огонь всегда прекрасный. Но такъ какъ онъ одинъ изъ властелиновъ міра сего, то дворянство пусть себѣ и остается при дворѣ его. Мое же мѣсто въ домикѣ съ маленькой калиточкой, слишкомъ, по моему мнѣнію, узкой, чтобы знать могла войти въ него; немногіе изъ смирившихся войдутъ, но большая часть, черезъ чуръ ужь изнѣженная и зяблая, навѣрное предпочтетъ цвѣтущій путь къ главнымъ воротамъ и къ главному огню.
   ЛЯФЁ. Ступай же своей дорогой; ты начинаешь надоѣдать мнѣ, и я говорю тебѣ объ этомъ заблаговременно, потому что мнѣ не хотѣлось бы разсориться съ тобой. Ступай, да къ стати, посмотри, чтобъ позаботились о моихъ лошадяхъ; но только, пожалуйста, безъ всякихъ штукъ.
   ШУТЪ. Если и сыграю съ ними какую штуку, такъ ужь это непремѣнно будетъ штука клячь; а такого рода штуки принадлежатъ имъ по праву, но закону природы. (Уходитъ)
   ЛЯФЁ. Хитрый, продувной бездѣльникъ.
   ГРАФ. Да. Покойный мужъ находилъ его очень забавнымъ и завѣщалъ, чтобъ онъ оставался въ домѣ; отъ того онъ и позволяетъ себѣ всякія дерзости. Онъ ни при чемъ теперь {Въ прежнихъ изданіяхъ: he has no расе... По Колльеру: he has no place...} -- дѣлаетъ что хочетъ.
   ЛЯФЁ. Онъ и мнѣ нравится; шутки его не дурны. А я, графиня, пріѣхалъ поговорить съ вами собственно вотъ о чемъ: узнавъ, что добрая, молодая графиня скончалась, а вашъ сынъ возвращается домой, я просилъ короля, моего государя, посватать за него дочь мою, такъ какъ прежде, когда вашъ сынъ и моя дочь были еще дѣтьми, онъ и самъ предлагалъ мнѣ это. Его величество обѣщалъ; и мнѣ кажется, это лучшее средство и для совершеннаго уничтоженія неудовольствія, которое онъ питаетъ къ вашему сыну. Что вы, графиня, на это скажете?
   ГРАФ. Что я совершенно согласна, и что мнѣ было бы очень пріятно, еслибъ союзъ этотъ состоялся.
   ЛЯФЁ. Его величество ѣдетъ изъ Марсели сюда, и здоровехонекъ, какъ будто ему не больше тридцати лѣтъ. Онъ будетъ здѣсь завтра, если не обманулъ меня человѣкъ, который въ подобныхъ вещахъ рѣдко ошибается.
   ГРАФ. Очень рада, что увижу ею еще разъ, прежде чѣмъ умру. По послѣднему письму и мой сынъ долженъ быть здѣсь нынѣшнимъ вечеромъ; и вы одолжили бы меня премного, еслибъ остались, были при первомъ ихъ свиданіи.
   ЛЯФЁ. А я, графиня, только что придумывалъ, какъ бы добиться допущенія къ этому свиданію.
   ГРАФ. Да для этого достаточно уже и одной привилегіи вашего почтеннаго имени.
   ЛЯФЁ. Да, конечно; какъ ни часто пользовался я ею -- благодареніе Господу, она и до сихъ поръ не потеряла еще силы своей.

Шутъ возвращается.

   ШУТЪ. Графиня, тамъ мой господинъ, а вашъ сынъ съ бархатной заплаткой на лицѣ; но есть ли подъ ней шрамъ или нѣтъ -- это знаетъ только заплатка, а заплатка препорядочная. Лѣвая его щека -- щека волоска въ два съ половиною; но правая -- вся на голо.
   ЛЯФЁ. Шрамъ благородно пріобрѣтенный -- почетный знакъ; полагаю таковъ и этотъ.
   ШУТЪ. Да лице-то, рубленая говядина.
   ЛЯФЁ. Пойдемте навстрѣчу вашему сыну; я жажду поговорить съ юнымъ воиномъ.
   ШУТЪ. Да ихъ тамъ съ дюжину, въ превосходнѣйшихъ, щегольскихъ шапочкахъ съ превѣжливыми перьями, которыя такъ вотъ и кланяются и киваютъ всякому.

(Уходятъ.)

  

ДѢЙСТВІЕ V.

СЦЕНА 1.

Марсель. Улица.

Входятъ Елена, Вдова и Діана съ двумя Служителями.

   ЕЛЕН. Безъостановочная ѣзда и днемъ и ночью, я думаю, изнурила васъ; но что же дѣлать? Такъ какъ вы слили уже въ одно и дни и ночи на утомленіе вашихъ нѣжныхъ членовъ моими дѣлами -- еще нѣсколько усиліи, и я навсегда сдѣлаюсь вашей неоплатной должницей. Когда же счастье --

Входитъ иностранный Дворянинъ 1)

   1) Въ прежнихъ изданіяхъ: Enter а gentle Astringer. По Колльеру: Enter а gentleman, a stranger.
  
   Этотъ человѣкъ, если захочетъ, можетъ облегчить мнѣ доступъ къ королю.-- Богъ въ помощь, благородный господинъ.
   ДВОР. Богъ въ помощь и вамъ.
   ЕЛЕН. Я видала васъ во дворцѣ короля Франціи.
   ДВОР. Да, я бывалъ тамъ.
   ЕЛЕН. Я полагаю, что вы не измѣнили общему мнѣнію, такъ превозносившему доброту вашу, и потому, вынуждаемая обстоятельствами, которыя заставляютъ забывать условія свѣтскихъ приличій -- рѣшаюсь прямо воспользоваться добротой вашей.
   ДВОР. Что же угодно вамъ?
   ЕЛЕН. Чтобъ вы доставили эту просьбу королю, а мнѣ случай видѣть его.
   ДВОР. Да короля нѣтъ здѣсь.
   ЕЛЕН. Нѣтъ?
   ДВОР. Онъ уѣхалъ прошедшей ночью, и съ необыкновенной, несвойственной ему поспѣшностью.
   ВДОВ. О, Боже! всѣ наши труды пропали!
   ЕЛЕН. Какъ бы ни противилась судьба, какъ бы ни казались недостаточными средства -- только конецъ вѣнчаетъ дѣло.-- Скажите, куда же поѣхалъ онъ?
   ДВОР. Кажется въ Руссильонъ, куда и я отправляюсь.
   ЕЛЕН. Такъ вы вѣрно увидите его прежде, чѣмъ я, а потому, умоляю васъ вручить ему эту бумагу. Повѣрьте, изъ этого вамъ не выдетъ никакой непріятности; васъ поблагодарятъ еще за трудъ вашъ. Я же употреблю всѣ средства, чтобъ явиться вслѣдъ за вами, какъ можно скорѣе.
   ДВОР. Я исполню вашу просьбу.
   ЕЛЕН. И увидите, что, во всякомъ случаѣ, васъ отблагодарятъ достойно.-- Теперь опять въ дорогу. Идемте хлопотать о лошадяхъ.
  

СЦЕНА 2.

Руссильонъ Въ замкѣ Графини.

Входятъ Шутъ и Пароллесъ, весьма дурно одѣтый.

   ПАР. Добрый monsieur Лавашъ, отдайте это письмо господину Ляфё. Прежде, государь мой, когда я былъ въ тѣснѣйшихъ связяхъ съ лучшей одеждой, вы знавали меня; но теперь я позагрязнился гнѣвомъ Фортуны, и жестоко припахиваю ея жестокой немилостью.
   ШУТЪ. Стало немилость Фортуны очень неопряіна, если воняетъ такъ жестоко, какъ ты говоришь; отнынѣ я никогда не буду ѣсть рыбы подмасленной Фортуной. Сдѣлай одолженіе, стань на подвѣтренную сторону.
   ПАР. Нѣтъ, вамъ незачѣмъ зажимать носа; вѣдь это только метафора.
   ШУТЪ. Зажму, почтеннѣйшій, когда твоя метафора воняетъ; зажму и отъ метафоры всякаго другаго. Да отодвинься же, пожалуйста, подальше.
   ПАР. Прошу васъ, доставьте только эту бумагу.
   ШУТЪ. Вона, что еще вздумалъ? бумагу изъ отхожаго мѣста Фортуны передать дворянину?-- Да вотъ и онъ самъ.

Входитъ Ляфё.

   Честь имѣю представить вамъ кошку или кота Фортуны -- но только отнюдь не мошусо-носнаго,-- попавшаго въ тинистый садокъ ея немилости и, какъ самъ онъ говоритъ, совсѣмъ загрязнившагося. Прошу поступить съ этимъ линемъ какъ вамъ заблагоразсудится; потому что онъ очень похожъ на бѣднаго, обносившагося, хитраго, смѣшнаго и продувнаго бездѣльника. Я глубоко состражду его несчастію моими утѣшительными насмѣшками и предоставляю его вашей милости. (Уходитъ.)
   ПАР. Я человѣкъ жестоко изцарапанный Фортуной.
   ЛЯФЁ. Что жь мнѣ-то дѣлать? теперь поздно ужь обрѣзывать ей ногти. За какія жь пакости изцарапала тебя Фортуна -- вѣдь она въ сущности женщина добрая, и не любитъ, чтобъ бездѣльники слишкомъ долго благоденствовали подъ ея покровомъ? Вотъ тебѣ quart d'ecu. Пусть тебя мирятъ съ ней судьи, а мнѣ некогда.
   ПАР. Прошу вашу честь выслушать одно, одно только слово --
   ЛЯФЁ. А, тебѣ хочется еще одного пенса: вотъ онъ, и безъ слова.
   ПАР. Мое имя Пароллесъ.
   ЛЯФЁ. Такъ ты требуешь не одного только слова.-- Ну, къ черту сердце!-- руку!-- Что твой барабанъ?
   ПАР. Вы первый открыли, что я такое.
   ЛЯФЁ. Въ самомъ дѣлѣ? я первый и отвергъ тебя.
   ПАР. Отъ васъ зависитъ ввести меня снова, хоть въ нѣкоторую милость; потому что вѣдь вы же и лишили меня ея.
   ЛЯФЁ. Ты съ ума сошолъ! Ты хочешь сдѣлать меня въ одно и то же время и ангеломъ и дьяволомъ; вѣдь одинъ вводитъ тебя въ милость, а другой выталкиваетъ изъ нея. (Трубы.) -- Это король, я знаю его трубы.-- Съ тобой послѣ; я еще вчера говорилъ о тебѣ; хоть ты и глупецъ и плутъ -- мы все-таки дадимъ тебѣ кусокъ хлѣба.-- Ступай за мною.
   ПАР. Благословляю за васъ Господа!
  

СЦЕНА 3.

Тамъ же. Комната въ замкѣ Графини.

Трубы. Входятъ Король, Графиня, Ляфё, Свита, Дворяне и Стража.

   КОР. Мы потеряли въ ней драгоцѣннѣйшій бриліантъ, и потеря эта сдѣлала насъ на много бѣднѣе; только вашъ сынъ, обезумѣвшій отъ глупости, не умѣлъ оцѣнить ее, какъ слѣдовало.
   ГРАФ. Но это уже прошедшее, и я прошу ваше величество приписать только пылу юности это возмущеніе, такъ естественное, когда преизбытокъ масла и огня пересиливаетъ разсудокъ.
   КОР. Почтенная графиня, мы простили и забыли все, какъ ни силенъ былъ гнѣвъ нашъ, выжидавшій только мгновенія, чтобъ разразиться.
   ЛЯФЁ. Я долженъ сказать -- испросивъ прежде милостивое позволеніе,-- вотъ что: молодой графъ оскорбилъ конечно жестоко и ваше величество, и родительницу, и супругу свою; но себѣ онъ сдѣлалъ зла гораздо болѣе, чѣмъ кому-нибудь. Онъ лишился жены, красота которой изумляла и самый разборчивый глазъ; рѣчь которой плѣняла слухъ каждаго; совершенства которой покоряли ей и горделивѣйшія сердца.
   КОР. Похвалы утраченному дѣлаютъ воспоминаніе о немъ еще болѣе тягостнымъ. Позовите графа; мы примирились, и первый же взглядъ на него убьетъ всякое упоминовеніе о прошедшемъ. Пусть онъ не проситъ у насъ прощенія; сущность вины его умерла, и мы схоронимъ послѣдніе, раздражающіе останки ея глубже, чѣмъ самое забвеніе; пусть онъ предстанетъ предъ насъ, какъ незнакомецъ, но отнюдь не какъ оскорбитель. Скажите, что таково наше желаніе. (Одинъ изъ Дворянъ уходитъ.)
   КОР. (Ляфе). Что жь онъ на счетъ союза съ вашей дочерью? Говорили вы съ нимъ объ этомъ?
   ЛЯФЁ. Онъ совершенно подчиняетъ себя волѣ вашего величества.
   КОР. А когда такъ, свадьба будетъ непремѣнно. Я получилъ письма, въ которыхъ о немъ отзываются съ необыкновенной похвалой.

Входитъ Бертрамъ.

   ЛЯФЁ. И онъ кажется стоитъ этого.
   КОР. Я не безпрерывно пасмурный день: ты видишь на моемъ челѣ въ одно и то же время и грозныя тучи и солнечное сіяніе; но тучи уступаютъ уже свѣтлымъ лучамъ; приблизься -- погода снова прояснилась.
   БЕРТ. О, мои повелитель, прости мнѣ вину, въ которой искренно раскаиваюсь.
   КОР. Все забыто; ни слова болѣе о прошедшемъ. Схватимъ настоящее за хохолъ, потому что мы стары, и неслышная, беззвучная стопа времени легко можетъ подавить и самыя скорыя начинанія наши прежде, чѣмъ успѣемъ осуществить ихъ.-- Ты помнишь дочь почтеннаго Ляфё?
   БЕРТ. Я всегда вспоминаю о ней съ восторгомъ, ваше величество. Выборъ моего сердца палъ на нее прежде, чѣмъ оно могло осмѣлиться на столько, чтобъ сдѣлать языкъ герольдомъ своимъ; образъ ея, глубоко врѣзавшійся въ мою душу, приставилъ къ моимъ глазамъ насмѣшливыя стекла презрѣнія, и они искажали каждую черту другой красоты, помрачали и представляли поддѣльнымъ живой румянецъ всякаго другаго лица, стягивали или растягивали всѣ пропорціи въ отвратительнѣйшее безобразіе. Вотъ отъ чего и та, которой всѣ восхищались, которую я и самъ, когда утратилъ, любилъ, была для меня пылью, оскорблявшей глаза.
   КОР. Извиненіе не дурно; и то, что ты наконецъ любилъ ее, скидываетъ еще нѣсколько съ великаго счета. По любовь, пробудившаяся слишкомъ поздно, какъ опоздавшее прощеніе невинно-осужденному, дѣлается ядовитымъ упрекомъ спохватившемуся, копія ему: прекраснаго нѣтъ уже! Опрометчивое заблужденіе заставляетъ насъ пренебрегать и лучшимъ изъ всего что имѣемъ, и мы не знаемъ настоящей цѣны его, пока не увидимъ въ могилѣ. Какъ часто наши несправедливости, намъ же на бѣду, губятъ даже друзей, и за тѣмъ заставляютъ орошать слезами прахъ ихъ; потому что пробуждающаяся любовь показываетъ на сдѣланное постыдною ненавистью, которая, свершивъ свое, погружается въ глубокій сонъ. Да будетъ это послѣднимъ погребальнымъ звономъ прекрасной Еленѣ. Теперь забудь о ней, и пошли какой-нибудь залогъ любви прелестной Магдаленѣ; всѣ согласны, и мы не выѣденъ отсюда, не отпраздновавъ вторую свадьбу нашего вдовца.
   ГРАФ. И да благословитъ Господь союзъ этотъ не такъ, какъ первый; иначе, пусть лучше пошлетъ мнѣ смерть!
   ЛЯФЁ. Ну, сынъ мой -- сынъ, въ которомъ должно изчезнуть имя моего рода -- дай же какой-нибудь залогъ любви, чтобы блескъ его побудилъ мою дочь поспѣшить пріѣздомъ сюда. И что жь лучше этого перстня; покойная Елена -- клянусь моей бѣлой бородой и каждымъ волоскомъ ея,-- была чудеснѣйшая женщина, а въ послѣднее наше свиданіе при дворѣ я видѣлъ на рукѣ ея точь въ течь такой же.
   БЕРТ. Этого она никогда не носила.
   КОР. Покажи; когда я говорилъ, глаза мои не разъ останавливались на немъ невольно. Этотъ перстень принадлежалъ мнѣ; я подарилъ его Еленѣ съ тѣмъ, чтобы въ случаѣ крайности она прислала его ко мнѣ въ знакъ того, что ей нужна моя помощь. Какой же хитростью вынудилъ ты у нея вещь, такъ для нея важную?
   БЕРТ. Ваше величество можете думать, что вамъ угодно; но она никогда не носила этого перстня.
   ГРАФ. Сынъ мой, клянусь жизнію, я видѣла его на рукѣ Елены, и она говорила, что онъ дорогъ ей какъ самая жизнь.
   ЛЯФЁ. И я вижу теперь, что не ошибся -- я видѣлъ его также.
   БЕРТ. Вы ошибаетесь -- она никогда и не видывала этого перстня. Мнѣ бросили его во Флоренціи изъ окна, въ бумажкѣ, на которой было написано имя бросившей. Она была благороднаго происхожденія и думала, что я свободенъ; но такъ какъ судьба моя была уже рѣшена, то я и открылъ ей, что не могу отвѣчать на любовь ея честнымъ образомъ. Тогда она, въ жестокой горести, прекратила всѣ сношенія со мной; но перстня никакъ не хотѣла взять назадъ.
   КОР. И самому Плутусу, отъ котораго не скрыты даже способы превращенія въ золото, не такъ извѣстны таинства природы, какъ мнѣ этотъ перстень; кто бы ни далъ его тебѣ -- онъ принадлежалъ прежде мнѣ, а потомъ Еленѣ. И потому, если ты не въ совершенномъ безпамятствѣ, сознайся, что это ея перстень, и скажи, какимъ дикимъ насиліемъ добылъ ты его? Она поклялась всѣми святыми, что никогда не сойдетъ онъ съ руки ея, если сама не отдастъ его тебѣ на брачномъ ложѣ -- а ты никогда не раздѣлялъ его съ ней,-- или, если не пришлетъ его ко мнѣ въ случаѣ величайшей крайности.
   БЕРТ. Она никогда не видала этого перстня.
   КОР. Клянусь честью, ты лжешь и тѣмъ самымъ возбуждаешь подозрѣніе, которому такъ не хотѣлось дать доступъ. Если окажется, что ты былъ такъ безчеловѣченъ -- но нѣтъ, это невозможно!-- и все-таки -- ты смертельно ненавидѣлъ ее, и она умерла; а что она умерла -- этотъ перстень убѣждаетъ меня такъ точно, какъ будто бы я самъ закрылъ ей глаза. (Стражѣ) Возьмите его.-- Что бы тамъ ни вышло -- все предшествовавшее говоритъ, что мои опасенія не напрасны; что я, напротивъ, слишкомъ мало опасался.-- Возьмите его!-- Мы изслѣдуемъ это дѣло.
   БЕРТ. Если вы докажете, что этотъ перстень когда-нибудь принадлежалъ ей -- вы докажете, что я раздѣлялъ съ ней и ложе во Флоренціи, гдѣ она никогда бывала. (Уходитъ со стражею.)

Входитъ иностранный Дворянинъ.

   КОР. Страшное подозрѣніе овладѣваетъ мною.
   ДВОР. Ваше величество, не знаю хорошо или дурно сдѣлалъ я, взявшись доставить вамъ это прошеніе какой-то Флорентинки, которая отъ того, что вы опередили ее четырьмя или пятью переѣздами, не могла подать его лично. Побѣжденный красотой и рѣчами бѣдной просительницы, которая, какъ я слышалъ, здѣсь уже -- я никакъ не могъ отказать; дѣло ея, кажется, весьма важно и, какъ она намекнула мнѣ, касается не только ея, но и вашего величества.
   КОР. (Читаетъ) "Послѣ многократныхъ увѣреній жениться на мнѣ, когда жена его умретъ -- я стыжусь сказать,-- я отдалась ему. Теперь графъ Руссильонъ вдовецъ; онъ клятвенно обязался быть моимъ, и я заплатила за это моей честью. Но онъ уѣхалъ изъ Флоренціи тайно, не простившись, и я послѣдовала за нимъ, на его родину, искать правосудія. Правосудія, государь! оно въ твоей власти; откажешь -- обольститель восторжествуетъ, и несчастная дѣвушка погибнетъ. Діана Капулетъ."
   ЛЯФЁ. Да я лучше куплю зятя на базарѣ и заплачу за него пошлину {I will buy me а son-in-Iaw in а fair and toll for this.-- Пошлиной скрѣплялся торгъ на ярмаркахъ и утверждались права купившаго на купленое.}, чѣмъ возьму этого.
   КОР. Благодари Бога, Ляфё, за это открытіе. Введите просительницу и воротите графа. (Дворянинъ и нѣкоторые изъ свиты уходитъ.) Графиня, я боюсь, что Елена умерла не своей смертью.
   ГРАФ. О, тогда карайте преступниковъ.

Бертрамъ возвращается со стражей.

   КОР. Я удивляюсь, графъ, какъ, почитая женщинъ чудовищами, бѣгая ихъ, только что поклянетесь имъ вѣрностью, вы рѣшаетесь жениться?

Входитъ Дворянинъ со Вдовой и Діаной.

   Что это за женщина?
   ДІАН. Я бѣдная Флорентинка изъ древняго дома Капулетовъ; просьба моя -- какъ я слышала,-- извѣстна уже вашему величеству; извѣстно стало быть и на сколько я достойна состраданія.
   ВДОВ. А я мать ея, ваше величество, мать, старость и честь которой, отъ того, на что жалуемся, пострадали жестоко и умрутъ, если ваше величество не поможете.
   КОР. Приблизьтесь, графъ. Извѣстны вамъ эти женщины?
   БЕРТ. Ваше величество, я не могу, да и не хочу скрывать, что знаю ихъ. Въ чемъ же обвиняютъ онѣ меня?
   ДІАН. Что жь смотрите вы такъ холодно на жену свою?
   БЕРТ. Ваше величество она не жена мнѣ.
   ДІАН. Если вы женитесь -- вы отдадите руку, которая принадлежитъ мнѣ; произнесете обѣтъ, который принадлежитъ мнѣ; отдадите меня самое, а извѣстно, что мое я принадлежитъ мнѣ. Вашими клятвами вы слили меня съ собой до того, что та, которая выдетъ за васъ -- выдетъ и за меня: за обоихъ, или ни за кого.
   ЛЯФЁ. (Бертраму). Ваша слава слишкомъ ужь громка, Чтобъ вы годились въ мужья моей дочери.
   БЕРТ. Это пустое, пропащее созданіе, которымъ когда-то я забавлялся. Не думайте, ваше величество, о моей чести такъ уже дурно,-- не думайте, чтобъ она когда-нибудь допустила меня пасть такъ низко.
   КОР. Графъ, пока васъ не оправдаетъ самое дѣло, мое мнѣніе слишкомъ не въ вашу пользу; докажите, что честь ваша чище, чѣмъ представляется мнѣ.
   ДІАН. Ваше величество, пусть онъ поклянется, что не лишилъ меня дѣвственности.
   КОР. Что скажешь ты на это?
   БЕРТ. Что она безстыдная, что она была достояніемъ цѣлаго лагеря.
   ДІАН. Онъ клевещетъ на меня; еслибъ это было справедливо -- онъ купилъ бы меня обыкновенной цѣной. Не вѣрьте ему, ваше величество. Взгляните на этотъ перстень -- по красотѣ и но цѣнности едва ли найдется другой подобный,-- а онъ отдалъ его достоянію цѣлаго лагеря, если я дѣйствительно такова.
   ГРАФ. Онъ краснѣетъ -- это его перстень. Шесть поколѣній завѣщали его старшему въ родѣ, и шесть поколѣній хранили и носили его. Она жена ему; этотъ перстень замѣняетъ тысячи доказательствъ.
   КОР. Кажется ты сказала, что видѣла здѣсь человѣка, который можетъ быть свидѣтелемъ?
   ДІАН. Точно такъ, ваше величество; но онъ до того дурной человѣкъ, что мнѣ не хотѣлось бы и призывать его въ свидѣтели. Его имя Пароллесъ.
   ЛЯФЁ. Этого человѣка, если только можно назвать его человѣкомъ, я видѣлъ здѣсь нѣсколько минутъ тому назадъ.
   КОР. Отыскать и привести его сюда.
   БЕРТ. Къ чему его? Онъ извѣстенъ за самаго безсовѣстнаго негодяя, запятнаннаго всѣми возможными мерзостями, такъ ужь созданнаго, что ему противно все истинное. Неужели меня примутъ за то или другое по тому, что вздумается сказать человѣку, которому все равно, что бы ни сказать?
   КОР. Она получила этотъ перстень отъ тебя?
   БЕРТ. Отъ меня, и вотъ какъ это было. Она понравилась мнѣ, и я началъ ухаживать за ней съ свойственнымъ молодости легкомысліемъ. Она же, чтобъ завлечь меня, чтобъ обезумить меня моимъ же пыломъ, прибѣгла къ разсчитанному упорству; а такъ какъ всякое препятствіе въ любви только раздражаетъ ее, то этой хитростью, въ соединеніи съ очень посредственной красотой, ей и удалось наконецъ добиться желаемаго: она пріобрѣла этотъ перстень, а я -- то, что каждый низшій меня получилъ бы и за обыкновенную площадную цѣну.
   ДІАН. Я должна была ожидать этого; вы отвергли и первую, благороднѣйшую жену -- какъ не отвергнуть послѣ этого и меня. Но такъ какъ вы совершенно чужды всякаго благородства, то я сама отказываюсь отъ мужа, и потому прошу возвратить мой перстень.
   БЕРТ. У меня нѣтъ его.
   КОР. Скажи мнѣ примѣты твоего перстня.
   ДІАН. Онъ точь въ точь, какъ тотъ, что на рукѣ вашего величества.
   КОР. Узнаешь ты его? этотъ перстень я только что взялъ у него.
   ДІАН. Именно этотъ и получилъ онъ на моемъ ложѣ.
   КОР. Стало неправда, что ты бросила его въ окно?
   ДІАН. Я сказала сущую правду.

Входитъ Пароллесъ.

   БЕРТ. Ваше величество, этотъ перстень я дѣйствительно получилъ отъ нея.
   КОР. Вы удивительно путаетесь; васъ сбиваетъ всякая пушинка.-- Это человѣкъ, о которомъ ты говорила?
   ДІАН. Онъ самый.
   КОР. Разскажи мнѣ -- но только сущую правду, не опасаясь гнѣва твоего господина, который, если ты будешь правдивъ, я обуздаю,-- разскажи все, что тебѣ извѣстно о немъ и объ этой женщинѣ.
   ПАР. Съ позволенія вашего величества, мой господинъ всегда былъ благороднымъ дворяниномъ; если жь и водились за нимъ кой-какіе грѣшки, такъ только свойственные всякому дворянину.
   КОР. Къ дѣлу. Любилъ онъ эту женщину?
   ПАР. Любилъ, ваше величество; но какъ?
   КОР. Договаривай.
   ПАР. Любилъ, какъ обыкновенно дворянинъ любитъ женщину.
   КОР. Какъ же это?
   ПАР. Любилъ и не любилъ ее.
   КОР. Такъ точно, какъ ты и бездѣльникъ и не бездѣльникъ?-- Что это за двуязычникъ!
   ПАР. Я бѣдный человѣкъ, готовый исполнять приказанія вашего величества.
   ЛЯФЁ. Онъ славный барабанщикъ, ваше величество, и прескверный ораторъ.
   ДІАН. Извѣстно тебѣ, что онъ обѣщалъ жениться на мнѣ?
   ПАР. Мнѣ извѣстно и болѣе, чѣмъ хотѣлось бы сказать.
   КОР. Такъ ты не скажешь всего, что знаешь?
   ПАР. Все, если это угодно вашему величеству. Я былъ, какъ уже сказалъ, между ними посредникомъ; онъ любилъ ее больше обыкновеннаго; потому что сходилъ но ней съ ума: толковалъ о сатанѣ, о чистилищѣ, о фуріяхъ и мало ли еще о чемъ; а тогда я былъ у него въ такой милости, что зналъ даже часъ, въ который онъ овладѣетъ ея ложемъ и другія обстоятельства, какъ напримѣръ: обѣщаніе жениться на ней, и еще кое-что, за разсказъ о чемъ, мнѣ пришлось бы, можетъ быть, очень плохо, а потому я и не скажу ничего болѣе.
   КОР. Да ты высказалъ уже все, если тебѣ не остается прибавить еще, что онъ въ самомъ дѣлѣ женился на ней. Но ты слишкомъ хитеръ въ своихъ показаніяхъ, и потому мы съ тобой кончили. (Діанѣ) Ты сказала, что этотъ перстень твой?
   ДІАН. Точно такъ ваше величество.
   КОР. Гдѣ жь ты купила, или кто подарилъ тебѣ его?
   ДІАН. Мнѣ никто не дарилъ его, и не купила я его.
   КОР. Кто повѣрилъ тебѣ его?
   ДІАН. Никто и не повѣрялъ мнѣ его.
   КОР. Такъ гдѣ жь нашла ты его?
   ДІАН. Я и не находила его.
   КОР. Но если ты не пріобрѣла его ни однимъ изъ этихъ способовъ, такъ какъ же могла ты отдать его графу?
   ДІАН. Я никогда и не отдавала его графу.
   ЛЯФЁ. Эта женщина, ваше величество, уступчивая перчатка -- и надѣвается и снимается по желанію.
   КОР. Этотъ перстень принадлежалъ мнѣ и подаренъ мною первой женѣ его.
   ДІАН. Очень можетъ быть, что онъ принадлежалъ прежде вамъ, а потомъ и ей.
   КОР. Возьмите ее; она становится противна мнѣ. Отведите ее въ тюрьму; возьмите и его.-- (Діанѣ) Если черезъ часъ ты не скажешь, гдѣ взяла этотъ перстень, ты умрешь.
   ДІАН. Никогда не скажу я этого.
   КОР. Возьмите ее.
   ДІАН. Ваше величество, я представлю за себя поручителя.
   КОР. Теперь ты представляешься мнѣ просто развратной дѣвкой.
   ДІАН. Клянусь Юпитеромъ, если я когда-нибудь отдавалась мущинѣ, такъ это развѣ только вашему величеству.
   КОР. Для чего жь обвиняла ты его все это время?
   ДІАН. Потому что онъ виновенъ и не виновенъ. Онъ знаетъ, что я не дѣва и поклянется въ этомъ; а я поклянусь, что я дѣва и что онъ не знаетъ этого. Государь, я не развратная дѣвка; клянусь жизнію, я или дѣва, или жена (Показывая на Ляфё) вотъ этого старичка.
   КОР. Она употребляетъ во зло слухъ нашъ; ведите ее въ тюрьму.
   ДІАН. Матушка, введите моего поручителя. (Вдова уходитъ.) -- Позвольте ваше величество; она приведетъ ювелира, которому принадлежитъ этотъ перстень, и онъ оправдаетъ меня. Что же касается до графа, обезчестившаго меня, какъ это очень хорошо ему извѣстно, хотя въ сущности онъ и не обезчестилъ меня -- я отрекаюсь отъ него. Онъ знаетъ, что былъ на моемъ ложѣ; но не знаетъ, что отъ этого понесла его жена, что покойная чувствуетъ уже движеніе плода. И умершее живо -- вотъ вамъ моя загадка,

Входитъ Вдова съ Еленой.

   А вотъ и разгадка.
   КОР. Не чародѣй ли какой морочитъ глаза мои? Неужели это не обманъ чувствъ?
   ЕЛЕН. Нѣтъ, ваше величество; но вы видите только тѣнь жены, только имя, а не самую жену.
   БЕРТ. И то и другое! О, прости, прости меня.
   ЕЛЕН. Графъ, когда я была подобна этой дѣвушкѣ, вы были такъ упоительно нѣжны со мной. Вотъ вашъ перстень, вотъ и письмо, въ которомъ вы пишете: "когда у тебя будетъ перстень, который никогда не сойдетъ съ руки моей; когда ты понесешь отъ меня", и такъ далѣе.-- Все это исполнено; неужели и теперь, когда я вдвойнѣ пріобрѣла васъ, вы не назовете женой своей?
   БЕРТ. Ваше величество, если все это она объяснитъ мнѣ, клянусь любить ее вѣчно, вѣчно!
   ЕЛЕН. Если я не объясню этого вполнѣ, если окажется хотя малѣйшая неправда -- я готова на убійственный для меня разводъ.-- (Графинѣ) О, матушка, и васъ я вижу еще въ живыхъ!
   ЛЯФЁ. Глаза мои чуютъ чеснокъ и сейчасъ зальются слезами.-- (Пароллесу) Добрый Томъ Друмъ {См., прим. на стр. 285.}, одолжи мнѣ платокъ. Спасибо; я беру тебя къ себѣ, для забавы; да оставь свои поклоны -- они совсѣмъ не забавны.
   КОР. Чтобъ увѣнчать нашу радость полнымъ убѣжденіемъ, вы разскажете намъ всѣ подробности этого чуднаго событія.-- (Діанѣ) А ты, цвѣтокъ еще не сорванный -- потому что мы догадываемся, что своимъ благороднымъ содѣйствіемъ ты сдѣлала ее женой, оставшись сама дѣвой,-- выбирай себѣ мужа, а мы позаботимся о приданомъ. Но объ этомъ и о всемъ прочемъ въ другое, болѣе свободное время. Теперь, кажется, все хорошо, а если и конецъ будетъ такъ же хорошъ -- прошедшее горе придастъ ему еще болѣе сладости. (Трубы.)

Выходя впередъ.

   Пьеса кончилась, и король превращается въ нищаго; но все хорошо кончится тогда только, когда вы исполните его просьбу выразить, что вы довольны. Мы же отблагодаримъ за это возрастающимъ съ каждымъ днемъ стараніемъ угождать вамъ; удостоивайте насъ только вашего вниманія, ободряйте наши усилія плескомъ рукъ вашихъ, и наши сердца -- ваши.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru