Пришли па деревню эти самые, знаешь, ну... какие-то... Натащили проволоки в кругах, как хомуты али колесья, потом заставили мужиков столбы возить. Известно, мужики согласны, возят. Мужику чего не возить, мужик теперь порченый пошел: заставь его чертей из ада на прогулку вывозить али в ад смолье доставлять -- будет. Мужику только деньги плати по курсу дня.
А вот бабка Агафья сразу догадалась, что и проволока ихняя и столбы -- дело нечистое, дело окаянное, -- вон как начали всю деревню проволокой мотать с крыши на крышу, на столб, да в хлев, да дыру в стену, да посередь избы. И начали привинчивать какие-то стеклянные штучки, шкалик не шкалик-- пес его поймет.
Агафьин муж, старик, говорит:
-- Ланна. Тут огонь будет жить. В роде просвещенья.
Бабка Агафья сердито плюет:
-- Дурак ты, старик. А куда ж карасин-то лить? Антихристова штучка это... Тьфу! Колом надо эту штучку.
А тот, городской, свое:
-- Это называется электричество. На мельнице стоит мотор, машина такая. Электричество идет по проволоке. Когда пустим, -- вот эту штучку, бабушка, повернешь, -- сразу будет светло и в избе, и в хлеву, и на улице.
Бабка крестится, трясет головой и говорит:
-- Чтоб те на этом самом месте провалиться. И со штучкой-то. Крутили-крутили по деревне дня три никак: готово, честь имеем.
Бабкина семья ужинать села. И как только села ужинать -- пых! -- вспыхнул огонек.
Дед захохотал, бросил ложку, и Ванька, бородатый его сын, захохотал, и баба его захохотала, и внучка Дунька.
Бабка Агафья разинула рот, ухват в ее руках затрясся.
-- Ох, -- простонала бабка, -- гасите его, окаянного, гасите... Напущено! Не богов это огонь... Пропали мы... -- И села на сундук -- ноги подкосились.
Тут пошли разговоры: сидят, приятно чавкают, дед в свое удовольствие кашу квасом запивает.
А бабка на сундуке сидит, глаз не спускает с лампы.
-- Не коптит, -- говорит дед. -- Удивительно.
-- Удивительно и есть, -- говорит Ванька. -- А вот закурить невозможно от нее. А ну-ка, Дунька, приверни!
Дунька привстала на цыпочки --- чик!
-- Ишь, темно, -- сказал дед, рыгнув. -- А ну-ка, Дунька, отверни!
Привстала на цыпочки Дунька -- чик!
-- Ишь, светло, -- сказал Ванька. -- Сразу! -- и захохотал.
* * *
Легли спать, лампу погасили, а бабка Агафья все сидит, с лампы глаз не сводит. Храп по избе пошел, вторые петухи пропели. Дунька возится во сне, бока скребет, -- клопов в избе изрядно. Встала Дунька, хнычет.
-- Дунька! -- говорит бабка Агафья. -- А ну-ка, Дунька, отверни.
Дунька -- чик! -- светло.
Бабка на сундуке сидит, на лампу смотрит, в глазах слеза. Сняла бабка с божницы икону маленькую, святителя Николу на шнурочке, на груди носить, сняла и велела Дуньке лампу привернуть. А сама, как стало темно, повозилась у проклятущей лампочки, опять села на сундук, сидит.
Спустя время Ванька встал, посопел и пошел ощупью, расставив руки, в сенцы -- да бабке Агафье пальцем прямо в глаз!
-- Не видишь! -- закричала бабка. -- Ванька, ты? А ну, зажги ее, окаянную силу.
Ванька пошарил-пошарил -- чик! -- светло.
Глядит Ванька -- икона святителя Николы на лампочке прикручена. А бабка на сундуке сидит, крестится и головой трясет. Сходил Ванька, куда надо, загасил лампу, лег.
Бабка носом клевать стала, клюет, думает: "Мала сила в образочке, надо хрест святой... ужо... ужо..." Думала-думала, да и задремала. И видит бабка сон: будто голова скок ей в колени. "Голова, голова, -- прошептала бабка, -- скажи мне, голова, щучье слово". -- "Возьми ухват, -- сказала голова, -- плюнь три раза через левое плечо, размахнись ухватом да по лампе хрясь!"
Проснулась бабка, взяла ухват. Чует -- возле лампы тень стоит, чего-то шепчет в темноте. Бабка не испугалась, плюнула трижды через левое плечо, нащупала глазом лампу, размахнулась ухватом, да со всей силы по лампе -- хрясь!
И словно гром, и кто-то закричал, дед закричал:
-- Ой, подь ты к чорту!.. Кто стреляет? Кто меня по башке- огрел?
И все вскочили. Лампу -- чик! -- нету лампы. Спичку -- чирк! Бабка на полу лежит с ухватом, стонет, ногами сучит, охает. Дед за затылок держится. Иван бороду утюжит. Дунька в тряс пошла.
Дед говорит:
-- Только стал я господу молиться -- утро уж, -- а она кэ-эк по затылку даст мне!.. И листвичество спортила... Вот те просвещенье.
На другой день дед уехал в город и привез в подарок бабке целую дюжину "лампочек Ильича".