Шкловский Исаак Владимирович
Из Англии

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Предметный урон.

   

ИЗЪ АНГЛІИ.

Предметный уронъ.

I.

   Съ листопадомъ въ этомъ году борьба за гомруль вступаетъ въ новый фазисъ. Развитіе борьбы въ высшей степени интересно, такъ какъ при этомъ ярко освѣщаются самыя тонкія извилины сложнаго явленія, съ которымъ приходится такъ считаться всюду. Я говорю о націонализмѣ.
   При нормальныхъ условіяхъ національности, живущія рядомъ, образуютъ новый этническій сплавъ. Высшая культура шлифуетъ низшую. Мѣняются обычаи, нравы, даже языкъ. Происходитъ явленіе, которое уже безчисленное множество разъ повторялось въ записанной и не записанной исторіи человѣчества, не знающей чистыхъ націй. Не только такіе термины, какъ "англичанинъ", "французъ" и "турокъ", но даже такіе, какъ "аріецъ", "семитъ" и т. д. совершенно условны, не поддаваясь точному опредѣленію. Если мы желаемъ сдѣлать сколько-нибудь правильный выводъ, необходимо сперва совершенно точно опредѣлить предпосылки. Нельзя говорить о націонализмѣ и задачахъ его, покуда мы точно не опредѣлимъ, что такое нація.
   И какъ только мы сдѣлаемъ первую попытку въ этомъ направленіи, то убѣдимся, что имѣемъ дѣло съ чѣмъ-то крайне растяжимымъ и неопредѣленнымъ. Одно опредѣленіе говоритъ намъ: "нація это соединеніе людей, живущихъ на одной территоріи, подчиненныхъ или не подчиненныхъ одному и тому же правительству, имѣющихъ издавна настолько общіе интересы, что людей этихъ можно причислять къ одной и той же расѣ" {Littré.}. Этому опредѣленію націи авторъ противопоставляетъ народъ. ("Множество людей, хотя и не живущихъ въ одной и той же странѣ, но имѣющихъ общую религію и общее происхожденіе").
   "Нація,-- говоритъ намъ другой авторитетъ,-- это естественное общество людей, объединенныхъ страной, происхожденіемъ, правами, языкомъ и сознающихъ это единство" {Mancini.}. "Нація это -- человѣческія массы, хотя бы и не объединенныя политически, несвязанныя общей культурой, общимъ происхожденіемъ, а въ особенности языкомъ и нравами" {Bluntschli.}. Итакъ, выходитъ, нація это агломератъ индивидуумовъ, принадлежащихъ къ одной расѣ, имѣющихъ общую территорію, одинъ языкъ, одну религію и тѣ же нравы. Попробуемъ анализировать термины, входящіе въ составъ опредѣленія. Раса -- нѣчто совершенно неопредѣленное; антропологія не знаетъ чистыхъ расъ. Въ самыхъ чистыхъ расахъ мы встрѣчаемъ брахицефаловъ и долихоцефаловъ, свѣтловолосыхъ и темноволосыхъ, что показываетъ притокъ разныхъ кровей. Что касается до территоріи, то на одномъ и томъ же мѣстѣ мы сплошь и рядомъ находимъ этническія пятна разнаго происхожденія. Максъ Мюллеръ въ своихъ изслѣдованіяхъ показываетъ намъ, какъ племена разнаго происхожденія усваивали новый языкъ. Когда знаменитый ученый употребляетъ термины "арійскій", "арійцы", онъ имѣетъ въ виду не антропологическій, а только филологическій смыслъ. Максъ Мюллеръ говоритъ только о племенахъ, внѣ зависимости отъ ихъ происхожденія принявшихъ языкъ арійскаго корня. Что касается религіи, то одна и та же религія можетъ быть у племенъ разнаго происхожденія, а иногда одно племя можетъ раздѣляться по религіи. Въ концѣ концовъ культы подвержены тому же закону эволюціи, какъ и языки. Богъ мексиканцевъ говоритъ не безъ основанія своему жрецу:
   
   Doch ich sterbe nicht; wir Götter
   Werden alt wie Papageien.
   Und wir mausern nur wechseln
   Auch wie diese das Gefieder" *).
   *) Heine, "Vitzliputzli".
   
   "Нравы" являются результатомъ общихъ внѣшнихъ условій, при которыхъ живетъ та или другая совокупность людей, внѣ зависимости отъ ихъ происхожденія. Общія условія жизни, напр., въ Нью-Іоркѣ, въ городкѣ дальняго запада или въ лагерѣ пріискателей въ Клондейкѣ создаютъ на нашихъ глазахъ "новые нравы" у людей, все равно, будутъ ли то англичане, итальянцы, нѣмцы или французы.
   Итакъ, совершенно невозможно точно опредѣлить столь ясное и столь понятное на первый взглядъ понятіе -- "нація". Вотъ почему и націонализмъ, (я имѣю въ виду наступательный) тоже нѣчто неуловимое, туманное, смутное. Къ несчастью, бываютъ туманы ядовитые, губящіе все... При нормальныхъ условіяхъ "оборонительный націонализмъ" слабѣетъ, растворяется; но при ненормальныхъ онъ проявляетъ тѣ же свойства, что и всякое тѣло подъ прессомъ: чѣмъ давленіе сильнѣе, тѣмъ болѣе возрастаетъ плотность его.
   "Наступательный націонализмъ" можетъ выдвинуть для своего оправданія только туманныя формулы, не выдерживающія анализа. Такой характеръ, напр., носитъ знаменитая ссылка на "историческую миссію народовъ". Кто опредѣляетъ эту миссію? Какъ узнать, что. она именно такого рода, а не другого?
   Исторія Ирландіи представляютъ собою почти классическое поле для изученія оборонительнаго націонализма и наступательнаго націонализма. Мы можемъ ясно прослѣдить, какъ зарождался каждый изъ нихъ, какъ развивался и какъ боролся. Теперь мы видимъ, какъ наступательный націонализмъ, насажденный въ Ирландіи, бьется въ послѣднихъ содроганіяхъ, не желая отказаться отъ власти. И эта исторія такъ напрашивается на обобщенія, такъ поучительна, такъ современна, что я хочу набросать въ самыхъ общихъ чертахъ картину этой многовѣковой борьбы національностей.
   Мы видимъ сперва въ Ирландіи оригинальную, самобытную культуру. "Втеченіе многихъ вѣковъ развитіе ирландской культуры шло совершенно независимо,-- говоритъ лордъ Денрэйвенъ {Lord Dunraven, "The Legacy of Past Years", p. 3.}.-- Постороннія силы не отражались на мѣстной цивилизаціи. Ирландія ничего не позаимствовала у Англіи и представляетъ собою единственную страну на западѣ, которая никогда не испытывала прямого вліянія Римской имперіи. Хотя Агрикола и задумывалъ завоеваніе Ирландіи, но ни одинъ римскій солдатъ не ступилъ на почву Эрина. На цивилизаціи Ирландіи совершенно не отразились ни римская юриспруденція, ни римское понятіе общества и государства". Первобытное населеніе Ирландіи имѣло совершенно иное понятіе государства и націи. Національность, согласно идеалу ирландцевъ, это -- общіе законы, обычаи, религія и наука, покоящіеся всѣ на чисто демократическомъ фундаментѣ. Собственно центральная власть, или правительство, сравнительно мало интересовала ирландцевъ. Мы видимъ здѣсь децентрализацію въ высшей формѣ, т. е. цѣлый рядъ независимыхъ общинъ, связанныхъ узами единой культуры.
   Если завоеватели являются носителями высшей культуры и не проводятъ политику наступательнаго націонализма, то два народа въ концѣ-концовъ сливаются вмѣстѣ, образуя новый этническій сплавъ. Получается амальгама двухъ культуръ, причемъ обѣ выигрываютъ. Ирландія не выиграла отъ завоеванія ея англичанами. Англійскій историкъ такъ объясняетъ причину: "Въ 1172 году король Генрихъ, опираясь на буллу, полученную отъ папы Адріана IV, единственнаго англичанина, занимавшаго когда-либо престолъ, св. Петра, -- вторгся въ Ирландію и роздалъ тамъ громадныя территоріи своимъ норманскимъ баронамъ". Такимъ образомъ положено было начало земельному вопросу въ Ирландіи. Англійскій король намѣтилъ политику наступательнаго націонализма, въ силу которой ирландцевъ надо было оторвать отъ земли, конфисковать общинныя земли и заселить страну фермерами, принадлежащими къ господствующей народности. "Будь Ирландія послѣ вторженія предоставлена себѣ,-- продолжаетъ сэръ Чарльзъ Брюсъ -- произошло бы такое же явленіе, какъ въ Англіи. Другими словами, завоеватели, переженившись съ завоеванными, образовали бы новую англо-ирландскую народность. Но на стражѣ стояло англійское правительство, проводившее національную политику и запретившее англійскимъ колонистамъ перенимать ирландскіе обычаи и ирландскій языкъ. Вракъ англичанамъ съ ирландками былъ запрещенъ подъ страхомъ увѣчья и смерти".
   

II.

   Природа не признаетъ національной политики. Не смотря на суровые законы, изданные англійскими королями, двѣ культуры, пришедшія въ соприкосновеніе, шлифовались взаимно. Потомки норманскихъ бароновъ, ставъ норманскими помѣщиками, превращались мало-по-малу съ ирландцевъ. Въ царствованіе Эдуарда I (въ XIV вѣкѣ) они установили нормано-ирландскій парламентъ, въ которомъ засѣдали также вожди клановъ, какъ О'Брайены, О'Тулы и др. Видя, что двѣ націи постепенно сближаются, англійское правительство снова издало законъ, цѣлью котораго было держать въ изоляціи государственную народность. Вышелъ онъ въ 1367 году при Эдуардѣ III {The Statute of Kilkenny.}. Въ силу этого закона употребленіе ирландскаго языка, ирландскаго національнаго платья, а равно бракъ англичанина и ирландки признаны были государственной измѣной и карались смертью. Что касается самихъ ирландцевъ, то они поставлены были внѣ закона. Короли прибавили къ своему титулу "повелители Ирландіи", но, тѣмъ не менѣе не признавалось преступленіемъ, если англичанинъ убьетъ ирландца. Убійство разрѣшалось даже въ предѣлахъ самой Англіи. Люди вообще добрѣе и мягче тѣхъ законовъ, которые иногда вырабатываются для нихъ. Не смотря на то, что законъ поощрялъ убійство и каралъ смертью смѣшанные браки, сближеніе между національностями, живущими рядомъ, все-таки происходило. При Генрихѣ VI (во второй половинѣ XV вѣка) ирландскій парламентъ формально заявилъ, что будетъ признавать обязательными только тѣ законы, которые самъ выработаетъ для себя. Связь между норманскимъ и ирландскимъ дворянствомъ становилась прочнѣе съ теченіемъ лѣтъ. Норманскіе помѣщики признали основные законы Ирландіи, признававшіе землю собственностью общины. Земля находилась въ общинномъ владѣніи у того клана, который жилъ на ней. Вождь имѣлъ только свою долю, какъ всякій другой членъ клана. Кланы часто воевали другъ съ другомъ, причемъ побѣдители угоняли скотъ и жали нивы; по основной принципъ, что земля принадлежитъ клану, живущему на ней, признавался. Побѣдителямъ никогда не приходила даже въ голову возможность отнять землю у побѣжденнаго клана.
   У англичанъ былъ противоположный взглядъ на землепользованіе. Въ силу этого взгляда вся земля принадлежитъ королю и только съ его соизволенія находится въ частномъ владѣніи. Фермеръ и крестьянинъ пользуются временно землею по милости короля или того лица, которому король подарилъ землю. И въ силу этого взгляда король, карая какого-нибудь норманскаго дворянина въ Ирландіи или ирландскаго вождя, конфисковалъ ихъ земли, которыя, по понятіямъ ирландцевъ, не могли быть конфискованы, такъ какъ представляли собственность не опальнаго лица, а всего клана.
   До 1500 года ирландскія понятія о земельной собственности господствовали всюду на Эринѣ. "Поирландившіеся" норманскіе дворяне признавали общинное землевладѣніе и держали въ своихъ замкахъ знатоковъ обычнаго права для разъясненія всѣхъ могущихъ возникнуть осложненій и недоразумѣній. Только въ англійской чертѣ осѣдлости (English Pale), какъ именовалась территорія близь Дублина діаметромъ въ 30 миль,-- господствовали такія же понятія о земельной собственности, какъ въ Англіи. За этимъ предѣломъ всюду, не смотря на строгое запрещеніе, населеніе признавало только ирландскіе законы. Такимъ образомъ ирландская культура побѣдила. Господствующая народность сблизилась съ побѣжденными и вмѣстѣ содѣйствовала процвѣтанію Ирландіи. И то былъ, дѣйствительно, періодъ замѣчательнаго расцвѣта, о которомъ говорятъ теперь только развалины великолѣпныхъ замковъ, церквей и аббатствъ.
   Въ 1495 году началось вторичное завоеваніе Ирландіи, кудг Генрихъ VII послалъ сильное войско подъ предводительствомъ новаго намѣстника Нойнижгса. Ирландія имѣла уже свой парламентъ, заявившій, что не признаетъ другихъ законовъ, кромѣ тѣхъ, которые самъ выработаетъ. Такимъ образомъ всякій приказъ, введенный намѣстникомъ, былъ бы произволомъ. Намѣстникъ разрѣшилъ вопросъ очень просто, созвавъ свой собственный парламентъ въ Дрохедѣ (Drogheda). Депутаты, назначенные намѣстникомъ, постановили, что каждый законъ, выработанный Англіей, обязателенъ для Ирландіи и что ирландскій парламентъ не можетъ принять ни одного рѣшенія безъ санкціи англійскаго тайнаго совѣта. При Генрихѣ VIII началась конфискація общинныхъ земель. Въ 2 536 году былъ обвиненъ въ государственной измѣнѣ графъ Кильдаръ, потомокъ "поирландившагося" норманскаго барона Жеральдина, причемъ всѣ его громадныя вотчины были конфискованы. Черезъ годъ англійскій парламентъ издалъ законъ, въ силу котораго всѣ земли, дарованныя въ Ирландіи норманскимъ баронамъ и перешедшія потомъ какимъ-нибудь образомъ къ ирландцамъ,-- конфискуются. Въ томъ же году отобраны были всѣ земли у ирландскихъ монастырей. "Законы" конфискаціи дали возможность вождямъ клановъ объявить мятежниками и государственными измѣнниками всѣхъ тѣхъ родовичей, которые требовали себѣ землю на основаніи обычнаго права. Началась, по выраженію Бэкона, "дикая охота на дикихъ ирландцевъ". Ирландцы никакъ не хотѣли признавать за государствомъ право конфискаціи общинныхъ земель за вину вождя. Они считали, что право на ихъ сторонѣ, и соединились для защиты закона объ общинномъ землевладѣніи, существовавшаго болѣе двухъ тысячъ лѣтъ. Тогда началось безчеловѣчное "усмиреніе мятежа". При каждомъ отрядѣ солдатъ находились палачи и спеціалисты по части пытокъ. Пощады никому не давали. Старики, дѣти, женщины -- всѣ признаны были мятежниками, достойными смерти. Усмирители поставили себѣ цѣлью не только истребить всѣхъ знатныхъ ирландцевъ, но и унизить ихъ передъ смертью въ глазахъ населенія. Женъ и дочерей вождей сѣкли передъ казнью на глазахъ у всѣхъ. Ирландцы уважали талантъ и почитали своихъ бардовъ и историковъ. Этого было достаточно, чтобы поэтовъ и историковъ колесовали. Побѣдители жгли книги и старинныя лѣтописи, чтобы истребить даже память о быломъ величіи. Чтобы истребить старинные роды, пользовавшіеся уваженіемъ, англичане велѣли сжечь геральдическія книги. "Никто не долженъ помнить, кто былъ его дѣдъ". Цѣлью правительства было разрушить не только институтъ общиннаго землевладѣнія, но также всѣ традиціи, всю гэльскую культуру, всю память о прошломъ. Предполагалось смѣшать всѣхъ ирландцевъ въ одну сѣрую, невѣжественную, жалкую толпу, а затѣмъ -- ввести новую жизнь, какъ въ Англіи {J. R. Green, "Irish Nationality", p. 130.}. То былъ "наступательный націонализмъ", проведенный прямолинейно, логически, не страшась ни совѣсти, ни того, что скажутъ другіе.
   Реформація прибавила новый поводъ для преслѣдованія ирландцевъ. Въ 1560 году протестантство было установлено закономъ. "Въ Ирландіи старая вѣра означала раздѣленіе между побѣдителями и побѣжденными: она являлась символомъ національнаго духа,-- говоритъ Лекки {"The History cl England in the Eighteenth Century".}.-- Религія поддерживала страсть ожесточенной политической борьбы. Въ то время, какъ всѣ сѣверные народы западной Европы отвернулись отъ католицизма, ирландцы удержали его только изъ ненависти къ угнетателямъ". И дальше мы увидимъ, что религія, какъ націонализмъ, можетъ быть орудіемъ обороны и наступленія. Мы увидимъ, какъ "орудіе обороны" превращается въ орудіе наступленія.
   Для Англіи протестантство означало, помимо другого, сопротивленіе сильной имперіи въ ея попыткѣ покорить островное королевство и борьбу съ деспотіей Стюартовъ. Но та же Англія желала силой меча навязать новую религію Ирландіи, для которой преданность гонимому католицизму означала вѣрность народному духу. Протестантство появилось въ Ирландіи, какъ религія угнетателей. И преданность ирландскаго народа своей вѣрѣ послужила носителямъ наступательнаго націонализма новымъ предлогомъ для конфискацій земель и для истребленія населенія. Намѣстникъ Ирландіи лордъ Грэй-де-Вильтонъ донесъ Елизаветѣ, что для усмиренія страны необходимо "магометанское завоеваніе", т. е. истребленіе всѣхъ, не желающихъ перейти въ протестантство. И именно этотъ лордъ выведенъ въ поэмѣ Спенсера "The Faery Queene", какъ идеалъ справедливости. Намѣстникъ, подъ предлогомъ введенія протестантства, предлагалъ истребить цѣлую націю. Передъ нами "наступательный націонализмъ", не считающійся ни съ чѣмъ. То, о чемъ націоналисты на континентѣ только мечтаютъ, лордъ Грэй осуществлялъ. "Вся провинція Мёнстера была опустошена совершенно,-- пишетъ историкъ.-- Подъ ударами англійскихъ сабель пали гекатомбы безпомощныхъ жертвъ: старики, немощные, слѣпцы, молодыя матери съ грудными младенцами въ рукахъ. И, хотя подробности забыты, память, въ видѣ смутнаго ужаса, сохранилась до сихъ поръ". "Наступательный націонализмъ" призвалъ голодъ на помощь мечу. "Въ 1582 году нѣкій сэръ Уорхэмъ Сентдэджеръ доносилъ королевѣ Елизаветѣ, что его друзья, истребивъ огнемъ нивы, уморили въ шесть мѣсяцевъ въ провинціи Мёнстеръ тридцать тысячъ мятежниковъ",-- пишетъ сэръ Чарльзъ Брюсъ, авторъ статьи объ Ирландіи въ Britisch Empire Review. Доноситель ждалъ себѣ награды. Въ сѣверной Ирландіи населеніе оказало болѣе сильное сопротивленіе, чѣмъ въ провинціи Мёнстеръ. Елизавета сперва подослала убійцъ къ наиболѣе сильному вождю Шэну О'Нейлю. Затѣмъ англійскія войска разбили близъ Кинсэля соединившихся вождей Хью О'Нейдя и Хью О'Доннелля. Послѣднему удалось бѣжать въ Испанію, гдѣ онъ сталъ собирать войска. Агентъ англійскаго правительства отравилъ О'Доннелля, и докладъ объ этомъ найденъ среди тайныхъ государственныхъ бумагъ. Графъ О'Нейлдь подчинился; но противъ него и противъ наслѣдника графа О'Доннелля при Яковѣ I поднято было дѣло о государственной измѣнѣ. Оба графа бѣжали за-границу.
   "Наступательный націонализмъ" создаетъ свою антитезу, т. е. "націонализмъ оборонительный". "Кажется прямо удивительнымъ, что раса, которую истребляли огнемъ, мечемъ и голодомъ, выжила,-- пишетъ лордъ Дёнрэйвенъ.-- Совершенно непонятно, какимъ образомъ опустошаемыя провинціи оправлялись. Раса не погибла и ирландцы выжили, не смотря на жестокія гоненія. Какъ только завоеватели ушли, оставшіеся въ живыхъ крестьяне выбрались изъ лѣсовъ и пещеръ и принялись обрабатывать землю. Живучесть и настойчивость народа прямо граничатъ съ чудомъ. Побѣдители пытались вырѣзать все населеніе, но это не удалось". {Lord Dunraven, "The Legacy of Past Years", p. 33.} Память о томъ, какъ "наступательный націонализмъ" примѣнялся въ Мёнстерѣ и Ольстерѣ, сохранилась до нашихъ дней. Вообще великія преступленія подобнаго рода забываются, когда условія мѣняются; но англичане сдѣлали все, чтобы страшная память о "завоеваніи" не растаяла. И главной причиной, почему это случилось, является конфискація земли. Въ свое время Шотландія тоже сильно пострадала отъ англичанъ, хотя не въ такой степени, какъ Ирландія. Завоеватели вторгались и въ Англію, выжигая нивы и города, истребляя населеніе. Норманы тоже конфисковали земли, но не всѣ. Отобранныя земли не были отданы націи, чуждой по религіи и языку. Ими не надѣлили, наконецъ, простыхъ авантюристовъ, какъ это было въ Ирландіи. Подчиненіе туземнаго населенія вело за собою конфискацію всей земли, т. е. превращеніе ея изъ общинной собственности въ государственную. Вмѣсто одного собственника -- народа, явился другой -- корона. Это значило: введеніе шерифовъ, сборщиковъ феодальныхъ податей и налоговъ; окончательную отмѣну законовъ брэоновъ {Законами брэоновъ (Brehon Laws) англичане называли всю систему юриспруденціи, существовавшую въ Ирландіи до XVII вѣка. "Брэонами" (точнѣе "breitheamhuin") назывались наслѣдственные судьи ирландскихъ клановъ. "Брэоны" судили и мирили на открытомъ воздухѣ, на вершинѣ холма или на пригоркѣ. Англійскіе писатели XVI вѣка, говоря о Brehon Eaws, называютъ ихъ "угодными человѣку", но "противными Богу и общему понятію о законности". Главнымъ образомъ при этомъ англійскіе писатели имѣли въ виду то, что убійство у ирландцевъ каралось не смертью по принципу "жизнь за жизнь", а вирой (eric). Законы брэоновъ уже въ XV вѣкѣ составляли писанный кодексъ.}, уничтоженіе "tanistry", т. е. обычая выбирать всѣмъ кланомъ вождя, распредѣляющаго земельные душевые надѣлы. Уничтожались навсегда всѣ привилегіи народа, всѣ обычаи, съ которыми тотъ сросся. Наступательный націонализмъ не считался ни съ чувствомъ, ни съ благосостояніемъ подчиненнаго народа. Прежде каждый родовичъ зналъ только выборнаго вождя клана, права котораго были точно опредѣлены и ограничены обычаями и законами брэоновъ. Побѣдитель поставилъ вмѣсто этого вождя неизвѣстнаго землевладѣльца, устанавливающаго ренту по своему усмотрѣнію. Родовичъ потерялъ всѣ свои привилегіи и всякое право на землю".
   "Земля всегда была страстью ирландцевъ, -- говоритъ лордъ Дёнрэйвенъ.-- Крестьяне безумно любили ее. Когда же начался процессъ конфискаціи, всѣхъ туземцевъ прогнали, оставивъ только немногихъ, которые нужны были завоевателямъ, какъ чернорабочіе. Земли отданы новымъ владѣльцамъ, чуждымъ прежнимъ по языку, вѣрѣ, обычаямъ, законамъ. Прямой цѣлью войны было истребленіе расы съ корнями и отнятіе всей земли.
   Въ результатѣ явился оборонительный націонализмъ, имѣвшій цѣлью борьбу за расу, за землю и за вѣру.
   При Яковѣ I наступательный націонализмъ сдѣлалъ еще шагъ впередъ: заведены были, такъ называемыя, "поселенія въ Ольстерѣ" (Plantation of Ulster). Земля была уже отобрана и отдана англійскимъ помѣщикамъ; но крестьянами фермерами были еще ирландцы. И носители наступательнаго націонализма рѣшили прогнать изъ Ольстера всѣхъ фермеровъ ирландцевъ и замѣнить ихъ шотландцами и англичанами. Когда въ 1641 году началась въ Англіи Гражданская война, фермеры въ Ирландіи возстали, чтобы отнять землю, принадлежавшую ихъ отцамъ, у англійскихъ переселенцевъ. Возставшіе подожгли фермы. Кое-гдѣ были и убійства. Переселенцы тоже соединились и сторицей платили повстанцамъ. И такъ шли дѣла нѣсколько лѣтъ. Въ 1648 году парламентскія войска нанесли окончательный ударъ арміи короля. Карлъ I былъ выданъ, арестованъ, осужденъ и казненъ, а 15 августа 1649 года Кромвель со своими мятежниками высадился на ирландскій берегъ, чтобы подавить здѣсь мятежъ. Усмиреніе Ирландіи продолжалось три года и представляетъ одну изъ самыхъ ужасныхъ страницъ въ липкой отъ человѣческой крови всеобщей исторіи наступательнаго націонализма. "Я не намѣренъ анализировать характеръ такого замѣчательнаго человѣка, какъ Кромвель,-- говоритъ лордъ Дёнрэйвенъ.-- Въ Ирландіи онъ продолжалъ дѣло, начатое его предшественниками, примѣняя ихъ же методы. Въ одномъ отношеніи онъ былъ гуманнѣе усмирителей, посланныхъ Елизаветой и Карломъ I. Кромвель держалъ своихъ солдатъ въ строгой дисциплинѣ и до извѣстной степени помнилъ, что ирландцы тоже люди, если только дѣло не касалось его религіозныхъ убѣжденій. Какъ только Кромвель высадился, онъ запретилъ солдатамъ грабить населеніе и насиловать; но, если онъ останавливалъ сперва насиліе и жестокость въ единичныхъ случаяхъ, онъ примѣнялъ ихъ потомъ въ широкихъ размѣрахъ, какъ месть. Кромвель былъ фанатикъ, какъ Филиппъ испанскій. Оба были убѣждены, что Богъ послалъ ихъ на землю съ опредѣленной миссіей и оба съ необыкновенной жестокостью выполняли ее. Филиппъ вѣрилъ, что его предназначеніе -- раздавить протестантство и черезъ своего исполнителя, герцога Альбу, залилъ Нидерланды рѣками крови. Кромвель думалъ, что Господь послалъ его на землю искоренить папизмъ и, выполняя свою миссію, но останавливался ни передъ чѣмъ. Въ исторіи нѣтъ болѣе кровавыхъ страницъ, чѣмъ осада и взятіе Дрохеды, Уексфорда и др. городовъ. Цѣлыя области были истреблены огнемъ, мечемъ и голодомъ. Результатомъ безстрашнаго примѣненія политики наступательнаго націонализма было то, что въ 1652 году половина населенія Ирландіи погибла. Голодъ свирѣпствовалъ всюду. До начала усмиренія деревенскій инвентарь оцѣнивался въ 4 мил. ф. ст, а къ концу 1652 года только 500.000 ф. ст. Рожь стоила до усмиренія 12 шиллинговъ за бушель, а въ 1652 году -- 50 шиллинговъ. Можно было проѣхать тридцать миль, не встрѣтивъ слѣда человѣческой жизни. Волки, питавшіеся человѣческимъ мясомъ, размножились и стали до такой степени смѣлы, что забѣгали даже въ Дублинъ. Умирающему отъ голода населенію разрѣшено было оставить островъ. Этимъ воспользовались около 40 тысячъ человѣкъ, но судьба ихъ была крайне плачевна. Но приказанію лорда-протектора тысячи молодыхъ ирландцевъ обоего пола были отправлены въ Вестъ-Индію и проданы тамъ на плантаціи". И, читая про все это, мы не знаемъ, чему болѣе удивляться: жестокости ли людей, ослѣпленныхъ религіознымъ фанатизмомъ и идеями наступательнаго націонализма, или живучести преслѣдуемыхъ? {Кромвель переправился черезъ каналъ св. Георга, какъ носитель мести, -- пишетъ извѣстный англійскій священникъ Сильвестръ Хорнъ въ предисловіи къ книжкѣ "Home Rule or Rome Rule". Диссентерамъ въ особенности печально то, что парламентъ далъ страшную миссію именно такому человѣку, который былъ настолько геніаленъ, что могъ бы Проявить толерантность, и настолько уменъ, что могъ бы оцѣнить положеніе дѣлъ. Исполненіе миссіи сдѣлало Кромвеля навсегда ненавистнымъ ирландцамъ. "Усмиреніе" на нѣсколько вѣковъ запутало ирландскій вопросъ... Сверженіе монархіи принесло Англіи и даже Шотландіи свободу и благоденствіе, тогда какъ Ирландіи республика дала только миръ и спокойствіе могилы".}.
   

III.

   Кромвель, убѣдившись, что нельзя истребить всѣхъ ирландцевъ до послѣдняго человѣка, велѣлъ имъ всѣмъ очистить провинціи Ольстеръ, Ленстеръ и Менстеръ (за исключеніемъ графства Клэйръ). Все католическое населеніе было прогнано за рѣку Шанонъ и скучено въ болотахъ и горахъ провинціи Коннотъ (Connaught). Ирландцы во время гражданской войны поддерживали Карла I и тѣмъ не менѣе во время реставраціи сынъ Карла I подтвердилъ всѣ распоряженія Кромвеля относительно завоеванной страны.
   Кромвель, какъ Елизавета и Яковъ I, имѣлъ въ виду прежде всего конфискацію земли. До гражданской войны ирландцы имѣли въ десять разъ больше земли, чѣмъ всѣ англійскіе переселенцы. Послѣ Кромвеля въ рукахъ у англичанъ оказалось 3/5 всей земли вообще и 2/3 всей земли, годной для обработки. Такимъ образомъ закончилось второе выступленіе, имѣвшее цѣлью поголовное истребленіе всего туземнаго населенія. Какъ и при Елизаветѣ, при Кромвелѣ "наступательный націонализмъ" не остановился передъ грабежомъ, изнасилованіями, пожарами и массовыми убійствами. И, не смотря на все это, второе выступленіе кончилось такою же неудачею, какъ и первое. Оборонительный націонализмъ, не смотря на то, что въ его распоряженіи только пассивныя средства сопротивленія, безконечно сильнѣе націонализма наступательнаго, могущаго примѣнять и "на законномъ основаніи", самыя страшныя преступленія, какія только вѣдомы человѣчеству.
   Ирландская раса выжила и послѣ Кромвеля, какъ выжила послѣ гоненій при Елизаветѣ, но обильное кровопусканіе страшно ослабило націю. Большая часть населенія удалилась въ наиболѣе дикіе углы острова; остальные жили на землѣ, нѣкогда принадлежавшей имъ, почти какъ крѣпостные. Связующимъ звеномъ осталась религія, затѣмъ -- традиція, любовь и уваженіе къ своей старой культурѣ. Все это безжалостно преслѣдовалось. Народные учителя, священники, вышедшіе изъ крестьянъ, и, отчасти, епископы, поддерживали духъ побѣжденнаго народа. Тогда англичане назначили на нихъ охоту, какъ на лисицъ. На народныхъ учителей и на священниковъ устраивались облавы, какъ на волковъ. Ихъ преслѣдовали, ловили въ пещерахъ, гдѣ они укрывались, предавали пыткамъ, казнили. Но ирландскій народъ сохранилъ свою культуру. Оборотельный націонализмъ тѣмъ крѣпче, чѣмъ сильнѣе преслѣдованіе. И удивительно то, что онъ захватываетъ преслѣдователей. Ничего нѣтъ болѣе удивительнаго въ исторіи, какъ живучесть ирландскаго народа и его сила ассимилировать, -- говоритъ авторъ труда "A Hundred Years of Irish History".-- Немногіе ирландцы жили среди англійскихъ переселенцевъ, но тѣмъ не менѣе послѣдніе быстро перенимали ирландскую культуру. Черезъ короткое время переселенцы становились ирландцами. Провинція Мёнстеръ, напр., была сплошь заселена солдатами-пуританами. Черезъ нѣсколько лѣтъ потомки этихъ латниковъ Кромвеля сражались за католическаго короля Якова II. Лучшими хранителями культуры побѣжденнаго народа являются женщины. Онѣ -- великіе ассимиляторы. Точно такъ, какъ весталки поддерживали неугасимый огонь, женщины побѣжденнаго народа блюдутъ неугасимую лампаду его духа... Мы видѣли, что наступательный націонализмъ замѣтилъ опасность, грозящую усмирителямъ отъ смѣшанныхъ браковъ. Въ царствованіе Эдуарда III (XIV вѣка) изданъ былъ законъ, въ силу котораго каждый англичанинъ, женившійся на ирландкѣ, подлежалъ мучительной карѣ: ему живому выпускали внутренности, а затѣмъ вѣшали. Имущество же его поступало въ казну. Но и этотъ свирѣпый законъ не остановилъ процесса ассимиляціи. Кромвелевскіе офицеры подали лорду протектору петицію, въ которой говорятъ, что потомки англичанъ, явившихся при Елизаветѣ завоевывать островъ, "поирландились до такой степени, что впали въ идолопоклонство" (т. е. стали католиками), Въ ирландскомъ возстаніи 1641 года принимали участіе многіе потомки англійскихъ усмирителей. Я упомянулъ уже выше про знаменитаго поэта елизаветинской эпохи Спенсера, воспѣвавшаго усмирителя Ирландіи лорда Грэя де Уильтона. Внукъ Спенсера былъ арестованъ Кромвелемъ и казненъ, какъ ирландецъ и папистъ. Кромвель поселилъ въ Ирландіи своихъ солдатъ въ 1650 году. Въ 1690 году намѣстникъ доносилъ въ Лондонъ, что "многіе потомки солдатъ-пуританъ не знаютъ уже ни слова по-англійски". Перваго іюля 1690 года въ трехъ миляхъ отъ Дрохеды на берегахъ Войны произошла знаменитая битва между ирландцами, поддерживавшими Якова И, и войсками Вильгельма III. Эта битва, кончившаяся страшнымъ пораженіемъ папистовъ, до сихъ поръ является боевымъ кличемъ оранжистовъ. Многіе солдаты изъ арміи побѣдителя получили земли и остались въ Ольстерѣ. Черезъ семь лѣтъ намѣстникъ доносилъ что эти засельщики "начинаютъ забывать англійскій языкъ и впадаютъ въ папизмъ".
   Такимъ образомъ мы видимъ слѣдующее. Англійское правительство, преслѣдуя политику наступательнаго націонализма, хотѣло или обратить ирландцевъ въ протестантство и англичанъ, или истребить расу. И, не смотря на то, что правительство не останавливалось рѣшительно ни передъ чѣмъ, пассивное сопротивленіе оборонительнаго націонализма было такъ сильно, что не только раса выжила, но даже многіе представители господствующей народности поирландились. У нихъ явились свои интересы, другіе, чѣмъ у англичанъ, но родственные ирландцамъ. При Яковѣ II возникъ ирландскій парламентъ, почти всѣ члены котораго были католики. Такъ какъ католическая религія подвергалась втеченіе ста пятидесяти лѣтъ всевозможнымъ преслѣдованіямъ, то первымъ закономъ парламента было признаніе полной свободы совѣсти. Тотъ же парламентъ выработалъ особый законопроектъ (Act of attainder), чтобы возвратить прежнимъ владѣльцамъ земли, конфискованныя Кромвелемъ и розданныя англичанамъ. Парламентъ жилъ не долго. Въ 1690 году войска Якова II были разбиты при Бойнѣ и, такимъ образомъ, конфискованныя земли остались въ рукахъ усмирителей. Война не кончилась битвой при Бойнѣ. За нею послѣдовала осада Лимерика, завершившаяся договоромъ, который гарантировалъ религіозную свободу католикамъ, если они сложатъ оружіе. Наступательный націонализмъ вообще признаетъ, что договоры и присяги обязательны только для одной стороны, а именно для подчиненной народности. Господствующая же народность не должна считать себя связанной даже самыми торжественными клятвами. Исходя изъ этого положенія, находящаго многочисленныхъ защитниковъ и теперь,-- англичане безсовѣстно нарушили лимерикскій договоръ и издали для Ирландіи особый кодексъ уголовныхъ законовъ (Penal Code).
   "Карательные законы были направлены противъ католической религіи, но ударъ падалъ не только на нее, но и на всю расу, исповѣдующую католичество,-- говоритъ лордъ Дёнрэйвенъ.-- Законы карали не католицизмъ, бывшій религіей большинства ирландцевъ, но большинство ирландцевъ, которое исповѣдывало католицизмъ" {Lord Dunraven, "The Legacy of Past Years", p. 129.}. Уголовный кодексъ вошелъ въ силу при Вильгельмѣ III, немедленно послѣ второй революціи. При Аннѣ и при двухъ Георгахъ къ кодексу были прибавлены еще новые суровые законы. Католикамъ воспрещено было участіе въ мѣстномъ самоуправленіи; имъ закрытъ былъ доступъ въофицерскіе чины, въ магистратуру и адвокатскую корпорацію. Католики не могли быть судьями, присяжными, шерифами, нотаріусами, почетными членами какой-нибудь корпораціи. Право ирландцевъ заниматься торговлей было ограничено. Католикъ не могъ ни купить землю, ни получить ее въ даръ отъ протестанта, но имѣлъ право взять ее въ аренду на извѣстный срокъ. Законъ указывалъ католику, какъ онъ долженъ рсапорядиться въ своемъ завѣщаніи земельной собственностью. Землю надо было раздѣлить поровну между всѣми сыновьями; но если старшій принималъ протестантство, то все наслѣдство доставалось ему. Каждый протестантъ, донесшій на католика, неправильно владѣющаго землей, становился собственникомъ ея. Католикъ не имѣетъ права имѣть коня дороже пяти ф. ст. Въ противномъ случаѣ любой протестантъ можетъ взять себѣ этого коня, уплативъ владѣльцу только пять фунтовъ. Протестантка, выходящая замужъ за католика, теряетъ землю, если владѣла ею раньше. Бракъ католика и протестантки, заключенный только католическимъ священникомъ, недѣйствителенъ. Если жена, сынъ или дочь католика переходятъ въ протестантство, то мужъ или отецъ теряютъ надъ ними всякій контроль. Канцлеръ вмѣшивается немедленно и указываетъ, какая часть состоянія мужа или отца должна перейти къ новообращенному. Опекунами несовершеннолѣтнихъ католиковъ могутъ быть только протестанты. Доступъ въ среднія школы и университеты былъ закрытъ для дѣтей католиковъ. Уголовный кодексъ не ограничивалъ свободу передвиженія католиковъ, но за то воспрещалъ имъ посылать за-границу своихъ дѣтей для обученія.
   Цѣлью всѣхъ этихъ законовъ было поставить католиковъ въ такое невозможное положеніе, чтобы часть ихъ умерла, другая выселилась, а остальные приняли бы протестанство. По разсчетамъ наступательнаго націонализма преслѣдуемые должны пойти въ сторону наименьшаго сопротивленія, т. е. отказаться отъ своей народности. Но оборонительный націонализмъ наростаетъ по мѣрѣ преслѣдованія. Даже тѣ ирландцы, которые подпали подъ вліяніе деистовъ и относились отрицательно къ обрядовой религіи, не захотѣли, когда начались преслѣдованія католицизма, перейти въ лагерь торжествующихъ, а столпились вокругъ гонимыхъ священниковъ и епископовъ. Своимъ поощреніемъ ренегатства наступательный націонализмъ заставилъ многихъ ирландскихъ дворянъ (единственные представители тогдашней интеллигенціи) эмигрировать, многіе забились въ щели; но только единицы отреклись отъ своей національности. И эти ренегаты становились наиболѣе жестокими и наиболѣе безсовѣстными насадителями политики наступательнаго націонализма.
   "Безправное католическое населеніе (т. е. массы),-- говоритъ одинъ авторъ -- ограниченное въ средствахъ къ существованію, отрѣзанное отъ источниковъ знанія, потеряло, вмѣстѣ съ независимостью, самоуваженіе. Оно привыкло къ обману и хитрости, какъ къ орудіямъ борьбы за существованіе" {Lecky "Leaders of Public Opinion in Ireland".}. Эдмундъ Бёркъ подробно описываетъ "раззорившую и унизившую цѣлый народъ" ирландскую административную машину, "придуманную дьявольской хитростью человѣка".
   Мы видѣли, что разсчеты изобрѣтателей этой "дьявольской административной машины" не оправдались: не смотря на всѣ гоненія, ирландцы не стали англичанами. За то получились другіе результаты. Извѣстная часть англичанъ, живущихъ въ Ирландіи, видя преслѣдованія цѣлой народности, привыкла смотрѣть на себя, какъ на высшую расу, которая должна обладать особыми, исключительными правами, не признаваемыми современными демократіями. Тѣ потомки "усмирителей", которые не "поирландились", привыкли считать католиковъ низшей расой, а ихъ притязанія на общія человѣческія права -- неслыханной наглостью и безпримѣрной дерзостью. Носители наступательнаго націонализма "учили протестантовъ, что они принадлежатъ къ высшему классу, историческая миссія котораго властвовать. Уголовный кодексъ разорилъ католиковъ и деморализовалъ протестантовъ" {Lord Dunraven, "Legacy of the Past".}.
   "Въ Ирландіи судьба поставила рядомъ два народа, разные по языку, происхожденію, традиціямъ, религіи и симпатіямъ, -- говоритъ Лекки въ упомянутой уже книгѣ "Leaders of Public Opinion in Ireland".-- И уголовный кодексъ сдѣлалъ все, чтобы вырыть глубже пропасть, раздѣляющую народы, и чтобы надѣлить господствующую національность пороками монополистовъ, а подчиненную національность пороками рабовъ". "Цѣлью уголовнаго кодекса было не только втоптать въ грязь цѣлый народъ, разорить его и вытравить изъ души его всякую предпріимчивость, но также вырыть пропасть между католиками и протестантами, -- говоритъ англійскій историкъ Froude.-- И все это было достигнуто... Уголовный кодексъ оставилъ глубокій отпечатокъ на характерѣ народа. Наиболѣе отрицательныя черты этого характера являются прямымъ послѣдствіемъ кодекса".
   Когда нормальный человѣкъ видитъ, что въ его присутствіи избиваютъ связанныхъ и безащитныхъ людей, у него естественно является стремленіе остановить кулачную расправу. Если же человѣкъ видитъ постоянно такую расправу и спокойно относится къ ней, какъ къ явленію естественному, то это свидѣтельствуетъ уже о моральной анестезіи, хотя бы зритель и не принималъ самъ никакого участья въ избіеніи. У самаго добраго человѣка невольно создается тогда такая психологія: "Такихъ-то бьютъ; значитъ, они, какъ низшая раса, созданы на то, чтобы ихъ били. Меня, конечно, бить не посмѣютъ!" Помните ли вы тургеневскаго помѣщика Мардарія Аполлоновича Стегунова? То былъ добродушный старичокъ, большой хлѣбосолъ. И вотъ, угощая автора "Записокъ Охотника", старичокъ сталъ прислушиваться къ звукамъ мѣрныхъ и частыхъ ударовъ, раздававшихся въ направленіи конюшни Мардарій Ивановичъ поставилъ блюдечко на столъ и "произнесъ съ добрѣйшей улыбкой и какъ бы невольно вторя ударамъ:
   -- Чюки-чюки-чгокъ! Чюки-чюкъ! Чюки-чюкъ!" "Тамъ, по моему приказу, шалунишку наказываютъ... Васю буфетчика изволите знать?"
   Добродушный помѣщикъ, видя, что бородатыхъ, иногда сѣдоволосыхъ, "шалунишекъ" постоянно дерутъ на конюшнѣ, самъ приказывалъ дѣлать это, хотя, конечно, не былъ извергомъ. Передъ нами только моральная анестезія, явившаяся вслѣдствіе того, что добрый человѣкъ привыкъ смотрѣть на попраніе человѣческой личности, какъ на нѣчто совершенно нормальное. Высокій, статный, красивый полковникъ, выведенный въ посмертномъ разсказѣ Л. Н. Толстого, человѣкъ благородный, мягкій по отношенію къ дочери, отдававшій ей все. И этотъ добрый отецъ и изящный джентельмэнъ самъ распоряжался экзекуціей, когда гоняли солдата татарина за побѣгъ. И когда полковнику показалось, что одинъ изъ солдатъ, жалѣя татарина, "мажетъ" шпицрутеномъ, а не бьетъ изо всей силы, онъ гнѣвно крикнулъ:
   -- Я тебѣ помажу! Будешь мазать? Будешь?
   "И своею сильной рукой въ замшевой перчаткѣ красивый, добродушный полковникъ билъ по лицу испуганнаго, слабосильнаго солдата за то, что онъ недостаточно сильно опустилъ свою палку на красную спину татарина" {Л. Н. Толстой, "Посмертныя художественныя произведенія". T. I, стр. 76 (Берлинъ. 1912).}. Передъ нами еще примѣръ моральной анестезіи вслѣдствіе того, что человѣкъ "привыкъ". Англичане считаютъ, что для удержанія Индіи необходимо пріучить туземцевъ, чтобы они смотрѣли на бѣлыхъ, какъ на полубоговъ. Эта политика проводится необыкновенно прямолинейно; но чиновники-англичане, окружающіе себя въ Индіи для престижа толпой туземныхъ слугъ и требующіе отъ нихъ раболѣпной послушности,-- отправляютъ своихъ дѣтей, какъ только имъ минетъ пять лѣтъ, въ Англію. Старый англичанинъ, занимавшій въ Индіи постъ губернатора, объяснилъ мнѣ, что дѣтей отсылаютъ не вслѣдствіе климата, а по совершенно иной причинѣ.
   "Мы, требуя раболѣпія, знаемъ, что это необходимо для удержанія Индіи. У насъ ни разу не зарождается мысль, что мы -- выше индусовъ. Наши же дѣти, видя отношеніе къ нимъ туземной прислуги, могутъ дѣйствительно счесть себя высшей расой и полубогами, а это было бы ужасно неудобно для нихъ, когда бы имъ пришлось возвратиться въ Англію. Наши дѣти и тамъ склонны были бы считать себя представителями высшей расы. Вотъ почему мы никогда не воспитываемъ нашихъ дѣтей въ Индіи",-- объяснялъ мнѣ отставной губернаторъ.
   Политика наступательнаго націонализма, лишая преслѣдуемую народность элементарныхъ человѣческихъ правъ, развращаетъ не только ту часть населенія, которае является исполнителями воинственной политики, но и тѣхъ, которые остаются лишь простыми зрителями. Созерцаніе безправія порождаетъ моральную анестезію. Въ особенности это относится къ подростающему поколѣнію. Между прочимъ, въ этомъ убѣдились англичане въ Ирландіи.
   

IV.

   Мнѣ не разъ приходилось говорить на страницахъ "Русскаго Богатства" о прошлыхъ бѣдствіяхъ ирландскаго народа, поэтому не стану повторять здѣсь, какъ Англія систематически душила промышленность Эрина. Моей задачей является схема наростанія и ослабленія наступательнаго націонализма. Проводя его послѣдовательно можно добиться, что національности въ данномъ государствѣ, или въ одной только провинціи, будутъ держаться обособленно, какъ масло и вода въ стаканѣ. Можно добиться того, что подчиненная національность будетъ разорена, унижена и озлоблена, а у господствующей появится полная моральная анестезія. Наступательный націонализмъ можетъ разрѣшить далѣе себѣ такую роскошь, какъ мобилизація всей администраціи и суда съ цѣлью запрещенія подчиненной національности писать свои имена такъ, а не иначе. Уголовный кодексъ запрещалъ, между прочимъ, ирландцамъ прибавлять къ своей фамиліи префиксъ О'. Такимъ образомъ, О'Доннель, О'Брайенъ, О'Конноръ превратились просто въ Доннеля, Брайена и Коннора. Зачѣмъ это понадобилось? Передъ нами одно изъ проявленій политическаго озорства, въ которое неизмѣнно вырождается наступательный націонализмъ. "Ирландцы любятъ прибавлять префиксъ О къ своей фамиліи, поэтому именно надо запретить", разсуждали администраторы, проводившіе политику наступательнаго націонализма. Итакъ, наступательный націонализмъ въ состояніи вогнать клипъ между національностями, имѣющими общую родину. Но экономическая жизнь каждаго государства до такой степени сложна, что преслѣдованія одной части населенія отражаются и на другой. Наступательный націонализмъ хотѣлъ только разорить ирландцевъ, а политика его отразилась на интересахъ и господствующей народности. Общность экономическихъ интересовъ заставила многихъ англичанъ, жившихъ въ Ирландіи, соединиться съ кореннымъ населеніемъ. "Протестанты соединяются съ папистами,-- вопилъ въ XVIII вѣкѣ архіепископъ Бётлеръ.
   -- Прощай теперь англійскіе интересы!
   Отъ преслѣдованія папистовъ, такъ страдали протестанты, что ирландскій парламентъ, состоявшій только изъ протестантовъ, началъ отмѣнять многіе законы уголовнаго кодекса.
   Знаменитый ирландскій государственный дѣятель Генри Граттанъ (протестантъ), доказывая въ 1780 гоДу необходимость возстановленія полномочнаго парламента, въ которомъ участвовали бы выборные отъ всего населенія,-- сказалъ: "Великобританія никогда не будетъ великой націей, покуда въ одномъ изъ соединенныхъ королевствъ существуетъ уголовный кодексъ съ несправедливыми законами. Нація не можетъ быть сильна, если часть ея лишена политическихъ правъ. Моимъ идеаломъ является благоденствіе не одной лишь протестантской колоніи въ Ирландіи, по всей націи". Мы видѣли, что парламентъ существовалъ въ Ирландіи уже много вѣковъ назадъ; но англійское правительство пользовалось каждымъ предлогомъ, чтобы ограничить его полномочія. Мы видѣли, какъ ирландскій парламентъ былъ "разъясненъ" намѣстникомъ Нойнингсомъ въ томъ смыслѣ, что изъ законодательнаго собранія превратился въ законосовѣщательное. Парламентъ могъ обсуждать только законы, предложенные вице-королемъ и одобренные Тайнымъ совѣтомъ въ Англіи. Впослѣдствіи, впрочемъ, ирландскому парламенту предоставлено было право намѣчать проекты биллей ("Heads of bills", по тогдашней терминологіи); ихъ отправляли тогда въ Англію, разрабатывали тамъ, если это находили надобнымъ и возвращали. Англійскій парламентъ предъявлялъ также требованіе на право вырабатывать законы для Ирландіи, отрицавшей это право. При Георгѣ I (въ 1718 году) это верховное ираво англійскаго парламента было признано особымъ статутомъ. Администрація подбирала ирландскій парламентъ по своему желанію. Верховная палата состояла вся изъ лордовъ, находившихся на жалованіи у правительства. Одна треть коммонеровъ получала субсидіи и пенсіи отъ правительства или ждала доходныхъ мѣстъ. Эти депутаты, конечно, дѣлали то, что приказывала администрація, "the castle" (коллективное названіе правительственной машины въ Ирландіи). "И все это было! И все это не ново" -- говорятъ знающій исторію наступательнаго націонализма въ Ирландіи, когда читаетъ про выборные эксперименты русскихъ администраторовъ. Развѣ только политическаго озорства подпущено больше, чѣмъ въ Ирландіи въ XVIII вѣкѣ. Да, впрочемъ, врядъ-ли.
   Въ 1782 году англійское правительство въ моментъ просвѣтлѣнія, убѣдившись, что политика наступательнаго націонализма сѣетъ только вихрь, возвратила ирландскому парламенту его прежнія права. Возрожденный или граттановскій парламентъ явился результатомъ сознанія, что наступательный націонализмъ причиняетъ вредъ и господствующей народности. Первый законъ новаго парламента отмѣнялъ наказаніе за служеніе мессы по католическому обряду. Затѣмъ парламентъ, состоявшій только изъ протестантовъ, послѣдовательно сталъ отмѣнять уголовный кодексъ. Внѣ сомнѣнія, что протестанты, предоставленные себѣ, даровали бы равноправность своимъ католическимъ согражданамъ. Мы видимъ тутъ опять примѣръ того, какъ разныя національности, поселившіяся въ одномъ мѣстѣ и предоставленныя себѣ, стремятся образовать этническую амальгаму, вырабатывающую общую культуру, какъ это уже не разъ бывало въ исторіи и какъ это на нашихъ глазахъ происходитъ въ Соединенныхъ Штатахъ Сѣверной Америки. Ирландія вздохнула полной грудью во время существованія граттановскаго парламента. Промышленность начала быстро возрождаться, а зіяющія раны стали заживать. Но тутъ начался протестъ противъ "негодной, тошнотворной и недостойной политики приниженія". Политика наступательнаго націонализма принесла свои плоды въ Ирландіи. Въ Ольстерѣ были потомки "усмирителей", черезъ посредство которыхъ правительство проводило свою политику наступательнаго націонализма. Они кормились отъ нея. Уравненіе всего населенія въ нравахъ означало бы уничтоженіе доходныхъ мѣстъ съ жирными говядами у протестантскихъ приходовъ, содержимыхъ на счетъ католиковъ. Я не говорю уже объ экономическихъ соображеніяхъ, на которыя указывалъ въ другихъ письмахъ. (Опасеніе, что парламентъ, въ которомъ ирландцы составятъ большинство, отниметъ у помѣщиковъ землю). Затѣмъ въ Ольстерѣ были потомки "усмирителей", морально отравленные систематическимъ проведеніемъ политики наступательнаго націонализма. Они привыкли считать себя высшей расой "ирландцевъ -- низшей національностью, каждому представителю которой отпущено при рожденіи двойная доза первороднаго грѣха". Въ представленіи этихъ протестантовъ ирландцы -- "проклятые Богомъ паписты" и "идолопоклонники", которыхъ надо вколотить въ лояльность. "Непримиримые" много кричали про свою преданность протестантской религіи и королю; но лояльность они понимаютъ нѣсколько своебразно. Правда, какъ въ XVIII вѣкѣ, такъ и теперь, ольстерскіе лоялисты каждое засѣданіе начинаютъ пѣніемъ;
   
   God save our gracivus King,
   God save our noble King.
   
   Но "лоялисты" каждый разъ грозятъ мятежомъ, если король поступаетъ не согласно ихъ желаніямъ. Въ 1795 году возникло въ Ольстерѣ патріотическое общество оранжистовъ, первообразъ не одного монархическаго союза, но только болѣе культурный и неизмѣримо болѣе чистоплотный. Оранжисты имѣютъ цѣлью защиту своихъ интересовъ и "поддержку короля, доколѣ онъ охраняетъ протестантство". Оранжисты, собственно говоря, составляютъ тайную организацію. Въ нее входили даже боевыя дружины -- "Реер-o'-Day Boys", устраивавшія не разъ католикамъ погромъ. Общество насчитываетъ теперь до 125.000 сочленовъ {Home Rule Handbook. London. 1912. стр. 165.}. И теперь, какъ раньше, новые члены принимаются лишь послѣ тайнаго испытанія. Въ силу странной аберраціи, создаваемой только политикой наступательнаго націонализма, оранжисты, составляющіе сами тайную организацію, обличаютъ ирландскую ложу Ancient Order of Hibernians, представляющую собою теперь только дружественное общество.
   "Доялисты" начали усиленно агитировать противъ примиренія и за продолженіе политики наступательнаго націонализма. Въ 1801 году ирландскій парламентъ, не смотря на протесты меньшинства, голосовалъ за свое собственное уничтоженіе, за унію. Она явилась результатомъ одного изъ самыхъ безстыдныхъ и откровенныхъ подкуповъ въ исторіи. Въ "Home Rule Handbook" (стр. 252-- 257) мы находимъ полный списокъ коммонеровъ и лордовъ, продавшихъ граттановскіи парламентъ. Тутъ отмѣчены точныя цифры, полученныя каждымъ за измѣну. Въ спискѣ этомъ 140 человѣкъ. Всѣ они и ихъ потомки явились носителями "наступательнаго націонализма", доведшаго Ирландію до отчаяннаго положенія. Вотъ что говоритъ въ свое йкнигѣ "Contemporary Ireland" авторъ, посѣтившій провинцію, гдѣ втеченіе ста лѣтъ политика наступательнаго націонализма проводилась безъ всякихъ колебаній. "Заглянемъ въ деревню... Передъ нами новая церковь и школа съ черной вывѣской. Это -- единственныя зданія, къ которымъ слово "домъ" примѣнимо. Кромѣ нихъ, въ деревнѣ еще около пятидесяти хибарокъ, построенныхъ по одному образцу. Онѣ состоятъ изъ низкихъ, нѣкогда выбѣленныхъ, а теперь покрытыхъ плѣсенью стѣнъ и соломенныхъ крышъ. Гдѣ возможно, хибарка построена на скалѣ, чтобы такимъ образомъ имѣть готовый полъ. Иногда, чтобы упростить постройку, мурья стоитъ прислоненной къ скалѣ, которая въ такомъ случаѣ образуетъ четвертую стѣну. У дверей -- неизмѣнная яма съ жидкимъ удобреніемъ, являющаяся вѣчнымъ очагомъ заразы. Въ коттеджѣ такъ темно, что, не смотря на горящій въ очагѣ торфъ, трудно разсмотрѣть что-нибудь. Одинъ уголъ огороженъ и служитъ постелью, въ другомъ, за досчатой перегородкой, жуетъ корова или хрюкаетъ черная свинья. Въ деревнѣ есть лучшіе коттеджи, но есть и худшіе {Послѣ 1897 года, т. е. послѣ того, какъ Ирландія получила полное мѣстное самоуправленіе, а въ особенности послѣ ряда законовъ объ улучшеніи жилищъ, все сказанное выше отошло въ область исторіи. Графскіе и городскіе совѣты въ Ирландіи, опираясь на законъ, заставили помѣщиковъ срыть мурьи и выстроить здоровые коттеджи. Послѣ закона о выкупѣ всей земли въ Ирландіи видъ деревень тамъ совершенно измѣнился.}. Я видѣлъ, напримѣръ, мурьи, состоящія изъ одной комнаты, безъ оконъ и безъ трубы. Въ одномъ приходѣ въ Роскоммонѣ священнникъ сказалъ мнѣ, что въ 900 избахъ изъ 1.100 крестьяне живутъ подъ одной крышей вмѣстѣ со скотомъ. Къ мурьямъ прилегаютъ клочки земли. Тутъ прямо невѣроятная черезполосица. Лютой нищетой вѣетъ отъ этихъ полосокъ, наполовину затопленныхъ водою, окруженныхъ каменной изгородью. Чтобы бороться съ болотной водою, всюду прокопаны канавы, шириною въ ярдъ, окаймленныя валами вычерпнутой грязи. Надо ли говорить, что тутъ невозможна сколько-нибудь разумная форма земледѣлія. Голодъ схватилъ крестьянина за глотку и заставляетъ его конвульсивно биться. Землю обрабатываютъ заступомъ. Удобреніемъ, если ферма находится недалеко отъ моря, служатъ водоросли. Если мы, согласно ученію экономистовъ, опредѣлимъ ренту, какъ часть дохода, остающуюся послѣ того, какъ земледѣлецъ получитъ свою справедливую прибыль, то эта земля не дастъ ренты. А между тѣмъ помѣщикъ за это болото беретъ у фермера отъ 5 шил. до 1 ф. ст. за акръ въ годъ. Очень часто ирландскіе крестьяне за аренду болота въ Коннотѣ платятъ больше помѣщику, чѣмъ фермеры протестанты за пользованіе хорошей землей въ Ольстерѣ. Прибавлю еще, что за копаніе торфа помѣщикъ беретъ особую плату. На берегу моря помѣщикъ беретъ дополнительную плату за разрѣшеніе собирать водоросли, выброшенныя волнами".
   

V.

   Мнѣ не разъ приходилось говорить про судьбу Ирландіи въ XIX вѣкѣ {"Ирландскій ледоходъ" (см. Діонео, "Англійскіе силуэты"); "Смѣна теченій" (Діонео, "Очерки современной Англіи"); "Страница изъ исторіи Ирландіи" (Діонео, "На темы о свободѣ").}. Я уже выяснялъ, какъ сдѣланы были тогда попытки, имѣвшія цѣлью замирить Ирландію при помощи отмѣны конституціонныхъ гарантій и введенія исключительныхъ законовъ и какъ примѣненіе "coercion acts" вызывало конвульсивныя содроганія, подобныя революціонному движенію сороковыхъ годовъ, феніанству въ шестидесятыхъ годахъ и аграрнымъ бурямъ восьмидесятыхъ годовъ. Мы видѣли уже, что аграрный вопросъ въ Ирландіи созданъ англичанами много вѣковъ назадъ путемъ конфискаціи общинныхъ земель. И, когда во второй половинѣ XIX вѣка земельный вопросъ особенно обострился вслѣдствіе того, что рента страшно поднялась, ирландскіе помѣщики (читатели помнятъ, вѣроятно, еще ихъ происхожденіе) не нашли другого разрѣшенія, кромѣ изгнаній фермеровъ-недоимщиковъ при помощи жандармовъ и солдатъ, присланныхъ правительствомъ. Аграрныя преступленія, какъ это еидно изъ слѣдующей таблицы, составленной Чарльсомъ Бехтономъ, возрастали прямо пропорціонально изгнаніямъ фермеровъ.
   въ 1877 году было изгнаній 463, аграрныхъ преступленій 236
   1878 " " " 980 " " 301
   1879 " " " 1.238 " " 863
   1880 " " " 2.110 " " 2.590 {С. R. Buxten, "Home Rule Handbook", стр. 59.}.
   Поддержка помѣщиковъ при изгнаніи фермеровъ-неплательщиковъ ужасно дорого обходилась правительству и плательщикамъ налоговъ. Членъ парламента Вильямъ Деффи вычислилъ, сколько израсходовано отъ 1879 до 1893 года на то, чтобы помогать только одному помѣщику. "Изъ вотчины Клаприкарда въ графствѣ Голуэй за этотъ періодъ прогнано 238 семействъ, т. е. около 1.500 душъ. Обошлось это вотъ во сколько: 1) Содержаніе полиціи, производившей изгнаніе,-- 3.199 ф. ст. 6 шил. 4 пенса; 2) Доставка, содержаніе и защита новыхъ фермеровъ -- 14.225 ф. ст. 8 ш. 6 п.; 3) Стоимость судебныхъ преслѣдованій, порожденныхъ изгнаніями -- 2.902 ф. ст. 18 ш. 11 пенсовъ; 4) арестъ обвиняемыхъ и доставка ихъ -- 279 ф. ст. 7 III.; 5) содержаніе осужденныхъ въ тюрьмѣ -- 2.013 ф. ст: 13 ш. 3 п.; 6) вознагражденіе пострадавшимъ полисменамъ и агентамъ (blood money) -- 4.600 ф. ст.; 7) Содержаніе въ рабочемъ домѣ дѣтей и женъ изгнанныхъ фермеровъ -- 283 ф. ст. 15 шил. Такимъ образомъ на безжалостное {Слово "безжалостное" не является только риторической фигурой. Вотъ, напр., какъ описываетъ протестантскій священникъ Urquhart изгнаніе, которое онъ наблюдалъ въ 1886 году. "Сегодня утромъ пятьдесятъ полицейскихъ отправились изъ Килларнея, чтобы привести въ исполненіе приговоръ о двухъ изгнаніяхъ. Дѣйствіе происходило въ 8 миляхъ отъ города, въ Глухой деревнѣ Каппа, у подножья Мангертонской горы. У фермера Патрика О'Лири, котораго изгнали первымъ, девять дѣтей, большею частью все малолѣтки. Жена фермера имѣетъ грудного младенца. Зрѣлище надрывало сердце. Мать и дѣти горько плакали, прося не выгонять ихъ по бэйлифъ (приставъ) сказалъ, что управляющій наказалъ ему ни въ коемъ случаѣ не позволять, чтобы фермеръ даже переночевалъ. Тяжелая сцена стала еще мрачнѣе отъ того, что все время шелъ проливной дождь. Чтобы укрыться отъ него, босоногія дѣти фермера забрались въ канаву, окаймляющую дорогу. Затѣмъ выгнали изъ коттеджа фермера по имени Тимъ Луни. И здѣсь произошла такая же тяжелая сцена, какъ уже описанная. У Луни семеро дѣтей, жена да еще восьмидесятилѣтній отецъ, который только при помощи полицейскихъ могъ выползти на костыляхъ изъ мурьи. Чтобы укрыться отъ дождя, фермеръ тутъ же сложилъ на краю дороги для своихъ дѣтей и старика отца подобіе шалаша". (Rev. j. Urquhart, "The Story of Ireland", 1886. стр. 23). Большинство ирландскихъ революціонеровъ и террористовъ были дѣти изгнанныхъ фермеровъ. Покойный ирландецъ-коммонеръ Майкель Давитъ, черезъ пятьдесятъ лѣтъ съ ужасомъ вспоминалъ тотъ день, когда маленькимъ ребенкомъ стоялъ возлѣ плачущей матери у порога коттеджа, изъ котораго помѣщикъ ихъ выгналъ.} изгнаніе фермеровъ, не могущихъ платить ренту благородному лорду, который не живетъ въ Ирландіи, израсходовано 27.895 ф. ст. 7 шил." {"Glasgow Herald, March 16, 1907.}.
   Правительство, наконецъ, убѣдившись, что политика наступательнаго націонализма порождаетъ только невѣроятное озлобленіе страны и разореніе ея, отказалось отъ него. Сперва ирландцы были уравнены въ правахъ съ господствующей національностью, потомъ они получили самое широкое мѣстное самоуправленіе. Затѣмъ былъ произведенъ грандіозный выкупъ земли (операція еще не завершена). И, наконецъ, наступило время сдѣлать послѣдній шагъ для того, чтобы загладить историческія преступленія: пришла пора предоставить самимъ ирландцамъ рѣшеніе собственной судьбы, т. е. созрѣлъ вопросъ о гомрулѣ. Отъ политики наступательнаго націонализма отказались сперва радикалы, а потомъ консерваторы. Интенсивность страстей, порожденныхъ въ Англіи наступательными націоналистами, выцвѣтала послѣдовательно, какъ яркая, но не прочная окраска ткани, оставленной на солнцепекѣ. Въ 1886 году намѣреніе Гладстона дать ирландцамъ гомруль повело къ расколу въ рядахъ либеральной партіи. Много лѣтъ подрядъ консерваторы не знали лучшаго боевого клича противъ либераловъ, какъ: "Радикалы желаютъ разрѣзать національный флагъ!" (т. е. Желаютъ дать Ирландіи самоуправленіе). Въ 1895 году либералы были на десять лѣтъ отодвинуты отъ власти. Причиной отчасти былъ гомруль. Въ тѣ годы достаточно было консерваторамъ крикнуть: "измѣна!" чтобы многіе гладстоніанцы немедленно отреклись отъ гомруля. "Либералы хотятъ отдать Ирландію папѣ". Это считалось вполнѣ убѣдительнымъ аргументомъ противъ радикаловъ на выборахъ. И вотъ происходитъ процессъ постепеннаго умиранія наступательнаго націонализма. Юніонисты, выступавшіе противъ гомруля, начинаютъ приходить къ заключенію, что это единственный способъ помирить двѣ національности, которыхъ политика наступательнаго націонализма сдѣлала врагами, что гомруль и совмѣстная для общей родины работа католиковъ и протестантовъ, живущихъ въ Ирландіи, успокоятъ "ощетинившійся" оборонительный націонализмъ. Объ одномъ изъ этихъ юніонистовъ, о лордѣ Денрэйвенѣ, читатели уже знаютъ. Его книга нѣсколько разъ цитирована въ этомъ письмѣ. Теперь, кромѣ лорда Денрэйвена, мы имѣемъ въ Англіи много юніонистовъ, явно отрекшихся отъ политики наступательнаго націонализма и выступившихъ въ защиту "деволюціи". Таковъ, напримѣръ, знаменитый джинго сэръ Артуръ Конанъ Дойль, котораго въ Россіи знаютъ, какъ автора Шерлока Хольмса. Онъ считается однимъ изъ наиболѣе видныхъ и талантливыхъ защитниковъ имперіализма. Сэръ Артуръ былъ противъ самоуправленія Ирландіи, а теперь смѣло заявляетъ, что жизнь его переубѣдила и что онъ, продолжая быть юніонистомъ, сталъ гомрулеромъ. "Меня убѣдилъ успѣхъ самоуправленія въ Южной Африкѣ,-- пишетъ Конанъ Дойлъ. Національная вражда въ Ирландіи ничтожна въ сравненіи съ той бурпой ненавистью, которую питали другъ къ другу бургеры и англичане послѣ войны". Сэръ Артура поразило, что самоуправленіе, дарованное завоеванными республиками, уничтожило національную рознь. Главнокомандующій союзными войсками противъ Англіи (генералъ Вотъ) сталъ премьеромъ лояльнаго парламента. Надо дать отдѣльный парламентъ Ирландіи, чтобы сдѣлать націю лояльной не за страхъ, а за совѣсть и, такимъ образомъ, скрѣпить имперію на случай европейскаго Армагеддона, т. е. общей войны,-- говоритъ сэръ Артуръ.-- Политика наступательнаго націонализма, озлобляя подчиненныя народности, является на руку непріятелямъ. Примиреніе всѣхъ національностей, входящихъ въ составъ имперіи, въ тысячу разъ лучше охраняетъ ее отъ непріятеля, чѣмъ новые армейскіе корпусы или новые дрэдноуты,-- говоритъ тотъ же авторъ {"Homs Rule Notes", December 9, 1911.}.
   Затѣмъ мы видимъ въ рядахъ обращенныхъ юніонистовъ знаменитаго юриста (по мнѣнію англичанъ, онъ даже "the most eminent living jurist") сэра Фредерика I Іоллока, являющагося большимъ авторитетомъ по вопросамъ конституціоннымъ. И теперь сэръ Фредерикъ, указавъ, что онъ юніонистъ, какъ 25 лѣтъ назадъ,-- объявляетъ себя сторонникомъ гомруля. "Четверть вѣка я все ждалъ, что бюрократическая машина въ Ирландіи измѣнится; но все осталось по прежнему, и я усталъ ждать. Я ждалъ также реформы, которая передала бы какому-нибудь институту въ Ирландіи мѣстныя дѣла и облегчила бы такимъ образомъ трудъ британскаго парламента, но тоже не дождался. Быть можетъ, есть что нибудь лучшее, чѣмъ гомруль, но я не знаю... Гомруль долженъ придти" {Ib., April 6, 1912.}. На дняхъ только появился "манифестъ", подписанный такими выдающимися юніонистами, какъ Конанъ-Дойль, Джозефъ Хокинъ, Эдуардъ Джепксъ, лордъ Пирри, сэръ Фредерикъ Поллокъ, Топмэнъ Мосли и др. "Мы нижеподписавшіеся, бывшіе противъ гладстоновскаго билля о гомрулѣ, пришли теперь къ заключенію, что единственнымъ средствомъ для устраненія опасности, грозящей имперіи вслѣдствіе ненормальныхъ отношеній между Англіей и Ирландіей,-- является какая-нибудь форма самоуправленія для послѣдней,-- гласитъ "манифестъ".-- Продолжительный опытъ убѣдилъ насъ, что громадная, дорого обходящаяся и дающая широкій просторъ для произвола административная машина въ Ирландіи должна быть радикально исправлена внѣ зависимости отъ партійной политики въ Англіи. Мы пришли также къ заключенію, что билль о гомрулѣ, разсматриваемый теперь парламентомъ,-- хорошая и честная реформа, а потому долженъ стать закономъ".
   Таково мнѣніе явныхъ гомрулеровъ юніонистовъ; но ни для кого не секретъ, что рядомъ съ ними въ консервативной партіи есть тайные гомрулеры, не рѣшающіеся высказаться открыто въ силу чисто партійныхъ соображеній. Что касается до населенія Англіи, то вопросъ о гомрулѣ для него пересталъ быть острымъ. Въ Англіи очень мало теперь сторонниковъ политики наступательнаго націонализма. Англичане, хотя и мало знаютъ про то, что дѣлается на континентѣ, но достаточно освѣдомлены о результатахъ, полученныхъ въ государствахъ, проводящихъ ту же политику, отъ которой отказалась Англія послѣ многовѣковаго печальнаго опыта. На дополнительныхъ выборахъ консерваторы нападали на правительство за все, но только не за гомруль. Населеніе Англіи пришло къ заключенію, что гомруль необходимъ; но не такъ думаютъ многіе потомки "усмирителей" Ирландіи. Сцены, происшедшія въ. Ольстерѣ въ концѣ сентября этого года, напомнили мнѣ классическій миѳъ. Когда Кадмъ, сынъ Агенора и Телефассы, убилъ дракона, то посѣялъ зубы его, изъ которыхъ выросли злобные, вооруженные съ головы до ногъ спарты. Кадмъ бросилъ въ нихъ камень и спарты перебили другъ друга. Мысль о томъ, что посѣянное зло даетъ обильные всходы, разработана и въ миѳѣ о Тезеѣ. Поли тика наступательнаго націонализма тоже посѣяла въ Ольстерѣ "драконовы зубы", которые взошли теперь не въ видѣ "спартовъ", а оранжистовъ, грозящихъ правительству бунтомъ. Какъ личинки жука рогача-олепя, "драконовы зубы" могутъ много лѣтъ лежать подъ землей, покуда выберутся на поверхность. "Спарты", выросшіе изъ "драконовыхъ зубовъ", т. е. изъ ошибочной политики, вопятъ теперь: "Если дадите низшей расѣ парламентъ, мы пойдемъ противъ него войной". "Спарты" кричатъ о религіозной нетерпимости "папистовъ" и, чтобы доказать, должно быть, свою собственную толерантность, устраиваютъ въ Бельфастѣ католикамъ погромъ. На патріотическихъ митингахъ оранжистовъ хоромъ исполняются свирѣпыя пѣсни, сложенныя въ XVII вѣкѣ солдатами Кромвеля и Вильгельма HI. Такова, напримѣръ, знаменитая пѣсня про Холмъ Долли, у котораго католики были разбиты при Кромвелѣ. Брипѣвъ ея таковъ:
   
   The Tune we Played
   Was -- "Kick the Pope.
        Right over
        Dolly's brae"
   
   (т. e. "Напѣвъ, который мы играли тогда, былъ: Швырни папу прямо черезъ Холмъ Долли").
   

VI.

   Много вѣковъ тону назадъ жители четырехъ кантоновъ собрались въ долинѣ Рютли, чтобы тамъ клятвою подтвердить свой союзъ. При слабомъ мерцаніи разсвѣта всѣ собравшіеся повторяли вслѣдъ за Рессельмономъ: "Отнынѣ будемъ мы народомъ братьевъ, ни въ горѣ, ни въ бѣдѣ не разлучимся. Свободны будемъ мы, какъ наши дѣды! Ужъ лучше умереть, чѣмъ жить въ неволѣ" ("Вильгельмъ Телль", дѣйствіе II, сц. II).
   Ольстерскіе "спарты", выросшіе изъ драконовыхъ зубовъ, видя, что англичане совершенно спокойно относятся къ вопросу о гомрулѣ, т. е. къ окончательной и безповоротной ликвидаціи политики наступательнаго націонализма, тоже рѣшили послѣдовать примѣру жителей четырехъ кантоновъ. Рессельмонъ -- сэръ Эдуардъ Карсонъ приказалъ созвать въ Бельфастѣ всѣхъ спартовъ, чтобы тамъ подписать клятвенный уговоръ.
   
   "Eher den Tod, als in der Knechtschaft leben",
   
   клялись швейцарцы.
   "Лучше бунтъ, чѣмъ гомруль"!-- заявили спарты. Они не противъ самоуправленія вообще, но противъ того, чтобы во главѣ будущаго парламента стояли ирландцы, эти "измѣнники", "бунтовщики", "суевѣрные паписты" и "извѣчные враги Англіи". Другими словами, ольстерцы желали бы имѣть такой парламентъ, въ которомъ, они имѣли бы всегда верхъ, не смотря на то, что составляютъ только 25% всего населенія.
   Мельхталь, Баумгартенъ, Винкельридъ, Рессельмонъ и др., когда пробирались горными тропами въ долину Рютли, заботились о томъ, чтобы ихъ не замѣтили. Ольстерцы прибыли въ Бельфастъ въ поѣздахъ, украшенншГ флагами, при звукѣ музыки и трескѣ холостыхъ выстрѣловъ. Когда же Рессельмонъ -- Карсонъ первый сталъ подписывать клятвенный уговоръ, то всю сцену освѣтили спеціально поставленными электрическими фонарями, чтобы воспроизвести ее въ кинематографѣ.
   -- Я ѣду въ Ирландію, чтобъ нарушить тамъ всѣ законы!-- крикнулъ сэръ Эдуардъ Карсонъ на митингѣ знатныхъ дамъ въ Лондонѣ.-- Пусть правительство сдѣлаетъ со мною что хочетъ. Я не боюсь этого жалкаго, презрѣннаго сброда оппортюнистовъ, сидящихъ теперь въ парламентѣ!
   Прежде, чѣмъ спарты подписали клятвенный уговоръ, они объѣзжали съ большой помпой нѣкоторые города Ольстера,
   "Прибытіе въ Портэдаунъ поѣзда съ "генераломъ" Карсономъ было привѣтствовано криками и трескомъ хлопушекъ,-- телеграфируетъ кореспондентъ Westminster Gazettе.-- На платформѣ собрались члены юніонистскихъ клубовъ и ложъ оранжистовъ. Тутъ же стоялъ "почетный караулъ" изъ оранжистовъ въ полувоенномъ платьѣ. Сэра Эдуарда Карсона встрѣтили салютомъ и пѣніемъ національнаго гимна. "Генералу" поднесли адреса. Онъ выразилъ увѣренность, что ольстерцы, "когда придетъ часъ", принесутъ всякія жертвы. "Сэръ Эдуардъ затѣмъ устроилъ смотръ почетному караулу и, сопровождаемый оранжистами и ольстерцами, оставилъ станцію. Карету, въ которую сѣлъ Карсонъ, сопровождалъ почетный вооруженный конвой. То были помѣщики и фермеры". Въ процессіи участвовали даже "двѣ большія пушки" и отрядъ сестеръ милосердія съ красными крестами на груди. Знамена и хоругви съ патріотическими надписями, конечно, ужъ не въ счетъ. Когда въ парламентѣ потомъ былъ поднятъ вопросъ о законности такого отряда съ ружьями и пушками, министръ внутреннихъ дѣлъ отвѣтилъ, что англичане имѣютъ право во время манифестаціи одѣвать полувоенный мундиръ и маршировать, если это имъ угодно. Что же касается ружей и пушекъ, то они были деревянные, бутафорскіе.
   Этотъ отвѣтъ даетъ намъ точное представленіе о значеніи "Ольстерскаго мятежа". Это революція, организованная искусными режиссерами для кинематографа. Изъ Портэдауна "генералъ" отправился въ Эннискилленъ, городокъ, извѣстный въ исторіи Ирландіи. Здѣсь протестанты когда-то одержали побѣду надъ католиками. И въ этомъ городкѣ повторились такія же сцены, какъ въ Портэдаунѣ. "Гомруль -- наиболѣе зловѣщее посягательство на наши исконныя права,-- сказалъ здѣсь сэръ Эдуардъ Карсонъ.-- Хотите ли вы, чтобы ваши вожди стояли до послѣдняго за ваши вольности?"
   -- Да!-- крикнули оранжисты.
   -- Борясь съ гомрулемъ, мы дѣлаемъ лишь то же, что наши предки, когда отстаивали свои права,-- продолжалъ Карсонъ. Другой вождь, лордъ Кью Сесиль, чувствовалъ необходимость оправдать какъ-нибудь то, что они, лоялисты, проповѣдуютъ бунтъ. Онъ началъ длинную казуистическую рѣчь на тему: вооруженное сопротивленіе закону будетъ бунтъ, а потому страшное преступленіе, когда это дѣлаютъ другіе; но такъ какъ мы патріоты, лоялисты и защитники государственной церкви, то наше выступленіе, даже съ оружіемъ въ рукахъ противъ закона, хотя бы скрѣпленнаго подписью короля, будетъ только высшимъ проявленіемъ лояльности и патріотизма. Но ольстерцамъ скучно слушать теоретическія разсужденія, "Спарты" разошлись и собрались только тогда, когда заговорилъ Синклэръ. Тотъ сказалъ, что всѣ стоящіе за гомруль -- измѣнники, "купленные американскими долларами, собранными Рэдмондомъ", что ирландцы "чуждая раса", желающая отдѣлиться отъ Англіи; что "папистовъ" надо "покропить" такъ, какъ кропили ихъ Картечью при Бойнѣ. Такія рѣчи "спарты" понимаютъ.
   Въ Ольстерѣ населеніе не сплошь протестантское {По переписи 1911 года тамъ 690.134 католика, 366.171 послѣдователь англиканской церкви, 421.566 пресвитеріанъ, 48.490 методистовъ и 52.000 Послѣдователей другихъ религій и сектъ. Ольстеръ посылаетъ въ парламентъ 33 коммонера, изъ нихъ 16 гомрулеровъ.}. Въ Эннискилленѣ, гдѣ произнесъ свою рѣчь Синклэръ, большинство населенія-католики. "Генералъ" Карсонъ прибылъ туда съ своей публикой. И надо отмѣтить слѣдующее. Католики, повинуясь точному приказу своихъ вождей, сидѣли смирно по домамъ, ничѣмъ не реагируя на оскорбительныя и вызывающія рѣчи. Съ другой стороны, громилы, примкнувшіе, какъ и полагается, къ "лоялистамъ", не довольствуясь рѣчами, порывались устроить католикамъ погромъ. Такъ было, напримѣръ, въ Еельфастѣ. "Въ то время, какъ юніонистскій клубъ маршировалъ по улицѣ, нѣкоторые сторонники его напали на дома -- телеграфируетъ корреспондентъ Times'а,-- кое-какіе дома католиковъ были разгромлены, а имущество разграблено". (Times, September 19).
   И вотъ, наконецъ, состоялась "клятва въ долинѣ Рютлп". Въ Вельфастѣ "спарты" подписали документъ, украшенный въ лѣвомъ углу окровавленной рукой, поднятой вверхъ.
   "Держась по чистой совѣсти убѣжденія, что гомруль будетъ гибеленъ для благосостоянія какъ Ольстера, такъ и всей Ирландіи; что онъ разрушитъ нашу религіозную свободу и гражданскія вольности; что онъ нанесетъ ударъ имперіи,-- мы, нижеподписавшіеся ольстерцы, вѣрные подданные всемилостивѣпшаго короля нашего Георга Т, уповая на милосерднаго Бога, поддерживавшаго нашихъ предковъ въ трудные дни, симъ клятвеннымъ уговоромъ обѣщаемся въ эту годину бѣдствія стоять другъ за друга, защищать паши права и наше положеніе въ имперія. Мы обѣщаемся употребить всѣ необходимыя средства, дабы сокрушить существующій заговоръ съ цѣлью насажденія въ Ирландіи отдѣльнаго парламента.
   "И если, такой парламентъ будетъ введенъ вопреки нашему желанію, мы клятвенно обѣщаемся, что откажемся признать авторитетъ новаго законодательнаго собранія. Уповая, что Господь защититъ наши права, мы скрѣпляемъ клятвенный уговоръ нашею подписью. Боже, храни короля!"
   Два года назадъ большинство консервативныхъ газетъ отстаивало "деволюцію". Тогда въ Times'ѣ, въ Observer'ѣ и въ Daily Telegraph появились статьи, доказывавшія, что самоуправленіе Ирландіи вполнѣ совмѣстимо съ идеей имперіализма. Особенно убѣдительно доказывалъ это Гарвинъ въ Оbserverг'ѣ. Теперь тѣ же газеты изъ-за партійныхъ соображеній привѣтствовали "клятвенный уговоръ". Гарвинъ сталъ доказывать немедленно, что ольстерцамъ нечего бояться, такъ какъ правительство не посмѣетъ ихъ преслѣдовать. "Первый арестъ ольстерскаго вождя, первая конфискація имущества ольстерца, отказавшагося платить налоги, первый выстрѣлъ, отъ котораго падетъ хоть бы одинъ лоллистъ, не только превратятъ гомруль въ отвратителѣную каррикатуру, по вызовутъ такія сцены въ Лондонѣ близъ парламента, какихъ тамъ никогда не бывало" {Observer, September 22, 1912.}. Черезъ недѣлю Observer высказался еще болѣе опредѣленно: "Если кабинетъ вздумаетъ принять какія-нибудь репрессивныя мѣры противъ вождей Ольстера, то населеніе Лондона расправится съ министрами по закону Линча".
   Этотъ эпизодъ даетъ читателямъ конкретное представленіе о томъ, что такое свобода сходокъ и печати въ Англіи.
   Профессоръ Морганъ, подвергнувъ очень интересному разбору текстъ Ольстерскаго уговора, указалъ, что есть значительная разница между умѣреннымъ, сдержаннымъ языкомъ документа и дикими фразами, встрѣчающимися въ толкованіяхъ сэра Эдуарда Карсона. "Текстъ уговора составленъ опытнымъ юристомъ", постоянно справлявшимся съ законами о мятежѣ. Въ своихъ комментаріяхъ Карсонъ сказалъ: "мнѣ все равно, представляетъ ли то, что я говорю измѣну или нѣтъ". Въ своихъ рѣчахъ ораторъ призываетъ нарушить законъ.
   Въ документѣ нѣтъ ни слова о нарушеніи закона. Дѣло идетъ только о непризнаваніи того, что покуда еще не существуетъ. "Документъ замѣчателенъ не столько тѣмъ, что сказано въ немъ, сколько тѣмъ, что не сказано",-- пишетъ профессоръ Моргалъ. Въ Times`ѣ, за мѣсяцъ до "клятвы въ Бельфастѣ", появилось предсказаніе текста уговора. Тогда, безъ сомнѣнія, газета "угадывала", имѣя уже составленный проектъ; но потомъ сочинителей взяло раздумье: "безопасно ли это?" "Не будетъ ли документъ принятъ, какъ corpus delicti?" И вотъ первоначальный текстъ былъ окончательно переработанъ ловкимъ юристомъ. "Въ предсказаніи Тіmеs`а, напр., говорится, что ольстерцы дадутъ клятву не платить налоговъ,-- пишетъ проф. Морганъ.-- Въ уговорѣ про это нѣтъ ни слова. Повидимому, опытный юристъ, редактировавшій потомъ текстъ, вспомнилъ "прецедентъ", когда судья призналъ виновнымъ ирландца за преступный призывъ "уменьшить доходы короля" путемъ отказа отъ уплаты налоговъ". Times "предсказывалъ", что въ уговорѣ есть пунктъ о самочинномъ ольстерскомъ парламентѣ. Другими словами, что ольстерцы, въ случаѣ, если введенъ будетъ гомруль, образуютъ временное правительство. Въ окончательной редакціи нѣтъ и намека на это. Повидимому,-- строитъ догадки проф. Морганъ,-- тотъ же гористъ вспомнилъ другой "прецедентъ": процессъ ирландскихъ націоналистовъ, обвинявшихся въ намѣреніи образовать временное правительство. Судъ тогда призналъ, что не только составленіе такого правительства является государственной измѣной, но также и опубликованіе какихъ-либо документовъ, въ которыхъ содержится такой планъ. Вожди ольстерцовъ говорили про вооруженное сопротивленіе правительству, если билль о гомрулѣ станетъ закономъ. Судя по телеграммамъ, помѣщеннымъ въ англійскихъ консервативныхъ газетахъ, "спарты" грозили отправить противъ дублинскаго парламента "армію изъ ста тысячъ лоялистовъ". Въ "уговорѣ" про это -- ни звука. "Юристы, составлявшіе уговоръ,-- говоритъ проф. Морганъ -- лучше, чѣмъ несчастные феніи, знали, что такое "conspiracy". Ораторы-оранжисты не иначе отзывались о нынѣшнемъ кабинетѣ, какъ о "шайкѣ измѣнниковъ". Въ "уговорѣ" такой терминологіи нѣтъ, потому что составитель документа помнитъ другой судебный прецедентъ, когда обвиняемые опять-таки были ирландцы. "Ученый юристъ, вырабатывающій планъ революціи съ уложеніемъ о наказаніяхъ въ рукахъ, конечно, представляетъ собою идеалъ ловкости и увертливости",-- говоритъ проф. Морганъ.
   

VII.

   Надобно ли дѣлать выводы изъ предметнаго урока, т. е. изъ того, что и безъ того ясно, какъ небо въ іюльскій день? "Мы первые объявили міру, что не черезъ подавленіе личностей иноплеменныхъ намъ національностей хотимъ мы достигнуть собственнаго преуспѣянія, а, напротивъ, видимъ его лишь въ свободнѣйшемъ и самостоятельнѣйшемъ развитіи всѣхъ другихъ націй и въ братскомъ единеніи съ ними, восполняясь одна другою, прививая къ себѣ ихъ органическія особенности и удѣляя имъ и отъ себя вѣтви для прививки, сообщаясь съ ними душой, учась у нихъ и уча ихъ и такъ до тѣхъ поръ, когда человѣчество, исполнясь міровымъ общеніемъ народовъ до всеобщаго единства, какъ великое и великолѣпное древо осѣнитъ собою счастливую землю" {Ѳ. М. Достоевскій. "Дневникъ Писателя". (Полное собраніе сочиненій. Томъ XI. Изданіе 1891 года. Стр. 112).}. Такъ говорилъ геніальный писатель, котораго и воинственные націоналисты признаютъ пророкомъ. Къ несчастью, они всюду слѣдуютъ иною стезею въ погонѣ за совершенно иными идеалами. Мы видѣли, какъ Англія, усвоивъ политику наступательнаго націонализма для одной окраины, неукоснительно, настойчиво и всемѣрно проводила эту политику втеченіе многихъ вѣковъ. Въ безконечно длинномъ спискѣ суровыхъ мѣръ, придуманныхъ философами и практиками идеи государственной народности, нѣтъ ни одной, даже самой жестокой, которая не была бы испробована въ Ирландіи.
   Сторонники наступательнаго націонализма рекомендуютъ исключительные законы. Списокъ "coercion acts" (заколовъ объ охранномъ положеніи), введенныхъ въ Ирландіи въ XIX вѣкѣ, очень длиненъ, какъ убѣдится каждый, справившись съ любымъ пособіемъ. (Нанр., "Home Rule Handbook", 1912, стр. 21). Цѣлая нація взята была подъ надзоръ. Цѣлый народъ огуломъ былъ объявленъ моральнымъ дегенератомъ.
   Ограниченіе въ гражданскихъ и политическихъ правахъ? Закрытіе доступа въ школы?
   Воспрещеніе цѣлаго ряда занятій? Стѣсненіе свободы передвиженія?
   И это было испробовано.
   Запрещеніе языка? преслѣдованія за вѣру? облавы на священниковъ? глумленіе надъ ними? Запрещеніе смѣшанныхъ браковъ? Наказанія за ту или другую транскрипцію именъ? Поощреніе ренегатства?
   Это тоже было испытано.
   Націонализація торговли и промышленности?
   И это средство было проведено съ необычайной послѣдовательностью втеченіе десяти лѣтъ. Въ ходъ, какъ мы видѣли, пущены были еще конфискація земель и массовыя избіенія. Сюда надо прибавить еще дѣятельность лживой, продажной или неосвѣдомленной печати, находившейся въ рукахъ сторонниковъ наступательнаго націонализма. Эта печать систематически клеветала на ирландцевъ и всячески позорила характеръ націи. И что же было получено въ результатѣ? Полное разореніе окраины, отъ котораго пострадали какъ католики, такъ и протестанты, безпрерывныя революціонныя содроганія Ирландіи, окрѣпшій оборонительный націонализмъ и черное пятно на репутаціи Англіи. И, когда Великобританія убѣдилась въ этомъ, она отказалась отъ политики наступательнаго націонализма. Не смотря на вопли и угрозы "спартовъ", т. е. тѣхъ немногихъ, которымъ старая политика была выгодна, не только радикалы, но и консерваторы пришли теперь къ заключенію, что наступательный націонализмъ, кромѣ бѣдъ, ничего не принесетъ. Мы видѣли, какъ имперіалисты и консерваторы, подобно сэру Артуру Конанъ-Дойлю, лорду Дэнрейвену и сэру Фредерику Поллоку, пораженные успѣхомъ опыта на далекой окраинѣ имперіи (въ Южной Африкѣ), пришли къ выводу, что Ирландіи, въ интересахъ имперіи, необходимо дать отдѣльный парламентъ. Имѣющіе глаза, чтобы видѣть, понимаютъ теперь, кромѣ того, смыслъ трагедіи, происходящей нынѣ на востокѣ. Въ послѣдней книжкѣ "Contemporary Review" мы находимъ крайне интересную статью сэра Эдвина Пирса Кризисъ въ Турціи. Авторъ -- большой знатокъ балканскихъ дѣлъ, которыя изучалъ долго. Онъ симпатизируетъ туркамъ и думаетъ, что, если бы не страшная ошибка, которую они сдѣлали въ послѣдніе годы, Турція возродилась бы. Ошибка эта заключалась, по мнѣнію сэра Эдвина въ томъ, что младотурки приняли политику наступательнаго націонализма. "Младотурки искренно думали, что необходимо потуречить всѣ національности, входящія въ составъ имперіи, дабы сплотить ихъ въ одну народность". Но такъ какъ политика наступательнаго націонализма въ корнѣ ошибочна, то послѣдствіемъ ея было безжалостное преслѣдованіе оборонительнаго націонализма въ Аравіи, Албаніи и Македоніи. Проведеніе политики наступательнаго націонализма сопровождается одинаковыми явленіями и даетъ одинаковые результаты, все равно, кто бы ни былъ экспериментаторъ: деспотія ли, нація ли, "посѣдѣвшая въ парламентаризмѣ", или народъ съ молодой конституціей: взрывъ пороховой бочки происходитъ внѣ зависимости отъ того, поджигаетъ ли фитилъ мудрецъ или идіотъ. Политика наступательнаго націонализма довела до того, что въ двѣ недѣли рухнула имперія, просуществовавшая въ Европѣ пять вѣковъ.
   Англичане понимаютъ значеніе историческихъ фактовъ и умѣютъ связать два явленія закономъ причинности. Ирландіи предоставлено будетъ свободно развиваться. Законы природы сильнѣе тѣхъ законовъ, которые въ своей слѣпотѣ и своемъ недомысліи придумалъ человѣкъ. Въ силу одного изъ такихъ законовъ природы, народности, живущія рядомъ и предоставленныя себѣ, стремятся къ этническому амальгамированію. Происходитъ сплавъ расъ, смѣшиваются культуры, мѣняются нравы, создается цивилизація общей родины, -- является дѣйствительный патріотизмъ, т. е. стремленіе сдѣлать свою страну самой счастливой, самой свободной, самой зажиточной, самой культурной. И такая свободная и счастливая нація не нуждается въ дурманѣ для того, чтобы грудью защищать вою родину, если въ нее вторгнется непріятель.
   Въ нѣмецкой сказкѣ вѣрный Іоганнъ, въ годы великихъ страданій, оковалъ себѣ грудь тремя стальными обручами, чтобы сердце не разорвалось отъ горя. Затѣмъ, когда Іоганнъ опять счастливъ, стальные обручи послѣдовательно лопаются и спадаютъ. Нація, которую преслѣдуютъ, тоже, какъ вѣрный Іоганнъ, сковываетъ себя обручами:-- оборонительнымъ націонализмомъ. Эти обручи тѣснятъ иногда грудь; но, вѣдь, и вѣрному Іоганну не всегда было удобно. И чѣмъ стремительнѣе натискъ наступательнаго націонализма, тѣмъ крѣпче сталь на "обручахъ". "Обручи" сами спадутъ при наступленіи нормальныхъ условій.

Діонео.

"Русское Богатство", No 11, 1912

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru