Откровенные. Романъ въ двухъ частяхъ K. М. Станюковича. Изданіе О. Н. Поповой. Спб., 1895 г. Ц. 1 р. 50 к. Авторъ изобразилъ въ этомъ романѣ уголокъ высшаго административнаго міра Петербурга, въ каковомъ мірѣ всего менѣе, кажется, можно встрѣтить людей "откровенныхъ". Не видимъ мы "откровенныхъ" и въ романѣ г. Станюковича, что отнюдь не умаляетъ достоинствъ повѣствованія, какъ правдиваго изображенія среды, взятой авторомъ. Суть дѣла не въ заглавіи книжки, не совсѣмъ удачномъ, по нашему мнѣнію, а въ томъ, что главныя дѣйствующія лица -- министръ-старикъ, уходящій отъ дѣлъ, молодой министръ, безъ устали работающій надъ дѣлами, будущій его преемникъ, обрабатывающій отлично свои личныя дѣла, директоры департаментовъ, директоръ канцеляріи министра,-- описаны авторомъ съ такою правдивостью и откровенностью, какія возможны для русскаго писателя, не желающаго "быть приглашеннымъ для личныхъ объясненій" съ высшими сановниками, "друзьями прессы", какъ про себя говоритъ молодой министръ Павлищевъ, который не любитъ въ печати только "вранья и глупостей", не допускаетъ появленія въ газетахъ "вздорныхъ" статей. "Я, -- говоритъ редактору молодой и энергичный сановникъ, -- не врагъ прессы и очень цѣню ее, и охотно готовъ читать всякія благожелательныя замѣчанія. Но этотъ тонъ... Это невѣжественное отношеніе какого-то писаки къ проекту, надъ которымъ работали люди, надѣюсь, кое-что знающіе и не глупѣе вашего сотрудника... вотъ что возмутительно, и вотъ на что я хотѣлъ обратить ваше вниманіе. Если хотите вѣрныхъ свѣдѣній, если хотите разъясненій,-- милости просимъ, у меня секретовъ нѣтъ, и вамъ дадутъ всякія свѣдѣнія и всякія разъясненія. Вы, господа, должны помогать намъ, а не противодѣйствовать. А то, согласитесь, мы работаемъ на благо отечества, а печать... Пожалуйста, исправьте вашу ошибку. Оговорите, что вы были введены въ заблужденіе невѣрными свѣдѣніями, и впредь будьте осторожнѣе". И вызванный для объясненій редакторъ ушелъ очень довольный, что "отдѣлался сравнительно такъ дешево отъ друга прессы". Очень хорошо передано авторомъ, какъ этотъ Павлищевъ и его ближайшій помощникъ, Маркъ Борщовъ, "работаютъ на благо отечества", и съ достаточною ясностью раскрыто внутреннее содержаніе этихъ достойныхъ другъ друга работниковъ и тѣхъ, кто, смѣнивши ихъ, готовится въ свою очередь "осчастливить" русскій народъ. "Энергичный" Павлищевъ не осчастливилъ никого, скоро сломалъ себѣ шею, при благосклонномъ содѣйствіи очень вліятельной княгини Оболдуй-Таракановой, стоящей въ первомъ ряду вожаковъ аристократическаго кружка, гдѣ съ самаго начала блестящей карьеры Павлищева рѣшено было, что онъ -- "un vrai prokwost", способный "продать своего новаго патрона, какъ продалъ стараго"... и какъ потомъ его продалъ Борщовъ, когда самъ Павлищевъ добрался до степени "патрона". Все это въ романѣ г. Станюковича -- дѣла давно минувшихъ дней, семидесятыхъ годовъ, когда увлеченіе идеалами начало быстро уступать мѣсто "трезвеннымъ" началамъ, полѣзшимъ въ гору, вмѣстѣ съ "людьми жизни", вродѣ Павлищева и Иволгина (одного изъ второстепенныхъ лицъ романа), дѣльца на всѣ руки, чуть не попавшаго подъ судъ за какія-то банковыя художества, спасеннаго вліяніемъ княгини Оболдуй-Таракановой и занявшаго потомъ мѣсто спихнутаго Павлищева до тѣхъ поръ, пока его не столкнетъ Борщовъ, чтобы самому начать "осчастливливать" дорогую родину. Этотъ Маркъ Борщовъ представляется намъ самою интересною и наиболѣе характерною личностью въ романѣ. Это -- "un prokwost", несомнѣнно, только еще болѣе высокой марки, чѣмъ Павлищевъ, Иволгинъ и другіе, стремящіеся "осчастливливать". У тѣхъ есть "грѣхи молодости", "грѣхи банковые", увлеченія женщинами, страсть къ наживѣ, есть аппетиты и различныя слабости. Борщовъ безукоризненъ во всѣхъ такихъ статьяхъ. Его "трезвенность" доходитъ до совершенства и, несомнѣнно, доведетъ его до цѣли, намѣченной его безграничнымъ честолюбіемъ. Отъ такой "безупречности" жутко становится, и не даромъ бѣжала отъ него, какъ отъ ядовитаго гада, его жена, очень умная, прекрасная женщина, боготворившая его въ теченіе цѣлыхъ четырехъ лѣтъ и только случайно раскусившая всю омерзительность его формальной добродѣтели, лишенной всякой внутренней подкладки, основанной единственно на разсчетѣ, бездушномъ, безпринципномъ и безпощадномъ. Къ сожалѣнію, эта любопытная, довольно оригинальная и для нашего времени характерная личность не совсѣмъ закончена авторомъ, не дописана, не доведена до настоящаго типа, хотя задумана была она, именно, такъ, что изъ нея можно было сдѣлать типъ и превратить имя героя въ нарицательное для цѣлой группы людей, лѣзущихъ на административныя вершины, пытающихся, стать воротилами и благодѣтелями нашего fin de siècle. Несмотря на нѣкоторыя длинноты и повторенія, романъ читается съ интересомъ, благодаря, главнымъ образомъ, тому, что въ немъ раскрывается многое, невѣдомое большинству публики, прикрытое внѣшнимъ лоскомъ и порядочностью, огражденное отъ взоровъ общества стѣнами административныхъ учрежденій и канцелярскою тайной, ревниво охраняемою всѣми "друзьями прессы".