А. П. Сумароков Артистона Трагедия Представлена в первый раз в 1750 году в октябре месяце, в Императорских комнатах в зимнем дворце в Санктпетербурге. ---------------------------------------------------------------------------- А. П. Сумароков. Драматические произведения. Л., "Искусство", 1990 ---------------------------------------------------------------------------- ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА Дарий, царь Персидский. Артистона, дочь Кирова. Отан, знатнейший вельможа персидский. Оркант, сын его. Федима, дочь его. Гикарн, вельможа персидский. Занида, наперсница Артистоны. Мальмира, наперсница Федимы. Вестник. Паж. Воины. Действие есть в царском доме. ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ ЯВЛЕНИЕ I Федима и Мальмира. Мальмира Доколе буду зреть в сем образе тебя? Когда начнешь щадить, Федима, ты себя? Я зрю, что ты всегда печалишься, вздыхаешь И дни цветущих лет напрасно погубляешь. Отан тебе отец, и Дарий твой жених: Единого ты зришь войск вождем всех стран сих, Другого видишь ты порфирою одета, И скипетру его подвержено полсвета. От имени его трепещет целый свет, И выше Дария из смертных в свете нет. Федима Что представляешь ты к Федиминой забаве, Вещая о его мне необъятной славе? Меня то в пущую ввергает днесь напасть. Не я с ним разделю, не я монарщу власть. Мальмира Но не напрасно ль ты, Федима, беспокойна? Кто может чести сей иная быть достойна? Федима Та, с кем я возросла, с кем купно я жила, Котора тайн моих участница была. Она лишает мя величества и трона, И сердца, коим я прельщалась... Мальмира Артистона? Федима Дивися ты теперь и сожалей о мне. Я все то счастие так зрела как во сне: Так страждущ в горестях, чрез помощь бедных ночи, В изнеможении сомкнув слезящи очи, Когда увидит то, чего желает он, И как то унесет опять с собою сон, Грустит зляй прежнего, почто ему то снилось, Чем сердце суетно так мало веселилось. Как лишь щедротою нечаянных судьбин На славный Киров трон восшел Гистаспов сын, И в сем величестве народу предъявился, Тогда он в тот же час, он в сердце мне вселился. Монаршей честию в него нашел он путь, И взор его меня принудил воздохнуть. Потом одно с другим незапно съединилось, И сердце Дарию Федимы покорилось. Ты ведаешь давно, что я прельщалась сим И чаяла конца вздыханиям моим. Днесь зрю, что вся его любовь была обманы: Он тщетно растравлял мои сердечны раны; Лишь только, чтоб себя на троне утвердить, Чтоб мой отец не мог препятств ему творить. Теперь мои глаза им просвещенны стали Веселости прошли, которы мя питали. А я низверженна в несносную напасть, Почувствовала днесь неизреченну страсть. Жестокость, ах! его мой пламень умножает, Неверность не всегда любовь искореняет. Но что я говорю? Он верен не бывал! Мальмира Об Артистоне твой доныне брат вздыхал, Она вздыхания его восприимала. Иль свет обманом полн, и верность вся пропала! Но если бы не ты сказала то об ней... Федима Она наполнилась свирепством лютых змей. Мальмира Коль сердце и ее неправедно и злобно, Так добродетели сыскати неудобно. Федима Колб приклонен весь мир к злодействам таковым, Не должно ли и нам последовать за ним? К чему в терпении влачить нам жизнь унылу! Преодолела ложь душ непорочных силу. Нет жалости нигде, ни дружбы, ни любви. Мальмира Оставь в лукавстве мир, ты с истиной живи. Когда угодна жизнь по радостям катится, Великия души тогда еще не зрится. Как не прикоснется спокойствию беда, Дух слабостей лишен и бодрствует всегда. Но как чуветвительно наш разум огорчится, Тогда коль бодр наш дух, тогда лишь объявится. Великодушствуй днесь и скорбь одолевай, Пусть счастье зверствует, ты бедствы презирай. Чти добродетель ввек, не разлучайся с нею, В ней счастия ищи... Федима В ней счастья не имею И зрю, что слаб она противу злобы щит. Померкли мысли в ней, и ум мой весь разлит. Наполнюся теперь я смертоносным ядом. Мой простреленный брат прельщенным прежде взглядом, Отчаян сетует, по всем местам стеня, И вступится за честь свою и за меня. Мальмира Какое мщение имети ты желаешь? Федима Желаю смерти им, еще ли вопрошаешь? Мальмира Не думай, чтоб твой брат толико жесток был, Чтоб деве той дал смерть, котору он любил. Федима Любовный жар измен не может претерпети: Они неверны нам и должны умерети. Мальмира Изрядные плоды любовь произрастит! Федима Сей плод даст смерть и мне и страсть искоренит. Так хочешь, чтобы я с мученьем умирала И сердце царское тиранке оставляла. Иль умертвив ея, могла в покое быть, Как будет он об ней при мне слез токи лить. Иль чтоб он поражен презельною тоскою, Живот мой за нее своею взял рукою? Мальмира Ничто злодействия не может оправдать. Представи ты себе, чью хочешь жизнь отнять. Не чувствуй в совести нималой больше муки, И обагряй в крови возлюбленнейшей руки, И оставляй сию ты славу по себе, Что будет предпочтен и лютый зверь тебе. Федима Мальмира! ты меня совсем уж осудила, Федима Дария еще не погубила. Я постигаю то, что мысль моя груба, И как ни злобствую, вся злость моя слаба. Как помню я его подвластного сей деве, Во исступлении и в самом пущем гневе, Когда б готова я была его пить кровь, В тот самый час к нему я чувствую любовь. Смотри, Мальмира, ты на состоянье злое И рассуждай, могу ль уже я быть в покое! ЯВЛЕНИЕ II Федима, Мальмира и Оркант. Федима Твой зрак являет мне... ах! нет ли вновь чего! Оркант Мы счастия с тобой лишилися всего; Неверная княжна всю мысль мою расшибла, Явился нам наш рок, надежда вся погибла. Федима Что есть еще? Скажи, рази, Оркант, мой слух, На все мучения отверзся уж мой дух. Оркант Прочти сие письмо: ты в нем увидишь ясно, Что мы обмануты, надеялись напрасно. Федима (читает) "Ты ведаешь, Оркант, кто был на свете Кир: Едва под скиптр он свой не покорил весь мир. Я дочь его, сие тебе, Оркант, известно, И суетно тебе лицо мое прелестно. Престань прельщаться ты, мной в пламени горя, Дочь Кира, предпочесть должна тебе царя. Уж больше нет тебе в моем днесь сердце места, Ищи себе другой, я Дарию невеста". (Потом говорит.) Что ж предприемлешь ты? Оркант Неверную узреть И, сей извлекши меч, пред нею умереть. Федима Преудивительна ее заразов сила! Но такову ли казнь злодейка заслужила? Неслыханная месть изменнице такой! Оркант Я сим лишь возвращу погибший мой покой. Мне жизнь была сладка лишь для ее единой. Когда ж я поражен мучительной судьбиной И чувствую такой несносный мне удар, Нет способов иных извлечь из сердца жар. Она в минувши дни, когда со мной любилась, И в сердце, и в уме претвердо вкоренилась. Федима Когда открылися обманы все и льсти, Умри! коль хочешь ты, но прежде ты отмсти. Оркант Прияти не хочу совета бесполезна: Един из них мне царь, другая мне любезна. Какое имя я оставлю по себе? Не уподоблюся, сестра моя, тебе. Безвинно окончать хочу свои печали, Чтоб мне мои беды бесчестием не стали: Не поношение я тщусь себе иметь, Хочу, чтоб обо мне все стали сожалеть. Одна осталась честь днесь частию моею, А ты мя разлучить стараешься и с нею. Мя может живота лишить моя беда, А с честью разлучить не может никогда. Федима Не отрицай сего достойного совета И следуй правилам преобращенна света. Оркант Я помню честности единыя устав, И кроме я его иных не знаю прав. Пускай в злодействии вся плавает вселенна, Оркантова душа чиста и непременна. Федима Ты как младенец мнишь: когда ж бы ты был муж, Не так бы рассуждал о чистоте ты душ. Оркант Как хочешь рассуждай, совет Федимин вреден, Я добродетелен, хотя и крайне беден. ЯВЛЕНИЕ III Те ж и Отан. Отан Ты Артистониным письмом мя возмутил, Но Дарий к страху страх еще мне приложил. Я видел из письма, что ты, мой сын, несчастен, Но я не уповал, что царь тому участен, И тщетной склонностью царевну обвинял. В сей час и Дарий нам подобно винен стал. Он предприятия пред нами не скрывает И дщери моея на одр свой не желает. Хотя, сказал он мне, Отан, ты и хотел, Чтоб Дарий дочь твою супругою имел. Я мысли привлекал и принуждал природу, Чтоб дочь твою явить царицею народу. Но самой правостью и склонностью моей Сия велика честь дается днесь не ей. Хотя ж Федима мне не будет и супруга, Я буду чтить всегда тебя, мне верна друга. Я о невесте сей его не вопрошал, Однако Дарий мне ее именовал. Будь счастлив с нею ты, коль так определенно, В досаде отвечал я Дарию смущенно. Хоть сколько было льзя, я злость утаивал, Которую мой дух по сердцу простирал. Мне вразумительно, мои любезны дети, Какую должно вам болезнь теперь имети. Приобретенных вы лишилися сердец, И славы нашея является конец. Открылся нам обман. Но всем, что есть, клянуся, Что Дарию еще во славе я явлюся. Умолкнув, всю вражду в притворстве утая, Явлю ему еще, каков в народе я. Ты, упования, Федима, отлученна, Увидишь Дария Отаном низложенна, Поверженна в крови родительской рукой, Узришь изменника ты мертва пред собой. А ты, мой сын, еще надежды не лишайся И возвращения приятства дожидайся. Не только я хочу скончать твою беду, Я с Артистоною на трон тебя взведу. А если мы и в сем еще несчастны будем, Умрем! но мщение во гробе позабудем. Федима Нет, пусть неверная подобно с ним умрет. Оркант В благополучии пускай он с ней живет. Не тщуся овладеть ни сердцем принужденным, Не тщуся овладеть ни скиптром похищенным. От лести я княжны стонаю и грущу, Но все вины своей любезной отпущу, Когда она меня опять любити станет. Но если из твоих рук гром на град сей грянет, Не нежность возвратит ко мне приятство - страх, И буду я тиран в возлюбленных очах. Тиран пребуду я во мнении гражданства, Убийца Дариев и тать его подданства. Отан Я помощи твоей к отмщенью не ищу, Един на Дария народы возмущу. Увидит часть себе и Артистона гневну; Я ради лишь тебя хотел щадить царевну. Днесь смертию и ей отмстится сей обман: Ты будешь мне рабом и будет царь Отан. Федима Воздвигни, отче мой, ты нашу падшу славу, Полезнее для всех тебе приять державу; Он млад для скипетра, твой ум искусства полн. Оркант Ступай ты, отче мой, против сердитых волн, Ступай, куды тебя желанье посылает. Меня на их брегах невинность оставляет. Худые будешь ты успехи получать, Коль хочешь, правду мстя, на правду сам восстать. Отан Я все свои слова с несмысленным теряю. Степи и воздыхай, я к делу приступаю. ЯВЛЕНИЕ IV Оркант, Федима и Мальмира. Оркант Ты хочешь умертвить, кого любила ты? Федима Приятствы Дария днесь стали суеты, Любовь моя враждой, его любовь обманом. Какую жалость мне иметь с моим тираном? Погибни, хитрый льстец, погибни, сердце то, Которое меня терзает ни за что. Которо за мою горячность непременну Мне подало печаль и скорбь неизреченну. Когда б он ласкою Федиме не манил, Пускай кого б хотел, тогда бы он любил. Я хитрости его орудием служила, И я его одна на троне утвердила. Причина всех ему Отановых услуг, Когда он стал царем, чтоб он был мой супруг. Мной Дарий царствуя, приял все к силе меры, Мной снидет с трона он, мной в вечные пещеры! Коль так он воздал мне за все мои труды, Какие ожидать ему иныя мзды? Умри, нарушивши ты честности уставы, И скрой с собой во гроб Федимины забавы. Я сниду за тобой ко мрачным тем местам И буду утеснять преступника и там. И в самых пропастях ты будешь мною мучен, Мой гнев со мой и там пребудет неразлучен. Оркант Полезны подаешь советы ты отцу И к преполезному готовишься концу. Федима Необходимость мя влечет и в гроб, и к злобе. Почто ты, мать моя, носила мя в утробе? Почто тобою я на бедствы рождена? Ах! лучше б я в тот час, как в свет изведена, В объятии твоем в младенчестве скончалась! Тогда бы без злодейств я с жизнию рассталась. Но что! когда такой пришел ужасный рок, Не может быть большим пороком сей порок. Теки, ум, в мысль сию, теки и устремляйся, И больше к жалости уже не возвращайся. Оркант Я буду мерзости всей силой отвращать. ЯВЛЕНИЕ V Федима и Мальмира. Мальмира Одумайтеся, что хотите вы зачать? Федима Не может разум мой вздыхания исчислить, А ты советуешь неослепленно мыслить. Возможно ль в ярости врагам не отомщать? И льзя ль отчаянной бесстрастно рассуждать? Мальмира Знать, не напрасно уж свои слова я трачу? Знать, ими трогаю тебя? Ты плачешь? Федима Плачу. Но не от жалости, гнев чувствуя небес; От ярости одной текут потоки слез. Мальмира Когда от лютости их льют сердца жестоки, Пренебрежения достойны слез потоки. Федима Ты хочешь к жалости еще меня влещи. Нет, суетной во мне щедроты не ищи. Когда он для меня имеет сердце твердо, Имею для него и я немилосердо. Он мною был любим, теперь он мне злодей, И вышли нежности из памяти моей. А ты, обманщица, его пленяя взоры, Смеялась, чаю, мне, те слыша разговоры, Которы я вела о нем с тобой всегда, Но что ты льстива толь, как было знать тогда? Мой брат тебя любил, я то вседневно зрела И мнила, что и ты к нему любовь имела. Ты сказывала то, отец мой чаял так, Казалося, что нам являл то твой и зрак. Где, где ты таковым притворствам научилась? Когда вреднейшим ты сим ядом напоилась? Однако вскоре твой прейдет бесстыдный смех, Лишаешься и ты украденных утех. Для облегчения стеснившегося духа Пойдем и будем ждать приятного мне слуха. ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ ЯВЛЕНИЕ I Артистона и Занида. Артистона Хотя я винною кажуся пред тобой, Не преступлением виновна я, бедой, Котора от тебя еще теперь сокрыта, Еще ли злоба ты, еще ли, ах! не сыта? Уже ли весь на мя свой гнев ты излила? Какого люта дня я ныне дожила! Занида Я б верила тебе, когда бы я не знала Того, что я в твоем письме сама читала. Оркант его казал мне, только получил. Артистона В каком он образе тогда, Занида, был? Занида Когда ему сама ты горесть приключаешь, Так больше для чего о нем ты вопрошаешь? Артистона Для умножения болезни своея. Занида Для дополнения свирепости сея, Котору без стыда ты с тем употребила, Кого недавно ты как жизнь свою любила. Мук зрение и слух мучителям есть смех, И всех приятнее тиранских им утех. Артистона Дай жертву моему преобращенну нраву, Дай чувствовать сию тиранску мне забаву. Скажи. Занида Какую мне сказать иную весть? Оркант, познав твою ему открыту лесть, Как он ни мужествен, грустит и воздыхает. Однако он тебя без злобы вспоминает. Артистона Ах! может ли уж он о мне теперь вздохнуть! И может ли меня без злобы вспомянуть! Скажи, какую речь уста его вещали? Занида Что чувствует он яд смертельныя печали, Что он напасти сей себе не представлял, Хотя премены он в тебе и обретал. Что он хотя и зрит твое толь сердце злобно, Ему тебя престать любити неудобно. Что ты и изменив, все та ж в его глазах... Но мне быть видится лице твое в слезах. Артистона Они тебе мои жестокости являют. Занида Знать мысли прежний жар любови возвращают. Артистона Он не был никогда из сердца отлучен. Хотя меня Оркант и навсегда лишен. Занида Не знаю, правильно ль тебя я обвиняю, И как ни умствую, того не понимаю. Скажи толь дивное мне таинство, княжна. Артистона Внимай его теперь, вот в чем моя вина: Уже два месяца, Занида, миновало, Как сердце царское плененно мною стало. Или, пристойнее, два месяца, сказать, Как я его любовь к себе могла познать. Оркант спокоен был, Федима ревновала, Един не предузнав, другая предузнала, Что искра оная произведет пожар И что нам всем троим готовится удар. Я обращала то в ничто, не чая казни, И мнила, что пройдет, не чувствуя боязни. По сем, о лютый день! О прежестокий час! Не долго зыблилась гроза сия на нас: Мне Дарий объявил, чтоб я позабывала Того, в ком я свою надежду полагала; И если не хочу его я погубить, Так чтоб старалась я престать его любить. Немилосердое злочастной повеленье! Притворство делало плачевно исполненье. Как стала часть моя толико мне вредна, Я грусть мою несла и мучилась одна, Страданья моего тебе не открывая И злополучия Орканту не являя, Хотя мою и сам пременность он узнал И преступлением ее на мя взлагал. Я тайно перед ним в проступке извинялась, Он мне пенял, а я слезами обливалась. Он ревностию стал презельно уражен: Мой плач приемлем был обманом льстивых жен, Которы помощью речей и взоров льстивых Удобны обмануть и самых прозорливых. И в сей прегорький день мне Дарий повелел Сказать ему, чтоб он надежды не имел, Любя несчастную, иметь меня женою, И чтоб старался быть любимым он иною. Занида! если б льзя мне было то сказать, Что я сим варварством хочу его спасать, Лишась приятных дум, я винность отдалила, Которая меня бесчестием покрыла. Но если бы того не стала я скрывать, Возмог ли он меня без мести потерять. Пускай скончаюсь я, увянув в лучшем цвете, Мне жизнь Оркантова всего дороже в свете: Она для грубости мне крепость придала. Измену мнимую любовь произвела. Занида Что написала ты в смятении толиком, Не лучше ли бы то дать было знать языком? Ты, вшед с Оркантом в толк, могла бы уменьшить Вину свою пред ним. Артистона Могла ль бы я сокрыть, Отказ ему сказав, презрение притворно, И зря его, начать с ним речь вдруг толь упорно? Притворство таково толь тяжче всех наук, Коль тяжче всех мое мученье лютых мук. Искусство лютое сердец окамененных И человечества бесстудием лишенных! Когда я думала представить то себе, Что будет некогда мне нужда и в тебе! Со мнением уста мои не разбивались, И мысли с совестью моею соглашались. Хотя, природа, ты дала мне чистый дух, Но по всему о мне пройдет народу слух, Что я тому, кого как душу я любила, Для славолюбия бесстыдно изменила. А ты противный дар, несчастна красота! Польстила мне, увы! и стала суета. Несносная напасть, возлюбленным владети, И в роскоши с ним жить надежды не имети! Неисцелима скорбь, всем чувствием любить, И в страсти никогда утехи не вкусить! Занида Но объявление в письме твоем есть грубо, И рвет прискорбный дух любовников сугубо. Артистона Не мой в письме сем склад, хотя писала я, Но Дариева речь быть стала речь моя. Сии печальные возлюбленному строки, Когда из глаз моих бежали слез потоки, При Дарий должна была я оросить, И вновь переписав, мучителю вручить. И как потребную суровость я скончала, Я больше на ногах пред ним не устояла. В минуту ону злу мой разум отступил. Но рок для пущих бедств меня не поразил, Которым ныне я на жертву принесенна И для которых я на свет произведенна. Занида Так ты, конечно, быть супругою царю... Артистона Я ничего тебе о том не говорю. Занида Однако будет то, как видно, непременно. Артистона Молчи, и так во мне сим сердце возмущенно, И дай на час забыть, что я забыть хочу. В каких я бедствиях, о небо! дни влачу! Колико множество приятств неизреченных Вмещает нежна страсть в сердцах неутесненных, Толико я теперь злых горестей терплю, Лишаюся навек того, кого люблю! А к дополнению препагубной напасти И в сожаление привесть людей нет власти. Впоследок, за кого мне страсть велит страдать, Тому должна я сим неверность показать. И должно несть и в гроб сие с собою бремя... О грозные часы! О злополучно время!.. Но если сниду в гроб от горести сея, Скажи ему ты, как была неверна я... Гикарн идет ко мне, какую вновь грусть скажет? Какую мне еще сей день напасть покажет? ЯВЛЕНИЕ II Те ж и Гикарн. Гикарн Мне царь тебе велел известие принесть, Что он тебя спешит на Киров трон возвесть: И прежде нежели луна осветит горы, На что ни возведешь свои, царевна, взоры, Заразами красы корону получа, Из области своей лишь небо исключа, Все будешь видеть ты себе то покоренно. Артистона Я стражду, о Гикарн! увы! неизъясненно И утешения уже не нахожу. Знай, что на Киров трон я с плачем восхожу. Не спрашивай меня, что мысль мою терзает... Но зрю, что разум твой ту тайну проницает. Гикарн! твой честный нрав известен мне давно... Гикарн Но с честностью моей бессилие равно. Артистона Так помощи себе не вижу ни отколе! Ожесточенный рок играет мной по воле. Как по разбитии о камень корабля, Стенящему в водах невидима земля: Он руки томные повсюду простирает, Но помощи себе нигде не обретает И во отчаянье при смерти приведен, Трепещется еще, к надежде устремлен, Когда его уже скрывают волны люты, И крайний миг пришел последния минуты. Так вспоможения и я теперь хощу, Отчаянна со всем надежды днесь ищу. Гикарн Спасай любовника, кажися быть спокойна И буди своего родителя достойна. Великодушие такое возиметь, Чтоб горесть крайнюю подать спокойствам зреть, В которой рвется дух, ослабевает тело, Не дев и не мужей - одних героев дело. Артистона Скажи царю, что я готовлюся на трон. Сокройтеся во мне вздыхание и стон! Небесны жители! вы силы измеряйте И больше их бремен на нас не налагайте! ЯВЛЕНИЕ III Артистона и Занида. Артистона Теперь уж все свои я ясно зрю беды, Затворен к счастью путь, пропали всё следы. Когда еще не так мой близко рок казался, Мой дух, мой томный дух грустил и утешался: Грустил, что Дарию я жизнь свою брегу, И утешался, что спасти того могу, Кто мне всего, что есть на свете сем, дороже, Хотя и не его в свое приемлю ложе. А днесь лишь на одни тоски мои гляжу, Что к совершению напастей прихожу. Не помню днесь уже, кого я сим спасаю. Но помню лишь, кого, несчастная, теряю. Возлюбленный Оркант! приходит тот злой час, Который разлучит, увы! навеки нас. Приходят времена, в которые довольно И мыслить о тебе мне будет уж не вольно. Невинная любовь, подавша мне успех, Лишенной мне тебя преобратится в грех. Коль счастлив человек, кто следует уставу, Который в должности дает ему забаву! Он должностью своей к приятности течет, Приятность к должности равно его влечет. А мне, о злые дни! приходит то превратно: К чему влечь будет долг, то будет неприятно. А что угодно мне, того меня беда За добродетели лишает навсегда! Занида Оркант идет к тебе, коль хочешь крыти тайну... Артистона Я чувствую в себе болезнь необычайну. ЯВЛЕНИЕ IV Оркант, Артистона и Занида. Оркант Уже незнаем стал мне Артистонин нрав, Не прогневлю ль тебя, с тобою речь начав? Артистона Мой нрав не пременен, но время премененно. Оркант Коль сердце б не было твое преобращенно, То б дни текли все те ж. Но что я говорю! Ты становишься днесь супругою царю, И будешь с радостьми до смерти неразлучна. Несчастлив только я, а ты благополучна. Артистона Когда ж меня судьба зовет уже на трон, Не воздыхай о мне, прошел твой сладкий сон. Оркант Я знаю то, что ты на троне быть достойна, Но можешь ли, на нем сидяща, быть спокойна? Не станет ли тебя там совесть угрызать, Что ты любовника заставила страдать? Артистона Я ничего себе теперь не предвещаю, И знаю то, что есть, о будущем не знаю. Оркант Конечно так, когда б наш ум предузнавал, Я б никогда тебя любить не начинал. Когда б меня твоя краса воспламеняла, Предведящая б мысль сей пламень утоляла. Хотя имеем мы малейший некий знак Природных наших свойств, и кажет их нам зрак, В твоих, увы! очах того мне не казалось, Что к вечной горести со мною ныне сталось. Сея напасти мне ни взор твой не явил, Ни нрав, который мне толь знаем прежде был. Повсеминутно я надеждою питался, И дух мой никогда тобой не огорчался. О славолюбие! О гордость! Вы всему Причиной стали днесь несчастью моему! О, как прибыток злой, ты очи ослепляешь! Ты нрав и естество по воле превращаешь! Артистона Что сделалось, того нельзя мне возвратить; А ты, измену зря, престань меня любить. Оркант Мне должно перестать, так ум повелевает, Но сердце прав его в тоске не принимает. Неверная! твой взор мя вечно полонил, И больше нет моих к освобожденью сил. Артистона Что ж будешь делать ты, лишась своей неверной? Не все тебе о мне быть в горести безмерной. Оркант Не все, сей час един я, лесть изобличив, Не выйду от тебя, не буду больше жив; Умру и понесу печали все с собою, Но будет тень моя мечтаться пред тобою И станет жалобы мои произносить Везде, где б ты себя ни захотела скрыть. Но прежде нежели сомкнутся смутны очи, Доколь не сниду я во мрак всегдашней ночи, Куды уже теперь отверзла ты мне путь, В последние тебе хочу напомянуть: Я был тобой любим, ты мной еще любима, Любовь сия была к примеру всеми зрима. Ты обещала мне навек свои красы. Где делися вы, те дражайшие часы! Коль часто в верности меня ты утверждала И утверждать себя присягой побуждала! Представь, какой тогда ко мне метала взор? Какой имела ты со мною разговор? Какою мыслию твой разум наполнялся? Увы! к чему я сим толь тщетно утешался! Сбери то все в свой ум и ясно вобрази, Потом возьми мой меч и грудь мою пронзи! Чтоб было так, что ты меня отяготила, Но бремя то с меня своей рукой сложила. Артистона Мы дух его мутим, пойдем отселе вон. Оркант Благополучию скучает бедных стон. Не всякому болезнь чужая в сердце входит, Не всякого напасть другого в жалость вводит. Постой! мучителям скорбящих житие Приятно зрелище, и слезы, питие. Но слез моих не зря, воззри свирепым оком На кровь, что пред тобой прольется быстрым током. Ты порываешься отселе и спешишь, И больше видеть мне лице свое претишь. Соделав для меня неизреченну муку, Помедли, претерпи сию мгновенну скуку, Которую мое присутствие дает. В сей час меня мой рок из глаз твоих возьмет. То, что любила ты и ныне ненавидишь, По сем часе нигде с собою не увидишь. Коль не стыдилась ты принудить умереть, Постой и не стыдись на смерть мою воззреть. Артистона Что я к тебе, увы! свирепства не имею, Клянуся пред тобой и небом и землею, Хоть в крайнюю тебя я горесть привела. И если я когда мила тебе была, Для той ко мне любви останься жить на свете... Оркант Какую казнь еще готовишь в сем совете? К чему иному жизнь моя тебе нужна? Спрягайся с Дарием, неверная княжна! Будь счастлива! Прости... (Вынимает шпагу.) Артистона Внемли едино слово. Оркант Ты хочешь ввергнуть им меня в страданье ново. Артистона Нет, я тебя люблю, поверь мне в том, поверь, Не притворяюся уж больше я теперь. Измены моея лишь верность есть причина, И разлучает мя с тобой одна судьбина. Хоть ты, любезный, мя неверною нарек, Ты тайны моея сим словом не извлек. Страх смерти твоея ее тебе являет, И он ее един из сердца извлекает. Занида! ты ему свирепство то открой, Которое, увы! играет тако мной. Скажи ты, для чего я Дарию невеста, И к сей злой повести ищи способна места, Чтоб подозрения тирану не подать. Ужасно речь сию в чертогах сих вещать. Внемли, возлюбленный, печальну весть подробно И рассуждай потом, коль счастье наше злобно! Ступай, Занида, с ним, а я отсель пойду; Восплакать, где себе убежище найду. ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ ЯВЛЕНИЕ I Дарий и Артистона. Артистона Коль хочешь получить успех в начатом деле, Так отдали уже Орканта ты отселе. Ты на престол взнесен монарший высоко, Владычество твое простерто далеко. Пошли в последний край его своей державы И отдалением затми его забавы. Но тамо повели живот его хранить, Отчаянье легко смерть может приключить. Кого определит рок к вечному несчастью, Тот жизнь не чтет добром, ни смерть свою напастью; Доколь любовна мысль пребудет горяча, Не будет скорби сей Оркантовой врача. Чего отчаянно любовники желают, Отсутствие лишь то и время утоляют. Он Артистону зря в величестве ея, Куды меня теперь ведет любовь твоя, Когда из дальных стран сюды он возвратится, Лишась ея навек, уже не возмутится: Различные места желанье пременят, И долги времена любовь искоренят. А я, последуя нечаянной судьбине, Хоть буду и тогда так мучима, как ныне, Союза моего с тобой не разрешу, Ни мыслью пред тобой уже не согрешу. Как брак священный жизнь мою с твоею свяжет, Он верною меня супругою покажет. Дарий Какую льзя тому причину мне найтить? А без причины льзя ль Орканта отдалить? Оркант передо мной ни в чем не прослужился. Артистона Но без прослуг своих преступником явился. Когда бы он дерзнул измену показать, Возмог ли б чем его ты больше наказать? Дарий Сраженному ему великим сим уроном, Дам место первое Орканту я пред троном. Сокровище свое я все с ним разделю И чтить его так всем как брата повелю. Чем прежняя его утеха ныне вянет, Тем в царстве он моем великим мужем станет. Артистона Отрада такова любовникам слаба. Я б восхотела быть последняя раба, Хоть роду моему сие и не прилично, И крови царской пасть так низко необычно, Когда б я сим могла Орканта удержать! Толь тяжко и ему любезну потерять. Дарий Ты только мнишь о нем и то позабываешь, Что ты сей мыслию мне люто досаждаешь. Я вижу, что ты мне упорна хочешь быть, И прежних ты утех не тщишься позабыть. Артистона Увы! всей силою я их забыти тщуся, Да выгнать из ума я их бессильна зрюся. Но в чем препятствует тебе тоска моя? Исполни только то, о чем просила я! Дарий Когда то надобно исполнить непременно, Так, что сказала ты, то мной определенно. Артистона Но крепко повели его ты сохранять, Чтоб мысль моя меня не стала ввек терзать, Что я его во мзду любви его любила И, думая спасти, спасая, погубила. Дарий Я послушание свое тебе явлю, Свирепство нужное к нему употреблю. ЯВЛЕНИЕ II Артистона Уже я и очей твоих, Оркант, лишаюсь, И кто противен мне, с тем вечно сопрягаюсь. Того ли прежде я, любовь, в тебе ждала, Сего ли счастия, что ныне избрала? Полезнее всего на жертву горькой страсти, Необходимые избранием напасти, В которых небеса мя осудили жить И жалобы свои без пользы приносить. Оркант! осталось мне чужой супругой быти И из очей тебя надолго отдалити. А как тебя сюды к нам время возвратит, Мне рок и часто быть с тобою воспретит; Чтоб сердце должности своей не преступило И прежних нежных дум мне в казнь не возвратило. Но может ли то быть, чтоб век тот был забвен, Которым был мой дух столь сладко напоен? С коликими страстьми тогда мне в брань вступати! И столько может ли природа сил подати! Что ж делать! надлежит себя преодолеть; А ежели нельзя, то должно умереть. ЯВЛЕНИЕ III Артистона и Занида. Артистона Познал ли он вину жестокия напасти? Повинен ли судьбе и непременной части? Занида Не можешь требовать, чтоб он спокоен стал И, не противяся, любезную терял. Он чая Дария тобой любимым быти, Хотел своей судьбе и части уступить. Тогда к пристанищу в погибели он тек И думал сократить несчастливый свой век. Теперь, узрев тебя себе он быти верной, Переменил ту мысль и в ярости безмерной, Когда его любовь к отмщению влечет, Собрать своих друзей и брань начать течет. Артистона Против владетеля обширными странами Что может сделать он с немногими друзьями? Злодей его таков велик Отаном стал, Что весь против его остаток света мал. Бессильствуют мечи биющися о камень: Все в области его, орудие и пламень. О небо! не умножь печали моея! Прошу, чтоб Дарию была супругой я: Хотя сей пышный брак, увы! мне и ужасен, Пекуся только, чтоб Оркант был безопасен. ЯВЛЕНИЕ IV Артистона, Занида и паж Оркантов. Паж Прими сие письмо, княжна, и просмотри, И токи от очей слезящих оботри. (Артистона читает тихонько, и потом. Но где теперь его, скажи мне, зрак любезный? Коль безопасен он, отру источник слезный. Паж Мне только повелел тебе он донести, Что чает спасть тебя и жизнь свою спасти. Я больше ничего сказать о том не знаю И из чертогов сих со страхом выступаю. ЯВЛЕНИЕ V Артистона и Занида. Артистона Внимай, что пишет он. (Читает.) Уже я не в руках Злодея своего. Умерь, любезна, страх. Имей надежду ты, ко мне в любови тая, И ожидай меня, царевна дорогая. Как кажется тебе писание сие? Занида В нем заключается все счастие твое. Теперь ты Дарию престань повиноваться: Когда Оркант спасен, так нечего бояться. Артистона Во упование любовь его ввела. Хотя велика страсть, надежда в ней мала. Он тщетно мыслит то, что жизнь его спаслася. Ах! лучше бы на трон я Дариев взнеслася, Как такову терпеть презельну мне боязнь? Оркант! ты за меня себе готовишь казнь. Занида Ты сердце горестью единой наполняешь И мысль свою одним отчаяньем питаешь. Артистона Кто бедствы зрел среди морских великих волн, Тот и в речных струях всегда боязни полн. Где, Дарий, ты свою оставил прежню славу, Как из Отановых ты рук приял державу? Ты правосудие и милость наблюдал И подданным своим в себе пример являл, Что человечество от зверства отделяет И в чем нас естество над скотством возвышает. К чему ж величество богов нам познавать, Коль по уставам их не тщимся исполнять? Иль обладателю, прияв от них корону, Не предписуется бессмертными закону? Не таковую мысль родитель мой имел: Бессмертным никогда противиться не смел. Коль больше божество его превозносило, Толь более его смиренно сердце было. В руках имея скиптр и на главе венец, Преступников карал, невинным был отец. Он мужеством своим монархию восставил, Но больше счастия себя щедротой славил. Не слышишь, отче мой, сих горестных речей! Не видишь жарких струй, текущих из очей! О! хладныя земли разверзися утроба! Проснись, великий Кир и встань на час из гроба! Я инде помощи не зрю себе нигде, Будь ты защитник мне, стенящей в сей беде! ЯВЛЕНИЕ VI Те ж и Дарий. Дарий Ко облегчению твоей напрасной муки Я тщился поручить Орканта в верны руки, Но дерзостный, в любви противной мне горя, Из града убежал прогневати царя. Уже повелено различными путями Бежать за беглецом поспешными ногами. И чтоб повинным быть приказам мне твоим, Повсюду воины разосланы за ним. Рождается в самом отце его досада, Пошел в взыскание его, и он из града. Одни стремительно дорогами бегут, Другие по лугам и рощам стерегут Рассыпаны, его касаяся степенем, Подобно как ловцы текучи за еленем. Но пусть мои раби стараются найтить Ушедшего отсель и паки возвратить; А я тебя уж зрю, как верную супругу, Пойдем пред олтари и присягнем друг другу. Артистона Доколь не будет здесь Отанов сын опять, До тех пор не могу я ничего зачать. Не привлекай меня безвременно к короне! Или ты позабыл, что мил он Артистоне? Дарий Ты памятуешь то: я помнить не хощу, Но знай, когда сего преступника сыщу, Что ты во мзду своей неизреченной лести Не получишь о нем уже иные вести, Как только ту, что он в отечестве своем За преступление скончался под мечом. Артистона Свирепая душа, и сердце толь сурово! Как смеешь испустить из уст такое слово? За что невинного казнити предприял? За то ль, что от тебя гонимый убежал? Или за то, что ты законы презираешь И властию своей природу принуждаешь? На то ли скиптр тебе вручило божество, Чтоб под рукой твоей стенало естество? Хотя и славится народов повелитель, Но славнее еще отечества любитель. Где к обществу любовь с венцем сопряжена, О коль тогда, о коль блаженна та страна! Коль покрывает царь рабов своих щедротой, Они за честь его льют кровь свою с охотой... Не отвращай очей и речь мою внемли: Такой царь образ есть бессмертных на земли. Дарий Ты честь мою сама, царевна, помрачаешь, И ты лишь мысль мою к тиранству направляешь. Вина сему твои несклонности одни. Склонись; тогда пойдут благополучны дни. Того, что мудрая царевна ненавидит, Никто под областью моею не увидит. Артистона Намеренье твое есть отрасль суеты. Не для ради любви, не ради красоты, Ища единый недолгий забавы, Ты должен наблюдать блаженство вечной славы. Забавы, счастие преходят так как тень, И весь наш краткий век минется так, как день. А если в животе мы чем себя прославим, Мы имя сим свое надолго жить оставим. Дарий Мой разум мне искать величества велит, Но сердца без тебя ничем не веселит. Не я, но рок моих жестокостей содетель. О дщерь премудрости, святая добродетель! Я чткл тебя всегда, в объятии храня, А ныне ты, увы! уходишь от меня И слабости моей уже не подкрепляешь! А ты нимало мне, княжна, не помогаешь! Артистона Коль из злодейств она не может извлечи, Никто уже тебе не может помочи. Уничтожай еще, что я гобою стражду, Пролей невинну кровь и утоли тем жажду. Но ведай, что не сей меня склоняти путь; По сем не восхочу на образ твой взглянуть. ЯВЛЕНИЕ VII Те ж и военачальник. Военачальник Все те, которые ушедшего искали И со оружием из града побежали, Близь трети воинства к Отану притекли И нового царя в Орканте нарекли, Глася: да здравствует он с дочерию Кира И взыдет на престол прияти область мира. Оркант с отцем своим распоряжают там. Что ты, о государь, повелеваешь нам? Дарий Сберем все воинство, воздвигнем силу многу, Вели в трубы трубить и бить везде тревогу; От кореня щедрот, какие хвалишь ты, Изрядные, княжна, рождаются цветы! Артистона Не уличай меня, я память погубляю И в сем смущении сама себя не знаю. Дарий Вооружайтеся, я покажу то им, Как должно делать казнь злодеям таковым. Покройте площади вставшими полками И ожидайте мя, я скоро буду с вами. ЯВЛЕНИЕ VIII Дарий, Артистона и Занида. Дарий Подумай, если б я, княжна, мучитель был И прежде своего врага не пощадил, Чтоб оно варварство народу пользой стало И дерзновение спокойству б не мешало. Удобно ли еще тебе их оправдать? Они своих граждан стремятся убивать И, на владетеля бесстыдно восставая, Рабов против его сим ядом заражая, Похитити хотят венец, монарший сан, Который праведно от общества мне дан. Хотят рассыпати великолепны стены И, возмущением начав искать премены, Для удовольствия желанья своего Потрясть покой царя и света в нем всего. Артистона Уж оправдание мое им бесполезно, А бытие мое, увы! на свете слезно! Я, бедная, одна источник всей вины, Рушительница я гражданской тишины: Мной несогласие меж персов загорелось, И сердце мной твое в минуту злу затлелось. Дарий Я жару не кляну, в котором я горю, Спокойство возвращу, злодеев покорю, Оружие на мя подъявших нерассудно. Артистона Вы зрите, как терпеть, всевидцы, мне днесь трудно! Достойна ль крови той я, Дария пленя, Которая в сей день прольется за меня! Дарий Чего достойна ты, мое то сердце знает, Оно дщерь Кирову с бессмертными равняет. В тебе я вижу смесь премудрости, красы, Приятств и нежности; в какие ты часы В утробе матерней, прекрасна, зачиналась! Артистона Когда на Персию судьбина прогневлялась И ей на высоте готовила удар: Се искра та теперь произвела пожар. Дарий Не ты вина, а огнь сей скоро затушится. Артистона Пойдем, Занида, мы, мой тяжко ум крушится. Дарий Забудь Орканта днесь, коль он толь винен стал, И помни лишь, что я тобою воспылал. Теперь я отхожу на должну оборону И принесу к тебе и лавры, и корону. ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ ЯВЛЕНИЕ I Федима и Мальмира. Федима Звала ль Гикарна ты? И что он отвечал? Мальмира К приказу твоему предстати обещал. Федима Откройтеся пути во ум мой мыслям злостным! Наполнись, сердце, ты днесь ядом смертоносным, Забуди прежнюю царевнину приязнь, Подвигни кровь мою на мщение и казнь! Остаток совести из мысли истребися! А ты, тиранский дух, во мне распространися! Ужасные цари томящимся душам, О боги вечной тьмы, я прибегаю к вам! Коль боги от меня небесны отвратились, Вы мой примите стон, все мысли в вас вперились, И сделайте, прияв из уст моих слова, Чтоб я была, как вы, свирепа такова! Мальмира Уж ты и без того себе днесь не подобна: Ты прежде не могла, Федима, быть так злобна. Федима Надежду получив, в объятии иметь Того, кто возведен полсветом овладеть, Велико множество зреть смертных под ногами И быти выше всех с супругом под богами, А после потеряв все мнение сие И уступаючи величество свое, Другой, которая для сей огромной славы Отстала своея дражайшия забавы, Удобно ль, чтобы я нечувственна была, И повинуясь, ей рабою быть могла! Мальмира Не в пышной суете зрит счастье сердце чиво: На все, что льстит другим, взирает горделиво, В благополучиях пренебрегает их! Великодушствует в случаях самых злых, Велико в области, велико и в подданстве И ищет благ своих в едином постоянстве. Коль хочешь быть славна, душою укрепись И легкомыслия душ слабых устыдись. Не тот велик есть, кто народами владеет, Но кто достойно скиптр в руках своих имеет. К такому подданных сердца в любви горят, Дела его во всех концах земли гремят. А ты тщеславием и зверством беспокойна, Участья в области прияти недостойна. Федима Никак забыла ты, кому ты говоришь? Мальмира Ты мне усердной быть к себе не воспретишь. ЯВЛЕНИЕ II Те ж и Гикарн. Федима Каких мы дожили отечеству дней вредных! Гикарн Ожесточилася судьба на персов бедных. Пришли, настали днесь противны времена, И разделилися персидски знамена. Граждане на своих граждан теперь восстали И на себя самих оружие подъяли. Срывающе с небес ночну густую тень И обтекающе весь мир на всякой день, Где видишь, солнце, днесь злодейство ты такое! Мы стонем о тебе, отечество драгое, И слезы из очей влечет к тебе любовь, А за стеной твоих детей лиется кровь! Федима Какую сим ты мзду, царевна, заслужила, Что ты своей красой все царство возмутила! Когда тебя Оркант взаимственно любил, Противу совести тебе стал Дарий мил. Стал мил! Но им ли ты свой разум обольщаешь? Не сердца, но венца любовничья желаешь. О варварска душа! О смертоносный зрак! Противная любовь и злополучный брак! Вы разрушаете спокойствие народно! О рок! ты восстаешь на сердце благородно, И мужа мысль того любовью ослепил, Который пользою и счастьем мира был! Ты в наказании судьбы и части гневной, О Дарий! для того воспламенен царевной, Чтоб ты своих граждан кровь током проливал, И ею б обагрен, пред олтари предстал На брак, что лютости твои определили, И боги темноты во аде утвердили. Поди отселе ты и дай пред мужем сим В уединении пребыть очам моим. Мне кажется, что ты меня изобличаешь, Ты нужну речь в устах моих остановляешь, Которую едва в молчании держу. Мальмира По повелению отселе отхожу. Но познавающей намеренье Федимы, Колики мне еще впреди напасти зримы! ЯВЛЕНИЕ III Федима и Гикарн. Федима Скажи мне, друг ли ты Федимину отцу? И неприятель ли всех наших бед творцу, Царевне?.. Гикарн Друг ему, но ей не неприятель. Федима Кто друг моим врагам, тот враг мой и предатель. Гикарн С чего ты мнишь, чтоб я тебе предатель был? Я пред тобой еще ни в чем не преступил. Федима Твои слова таким друзьям обыкновенны, Которые себе на пользу лишь рожденны: Уста их первые, которы лесть бранят, Однако их сердца иное говорят. В беседе счастливых все хулят, что постыдно, А в нужде и в бедах их дружества не видно. Что в собеседнике, наперснике таком Находит ныне, ах! наш утесненный дом? Советы? Для сего я ум сама имею И действовать умом, как ты, сама умею: Теперь твоя рука и меч потребны мне. Гикарн И так уже вражды довольно в сей стране. Не принуждай меня к неизреченной злобе. Уже готовится жилище мне во гробе, Уже при воротах я вечности стою; И в таковые ль дни приять мне мысль сию, К которой ты меня толь сильно привлекаешь? Подумай ты, к чему меня ты принуждаешь!.. Федима Ты то постиг, о чем сказала я тебе, И отрекаешься? Так ведай, что себе Своею принесу рукой княжну на жертву И явно предо всех ея повергну мертву. Пускай подвергнуся суду и казнь приму: Сим сделаю конец несчастью своему. Когда я на земли несносны зрю досады, Я в преисподнюю пойду искать отрады. Гикарн Противны те места, трепещет человек, Которы на земли и долгий прожил век, Когда себе на мысль мрак вечный представляет. Твоя, Федима, жизнь лишь только расцветает, Едва твоя краса сияти начала, А ты уже умреть намеренье взяла. Федима Не сожалей о мне! Погибну в лучшем цвете. Умру, когда она останется на свете. Гикарн Дай небо, чтобы ты до поздных лет жила! Федима Так мнишь, чтоб я при ней имети жизнь могла? Гикарн Я кровь Отанову в Федиме почитаю И жизни твоея так как своей желаю: Живи и покорись судьбе и небесам! Федима Мне жить! Мне яростным покорствовать богам, Которые меня лишили царска трона! Другую зреть в одре с подателем закона! Сносить бесчестие, покою не видать! И гнусной старости в слезах мне ожидать! Когда толико часть мне данная развратна, Мне жизнь моя мерзка и смерть уже приятна. Я больше не могу бесчестия нести. Гикарн Чего б ни стоило, хочу тебя спасти. Ничьей та кровию рука не обагренка, Которая теперь на деву возиесенна, На деву и на дочь великого царя. Однако в сей крови меч острый обагря, Который кем-нибудь пролиться неотложно, Хотя спасу тебя; мне только то возможно. Я зрю, что лютости твоей не прекрачу, Спокойся, умертвить царевну я хочу. Федима Другими на тебя глазами днесь взираю И дружество твое к Отану познаваю. Ты, делая, Гикарн, бедам моим конец, Теперь мне больше мил, как мил мне мой отец. Он дал мне жизнь, но я несчастна ею стала, А от тебя я жизнь спокойну восприяла. Имущей от тебя сей дружеский обет, Уж больше горести нималыя мне нет. Не забывай, что мне едино то полезно, Чем удержать живот и не скончаться слезно. Упустишь меч из рук, коль станешь сожалеть И дав намеренье свое тиранке зреть. Ты будешь осужден на смерть и муку люту, Будь скор и будь свиреп в назначенну минуту! Гикарн Как то ни мерзостно, но я в обете тверд. Федима Не сведает никто, что ты немилосерд. Гикарн Что ж делать! пусть княжна, как роза, днесь увянет, И град, обманут мной, сей вести верить станет, Что ссекла жизнь княжна себе с тоски сама, Не выпускаючи Орканта из ума. Федима Поди и сделай то, чтоб я была в покое. Гикарн Стремися к варварству, мое ты сердце злое! ЯВЛЕНИЕ IV Федима (одна) Умри! и встреть меня в жилищах темноты, Где люди во трудах не знают суеты, Котора нам, увы! обеим в свете льстила И кая мя с тобой всего, что есть, лишила! Умри и понеси во мглу свои красы! Уже приближились теперь те к нам часы, Которы счастливых и мыслью устрашают И коих бедные за счастие желают. Тебя теперь, Гикарн, жалею одного: Конец уж живота приходит твоего. В моем то чувствии отмщение безместно, Коль Дарию оно пребудет неизвестно. Потщусь и о себе и о тебе сказать, Чтоб Дарий знал, что я могла его карать. Сей слух, что от тебя по персам разомчится, Открытием моим в иной переменится. О жизни моея немилосердна часть! Ты злобе надо мной вручила полну власть. Я злого своего намеренья гнушаюсь, Но к добродетели уже не возвращаюсь. Вся внутренна моя мятется и дрожит: Хочу спокойство зреть, спокойство прочь бежит. Блажен на свете тот, кто горести не знает, Которую душа злодейская вкушает. Сих нестерпимых мук не можно вобразить, Ничто не можно с сим мучением сравнить. Ах! лучше б не иметь во всю мне вечность века! Что мышлю я! Хочу убити человека! Днесь знаю, что нельзя, как сердце чье ни зло, Чтоб в беззаконии спокойно быть могло. Хоть добродетель всю дух зверский отлучает, Природа варварство сама изобличает. Но ах! начто о сем мне больше рассуждать? Моим ли уж устам о честности вещать! Умри, изменница! скрой честь мою с собою! А я последую в мрак вечный за тобою. ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ ЯВЛЕНИЕ I Федима и Мальмира. Федима Кто объявил тебе известие сие? Мальмира Весь град. Но разорви су мнение мое: Какой скончалася дочь Кирова судьбиной? Ты ведаешь, скажи, ах! ты тому причиной. Федима Как носится молва? Мальмира Согласно все гласят: Все принужденный брак в сем бедствии винят. И если б о твоем злодействе я не знала, И я б о смерти сей подобно рассуждала. Все прежде чаяли, что мил ей был сей брак, Но днесь, как дух ее нисшел в подземный мрак, Граждана мысль свою совсем переменили И царскую любовь в тиранство преложили. Плачевну ведомость им так Гикарн являл, Что умертвил ее руки ея кинжал. Федима Давно должна ей быть сия была награда. О боги! мстители любезного вам града, Вы прямо знаете, достойно ли той жить, Которая его пеклася разорить, Чье сердце ни к кому любови не имело! Оставил смрадный дух ея прекрасно тело. ЯВЛЕНИЕ II Те ж и Гикарн. Федима Не ложная ль молва разносится теперь? Скончалась ли княжна? Гикарн Скончалась царска дщерь. Твоя победа: мой кинжал в нее вонзился, А я с бесчестием навек соединился. Мальмира Что честь в тебе была, ты ныне то явил. Федима Скажи мне, как сие, Гикарн, ты учинил. Мальмира Я мнила, что ты дел сих станешь устыжаться, А ты готовишься днесь ими услаждаться. Препагубный был день, который произвел Для таковых тебя на свет бесстыдных дел. Федима Не проклинай ты дня, в который я родилась, Кляни часы, когда она в царя влюбилась. Когда бы не было неверности сея, Она б была жива, я б друг была ея. Скажи. Гикарн Я варварство свое теперь открою. И если приведет оно тебя к покою, Так беспокойствие хотя о мне имей И зря мя в срамоте, о винном сожалей. Внемли; когда я вшел в царевнины чертоги, Мой дух вострепетал и задрожали ноги. Она была одна. Величество, краса, Не ожидаючи последнего часа, В смирении ея передо мной сияли, И мне ея, увы! богиней представляли. Кого то не смятет, кого то не смягчит, Доколь кто совести совсем не погубит! Я устремившися на смерть ея тобою, Подвигнут жалостью, боролся сам с собою; Но наконец, сего себя я победил, И, очи отвратив, убийство совершил. Все действие сие не длилося минуты. Мальмира Не таковы змеи, не тако звери люты, Каков свиреп... Федима Молчи и дай ему вещать. Гикарн Оставив в ней кинжал, пошел оттоль сказать Заниде смерть ея, и не нашел дороги. Мерк свет в глазах моих, о праведные боги! Кого громовыми стрелами вам разить, Когда не станете убийцов вы казнить! Я был окаменей, но кровь, лиясь ручьями, Смешалася потом с моими, ах! слезами, Что были горести непрочные плоды; Занида между тем тогда вошла туды. Не ожидающей беды сея Заниде В коль жалостном княжна представилась ей виде! Вошла и в храмине кровавы токи зрит, Царевна предо мной поверженна лежит. Меня зрит плачуща стоящего над нею, Не чает мертву быть ее рукой моею. В беспамятстве своем над телом сим падет, И вдруг опомняся, стоная вопиет: Дражайшая княжна! что сталося с тобою? Тебя ли вижу я без чувства пред собою? Тебя... О небеса! Сия ли есть ей мзда, Что добродетельна была она всегда? Рвалася и меня, рыдая, вопрошала: Скажи мне, как сия, Гикарн, напасть мне стала? Ты с нею был, иль ты не живу уж застал? Заниде гласом я прискорбным отвечал, Что я ее смерть зрел, но что ее судьбины, Хотя я был и тут, не ведаю причины. Она, я говорил, лишь то сказала мне, Скажи, чтоб ведали народы в сей стране, Что я прав честности, Гикарн, не преступаю И в благополучии геройском умираю. И что по сих словах, как скоро льзя взглянуть, Кинжал свой извлекла и проколола грудь. Ужели жалость ты хоть мало признаваешь? Иль человечества еще не ощущаешь? Федима Нет. Мальмира Ах! почто сей дух не в варвара вселен! Не сердце, знать, в тебя, но мармор положен. Федима Лишиться живота есть невелико дело, Не вечно спряжено с душою наше тело. Родиться нам и жить - есть милость божества, А умереть потом - есть должность естества. Она прияла то, к чему мы все рожденны, А ею дни мои толь стали огорченны, Что я мне данный век, в котором я цвету, Уж не щедротою, но наказаньем чту. Мальмира Не от богов оно, оно тобою стало. Ах! лучше б солнце ввек тебя не освещало! От благороднейших родилась ты кровей: Ты знаешь, что твой дед влечется от царей, Как твой отец и дед отечеству служили, Как прадеды твои на свете славны были. Хоть зрится, что Отан свой долг и преступил, Он славы своея еще не помрачил; Велики прежние его услуги миру. Он, может быть, вручал персидский скипетр Киру, И мня через него народу пользу дать, Старался Кировым венцем его венчать; Но зря, что в Дарий его не обретает, Любовью истины отъяти скиптр дерзает. А ты не истиной, но страстию горя, Дерзнула встать на дочь великого царя... Федима Кровь славных предков мя на дерзость возбудила; Я честь свою и их убийством сим отмстила. ЯВЛЕНИЕ III Те ж и воин. Воин Я прислан возвестить, что царь идет назад И входит по трудах со славою во град. Все стало воинство опять соединенно, И беспокойствие победой прекращение. Мнят в войске, что Отан прощенье получит, И что Оркант... Федима Одно мя слово то разит. Отану наш народ прощенье предвещает, А он сего себе бесчестья ожидает! К чему прощения желать ему, к чему? Подайте, небеса, иную мысль ему! Коль вы хотите мне явить какое благо, Не дайте зреть его очам моим живаго! Гикарн Скажи порядок мне и действо брани сей. Федима Как слышать мне о том! Мне мысль тяжка о ней. ЯВЛЕНИЕ IV Гикарн, Мальмира и воин. Гикарн Скажи. Воин Сраженье войск плачевно начиналось, Плачевно зрилося, ужасно продолжалось. И если бы они так шли против врагов, Достойно б персов звать всех чадами богов. Хоть мужество свое они всегда являли, В сей день они его сугубо показали. Никто не предлагал, чтоб войски укротить И возмущение в начале утишить. Израненных тела бездушно упадали, И умирающих в крови кони топтали. Стеснилось воинство, и всякой умирал На месте, где мечом рубил и поражал. Не видно робости тут было ниоткуда, И мертвых в войсках тел везде лежали груды. Но больше не могли на месте устоять Отановы полки и стали отступать. Супротивлении уже им стали трудны, Противны ратники им были многолюдны. Супротивляется, как лев, Отан врагам И храбро Дария поверг к своим ногам. Возносит острый меч, чтоб тело обезглавить И имя сим свое навеки обесславить. Оркант, увидя то, спешит спасти царя, И вышиб меч из рук, Отану говоря: Ты хочешь взять его живот и взять корону, Но я хочу отнять едину Артистону: Учися у меня, хотя ты мне отец, Оставим жизнь ему по праву и венец. Он со вниманием сыновии речи внемлет И справедливые слова в устах приемлет. Покинув Дария, жарчайшу брань творят, И войски их опять недвижимо стоят. Но счастие на них победу обратило, И силе мужество верх славы уступило. Днесь персов часть идет, победу восприяв, Другая пленного - оружие отдав, К смешенью радости и плача несказанна, Что Персия в сей день сама собой попранна. Гикарн Конечно слышен зло сей день ушам моим. ЯВЛЕНИЕ V Те ж и Федима. Федима Не мучь мя, вестник, ты присутствием своим, Поди отсель. Уже Гистаспов сын во граде, И входит в царский дом к Федиминой досаде. (Воин отходит.) Спокойся ты, Гикарн, и сохрани себя, В присутствии твоем я обличу тебя. Притворство при тебе мое им будет явно, А ты приимешь смерть и скончишь жизнь бесславно. Гикарн Я выйду, только ты меня здесь ожидай И смерти княжниной сама не объявляй. Ты, злобу чувствуя, не можешь притвориться, То должно чрез меня пред Дарием открыться. Федима Приемлю твой совет. Не сделай мне беды, Поди, я слышу, царь уже идет сюды. ЯВЛЕНИЕ VI Дарий, Отан, Оркант, Федима, Мальмира и воины. Дарий Какими правами вы правду наблюдали? Против отечества, против царя восстали. В народе, коему поднесь я был отец, Пеклися истребить вы верность из сердец. Вы оба мне враги, творцы сея тревоги. Преступников карать не запрещают боги. Вы сами знаете, чего достойны вы, Вам должно казнь и смерть вкусить теперь. Федима Увы! Отан Я скипетр дал тебе, а ты за ту услугу Отъемлешь без стыда Оркантову супругу. Хоть не свершилися супружества чины, Их тающи сердца уже сопряжены. Я вижу, что тебе мучительство природно, И умереть готов, когда тебе угодно. Вели различное мученье вымышлять, Рви тело, но души не мни поколебать: Отан не знает свойств малейшия боязни. Дай смерть разбойничью: мне место злыя казни Не может мнимого бесчестия принесть; Бездельство, а не казнь отъемлет нашу честь. Хранителю ея и тамо славы боле, Как злу мучителю сидящу на престоле. Но как восстанешь ты на сына моего? Защитника ли в нем забудешь своего, Который от руки моей тебя избавил И область и живот в полках тебе оставил? Сию ль он от тебя мзду ныне получит, Что меч его главу от тела отделит? Сим имя Дария навеки посрамится И град сей воина великого лишится. Он персам и тебе подпорою бы был, Ты б больше власть свою Оркантом утвердил. Будь мне свиреп, лишь будь ему щедротен ныне! Оставь меня себе слугою в храбром сыне! Оркант Не будет войско мя перед собою зреть, Я, отче мой, хочу с тобою умереть. Дарий Хотя на вас мой гнев был прежде и чрезмерен, Не такову вам казнь я учинить намерен. Не с тем я победил, чтоб радостный сей час По вшествии во град последний был для вас. Прощаю вам вину. Враги мои, живите, Служите верно мне и Дария любите. Оркант Коль ты любимым быть желаешь, государь, Не будь мучителем, будь нам отец и царь. Дарий Под областью моей ликуйте в сей надежде. Оркант А я толь счастлив быть могу ль, как был я прежде? Дарий Я горести твоей соделаю конец И первый покажу сим делом образец. Как страсти победив, намерен я владети: Княжна твоя, а вы - мои любезны дети. Оркант Ты мне отец... Отан Ты царь достойный сим странам. Не только им, ты царь всем будешь и сердцам. Федима Мучитель! поздно уж свое ты сердце твердо К щедроте приклонил и сделал милосердо. Оркант царевною не будет обладать, Уже ему своей любезной не видать, А если хочет зреть, увидит пораженну, Любви, и красоты, и чувств своих лишенну... Оркант Увы!.. О небеса! О мой смущенный дух! Кто может таковой стерпеть, о боги! слух? Несносный мне удар! О гневная судьбина! Отан Что было лютыя напасти сей причина? Федима Гикарн, Отанов друг, красу ее затмил. Я повелела, он кинжал в нее вонзил. Оркант О злополучный день! Дарий А ты жива осталась! Достойно от тебя мысль царька отвращалась. Прилично ль, боги, ей на троне было быть! Не только царствовать, ты недостойна жить. Федима Когда б я такова злодея не любила, Я б человечество по самый гроб хранила. Свирепства моего производитель ты, Поди и зри теперь на льстящи красоты. Дарий Свирепая душа! Отан Ты кровь ту посрамила, От коей бытие свое ты получила. Оркант Так нет уже тебя, дражайшая княжна! Отан Ты, умертвив ея, сама умреть должна. Федима Умру, вы узрите теперь сию забаву: Яд будет действовать, я выпила отраву. В сей час я сниду в ад, довольна тем одним, Что враг мой предварит пути стопам моим. Дарий Но не должна ли ты пред нами быть бессловна, Когда перед тобой царевна невиновна? Она принуждена была неверной быть... Федима Она винна, когда могла тебя прельстить. Дарий Хоть мало, только ты себе уж заплатила. Но чья ее рука тирански поразила, Тот не Отанов сын, и будет ощущать, Как долженствуют здесь злодеи умирать. Федима Я к мертвым отхожу, живых позабываю, А муки я своей чувствительней не знаю. Оркант Нет, ты не чувствуешь мучения сего, В какое ввержен я от зверства твоего. Жестокая тоска! Часы, часы прелюты! Неизреченна скорбь! плачевнейши минуты! Я с Артистоною навеки разлучен! О небо! для чего Оркант на свет рожден? Утеха прежняя, утеха повседневна, Уже скончалась ты, любезная царевна! Скончалась!.. О злой день! А я еще живу И уж едину тень любовницей зову! Когда умерщвлена княжна моя тобою, Повергни и меня ты мертва пред собою, Возьми от глаз моих противные лучи И руки ты в крови и братней омочи. ЯВЛЕНИЕ VII Те ж и Гикарн. Дарий Проклятая душа, что днесь ты сотворила? Федима Уж таинство свое я Дарию открыла. Умрем без робости, я волей яд пила... Гикарн И умираешь так, как в свете ты жила. Дарий Тебе готова смерть стократно сей тяжеле. Гикарн Еще по сей я час не обвинен в сем деле. Дарий Разбойник! но не ты ль царевну умертвил? Гикарн Она жива, ее я здраву сохранил. Оркант Жива!.. Я не могу сей радости поверить! Жива!.. К чему, Гикарн, так поздно лицемерить? Дарий Сугубь свои слова, коль правду говоришь: Ты в нем перед собой ее супруга зришь. Гикарн Хотя твоя сестра ея желала крови, Княжна твоя жива, полна к тебе любови. Оркант Благополучный день! О щедро божество!.. Федима Разрушься днесь, мое скоряе естество! Я в лютой ярости княжне не отомстила, Лишь бытие свое навеки посрамила. Дарий (к одному из воинов) Поди и позови царевну ты ко мне. Гикарн Драгая Персия! будь долго в тишине. О небо! удали вражду от государства И дай спокойствие отцу и чадам царства! Федима Мучительно сие природе бремя несть, Как с животом от нас отходит наша честь. Почто я, бедная, на свете пребывала! Сие ли получить я прежде уповала? О горестная мысль! престань меря терзать! Уже не долго, ах! мне воздух осквернять. Гикарн Когда ты погубить княжну сию грозила, Страшась, чтоб ты ее сама не поразила, Я взял то на себя и лгать был принужден, Что дух ее уже от тела отлучен. Я сохранил ее и дал ей знать подробно Намеренье твое и повеленье злобно. Федима О боги! Царь! Народ! Родитель мой, мой брат! Приходит мой конец, стал действовати яд. Оставьте мне вину!.. Разверст мрак вечной ночи, Мраз в кровь мою вступил, теряют светлость очи. Забудь, царевна, грех мой тяжкий пред тобой!.. Туман покрыл меня, и гибнет разум мой. Я вижу всех во мгле, и страшны мне чертоги, Препроводите мя, доколь мя держат ноги, Не дайте пред собой в бесчинии упасть... Оркант К чему ты привела ея, любовна страсть! Дарий (Отану) Препроводи ея. Отан Что сделала с собою Свирепством ты своим! (Отан, Федима и Мальмыра отходят.) Оркант Час радости покою! И ты из моего, ах! сердца стон извлек: Ты, дав любезну мне, кончаешь сестрин век! Дарий Коль к ней моя душа любви не ощущала, О небо! для чего она о мне вздыхала! ЯВЛЕНИЕ ПОСЛЕДНЕЕ Те ж, Артистона и посланный к ней воин. Оркант Любезная княжна! тебя ли очи зрят! Но что за скорбь еще являет мне твой взгляд? Артистона В средине радостей и счастья утвержденна, С веселием моим днесь жалость сопряженна; Сестра твоя была мне много лет дружна. Дарий Та дружба, наконец, была ей не нужна. Артистона Последние ее дела я забываю И только прежние одни воспоминаю. Дарий Когда забыла ты жестокости ее, Забудь теперь, княжна, тиранство и мое! Артистона Его уже твоя щедрота истребила: Ты ныне мне отец, я злость твою забыла. Дарий А я к тебе любовь днесь в дружбу пременю И дружество сие до гроба сохраню. Во утверждение спокойства ты народу, Восставшу на меня, скажи, Гикарн, свободу. Тебя, любезный друг, твой царь благодарит И честность о тебе по граду возгласит. Будь праведен всегда. А вы в любови тайте И первыми себя под Дарием считайте. Оркант Ты, страсти покорив, весь ум мой покорил. Артистона Каков ты стал теперь, таков отец мой был. Владей с щедротою Персидскими странами И царствуй много лет ты счастливо над нами. Конец трагедии Примечания УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ Архивохранилища ГПБ - Государственная публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина. Отдел рукописей (Ленинград) ИРЛИ - Институт русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР. Рукописный отдел (Ленинград) Печатные источники Берков - Берков П. Н. История русской комедии XVIII века. Л., 1977 Избр. - Сумароков А. П. Избранные произведения [Вступ. статья, подготовка текста и примеч. П. Н. Беркова]. Л., 1957 (Библиотека поэта. Большая серия. 2-е изд.) Известия - Известия Отделения русского языка и словесности Академии Наук. Т. XII, кн. 2. Спб., 1907 Письма - Письма русских писателей XVIII века. Л., 1980 ПСВС - Полное собрание всех сочинений в стихах и прозе покойного действительного статского советника, ордена Святой Анны кавалера и Лейпцигского ученого собрания члена Александра Петровича Сумарокова. Ч. 1-Х. М., 1781 - 1782 Сборник - Сборник материалов для истории Императорской Академии наук в XVIII веке. [Издал А. А. Куник]. Спб., 1865, ч. II Семенников - Семенников В. П. Материалы для истории русской литературы и для словаря писателей эпохи Екатерины II. Спб., 1914 Синопсис - Гизель Иннокентий. Синопсис, или Краткое описание о начале словенского народа, о первых киевских князех, и о житии святого, благоверного и великого князя Владимира... 4-е изд. Спб., 1746 Предлагаемый вниманию читателя сборник драматических сочинений А. П. Сумарокова включает в себя тринадцать пьес. Отобранные для настоящего издания пять трагедий, семь комедий и одна драма далеко не исчерпывают всего, что было создано Сумароковым для сцены. Публикуемые произведения призваны дать представление о его драматургическом наследии в контексте формирования репертуара русского классического театра XVIII в. и показать эволюцию истолкования Сумароковым драматургических жанров на разных этапах творческого пути. Главными критериями отбора служили идейно-художественное своеобразие пьес и их типичность для сумароковской драматургической системы в целом. Многие пьесы Сумарокова появлялись в печати еще до постановки на сцене или вскоре после этого. Причем драматург постоянно стремился к совершенствованию текста пьес, приближал их к требованиям времени и вкусам зрителей. В 1768 г. он подверг коренной переработке почти все созданные им с 1747 г. драматические произведения и тогда же напечатал большинство из них в исправленном виде. Эта вторая редакция ранних пьес стала канонической, и в таком виде они были помещены Н. И. Новиковым в соответствующих (3-6) томах подготовленного им после смерти писателя "Полного собрания всех сочинений в стихах и прозе покойного действительного статского советника, ордена Святой Анны кавалера и Лейпцигского ученого собрания члена Александра Петровича Сумарокова" (ч. I-X. М., 1781-1782). Второе издание (М., 1787) повторяло первое. Н. И. Новиков печатал тексты пьес по рукописям, полученным им от родственников драматурга, а также по последним прижизненным изданиям сочинений Сумарокова. Поэтому новиковское "Полное собрание всех сочинений в стихах и прозе..." А. П. Сумарокова остается на сегодняшний день наиболее авторитетным и доступным источником текстов произведений драматурга. При подготовке настоящего сборника мы также основывались на этом издании. В частности, тексты всех публикуемых комедий Сумарокова, его драмы "Пустынник", а также двух трагедий ("Синав и Трувор" и "Артистона") взяты нами из соответствующих томов названного издания. В советское время драматические сочинения Сумарокова переиздавались крайне редко. Отдельные пьесы, зачастую преподносимые в сокращенном виде, входили в вузовские "хрестоматии по русской литературе XVIII века". По существу, первой научной публикацией указанного периода стал подготовленный П. Н. Берковым однотомник: Сумароков А. П. Избранные произведения. Л., 1957 (Библиотека поэта. Большая серия), включающий три трагедии: "Хорев", "Семира" и "Димитрий Самозванец". В сборнике "Русская комедия и комическая опера XVIII века" (Л., 1950) П. Н. Берковым опубликована первая редакция комедии "Пустая ссора" ("Ссора у мужа с женой"). Наконец, в недавно выпущенный издательством "Современник" сборник "Русская драматургия XVIII века" (М., 1986), подготовленный Г. Н. Моисеевой и Г. А. Андреевой, вошла трагедия А. П. Сумарокова "Димитрий Самозванец". Этим и исчерпывается число современных изданий драматических сочинений Сумарокова. Предлагаемая книга даст возможность широкому читателю более глубоко и полно ознакомиться с драматургическим наследием Сумарокова и русским театральным репертуаром XVIII в. Особое значение при публикации текстов XVIII в. имеет приведение их в соответствие с существующими ныне нормами правописания. Система орфографии и пунктуации во времена Сумарокова достаточно сильно отличалась от современных требований. Это касалось самых различных аспектов морфологической парадигматики: правописания падежных окончаний существительных, прилагательных, причастий, указательных, притяжательных и личных местоимений, окончаний наречий и глаголов с возвратной частицей -ся (например: венцем - вместо венцом, плеча - плечи; драгия - драгие, здешнява - здешнего, которова - которого, ково - кого; похвалъняй - похвальней, скоряе - скорее; женитца - жениться и т. д.). По-иному писались и звукосочетания в приставках, суффиксах и корнях отдельных слов (например: збираю - вместо сбираю, безпокойство - беспокойство, зговор - сговор, женидьба - женитьба, грусно - грустно, щастие - счастие, лутче - лучше, солдацкий - солдатский, серце - сердце, позно - поздно, юпка - юбка и т. д.). Написание союзных частиц не, ни, ли, со в сочетании с значащим словом тоже имело свою специфику. Нормой письменного языка XVIII в. считалось раздельное написание частиц с местоимениями и глаголами (например: ни чево - вместо ничего, есть ли - если, со всем - совсем, не лъзя - нельзя, ни как - никак и т. д.). В большинстве подобных случаев написание слов приводилось в соответствие с современными нормами орфографии. Правда, иногда представлялось целесообразным сохранение устаревших форм орфографии. На этот момент в свое время уже указывал П. Н. Берков в отмеченном выше издании "Избранные произведения" А. П. Сумарокова, касаясь воспроизведения текста трагедий. Специфика стихового строя трагедий диктовала порой необходимость сохранения отживших орфоэпических форм в правописании. Это касалось тех случаев, когда осовременивание орфографии могло привести к нарушению стихового ритма или сказаться на рифмующихся окончаниях стихов. Вот образцы сохранения подобной стилистически оправданной архаики правописания: "И бедственный сей боль скорбящия крови..."; или: "Идешь против тоя, которую ты любишь..."; или: "Прервется тишины народныя граница...", а также примеры рифмовых пар: хощу - обращу, зляй - удаляй, любови - крови, умягчу - возврачу и т. д. Иногда осовременивание старых норм орфографии может привести к искаженному пониманию заключенной в фразе мысли автора, как это мы видим, например, в следующем стихе из трагедии "Хорев": "Отверзи мне врата любезныя темницы", где прилагательное относится к последнему слову, хотя в произношении может быть воспринято как относящееся к слову "врата". И таких примеров встречается в пьесах достаточное количество. Вообще, при публикации текстов трагедий мы руководствовались текстологическими принципами, принятыми в указанном издании избранных сочинений А. П. Сумарокова, осуществленном П. Н. Берковым в 1957 г. Несколько иные принципы были приняты при публикации текстов комедий Сумарокова. Специфика этого жанра обусловливала установку на максимальное сохранение просторечной стихии языка комических персонажей. Только такой подход позволяет донести до современного читателя колорит речевого повседневного общения людей той эпохи. Это относится, в частности, к передаче отдельных форм окончаний существительных, прилагательных, деепричастий, отражавших старые нормы речевой практики, вроде: два дни, взятков, рублев, речьми, святый, выняв, едакой, пришед и т. п.; или к сохранению специфического звучания отдельных слов, как оно было принято в разговорном языке XVIII в., например: поимянно, сумнительно, супротивленье, бесстудный, генваря, испужаться, ийти, хощете, обымут и т. п. Мы старались также полностью сохранить просторечную огласовку иноязычных слов, воспринятых в XVIII в. русским языком, а также диалектизмы, вроде: клевикорты, интермеция, отлепортовать, енарал, провиянт; нынече, трожды, сабе, табе, почал, сюды, вить и т. п. Слова, значение которых может быть непонятно современному читателю, выведены в состав прилагаемого в конце "Словаря устаревших и иноязычных слов и выражений". С известными трудностями приходится сталкиваться и при освещении сценической судьбы сумароковских пьес. Несомненно, трагедии и комедии Сумарокова игрались во второй половине XVIII в. достаточно широко, входя в репертуар большинства русских трупп этого времени. Но сведения о деятельности даже придворного театра, не говоря уже о спектаклях крепостных театров и вольных русских трупп, носят в целом отрывочный характер. Поэтому сохранившиеся данные о постановках сумароковских пьес не гарантируют полноты знания о сценической жизни той или иной пьесы. Мы старались максимально использовать все доступные современному театроведению источники таких сведений. При подготовке издания, в частности при работе над комментариями, учитывались разыскания в данной области других исследователей: П. Н. Беркова, В. Н. Всеволодского-Гернгросса, Б. А. Асеева, Т. М. Ельницкой, Г. З. Мордисона, на что даются соответствующие ссылки в тексте примечаний. АРТИСТОНА Впервые - Артистона. Трагедия Александра Сумарокова. Спб., 1751. Переработке не подвергалась. Помещена Н. И. Новиковым в ПСВС (ч. III, с. 185-254; 2-е изд. М., 1787, ч. III, с. 185-254). Трагедия написана в 1750 г. Общее представление об исторических событиях, составивших материал для сюжета трагедии, и имена главных действующих лиц Сумароков мог почерпнуть из второго тома "Древней истории" Ш. Роллена ("Histoire ancienne"; 1730-1738), интерес к которой, по-видимому, пробудился в связи с работой В. К. Тредиаковского над ее переводом как раз во второй половине 1740-х гг. Впервые разыграна на сцене Придворного кадетского театра в императорских комнатах Зимнего дворца в Санкт-Петербурге в октябре 1750 г. любительской труппой Сухопутного Шляхетского корпуса. В "Камерфурьерском журнале за 1750 год" (с. 119) вместо "Артистоны" ошибочно указана проба и представление трагедии "Синав и Трувор", которая была впервые разыграна ранее (см. с. 459). Других сведений о постановках пьесы не сохранилось. С. 136. На славный Киров трон возшел Гистаспов сын... - Персидский царь Дарий I (550-486 до н. э.), сын вельможи Гистаспа из царского рода Ахеменидов, вступил на персидский престол в 521 г. до н. э. в результате свержения Гауматы, известного в истории под именем Лжесмердиса. С. 139. Ты ведаешь, Оркант, кто был на свете Кир... - Кир II Великий - царь древней Персии (558-530 до н. э.), способствовал могуществу древнеперсидского царства, расширил его пределы и влияние на всем Среднем Востоке. Имя и жизнь Кира стали легендарными, благодаря сочинениям древнегреческих историков, в частности "Истории" Геродота и "Киропедии" Ксенофонта. С. 170. Уже при воротах я вечности стою... - Близкий стих ("Я в дверях вечности стою") есть в стихотворении Г. Р. Державина "На смерть князя Мещерского" (1769). В обоих случаях конечным источником мог послужить финальный стих третьей оды из второй книги Горация "К Деллию" ("...и вот он, в вечность изгнания челнок пред нами" - Гораций. Оды, эподы, сатиры, послания. М., 1968, с. 97). Словарь устаревших и иноязычных слов и выражений Абие (старосл.) - но Авантаж (франц. - avantage) - преимущество Адорировать (франц. - adorer) - обожать Аманта (франц. - amante) - любовница Аще (старосл.) - если Байста (диалект.) - от "баить" (говорить) - говорлива, болтлива Бет (франц. - bete) - скотина Бостроки - тип куртки, фуфайки без рукавов Бъхма (древнерус.) - всячески Велегласно (старосл.) - громко, во всеуслышание Геенна (старосл.) - преисподняя, ад Дистре (франц. - distraite) - рассеянный Елико - насколько Емабль (франц. - aimable) - любезный, достойный любви Естимовать (франц. - estimer) - ценить, уважать Зело - очень много Зернший (зернщик) - игрок в кости, или в зернь, по базарам и ярмаркам Зограф (также - изограф - древнерус.) - иконописец, художник Изжени (старосл.) - изгони Интенция (франц. - intention) - намерение Калите (франц. - qualite) - достоинство, преимущество Касировать (франц. - casser) - разбивать Купно (старосл.) - вместе Мамер (франц. - ma mere) - матушка Мепризироватъ (франц. - mepriser) - презирать Меритировать (франц. - meriter) - заслуживать, быть достойным Метресса - любовница Накры - барабаны, литавры Намедни - накануне, недавно Обаче - однако Облыгать - оболгать Одаратер (франц. - adorateur) - обожатель Одр (старосл.) - ложе Ольстить - обольстить Паки (старосл.) - опять Пансе (франц. -la pensee) - мысль Паче (старосл.) - более Пенязь - мелкая монета, полушка Перун - верховное божество древних славян, перуны - молнии Понеже (канц.) - потому что, так как Презельный - премногий, обильный Прозумент (позумент) - украшение парадной одежды Прослуга - преступление Рачить - стараться, заботиться Регулы - правила Ремаркировать (франц. - remarquer) - замечать Риваль (франц. - rival) - соперник Сиречь (старосл.) - то есть Скуфья - остроконечная бархатная шапочка черного или фиолетового цвета, составлявшая головной убор православного духовенства Ставец (диал.) - деревянная глубокая чашка, общая застольная миска Суемудрие - лжеумствование Трафить - угодить, уловить сходство Треземабль (франц. - tres emable) - очень любезный Уды - члены тела Финировать (франц. - finir) - оканчивать Флатировать (франц. - flatter) - льстить Червчетой - красивый Чирики - вид обуви Шильничество - ябедничество, доносительство Эпитимья - исправительная кара, налагаемая церковью на кающегося грешника, в виде поста, продолжительных молитв и т. п. Эрго (лат. - ergo) - следовательно, итак